Война и мир Глава 13
реклама
Глава 13 Война и мир Похоже, что стремление к миру всегда омрачает угроза войны. Вероятность войны мешает людям во всем мире жить спокойно и вечно угрожает выживанию человечества. Почти во всех странах люди живут либо под угрозой возникновения военного конфликта, либо в состоянии войны внутри своей страны. Народы боятся экспансии соседних стран. Они разрабатывают оружие: наземное, ядерное, химическое, бактериологическое, которое может быть использовано в любой момент. Люди повсюду боятся внезапной атаки террористов или агрессии со стороны некоторых мировых держав, которые могут привести к крупномасштабному холокосту. По всему миру люди замирают от страха, когда их руководители ведут переговоры о мире или начинают войну. Международные отношения и развитие науки постоянно приводят к новому давлению, так что мы не можем найти баланс, в котором люди смогли бы жить в мире. Как христиане, стремящиеся к любви и справедливости, должны жить и вести себя во вселенной, которая постоянно стоит на грани войны? БИБЛИЯ И ВОЙНА С возникновения христианства верующим приходилось бороться с вопросом нравственности войны. Как и следовало ожидать, они искали указаний на этот счет в Писании. В историческом материале Ветхого Завета, однако, они находили совсем немного нравственных рассуждений о войне. Евреи считали себя избранным народом Божьим, нацией, для которой у Бога есть особая цель. Исполнение этой цели включало в себя завоевание земли, которая уже была населена другими народами, установление там своего правления; благословение или наказание еврейского народа на основании его верности Богу также проявлялось в том числе и на войне. Когда еврейский народ был верен, Бог давал ему победу над врагами. Когда же люди были неверны, Бог использовал вражеские народы, чтобы наказать их. Их методы ведения войны не отличались от методов других народов, а их отношение к врагам было не более человечным, чем отношение других народов. Следовательно, не нужно удивляться, что многие их гимны (псалмы) содержат гневные выпады против их врагов. Многие еврейские пророки считали войну инструментом Бога в историческом процессе. С одной стороны, Амос, Исайя, Иеремия и другие говорили об иноземном господстве как наказании евреев за их неверность. С другой стороны, Авдий пророчил о разрушении Едома, называя его Божьим возмездием народу, чьим преступлением была война против Божьего народа. В том же русле Наум злорадствовал по поводу грядущего разрушения Ниневии, столицы Ассирийской империи, которая долго довлела над Иудеей. Правда, у Пророков есть тексты, в которых встречается упоминание о Божьей любви ко всем народам и провозглашается ожидание вселенского мира. У Исайи (2:4) и Михея (4:3) есть предвкушение времени, когда все народы перекуют свои мечи на орала, копья в серпы; народ не поднимет меча на другой народ, учиться войне уже не будут. И именно Исайя описывал то, что назвали «царством мира»: «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею и детеныши их будут лежать вместе; и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не 1 будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей: ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море» (Исайя 11:6-9) Даже в том народе, где война не представляла нравственной проблемы, а Бог был «сильным в битве», мечта о мире никогда не умирала. Хотя в Новом Завете очень мало говорится о войне, те, кто выступает против участия в любой войне, находят сильную поддержку в учении Иисуса о любви. Они цитируют Его обобщение нравственного закона в словах: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Марка 12:31) и в Его наставлении: «Любите врагов ваших» (см. Матфея 5:43-48), а также: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Матфея 5:9) и уделяют особое внимание учению Иисуса о непротивлении: «Вы слышали, что сказано: «око за око и зуб за зуб». А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду, и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся» (Матфея 5:38-42). Пацифисты находят суть учения Иисуса в Золотом правиле: «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Матфея 7:12). Признавая, что эти учения были задуманы для межличностных взаимоотношений, они утверждают, что эти концепции также действительны в социальных отношениях. Однако они строят свою аргументацию не только на цитатах конкретных текстов. Вместо этого они сосредоточивают свое внимание на учении Иисуса о любви и крестном пути и на Его общем духе и отношении к другим людям. В этом смысле они видят, что Он решительно против любой возможности участия в вооруженном конфликте. Другие люди находят в Евангелиях свидетельства того, что на самом деле Иисус не был человеком, полностью избегавшим насилия. Они говорят, что Он применил определенную силу при очищении храма (см. Матфея 21:12-3; Иоанна 2:13-6); Его утверждение: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Матфея 10:34); и Его слова ученикам в ночь ареста: не имеющий меча «продай одежду свою и купи меч» (Луки 22:36). Нужно отметить, что во всех этих случаях, как и в тех, о которых говорят пацифисты, Иисус не имел в виду войну. Применять их к войне — значит говорить то, чего Иисус не произносил. Возможно, свет на этот вопрос проливает очевидное непредосудительное принятие Иисусом факта войны. Он похвалил веру римского центуриона, не говоря ничего о его профессии (см. Матфея 8:5-10). Он предупреждал учеников, чтобы они не удивлялись слухам о войнах и не думали, что войны будут знаками близкого конца мира, потому что войны постоянны в веке нынешнем (см. Марка 13). Он часто использовал военные образы в Своих речах, как будто военные были нормальной частью жизни. Это не значит, что Он одобрял войну, — Он просто понимал ее как неизбежность. Павел был учеником и толкователем Иисуса. Его рекомендации о том, как нужно взаимодействовать с другими людьми, очень сильно напоминают слова Иисуса: «Благословляйте гонителей ваших; благословляйте, а не проклинайте. Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими. Будьте единомысленны между собою; не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным; не мечтайте о себе; никому не воздавайте злом за зло, но 2 пекитесь о добром пред всеми человеками. Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми. Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: «Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь». Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напои его: ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья. Не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (Римлянам 12:14-21). Больше нет практически ничего в Новом Завете, что можно было бы толковать как относящееся к войне. Как мы увидели, большая часть Нового Завета была написана, когда христиане испытывали гонения. В большинстве документов предвкушается время, когда наступит конец века с великими катаклизмами, возможно, произойдет какой-то окончательный конфликт между народами. Новый Завет попросту не говорит прямо о войне. Однако его общий дух ясно сфокусирован на идеале мира. ХРИСТИАНСТВО И ТРАДИЦИОННАЯ ВОЙНА Можем ли мы воплотить библейскую мечту о мире в реальность современных политических отношений? Начиная с новозаветного периода, христианская церковь постоянно задавалась этим вопросом. В течение примерно трехсот лет после Христа церковь склонялась к пацифистским взглядам. Многие ранние христиане верили, что учение Иисуса полностью запрещало использование меча, и отказывались служить в римской армии. После того как Константин сделал христианство государственной религией империи в первой половине IV века, когда стабильности Римской империи начали угрожать набеги варваров с севера, богословы стали спорить (эти споры затянулись на несколько сотен лет) по вопросу, могут ли христиане иногда вступать в войну. Из этих споров произошла доктрина «справедливой войны», которую развил Августин (354—430), а переформулировал Фома Аквинский (1224—1274). В соответствии с этой теорией, чтобы быть справедливой, война должна соответствовать шести условиям. 1 Руководить войной должна законная власть, которая использует военную силу, чтобы достичь своих целей. 2. Повод должен быть справедливым, то есть действия должны предприниматься ради достижения добра или избегания зла. 3. К войне нужно прибегать как к последнему средству. 4. Добро, к которому должна привести война, обязано перевешивать зло, причиняемое ею. 5. Необходимо трезвое ожидание успеха в кампании 6. Войну нужно вести в соответствии с международными правилами войны, она никогда не должна выходить за рамки определенных нравственных принципов, на которых все согласились. В соответствии с последним требованием запрещены такие действия, как атаки на невоенные цели, разрушения без необходимости, мародерство, истребление людей. Сегодня мы можем обозначить три различные позиции относительно участия христиан в войне. Во-первых, многие люди видят участие в войне как обязанность христианского понимания гражданства. Эта позиция находит поддержку в учении Павла: «Всякая душа да будет покорна высшим властям» (Римлянам 13:1). Противление государству может быть оправдано, только если государство претендует на абсолютную власть и, таким образом, пытается встать на место Бога. В остальном христиане должны поддерживать государство. Когда наша нация участвует в войне, 3 она стремится защитить себя от иноземной силы и сохранить благосостояние всех своих граждан. Разумеется, все граждане обладают правом критиковать конкретных политиков и действия, даже правом отказываться от военной службы. В этом отношении, однако, мы знаем, что использование силы во внешних контактах необходимо, поскольку тиранические и подавляющие силы действуют во многих местах в мире. Если мы не будем их сдерживать, эти силы станут увеличивать свое влияние, пока не распространятся на весь мир. Решения относительно того, когда применение силы необходимо, не должны приниматься кем-то индивидуально; они могут приниматься только лидерами нации. Во-вторых, некоторые христиане верят, что их посвящение Христу запрещает любое участие в вооруженном конфликте. В 1930-х годах некоторые христиане приняли пацифизм в качестве стратегии достижения мира без войны. Однако большинство современных пацифистов видит отказ участвовать в войне не как стратегию достижения мира, а как Божий замысел для жизни людей. Они являются пацифистами не для того, чтобы добиться мира, а исходя из благодарного послушания любящему Богу. Они знают о прогрессирующем зле в мире и предпринимают какие-то действия, чтобы его преодолеть. Они видят существующую дискриминацию, насилие и опасность того, что в любой момент народы могут прибегнуть к силе для достижения своих целей: добрых или злых. Тем не менее они верят, что преданность Христу требует от них любить, а не ненавидеть, и что война никогда не может быть выражением любви. В-третьих, некоторые христиане верят, что война порой является меньшим из двух зол. Осознавая весь ужас войны, они также понимают, что неспособность противостоять злым правителям в определенный момент может привести к еще худшим последствиям, чем война. Термин, который помогает охарактеризовать такой подход, — «участие в агонии». Люди, придерживающиеся такого подхода, верят, что их ответственность состоит в том, чтобы не оказывать своему правительству безусловной поддержки, но самостоятельно оценивать ситуацию и поддерживать правительство в тех войнах, которые, по их мнению, являются неизбежными. Конечно, это достаточно близко к концепции «справедливой войны». В книге «Война и совесть в Америке», написанной во время войны во Вьетнаме, когда наша нация разделилась по вопросу нравственности участия в войне, Эдвард ЛеРой Лонг охарактеризовал этот взгляд следующим образом: A. «Этот взгляд верит, что, хотя война никогда не может быть актом справедливости, она иногда может быть необходимой, чтобы предупредить еще большее зло, которое произойдет, если позволить нравственно порочной силе получить политическое господство» (с. 41). Б. «Участие в агонии» настаивает на том, что войну нужно вести с осторожностью и в ней нельзя давать места мести и ненависти к врагу» (с. 44). B. «Военная победа, будучи необходимой, является негативным достижением, расчищающим путь для последующих политических и социальных программ, которые должны заново установить разумную справедливость и порядок» (с 45). Г. «И последнее, «участие в агонии» признает право и привилегию на осознанное сопротивление войне, хотя не соглашается с теми христианами, которые придерживаются такого вида сопротивления» (с. 46). 4 ХРИСТИАНСТВО И СОВРЕМЕННАЯ ВОЙНА Создание ядерного оружия привнесло новый фактор в вопрос о войне, и создание химического и биологического оружия значительно усилило возможность массового поражения. В предисловии к книге Пола Рэмзи Джон Халлоуэлл написал в 1961 году: «Мы должны понять не только тот факт, что вся цивилизованная жизнь на этой планете может прерваться, но и тот факт, что это возможно в результате человеческих решений и поступков» («Война и христианская совесть», с. vii). Через двадцать пять лет Джозеф Най начал свою книгу «Ядерная этика» словами: «Возможность ядерной войны ужасает. Она приводит нас не только к встрече со смертью, но и к разрушению цивилизации, которая придает смысл нашей жизни. Она даже может уничтожить нас как вид. Нет другого такого прецедента, как теперешний, когда ядерное оружие ставит вопрос перед нашей физической и моральной жизнью» (с. ix). Традиционная христианская эсхатология, как говорит Гордон Кауфман, построена на идее прекращения истории в результате Божьего наивысшего деяния, которого мы можем с надеждой ожидать. Но теперь оказывается, что конец истории может стать нашим собственным выбором, не Божьим, и это будет означать не спасение мира, но уничтожение жизни на земле («Богословие ядерного века», ее. 3-4). Хотя мы говорим не о научном и технологическом аспектах развития ядерного оружия, нам нужно знать о потенциальной возможности тотального истребления. В широко обсуждаемой книге «Лицо Земли», изданной в 1982 году, Джонатан Шелл ярко описывает последствия от воздушного взрыва одной бомбы, как сейчас оценивают, средней мощности (одна мегатонна). Он говорит, что первичная радиация убьет каждого человека без средств защиты в радиусе шести миль, а в следующие десять секунд тепловая реакция вызовет ожоги второй степени каждого человека в радиусе девяти с половиной миль. Взрывная волна снесет все здания в радиусе четырех с половиной миль. Большое количество радиоактивной пыли из-за взрыва выпадет обратно на землю в течение дня, но ее большая часть будет разнесена ветрами и выпадет в смертельных количествах на территории тысячи квадратных миль. Наличие ядерного оружия в арсенале любой страны предполагает возможность при некоторых обстоятельствах, что оно будет использовано. С конца Второй мировой войны вплоть до распада СССР в 1991 году обладание ядерным оружием и СССР, и США было доминирующим фактором в мировой политике. Начиная с того времени последовало сокращение ядерных арсеналов со стороны и США, и России. В этом контексте Дж. Филипп Уогаман сказал: «Но это не должно привести нас к благодушию. Большая часть ядерного оружия остается на территории бывшего Советского Союза и Соединенных Штатов, даже маленькая часть этого оружия может привести к чудовищному разрушению. Если любое большое количество ядерного оружия попадет в руки безответственного правительства, его использование или продажа третьим странам (чтобы поправить свое экономическое положение) всегда остается вероятностью. Более того, число стран, обладающих ядерным потенциалом, продолжает расти. В последнее время Индия и Пакистан нарастили некоторый потенциал, и ни одна из этих стран не упускала возможности побряцать своим ядерным оружием, угрожая им в долгом процессе конфликта по поводу Кашмира» («Христианский взгляд на политику», пересмотренное издание, ее. 351352). 5 Американские христиане борются с этой дилеммой. В 1983 году римские католические епископы Соединенных Штатов издали пастырское письмо «Вопрос мира: обетование и наш ответ», в котором в контексте традиции «справедливой войны» они говорили о ядерном оружии. В 1986 году епископы Объединенной методистской церкви также опубликовали пастырское письмо «В защиту творения», в котором показали несостоятельность ядерной войны в отношении христианского понимания Божьих целей для этого мира. В последующие годы ряд христианских богословов и исследователей этики пытались ответить на этот вопрос: Роберт Ф. Дринан в книге «За пределами ядерной зимы» (1983); Эдвард ЛеРой Лонг-мл. — «Размышление о мире в воюющем мире» (1983); Стэнли Хауэруоз — «Против народов» (1985); Роберт МакАфи — «Религия и насилие» (1987); Джеймс В. Уолтере — «Нет войне?» (1989); Алан Гейер — «Христианство и сверхсила» (1990) и многие другие. В эпоху «холодной войны» в нашей стране в политических кругах обсуждались два подхода к использованию ядерного оружия. Первый состоял в идее «уверенного взаимного уничтожения», которая предполагала, что и Соединенные Штаты Америки, и Советский Союз обладали возможностью начала массированных ядерных атак. Если одна страна атаковала другую, то атакованная страна могла бы осуществить ответную массированную атаку. В таком случае использовались бы тысячи ядерных зарядов, и потери обеих сторон были бы неисчислимыми. Поскольку ни одна сторона не смогла бы одержать победу в такой войне, то утверждалось, что никакой разумный лидер или группа людей не начнет такой войны. Соответственно такой линии рассуждения, следовательно, нам нужно было держать свои ядерные потенциалы наравне с Советским Союзом, чтобы быть уверенными, что ни СССР, ни США не начнут войны первыми. Второй подход допускал возможность ограниченного использования ядерного оружия. И Соединенные Штаты, и народы Западной Европы опасались, что Советский Союз мог оккупировать Западную Германию. У Советского Союза была значительная военная сила в пределах небольшой дистанции от Западной Германии, достаточной для внезапной атаки, которая могла бы преодолеть оборону этой страны. Единственным вариантом для Западной Германии и ее союзников в таком случае, кроме капитуляции, было использование ядерного оружия среднего радиуса действия, которое было рассредоточено по всей Европе. Члены НАТО придерживались подобной политики, хотя такие действия НАТО наверняка вызвали бы ответную реакцию со стороны Советского Союза и началась бы полноценная ядерная война. Договор между США и СССР, подписанный в 1987 году, предполагал отказ от такого рода мышления, а объединение Германии в 1990 году положило ему конец. Распад Советского Союза в 1991 году избавил мир от страха ядерного конфликта между двумя мировыми державами и привел к сокращению ядерного оружия со стороны обеих стран. Но мир все же не освободился от страха, что ядерное оружие может быть использовано: им обладают Соединенные Штаты, четыре республики бывшего Советского Союза, а также многие другие страны, у которых оно уже есть или может появиться в будущем. В дополнение к этому можно сказать, что кроме ядерного оружия развитие химического и биологического оружия, а также прорыв в других областях науки сделали современное ведение войны качественно другим и отличным от всего подобного в прошлом. Как и в случае с ядерными зарядами, действие такого оружия не может ограничиться только военными целями, но неизбежно приведет к невыразимым страданиям гражданских лиц и непоправимому ущербу для экологического баланса. Возможность производства и использования нового оружия изменила процесс 6 принятия решений в нашем правительстве, оставляя экспертам право определять, какое оружие нужно, сколько его нужно, когда и где оно может быть применено. Но в результате мы получили не чувство безопасности, но еще больший страх. Роберт МакАфи Браун («Миротворчество в глобальной деревне») говорит, что различие между традиционной войной и современной состоит не просто в обладании более мощным разрушающим оружием. На самом деле оно состоит в комплексе факторов: 1. Автоматизированное поле битвы, когда использующие оружие находятся на большом расстоянии от места нанесения ударов. 2. Совершенствование античеловеческого оружия, которое уничтожает людей, а не военные цели. 3. Масштаб разрушений, который состоит в обширном опустошении от бомб, дефолиантов, гербицидов и разнообразных газов, что приведет к разрушению экологического баланса. 4. Стирание границ между гражданскими и военными лицами. 5. Нарастающая эрозия нравственного давления со стороны не только тех, кто участвует напрямую, но и тех, кто определяет политику. 6. Нарастающая привлекательность использования военных средств в решении политических проблем. 7. Нарастающая власть военных в процессе принятия политических и экономических решений. 8. Концентрация огромной власти в руках исполнительной ветви власти. 9. Нарастающая тенденция правительств в ограничении права на несогласие. 10. Нарастающая тенденция думать в интересах отдельной нации, а не всех народов земли. 11. Возрастающее желание политиков вводить общественность в заблуждение» (ее. 48-53). В свете этих факторов становится ясным, что теперь более, чем когда-либо, христианская ответственность миротворчества требует большего, чем решение участвовать или не участвовать в вооруженных конфликтах. Требуется пристальное внимание к вещам, которые ведут к миру на земле. СТРЕМЛЕНИЕ К МИРУ Всякий раз, когда наша страна участвовала в войне, граждане были вынуждены принимать самостоятельные решения, и сознательные христиане реагировали поразному. Обсуждая политические и экономические аспекты ситуации, большинство реагировали в духе «участия в агонии» на те требования, которые налагало на них правительство. Некоторые, получив повестку явиться на воинскую службу, после личных борений решали следовать процедурам, установленным правительством, чтобы получить статус сознательно отказавшегося гражданина. Другие, полагая, что их призыв к миру не будет услышан, если они последуют установленным процедурам, отказывались даже от такой регистрации. Третьи же открыто выступали с акциями протеста против военной системы. Хотя каждый человек должен уважать решения других, но он также должен принять свое собственное решение в ответ на голос Духа Божьего. 7 Когда наша страна не участвует в войне, у всех нас есть возможность размышлять о национальной политике, и в конечном итоге каждый может участвовать, в большей или меньшей мере, в ее формировании. Этот факт конкретно относится к вопросу о ядерном, химическом и биологическом оружии. В течение многих лет наше мышление было обусловлено страхом перед Советским Союзом и простым убеждением, что мы должны быть сильнее этой страны. Мы верили, что их целью было завоевание мира, а нашей — безопасность мира. Наша позиция определялась невмешательством в отношения других стран и отсутствием агрессивных действий против них. Теперь, когда от СССР больше не исходит угроза, у нас есть возможность проверить себя и свои убеждения очень скрупулезно. В любом случае, нам нужно быть реалистами относительно состояния человечества. Говоря конкретно, мы должны признавать присутствие зла в жизни мира. В нашем рассуждении о человеческой природе (глава 6) мы высказали убеждение, что, хотя человечество было создано по образу Божьему, этот образ затуманен нашими греховными решениями, последствия которых нас всегда будут преследовать. Проблема усложняется, когда решения не индивидуальные, а совершаются корпоративными объединениями, как, например, странами в мире. Сопоставление, которое приводит библейский автор, утверждая о больших шагах цивилизаций вперед с кровожадной песнью Ламеха (см. Бытие 4:17-24), предполагает, что технологический прогресс не изменит человеческую природу. Изобретение более мощного оружия делает нас только способными на еще большие убийства других людей. Притча Иисуса о плевелах говорит о том же, то есть о постоянном присутствии зла вместе с добром (см. Матфея 13:24-30). Это значит, что на протяжении всей истории война всегда остается вероятной. Мы не сможем создать такой мир, где бы война стала невозможной. Мы можем надеяться, что международные отношения улучшатся и что нам удастся решить многие вопросы по мере их возникновения. Нет такого кризиса, когда война была бы неизбежной; в каждом кризисе можно избежать конфликта. Но разрешение одного кризиса не предупреждает другого. Мы будем идти от проблемы к проблеме. Так, нам нужно свыкнуться с фактом, что создание ядерного оружия дало качественное новую характеристику войне. В прошлом новые виды оружия просто предоставляли более эффективные средства убийства людей, но все же их можно было контролировать, по крайней мере в некоторой степени. Даже бомбы, которые сбрасывались на конкретные цели, уничтожали все живое и неживое только в непосредственной близости от взрыва. Когда бомбардировка заканчивалась, нанесение ущерба прекращалось. Можно было уничтожить одну область и одну группу людей без нанесения ущерба другим областям и другим людям. Но разрушения от ядерного оружия продолжаются долго после самих взрывов. Их последствия разносятся ветром на отдаленные местности и отзываются генетическими мутациями будущих поколений. Наше стремление к миру осложняется тем фактом, что разница между войной и миром размыта. Находимся ли мы в состоянии мира, когда наша страна продолжает содержать военные базы в странах-союзниках по всему миру? Когда наши военные подразделения участвуют в миротворческих операциях в проблемных регионах мира? Когда наши военные корабли бороздят воды, которые мы считаем нейтральными, а другие страны считают их своими? Когда наши корабли и самолеты в нейтральном пространстве защищают себя от атак со стороны кораблей и самолетов других стран? Когда мы поставляем оборудование и предоставляем свой персонал стране, которая защищается от иностранной агрессии? Когда мы предоставляем оборудование и персонал тем агрессорам, которые атакуют правительство, которое мы считаем недружественным? Когда мы объявляем экономический бойкот конкретной стране? 8 Это не значит, что в любой из таких ситуаций мы абсолютно правы или неправы. Это просто значит, что граница между войной и миром не всегда четкая. Ситуация в сегодняшнем мире обязывает нас перепроверить нашу предпосылку, что большая военная сила является ключом к миру. Сейчас нужда в новом подходе даже еще больше, чем тогда, когда Роберт МакАфи Браун сказал: «Во имя попыток быть «реалистами» мы утратили контакт с реальностью. У нас есть оружие, чтобы убить всех в этом мире двенадцать раз, и, тем не менее, мы хотим наращивать вооружение, чтобы его хватило на пятнадцать или шестнадцать раз. У нас есть 30 000 ядерных боезарядов в арсенале, и у России есть как минимум половина этого количества, и все же мы идем на поводу у военных, которые говорят, что нам нужно еще больше ядерного оружия. Нам говорят, что чем больше у нас будет оружия, тем в большей безопасности мы будем, тогда как с каждой новой боеголовкой мир становится еще опаснее» («Миротворчество в глобальной деревне», с. 62). Браун приходит к выводу, что мы действуем на основе логического безумия, которое говорит: «Чем больше у нас оружия, тем меньше безопасности; следовательно, давайте создавать еще больше оружия». Мы должны ответить на это безумие, отказавшись подчиниться такому «рецепту уничтожения». «Нам нужна смелость утверждать, что независимо от того, что нам известно или неизвестно о Божьей воле, мы по крайней мере знаем, что нет Божьей воли в том, чтобы, создав эту землю, Бог понуждал детей земли уничтожить ее и друг друга» (с. 64). Самый большой потенциал для войны сегодня может лежать в основе отчаянной борьбы за власть в развивающихся странах. Очевидно, основные силы в мире не понимают всей взрывоопасности ситуации. После Второй мировой войны многие страны, которые были колониями Запада, завоевали независимость и стали суверенными государствами. Другие страны восстановили свой суверенитет после распада Советского Союза. Во многих из них разразились внутренние гражданские войны, возобновились древние этнические конфликты и территориальные раздоры. Многие из таких конфликтов возникли вокруг того, что мы, американцы, воспринимаем как само собой разумеющееся: что во время свободных выборов большинство людей может выразить свою волю, что выбранные чиновники служат интересам своих избирателей и что власть полиции находится на стороне справедливости. В некоторых местах расовые факторы усложняют проблемы, потому что белое меньшинство контролирует большую часть богатства и власти, а цветные люди живут в нищете. В свете нашей истории и в свете проблем бедных слоев населения и этнических меньшинств в нашей стране нам не нужно удивляться тому, что народы развивающихся стран не считают автоматически Соединенные Штаты дружественной и благожелательной страной. Бедность захлестнула многие развивающиеся страны. Большинство стран располагает малыми природными ресурсами, при этом у них нет ни технологических, ни финансовых возможностей, чтобы добывать и перерабатывать то, что у них есть. Как следствие, две трети мирового населения постоянно испытывают недостаток пищи, и не способны удовлетворить свои основные нужды. Одна пятая населения земли контролирует четыре пятых мировых ресурсов, и эта одна пятая состоит только из белых людей. Пока это несоответствие между теми, кто имеет, и теми, кто не имеет, остается, существует возможность взрыва насилия. Очень трудно убедить угнетенные народы в том, что они не должны прибегать к насилию, чтобы исправить этот дисбаланс. И возникает вопрос: не будет ли более нравственным направить деньги, которые сейчас идут на изготовление и наращивание вооружений, на то, чтобы решить проблему нищеты многих стран и тем самым привнести огромный вклад в дело мира? Кажется, что продолжение насилия неизбежно, пока не найдено лучшее средство, чтобы восполнить глубинные нужды народов по всему миру. Частью 9 решения проблемы может быть поиск путей того, как поделиться нашими богатствами с остальным миром. Это может происходить в форме прямой помощи или содействия технологиями для развития и разработки природных ресурсов. В более долгосрочной перспективе это может быть и менее комфортный образ жизни для нас. Это означает и отказ от некоторого объема нашей власти, и риск, что люди будут делать не то, чего мы от них хотим, или то, что мы считаем немудрым. Это значит, что мы не будем требовать от народов отказаться от своего права на самоопределение взамен на нашу помощь. Можем ли мы как страна двигаться в этом направлении? Демократический процесс, которому мы так преданы, предполагает возможность перемен в политике и процедурах в ответ на волеизъявление народа. Наши избранные чиновники должны уважать наши верования и желания, а на их действия, как чиновников, могут повлиять солидарные усилия их избирателей. Мы не сможем достичь всего, чего мы хотим в изменяющейся национальной политике, но мы можем добиться хотя бы чего-то. Другим аспектом миротворчества является культивирование чувства общности в мире. Сообщество — это группа людей, которые живут так близко, что хорошо друг друга знают, заботятся друг о друге, участвуют в жизни друг друга, оказывая своей жизнью воздействие на жизнь всех остальных. Если мир сейчас не является сообществом, соответствующим этому описанию, он постепенно им становится. Это ощущение общности усиливается у нас из-за страха перед войной, в которой страны могут использовать новые виды оружия, страха насильственных гражданских войн в странах, где бедных угнетают, страха перед растущими этническими конфликтами внутри стран и между странами, страха перед экономическим и политическим хаосом в государствах, которые недавно обрели свою независимость. Мы узнаем об этом в выпусках новостей, которые заставляют нас видеть голод, гнев, страх и алчность по всему миру. Информация распространяется с ростом знаний в науке и технологии. Все это выражается во взаимодействии людей, которые много ездят по своим делам или на отдых, которые учатся ценить другие культуры. Самое важное, по крайней мере для христиан, состоит в том, что ощущение общности мира является следствием преданности Божьим целям для человечества. Культивирование чувства общности включает в себя практические, даже материалистичные вещи. Оно требует совместных усилий, направленных на то, чтобы помочь народам мира в достижении своих национальных целей, самоопределения и преодоления нищеты. Требуется структуризация взаимоотношений между странами для упорядоченного разрешения проблем. Более того, нужно оставить надежду на военное превосходство и обратить внимание на основные права человека во всех странах мира. Как говорит Браун, миротворчество предполагает не просто избежание войны: «Оно также предполагает, что людям будет чем питаться; они не будут недоедать; они смогут ложиться спать, не боясь, что ночью их заберут и бросят за решетку; общество будет настолько рациональным, что еды хватит на всех; политики страны (и всего мира) будут заниматься своим делом настолько правильно, что будут учтены основные нужды всех и каждого» («Миротворчество в глобальной деревне», с. 14). Чтобы построить концепцию мировой общности, у христиан есть модель в церкви. В идеале церковь является мировым сообществом, превосходящим расы, нации и классы. В некоторой степени оно уже так и есть. Мы не только провозглашаем всеобщее Евангелие, но у нас также есть ощущение единства с христианами по всему миру. Мы скорбим о многих разделениях, которые видим в церкви: разделения 10 расовые, классовые и национальные; и мы также скорбим о том, что позволяем доктринальным различиям разделять нас. Но наша вера объединяет нас. Прежде всего в установлении мира во всем мире, следовательно, нужно сделать так, чтобы церковь более полно соответствовала своему идеалу. Это только начало, это не самоцель. Лишь после этого мы сможем подойти вплотную к проблеме разобщенности в мире и трудиться над созданием мировой общности, которая не игнорирует и не исключает ни одного человека. Желая показать действительность учения Христа для того мира, в котором мы живем, Рейнхольд Нибур говорил о «возможности невозможного идеала». Возможно, мечта о мировом сообществе нереалистична. Вдохновленные этой мечтой, однако, мы можем совершать многие практические шаги. Например, мы можем: 1. Начать думать о себе не как об американцах, белых, богатых, среднем классе, но как о членах мирового сообшества. 2. Искать невоенные пути и подходы к решению национальных проблем и различий. 3. Работать, чтобы облегчить страдания бедствующих регионов мира. 4. Сотрудничать в распространении ресурсов и технологии для долгосрочного улучшения экономики развивающихся стран. 5. Поощрять свое правительство основывать наше военное состояние на нашей внутренней и внешней политике, а не позволять последней диктовать условия первой. 6. Видеть, что грех реально существует в социальной структуре, он не является просто индивидуальным вопросом каждого человека. 7. Пытаться изменить те структуры общества, которые усугубляют наши человеческие проблемы. Эти шаги не могут создать стратегию построения устойчивого мира во всем мире Они просто показывают способ, с помощью которого христиане могут решать сегодняшние проблемы в надежде создать лучшее будущее. Это способ ответить на призвание быть учеником Христа в мире, которым руководит похоть власти, который разрывается алчностью, несправедливостью, неравенством и страхом. Он основан на вере в то, что Бог не оставил нас в одиночестве, но действует через нас, чтобы добиться справедливости и мира для всей земли. 11
