Незаслуженно оговоренный и забытый
реклама
Незаслуженно оговоренный и забытый. Великий князь Олег Иоаннович Рязанский родился в 1338 году. По родословной он был прямым потомком Рюрика в восемнадцатом колене. Его прапрадедом был Ярослав – старший сын св. блг. князя Романа Рязанского, страстотерпца. Рязанский князь Иоанн Александрович в 1350 году отошел в обители вечные, и его наследник – Олег – законным путем воспринял великокняжеский стол. Отроку в это время было всего лишь 12 лет, и, пока он был молод, управлять княжеством ему помогали советники – бояре во главе с тысяцким. Благочестивое окружение юного князя оберегало его, взращивало в нем благотворные ростки Православной веры и чувства христианской любви к Родине, воспитывало в готовности к «бережению» родной земли от врагов. Господь уготовал на долю князя Олега Рязанского великие испытания. Время его княжения было сложным и противоречивым. Рязанское княжество было пограничной русской землей между Диким Полем и другими русскими княжествами, поэтому первым принимало на себя удары степняков. Жестокие разорения от Орды потрясали рязанские земли. При князе Олеге Иоанновиче было двенадцать татарских набегов. Не было мира и среди русских князей: продолжались междоусобицы. Во время правления Олега Иоанновича Рязанское княжество, как и весь центр Руси, постигли две эпидемии «черной смерти» (чумы) – в 1352 и 1364 годах, в течение нескольких лет подряд землю опустошали безчисленные засухи, недороды и их следствия – голод, болезни, смерть. Что касается взаимоотношений между князьями Димитрием Московским и Олегом Рязанским, то не может быть сомнений по поводу существования Договорной грамоты между ними. Хотя она до нас и не дошла, но многие факты косвенно свидетельствуют о ее существовании. В продолжение восьми лет между князьями не нарушались дружественные отношения, основанные на взаимной помощи и доверии. Это подтверждает и Договорная грамота св. блгв. князя Димитрия Иоанновича со св. блгв. князем Михаилом Тверским (1375 г.). Она признает великого князя Олега Рязанского третейским судьей в спорных делах между Москвой и Тверью. Такое доверие великие князья оказали Олегу Иоанновичу, отдав должное его гравственным добродетелям и богооткровенной мудрости, ибо, по слову апостола: «…мудрость, сходящая свыше, во – первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, безпристрастна и нелицемерна. Плод же правды в мире сеется у тех, которые хранят мир» (Иак. 3: 17 – 18). Еще рельефнее обозначился межгосударственный союз князей св. Димитрия Московского и Олега Рязанского в их отношениях с Ордой. Они совместными усилиями отражали татарские набеги. Академик Б.А. Рыбаков отмечал, что Мамай, вставший в 1371 году во главе западных орд (наиболее опасных для Руси), громил «союзников Москвы, расположенных ближе к ордынским землям – Рязанское княжество, а позднее Нижегородское», стремясь запугать их. Антиордынская направленность звучит во многих Договорных грамотах св. Димитрия при заключении союза с другими князьями. В договоре 1375 года со св. Михаилом Тверским (где Олег Рязанский назван в числе союзников Москвы) один из главных пунктов гласил: «А поидут на нас татарове или на тебе, битися нам и тобе с одиного всем противу их. Или мы поидем на них, и тобе с нами с одиного поити на них». Осенью 1377 года татарские полчища Арапши (Араб-шаха) ворвались в пределы Рязанского княжества, разорив его столицу – Переяславль. Захваченный врасплох этим внезапным нападением и плененный, князь Олег, однако, не потерял самообладания и «из рук убежаша изстрелян». На следующее лето хан Мамай отправил мурзу Бегича с большой ратью на Русь. Бегич двигался быстро, пройдя далеко в глубь Рязанской земли, и остановился у реки Вожи, правом притоке Оки. Переяславль Рязанский, Старая Рязань и Пронск остались у него в тылу. Татары стремились разъединить силы Московского и Рязанского княжеств. Но полностью осуществить свой план им все же не удалось. Рязанцы своевременно предупреждали св. Димитрия о всех передвижениях Бегича. Св. блгв. князю Димитрию оставалось очень мало времени для сбора ополчения, но Олег Рязанский и его зять – князь пронский – явились по первому зову московского князя и встали на реке Воже. Сражение произошло 11 августа 1378 года на берегах этой реки (в 15 верстах от Переяславля Рязанского), где до сих пор существуют высокие курганы. Бегич был наголову разбит московско-рязанским ополчением. Р.Г. Скрынников подчеркивает «исключительно важный факт, до сих пор не получивший никакого отражения в литературе: победа на реке Воже была одержана прежде всего благодаря совместным действиям московских и рязанских войск». Выигранная союзниками битва была предвестницей Куликовской победы. Пограничное рязанское княжество, так же, как и Нижегородское, деятельно участвовало в антитатарской коалиции русских княжеств на раннем этапе. Но они и первыми подверглись удару со стороны татар и оказались обескровленными ко времени Куликовской битвы». Летом 1380 года Орда переправилась на правый берег Волги и перекочевала к устью реки Воронежа, а затем – в рязанские пределы. Русские рати вышли навстречу противнику. Войско св. блгв. князя Димитрия безпрепятственно прошло через Рязанскую землю и достигло берегов Дона. Во многих летописях и особых сказаниях отмечается активная роль рязанского князя как пособника татарского хана Мамая. Но вместе с российским историком А.Г. Кузьминым мы должны поставить вопрос, который и не возникал у многих исследователей: был ли такой факт вообще? Стратегия и тактика великого рязанского князя долгий период оставались не понятыми многими исследователями. Первым постарался объяснить поведение Олега Иоанновича обстоятельствами того времени русский историк XVIII века князь М.М. Щербатов. Затем историк Н.С. Арцыбашев, рассмотрев высказывания московских летописцев о князе Олеге, писал: «Обстоятельства той войны так искажены витийством и разноречием летописцев, что во множестве прибавок и переиначек весьма трудно усмотреть настоящее». В середине XIX столетия Д.И. Иловайский в труде «История Рязанского княжества» добавил: «В наше время исторической критике пора, наконец, освободить Олега от незаслуженных нареканий и взглянуть на него поближе». Он оправдывал князя Олега Иоанновича, считая, что в 1380 году он принес Мамаю и Ягайле «гораздо более вреда, нежели помощи» и вместе с тем спас от разгрома Мамаем свое Рязанское княжество. Академик М.Н. Тихомиров в пятидесятых годах XX столетия в трудах о Куликовской битве вновь поднял вопрос о необходимости критического изучения и проверки летописных источников. Он указал на Симеоновскую летопись, которая отражает в части до 1390 года сгоревшую Троицкую и Рогожский летописец и поэтому содержит древнейший рассказ о Куликовской битве. В этом изложении не видно явных сокращений или вставок. Причем в рассказе о Куликовской битве имя Олега Рязанского не упоминается вообще. Историк А.Г. Кузьмин в обстоятельном труде «Рязанское летописание» убедительно доказал, что все обвинения в адрес Олега Иоанновича имеют позднейшее происхождение. На основе сравнительного анализа летописных источников он пришел к выводу, что все они в большей или меньшей степени подвергались «контрправкам» с анти рязанским звучанием, особенно Московский летописный свод конца XV века. Особенно интересна попытка Ф. Шахмагонова воспроизвести обстоятельства битвы 1380 года и психологические мотивы главных исторических лиц. «Если обвинения в адрес великого рязанского князя Олега Иоанновича не безпочвенны, то что же могло его подтолкнуть в таком случае на измену? – ставит вопрос Ф. Шахмагонов. Надежда, что Мамай простит поражение Бегича на Воже и, вторгаясь на Русь, не тронет и не испепелит Рязань? Таких примеров во взаимоотношениях с Ордой история не могла указать князю. Что было делать Олегу Рязанскому? Идти на открытый союз с московским князем, подписать договор и крест целовать на том, чтобы, как только тронется Орда на Москву, вступить со всей дружиной в московское войско? Если ли бы Олег подписал такое соглашение, то его скинули бы с княжьего стола собственные бояре, он потерял бы в Рязани всякую опору. Если бы Олег вступил в открытый союз с ханом, то св. Димитрий, предвидя скорый поход Орды на Москву, поспешил бы сместить с рязанского стола Олега, ему в этом помог бы князь пронский, и Олега никто не защитил бы!». Ф. Шахмагонов, анализируя ситуацию, делает вывод, что у князя Олега созрело единственно правильное решение: вступить в тайный союз о взаимной помощи с московским князем, в союз без крестного целования, без свидетелей, полагаясь только на верность княжеского слова… Но надежнее слова была общность цели: отразить грядущий поход Мамая. Для бояр, с согласия св. блгв. князя Димитрия, Олег Иоаннович заключил договор с Мамаем, якобы тайный для московского князя. Таким образом, Олег Рязанский получал возможность узнать военные планы Мамая, сроки его выступления, а также возможность выяснить, кто будет его союзником. Маневр сложный, но средневековье знает дипломатические интриги и более запутанные. Фактически князь Олег брал на себя миссию тайного лазутчика Москвы. И справился он с ней успешно. Мамай навел его на мысль встыпить в союз с литовским князем Ягайлой, и они договорились соединить свои войска в тылу у св. Димитрия, когда он выступит против Мамая. Летописи сообщают, что св. блгв. князь Димитрий знал о соглашении князя Олега Рязанского с Мамаем и о договоре Олега Иоанновича с Ягайлой. Откуда же об этом узнал летописец? Московский летописец узнал от московского князя. А тот в свою очередь – от князя Олега. Академик Б.А.Рыбаков в статье «Куликовская битва» также отметил этот факт: «Важную весть, какую не могла сообщить степная русская разведка, передал Димитрию рязанский князь Олег Иоаннович… его письмо Димитрию содержало важные и правдивые сведения, определившие весь стратегический расчет московских полководцев. Оказалось, что у Москвы не один явный враг, о котором доносят пограничные разъезды, а два врага. Второй – Ягайло – пробирается по своим землям с запада и вот – вот вольет свои войска в полчища Мамая». Итак, св. блгв. князю Димитрию Московскому было известно, что московское войско окажется в окружении. Однако вместо того, чтобы ехать в Орду, везти туда выкуп и мириться с Мамаем, московский князь спокойно собрал войско и выступил навстречу Мамаю, даже не оставив серьезной силы для обороны Москвы. Если бы великий князь Олег Иоаннович был врагом, то в час, когда войска Мамая сошлись с полками св. Димитрия, или ранее, когда св. Димитрий, оставив все заботы о Москве, переправился через Оку и двинулся быстрым маршем к Дону, рязанцам было бы самое время ударить по Москве. Огромное войско, руководимое св. Димитрием, двинулось по рязанской дороге на Коломну, а затем – на Лопасню и там ждало опаздывающие полки. Св. блгв. князю Димитрию предоставлялась прекрасная возможность вывезти из борьбы Олега Рязанского: от Коломны до Рязани – всего лишь один переход. Ни Мамай, ни Ягайло ни при каких обстоятельствах не успели бы на помощь Олегу Рязанскому. Историки XIX столетия единодушно говорили, что св. Димитрий не ударил по Рязани из-за душевного благородства, не желая осквернять высокую цель похода избиением русских. Но ведь и Олег Иоаннович во исполнение соглашения с Мамаем мог бы нанести удар по тылам московского войска! В Лопасню к св. Димитрию пришел Владимир Серпуховской – правая его рука в борьбе с Ордой, прибыли и союзные св. Димитрию литовские князья Андрей Полоцкий и Димитрий Стародубский. Все трое присоединились к правому флангу московского войска в самый последний момент приближения Мамая к рязанским границам. Почему же они медлили? Князья литовские, брянские дружины и Владимир Серпуховской двигались не торопясь: они прикрывали правый фланг Москвы от Ягайлы, двигаясь параллельно его движению. А какие войска охраняли фланг Москвы, если бы ему грозила опасность слева? Ответ очевиден: этот фланг охранять не требовалось. С этой стороны были полки князя Олега Рязанского. Д.И. Иловайский, ссылаясь на Никоновскую летопись, подчеркивал, что св. Димитрий особо приказал своим войскам не наносить никакого урона рязанцам. Не было ли это помощью Олегу Иоанновичу, способной нейтрализовать его оппозицию в Рязани? Именно этот приказ св. Димитрия лишал враждебно настроенных к Москве рязанцев возможности давить на князя Олега. Л.Н. Гумилев отметил: «…не преуменьшая героизма русских на Куликовом поле, заметим, что немаловажным фактором победы оказалось отсутствие в битве 80 – тысячного литовского войска Ягайлы. Князь опоздал к битве всего на один дневной переход – и не случайно». Ягайло подошел на один переход к московскому и Мамаеву войскам. По договору, вступить в сражение он был обязан только при условии соединения с дружинами Олега Иоанновича. А Олег Рязанский не стронул с места свои войска. Рязанский князь «…прииде на рубеж Литовьскый, и ту став, и рече бояром своим: «Аз хощу зде ждати вести, как князь велики проидет мою землю и приидет в свою отчину, и аз тогда возвращуся во свояси». Он по-прежнему загораживал левый фланг московского войска и стоял на пути Ягайлы к Москве. Не дождавшись рязанской помощи, Ягайло не двинулся с места и не вмешался в ход сражения на Куликовом поле. Битва шла с переменным успехом и была очень тяжелой для московских войск. Удар соединенных сил Олега Рязанского и Ягайлы в тыл св. Димитрию решил бы исход сражения в пользу Мамая. Удар литовских полков даже без рязанских дружин поставил бы под вопрос победу русских на Куликовом поле. Но св. Димитрий был спокоен: за его спиной была сила, которая могла удержать Ягайлу, - рязанское войско, Олег Рязанский. Особое значение для нас имеет известие летописца о раскаянии Ягайлы в том, что он доверился Олегу и позволил себя обмануть. «Никогда же убо бываше Литва от Рязани учима… ныне же почто аз в безумие впадох», - приводит слова Ягайлы из Никоновской летописи российский историк Д. И. Иловайский. Ягайло правильно все понял: он увидел, что обманут, и «побежа назад с великою скоростию, никимже гоним». А.Г. Кузьмин в своем исследовании доказал, что во время Куликовской битвы и до возвращения св. блгв. князя Димитрия в Москву к рязанскому князю Олегу вообще не было никаких претензий. Историк И. Греков писал: «Естественно, что для полной ясности в определении позиции Олега очень хотелось бы иметь известие, что за спиной московского войска, оберегая его, рязанцы ударили на литовцев. Но военная наука имеет свои законы. В иных случаях столкновение, битва менее опасны, чем нависающая возможность нападения. Ягайло был достаточно силен, чтобы отразить удар рязанцев, но, поскольку рязанское войско стояло вдалеке, он не мог оценить его возможностей и не решился двинуться на московское войско, не ведая, чем грозит ему Олег». Так кого же предал Олег Рязанский? Св. Димитрия или своих так называемых союзников? В решающий час держал над ними занесенный меч, а до этого сообщал о каждом их шаге св. блгв. князю Димитрию. В статье научного сотрудника АН СССР А. Надирова дан комментарий к материалу Ф. Шахмагонова: «Сама попытка заново переосмыслить личность великого князя рязанского Олега Иоанновича представляется крайне гуманной и благотворной, ибо речь идет о восстановлении доброго имени человека, сыгравшего немалую роль в судьбе нашей Родины… Если бы к историческим личностям применялась «презумпция невиновности», Олег давно бы был уже посмертно реабилитирован (или оправдан за недостаточностью улик). Как мы видим, «накопленный в настоящее время документальный материал позволяет с достаточной очевидностью опровергнуть ложные наветы в адрес Олега Иоанновича, одного из крупнейших деятелей средневековой Руси, много сделавшего для укрепления мощи и возвеличивания Отечества». Великий рязанский князь Олег Иоаннович скончался 5 июня 1402 года в возрасте 65 лет. Перед смертью он принял схиму с именем Иоакима и завещал похоронить себя в Солотчинском монастыре. Закрыть глаза князю было суждено его духовному отцу – епископу Феогносту. Он же совершил погребение. Княжеский престол перешел к сыну Олега Иоанновича – князю Феодору Ольговичу. Княгиня Евфросиния, супруга великого рязанского князя Олега, основала недалеко от Солотчинской обители Зачатьевский женский монастырь и приняла постриг с именем Евпраксии. Она скончалась три года спустя после смерти мужа – в 1405 году, 5 декабря, в субботу, и была похоронена рядом с Олегом Иоанновичем в Покровском храме Солотчинского монастыря, возможно, по духовному завещанию супруга. 13 июля 1990 года честные останки Олега Рязанского были переданы Русской Православной Церкви, в Свято-ИоанноБогословский монастырь (с. Пощупово Рыбновского района Рязанской области). 22 июня 2001 года, накануне Собора Рязанских святых, они были перенесены в Солотчинскую обитель. С этого дня наблюдалось мироточение от честной главы князя Олега Рязанского. И в настоящее время насельницы обители и паломники, притекающие к раке с мощами Олега Иоанновича, ощущают исходящее от них благоухание. Великий князь Олег Рязанский, по словам известного российского историка Д.И. Иловайского, принадлежал «к тем историческим личностям, которые отражают в себе черты известной эпохи или известного народа, закрывая своей тенью и предшественников и преемников». В самые тревожные времена князь Олег Иоаннович умел оберегать и защищать свой народ. Именно ему Рязань обязана «своей силой и значением в современной ему русской жизни; он наиболее сделал для ее благоустроения; Рязанское княжество ни до, ни после него не достигало такой силы и величия». Каждый рязанец хранит дорогое имя князя Олега Иоанновича в своем сердце и выражает отношение к нему благоговейным почитанием. После 1626 года на эмблеме Рязанской земли впервые появилась фигура воина. В 1778 году было образовано Рязанское наместничество. Указом Екатерины II от 29 марта 1779 года город Рязань получил официально утвержденный герб: на золотом фоне князь, держащий в правой руке меч. Народное сознание в течение нескольких веков связывало это изображение с именем Олега Рязанского. Известный рязанский историк С.Д. Яхонтов писал: «Он (Олег Рязанский) наиболее способствовал утверждению за нынешней Рязанью положения столичного города; недаром с его именем связано имя Олегова дворца (нынешний архиерейский дом), а в гербе Рязани… Олег Иоаннович. И в настоящее время это изображение является гербом г. Рязани. Православная Церковь вместе с апостолами, пророками, святителями, мучениками, преподобными и Христа ради юродивыми благоговейно чтит память святых благоверных князей. «Их государственное служение приравнено к христианскому подвигу. Воинская доблесть, проявленная при защите родной земли, правосудие и благочестие, милосердие и благотворительность, забота о строительстве и благоукрашении храмов и монастырей – характерные черты святых Александра Невского и Феодора Смоленского, Владимира Новгородского и Михаила Тверского, Юрия Владимирского и Довмонта Псковского и многих других русских князей, вкупе именуемых и неименуемых, кто воистину делы и словесы, и многовидным житием, и от Бога дарованьми соделашася святи, ихже и гробы Бог чудесы прослави». В один ряд вместе с этими русскими благоверными князьями можно поставить и великого рязанского князя Олега Иоанновича. Высота христианской жизни, нравственная чистота стяжали ему глубокое и благоговейное народное почитание. Будучи князем – иноком и князем – миротворцем, Олег Рязанский воспринимал свое княжение как крест, возложенный на него Господом, и более всего заботился о водворении мира в вверенных ему пределах, ибо будут дела правды мир, и одержит правда покой, и уповающе будут до века: и вселятся людие его во граде мира и обитати будут уповающе, и почиют с богатством (Ис. 32: 17 – 18). «Иногда местное почитание становится общецерковным и общенациональным, иногда не переходит границы како – либо области. Но это не принижает их подвига и не лишает награды у Бога, которую Он приготовил все любящим его (1 Кор. 2: 9).
