Вводные замечания

Вводные замечания
Предмет наших бесед — отечественная архитектура древнейшего периода, т. е. конца X — начала
XIII в. Ее чаще всего называют древнерусской. Это не вполне точно: она не принадлежит
«древности» в строгом смысле этого слова, как древнеегипетская или древнегреческая.
Древнерусская архитектура — это явление нашей средневековой культуры.
Получить первое впечатление и первое представление о древнерусском зодчестве X—XIII вв.,
которое именуют также домонгольским, весьма просто, например, можно обратиться к
конкретному памятнику и вообразить его на фоне русской или западноевропейской архитектуры
Нового времени. Тогда своеобразие древнерусской постройки станет очевидным.
В трех километрах от Новгорода, в некотором отдалении от правого берега Волхова, стоит
невысокий, скромного облика храм. Это Спасо-Преображенская церковь на Нередицком холме
— в просторечии Нередица. Она построена в 1198 г. по заказу князя Ярослава Владимировича. По
сравнению с грандиозными храмами XVIII—XIX вв. Петербурга и Москвы она кажется совсем
простой, даже элементарной.
Огромный размер того или иного здания вовсе не гарантирует художественные качества, да и
простота бывает разная. Вспомним слова поэта о творчестве:
В конце нельзя не впасть, как в ересь,
В неслыханную простоту.
Без Нередицы не обходится ни один обзор новгородского, древнерусского и в целом
отечественного зодчества. Храм этот важен для понимания эволюции новгородской и
древнерусской архитектуры, важен для образного развития византийской темы, появившейся в
нашем зодчестве в X — первой половине XI в. Нередица отражает местные особенности
архитектуры, сложившиеся в XII — начале XIII в.
Есть в облике этого храма и нечто сокровенное, трудновыразимое в слове, — особое обаяние,
связанное с национальным мироощущением, нечто трогательное, вызывающее сердечный
отклик.
Реставратор Нередицы Петр Петрович Покрышкин в начале XX в. обращался к Нередице
знаменитыми словами Ф. И. Тютчева:
Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
Вот это, «что сквозит и тайно светит», и есть главное в Нередице, в архитектуре и культуре
Древней Руси. Это превыше всех фактов. Это-то и надо разгадать в древнерусской архитектуре.
Наука о древнерусском зодчестве сравнительно молодая. XVIII в. был потерян для ее изучения,
как и для изучения нашей средневековой культуры. Интерес к отечественным древностям
стимулировал труд Н. М. Карамзина. Но даже у Пушкина и его современников не было
сложившихся представлений о художественной ценности русского средневекового искусства, в
том числе и архитектуры: практически все затмевала античность, что понятно и легкообъяснимо.
Споры западников и славянофилов в 30—50-х гг. XIX в. — начало собирания и классификации
памятников искусства Древней Руси.
Во второй половине XIX — начале XX в. огромную роль для уяснения истинных особенностей
древнего зодчества сыграла реставрация памятников и археология. Именно эти два раздела науки
обеспечивали достоверность знаний о слишком искаженном облике древних зданий.
Обобщением представлений дореволюционной науки о домонгольском зодчестве стал
коллективный труд «История русского искусства» под редакцией И. Э. Грабаря начала XX в. Под
тем же названием, но обогащенное научными открытиями первой половины XX в., вышло в
середине XX в. многотомное издание по истории русского искусства. Первые четыре тома
посвящены древнерусскому искусству, в том числе архитектуре.
Из обобщающих изданий необходимо назвать «Всеобщую историю архитектуры» 70-х гг. XX в.
(раздел о домонгольском зодчестве в третьем томе). На нелегкой стезе изучения древнерусского
зодчества трудились многие исследователи, беззаветно преданные делу, — Д. В. Айнанов, А. Н.
Некрасов, Н. Н. Воронин, М. К. Каргер, Ю. С. Асеев, П. А. Рапопорт, А. И. Комеч. За XX в. многое
изменилось в науке о древнерусской архитектуре: изменилась методика, возобладал подход к
памятнику архитектуры как к историческому источнику, в научный оборот введены десятки новых
памятников. Если дореволюционные исследователи оперировали 30—40 памятниками
домонгольского времени, то теперь их насчитывается более 200.
Прежде чем обратиться непосредственно к обзору построек домонгольской поры, необходимо
сделать ряд вводных замечаний, касающихся особенностей архитектуры как вида искусства,
особенностей ее художественного языка.
Архитектура принадлежит к группе пространственных видов искусства. Следует отметить ее связь
с техникой. Недаром существует устойчивое словосочетание «строительство и архитектура».
Просто строительство находится в сфере техники. Архитектура в греческом и латинском языках
означает «главное строительство», подразумевается строительное искусство и связанное с ним
художественное качество, образ, указывающий на нечто превосходящее, более важное, чем
утилитарная ценность постройки. Каждый вид искусства обладает своей особой способностью
воплощать духовное содержание, чувства и идеи разной мерой конкретности и обобщения.
Способность обобщать — в природе зодчества.
Архитектура не изображает — в отличие от живописи, скульптуры, графики. У нее не
изобразительный способ формообразования. Она не умеет изображать, как живопись, и
рассказывать, как литература. Архитектура оперирует реальной трехмерной формой,
вещественной массой, которая обладает целым рядом особых свойств, которые в процессе
творческого осмысления зодчими претворяются в художественный образ. Как сказал А. де СентЭкзюпери: «…архитектор взял камень и сотворил тишину».
Каковы же свойства массы, на которых строится язык этого вида искусства. Пока неважно, что это
— дерево, камень, кирпич или бетон. Вот эти особенности:
материальность;
тяжесть;
статичность;
цвет;
фактура и т. д.
Оперируя массой, архитектор использует ее линейные и объемные характеристики:
линию;
плоскость;
объем.
Он создает их определенные соотношения, пропорции, извлекает из них ритмические эффекты.
Это и есть язык зодчества, характеризующий природу этого вида искусства. Средства архитектуры,
таким образом, не имеют аналогов в природе. Линия, плоскость, объем способны выразить
обобщенное содержание, можно сказать, даже абстрактное, но не конкретное.
Архитектура воплощает общие закономерности бытия, большие идеи, пафос, одухотворяющий
человека и общество; в ее природе создавать образы-символы, своего рода портреты того или
иного общества в его историко-социальном, религиозном и национальном облике.
Мы не всегда отдаем себе отчет в том, что возводимое архитектором здание созидается в
согласии и противоборстве с гравитацией, земным тяготением. Ведь, по существу, единственная
тема архитектуры — преодоление тяжести, косности и инертности вещества, т. е. строительного
материала. Многообразие образов, создаваемых архитектурой, сводится в конечном счете к этой
теме, ее истолкованию в разные исторические эпохи и у разных народов. Победа над тяжестью —
это всегда победа, победоносный, выпрямляющий человека дух.
Архитектура — это еще и драма: несущие и несомые конструкции, их противоборство, победный
результат.
С этими особенностями здания связано правильное его восприятие. Произведение архитектуры —
не только фасад, это объемно-пространственный организм. Способ его осуществления и
существования — конструкция.
Как воспринимать здание? Надо проникнуться трудной работой несущих конструкций,
прочувствовать длящееся противоборство несущих и несомых конструкций, всерьез воспринять
эту молчаливую драму и ее победоносный финал. Увидеть отражение конструктивного решения
во внешнем облике, примерить, соотнести с собой (человек тоже архитектура).
Нельзя не заметить и еще одно качество архитектуры, заложенное в природе ее языка. Она
воплощает только позитивные ценности человеческого духа. Она не способна воспроизводить
лукавые изгибы человеческого духа — иронию, сатиру, юмор. Органическая неспособность
зодчества воплощать негативное придает этому виду искусства оттенок благородства и
правдивости.
Удивительно точно это выразил известный теоретик архитектуры Гинзбург: «Основные законы
образования архитектурной массы, законы ритма, ее одухотворяющие, до чрезвычайности
просты. Это почти всегда законы образования правильной геометрической формы, ясные в своей
математической сущности, отчетливые в своем ритме… Многообразие архитектурных масс
сводится к нескольким простым геометрическим телам — параллелепипеду, призме, пирамиде,
конусу. Так же проста и классификация ритмов: простые и сложные, симметричные и
асимметричные, разъединяющие и соединяющие».
Каждому стилю присущи определенные способы ритмической организации. Архитектура, таким
образом, обладает удивительной способностью улавливать в своих ритмах, так сказать, биение
пульса эпохи, ее самые общие и вместе с тем самые сокровенные устремления.
Итак, ритм объемно-пространственных единиц — главное средство создания архитектурного
образа. К каким органам чувств обращается архитектура? В средневековую эпоху архитектура
была ведущим видом искусства. Почему?
Прежде всего, как уже отмечалось, архитектура воплощает наиболее общие большие идеи,
которыми живет общество. Говорят, великому времени соответствует великая архитектура. Это
верно. Средневековое общество жило в условиях полного господства грандиозного духовного
комплекса христианства. Условия для процветания зодчества были поэтому самые
благоприятные. Ведь недаром самые красивые здания на земле — церкви, особенно
средневековые.
Далее, храм — концентрированное выражение христианского миропонимания. Его архитектура —
это овеществленная идея мироустройства по христианским представлениям. Только архитектура
могла своими обобщающими средствами выразить эту грандиозную идею. Важно и другое: под
эгидой храмовой архитектуры вершилось богослужебное действо. Средствами его осуществления
были многие виды искусства, точнее, их грандиозный синтез:
ораторское искусство;
пение;
книга;
живопись;
прикладное искусство;
торжественный обряд театрализованного типа.
Все эти виды искусства и каждый в отдельности конкретизировали то содержание, которое уже
было овеществлено в символе храмовой архитектуры, ибо храм — это символическая формула
мира, его устройства и смысла.
Кроме того, храм — постоянно воздействующий на человека элемент городской или сельской
среды. Он всегда рядом с человеком в повседневной жизни. Он формирует образ города или
села, придает им нравственный облик, постоянно напоминает человеку о главном.
Все другие виды искусства были далеко не столь доступны для человека Средних веков и потому
не обладали возможностью постоянного воздействия на него. Все это и ставит архитектуру,
прежде всего храмовую архитектуру, на первое место по значимости, по уровню воздействия на
повседневную и сакральную жизнь людей.
И в заключение еще об одном: Русь, как известно, приняла христианство из Византии, а вместе с
христианством и традицию храмового строительства.
Зодчество Византии к концу X — началу XI в. прошло долгий путь развития. Этот путь был отмечен
выработкой типа культового здания, которое максимально отвечало потребностям христианского
богослужения. К концу X в. появился классически ясный, максимально приемлемый в
функциональном, образном и символическом отношениях тип храма.
Краткая типология византийского храма, ее история сводятся к следующему: в IV—V вв. в
храмовом строительстве Византии преобладают два типа сооружений — базилика и центр здание.
Оба заимствованы из эллинистической и древнеримской архитектуры.
К VI в. обнаруживается сближение этих двух типов: базилика делается меньше по протяженности,
приближаясь иногда в плане к квадрату, а в ее структуру, определяя особенности центральной
части, внедряется купол, — создается тип особый тип храма, который получил купольной
базилики.
В дальнейшем на первое место в храмовом строительстве, особенно в послеиконоборческий
период, т. е. с середины — второй половины IX в., выходит крестово-купольный тип церкви.
Основное, т. е. центральное ядро крестово-купольного здания составляет храм на четырех опорах
(колоннах, или пилонах). Четыре опоры соединены подпружными, арками и парусами, которые
несут купол, как правило, на барабане. Это центральная ячейка храма — подкупольное
пространство.
К подкупольному пространству в этом типе здания по странам света (с севера, запада, юга и
востока) примыкают пространственные ячейки, перекрываемые цилиндрическими сводами, —
они-то и образуют пространственный крест. Конструктивно крестово-купольная система очень
целесообразна. Символически это образ иерархии, выраженный просто, ясно, доходчиво.
Крестово-купольный тип храма мог быть и максимально большим и максимально маленьким.
Как уже отмечалось, этот тип храма в X в. стал ведущим в византийском зодчестве. Именно в этот
период Русь была приобщена к христианству.