Кафедра философии Ульяновского государственного университета Ульяновская областная библиотека
реклама
Кафедра философии Ульяновского государственного университета Ульяновская областная библиотека для детей и юношества имени С.Т. Аксакова СИМБИРСКАЯ ЗЕМЛЯ – РОДОВАЯ ОТЧИНА АКСАКОВЫХ Ульяновск 1 2011 УДК 821.161.10 (092) Аксаков ББК 83.3(2Рос=Рус)1-8 С37 С37 Симбирская земля – родовая отчина Аксаковых. Пособие для студентов / автор-составитель канд. филос. наук, доцент С. Б. Петров. – Ульяновск : УлГУ, 2011. – 132 с. Пособие представляет собой своеобразную хрестоматию, в которой собраны тексты, повествующие о связях членов рода Аксаковых и их родственников с Симбирским краем. Прежде всего, это фрагменты трилогии С.Т. Аксакова “Семейная хроника”, “Детские годы Багрова-внука” и “Воспоминания”. С разрешения авторов, докторов исторических наук А.С. Кулешова и О.Н. Наумова, в пособие помещены фрагменты их книги “Аксаковы. Поколенная роспись” (Москва : Территория, 2009). Издание адресовано студентам специальностей “регионоведение”, “история”, “филология”, “менеджмент в сфере туризма”, “культурология” и всем интересующимся историей и культурой России. 2 © С.Б. Петров, составление, 2011 ПРЕДИСЛОВИЕ В “Семейной хронике” С.Т. Аксаков написал, что дед его вынужден был покинуть свою родовую отчину в Симбирской губернии, жалованную предкам от царей московских. Каким предкам? От каких царей? В каких местах им были пожалованы земли, а какие были приобретены Аксаковыми благодаря бракам, по наследству и покупкой? Что конкретно в 21 веке следует обоснованно называть “аксаковскими местами” Ульяновской области? Ответы на эти вопросы составляют основное содержание данного издания, представляющего собой своеобразную хрестоматию. В 1639 г. Царь Михаил Фёдорович пожаловал Еремею (Любиму) Ивановичу Аксакову землю на реке Майне, оказавшуюся впоследствии административно в Симбирском уезде [1]. Уезд этот был образован во второй половине 17 века и получил название от основанного в 1648 г. города Симбирска. По губернской реформе 1708 г. Симбирский уезд был причислен к Казанской губернии, в 1717 г. Симбирск с уездом перешел в состав губернии Астраханской. В 1718 г. была образована Симбирская провинция в составе Астраханской губернии, переведенная в 1728 г. в состав Казанской губернии [2]. В 1780 г. было учреждено Симбирское наместничество, включавшее 13 уездов: Алатырский, Ардатовский, Буинский, Канадейский, Карсунский (Корсунский), Котяковский, Курмышский, Самарский, Сенгилеевский, Симбирский, Ставропольский, Сызранский и Тагайский. Через 16 лет Тагайский, Котяковский и Канадейский уезды были упразднены [3]. В 1781 г. было учреждено Уфимское наместничество, которое управлялось наместниками и генерал-губернаторами, именовавшимися симбирскими и уфимскими. Причем их основная резиденция находилась в Уфе, где размещался армейский штаб. В Симбирске они бывали нечасто. Вот почему родственница Аксаковых, симбирская помещица Марфа Павловна Алакаева, сыгравшая в 1787–1788 гг. важную положительную роль в женитьбе Тимофея Степановича Аксакова на Марии Николаевне Зубовой, проживала “по делу” в Уфе, поближе к начальствующим лицам. В 3 отсутствии наместников главными администраторами в Симбирске были коменданты. Таковым был некоторое время муж Надежды Ивановны Аксаковой, симбирский дворянин Михаил Максимович Куроедов. В 1788–1792 гг. симбирским и уфимским наместником был Осип Андреевич Игельстром. В декабре 1796 г. Симбирское наместничество было преобразовано в губернию. Таким образом, в 1767 г., когда Степан Михайлович Аксаков основал в башкирских землях село Знаменское (впоследствии Новое Аксаково) и заселил его крестьянами из симбирского Троицкого (Аксаково тож), Симбирской губернии еще не существовало. До 1851 г. не существовало и Самарской губернии. Самара и Ставрополь на Волге были уездными городами Симбирской губернии. В 1851 г. огромный Ставропольский уезд отошел в состав губернии Самарской, а вместе с ним и село Вишенки (Куроедово). В 1943 г. часть бывшего Ставропольского уезда вошла в состав Ульяновской области, как и фрагмент бывшего Городищенского уезда Пензенской губернии. Этот экскурс в историю необходим, чтобы ориентироваться в произведениях С.Т. Аксакова, отмечать в них, а также в документах о владениях Аксаковых, неизбежные анахронизмы. Например, С.Т. Аксаков пишет в “Семейной хронике”, как молодожены, Надежда и Михаил Куроедовы, посетили симбирского губернатора. Но такого в 1758 г. еще не было. Симбирская земля – родовая отчина Аксаковых. И оренбургское Новое Аксаково, и уфимское Надеждино – всего лишь симбирские выселки. Все основные бывшие владения Аксаковых находятся ныне на территории Ульяновской области. Границы губернии менялись, но реки, леса, озера, болота, села, деревни, города и сам Симбирск географических координат не меняли. Начнем путешествие по аксаковским местам нашего края. Майна – река. Впадает в реку Барыш, а он в Суру, а Сура в Волгу. Длина Майны 23 км., ширина в среднем 3 м., глубина до 1 м. Весной река разливается на 25-30 м., а глубина доходит местами до 4 м. На правом притоке реки было устроено село Троицкое (Аксаково). 4 Аксаково (Троицкое тож) – село. В ульяновской краеведческой литературе утверждается, что оно основано в 1677 г. Алексеем Еремеевичем Аксаковым [4]. Однако, согласно документам, он уже в 1672 г. владел землей в Симбирском уезде, а в 1676/77 гг. его поместье на реке Майне было отказано детям Матвею и Дмитрию [5]. Откуда сюда были переведены крестьяне? Можно с уверенностью предположить, что из Арзамасского уезда, где находились основные владения первого поколения симбирских Аксаковых. Первоначально село состояло из 8 дворов, в нем проживало 24 крепостных. К 1795 г. было 94 двора [6]. В селе Аксаково родился Тимофей Степанович Аксаков (17591837), его сестры, его сын Аркадий Тимофеевич. Сын А.Т. Аксакова Николай Аркадьевич произвел в селе значительные работы [7], здесь он и умер в 1886 году. Сергей Тимофеевич Аксаков до конца жизни был симбирским помещиком. На 30 апреля 1859 г. в селе Аксаково за ним числилось 70 душ крепостных крестьян [8]. На протяжении жизни он бывал здесь множество раз. В письме Ивана Аксакова к родителям от 10 июня 1848 г. есть строки: “А я, едучи по Симбирской губернии, думал, что хорошо бы Вам приехать сюда, милый отесинька! Здесь-то, посреди мест, родных Вашей душе, посреди этого богатства природы и благодатного простора, вдали от Москвы, можно успокоиться душою. Когда я ехал, мне так хотелось перенесть вас всех с собою в эти чудные края. Я не помню, отчего вы оставили намерение переехать в Троицкое, где бы вы могли платить конторе за все забираемое. Убежден, что не только Вы, но и сестры порадовались бы переезду сюда на год или полтора. “…” Проведя двое суток в Симбирске, в понедельник вечером отправился я далее” [9]. В произведениях С.Т. Аксакова село именуется Старым Багровым, Старым Аксаковым и Симбирским Аксаковым. Невдалеке от Аксаково находится принадлежавшая Аксаковым деревня Безымянка (в некоторых документах неверно – Бозымянка), расположенная на притоке реки Майна. 5 Оба населенных пункта входили в Тагайскую волость Симбирского уезда. Тагай был основан как городок на КарсунскоСимбирской засечной черте в 1650 году. Ныне село. Большое внимание в своей трилогии С.Т. Аксаков уделил селу Чуфарово. Лишь в “Воспоминаниях” оно названо своим именем. В “Семейной хронике” и “Детских годах Багрова-внука” называется Чурасовым. Основано в 17 веке. Возможно, первоначально называлось иначе. Сохранилось имя одного из первых владельцев – Леонтия Чуфарова (1671 г.). С селом происходила и происходит путаница. В некоторых изданиях сочинений писателя и книгах о творчестве С.Т. Аксакова комментаторы “размещают” его в Уфимской губернии, а в ульяновских туристических изданиях отождествляют с одноименным рабочим поселком при ж/д станции Вешкаймского района Ульяновской области. Богатое имение Чуфарово в первой половине 18 века принадлежало Ивану Петровичу Аксакову (умер в 1753 г.), женатому на Елизавете Михайловне Бекетовой. Родным братом И.П. Аксакова был Михаил Петрович. У Ивана Аксакова родилась дочь Надежда Ивановна, а у Михаила – сын Степан Михайлович, дед Сергея Аксакова. Степан Михайлович благодетельствовал свой двоюродной сестре. Под именем Прасковьи Ивановны Куролесовой она известна читателям. Несчастному браку 14-летней Наденьки Аксаковой и Михаила Куроедова споспешествовала ее бабушка – Бекетова (в “Семейной хронике” – Бактеева). В Чуфарово в 1774 г. заезжал родственник М.М. Куроедова А.В. Суворов. По протекции Куроедова отец будущего писателя Тимофей Степанович некоторое время в 1775 г. был ординарцем полководца. В 1806 г. по завещанию Н.И. Куроедовой Чуфарово с крепостными и угодьями стало собственностью родителей С.Т. Аксакова. Аксаково, Безымянка, Тагай и Чуфарово административно входят в Майнский район Ульяновской области. Симбирск (ныне Ульяновск) – город. Основан в 1648 г. В Симбирске у Н.И. Куроедовой был собственный дом, в котором она скончалась в январе 1806 г. Похоронена была на кладбище мужского Покровского монастыря, в который делала большие вклады. Могила не сохранилась. В 1807 г., 7 февраля, в Симбирске родилась Софья 6 Аксакова – младшая сестра 15-летнего Сергея, находившегося в Казани, о чем ему сообщили письмом. В 1846-1850 гг. должность симбирского губернского прокурора исполнял Григорий Сергеевич Аксаков. В симбирском Спасо-Вознесенском соборе 8 января 1848 г. он обвенчался с Софьей Александровной Шишковой. В Симбирске 26 декабря 1848 г. у молодоженов родилась дочь Ольга, крещенная в названном соборе. Дед посвятил ей сказку “Аленький цветочек”, а затем второе издание своих сочинений. Подолгу проживал в Симбирске Николай Тимофеевич Аксаков, в 1850-1858 гг. предводитель дворян Симбирской губернии. В 18521854 гг. в городе служил его сын Александр Николаевич Аксаков, впоследствии один из первых русских парапсихологов. В Симбирске неоднократно бывали и многие Аксаковы, в том числе писатель и его дети. Вишенки (в некоторых документах неверно Вешенки), Куроедово тож. Ныне Вишенка, село Ставропольского уезда, ныне Мелекесского района Ульяновской области. Основано в 1760-е годы М.М. Куроедовым. После его смерти принадлежало Н.И. Куроедовой, затем Тимофею Степановичу Аксакову, где у него было 538 душ крестьян с 4152 десятинами земли. По полюбовному разделу с братьями Николаем и Аркадием С.Т. Аксаков получил в сельце Вишенках 374 души крестьян и дворовых людей [10]. Летом 1851 г. по дороге в Надеждино в селе побывал С.Т. Аксаков с сыновьями Константином и Иваном. У села Вишенки берет начало река Бирля (у писателя – Берля), левый приток Волги. Имеет несколько маловодных притоков. Глубина реки в устье до 5 м. Репьёвка – село. Имение Николая Тимофеевича Аксакова. Расположено на реке Инзе. Здесь неоднократно бывал и охотился С.Т. Аксаков. Прежде находилось в Городищенском уезде Пензенской губернии, ныне – в Инзенском районе Ульяновской области. “Я нигде не встречал таких обширных и отлично удобных болот, как в Симбирской и Пензенской губерниях, особенно на границе и той, и другой, по реке Инзе. Охотники собирались тоже отличные, и охоты бывали баснословно удачные. В одно поле, на двуствольное 7 ружье, лучшие охотники убивали до 60-ти штук бекасов, дупелей и вальдшнепов: ибо осенью и последние сваливаются из лесов в болота и держатся в больших кустах около реки Инзы” (С.Т. Аксаков Записки ружейного охотника Оренбургской губернии. I. Бекас.). В Репьевке жил с женой Анной Николаевной дядька писателя Евсеич. “Мне случилось погостить там целый летний месяц. Каждый день, рано поутру, приходил я удить в проточном пруде на речке Какарме, при впадении ее в прекрасную реку Инзу; на самом берегу пруда стояла изба, в которой жил Евсеич... Года через два (около 1842 г. – С.П.) он скончался на руках дочери и жены, которая пережила его несколькими годами”. (С.Т. Аксаков. “Пятый отрывок из “Семейной хроники”. Жизнь в Уфе”). Речка Какарма – левый приток Инзы. В Репьевке родился сын Н.Т. Аксакова Александр Николаевич Аксаков. На дочери Софьи Тимофеевны Аксаковой (Глумилиной) Надежде Михайловне Глумилиной женился знаменитый химик А.М. Бутлеров. Бутлеровы владели у Репьевки значительными наделами земли. Бывали в селе В.И. Даль, поэт Д.П. Ознобишин [11]. По дороге от Репьевки до Вишенок, пересекая Симбирскую губернию с запада на восток и обратно, члены рода Аксаковых бывали у своих родных и знакомых. Имена их родственников закреплены в названиях сел и деревень Ульяновской области. На Екатерине Петровне Аксаковой был женат Егор Петрович Карамзин. Карамзинка Майнского района. Степан Михайлович Аксаков был женат на Ирине Васильевне Неклюдовой. Село Неклюдово и поселок Неклюдовский Инзенского района, деревня Неклюдовка Барышского района (все бывшего Карсунского уезда) и речка Неклюдовка. Аксинья (Ксения) Степановна вторым браком была за Борисом Ананьевичем Нагаткиным. Большое Нагаткино, село Симбирского уезда (ныне Цильнинского района). Александра Степановна Аксакова вышла замуж за Ивана Петровича Кроткова, Аркадий Тимофеевич Аксаков женился на Анне Степановне Кротковой. Село Кротково, основанное во второй половине 17 в., ныне находится в составе Сенгилеевского района. Анастасия Афанасьевна Аксакова была замужем за Иваном Загоскиным. Село Загоскино Сенгилеевского уезда, ныне в составе Майнского района нашей области. Село Бекетовка, основанное 8 около 1680 г., где жили родственники Аксаковых, – в Сенгилеевском районе. Обращают на себя внимание своими названиями село Куроедово и поселок Куроедовские Выселки Сызранского уезда, ныне Николаевского района. В этом же уезде, а ныне в Новоспасском районе, находится село Алакаевка, бывшее владение родственников Аксаковых. Помещикам Алакаевым принадлежали девушка Пелагея и ее отец. В 1856-1857 году С.Т. Аксаков написал знаменитую сказку “Аленький цветочек” и посвятил ее внучке Оленьке, родившейся в 1848 г. в Симбирске в семье его сына Григория. В письме сыну Ивану от 23 ноября 1856 г. писатель сообщил: “Я теперь занят эпизодом в мою книгу: я пишу сказку, которую в детстве я знал наизусть и рассказывал на потеху всем со всеми прибаутками сказочницы Пелагеи”. О ней известно, что “в очень молодых годах” крепостная девушка вместе с отцом бежала “от прежних господ своих Алакаевых” в Астрахань, где прожила “с лишком двадцать лет”. Была замужем, овдовела. По сведениям литературоведа Ю.К. Бегунова, этот побег произошел в 1773-1775 годах, т.е. во время Крестьянской войны под предводительством Емельяна Пугачева [12]. Алакаевы – одни из первых помещиков в Симбирском Поволжье. По данным краеведа А.С. Сытина дворянин Василий Алакаев поселился в Сызранском уезде в 1723 году. Около 1780 г. в уезде проживали трое братьев – сыновья Абрама Алакаева. Сведения о симбирских Алакаевых имеются вплоть до конца 19 века. “Ключница Пелагея, – писал С.Т. Аксаков, – была в своем роде замечательная женщина “...”, жила внаймах по купеческим домам и в том числе у купцов персиян, соскучилась, проведала как-то, что она досталась другим господам, именно моему дедушке, господину строгому, но справедливому и доброму, и за год до его смерти явилась из бегов в Аксакове. Дедушка, из уважения к такому добровольному возвращению, принял ее очень милостиво, а как она была проворная баба и на все мастерица, то он полюбил ее и сделал ключницей”. Можно только усомниться в добровольном “возвращении”, а точнее, в явке с повинной. При Екатерине II 9 крепостное закабаление ужесточилось. Сурово наказывались не только беглые, но и те, кто их укрывал. Дед С.Т. Аксакова скончался около 1797 года. Следовательно, Пелагея пришла из Астрахани в Аксаково около 1796 года. С ней Сережа Аксаков, “мальчик с блестящими глазами и нежным сердцем”, тесно общался не менее трех лет. Пелагея “... принесла с собою необыкновенное дарование сказывать сказки, которых знала несметное множество”. Мальчик десятки раз прослушал сказки “Царь-девица”, “ЗмейГорыныч”, “Иванушка-дурачок”, “Жар-птица”, варианты сказок из “Тысячи и одной ночи”, но более других – “Аленький цветочек”. Несомненно, значительную часть из “несметного множества сказок” Пелагея переняла от бабушек, нянюшек, сельских сказительниц еще в родных симбирских местах, задолго до побега от Алакаевых. С.Т. Аксаков сохранил для читателей словесный портрет нашей землячки: “Образ здоровой, свежей и дородной сказочницы с веретеном в руках за гребнем неизгладимо врезался в мое воображение, и если бы я был живописец, то написал бы ее сию минуту, как живую”. В произведениях и письмах С.Т. Аксакова упоминаются также симбирские села Красный Яр, Чердаки (ныне Чердаклы), Никольское-на-Черемшане, имение богатого помещика Н.А. Дурасова, поразившее воображение Сережи Аксакова, река Черемшан. Грандиозное впечатление в детском возрасте на него произвела Волга под Симбирском. Читайте Аксаковых! Познавайте историю нашего края! Аксаковы, их прямые потомки и родственники проживали в Симбирском Поволжье, владели здесь собственностью с 1639 по 1917 г. В 1932 году Сергей Тимофеевич, озабоченный устройством в Московский университет старшего сына, обратился за справкой о дворянстве в департамент Герольдии, и бесстрастный чиновник, коему не было дела до красивых легенд, представил следующий документ: “А по справке оказалось: в прошлом 1791 году просителя сего дед, полковой квартирмейстер Степан Михайлов Аксаков при поданном в сие собрание прошении на древнее и благородное происхождение 10 представил на пожалованные от Великих Государей, Царей и Великих Князей предкам его поместья и вотчины послужные грамоты, в коих значит: прапрадед его Еремей, прозвище Любим, в 7147-м (1639) и 7171-м (1663) сын его Алексей в 181-м (1673), внук его, Алексеев, Петр в 7201-м (1693) годах, а от Петра было четыре сына: Михайла, Афанасий, Иван и Григорий, коим на поместья отца их в 1713 году владская выпись дана; от Афанасия и Григория детей не показано, а от Михайлы сын Степан, который Еремею доводится праправнук...” Оказывалось, что есть чем гордиться – и что хранить. Многие из рода Аксаковых занимали при первых Романовых почетные должности воевод, стряпчих, стольников... А хоть бы и не занимали – что с того? Еремей, а сын его Алексей, а внук его Петр, а правнук его Михаил, а праправнук его Степан, а праправнук его Тимофей, а прапраправнук его Сергей... А у Сергея – два родных брата, Николай и Аркадий, и три сестры: Надежда, Анна и Софья. И тринадцать детей от брака с Ольгой Семеновной, урожденной Заплатиной (1793– 1878): Константин, Вера, Григорий, Ольга, Николай, Иван, Михаил, Федор, Мария, Софья, Надежда, Любовь, Анна... [13]. Все они и многие другие – герои этой книги. Примечания 1. Кошелев, В. А. Сто лет семьи Аксаковых / В. А. Кошелев. – Бирск : БГПИ, 2005. – С. 21-22. 2. Край Симбирский. – Саратов, 1985. – С. 44-48 ; 57-61; Ульяновская-Симбирская энциклопедия. Т. 2 : Н-Я. – Ульяновск, 2004. – С. 9-10 ; 245-246 ; 249-250. 3. Ульяновская-Симбирская энциклопедия. Т. 2 : Н-Я. – Ульяновск, 2004. – С. 245. 4. Ульяновская-Симбирская энциклопедия. Т. 1 : А-М. – Ульяновск, 2000. – С. 24. 5. Кулешов, А. С. Аксаковы. Поколенная роспись / А. С. Кулешов, О. Н. Наумов. – Москва : Территория, 2009. – С. 66. 6. Ульяновская-Симбирская энциклопедия. Т. 1: А-М. – Ульяновск, 2000. – С. 24. 11 7. Там же. 8. Кулешов, А. С. Аксаковы. Поколенная роспись / А. С. Кулешов, О. Н. Наумов. – Москва : Территория, 2009. – С. 142. 9. Аксаков, И. С. Письма к родным. 1844 – 1849 / И. С. Аксаков. – Москва : Наука, 1988. С. 375. 10. Кулешов, А. С. Аксаковы. Поколенная роспись / А. С. Кулешов, О. Н. Наумов. – Москва : Территория, 2009. – С. 142. 11. Ульяновская-Симбирская энциклопедия. Т. 2 : Н-Я. – Ульяновск, 2004. – С. 193. 12. Бегунов, Ю. К. Источники сказки С. Т. Аксакова “Аленький цветочек” / Ю. К. Бегунов // Русская литература. – 1983. – №1. – С. 179 – 187. 13. Кошелев, В. А. Сто лет семьи Аксаковых / В. А. Кошелев. – Бирск : БГПИ, 2005. – С. 20-21. 12 ИЗ КНИГИ А. С. КУЛЕШОВА И О. Н. НАУМОВА “АКСАКОВЫ. ПОКОЛЕННАЯ РОСПИСЬ”. – МОСКВА : ТЕРРИТОРИЯ, 2009 Примечание Чаще других в названной книге делаются ссылки на следующие издания: 1. Мазаракий Н. А. Аксаковы // Новик. – 1954. ОТД.2. С. 4951. №2. 2. Руммель В. В., Голубцов В. В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. – СПб. : Тип. А. С. Суворина, 18861887. Т.1-2. 3. Саитов В. И., Модзалевский Б. Л. Московский некрополь. Москва : Тип. М. М. Стасюлевича, 1907. Том.1. XXIV. 4. Гудков Г. Ф., Гудкова З. И. Аксаков : Семья и окружение. Уфа : Башкирское книжное издательство, 1991. 5. Сиверс А. А. Генеалогические разведки. СПб. : Тип. Главного управления уделов, 1913. Вып. 1. 6. Ikonnikov N. F. Les Axakov // Ikonnikov N. F. Noblesse de Rusie. V. XI. Paris, 1964. P. 41-61. 7. Schakhovskoy D. M. pr. Societe noblesse russe. Rennes, 1981. V. 3. 61/43. Еремей (Любим) Иванович. Родился ранее июля 1613 г. (Антонов А. В. Родословные росписи конца XVII в. – Москва, 1996. – С. 76). Умер в 1672 г. (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 23). В 1621 г. “в службу поспел”; в 1668-1672 гг. – дворянин московский (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 23). В июле 1613 г. вместе с матерью и Даниилом Михайловичем Аксаковым (№ 42/35) ему отказано в поместье 173 четвертей из поместья отца в Арзамасском уезде (Антонов А. В. Родословные росписи конца XVII в. – Москва, 1996. – С. 76). 12.09.1638 г. дана грамота царя Михаила Федоровича на поместье, вымененное им у Ивана Александровича Левашева в Арзамасском уезде Залесном стане “за Исаковскими вороты” в пустоши, что была деревня Курдя, с крестьянами к старому его поместью в том же уезде и стане 13 (Сиверс А. А. С. 90). В 1645/1646 г. владел деревней Аксаково в Собакинском стане Арзамасского уезда, а в ней было 4 двора крестьянских, а в них – 14 человек крестьян мужского пола, и 4 двора бобыльских, а в них – 6 человек крестьян мужского пола (РГАДА. Ф. 1209. Oп. 1. Д. 70/43. Л. 1653–1654). В 1659/1660 г. ему отказано прожиточное вдовы Дарьи Брольской (?) дочери ее Степаниды поместье, по их с обеих сторон полюбовному челобитью, в Арзамасском уезде в Залесном стане “за Собакинскими вороты” в жеребью деревни Усовой, да в Тетском стане в жеребью пустоши Лутовиновой 37 четвертей с осьминой и с крестьянами; утверждено грамотой царя Алексея Михайловича от 04.11.1662 г. (Сиверс А. А. С. 90). Упомянут в поколенной росписи, поданной 22.05.1686 г. в Палату родословных дел (РГАДА. Ф. 286. Оп. 18. Д. 64. Л. 2). Уп.: Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 23; Ikonnikov N.F. V. XI. Р. 44; Schakhovskoy D.M. Р. 18. 71/46. Алексей Михайлович. Умер в 1772 г. (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 24). Капитан артиллерии (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 24). Уп.: Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 24; Чернопятов В. И. – 1. Л. 1; Чернопятов В. И. – 2. Л. 1; Ikonnikov N.F. V. XI. Р. 45; Schakhovskoy D.M. Р. 19; Рындин И. Ж. Вып. 1. С. 51. 73/49. Алексей Сергеевич. В 1686 и 1692 гг. – стольник царицы Прасковьи Федоровны (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 24). Умер ранее 1744 г. (РГАДА. Ф. 286. Oп. 1. Д. 289. Л. 244). 102/74. Андрей Иванович. Продал Михаилу Петровичу Аксакову (№ 127/112) 35 четвертей порозжей земли в Симбирском уезде (Сиверс А. А. С. 91). 105/86. Афанасий Иванович. В 1692 г. – стольник (Ikonnikov N.F. V. XI. Р. 46). 14 В 1692 г. владел поместьями в Арзамасском, Боровском и Медынском уездах (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 25). Упомянут в поколенной росписи, поданной 22.05.1686 г. в Палату родословных дел (РГАДА. Ф. 286. Оп. 18. Д. 64. Л. 2). Уп.: Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 25; Ikonnikov N.F. V. XI. Р. 46; Schakhovskoy D.M. Р. 20. 111/93. Матвей Алексеевич. Умер в 1705 г. (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 25). В поколенной росписи, составленной Н.Ф. Иконниковым, указано, что умер в 1706 г. (Ikonnikov N.F. V. XI. Р. 46). В 1683 г. – стряпчий; в 1692 г. – стольник (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 25); в 1706 г. – отставной с 1703 г. стольник, живущий в Москве для посылок, в списке около имени сделана помета “умре” (РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Д. 176. Л. 82). В 1676/1677 г. после смерти отца вместе с братом Дмитрием Алексеевичем Аксаковым (№ 113/93) получил на речке Майне пашни, перелогу, дикого поля, сенных покосов, леса и всяких угодий на 300 четвертей “в поле, а в дву по тому ж” с крестьянами и с двором помещиковым в Симбирском уезде (Сиверс А. А. С. 90-91). 19.10.1684 г. получил за женой приданное – из поместья Григория, Степана и Ивана Осиповичей Любятинских в деревне Немых Ынчаловского стана и в селе Верякушах Подлесного стана в Арзамасском уезде (РГАДА. Ф. 1209. Оп. 2. Д. 7077. Л. 500-500 об.). В 1689/1690 г. вместе с братом Петром Алексеевичем Аксаковым (№ 112/93) получил из поместья отца за валом на Крымской (?) стороне на речке Майне 170 четвертей с осьминой “в поле, а в дву по тому ж” в Симбирском уезде (Сиверс А. А. C. 90-91). В том же 1689/1690 г. поместье в селе Троицком с деревнями и с крестьянами Симбирского уезда дано ему в вотчину за службу (Сиверс А. А. С. 90-91). В 1692/1693 г. вместе с братом Петром Алексеевичем Аксаковым (№ 112/93) получил “примерную землю” за валом 660 четвертей “в поле, а в дву по тому ж” к старой вотчине в селе Троицком с деревнями Симбирского уезда (Сиверс А. А. С. 90-91). В 1700 г. владел 12 дворами с четвертью в деревне Аксаковой с деревнями Арзамасского уезда, 4 дворами в сельце Аксакове Симбирского уезда, 2 дворами с 15 полудвором в селе Милитееве Медынского уезда, 8 с половиной дворами в деревне Суворовой с деревнями Белозерского уезда (Schakhovskoy D.M. Р. 20-21). Упомянут в поколенной росписи, поданной 22.05.1686 г. в Палату родословных дел (РГАДА. Ф. 286. Оп. 18. Д. 64. Л. 2). Уп.: Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 25; Ikonnikov N.F. V. XI. Р. 46; Schakhovskoy D. M. Р. 20-21. Ж.: Мавра Анисимовна Товарова (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 25; Ikonnikov N.F. V. XI. Р. 46, указано только имя). Умерла до 1683/1684 г. (РГАДА. Ф. 1209. Оп. 2. Д. 7077. Л. 500500 об.). Упоминается в 1678 г., родом из Симбирска (Ikonnikov N.F. V. XI. Р. 46). б) (сговор в 1683/1684 г.) Василиса Осиповна Любятинская (РГАДА. Ф. 1209. Оп. 2. Д. 7077. Л. 500-500 об.). 19.10.1684 г. братья Григорий, Степан и Иван Осиповичи Любятинские дали за ней приданное – землю из своего поместья в деревне Немых Ынчаловского стана и в селе Верякушах Подлесного стана в Арзамасском уезде (РГАДА. Ф. 1209. Оп. 2. Д. 7077. Л. 500500 об.). 112/93. Петр Алексеевич. Умер в 1708 г. (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 25). В 1693 г. и на момент смерти – стряпчий (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 25; Сиверс А. А. С. 91). В 1689/1690 г. вместе с братом Матвеем Алексеевичем Аксаковым (№ 111/93) получил из поместья отца за валом на Крымской (?) стороне на речке Майне 170 четвертей с осьминой “в поле, а в дву по тому ж” в Симбирском уезде (Сиверс А. А. С. 90-91). В 1691/1692 г. получил в вотчину из своего поместья в Симбирском уезде на речке Майне за службу отца из поместного оклада с 730 четвертей со 100 по 20, итого – 146 четвертей “в поле, а в дву по тому ж” с крестьянами и с угодьями (Сиверс А. А. С. 90-91; Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 25). В 1692/1693 г. вместе с братом Матвеем Алексеевичем Аксаковым (№ 111/93) получил “примерную землю” за валом 660 четвертей “в поле, а в дву по тому ж” к старой вотчине в 16 селе Троицком с деревнями Симбирского уезда (Сиверс А. А. С. 9091). В 1700 г. владел 7 с третью дворами в деревне Аксаковой и Куцер (?) Арзамасского уезда и 4 дворами в селище Аксакове Симбирского уезда (Schakhovskoy D.M. Р. 21). В 1707 г. получил поместья в Арзамасском и Симбирском уездах, оставшиеся после брата (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 157). 14.09.1713 г. из Симбирской расправной канцелярии дана выпись на владение состоявшей за ним в Симбирском уезде “за валом” в селе Троицком, Аксаково тож, землей 476 четвертей, “а в дву по тому ж”, отказанной детям его Афанасию (№ 126/112), Ивану (№ 128/112), Михаилу (№ 127/112) и Григорию (№ 129/112) (Сиверс А. А. С. 91). Упомянут в поколенной росписи, поданной 22.05.1686 г. в Палату родословных дел (РГАДА. Ф. 286. Оп. 18. Д. 64. Л. 2). Уп.: Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 25; Ikonnikov N.F V. XI. Р. 46; Schakhovskoy D.M. Р. 21. 113/93. Дмитрий Алексеевич. Умер после 1708 г. (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 25). В 1676/1677 г. после смерти отца вместе с братом Матвеем Алексеевичем Аксаковым (№ 111/93) получил на речке Майне пашни, перелогу, дикого поля, сенных покосов, леса и всяких угодий на 300 четвертей “в поле, а в дву по тому ж” с крестьянами и с двором помещиковым в Симбирском уезде (Сиверс А. А. С. 90-91). В 1679/1680 г. получил в Симбирском уезде на речке Майне порозжей земли дикого поля 59 четвертей, “а в дву по тому ж”, со всеми угодьями (Сиверс А. А. С. 90-91). Определением Государственной вотчинной коллегии, состоявшимся 01.05.1769 г., оставшиеся после него в Симбирском уезде на речке Майне 39 четвертей земли отказаны по праву наследования двоюродному внуку Степану Михайловичу Аксакову (№ 149/127) по его челобитью (Сиверс А. А. С. 91). В поколенной росписи, поданной 22.05.1686 г. в Палату родословных дел, показан бездетным (РГАДА. Ф. 286. Оп. 18. Д. 64. Л. 2). Уп.: Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 25; Ikonnikov N.F. V. XI. Р. 46-47; Schakhovskoy D.M. Р. 21. 17 126/112. Афанасий Петрович. С 31.07.1730 г. – прапорщик; с 02.12.1731 г. – поручик; с 14.09.1736 г. – капитан (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26). 14.09.1713 г. вместе с братьями Иваном (№ 128/112), Михаилом (№ 127/112) и Григорием (№ 129/112) наследовал 476 четвертей земли, “а в дву по тому ж”, из имения отца “за валом” в селе Троицком, Аксаково тож Симбирского уезда (Сиверс А. А. С. 91). 29.04.1725 г. из Казанской и Астраханской губернской канцелярии по его челобитью, дана ему с братьями выпись на владение землей и для платежа подушных денег за крестьян, писанных по ним по новой ревизии в селе Троицком, Аксаково тож Симбирского уезда, которая земля и крестьяне были писаны и отказаны за ним в 1713 г. (Сиверс А. А. С. 91). Ул.: Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26; Ikonnikov N. F V. XI. P. 47; Schakhovskoy D.M. P. 22. 127/112. Михаил Петрович. С 02.12.1731 г. – поручик (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26). 14.09.1713 г. вместе с братьями Афанасием (№ 126/112), Иваном (№ 128/112) и Григорием (№ 129/112) наследовал 476 четвертей земли, “а в дву по тому ж”, из имения отца “за валом” в селе Троицком, Аксаково тож Симбирского уезда (Сиверс А. А. С. 91). 29.04.1725 г. из Казанской и Астраханской губернской канцелярии по его челобитью, дана ему с братьями выпись на владение землей и для платежа подушных денег за крестьян, писанных по ним по новой ревизии в селе Троицком, Аксаково тож Симбирского уезда, которая земля и крестьяне были писаны и отказаны за ним в 1713 г. (Сиверс А. А. С. 91). Купил у Андрея Ивановича Аксакова (№ 102/74) 35 четвертей порозжих земель в Симбирском уезде (Сиверс А. А. С. 91). Уп.: Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26; Ikonnikov N. F V. XI. Р. 47 (ошибочно назван Николаем); Schakhovskoy D.M. P. 22. 128/112. Иван Петрович. 18 Умер в 1753 г. (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26). В справочнике князя А.Б. Лобанова-Ростовского, указано, что умер в 1756 г. (Лобанов-Ростовский А. Б. кн. Русская родословная книга. 2-е изд. Т. 1. – Санкт-Петербург, 1895. С. 39). Шкипер морского флота (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26). 14.09.1713 г. вместе с братьями Афанасием (№ 126/112), Михаилом (№ 127/112) и Григорием (№ 129/112) наследовал 476 четвертей земли, “а в дву по тому ж”, из имения отца “за валом” в селе Троицком, Аксаково тож Симбирского уезда (Сиверс А. А. С. 91). 29.04.1725 г. из Казанской и Астраханской губернской канцелярии по его челобитью, дана ему с братьями выпись на владение землей и для платежа подушных денег за крестьян, писанных по ним по новой ревизии в селе Троицком, Аксаково тож Симбирского уезда, которая земля и крестьяне были писаны и отказаны за ним в 1713 г. (Сиверс А. А. С. 91). Уп.: Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26; Ikonnikov N. F V. XI. P. 47. Ж.: Елизавета Михайловна Бекетова. Умерла в 1750 г. (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26). Дочь Михаила Тарасовича Бекетова и его жены N. Никитичны, рожденной Чирковой (Лобанов-Ростовский А. Б. кн. Русская родословная книга. 2-е изд. Т. 1. – Санкт-Петербург, 1895. С. 39). 129/112. Григорий Петрович. В 1725 г. – капрал Астраханского драгунского полка (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26). 14.09.1713 г. вместе с братьями Афанасием (№ 126/112), Иваном (№ 128/112) и Михаилом (№ 127/112) наследовал 476 четвертей земли, “а в дву по тому ж”, из имения отца “за валом” в селе Троицком, Аксаково тож Симбирского уезда (Сиверс А. А. С. 91). 29.04.1725 г. из Казанской и Астраханской губернской канцелярии по его челобитью, дана ему с братьями выпись на владение землей и для платежа подушных денег за крестьян, писанных по ним по новой ревизии в селе Троицком, Аксаково тож Симбирского уезда, которая 19 земля и крестьяне были писаны и отказаны за ним в 1713 г. (Сиверс А. А. С. 91). Уп.: Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26; Ikonnikov N.F. V. XI. Р. 47-48; Schakhovskoy D.M. P. 22. 130/112. Екатерина Петровна. Умерла после мужа (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26, 364). Уп.: Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 48; Schakhovskoy D.M. P. 22. M.: Егор Петрович Карамзин. Родился в 1663 г. (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 363-364). В поколенной росписи, составленной Н.Ф. Иконниковым, указано, что родился в 1669 г. (Ikonnikov N.F. V. XI. P. 48). Умер ранее 1763 г. (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 363364). В поколенной росписи, составленной Н.Ф. Иконниковым, указано, что умер в 1731 г. (Ikonnikov N.F. V. XI. P. 48). Сын стряпчего, нижегородского помещика Петра Васильевича Карамзина и его жены Анны Васильевны, рожденной Суровцевой (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26, 363-364). Полковник (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26, 363-364). В 1704 г. его дядя Иван Васильевич Суровцов уступил ему деревню Карамзинку Симбирского уезда (Ikonnikov N.F. V. XI. P. 48). В 1733 г. владел землями в Нижегородском и Симбирском уездах (Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26, 363-364). Дед историка Н.М. Карамзина (См.: Гудкова З. И. Карамзин, Аксаков, Пушкин и Лермонтов // Вельские просторы. – 2001. № 2. С. 163-167). 134/118. Николай Васильевич. Родился 24.11.1829 г. (ЦИАМ. Ф. 4. Оп. 8. Д. 15. Л. 8 об.; Руммель В. В., Голубцов В. В. Т. I. С. 26). Близнец сестры Екатерины (№ 135/118). Крещен 25.11.1829 г. в приходе церкви Успения Пресвятой Богородицы села Завидова Клинского уезда Московской губернии. Восприемники: князь Андрей Александрович Волконский и княжна 20 Варвара Александровна Волконская (ЦИАМ. Ф. 4. Оп. 8. Д. 15. Л. 9; Оп. 14. Д. 14. Л.10). Умер 18.01.1902 г. от воспаления легких (ГАКО. Ф. 33. Оп. 4. Д. 532. Л. 159 об.-160). Похоронен 21.01.1902 г. на Пятницком кладбище г. Калуги (ГАКО. Ф. 33. Оп. 4. Д. 532. Л. 159 об.-160). Поступил кадетом в Первый Московский кадетский корпус (04.08.1842), окончил его в 1846 г. (РГВИА. Ф. 395. Оп. 43. Д. 143. Л. 4 об.). В службу вступил юнкером в Рязанский пехотный полк (25.07.1846); подпрапорщик (21.08.1846); портупей-прапорщик (06.04.1849); прапорщик (25.10.1851); подпоручик (06.07.1853); поручик (14.06.1854); полковой квартирмейстер (04.03.1855); отчислен во фронт (13.04.1857); штабс-капитан (16.12.1857); утвержден ротным командиром (10.05.1858); состоял в комплекте и находился в Калуге для заведования складом и архивом, оставленным полком (24.11.1854); уволен от службы капитаном с мундиром 07.11.1862 г.; допущен к исправлению должности командира Калужской арестантской № 10 полуроты гражданского ведомства (23.06.1864); утвержден в должности прежним чином штабс-капитана (14.12.1864); уволен от службы в чине капитана 31.03.1866 г.; определен исправляющим должность лесничего в Калужскую губернию (25.12.1868); назначен в Малоярославецкое лесничество (04.02.1869); переименован в коллежские секретари (18.11.1870); перемещен лесничим 2-го Козельского лесничества (29.01.1871) (ЦИАМ. Ф. 4. Оп. 8. Д. 15. Л. 47 об.-48; РГВИА. Ф. 395. Оп. 43. Д. 143. Л. 4 об.; Оп. 54. Д. 1098. Л. 23-33; ГАКО. Ф. 6. Oп. 1. Д. 291. Л. 53-53 об.); титулярный советник (октябрь 1871, со старшинством с 25.12.1868); лесничий 3-го разряда Калужской губернии (15.12.1872); коллежский асессор (21.12.1873, со старшинством с 25.12.1871); надворный советник (05.08.1876, со старшинством с 25.12.1875); переведен лесничим Костромской губернии (17.01.1880); переведен лесничим в Ярославскую губернию (09.09.1883); причислен к Лесному департаменту (20.07.1884); уволен от службы 05.03.1885 г. (ГАКО. Ф. 6. Oп. 1. Д. 291. Л. 53 об.54). 21 Награды: светло-бронзовая медаль на георгиевской ленте в память войны 1853-1856 гг.; серебряная медаль за покорение Чечни и Дагестана 1857, 1858 и 1859 гг.; Монаршее благоволение “за особенное усердие по службе и отличие в делах против неприятеля” в Азиатской Турции (05.06.1857) (ЦИАМ. Ф. 4. Оп. 8. Д. 15. Л. 47 об.-48). Принимал участие в походах против Венгрии (1849 г.), Турции (1855 г.), находился на Кавказско-турецком фронте в Крымской войне, воевал против горцев в 1857 г. (ЦИАМ. Ф. 4. Оп. 8. Д. 15. Л. 48). Владел 600 десятинами земли и 57 душами временнообязанных крестьян мужского пола в родовом имении в селе Рябинки Клинском уезде Московской губернии (РГВИА. Ф. 395. Оп. 53. Д. 1318. Л. 8 об.; ЦИАМ. Ф. 4. Оп. 8. Д. 15. Л. 47 об.). Определением Московского дворянского депутатского собрания от 18.02.1832 г. вместе с отцом (№ 118/95а), братом Сергеем (№ 133/118) и сестрами Марией (№ 132/118) и Екатериной (№ 135/118) внесен в VI часть родословной книги Московской губернии, но Временное присутствие Герольдии не утвердило это решение и указом № 2556 от 01.08.1847 г. внесло его во II часть (ЦИАМ. Ф. 4. Оп. 8. Д. 15. Л. 10-10 об., 17-17 об.). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 26; Чернопятов В.И. - 1. Л. 2; Чернопятов В.И. - 2. Л. 2 об.; Мазаракий Н.Н. С. 50; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 48; Schakhovskoy D.M. P. 23; Рындин И.Ж. Вып. 1. С. 51-52; Наумов О.Н., Кулешов А.С. С. 26. Ж.: (не позднее 1860 г.) Юлия Владимировна Воейкова. Родилась около 1840 г.; в 1851 г. - 12 лет (ГАКО. Ф. 33. Оп. 2. Д. 1322. Л. 237). Умерла после 1917 г. (сведения М.М. Аксакова). Дочь поручика, впоследствии коллежского секретаря Владимира Александровича Воейкова (умер до 1851 г.) и его жены Варвары Васильевны, рожденной N. (Ельчанинов И.Н. Материалы для генеалогии ярославского дворянства. Т. 2. Ярославль, 1913). В 1878 г. обвинялась в истязании своего сына Василия (№ 167/134), дело рассматривалось Калужским окружным судом (ГАКО. Ф. 6. Оп. 3. Д. 1044. Л. 1-20). 22 В 1860 г. получила по наследству от отца сельцо Антипово Козельского уезда Калужской губернии (ГАКО. Ф. 30. Оп. 8. Д. 1268. Л. 4 об.). В 1914 г. владела 152 десятинами родовой земли в Козельском уезде Калужской губернии и благоприобретенным домом в Калуге (ЦИАМ. Ф. 4. Оп. 8. Д. 15. Л. 146 об.; ГАКО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 291. Л. 1 об.). 149/127. Степан Михайлович. Родился в 1723 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 27). По другим сведениям родился в 1724 г.; в 1791 г. – 67 лет (Сиверс А.А. С. 91). Умер около 1798 г. (Гудкова З.И. С. 68). С 13.01.1755 г. – прапорщик (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 27; Сиверс А.А. С. 91); в 1791 г. – полковой квартирмейстер (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 155); полковой квартирмейстер в отставке (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 27; Сиверс А.А. С. 91). 05.10.1767 г. купил у бомбардира Грязева землю в Бугульминском уезде Оренбургской губернии (Сиверс А.А. С. 92). 01.05.1769 г. Государственная вотчинная коллегия определила оставшиеся после умершего Дмитрия Алексеевича Аксакова (№ 113/93) 39 четвертей земли в Симбирском уезде на речке Майне отказать по праву законного наследования его двоюродному внуку Степану Михайловичу Аксакову по челобитью последнего (Сиверс А.А. С. 91). 08.11.1790 г. выдал запись от Бугурусланских крепостных дел дочери Евгении (№ 194/149) на землю в Симбирском наместничестве и на крестьян, отданных ей в приданое (Сиверс А.А. С. 92). В 1791 г. владел 149 душами крестьян мужского пола и 207 душами женского пола по 4-й ревизии (1781 г.) в селе Троицком, Аксаково тож, Тагаевской округи Симбирского наместничества, и полученными в приданое 25 душами крестьян мужского пола и 27 душами крестьян женского пола в деревне Аксаковой Бугурусланской округи Уфимского наместничества (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751; Сиверс А.А. С. 92). 26.02.1797 г. Степану Миъхайловичу Аксакову выдана из Вотчинного департамента копия с отказных книг 1707 г. на имение деда его Петра Алексеевича Аксакова (№ 112/93) в Симбирском и 23 Арзамасском уездах, доставшееся тому после брата Матвея (№ 111/93) (Сиверс А.А. С. 91). Определением Уфимского дворянского депутатского собрания от 11.12.1791 г. “вместе с родом его” и детьми Тимофеем (№ 192/149) и дочерьми Анной (№ 189/149), Аксиньей (№ 190/149), Александрой (№ 191/149), Елизаветой (№ 193/149), Евгенией (№ 194/149) внесен в VI часть дворянской родословной книги Оренбургской губернии; определение утверждено указом Правительствующего Сената по Департаменту Герольдии № 6352 от 22.09.1849 г. (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 156 об.; ГАСО. Ф. 430. Oп. 1. Д. 815. Л. 18-18 об.; Сиверс А.А. С. 92). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 27; Сиверс А.А. С. 91-92; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 49; Schakhovskoy D.M. P. 24. Ж.: Ирина Васильевна Неклюдова (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 27; Сиверс А.А. С. 92). Приданое за ней – 25 душ крестьян мужского пола и 27 душ крестьян женского пола в деревне Аксаковой Бугурусланской округи Уфимского наместничества (Сиверс А.А. С. 92). 150/128. Надежда Ивановна. Родилась в 1747 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 27). Умерла в 1806 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 27). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 27; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 49; Schakhovskoy D.M. P. 24. M.: Михаил Максимович Куроедов. Умер в 1792 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 27). Комендант г. Симбирска (Гудкова З.И. Ординарец Суворова // Вельские просторы. 2001. № 11. С. 127-130). Купил у башкирцев по урочищам около 20000 десятин чернозема и основал село Надеждино, в которое перевел крепостных крестьян из Симбирской губернии. Назвал село в честь жены, построил здесь усадебный дом и каменную церковь во имя святого великомученика Дмитрия Солунского (в 1799 г.) (Гудкова З.И. Ординарец Суворова // Вельские просторы. 2001. № 11. С. 127-130). Выведен в “Семейной хронике” СТ. Аксакова под именем Михаила Максимовича Куролесова. 24 О нем см.: Гудкова З.И. Ординарец Суворова // Вельские просторы. 2001. № И. С. 127-130. 189/149. Анна Степановна. Родилась около 1752 г.; в 1791 г. – 39 лет (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751; Сиверс А.А. С. 92). По другим сведениям, родилась в 1749 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 51). Определением Уфимского дворянского депутатского собрания от 11.12.1791 г. вместе с отцом, братом Тимофеем (№ 192/149) и сестрами Аксиньей (№ 190/149), Александрой (№ 191/149), Елизаветой (№ 193/149), Евгенией (№ 194/149) внесена в VI часть дворянской родословной книги Оренбургской губернии; определение утверждено указом Правительствующего Сената по Департаменту Герольдии № 6352 от 22.09.1849 г. (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 156 об.). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Сиверс А.А. С. 92; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 51; Schakhovskoy D.M. P. 26. M.: (не позднее 1791 г.) Иван Тимофеевич Веригин (Сиверс А.А. С. 92). Прапорщик (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751; Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Сиверс А.А. С. 92). 190/149. Аксинья (Ксения) Степановна. Родилась около 1754 г.; в 1791 г. – 37 лет (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751; Сиверс А.А. С. 92). По другим сведениям, родилась в 1751 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 51). В 1791 г. была замужем (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751; Сиверс А.А. С. 92). Определением Уфимского дворянского депутатского собрания от 11.12.1791 г. вместе с отцом, братом Тимофеем (№ 192/149) и сестрами Анной (№ 189/149), Александрой (№ 191/149), Елизаветой (№ 193/149), Евгенией (№ 194/149) внесена в VI часть дворянской родословной книги Оренбургской губернии; определение утверждено указом Правительствующего Сената по Департаменту Герольдии Оренбургскому дворянскому депутатскому собранию № 6352 от 22.09.1849 г. (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 156 об.). 25 О ее потомстве см.: Родословная Соколовых: Записки, сделаны Соколовым Андреем Петровичем в 1997-1999 годах. Уфа, 2003. Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Сиверс А.А. С. 92; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 51; Schakhovskoy D.M. P. 26. M.: а) Иван Андреевич Контяжев (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 77. Этот брак в поколенной росписи, составленной А.А. Сиверсом, не указан, см.: Сиверс А.А. С. 92). Умер ранее 1788 г. (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 77). б) Борис Ананьевич Нагаткин. Майор (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751; Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 28, 609; Сиверс А.А. С. 92). 191/149. Александра Степановна. Родилась около 1755 г.; в 1791 г. – 36 лет (Сиверс А.А. С. 92). По другим сведениям, родилась в 1758 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 28); Ikonnikov N.F. V. XI. P. 51; РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751). Определением Уфимского дворянского депутатского собрания от 11.12.1791 г. вместе с отцом, братом Тимофеем (№ 192/149) и сестрами Анной (№ 189/149), Аксиньей (№ 190/149), Елизаветой (№ 193/149), Евгенией (№ 194/149) внесена в VI часть дворянской родословной книги Оренбургской губернии; определение утверждено указом Правительствующего Сената по Департаменту Герольдии Оренбургскому дворянскому депутатскому собранию № 6352 от 22.09.1849 г. (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 156 об.). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Сиверс А.А. С. 92; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 51; Schakhovskoy D.M. P. 26. M.: (не позднее 1791 г.) Иван Петрович Кротков (Сиверс А.А. С. 92). Подпоручик (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751; Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Сиверс А.А. С. 92). 192/149. Тимофей Степанович. 26 Родился в 1762 г. (Гудкова З.И. С. 62; со ссылкой на сохранившееся надгробие в селе Ново-Аксакове Бугурусланского района); год подтверждается архивными материалами; в 1791 г. – 29 лет (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751; Сиверс А.А. С. 92). По другим сведениям, родился в 1759 г. (Руммель В.В, Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 51). Умер 26.12.1836 г. (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 75?. Л. 141). По другим сведениям, умер в 1837 г. (Гудкова З.И. С. 62) и ранее мая 1837 г. (Сиверс А.А. С. 92). В поколенной росписи, составленной В.В. Руммелем, ошибочно сообщается, что умер ранее 1832 г. (Руммель В.В, Голубцов В.В. Т. I. С. 28). Похоронен в селе Новоаксаково Бугурусланского уезда; надгробие сохранилось (Гудкова З.И. С. 73). В 1775 г. – ординарец при А.В. Суворове; в 1787 г. – стряпчий Оренбургского верхнего земского суда, прапорщик (Гудкова З.И. С. 63, 66); в 1788 г. – прокурор Уфимского верхнего земского суда (Руммель В.В, Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Сиверс А.А. С. 92); в 1799 г, видимо, вышел в отставку и переехал с семьей из Уфы на постоянное жительство в село Ново-Аксаково Бугурусланского уезда (Гудкова З.И. С. 68); бугурусланский и бузулукский уездный предводитель дворянства, титулярный советник (1812-1815) (Новиков В.А. Собрание материалов для истории уфимского дворянства. Уфа, 1879. С. 113; Гудкова З.И. С. 71, 72); бугурусланский уездный предводитель дворянства, титулярный советник (13.10.1819-1822) (Новиков В.А. Собрание материалов для истории уфимского дворянства. Уфа, 1879. С. 116); на момент смерти – титулярный советник (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 75. Л. 141). 23.12.1792 г. купил земли башкир Ногайской дороги Яминской волости по реке Месели в Стерлитамакском уезде (Материалы по истории Башкирской АССР. Т. 5. М., 1960. С. 320; Гудкова З.И. С. 68). В 1805 г. купил у Надежды Ивановны Куроедовой (№ 150/128) имение в селе Дмитриевском Надеждино тож Белебеевского уезда Уфимской губернии (ЦГИА РБ. Ф. 138. Оп. 2. Д. 96. Л. 102; Гудкова З.И. С. 70). В 1811 г. владел 16 семьями дворовых людей в селе Дмитриевском Надеждине тож и 30 крестьянскими дворами в деревне Ивановке Белебеевского уезда Уфимской губернии, а также 27 вместе с женой и сыном владел имением в деревне Николаевке (Рыбная слобода) Уфимского уезда одноименной губернии (ЦГИА РБ. Ф. 138. Оп. 2. Д. 96. Л. 102-131; Д. 120. Л. 245-247; Гудкова З.И. С. 71). 06.07.1814 г. передал дочери Надежде Тимофеевне Аксаковой (№ 213/192) 430 душ крестьян в деревне Пестровке и выселке Подлесном Стерлитамакского уезда (ЦГИА РБ. Ф. 100. Оп. 1. Д. 525. Л. 18; Гудкова З.И. С. 71). По купчей крепости, совершенной 01.06.1818 г. в Симбирской палате гражданского суда, купил у сестры Евгении Степановны Аксаковой (№ 194/149) 27 четвертей земли, дошедшие ей в приданное, по записи 08.11.1790 г. (Сиверс А.А. С. 92-93). В 1824 г. дал в приданое своей дочери Софье Тимофеевне Аксаковой (№ 217/192) 633 души крестьян в деревне Подлесной Белебеевского уезда Оренбургской губернии (ЦГИА РБ. Ф. 138. Оп. 2. Д. 508. Л. 189-210; Гудкова З.И. С. 72). В 1824 г., согласно формулярному списку сына Аркадия Тимофеевича Аксакова (№ 216/192), владел 1500 душами крестьян в Оренбургской губернии (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 202). 23.05.1828 г. дана ему из Вотчинного департамента копия об отказе в выдаче копии на владение имением после деда Михаила Петровича Аксакова (№ 127/112) 35 четвертей из порозжих земель в Симбирском уезде, купленных последним у Андрея Ивановича Аксакова (№ 102/74) по случаю утраты документов в пожаре (Сиверс А.А. С. 91). В 1831 г., согласно формулярному списку сына Сергея Тимофеевича Аксакова (№ 212/192), владел 700 душами крестьян в Корсунском и Ставропольском уездах Симбирской губернии, 415 душами крестьян в Бугурусланском, Белебеевском и Уфимском уездах Оренбургской губернии (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 109 об.). На момент смерти владел 70 душами крестьян без земли в селе Троицком Аксаково тож, 52 душами крестьян без земли в деревне Бозымянка Симбирского уезда одноименной губернии, 538 душами крестьян с 4152 десятинами земли в сельце Вишенки Куроедово тож Ставропольского уезда, 229 душами крестьян без земли в деревне Александровке Бугульминского уезда (26.10.1835 г. куплена у гвардии подпоручика Дмитрия Александровича Арсеньева), 3007 десятинами земли в селе Надеждине Белебеевского уезда 28 Оренбургской губернии, 2 деревянными домами на Сергиевских минеральных водах Бугурусланского уезда Оренбургской губернии (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 75. Л. 141). Раздельный акт об оставшемся после него родовых и благоприобретенных имениях в Симбирском, Ставропольском, Бугульминском, Белебеевском и Бугурусланском уездах совершен 14.05.1837 г. в Симбирской палате гражданского суда (Сиверс А.А. С. 92). В 1807 г. пожертвовал 1200 рублей на содержание милиции (Новиков В.А. Собрание материалов для истории уфимского дворянства. Уфа, 1879. С. 141). Определением Уфимского дворянского депутатского собрания от 11.12.1791 г. вместе с отцом и сестрами Анной (№ 189/149), Аксиньей (№ 190/149), Александрой (№ 191/149), Елизаветой (№ 193/149), Евгенией (№ 194/149) внесен в VI часть дворянской родословной книги Оренбургской губернии; определение утверждено указом Правительствующего Сената по Департаменту Герольдии Оренбургскому дворянскому депутатскому собранию № 6352 от 22.09.1849 г. (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 156 об.). О нем см.: Гудкова З.И. Ординарец Суворова // Вельские просторы. 2001. № 11. С. 127-130. Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Сиверс А.А. С. 92; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 51; Schakhovskoy D.M. P. 26. Ж.: (c 19.02.1788 г., венчание в Успенской приходской церкви) (ЦГИА РБ. Ф. 294. Оп. 1. Д. 15; Гудкова З.И. С. 67) Мария Николаевна Зубова. Родилась в 1769 г. (Гудкова З.И. С. 62). Умерла в 1833 г. (Сиверс А.А. С. 92). Похоронена в селе Новоаксаково Бугурусланского уезда Оренбургской губернии; надгробие сохранилось (Гудкова З.И. С. 72). Дочь капитана, впоследствии коллежского советника, уфимского предводителя дворянства (1772-1775), товарища уфимского наместника Николая Семеновича Зубова (около 1741-12.03.1792) и его жены, происходившей из купеческого рода Веры Ивановны, рожденной Кандалинцевой (умерла в 1776 г.) (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Сиверс А.А. С. 92; Гудкова З.И. С. 61, 62, 63, 64, 29 67; Гудкова З.И. Из истории села Зубово // Аксаковские чтения. Уфа, 1997. С. 47-49). 193/149. Елизавета Степановна. Родилась около 1756 г.; в 1791 г. – 35 лет (Сиверс А.А. С. 92). По другим сведениям, родилась в 1763 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 28; РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751). Определением Уфимского дворянского депутатского собрания от 11.12.1791 г. вместе с отцом, братом Тимофеем (№ 192/149) и сестрами Анной (№ 189/149), Аксиньей (№ 190/149), Александрой (№ 191/149), Евгенией (№ 194/149) внесена в VI часть дворянской родословной книги Оренбургской губернии; определение утверждено указом Правительствующего Сената по Департаменту Герольдии Оренбургскому дворянскому депутатскому собранию № 6352 от 22.09.1849 г. (РГИА. Ф. 1343, Оп. 16. Д. 751. Л. 156 об.). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Сиверс А.А. С. 92; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 51; Schakhovskoy D.M. P. 26. M.: (не позднее 1791 г.) Ипполит Петрович Ерлыков (Сиверс А.А. С. 92). Инженер-капитан (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751; Руммель В.В, Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Сиверс А.А. С. 92). 194/149. Евгения Степановна. Родилась около 1773 г.; в 1791 г. – 18 лет (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751; Сиверс А.А. С. 92). По другим сведениям, родилась в 1770 г. (Руммель В.В, Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 51; РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751). 08.11.1790 г. отец выдал ей запись от Бугурусланских крепостных дел на землю в Симбирском наместничестве и на крестьян, отданных ей в приданое (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 157; Сиверс А.А. С. 92). По купчей крепости, совершенной 01.06.1818 г. в Симбирской палате гражданского суда, продала родному брату Тимофею Степановичу Аксакову (№192/149) 27 четвертей земли, данные ей в приданное, по записи от 08.11.1790 г. (Сиверс А.А. С. 92-93). Определением Уфимского дворянского депутатского собрания от 11.12.1791 г. вместе с отцом, братом Тимофеем (№ 192/149) и сестрами Анной (№ 189/149), Аксиньей (№ 190/149), Александрой 30 (№ 191/149), Елизаветой (№ 193/149) внесена в VI часть дворянской родословной книги Оренбургской губернии; определение утверждено указом Правительствующего Сената по Департаменту Герольдии Оренбургскому дворянскому депутатскому собранию № 6352 от 22.09.1849 г. (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 156 об.). Уп.: Руммель В.В, Голубцов В.В. Т. I. С. 28; Сиверс А.А. С. 92-93; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 51-52; Schakhovskoy D.M. P. 26. M.: (не ранее 1791 г.) Василий Васильевич Угличинин (Сиверс А.А. С. 92). Полковник (Руммель В.В, Голубцов В.В. Т. I. С. 28); полковник в отставке (Сиверс А.А. С. 93). 212/192. Сергей Тимофеевич. Родился 20.09.1791 г. в Уфе ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 14; Сиверс А.А. С. 93), в доме родителей в Голубиной слободке (Гудкова З.И. С. 67). Умер 30.04.1859 г. в “доме г[оспожи] Пукаловой” в Тверской части в Москве (свидетельство о смерти: РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 13. Л. 1; Руммель В.В, Голубцов B. В. Т. I. С. 29; [Сайтов В.И, Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М, 1907. С. 14). Похоронен в Симоновом монастыре в Москве вместе с женой, дочерьми Любовью (№ 228/212), Надеждой (№ 227/212), Ольгой (№ 224/212) и сыном Константином (№ 221/212) (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 13. Л. 1; [Сайтов В.И, Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М, 1907. С. 14). В 1805-1807 гг. учился в Казанском университете (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 5. Л. 1). В службу вступил из студентов Казанского университета в Комиссию составления законов (02.07.1808); сенатский регистратор (со старшинством с 02.07.1808); уволен из комиссии (30.09.1810); определен в Экспедицию о государственных доходах (01.10.1810); губернский секретарь (31.12.1811); коллежский секретарь (31.12.1814); титулярный советник (31.12.1817); от службы уволен с производством в чин коллежского асессора (16.10.1819); определен цензором Московского цензурного комитета (22.07.1827); назначен исправлять должность председателя Московского цензурного 31 комитета (28.10.1827); утвержден исправляющим должность председателя Московского цензурного комитета (28.02.1828); переименован в титулярные советники (02.08.1828); в связи с реорганизацией цензурного комитета уволен от должности цензора, исправляющего должность председателя (08.12.1828); причислен к Департаменту народного просвещения для особых поручений (05.01.1829); уволен от должности 08.06.1830 г.; определен сторонним цензором Московского цензурного комитета (30.05.1839) (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 75. Л. 109-113; РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 5. Л. 1-4); уволен от должности “как чиновник, вовсе не имеющий нужных для званья сего способностей” (23.02.1832); определен инспектором Константиновского землемерного училища (19.10.1833); по преобразованию училища в Константиновский межевой институт утвержден его директором (28.05.1835; “исправлял свою должность с отличным усердием”); назначен членом во Временный комитет учрежденный для постройки здания Константиновского межевого института (16.05.1836); коллежский асессор (18.07.1836; со старшинством с 06.10.1829); надворный советник (28.7.1838; со старшинством с 25.06.1834); уволен от службы 24.01.1839 г.; коллежский советник (28.04.1839; со старшинством с 25.06.1837) (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 5. Л. 7 об.-8). Член Общества любителей российской словесности (1821; диплом см.: РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 106); член-корреспондент Петербургской Академии наук (1856) (Лобанов М.П. Аксаков. 2-е изд, испр. и доп. М, 2005.). Писатель, театральный и литературный критик, автор сатирических фельетонов, воспоминаний, басен (Руммель В.В, Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Мазаракий Н.Н. С. 49). участвовал в заседаниях “Беседы любителей русского слова” (Лобанов М.П. Аксаков. 2-е изд, испр. и доп. М, 2005.). В 1827 г. владел 700 душами крестьян в Корсунском и Ставропольском уездах Симбирской губернии и 415 душами крестьян в Бугурусланском, Белебеевском и Уфимском уездах Оренбургской губернии (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 5. Л. 1 об.). По разделам 1830 и 1833 гг. ему досталось имение в селе Дмитриевском (Надеждино) Белебеевского уезда Уфимской губернии (ЦГИА РБ. Ф. 32 138. Оп. 2. Д. 508. Л. 1-55; Гудкова З.И. C. 72). В 1831 г. владел 300 душами крестьян из числа родовых родительских имений, полученными по отдельному акту от отца в Белебеевском уезде Оренбургской губернии (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 75. Л. 109 об.). 14.05.1837 г. по полюбовному разделу с братьями Николаем (№ 214/192) и Аркадием (№ 216/192) получил из недвижимого имения покойного отца 374 души крестьян и дворовых людей в сельце Вишенках Куроедово тож Ставропольского уезда Симбирской губернии (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 75. Л. 141). В 1839 г. владел 374 душами крестьян в Ставропольском уезде Симбирской губернии и 123 душами крестьян в Белебеевском уезде Оренбургской губернии (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 5. Л. 7). Вместе с братом Николаем Тимофеевичем Аксаковым (№ 214/192) владел 2700 десятинами земли в селе Вешенки (Куроедово) Ставропольского уезда Самарской губернии (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 94). На момент смерти владел 70 душами крестьян в селе Троицком Аксаково тож и 52 душами крестьян в деревне Бозымянка Симбирского уезда Симбирской губернии, все – без земли; 538 душами крестьян и 4152 десятинами земли в сельце Вешенки Ставропольского уезда; 229 душами крестьян без земли в деревне Александровке Бугульминского уезда (куплена у гвардии подпоручика Дмитрия Александровича Арсеньева 26.10.1835 г.); 3007 десятинами земли в селе Надеждине Белебеевского уезда, 2 деревянными домами на Сергиевских минеральных водах Бугурусланского уезда Оренбургской губернии (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 75. Л. 141). По другим данным, на момент смерти, в 1860 г., владел 4076,3 десятинами земли и 422 душами мужского пола крестьян и дворовых людей в селе Вишенки Ставропольского уезда Самарской губернии (Приложения к Трудам Редакционной комиссии для составления положений о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости. Сведения о помещичьих имениях. Т. 3. СПб, 1860. Отд. 3. С. 18-19), 6634 десятинами земли и 501 душой мужского пола крестьян и дворовых людей в селе Дмитриевском Белебеевского уезда Оренбургской губернии (Приложения к Трудам Редакционной комиссии для составления положений о крестьянах, выходящих из 33 крепостной зависимости. Сведения о помещичьих имениях. Т. 2. СПб, 1860. Отд. 5. С. 4-5). Характеристика: СТ. Аксаков “был тогда боле известен по своему сценическому таланту, который действительно, и по природной способности к сцене, и по искусству, был на замечательной степени совершенства: он родился быть актером и изучил сцену, как артист. [...] Несмотря на это, он имел в отношении к литературе и тогда большое достоинство; именно: строгий вкус и чрезвычайную верность в оценке литературных произведений. Стихотворение или драматическая пиеса, прошедшие через его строгую цензуру, могли быть уверены или в своем достоинстве, или в вернейшем указании всех недостатков. [...] Это достоинство, вместе с тем, что он был человек уже семейный, и вместе с его приветливостию, делали, что он был центром тогдашних литературных наших сходок” (Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. М, 1998. С. 199-200). СТ. Аксаков – “горячий любитель и авторитетный знаток драматического искусства” (Галахов А.Д. Записки человека. М, 1999. С. 198). Соч.: Аксаков СТ. Полное собрание сочинений. Т. 1-6; Он же. Собрание сочинений. М, 1955-1956. Т. 1-4; Собрание сочинений. М, 1966. Т. 1-5; Он же. Избранные сочинения. М, 1982. О нем см.: Трубачев С. Аксаков Сергей Тимофеевич // Русский биографический словарь. Т. Аарон – Александр П. СПб, 1896. С. 103107; Матинский СИ СТ. Аксаков. Жизнь и творчество М, 1961; Лобанов М.П. С.Т.Аксаков. М, 1987; Колодина Н.А. Проза С.Т. Аксакова: контекст и поэтика: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Иваново, 2003; Николаева Н.Г. “Семейная хроника” и “Детские годы Багрова-внука” С.Т. Аксакова: формы письма и традиции жанра: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Барнаул, 2004; Кузьмина Г.Ш. Синергетика концептосферы С.Т. Аксакова как русской языковой личности в дилогии “Семейная хроника” и “Детские годы Багровавнука”: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Уфа, 2005; Сальникова В.В. Динамика лексического компонента образно-языковой картины мира ребенка: на материале книги С.Т. Аксакова “Детские годы Багрова-внука”: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Уфа, 2006; Чжу Сяодун. Фразеология в произведениях С.Т. Аксакова: состав и употребление: Автореф. дис. ...канд. филол. наук. Иваново, 2006; 34 Харитиди Я.Ю. Начало профессиональной театральной критики в России. С.Т. Аксаков: Автореф. дис. ... канд. искусствоведения. М., 2007; Никитина Е.П. Творческая индивидуальность С.Т. Аксакова в историко-функциональном и сравнительно-типологическом освещении: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Магнитогорск, 2007. Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С 93; Мазаракий Н.Н. С. 49. Ikonnikov N.F. V. XI. P. 52; Schakhovskoy D.M. P. 27. Ж.: (c 02.06.1816 г., венчание в церкви Симеона Столпника на Поварской улице в Москве; Гудков Г.Ф, Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 103) Ольга Семеновна Заплатина. Родилась 01.03.1793 г. ([Сайтов В.И, Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13; Сиверс А.А. С 93). Умерла 02.05.1878 г. ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13; Сиверс А.А. С. 93). Похоронена в Симоновом монастыре в Москве вместе с мужем, дочерьми Любовью (№ 228/212), Надеждой (№ 227/212), Ольгой (№ 224/212) и сыном Констанином (№ 221/212) ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М, 1907. С. 13). Дочь генерал-майора Семена Григорьевича Заплатина и пленной турчанки Игель-Сюм (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29). В 1827 и 1831 г. владела 3 родовыми дворовыми людьми, записанными по ревизии в Белебеевском уезде Оренбургской губернии (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 5. Л. 1 об.; РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 75. Л. 109 об.). 213/192. Надежда Тимофеевна. Родилась 19.05.1793 г. (ЦГИА РБ. Ф. 294. Оп. 1. Д. 15; Гудкова З.И. С. 68). По другим сведениям, родилась 18.05.1794 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 93; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 52). Восприемники: гвардии сержант Александр Николаевич Зубов и вдова полковника Прасковья Михайловна Тарбеева (ЦГИА РБ. Ф. 294. Оп. 1. Д. 15; Гудкова З.И. С. 68). 35 Умерла 05.08.1887 г. в усадьбе Кобрино (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1; Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. II. С. 828; Сиверс А.А. С. 93). 06.07.1814 г. получила от отца имение с 430 душами крестьян в деревне Пестровке и выселке Подлесном Стерлитамакского уезда (ЦГИА РБ. Ф. 100. Оп. 1. Д. 9525. Л. 18; Гудкова З.И. С. 71). После смерти первого мужа претендовала на часть Буйсекского чугуноплавильного завода, но получить наследство ей не удалось (Гудкова З.И. С. 71-72). О ней см.: Воспоминания Н.Т. Карташевской // Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Незаконченная повесть С.Т. Аксакова “Наташа”. Историко-краеведческий комментарий. Уфа, 1988. С. 162-226. Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 93; Ikonnikov N. F. V. XI. Р. 52-53; Schakhovskoy D.M. Р. 27. М.: а) (с 20.06.1813 г.) Николай Иванович Мосолов (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1). В поколенной росписи, составленной В.В. Руммелем, этот брак не указан (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29). Умер 12.01.1815 г. (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1). Сын владельца чугунных заводов в Вятской губернии (Сиверс А.А. С. 93). б) (с 02.06.1816 г.; РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1) Григорий Иванович Карташевский. Родился 18.09.1777 г. (Сиверс А.А. С. 93) Умер 12.08.1840 г. (Сиверс А.А. С. 93). Окончил Московский университет (1791-1796) (Русский биографический словарь. Т.: Ибак – Ключарев. СПб., 1897. С. 537). Назначен учителем математики в Казанскую гимназию (1799); назначен адъюнктом в Казанский университет (1805), преподавал высшую математику; уволен из университета 05.12.1806 г.; назначен помощником редактора в Комиссию составления законов (1807); назначен столоначальником в Экспедицию государственного хозяйства; затем служил в департаментах государственного хозяйства и разных податей и сборов; назначен директором Департамента духовных дел иностранных исповеданий (16.05.1824); попечитель Белорусского учебного округа (03.08.1829); уволен со службы с 36 производством в тайные советники (07.03.1835); сенатор (28.06.1839) (Русский биографический словарь. Т.: Ибак – Ключарев. СПб., 1897. С. 537; Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. II. С. 828; Сиверс А.А. С. 93). О нем см.: Карташевский Григорий Иванович // Русский биографический словарь. Т.: Ибак – Ключарев. СПб., 1897. С. 537. 214/192. Николай Тимофеевич. Родился 04.06.1797 г. (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1). В поколенных росписях, составленных В.В. Руммелем, А.А. Сиверсом и Н.Ф. Иконниковым, указан только год рождения (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 93; Ikonnikov N. F. V. XI. Р. 53). По сведениям З.И. Гудковой, родился в июне 1797 г. в Уфе (Гудкова З.И. С. 68). Умер 13.03.1882 г. в Санкт-Петербурге (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1; Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 93). Служил в Измайловском полку, адъютант графа Паскевича (Новое время. 1882. № 2170. Л. 3); в 1850-1858 гг. – симбирский губернский предводитель дворянства (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. И. С. 828; Сиверс А.А. С. 93); в 1863 г. – выборный Комиссии для введения нового общественного управления в Москве (Московское дворянство. Списки служивших по выборам, 1782-1910. М., 1910. С. 17); статский советник (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С.29; Сиверс А.А. С. 93). 14.05.1837 г. по полюбовному разделу с братьями Сергеем (№ 212/192) и Аркадием (№ 216/192) недвижимого имения покойного отца получил 374 души крестьян и дворовых людей в сельце Вишенках Куроедово тож Ставропольского уезда Самарской губернии (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 75. Л. 141). В 1860 г. владел 7802,8 десятинами земли и 490 душами мужского пола крестьян и дворовых людей в сельце Александровке с деревнями Бугульминского уезда Самарской губернии (Приложения к Трудам Редакционной комиссии для составления положений о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости. Сведения о помещичьих имениях. Т. 3. СПб., 1860. Отд. 3. С. 4-5), 3778 десятинами земли и 418 душами мужского пола крестьян и дворовых людей в селе Вишеньки Ставропольского уезда Самарской губернии (Приложения 37 к Трудам Редакционной комиссии для составления положений о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости. Сведения о помещичьих имениях. Т. 3. СПб., 1860. Отд. 3. С. 18-19), 2002,74 десятинами земли и 114 душами мужского пола крестьян и дворовых людей в деревне Малая Репьевка Голодяевке тож Корсуньского уезда Симбирской губернии (Приложения к Трудам Редакционной комиссии для составления положений о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости. Сведения о помещичьих имениях. Т. 3. СПб., 1860. Отд. 6. С. 24-25), 1203,1 десятинами земли и 75 душами мужского пола крестьян и дворовых людей в сельце Екатериновке Корсуньского уезда Симбирской губернии (Приложения к Трудам Редакционной комиссии для составления положений о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости. Сведения о помещичьих имениях. Т. 3. СПб., 1860. Отд. 6. С. 24-25). В 1878 г. вместе с женой и сыном Александром (№ 232/214) владел родовыми 6600 десятинами земли при селе Аксаковка Николаевка тож Уфимского уезда одноименной губернии, 9000 десятинами земли при селе Кротовке Бугульминского уезда Самарской губернии, и 900 десятинами земли при деревне Пановке Николаевского уезда; благоприобретенными – 1400 десятинами земли при сельце Малой Борисовке Городищенского уезда Пензенской губернии (РГИА. Ф. 1162. Оп. 7. Д. 13. Л. 39 об.). Владел имением в селе Благовещенском (Репьевке) Пензенской и Уфимской губерниях. Вместе с братом Сергеем Тимофеевичем Аксаковым (№ 212/192) принадлежало 2700 десятин земли в селе Вешенки (Куроедово) Ставропольского уезда Самарской губернии (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 94). Определением Уфимского дворянского депутатского собрания от 29.01.1849 г. внесен в VI часть дворянской родословной книги Оренбургской губернии. Определением Симбирского дворянского депутатского собрания от 27.02.1841 г. внесен в VI часть дворянской родословной книги Симбирской губернии. Определением Самарского дворянского депутатского собрания от 31.01.1855 г. внесен в VI часть дворянской родословной книги Самарской губернии (Сиверс А.А. С. 93). О нем: Аксаков Н.Т.: [Некролог] // Новое время. 1882. № 2170. 38 Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 93; Ikonnikov N. F. V. XI. Р. 53; Schakhovskoy D.M. Р. 27. Ж.: Екатерина Алексеевна Панова (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 93). Родилась 06.11.1809 г. ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13; Сиверс А.А. С. 93). Умерла 25.09.1857 г. ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13; Сиверс А.А. С. 93). Похоронена в Донском монастыре в Москве вместе с сыном Александром Николаевичем Аксаковым (№ 232/214) ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13). Дочь саратовского помещика, гвардии штабс-капитана Алексея Николаевича Панова (умер ранее 28.09.1835 г.) (Московские сенатские объявления. 1835. 9 ноября. № 90. С. 24). По совершенном 28.09.1835 г. в Симбирской палате гражданского суда разделу с матерью, сестрами и братьями недвижимого имения, оставшегося после смерти отца, получила записанных по 8-й ревизии (1815) 158 душ крестьян мужского пола и 162 души женского пола с землями в деревне Пановке Хвалынского уезда Саратовской губернии, оцененное в 82000 рублей ассигнациями, заплатив сестре, “гвардии подполковнице” Варваре Алексеевне Наумовой за ее указную часть 35000 рублей ассигнациями, и доплатив сестре, девице Наталье Алексеевне Пановой 10000 рублей ассигнациями за уступленную часть в деревне Пановке (Московские сенатские объявления. 1835. 9 ноября. № 90. С. 24).На момент смерти владела имением в деревне Чирково Пановка тож Николаевского уезда Самарской губернии (Московские сенатские объявления. 1859. 1 авг. № 61. С. 40). 215/192. Анна Тимофеевна. Родилась 18.03.1799 г. (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1). В поколенной росписи, составленной А.А. Сиверсом, указан только год рождения (Сиверс А.А. С. 93; со ссылкой на воспоминания С.Т. Аксакова). В поколенной росписи, составленной Н.Ф. Иконниковым, ошибочно указано, что родилась 16.05.1794 г. (Ikonnikov N.F. V. XI. Р. 53). 39 Умерла в 1850 г. (Аксаков И.С. Письма к родным). В поколенной росписи, составленной Н.Ф. Иконниковым, ошибочно указано, что умерла 05.08.1827 г. (Ikonnikov N.F. V. XI. P. 53). В 1834 г. владела 406 душами крестьян в деревне Медведка Белебеевского уезда Оренбургской губернии; 395 душ крестьян и одна семья дворовых достались ей в приданое по отдельной записи 1819 г. от отца; одну семью дворовых она купила в 1822 г. у дяди Александра Николаевича Зубова, продав ему другое семейство дворовых; одна семья дворовых получена по завещанию матери в 1831 г.; в 1834 г. владела 134 душами крестьян в деревне Сиушка, доставшиеся ей в 1819 г. в приданое от отца (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 97). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 93; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 53; Schakhovskoy D.M. P. 27. M.: (c 21.05.1814 г.; РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1) Владимир Иванович Воейков (Ikonnikov N.F. V. XI. P. 53). Сын действительного статского советника Ивана Гавриловича Воейкова и его жены Надежды Алексеевны, рожденной Жеребцовой (22.07.1752 - 02.11.1820) (Ельчанинов И.Н. Материалы для генеалогии ярославского дворянства. Т. 2. Ярославль, 1913. С. 487; [Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 216). Майор (Ельчанинов И.Н. Материалы для генеалогии ярославского дворянства. Т. 2. Ярославль, 1913. С. 487). 216/192. Аркадий Тимофеевич. Родился 23.01.1803 г. (Сиверс А.А. С. 93; со ссылкой на свидетельство Оренбургской духовной консистории от 12.02.1841 г.; РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 157 об.) в селе Аксаково Симбирского уезда одноименной губернии (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 202 об.). Крещен 30.01.1803 г. в селе Аксакове Симбирского уезда одноименной губернии. Восприемник: майор Иван Петрович Куроедов (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 202 об.). Умер 01.11.1862 г.; дата заимствована с надгробного камня в селе Ново-Аксакове (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и 40 окружение. Уфа, 1991. С. 99). В поколенной росписи, составленной В.В. Руммелем, указано, что умер в начале 1860-х гг. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29). В службу вступил подпрапорщиком в лейб-гвардии Измайловский полк (07.10.1818); портупей-прапорщик (04.06.1820); прапорщик (30.03.1822); уволен от службы по болезни 18.11.1822 г. (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 202); бугурусланский уездный предводитель дворянства (1835-1838), гвардии прапорщик (Новиков В.А. Собрание материалов для истории уфимского дворянства. Уфа, 1879. С. 120); коллежский секретарь (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 93). 14.05.1837 г. по полюбовному разделу с братьями Сергеем (№ 212/192) и Николаем (№ 214/192) недвижимого имения покойного отца получил 374 души крестьян и дворовых людей в сельце Вишенках Куроедово тож Ставропольского уезда (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 75. Л. 141). 07.05.1843 г. купил за 83571 р. 43 коп. серебром у коллежского секретаря князя Николая Павловича Шаховского недвижимое имение в сельце Анненке, Чекань-Перевоз тож, Бугульминского уезда Оренбургской губернии с записанными по 8-й ревизии 451 крестьянином мужского пола (Московские сенатские объявления. 1843. 14 авг. № 65. С. 18). В 1847 г. владел селом Троицким Аксаково тож Симбирского уезда одноименной губернии (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 157 об.). В 1860 г. владел 7535 десятинами земли и 381 душой мужского пола крестьян и дворовых людей в селе Воскресенское Чекан-Перевоз тож Бугульминского уезда Самарской губернии (Приложения к Трудам Редакционной комиссии для составления положений о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости. Сведения о помещичьих имениях. Т. 3. СПб., 1860. Отд. 3. С. 4-5), 7540 десятинами земли и 482 душами мужского пола крестьян и дворовых людей в селе Знаменское с выселком Бугурусланского уезда Самарской губернии (Приложения к Трудам Редакционной комиссии для составления положений о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости. Сведения о помещичьих имениях. Т. 3. СПб., 1860. Отд. 3. С. 6-7), 4406,38 десятинами земли и 406 душами мужского пола крестьян и дворовых людей в селе Троицкое Симбирского уезда одноименной губернии 41 (Приложения к Трудам Редакционной комиссии для составления положений о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости. Сведения о помещичьих имениях. Т. 3. СПб., 1860. Отд. 6. С. 2-3). Владел 4400 десятин земли при селе Старое Аксаково (Троицкое) Симбирского уезда одноименной губернии (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 99). Определением Уфимского дворянского депутатского собрания от 29.01.1849 г. внесен в VI часть дворянской родословной книги Оренбургской губернии; определением Симбирского дворянского депутатского собрания от 10.04.1841 г. внесен в VI часть дворянской родословной книги Симбирской губернии (Сиверс А.А. С. 93). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 93; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 53; Schakhovskoy D.M. P. 28. Ж.: (с 05.07.1836 г., венчание в церкви Иоанна Предтечи, что в старой Конюшенной, Пречистинского сорока в Москве; РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 202; Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 94) Анна Степановна Кроткова. Родилась 21.01.1819 г. ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13; Сиверс А.А. С. 94). Умерла 10.09.1888 г. ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13; Сиверс А.А. С. 94). Похоронена в Троице-Сергиевой лавре вместе с сыном Александром Аркадьевичем Аксаковым (№ 236/216) ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13). Дочь симбирского помещика, отставного поручика Степана Степановича Кроткова (01.08.1779 - 05.07.1848) и его жены Аграфены Вильмовны, рожденной N. (Московские сенатские объявления. 1849. 29 янв. № 9. С. 45). В 1860 г. владела 1240,51 десятинами земли и 144 душами мужского пола крестьян и дворовых людей в деревне Безымянке Симбирского уезда одноименной губернии (Приложения к Трудам Редакционной комиссии для составления положений о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости. Сведения о помещичьих имениях. Т. 3. СПб., 1860. Отд. 6. С. 2-3). В 1865 г. продала имение при селе Воскресенском с 4800 десятинами земли в Бугульминском 42 уезде Самарской губернии (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 100). 217/192. Софья Тимофеевна. Родилась 07.02.1806 г. (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1). Умерла в 17.07.1866 г. (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1). В 1824 г. получила в приданое от отца 633 души крестьян в деревне Подлесной Белебеевского уезда Оренбургской губернии (ЦГИА РБ. Ф. 138. Оп. 2. Д. 508. Л. 189- 210; Гудкова З.И. С. 72). В 1834 г. владела 633 душами крестьян в сельце Подлесном Белебеевского уезда Оренбургской губернии (Гудков ТФ., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 166). В поколенных росписях, составленных В.В. Руммелем, А.А. Сиверсом, Н.Ф. Иконниковым и Д.М. Шаховским, отсутствует (Сиверс А.А.; Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I; Ikonnikov N.F. V. XI; Schakhovskoy D.M. P. 28). M.: (с 20.01.1825 г.; РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1) Михаил Васильевич Глумилин. Сын титулярного советника (1798) Василия Федоровича Глумилина (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 166). Надворный советник (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 166). Владел селом Яковлевка Бугульминского уезда Оренбургской губернии (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 166). 222/212. Вера Сергеевна. Родилась 07.02.1819 г. (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1; [Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13; Сиверс А.А. С. 94; Мазаракий Н.Н. С. 49). В поколенной росписи, составленной В.В. Руммелем, ошибочно указано, что родилась в 1821 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. T.I. С. 29). В поколенной росписи, составленной В.В. Руммелем, ошибочно указано, что родилась 07.12.1819 г. (Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54). 43 Умерла 24.02.1864 г. (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1; [Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13; Сиверс А.А. С. 94; Мазаракий Н.Н. С. 49). Похоронена в Симоновом монастыре в Москве вместе с отцом (№ 212/192) ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13). Не замужем (Сиверс А.А. С. 94). Соч.: Дневник B.C. Аксаковой / Ред. и прим. Н.В. Голицына и П.Е. Щеголева. СПб., 1913; Дневник, 1854-1855. М., 2004; Дневник В.С.Аксаковой. М., 2004. О ней: Молчанова А.А. Предисловие // Аксакова B.C. Дневник. 1854-1855. М., 2004. С. 3-6. Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 94; Мазаракий Н.Н. С. 49; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54; Schakhovskoy D.M. P. 28. 223/212. Григорий Сергеевич. Родился 04.01.1820 г. (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1; Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29) в селе Аксакове Бугурусланского уезда Самарской или Оренбургской губернии (Сиверс А.А. С. 94). Умер 24.02.1891 г. в Самаре (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 123). В поколенной росписи, составленной А.А. Сиверсом, указан только год рождения (Сиверс А.А. С. 94). Похоронен 29.02.1891 г. в имении Страхово Бузулукского уезда Самарской губернии (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 123). Окончил Императорское Училище правоведения, из которого выпущен с чином X класса (05.06.1840) (РГИА. Ф. 1284. Оп. 43. Д. 34. Л. 67 об.-68). Переименован в коллежские секретари (10.06.1840); определен в канцелярию Второго департамента Правительствующего Сената (16.06.1840); перемещен в канцелярию Седьмого департамента Правительствующего Сената (17.05.1841); исправлял должность помощника секретаря (27.12.1841); определен младшим помощником 44 секретаря (12.07.1842); определен старшим помощником секретаря (10.12.1842); титулярный советник (03.07.1843); причислен к Министерству юстиции (09.08.1844); назначен исправлять должность товарища председателя Владимирской палаты гражданского суда (13.08.1844); коллежский асессор (06.07.1845); назначен исправлять должность оренбургского губернского прокурора (05.12.1845); назначен исправлять должность симбирского губернского прокурора (21.09.1846); надворный советник (21.01.1850, со старшинством с 06.07.1848); причислен к Министерству внутренних дел (04.06.1850); назначен членом Комиссии для введения нового общественного управления в СанктПетербурге с поручением ему устройства торговой депутации (05.08.1850); находясь в комиссии, обревизовывал торговую деятельность; коллежский советник (29.01.1852, со старшинством с 19.10.1851); назначен оренбургским вице-губернатором (23.04.1852); исправлял должность самарского гражданского губернатора (30.0518.06.1852, 12-21.08.1852, 01.09-04.10 1852, 09-23.03.1853, 0818.05.1853); уволен от службы (20.06.1853); определен самарским вице-губернатором (27.11.1855); исправлял должность самарского гражданского губернатора (12-30.01.1856, 20.05-11.06.1956, 18.0904.10.1856, 26.11.1856-15.12.1857); статский советник (17.04.1857); уволен от должности самарского вице-губернатора и причислен к Министерству внутренних дел (21.09.1858); состоял членом от правительства в Оренбургском дворянском комитете по устройству быта помещичьих крестьян (11.12.1858-11.08.1859); уволен от службы (07.03.1861); исправлял должность мирового посредника Бузулукского уезда Самарской губернии (15.05.1861); утвержден Правительствующим Сенатом в должности мирового посредника Бузулукского уезда Самарской губернии (18.05.1861); назначен исправляющим должность оренбургского гражданского губернатора (23.06.1861); утвержден в должности оренбургского гражданского губернатора с производством в действительные статские советники (17.04.1862); назначен уфимским губернатором (11.06.1865); назначен самарским губернатором (20.01.1867); тайный советник (01.01.1871); уволен от службы с мундиром по последней должности (08.12.1872) (РГИА. Ф. 1284. Оп. 43. Д. 34. Л. 67-82); самарский 45 губернский предводитель дворянства (19.07.1884-24.02.1891) (Губернии Российской империи. История и руководители. 1708-1917. М., 2003. С. 248). Награды: орден святого Станислава I степени (13.04.1864); орден святой Анны I степени (01.01.1867); орден святого Владимира II степени (01.01.1886); орден Белого Орла (01.01.1889); темнобронзовая медаль на владимирской ленте в память Крымской войны 1853-1856 гг. (26.08.1856); серебряная медаль на александровской ленте за труды по освобождению крестьян (1861); особый знак отличия за успешное введение в действие положения 19 февраля 1861 г. (17.04.1863); знак отличия за введение в действие положения 26 июня 1863 г. о крестьянах, водворенных на землях имений государственных, дворовых и удельных (1867); знак отличия за поземельное устройство государственных крестьян (11.07.1869); получил Высочайшее благоволение за содействие при открытии в г. Самаре окружного суда (25.12.1870); получил Высочайшее благоволение за отличный порядок, чистоту и благоустройство в городе Самаре, замеченные во время визита 29 августа 1871 г.; получил Высочайшее благоволение “за полезную деятельность по взиманию окладных денежных сборов в 1871 г.” (25.04.1872); получил Высочайшее благоволение “за постоянную готовность к исполнению всех заявлений военного начальства, относящихся до расквартирования войск и улучшения быта воинских частей и доставление всевозможных удобств и выгод в казарменном помещении” (02.07.1872) (РГИА. Ф. 1284. Оп. 43. Д. 34. Л. 67-82). В 1873 г. владел родовыми 9000 десятинами земли в Уфимской губернии (РГИА. Ф. 1284. Оп. 43. Д. 34. Л. 67 об.). Определением Оренбургского дворянского депутатского собрания от 26.02.1832 г. вместе с братьями Константином (№ 221/212), Иваном (№ 225/212) и Михаилом (№ 226/212) внесен в VI часть дворянской родословной книги Оренбургской губернии (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 156 об.). Определением дворянского депутатского собрания от 23.02.1857 г. внесен в VI часть дворянской родословной книги Оренбургской губернии; определение утверждено указом Правительствующего Сената по Департаменту Герольдии № 1227 от 12.02.1862 г. Определением Самарского 46 дворянского депутатского собрания от 29.10.1875 г. внесен в VI часть дворянской родословной книги Самарской губернии на основании указа Правительствующего Сената по Департаменту Герольдии № 1227 от 12.02.1862 г. (ГАСО. Ф. 430. Оп. 1. Д. 1780. Л. 22; Сиверс А.А. С. 94). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29, 609; Т. 2. С. 828; Сиверс А.А. С. 94; Мазаракий Н.Н. С. 49; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54; Schakhovskoy D.M. P. 28; Наумов O.H., Кулешов A.C. С. 22. Ж.: (с 08.01.1848 г., венчание в Спасо-Вознесенском соборе в Симбирске; Сиверс А.А. С. 108; со ссылкой на метрическую книгу Спасо-Вознесенского собора и свидетельства Симбирской духовной консистории от 12.02.1862 г. и 26.05.1864 г.) Софья Александровна Шишкова. Родилась в 1830 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29). По другим сведениям, родилась в 1819 г.; на момент свадьбы – 18 лет (Сиверс А.А. С. 108). Умерла 27.06.1883 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 94, 103). Дочь бузулукского уездного предводителя дворянства (1831-1832), корнета Александра Федоровича Шишкова (около 1788 - до мая 1848) и его жены Марии Алексеевны, рожденной Булгаковой (около 1800 - после 1848) (Сиверс А.А. С. 105-107). В 1860 г. владела 4200 “гектарами” земли в селе Страхово Бузулукского уезда Самарской губернии (Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54). В октябре 1866 г. и 1873 г. владела благоприобретенным имением в 4200 десятин земли с поселенными на ней 250 душами крестьян в селе Страхово Бузулукском уезде Самарской губернии (РГИА. Ф. 1284. Оп. 43. Д. 34. Л. 67 об.). 224/212. Ольга Сергеевна. Родилась 09.05.1821 г. (Сиверс А.А. С. 94); в 1831 г. – 10 лет (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 75. Л. 110; [Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13). В поколенной росписи, составленной В.В. Руммелем, ошибочно указано, что родилась в 1823 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29). 47 Умерла 31.07.1861 г. ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13). В поколенных росписях, составленных А.А. Сиверсом и Н.Ф. Иконниковым, ошибочно указано, что умерла 31.06.1861 г. (Сиверс А.А. С. 94; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54). Похоронена вместе с отцом (№ 212/192), матерью, сестрами Любовью (№ 228/212), Надеждой (№ 227/212) и братом Констанином (№ 221/212) в Симоновом монастыре в Москве ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13). Не замужем (Сиверс А.А. С. 94). Уп.: Руммель В.В, Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 94; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54; Schakhovskoy D.M. P. 28. 225/212. Иван Сергеевич. Родился 26.09.1823 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; [Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 14) в селе Надеждине (Куроедово) Белебеевского уезда Оренбургской губернии (Сиверс А.А. С. 94). В поколенной росписи, составленной Н.Ф. Иконниковым, ошибочно указано, что родился 26.02.1823 г. (Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54). Умер 27.01.1886 г. в Москве ([Сайтов В.И, Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М, 1907. С. 14). Отпет в церкви Московского университета (Сиверс А.А. С. 95). Похоронен в Троице-Сергиевой лавре вместе с женой; надгробие сохранилось ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 14; Мазаракий Н.Н. С. 49). На надгробии надписи “Несть Бога, Бог мертвых, но Бог живых”, “Ей, гряди, Господи Иисусе”, “Блаженни алчущие и жаждущие правди, яко тии насытятся”, “Больше сея любовь ни кто же имать, да кто душу свою положит за други своя”, “Блаженни чистии сердцем, яко тии Бога узрят”, “Аминь, аминь, глаголю вам, аще зерно пшенично, пад на земли, не умрет, то едино пребывает; аще же умрет, много плод сотворит” ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М, 1907. С. 14). Окончил Императорское Училище правоведения (1842) (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 131. Л. 1 об.-2; Д. 132. Л. 2; Сиверс А.А. С. 94). 48 При выпуске из училища удостоен чина титулярного советника (14.06.1842); определен во 2-е отделение Шестого департамента Правительствующего Сената (18.06.1842); исправлял должность помощника секретаря (17.08-10.09.1842); исправлял ту же должность с 12.10.1842 г. до утверждения в этой должности 27.05.1843 г.; с 16.12.1843 г. был при сенаторе князе П.П. Гагарине, ревизовавшем Астраханскую губернию, в качестве младшего чиновника; вернулся к прежней должности (31.12.1844), при этом сенатором было засвидетельствовано, что он “при похвальном поведении отличался постоянным трудолюбием и употребляем был для осмотра многих присутственных мест и показал весьма хорошие способности”; по представлению сенатора князя П.П. Гагарина пожалован в коллежские асессоры (18.06.1845); определен товарищем председателя Калужской палаты уголовного суда (12.07.1845); вступил в должность с 07.09.1845 г.; уволен от должности с причислением к департаменту Министерства юстиции (12.05.1847); поручено исправлять должность обер-секретаря 2-го отделения Шестого департамента Правительствующего Сената (21.05.1847); перемещен к исправлению должности обер-секретаря 1-го отделения Шестого департамента Сената (18.10.1847; причислен к Министерству внутренних дел (21.09.1848); в октябре 1848 г. командирован в Бессарабскую область для обозрения сельских запасных магазинов, обревизования городских душ и обозрения, каким образом делается переселение евреев из мест, прилегающих к границам с Австрией и Турцией, а также по особому секретному делу; первое дело окончил в апреле 1849 г., второе – в январе 1849 г.; командирован в Ярославскую губернию по особому секретному делу (02.05.1849); окончил служебные дела в Ярославской губернии в апреле 1851 г.; пожалован в надворные советники с одновременным увольнением в отставку (20.07.1849; со старшинством с 18.06.1848) (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 131. Л. 1 об.-5; Д.132. Л. 2-2 об., 8). Публицист, поэт. 17.03.1849 г. арестован в Петербурге за выраженное в частном письме возмущение арестом Ю.Ф. Самарина и резкие высказывания, 22.03.1849 г. освобожден с учреждением над ним негласного надзора полиции, определен на службу в Ярославскую губернию. В феврале 1851 г. министр внутренних дел 49 Л.А. Перовский потребовал от него прекратить “авторские труды”, на что ответил отказом и вышел в отставку и уехал в Москву. В 1852 г. выступил редактором-составителем “Московского сборника”, который стремился превратить в орган славянофильства. В 18531854 гг. командирован Русским географическим обществом на Украину для изучения ярмарок. В 1855 г. записался добровольцем в Серпуховскую дружину Московского ополчения, но принять участия в боевых действиях не успел, уволен от службы в ополчении 29.09.1856 г. (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 132. Л. 8). В 1856 г. работал в комиссии князя В.И. Васильчикова по расследованию интендантских злоупотреблений в годы войны. В 1857 г. ездил за границу, встречался с А.И. Герценом, до 1863 г. был его тайным корреспондентом. В 1857-1858 гг. редактировал газету “Молва”. Летом 1858 г. фактически возглавил журнал “Сельское благоустройство” и “Русская беседа”, в январе 1859 г. начал издавать газету “Парус”. Издавал газеты “День” (1861-1865) и “Москва” (1867-1868) (Трубачев С. Аксаков Иван Сергеевич // Русский биографический словарь. Т. Аарон – Александр П. СПб., 1896. С. 97100). Определением Оренбургского дворянского депутатского собрания от 20.06.1840 г. вместе с братьями Константином (№ 221/212), Григорием (№ 223/212) и Михаилом (№ 226/212) внесен в VI часть дворянской родословной книги Оренбургской губернии (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 156 об.). Бездетен (Сиверс А.А. С. 94-95). Соч.: Собрание сочинений И.С.Аксакова. М., 1886-1887. Т. 1-7; Иван Сергеевич Аксаков в его письмах. М., 1889. Т. 3; Необыкновенная история. М., 2001; Отчего так нелегко живется в России. М., 2002; Иван Сергеевич Аксаков в его письмах: Эпистолярный дневник, 1838-1886. М., 2003. Т. 1-3; Наше знамя – русская народность. М., 2008. О нем см.: Трубачев С. Аксаков Иван Сергеевич // Русский биографический словарь. Т. Аарон – Александр И. СПб., 1896. С. 97100; Георгиевский А.П. Иван Сергеевич Аксаков и современная действительность. Казань, 1915; Цимбаев Н.И. И.С. Аксаков в общественной жизни России 1860-х годов: Автореф. дис. ... канд. 50 истор. наук. М., 1972; Порох В.И. Общественно-политическая и литературно-издательская деятельность И.С. Аксакова в годы первой революционной ситуации: Автореф. дис. ... канд. истор. наук. Ростовна-Дону, 1974; Цимбаев Н.И. И.С. Аксаков в общественной жизни пореформенной России. М., 1978; Фурсова Е.Б. Политические принципы консерватизма в творчестве И.С. Аксакова: Автореф. дис. ... канд. политол. наук. М., 2006; Аксаков Иван Сергеевич: Материалы для летописи жизни и творчества. 1848-1851: Годы службы при Министерстве внутренних дел Российской империи. Уфа, 2009. Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 94-95; Мазаракий Н.Н. С. 49; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54; Schakhovskoy D.M. P. 28. Ж.: (c 12.01.1866 г., венчание в Георгиевской на всполье в Кудрине церкви в Москве; свидетельство о браке см.: РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 133. Л. 1) Анна Федоровна Тютчева. Родилась 21.05.1829 г. (Сиверс А.А. Генеалогические разведки. Вып.1. СПб., 1913. С. 95). В “Московском некрополе” указан только год рождения ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М. 1907. С. 13). Умерла 10.08.1889 г. (Чернопятов В.И. Дворянское сословие Тульской губернии. Т. 7 (16): Некрополь. 2-е изд., испр. и доп. М., 2005. С. 6). В “Московском некрополе” и в поколенных росписях, составленных А.А. Сиверсом и Н.Ф. Иконниковым, указан только год смерти ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13; Сиверс А.А. С. 95; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54). Похоронена в Троице-Сергиевой Лавре вместе с мужем; надгробие сохранилось. Надпись на надгробии “Возстави нас, Господи, на земли живых” ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13). Дочь поэта, тайного советника, камергера, председателя Комитета иностранной цензуры, академика Федора Ивановича Тютчева (23.11.1803 - 15.07.1873) и его жены Элеоноры Федоровны, рожденной графини Ботмер (умерла в 1838). 51 Фрейлина Высочайшего Двора (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. И. С. 567-568). Характеристика: “[Она] была небольшого роста, некрасивая, но в ней был какой-то неописуемый “charme”, и когда она разговаривала шутливо, остроумно, этот “charme” все больше и больше вас к ней привлекал, а по мере того, как оживлялась, она становилась даже красивой. По-моему, Анну Федоровну нельзя было не любить... [...] Анна Федоровна была необычайно религиозна, и, кажется, ее эта религиозность доходила даже до мистицизма. Она не пропускала ни одной обедни в нашей церкви, приходила всегда к началу обедни, становилась рядом с нами, на возвышении, в амбразуре окна, за низким барьером... [...]” (Обухова В.Н. Обломки давно минувших дней. Жуковский, 2001. С. 38, 42). 226/212. Михаил Сергеевич. Родился 14.09.1824 г. (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 156 об.; Сиверс А.А. С. 95; со ссылкой на отношение Оренбургской духовной консистории от 03.05.1840 г.). В поколенных росписях, составленных В.В. Руммелем и Н.Ф. Иконниковым, указано, что родился 08.09.1824 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54). Умер 05.03.1841 г. в Санкт-Петербурге (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 110). Учился в Пажеском корпусе, обладал музыкальными способностями (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 110). Определением Оренбургского дворянского депутатского собрания от 20.06.1840 г. вместе с братьями Константином (№ 221/212), Григорием (№ 223/212) и Иваном (№ 225/212) внесен в VI часть дворянской родословной книги Оренбургской губернии (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 156 об.). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 95; Мазаракий Н.Н. С. 49. Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54; Schakhovskoy D.M. P. 29. 227/212. Надежда Сергеевна. 52 Родилась в 1829 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 95). Умерла 12.09.1869 г. ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13). В поколенной росписи, составленной Н.Ф. Иконниковым, ошибочно указано, что умерла 12.01.1869 г. (Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54). Похоронена вместе с отцом (№ 212/192), матерью, сестрами Любовью (№ 228/212), Ольгой (№ 224/212) и братом Констанином (№ 221/212) в Симоновом монастыре в Москве ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13). Не замужем (Сиверс А.А. С. 95). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 95; Мазаракий Н.Н. С. 49. Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54; Schakhovskoy D.M. P. 29. 228/212. Любовь Сергеевна. Родилась 26.11.1830 г. (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 111). В поколенных росписях, составленных В.В. Руммелем, А.А. Сиверсом и Н.Н. Мазаракий, Н.Ф. Иконниковым, указан только год рождения (Руммель B. В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 95; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54). Умерла 05.03.1867 г. ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13). Похоронена вместе с отцом (№ 212/192), матерью, сестрами Любовью (№ 228/212), Ольгой (№ 224/212) и братом Констанином (№ 221/212) в Симоновом монастыре в Москве ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13). Не замужем (Сиверс А.А. С. 95). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 95; Мазаракий Н.Н. C. 49. Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54; Schakhovskoy D.M. P. 29. 229/212. Анна Сергеевна. Родилась в 1831 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 95; Мазаракий Н.Н. С. 49; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54) в Москве (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. 53 Уфа, 1991. С. 111. С. ПО). В одном формулярном списке отца ей показано полтора года (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 75. Л. 110), а в другом (1839 г.) – 7 лет (РГАЛИ. Ф.10. Оп.1. Д. 5. Л. 8 об.). Умерла в детстве (Сиверс А.А. С. 95). В книге Г.Ф. и З.И. Гудковых ошибочно сообщается, что умерла в 1829 г. (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 110). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 95; Мазаракий Н.Н. С. 49; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54; Schakhovskoy D.M. P. 29. 230/212. Мария Сергеевна. Родилась 04.10.1831 г. (РГАЛИ. Ф. 10. Оп.3. Д. 104. Л. 1) в Москве; в аттестате отца 1839 г. ей показано 5 лет (РГАЛИ. Ф. 120. Оп. 1. Д. 5. Л. 8 об.). Умерла в 1906 г. (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 111). Упоминается в дневнике Е.И. Поповой (С. 40), была девочкой на защите 06.03.1847 г. К.С. Аксаковым магистерской диссертации (Сиверс А.А. С. 95). Уп.: Сиверс А.А. С. 95; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54; Schakhovskoy D.M. P. 29. M.: (ранее 1859 г.; Московские сенатские объявления. 1859. 7 окт. № 80. С. 23-24) Егор Антонович Томашевский (Сиверс А.А. С. 95). Сын цензора иностранных газет на Московском почтамте, друга СТ. Аксакова Антона Францевича Томашевского (1803-1883) (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 111). В 1859 г. – коллежский асессор (Московские сенатские объявления. 1859. 7 окт. № 80. С. 23-24. № 26705). 231/212. Софья Сергеевна. Родилась 09.04.1834 г. в Москве (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1); в аттестате отца 1839 г. ей показано 3 года (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 5. Л. 8 об.). 54 Умерла 02.09.1885 г. (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С. 111). В поколенных росписях, составленных В.В. Руммелем и А.А. Сиверсом, отсутствует (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I; Сиверс А.А.). 232/214. Александр Николаевич. Родился 27.05.1832 г. в Репьевке Городищенского уезда Пензенской губернии (РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Д. 104. Л. 1; [Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 14; Сиверс А.А. С. 95). Умер 04.01.1903 г. в Санкт-Петербурге ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 14). Похоронен в Донском монастыре в Москве вместе с матерью и женой ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 14). Окончил Императорский лицей (1851) (РГИА. Ф. 1162. Оп. 7. Д. 13. Л. 39 об.-40; Сиверс А.А. С. 95). Определен на службу в губернские присутственные места ведомства Министерства внутренних дел с чином титулярного советника (01.01.1852); зачислен в штат канцелярии симбирского гражданского губернатора (08.04.1852); командирован по делам городского хозяйства в Нижегородскую губернию (27.02.1853); возвратился к месту службы в июне 1853 г., утвержден младшим чиновником особых поручений при начальнике Симбирской губернии без жалования (09.09.1853); утвержден старшим чиновником особых поручений при начальнике Симбирской губернии без жалования (09.09.1854); за отличие по службе награжден чином коллежского асессора (08.12.1854, со старшинством с 01.01.1855); переведен почетным смотрителем Курмышского уездного училища (14.05.1855); перемещен почетным смотрителем Симбирского уездного училища (18.09.1857); назначен исправляющим должность советника хозяйственного отделения Нижегородской палаты государственных имуществ (19.03.1858); надворный советник (02.10.1858, со старшинством с 01.01.1858); утвержден в должности советника хозяйственного отделения 55 Нижегородской палаты государственных имуществ (19.02.1859); уволен от службы (16.11.1859); определен на службу в Государственную канцелярию с причислением к ней (07.10.1869); коллежский советник (01.01.1871, со старшинством с 01.01.1870); статский советник (01.01.1873); командирован за границу для собирания на месте материалов и сведений о существующих узаконениях и правительственных распоряжениях по предмету торговли крепкими напитками и о мерах против пьянства (по Высочайшему повелению, объявленному в предписании государственному секретарю от 30.06.1873); из командировки вернулся 03.11.1873; действительный статский советник (01.01.1875); уволен от службы 13.09.1878 г. (РГИА. Ф. 1162. Оп. 7. Д. 13. Л. 39 о6.-47). Награды: орден святого Станислава III степени (01.05.1859); медаль в память войны 1855-1856 гг. для ношения в петлице на владимирской ленте (26.08.1856) (РГИА. Ф. 1162. Оп.7. Д. 13. Л. 43, 44). Один из основоположников научного изучения парапсихических явлений; переводчик, издатель, спирит; знаток народной медицины. Увлечение загадочными явлениями человеческой психики началось в 1860-е гг. По свидетельству Э.Л. Радлова, он поставил целью жизни доказательство истинности учения спиритизма. С 1874 г. издавал в Лейпциге ежемесячный журнал “Psychische Studien”. Принимал участие в совещании “сведующих людей” в 1881 г. (Сиверс А.А. С. 95; Алексеев В.П. Философы России XIX-XX столетий. Биографии, идеи, труды. 4-е изд., перераб и доп. М., 2002. С. 32-33). В 1860 г. владел 925 десятинами земли и 184 душами мужского пола крестьян и дворовых людей в Поповке Чирково тож Николаевского уезда Самарской губернии (Приложения к Трудам Редакционной комиссии для составления положений о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости. Сведения о помещичьих имениях. Т. 3. СПб., 1860. Отд. 3. С. 16-17). В 1878 г. владел вместе с родителями родовым имением в 6600 десятин земли при селе Аксаковке Николаевка тож в Уфимского уезда одноименной губернии, 9000 десятин земли при селе Кротовке Бугульминского уезда Самарской губернии, 900 десятин земли при деревне Пановке 56 Николаевского уезда; благоприобретенным имением в 1400 десятин земли при сельце Малая Борисовка Городищенского уезда Пензенской губернии (РГИА. Ф. 1162. Оп. 7. Д. 13. Л. 39 об.). В 1900 г. владел 1435 “гектарами” земли в Голодяевке Корсуньского уезда и 6626 “гектарами” земли в Аксаковке Уфимского уезда (Ikonnikov N.F. V. XI. P. 55). Библиотеку по спиритизму завещал Харьковской публичной библиотеке, а более 600 томов из нее – Харьковской общественной библиотеке (Богомолов СИ. Российский книжный знак. 1700-1918. М., 2004. С. 32). Определениями Симбирского дворянского депутатского собрания от 27.02.1841 г. и 31.01.1855 г. внесен в VI часть дворянской родословной книги Симбирской губернии (Сиверс А.А. С. 95). Бездетен (Сиверс А.А. С. 95). Соч.: Спиритуализм и наука СПб., 1872; Содержание питейных заведений сельскими обществами, как простейшая мера против пьянства и нарушения правил устава о питейном сборе. С приложением проекта договора сельского товарищества на вере для производства питейной торговли. СПб., 1874; Анимизм и спиритизм: Критические исследования. М., 2001. О нем см.: Аксаков А.Н.: [Некролог] // Исторический вестник. 1903. № 8/9. С. 134; Алексеев В.П. Философы России XIX-XX столетий. Биографии, идеи, труды. 4-е изд., перераб и доп. М., 2002. С. 32-33; Петров С.Б. А.Н. Аксаков – исследователь проблемы народного пьянства // Вторые Аксаковские чтения. Ульяновск, 2006. С. 181-184. Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 95; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 54-55; Schakhovskoy D.M. P. 29. Ж.: Софья Александровна Беккер (РГИА. Ф. 1162. Оп. 7. Д. 13. Л. 40). Родилась 01.05.1835 г. ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13). Умерла 14.10.1880 г. ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13). 57 Похоронена в Донском монастыре в Москве вместе с мужем и тещей ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13). Вдова лекаря (РГИА. Ф. 1162. Оп. 7. Д. 13. Л. 40). В 1878 г. имениями не владела (РГИА. Ф. 1162. Оп. 7. Д. 13. Л. 39 об.). 233/216. Сергей Аркадьевич. Родился 02.09.1837 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С 29; Сиверс А.А. С. 96). Окончил Императорский лицей (1857) (Сиверс А.А. С. 96). 02.06.1889 г. – коллежский советник (ГАСО. Ф. 430. Оп. 1. Д. 1780. Л. 18); в 1900 г. – земский начальник в Бугурусланском уезде Самарской губернии (Ikonnikov N.F. V. XI. P. 55); чиновник Второго отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии (Сиверс А.А. С. 96). Внесен в VI часть дворянской родословной книги Самарской губернии, что утверждено указом Правительствующего Сената по Департаменту Герольдии № 6352 от 22.09.1849 г. (РГИА. Ф. 1343. Оп. 16. Д. 751. Л. 156 об.; ГАСО. Ф. 430. Оп. 1. Д. 1780. Л. 18). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 96; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 55; Schakhovskoy D.M. P. 29. Ж.: (c 08.09.1875 г., Саратов) Христина Андреевна Киреева (Сиверс А.А. С. 96). Родилась около 1855 г.; на момент свадьбы – 20 лет (Сиверс А.А. С. 96; со ссылкой на свидетельство Саратовской духовной консистории от 29.03.1889 г.). В поколенной росписи, составленной Н.Ф. Иконниковым, ошибочно указано, что родилась в 1875 г. (Ikonnikov N.F. V. XI. P. 55). Бугурусланская мещанка (Сиверс А.А. С 96). Определением Самарского дворянского депутатского собрания от 02.06.1889 г. причислена к роду мужа со внесением в VI часть дворянской родословной книги Самарской губернии (ГАСО. Ф. 430. Оп. 1. Д. 1780. Л. 18). 234/216. Николай Аркадьевич. 58 Родился 01.07.1838 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 96). Умер в 1886 г. в селе Аксаково Симбирской губернии. В поколенной росписи, составленной А.А. Сиверсом и Н.Ф. Иконникова, указано, что умер в 1887 г. (Сиверс А.А. С. 96; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 55). Окончил Императорский лицей (1857) (Сиверс А.А. С. 96). В 1896 г. – титулярный советник (Черепнин Н.П. Императорское воспитательное общество благородных девиц: Исторический очерк. Т. 3. Пг., 1915. С. 642); надворный советник, служил в Министерстве внутренних дел (Сиверс А.А. С. 96). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 96; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 55; Schakhovskoy D.M. P. 29. 235/216. Надежда Аркадьевна. Родилась 10.09.1839 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29). В поколенной росписи, составленной А.А. Сиверсом и Н.Ф. Иконниковым, указано, что родилась 26.08.1839 г. (Сиверс А.А. С. 96; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 55). Умерла 21.06.1907 г. (Сиверс А.А. С. 96). Похоронена на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге (Сайтов В.И. Петербургский некрополь. Т. I. СПб., 1912. С. 175). Уп.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Сиверс А.А. С. 96; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 55; Schakhovskoy D.M. P. 29. M.: Алексей Порфирьевич Безобразов. Родился 30.03.1828 г. (Сиверс А.А. С. 96; со ссылкой на: Новое время. № 10471, 11512) в г. Санкт-Петербурге (Казанское дворянство 1785-1917 гг.: Генеалогический словарь / Сост. Г.А. Двоеносова. Казань, 2001. С. 82). В поколенной росписи, составленной В.В. Руммелем, указано, что родился 30.03.1858 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29; Ikonnikov N.F. P. 55). Умер 29.04.1905 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 29) в Санкт-Петербурге (Сиверс А.А. С. 96; со ссылкой на: Новое время. № 10471, 11512). 59 Похоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге (Сайтов В.И. Петербургский некрополь. Т. I. СПб., 1912. С. 175). Сын начальника отделения Департамента государственного казначейства, затем оренбургского вице-губернатора (в 1828), статского советника (в 1830) Порфирия Владимировича Безобразова (07.11.1789-?) и его жены, лаишевской помещицы Елизаветы Алексеевны, рожденной N. (Казанское дворянство 1785-1917 гг.: Генеалогический словарь / Сост. ГА. Двоеносова. Казань, 2001. С. 81). Действительный тайный советник, сенатор (Сиверс А.А. С. 96; со ссылкой на: Новое время. № 10471, 11512). Владел 1093, 3 десятинами земли в с. Рындине и водяной мельницей в Цивильском уезда Казанской губернии, совместно с Михаилом Александровичем Палициным владел водяной мельницей на реке Урахчинке в Лаишевском уезде Казанской губернии (Казанское дворянство 1785-1917 гг.: Генеалогический словарь / Сост. ГА. Двоеносова. Казань, 2001. С. 82). 236/216. Александр Аркадьевич. Родился 27.07.1842 г. ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13; Сиверс А.А. С. 96). В поколенной росписи, составленной Н.Ф. Иконниковым, указано, что родился 21.07.1842 г. (Ikonnikov N.F. V. XI. P. 55). Умер 01.03.1880 г. (Сиверс А.А. С. 96). Похоронен в Троице-Сергиевой лавре вместе с матерью (см. № 216/192) ([Сайтов В.И., Модзалевский Б.Л.] Московский некрополь. Т. I. М., 1907. С. 13). 241/223. Ольга Григорьевна. Родилась 26.12.1848 г. в Симбирске (РГИА. Ф. 1284. Оп. 43. Д. 34. Л. 68; Сиверс А.А. С. 96). В поколенной росписи, составленной Н.Н. Мазараки, указано, что родилась около 1850 г. (Мазаракий Н.Н. С. 49). Крещена в 1849 г. в Спасовознесенском соборе в Симбирске. Восприемники: Николай Тимофеевич Аксаков (№ 214/192) и 60 поручица Екатерина Васильевна Кроткова (Сиверс А.А. С. 96; со ссылкой на свидетельство консистории от 26.05.1864 г.). Умерла 07.04.1921 г. в селе Языково Бузулукского уезда Самарской губернии (Попов Ф.Г. Потомки С.Т. Аксакова // Волга. 1962. № 27. С. 126). В 1889 г. основала кумысолечебное заведение в селе Надеждино Белебеевского уезда Уфимской губернии (Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Аксаков: Семья и окружение. Уфа, 1991. С 126). В 1921 г. – научный сотрудник Общества археологии, истории и этнографии при Самарском университете. Выполняя его поручение, делала копии с наиболее ценных документов архива. По ходатайству общества ей назначена пенсия (В Языково с надеждой: Отчет М.Н. Тихомирова Обществу археологии, истории и этнографии при Самарском университете о вывозе архива Аксаковых // Исторический архив. 1994. №2. С. 212). В 1910 г. владела имением 98 “гектаров” при унаследованном от матери селе Языково Бузулукского уезда и в 1910-1914 гг. – 628 “гектарами” имением при селе Куроедово Белебеевского уезда Самарской губернии (Ikonnikov N.F. V. XI. P. 55). С.Т. Аксаков посвятил ей “Детские годы Багрова внука”. Определением Самарского дворянского депутатского собрания от 01.07.1880 г. внесена в VI часть дворянской родословной книги Самарской губернии (ГАСО. Ф. 430. Оп. 1. Д. 1780. Л. 13 об.; Сиверс А.А. С. 96). Не замужем (Мазаракий Н.Н. С. 49). Уп.: Сиверс А.А. С. 96; Мазаракий Н.Н. С. 49; Ikonnikov N.F. V. XI. P. 55; Schakhovskoy D.M. P. 29; Наумов O.H., Кулешов A.C. С. 2223. 242/223. Сергей Григорьевич. Родился 28.08.1861 г. (РГИА. Ф. 1284. Оп. 43. Д. 34. Л. 68) в Уфе (Сиверс А.А. С. 96; со ссылкой на метрическую книгу ГрадоУфимской Троицкой церкви). В поколенной росписи, составленной В.В. Руммелем, ошибочно указано, что родился в 1860 г. (Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 30). 61 Крещен в Троицкой церкви г. Уфы. Восприемники: действительный статский советник Петр Иванович Булгаков и Ольга Григорьевна Аксакова (№ 241/233) (Сиверс А.А. С. 96). Умер 08.11.1910 г. в Санкт-Петербурге (Сиверс А.А. С. 97; со ссылкой на: Новое время. № 12451, 12452). Похоронен 14.11.1910 г. в имении Страхово Бузулукского уезда Самарской губернии (Сиверс А.А. Руммель В.В., Голубцов В.В. Т. I. С. 30; Сиверс А.А. С. 97; со ссылкой на: Новое время. № 12451, 12452). Чиновник Земского отдела Министерства внутренних дел (1887); комиссар по крестьянским делам Влоцлавского уезда Варшавской губернии (1888); в 1890 г. 250/234. Александр Николаевич. Родился 10.04.1874 г. в Симбирской губернии (ЦГИА СПб. Ф. 355. Оп. 1. Д. 29). Умер 08.04.1912 г. в Санкт-Петербурге (ГА РФ. Ф. 1068. Оп. 1. Д. 56. Л. 15). Похоронен 10.12.1912 г. на Смоленском кладбище в СанктПетербурге (Новое время. 1912. № 12957; ГА РФ. Ф.1068. Оп. 1. Д. 56. Л. 15). В 1894 г. поступил запрос из Симбирской дворянской опеки о сыне умершего титулярного советника Николая Аркадьевича Аксакова (№ 234/216). В 1894 г. просили сообщить воспитаннику Императорского Училища правоведения, что по достижении 20 лет опека слагается, и он должен избрать попечителя, 16.08.1894 г. он выбрал Безобразову (ЦГИА СПб. Ф. 355. Оп. 1. Д. 29). Окончил Императорское училище правоведения с чином коллежского секретаря (1896) (РГАВМФ. Ф. 406. Оп. 12. Д. 15. Л. 912). Определен в службу с причислением к Министерству юстиции и откомандированием для занятий в канцелярию Пятого департамента Правительствующего Сената (01.05.1896); возложено исполнение обязанностей младшего помощника обер-секретаря (19.03.1898); назначен экзекутором (18.08.1898); по упразднении Пятого департамента Правительствующего Сената оставлен за штатом 62 (01.07.1899); уволен от службы (01.07.1901); титулярный советник (10.09.1902, со старшинством с 01.05.1899); определен канцелярским чиновником в Департамент Государственного казначейства (31.05.1906); уволен от службы (07.12.1906); определен на службу младшим чиновником Главного управления кораблестроения и снабжений (27.04.1909); коллежский асессор (01.03.1910, со старшинством 20.08.1909); назначен членом образованного при Департаменте железнодорожных дел особого совещания по вопросу о задолженности военного и морского ведомств железным дорогам за перевозки прежнего времени (07.09.1910); назначен младшим делопроизводителем VIII класса Главного управления кораблестроения и снабжений (01.10.1910); назначен членом образованной при Главном морском штабе комиссии по вопросу о передаче морских судов Отдельного корпуса пограничной стражи во время мобилизации в распоряжение Морского ведомства (01.07.1911); назначен чиновником особых поручений Главного управления кораблестроения и снабжений (30.06.1911); поручено временное исполнение обязанностей младшего делопроизводителя VIII класса Главного морского хозяйственного управления (22.10.1911); назначен младшим делопроизводителем VIII класса Главного морского хозяйственного управления (19.10.1911); назначен заместителем представителя Главного морского хозяйственного управления при Главном управлении Генерального Штаба Комиссии по выработке Положения о предмобилизационном периоде (12.01.1912) (РГАВМФ. Ф. 406. Оп. 12. Д. 15. Л. 9-12). Награды: орден святой Анны III степени (25.03.1912) (РГАВМФ. Ф. 406. Оп. 12. Д. 15. Л. 9-12). Уп.: Ikonnikov N.F. V. XI. P. 56, в списке лиц, не вошедших в поколенную роспись; Schakhovskoy D.M. P. 31, в списке лиц, не вошедших в поколенную роспись. Ж.: Татьяна Ивановна Игнатьева (РГАВМФ. Ф. 406. Оп. 12. Д. 15. Л. 9-12). Родилась 05.12.1883 г. (РГАВМФ. Ф. 406. Оп. 12. Д. 15. Л. 9-12) Дочь коммерции советника (РГАВМФ. Ф. 406. Оп. 12. Д. 15. Л. 9-12). 253/236. Николай Александрович. 63 В мае 1886 г. учился в 3-м классе Симбирской классической гимназии. Вдова коллежского секретаря Анна Степановна Аксакова 07.08.1886 г. просила принять внука Николая Александровича Аксакова в подготовительный класс Императорского Училища правоведения. Жила в квартире тайного советника Алексея Порфирьевича Безобразова (ЦГИА СПб. Ф. 355. Оп. 1. Д. 29). 64 ИЗ ТРИЛОГИИ С.Т. АКСАКОВА “СЕМЕЙНАЯ ХРОНИКА”, “ДЕТСКИЕ ГОДЫ БАГРОВА-ВНУКА”, “ВОСПОМИНАНИЯ” Первый отрывок из “Семейной хроники” Степан Михайлович Багров (Аксаков) ПЕРЕСЕЛЕНИЕ Тесно стало моему дедушке жить в Симбирской губернии, в родовой отчине своей, жалованной предкам его от царей московских; тесно стало ему не потому, чтоб в самом деле было тесно, чтоб недоставало лесу, пашни, лугов и других угодьев, – всего находилось в излишестве, – а потому, что отчина, вполне еще прадеду его принадлежавшая, сделалась разнопоместною. Событие совершилось очень просто: три поколения сряду в роду его было по одному сыну и по нескольку дочерей; некоторые из них выходили замуж, и в приданое им отдавали часть крестьян и часть земли. Части их были небольшие, но уже четверо чужих хозяев имели право на общее владение неразмежеванною землею, – и дедушке моему, нетерпеливому, вспыльчивому, прямому и ненавидящему домашние кляузы, сделалась такая жизнь несносною. С некоторого времени стал он часто слышать об Уфимском наместничестве, о неизмеримом пространстве земель, угодьях, привольях, неописанном изобилии дичи и рыбы и всех плодов земных, о легком способе приобретать целые области за самые ничтожные деньги. Итак, накопивши несколько тысяч рублей, простившись с своей супругою, которую звал Аришей, когда был весел, и Ариной, когда бывал сердит, поцеловав и благословив четырех малолетных дочерей и особенно новорожденного сына, единственную отрасль и надежду старинного дворянского своего дома, ибо дочерей считал он ни за что. “Что в них проку! ведь они глядят не в дом, а из дому. Сегодня Багровы, а завтра Шлыгины, Малыгины, Поповы, Колпаковы. Одна, моя надежда – Алексей...” – сказал на прощанье мой дедушка и отправился за Волгу, в Уфимское наместничество. 65 Но не сказать ли вам наперед, что за человек был мой дедушка. Степан Михайлович Багров, так звали его, был не только среднего, а даже небольшого роста; но высокая грудь, необыкновенно широкие плечи, жилистые руки, каменное, мускулистое тело обличали в нем силача. В разгульной юности, в молодецких потехах, кучу военных товарищей, на него нацеплявшихся, стряхивал он, как брызги воды стряхивает с себя коренастый дуб после дождя, когда его покачнет ветер. Правильные черты лица, прекрасные большие темно-голубые глаза, легко загоравшиеся гневом, но тихие и кроткие в часы душевного спокойствия, густые брови, приятный рот, все это вместе придавало самое открытое и честное выражение его лицу; волосы у него были русые. Не было человека, кто бы ему не верил; его слово, его обещание было крепче и святее всяких духовных и гражданских актов. Природный ум его был здрав и светел. Разумеется, при общем невежестве тогдашних помещиков и он не получил никакого образования, русскую грамоту знал плохо; но, служа в полку, еще до офицерского чина выучился он первым правилам арифметики и выкладке на счетах, о чем любил говорить даже в старости. Вероятно, он служил не очень долго, ибо вышел в отставку каким-то полковым квартирмейстером. Впрочем, тогда дворяне долго служили в солдатском и унтер-офицерском званиях, если не проходили их в колыбели и не падали всем на голову из сержантов гвардии капитанами в армейские полки. О служебном поприще Степана Михайловича я мало знаю; слышал только, что он бывал часто употребляем для поимки волжских разбойников и что всегда оказывал благоразумную распорядительность и безумную храбрость в исполнении своих распоряжений, что разбойники знали его в лицо и боялись, как огня. Вышед в отставку, несколько лет жил он в своем наследственном селе Троицком, Аксаково тож, и сделался отличным хозяином. Он не торчал день и ночь при крестьянских работах, не стоял часовым при ссыпке и отпуске хлеба; смотрел редко, да метко, как говорят русские люди, и, уж прошу не прогневаться, если замечал что дурное, особенно обман, то уже не спускал никому. Дедушка, сообразно духу своего времени, рассуждал по-своему: наказать виноватого мужика тем, что отнять у него собственные дни, – значит вредить его благосостоянию, то есть своему собственному; 66 наказать денежным взысканием – тоже; разлучить с семейством, отослать в другую вотчину, употребить в тяжелую работу – тоже, и еще хуже, ибо отлучка от семейства – несомненная порча; прибегнуть к полиции... боже помилуй, да это казалось таким срамом и стыдом, что вся деревня принялась бы выть по виноватом, как по мертвом, и наказанный счел бы себя опозоренным, погибшим. Да и надо сказать, что дедушка мой был строг только в пылу гнева; прошел гнев, прошла и вина. Этим пользовались: иногда виноватый успевал спрятаться, и гроза проходила мимо. Скоро крестьяне его пришли в такое положение, что было не на кого и не за что рассердиться. Приведя в порядок свое хозяйство, дедушка мой женился на Арине Васильевне Неклюдовой, небогатой девице, также из старинного дворянского дома. При этом случае кстати объяснить, что древность дворянского происхождения была коньком моего дедушки, и хотя у него было сто восемьдесят душ крестьян, но, производя свой род, бог знает по каким документам, от какого-то варяжского князя, он ставил свое семисотлетнее дворянство выше всякого богатства и чинов. Он не женился на одной весьма богатой и прекрасной невесте, которая ему очень нравилась, единственно потому, что прадедушка ее был не дворянин. Итак, вот каков был Степан Михайлович; теперь возвратимся к прерванному рассказу. Переправившись чрез Волгу под Симбирском, дедушка перебил поперек степную ее сторону, называемую луговою, переехал Черемшан, Кандурчу, чрез Красное поселение, слободу селившихся тогда отставных солдат, и приехал в Сергиевск, стоящий на горе при впадении реки Сургута в Большой Сок. Сергиевск – ныне заштатный город, давший свое имя находящимся в двенадцати верстах от него серным источникам, известным под названием Сергиевских серных вод. Дедушка купил около пяти тысяч десятин земли и заплатил так дорого, как никто тогда не плачивал, по полтине за десятину. Две тысячи пятьсот рублей в то время была великая сумма. Совершив купчую крепость и приняв землю во владение, то есть справив и отказав ее за собою, весело воротился он в Симбирскую губернию к 67 ожидавшему его семейству и живо, горячо принялся за все приготовления к немедленному переселению крестьян: дело очень хлопотливое и трудное по довольно большому расстоянию, ибо от села Троицкого до новокупленной земли было около четырехсот верст. В ту же осень двадцать тягол отправились в Бугурусланский уезд, взяв с собою сохи, бороны и семенной ржи; на любых местах взодрали они девственную почву, обработали двадцать десятин озимого посеву, то есть переломали непареный залог и посеяли рожь под борону; потом подняли нови еще двадцать десятин для ярового сева, поставили несколько изб и воротились на зиму домой. В конце зимы-другие двадцать человек отправились туда же и с наступившею весною посеяли двадцать десятин ярового хлеба, загородили плетнями дворы и хлевы, сбили глиняные печи и опять воротились в Симбирскую губернию; но это не были крестьяне, назначаемые к переводу; те оставались дома и готовились к переходу на новые места: продавали лишний скот, хлеб, дворы, избы, всякую лишнюю рухлядь. Наконец, в половине июня, чтобы поспеть к Петрову дню, началу сенокоса, нагрузив телеги женами, детьми, стариками и старухами, прикрыв их согнутыми лубьями от дождя и солнца, нагромоздив необходимую домашнюю посуду, насажав дворовую птицу на верхи возов и привязав к ним коров, потянулись в путь бедные переселенцы, обливаясь горькими слезами, навсегда прощаясь с стариною, с церковью, в которой крестились и венчались, и с могилами дедов и отцов. Переселение, тяжкое везде, особенно противно русскому человеку; но переселяться тогда в неизвестную басурманскую сторону, про которую, между хорошими, ходило много и недобрых слухов, где, по отдаленности церквей, надо было и умирать без исповеди и новорожденным младенцам долго оставаться некрещеными, – казалось делом страшным!.. За крестьянами отправился и дедушка. Новоселившуюся деревню назвал Знаменским, дав обет, со временем, при благоприятных обстоятельствах построить церковь во имя знамения Божия матери, празднуемого 27 ноября, что и было исполнено уже его сыном. Но крестьяне, а за ними и все окружные соседи, назвали новую деревеньку Новым Багровом (Аксаковым), по прозванию своего барина и в память Старому Багрову (Аксакову), из которого были 68 переведены: даже и теперь одно последнее имя известно всем, а первое остается только в деловых актах: богатого села Знаменского с прекрасною каменного церковию и высоким господским домом не знает никто. Неусыпно и неослабно смотрел дедушка за крестьянскими и за господскими работами: вовремя убрался с сенокосом, вовремя сжал яровое и ржаное и вовремя свез в гумно. Урожай был неслыханный, баснословный. Крестьяне ободрились. К ноябрю месяцу у всех были построены избы, и даже поспел небольшой господский флигель. Разумеется, дело не обошлось без вспоможения соседей, которые, несмотря на дальнее расстояние, охотно приезжали на помочи к новому разумному и ласковому помещику, – попить, поесть и с звонкими песнями дружно поработать. Зимой дедушка отправился в Симбирскую деревню и перевез свое семейство. На следующий год уже не так трудно было перевесть еще сорок душ и обзавести их хозяйством. НОВЫЕ МЕСТА Ну, отдохнул Степан Михайлович и не раз от души перекрестился, когда перебрался на простор и приволье берегов Бугуруслана. Не только повеселел духом, но и поздоровел телом. Ни просьб, ни жалоб, ни ссор, ни шума! Ни Воейковых, ни Мошенских, ни Сущевых! Ни лесных порубок, ни хлебных потрав, ни помятых лугов! Один полный господин не только над своей землей, но и над чужой. Паси стада, коси траву, руби дрова – никто и слова не скажет. Крестьяне тоже как раз привыкли к новому месту, и полюбилось им оно. Да и как не привыкнуть, как не полюбить! Из безводного и лесного села Троицкого, где было так мало лугов, что с трудом прокармливали по корове да по лошади на тягло, где с незапамятных времен пахали одни и те же загоны и, несмотря на превосходную почву, конечно, повыпахали и поистощили землю, – переселились они на обширные плодоносные поля и луга, никогда не тронутые пи косой, ни сохой человека, на быструю, свежую и здоровую воду с множеством родников и ключей, на широкий, проточный и рыбный пруд и на мельницу у самого носа, тогда как прежде таскались они за 69 двадцать пять верст, чтобы смолоть воз хлеба, да и то случалось несколько дней ждать очереди. Вы удивитесь, может быть, что я назвал Троицкое безводным? Обвините стариков, зачем они выбрали такое место? Но дело было не так вначале, и стариков винить не за что: Троицкое некогда сидело на прекрасной речке Майне, вытекавшей версты за три от селения из-под Моховых озер, да сверх того вдоль всего селения тянулось хотя не широкое, но длинное, светлое и в середине глубокое озеро, дно которого состояло из белого песка; из этого озера даже бежал ручей, называвшийся Белый ключ. Так было в старину, давно, правда, очень давно. По преданию известно, что Моховые озера были некогда глубокими лесными круглыми провалами с прозрачною, холодною, как лед, водою и топкими берегами, что никто не смел близко подходить к ним ни в какое время, кроме зимы, что будто бы берега опускались и поглощали дерзкого нарушителя неприкосновенного царства водяных чертей. Но человек – заклятый и торжествующий изменитель лица природы! Старинному преданию, не подтверждаемому новыми событиями, перестали верить, и Моховые озера мало-помалу, от мочки коноплей у берегов и от пригона стад на водопой, позасорились, с краев обмелели и даже обсохли от вырубки кругом леса; потом заплыли толстою землянистою пеленой, которая поросла мохом и скрепилась жилообразными корнями болотных трав, покрылась кочками, кустами и даже сосновым лесом, уже довольно крупным; один провал затянуло совсем, а на другом остались два глубокие, огромные окна, к которым и теперь страшно подходить с непривычки, потому что земля, со всеми болотными травами, кочками, кустами и мелким лесом, опускается и поднимается под ногами, как зыбкая волна. От уменьшения, вероятно, Моховых озер речка Майна поникла вверху и уже выходит из земли несколько верст ниже селения, а прозрачное, длинное и глубокое озеро превратилось в грязную вонючую лужу; песчаное дно, на сажень и более, затянуло тиной и всякой дрянью с крестьянских дворов; Белого ключа давно и следов нет, скоро не будет о нем и памяти. Впрочем, с Степаном Михайловичем и не то случилось: во время его отсутствия выдали замуж четырнадцатилетнюю девочку, 70 двоюродную его сестру, П.И. Багрову, круглую, но очень богатую сироту, жившую у него в доме и горячо им любимую, – за такого развратного и страшного человека, которого он терпеть не мог. Конечно, это дело устроили близкие родные его сестры с материнской стороны, но с согласия Арины Васильевны и при содействии ее дочерей. Второй отрывок из “Семейной хроники” Михайла Максимович Куролесов (Куроедов) Я обещал рассказать особо об Михайле Максимовиче Куролесове и его женитьбе на двоюродной сестре моего дедушки Прасковье Ивановне Багровой. Начало этого события происходило в 1760-х годах, прежде того времени, о котором я рассказывал в первом отрывке из “Семейной хроники”, а конец – гораздо позже. Исполняю мое обещание. Степан Михайлович был единственный сын Михаила Петровича Багрова, а Прасковья Ивановна – единственная дочь Ивана Петровича Багрова. Дедушка мой очень любил ее как единственную женскую отрасль рода Багровых и как единственную свою двоюродную сестру. Прасковья Ивановна лишилась матери еще в колыбели, а десяти лет потеряла отца. Мать ее была из рода Бактеевых и очень богата: она оставила дочери девятьсот душ крестьян, много денег и еще более драгоценных вещей и серебра; после отца также получила она триста душ; итак, она была богатая сирота и будущая богатая невеста. После смерти отца она сначала жила у бабушки Бактеевой, потом приезжала и гостила подолгу в Троицком, и, наконец, Степан Михайлович перевез ее на житье к себе. Любя не менее дочерей свою сестричку-сиротку, как называл ее Степан Михайлович, он был очень нежен с ней по-своему; но Прасковья Ивановна, по молодости лет или, лучше сказать, по детскости своей, не могла ценить любви и нежности своего двоюродного брата, которые не выражались никаким баловством, к чему она уже попривыкла, поживши довольно долго у своей бабушки; итак, не мудрено, что она скучала в Троицком и что ей 71 хотелось воротиться к прежней своей жизни у старушки Бактеевой. Прасковья Ивановна была не красавица, но имела правильные черты лица, прекрасные умные, серые глаза, довольно широкие, длинные, темные брови, показывающие твердый и мужественный нрав, стройный высокий рост, и в четырнадцать лет казалась осьмнадцатилетнею девицей; но, несмотря на телесную свою зрелость, она была еще совершенный ребенок и сердцем и умом: всегда живая, веселая, она резвилась, прыгала, скакала и пела с утра до вечера. Голос имела чудесный, страстно любила песни, качели, хороводы и всякие игрища, и когда ничего этого не было, то целый день играла в куклы, непременно сопровождая свои игры всякого рода русскими песнями, которых и тогда знала бесчисленное множество. За год до переезда ее к Степану Михайловичу приехал в Симбирскую губернию, в отпуск, молодой человек, лет двадцати восьми, родовой тамошний дворянин Михаил Максимович Куролесов, служивший в военной службе; он был, как говорится, молодец собой. Многие называли его даже красавцем, но иные говорили, что он, несмотря на свою красивость, был как-то неприятен, и я в ребячестве слыхал об этом споры между бабушкой и моими тетками. С пятнадцатилетнего возраста он находился в службе в каком-то известном тогда славном полку и дослужился уже до чина майора. В отпуск приезжал редко, да и приезжать было не к чему, потому что у него родового имения всего было душ с полтораста, и то малоземельных, находившихся в разнопоместном селении Грачовке. Разумеется, он не имел настоящего образования, но был боек на словах и писал также бойко и складно. Я имел в своих руках много его писем, из которых очевидно, что он был человек толковый, ловкий и в то же время твердый и деловой. Не знаю, как он был родня нашему бессмертному Суворову, но в переписке Куролесова я нашел несколько писем гениального полководца, которые всегда начинались так: “Милостивый государь мой, братец Михаил Максимович” – и оканчивались: “С достодолжным почтением к вам и милостивой государыне сестрице Прасковье Ивановне, честь имею быть и проч.”. Михаила Максимовича мало знали в Симбирской губернии, но как “слухом земля полнится”, и 72 притом, может быть, он и в отпуску позволял себе кое-какие дебоши, как тогда выражались, да и приезжавший с ним денщик или крепостной лакей, несмотря на строгость своего командира, по секрету кое-что пробалтывал, – то и составилось о нем мнение, которое вполне выражалось следующими афоризмами, что “майор шутить не любит, что у него ходи по струнке и с тропы не сваливайся, что он солдата не выдаст и, коли можно, покроет, а если попался, так уж помилованья не жди, что слово его крепко, что если пойдет на ссору, то ему и черт не брат, что он лихой, бедовый, что он гусь лапчатый, зверь полосатый...”, но все единогласно называли его отличным хозяином. Носились также слухи, вероятно вышедшие из тех же источников, что майор большой гуляка, то есть охотник до женского пола и до хмельного, но знает всему место и время. Первая охота прикрывалась поговоркою, что “быль молодцу не укора”; а вторая, что “выпить мужчине не беда” и что “кто пьян да умен, – два угодья в нем”. Итак, майор Куролесов не имел положительно дурной репутации, а напротив, в глазах многих имел репутацию выгодную. К тому же был искателен, умел приласкаться и приласкать, оказывал уважение старшим и почетным людям, и потому приняли его все радушно и с удовольствием. Будучи близким соседом Бактеевых, которым приходился дальним родственником по мужу дочери Бактеевой, А.А. Курмышевой (да, кажется, и крестьяне их жили в одном селе), он умел так сыскать их расположение, что все его любили и носили на руках. Сначала делал он это без особенных видов, а вследствие своего неизменного правила “добиваться благосклонности людей почтенных и богатых”; но потом, увидев там живую, веселую и богатую Прасковью Ивановну, по наружности совершенную уже невесту, он составил план жениться на ней и прибрать к рукам ее богатство. С этой определенной целью он удвоил свои заискиванья к бабушке и тетке Прасковьи Ивановны и добился до того, что они в нем, как говорится, души не чаяли. Бактеева пересылалась и переписывалась с Прасковьей Ивановной и с семейством моего дедушки. Сейчас по получении известия, что он уехал, Бактеева уведомила об этом Михаила Максимовича Куролесова, прибавя, что Степан Михайлович уехал надолго и что не может ли он приехать, чтоб лично хлопотать по известному делу, а 73 сама старуха Бактеева с дочерью немедленно отправилась в Троицкое. Она всегда была в дружеских отношениях с Ариной Васильевной; узнав, что Куролесов и ей очень понравился, она открылась, что молодой майор без памяти влюблен в Парашеньку; распространилась в похвалах жениху и сказала, что ничего так не желает, “как пристроить при своей жизни свою внучку-сиротинку, и уверена в том, что она будет счастлива; что она чувствует, что ей уже недолго жить на свете, и потому хотела бы поторопиться этим делом”. Арина Васильевна, с своей стороны, совершенно одобрила такое намерение, но выразила сомнение, “чтобы Степан Михайлович на это согласился, и что, бог знает почему, Михаил Максимович, хотя всем взял, но ему больно не понравился”. Призвали на совет старших дочерей Арины Васильевны, и под председательством старухи Бактеевой и ее дочери Курмышевой, особенно горячо хлопотавшей за майора, положено было: предоставить улаживание этого дела родной бабушке, потому что она внучке всех ближе, но таким образом, чтоб супруга Степана Михайловича и ее дочери остались в стороне, как будто они ничего не знают и ничему не причастны. Я уже сказал прежде, что Арина Васильевна была женщина добрая и очень простая; дочери ее были совершенно на стороне Бактеевой, а потому и немудрено, что ее могли уговорить способствовать такому делу, за которое Степан Михайлович жестоко будет гневаться. Между тем беззаботная и веселая сирота и не подозревала, что решают судьбу ее. Об Михаиле Максимовиче часто говорили при ней, хвалили изо всех сил, уверяли, что он любит ее больше своей жизни, что день и ночь думает о том, как бы ей угодить, и что если он скоро приедет, то, верно, привезет ей множество московских гостинцев. Прасковья Ивановна слушала с удовольствием такие речи и говорила, что она сама никого на свете так не любит, как Михаила Максимовича. Покуда гостила старуха Бактеева в Троицком, ей привезли из деревни письмо от Куролесова, который уведомлял, что как скоро получит отпуск, то немедленно приедет. Наконец, Бактеева и Курмышева, условившись с Ариной Васильевной, что она ни о чем к своему супругу писать не станет и отпустит к ним Парашеньку, несмотря на запрещение Степана Михайловича, под предлогом тяжкой болезни родной бабушки, – 74 уехали в свое поместье. Прасковья Ивановна плакала и просилась к бабушке, особенно узнав, что майор скоро приедет, но ее не пустили из уважения к приказанию братца Степана Михайловича. Куролесов не мог получить немедленно себе отпуска и приехал месяца через два. Вскоре после его приезда отправили гонца с письмом в Троицкое к Арине Васильевне; в письме Курмышева уведомляла, что старуха Бактеева сделалась отчаянно больна, желает видеть и благословить внучку, а потому просит прислать ее с кем-нибудь; было прибавлено, что, без сомнения, Степан Михайлович не будет гневаться за нарушение его приказания и конечно бы отпустил внучку проститься с своей родной бабушкой. Письмо, очевидно, было написано напоказ, для оправдания Арины Васильевны перед строгим супругом. Верная своему обещанию и обеспеченная таким письмом, Арина Васильевна немедленно собралась в дорогу и сама отвезла Парашеньку к ее мнимо-умирающей бабушке; прогостила у больной с неделю и воротилась домой, совершенно обвороженная ласковыми речами Михаила Максимовича и разными подарками, которые он привез из Москвы не только для нее, но и для дочерей ее. Прасковья Ивановна была очень довольна, бабушке ее стало сейчас лучше, угодник-майор привез ей из Москвы много игрушек и разных гостинцев, гостил у Бактеевой в доме безвыездно, рассыпался перед ней мелким бесом и скоро так привязал к себе девочку, что когда бабушка объявила ей, что он хочет на ней жениться, то она очень обрадовалась и, как совершенное дитя, начала бегать и прыгать по всему дому, объявляя каждому встречному, что “она идет замуж за Михаила Максимовича, что как будет ей весело, что сколько получит она подарков, что она будет с утра до вечера кататься с ним на его чудесных рысаках, качаться на самых высоких качелях, петь песни или играть в куклы, не маленькие, а большие, которые сами умеют ходить и кланяться...”. Вот в каком состоянии находилась голова бедной невесты. Мешкать не стали, опасаясь, чтоб не дошли слухи до Степана Михайловича; созвали соседей, сделали помолвку, обручили жениха с невестой, заставили поцеловаться, посадили рядочком за стол и выпили их здоровье. Невеста соскучилась было длинной церемонией, множеством поздравлений и сиденьем на одном месте, но когда позволили ей посадить возле себя свою новую 75 московскую куклу, то сделалась очень весела, объявила, всем гостям, что это ее дочка, и заставляла куклу кланяться и вместе с ней благодарить за поздравления. Через неделю жениха с невестой обвенчали с соблюдением всех формальностей, показав новобрачной вместо пятнадцатого, семнадцатый год, в чем по ее наружности никто усумниться не мог. Хотя Арина Васильевна и ее дочери знали, на какое дело шли, но известие, что Парашенька обвенчана, чего они так скоро не ожидали, привело их в ужас: точно спала пелена с их глаз, точно то случилось, о чем они и не думали, и они почувствовали, что ни мнимая смертельная болезнь родной бабушки, ни письмо ее – не защита им от справедливого гнева Степана Михайловича. Еще прежде известия о свадьбе отправила Арина Васильевна письмо к своему супругу, в котором уведомляла, что по таким-то важным причинам отвезла она внучку к умирающей бабушке, что она жила там целую неделю и что хотя бог дал старухе Бактеевой полегче, но Парашеньку назад не отпустили, а оставили до выздоровления бабушки; что делать ей было нечего, насильно взять нельзя, и она поневоле согласилась и поспешила уехать к детям, которые жили одни-одинёхоньки, и что теперь опасается она гнева Степана Михайловича. На это письмо он отвечал, что Ариша сделала глупо, чтоб она ехала опять к старухе Бактеевой и во что бы то ни стало привезла Парашу домой. Арина Васильевна вздыхала, плакала над письмом и не знала, что делать. Молодые Куролесовы не замедлили приехать к ней с визитом. Парашенька казалась совершенно счастливою и веселою, хотя уже не так детски резвою. Муж ее также казался вполне счастливым и в то же время был так спокоен и рассудителен, что успокоил бедную Арину Васильевну своими умными речами. Он убедительно доказал, что весь гнев Степана Михайловича упадет на родную бабушку Бактееву, которая тоже по своей опасной болезни, хотя ей теперь, благодаря бога, лучше, имела достаточную причину не испрашивать согласия Степана Михайловича, зная, что он не скоро бы дал его, хотя конечно бы со временем согласился; что мешкать ей было нельзя, потому что она, как говорится, на ладан дышала и тяжело было бы ей умирать, не пристроив своей родной внучки, круглой сироты, потому что не только двоюродный, но и родной брат не может заменить 76 родной бабушки. Много было наговорено подобных успокоительных рассуждений, сопровождаемых богатыми свадебными подарками, которые были приняты с большим удовольствием, смешанным с некоторым страхом. Оставлены были подарки и для Степана Михайловича. Михаил Максимович посоветовал Арине Васильевне, чтоб она погодила писать к своему супругу до получения ответа на известительное и рекомендательное письмо молодых и уверил, что он вместе с Прасковьей Ивановной будет немедленно писать к нему, но писать он и не думал и хотел только отдалить грозу, чтоб успеть, так сказать, утвердиться в своем новом положении. После женитьбы Михаил Максимович послал немедленно просьбу об увольнении его в отставку, которую и получил очень скоро. Первым его делом было объездить с молодой своей женой всех родственников и всех знакомых как с ее стороны, так и с своей. В Симбирске же, начиная с губернатора, не было забыто ни одно служебное, ни одно скольконибудь значительное лицо. Все не могли довольно нахвалиться прекрасною парочкой молодых, во всех так умели найти они благосклонное расположение, что одобрение этого брака сделалось общим мнением. Так прошло несколько месяцев. Степан Михайлович, не получая давно писем из дому, видя, что дело его затянулось, соскучившись в разлуке с семейством, вдруг в один прекрасный день воротился неожиданно в свое Троицкое. Задрожали и руки и ноги у Арины Васильевны, когда она услыхала страшные слова: “Барин приехал”. Степан Михайлович, узнав, что все живы и здоровы, светел и радостен вошел в свой господский дом, расцеловал свою Аришеньку, дочерей и сына и весело спросил: “Да где же Параша?”. Ободрившись ласковостью супруга, Арина Васильевна отвечала ему с притворной улыбкой: “Где, доподлинно не знаю; может, у бабушки. Да ведь ты, батюшка, давно изволишь знать, что Парашенька замужем”. Не стану описывать изумления и гнева моего дедушки; гнев этот удвоился, когда он узнал, что Прасковья Ивановна выдана за Куролесова. Степан Михайлович принялся было за расправу с своей супругой, но она, повалившись ему в ноги со всеми дочерьми и представив письма старухи Бактеевой, успела уверить его, что “знать ничего не знает и что она была сама обманута”. Бешенство Степана Михайловича обратилось 77 на старуху Бактееву; он приказал себе приготовить других лошадей и, отдохнув часа два-три, поскакал прямо к ней. Можно себе представить, какую схватку учинил он с бабушкой Прасковьи Ивановны. Старуха, вытерпев первый поток самых крепких ругательств, приосанилась и, разгорячившись в свою очередь, сама напала на моего дедушку: “Да что ж это ты развоевался, как над своей крепостной рабой, – сказала она, – разве ты забыл, что я такая же столбовая дворянка, как и ты, и что мой покойный муз был гораздо повыше тебя чином. Я поближе тебя к Парашеньке, я родная бабушка ей и такая же опекунша, как и ты. Я устроила ее счастие, не дожидаясь твоего согласия, потому что была больна при смерти и не хотела ее оставить на всю твою волю; ведь я знаю, что ты бешеный и сумасшедший; живя у тебя, пожалуй, она бы в иной час и палки отведала; Михаил Максимович ей по всему пара, и Парашенька его сама полюбила. Да и кто же его не полюбит и не похвалит! Тебе только он не угодил, а ты спроси-ка твою семью,так и узнаешь, что она им не нахвалится”. – “Врёшь ты, старая мошенница, – вопил мой дедушка, – ты обманула мою Аришу, прикинулась, что умираешь… Ты продала свою внучку разбойнику Мише Куролесову, который приворотил вас с дочкой к себе нечистой силой…” Старуха Бактеева вышла из себя и в запальчивости выболтала, что Арина Васильевна и ее дочери были с ней заодно и заранее приняли разные подарки от Максима Максимовича. Такие слова обратили опять весь гнев Степана Михайловича на его семейство. Погрозив, что он разведет Парашу с мужем по ее несовершеннолетию, он отправился домой, но заехал по дороге к священнику, который венчал Куролесовых. Он грозно потребовал у него отчета, но тот очень спокойно и с уверенностью показал ему обыск, подпись бабушки и невесты, рукоприкладство свидетелей и метрическое свидетельство из духовной консистории, что Прасковье Ивановне семнадцатый год. Это был новый удар для моего дедушки, лишивший его всякой надежды к расторжению ненавистного ему брака и несказанно усиливший его гнев на Арину Васильевну и дочерей. Я не буду распространяться о том, что он делал, воротясь домой. Это было бы ужасно и отвратительно. По прошествии тридцати лет тетки мои вспоминали об этом времени, дрожа от страха. Я скажу только в 78 коротких словах, что виновные признались во всем, что все подарки, и первые, и последние, и назначенные ему, он отослал к старухе Бактеевой для возвращения кому следует, что старшие дочери долго хворали, а у бабушки не стало косы и что целый год ходила она с пластырем на голове. Молодым же Куролесовым он дал знать, чтобы они не смели к нему и глаз показывать, а у себя дома запретил поминать их имена. Между тем время шло, залечивая всякие раны, и духовные и телесные, успокаивая всякие страсти. Через год зажила голова у Арины Васильевны, утих гнев в сердце Степана Михайловича. Сначала он не хотел не только видеть, но и слышать об молодых Куролесовых, даже не читал писем Прасковьи Ивановны; но к концу года, получая со всех сторон добрые вести об ее житье и о том, как она вдруг сделалась разумна не по годам, Степан Михайлович смягчился, и захотелось ему видеть свою милую сестричку. Он рассудил, что она менее всех виновата, что она была совершенный ребенок, – и позволил приехать ей в Троицкое, но без мужа. Разумеется, она сейчас прискакала. В самом деле, Прасковья Ивановна так переменилась в один год своего замужества, что Степан Михайлович не мог надивиться. И странное дело, откуда вдруг у не взялась такая любовь и признательность к своему двоюродному брату, какой она вовсе не чувствовала до замужества и еще менее, казалось, могла почувствовать после своей свадьбы? Прочла ли она в его глазах, полных слез при встрече с нею, сколько скрывается любви под суровой наружностью и жестоким самовластием этого человека? Было ли это темное предчувствие будущего, или неясное понимание единственной своей опоры и защиты? Почувствовала ли она бессознательно, что из всех баловниц и потатчиц ее ребяческим желаниям – все больше любит ее грубый брат, противник ее счастия, невзлюбивший любимого ею мужа?.. Не знаю, но для всех было поразительно, что прежняя легкомысленная, равнодушная к брату девочка, не понимавшая и не признававшая его прав и своих к нему обязанностей, имеющая теперь все причины к чувству неприязненному за оскорбление любимой бабушки, – вдруг сделалась не только привязанною сестрою, но горячею дочерью, которая смотрела в глаза своему двоюродному брату, как нежно и 79 давно любимому отцу, нежно и давно любящему свою дочь… Как бы то ни было, но внезапно родившееся чувство прекратилось только с ее жизнью. Что за чудесная перемена сделалась во всем существе Прасковьи Ивановны в такие молодые лета в один год замужества? Пропало неразумное дитя, и явилась хотя веселая, но разумная женщина. Она искренне признавала всех виноватыми пред, Степаном Михайловичем. Извиняла только себя неразумием, а бабушку, мужа и других – горячею и слепою к ней любовию. Она не просила, чтоб Степан Михайлович сейчас простил ее мужа, виноватого больше всех, но надеялась, что со временем, видя, как она счастлива, какой попечительный, неутомимый хозяин ее муж, как устроивает ее состояние, – братец простит Михаила Максимовича и позволит ему приехать. Хотя дедушка мой ничего не сказал на такие слова, но был совершенно побежден ими. Он не стал долго держать у себя свою умную сестрицу, как он стал называть ее с этих пор, и отправил немедленно к мужу, говоря, что теперь там ее место. Прощаясь, он сказал ей: “Если через год ты будешь так же довольна своим мужем и он будет так же хорошо с тобою жить, то я помирюсь с ним”. И точно, через год, зная, что Михаил Максимович ведет себя хорошо и занимается устройством имения жены своей с неусыпным рвением, видя нередко свою сестрицу здоровою, довольною и веселою, Степан Михайлович сказал ей: “Привози своего мужа”. В первые три года после женитьбы Куролесов вел себя скромно и смирно или, по крайней мере, так скрытно, что ничего не было слышно. Потом отправился Михайла Максимович в Уфимское наместничество и купил у башкирцев примерно по урочищам более двадцати тысяч десятин также чернозему, хотя далеко не так богатого, как в Симбирской губернии, но с довольным количеством дровяного и даже строевого леса. Земля лежала по реке Усень и по речкам Сююш, Мелеус, Кармалка и Белебейка; тогда, кажется, это был Мензелинский уезд, а теперь Белебеевский, принадлежащий к Оренбургской губернии. Там поселил он, на истоке множества ключей, составляющих речку большой Сююш, четыреста пятьдесят душ да на речке Белебейке пятьдесят душ. Большую деревню назвал “Парашино”, а маленькую – “Ивановка”. Симбирское же имение 80 называлось “Куролесово”, и все три названия составляли имя, отчество и фамилию его жены. Эта романическая затея в таком человеке, каким явится впоследствии Михайла Максимович, всегда меня удивляла. Впрочем, есть люди, которые находят, что подобные выходки бывают часто. Резиденцию свою и своей супруги устроил он в особом ее родовом материнском именье, состоящем из трехсот пятидесяти душ, в селе Чурасове, находящемся в пятидесяти верстах от губернского города. Там выстроил он, по-тогдашнему, великолепный господский дом со всеми принадлежностями; отделал его на славу, меблировал отлично, расписал весь красками внутри и даже снаружи; люстры, канделябры, бронза, фарфоровая и серебряная посуда удивляли всех; дом поставил на небольшом косогоре, из которого били и кипели более двадцати чудных родниковых ключей. Дом, косогор, родники, все это обхватывалось и заключалось в богатом плодовитом саду, на двенадцати десятинах, со всевозможными сортами яблоков и вишен. Внутреннее хозяйство дома, прислуга, повара, экипажи, лошади – все было устроено богато и прочно. Окружные соседи, которых было немало, и гости из губернского города не переводились в Чурасове: ели, пили, гуляли, играли в карты, пели, говорили, шумели, веселились. Парашеньку свою Михайла Максимович одевал как куклу, исполнял, предупреждал все ее желания, тешил с утра до вечера, когда только бывал дома. Одним словом, в несколько лет во всех отношениях он поставил себя на такую ногу, что добрые люди дивились, а недобрые завидовали. Михаил Максимович не забыл и о церкви и в два года, в место ветхой деревянной, выстроил и снабдил великолепною утварью новую каменную церковь; даже славных певчих завел из своих дворовых людей. На четвертом году замужества Прасковья Ивановна, совершенно довольная и счастливая, родила дочь, а потом через год и сына; но дети не жили: девочка умерла на первом же году, а сын уже трех лет. Прасковья Ивановна так привязалась было к нему, что эта потеря стоила ей дорого. Целый год она не осушала глаз, и даже необыкновенно крепкое ее здоровье очень расстроилось, и более детей она не имела. Между тем авторитет Михайла Максимовича вобщественном мнении рос не по дням, а по часам. С мелким и бедным дворянством, правду сказать, поступал ой 81 крутенько и самовластно, и хотя оно его не любило, но зато крепко боялось, а высшее дворянство только похваливало Михайла Максимовича за то, что он не дает забываться тем, кто его пониже. Год от году становились чаще и продолжительнее отлучки Куролесова, особенно с того несчастного года когда Прасковья Ивановна потеряла сына и неутешно сокрушалась. Вероятно, ее супругу наскучили слезы, вздохи и тишина в уединении, потому что Прасковья Ивановна целый год не хотела никого видеть. Впрочем, и самое шумное и веселое общество в Чурасове его к себе не привлекало. Мало-помалу стали распространяться и усиливаться слухи, что майор не только строгонек, как говорили прежде, но и жесток, что, забравшись в свои деревни, особенно в Уфимскую, он пьет и развратничает, что там у него набрана уже своя компания, пьянствуя с которой он доходит до неистовств всякого рода, что главная беда: в пьяном виде немилосердно дерется безо всякого резону и что уже два-три человека пошли на тот свет от его побой. Воротясь в Багрово, Прасковья Ивановна, пригретая самой нежной, искренней любовью своего брата и заботливым ухаживанием всей его семьи (которую, однако, она не очень любила), ожидавшей от нее великих и богатых милостей, малопомалу отдыхала от удара, жестоко ее поразившего. Крепкое ее здоровье восстановилось, душа успокоилась, и по прошествии года она решилась переехать в свое Чурасово. Грустно было Степану Михайловичу расставаться с сестрицей; по душе она пришлась ему всеми своими свойствами, и привык он к ней чрезвычайно; во всю свою жизнь он ни разу не прогневался на Прасковью Ивановну; но он не удерживал ее, а, напротив, сам уговаривал к скорейшему отъезду. “Ну что, сестрица, за житье тебе с нами, – говорил Степан Михайлович. – У нас жизнь скучная, но мы уже к ней привыкли. Ты человек еще молодой (ей был тридцатый год), ты богата, ты привыкла не к такой жизни. Ступай в свое Чурасово. Там у тебя дом барский, диковинный сад с родниками, много богатых соседей, все тебя любят, все живут весело; а может быть, бог пошлет тебе счастливую судьбу; охотников будет много”. Прасковья Ивановна со дня на день откладывала свой отъезд – так было тяжело ей расстаться 82 с братом, ее спасителем и благодетелем с малых лет. Наконец день был назначен. Накануне, рано поутру, пришла она к Степану Михайловичу, который, задумавшись, печально сидел на своем крылечке; она обняла его, поцеловала, заплакала и сказала: “Братец, я чувствую всю вашу ко мне любовь и сама люблю и почитаю вас, как родного отца. Конечно, бог видит мою благодарность; но я хочу, чтоб и люди ее видели. Позвольте мне укрепить вам все мое материнское имение: отцовское и без того достанется Алеше. Мои родные, с матушкиной стороны, богаты, и вы знаете, что мне не за что награждать их своим имением. Замуж я никогда не пойду. Я хочу, чтоб род Багровых был богат. Согласитесь, братец, успокойте, утешьте меня...” И при этих словах она бросилась ему в ноги и осыпала поцелуями его руки, которыми он старался поднять ее. “Слушай, сестра, – сказал Степан Михайлович несколько строгим голосом. – Ты меня плохо знаешь! Чтоб я покорыстовался чужим добром и взял именье мимо законных наследников... нет, этому не бывать, и никто про Степана Багрова этого не скажет. Смотри же, чтоб и помину не было об бактеевском именье, а не то мы с тобой поссоримся в первый раз в жизни”. На другой день Прасковья Ивановна уехала в Чурасово и зажила своей особенною, самобытною жизнью. ЧУРАСОВО (ЧУФАРОВО) Мы рано выкормили лошадей в слободе упраздненного городка Тагая и еще засветло приехали в знаменитое тогда село Чурасово. Уже подъезжая к нему, я увидел, что это совсем другое, совсем не то, что видал я прежде. Две каменные церкви с зелеными куполами, одна поменьше, а другая большая, еще новая и неосвященная, красные крыши господского огромного дома, флигелей и всех надворных строений с какими-то колоколенками – бросились мне в глаза и удивили меня. Когда мы подъехали к парадному крыльцу с навесом, слуги, целою толпой, одетые как господа, выбежали к нам навстречу, высадили нас из кибиток и под руки ввели в лакейскую, где мы узнали, что у Прасковьи Ивановны, по обыкновению, много 83 гостей и что господа недавно откушали. Едва мать и отец успели снять с себя дорожные шубы, как в зале раздался свежий и громкий голос: “Да где же они? давайте их сюда!” Двери из залы растворились, мы вошли, и я увидел высокого роста женщину, в волосах с проседью, которая с живостью протянула руки навстречу моей матери и весело сказала: “Насилу я дождалась тебя!” Мать после мне говорила, что Прасковья Ивановна так дружески, с таким чувством ее обняла, что она ту же минуту всею душою полюбила нашу общую благодетельницу и без памяти обрадовалась, что может согласить благодарность с сердечною любовью. Прасковья Ивановна долго обнимала и целовала мою, рослезившуюся от внутреннего чувства, мать; ласкала ее, охорашивала, подвела даже к окну, чтобы лучше рассмотреть. Мой отец, желая поздороваться с теткой, хотел было поцеловать ее руку, говоря: “Здравствуйте, тетушка!” – но Прасковья Ивановна не дала руки. “Я тебя давно знаю, – проговорила она как-то резко, – успеем поздороваться, а вот дай мне хорошенько разглядеть твою жену!” Наконец, она сказала: “Ну, кажется, мы друг друга полюбим!” – и обратилась к моему отцу, обняла его очень весело и что-то шепнула ему на ухо. Мы с сестрицей давно стояли перед новой бабушкой, устремив на нее свои глаза, ожидая с каким-то беспокойством ее вниманья и привета. Пришла и наша очередь. “А, это наши Багровы, – продолжала она так же весело. – Я не охотница целовать ребятишек. Ну, да покажите их мне сюда к свету” (на дворе начинало уже смеркаться). Нас с сестрицей поставили у окошка на стулья, а маленького братца поднесла на руках кормилица. Прасковья Ивановна поглядела на нас внимательно, сдвинув немного свои густые брови, и сказала: “Правду писал покойный брат Степан Михайлович: Сережа похож на дядю Григорья Петровича, девочка какая-то замухрышка, а маленький сынок какой-то чернушка”. Она громко засмеялась, взяла за руку мою мать и повела в гостиную; в дверях стояло много гостей, и тут начались рекомендации, обниманья и целованья. Я получил было неприятное впечатление от слов, что моя милая сестрица замухрышка, а братец чернушка, но, взглянув на залу, я был поражен ее великолепием: стены были расписаны яркими красками, на них изображались незнакомые мне леса, цветы и плоды, неизвестные мне 84 птицы, звери и люди; на потолке висели две большие хрустальные люстры, которые показались мне составленными из алмазов и бриллиантов, о которых начитался я в Шехеразаде; к стенам во многих местах были приделаны золотые крылатые змеи, державшие во рту подсвечники со свечами, обвешанные хрустальными подвесками; множество стульев стояло около стен, все обитые чемто красным. Рассуждая теперь беспристрастно, я должен сказать, что Прасковья Ивановна была замечательная, редкая женщина и что явление такой личности в то время и в той среде, в которой она жила, есть уже само по себе изумительное явление. Прасковья Ивановна, еще ребенком выданная замуж родными своей матери за страшного злодея, испытав действительно все ужасы, какие мы знаем из старых романов и французских мелодрам, уже двадцать лет жила вдовою. Пользуясь независимостью своего положения, доставляемого ей богатством и нравственною чистотою целой жизни, она была совершенно свободна и даже своевольна во всех движениях своего ума и сердца. Мимо корыстных расчетов, окруженная вполне заслуженным общим уважением, эта женщина, не получившая никакого образования, была чужда многих пороков, слабостей и предрассудков, которые неодолимо владели тогдашним людским обществом. Она была справедлива в поступках, правдива в словах, строга ко всем без разбора и еще более к себе самой; она беспощадно обвиняла себя в самых тонких иногда уклонениях от тех нравственных начал, которые понимала; этого мало, – она поправляла по возможности свои ошибки. Без образования, без просвещения, она не могла быть во всем выше своего века и не сознавала своих обязанностей и отношений к 1200 душ подвластных ей людей. Дорожа всего более своим спокойствием, она не занималась хозяйством, говоря, что в нем ничего не смыслит, и определила главным управителем дворового своего человека, Михайла Максимова, но она нисколько в нем не ошибалась и не вверялась ему, как думали другие. Она говорила: “Я знаю, что Михайлушка тонкая штука; он себя не забывает, пользуется от зажиточных крестьян и набивает свой карман. Я это знаю, но знаю и то, что он человек умный и незлой. Я хочу одного, чтоб мои 85 крестьяне были богаты, а ссор и жалоб их слышать не хочу. Я могла бы получать доходу вдвое больше, но на мой век станет, да и наследникам моим останется”. В довольстве и богатстве своих крестьян она была уверена, потому что часто наводила стороною справки о них в соседних деревнях, через верных и преданных людей. Ее крестьяне действительно жили богато, это знали все; но многочисленная дворня, вследствие такой системы управления, дошла до крайней степени тунеядства, своеволья и разврата. Если попадался на глаза Прасковье Ивановне пьяный лакей или какойнибудь дворовый человек, она сейчас приказывала Михайлушке отдать виноватого в солдаты; не годится – спустить в крестьяне. Замечала ли нескромность поведения в женском поле, она опять приказывала Михайлушке: отослать такую-то в дальнюю деревню ходить за скотиной и потом отдать замуж за крестьянина. Но для того, чтоб могли случиться такие строгие и возмутительные наказания, надобно было самой барыне нечаянно наткнуться, так сказать, на виноватого или виноватую; а как это бывало очень редко, то все вокруг нее утопало в беспутстве, потому что она ничего не видела, ничего не знала и очень не любила, чтоб говорили ей о чемнибудь подобном. Прасковья Ивановна была набожна без малейшей примеси ханжества и совершенно свободно относилась ко многим церковным обрядам и к соблюдению постов. Она выстроила новую каменную большую церковь, потому что прежняя слишком напоминала своего строителя, покойного ее мужа, о котором она старалась забыть и о котором никогда не упоминала. Она любила великолепие и пышность в храме божием; знала наизусть весь церковный круг, сама певала со своими певчими, стоя у клироса; иногда подолгу не ходила в церковь, даже большие праздники пропускала, а иногда заставляла служить обедни часто. Всего же страннее было то, что иногда, помолясь усердно, она вдруг уходила в начале или середине обедни, сказав, что больше ей не хочется молиться, о чем Александра Ивановна говорила с особенным удивлением. Не умея почти писать, она любила читать или слушать светские книги, и, выписывая их ежегодно, она составила порядочную библиотеку, заведенную, впрочем, уже ее мужем. Священные книги она читала только тогда, когда говела; впрочем, 86 это не мешало ей во время говенья по вечерам для отдыха играть в пикет с моим отцом, если он был тут. Говела она не всегда в великий пост, а как ей вздумается, раза по два и по три в год, не затрудняясь употребленьем скоромной пищи, если была нездорова; терпеть не могла монахов и монахинь, и никогда черный клобук или черная камилавка не смели показываться ей на глаза. Денег взаймы она давала очень неохотно и также не любила раздачу мелкой милостыни; но, узнав о каком-нибудь несчастном случае с человеком, достойным уваженья, помогала щедро, а как люди, достойные уваженья, встречаются не часто, то и вспоможенья ее были редки и Прасковью Ивановну вообще не считали доброю женщиною. Надобно сказать правду, что доброты, в общественном смысле этого слова, особенно чувствительности, мягкости – в ней было мало, или, лучше сказать, эти свойства были в ней мало развиты, а вдобавок к тому она не любила щеголять ими и скрывала их. Правда, не много было людей, которых она любила, потому что она любила только тех, кого уважала. Из всего круга своих многочисленных знакомых она больше всех любила Миницких, а впоследствии мою мать. Наконец, правда и то, что с гостями своими обходилась она слишком бесцеремонно, а иногда и грубовато: всем говорила “ты” и без всякой пощады высказывала в глаза все дурное, что слышала об них или что сама в них замечала. Все чувствовали, более или менее сознательно, что Прасковья Ивановна мало принимает участия в других, что она живет больше для себя, бережет свой покой и любит веселую беззаботность своей жизни. Это не мешало, однако, беспрестанному приливу и отливу многочисленной толпы гостей и выражению общего глубокого почтения и преданности. Своекорыстных расчетов тут не могло быть, потому что от Прасковьи Ивановны трудно было чем-нибудь поживиться; итак, это необыкновенное стечение гостей можно объяснить тем, что хозяйка была всегда разговорчива, жива, весела, даже очень смешлива: лгунов заставляла лгать, вестовщиков – рассказывать вести, сплетников – сплетни; что у ней в доме было жить привольно, сытно, свободно и весело. Я описывал Прасковью Ивановну такою, какою знал ее сам впоследствии, будучи еще очень молодым человеком, и какою она 87 долго жила в памяти моего отца и матери, а равно и других, коротко ей знакомых и хорошо ее понимавших людей. Жизнь в Чурасове пошла, как заведенные часы: гости сменялись одни другими, то убывали, то прибывали. Мать с каждым днем приобретала большую благосклонность Прасковьи Ивановны, с каждым днем становилась дружнее, с Александрой Ивановной и еще более с Миницкими. Это были поистине прекраснейшие люди, особенно Павел Иваныч Миницкий, который с поэтической природой малоросса соединял энергическую деятельность, благородство души и строгость правил; страстно любя свою красавицу жену, так же любившую своего красавца мужа, он с удивительною настойчивостию перевоспитывал ее, истребляя в ней семена тщеславия и суетности, как-то заронившиеся в детстве в ее прекрасную природу. Мать устроила свое время очень хорошо благодаря совершенной свободе, которую допускала и даже любила в своем доме Прасковья Ивановна. Еще прежде отец съездил в Старое Багрово и угощал там добрых наших крестьян, о чем, разумеется, я расспросил его очень подробно, и с удовольствием услышал, как все сожалели, что нас с матерью там не было. Я сказал уже, что в Чурасове была изрядная библиотека; я не замедлил воспользоваться этим сокровищем и, с позволенья Прасковьи Ивановны, по выбору матери, брал оттуда книги, которые читал с великим наслаждением. Первая попавшаяся мне книга была “Кадм и Гармония”, сочинение Хераскова, и его же “Полидор, сын Кадма и Гармонии”. Тогда мне очень нравились эти книги, а напыщенный мерный язык стихотворной прозы казался мне совершенством. Потом прочел я “Арфаксад, халдейская повесть”, не помню, чье сочинение, и “Нума, или Процветающий Рим”, тоже Хераскова, и много других книг в этом роде. Я заглядывал также в романы, которые особенно любила читать Александра Ивановна; они воспламеняли мое участие и любопытство, но мать не позволяла мне читать их, и я пробегал некоторые страницы только украдкой, потихоньку, в чем, однако, признавался матери и за что она очень снисходительно меня журила. Таким образом мне удалось заглянуть в “Алькивиада”, в “Графа Вальмонта, или Заблуждение рассудка” и в 88 “Достопамятную жизнь Клариссы Гарлов”. Не скоро потом удалось мне прочесть эти книги вполне, но отрывки из них так глубоко запали в мою душу, что я не переставал о них думать, и только тогда успокоился, когда прочел. Наконец, тут же попались “Мои безделки” Карамзина и его же издание разных стихотворений разных сочинителей под названием “Аониды”. Эти стихи уже были совсем не то, что стихи Сумарокова и Хераскова. Я почувствовал эту разницу, хотя содержание их меня не удовлетворяло, несмотря на ребячий возраст. Чтение всех этих новых книг и слушанье разговоров гостей, в числе которых было много людей, тоже совершенно для меня новых, часто заставляло меня задумываться: для думанья же я имел довольно свободного времени. Я рассуждал обо всем с Евсеичем, но он даже не мог понять, о чем я говорю, что желаю узнать и о чем спрашиваю; он частехонько говорил мне: “Да что это тебе, соколик, за охота узнавать: отчего, да почему, да на что? Этого и старики не знают, а ты еще дитя. Так богу угодно – вот и все. Пойдем-ка лучше посмотрим картинки”. В этом роде жизнь, с мелкими изменениями, продолжалась с лишком два месяца, и, несмотря на великолепный дом, каким он мне казался тогда, на разрисованные стены, которые нравились мне больше картин и на которые я не переставал любоваться; несмотря на старые и новые песни, которые часто и очень хорошо певала вместе с другими Прасковья Ивановна и которые я слушал всегда с наслаждением; несмотря на множество новых книг, читанных мною с увлечением, – эта жизнь мне очень надоела. Я нетерпеливо желал воротиться из шумного Чурасова в тихое Багрово, в бедный наш дом; я даже соскучился по бабушке и тетушке. Но главною причиною скуки, ясно и тогда мною понимаемою, было то, что я мало проводил времени наедине с матерью. Я уже привык к чистосердечному излиянию всех моих мыслей и чувств в ее горячее материнское сердце, привык поверять свои впечатления ее разуным судом, привык слышать ее живые речи и находить в них необъяснимое удовольствие. В Чурасове беспрестанно нам мешали Миницкие и особенно Александра Ивановна; они даже отвлекали от меня внимание матери, – и много новых вопросов, сомнений и 89 предположений, беспрестанно возникавших во мне от новых людей и предметов, оставались без окончательного решения, разъяснения, опровержения или утверждения: это постоянно беспокоило меня. Сестрицу я любил час от часу горячее; ее дружба очень утешала меня, но я был старше, более развит и мог только сообщать ей свои мысли, а не советоваться с ней. Не сознаваемою мною тогда причиною скуки, вероятно, было лишение полной свободы. Я знал только один кабинет; мне не позволяли оставаться долго в детской у братца, которого я начинал очень любить, потому что у него были прекрасные черные глазки, и которого, бог знает за что, называла Прасковья Ивановна чернушкой. Кроме же кабинета и детской, только на короткое время, непременно с Евсеичем, позволяли мне побегать в столовой. Прасковьи Ивановны я не понимал; верил на слово, что она добрая, по постоянно был недоволен ее обращением со мной, с моей сестрой и братцем, которого она один раз приказала было высечь за то, что он громко плакал; хорошо, что маменька не послушалась. Итак, весьма естественно, что я очень обрадовался, когда стали поговаривать об отъезде. Видно, Прасковья Ивановна очень полюбила мою мать, потому что несколько раз откладывала наш отъезд. Отец и мать обещали непременно приехать. Сверх всякого ожидания, бабушка Прасковья Ивановна подарила мне несколько книг, а именно: “Кадм и Гармония”, “Полидор, сын Кадма и Гармонии”, “Нума, или Процветающий Рим”, “Мои безделки” и “Аониды” – и этим подарком много, примирила меня с собой. Мы уехали на другой день рожденья моего отца, то есть 22 февраля. Мы возвращались опять тою же дорогой, через Старое Багрово и Вишенки. Кроме нескольких дней простоя в этих деревнях, мы ехали с лишком восемь дней. Скорому выздоровлению моему мешала бессонница, которая, бог знает отчего, на меня напала. Это расстроивало сон моей матери, которая хорошо спала только с вечера. По совету тетушки, для нашего усыпления позвали один раз ключницу Палагею, которая была великая мастерица сказывать сказки и которую даже покойный дедушка любил слушать. Мать и прежде знала об этом, но она не любила ни сказок, ни сказочниц и теперь неохотно согласилась. 90 Пришла Палагея, не молодая, но еще белая, румяная и дородная женщина, помолилась богу, подошла к ручке, вздохнула несколько раз, по своей привычке всякий раз приговаривая: “Господи, помилуй нас, грешных”, – села у печки, подгорюнилась одною рукой и начала говорить, немного нараспев: “В некиим царстве, в некиим государстве...” Это вышла сказка под названием “Аленький цветочек”.1 Нужно ли говорить, что я не заснул до окончания сказки, что, напротив, я не спал долее обыкновенного? Сказка до того возбудила мое любопытство и воображение, до того увлекла меня, что могла бы вылечить от сонливости, а не от бессонницы. Мать заснула сейчас; но, проснувшись через несколько часов и узнав, что я еще не засыпал, она выслала Палагею, которая разговаривала со мной об “Аленьком цветочке”, и сказыванье сказок на ночь прекратилось очень надолго. Это запрещенье могло бы сильно огорчить меня, если б мать не позволила Палагее сказывать иногда мне сказки в продолжение дня. На другой же день выслушал я в другой раз повесть об “Аленьком цветочке”. С этих пор, до самого моего выздоровленья, то есть до середины страстной недели, Палагея ежедневно рассказывала мне какую-нибудь из своих многочисленных сказок. Более других помню я “Царь-девицу”, “Иванушку-дурачка”, “Жарптицу” и “Змея Горыныча”. Сказки так меня занимали, что я менее тосковал об вольном воздухе, не так рвался к оживающей природе, к разлившейся воде, к разнообразному царству прилетевшей птицы. 1 Эту сказку, которую слыхал я в продолжение нескольких годов не один десяток раз, потому что она мне очень нравилась, впоследствии выучил я наизусть и сам сказывал ее, со всеми прибаутками, ужимками, оханьем и вздыханьем Палагеи. Я так хорошо ее передразнивал, что все домашние хохотали, слушая меня. Разумеется, потом я забыл свой рассказ; но теперь, восстановляя давно прошедшее в моей памяти, я неожиданно наткнулся на груду обломков этой сказки; много слов и выражений ожило для меня, и я попытался вспомнить ее. Странное сочетание восточного вымысла, восточной постройки и многих, очевидно, переводных выражений, с приемами, образами и народною нашею речью, следы прикосновенья разных сказочников и сказочниц – показались мне стоящими вниманья. Примеч. молодого Багрова 91 ЛЕТНЯЯ ПОЕЗДКА В ЧУРАСОВО (ЧУФАРОВО) Ровно через три года представлялся мне случай снова испытать впечатление дальней летней дороги. Три года для восьмилетнего возраста значат очень много, и можно было бы ожидать, что я гораздо живее, сознательнее, разумнее почувствую красоты разнообразной, живописной природы тех местностей, по которым нам должно было проезжать. Но вышло не совсем так. Три года тому назад, уезжая из Уфы в Багрово, из города в деревню, я точно вырывался из тюрьмы на волю. На каждом шагу ожидали меня новые, не виданные мною, предметы и явления в природе; самое Багрово, по рассказам отца, представлялось мне каким-то очаровательным местом, похожим на те волшебные “Счастливые острова”, которые открывал Васко де Гама в своем мореплавании, о которых читал я в “Детском чтении”. В настоящую же минуту я оставлял Багрово, которое уже успел страстно полюбить, оставлял все мои охоты – и ехал в неприятное мне Чурасово, где ожидали меня те же две комнаты в богатом, но чужом доме, которые прежде мы занимали, и те же вечные гости. Сад с яблоками, которых мне и есть не давали, меня не привлекал; ни уженья, ни ястребов, ни голубей, ни свободы везде ходить, везде гулять и все говорить, что захочется; вдобавок ко всему, я очень знал, что мать не будет заниматься и разговаривать, со мною так, как в Багрове, потому что ей будет некогда, потому что она или будет сидеть в гостиной, на балконе, или будет гулять в саду с бабушкой и гостями, или к ней станут приходить гости; слово “гости” начинало делаться мне противным... Такие мысли бродили у меня в голове, и я пе чально сидел рядом с сестрицей, прижавшись в угол кареты. Отец также был печален; ему так же, как и мне, жалко было покинуть Багрово, и еще более грустно ему было расстаться с матерью, моей бабушкой, которая очень хизнула в последнее время, как все замечали, и которую он очень горячо любил. Но моя мать была довольна, что уехала из Багрова: она не любила его и всегда говорила, что все ее болезни происходят от низкого и сырого местоположения этой деревни. После довольно долгого молчания мать обратилась ко мне и 92 сказала: “Что ты забился в угол, Сережа? Ничего не говоришь и в окошко не смотришь?” Я отвечал, что мне жалко Багрова, – и высказал все, что у меня было на душе. Мать старалась меня уверить, что Чурасово гораздо лучше Багрова, что там сухой и здоровый воздух, что хотя нет гнилого пруда, но зато множество чудесных родников, которые бьют из горы и бегут по камешкам; что в Чурасове такой сад, что его в три дня не исходишь, что в нем несколько тысяч яблонь, Покрытых спелыми румяными яблоками; что какие там оранжереи, персики, груши, какое множество цветов, от которых прекрасно пахнет, и что, наконец, там есть еще много книг, которых я не читал. Все это мать говорила с жаром и с увлечением, и все это в то же время было совершенно справедливо, и я не мог сказать против ее похвал ни одного слова; мой ум был совершенно побежден, но сердце не соглашалось, и когда мать спросила меня: “Не правда ли, что в Чурасове будет лучше?” – я ту ж минуту отвечал, что люблю больше Багрово и что там веселее. Мать улыбнулась и сказала: “Ты еще мал и ничего, кроме Багрова, не видывал, а когда поживешь летом в Чурасове, так заговоришь другое”. Я отвечал, что всегда буду то же говорить. “Ты еще глуп”, – возразила мне мать с некоторым неудовольствием. Мне стало еще грустнее. Под влиянием таких-то мыслей и чувств продолжалась наша дорога. Хотя я уже ездил один раз в Чурасово, но местность всего пути была мне совершенно неизвестна. Во-первых, потому, что тогда стояла зима, а зимой под сугробами снега ничего не увидишь и не заметишь; во-вторых, потому, что летняя дорога отчасти шла по другим, более степным местам. На следующий день поутру мы приехали в Вишенки. Зимой я ничего не заметил, но летом увидел, что это было самое скучное степное место. Пересыхающая во многих местах речка Берля, запруженная навозною плотиной, без чего летом не осталось бы и капли воды, загнившая, покрытая какой-то пеной, была очень некрасива, к тому же берега ее были завалены целыми горами навоза, над которыми тянулись ряды крестьянских изб; кое-где торчали высокие коромыслы колодцев, но вода и в них была мутна и солодковата. Для питья воду доставали довольно далеко из 93 маленького родничка. И по всему этому плоскому месту не только деревьев, даже зеленого кустика не было, на котором мог бы отдохнуть глаз, только в нижнем огороде стояли две огромные ветлы. Впрочем, селение считалось очень богатым, чему лучшим доказательством, служили гумна, полные копен старого хлеба, многочисленные стада коров и овец и такие же табуны отличных лошадей. Все это мы увидели своими глазами, когда на солнечном закате были пригнаны господские и крестьянские стада. Страшная пыль долго стояла над деревней, и мычанье коров и блеянье овец долго раздавалось в вечернем воздухе. Отец мой сказал, что еще большая половина разного скота ночует в поле. Он с восхищением говорил о хлебородной вишенской земле, состоящей в иных местах из трехаршинного чернозема. Вечером, говоря со старостой, отец мой сказал: “Все у вас хорошо, да воды только нет. Ошибся дядя Михайла Максимыч, что не поселил деревню версты три пониже: там в Берле воды уже много, да и мельница была бы у вас в деревне”. Но староста с поклоном доложил, что ошибки тут не было. “Все вышло от нашей глупости, батюшка Алексей Степаныч. Хоша я еще был махонькой, когда нас со старины сюда переселили, а помню, что не токма у нас на деревне, да и за пять верст выше, в Берлинских вершинах, воды было много и по всей речке рос лес; а старики наши, да и мы за ними, лес-то весь повырубили, роднички затоптала скотинка, вода-то и пересохла. Вот и Медвежий враг – ведь какой был лес! и тот вывели; остался один молодежник – и оглобли не вырубишь. Нонче зато и маемся, топим соломой, а на лучину и на крестьянские поделки покупаем лес в Грязнухе”. Отец мой очень сожалел об этом и тут же приказал, чтобы Медвежий враг был строго заповедан, о чем хотел немедленно доложить Прасковье Ивановне и обещал прислать особое от нее приказание. Флигель, в котором мы остановились, был точно так же прибран к приезду управляющего, как и прошлого года. Точно так же рыцарь грозно смотрел из-под забрала своего шлема с картины, висевшей в той комнате, где мы спали. На другой картине так же лежали синие виноградные кисти в корзине, разрезанный красный арбуз с черными семечками на блюде и наливные яблоки на тарелке. 94 Между тем еще прежде моего совершенного выздоровления воротился нарочный, посланный с письмом к бабушке Прасковье Ивановне. Он привез от нее хотя не собственноручную грамотку, потому что Прасковья Ивановна писала с большим трудом, но продиктованное ею длинное письмо. Я говорю длинное относительно тех писем, которые диктовались ею или были писаны от ее имени и состояли обыкновенно из нескольких строчек. Прасковья Ивановна вполне оценила, или, лучше сказать, почувствовала письмо моей матери. Она благодарила за него в сильных и горячих выражениях, часто называя мою мать своим другом. Она очень огорчилась, что бабушка Арина Васильевна скончалась без нас, и обвиняла себя за то, что удержала моего отца, просила у него прощенья и просила его не сокрушаться, а покориться воле божией. “Если б не боялась наделать вам много хлопот, – писала она, – сама бы приехала к вам по первому негу, чтоб разделить с вами это грустное время. У вас ведь, я думаю, тоска смертная; посторонних ни души, не с кем слова промолвить, а сами вы только скуку да хандру друг на друга наводите. Вот бы было хорошо всем вам, с детьми и с Танюшей, приехать на всю зиму в Чурасово. Подумайте-ка об этом. И я бы об вас не стала беспокоиться и скучать бы не стала без Софьи Николавны”, – и проч. и проч. Вдруг, вовсе неожиданно, привезли нам с почты письмо от бабушки Прасковьи Ивановны, и, к общему удивлению, вдвое длиннее первого! Прасковья Ивановна подробно высчитывала причины, по которым нам не следует оставаться эту зиму в Багрове, и уже требовала настоятельно, чтоб мы после шести недель переехали к ней в Чурасово, а великим постом воротились бы домой. Письмо состояло из таких нежных просьб и в то же время из таких положительных приказаний, что все хотя ни слова не сказали, но почувствовали невозможность им противиться. К Татьяне Степановне было приложено особое письмецо, самое ласковое и убедительное. Прасковья Ивановна писала, что приготовит ей прекрасную, совершенно отдельную комнату, в которой жила Дарья Васильевна, теперь переведенная уже во флигель; что Татьяна Степановна будет жить спокойно, что никто к ней ходить не будет и что она может приходить к хозяйке и к нам только тогда, когда сама 95 захочет. По прочтении обоих писем несколько времени все молчали и, казалось, все были недовольны. Наконец отец мой прервал молчание и первый заговорил: “Как же тут быть, Софья Николавна? Как же нам не исполнить желания тетушки? Ведь настоящих причин к отказу нет? Ведь тетушка прогневается”. Мать отвечала, что она сама не знает, как тут быть, и что ее затрудняет только перевозка детей в зимнюю пору. ГИМНАЗИЯ Период первый В середине зимы 1799 года приехали мы в губернский город Казань. Мне было восемь лет. Морозы стояли трескучие, и хотя заранее были наняты для нас две комнаты в маленьком доме капитанши Аристовой, но мы не скоро отыскали свою квартиру, которая, впрочем, находилась на хорошей улице, называющейся Грузинскою. Сестра моя и брат, оба меня моложе, остались в Симбирской губернии, в богатом селе Чуфарове, у двоюродной тетки моего отца, от которой в будущем ожидали мы наследства; но в настоящее время она не помогала моему отцу ни одной копейкой и заставляла его с семейством терпеть нередко нужду: даже взаймы не давала ни одного рубля. Не знаю, какие обстоятельства принудили моих родителей, при их стесненном положении в деньгах, приехать в губернский город Казань, но знаю, что это было сделано не для меня, хотя вся моя будущность определилась этой поездкой. Прочитав в несколько дней “Открытие Америки” и “Завоевание Мексики”, я принялся и за “Детское училище”. При этом чтении случилось со мной обстоятельство, которое привело меня в великое недоумение, и которое я разрешил себе отчасти только впоследствии. Читая, не помню который том, дошел я до сказки “Красавица и Зверь”; с первых строк показалась она мне знакомою, и чем далее, тем знакомее; наконец я убедился, что это была сказка, коротко известная мне под именем: “Аленький цветочек”, которую я слышал не один десяток раз в деревне от нашей ключницы Пелагеи. 96 Ключница Пелагея была в своем роде замечательная женщина: очень в молодых годах бежала она, вместе с отцом своим, от прежних господ своих Алакаевых в Астрахань, где прожила с лишком двадцать лет; отец ее скоро умер, она вышла замуж, овдовела, жила внаймах по купеческим домам и в том числе у купцов персиян, соскучилась, проведала как-то, что она досталась другим господам, именно моему дедушке, господину строгому, но справедливому и доброму, и за год до его смерти явилась из бегов в Аксаково. Дедушка, из уважения к такому добровольному возвращению, принял ее очень милостиво, а как она была проворная баба и на все мастерица, то он полюбил ее и сделал ключницей. Должность эту отправляла она и в Астрахани. Пелагея, кроме досужества в домашнем обиходе, принесла с собою необыкновенное дарование сказывать сказки, которых знала несчетное множество. Очевидно, что жители Востока распространили в Астрахани и между русскими особенную охоту к слушанью и рассказыванью сказок. В обширном сказочном каталоге Пелагеи вместе со всеми русскими сказками находилось множество сказок восточных, и в том числе несколько из “Тысячи и одной ночи”. Дедушка обрадовался таком укладу, и как он уже начинал хворать и худо спать, то Пелагея, имевшая еще драгоценную способность не дремать по целым ночам, служила большим утешением больному старику. От этой-то Пелагеи наслушался я сказок в долгие зимние вечера. Образ здоровой, свежей и дородной сказочницы с веретеном в руках за гребнем неизгладимо врезался в мое воображение, и если бы я был живописец, то написал бы ее сию минуту, как живую. Содержанию “Красавица и Зверь”, или “Аленький цветочек”, суждено было еще раз удивить меня впоследствии. Через несколько лет пришел я в Казанский театр слушать и смотреть оперу “Земира и Азор” – это был опять “Аленький цветочек” даже в самом ходе пиесы и в ее подробностях. Я с живейшим удовольствием вспоминаю эти вечера, при которых всегда присутствовала и тетушка Евгенья Степановна; литературное удовольствие подкреплялось кедровыми и калеными русскими орехами, которые были очень вредны для моей матери, но которые она очень любила: являлся на сцену медный ларец с лакомством и 97 приносились щипчики и пестики для раздавливанья и для разбиванья орехов1 . Вообще я должен заметить, что зимы во время моего детства и ранней молодости были гораздо холоднее нынешних, и это не стариковский предрассудок; в бытность мою в Казани, до начала 1807 года, два раза замерзала ртуть, и мы ковали ее, как разогретое железо. Теперь уже в Казани это сделалось преданием старины. Начало пригревать солнышко, начала лосниться дорога, пришла масленица, и началось катанье с гор. В общественных катаниях, к сожалению моему, мать также не позволяла мне участвовать, и только катаясь с сестрицей, а иногда и с маленьким братцем, проезжая мимо, с завистью посматривал я на толпу деревенских мальчиков и девочек, которые, раскрасневшись от движения и холода, смело летели с высокой горы, прямо от гумна, на маленьких салазках, коньках и ледянках: ледянки были не что иное, как старые решета или круглые лубочные лукошки, подмороженные снизу так же, как и коньки. Шумный говор и смех раздавался в бодрой, веселой толпе, часто одетой в фантастические костюмы, особенно когда летели вверх ногами наездники с высоких коньков или, быстро вертясь, опрокидывалась ледянка с какой-нибудь девчонкой, которая начинала визжать задолго до крушения своего экипажа. Как мне хотелось туда – в этот шум, говор и смех... и как после этого зрелища казалось мне скучным уединенное катанье с ледяной горки, устроенной в саду перед окнами гостиной, и только одно меня утешало, что моя милая сестрица каталась вместе со мной. Воспитанникам, назначенным в студенты, не произвели обыкновенных экзаменов, ни гимназических, ни университетских, а напротив, все это время употребили на продолжение ученья, приготовительного для слушанья университетских лекций; не знаю, почему Григорий Иваныч, за несколько дней до акта, отправил меня на вакацию, и мы с Евсеичем уехали в Старое Аксаково Симбирской губернии, где тогда жило все мое семейство. Какая была причина этого перемещения из Нового, Оренбургского Аксакова – также не 1 Судьба этого медного ларца достойна внимания. Мать принесла его в приданое в 1788 году, с ленточками, позументиками, кружевцами; в девяностых годах и даже в 1801 году он наполнялся калеными орехами; в 1807 году в нем лежало более ста тысяч рублей деньгами и векселями и на большую сумму бриллиантов и жемчугов; а теперь он стоит под письменным рабочим столом моего сына, набитый старинными грамотами. 98 знаю, но оно было мне очень досадно; в Старом, безводном Аксакове не было никакого уженья, да и стрельбы очень мало; правда, дичи лесной водилось там много, можно было найти и бекасов и дупелей, но эта трудная охота была мне еще недоступна. Зная все это наперед, я запасся театральными пиесами, чтобы дома на свободе прочесть их и даже разыграть перед глазами моего семейства, что и было потом исполнено мною с большим успехом и наслаждением. Отец и мать очень обрадовались моему назначению в студенты, даже с трудом ему верили, и очень жалели, что Григорий Иваныч не оставил меня до акта, на котором было предположено провозгласить торжественно имена студентов и раздать им шпаги. Боже мой, как обрадовалась мне моя милая сестра! С каким наслаждением слушала она мое чтение, или, лучше сказать, разыгрыванье трагедий, комедий и даже опер, в которых я отвечал один за всех актеров и актрис: картавил, гнусил, пищал, басил и пел на все голоса, даже иногда костюмировался с помощью всякой домашней рухляди. Кроме того, зная, что с половины августа я начну слушать лекции натуральной истории у профессора Фукса, только что приехавшего в Казань, я решил заранее, что буду собирать бабочек, и в эту вакацию, с помощию моей сестры, сделал уже приступ к тому; но, увы, не умея раскладывать и высушивать бабочек, я погубил понапрасну множество этих прелестных творений. В продолжение вакации мы два раза ездили в Чуфарово к Надежде Ивановне Куроедовой и гостили там по целой неделе. От Старого Аксакова до Чуфарова всего было верст сорок или пятьдесят. Надежда Ивановна была очень довольна, что я сделан студентом; с гордостию рассказывала о том всякому гостю, наряжала меня в мундир и очень жалела, что у меня не было шпаги; даже подарила мне на книги десять рублей ассигнациями. Узнав как-то нечаянно о моем театральном искусстве, о котором прямо доложить ей не смели, ибо опасались, что оно может ей не понравиться, – она заставила меня читать, представлять и петь и, к моей великой радости, осталась очень довольною и много хохотала. Она никогда не видывала театра, и, по своей живой, 99 веселой и понимающей природе, она почувствовала неизвестное ей до тех пор удовольствие. Особенно ей понравилось мое обыкновенное чтение. Иногда от скуки, преимущественно по зимам, устав играть в карты, петь песни и тогдашние романсы, устав слушать сплетни и пересуды, она заставляла себе читать вслух современные романы и повести, но всегда была недовольна чтецами; одна только мать моя несколько ей угождала. Послушав же меня, она сказала: “Вот как надо читать”, – и с тех пор, несмотря на летнее время, которое она обыкновенно проводила в своем чудесном саду, Надежда Ивановна каждый день заставляла меня читать часа по два и более. Иногда являлся на сцену “Мельник” Аблесимова и “Сбитенщик” Княжнина, – и как добродушно, звонко смеялась она, глядя, как молоденький мальчик представляет старика мельника и сбитенщика. Я приобрел полное благоволение Надежды Ивановны, чему очень радовались в моем семействе, потому что мысль о будущем богатстве, которым она некогда обещала наделить нас, не могла быть совершенно чуждою человеческим соображениям и расчетам. При моем отъезде я получил милостивое приказание от Надежды Ивановны писать к ней каждый месяц два раза, что было в точности и исполняемо мною до самой ее кончины. УНИВЕРСИТЕТ В 1806 году совершилось другое событие, важность последствий которого, изменивших все положение моего семейства, долго оставалась мне неизвестною: Надежда Ивановна Куроедова, которая уже около года была больна водяною болезнью, скончалась. Все это время мои родители, с остальным своим семейством, жили в Симбирском Аксакове: то есть дети жили в Аксакове, покуда больная находилась в Чуфарове, откуда отец и мать не отлучались; когда же ее перевезли в Симбирск, то и отец мой с семейством переехал туда же. Надежда Ивановна, эта замечательная женщина, переносила тяжкую свою болезнь с удивительным терпением, спокойствием и даже веселостью, а смерть встретила с такой твердостию духа, к какой немногие бывают способны. Когда, после 100 двукратного выпуска воды из ног, совершили в третий раз ту же операцию и когда ее доктор Шиц, осматривая раны, говорил: “Очень, очень хорошо”, – она сказала ему: “Полно врать, жид. Я вижу, что теперь начинается последняя история. Это совсем не то, что было прежде; это антонов огонь. Я не боюсь смерти, я давно к ней приготовилась. Говори, жидовское отродье, сколько мне осталось жить?” Шиц, привыкший к таким эпитетам, но всегда за них злившийся, неумолимым голосом ей отвечал: “Дня четыре проживете”. – “Вот спасибо, Иван Карпыч, – отвечала больная, – что сказал правду. Теперь прощай; благодарю за хлопоты; больше ко мне прошу не ходить. Я сейчас прикажу с тобой расплатиться”. Потом она собрала всех, объявила, что она умирает, что больше лечиться не хочет и требует, чтобы ее оставили в покое, чтоб в ее комнате не было ни одного человека, кроме того, который будет читать ей Евангелие. “Все ли я исполнила, что должно? – спросила она, обратясь к моему отцу, – не нужно ли еще чего?” – “Ничего, тетушка, – отвечал мой отец, – вы давно все сделали”. – “Так и прекрасно, – заключила больная, – прошу же обо мне не беспокоиться. Извольте выйти”. Надежда Ивановна прожила пять дней. Во все время она или читала молитвы, или слушала Евангелие, или пела священные славословия. Ни с кем не сказала она ни одного слова о делах мира сего. По ее приказанию все простились с нею молча, и она всякому говорила, даже своему дворнику, только три слова: “Прости меня, грешную”. Обо всем этом уведомляли меня чрез письма, но ничего другого не сообщали. Вскоре я получил известие, что у меня родилась третья сестра, что мать была отчаянно больна, но что, слава богу, теперь все идет благополучно. Я сначала испугался, потом обрадовался. На летнюю вакацию я опять поехал в Симбирское Аксаково, где жило тогда мое семейство. Я приехал поздно вечером, все в доме уже спали; но мать, ожидавшая меня в этот день, услыхала шум, вышла ко мне на крыльцо и провела меня прямо в спальную. После радостных объятий с отцом и с матерью, после многих расспросов и рассказов я лег спать на софе у них в комнате. Проснувшись поутру довольно поздно, я услышал, что родители мои тихо разговаривают между собою о каких-то делах, мне неизвестных. Наконец, заметив, 101 что я перестал храпеть, мать тихо сказала моему отцу: “Надобно рассказать обо всем Сереже; ведь он ничего не знает”. – “Расскажи, матушка”, – отвечал мой отец. “Ты не спишь, Сережа?” – “Нет, маменька”, – отвечал я. “Так поди же к нам. Мы расскажем тебе, что случилось с нами. Мы теперь богаты”. Я встал, сел к ним на постель, и мне, со всеми мельчайшими подробностями, пространно рассказали то, что я постараюсь рассказать в нескольких словах. Надежда Ивановна Куроедова, сделавшись вдруг тяжело больна водяною болезнью, немедленно укрепила моему отцу, судебным порядком, все свое движимое и недвижимое имение. Через несколько дней все дело было улажено; весь уездный суд и несколько свидетелей, из числа известных и почетных лиц в городе, приехали в Чуфарово. Надежда Ивановна в присутствии всех подписала нужные бумаги и подтвердила их особою сказкою и личным удостоверением. Когда все было кончено, она приказала подать шампанского, взяла бокал и первая весело поздравила нового владельца. Надобно сказать, что в это время она была так тяжело больна, что лучший доктор, Шиц, привезенный немедленно из Симбирска, не имел надежды к ее выздоровлению. Он решился на выпуск воды из ног посредством операции, нисколько не ручаясь; за выздоровление больной; но силы ее были еще так крепки, что неиспорченная натура скоро победила болезнь и больная в самое короткое время совершенно выздоровела. К сожалению, не веря простуде и считая диету за выдумку докторов, Надежда Ивановна продолжала вести прежнюю жизнь, простудилась, испортила желудок и получила рецидив водяной болезни. Вторичная операция была уже не так удачна и только отдалила печальную развязку. Больную перевезли в Симбирск, где после третьей операции скончалась, о чем я уже говорил. Боже мой, что значит богатство! Как оно разодрало глаза всем добрым людям! Какою завистью закипели сердца близких приятелей и даже родных! У Надежды Ивановны были бедные должники; об них докладывали при ее кончине, и она отвечала, “что у ней деньги не воровские, не нажитые скверным поведением, и что она дарить их не намерена”. Мои родители простили таких долгов до двадцати тысяч, 102 объявя должникам, что впоследствии Надежда Ивановна сама приказала денег с них не взыскивать. Этот поступок никого не обезоружил, не примирил с богатыми наследниками, и мой отец с матерью, очень огорченные, чрез несколько месяцев уехали на житье в свое Оренбургское Аксаково. 103 ИЗ ПИСЕМ И.С. АКСАКОВА К РОДИТЕЛЯМ 1848 года. Июня 10-го. Четверг. Серные воды. “Наконец я здесь, милые мои отесинька и маменька…” Аксаков И. С. Письма к родным. 1844-1848. – Москва : Наука, 1988. – С. 372-377, 659. В Нижегородской губернии и в Симбирской везут превосходно, за самую малую водку; лошади сытые и сильные, и народ хоть не так промышлен, но проще и, кажется, еще лучше владимирского. Я ехал, не останавливаясь, разве только для того, чтоб похлебать молока и щей или напиться (раз в сутки) чаю. Чем дальше от Москвы, тем сильнее поражает вас это богатство даров природы. Огромные нивы, луга некошенные, тучность земли неунавоживаемой, многолюдные села, такие, каких я не видал и во Владимире, просторные, не мануфактурные, но хлебные, наприм(ер), Промзино и т. п. В Промзине я должен был остановиться часа на два: ночью пошел (и в первый раз, дорогою) сильнейший дождик, испортилась от него чудесная черноземная дорога, поднялся сильный и холодный ветер, колеса облепились землею и забрызгивали нас грязью. Александр2, сидевший в это время подле меня в тарантасе, не знаю на что, смотрел в оба глаза, и в эту самую минуту ему их залепило грязью до такой степени, что ни протереть, ни раскрыть глаз не было возможности. В Промзине какая-то лекарка вылизала ему глаза; а я меж тем переоделся, умылся и переменил белье. – Уже в Нижегородской губернии начинаются горы или, лучше сказать, постоянно сопровождает вас синяя окраина неба. Остроконечных гор нет, но огромные покатости, на несколько десятков верст, видные от подошвы доверху, становятся вдали прямой, отвесной линией и кажутся сизой полосой на небосклоне, но по мере вашего приближения взор усматривает неясные очерки сел, одного над другим, лесов и т. д. – Если б не дождь в ночь с пятницы на субботу и не остановка во Владимире, то я бы приехал в Симбирск гораздо раньше; увидел его я за 18 верст и приехал часу в 7-м. Город очень опрятный; таким показался он мне потому, что на дворе было сухо, но пыльный, немощеный, небольшой, наружности довольно 104 обыкновенной, ничем ярко не отличающийся, не оживленный никакою особенною торговою деятельностью и только скрашенный чудесным видом Волги, которая сверху вовсе не кажется так широка. Скоро я отыскал квартиру прокурора и зазвонил в колокольчик, но Гриша сам услыхал, как подъехал мой тарантас. Сергей3 всплеснул руками и чуть не заплакал от радости, увидав меня. Софья в это время спала, но проснулась от шума и также с криком встретила меня. Очень приятно иметь у себя на дороге радостную поселившуюся встречу! Наконец Гриша принял меня в своем дому, с хозяйкой, которой описание дома сделано было так верно, что я поразился, взойдя будто в знакомые комнаты. Дом чудесный; комнаты убраны так хорошо, просто, изящно, с таким вкусом, что надобно отдать честь Софье. Поселили они меня сейчас в кабинете, накормили и напоили, и если б я только дал им повадку, то заугостили бы напропалую. Если бы Константин приехал сюда, то, вероятно, был бы доволен. Софья очень похудела против того, какою была в Москве, чувствует тошноту и тому подобные явления, которые она и доктора относят к известной причине. Это правда, что спальная их переведена в другую комнату, а прежняя оставлена пустою, в ожидании новых обитателей, но надобно сказать, что в ней и оставаться было невозможно: там две печи и духота нестерпимая. Софья так мило и смешно задумывается над важною обязанностью матери, над теориею воспитания, что никак нельзя сердиться за это, а можно только улыбаться, видя ее искреннюю, серьезную, сердечную заботу. Они живут почти все дома и выезжают очень мало, разве только к Нине4. Гриша вполне счастлив, и если иногда огорчает его ваше положение и ваши упреки и лоб его наморщится, то Софья, так внимательно и предупредительно его любящая, расправляет ему брови и спешит вознаградить его за все своими ласками и хоть с этой стороны вполне утешить его. Признаюсь, я подивился их неутомимой ласковости друг к другу – до сих пор! – Насчет денег он объяснил мне следующее: обещал он деньги не для Вас собственно, а для взноса в Опекунский совет, надеясь получить их от Крохоняткина5. Крохоняткин надул и выдаст переводное письмо не ближе 20-го июня, поэтому ему нечего было послать Вам, а был у него свой собственный билет на 3 т<ысячи> р<ублей> сер<ебром>, 105 который он отдал Александру Шишкову6. Шишков, который нуждался в деньгах, взял этот билет и заложил его, получив за это наличные деньги с вычетом 100 р<ублей> сер<ебром>. Между тем, на имя Марьи Алексеевны7 пришла повестка о деньгах, которую он переслал в Петербург для написания доверенности на ее обороте, и по получении денег билет этот выкупится и отдастся Грише. Эти деньги собственные Гриши или Софьи и ссудить ими Вас нельзя было уже потому, что они заключались в билете. – Впрочем, он, верно, сам Вам обо всем подробно пишет. – В Симбирске остался я не сутки, а двое, отговориться нельзя было никак, впрочем, едва ли бы и перевезли в воскресенье, потому что дул сильный ветер. Видел Корфов8, П<етра> Михайловича) Языкова9, Набокова и Гирса10. В самый вечер моего приезда приезжала, ничего не зная, Нина с мужем, который мне очень понравился. Это высокий, сухощавый, хладнокровный немец, вечно одинаковый, с сигаркой во рту, составляющий резкую противоположность с женою и вообще со всей семьей. Те суетятся, торопятся, горячатся, досадуют, радуются, бесятся, но не могут подвигнуть Корфа, который, не обращая внимания на их пыл, продолжает себе курить. Конечно, это может взбесить всякого живого человека, но как противоположность, на настоящем своем месте он чрезвычайно оригинален и субъект прелюбопытный! Нина приняла меня как нельзя лучше: она добрая женщина, но, кажется, пустая, и Софья, кроме некоторого внешнего семейного сходства в чертах, не имеет с ней ничего общего и, напротив того, разнится с нею, как небо от земли. – В оба дни обедал я у Гриши, по его настоянию, несмотря на приглашение Корфов. – Петр Михайлович живет себе в своем огромном доме внизу, с затворенными ставнями и занимается геологией. – Я пробыл у него полчаса, он хвалит очень драму Константина11, от конца которой, говорят, Соллогуб в восторге. В Симбирске в воскресенье получил я маленькое письмецо от Верочки. Слава богу! Она сама пишет, значит, ей лучше; не видать из письма, кто уведомил вас о холере в Хотькове12 и у Троицы: доктор или Иуда13? Это разница большая. Где же вы теперь, в Москве или в деревне. Грустное вы проводите лето! А я, едучи по Симбирской губернии, думал, что хорошо бы Вам приехать сюда, милый отесинька! Здесь-то, посреди мест, 106 родных Вашей душе, посреди этого богатства природы и благодатного простора, вдали от Москвы, можно успокоиться душою. Когда я ехал, мне так хотелось перенесть вас всех с собою в эти чудные края. Я не помню, отчего вы оставили намерение переехать в Троицкое, где бы вы могли платить конторе за все забираемое. Убежден, что не только Вы, но и сестры порадовались бы переезду сюда на год или полтора. – Проведя двое суток в Симбирске, в понедельник вечером отправился я далее. Спустился с этой ужасной горы, мешающей благосостоянию Симбирска (здесь в грязную погоду берут для взвоза на гору до 50-ти рублей!), и с Гришей, Набоковым и Гирсом сел в лодку, и таким образом мы переехали Волгу, которая, к сожалению, к вечеру очень утихла. Под горою совсем другая жизнь. Тут бурлаки и народ барочный, удалой и разгульный... Хороша Волга! В Симбирске самом нет холеры, но под горою она продолжает гнездиться. Дорогою же я нигде не встречал ее. – Простившись с Гришей, сел я опять в тарантас, и лихой ямщик в два часа езды доставил меня в Чердаки. Знакомые Вам места, милый отесинька? Ночью шел сильный дождик, который продолжался, с перемежками, и на другой день. От Чердаков до Серных вод везли очень плохо. Настоящих ямщиков и почтового тракта здесь нет, а ездят на вольных, которые возят за те же прогоны. От Чердаков до Урзовы, от Урзовы до Шапталы, от Шапталы до Мелекесского завода (нынешний год уничтоженного), от завода еще куда-то и т. д. до Липовки, от Липовки до Серных вод станции пребольшие, так что я предполагаю расстояние более 200 верст; по случаю дождя дорога была скользкая и трудная, лошади дрянные, и я, как ни торопился, а приехал на Серные воды в ночь с вторника на середу, часу во 2-м. Было ясно, лунно и холодно, и запах серы еще издали охватил меня. – Здесь нет ни гостиницы, ни постоялых дворов, а нанимают квартиры или заранее, или же днем, в сухую погоду, оставив тарантас на улице, отправляются в поиски. Но ямщик мой знал какого-то мещанина, который согласился впустить меня в избу, а сам, так как уже светало, пустился с Александром искать мне квартиры. Порядочных домов очень мало, а все больше избы, довольно чистенькие и небольшие. Скоро и сам я отправился искать квартиры: та сквозит, та чересчур тесна, в той нет печки и ванника, 107 там хозяин больно не зажиточен, а для меня как бездомовного это обстоятельство очень важно. Наконец нашел я Воейковых14, которые нанимают порядочную квартиру, обклеенную белой бумагой, с двумя ваннами и платят за это 300 р<ублей>. С ними бочка, лошадь, повар, люди и всякие припасы. У их хозяина на том же дворе, но совершенно особо, нашел я флигелечек, который и нанял за 115 р<ублей>. Три перегороженные комнатки: одна кабинет, другая спальная, третья моего человека, четвертая ванник. Стол – диетный – будет у меня общий с ними, за что я и буду платить третью часть; в этом отношении для меня много удобств. Если, в случае сырой погоды, мне нельзя брать ванны в казенном заведении, ибо не позволяют тогда и выходить из комнаты, то мне за безделицу кучер привезет воды, котлы есть, и нагреть ее нетрудно. – Я очень доволен своей квартиркой, хотя она, может быть, и покажется вам дорога. Деревянные стулья и лавки, голые стены, кой-где облепленные лубочными картинками, – все это очень скромно и хорошо. Вчера же виделся с доктором, Пупыревым, говорят, лучшим здесь. Он дал мне касторового масла, сказал, что необходимо мне успокоиться и отдохнуть с дороги и с завтрашнего дни велел начать воды, сначала по одному стакану поутру и ввечеру, в субботу два поутру и I ввечеру и т. д. После каждого стакана ходить четверть часа, и после ходьбы, натощак, поутру ванну в 28 град (усов): сидеть полчаса, да ввечеру ванну в 27 градусов, сидеть 15 минут. Хотя и предписана диета, но употребление мяса дозволено: он говорит, что мне как золотушному оно полезнее другой пищи, разумеется, все в небольшом количестве, почему мы и обедаем раз в день, в час пополудни. – Покуда я пребыванием своим на Серных водах доволен до чрезвычайности. Этот запах мне очень приятен, и весело глядеть на чистые, холодные ключи, бьющие из горы с такою силою по белому дну; Вы знаете их устройство, милый отесинька, я вам слегка его напомню. Сама деревня лежит на холмах и между гор. Кругом горы. Вверху сад и разные каменные здания, казармы, квартиры докторов и т. п. Тут же на горе, над самым серным прудом каменный дом или лучше одна зала, назначенная для Собрания, которое еще не начиналось. Направо в саду еще какое-то здание с книжною лавкою, гостиницею (без нумеров), бильярдом и т. п., что все еще не 108 открывалось. – Вид оттуда превосходный. Внизу лестница, сходящая уступами к ключам, терраса, Ниже их пруд, образуемый серными ключами, пруд, из которого вытекает так называемая молочная река. По обеим сторонам пруда казенные строения для ванн; за прудом парк, довольно большой и тенистый, в нем протекает эта молочная река и, кажется, соединяется с Сургутом. За парком – луговина, горы и вдали извивается многоводный Сургут. Местоположение очень хорошо. – Странное дело! Эти места уже не русские: все названия татарские, да и заволжский мужик не то, что приволжский, просто дрянь в сравнении с ним. Вы чувствуете, что он сюда переселился как-то наскоро и не пускает самобытного роста. Деревни устроены кое-как, безо всяких резных украшений русской деревни, язык его не так бодр и чист; он признает бойкое превосходство над собою мужика верхового; спрашиваю я возчика своего: сколько верст до станции? – Не знает. – Сколько тебе нужно прогонов – не знает. – Какая река? – А бог ее знает, я здесь был всего два раза; ездит плохо и не чувствует услаждения в лихой езде, как верховой ямщик. По крайней мере этим поражался я, переехавши через Волгу и едучи на Серные воды... Но несмотря на то, все эти места живут русским умом, русскою мыслью, и русский характер более или менее сообщается и природе. По крайней мере эта природа, несмотря на сознание отдаленности ее от центра России, не чужда мне нисколько и не чужда русскому мужику, русской жизни и русской песне. Восток, видно, нам более сродни, нежели Запад. – Простора здесь еще больше. Как хороши эти мягкие, зеленые степи, этот ковыль с таким живописным названием, наконец мною увиденный, этот чернозем, тучный и жирный, эти многоводные реки... Да, милый отесинька, вспомнил я Ваше описание: верно и живо передает оно этот край. В этом можно убедиться, посетив его. Не видал только я ни башкир, ни калмыков, ни татар. Проезжал я через Черемшан! Хотелось бы мне побывать здесь везде с Вами. – Серные воды – место преоригинальное. Это не деревня: крестьян почти нет, они не пашут, не сеют; не город, ибо здесь нет пи присутственных мест, нет торговли и купечества постоянного, не местечко, а имеет, однако же, полицеймейстера с 20 человеками команды, 157 домов (кроме флигелей), людей разного сословия, – и ни одного инструмента 109 пожарного, ни старосты, ни гражданского чиновника.— Теперь съехалось до 50 семейств; тут считается и всякий, тут и я иду за семью. Но из них ни одного замечательного или порядочного. Знакомиться покуда не видно необходимости, и я, да и Воейковы даже решительно незнакомы еще ни с кем. Впрочем, прошлого года было здесь до 300 семейств, съехавшихся из Казани, Уфы, Оренбурга, Симбирска, Пензы, Челябинска, Мензелинска и других знаменитых мест. – Музыку (разумеется, крепостную) доставляет Дмитрий Путилов15, еще не приехавший. Собрание устроивается по подписке, с которою обходит, вероятно, полицеймейстер. Разгар весь начинается с июля. – Здесь московский Алябьев с женою музыкант) 16… 10.VI 1848 Самарин Федор Васильевич (1784–1853) – отец Ю.Ф. Самарина, бывший шталмейстер, с 1826 г. поселившийся в Москве. Около Сызрани находилось Васильевское – имение Самариных, куда и ездил, вероятно, Ф.В. Самарин. 2 Александр – слуга И.С. Аксакова, сопровождавший его в поездке на Серные воды летом 1848 г. 3 Сергей – лицо неустановленное, возможно, слуга Г.С. Аксакова, взятый или из родительского дома, или из одной из деревень, принадлежащих семье Аксаковых. 4 ...выезжают очень мало, разве только к Нине. – Корф Нина Александровна, урожденная Шишкова (род. в 1819 г.) – сестра С.А. Аксаковой. 5 Крохоняткин – лицо неустановленное. 6 Шишков Александр Александрович (1826 –до 1881) – брат С.А. Аксаковой. 7 Шишкова Марья Алексеевна, урожденная Булгакова (1797-1882) – мать С.А. Аксаковой, H.А. Корф и А.А. Шишкова. 8 Видел Корфов... – Имеются в виду Н.А. Корф и ее муж Фердинанд Николаевич Корф (1805-1869), барон – генерал-майор, возглавлявший комиссариатскую комиссию в Симбирске. 9 Языков Петр Михайлович (1798–1851) – брат поэта H.М. Языкова, геолог. 1 110 Набоков Дмитрий Николаевич (1826–1904) – коллежский секретарь, товарищ председателя симбирской гражданской палаты, сменивший на этой должности Федора Карловича Гирса, коллежского асессора, назначенного в 1848 г. псковским губернским прокурором. Впоследствии Набоков – вице-директор Комиссариатского департамента морского министерства (1853), сенатор (1864), член Государственного совета (1876), министр юстиции (1878-1885). 11 ...хвалит очень драму Константина... – Драму К.С. Аксакова “Освобождение Москвы в 1612 году”. 12 Хотьково, или Хотьков монастырь, находится в трех с лишком километрах от Абрамцева. До строительства железной дороги монастырь был виден с террасы абрамцевского дома. 13 Иуда – скотник в Абрамцеве. 14 ...нашел я Воейковых... – Воейков Николай Владимирович, племянник С.Т. Аксакова и его жена Александрина. 15 Путилов Дмитрий Азарьевич – сын надворного советника Азария Ивановича Путилова, гвардии поручик, дворянский депутат от Самарского уезда Самарской губернии в 1846-1850 гг. 16 Алябьев Александр Александрович (1787-1851) – композитор и его жена Екатерина Александровна Офросимова. 10 111 ПИСЬМА К ОЛЬГЕ СЕМЕНОВНЕ АКСАКОВОЙ И К СЕСТРАМ 1851 г(ода) июля 9-го. Понед(ельник). Вишенки1. Аксаков И. С. Письма к родным. 1849-1856. – Москва : Наука, 1994. – С. 212-215, 559. Часа два тому назад приехали мы в Вишенки, милая моя маменька и милые сестры, и торопимся написать к вам, потому что сейчас отправляют в Ставрополь: завтра почтовый день. Вероятно, нам привезут оттуда ваши письма. Теперь с дороги и впопыхах не могу вам ничего написать подробно; скажу только, что приехали мы благополучно. От Николая Тимоф(еевича) выехали мы в субботу утром вместе с ним и со всеми его гостями к Блюму 2, у которого обедали. Варвара Алекс(андровна) Блюм3 наделила нас на дорогу всяким добром, даже картофелем с маслом, сиропами и т. п. Ник(олай) Т(имофеевич) также не поскупился, и у нас теперь всякой и разнообразной провизии надолго. Варв(ара) Ал(ександровна) простая и очень добрая женщина, хозяйка такая, каких мало. Не быть нам никогда такими хозяевами! Она иногда проводит весь день в поле, с 4-х часов утра до 8 вечера, наблюдая за тем, чтоб крестьяне усерднее потели в жар за господскими работами. – Гости, приехавшие к Ник(олаю) Тим(офеевичу), были прокурор Ренненкампф4 (наш правовед 2-го выпуска) и бывший председатель казенной палаты, теперь помещик Шаренберг. – От Блюма выехали мы в субботу же, часов в 7 вечера (они живут верстах в 6 от станции) и в 3 часа в воскрес(енье) пополудни приехали в Симбирск. Ямщик, который нас привез, мальчишка, взялся спустить нас с горы к Волге (обыкновенно для этого нанимают особых лошадей); мы вышли из кареты и сошли, а карета спустилась по самому крутому, но короткому спуску, по которому никогда кареты не съезжают. Все сделалось очень удачно и благополучно. Через Волгу мы переехали на косной5 (была небольшая рябь) в полчаса времени, но часа два дожидались нашей кареты, которая плыла на дощанике. На берегу наняли мы лошадей и поехали прямо, через степь, к Мих(аилу) Ник(олаевичу) Кирееву6 (это все по дороге в Вишенки). Мы проехали 45 верст, не встретив ни одной деревни, не видев ни 112 аршина необработанной земли: все нивы и нивы. К Кирееву приехав часов в 10 вечера, не застали ни его, ни его семейства дома (они уехали в Бугульм(ский) уезд). Проночевав в карете, на рассвете, на новых нанятых лошадях поехали в Никольское (гр(афа) Соллогуба7), верст 30 от Киреева. Там ждали часа два с половиной. Вот чудное имение, на Черемшане. Какой вид! Здесь жить можно. – Оттуда на прескверных лошадях двинулись в Вишенки, куда и приехали часа в 4 после обеда. Крестьяне все в поле, Ив(ана) Сем(еновича) нет. Первый встретил нас Порфир-кучер и Надежда, которая обрадовалась как нельзя больше. Цалую ваши ручки, милые мам(енька) и сестры, будьте здоровы, до след(ующей) почты. Ваш Ив. Акс. 9.VII 1851 Публикуется впервые. Подлинник – ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 15. Ед.хр. 13. Л. 10-10 об. Летом 1851 г. С.Т., К.С. и И.С. Аксаковы ездили в свои имения после состоявшегося в Надёжине крестьянского бунта. Он был вызван безжалостным отношением к крестьянам управляющего Ивана Семеновича. 2 ... выехали мы ... к Блюму... – знакомому С.Т. Аксакова. Ему в 1852 г. посылались в подарок “Записки ружейного охотника Оренбургской губернии”. 3 Блюм Варвара Александровна – симбирская помещица. 4 Ренненкампф Рудольф (Роман) Павлович (1821–1886) – надворный советник, симбирский губернский прокурор. С марта 1865 г. действительный статский советник. Принадлежал ко 2-му выпуску Училища правоведения (1841). 5 ... переехали на косной... – Косная лодка – небольшая лодка для переездов. 6 Киреев Михаил Николаевич – знакомый С.Т. Аксакова. Ему в 1852 г. посылались в подарок “Записки ружейного охотника Оренбургской губернии”. 7 ... поехали в Никольское (гр(афа) Соллогуба)... – Еще в 1848 г. В.А. Соллогуб приглашал И. Аксакова заехать в Никольское на обратном пути с Серных вод. Однако поездка не состоялась, о чем хозяин был извещен стихотворным посланием “Гр. В.А. Соллогубу”: 1 113 Увы! пространство скользкое Взъерошили дожди, И ты меня в Никольское, Писатель мой, не жди! ……………………….. ПИСЬМО К ОЛЬГЕ СЕМЕНОВНЕ АКСАКОВОЙ И К СЕСТРАМ 29 августа 1851 г(ода). Воскресенье. Яковлевка1. Вот уже откуда пишем мы к вам, милая моя маменька и милые сестры, – от Софьи Тимоф(еевны). Очень трудно, переносясь с места на место, вести нить рассказа, особенно когда пишешь не у себя дома и торопишься. Не знаю, успею ли написать вам этот целый лист. В последнем письме своем я, кажется, рассказал вам, что мы приступили к выслушанию просьб и жалоб. Последних было очень мало: общая речь та, что крестьяне беднеют, что им тяжело, но положительные обвинения встречались редко. У нас перебывали все тягловые: из них половина таких, которые более или менее зажиточны и не имеют причин жаловаться на что-либо. – Они явились потому, что этого потребовали другие, т.е. их принудили прочие крестьяне. Многие просьбы и обвинения оказались совершенно пустыми; многие пришли просить хлеба, когда у них еще много своего. Крестьянам раздали месячину и семян господских на посев. Вслед за тем двое мужиков пришло просить муки на посыпку лошадям корма: требование, говорят, неслыханное, рассердившее отесиньку, который отказал им, и давшее Ив(ану) Семен(овичу) повод доказать вообще жадность и неумеренность крестьянских требований, их неблагодарность и т.п. – Бабы остановили нас с Константином просьбами об увольнении их от барщины, и мы бы на это, разумеется, охотно согласились, но другие крестьянки стали роптать на это, потому что им от того прибавится тяжести в работе. – Ив(ан) Сем(енович) не ожидал, что отесинька будет спрашивать мужиков каждого порознь, помимо его и не при 114 нем: у него с мужиками было так условлено, чтобы они о всех своих нуждах обращались к отесиньке не иначе, как через него, и он боялся, чтоб наше пребывание в деревне не ослабило его власти. Поэтому он много нам мешал своим присутствием, и, разумеется, это же самое охлаждало крестьян и заставляло их быть осторожнее. Многие от нас прямо шли к Ив(ану) Сем(енови)чу и передавали ему свой разговор с барином, и – удивительное дело – Ив(ан) Сем(енович) знал решительно все, о чем мы с крестьянами толковали. Надёжинские крестьяне и надёжинский мир не произвели на меня такого же доброго впечатления, как в Вишенках, во 1-х, потому, что во время бунта все они немилосердно лгали, во 2-х, потому, что в их словах не всегда была правда, и в 3-х, потому, что многие из них, обласканные нами, и понадеялись, вероятно, на смену управляющего, стали зазнаваться перед стражей и перед Ив(аном) Сем(еновичем), что заставило и отес(иньку) быть осторожнее и даже строже. – Мы составили письменное положение из 12 пунктов, которые отесинька подписал и оставил в конторе. Это положение, ограничивая во многом управляющего, все направлено к облегчению крестьян; составили таблицу праздников, в число которых включали дни Владим(ирской) Божьей Матери и св(ятого) Митрофания; наконец, оставили целую тетрадь отдельных частных приказаний. Смешно было видеть, как Ив(ан) Сем(енович) упирался и не соглашался, имея в виду наши же выгоды, на милости и облегчения, просто торговался с нами: если прикажем выдать кому 20 фунтов муки, он упросит, чтоб дали только 15... Удивительный тип этот Иван Семеныч, страстно преданный своему занятию и барину, которому служит, честный, но готовый на всякие плутни, чтоб доставить выгоды помещику, а потому и без жалости к крестьянам, с которыми, впрочем, он не только не жесток, но, по своим понятиям, даже щедр, однако вовсе не из сострадания, а из хозяйственных расчетов. Никто не упрекнул его в жестоком обращении, напротив, оказалось, что он многим оказывал немалые снисхождения, но, тем не менее, никто ему за это не благодарен, и все его терпеть не могут. – Что было еще скучно в Надёжине, так это интриги дворовых, их вражды и споры, и всякий лжет и говорит напраслину на другого. Страшное дело! Никто не делает для крестьян столько, сколько мы, 115 ни Никол(ай) Тим(офеевич), ни Софья Тим(офеевна), никто не раздает им месячины и семян на посев, а они жалуются, недовольны и точно стали беднее. Между тем, работы самые, количество пашни нисколько не тяжеле и не больше, чем у других! Правда, что поставки хлеба у нас тяжеле, правда то, что крестьяне наши были издавна избалованы. Работы в Надёжине было у нас немало, особенно у меня по письменной части. Милостей частных сделано много; сделано много и облегчения для крестьян. Решились сменить старосту за развратное его поведение (крестьяне, впрочем, смены его не требовали и поведением оскорблялись только некоторые), отес(инька) был затруднен в выборе и назначении нового: и выбрать некого, и кого и выбирали, те отказывались, выставляя, между прочим, ту причину, что теперь, после нашего приезда, управлять крестьянами и работами их будет гораздо труднее и “не сладить с ними”. Тем не менее, одного из отказавшихся убедили принять в руки жезл правления или старостов батожок, именно Терентья Федорова, который уже был старостой и который имеет глубокое презрение к миру, за что, по его словам, его терпеть не могут крестьяне. Выбран он в старосты потому, что он единственный способный к этой должности, и потому, что если будет справедлив, так нелюбовь к нему крестьян будет неопасна. В пятницу вечером собрали всех мужиков на дворе, лошади наши были заложены, и отес(инька) объявил крестьянам свои распоряжения. Все милости и решения были приняты довольно сухо: крестьяне, вероятно, ожидали другого, однако ж, они проводили нас почти до околицы. – Сменить Ив(ана) Сем(еновича) собственно за надёжинское уп равление не было причины, и нет сомнения, что без него наши дела пойдут хуже, сам же Ив(ан) Сем(енович) вовсе не имеет намерения нас оставить. Он очень недоволен нашими вишенскими действиями, и я не знаю, как уладится все это дело, т.е. останется ли Ефим Никиф(орович) старостой при Иване Сем(енови)че или нет. – Таким образом, в пятницу поздно вечером выехали мы из Надёжина, завтра уже в обратный путь к вам, милая маменька и милые сестры. Я забыл, кажется, сказать вам, что Арк(адий) Тим(офеевич) прожил у нас всего два дня и уехал, видя, что мы можем надолго остаться в Надёжине; у него же были дела. – Мы так были заняты, что не 116 успели и поудить порядком. Раз только и то в последний день поехали мы на час времени в Сосновый враг, где Константин и вытащил одну пеструшку. Из Надёжина поехали мы на своих, с кучером Ульяном; в одной деревне вотяков (которых тут я видел в 1й раз) была сделана у нас выставка лошадей, на которых доехали мы до перевоза через Ик. Тут мы кормили несколько часов и удили. Что это за чудная река, какая быстрая, многоводная, рыбная и красивая берегами. Клев, однако ж, был плохой. – Часа в 4 после обеда приехали мы к Софье Тимофеевне... Места, окружающие ее деревню, очаровательны: везде липовые и дубовые рощи, не увидите вы ни ели, ни сосны, везде горы и долины и ручьи, бегущие из каменных расселин... Софьи Тим(офеевны) и никого не было дома, они все уехали удить; им тотчас дали знать, а мы между тем переоделись и встретили их в саду. Прием был самый простой и радушный, какого я и не ожидал. Кроме Софьи Тим(офеевны), здесь все народ молодой и живой, веселый и беспечный... Все моложе (даже годами2), живее, веселее и беспечнее нас! Право, смотреть завидно, особенно когда подумаешь, что и никогда и в их лета не имел такой молодости!.. Бутлеров нам всем чрезвычайно понравился3; ему всего 23 года, с обширными знаниями (по своей части) он соединяет в себе такую детскость, такое простое, чистое сердце, что редко встречаешь подобные явления. Нет в нем ни претензий, ни умышленных движений; напротив, совершенная свободность всего его обхождения может происходить только от чистоты и простоты сердечной. Надинька4, хотя и смотрит совершенным ребенком, однако ж очень мила, проста, говорит нам “ты” и требует от нас того же. Прощайте, милая маменька и милые сестры, будьте здоровы. Завтра мы едем отсюда опять к Арк(адию) Тимоф(еевичу), у которого и дождемся Ив(ана) Сем(еновича), и от него в Вишенки. Где-то мы получим от вас письмо? В Надёж(ине) мы имели только одно письмо. Ваш И. Акс. 29.VIII 1851 Публикуется впервые. Подлинник – ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 15. Ед.хр. 13. Л. 11–12 об. Яковлевка – имение Глумилина Михаила 1 117 Васильевича (ум. в 1847 г.), мужа сестры С.Т. Аксакова Софьи Тимофеевны, в Бугульминском уезде Оренбургской губернии. 2 Все моложе (даже годами)... – Дети С.Т. и М.В. Глумилиных были моложе К.С. и И.С. Аксаковых: Михаил (род. в 1830 г.), Надежда (род. в 1832 г.), Екатерина (род. в 1834 г.), Юлия (род. в 1844 г.), М.М. Глумилина (1825–1849). 3 Бутлеров нам всем чрезвычайно понравился... – Бутлеров Александр Михайлович (1828–1886) – магистр Казанского университета (1851), адъюнкт по кафедре, химии. В 1854 г. защитил докторскую диссертацию. Впоследствии ординарный профессор химии Петербургского университета (с 1870 г.), создатель современной органической химии, академик. Был женат на Н.М. Глумилиной. 4 Надинька... – Н.М. Глумилина, дочь сестры С.Т. Аксакова Софьи Тимофеевны (см. предыдущее прим.). 118 ОРДИНАРЕЦ А.В. СУВОРОВА Гудкова З. И. Ординарец А. В. Суворова // Бельские просторы. – 2001, №11. С. – 127-130. С сокращениями Емельян Иванович Пугачев возглавил восстание яицких казаков под именем императора Петра III. Пугачев стал седьмым самозванцем, принявшим имя свергнутого императора, но именно ему удалось развернуть крестьянскую войну, потрясшую основы дворянско-крепостнического государства. Успехи “маркиза Пугачева”, как иронически называла его Екатерина II в письмах Вольтеру, были столь значительными, что для подавления восстания, по словам императрицы, была собрана армии, которая “едва не страшна ли ... и соседям была”1. Восстание яицких казаков, начавшееся осенью 1773 года, переросло к весне 1774 года в крестьянскую войну, охватившую Поволжье и Урал. Для подавления восставших было решено привлечь лучших боевых генералов. 25 марта 1774 года Государственная военная коллегия потребовала от главнокомандующего действующей армией графа П.А. Румянцева командировать Суворова к Оренбургскому корпусу. Румянцев не исполнил указа, готовя решительный удар за Дунаем. 28 июля 1774 года императрица писала графу П.И. Панину, назначенному главнокомандующим против “внутреннего возмущения”: “Я фельдмаршалу Румянцеву приказала генералпоручика Суворова послать наискорее”2. 10 августа Румянцев уведомил Суворова с получении высочайшего повеления с вызовом его в Москву. К августа Суворов рапортовал из Киева о получении повеления: “… с крайнею возможностию стараться буду поспешать на употребление себя к должности действовать против возмутительного бунтовщика, следуя через Москву”3. 23 августа он был уже в Москве. 119 3 сентября Суворов прибыл в Царицын. За неделю до того, 25 августа, в 105 верстах от Царицына отряд подполковника А.И. Михельсона нанес смертельный удар армии повстанцев. Из 14-15 тысяч спаслось около тысячи человек. Настигнутые при переправе через Волгу у Черного Яра остатки повстанцев были рассеяны. За Волгу ушли полторы сотни казаков во главе с Пугачевым. Суворов забрал у Михельсона кавалерию и сам устремился а погоню за остатками пугачевцев. Михельсон переправил свою пехоту через Волгу и продвигался вдоль реки на север. В письме Р.Г. Державину 10 сентября 1774 года Суворов писал; “Иду за реченным Емелькою, поспешно прорезывая степь”4. В первую же ночь после бегства остатков повстанческой армии за Волгу И. Творогов и Ф. Чумаков втянули в заговор еще несколько казаков и арестовали Пугачева. Так Пугачев был схвачен своими сообщниками на реке Большой Узень. На казачьем кругу из 186 человек только 32 не одобрили ареста и лишь один высказался против. 18 сентября Суворов выступил из Яицкого городка во главе отряда пехоты и конницы, конвоировавшего Пугачева. Скорыми маршами он шел к Волге. Суворов намеревался доставить пленника в Москву, еще недавно трепетавшую за свою участь. Но Панин не собирался уступить Суворову славу “спасителя отечества”. 26 сентября к Суворову прискакал полковник фон Древиц с ордером Панина – принять от Суворова “государственного злодея”. Суворов резко заявил Древицу, что ни он сам, ни его отряд ему не надобны, и продолжал путь. 2 октября Суворову все же пришлось свернуть в Симбирск и сдать Пугачева Панину, откуда пленника 25 октября увез ли в Москву, где продолжалось следствие и суд. Через год, 10 июля 1775 года, в Москве состоялись пышные торжества по случаю окончания войн и внутренней смуты. Награды сыпались как из рога изобилия. Суворов не присутствовал на торжествах. Он находился в разоренном войной Оренбургском крае и служил здесь под началом генерал-аншефа Панина до августа 1775 года. Его основной задачей было “утушение восстания”. 120 При подавлении восстания Панин прибегал к мерам крайней жестокости, требуя их применения и от своих подчиненных. Много лет спустя о своей службе в Оренбургском крае Суворов писал: “Сумазбродные толпы везде шатались, на дороге множество от них тирански умерщвленных. И не стыдно мне сказать, что я на себя принимал иногда злодейское имя. Сам не чинил нигде, ниже чинить повелевал ни малейшей казни, разве гражданскую и то одним безнравным зачинщикам, но усмирял человеколюбивою ласковостию, обещанием Высочайшего Императорского милосердия”5. Панин требовал oт Суворова ввести дополнительные войска, а также немедленно занять воинскими командами заводы Твердышевых, Демидовых, Мосоловых. Лугинина и других для приведения заводских крестьян “в надлежащее послушание”. Архивные находки историка И.М. Гвоздиковой свидетельствуют о том, что только в мае 1775 года Суворов успел побывать в Оренбурге, Уфе и Симбирске6. Надо полагать, что полководец не раз побывал в этих и других городах нашего края. Досужие краеведы установили, что в Оренбурге Суворов останавливался у командира одного из отрядов, оборонявших Оренбург от пугачевцев, – Ивана Лаврентьевича Тимашева; в Уфе – у горнозаводчика Ивана Евдокимовича Демидова, в Симбирске – у коменданта города Симбирска Михаила Максимовича Куроедова, которого С.Т. Аксаков в “Семейной хронике” называет Куролесовым. В связи с этими событиями С.Т. Аксаков о своем отце, Тимофее Степановиче, писал следующие подробности. Как только ему исполнилось шестнадцать лет, дед отправил его в военную службу, где он служил года три, и по протекции Михаила Максимовича Куроедова находился почти год бессменным ординарцем при Суворове. Но Суворов уехал из Оренбургского края, “и какой-то немец-генерал (кажется, Трейблут) без всякой вины жестоко отколотил палками молодого человека, несмотря на его древнее дворянство”. Затем Тимофей Степанович Аксаков служил в Верхнем земском суде “усердно и долго” и был впоследствии прокурором в Уфе. 121 В другом очерке “Семейной хроники” С.Т. Аксаков говорит о каком-то родстве Куроедова “с бессмертным Суворовым”, так как в свое время в личном архиве Куроедова находил несколько писем гениального полководца. О М.М. Куроедове нам известно очень мало. Так, граф Алексей Григорьевич Бобринский, который был сыном Екатерины II и Григория Орлова в своем дневнике 30 марта 1783 года записал о том, что он “обедал у коменданта города Симбирска, бригадира Куроедова”7. Де Пуле в статье “Отец и сын” пишет о Куроедове как о богатом помещике, родственнике Суворова, знакомом Державина, влиятельнейшем лице в Симбирске, где он почасту и подолгу живал и один, и с Надеждой Ивановной и где семья Второвых находила себе самый радушный прием Жена Куроедова – Надежда Ивановна, урожденная Аксакова, приходилась двоюродной сестрой деду писателя С.Т. Аксакова. “И.А. Второв, обремененный семьей, – писал Де Пуле, – хлопотал через своих симбирских знакомых об улучшении своего служебного и экономического положения. Самое искреннее и горячее участие в этом деле принимало семейство Куроедовых, с особенным радушием относившееся к молодому человеку. Куроедов был знаком с Державиным и через посредство знаменитого поэта, особенно авторитетного по всему Поволжью, обещался доставить ему место в Петербурге; находясь же в хороших отношениях и с Лаптевым, он располагал и этого последнего в его пользу”. А.С. Лаптев тогда был прокурором в Петербурге8. Оказывается, кровожадность, крайняя жестокость к крепостным и циничный разгул не мешали Куроедову быть человеком по тому времени начитанным и что называется просвещенным. Примечания 1. Суворов, А. В. Письма / А. В. Суворов. – Москва : Наука, 1986. – С. 500. 2. Суворов, А. В. Письма / А. В. Суворов. – Москва : Наука, 1986. – С. 499. 3. Там же. С. 499 4. Там же. С. 500, 122 . Там же. С. 501. 6. Гвоздикова, И. М. Полководец Суворов И. М. Гвоздикова // Советская Башкирия. – 1991. – 17 апреля. 7. Русский архив. 1877. – Кн.З. – С. 152. 8. Русский вестник. 1875. – Т. 116. – № 35 в Уфе / ОЛЬГА ГРИГОРЬЕВНА АКСАКОВА (к 150-летию со дня рождения) С. Б. Петров. Ольга Григорьевна Аксакова (к 150-летию со дня рождения) // Традиция в истории культуры. Тезисы науч. конф. – Ульяновск, УлГУ, 1999. – С. 100-101. Сказку “Аленький цветочек”, повесть “Детские годы Багровавнука”, а затем и все второе издание собрания своих сочинений Сергей Тимофеевич Аксаков посвятил своей внучке Ольге Аксаковой.1 С 1847 по 1850 год должность Симбирского губернского прокурора занимал сын писателя Григорий Сергеевич Аксаков (18201891). 8 января 1848 года в Симбирском Спасо-Вознесенском соборе состоялось его венчание с дочерью местного помещика Софьей Александровной Шишковой (1829-1883), дальней родственницей адмирала Александра Семеновича Шишкова (1754-1841) – оппонента Н.М. Карамзина. Свидетелями со стороны жениха были коллежский секретарь Дмитрий Николаевич Набоков, будущий дед писателя В.В. Набокова, и генерал-майор Егор Иванович Пашков. Со стороны невесты, которой было 18 лет, свидетелями были действительный статский советник Петр Алексеевич Булгаков и полковник барон Фердинанд Николаевич фон Корф – будущий прадед писателя В.В. Набокова, муж Нины Александровны Шишковой, сестры невесты.2 26 декабря 1848 года в Симбирске у молодоженов родился первый ребенок – дочь Ольга. Крещена девочка была в Спасо-Вознесенском 123 соборе. Восприемниками были симбирский помещик Николай Тимофеевич Аксаков, родной брат писателя, и поручица Екатерина Васильевна Кроткова, родственница Аксаковых.3 Названа девочка была в честь жены С.Т. Аксакова Ольги Семеновны, урожденной Заплатиной.4 Ольга Григорьевна Аксакова получила хорошее домашнее образование, владела французским языком, неплохо играла на фортепиано, что позволяло ей участвовать в публичных благотворительных концертах.5 В зрелом возрасте ей довелось стать хранительницей архивов и публикатором литературного наследства своих родственников – Аксаковых, Тютчевых, Языковых. После смерти своего родного дяди Ивана Сергеевича Аксакова (1823-1886)6 О.Г. Аксакова совместно с его вдовой А.Ф. Аксаковой, дочерью Ф.И. Тютчева, подготовила и издала трехтомник “И.С. Аксаков в его письмах”.7 Она написала воспоминания об отце, опубликовала дневник старшей дочери своего деда Веры Сергеевны Аксаковой.8 Около города Белебей наша землячка основала кумысолечебницу, в Уфе – Аксаковскую библиотеку. В 1909 году в Самаре при активном участии О.Г. Аксаковой в здании Дворянского собрания был открыт музей “Аксаковская комната”.9 Скончалась О.Г. Аксакова в 1921 году в селе Языкове Бузулукского уезда Самарской губернии (ныне Борского района Самарской области). Сохраненные ею документы хранятся в Пушкинском Доме в Петербурге и в Российском государственном архиве литературы и искусства в Москве. Примечания: 1. Литературное семейство Аксаковых : аннотированный библиографический указатель / сост. Базилевская Э. Ю., А. И. Мартиновская. – Самара : Самарская областная научная библиотека, 1993. – С. 279. 2. Сиверс, А. А. Генеалогические разведки. Вып. 1 / А. А. Сиверс. – Санкт-Петербург, 1913. – С. 94. 3. Там же. – С. 96. 4. Чванов, М. А. Корни и крона. Я был в Аксакове / М. А. Чванов. – Уфа, 1991. – С. 208-211. 124 . Гудков, Г. Ф. С. Т. Аксаков. Семья и окружение / Г. Ф. Гудков, З. И. Гудкова. – Уфа, 1991. – С. 126-128. 6. Аксаков, И. С. Письма к родным. 1844-1849 / И. С. Аксаков. – Москва, 1988. – С. 374 ; 416 ; 595 ; 609. 7. Чванов, М. А. Там же. 8. Аксакова, B. C. Дневник. 1854-1855 / В. С. Аксакова ; ред. и примеч. Н. В. Галицина, П. Е. Щеголева. – Санкт-Петербург, 1913. 9. Историко-культурная энциклопедия Самарского края. Персоналии. А-Д. – Самара, 1993. – С. 36. 5 ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ С.Т. АКСАКОВА Составитель Н. А. Асеева Аксаков Сергей Тимофеевич : [очерк] // Русские писатели: биобиблиогр. словарь. В 2т. Т.1: А-Л. – Москва : Просвещение, 1990. – С. 22-24. Сергей Тимофеевич Аксаков (1791-1859) : [обзор лит. наследия] // Энциклопедия русской жизни : роман и повесть в России второй половины XVIII – нач. ХХ века: рек. библиогр. справочник / Е. М. Сахарова, И. В. Семибратова. – Москва : Книжная палата, 1988. – С. 44-47. Сергей Тимофеевич Аксаков (1791-1859) : биобиблиогр. указ. / Ульян. обл. б-ка для детей и юношества ; сост. Т. В. Ревякина. – Ульяновск, 2007. – 32 с.– (Писатели нашего края). Аксаковский сборник. Вып. 3 / отв. ред. Г. О. Иванова. – Уфа : Национальный музей РБ, 2001. – 248 с. Аксаковский сборник. Вып. 5 / ред.-сост. Г. О. Иванова. – Уфа : Башкортостан, 2008. – 288 с. : ил., фото. Анненкова, Е. Творческий путь Сергея Тимофеевича Аксакова / Е. Анненкова // Аксаков С. Т. Собрание сочинений. В 3 т. Т.1. – Москва : Худож. лит., 1986. – С. 5-32. 125 Богданов, В. Жизнь и творчество С. Т. Аксакова / В. Богданов // Аксаков С. Т. Избранные сочинения / сост., вступ. ст. и примеч. В. Богданова. – Москва : Современник, 1984. – С. 5-20. Войтоловская, Э. Л. С. Т. Аксаков в кругу писателей-классиков : докум. очерки / Э. Л. Войтоловская. – Ленинград, 1982. – 220 с. Григорьева, Е. Ф. Непреднамеренное С. Т. Аксакова : христиан. традиция в твор. писателя / Е. Ф. Григорьева. – Москва : Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2007. – 152 с. Дмитренко, С. Литература в жизни С. Т. Аксакова / С. Дмитриенко // Детские годы Багрова-внука. Аленький цветочек / С. Т. Аксаков. – Москва, 1998. – С. 5-10. – (Школа классики). Захаркин, А. Ф. С. Т. Аксаков : [жизнь и творчество] / А. Ф. Захаркин // Избранное / С. Т. Аксаков. – Москва : Моск. рабочий, 1975. – С. 5-22. Литература о С. Т. Аксакове, его семье и его родине : библиогр. указ. за 1970 - 2005 гг. / сост. П. И. Федоров. – Уфа : Вагант, 2006. – 156 с. : ил. Литературное семейство Аксаковых : аннотиров. библиогр. указ. / сост. : Э. Ю. Базилевская, А. И. Мартиновская. – Самара : Самарская областная универсальная научная библиотека, 1993. – 480 с. Лобанов, М. П.Сергей Тимофеевич Аксаков / М. П. Лобанов. – Москва : Мол. гвардия, 2005. – 352 с. : ил., фото. – (Жизнь замечательных людей. Серия биографий ; Вып. 1123). Машинский, С. И. Сергей Тимофеевич Аксаков / С. И. Машинский. – Москва : Знание, 1959. – 32с. Муромцева, Т. “Авторская тайна” русского писателя, театрала, собирателя бабочек, охотника и рыболова С. Т. Аксакова / Т. Муромцева // Ульяновская правда. – 1994. – 17 дек. Нагибин, Ю. Сергей Тимофеевич Аксаков: [размышления о творческом методе писателя как художнике слова, о семье С. Т. Аксакова] // Время жить / Ю. Нагибин. – Москва : Современник, 1987. – С. 282-308. 126 Писатели нашего края. XVIII-XIX вв. : библиогр. указ. лит. : учся средн. и ст. возр. / Обл. дет. б-ка им. В. И. Ленина. – Ульяновск : Обл. дет. б-ка, 1977. – 86 с. ; 20 см. – 20 р. 00 к., 2000 экз. Родина Аксакова : Аксаковские места в Башкирии / авт. А. Чечуха, М. Чванов. – Уфа : БЕЛАЯ РЕКА, 2007. – 17 с. : фото, ил. С именем Аксакова : Аксаковскому фонду – отделению Международного фонда славянской письменности и культуры в Башкортостане – 10 лет / авт. М. А. Чванов, А. Л. Чечуха. – Уфа : [Б. и.], 2002. – 34 с. : фото. Соколов-Микитов, И. С. Т. Аксаков (1791-1859): [о творчестве писателя и значении его в истории классич. русской прозы] И. Соколов-Микитов // Детские годы Багрова-внука ; Воспоминания. / С. Т. Аксаков – Ленинград : Лениздат, 1984. – С. 3-6. Традиция в истории культуры : материалы 3-й науч. конф., посвящ. 210-летию со дня рождения С.Т. Аксакова. – Ульяновск : УлГУ, 2001. – 126 с. Чванов, М. Быль о великом семьянине: [тема семьи, природы, эмансипация женщины в произведениях Аксакова ; о детях писателя и его окружении] / М. Чванов // Детские годы Багрова-внука ; Аленький цветочек / С. Т. Аксаков. – Москва, 1998. – С. 504-518. – (Школа классики). Чванов, М. “Если не будете как дети…” : [о С. Т. Аксакове] / А. И. Шаров. – Москва : Современник, 1990. – 429 с. Шаров, А. И. Сергей Тимофеевич Аксаков : [детство Серёжи Аксакова, истоки “Аленького цветочка”, влияние В. Даля, Н. Гоголя на творчество С. Т. Аксакова] // Волшебники приходят к людям: книга о сказке и сказочниках / А. И. Шаров. – Москва : Дет. лит., 1985. – С. 21-49. * * * Авдонин-Бирючевский, А. С. Т. Аксаков и П. В. Анненков / А. Авдонин-Бирючевский // Цильнинский вестник. – 2000. – 24 февр. Азбукин, Р. Аксаков – человек и педагог / Р. Азбукин // Ульяновская правда. – 2002. – 19 янв. – С. 14 : фото. Агишева, Т. Особенности национального монстра : [к 140-летию сказки С. Т. Аксакова “Аленький цветочек”, о преображающей силе 127 любви, о сострадании и милосердии] // Комсомольская правда. – 1998. – 29 дек. Глухов, А. Поэтический мир детства : [о круге чтения Серёжи Аксакова] / А. Глухов // Библиотекарь. – 1991. – № 9. – С. 61-63. Кириллов, В. Меж ними все рождало споры [С. Т. Аксаков и М. А. Дмитриев] / В. Кириллов // Ульяновская правда. – 1993. – 25 февр. Кошелев, В. Были и небыли “Заплаканной сказки”: [ “Аленький цветочек” С. Т. Аксакова и судьба внучки писателя] / В. Кошелев // Литература. – 1996. – № 28. – С. 1. Кошелев, В. Время Аксаковых : [из истории создания и сюжет сказки С. Т. Аксакова “Аленький цветочек”] / В. Кошелев // Литература в школе. – 1993. – № 4. – С. 9-16. Кошелев, В. А. Отесинька : [к биографии С.Т. Аксакова] // Наше наследие. – 1991. – № 5. – С. 47-53. Кузьмин, В. Единокровные друзья : [о писателе С. Т. Аксакове] / В. Кузьмин // Ленинец. – 2006. – 21 сент. – С. 14. Кузнецов, В. “Утихнут мнимые бури…” : [жизнь Аксакова, отражённая в произведениях писателя ; особое отношение к природе] / В. Кузнецов // Москва. – 2003. – № 10. – С. 210-215. Ломунова, М. “Неужели так трудно понять простоту нашей жизни!” : [творческая судьба С.Т. Аксакова ; о его сыне, славянофиле К. С. Аксакове] / М. Ломунова // Россия молодая. – 1996. – № 11.– С. 22-30. Матвеева, Н. “Художник родной природы” : [о жизни С. Т. Аксакова (1791-1859)] / Н. Матвеева // Книжки, нотки и игрушки для Катюшки и Андрюшки. – 2006. – № 8. – С. 13-19. Матлин, М. Слово о С. Т. Аксакове: [о творчестве писателя] / М. Матлин // Мономах. – 2006. – № 4. – С. 28-29 : ил. Петров, С. Б. Сказочница Пелагея рассказала Аксакову про аленький цветочек / С. Б. Петров // Симбирский курьер. – 2010. – 23 янв. – С. 13. – 1 портр., 1 ил. Пырков, В. “Слово, влажное от слёз…” : [автор сравнивает неосквернённую природу в аксаковских книгах с современностью, рассуждает о языке произведений Аксакова] / В. Пырков // Волга. – 1991. – № 9. – С. 187-191. 128 Радаев, В. Считаю себя обязанным гимназии и университету: [студенческие годы С. Т. Аксакова, Казанский ун-т] / В. Радаев // Мономах. – 2005. – № 3. – С. 20-22 : фото. Рылина, И. С. Творческое наследие Сергея Тимофеевича Аксакова : из опыта работы Ульяновской Областной библиотеки для детей и юношества / И. С. Рылина. // Новая библиотека. – 2006. – № 6. – С. 9-11. Сапченко, Л. А. Слово об Аксакове / Л. А. Сапченко // Уголок России. – Б.г. – С.2. Степанова, М. Становление человека : [заметки о творчестве С.Т. Аксакова, о семье и взаимоотношениях детей и родителей] / М. Степанова // Дошкольное воспитание. – 1992. – № 1. – С. 61-65. Субина, М. Бытописатель Симбирского края : [к 215-летию со дня рождения С. Т.Аксакова ] / М. Субина // Родина Ильича. – 2006. – 21 сент. – С. 6 : фото. Тагильцева, М. Аксаков и театр : [первые впечатления детства о театре, участие в студенч. театре Казанского ун-та; Аксаков – театр. критик, дружба с М. С. Щепкиным] / М. Тагильцева // Симбирский курьер. – 1991. – 26 нояб. Токмакова, И. Забытый, но не забываемый: заметки о творчестве С.Т. Аксакова: [природа и язык произведений] / И. Токмакова // Дошкольное воспитание. – 1999. – № 7. – С. 92-96. То же: // Москва. – 1991. – № 9. – С. 178-193. Тубельская, Г. Аксаков Сергей Тимофеевич / Г. Тубельская // Новая библиотека. – 2002. – № 4. – С. 10-13. 129 СОДЕРЖАНИЕ Предисловие……………………………………………………….….3 Из книги А. С. Кулешова и О. В. Наумова. “Аксаковы. Поколенная роспись”. – Москва: Территория, 2009……………………………………………….…….13 Из трилогии С. Т. Аксакова. “Семейная хроника”, “Детские годы Багрова-внука”, “Воспоминания” ………………..65 Из писем И. С. Аксакова к родным……………………………….. 104 Ординарец А. С. Суворова………………………………………….119 О. Г. Аксакова………………………………………………………..123 Литература о жизни и творчестве С. Т. Аксакова..……………….125 130 СИМБИРСКАЯ ЗЕМЛЯ – РОДОВАЯ ОТЧИНА АКСАКОВЫХ Пособие для студентов Автор-составитель канд. филос. наук, доцент С.Б. Петров Составитель библиографии Н.А. Асеева Ответственный за выпуск Т.Е. Кичина Редактор Е.А. Павлова Технический редактор А. Пидиксеев Подписано в печать 23.08.11. Формат 60х84 1/16. Бумага офсетная. Печать ризографическая. Гарнитура Times New Roman. Усл. печ. л. 7,59. Тираж 100 экз. Отпечатано в издательско-полиграфическом центре “Гарт” ИП Качалин А.В. 432042, Ульяновск, ул. Доватора, 16. 131
