О принципах толкования слов в авторском словаре

А.Г. Балакай
О ПРИНЦИПАХ ТОЛКОВАНИЯ СЛОВ В АВТОРСКОМ СЛОВАРЕ1
(К проекту Словаря повести И. С. Шмелёва «Лето Господне»)
Идея создания полного объяснительного словаря повести И. С. Шмелёва «Лето Господне» была высказана мною на научной конференции в апреле
2007 г. 2 и, судя по вопросам и выступлениям, была воспринята коллегами с
интересом. Естественно, что большинство вопросов касалось толкования
значений слов в авторском словаре. Не претендуя на полноту, я попытаюсь
здесь обозначить и кратко прокомментировать основные принципы, которыми, на мой взгляд, целесообразно руководствоваться составителям словаря.
Толкование значений в словаре писателя, по мнению Б. А. Ларина,
должно иметь не обобщающий (как в толковых словарях русского языка), а
конкретизирующий характер. Предметом описания является слово с учётом
отношений с другими словами и устойчивыми сочетаниями в тексте, «образная реализация слов», «зависимые контекстуальные оттенки их значений, которые лишь изредка оставляют прочные следы в общем языке и не всегда
улавливаются читателем, и не всяким читателем». Самая главная и самая
трудная задача писательского словаря состоит в выявлении и описании контекстуальных значений слов и устойчивых сочетаний, чтобы в конечном счёте «дать пословный комментарий к художественному тексту» 3. Пословный
комментарий, о котором пишет Б. А. Ларин, – это идеал, которого очень
трудно, почти невозможно достичь, но к которому, вероятно, нужно стремиться. Практика создания словарей подобного типа показывает, что объём и
широта объяснения значений разных слов может и должна быть различной:
от предельно краткого толкования эксплицитной информации слов вроде
«медный» (медные дверные ручки) до включения в словарную статью фоновых (энциклопедических) знаний, т.е. краткого исторического, культурологического, лингвострановедческого комментария, с целью раскрытия содержательно-фактуальной информации, например: «Николин день» (Только бы
Николина дня дождаться).
Исходя из содержания и жанровой специфики повести «Лето Господне» мы считаем, что словарь должен быть лингво-энциклопедическим.
Толкование значений слов в повести является неотъемлемой и важнейшей частью её лингвосмыслового анализа, поэтому основные принципы
толкования слов и устойчивых сочетаний сопряжены с принципами лингвистического анализа художественного текста.4
Статья опубликована в сб.: Проблемы и перспективы языкового образования в XXI веке: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. – Новокузнецк, 2008.
2 См.: Балакай А. Г. О проекте словаря повести И. С. Шмелёва «Лето Господне» // Функциональный анализ
значимых единиц русского языка: Межвуз. сб. научных статей. Вып. II. – Новокузнецк, 2007. – С.174–182.
3
Ларин Б. А. Основные принципы Словаря автобиографической трилогии М. Горького… – С. 221
4
О принципах и методах лингвистического анализа художественного текста см.: Купина Н. А. Лингвистический анализ художественного текста. – М.: Просвещение, 1980. Заика В. И. Очерки по теории художественной речи. – Великий Новгород: Изд-во НГУ, 2006. Там же см. обширную библиографию вопроса.
1
1. Принцип учёта диалектической взаимосвязи общего и частного;
языка и речи (текста). Что представляет собою слово в тексте, что именно
мы собираемся толковать: знак языка или знак речи? Ответ, казалось бы, однозначен: текст есть продукт (произведение) речи, следовательно, слова и
фразеологизмы, употреблённые в конкретном тексте, – суть речевые знаки.
Однако, употребляемые в тексте в определённом значении, они не перестают
оставаться единицами языка, то есть не порывают связей с лексикофразеологической системой национального языка. Более того: они хранят и
несут в себе «языковую память» (следы типовых, системных употреблений).
Учёные, занимающиеся анализом смысловой структуры художественного
текста, отмечают влияние языковой системы на интерпретацию значения
слова в тексте: «За каждым текстом стоит система языка».5 «Лингвистические категории упорно нас тянут от высказывания и его конкретной структуры в абстрактную систему языка».6 В этом одно из основных проявлений
диалектической взаимосвязи текста и языка.
Напомним вкратце суть взаимоотношения языка, речи и текста.7
Язык как система знаков, служащая важнейшим средством общения, –
явление общечеловеческое: нет народа без языка, в каждом человеке заложена способность к владению языком. Но общечеловеческого языка не существует. Язык, как общественное явление, присущ определённому социальному (обычно – этническому) коллективу. Человек владеет не языком вообще,
а конкретным языком (или конкретными языками): русским, английским,
немецким, французским и т. д.
Язык существует в этническом обществе и вместе с тем в отдельных
социальных, профессиональных, возрастных и территориальных группах
людей, в каждом отдельном носителе языка. Соответственно, можно говорить о языке города, села (в том числе конкретного города или села); о языке
купцов, конских барышников; о языке молодёжи и т.п., так же правомерно
говорить и о языке индивида (языковой личности). Всё это разные ипостаси,
формы существования общего этнического (национального) языка. Язык
народа, язык отдельной социальной группы, язык индивида находятся между
собой в отношениях общего и частного. Не всё, что есть в общем, представлено в частном, и не всё, что есть в частном, принадлежит общему. Но высота, на которую может подняться индивид, определяется степенью овладения
общим – национальным языком, «духом своей нации». «Что давало римлянину уже то, что он родился в Риме? … Что даёт новейшим поэтам уже то
единственное обстоятельство, что они могут считать всё богатство греческого поэтического искусства своей собственностью и сразу подниматься на
присущую ему высоту?»8
Бахтин М. М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа // М. М. Бахтин. Эстетика словесного творчества. – М.: Искусство, 1979.
6
Бахтин М. М. Тетралогия. – М.: Лабиринт, 1998. – С. 406.
7
Подробнее см.: Супрун А. Е. Язык, речь, текст // Н. Б. Мечковская, Б. Ю Норман, Б. А. Плотников, А.Е.
Супрун. Общее языкознание / Под ред. А. Е. Супруна. – Минск: Вышэйшая школа, 1983. – С. 11–15.
8
Гумбольдт В. План сравнительной антропологии // В. фон Гумбольдт. Язык и философия культуры. – М.:
Прогресс, 1985. – С. 325.
5
Отсюда – сугубо практический вывод для лексикографа, толкующего с
помощью словарей конкретное слово в тексте: не всё, что в толковом словаре
русского языка написано о том или ином слове, актуально для данного слова
в тексте повести, и не все значения и оттенки словоформ, реализуемых в тексте, можно найти в толковых словарях русского языка. Ср., например, значение словоформы от причины в следующем контексте:
Ну, я, правду сказать, подумал, что это для разных барынь, которые табачного курева не любят, у них голова разбаливается, и тошно им. Дядя Егор кручонки курит самые
злющие, «сапшалу» какую-то, а Кашин, крёстный, – вонючие сигарки, как Фирсанов. А
когда они в «трынку» продуются, так хоть святых выноси, чад зелёный. А они сердятся
на барынь, кричат: «Не от дыму это, а облопаются на именинах будто сроду не видали пирогов-индюшек, с того и тошнит их, а то и “от причины”»! Скандал прямо, барыни на
них только веерками машут (2ИПд).
2. Принцип учёта диалектической взаимосвязи целого и части; смысла
текста и смысла слова в тексте. Слово связано со словом, словосочетанием,
фразой, текстом. Смысл текста и смысл отдельного слова в тексте находятся
в диалектических взаимоотношениях целого и части, хотя минимальной
смысловой единицей текста учёные считают не слово, а предложение. «Такие
единицы, как словосочетание, слово, морфема, также являются смысловыми
единицами текста (но их нельзя считать “целыми единицами”, так как они не
обладают смысловой законченностью)».9
Смысл художественного текста образуется взаимодействием смыслов
особым образом организованных единиц, однако вовсе не сводится к сумме
смыслов этих единиц. Это качественно иной, целостный (т. е. обладающий
внутренним единством) смысл. «План содержания текста, – по определению
А. В. Бондарко, – это семантическое целое, элементами которого являются
взаимодействующие речевые реализации языковых лексических, лексикограмматических (в том числе словообразовательных) и грамматических
(морфологических и синтаксических) значений, выраженных языковыми
средствами данного высказывания».10 Целое больше суммы образующих его
частей. В художественном тексте есть эксплицитные (выраженные языковыми средствами) и имплицитные (непосредственно не выраженные) смыслы.
«В плане содержания художественного текста есть “зоны” не только принципиальной неформализуемости, но и невербализуемости и вообще необъективируемости».11 Учёные различают поверхностный смысл и глубинный
смысл текста. «Поверхностный смысл художественного текста связан с его
словарём. Следовательно, толкование лексики текста приведёт нас к интерпретации поверхностного смысла», – считает Н. А. Купина.12
В данной терминологии слова «поверхностный» и «глубинный» не
несут оценочного значения. Без понимания «поверхностного» смысла невозКупина Н. А. Лингвистический анализ художественного текста. – М.: Просвещение, 1980. – С. 7.
Бондарко А. В. Грамматическое значение и смысл. – Л.: Наука, 1978. – С. 95.
11
Заика В. И. Очерки по теории художественной речи. – Великий Новгород: Изд-во НГУ, 2006. – С. 230.
12
Купина Н. А. Структурно-смысловой анализ художественного произведения. – Свердловск (УрГУ), 1981.
– С. 7.
9
10
можно проникновение в «глубинный», точнее – в «глубинные смыслы», ибо
художественный текст по природе своей многозначен, многослоен. «Текст
несёт тройные значения: первичные – общеязыковые, вторичные, возникающие за счёт синтагматической переорганизации текста и сопротивопоставления первичных единиц, и третьей ступени – за счёт втягивания в сообщение
внетекстовых ассоциаций разных уровней – от наиболее общих до предельно
личных», – писал Ю. М. Лотман.13 Он же отмечал тенденцию к синтезу этих
значений, обусловливающую смысловую целостность текста: «Многообразие
структурных связей внутри текста резко понижает самостоятельность отдельных входящих в него единиц и повышает коэффициент связанности текста. Текст стремится превратиться в отдельное “большое слово” с общим
единым значением».14 Синтез (это отмечал ещё В. фон Гумбольдт, а затем
А. А. Потебня, Л. В. Щерба и многие другие учёные) создаёт нечто такое, что
не заключено в слагаемых частях, взятых порознь. Отсюда – трудности для
лексикографа, пытающегося как можно точнее описать контекстуальное значение каждого конкретного слова. У составителя авторского словаря есть
свои Сцилла и Харибда: с одной стороны, при толковании слова не выйти из
текста как относительно замкнутой системы в «абстрактную систему языка»
(М. М. Бахтин); с другой стороны, не приписать слову того, чего в нём нет,
но есть в смысле текста как единого «большого слова» (Ю. М. Лотман).
Прежде чем толковать значение слова в тексте необходимо проанализировать все его употребления в повести. В. Б. Шкловский писал: «Главная
судьба слова в том, что оно живёт во фразе и живёт повторениями». В поэзии
это рифма – «повтор – возвращение к прежде сказанному слову… В прозе
повторяются обстоятельства».15
Например, замечено, что словосочетание красный песок (песочек) в
повести повторяется только в ситуациях подготовки к празднику:
…отгребли мусорные кучи и посыпали красным песком – «под ёлочку» (1ЦН).
Привезли красного песку и травы – улицу посыпать, чтобы неслышно было, будто по
воздуху понесут [икону] (2КХ). Гляжу, наш Гришка красным песочком у крыльца посыпает, как в самый парадный день, будто Царицу Небесную ожидаем (2К). В воротах и у
парадного посыпано красным песочком и травой, и по лестнице травки потрусили: ждём
Целителя Пантелеимона (3СС).
Соответственно, в толковании нуждается всё словосочетание красный
песок (песочек) как составное наименование, единый знак: «Песок кирпичного или красновато-жёлтого цвета, которым перед праздниками или в особо торжественные дни посыпали двор, улицу возле дома для чистоты и красоты».
Значение слова в тексте редко раскрывается полностью с первого словоупотребления. Оно складывается (синтезируется) из совокупности всех
словоупотреблений. Так, в повторениях красный в сочетаниях с фуражка,
Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек – текст – семиосфера – история / М. Ю. Лотман. М.:
Языки русской культуры, 1996. – С. 35.
14
Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек – текст – семиосфера – история / М. Ю. Лотман. М.:
Языки русской культуры, 1996. – С. 63.
15
Шкловский В.Б. О теории прозы /В. Б. Шкловский. М.: Советский писатель, 1983. – С. 115.
13
картуз читатель постепенно открывает для себя (или утверждается в догадке,
предположении), что красная фуражка «Подбитого барина» Энтальцева – это
не фуражка (картуз) красного цвета, а «дворянская форменная фуражка с
красным околышем» – один из ярких атрибутов колоритного образа.
Подбитый Барин придёт ещё, такой смешной. … С длинными усами, в красном
картузе, а под глазами «фонари» (1Ржд). На голове у барина фуражка с красным околышем, с порванным козырьком (1ПБ). На нём красная фуражка, под мышкой трость
(1ОР). Барин Энтальцев заступился, а она [Полугариха]: «Молчи, дворянская кость, чужая
горсть! дом-то на Житной пропил, теперь чужие опивки допиваешь?..» Он тросточкой на
неё постучал и на картузе «солнышко» показал, на красном: «Мне государь пожаловал,
а ты, гадина кривая, в Ерусалиме по горе ползала, а гробовщикову дочку загубила…»
(2КХ). «Остерегайтесь барина, который в красном картузе, к вам заходит… просфорок
от него не принимайте!» (2ИПд). …прогорелый Энтальцев-барин, который в красном
картузе ходит, с «солнышком», и нос у него сизый… (2ИПр).
Попытка объяснить значение прилагательного красный в контексте:
«…у Храма Христа Спасителя та училища, имназюя, красный дом большенный, чугунные ворота» (2Ржд) как цвéта обожжённого кирпича окажется несостоятельной при сравнении с контекстом из другого рассказа: …послезавтра меня повезут
куда-то к Храму Христа Спасителя, в огромный розовый дом в саду, за чугунной решёткой, держать экзамен в гимназию (1ЯС). В обоих контекстах речь идёт об одном и
том же доме. Какого цвета было здание гимназии? По-видимому, розовым,
как и говорит повествователь. Объём значения прилагательного розовый значительно уже объёма значения красный. В речи Горкина красный имеет общее, неконкретное значение, которое в толковом словаре русского языка под
ред. Д. Н. Ушакова помещено как основное, первичное: «1. Имеющий окраску одного из основных цветов радуги, ряда оттенков от розового до коричневого».
Наблюдая над повторяемостью слова в тексте, необходимо учитывать
коммуникативно-прагматические условия словоупотребления. «Смыслы разделены между разными голосами», – отмечал М. М. Бахтин.16 Одно и то же
слово, произнесённое разными людьми или даже одним и тем же человеком в
разных контекстах, в разных речевых ситуациях, получает разные приращения смысла. «Семема слова непрестанно колышется, дышит, переливается
всеми цветами, не имея никакого самостоятельного значения, уединённо от
этой моей речи, вот сейчас и здесь, во всём контексте жизненного опыта, говоримой, и притом в данном месте этой речи, – писал П. А. Флоренский. –
Скажи это самое слово кто-нибудь другой, да и я сам в другом контексте – и
семема его будет иная; мало того, более тонкие его слои изменятся даже при
дословном повторении той же самой тем же самым лицом».17 Например, особую значимость приобретают «взрослые» слова во внутренней речи-мысли
ребёнка.
И вдруг я помру без покаяния?! Ну, поговею, поживу еще, хоть до «Петровок», всётаки чего-нибудь нагрешу, грех-то за человеком ходит… и вдруг мало окажется добрых
дел, а у тех всё записано! Горкин говорил, – тогда уж молитвы поминовенные из адоБахтин М. М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа // М. М. Бахтин. Эстетика словесного творчества. – М.: Искусство, 1979.
17
Флоренский П. А. У водоразделов мысли. – М.: Правда, 1990. – Т. 2. – С. 236.
16
ва пламени подымут. А всё-таки сколько ждать придётся, когда подымут… Скорей бы
уж поговеть, в отделку, душе бы легче (2Г).
Профессиональное выражение в отделку («об изделии, подготовленном для окончательной художественной, ремесленной тонкой обработки,
украшения») – «отделкой» и занимался филёнщик Горкин, – употреблённое в
переносном значении («подготовить душу к празднику»), не оставляет сомнения в том, к к о м у в тревожную минуту мысленно прибегает мальчик,
ч ь и слова помогают ему видеть и осмыслять духовный мир.
Естественно, что далеко не все прагматические значения («неконвенциональная, имплицитная информация»18) могут и должны быть отражены в
словаре – это задача смыслового анализа повести, которому словарь призван
способствовать, но который не может собою заменить, – однако коммуникативный аспект семантики слова составителю никак нельзя игнорировать.
Таким образом, принцип учёта диалектической взаимосвязи целого и
части в аспекте авторской лексикографии означает: для полноценного описания контекстуальной семантики слова необходимо учитывать: а) связь между
использованием слова в тексте и тем явлением, которое оно обозначает;
б) все словоупотребления («повторения») слова в тексте; в) значения слов, с
которыми анализируемое слово вступает в парадигматические, синтагматические, деривационные отношения в тексте повести; г) коммуникативные
условия употребления слова в разных контекстах, в разных речевых ситуациях, изображённых в тексте.
3. Принцип историзма. Слово связано со временем, поэтому его толкование должно осуществляться с позиций «языковой и стилистической системы того временного среза, той эпохи, в которую было написано исследуемое
произведение, в контексте языковой жизни определённого исторического периода». 19 Повесть «Лето Господне» писалась И. С. Шмелёвым в эмиграции с
1928 по 1948 годы; 20 воспоминания автора относятся к годам его детства в
Замоскворечье, до кончины отца в 1880 г. («Я остался после него лет семи»).
Таким образом, временной срез языка повести можно определить периодом
последней четверти XIX – первой трети XX века.
Соответственно, при обращении к толковым словарям русского языка
предпочтение следует отдавать словарям, отражающим словарно-фразеологический состав XIX – первой половины XX века:
Для понимания смысла текста и значений слов необходимо учитывать
лингвогеографический и социолингвистический факторы, определяющие речевую среду. Язык повести – это язык Замоскворечья, «где проживали купечество, мещанство и множество фабричного и заводского люда»; это язык
См. Никитин М. В. Предел семиотики // Вопросы языкознания. – 1997. – С. 3–14.
Купина Н. А. Лингвистический анализ художественного текста. – М.: Просвещение, 1980. – С. 17.
20
Время написания по разным источникам не совпадает: А. М. Любомудров называет 1927 – 1944 годы. См.
Биографический указатель Альманаха «Хронос» // http://www.hrono.ru; http://www.hronos.km.ru; а также сайт
«Русское зарубежье»: http://russians.rin.ru Мы основываемся на Летописи жизни и творчеста И. С. Шмелёва
// Шмелёв И. С. Лето Господне: Автобиогр. повесть / Составление, предисловие, комментарии Е. А. Осьмининой – М.: Олимп; 000 «Издательство ACT-ЛТД», 1997. – С. 488 – 498.
18
19
семьи потомственного подрядчика Сергея Ивановича Шмелёва, отличающейся патриархальностью, глубокой религиозностью, любовью к русской
старине, истории родной земли, её героическому прошлому, и вместе с тем
семьи, не чуждавшейся образования, культуры, искусства; это язык преданных хозяевам слуг, таких же патриархальных и религиозных; это язык двора,
оказавшего огромное влияние на мировоззрение писателя, ставшего для него
школой жизни и школой русского языка. Во дворе дома Шмелёвых на Большой Калужской улице всегда было много народу, сюда в поисках заработка
стекались со всех концов России крестьяне, ремесленники, мастеровые, рабочие-строители, маляры, плотники, сапожники, скорняки, бараночники, повара, портные. «Слов было много на нашем дворе, – вспоминал И. С. Шмелёв, – всяких. Это была первая прочитанная мною книга – книга живого,
бойкого и красочного слова».
Для выявления и описания содержательно-фактуальной информации
необходимо использовать имеющиеся комментарии,21 энциклопедические
словари и справочники конца XIX – начала XX веков, мемуары и очерки –
любую научную, справочную, художественную литературу, способствующую прояснению неясных мест в повести «Лето Господне».
С учётом принципа историзма следует определять устаревшие слова и
выражения. Помету Устаревшее в словаре повести должны иметь далеко
не все слова, которые сегодняшним читателем воспринимаются как устаревшие, а только те, которые воспринимались как устаревшие в описываемый
период и в период написания повести. В большинстве случаев такие слова
И. С. Шмелёв поясняет с помощью контекста или синонимов: Волсви?.. Значит
– мудрецы, волхвы (1Ржд). Сбитень? А такой горячий, лучше чая. С мёдом, с имбирем, –
душисто, сладко (1Ржд). Чугунка? А железная дорога (1Ржд). Обоз? Ну будто поезд…
только не вагоны, а сани, по снежку, широкие, из дальних мест (1Ржд). «Белят» ризы на
образах: чистят до блеска щёточкой с мелком и водкой (2Ржд).
Приведём примеры толкования отдельных слов с позиций языковой
системы последней четверти XIX в.
ЛАМПА, … Прибор, наполняемый горючим веществом (керосином, маслом,
спиртом) для искусственного освещения. [Электрические («дуговые», «калильные») Л. в
домах были ещё в редкость]. См. М о л н и я . В кабинете с зелёной лампой сидит отец
(1ЦН). И в доме – Рождество. Пахнет натёртыми полами, мастикой, ёлкой. Лампы не горят, а все лампадки (1Ржд). Отец, под зелёной лампой, стучит на счётах (1М). Протодьякон в славе: голосом гасит лампы и выпирает стёкла (1М). В лампе огонёк привёрнут
(1КЦС). Дни такие, а все куда-то провалились. И лампу привернули, – будто и она боится
(1КЦС). В кабинете лампа с зеленым колпаком привёрнута, чуть видно (2Ф). Потушили
лампы и пылкие свечи в канделябрах (2ИПр). Маша зажигает в столовой лампу… Хорошо, что теплится лампадка, что Маша зажгла лампу (3К).
ВОЙНА, … || Русско-турецкая война (1877-1878 гг). Горкин говорит – давно
торгу такого не видал, боле тыщи подвод нагнали, – слыхано ли когда! «черняк» – восемь
копеек фунт?! «беляк» – одиннадцать! дешевле пареной репы. А потому: хлеба уродилось
после войны, вот и пустили вовсю на выкорм (2Ржд).
Наиболее полные на сегодняшний день комментарии содержатся в издании, адресованном ученику и учителю: Шмелёв И. С. Лето Господне: Автобиогр. повесть / Составление, предисловие, комментарии Е. А.
Осьмининой – М.: Олимп; 000 «Издательство ACT-ЛТД», 1997.
21
СОРОК, сущ., м. … Устар. Название благочинного округа. «Встарь считали
сорокáми: первое сорок, другое сорок и пр. По преданию, в Москве 40 сорокóв церквей
(1600), но их только около тысячи, а разделены они по сорокáм на староства или благочиния, хотя в сорокé и менее сорокá церквей» (Даль). В благочинный округ входило от 10
до 30 церквей (ЭСБЕ). «В училищу будешь поступать, в имназюю… … Там те батюшка и вспросит, а ты и не знаешь. А он стро-гой, отец благочинный нашего сорока, протоерей Копьев, от Спаса в Наливках… он те и погонит-скажет, – “ступай, доучивайся!” –
скажет» (2Ржд). См. Б л а г о ч и н н ы й .
БАСÉЙНА, (3). (1Е-1). (2Ржд-2). Ж. Прост. Бассейн, откуда брали воду водовозы, а также извозчики, чтобы напоить лошадей. Вода в бассейн поступала из водопровода. По мере наполнения бассейна сторож запирал краны. «Глянь-ко, опять [парень] мотается! – весело говорит Горкин. – Он самый, у басейны-то!..» (1Е). Когда мы шли домой,
то опять на рынке остановились, у басейны, и стали смотреть на звёзды (2Ржд). А Клавнюша опять сказал, как у басейны: «Все божии» (2Ржд).
ЧУГУНКА, (4). (1Ржд-2). (1ПБ-1). (2Пкр-1) …
1. Устар. Прост. Железная дорога. Всё распродадут, и сани, и лошадей, закупят
красного товару, ситцу, – и домой, чугункой. Чугунка? А железная дорога (1Ржд). Мужа
у ней задавило на чугунке, кондуктора (1ПБ).
2. Разг. Чугунная печка. «…запалим в мастерской чугунку сосновыми чурбаками»
(2Пкр).
Принцип историзма требует от составителя словаря учитывать фразеологическую связанность значений, традиционные ограничения в сочетаемости слов. Например, свечу можно зажечь, засветить, лампадку, свечу перед
образом – затéплить. Ещё В. И. Даль отмечал: «О домашней свече говорится
зажечь, засветить и погасить, потушить; о церковной: затéплить и сократить». Свеча горит, догорает. Лампадка горит, тéплится. Засветить,
по Далю, «зажечь для света, для освещения». Затéплить – «более употр. о
лампадке и образной свече» (Т. 1). Затéплила Богу свечечку (Т. 4).
Принцип историзма отчасти состоит и в том, чтобы в самих дефинициях (толкованиях слов) избегать анахронизмов, т.е. не использовать слов, появившихся в языке значительно позже описываемых событий. Например, некорректно толковать существительное жалованье – современным словом
«зарплата».
4. Принцип учёта взаимообусловленности содержания и формы
(смысла текста и языковых средств его выражения). Принцип этот иногда
формулируют как принцип единства формы и содержания (включая противоречия и борьбу между ними). Так или иначе рассмотрение взаимосвязи содержания текста и языковых средств, которыми оно выражается, явилось бы
продолжением рассмотрения целостности художественного текста, ибо лексика и фразеология являются лишь частью (важнейшей, но всё же частью)
совокупности языковых и не только языковых средств (фонетических, словообразовательных, морфологических, синтаксических, жанрово-стилистических, композиционных), обеспечивающих единство формы. Мы же сосредоточим внимание главным образом на двух понятиях, весьма важных для понимания семантики художественного текста и специфики художественного
слова-знака. Это понятия нетранзитивности художественного текста и интенциальности знака.
Писатель для выражения своих мыслей и чувств ищет «единственно
нужного расположения единственно нужных слов». Л. Н. Толстой отмечал:
«Главная черта всякого истинного художественного произведения – цельность, органичность, такая, при которой малейшее изменение формы нарушает значение всего произведения. В настоящем художественном произведении – стихотворении, драме, картине, песне, симфонии – нельзя вынуть один
стих, одну сцену, одну фигуру, один такт из своего места и поставить в другое, не нарушив значение всего произведения, точно так же, как нельзя не
нарушить жизни органического существа, если вынуть один орган из своего
места и вставить в другое».22
Учёные называют это свойство художественного текста нетранзитивностью. «Принципиальное свойство художественной семантики состоит в
том, что она не может быть выражена иными средствами, чем те, которыми
она выражена».23
Соответственно, каждое слово, употреблённое писателем в определённой форме, в соответствующем словосочетании, синтаксической и стилистической функциях, следует рассматривать как единственно возможное и незаменимое в данном месте данного текста.
Слово как знак в системе художественного текста лишено произвольности. Писатель намеренно употребил именно это слово, в данной форме, в
данном значении. Это свойство учёные называют интенциональностью, или
интенциальностью знака (от термина «интенция» – коммуникативная цель,
намерение говорящего, пишущего).24
А. В. Бондарко пишет: «Исследование языковых значений в высказывании и целостном тексте целесообразно соотнести с понятием интенциональности».25 Это замечание справедливо и для исследования речевых (контекстуальных) значений, хотя следует признать, что «множественность
смысла» художественного текста и неоднозначность его субъективного восприятия разными читателями нередко делает определение интенциональности слова-знака лишь одним из возможных. «Каждое художественное слово,
принадлежит ли оно Гёте или Федьке, тем-то и отличается от нехудожественного, что вызывает бесчисленное множество мыслей, представлений и
объяснений», – писал Л. Н. Толстой.26
Любое игнорирование формы (сокращение высказываний, замена слов
синонимами, пересказ смысла художественного текста «своими словами»)
Толстой Л. Н. Что такое искусство? // Л.Н. Толстой. Собр. соч. в 22 т. – М.: «Художественная литература»,
1978–1985. – Т. 15. – С. 147–148.
23
Об истории понятия нетранзитивности подробнее см.: Заика В. И. Очерки по теории художественной речи. – Великий Новгород: Изд-во НГУ, 2006. – С. 145, 362–364.
24
См. Никитин М. В. Предел семиотики // Вопросы языкознания. – 1997. – С. 11. Заика В. И. Очерки по теории художественной речи. – Великий Новгород: Изд-во НГУ, 2006. – С. 125–136.
25
Бондарко А. В. Лингвистика текста в системе функциональной грамматики // Текст. Структура и семантика. – Т. 1. – М., 2001. – С. 4.
26
Толстой Л. Н. Кому у кого учиться писать, крестьянским ребятам у нас или нам у крестьянских ребят //
Л.Н. Толстой. Собр. соч. в 22 т. – М.: «Художественная литература», 1978–1985. – Т. 15. – С. 15.
22
неизбежно ведёт к искажению смысла, по сути – к созданию другого текста
на ту же тему, с иным или чуть-чуть иным смыслом. Но это «чуть-чуть» и
есть то самое, что делает текст неповторимым и до конца непереводимым.
В благонамеренном стремлении всё растолковать и всё объяснить таится опасность опрощения, профанации или даже умерщвления художественного образа, на что обращал внимание акад. Л. В. Щерба: «...попытка чересчур конкретизировать... образ, оказывается неприятной, пошлой, и вся прелесть состоит в неясности, в том, что наше воображение лишь слегка толкается по некоторым ассоциативным путям с искусным подбором слов с их более или менее отдалёнными ассоциациями». «При этой операции очень легко
можно способом выражения оскорбить деликатные художественные чувства
читателя».27
Учитывая взаимообусловленность содержания и формы (смысла текста
и языковых средств его выражения), составитель словаря может сделать для
себя, в частности, следующие выводы.
Полного объективного толкования всех оттенков смысла слова достичь
в принципе невозможно по причине множественности смыслов художественного текста, допускающих практически неисчислимое число субъективных интерпретаций. Однако из этого вовсе не следует, что толкование
значений слов, употреблённых в художественном тексте, невозможно. «“Индивидуальное” писателя базируется на социальном: иначе мы не могли бы
понять это “индивидуальное”».28 Лексикограф не только вправе, но и должен
ограничить свою задачу выявлением преимущественно тех значений и оттенков, для толкования которых имеются вербальные основания в контексте:
словосочетании, предложении, сверхфразовом единстве (с учётом, как указывалось, повторяемости слова в тексте в разных обстоятельствах).
Опасения, что при таком подходе может быть выявлен только «поверхностный смысл», надо отбросить. То, что называется «поверхностным смыслом», и составляет содержание повести. Оно складывается (разумеется, не
механически) из системно-языковых и системно-текстуальных (контекстуальных) значений слов и выражений, т. е. вербально выражено. Оно лежит в
основании всех множественных «глубинных смыслов», которые неизоморфны, в значительной степени субъективны (зависят от жизненного опыта, образовательного и культурного уровня читателя, объёма его словарного запаса, ценностных установок и т. п.) и непосредственно вербально не выражены.
Анализ и тем более описание «глубинных смыслов» текста не входит в задачу ни лексикографа, ни собственно лингвистики, хотя работа составителей
над словарём (как и в дальнейшем работа читателя со словарём), призвана
способствовать более глубокому пониманию содержания повести и выявлению особенностей идиостиля писателя.
Щерба Л.В. Избранные работы по русскому языку / Л. В. Щерба. М.: Учпедгиз, 1957. – С. 42, 100–101
(примеч.).
28
Щерба Л. В. Опыт общей теории лексикографии // Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность.
– Л.: Наука, 1974. – С. 270.
27
Основной вывод, вытекающий из названных выше принципов, – это
вывод об одновременном существовании слова в узком и широких контекстах.29 Подобно тому как человек живёт одновременно в доме, районе, городе, области, стране, проявляя себя в многочисленных разнообразных отношениях и обстоятельствах, слово одновременно существует и в контексте
конкретного высказывания, и в контексте отдельного рассказа, и в контексте
текста повести, и в контексте нескольких текстов (интертекстуальность слова); и в контексте русского языка (лексико-грамматического класса, лексикосемантической группы); и в историко-культурном контексте. В разных по
широте и содержательному объёму контекстах реализуются различные значения и смыслы слова. Задача составителей словаря состоит в том, чтобы из
всего объёма содержательной информации выбрать и представить ту, которая
может помочь читателю понять значения и смысловые оттенки каждого слова в тексте; через слово глубже понять целостное содержание текста; через
понимание повести лучше понять русский язык и русский народ в его праздниках, радости и скорби.
Список сокращений:
1 – ПРАЗДНИКИ.
2 – РАДОСТИ
3 – СКОРБИ
(1Е) – Ефимоны
(1КЦС) – Круг царя Соломона
(1М) – Масленица
(1Ржд) – Рождество
(1ПБ) – Птицы Божии
(1ЦН) – Царица Небесная
(1ОР) – Обед для разных
(1ЯС) – Яблочный Спас
(2Г) – Говенье
(2ИПд) – Именины. Преддверие
(2ИПр) – Именины. Празднование
(2КХ) – Крестный ход «Донская»
(2К) – Крещение
(2Ржд) – Рождество
(2Ф) – Филипповки
(2Пкр) – Покров
(3СС) – Серебряный сундучок
(3К) – Кончина
См.: Шведова Н. Ю. Типы контекстов, конструирующих многоаспектное описание слова // Русский язык:
Текст как целое и компоненты текста: Виноградовские чтения XI. М., 1982. С. 143-144.
29