Возможности языка и понимание

Отрывок из книги: А.В Балаева, Е.Д. Женодарова, Л.М. Карнозова.
Основы гуманитарной компетентности судьи, рассматривающего
уголовные дела в отношении несовершеннолетних.
Возможности языка и понимание
Очевидно, что людям, говорящим на одном языке, легче понять друг друга. Слова
становятся инструментами понимания и проводниками смыслов. Но даже если мы говорим на
одном языке, от выбора слов, которые мы используем для передачи смысла, зависит, насколько
он исказится, преобразуется или даже будет заблокирован для адресата (реципиента).
Выбранные слова предопределят, каким будет понимание предмета или человека. Таким
образом, выбирая те или иные слова, мы можем воздействовать на процесс формирования
смыслов у адресата нашего сообщения. Приведем пример: в настоящее время вместо слова
«инвалид» принято говорить «человек с ограниченными возможностями». Представьте, что вам
описывают одного и того же человека сначала одним словом, потом другим: как меняется ваше
восприятие? Говоря языком филологии, мы в данном случае используем эвфемизм. Эвфемизм –
это более мягкое, более приемлемое по смыслу и эмоциональной нагрузке слово или
выражение, используемое в текстах и высказываниях для замены других, считающихся
неприличными или неуместными, слов и выражений («экономный» вместо «жадный», «исказил
факты» вместо «солгал» и т. п.). Возьмем другой известный пример со стаканом, до середины
заполненным водой: один человек скажет, что стакан наполовину пуст, другой – что
наполовину полон. Заметьте, как меняется формирующийся у нас смысл воспринимаемого
сообщения.
Пример со стаканом относится к приемам рефрейминга (frame, англ. – рамка)
содержания, который подразумевает изменение нашей точки зрения или уровня восприятия
определенного поведения или ситуации1. Одно и то же содержание воспринимается по-разному
в соответствии с установками и намерениями говорящего или слушающего. Рефрейминг
применяется для позитивного переформулирования проблемных высказываний: вместо «мы
боимся поражения» – «мы хотим достичь успеха», вместо «тормозит» – «берет паузу», вместо
«попал в неприятную ситуацию, совершил ошибку» – «получил новый опыт» и т.д. Эти
языковые приемы используются для того, чтобы снизить негативную оценочность восприятия,
раздвинуть рамки наших представлений о явлениях, сменить негативные установки на
позитивные. Важно отметить, что использование рефрейминга и эвфемизмов важно с точки
зрения
хорошей
коммуникации
и
этики
коммуникации.
С
помощью
эвфемизмов
оскорбительные и обидные выражения меняются на более мягкие, но не искажающие смысл
1
Дилтс Р. Фокусы языка. Изменение убеждений с помощью НЛП. СПб.: Питер, 2001. С. 53.
1
высказывания. С помощью рефрейминга мы учимся переводить болезненную критику (в том
числе самих себя) в конструктивные замечания и полезную обратную связь.
Увы, приходится признать, что современным российскому менталитету и речевой
стилистике
(а
язык
отражает
наш
способ
мыслить)
в
большой
степени
присущ
стигматизирующий и негативно-оценочный способ называния явлений, поведения людей и др.,
что ярко выражается в средствах массой информации и бытовом общении. Хочется вспомнить
короткий анекдот: «Американец удивляется: не понимаю этих русских, почему они вечно
выбирают из двух зол?!». Возможно, наше утверждение о российской специфике спорно. Как
минимум, необходимо проводить исследование, чтобы говорить об этом с уверенностью.
Однако именно в развитых западных странах, а не в России, началось движение за «экологию»
речи и «обезвреживание» стигматизирующих названий. Вынося за скобки традиционное
противопоставление России и Запада, отметим, что привычка негативно говорить и мыслить –
явление, часто встречающееся в любых культурах, особенно если речь идет о вещах, которые
мы не готовы принять и которые противоречат нашим ценностям. На наших семинарахтренингах с судьями2 мы задали участникам вопрос: «Что общество думает о подростках?
Какие они, с точки зрения общества?», предложив назвать как положительные, так и
отрицательные стороны. По признанию самих участников, в первую очередь всплывали
негативные качества, такие как «лодыри», «пофигисты», «циничные», «невоспитанные» и пр.
Однако способ мыслить и говорить о явлениях, в частности о поведении человека, с
точки зрения недостатков характерен не только для средств массовой информации, политиков,
обычных людей, не привыкших вдумываться в смысл слов, но и для узких профессионалов,
прежде всего клиницистов – психиатров, клинических психологов. И в связи с этим мы говорим
о патологизирующем подходе, в рамках которого осуществляется отнесение выделенных
характеристик к тому или иному классу отклонений, дефектных состояний. Подобный подход
проистекает из психопатологического критерия нормы, используемого в медицине. С точки
зрения психопатологического критерия все поведенческие проявления можно разделить на две
группы: нормальные и патологические в значении «здоровье-болезнь»3. Жесткость этого
критерия нормы подвергает сомнению статистический критерий, в соответствии с которым
«нормальным» будет то, что чаще всего встречается в популяции. Согласно же социальнонормативному критерию, «нормальным» будет такое поведение, которое согласуется с
требованиями общества в данное время, воспринимается как нормальное и одобряется.
Например, в средние века умалишенных зачастую считали приближенными к Богу, т.е. не
Мы проводили это упражнение также с педагогами-психологами и социальными работниками, и результат был
похожим.
3
Змановская Е.В. Девиантология: (Психология отклоняющегося поведения). М.: Академия, 2007. С. 8.
2
2
относили к отклонению. Сейчас же их помещают в психиатрические клиники, изолируя от
общества4.
Патологизирующий способ интерпретации поведения человека из медицины и клиники
довольно легко распространился на педагогов, психологов, социальных работников, породив
термины типа «дисфункциональный», «кризисный», «проблемный», «девиантный» и др.
Называя семью дисфункциональной, или кризисной, или ассоциальной, мы навешиваем ярлык,
который воздвигает стену между нами как специалистами и людьми, которые к нам обратились.
Это создает ситуацию власти специалистов над людьми, что в корне противоречит идее
помощи, которая лежит в основе профессиональной деятельности педагогов-психологов,
социальных работников, психотерапевтов. Они становятся экспертами в жизни клиентов, а те в
свою очередь становятся все более беспомощными, делегируя ответственность всемогущим
«спецам».
Идеи Нильса Кристи о роли слов
Проблеме разделения людей и тому, как преодолевать эти барьеры посвящал свои
работы выдающийся норвежский криминолог Нильс Кристи. На его идеях мы остановимся
более подробно в связи с темой понимания и употребления слов.
Кристи пишет про три типа «опасных слов» или «слов-вредителей»5. Первый тип – это
слова, обозначающие явления, не пережитые на собственном опыте, слова, о значении которых
люди обычно не задумываются. Такие слова обычно используют для того, чтобы
манипулировать общественным сознанием, управлять большими группами людей. Например,
слова «экстремизм», «терроризм», «демократия», «наркомания», «свобода». В каждом из этих
слов человек, услышавший их, найдет какое-то свое содержание, которое его привлечет или
напугает, но вряд ли он задумается об истинном значении этого слова, а самое главное – обо
всем богатстве явлений, которое было сжато в одном понятии. При этом слово несет в себе
строго негативную или позитивную окраску, вызывая соответствующие эмоции, а те явления,
которые сокрыты за ним, гораздо
сложнее по своему содержанию. Например, понятия
подросткового экстремизма и национализма, которые стали столь актуальными в связи с
событиями на Манежной площади в Москве в декабре 2010 года, указывают не только на
существование агрессивно настроенных неформальных группировок среди молодежи, но и
скрывают за собой целый ряд социальных, политических, психологических проблем:
отсутствие центров по работе с подростками и семьями в трудной жизненной ситуации,
возрастные особенности подростков, недостаточное внимание к воспитательному процессу в
школе, межнациональные конфликты, социальное неравенство, доступность алкоголя, и пр.
Подробнее об изменении отношения общества к безумию в разные эпохи можно прочитать в работах М. Фуко.
Его исследования хорошо демонстрируют относительность и изменчивость норм.
5
Кристи Н. Простые слова для сложных вопросов. С. 17.
4
3
Наше понимание подростков, вовлеченных в эти события, будет зависеть от того, насколько
серьезно и вдумчиво мы относимся к используемым понятиям. Чем меньше усилий мы тратим
на понимание, тем легче нам назвать того или иного подростка – участника событий
экстремистом.
Второй тип слов, о которых говорит Кристи, – это «монополизированные»,
профессиональные слова. Их главная задача – символизировать власть. Специалисты с
помощью таких слов демонстрируют свое превосходство над «клиентом», «пациентом». И они
сопротивляются тому, чтобы последние говорили на их языке: попробуйте поговорить с
врачом, используя медицинские термины, и вы, наверняка, увидите снисходительнопрезрительное выражение на его лице. Монополизированные слова есть у педагогов, врачей,
юристов, психологов, психиатров. Возьмем, к примеру, язык клинической психологии.
Творческое мышление характеризуется способностью, в том числе, находить скрытые свойства
предметов, их неочевидные характеристики, но на языке клинической психологии такая
способность может быть названа «операциональным нарушением мышления с тенденцией к
опоре на латентные признаки». Используя такое нагромождение профессиональных слов,
клинический психолог помогает психиатру установить диагноз, то есть использовать еще более
мощное пригвождающее человека слово. И таким образом, человек оказывается намотан на
шестеренки психиатрической системы: с этого момента он понят не как человек, а как носитель
синдрома, симптома, диагноза. Все богатство личности, пусть и болезненной, сведено к
плоскому описанию.
Третий тип «слов-вредителей» – слова «монополизирующие». Когда ими припечатывают
человека, все остальные слова для его характеристики оттесняются в сторону. Таковы слова
«убийца», «взломщик», «наркоман». «Но человек не может круглосуточно быть убийцей,
взломщиком или
наркоманом», – пишет Н. Кристи, «у него есть и другие качества»6. Чем
меньше люди знакомы друг с другом, чем больше отчуждены друг от друга, тем большее
хождение имеют такие слова. Односторонние описания возникают из-за отсутствия близости
между людьми. Упрощенное понимание личности в противовес более сложному ее пониманию
экономит время и силы, потому что все богатство проявлений свертывается до понятий,
диагнозов, ярлыков, которые кажутся предельно ясными. Но эта ясность обманчива, так как она
не раскрывает явление, а редуцирует его, индивидуальное сводит к типическому. Систематика
хороша в биологии, но в человеческом взаимодействии она является врагом подлинного
понимания. Как говорилось выше, в понимании значима ценность приближенности
понимаемого к понимаемому. Если мы говорим о людях, то приближенность здесь становится
синонимична близости. Использование ярлыков, штампов, диагнозов лишает нас возможности
сформировать осмысленное представление о реальном человеке. В деятельности специалиста,
6
Там же.
4
ориентирующегося на гуманистические ценности, в том числе ювенального судьи, это означает
стремление развивать в себе способность к подлинному пониманию, жертвуя ясностью
«типического» в пользу неясности уникального.
Для того, чтобы понять, что происходит, пишет Кристи, полезно начать с детального
описания событий, а не со слова, подводящего итог7. Например, «преступление» – это слово,
подводящее итог. И чем больше власти у того, кто его произносит, тем серьезнее оно звучит.
Оно создает огромный разрыв между тем, кто использует это слово, и тем, к кому его относят.
Нильс Кристи призывает составлять подробные и целостные описания людей и событий с
помощью простых, понятных слов. Вообще, идеи Нильса Кристи воплощают в криминологии
понимающий подход гуманитарных практик и по применяемым понятиям очень близок
нарративной концепции. Нарративная терапия использует, например, такие понятия, как
«насыщенное» и «бедное» описание. «Насыщенное» описание – это многогранное, яркое и
подробное описание, в котором прочитывается индивидуальность человека, его переживания,
ценности,
намерения,
жизненные
принципы
и
др.
«Бедное»
описание
–
плоское,
невыразительное, за ним не видно индивидуальности человека, его смыслы и ценности при
этом тоже остаются «за бортом». Диагноз, ярлык, характеристика на «языке черт» – яркие
примеры «бедного» описания8, которое создает дистанцию между людьми (см. табл. 2 главы 5
настоящего пособия). «Насыщенное» описание, напротив, способствует сближению людей и
пониманию.
Как все это соотносится с задачами судьи? Если бы судьи и специалисты, которые
помогают судьям, нацелились на понимание правонарушителей, преступников, основанное на
детальном описании их личности простым человеческим языком, то им было бы сложнее
назначить строгое наказание, а значит, по выражению Н.Кристи, причинить боль.
Нагромождение специальных слов-терминов не только мешает судьям быть более гуманными.
Это препятствует и осознанию вины человеком, совершившим преступление. Когда человек
слышит о своем поступке рассказ в третьем лице, с использованием таких слов как
«преступный умысел», «сговор», «с применением насилия» и пр., он невольно отгораживается
от произошедшего, как будто это все не о нем, а о ком-то другом. Юридический язык, с одной
стороны, отчуждает человека, который нечто совершил, от его поступка, с другой стороны,
отчуждает судью от этого человека, а с третьей – еще больше разделяет обидчика и
пострадавшего. И тогда обидчику сложнее принять ответственность за свой поступок. Чем
ближе люди знают друг друга, тем труднее причинять друг другу страдания 9: это справедливо
также для всех участников судебной процедуры.
Там же, С. 23.
Уайт М. Указ. соч. С. 41.
9
Кристи Н. Простые слова для сложных вопросов. С. 17.
7
8
5
На преодоление пропасти между обидчиком и жертвой направлена медиация, в ходе
которой стороны встречаются, чтобы увидеть друг в друге реальных людей со своими
неоднозначными жизненными историями, чувствами, сложной мотивацией поступков. А как
судья может приблизиться к человеку, дело которого он рассматривает? В данном пособии мы
говорим о несовершеннолетних обвиняемых. Помимо непосредственного контакта с
подростком, который может произойти, например, при вручении повестки в суд, судья
знакомится с характеризующим материалом, экспертизами, которые нередко написаны
«бедным», «патологизирующим» языком, с формальной характеристикой из школы. С этими
продуктами, положим, уже трудно что-то сделать. Однако судья, имеющий представление об
альтернативном подходе к описанию личности, может сформировать особые требования к
материалам, которые ему предоставляет педагог-психолог или социальный работник,
взаимодействующий с судом. И, прежде всего, судье самому важно научиться понимать.
Упражнения
Перевод клеймящих слов в нейтральные описания
На основе идей Н. Кристи мы сконструировали простое на первый взгляд упражнение,
которое было использовано на наших семинарах-тренингах с судьями Ленинградской области.
Участникам было предложено поработать с монополизирующими словами, переводя «словавредители» в простые описания. «Слова-вредители» мы взяли из вышеупомянутого упражнения
«Мнение общества о подростках», а именно, из списка негативных качеств.
Мы просили участников использовать выражения, которые бы не унижали того, кого
они описывают. Упражнение оказалось не таким простым для выполнения. Ниже мы приводим
список слов с примерами такого рода замен и предлагаем читателю поупражняться, заполнив
пустые графы напротив последних четырех слов. Отмечайте трудности, с которыми Вы
сталкиваетесь, выполняя упражнение.
Таблица 9
Перевод клеймящих слов в нейтральные описания
Трудновоспитуемый
Хам
Социально запущенный
Неадекватный
«Пофигист»
Подросток, которого взрослым трудно
контролировать и воспитывать в желаемом
русле
Подростки, демонстрирующие неуважение
по отношению к другим людям
Человек,
оказавшийся
в
ситуации
социального неблагополучия
Человек, чье поведение выглядит странным,
чудаковатым, выходит за рамки принятой
нормы
Человек,
спокойно
относящийся
к
событиям, которые у других обычно
6
вызывают острую тревогу
Наглый
Слабоумный
Вульгарный
«Трудный»
В данном упражнении негативное понятие переводится в нейтральное описание. Еще
сложнее найти позитивное за негативным содержанием. В практической психологии, в
частности, в нейро-лингвистическом программировании (НЛП) существует принцип, согласно
которому в любом проблемном поведении присутствует позитивная цель. Это значит, что
необходимо отличать позитивное намерение, действие, убеждение и т.д., порождающее
поведение,
от поведения как такового. Согласно этому принципу, более достойной,
«экологически грамотной» и продуктивной является наша реакция на «глубинную структуру»,
а не на поверхностное проявление проблемного поведения10. Простой пример: подросток
сделал экстравагантную прическу и пирсинг, что воспринимается как неуважение к школьному
дресс-коду,
однако
его
намерением
было
привлечь
внимание,
подчеркнуть
свою
индивидуальность. Более сложный пример: подросток обманывает родителей, говоря, что в их
отсутствие не будет поздно возвращаться домой. Позитивное намерение, скрытое за этим
обманом – желание не причинять беспокойства родителям при сохранении своих интересов.
«Отсутствующее, но подразумеваемое»
Вышеупомянутый принцип, который относится к рефреймингу, согласуется с приемом
поиска «отсутствующего, но подразумеваемого» в нарративной терапии. Способ рассмотрения
проблемы через «отсутствующее, но подразумеваемое» позволяет найти в ней имплицитно
содержащийся ресурсный аспект. «Отсутствующее, но подразумеваемое» означает, что в
описании проблемного поведения есть нечто, бросающееся в глаза, очевидное для внешнего
наблюдателя и для самого человека, а есть что-то еще – важное и ценное для него
(«подразумеваемое»),
но
скрытое
проблемным
описанием.
Нахождение
этого
подразумеваемого помогает переместиться из проблемной зоны в ресурсную. Поиск этого
важного может раскрыть новые грани понимания человека. Например, подростку не нравится
выполнять общественные поручения в школе. Следуя логике приема «отсутствующего, но
подразумеваемого», мы можем предположить, что у него есть какие-то более важные интересы,
чем общественные поручения, которым он хотел бы уделять свое время. Или подросток злится,
проявляет агрессию – на поверхности поведение, которое понимается как деструктивное.
10
Дилтс Р. Фокусы языка. Изменение убеждений с помощью НЛП. Спб.: Питер, 2001. С. 54.
7
Однако, возможно, он таким образом защищает какую-то свою ценность («подразумеваемое»,
но скрытое намерение).
Общаясь с другим человеком (или с самим собой!), найти «отсутствующее, но
подразумеваемое»
пустыми
графами,
можно с помощью вопросов. Ниже приведена таблица с примерами и
заполняя
которые
Вы
можете
поупражняться
в
нахождении
«отсутствующего, но подразумеваемого»:
Таблица 10
«Отсутствующее, но подразумеваемое»
Подросток говорит, что бросил прежде Возможно, в его жизни появилось что-то
любимую секцию
более важное, от чего он не готов
отказаться?
Вы с трудом заставляете себя делать какую- Возможно, эта работа неприятна для Вас
то работу
потому, что заставляет поступаться чем-то
более ценным?
Вы жалуетесь на то, что тратите много сил Вероятно, вы хотели бы тратить это время
и времени на беспокойство
на что-то другое. На что именно?
Подросток говорит, что терпеть не может, Возможно, он бы хотел, чтобы взрослые
когда взрослые читают ему нотации
находили другие темы для разговоров,
другие формы общения? Какие?
Подросток
все
время
противоречит
родителям, переворачивая все их мнения с
точностью до «наоборот»
Подросток говорит неправду, обманывает
Не так-то просто сдвигать привычные рамки восприятия себя и других людей, как это
предлагается в вышеприведенных упражнениях. Но полезно начать мыслить в этом
направлении.
8