ПЕРВОЕ ЗАНЯТИЕ 2015-2016 УЧЕБНОГО ГОДА ПОЭТИЧЕСКАЯ ФОНИКА: АЛЛИТЕРАЦИЯ И АССОНАНС

ПЕРВОЕ ЗАНЯТИЕ 2015-2016 УЧЕБНОГО ГОДА
ПОЭТИЧЕСКАЯ ФОНИКА: АЛЛИТЕРАЦИЯ И АССОНАНС
Разговор о поэтике художественных текстов естественно начинать с
того, что ощущается даже тогда, когда смысл произведения непонятен, даже
тогда, когда произведение создано на чужом языке, – со звуковой оболочки.
Как показывает опыт, школьники достаточно уверенно определяют
аллитерации и ассонансы (последние – всё же менее твёрдо), но не всегда
могут объяснить их функцию. Проще всего дети истолковывают эффект
звукоподражания, особенно если он усиливает значение соответствующих
строк, но остальные случаи применения звуковых приёмов вызывают
заметное затруднение. В лучшем случае учащиеся идут тем же путём,
который опробован в многочисленных «риториках», - путём априорного
закрепления за звуками определённого смысла (см.
размышления в
«Риторике» (1748) М. В. Ломоносова: «§ 172. В российском языке…частое
повторение писмени а способствовать может к изображению великолепия,
великого пространства, глубины и вышины, также и внезапного страха;
учащение писмен е, и…к изображению нежности, ласкательства, плачевных
или малых вещей…§ 173. …Твердые с, ф, х, ц, ч, ш и плавкое р имеют
произношение звонкое и стремительное; для того могут спомоществовать к
летучему представлению вещей и действий сильных, великих, громких,
страшных и великолепных…» (Ломоносов М. В. Краткое руководство к
красноречию // Ломоносов М. В. Сочинения. М., 1957. С. 337) и в трактате
реформатора немецкой поэзии 17 века М. Опица: «Так, поскольку L и R –
протяжные звуки, я могу их использовать при описании ручьев и воды,
например: «Der klare Brunnen quillt mitt lieblichem gerausche…» (Прозрачный
фонтан (источник) изливается с прелестным шумом)» (Опиц М. Книга о
немецкой
поэзии
//
Литературные
манифесты
западноевропейских
классицистов. М., 1980. С. 463)).
Практически то же мы встречаем в поэтических декларациях; наиболее
известные, но не единственные, разумеется, приводятся ниже.
Константин Бальмонт
Русский язык
Из всех слов могучего и первородного русского языка, полногласного,
кроткого и грозного, бросающего звуки взрывным водопадом, журчащего
неуловимым ручейком, исполненного говоров дремучего леса, шуршащего
степными ковылями, поющего ветром, что носится и мечется и уманивает
сердце далеко за степь, пересветно сияющего серебряными разливами
полноводных рек, втекающих в синее море, - из всех несосчитанных
самоцветов этой неисчерпаемой сокровищницы, языка живого, сотворенного
и, однако же, без устали творящего, больше всего я люблю слово - воля. Так
было в детстве, так и теперь. Это слово - самое дорогое и всеобъемлющее.
Уже один его внешний вид пленителен. Веющее в, долгое, как зов
далекого хора, о, ласкающее л, в мягкости твердое утверждающее я. А
смысл этого слова - двойной, как сокровища в старинном ларце, в котором
два дна. Воля есть воля-хотение, и воля есть воля-свобода.
Артюр Рембо
Гласные
А – черный, белый – Е, И – красный, У – зеленый,
О – синий... Гласные, рождений ваших даты
Еще открою я... А – черный и мохнатый
Корсет жужжащих мух над грудою зловонной.
Е – белизна шатров и в хлопьях снежной ваты
Вершина, дрожь цветка, сверкание короны;
И – пурпур, кровь плевка, смех, гневом озаренный
Иль опьяненный покаяньем в час расплаты.
У – цикл, морской прибой с его зеленым соком,
Мир пастбищ, мир морщин, что на челе высоком
Алхимией запечатлен в тиши ночей.
О – первозданный Горн, пронзительный и странный.
Безмолвье, где миры, и ангелы, и страны,
– Омега, синий луч и свет Ее Очей.
Стремление подставлять значения к частотным в конкретном тексте
звукам бесперспективно; в этом убеждает несложный эксперимент: стоит
предложить детям определить цвет звуков (явление синестесии), как тотчас
же обнаружится отсутствие единого мнения в отношении каждого звука.
Даже то, что для большинства, например, звук «а» оказывается красным,
никак не влияет на восприятие и понимание текста с ассонансом на «а».
Кстати,
шутливое
лукавство
приведённого
выше
сонета
А.
Рембо
заключается в том, что образные ассоциации вызывают не звуки, а цвета,
безотносительно того, к каким звукам они формально привязаны.
Таким образом, имеет смысл не предварительное знание о
«значениях» звуков, а наблюдение за той ролью, которую они играют в
конкретном произведении. Чтобы такая операция была осуществима,
необходимо научить школьников слышать поэтический текст, то есть
обращать внимание не на смысл – и только, а и на звучание стихов. Для этого
нужно читать вслух, то есть вернуть поэзии её изначальную форму
существования.
определение
Без
физического
фонических
приёмов
ощущения
в
тексте
произносимых
легко
стихов
превращается
в
начётничество, а начётничество тяготеет к оперированию несколькими
шаблонными объяснениями, без разбору применяемыми к разным текстам и
потому пустыми: «эти звуки придают стиху особенную выразительность…»,
«при помощи аллитерации поэт выражает глубокое чувство…» - и т. п. При
чтении вслух, кроме того, лучше улавливается ритм, отчётливее звучит
рифма.
Практическая часть
Начинать «настройку слуха» нужно с простого, даже избитого
примера, в котором аллитерация выполняет звукоподражательную функцию.
Чтение с акцентированным произношением шипящих позволяет ощутить её в
полной мере. Чтобы не рассеивать внимание школьников, не стоит пока
указывать на аллитерацию в иной роли (т-з-c: «И тиной запахло. И сырость
ползет. // Трясина заманит, сожмет, засосет».).
К. БАЛЬМОНТ
Камыши
Полночной порою в болотной глуши
Чуть слышно, бесшумно, шуршат камыши.
О чем они шепчут? О чем говорят?
Зачем огоньки между ними горят?
Мелькают, мигают - и снова их нет.
И снова забрезжил блуждающий свет.
Полночной порой камыши шелестят.
В них жабы гнездятся, в них змеи свистят.
В болоте дрожит умирающий лик.
То месяц багровый печально поник.
И тиной запахло. И сырость ползет.
Трясина заманит, сожмет, засосет.
"Кого? Для чего? - камыши говорят,Зачем огоньки между нами горят?"
Но месяц печальный безмолвно поник.
Не знает. Склоняет все ниже свой лик.
И, вздох повторяя погибшей души,
Тоскливо, бесшумно, шуршат камыши.
В следующих примерах
одинаковые
согласные «прошивают»
различные по объёму текстовые пространства – от строки («Челн томленья»)
до целого текста («Чайка»), играя связующую роль, а гласные позволяют
разнообразить
интонацию
и
ритм.
Широкое,
протяжное
звучание
обеспечивает повторяющееся «а»: «Чайка, серая чайка с печальными…»;
интонационная «волна» (сочетание восходящего и нисходящего тонов) в
строке «Вечер. Взморье. Вздохи ветра» обеспечивается симметричным
расположением ударных гласных: е-о-о-е. Полезно предложить школьникам
понаблюдать за «поведением» звуков в каждой строке, чтобы они
почувствовали оттенки звучания.
Чайка
Чайка, серая чайка с печальными криками носится
Над холодной пучиной морской.
И откуда примчалась? Зачем? Почему ее жалобы
Так полны безграничной тоской?
Бесконечная даль. Неприветное небо нахмурилось,
Закурчавилась пена седая на гребне волны.
Плачет северный ветер, и чайка рыдает, безумная,
Бесприютная чайка из дальней страны.
Челн томленья
Вечер. Взморье. Вздохи ветра.
Величавый возглас волн.
Близко буря. В берег бьется
Чуждый чарам черный челн.
Чуждый чистым чарам счастья,
Челн томленья, челн тревог,
Бросил берег, бьется с бурей,
Ищет светлых снов чертог.
Мчится взморьем, мчится морем,
Отдаваясь воле волн.
Месяц матовый взирает,
Месяц горькой грусти полн.
Умер вечер. Ночь чернеет.
Ропщет море. Мрак растет.
Челн томленья тьмой охвачен.
Буря воет в бездне вод.
***
Я вольный ветер, я вечно вею,
Волную волны, ласкаю ивы,
В ветвях вздыхаю, вздохнув, немею,
Лелею травы, лелею нивы.
Весною светлой, как вестник мая,
Целую ландыш, в мечту влюбленный,
И внемлет ветру лазурь немая,
Я вею, млею, воздушный, сонный.
В любви неверный, расту циклоном,
Взметаю тучи, взрываю море,
Промчусь в равнинах протяжным стоном –
И гром проснется в немом просторе.
Но, снова легкий, всегда счастливый,
Нежней, чем фея ласкает фею,
Я льну к деревьям, дышу над нивой
И, вечно вольный, забвеньем вею.
1897
***
- Отчего у тебя голубые глаза?
- Оттого что когда пролетала гроза,
Были молнии рдяны и сини.
Я смотрела на пляску тех синих огней
И на небо, что все становилось синей,
А потом я пошла по пустыне.
Предо мной голубел и синел зверобой,
Колокольчик сиял и звенел голубой,
И взошла я в свой дом на ступени,
А над ними уж ночь голубая плыла,
И весна королевой лазури была,
И душисто синели сирени.
Домашнее задание
Подтвердите
на
основании
использованных
В.
Ходасевичем
фонических приёмов мысль поэта о том, что «звуки правдивее смысла».
ВЛАДИСЛАВ ХОДАСЕВИЧ
БАЛЛАДА
Сижу, освещаемый сверху,
Я в комнате круглой моей.
Смотрю в штукатурное небо
На солнце в шестнадцать свечей.
Кругом — освещенные тоже,
И стулья, и стол, и кровать.
Сижу — и в смущеньи не знаю,
Куда бы мне руки девать.
Морозные белые пальмы
На стеклах беззвучно цветут.
Часы с металлическим шумом
В жилетном кармане идут.
О, косная, нищая скудость
Безвыходной жизни моей!
Кому мне поведать, как жалко
Себя и всех этих вещей?
И я начинаю качаться,
Колени обнявши свои,
И вдруг начинаю стихами
С собой говорить в забытьи.
Бессвязные, страстные речи!
Нельзя в них понять ничего,
Но звуки правдивее смысла
И слово сильнее всего.
И музыка, музыка, музыка
Вплетается в пенье мое,
И узкое, узкое, узкое
Пронзает меня лезвиё.
Я сам над собой вырастаю,
Над мертвым встаю бытием,
Стопами в подземное пламя,
В текучие звезды челом.
И вижу большими глазами —
Глазами, быть может, змеи,—
Как пению дикому внемлют
Несчастные вещи мои.
И в плавный, вращательный танец
Вся комната мерно идет,
И кто-то тяжелую лиру
Мне в руки сквозь ветер дает.
И нет штукатурного неба
И солнца в шестнадцать свечей:
На гладкие черные скалы
Стопы опирает — Орфей.
9-22 декабря 1921