Постановление ЕСПЧ по делу № 30209

[неофициальный перевод] <*>
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО "ПОНЮШКОВ (PONUSHKOV) ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
(Жалоба N 30209/04)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
(Страсбург, 6 ноября 2008 года)
--------------------------------
<*> Перевод на русский язык Николаева Г.А.
По делу "Понюшков против Российской Федерации" Европейский Суд по правам
человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:
Христоса Розакиса, Председателя Палаты,
Нины Ваич,
Анатолия Ковлера,
Дина Шпильманна,
Свера Эрика Йебенса,
Джиорджио Малинверни,
Георга Николау, судей,
а также при участии Серена Нильсена, Секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 6 октября 2008 г.,
вынес в тот же день следующее Постановление:
Процедура
1. Дело было инициировано жалобой N 30209/04, поданной против Российской
Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в
соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее Конвенция) гражданином Российской Федерации Андреем Федоровичем Понюшковым
(далее - заявитель) 15 июля 2004 г.
2. Власти Российской Федерации были первоначально представлены бывшим
Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А.
Лаптевым, а затем новым Уполномоченным В.В. Милинчук.
3. Заявитель жаловался, в частности, на предположительно бесчеловечные условия
его содержания под стражей и на несправедливость и чрезмерную длительность
уголовного разбирательства по его делу.
4. 11 октября 2005 г. Европейский Суд коммуницировал указанную жалобу властям
Российской Федерации. Он также решил рассмотреть заявление одновременно по вопросу
приемлемости и по существу (пункт 3 статьи 29 Конвенции.)
5. 26 марта 2008 г. председатель Палаты решил в соответствии с подпунктом "c"
пункта 2 Правила 54 Регламента Суда, что сторонам должно быть предложено
представить дополнительные письменные объяснения по поводу предполагаемого
нарушения права на обращение в суд.
6. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения
жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражения властей
Российской Федерации, Европейский Суд отклонил их.
Факты
I. Обстоятельства дела
7. Заявитель родился в 1960 году. Он отбывает наказание в г. Минусинске
Красноярского края.
A. Уголовное разбирательство по делу заявителя
8. 14 ноября 1998 г. сотрудники милиции провели обыск в квартире заявителя и
задержали его по подозрению в совершении нескольких убийств, ограбления, похищения
и незаконном хранении оружия.
9. 16 июня 2000 г. расследование было завершено, и заявитель предстал перед
Иркутским областным судом. Заявителю был назначен адвокат.
10. Первое заседание было назначено на 23 октября 2000 г. Оно не состоялось из-за
болезни судьи.
11. Судебный процесс начался 28 февраля 2001 г. Суд установил личности девятерых
подсудимых и отложил рассмотрение дела в связи с неявкой адвоката некоторых
подсудимых.
12. Заседания 5 и 11 марта 2000 г. были отложены по просьбе стороны защиты,
которой потребовалось дополнительное время для изучения материалов дела.
13. Заседания 20 и 21 марта, 9 апреля, 3 и 28 мая, 6 и 13 июня 2000 г. были отложены
по болезни подсудимых или из-за неявки адвокатов и свидетелей.
14. 26 июня 2000 г. суд назначил психиатрическое обследование заявителя.
Экспертиза завершилась 17 августа 2000 г., и разбирательство продолжилось 28 августа
2000 г.
15. Заседания 30 августа, 10, 12 и 19 сентября 2000 г. были отложены из-за болезни
подсудимых или из-за ходатайств защиты направить судебные запросы в различные
государственные учреждения.
16. Заседание 24 сентября 2000 г. было отложено по ходатайству нового адвоката
одного из подсудимых, которому требовалось время для изучения материалов дела.
17. Заседания 1 и 10 октября 2000 г. были отложены из-за болезни адвоката одного
из подсудимых.
18. 25 декабря 2001 г. Иркутский областной суд признал заявителя виновным и
приговорил его к пожизненному заключению.
19. Заявитель и его соподсудимые подали кассационные жалобы. Они просили о
своей доставке в суд кассационной инстанции. Заявитель просил предоставить ему
бесплатную юридическую помощь.
20. 15 марта 2002 г. заявитель получил копию протокола судебного заседания.
21. 13 июня 2002 г. заявитель дополнил кассационную жалобу.
22. Рассмотрение кассационной жалобы было назначено на 10 апреля 2003 г.
23. 10 апреля 2003 г. Верховный Суд Российской Федерации отложил рассмотрение
жалобы и распорядился о доставке в Москву четырех подсудимых, включая заявителя.
24. 21 мая 2003 г. заявитель и двое его соподсудимых были доставлены в Москву.
25. 12 декабря 2003 г. четвертый подсудимый был доставлен в Москву.
26. 29 января 2004 г. Верховный Суд рассмотрел дело в кассационном порядке,
переквалифицировал некоторые деяния подсудимых и в остальной части оставил
приговор без изменения. Подсудимые участвовали в заседаниях посредством
видеоконференции. Адвокат заявителю назначен не был.
27. 19 декабря 2005 г. заместитель генерального прокурора подал представление о
пересмотре дела в порядке надзора в Президиум Верховного Суда. Он указал, что
Верховный Суд нарушил право заявителя на бесплатную юридическую помощь.
28. 1 марта 2006 г. Президиум Верховного Суда удовлетворил представление
прокурора, установив, что необеспечение заявителя бесплатной юридической помощью в
суде кассационной инстанции нарушило его право на защиту. Президиум Верховного
Суда отменил определение кассационного суда от 29 января 2004 г. и направил дело на
новое рассмотрение в Верховный Суд.
29. 22 ноября 2006 г. в качестве представителя заявителя при новом рассмотрении
дела в суде кассационной инстанции был назначен адвокат Р. Адвокат с 22 ноября по 8
декабря 2006 г. изучал материалы дела. Он дважды встречался с заявителем.
30. 14 декабря 2006 г. Верховный Суд снова рассмотрел дело и оставил в силе
обвинительный приговор в отношении заявителя. В заседании участвовали заявитель и
его адвокат Р. В судебном определении указывалось, что заявитель и Р. делали устные
заявления.
B. Условия содержания под стражей
31. С 19 ноября 1998 г. по 21 мая 2003 г. и с 21 по 25 апреля 2004 г. заявитель
находился в следственном изоляторе N ИЗ-38/1 в Иркутске.
1. Содержание под стражей с 19 ноября 1998 по 21 мая 2003 г.
32. Вначале заявитель содержался в общих камерах N 146, 14 и 158.
33. 4 октября 1999 г. заявитель жаловался начальнику следственного изолятора на
шум и задымленность камер и просил о переводе в камеру одиночного содержания. В
неустановленный день в конце 1999 года он был переведен в одиночную камеру. Его
последовательно помещали в одиночные камеры N 23, 27, 97, 93, 90 и 100.
34. Согласно справке от 25 ноября 2005 г. администрации учреждения,
представленной властями Российской Федерации, каждая камера имела размер 8,29 кв. м.
Окна в камерах были закрыты металлическими защитными щитами, которые были
удалены в марте 2003 г. Каждая камера была оборудована скамьей, полками, вешалкой,
обеденным столом, унитазом, контейнером с питьевой водой, зеркалом и телевизором.
35. В другой справке от той же даты указывалось, что заявитель получал питание три
раза в день. Между 28 февраля и 25 декабря 2000 г. заявителя регулярно перевозили в суд.
В дни судебных заседаний он завтракал и ужинал в изоляторе. Он получал обед в
помещении суда или в следственном изоляторе по его возвращении туда.
36. Заявитель не согласился с описанием властей Российской Федерации условий его
содержания и сообщил следующее: камеры были тесные, грязные и сырые.
Металлические щиты на окнах препятствовали доступу естественного освещения и
свежего воздуха. Питьевая вода находилась в ржавых емкостях. В камерах не было
кроватей, и заявитель спал на бетонной лавке. Его не обеспечили постельным бельем и
столовыми приборами. В дни судебных заседаний он получал только завтрак. Его
выводили каждый день на полуторачасовую прогулку, однако он всегда оставался в
наручниках на улице. Также он находился в наручниках на судебных заседаниях между 28
февраля и 14 мая 2000 г. Он не получал медицинского ухода в связи с его бронхиальной
астмой.
37. 21 мая 2003 г. заявитель был доставлен в Москву, где оставался до 21 апреля 2004
г.
2. Содержание под стражей с 21 по 25 апреля 2004 г.
38. 21 апреля 2004 г. заявитель был доставлен обратно в следственный изолятор N
ИЗ-38/1 в Иркутске. 25 апреля 2004 г. его перевели в исправительную колонию. Заявитель
не сообщал об условиях содержания в этот период.
C. Цензура переписки
1. Письма Европейского Суда от 11 сентября и 5 октября 2007 г.
39. 11 сентября и 5 октября 2007 г. Европейский Суд направил письма заявителю,
подтверждающие получение двух писем заявителя и его замечаний в ответ на замечания
властей Российской Федерации на его жалобу, а также его требований о справедливой
компенсации. Заявитель получил эти письма 31 октября и 28 ноября 2007 г. Он настаивал,
что оба письма были вскрыты администрацией исправительного учреждения ИЗ-24/1 в
Красноярске.
40. 11 и 30 ноября 2007 г. заявитель жаловался в прокуратуру на цензуру писем из
Европейского Суда.
41. Письмом 27 декабря 2007 г. прокуратура подтвердила, что письмо, полученное 30
ноября 2007 г., было вскрыто. Тем не менее прокуратура не нашла в этом нарушения
национального законодательства, указывая, "что письмо не было просмотрено цензором и
его содержание не было изменено". Администрация исправительного учреждения только
проверяет содержание конверта на наличие запрещенных предметов и регистрирует
письмо, не осуществляя цензуры.
2. Письмо Европейского Суда от 9 ноября 2007 г.
42. 9 ноября 2007 г. Европейский Суд направил заявителю дополнительные
замечания властей Российской Федерации и их мнение по поводу его требований о
справедливой компенсации. Заявитель получил письмо 17 декабря 2007 г. Оно было
вскрыто и содержало штамп исправительного учреждения ИЗ-24/1. Приложения к письму
исчезли.
II. Применимое национальное законодательство
43. Статья 50 Уголовно-процессуального кодекса (вступил в силу 1 июля 2002 г.)
устанавливает, что следователь, прокурор или суд обеспечивают участие защитника
подозреваемому или обвиняемому по его или ее просьбе.
44. Статья 51 устанавливает, что назначение защитника следователем, прокурором
или судом обязательно, если, в частности, лицо обвиняется в совершении преступления,
за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок свыше 15
лет, пожизненное лишение свободы или смертная казнь. Адвокат должен быть назначен,
если защитник не приглашен самим обвиняемым.
45. Статья 91 Уголовно-исполнительного кодекса устанавливает, что вся входящая и
исходящая корреспонденция заключенных, кроме переписки с судами, прокуратурой,
вышестоящим органом уголовно-исполнительной системы, Уполномоченным по правам
человека, Европейским Судом и адвокатом, подвергается цензуре со стороны
администрации исправительного учреждения.
Право
I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции
46. Заявитель жаловался, что условия содержания его под стражей в следственном
изоляторе ИЗ-38/1 в Иркутске противоречили статье 3 Конвенции, которая
предусматривает:
"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему
достоинство обращению или наказанию".
47. Власти Российской Федерации настаивали, что условия содержания под стражей
заявителя были удовлетворительными. Они утверждали, что он был обеспечен
достаточным личным пространством, индивидуальным спальным местом и постельным
бельем, и что санитарные и гигиенические нормы соблюдались. Хотя окна в камере были
первоначально закрыты металлическими щитами, последние были удалены в марте 2003
г. Заявитель получал в достаточном количестве еду и необходимое медицинское
обслуживание. В целом условия содержания заявителя в следственном изоляторе ИЗ-38/1
не противоречили статье 3 Конвенции.
48. Заявитель оспорил версию властей Российской Федерации об условиях
содержания его под стражей в следственном изоляторе ИЗ-38/1, охарактеризовав ее как
фактически неверную. Он утверждал, что камеры были маленькими, грязными, темными
и сырыми. Он должен был спать на бетонной скамье без матраса и постельного белья. Он
испытывал недостаток в питьевой воде и регулярном питании и, в частности, в дни
судебных заседаний не получал обеда или ужина. Далее он утверждал, что применение к
нему наручников во время прогулок во внутреннем дворе и во время судебных заседаний
свидетельствовало о бесчеловечном обращении. Он также утверждал, что не получал
достаточной медицинской помощи.
49. Европейский Суд замечает, что заявитель содержался под стражей в
следственном изоляторе ИЗ-38/1 в Иркутске с 19 ноября 1998 г. по 21 мая 2003 г. и с 21 по
25 апреля 2004 г. (см. § 31 настоящего Постановления).
50. Первый период содержания заявителя под стражей в изоляторе ИЗ-38/1
закончился 21 мая 2003 г., когда он был доставлен в Москву, тогда как настоящая жалоба
была подана 15 июля 2004 г. Отсюда следует, что срок подачи жалоб, относящихся к
данному периоду, к этому моменту уже истек, а жалобы должны быть отклонены в
соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.
51. Что касается второго периода содержания заявителя под стражей в следственном
изоляторе ИЗ-38/1, Европейский Суд отмечает, что заявитель не указал, в какой именно
камере его содержали с 21 по 25 апреля 2004 г. или не описал условия содержания в ней.
Утверждения о суровых условиях содержания представляются безосновательными, не
подкрепленными никакой конкретной информацией. Следовательно, эта жалоба является
неприемлемой и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35
Конвенции.
II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции
52. Заявитель жаловался, что разбирательство уголовного дела против него не было
осуществлено в "разумный срок", как предусмотрено пунктом 1 статьи 6 Конвенции,
которая предусматривает:
"Каждый... при предъявлении ему... любого уголовного обвинения имеет право на...
разбирательство дела в разумный срок... судом...".
A. Приемлемость жалобы
53. Европейский Суд напоминает, что период, который должен быть принят во
внимание при определении длительности уголовного разбирательства, начинается со дня,
когда лицо было "обвинено" в самостоятельном и существенном смысле этого понятия.
Он заканчивается в тот день, когда обвинение было окончательно разрешено или когда
уголовное разбирательство прекращено (см. Постановление Европейского Суда от 7
апреля 2005 г. по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia) N
54071/00, § 81 <*>).
--------------------------------
<*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.
54. Период, который должен быть принят во внимание, в настоящем деле начался 14
ноября 1998 г., когда заявитель был заключен под стражу. Он окончился 14 декабря 2006
г., когда Верховный Суд вынес окончательное решение по данному делу. Период между
29 января 2004 г. и 1 марта 2006 г., когда не проводилось никаких заседаний, должен быть
исключен из общей длительности судебного разбирательства (см. для сравнения Решение
Европейского Суда от 16 сентября 2004 г. по делу "Маркин против Российской
Федерации" (Markin v. Russia), жалоба N 59502/00). Уголовное судебное разбирательство,
таким образом, длилось приблизительно пять лет и 11 месяцев.
55. Европейский Суд находит, что эта жалоба не является явно необоснованной в
значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Далее он отмечает, что она не является
неприемлемой по любым другим основаниям. Следовательно, она должна быть признана
приемлемой.
B. Существо жалобы
56. Власти Российской Федерации утверждали, что длительность судебного
разбирательства была разумной, учитывая сложность и объем дела (30 томов) и большое
количество подсудимых (девять). Власти Российской Федерации признали, что была
допущена задержка в несколько месяцев от предания заявителя суду и началом судебного
разбирательства. Тем не менее эта задержка была вызвана изучением объемных
материалов дела судьей, а затем ее болезнью. После начала судебного процесса заседания
назначались регулярно, хотя многие из них были отложены из-за систематической неявки
адвокатов подсудимых, включая адвоката заявителя, на заседания, а также вследствие их
постоянных ходатайств об отложении по многочисленным поводам. После вынесения
приговора судом первой инстанции заявитель длительное время изучал материалы дела и
подал дополнение к своей кассационной жалобе. Дальнейшая задержка была вызвана
доставкой его в Москву в связи с рассмотрением его дела в суде кассационной инстанции.
57. Заявитель поддержал свою жалобу.
58. Европейский Суд напоминает, что разумность срока судебного разбирательства
должна оцениваться в свете особых обстоятельств дела, с учетом критериев, заложенных в
прецедентной практике Европейского Суда, в частности, сложности дела, поведения
заявителя и поведения соответствующих должностных лиц (см., в частности,
Постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 г. по делу "Нахманович против
Российской Федерации" (Nahmanovich v. Russia), жалоба N 55669/00, § 95 <*>).
--------------------------------
<*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2006.
59. Европейский Суд допускает, что дело было сложным, поскольку оно касалось
нескольких убийств, ограбления, похищения и незаконного хранения оружия, якобы
совершенных девятью подсудимыми, находившимися в преступном сговоре. Тем не
менее, с точки зрения Европейского Суда, сложность дела сама по себе не оправдывает
длительность разбирательства. Кроме того, то обстоятельство, что заявитель содержался
под стражей, требовало особой тщательности со стороны должностных лиц,
рассматривавших это дело, для безотлагательного отправления правосудия (см.
Постановление Европейского Суда от 25 октября 2007 г. по делу "Коршунов против
Российской Федерации" (Korshunov v. Russia), жалоба N 38971/06, § 71 <*>).
--------------------------------
<*> Там же. N 4/2008.
60. Что касается поведения заявителя, Европейский Суд допускает, что некоторые
задержки были вызваны неявкой адвокатов на некоторые заседания и несвоевременной
подачей дополнения к кассационной жалобе. Он отмечает, вместе с тем, что
последовавшая задержка была незначительной.
61. Что касается поведения национальных властей, Европейский Суд отмечает, что
ни одна сторона не представила материалов следствия, которое длилось приблизительно
один год и семь месяцев. Однако Европейский Суд допускает, что с учетом сложности
дела длительность следствия не была чрезмерной.
62. Возвращаясь к судебной стадии уголовного разбирательства, Европейский Суд
отмечает, что между днем, когда заявитель был предан суду 16 июня 2000 г., и днем, когда
судебный процесс начался 28 февраля 2000 г., имела место задержка больше чем в восемь
месяцев. Власти Российской Федерации не представили никаких объяснений этой
задержки, помимо изучения судьей объемных материалов дела и ее отсутствия по
болезни. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не представили
никаких документов, подтверждающих заболевание судьи или указывающих на дни ее
болезни. В любом случае ответственность за задержку возлагается на национальные
власти.
63. Европейский Суд усматривает дальнейшие задержки со стороны национальных
властей на кассационной стадии. В частности, немногим меньше чем год и шесть месяцев
прошло с подачи заявителем дополнения к кассационной жалобе и судебным заседаниям,
назначенным для ее рассмотрения. Единственной причиной, которую указали власти
Российской Федерации для этой чрезмерной задержки, являлась необходимость доставить
подсудимых из Иркутска в Москву. Европейский Суд не согласен с таким доводом.
Власти Российской Федерации не объяснили, почему Верховному Суду потребовалось 10
месяцев для рассмотрения ходатайства подсудимых о личном присутствии в суде
кассационной инстанции и вынесения формального решения об их доставке в Москву. Все
подсудимые, за исключением одного, были затем доставлены в Москву в течение двух
месяцев. Тем не менее чтобы доставить еще одного подсудимого, потребовалось шесть
месяцев (см. § 21 и 26 настоящего Постановления). Никаких объяснений этой задержке не
было представлено. Странно также, что ни один из подсудимых не был допущен в зал
суда, а участвовал в заседании по кассационной жалобе посредством видеоконференции.
При этих обстоятельствах Европейский Суд не согласен с тем, что потеря времени в связи
с необходимостью доставки подсудимых в Москву была оправданной.
64. Наконец, Европейский Суд отмечает, что Верховному Суду потребовалось девять
месяцев, чтобы назначить новое заседание после отмены первого решения по
кассационной жалобе судом надзорной инстанцией (см. § 28 и 30 настоящего
Постановления). Власти Российской Федерации не представили никаких оснований для
этого длительного периода бездействия.
65. Учитывая значительное время бездействия со стороны должностных лиц,
Европейский Суд заключает, что длительность уголовного разбирательства превышала
"разумное время". Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.
III. Предполагаемое нарушение пункта 1 и подпункта "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции
66. Заявитель жаловался также на отсутствие юридической помощи во время
разбирательства в суде кассационной инстанции, означавшее нарушение пункта 1 и
подпункта "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции, которая предусматривает:
"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на
справедливое... разбирательство дела... судом...
3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум
следующие права...
(c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или,
при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами
назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия...".
67. Власти Российской Федерации утверждали, что Президиум Верховного Суда
признал нарушение прав заявителя и отменил определение суда кассационной инстанции
от 29 января 2004 г. На новом слушании в суде кассационной инстанции интересы
заявителя представлял адвокат. Поэтому заявитель не вправе считаться жертвой.
68. Заявитель поддержал свою жалобу. Он утверждал, что у него не было адвоката на
заседании в суде кассационной инстанции 29 января 2004 г., и что его адвокат на
заседаниях 14 декабря 2006 г. не оказал ему эффективной помощи. Он не изучил
материалы дела и не представил никаких доводов в его защиту.
69. Европейский Суд, прежде всего, рассмотрит вопрос о том, лишает ли заявителя
статуса "жертвы" отмена определения суда кассационной инстанции от 29 января 2004 г. в
надзорной инстанции. Он еще раз напоминает, что "решение или мера в пользу заявителя
в принципе не являются достаточными для лишения его статуса "жертвы" нарушения
Конвенции до тех пор, пока национальные власти не признают прямо или по существу это
нарушение и не обеспечат возмещение ущерба" (см. Постановление Большой Палаты по
делу "Далбан против Румынии" (Dalban v. Romania), жалоба N 28114/95, § 44, ECHR 1999VI; и Постановление Европейского Суда по делу "Константинеску против Румынии"
(Constantinescu v. Romania), жалоба N 28871/95, § 40, ECHR 2000-VIII).
70. В настоящем деле Президиум Верховного Суда прямо признал нарушение права
заявителя на бесплатную юридическую помощь во время заседаний в суде кассационной
инстанции, отменил определение суда от 29 января 2004 г. и передал дело на новое
рассмотрение в суд кассационной инстанции.
71. Следовательно, учитывая содержание решения Президиума Верховного Суда от 1
марта 2006 г., Европейский Суд находит, что национальные власти признали, а затем
устранили предполагаемое нарушение Конвенции (см. аналогичную мотивировку в
Решении Европейского Суда от 1 апреля 2008 г. по делу "Давидчук против Российской
Федерации" (Davidchuk v. Russia), жалоба N 37041/03, с дальнейшими ссылками).
72. Следовательно, заявитель не вправе считаться "жертвой" предполагаемого
нарушения пункта 1 и подпункта "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции в значении статьи 34
Конвенции, и жалоба в этой части должна быть отклонена в соответствии со статьей 34 и
пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
73. Европейский Суд далее отмечает, что заявитель также жаловался на то, что
назначенный ему адвокат действовал неэффективно. Европейский Суд напоминает, что
государство-ответчик не может нести ответственность за каждую оплошность адвоката,
назначенного для оказания юридической помощи. Соответствующие национальные
органы согласно подпункту "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции обязаны вмешаться только в
том случае, если ошибка назначенного адвоката очевидна или на нее обращают их
внимание иным образом (см. Постановление Европейского Суда от 21 апреля 1998 г. по
делу "Дауд против Португалии" (Daud v. Portugal), Reports 1998-II pp. 749 - 750, § 38). В
настоящем деле заявитель не обратил внимание суда кассационной инстанции на
некомпетентность адвоката и никогда не просил заменить его. Кроме того, материалы,
находящиеся в распоряжении Европейского Суда (см. § 29 и 30 настоящего
Постановления), указывают, что адвокат изучал материалы дела, встречался с заявителем,
присутствовал на заседании в суде кассационной инстанции и делал устные заявления.
Европейский Суд, таким образом, заключает, что неспособность назначенного адвоката
обеспечить эффективное представление интересов заявителя не может считаться
очевидной, и заявитель не обратил на нее внимание суда кассационной инстанции.
74. Следовательно, эта часть жалобы является явно необоснованной в значении
пункта 3 статьи 35 Конвенции и должна быть отклонена в соответствии с пунктом 4
статьи 35 Конвенции.
IV. Предполагаемое нарушение статьи 34 Конвенции
75. Заявитель далее жаловался, что письма из Европейского Суда вскрывались и
прочитывались администрацией исправительного учреждения. Он утверждал, что цензура
его переписки с Европейским Судом нарушала положения статьи 34 Конвенции, которая
гласит:
"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой
неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают,
что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав,
признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся
Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению
этого права".
76. Власти Российской Федерации отрицали создание препятствий для эффективного
использования заявителем права на обращение в суд. Они признавали, что три письма
Европейского Суда были вскрыты сотрудниками исправительного учреждения, но
утверждали, что эти письма не подвергались цензуре. Они вскрывали их в целях
регистрации и передавали лично в руки заявителя без какой-либо задержки. Более того,
сотрудники не знали английского языка и поэтому не могли прочитать письма. Тем не
менее, так как письма были вскрыты в нарушение национального законодательства, один
из двух ответственных сотрудников получил дисциплинарное взыскание. Наконец, власти
Российской Федерации утверждали, что заявитель не обращался в суд по поводу письма
прокурора от 27 декабря 2007 г. Следовательно, он не исчерпал внутренние средства
правовой защиты.
77. Заявитель поддержал свои жалобы.
78. Европейский Суд отмечает, прежде всего, что жалоба со ссылкой на статью 34
Конвенции имеет процессуальный характер, и вопрос о приемлемости в соответствии с
Конвенцией в связи с ней не возникает (см. Постановление Европейского Суда от 8
февраля 2000 г. по делу "Кук против Австрии" (Cooke v. Austria), жалоба N 25878/94, § 46;
и Постановление Европейского Суда от 28 июля 1998 г. по делу "Эрги против Турции"
(Ergi v. Turkey), Reports of Judgments and Decisions 1998-IV, § 105). Возражение властей
Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты, таким
образом, необоснованно.
79. Европейский Суд далее напоминает, что важнейшим условием для эффективного
существования системы индивидуального обращения в суд, установленной в статье 34
Конвенции, является возможность свободного общения заявителей с органами,
предусмотренными Конвенцией, не подвергаясь давлению в любой форме со стороны
властей с целью отказа от жалобы или ее изменения. Выражение "давление в любой
форме" должно использоваться не только для определения прямого принуждения и
очевидного запугивания заявителей или их законных представителей, но оно также
должно включать косвенные действия и отношение, призванные воспрепятствовать
использованию средств защиты, предусмотренных Конвенцией (см. Постановление
Европейского Суда от 25 мая 1998 г. по делу "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey),
Reports of Judgments and Decisions 1998-III, § 160; и Постановление Большой Палаты по
делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, § 130, ECHR
1999-IV, с дальнейшими ссылками).
80. Необходимо уважать конфиденциальность переписки Европейского Суда с
заявителями, поскольку она может содержать заявления в отношении сотрудников
исправительного учреждения или его администрации. Вскрытие писем из Европейского
Суда или адресованных ему, без сомнения, позволяет полагать, что их могли прочитать,
или что они, очевидно, могут вызывать риск воздействия сотрудников исправительного
учреждения на участвующего в переписке заключенного. Вскрытие писем должностными
лицами исправительного учреждения может, таким образом, создать препятствия
заявителям при обращении в Европейский Суд (см. Постановление Европейского Суда от
30 ноября 2004 г. по делу "Кляхин против Российской Федерации" (Klyakhin v. Russia),
жалоба N 46082/99, § 118 и 119 <*>).
--------------------------------
<*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2005.
81. В настоящем деле не оспаривалось, что три письма Европейского Суда были
вскрыты администрацией исправительного учреждения. Заявитель настаивал, что письма
были прочитаны, а приложения к ним изъяты. Власти Российской Федерации отрицали
это, утверждая, что письма были вскрыты с целью регистрации. Европейский Суд не
считает этот аргумент убедительным. Учитывая, что имена отправителя и получателя
писем были указаны на конверте, было возможно зарегистрировать письма без их
вскрытия. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что опасения заявителя
относительно того, что его письма были вскрыты администрацией исправительного
учреждения с целью прочтения, были объективно обоснованными.
82. Что касается приложений к письмам, Европейский Суд не удовлетворен
объяснением властей Российской Федерации о том, что они были переданы в руки
заявителя. В случаях, когда конверт был распечатан должностными лицами государства,
на власти Российской Федерации возложена обязанность доказать, что письмо было
передано заявителю в сохранности. В отсутствие такого доказательства Европейский Суд
склонен доверять сообщению заявителя о том, что приложения были изъяты
администрацией исправительного учреждения.
83. Европейский Суд отмечает, что в соответствии со статьей 91 Уголовноисполнительного кодекса переписка с Европейским Судом конфиденциальна и не должна
подвергаться цензуре (см. § 45 настоящего Постановления). Письма Европейского Суда
были, таким образом, вскрыты в нарушение национального законодательства, как и
признали власти Российской Федерации. Европейский Суд отмечает тот факт, что один из
двух сотрудников, которые несли ответственность за вскрытие конвертов, подвергся
дисциплинарному взысканию. Власти Российской Федерации не объяснили, тем не менее,
почему второй сотрудник не был наказан. Они также не указали, были ли другие
сотрудники исправительного учреждения проинструктированы о том, что им не следует в
будущем подвергать цензуре письма Европейского Суда.
84. Европейский Суд полагает, что последствием вскрытия его корреспонденции
может стать запугивание заявителя, в то время как изъятие приложений к письмам, в
которых могло сообщаться о мнении и комментариях властей Российской Федерации на
требования заявителя о справедливой компенсации, лишало заявителя возможности
узнать позицию властей Российской Федерации в Европейском Суде. Положение
заявителя было особенно уязвимым, так как у него не было представителя во время
разбирательства в Европейском Суде, и, таким образом, оно зависело от содействия
администрации исправительного учреждения его переписке с Европейским Судом (см.
для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кляхин
против Российской Федерации", § 122; и Постановление Европейского Суда от 3 июня
2003 г. по делу "Котлец против Румынии" (Cotlet v. Romania), жалоба N 38565/97, § 71).
Вскрытие писем Европейского Суда и изъятие приложений к ним, таким образом,
создавало препятствия для осуществления права заявителя на индивидуальное обращение
в суд, что противоречит обязательству государства-ответчика, согласно статье 34
Конвенции.
85. Учитывая вышесказанное, Европейский Суд полагает, что государство-ответчик
не исполнило свои обязательства, установленные в статье 34 Конвенции.
V. Другие предполагаемые нарушения Конвенции
86. Европейский Суд изучил другие жалобы заявителя. Тем не менее, рассмотрев все
материалы, находящиеся в его распоряжении, и постольку, поскольку предмет жалоб
находится в его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в них признаков
нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней.
Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению как явно необоснованная в
соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
VI. Применение статьи 41 Конвенции
87. Статья 41 Конвенции предусматривает:
"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или
Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает
возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский
Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей
стороне".
A. Ущерб
88. Заявитель требовал 1 300 000 евро и 50 000 рублей в качестве компенсации
морального вреда, причиненного ему вследствие содержания под стражей в ужасающих
условиях, несправедливого осуждения, назначения некомпетентного адвоката и цензуры
его переписки с Европейским Судом.
89. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель требовал компенсацию
морального вреда, причиненного вследствие его уголовного преследования и осуждения.
Тем не менее задачей Европейского Суда не является оценка обоснованности обвинений
против него. Они, таким образом, полагали, что требования заявителя должны быть
отклонены. По их мнению, установление факта нарушения Конвенции само по себе
являлось бы достаточной справедливой компенсацией.
90. Европейский Суд отмечает, что требования заявителя о справедливой
компенсации в основном касались жалоб, которые были признаны неприемлемыми. Он не
предъявлял никаких требований в отношении чрезмерной длительности уголовного
разбирательства в отношении него. Он, однако, предъявил требование о возмещении
морального вреда, понесенного в результате цензуры его переписки с Европейским
Судом. Европейский Суд полагает, что заявитель должен был испытывать беспокойство и
тревогу вследствие вскрытия его писем и изъятия приложений к ним. Моральный вред,
который он понес в связи с этим, не может быть достаточным образом компенсирован
установлением факта нарушения Конвенции. Соответственно, оценивая указанные
обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 500
евро, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.
B. Судебные расходы и издержки
91. Заявитель не требовал возмещения судебных расходов и издержек.
Соответственно, Европейский Суд не присуждает ему каких-либо сумм по данному
основанию.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
92. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна
быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального
банка плюс три процента.
На основании изложенного Суд единогласно:
1) признал жалобу в части чрезмерной длительности уголовного разбирательства
приемлемой, а в остальной части неприемлемой;
2) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в
отношении чрезмерной длительности уголовного разбирательства;
3) постановил, что государством-ответчиком не соблюдены обязательства,
предусмотренные статьей 34 Конвенции;
4) постановил:
(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня
вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44
Конвенции выплатить заявителю 500 евро (пятьсот евро) в качестве компенсации
морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на
день выплаты, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму;
(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на
эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется
предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период
неуплаты, плюс три процента;
5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в
письменном виде 6 ноября 2008 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента
Суда.
Председатель Палаты Суда
Х.РОЗАКИС
Секретарь Секции Суда
С.НИЛЬСЕН
В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента
Суда к Постановлению прилагается совпадающее особое мнение судьи Ковлера.
Х.Л.Р.
С.Н.
СОВПАДАЮЩЕЕ ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ КОВЛЕРА
Я разделяю, не без серьезных сомнений, заключение Палаты о нарушении статьи 34
Конвенции. Но я должен обратить внимание на то, что обычно Европейский Суд изучает
соответствие так называемого мониторинга должностными лицами исправительных
учреждений переписки заявителей гарантиям, установленным в статье 8 Конвенции (см., в
частности, Постановление Европейского Суда от 25 марта 1983 г. по делу "Силвер и
другие против Соединенного Королевства" (Silver and Others v. United Kingdom), Series A,
N 61, с. 32, § 84; Постановление Европейского Суда от 23 сентября 1998 г. по делу "Петра
против Румынии" (Petra v. Romania), Reports 1998-VII, с. 2853, § 36; Постановление
Европейского Суда от 19 апреля 2000 г. "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), ECHR
2001-III, § 82 - 84). В аналогичном российском деле "Кляхин против Российской
Федерации" (Klyakhin v. Russia) (Постановление от 30 ноября 2004 г.) Европейский Суд
также установил, что воспрепятствование праву заявителя на переписку должно
рассматриваться в соответствии со статьей 8 Конвенции (§ 108).
В настоящем деле заявитель, который не был представлен адвокатом, жаловался на
подобные факты со ссылкой на статью 34 Конвенции, которая является более
"специализированной" и касается реального давления на заявителей, отсутствовавшего в
данном деле. Следовательно, я полагаю, что Европейский Суд мог по своей инициативе
дать собственную оценку предполагаемому нарушению права на переписку.