ГУЖВА Д. Г. ВОЕННАЯ ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ПЕЧАТЬ РУССКОЙ
реклама
Дорогому отцу, Гужве Геннадию Александровичу, полковнику запаса, кандидату философских наук, доценту, в знак признательности и благодарности… ВВЕДЕНИЕ Длительное время объектом изучения истории отечественной военной журналистики были в основном издания, появившиеся после Октябрьской революции 1917 г., хотя военная печать к тому времени существовала уже более двух веков. Одним из значимых этапов в ее развитии явилась деятельность органов официальной военной периодической печати в годы Первой мировой войны 1914-1918 гг. В этот период в русской армии разновременно издавалось около 100 военных газет и журналов1, на страницах которых публиковались приказы Верховного Главнокомандующего, командующих фронтами и армиями, передовой боевой опыт, статьи о новинках вооружения и военной техники, практические рекомендации к действиям в той или иной обстановке, фрагменты из художественных произведений и т.д. Современный опыт деятельности войск однозначно указывает на возрастание значимости информационного обеспечения личного состава российской армии, что обусловливает необходимость более тщательного изучения отечественной военной журналистики с целью определения места и роли, возможностей и задач военных периодических изданий на военно-информационном поле, выработки возможных путей повышения эффективности их функционирования и др. В связи с этим особую актуальность и практическую значимость приобретают комплексное изучение и всестороннее обобщение исторического опыта деятельности официальных органов военной периодической печати, в том числе, и в годы Первой мировой войны. 3 В историографии советского периода исследования военной периодической печати в годы Первой мировой войны ограничивались как правило рассмотрением социал-демократической прессы, издаваемой в действующей армии в период с апреля 1917 г. по март 1918 г. Значительный научный интерес в данном вопросе представляют фундаментальные труды Х. М. Астрахана, А. Ф. Бережного, П. А. Голуба, Д. И. Гразкина, С. Г. Капшукова, Н. М. Якупова2. В них отражено воздействие на солдатские массы большевистской агитации при помощи партийной военной печати. Из этого ряда особенно необходимо выделить труд «Окопная правда» Д. И. Гразкина, который являлся организатором и редактором одноименной газеты. В своей работе автор показывает, с какими трудностями пришлось столкнуться большевикам Новоладожского полка при образовании, выпуске и распространении издания, так как «без своей газеты вести борьбу против реакционеров и оборонцев было трудно»3, какие взаимоотношения складывались в самом редакционном коллективе, как возникло название газеты, какие основные направления в ней отражались. Не менее интересна для исследователей будет работа А. Ф. Бережного «Русская легальная печать в годы Первой мировой войны», в которой автор впервые в истории отечественной журналистики советского периода рассмотрел работу легальной, в том числе и военной, периодической печати. А. Ф. Бережной исследовал деятельность царского правительства и военного командования в управлении прессой, акцентировал внимание на «ужесточении военной цензуры и ранее принятых военных законов о печати»4, частично рассматрел создание и недолгую деятельность Бюро печати, ввиду «обнажившихся дефектов и узости целей Бюро»5, изучил проблемы, с которыми сталкивались корреспонденты при подготовке и отправке материалов с театра военных 4 действий в свои издания и изощрениях, к которым им приходилось прибегать6. В постсоветской литературе интересными представляются работы Н. Л. Волковского, Б. И. Есина, Г. В. Жиркова, К. А. Залесского, Р. П. Овсепяна и др7. В монографии Н. Л. Волковского «История информационных войн» одна глава посвящена периодической печати, в том числе и военной, в годы Первой мировой войны. В ней автор дает свое видение и характеристику некоторым основополагающим документам, регламентирующим деятельность военной печати в исследуемый период, таким как «Положение о военных корреспондентах в военное время», «Временное положение о военной цензуре», а также останавливается на вопросах взаимодействия журналистами. В Бюро печати исследованиях при профессора Ставке Г. с военными В. Жиркова «Журналистика двух Россий: 1917-1920 гг.» и «История цензуры в России XIX – XX вв.» освещается наиболее противоречивый и неоднозначный период развития отечественной журналистики, в том числе и военной, – межреволюционный период 1917 г. и первые годы советской власти. Автор рассматривал и трактовал такие нормативно-правовые акты, относящиеся к периодической печати, как постановление Временного правительства «О печати», декреты СНК «О печати», «О революционном трибунале печати», показывая данные акты не столько с юридической точки зрения, сколько как «программные документы» того или иного правительства8. Интересна работа профессора Р. П. Овсепяна, выделяющего три основные тенденции в периодической печати, возникшие в межреволюционный период 1917 г9. Первую выражала буржуазная журналистика, выступавшая за продолжение войны до победного конца и совместные действия с союзниками. Вторая тенденция была связана с 5 печатью меньшевиков и эсеров – основной частью социалистической журналистики, призывавшей к содружеству с Временным правительством так же, как и кадеты, согласной с ведением войны до победного конца, выступавшей тенденцию против выражала радикальной политики большевистская большевиков. пресса, Третью выступавшая за прекращение войны «без аннексий и контрибуций» и являвшаяся резко полярной по отношению к кадетской, эсеровской и меньшевистской печати. Проведенное исследование показало, что все вышеперечисленные тенденции нашли свое отражение и в военной периодической печати данных политических сил в рассматриваемый период. Большой научный интерес представляют мемуарные воспоминания современников и участников Первой мировой войны М. К. Лемке, А. И. Деникина, Н. Н. Головина, В. И. Гурко, Э. Людендорфа10. Наиболее серьезной работой 20-х г. XX в., способствующей раскрытию проблемы исследования, является научный труд историка и журналиста М. К. Лемке11 «250 дней в царской ставке», который в годы Первой мировой войны являлся офицером-цензором Бюро печати при Ставке ВГК. Автор в своих мемуарах привел богатый фактический материал, касающийся отношения к военной печати высшего командного состава русской армии, взаимоотношений должностных лиц с корреспондентами, дал характеристику издаваемым Ставкой в период с сентября 1915 г. по июль 1916 г. документам, регламентирующим деятельность военной периодической печати. Расширению кругозора по исследуемой проблеме способствуют мемуарные воспоминания А. И. Деникина12 «Очерки русской смуты: крушение власти и армии. Февраль–сентябрь 1917», в которых автор, будучи Главнокомандующим армиями Западного и Юго-Западного фронтов, дал характеристику состояния военной периодической печати различных политических сил в межреволюционный период 1917 г., а также 6 объяснил причины, побудившие А. Ф. Керенского к принятию решения о передаче права издания военных газет фронтовым и армейским комитетам. Фундаментальные труды русского военного теоретика генерал-лейтенанта Н. Н. Головина13 «Россия в Первой мировой войне» и Главнокомандующего армиями Западного фронта генерала от кавалерии В. И. Гурко14 «Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом 1914-1917» дают возможность исследователям понять, какие социально-психологические настроения царили в русском обществе, в том числе и в армии, в начале и на протяжении всей мировой войны и что влияло на их изменения. К диссертационным исследованиям по рассматриваемому вопросу относятся работы Н. С. Мутовкина, Н. А. Смиренного, П. И. Усова, В. Н. Суряева15. В кандидатских диссертациях Н. С. Мутовкина и Н. А. Смиренного рассматривается деятельность только одного военного печатного органа РСДРП «Солдатской правды», а в исследовании П.И. Усова – функционирование большевистской военной газеты «Окопная правда» в период подготовки и проведения Октябрьской революции. В труде В. Н. Суряева дан анализ деятельности большевиков на Западном фронте и в прифронтовой полосе. В постсоветское время вопросы деятельности военной периодической печати в годы Первой мировой войны нашли свое отражение в диссертационных исследованиях В. В. Титко, С. Б. Белогурова, С. Н. Базанова, Н. Л. Волковского, В. А. Журавлева и т.д.16. Особый интерес среди данных трудов представляет докторская диссертация С.Б. Белогурова «История военной периодической печати в России (XIX- начало XX века)», в которой частично дана структура и материально-техническая база военной периодической печати в первые годы войны, и общепланово показаны основные направления ее 7 деятельности. Однако исследователь не рассматривал изменения в структуре военной периодической печати в последующие годы войны, а также в связи с изменением военно-политической обстановки в стране. В исследовании В. А. Журавлева «Печать и политический выбор русской армии в марте-октябре 1917 гг.: на материалах Северо-Запада России» уделено внимание периодической печати, в том числе и военной, основных политических сил, которая функционировала в межреволюционный период 1917 г. Благодаря богатому фактологическому материалу автор на конкретных примерах показал влияние печатных изданий партии на мировоззрение солдат и офицеров русской армии в ходе их привлечения на свою сторону, дал анализ реально выходящих и необходимого тиража изданий, требующегося для удовлетворения потребностей читателей, высказал свое негативное мнение по поводу появления газет-однодневок. Таким образом, историография русской военной периодической печати в годы Первой мировой войны прошла в своем развитии путь от разработки отдельных проблем до фундаментальных трудов по ряду направлений. Однако изучение автором значительного объема материалов позволяет сделать вывод о том, что при всей важности проведенных исследований проблема деятельности русской военной периодической печати в годы Первой мировой войны не получила должного комплексного освещения и нуждается в дальнейшей проработке и осмыслении. В полном объеме так и не были освещены вопросы нормативно-правовой базы, структурно-организационные основы и основные направления деятельности военной периодической печати в рассматриваемый период. В предлагаемом труде журналистики дается деятельности официальной впервые подробный в анализ военной отечественной основным периодической военной направлениям печати в рассматриваемый период, направленной на повышение у военнослужащих русской армии морально-психологического духа, желания довести войну 8 до победного конца, а также показана борьба за армию различных политических сил в условиях изменяющейся военно-политической обстановки в стране с помощью печатного слова. 9 Глава 1. Основы деятельности военной периодической печати в условиях войны 1.1 Правовые основы деятельности военной печати 1 августа (по новому стилю) 1914 г. Российская империя вступила в Первую мировую войну в составе крупнейшей коалиции воюющих держав – Антанты. Она выставила на поля сражений многомиллионную армию и создала гигантский фронт вооруженной борьбы, простирающийся от берегов Балтики до Черного моря. Фронт этот был одним из главных в Европе, а происходившие на нем события во многом оказывали определяющее влияние на ход и исход войны. Война потребовала перестройки всех сфер жизнедеятельности российского общества в целях мобилизации человеческих и материальных ресурсов на достижение победы. Важнейшее место в решении этих задач должны были занять средства массовой информации вообще и военной периодической печати, в частности. В Первую мировую войну официальная периодическая печать русской армии руководствовалась регламентирующими документами (законами, приказами, положениями, постановлениями), принятыми накануне и в ходе войны. Так, Главным управлением Генерального штаба еще в 1912 г. было разработано «Положение о военных корреспондентах в военное время»17, согласно которому «военным корреспондентом на театре военных действий считалось лицо, особо уполномоченное редакцией издания или телеграфным агентством для сообщения сведений с театра войны и утвержденное в этом звании начальником Генерального штаба»18. Подчеркивалось, что, кроме утвержденных начальником Генштаба военных корреспондентов, ни одно лицо не имело права посылать с театра войны 10 какие-либо сведения, предназначенные для печати. Предусматривался допуск в армию 20 (в том числе 10 иностранных) корреспондентов. Военным корреспондентам разрешалось пользоваться фотоаппаратами. Кроме корреспондентов на театр военных действий допускались три русских военных фотографа (из профессионалов), утверждаемых в этом звании также начальником Генштаба. Военным фотографам запрещалась подготовка текстовых публикаций, им разрешалось лишь помещать под иллюстрациями краткие подписи. Военные корреспонденты и фотографы утверждались в этих званиях лишь после того, как давали подписку, что содержание указанного положения им в точности известно и они обязуются беспрекословно подчиняться всем его требованиям, а также и соответствующим взысканиям в случае нарушения этих требований. Утвержденные в своем звании военные корреспонденты и фотографы получали от Главного управления Генерального штаба (ГУ ГШ) специальные удостоверения и нарукавные повязки. Ношение последних было обязательно в тех районах, в которых действовало «Положение о полевом управлении войск». Список военных корреспондентов и военных фотографов должен был опубликовываться ГУ ГШ для всеобщего сведения и сообщался начальнику штаба главнокомандующего (начальнику штаба отдельной армии) для отдания его в приказе. В списке указывались: фамилия, имя, отчество военного корреспондента (фотографа); номер его нарукавной повязки, соответствующий тому номеру, за которым военный корреспондент (фотограф) занесен в список ГУ ГШ; представителем какого издания (агентства) он является (если издание иностранное, то также название страны, в которой выходит издание); время отправления корреспондента (фотографа) на фронт, а также к кому он должен явиться по прибытии, – устанавливалось начальником Генерального штаба. Обязательным 11 условием для военного корреспондента было, чтобы он являлся подданным государства, в котором издавалось представляемое им издание (агентство). Военным фотографом мог быть только русский подданный. Лица, желавшие быть утвержденными в звании военных корреспондентов, подавали в ГУ ГШ прошение на имя начальника Генерального штаба. К прошению прикладывались: удостоверение редакции (агентства) о том, что соискатель на звание военного корреспондента действительно уполномочен на это редакцией; документ, удостоверяющий личность просителя; три фотографические карточки с собственноручной подписью просителя, надлежащим образом засвидетельствованные; свидетельство о благонадежности для русских подданных, а для иностранных – рекомендация нашего дипломатического представителя и военного агента в соответствующем государстве; залог в виде денежной наличности в размере: для русских военных корреспондентов – 25 000 рублей, для иностранных корреспондентов – 75 000 франков, а для военного фотографа – 10 000 рублей19. В случае утверждения просителя в звании военного корреспондента представленный им залог хранился в ГУ ГШ для удержания из него штрафов, если таковые будут наложены на военного корреспондента. В случае же отказа залог возвращался просителю вместе с остальными документами. Также требовалось представить нотариальное обязательство редакции (агентства) о том, что в случае уменьшения залога путем удержания из него штрафных сумм до половины первоначального размера редакция немедленно доводит залоговую сумму до установленной нормы. Согласно «Положению о военных корреспондентах в военное время» на фронте военные корреспонденты и военные фотографы находились в ведении начальника военно-цензурного отделения при штабе главнокомандующего, к которому они обязаны были явиться немедленно 12 по прибытии в действующую армию. Из числа документов военному корреспонденту возвращались: удостоверение ГУ ГШ об утверждении военного корреспондента удостоверяющий личность и военного и одна фотографа, фотографическая документ, карточка, засвидетельствованная начальником военно-цензурного отделения при штабе главнокомандующего. Все эти документы должны были постоянно находиться при военном корреспонденте и немедленно предъявляться им для контроля по первому требованию военного начальства. Приступить к работе военный корреспондент и военный фотограф могли лишь после разрешения на это начальника военно-цензурного управления при штабе главнокомандующего. Для личных нужд военный корреспондент и военный фотограф мог иметь прислугу, но не более одного человека. Как им, так и прислуге запрещалась отлучка за пределы района расположения штаба главнокомандующего. Военный корреспондент или фотограф, допущенный на театр военных действий, мог сложить с себя звание военного корреспондента (фотографа) лишь по ходатайству перед начальником штаба главнокомандующего. Отказавшегося от звания военного корреспондента или фотографа немедленно высылали из действующей армии, причем до перехода им границ театра военных действий он должен был выполнять правила Положения. Военные корреспонденты осведомлялись о ходе дел у начальника военно-цензурного отделения. Вся корреспонденция, предназначенная к отправке с театра войны для печати, представлялась предварительно на цензуру, причем в двух экземплярах, один из которых оставался при делах военно-цензурного отделения. Иностранные военные корреспонденты должны были представлять свои материалы лишь на французском, немецком или английском языках. Корреспонденции на иных 13 языках не пропускались. Все иллюстрации представлялись также в двух экземплярах. Каждая из них должна была иметь подпись. Что касается наказаний, налагаемых за нарушение правил военной цензуры, то кроме общих наказаний в Положении предусматривались особые взыскания за корреспондентам корреспондент нарушение требований, (фотографам) (фотограф), при предъявляемых работе замеченный к военным фронте. Военный нарукавной повязки, на без подвергался штрафу: в первый раз в размере от 25 до 100 рублей, во второй раз – от 100 до 300 рублей, в третий и последующие разы – 500 рублей. Если военный корреспондент (фотограф) отправил без предварительного представления начальнику военно-цензурного отделения корреспонденцию или иллюстрацию, предназначенную для печати или не предназначенную, но затем напечатанную, подвергался за это: в первый раз штрафу 3 000 рублей, во второй раз – лишению звания военного корреспондента (фотографа)20. В случае, если военный корреспондент (фотограф) отлучался без соответствующего на то разрешения начальника военно-цензурного отделения за пределы района расположения штаба Главнокомандующего, пробыл в отлучке не более трех суток и затем возвращался в район расположения штаба, он подвергался за это: в первый раз штрафу от 3 000 до 5 000 рублей, во второй – от 5 000 до 10 000 рублей и в третий раз – лишению звания военного корреспондента (фотографа)21. Военный корреспондент (фотограф), отлучившийся без со- ответствующего на то разрешения начальника военно-цензурного отделения за пределы района расположения штаба главнокомандующего и пробывший в отлучке более трех суток или же совсем не явившийся обратно, подвергался за это лишению звания военного корреспондента (фотографа) и сверх того: 1) если во время отлучки он пребывал в местностях, на какие распространяет14 ся действие «Положения о полевом управлении войск», – заключению в тюрьму гражданского ведомства на срок от шести месяцев до одного года; 2) если он пребывал во время отлучки вне местности, на которую распространяется действие «Положения о полевом управлении войск», заключению в тюрьму гражданского ведомства на срок от трех до шести месяцев22. Взыскания за нарушение требований военной цензуры, а также взыскания, перечисленные в Положении, за исключением наказаний, предусмотренных корреспондента Уголовным (фотографа) в кодексом, налагались административном на военного порядке властью начальника штаба главнокомандующего по представлению начальника военно-цензурного отделения при штабе главнокомандующего. Административные взыскания, наложенные на военных корреспондентов и фотографов, обжалованию не подлежали. О каждом взыскании, наложенном на военного корреспондента (фотографа), связанном с денежным штрафом, сообщалось в ГУ ГШ для удержания соответствующей суммы из залога виновного. Штрафные суммы вносились в доход государства. Лишение звания военного корреспондента (фотографа) было связано с последующей высылкой в одну из внутренних губерний России, где он отдавался под надзор полиции до прекращения боевых действий. Свой залог или оставшуюся его часть, если корреспонденты производились (фотографы) штрафные получали лично удержания, в ГУ военные ГШ после прекращения действия военной цензуры. Однако, несмотря на столь строгие меры по предотвращению утечки секретных сведений посредством печати, в начале войны в сообщении от Военного министерства говорилось, что осведомление населения о ходе ведения боевых действий будет вестись в пределах возможного, и «общество должно мириться с краткостью и вероятной 15 скудностью тех сведений, которые ему будут сообщаться» 23. Так же сообщалось, что сведения о французских и сербских войсках будут передаваться в очень ограниченном объеме, как и о наших войсках, для того чтобы путем их огласки не навредить успеху борьбы с общим врагом. Кроме того, начальник штаба Верховного Главнокомандующего генераллейтенант Н. Н. Янушкевич в первый же день вступления в должность указал в телеграмме начальникам военных округов, что «корреспонденты в армию допущены не будут»24. 7 (20) сентября 1914 г. в приказе войскам 1-й армии за подписью командующего армией генерала от кавалерии фон П. К. Ренненкампфа25 было объявлено, что в некоторых газетах появляются телеграммы и заметки под рубрикой: «от собственных корреспондентов из действующей армии». Ввиду того, что корреспонденты в действующую армию не допущены, появление в печати корреспонденций из армии недопустимо26. В качестве сравнения интересно мнение главного противника России в этой войне – начальника немецкого Генерального штаба генералполковника Г. Мольтке27, заявившего 2 августа 1914 г., что «печать является неизбежным средством войны» и дал указание о необходимости тесной связи между верховным командованием и печатью, а на следующий день состоялось первое собеседование представителей немецкого Генерального штаба с представителями печати28. Данную точку зрения полностью разделял подполковник В. Николаи29, на протяжении всей войны руководивший Управлением печати Верховного командования. «Печать представляет собой силу, – говорил В. Николаи, – и, как всякая сила во время войны, она должна находиться в руках правительства»30. В ходе войны немецкое командование издавало армейские газеты в количестве: на Западном фронте – 28, на Русском – 11, на Балканском – 6 и на Турецком – 1. На Восточном и Западном фронтах было образовано по 16 одной штаб-квартире военных корреспондентов. Также был налажен выпуск изданий на оккупированной территории: на Западном фронте – 4 газеты, на Восточном – 9, в Румынии – 231. С 1917 г. в немецкой армии был введен институт офицеров-корреспондентов, главной обязанностью которых являлось обеспечение сведениями газет тех областей, где была укомплектована данная воинская часть. Однако по прошествии нескольких недель войны, ввиду появления в русской печати публикаций и сообщений под рубрикой «от собственных корреспондентов из действующей армии», содержание и факты которых поддавались сомнению ввиду отсутствия корреспондентов на передовой, позиция русского командования по отношению к печати стала меняться. В сентябре 1914 г. великий князь Николай Николаевич (младший) подписал распоряжение, гласившее: «вследствие выяснившейся острой необходимости в сообщении печати не только сухих отчетов о передвижениях наших войск и взятых трофеях, но и описаний подвигов наших частей и отдельных лиц и других материалов, дающих картинное представление о деятельности войск, приказываю во всех штабах корпусов и отдельно действующих отрядов назначить особых офицеров, которым был бы поручен сбор соответственных материалов в целях официального или неофициального помещения этих данных в печати»32. Большое значение при организации деятельности военной прессы и предотвращению утечки секретной информации посредством печати отводилось военной цензуре. 2 августа 1914 г. министром внутренних дел Н. А. Маклаковым был подписан «Перечень сведений, касающийся внешней безопасности России или ее Вооруженных Сил и сооружений, предназначенных для военной обороны страны, сообщение коих в речах или докладах, произносимых в публичных собраниях, воспрещалось», включавший 18 запретительных пунктов33. Вскоре был утвержден еще 17 более полный «Перечень», состоявший из 25 пунктов, дополненный запрещенными к публикациям сведениями, касающимися личного состава воинских частей, о боеготовности армии и флота, о потерях в личном и материальном составе армии и флота, о волнениях среди жителей занятых нашими войсками областей и др34. 31 июля (13 августа) 1915 г. вышел последний за годы войны «Перечень», состоявший из 30 пунктов 35. Однако необходимо отметить, что все ранее перечисленные запреты «Перечня» распространялись только на печатные, а не на устные высказывания. Основным руководствовалась документом, российская которым военная в своей пресса, было деятельности «Временное положение о военной цензуре»36, утвержденное Николаем II на следующий день после начала Первой мировой войны. За основу данного нормативноправового акта был взят проект «Положения о военной цензуре», разработанный Главным управлением Генерального штаба еще осенью 1909 г37. «Временное положение о военной цензуре» регламентировало все аспекты жизнедеятельности прессы и журналистов. Согласно Положению министру внутренних дел предоставлялось право запрещать при объявлении мобилизации во время войны сообщение сведений, касающихся внешней безопасности России или ее вооруженных сил, а также сооружений, предназначенных для военной обороны страны. Виновные в разглашении этих сведений могли подвергаться тюремному заключению. Такому же наказанию подвергались виновные в возбуждении акций к прекращению войны. Также Главнокомандующему или командующему отдельной армией разрешалось в случае необходимости для успеха ведения войны запрещать собственной властью в подчиненной им местности выпуск периодических изданий, а также передачу почтовых отправлений и телеграмм38. 18 «Временное положение о военной цензуре» состояло из девяти глав. В первой главе излагались общие положения о военной цензуре. Прежде всего объяснялось, что военная цензура есть мера исключительная и имеет назначение не допускать при объявлении мобилизации армии, а также во время войны, оглашения и распространения сведений, наносящих вред военным интересам государства. Военная цензура устанавливалась в полном объеме или частично. В полном объеме военная цензура функционировала в местах ведения военных действий, а частичная – вне таких мест. В первом случае все указанные материалы просматривались предварительно. Во втором – цензура распространялась на международную почтовую и телеграфную переписки, а на внутреннюю – по распоряжению главных начальников военных округов. Вторая глава определяла организацию учреждений военной цензуры. На фронте цензуру осуществляли штабы командующих армиями, фронтами и военными округами. За пределами фронтовых районов эту задачу выполняла Главная военно-цензурная комиссия, находившаяся при Главном управлении Генерального штаба, и местные военно-цензурные комиссии, состоявшие при штабах военных округов. Третья глава определяла обязанности учреждений военной цензуры. Обязанности военных цензоров были изложены в следующих трех главах положения. В четвертой главе определялся порядок цензуры произведений печати на театре военных действиях. Ее первая статья гласила, что военным цензорам вменялось в обязанность не допускать к опубликованию сведений, даже если они были и не предусмотрены подробными правилами, издаваемыми военным министром по применению настоящего временного положения, которые могут, по мнению цензора, оказаться вредными для военных интересов государства. Таким образом, эта статья значительно расширяла права военного цензора 19 и давала ему возможность запретить до разрешения в высшей инстанции любую корреспонденцию, если он посчитает, что в ней разглашается военная тайна. Глава пятая Положения определяла взаимоотношения военного цензора и типографий, литографий, металлографии, а также заведений, производящих и продающих принадлежности тиснения (имелись в виду типографские шрифты, краски и т. п.) и книжной торговли на театре военных действий. Глава шестая устанавливала военную цензуру почтовых отправлений и телеграмм. О военной цензуре речей и докладов говорилось в седьмой главе. Глава восьмая сообщала об ответственности за нарушения по военной цензуре. Согласно ей ответственность за содержание публикуемых в периодических изданиях сведений и изображений прежде всего нес редактор, и он считался главным виновником, если требования военной цензуры были его газетой или журналом нарушены. Дела о нарушении требований военной цензуры возбуждались штабами армий, фронта или военных округов, а также учреждениями и должностными лицами по принадлежности. Когда в выпущенных в свет изданиях обнаруживались нарушения, то на них мог налагаться арест. Последняя, девятая глава «Временного положения о военной цензуре» устанавливала штаты главной военно-цензурной комиссии и местной военно-цензурной комиссии. Применение на практике «Временного положения о военной цензуре» вскрыло ряд недостатков в организации цензуры. Во-первых, несовершенство ее обусловливалось существенным различием в отношении цензуры к печати в тех местностях, где она была введена в полном объеме,— на театре военных действий, и в частичном — вне театра военных действий. Во-вторых, самой спорной в «Положении» (касаемо периодической печати) 20 была статья 31, согласно которой военным цензорам всех степеней предоставлялось право «не допускать к опубликованию путем печати всякого рода сведений, хотя бы и не предусмотренных правилами, но которые могут, по мнению цензора, оказаться вредными для военных интересов государства»39. Исходя из такой постановки вопроса, любой военной цензор по личному усмотрению мог допустить или не допустить материал к опубликованию, либо допустить его в печать частично, вымарывая подозрительные, по мнению цензора, места. В результате такой «правки» публикация нередко теряла свой первоначальный смысл и была непонятна читателю. В итоге в ситуацию пришлось вмешаться высшему командованию русской армии. В телеграмме от 2 (15) августа 1915 г. начальник штаба Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта генерал- лейтенант А. А. Гулевич40 обратил внимание военных цензоров на злоупотребление ими ст. 31 «Временного положения о военной цензуре»41. Основные мероприятия по совершенствованию нормативно-правовой базы деятельности военной прессы в области военной цензуры были завершены летом 1915 г. и до отречения Николая II от престола существенных изменений не претерпели. Что касается документов, являвшихся основанием для формирования фронтовых и армейских органов военной периодической печати, то к ним в первую очередь необходимо отнести телеграмму штаба Ставки ВГК с требованием скорейшего снабжения действующей армии печатными изданиями42. Во исполнение телеграммы в действующей армии началось активное формирование военных органов печати, которое было инициировано штабами фронтов и армий43. Данный процесс происходил на протяжении всей мировой войны. 21 Создавая военные газеты, командование русской армии пристально следило за тем, чтобы на передовую не попадали издания различных пацифистских и революционных организаций, а также чтобы в самой фронтовой и армейской печати не публиковались материалы, затрагивающие морально-психологическое состояние нижних чинов и офицеров. Например, в декабре 1914 г. в телеграмме начальнику штаба 1-й армии генерал-майору К. К. Баиову от начальника штаба Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта генерала от кавалерии В. А. Орановского44 сообщалось, что по полученным агентурным сведениям так называемые пацифистские общества наряду с революционными кружками стремятся использовать в больших размахах доставку органов печати в действующую армию, госпитали и лазареты, а также в эшелоны с войсками, в целях распространения революционных и пацифистских воззваний, вкладывая их в газеты и журналы. Главнокомандующий приказал предупредить штабы армий, чтобы в войска не пропускали никакую печатную продукцию, «исходящую от общества «Мир» и ему подобных пацифистских организаций»45. В секретных телеграммах от штаба ВГК в адрес редакторов газет неоднократно указывалось, что категорически запрещается печатать сведения о стрельбе немцев снарядами, распространяющими ядовитые газы и о действии этих снарядов; о польских легионах, «ибо таких нет»; о беженцах; о начале наступления на том или ином участке фронта; о забастовках и т.д46. После Февральской революции 1917 г. новая власть не осталась в стороне от проблем печати в целом и цензуры, в частности, в том числе и военной. Она приняла непосредственное участие в совершенствовании существовавшей нормативно-правовой базы по данному вопросу. 27 апреля (10 мая) 1917 г. вышло постановление Временного правительства 22 «О печати», согласно которому «печать и торговля произведениями печати стали свободными»47. Применение к ним административных взысканий не допускалось. Причем разницы между гражданской и военной печатью в законе не делалось. Однако после провала июльского наступления, одной из причин которого стала гласность и свобода слова в печати, чем и воспользовались большевики, новой власти пришлось пожалеть о принятии столь недальновидного закона. В спешном порядке, один за другим, Временным правительством было подписано три постановления, регламентирующих деятельность военных и фискальных органов в районе боевых действий. Согласно изменению от 12 (25) июля 1917 г., внесенному в закон «О печати», военному министру и министру внутренних дел было предоставлено право закрывать периодические издания, призывающие к окончанию войны, неповиновению начальникам и к свержению Временного правительства, а редакторов этих газет привлекать к судебной ответственности48. 14 (27) июля 1917 г. было подписано постановление «О воспрещении оглашения в печати без предварительного просмотра военною цензурою сведений, относящихся к военным действиям»49, согласно которому воспрещалось помещение во всякого рода периодических изданиях и других произведениях печати без предварительного просмотра военной цензурой сведений, относящихся к военным действиям российской армии и флота, а также о состоянии армии и флота и о мероприятиях военного характера, разглашение которых может нанести ущерб интересам российских или союзных армий и флотов. Данное постановление относилось в равной мере как к гражданским, так и к военным периодическим изданиям. Особенность этого документа заключалась в том, что ввести его в действие предписывалось оперативно при помощи 23 телеграфа до обнародования в «Вестнике Временного правительства». Такая поспешность в доведении постановления до журналисткой и широкой общественности ярко свидетельствовала о его важности. Заключительным нормативным актом в череде законов Временного правительства, касающихся военной цензуры и печати, стало постановление «О специальной военной цензуре печати»50 от 26 июля (8 августа) 1917 г., действие которого предполагалось «на время настоящей войны до ратификации мирного договора». Постановление включало в себя пять глав и перечень сведений, подлежащих предварительному просмотру военной цензурой, состоявший из тридцати статей. По своему содержанию оно мало чем отличалось от «Временного положения о военной цензуре», за исключением отсутствия некоторых глав и расширенного перечня запрещенных для публикации сведений. Совершенствование нормативно-правовой базы, регламентирующей деятельность официальной военной периодической печати, было вызвано изменением военно-политической обстановки в стране. Так, в мае 1917 г. военным и морским министром А. Ф. Керенским было дано распоряжение о немедленном и как можно большем распространении в действующей армии летучек, воззваний с разъяснением взглядов и действий Временного правительства51. В соответствии с июльскими поправками, внесенными в постановление «О печати» 52 , был издан приказ А. Ф. Керенского, вменявший в обязанность всем начальникам и комиссарам Временного правительства в действующей армии тщательно следить за распространением подобных газет, а в случае появления немедленно выходить с ходатайством о закрытии этих органов. Одновременно сообщалось о том, что есть распоряжение о закрытии «Солдатской правды» и «Окопной правды»53. 24 Кардинальным изменениям военная печать подверглась в августе 1917 г., когда согласно приказу управляющего военным и морским министерством Б. В. Савинкова54 право издания фронтовых и армейских газет было передано соответствующим комитетам55. После Октябрьской революции 1917 г. одним из первых законов, изданных большевиками, стал Декрет СНК РСФСР «О печати»56, подписанный В. И. Лениным 9 ноября 1917 г. В документе отмечалось, что «буржуазная пресса есть одно из могущественнейших оружий буржуазии. В критический момент, когда новая власть только упрочивается, невозможно было оставить это оружие целиком в руках врага, в то время как оно не менее опасно в такие минуты, чем бомбы и пулеметы. Как только новый порядок упрочится, всякие административные меры на печать будут прекращены…»57. Этим же декретом СНК постановил закрыть органы прессы, призывающие к открытому сопротивлению и неповиновению рабочему и крестьянскому правительству, сеющие смуту путем явно клеветнического извращения фактов, призывающих к деяниям явно преступного, т. е. уголовно наказуемого характера. Исследователь истории отечественной печати Г. В. Жирков отмечал, что этот декрет не был обычным юридическим законом о печати, а являлся программным документом большевиков. Декрет не ликвидировал буржуазную и мелкобуржуазную прессу, а лишь преследовал призывы к открытому сопротивлению и неповиновению Советской власти, ложь и клевету, т. е. имел больше агитационный характер58. На основании декрета с октября 1917 г. по июнь 1918 г. были закрыты или прекратили существование по другим причинам более 470 оппозиционных газет, среди которых была даже эсеро-меньшевистская газета 59 . Оппозиция в ответ на закрытие ряда изданий использовала старый революционный прием прессы: печатный орган вновь воскресал 25 под измененным названием. Так, «Голос солдата» за три месяца сменил девять названий, но в итоге все равно перестал существовать60. В ответ на тактику смены названий газет Совнарком 28 января 1918 г. принимает декрет «О революционном трибунале печати». В его ведение передавалось рассмотрение преступлений и проступков против народа, совершаемых путем использования печати61. Трибунал состоял из трех человек, избиравшихся на срок не более трех месяцев. Заседание происходило публично, при большом стечении журналистов. Приговор являлся окончательным и обжалованию не подлежал, а в исполнение он приводился Красной гвардией, милицией, войсками и исполнительными органами Республики. Декрет определял следующие виды наказания: денежный штраф, выражение общественного порицания, помещение на видном месте приговора или же специальное опровержение ложных сведений, приостановка издания могла быть временной или навсегда, конфискация в общенародную собственность типографий или имущества издания печати, лишение свободы, удаление из столицы, отдельных местностей или пределов Российской республики, а также лишение виновного всех или некоторых политических прав. Просуществовали трибуналы печати до мая 1918 г. Демонстрируя лояльность к органам печати, новое правительство в лице Народного комиссара по военным делам РСФСР Н. И. Подвойского62 издало два приказа, касающихся военной цензуры. 12 января 1918 г. был упразднен институт военных цензоров в военных почтово-телеграфных контрольных бюро63, а 26 января нарком подписал приказ «Об упразднении военной цензуры печати», дела которой передавались в ведение Военного почтово-телеграфного контроля64. Однако нестабильное положение советской власти привело к тому, что уже в декабре 1918 г. правительством было принято Положение «О военной цензуре»65, которое 26 по своему содержанию было почти полностью идентично царскому «Временному положению о военной цензуре». Подводя итог нормативно-правовым основам деятельности военной периодической печати, можно констатировать, что Российская империя вступила в Первую мировую войну достаточно обеспеченной в законодательном плане в вопросах печати. Это стало возможно благодаря учтенному опыту информационного обеспечения действующей армии в предыдущих войнах; заранее подготовленной законодательной базе в области военной печати («Положение о военных корреспондентах в военное время», «Временное положение о военной цензуре» и неоднократно дорабатывавшиеся с учетом изменения обстановки «Перечни сведений по военной и военно-морской частям, оглашение коих в печати воспрещалось»), а также постоянному контролю со стороны правительства страны, которое, несмотря на неоднократную смену политических курсов в государстве, не пускала на самотек вопросы регулирования деятельности военной прессы как важного информационного и пропагандистского средства борьбы со своими политическими противниками. 27 1.2 Структурно-организационные основы военной печати Накануне войны военная печать имела строго определенную структуру, значительная составляющая которой сохранилась и в годы войны. Центральным органом военного министерства были военнонаучный журнал «Военный сборник» (1858-1917) и газета «Русский инвалид» (1862-1917). Далее шли издания штабов военных округов и казачьих войск: «Виленский военный листок» (штаб Виленского военного округа, 1906–1915), «Туркестанская военная газета» (штаб Туркестанского военного округа, 1906–1915), «Варшавский военный вестник» (штаб Варшавского военного округа, 1906–1914), «Дальний Восток» (штаб Иркутского военного округа, 1913–1914), «Донские войсковые ведомости» (1849–1917), «Кубанские войсковые ведомости» (1863–1917), «Уральские войсковые ведомости» (1867–1917) и др66. Свои газеты и журналы имели различные армейские структуры. Управлениями родов войск и служб издавались «Артиллерийский журнал» (1808-1917), «Инженерный журнал» (1857-1917), «Автомобилист» (19081917), «Интендантский журнал» (1899-1917); военно-учебными заведениями – «Донец» (1906–1917), «Кадет» (1909-1916); военным духовенством – «Вестник военного и морского духовенства» (1890–1917), «Воскресный листок» (1914–1916), «Воин и пахарь» (1909–1917) и т.д.67 Всего к началу Первой мировой войны в России выходило около 60 различных военных периодических изданий. Однако информирование личного состава, доведение директивного материала, укрепление морально-психологического состояния воинов непосредственно в районах ведения боевых действий потребовало от командования русской армии развития более широкой сети военных периодических изданий. Учитывая негативные уроки Русско-японской 28 войны 1904-1905 гг., русская армия вступила в войну разделенной на фронтовые объединения: Северо-Западный фронт в составе двух армий и Юго-Западный фронт, включавший четыре армии. Одновременно с созданием фронтов командование начало формирование и их органов военной печати. Это было первым направлением в развитии системы информационного обеспечения войск в годы войны. Вторым основным направлением в исследуемый период явилось создание единого информационного центра – прообраза современной Службы информации и общественных связей МО РФ (военных округов). Основанием для формирования фронтовых и армейских органов военной печати можно считать телеграмму штаба ВГК № 1160 от 31 июля (13 августа) 1914 г., гласившую, что «Верховный главнокомандующий признает крайне желательным скорейшее снабжение войсковых частей газетами патриотического направления и бюллетенями о событиях на всех театрах военных действий – нашем и наших союзников, дабы все воинские чины, до передовых частей включительно, имели возможность быть осведомленными об общем положении дел»68. Во исполнение телеграммы в войсках было организовано бесплатное распространение газет и журналов военно-патриотической направленности, в большом количестве издаваемых в начале войны на частные средства: «Альбом героев войны», «Армия и флот», «Война и герои» и др69. Некоторые из них имели на титульном листе соответствующую надпись, как, например, журнал «Илья Муромец»: «Командующим войсками Московского военного округа журнал «Илья Муромец» рекомендован для выписки по войскам военного округа»70. Некоторые издания рекомендовались командованием фронтов. В декабре 1914 г. в объявлении по армиям Северо-Западного фронта сообщалось, что «в Москве издается патриотическая газета «Голос русского». С разрешения Главнокомандующего все части войск, 29 входящие в состав Северо-Западного фронта, могут получать эту газету бесплатно»71. О том, что информационному обеспечению воюющих войск уделялось пристальное внимание свидетельствует и тот факт, что уже вскоре после начала войны Министерством путей сообщения Российской империи было принято решение об ускоренной доставке газет на передовую в целях ознакомления нижних чинов и офицеров с ходом настоящих событий «из хорошо осведомленной и серьезной печати»72. При этом, несмотря на то, что гражданские грузы к перевозке на время войны принимались по остаточному принципу, для газет было сделано исключение. Активные действия по созданию органов военной печати были предприняты и в самой действующей армии. В своей телеграмме от 14 (27) августа 1914 г. начальник штаба Главнокомандующего армиями СевероЗападного фронта генерал от кавалерии В. А. Орановский потребовал от начальников штабов подчиненных армий о «немедленном издании при вверенных им штабах военной газеты». Особо подчеркивалось, что эта газета должна была печататься в таком количестве, чтобы ею были снабжены бесплатно: в пехоте – включительно до роты, а в других родах войск – соответствующие подразделения73. В августе 1914 г. при штабе Главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта начал издаваться «Армейский вестник», а с ноября того же года – еженедельное иллюстрированное приложение к нему с аналогичным названием74. До сентября 1916 г. издание выходило три раза в неделю, а затем стало ежедневным. Его объем составлял четыре полосы. С апреля 1915 г. подобная газета под названием «Наш вестник» стала выходить при штабе Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта с еженедельным иллюстрированным приложением75. Она также выходила три раза в 30 неделю. Кроме фронтовых, в войсках при штабах армий создавались армейские газеты: «Армейский листок» (штаб 2-й армии), «Последние армейские известия» (штаб 3-й армии), «Боевые новости» (штаб 5-й армии), «Последние известия» (штаб 8-й армии), «Вестник X армии» (штаб 10-й армии), «Известия штаба XII армии» (штаб 12-й армии) и др. Как правило, эти издания выходили ежедневно, были меньше по формату и информационной насыщенности, чем фронтовые, и имели предназначение в большей мере информационного бюллетеня. Их объем составлял от двух до четырех полос. Всего к январю 1917 г. в действующей армии издавалось 3 фронтовых, 13 армейских и 1 корпусная газета76. Анализ военной периодики позволил выделить, кроме названных, ряд дополнительных направлений в ее развитии. Так, был налажен выпуск специализированных изданий военно-технического характера, что было вызвано поступлением в войска новых образцов боевой техники. В качестве примера можно привести ежемесячный иллюстрированный военно-автомобильный журнал «Самоход» (1916-1917), издававшийся при управлении заведующего автомобильной частью Западного фронта, на страницах которого освещались вопросы по эксплуатации автомобильного транспорта, а также опыт его применения на фронтах Первой мировой войны; журнал «Военный летчик» (1916-1917), выпускавшийся два раза в месяц Севастопольской военно-авиационной школой и знакомящий с материальной частью самолета, с тактикой воздушного боя, рассказывающий о боевых действиях авиации и авиаторах-героях мировой войны; «Артиллерийский справочник» (1916-1917), издававшийся при Главном артиллерийском управлении и повествовавший о конструктивных изменениях и улучшении материальной части артиллерии, о новых 31 приемах стрельбы, а также о лучших артиллерийских частях действующей армии77. Кроме того, были организованы печатные органы частей и соединений, воюющих за пределами России. В 1916 г. на Западный (европейский) фронт в помощь союзной Франции был направлен русский экспедиционный корпус, для которого стала издаваться еженедельная «Военная газета для русских войск во Франции» (1916–1917), информировавшая о событиях на войне, о мировых событиях и частично рассказывавшая о внутренней жизни в России78. В 1916 г. части Кавказского фронта во взаимодействии с Черноморским флотом овладели турецким городом-портом Трапезунд и превратили его в укрепрайон. С ноября 1916 г. по декабрь 1917 г. здесь ежедневно издавался «Трапезондский военный листок»79. В газете помещались официальные сообщения о положении на всех фронтах Первой мировой войны, обзоры военных действий, печатались воспоминания и записки воинов Кавказской армии. Фронтовые газеты Первой мировой войны печатались на 4–6 полосах и обычно состояли из двух частей: 1) официальной: сводки верховного командования, обзора боевых действий, сообщений телеграфных агентств; 2) неофициальной: небольших рассказов, зарисовок, писем, стихотворений и т.д. Кроме того, издавались иллюстрированные приложения, в которых печатались фотографии отличившихся офицеров и солдат, снимки трофеев, карикатуры на военно-политическое руководство и армию противника и т.д. В то же время уже начальный период войны показал, что при значительной численности личного состава (Северо-Западный фронт около 250 тысяч человек и Юго-Западный фронт более 600 тысяч человек), ведущего боевые действия на фронтах большой протяженности (СевероЗападный фронт почти 300 километров и Юго-Западный фронт более 400 километров)80, имевшиеся типографии 32 не могли, во-первых, обеспечить оперативный выпуск достаточного количества газет, а вовторых, их своевременную доставку в войска. Для решения первой проблемы – выпуска достаточного тиража газет – на начальном этапе войны, когда происходило развертывание фронтовых и армейских газет, вышестоящими штабами в подчиненные штабы рассылались указания подобрать и откомандировать в типографии имеющихся в наличии полиграфистов81. Примерный штат типографии армейской газеты включал 25-30 человек рядового состава: корректоры, писари, наборщики, печатники, переплетчики. В дальнейшем подобные телеграммы поступали в действующую армию неоднократно82. Также давались объявления в армейских газетах. Например, в газете штаба 3-й армии «Голос III армии» на протяжении длительного времени публиковались объявления о наборе печатников в типографию объединения83. Наряду с фронтовыми и армейскими газетами полевые типографии армий печатали «Обзоры военных действий», распространявшиеся в ротах и им соответствующих подразделениях исключительно в целях информирования личного состава. «Краткий обзор наших военных действий против австро-венгерских армий», издававшийся на СевероЗападном фронте в 1915 г., рассылался в количестве 2 650 экземпляров для 1-й армии84, а «Обзор войны», печатавшийся штабом 1-й армии, распространялся в количестве 950 экземпляров (в среднем до 300 экземпляров на армейский корпус)85. «Краткий обзор», выходивший при штабе Юго-Западного фронта в декабре 1914 г. тиражом 4 750 экземпляров, отправлялся в подчиненные армии по 1000 штук для раздачи войскам до роты включительно86. Что касалось доставки прессы, то она распространялась через воинские полевые почтовые киоски, создававшиеся по 1-2 на армейский корпус, при помощи раненых нижних 33 чинов87. В то же время исторические документы и воспоминания участников войны свидетельствуют, что в работе по изданию газет и журналов и по их распространению в войсках имели место существенные недостатки. М. К. Лемке писал в своих мемуарах, что фронтовые газеты «Армейский вестник» и «Наш вестник» были более или менее известны. Но в армии были еще издания, такие, как «Известия штаба XI армии», «Вестник X армии», «Последние армейские известия», которые были почти никому не известны и комплекта их не имелось даже в Ставке, «потому что здесь ими ровно никто не интересовался и не интересуется…»88. Причины столь нелестной оценки и пренебрежительного отношения Ставки к армейским изданиям видятся в следующем. Анализ архивных материалов и военной печати исследуемого периода показывает, что часто фактическими редакторами армейских газет были люди, в профессиональном отношении совершенно к этому делу неподготовленные. Поэтому не удивительно, что немалая часть армейской прессы носила «окраску царской канцелярщины и для читателя, кроме отвращения, ничего больше не давала»89. Даже в вопросах чисто военных суждения ряда газет никакого авторитета не представляли, так как поставлены они были до того некорректно и в корне неправильно, что даже штабные офицеры в них почти никакого участия не принимали. Понятно, что при таком порядке вещей добровольных и заинтересованных читателей эта пресса иметь не могла. Ввиду этого для рассылки газет штабы фронтов и армий вынуждены были издавать приказы, в которых в категорической форме приказывалось войсковым частям выписывать от 1 до 20 экземпляров газет90. Наблюдалась неразбериха и в оперативной доставке в войска востребованных изданий. В октябре 1915 г. в телеграмме генералквартирмейстера штаба Главнокомандующего армиями Западного фронта 34 генерал-майора П. П. Лебедева в адрес штаба 1-й армии сообщалось, что по имеющимся сведениям фронтовая газета «Наш вестник», рассылаемая для дальнейшего направления в войска через штабы армий, в последних подолгу залеживается, а иногда и вовсе не доставляется, несмотря на ощущаемую войсками большую потребность в газете. Начальник штаба приказывал проверить и сообщить, в какие сроки газета доходит до войск и принять все меры к ее аккуратной рассылке91. Однако указание не дало желаемого результата и уже следующая телеграмма свидетельствовала, что экземпляры газет (200 штук каждая) «Наш вестник», присылаемые редакцией для штаба армии, во все команды и отделения штаба не попадают, а расходуются совершенно на другие цели – для обвертки и прочего. Ввиду этого обращалось внимание командования объединения на аккуратное и пропорциональное снабжение этим изданием всех отделений и команд, подчиненных штабу 1-й армии92. В ноябре 1915 г. генерал-квартирмейстер штаба Главнокомандующего армиями Западного фронта генерал-майор Лебедев обратил внимание штаба 1-й армии на то, что в войсках весьма живо ощущается потребность в информации и необходимо, чтобы это желание было насколько можно удовлетворено. В этом отношении получение газет войсковыми частями или отдельными лицами по подписке также не достигало цели, так как в большинстве случаев при медленной работе полевой почты газеты доходили по назначению тогда, когда утратили уже всякий интерес93. В феврале 1916 г. во время объезда полковых позиций армии фронта инспектором штаба фронта в передовых ротах не было найдено ни одного экземпляра газеты «Наш вестник». Между тем отовсюду высказывалось настойчивое желание иметь ее. Несмотря на то, что штабом фронта был принят ряд мер, включая требования получения от всех штабов расписок о своевременной доставке пакетов с газетами, 35 издание до окопов не доходило, по мнению командования штаба фронта, «в силу отсутствия наблюдения за этим со стороны ближайших начальников»94. В результате уже сам Главнокомандующий армиями Западного фронта генерал от инфантерии А. Е. Эверт95 потребовал принять самые решительные меры, «дабы газета доходила до окопов передовых рот, притом, в кратчайшие сроки»96. В свою очередь штаб фронта увеличивал количество рассылаемых в войска номеров газеты до 4 экземпляров на роту. Участник Первой мировой войны офицер Е. Кривцов вспоминал, что редактирование и рассылка газет часто производились несвоевременно, поскольку это важное дело поручалось сплошь и рядом людям, занятым другими обязанностями. И даже уже запакованные и готовые к отправке газеты часто залеживались день-другой, уступая место работе с наградными и послужными списками. Случалось, что «Вестник армии» приносил новости, уже с неделю известные в окопах97. Безусловно, такое положение дел по распространению и доставке периодической печати в передовые части действующей армии не могло удовлетворить русское командование, и им был принят ряд мер для стабилизации ситуации. Так, согласно распоряжению генерал- квартирмейстера штаба Главнокомандующего армиями Западного фронта генерал-майора П. П. Лебедева для урегулирования доставки войскам газеты «Наш вестник» к пакетам с номерами издания редакция время от времени прикрепляла ведомости, в которых отмечалось время их выдачи. При дальнейшей пересылке отмечалось время прохождения пакетов через штабы армий, корпусов, дивизий, бригад. Последние, по получении прессы, отправляли ведомости обратно. Таким образом, заполненная ведомость помогала точно узнать время нахождения издания в пути от редакции до читателя, а также выявить 36 лиц, виновных в задержке98. Однако время доставки газеты до передовой по-прежнему оставалось значительным и колебалось от 2,5 до 9 суток, в зависимости от местонахождения армии или корпуса относительно штаба фронта99. Необходимо отметить, что командование русской армии, наряду с заботой о своевременной доставке газет и журналов в действующую армию, проводило опросы по оценке отношения читателей к тому или иному изданию. Так, в мае 1916 г. в адрес ряда воинских частей штабом 1-й армии были направлены запросы об отношении нижних чинов к высылаемой в войска бесплатной газете «Военная летопись». Командование интересовало, интересна ли она, желаемо ли ее получение в подразделениях или это пустая трата казенных денег100. Большинство ответов свидетельствовало, что издание читается с удовольствием, но в войска оно приходит редко и с большим опозданием101. Но не все ответы были столь оптимистичны. По докладу начальника штаба 10-й армии генерал-лейтенанта И. И. Попова, «Военная летопись» прибывала в войска только после того, как там уже были прочитаны те же самые новости в «Нашем вестнике» и «Вестнике X армии», поэтому интереса к газете Главнокомандующего в частях армиями армии нет102. Юго-Западного Начальник фронта штаба генерал от инфантерии В. Н. Клембовский также отмечал, что «Военная летопись» доходит до войск лишь на двадцатый день, когда теряется всякий интерес и актуальность материалов, опубликованных в издании. Ввиду того, что пересылка газеты при малой пользе слишком загромождает почту, штаб Юго-Западного фронта ходатайствовал о прекращении ее высылки или хотя бы об уменьшении количества экземпляров103. Во второй половине 1915 г. у русского командования возникла мысль о создании при Ставке газеты с монопольным правом печатания военных сообщений, всестороннего освещения жизни армии, ее боевых 37 операций, для поднятия боевого духа воинов. По разным причинам от этой мысли пришлось отказаться. Как вспоминал М. К. Лемке, «такое издание не могло пользоваться доверием, как и всякий официоз нашей предержащей власти»104. Кроме того, в Могилеве, где располагалась Ставка ВГК, не было мощной типографии, а производить печатание газеты в далеком Петрограде было нецелесообразно – по времени и расстоянию. Необходимо отметить, что замысел о создании при Ставке подобного издания осуществить все-таки удалось, но более чем через полтора года. В конце апреля 1917 г. вышел в свет «Бюллетень Штаба Верховного Главнокомандующего»105, в дальнейшем переименованный в «Известия действующей армии». Однако издание просуществовало недолго. Уже к августу 1917 г. газета была упразднена106, а ее штаты переданы в Бюро печати управления второго генерал-квартирмейстера при штабе Ставки ВГК107. После Февральской революции в 1917 г. в русскую армию стала поступать легальная военная периодическая печать различных политических сил. Так, кадеты издавали газету «Война и мир», эсеры – «Народная армия», а меньшевики – «Красное знамя». Сближение позиций эсеров и меньшевиков по некоторым вопросам, в частности, содружества с Временным правительством и продолжения войны до победного конца, привело к созданию совместных изданий – «Голос солдата» и «Солдатгражданин»108. Свои печатные издания, освещавшие военную тематику, были и у социал-демократов: «Солдатская правда», «Окопная правда», «Рабочий и солдат», «Окопный набат», «Солдат» и др.109 К осени 1917 г. в стране выходило 15 большевистских военных газет110. Среди них была и периодика, издававшаяся непосредственно в районе боевых действий: «Правда гренадерская» – газета Военной организации комитета РСДРП(б) 11-й армии Юго-Западного фронта; «Солдатская мысль» – орган полкового 38 комитета 49-го полка111. Понимая, какая большая опасность таится в идеологически неустойчивой солдатской массе, а без ее поддержки рассчитывать на успех в борьбе за власть чрезвычайно трудно, Временное правительство стремилось не оставлять рабочих и крестьян в солдатских шинелях без активного политического воздействия. Для достижения этой цели по распоряжению новой власти была создана ежедневная газета «Солдатское слово» – правопреемница «Военной летописи», первый номер которой вышел уже 4 (17) марта 1917 г. Издание знакомило читателей с информацией из различных городов страны о положении военнослужащих, настроениях, дисциплине в воинских частях, взаимоотношениях офицеров и солдат. Основная масса информации давалась в нужных идеологических красках. В одном из первых номеров газеты была помещена резолюция Первого совместного заседания исполнительных комитетов офицерских и солдатских депутатов, в которой был призыв к установлению «прочного братского единства между офицерами и солдатами»112. Руководствуясь тем, что основную массу солдат составляли представители сельского населения, особое значение в газете уделили положению крестьянства, для чего была создана рубрика «Нужды деревни». Проблемы по данной тематике поднимались практически в каждом номере газеты. Например, в 23 апрельских номерах было опубликовано 24 материала, в 23 номерах, вышедших в мае, – 38, а в 25 номерах июня помещено 23 публикации по «крестьянскому вопросу»113. Безусловно, выпуск проправительственных изданий требовал немалых финансовых затрат, на которые ни Временное правительство, ни Военное министерство не скупились. В начале апреля 1917 г. Главный штаб направил представление в Военный совет о выделении редакции газеты «Солдатское слово» 180 тысяч рублей, объясняя это 39 тем, что «быстро развернувшиеся события создали такое положение, при котором доставка в армию газеты, дающей здравое освещение всему происходящему и тем способствующей сохранности в ней порядка и дисциплины, стала настоятельной необходимостью»114. Несколько раньше помощник военного министра Г. Н. Туманов в письме заведующему типографией Министерства торговли и промышленности просил предоставить возможность печатать в ней «патриотическую» газету «Солдатская мысль»115. И один и второй запросы были полностью удовлетворены, подтверждением чему являлся бесперебойный выход в свет обоих печатных органов. Всего же, по подсчетам С. Е. Рабиновича, в 1917 г. издавалось более 180 официальных военных периодических изданий116. При этом Рабинович отмечал, что некоторые издания, о которых известно, когда, где они выходили и кем издавались, но которые не удалось найти и поработать с ними – в список не включены. Также не включены в список газеты, издававшиеся Советами рабочих и солдатских депутатов, т.к. тогда «пришлось бы включать в указатель огромное число газет»117. В межреволюционный период в действующей армии впервые создаются дивизионные и полковые газеты. Так, с апреля 1917 г. в 4-м Сибирском корпусе стал издаваться бюллетень «Бюро дивизионных комитетов», основным содержанием которого были воззвания и резолюции118. Летом 1917 г. вышла в свет «Свободная солдатская мысль» – орган комитета 51-й дивизии. Свои полковые газеты «Свободный стрелок» и «Солдатский вестник» имели 14-й Сибирский стрелковый полк и 32-й Кременчугский пехотный полк соответственно и др119. И хотя такие издания выходили далеко не во всех частях и нерегулярно, а по информационному содержанию значительно уступали армейским и фронтовым газетам, с исторической точки зрения сам факт их издания 40 представляет интерес. Подобные газеты довольно точно охарактеризовал кадетский печатный орган «Война и мир», констатируя, что это, – «собственно говоря, и не газеты, а скорей бюллетени, в которых освещается текущая жизнь организации»120. При этом необходимо отметить, что несмотря на большое количество военных газет и журналов, издававшихся в рассматриваемый период, отдельные из них выходили нерегулярно, были выполнены кустарно и пусты по содержанию. Нередко встречались и газетыоднодневки, издание которых приурочивалось к тому или иному событию. Так, печатный орган военной организации при Екатеринославском комитете РСДРП увидел свет всего два раза, издание военного отдела омской группы партии социалистов-революционеров «Солдатская мысль» – восемь раз, газета воинов-сибиряков «Голос сибиряка» – четырнадцать раз и т.д. В своем исследовании доктор исторических наук В. А. Журавлев сравнил такие издания с «лучинками» и даже «соломинками», неспособными осветить «темные окна солдатского разума, а способными лишь закоптить новенькие подоконники»121. После Февральской революции у большинства фронтовых и армейских изданий появились два учредителя – штаб фронта и исполнительные комитеты Совета солдатских и рабочих депутатов122. Однако на протяжении нескольких месяцев документального решения о таком сотрудничестве не появлялось. Военное министерство смотрело на данную ситуацию спокойно, дабы не портить отношения с комитетами как с реальной силой, способной повлиять на укрепление воинской дисциплины в армии в межреволюционный период. При этом фронтовые и армейские газеты продолжали редактироваться штабными органами, не пользовавшимися доверием солдат. Объективно была необходима срочная реорганизация военной издательской деятельности с привлечением 41 профессионалов, авторитетных представителей солдатских комитетов, требовалось улучшение качества и содержания изданий. Однако все эти вопросы решались очень медленно и без энтузиазма. Достаточно отметить, что штат армейского печатного органа в количестве 35 человек был утвержден лишь в конце мая 1917 г.123 В то же время даже в таких сложных условиях не все штабы хотели передавать на добровольной основе свои печатные органы различным комитетам. Более того, после провала июльского наступления «начался открытый поход против войсковых организаций и издаваемых ими газет»124, который выразился в отказе печатать разного рода комитетские издания в штабных типографиях за казенный счет. Так поступили Главнокомандующий А. И. Деникин, армиями Западного командующий 7-й фронта генерал-лейтенант армией генерал-лейтенант В. И. Силивачев и другие. Некоторые войсковые организации предпринимали попытки самостоятельно издавать газеты в районе действующей армии, но это было сопряжено с большими техническими трудностями, не говоря уже о денежных средствах и о недостатке бумаги. В итоге некоторые из этих организаций оказались в полной зависимости от «доброй воли» штабов, в чьих руках находились все технические и материальные средства. Но даже взаимная договоренность между штабами и войсковыми организациями не являлась гарантией успеха, а нередко бывали случаи, что представители неофициальной части самовольно без согласования убирали материал официальной части, и наоборот. Кроме того, неизмененное название издания и указание в заголовке, что газета издается «при таком-то штабе», просто отталкивали потенциальных читателей. Оставалась актуальной и тянувшаяся годами проблема отсутствия квалифицированных кадров. Издание газеты требовало, помимо опытного 42 редакционного состава, целый штат постоянных сотрудников и корреспондентов. У некоторых комитетов не было возможности создать даже более или менее удовлетворительный редакционный аппарат. По-прежнему в армейских изданиях встречались объявления о наборе в редакцию газеты корректоров, стенографистов, фотографов, печатников, наборщиков, переплетчиков обстоятельствах не и других приходилось специалистов. говорить о При таких необходимом штате постоянных сотрудников. Его не было ни у одной редакции. Отсутствие злободневного информационного материала констатировала и «Армия и Флот свободной России», когда, делая обзор фронтовой печати, отмечала, что «редакции этих газет не вполне осведомлены о происходящих событиях»125. Отсутствие нужного количества подготовленных военных корреспондентов привело к тому, что почти в каждом номере газет публиковались статьи одних и тех же авторов, а в некоторых армейских изданиях в одном номере можно было встретить по две статьи одного автора, что противоречило принятой газетной этике. И это при том, что в действующей армии было немало «всеми признанных литераторов, много лиц с крупными и уважительными литературными именами…»126. Однако, следуя административным методам и невнятной политике военного командования русской армии в области армейской печати, должностными лицами было сделано все возможное, чтобы «не допустить в нее мастеров и отбить у них всякую охоту работать…»127. Попытка привлечь к этой деятельности тыловых журналистов также не увенчалась успехом, вопервых, потому что писали они чрезмерно сложно «на мало подходящем для фронта языке», а во-вторых, бесплатно работать не хотели, а платить им по 30-50 копеек за материал было не по карману ни одной армейской газете128. По названым причинам одним из самых больных вопросов военных изданий действующей армии 43 была плохо поставленная информация, в то время как именно она являлась самым живым нервом газеты. Чтобы выйти из сложившейся ситуации, военным изданиям приходилось заниматься обыкновенной перепечаткой материалов из столичных газет, которые более регулярно, чем военная печать, попадали на передовую. Неоднократно солдаты жаловались на случаи, когда статью они прочли в столичной газете, а потом то же самое находят перепечатанным в армейской газете. Анализ фронтовых и армейских изданий свидетельствует, что одной из основных ошибок военной печати после передачи комитетам стал ее резкий крен в сторону «большой политики» в ущерб текущим событиям в действующей армии. И это при том, что, полемизируя на тему военной печати, большинство газет приходило к мнению, что армейская пресса только в том случае придерживаться одного дойдет до сознания необходимого солдат, условия: если будет принципиального содержания с простотой и ясностью форм. Фактически же, ежедневно почти во всех армейских газетах печатались огромнейшие теоретические статьи с большим цифровым материалом по рабочему, крестьянскому, земельному и другим сложнейшим вопросам, язык которых был мало понятен, а нередко и вовсе недоступен для обыкновенного солдатачитателя. При этом на страницах военных изданий трудно было найти материалы, повествующие о текущей ситуации в стране, о жизни армии, бытовых условиях солдат и офицеров и др. Характеризуя солдатские газеты и печатные органы армейских организаций, кадетская газета «Война и мир» писала, что первые занимаются преимущественно «вопросами политическими», довольно широко трактуя и комментируя права солдат и очень немного говорят об их специальных, военных обязанностях, а вторые в большинстве своем по содержанию практически одинаковые129. Кадетам вторило издание фронтового комитета Западного 44 фронта «Фронт», отмечая, что в армейских газетах много статей, освещающих политическое положение в стране и в мире, но совершенно нет информации, что творится на фронтах и в армиях130. Усугублялось выполнение печатью ее главной политической и военной задачи – доставка и распространение газет и журналов на фронте после Февральской революции 1917 г. Первоначально печатную продукцию отправляли по старинке попутными поездами и другими видами транспорта, следующими к фронту. В дальнейшем стал использоваться более оперативный метод: военную печать отправляли с маршевыми подразделениями, отпускниками, командированными и др. Были и специально назначенные воинские чины, которым выписывались наряды «на все номера вышедшей революционной печати, исходящей от Советов рабочих и солдатских депутатов»131. Но все способы новой власти обеспечить действующую армию необходимым количеством печатных изданий были малоэффективны. «Армия и Флот свободной России» в те дни писала на своих полосах, что газеты, особенно солдатские, приходили с большим опозданием. Это же издание с тревогой сообщало, что русских газет на передовой очень мало, по 2-3 экземпляра на роту, а приходят они спустя 2-3 месяца или не приходят совсем. Существовала реальная опасность того, что солдаты могли просто «захлебнуться в потоке немецких газет на русском языке»132, которые нередко забрасывались в русские окопы немецкими разведчиками по нескольку экземпляров на роту. «Голос фронта» приводил вопиющие факты доставки военных изданий на передовую, когда тыловые газеты, «находящиеся на сотни и тысячи верст дальше, скорее попадали на фронт, чем армейские»133. Этот же факт отмечался и в ходе октябрьского совещания редакторов армейских газет при Исполнительном комитете Юго-Западного фронта. «Известия 45 армейского исполнительного комитета 5-й армии» констатировали, что армейская газета поступала в армию нередко лишь на 2-3 сутки после своего выхода из печати, в то время как петроградские издания можно было почитать в частях армии в день их появления в Двинске134. Одной из причин такого положения дел была в большинстве своем нехватка, а нередко и отсутствие конкретных должностных лиц, призванных этим заниматься135. Часть газет, например, «Известия Петроградского Совета», солдаты получать отказывались ввиду того, что за них надо было платить. Ситуация со снабжением фронта литературой нередко обсуждалась при полупустых залах, как это было на собрании офицеров Петроградского гарнизона. Стараясь хоть как-то стабилизировать данную ситуацию, редакциям газет приходилось самим искать выход из положения. «Известия армейского исполнительного комитета 5-й армии» предлагали создать при дивизионных комитетах «бюро печати» из трех человек, которые, вопервых, отвечали бы за получение и распространение газеты по частям, а во-вторых, собирали и направляли бы в редакцию наиболее яркие сведения о жизнедеятельности войск136. Нередко на страницах изданий можно было встретить обращения к читателям с просьбой сообщать в редакцию письменно или по телефону о фактах опоздания или неаккуратной доставки газет137. В силу большой потребности в армейских газетах для действующей армии и необходимости улучшения их качества военное командование предприняло ряд организационных мероприятий. В начале мая 1917 г., в целях выработки единых принципов работы военной печати и создания общей программы при Ставке ВГК в Могилеве под девизом: «Защита родины от необходимым внешнего врага Верховное всеми средствами, командование», 46 которое состоялось найдет совещание редакторов армейских и фронтовых газет, участие в котором приняли представители более двадцати военных периодических изданий138. В ходе совещания были высказаны общие требования к содержанию изданий, предполагалось ввести штаты для редакций, усилить их кадрами и улучшить информированность. В целях повышения оперативности получения редакциями газет необходимых сведений в конце июня 1917 г. было принято решение использовать Московскую и Царскосельскую радиостанции, а в городах установить 35 приемных станций, которые должны были передавать информацию редакциям местных газет и воинским частям139. Однако это решение так и не было осуществлено на практике140. Основными тезисами, выработанными в ходе совещания, стали: полная поддержка коалиционного Временного правительства при свободном освещении на страницах военных изданий текущих вопросов; недопустимость сепаратного мира – всякая мысль о сепаратном мире отвергается; недопустимость братания с врагом на фронтах и энергичная пропаганда этого с указанием конкретного вреда, наносимого братанием армии; беспартийное и беспристрастное осведомление читателей военных газет с происходящими политическими течениями в стране; укрепление мощи армии путем пропаганды со страниц военных газет необходимости проведения в жизнь начал дисциплины, которыми являются: взаимное уважение, доверие и признание человеческих прав как солдата, так и офицера; осознание своих прав и обязанностей каждым из них; стремление отдать свою жизнь во имя защиты родины; твердое проведение идеи, что только Учредительное собрание имеет право изменять основные законы Российского государства141. Однако большинство решений, принятых на этом совещании, так и не нашли своей практической реализации в жизни, что было подтверждено уже в ходе октябрьского совещания редакторов армейской печати при 47 Исполнительном комитете Юго-Западного фронта142. На нем вновь были подняты вопросы о необходимости обеспечения издательств требующимся штатом корреспондентов и выпускающего персонала, о недостаточном финансировании изданий, об облегчении перевозок по железной дороге грузов, направляемых в редакции, о слабом информационном обеспечении событий, происходящих внутри страны и на других фронтах, а также ряд других вопросов143. Не дожидаясь помощи от военного командования, на совещании было принято решение о создании армейского бюро со штатом в семь человек и по одному корреспонденту в каждом армейском комитете, которые должны были информировать бюро о наиболее интересных событиях, происходящих в армии. Финансироваться бюро должно было путем уплаты взносов армейскими комитетами144. Воплотить это решение в жизнь так и не удалось ввиду смены власти в октябре 1917 г. С августа 1917 г. все газеты начали издаваться от имени армейских и фронтовых комитетов. Согласно приказу управляющего военным и морским министерством Б. В. Савинкова всем штабам предписывалось прекратить со дня опубликования приказа издание собственных органов армейской периодической предназначенные на печати, издание этих передав денежные органов, и все средства, техническое оборудование в распоряжение соответствующих комитетов145. Выход приказа в армейских и фронтовых комитетах восприняли с воодушевлением. При этом отмечалось, что данное решение не было спонтанным. Еще в ходе майского совещания редакторов армейских и фронтовых газет в Могилеве в адрес военного и морского министра А. Ф. Керенского поступило предложение передать право издания, финансовые средства и всю материально-техническую базу военной печати армейским и фронтовым комитетам. Однако тогда за это предложение проголосовало пять из двадцати присутствующих редакторов 48 и решение принято не было. И только в августе 1917 г. Военное министерство решилось на этот шаг. Корреспондент газеты «Рижский фронт» М. Айзенштей, комментируя данный нормативно-правовой акт, констатировал, что до его выхода армейские издания были «органами мертвой казенной канцелярщины, квасного патриотизма и поразительной бездарности» и даже такое событие, как революция, «не смогло вдохнуть в них новую жизнь»146. При этом журналист отмечал, что ни офицеры, ни солдаты этих газет не читали, однако приказ это «ненормальное положение устраняет». Впрочем, не на всех фронтах складывалась столь позитивная обстановка по данному вопросу. Военный корреспондент «Голоса фронта» Знэ отмечал в своих публикациях, что армейские газеты в некоторых армиях по-прежнему выходили в половинном размере и нерегулярно, ибо штабы, «прикрываясь разными отговорками, отсрочивали передачу войсковым организациям типографий и вообще всех технических средств»147. Так, печатный орган Главнокомандующего армиями штаба Юго-Западного фронта «Армейский вестник» выходил до 1 (13) сентября, орган Западного фронта «Наш вестник» – до 3 (16) сентября, а «Вестник Особой армии» вплоть до 9 (22) сентября 1917 г. В этот же период ряд военных изданий поменяли не только своих учредителей, но и названия. Центральный печатный орган Военного министерства «Русский инвалид» в июле 1917 г. был переименован в «Армию и Флот свободной России». Сделано это было по прямому указанию Военного и морского министра А. Ф. Керенского. Изначально планировался заголовок «Свободный воин», но затем остановились на принятом названии. Смену заголовка редакция объясняла «психологической потребностью дать центральному печатному органу революционной армии новое наименование, которое отразило бы на себе 49 перемену, происходящую в самой армии»148. Однако новое название не повлекло за собой изменения содержания. В ходе октябрьского совещания редакторов армейских газет направление деятельности «Армии и Флота свободной России» было признано «совершенно неудовлетворительным»149. Делегаты совещания указывали, что газета поглощает огромные деньги, а толку от нее нет ни солдатам, ни командному составу, при этом направленность «центрального печатного органа революционной армии» очень часто идет вразрез с настроениями, желаниями широких кругов армии, а политическая часть вообще не соответствует положению издания как официального органа Военного министерства и Временного правительства. На совещании была принята резолюция, призывающая к реформе издания и превращению его в «действительно военно-демократическую газету, достойную распространения среди революционной армии»150. С июня 1917 г. в подзаголовке издания Юго-Западного фронта «Армейский вестник» появилось уведомление, что «часть официальная издается при штабе Главнокомандующего армиями, часть неофициальная – фронтовым Исполнительным комитетом»151. Но уже с июля 1917 г. газета стала издаваться только от имени Исполнительного комитета, а в сентябре вышла под титулом «Голос фронта»152. В апреле-августе 1917 г. газета штаба 3-й армии «Последние армейские известия» была переименована в «Голос III армии»153, издание штаба 2-й армии «Армейский листок» – в «Армейский голос» 154, издание штаба 10-й армии «Вестник X армии» – в «Голос X армии»155 и т.д. Изменение политической обстановки в стране повлекло за собой появление новых рубрик в газетах. Так, в «Армейском вестнике» появляются рубрики: «Политический отдел», «Хроника солдатской жизни», «Хроника крестьянской жизни», «Хроника рабочей жизни» и т.д. Кроме того, периодически дается обзор материалов 50 как центральной прессы, так и армейской печати других фронтов и объединений. Нельзя не отметить и тот факт, что большинство изданий различных политический сил были платными в отличие от правительственной военной прессы, которая направлялась в войска бесплатно и оплачивалась из бюджета Военного министерства. Это было еще одним из негативных факторов, влияющих на информационную насыщенность изданий. Ввиду того, что вся новая армейская печать была основана на благотворительности, статьи и корреспонденции в ней не оплачивались. После Октябрьской революции центральным военным печатным органом нового правительства стала газета «Рабочая и крестьянская Красная Армия и Флот» — ежедневный орган Народного комиссара по военным и морским делам. Издание начинало выходить под названием «Армия и Флот рабочей и крестьянской России» с 21 ноября 1917 г. Всего вышло 74 номера. Газета просуществовала до 30 апреля 1918 г156. Вехой в развитии и становлении системы информационного обеспечения личного состава русской армии в годы Первой мировой войны стало создание Бюро печати. По прошествии пятнадцати месяцев войны Ставкой было принято решение об образовании этого специального органа. В рапорте от 14 (27) октября 1915 г. генерал-квартирмейстер Ставки генерал-лейтенант М. С. Пустовойтенко157 докладывал начальнику штаба Ставки ВГК генералу от инфантерии М. В. Алексееву158 о поступлениях в последнее время от ряда изданий ходатайств с просьбой разрешить прибыть их корреспондентам в штаб Ставки. При этом М. С. Пустовойтенко отмечал, что «до настоящего времени русская печать относилась к армии и войне с чувством истинного патриотизма»159. В то же время к осени 1915 г. целым рядом условий печать была поставлена в такое положение, при котором не имела возможности удовлетворять 51 запросы общества ввиду крайней скудности, туманности и неверности даваемых ею сведений и освещения всего относящегося к ходу военных действий. Главную причину такого положения дел генерал- квартирмейстер видел в отсутствии связи между печатью и единственным компетентным для нее органом – штабом Ставки ВГК. Пустовойтенко был твердо убежден, что для развития и поддержания интереса к войне в обществе необходимо принять меры к тому, чтобы печать не оставалась в этих целях неиспользованною. В подтверждение своих слов он приводил в пример Управление печати Верховного командования немецкой армии как «заслуживающее серьезного внимания и давшее исключительно благоприятный результат»160. Среди первоочередных задач генерал-лейтенант М. С. Пуствойтенко определил проинформировать фронты об образовании Бюро печати, и просить их о сообщении всех тех вопросов, которые, по мнению фронтов, нуждались бы в том или ином освещении в периодической печати. В дальнейшем планировался сбор материалов и фотографических снимков, появление которых привлекло бы внимание широкой публики. Офицерам же, работающим во фронтовых делопроизводствах Ставки, предполагалось поручать разработку исторических описаний операций, которые, «не имея значения военной тайны, живо интересуют русское общество»161. Эти же офицеры должны были не менее раза в неделю в присутствии корреспондентов делать сообщения о событиях на фронтах (не исключая и иностранных). Также планировалось позаботиться о получении фронтовых ежедневных и недельных печатных сводок, наладить регулярную доставку в делопроизводство русских газет и журналов, организовать ежедневное составление обзоров русской печати вообще и подготовленных при Ставке. 52 Предлагалось размещать в военной печати материалы следующего рода: опровержения лживых и злонамерных сообщений иностранной печати о русской армии, об отношении к ней населения и тому подобное; упоминание в связи главнокомандующих с армиями современными фронтов, событиями командующих имен армиями и командиров корпусов с приведением в некоторых случаях названий и открытых наименований наиболее отличившихся частей, если есть полное убеждение, что эти сведения уже известны противнику; биографии из боевой, прошлой и настоящей жизни командного и руководящего состава русской армии; описание подвигов многочисленных героев, которые, будучи известными народу, быстро поднимут его настроение и станут близки его сердцу; сообщать более подробные сведения о действиях нашего флота; сведения о действиях нашего воздушного флота и бронированных автомобилей; описывать операции, которые ушли уже в прошлое, но все еще интересуют общественное внимание; знакомить с лживо составленными сообщениями штабов верховного командования неприятельскими армиями; биографии и черты из боевой жизни неприятельского командного состава; указывать фамилии неприятельских военачальников; указывать неприятельские части, несущие большие потери от наших боевых действий; показывать подробности внутреннего быта неприятельской армии; описывать факты, указывающие на расстройство неприятельской армии; публиковать схемы фронтовых расположений противников, обнаруженных при боевых столкновениях; знакомить читателей с приемами ведения войны, которые хорошо известны противнику, а также незнакомы и очень интересны для общества; сообщать элементарные сведения из стратегии и тактики, которые облегчили бы читателю понимание боевой обстановки, помещаемые в ежедневных сообщениях штаба Ставки ВГК; публиковать обвинительные 53 акты и приговоры военных судов в отношении должностных лиц, о привлечении и осуждении которых в обществе ходят самые темные слухи162. Ввиду создания Бюро печати в действующую армию были направлены телеграммы с просьбой сообщать отдельные факты из боевой жизни частей и подвигах отдельных лиц, из-за того, что подобные сведения часто не доходили до высших штабов. Предполагалось, что в штабах армий и корпусов, готовящих донесения, обо всем, подходящем под вышеуказанное, ежедневно будет сообщаться в штаб фронта с заголовком «Для печати». При этом предусматривалось, что материалы, предназначенные непосредственно для печати, будут готовиться офицерами Генерального штаба с учетом требований положений о военной цензуре163. Но, не будем забывать, что Бюро являлось органом Ставки, и, соответственно, главной его задачей являлся обмен информацией в интересах военного командования. В своих мемуарах штабс-капитан Лемке наиболее точно сформулировал принципы, которыми руководствовались офицеры Бюро при сообщении той или иной информации корреспондентам: «Начатая нами и не законченная операция по возможности должна обходиться молчанием, чтобы не обнаружить нашего плана; всякий наш успех должен быть сообщен вполне; всякий наш неуспех в отражении удара – только в общих, неясных выражениях; наши потери, неудавшиеся операции и маневры обходить полным молчанием; когда мы бьем немцев – писать «германцев», а если австрийцев – «противника»; фамилии нашего командного состава и название частей не упоминать; взятых нами пленных подсчитывать почаще, на разные даты, чтобы создать иллюзию более значительного успеха; результаты действия неприятельских аэропланов обходить молчанием»164. Однако, как показала 54 действительность, из-за отсутствия в штате Бюро профессиональных сотрудников, способных грамотно работать с прибывшими репортерами и снабжать их необходимой малоэффективной. Не имея информацией, возможности его деятельность получить была достоверную информацию о положении на фронте, прямо писать о коренных политических и социальных проблемах, журналисты обращались к жанру «картинок», который стал особенно популярен в период мировой войны165. Повторная попытка создать сходное по функциям Бюро была предпринята после Февральской революции 1917 г. В секретной телеграмме генерал-квартирмейстера ГУ ГШ от 16 (29) марта 1917 г. сообщалось, что при ГУ ГШ образовано Бюро журналистов, основной целью которого является осведомление печати о ходе военных действий и внутренней жизни армии. Учитывая сложившуюся обстановку, генералквартирмейстер обращался к начальникам штабов фронтов с просьбой образовать при штабах фронтов и армий нештатные Бюро печати, которые, войдя в связь с Бюро журналистов, доставляли бы ему «осведомленные материалы, для получения которых можно было привлечь желающих и владеющих пером офицеров, находящихся на фронтах»166. При этом отмечалось, что материалы не должны противоречить точке зрения высшего командования и Временного правительства. В эти же дни группой петроградских журналистов в содружестве с офицерами Генерального штаба было предпринято издание «Афиши войны». Издание выражало позицию Временного правительства, было бесплатное и предназначалось для широкой раздачи и расклейки в Петрограде, его окрестностях по Финскому побережью и районах Петроградского узла, а также в Москве. Основной целью издания являлась поддержка духа граждан, отвечающего грядущим событиям войны, облегчить подвижничество и приблизить победу. «Афиша войны» 55 включала в себя сообщения Ставки, краткий обзор военных операций, воззвания Временного правительства, военные приказы первенствующего значения и краткие обращения историков, писателей, воинов к народу и армии. Издавалась она ежедневно167. В апреле 1917 г. при управлении второго генерал-квартирмейстера штаба ВГК было создано Бюро печати, основными задачами которого стало, с одной стороны, доведение информации до Верховного командования об общественном движении и настроении в армии, а с другой – парирование с помощью печати выпадов против действий командования и высшего армейского начальства, которые участились к тому моменту в общей прессе. Также на Бюро возлагалась переписка по военно-общественным вопросам168. В период с 21 апреля по 6 мая 1917 г. Бюро занималось составлением ежедневных сводок, резолюций всевозможных комитетов, съездов, союзов, собраний как на фронте, так и в тылу, ежедневных отзывов зарубежной прессы о положении в России; ведением переписки по общественно-политическим вопросам в связи с новым государственным строем; организацией и проведением съезда редакторов армейских газет; выпуском газеты «Бюллетень Штаба Верховного Главнокомандующего»; привлечением к участию в «Бюллетене» иностранных военных агентств для освещения событий на фронте169. К характерным недостаткам организации выпуска и содержания издания относились: трудности печатания «Бюллетеней» средствами штабной типографии (говорилось, что необходимо поставить дело военной прессы так широко, чтобы взамен демагогической крикливой литературы солдаты получали спокойную уравновешенную мысль людей, преданных родине и понимающих ее трудное положение на современном этапе исторического развития); трудность распространения «Бюллетеня» (с одной стороны, отсутствие экспедиторов, а с другой – малая известность 56 газеты в широких войсковых кругах ввиду отсутствия рекламы); малый объем издания. При этом особое внимание акцентировалось на обилии сведений и осведомленности как в положении на фронтах, так и в тылу170. В этом плане Ставка находилась в исключительно благоприятных условиях и по информативности с ней не могло сравниться ни одно издание. Среди перспективных предложений развития газеты предлагалось установление тесных связей с армией путем подбора корреспондентов на местах; расширение формата, а следовательно, и повышение значения «Бюллетеня» для армии путем превращения его в солидный военнополитический беспартийный официоз; увеличение штатов издания до фронтового171. При этом предполагалось, что расходы на организацию и выпуск газеты частично можно будет покрыть путем организации подписки, а также взиманием платы за помещение многочисленных войсковых объявлений, прием частных заказов в типографию газеты и т.д. Со временем планировалось увеличить тираж издания до 100 000 экземпляров и более ввиду того, что только при этих условиях, как подчеркивал второй генерал-квартирмейстер штаба ВГК генерал-майор С. Л. Марков172, «она сможет бороться с органами общей прессы и проводить здоровые мысли в армии и народе»173. Однако газета таковой не стала, поскольку просуществовала всего пять месяцев. По прошествии времени из Ставки в войска были отправлены телеграммы с требованием отчитаться о проделанной работе по организации нештатных бюро печати за истекший период. Ответы, учитывая сложившуюся к тому моменту в стране обстановку, оказались неоднозначными и мало располагающими к дальнейшей работе. Об этом красноречиво говорили сообщения с мест. Согласно приказу Главнокомандующего армиями Западного фронта генерала от кавалерии 57 В. И. Ромейко-Гурко при штабе фронта было образовано нештатное Бюро печати в составе заведующего бюро, секретаря и нештатных сотрудников. На первый месяц его деятельности было отпущено 200 рублей. Однако этого 350 оказалось недостаточно, и уже с мая сумма была увеличена до рублей174. Начальник штаба 10-й армии генерал-майор А. Ф. Добрышин докладывал, что «образование при штабе армии бюро печати, совершенно исключающих возможность выражения собственного взгляда корреспондента и сводящих деятельность этих бюро к обязанностям личного секретаря начальствующего лица, следует признать не отвечающем духу времени и посему не выполнимым»175. Начальник штаба 3-й армии генерал-майор П. П. Лебедев подчеркивал, что для оживления дела и успешного достижения целей, которые ставятся перед бюро печати, прежде всего необходимо организовать это дело с должной солидностью, а не поручать его «нештатным» организациям176. При этом Лебедев отмечал, что в настоящее время при крайней неустойчивости личного состава даже штатных учреждений обстоятельное ведение дел в них крайне затруднительно, не говоря уже о «нештатных». Кроме того, проведение взглядов командного состава в печать и сама работа в печати требует подбора подходящих специалистов и не может быть поручена случайным лицам. Исходя из вышеперечисленного начальник штаба сделал вывод, что если Бюро печати предается столь большое значение, то необходимо придать ему определенную прочную организацию, приняв все меры к привлечению в их состав соответствующих работников177. Подводя итог анализу структурно-организационных основ военной печати в годы Первой мировой войны, можно констатировать, что разветвленная и структурированная вертикаль периодических изданий, издаваемых при Военном министерстве, штабах фронтов и армий, являлась хорошим подспорьем в вопросах информирования личного 58 состава русской армии. После Февральской революции 1917 г. в структуре военной периодической печати произошли коренные изменения, выразившиеся в передаче комитетам права издания и распространения фронтовых и армейских газет, что свидетельствовало о практических попытках демократизации армии. Впервые в практике информационного обеспечения боевых действий были предприняты попытки создания информационных центров (Бюро печати, Бюро журналистов), призванных собирать, анализировать, обобщать и доводить до широкой общественности информацию с театров военных действий. И хотя эти начинания оказались малоэффективными и не получили достаточного развития, факт наличия подобных информационных центров представляет исторический интерес. Таким образом, внимание к информационному обеспечению русских войск на протяжении всей войны было довольно пристальным, им занимались штабы, а в последующем и комитеты различных уровней, что позволяло оперативно информировать действующую армию о текущих событиях, происходящих на фронте и в тылу. 59 Глава 2. Основные направления деятельности российской военной периодической печати в годы Первой мировой войны 2.1 Деятельность фронтовых и армейских газет по реализации идеи победоносной войны Вступление России в войну привело к некоторой стабилизации внутриполитического положения в стране. Ее начало приветствовали как различные политические силы, призывавшие на время войны забыть все внутрипартийные распри и оказать правительству максимальную поддержку во имя победы, так и простые люди, охваченные общей волной патриотизма. Об этом свидетельствовала статья «Рабочие движения в 1914 и 1915 годах» в «Военной летописи» за февраль 1916 г., в которой констатировалось, что с началом войны стачечное движение резко сократилось, а к концу 1915 г. и вовсе было сведено к минимуму. Так, если с января по июль 1914 г. в России было зарегистрировано 4 098 забастовок с общим количеством участников 1 439 284 тысяч человек, то с августа по декабрь того же года количество выступлений снизилось до 77, а количество участников до 34 752 человек. В 1915 г. число забастовок по сравнению с 1914 г. в общем сократилось в 20 раз. Также изменился и сам характер стачек. Если раньше в большинстве своем они носили политический характер, то после вступления России в войну они все чаще стали возникать по экономическим причинам, ввиду «повсеместного вздорожания жизни и взвинчивания цен на предметы насущной необходимости»178. Кроме того, уже тот факт, что кайзеровская Германия первой объявила военные действия против императорской России, способствовал формированию в массовом сознании установок восприятия ее как войны справедливой, оборонительной, направленной на отражение 60 германской агрессии. 2 августа 1914 г. на Дворцовой площади в Петербурге собрались тысячи людей. Они дружно опустились на колени пред императором и императрицей, вышедшими на балкон Зимнего дворца. Сам Николай II, стремясь всячески поддержать патриотические настроения в народе, принимая в тот день высших чиновников империи, сказал: «Я здесь торжественно заявляю, что не заключу мира до тех пор, пока последний неприятельский воин не уйдет с земли нашей»179. Профессор Императорской военной академии генерал-лейтенант Н. Н. Головин в своей работе, посвященной военным усилиям России в Первой мировой войне, отмечал, что «все, кто был свидетелем войны России и Японии, не мог быть пораженным огромным различием в народных настроениях 1904 г. и 1914 г.»180. Мировоззрение многомиллионной солдатской массы в первый год войны определялось формулой «За Веру, Царя и Отечество». Для русских народных масс в начале войны она была своего рода политическим лозунгом. Характеризуя народные настроения в 1914 г., Головин писал: «Первым стимулом, толкавшим все слои населения России на ратный подвиг, являлось сознание, что Германия сама напала на нас... Угроза Германии разбудила в народе социальный инстинкт самосохранения. Другим стимулом борьбы, оказавшимся понятным нашему простолюдину, явилось то, что эта борьба началась из необходимости защищать право на существование единокровного и единоверного сербского народа… Это было сочувствие к обиженному младшему брату... Связь обоих этих актов была совершенно ясна здравому смыслу нашего народа»181. О «необычайном подъеме русского духа» и готовности «до последней капли крови постоять за царя и Русь» свидетельствовали перепечатки агентских телеграмм из центральных 61 периодических изданий, опубликованных в первых после начала войны номерах «Русского инвалида»182. «Из дальних и ближних мест, из центра и из всех окраин в огромном количестве поступают в Санкт-Петербургское телеграфное агентство телеграммы, рисующие торжественное, серьезное и сознательное настроение, с которым население встретило объявление войны. Во всех храмах совершены торжественные молебны о даровании российскому воинству победы над дерзким врагом. Патриотический порыв, которым охвачено все население, находил бесчисленных грандиозных патриотических выражение в манифестациях, продолжающихся повсеместно… Уходящие войска всюду являются предметом восторженных оваций. Им устраивают торжественные проводы»183. 21-го июля (3 августа) 1914 г. в «Русском инвалиде» был опубликован Высочайший Манифест, выдержанный в традициях патриотического официоза. В нем, в частности, отмечалось, что «Россия, единая по вере и крови со славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно» и выражалась уверенность, что «в грозный час испытаний будут забыты внутренние распри, да укрепится еще теснее единение царя с его народом и да отразит Россия, поднявшаяся, как один человек, дерзкий натиск врага»184. Одной из основных задач военной периодической печати в рассматриваемый период была пропаганда идеи ведения мировой войны до ее победоносного окончания. Реализация данной задачи во многом зависела, во-первых, от положения дел и отношения к войне в самой действующей армии, а во-вторых, от того, какие настроения царили в тылу и как относилось к ее развитию и продолжению население империи. 62 Авторы военных изданий в первых публикациях о начале войны были довольно сдержанны в своих оценках и выражали уверенность, что «кровопролития удастся избежать»185. Однако уже через несколько дней тон материалов меняется коренным образом и корреспонденты открыто призывают солдат и офицеров вести войну до победного конца. Так, в центральном печатном органе Военного министерства «Русский инвалид» журналист М. Соколовский в материале «Перед военной грозой», вспоминая войны минувшие, из которых русские не раз выходили победителями, выражал уверенность, что и «эта война станет в ряд летописи наших побед»186. В этом же издании вскоре публикуется статья «С жезлом в руках, с крестом в сердце!», в которой полностью разделяется царский манифест, написанный «величавым, уверенным, спокойным языком», а в заключение отмечается, что «Россия миролюбива, но она сильна и несокрушима, что еще раз докажет предстоящая война»187. В очередном номере газеты в статье «В чем победа?» М. Соколовский разъяснял читателю, что победа заключается не в том, «чтобы занять пятьдесят немецких деревень, а в разгроме живой силы неприятеля, в уничтожении его армии». Далее автор на исторических примерах доказал, что иной раз оставление своей территории, а может и столицы, как это было в Отечественную войну 1812 г., является стратегическим маневром, а не проигрышем в войне. В русско-турецкой войне 1877-1878 гг. турки проиграли войну, хотя Константинополь так и не был взят русскими войсками. Соколовский был уверен, что для достижения полной победы «необходим значительный промежуток времени, сдержанность народа и вера в вождей» и тогда победа над вражеским государством – неизбежна188. 63 И все же основная доля материалов, призывавших вести войну до полного разгрома кайзеровской Германии и ее сателлитов, в начале войны была за центральной периодической печатью («Речь», «Биржевые новости», «Русское слово»). Это можно объяснить рядом факторов. Во-первых, как уже отмечалось ранее, патриотические настроения как в самой армии, так и в обществе были велики. Во-вторых, фронтовые и армейские газеты стали появляться в русской армии в основном лишь с весны 1915 г. До этого момента в ней было три центральных военных издания: «Русский инвалид», «Военный сборник» и «Военная летопись», одна фронтовая – «Армейский вестник» и одна армейская – «Вестник X армии»189 газеты. Немаловажным фактором, способствующим активизации через печать победоносных настроений в обществе, стал ряд побед русской армии в 1914 г. И даже неудача в Восточно-Прусской операции, в ходе которой почти полностью была обескровлена 2-я армия под командованием генерала А. В. Самсонова, не изменила отношения к войне со стороны населения империи. Армию «жалели», за нее молились и ею восхищались. Налицо были все оттенки человеческих эмоций, которые вызывает война. Исходя из этого можно констатировать, что популяризация, объяснение целей и задач в начале войны на страницах печати если и требовались для поддержания воинского духа, то не настолько, насколько это стало необходимо в последующие годы Первой мировой войны. В 1915 г. Германия решила перенести свои основные усилия на Восточный (русский) фронт с целью вывести Россию из войны и избавиться от ведения боевых действий на два фронта. Именно в этот период военная пресса начинает активно популяризировать текущую войну как победоносную для России. В печатном органе Юго-Западного фронта «Армейский вестник» давался обзор материалов центральной прессы, посвященных году минувшему и наступившему. «Основные черты, общие 64 всем газетам, – сообщает издание, – чрезвычайная бодрость, спокойствие и уверенность как в конечной и полной победе над врагом, так и в грядущем возрождении России…»190. Вскоре в этом же издании была напечатана обзорная статья также написанная на основе публикаций центральной прессы, в которой газета вновь подводила читателей к выводу, что «мир будет заключен лишь при окончательном сокрушении врага…»191. Много материалов на тему продолжения войны до победного конца вышло в военной печати в первую годовщину начала войны. В «Военной летописи» был опубликован приказ армии и флоту, подписанный Николаем II, в котором выражалась «твердая надежда на благоприятный исход тяжкой борьбы…»192. Печатный орган штаба 11-й армии «Известия штаба XI армии» приводил слова политических и военных деятелей Российской империи – председателя Совета министров И. Л. Горемыкина, председателя Государственной думы М. В. Родзянко, главы Военного министерства генерала от инфантерии А. А. Поливанова, в которых они утверждали, что «Россия будет биться до конца, до полного разгрома презренного врага» и что правительство вместе с общественным мнением не допустят даже мысли о заключении мира до окончательного одоления врага193. В мае 1915 г., когда немецкие и австро-венгерские войска перешли в наступление в целях окружения и разгрома русского Юго-Западного фронта, известное в истории как Горлицкий прорыв, в «Армейском вестнике» вышел обширный материал В. Островского «Освободительная война», в котором автор с первых строк обозначил вид, цели и задачи настоящей войны. Автор отмечал, что современная война должна быть для славян последней освободительной войной, иначе ее цель не будет достигнута и в будущем вновь придется проливать славянскую кровь, и более обильно, чем теперь. Корреспондент был уверен, что текущая война 65 является освободительной для союзных России воюющих держав потому, что многие из них страдают «от немецкого засилья во многих областях жизни»194. Первое печальное место в этом скорбном списке, по его мнению, занимала Россия, у которой немцы захватили землю, промышленность, торговлю, естественные промыслы. Но не только в этом, по мнению журналиста, состояла главная цель войны, а еще и в том, что «Германия не на шутку заболела манией господства над всей Европой. Болезнь эта приняла хронический характер» и поэтому здесь уже не помогут «паллиативные средства», а необходима «серьезная операция при помощи штыка и пороха»195. Фронтовая газета Северо-Западного фронта «Наш вестник» также активно пропагандировала идею ведения войны до победного конца, используя при этом факты из отечественной истории. Так, в майском номере за 1915 г. в статье Н. Акаемова «Что принесет нам победа?» автор проводил параллель войны нынешней с монголо-татарским нашествием и выражал уверенность в очередной победе русского оружия, ведь «борьба с монголами научила нас повиноваться единой власти и жертвовать частными выгодами для общего великого дела»196. В июньском номере издания редакция, апеллируя цитатами из немецких газет, призывающими к окончанию войны и «рассчитывающими на усталость русского воина», отмечала, что «русский солдат, перетерпев холод, голод и всякие нужды солдатские, терпеливо ожидает того момента, когда враг, обессилев, начнет сдаваться», и заявляла, что «мир может быть заключен только на немецкой земле и тогда, когда Германия и Австрия безусловно примут продиктованные им союзниками условия, низводящие их на степень мелких, третьестепенных государств»197. 66 «Солдатский вестник Петроградского военного округа», подводя итоги минувшему году войны, показавшему, «какой неисчерпаемой силой обладает Великая Россия», приводит решение самой России и ее союзников воевать до полной победы и ни при каких условиях не отступать от этого решения198. Это же издание в передовице, посвященной вступлению в должность Верховного главнокомандующего русской армией Николая II, констатировала факт, что «наши враги должны еще раз убедиться в готовности России воевать столько, сколько понадобится для полной и окончательной победы над врагом» и «вместе с тем сама собой должна отпасть и всякая надежда немцев на возможность сепаратного мира с Россией»199. Не остался в стороне от темы победоносной войны и военно-научный журнал «Военный сборник», который на своих страницах выражал уверенность, что «последними успехами наша армия более всего обязана известию из России о твердом решении Государя и народа вести борьбу до конца и о невозможности иного мира, кроме победоносного»200. Примечателен и тот факт, что даже неудачи русской армии военные корреспонденты стремились повернуть так, чтобы это выглядело не как отступление, а лишь стратегический маневр с целью концентрации сил. Например, после оставления русскими войсками летом 1915 г. территории Польши журналист М. Доманский, проводя параллель между войной нынешней и Отечественной войной 1812 г., отмечал, что с падением Варшавы Россия войну не проиграла, так же как и не проиграла ее сто лет назад, оставив Наполеону Москву. Занятие Вильгельмом Варшавы «это призрачная победа», которой русскую армию не запугать. При этом корреспондент выражал уверенность, что «с твердой верой в правоту начатого дела, с горячей любовью к царскому престолу, русское воинство доведет борьбу до победного конца»201. 67 Наступивший 1916 г. должен был стать решительным годом в противодействии как Тройственным союзом, Затянувшаяся война на внешнем так и на значительно фронте между внутреннем, осложнила в Антантой самой и России. внутриполитическое положение. Произошли перемены не в лучшую сторону между царским правительством и оппозицией. Оказав в начале войны поддержку государственной власти, ее лидеры рассчитывали на активное сотрудничество с ней. Однако этого не произошло. Между тем неудачи на фронте показали, что страна идет к военному поражению, и, как следствие, к революционному взрыву. Об этом, в частности, свидетельствовал тот факт, что в 1916 г. заметно оживилось рабочее движение, затухшее с началом войны, чем сразу же воспользовались некоторые оппозиционные партии. Подобные изменения во внутриполитической жизни страны понемногу стали проникать и в действующую армию, но не столько посредством периодической печати, сколько через прибывающее на фронт пополнение, отпускников, раненых, видевших своими глазами, что происходит в тылу. В этот период в целях активизации боевых действий армии военная печать использовала выступления видных деятелей искусства. Так, в январском номере «Известий штаба XII армии» за 1916 г. было опубликовано открытое письмо великого английского писателя Артура Конан Дойла, в котором он высказывал свое мнение по поводу роли в современной войне Великобритании как военно-морской державы. При этом автор письма не умалял место России в войне и отмечал, «что мы, а именно – русские, французы и британцы должны победить, во что бы то ни стало»202. В то же время под победой над Германией Конан Дойл не подразумевал ее полное уничтожение, а лишь желал «возможного искупления ее совершенных злодейств и получения от нее надежных 68 гарантий, что в будущем она не повторит ничего подобного»203. Ситуация, складывавшаяся в стране весной 1916 г., свидетельствовала, что русским необходима была только победа, и не локального масштаба, а как минимум, фронтового. Такой победы сумел добиться Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал от кавалерии А. А. Брусилов204, под командованием которого летом 1916 г. была проведена крупная наступательная операция, получившая в истории название «Брусиловский прорыв». Военно-политическое значение ее заключалось в занятии русской армией сильно укрепленных позиций на Волыни, Галиции и Буковине, а также в нанесении крупного поражения австро-венгерским войскам. Кроме того, важным последствием прорыва явилось и то, что после его успешного осуществления Румыния встала на сторону Антанты и объявила войну Австро-Венгрии. Столь блестящая победа русского оружия вдохновила общественнополитическую и военную печать. Первые сообщения об этом событии появились в «Русском инвалиде» 24 мая (6 июня) 1916 г. в рубрике «От штаба ВГК», где сообщалось, что «на фронте от р. Припяти до румынской границы, при содействии артиллерии, наши войска на многих участках фронта имели крупные успехи»205. В последующих номерах сообщения становились все более обширными и конкретными, с указанием населенных пунктов, отличившихся частей и фамилий героев. В рубрике «На главном русском фронте» неоднократно отмечалось тяжелое моральное и материальное состояние противника, который «под впечатлением ошеломляющего удара стал бросать в огромном количестве свою материальную часть…»206. Ежедневно в ходе наступления на первых полосах фронтовых и армейских изданий публиковались отчеты о несокрушимости русского оружия, приводились данные о захваченных у противника пленных, вооружении и иных припасах. О значимости 69 Брусиловского прорыва для союзников и двух наших фронтов свидетельствовали следующие строки: «Для возмещения громадной убыли австрийцам придется ослабить нажим на итальянском фронте, а германцам отвлечь немалое количество сил с франко-бельгийского и наших Северного и Западного фронтов»207. В адрес Николая II лидеры союзных государств присылали телеграммы, в которых восхищались победой русской армии и выражали уверенность в скорейшем победоносном окончании войны. Так, в «Последних армейских известиях» были опубликованы приветственные телеграммы от короля Италии Виктора Эммануила, императора Японии Иосихито, сербского короля Петра, в которых правители выражали слова благодарности и заверения «неизменной дружбы» русскому монарху208. «Солдатский вестник Петроградского военного округа», подводя итог Брусиловскому прорыву, оправдывал временное затишье «боевой страды», но при этом отмечал, что у русских силы еще не исчерпаны, а вот немцы и австрийцы «чувствуют наступающий кризис» и «с опаской поглядывают вокруг», думая о заключении мира, однако его «до полной победы» ни Россия, ни ее союзники заключать и не думают209. Но даже такой крупный успех на фронте не мог в целом повлиять на ситуацию в стране и армии, где к этому времени все больше и больше разрасталось революционное движение, в войсках участились случаи дезертирства, неповиновения начальству, пьянства, игра в карты, торговли казенным имуществом и др. В этот период военная периодическая печать становилась тем инструментом, с помощью которого необходимо было не только восстановить воинскую дисциплину в армии, но и убедить солдат продолжать войну до победного конца. 70 Для этого военная пресса использовала выступления политических деятелей, давала характеристику экономическим, политическим и людским ресурсам основных стран-участниц, приводила доводы, почему войну необходимо продолжать. Так, «Вестник Кавказской армии» приводил слова депутата Государственной Думы Н. К. Родичева о том, что «Государственная Дума только и работает для того, чтобы война была доведена до конца!». Комментируя слова думца, издание констатировало, что «Дума перед лицом всего света заявила, что война будет до конца, до полной победы и не о каком мире с германцами, пока они не будут разбиты, Россия не помышляет»210. В следующем номере этой же газеты редакция, сравнивая людские резервы, военную мощь, продовольственные запасы и последние события на театре военных действий двух противоборствующих лагерей, приходит к выводу, что будущий 1917 г. «будет решительным годом войны и свидетелем немецкого поражения и нашей безусловной победы над ним»211. Редакция газеты Трапезундского укрепрайона «Трапезондский военный листок» в передовице «Война до победы!» призывала вести войну до победного конца с целью сокрушения боевой мощи германцев и навсегда положить конец их завоевательным планам, а лозунг «Долой войну!», по мнению издания, не более чем «обслуживание немецких интересов»212. «Вестник Кавказской армии» опубликовал материал, в котором не исключалась возможность, что наступающий год может стать последним годом этой кровопролитной войны. Все, и союзники, и противники России в этой войне готовятся к решительной схватке. В статье отмечалось, что «…и мы, и наши враги чувствуют приближение развязки ужасной борьбы. Не следует закрывать глаза на предстоящие трудности, но и не следует останавливаться на полпути. Мы должны довести борьбу до конца, какими бы ужасами Германия нас не пугала, и, несомненно, доведем. Если в противном лагере 71 не допускают поражения и хотят только победы или смерти, то мы дадим им последнее»213. 1917 г. принес коренные изменения в стране. Свершилась Февральская революция. От престола отрекся Николая II, и власть перешла к Временному правительству. Российская печать не могла остаться в стороне от происходящих в государстве событий. В эти дни все передовицы центральных, фронтовых и армейских газет были полностью заполнены воззваниями членов нового правительства, Государственной думы, руководителей военного ведомства и общественных организаций к солдатам и офицерам с призывом оставаться верными новому правительству и вести войну до победного конца, дабы «не отдать немцам свободную Россию»214. «Армейский вестник» того периода печатал на своих полосах: «Половина дела сделана. Главное впереди. Внутри мы завоевали свободу, но мы же должны защитить ее от врага внешнего. Русская демократия должна выказать себя… От того, как проявит себя русская армия, зависит быть или не быть России Великой и Свободной или погибнуть в рабстве германского деспотизма, но мы твердо, неизменно верим, что наша армия отстоит свободу от грозного натиска коварного и подлого врага. Да будет так!»215. В статье «К братьям-солдатам», опубликованной в «Известиях штаба XI армии», также красной нитью проходила мысль о продолжении войны до победного конца, автор убеждал читателя, что «еще немного недель терпения, больше порядка, спокойствия и согласия, – и армии внешнего врага так же легко распадутся перед богатырским натиском русской армии, как легко развалился от него царский трон врага внутреннего»216. Председатель IV Государственной Думы М. В. Родзянко заявлял, что «первейшая наша задача – победа над врагом. В этом залог благополучия России… Без победы невозможно проявление силы 72 творческого духа народа… Вне победы я не мыслю счастья России; вне победы, и победы полной, не будет удовлетворено чувство национальной гордости России…»217. Газета «Солдатское слово» на основе анализа фронтовой и армейской печати делала вывод, что, «оценивая всю полноту событий последних дней», действующая армия полна решимости вести войну до победного конца, дабы не потерять «завоеванную свободу» в случае победы противника218. За продолжение войны до победного конца выступала и Русская православная церковь. В ходе съезда военного духовенства Юго-Западного фронта, состоявшегося в мае 1917 г., была вынесена резолюция, гласившая, что «начатая немцами война должна быть доведена до конца для закрепления нового государственного строя, освобождения закрепощенных народов, возращения кровных наших земель, занятых неприятелем, а также для сокрушения германского милитаризма, который является угрозой всесветному миру»219. Съезд призвал армию и флот сплотиться вокруг Керенского, прекратить братание и продолжать войну, пока не настанет момент, когда можно будет «предать забвению обиды и огорчения и заключить вечный мир»220. Впрочем, воздействие на солдатские массы в объяснении целей и задач войны и необходимости доведения ее до победы осуществлялось не только с помощью государственных, религиозных и общественных деятелей, так как в большинстве своем эти обращения были адресованы более образованной части военнослужащих русской армии – офицерству, но и с помощью писем простых солдат из действующей армии, находящихся в плену, или детей-сирот. Так, в «Армейском голосе» было напечатано «Открытое письмо колеблющимся и усталым солдатам», в котором редакция призывала солдат вести войну до победного конца и говорила о необходимости продержаться еще немного, пока на фронт 73 придут свежие силы «в виде тыловых частей и «батальонов смерти»221. «Русский инвалид» повествовал о русских военнопленных, вернувшихся из австро-германского плена и «на себе испытавших всю «культурную гуманность» не только немецкого правительства, но и немецкого народа», и заявлявших, что о мире им приятно будет узнать только в случае, «если условия мира будут диктовать Россия и союзники»222. В передовице газеты штаба 12-й армии есть такие строки: «Война до победы! Этого хочет вся страна... Но вот еще голос, присоединившийся к единодушному требованию России, голос из чужбины, из стана наших врагов – это письма наших пленников из Австро-Венгрии»223. Автор поражается выдержке военнопленных, ведь, по идее, именно они, как никто, должны желать мира. Однако корреспондент, цитируя пленных, пишет: «Не надо спешить с заключением мира – победа необходима и неизбежна», – говорят они посетившей их скорбный лагерь русской сестре милосердия224. В «Последних армейских известиях» была опубликована резолюция Союза солдат-республиканцев, в которой Союз высказывался за продолжение войны до победного конца «с полным напряжением всех сил» и выражал полную поддержку Временному правительству225. «Известия армейского исполнительного комитета 5-й армии» напечатали телеграмму комитета солдатских жен города Макарьева, в которой выражалась уверенность, что война будет доведена до победного конца, а дезертирство осуждалось как «результат ошибки и непонимания происходящих событий» и оно скоро прекратится226. В целях пресечения суждений о заключении возможного сепаратного мира, которые звучали со страниц социал-демократических изданий и доходили до войск, военная печать убеждала читателей в недопустимости подобного шага. Мотивация столь жесткой позиции была различной, начиная от безвозвратных потерь и заканчивая гибелью молодой 74 революции. В апрельском номере «Русского инвалида» была опубликована нота Временного правительства, направленная в адрес союзных держав, в которой говорилось, что несмотря на «вздорные сообщения, будто Россия готова заключить сепаратный мир, напротив, после свершившегося переворота всенародное стремление довести мировую войну до решительной победы лишь усилилось, благодаря сознанию общей ответственности»227. Здесь же, в статье «Можно ли брататься с немцами?», редакция на конкретных примерах пыталась доказать читателю всю пагубность заключения сепаратного мира, который «приведет Россию к полному распаду и гибели», а также к восстановлению «старого режима». Издание констатировало, что «не о сепаратном мире с Германией, не о братании с немцами, не об измене союзным обязательствам должен думать свободный русский народ. Наша задача – довести войну до победного конца… в тесном единении с нашими верными союзниками»228. Издание армейского комитета 3-й армии «Голос III армии» в статье «Что принес бы сепаратный мир?» подводит читателей к мысли, что заключение сепаратного мира повлечет за собой «гегемонию Германии над всей Европой» и приведет не только Россию, но и саму идею русской демократии к гибели, поэтому «волей неволей придется продолжать войну до падения в Германии империализма» и возможности заключения общего мира на основе самоопределения народов229. Еженедельная газета военного отдела омской группы партий социалистов-революционеров «Солдатская мысль» на своих полосах объясняла, что «мир должен быть не сепаратным, а общим», и в случае, если Россия заключит со своими противниками такой мир, это может привести к «разгрому других стран и упрочить идеи шовинизма»230. В июньском номере этого же издания была опубликована резолюция о войне Всероссийского съезда Совета рабочих и солдатских депутатов, согласно которой «съезд категорически отвергает всякую 75 политику, направленную к осуществлению сепаратного мира или его предвестника – сепаратного перемирия», объясняя свое решение тем, что заключение сепаратного мира «усилит одну из борющихся сторон, не освободит Россию из тисков мирового империализма и затруднит международное объединение трудящихся»231. Печатный орган армейского комитета 12-й армии «Рижский фронт» опубликовал материал, суть которого сводилась к пропаганде войны через будущий мир: «…путь к скорейшему миру лежит через укрепление боеспособности армии…»232. Газета призывала помнить, что «каждый шаг на фронте вперед – есть шаг к миру, а каждый шаг назад – движение к бесконечной войне. Это ярко доказывает приведенное жизнью, – делает вывод издание, – 1001-е доказательство. И пусть запомнят это все, требующие «немедленного мира», позорно бегущие с полей сражения»233. Накануне Октябрьской революции «Рижский фронт» в передовице «Наш ответ» приводил примеры, что в последнее время все чаще и чаще слышится «от усталых от трехлетней бойни людей «мир, мир, какой бы то ни был». При этом газета отмечает, что такой мир «недопустим для демократической, революционной России», если Россия и согласна на мир, то только на мир «демократический, международный, всеобщий»234. В статье «Как приблизить мир?» редакция газеты «Голос III армии», рассуждая о разных вариантах заключения мирного договора, пришла к мнению, что необходимо наступать и тем самым заставить немцев заключить мир всеобщий, мир справедливый, мир желанный для всех народов235. В материале «Война и мир» редакция газеты «Голос солдата», поднимая тему, вынесенную в заголовок, утверждала, что «господствующие классы передовых капиталистических стран» пытаются окончить войну и заключить мир за счет России. При этом они «достигают сразу двух результатов: заключение мира и надолго обессилили бы 76 революцию – ту революцию, которую они все одинаково боятся и ненавидят»236. В заключение издание писало, что «революционная демократия России приветствует приближение мира и по-прежнему будет стремиться всеми силами к скорейшему его достижению. Но она не хочет такого мира, который был бы торжеством империализма и гибелью революции. Она стремится к миру демократическому…»237. Ранее уже отмечалось, что русское командование и Временное правительство понимали, что продолжение войны без воинской дисциплины как в действующей армии, так и в тылу невозможно. Анализ архивных документов и воспоминания современников свидетельствуют, что в это время средняя заболеваемость на фронте за месяц увеличилась на 120%, хотя никаких эпидемических болезней в русской армии не было и санитарное состояние продолжало оставаться на должном уровне238. Среднее число дезертиров за месяц с началом революции увеличилось на 400% и составило около двух миллионов человек239. Кроме того, с марта 1917 г. началась большая «утечка» солдат с передовой и участились отказы идти на фронт из тыла под самыми различными предлогами. В складывавшейся ситуации военная периодическая печать могла стать действенным средством в деле стабилизации обстановки и укрепления воинской дисциплины. Редкий номер фронтовой или армейской газеты в то время выходил без материалов, посвященных этой проблеме. Причем нередко статьи по данному вопросу занимали по одной-две полосы в номере. «Армейский голос» писал: «с тревогой и душевной болью взирает большинство армейских газет на настроения в тылу, неудачи на фронте, на продолжающийся развал нашей армии. Многие газеты проявляют вполне трезвое отношение к переживаемым событиям и открыто говорят, что так дальше жить нельзя…»240. В мартовском номере военно-общественно77 политической газеты «Солдатское слово» звучал призыв к «гражданамсолдатам» соблюдать воинскую дисциплину, подразумевая под ней прежде всего «дисциплину духа», а офицерам «оправдать возложенные на них обязанности начальников и быть на высоте своего призвания»241. В апрельском номере ежедневного печатного органа штаба 6-й армии «Дунайский вестник» была опубликована статья капитана Крейтера «Свобода и дисциплина», в которой констатировалось, что для «сохранения и закрепления завоеванной свободы нужна победа, а для победы, прежде всего, нужна дисциплина»242. При этом дисциплина понималась не как равенство и панибратство между солдатами и офицерами, а как «беспрекословное и полное повиновение, основанное на доверии», и именно только это, по мнению автора, «даст нам победу»243. В майском номере газеты было опубликовано воззвание Совета Солдатских представителей стрелковой дивизии, в котором лозунг «Война до победы!» немыслим без «дисциплины и порядка, основанных на взаимном уважении и доверии»244. Печатный орган военного отдела омской группы эсеров «Солдатская мысль» в статье «Зачем нужна воинская дисциплина» объясняет, что «армия крепка только железной сознательной дисциплиной и строгим воинским порядком». Ведь без спайки дисциплиной армия развалится как «строение из кирпичей, но без цемента». Так же издание привело принципиальное различие между воинской дисциплиной при старом и новом порядке. Если раньше цель дисциплины заключалось в том, чтобы «выработать из солдата нерассуждающую бездушную машину для человекоубийства или безгласного покорного раба», то при новом строе дисциплина в каждом солдате, прежде всего, видит «свободного человека и гражданина», сознающего свой долг перед родиной. Особенно редакция акцентировала внимание на том, что дисциплина нового строя построена 78 на взаимном уважении и доверии солдата и офицера245. «Вестник Румынского фронта» опубликовал открытое письмо, в котором автор призывал своих сослуживцев бороться с дезертирами, «клеймить их позором и предавать гласности»246. Также высказывалось предложение публиковать в газете списки задержанных дезертиров с указанием биографических данных и номера воинской части, чтобы они стали «известны всей России». А «Солдатское слово» предлагало лишать дезертиров избирательного права247. «Известия штаба XI армии» акцентировали внимание читателей на необходимости поддержания в армии строгой воинской дисциплины как залога победы над врагом. «В неподчинении солдат офицерам, а офицеров высшим начальникам – армии нет и быть не может», но, если в армии будет соблюдаться строгая воинская дисциплина, то, убеждена редакция, «армия восстанет могучей силой против германских полчищ и спасет дорогую всем родину» 248. В «Русском инвалиде» в рубрике «Из солдатской печати» были даны выдержки из ряда армейских газет («Голос окопа», «Известия армейского комитета 7 армии», «Голос фронта») на такие злободневные темы, как пьянство и агитация в армии против ведения войны до победного конца рядом политических партий249. Таким образом, можно сделать вывод, что военная периодическая печать на протяжении всей войны вела активную разъяснительную работу среди личного состава русской армии о целях, задачах и желательном исходе Первой мировой войны. При этом количество и качество соответствующих материалов зависели от положения дел на фронтах и видов боевых действий: в обороне – уменьшались, а накануне и в дни наступления – увеличивались. На страницах армейских газет, в отличие от центральных и фронтовых, материалы о победоносном окончании войны появлялись чаще и объемней, что можно объяснить наибольшей близостью 79 данного вида изданий к личному составу действующей армии, знанием их потребностей. В то же время отсутствие единой концепции по информационному обеспечению идеи ведения войны до победного конца, которая была выработана лишь в октябре 1917 г., незадолго до Октябрьской революции, негативно влияло на сознание солдатских масс250. 80 2.2 Деятельность военной прессы по воспитанию патриотизма и укреплению морального духа русских воинов Война всегда предъявляла суровые требования не только к материальным, но и к моральным силам участвовавших в ней народов и армий. При этом наиболее серьезным испытаниям подвергались моральнопсихологические качества воинов. В коалиционной стратегии Антанты армия России играла решающую роль в разгроме военных сил австрогерманского блока. Это в значительной степени и предопределило результаты Первой мировой войны. Выпавшие на долю русской армии тяжелые испытания потребовали от ее личного состава и прежде всего от многомиллионных солдатских масс высоких боевых и моральных качеств: верности долгу и присяге, выносливости и самоотверженности, решительности и стойкости, мужества и отваги. Правительство, за счет патриотических качеств солдат русской армии рассчитывало в какой-то степени компенсировать недостаточное материально-техническое оснащение войск, уравновесить силы в борьбе с экономически более развитым противником. Важным итогом идеологической подготовки к войне, проделанной всеми наличествующими тогда средствами, был высокий патриотический подъем в стране в августе 1914 г. На мобилизационные приемные комиссии явилось 96% подлежащих призыву. Если до объявления общей мобилизации численность Вооруженных сил России составляла около 1,5 миллионов человек, то после ее осуществления к концу 1914 г. в строю оказалось свыше 6,5 миллионов человек251. Всего за годы войны было мобилизовано около 15,5 миллионов человек252. 81 В годы войны русское командование уделяло самое пристальное внимание вопросам морально-психологического обеспечения боевых действий, воспитанию у подчиненных чувства гордости и любви к Отечеству, желания продолжать войну до победного конца, беспрекословному подчинению командирам, используя при этом все имеющиеся средства, в том числе и военные периодические издания. В первые месяцы войны, из-за опасения рассекречивания данных о русской армии, периодические издания не могли называть открытое наименование воинских частей и лиц, совершивших героические подвиги и поступки. Получалось, что героизм был, а героев не было. Со временем командование осознало ущербность такого подхода. В марте 1915 г. в адрес начальников штабов фронтов и армий была направлена телеграмма генерал-квартирмейстера Ставки ВГК генерала от инфантерии Ю. Н. Данилова с сообщением, что по военным соображениям до настоящего времени сохранялась необходимость отказа от публикации в печати названий воинских частей и фамилий героев, особо отличившихся в текущую войну, в результате чего подвиги русских войск носили в глазах общества анонимный характер. Для удовлетворения вполне законного интереса населения России к войне, с целью поддержания в стране бодрого патриотического настроения, Ставкой была представлена возможность сообщать печати точное описание подвигов, совершенных русскими войсками, с указанием отдельных воинских частей и фамилий отличившихся за первый период войны253. В дальнейшем подобные телеграммы приходили в войска на протяжении всей войны. Анализ военной периодической печати позволил выделить ряд основных направлений в деятельности военной прессы по укреплению морально-психологических качеств русских воинов в ходе ведения боевых действий в исследуемый период. Первым основным направлением была 82 пропаганда мужества и героизма русских воинов. По сравнению с предыдущими войнами материалы по этому направлению значительно увеличились и составляли более 35% всех публикаций армейских и фронтовых изданий254. При этом возросло количество публицистических и художественных материалов, повествующих как о героях, так и о героических подразделениях. Так, в «Военной летописи», издававшейся при Главном штабе, сообщалось об участии в войне особ императорской фамилии Великих князьей Кирилла Владимировича, Бориса Владимировича, Дмитрия Павловича, Петра Николаевича, Николая Михайловича, Их Высочества князья Юаннь Константиновича, Игоря Константиновича и Его Императорского Высочества князь Александра Георгиевича255. При этом особо отмечалось, что непосредственное участие в войне особ императорской фамилии производит «особенно глубокое впечатление» на действующую армию. В августовском номере «Военной летописи» за 1914 г. была напечатана зарисовка о донском казаке Козьме Крючкове, зарубившем в неравном бою одиннадцать немцев256. В дальнейшем лихой казак стал живой легендой, чье имя и образ использовались царским правительством в пропагандистских целях, был полным Георгиевским кавалером и истинным героем Первой мировой войны. Через год подвиг К. Крючкова повторил его земляк, казак 6-го Донского казачьего полка Кирьянов, зарубивший в одном из боев одиннадцать немцев, за что был произведен в урядники257. Примечателен тот факт, что семья Крючковых воспитала целую плеяду героев. Так, родной брат Козьмы Крючкова, Иван, тоже прославился в годы мировой войны. Будучи в немецком плену, лихой казак организовал побег себе и еще 50 товарищам, за что был представлен к Георгиевскому кресту 2-й степени. А свои первые два Георгия, 4-й и 3-й степени, Иван получил за спасение полковника и за смелую разведку в 83 тылу противника258. Также в «Военной летописи» был опубликован материал о первом в мире воздушном таране, совершенном русским военным летчиком авиаотряда 3-й армии Юго-Западного фронта штабскапитаном Петром Нестеровым259. При этом сам герой погиб, но ценой своей жизни спас немало русских воинов. Печатный орган 11-й армии «Известия штаба XI армии» опубликовал материал, повествующий о двух офицерах 31-го пехотного Алексеевского полка подпоручике Волявкине и прапорщике Юдяеве, которые, будучи уволенными с военной службы по состоянию здоровья, причем у подпоручика была ампутирована левая рука, вернулись на фронт и продолжили службу с личного разрешения Государя Императора260. В «Известиях штаба XII армии» в заметке «В окопе с врагами» рассказывалось о русском телефонисте Шпратовском, который во время немецкой атаки не успел покинуть окоп и оказался в одной траншее с немцами. Укрывшись в нише, он по телефону вызвал огонь на себя, а когда враг побежал, продолжал корректировать огонь наших орудий261. В газете Западного фронта «Наш вестник» рассказ Смирнова-Рунского «Так умирают» повествует о двух уцелевших русских солдатах, оказавшихся окруженными во время атаки немцев. На предложение противника сдаться они отказались, предпочтя позорному плену героическую смерть. Немцы сожгли их заживо262. Описание подвигов русских воинов давалось не только в прозе, но и в стихах. Так, стихотворение старшего унтер-офицера С. Бажанова «Три брата» было посвящено братьям-офицерам Пананаевым, сложившим головы в этой войне263, а стихотворение И. Костина «Бессмертный рядовой» повествовало об Архипе Осипове, который после геройской гибели был навечно зачислен в списки части264. 84 Впрочем, в военной периодике описывались подвиги не только отдельных личностей, но и целых подразделений. В издании СевероЗападного фронта в материале «Газовая атака» рассказывалось о разведчиках, которые, разгадав замысел немцев о попытке применить отравляющие вещества, заложили в овраге мину. Когда утром противник, предварительно пустив газ, пошел в атаку, он обнаружил, что в овраге никого нет. В этот момент прогремел взрыв. Более половины атакующих погибли на месте. Не давая опомниться врагу, русские солдаты ринулись в атаку и пленили более 60 солдат и офицеров противника265. В газете ЮгоЗападного фронта был опубликован материал В. Днепровского «Жестокий бой», повествующий о ночном бое, в результате которого две стрелковые роты захватили господствующую высоту и удерживали ее до подхода главных сил266. В этом же издании за 1917 г. была опубликована зарисовка Смирнова-Рунского «В засаде» о доблестных пластунах. Благодаря грамотным действиям наших разведчиков был полностью уничтожен большой отряд немцев. «Из-за Карпатских отрогов выкатилось солнце и осветило долину, она вся была покрыта серыми неподвижными трупами. Ни один немец не ушел от нас»267. В майском номере был опубликован приказ ВГК, выражающий благодарность русской бригаде, сражающейся в Шампани, которая совместно с корпусом французской армии «особенно отличилась» в борьбе с общим врагом268. Были в военной периодической печати и такие статьи, которые не описывали конкретные сражения и победы, но при этом ярко показывали деятельность на поле боя того или иного рода войск. В печатном органе 12-й армии был опубликован рассказ о повседневной деятельности наводчиков-телефонистов, которые, выбираясь вперед своих позиций, корректировали огонь артиллерии и нередко гибли, так и оставаясь неизвестными героями269. В этом же издании была напечатана статья, 85 рассказывающая о военных фельдшерах, которым, в отличие от сестер милосердия, приходилось выполнять свой долг на передовой, «под градом пуль и снарядов противника», и чей труд как необходим, так совсем и незаметен270. «Армейский вестник» опубликовал статью В. Днепровского «Русская грудь», в которой автор восхищается меткостью наших артиллеристов, мужеством и храбростью пехоты. «Много и жарко поработали здесь наши артиллеристы, как приходилось им работать на всем громадном фронте. Славная была работа! Но еще горячее, еще славнее была работа нашей героической пехоты… Грудью брала пехота эти твердыни, открытой грудью, не закованной в броню. Открытой грудью шла она на железную колючую проволоку, на эти, ныне безвредные сети… Велика ты и свята, русская пехотная грудь!»271 Необходимо отметить, что в публикациях наряду с подвигами военных описывался героизм и гражданского населения – тем самым подчеркивался народный характер войны. В издании штаба Кавказского военного округа была помещена заметка об ученике 6-го класса армавирской классической гимназии Сергее Панове, который во время бомбардировки турецким крейсером «Гебеном» под артиллерийским огнем добровольно вызвался спасать тонувших с разбитого парохода «Князь Оболенский». За свой подвиг юный герой был представлен к награждению медалью272. «Армейский вестник» опубликовал рассказ В. Островского «Дочь будочника», повествующий о простой русской девушке Гале, жившей вместе с отцом-железнодорожником. Когда началась война, ее парня мобилизовали в армию, где он стал подрывником. В один из дней, при отступлении наших войск, Григорий зашел к невесте и, оставив взрывчатку, рассказал, как ею пользоваться. Вскоре Галина ценой собственной жизни пустила под откос неприятельский поезд273. 86 Для воспитания патриотизма у русских солдат военная пресса нередко прибегала к памятным датам победы русского оружия, образам и изречениям героев и полководцев войн минувших. Так, в «Русском инвалиде» был опубликован материал, посвященный десятой годовщине со дня совершения подвига героем Русско-японской 1904-1905 гг. войны рядовым Василием Рябовым, который, будучи в японском плену, отказался отвечать на вопросы врага и был казнен274. Подобные подвиги были совершены русскими солдатами и в годы Первой мировой войны. В сентябрьских номерах «Военной летописи» были напечатаны обширные материалы под названиями «Куликовская битва» и «Сусанин XX века». Первая статья была посвящена очередной годовщине битвы на Куликовом поле. Проводя параллель с войной настоящей, редакция выражала уверенность, что и нынешнее русское войско так же разгромит «новую орду, как это сделали наши предки 534 года тому назад»275. Вторая – крестьянину Ивану Караване, повторившему подвиг Ивана Сусанина276. В одном из номеров «Известий штаба XII армии» был помещен портрет и высказывание А.В. Суворова, гласившее: «С бабами не воевать, малолеток не трогать, мирных жителей не обижать, а врага бить сокрушительно!». Комментируя высказывание полководца, не знавшего ни одного поражения, газета призывала своих читателей: «Так исполним же завет нашего великого полководца, и, щадя детей, женщин и стариков, сокрушим проклятого врага»277. Неоднократно в целях приближения армейской прессы к ее читателям офицерам и нижним чинам действующей армии со страниц печатных изданий предлагалось присылать в редакции фотографии и зарисовки о боевых подвигах своих товарищей, передавать посредством газеты передовой опыт, писать обо всех волнующих армию событиях и вопросах. В ноябре 1915 г. из Ставки в войска была направлена 87 телеграмма, в которой сообщалось о необходимости, кроме освещаемых Ставкой общих сведениях о ходе военных действий, чтобы достоянием общества становились отдельные факты из боевой жизни частей и подвиги отдельных лиц. Ввиду этого предлагалось в штабах армий и корпусов, готовящих донесения, все подходящие материалы ежедневно отправлять в штабы фронтов с заголовком «Для печати»278. В ответ на телеграмму и обращение изданий уже в скором времени из действующей армии в штабы фронтов стали поступать зарисовки о боевых подвигах летчиков, разведчиков, санитаров, телеграфистов и др279. Иногда в адрес редакторов приходили письма от командиров частей, связанные либо с неточностью в опубликованных репортажах, либо с просьбой не публиковать на страницах газет материалы, имеющие двоякое воздействие на личный состав – мобилизующее и разлагающее. Так, в январе 1916 г. командир 256-го полка обратился с просьбой в «Наш вестник» не публиковать фотографии жертв разрывных пуль, т.к. «рассылка подобных рисунков нижним чинам если отчасти и вызовет озлобление против немцев, то, с другой стороны, тяжелая картина ранений может вызвать чувства ужаса и страха у слабохарактерных и нервных людей». С точкой зрения командира полка был согласен и начальник штаба 10-й армии генерал-лейтенант И. И. Попов280. Следующим направлением деятельности военной печати была публикация материалов, показывающих связь фронта и тыла. Они составляли около 15% от общего объема печатной площади281. Публикации по данной тематике были необходимы для показа воюющей армии, что она не одинока в борьбе с общим врагом, что ни одна война не обходится без убитых, раненых и покалеченных. Солдаты и офицеры должны были быть уверены, что в случае гибели или увечья ни они, ни члены их семьи не останутся один на один со своими проблемами и не 88 будут брошены на произвол судьбы. С первого дня войны «Русский инвалид» из номера в номер публиковал материалы о создании курсов подготовки сестер милосердия, объявлял о сборе добровольных пожертвований в фонд пострадавших от войны. Во всех этих мероприятиях непосредственное участие принимали члены царской фамилии, политические деятели, на собственном примере доказавшие единение с народом и армией. Императрица Александра Федоровна и ее дочери работали медицинскими сестрами в Царскосельском госпитале. Под председательством великой княгини Елизаветы Федоровны начал работу благотворительный комитет, деятельность которого была направлена на сбор средств для поддержки раненых, военнопленных, солдатских семей и беженцев. Лидер октябристов А. И. Гучков в качестве особоуполномоченного Российского общества Красного Креста занимался на фронте организацией госпиталей282. В «Военной летописи» в рубрике «Отношение русского народа к войне» сообщалось о разработке в Министерстве народного просвещения проекта об освобождении от платы за обучение детей, чьи отцы ушли на войну. Здесь же говорилось о решении владельцев ресторанов и трактиров Петербурга о ежедневном отпуске 2 000 бесплатных обедов членам семей лиц, призванных на войну283. «Боевые новости» писали, что на сегодняшний день только в Москве до тысячи женщин заменяют своих мужей, ушедших на фронт, в должности швейцар, кондукторов и стрелочников, а около ста работают дворниками284. В сентябре 1915 г. «Военная летопись» опубликовала положение Совета министров, разрешающее прием во все учебные заведения империи «детей лиц, несущих службу в рядах действующей армии, а равно самих участников войны, уволенных из армии из-за ранений и болезней»285. При этом особо 89 отмечалось, что осуществляется прием вне в учебные конкурса, заведения независимо от данных категорий национальности и вероисповедания, а в случае необходимости можно зачислять сверх установленных вакансий. В ноябре 1916 г. «Вестник Кавказской армии» сообщал о решении Киевской думы о выделении 15 тысяч рублей для закупки новогодних подарков для воинов армий Юго-Западного фронта, за что последние выражают большую благодарность286. В дальнейшем, когда война приняла затяжной характер, а с фронта стало приходить все больше калек, появились материалы под рубрикой «Курсы для увечных воинов», рассказывающие об образовании в губерниях и городах благотворительных курсов по подготовке садоводов, цветоводов, пчеловодов, специалистов по иным направлениям, где отсутствие даже какой-либо конечности помехой для занятия тем или иным делом не являлось. В рубрике «Вопрос-ответ», которая имелась во многих военных изданиях, велась разъяснительная работа о льготах и привилегиях участникам войны и членам их семей. Публиковались списки военнослужащих, на имя которых поступала корреспонденция, но до сих пор не дошла до адресата по каким-либо причинам. Регулярно освещалась деятельность тыловых медицинских учреждений: лазаретов и госпиталей. Публиковались поздравления войскам действующей армии от членов царской фамилии, правительственных и общественных организаций, а также показывалась их работа в тылу. Третьим направлением деятельности военной прессы было воспитание у русских воинов ненависти к врагу, демонстрация его антигуманных поступков и публикация материалов, характеризующих социально-политическую ситуацию в лагере противника. Особенно ярко это получалось через отношения германских и австрийских войск к нашим военнопленным и мирному населению на оккупированной территории. 90 Из номера в номер фронтовые и армейские газеты публиковали материалы, рассказывающие о применении противником запрещенных Гаагской конвенцией средств. Также печатались рассказы военнослужащих, которым удалось бежать из плена. В 1915 г. в августовском номере печатного органа штаба 11-й армии была опубликована заметка, факты из которой никого не могли оставить равнодушными. «В окопе разведчики увидели труппы наших солдат с раздробленными черепами, колотыми ранами в живот, шею и грудь. У всех были выворочены карманы, снята обувь, похищены вещи из походных мешков. Младший унтер-офицер Павел Пирог видел у трупа в глазах забитые патроны, у трех трупов были вбиты патроны в грудь, у пятерых горло было перерезано, у 20 трупов проколоты глаза…»287. В статье «Положение русских военнопленных в Германии» были опубликованы выдержки из доклада французского сенатора Эдуарда Эррио «О муках русских пленных в германских концентрационных лагерях», в котором приводилось письмо находящегося в германском плену французского солдата, пишущего о необычайных жестокостях, которым подверглись русские военнопленные за отказ рыть окопы немцам. «Трудно себе представить мучения несчастных солдат, – пишет французский солдат, – многие из которых умирали без видимых причин. Не менее возмутительно, что германцы пользуются для дрессировки собак, предназначенных для полевой службы, русскими пленными в качестве манекенов. Несчастные солдаты не имеют права защищаться против направляемых на них собак под страхом суровых наказаний, до смертной казни включительно»288. По другому сообщению, в Гюстровском лагере наблюдались 4 смертных случая, вызванные, как показало вскрытие, голодом. Русские, говорилось в этом сообщении, не получают ничего: ни денег, ни писем, ни продовольствия, ни одежды и никаких известий. 91 В иллюстрированном приложении «Наш вестник», а позже и в «Солдатском вестнике шестой армии» были помещены фотографии наших военнопленных, находящихся в австрийском плену, и виды наказаний, применяемых к ним: подвешивание к столбу, подвешивание на балке, сковывание рук и ног и другие289. В сентябрьском номере «Последних армейских известий» от 1916 г. приводились факты, что в июне-июле 1915 г. в лагере у Тухля находилось около десяти тысяч русских военнопленных, больных холерой и голодным тифом. Австрийские власти не оказывали больным никакой помощи и почти их не кормили. В лагере совершенно не было воды и пленным приходилось пить собственную мочу. Умирали больные массами290. Нередко публикации, вызывающие ненависть к врагу, появлялись на страницах военных периодических изданий по прямому указанию Верховного командования. Так, в сентябре 1915 г. генерал- квартирмейстером штаба ВГК генерал-лейтенантом М. С. Пустовойтенко было дано указание о публикации в прессе подвига рядового 82-го пехотного Дагестанского полка Николая Алексеева, который, будучи в австрийском плену, отказался рыть окопы. Николай Алексеев, зная, что эти работы направлены против его товарищей, категорически отказался работать. Всякими мучениями и истязаниями старались австрийцы заставить Алексеева подчиниться своему требованию, но цели свой добиться так не и смогли291. Распоряжение было выполнено «Солдатским вестником Петроградского военного округа»292 и «Нашим вестником»293. В ноябре 1915 г. начальникам штабов Северного и Западного фронтов было приказано распространить в газетах материалы о зверском истязании и убийстве австрийцами захваченных в плен корнета Курчанинова и гусара Яна Гурецкого 2-го гусарского Изюмского полка294. Статья и фотография были помещены в одном из номеров 92 «Солдатского вестника Петроградского военного округа»295. В случаях применения противником запрещенных методов ведения войны такие факты сразу же протоколировались, пострадавшие фотографировались, после чего весь материал направлялся в штабы армий и фронтов для передачи в редакции газет296. Наряду с описанием зверств врага, военная пресса печатала материалы, характеризующие тяжелое положение Германии и АвстроВенгрии в плане людских ресурсов, питания, социально-бытовых условий войск противника. Названия публикаций говорили сами за себя: «Голодающая Австрия», «Финансовое положение Германии», «Трусость раба» (публикация о сателлите Германии – Болгарии), «Почему Германия жаждет мира?», «Германия голодает», «Против всего мира», «Зарвавшийся игрок» (в статье кайзер сравнивается с проигравшимся картежником) и другие. В «Вестнике Кавказской армии» в рубрике «За границей» была помещена заметка о том, что «ввиду острого мясного кризиса в Германии, в обширных размерах бьют ворон не только для продовольствия населения, но и армии»297. В подтверждение своих слов автор приводит выдержку из приказа по германской армии за подписью генераллейтенанта фон Папида, предписывающего «бригадам и прочим частям донести, какое количество ворон необходимо подвезти для замены мясных порций»298. Этот же факт ранее приводился и в «Армейском вестнике»299. В «Последних армейских известиях» сообщалось, что в Германии наступил продовольственный кризис. Продукты стоят дорого, бумажные деньги у населения имеются, но тратить их не на что, так как и по завышенным ценам приобрести продукты очень сложно. Немецкие солдаты хлеба не получают, а получают по 15 пфеннигов на его покупку, и вообще солдатский паек постоянно уменьшается300. Здесь же помещена 93 заметка «Гибель урожая в Германии» из которой следует, что ввиду трехдневной грозы с градом урожая в Германии и Австро-Венгрии не будет301. «Армейский вестник» опубликовал заметку «Голод и беспорядки в Германии», в которой утверждалось, что Германия «едва ли выдержит войну более полугода», ввиду «недостатка съестных припасов»302. В целях дискредитации военно-политического руководства противника военные корреспонденты публиковали в рубрике «Смейся» памфлеты и фельетоны, карикатуры на германских и австрийских лидеров. Так, в одном из номеров «Нашего вестника» были опубликованы сразу две юморески: «Приклад» и «Австрийские ружья»303. В иллюстрированном приложении к этому же изданию публикуется недвусмысленный диалог между Вильгельмом и Гинденбургом: «Вильгельм: Вы говорите: нужна беспощадная подводная война! Хорошо. Теперь я опущусь на дно морское и буду топить все без разбора подводными лодками. Гинденбург: Так точно, будущее Германии на дне морском…»304. В «Вестнике Кавказкой армии» на изречение Вильгельма о том, что в случае необходимости он «вооружит всех кошек» и заставит их сражаться, был напечатан фельетон, где в качестве немецких солдат выступают зайцы, обезьяны, собаки, кошки, а командует ими такса. Суть фельетона заключалась в том, что ефрейтор отдельного заячьего батальона перебежал на русскую сторону. Его командир, лейтенант такса, начинает воспитывать своих подчиненных, грозить дезертиру карой небесной и кричать, что «Германия превыше всего!» Но уже через час, вместе со своим денщиком – старой дворнягой, стоял перед нашим часовым на передовой заставе «вытянувшись в струнку, держа лапы у козырька, а хвосты «на отлет» по всем правилам германского устава»305. 94 Четвертым направлением деятельности военной прессы по поддержанию высокого морального духа русских воинов в годы Первой мировой войны являлась публикация материалов и фотографий, касающихся успехов коалиционных войск, их руководителей, образцов вооружения и военной техники, передового опыта, оптимистические сводки с союзных фронтов, а так же перепечатки из позитивных сообщений иностранной печати о Восточном фронте. Так, в иллюстрированном приложении к «Нашему вестнику» № 280 были опубликованы фотографии, изображавшие фронтовые будни, а также работу тыла союзников306. В следующем приложении был помещен портрет французского Главнокомандующего генерала Роберта Нивелли307. В № 390 приводилось мнение американского генерала о русских офицерах: «Ваши офицеры – герои, находятся все время в первых рядах и, жертвуя своей жизнью, подают пример атакующим колоннам. После беспримерной доблести офицеров отношение солдат к ним совершенно изменилось. Теперь уже не секрет, что в наступлении 18-го июня на 100 убитых солдат было 30 убитых офицеров, а на 100 раненых солдат – 20 раненых офицеров. Эти цифры показывают, что для прорыва в войсках нужен был пример офицеров, увлекающих солдат в наступление»308. «Вестник Кавказской армии» рассказывал о поручике запаса сербской артиллерии Душане Пауновиче, который во время боев под Монастырем побил искусство артиллерийского огня. Командуя батареей горной артиллерии, он в течение дня уничтожил 16 неприятельских орудий, взорвал боевые припасы и разогнал прислугу309. Ввиду отсутствия на фронте достаточного количества справочной литературы, периодическая печать также оказывала в данном вопросе неоценимую помощь, публикуя на своих страницах описание и принцип действия пулеметов, орудий, морских 95 мин, рисунки силуэтов неприятельских дирижаблей и самолетов, иного вооружения союзных войск и противника310. Так, «Наш вестник» в мае 1915 г. рассказал своим читателям о наличии у немецких связистов беспроволочного телеграфа, благодаря которому можно передавать информацию на расстояние до 50 км311. «Последние армейские известия» в сентябре 1916 г. опубликовали материал о появлении на английском фронте бронированных автомобилей принципиально нового типа, являющихся не только хорошим подспорьем в поддержке наступающей пехоты, но и использующиеся под ураганным огнем противника как санитарный автомобиль для вывоза с поля боя раненых312. Новый виток в работе прессы по патриотическому воспитанию и укреплению морального духа воинов русской армии был предпринят после отречения от престола Николая II, прихода к власти Временного правительства и активизации различных политических сил. В этой связи сначала в ходе майского, а затем и октябрьского 1917 г. совещания редакторов армейских газет указывалось, что издания должны ежедневно откликаться на настроения, царящие в армии, дивизии или полку, при которых они издаются. При этом статьи должны быть простыми по содержанию, не превышать размером 60-70 строк. Отчеты о заседаниях комитетов должны были излагаться в сжатой форме, а по наиболее интересным вопросам, обсуждаемым комитетами, необходимы краткие статьи. Рекомендовалось не менее 3 раз в неделю помещать фельетоны беллетристического содержания, объемом 200-300 строк, и не менее одного раза в неделю – на научно-популярную тему. Серьезное внимание обращалось на привлечение в газету солдатских писем патриотического содержания. Особое внимание акцентировалось на сообщения из Ставки и на приказы по Военному министерству, фронту, корпусу, которые должны были сопровождаться комментариями и 96 дополнительными разъяснениями, исключавшими возможные недоразумения на почве непонимания. При этом отмечалось, что осуществление этих задач не должно сопровождаться замалчиванием нужд армии, а наоборот, «возможно лишь при громогласном заявлении тылу о них»313. Действия высшего командного состава поддержали и в действующей армии. По приказу Главнокомандующего Западным фронтом генерала от кавалерии А. Е. Эверта в целях широкого распространения в войсках правильных и согласованных с официальными руководящими указаниями и распоряжениями нового правительства взглядами должно было быть «шире использовано печатное слово»314. Ввиду этого главком приказал безотлагательно расширить до возможных пределов издаваемые при армиях газеты и листки, а также принять все меры к быстрому распространению в войсках газеты «Наш вестник». Вскоре из войск потребовали отчет о проделанной работе по ранее данным указаниям. Доклады с мест свидетельствовали, что командование объединений прикладывало максимум усилий, чтобы с помощью печатного слова претворять в жизнь приказы и распоряжения нового правительства по укреплению морального духа солдат, а также искоренить снижающие боеспособность армии такие явления, как дезертирство, неповиновение начальству, братание с противником и т.д. В целях реализации указаний командования формат печатного органа 2-й армии – «Армейского листка» был увеличен с двух до четырех полос, где помещались телеграммы, выдержки из периодической русской и иностранной печати в духе указанний командующего фронтом315. В 3-й армии выпуск газеты был увеличен до 8 000 экземпляров316. В будущем ее формат планировалось увеличить в полтора раза, а тираж – в два317. Тираж «Нашего вестника» был доведен до 10 000 экземпляров318. 97 Кроме того, командиры частей и отдельных подразделений нередко сами напрямую обращались к редакторам армейских и фронтовых изданий с просьбой выслать дополнительные экземпляры газет для проведения политики нового правительства среди подчиненного личного состава. Так, в январе 1917 г. военный инженер полковник Таранов-Белозеров в телеграмме в адрес редактора «Дунайского вестника» просил высылать в его часть 20 экземпляров газет ввиду того, что периодические издания в Болграде получаются со значительным опозданием, нижние чины не могут следить за происходящими событиями и вынуждены довольствоваться слухами. «Добытые таким путем сведенья часто не отвечают действительности и вводят в заблуждение, что крайне нежелательно»319. В апреле 1917 г. в редакцию газеты Западного фронта «Наш вестник» обратился заведующий этапно-транспортной частью этапно- хозяйственного отдела штаба 3-й армии с просьбой о высылке «в связи с настоящим важным моментом при проведении новых порядков» газеты для транспортных и этапных частей в количестве по 45 экземпляров320. Говоря о патриотическом воспитании воинов русской армии, было бы неправильно упустить из вида такой факт, как получение по подписке военных периодических изданий гражданскими учреждениями и организациями, ввиду того, что именно в них находился потенциальный мобилизационный резерв для действующей русской армии. Летом 1916 г., ознакомившись с содержанием газеты «Наш вестник», минский губернатор выразил желание пользоваться ее материалами для жителей Минской губернии. Военным командованием было принято решение в целях экономии средств выпускать «Наш вестник» для гражданского населения в уменьшенном формате, подбирая из номера материалы, которые были бы интересны минчанам321. Весной 1917 г. директор Болградской гимназии им. Императора Александра III просил высылать 98 «Дунайский вестник» за плату ввиду отсутствия в учебном заведении свежей информации322. Значимым направлением деятельности военной печати по укреплению морального духа войск являлось сотрудничество с Русской православной церковью, в ведении которой к началу войны находилось около 200 газет и журналов, в том числе и издания военной направленности: «Воин и пахарь», «Вестник военного и морского духовенства» («Церковно-общественная мысль»), «Воскресный листок» и др. Главное их содержание отвечало лозунгу: «За Веру, Царя и Отечество!». При епархиальных комитетах были организованы особые миссии по снабжению войск печатной продукцией. Для более быстрого распространения ее в действующей армии газеты и журналы после выхода из печати отправлялись на церковные склады при Ставке, штабов частей, монастырей, госпиталей, при особом Комитете помощи военным и др. Со страниц своей печати Церковь напоминала воинам не только о необходимости выполнения присяги, но и о верности православию, о подвиге во имя Христа. «Отныне, каждый покидающий поле брани – трус и предатель, кто уверывает солдат так поступать – изменник и предатель, кто в войне видит источник своего благосостояния – преступник, и все вместе – Каины и Иуды. После войны на всех них будет гореть клеймо позора»323. По мнению церкви, упавший воинский дух русской армии мог быть восстановлен только верою в Христа, которая помогает на войне и побуждает к бескорыстным подвигам. На страницах церковных изданий солдаты могли найти массу примеров, подтверждающих это положение. В январском номере «Вестника военного и морского духовенства» за 1915 г. повествовалось о геройском подвиге неизвестного полкового пастыря, благодаря слову и мужеству которого батальон, попавший в окружение, смял неприятеля и прорвался к своим324. Бежавшему из плена и ски99 тавшемуся многие месяцы по тылам гренадеру Ильину помог дойти до наших позиций найденный им в разрушенной церкви выносимый крест, который он привязал к спине325; молитва Св. Николая Мирликийского спасла русских солдат из плена326; Отец Сергий повел с крестом в атаку солдат, «ничего не боясь», получил ранения, но остался жив и был награжден327. О знаках свыше и подвигах священнослужителей писала не только религиозная пресса, но и военные периодические издания. «Солдатский вестник Петроградского военного округа» описывал случай, произошедший в одном из боев под Эрзерумом, когда на небе, в дыму разрывов «образовался ясно виденный крест». Это видение так подействовало на русских солдат, что они, не дожидаясь артиллерийской подготовки, ринулись вперед и захватили неприятельский форт328. Сами солдаты, говоря о полковых священниках, отмечали, что в эту войну им пришлось нелегко: «раньше бывало, священник с обозом, а теперь вместе с полком…»329. Нередко, когда начинался бой, священник, благословив полк, отходил назад и тут же начинал принимать и напутствовать первых тяжелораненых, часто помогая санитарам и врачебному персоналу. Об одном из таких полковых священников, отце Илларионе, было написано в «Солдатском вестнике Петроградского военного округа». Служитель сана прямо во время боя начал причащать тяжелораненого нижнего чина и сам при этом погиб330. Главными направлениями в деятельности религиозной печати в армии в межреволюционный период можно назвать следующие: 1) духовно-боевая работа, где главное – подъем морального духа, призыв к разгрому врага; 2) религиозно-нравственное просвещение; 3) борьба с нравственными пороками и искоренение «греховного в поведении христолюбивых воинов»; 4) пропаганда активной благотворительной деятельности. Например, военные священники 7-й армии на своем съезде решили организовать библиотеки в каждом подразделении, распространять патриотические 100 листовки и брошюры, создавать специальные витрины и вывешивать газеты в местах скопления нижних чинов331. Со страниц военных религиозных изданий звучали настойчивые обращения к воинству с призывом отказаться от взаимных политических претензий, забыть социальные различия и укреплять законность. Церковь принимала активное участие в проведении разъяснительной работы о вреде немецких прокламаций332. Ее представители нередко входили в состав комиссий, целью которых было составление актов об издевательствах над русскими военнопленными и кощунственном отношении со стороны неприятеля к православным святыням333. Заслуживают внимания и новые подходы военных священников к вопросу укрепления воинской дисциплины. На июльском съезде военного и морского духовенства указывалось, что проповеди должны быть направлены к обоснованию необходимости дисциплины на религиозных началах. И если раньше такая работа проводилась лишь в отношении солдат, то теперь ей необходимо охватывать и офицеров334. В августовском номере «Церковно-общественной мысли» среди очередных задач военному духовенству были указаны: непосредственное участие священнослужителей во всех выборных солдатских организациях, общих собраниях и общественной жизни части; оказание посильной помощи офицерам в повышении грамотности среди солдат путем групповых чтений и бесед; проявление инициативы по организации в воинской части бесед и собраний по вопросам решения социально- бытовых нужд и потребностей солдат и т.д335. В этом же издании поднимались вопросы культурно-просветительной работы духовенства в армии, где главная роль отводилась активному использованию пастырями библиотек воинских частей для проведения лекций, групповых чтений, бесед по наиболее злободневным и насущным вопросам336. 101 Анализ религиозной военной периодической печати 1917 г. свидетельствует о том, что военным вопросам Церковь уделяла особое внимание. Однако, несмотря на разностороннюю агитационную и проповедническую работу по укреплению в войсках морального духа, личное мужество священнослужителей, Церкви, особенно на завершающем периоде войны, в условиях растущих революционных настроений, нигилизма и всеобщего хаоса не удалось эффективно воздействовать на армию. Но, учитывая кризисное состояние самой Церкви в 1917 г., рассматривать ее деятельность в войсках как провал или, тем более, взваливать на нее ответственность за разложение армии будет неверным. Подводя итог деятельности военной прессы по воспитанию патриотизма и укреплению морального духа русских воинов на полях сражений Первой мировой войны, можно сделать вывод, что с ростом масштабов боевых действий, с появлением новых средств вооружения и военной техники возрастала роль газет как средства информирования военнослужащих, укрепления их морального духа. Это в свою очередь, влекло за собой расширение проблематики и появление новых жанров патриотического и морального характера. С первых дней войны просматривалась тенденция уменьшения публикации директивных материалов, данных по погибшим и раненым военнослужащим. При этом увеличивалось количество статей военно-патриотической направленности, освещался героизм нижних чинов и офицеров русской армии, гражданского населения, показывалась положительная связь фронта и тыла, дискредитировалось военно-политическое руководство противника, демонстрировалось взаимодействие с союзниками. Публиковался справочный материал по вооружению русской армии, а также противника и союзников и др. В то же время, поощряя позитивные публикации, военное командование пристально следило, чтобы в ведомственных 102 изданиях не публиковались материалы, которые могли бы негативно повлиять на морально-психологическое состояние личного состава. В целом военная печать, особенно в 1914–1915 гг., достаточно профессионально справлялась с возложенными на нее задачами по укреплению морального духа русских воинов. В последующем неудачи на фронте, опасение публиковать информацию об ухудшении внутреннего положения в стране стали теми отрицательными факторами, из-за которых в конце 1916 г.–в начале 1917 г. после смены власти в государстве большая часть военнослужащих действующей армии так и не смогла определиться с личным долгом перед Отечеством. 103 2.3 Военная печать в борьбе за армию в условиях изменения военнополитической обстановки в России Первая мировая война явилась переломным этапом в жизни Российской империи, серьезным испытанием для всех сформировавшихся политических сил. У каждой партии, борющейся за власть в 1917 г., было две главные задачи: завоевание на свою сторону народа и обеспечение поддержки вооруженных сил. Конституционно-демократическая партия (кадеты) свое основное внимание сосредоточила на офицерском корпусе, а именно, на высшем и среднем военном чиновничестве. Это не означало, что они не пытались привлечь на свою сторону младших офицеров и нижних чинов. Но здесь они чаще всего не добивались успеха. Эсерам и меньшевикам не приходилось рассчитывать на понимание со стороны генералитета и офицеров. Объектом их пропаганды были унтер-офицеры и нижние чины. Эсеры и меньшевики после свершения Февральской революции использовали в борьбе за армию военные отделы Советов, в которых они были в большинстве. На фронт ехали их представители, направлялось огромное количество партийной литературы: только с марта по август 1917 г. – более 2 270 тыс. экземпляров газет («Известия», «Дело народа», «Рабочая газета», «Голос солдата»), 1 500 тыс. экземпляров воззваний и около 550 тыс. экземпляров брошюр337. Социал-демократы (большевики) свое внимание сосредоточили на нижних чинах – основе русской армии. Большевики прекрасно понимали значение привлечения на свою сторону армейских подразделений и частей. Этому моменту их лидер В. И. Ленин придавал огромное значение. От своих сторонников вождь пролетариата требовал вести систематическую революционную агитацию в армии. Итоги Первой 104 русской революции 1905-1907 гг. наглядно доказали необходимость ведения постоянной разъяснительной работы среди нижних чинов, дабы в переломный момент революции они выступили на стороне пролетариата, обратив оружие против своих командиров. Важной формой работы в армии на начальном этапе войны была печатная пропаганда и агитация: выпуск подпольных прокламаций и брошюр. Революционеры обращались к солдатам со специальными листовками, а также распространяли среди них листовки, предназначенные для рабочих и крестьян, и воззвания, выпущенные к важным историческим событиям, — к годовщинам 9 Января, Ленского расстрела, 1 Мая. Листовки не требовали сложной полиграфической техники, могли издаваться при сравнительно небольших материальных затратах. Немаловажным обстоятельством являлось то, что выпускать их можно было быстрее, а распространять проще, нежели газеты или журналы. За три с половиной месяца войны социал-демократические организации России напечатали 64 прокламации тиражом более 400 тыс. экземпляров338. Всего же за годы войны большевикам удалось выпустить более 600 различных листовок общим тиражом около 2 миллионов экземпляров339. Написанные простым, доступным языком, призывавшие к революционным выступлениям и протестовавшие против войны большевистские прокламации распространялись на фронте и в тылу самыми различными путями: через большевиков и рабочих, имевших связи с солдатами запасных частей; через мобилизованных в армию большевиков и рабочих; через солдатотпускников; листовки вкладывались в газеты и журналы, которые доставлялись в армию. Раненые солдаты в военных госпиталях и лазаретах снабжались книгами и содержания. 105 брошюрами революционного В условиях военного времени царское правительство и военное командование уделяли пристальное внимание обеспечению благонадежности армии в борьбе с «революционной заразой». В январе 1915 г. в телеграмме Главного управления почт и телеграфов в адрес начальников почтово-телеграфных округов сообщалось, что проживающие в России агитаторы различных политических партий стремятся распространять в действующей армии воззвания, призывающие войска воспользоваться своими победами над мировым врагом и предъявить русскому правительству требования осуществления основных идеалов, проповедуемых революционными партиями. Воззвания эти рассылались по почте в посылках лицам, находящимся в действующей армии, причем сами посылки отправлялись с соблюдением всех мер предосторожности, как-то: в ящиках с двойным дном, под подкладкой одежды и др. Ввиду этого предлагалось немедленно распорядиться, чтобы при приеме на почту посылок на имя лиц, находящихся в действующей армии, осмотр вложений этих посылок производился вполне благонадежными чинами и притом самым тщательным образом340. В самой действующей армии большевики развернули активную деятельность в частях ближайших к столице фронтов — Северном и Западном. В меньшей мере социал-демократической пропаганде были подвержены Кавказский и Румынский фронты ввиду своей удаленности. Там большое преобладание имели эсеры и меньшевики. Рост пропаганды в войсках тревожил командование русской армии. Начальник штаба Северного фронта генерал-майор Н. Н. Сиверс летом 1916 г. сообщал главному начальнику снабжения фронта на то, что в районе армий, особенно в пределах Лифляндской губернии, усиленно начала распространяться пропаганда социалистических партий путем разбрасывания прокламаций и листовок с целью противодействия войне и с 106 целью борьбы с правительством341. Начальник штаба фронта армий обязывал принять меры к недопущению в рядах войск действующей армии противоправительственной пропаганды и поступать по всей строгости законов с виновниками распространения революционных изданий в армии342. Однако и эти меры не дали ожидаемых результатов. Большевистская пропаганда с нарастающей силой проникала в войска Северного фронта. На совещании, состоявшемся в Ставке в конце декабря 1916 г., Главнокомандующий армиями Северного фронта генерал от инфантерии Н. В. Рузский докладывал: «Рига и Двинск – несчастье Северного фронта, особенно Рига. Это два распропагандированных гнезда»343. После Февральской революции социал-демократы вышли из подполья, у них появились свои легальные периодические издания, освещавшие и военные вопросы. Большевистская военная печать в отличие от правительственной подкупала своей простотой и доступностью в изложении материала, освещением наиболее важных и наболевших для солдат вопросов. Она разъясняла своим читателям смысл лозунгов партии, характер войны, пути выхода из нее, необходимость единства действий пролетариев воюющих стран, доказывала необходимость братания солдат на фронте, давала обзор издававшейся литературы и т.д. Между социалдемократическими военными органами печати и читателем была установлена тесная взаимосвязь. «Солдатская правда» в целях привлечения к сотрудничеству даже поместила в ряде номеров специальное обращение «Как писать в газету»344. В этих материалах газета учила, как правильно написать заметку, корреспонденцию, письмо. «Помогайте ей материалом, пишите письма, присылайте наказы, постановления… держите с ней самую тесную связь»345. Заботясь о политическом ликбезе у солдат и рабочих, издание печатало списки рекомендуемой литературы по 107 разделам: политическая экономия, капитализм, социализм, политическая борьба и т.д. Важным мероприятием, особенно для того времени, было объяснение иностранных слов. В ряде номеров на последних страницах газеты давалось объяснение таким незнакомым для нижних чинов словам, как «конституция», «аннексия», «коалиционное правительство», «контрибуция» и др. Исключительно большое значение для воздействия на солдатские массы имела публикация писем читателей и ответы на них редакции. В целях недопущения выхода ситуации из-под контроля Временное правительство и военное командование были вынуждены издать ряд постановлений и приказов, направленных на борьбу против революционной пропаганды в действующей армии. В марте 1917 г. Временным правительством было подписано постановление, дававшее право командующим армиями удалять с театра военных действий лиц, «агитирующих за заключение сепаратного мира»346. В мае 1917 г. военным и морским министром А. Ф. Керенским было дано распоряжение о немедленном и как можно большем распространении в действующей армии летучек, воззваний с разъяснением взглядов и действий Временного правительства. При этом особо подчеркивалось, что в случае необходимости для их размножения можно пользоваться средствами штабных типографий347. В июне 1917 г. в телеграмме к военному министру А. Ф. Керенскому Верховный Главнокомандующий русской армией генерал от кавалерии А. А. Брусилов просил признать «…пропаганду ленинцев и большевиков преступной и за проповедь их идей карать, как за государственную измену»348. 12 (25) июля 1917 г. по представлению министра внутренних дел Временным правительством было внесено изменение в постановление «О печати», согласно которому военному министру и министру 108 внутренних дел предоставлялось право закрывать повременные издания, призывающие к неповиновению распоряжениям военных властей и неисполнению воинского долга, а также содержащие призывы к насилию и гражданской войне, с одновременным привлечением ответственных редакторов к судебной ответственности349. В соответствии с этим решением был издан приказ А. Ф. Керенского, вменявший в обязанность начальникам и комиссарам Временного правительства в действующей армии тщательно следить за распространением подобных газет, а в случае появления немедленно выходить с ходатайством о закрытии этих органов. Одновременно сообщалось о том, что есть распоряжение о закрытии «Солдатской правды» и «Окопной правды»350. Министерство связи телеграфировало на места, что «по распоряжению поступающие в полевые учреждения газеты минпочты, «Солдатская правда» и «Окопная правда» подлежат задержанию и уничтожению»351. Вслед за Временным правительством борьбу против революционной печати непосредственно в армии активизировало и военное командование. Главнокомандующий армиями Западного фронта генерал-лейтенант А. И. Деникин ходатайствовал о принятии мер против распространения в армии социал-демократических изданий «Окопный набат», «Голос Правды», «Пролетарское дело», «Рабочий и солдат», «Социал-демократ». Он сообщал, что эти газеты попадают в войска, минуя почтовые учреждения, борьба с их распределением на позициях почти невозможна, удается изъять только отдельные экземпляры, главная же масса расходится беспрепятственно, поэтому борьбу с ними необходимо вести на местах их издания вне армейского района352. Главнокомандующий армиями ЮгоЗападного фронта генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов приказал запретить ввоз в район, занятый армиями фронта, «Солдатской правды». Виновных во ввозе и распространении указанного издания предавать суду, 109 как за предательство и измену отечеству. В августе 1917 г. из Ставки в адрес Главнокомандующего армиями Северного фронта генерала от инфантерии В. Н. Клембовского была направлена телеграмма с требованием «представить к прекращению на фронте всех изданий большевистского направления»353. В ответ на это социал-демократы прибегли к старому приему оппозиционной прессы: печатный орган вновь воскресал под иным названием. Так, «Солдатская правда» за одиннадцать месяцев сменила три названия: «Рабочий и солдат», «Солдат» и после Октябрьской революции вновь была переименована в «Солдатскую правду», выходя под этим названием до марта 1918 г354. «Окопная правда» дважды меняла свое название и одно время выходила под заголовком «Окопный набат»355. Одновременно с принятием законодательных решений о противодействии социал-демократической прессе фронтовые, армейские и военные газеты политических сил, лояльных Временному правительству, стали публиковать материалы пропагандистского характера, направленные на дискредитацию большевистского руководства, показ их связи с немецким правительством, искоренение их пропаганды. В апрельском номере «Русского инвалида» редакция приводила факты беспрепятственного передвижения Ленина и его сподвижников по территории главного врага России – Германии, «где томятся в тяжелых условиях сотни тысяч наших военнопленных»356. Редакция сообщала, что немецким правительством Ленину были предоставлены такие льготы, в которых отказано было немецким социал-демократам. Ленин не остался в долгу и в одной из своих речей признал «необходимость для России заключения немедленного мира, не предъявляя никаких условий Германии»357. В заключение редакция констатировала, что «для русских солдат у Вильгельма найдется достаточно снарядов, удушливых газов и 110 мин, а для Ленина и его сподвижников у него найдутся удобные вагоны и любезные приемы… Жизнь Ленина и его единомышленников нужна Вильгельму»358. В день рождения В. И. Ульянова в этом же издании высказывалась мысль посадить Ленина и его единомышленников «в вагон четвертого класса, запломбировать революционной печатью» и отправить в качестве подарка к его немецким товарищам – Вильгельму II и Гинденбургу359. В печатном органе Северо-Западного фронта «Наш вестник» в статье «Бегство Ленина» будущий вождь пролетарской революции разоблачался как немецкий шпион. В материале выражалась уверенность, что, несмотря на то, что Ленин скрылся от правосудия, «его сподвижникам не удастся бежать и все они до одного предстанут перед гласным народным судом»360. В первом номере военно-политической газеты «Солдатская мысль», издаваемой солдатами-журналистами, сообщалось решение «о принятии мер к противопоставлению пропаганды ленинцев нашей пропаганде и агитации»361. Особенно подчеркивалось, что пропаганда и агитация должны вестись также и на страницах военной печати. В кадетской военной газете «Война и мир» в материале, посвященном кровавым событиям в Петрограде в период 3-5 июля 1917 г. и провалу июньского наступления на Юго-Западном фронте, сообщалось, что в ходе расследования было установлено «широкое участие в июльских событиях германских шпионов, которые находились в тесном взаимодействии с большевиками, что подтверждается рядом документов»362. Но военной периодической печати приходилось бороться не только с социал-демократической пропагандой, но и ее последствиями: братанием на фронте и отказом войск продолжать вооруженную борьбу до победного конца. Большевистская военная печать активно пропагандировала братание на передовой «как средство распространения революции, 111 социалистического общения и как средство, убивающее войну в самом ее корне…»363. «Солдатская правда» наставляла, что «братание необходимо проводить организовано, под контролем ротных и батальонных комитетов»364. В подтверждение своих слов большевики публиковали различные резолюции, в которых рекомендовали «взаимное братание допустить в целях армиях»365, а революционной пропаганды в неприятельских также предлагали снабжать немцев как нашей революционной литературой, так и брать «их газеты и прокламации, чтобы знать положение в Германии»366. Мнение коллектива редакции «Окопной правды» по вопросу братания на фронте было изложено в передовице «Почему мы за братание», в которой утверждалось, что братание ведется исключительно в целях приближения «германской революции», а «переворот в Германии могут сделать исключительно солдаты, так как внутри страны осталось исключительно мало мужского населения»367. В целях обмена опытом по способам братания «Солдатская правда» призывала солдат вырабатывать новые способы и присылать их в редакцию газеты368. Активную разъяснительную работу по искоренению такого явления в армии, как братание на фронте, вел центральный печатный орган военного министерства «Русский инвалид». Из номера в номер на его полосах публиковались материалы, посвященные данной проблеме, назывались виновные лица и военные печатные издания, призывающие к братанию. Так, в статье «И кончился пир нашей бедой» приводится факт отравления более 1000 русских солдат. Как в дальнейшем показало следствие, во время братания наших солдат с немцами последние угощали их водкой с примесью отравы369. При этом в очередной раз обращалось внимание читателей, что братание со стороны немцев происходит не по инициативе солдат, а по распоряжению германского Генштаба, и что 112 братанием войны не окончить, а можно лишь навлечь на Отечество новые бедствия370. В следующем номере братание сравнивалось с «открытой изменой Родине»371. Среди основных причин столь позорного явления в армии издание называло большевистскую военную газету «Окопная правда» и ее главного редактора прапорщика Ф. П. Хаустова, который «горячо проповедует братание»372. В одном из номеров «Русский инвалид» подводил итоги трехмесячного братания, результатом которого стали проваленные наступления союзных войск на итальянском, македонском и месопотамском ТВД, в результате того, что немцы успели перебросить туда свежие дивизии с более спокойного Русского фронта373. В следующем номере было помещено сообщение Бюро печати Ставки, в котором назывались основные негативные стороны братания: падение воинской дисциплины; агитация со стороны неприятельской армии наших солдат, что вело к их разложению; получение и передача противнику разведданных; изучение противником расположения наших войск и огневых позиций и т.д.374 В «Солдатском слове» приводился радиоперехват немецких переговоров, из которого было видно, что сведения, добытые в ходе братания, немцы систематизируют и делают сводки375. Солдатская газета воинов-сибиряков «Голос сибиряка» напечатала рассказ «Братальщики», который повествовал о двух русских солдатах, отправившихся брататься с немцами «за кусок хлеба, с вареньем да коньяком», выдавших расположение наших резервных частей. «Заговорили тяжелые германские батареи. Без всякой пристрелки стали расстреливать наши резервные блиндажи. Больше года не били по этому району, а тут сразу прямо в цель…» – таков был итог очередного братания с немцами376. А издание военного отдела омской группы партии эсеров опубликовало резолюцию Совета солдатских депутатов 12-й армии против 113 братания, в которой данное явление осуждалось и рассматривалось не иначе, как «скрытой формой сепаратного перемирия»377. Активную разъяснительную и воспитательную работу среди солдат и унтер-офицеров против братания и беспрекословного подчинения своим командирам вели фронтовые и армейские военные периодические издания. Так, в издании штаба Главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта «Армейском вестнике» сообщалось об одной из воинских частей Западного фронта, солдаты которой, будучи в гостях у немцев, напились так, что самостоятельно не могли вернуться в свои окопы. Но не это, по мнению газеты, было самым страшным, а то, что «перебежавшие стрелки объяснили противнику наши световые сигналы связи пехоты и артиллерии», которые при проверке немцами оказались действующими378. Газета штаба 3-й армии «Голос III армии» в майском номере опубликовала постановление Съезда дивизионных комитетов армейского корпуса «О братании», согласно которому было принято единогласное решение истреблять всех изменников, открывая беспощадный огонь по всем, кто будет выходить брататься с немцами379. «Голос X армии» также неоднократно печатал на своих полосах воззвания и резолюции к солдатам армии с требованием отказаться от столь позорного явления для военного человека. При этом приводились конкретные факты невозможности таким способом закончить войну. В первых числах октября 1917 г. была опубликована резолюция №-ского полка о братании, в которой отмечалось, что опыт нескольких месяцев братания доказал свою несостоятельность, более того, братание «ослабило боевую мощь русской армии, затянуло войну и явилось причиной новых неудач на фронте». Ввиду этого полковой комитет осуждает действия своих несознательных товарищей, признает всю вредность данного явления и готов всеми мерами противодействовать возникновению подобных попыток в дальнейшем380. 114 Военные корреспонденты в своих публикациях приводили случаи, когда сам противник выступал против братания. Так, в апрельском номере «Русского инвалида» рассказывалось о двух наших солдатах, отправившихся брататься к австрийцам, но были ими обстреляны, а один захвачен в плен. Получив «до пятидесяти ударов розгами», солдат был отпущен к своим с запиской, что австрийцы «сражаются за свое отечество и будут защищать его до последней капли крови»381. В майском номере «Солдат-гражданин» сообщалось, что немецким армиям отдан приказ прекратить братания с русскими и расстреливать всех, выходящих из окопов382. В противовес большевикам выступали эсеро-меньшевистские печатные органы. «Голос солдата», к примеру, неоднократно публиковал на своих полосах резолюции, осуждающие такие явления, как братание, дезертирство, отказ выполнять боевые приказы и т.д383. Нередко в деле борьбы с большевистскими настроениями в действующей армии авторы военной печати прибегали к саркастическим приемам. В «Армейском вестнике» был опубликован фельетон ефрейтора Сидоренко «Агитация большевиков», в котором автор приходит к выводу, что нередко бесчинства в армии и в тылу начинаются тогда, когда агитацию начинают проводить большевики. При этом страдают как правило безвинные люди. Сидоренко «благодарит судьбу, что в части нет большевиков и от души жалеет товарищей солдат, в частях которых есть большевики», а в заключение дается перефразированная поговорка: «избавь меня боже от большевиков, а от обыкновенных врагов я и сам избавлюсь»384. В «Солдатском слове» в фельетоне «Солдат и ленинец» большевик так запутано объяснял политику своей партии, что его собеседник – пехотный солдат, «так ничего и не поняв, вернулся в окоп к своим боевым товарищам»385. Жанр фельетона использовался и партийными газетами. В рубрике «Большевистские герои» эсеро115 меньшевистская газета «Голос фронта» высмеивала одного из видных большевиков подполковника М. А. Муравьева, назначенного новой властью «петроградским главнокомандующим». Корреспондент вспоминал, что еще в мае, в чине капитана Муравьев выступал «как один из инициаторов организации ударных батальонов… но своими сумбурными речами произвел на всех членов партии удручающее, недоуменное впечатление…»386. В действительности же, когда началось июньское наступление, Муравьев просто уехал с фронта, но при этом заработал своей назойливой шумихой с ударными батальонами чин подполковника387. В ходе политического противостояния многие издания на своих страницах обменивались упреками и обвинениями в адрес друг друга. В преддверии летнего наступления редакция «Русского инвалида» в передовице «Преступная работа «Окопной правды» обвиняла большевистское издание в клевете по поводу утверждения, что русские и их союзники ведут «захватническую политику»388. Аргументируя свою правоту, «Русский инвалид» напоминал, что именно Германия объявила войну России и именно Германия захватила у России 16 губерний. Далее газета из обороны переходит в наступление, отмечая, что «добившись перемирия на нашем фронте, немцы добьют сначала французов, а затем и нас», соответственно лозунг за заключение сепаратного мира иначе как «преступным не назовешь»389. В заключение материала приводится резолюция Совета солдатских депутатов 12-й армии с призывом бойкотировать «Окопную правду» во всем районе объединения как орган, «ведущий к дезорганизации и призывающий к неповиновению в армии», и предложением последовать этому примеру остальные части и соединения действующей армии390. Вскоре эта же резолюция была опубликована и в «Солдатском слове»391. В одном из первых номеров «Голоса сибиряка» 116 было опубликовано приветственное письмо по случаю выхода газеты в свет, в котором выражалась уверенность, что издание «не сойдет с намеченного пути и не пойдет по тому, по которому идет «Окопная правда»392. В июньском номере меньшевистского военного печатного органа «Красное знамя» в подборке читательских писем опубликованы приветствия и благодарности изданию за разоблачение на своих страницах «вредной деятельности «Окопной правды», а также звучит призыв не покупать и не читать «Окопную правду» и путем агитации и пропаганды бороться против распространения этой газеты393. Необходимо отметить, что «Красное знамя» наиболее часто, по сравнению с другими изданиями, полемизировало с «Окопной правдой». Только с мая по июнь на ее страницах было опубликовано восемь материалов, посвященных этому изданию394. В свою очередь «Окопная правда» вступила в противоборство с «Красным знаменем», которое на своих страницах называло большевистское издание не иначе, как «Подкопной правдой»395. Парировав оскорбление, «Окопная правда» отмечала, что «свое красное знамя газета иногда окунает в помои и, вытащив оттуда, с победным воплем машет им»396. В этом же номере «Окопная правда» выразила возмущение в адрес печатного органа Совета офицерских депутатов 12-й армии «Известий Совета офицерских депутатов XII армии» по поводу утверждения редакцией факта получения от немцев во время братания главным редактором большевистской газеты Ф. П. Хаустовым 10 000 рублей на издание и распространение «Окопной правды». Автор статьи Р. Сиверс, будучи казначеем газеты, утверждал, что «все приходно-расходные суммы по изданию и распространению газеты занесены в книги и подтверждены рядом свидетелей»397. 117 Борьба с революционной пропагандой на фронте велась не только через печать, но и путем уничтожения ее тиражей. Так, в некоторых гарнизонах офицеры скупали «Солдатскую правду» у газетчиков оптом и уничтожали. Об этом в редакцию писали солдаты 436-го пехотного полка. Они сообщали, что распространение «Солдатской правды» и «Окопной правды» на фронте встречало всевозможные препятствия. Солдатгазетчиков преследовали офицеры, которые скупали эти газеты сотнями и сжигали. Были случаи, когда газетчиков арестовывали398. Распространитель газет на Северном фронте сообщал, что его преследовал конвой, угрожал оружием, и, в конце концов, предложил немедленно покинуть Гапсальский гарнизон399. В гренадерском полку дежурный по батальону прапорщик Шарковский реквизировал около 1000 экземпляров «Солдатской правды». Солдаты возмутились, в результате чего дежурный вернул часть газет, а вторую половину сжег400. Одной из форм борьбы с революционной «заразой» являлось лишение органов печати типографской базы и складов для хранения газет. Так, в мае 1917 г. на редакцию «Солдатская правда» был совершен налет, результатом которого стал поджог учреждения. Рано утром трое неизвестных подъехали на автомобиле, проникли в редакцию и, облив бензином кипы газет, готовившихся к отправке на фронт, подожгли их, после чего скрылись. В итоге было уничтожено более 40 000 экземпляров газеты401. Накануне Октябрьской революции 1917 г., после выхода очередного распоряжения Временного правительства о запрещении действия ряда социал-демократических изданий (в том числе и военных), командованием Петроградского военного округа был отдан приказ юнкерам закрыть типографию газеты «Труд», в которой печатался «Солдат». Однако выполнить его юнкерам не удалось ввиду того, что незадолго до их прибытия печатание очередного номера «Солдата» было 118 перенесено в типографию газеты «Народ и труд», к тому времени уже находившейся под вооруженной охраной красногвардейцев и революционных солдат402. Несмотря на репрессии против социалдемократической печати большевики продолжали работу в армии, а их военные издания продолжали регулярно попадать в войска: только с 24 марта по 11 июня в действующую армию было направлено 63 525 экземпляров «Солдатской правды» и 63 086 – «Социалдемократа»403. Поводом для очередного жесткого противостояния правительственной и революционной военной печати стали июльские события 1917 г. Получив поддержку I-го съезда Советов, Временное правительство и командование фронтов приняли решение о наступлении. Для поднятия патриотического духа в армии русское правительство мобилизовало все имеющиеся у него ресурсы, в том числе и военную периодическую печать, на страницах которой публиковались резолюции и положительные примеры в поддержку наступления. В «Русском инвалиде» была напечатана телеграмма командира стрелкового полка 2-й кавалерийской дивизии полковника Абашеева в адрес военного министра А. Ф. Керенского с просьбой поддержать решение, планирующее наступление, и отправить полк в наступление в первую очередь404. «Армейский вестник» поместил резолюцию Шлиссельбургского полка о доверии Временному правительству и готовности по первому зову идти вперед на врага, «неся на острие своих штыков освобождение народам и великие идеалы революции…»405. В этом же издании в заметке «Похвальный пример» сообщалось о коллективном ходатайстве роты 33-го пехотного запасного полка с просьбой о немедленной отправке ее на позицию, чтобы грудью отстоять Россию от коварного врага406. 119 Проправительственную позицию занимали многие органы печати политических и общественных организаций. В воззвании исполнительных комитетов Всероссийского союза рабочих и солдатских депутатов и Всероссийского съезда крестьянских депутатов говорилось, что «есть газеты, которые своими статьями и воззваниями рождают смущения в среде тех, кто спешит на помощь армии, и ослабляют их порыв к поддержке революционных солдат Юго-Западного фронта. Эти газеты, как бы они ни назывались – «Правда» ли, «Солдатская правда» – идут вразрез с ясно выраженной волей рабочих, крестьян и солдат, собравшихся на Всероссийские съезды»407. Временному правительству в борьбе за армию активно помогали меньшевики и эсеры. В преддверии июльского наступления только в соединения и части Юго-Западного фронта было выслано по 15 тысяч экземпляров газет «Известия Совета солдатских и рабочих депутатов» и «Голос солдата»408. В этот же период в части Юго-Западного фронта была направлена телеграмма Московского Совета рабочих депутатов с сообщением о решении бесплатно раздавать в войсках фронта издания Совета. Для выполнения этой задачи планировалось задействовать фронтовые комитеты409. Однако до конца цель так и не была достигнута. Уже в начале просветительской июля в телеграмме комиссии армейского председателя комитета 7-й культурноармии в вышестоящий штаб сообщалось, что в последнее время газеты «Голос солдата» и «Известия Совета солдатских и рабочих депутатов» приходят с опозданием. Далее отмечалось, что устаревшие газеты читаются очень неохотно, тем более в настоящее время. В заключение высказывалась просьба обратить на данный факт особое внимание и присылать повременку вовремя410. Несмотря на бескомпромиссную борьбу в средствах печати большая часть солдат и офицеров, пошедшая 18 июня в 120 наступление, глубоко верила, что это их патриотический долг и что от их усилий зависит скорейшее приближение мира. День наступления в военной печати назывался не иначе, как «великим и радостным днем в истории молодой русской революционной армии»411. Наивысшего накала агитационно-пропагандистское давление прессы на солдат и офицеров достигло в период освещения наступательных действий русских частей на фронте. Такие заголовки, как «Давно пора», «Революционная армия наступает», «Наступление и революция», «Наше наступление успешно продолжается»412, говорили сами за себя. В некоторых изданиях даже появились новые рубрики «Наше наступление» и «Отголоски наступления», показывающие успехи русской армии и радость тыла по этому поводу413. Главная задача военной печати в период наступления заключалась в сохранении наступательного «революционного» порыва, в превращении армии в главного союзника Временного правительства. «Русский инвалид» в передовице, посвященной данному событию, сообщал, что 18-го июля русская революционная армия с огромным воодушевлением перешла в наступление, тем самым доказав России и всему миру свою беззаветную преданность революции414. В качестве подтверждения «огромного воодушевления» редакция приводила в пример 12-ю и 13-ю Сибирские стрелковые дивизии, которые подлежали расформированию за антиправительственные настроения. Однако, «выбросив из своего состава все гнилые элементы и пренебрегая небольшими группами малодушных», сообщала газета, главные силы этих дивизий устремились вперед, утверждая своим наступлением «новую дисциплину»415. Демонстрируя единый порыв на фронте и в тылу, военная пресса активно публикует материалы, показывающие ликования населения городов Российской империи по поводу начавшегося наступления. 121 Так, «Вестник Румынского фронта» сообщал, что известия о наступлении революционной армии произвело в тылу сильное впечатление. В Петрограде, Саратове, Могилеве, Чернигове прошли многотысячные манифестации. В Москве производятся сборы денежных средств в пользу семейств «полков 18 июня», а в Киеве принято решение о встречи эшелонов с ранеными с оркестром416. Кадетское военное издание «Война и мир» также писало о манифестациях в поддержку наступления и о создании в Казани дружин добровольцев для отправки на фронт на помощь наступающим417. Наступление поддержала Русская православная церковь, о чем свидетельствовали телеграммы в адрес военного и морского министра А. Ф. Керенского, в которых духовенство и миряне «восторженно приветствовали славные полки победоносной Российской революционной армии, перешедшей в наступление и геройски сражающейся ныне за правду и свободу»418. Однако большевистская военная печать вновь открыто выступила против наступления. «Окопная правда» заявляла, что наступление чревато величайшими опасностями, что оно может передать власть усмирителям революции, может принести развал фронта, но в пользу революции оно ничего дать не может, при условии захватнического характера войны419. В следующем номере газета оценивала планирующееся наступление как продолжение политики капиталистов, «наносящее трудно поправимый удар назревающей рабочей революции во всех странах, останавливая революционное движение и давая оружие в руки капиталистов продолжать кровопролитную бойню»420. «Окопной правде» вторила «Солдатская правда», утверждавшая, что наступление в данный момент может вестись только в интересах буржуазии. Издание протестовало против политики соглашения с буржуазией, и требовало опубликования переговоров, а также передачи всей власти в руки Советов421. 122 тайных Социал-демократы призывали солдат к организованному отказу от наступления ввиду того, что оно планируется в угоду союзникам, «интересы которых чужды простому русскому солдату» 422. Они утверждали, что рабочие и крестьяне в солдатских шинелях должны открыто обсудить вопрос о наступлении на собраниях и вынести резолюции протеста против продолжения войны. Главный редактор «Окопной правды» Ф. П. Хаустов в передовице «О наступлении» подчеркивал, что новое правительство продолжает политику царского и призывал солдат вынести резолюции об отказе идти в наступление до тех пор, «пока союзники не откажутся от захватнической политики», а справедливый мир, по мнению автора, можно получить и без крови423. Пропаганда социал-демократов на страницах военной печати оказывала негативное влияние на солдат. Уже в начале июля начальник штаба ВГК генерал-лейтенант А. И. Деникин докладывал Верховному Главнокомандующему генералу от кавалерии А. А. Брусилову об отрицательном отношении к наступлению многих солдат 10-й и 12-й армий. В рапорте он сообщал о неподчинении в частях 10-й армии и о том, что приказание занять исходное положение не было выполнено одиннадцатью полками из трех корпусов этой армии. По мнению А. И. Деникина, неподчинение солдат объяснялось влиянием большевистской агитации424. «Известия Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов» сообщали о поступавших с фронта донесениях о случаях совершения как отдельными лицами, так и целыми частями войск тягчайших воинских преступлений: самовольного оставления позиций, отказа выполнять боевые приказы и участвовать в бою, подстрекательства к этим преступлениям и т.д. Виновных в этих нарушениях карают ссылкой на каторгу и лишением всех прав состояния. Часть войск, опозоривших себя 123 забвением долга перед родиной и революцией, подлежали немедленному расформированию425. Печатный орган армейского комитета 12-й армии «Рижский фронт» после провалившегося наступления писал об отходе под влиянием большевистской пропаганды с передовых позиций 607-го Мленовского полка, тогда как соседние части самоотверженно отбивали атаки противника. По сообщению издания, не лучшее положение сложилось и в ближайшем тылу, где под влиянием агитации большевиков многие части, получившие боевой приказ о поддержке атакованных частей, собирались на митинги и уходили с позиций. «Они поверили большевикам, они поверили тем, кто их, утомленных трехлетними страданиями, ослепил и одурманил проповедью шкурных интересов». В заключение газета выражала уверенность, что «армия отметет всех трусов, изменников и рабов и исполнит свой долг!»426. Другой проблемой в деле разложения русской армии посредством печати была внешняя пропаганда, активно проводившаяся германскими и австро-венгерскими войсками. Неоднократно с фронта поступали сведения, что немецкие газеты «Неделя», «Новости», «Русский вестник» и прокламации подносятся ночью немецкими разведчиками к нашим проволочным заграждениям и оставляются на видном месте или перебрасываются в окопы427. Причем подобные факты фиксировались уже через несколько месяцев после начала мировой войны. Так, в январском приказе Верховного главнокомандующего от 1915 г. сообщалось о фактах распространения в рядах действующей армии и среди мирного населения австрийских прокламаций, призывающих к окончанию войны428. При этом воззвания были подписаны, якобы, самим государем-императором. В целях избежания дестабилизирующей обстановки приказывалось всех лиц, захваченных с подобными прокламациями, немедленно придавать полевому суду и судить по всей строгости законов военного времени. 124 В августовском номере «Солдатского вестника Петроградского военного округа» за 1915 г. было помещено сообщение от ГУ ГШ о фактах распространения нашими противниками воззваний, призывающих к окончанию войны через нейтральные государства429. Русская военная периодическая печать проводила активную разъяснительную работу в этом направлении, объясняя своим читателям, что немцы, будучи врагами, не могут быть одновременно нашими друзьями. Они боятся русской армии. При этом нередко проводилась аналогия с большевистскими военными изданиями. В печатном органе Юго-Западного фронта «Армейский вестник» в материале «Немецкие прокламации и русский наступательный дух» (январь 1917 г.) автор размышляет о способах, к которым прибегают немцы и австрийцы, чтобы поколебать или, по крайней мере, ослабить столь опасный для них наступательный дух наших войск. Он констатировал, что все прокламации противника ничто иное, «как явный подлог» фактов. В качестве примера приводилось «богатырское наступление» армий Юго-Западного фронта, заставившее немцев окончательно отказаться от операции против Вердена, а австрийцев – приостановить продвижение в глубь Италии, ввиду необходимости брать войска с других фронтов для спасения положения в Буковине, Галиции и Волыни430. В апреле 1917 г. в «Русском инвалиде» под общим заголовком «Германские провокации» опубликованы образцы воззваний, забрасываемых немцами в русские окопы, в которых велась пропаганда за окончание войны и отказ от союза с Англией431. В июне в военно-политической газете «Солдатская мысль» в статье, составленной на основе солдатских писем из действующей армии, на фоне жалоб на отсутствие нормального питания, обмундирования и вооружения авторы писем поднимали такую проблему, как «папахи в июньскую жару» и большое количество «Окопной правды». По мнению солдат, «на фронт не 125 посылается почти никакая просветительская литература, зато германцы усердно снабжают окопы своей литературой» 432 . В это же время эсеро- меньшевистская газета «Голос солдата» напечатала материал «Немецкая «доброта» и русская простота», повествовавший о распространении на позициях 5-й армии Северного фронта воззваний и прокламаций433. О распространении провокационных изданий в районах 8-й и 9-й армий сообщали издания этих объединений434. В деле их уничтожения редакция призвала принять участие ротные и полковые комитеты435. Накануне Октябрьской революции «Голос X армии» опубликовал статью «Немецкие газеты в русских окопах», где, ссылаясь на выдержки из немецких газет «Товарищ», «Русский вестник» и «Неделя», издававшихся для русских военнопленных и активно распространявшихся в наших окопах и сыпавших «обвинения на русскую демократию, на Советы солдатских и рабочих депутатов, на Керенского и Временное правительство», констатировал, что такие издания, кроме «лицемерия, лжи и обмана», ничего в себе не содержат436. Безусловно, в деле противостояния враждебной правительству внешней и внутренней пропаганде армейскую прессу можно было бы использовать более активно, но ее корреспондентские и материальные возможности были не на высоком уровне. Эту проблему емко охарактеризовал второй генерал-квартирмейстер штаба ВГК генералмайор С. Л. Марков на состоявшемся в мае 1917 г. при Ставке ВГК совещании редакторов военных газет. В докладе отмечалось, что за последнее время к разрушительной работе некоторых органов отечественной печати прибавилась еще более растлевающая работа газет, «издающихся германцами… с технической стороны безукоризненно»437. Солдаты с интересом читали издания, в противовес которым войсковые штабы могли распространять, да и то в весьма ограниченных размерах, 126 «маленькие, бедные содержанием листки». «До настоящего времени армейская газета существует случайно, работников почти нет, печатается она из милости. Руководители – лица, оторванные от другого дела, редко сведущие и опытные»438. В заключение С. Л. Марков констатировал, что необходима полная реорганизация печатного дела в армии, и лишь при создании особых редакций газет возможна борьба армейской печати с разрушительной пропагандой крайних течений, только при этих условиях армейские газеты смогут печататься как в большем количестве, так и в большем объеме439. Мнение генерал-майора С. Л. Маркова полностью разделял в своих мемуарах Главнокомандующий армиями Западного фронта генерал-лейтенант А. И. Деникин. Он отмечал, что в армии была военная печать, но она имела характер чисто военных бюллетеней. Со времени революции эти издания своими слабыми литературными силами начали добросовестно, честно, но неталантливо вести борьбу за сохранение армии. Встречая равнодушие или озлобление со стороны солдат, уже отвернувшихся от офицерства, «они начали мало-помалу хиреть и замирать, пока, наконец, в начале августа приказом Керенского не были закрыты вовсе»440. После Октябрьской революции военно-политическая пресса, поддерживавшая линию Временного правительства, открыто выступила против свершившегося переворота. Так, печатный орган исполнительного комитета Юго-Западного фронта «Голос фронта» в первых числах ноября из номера в номер публиковал резолюции и воззвания, осуждающие действия социал-демократов. В одном из октябрьских номеров это же издание напечатало ряд воззваний, в которых говорилось, что «восстание большевиков накануне Учредительного собрания увеличило смуту и разруху в стране… Революция при смерти»441. Здесь же, в рубрике «Вести с фронта», было опубликовано более десяти резолюций под общим 127 заголовком «Фронт о выступлении большевиков», где различные воинские части «категорически протестуют против захвата власти кем бы то ни было в момент, когда она должна перейти в руки Учредительного собрания как единственного хозяина земли русской и считать такое выступление гибельным для России в настоящий момент»442. Издание Трапезундского укрепрайона «Трапезондский военный листок» на события в Петрограде откликнулось передовицей «Возможен ли немедленный «демократический» мир?». Редакция, рассуждая о такой возможности и приводя в качестве примера утвердительные ответы большевиков, приходит к выводу, что ввиду того, что на карту поставлено «само существование России как самостоятельного государства», ввиду того, что «враг готовится нанести удар по самому сердцу России – Петрограду, демократический мир сейчас невозможен»443. «Голос X армии» на следующий день после свершения октябрьских событий опубликовал обращение армейского комитета к военнослужащим 10-й армии, в котором звучал призыв к «сохранению фронта и воздержанию от братания», а также от отказа принять участие «в какихлибо сепаратных выступлениях»444. Газета «Рижский фронт» накануне и в дни Октябрьской революции выходила под лозунгом: «В спокойствии фронта – спасение страны!» Печатный орган четко высказывал свою позицию: «наша позиция: нейтралитет армии – ни одного солдата Петрограду, ни одного солдата его противникам. Сохранение боеспособности фронта, однородное социалистическое правительство, созыв в срок Учредительного собрания»445. Таким образом, совершено очевидно, что в условиях изменения военно-политической обстановки правительственная и проправительственная военная периодическая печать, с одной стороны, и социал-демократическая, с другой, 128 находились в постоянном противоборстве. Изначально революционной пропагандой правительству в армии, удавалось используя бороться при с этом законодательную базу, армейскую печать и мощный цензурный аппарат. После провозглашения свободы слова большевистская военная печать стала не только легальной, но и более насыщенной по информационному материалу, противостоять ей становилось все сложнее, а после провала июльского наступления 1917 г. эта борьба была сведена почти к нулю. Свершение Октябрьского переворота и выход России из войны свидетельствует, что Временное правительство и военное командование уделяли недостаточно внимания борьбе с растлевающими личный состав периодическими изданиями, шли на поводу у политических партий и не смогли установить «железный занавес» для недопущения проникновения в армию любых форм и средств пропаганды, кроме официальной. 129 ЗАКЛЮЧЕНИЕ Подводя итоги деятельности официальной российской военной периодической печати в годы Первой мировой войны необходимо отметить, что Российская империя вступила в противоборство с кайзеровской Германией и ее сателлитами достаточно подготовленной в плане информационного обеспечения своих войск и была способна противостоять разлагающей пропаганде противника. Смены общественнополитического строя в России не могли повлиять и не стали поводом для кардинальных изменений в области цензуры военной печати. Несмотря на возникавшие трудности и просчеты в вопросах информационного обеспечения русской армии правительство и командование понимали всю его важность в деле укрепления морально-психологического состояния воюющих войск и стремились как можно быстрее решать все спорные моменты, используя для этого все имеющиеся средства и возможности. В вопросах реализации идеи доведения войны до победного конца, воспитания патриотизма противостояния и укрепления антиправительственным морального изданиям духа воинов, ввиду изменения военно-политической обстановки в стране можно констатировать, что с самого начала ведения боевых действий по всем этим направлениям военные издания проводили планомерную и довольно качественную работу. При этом количество, объем и содержание материалов по той или иной тематике прямо пропорционально зависело от положения дел на фронте и в тылу. В ходе наступательных действий основной упор в армейских и фронтовых газетах делался на пропаганду мужества, показ связи фронта и тыла, успехи союзных войск. Во время позиционной обороны или подготовки наступательных операций резко увеличивалось количество публикаций по доведению войны до победного конца, показ 130 антигуманных действий противника по отношению к русским военнопленным и мирному населению оккупированных территорий и т.д. Межреволюционный период 1917 г. поставил перед официальной военной прессой новую задачу – ведение информационной борьбы с антиправительственной революционной печатью, и в первую очередь – с социал-демократической. Такие факты, как дезертирство, братание с противником, неподчинение командирам, срыв июльского наступления свидетельствуют, что в данной работе имелось больше просчетов и неудач, нежели позитивных моментов. К концу 1917 г. большинство фронтовых и армейских газет было ликвидировано. Во-первых, потому, что они критиковали новую власть и не соглашались с проводимой ею политикой окончания войны «без аннексий и контрибуций». Во-вторых, к этому времени активных боевых действий на Восточном фронте не велось ввиду того, что Советская Россия готовилась к подписанию мирного договора и одностороннему выходу из войны, и в действующей армии началась демобилизация. Информирование личного состава русской армии большевистскую военную печать. 131 было полностью возложено на СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ Введение См.: Военная энциклопедия: В 8 т. М., 1994-2002. Т. 6. С. 380. См.: Астрахан Х. М. Большевики и их политические противники в 1917 году. Л., 1973; Бережной А. Ф. Русская легальная печать в годы Первой мировой войны. Л., 1975; Голуб П. А. Большевики и армия в трех революциях. М., 1977; Гразкин Д. И. Окопная правда. М., 1958; Капшуков С. Г. Борьба большевистской партии за армию в период Первой мировой войны. М., 1957; Якупов Н. М. Борьба за армию в 1917 году. М., 1975. 3 Гразкин Д. И. Окопная правда. М., 1958. С. 69. 4 Бережной А. Ф. Русская легальная печать в годы Первой мировой войны. Л., 1975. С 63. 5 Там же. С 69. 6 Там же. С. 49. 7 См.: Волковский Н. Л. История информационных войн: В 2 ч. СПб. 2003.; Жирков Г. В. Журналистика двух Россий: 1917-1920 гг. СПб. 1999; Жирков Г. В. История цензуры в России XIX – XX вв. М., 2001; Овсепян Р. П. История новейшей отечественной журналистики (февраль 1917 – начало 90-х годов). М., 1996; Русская журналистика в документах: история надзора / Под ред. Б. И. Есина, Я. Н. Засурского. М., 2003. 8 См.: Жирков Г. В. Журналистика двух Россий: 1917-1920 гг. СПб., 1999. С. 12. 9 См.: Овсепян Р. П. История новейшей отечественной журналистики (февраль 1917 – начало 90-х годов). М., 1996. С. 9-10. 10 См.: Лемке М. К. 250 дней в царской ставке. Пг., 1920; Деникин А. И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии: февраль-сентябрь 1917. Минск, 2003; Головин Н. Н. Россия в Первой мировой войне. М., 2006; Гурко В. И. Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом 1914-1917. М., 2007; Людендорф Э. Мои воспоминания о войне. Первая мировая в записках германского полководца 1914-1918. М., 2007. 11 Лемке Михаил Константинович (1872-1923), историк отечественной журналистики и цензуры. Образование получил в Константиновском военном училище (1892). В 1898 г. отказался от карьеры военного и стал заведующим редакции: сначала «Орловского вестника», а затем – «Приднепровского края» (Екатеринослав). В годы Первой мировой войны с сентября 1915 г. по июль 1916 г. в звании штабс-капитана служил в Ставке ВГК в должности офицера-цензора Бюро печати. Во время службы вел личный дневник, который в дальнейшем лег в основу книги «250 дней 1 2 132 в царской ставке» (1920). Опубликовал несколько трудов по истории цензуры второй половине XIX века. 12 Деникин Антон Иванович (1872-1947), генерал-лейтенант (1916). Образование получил на военно-училищных курсах Киевского пехотного юнкерского училища (1892) и Николаевской академии Генерального штаба (1899). Участник русско-японской войны (1904-1905). С началом Первой мировой войны был назначен генерал-квартирмейстера штаба 8-й армии. Прошел должности начальника стрелковой бригады, начальника дивизии, командира армейского корпуса. В апреле 1917 г. был назначен начальником штаба Ставки ВГК, а затем – Главнокомандующий армиями Западного фронта (май-август 1917 г.) и Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта (август 1917 г.). Открыто поддержал выступление генерала от кавалерии Л. Г. Корнилова, за что был арестован и отправлен в тюрьму. После Октябрьской революции принял активное участие в формировании Добровольческой армии. 13 Головин Николай Николаевич (1875-1944), генерал-лейтенант (1917). Образование получил в Пажеском корпусе (1894) и Николаевской академии Генерального штаба (1900). С началом Первой мировой войны был назначен командиром лейб-гвардии гусарского полка. Прошел должности генерал-квартирмейстера штаба 9-й армии, начальника штаба 7-й армии и начальника штаба Главнокомандующего армиями Румынского фронта. После Октябрьской революции активно боролся с большевиками. 14 Гурко Василий Иосифович (1864-1937), генерал от кавалерии (1916). Образование получил в Пажеском корпусе (1885) и Николаевской академии Генерального штаба (1892). Участник русско-японской войны (1904-1905). К началу Первой мировой войны являлся начальником 1-й кавалерийской дивизии. С декабря 1915 г. – командующий 5-й армии, а с августа 1916 г. – Особой армии. После Февральской революции был назначен Главнокомандующим армиями Западного фронта, но уже в мае смещен с этой должности, а в июле арестован, как несогласный с проводимыми в армии изменениями. В октябре 1917 г. уволен с военной службы. 15 См.: Мутовкин Н. С. Большевистская газета «Солдатская правда» в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции: Дис… канд. ист. наук. М., 1951; Смиренный Н. А. Большевистская газета «Солдатская правда» в борьбе за солдатские массы в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции: Дис… канд. ист. наук. М., 1952; Усов П. И. Большевистская фронтовая газета «Окопная правда» в борьбе за большевизацию солдатских масс 12-й армии в период революционной мобилизации масс (май – август 1917 г.): Дис… канд. ист. наук. Л., 1951; Суряев В. Н. Революционное движение солдатских масс на Западном 133 фронте и в прифронтовой полосе в годы Первой мировой войны: Дис… канд. ист. наук. Минск, 1991. 16 См.: Титко В. В. Прогрессивная печать России в военно-патриотическом воспитании воинов русской армии (1886-1917): Дис… канд. ист. наук. СПб., 1995; Белогуров С. Б. История военной периодической печати в России (XIX- начало XX века): Дис… д-ра ист. наук. М., 1997; Волковский Н. Л. Журналистика в информационных войнах: исторические истоки и современные тенденции: Дис… д-ра филол. наук. СПб., 2003; Базанов С. Н. Борьба за власть в российской армии на фронтах Первой мировой войны (октябрь 1917 г. – февраль 1918 г.): Дис… д-ра ист. наук. М., 2004; Журавлев В. А. Печать и политический выбор русской армии в марте-октябре 1917 года: на материалах Северо-Запада России: Дис… д-ра ист. наук. СПб., 2000. Глава 1 РГВИА, ф. 2000, оп. 1, д. 4895, л. 78-84. Там же, л. 78. 19 Там же, л. 79. 20 Там же, л. 82. 21 Там же. 22 Там же. 23 Русский инвалид. 1914. № 159. 24 Лемке М. К. 250 дней в царской ставке. Пг. 1920. С.133. 25 Ренненкампф Павел-Георг Карлович (1854-1918), генерал от кавалерии (1910), генерал-адъютант (1912). Образование получил в Гельсингфорском пехотном юнкерском училище(1873) и Николаевской академии Генерального штаба (1882). Во время русско-японской войны (1904-1905) командовал казачьей дивизией и армейским корпусом. С начала Первой мировой войны был назначен командующим 1-й армией. В ноябре 1914 г., после провала Восточно-Прусской операции и гибели армии под командованием генерала от кавалерии А. В. Самсонова, отстранен от должности и в октябре 1915 г. уволен с военной службы. После Октябрьской революции был арестован ЧК, отказался от предложения вступить в Красную Армию и в ночь на 1 апреля 1918 г. расстрелян недалеко от Таганрога. 26 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д. 1003, л. 6. 27 Мольтке Гельмут-Иоган-Людвиг (1848-1915), граф, генерал-полковник немецкой армии. В 1869 г. вступил фаненюнкером в фузилерский полк. Участник франко-прусской войны (1870-1871). Окончил военную академию в Берлине (1878). Командовал гвардейской ротой, гвардейской пехотной бригадой и дивизией. С января 1906 г. – начальник Большого 17 18 134 Генштаба. С начала Первой мировой войны был назначен начальником Полевого Генштаба. В результате ряда стратегических просчетов во время сражений в Восточной Пруссии, в сентябре 1914 г. был отстранен от должности и в декабре 1914 г. стал заместителем начальника Большого Генштаба. Скончался в июне 1915 г. в Берлине. 28 Потапов Н. М. Печать и война. М.; Л., 1926. С. 17. 29 Николаи Вальтер Германович (1873-1947), полковник немецкой армии (1920). Окончил кадетский корпус (1892) и военную академию в Берлине (1904). Являлся офицером германского Генерального штаба. С 1906 г. перешел в немецкую разведку. В звании майора, благодаря своим незаурядным способностям, был назначен начальником отделения III Б (служба разведки) немецкого Верховного командования (1913-1920). В годы Первой мировой войны, кроме того, возглавлял Управление печати Верховного командования (1914-1918). После поражения Германии в войне и отречения от престола Вильгельма II, Николаи был уволен из армии с присвоением воинского звания полковник и с правом ношения военной формы. Автор мемуарных воспоминаний. После Великой Отечественной войны, будучи в зоне советской оккупации, в сентябре 1945 г. арестован сотрудниками НКВД и этапирован в Москву, где в мае 1947 г. скончался в Бутырской тюремной больнице. Реабилитирован в октябре 1991 г. 30 Потапов Н. М. Печать и война. С. 9. 31 См.: Потапов Н. М. Печать и война. С. 37 - 38. 32 Лемке М. К. 250 дней в царской ставке. С. 135. 33 Собрание Узаконений и распоряжений правительства. СПб., 1914. № 191. Ст. 2056. 34 Там же, № 203. Ст. 2079. 35 Там же, 1915. № 220. Ст. 1710. 36 Там же, 1914. № 192. Ст. 2057. 37 РГВИА, ф. 2000, оп. 1, д. 4895, л. 1. 38 Собрание Узаконений и распоряжений правительства. СПб., 1914. № 192. Ст. 2057. 39 Там же. 40 Гулевич Арсений Анатольевич (1866-1947), генерал-лейтенант (1914). Образование получил в 3-м Александровском училище (1885) и Николаевской академии Генерального штаба (1892). Крупный военный теоретик, пользовался большим авторитетом в военно-научных кругах. Прошел должности командира лейб-гвардии Преображенского полка и начальника штаба войск гвардии и Петроградского военного округа. С началом Первой мировой войны был назначен начальником штаба 6-й, а затем 9-й армии. С февраля 1915 г. – начальник штаба Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта, а с марта 1916 г. 135 – командир армейского корпуса. После Октябрьской революции уехал на Северо-запад, а затем в Париж, где являлся активным создателем Высших военно-научных курсов. 41 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д. 1001, л. 656 – 657. 42 Там же, д. 1031, л. 1. 43 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д. 1031, л. 5.; ф. 2126, оп. 1, д. 622, л. 59. 44 Орановский Владимир Алоизиевич (1866-1917), генерал от кавалерии (1914). Образование получил в Пажеском корпусе (1884) и Николаевской академии Генерального штаба (1891). Участник русско-японской войны (1904-1905). С началом Первой мировой войны назначен начальником штаба Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта. Прошел должности командира кавалерийского и отдельного армейского корпуса. С августа 1917 г. состоял в распоряжении Главнокомандующего армиями Северного фронта. 29 августа 1917 г. погиб от рук разъяренных солдат. 45 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д.1003, л.10. 46 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д.1001, л. 219, 224, 225, 482; ф. 2048, оп. 1, д. 899, л. 100, 104, 109. 47 Собрание Узаконений и распоряжений правительства. 1917 г. № 109. Ст. 597. 48 ГАРФ, ф.1779, оп. 2, д. 1б, л. 74. 49 Собрание Узаконений и распоряжений правительства. 1917 г. № 189. Ст.1129. 50 Там же, № 199. Ст.1230. 51 РГВИА, ф. 2232, оп. 4, д. 55, л. 86. 52 ГАРФ, ф. 1779, оп. 2, д. 1б, л. 74. 53 РГВИА, ф. 2126, оп. 1, д. 619, л. 90. 54 Савинков Борис Викторович (лит. псевдоним В. Ропшин) (1879-1925), один из лидеров партии эсеров и Белого движения в России, писатель. В 1903-1906 гг. возглавил Боевую организацию. Участвовал в громких террористических актах, среди которых убийство Плеве В. К. и великого князя Сергея Александровича. В 1906 был приговорён военным судом к повешению, но бежал за границу. С началом Первой мировой войны был военным корреспондентом, служил добровольцем во французской армии. После Февральской революции 1917 г. вернулся в Россию. Был комиссаром Временного правительства на фронте, товарищем заместителем военного министра. Осенью 1917 г. был исключён из партии эсеров за содействие Корнилову Л. Г. Был одним из создателей Добровольческой армии на Дону. В 1918 г., с целью свержения Советской власти, организовал «Союз защиты родины и свободы», который был разгромлен. Эмигрировал во Францию. В 1924 г. был арестован за нелегальный переход советской границы и приговорён судом к 10-летнему заключения. В тюрьме покончил жизнь самоубийством. 136 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д. 1033, л. 83-84. Собрание Узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства 1917-1918 гг. М., 1942. № 1. Ст. 7. 57 Там же. 58 См.: Жирков Г. В. Журналистика двух Россий: 1917 – 1920 гг. СПб., 1999. С. 12. 59 См.: Гончаров А. А. Борьба Советской власти с контрреволюционной буржуазной и мелкобуржуазной печатью (25 октября 1917 г. – июль 1918 г.) // Вестник Московского университета. М., 1969. С. 16. 60 См.: Жирков Г. В. История цензуры в России XIX – XX вв. М., 2001. С. 229. 61 Собрание Узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства 1917-1918 гг. № 28. Ст. 362. 62 Подвойский Николай Ильич (1880-1948), партийный и военный деятель. Член РСДРП(б) с 1901 г. Один из руководителей стачки текстильщиков и Совета рабочих депутатов в Иваново-Вознесенске и организатор боевых дружин рабочих Ярославля (1905). После Февральской революции 1917 г. – член первого легального Петроградского комитета РСДРП(б). Редактор газет «Солдатская правда», «Рабочий и солдат», «Солдат». Один из создателей Красной Гвардии. С ноября 1917 г. по март 1918 г. – Народный комиссар по военным делам РСФСР. В этом качестве подписал декреты СНК «О выборном начале и организации власти в армии» и «Об уравнении всех военнослужащих в правах». С января 1918 г. одновременно председатель Всеросийской коллегии по организации и формированию Красной армии. С марта 1918 г. – член Высшего военного совета, а затем председатель Высшей военной инспекции. Будучи начальником Всевобуча и частей особого назначения (1919-1923) внёс значительный вклад в их создание и развитие. 63 Собрание Узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства 1917-1918 гг., № 16. Ст. 230. 64 Там же, № 19. Ст. 294. 65 Там же, № 97. Ст. 987. 66 См.: Русская военная периодическая печать. 1702–1916. Библиографический указатель. М., 1959. 67 См. там же. 68 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д.1031, л.1. 69 См.: Русская военная периодическая печать. 1702–1916. С. 135 – 144. 70 Бережной А. Ф. Русская легальная печать в годы Первой мировой войны. Л., 1975. С. 23. 71 РГВИА, ф. 2019, оп. 1, д.729, л.7. 72 См.: Русский инвалид. 1914. № 171. 73 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д.1031, л.5. 55 56 137 См.: Русская военная периодическая печать. 1702–1916. С. 135 – 136. См.: Русская военная периодическая печать. 1702–1916. С. 150. 76 РГВИА, ф. 2003, оп. 1, д.1492, л.216-218, 247-248. 77 См.: Русская военная периодическая печать. 1702–1916. С. 157 – 158. 78 См.: там же. С. 154. 79 См.: там же. С. 158 - 159. 80 См.: Отечественная военная история: В 3 т. М., 2003. Т.2. С. 104. 81 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д. 1031, л. 122-123. 82 Там же, д. 1033, л. 1. 83 См.: Голос III армии. 1917. 84 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д. 1031, л. 103. 85 Там же, л. 82-88. 86 Там же, ф. 2019, оп. 1, д. 729, л. 19. 87 Там же, ф. 2106, оп. 1, д. 1003, л. 16. 88 Лемке М. К. 250 дней в царской ставке. С. 117. 89 Знэ К. Армейская печать// Голос фронта. 1917. № 10. 90 См.: там же. 91 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д. 1003, л. 13. 92 Там же, л. 31. 93 Там же, л. 69. 94 Там же, л. 122-123. 95 Эверт Алексей Ермолаевич (1857-1926), генерал от инфантерии (1911), генерал-адъютант (1915). Образование получил в 3-м Александровском училище (1876) и Николаевской академии Генерального штаба (1882). Участник русско-японской войны (1904-1905). С июня 1912 г. командующий войсками Иркутского военного округа. В первые дни Первой мировой войны был назначен командующим 4-й армией. С августа 1915 г. по март 1917 г. являлся Главнокомандующим армиями Западного фронта. В марте 1917 г. снят с должности и уволен со службы. 96 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д.1003, л.124. 97 См.: Кривцов Е. Книга и газета на войне// Военный сборник. 1915. № 11. С. 88. 98 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д. 1003, л. 51. 99 Там же, ф. 2048, оп. 1, д. 909, л. 1-2. 100 Там же, ф. 2106, оп. 1, д. 1003, л. 134-138, 144.; ф. 2048, оп. 1, д. 919. 101 Там же, л. 148, 151, 154.; ф. 2048, оп. 1, д. 919, л. 234. 102 РГВИА, ф. 2048, оп. 1, д. 919, л. 237. 103 Там же, л. 243. 104 Лемке М. К. 250 дней в царской ставке. С. 38-39. 105 РГВИА, ф. 2003, оп. 1, д. 1487, л. 10. 106 Там же, д. 1485, л. 82. 107 Там же, л. 66. 74 75 138 См.: Овсепян Р. П. История новейшей отечественной журналистики (февраль 1917 – начало 90-х годов). М., 1996. С. 10, 13; Астрахан Х. М. История буржуазных и мелкобуржуазных партий России в 1917 г. в новейшей советской литературе // Вопросы истории. 1975. № 2. С. 39; Вардин И. Революция и меньшевизм. М.; Л., 1925. С. 28; Соболева П. И. Октябрьская революция и крах социал-соглашателей. М., 1968. 109 См.: Большевистская периодическая печать. 1900–1917. Библиографический указатель. М., 1964. 110 См.: Сарин О. Л., Чачух М. Ю. Спутник военного журналиста. М., 1990. С. 198. 111 См.: Большевистская периодическая печать. 1900–1917. С. 164; 176; 193. 112 Солдатское слово. 1917. № 12. 113 Подсчитано автором. 114 РГВИА, ф. 29, оп. 3, д. 1486, л. 89. 115 Там же, д. 549, л. 484. 116 См.: Рабинович С. Е. Военная печать 1917 года (библиографический указатель армейских газет за 1917 год)// Военно-библиографический справочник. 1928. № 2. С. 51-61; Рабинович С. Е. Военная печать 1917 года (дополнительный список)// Военно-библиографический справочник. 1929. № 7. С. 11-12. 117 См.: Рабинович С. Е. Военная печать 1917 года (библиографический указатель армейских газет за 1917 год) // Военно-библиографический справочник. 1928. № 2. С. 51. 118 РГВИА, ф. 2126, оп.1, д. 622, л. 516-519. 119 Армия и Флот свободной России. 1917. № 213, 219. 120 См.: Армейская пресса// Война и мир. 1917. № 40. 121 Журавлев В. А. Печать и политический выбор русской армии в мартеоктябре 1917 года: на материалах Северо-Запада России. СПб., 2000. С. 76. 122 См.: Ужегов Т. И., Белогуров С. Б. Отечественная военная журналистика. Ч. 1. С. 182. 123 РГВИА, ф. 2003, оп.1, д. 1492, л. 275. 124 Знэ К. Армейская печать// Голос фронта. 1917. № 11. 125 Армия и Флот свободной России. 1917. № 208. 126 Знэ К. Армейская печать// Голос фронта. 1917. № 16. 127 Там же. 128 См.: там же. 129 См.: Армейская пресса// Война и мир. 1917. № 40. 130 См.: Антошин Н. Об армейских газетах// Фронт. 1917. № 49. 131 РГВИА, ф. 1278, оп.10, д. 39, л. 3. 132 Смирнов-Рунский А. Культурно-просветительная работа в армии// Армия и Флот свободной России. 1917. № 198. 133 Знэ К. Армейская печать// Голос фронта. 1917. № 16. 108 139 См.: Известия армейского исполнительного комитета 5-й армии. 1917. № 25. 135 См.: Смирнов-Рунский А. Культурно-просветительная работа в армии// Армия и Флот свободной России. 1917. № 198. 136 См.: Известия армейского исполнительного комитета 5-й армии. 1917. № 25. 137 См.: Фронт.1917. № 64; Голос III армии.1917. № 105; Дунайский вестник. 1917. № 81. 138 РГВИА, ф. 2003, оп. 1, д. 1492, л. 236. 139 См.: Сенин А. С. Армия вне политики?// Вопросы истории КПСС. 1991. № 2. С. 158. 140 См.: Голос солдата. 1917. № 152. 141 РГВИА, ф. 2003, оп. 1, д. 1492, л. 237. 142 См.: Совещание армейской печати// Голос фронта. 1917. № 47. 143 См.: там же. 144 См.: там же. 145 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д. 1033, л. 83-84. 146 Айзенштей М. Об армейской печати// Рижский фронт. 1917. № 33. 147 Знэ К. Армейская печать// Голос фронта. 1917. № 11. 148 Армия и Флот свободной России. 1917. № 152. 149 Совещание армейской печати// Голос фронта. 1917 . № 47. 150 Там же. 151 Армейский вестник. 1917. № 549. 152 См.: там же. 153 См.: Голос III армии. 1917. № 1. 154 См.: Армейский голос. 1917. № 1. 155 См.: Голос X армии. 1917. № 1. 156 См.: Кузнецов И. В., Фингерит Е. М. Газетный мир Советского Союза. М., 1972. С. 46–47. 157 Пустовойтенко Михаил Саввич (1865-?), генерал-лейтенант (1916). Образование получил в Одесском пехотном юнкерском училище (1884) и Николаевской академии Генерального штаба (1894). С началом Первой мировой войны был назначен генерал-квартирмейстером штаба Главнокомандующего армий Юго-Западного фронта, а с апреля 1915 г. генерал-квартирмейстером – штаба Главнокомандующего армий СевероЗападного фронта. С августа 1915 г. – и.д. при штабе Ставки Верховного Главнокомандующего. С декабря 1916 г. – командир 12-й пехотной дивизии. Революцию встретил в должности командира армейского корпуса. 158 Алексеев Михаил Васильевич (1857-1918), генерал от инфантерии (1914), генерал-адъютант (1916). Образование получил в Московском пехотном юнкерском училище (1876) и Николаевской академии 134 140 Генерального штаба (1890). Во время русско-японской войны (1904-1905) был генерал-квартирмейстером 3-й Маньчжурской армии. С началом Первой мировой войны назначен начальником штаба Главнокомандующего армий Юго-Западного фронта, а с марта 1915 г. – Главнокомандующим армий Северо-Западного фронта. После принятия Николаем II на себя обязанностей Верховного Главнокомандующего в августе 1915 г., Алексеев был назначен начальником штаба Ставки ВГК. После отречения от престола Николая II, с апреля по май 1917 г. являлся Верховным Главнокомандующим, а после – военным советником Временного правительства. С 30 августа по 9 сентября, с целью подавления корниловского мятежа и по личной просьбе Военного и морского министра А. Ф. Керенского, был назначен его начальником штаба. После Октябрьской революции Алексеев покинул Петроград, переехал в Новочеркасск, где приступил к формированию Добровольческой армии. 159 РГВИА, ф. 2003, оп. 1, д. 1484, л. 1. 160 Там же, л. 3. 161 Там же, л. 19. 162 Там же, л. 72 – 74. 163 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д. 1003, л. 1, 9, 49. 164 См.: Лемке М. К. 250 дней в царской ставке. С. 50-51. 165 См.: Бережной А. Ф. Русская легальная печать в годы Первой мировой войны. С. 48 - 49. 166 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д. 1003, л. 241, 242. 167 Там же, ф. 2003, оп. 1, д. 1492, л.16. 168 Там же, д. 1487, л.10. 169 Там же, л. 12. 170 Там же. 171 Там же, л.14. 172 Марков Сергей Леонидович (1878-1918), генерал-лейтенант (1917). Образование получил во 2-м Константиновском училище (1898) и Николаевской академии Генерального штаба (1904). Участник русскояпонской войны (1904-1905). С началом Первой мировой войны был назначен начальником отделения управления генерал-квартирмейстера штаба Главнокомандующего армий Юго-Западного фронта. Прошел должности начальника штаба стрелковой дивизии, командира полка, генерала по поручениями при командующем армией. В апреле 1917 г. был назначен командующим 10-й пехотной дивизией. С мая 1917 г. – 2-й генерал-квартирмейстер при Ставке штаба ВКГ. Исполнял дела начальника штаба Западного, а после Юго-Западного фронтов. 173 РГВИА, ф. 2003, оп. 1, д. 1487, л. 15. 174 Там же, ф. 2048, оп. 1, д. 908, л. 20, 22. 141 РГВИА, ф. 2048, оп. 1, д. 908, л. 15. Там же, л. 98. 177 Там же. 175 176 Глава 2 «Рабочие движения в 1914 и 1915 годах»// Военная летопись. 1916. № 222. 179 Цит по: Мировые войны XX века: В 4 кн. Кн. 1: Первая мировая война. М., 2005. С. 360-361. 180 Головин Н. Н. Россия в Первой мировой войне. М., 2006. С. 374. 181 Там же. С. 374-375. 182 Русский инвалид. 1914. № 159. 183 Там же. 184 Там же. 185 Там же. № 158. 186 Соколовский М. Перед военной грозой// Русский инвалид. 1914. № 161. 187 С жезлом в руках, с крестом в сердце!// Русский инвалид. 1914. № 165. 188 См.: Соколовский М. В чем победа?// Русский инвалид. 1914. № 167. 189 См.: Русская военная периодическая печать. 1702–1916. Библ. указ. С. 135. 190 Итоги года// Армейский вестник. 1915. № 65. 191 К вопросу о мире// Армейский вестник. 1915. № 71. 192 Военная летопись. 1915. № 143. 193 До полной победы// Известия штаба XI армии. 1915. № 84. 194 Островский В. Освободительная война// Армейский вестник. 1915. № 114. 195 Там же. 196 Акаемов Н. Что принесет нам победа?// Наш вестник. 1915. № 16. 197 Когда же мир?// Наш вестник. 1915. № 30. 198 См.: Год войны// Солдатский вестник Петроградского военного округа. 1915. № 89. 199 На пути к победе// Солдатский вестник Петроградского военного округа. 1915. № 98. 200 Кривцов Е. Книга и газета на войне // Военный сборник. 1915. № 11. С. 86. 201 Доманский М. Призрачная победа// Военная летопись. 1915. № 146. 202 Конан Дойл Послание сэра Конан Дойла// Известия штаба XII армии. 1916. № 162. 203 Там же. 178 142 Брусилов Алексей Алексеевич (1853-1926), генерал от кавалерии (1912), генерал-адъютант (1915). Образование получил в Пажеском корпусе (1872). Участник русско-турецкой войны (1877-1787). С началом Первой мировой войны был назначен командующим Проскуровской группы, которая вскоре была преобразована в 8-ю армию. В марте 1916 г. был назначен Главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта. В этой должности в мае 1916 г. провел успешную наступательную операцию в Волыни, Галиции и Буковине против австро-венгерских войск, получившую название в истории как «Брусиловский прорыв». После Февральской революции, в мае 1917 г., был назначен Верховным Главнокомандующим, но уже в июле смещен с этой должности и отозван в Петроград в качестве военного советника Временного правительства. В 1919 г. вступил в Красную армию. 205 Русский инвалид. 1916. № 137. 206 Там же. № 144. 207 Там же. № 146. 208 См.: Последние армейские известия. 1916. № 103, 104. 209 См.: Кара приближается// Солдатский вестник Петроградского военного округа. 1916. № 191. 210 Война до конца// Вестник Кавказской армии. 1916. № 6. 211 Андреев А.П. Кто и когда победит?// Вестник Кавказской армии. 1916. № 24, 25. 212 Война до победы!// Трапезондский военный листок. 1917. № 123. 213 Победа или смерть!// Вестник Кавказской армии. 1917. № 4. 214 Обращение к армии Государственной Думы// Известия штаба XI армии. 1917. № 672. 215 Наша задача// Армейский вестник. 1917. № 481. 216 Амфитеатров А. К братьям-солдатам// Известия штаба XI армии. 1917. № 676. 217 Известия штаба XI армии. 1917. № 692. 218 Солдаты на фронте за продолжение войны// Солдатское слово. 1917. № 14. 219 Цит. по: Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году. Материалы и архивные документы по истории РПЦ/ Сост. М. А. Бабкин. М., 2006. С. 212. 220 Там же. 221 Открытое письмо колеблющимся и усталым солдатам// Армейский голос. 1917. № 2. 222 Пленные инвалиды о мире// Русский инвалид. 1917. № 96. 223 Война до победы// Известия штаба XII штаба. 1917. № 214. 224 Там же. 225 См.: Последние армейские известия. 1917. № 242. 204 143 См.: Известия армейского исполнительного комитета 5-й армии. 1917. № 6. 227 Русский инвалид. 1917. № 92. 228 Можно ли брататься с немцами?// Русский инвалид. 1917. № 92. 229 См.: Гуровский Р. Что принес бы сепаратный мир?// Голос III армии. 1917. № 61. 230 Что такое сепаратный мир и почему он невозможен?// Солдатская мысль. 1917. № 2. 231 Резолюция о войне// Солдатская мысль. 1917. № 8. 232 1001-е доказательство// Рижский фронт. 1917. № 7. 233 Там же. 234 Наш ответ// Рижский фронт. 1917. № 42. 235 См.: Как приблизить мир?// Голос III армии. 1917. № 20. 236 Война и мир// Голос солдата. 1917. № 111. 237 Там же. 238 См.: Головин Н. Н. Россия в Первой мировой войне. С. 453. 239 См.: там же. С. 453-454. 240 Армейский голос. 1917. № 21. 241 Гиндер Дисциплина армии – залог победы// Солдатское слово. 1917. № 11. 242 Крейтер Свобода и дисциплина// Дунайский вестник. 1917. № 82. 243 Там же. 244 Дунайский вестник. 1917. № 96. 245 См.: Зачем нужна воинская дисциплина// Солдатская мысль. 1917. № 1. 246 Вестник Румынского фронта. 1917. № 2. 247 См.: Солдатское слово. 1917. № 64. 248 Новая армия// Известия штаба XI армии. 1917. № 685. 249 Русский инвалид. 1917. № 126. 250 См.: Совещание армейской печати// Голос фронта. 1917. № 47. 251 См.: Россия в Первой мировой войне 1914-1918 гг. М., 1925. С 18. 252 См.: там же. С. 49. 253 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д.1031, л.84. 254 Подсчитано автором. 255 Военная летопись. 1914. № 2. 256 См.: Военная летопись. 1914. № 2. 257 См.: Казачья доблесть// Известия штаба XI армии. 1915. № 173. 258 См.: Герой Иван Крючков// Военная летопись. 1915. № 104. 259 См.: Подвиг штабс-капитана Нестерова// Военная летопись. 1914. № 8. 260 См.: Истинные войны// Известия штаба XI армии. 1915. № 233. 261 См.: В окопе с врагами// Известия штаба XI армии. 1916. № 200. 262 См.: Смирнова-Рунский А. Так умирают// Наш вестник. 1917. № 284. 263 См.: Бажанов С. Три брата// Известия штаба XII армии. 1916. № 265. 226 144 См.: Костин И. Бессмертный рядовой// Известия штаба XII армии. 1916. № 314. 265 См.: Газовая атака// Наш вестник. 1916. № 130. 266 См.: Днепровский В. Жестокий бой// Армейский вестник. 1916. № 322. 267 Смирнов-Рунский А. В засаде// Армейский вестник. 1917. № 427. 268 См. Армейский вестник. 1917. № 526. 269 См.: Незаметные герои// Известия штаба XII армии. 1916. № 169. 270 См.: Незаметные// Известия штаба XII армии. 1916. № 303. 271 Днепровский В. Русская грудь// Армейский вестник. 1917. № 451. 272 См.: Вестник Кавказской армии.1917. № 2. 273 См.: Островский В. Дочь будочника// Армейский вестник. 1917. № 454. 274 См.: Подвиг рядового Рябова// Русский инвалид. 1914. № 225. 275 Куликовская битва// Военная летопись. 1914. № 10. 276 См: Сусанин XX века// Военная летопись. 1914. № 11. 277 Известия штаба XII армии. 1916. № 222. 278 РГВИА, ф. 2106, оп. 1, д. 1003, л. 1,9,49. 279 Там же, л. 50, 54, 73, 75, 96. 280 Там же, ф. 2048, оп. 1, д. 909, л. 30-31. 281 Подсчитано автором. 282 См.: Мировые войны XX века. Кн. 1: Первая мировая война. С. 364. 283 См.: Военная летопись. 1914. № 3. 284 См.: Женщины-служане// Боевые новости. 1915. № 30. 285 Военная летопись. 1915. № 157. 286 См.: Солдату в окопы// Вестник Кавказской армии. 1916. № 10. 287 Германские зверства в русских окопах// Известия штаба XI армии. 1915. № 111. 288 Положение русских военнопленных в Германии// Последние армейские известия. 1916. № 122. 289 См.: Наш вестник. 1916. № 138; Солдатский вестник шестой армии. 1916. № 175. 290 См.: Последние армейские известия. 1916. № 127. 291 РГВИА, ф. 2003, оп. 1, д.1487, л.46-47. 292 См.: Солдатский вестник Петроградского военного округа. 1915. № 105. 293 См.: Наш вестник. 1916. № 126. 294 РГВИА, ф. 2003, оп. 1, д.1485, л.10. 295 См.: Солдатский вестник Петроградского военного округа. 1915. № 129. 296 См.: Наш вестник. 1915. № 17, 20, 34; 1916. № 119. 297 Вестник Кавказской армии.1917. № 24. 298 Там же. 299 См.: Воронье мясо в Германии// Армейский вестник. 1917. № 441. 300 Продовольственный кризис в Германии// Последние армейские известия. 1916. № 110. 264 145 См.: Гибель урожая в Германии// Последние армейские известия. 1916. № 110. 302 Голод и беспорядки в Германии// Армейский вестник. 1917. № 425. 303 См.: Приклад и Австрийские ружья// Наш вестник. 1917. № 275. 304 Наш вестник. 1917. № 286. 305 Филька Маленький фельетон// Вестник Кавказской армии.1917. № 4. 306 См.: Наш вестник. 1917. № 280. 307 См.: Наш вестник. 1917. № 286. 308 Американский генерал о русских офицерах// Наш вестник. 1917. № 390. 309 См.: Артиллерийский рекорд// Вестник Кавказской армии.1917. № 23. 310 См.: Русский инвалид. 1914. № 224; 1915. № 4, 11, 53, 54, 87, 98. 311 См.: Германская походная радиостанция// Наш вестник. 1915. № 15. 312 См.: Новые английские бронированные автомобили// Последние армейские известия. 1916. № 125. 313 Совещание армейской печати// Голос фронта. 1917. № 47. 314 РГВИА, ф. 2048, оп. 1, д. 919, л. 170. 315 РГВИА, ф. 2048, оп. 1, д. 919, л. 176. 316 См.: Голос III армии. 1917. № 115. 317 См.: там же. 318 РГВИА, ф. 2048, оп. 1, д. 919, л. 179. 319 Там же, ф. 2126, оп. 1, д. 622, л. 106. 320 РГВИА, ф. 2048, оп. 1, д. 916, л. 175. 321 Там же, д. 911, л. 47. 322 Там же, ф. 2126, оп. 1, д. 622, л. 126. 323 Свободная церковь. 1917. № 17. 324 См.: Геройский подвиг полкового пастыря// Вестник военного и морского духовенства. 1915. № 1. С. 31. 325 См.: Запольский Е. Бегство из плена с помощью святого креста// Вестник военного и морского духовенства. 1917. № 5-6. С. 144. 326 См.: Нарциссов В. По молитвам Св. Николая Мирликийского чудотворца// Вестник военного и морского духовенства. 1917. № 5-6. С. 145-146. 327 См.: Атака. Герой-священник// Вестник военного и морского духовенства. 1917. № 5-6. С. 156-157. 328 См.: Чудесное явление// Солдатский вестник Петроградского военного округа. 1916. № 145. 329 Солдаты о священниках// Вестник военного и морского духовенства. 1915. № 1. С. 31. 330 См.: Солдатский вестник Петроградского военного округа. 1915. № 46. 331 См.: Прозоровский Р. Съезд о.о. благочинных VII армии 8-9 февраля 1917 г.// Вестник военного и морского духовенства. 1917. № 9-12. С. 215, 255. 301 146 См.: Немецкие прокламации// Вестник военного и морского духовенства. 1915. № 2. С. 60-61. 333 См.: Прозоровский Р. Акт// Вестник военного и морского духовенства. 1915. № 15-16. С. 477-478. 334 См.: Вестник военного и морского духовенства. 1917. № 11-12. С. 315. 335 См.: Степанов М. Очередные задачи военного духовенства// Церковнообщественная мысль. 1917. № 3. С. 12-13. 336 См.: Культурно-просветительская работа духовенства в рядах армии// Церковно-общественная мысль. 1917. № 2. С. 7-12. 337 См.: Голуб П. А. Партия, армия и революция. М., 1967. С. 54. 338 См.: Дажина И. М. О нелегальной большевистской печати в годы Первой мировой войны// Вопросы истории КПСС. 1961. № 2. С. 116. 339 См.: Бережной А. Ф. Русская легальная печать в годы Первой мировой войны. С. 43. 340 ГАРФ, ф. 1234, оп. 1, д. 655, л. 5. 341 См.: Капшуков С. Г. Борьба большевистской партии за армию в период Первой мировой войны. С. 94. 342 См.: там же. 343 Разложение армии в 1917 году. М.; Л., 1925. С. 7. 344 Как писать в газету// Солдатская правда.1917 год. № 50. 345 Ко всем, кому дорога «Солдатская правда»// Солдатская правда. 1917 год. № 3. 346 ГАРФ, ф. 1779, оп. 2, д. 135, л. 36. 347 РГВИА, ф. 2232, оп. 4, д. 55, л. 86. 348 ГАРФ, ф. 1779, оп. 2, д. 135, л. 104. 349 Там же, д. 1б, л. 74. 350 РГВИА, ф. 2126, оп. 1, д. 619, л. 90. 351 Там же, ф. 2106, оп. 1, д. 1033, л. 5. 352 Там же, ф. 2048, оп. 1, д. 5, л. 88. 353 Там же, ф. 2126, оп. 1, д. 619, л. 147. 354 См.: Большевистская периодическая печать. 1900–1917. С. 186, 192, 194. 355 См. там же. С. 171-172. 356 Вильгельм и большевики ленинского типа// Русский инвалид. 1917. № 80. 357 Там же. 358 Там же. 359 См.: Подарок Кайзеру// Русский инвалид. 1917. № 92. 360 Бегство Ленина// Наш вестник. 1917. № 390. 361 Солдатская мысль. 1917. № 1. 362 Связь большевиков с Германией// Война и мир. 1917. № 41. 363 Братание германских и русских солдат на Северо-Западном фронте// Окопная правда. 1917. № 1. 332 147 Калинин М. Братание// Солдатская правда. 1917. № 11. Братание с немцами// Окопная правда. 1917. № 2. 366 О братаниях// Окопная правда. 1917. № 4. 367 Почему мы за братание// Окопная правда. 1917. № 6. 368 См.: Солдатская правда. 1917. № 5. 369 См.: И кончился пир нашей бедой// Русский инвалид.1917. № 120. 370 См.: там же. 371 Свобода и ответственность// Русский инвалид.1917. № 127. 372 Там же. 373 Итоги братания нашей армии с врагом// Русский инвалид.1917. № 134. 374 Русский инвалид.1917. № 98. 375 См.: Солдатское слово. 1917. № 12. 376 Братальщики// Голос сибиряка. 1917. № 12. 377 См.: Против братания// Солдатская мысль. 1917. № 6. 378 См.: Результаты братания// Армейский вестник. 1917. № 526. 379 См.: О братании// Голос III армии. 1917. № 28. 380 См.: Голос X армии. 1917. № 67. 381 Братания и порка// Русский инвалид. 1917. № 98. 382 См.: Солдат-гражданин. 1917. № 40. 383 См.: Голос солдата. 1917 год. № 11, 15, 21. 384 Сидоренко Агитация большевиков// Армейский вестник. 1917. № 544. 385 Еремеев М. Солдат и ленинец// Солдатская мысль. 1917. № 5. 386 Большевистские герои// Голос фронта. 1917 год. № 60. 387 См.: там же. 388 Преступная работа «Окопной правды»// Русский инвалид. 1917. № 123. 389 Там же. 390 См: там же. 391 См.: Солдатское слово. 1917. № 64. 392 См.: Голос сибиряка. 1917. № 2. 393 См.: Красное знамя. 1917. № 8. 394 Подсчитано автором. 395 См.: Подкопная правда// Окопная правда. 1917. № 13. 396 Там же. 397 Окопная правда. 1917. № 13. 398 См.: Письмо из «Окопной правды»// Солдатская правда. 1917. № 49. 399 См.: Николаев Как борются с «Солдатской правдой»// Солдатская правда. 1917. № 50. 400 См.: Щукин Е. Еще о прапорщике Шарковском// Солдатская правда. 1917. № 7. 401 См.: Попытка поджога конторы и редакции газеты «Солдатская правда»// Солдатская правда. 1917. № 21. 402 См.: Сазонов И. С. Большевистское слово. Л., 1978. С. 330. 364 365 148 См.: Деникин А. И. Очерки русской смуты: крушение власти и армии. Февраль-сентябрь 1917. Минск, 2003. С. 396. 404 См.: Русский инвалид. 1917. № 124. 405 Армейский вестник. 1917. № 546. 406 См.: Похвальный пример// Армейский вестник. 1917.. № 553. 407 РГВИА, ф. 2232, оп. 4, д. 55, л. 178. 408 Там же, ф. 2067, оп. 3, д.38, л.46. 409 Там же, л.78. 410 Там же, л.83. 411 Переход русской армии в наступление// Русский инвалид. 1917. № 143. 412 См.: Известия армейского исполнительного комитета 5-й армии. 1917. № 47, 49, 50 413 См.: Война и мир. 1917; Вестник Румынского фронта. 1917. 414 См.: Переход русской армии в общее наступление// Русский инвалид. 1917. № 143. 415 Там же. 416 См.: Отголоски наступления// Вестник Румынского фронта. № 25. 417 См.: Отголоски наступления// Война и мир. 1917. № 16. 418 Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году. С. 285. 419 См.: Удар по интернационалу// Окопная правда.1917. № 21. 420 Травля началась// Окопная правда.1917. № 22. 421 См.: Женевский А. Мы и наступление// Солдатская правда.1917. № 53. 422 Единый фронт, единая политика// Окопная правда.1917. № 8. 423 См.: Хаустов Ф.П. О наступлении// Окопная правда. 1917. № 8. 424 См.: Гордеев Ю. Н. Генерал Деникин. М., 1993. С. 93. 425 См.: Борьба с анархией на фронте// Известия Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. № 80. 426 Взбунтовавшиеся рабы// Рижский фронт. 1917. № 3. 427 РГВИА, ф. 2106, оп.1, д. 1033, л. 9-12. 428 См.: Военная летопись. 1915. № 61. 429 См.: Солдатский вестник Петроградского военного округа. 1915. № 97. 430 См.: Немецкие прокламации и русский наступательный дух// Армейский вестник. 1917 год. № 436. 431 См.: Германские провокации// Русский инвалид. 1917. № 87. 432 Вы нас забыли// Солдатская мысль. 1917. № 44. 433 См.: Немецкая «доброта» и русская простота// Голос солдата. 1917. № 90. 434 См.: Известия армейского комитета VIII армии. 1917. № 40; Известия армейского комитета IX армии. 1917. № 71. 435 См.: Голос окопа. 1917. № 91. 436 См.: Немецкие газеты в русских окопах// Голос X армии. 1917. № 88. 437 РГВИА, ф. 2003, оп. 1, д. 1492, л. 235. 403 149 РГВИА, ф. 2003, оп. 1, д. 1492, л. 235. Там же. 440 Деникин А. И. Очерки русской смуты: крушение власти и армии. С. 286. 441 Восстание большевиков// Голос фронта. 1917 год. № 54. 442 Фронт о выступлении большевиков// Голос фронта. 1917 год. № 56. 443 Возможен ли немедленный «демократический» мир?// Трапезондский военный листок. 1917. № 302. 444 Голос X армии. 1917. № 91. 445 Рижский фронт. 1917 года. 438 439 150
