статья к круглому столу: “Человек как творец и творение

Щепановская Е.М.
ПАНОРАМА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ТВОРЧЕСТВА В МИФОЛОГИИ
ДРЕВНЯЯ АНТРОПОМОРФНОСТЬ ВСЕЛЕННОЙ
И СОВРЕМЕННОЕ ПОНИМАНИЕ ЛИЧНОСТИ
Можно было бы назвать статью проще: “Древнее и современное понимание личности”.
Но само понятие личности новое, в том смысле, что наше “я” – это наиболее поздно сложившийся архетип, последняя мифологема древнейшей мифологии. Оно выкристаллизовывается в образе правителя (императора, фараона), возвышающегося над богами и получающего независимость от них. Такой независимый статус в древнейших обществах ранее получают умершие предки, уподобляемые богам; а в древнем Египте его уже имеет любой умерший. Живым статус личности в древнем мире получить сложнее, и его имеют только герои:
прежде всего за свои индивидуальные таланты, которые далее преломляются в заслуги перед
обществом. Античное понятие persona (маска, личина) говорит о том, что личностью мог
кто-то стать, лишь воплотив в себе образ предка, героя, божества. Т.о. личность в современном смысле, как внутренне присущая человеку индивидуальная и одновременно идеальносоциальная характеристика – сравнительно недавнее понятие.
Понятие человека гораздо более раннее. Можно сказать, что им насквозь проникнута вся
древняя мифология: где даже Вселенная мыслится по аналогии с человеком. Так, во многих,
генетически прямо не связанных между собой мифологиях образ первочеловека: скандинавского Имира, индийского Пуруши или китайского Пань-гу – прямо уподобляется мирозданию. Человек, подобный Вселенной и заключающий ее в себе, предстает ее творцом. Подобное описание Творца содежит "Махабхарата":
Горы — его кости, земля — плоть,
Его кровь — океаны; пространство — чрево;
Ветер — его дыханье; сила — огонь; потоки — жилы;
Солнце и Месяц слывут его глазами;
Небо вверху — голова, его стопы — обитель земная,
Его руки — стороны света.1
В разных традициях Небо представляется черепом демиургов — Брахмы или Имира, а
облака и тучи — мозгом, наполняющим гигантский череп неба, или мыслями творца, что отразилось и в языке: облачную, дождливую погоду называют промозглой, и ещё в прошлом
веке вместо "задумался" можно было сказать "затуманился".
В то же время и образ человека выводится из природы Вселенной — так в “Голубиной
книге” сказано:
“Наши помыслы от облак небесных,
Кости крепкие от камени,
Телеса наши от сырой земли,
Кровь руда наша от чёрна моря.”2
И все без исключения мифологические образы, кроме природы, описывают архетипические качества самого человека. Из того определения, которому посвящена настоящая конференция: “Человек познающий, человек созидающий, человек верующий” – именно на втором
– созидании творения – с самого начала делается акцент в древней мифологии. Т.о. образ человека-творца является наиболее архетипичным, наиболее устойчивым и наиболее важным
для культурной эволюции. Каков древнейший образ человека в мифологии и какие характерные черты выявляет мифология для понимания человека как творца?
Можно выделить несколько более древних и более новых стадий развития образа творца:
и типические классы богов проявляют несколько разных видов творчества. Поставленные в
хронологическом порядке, это 1) демиургическое творчество мысли и слова, созидающее
1
2
Махабхарата. Выпуск V, книга I: Мокшадхарма. (пер. с санскрита Б.Л.Смирнова) Ылым, 1983 с.40
Щапов А.Г. Сочинения в 3-х т. Спб.,1906. Т.I, с.102
мир в его целосности, 2) культурное творчество, связанное с овладением техническими
навыками и установлением социальных отношений и запретов, 3) жизненное творчество героической индивидуальности, цель которого — изменение существующего порядка, и 4) созидание любви, оживляющее мир.
1) Демиургическое творчество мысли и слова. В мифологии Небо-демиург, олицетворяющее воздушную атмосферу Земли, часто исполняет свою созидающую роль с помощью
духа или бесплотной мысли, по той простой логике, что до них ничего ещё не существует, а
они связаны с вечностью.
Так, в мифологии сев.-амер. индейцев создатель мира Авонавилона, находясь в первоначальной
тьме, направил туда свою мысль — и она создала в бесконечном пространстве туманы, содержащие
зародыши жизни. В эпосе майя "Пополь-Вух" Боги творят мир словом: "Всё было в состоянии неизвестности, всё холодное, всё в молчании, всё недвижное, тихое; и пространство неба было пусто...
Поверхность Земли тогда ещё не появилась. Было только холодное море и великое пространство
Небес... В темноте, в ночи была лишь неподвижность, только молчание." И вот наступила ясность
— Вселенная содрогнулась от молнии, луча света и грома: это вздрогнуло и забилось сердце Небес.
"Так была сотворена Богами Земля. "Земля!"— воскликнули они, и немедленно она была сотворена."
Подобно этому создает мир егип. творец Птах, задумав его в своем сердце и назвав всё задуманное
языком. Иран. верховный Бог Ахурамазда, требующий чисто духовного поклонения, тоже творит мир
мыслью. Или можно вспомнить шумер. демиурга Энлиля, о котором гимн говорит:
Твое несравненное Слово! Могуче оно!
Как небеса оно! Как туча оно!
Слово твое небесам — опора,
Слово твое земле — основа!
Слово твое — полноводный исток,
жизнь всех поднебесных стран! 3
Роль этого вида творчества — созидание мира в его целостности. Как это было для древних, так и остется сейчас: именно такова для нас роль слова и мысли.
2) Культурное творчество, связанное с овладением техническими навыками. Первый из
них овладение огнем, далее — создание стрел, силков и сетей для охоты (напрмиер, кит. ФуСи, имя которого переводится как "устроивший засаду на жертвенных животных") и т.д. А
вершина — кузнечное ремесло как покорение самой страшной из стихий, которое сближает
его преставителей с небесными демиургами. Его персонифицируют такие творцы, как фин.
небесный кузнец Ильмаринен, финикийский Хусор, железным молотом раскалывающий мировое яйцо для творения Неба и Земли, инд. Тваштар, ведающий формами Космоса, или
кузнец Вишвакарман, символизирующий все ремесла). Связанное с тем же классом богов
установление социальных отношений и запретов — это прежде всего табу на инцест (ацтек.
Кецалькоатль, город которого был разрушен в связи с нарушением этого табу), формирование общины и дифференциация классов общества (инд. Атхарван, рим. Квирин или герм.
Хеймдалль — боги общины) и заключение мирного договора (иран. Митра — бог договоров)4.
В мифологии культурное творчество следует рука об руку с демиургическим, творцы
культуры и природы дополняют друг друга (это пары инд. Митры и Варуны, иран. Мифры и
Ахурамазды, рим. Квирина и Януса, фин. Ильмаринена и Вяйнемёйнена, балт. Кальвиса и Диеваса) — как дополняют друг друга практическое (прагматическое, ограниченное целями) и
теоретическое (безграничное) творчество. Здесь интересно, что первое включает в себя и ремесленное, и социальное творчество — и оно мыслится искусственным (эту тему развивают
многочисленные мифы об ущербности культурных творцов: хромота Гефеста, обманутого
мужа, или неудача Ильмаринена выковать Солнце, Луну и золотую деву). Второе же творчество изначального и более высокого ранга мифологически соотносится с самой природой и
предстает для человека естественным.
От начала начал. Антология шумерской поэзии. СПб, 1997 с.100-103
Подробный перечень божеств этих классов с их функциями представлен в нашей книге: Семира и В.Веташ
“Астрология и мифология”. СПб.: Атон, 1998
3
4
Осознание ограниченности культурного творчества рождает класс богов-нарушителей
культурных запретов (самые известные из них — греч. Гермес, который, едва родившись,
украл быков у Апполона и обманул самого Зевса, и герм. Локи, в шутку нарушивший самое
святое — мирный договор между богами и великанами). Боги-нарушители (трикстеры, т.е.
трюкачи, тесно связанные с функцией языка и передачи информации) также мыслятся культурными творцами, хотя более мелкого масштаба, чем предыдущие.— Именно на этом последнем аспекте творчества ставит акцент западно-европейская культура.
3) Жизненное творчество героической индивидуальности. Его цель – изменение существующего порядка, и акцент здесь ставится на личную силу, превозмогающую существующую данность. Здесь рождаются такие образы, как шумерский миф о Гильгемеше:
усмиряющем чудовищного быка, строящем свой город и терпящем неудачу только в попытке обрести бессмертие,— самый древний из дошедших до нас записанных мифов. Или образ
ацтек. героя Нанауатля, который первым бросился в жертвенный костер, чтобы стать солнцем и осветить мир. Самобытность и яркость личности героев связывает их с архетипом
солнца и образом льва с гривой, напоминающей светило. Таковы семит. Самсон (“солнечный”), сила которого была в волосах (лучах), победивший льва и полчища врагов, инд. получеловек-полулев Нарасингха, родившийся одолеть неправедного царя.
Поскольку этот архетип ярче всего раскрывает таланты самого человека, сегодня он соотносится прежде всего с творческим развитием индивидуальности (безотносительно к миру). Но герои этой мифологемы, как и боги солнца, неизбежно вступают в борьбу с существующим порядком (царем и громовержцем, символизирующим его). Поэтому развитие индивидуальности происходит через архетипический конфликт индивидуальности и общества (как это показал К.Г.Юнг, говоря о индивидуации: процессе создания центра индивидуальности, причем архетип этого центра иногда напрямую соотносится с образом солнца, как
и в древних мифах). И создавая себя, личность созидает окружающий мир.
4) Созидание любви, оживляющее мир. Богини любви, нередко связанные с весенним
возрождением, персонифицируют живительные силы природы, и в том числе — внутренней
природы самого человека. Яркий момент этого типа творения — оживление любимого (так
зап.-семит. Астарта воскрешает Эшмуна, егип. Изида — Осириса, инд. Рати — Каму). В
философии, близкой к нашему времени, такой вид творения характеризуется как духовность,
преображающая мир вокруг (например, у В.С.Соловьева). Оживляющая роль богини любви
говорит о том, что чувства постоянно воссоздают, воспроизводят все существующее, позволяют ему продолжать существовать, и это тоже одна из творческих функций человека.
Все эти творческие компоненты сегодня входят в структуру личности. Как упомянуто
вначале, сама личность как понятие “я” — наиболее поздно сформировавшийся архетип, в
мифологии он проступает как образ идеального воина или пастыря, связанный с такими
качествами, как причастность к стихие (выход за пределы устроенной цивилизации: пастух
охраняет стадо на природе) и умение защитить свою культуру и ее устои. В рамках этой мифологемы формируется понятие нравственности как неизбежности победы добра над злом.
Можно вспомнить известную фразу Махабхараты “Сатья мева джаете: всегда побеждает
правда”: сильнее оказывается та воля, которая черпает силы у божественного истока, связанного с нравственностью и изначальной чистотой. В мифологическом образе сражения понятие “я” растворяется в образе стихии, действующей сквозь человека.
Т.о. понятие личности с самого начала формируется на основе качеств безграничности (уподобления космосу) и нравственности — что в философии находит отражение, например, у
Бердяева, который противопоставляет личность и индивида: личность для него – категория
духовно-религиозная, а индивид – натуралистически-биологическая, часть природы и общества. Сведение творческой функции личности к ее социальной роли — неполноценно, как это
выявляет мифологическая полнота определений.
Это иллюстрирует и поздняя история понятия личности. В Риме оно получает правовой
статус, но у стоиков к юридической свободе вновь прибавляется свобода нравственная, воплощаемая в понятиях “совесть” и “сознание” (consius и conscientia), развиваемых в европейской философии. Средневековое понятие личности как души делает это понятие вне-
телесным. Попытка определить личность как живую, а не умершую (как это было в древнем
мире, где личностью мыслились предок или герой) как раз и становится основой понятия
души. В христианстве понятие личности отражает отношение человека и Бога: используется
термин “ипостась” (“hipostasys”: фундамент, сущность), которое сегодня ассоциируется с
божественным началом больше, чем с человеческим. Личность или душа — это особая сущность: “индивидуальная субстанция” у Боэция. У Кассиодора личность – “рациональная субстанция индивидуума”, что противоречит древнегреческой онтологии познания, где разум не
мог быть индивидуальным. В таком понятии личности достигается крайняя точка индивидуализации “я”.
В новоевропейской философии происходит отождествление личности и человека как познающего субъекта. Начиная с Декарта, на первый план выходит проблема самосознания
как рефлексия собственного “я”: личность сливается с “я” и единство сознания формирует
тождество личности при всех изменениях. Для Канта человек становится личностью благодаря самосознанию, отличающему его от животных и позволяющего свободно подчинить
свое “я” нравственному закону. Т.о. новое время смыкает “я” с сознанием, разумом, волей.
Но, несмотря на достигнутую индивидуализацию и понятие о ценности личности (начиная с
эпохи Ренессанса (Т.Мор) и просветителей (Руссо), а вслед за ним Канта), эти сознание, разум и воля при ближайшем рассмотрении оказываются для человека не своими собственными, а заданными априори, божественными, над-человеческими или в высшей степени человеческими, идеальными. Это хорошо иллюстрирует понятие трансцендентности, основополагающее для классической, как и для экзистенциальной философии XX века. Или “творческий порыв” Бергсона, где личность также оказывается проводником высшей творческой
стихии (жизни). Можно также вспомнить Шелера, для которого личность определяет свободу человека: его "экзистенциальную независимость” от всего телесного, ограниченного и
определенного: "Дух есть единственное бытие, которое не может само стать предметом, и
он есть чистая актуальность, его бытие состоит лишь в свободном осуществлении его актов.
Центр духа, личность не является ни предметным, ни вещественным бытием, но есть лишь
постоянно самоосуществляющееся в себе самом упорядоченное строение актов."5
Т.о. сознание и воля индивидуализированного “я”, и вместе с ними творческая суть человека предстает чистой стихией, ничем не ограниченной и определяемой только что нравственным началом (ценностями). Достигнув крайней точки индивидуализации, личность
вновь связывается с коллективными, общественно-социальными моментами с материалистической (например, марксистской) позиции (личность как служитель коллектива) или ноосферическими, космическими, если эту точку зрения стараются преодолеть (вселенскими в религиозном понимании: личность как проводник божественной воли). Здесь интересное
наблюдение дает психология: событие, происходящее с близкими и даже незнакомыми
людьми, часто является событием жизни самого человека (непосредственно может продемонстрировать личный гороскоп, описывающий ритмику жизни). Это подтверждает, что
личность не замкнута в границах тела.
Сегодня на первый план выходит творческое начало личности. Но оказывается, что современное понятие личности, вбирающей в себя коллективно-социальный и более высокий,
вселенский, ракурс вновь смыкается с древним представлением об аналогии человека и Космоса (антропоморфности Вселенной). Личность – не просто человек, но человек, резонирующей с насущной волей жизни Земли, воплощающей и выражающей ее (что смыкается с популярным сегодня психологическим понятием харизмы). В этом максимальная реализация и
высшая творческая роль человека. Так древняя мифологема первочеловека-Творца, равного
Вселенной, проявляется в современном понятии личности.
Шелер М. Положение человека в Космосе. в кн: "Проблема человека в западной философии". М., "Прогресс",
1988 с.60
5