Практическая работа №1-2

Рефлексия - это обращение субъекта на себя самого, на свое знание
и состояние. Понятие рефлексии возникло в философии и означало
процесс размышления индивида о происходящем в его собственном
сознании. В психологии рефлексия - это размышление человека,
направленное на анализ самого - своих поступков и прошедших
событий.
Ретроспективная рефлексия
Существует несомненная возможность сознавать в рефлексии свое прошлое бытие.
Назовем такую возможность ретроспективной рефлексией; хотя ее также можно назвать
“исторической
рефлексией”,
поскольку
благодаря
рефлективному
взгляду
(ретроспективному самообращению) самобытие разворачивается в своей исторической
перспективе. Существование ретроспективной рефлексии очевидно. Его подтверждает
сознание самобытия как собственной истории, своей “жизни”. Действительно, это “взгляд
назад”, но не в пространстве, а во времени.
Безусловно, с одной стороны, ретроспективная рефлексия опирается на способности
памяти, поскольку осмысливая свое бытие, человек в первую очередь вспоминает его, а с
другой стороны, ретроспективная рефлексия активна по отношению к имеющемуся
материалу, это не механическая и бесстрастная “раскадровка” самобытия, а фиксация его
значимых изменений, акцентирование тех или иных переживаний с одновременным
“затемнением” или “пропусканием” других, это синтез особых интенциональных
объектов прошлого (состояний, поступков, событий) и расстановка их в определенной
последовательности “истории самобытия”.
Текущая рефлексия
Ретроспективная рефлексия предполагает другую рефлективную способность —
способность сознавать себя в “реальном времени”, то есть в настоящем, по мере
свершения своего бытия, а не после него. Назовем такую возможность текущей
рефлексией, подразумевая, что она протекает в том же времени, что и продуктивная
деятельность, а не после него, как это имеет место в ретроспективной (исторической)
рефлексии. Прежде всего, возможность текущей рефлексии подтверждает существование
ретроспективной рефлексии: если бы у человека не было возможности фиксировать
наличность, настоящее, то он не смог бы потом, “задним числом”, воспроизводить его.
Таким образом, следуя логике, мы можем утверждать, что текущая рефлексия должна
существовать, поскольку благодаря ей мы имеем возможность “вернуть” назад “кадры”
самобытия, то есть воспользоваться уже ретроспективной рефлексий.
Текущая рефлексия фундирована в особой двойственности сознания: всякому
позициональному сознанию сопутствует нейтральное сознание по типу “праобраз и тень”
[2]. Отношение между параллельными актами состоит, по Гуссерлю, в том, что один из
них — “действительный акт”, “действительно полагающее cogito”, между тем как другой
акт — это “тень” акта, cogito “не настоящее”; один акт — действительно совершается,
другой же — “простое отражение совершения”, “просто мысль” о совершении [3].
Метафора “тени” весьма удачна: тень — это то, что обычно сопровождает любой предмет,
его нейтральный свидетель. Тень — это постоянное “присутствие”, которое предполагает
в себе то, при чем оно присутствует.
Таким образом, текущая рефлексия — это рефлексия в модусе потенциальности, которая
может быть в любой момент актуализирована или реактуализирована, например, в
воспоминании о переживании. Текущая рефлексия является фундаментом как
“естественной”, так и “феноменологической” рефлексии. “Теневая рефлексия” — это
довербальная основа, на которой может быть воздвигнуто любое вербальное полагание.
Проспективная рефлексия
Репродуктивные свойства рефлексии проявляются не только в ретроспекции, когда мы
имеем дело с “репродукциями переживаний”, но и в “предваряющем памятовании”, когда
рефлективный взгляд обращен к еще не наступившему событию (переживанию), а значит
к тому, что создано лишь самим рефлективным взглядом и еще не подтверждено
наступившим настоящим. Это — проспективная рефлексия.
Что же репродуцируется в проспективной рефлексии, если еще ничего не было пережито?
Если ретроспективная рефлексия, безусловно, основывается на текущей рефлексии, то
проспективное видение самобытия есть результат ретроспективного самоосмысления.
Таким образом, материалом для проспективной рефлексии становятся переживания,
полученные в текущей и ретроспективной рефлексии. Если ретроспективную рефлексию с
полным правом можно назвать родом воспоминания, в котором человек воспроизводит
свои собственные переживания, то проспективная рефлексия — это, соответственно, род
фантазии, в котором предвосхищаются лишь предполагаемые переживания или другие
события самобытия, в свою очередь фантазии — это особым образом модифицированные
воспоминания. Проспективная рефлексия в широком смысле — это не только протенция,
предвосхищение (anticipatio), но также желания, планы, проекты и пр. Все это строится на
основании уже воспринятого, в том числе воспринятого в интерсубъективном опыте.
Ретроспективная рефлексия и фундированная в ней проспективная рефлексия,
антиципация (предвосхищение) обеспечивают целостность самобытия.
“Рефлективный круг” и историческая рефлексия
Таким образом, наряду с непосредственным “сиюминутным” усматриванием переживания
как переживаемого теперь, рефлективный взгляд может обращаться к только что
бывшему переживанию (ретенция) и к тому, что можно назвать грядущим переживанием
(протенция) [2, с. 161]. Причем, надо особо отметить, текущая рефлексия, направленная
на “действительно переживаемое переживание”, фиксирующая актуальные изменения
сейчас-сущего, — как это ни парадоксально звучит, — существует только благодаря
этому
протенциально-ретенциальному
обрамлению,
входя
в
своеобразный
“рефлективный круг”. “Любое переживание в самом себе есть поток становления; <…>
оно есть непрестанный поток ретенций и протенций, опосредуемых также текущей фазой
первозданности, в каковой живое “теперь” переживания сознается по контрасту с “до” и
“после”” [2, с. 165].
Точно так же, как ретенция и протенция составляют рефлективный круг текущей
рефлексии, ретроспективная и проспективная рефлексии составляют рефлективный круг
исторической рефлексии. Историческая рефлексия — рефлексия, в которой высвечивается
феномен самобытия в своей исторической перспективе, — включает в себя
ретроспективную рефлексию как исторически вытянутую в прошлое ретенцию и
проспективную рефлексию как исторически проброшенную в будущее протенцию, — то
есть ретенцию и протенцию в их бесконечном горизонте.
Таким образом, самосознание можно представить в виде разворачивающихся
“рефлективных кругов” различного масштаба: начиная с малого — текущая рефлексия в
ретенциально-протенциальном обрамлении, и, постепенно увеличиваясь в объеме, —
историческая рефлексия, включающая в себя ретроспективный и проспективный
горизонты. Рефлексия — как сознание самобытия — имеет исторический характер в
исконном значении слова: слово “исторический” этимологически восходит к древнегреч.
ιστορέω — “испытывать, узнавать, исследовать, рассказывать, свидетельствовать”.
Рефлектирующий человек — это свидетель собственного бытия, очевидец событий
самобытия.
Функциональные разновидности рефлексии
В повседневности самосознание (рефлективное “Я”) выполняет две важные функции:
познавательную и регулятивную. Первая реализуется в самосозерцании, самоописании и
концептуализации опыта самобытия, в связи с чем ее можно разделить на две
составляющие — самонаблюдение и самоанализ. Вторая функция реализуется в
соотнесении своего опыта с социальными и личными нормативами, а также в
саморегуляции и самовоздействии, а потому в свою очередь разделается на самооценку и
самоконтроль.
В повседневности познавательная функция практически всегда подчинена регулятивной.
Можно сказать, что чаще всего самопознание совершается исключительно с целью
саморегуляции. Я познаю себя для того, чтобы потом себя преобразовать. Однако
смешение этих функций отражается как на качестве самопознания, так и — через
некачественное самопознание — на качестве саморегуляции. Результатом смешения
познавательной и регулятивной функции чаще всего становится ситуация, когда
самоисследование уступает место самовоздействию, когда я спешу воздействовать на
себя, недостаточно разобравшись в самом себе. Прерывание самобытия самоконтролем
может произойти на протяжении всей деятельности продуктивного “Я”, когда
регулятивная рефлексия обнаружит “отклонение от нормы”.
Как следствие такого слияния упомянутых рефлективных функций или даже полного
вытеснения познавательной функции мы имеем “агрессивную”, “деструктивную”
рефлексию. То, что Фрейд называл “супер-эго”, есть не что иное, как внутренний
“контролер”, в котором познавательный компонент полностью подчинен “цензуре”.
Фрейд считал, что самонаблюдение “является лишь подготовкой к суду и наказанию”;
если совесть является одной из функций “сверх-Я”, то самонаблюдение, “необходимое как
предпосылка судебной деятельности совести”, является другой его функцией [4].
Отголосок “агрессивного самоконтроля” мы можем наблюдать в ситуациях, когда
рефлексия прерывает привычное продуктивное действие: мышление, дыхание, походку и
пр. Очень часто в творческой деятельности негативно оценивается вмешательство
самонаблюдения. Например, в японской живописи и каллиграфии художник не должен
задумываться над тем, как он будет писать, его кисть должна следовать внутреннему
бессознательному импульсу, только так он достигнет необходимой ему свободы и
легкости самовыражения, вмешательство ума делает мазок неестественным, а значит
неэстетичным. Именно этот деструктивный эффект самонаблюдения-самоконтроля дал
основание для негативной оценки рефлексии — как чего-то, мешающего продуктивной
реализации самобытия. Однако дело не в рефлексии как таковой, а в смешении ее
познавательных и регулятивных функций, в неспособности различить самонаблюдение и
самоконтроль.
Особую роль различение познавательной и регулятивной функций рефлексии приобретает
в процессе самопознания. Для качественного самопознания регулятивная функция
рефлексии должна быть “заключена в скобки” (то есть подвергнута феноменологической
редукции), поскольку любое корректирующее вмешательство в продуктивный процесс
начинает искажать его картину. В самопознании на первый план выступает
необходимость в рефлексии, освобожденной от регулятивных целей, — в своего рода
“неагрессивном сознании”. Самоконтроль тесно связан с самооценкой: негативная оценка
своего переживания или действия с этической, моральной, эстетической или другой точки
зрения автоматически влечет за собой желание исправить положение, что приводит к
прерыванию продуктивного акта. Отсюда понятно известное требование З. Фрейда к
“свободным ассоциациям” в психоанализе: не оценивать свои мысли и чувства с точки
зрения каких-либо моральных нормативов — есть не что иное, как попытка очистить
рефлексию от регулятивного компонента.
Таким образом, в функциональном плане можно выделить следующие виды рефлексии:
самонаблюдение, самоанализ, самооценка, самоконтроль. Смешение этих функций, их
неразличение приводит к снижению качества рефлексии, к появлению, в частности,
феномена “агрессивной рефлексии”, мешающей реализации продуктивного “Я”.
Напротив, освобождение рефлексии от “агрессивных компонентов”, связанных, например,
с этической оценкой своего опыта, дает возможность совмещения продуктивности и
рефлективности. Для того чтобы познавательные и регулятивные функции не
смешивались и не мешали друг другу, необходима особая рефлективная процедура —
метарефлексия, призванная “следить” за качеством рефлексии. Слежение за качеством
рефлексии, проявляющееся в основном в сдерживании оценочной функции рефлексии, —
главная задача метарефлексии. В результате мы приобретаем чистую познавательную
рефлексию, открывающую нам дорогу к самопониманию.
Преобразующая рефлексия
Самопознание не сводится исключительно к фиксации того, что уже есть. Самопознание,
главным инструментом которого является рефлексия, это еще и самотворение. Н. Бердяев
писал: “Моя личность не есть готовая реальность, я созидаю свою личность, созидаю ее и
тогда, когда познаю себя, я есть прежде всего акт” [1]. Когда мы отмечали, что
продуктивное “Я” — это действующее “Я”, это означало, что “Я” одновременно и познает
окружающий мир, и преобразует его. А поскольку рефлективное “Я” по своей сущности
идентично продуктивному “Я”, то и в случае рефлексии мы имеем дело с особого рода
познанием — преобразующим познанием. Рефлексия — это креативный, пребразующий
акт. Преобразующая функция рефлексии проявляется в ретроспективной рефлексии в
форме ретроспективного восстановления событий, переживаний и поступков;
преобразованием пропитана проспективная рефлексия; идея преобразования лежит в
основе самоконтроля. Впрочем, самоконтроль необходимо отличать от преобразующей
рефлексии: в случае самоконтроля преобразование следует за познанием
(самонаблюдением и самооценкой), а в преобразующей рефлексии преобразование
сопутствует познанию, поскольку последнее само по себе уже есть преобразование. Это
преобразующее познание действует и в сфере внешнего опыта, и — возможно, более чем
где-либо, — в сфере внутреннего опыта, в этом текучем и неопределенном пространстве
субъективного “Я”.
Рефлективные позиции
Если мы говорим о рефлексии как форме самонаблюдения, то мы вправе задуматься над
тем, с какой “точки зрения”, или позиции, мы осуществляем это наблюдение. В связи с
этим можно говорить о субъективной и интерсубъективной рефлективных позициях.
Субъективная позиция — это исключительно индивидуальная, личная позиция
наблюдателя, некий взгляд изнутри. Интерсубъективная позиция — это взгляд с точки
зрения внешнего наблюдателя. Другими словами, я могу иметь внутреннюю систему
наблюдения, или отсчета, и одновременно с этим я могу использовать системы отсчета,
центры которых выходят за пределы моего “Я” в интерсубъективное пространство,
прикрепляясь к конкретным персоналиям, социальным, этническим, религиозным и
другим культурным группам или общностям. Поэтому правильнее говорить не об одной, а
о различных интерсубъективных позициях. Вдобавок к этому как особого рода
интерсубъективную позицию можно рассматривать “точку зрения Бога”, в которую
религиозный человек помещает центр (исток) своего рефлективного взгляда. Вероятно,
таким же образом можно выделить различные варианты субъективной позиции, в том
числе некую трансцендентальную позицию — позицию чистого “Я”.
Субъективная и интерсубъективная позиции суть не только различные точки зрения на
свое бытие, но и различные точки зрения на мир, то есть — в совокупности — различные
точки зрения на самобытие-в-мире. Подобно тому, как для всех нас по своему
практически важен и птолемеевский, и коперниковский взгляд на мир, так для любого
человека имеет важное значение и субъективная, и интерсубъективная позиция, с точки
зрения которых он может наблюдать и оценивать свое бытие-в-мире: в первом случае —
мир вокруг меня и для меня (“эгоцентрический взгляд”); во втором случае — я для мира, я
как его часть (“онтоцентрический взгляд”). Поэтому едва ли стоит здесь говорить о
преимуществе субъективной или интерсубъективной позиции. Ни в коей мере не умаляя
значение той или иной позиций, рассмотрим различие их в свете воздействия на объект
рефлективного наблюдения.
Поскольку интерсубъективная позиция — это всегда внешняя (по отношению ко мне)
позиция, то у нее, стало быть, больше вероятности “конфликтовать” со мной как объектом
наблюдения. Когда я в своей рефлексии опираюсь на позицию, например, какой-то
социальной группы, то моя рефлективная оценка будет неизбежноокрашена в тона,
соответствующие нормативам и ценностям этой социальной группы. И результаты моей
рефлексии будут напрямую зависеть от того, насколько замечаемая моим рефлективным
взглядом деятельность моего “Я” — самобытие — соответствует этим нормативам.
Конечно, в случае крайне резкого расхождения между социальной оценкой и моими
действиями (словами, переживаниями, мыслями, желаниями и т.д.) может образоваться
что-то вроде “рефлективного фильтра” — избирательного восприятия, искажающего
картину самобытия. Здесь, правда, стоит заметить, что данное “искажение” необходимо
понимать только относительно картины, которая может быть получена исходя из
другой позиции. Едва ли правильно было бы в этих обстоятельствах искать среди
интерсубъективных позиций некую абсолютную, по отношению к которой можно
наверняка оценивать истинность всех остальных. Впрочем, ничто не мешает нам искать
некую “чистую” — трансцендентную — позицию, не претендующую на
исключительность в плане истинности, скорее, напротив, ценность которой будет
заключаться именно в “нейтрализации”, то есть воздержании от каких-либо ценностных и
нормативных оценок.
Кажется, что субъективная рефлективная позиция имеет несомненное преимущество
перед интерсубъективной в плане “экологии самовосприятия”: рефлексия,
отталкивающаяся от собственной системы отсчета, вероятно, не несет того
“деструктивного потенциала”, который мы можем наблюдать в случае, когда рефлексия
опирается на какой-либо внешний социокультурный норматив. С этим утверждением
можно было бы окончательно согласиться (или опровергнуть), если бы точно удалось
определить, в чем собственно заключается субъективность рефлективной позиции?
насколько субъективная позиция независима от интерсубъективной? какие вообще виды
субъективных позиций возможно различить?
В некоторой степени освободиться от магии понятий “субъективность” и
“интерсубъективность” нам поможет переименование (или введение новых?)
рефлективных позиций. Одна из них — интернальная рефлексия — “взгляд” вовнутрь
(“интроспекция”), а точнее не “взгляд”, а чувствование, ощущение, переживание,
поскольку зрительное восприятие мы отнесем к восприятию “внешнего опыта”. Другая
позиция — экстернальная рефлексия — “взгляд” на самобытие со стороны, как если бы
меня наблюдал Другой. Повторим, что некорректно говорить о каком-либо преимуществе
одной или другой позиции, они обе необходимы для самопознания — как два важных
основания феномена самобытия-в-мире.