У. Голдинг

Уильям Голдинг (1911-1993)
Лауреат Нобелевской премии 1983 года, Голдинг вошел в литературу в
1954 году, выпустив нашумевший роман «Повелитель мух». Этот романаллегория, который отвергли 20 английских издателей, принес славу и
известность сорокатрехлетнему школьному учителю из городка Салисбери,
бывшему подводнику – офицеру военного флота, участнику морских
сражений в годы второй мировой войны. За ним появились «Наследники»
(1955), «Воришка Мартин» (1956), «Свободное падение» (1959), «Шпиль»
(1964) и «Пирамида» (1967). Выпустив три аллегорических повести («Бог
скорпион» - 1971), Голдинг надолго замолчал. В 1979 появился его новый
роман «Зримая тьма». Написанные затем романы: «Ритуалы плавания» или
«Ритуалы на море», 1980 (за этот роман Голдинг в 1980 году получил
Букеровскую премию), «Тесное соседство» (1987) и «Пожар внизу» (1987),
Голдинг объединил в 1991 г. в трилогию: «На край земли: морское
путешествие». Замыкает творчество Голдинга роман «Двойной язык» (1993).
Отличительные особенности творчества Голдинга – озабоченность этической
проблематикой; глубокий пессимизм, характеризующий его произведения
50-60-х годов; склонность к созданию романов-притч и философский
подтекст; символическая окраска образов. Однако в отличие от многих
классиков современной британской литературы, например, А.Мердок,
Голдинг не считал себя философом, отвергал наличие в своем творчестве
экзистенциалистских мотивов.
Стиль Голдинга-художника вбирает и музыку, полифонию звуков, и
краски. Его книги удивляют разнообразием музыкальной оркестровки и не
случайно. В рабочем кабинете Голдинга всегда стоял открытый рояль.
Превосходный музыкант, писатель, работая над книгой, по собственному
признанию, нередко клал перо и садился за исполнение произведений своих
любимых композиторов. Его романы выстроены как симфонии, поражают
разнообразием музыкальной оркестровки.
Голдинг – писатель предельно аналитичный, не признающий никаких
иллюзий. В 1962 году, будучи в Америке, писатель прочел лекцию в
Калифорнийском университете, а затем повторил ее в ряде университетов
Соединенных штатов. Он изложил здесь мысли, положенные в основу
романа «Повелитель мух», и, по существу, дал ключ ко всему своему
творчеству или, во всяком случае, к философии, которая положена в основу
того, что он писал. Эта лекция, опубликованная им в 1965 году в сборнике
статей разных лет «Горячие врата», была названа им «Притча» или «Басня»
(‘Fable’). Притчами, реже (и гораздо менее охотно) мифами называет
Голдинг все свои книги, подчеркивая тем самым их назидательный характер,
их смысл как поучений. И действительно, все, что писал Голдинг (включая
«Пирамиду»), было серией очень непохожих друг на друга по тематике,
порой даже по манере письма, аллегорических притч или философских
басен. Излюбленный жанр Голдинга – притча, по самой своей природе
требует обращения к неким универсалиям человеческого опыта.
«Быть баснописцем (a fabulist), - писал Голдинг в статье «Притча», неблагодарная задача. Почему это так, достаточно ясно. Баснописец - моралист. Он не может рассказать о чем-либо, не запрятав в свой рассказ то
или иное поучение... По самой природе своего ремесла баснописец, таким
образом, дидактичен, стремится поучать».
Себя он относил к сочинителям «притч без вранья» и добавлял, что
участь их малозавидна: «Если мораль притчи достаточно страшна –
объявят бесчеловечным, если острие параболы проникает слишком глубоко
–
примутся
распинать
писателя
–
большинство
предпочитает
подсахаренные мифы…» И все же «книга моя должна была сказать людям:
вы думаете, что сейчас, когда война позади, зло сокрушено, люди в
безопасности, потому что по природе они добры и хороши? Но ведь я-то
знаю, почему силы зла поднялись в Германии, разве это не может произойти
и в другой стране…» Прослужив пять лет во флоте офицером на подлодке, в
том числе и во время второй мировой войны, Голдинг встретился лицом к
лицу с фашизмом и не мог потом никогда забыть его чудовищные зверства.
Говоря о злодеяниях нацистов, Голдинг подчеркивал: «Их совершали в
отношении себе подобных образованные люди – доктора, юристы, люди, за
спиной которых лежало длительное развитие цивилизации, совершали
умело, холодно, со знанием дела». Голдинг завершал свое рассуждение
словами: «если приходит беда, причина тому вовсе не эксплуатация одного
класса другим. Причина ее просто-напросто в том, что человек по природе
своей зверь. И единственный враг человека таится в нем самом». Озверение
недавно еще цивилизованных людей привело его к убеждению, знакомому
сегодня по множеству книг и пьес западных писателей: это убеждение в
исконной болезни человечества, исконном проклятии «человеческой
природы».
То, что можно уже назвать «голдинговской темой» (или, может быть,
точнее «голдинговским лейтмотивом», поскольку темы из романа в роман
менялись), родилось в первой нашумевшей книге писателя - романе
«Повелитель мух» (1954): «Темно сердце человеческое».
Еще просветители 18 века размышляли о природе человеческой. Одни,
подобно Филдингу, заявляли, что человек по природе своей добр, другие,
как Смоллет, объявляли его злым. Дефо в первом просветительском романе
изобразил классическую ситуацию: одинокий человек, выброшенный на
необитаемый остров, не только не погиб, но, используя весь накопленный
опыт цивилизации, сохранил нерушимым свое нравственное достоинство и,
побеждая
обстоятельства,
становился
созидателем,
строителем,
«естественным» философом. Несовершеннолетние робинзоны ХХ века в
аналогичных условиях проявляют себя совсем не так, как терпеливый,
трудолюбивый и разумный герой Дефо.
«Повелитель мух» полемизирует только с «Робинзоном Крузо», но и с
продолжателями Дефо, произведения которых составили так называемую
«робинзонаду».
Среди
них
-
«Коралловый
остров»
Баллантайна,
вышедший в середине 19 века и до сих пор остающийся популярным в
Великобритании романом для детей. Герои Баллантайна Джек и Ральф
(Голдинг позаимствует эти имена), которые становятся друзьями и
обустраивют свою жизнь на необитаемом острове согласно кодексу
джентльменского поведения: благовоспитанные мальчики превращаются в
благовоспитанное сообщество под предводительством Джека.
В «Повелителе мух» цивилизованные школьники пытаются построить
цивилизацию на острове, но она рассыпается в прах, потому что мальчики
«поражены
страшным
недугом
-
принадлежностью
к
роду
человеческому».
Голдинг так комментировал замысел своей ключевой книги:
Всякий, кто прошел через годы разгула фашистского зверства и не
осознал, «что человек творит зло, как пчела творит мед, либо слеп, либо
лишен разума». Он говорил о «врожденной» склонности человека к
жадности, жестокости, эгоизму. «Я понял тогда, - пишет Голдинг, - что
человек болен, притом не какой-то исключительный человек, а самый
обычный». «Многим из вас мысль эта может показаться общим местом,
хорошо знакомой богословской истиной, - продолжал он. - Человек в тисках
первородного греха. Природа его греховна, он всегда на краю гибели. Я
принимаю богословие и признаю, что все это общеизвестно, но общеизвестное обычно верно». «Повелитель мух» - это своего рода «робинзонада
наизнанку».
Повелитель мух (Lord of the Flies)
Роман Голдинга открывается условной, смоделированной ситуацией.
Время действия не определено. В результате произошедшего где-то ядерного
взрыва группа подростков, которых везли в эвакуацию, оказывается на
необитаемом острове. Над южными морями, над неким островом произошла
авиакатастрофа. Все взрослые пассажиры погибают, живыми остаются лишь
дети. Первыми на берегу моря встречаются 12-тилетний Ральф (энергичный,
умный, смелый, он становится предводителем) и толстый, неуклюжий
мальчик в очках по прозвищу «Хрюша». Он много знает, много прочел –
интеллигентный «знайка». Найдя на дне моря большую раковину, они
используют ее как рог и созывают всех ребят. Сбегаются мальчишки от трех
лет до четырнадцати; последними строем приходят певчие церковного хора
во главе с Джеком Меридью. Это тоже символично – ребята формально
религиозны, но религия не спасает их от озверения. Ральф предлагает
выбрать «главного». Кроме него, на главенство претендует Джек, но
голосование заканчивается в пользу Ральфа, который предлагает Джеку
возглавить хористов, сделав их охотниками.
Небольшой отряд в составе Ральфа, Джека и Саймона - хрупкого,
склонного к обморокам хориста, мыслителя, гуманиста, готового на
самопожертвование - идет в разведку, чтобы определить, действительно ли
они попали на остров. Саймон – символ христианской идеи. Хрюшу
несмотря на все его просьбы в разведку не берут.
Мальчики возвращаются в лагерь. Ральф собирает собрание и объясняет,
что теперь им все придется решать самим. Он предлагает установить
правила, в частности, не говорить всем сразу, а давать высказаться тому, кто
держит рог, — так они называют красивую морскую раковину, найденную
Хрюшей. Раковина стала атрибутом власти в той трагической игре, которую
ведут вчерашние школьники на необитаемом острове. Раковина расколется
вдребезги, когда впрямую столкнутся Ральф и Джек.
Детей пока не пугает, что их, возможно, не скоро спасут, и они
предвкушают веселую жизнь на острове.Ральф убеждает ребят, что нужно
развести на вершине горы большой костер и поддерживать его, чтобы их
могли увидеть с корабля.
Совместными усилиями они складывают костер и поджигают его с
помощью Хрюшиных очков. Интеллигент выступает в роли Прометея,
несущего людям огонь, а значит и жизнь! Поддержание огня берет на себя
Джек со своими охотниками.
Вскоре выясняется, что никто не хочет серьезно работать, строить
шалаши продолжают лишь Саймон и Ральф; охотники, увлекшись охотой,
совершенно забыли про костер. Из-за того, что костер погас, ребят не
заметили с проплывавшего мимо корабля. Это становится поводом для
первой серьезной ссоры между Ральфом и Джеком. Джек, как раз в этот
момент убивший первую свинью, обижается, что его подвиг не оценили, хотя
сознает справедливость упреков Ральфа. От бессильной злобы он разбивает
Хрюше очки, дразнит его. «Научность» оказывается безоружной перед
«тьмой мира», которую пытается постигнуть Голдинг в этой и других своих
книгах.
Ральфу с трудом удается восстановить порядок. Он вновь напоминает о
необходимости соблюдать установленные ими же самими правила. Но
главное для Ральфа - изжить закравшийся в души малышей страх.
Однажды ночью щуплый мальчик лет шести с родимым пятном на поллица видел зверя - змея, который утром превратился в лиану. Дети думали,
что это был сон, кошмар, но мальчик твердо стоял на своем. Позднее
выяснится, что на горе, в неверном свете луны они приняли за зверя
повисший на стропах труп парашютиста со сбитого самолета и в страхе
бросились бежать.
Взявший слово Джек неожиданно произносит запретное слово «зверь».
И напрасно Хрюша убеждает всех, что нет ни зверя, ни страха, «если только
друг дружку не пугать», - малыши не хотят этому верить. Маленький
Персиваль Уимз Медисон вносит дополнительную сумятицу, утверждая, что
«зверь выходит из моря». И лишь Саймону открывается истина. «Может,
это мы сами...» — говорит он.
Мальчики делятся на два лагеря
- тех, кто олицетворяет разум, закон и порядок (Хрюша, Ральф, Саймон)
- и тех, кто представляет слепую силу разрушения (Джек, Роджер и
другие охотники).
Если бы можно было соединить эти три начала: энергию и волю Ральфа,
интеллигентность и духовность Хрюши и Саймона – то можно было бы
человечеству достигнуть счастья. На новом собрании Джек открыто упрекает
Ральфа в трусости, предлагая себя в качестве вождя. Не получив поддержки,
он уходит в лес. Постепенно Хрюша и Ральф начинают замечать, что в лагере
остается все меньше ребят, и понимают, что те ушли к Джеку.
В романе выделяется зловещая символическая сцена. Мечтатель
Саймон, облюбовавший в лесу полянку, где можно побыть одному,
становится свидетелем охоты на свинью. Убив после долгих истязаний
дикую свинью, мальчики, опьяненные кровавой охотничьей оргией, решают
принести жертву тем неведомым чудовищам - «зверю», который, может
быть, скрывается на острове. Охотники насаживают свиную голову на кол это и есть Повелитель мух: ведь голова сплошь облеплена мухами. Раз
увидев, Саймон уже не может отвести взгляда от «этих издревле неотвратимо
узнающих глаз», ибо на него смотрит сам дьявол. Полузакрытые мертвые
глаза, кажется всматриваются в него ироническим взглядом, оскаленные
челюсти приоткрылись в циничной усмешке. «Повелитель мух» - именно
таково прозвище отвратительного фетиша, давшее название всей книге, кажется, что он обращается к Саймону с неслышной, но явственной речью.
«Вам померещилось, что Зверя можно затравить и убить! – сказала голова.
На одно - два мгновенья лес и вся едва различимая в тумане округа
огласились пародией на хохот. Ведь ты-то знал, правда? Ведь я — часть тебя
самого. Неотделимая часть», — говорит голова, словно намекая, что она и
есть воплощенное зло, порождающее страх.
Что это? Бред, галлюцинация экзальтированного ребенка? - если
пытаться реалистически интерпретировать происходящее. Или мистическое
откровение, провозглашающее исконную порочность человеческой природы?
Голдинг предоставляет читателям выбирать любой ответ. Но один из его
американских критиков установил любопытное обстоятельство: слово
«Повелитель
мух»,
вынесенное
древнееврейского слова «Вельзевул»
в
заглавие
романа,
-
перевод
- имени дьявола. Так открывается
возможность многозначных толкований романа. Чуть позже охотники во
главе с Джеком совершают набег на лагерь, чтобы добыть огонь. Лица их
вымазаны глиной: под личиной проще творить бесчинства. Захватив огонь,
Джек приглашает всех присоединиться к его отряду, соблазняя охотничьей
вольницей и едой.
Ральфу и Хрюше страшно хочется есть, и они с остальными ребятами
идут к Джеку. Джек вновь призывает всех вступить в его воинство. Ему
противостоит Ральф, который напоминает, что его избрали главным
демократическим путем. Но напоминаниям о цивилизованности Джек
противопоставляет первобытный танец, сопровождаемый призывом: «Зверя
бей! Глотку режь!»
От охоты на зверя – всего лишь один шаг до более увлекательной
опьяняющей охоты на человека. Рядом со зловещей фигурой вожака,
упоенного властью, появляется и его неразлучный спутник – палач. Первыми
погибают те, кто не присоединился к волчьей стае охотников, - Саймон,
фантазер и мечтатель, одинокий искатель истины; мешковатый увалень
Хрюша, умница, всезнайка, ставший всеобщим посмешищем из-за очков,
одышки и неизменной рассудительности… Далее - очередь за Ральфом.
Ральфа тяжело ранят, а Хрюшу убивают брошенным из крепости камнем...
Разбит рог, последний оплот демократии, а вслед за нею полетел с крутизны
на скалы и сам Хрюша, и волна смыла его розоватый мозг. Торжествует
инстинкт убийства.
Ральфу удается скрыться. Он понимает, «что раскрашенные дикари ни
перед чем не остановятся». Его выкуривают из леса, не давая ему спрятаться.
Как затравленный зверь мечется Ральф по острову и вдруг, выскочив на
берег, натыкается на морского офицера. Моряки британского крейсера
издалека заметили дым от охватившего остров пожара. Но эта «счастливая»
развязка ничего не объясняет и ни с чем не примиряет читателя.
Горькой иронией проникнута заключительная сцена. Вылощенный
британский офицер не подозревает, какую трагедию предотвратило его
появление на острове. «Могли бы выглядеть и попристойнее», - упрекает тот
ребят. Известие о гибели двух мальчиков поражает его. И представляя, как
все начиналось, он со снисходительной усмешкой говорит Ральфу о том, как
весело, видно, жилось ребятишкам: «Все тогда чудно выглядело. Просто
«Коралловый остров». «Игры да забавы, - сказал офицер, - … Небось войну
затеяли?» А Ральф, содрогаясь от рыданий, «плакал, думая об утраченной
невинности, о том, как темно сердце человеческое и о том, как упал в
пропасть его верный мудрый друг по прозвищу Хрюша».
Читатели и критики почувствовали органическую связь книги с
современностью и с уроками второй мировой войны. Однако «тьма мира»
для Голдинга отнюдь не всесильна. Описанный им остров – поле борьбы,
которая
предстанет
не
столько
столкновением
антагонистических
характеров, сколько конфликтом разнородных начал в самом человеке.
Голдинг замечал: «А знаете, до сих пор для меня было главное - притча. И я
писал, исходя из различных символических схем. Меня не заботили
характеры…» - в том смысле, что они задуманы иначе. И уточнял: «В основе
… символические понятия, а не реальные черты. Я имею в виду реалистические характеры».
Голдинг пишет не о личностях, а о самой человеческой природе в ее
полярностях, которые нельзя сглаживать. Книга Голдинга – не анализ
частных случаев, а портрет самого человека, «героического и больного».
Биполярность символических образов, использованных в романе –
остров, море, гора, леc.