Прикоснуться к свету

Владiмiр ЕРШОВ
ПРИКОСНУТЬСЯ
К СВЕТУ.
РЫБИНСК 2012 г.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
СЕМЕН
АНДРЕЙ
Все происходящее разворачивается в едином
пространстве.
В помещении стоят две кровати, между ними стол и два
стула. Каждая из кроватей является своеобразным убежищем
или средой обитания для своего хозяина.
АНДРЕЙ. (Взбрыкнув ногой, бубня). Опять братка приснился.
(Болезненно поднимаясь с постели). Всегда снится, после
выходных… Вторгается, мешает… Чего ему надо?.. (Пьет из носика
закопченного чайника). Может, в таких случаях, чего-то сделать
надо?! За упокой свечку поставить, там?.. или сходить могилку
поправить, что ли?.. И чего вдруг надумал Богу душу отдать?! Еще
не старый был, да и не болел… (Бьет себя по лбу и от этого
валится на спину). Вот, те раз… шесть на девять… Я же, как ушел за
бутылкой, так и загулял… забыл про брата… А он не дождавшись-то,
и сгорел… Но тому-то человеку тоже, надо было помочь, умирал
ведь?!. Не налей я ему тогда, он сгорел бы… (Молчание). Чего
теперь делать?.. (Приподнимается на локтях). Надо могилку
водочкой полить…может тогда простит и упокоется, отстанет…
Только, кто знает, сколько лить в таких случаях?.. А может проще
самому на могилке выпить, помянуть по доброму, да и дело с
концом?! Нет. Обидится может… И еще сильнее рассердиться. Емуто опять не достанется… Но, как-то, водочкой просто так поливать
землю не гоже… (Осенило). О! Надо поливать водой, но при этом
говорить, - «похмелись, брат»… и все!.. Ему-то теперь, какая
разница, что пить.., а с такими словами, как, - «похмелись, брат»…
любой поверит, что поливают водочкой, не то что покойник… и
простит… тут, ведь, лей, что хочешь, а все будет, как будто,
водочкой… (Бормоча укладывается на постель). …Когда говоришь,
- «похмелись, брат», то… (Затихает).
СЕМЕН. (Вскрикнув, просыпается). Вот, блин! Опять! (Трет
затекшее плечо. Со стоном). Не надо было, брат, тебя одного
отпускать… Пошли бы вдвоем, так сейчас вдвоем бы и
разговаривали…(Показывает вверх), – там… (Пьет из носика
закопченного чайника). А, то теперь, каждый раз я казню себя и
переживаю твою гибель… Не надо было борт открывать. Вот был
бы я рядом, а так никто не подсказал. И зачем ты подвязался
разгружать эти арбузы?! Я конечно понимаю, что ты хотел
заработать арбуз и принести его, чтобы сделать мне приятное… А с
другой стороны, кто знал, что они вот так сыпанут из фуры?!. Тебе
сладкая смерть… а мне теперь казнись, мучайся… Надо свечку
поставить брату, да на могилку сходить, помянуть, как у людей все
должно быть…скоро уж девять дней… надо бы по-человечески…
Попрошу Марусю, чтобы кутью приготовила. Славная кутья у
Маруси получается… и помянуть можно… и под закусь годная, да и
перед людьми, чтобы не стыдно… Все, чтобы по-людски…
Семен вдруг заерзал, засуетился, с трудом поднялся и вышел
из комнаты.
АНДРЕЙ. (Не поднимаясь и не шевелясь). Опять голос его слышу,
как живой… И, что так навязался?!. Ну, выпил я ту поллитру с
Аристотелем, так, что теперь, всю жизнь меня карать будешь?
Откровенно сказать, ты тоже не без грешен… Вспомни, как на
крестинах, вы с Мендельсоном, всю мою брагу приговорили, а
потом, ночь на пролет орали мендельсоновские «Песни без
слов»…хоть бы глоточек оставили… Марусе… (Затихает).
Слышен шум сливного бочка из туалета.
СЕМЕН. (Возвращаясь). Кафель в туалете отрезвляет…
(Укладывается в кровать). Надо бы тапочки надыбать, в моих то,
брата похоронили… а теперь можно простыть… (Ежась, кутается в
одеяло). Хорошие были тапочки, с меховыми стельками, на
каучуковой подошве… чудо, а не тапочки… (Затихает).
ВИДЕНИЕ ПЕРВОЕ.
У кровати Семена появляется Андрей в образе Мендельсона.
МЕНДЕЛЬСОН. Славная была брага у твоего брата… фруктовая,
ягодная…
СЕМЕН. (Медленно выползая из под одеяла). Да-а… что было, то
было… только он мне, потом всю плешь проел, за ту брагу… «Не
могли, мол, подождать, пока бы я из этой браги, самогоночку
выгнал»…
МЕНДЕЛЬСОН. Самогоночка – это, что?
СЕМЕН. (Философски, глядя на Мендельсона). Да-а-а… Сложно.
Брат был прав. Надо было подождать самогоночку.
МЕНДЕЛЬСОН. Мне не понятно, чего ждать?
СЕМЕН. Вот тогда бы мы с тобой не «Песни без слов», а всю твою
«Шотландскую» симфонию спели бы…
МЕНДЕЛЬСОН. «Шотландская». Мне не очень самому… ближе по
слуху, «Итальянская»…
СЕМЕН. Ноги мерзнут…
МЕНДЕЛЬСОН. Возьми мои тапочки.
СЕМЕН. А ты?..
МЕНДЕЛЬСОН. У меня носки шерстяные…
СЕМЕН. Спасибо, Якоб… Людвиг… Феликс… как тебя точнее?..
МЕНДЕЛЬСОН. Зови меня просто, Яша…
СЕМЕН. Спасибо, Яша… за тапочки…
МЕНДЕЛЬСОН. Вернемся к самогоночке.
СЕМЕН. Вернемся. Есть? Наливай!
МЕНДЕЛЬСОН. Наливай, нету. Что такое самогоночка?
СЕМЕН. По вашему это виски… или бренди. Вот ты, кто по
национальности?
МЕНДЕЛЬСОН. Немец.
СЕМЕН. (С подозрением). Мендельсон – немец? А если подумать,
Бартольди?!
МЕНДЕЛЬСОН. Ну, да, да, ты прав! Я из еврейской, но
просвещенной семьи!
СЕМЕН. Так ведь оно не возбраняется, только не надо врать…
Почему, вы, евреи, постоянно врете?!
МЕНДЕЛЬСОН. Мы не врем. Мы хотим, чтобы было романтично.
СЕМЕН. Романтично это - зашибись. Но без водочки, не бывает
романтично.
МЕНДЕЛЬСОН. У вас, у русских, без водочки, ничего не бывает…
Дров нарубить – поллитра… Обои поклеить – поллитра, даже за
поллитрой сходить, тоже стоит поллитра.
СЕМЕН. Ничего удивительного. Самая твердая валюта в России… и
такая должна быть в каждом государстве. Тогда никакой кризис не
страшен.
МЕНДЕЛЬСОН. С каких это пор крепкий напиток стал валютой?
СЕМЕН. С тех самых, как еще один Мендель изобрел водку.
МЕНДЕЛЬСОН. Какой такой Мендель?
СЕМЕН. У тебе с ним один общий предок. - Мендель. А фамилия
его Менделеев.
МЕНДЕЛЬСОН. Не знал. И где нам взять, эту самую водочку?
СЕМЕН. Так вот, если бы не выпили брагу, была б водочка.
МЕНДЕЛЬСОН. Ты говорил про самогоночку?!
СЕМЕН. Какая, хрен, разница.
МЕНДЕЛЬСОН. Разница обязана быть. Скажем абсент и текила, две большие разницы. А, возьми коньяк и одеколон, тоже ничего
общего…
СЕМЕН. Продолжай… говори, говори, не останавливайся… Как
сладко ты поешь..! Так бы и слушал тебя… это же музыка… (С
вожделением забирается под одеяло). Симфония… Песня
венецианского гондольера…
Мендельсон превращается в Андрея. Семен, увидев
превращение, вскрикивает и просыпается. Андрей –
Мендельсон исчезает.
СЕМЕН. Вот блин, опять! Если так будет продолжаться, я свихнусь…
Почему надо влезать в ту область в которой ты ни бельмеса.
Живешь своей историей, вот и живи… (Бормоча себе под нос).
Зачем же разрушать музыку? Зачем уничтожать разумное, доброе,
вечное?..
Некоторое время, Семен, сидит молча. Его клонит в сон, но
он боится кошмара, который его мучает и поэтому борется со
сном. Встал, прошелся. Сделал несколько глотков из чайника.
Вернулся к кровати, сел и все-таки сонно бормоча, перебирая
руками и ногами, укутался одеялом и затих. Андрей проснулся
от своего увиденного сновидения. Огляделся по сторонам и
стал нехотя выпутываться из-под своего одеяла.
АНДРЕЙ. (С досадой). Почему меня на каждом шагу, подстерегает
подлость? Почему?! Почему, как только приснится, что-нибудь
приятное, нежное, ласкающее… так обязательно является брат и
все разрушает. Я же не лезу в его мир музыки?! Лежишь ты там, у
себя в могилке, ну и попутный тебе ветер… Так нет же, надо явиться
под чужой личиной. А если дело, не дай Бог, уже наклюнулось и
дошло до апогея, то предстать в своем истинном обличии и тем
самым все разрушить.
Андрей встает с кровати и убегает из комнаты. Семен в
сомнамбуле поднимается с кровати и начинает бродить по
комнате с вытянутыми вперед руками. Глаза его при этом
закрыты, но движется он, как зрячий. Побродив, он исчезает, в
каком-то темном углу. В тоже время слышится шум воды
сливного бочка и в комнату возвращается Андрей. Поежившись,
подвывая и покрякивая, он забирается под свое одеяло и
затихает
ВИДЕНИЕ ВТОРОЕ.
У кровати Андрея появляется Семен в образе Аристотеля.
АРИСТОТЕЛЬ. Спасибо тебе, человече, что не дал мне в тот раз
умереть. Тебя, ко мне, Всевышний направил…
АНДРЕЙ. (Поднимаясь). Нас еще в школе учили. – «Сам погибай, а
товарища выручай!».
АРИСТОТЕЛЬ. Какие хорошие школы! Наши школы учили другому…
АНДРЕЙ. Чему, другому? Какая школа может учить другому?! Если
я, скажем, оказался на твоем месте, разве ты меня бы, не выручил?
АРИСТОТЕЛЬ. Не знаю…
АНДРЕЙ. (Недоуменно). Я не понял..?
АРИСТОТЕЛЬ. Каждая ситуация выбора, сопряжена с конфликтом.
АНДРЕЙ. Растолкуй подробнее, чего ты виляешь?!
АРИСТОТЕЛЬ. Куда, тут еще подробнее, все закономерно…
АНДРЕЙ. Объясняй, не темни… Нет, в первый раз ты мне больше
понравился.
АРИСТОТЕЛЬ. Да, пойми ты, добродетель, как разумность,
обретается человеком в процессе уяснения собственной
двойственности и разрешения внутреннего конфликта…
АНДРЕЙ. Короче, ты дал бы мне подохнуть?
АРИСТОТЕЛЬ. Это не совсем так…
АНДРЕЙ. А, как?
АРИСТОТЕЛЬ. Как бы это, попроще… Видишь ли, человек – это
прежде всего общественное или политическое существо
(«политическое животное»), одаренное речью и способное к таким
понятиям, как добро и зло, справедливость и несправедливость, то
есть обладающее нравственными качествами…
АНДРЕЙ. Я, тебя, сейчас ударю…
АРИСТОТЕЛЬ. (Искренне). За что?!
АНДРЕЙ. За справедливость и несправедливость…
АРИСТОТЕЛЬ. Это мое мировоззрение!.. Разве можно истязать
человека, за его мировоззрения?!
АНДРЕЙ. Я не буду тебя истязать. Я тебя просто отметелю…
Андрей, набрасывается на Аристотеля и начинает его
бить. Аристотель визжит и охает, убегая и заслоняясь от
ударов Андрея. В процессе потасовки Аристотель
превращается в Семена. Андрей, осознав это, прекращает
рукоприкладство. Через какое-то время все затихает. Андрей в
своей постели. Взбрыкнув ногой, просыпается. Под глазом у
него кровоподтек.
Андрей. Опять, братка! Ну, не даст, с умным человеком
поговорить… Что ему надо?.. Чего суется в мои дела?! Не пойму!.. Я
же не лезу в его музыку!!! Якшаешься со своими композиторами,
ну и славно!.. Зачем соваться туда, где ты ничего не смыслишь?!
Мне это не понятно!.. С каждым разом ухожу глубже в века, а он
все равно находит и вмешивается… Позапрошлый раз, разрушил
беседу с Сократом. Мы, только добрались до «сократовых
парадоксов»… - «Я знаю только то, что ничего не знаю. А другие не
знают и этого»… И тут братка, как черт из табакерки: - «Никто не
делает зла по своей воле»… Тоже мне, философ!.. Ну, и навешал
ему… А чего лезть?!
Андрей берет одеяло, кутается в него и выходит из
комнаты. В это время Семен просыпается. В очередной раз
пьет из чайника. Заворачивается в одеяло и затихает.
ВИДЕНИЕ ТРЕТЬЕ.
У кровати Семена появляется Андрей в образе Вивальди.
Делово вынимает две банки какого-то напитка. Разливает по
стаканам содержимое из них, раскладывает какую-то снедь и
присаживается на один из стульев.
ВИВАЛЬДИ. Давай за встречу. Давно я к тебе прорывался… Хотел
поговорить по душам.
СЕМЕН. (Высовываясь из своего укрытия). А-а! Антоха, привет!
Сколько же мы не виделись?!
ВИВАЛЬДИ. Лет двести или триста…
СЕМЕН. Ого! Это что такое?
ВИВАЛЬДИ. Мохито алкогольный..
СЕМЕН. Вот чего еще не пробовал, так этого пойла…
ВИВАЛЬДИ. Прошлый раз, ты назвал меня – выродком! Почему?
СЕМЕН. Ну поехали… Не начинай, а?
ВИВАЛЬДИ. Как не начинать? Я же мучаюсь в догадках… Почему?
СЕМЕН. Ну, хорошо… Сколько дукатов ты слямзил из казны при
покупке клавесина?
ВИВАЛЬДИ. Тридцать.
СЕМЕН. А в каком состоянии был тот клавесин?
ВИВАЛЬДИ. В отягчающем.
СЕМЕН. И после этого ты будешь возражать?! Да все ваше рыжее
семейство - дебоширы и выродки. И если бы не твоя европейская
известность на тот момент, сгноили б тебя в застенках.
ВИВАЛЬДИ. Но, об этом знают не многие… У меня к тебе просьба…
Не раздувай это, как меха органа… на весь свет не раздувай…
СЕМЕН. Не раздувай! А эта история с певичкой?! Священник.
Вместо того, чтобы служить мессы и других наставлять на путь
истинный… каждый вечер напиваешься в хлам и развратничаешь с
актрисулькой и ее сестрой…
ВИВАЛЬДИ. Тише! Тише! Вот!..
Достает из-под полы бутылку абсента и подает Семену.
Семен, увидев это, затыкается на полуслове и прячет презент
под матрас. Вивалиди, что-то шепчет на ухо Семену, тот
возмущается, Вивальди уговаривает, Семен сопротивляется…
Так длится некоторое время. Затем Семен смягчившись
соглашается и Вивальди довольный самим собой ударяет в свои
ладоши.
ВИВАЛЬДИ. Так я ее позову?
СЕМЕН. Что? Прямо сейчас?! Не, я не буду.
ВИВАЛЬДИ. Чего ждать? Она здесь… а за одно и споет.
СЕМЕН. Нет, нет! Давай не сегодня. Устроим кастинг на неделе,
когда я буду в приличной форме…Сегодня у меня и со слухом не
лады… Давай лучше по маленькой?! А то этот твой москито, как
слону дробинка.
ВИВАЛЬДИ. Только по маленькой, а то будет, как в прошлую среду.
(Смеется). Давай!
СЕМЕН. Кто старое помянит…
ВИВАЛЬДИ. А, кто забудет оба…
Семен достает из-под матраса бутылку, обглоданный сухарь.
Разливает содержимое бутылки по стаканам. Первым пьет
Вивальди и занюхивает сухариком. Вторым пьет Семен. От
вожделения, закрыв глаза, занюхивает сухариком, а когда глаза
открывает, видит перед собой Андрея. В тот же миг все
исчезает. Семен вскрикнув, подскакивает с кровати. Несколько
мгновений пытается, обмозговать происшедшее. Ничего не
поняв, закутанный в одеяло выходит из комнаты. И сразу же с
шумом сливного бочка, в комнату входит Андрей. Он ныряет в
свою кровать и затихает. Через мгновение рядом с ним
появляется Семен в образе Нерона. В руке у него кубок с вином.
ВИДЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
НЕРОН. (Пытаясь говорить гекзаметром). Ты, греческий пастух,
со мною в певческом турнире состязаешься сегодня?
АНДРЕЙ. (Подражая). Да, император – это так! (В руке у него тоже
кубок).
НЕРОН. Ты победителем не можешь быть и точка.
АНДРЕЙ. Решат трибуны, кому первенство отдать.
НЕРОН. До третьего колена род твой уничтожу.
АНДРЕЙ. Не страшно, всемогущий… (Встает на кровати во весь
рост, как с трибуны). Сжег ты все, что мог и даже больше…
НЕРОН. Я сжег лишь Рим, чтобы чуму предотвратить.
АНДРЕЙ. За, что казнил Петра и Павла?
НЕРОН. Истерзаны Апостолы не мной.
АНДРЕЙ. Христиан гонениям подверг, проклятый!
НЕРОН. Их проповеди шли против меня.
АНДРЕЙ. (Вынимает кинжал). Ты в оргии поверг священный Рим,
развратник.
НЕРОН. (Опускается смиренно на колени). Готов понесть,
заслуженную кару…
Андрей сходит с кровати, берет голову Нерона за
подбородок и перерезает горло императора. Из аорты
брызжет кровь-вино. Андрей наполняет свой кубок. В этот
момент Нерон превращается в Семена, все молниеносно
исчезает. Андрей вскрикивает и просыпается.
АНДРЕЙ. Нет, это не возможно! Куда не плюнь – всюду братка! С
этим надо, что-то делать… (В отчаянии, в никуда,). Брат! Братка! Ты
меня слышишь?
СЕМЕН. (Ни откуда). Да!
АНДРЕЙ. (Вздрогнув). Ты где?!
СЕМЕН. У себя.
АНДРЕЙ. У себя?! Как там у тебя?
СЕМЕН. Холодно, блин!
АНДРЕЙ. Понимаю… Это телу. А душа твоя где?
СЕМЕН. В пятках…
АНДРЕЙ. Не понял?!
СЕМЕН. Так ты ж мне, только что, горло перерезал! Чего еще
ждать, я не знаю?!
АНДРЕЙ. А ты зачем в образе Нерона явился?
СЕМЕН. Ни в каком образе я не являлся. Я же говорю, что я у себя!
АНДРЕЙ. Ты постоянно лезешь в мою жизнь. Зачем?
СЕМЕН. А ты, зачем?
АНДРЕЙ. Что?
СЕМЕН. Ты зачем лезешь в мою жизнь?!
АНДРЕЙ. И не думал даже…
СЕМЕН. А я, тем более…
АНДРЕЙ. Так я, что-то не совсем понял… Ты сейчас где? Здесь или
там?
СЕМЕН. Я, у себя! Сколько раз можно повторять?
АНДРЕЙ. Так вот уточни, где у себя?
СЕМЕН. Ну, блин, совсем тупой… Где ты меня последний раз видел,
там я и нахожусь…
АНДРЕЙ. (В сторону). Так где?.. Крышку лично заколачивал… Это и
был последний раз… (Семену). Так ты говоришь, у тебя холодно… а
сыро?
СЕМЕН. Я б даже сказал – мокро!
АНДРЕЙ. (Себе). Дренажные воды… (Семену). А темно?
СЕМЕН. Да. Но свет из коридора вижу.
АНДРЕЙ. Какого коридора?
СЕМЕН. Ну, в смысле в конце тоннеля…
АНДРЕЙ. (Себе). Значит и душа отходит. Давно надо было с ним
поговорить, он бы сразу и ушел. Не мучил бы меня своими
появлениями.
Андрей укутывается в одеяло. Долго ворочается в кровати.
Но, все же, находит удобную позу и затихает. Под шум
сливного бочка появляется Семен. Так же долго возится,
прежде чем улечься и затихнуть.
ВИДЕНИЕ ПЯТОЕ.
Семен в образе Вагнера. Андрей в образе Людвига, короля
Баварии.
ЛЮДВИГ. Это верно, что Вы, за моей спиной называете меня –
«мой мальчик»?
ВАГНЕР. Это исходит от завистников. Они считают, что Ваше
величество тратит слишком большие средства из государственной
казны на какого-то композитора. Которого, кстати сказать, они
считают иностранцем. Да, я саксонец, а не баварец…
ЛЮДВИГ. Мне выдвинут ультиматум; или Вы, или народ… Я
вынужден выбрать народ… Но в моей душе пылает крепкая,
вечная, священная и чарующая любовь к Вам!
ВАГНЕР. Без Вас я более ничто… О, мой король! Вы – Божество!
ЛЮДВИГ. В Байрейте я буду строить Вам театр. Вы немедленно
отправляетесь в Швейцарию и начинаете работу над «Кольцом
нибелунгов», которым мы и откроем наш театр. Далее там буду
сыграны и Ваши ранние произведения: - «Тангейзер», «Лоэнгрин»,
и «Тристан и Изольда». Вы должны свободно расправить могучие
крылья своего гения в чистом воздухе, Вашего восхитительного
искусства.
ВАГНЕР. О, мой король! Я до конца своих дней принадлежу Вам
всей душой! Моя жизнь всецело принадлежит Вам, и только Вам!
Людвиг подходит к Вагнеру и пытается его нежно обнять.
Вагнер мягко отстраняется.
ВАГНЕР. Нет, мой король! Я люблю Марусю. И не могу идти против
своего желания.
Вагнер уходит в темноту, как если бы в мир иной. Людвиг
остается один.
ЛЮДВИГ. Тело Вагнера принадлежит мне! Именно я первым
признал художника, которого сегодня оплакивает весь мир!
Именно я спас его для мира! Приказываю; тело великого
композитора захоронить в Байрейт.
Людвиг тоже исчезает в темноте. На своей кровати со
всхлипами и стонами заворочался Семен. Приподнялся на
локтях, осмотрелся. Словно ища кого-то. Но поиск оказался
тщетным, и он откинулся на подушку.
СЕМЕН. (В никуда). Брат, ты здесь?
АНДРЕЙ. (Ни откуда). Да.
СЕМЕН. Расскажи мне о Марусе…
АНДРЕЙ. Маруся!.. Маруся, друг ты мой ситный, женщина
загадка…
Когда, я помню, меня до полусмерти избили в ментовской и
вышвырнули у мусорных баков, как отходы, обчистив, разумеется,
меня до нитки. Я смог все-таки доползти до Маруси. Она меня
отмыла, выходила, словом поставила на ноги, а потом выставила за
дверь. Как я не пытался после происшедшего наладить с ней
отношения, – ни в какую… Вот и пойми этих женщин…
СЕМЕН. А я однажды пришел к ней с бутылкой вина и букетиком
мимоз, это был какой-то праздник… Так она меня очень ласково
приняла. Мы праздновали весь вечер, и я даже остался у нее до
утра…
АНДРЕЙ. Счастливчик! Меня выходила и выставила, а тебя до
утра…
СЕМЕН. Брат, а ты сейчас далеко?
АНДРЕЙ. Не знаю. Может далеко, только смотря от чего далеко?!
СЕМЕН. Ну, вот ты сейчас что видишь?
АНДРЕЙ. Звезды вижу…
СЕМЕН. …И Луну?!
АНДРЕЙ. Нет. Луны не видно. Видимо новолуние…
СЕМЕН. Это над головой, а что вокруг тебя?
АНДРЕЙ. Да, нет же, брат. Над головой у меня одна очень-очень
яркая звезда и свет от нее такой, что хочется смотреть на него не
отрываясь. А все остальные звезды у меня под ногами. Вокруг же
меня пустота и мрак.
СЕМЕН. Если звезды над головой, что это значит?
АНДРЕЙ. Это значит – ночь.
СЕМЕН. А если, как у тебя – под ногами?
АНДРЕЙ. Это значит – вечность…
СЕМЕН. Выходит, ты уже в вечности. То есть в бессмертии, а мне
еще…
АНДРЕЙ. Ты тоже в бессмертии, только в другом царстве… царстве
мертвых…
СЕМЕН. А ты?
АНДРЕЙ. Я в царстве душ.
СЕМЕН. И, как, ты доволен?
АНДРЕЙ. Не знаю. Еще ничего не чувствую. А ты?
СЕМЕН. Холодно, блин! (Вяло). Почему-то всегда – холодно!
(Сонно). И хочется спать.
Заерзал на кровати, ища удобную позу, и через минуту
затих. Андрей входит с сигаретой во рту и бутылкой в руке.
Устраивается за столом, на котором еще стоит початая
бутылка от Вивальди.
АНДРЕЙ. Да-а, братка! Тебе, там, наверное, холодно?! Что ж,
выпью и согрею душу за тебя, а за одно, и помяну, как это принято у
православных.
Андрей наливает себе в стакан. Молча, сидит некоторое
время, затем залпом опрокидывает содержимое из стакана,
утыкается носом в свой локоть и плачет. Из темноты
выходит Семен, садится на другой стул. Наливает себе в
стакан и выпивает не раздумывая.
СЕМЕН. Что ж за горе у тебя, мужик?
АНДРЕЙ. Брата схоронил.
СЕМЕН. Хороший был человек?
АНДРЕЙ. Мировой!
СЕМЕН. Господь, хороших - в первую очередь, забирает.
АНДРЕЙ. Почему так?
СЕМЕН. Не знаю… Помер-то от чего? Болел?!
АНДРЕЙ. Сгорел…
СЕМЕН. На пожаре?
АНДРЕЙ. Да. Только тот пожар, внутри него был.
СЕМЕН. Ясно. Давно сгорел?
АНДРЕЙ. Сегодня девять дней, уж как…
СЕМЕН. Ну, не кручинься, мужик… Все там будем…
Семен встает и уходит обратно в темноту. Андрей
спохватившись, поднял голову. Огляделся. Не увидев никого,
снова налил себе, выпил и пошел на свою кровать. Повозившись
в ней, затих. Под шум сливного бочка появился Семен. Мурлыкая
какой-то мотивчик, налил в стакан, выпил и тоже забился в
свою кровать.
ВИДЕНИЕ ШЕСТОЕ.
Андрей, привязанный к стулу, истерзанный в кровоподтеках.
Над ним склонился с кнутом в руке Семен, в образе фараона
Рамсеса II.
РАМСЕС. (Загробным голосом). Ты моя двадцать третья жертва из
тех, кто подвергся проклятию фараонов. Ты закроешь этот список,
посягнувших на святыню…
АНДРЕЙ. Я то, здесь, при чем? В гробницу к тебе, я не залезал.
Саркофаг твой не вскрывал…
РАМСЕС. Ты, гнусно, совратил мою красавицу Нефертари
Меренмут и разрушил малый храм в Абу – Симбеле, который ей
принадлежал… (Хлещет кнутом). От чего она преждевременно и
скончалась…
АНДРЕЙ. От чего скончалась? От того, что соблазнил или от того,
что разрушил?
РАМСЕС. Ты посягнул, на святая - святых фараонов, – на мой гарем!
(Удар кнута).
АНДРЕЙ. Если кого-то я и мечтал соблазнить, так это Марусю. Но
она выбрала другого. А вот ты, великий Рамсес соблазнил и
сожительствовал со своей родной сестрой. Но и этого тебе
показалось мало, так ты уложил в свою постель родных дочерей… И
после этого смеешь обвинять меня в прелюбодеянии?!
РАМСЕС. Во времена правления XIX династии фараонов, такие
браки были закономерными. Ты же, червь, без роду и племени,
(удар кнута) осмелился овладеть той, что была для меня лучом
божественным и верхом совершенства.
АНДРЕЙ. Я уже сказал тебе, что не посягал на твою Нефертари…
Откровенно говоря из всех твоих жен, дочерей и наложниц мне
больше по душе была Меританум, - твоя дочь…
РАМСЕС. Меританум была моей второй любимою женой. Поэтому
она и заняла место царицы, после смерти Нефертари. Ладно,
смерд… Меританум я тебя прощаю, а так же, снимаю обвинения в
посягательстве на честь Нефертари. Я тебе верю… Ты выдержал
испытание пристрастием. В награду за это, жалую тебе мое
царственное вино «Абу – Симбел», изготовленное из винограда,
произрастающего на склонах одноименной деревушки.
В миг все исчезает. Андрей просыпается в своей кровати.
Тяжело вздохнув и застонав, перевернулся на бок.
АНДРЕЙ. (В никуда). Эх, брат! Любил я, Марусю, да! Желал ее, да!
Но, что бы совращать… Нет, никогда…
СЕМЕН. (Из ниоткуда). Я тебе поверил… Не сердись, но мне надо
было знать истину. А без пристрастия, правды не узнать… Пойми
меня…
АНДРЕЙ. Уеду я. От всего этого уеду… Иначе свихнусь.
ЗАТЕМНЕНИЕ.
Вокзал. На перроне Андрей с чемоданами, рюкзаками, узлами
и коробками, ожидает прихода поезда. К нему подходит Семен
в образе носильщика.
НОСИЛЬЩИК. Вещички не подвезти, уважаемый?!
АНДРЕЙ. Не знаю. Может быть.
НОСИЛЬЩИК. (Начинает складывать скарб на тележку). Какой
поезд ожидаете?
АНДРЕЙ. № 666…
НОСИЛЬЩИК. Значит на Иелсараим?! Это на 13 путь… (Уходит с
тележкой в темноту).
АНДРЕЙ. Вам виднее, где у вас крематорий…
Долго смотрит в след ушедшему носильщику, но сам не
двигается. Мимо, с грохотом, пролетает поезд. Сквозь лязг и
стук состава, доносятся человеческие крики, плач и стенания.
Через минуту возвращается Семен, но уже в образе начальника
вокзала.
НАЧАЛЬНИК. Простите, пассажир, у вас все в порядке?!
АНДРЕЙ. Комси – комса…
НАЧАЛЬНИК. (Не поняв). Есть проблемы?
АНДРЕЙ. Все мои проблемы, только что отбыли в небытие…
НАЧАЛЬНИК. Сами, куда отбываете?
АНДРЕЙ. №666-ым…
НАЧАЛЬНИК. Вам надо на 13-ый путь. До какой станции следуете?
АНДРЕЙ. До конечной. До Иелсараима…
НАЧАЛЬНИК. Но 666-ой, не идет до Иелсараима?!.
АНДРЕЙ. Как не идет?! Куда же он идет?
НАЧАЛЬНИК. Никуда…
АНДРЕЙ. То есть?
НАЧАЛЬНИК. № 666-ой идет по кругу…
АНДРЕЙ. В этом круге, разве нет станции Иелсараим?
НАЧАЛЬНИК. В этом, нет!
АНДРЕЙ. В каком есть?
НАЧАЛЬНИК. Я же говорю вам на 13-ый путь.
АНДРЕЙ. Я вас не пойму… Если №666-ой не идет на Иелсараим, то
какая разница с какого пути на него садиться?!
НАЧАЛЬНИК. С 13-го пути идет №666-ой – БИС, он отворачивает на
Ариэль, где вам надо будет сделать пересадку на поезд, идущий к
Свету…
АНДРЕЙ. Спасибо за информацию. Я так и поступлю.
Начальник вокзала уходит. Андрей стоит не двигаясь. Через
паузу к нему подходит Семен в образе полицейского.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Гражданин, предъявите ваши документы!
АНДРЕЙ. (Глядя сквозь полицейского, апатично). Какие
документы?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Ваши, кровные!
Андрей вынимает из пазухи сердце и подает полицейскому.
АНДРЕЙ. Вот, пожалуйста.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Что это?
АНДРЕЙ. Мои кровные. Других документов у меня нет.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. (Принимая сердце и рассматривая его).
Документ у вас просроченный и требует замены. Вам необходимо
пройти со мной…
АНДРЕЙ. Не понимаю?! Что собственно происходит?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Вы задерживаетесь до выяснения обстоятельств.
АНДРЕЙ. Каких обстоятельств? Мне надо на 13-ый путь, там мой
поезд…
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Это, как раз, по пути. Пройдемте.
Берет Андрея под локоть и под шум пролетающего поезда
уводит с перрона. В следующее мгновение на перрон
выкатывается тележка со скарбом Андрея. Некоторое время
она стоит на фоне проходящего поезда и далее укатывает в
след, за составом.
ЗАТЕМНЕНИЕ.
Вновь две кровати, стол и два стула. Андрей, укутанный,
лежит в кровати. Семен сидит за столом в образе Иоанна
Крестителя и пьет вино.
ИОАНН. Пойми, что, не пройдя таинство обряда, ты не можешь
перемещаться, куда бы то ни было?! Ты только навредишь самому
себе. А это не заслуженно. Тебе уготована иная участь.
АНДРЕЙ. (Из-под одеяла). Какая участь?
ИОАНН. Не знаю. Я ничего не знаю. Но, вот, когда Он появился,
мне сразу стало понятно, что Он – Мессия. Так же и с тобой. Я знаю,
что другая участь, а где и какая… извини…
АНДРЕЙ. Ну, а если бы я сел на № 666-ой – БИС… разве я не попал
бы в Иелсараим?!
ИОАНН. Нет. Ты вернулся бы вновь на тот же перрон.
АНДРЕЙ. Что делать?
ИОАНН. Принять обряд Таинства. Креститься, мой друг!
Креститься!!!
Достает большой таз и ставит его на стол. Наливает в него
воду. В это время начинает звучать хорал. Помогает
подняться Андрею с постели. Подводит его к «купели» и
начинается таинство… Наклоняет Андрея над водой смочив
его волосы, осеняет крестным знамением, произносит…
ИОАНН. (Знамение). Во имя отца… (Знамение). Сына… (Знамение).
И святаго Духа… Аминь!
Андрей выпрямляется, приглаживает мокрые волосы и в
этот момент раздается выстрел, и купель с водой
опрокидывается. Потом другой выстрел, и Иоанн падает
замертво с кровоточащей раной в голове. Андрей в сиянии
чарующего Света принимает Х-образную позу.
Постепенно все затихает и исчезает в темноте. Затем лучик
света выявляет кровать Андрея. Он медленно просыпается, с
удовольствием потягивается. На лице его просветленная,
благостная улыбка. Резво соскочив с постели, подходит к
столу, на котором, как прежде, стоят бутылки. Андрей
находит сухарь, которым занюхивали Вивальди и Семен, и
начинает с аппетитом его грызть.
ЗАТЕМНЕНИЕ.
Холм. Развилка трех дорог. У подножья холма раскинулся
Спасо-Преображенский монастырь. На распутье стоит Семен.
В руке у него посох, за плечами котомка. За его спиной стоит
Андрей, в такой же амуниции. Дальнейший диалог идет, как
если бы каждый из них разговаривал со своим внутренним «Я».
СЕМЕН. (Сам с собой). Направо пойти, - счастье найти. Налево
пойти, - битым идти. Назад повернешь. – душу сожжешь…
АНДРЕЙ. (За спиной Семена). Знаешь ли, кто живет в тех обителях?
СЕМЕН. А, кто в них обитает?
АНДРЕЙ. Ангелы Божии, живут в них…
СЕМЕН. А можем мы их видеть?
АНДРЕЙ. Если захотим начать такую же, как они жизнь, то без
сомнения, усладимся лицезрением и беседою их. Вот путь ведущий
к жизни… Этот же путь приводит к гибели. Давай, брат, помолимся
на распутии, Свету лучезарному, чтобы Он научил нас, каким путем
следует идти.
Оба опускаются на колени и начинают молиться.
АНДРЕЙ и СЕМЕН. Свет! Свет лучезарный, желающий спасения
мира! Яви волю Свою, твоим рабам и укажи нам путь, которым мы
должны идти.
Все погружается во тьму.
ЗАНАВЕС.
РОССИЯ. ЯРОСЛАВСКАЯ ОБЛАСТЬ. г. РЫБИНСК.
ул. ВОЛЖСКАЯ НАБЕРЕЖНАЯ 175 – А. кв. 21
Д.т. 8 (4855) 21 – 84 – 94
Моб. +7 980 746 60 58
ЕРШОВ ВЛАДИМИР ВИКТОРОВИЧ.