Лукманова О. Б., Нижний Новгород, ПОВСЕДНЕВНОСТЬ В

Лукманова О. Б.
Нижегородский государственный лингвистический
университет им Н.А. Добролюбова,
Нижний Новгород, Россия
Повседневность в романах Дж. Макдональда
Современному читателю шотландский писатель Джордж Макдональд
(1824-1905) известен, главным образом, как автор сказок и мифопоэтических
повестей, во многом положивших начало жанру фэнтези, однако при жизни он
был известен, прежде всего, как писатель-романист: его перу принадлежит
более двадцати романов, которые, в общем и целом, можно определить как
«романы мистического преображения» [2; 227], где протагонисты, покидая дом
и отправляясь на поиски себя и смысла жизни, в конце концов, перерождаются
духовно посредством веры. Макдональд писал «не для славы,.. а для того,
чтобы донести до своего народа и своего поколения особое слово о
непобедимости Божьей любви» [6; 29]; по его собственным словам, «быть
последователем Христа есть цель и смысл человеческого существования, а
убеждать людей становиться последователями Христа – есть цель и смысл
всякого учения» [6; 58-60]. Как и все остальные произведения Макдональда, его
романы являются последовательным воплощением этого принципа, и здесь
одним из излюбленных приемов писателя в достижении своей цели является
изображение «образцовой обыкновенности» (“exemplary ordinariness”) [2; 225].
Самый первый роман писателя «Дэвид Эльгинброд» (David Elginbrod, 1863)
начинается с описания обычной – или не вполне обычной, но такой, какой, по
мысли автора, должна быть обычная шотландская семья, – в ее привычной,
регулярной повседневности, подчеркнутой словами и фразами: ‘the likeliest
place’, ‘usually’, ‘commonly’, ‘almost every day’, ‘the usual routine’, ‘accustomed,’
‘pursued her usual house avocations,’ а также перечислением заведенных в доме
порядков,
включая
рутинные
домашние
дела,
работу,
выполнение
общественных обязанностей, прогулки, разговоры и ежедневную практику
молитвы и чтения Ветхого Завета утром и Нового вечером. Даже образ челнока,
с которым мать сравнивает свою дочь Маргарет, каждое утро выходящую в
сосновый лес, чтобы побыть наедине с собой, природой и Богом, вызывает
ассоциацию с повторяемостью, постоянностью одних и тех же привычных
действий, что только подчеркивает обычность и естественность ситуации.
По мнению многих литературоведов, уникальность романов Макдональда
состоит в том, что в них «фактически нет разрыва между символической
фантазийностью и ‘социальным реализмом’» [2; p. 227], так как, в конечном
итоге, Макдональд не разграничивает миф и реальность и, будучи подлинным
мистиком,
рассматривает
естественную
и
сверхъестественную
действительность как единое целое, видя даже в обычных, непримечательных
событиях жизни XIX века семена и ростки вечности. Соответственно, даже
самая обыденная бытовая повседневность – вернее сказать, именно самая
обыденная бытовая повседневность – всегда пронизана духовным смыслом, и
обычные предметы материального мира и ежедневные действия и события в
романах Макдональда становятся символическим кодом, воплощающим
художественный замысел и богословие автора. Природа, каждый день
окружающая героев, отражает не столько их сиюминутные настроения, сколько
их главный внутренний стержень, общее направление жизни; например, в
романе «Дэвид Эльгинброд» образ того самого шотландского соснового леса,
куда каждое утро отправлялась героиня, неизменно связан с мыслью о поиске
«горнего» и также обретает символическую выпуклость. Простая, даже грубая,
но здоровая пища, постель из покрытого полотном вереска, выскобленный
добела стол из некрашеной сосны и лежащая на нем Библия, деревянные миски,
разведенный в очаге огонь и придвинутое к нему ветхое кресло, ниши-полки в
стенах с десятком книг – эти предметы с таким постоянством присутствуют в
«шотландских» романах Макдональда, что фактически превращаются в символ
шотландского природно-интуитивного благочестия, внешней и внутренней
чистоты, бедного, но опрятного благородства, в совокупности образуя то, что
сам автор часто называет словом “homely”, одним из любимых своих эпитетов,
сочетающим значения простоты, безыскусности, обычности, повседневности,
обыденности – и дома, концепта, имеющего в художественном мире
Макдональда особую значимость. Учитывая исключительную цельность
художественного
мира
писателя,
дом
в
его
произведениях
(как
мифопоэтических, так и реалистических) неизменно выступает одновременно
как квинтэссенция привычной повседневности, символически выражающая
подлинную внутреннюю сущность его обитателей, и как основа и цель всего
человеческого бытия:
Thou goest thine, and I go mine –
Сколько людей – столько путей
Many ways we wend;
Среди холмов и долин.
Many days, and many ways,
Много путей, и дорог, и дней,
Ending in one end.
Только конец один.
Many a wrong, and its curing song;
Много грехов, но средство одно
Many a road, and many an inn;
Простить и забыть о злом.
Room to roam, but only one home
Много дорог и пристанищ, но
For all the world to win.
Один долгожданный дом.
И может весь мир к нему прийти
И радость в нем обрести.
Здесь также следует отметить и роль скотса, шотландского диалекта
английского языка, на котором написан весь диалог персонажей в первой главе
«Дэвида Эльгинброда» (551 слов из 1516). В своей антологии шотландской
поэзии «Северная муза» (The Northern Muse) Джон Бьюкан отмечал, что
шотландской поэзии, написанной на скотсе, присуще одно исключительное
свойство: это, с одной стороны, – подлинная близость с обычной жизнью
простых людей («крепкий и радостный реализм», «постоянное ощущение
людей, существующих в необузданно живом мире»), а с другой – постоянное
соприкосновение с миром баллад, «где звучат рога Волшебной страны эльфов»
и где все облечено в «воздушную дымку рыцарской романтики» [1; x-xxxiii].
Опираясь на выводы Бьюкана и распространяя их и на шотландскую прозу, сэр
Э. Троуп утверждает, что скотс оказывается более эффективным средством,
чем английский язык, для выражения юмора, остроумия и сатиры, для
написания баллад, для «безыскусной философии жизни и простого личного
применения
религиозной
мысли
и
чувства»,
а
также
для
описания
непритязательных вещей повседневной жизни, простых эмоций и обыденной
домашней жизни [6; 28]. Таким образом, скотс, колеблющийся на границе
реализма и романтизма, представляет собой практически идеальное средство
для описания благой, живой, «крепкой и радостной» повседневности, которая
изначально, уже по самой своей тварной природе, исполнена духовного
смысла. В результате сама Шотландия предстает перед читателем, в каком-то
смысле, реалистическим эквивалентом Волшебной страны, символизирующей в
творчестве Макдональда «земную сферу, пронизанную духовным» [4; 45]
Потому неудивительно, что ряд литературоведов усматривает в таком
изображении непритязательного быта шотландского крестьянства призыв к
нравственному преображению викторианской Британии через национальные
шотландские ценности, включающие, помимо всего прочего, природную
религиозность
шотландцев
и
естественность,
благочестивого
шотландца
от
работы
или
привычность
отдыха
к
перехода
спонтанному,
непосредственному общению с Богом-Творцом, создавшим окружающую его
повседневность [5; 14-15].
Тщательно и подробно изображенная повседневная жизнь персонажей
романов Макдональда – вплоть до неспешного рассказа о ежедневных занятиях
алгеброй и латинским (как в домике шотландского пастуха, так и в особняке
английского джентльмена) и детальных описаний ежедневных разговоров за
столом – несет в себе еще одну важную для Макдональда мысль: подлинное
благочестие (и неблагочестие) выражается не в чрезвычайном и уникальном, а
именно в привычном, повторяющемся изо дня в день. Следовательно,
«волшебство» духовного мира состоит не столько в драматических чудесах
внезапного и радикального исцеления или преображения, а в способности и
умении человека выстроить свою повседневность, привычную колею своей
жизни в соответствии с долгом, справедливостью и истиной и, проникая
детским, радостным взором в подлинную сущность окружающих людей и
предметов, видеть «сияние вечности» и искать Божьего Царства во всех даже
самых обыденных вещах и делах.
Литература
1.
2.
3.
4.
5.
6.
Buchan J. The Northern Muse: an Anthology of Scots Vernacular Poetry.
Nelson & Sons, 1924. 547 p.
Gifford D. Myth, Parody and Dissociation: Scottish Fiction 1814-1914 / The
History of Scottish Literature. Vol. 3: Nineteenth Century / Ed. Gifford, D.
Aberdeen University Press, 1988. P. 217-260.
MacDonald G. Justice / Unspoken Sermons. Series I, II and III. Cosimo, Inc.,
2007. 408 p.
O’Connor H. P. George MacDonald’s Sources for The Golden Key // North
Wind. – 2003. – No. 22. – P. 42-59.
Robb D. S. George MacDonald’s Scottish Novels / The Gold Thread.
Edinburgh University Press, 1990. P. 12-30.
Troup E. George MacDonald’s Use of the Scots Tongue // North Wind. – 1983.
– No. 2. – P. 24-32.