Петухова Е.Н. Притяжение Чехова: Чехов и русская литература

ЧЕХОВ В РЕТРОСПЕКТИВЕ ХХ ВЕКА
Петухова Е.Н. Притяжение Чехова: Чехов и русская литература конца ХХ
века.
СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского государственного университета экономики и
финансов, 2005. – 118 с.
Главную особенность этой книги я бы определила как корректность. Работа с
материалом, основанным на сопоставлениях (в данном случае, литературных
ситуаций конца ХIX в. – и конца ХХ в., классического наследия – и многопланового
живого явления), неизбежно выводит на противопоставления, вольно или невольно
выдающие приверженность автора к той или иной из противопоставляемых сторон.
Книгу Е.Н.Петуховой отличает стремление рассмотреть литературные факты не для
осуждения или превознесения в рамках заданной концепции, а для выяснения их
объективной значимости в историко-культурном процессе. Отсюда взвешенность
оценок и ровность тона исследования. Тут ощутимы чеховские уроки (вспомним его
знаменитое: «никого не обвинил, никого не оправдал…»). Сказалась и
петербургская филологическая школа, которую Петухова прошла под руководством
Г.А.Бялого.
Книга состоит из введения, трех глав и заключения. Основная тема введения
– ретроспективный взгляд на Чехова в ХХ веке. Краткий, но содержательный
обзор вводит читателя в круг тех литературных имен и произведений, которые
позволяют говорить об ощутимом «чеховском следе» или «печати Чехова». Это
А.Блок («Песня Судьбы», «Соловьиный сад»), А.Белый, В.Набоков («Дар», «Весна
в Фиальте»), Л.Добычин, М.Зощенко («Сентиментальные повести»), М.Булгаков,
С.Довлатов, Б.Пастернак («Доктор Живаго»), К.Паустовский, Ю.Нагибин,
Ю.Казаков, Ю.Трифонов, драматурги разных поколений – В.Розов, А.Володин,
А.Вампилов, В.Арро, В.Славкин, М.Рощин. Главный вывод введения: «При
ретроспективном взгляде на литературу ХХ века Чехов представляется неким
полюсом, центром, из которого исходят творческие импульсы, улавливаемые
художниками различных направлений и творческих методов…» (с. 9).
Глава I «Чехов и реалисты» включает в себя три раздела. В первом
рассмотрена литературная ситуация конца ХХ века (подразумевается период с
1980-х по 2000-е гг.), обозначено ее своеобразие: сосуществование реализма,
модернизма и постмодернизма как открытых, взаимопроницаемых художественных
систем с различными стилевыми течениями. Второй раздел посвящен творчеству
«традиционных реалистов» В.Распутина и В.Астафьева, чьи повести «Пожар» и
«Печальный детектив» соотнесены с чеховскими «Мужиками». Детальный анализ
поэтики и проблематики этих произведений дает основание сделать вывод о том,
что «связи реалистов-традиционалистов с Чеховым прежде всего обнаруживаются
на предметно-тематическом, мотивном и мировоззренческом уровнях – в
последнем случае именно с “идейными” чеховскими произведениями» (с. 25). В
третьем разделе, где рассмотрено литературное явление, получившее название
«другая проза», выявляется жизненность иных художественных принципов Чехова:
таких, как отказ от прямых оценок героев, от обозначения авторской позиции,
стремление не решать, а ставить вопросы. В центре внимания этого раздела –
творчество Т.Толстой (рассказы «Река Оккервиль», «Сомнамбула в тумане»,
«Петерс»), Л.Петрушевской (сборники «По дороге бога Эроса», «Время ночь»),
В.Пьецуха (цикл рассказов «Чехов с нами»). Персонажи, сюжеты и ситуации конца
ХХ века проанализированы здесь в соотнесении с узнаваемыми или прямо
заявленными литературными героями и ситуациями («Дама с собаками»
Петрушевской; «Наш человек в футляре», «Палата № 7», «Колдунья» Пьецуха).
Характеризуя чеховский контекст «другой прозы» – такие произведения, как «Дама
с собачкой», «Невеста», «Ионыч», «Огни», «Дуэль», «Жена», «Мужики», «В
овраге», «Человек в футляре», «Ведьма», Петухова рассматривает их как
претексты, которые столетие спустя наполняются новым содержанием. Интересны
конкретные исследовательские наблюдения над тем, как ироническое освещение
нравов и быта современной действительности, какой она видится авторам конца
ХХ века, сочетается в их творчестве с обыгрыванием заштампованных
представлений о хрестоматийных чеховских текстах.
Глава II «Постмодернистский диалог с Чеховым» включает в себя два
раздела, ставящих задачи рассмотреть постмодернистское восприятие Чехова и
постмодернистские интерпретации его произведений. Выделены такие «способы
взаимодействия» постмодернистских текстов с чеховскими, как «досказывание»
(«Дама с собачкой: апокриф» Э.Дрейцера, «Чайка» Б.Акунина); римейк (рассказ
Н.Джина «Повесть о любви и суете» – переписывание «Дамы с собачкой»);
пастиш (повесть Ю.Кувалдина «Ворона», обыгрывающая «Чайку» и включающая
цитаты из других чеховских пьес); «бесконтактный» способ («Картинки» С.
Солоуха – цикл рассказов с чеховскими заглавиями). Особое внимание уделено
более сложным случаям диалога-спора: в качестве примера рассмотрен рассказ
Ю.Буйды «Химич» в сопоставлении с «Человеком в футляре». В этой части
работы не только прослежены черты сходства и полемики между историями о
жизни и смерти Химича и Беликова, но и выявлены возможности творческого
диалога между постмодернистским и классическим текстами. Петухова не уходит
от разговора о художественной ценности и эстетической значимости
постмодернистских произведений, но старается выявить закономерности их
взаимодействия с классикой, и один из выводов формулируется так: «чем
буквальнее автор следует постмодернистским канонам, тем меньшую
эстетическую ценность представляет его текст» (с. 66).
Глава III «Чехов и русская драма конца ХХ века» состоит из четырех
разделов, первый из которых – «Сто лет спустя» – рисует общую картину
драматургии «новой волны» 80-х гг. и пришедших в 90-е гг. новых авторов.
Отдельно характеризуются: пьеса А.Слаповского «Русская жена», текст которой,
по замечанию Петуховой, буквально «прошит» цитатами (искаженными) из
чеховских пьес и аллюзиями на его персонажей; «манипуляции» с чеховскими
текстами В.Сорокина («Юбилей»); отмечено своеобразие художественных уроков
Чехова в пьесе Е.Греминой «Сахалинская жена». Во втором разделе – «От “Трех
сестер” Чехова к “Трем девушкам в голубом” Петрушевской» – рассмотрены
специфические черты драматургии Петрушевской и особенности ее литературного
диалога с Чеховым. Выделены такие общие темы, как «труд», «одиночество»,
«дом», «антидом», и обосновано их преломление в новом временном контексте. В
третьем разделе рассмотрены интерпретации чеховской «Чайки» Н.Коляды
(«Чайка спела», «Курица») и Б.Акунина («Чайка»), в четвертом – «чеховские»
пьесы О.Мухиной («Таня-Таня», «Ю»). Пестрота складывающейся картины не
отменяет ведущую мысль: русская драматургия продолжает оставаться в поле
притяжения Чехова.
Рассмотрев «отражение, порой причудливое, чеховского художественного
мира в нынешней литературе», Е.Н.Петухова в заключение отмечает, что оно
представляет собой «лишь фрагмент целостной картины взаимоотношений
Чехова с литературой всего ХХ века, и эту картину еще предстоит создать»
(с.106). Таким образом книга, обращенная к ретроспективе ХХ века, дает
ощущение исследовательской перспективы.
А.Головачева (Ялта)