александр фуфлыгин

АЛЕКСАНДР ФУФЛЫГИН
ТРИ ЕВДОКИИ
или
ПОРОЖДЕНИЕ
МУЧЕНИЦЫ
НЕМНОГО ПОЛИТИЧЕСКАЯ,
ОСТРОСАТИРИЧЕСКАЯ ПЬЕСА,
ПО МОТИВАМ БАЙКИ,
КОТОРУЮ ПРАКТИЧЕСКИ КАЖДЫЙ
ХОТЬ ОДНАЖДЫ,
ГДЕ-ТО,
КОГДА-ТО
И ОТ КОГО-ТО
СЛЫШАЛ
1
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ЕВДОКИЯ МИХАЙЛОВНА, пенсионерка.
ЕВДОКИЯ ПАВЛОВНА, пенсионерка, старшая по дому.
ЕВДОКИЯ СЕМЕНОВНА, пенсионерка, любительница литературы.
СМЕРТЬ.
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СЛУЧАЙ.
ВАДИМ, сын Евдокии Павловны.
ВЕРКА, его жена.
АРТУР ПЕНАТЫЧ, новый жилец.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ домоуправления.
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ.
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ.
ЖИЛЕЦ, не желающий мыть подъезд.
ГЛАВНЫЙ ГРУЗЧИК.
ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК.
ВТОРОЙ ГРУЗЧИК.
БАТЮШКА.
ФОТОГРАФ.
ЖИЛЬЦЫ.
УБОРЩИЦА.
ГОЛОСА.
2
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
Темная комната, освещенная только тусклым светом из окна это светит луна. В комнате стоит шкаф, в углу стол,
прямо по середине - большой старинный кожаный диван.
За сценой слышны звуки открываемой двери. Включается свет.
Входит Евдокия Павловна.
ПАВЛОВНА. Проклятая дорога, так вымотала. Подлец, водитель, содрал, словно из
Лондона вез. Это же уму непостижимо - тридцать рублей за пятнадцать
километров по скоростному шоссе. Ладно хоть ехал спокойно, не гнал лошадей,
а то в прошлый раз я уж натерпелась!
Подходит к дивану и охает, всплескивая руками.
Вот видишь, чего делается? Вот, Верка-сношенька! Опять мою накидочку с
дивана слямзила! Ну что за характер упрямый! Вся в свою мать! (Зовет) Дуська!
Евдокия Семеновна! Ты где там прячешься? Заходи, чего застряла?
Входит Евдокия Семеновна.
СЕМЕНОВНА. Ой, как мне не удобно ночью тревожить людей.
ПАВЛОВНА. Молчи лучше, дура! Каких еще людей, все спят?
СЕМЕНОВНА. Ой. Все равно не удобно. Я прямо как на раскаленной сковородке себя
чувствую. Зачем ты меня сюда затащила? Шла бы я себе тихо и мирно до хаты.
ПАВЛОВНА. Ишь ты, как она заговорила! Неудобно ей! Ночью она, видишь ли,
приперлась! Затащили ее! Совесть, говоришь, мучает тебя? Неудобно тебе? А
ответь-ка мне, подруженька, зачем ты таксисту тридцать рублей впихнула, ась?
Он же двадцать просил, ась?
СЕМЕНОВНА. Господи, Евдокия Павловна, да ты меня, что же, сейчас всю жизнь будешь
за десятку корить?
ПАВЛОВНА. А ты не ёрничай! За десятку! В этой десятке, между прочим, была и моя
пятерка! Мы с тобой, подруга, переплачивать не договаривались. Пополам за
такси - это верно, но чаевые - изволь-позволь мне не платить! Не буржуи мы,
чтобы раздаривать рублики направо и налево!
СЕМЕНОВНА. Ну что ты взъелась? Он же хороший парень, умница такой оказался!
Читает По. Читает Чейза. Читает...
ПАВЛОВНА. У нас полстраны читает твоего По, Дуся! Что же, каждому переплачивать?
СЕМЕНОВНА. Боже мой! И это моя лучшая подруга! Готова слопать меня без хлеба за
какие-то несчастные десять рублей! Вернее - пять! Пять-то мои!
ПАВЛОВНА. Чтоб еще хоть раз с тобой поехала на такси!
СЕМЕНОВНА. Отдам я тебе твою пятерку, отдам! Утром отдам! У сына выпрошу и
отдам! Поняла? Тьфу на тебя! (Уходит)
ПАВЛОВНА. Вот психичка!
Открывает шкаф, роется в поисках накидки.
Находит, застилает диван. Зевает
Наверное стоит прилечь. Все-таки ночь на дворе. (Достает одеяло. Выключает
свет. Ложится.) Проклятая зевота. (Зевает.) Как хорошо на собственном-то
3
диване... (Храпит. Бубнит во сне.) Надо будет Верку турнуть... С Вадькой...
Пускай сюда прутся... В проходную... Потерпят, молодые чай...
Комната заполняется легким зеленоватым светом.
На заднике появляется отражение двух громадных фигур.
Это Смерть в широкополой хламиде и с косой
и Его Величество Случай в шляпе и с тростью.
СМЕРТЬ. Ой, батюшки, кто это? Убью!
СЛУЧАЙ. Не вовремя, сестренка! Это же я, Его Величество Случай! Он же Фортуна, он
же мистер Шанс, он же Планида, ну и так далее.
СМЕРТЬ. (Ворчливо.) Ну, нарядился-то, нарядился, Величество, прямо по-королевски. И
не узнать. Все барахлишком блеснуть пытаешься? Зря, брат, стараешься, все
равно сейчас тебя никто не видит.
СЛУЧАЙ. А я, сестренка, видишь ли, не для других стараюсь, а для себя.
СМЕРТЬ. Что за дурь, перед самим собой красоваться? Это знаешь как называется?
СЛУЧАЙ. Знаю, знаю. Но вот ты ответь, сестренка, неужели же приятно самой бродить
по свету в не стиранной, лет, наверное, тыщу рубахе? Посмотри на себя! Ты же
со многими людьми встречаешься! Со знаменитостями, к примеру, со звездами
театра и кино, с интеллигентными, одним словом, людьми. С де Ниро,
например. Неужели же самой не противно?
СМЕРТЬ. Слушай, величество, ты свихнулся или как? Какой, к дьяволу, де Ниро? Вопервых, с де Нирой я еще не встречалась. Рановато пока де Нире, как не желай.
А во-вторых - всем им, этим интеллигентным людишкам, в моменты встреч со
мной отнюдь не до моих одёж, уж поверь мне, братец! Они, знаешь ли, мне
совсем не на ножки смотрят, де Ниры твои, а вот на эту самую палочку с
лезвием.
СЛУЧАЙ. Господи! Да я же образно с тобой говорю! Ты что же не умеешь образно
мыслить?
СМЕРТЬ. Нет. Никаких образов в моей головушке не наблюдается. Я, дорогой мой,
представитель исполнительной власти. Судебный пристав я. Образы
придумывают вон там, за облаками. Парламент и этот, дьявол его дери, Совет
Ангелов. А насчет твоих де Ниров, то мне в тыща шестьсот кажись пятьдесят
восьмом году под косу решением Совета Ангелов попался некий гражданин с
похабным английским именем Оливер. Такой был толстый сукин сын и важный.
Год назад ему предложили королевскую корону, но сборище каких-то там
генералов на него надавили, и он через год с горя зачах. Увидел меня, подлец,
приподнялся на постели и как гаркнет на всю комнату: “Ах, ты, дескать, сукина
дочь, кикимора болотная! Убери свою поганую косу, а то самолично тебя
заколю именным кинжалом”. И уж полез в ножны, сукин сын Оливер!
СЛУЧАЙ. Ну?
СМЕРТЬ. Чего, ну?
СЛУЧАЙ. Ну и что ты этим хотела сказать?
СМЕРТЬ. Ах, этим! Этим я хотела сказать, что вот, мол, братец, только подлец Оливер и
видел, что мою косу. Понял?
СЛУЧАЙ. Ну да ладно, ладно, разошлась, бестия старая. Тебе, сестренка, опытный
мужчина советы дает. Ты не рыпайся, а мотай на ус.
СМЕРТЬ. Вот пристал, черт напомаженный. Чем же так бурно от тебя воняет, брат?
Прямо ноздри ходуном ходят.
СЛУЧАЙ. Коза ностра.
СМЕРТЬ. Коза чего?
4
СЛУЧАЙ. Коза ностра. Ой де туаллэт.
СМЕРТЬ. Деколон ли чё ли?
СЛУЧАЙ. Деколон-деколон!
СМЕРТЬ. Ясно. Ну, так, чего, братец? Заболталась я тут с тобой! Начинать пора. Эх,
судьбинушка моя, кровавая!
Размахивается косой. Случай перехватывает ее руку.
СМЕРТЬ. Ты чего, дурной ай нет?
СЛУЧАЙ. Ты силушку-то побереги, неисчерпаемую свою. А ну-ка покажи копию
решения Совета заверенную нотариально!
СМЕРТЬ. Ах ты, подлец! Бюрократ! Огосударствленный разбойник! Прихвостень
тоталитаризма!
СЛУЧАЙ. А ну-ка не оскорблять при исполнении! Порядок должен быть и точка! Я всетаки Его Величество, не могу я направо и налево шансы раздавать кому попало,
без удостоверяющих личность документов, справок о совместном проживании
из ЖКО, справок об отсутствии задолженностей перед Высшим бюджетом и тэ
дэ, и тэ пэ.
СМЕРТЬ. Вот подлец! Вот это братец называется! Вот сует какие палки в колеса!
СЛУЧАЙ. Ну, ну, ну, не хами, сестренка! Я же повторяю - порядок есть порядок!
СМЕРТЬ. Да ты посуди сам: как же сейчас мне быть с этой оказией?
СЛУЧАЙ. С какой такой оказией?
СМЕРТЬ. Да как же! Вот я сейчас минуту назад замахнулась косой. Братец, пойми, ведь
коса предмет важный, орудие труда, так сказать. Нельзя ей просто так час от
часу махать, да случая ждать. Она же применения силушке требует, не много ни
мало! Заржавеет коса, никак не иначе! Что ж будет тогда, а?
СЛУЧАЙ. А ты возьми, сестра, и хряпни ею куда-нибудь. Какая тебе разница?
СМЕРТЬ. Да куда же хряпать-то?
СЛУЧАЙ. Да вон, хотя бы в тот дом. Трехэтажный и старенький, противный эдакий
домишка. Все равно ему пора на снос.
СМЕРТЬ. Как это: пора под снос? Да его же всего тридцать два года назад построили!
СЛУЧАЙ. А кто строил-то?
СМЕРТЬ. Ах, да! Так я... это самое...?
СЛУЧАЙ. Давай! Бей сестренка! Разрешаю!
Смерть машет косой.
За окном слышится грохот, шум падающего кирпича.
Смерть и Случай исчезают. За окном мелькают огни, слышатся крики,
работают двигатели. Входит Верка.
ВЕРКА. Господи, да что же это такое? Что за шум?
ПАВЛОВНА. Все-таки свалилась беременная стена!
ВЕРКА. Ой, господи! Оё-ёй! (Бросается и зажигает свет.)
ПАВЛОВНА. Чего ты орешь, ненормальная?
ВЕРКА. Мама, это вы?
ПАВЛОВНА. Конечно я. Кто же еще может к тебе ворваться среди ночи? Или ты еще
кого-нибудь ждешь? Вадик дома?
ВЕРКА. Ну, мама! Ну, мама! Вы меня в могилу загоните своим поведением. Разве можно
вот так, из темноты, неожиданно!
ПАВЛОВНА. Да ладно. Испугаешь тебя! Корову такую!
ВАДИМ. (Входит) Мама, ты? А я думаю, что за шум? Теперь понятно.
5
ПАВЛОВНА. (Лезет к окну и выглядывает в форточку) Ты посмотри! Вот ведь, а?
ВЕРКА. Господи! Настала счастливая пора! Маманя прикатила!
ВАДИМ. Верочка, не начинай заново. Мама, наверное, ненадолго, буквально на
выходной... Мама, ты, я надеюсь, не на совсем приехала?
ПАВЛОВНА. (Из форточки) Я знала! Я знала! И профессор их пузатый не помог!
ВЕРКА. Вадик, пойми, у меня последний день отпуска! Я же хочу отдохнуть! А с мамой
мне покоя не будет, ты знаешь!
ПАВЛОВНА. Вот так да! Пожарники прикатили!
ВАДИМ. Вера, не начинай! В чем же я-то перед тобой виноват? Ты просила достать
путевку? Я достал! Ты просила покоя? Был тебе покой целых пять дней! И
потом: не забывай, что перед тобой мать твоего мужа, все-таки поуважительней
нужно к ней, а не кричать...
ВЕРКА. Да как же не кричать! Как же не волноваться! Да ты посмотри, во что сразу же
превратился наш дом! Посмотри, в каком виде диван. Снова эта паршивая
ободранная дерюга на нем! Снова крики среди ночи, снова шум, гам. Подожди,
утром принесутся дружки-товарищи, подруги всякие, соседи! Начнутся деловые
встречи, переговоры по телефону и все такое!
ПАВЛОВНА. Ну знаете, родственнички, я не могу это пропустить. Моя любопытная
натура просто рвется к развалинам.
ВЕРКА. Мама, ну как вы можете. Вы же взрослый человек, а собираетесь бежать к
обвалившемуся старому дому прямо среди ночи!
ВАДИМ. Верочка, я прошу тебя, не заводись снова и снова...
ВЕРКА. Да я и не завожусь, я просто хочу понять образ мышления человека. Заметь, уже
пожилого человека, умудренного, должно быть, опытом! Жизненным опытом!
ПАВЛОВНА. (Не замечая претензий в свой адрес.) А я давно знала, что эта несчастная
стена у этого несчастного домика обвалится. Я ждала этого момента со дня на
день и сегодня, как чувствовала, приехала домой прямо на бал.
ВЕРКА. Все-то вы, мама, всегда знаете наперед. Как это у вас получается?
ПАВЛОВНА. Так ты же сама сказала, что я есть человек умудренный опытом.
Жизненным опытом (подражает Веркиному тону)! И не ехидничай, Вера, тебе не
идет.
ВЕРКА. Да я и не ехидничаю, с чего это вы взяли, мама? Я просто хочу понять вас, когда
вы всякий раз мне говорите, что все знали заранее.
ПАВЛОВНА. Практика показывает, Верунчик, что мои предсказания всегда сбываются, а
следовательно я имею право сказать в будущем, что так и знала.
ВЕРКА. Да что вы говорите, мама, какие еще предсказания? Начинаете тут снова...
ВАДИМ. Женщины! Прекратите цепляться друг к другу! Я прошу вас!
ПАВЛОВНА. (Не замечая слов сына) Как же какие предсказания? Я говорила, что
Харьковский ты не потянешь? Говорила? И вот результаты - ты не потянула.
ВЕРКА. Это вы своему сыночку спасибо скажите, он помог мне своим занудством и
упрямством. Я его просила устроить мне встречу с...
ВАДИМ. Ну вот, началось, сейчас и до меня доберетесь! Я прошу, прекратите склоки!
ПАВЛОВНА. А твой, Верунчик, поход? А Колькин пионерлагерь? Или я была не права?
ВЕРКА. А кто Кольку уговорил к деду ехать вместо лагеря? Кто?
ПАВЛОВНА. Был бы путний лагерь, никто бы ребенка не переманил.
ВЕРКА. Ах, вам лагерь не нравится?
ВАДИМ. Мама! Вера!
ВЕРКА. ПАВЛОВНА. (Вместе) Вадим, молчи!
ВАДИМ. О, господи!
ПАВЛОВНА. А двери внизу поставят - я сказала!
ВЕРКА. Так вы же сами и уговорили собрание!
6
ПАВЛОВНА. Но дверь-то поставили! И меня избрали.
ВЕРКА. Да как вас избирали-то? Кто избирал? Подружки ваши и выбирали!
ПАВЛОВНА. Какая разница! Главное, я оказалась опять права!
ВАДИМ. Вот бабы! Вот бабы!
ВЕРКА. Ну, конечно, вы всегда правы! Куда уж деваться от вашей проницательности!
ПАВЛОВНА. Ну, а дом!
ВЕРКА. А что, дом?
ПАВЛОВНА. А про дом-то я ведь говорила правильно? Ну согласись, Верка!
ВЕРКА. Ну и что дом-то? Что дом?
ПАВЛОВНА. Я же говорила, что стена грохнется? Говорила?
ВЕРКА. Ну, а откуда вы могли это знать? Вы что, экстрасенс?
ПАВЛОВНА. Экстрасенс, не экстрасенс, а сказала правильно!
ВЕРКА. Ну, а откуда вы могли знать, откуда?
ПАВЛОВНА. Но ведь сказала?
ВЕРКА. Ну, откуда?
ПАВЛОВНА. Я, милая сношенька, здесь живу уже сорок лет и все вижу: как кто живет,
что строят, из чего строят.
ВЕРКА. О, господи! Старая история!
ВАДИМ. Вера, умоляю, ну хоть ты-то прекрати! Ну сколько можно! Ты же взрослая
женщина, умная...
ВЕРКА. Молчи! (Павловне.) Ну и причем же все эти ваши бредни про старую жизнь?
ПАВЛОВНА. А при том! Студенты строили тот дом, практиканты! Вот и настроили!
ВАДИМ. Мама, хоть ты-то послушай меня! Ты же взрослая...
ПАВЛОВНА. Сын, замолчи! Я должна добиться истины!
ВЕРКА. Отвечайте, отвечайте!
ПАВЛОВНА. И отвечу!
ВЕРКА. Отвечайте! Причем здесь студенты?
ПАВЛОВНА. При том, что они воры!
ВЕРКА. Мама, ну причем здесь воры?
ПАВЛОВНА. При том!
ВАДИМ. Мама! Вера!
ВЕРКА, ПАВЛОВНА. (Вместе) Вадька, замолчи!
ПАВЛОВНА. Воры здесь при том, что они весь цемент стянули! Поняла? Ведь если
замешивают раствор, к твоему сведению, то в нем должен быть не только один
песок, поняла? Один песок плохо держит кирпичи! Поняла?
ВЕРКА. Я ничего не понимаю в строительстве!
ПАВЛОВНА. (Злорадно) Не понимаешь, а споришь! Я, к твоему сведению, два года на
стройке работала.
ВЕРКА. И что же вы там делали? Раствор мешали или кирпичи клали?
ПАВЛОВНА. Не язви! Я обои клеила!
ВЕРКА. Ну и черт с вами! Идите к своей развалине! Идите!
ВАДИМ. Все? Закончили?
ПАВЛОВНА. Я ухожу, сын! Успокой свою жену! (Уходит)
ВЕРКА. Это все! Это конец всех моих начинаний! Это разруха всех моих планов!
ВАДИМ. Ну, не убивайся ты так! Немного проблем, конечно, согласен, но ведь не все так
плохо. Просто не спорь с ней. Сколько раз тебя просил - не спорь!
ВЕРКА. Да как же я могу не спорить? Вот ты всегда меня в этом упрекаешь, а своей
матери - ни слова. Боишься ее, что ли? Ну, конечно, она же мамочка твоя, она же
всю жизнь положила ради тебя и Светочки! Естественно, что ты можешь ей и
слова против сказать.
7
ВАДИМ. Пойми, Вера, спорить с ней бесполезно! Как же ты до сих пор не поняла? Она
же удовольствие находит в споре. Она удовольствие, а ты - одни неприятности.
Ты стала нервная среди всех этих ваших склок по различным пустякам.
ВЕРКА. Конечно нервная. Она же оспаривает любое мое слово. Ей не нравится все, что я
делаю, что говорю, с кем говорю. И эта ее любимая дурацкая фраза - я так и
знала! Ну откуда она могла знать, что этот дом обвалится именно сегодня?
Откуда? И не делай скорбного лица, не защищай ее! Она не могла знать про этот
дом ничего, если только, конечно, не сама его обвалила!
ВАДИМ. Боже мой, ну как же она могла его развались, ответь?
ВЕРКА. От нее ожидать можно всего. Я и не удивлюсь, если завтра к нам забредут
представители карательных органов и упекут милую мамочку куда подальше.
ВАДИМ. В тебе говорит раздражение. Споришь ты совсем не ради истины, а ради спора.
Каждая из вас считаете своим долгом не соглашаться с точкой зрения другой, вы
это возвели в ранг привычки! Да какой там привычки - это стало чертой вашего
характера!
ВЕРКА. Вадим, не разговаривай так со мной! Иначе ты разрушишь нашу жизнь!
Входят Евдокия Павловна, Евдокия Михайловна и Евдокия Семеновна.
О, господи! И ты еще меня осуждаешь! Ты только посмотри! Вся компания в
сборе! Я даже ошиблась со сроками! Кавардак, как я полагала, начаться должен
был утром! Как я была не права! Он уже давно... (Уходит)
СЕМЕНОВНА. Ой, как мне не удобно вот так, среди ночи...
ПАВЛОВНА. Лучше молчи, кривляка!
ВАДИМ. Мама, я должен с тобой переговорить!
ПАВЛОВНА. Говори, чего ждешь?
ВАДИМ. Ну, здесь, во-первых, посторонние люди, а во-вторых...
ПАВЛОВНА. Во-первых - это люди не посторонние, это мои подруги! А во-вторых, что
это за тон с матерью?
ВАДИМ. Мама, не заедайся хоть ты!
Пауза.
Затем слышится еле слышный шепот Семеновны: “Ой, как неудобно!”
ВАДИМ. Хорошо. Ответь мне, что все это значит?
ПАВЛОВНА. Это значит, что ко мне пришли гости.
ВАДИМ. Гости в три часа ночи?
СЕМЕНОВНА. (Шепотом) Кошмар, как неудобно!
ПАВЛОВНА. Молчи, дура! (Сыну.) Да, мы решили собраться в связи с чрезвычайными
обстоятельствами - упал соседний дом!
ВАДИМ. Очень хорошие обстоятельства! Я, конечно, понимаю, товарищи пенсионеры,
что жизнь ваша скучна, что вы привыкли с юности работать, трудиться на благо
родины, строить, клеить обои и так далее! Но вы забываете об элементарных
правилах приличия! Вы забываете, что в доме кроме вас есть еще и другие люди,
которым завтра, может быть, с утра на работу в отличие от вас. Очень многим,
проживающим в этом доме, уж поверьте моему опыту, очень хочется спать в
этот момент!
ПАВЛОВНА. Сын! Ты несправедлив!
ВАДИМ. Ах, я еще и несправедлив!
ПАВЛОВНА. Это тебя Верка против меня настраивает. Конечно, меня же не было целых
пять дней! Представляю. Что она тебе тут без меня наплела!
8
ВАДИМ. Дурацкая привычка. Мама, думать, что все вокруг целыми днями только о тебе
думают и о тебе разговаривают! И потом! Я просто удивляюсь, как это у вас
обеих получается? Ты мне зудишь, что это Верка меня против тебя настраивает,
что я только ее люблю и ее слушаю, а тебя нет! Верка целыми днями бубнит, что
я тебя только слушаю, твои наговоры, только тебя, свою мать и люблю, а ее нет!
Когда же это наконец кончится!
ПАВЛОВНА. Это кончится, когда я, наконец, умру! А умру я скоро, не переживай!
ВАДИМ. Мама, перестань! Эти твои слова я слышу вот уже много-много лет! Надоело ейбогу! Сколько можно о смерти талдычить, сколько можно всем свою сорочку
показывать, сколько можно венок свой демонстрировать, сколько можно
твердить, что к смерти ты готова?
ПАВЛОВНА. Я понимаю. Это все-таки Верка тебя совратила! Это она тебя против матери
настроила, что бы ты мне не говорил, как бы ее не защищал! Ты неблагодарный
сын, Витька, я всю мою жизнь...
ВАДИМ. Знаю, знаю, ради меня и Светки! Хватит, надоело! Я больше не могу всего этого
слышать!
Уходит раздраженный.
Павловна демонстративно усаживается на диван.
ПАВЛОВНА. Ну, подруженьки, видите, как меня уважают в этом доме? Что вы
почувствовали бы на моем месте?
СЕМЕНОВНА. Ой, мне было так неудобно! Я словно на раскаленной сковородке себя
чувствовала! Словно меня в кипятке варили!
ПАВЛОВНА. Лучше уж ты молчи!
МИХАЙЛОВНА. А ты зря возмущаешься, Евдокия Павловна. Я, например, считаю, что
сынок твой совершенно прав.
ПАВЛОВНА. Ну-ка, ну-ка, очень интересно! В нашем стане враг появился!
МИХАЙЛОВНА. Только давай-ка без твоих штучек, без гипербол и извращений.
СЕМЕНОВНА. Ой, Евдокия Михайловна, какие ты слова-то знаешь! Изумительно! Разве
ты читала По?
МИХАЙЛОВНА. Да, я читала По, но разговор сейчас не об этом. Да, Дуся, я согласна с
твоим сыном. Можешь меня ненавидеть, но ты поступаешь порой с ним и
Верочкой совершенно бестактно. Несмотря на все твои возмущения в их адрес,
ты ведешь себя недостойно.
ПАВЛОВНА. Да почему, черт возьми?
МИХАЙЛОВНА. Да потому, что ты, как старшая по подъезду, должна во всяком случае
подавать пример своим поведением, а что делаешь ты, Евдокия Павловна?
ПАВЛОВНА. А что я делаю плохого? Разве я не выполняю своих обязанностей? Разве я
не выхожу первой на субботник? Разве не я кидаюсь на амбразуры жилищного
управления ради вас всех? Ведь все ради вас всех, заметь, не для себя лично, а
ради всех! Болею ради всех! Тружусь ради всех! И что получаю взамен? Только
одни упреки! Упреки со стороны сына, упреки со стороны снохи, сейчас к ним
присоединилась и моя собственная подруга! Здравствуйте! Привет!
МИХАЙЛОВНА. Ну, ну, ну, понеслась! Это ты можешь! Правду кому приятно слышать?
Конечно же легче все перевернуть с ног на голову! И очень легко прикрываться
высокими фразами, типа: только для всех, все только ради всех! А сама
врываешься в дом среди ночи, будишь ребят, скандалишь с сыном на глазах
подруг, кричишь в окно!
ПАВЛОВНА. Имею право! Это мое окно, а не твое.
9
МИХАЙЛОВНА. Окно-то, может быть, и твое, да вот кричала ты в него слишком громко.
Кто знает, сколько человек проснулось от твоих воплей. Я, например,
проснулась. А ты должна знать, что мое состояние не позволяет мне
волноваться, что заснуть мне страшно тяжело, а ведь мне завтра спозаранку в
больницу. Завтра Вадиму на работу, Верочке остался всего один день для
отдыха, а ты вон что вытворяешь!
ПАВЛОВНА. Витька молодой. Заснет. А Верке так и надо. Она вредная. Она мою накидку
постоянно с дивана снимает. Чего ей далась моя накидка? Чего она вредничает?
МИХАЙЛОВНА. Обе вы друг дружку стоите! Одна вреднее другой! Ты - взрослая
женщина, а устраиваешь истерики из-за какой-то накидки! Подумай о сыне, ему
ведь тяжело между вами, между упрямыми дурами!
СЕМЕНОВНА. Ой, Евдокия Михайловна, какие ты слова употребляешь! А еще читала
самого По! Пожалуйста, не произноси при мне таких ругательств. Я, знаешь ли,
женщина слабая, образованная. Когда ругаются, я чувствую себя, словно на
раскаленной сковородке, словно меня в сметане жарят!
МИХАЙЛОВНА. Да ты, по-моему, всегда себя так чувствуешь! Скоро можно будет тебя
кушать с майонезом!
Появляется злющая Верка.
ВЕРКА. Граждане Евдокии, уважаемые пенсионерки! Очень вас прошу, угомонитесь!
Дайте мне покоя в мой самый последний день моего же заслуженного отпуска!
Идите по домам, ложитесь в постельки и закройте хоть на время ваши рты!
Евдокии расходятся.
Слышатся их голоса:
-“Простите, Верочка, мы уходим! - Ой, как мне неудобно!
Словно я на раскаленной сковородке сижу! - Ладно, ладно!”
ПАВЛОВНА. Ну, Верка, ну ты змея!
ВЕРКА. Мама, я вас прошу, не позорьтесь перед гостями и меня не позорьте!
ПАВЛОВНА. Я ухожу спать в детскую! (Уходит)
ВЕРКА. Ну как жить! Как жить! Где обрести покой, хотя бы на время! В такие моменты
так хочется на все плюнуть и помереть. Да-да, именно помереть. Порой я даже
вижу эти картины, мне они снятся! Это, наверное, от безысходности! (Уходит)
Свет в комнате постепенно гаснет.
Вновь загорается зеленоватый свет и появляются тени на стене.
Это Смерть и Случай.
СЛУЧАЙ. Да кому из Вас не грезилось такое? Особенно в юношестве, в порывах
несчастной неразделенной любви или в зрелости, от безысходности быта,
непослушания детей, неуважения сослуживцев. Кто не мечтал умереть назло
всем и не представлял себе картины прощания с собой, отошедшим? Да все
мечтали! А если кто мне скажет, что не мечтал, то я не поверю этому человеку
ни за что!
СМЕРТЬ. Старость! Эх, да что молодые знают о старости?
СЛУЧАЙ. Молодые ничего не знают о старости, они ее только видят, а не чувствуют. А
ведь она живет рядом с ними, ест, пьет за одним столом.
СМЕРТЬ. Молодым никогда не понять, что такое старость. Им никогда не понять, почему
она, старость, пытаясь помогать, порой в точку, но в основном, делает по10
своему, по-старчески, отлично от молодого понимания. И поэтому кажется им
мешающейся под ногами. Она похожа на кошку, ждущую, когда освободится
место, мгновенно оказывающуюся на теплом насиженном месте. То ли тепла
ищет, то ли просто внимания. Пускай не ласки, а просто внимания, пускай
любого, ну хоть какого внимания.
СЛУЧАЙ. Молодые смеются над ней, над старостью, находят в ее поведении девять
признаков маразма, шесть признаков алкоголизма и радуются, когда диагноз
подтверждается опустошенной бутылкой и пьяными слезами.
СМЕРТЬ. И тогда они изображают праведный гнев, припоминают сотни, уже
сотворенных старостью грехов.
СЛУЧАЙ. А все отчего?
СМЕРТЬ. От врожденной жестокости!
СЛУЧАЙ. Ты слишком мрачно смотришь на это, сестра! Просто у молодости свои заботы,
свои мысли, свое мышление. Люди привыкли к скорости, любят фильмы с
быстро меняющимися кадрами, машины, поезда, самолеты. У старости же свой
мир: неторопливый, умудренный годами, покалеченный войной. Наверное, надо
просто притормозить. Зря не рвать в галоп. Чего метаться, орать, спешить, а
лучше приглядеться и увидеть главное. К чему спешить? Посмотрите, люди,
ведь старость везде успевает своими тремя шагами в минуту.
Свет гаснет.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
Двор, деревья на фоне пятиэтажного дома. Клумбы, поросшие цветами.
Вкопанный в землю стол и большая лавка.
Входит представитель ЖКО. Усаживается на лавку.
Вытирает лоб платком.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Уф! Вот, черт! Мерзавец Колуянов! Сам не пошел, меня послал.
Боится, подлец, народу показаться. Меня на расправу собакам кинул. (Сам себя
успокаивает) Ничего, ничего, Коленька, живы будем, съедены не будем.
Пауза.
Представитель оглядывается, встает, смотрит вдаль.
Но какая все-таки упрямая эта тетка! Добилась-таки! И чего им вечно неймется,
этим старухам? Сидела бы дома, на печи, щи хлебала, молоком запивала! Так
нет! Тянет их на общественные работы, словно кол у них в каком-то месте.
Пенсионеры! Лишь бы людей тревожить своими претензиями, лишь бы только
людей от насеста отрывать! Так изумительно я с утра....
Входит Пенатыч.
ПЕНАТЫЧ. Я не опоздал? Здравствуйте.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Здравствуйте. Вы не опоздали.
11
ПЕНАТЫЧ. Очень отлично. Я, знаете ли, частенько опаздываю. Дурная привычка и
ничего не могу с ней поделать. Вчера готовился, готовился, сегодня с самого
утра готовился, готовился и опять чуть не прозевал! Хорошо по телевидению
началась передача о проблемах современного российского жилкомхозяйства.
Сразу же вспомнил и быстренько сюда. Мы что же, первые?
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Первые.
ПЕНАТЫЧ. Очень отлично.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Что это за выражение: “очень отлично”?
ПЕНАТЫЧ. Вам тоже нравится? Я услыхал его у одного заезжего узбека. Он до ужаса
смешно говорил по-русски. Знаете, настолько смешно перевирал слова, что я
хохотал над ним постоянно.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. М-да.
ПЕНАТЫЧ. Точно, точно. Он говорил, например - масалёт.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Что такое масалёт?
ПЕНАТЫЧ. А вы отгадайте!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Не могу даже сообразить!
ПЕНАТЫЧ. Все просто - это самолет. Масалёт - самолет. Еще он говорил - ракандаш, то
есть - карандаш. Потом - забусковал, то есть забуксовал. И всякое такое.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. М-да.
ПЕНАТЫЧ. А вы из какой квартиры? Я - из пятьдесят восьмой. Вас как зовут? А меня
Артур Пенатович. Вот, неделя, как въехал, еще не успел ни с кем познакомиться.
Знаете, пока провозился с книгами, пока шкаф собирал. Проклятые грузчики мне
шкаф сломали, представляете? Отломили ножку и все. Бывает, говорят! Что,
говорят, ножка! Вам, говорят, еще повезло! Мы, говорят, на прошлой неделе
одному гражданину газовую плиту погнули.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Как это, газовую плиту?
ПЕНАТЫЧ. А вот так! Согнули, говорят, так, что хозяин даже не сразу ее узнал. Где,
говорит, мужики, моя газовая плита? Не забыли ли вы, подлецы, ее второпях? А
как увидел плиту, очень обиделся, даже платить не хотел, плакал даже! Но они
из него выскребли денежки за просто так. Куда ему с четырьмя здоровыми
мужиками. Они ему в отместку оторвали люстру.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. М-да.
ПЕНАТЫЧ. Вот я сейчас тревожусь. Они должны мне еще кое-что из мебелишки подвезти
и как раз газовую плиту. Придется внимательно следить за разгрузкой.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. М-да.
ПЕНАТЫЧ. Так из какой вы квартиры?
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Видите ли в чем дело...
ПЕНАТЫЧ. А я из пятьдесят восьмой. Вы знаете, мне повезло с этажом. Не высоко, да и
не низко. Все вижу, все слышу. А у вас как?
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. А у меня...
ПЕНАТЫЧ. Ясно. Вам тоже нравится.
Входят Евдокия Павловна,
Евдокия Михайловна, Евдокия Семеновна.
ПАВЛОВНА. А вы уже здесь?
ПЕНАТЫЧ. Да, я уже здесь.
ПАВЛОВНА. Вообще-то я не вам, а вот, товарищу их ЖКО.
ПЕНАТЫЧ. Ой, какая жалость, что не ко мне.
ПАВЛОВНА. Это почему же, жалость?
12
ПЕНАТЫЧ. А как же не жалость? Вы такая уверенная и деловая, что у меня поджилки
трясутся! Необыкновенное ощущение оставляют во мне деловые дамы! Их
деловая хватка и уверенный вид берут меня за горло и вот - я уже в сетях! Эх,
жаль, что вы не ко мне!
Входят другие жильцы.
Начинается собрание.
ПАВЛОВНА. Граждане жильцы! Попрошу тишины и внимания!
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Давай скорее! Распнем этого представителя!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Верно, Лялик, так ему!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Граждане! В таком тоне у нас не получится никакого разговора!
ПАВЛОВНА. А мы не разговаривать сюда пришли, а требовать!
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Ему бы пожить все лето без горячей воды!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Ох, как я люблю это дело! Врежь ему, Лялик!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Граждане! Будьте же терпимее! Не думайте, что я живу в какомнибудь другом государстве, где всегда есть и горячая вода, и тепло и за это не
нужно платить! Я совершенно такой же человек, как вы все и меня проблемы
всей страны тоже не обошли, так что давайте без нападок!
ПАВЛОВНА. Разбирайтесь с вашим домоуправлением! Мы за ваши проблемы не в
ответе!
ПЕНАТЫЧ. Ох, ну какая она душка! Прямо мурашки под мышками бегут!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Граждане! Я направлен к вам, как представитель жэ кэ о номер пять
эм пэ о “Жэкро”! Выражайте, пожалуйста, ваши претензии в наиболее
благоприятном виде!
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. А мы не можем в благоприятном, мы давно не мылись! Ты вот не
помойся все лето, мы на тебя посмотрим!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Вот! Пускай попрыгает! Лялик, ты у меня герой!
ПАВЛОВНА. Давайте-ка, действительно, ближе к делу. Евдокия Семеновна, зачитай.
ПЕНАТЫЧ. Ух ты, еще одна цыпочка. Прямо не дом, а Гога и Магога!
СЕМЕНОВНА. Собрание жильцов нашего дома постановило...
ПЕНАТЫЧ. Какой голос! Прямо сама Ангелина Вовк!
СЕМЕНОВНА. ... выразить недоверие к компетентности работников и руководства ЖКО
номер пять и предъявить наши требования в официальном письме начальнику
ЖКО Колуянову Вэ Вэ за подписями жильцов дома...
ПЕНАТЫЧ. Куда я попал! Это же женский пансионат! Эдемский сад!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. (Пенатычу.) Мужчина, прекратите прижиматься! Вы что,
рехнулись? Я же с мужем!
ПЕНАТЫЧ. Очень извиняюсь! Но это не я прижимаюсь, это меня к вам пихают! Эй, кто
там такой наглый? Прекратите мне давить в спину! Видите, женщине плохо!
СЕМЕНОВНА. ...В письме мы требуем восстановления наших нарушенных прав и
исполнения жилищно-коммунальным отделом своих обязательств по договору
об оказании нам коммунальных услуг!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Граждане! Подождите! Будьте же реалистами!
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Время сейчас такое: пессимисты изучают китайский язык!
Оптимисты - английский! А реалисты - автомат Калашникова!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Ну, Лялик, ты ему и выдал! Ты умница моя!
СЕМЕНОВНА. Наши требования таковы! Первое - включить горячую воду в нашем
доме...
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Граждане! ЖКО не занимается горячей водой! Это компетенция
“Горкоммунтепло”!
13
ПАВЛОВНА. Извините, но вы нас посылаете в “Горкоммунтепло”, они в “Водоканал”,
“Водоканал” грешит на нашу бойлерную, а бойлерная - на вас! Сколько можно
разбираться и выявлять виноватых в этой вашей бюрократической каше? Нам
надоело и мы постановили предъявить претензии к вам, а уж вы сами
разбирайтесь друг с другом! И не надейтесь на наше дружеское расположение,
пока не исправите всех недочетов!
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Платон мне друг, но больший друг истина!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Лелик, ты философ!
ПЕНАТЫЧ. Аристотель!
СЕМЕНОВНА. Второй пункт! Немедленно подключить отопление!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Граждане, это слишком сложная проблема... Сложилась невиданно
трудная ситуация с давлением! Наш уважаемый мэр во вчерашнем
выступлении...
Общий шум.
Мужчина в шляпе активно возмущается в лицо Пенатычу!
ПАВЛОВНА. Вам грозит судебное разбирательство!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Господи, что-то еще?
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Он еще спрашивает! Посланник дьявола!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Класс, Лелик! Ты супер-гений!
МИХАЙЛОВНА. Товарищи, ну давайте без грубостей! Это же человек все-таки, хоть и
представитель нелюбимого всеми нами ЖКО! И, может быть, лично он
действительно ни в чем перед нами не провинился! Давайте будем
снисходительны и терпимы!
СЕМЕНОВНА. (Декламирует) Починить протекающую во втором подъезде крышу!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Где обещанный ремонт подъездов?
ПАВЛОВНА. Куда подевались дворники?
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Граждане жильцы! Все слишком сложно! Вы даже не представляете,
как сложно! У жилищно-коммунальных хозяйств нет средств, чтобы проводить
ремонт! Нечем платить не только дворникам, но и основным работникам!
Бухгалтерия стонет под гнетом долгов и невыплат! Должен заметить, что и
многие из вас тоже не всегда спешат с оплатой коммунальных услуг, ведь так?
ПАВЛОВНА. Нечего нас припрягать! Денег у них нет! Вы нас не обманете! Мы смотрим
телевизор и все видим! Месяц назад вам выделили средства! Сам губернатор
клялся и божился, что деньги пошли на ремонт и подключение тепла! Ну и что
мы видим, какую картину?
ПЕНАТЫЧ. Содом с Гоморрой!
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Точно! (Жмет ему руку)
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Молодцы, мужчины!
МИХАЙЛОВНА. Это нехорошо. Все-таки как-никак человек пришел к нам с добрыми
намерениями, надо бы помягче с ним. Давайте будем интеллигентами!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Граждане, ну что вы от нас-то хотите? Деньги ушли в другое место,
не к нам! Мы их и не нюхали! Уж не знаю, что вам там пообещал губернатор!
Общий шум.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Граждане, деньги, наверное, ушли в область!
ПЕНАТЫЧ. Знаем, знаем, куда ушли деньги, в какую область!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Это на что вы намекаете?
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Мы намекаем на область ваших карманов!
14
ПЕНАТЫЧ. В точку! (Жмут с мужчиной в шляпе друг другу руки и весело смеются)
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Молодцы, парни!
ПАВЛОВНА. Попрошу голосовать: кто за отправку данного письма господину
Колуянову?
Общий шум. Лес рук.
ПАВЛОВНА. Итак, граждане, попрошу поставить ваши подписи под письмом!
Толпа собирается вокруг Павловны,
люди окружают представителя возмущенно ему что-то втолковывая.
На первый план выходят Пенатыч, мужчина в шляпе и женщина в шляпе.
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. А здорово ты его поддел с этими деньгами! А то они думают, что
мы тут лопухи лопухами! Ха!
ПЕНАТЫЧ. Ну, ты тоже молодец, как удачно подыграл!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Ребята, вы оба молодцы! Я вами горжусь! Как вы отделали этого
проходимца!
ПЕНАТЫЧ. Да уж, поддали молодцу, век будет помнить!
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Приятно, черт возьми, с такими соседями, с
единомышленниками! Ты из какой квартиры? Как имя-отчество? Что-то я тебя
не замечал раньше!
ПЕНАТЫЧ. Да я всего неделю здесь живу. Артур Пенатович я, из пятьдесят восьмой.
Лучше просто - Пенатыч.
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Я Клава, а он Лялик, мы из сорок восьмой! Как здорово!
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Вот мы сейчас пройдем к нам, Артур Пенатыч, и примем пивка за
знакомство!
ПЕНАТЫЧ. С удовольствием!
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. А вот анекдотец! Скрестили верблюда и ламу, назвали животное
“камой”.
ПЕНАТЫЧ. Здорово. Только почему - кама? Надо было назвать - ла-вер, или - вер-ла!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. А на кого похожа эта “кама”: на верблюда или на ламу.
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. На носорога из соседней клетки! (Смеются, уходят)
Из толпы выходит Евдокия Павловна.
ПАВЛОВНА. Граждане! Граждане! Не увлекайтесь особо расправой над представителем
ЖКО и не расходитесь! У нас есть еще вопрос на повестке! Граждане, прошу
внимания!
Шум стихает.
ПАВЛОВНА. Жилец из квартиры номер семнадцать отказывается мыть полы в подъезде,
он пытается идти в разрез с общим мнением. Объяснитесь, гражданин, почему
вы так сопротивляетесь? Вы что же не имеете рук? Не можете налить ведро воды
и смыть грязь, которую сами же и заносите на лестницу?
ЖИЛЕЦ. Набрать-то я могу, да и руки у меня, как ни странно, на месте. Но вот с такой
постановкой вопроса я не согласен. Почему же я должен мыть лестницы? Я
трудящийся человек, я имею право на отдых, но почему-то меня заставляют
елозить по полу тряпкой ради каких-то общественных идеалов. Когда вы решали
15
этот вопрос, я в голосовании не участвовал и своего согласия мыть лестницы не
давал.
Слышится шум в толпе,
крики: “Ишь ты, какой резвый!”
“Так уж решило собрание изволь подчиняться!”
“Штрафануть его, чтобы знал!”
ЖИЛЕЦ. Граждане! Что вы кричите? Я свои права знаю!
Вновь слышатся голоса:
“Все моют, и тебе придется!”
ЖИЛЕЦ. Все скоро, может быть, друг друга убивать начнут, что мне тоже сразу же
присоединяться? Да и кто вы такие, чтобы меня заставлять и читать мне
нотации? Прошли времена партийных собраний и комсомольских разборок! И
это ваше собрание не имеет надо мной никакой власти! Мыть полы я не буду,
тем более до меня дошли сведения, что домоуправление содержит несколько
ставок дворников и уборщиц, и даже исправно сами получают деньги. Что же
это - я буду мыть, корячиться после работы, а кто-то деньги получать? Извините,
я не согласен.
ПАВЛОВНА. Гражданин из семнадцатой квартиры! Вы посмотрите, как на вас смотрят
люди! Вас же осуждают! В вас разочаровываются! Вам же с нами жить здесь, в
одном доме, в одном дворе гулять!
ЖИЛЕЦ. Извините, гулять я во дворе не собираюсь! В квартиру прихожу только ночевать,
так что мы с вами почти не будем видеться! До свидания! (Уходит)
СЕМЕНОВНА. Некультурный человек! Совершенно невоспитанный!
МИХАЙЛОВНА. Но ведь он прав с какой-то стороны.
ПАВЛОВНА. Граждане! Собрание закончено! Просьба выпустить, наконец, из тисков
общественности работника коммунального отдела!
МИХАЙЛОВНА. Тем более что он лично никаких серьезных вопросов не решает! У него
все равно есть начальство, и только оно дает команды! Так что отпустите
человека.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. (Вырывается из объятий толпы) Уф! Ну, спасибо, Евдокия Павловна,
удружили, засунули меня в мясорубку! Я-то к вам пришел за справедливым
решением, чтобы совместно подумать, как нам исправить тяжелое положение, а
вы меня что же, на растерзание толпы бросили?
ПАВЛОВНА. Вам этого еще мало! Вот погодите, мы и вашего Колуянова сюда затащим!
Ему тоже достанется от народа!
СЕМЕНОВНА. Это верно! Мы еще и в ЖКО нагрянем, погодите, если не исправите
недостатки! В бухгалтерию вашу, что ворует и тратит направо и налево
общественные деньги! Люди тепла не видят, а они там жируют!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Не хочу вступать с вами в научные дискуссии! Вижу, что общего
языка нам не найти. Но поверьте, что не так все просто решается, как вам
кажется! (Рассерженный уходит)
ПАВЛОВНА. Ишь ты, какой обиженный!
СЕМЕНОВНА. Слишком еще легко отделался! Еще возмущается! Да на его месте я бы
себя чувствовала очень неудобно, как на раскаленной сковороде!
МИХАЙЛОВНА. Эх, подруги, подруги! Что же вы это делаете?
ПАВЛОВНА. А что мы такое делаем?
СЕМЕНОВНА. Мы справедливость восстанавливаем!
16
МИХАЙЛОВНА. Хорошенькая справедливость - взяли, налетели на человека! Начальство
его вместо себя на расправу отправило, а вы и рады, отыгрываетесь на человеке,
сваливаете на него все свои неприятности.
ПАВЛОВНА. Что-то я не поняла тебя! Что же нам сейчас, в ножки ему кланяться? Они же
издеваются над людьми, гадят нам в души! Мыслимое ли дело - воду до сих пор
не дали! Отопление не включили!
МИХАЙЛОВНА. Да что за прыть в тебе? Ты вспомни - когда это в такую рань отопление
подключали? Никогда раньше октября такого не было. Чего же вы хотите? У
них план. Где они деньги по вашему возьмут? Кто им разрешит подключить
раньше, если весь город без тепла сидит?
СЕМЕНОВНА. А нам какое дело? Нам на весь город смотреть не резон! У нас своя
свадьба!
ПАВЛОВНА. Слишком уж ты, Дуся, мягкотелая. Все-то тебе видятся кругом
разнообразные лояльные методы! Не хватит ли? Хватит! Хватит смотреть, как
они раскачиваются! Хватит терпеть от них обиды! Пускай отчитываются перед
народом, пускай выполняют наши требования!
СЕМЕНОВНА. Насажали там, черт знает кого! Они, наверное, даже По не читали, а туда
же, суются управлять хозяйством!
ПАВЛОВНА. Мы добьемся, чтобы нынешнее руководство ЖКО было низложено! Нам не
нужны трутни на нашей шее, не нужны слабаки! Даешь крутые перемены в
жилищном хозяйстве! Даешь твердую руку вместо размазни Колуянова!
СЕМЕНОВА. Даешь! Посадить его на раскаленную сковородку, чтобы стыдно стало!
МИХАЙЛОВНА. Господи! Что это с вами? Откуда такая злость? Мы же столько лет жили
в этом дворе, жили мирно, дружили с властями. И они к нам лояльно
относились. Вспомните, Дуськи - ведь это именно Колуянов выбил для нашего
дома капитальный ремонт! Ведь это именно Колуянов добился постройки
современно детской площадки для ваших внуков! И, заметьте, только в нашем
дворе! Только в нашем! А почему? Да потому что я, как старшая по дому, все
эти годы ничего не требовала с него, не брала за горло, а шла на компромисс!
Мы встречались и за столом переговоров решали серьезные вопросы мирно, и
помогали друг другу! Что же делаешь ты, Дуся? Тебя избрали старшей всего
месяц назад, а ты уже рвешься в карьер, успела настроить против себя и
Колуянова, и его представителя, и даже с бухгалтерией успела поцапаться! А
ведь мне потребовалось время, чтобы свести с ними дружбу, внушить им
уважение к нам всем!
ПАВЛОВНА. Нет, нет и нет! Никаких компромиссов я не признаю! И не имей привычки,
Дуся, оправдывать! Мы все-таки потребители, мы платим им деньги,
следовательно они обязаны выполнять наши требования!
МИХАЙЛОВНА. Да ничего они тебе не должны! Я прошу тебя, Дуся, ты придержи коней,
хотя бы ненадолго. Успокойся, сложи требования в стол. Приглядись, сходи к
ним, к Колуянову сходи, побеседуй. Ты знаешь, что пришлось мне пройти и что
сделать, чтобы он меня вообще в свой кабинет пускал? Ты не представляешь
даже! Но зато потом меня даже вызывали на их плановые собрания и посвящали
во все свои дела.
СЕМЕНОВНА. Да что же ты, Дуся, предлагаешь? Чтобы она на поклон к этим пошла? Да
никогда она этого не сделает! Сам По писал во втором томе своих
произведений...
ПАВЛОВНА. Ты уж молчи со своим По! Она права, Дуся, никуда я не пойду! Вот уже
месяц я в должности и вижу, что в доме творятся безобразия! И я намерена
провернуть ни больше ни меньше, а целую жилищно-коммунальную
революцию! И ты увидишь, как изменятся двор и дом, как по другому заговорят
17
эти горе-работнички, эти трутни и взяточники! Я доберусь и до их бухгалтерии,
что думает только лишь о том, как набить собственные карманы за счет денег
пенсионеров и детей! Им не место в нашем обществе!
СЕМЕНОВНА. И пускай им будет стыдно! Пусть попрыгают, словно на раскаленной
сковородке!
ПАВЛОВНА. А ты не расстраивайся, Дуся, ты свое откомандовала, позаседала с ними,
теперь очередь моя! И поверь - моя программа единственно верна в сегодняшнее
трудное время! Я верну чистоту и порядок, верну уважение к потребителю!
Увидишь - эти зазнайки еще будут перед нами на цыпочках ходить! Сам
Колуянов приползет на карачках просить прощения за свою бездеятельность!
Уходят.
Небо темнеет, все вокруг заливается зеленым светом.
Появляется тень Смерти.
СМЕРТЬ. Эх, ну как хочется взять и врезать косой! Так бы и дала с размаху!
Появляется Случай.
СЛУЧАЙ. Эй, эй, придержи залетных! Попрошу не махать так часто орудием труда перед
лицами трудящихся!
СМЕРТЬ. Ну вот, явился! Везде тебя носит, везде ты шляешься, братец!
СЛУЧАЙ. Попробуй я все на самотек пустить, так ты совсем распоясаешься! Даже сейчас,
когда я тебя за узду держу и то ты рвешься в бой, а уж когда отпущу, то начнешь
косить направо и налево!
СМЕРТЬ. А чего их жалеть? Чего уповать на этих мелкеньких людишек? Что они? Кто
они? Никчемные, маленькие твари, ползающие у нас под ногами! Глупое
порождение плоти и крови! Ты только погляди на них! Готовы съесть друг друга
без хлеба ради каких-то дутых принципов! Кончается дружба и любовь, где на
сцену вступают принципы! Отец убивает сына, где на помост лезут вымученный
долг, надуманная честь и совсем глупое порождение человеческого сознания совесть! Кровные узы отступают под напором нелепых порождений
человеческого разума!
СЛУЧАЙ. Сколько угодно возмущайся, а анархии я не допущу! Я, милая моя, раздаю
шансы на те или иные действия, говоря деловым языком. Ты для меня такой же
клиент, как, скажем, все те мелкенькие, твоими же словами говоря, людишки!
Для меня нет разницы! Несмотря на то, что ты считаешься моей сестрой!
СМЕРТЬ. Вот здорово! И ты туда же! Родную сестру ставишь в одну очередь со всякими
там Батистами, Вильгельмами, Ваньками и Жозефинами! И тебе не стыдно? Кто
тебе дороже?
СЛУЧАЙ. Ну, причем здесь, кто дороже? Это же бизнес! Здесь нет кровных уз, здесь все
должно строиться на основе бизнес-планов, составленных Отделом
планирования при Совете Ангелов. Я здесь даже и не причем. Назначал себя не
я, план и Уставы писал не я, какие же ко мне претензии?
СМЕРТЬ. Ах, так! Ну, раз так, то я сейчас как возьму и врежу кому-нибудь тебя не
спросясь! Посмотрим, что там скажут, в твоем любимом Совете Ангелов!
СЛУЧАЙ. А до Совета Ангелов дело и не пойдет! Служба контроля за соблюдением
Высшего Небесного Законодательства отстранит тебя от занимаемой должности
и дело с концом!
СМЕРТЬ. И ты посмеешь подать туда заявление?
18
СЛУЧАЙ. Не только подам, но и лично буду требовать твоего низложения! С такими
беспринципными субстанциями мне не по пути! Знаешь, сестра сестрой, а дело в
первую очередь!
СМЕРТЬ. Вот ты как?
СЛУЧАЙ. А как ты хотела? Думаешь, ты такая незаменимая? Да на это рабочее место
стоит гигантская очередь! И держалась до сих пор ты только за счет моих связей
и товарищеских отношений с влиятельными лицами именно в Совете Ангелов!
Так что, будь добра и подчиняйся приказам вышестоящего начальства!
СМЕРТЬ. Вижу, что обязательно надобно мне обратиться за защитой моих прав и
Президиум Независимого Профсоюза, к самому товарищу Лжепророку!
СЛУЧАЙ. Только попробуй! Во-первых, он тебя по инстанциям затаскает, а дело не
сдвинется с места. Во-вторых, тебе его помощь не понадобится, ведь ты
нарушишь пункт семнадцатый главы пятой Всенебесного Устава, а это
обозначит твою некомпетентность, ибо допускать огрехи в исполнении
Уставных задач не позволяется даже Генеральному Ангелу.
СМЕРТЬ. (Обиженно) Натворили дел со своими Уставами! То ли дело раньше было
времечко! Бью косой, кого хочу, луплю, куда хочу...
СЛУЧАЙ. Чего же здесь хорошего? Сплошная беспринципность! Запомни ты, план
должен быть и в твоем деле! Пора тебе перестраиваться и кончать глядеть
жадными глазами на старые свои анархические отрыжки!
СМЕРТЬ. Поздно мне уже перестраиваться! Я человек другого поколения!
СЛУЧАЙ. Ничего, ничего, привыкнешь постепенно...
СМЕРТЬ. А с косой-то что мне опять делать?
СЛУЧАЙ. Что, опять замахнулась?
СМЕРТЬ. Замахнулась.
СЛУЧАЙ. Вот ведь, карга старая!
СМЕРТЬ. Да ты не бранись, ты дело говори!
СЛУЧАЙ. И почему я с тобой связался? На ближайшем же заседании Пленума Совета
Ангелов поставлю вопрос через комиссию по законодательству об внесении
изменений в Устав. Чтобы я с тобой даже рядом не стоял, не то что контроль за
тобой осуществлял!
СМЕРТЬ. Да ладно тебе! Лучше помоги!
СЛУЧАЙ. Помоги, помоги! Легко тебе говорить!
СМЕРТЬ. А тебе что же, трудно пальцем ткнуть?
СЛУЧАЙ. Ладно. Вон, видишь, кирпичное старенькое здание? Вот давай, врежь по нему.
Надеюсь, что ущерб будет минимальный!
СМЕРТЬ. (Радостно) Поняла, поняла! Один момент!
Размахивается и бьет косой.
Слышен шум, грохот, в стороне обваливается стена.
Смерть, хихикая, исчезает.
Случай стоит некоторое время,
качает головой недовольно,
затем, заслышав крики, тоже пропадает.
Свет гаснет.
19
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.
Тот же двор, деревья,
вкопанный в землю стол и большая лавка.
Появляются три Евдокии.
ПАВЛОВНА. Вот, видишь? Видишь, как они работают?
МИХАЙЛОВНА. Господи, да причем здесь они?
ПАВЛОВНА. Как это причем? Ведь это они строили бойлерную шесть лет назад! Где это
видано, что на шестом году здания сами по себе падали? Это все их проделки,
все воровство ихнее! Тащат все подряд - цемент, кирпичи, даже песок речной!
Кажется вон река, поблизости, иди да бери песок, там где его в избытке! Так
ведь нет! На реке брать не интересно, лучше вот здесь украсть!
МИХАЙЛОВНА. Ты слишком строга и спора на выводы.
ПАВЛОВНА. А как же это прикажешь понимать? Ведь бойлерная-то рухнула, и теперь
нам не то что отопления, а и горячей воды не видать! Да что там горячая!
Подожди - и холодную отрубят начисто!
СЕМЕНОВНА. И как это они будут в глаза людям смотреть? Неужели им не станет
стыдно? Ведь за это на том свете можно на раскаленную сковороду залететь!
ПАВЛОВНА. Да отстань ты со своей сковородкой, дура! Откуда ты вообще ее взяла?
СЕМЕНОВНА. (Обиженно.) Я же не сама это придумала! Это сам По писал в трактате о...
МИХАЙЛОВНА. Разве они строили здание? Здесь поработала строительная фирма,
помнишь, грузины приезжали, возились полгода, да еще с такими муками - два
раза стройку замораживали, затем вновь размораживали, помнишь?
Входит Представитель.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Вы знаете, я здесь шляпу позабыл!
ПАВЛОВНА. Ага! Вот он и сам явился!
СЕМЕНОВНА. Ой, как ему будет сейчас неудобно!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Господи, Евдокия Павловна, что еще? Вы меня совершенно измучили
своими претензиями и придирками!
ПАВЛОВНА. Ах, я его еще и измучила! Посмотрите на него!
МИХАЙЛОВНА. Евдокия Павловна, я прошу тебя, не повышай голос! Зачем ты кричишь
на человека?
ПАВЛОВНА. Слушай, отстань от меня! Иди к себе домой и прими лекарства! Сейчас мое
время решать с кем и как поступать! Иди!
МИХАЙЛОВНА. Хорошо, раз ты нервничаешь, я уйду. Но это только потому, что моя
подруга.
ПАВЛОВНА. Иди, иди с богом...
МИХАЙЛОВНА. Хорошо. Только дай мне слово, что будешь с человеком по человечески!
ПАВЛОВНА. Как посчитаю нужным, так и буду с этим человеком!
Михайловна уходит обиженная.
СЕМЕНОВНА. Ой, Дуся, зачем же ты так обращаешься с Дусей? Как мне неудобно...
ПАВЛОВНА. (Кричит) Ты лучше молчи, дура, а то отправлю тебя вслед за ней к твоему
По! (Представителю.) А вы чего уставились? Вот пойдемте, я вам покажу еще
одну проблему! Уж не знаю, как вы с ней справитесь в кратчайшие сроки!
Видимо придется мне писать вашему начальству!
20
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Какая еще такая проблема?
ПАВЛОВНА. Бойлерная повалилась.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Как это повалилась? Что она корова, что ли, валиться?
ПАВЛОВНА. Корова или нет, это не нам решать, но то, что она повалилась и валяется
сейчас на земле, и из всей этой кучи бьют родники и фонтаны - это точно.
Пойдемте, я вас ткну носом!
Уходят. Появляется Михайловна.
МИХАЙЛОВНА. Вот, Евдокия Павловна, коза! Только дали человеку в руки власть,
глянь, а он уже так всем заправляет, словно сто лет целым государством
управлял! А ведь какой из нее руководитель? Она же и не работала толком
никогда. Всю жизнь у мужа под крылом просидела, да детей пронянчила!
Только в войну и стояла у станка, а уж руководящего опыта у нее ни
крупиночки. И откуда такая прыть?
Появляется Пенатыч.
ПЕНАТЫЧ. Здравствуйте! Что, собрание уже тю-тю?
МИХАЙЛОВНА. Тю-тю, тю-тю.
ПЕНАТЫЧ. Что это вы тут, сами с собой разговоры вели? Я шел мимо и случайно
услышал.
МИХАЙЛОВНА. Нет, нет, ничего особенного.
ПЕНАТЫЧ. Да нет, как же, я слышал, как вы возмущались деяниями этой старой
командирши! Мне она, представьте, тоже не нравится! Как говорил один мой
знакомый узбек - отчень нехороший этот тетка! Булдыма!
МИХАЙЛОВНА. Что же это вы такое говорите? Она моя подруга и что бы она не делала,
ею и останется. Попрошу вас никогда больше о ней так плохо не отзываться! Вы
поняли?
ПЕНАТЫЧ. Понял. К чему такая строгость по отношению к холостому и в меру
престарелому мужчине с основами коммуникабельного общения на узбецком
языке?
МИХАЙЛОВНА. До свидания.
ПЕНАТЫЧ. Ну, куда же вы спешите? Как вас зовут? Вы из какой квартиры?
МИХАЙЛОВНА. Зачем вам знать?
ПЕНАТЫЧ. Ну, как же? Зашел бы на пару чашечек чаю, побеседовать по-соседски. Меня
зовут Артур Пенатович, а вас?
МИХАЙЛОВНА. Вы извините, но у меня нет желания беседовать с вами, и я уже не в том
возрасте, чтобы вот так запросто принимать у себя мужчин. До свидания.
(Уходит)
ПЕНАТЫЧ. Вот ломается! Ничего, не в первый раз. И не таких козочек дрессировали!
Входит Семеновна.
СЕМЕНОВНА. Нет, зря все-таки Дуся так с Дусей говорила! Нехорошо так, неудобно!
Мне до сих пор за нее стыдно. Разве приличные, начитанные и образованные
люди так с подругами поступают?
ПЕНАТЫЧ. Конечно же - нет!
СЕМЕНОВНА. Ой! Это вы? Я не заметила!
ПЕНАТЫЧ. Я совершенно случайно услышал ваши слова и считаю, что вы абсолютно
правы! Попали в самую точку!
21
СЕМЕНОВНА. Правда?
ПЕНАТЫЧ. Чистая!
СЕМЕНОВНА. Вы знаете, я до сих пор чувствую себя так неудобно, после ее слов, словно
на раскаленной сковороде!
ПЕНАТЫЧ. Как это вы красиво сказали - на раскаленной сковороде! Это, конечно же, из
книг вычитано? Точно, вот сейчас я напряг память и вспомнил, что сам где-то
про это читал!
СЕМЕНОВНА. Вы серьезно? Про что это вы?
ПЕНАТЫЧ. Про сковородку!
СЕМЕНОВНА. Ах, про сковородку! Так об этом сам По писал в трактате о...
ПЕНАТЫЧ. Точно, вот сейчас вспомнил, точно, По! Ах, как я люблю беседовать с
умными женщинами! И особенно о По!
СЕМЕНОВНА. А вы из какой квартиры?
ПЕНАТЫЧ. Я из пятьдесят восьмой.
СЕМЕНОВНА. А я раньше вас не замечала.
ПЕНАТЫЧ. Вот так всегда! Несчастный я, несчастный! Никто-то меня не замечает и
особенно симпатичные начитанные женщины!
СЕМЕНОВНА. (Улыбаясь) Ну, уж скажете! Вы, наверное, смеетесь?
ПЕНАТЫЧ. И в мыслях не было.
СЕМЕНОВНА. Не болтайте! От вас спиртным пахнет!
ПЕНАТЫЧ. Да это не спиртным, а пивом. Я же на пивзаводе работаю, знаете ли, так
пивом пропах, до самых костей. От меня даже жена из-за пива ушла. Или я,
говорит, или пиво твое, а сама на мои, кровно заработанные пивные деньги,
колбасу себе выкупала!
СЕМЕНОВНА. Ой, да как же так можно? И совсем от вас не дурной запах, я бы сказала хмельной!
ПЕНАТЫЧ. Я так и знал, что вы настоящая дама. Сразу чувствуется образованная особа.
Нам с вами по пути. Вы не то, что эта ваша... как ее... ну, которая на собрании в
защиту ЖКО выступала..
СЕМЕНОВНА. Ах, Дуся?
ПЕНАТЫЧ. Ага, Дуся! Она какая-то снулая, словно рыба на берегу. Я даже не
представляю, о чем с ней можно говорить! Вот с вами я запросто, на любые
темы!
СЕМЕНОВНА. (Счастливо улыбается.) Да, я на любые темы, конечно... Вы такой,
интересный... (Прыскает в плечо.) А как ваше имя?
ПЕНАТЫЧ. У меня красивое имя, но зовите меня просто Арди и раз уж мы с вами так
понравились друг другу, давайте искать точки соприкосновения. Вот скажите чем вы увлекаетесь?
СЕМЕНОВНА. Я увлекаюсь литературой. А вы чем увлекаетесь?
ПЕНАТЫЧ. Я? Я увлекаюсь пивом. Нет, не то, что вы подумали - я увлекаюсь его
приготовлением. Я - мастер перегонного цеха!
СЕМЕНОВНА. Ну, а книжки-то вы читаете? Читали, например, что-нибудь из По?
ПЕНАТЫЧ. Ого-го! Меня смешно спрашивать, читал ли я что-нибудь из По, потому что я
читал всего По! И даже, скажу вам более, я читал больше, чем он написал!
СЕМЕНОВНА. Вот здорово! Впервые встречаю такого начитанного человека!
ПЕНАТЫЧ. Ну, что я? Вот вы создаете впечатление смертельно умной дамы!
СЕМЕНОВНА. Ой, да что вы такое говорите! Мне прямо неудобно, словно на
раскаленной сковородке сижу! Какая я умная? Меня Дуся всегда дурой
обзывает!
ПЕНАТЫЧ. Это вот та, которая... как рыба?
СЕМЕНОВНА. Нет, это та, которая старшая по дому.
22
ПЕНАТЫЧ. И она тоже Дуся?
СЕМЕНОВНА. Она тоже. И я тоже - Дуся.
ПЕНАТЫЧ. Очень отлично! Как сказал один мой знакомый узбек - пейпох ширин! Вот
мы и познакомились по настоящему, Дуся! Ну и сколько же вас здесь, Дусь?
СЕМЕНОВНА. Нас трое!
ПЕНАТЫЧ. Так вы говорите, что вас та Дуся дурой обзывает?
СЕМЕНОВНА. (Вздыхает тяжко.) Обзывает.
ПЕНАТЫЧ. Сама она дура и истеричка! Кто только ее к власти допустил, не понятно.
СЕМЕНОВНА. На собрании всем домом избирали, а до нее Дуся была!
ПЕНАТЫЧ. Это, которая как рыба? Еще не легче. Да разве можно таких на столь
ответственный пост? У них же ума не хватит руководить. Мне кажется, что эта
должность по праву должна принадлежать вам, Дуся.
СЕМЕНОВНА. (В ужасе.) Мне?
ПЕНАТЫЧ. А что вы удивляетесь? Конечно, вам! Да вы посмотрите на этих ваших
подруг! Они же полнейшие дуры! Эта, ваша Дуся, которая, как рыба - она же
инертная совсем, нерешительная, ей бы на печку да хоккей смотреть по
телевизору или, пардон, “Поле чудес”, а она туда же, вмешивается и советует
молчать и терпеть, да еще претензий не предъявлять! Что же это такое?
СЕМЕНОВНА. Ой, да что вы такое говорите?
ПЕНАТЫЧ. А эта, как ее, тоже Дуся, которая старшая по дому? Это что за объект?
Сплошные недовольства, крики да скандалы. Она вот совсем недавно, как я
понял, на этом ответственном посту, а уже успела со многими поцапаться. Орет,
кидается в бой, нападает на властные структуры, на государственных служащих!
Нет, с такими людьми мы пива не сварим! У таких один девиз в жизни - вперед
по трупам!
СЕМЕНОВНА. Ой, да как же это? Я словно на раскаленной сковородке себя чувствую!
ПЕНАТЫЧ. Я считаю, что в этом доме есть одна кандидатура, способная возглавить
оппозицию властям, золотая середина, так сказать!
СЕМЕНОВНА. (С замиранием.) Кто это?
ПЕНАТЫЧ. Это вы, Дуся!
СЕМЕНОВНА. Да что вы такое говорите, мне прямо не удобно! Я же не справлюсь, я же
дура!
ПЕНАТЫЧ. Именно вы и справитесь. Это ваши Дуси не справятся, а у вас получится. Ну,
естественно, под моим четким руководством. Я живу в этом доме всего неделю и
то мне уже надоел этот бардак. Вот завтра же мы устроим собраньице и
переизберем вашу Дусю и назначим вас, Дуся.
СЕМЕНОВНА. Я не справлюсь.
ПЕНАТЫЧ. Справитесь, справитесь. Вы умная, начитанная женщина. Я вам помогу.
СЕМЕНОВНА. А как же Дуся, она же обидится!
ПЕНАТЫЧ. А вы не обижаетесь, когда она вас, свою подругу, дурой называет
принародно? Ничего, главное, как сказал один мой знакомый узбек, это
общественные интересы. Общественность в моем лице выражает недоверие
нынешнему руководству в лице этой вашей Дуси.
СЕМЕНОВНА. Ой, ну мне же будет так неудобно…
ПЕНАТЫЧ. А чего неудобно? Вы же не для себя будете стараться, а для коллектива.
Когда Дуся увидит, какой вы способный руководитель, она сама уступит вам
свое кресло.
СЕМЕНОВНА. Ой, а у нее нет кресла.
ПЕНАТЫЧ. Это я в переносном смысле.
СЕМЕНОВНА. Но ведь мне тогда нужна моя предвыборная программа.
23
ПЕНАТЫЧ. Какая проблема? Вот мы с вами сейчас пройдем в квартиру номер сорок
восемь к моим новым друзьям и моментально начеркаем вам программу
максимум и программу минимум.
СЕМЕНОВНА. А это будет удобно беспокоить людей.
ПЕНАТЫЧ. Удобно, удобно. (Подхватывает ее за талию, уводит.) А вот ответьте,
уважаемая старшая по дому: томик А Эс Пушкина в туалете, это хорошо или
плохо?
СЕМЕНОВНА. Ой, мне так неудобно, что я не знаю. И как же, плохо?
ПЕНАТЫЧ. А смотря с какой целью!
Смеются, уходят.
Появляется Михайловна. Она слышала весь их разговор.
МИХАЙЛОВНА. Ты посмотри, какой стервец. И Дуська тоже, дура набирая, распахнула
уши, слушает, как подруг позорят. Да, с такими соседями Дусе несдобровать моментально скинут и другого человека поставят.
Появляются Павловна и Представитель.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Убедительно попрошу вас, Евдокия Павловна, отстаньте от меня. Вы
себе все слишком просто представляете. Где мы найдем деньги, чтобы
восстановить водоснабжение за два дня? И потом, весь этот наш разговор
совершенно напрасен - решать не вам и не мне, а вышестоящему начальству, так
что давайте прекратим этот глупый спор.
ПАВЛОВНА. Учтите, что мы от вас не отстанем, пока вы не исправите столь плачевное
положение.
Появляется грузчик в грязной одежде и с веревкой на шее
и с листком бумаги в руке.
ГЛАВНЫЙ ГРУЗЧИК. Скажите, а в каком подъезде квартира номер... (Смотрит на
бумажку.) номер пятьдесят восемь?
МИХАЙЛОВНА. Вот в этом.
ГЛАВНЫЙ ГРУЗЧИК. (Кричит.) Белуга! Мать... (Поспешно прикрывает рот ладонью,
поглядывая на дам.) Белуга! Давай сюда вот к этому подъезду.
Слышен гул двигателя, хруст, звон стекол, голоса.
ПАВЛОВНА. Да вы что, подлецы, делаете? Вы же по детской площадке прёте!
МИХАЙЛОВНА. Кошмар! Все труды псу под хвост!
ПАВЛОВНА. Граждане, это же деньги! Что вы делаете?
ГЛАВНЫЙ ГРУЗЧИК. Спокойно, тетеньки, сейчас разгрузимся и выпрямим ваши кусты.
МИХАЙЛОВНА. Да как же это вы их выпрямите, когда они с корнями выворочены. Эти
кусты люди садили, они только-только прижились, а вы их в хворост
превратили!
ГЛАВНЫЙ ГРУЗЧИК. Ничего, тетеньки, выкопаем ямки, зароем ваши кустики, вот
только разгрузимся. (Кричит.) Давай, давай, не тормози, вали к дьяволу эту
лавку, чего она на дороге торчит!
ГОЛОС. Дык, куда же ж ее девать?
ГЛАВНЫЙ ГРУЗЧИК. Куда, куда, вон, на клумбу положь пока.
МИХАЙЛОВНА. Там же цветы.
24
ГЛАВНЫЙ ГРУЗЧИК. Спокойно, тетеньки! (Уходит.)
ПАВЛОВНА. (Представителю.) Видите, что делается? Какое равнодушие, видите?
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Господи, я-то здесь причем?
ПАВЛОВНА. Это ваши грузчики?
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Нет, это не мои грузчики. Я их в первый раз вижу.
ПАВЛОВНА. Не врите общественности!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Я не вру.
МИХАЙЛОВНА. Ой, они же в пятьдесят восьмую квартиру, а он в сорок восьмой засел.
Надо предупредить. (Уходит.)
ПАВЛОВНА. (Представителю.) И запомните, что вам с рук не сойдут эти выкрутасы!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Евдокия Павловна, я вас умоляю! Будь проклят тот день, когда мы
прислушались к голосу потребителя! (Уходит.)
ПАВЛОВНА. Вы еще попляшете у меня! Я вам всем покажу! (Уходит.)
Вдали слышны голоса:
“Хватай за ножку, дубина!” “За какую, их тут четыре!”
Картавый голос: “Федя, откгой двеги, иначе как заносить-то будем?”
Лязг, грохот, голос Пенатыча:
“А, гады, вы мне плиту разворотенили!”
Голос Грузчика: “Спокойно, дяденька, выпрямим твою плиту”
Картавый голос: “Федька, дубина, ты зачем у шкафа двеги откгыл?
В шкаф что ли заносить? Я же пгосил у подъезда!”
Снова грохот, звон стекла, хруст дерева.
Голос Грузчика: “Спокойно, дяденька, зеркало мы тебе склеим,
у нас Федя специалист! А кресло у тебя все равно поганое было!”
Все смолкает.
Из разных сторон появляются Павловна и Михайловна.
МИХАЙЛОВНА. Ну что, Евдокия Павловна, довела человека до белого каленья, теперь
рада?
ПАВЛОВНА. Что-то ты, Евдокия Михайловна, все время меня критикуешь? Разве я
вмешивалась, когда ты хозяйничала в доме? Может быть я тоже недовольна
была, но ведь молчала.
МИХАЙЛОВНА. А зачем молчала? Что я, убила бы тебя за это? Критика мною
поощрялась всегда.
ПАВЛОВНА. А мною не поощрялась, и не поощряется. И не лезь.
МИХАЙЛОВНА. Всего неделя прошла после твоих выборов, а ты изменилась
совершенно.
ПАВЛОВНА. Да ты просто завидуешь мне. Тебя черви грызут, что я руковожу, а ты, вроде
бы в стороне. Согласись, что это так?
МИХАЙЛОВНА. Глупая ты, Дуся, да я даже рада, что ты нашла себе занятие по душе, что
в тебе столько энергии проявилось. Только не на то ты ее тратишь, поверь. Не на
склоки надо ее тратить, не на претензии, а на организацию работ по
исправлению недостатков совместно с ЖКО. Ведь этот человек, представитель
Колуянова, явился сюда именно для того, чтобы выслушать людей, чтобы
попробовать совместными усилиями разработать стратегию и тактику, а ты
превратила собрание в фарс! Все эти нападки на несчастного, ни в чем не
повинного человека, выкрики из толпы, твоя агрессивность, что это, веяния
нового времени?
25
ПАВЛОВНА. Ты меня не собьешь с верного пути! Это ты изменилась, Дуся, а не я! Ты
стала придирчивая и недоверчивая, я тебя не узнаю. Тебя и Дуся не узнает тоже,
она тоже недовольна тобой и поддерживает мою точку зрения!
МИХАЙЛОВНА. Это она-то поддерживает? У нее только на словах боязнь попасть на
раскаленную сковородку, а на самом деле наша Дуся метит, честно говоря, на
твое место, моя дорогая подруга. Она глупая, доверчивая, попала в плохие руки,
наболтал ей один наш жилец десять куч о том, что ты да я плохие, и только она
может справиться! Вот Дуся и шагнула в оппозицию и теперь свою программу
сочиняет совместно с новым кавалером!
ПАВЛОВНА. Ты врешь! (Кричит.) Как только не стыдно наговаривать на подругу! Вот уж
не ожидала, что ты, Дуся, склонна полить грязью подругу! И все ради чего? Ради
этого места, места старшей по дому?
МИХАЙЛОВНА. Вот как ты все понимаешь? Ты зря так со мной, Дуся! Не кричи, не
повышай голоса! Ты увлеклась, подруга, ты слишком много возомнила о себе.
Ты думаешь - если ЖКО прислушивается к твоему мнению, так это оттого, что
ты такая могущественная и грозная? Глупость ты думаешь, Дуся, все совсем не
так. Вот увидишь: придет день и они отвернутся от тебя, и нарушится тот мост,
который я строила, мост взаимопонимания и доверия, терпимости и
снисходительности...
ПАВЛОВНА. Тьфу! Даже противно тебя слушать, Дуся! Какая же ты все таки
слабохарактерная, все метишь в поддавки с властью играть!
МИХАЙЛОВНА. Да ведь сила совсем не в том, чтобы громко кричать и со всем подряд не
соглашаться, чтобы оспаривать все и вся и выражать требования! Сила как раз в
противоположном, в терпении и согласии! В помощи друг другу! Ведь только
тогда будут видны результаты! Вот, что такое сила!
ПАВЛОВНА. Недорезали тебя в семнадцатом, вот что я тебе скажу! Не прогнали к в
Америку, вот бы ты там очень пригодилась буржуям народ с толку сбивать! Вот
что, Дуся, пойду-ка я от тебя прочь! Не лезь ко мне, не суй нос, я все равно буду
делать по своему! Увидишь, как совсем скоро здесь все зацветет и настанет
полное благополучие! Вот тогда ты ко мне приходи, извинишься и снова
станешь моей подругой!
МИХАЙЛОВНА. Боже мой! Что это такое? (Уходит.)
Входит Пенатыч.
ПЕНАТЫЧ. Это не что такое, это кто такой!
ПАВЛОВНА. Ах, это вы?
Пенатыч прячется в кусты.
ПАВЛОВНА. Что вы туда залезли?
ПЕНАТЫЧ. Спасите меня, за мной гонятся!
ПАВЛОВНА. Боже мой, кто?
ПЕНАТЫЧ. Злые мужики! Целых четыре штуки и это очень не отлично!
Вбегает разъяренный Главный грузчик.
ГЛАВНЫЙ ГРУЗЧИК. Где этот подлец и неплательщик?
ПЕНАТЫЧ. (Тихо из куста.) Скажите, что я вон туда побежал.
ПАВЛОВНА. Да он вон туда побежал.
26
Главный грузчик убегает. За ним проносятся еще трое.
ПЕНАТЫЧ. Булдыма!
ПАВЛОВНА. Булды кого?
ПЕНАТЫЧ. Это неважно, кого, главное я спасен! Какая вы смелая женщина! Я просто
восхищался вами из кустов! Как отбрили живодеров!
ПАВЛОВНА. А почему они за вами гнались?
ПЕНАТЫЧ. Понимаете, они мою мебель разгружали, ну... сломали кое-что. Я их обругал
слегка, вот они... Но вы сами поймите - они погнули мою газовую плиту, они
сломали четыре дверцы от шкафов и ножку письменного стола! Разве я мог
сдержаться?
ПАВЛОВНА. Да уж, это прескорбно.
ПЕНАТЫЧ. А вы молодец! Я вам благодарен! Вы благородная и сильная женщина, я это
еще на собрании заметил, вы мне сразу же тогда приглянулись! Я, знаете ли,
обожаю сильных женщин, просто таю в их присутствии. Это не то, что какаянибудь насквозь интеллигентная, начитанная дрянь или эта, похожая на рыбу...
Если женщина мягкотела и не склонна принимать серьезные твердые решения,
то ей нет места в моем сердце!
ПАВЛОВНА. Спасибо, товарищ! (Жмет ему руку.)
ПЕНАТЫЧ. Очень отличная женщина!
ПАВЛОВНА. Ну, что вы!
ПЕНАТЫЧ. Да не скромничайте! Вы идеал современной, в меру феминизированной
женщины, способной свернуть не только горы, но и шею всей исполнительной
власти разом! Вы, случаем, не пробовали баллотироваться в Думу? У вас бы
получилось, и удостоверение было бы вам к лицу! У вас лицо такое: строгое,
красивое, с печатью ума!
ПАВЛОВНА. Нет, в Думу я не пыталась, хотя вы натолкнули меня на мысль! Пока я
пробую силы здесь, старшей по дому.
ПЕНАТЫЧ. Очень отлично! Я, знаете ли, недавно здесь живу, всего неделю. Приехал, в
первый раз вышел во двор и думаю: - “Ну, думаю, здесь чувствуется рука
настоящей хозяйки! Детская площадка такая прекрасная, клумбы с цветами и
деревья”. Затем пошел к новым друзьям, и они мне о вас рассказали, и о том, как
до вашего правления здесь было все плохо!
ПАВЛОВНА. Да нет, ну что вы! Я совсем недавно руковожу. Площадку и то не я
устанавливала, а Дуся.
ПЕНАТЫЧ. Это та, похожая на рыбу?
ПАВЛОВНА. Разве она похожа на рыбу?
ПЕНАТЫЧ. Похожа, похожа. И вот она построила площадку? Не верю! Быть этого не
может! Такая клуша? Но если это даже так, то, скорее всего, она это смогла
только потому, что вы ей подсказывали, помогали, так сказать, принять мудрое
решение! Ведь так?
ПАВЛОВНА. (Смущенно, но у трудно скрываемым удовольствием.) Ну, в общем, я... коечто, конечно, сделала, но...
ПЕНАТЫЧ. Не скромничайте! Я и сам знаю, что это так и было. Наверное, очень трудно
на столь ответственном посту?
ПАВЛОВНА. Конечно, трудно.
ПЕНАТЫЧ. Очень трудно!
ПАВЛОВНА. Очень! Сталкиваешься с таким непониманием людей! Да что там людей собственные подруги и то перестают понимать тебя, а когда видят твои
несомненные успехи - начинается зависть!
ПЕНАТЫЧ. Да что вы говорите?
27
ПАВЛОВНА. Да-да! Вот сегодня, например, меня предали обе мои подруги!
ПЕНАТЫЧ. Да ну?
ПАВЛОВНА. Точно! Одна все время меня отговаривает и пытается вставить палки в
колеса моих реформ! Другая за моей спиной замышляет переворот, поднять
массы и занять мое место, сесть в мое кресло! И, знаете, тут же нашелся
недоброжелатель, который подначивает ее и даже, говорят, они вместе
составляют сейчас ее предвыборную программу!
ПЕНАТЫЧ. Ах, он подлец! Но вы не переживайте, я на вашей стороне, Дуся! В случае
чего, кричите меня, я приду и любому набью морду за вас!
ПАВЛОВНА. Ну, я думаю до этого дело не дойдет!
ПЕНАТЫЧ. Дойдет, дойдет! Я знаю таких мужчин!
ПАВЛОВНА. А вы смелый! Такие мужчины мне тоже по душе! Как ваше имя? Простите,
не поинтересовалась сразу!
ПЕНАТЫЧ. А! Зовите меня просто Артурик! Вот что! Пока они там пишут свои
программы, давайте-ка мы с вами пойдем в вашу квартиру и составим свой план
решительных действий, раз уж все вражеские планы нам стали известны! А на
подругу не обращайте внимания! Как сказал один мой знакомы узбек: тяжело
переносить не собственную нищету, а богатство других!
ПАВЛОВНА. Какой умный узбек!
ПЕНАТЫЧ. Умный, точно. Ну что, идем?
ПАВЛОВНА. Идем.
Пенатыч подхватывает ее за талию и увлекает прочь.
ПЕНАТЫЧ. Вот догадайтесь, что нам всем положено по закону Шариата?
ПАВЛОВНА. Коран.
ПЕНАТЫЧ. Ну, конечно, и это тоже. Но главное в другом. По закону Шариата нам
положена зарплата!
Смеются, пытаются уйти, но в это время появляются грузчики.
ГЛАВНЫЙ ГРУЗЧИК. Ага!
ПЕНАТЫЧ. (Солидно.) Спокойно, граждане! (Павловне.) Сударыня, прошу вас идите
вперед, а мы пока побеседуем с товарищами. Не волнуйтесь, мы придем к
конценсусу!
Павловна уходит. Главный грузчик хватает Пенатыча за ворот.
ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК. По голове ему!
ВТОРОЙ ГРУЗЧИК. Пущай помучается, гад! Будет знать, как не платить!
ПЕНАТЫЧ. (Трусливо.) Ребята, ребята! Чего это вы задумали? Я платить не отказывался.
ГЛАВНЫЙ ГРУЗЧИК. А чего тогда сбежал?
ВТОРОЙ ГРУЗЧИК. Гони бабки, мымра!
ПЕНАТЫЧ. Вот, в кармане кошелек! Берите, ребята, как и договаривались!
ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК. И еще по десятке на рыло за обман!
ПЕНАТЫЧ. (Плаксиво.) Ребята, ну чего же так-то? Вы же мне тумбу раскололи пополам!
ГЛАВНЫЙ ГРУЗЧИК. Спокойно, дяденька! Тумбу мы тебе потом склеим!
ПЕНАТЫЧ. Когда потом?
ВТОРОЙ ГРУЗЧИК. Завтра! Ты будешь дома?
ПЕНАТЫЧ. Буду! Целый день буду ждать!
ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК. Жди-жди!
28
Уходят.
ПЕНАТЫЧ. Евдокия Павловна!(Убегает!)
Свет постепенно гаснет.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.
Раннее утро. Поют птицы.
С каждой секундой светлеет небо.
Лучи озаряют здание ЖКО с огромной табличкой.
На крыльце появляется уборщица, трет тряпкой ступени,
протирает дверь, исчезает за дверью. Начинается рабочий день.
На фоне неба появляется громадная тень с косой.
СМЕРТЬ. Чертовы бюрократы! Заклевали, загоняли! Опостылели, проклятые,
откормленные рожи! Ах, господи, я и забыла, что эти мерзавцы не едят!
Молчит, щупает косу, проверяет на остроту, прочность.
СМЕРТЬ. Эх, судьбинушка наша с тобой греховная! Да ведь если бы эти паразиты ели, я
бы проблем не знала! Кому маслица, кому колбаски, кому ветчинки, в
зависимости от ранга и звания! А этим болтливым иродам из Совета Ангелов,
чего сунешь? Им эта колбаска ни в какое место не пригодится! Вот и приходится
страдать мне, горемычной!
Снова щупает косу.
СМЕРТЬ. У-у-у! Вот беда-то! Совсем мне с тобой горе-кручина! Нельзя же тебя без
работы оставлять надолго! Тупеешь ты, мать моя, без работы-то! Ржавеешь!
Коли заржавеешь совсем, чего делать будем? Нет уж, пущай меня попрут из
Независимых Профсоюзов, но я тебя в беде не оставлю! Эти Профсоюзы я знаю
всего десять лет, а тебя, моя милая, десять веков, дьявол из задери! Вот сейчас
возьму и вмажу первому же попавшемуся человечишке, пускай потом докажут,
что это я!
Слышны шаги, голоса.
Смерть прячется, наблюдает из-за угла.
Входят Евдокия Михайловна и Вадим.
ВАДИМ. Еще нет никого, наверное. Не зря мы сюда пришли в такую рань?
МИХАЙЛОВНА. А что еще делать? Ты же видишь, что вокруг творится! Да в нашем доме
всего-то и осталось разумно мыслящих людей от силы два-три человека! Все
остальные словно свихнулись в последнее время! Такой накал страстей не знал и
Древний Рим!
ВАДИМ. Это точно. Мамочка моя заварила кашу. Да и тетя Дуся хороша.
МИХАЙЛОВНА. Не будем рассуждать, а будем действовать. Колуянов умный человек, он
меня поймет, тем более у нас с ним вполне хорошие остались отношения и вся
29
эта катавасия никак на них не отразилась. Думаю, мы придем к обоюдному
решению и остудим пыл этих вояк.
ВАДИМ. Ну, неужели они пойдут войной? Это же глупо! Террор сегодня?
МИХАЙЛОВНА. Вот и Колуянов не верит во всю серьезность этой ситуации. Конечно
же, он спокоен за стеной кабинета, он мирно почивает, не зная, что творится в
нашем доме.
ВАДИМ. А чего ему беспокоиться? Не убьют же они его. В крайнем случае, можно
вызвать милицию.
МИХАЙЛОВНА. Вот именно милиции я и боюсь. Дуськи совершенно не сдержаны обе,
натворят глупостей, загремят за решетку, под суд загремят и все из-за своих
амбиций!
Смерть выглядывает и трясет косой.
СМЕРТЬ. (Тихо.) Вот тебя я, милочка, и зарублю. Ты такая вся изможденная, нервная,
баклуша ты престарелая. Сейчас, сейчас, минуточку.
Смерть замахивается косой.
Евдокия Михайловна хватается за сердце.
ВАДИМ. Что с вами, тетя Дуся? Вам плохо?
Смерть бьет косой наотмаш.
МИХАЙЛОВНА. Что-то кольнуло в сердце и в глазах потемнело. Ноги, словно ватные
стали. Дай, Вадичек, руку.
ВАДИМ. Тетя Дуся, пойдемте домой, я вас провожу. Нельзя вам оставаться здесь. Вон и
Верка идет, сейчас поможем. (Кричит.) Вера! Скорее, тете Дусе плохо!
МИХАЙЛОВНА. Что ты, Вадим, я не уйду никуда.
Входит Верка.
ВЕРКА. Батюшки, да на вас лица нет, тетя Дуся. Скорее Вадька, скорее.
МИХАЙЛОВНА. Стойте, стойте, молодежь, не гоните. Все уже в порядке.
СМЕРТЬ. (Тихо.) Как же, в порядке ты! Это, милочка моя, затишье перед бурей. Тем и
знаменита моя коса, что не сразу бьет наповал, а через некоторое время.
Смерть делает пассы руками в воздухе.
СМЕРТЬ. (Тихо.) Никоп ен и асебен ан исензов идопсог йеовт ыбар ушуд йокопу. Ты
чувствуешь? Чувствуешь, я знаю! Люди всегда чувствуют приближенье конца!
Сердечко твое сжимается, словно в тисках и кровь пульсирует в венах. Я ухожу,
моя дорогуша, чтобы не быть застигнутой на месте преступления. Спи спокойно.
(Уходит.)
МИХАЙЛОВНА. Ну вот и отпустило.
ВЕРКА. Это точно?
МИХАЙЛОВНА. Точно. Спасибо ребятки, спасибо.
Издалека слышен шум, идет толпа,
слышны крики: “Долой!”, “Старую власть на мыло!”
30
“Даешь молодуху Семеновну!”
На сцену выходят часть жильцов дома с Евдокией Семеновной во главе,
маршируют и кричат.
ЖИЛЬЦЫ. (Читают речёвку.)
Колуянов, выходи,
Да в глаза нам погляди!
Мы тебя хотим сместить,
Евдокией заменить!
Ты бандит и ветрогон!
Ну-ка, убирайся вон!
С другой стороны тоже слышится шум и крики:
“Ура! Долой выскочек из либерального гнезда!”
“Семеновна, ты враг народа!”
Выходят на сцену другая часть жильцов во главе с Павловной,
маршируют и кричат.
ЖИЛЬЦЫ. (Читают хором.)
Люди, люди, выходите!
Вашим братьям помогите!
На борьбу красивую,
С дьявольскими силами!
Красного, ха-ха-ха!
Мы им пустим петуха!
Две эти ватаги встают друг против друга, крепко сцепившись под руки
(мужчина в шляпе и женщина в шляпе
оказались теперь на разных фронтах борьбы),
а между ватагами Евдокия Михайловна, Верка и Вадим,
стоят, сдвинув плечи.
ПАВЛОВНА. (Словно не замечая Михайловну и сына со снохой, обращается к Семеновне
и толпе рядом с ней.) А, явились! Не зря, не зря меня предупреждали, что ты
против меня копаешь, Евдокия Семеновна, не зря! А я еще не верила, дура! И
вот сегодня ты вылезла, змеюка подколодная, из своего логова! И людей за
собой потащила, запудрила им мозги?
СЕМЕНОВНА. Это ты всем запудрила мозги! За мной идут сторонники совсем других
жилищно-коммунальных реформ! Мы отказываем тебе в поддержке, так как
считаем твою политику губительной и проводящейся исключительно в
интересах узкого круга лиц! Наша задача: не разорвать, как это делаешь ты, все
связи с жилищно-коммунальными службами, а направить их в правильное русло
навстречу пожеланиям народа и совсем не мелкой кучки твоих подхалимов!
ПАВЛОВНА. Это политика слишком слаба и приведет к шатаниям в народе! Только
жесткая рука сможет удержать вот таких паникеров, как ты, только жесткая рука
сможет удержать власть и обеспечить людям минимальные социальные и
многие другие гарантии! Эта рука - моя! За мной идут массы! Совместными
усилиями мы справимся и низложим всех вас, Колуяновских подхалимов и
приструним вас, продажных штрейкбрехеров! Долой заболоченные умы!
СЕМЕНОВНА. Это мы штрейкбрехеры?
31
Общий шум.
Крики: “Это она нас так назвала?”
“Так вам и надо, предатели народа!”
“Долой Колуяновско-Евдокиевский блок!”
СЕМЕНОВНА. Тогда вы - фашисты! Вы продали нас всех и прикрываетесь красивыми
словами, а сами себе лоджий настроили!
ПАВЛОВНА. Лоджии мы построили на личные деньги!
ВОЗМУЩЕННЫЕ ГОЛОСА ИЗ ТОЛПЫ. Ага, на личные! Это вам Колуянов выделял для
ремонта третьего подъезда!
ПАВЛОВНА. Это ложь! Никаких денег нам не давали!
В ответ на ее слова сторонники Семеновны
рычат и зло скалят зубы.
В свою очередь сторонники Павловны
тоже рычат и скалят зубы.
МИХАЙЛОВНА. Господи, люди! Что с вами? Вы же стали похожи на зверей!
ПАВЛОВНА. (Не замечая ее.) Это вы выбили из него доски для ремонта детской
площадки, а сами застелили ими пол на балконах квартир номер сорок восемь,
пятьдесят и тридцать пять!
Снова общий шум и рычание.
На заднем плане драка - бьются женщина в шляпе с мужчиной в шляпе.
СЕМЕНОВНА. Это наглая ложь! Люди, не верьте ей, она нарочно лжет, чтобы испоганить
мою репутацию!
ПАВЛОВНА. Люди, это она врет! Она вас тащит в пропасть! Она же дура набитая и
ничего, кроме своего По не видала в жизни! Она же живет сейчас во грехе с
местным альфонсом!
МИХАЙЛОВНА. Люди! Опомнитесь! Дуськи, вы же были лучшими подругами!
СЕМЕНОВНА. Я никогда не была подругой этой кикиморы! Она мерзкая, порочная
лгунья! И она тоже спит с одним завсегдатаем местного общепита! И неизвестно
еще, кто из нас дура, я, прочитавшая всего Пушкина и По, или она, вечная
домоседка, ничего, кроме глупых детей и пьяницы-мужа не видавшая!
Общий шум. Слышны выкрики:
“Так ей, Евдокия Семеновна, так!”
“Евдокия Павловна, мы с тобой!”
На заднем плане снова возникает драка, истерично кричит женщина в шляпе:
“Господи, вы же мне платье порвали!”
Мужчина в шляпе (грубо):
“Мы тебе еще и не то порвем, Колуяновская подсевалка!”
МИХАЙЛОВНА. Люди, да что же это! Посмотрите, на кого вы стали похожи!
ПАВЛОВНА. А это еще кто такая?
СЕМЕНОВНА. Как же, это белая ворона!
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Женщина без принципов!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Одна из тех, кто равнодушно взирает на мучения народа!
32
Общий шум.
Крики: “Линчевать ее!”
“Вот погоди, придет наша власть,
мы тебе покажем, интеллигентная сволочь!”
Михайловна шатается, хватается за сердце.
МИХАЙЛОВНА. Люди, вспомните, мы же были самым дружным коллективом, нам
завидовали соседние дома, с нас брали пример! Что случилось с вами?
Очнитесь! Раскройте глаза!
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. А вот мы тебе сейчас глаза закроем!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Верно, Лелик!
ВЕРКА. Господи, вы все сдурели на старости лет! Сошли с ума. Посмотрите - вы готовы
друг другу глотки перегрызть, готовы смести с лица Земли лучших друзей и
даже родных! И все из-за какой-то горячей воды!
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Все начинается с капли меда, но заканчивается революциями!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Жертвы в период реформ неизбежны!
ВАДИМ. Да какие реформы! Вы же из-за власти передрались, за начальственное место,
идете по трупам ради того, чтобы покомандовать в доме и поуправлять
пенсионерами!
МИХАЙЛОВНА. (Вдруг сильно изменившимся голосом.) Вадимчик, Верочка,
пожалуйста, отведите меня отсюда... Мне кажется, что я помираю...
СЕМЕНОВНА. Давай, давай, нашлась тут, защитница справедливости!
Верка и Вадим уводят под руки Евдокию Михайловну.
Им вслед слышатся крики и свист:
“Долой дряблых фанатиков либерализма!”
ПАВЛОВНА. Борьба, только борьба!
ВСЯ ТОЛПА. Борьба! Борьба! Борьба!
СЕМЕНОВНА. Борьба до победного конца!
ВСЯ ТОЛПА. До конца! До конца!
ПАВЛОВНА, СЕМЕНОВНА. (Вместе.) Ура! Ура!
ВСЯ ТОЛПА. Ура! Ура!
Все бросаются друг на друга и лупят кулаками.
Женщина в шляпе рвет волосы мужчине в шляпе,
а он ее пинает ногами! Пенатыч сидит в сторонке и хохочет.
Внезапно все вокруг заливается зеленым светом и
зловещая тень Смерти появляется над дерущимися.
СМЕРТЬ. Вот она, радость жизни! Вон оно, счастье! Как удачно я попала косой! Люблю
тебя, моя подружка. (Целует косу.) Акшутремс ано тов! Давайте, милые, давайте,
бранитесь, тешьте старую бабушку-смерть, гоните кровушку по жилам.
Смерть хохочет громогласно, широко расставив руки.
Вдали слышен рев милицейских сирен. Кто-то хрипло кричит в рупор:
“Граждане! Требуем немедленно прекратить
несанкционированный митинг!”
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. (Кричит, придавленная мужчиной в шляпе.) Ничего себе, митинг!
33
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. (Давит ее всем телом и кричит.) Ты хотела общественных
нагрузок? Вот тебе нагрузки, получай!
СЕМЕНОВНА. Ура! Колуянов пришел! Дави Колуянова!
ВСЯ ТОЛПА. Ура! Дави!
Хриплый голос вновь орет в рупор:
“Немедленно прекратить драку! Вы окружены!”
Вдруг все смолкает, как по волшебству, исчезает зелень,
Смерть, взмахнув рукавами, пропадает за горизонтом.
Входит Вадим.
Дерущиеся словно по команде прекращают бой
и поворачиваются к нему лицом.
ВАДИМ. Страшная новость!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. (Внезапно срывающимся, не своим обычным голосом.) Что
такое?
ВАДИМ. Евдокия Михайловна умерла.
СЕМЕНОВНА. Дуська умерла!
ПАВЛОВНА. Дуська? Умерла?
ВАДИМ. Покинул мир самый честный и добрый человек в нашем доме! Единственный
человек, который не поддался на все это ваше безумство! Единственный среди
вас человек и та умерла!
СЕМЕНОВНА. Дуська умерла!
ПАВЛОВНА. Дуська? Умерла?
ВАДИМ. Да, умерла и ты, мама, виновата в ее смерти! И ты, тетя Дуся! И вы все!
Пауза.
ВАДИМ. Ну что же, радуйтесь! Вот вы и породили мученицу!
На сцене гаснет свет. Все исчезают.
Вдруг, словно издали, появляется мелодичный звук, становится все громче.
Постепенно высвечивается правый край сцены.
Квартира Евдокии Михайловны.
Виден стол, на нем гроб, в гробу лежит мертвая Евдокия.
Полукругом стоят жильцы, оставшиеся Евдокии стоят рядом.
Батюшка ходит взад и вперед и читает молитвы.
Фотограф бродит рядом, то появляется на свету,
то исчезает во тьме и все время фотографирует, щелкая вспышкой.
БАТЮШКА. И прими ее в царствие твое...
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Лялик, я ничего не пойму, ни одного слова.
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. А это и не надо понимать. Стой спокойно.
СЕМЕНОВНА. Как же так, Дусенька? Что же это? Зачем ты так, зачем так нас наказала?
Ведь мы хотели, как лучше, видит бог!
МИХАЙЛОВНА. Ничего она уже не слышит, Дуся, ничего.
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Как он только не запутается в своей рясе? Так и елозит полами
по земле.
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Ничего, он привыкший.
ВЕРКА. Пожалуйста, замолчите. Вы ее своей болтовней неуместной и так в могилу свели,
дайте хоть на небеса в покое и тишине взлететь.
34
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Интересно! Слышишь, Лялик, сейчас нас с тобой будут во всем
обвинять. Мы-то здесь причем?
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Слушай, дорогуша, ты уж помолчи лучше. Не время сейчас.
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Интересно. Меня тут во всех смертных грехах обвиняют, а я
молчи! Ни в чем я не виновата, это все они, подруги эти, вот они, развели тут
политику! И не стыдно им - подругу в гроб загнали!
СЕМЕНОВНА. Что я слышу? (Женщине в шляпе.) Ты же сама шла в первых рядах под
моим знаменем!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Ну и что? Я, между прочим, родную подругу не предавала!
МИХАЙЛОВНА. Зато родного мужа по голове била!
ВИКТОР. Да что вы делаете, очнитесь! Все снова начинается? Где вы находитесь?
МИХАЙЛОВНА. Да что же, сейчас все на нас свалят!
ВИКТОР. И правильно свалят, вы во всем и виноваты!
Постепенно гаснет свет.
Слева появляется зеленое световое пятно, а в нем громадные тени.
Это Совет Ангелов ведет суд над Смертью.
ГОЛОС. ...неправомерное использование служебного инвентаря в корыстных целях, а
также злоупотребление служебными полномочиями в личных целях...
СМЕРТЬ. Ну вот, сейчас мне навесят все сто грехов!
СЛУЧАЙ. Что ты болтаешь, сестра! Я за тебя так боролся, а ты желаешь все разом
разрушить? Ну-ка немедленно признавай свою неправоту, кайся и проси
снисхождения!
СМЕРТЬ. И что тогда - не накажут?
СЛУЧАЙ. Накажут в любом случае, но вот степень наказания...
ГОЛОС. …а также злостного нарушения Всенебесного Устава...
СМЕРТЬ. Какого дьявола! Ничего я признавать не буду! Никаких своих ошибок!
СЛУЧАЙ. Что ты делаешь?
ГОЛОС. ...лишить возможности заниматься лицензионной деятельностью сроком на
полгода с обязательным занесением...
СМЕРТЬ. (Яростно.) Ах, вот как вы со мной? Да разве же я в корыстных целях? Разве же я
виновата, что тот самый, как вы выражаетесь, инвентарь тупится от бездействия!
Вы все глупые дураки...
СЛУЧАЙ. Что ты мелешь, дура!
ГОЛОС. ...лишить возможности заниматься лицензионной деятельностью сроком на год с
обязательным занесением...
СМЕРТЬ. Вот, еще не легче!
СЛУЧАЙ. Дура! Ты просто дура, сестра, своим упрямством ты знаешь куда залетишь?
СМЕРТЬ. Да мне плевать на всех вас!
ГОЛОС. ...лишить возможности заниматься лицензионной деятельностью сроком на
полтора года с обязательным занесением...
СМЕРТЬ. Да что же вы это делаете, гады?
СЛУЧАЙ. А я тебя предупреждал!
ГОЛОС. ...а также подвергнуть немедленной Экзекуции номер шесть за неуважение к
Высшему Совету...
СМЕРТЬ. Да что же это такое творится?
Зеленое пятно слева гаснет, но вновь загорается свет справа.
БАТЮШКА. И пускай вознесется она...
35
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Это все они! Они всех нас настроили! Теперь у нас из-за них
сплошные неприятности и с домоуправлением и с внутренними органами!
Моему Лялику из-за них выкрутили обе руки за спину!
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Они просто истерички и дуры!
ПАВЛОВНА. Как же так? Ведь вы же сами шли в первых рядах! Никто вас не заставлял,
вы сами!
ГОЛОСА ИЗ ТОЛПЫ. Они были засланы Колуяновым к нам для того, чтобы опозорить
нас и в последствии не выделять нам средств!
ПЕНАТЫЧ. Они обе развратные глупые бабы!
ПАВЛОВНА. Артур! Что ты говоришь? Ты же называл меня умной, говорил, что
балдеешь от смелых и сильных женщин!
ПЕНАТЫЧ. Мало ли чего я такое говорил?
СЕМЕНОВНА. Как? Так он и мне признавался в любви! Говорил, что ненавидит таких
как ты, Дуся, самодовольных истеричек!
ПАВЛОВНА. Это он тебе такое говорил? Понятно. А мне тебя расхваливал, говорил что
ты насквозь интеллигентная, начитанная дрянь, а Дусю называл...
ПЕНАТЫЧ. Вот-вот, я же говорю, что они развратные.
ВЕРКА. И как вам только не совестно. Вы же взрослый мужчина..
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Да чего с ними церемониться? Объявить им всеобщий байкот!
ПАВЛОВНА. (Наступая на Пенатыча.) Ах ты, кобель!
СЕМЕНОВНА. (Угрожающе сжимая кулаки.) Паразит, подхалим! Он Дусю рыбой
обзывал!
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Устроить им выволочку.
ВАДИМ. Люди! Вы лишились разума! Это ведь похороны!
Свет угасает, затем слева появляется зеленоватое пятно.
В нем видна громадная тень Смерти.
СМЕРТЬ. Вот жизнь! Вот тебе и Совет Ангелов, а поступили со мной совсем не по
ангельски.
СЛУЧАЙ. (Появляется.) А я тебя предупреждал. Ты сама нарвалась. Зачем ударила косой?
СМЕРТЬ. А что делать?
СЛУЧАЙ. Ждать.
СМЕРТЬ. Так я устала все время ждать.
СЛУЧАЙ. Ничего не поделаешь, таковы законы.
СМЕРТЬ. Плевать мне на ваши законы.
СЛУЧАЙ. Опять начинаешь? Дождешься и получишь Экзекуцию номер семь.
СМЕРТЬ. Ладно, ладно. Читай свою бумажку, раз уж тебя послали.
СЛУЧАЙ. И читать нечего. Мой тебе совет - исправляй ошибки и тебя простят.
СМЕРТЬ. Ой ли?
СЛУЧАЙ. Не рассуждай, а действуй. После ко мне подойдешь, я тебе список вручу и
тогда принимайся за работу.
СМЕРТЬ. А как же полтора года без лицензии?
СЛУЧАЙ. Рот надо было поменьше открывать, было бы всего полгода. Ну да ладно, это я
на себя беру. Справимся как-нибудь. Главное - исправь, поняла?
СМЕРТЬ. Поняла, поняла. (Остается одна. Достает из карманов огромный свиток. Читает.)
Нзиж юуннавробо онноказен юащарвзов укбишо юанзирп. Ох, и не люблю я
этот ангельский язык. Сплошная дурь. Как хорошо, что мне им редко
приходится пользоваться. Так, как ее звали-то? Ага, Евдокия Михайловна. Нема
анволйахим тевс яикодве отсем еовс ан натсв. Так. Отлично. Сейчас я должна
еще и рукой что-то сделать. Вот память дырявая! Сейчас. (Смотрит в свиток.)
36
Ага! Ясно. (Делает пассы руками.) Слава богу! Еще нужно закрепить юялперказ! Ну вот! Отделалась. Ну, счастья тебе, Евдокия Михайловна!
Пятно гаснет.
Справа загорается свет и появляются люди.
ВАДИМ. Счастье, что вас всех не слышит тетя Дуся! Все вы эгоисты! Я не уважаю никого
из вас! Вам даже похороны не помеха для ваших гнусных разбирательств!
Простите, тетя Дуся, но я вынужден уйти отсюда! Не могу слушать эти бредни.
(Уходит.)
ВЕРКА. И что вы за люди? (Уходит вслед за ним.)
Общий шум.
ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ. Вот здорово! И нас еще во всем обвинили!
СЕМЕНОВНА. Я не могу никого из вас больше видеть! Вы все предатели! Мне только
жаль мою лучшую подругу! Жаль, что я не сдержалась тогда и наговорила ей
всякого!
ПЕНАТЫЧ. (Морщась и потирая спину.) Во-во! Вы всегда вот так, не разберетесь и
лупите человека!
СЕМЕНОВНА. Лучше ты молчи, подлец! Эх, Дуся моя, Дуся!
ПАВЛОВНА. Я тоже думаю о ней! Чего бы только я не отдала, чтобы вернуть ее! Эх,
подруженька моя, любимая! Зачем ты покинула нас? Вернись к нам, вернись!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Ну как же! Сейчас! Сею же минуту она вздохнет и сядет в гробу!
Михайловна вздыхает громко и садится в гробу.
Все испуганно замирают.
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. (Не замечая ее.) Точно! Сядет и скажет: ах, как долго я спала!
МИХАЙЛОВНА. Я действительно что-то надолго заснула. Пора бы и честь знать!
ФОТОГРАФ. (Не замечая Михайловны.) Скажите, а на кого квитанции выписывать.
МИХАЙЛОВНА. На Вадима выписывайте. Во всей этой компании серьезнее человека не
найдете!
Шум, переполох! Батюшка крестится и пытается
крестным знамением разогнать черные силы!
Фотограф бросается прочь, падает, кричит, ползет на корточках.
ПЕНАТЫЧ. Рыба воскресла!
Падает на мужчину в шляпе.
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Ой! Ты мне ногу сломал! Помогите кто-нибудь!
ЖЕНЩИНА В ШЛЯПЕ. Лялик, я бы рада, да я очень покойников боюсь!
Вся толпа уносится прочь!
Последним на руках выносят орущего мужчину в шляпе.
МУЖЧИНА В ШЛЯПЕ. Осторожно! Вы мне вторую ногу отломите!
На сцене остаются три Евдокии.
37
ПАВЛОВНА. Дусенька вернулась.
СЕМЕНОВНА. Такого сюжета и у самого По не найдешь!
МИХАЙЛОВНА. Чего это все так перепугались?
ПАВЛОВНА. Как же, Дуся! Мы думали, что ты померла! Мы даже отпевать тебя стали, а
ты, оказывается, живехонька!
СЕМЕНОВНА. Я так рада, Дуська, что ты вернулась!
ПАВЛОВНА. И я рада!
МИХАЙЛОВНА. Что это с вами? Не узнаю. Вы ли это?
ПАВЛОВНА. Мы, подруга, мы!
МИХАЙЛОВНА. Где же ваш боевой пыл?
ПАВЛОВНА. Испарился пыл! Помер вместе с тобой!
СЕМЕНОВНА. Если бы ты только знала, Дуся, что мы пережили без тебя!
ПАВЛОВНА. Кругом одни предатели да лизоблюды!
МИХАЙЛОВНА. Это хорошо, что вы успокоились. Надеюсь мы снова станем подругами
раз уж, как вы выражаетесь, я воскресла?
Вылезает из гроба. Обнимается с подругами.
СЕМЕНОВНА. Ты, Дусенька, моя любимая подруга!
ПАВЛОВНА. Я тебя тоже очень люблю!
СЕМЕНОВНА. Пойдем отсюда! Ты всех так перепугала. Надо успокоить людей.
ПАВЛОВНА. Некоторым поделом.
МИХАЙЛОВНА. А вы-то чего не испугались?
ПАВЛОВНА. Так мы тебя знаем давно, нам не страшно.
СЕМЕНОВНА. А я просто знала, чувствовала, что ты вернешься. Слишком уж сильно я
бога об этом просила. Вот и дождалась.
ПАВЛОВНА. И как это тебе все-таки удалось воскреснуть?
МИХАЙЛОВНА. Да я сама не знаю. Мне кажется, что я и не умирала совсем, а просто
заснула и проснулась, а вы все меня просто напросто разыгрываете.
СЕМЕНОВНА. Дуся, а скажи - как там, на том свете?
МИХАЙЛОВНА. Как на раскаленной сковородке!
Уходят.
По пути Евдокия Михайловна оглядывается на пустующий гроб.
МИХАЙЛОВНА. Господи! Вы совсем сдурели со своей коммунальной революцией! Всетаки никак понять не могу - зачем вы меня-то в гроб положили? Спящего
человека! Ну, даете!
38