Реализм и цель науки
advertisement
Марк Амадеус Ноттурно О философии Карла Поппера 5 Реализм и цель науки Поппер был метафизическим реалистом. Он полагал, что мир существует независимо от нашего сознания и что высказывания истинны или ложны независимо от того, что кто-либо думает. Поппер считал, что мы никогда не можем знать с точностью, верна эмпирическая теория, или нет. Но он также думал, что истина объективна и абсолютна, и что она является целью и регулятивным идеалом научного исследования. Наука пытается открыть истину. И ученые регулируют, или должны регулировать свои исследования в соответствии с этим. Многие философы расценивают комбинацию этих идей – что истина есть цель науки, но что мы никогда не можем знать, когда мы ее открыли, и открыли ли вообще – как проблематичную. Другие расценивают идеи о том, что мир существует независимо от нашего сознания и что истина объективна и абсолютна, как еще более проблематичные. Но эти идеи прямо следуют из идеи о том, что научное знание подвержено ошибкам. И в этой главе я объясню, каким образом. В Главе 1 я писал о том, что крах классического фаундационализма был следствием отчасти нашей неспособности четко сформулировать объективный критерий истины, и отчасти – открытия серьезных соперников кантовским наилучшим кандидатам на априорное точное знание. Фаллибилистская философия, которая возникла на основе этого, утверждает, что мы никогда не сможем обладать каким-либо несомненным теоретическим знанием, так как даже самые наши несомненные теории могут оказаться ложными. Эта идея привела некоторых людей к заявлению о том, что истины не существует, а других – что истина релятивна по отношению к тому, во что мы верим. Но Поппер считал, что мы можем ошибаться только если есть относительно чего ошибаться, и что мы можем признавать ошибки только если проведем четкое разграничение между «быть истинным» и «верить в истинность». Любое утверждение, в которое мы верим, есть утверждение, которое, как мы верим, истинно. Но тот факт, что мы верим, что утверждение истинно, не есть то, что делает его истинным. И было бы невозможным сделать ошибку, если бы это было не так. Мы можем, напротив, ошибаться в наших мнениях только потому, что есть факты, независимые от наших мнений, которые делают наши мнения истинными или ложными. Что есть истина? Поппер полагал, что истина есть соответствие фактам, и что «утверждение, высказывание, заявление, или мнение истинно тогда и только тогда, если оно соответствует фактам».1 Эта идея существует со времен Аристотеля. Но Поппер понял, что мы должны провести резкое разграничение между критерием истины и определением истины, для того, чтобы это было философски осмысленным. Критерий истины формулирует необходимые и достаточные условия, при которых мы можем определить, истинно высказывание, или нет. Определение истины формулирует необходимые и достаточные условия, при которых высказывание истинно. Логические позитивисты утверждали, что определение истины должно включать критерий для определения того, истинно ли высказывание.2 Но критерий истины и определение истины – это две разные вещи. И это становится ясно, как только мы признаем, вместе 1 Марк Амадеус Ноттурно О философии Карла Поппера с фаллибилизмом, что высказывание может быть истинным, даже если у нас нет способа определить, истинно оно или нет. Поппер в отношении этого говорил, что у нас нет объективного, не вызывающего вопросов критерия истины. Но он думал, что мы, тем не менее, знаем, что означает «истина». Он и в целом критически относился к идее о том, что необходимо давать дефиниции наших понятий для того, чтобы иметь серьезную дискуссию. Он считал, что определения определяют понятия через другие понятия, и что идея о том, что мы должны дать определения понятиям ведет к бесконечному регрессу тем же самым образом, что и идея о том, что мы должны дать обоснование нашим представлениям. Но он также думал, что иногда дефиниция может помочь защитить наши понятия от обвинения в том, что они бессмысленны. И он полагал, что данное Альфредом Тарским определение истины есть защита именно в этом смысле. Определение истины Тарского объясняет, как мы можем говорить о соответствии утверждения фактам, даже если не имеем никакого критерия для определения того, так это или нет. Тем самым его определение устанавливает условия, при которых утверждение верно, но не включает какого-либо критерия, по которому можно определить, верно оно или нет. По словам Тарского, мы можем определить «истину», введя идею «метаязыка», на котором мы можем указывать и на высказывания, и на те факты, к которым относятся эти высказывания. Метаязык позволяет нам придать название каждому высказыванию на каком-либо языке. Он тем самым позволяет нам указывать на высказывания, в противоположность фактам, и говорить, что они истинны. Это можно сделать множеством разных способов. Но Тарски предложил в качестве простейшего способа сделать это, просто заключить предложение в кавычки. Так, кавычки в высказываниях «Снег белый» истинно (или соответствует фактам) если и только если снег белый. и «Трава красная» истинно если и только если трава красная. означают, что мы указываем на высказывания – нам необходимо сделать это для того, чтобы сказать, что эти высказывания истинны – а не на то, к чему относятся сами высказывания. Эти так называемые «T-предложения» или «Предложения истины» (“Tsentences or “Truth-sentences”) формулируют условия, при которых рассматриваемое высказывание истинно. Так, высказывание «Снег белый» истинно если снег белый, и только если снег белый. И высказывание «Трава красная» истинно, если трава красная и только если трава красная. Важно отметить, что Т-предложение может быть истинным независимо от того, истинно или нет то высказывание, к которому оно относится. Так, большинство из нас скажет, что «Трава красная» – это ложное высказывание. И некоторые могут воспринять Т-предложение ««Трава красная» соответствует фактам, если и только если трава красная» как странное именно по этой причине. Но ««Трава красная» соответствует фактам, если и только если трава красная» формулирует условия, при которых «Трава красная» истинно. Мы думаем, что высказывание «Трава красная» ложно именно потому, что «Трава красная» истинно, если трава красная и только если трава красная – и потому, что мы думаем, что трава, на самом деле, не красная.3 Условия истинности для любого высказывания, о котором мы можем подумать, могут, согласно Тарскому, быть сформулированы точно таким же 2 Марк Амадеус Ноттурно О философии Карла Поппера образом. И полный набор Т-предложений для любого данного языка будет составлять определение «истины» для этого языка. Он будет формулировать условия, при которых все и каждое высказывание этого языка истинны. В отношении слов все это может показаться слишком тривиальным. И Поппер действительно думал, что это было бы слишком тривиальным в отношении слов – если бы слишком многие люди не думали, что понятие «истина» бессмысленно, если у нас нет объективного критерия для определения того, истинно высказывание или нет. Он писал, что «решающим является понять, что знание того, что значит истина, или при каких условиях утверждение называется истинным, не то же самое, что и должно четко различаться от наличия средства решения – критерия для решения – является ли данное утверждение истинным или ложным».4 И он часто цитировал Ксенофана: Боги отнюдь не открыли смертным всего изначально, Но постепенно, ища, лучшее изобретают. Истины точной никто не узрел и никто не узнает Из людей о богах и о всем, что я только толкую: Если кому и удастся вполне сказать то, что сбылось, Сам все равно не знает, во всем лишь догадка бывает.5 Но истина – не единственное понятие, для которого у нас нет никакого критерия. Рассмотрим идею максимизации доходов. Есть много финансовых стратегий, которым можно следовать. Но у нас нет никакого способа определить, максимизирует ли наши доходы какая-то из них. Ибо мы, конечно, можем получить большие доходы, но не максимальные. И вообще-то можем максимизировать доходы, потеряв при этом деньги. Но максимизация дохода есть важный регулятивный идеал в сфере финансов – так же как истина важный регулятивный идеал для науки – и мы знаем, что это означает, даже если не имеем критерия для определения этого. Ранее я сказал, что Поппер верил в абсолютную и объективную истину. Это очень легко неправильно понять, особенно если мы отождествим определение истины с критерием истины. Но вопрос о том, абсолютна ли истина, не имеет ничего общего с тем, есть ли у нас критерий для определения, что это такое. «Абсолютный» просто означает, что нечто не условно или относительно по отношению к чему-либо другому. Поппер полагал, что истина абсолютна именно в этом смысле. «Быть истинным» отличается от «считаться истинным». Истина не зависит и не обусловлена тем, кто во что верит. И она не зависит от теории, или свидетельств, или исторического контекста, или чего-то еще – кроме фактов. Но Поппер также думал, что мы никогда не можем абсолютно точно знать, истинно или нет данное утверждение. Но нам не нужно думать, что утверждение истинно для того, чтобы оно было истинным. И то, что мы думаем, что оно истинно, не гарантирует того, что мы правы. Так что наше знание, в противоположность его истине, действительно релятивно по отношению к теории, свидетельствам, историческому контексту и так далее, и так далее. Именно это делает наше знание подверженным ошибкам. Но именно это также делает для нас возможным искать истину, и находить ее – несмотря на то, что мы никогда не можем быть абсолютно уверены в том, действительно ли мы нашли ее, или нет. 3 Марк Амадеус Ноттурно О философии Карла Поппера Эссенциализм и инструментализм Поппер иногда объяснял свою теорию познания, противопоставляя ее эссенциализму, с одной стороны, и инструментализму, с другой. Полезно рассмотреть различия между этими теориями, потому что они в конце концов оборачиваются разграничением между определением истины и критерием истины. Эссенциализм, согласно Попперу, придерживается того, что: (1) Ученый стремится находить истинные теории или описания мира, которые также являются объяснениями наблюдаемых фактов; (2) Ученый может достичь успеха в установлении истинности таких теорий за пределами любого разумного сомнения; и (3) Подлинно научная теория описывает «сущности» (“essences”), или «сущностную природу» вещей – которые суть реальности, лежащие за феноменами – и теории, описывающие такие сущности, являются окончательными, или «предельными» объяснениями, которые ни нуждаются в дальнейшем объяснении, ни допускают его. Инструментализм, с другой стороны, полагает, что: (4) Предсказание, а не объяснение, есть подлинная цель науки; (5) Научные теории ни истинны, ни ложны; и (6) Научные теории – это не утверждения, но орудия – или, более конкретно, правила вычисления – для того, чтобы делать предсказания. Философия инструментализма может быть обнаружена уже в споре между Галилеем и католической церковью. Коперник опроверг птолемеевскую модель солнечной системы и противоречил Библии, заявив, что Земля вращается вокруг Солнца. Галилей придерживался коперниканской модели как дающей верное описание Солнечной системы. Но церковь – или, точнее, кардинал Беллармино – утверждала, что коперниканская модель на самом деле есть «математическая гипотеза», или удобная фикция для того, чтобы делать предсказания. Церковь заставила Галилея отречься от его доктрины об истинности коперниканской модели, и только недавно признала свою ошибку. Но философия инструментализма, под влиянием логического позитивизма, стала популярной в двадцатом веке в силу общего признания того, что у нас нет объективного критерия для определения истинности или ложности научных теорий. Позитивисты утверждали, что, вместо такого критерия, научные теории лучше понимать как инструменты для того, чтобы делать предсказания. Поппер соглашался с эссенциалистами в том, что цель науки – находить истинные объяснения наблюдаемых фактов.6 Но он соглашался с инструменталистами в том, что наука никогда не может установить такие теории так, чтобы они были за пределами разумных сомнений, и утверждал, что нет никаких оснований полагать, что есть что-то вроде окончательного объяснения, которое не может быть далее объяснено. Эссенциализм, говорил он, препятствует научному поиску, ставя предел, за которым мы не можем далее искать объяснения тому, чего не понимаем. Но инструментализм также препятствует научному поиску, утверждая, что нет смысла спрашивать, действительно ли та или иная научная теория верна. Каждая из этих двух теорий смешивает идею истины с критерием истины. И они отличаются только в отношении того, есть ли он действительно у нас. Поппер считал, что инструментализм прав, говоря о том, что у нас нет никакого объективного критерия истины, и что научные теории – это инструменты. Но он думал, что ошибочно то, что они всего лишь инструменты, и что наука не стремится к истине. 4 Марк Амадеус Ноттурно О философии Карла Поппера Он считал, что эссенциализм прав, говоря о том, что наука стремится к истинным объяснениям, но не прав, заявляя, что мы можем достичь успеха в установлении истинности наших теорий за пределами любых и всех разумных сомнений. Поппер расценивал утверждение о том, что мы можем быть абсолютно уверены в истинности наших теорий как пугающе самонадеянное, но он также думал, что оно привело многих философов к выплескиванию младенца вместе с водой. Он рассматривал утверждение релятивистов о том, что нет абсолютной истины, как совершенно ошибочное, и сам релятивизм – как одну из величайших болезней нашего времени. Но он также думал, что «релятивисты», которые говорят такие вещи, часто путаются в том, что они действительно думают, и что они действительно и правильно отвергают вместо этого идею абсолютного знания. Ибо трудно, если вообще возможно, сделать осмысленным их релятивизм, не приписывая им представления о том, что он абсолютно и объективно истинен. По словам Поппера, у нас нет объективного критерия истины, и мы, поэтому, не можем знать точно, что наши теории истинны. Но это не означает, что наши теории не есть действительные утверждения, которые либо истинны, либо ложны. Это не означает, что сама истина относительна, или что абсолютной истины не существует. И это не значит, что мы не можем искать ее, или достичь успеха в этом поиске. Все, что это означает, это то, что мы никогда не можем знать точно, нашли мы ее, или нет. Это не означает, что истина относительна, но только то, что мы подвержены ошибкам. Но это не означает, что нам нечем руководствоваться в нашем поиске. Ибо, хотя у нас нет объективного критерия истины, у нас есть критерий ложности. Противоречащие друг другу утверждения не могут одновременно быть верными. И поэтому мы можем проверять наши теории на их логические последствия, в попытке обнаружить, действительно ли они истинны, или нет. Объяснение и предсказание Эта идея – о том, что мы можем проверять наши теории на их логические последствия – указывает на ту роль, которую предсказания действительно играют в науке. Инструментализм заявляет, что цель науки – предсказание. Но Поппер говорит, что научные теории стремятся дать истинные каузальные (причинно-следственные) объяснения мира, и что ученые озабочены предсказаниями в первую очередь как способом их (объяснений) проверки. Мы можем объяснить событие в мире, дедуцируя утверждение, описывающее его, из одного или более универсальных утверждений, вместе с сингулярными утверждениями, так называемыми начальными условиями, которые описывают факты в мире, имеющие отношение к тому, что вызвало событие, которое мы хотим объяснить. Мы объясняем, например, что заставило струну А порваться, дедуцируя утверждение «Струна А порвалась» из универсального утверждения «Любая струна рвется, если на нее помещается вес, превышающий ее предел прочности на разрыв» вместе с сингулярными утверждениями «Предел прочности на разрыв струны А – 1 фунт» и «Вес в 2 фунта был помещен на А». Универсальное утверждение «Если вес, превосходящий прочность струны на разрыв, помещается на эту струну, то эта струна порвется» – может рассматриваться как каузальный закон природы.7 Сингулярные утверждения - «Предел прочности на разрыв струны А – 1 фунт» и «Вес в 2 фунта был помещен на А» могут рассматриваться как причины. Сама дедукция есть каузальное объяснение того, почему струна порвалась. Оно не просто говорит нам, что струна порвалась. Оно также говорит нам, почему она порвалась. 5 Марк Амадеус Ноттурно О философии Карла Поппера Очевидно то, что каузальное объяснение тесно связано с предсказанием. Большая часть того, что отличает объяснение от предсказания, это то, описывает ли дедуцируемое нами утверждение событие в прошлом или событие в будущем. Если мы знаем, что струна А в реальности уже порвалась, то наша дедукция утверждения о том, что она порвалась, из каузального закона и начальных условий, описанных нами, есть объяснение факта. Но если струна еще не порвалась, то наша дедукция утверждения о том, что она порвется, из этого каузального закона и начальных условий есть предсказание. Также очевидно то, что мы всегда сможем дедуцировать утверждение, описывающее тот факт в мире, который мы хотим объяснить, из некоторого универсального каузального утверждения вместе с утверждениями, описывающими начальные условия. Но совершенно другой вопрос являются ли утверждения, из которых мы дедуцируем его, истинными. Ибо столь же очевидно, что мы можем дедуцировать такое утверждение из утверждений о якобы существующих каузальных законах и начальных условиях, которые (утверждения) ложны. Проще говоря, тот факт, что мы можем дать каузальное объяснение событию в мире не означает, что наше каузальное объяснение истинно. Здесь утверждение Поппера о том, что научные теории стремятся давать истинные каузальные объяснения есть утверждение о том, что наука интересуется не просто предсказанием того, что случится, но также и пониманием того, почему это случится. Таким образом, ученые используют предсказания как способ проверки истинности своих объяснительных теорий. Если их предсказания ложны, то либо каузальные законы, либо начальные условия, которые они использовали для дедуцирования предсказаний, ложны. И это означает, что мы еще не объяснили, или не поняли, что происходит в мире. Рассмотрим общую теорию относительности Эйнштейна. Общая относительность не была результатом новых наблюдений. Она объясняла старые наблюдения по-новому. Но никто тогда еще не измерил искривление световых лучей при их прохождении мимо массивных тел, таких как Солнце, и Эйнштейн предсказал, что они будут искривляться в большей степени, чем это предсказывал Ньютон. Эйнштейн предположил, что это – способ проверить его теорию. Он сказал, что признает ложность своей теории, если световые лучи, проходящие мимо Солнца, не будут отклоняться в той мере, как это предсказано им – или, другими словами, если одно из логических следствий его теории окажется ложным. Иными словами, вопрос о том, будут ли лучи искривляться до той степени, как это предсказал Эйнштейн, стал интересен, прежде всего в качестве проверки его теории. Эддингтон никогда не направил бы камеры на небо, чтобы сравнить видимое положение звезд во время солнечного затмения с их видимым положением за шесть месяцев до этого и после этого, - не говоря уже об организации для этого крупной экспедиции, - если бы различие этих положений не составляло бы проверки теории Эйнштейна. И действительно трудно подумать о другой причине того, почему кто-то заинтересовался бы верификацией или фальсификацией этих предсказаний. Я могу, возможно, объяснить этот вопрос совершенно иным образом. Если научная теория действительно верна, то любое утверждение, которое мы выводим из нее в сочетании с другими истинными утверждениями, также будет верным. Но мы также можем вывести истинные утверждения из ложных утверждений. И мы можем также делать верные предсказания, вообще не выводя их из какой-либо теории. Предположим, у нас был бы доступ к непогрешимому оракулу, или философскому камню, или самому Господу Богу. И предположим, что мы могли бы делать предсказания, которые всегда оказывались бы верными просто задавая вопрос оракулу или касаясь камня, или молясь Богу. Мы могли бы, таким способом, удовлетворить 6 Марк Амадеус Ноттурно О философии Карла Поппера наше желание иметь верные предсказания. Но мы не удовлетворили бы наше желание иметь научное знание. Задавая вопрос оракулу, или касаясь камня, или молясь Богу, мы могли бы получать ответ, что случится во всех и каждом случае. Но это не помогло бы нам понять, почему все это случится. И хотя не может быть больших сомнений в том, что мы все хотели бы иметь способность предсказывать будущее, также может быть мало сомнений в том, что ученые хотели бы понимать мир. Прагматизм, согласованность и консенсус Идея о том, что определение истины должно включать критерий истины, привела многих философов к утверждению о том, что истина есть не соответствие фактам, но что-то другое. Здесь наиболее популярными идеи о том, что истинность теории означает ее полезность, или ее логическую согласованность (coherence), или тот факт, что ее принимает большинство людей, или большинство экспертов в данной области. Эти идеи могут быть соответственно названы прагматистской, когерентистской и консенсусной теориями истины. Каждая из этих теорий заменяет идею о том, что истина есть соответствие между утверждением и фактами – для которого у нас, по общему признанию, нет критерия – каким-то критерием для определения того, истинно ли утверждение. Но каждая из них, если принять ее всерьез, приведет к катастрофическим последствиям. Ибо это будет означать, что лжец будет говорить истину, если его ложь будет полезной, или согласованной с другими его высказываниями, или успешно вводящей в обман большинство людей, или экспертов. Более того, легко видеть, что ни одна из этих идей не схватывает того, что мы имеем в виду, когда говорим, что та или иная теория верна. Рассмотрим вопросы: «Я знаю, что его теория полезна, но действительно ли она верна?», «Я знаю, что его теория логически последовательна, но действительно ли она верна?» и «Я знаю, что его теория общепризнанна, и ее также принимают и все эксперты, но действительно ли она верна?» Каждый из этих вопросов совершенно осмыслен – и каждый из них, я мог бы добавить, играет важную роль в мотивации научного поиска. Но каждый из них содержал бы противоречия в понятиях, согласно прагматистской, когерентистской и консенсусной теориям истины. Теперь рассмотрим вопрос: «Я знаю, что его теория соответствует фактам, но действительно ли она верна?». Вопрос кажется больше похожим на шутку. И тот факт, что он похож на шутку, я утверждаю, обозначает то, что мы действительно понимаем истину как соответствие между высказыванием и фактами, независимо от того, что у нас нет критерия для его (соответствия) определения. Действительно, единственная известная мне причина полагать, что истина не означает соответствия фактам, заключается в том, что у нас нет объективного критерия для определения того, соответствует ли теория фактам или нет. По поводу этого некоторые философы говорят, что Тарски на самом деле не определил истину как соответствие, поскольку его теория не содержит критерия истины, и поскольку теоретики прагматизма, когерентизма и консенсуса все согласны, что «Снег белый» истинно если и только если снег белый. Но Т-предложения и предполагаются в качестве тавтологий, и сам Тарски сказал, что он пытался определить истину как соответствие между утверждением и фактами. Главное достоинство его определения в том, что оно позволяет нам видеть, что можно осмысленно говорить об истинности теории, даже если у нас критерия для ее определения. 7 Марк Амадеус Ноттурно О философии Карла Поппера Истина и информативное содержание Идея о том, что истина есть регулятивный идеал науки также легко может быть понята неправильно, даже если мы проведем разграничение между определением истины и критерием для определения истины. Ибо ученые не ищут истину саму по себе. Они хотят находить интересные истины, и информативные истины, и истина может играть некоторую роль в решении их проблем. Некоторые люди думают, что истина – это иллюзия, или что ее невозможно найти. Но Поппер считал, что примерно пятьдесят процентов всех возможных утверждений истинны. Ибо отрицание утверждения само есть утверждение, и точно то, что одно из двух должно быть истинным. Но он также думал, что истина не всегда интересна, или информативна – и что есть множество истин, которые вообще не решают проблем. Например, все тавтологии совершенно истинны. Но они не всегда очень информативны. Мы можем быть уверены, что завтра утром либо будет дождь, либо не будет. Но это не скажет нам, брать ли с собой зонт. Или рассмотрим утверждение «2 + 2 = 4». Вы можете рассматривать его как интересное или информативное, а можете и нет, хотя оно несомненно поможет вам решить пару проблем. Но если «2 + 2 = 4» истинно, то из этого следует, что «2 + 2 = 5» ложно, и что «2 + 2 = 6» ложно, и «2 + 2 = 7» ложно, и так далее. Но если эти утверждения ложны, то утверждения «2 + 2 = 5» ложно», «2 + 2 = 6» ложно» и «2 + 2 = 7» ложно» все совершенно истинны. И легко видеть, что так мы можем произвести бесконечное количество истинных утверждений, которые совершенно неинтересны науке, или кому-либо еще. Поппер по этому шутил, что всезнание, по этой причине, не только невозможно для людей, но и нежелательно. Не все истины интересны и информативны. Но Поппер считал, что информативное содержание утверждения меняется обратно пропорционально его вероятности. Тавтологии почти точно истинны,8 но редко очень информативны. Теперь рассмотрим эмпирическое утверждение: «Стоимость акций «Майкрософт» по закрытию торгов 1 мая 2001 г. будет где-то между двадцатью пятью и сто двадцатью пятью долларами». Это, как оказалось, истинное утверждение. Но оно не очень информативно или полезно для инвестора. «Майкрософт» по закрытию 1 мая 2001 г. будет семьдесят долларов и семнадцать центов», что также истинно, намного более информативно. Но оно, наряду с тем фактом, что оно истинно, имеет намного большую вероятность быть ложным. Поппер думал, что мы можем, в целом, сказать, что чем больше информации передает утверждение, тем менее вероятно, что оно истинно; и чем более вероятно, что оно истинно, тем меньше оно нам на самом деле говорит о мире. Действительно, мы можем даже рассматривать ложную объяснительную теорию, которая может точно предсказывать цены закрытия акций в пределах, допустим, пятидолларового диапазона, как более информативную и более интересную, чем истинную теорию, которая может предсказывать их цены закрытия только в стодолларовом диапазоне. Мы можем, как бы иронично это не звучало, даже сказать, что некоторые ложные теории ближе к истине, чем некоторые истинные. Правдоподобие Соображения, подобные этому, привели Поппера к идее «правдоподобия», или того, что значит для одной ложной теории быть ближе к истине, чем другая, в плане истинного и ложного содержания теории. Истинное содержание теории есть класс истинных логических следствий из этой теории, и ложное содержание теории есть класс ложных логических следствий из этой теории. По словам Поппера, ложная 8 Марк Амадеус Ноттурно О философии Карла Поппера теория А имеет меньшее правдоподобие, чем ложная теория В если и только если истинное содержание А меньше, чем истинное содержание В, и ложное содержание В меньше или равно ложному содержанию А, или истинное содержание А меньше или равно истинному содержанию В, и ложное содержание В меньше, чем ложное содержание А. Он думал, что ложная теория В может быть охарактеризована как более близкая к истине, чем ложная теория А, если удовлетворяется любое из этих условий. Однако попперовское определение «правдоподобия» не работает. Один из его учеников продемонстрировал, что любые две ложные теории имеют совершенно одно и то же число истинных и ложных последствий. Поппер признал и принял эту критику своего определения. Но идея о том, что некоторые ложные утверждения ближе к истине, чем другие, по-прежнему кажется очень соответствующей интуиции. И, хотя попперовская попытка определить «правдоподобие» через истинное и ложное содержание теории не работает, может вполне оказаться возможным дать определение этому понятию каким-то другим образом. Определение «правдоподобия» по-прежнему является нерешенной проблемой в философии науки, в момент, когда эта книга идет в печать. И если вы сможете дать логически последовательное определение этого понятия, то сделаете важный вклад в этой области. Примечания 1 Karl Popper, The Open Society and Its Enemies, Routledge & Keagan Paul, 1945. Reprinted by Routledge, London, 1991, vol. II, p. 369. 2 Это неотъемлемая часть их идеи о том, что значение термина есть его метод верификации. 3 Т-предложения могут быть тривиальными, но мы не должны думать, что они всегда истинны. Напротив, важно отметить, что Т-предложение также может быть ложным. Так, Т-предложение ««Трава красная» истинно, если и только если трава зеленая», ложно, потому что оно не точно формулирует условия, при которых высказывание «Трава красная» истинно. Трава в реальности может быть зеленой. Но если трава на самом деле зеленая, то утверждение «Трава красная» ложно – так как утверждение «трава красная» истинно если и только если трава красная. 4 Popper, The Open Society and Its Enemies, vol. II, p. 371. 5 См., например, Karl R. Popper, Conjectures and Refutations, Routledge and Keagan Paul, 1963. Reprinted by Routledge, London, 1991, p. 26. (Цитаты из Ксенофана здесь приводятся по: Фрагменты ранних греческих философов, часть 1. – М., Наука, 1989, С. 172-173). 6 Поппер писал: «Говорить о «цели» научной деятельности может показаться несколько наивным; ибо ясно, что различные ученые имеют различные цели и сама наука (что бы это ни означало) не имеет целей. Но, когда мы говорим о науке, мы, как представляется, чувствуем, более или менее ясно, что есть нечто, характерное для научной деятельности; и поскольку научная деятельность выглядит очень похоже на рациональную деятельность, и рациональная деятельность должна иметь некоторую цель, попытка описать цель науки может быть не полностью тщетной». – Karl R. Popper, Realism and the Aim of Science, Rowman and Littlefield, Totowa, New Jersey, 1983. Reprinted by Routledge, London 1992, p. 132. 9 Марк Амадеус Ноттурно О философии Карла Поппера Я здесь выразил универсальное утверждение «Любая струна рвется, если на нее помещается вес, превышающий ее предел прочности на разрыв» условным утверждением «Если вес, превосходящий прочность струны на разрыв, помещается на эту струну, то эта струна порвется». Эти два высказывания, конечно, эквивалентны. 8 Я говорю «почти точно истинны», потому что истинность тавтологии полностью зависит от законов логики – и потому, что логики иногда поднимали вопросы относительно этих законов, и эти вопросы иногда вели к пересмотру того, что может и что не может считаться тавтологичным. 7 10