Айзербайджанцы в милиции: опыт включенного наблюдения

Екатерина Ходжаева
доцент кафедры социологии, политологии и менеджмента
Казанского государственного технического университета
Научный сотрудник АНО «Институт социальных исследований и гражданских
инициатив»
Азербайджанцы в милиции: опыт включенного наблюдения.
текст презентации на франко-российской конференции «После империи: миграции в
постколониальном контексте (российский и французский опыт)» 29-31 мая 2007 г. в
Москве
В последнее время в российской социологии стали заметны исследования,
проблематизирующие взаимодействие милиции и «этнически инаковых» мигрантов.
Актуальность подобных исследовательских инициатив состоит в том, что в условиях
усиливающегося
миграционного
потока
в
Россию
наблюдается
усиление
мигрантофобских настроений в регионах реципиентах и России в целом [1]. При этом
основным исполнительным органом, регулирующим эти потоки, является Министерство
внутренних дел, которое в силу своей специфики нацелено, в первую очередь, на
выполнение «карательных» мер: т.е. с одной стороны, на предотвращение нелегальной
миграции, а с другой – на решение вопросов депортации. В этих условиях этнически
инаковые мигранты (и не только «нелегалы») предстают как «Зло», с которым нужно и
можно бороться. Это в символическом плане усиливается включением проблемы
миграции в дискурс борьбы с терроризмом.
В этой связи, часть проектов [2] имеет не только исследовательскую, но и
образовательную задачу по просвещению офицеров милиции тому, как лучше и
адекватнее всего работать с мигрантами. При этом исследователи апеллируют к
мультикультуралистскому опыту западных демократий (в первую очередь США и
Канады), состоящему в отказе от аскриптивных представлений об этничности и расе как
критериях девиантности индивида и/или группы, и принятии стратегии взаимодействия
полиции с сообществами по снижению их криминальности. Одновременно с этим
предпринимаются попытки изучить практики рядовых российских милиционеров по
проверке документов у пассажиров московского метро, с учетом их инаковой этнической
или расовой внешности [3]. Результаты получены преимущественно методом
невключеного наблюдения и экспресс интервью с теми, кого остановили милиционеры.
Часть исследований имеет задачу в целом показать «жизненный мир» милиционеров и на
материалах глубинных интервью раскрыть их установки по отношению к этнической
инаковости граждан [4].
В настоящее время Центром независимых социологических исследований (рук.
В.М. Воронков, г. Санкт-Петербург) и АНО «Институтом социальных исследований и
гражданских инициатив» (рук. Л.В. Сагитова, г. Казань) реализуется исследовательский
проект "Милиционеры и этнические меньшинства: практика взаимодействия в Казани и
Санкт-Петербурге", нацеленный на изучение практик взаимодействия рядовых
сотрудников милиции с представителями этнических меньшинств, а также выявление
оснований устойчивых ксенофобических установок среди сотрудников МВД. Методы, на
которые опираются исследовательские коллективы, помимо экспертных интервью и
глубинных интервью как с милиционерами, так и с мигрантами включают в себя
полугодовое включенное наблюдение над профессиональными практиками участковых
милиционеров и сотрудников ППС. В ходе сбора материала казанская исследовательская
команда обнаружила, что большинство сотрудников служб участковых и ППС состоит из
мигрантов. Преимущественно это мигранты из сел Татарстана или ближайших к
республике регионов (Марий-Эл, Чувашии, Башкортостана и др.). Но также достаточно
1
часто встречаются мигранты из Средней Азии и Кавказа, которые в своем большинстве
относят себя к татарскому этносу. В связи с этим возник вопрос о специфичности
казанской милиции, которая многонациональна по своему этническому составу, и также
представляет собой отчасти мигрантское сообщество (по оценкам самих милиционеров
среди участковых казанцев не более 30%, а среди ППС – еще меньше). Мой особый
интерес вызвал факт работы в исследуемом административном районе трех
милиционеров-азербайджанцев, которых повседневные представления россиян относят к
«мета-этнической» группе «кавказцы» как к одному из объектов мигрантофобии. Стало
интересно, какова структура идентификационных признаков этих людей, как
выстраивается их взаимодействие с коллегами и начальством, как воспринимают
«азербайджанца в погонах» граждане.
Не претендуя на полное и детальное описание, поскольку сбор данных в рамках
проекта продолжается, намечу лишь те аспекты, которые можно рассмотреть достаточно
четко и которые обладают уже некоторой определенностью. Здесь также стоит уточнить
особенности качественной методологии исследования, которая не позволяет делать какихлибо количественных обобщений, но способствует глубокому проникновению в
смысловое поле изучаемого сообщества.
Контекст исследования.
Казань, как и любой другой крупный российский город (более 1 млн. жителей),
является многонациональным, но его особенностью как столицы Республики Татарстан
является «би-этнический» состав: большинство населения представлено людьми,
относящими себя к двум этническим группам – татарам (53%) и русским (39%) (по
данным последней переписи). Среди городского населения доля татар меньше, чем в
целом по республике, а русских соответственно больше – 48% и 46%. Власти республики
стремятся обеспечить и на символическом уровне декларируют паритетное внимание к
этим двум этнокультурам. По этой причине переезд в Казань людей из мусульманских
регионов России и постсоветского пространства оценивается самими мигрантами как
менее болезненный, т.к. в регионе высока степень толерантности к мусульманам [5]. Эта
динамика фиксируется и статистикой, которая, безусловно, отражает лишь верхушку
айсберга реального числа мигрантов. Так, в Татарстане число азербайджанцев,
охваченных переписью, увеличилось в межпереписной период в 2,5 раза (3915 – в 1989 г.,
и 9987 – в 2002 г.).
В Казани на базе Ассоциации национально-культурных объединений (АНКО)
действует национально-культурная автономия (НКА) азербайджанцев. Задачи автономии
в начале 1990-х годов виделись как сугубо этнокультурные (организация национальных и
религиозных праздников, круга общения, проживающих в Казани азербайджанцев), а
затем перечень целей расширился. Сегодня решаются многие вопросы поддержки связи
диаспоры в Татарстане с диаспорами в других регионах России и с Республикой
Азербайджан. Также в качестве основных целей теперь ставятся:
- выработка и поддержание конкретного механизма решения вопроса с мигрантами
(помощи в оформлении регистрации, вида на жительство и связанная с этим работа в
Центре социально-правовой помощи мигрантам, созданном по совместной инициативе
АНКО и МВД РТ);
- а также усилия по формированию толерантного отношения к азербайджанцам со
стороны принимающего общества, сконцентрированные, преимущественно, на
взаимодействии со СМИ.
Принимая общий посыл качественной методологии социологических исследований
«дать право голоса» изучаемым людям и сообществам, изложим далее плотное описание
кейса. При этом постараемся воздержаться от каких-либо обобщений, поскольку на
данном этапе исследования мы ставим себе задачу показать проблемы и их видение самим
социальными акторами.
2
Азербайджанец в милиции: описание кейса.
В настоящее время наиболее полная информация собрана относительно одного
сотрудника милиции, который работает «на земле» 6-7 лет. В целях обеспечения
анонимности информанта не будем подробно излагать факты его биографии. Скажем
лишь только, что он приехал в Казань сразу после армии, долгое время (около 20 лет)
работал в одном из подведомственных МВД подразделений, после передачи которого
другому министерству, ушел работать в милицию. Мотивы смены работы состояли в
«квартирном вопросе»: он надеялся получить жилье, в котором очень нуждается,
проживая в стесненных условиях. Важно отметить, что переход в МВД стал для
информанта причиной отказа ведения предпринимательской деятельности, поскольку
ужесточился график работы. Казанские милиционеры редко имеют выходные, и при
«номинально» восьмичасовом рабочем дне (с 14 до 22 часов), работают обычно с 8-9 (а
иногда и 5-6) утра до 23 часов ночи.
Информант чаще всего идентифицирует себя с азербайджанским этносом, почти не
упоминая о том, он в большей степени «по крови» имеет отношение к талышам (это
выяснилось в результате интервью с другими включенными в сеть информанта
азербайджанцами). Он также часто связывает свой «взрывной» и неуравновешенный
характер со своей этничностью (что также не является обязательной чертой для
азербайджанца–милиционера, т.к. у нас есть и примеры очень сдержанного поведения
других информантов).
Самым важным аспектом деятельности милиционера-азербайджанца, на наш
взгляд, является его двойственная позиция. С одной стороны, являясь достаточно
успешным сотрудником милиции и поддерживая широкую сеть профессиональных
связей, он в той или иной степени включен в профессиональный дискурс преступности.
Информант имеет достаточно четкие представления о преступниках как о тех, кого нужно
выявлять и наказывать. В этой связи он поддерживает все более увеличивающиеся и
постоянно ужесточающиеся требования со стороны начальства по раскрываемости
преступлений. По его мнению, милиционер, который ведет активную работу по
раскрытию преступлений, действительно должен быть более поощряем, по сравнению с
тем, кто ничего не делает. Информант также уверен в том, что необходимо вести
серьезную профилактическую работу (которая, впрочем, входит в противоречие с
требованиями начальства) с населением по предотвращению преступлений. Он не
согласен рассматривать граждан, лишь как потенциальных преступников и их
сообщников. Принципы презумпции невиновности им усвоены и декларируются. Всё это
позволяет отнести этого человека к нормативной профессиональной группе сотрудников
милиции.
Другая сторона личности информанта заключается в его этнической
самоидентификации и тесной включенности в этническое сообщество. Причем эта
включенность наличествует как на неформальном уровне (основной круг его общения
составляют родные и друзья-азербайджанцы, в основном мигранты постсоветского
времени), так и в официальной сфере (одно время информант представлял интересы
национально-культурной автономии в районе, знаком с официальными представителями
азербайджанской диаспоры в регионе). Именно неформальная и формальная
включенность в дела общины и также этническая идентичность в некоторых ситуациях
входят в конфликт с профессиональной идентичностью, и имеют в этом конфликте
принципиально большее и определяющее значение.
Здесь речь идет, безусловно, не о фактах «прикрытия» «своих» в случае серьезного
правонарушения (подобных действий за время трехмесячного наблюдения отмечено не
было). Двойственная позиция человека заключается в понимании специфических проблем
мигрантов, в частности, таких как трудности адаптации на новом месте, поиска работы
(когда «приезжают люди с одним, а часто с двумя высшими образованиями и вынуждены
работать на рынке, т.к. на работу по специальности их не берут»), острым ощущением
3
отторжения мигрантов и негативного отношения к ним со стороны коренного населения.
Причем последнее информант ощущает и на собственном опыте, когда слышит со
стороны граждан, для которых он трудится, грубые предложения вернуться на родину,
когда одноклассники дразнят его сына «черножопым», когда коллеги на собрании
хвалятся в его присутствии, сколько сегодня они отловили нелегальных «хачиков»,
«азеров» и прочее, одновременно успокаивая информанта тем, что они не его лично
имеют в виду. Но поскольку наш информант ощущает сильную эмоциональную связь с
людьми свой этнической группы, а также глубоко сочувствует всем мигрантам, такие
высказывания коллег его оскорбляют. Самая, не сказать болезненная, но ощутимая сфера
– это требования начальства выявлять нелегальных приезжих, и организация
кратковременных (2 недели) кампаний по выявлению нелегальных иммигрантов. Здесь
конфликт между профессиональной и этнической идентичностью этого человека
наблюдается со всей очевидностью. Требования во время кампании обнаружить и
доставить в РОВД хотя бы одного нелегального мигранта в день вызывают у этого
человека негодование, причины которого состоят:
- с одной стороны, в поведении самих сотрудников милиции, чаще всего ППС,
которые демонстрируют явную интолерантность к приезжим, забирают в милицию не
только нелегалов, но и граждан России с инаковой этнической внешностью;
- а с другой, в том социальном значении, которое имеет эта кампания. По мысли
информанта (и других его коллег) подобные акции направлены не на упорядочение
вопросов нелегальной миграции, а на повышение экономической эффективности работы
милиции, т.к. на каждого «отловленного» мигранта налагается штраф в размере минимум
2030 рублей, после чего человека отпускают до следующего случайного задержания.
Нелегальный иммигрант в подавляющем большинстве случаев остается в городе, о его
депортации на родину никто не беспокоится, также как и о том, из каких доходов он будет
вынужден выплачивать штрафы.
Данная экономическая заинтересованность милиции в мигрантах, вызывает у
информанта резкое несогласие и в некоторых случаях нацеленность на помощь приезжим,
не только представителям своей этнической группы, но также и мигрантам из других
регионов. Причем оказываемая информантом помощь имеет более пассивный, нежели
активный характер. Т.е. являясь сотрудником милиции, он не может активно
препятствовать распоряжениям, выражать явное несогласие с ними и пр. Однако в его
силах не проявлять рвения в работе, в той части, которая нацелена на выявление
нелегальной миграции, и наоборот демонстрировать усердие в других областях своей
деятельности – раскрытие преступлений, в том числе и очень сложных («наркопритон»,
«вымогательство с применением пыток»). Здесь также важно отметить, что подобная
стратегия индифферентного отношения сотрудников милиции к нелегальным мигрантам,
осуществляется в большинстве случаев теми, кто сам является приезжим.
Пассивный отказ выполнять распоряжения вышестоящих структур, в частности
паспортно-визовой службы, вызывает некоторое недовольство информантом у
сотрудников этих подразделений. Это недовольство в определенные моменты перерастает
в недоверие и отказ в передаче важных сведений информанту, когда у его коллег
возникают подозрения, что он может предупредить тех, кого подозревают в нелегальном
статусе. Таким образом, наш информант оказывается временами «по ту сторону
баррикады», несмотря на формальный профессиональный статус.
К более активной помощи мигрантам из своего ближайшего круга можно отнести
оказываемые консультации по юридическим вопросам и рекомендации по выработке
стратегий поведения с теми или иными властными органами. Так, в частности он всегда
советует своим друзьям в ходе разбирательства с сотрудником милиции в качестве
реального места жительства (отличного от того, по которому зарегистрировался
приезжий) называть несуществующий адрес, чтобы исключить возможность повторных
«приводов». Здесь стоит отметить интересный факт, который отмечают все милиционеры,
4
критически относящиеся к практике выявления нелегальной миграции. Согласно
законодательству приезжий обязан проживать в том же месте, где он и зарегистрировался.
К сожалению, не всем из них удается найти съемную квартиру так, чтобы ее хозяева
согласились зарегистрировать нового жильца. В связи с этим, приезжим приходится
искать и материально заинтересовывать не только тех, кто согласится сдать им жилье, но
и дополнительно тех, кто будет не прочь оформить регистрацию. Сотрудники паспортновизовой службы самостоятельно или через службу участковых устраивают рейды по тем
квартирам, в которых официально зарегистрированы мигранты, и не находя там
последних, налагают штрафы на хозяев (от 2000 рублей), решивших подзаработать,
регистрируя приезжих. Т.к. обычно эти риски оплачивают сами мигранты, для их
минимизации милиционеры обычно советуют размещать некоторые личные вещи
мигранта на «мнимом» месте жительства. В этом случае всегда есть вероятность
обосновать отсутствие самого мигранта. Важно отметить, что данное обязательное
требование оформлять регистрацию в том месте, где проживаешь в течение трех месяцев,
касается не только иммигрантов из стран ближнего и дальнего зарубежья. Оно в равной
мере применимо ко всем гражданам России (чаще всего это касается студентов из других
городов, снимающих квартиры и не регистрирующихся в них) и даже самих казанцев. В
ходе наблюдения на другом участке при нас зафиксировали подобное нарушение со
стороны жителя Казани, имеющего прописку в одном районе, но не
зарегистрировавшегося по месте своего фактического проживания в другом. Причем
практически все казанцы, не зная о том, что они обязаны уведомлять паспортно-визовую
службу о месте своего реального места жительства, оказавшись по тому или иному поводу
в милиции, сами дают показания, по которым их можно привлечь к ответственности и
оштрафовать. Однако фиксация нарушений паспортно-визового режима со стороны
казанцев происходит редко, и практически не вызывает сожаления у исследуемого
информанта, тогда как в большей степени он сочувствует приезжим из Средней Азии и
Кавказа.
Негативно наш информант относится и к последним изменениям в миграционной
политике, в частности на запрет «не гражданам» России работать в розничной торговле в
палатках. Отмечая, что постановление Правительства вводит этот запрет только с 1 апреля
2007г., наш информант фиксирует, что в Казани сотрудники милиции его уже
«формально» выполнили в январе. Многие его друзья, которые имеют лишь вид на
жительство или регистрацию были вынуждены сменить место работы. При этом он
отмечает, что местных жителей на рынке больше не стало. «Вытолкнув» мигрантов с
рынков, власти, по его мнению, хотят заставить их работать на малопрестижных и
низкополачиваемых местах (чаще всего в строительстве). При этом отмечается о
невозможности содержать семью на ту заработную плату, которую получают мигранты на
новом месте работы, притом, что предпринимательская деятельность на рынке давала им
некоторую финансовую самостоятельность и стабильность.
Последний вопрос, который стоит осветить в данном докладе, т.к. на него уже есть
возможность дать ответ, – почему же все-таки азербайджанцы решают идти работать в
милицию, несмотря на изнуряющий рабочий график и иногда неблагоприятный
эмоциональный климат. Ответ состоит в том, что, будучи «человеком в погонах», мигрант
имеет больше возможностей защитить своих родственников и друзей от посягательств на
честь, достоинство, а иногда даже и имущество. Эти посягательства, как показывает
наблюдение, могут исходить как со стороны рядовых граждан, так и со стороны
правоохранительных органов. Тот факт, что наш информант является милиционером,
«уважаемым в районе человеком» помогает ему эффективно решать вопрос с
руководством школы относительно травли его ребенка со стороны одноклассников.
Причастность к милиции также оказывается решающим фактором при необходимости
вызволить брата из РОВД другого района города, куда его и доставили незаконно
сотрудники ППС «для выяснения личности» даже после предъявления паспорта
5
гражданина Российской Федерации. Именно в целях обеспечить возможность для более
благополучного существования своей семьи в будущем информант нацеливает на работу в
милиции своего старшего сына, тогда как младшему отводит роль предпринимателя. По
мнению информанта, азербайджанцы, которые работают в милиции, трудятся лучше и
усерднее и реже меняют место работы, т.к. дорожат им. Здесь стоит отметить, что при
рекрутинге кадров в милицию наличествует тенденция избегать слишком явного
присутствия этнически инаковых мигрантов, а осуществляются преференции для местных
жителей или для мигрантов с «коренной» для Татарстана этничностью. При этом одна из
проблем, которая стоит сейчас перед кадровыми службами МВД – это большая текучесть
кадров на «низовом» уровне. Таким образом, вход в профессиональную группу для
азербайджанцев затруднен, несмотря на то, что у многих есть такое желание. Информант
в ходе личных бесед с нами не раз повторял: «Я хоть завтра приведу десяток молодых и
сообразительных азербайджанцев, которые будут трудиться и держаться за свое
место, но не берут же».
Вопросы для дальнейшей детализации.
Основной проблемой на данном этапе исследования для меня является
определение того, насколько типична структура смыслового поля изученного кейса для
других азербайджанцев, и в целом для мигрантов из ближнего зарубежья, работающих в
татарстанской милиции. Для решения этой проблемы мы развиваем усилия в направлении
расширения сферы наблюдения, не ограничиваясь уровнем тех милиционеров, которые
работают «на земле». Но здесь, как всегда в социологических исследованиях закрытых
социальных систем возникает проблема доступа к полю.
Также интересно изучать статус азербайджанцев-милиционеров в этническом
сообществе, и тот образ, каким они видятся своим землякам. В этой целью мы приступили
к серии интервью с самими мигрантами.
Литература.
1.Результаты опросов общественного мнения см. Общественное мнение. 2003. –
М., 2003, Общественное мнение, 2002. – М., 2002, а также в статьях «Отношение к
мигрантам: практика России и Европы» // Всероссийский Центр изучения общественного
мнения, 2005 http://www.wciom.ru/?pt=45&article=1288, Поликанов Д.В. Сработает ли
новая миграционная политика? // Всероссийский Центр изучения общественного мнения,
2005 http://www.wciom.ru/?pt=45&article=1310, Зайончковская Ж. Миграционная ситуация
в
современной
России
//
Центр
миграционных
исследований,
2005
http://migrocenter.ru/science/science05.php,
Зайончковская
Ж.
Население
России
сократится//
RBCdaily,
10.09.2004
http://www.rbcdaily.ru/news/person/index.shtml?2004/09/10/59040
2.Щедрина О.В. Возможна ли мультикультурная модель интеграции мигрантов в
России? // Социологические исследования. – М.: ИС РАН, 2004. – № 11. – С. 67-74.
Социология межэтнической толерантности // Отв. ред. Л.М. Дробижева. М.: ИС РАН,
2003; Материалы к курсу «Социология межэтнической толерантности» / Отв. ред. Л.М.
Дробижева. — М.:ИС РАН, 2005.
3.Этнически избирательный подход в действиях милиции в московском метро –
М.: Новая юстиция, 2006. – 80 с. – (Серия Дискриминация вне закона ; вып. 3). См. также
http://www.jurix.ru/sections/news/content/Ethnic%20Profiling%20in%20the%20Moscow%20M
etro.pdf
4.Гладарев Б., Ежова Л. Этнические меньшинства в российской милиции. рукопись, 2005. – 26 с.; Колесникова О.А., Косалс Л.Я. и Рывкина Р.В.
Коммерционализация служебной деятельности работников милиции // Социологические
исследования, 2004, № 3, 73-83; Косалс Л. Тезисы лекции «Бизнес-активность работников
правоохранительных
органов
в
современной
России»
//
6
http://www.demoscenter.ru/projects/52FB039/54DF1D9/587D6DE/1117789137; Новикова. А.
«Портреты рядовых милиционеров в современной правоохранительной системе» //
http://www.nz-online.ru/print.phtml?aid=35011502
5. По данным интервью с мигрантами в рамках текущего проекта. Также см.
доклад Макарова Г.И. Неиммигрантские и иммигрантские меньшинства в Татарстане:
сравнительный анализ дискурсов, проблем этнокультурной идентификации и адаптации.
Текст презентации на франко-российской конференции «После империи: миграции в
постколониальном контексте (российский и французский опыт)» 29-31 мая 2007 г. в
Москве, С 8. http://cercec.ehess.fr/document.php?id=797
7