Репин Е. * Противоправные основы Гражданского кодекса

РАЗВИТИЕ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Е.Н. РЕПИН,
кандидат экономических наук
ПРОТИВОПРАВНЫЕ ОСНОВЫ ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА
Люди постоянно путают законы с правами.
Станислав Ежи Лец
В двух первых приятно коротких статьях нашей Конституции Россия
провозглашена правовым государством, права – высшей ценностью, а их
защита – обязанностью государства. По Ожегову, права – это охраняемые
возможности1. Но если права – это возможности, то нехорошо говорить, как
это часто делают правоведы, о правовых возможностях или о правомочиях.
Такие
выражения
становятся
плеоназмами
вроде
«квадратных
четырехугольников» или «женских людей», поскольку вызывают подозрения
в том, что права – не всегда возможности, что бывают права без
возможностей.
Анализ Конституции2 показывает: у нас нет непротиворечивой
концепции прав, провозглашенных высшей ценностью и предметом защиты
государства. А без такой концепции есть опасность, что государство будет
защищать не права, а лишь то, что оно объявит правами.
Гражданский кодекс (ГК) – главный после Конституции закон правового
государства. Но ГК в ст. 10, противореча ст. 2 Конституции, даже права не
считает высшей ценностью, запрещая употреблять их во зло, во вред и
отказываясь
их
защищать,
если они
осуществляются
неразумно
и
недобросовестно. Права, судя по ГК, не высшая ценность, а лишь средство
для достижения Добра и Разума. И если использование прав противоречат
1
2
Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1988. С. 467.
http://inadia.livejournal.com/91768.html.
Добру и Разуму, если оно служит Злу, то такое использование прав
недопустимо.
ГК – большой документ, содержащий 1 551 статью. В нем, в отличие
от Конституции, нет преамбулы. Зато первая статья ГК называетсяо не
просто «Основы» и не просто «Начала», а «Основные начала гражданского
законодательства». От статьи с таким названием мы вправе ждать самой
концентрированной концентрации смысла ГК, краткого и ясного перечня его
принципов. Посмотрим.
Вот полный текст первого пункта первой статьи ГК: «Гражданское
законодательство
регулируемых
основывается
им
на
отношений,
признании
равенства
неприкосновенности
участников
собственности,
недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела,
необходимости
беспрепятственного
осуществления
гражданских
прав,
обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты». В этом
пункте содержатся шесть «основных начал», или принципов, гражданского
законодательства:
1.
Равенство участников.
2.
Неприкосновенность собственности.
3.
Свобода договора.
4.
Недопустимость произвольного вмешательства в частные дела.
5.
Необходимость беспрепятственного осуществления гражданских
прав.
6.
Обеспечение восстановления нарушенных прав, их судебная
защита.
В чем противоправность этих принципов, признаваемых ГК?
1. Равенство участников. В чем-то все могут быть равны между собой,
и хотелось бы узнать, признания какого равенства между участниками
требует ГК. Но ГК молчит, не уточняет, в чем участники признаются
равными между собой. Без такого уточнения признание равенства является
избыточно сильным, а потому неисполнимым требованием закона. Авторитет
такого закона может подтолкнуть к несправедливым, противоправным
решениям: к уравниванию правого и виноватого, должника и кредитора,
вредителя и жертвы, чтобы всем дать поровну, а не каждому – по праву.
Я вижу равенство лишь в одном: никто из участников гражданских
отношений не командир над другими. Иными словами, обязанности между
участниками возникают лишь из обещаний, которые они добровольно дают
друг другу обычно в договорах, и из деликтов, но не из команд. Лишь в этом
равенство участников. Но ГК ничего не сказал о подобном равенстве, и такое
ли равенство имели в виду авторы ГК?
2. Неприкосновенность собственности. Собственность – многозначное
слово, а потому следует уточнить, о неприкосновенности чего идет речь.
Если
речь
идет
о
безусловной
неприкосновенности
чужих
возможностей, чужого имущества, то с таким пониманием надо согласиться:
оно защищает права собственника этих возможностей. Однако безусловного
признания неприкосновенности чужого от авторов ГК нельзя ожидать,
поскольку они допускают вмешательство в чужие дела, как это следует из
четвертого принципа. Да и широко понимаемому принципу равенства
участников неприкосновенность чужих возможностей мешает.
Если под собственностью понимать обособление как принцип, как
разграничение, разделение возможностей на «мои» и «чужие», а не сами
возможности, то в «признании неприкосновенности собственности» есть
излишество, достаточно сказать «признание собственности», так как
признание
собственности
в
этом
смысле
уже
включает
в
себя
неприкосновенность чужих возможностей. Тогда этот принцип можно
обозначить одним словом «собственность», понимая под ним обособление,
разграничение, размежевание. Словесные излишества – это признак либо
плохого понимания слов, участвующих в этом излишестве, либо лукавства,
либо шутки. Полагаю, что авторы ГК не шутили относительно «признания
неприкосновенности собственности», если имели в виду под собственностью
разграничение ценных возможностей.
3. Свобода договора. Признание свободы договора, как и признание
равенства участников, является легковесным, несерьезным требованием.
Нельзя
заключать
договоры
о
левых
делах:
преступлениях,
правонарушениях, деликтах. Договоры о левых делах сами являются левым
делом, а потому их нельзя объявлять свободными. Свободными можно
объявлять лишь договоры, которые не нарушают ничьих прав. Эти договоры,
в противоположность левым, можно называть правыми договорами.
Объявить бы о свободе правых договоров – и тогда требование такой
свободы было бы работающим требованием, а не бесполезным и даже
дезориентирующим законодательным украшением. Огульное заявление о
свободе любых договоров мешает свободе правых договоров.
Чрезмерное, с перехлестом, объявление всевозможных «прав и свобод»
подрывает уважение к таким «правам и свободам». Такие «права» и
«свободы», которые постоянно урезают из-за злоупотребления ими,
становятся законодательными украшениями, а не реальными возможностями.
Не нужно объявлять «права и свободы» с запасом, чтобы потом урезать их в
случае злоупотребления.
4. Недопустимость произвольного вмешательства в частные дела.
Из признания частных дел должна следовать недопустимость вмешательства
в них, а дела, в которые закон позволяет вмешиваться, – не частные, а
публичные. Если признаются частные дела, то любое вмешательство в них –
произвол по определению. Произвольное вмешательство в частные дела – это
произвольный произвол, а это тавтология, из которой легко рождаются
разрушительные для прав законодательные оксюмороны. Разрешение не
произвольно, а на законных основаниях вмешиваться в частные дела –
оксюморон: непроизвольный произвол или законный произвол. Скрытые
тавтологии типа произвольного вмешательства в частные дела провоцируют
к созданию скрытых оксюморонов типа законного вмешательства в частные
дела и подталкивают законодателя к законному произволу.
Признание частных, т.е. свободных от посторонних дел, – это, по сути,
признание прав. Когда права признаются в тавтологичной форме, вроде
признания частной, неприкосновенной собственности или запрета на
произвольный произвол, не стоит удивляться законам, которые, вместо
защиты прав, провоцируют их нарушение.
Когда законодатель допускает законное вмешательство в частные дела,
он плохо представляет себе частные дела.
5. Необходимость беспрепятственного осуществления гражданских
прав. Права – это возможности, которые обычно беспрепятственно
осуществляются, потому что это защищенные возможности. Если кто-то
препятствует осуществлению ваших прав, то тем самым он нарушает ваши
права. Заявлять о необходимости беспрепятственного осуществления прав –
все равно что заявлять о необходимости прямизны прямой или кругловатости
круга.
Но
даже
заявление
о
необходимости
беспрепятственного
осуществления прав не мешает законодателю, в противоречие этому
заявлению, в ст. 10 ГК запретить злоупотребление правами. Оказывается, что
права могут мешать борьбе со злом и такие права нужно запрещать, хотя их
запрещение противоречит пятому принципу.
Когда законодатель заявляет о необходимости беспрепятственного
осуществления прав, то он плохо представляет, что права в норме – это
именно
то,
что
беспрепятственно
осуществляется.
А
концепция
«гражданских прав» лишь усугубляет проблему понимания прав. Но о
«гражданских правах» я собираюсь написать отдельно.
6. Обеспечение восстановления нарушенных прав, их судебной
защиты.
Некоторые права восстановлению не подлежат. Например, право
общаться с человеком, который погиб по чьей-то халатности, или право
пользоваться утерянными в аварии частями тела. Законодатель вспоминает о
таких невосстановимых правах только в ст. 150 ГК и называет их личными
неимущественными правами. Но в первых строчках ГК требует чрезмерного:
«признания обеспечения восстановления прав». Только громоздкая форма
требования маскирует чрезмерность требований по восстановлению прав.
Права,
не
подлежащие
восстановлению,
можно
лишь
частично
компенсировать отчуждаемыми правами, имуществом. Суд не воскресит
мертвых, но он в силах помочь живым, скрасив им невосстановимые потери
деньгами.
Выводы. Итак, с первых своих строчек ГК создает трудности для
защиты прав, создавая оксюмороны, конструкции типа «запрещенных прав»,
поскольку такие права, если допустить их использование, ведут к
злоупотреблению.
Опасно, когда неразрешимые противоречия, лежащие в основе законов
государства, объявившего себя правовым, не обсуждаются. В Концепции
совершенствования Гражданского кодекса ее разработчики в целом
довольны «основными началами»3. Им хочется лишь дополнить список
«основных начал» еще одним требованием – добросовестностью участников.
Мало им предупредить зло, им нужно торжество добра, которому могут
мешать
чьи-то
права.
Страшен
правовед,
который
борется
со
злоупотреблениями и насаждает добро, невзирая на права.
Если мы хотим жить по праву, по правде, по справедливости, то не
должны подчинять права добру и борьбе со злом. Для законодателей
правового государства защита прав должна стать высшим добром, даже если
эти права кто-то употребляет на злые дела. Надо понимать: любое дело для
кого-нибудь – зло. Для правоведа главное не то, чему служит дело, добру или
злу, главное – правое оно или нет.
Проект Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса
Российской федерации // Вестник ВАС РФ. 2009. № 4 // http://rozhkovama.narod.ru/group.html.
3