Встречайте вечерним

Ионушайте Юлия Пятро (Киров) «Встречайте вечерним»
Маленькая железнодорожная станция. Ни тебе кассы, ни платформы, ни
расписания поездов. Даже названия нет. Просто номер – 932 километр. Мимо – и днём и
ночью – бегут пассажирские, скорые, товарные поезда. На запад и восток. А некоторые –
прямо к морю. Только что там не видали, на этом море? И здесь неплохо. А что? Домов
немного. Жителей и того меньше – вот Коля Широнин, Бочоиха с дочкой, Петька-монах,
Василиса Старая. Тех, кто остался, на пальцах пересчитать можно. Зато не тесно. Из
какого окна ни выгляни, обязательно увидишь старый мотоцикл, который уже много лет
ржавеет, печные трубы на пепелище, ряд покосившихся сараев, заросли репейника и
крапивы. Упавшие заборы. Бельё сушится на верёвке, натянутой между тополями.
Топится у Витьки Кривого баня. Да Новожил идёт на колонку.
1.
Коля (бежит к колонке, навстречу Новожилу, рубаха не заправлена, фуфайка на одну
руку накинута). Телеграмма! Телеграмма пришла! Зови всех! Слышишь, нет?!
Новожил. Чего разорался?
Коля. Телеграмма, говорят тебе! Собирай народ!
Новожил (принюхивается). Опять нажрался вчера?
Коля. Да иди ты, знаешь куда! (протягивает телеграмму.) Читай! Вслух читай, твою
налево!
Новожил. Встречайте вечерним тчк. И чо?
Коля. Через плечо! Написано ведь – встречайте.
Новожил. Кого?
Коля. А я знаю? Ты меня спрашиваешь? Написано – встречайте, значит, надо встречать.
Новожил. Да ты толком объясни! Кто принёс, когда?
Коля. А я знаю? Проснулся я, ну, поправился после вчерашнего, сижу себе, никого не
трогаю, и тут меня как будто в ребро кто-то ткнул: надо, думаю, почту проверить. Я
сперва удивился, ну и…
Новожил. Совсем допился! Ты, свинья, когда последний раз почтальона живого видел?
Коля. Да иди ты лесом! Я тебе русским языком объясняю, твою налево (отбирает
телеграмму). Я только поправился, всего-то рюмашку накатил, а тут меня в ребро, я
подпрыгнул, а там – она. Ведь чёрным по белому написано!
Витя Кривой (подходит с вёдрами). Чо орём, мужики?
Коля. Встречайте вечерним тчк! ТЧК!
Кривой. Какая тэчека?
Новожил. Похоже, что телеграмма ему пришла, что ли…
Кривой. Кому – ему?
Коля. А чо это мне? Я тут причём?
Новожил. А чей ящик-то? Мой что ли? Вот и иди, встречай.
Кривой. Кого?
Коля. Да я почём знаю?! Нет у меня никого! Куда иди, кого встречай? Твою налево, не
задался денёк с самого утра.
Кривой. Вы толком объяснить можете?
Коля. Русским языком повторяю, ёшкин кот! Просыпаюсь, иду почту проверить, а там…
Кривой (принюхивается). Пил что ли?
Коля. Да не пил! Не пил я! Так – поправился малёк.
Кривой. Ну?
Коля. Баранки гну! Телеграмма пришла! Встречайте вечерним тчк.
Кривой. Так… так… так!
Новожил. Чего?
Кривой. Надо народ собирать.
1
Коля. Вот и я ему! И я о том! А он тут! Совсем уже не того! Твою налево!
2.
Перед домом Василисы Старой собралась вся станция. Вынесли и накрыли столы –
соленья-варенья, ну и выпить, как водится. С одного конца стола до другого приходится
кричать – мимо, на запад и на восток, всё несутся, грохочут поезда.
Петька-монах. А я думаю, Васька едет. Его на сколько посадили?
Бочоиха. На пятнадцать.
Василиса. Да где уж!
Кривой. Точно, Васька! А, может, его досрочно отпустили?
Василиса. Бежал, как пит дать, бежал!
Новожил. Не мог он. Оттуда не бегут – оттуда выносят.
Бочоиха. Типун тебе!
Петька-монах. А, по-моему, точно, Васька. Да и некому больше.
Бочоиха. Ну, коли Васька, можно не встречать, перетопчется. Он мне ещё курицу должен,
сучонок.
Коля. А что он теперь и не человек! Етить твою налево, курицу должен! Ему, может, в
баньку надо, это сколько лет отмотал, надо же по-людски – попариться, посидеть, ну,
выпить, закусить, как водится!
Новожил. Молчи уже, у тебя одно на уме!
Коля. Да чо я? Я тут причём?! Может, человек домой возвращается!
Бочоиха. Так уж и человек!
Василиса. Горбатого могила исправит.
Петька-монах. Может, под амнистию попал?
Кривой. А что, была?
Петька-монах. А я почём знаю?
Коля. А у кого тут из нас из всех телевизор? У тебя, умник! Всё знать должен, твою
налево!
Петька-монах. Да, сдох он, по-моему.
Кривой. Кто?!
Василиса (завыла). Упокой его душу грешную-ю-ю, господи! Прости ему пригрешения
его-о-о! Вольны-я-я и не вольныя….
Коля. Надо бы по одной, за упокой что ли…
Новожил. Вы что, оба умом тронулись!?
Петька-монах. Ящик! Телевизор сдох! Уж года два. Крыша протекла, ну и того...
Василиса. Точно, у меня в том году тоже крыша протекла, это когда зима-то снежная
была. Или нет? Позатот год? Когда сено пропало после дождей? Не помню.
Коля. А я думаю, Нинка Большая приедет.
Новожил. Кто такая?
Василиса. Да была тут, шалава одна, уж ты не видал, ты после неё приехал.
Кривой. А ты когда приехал?
Новожил. Пожалуй, лет восемь уж.
Коля. Ну и девка была! Всем девкам – девка!
Бочоиха. Шалава она! Городской стать решила, вот и уехала.
Петька-монах. Чего зря говорить? Девка в институт поступила, учителем стала.
Бочоиха. И чему это она детей учит? Как под стогом с чужими мужиками валяться?!
Кривой. Ну, понеслось! Говорили тебе, не было ничего у них!
Бочоиха. Это мне знать, было или не было! Я после этого своему от постели отказала, а
потом и в шею! Как вспомню, с души воротит! С ребёнком малым на руках осталась! У,
шалава! Вот приедет, я ей зенки-то повыцарапываю! Живого места не останется! Ну,
Нинка, берегись!
2
Коля. Зря ты так, хорошая девка была! Большая, румяная. Кровь с молоком!
Бочоиха. А!!! И у тебя, поди, с ней было?! Ах, сучонок! Ах, паразит! Да она и тебе,
пожалуй, родила? А ты и не знаешь, а? А? Вот потеха!
Петька-монах. Чего зря трепать, с чего ты взяла, что Нинка приедет? Чего ей тут делать?
И мужиков-то не осталось!
Бочоиха. Это ты точно подметил!
Новожил. Ты тут так-то не говори! А то ведь и по зубам получишь! Мужиков не
осталось! Ты про себя говори! За других не надо!
Василиса. А я думаю, корреспондент приедет!
Кривой. Кто?
Василиса. Ну, я вам тут… забыла совсем сказать… я в «Правду» письмо написала, ну,
знаете, чтоб разобрались, что к чему и прочее, я так и написала: «Уважаемая редакция,
приезжай к нам!». Вот, и собрались, наверное. Давно уж пора!
Коля. Ты чо, повернулась умом что ли? С кем тут разбираться? О чём писать? Три с
половиной инвалида осталось?!
Бочоиха. Правильно! Пусть! Пусть напишут! Про моральный облик отдельных шалав!
Василиса. Я вызвала, я и говорить буду! Про то, что у нас электрички теперь не
останавливаются, вот про что просила, ведь это безобразие что такое, просто беспредел
настоящий, вот что это! Пусть любого корреспондента отправют, я ему понарасскажу всю
правду-матку! Надо только встретить хорошенько, ну, в баньку, налить, закусить немного!
И о нас ещё узнают, о нас заговорят!
Петька-монах. Слушай, так ведь «Правды»-то уж нет?
Кривой. И то правда!
Коля. За правду надо выпить!
Новожил. Так… так… а ты когда письмо-то отправляла?
Василиса. Ну, Серёжу похоронила уже двадцать годков будет, так вот года через два
после этого, ну, так и получается, как-то вот год-то не вспомню...
Кривой. У кого календарь есть?
Бочоиха. Да был где-то, поискать надо.
Коля (напевает). Жил был у бабушки серенький козлик!
Новожил. Что, календаря ни у кого нет? Как вы тут живёте? Деревня!
Петька-монах. А ты в чужой-то монастырь со своим уставом не лезь!
Бочоиха. И то верно! Понаехали тут!
Коля. Бабушка козлика очень любила! Очень любила! Вот как, вот как, очень любила!
Новожил. Ну, пойду я, пожалуй. Хорошо посидели, нечего сказать!
Кривой. Да ты чего? А как же тэчэка? Коля, дай телеграмму, проверим ещё!
Бочоиха. До поезда-то чуток остался! Солнце уж садится.
Новожил. Что-то не нравится мне эта телеграмма. Так… так… Нет! Какой-то тут подвох!
Коля. Чего, ётить твою налево!? Какой подвох?! Ведь белым, чёрным! Короче, по-русски
ведь написано! Встречайте вечерним!Тэчэка!
Кривой. Нет, что-то тут, и правда, не клеится. Вот так, как гром можно сказать, посреди
ясного неба. С чего это тэчэка? С чего это встречайте? Кто? Кого? Когда? Ничего не ясно.
Василиса. Ну, чего вам не клеится? Ещё как клеится! Это, помню, Серёжка-покойничек
мой, пошутить хотел, Колька у него бутыль самогонки упёр, ну, он и надумал. Тогда ещё
почта в Соврижках работала, и он, когда в сельпо пошёл за сигаретами, и на почту
забежал, отправил телеграмму, только когда же это было, вот не вспомню, календарь-то
есть у кого? Что-то за день сегодня, что за число? Жизнь прошла, а я ничего не помню
уже. Ничего.
Тут мимо станции, маленькой, Богом забытой станции, где нет ни кассы, ни расписания
поездов, даже названия нет – просто номер – 932 километр, с грохотом, не
останавливаясь, пролетает вечерний поезд. Все смотрят ему вслед. Тишина.
3