Сергеева М.В.

Политкорректность и преподавание английского языка в вузе*
Сергеева М.В.
Нижегородский государственный
лингвистический университет,
г. Нижний Новгород
Одной из немаловажных составляющих социокультурной компетенции
студентов, изучающих английский язык как иностранный, является освоение
норм политкорректности, в частности гендерно корректного языкового
поведения (non-sexist language). Соблюдение таких норм подразумевает
избегание любых проявлений андроцентризма, то есть отражения мужской
перспективы в языке.
Одним из наиболее очевидных проявлений андроцентризма в английском
языке является употребление местоимения he в качестве метагендерного.
Метагендерное he (generic “he”/sex-indefinite “he”) лишь с 1970х годов стало
объектом критики в феминистской лингвистической литературе. Хотя
наступление феминистской лингвистики на метагендерное he неизменно
рассматривалось как попытка подорвать устои английского языка, это
движение, скорее, явилось ответной реакцией на почти двухсотлетние попытки
прескриптивных грамматик объявить ненормативной форму singular “they”,
широко употреблявшуюся и в письменной, и в устной речи до 19 века (Anyone
can do it if they try hard enough). Кульминацией этого направления в
прескриптивной грамматике стало постановление Парламента 1850 года,
которое официально закрепило использование гендерно нейтрального he
(Bodine, 1998, c.128-129; Coates, 1993, c.24-25).
Анализ современной британской учебно-справочной литературы для
иностранных студентов (Васькова, 2006; Сергеева, 2007; Любишкина, 2009)
показывает, что в последнее десятилетие лексикографы и авторы учебников
английского языка последовательно избегают употребления метагендерного he,
заменяя его разнообразными гендерно нейтральными альтернативами. Трудно
не согласиться с тем, что лексикографический дискурс и дискурс учебной
литературы являются одним из важнейших ресурсов конструирования гендера.
Каждый словарь или учебник отражает мировидение социума и является
продуктом определённой эпохи и соответствующей идеологии, в частности
гендерной. По замечанию П. Николс (Nichols, 1988), в странах, где отсутствуют
языковые академии, именно словари и учебно-справочные материалы играют
роль «полуофициальной» языковой власти. Не случайно многие авторы
обозначают подобные издания термином gatekeepers of language (Cameron,
1992, c.114; Talbot, 1998, c.218 и др.).
Статья опубликована в: Актуальные проблемы лингводидактики и лингвистики: сущность, концепции,
перспективы. Выпуск III: Материалы III междунар. научно-практической конференции 18-20 октября 2010 г. /
под ред. Л.А. Миловановой. Т. 1. – Волгоград: Парадигма, 2010. – С. 275-282.
*
Обладая большим манипулятивным потенциалом, учебно-справочная
литература (словари, справочники, базовые учебники) играет важную роль в
формировании коммуникативных навыков у студентов. Особое значение
подобные материалы приобретают в процессе обучения иностранному языку,
так как становятся основным источником языкового материала, и, в частности,
определяют воспроизводство гендерных смыслов в речи.
Благодаря усилиям феминистской лингвистики, связанным с разработкой
альтернатив для проявлений андроцентризма в языке, во многих странах, в
первую очередь в англоязычных, возросла роль рекомендаций по гендерно
корректному языковому употреблению (non-sexist language guidelines).
Подобные рекомендации оказали влияние на многие тексты, обращённые к
коллективному адресату, в частности на учебно-толковые словари и на
учебную литературу.
Употребление метагендерного he в словарях, учебниках и справочниках,
изданных в последние годы, приводится в качестве наиболее яркого примера
андроцентризма в английском языке. Например, авторы справочника “The
Penguin Writer’s Manual” в разделе “Sexism and discrimination in language” так
комментируют неприемлемость гендерно нейтрального he: It used to be the case
that the masculine pronoun he was used when a member of a particular category of
people was being referred to in the singular: When a doctor suspects this to be the
case he will generally refer his patient to a specialist. It is a measure of the progress
that has been made that a sentence of this kind seems not only inappropriate but also
distinctly old-fashioned (Manser, Curtis, 2002, c. 132-133).
Авторы седьмого издания словаря Oxford Advanced Learner’s Dictionary of
Current English (2005, далее OALD) в статье по местоимению he снабжают ЛСВ
2 (a person, male or female, whose sex is not stated or known […]) пометой
“becoming old-fashioned” и не регистрируют данное значение в статьях по
формам his/him/himself. В свою очередь, в каждой статье по формам
they/them/their/themselves присутствует значение singular “they”. Более того,
лексикографы регистрируют возвратное местоимение themself: (the reflexive
form of they) used instead of himself or herself to refer to a person whose sex is not
mentioned or not known .
Своё отношение к метагендерному he лексикографы выражают в статье
“More about gender”, открывающейся словами: “When you are writing or speaking
English, it is important to use language that includes both men and women. Some
people may be very offended if you do not”. Употребление he в гендерно
нейтральном значении объявляется неприемлемым (He used to be considered to
cover both men and women […] but this is now not acceptable), и соответственно,
данная форма не используется в OALD за исключением примеров к дефиниции
самого метагендерного he.
Исследование
современных
британских
учебников
(например,
“Upstream” издательства Express Publishing (2002-2005), “Matters”
издательства Longman (1999-2003), “Innovations” издательства Thomson Heinle
(2005)) также демонстрирует, что практически во всех контекстах, где пол
референта неизвестен или нерелевантен, используются различные стратегии
уклонения от употребления метагендерного he.
Из разнообразных стратегий для замены гендерно нейтрального he,
предложенных в рамках феминистской лингвистики (Pauwels, 1998, с.127-134,
162), авторы словарей и учебников, изданных в последние годы, используют:
1. уклонение от использования местоимения (the strategy of pronoun
avoidance), достигаемое путём плюрализации, повтора метагендерной лексемы
или опущения местоимения;
2. замещение местоимения (the strategy of pronoun replacement):
- местоимением второго лица (you);
- другим местоимением третьего лица: здесь применяется стратегия
гендерной нейтрализации, или абстракции (singular “they”), так и стратегия
гендерной спецификации, или феминизации (he or she). Приведём несколько
примеров.
(1) Уклонение от местоимения
Вместо сочетания лексем person или someone с местоимением he, активно
применявшегося в лексикографии до 1970х гг., авторы OALD широко
используют приём плюрализации в дефинициях, иллюстративных контекстах и
словарных пометах: closet adj. – used to describe people who want to keep some
facts about themselves secret; of people and their behaviour. Эта же стратегия
применяется и в образцовых текстах учебников, например: Doctors should listen
to their patients (вместо “A doctor should listen to his/his or her/their patients”).
Повтор присутствует в ряде словарных дефиниций (come down on sb – to
criticize sb severely or punish sb) и в формулировках заданий в учебниках
английского языка для иностранных студентов (Work with your partner and try
to sell an unusual home to your partner. Your partner must think of all the
objections).
Опущение местоимения (метагендерного he или его альтернатив)
зафиксировано в ряде дефиниций: have had a bellyful of sb/sth – to have had more
than enough of sb/sth, so that you cannot deal with any more (вместо “deal with
him/them”).
(2) Замещение местоимения
Вместо сочетания person/one+he, распространённого в словарях,
изданных до гендерной языковой реформы, в ряде дефиниций и контекстов
OALD используется местоимение you: canyoning – a sport in which you jump into
a mountain stream and allow yourself to be carried down at high speed; By law, you
are a child until you are 18 (вместо “…one is a child…”). Местоимение you в
качестве метагендерного зафиксировано также в текстах упражнений и заданий
из учебников: If you have a toothache, you need to see a dentist.
Форма singular “they” – наиболее распространённая альтернатива
метагендерному he, применяющаяся в различных компонентах макро- и
микроструктуры словаря, а также в формулировках заданий, иллюстративных
примерах и текстах учебников. При этом singular “they” выступает в сочетании
с местоимениями somebody/everybody/nobody, one и его дериватами, лексемой
person и другими метагендерными антропонимами: sb's bark is worse than their
bite; cajole – to make sb do sth by talking to them and being very nice to them; of a
person or what they say; When I meet someone I never judge them by appearances;
Tell your partner how you think they do the same actions.
Двойное местоимение he or she (he/she, s/he) используется в дефинициях
и иллюстративных контекстах словарей, а также в формулировках заданий из
учебников в сочетании с местоимениями somebody и everyone,
существительным person и другими метагендерными антропонимами:
ambassador – an official who lives in a foreign country as the senior representative
there of his or her own country; If a student does not attend all the classes, s/he will
not be allowed to take the exam; Ask your partner about his or her favourite animal;
Ask Student A what the problem is and give him/her advice or offer to do something.
Несмотря на радикальные изменения в британской учебно-справочной
литературе последних лет, гендерная языковая реформа, проявляющаяся, в
частности, в отказе от метагендерного he, не столь значительно повлияла на
практику преподавания в отечественных языковых вузах.
В 2009-2010 гг. в Нижегородском государственном лингвистическом
университете проводилось анкетирование, имевшее целью выявить степень
осведомлённости студентов о гендерной языковой реформе и отношение
преподавателей к проблеме метагендерных местоимений.
В опросе приняло участие 70 студентов IV – V курсов НГЛУ, изучающих
английский язык как первый иностранный на факультете английского языка и
на переводческом факультете. Анкета состояла из двух частей; при этом второй
лист выдавался студентам только после того, как они возвращали первую часть
анкеты, для того чтобы содержание вопросов второго листа не могло повлиять
на ответы студентов в первой части.
В первой части анкеты студентам предлагалось ответить, правильны ли
(грамматически, лексически, логически и т.п.) следующие утверждения:
а) In English law a man is accounted innocent until he is proved guilty.
б) Everyone can do what he thinks best.
в) Does anybody here consider themself a good cook?
Если студенты считали, что какой-либо из приведённых примеров
содержит ошибки (грамматические, лексические, коммуникативные), то они
должны были привести исправленный вариант и пояснить, в чём заключается
ошибка.
Все три высказывания являются иллюстративными контекстами из
первого (а) и последнего (б, в) изданий толкового словаря А.С. Хорнби, более
полувека являющегося одним из наиболее авторитетных лексикографических
источников. Утверждения (а) и (б) содержат метагендерное he, которое
маркируется в современной лексикографии как устаревающее и не
политкорректное. Пример (в) содержит коллоквиальное themself, которое
фиксируется в лексикографических изданиях с 2000 года как аналог для himself
or herself.
Большинство студентов (60 из 70), анализировавших пример (а), не
обнаружили в нём признаков так называемого he/man language. При этом из
десяти человек, обративших внимание на метагендерные he и man, лишь двое
последовательно исправили man на person, а he на he or she или he/she;
остальные восемь студентов исправили только существительное man (5) или
только местоимение (3). В примере (б) некорректность употребления
метагендерного he отметили только десять информантов. О существовании
формы themself было неизвестно большинству студентов, а 29 человек из 70
анкетируемых исправили данную форму на метагендерное himself.
Во второй части анкеты студенты отвечали на вопросы о том, когда они
впервые узнали о том, что употребление метагендерного he является
устаревающим и не политкорректным; используют ли сами студенты и их
преподаватели местоимение he в качестве гендерно нейтрального; обращают ли
преподаватели внимание студентов на то, что употребление метагендерного he
является нежелательным, и чем они это мотивируют; какие альтернативы для
метагендерного he кажутся студентам наиболее предпочтительными; считают
ли студенты, что преподаватели должны исправлять метагендерное he в речи
своих учеников.
Анкетирование показало, что большинство студентов узнали о проблеме
метагендерного местоимения лишь на III-IV курсе, а тринадцать опрошенных
впервые узнали о некорректности гендерно нейтрального he из второго листа
анкеты. Только три человека отметили, что последовательно избегают этой
формы, остальные студенты либо регулярно используют метагендерное he в
своей речи (19), либо часто его используют, лишь изредка заменяя he другими
метагендерными местоимениями (48), главным образом, двойным
местоимением he or she.
По отзывам шестнадцати студентов, метагендерное he регулярно
использует большинство их преподавателей; лишь четверо опрошенных
отмечают, что их преподаватели не употребляют это местоимение в своей речи.
По данным троих опрошенных, преподаватели регулярно исправляют
метагендерное he в речи своих студентов; остальные анкеты показывают, что
преподаватели лишь изредка обращают внимание студентов на
референциальную неточность или некорректность данного местоимения (31)
или никогда не делают этого (36).
Из всех альтернатив метагендерному he наиболее предпочтительной
студентам представляется двойное местоимение he or she, как в устной, так и в
письменной речи. Семеро опрошенных отвергли форму singular “they” как
способствующую контекстуальной амбигуентности; двое сочли плюрализацию
неудачной альтернативой для метагендерного he, так как с их точки зрения этот
способ выражения не передаёт значения индивидуальности; пятеро отклонили
графические варианты двойного местоимения (s)he и s/he, так как никогда
ранее не встречали это формы. 59 студентов отметили, что намерены
исправлять метагендерное he в речи своих учеников и что преподавателям
необходимо исправлять это местоимение в речи студентов на метагендерные
альтернативы.
Зависимость между полом информанта и содержанием ответов на
вопросы анкеты не была установлена.
Проведённое исследование позволяет сделать вывод о том, что
большинство студентов недостаточно информированы об изменениях в системе
местоимений под влиянием новой эгалитарной гендерной идеологии.
Представляется перспективным уточнение полученных данных за счёт
привлечения большего количества информантов, а также анализ общей
осведомлённости студентов о феномене андроцентризма в языке, его
разнообразных проявлениях и о влиянии гендерной языковой реформы на
различные виды дискурса.
Литература
1. Васькова О.А. Гендер как предмет лексикографического описания (на
материале фразеологии). Дисс. … канд. филол. наук. – М., 2006. – 177 с.
2. Любишкина Т.Н. Метагендерное “he” в учебно-справочной литературе.
Выпускная квалификационная работа. – Н. Новгород, 2009 [Рукопись]. – 63
с.
3. Сергеева М.В. Динамика гендерных репрезентаций в британской толковой
лексикографии. Дисс. … канд. филол. наук. – Н. Новгород, 2007. – 182 с.
4. Bodine A. Androcentrism in Prescriptive Grammar: Singular They, Sex-Indefinite
He and He or She // The Feminist Critique of Language. Ed. by D. Cameron. –
London, New York, 1998. – P. 124-138.
5. Cameron D. Feminism and Linguistic Theory. 2nd edition. – Macmillan Press Ltd.,
1992. – 247 p.
6. Coates J. Women, Men and Language. A sociolinguistic account of gender
differences in language. 2nd edition. – Longman: London, New York, 1993. – 254
p.
7. Manser M., Curtis S. The Penguin Writer’s Manual. – Penguin Books, 2002. –
344 p.
8. Nichols P. Language policy and social power: gender and ethnic issues //
Language spread and language policy: issues, implications and case studies. Ed.
by P.H. Lowenberg. – Washington, D.C.: Georgetown University Press, 1988.
9. Pauwels A. Women Changing Language. – Longman: London, New York, 1998.
– 267 p.
10.Talbot M. Language and Gender: an Introduction. – Polity Press: Cambridge,
1998. – 257 p.