СТРАТЕГИИ И ТАКТИКИ ПРЕОДОЛЕНИЯ КОММУНИКАТИВНЫХ КОНФЛИКТОВ В СУДЕБНО- ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ДИСКУРСЕ Резуненко Мария Фёдоровна,

СТРАТЕГИИ И ТАКТИКИ ПРЕОДОЛЕНИЯ
КОММУНИКАТИВНЫХ КОНФЛИКТОВ В СУДЕБНОПРОЦЕССУАЛЬНОМ ДИСКУРСЕ
Резуненко Мария Фёдоровна,
Ставропольский государственный университет
Конфликтное общение характеризуется наличием коммуникативных
срывов. Оптимальным мы считаем определение коммуникативного срыва как
целенаправленного или непроизвольного нарушения речевого взаимодействия,
следствием которого является нереализованность коммуникативных намерений
одной из сторон либо обеих сторон (1, 64-66).
Причинами коммуникативной неудачи могут быть разные смысловые
позиции коммуникантов, разные интересы, цели, установки, несовпадение
эмоционального состояния, а также пренебрежение коммуникативными
принципами. Однако не каждый коммуникативный сбой перерастает в
коммуникативный конфликт (лат. conflictus  столкновение), который
предполагает противоборство участников по поводу несовпадающих интересов,
позиций и коммуникативных интенций. Так, коммуникативные срывы
эффективно устраняются посредством переспроса, уточнения, дополнительного
вопроса или изменения формулировки сообщения. Механизм же речевого
конфликта
инициируется
осознанным
включением
одной
из
сторон
провоцирующих негативных свойств языкового знака, которые порождают
конфликтную ситуацию. Далее в зависимости от ситуации участники
действуют или конструктивно, или деструктивно.
Потенциально конфликтогенными можно считать такие параметры
интеракции:
1.
Речевое
поведение
коммуникантов,
координируемое
различными внешними и внутренними факторами (нормы, конвенции,
социальные роли, интенции, установки, позиции). 2. Языковые/речевые,
невербальные средства коммуникации.
Источником-провокатором конфликта могут быть оба коммуниканта.
Основными причинами отказа от коммуникации признаются следующие:
говорящий не может найти комбинацию языковых единиц, подходящую для
адекватного понимания слушающим, соответственно дешифровка информации
слушающим невозможна, это нарушение грайсовского постулата Качества;
избранная говорящим форма передачи информации
не соответствует
языковому опыту слушающего, который рассматривает такое сообщение как
неактуальное и неценное нарушение постулата Способа; передача имеющейся
информации в данной ситуации неуместна, это нарушение постулата
Релевантности (2).
Наряду с этим, коммуникативные конфликты в сфере контакта могут
быть вызваны разными установками на тип контакта (нулевой, диалог с
равенством
коммуникативных
вкладов,
доминирование/подчинение)
и
несимметричными контактными решениями (стремление обоих коммуникантов
доминировать, неадекватность тактики и установок).
По мысли В.С. Третьяковой носителями конфликтных смыслов на
лексическом уровне являются многозначные слова, омонимы, инвективная,
негативная оценочная лексика, слова-агнонимы, а на грамматическом –
использование 3-го лица ед. ч. по отношению к коммуниканту, а также
включение в речь императивов совершенного вида, частиц и вводных слов.
Прагматические маркеры вычисляются при сопоставлении речевых единиц с
коммуникативным контекстом (несоответствие, непонимание, нарушение
правил). Важным показателем угрозы возникновения конфликта называется
наличие в сообщении импликатуры (3, 129).
Итак, в сознании человека существует типовая структура, фрейм
конфликта,
который
включает:
участников
с
их
несовмещающимися
интересами, целями, позициями; речевые действия сторон и наносимый этими
действиями вред.
Конфронтационными
игнорированием
ролевых
возникновением
антипатии,
считаются
ожиданий,
а
также
стратегии
разной
тактики
с
одно/двусторонним
оценкой
ситуации
использования
и
угрозы,
запугивания, упрека, обвинения, колкости, оскорбления и провокации.
Отметим, что такие тактики как, например, ложь, ирония, лесть, подкуп,
замечание, просьба и смена темы в зависимости от ситуации могут быть как
кооперативными, так и конфронтационными.
Молчание также может быть выражением как кооперативной (эквивалент
утверждения, обещания, просьбы, согласия, ожидания, запинки, оценки), так и
некооперативной тактики (демонстративное молчание, направленное на
прекращение разговора). Истинная функция молчания раскрывается в
определенной речевой ситуации. Приведем примеры из судебных заседаний,
когда молчание используется в разных функциях.
I. [1] Эксперт: …Петрова знала о делах предприятия. Петрова, даже не
пытайтесь отказываться!
[2] Подсудимая: (молчит)
Молчание подсудимой [2] подтверждает правоту слов эксперта [1]. В
данном случае молчание используется в качестве кооперативной тактики, как
эквивалент согласия, хотя и невыгодного для стороны защиты, с мнением
эксперта.
II. [1] Судья: (после чтения показаний рассуждает) Так, если вы были у
сестры, жена-то откуда знала, что вы в ДК едете, что заявили, что это
жена наняла Иванова и Седова для того, чтобы они вас избили? Двадцать
минут всего прошло!
[2] Подсудимый: (молчит)
Цель судьи – доказать несостоятельность, абсурдность доводов
подсудимого. Молчание подсудимого [2] трактуется как согласие со словами
судьи, то есть как кооперативная тактика.
III. [1] Гособвинитель: И что произошло в тот вечер?
[2] Потерпевший: Когда пили, я ударил его по лицу.
[3] Гособвинитель: Подробнее!
[4] Потерпевший: (молчит)
[5] Гособвинитель: Значит, вечером 19 марта 2005 года после распития
спиртных напитков произошла драка.
Потерпевший использует молчание как некооперативную тактику [4].
Посредством реплики [5] государственный обвинитель, нацеленный на
эффективное взаимодействие, предотвращает срыв коммуникации. Тем самым
государственный обвинитель успешно реализует такие цели: напомнить о
правонарушении, произошедшем достаточно давно, дать собраться с мыслями,
снять психологическое напряжение допрашиваемого, а также оптимизировать
процесс, направив допрос в необходимое русло.
IV. [1] Адвокат: Иванов сопротивлялся?
[2] Судья: (молчит, так как сомневается)
[3] Адвокат: Ну, борьба предполагает обоюдное действие, да?
[4] Судья: Да…
Свидетель применяет некооперативную тактику молчания. Адвокат,
использовав тактику разъяснения понятия в реплике [3], предотвращает срыв
коммуникации.
V. [1] Гособвинитель: Еще раз: вы били по лицу жену?
[2] Подсудимый: (молчит)
[3] Гособвинитель: Я вам подсказываю: на очной ставке вы сказали, что
нанесли повреждения.
[4] Подсудимый: Я не помню. Может, не поняли.
[5] Гособвинитель: Ваша честь, предлагаю огласить протокол очной ставки.
В процессе допроса на окончательное признание виновности подсудимый
использует некооперативную тактику молчания, направленную на утаивание
сведений, отягощающих его вину [2]. Государственный обвинитель, пытаясь
предотвратить коммуникативный срыв, использует тактику напоминания [3].
Тем не менее, коммуникативный срыв происходит по вине подсудимого. Такое
поведение подсудимого еще больше укрепляет уверенность суда в его
виновности. Не достигнув необходимой цели, государственный обвинитель
предлагает зачитать протокол, после чего подсудимый неохотно признает свою
вину.
VI. [1] Подсудимый: Кто снимал у меня ногтевой срез?
[2] Свидетель: Я.
[3] Подсудимый: Я вас в первый раз вижу!
[4] Свидетель: (молчит, пожимает плечами)
Некооперативная тактика молчания [4] используется допрашиваемым по
принципу «Оправдывается только тот, кто виноват». Таким образом свидетель
пресекает намерение подсудимой разжечь конфликт, невербальное действие
(пожимание плечами) заменяет реплику: «Я уверен, что ранее уже видел вас, но
не собираюсь никого в этом убеждать». Отметим, что реплика [3] подсудимой
не ставит под сомнение свидетельские показания.
Как мы видим из примеров, молчание как некооперативную тактику
используют преимущественно непрофессиональные участники процесса.
Юристы, хотя и крайне редко, но используют молчание как кооперативную
тактику, к примеру, как разрешение продолжить говорить. В случае
допустимости, речевой акт заменяется невербальным действием, например,
кивком головой как эквивалентом реплик «Я согласен», «Я вас понимаю»,
«Продолжайте». Поскольку ситуация судебного разбирательства предполагает
психологически напряженную обстановку, то кивок головой, используемый
профессиональными участниками процесса, выполняет важную функцию
демонстрации эмпатийного отношения к допрашиваемому, а также указывает
на заинтересованность в эффективном взаимодействии. Это одно из средств
установления более благоприятных условий допроса.
В.С.
Третьякова
коммуникативного
постулатах.
предлагает
конфликта,
Первая
модель
следующие
основанные
на
модели
преодоления
известных
грайсовских
гармонизирующего
взаимодействия
характеризуется предпочтением тактик согласия, уступки, одобрения, похвалы
и
обещания.
Придерживаясь
второй
модели,
участники
должны
проигнорировать проблемы и перенестись в более благоприятную ситуацию.
Здесь используются тактики умолчания, ухода от темы и смены топика. Мы
согласны с мнением В.С. Третьяковой, что третья модель – интересы дела
превыше всего – наиболее эффективна. Взаимодействие в рамках этой модели
характеризуется нахождением компромиссного взаимоприемлемого решения
посредством использования тактики переговоров, уступок, советов, согласия,
предположения, убеждения и просьбы (3, 140).
Литература.
1. Городецкий Б. Ю., Кобозева И. М., Сабурова И. Г. Диалоговое
взаимодействие и представление знаний. – Новосибирск, 1985.
2. Грайс Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной
лингвистике. – 1985. – № 16.
3. Третьякова
В.
С.
Конфликт
как
феномен
языка
и
речи
//
Юрислингвистика – 2: русский язык в его естественном и юридическом бытии.
– Барнаул, 2000.