Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор
реклама
На правах рукописи НЕЧАЕВА Евгения Феликсовна КОНЦЕПТ «ОБЛАДАНИЕ» КАК ПРЕДЕЛЬНОЕ ПОНЯТИЕ ВО ФРАНЦУЗСКОЙ И РУССКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ 10.02.20 – сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук Тверь 2008 Работа выполнена на кафедре теории языка и межкультурной коммуникации в ГОУ ВПО «Тверской государственный университет» Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Галеева Наталья Леонидовна Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Фененко Наталья Александровна кандидат филологических наук, доцент Соловьева Ирина Валерьевна Ведущая организация: Институт языкознания РАН Защита состоится « __ » ________ 200_ года в ___ час. ___мин. на заседании диссертационного совета Д 212.263.03 в Тверском государственном университете по адресу: Россия, 170100, г. Тверь, ул. Желябова, 33, зал заседаний. С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тверского государственного университета по адресу: г. Тверь, ул. Володарского, 42. Автореферат разослан « ___ » ________ 200_ г. Ученый секретарь диссертационного совета Д 212.263.03 кандидат филологических наук, доцент 2 Маскадыня В.Н. Реферируемое диссертационное исследование выполнено в рамках лингвокультурологического подхода и посвящено сопоставительному исследованию «обладания» в качестве концепта и предельного понятия французской и русской лингвокультур. Концепт мы определяем как ментальное образование, имеющее помимо понятийной эмоционально-оценочную составляющую. Предельное понятие культуры, вслед за Т.Н. Сниткo, определяется как «абстрактное понятие, являющиеся базовым для культуры, своей природой указывающее на основной тип присущего ей мышления, способное собрать максимальное число культурных смыслов» [Cнитко 1999: 13]. «Обладание» в нашей трактовке объединяет признаки концепта и предельного понятия. В Западной лингвокультуре предельные понятия рассматриваются как концепты, однако, не все концепты «дотягивают» до абстрактного потенциала предельного понятия, «пронизывающего» менталитет лингвокультуры. Актуальность данного исследования обусловлена его антропоцентрической направленностью и междисциплинарным характером. Переход от системоцентризма к антропоцентризму предполагает особое внимание к личностному и социокультурному аспектам, отраженным в языке соответствующей лингвокультуры. Отношения обладания представляют собой существенный фрагмент как научной, так и наивной картин мира, поразному преломляемый в каждом отдельном языке. Интерес ученых к изучению «обладания» объясняется разнообразием значений и смыслов, входящих в состав этого предельного понятия, и языковых средств его выражения. Однако на сегодняшний день нет ни однозначного толкования способов выражения обладания в языке, ни единства в понимании глубинного значения «обладания» для познания самих основ той или иной лингвокультуры. Научная новизна работы состоит в том, что отношения обладания рассматриваются не как семантическая категория, а как концепт и предельное понятие, задающее сущностные отношения и смыслы в обеих лингвокультурах. Выявляются смысловые составляющие предельного понятия «обладание» во французской и русской лингвокультурах. Впервые отношения обладания во всем разнообразии их проявлений в двух языках рассматриваются с точки зрения отражения личностного начала в языке, в качестве выразителя «я-концепта». Основные языковые средства выражения «обладания» анализируются в ракурсе герменевтического подхода в лингвокультурологии на основе понимания и рефлексии, что позволяет выявить специфику смыслового содержания предельного понятия в рассматриваемых лингвокультурах. Целью данной работы является сопоставительное исследование «обладания» как концепта и предельного понятия культуры. Концептуализа3 ция понятия показывает наличие эмоционально-оценочной составляющей, а предельность задает сущностные содержательные и ценностные составляющие лингвокультур. Поставленная цель конкретизирована в следующих задачах: Проанализировать основные научные подходы к исследованию «обладания» в языке и лингвокультуре. Сопоставить содержательное наполнение используемых в качестве эквивалентов языковых единиц «обладание» и «рossession». Проанализировать языковые средства выражения отношений обладания в двух языках. Изучить содержательную взаимосвязь предельных понятий «обладание – бытие» в исследуемых лингвокультурах. Исследовать «обладание» в качестве концепта и предельного понятия культуры в связи с наличием в нем признаков того и другого. На основании герменевтического подхода описать и эксплицировать содержательные составляющие предельного понятия «обладание» для двух лингвокультур. Сопоставить фундаментальные глаголы обладания avoir и иметь, выявив их содержательно-функциональные сходства и различия. Поставленные задачи определили выбор методов исследования: ставший традиционным в лингвокультурологии метод концептуального анализа, включающий элементы сопоставительного, этимологического, контекстуального, лингвостилистического анализа, дополнятся интерпретационным методом в рамках герменевтического подхода. Объектом исследования является «обладание» как система отношений в совокупности с эмоционально-оценочной составляющей и предельность, т.е. абсолютная абстрактность, связанная с тем, что они пронизывают все существенные связи исследуемых лингвокультур. В качестве предмета исследования выступают вербальные репрезентации предельного понятия «обладание» в русском и французском языках. Материалом исследования послужили тексты, содержащие вербальные репрезентации «обладания», данные опросов носителей языка. Для фронтального анализа были выбраны классические тексты ХIХ – ХХ веков и тексты современных авторов: Л.Н. Толстой «Анна Каренина», А.С. Пушкин «Повести Белкина», Т.Н. Толстая «Ночь», Л.Е. Улицкая «Бедные, злые, любимые», G. De Maupassant «Соntes et nouvelles», A. Maurois «Climats», A. Camus «L’étranger», A. Gavalda «Je voudrais que quelqu’un m’attende quelque part», A. Nothomb «Robert des noms propres». Теоретической базой исследования послужили работы ведущих специалистов в области функциональной грамматики (В.Г. Адмони, А.В. Бондаренко, Е.М. Вольф, В.Г. Гак, С.Д. Кацнельсон и др.), лингвокульту4 рологии (Н.Д. Алиференко, Н.Д. Арутюнова, Е.В. Бабаева, А. Вежбицкая, В.В. Воробьев, В.И.Карасик, Ю.Н. Караулов, Н.Ф. Красавский, В.А. Маслова, Г.Г.Слышкин, Ю.С. Степанов, и др.), когнитивной лингвистики (Н.Н. Болдырев, С.А. Жаботинская, Е.С. Кубрякова и др.), филологической герменевтики (Г.И. Богин, А.А. Богатырев, Н.Л. Галеева, Н.О. Гучинская, Н.Ф. Крюкова, В.П. Литвинов, Т.Н. Снитко, Г.П. Щедровицкий), психолингвистики (А.А. Залевская, В.А. Пищальникова); французские семантические теории (S. Auroux, Ch. Bally, L. Cledas, C. Davis, A. Culioli, G. Guillaume, A. Martinet, A. Meillet, D. Pottier, F. Rastier), работы по систематизации французских семантических теорий Н.П. Анисимовой. Методологической основой исследования послужили: 1) положение о предельных понятиях культуры Т.Н. Снитко; 2) положения о функционально-семантическом макрополе экзистенции и фундаментальных глаголах обладания Н.В. Друзиной. На защиту выносятся следующие положения. 1. Предельное понятие «обладание» в русской лингвокультуре оказывается менее значимым, чем соответствующее ему предельное понятие во французской лингвокультуре. Меньшая значимость не означает меньшей степени предельности понятия. 2. Языковые единицы «обладание» и «possession», используемые как семантические эквиваленты, содержательно различны в выражении отношений обладания. 3. Предельное понятие «обладание» во французском языке не выражено конкретной языковой единицей, а оказывается растворенным во всем его лексико-грамматическом строе. Сущность понятия, выражаемого русским словом «обладание», «размыта» во французском языке и первостепенна для французского языкового сознания. Основным носителем смысла «обладание» является глагол avoir и образуемые с его помощью конструкции. 4. В русской лингвокультуре «обладание» выражается по-разному в системе языка и речи. В речи базовый глагол иметь переходит в быть (У меня есть машина), где субъект обладания пассивен, причем «бытийная» конструкция «у меня есть» выражает наличие объекта обладания. Идея обладания, т.е. наличие + ощущения субъекта (обладателя) имплицитна, подразумевается, но не эксплицируется. 5. Смысловые составляющие предельного понятия «обладание» связаны с субъектом/обладателем, его качествами и ощущениями либо с отношениями субъекта с другими лицами, поэтому распределяются по двум зонам: «персональной зоне субъекта» и «зоне межличностных отношений» 6. В «персональной зоне субъекта» собраны смыслы: собственно обладание, экзистенциальное обладание и принадлежность, в «зоне меж5 личностных отношений»: передача собственности, власть, половая близость. Во французской лингвокультуре «персональная зона субъекта» предельного понятия «обладание» пронизывает все сущностные отношения лингвокультуры, что показывает высокую степень выраженности личностного начала; в русской лингвокультуре размеры «персональной зоны субъекта» ограничены, что говорит о сниженности личностного начала. 7. Во французском языке предельное понятие «обладание» практически сливается со смыслом «ощущение субъектом себя». В русском языке экзистенциальный смысл «деятельностное состояние субъекта» связан лишь с самой языковой единицей «обладание» и так называемой «экзистенциальной принадлежностью» (мой мужчина – в смысле «подходящий мне по типу»). 8. Деление языков на «иметь-языки» и «быть-языки» условно и не соотносимо с основными культурными модусами человеческого существования и преобладанием одного из них, как у отдельной личности, так и у всего культурного сообщества. Теоретическая значимость данного исследования связана с тем, что: определено соотношение «концепта» и «предельного понятия культуры», показаны преимущества герменевтического подхода к анализу концептов и их исследования в качестве предельных понятий культуры, сформулированы условия возникновения имплицитных и эксплицитных смыслов, проанализированы языковые средства, опредмечивающие предельное понятие «обладание» и описан их содержательный потенциал в русском и французском языках. Предельное понятие «обладание» проанализировано с точки зрения отражения личностного начала в языке. Практическая значимость настоящей диссертации состоит в том, что ее материалы могут найти применение в лекционных курсах и практических занятиях по сопоставительному языкознанию, лингвокультурологии, межкультурной коммуникации, теории и практике перевода, в практике преподавания французского и русского языков как иностранных. Апробация результатов исследования осуществлялась в форме докладов на следующих научно-практических конференциях: III международная научная конференция «Инновации и высшая школа» (МИЭМП, Москва, 2 марта 2007 г.); VI международная конференция НОПриЛ «Языки в современном мире» (МГУ, Москва, 2–3 июня 2007 г); международная герменевтическая конференция «Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и образовании» (ТвГУ, Тверь, 8–10 октября, 2007 г.); Седьмая международная конференция «Перевод: язык и культура» (ВГУ, Воронеж, 22–24 ноября 2007г.); международная конференция «Иностранные языки для специальных целей» (Пермский государственный университет, Пермь, 26–27 ноября 2007 г.); международная конференция «Этногерменевтика и 6 когнитивная лингвистика» (Кемеровский государственный университет, Кемерово, 20–22 октября 2007 г.); IV международная конференция «Россия и мировое образовательное пространство» (МИЭМП, Москва, 27–28 мая 2008 г.). По теме диссертации опубликовано 7 статей общим объемом 3,8 п.л. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы, списка источников примеров. СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении определяется базовая парадигма исследования, обосновываются актуальность и новизна, постулируется его теоретическая и практическая значимость. В первой главе «Отношения обладания. Анализ подходов к их исследованию и средства выражения во французском и русском языках » изучаются существующие научные подходы к исследованию отношений обладания, дается описание ситуации обладания и ее места в функциональносемантическом макрополе экзистенции. «Обладание» всегда реализуется в отношениях между субъектом/обладателем и объектом обладания. Отношения обладания постоянно привлекают внимание лингвистов, поскольку «являются существенным фрагментом как научной, так и наивной картин мира, отражаемых каждым отдельным языком» [Левина 2006: 1]. Во всех изученных нами работах «обладание» анализируется в качестве семантической категории, отмечается ее неоднородность и сложность. В лингвистической литературе представлены два основных подхода к исследованию «обладания». Сторонники первого похода придают «обладанию» статус элементарного понятия и соотносят его только с материальным владением собственностью (И.А. Смирницкий). Согласно другой точке зрения, получающей все большее распространение в лингвистических исследованиях, обладание представляет собой многомерное понятие, отражающее отношения сопричастности, «сопринадлежности двух объектов, как материальных, так и нематериальных» [Друзина 2006: 151]. Под «обладанием» мы понимаем и, соответственно, сопоставляем в русской и французской лингвокультурах: ситуацию нахождения объекта в собственности индивида (субъекта), принадлежность объекта субъекту, факт перехода объекта от одного субъекта к другому, а также восприятие субъектом объекта в качестве объекта обладания – «притяжение» его к себе. Речевая ситуация обладания включает в себя: субъекта (обладателя), объект владения и предикат, который передает отношения принадлежности между субъектом и объектом. Объектом обладания могут быть неодушевленные предметы, одушевленные лица и абстрактные понятия. В 7 зависимости от ситуации отношения обладания трактуются либо как статичные, либо как динамичные. При этом статика и динамика посессивных отношений требует использования различных языковых средств. Ситуация обладания в статических и динамических конструкциях предполагает отношения принадлежности объекта одушевленному лицу, т.е. неразрывно связана с ощущением субъектом себя в качестве «хозяина»/обладателя, а также с проблемой отношений между субъектом и объектом обладания, если в качестве объекта выступает другой субъект. (Ситуация, когда субъектом собственности является объект или предмет, широко представленная в посессивных конструкциях, например, английского языка, нами не рассматривается). «Обладание» проявляется только в деятельности как отношение, что обуславливает использование деятельностногерменевтического подхода. Таким образом, изучение отношений обладания представляет интерес с точки зрения отражения в языке личностного начала. В сопоставительном аспекте оно дает выход к исследованию организации лингвокультуры, поскольку ощущения и восприятия субъектом факта обладания принципиально различны в русском и французском языковых сознаниях. Такой подход предполагает проникновение в содержательно-эмоциональную сферу, поэтому мы рассматриваем «обладание» в качестве культурного концепта. Во втором параграфе рассмотрено соотношение языковых единиц «обладание» и «possession», которые в словарях рекомендуются как эквиваленты. На основании интерпретации данных эксперимента, проведенного в Пятигорском лингвистическом университете, и сопоставления словарных статей мы констатировали сущностное различие этих языковых единиц. Сущность понятия, представленного лексемой «обладание», «размыта» во французском языке, однако первостепенна для французского языкового сознания и связана с областью чувств и эмоций. Языковой единицей, наиболее близкой русской языковой единице «обладание», является лексема avoir, имеющая фундаментальное структурно-семантическое значение для французского языка. В связи с отсутствием во французском языке языковой единицы, полностью соответствующей русской языковой единице «обладание», в настоящем исследовании мы используем русское именование предельного понятия. Третий параграф посвящен рассмотрению «обладания» в функционально-семантическом макрополе экзистенции. Взаимосвязь семантических категорий бытия, обладания и пространственной локализации стала отправной точкой в исследованиях различных языков (Н.Д. Арутюнова, Л.И. Лухт). Мы разделяем точку зрения о необходимости объединить бытие, обладание (владение), локативность и качественность в макрополе экзистенции (Друзина 2006). Концептуализация понятия «обладание» позволяет нам рассмотреть взаимосвязь четырех составляющих макрополя эк8 зистенции и выделить концепт «обладание» как модификацию бытия в пространстве субъекта, определить глубинную структуру локативных, бытийных и посессивных высказываний, за которыми стоят отношения обладания. Четвертый параграф посвящен рассмотрению дихотомии «обладание» – «бытие» в психологии и социологии во взаимосвязи с лингвистикой. Одной из самых популярных в гуманистической психологии является концепция модусов бытия и обладания Э. Фромма, который устанавливает связь между субъектом и объектом обладания. Мы видим в этом особую актуальность для данного исследования, поскольку анализируем «обладание» с точки зрения отражения личностного начала в языке, восприятия «себя» в качестве субъекта (обладателя). Второй важнейший аспект – взаимосвязь обладания и бытия. В зависимости от структуры предложения, языки подразделяются лингвистами на «иметь-языки» и «быть-языки». Французский язык относится исследователями к «иметь-языкам» и признается идеальным «иметь-языком» [Друзина 2006: 150]. Русский язык при этом считается «быть-языком» (Н.Д. Арутюнова, Е.Н. Ширяев), поскольку русское предложение строится по «бытийному» типу (Н.Д. Арутюнова). Однако в отдельных исследованиях уже отмечалась некоторая условность такого деления (Н.В. Друзина). Принципиальным в этом плане становится вопрос о соотношении деления языков на «иметь-языки» и «быть-языки» с основными культурными модусами человеческого существования как для отдельной личности, так и для лингвокультуры в целом. Пятый и шестой параграфы посвящены анализу языковых средств выражения отношений обладания в русском и французском языках. В связи с разнообразием изучение их в рамках одного исследования не представляется возможным, поэтому мы ограничились исчислением языковых средств с целью экспликации смыслов предельного понятия «обладание», подробно исследуя фундаментальные глаголы avoir и иметь. Вторая глава «Концепт «обладание» в ракурсе герменевтического подхода» посвящена преимуществу герменевтического подхода к анализу концептов и рассмотрению «обладания» в качестве предельного понятия культуры. В первом параграфе проанализированы различные подходы к определению концепта. Установлено, что лингвокультурологический и когнитивный подходы в конечном итоге сходятся в своей основной цели – познании сути языкового сознания и понимании глубинных основ различий между культурами. Наличие эмоциональной составляющей позволяет рассмотреть «обладание» в качестве концепта. «Обладание» не является эмоцией, однако может являть первопричину различных ощущений и эмоций. Это позволяет отнести концепт «обладание» к так называемым «лингвофилософским» (Правосуд 2004) концептам, имеющим особое значение для понимания основ языкового сознания. 9 Второй и третий параграфы посвящены описанию методов концептуального анализа и обоснованию преимущества герменевтического подхода к анализу концептов. Особенности этого подхода заключаются в том, что он позволяет обращаться к смыслу, который есть всегда отношение, а не к значению, фиксированному в словаре. Герменевтический подход основан на принципах понимания и интерпретации связей и отношений, чем по сути и является «обладание». Герменевтический подход заключается в том, что исследователь исходит от «понятия» (модели) и проверяет ее на фактах языка, лексико-грамматических средствах выражения этого понятия в языке, анализируя состав смыслов и значений. Во французской лингвистике похожий подход получил название «риторикогерменевтического» и связан с именем Ф. Растье. В этом подходе упор в лингвистическом исследовании делается на смысловое, а не на «собственно семантическое» наполнение, поскольку состав смыслов в тексте намного превосходит состав значений, фиксированный в словарях. Четвертый параграф посвящен рассмотрению «обладания» в качестве предельного понятия культуры (Т.Н. Снитко). Предельные понятия являются базовыми для культуры в том смысле, что своей природой они указывают на основной тип присущего ей мышления. Т.Н. Снитко дефинирует предельные понятия Западной лингвокультуры как абстрактные понятия, совокупность смыслов которых становится определяющей для того или иного языкового сознания. Предельные понятия являются «пустыми», они безденотатны и безреферентны и обладают максимально возможной степенью абстракции. «Концепт» и «предельное понятие» соотносимы и не исключают друг друга. В Западных лингвокультурах предельные понятия являются концептами, но далеко не все концепты – предельными понятиями. Изучение абстрактных концептов в качестве предельных понятий открывает для исследователя новые возможности, предоставляет бóльшую степень свободы, так как предметом исследования оказываются смыслы, выражаемые предельным понятием, список которых принципиально открыт, и каждый новый исследователь может пополнять этот список. Поскольку «обладание» является и предельным понятием, и концептом, а также реализуется в отношениях, мы используем все три именования, каждый раз употребляя то, которое в данный момент лучше отражает суть используемого явления, имея в виду, что по сути мы сосредоточены на исследовании «обладания» как предельного понятия. Пятый параграф посвящен описанию и экспликации смысловых составляющих предельного понятия «обладание» в двух лингвокультурах. Базируясь на идее Ш. Балли о рассмотрении языковых явлений с точки зрения направленности к субъекту либо от субъекта, мы проанализировали смысловые составляющие предельного понятия «обладание» во французской и русской лингвокультурах по двум «зонам»: персональной 10 зоне субъекта и зоне межличностных отношений. Такой анализ дал возможность определить степень активности – пассивности субъекта; степень проникновения в зону другого субъекта, перехода объекта обладания от одного субъекта к другому. Фронтальный анализ девяти текстов художественной прозы на русском и французском языках позволил обнаружить смысловые составляющие предельного понятия «обладание» и эксплицировать их следующим образом. «Персональная зона» субъекта/обладателя предельного понятия «обладание» собирает смыслы, относящиеся к самому субъекту-обладателю, его качествам и ощущениям. В качестве объекта обладания выступают неодушевленные предметы, одушевленные лица и абстрактные понятия: У него было много книг по искусству (Толстая); никто не знал, имеет ли она любовников (Улицкая); он не имеет никакой свободы выбора (Улицкая); еlle avait un très joli jardin (Nothomb); еlle avait une soeur cadette (Nothomb); еlle n’avait aucun appétit (Nothomb). Объект обладания либо реально находится в собственности субъекта: Он имел несколько авторских свидетельств об изобретениях (Улицкая), elle a une villa sur la Côte d’Azur (Gavalda), либо воспринимается субъектом в качестве находящегося в его личном пространстве, «притягивается» им: Не успел я расплатиться со старым моим ямщиком, как Дуня возвратилась с самоваром (Пушкин). Бедный мой смотритель не понимал, как он мог отпустить Дуню… (Пушкин). Qu’ est - ce que tu veux, ma puce? (Gavalda). «Зона межличностных отношений» предельного понятия «обладание» собирает смыслы, относящиеся к взаимоотношениям субъекта/обладателя с другими лицами, в случае: перехода объекта обладания от одного субъекта к другому: Она и впрямь не оставляла надежды получить от него эти деньги (Улицкая); j’ai envoyé un peu d’argent à mon grand-père (Maurois); ситуации, когда субъект и объект находятся в состоянии взаимозависимости: Я хочу познакомить вас с моей дочкой Милой (Улицкая); там жил старый Берман со своим сыном (Улицкая); ses enfants étaient encore très petits (Nothomb). Фронтальный анализ текстов позволил подразделить смыслы, собираемые предельным понятием «обладание» в «персональной зоне», на собственно обладание, экзистенциальное обладание и принадлежность. Под собственно обладанием понимается владение какой-либо собственностью. В зависимости от того, выступает ли в качестве объекта обладания неодушевленный предмет, одушевленное лицо или абстрактное понятие, соответственно, различаем владение материальными ценностями: «материальная собственность» (иметь квартиру, машину и т.д. - avoir un appartement, une voiture, etc.); владение абстрактными ценностями: «абстрактная собственность» (иметь цель, впечатление и т.д. – avoir l’air, l’importance, l’impression, etc.): Сильвио имел обыкновение за игрою хра11 нить совершенное молчание (Пушкин); On avait l’impression qu’ils allaient defoncer la porte avec leurs conneries (Gavalda); владение интеллектуальными ценностями: «интеллектуальная собственность» (иметь талант, склонность, пристрастие и т.д. – avoir du talent, un don, etc.): имея от природы романическое воображение, я всех сильнее был привязан к человеку… (Пушкин); Il n’avait aucune idée de qui étaient les bons chanteurs… (Nothomb); приближение к себе, «наличие в своем распоряжении» одушевленных лиц (у меня есть друг (я имею) друга – j’ ai un ami, etc.): Да, у нее есть сестра безрукая (Улицкая). Elle n’ a ni ami, ni amant (Maurois). Под «экзистенциальным обладанием» (термин Э. Фромма) мы подразумеваем ситуацию, когда объект обладания является выразителем экзистенциальных характеристик личности. Мы различаем: экзистенциальное обладание как выражение квалификативности, дающее характеристику физических и духовных черт личности – (иметь красивые глаза/avoir des beaux yeux, обладать сильной волей/avoir de la volonté, etc.). У нее были прекрасные руки (Улицкая); у него был нос с тонкой хребтинкой и блеклые глаза, умные и угрюмые (Улицкая). Elle avait des joues roses (Nothomb); экзистенциальное обладание как выражение различных ощущений, чувств и эмоций (avoir faim, avoir soif, avoir peur, etc.). Примеры такого употребления мы находим только во французском языке: je n’ai pas envie d’essayer (Maurois). Под «принадлежностью» мы подразумеваем ситуацию обладания, выражаемую притяжательными местоимениями в русском языке и adjectifs possessifs/pronoms possessifs во французском. Соответственно, различаем. 1. Неотторжимую принадлежность (части тела) - моя голова, мои руки – ma tête, mes mains, etc.: потом добрая и несколько жалкая улыбка показалась на его красивом лице (Толстой); Elle était toute frêle avec son gros ventre (Nothomb); ses yeux avaient conversé au ciel (Nothomb); elle touche souvent son ventre (Gavalda); elle passe ses mains sur ses bras pour les rechauffer (Gavalda). 2. Отторжимую принадлежность, где в качестве объекта обладания выступают как неодушевленные предметы (мой стол, твой портфель и т.д. – ma table, ton cartable, etc.): вот чашка твоя, смотри… Маргарита не велела трогать. Je pose mon sac sur le paillasson (Gavalda), так и одушевленные лица (моя жена, мой друг, твой брат и т.д. – ma femme, mon ami, ton frère, etc). Если в качестве объекта обладания выступает одушевленное лицо, отторжимая принадлежность может давать следующие смыслы: а) родство (близость): мой дядя, твоя жена и т.д./mon oncle, ta femme, etc.: Я ваша, а не папенькина (Пушкин); ma mère m’a lancé un regard méchant (Gavalda); в) эмоциональная принадлежность (выражение любви, симпатии, приближенности) – мой дорогой, моя куколка и т.д./ mon cher, ma puce, 12 etc.: Акулина, друг мой, Акулина! (Пушкин). D’où viens tu, mon petit bonhomme? (Saint-Exupery). 3. Экзистенциальную принадлежность, где притяжательная конструкция, выраженная притяжательным местоимением (adjectifs / pronoms possessifs), употребляется не с целью указания принадлежности, а с целью подчеркивания экзистенциальных возможностей личности. В проанализированных произведениях находим примеры: я отслужила ему, и на этой службе ушло все мое… (Толстой); это был ее вечер! (Толстая); сегодня ваш день (Улицкая); это была «его» женщина (Улицкая). В «зоне межличностных отношений» мы выделили следующие смыслы: «передача собственности» (получение/отдача, купля/продажа, обмен), «власть», «половая близость»: Степан Аркадьевич получил два письма…(Толстой); она подчинилась ему полностью (Улицкая); …это было связано с женщинами, с простым и сильным обладанием ими (Улицкая). В третьей главе «Сопоставительный анализ смыслов, выражаемых фундаментальными глаголами обладания иметь и avoir анализируются смыслы, выражаемые посессивными конструкциями с фундаментальными глаголами обладания. Отмечено, что в современном русском языке глагол иметь утратил многие значения и стал низкочастотным. Идея «собственно обладания» в речи имплицитна, подразумевается, но не эксплицируется: (У меня квартира в центре города). В связи с этим «бытийность» («быть-язык») русского языка следует считать условной, так как выразителем идеи обладания в языке является глагол иметь, а в речи он заменяется на есть (в языке: иметь квартиру, в речи: у меня есть квартира). В художественном и личностном дискурсах глагол иметь, как правило, встречается лишь в значении «абстрактного» обладания (с конструкциями типа: иметь возможность, иметь право, иметь вид, иметь понятие). Данные сплошной выборки из анализируемого материала свидетельствуют, что, в отличие от русского глагола иметь, французский глагол avoir функционирует и в системе языка, и в системе речи. В речи любая идея о владении, наличии или отсутствии в «персональной зоне» субъекта какой-либо собственности (материальной, интеллектуальной, абстрактной, а также идея родства или близости) передается глаголом avoir. В современном французском языке глагол avoir и образуемые им конструкции являются одним из основных средств выражения ощущений, эмоций, а также квалификативных признаков субъекта/обладателя, его физических и духовных характеристик. Посессивные конструкции с глаголом avoir часто выражают квалификативность (качественность). При этом осуществляется: общая характеристика субъекта: il n’avait rien d’un prince charmant (Notomb); обозначение размеров: cеtte boite a quarante cm de long et vingt cm de large; физическая характеристика субъекта; описание предметов одежды, туалета: elle avait un joli corps (Maurois); психологическая, интел13 лектуальная характеристика: elle a une forte personnalité (Notomb); психологическая, интеллектуальная характеристика через описаниe физических черт, частей тела: il avait un coeur doux de la nature (Maupassant); il avait le visage de Latin (Sagan). Посессивная конструкция с глаголом avoir в современном французском языке служит основным средством передачи ощущений и состояний человека: Elle n’avait probablement plus soif (Gavalda). Таким образом, во французском языке одним из самых распространенных способов передачи ощущений и некоторых эмоций (стыд, страх) является использование посессивной конструкции, при этом предельное понятие «обладание» практически сливается с понятием «ощущение». Все ощущения представляют собой для французского языкового сознания объект обладания. Анализ исследуемого материала показал, что посессивная конструкция с глаголом avoir может обозначать локативные (временные и пространственные) отношения: elle avait à sa gauche sa tante (Troyat ) / слева от нее сидела тетя; il avait quelques arbres fruitiers dans son jardin (Proust) / в его саду было несколько фруктовых деревьев; il a un très joli balcon dans sa maison; cette théière n’a pas à être là / досл.: «этот чайник не имеет быть здесь» (этому чайнику здесь не место). Во французском языке глагол avoir играет особую роль. Он не только является самым частотным глаголом, но и представляет универсальный формант французской грамматики, поскольку образование почти всех аналитических временных форм так или иначе связано с использованием глагола avoir в качестве вспомогательного или флексии. Таким образом, косвенно объектом обладания является все смысловое содержание, выраженное категорией перфекта (для переходных глаголов). «Следы» обладания ощущаются и в смыслах, передаваемых категорией футурума. Глагол avoir десемантизируется, но не утрачивает основного значения «обладание» ни в качестве вспомогательного глагола, используемого для всех переходных глаголов французского языка, ни в качестве глагола – связки в выражениях, обозначающих психофизическое состояние субъекта. Предельные понятия «обладание» и «бытие» оказываются неразделенными для французского языкового сознания, что позволило сделать вывод об условности деления языков на «иметь-языки» и «быть-языки». Оно верно только в плане выбора конкретного глагола для выражения идеи посессивности, однако, не может быть соотнесено с основными модусами человеческого существования и преобладанием одного из них, как у отдельной личности, так и у всего культурного сообщества. «Бытийность» русского языка проявляется только в речи, а французский язык, являясь, идеальным «иметь-языком» по форме, представляет собой абсолютный «быть-язык» по смысловому содержанию. 14 В четвертой главе выявляется национальная специфика предельного понятия «обладание» в русской и французской лингвокультурах. В русской лингвокультуре «обладание» является одной из четырех частей макрополя экзистенции: «обладание», «бытие», «квалификативность», «локативность». Предельные понятия «обладание» и «бытие» разделены, существуют отдельно одно от другого. «Персональная зона субъекта» предельного понятия «обладание» русском языке ограничена. Преимущественное использование в русской речи инфинитивных и императивных форм глагола иметь и, особенно, частое использование императивных конструкций в пословицах и поговорках, а также в языке рекламы, свидетельствует о проникновении «персональной зоны субъекта» в «зону межличностных отношений» и стремлении «раствориться» в ней (Хорошо иметь домик в деревне; не имей сто рублей, а имей сто друзей). Во французской лингвокультуре, в отличие от русской, предельное понятие «обладание» охватывает все макрополе экзистенции и является наиболее распространенным способом выражения отношений качественности, бытийности и локативности. «Экзистенциальное обладание» по важности и представленности в языке оказывается сопоставимым с «собственно обладанием». Анализ исследуемого материала показал, что «персональная зона субъекта» предельного понятия соответствующего русскому предельному понятию «обладание», значительно увеличена и пронизывает все сущностное отношение лингвокультуры. Как и в русской лингвокультуре, во французской, «персональная зона субъекта» находится во взаимодействии с «зоной межличностных отношений». Посессивной конструкцией с глаголом «avoir» передаются смыслы «получать», «достигать», «давать» и др. Проведенный нами анализ показал, что в качестве объекта обладания может выступать событие, происходящее в жизни другого лица или действия другого лица. Мы констатировали тесную связь между «персональной зоны субъекта» и «зоны межличностных отношений». Однако, здесь, в отличие от русской лингвокультуры, «персональная зона субъекта» стремится не «раствориться» в «зоне межличностных отношений», а, напротив, подчинить ее себе: Je ne veux pas avoir ta mere arriver chez nous chaque soir. Ограниченные размеры «персональной зоны субъекта» в русском языке и стремление «раствориться» в «зоне межличностных отношений» показывают некоторую степень сниженности личностного начала в русской лингвокультуре. Увеличенные размеры ««персональной зоны субъекта» во французском языке и стремление «подчинить» себе «зону межличностных отношений» показывают высокую степень развития личностного начала. Личностное начало, «восприятие мира через себя» заложено в лексико-грамматическом строе французского языка. Однако, мы рассмотрели 15 степень выраженности личностного начала в языке только в ракурсе одного предельного понятия. Можно предположить, что предельное понятие «обладание» в двух лингвокультурах тесно связано с чертами национального характера представителей этих лингвокультур, что, безусловно, нуждается в дальнейшем исследовании. Для иллюстративности мы представили предельное понятие «обладание» в русской и французской лингвокультурах в виде схем (см. рис. 1, 2). ПРЕДЕЛЬНОЕ ПОНЯТИЕ «ОБЛАДАНИЕ» В РУССКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ значения и и смыслы значения смыслы ПЕРСОНАЛЬНАЯ ЗОНА СУБЪЕКТА ЗОНА МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЙ Собственно обладание принадлежность Рис. 1 ПРЕДЕЛЬНОЕ ПОНЯТИЕ «ОБЛАДАНИЕ» ВО ФРАНЦУЗСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ значения и смыслы значения и смыслы ПЕРСОНАЛЬНАЯ ЗОНА СУБЪЕКТА ПРОСТРАНСТВО “EGO” Собственно обладание Матер. собств-ть Интеллект. собств-ть Абстрактная собств-ть Экзистенциальное обладание Квалификативность Физич. хар-ка Моральная хар-ка ЗОНА МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЙ Ощущения Чувства Эмоции одушевленные лица Принадлежность Рис. 2 В заключении подводятся итоги проведенного исследования, намечаются перспективы его дальнейшего развития. В списке литературы приводится цитируемая в диссертации литература на русском и иностранных языках (160 источников). 16 Основные положения работы отражены в следующих публикациях: А. Публикация в рецензируемом журнале: 1. Нечаева Е.Ф. Языковые средства выражения дихотомии «обладание – бытие» во французской и русской лингвокультурах // Вестник Воронежского государственного университета. – 2007. – Вып.2 – Лингвистика и межкультурная коммуникация. – С. 33–39. 2. 3. 4. 5. 6. 7. В. Другие публикации: Нечаева Е.Ф. Когнитивный и лингвокультурологический подходы к определению концепта // Альманах современной науки образования. – Тамбов: Изд-во Грамота, 2007. – № 3. – С. 164–168. Нечаева Е.Ф. Сопоставительный анализ отражения «Я-концепта» в дихотомии «обладание – бытие» (на материале французского, английского и русского языков // Известия Высших учебных заведений.– Поволжский регион. – Гуманитарные науки. – 2007. – №2. – С. 113–122. Нечаева Е.Ф. Герменевтический подход к исследованию лингвофилософских концептов // Языки в современном мире: Материалы VI международной конференции / Отв. редактор Л.В. Полубиченко. – М.: КДУ, 2007. – С. 279–286. Нечаева Е.Ф. Некоторые аспекты отражения дихотомии «обладание – бытие во французской и русской лингвокультурах // Когнитивная лингвистика и лингвокультурология: Материалы международной конференции. – Когнитивная лингвистика и лингвокультурология. – Пермь: Пермский гос. ун-т. – 2007. – С.15–27. Нечаева Е.Ф. Отражение дихотомии «обладание – бытие» во французском и русском языках // Этногерменевтика и когнитивная лингвистика: Материалы международной конференции. – Кемерово: Кемеровский гос. ун - т.– 2007. – Вып. 12. – С.621–627. Нечаева Е.Ф. Особенности герменевтико-лингвистического подхода к исследованию лингвофилософских концептов // Вестник Тверского государственного университета. – 2007. – № 29 (57). – Серия «Филология». – Вып.11– «Лингвистика и межкультурная коммуникация». – С. 162–168. 17
