Лингвистический анализ метапоэтических стихотворений

Г.Е. Касьянова
Ставропольский государственный университет
ЛИРИЧЕСКАЯ МЕТАПОЭТИКА А. Х. ВОСТОКОВА
Поэтов всегда волновали проблемы творчества: проблема сущности
поэзии, назначения поэта, его роли в обществе. Размышления поэта о
творчестве можно найти в любой поэтической системе. При анализе
поэтических
произведений
отчетливо
обнаруживаются
метапоэтические
данные, которые дают представления о точке зрения автора на творчество, его
место
в
культурной
традиции,
отношение
к
предшественникам
и
современникам. Тексты поэтов о поэзии со времен Симеона Полоцкого до
наших дней выстраиваются в особую метапоэтическую парадигму, то есть
систему изменяющихся взглядов самих поэтов на поэзию.
В
творчестве
художников
XVIII
века
«особой
выделенности
метапоэтический дискурс еще не имел», (3, с. 12) «осмысление поэтами
собственного творчества еще находилось в русле самого творчества.» (3, с. 13)
То есть информация о творчестве имплицитно содержалась в поэзии «в системе
тропов, фигур, эмблем, символов». (3, с. 20) Поэтические произведения А. Х.
Востокова, одного из ярких деятелей культуры и науки XIX века, заключают в
себе ряд метапоэтических идей, которые обнаруживаются при анализе его
стихотворений:
1. Осмысление различных аспектов творчества:
- содержания поэзии. Чаще всего источником изображения является
красота природы.
Примером может служить стихотворение «Парнас, или гора изящности»
(1801). Оно начинается с изображения пейзажа (с помощью образов античной
мифологии: «огнекрылаты кони Феба», Зефир). Лирический герой-поэт,
наблюдающий картину природы, восхищен:
Я, в размышлении глубоком
Вступив на моря брег крутой,
Носился восхищенным оком
По рдяной влаге золотой.
Поэт должен воспевать красоту природы:
Досуг божественный! питаешь
В пиитах жар.... и открываешь
Всегда им нову прелесть ты! (2, с. 233)
Природа – это не просто прекрасные пейзажи. Это первозданная и чистая
стихия, которой чужды человеческие пороки, это «изящное» и должно быть
содержанием поэзии:
Блажен, в ком сердце не хладеет
Ко ощущенью сих красот;
Предохранять себя умеет
От скуки и разврата тот.
Коль дух в изящное вперяет,
Он истинную жизнь вкушает
И живо чувствует себя;
Он презрит злато, пышность, чести,
Не будет он поэтом лести,
Прямую красоту любя. (2, с. 234)
В стихотворении «Похвала баснословию» (1802), которое является
подражанием Вольтеру, поднимается проблема содержания истинной поэзии.
Первая строфа представляет собой обращение к абстрактному образу
древности. Древность, по мнению поэта, – источник вдохновения, «памятник
изящного ума», эллинские музы для него всего дороже. Стихотворение
насыщено античными персонажами (Актеон, Гиацинт, Венера, Персей,
Андромеда). В противовес некоему Пустосвяту, который считает античное
наследие «диавольскими книгами», источниками язычества и богохульства»,
лирический герой восхищается талантом античных поэтов (Гезиода), это
неиссякаемый источник образов, идей.
В стихотворении «Пиитическое созерцание природы» (1805) рисуется
условная картина природы («светло-синий свод», «злато жатв», «звезд
бесчисленных сверканье») Образ природы появляется снова, уже не в виде
богини, а как всеобъемлющего бесконечного пространства:
Природа! сколько удивляешь
Меня в величии своем,
Когда громами ты вещаешь
И молнийным дождишь огнем!
В благоговенье созерцаю,
В восторге выше бурь взлетаю,
Пою светил теченье, блеск,
Живописую черны тучи,
Глашу шум волн и ветр ревучий,
Стихий мятежных грохот, треск. (1)
И снова природа становится объектом изображения и источником
вдохновения истинного поэта:
Так живописец нас пленяет,
Когда природе подражает
В ее изяществах для нас,
И стихотворец вдохновенный
Со звуком лютни сладкопевной
Спрягает свой высокий глас.(1)
- назначения и качеств поэта.
В
стихотворении
«Парнас,
или
гора
изящности»
автор
устами
лирического героя выражает мысли о назначении поэта. Поэт должен любить и
воспевать «прямую красоту»:
Блажен, в ком сердце не хладеет
Ко ощущенью сих красот;
Предохранять себя умеет
От скуки и разврата тот. (2, с. 233)
В стихотворении «История и Баснь» (1802 или 1803) Востоков высказал
свое мнение на высокое назначение поэта. Показывая человеку «достойные его
предметы», он ведет его сперва в «храм Басни» - в область чудесных
мифологических вымыслов и «неисчерпаемых красот» искусства. Но перед
истинным художником открывается другой, более ответственный, но и более
достойный его призвания путь – в «в храм Истории». Этот храм «прост и
важен», в нем
…строга критика имеет свой престол
И лже и истине границу полагает. (2, с. 262)
Это – область реальной истории мира с его контрастами, - мира, в
котором борются силы добра и зла, свирепствуют тираны и жертвуют собою
«страдальцы истины». Если в первом храме можно оставаться только
художником, только поэтом, то, войдя в храм истории, художник превращается
в философа. Перед таким художником возникают задачи:
Ты был поэтом, - будь философом теперь!
На сих висящих дсках добро и зло читая,
Предметы избирать из них себе умей.
Великих и святых изобрази людей,
Которых победить не может участь злая. (2, с. 262)
- процесса творчества. Для лирического героя это внутренний процесс,
вызываемый каким-либо переживанием («жар»):
Досуг божественный! питаешь
В пиитах жар.... и открываешь
Всегда им нову прелесть ты!
(«Парнас, или гора изящности») (1, с. 234)
В стихотворении «К Гарпократу» (1811) дар слова назван «божественным
даром». Лирический герой его лишен, и потому несчастлив. Но в то же время
лирический герой «не менее счастлив»: он погружен в себя, смирен и терпелив,
ведь Язык – это и дар, и «обоюдуострый опасный меч». Лирический герой
задается вопросом: не дар ли молчания позволил ему посвятить себя
«служению чистых муз», то есть поэтическому творчеству?
В стихотворении «Откровение музы» (1804) дар творчества назван
«чувств сердечным жаром», который является благословлением богов.
В стихотворении «Услаждение зимнего вечера» (1803) описан процесс
творчества. Это неизъяснимое блаженство, вызываемое появлением музы:
Изолью ли на бумагу
То, что чувствует мой дух!
Я блажен неизъяснимо,
О мой милый друг! (1, с. 266)
2. Метапоэтические идеи в стихотворениях тесно связаны с
просветительскими, философскими, морально-дидактическими идеями.
Эта особенность характерна для лирики поэтов-радищевцев (Востоков
принадлежал к их числу), которые восприняли и продолжили традиции
русского просветительства XVIII в. Одной из черт русского просветительства
была пропаганда философского материализма и разоблачение религиозной
схоластики
и
суеверия.
В
ряде
стихотворений
Востоков
излагает
материалистическую точку зрения на устройство мира, вселенной:
Моим восторгом оживися,
Внуши мой вдохновенный глас!
На крыльях гения взнесенный,
Окинь очами круг вселенный
И виждь порядок чудный сей:
Сии огни, шары блудящи,
Миры, друг друга содержащи
Взаимной силою своей. (1)
(«Пиитическое созерцание природы»)
«Социальные проблемы они [поэты-радищевцы] истолковывали в
просветительском духе, полагая, … что усовершенствование общественных
отношений зависит единственно от успехов разума.» (2, с. 22). В произведениях
Востокова отчетливо выражена вера в окончательную победу разума и
добродетели над невежеством и злом. Поэтому часто в произведениях возникал
образ счастливого и светлого будущего. «Царь мира», человек познал весь мир,
«к началам всех вещей востек» и даже искоренил все пороки. Люди стали
ангелами:
Все плевелы искоренились
В соседстве с пользой нет вреда;
С рассудком страсти примирились,
Легла их древняя вражда.
(«Фантазия», 1798) (2, с. 210)
Пропаганда просвещения – еще одна черта лирики радищевцев. В
стихотворении «Фантазия» герой обращается к роду смертных и призывает их
стремиться к любви, к миру, к просвещению. Фантазия заставляет чтить
добродетель, поэтому герой просит ее быть для него «ангелом-благодетелем».
3. Аллегорические образы (Фантазия, Природа, Истина), которые
сопутствуют поэту, направляют процесс творчества; они неоднозначны, так как
явлены и в обличье человека, и абстрактны.
Фантазия называется «Олимпа дщерью священной», то есть богиней. Она
обладает небывалым могуществом («явить мне Пинда верх огромной»)
Фантазия не имеет телесного облика, это божественное явление, спускающееся
с небес, волнующее природу.
«Богиня» приносит гармонию и спокойствие, с ее помощью герой может
оказаться в любой точке мира:
С тобой я на Кавказ взбираюсь
И в жерло Этны нисхожу,
В моря шумящие пускаюсь
И в тишине пустынь брожу. (2, с. 210)
Фантазия позволяет покорять бунтующие народы, «покарать извергов»,
«награждать добродетель». Однако фраза «в мыслях» подчеркивает не прямой,
а переносный смысл всех тех возможностей, которые дает Фантазия.
Богиня с помощью жезла может погрузить героя в забвение, и он
вознесется «к святым селениям небесным», освобожденный от ненависти,
зависти, «коварства, льсти и злобы». Очнувшись от забвения, герой обещает
«знаться» с «посланницей небес», так как она дает покой душе и отводит
печаль.
Кроме того, Фантазия облекает добродетель «в злат хитон», то есть
делает ее привлекательной для человека, и через это заставляет ее чтить.
Образ Фантазии неоднозначен. Это и богиня Олимпа, изображенная в
виде
женщины
(«богиня»,
«дщерь
Олимпа»,
с
«жезлом
чудесным»,
«посланница небес», «с улыбкой»), завладевающая сознанием поэта. С другой
стороны, это ментальный психический процесс, протекающий в сознании поэта
во время его сна. Фантазия позволяет по-особому взглянуть на мир, расширяет
горизонты творчества.
В стихотворении «Парнас, или гора изящности» появляется образ
природы, который также неоднозначен.
При оных мне путях стоящу
Предстала некая жена;
И я ее узрел, держащу
Обвитый крином скиптр. (2, с. 236)
С одной стороны, это богиня, которая желает вознести лирического героя
«На верх возможного блаженства, Изящности и совершенства, Который лучше
тронов всех».
Природа – это и окружающий поэта мир, который он должен воспевать.
Образ Истины подобен образам фантазии и природы. Это тоже «дщерь
всевышнего»:
Дщерь Всевышнего, чистая истина!
Ты, которая страстью не связана,
Будь днесь музой поэту нельстивому,
И достойным хвалу воспой!
(«Ода достойным», 1801) (2, с. 231)
Но это и один из главных принципов творчества поэта.
4. Двуплановость стихотворений. Она создается с помощью образа сна
или забвения, в которое погружается герой. Именно во сне герою открываются
истины, он проникает в прошлое и будущее и открывает для себя те или иные
грани творчества.
В стихотворении «К Фантазии» Фантазия погружает героя в сон, в
котором он видит идеальное будущее (его образ воссоздается с помощью
лексем с положительной коннотацией – «преображенный», «любовь», «мир»).
Ему противопоставлено настоящее, где пребывает лирический герой.
В стихотворении «Парнас, или гора изящности» также происходит
противопоставление двух миров – сна, где снова рисуется картина идеального
мира (горы Парнас), и яви, где находится лирический герой («смертный», «с
взором
бренным»).
Два
мира
и
пространственно
противопоставлены:
идеальный мир - сверху, стоит над реальным.(«верх», «свод небесный»).
5. Муза – поэтический образ, создаваемый в духе традиций
античной мифологии: муза Грация, посланница с горы Олимп, служащая
поэту, оберегающая и открывающая горизонты творчества;
Муза - источник вдохновения («белое платье», «легкая поступь», «овал
лица прекрасный») которая своим посещением приносит поэту радость:
Изолью ли на бумагу
То, что чувствует мой дух!
Я блажен неизъяснимо,
О мой милый друг!
(«Услаждение зимнего вечера») (2, с. 265)
В стихотворении «Откровение музы» (1804) снова возникает образ Музы.
Она – посланница небес, спускается с Олимпа по «огнистой лестнице» по
приказу Зевса, чтобы помогать поэту:
Не бо возможет мной руководимый
О камень зла ноги преткнуть;
Эфирными ему цветами
Устелют Оры путь. (2, с. 268)
6. Лирический герой – поэт. Практически все стихотворения написаны
от первого лица, герой прямо называет себя поэтом и осмысливает свое
творчество. Более того, многие стихотворения автобиографичны.
В стихотворении «К Фантазии» появляется ключевой образ поэзии
Востокова – лирический герой-поэт, руководствующийся принципом истины,
отвергающий «тщету» и «неправду», противопоставленный тем, кто живет в
«ненависти», «зависти», «коварстве». Этот же образ появляется и в
стихотворении «Парнас, или гора изящности». Лирический герой дает клятву
хвалить «добродетель, правду вечну, Ум, доблесть, мир, любовь сердечну И
дружбу».(2, с. 235)
Стихотворение «К Гарпократу» автобиографично и написано от первого
лица.
Поэт
изливает
жалобу
богу
молчанья,
который
лишил
его
«божественного дара слова». При этом герой одновременно несчастлив (лишен
дара слова) и счастлив (так как это опасный дар).
В поэтических произведениях Востокова осмысливаются различные
аспекты творчества (проблемы содержания поэзии, назначения поэта, объекта
изображения). Особенности метапоэтического творчества А. Х. Востокова
были обусловлены самой эпохой. «Метапоэтика А.Х. Востокова венчает
направление первого этапа метапоэтики с преобладанием научного подхода и
научных посылок в корреляции с художественным опытом поэта (Ф.
Прокопович, В.К Тредиаковский, М.В. Ломоносов).» (3, с. 107) Одной из черт
эпохи было то, что автор и исследователь художественных произведений были
одним целым, то есть научные работы очень тесно связывались с поэтическими
трудами, научные идеи выражались в стихах, а поэтическое творчество
осмыслялось в теоретических работах. В поэтическом творчестве Востокова
соединились просветительские, научные (в том числе метапоэтические),
философские идеи с художественным стилем выражения.
В творчестве Востокова отчетливо проявились связанные с
традицией Радищева новаторские художественные традиции, в основе которых
лежало стремление создать новую как по содержанию, так и по стилю поэзию
гражданского чувства и философской мысли. Новаторство это заключалось в
том, что вопрос об идейном содержании поэзии и вопрос о новом поэтическом
стиле решались не разобщенно, а в тесном соотношении. Востоков ставил
перед собой задачу выразить на языке поэзии свои философские, общественные
и художественные мировоззрения – в специфических формах стиля высокой и
напряженной гражданственной патетики.
Литература
1. Востоков А. Х. Стихотворения. http://lib.ru
2. Поэты-радищевцы (И. Пнин, В. Попугаев, И. Борн, А.
Востоков) – Л.: Сов. писатель, 1961
3. Штайн К. Э., Петренко Д. И. Русская метапоэтика. Учебный
словарь. – Ставрополь, 2006