Семинар по роду и классификаторам

Вопросы по статьям WALS: Chapters 30, 31, 32, 55
Вопрос. Почему в языке канури слова tádà ‘boy, son’ и слова férò ‘girl, daughter’, а в
английском языке слова poet и poetess не являются словами мужского и женского рода,
соответственно?
Ответ: грамматический род определяется не наличием разной морфологии или
лексических различий в выражении пола, а через согласование – нет согласования, нет и
рода.
Если бы род равнялся полу обозначаемого существа, он был бы не грамматической (обязательной), а
лексической категорией. Кстати, в этой связи следует иметь в виду, что хотя род действительно часто
аппеллирует к половой характеристике объекта, обозначаемого именем, но не всегда – бывают и
системы, опирающиеся на другие категоризации.
Вопрос. Особенность рода как категории в том, что он редко выражается в контролере
согласования – нет показателя, специально отвечающего за род самого существительного.
Какие вы знаете исключения?
Ответ: например, языки банту.
Интересно, какое решение мы приняли бы для языка, в котором была бы обязательная
манифестация «рода» на самом имени, но не было бы никаких мишеней, форма которых выбиралась
бы в зависимости от категории контролера. Вот проблемный случай: «род» выражается в пределах
именной группы, но не на вершине, а, например, на артикле или в group marking. Проблема: если
артикль – это элемент аналитической именной формы, как его часто считают, то в таком случае род
выражается в самом имени (аналитически), а не на мишени. Если артикль – независимое слово, то он
просто согласуется по роду и проблема снимается.
Вопрос: Согласно Корбетту, есть ли грамматический род в английском языке? Если да, то
как это доказать? Есть ли у вас возражения против этой точки зрения?
Ответ: Все зависит от того, что считать согласованием. Корбетт предлагает считать
согласованием контроль выбора местоимения, выражающего пол – в этом случае в
английском есть род, так как именная группа при замещении местоимением заменяется на
she или he или it; иными словами, род местоимения выбирается в зависимости от рода
имени.
Возражения против этой точки зрения более чем многочисленны – попробуйте сами сообразить. Вопервых, в этой ситуации приходится признавать категорию рода у всех имен (иначе какая именно
категория вызывает выбор того или иного местоимения); а также признавать две возможных
категории рода (непонятно, словоизменительных или словоклассифицирующих, последнее еще хуже,
так как множит лексические сущности) у большинства одушевленных имен (friend, teacher и т.п.) Вовторых, следуя строгому определению согласования, придется признать he/she/it одной лексемой,
различающейся словоизменительной категорией рода, что очень необычно. В-третьих, о
согласовании речь идет обычно в пределах одной синтаксической структуры (грубо говоря,
предложения, чаще предикации или именной группы), в то время как личное местоимение может
иметь свой антецедент в другом предложении. Все эти проблемы решаются просто – выбор личного
местоимения контролируется не грамматической категорией рода имени антецедента, а полом
референта. Отметим, впрочем, что Корбетт отмечает типологическую необычность английского в
этом отношении; видимо, более распространена ситуация типа уральских или тюркских языков, где
пол референта не различается и у личных местоимений тоже.
Вопрос: в чем наиболее существенное отличие между родом в языке бининь гун-вок
(Австралия; впрочем, это же свойство характерно и для русского или немецкого рода) и
родом в языке фула (фульфульде) и других нигеро-конголезских языков.
Ответ – и это сюжет все карты в главе 31 – в языке фульфульде род ориентирован не на
пол референта, а на другие категории; мужчины и женщины находятся в одном классе
human.
Интересно, что с точки зрения этого различия, например, дагестанские языки совмещают два
принципа – в единственном числе они ориентированы на пол, а во множественном – на
одушевленность.
Вопрос: какое базовое основание выбрано Корбеттом для классификации родовых
систем?
Ответ – используется ли пол референта в качестве основания системы родовы
противопоставлений.
Если не пол – то, по данным Корбетта, обязательно одушевленность.
Вопрос: какие различия находятся в sex-oriented systems? В чем, например, различие
между тамильским (дравидийские языки) и русским?
Ответ: в тамильском не только слова, обозначающие лиц мужского пола, принадлежат к
мужскому роду, но и слова, принадлежащие мужскому роду, обозначают лиц мужского
пола; то же для женского. Так же устроены в целом, например, дагестанские языки. В
русском эти корреляции работает только в одну сторону; слово мужского рода дом, слово
женского рода крыша не обозначают существ мужского и женского пола.
*Вопрос: что имеется в виду под threshold for sex-differentiability? Какие животные в
русском языке находятся выше этого порога? Не заметил ли кто-то проблематичности
приводимого Корбеттом примера?
Ответ: порог, до которого вниз по иерархии одушевленности доходит чувствительность
языка к половой принадлежности референта. Ни один язык не различает деревьямужчины и деревья-женщины средствами пола; то же про большинство насекомых, а
людей различает. Вопрос в том, где язык проводит границу тех существ, пол которых для
него релевантен.
Корбетт отмечает, что русский язык более или менее последовательно классифицирует по полу
домашних и крупных диких животных, а слова, например, дельфин и акула распределяются по родам
условно. Правда, это проблематично. Кажется, этот критерий связан скорее с полом в лексической
системе (есть ли разные лексемы, насколько их употребление обязательно, учитывать ли
возможность деривации). Например, корову нельзя назвать быком, это лексическая ошибка, а пса
собакой или гусыню гусем – кажется, можно. От слова дельфин можно образовать слово дельфиниха;
чем это существенно отличается от ситуации собака (общий пол) – пес (мужской пол), кроме того, что
одно выражается лексически, а второе – словообразовательно, неясно.
Вопрос: такое явление, как non-sex-based приписывание рода, в системах, которые в
целом являются sex-based, более характерно для обозначений мужчин или для женщин?
Какие эффекты при этом наблюдаются?
Более характерно для женщин (пример из лакского); наблюдается эффект смены
социального статуса – например, в описываемом Корбеттом польском диалекте
незамужняя женщина принадлежит к среднему роду, а сразу после брачной церемонии
переходит в женский род.
Вопрос: на что в первую очередь опирается доступность форм множественности (карта
Хаспельмата), на что - родовые системы (вторая карта Корбетта)?
Для образования множественного числа в первую очередь существенна одушевленность
(с вариациями), но не пол; для родовых систем – пол (и лишь потом одушевленность).
Вопрос: приведите примеры упоминаемых Корбеттом крупных семей, демонстрирующих
non-sex-based родовые системы? Чем они существенно отличаются друг от друга?
Ответ: нигер-конго и алгонкинские, в нигер-конго основное противопоставление по
личности/неличности, в алгонкинских по одушевленности/неодушевленности
*Вопрос: в алгонкинских языках к классу одушевленных принадлежат некоторые
неодушевленные слова – деревья, малина, чайник, звезда. Один из подходов к объяснению
этого факта – просто сказать, что это исключения. Каков другой подход? Как в свете этого
подхода меняется интерпретация системы алгонкинского рода?
Ответ: альтернативной, предлагаемой некоторыми исследователями алгонкинских языков,
является этнолингвистическая интерпретация – мол, алгонскинский род опирается на
концепт силы (а не одушевленности), которая, в алгонкинской наивной картине мира,
приписывается этим объектам наряду с одушевленными. Тогда определяющим
оказывается не одушевленность (как бы объективное свойство), а одухотворенность.
Впрочем, это можно сблизить с рассуждениями о том, что в понятии дом есть что-то мужское, а в
понятиях дверь и крыша – что-то женское.
Вопрос: какой из следующих типов языков, согласно Корбетту, не существует
а) языки, которые приписывают род на чисто семантических основаниях
б) языки, которые приписывают род на чисто формальных основаниях
в) языки, которые приписывают род на семантических или формальных основаниях
Ответ: существуют языки с чисто семантическими основаниями, и языки с
одновременным действием семантических и формальных правил. Языков, которые бы
приписывали согласовательную категорию (тогда ее и родом язык не поворачивается
назвать) только на формальных основаниях, по-видимому, нет.
Кроме того, во многих языках есть большие группы слов, род которых лексически закреплен, но не
мотивирован ни формально, ни семантически (например, французский – с русским сложнее, потому
что к формальной мотивации теоретически можно относить тип склонения).
Вопрос: как соотносятся между собой формальный и семантический принципы
приписывания рода:
а) сначала срабатывает формальный, затем семантический
или
б) сначала срабатывает семантический, затем формальный
Ответ: обычно приоритет имеет семантический принцип.
*Вопрос: как, по предположению Корбетту, тип gender assignment коррелирует с
«возрастом» родовой системы языка, и почему? Какие системы более старые –
семантические или смешанные (формально-семантические)?
Ответ: Смешанные (формально-семантические) системы должны быть достаточно
старыми, так как, согласно Корбетту, развитие идет от чисто семантических в сторону
смешанных. Но чисто семантические системы мы ничего не можем сказать: Корбетт
считает, что существуют чисто семантические системы, которые, по-видимому, являются
достаточно древними.
Вопрос: что такое счетность (countability) и с какими свойствами объектов она
коррелирует?
Ответ: По Гилу, счетность – это способность сочетаться с числительными, которая
коррелирует с индивидуированность и дискретностью
Вопрос: приведите пример классификатора (numeral classifier, по-русски также
нумератив) из русского языка? Чем отличаются классификаторы в русском (или
английском) языке от классификаторов в языке минангкабау? Как различаются два этих
типа классификаторов? Ответ – примеры русских классификаторов – головка чеснока,
пять штук книг и пр. В русском и английском языке они сочетаются скорее с несчетными
именами, носят лексический, индивидуальный характер (не выделяют больших классов).
Гил называет их mensural numeral classifiers (можно переводить как сортовые
нумеративы). В минангкабау классификаторы требуются в количественных конструкциях
со всеми классами имен и используют разбиение всех имен на семантически
мотивированные классы (как род).
Вопрос. Объясните внутреннюю форму терминов “mensural и sortal. Идея заключается
в том что mensural (мерные) классификаторы квантуют вещество (objects with low
countability); а sortal (сортовые) классифицируют исчисляемые объекты.
Вопрос. На какие три группы Гил делит языки? Приведите по примеру из каждой
группы. Ответ: без классификаторов, с необязательнными классификаторами и с
обязательными классификаторами.
Какие конструкции, кроме количественных, могут требовать классификатора? В
конструкциях с демонстративами (пекинский китайский), в посессивных конструкциях
(кантонский китайский). В каком-то смысле они начинают действовать как показатели
изафета (указание на наличие у вершины синтаксического зависимого).
Вопрос. В какой класс попадает язык тоабаита и почему? В чем элемент
произвольности этого решения? В этом языке классификаторы обязательны, но только
для небольшого и семантически неоднородного класса имен. Поэтому он условно отнесен
к языкам с необязательными классификаторами.
Вопрос-шутка. Чего бывает больше – сортовых или мерных классификаторов?
Скажем, среднее количество. Ответ очевиден.
Вопрос-шутка. Какой язык в смысле присутствия классификаторов вас больше всего
удивляет, генеалогически и ареально? Венгерский, конечно.
*Вопрос: Классификаторы в каком из двух языков – русском или минангкабау - больше
похожи на категорию рода, и чем? Чем они отличаются от категории рода?
Ответ: На род больше похожи классификаторы в языке минангкабау. Сходство
заключается в том, что все имена существительные без остатка делятся на классы, для
каждого из которых характерен свой классификатор. Отличие заключается в том, что
выбор классификатора мы не хотим называть согласованием, это служебное слово,
участвующее в конструкции, но не словоизменительная граммема.
Впрочем, нельзя исключать, что в каких-то языках такие классификаторы постепенно теряют
самостоятельность и становятся морфологическим показателем зависимого – в таких случаях, повидимому, придется говорить о роде: см. задачу про японский.
Вопрос. В какой специальной коммуникативной ситуации во вьетнамском языке не
употребляются обычно обязательные классификаторы?
Ответ: В забегаловках – заказ принимается как «три цыпленка, две рыбы», без
классификатора.
Отметим, что и в русском языке есть аналогия – только в ситуации бара хорошо выглядят
конструкции типа «три кофе, два пива» - и т.п., как раз те существительные, которые в русском
языке требуют квантования.
Вопрос. Каков основной географический ареал классификаторов?
Ответ: Юго-Восточная Азия.
Вопрос. As with sex-based systems, a source of variation is the type of “leaks” that occur into
semantically motivated genders (Corbett 31) Это утверждение вообще говоря проблематично
– Корбетт сопоставляет алгонкинские персонификации с включением недоушевленных в
мужской или женский род например в русском; но не больше ли это похоже, по
мастштабу нарушения, на исключение молодых женщин из женского класса
(дефеминизация).
Вопрос. В чем особенность китайских классификаторов (пример со словом цветок).
Ответ: Слово цветок может сочетаться и с классификатором для удлиненных объектов
(тогда актуализируется образ цветка на стебле), и круглого объекта (тогда
актуализируется образ цветка как соцветия).
В принципе есть литература, которая специально занимается этим свойством классификаторов – река в зависимости от ситуации (на
берегу, на карте и проч) будет классифицироваться по-разному.
Вопрос. Использование с числительным – лишь основной, но не единственный контекст
В каких синтаксических контекстах еще могут встречаться классификаторы?
Ответ: в количественных конструкциях, с указательными местоимениями, в посессивных
конструкциях (так называемые посессивные классификаторы); также функционируют
просто как номинализатор или артикль (то есть даже не как связка между двумя
именными группами).
*Вопрос. Какую идею о мотивации наличия классификаторов («зачем языку нужны
классификаторы») опровергает Гил, и какую аргументацию для этого использует.
Ответ: Многие авторы считают, что классификаторы присутствуют в тех языках, где не
только mass nouns, но и вполне «индивидуированные» объекты считаются языком
несчетными. Говорят, что слово со значением ‘яблоко’ по-китайски может обозначать как
одно яблоко, так и россыпь яблок (т.е. множественное число морфологически не
выражается), так и яблочное пюре, например. Таким образом, оказывается, что в этих
языках классификатор как бы «индивидуирует» понятие яблока (яблока вообще). Однако
Гил возражает, что в этом случае непонятно, почему классификаторы используются
только (или в основном) в счетных конструкциях; а сказать по китайски «большое
яблоко» вполне можно. Кроме того, говорит он, есть и обратный аргумент – в языках,
которые ведут себя в смысле референции имен примерно также, как китайский (например,
тагальский), может и не быть классификаторов. По сути Гил говорит, что языки похожи
больше, чем склонны считать некоторые – что и в китайском языке яблоко является столь
же индивидуированным, что и в английском, просто обладает дополнительным свойством
– обозначать массу.
Вопрос: в русском языке есть очевидная корреляция между набором окончаний и
родовой принадлежностью имени; в некоторых случаях окончание жестко
привязано к роду [–о]. Почему нельзя считать это overt gender marking. Ответ: здесь
мы должны отчетливо понимать, что именно мы считаем overt gender marking и как
интерпретируем русские факты. Да, мы в теории можем сказать, что в –о содержится
показатель среднего рода (и в некоторых других). Но мы не можем сказать, что
существительное систематически является контролером и мишенью рода, так как во
многих случаях (определенные сочетания числа и падежа) мы не можем по окончанию
определить категорию рода. Если мы допускаем такую ситуацию, получается, что бывает
такой род, который обязателен для одних форм контролера и необязателен для других,
либо допускать большое количество грамматической омонимии.
Насколько верно, что в русском языке есть формальная мотивация gender
assignment? (Тип окончания коррелирует с родом). Это очень сильно зависит от того,
что мы считаем формальной мотивацией. Про формальную мотивацию говорят в том
случае, когда мы смотрим на слово и можем с большой степенью вероятности
предположить, какого оно рода. Но на какую форму слова мы смотрим? Чаще всего
имеется в виду основа – то есть та форма, в которой лексема хранится. Для многих языков
это однозначно основа. Но можем ли мы, глядя на русскую основу и отвлекаясь от
семантических оснований, сказать, какого она рода? Видимо, нет. (парт- крес(ь)л- стол-).
Речь идет о том, что мы видим слово в контексте и интерпретируем его окончание – тогда
речь идет действительно о наборе окончаний, с которыми слово сочетается, и тогда точно
речь идет не о тексте, а о «языке» (мы должны учитывать парадигматические отношения).
Либо мы апеллируем к тому, что слово у нас в голове хранится в форме именительного
падежа.
Вопрос: почему в немецком языке суффикс –in (Kanzlerin) не является overt gender
marking?
Кроме очевидных возражений – периферийно и low type frequency (а может быть и low
token frequency). Более систематическое рассуждение.
Тезис: род и обозначение существ женского пола являются в немецком разными
категориями, одну из которых естественно считать только грамматической и
согласовательной, другую деривационной (то есть затрагивающей лексическое значение)
и тем самым семантической. Действительно, все существительные, которые несут этот
суффикс, являются названиями женщин; но не все существительные женского рода несут
этот суффикс. То есть очевидна корреляция между суффиксом и значением ‘женщина’ это, а не граммема женского рода, и есть собственно значение суффикса. Тот факт, что все
такие существительные вызывают согласование по женскому роду, объясняется уже
структурой категории рода в немецком языке: все (вернее, абсолютное большинство, за
некоторыми исключенями) существительных, обозначающих женщин, принадлежат
женскому роду - это связано с семантической мотивированностью категории рода в
немецком языке. Таким образом, связь между суффиксом -in и категорией
грамматического рода оказывается опосредованной, и считать это примером overtness
категории рода (как в банту) нельзя. Вообще, явным мотивом этого вопроса является как
раз смешение семантической категории ‘женский пол’ с грамматической категорией
‘женский род’.
Задача Зализняка:
рассмотрим следующую запись:
Я вижу больш- __, кажд- из которых красивПоставим вместо прочерка какое-нибудь существительное в винительном падеже
множественного числа; тогда вместо черточек можно поставитьтолько вполне
определенные окончания, которых требует (допускает) это существительное. Будем
говорить, что два существительных входят в один класс, если они требуют в этой
конструкции одинаковых окончания. Определите, сколько таких классов в русском языке,
приведите минимум по два примера из каждого класса.
Собственно, это процедура выделения согласовательного класса по Зализняку.
Оказывается, что все существительные, для которых в этой конструкции совпадают все
окончания, вызывают одинаковое согласование и в любой другой конструкции. Фокус в
том, что в русском языке выделяется таким образом дополнительный согласовательный
класс (Зализняк пользовался именно этим термином, отчасти для того, чтобы не вступать
в противоречие с привычной родовой номенклатурой) – pluralia tantum.
Мысли врасплох. Напоминаю вашу мысль, которую вы могли забыть:
семантическая классификация - когнитивно значимые мужская и женская группы и
группа "неодушевленное", определяющаяся к людям дополнительно.
И свою мысль о том, какие классификаторы ближе к роду:
С одной стороны, в статье не было примеров на морфологическое выражение mensural cl,
т.е. sortal более похожи на gender. С другой стороны, для sortal очень важна семантика (ср.
языковую игру, основанную на смене классификатора).
Ну и ответом на эту штуку вроде бы является шкала, которую вы нарисовали.