Право на свободу и личную неприкосновенность
реклама
Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) Право на свободу и личную неприкосновенность и право не лишаться свободы за неимением возможности выполнить какое-либо контрактное обязательство (статья 5 и статья 1 Протокола № 4) С татья 5 является краеугольным камнем зашиты индивида. Первое предложение статьи 5 — «каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность» — повторяет слова статьи 3 Всеобщей декларации прав человека (где перед словом «свобода» стоит слово «жизнь»), которые повторяются во всех других основных документах по правам человека, таких, как статья 9 Международного пакта о гражданских и политических правах, статья 7 Межамериканской конвенции о правах человека и статья 6 Африканской хартии о правах человека и правах народов. В пункте 1 статьи 5 указываются также, что «никто не может быть лишен свободы». Однако это право не может быть абсолютным, и далее в пункте 1 приводится перечень ситуаций, при которых арест или задержание допустимы. Вместе с тем пункты 2—5 статьи 5 предусматривают, что человек, лишенный свободы, пользуется определенной процессуальной защитой от необоснованного или оскорбительного ареста или задержания. Право на личную свободу и неприкосновенность как принцип Зачастую термины «liberty» или «freedom» («свобода») приводятся в связи с понятиями, которые намного шире по сравнению с теми, которые охватываются применимыми положениями Конвенции. В статье 5, которая является главным среди этих положений, речь идет о лишении физической свободы. Статья 5 предусматривает главным образом свободу от произвольного ареста и задержания1. Сходные положения Конвенции предполагают определенные ограничения этой личной и физиСм.: Эрроусмит против Соединенного Королевства. Conun. Report. 12.10.78, para. 64. D.R. 19, p. (18). 161 ческой свободы, например статья 4 (разрешающая правительству налагать определенные виды трудовых или служебных обязательств, которые при определенных обстоятельствах могут ограничить свободу передвижения) и статья 2 Протокола № 4, которая регулирует свободу передвижения и свободу выбора местожительства. Другие положения дополняют гарантии, предоставляемые статьей 5, например, статья 1 Протокола № 4 гласит: «Никто не может быть лишен свободы лишь на том основании, что он не в состоянии выполнить какое-либо контрактное обязательство». В качестве отправного пункта индивид не подотчетен государству или обществу за его ежедневное местопребывание. Он может находиться дома или в другом месте и не обязан отчитываться — это свобода в личном или физическом смысле. Однако Комиссия и Суд проводят различие между общими ограничениями для населения в целом, к которым статья 5 не применяется, и ограничениями для конкретного индивида, к которым она применяется. Частью ограничений общего характера, не подпадающих под сферу действия статьи 5, являются требования о том, что все жители регистрируют у властей свое обычное местожительство, соблюдают правила дорожного движения и т. д. Некоторые общие ограничения свободы, такие, как комендантский час, вводимый в период напряженности, также подпадают под эту категорию 2. Вместе с тем, когда власти содержали индивида в тюрьме, в полицейской камере или в другом месте или когда они заставляли индивида оставаться в ограниченном физическом пространстве, Комиссия и Суд считали, что в этом случае статья 5 применима. Хотя такие ограничения могут представлять собой лишение свободы по смыслу Конвенции, органы Конвенции оценивают законность такого задержания с учетом допустимых оснований и процессуальных действий, перечисленных в статье. Зачастую такая оценка затрагивает вопросы степени, когда Комиссия считала, что индивидуализированное ограничение личной свободы, например приказ оставаться в определенном месте или отчитываться в полицейском участке раз в неделю, не равнозначно запрещаемому лишению свободы3. Однако в других случаях Суд считал, что принудительное содержание на острове, где свобода передвижения ограничивается в ночное время зданием, а в дневное время — небольшой площадью острова, равнозначно запрещаемому лишению свободы 4. В деле Энгель заявители были подвергнуты военному дисциплинарному наказанию, включая условия «легкого ареста» и «отягощенного ареста», которые не мешали заявителям выполнять свой обычный воинский долг. Суд решил, что, хотя военная служба в целом и назначенное заявителям наказание, в частности, ограничивали^свободу передвижения, эти ограничения не были столь суровы, чтобы представлять 2 Кипр против Турции. Comm. Report 10.7.76, paras. 100—101 (не опубликовано). 3 No. 7690/77, Dec. 16.7.77 (не опубликовано). См.: Судебное решение по делу Гудзарди от 6 ноября 1980 г. Series A, No. 39, р. 32—35, paras. 90—95. Часть I 162 ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА собой лишение свободы по смыслу статьи 5. Однако, что касается наложения «строгого ареста», Суд решил, что лишение свободы было достаточно суровым, чтобы представить обоснование, сопоставимое с требованием статьи 55. Иногда Комиссия и Суд не соглашаются с возможностью применения статьи 5 к конкретному пакету фактов. Дело Нильсен касалось госпитализации в психиатрическом отделении двенадцатилетнего мальчика против его воли, но по просьбе его матери. Комиссия пришла к заключению, что, хотя у заявителя была своя комната в этом отделении и ему разрешалось недолго бывать у матери дома и ходить в школу, недобровольное помещение заявителя представляло собой запрещенное лишение свободы как с точки зрения существенных оснований, предложенных для оправдания содержания, так и с точки зрения невозможности заявителя оспорить само задержание6. Однако Суд заключил, что госпитализация ребенка «была ответственным осуществлением его матерью ее опекунских прав в интересах ребенка»7. Таким образом, статья 5 не может применяться. В подпунктах a)—f) пункта 1 статьи 5 довольно подробно излагаются положения, касающиеся шести категорий случаев, в которых лишение свободы может быть допустимым. Свобода личности «обозначена достаточно четко», в то время как общий принцип «личной неприкосновенности» по смыслу статьи 5 определен менее четко. Если читать всю статью в целом, то представляется, что данное положение касается только личной и физической неприкосновенности и не относится, например, к юридической неприкосновенности или экономической и психологической неприкосновенности. Таким образом, хота «неприкосновенность», как представляется, не имеет какого-либо значения независимо от «свободы», главный принцип, регулирующий любые действия государства по ограничению осуществления любого из этих прав, состоит в том, чтобы избегать произвола. Например, в своем докладе по делу Эрроусмит Комиссия уравняла права на свободу и неприкосновенность, отметив, что «право на личную неприкосновенность включает в себя гарантию того, что отдельные лица будут арестовываться и задерживаться только на основаниях и в соответствии с процедурой, предписанными законом»8. Эта формулировка созвучна с формулировкой статьи 9 Международного пакта о гражданских и политических правах, где указывается: «Никто не может быть подвергнут произвольному аресту или содержанию под стражей. Никто не должен быть лишен свободы иначе, как на таких основаниях и в соответствии с такой процедурой, См.: Судебное решение по делу Энгель и другие от 8 июня 1976 г. Series A, No. 22. 6 См.: Нильсен против Дании. Comm. Report 12.3.87, paras. 103—129, Eur. Court H.R., Series A, No. 144, p. 38-43. Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) 163 которые установлены законом». Отметим, что в Европейской конвенции конкретно перечисляются те основания, на которых индивид может содержаться под стражей, что является более объективной нормой и более узким пределом по сравнению с простым, «произвольным» лишением свободы, предусматриваемым Пактом. Понятие законности по статье 5 Понятие законности, которое является основным содержанием статьи 5, отражают два термина. Первый, «установленный законом», касается главным образом процессуальных вопросов, фигурируя в общем положении о средствах, с помощью которых правительство может лишить человека свободы, т. е. «в следующих случаях [подпункты (a)—(f) пункта 1] и в порядке, установленном законом». Во втором случае эта фраза имеет менее четкое значение, по крайней мере с первого взгляда. В соответствии с подпунктом (Ь) государство может задержать кого-либо «с целью обеспечения выполнения любого обязательства, предписанного законом». Суд решил, что такое обязательство должно быть точным и конкретным 9. Общее предостережение индивиду о том, чтобы вести себя определенным образом, не является «обязательством, предписанным законом», и поэтому не может выноситься тому или иному лицу10. Второй аспект законности носит более существенный характер — термин «законный» фигурирует по крайней мере один раз в связи с каждой из шести категорий допустимого задержания. Фактически можно утверждать, что «законность любого вида задержания является единственным фактором, определяющим его допустимость по Конвенции. Тогда в этом смысле критерии законности, применимые в других контекстах Конвенции, следует, возможно, применять также по статье 5, хотя сегодня прецедентное право по статье 5 не отражает такой подход, а носит более формальный характер. Как указывается в этой книге, Комиссия и Суд не определяли конкретно термин «закон». В деле «Санди тайме» и позднее в деле Мелоун Суд отмечал, что слово «закон» следует толковать как охватывающее не только писаное право, но и неписаное право 11. Во-первых, «закон должен быть соответственно доступен: у гражданина должна быть возможность при сложившихся обстоятельствах ссылаться на соответствующие правовые нормы, применимые в данном деле». Во-вторых, норму нельзя рассматривать как закон, если она сформулирована недостаточно точно для того, чтобы гражданин мог регулировать свое поведение 12. И См., например: Судебное решение по делу Лоулес от 1 июля 1962 г. Series A, No. 3; Судебное решение по делу Энгель и другие от 8 июня 1976 г. Series A, No. $2. См.: Решение по делу Гудзарди от 6 ноября 1980 г. Series A, No. 39. Судебное решение по делу Нильсен от 28 ноября 1988 г. Series A, No. 144, р. 26, para. 73. См.: Судебное решение по делу «Санди тайме» от 26 апреля 1979 г. Serfs A, No. 30, р. 30, para. 47; Судебное решение по делу Малоне от2 августа 1984 г. Series A, No. 82, р. 31, рага. 66. Эрроусмит против Соединенного Королевства. Comm. Report 12.10.78, para. 64. D.R.19, p. 5(18). Судебное решение по делу Силвер и другие от 25 марта 1983 г. Series A, No. 61, р. 33, paras. 86—88. Часть I 164 ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА наконец, для удовлетворения требований Конвенции в отношении законности закон должен обладать определенным качеством. Эти критерии в некоторой степени применимы к пункту 1 статьи 5, но бывает относительно немного дел, в которых ставится под сомнение само существо закона, по которому индивид был лишен свободы. По-другому обстоит дело, когда речь идет о процессуальном праве, применяемом при лишении свободы. Запрет на лишение свободы должен в принципе означать, за исключением определенных случаев, что Комиссия и Суд в представляемых им делах должны рассматривать законность решений, принимаемых на национальном уровне. Практически это может быть очень трудно в значительной степени потому, что органы Конвенции не обладают полномочиями проводить «обзор четвертой инстанции» решений по существу, принятых национальными органами. Отсюда следует, что прецедентное право, возникающее по статье 5, в значительной степени охватывает средства, при помощи которых национальные органы пришли к своему решению лишить кого-то свободы. Таким образом, хотя органы Конвенции изучают вопрос о том, составляет ли одно из нескольких оснований для задержания, перечисленных в Конвенции, основу для принятия мер внутригосударственными органами, после того как это пороговое требование будет удовлетворено, они будут дальше изучать вопрос о «законности» только в связи с применяемыми процедурами. В некоторых случаях такая законность может зависеть от того, удовлетворены ли требования внутригосударственного права, как, например, в деле Ван дер Леер, где заявительница жаловалась на помещение ее в психиатрическую больницу, на что было дано разрешение без слушания и без сообщения решения задержать ее. По мнению Европейского суда по правам человека, здесь имело место нарушение пункта 1 статьи 5 в том смысле, что судья не выполнил соответствующее положение внутригосударственного права, санкционировав задержание заявительницы, не заслушав ее до этого 13. Хотя во многих случаях расхождения между внутригосударственным правом и практикой могут быть единственным фактором, ведущим к установлению нарушения статьи 5, при некоторых обстоятельствах и Комиссия, и Суд будут углубляться и далее в существо вопроса, с тем чтобы определить, были ли действия правительственных органов добросовестными, или они были явно произвольными. В деле Винтерверп заявитель пожаловался, в частности, на то, что решение поместить его в заведение для душевнобольных было нарушением порядка, предписанного законом, так как оно принималось одним судьей, а не всем составом. По мнению Европейского суда по правам человека, тот факт, что решение принималось одним судьей, открыто не противоречит внутригосударственному праву и практике, и в результате не было установлено нарушение положения статьи 5 о законности. Главным соображением при расСм.: Судебное решение по делу Ван дер Леер от 21 февраля 1990 г. Series A, No. 170, р. 11-12, paras. 21-23. Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) 165 смотрении вопроса о принятии решения одним судьей и автоматическом продлении решения о задержании до тех пор, пока соответствующий национальный суд сможет рассмотреть возражения по этому поводу, было понятие произвольности. Допустимые случаи лишения свободы Шесть категорий допустимого лишения свободы, перечисленных в статье 5, представляют собой исчерпывающий список, условия которого толкуются в узком смысле14. Таким образом, статья 5 исключает случаи лишения свободы, которые не подпадают под эти шесть категорий, даже если это разрешено внутригосударственным правом и применяется правильно. В таких случаях лишение свободы вряд ли можно назвать «произвольным». Однако фактические основания для лишения свободы могут тем не менее считаться несправедливыми, т. е. привлечения определенных категорий в качестве допустимых оснований для задержания предполагается избегать. В широком смысле эти шесть категорий или относятся к уголовнопроцессуальному праву, или подпадают под то, что можно назвать административным задержанием, где элемент наказуемости не является доминирующим, даже если он и присутствует в некоторых случаях. В отношении последней категории возникают некоторые более сложные вопросы, поскольку административное задержание зачастую является мерой социальной защиты или контроля, где забота об обществе (например, предупреждение таких болезней, как СПИД) может вступать в коллизию с заботой о более или менее невинном индивиде (например, душевное здоровье или социальный случай, где лица могут одинаково нуждаться и в контроле, и в помощи). В связи с двумя делами, имеющими отношение к итальянскому законодательству и представленными в целях ведения борьбы с мафией, возникли вопросы применимости некоторых подпунктов пункта 1 статьи 515. В обоих случаях к заявителям были применены меры «специального надзора», назначаемые в отношении «лиц, представляющих опасность с точки зрения безопасности и общественной морали». Среди категорий лиц, определенных таким образом, были те, чье поведение или образ жизни указывали, что они живут прямо или косвенно за счет преступного дохода, и те, чье показное поведение дает достаточно оснований считать, что они имеют уголовные наклонности. В качестве предварительной меры по данному законодательству начальник полиции может направить предупреждение любому данному лицу, убеждая См.: Судебное решение по делу Гудзарди от 6 ноября 1980 г. Series A, No. 39, р. 36—37, рага. 93. См.: Судебное решение по делу Гудзарди от 6 ноября 1980 г. Series A, No. 39; Судебное решение по делу Чиулла от 22 февраля 1989 г. Series A, No. 148. Часть I 166 ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА его исправить свое поведение или в противном случае к нему будут применены вышеупомянутые меры «специального надзора»16. В каждом из этих дел заявители рассматривались как члены мафии или как участвующие в мафиозной деятельности. В деле Гудзарди заявитель был заключен на небольшом острове и его передвижения были ограничены даже на этом острове. Европейский суд по правам человека, проанализировав факторы, касающиеся ограничений на свободу передвижения заявителя, установил, что они представляют собой лишение свободы, что должно регулироваться статьей 5 Конвенции. Затем Суд рассмотрел различные основания, выдвинутые итальянским правительством в оправдание лишения свободы. С самого начала Суд отклонил довод итальянского правительства о том, что заявитель был задержан в соответствии с пунктом 1е статьи 5, регулирующей задержание бродяг, наркоманов и других подобных лиц. Он также решил, что, поскольку заявитель фактически не был обвинен в правонарушении, он не мог быть задержан по подпункту а). Не соответствовало такое задержание и подпункту Ъ), так как предупреждение изменить свое поведение не может рассматриваться как «юридическое обязательство», которое необходимо выполнять. Что касается неприменимости подпункта с), то Суд отметил в первую очередь, что данное положение ближе всего соответствует изложению действительных оснований для задержания, но высказал при этом следующее замечание: Рассматриваемая фраза не сообразуется с политикой общего предупреждения индивида или категорий индивидов, которые подобно мафиози представляют опасность на том основании, что они имеют постоянную склонность к совершению преступлений; она всего лишь предоставляет Договаривающимся Государствам средство предупреждения конкретного правонарушения'7. Суд решил, что ограничения представляют собой защищаемое лишение свободы, поскольку в данном случае ни одно положение из исчерпывающего списка допустимых оснований не применимо18. Аналогично этому в деле Чиулла Суд обнаружил нарушение статьи 5, которое заключалось в отсутствии конкретной связи между возбуждением уголовного дела и назначенным лишением свободы 19. а. Законное содержание лица на основании признания его виновным компетентным судом Первая категория допустимого задержания по статье 5 касается любого заключенного, отбывающего наказание или находящегося в сходI! 6 См., например: Судебное решение по делу Гудзарди от б ноября 1980 г. Series A, N6.39, р. 17, para. 46. 17 Судебное решение по делу Гудзагади от 6 ноября 1980 г. Series A, No. 39, р. 38, para. 102. Ibidem, p. 37—38, paras. 100-102. См.: Судебное решение по делу Чиулла от 22 февраля 1989 г. Series A, No. 148, р. 16, para. 36. Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) 167 ном положении, когда «законное задержание» должно быть основано на «признании его виновным компетентным судом». Это обычно относится к тюремному заключению в качестве наказания, хотя ни одно из этих слов не используется. Это положение охватывает также задержание в целях обеспечения режима по обвинительному приговору. Лишение свободы путем тюремного заключения существует во всех странах, при этом ключевыми предпосылками для установления такого наказания является законность задержания, окончательный характер осуждения, по которому устанавливается лишение свободы, и компетенция суда, выносящего обвинительный приговор. Ни один из этих критериев не является четким, а наоборот они довольно размыты. В некоторых случаях факторы, учитываемые при оценке поведения государства по статье 5, могут частично совпадать с мерами защиты, предоставляемыми по другому положению Конвенции. Например, статья 5 Конвенции не регулирует соблюдение гарантий, касающихся беспристрастности уголовного судопроизводства: такие гарантии установлены статьей 6 Конвенции. Однако в некоторых случаях компетенция суда по смыслу статьи 5 может также переходить в независимость и беспристрастность суда по статье 6. Заметим, что пункт 1а статьи 5 по своему содержанию не требует или не означает, что обвинение, как таковое, должно быть законным. Так, в деле Кржики Комиссия пришла к выводу, что простой факт, что судебный приговор был аннулирован после апелляции, не лишает тюремное заключение, назначенное во исполнение этого приговора, его законного характера20. Любой другой результат потребовал бы от Комиссии и Суда пересмотреть факты и ведение всего дела, что вполне можно было бы рассматривать как пересмотр четвертой инстанции, и, таким образом, это выходило бы за рамки компетенции органов Конвенции. Аналогичным образом, фраза «на основании признания его виновным» не означает, что судебное решение должно быть окончательным до вынесения приговора. Задержание может быть обосновано пунктом 1а статьи 5 даже тогда, когда признание виновным или приговор обжалуется в вышестоящем суде21. В некоторых странах постоянное содержание в тюрьме в ожидании такой апелляции рассматривается как предварительное заключение, и, даже если в результате апелляции человек будет оправдан или к такому результату приведет повторное слушание, его задержание в ожидании таких результатов будет по-прежнему считаться законным по смыслу статьи 5. Слово «на основании» означает не только, что задержание должно следовать после «признания виновным» в определенный момент времени, но и должно быть результатом, следовать и зависеть или произойти в силу такого «признания виновным». В деле Моннел и Моррис апелляционный суд постановил, См.: Кржики против Федеративной Республики Германии. Comm. Report. 3.78. D.R. 13, p. 57(61). 21 См.: Судебное решение по делу Вемхоф от 27 июня 1968 г. Series A, No. 7, р. 23—24, para. 9. ii Ii II ' Часть I ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА 168 что время, проведенное обвиняемыми в заключении в ожидании решения по их заявлениям о разрешении на апелляцию, не должно засчи-тываться в срок отбывания приговора. Заявители утверждали, что сроки задержания, которые по решению апелляционного суда не должны за-считываться в срок отбывания ими тюремного заключения, не входят ни в одну из категорий разрешенного задержания, изложенных в пункте 1 статьи 5. Суд должен был найти наличие достаточной законной связи между обвинением и задержанием заявителя с потерей времени. Он пришел к выводу, что такая связь действительно существовала, что выражалось в удержании апелляций и в обеспечении того, чтобы уголовные апелляции заслушивались в разумные сроки22. Исполнение такого наказания, как тюремное заключение, как правило, откладывается до последующего решения, которое принимается уже не судом, а обвинением или тюремными властями. Таким образом, фактическое решение об отбытии наказания может исходить не от «компетентного суда», но при этом задержание все равно будет законным по пункту 1а статье 5. Это справедливо даже после условного освобождения, если нарушение условий ведет к повторному заключению в тюрьму для отбытия оставшегося срока наказания или задержания в целях безопасности, что в случае Кристине произошло через одиннадцать лет23. Так должно быть далеко не всегда, особенно если у властей есть весьма широкий выбор в принятии решения о лишении свободы, возможно, много времени спустя после вынесения обвинения. В деле Ван Дроогенбрек, отданного по бельгийскому законодательству в «распоряжение правительства», у которого была широкая свобода действий и которое могло прибегнуть к повторному тюремному заключению в течение десяти лет, эти полномочия были использованы через семь лет после вынесения обвинительного приговора и много времени спустя после его освобождения из двухлетнего заключения. Таким образом, в результате новых действий, для совершения которых признание виновным было не обязательно, заявитель был подвергнут нескольким годам лишения свободы только потому, что прежний приговор все еще считался действительным24. Однако это решение не исключает возможности того, что связь с первоначальным обвинением будет весьма отдаленной. Если делегированные полномочия приводить в действие обвинительный приговор развязывают властям руки и они могут преследовать другие цели, например заключать человека в тюрьму по причинам, которые должны рассматриваться во время нового судебного разбирательства в связи с совершенными позднее правонарушениями, такое задержание не должно считаться законным по смыслу пункта 1 статьи 5. В деле Уикс под сомнение была поставлена «достаточная причинная связь Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) 169 между обвинением и лишением свободы». По этому делу заявитель был приговорен к пожизненному тюремному заключению, но через десять лет был освобожден по специальному разрешению, которое через 15 месяцев было аннулировано министром внутренних дел. Цели, преследуемые при осуществлении министром дискредитационного права временно освобождать по специальному разрешению или возвращать в тюрьму, не указаны в законе об уголовном правосудии 1967 года, но, по мнению судей, выносящих приговоры, под пожизненным приговором заявителю подразумевался «неопределенный» приговор, позволяющий министру контролировать поведение заявителя и освобождать его, когда он будет считаться уже не представляющим опасности для общества или для самого себя. В отличие от случая, когда в силу серьезности правонарушения выносится приговор о пожизненном тюремном заключении, причины для принятия решения о лишении свободы в силу своего характера могут со временем меняться. В решении по делу Ван Дроогенбрек Суд применил эти принципы и отметил, что формальная юридическая связь между обвинением г-на Уикса в 1966 году и его вторичным препровождением в тюрьму примерно через десять лет сама по себе не является достаточной, чтобы оправдать оспариваемое задержание по пункту 1а статьи 5. Необходимую причинную связь можно было бы считать прерванной, если бы решение о неосвобождении или повторном задержании принималось на основаниях, несовместимых с целями выносящего приговор суда. Суд пришел к выводу, что судьи, выносящие приговор, должны были знать о том, что в приговоре к пожизненному заключению г-на Уикса заложена зависимость его свободы от исполнителя до конца жизни и что по контексту статьи 5 Европейский суд по правам человека не должен рассматривать вопрос о справедливости первоначального приговора25. Решение, вынесенное в одной стране, в некоторых случаях может приводиться в исполнение в другой стране, когда заключенный выдается этой стране именно для этой цели, например в соответствии с Европейской конвенцией о международной действительности судебных решений по уголовным делам26. Это может быть тем не менее законным лишением свободы, потому что «компетентный суд» не обязательно означает суд в стране, где отбывается наказание27. Однако по этому вопросу есть некоторые расхождения, когда возникают сомнения относительно того, соблюдался ли принцип господства права в стране, где проходило разбирательство. 22 См.: Судебное решение по делу Моннел и Моррис от 2 марта 1987 г. Series A, No. 115, р. 17—20, paras. 38—48. 23 Кристине против Швейцарии, Comm. Report 1.3.79, para 30-37. D.R. 17, p. 35 (53-56). См.: Судебное решение по делу Ван Дроогенбрек от 24 июня 1982 г. Series A, No. 50, р. 19—22, paras. 34—41. • См.: Судебное решение По делу Уикс от 2 марта 1987 г. Series A, No. 114, р. 25—27, paras. 46—53. 26 1970ETS,No.70. 27 No. 1322/62, Dec. 14.12.63. - Yearbook 6, p. 494 (516-518). 170 Часть I ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА Ь. Законный арест или задержание лица за невыполнение законного решения суда с тем, чтобы обеспечить выполнение любого обязательства, предписанного законом Пункт 1Ь статьи 5 носит менее конкретный характер по сравнению с другими подпунктами этой статьи, разрешая лишение свободы в двух ситуациях: невыполнение законного судебного приказа, например запрета, или приказа о содержании под стражей, или с целью обеспечения выполнения любого обязательства, предписанного законом. Это может относиться, например, к свидетелю, от которого суд требует присутствовать на слушании, к взятию анализа крови при установлении отцовства или к проведению психиатрического освидетельствования. Суду достаточно издать приказ, который индивид не выполняет- После этого другой орган, например полиция, может издать приказ об аресте или задержании. Пока выполняются эти общие требования законности, эта категория не вызывает особых проблем на практике. Намного более уязвима следующая группа дел той же категории, поскольку возможность ареста или задержания «с «елью обеспечения выполнения любого обязательства, предписанного законом», может толковаться в широком смысле в качестве положения общего характера. Например, в этом положении не указывается, кто уполномочен принимать решение. Бели любой орган, уполномоченный любым законом, может обеспечить выполнение любого обязательства путем ареста кого-либо, это дает возможность создать «полицейское государство» или, по крайней мере, разрешить «административное задержание» или «превентивное задержание» в намного более широких пределах, выходящих за рамки соблюдения принципа господства права. К счастью, обычное соблюдение норм права не может быть обеспечено таким образом. Практика, начиная с дела Лоулес, показала, что это положение сформулировано в весьма общих выражениях и эти формулировки необходимо толковать с учетом контекста и цели. Так, по мнению Суда в связи с делом Энгель, это правило применяется только тогда, «когда закон разрешает задержание лица с тем, чтобы Заставить его выполнить точное и конкретное обязательство, которое он до этого не выполнял»28. Здесь необходимо подчеркнуть термины «точное и конкретное». О том, как трудно определить, насколько конкретным должно быть обязательство, можно судить по делам, касающимся военной службы. Военнослужащий обязан подчиняться приказам, но нельзя сказать, что «дисциплинарный арест» за прошлое поведение обеспечит подчинение в связи с любым конкретным обязательством в будущем, хотя это может иметь превентивный эффект29. Норвежская система лишения свободы тех, кто наотрез отказывается от военной службы, считается оправданной со28 29 Судебное решение по делу Энгель от 22 июня 1976 г. Series A, No. 22, No. 28, para. 68. См.: Эгз против Швейцарии. Comm. Report 4/3/78.D.R. 15, p. 35 (63). Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) 171 гласно пункту lb статьи 530. Пункт 1Ь статьи 5 необходимо толковать так, чтобы можно было провести четкое различие между задержанием в качестве наказания за прошлое поведение и задержанием с целью заставить человека выполнить обязательство. Комиссия сочла, что задержание в деле заявителя отличается по характеру от задержания на основании признания виновным. Он мог быть освобожден в любое время при условии, что он изменит свое отношение и выполнит обязательство. С другой стороны, осужденный за уголовное правонарушение не может быть освобожден из тюрьмы просто в силу изменения своего отношения. Вместе с тем в случае применения закона Соединенного Королевства 1976 года о предупреждении терроризма (временное положение) Комиссия сочла необходимым сделать исключение. Истцы были арестованы в соответствии с этим законом и могли содержаться под арестом до семи дней и освобождены через 45 часов после обыска, снятия отпечатков пальцев, фотографирования и допроса. Комиссия сочла, что необходимость предупреждения терроризма в Северной Ирландии оправдывала такие действия против пассажиров, направляющихся из Ирландии в Англию, даже если соответствующие лица не выполнили до этого обязательство подчиниться контролю. Такой контроль был безотлагательной необходимостью, и ни одно другое средство обеспечения выполнения не было достаточно реальным31. Как и в других положениях пункта 1 статьи 5 Конвенции, пределы допустимого лишения свободы для того, чтобы заставить выполнить законный судебный приказ или обеспечить выполнение обязательства, предписанного законом, ограничены. Внутригосударственные органы также не могут ссылаться на это положение в оправдание лишения индивида свободы на неясных основаниях, когда нет более конкретных норм внутригосударственного права. Это одинаково касается требования законности в целом — при том, что индивид понимает требование закона и наказание за его нарушение, — и основного понятия свободы, когда государство не может использовать лишение свободы как средство произвольного общественного контроля32. Принцип, изложенный в пункте lb статьи 5, можно резюмировать следующим образом: слова «с целью обеспечения выполнения обяза тельства, предписанного законом» относятся только к тем случаям, когда закон разрешает задержание лица с тем, чтобы заставить его вы полнить «точное и конкретное обязательство, которое он не выполнил». Широкое толкование этого понятия не допускается. Кроме того, задер жание должно быть нацелено на обеспечение выполнения обязательства или непосредственно способствовать этому, а не служить наказанием за ч прошлое поведение. No. 10600/83, Dec. 14.10.85. D.R. 44, p. 155 (163). См.: Маквей и другие против Соединенного Королевства. Comm. Report 18.3.81, paras. 168-196. D.R. 25, p. 15 (37-43). 32 30 См. приводимые выше рассуждения по делам Гудзарди и Чиулла. Часть I 172 ,I ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА с. Законный арест или задержание лица, произведенные в целях передачи его компетентному судебному органу по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что задержание необходимо для предотвращения совершения им правонарушения или чтобы помешать ему скрыться после его совершения Лишение свободы в связи с уголовным делопроизводством регулируется исключительно подпунктами а) и с) статьи 1 и пунктом 3 статьи 5, которые необходимо читать вместе33. Необходимо проводить различие между тюремным заключением после вынесения приговора (пункт 1а статьи 5) и арестом или предварительным задержанием. Пункт 1с статьи 5 применяется только в уголовном делопроизводстве в качестве первого шага, когда лицо лишается свободы, как правило, «по обоснованному подозрению». Это положение разрешает арест и так называемые предварительные задержания». Это первое из нескольких положений и гарантий, где делается попытка уравновесить необходимость реагировать на преступление (даже, когда есть только подозрение) и требованием о личной свободе, которую, как правило, имеет каждый и которая должна гарантироваться процессуальными нормами, обеспечивающими господство права. Хотя презумпция невиновности и довлеет над предварительным задержанием, она должна уступать требованию принимать меры по самым различным причинам, например, в связи с тем, что преступники могут скрыться или совершить новые преступления. С другой стороны, такой арест или задержание подлежат рассмотрению в суде (пункт 3 статьи 5), после чего должно последовать судебное разбирательство, как это предусмотрено в статье 6. Только «после вынесения обвинительного приговора» задержание может быть оправдано в качестве наказания (см. рссмотрние пункта 1а статьи 5 выше). На всех более ранних этапах цель ареста и задержание при уголовном разбирательстве носят временный и процессуальный характер. Поскольку эта часть применяется для оказания давления на подозреваемого, чтобы заставить его признаться, полиция неизбежно получает при этом преимущества, которое, по мнению критиков, могут привести к злоупотреблениям. Вопрос о том, есть ли необходимость в судебном приказе или высоком органе обвинения, регулируется внутригосударственным правом. Основания для ареста также имеют существенные различия, и в тексте Конвенции нет полного описания этой категории. Арест может быть необходим, например, для того, чтобы не допустить уничтожение свидетельств преступления, хотя эта цель не упоминается в пункте 1с статьи 5. С другой стороны, основное требование обоснованного подозрения следует рассматривать как общее условие, несмотря на формулировку, по которой это только один из нескольких альтернативных ваСм.: Судебное решение по делу Де Йонг, Бальет и Ван ден Бринк от 22 мая 1984 г. Series A, No. 77, р. 22, para. 44. Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) ________________________________________ ^ ^ ^ 173 риантов. При рассмотрении дел Де Йонг, Бальет и Ван ден Бринк Ко миссия отметила в пункте 1с статьи 5 три различных обстоятельства, при которых может быть принято решение о задержании: когда лицо обоснованно подозревается в совершении правонарушения или когда есть достаточно оснований полагать, что это необходимо для предотвращения совершения им правонарушения или, чтобы помешать ему Скрыться после его совершения. Слово «или», разделяющее эти три категории лиц, четко указывает на то, что это перечисление не носит кумулятивного характера и что достаточно того, чтобы арестованный подпадал под одну из вышеперечисленных категорий. В военном праве Нидерландов необходимость поддерживать дисциплину среди других военнослужащих является дополнительным условием для такого ареста или задержания. По мнению Суда, в связи с этими случаями здесь не создается дополнительная категория лишения свободы, выходящая за рамки тех, которые разрешены пунктом 1. Вопрос о том, достаточно ли просто подозрения для того, чтобы обосновать продление предварительного задержания, регулируется не только первым, но и третьим пунктом статьи 534. Комиссия и Суд далее дали ограничительное толкование пункта 1с статьи 5, с тем чтобы правительства соблюдали на высоком уровне букву и дух этой статьи. В деле Куин заявитель был задержан французскими властями во время проведения уголовного расследования против него. По предоставлении определенных гарантий того, что он не покинет страну и предстанет перед судом, соответствующий национальный суд издал приказ о его немедленном освобождении из-под стражи. Французские власти не цроинформировали заявителя об этом решении и не исполнили формальности, необходимые для его осуществления, а вместо этого держали его под стражей в ожидании получения запроса Швейцарии о выдаче. Спустя 11 часов французские власти получили запрос Швейцарии и в предварительном порядке арестовали заявителя, который еще не был освобожден из тюрьмы, как это должно было быть на основании предыдущего приказа французского суда. Европейский суд по правам человека решил, что заявитель содержался под стражей незаконно, поскольку одиннадцатичасовое задержание не подпадало под какую-либо из категорий допустимого задержания на основании пнукта 1 статьи 5 35. Ряд дел, в которых фигурировал пункт 1с статьи 5, касались задержания или ареста по антитеррористическому законодательству, действующему в Соединенном Королевстве. Европейский суд по правам человека занял последовательную позицию, заявив, что борьба против терроризма дает повод для особых соображений: v Таким образом, для целей толкования и применения соответствующих положений Конвенции должным образом будут учитываться особый характер террористических преступлений, угроза, которую они представляСм.: Судебное решение по делу Де Йонг, Бальет и Ван ден Бринк от 22 мая 1984 г. Series A, No. 787, р. 22, para. 44. 3 См.: Судебное решение по делу Куин от 22 марта 1995 г. Series A, No. 311. Часть I 174 ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) юг для демократического общества, и особые трудности борьбы с терроризмом36. В частности, Суд согласился с доводами правительства относительно более широкого толкования «обоснованности» в связи с расследованием террористических преступлений по сравнению с допустимым толкованием в связи с обычными преступлениями. Конкретный вопрос, который был подчеркнут Судом в связи с этим, касается важности защиты конфиденциальных источников информации, включая сокрытие даже тех фактов, которые говорят в пользу «обоснованного подозрения», когда эти факты могут привести к выявлению таких источников. Европейский суд по правам человека выразил опасение относительно положений внутригосударственного права, которые не соответствуют стандарту, предписываемому пунктом 1с статьи 5: Суд должен иметь возможность определять, обеспечивается ли существо гарантии, предоставляемой пунктом 1с статьи 5. Следовательно, правительство-ответчик должно предоставить, по крайней мере, некоторые факты или информацию, способную удовлетворить Суд, о том, что арестованное лицо обоснованно подозревается в совершении предполагаемого правонарушения. Это тем более необходимо тогда, когда, как в настоящем случае, внутригосударственное право не требует обоснованного подозрения, а устанавливает более низкий порог, при котором требуется простое подозрение37. Однако при рассмотрении фактов по каждому из этих дел Суд решил, что стандарт для подозрения удовлетворяет пороговому требованию пункта 1с статьи 5 несмотря на более широкую формулировку в положении внутригосударственного права. Дело Мюррей вызвало два вопроса по пункту 1с статьи 5, оба в связи с задержанием одного из шести заявителей по делу. Заявительница была арестована и помещена под стражу в связи с подозрением в нарушении ряда положений действующего антитеррористического законодательства. Задержание и допрос длились всего менее трех часов, что не выходит за рамки четырехчасового ограничения, предписываемого внутригосударственными нормами права, в соответствии с которым она была задержана. В своей жалобе заявительница утверждала, что ее арест не преследовал цель передать ее компетентному судебному органу и что не было никаких оснований поддерживать заявление правительства о наличии «обоснованных подозрений» в том, что она совершила уголовное правонарушение. В этом случае, как и в других, где фигурировал вопрос о действии законодательства о предупреждении терроризма, Суд отметил, что уровень подозрения, необходимый для оправдания задержания согласно пункту 1с статьи 5, — это не тот уровень, который необходим для заявления об уголовном обвинении: 36 Судебное решение по делу Мюррей от 28 октября 1994 г. Series A, No. 300—А, р. 23, рага. 47; Судебное решение по делу Фокс, Кэмпбелл и Хартли от 29 ноября 1988 г. Series A, No. 145-В,р.27,рага.48. Судебное решение по делу Фокс, Кемпбелл и Хартли от 30 августа 1990 г. Series A, No. 182, р. 18, рага. 34. 175 Целью допроса во время задержания по подпункту с) пункта 1 статьи 5 было продолжение уголовного расследования посредством подтверждения или развеяния конкретного подозрения, на основании которого был произведен арест. Поэтому факты, которые вызывают подозрение, не должны быть того же плана, что и факты, необходимые для обоснования обвинения или даже выдвижения обвинения, что является следующим этапом процесса уголовного расследования38. Заявительница также утверждала, что арест и задержание армией, кроме любого возникающего при этом уголовного преследования со стороны полиции, не соответствует требованиям пункта 1с статьи 5. Суд отклонил этот довод на том основании, что официальный механизм передачи индивида «компетентному судебному органу» не является решающим для существа этого права. Арест и задержание при уголовном судопроизводстве должны привести или к дальнейшим шагам, когда в действие вступают пункты 2 и 3 статьи 5 и статья 6 (обычно через заявление об уголовном обвинении), или к освобождению индивида. Групповые аресты или задержания по Конвенции не разрешаются: государство должно действовать в зависимости от конкретного случая при расследовании конкретного преступления или при аресте кого-либо, кто подозревается в совершении этого преступления. В деле Гудзарди Суд решил, что Конвенция не разрешает лишение свободы лица, которое, по общему мнению, считается склонным к уголовным деяниям, а разрешается использовать это только как средство предупреждения в совершении «конкретного и точного правонарушения»39. Обсуждение вопроса о предварительном задержании будет продолжено ниже (пункт 3 статьи 5). d. Задержание несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное задержание для передачи лица компетентному органу Пункт Id статьи 5 разрешает задержание детей (несовершеннолетних) для «воспитательного надзора», что включает в себя попечение и принуждение, или законное действие, т. е. предварительное задержание. Суть этого положения состоит в том, чтобы не обращаться с детьми как с преступниками, а скорее в том, чтобы изолировать их на законных основаниях от вредного окружения. Таким образом, в этом положении ничего не говорится об аресте. Предельный возраст для несовершеннолетни* в государствах — членах Совета Европы различен, хотя в резолюции (72) 20 Комитет министров Совета Европы рекомендовал установить предельный возраст 18 лет. Дело Нильсен, обсуждавшееся в начале этой главы, показывает сложность защиты прав детей по Конвен38 Судебное решение по делу Мюррей от 28 октября 1994 г. Series A, No. 300-A, р. 27, рага. 55. 39 Судебное решение по делу Гудзарди от 6 наября 1980 г. Series A, No. 39, р. 38, рага. 102. Часть I ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА 176 ■■!, ции, когда Европейский суд по правам человека придерживается мнения о том, что у несовершеннолетнего не может быть самостоятельных прав по статье 5. Помещение несовершеннолетнего, обвиняемого в правонарушениях, в закрытое заведение для наблюдения и составление психоврачебного экспертного доклада считается законным задержанием в соответствии с порядком, предписанным законом40. Система воспитательного надзора в целях ведения борьбы с преступностью несовершеннолетних была поставлена на карту в деле Буамар, когда несовершеннолетний неоднократно заключался в следственную тюрьму «для воспитательного надзора». Суд решил, что Бельгия была обязана установить соответствующие институциональные механизмы, которые бы отвечали требованиям безопасности и соответствовали воспитательным задачам, с тем чтобы можно было удовлетворить требование пункта Id статьи 5. Содержание молодого человека в следственной тюрьме в условиях фактической изоляции и без помощи сотрудников, имеющих воспитательную подготовку, нельзя рассматривать как содействие достижению какойлибо воспитательной цели и, таким образом, задержание не соответствовало требованиям статьи 541. е. Законное задержание лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг К ■1 Ы У этих групп случаев один и тот же мотив социальной защиты, но данный пункт составлен неправильно, поскольку в нем объединен целый ряд совершенно различных человеческих ситуаций под одним и тем же и к тому же упрощенным понятием задержания без всяких оговорок, включая положения об аресте. Нормы внутригосударственного законодательства по этим вопросам отличаются гораздо больше, чем нормы уголовно-процессуального права. В некоторых случаях эти две системы частично сходятся. Душевнобольные могут совершать опасные правонарушения. Они могут привлекаться к судебной ответственности и в случае признания ответственности объявляются виновными. Если кто-то находится в больнице или тюрьме, то может быть вынесено судебное решение о лишении свободы по пункту 1а статьи 5. В деле X42 необходимо было ответить на вопрос о том, подпадает ли передача умалишенного в распоряжение правительства в качестве меры, принимаемой вследствие уголовного обвинения, под пункт 1е или 1а. Суд пришел к выводу, что, несмотря на признание различий между этими двумя 40 См.: No. 8500/79, Dec. 14.12.79. D.R. 18, p. 238 (246-247). См.: Судебное решение по делу Буамар or 29 февраля 1988 г. Series A, No. 129, р. 19—22, paras. 41—53. 42 См.: Судебное решение по делу X от 5 ноября 1981 г. Series A, No. 46, р. 17—18, paras. 38—40. !:= Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) 177 пунктами, оба могли быть или были применены к лишению свободы заявителя, по крайней мере на первоначальном этапе. Однако во всех этих группах случаев административное задержание органами здравоохранения или какой-либо комиссии по социальному обеспечению могут удовлетворять пункту 1е статьи 5. Поскольку в национальном законодательстве эти категории не всегда различаются одинаково, то не всегда можно сказать, какой из этих пунктов следует применять при изучении жалобы с точки зрения Конвенции. Вопрос о том, можно ли оправдать по Конвенции такое вмешательство в право на личную свободу, может зависеть от сложных оценок фактов и норм права. Решение должно не только приниматься в соответствии с порядком, предписанным законом, но и должно быть законным по существу, о чем говорилось выше. Кроме рассмотрения национальных решений по этим вопросам, Комиссия и Суд считают, что некоторые термины, используемые в Конвенции, имеют самостоятельное значение. И в этом отношении внутригосударственное право служит лишь отправным пунктом. Установление фактов национальными органами и толкование ими этих понятий могут привести к такому положению, что ни у Комиссии, ни у Суда почти не останется средств контроля помимо контроля за установленным порядком. При международном порядке судопроизводства трудно установить, является ли человек умалишенным, алкоголиком или наркоманом. В силу зависимости от свидетелей и специалистов, например врачей, международные органы вынуждены в значительной степени полагаться на результаты, полученные на национальном уровне, но тем не менее они резервируют за собой право на пересмотр. Например, понятие бродяги требует такого толкования, которое может меняться в зависимости от общества и отношения, и этническое или социальное происхождение заклейменного таким образом индивида не может более служить фактом, как предлагалось в прошлом. При рассмотрении дела Де Вильде, Оме и Версип (бродяжничество) Суд решил, что определение в бельгийском праве «бродяг» как лиц без постоянного местожительства, без средств к существованию и без регулярных занятий или профессий совпадает с термином «бродяга» в том смысле, в каком этот термин используется в Конвенции 43. Определения других терминов в этом подпункте могут вызвать аналогичные проблемы толкования. Ряд дел был представлен в Страсбурге теми, кто был задержан по причине душевного расстройства. Например, в деле Уинтервергг4, Комиссия рассмотрела голландское право на предмет его соответствия Конвенции, проведя сопоставление с общим значением термина «невменяемый», и провела расследование, чтобы выяснить, был ли применен произвол по отношению к данному лицу по этому определению. Иными словами, вопрос о том, имеются ли условия до См.: Судебное решение по делу Де Вильде, Оме и Версип (дело о бродяжничестве) от 18 июня 1971 г. Series A, No. 12, р. 37, para. 68. 44 См.: Уинтерверп против Нидерландов. Comm. Report 15.12.77, paras. 73—78, Eur. Court Y.R., Series В, No. 31, p. 36-37. Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) _____________ Часть I 178 ч I ! i ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА для применения пункта 1е статьи 5, должен решаться органами надзора. Суд подтвердил это прецедентное право и подчеркнул, что термин «душевнобольной» означает, что должны быть соблюдены как минимум три условия: 1. заявитель должен быть «достоверно» признан умалишенным («что требует объективного медицинского заключения»); 2. характер или степень душевного расстройства должны быть таки ми, чтобы можно было оправдать лишение свободы; и 3. непрерывная изоляция действительна только на время расстрой ства45. Условия, оправдывающие первоначальное лишение свободы, могут со временем меняться, например, когда пациент излечился. Означает ли это, что лишение свободы более «незаконно»? Та же сложность, что и при первоначальной оценке, возникает, если Комиссия или Суд должны отвечать на этот вопрос независимо от национальных органов. Однако, если нет возможности рассмотреть решение о задержании на национальном уровне, непрерывное задержание может противоречить пункту 3 статьи 5, о чем будет говориться более подробно ниже. Во многих случаях главное внимание переносится с пункта 1е на пункт 4 статьи 5. Это означает, что процессуальная зашита практически более эффективна, чем контроль за требованиями по существу в отношении лишения свободы. Легче убедить Комиссию или Суд в том, что процесс принятия решения на национальном уровне не дает достаточных гарантий для оправданного решения, чем заставить их высказаться по существу дела пациента или бродяги. Еще одна проблема состоит в том, нужно ли при задержании в этих целях обеспечивать режим для пациента или обвиняемого. Подразумевается ли такое требование в Конвенции? В некоторых жалобах говорится, что людей просто изолируют от общества, не предлагая им при этом никакой помощи. В зависимости от причины такого задержания у индивида могут быть законные претензии по этому поводу. Однако есть случаи, когда в качестве главного мотива необходимо учитывать опасность для общества, даже если нет никакой надежды на излечение. f. Законный арест или задержание лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче «Лицом», о котором говорится в данном подпункте, как правило, является иностранец. Как уже разъяснялось, Конвенция не регулирует миграцию иностранцев в страну или из страны как таковую. Однако, поскольку государствам разрешается препятствовать незаконному въезду иностранцев или высылать и выдавать их в соответствии со своим 45 Судебное решение по делу Уинтерверп от 24 октября 1979 г. Series A, No. 33, р. 16—18, paras. 36—40. г, .ьу S 179 внутренним законодательством, в таких случаях пункт If позволяет им также использовать лишение свободы в целях осуществления такого иммиграционного контроля. Комиссия решила, что законность решения о высылке не является предварительным условием для задержания в соответствии с пунктом If*. Иными словами (и сравните с пунктом 1а выше), решение об аресте и задержании может быть «законным» для целей статьи 5 без ссылок на всю историю вопроса. Тем не менее Комиссия изучает законность задержания с целью выдачи по внутригосударственному праву47. Это может повлечь за собой изучение истории вопроса, если речь идет о праве, которое разрешает задержание в ожидании высылки тех, кто нелегально въехал в страну. В таком случае Комиссия рассматривает вопрос о том, действительно ли заявитель въехал в страну нелегально, для того чтобы установить «законность» задержания48. Задержание признается «законным», если имеет под собой правовую основу и не может рассматриваться как произвольное, даже если при этом используется непривычное, хотя и предвидимое заранее толкование закона 49. В деле Куин, которое обсуждалось выше в связи с задержанием по пункту 1с статьи 5 также возник вопрос о нарушении подпункта f) на том основании, что его непрерывное содержание под стражей во время производства по делу о высылке длилось два года. Европейский суд по правам человека решил, что само задержание было обоснованным по пункту If статьи 5, но продолжительность содержания под стражей представляло собой нарушение этого положения отчасти потому, что заявитель содержался под стражей даже после принятия официального решения о выдаче его Швейцарии, и отчасти потому, что время, проведенное в заключении, не шло в счет приговора, вынесенного ему Францией50. В деле Бозано 51 было решено, что задержание с целью высылки (после отклонения просьбы о выдаче) было нарушением пункта 1 статьи 5 как «незаконное» и несовместимое с «правом на личную неприкосновенность». Это рассматривалось как замаскированная форма выдачи, имеющая целью обойти решение компетентного суда об отклонении просьбы о выдаче, а не как обычный ход действий в соответствии с пунктом If. Комиссия также выразила мнение о том, что если производство по делу о выдаче не будет проходить достаточно оперативно, то лишение свободы, возможно, уже будет неоправданным52. 46 Каприно против Соединенного Королевства. Comm. Report 17.7.80, para. 65. D.R. 22, p. 5(12). *7 См.: No. 9012/80, Dec, 9.12.80. D.R., p. 205 (219-220). См.: No. 9403/81, Dec. 5.5.82. D.R. 28, p. 235 (236-238). No. 50 9174/80, Dec. 13.7.82. D.R. 29, p. 153 (163). См.: Судебное решение по делу Куин от 22 марта 1995 г. Series A, No. 311. См.: Судебное решение по делу Бозано от 18 декабря 1986 г. Series A, No. Ill,p. 25—27, paras. 59—60. 52 См.: No. 9172/80, Dec. 17.12.81. D.R 27, p. 222 (226). 51 Часть I 180 ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА Во многих частях земного шара хорошо известны лагеря для беженцев и тех, кто ищет убежище. Существующий там режим зачастую равнозначен ограничению, а иногда и лишению свободы. Хотя и нет сомнений в том, что, например, приток тех, кто ищет убежище, может давать государству право лишать этих людей свободы, пока изучаются их дела, аресты/задержания могут казаться парадоксальными, особенно в случае «действительных беженцев». Пункт If статьи 5 подразумевает гарантию того, что задержание не должно преследовать никаких иных целей, кроме как недопущение данного иностранца в страну или создание возможности решить вопрос о его высылке или выдаче. Здесь применима также статья 18 Конвенции, которая запрещает ограничение прав и свобод для каких-либо целей, иных, чем те, для которых они предусмотрены. Общие замечания по пункту 1 статьи 5 Шесть категорий допустимого лишения свободы, будь то арест, задержание, интернирование или что-либо иное, считаются исключениями из принципа права на личную свободу и неприкосновенность. Они не составляют целостную систему, а сам метод перечисления, так же как и метод формулировки, вскрыл, как подтвердила практика, определенные слабости. Отсутствие положения против «произвольного лишения свободы», неясный статус внутригосударственного права, туманность формулировок пункта 1Ь и отсутствие в Конвенции положений об ограничениях иных, кроме лишения свободы, а также обращение с задержанными — это всего лишь несколько примеров. Однако пересмотр Конвенции произвести сложно, и поскольку постоянно возникают новые вопросы, то изменения скорее всего не будут успевать за развитием процесса на практике. В связи с этим необходимо продолжать динамичное применение Конвенции через практику и прецедентное право. На практике такие области, как дисциплина в тюрьме или военная дисциплина, уход за детьми и престарелыми, лагеря для беженцев и военнопленных и другие строгие режимы, могут вызывать вопросы в связи с пунктом 1 статьи 5. Иногда следует считать, что они не входят ни в одну из категорий и, таким образом, запрещены. Но в большинстве стран закон запрещает одному лицу содержать другого под стражей дома, или в больницах для детей, душевнобольных и других групп людей с физическими или умственными недостатками. В таком окружении возникает много промежуточных случаев. Однако признанные категории согласно пункта 1 статьи 5 обладают некоторой гибкостью. Таким образом, содержание в формах иных, кроме тюрем и аналогичных заведений, может вполне регулироваться, если это предусматривается законом. Один установленный практикой принцип заключается в том, что личная свобода не может быть предметом обсуждения. Так называемое добровольное задержание в результате заключения контракта, например поступление на военную службу, прохождение обучения, учеба в шко- Право на свободу и личную неприкосновенность... (статьи 5 и Протокол № 4, статья 1) 181 лах-интернатах и других более или менее «тотальных» заведениях может поэтому вызывать проблему, если человек меняет свое решение. По делу Де Вильде, Оме и Версип (бродяжничество) Суд решил, что: право на свободу имеет слишком большое значение в «демократическом обществе» по смыслу Конвенции для того, чтобы человек терял преимущество защиты по Конвенции по той единственной причине, что он решил сам поставить себя в условия задержания. Задержание может быть нарушением статьи 5, даже если человек сам согласился на это53. В случае чрезвычайного положения в государстве категории пункта 1 статьи 5 могут быть расширены, например, для того, чтобы включить политическое интернирование групп или отдельных лиц, чья лояльность находится под вопросом, на условиях, изложенных в статье 15. Это одно из обстоятельств, когда могут делаться ссылки на национальную безопасность, с тем чтобы препятствовать личной свободе в случаях иных, помимо тех, которые четко предусмотрены. Как показали некоторые злоупотребления чрезвычайными полномочиями, имевшие место в прошлом, эта область является весьма деликатной. Однако еще в 1961 году в деле Лоулес позиция Суда заключалась в том, что интернирование в целях предотвращения уголовных правонарушений без привлечения обвиняемого к суду или без намерения провести судебное разбирательство, не допускается. Такая же позиция была занята и в греческом деле, в деле Ирландия против Соединенного Королевства и в деле Броган54. В обычное время такие проблемы, как национальная безопасность, здоровье и мораль общества, экономическое состояние страны, права и репутация других или полномочия и беспристрастность судебной системы, не оправдывают задержание, даже когда утверждается, что такие меры «необходимы в демократическом обществе». Если это не охватывается пунктом 1 статьи 5, то это будет противоречить Конвенции. Здесь позиция права на свободу отличается, например, от права на уважение жилища или корреспонденции, выражение мысли, собраний или ассоциаций. Процессуальные гарантии в случаях лишения свободы Право задерживать кого-либо по пункту 1 не регулируется статьей 5, а остается на усмотрение внутригосударственного права при условии, что оно применяется законным образом в порядке, определяемом законом. Однако в последующих пунктах статьи 5 Конвенции предусматриваются различные формы контроля за таким правом, с тем чтобы не Судебное решение по делу Де Вильде, Оме и Версип (дело о бродяжничестве) от 18 июня 1971 г. Series A, No. 12, р. 36, para. 65. См.: Судебное решение по делу Броган и другие от 29 ноября 1988 г. Series A, No. 145-D, р. 28—30, paras. 49—53. Часть I 182 ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА допустить злоупотреблений и обеспечить освобождение кого-либо, чье задержание является незаконным. Важно различать уголовно-процессуальные действия и другие случаи лишения свободы. Однако большинство процессуальных гарантий в пунктах 2—5 статьи 5 применимы в обеих областях. Эти гарантии касаются информации о причинах ареста или задержания, судебного надзора и компенсации за лишение свободы вопреки статье 5. Здесь охватываются далеко не все нужды лица, лишенного свободы. Например, право на юридическую помощь в статье 5 определенно не предусматривается. Другие нужды, например гуманное обращение и сносные условия при лишении свободы, также четко не предусматриваются в данной статье. Вопрос о том, имеет ли заключенный право общаться с внешним миром, например посылать сообщения своей семье или писать письма друзьям, поставлен в зависимость от других положений Конвенции. В первые годы работы Комиссии была тенденция утверждать, что лишение свободы должно иметь «присущие ей последствия», с тем чтобы, например, нельзя было требовать права на посещения или другие контакты. От такой теории и практики сейчас отказались. В деле Де Вильде, Оме и Версип (бродяжничество) и позднее в деле Голдер Суд отклонил теорию «присущих особенностей» и решил, что каждое ограничение необходимо рассматривать на предмет его оправдания на том или ином основании, определенно упомянутом в Конвенции. Право быть уведомленным о причинах ареста и любых предъявляемых обвинениях В пункте 2 статьи 5 содержится важный принцип открытости, без которого другие положения статьи были бы недействительными. Данный пункт гласит: Каждому арестованному сообщаются незамедлительно на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявленное ему обвинение. Если кто-либо подвергается аресту, ему должна быть сказана причина. Предполагается, что в таком сложном положении это в его интересах и может быть необходимо для осуществления других его прав. Согласно пункту 2 статьи 5 ему «сообщаются незамедлительно на понятном ему языке причины» во всех случаях. В случае подозрения в совершении преступления текст далее гласит: «...и любое предъявленное ему обвинение». На такую информацию имеют право также несовершеннолетние и душевнобольные, хотя для них, может быть, труднее воспользоваться таким правом юридически и фактически. То, что здесь требуется, зависит от множества факторов, и для этого нет никакой определенной формы. Если полицейский арестовывает иностранца, обоснование необходимо дать как можно скорее, если не на улице, то в полицейском участке. Не обязательно давать информацию в письменном виде или предъявлять ордер на арест. Во внутригосударственном праве могут быть более строгие требования в этом отношении, но нарушение таких положений не равносильно нарушению Конвенции. По мнению Евро- Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) 183 пейской комиссии и Суда, недостаточно просто сказать, что арест произведен в соответствии с чрезвычайным законодательством55. Здесь необходимы некоторые дополнительные детали. На более поздних этапах процесса, в частности, когда предъявляется обвинение, существует право «быть подробно уведомленным о характере и основании предъявленного ему обвинения» статья (пункт За статьи 6), но на первоначальном этапе может быть достаточно и гораздо меньше. Содержание информации должно зависеть от вида задержания. Например, арест с целью депортации или высылки по пункту If статьи 5 дает человеку право только знать, что такое производство ведется, а не причины, по которым это происходит56. Если человек не в состоянии понять, другое действующее от его имени лицо должно иметь право получить такую информацию. В деле X суд подчеркнул тесную связь между пунктами 2 и 4 статьи 557. Любой, кто имеет право возбуждать дело, с тем чтобы оперативно решить вопрос о законности его задержания, не может эффективно воспользоваться этим правом, если он незамедлительно и должным образом не информирован о причинах, по которым он был лишен свободы. В деле Ван дер Леер Суд решил, что неуведомление заявительницы о решении заключить ее в психиатрическую больницу равносильно нарушению пункта 2 статьи 558. Представляется, что информация должна быть, по крайней мере, достаточно подробной, чтобы было видно, какую из шести категорий законного лишения свободы собираются применить. Этот практический аспект имеет большое значение, и если человеку говорят, что его собираются только расспросить о преступлении, не имея никаких конкретных подозрений в отношении его, то арест будет противоречить пункту 1 статьи 5, и для него важно это знать. Полиция должна или раскрыть эти подозрения и предъявить ему обвинение, или воздержаться от ареста. Если обвинения нет, то пункты 1 и 2 статьи 5 обеспечивают вместе достаточно эффективную защиту для того, кто знает свои права. Комиссия решила, что если причины очевидны, например, когда человек допрашивался до своего ареста и столкнулся с другим подозреваемым, он должен быть полностью осведомлен о причинах ареста и характере выдвинутых против него обвинений, и при этом необязательно давать дальнейшую точную информацию59. Согласно пункту 2 статьи 5 эта информация должна предоставляться «незамедлительно». Как правило, такая информация дается в момент Судебное решение по делу Ирландия против Соединенного Королевства от 18 января 1978 г. Series A, No. 25, р. 75-77, paras. 198-200. 56 ^ См.: Капри но против Соединенного Королевства. Comm. Report 17.7.80, para. 65. D.R. 22, p. 5 (12). 57 Судебное решение по делу X от 5 ноября 1981 г. Series A, No. 46, р. 27—28, paras. 65—66. 58 См.: Судебное решение по делу Ван дер Леер от 21 февраля 1990 г. Series A, No. 170-A, р. 20—21, paras. 103—107. 59 No. 1936/63, Dec. 6.7.64. - Yearbouk7, p. 224 (244). я 186 Часть I ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА оправдать задержание, и принимать решение об освобождении, если таких причин нет . В некоторых странах нормы права в отношении уголовных дел таковы, что арест и задержание произвести нельзя, если судья заранее не принимает решение об этом или не утверждает его, за исключением крайних ситуаций. Конвенция так далеко на заходит. Доставлять индивида судье должен задерживающий орган. Это означает, что он должен забрать его из камеры и привести в зал суда, с тем чтобы судья мог лично увидеть и услышать его. Независимость судьи и личная встреча между ними являются основными гарантиями Для любого, кто подпадает под положения пункта 1с статьи 5 и, следовательно, пункта 3 статьи 5. Для защитника и других представителей задержанного не достаточно присутствовать на этой встрече. Один из вопросов, которые возникают в связи с внутренним осуществлением положений пункта 3 статьи 5, — это личность и функция «судьи или другого должностного лица», которое может осуществлять «судебные функции». В национальных уголовно-процессуальных кодексах может, например, проводиться различие между судьями, проводящими расследования, и судами первой инстанции. Первая группа судей не решает вопрос о виновности, а готовит дело против обвиняемого для судебного разбирательства, и собранное ими досье передается обвинителю, который затем выносит официальный обвинительный акт. При таком сотрудничестве между обвинением и судебной властью могут возникнуть проблемы, связанные с независимостью судьи для целей судебного разбирательства. Но она не должна ставиться под сомнение для целей пункта 3 статьи 5. Однако совсем другое дело, когда решение рассмотреть вопрос о задержании принимается не судьей в составе судебного корпуса, а другим должностным лицом, который относится к исполнительной ветви управления, в частности к обвинению. Например, в некоторых частях Швейцарии государственный обвинитель уполномочен рассматривать вопросы задержания и в деле Шиссер Суд придерживался этой системы65. Однако он подчеркнул независимую функцию в конкретных обстоятельствах. Вряд ли будет приемлемо, если одно и то же лицо будет руководить расследованием и иметь полномочия действовать на стадии рассмотрения вопроса о задержании. При рассмотрении трех дел против Нидерландов 66 возник вопрос о том, может ли auditeur militaire рассматриваться как «должностное лицо, уполномоченное законом осуществлять судебные функции». Со ссылкой на дело Шиссер Суд сделал вывод о том, что, поскольку auditeur militaire обладал Судебное решение по делу Шиссер от 4 декабря 1979 г. Series A, No. 34, р. 13—14, para. 31. См.: Судебное решение по делу Шиссер от 4 декабря 1979 г. Series A, No. 34, р. 16, рага. 39. См.: Де Йонг, Бальет и Ван ден Бринк, Series A, No. 77, р. 22—24, paras. 46—50; Ван дер Слюйс, Зидервельд и Клапе, Series A, No. 78, р. 18—19, paras. 42—45; Duinhof and Duijf, Series A, No. 79, p. 16-16, paras. 33-35 - all judgments 22 May 1984. Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол N9 4, статья JJ _____________ 187 только компетенцией выносить рекомендации относительно задержания заявителя, но не имел полномочий принимать решения об его освобождении, и, кроме того, auditeur militaire мог также выполнять функции обвинителя в этом же деле, его нельзя было считать независимым от сторон. Так же и в деле Поуэлс67, то обстоятельство, что auditeur militaire имел право вести расследование и осуществлять функцию обвинения в одном и том же деле, привело Суд к выводу о том, что беспристрастность auditeur militaire может быть поставлена под сомнение. Тот факт, что индивид признался полиции и что его вина может казаться очевидной, не имеет отношения к осуществлению пункта 3 статьи 5. Судья должен подтвердить решение задержать индивида при наличии достаточных оснований в соответствии с положениями данной статьи. Решение о задержании по пункту 3 статьи 5 никак не связано с подразумеваемым установлением виновности. Хотя, как правило, на этом этапе конкретное обвинение в совершении преступления уже существует, это не является предварительным условием для решения о задержании кого-либо. Технически достаточно, чтобы судья подтвердил наличие обоснованных подозрений и необходимость задержания, для того чтобы индивид не мог скрыться от правосудия, уничтожить улики или даже совершить другие правонарушения. В деталях эти требования регулируются внутригосударственным правом, но совершенно очевидно, что судья при этом должен пользоваться достаточной свободой действия, чтобы определить сообразность задержания конкретного индивида. Право быть незамедлительно доставленным судье, возможно, более ценно в принципе, чем на практике. Например, его ценность может быть меньше при условии, когда функция судьи сводится к одобрению любого ареста или задержания без независимого изучения связанных с этим причин. Во многих странах подтвержденное печатью решение полиции или органов обвинения после весьма краткого слушания является скорее правилом, чем исключением. Если при этом внутригосударственное право разрешает непрерывное задержание без ограничения сроков, то соответствующее лицо вынуждено полагаться на второе положение: его право на судебное разбирательство «в течение разумного срока». Право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда Вторым элементом пункта 3 статьи 5 является право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. При этом подразумевается, что лицо не будет проводить неопределенное время в тюрьме предварительного заключения. Хотя формулировка пункта 3 создает впечатление, что у власти есть выбор между судебным 67 См.: Судебное решение по делу Поуэлс от 26 мая 1988 г. Series A, No. 135, р. 18—19, paras. 37—38. 188 Часть I ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА разбирательством в течение разумного срока и освобождением до суда, это совсем не так. В деле Ноймайстер Суд четко заявил, что: ...Это положение нельзя понимать так, что судебным органам предоставляется выбор между преданием обвиняемого суду в течение разумного срока и предоставлением ему временного освобождения даже под гарантии. Обоснованность срока, проведенного обвиняемым под стражей вплоть до начала судебного разбирательства, должна оцениваться в увязке с самим фактом его задержания. До предъявления обвинения он должен считаться невиновным, и цель рассматриваемого положения заключается главным образом в том, чтобы потребовать его предварительного освобождения после того, как непрерывное содержание под стражей перестает быть разумным . Здесь существует большая опасность того, что полиция или обвинение после того, как они заключили подозреваемого под стражу, займутся другими делами, в зависимости от объема своей работы, а не будут вести дело к предъявлению обвинительного акта или судебному разбирательству или будут действовать слишком медленно. Чтобы не допускать задержек, внутригосударственные нормы права требуют во многих странах подтверждения причин для задержания, не затягивая это дело слишком долго (например, в Норвегии сроки всегда ограничены и, как правило, они составляют несколько недель, в большинстве случаев 12 недель). Но последовательность принятия судебных решений, подтверждающих задержание, возможно более или менее автоматически, недостаточна для того, чтобы гарантировать интересы индивида. Он может оспорить свое непрерывное содержание под стражей по статье 5 (см. выше), но даже и этого недостаточно. Согласно пункту 3 статьи 5 он «имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда». В первые годы Комиссия и Суд были весьма заметно обеспокоены этим вопросом. Из первых десяти дел, поступивших в Суд, большая часть касалась продолжительности предварительного задержания, которая исчислялась годами. И Комиссия, и Суд оценивали свою роль по отношению к роли национальных судов, которые разрешали или санкционировали продолжительные задержания. Комиссия пыталась установить критерии, которые можно было бы использовать. В деле Хаасе Комиссия пришла к выводу о том, что: ...Термин «разумный срок» в пункте 3 статьи 5 необходимо толковать с учетом того, что лицо лишено свободы. Допустимый в таких случаях срок короче того, который допускается пунктом 1 статьи 6, потому что цель заключается в том, чтобы ограничить продолжительность содержания индивида под стражей, а не в том, чтобы способствовать быстрейшему судебному разбирательству69. Требование в отношении «разумного срока» применительно к судеб ному разбирательству соответствует такому же требованию, содержаще Судебное решение по делу Ноймайстер от 27 июня 1968 г. Series A, No. 8, р. 37, para. 4. 69 Хаасе против Федеративной Республики Германии. Comm. Report 12.7.;77, para. 120. D.R. 11, p. 78(92). Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) 189 муся в первом пункте статьи 6 Конвенции. Фактически большинство дел, где заявляется о нарушениях права на судебное разбирательство в течение разумного срока, оспариваются по статье 6. Однако при этом некоторые задержки могут происходить фактически в нарушение пункта 1 статьи 5, но они соответствуют тем не менее пункту 1 статье 6. Можно с очевидностью сказать, что когда «обоснованного подозрения», о котором говорится в пункте 1с статье 5, больше нет, то непрерывное задержание становится незаконным. В своем решении по делу Стегмюл-лер Суд постановил, что «наличие такого подозрения является непременным условием для обоснования непрерывного задержания соответствующего лица»70. В первую очередь — дело национальных органов установить справедливый баланс между интересами обвиняемого и защитой общества и заинтересованностью в эффективном преследовании и уголовном разбирательстве и справедливом судопроизводстве. Но Комиссия и Суд считают себя вправе рассматривать с точки зрения совместимости с Конвенцией основания, по которым национальные органы отклоняют просьбу об освобождении. Так, опасность бегства может являться достаточным основанием для предварительного задержания; однако в деле Ноймайстер и деле Стегмюллер Суд пришел к заключению, что опасности бегства не было, поскольку была возможность передачи на поруки71. Что касается срока, который необходимо учитывать при рассмотрении вопроса о том, было ли судебное разбирательство проведено в разумный срок, позиция Суда заключалась в том, что это период между моментом ареста и принятием решения в первой инстанции. Суд и Комиссия всегда считали, что период содержания под стражей после предъявления обвинения в первой инстанции не следует рассматривать как задержание по смыслу пунктов 1с и 3 статьи 5 Конвенции, даже если по национальному праву это рассматривается как предварительное задержание72. Термин «разумный срок» в пункте 3 статьи 5 необходимо определять в свете конкретных фактов по каждому делу. Существующее прецедентное право показывает, что для оценки обстоятельств в связи с конкретным делом важно учитывать следующие элементы: 1. фактическую продолжительность задержания; 2. продолжительность предварительного задержания по отношению к характеру правонарушения, установленному наказанию и наказанию в случае предъявления обвинения; 3. материальные, моральные и прочие последствия для задержанного; 4. поведение обвиняемого; 5. порядок проведения расследования; 6. поведение соответствующих судебных органов, ч 70 Судебное решение по делу Стегмюллер от 10 ноября 1969 г. Series A, No. 9, р. 40, рага. 4. 68 71 См.: Судебное решение по делу Ноймайстер от 27 июня 1968 г. Series A, No. 8, р. 40, рага. 14; Судебное решение по делу Стегмюллер от 10 ноября 1969 г. Series A, No. 9, р. 43—44, рага. 13. 72 No. 9610/81, Dec. 10.3.83 (не опубликовано). Часть I 190 ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА Предпосылкой для права, гарантируемого пунктом 3 статьи 5 является, несомненно, право на личную свободу и презумпцию невиновности (пункт 1 статьи 5 и пункт 2 статьи 6). Даже если подозрение может оправдать временное лишение свободы (предварительное), не учитывать эти принципы нельзя. Даже в случае наиболее серьезных уголовных дел власти вынуждены по Конвенции проводить процессуальные действия. Обеспечивая альтернативные варианты, судебное разбирательство в течение разумного срока или освобождение, Конвенция имеет целью оказывать давление на государственные власти в пользу индивида. Однако такое давление лишь относительно. Туманное понятие целесообразности без указания конкретного срока предварительного задержания является, видимо, слишком слабым. Обычаи каждой страны имеют существенные различия. В Англии и Скандинавии такое предварительное содержание под стражей редко длится более нескольких месяцев, в особо сложных случаях или когда требуется длительное наблюдение психиатров, оно может продолжаться до года. Время, необходимое для достаточной подготовки дела к судебному разбирательству, никак не связано со сроками, необходимыми для оправдания предварительного задержания. В связи с этим термин «незамедлительно» подразумевает несколько дней, в то время как «разумный срок» в некоторых случаях может означать много месяцев или в крайних ситуациях даже годы. Органы Конвенции смотрят на такие длительные сроки задержания с большой долей скептицизма. Комиссия и Суд также с неодобрением относятся к заявлениям правительств о том, что длительный срок предварительного задержания может назначаться на основе правовых презумпций. Например, в деле Ягси и Саржин73 и в деле Мансур74, турецкие власти задержали заявителя отчасти на основании закона, устанавливающего презумпцию в отношении того, что любой индивид, обвиненный в совершении правонарушения, может рассматриваться как лицо, которое может скрыться от правосудия. Они также ссылались на «состояние доказательств», положение, приводимое для проформы без оказания фактической поддержки по существу. В обоих случаях Суд обнаружил нарушение пункта 3 статьи 5. И, наконец, следует отметить, что пункт 3 статьи 5 позволяет освобождать лицо из предварительного заключения под гарантии явки в суд. Это не означает, что пункт 3 статьи 5 дает абсолютное право освобождать под поручительство. Однако и у Суда, и у Комиссии есть сложившееся мнение, что в том случае, если единственным основанием для дальнейшего задержания является опасность того, что задержанный может скрыться от правосудия, то освобождение под гарантии, разрешаемое пунктом 3 статьи 5, является средством, предоставляемым судебным органам и лицам, подозреваемым в совершении правонарушения, для сокращения срока задержания в ожидании суда, который в противном случае можно было по-прежнему оправдывать тем, что со73 74 См.: Судебное решение по делу Ягси и Саржин от 8 июня 1995 г. Series A, No. 319-A. См.: Судебное решение по делу Мансур от 8 июня 1995 г. Series A, No. 319-А. Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) 191 ответствующее лицо может скрыться от правосудия. Обвиняемый, которого судебные власти объявляют готовым для освобождения под залог, должен добросовестно предоставлять необходимую информацию, которую при необходимости можно проверить, об объеме своих активов, с тем чтобы власти могли оценить сумму предоставляемого залога, а если он не сделает этого, то он теряет право жаловаться на срок последующего задержания под стражей. В деле Швертенлейб Комиссия подчеркнула, что эта обязанность заявителя не освобождает компетентный орган от тщательного изучения информации о средствах соответствующего лица75. В деле Ван дер Танг, когда заявитель фактически скрылся от правосудия, Суд не обнаружил нарушения пункта 3 статьи 5. В этом случае голландский водитель грузовика был арестован в Испании по обвинению в незаконной торговле наркотиками и содержался в предварительном заключении более трех лет. Поскольку его заявление органам Конвенции касалось продолжительности содержания по стражей до суда, Комиссия и Суд не согласились с доводом испанского правительства о том, что заявителю не надо было давать возможность представлять дело по Конвенции на основании теории «чистых рук», т. е. когда он сам действовал в нарушение закона 76. Право государства ставить освобождение из-под стражи в ожидании судатз зависимость от предоставления индивиду гарантий явки в суд, в течение ряда лет вызывало некоторые разногласия. Отказ предоставлять залог и аналогичные вопросы больше подпадают под пределы оценки государством, чем любое другое дискреционное решение, подпадающее под сферу действия Конвенции. Право проверять в суде законность ареста или задержания (пункт 4 статьи 5) Пункт 4 статьи 5 Европейской конвенции о правах человека является международным аналогом права habeas corpus, средством судебной защиты в системе общего права, которое было адаптировано или принято многими другими национальными судебными системами. Положение гласит: Каждый, кто лишен свободы путем ареста или задержания, имеет право на разбирательство, в ходе которого суд быстро решает вопрос о законности его задержания и выносит постановление о его освобождении, если задержание незаконно. Как явствует из текста, пункт 4 статьи 5 носит общий характер. Существование этого права не зависит от причины ареста или задержания. По условиям Европейской конвенции о правах человека это означает, что индивид может пожаловаться на нарушение его прав по пункту 4 Швертенлейб против Швейцарии, Comm. Report 11.12.80, para. 166—171. D.R. 23, p. 137 (195-196). См.: Судебное решение по делу Ван дер Танг от 13 июля 1995 г. Series A, No. 326. Часть I 192 ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА статьи 5, даже когда он или она законно задержаны по одному или нескольким основаниям, перечисленным в пункте 1 статьи 5. Это также означает, что индивид может пожаловаться на нарушение пункта 4 статьи 5, если он задержан на том основании, к которому неприменимо ни одно из положений пункта 1 статьи 5, и, естественно, в этом случае будет иметь место нарушение этого положения, а также пункта 4 статьи 5. Право, защищаемое пунктом 4 статьи 5, является процессуальным правом, гарантирующим доступ в суд с целью проведения процессуальных действий. В таком случае это положение напоминает пункт 1 статьи 6 Конвенции, положения которой гарантируют справедливое слушание. Хотя рамки правовых действий, к которым применимы эти положения, резко отличаются друг от друга, когда в первом случае речь идет лишь об оспаривании законности задержания, а во втором случае — об определении уголовного обвинения или гражданского права или обязательства, многие из этих принципов одинаково применимы как к пункту 4 статьи 5, так и к пункту 1 статьи 6. В деле Уинтерверп Суд постановил, что: ...Действительно, судебное разбирательство, о котором идет речь в пункте 4 статьи 5, не всегда должно сопровождаться теми же гарантиями, которые требуются на соновании пункта 1 статьи 6 для гражданского или уголовного и судебного спора... Тем не менее, необходимо, чтобы соответствующее лицо имело возможность явиться в суд и быть заслушанным лично или необходимых случаях через какого-то своего представителя или, в противном случае, у него не будет «основной гарантии процессуальных действий, относящихся к вопросу лишения свободы» . Одним из самых важных принципов, регулирующих пункт 4 статьи 5 и пункт 1 статьи 6, является принцип «равенства рук». В деле Камлание национальный суд отказался предоставить заключенному освобождение, чтобы он мог явиться в суд и представить свои аргументы в поддержку своего заявления об освобождении, в то время как тот же суд заслушал доводы прокурора против освобождения. Европейский суд по правам человека обнаружил нарушение пункт 4 статьи 5 на основании отсутствия уважения принципа «равенства рук». В связи с этим Суд выразил мнение, что равенство рук может соблюдаться, когда индивид лично выступает в суде, но когда необходимо, чтобы он также имел право на определенную форму представительства в случае разбирательства по пункту 4 статьи 5 . Это имеет значение, когда задержанному может не хватать правовой изощренности, чтобы эффективно защищать собственные интересы. Возможно, в некоторых национальных правовых системах этот принцип не признается, особенно в отношении лиц, лишенных правоспособности, например несовершеннолетних или душевнобольных, или практической способности, например бродяг или наркоманов. Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) На национальном уровне с помощью различных процессуальных механизмов могут приниматься различные виды решений о задержании. В результате рассмотрение споров по этим процедурам в органах Конвенции вызывает целый ряд соображений, выходящих за рамки основополагающих принципов пункта 4 статьи 5. Например, Европейский суд по правам человека проводит различие между первоначальным решением о задержании и последующих сроках задержания, когда могут возникнуть новые вопросы или факты. Однако в обоих случаях любой орган, удовлетворяющий требованиям «суда», согласно пункту 4 статьи 5, должен быть независимым от исполнительной власти и должен иметь возможность осуществлять все полномочия по принятию решения о задержании на основании закона и фактов и по освобождению индивида, когда государство не смогло обеспечить поддержку его делу о задержании79. Суд изучил различные административные органы на предмет их соответствия по существу этим критериям, считая, например, что Комиссия по условно досрочному освобождению может отвечать условиям предоставления ей прав «суда» для целей пункта 4 статьи 5. Некоторые лица жалуются в органы Конвенции на невозможность оспаривать законность задержания в суде в силу дискреционного характера их непрерывного задержания. Зачастую эти дела подаются лицами, осужденными за серьезное правонарушение, и в этом случае Европейский суд по правам человека считает, что надзор, требуемый по пункту 4 статьи 5, включается в решение суда, выносящего приговор 80. Однако, как только индивид освобождается по специальному разрешению, последующие решения о его задержании по Конвенции могут оспариваться. Определяющие факторы относительно обоснованности непрерывного или повторного задержания связаны с целями различных видов приговоров. В деле Тин, Уилсон и Ганелл заявителям был объявлен дискреционный приговор к пожизненному тюремному заключению. Через какое-то время все они были освобождены по специальному разрешению, но позднее подвергнуты дальнейшему задержанию по решению государственного министра. Европейский суд по правам человека изучил цель вынесения дискреционных приговоров к пожизненному тюремному заключению в английском праве: Хотя в отдельных случаях сложно провести разделительную линию, представляется совершенно очевидным, что принципы, лежащие в основе таких приговоров, в отличие от обязательных приговоров к пожизненному заключению разработаны с учетом того, что они состоят из карательного элемента и из элемента безопасности, предназначенного для того, чтобы возложить на министра обязанность определять, когда общественные интересы позволяют освободить заключенного. Это мнение подтверждается судебным описанием «тарифа», обозначающего период задержания, счи- Судебное решение по делу Уинтерверп от 24 октября 1979 г. Series A, No. 33, р. 24, para. 60. 78 См., например: Судебное решение по делу Санчес-Райсе от 21 октября 1976 г. — Series A, No. 107. Заметим, что индивид, выдвигающий претензии в соответствии с пунктом 4 статьи 5, не может требовать право физически присутствовать, в отличие от случаев в связи с пунктом 3 статьи 5 или пунктом Зс статьи 6. 193 См., например: Судебное решение по делу Де Вильде, Оме и Версии от 18 июня 1971 г. Series A, No. 12; Судебное решение по делу Уикс от 2 марта 1987 г. Series A, No. 114. См., например: Судебное решение по делу Уикс от 2 марта 1987 г. Series A, No. 114. 79 Часть I 194 ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА тающегося необходимым для удовлетворения требований воздаяния и устрашения . В силу двойственного характера дискреционного приговора пожизненного тюремного заключения Суд постановил, что, как только «тарифный» период подходит к концу, индивид после этого имеет право на обычное рассмотрение вопроса о его непрерывном задержании или решения вновь взять его под стражу после того, как он был освобожден по специальнбму разрешению. В деле Уин заявителю был предъявлен и обязательный, и дискреционный приговор к пожизненному тюремному заключению за совершение двух отдельных преступлений, причем дискреционный приговор был вынесен за преступление, совершенное, когда заявитель был освобожден по специальному разрешению от отбывания обязательного приговора к пожизненному тюремному заключению. Европейский суд по правам человека решил, что здесь не было нарушения пункта 4 статьи 5 при отказе властей разрешить повторное оспаривание непрерывного или повторного задержания заявителя, когда ему были предъявлены одновременно два действующих приговора82. Кроме заявлений об отбытии наказания за уголовное правонарушение Европейская комиссия и Суд по правам человека рассматривают также ряд заявлений от отдельных лиц с жалобами на отсутствие незамедлительного или даже в некоторых случаях обычного рассмотрения вопроса о содержании в психиатрических лечебных заведениях. Как говорилось выше, если исходить из того, что первоначальное решение принимается «судом» «по смыслу пункта 4 статьи 5 и что существенное основание для задержания отдельного лица подпадает под одну из категорий, обозначенных в пункте 1 статьи 5, то индивид не сможет эффективно оспорить такое решение. Однако отдельные лица, задержанные на основании душевного расстройства, зачастую в силу своего характера существенно меняются с точки зрения своей правоспособности и понимания, а эти изменения требуют более тщательного рассмотрения и изучения допустимости непрерывного задержания по сравнению с тем, что применяется для большинства других категорий лиц, лишенных свободы. Таким образом, поскольку причины для задержания душевнобольных могут меняться и терять свою силу, например, если душевнобольной уже не считается больным, требования пункта 4 статьи 5 не всегда удовлетворяются в первоначальном порядке. Того, что первоначальное решение принималось судом, недостаточно: «сам характер лишения свободы в рассматриваемом случае, видимо, требует рассмотрения законности в разумные сроки»83. Дело Ван Дроогенбрек касалось передачи рецидивиста в распоряжение правительства на десять лет. Это решение было принято вместе с приговором к двухгодичному тюремноСудебное решение по делу Тин, Уилсон и Ганелл от 25 октября 1990 г. Series A, No. 190, р. 29, para. 73. 82 Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1)_____________ му заключению. Суд постановил, что лишение свободы в этом случае произошло «после обвинения» в соответствии с пунктом 4 статьи 584. И в деле Де Йонг, Бальет и Ван ден Бринк 85 Суд пришел к заключению, что пункт 4 статьи 5 предоставляет лицам, задержанным в предварительным порядке, право обращения в суд после принятия решения о его задержании или продлении содержания под стражей. Характер разбирательства, предусматриваемого пунктом 4 статьи 5, полностью не установлен. Здесь необязательно соблюдать все требования пункта 1 статьи 6; могут применяться упрощенные процедуры. Присутствие лица необязательно, как и необязательно принятие решения на открытом заседании. Также неясно, требуются ли здесь прения сторон. Однако если судопроизводство по спорам между сторонами проводится, то будет иметь место нарушение86. Компенсация за незаконный арест или задержание (пункт 5 статьи 5) Ряд положений Европейской конвенции о правам человека устанавливают право на компенсацию за нарушение одного или более основных гарантированных прав. Статья 50 Конвенции, которая обсуждается в одной из предыдущих глав данной книги, представляет собой общее положение, регулирующее предоставление «справедливой компенсации» в случаях, когда Европейский суд по правам человека обнаружил нарушение одного из гарантируемых прав или свобод и когда действующее внутреннее законодательство предусматривает адекватную компенсацию. Статья 3 Протокола № 787 и пункт 5 статьи 5 различны по своему характеру, но требуют, чтобы государство принимало меры у себя в стране для предоставления компенсации лицу, чьи материальные права были нарушены. Пункт 5 статья 5 гласит: Каждый, кто стал жертвой ареста или задержания в нарушение положений данной статьи, имеет право на компенсацию. Право на компенсацию в соответствии с данным пунктом охватывает как материальный, так и моральный ущерб. Прецедентное право Европейской комиссии и Суда по правам человека разъясняет возможности применения пункта 5 статьи 5. Во-первых, если индивид желает заявить о компенсации за задержание или арест в нарушение статьи 5, то он должен подать аналогичное требование на уровне национального судо84 См.: Судебное решение по делу Ван Дроогенбрек от 24 июня 1982 г. Series A, No. 50, р. 19, para. 35. ч 85 См.: Судебное решение по делу Де Йонг, Бальет и Ван ден Бринк от 22 мая 1984 г. Se ries A, No. 77, р. 25-27, paras. 57-58. 86 См.: Судебное решение по делу Уин от 18 июля 1994 г. Series A, No. 294-A. Там же, р. 23, para 55, позднее подтверждаемое в решении по делу X от 5 ноября 1981 г. Series A, No. 50, р. 19, para. 35. 195 См.: Судебное решение по делу от 21 октября 1986 г. Series A, No. 107, р. 19, рага. 51. Соответствующее положение статьи 3 Протокола № 7 касается компенсации в связи с судебными ошибками, ведущими к вынесению обвинительного акта. 87 196 Часть I ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) 197 производства. Во-вторых, органы Конвенции не будут рассматривать требования о компенсации в соответствии с пунктом 5 статьи 5, если они не обнаружат нарушения одного или более существенных положений, охватываемых данной статьей88. В деле Броган Суд отклонил довод правительства Великобритании о том, что заявители будут иметь право на компенсацию в соответствии с пунктом 5 только в том случае, если лишение свободы признано незаконным по внутригосударственному законодательству. Суд отметил, что такое толкование применимости пункта 5 не отвечает предмету и цели этого пункта, поскольку из его формулировки очевидно, что компенсация должна предоставляться в тех случаях, когда арест или задержание были произведены «в нарушение положений данной статьи». Суд пришел к выводу, что заявители были арестованы и задержаны законно в соответствии с внутригосударственным правом, но в нарушение пункта 3 статьи 5. Поскольку во внутригосударственном законодательстве не предусмотрено право на компенсацию за установление нарушения материального положения, то поэтому здесь было и нарушение пункта 5 статьи 5 8'. Как отмечалось выше, Суд уполномочен только предоставлять «справедливую компенсацию» по статье 50. Таким образом, даже в тех случаях, когда установлено нарушение пункта 5 статьи 5, не в компетенции Суда принимать решения об ущербе по последнему положению. она может охватывать также лишение свободы даже на короткий срок за пределами тюрьмы. Комиссия отметила, что статья I Протокола № 4 направлена на запрещение, в отличие от понятия человеческой свободы и достоинства, любого лишения свободы по той лишь причине, что у индивида нет материальных средств выполнить свои контрактные обязательства. Она не запрещает прибегать к лишению свободы, если есть другие факторы помимо неспособности уплатить долг или выполнить задачу или услугу по заключенному им договору. Например, если лицо намеренно отказывается выполнять обязательство, несмотря на то, что он располагает средствами сделать это, он может быть задержан по пункту 1Ь статьи 5. Допускается также задерживать индивида, чтобы он дал письменное показание под присягой по просьбе его дебитора90. В своих пояснительных докладах по Протоколам № 2—5 о защите прав человека и основных свобод Комитет экспертов при Комитете министров привел несколько примеров, когда статья 1 Протокола № 4 не применяется, например, когда лицо по неосмотрительности не доставляет товары по контракту или когда дебитор может готовиться к тому, чтобы скрыться, чтобы не выполнять взятые на себя контрактные обя- Право не быть лишенным свободы за невыполнение какого-либо контрактного обязательства (статья 1 Протокола № 4) 1. Российское законодательство воспроизводит формулировку пункта 1 части 1 статьи 5 Европейской конвенции (ч. 1 ст. 22 Конституции РФ), где говорится лишь о физической неприкосновенности личности, а законные ограничения этого права сводятся к задержаниям и арестам. Но в отраслевом законодательстве РФ личная свобода и неприкосновенность личности трактуются гораздо шире. В частности, ус танавливаются запреты нарушать: 1) физическую неприкосновенность личности (ох рана жизни, здоровья, телесная неприкосновенность, половая свобода); 2) нравствен ную неприкосновенность (защита части и достоинства); 3) психическую неприкосно венность (недопустимость телевизионных сеансов целительства с применением гип ноза, применения методов лечения, вызывающих необратимые последствия для пси хики душевнобольных, использования незаконных методов воздействия на психику при производстве допросов и др.); 4) индивидуальную свободу и личную безопас ность, в частности при задержаниях и арестах. 2. В комментируемом тексте понятия «задержание» и «арест» нередко употреб ляются как однопорядковые. В российском законодательстве между ними проводится четкое различие. 3. Все шесть оснований лишения (ограничения) свободы, установленные Конвен цией, присутствуют в российском законодательстве. Кроме того, закон ввел еще три основания, четко не обозначенные в Конвенции: 1) привод, то есть принудительное доставление обвиняемого, потерпевшего, свидетеля к месту следствия или в суд, когда они уклоняются от явки или не являются без уважительных причин (ст. 147, 73, 75 УПК РСФСР); 2) запрещение лицам, находящимся в помещении или ином месте, где производится обыск, покидать его до окончания обыска (ч. 6 ст. 170 УПК См,: No. 5025/71, Dec. 18.12.71. - Yearbook 14, p. 692 (696-698). Хотя пункт 1Ь статьи 5 предусматривает лишение свободы за «невыполнение законного решения суда или с целью обеспечения выполнения любого обязательства, предписанного законом», статья 1 Протокола № 4 диктует исключение из этого правила. Статья гласит: Никто не может быть лишен свободы лишь на том основании, что он не в состоянии выполнить какое-либо контрактное обязательство. Таким образом, государствам, ратифицировавшим Протокол № 4, запрещается задерживать кого-либо на том основании, что он не может выплатить долг. Сопоставимые положения содержатся в статье 1 Международного пакта о гражданских и политических правах, где используются слова «никто не может быть лишен свободы...». Таким образом, статья 1 Протокола № 4 Конвенции шире по содержанию, поскольку 88 См., например: Судебное решение по делу Мюррей от 28 октября 1994 г. Series A, No. 300-A (без нарушения пункта 3 статьи 5). См.: Судебное решение по делу Броган и другие от 30 мая 1989 г. Series A, No. 152-B, р. 44—45, paras. 8—9. См. также: Судебное решение по делу Тин, Уилсон и Ганелл от 25 октября 1990 г, Series A, No. 190—А; Судебное решение по делу Фокс, Кэмпбелл И Хартли от 30 айгуста 1990 г. Series A, No. 182. зательства' Комментарий к статье 5 Конвенции 90 Пояснительные доклады по Протоколам № 2—5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Н (71) 11, р. 40. 198 Часть I ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА РСФСР); 3) помещение подозреваемого или обвиняемого в медицинское учреждение для решения вопроса о болезни и вменяемости. 4. При трактовке понятия законности задержания и ареста Европейский суд в решении по делу Малоне разъяснил, что закон — это не только писаное, но и непи саное право. В условиях России, где суды применяют только статутное право, такое истолкование закона неприемлемо. 5. Административное задержание как мера социальной защиты от особо опасных заразных болезней, наркомании, бродяжничества, пьянства допускается и россий ским законодательством, предусматривающим принудительное помещение заразных больных в соответствующие медицинские учреждения, пьяниц — в вытрезвители, бро дяг — в специальные учреждения для дальнейшего попечения и трудоустройства (см. Закон РСФСР «О милиции» от 18 апреля 1991 г.). 6. В комментируемом тексте говорится о специальном надзоре за мафиози и дру гими лицами, склонными к совершению преступлений, без возбуждения против них уголовных дел. В России отвергается «теория опасного состояния». Административ ный надзор допустим в отношении лиц, освобожденных из мест лишения свободы, если они были осуждены за совершение тяжких преступлений. 7. Законные арест или задержание за невыполнение законного решения суда, чтобы обеспечить выполнение обязательства, предписанного законом (п. «в» ч. 1 ст. 5), в России понимается как принудительное осуществление следственного действия, если обвиняемый от этого уклоняется, санкционированное судом, и доставление об виняемого к месту его проведения. Однако такого рода принуждение в России допус кается и без судебного приказа (например, при проведении освидетельствования по терпевшего), что не согласуется с требованиями Конвенции. 8. Европейский суд согласился с более широким толкованием обоснованности арестов и задержаний по делам о террористических преступлениях. Российское зако нодательство не снижает порога обоснованности, доказанности обвинения по делам об этих преступлениях, хотя на практике такое явление наблюдается. 9. Практика Европейского суда свидетельствует о том, что порядок лишения сво боды, установленный законом, должен оцениваться с точки зрения того, является ли легитимным и справедливым сам закон. В ст. 90 УПК РСФСР установлено, что мера пресечения, включая арест, может применяться в течение 10 суток до предъявления обвинения. Вряд ли закон в этой части можно признать правовым, поскольку он ус танавливает слишком продолжительный срок, в течение которого арестованный (за держанный) не знает точно, в совершении какого преступления его подозревают и, следовательно, не может эффективно защищаться. 10. Одним из существенных отступлений российского законодательства от евро пейских стандартов является отсутствие правила о доставлении задержанного и арес тованного в судебный орган. Задержанный не доставляется не только в суд, но даже и к прокурору. Последний дает санкцию на арест задержанного, не видя и не допра шивая его, и кладет в основу своего решения письменные материалы уголовного дела, доставляемые ему органом дознания или следователем (за исключением дел о пре ступлениях несовершеннолетних, которые должны допрашиваться прокурором перед дачей санкции на арест). Суд пока не имеет никакого отношения к процедуре задер жаний и арестов, за исключением случаев обжалования в суд уже состоявшихся арес тов и продления их сроков (ст. 220*, 2202 УПК РСФСР) и случаев продления ареста обвиняемого судом на срок свыше полутора, но не более двух лет (ст. 97 УПК РСФСР в редакции Закона РФ от 11 декабря 1996 г. «О внесении изменений и дополнений в статьи 26, 97, 133 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР»). В ст. 22 Конституции РФ указано, что для предварительного ареста и продления задержания на срок более 48 часов необходимо получить судебное решение, однако до принятия нового уголовно-процессуального законодательства эта норма не действует и сохраняется прежний (прокурорский) порядок санкционирования арестов. Право на свободу и личную неприкосновенность... (статья 5 и Протокол № 4, статья 1) 11. Психиатрическое освидетельствование проводится врачами по просьбе больного или его родственников. Но допускается и принудительное освидетельствование, если имеются данные, что в силу тяжелого психического расстройства больной опасен для себя и окружающих, или беспомощен, или его психическое состояние ухудшится, если ему не будет оказана медицинская помощь (ч. 4 ст. 23 Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» от 2 июля 1992 г.). Решение о проведении освидетельствования принимается врачом-психиатром самостоятельно, если больной опасен для себя и окружающих или находится под диспансерным наблюдением, либо требует санкции судьи, если больной беспомощен или его психическое состояние ухудшится при неоказании ему медицинской помощи (ст. 24 указанного Закона), Доставление лица для психиатрического освидетельствования вопреки его воле следует приравнивать к приводу. Такие действия обязана предпринимать милиция (ч. 3 ст. 30 указанного Закона). Госпитализация психически больных в принудительном порядке производится по тем же основаниям, что и освидетельствование. В экстренных случаях решение о госпитализации принимает врач-психиатр без санкции суда или прокурора. Решение врача исполняют органы милиции. Но не позже чем через 48 часов после госпитализации, лицо должно быть освидетельствовано комиссией врачей-психиатров, которые либо подтверждакуг обоснованность госпитализации, либо отменяют ее. Если комиссия врачей-психиатров признала госпитализацию обоснованной, то ее заключение в течение 24 часов направляется в суд. Заключение врачей о госпитализации и здявления родственников больного и других заинтересованных граждан рассматриваются судьей с участием представителя психиатрического учреждения, лица, подлежащего госпитализации, если позволяет его психическое состояние, и других лиц. Постановление судьи о госпитализации может быть обжаловано в порядке гражданского судопроизводства. Переосвидетельствование госпитализированных больных производится через каждые шесть месяцев. Содержание в психиатрическом стационаре допускается только в течение срока, необходимого для обследования и лечения. Приведенные законоположения в основном соответствуют Конвенции, однако в некоторых отношениях нуждаются в уточнении. Органы милиции должны удостовериться в том, что лицо совершает общественно опасные, противоправные действия, что оно опасно для себя и окружающих, прежде чем принимать меры по его задержанию и доставлению в психиатрический стационар. Не соответствуют Конвенции и выводам Комиссии и Суда следующие законоположения: прокурор дает санкцию на помещение подозреваемого или обвиняемого па экспертизу в психиатрический стационар, тогда как это правомочие должно принадлежать суду; закон (ч. 3 ст. 404 УПК РСФСР) допускает помещение на экспертизу в психиатрический стационар лиц, которым в силу их психического состояния не может быть предъявлено обвинение, однако и в отношении таких лиц следовало бы выносить постановления о наделении их правами обвиняемого: закон не устанавливает предельный срок нахождения испытуемых в стационаре медицинского учреждения; лицо, помещенное на экспертизу в психиатрический стационар, имеет право пользоваться услугами защитника с момента установления психического заболевания, тогда как надо, чтобы оно пользовалось этим правом с момента помещения в психиатрическое учреждение. 12. В России нет закона, который обязывал бы работников МВД, ФСБ, других служб объяснять причины задержания при «захвате» подозреваемого на месте совер шения преступления. Устав патрульно-постовой службы милиции (утвержден при казом МВД РФ 18 января 1993 г. № 17), наоборот, предписывает: «Во избежание сопротивления в отдельных случаях задерживаемым не сообщаются действительные основания задержания, а используются отвлекающие предлоги» (ст. 147). Ни в законе, ни в Уставе не определена процедура задержания «на месте». 13. В российском законодательстве не употребляется формулировка «разумный срок» для судебного разбирательства после задержания или ареста. Закон лишь ус- Часть I 200 ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА танавливает предельные сроки ареста на предварительном следствии, по истечении которых (если они не продлены в установленном законом порядке) обвиняемый должен быть освобожден, даже если следствие еще не закончено и дело в суд не передано. После передачи дела в суд первой инстанции сроки ареста не текут, суд ими не связан и может содержать подсудимого под стражей сколько угодно. Это противоречит позиции Комиссии и Суда, которые считают, что срок ареста течет во время производства в суде первой и даже апелляционной инстанции. 11 декабря 1996 г. Государственная Дума приняла закон, согласно которому судья субъекта Федерации по представлению Генерального прокурора РФ, прокурора субъекта РФ, военного прокурора округа, группы войск, флота, ракетных войск, федеративной пограничной службы вправе продлить срок ареста до завершения ознакомления с уголовным делом обвиняемого и защитника по окончании следствия и удовлетворения их ходатайств, заявленных после ознакомления с делом, но не более чем до двух лет. Таким образом, предельный срок предварительного ареста увеличен на полгода, и правом продления ареста наделен судья. Дальнейшее продление срока предварительного ареста не допускается, и обвиняемый при истечении указанного срока подлежит освобождению, даже если предварительное следствие не завершено. 14. Законодательные акты России не в полной мере соответствуют Конвенции и практике Комиссии и Суда, так как они предусматривают неполную компенсацию вреда, причиненного незаконным лишением свободы. В Указе Президиума Верховного Совета СССР, действующем поныне, от 18 мая 1981 г. ничего не говорится о возмещении упущенной выгоды. Указом не предусмотрена компенсация в случаях, когда вынесен обвинительный приговор, но арест и задержание все равно были незаконными и необоснованными; или вынесен обвинительный приговор, но без лишения осужденного свободы, хотя до вынесения приговора он содержался под стражей; или подсудимый приговорен к меньшему сроку лишения свободы, чем фактически отбытый срок предварительного ареста; или вышестоящий суд изменил квалификацию деяния, объем обвинения, меру наказания таким образом, что срок фактически отбытого наказания оказался большим, чем окончательно назначенное наказание. Указ от 18 мая 1981 г, не требует, чтобы при выплате компенсации делалась поправка на уровень инфляции (индексация), что обесценивает заботу о жертвах судебных ошибок. При определении суммы компенсации вычитается зарплата, полученная осужденным в местах лишения свободы. Вряд ли оправдана такая «бережливость», если учесть, что из заработка осужденных вычитается стоимость питания и одежды в местах лишения свободы. Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» (1991 г.) явно и сильно занизил размер "компенсации людям, многие годы проведшим без вины в лагерях и тюрьмах: 180 рублей за каждый месяц лишения свободы, но не более 25 тыс. рублей за весь срок (ст. 15). При этом не предусмотрена индексация выплат с учетом инфляции. Существует, насущная необходимость принять новый закон о возмещении вреда лицам, пострадавшим от незаконного и необоснованного лишения свободы, или включить такую главу в новый УПК. При этом надо предусмотреть выплату компенсации лицам, незаконно помещенным в психиатрические учреждения. ИЛ. Петрухин, доктор юридических наук, прюфессор
