Большая книга восточной мудрости
Реклама
Олег Владимирович Евтихов Большая книга восточной мудрости Жемчужины мудрости – Издательский текст http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=7056281 «Большая книга восточной мудрости»: Эксмо; М.; 2014 ISBN 978-5-699-46433-3, 978-5-699-48746-2 Аннотация Мудрость Востока, веками передававшаяся из поколения в поколение, оживает на страницах этого сборника. Древний Китай, Тибет, Япония, Средняя Азия, Ближний Восток, Индия раскроются перед вами жемчужинами буддийской, даосской, конфуцианской, дзенской, суфийской, индуистской, хасидской и христианской мудрости. Притчи, написанные простым и понятным языком, и драгоценные афоризмы найдут отклик в душе любого читателя и помогут понять самих себя, придадут вашему сознанию ясности и свежести. Содержание этого сборника представляет собой вечно живую мудрость прежних эпох, которую по достоинству оценят современные интеллектуалы и любители изысканной духовной культуры. В. Л. Терещенко Большая книга восточной мудрости © Терещенко В. Л., художественное оформление, 2011 © ИП Михаилов А. М., текст, 2011 © ООО «Неоглори», 2011 © Евтихов О. В., текст, 2011 © Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014 Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. © Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru) Книга 1 Мудрость в притчах Введение На протяжении всей человеческой истории легенды и притчи играли важную обучающую и развивающую роль на всех уровнях, от сакрального до обыденного. Они содержат в себе мудрость веков, которая учит нас находить решение проблем, развивает мышление, интуицию и воображение. Одни притчи несут вдохновение, другие побуждают смеяться, третьи – задуматься. Они открывают новые жизненные ориентиры, ненавязчиво предлагая пути будущих изменений и личностного роста. В классическом понимании притча (слав. притъка – случай, происшествие) – это краткий иносказательный, образный рассказ, часто употребляемый в религиознофилософских учениях для изложения назидательных истин. При этом притча в отличие от басни обычно не содержит прямого наставления или морали. Слушатель сам может его вывести. Возможно, поэтому свои притчи Христос обычно заканчивал словами: «Имеющий уши слышать да услышит». У каждого человека своя картина мира с соответствующими представлениями, принципами, ценностями, социальными установками и жизненной философией. У одних людей – тех, кто привержен определенной религии, – жизненная философия содержит элементы соответствующего религиозно-философского учения. У других людей она скорее интуитивно-собирательная, у третьих находится в стадии формирования. Но в любом случае, для того чтобы лучше понять человека, необходимо постичь его представления об окружающем мире. А для того, чтобы какое-либо понимание донести до человека, необходимо, чтобы оно адекватно соотносилось с его картиной мира, нашло в ней соответствующее отождествление. Каждый взрослый знает, что одним из лучших средств для этого являются сказки и другие иносказательные истории. Притчи, как и другие подобные истории, обладают важным фундаментальным качеством: в них содержатся важные советы или поучительные сообщения относительно какой-либо специфической проблемы. Некто сталкивается с какой-то проблемой и каким-то образом либо преодолевает ее, либо терпит поражение. Способ, при помощи которого герой решает свою проблему, может в аналогичной ситуации оказаться подходящим и для других людей. Читая или слушая историю, человек испытывает определенные ощущения, связанные с идентификацией персонажей данной истории с людьми или событиями, непосредственно ему знакомыми. И если какой-нибудь сюжет напоминает человеку аналогичный случай из его собственной жизни, рассказ становится для него более значимым, появляется особый интерес к тому, как завершится данная история. Она приобретает для человека личностный смысл и становится частью его опыта. Если позже человек сталкивается с ситуацией, ассоциативно и логически схожей с ситуацией в одной из известных ему историй, то ему может оказаться полезным опыт ее понимания. В любом случае из притч человек извлекает ровно столько смысла, сколько вкладывает в них сам. Понимание историй есть результат творческого усилия. Указанное свойство не выделяет их из числа прочих употреблений языка, так как любая коммуникация – это взаимодействие мысли изреченной и мысли, извлеченной из речи. Вопрос лишь в степени разрыва. При использовании притч этот разрыв увеличивается, что позволяет человеку извлекать из них тот смысл, к которому он готов в настоящий момент, который наиболее соответствует его картине мира. Выделяются следующие функции историй: Функция отражения. Образный мир историй позволяет приблизить их содержание к внутреннему «я» человека и облегчает идентификацию с ним. Человек может сравнить свои мысли и переживания с тем, о чем рассказывается в данной истории, и воспринять то, что в данное время соответствует его психическим структурам. Функция моделирования ситуации. Истории – это по своей сути модели ситуации и понимания. Они могут отображать конфликтные ситуации и предлагают возможные способы их разрешения или указывают на последствия отдельных попыток разрешения ситуации. Таким образом, они помогают учиться при помощи модели. При этом модели в историях не являются чем-то застывшим. Они дают возможность человеку по-разному интерпретировать содержание истории, событий, изложенных в ней, сопоставлять это содержание с собственной ситуацией. Функция хранения опыта. Благодаря своей образности истории легко запоминаются и, будучи связанными с опытом, помогают сохранять его. Функция трансляции традици й. В историях запечатлены социальные, культурные и семейные традиции и индивидуальные традиции как результат жизненного опыта. В этом смысле истории направляют мысль за пределы индивидуального жизненного горизонта и передают дальше эстафету мыслей, размышлений, ассоциаций. Притчи и истории могут помочь человеку обогатить свою модель мира, осознать собственные ограничения и расширить варианты взаимодействия и эмоционального реагирования в определенных ситуациях. Они могут быть использованы в общении, обучении и, конечно, просто для удовольствия. Как читать книгу Если вы прочитали эту книгу за день или два, то вы не прочитали ее. Хотя у вас будет возможность попробовать еще раз. Книги с притчами нужно читать не спеша, так же как пьют хорошее вино. У историй, как и у вина, есть «послевкусие». Постарайтесь прочувствовать смыслы историй. Есть несколько вариантов прочтения книги. Один из них следующий. Прочитайте историю и прервите чтение. Попробуйте понять и сформулировать несколькими фразами ответы на вопросы: «О чем она?», «Чему учит?» и «Какие переживания вызывает?» Это особенно подходит для историй с выраженной когнитивной направленностью. После этого переходите к прочтению следующей истории. Но не читайте много историй за один раз, прервитесь и займитесь другими делами. Если какая-либо история «зацепилась» за ваш внутренний опыт, а вы это почувствуете, то обязательно прервите чтение. Закройте книгу и поживите с этим опытом какое-то время, может быть, минуту, час или день. Пусть понимание пропишется в вашей картине мира. Не мешайте этому процессу чтением других историй. Будет хорошо, если вы перескажете понравившуюся вам притчу кому-нибудь. В этом случае она точно станет вашей! Для лучшего понимания притч, отражающих представления тех или иных религиознофилософских учений, ознакомьтесь с информацией, приведенной в пятом разделе. Вы заметите, как ваше понимание соответствующих историй станет иным, более глубоким. Также следует отметить, что последовательность историй в книге не случайна. Некоторые из них подготавливают к пониманию определенного смысла при прочтении последующих. Хотя это не единственные смыслы и понимания. У каждой истории их может быть множество. Да и не факт, что именно эти (определенные) понимания нужны именно вам. Поэтому возможно чтение историй и в вашем, произвольном, порядке1. Раздел 1 Игры разума и уроки мудрости 1 Ссылки на источник даны в Книге 1 после притч в квадратных скобках []. Источники приведены в Примечаниях в Библиографическом списке (см. стр. 774). В этом разделе представлены притчи и истории преимущественно когнитивной направленности. Можно было бы сказать, что это притчи для развития гибкости мышления, но это далеко не единственное возможное применение подобных историй. В них и шутка, и мораль, и нечто более высокое, что движет сознанием потенциального исследователя. Юмор часто использовали суфии как обучающее и диагностическое средство. Во многих из суфийских историй применяется дервишевская техника, которая заключается в том, что их основной персонаж (часто это Насреддин)2 играет роль непосвященного человека, для того чтобы сделать истину более яркой. В даосских и дзенских историях юмор и человеческая «глупость» часто используются для «разрыва шаблонов» и помогают увидеть самые заурядные, казалось бы, бытовые ситуации в новом ракурсе, в результате чего они приобретают новый, а порой глубоко философский смысл. Если подходить к представленным в этой части историям поверхностно, то большинство из них можно использовать не более чем в качестве шуток. Однако неотъемлемой чертой когнитивных историй является многомерность, позволяющая понимать их на различных философских уровнях. Юмор в них используется не только как индикатор ложных ситуаций, но и для снятия напряжения и внутреннего сопротивления к новым знаниям и опыту. Поэтому суфии часто использовали подобные истории для расширения границ сознания и формирования более многомерного мышления. Более подробная информация о суфизме и используемых в нем техниках приведена в «Приложении». Игры разума и совершенство глупости Я возьму и девять Суфийская притча Однажды Насреддин во сне увидел, как он считывает выдаваемые ему кем-то монеты. Когда в его руке оказалось девять серебряных монет, невидимый жертвователь прекратил выдачу. – У меня должно быть десять! – закричал во сне Насреддин, да так громко, что проснулся. Увидев, что деньги исчезли, он снова закрыл глаза и пробормотал: – Ну, хорошо, хорошо, давай их обратно – я возьму и девять. [68] 2 М у л л а (мастер) Н а с с р е д д и н – классический персонаж, который придуман суфиями для фиксации ситуаций и более отчетливого «проявления» определенных состояний ума. Никто не знает, кем был Насреддин, где и когда он жил, и это естественно, так как основной целью было создание образа, не поддающегося характеризации и неподвластного времени. В данном случае важна идея, а не человек. Нищий Суфийская притча Нищий постучал в дверь и попросил милостыню. – Сожалею, но сейчас дома никого нет, – ответил голос из-за двери. – А мне никого и не надо, – сказал нищий, – я прошу только хлеба. Куда делся конь Хасидская притча Молодой император купил чистокровного скакуна и, чтобы уберечь его от воров, поместил в конюшне из совершенного кирпича и поставил охранять вооруженного сторожа. Однако ночью император не мог заснуть и решил прогуляться. Проходя мимо конюшни, он обратил внимание на сторожа, который был чем-то обеспокоен. – Что с тобой? – спросил его император. – Меня тревожит один вопрос. Когда вбивается в стену гвоздь, куда девается известка? – ответил сторож. Когда вы едите бублик, что происходит с дыркой? – Вопрос интересный, – заметил император. – Хорошо, что ты думаешь об этом. Он вернулся во дворец, но час спустя, не сумев заснуть, снова отправился на прогулку. Сторож сидел у конюшни, погруженный в раздумье, на этот раз обхватив голову руками. – А теперь о чем ты так серьезно думаешь? – спросил его император. – Ну понимаете, это похоже на мой первый вопрос. Когда вы едите бублик, что происходит с дыркой? – Это сложный вопрос, – задумчиво ответил император. – Любопытно, что ты интересуешься этим. Страдающий бессонницей, он в третий раз пришел к конюшне и снова застал сторожа в затруднительном положении. – Еще вопрос? – спросил император. – Да, и вот о чем. Я говорю самому себе, что конюшня – здесь, стены крепкие, замок на месте. Но конь, куда же делся конь? [32] Средство от тигров Суфийская притча Насреддин пригоршнями разбрасывал хлеб вокруг своего дома. – Что ты делаешь? – спросили его. – Разбрасываю средство, отгоняющее тигров, – ответил Насреддин. – Но вокруг нет никаких тигров! – Эффективно, не правда ли?! [72] История в бане Суфийская притча Насреддин пришел искупаться в турецких банях. Но так как он был одет в лохмотья, банщики дали ему лишь старый таз и огрызок мыла. Однако, уходя, Насреддин вручил банщикам золотую монету, приведя их в изумление. На следующей неделе Насреддин снова появился в бане, и ему оказали самый лучший прием, но после купания он дал банщикам самую мелкую монету. Насреддин вручил банщикам золотую монету, приведя их в изумление. – Как так, – возмутились банщики, – ведь в прошлый раз вы заплатили золотую монету, а сегодня даете мелочь. – Сегодня я заплатил за прошлый раз, – ответил Насреддин. – А за сегодня я расплатился тогда! [74] Спор из-за оленя Даосская притча Чжэнец-дровосек, собирая хворост в отдаленном месте, повстречал испуганного оленя, ударил его и убил. Он спрятал оленя во рву, прикрыл хворостом и продолжил собирать хворост. Но после он забыл, где спрятал добычу, и после долгих поисков вообще решил, что, вероятно, олень ему только приснился. По дороге домой дровосек пел о том, что с ним случилось. Песню подслушал прохожий и благодаря этому нашел оленя. Придя домой, он сказал своей жене: – Дровосек пел песню, как он во сне добыл оленя, но не знал, где он находится. Теперь же я его нашел. Дровосек воистину видел вещий сон. Жена возразила: – Не приснилось ли тебе, что дровосек добыл оленя? Откуда взялся дровосек? Поистине ты добыл оленя, значит, твой сон и был вещим. Муж ответил: – Зачем разбираться, кому приснилось: ему или мне? Я же добыл оленя! Дровосек вернулся домой, но не мог примириться с потерей оленя. Той же ночью в вещем сне увидел он место, где спрятал добычу, и человека, который нашел ее. На следующее утро дровосек отыскал приснившегося ему человека, а затем пошел в суд спорить из-за оленя. Его послали к Наставнику мужей. Наставник мужей сказал: – Если ты сначала действительно добыл оленя, то напрасно называешь это сном. Если же на самом деле ты добыл оленя во сне, то напрасно называешь это действительным. Если прохожий действительно взял твоего оленя, то ты можешь спорить с ним из-за оленя. Если же его жена правильно говорит, что он узнал о чужом олене во сне, тогда никто не добыл оленя. Однако вот доказательство – олень. Прошу разделить его на две части, и пусть услышит об этом царь Чжэн. Царь Чжэн сказал: – Увы! Не видел ли и сам судья во сне, что разделил чужого оленя? Царь спросил совета у помощника. Помощник же сказал: – Ваш слуга не может разобраться, сон это был или не сон. Отличить сон от яви могли лишь Желтый Предок и Конфуций. Кто же их различит, если ныне нет ни Желтого Предка, ни Конфуция. Значит, можно довериться решению Наставника мужей. Смысл головоломок Суфийская притча Один человек, проведший много лет в попытках разгадывать смысл различных символов, головоломок и кроссвордов, пришел повидать суфия и рассказал ему о своих поисках. Суфий сказал: – Идите и размышляйте вот над чем – ИХМН. Человек ушел. Когда он вернулся назад, суфий был уже мертв. – Ну вот, теперь я уж никогда не узнаю истины! – простонал любитель головоломок. В этот момент появился старший ученик суфия. Он сказал: – Если вас мучает вопрос о тайном смысле слова «ИХМН», то я раскрою его вам. Это первые буквы персидской фразы «Ин хуруф маани надаранд». (Что переводится как: «Эти буквы ничего не означают».) – Но почему же мне дали такое задание?! – вскричал озадаченный человек. – Но почему же мне дали такое задание?! – вскричал озадаченный человек. – Потому что, когда к вам приходит осел, вы даете ему капусту. Это его питание вне зависимости от того, как он ее называет. Ослы, вероятно, тоже считают, что делают нечто намного более значительное, чем просто поедают капусту. Звание философа Греческая притча Однажды старый монах сделал вызов человеку, похвалявшемуся званием философа, сказав, что признают его таковым, если тот сможет спокойно и терпеливо перенести наносимые ему оскорбления. «Философ» выслушал брань и, наконец, с насмешкой спросил: – Теперь-то вы верите, что я действительно философ? – Я бы поверил, если бы ты промолчал, – ответил монах. Кому горе Греческая притча Однажды Сократ вместе с одним богачом находился в пути. И до них дошли слухи, что в этой местности орудует шайка разбойников. – О горе мне, если они меня узнают! – воскликнул богач. – О горе им, если они меня не узнают, – сказал Сократ. Бык и корова Суфийская притча К Насреддину пришел деревенский мужик и сказал: – Твой бык забодал мою корову, причитается ли мне что-нибудь за это? – Нет, – сразу же сказал Насреддин, – потому что бык не может отвечать за свои действия. – Извини, – сказал хитрый мужик, – я все перепутал. Я хотел сказать, что это мой бык забодал твою корову, но в сущности-то ведь это то же самое. – Нет, – сказал Насреддин, – я думаю, что лучше будет еще раз просмотреть свод законов, может быть, я встречу что-нибудь подходящее. [68] Учение молчать Дзенская притча Четверо учеников школы Тэндай, которые были очень близкими друзьями, учились медитации. Чтобы ничто не отвлекало их от этого священного действия, они пообещали друг другу хранить обет молчания на протяжении суток. Их медитация началась благоприятно, и они промолчали весь день. Когда пришла ночь, они зажгли керосиновую лампу, но через некоторое время лампа стала все больше и больше тускнеть. Вскоре один из учеников не выдержал и крикнул слуге: «Поправь эту лампу!» – Один я молчу! – заключил четвертый. Второй ученик удивился, услышав, что первый заговорил. – Мы договорились не говорить ни слова, – заметил он. – Вы, болваны, чего вы разговариваете? – спросил третий. – Один я молчу! – заключил четвертый. [55] Не хватило времени Суфийская притча Мулла купил осла. Кто-то сказал ему, что ослу нужно давать определенное количество корма каждый день. Он подсчитал, что такое количество слишком велико. Нужно провести эксперимент, решил Насреддин, и приучить осла к меньшему количеству пищи. Каждый день он уменьшал рацион осла. В конце концов, когда рацион был снижен до почти полного отсутствия пищи, осел свалился и подох. – Жалко, – сказал мулла. – Если бы у меня было еще немного времени до того, как он умер, я смог бы приучить его жить, не питаясь вообще ничем. [71] Мухи-женщины Суфийская притча Однажды мулла Насреддин бил мух и сказал жене: – Я убил двух мух-женщин, а двух – мужчин. – Как ты узнал, какие из них женщины, а какие мужчины? – спросила удивленная жена. – Две из них сидели на зеркале, – ответил Насреддин. [31] Утки Суфийская притча Один путешественник подошел к Насреддину, сидевшему на берегу речки, и спросил, можно ли перейти ее вброд. Тот заверил его, что можно. Однако, не дойдя и до середины, путешественник понял, что его голова вот-вот окажется под водой, и ему пришлось выбираться обратно на берег. – Ты же сказал, что здесь достаточно мелко, дурень! – закричал он. – Знаешь, сам разобрать не могу, – ответил Насреддин, – уткам-то вода даже до половины не доходит. Виновный точно будет наказан Суфийская притча Будучи судьей, мулла Насреддин никак не мог установить, кто виноват: ответчик или истец. После долгих размышлений он вынес вердикт – наказать обоих палочными ударами. – Почему вы так поступили? – спросили его. – Теперь моя совесть чиста, ибо виновный точно будет наказан, – с облегчением ответил Насреддин. Лучше погибнуть невиновным Греческая притча Некая женщина увидела Сократа, когда его тащили к месту казни. Заплакав, она воскликнула: – О горе мне! Они собираются убить тебя, хотя ты не совершил никакого преступления! Сократ ей ответил: – О глупая! Неужели ты хотела бы, чтобы я совершил преступление, заслужил казнь и умер преступником? Цена быстрой лошади Суфийская притча Мулла прогуливался по рынку и обратился к торговцу лошадьми: – Почему у тебя одна лошадь стоит в десять раз дороже другой? – спросил мулла. – Потому что она скачет в десять раз быстрее! – ответил торговец. – Но ведь если она поскачет в неверном направлении, то будет в десять раз быстрее удаляться от нужной цели… Торговец задумался – и сбавил цену. [73] Ответ по существу Суфийская притча Как-то мулла работал в саду. К нему подошел юноша и спросил: – Скажите, где дом муллы Насреддина? – Вон тот, слева, – сказал мулла. – Так ведь ты искал мой дом, а не меня, – ответил Насреддин. Вскоре юноша вернулся и сказал: – Оказывается, вы и есть мулла Насреддин!.. – Да, это так. – Но почему же вы мне не сказали об этом, когда я вас спрашивал? – Так ведь ты искал мой дом, а не меня, – ответил Насреддин. [31] Плохая погода Суфийская притча Незнакомец вошел в магазин муллы Насреддина и увидел на стене надпись: «Этот магазин будет закрыт двадцать восьмого августа по причине плохой погоды». Поскольку до двадцать восьмого было еще почти месяц, то человек удивился, откуда мулла может знать, какая будет погода за столько дней. – Очень просто, – сказал Насреддин, – если будет солнечная погода, то я пойду на рыбалку, а если будет дождь – займусь ремонтом. В любом случае в этот день я не намерен работать из-за погоды! [57] Ты не заметил, что ручей стал шире Суфийская притча Однажды весной Насреддин пришел в монастырь мокрым и грязным. – Это все из-за ручья в километре отсюда, да и я, наверное, уже старею, – сказал он. – Раньше я легко перепрыгивал этот ручей, а сейчас постоянно приземляюсь где-то посредине. – Ты просто не заметил, что ручей стал шире, – ответил пастырь. Чтение мыслей Суфийская притча Мулла Насреддин начал обманывать всех, уверяя, что умеет угадывать чужие мысли. Его схватили и привели к судье. – Рассказывают, будто ты можешь угадывать мысли, а ну-ка скажи, о чем я сейчас думаю? – Ты думаешь, – ответил мулла, – что перед тобой лжец. Скряга и муха Суфийская притча Скряга сидел за столом и ел суп. В это время к нему зашел приятель. Обращаясь к мухе, которая села на край стола, хозяин сказал: – Пошла прочь, не в моей привычке сажать кого-либо за стол… Отец ишака История от Энтони де Мелло В небольшом городке произошла автомобильная авария. Жертву окружила плотная толпа зевак, и одному любопытному репортеру никак не удавалось через нее протиснуться. Вдруг его осенила идея: – Пропустите, я отец пострадавшего! – завопил он. – Пустите меня к нему немедленно! Толпа покорно расступилась, и «отец» приблизился к месту происшествия. К своему стыду, он обнаружил, что жертвой был ишак. [14] Подкова Суфийская притча Идя по дороге, мулла нашел ослиную подкову. Обрадовался ей и сказал: «Теперь найти бы еще три подковы и одного осла – и я не буду больше ходить пешком». Упрямый осел Суфийская притча – Почему ты так упрям? – спросили осла. – Это я-то упрям? – удивился осел. – Это я-то упрям? – удивился осел. – Это человек упрям. Сколько я упираюсь, столько он меня и бьет. На его месте я давно бы отстал. Виноград Суфийская притча Однажды мулле сказали: – Никогда не ешьте пищи, посланной вам в дар, если не знаете пославшего. – Ну в таком случае она пропадет, – возразил мулла. – Тогда, прежде чем есть, надо проверить пищу, например дайте ее попробовать коту. Если кот сдохнет или откажется есть, знайте, что еда отравлена. Такая логика и практичность нового знания произвели на муллу большое впечатление. Как-то раз он обнаружил корзину с виноградом, оставленную кем-то у его двери. Он позвал своего друга Вали понаблюдать за экспериментом. Кот обнюхал виноград и пошел прочь. Какой же кот станет есть виноград?! – Есть можно, – сказал мулла. – Так ведь кот не стал его есть, – возразил Вали. – Ну и что, какой же кот станет есть виноград?! Рост и вес Суфийская притча Однажды Насреддин прогуливался по рынку и, откликнувшись на призывы человека узнать свой вес, встал на весы. Эти весы показывали не только вес, но и «нормальный», т. е. соответствующий для этого веса рост. – О! – воскликнул Насреддин. – Если верить этой измерительной таблице, то в этой жизни я должен быть на десять сантиметров выше! Падение вовремя Суфийская притча Мулла ехал на осле, и внезапно осел пустился вскачь. Мулла, естественно, упал. Вся окружающая его ребятня засмеялась и закричала: «Мулла упал с осла! Мулла упал с осла!» Мулла в обиде побежал за ними. Но дети через некоторое время свернули с дороги и побежали через огороды. – Да, осел бы здесь не прошел, – подумал мулла, резво перескакивая через ограды. – Поэтому если бы я не упал, то мне все равно пришлось бы с него слезть, чтобы их догнать. Встретимся на кладбище Суфийская притча Когда мулла шел по улице, какой-то человек сорвал с него шапку и убежал. Мулла побежал за ним, но в какой-то момент понял, что вора ему не догнать. Недолго думая, он побежал на кладбище, присел на камень и стал ждать. – Мулла, тот, кто схватил у тебя шапку, побежал в сторону базара, зачем же ты пришел сюда? – спросил его один из очевидцев. – Не беспокойся, – ответил мулла. – Куда бы он ни пошел сейчас, в конце концов он окажется здесь. Дрессировка осла Восточная притча Жил однажды человек, у которого был замечательный осел. Хозяин очень любил своего осла и пытался его воспитывать, но тот совершенно не слушался. Человек пробовал использовать в качестве поощрения все виды овса, но все безрезультатно. Тогда он пришел к знаменитому дрессировщику и спросил, можно ли сделать его скотину послушнее. – Иногда просто нет другого способа привлечь их внимание, – со знанием дела ответил дрессировщик. – Конечно, – ответил дрессировщик, – оставьте его на несколько дней у меня, а когда вернетесь, то просто не узнаете своего осла. Хозяин привел непокорное животное, а уходя обернулся, чтобы попрощаться с дрессировщиком. К своему удивлению, он увидел, как тот несильно бьет животное по голове. – Эй! Я же просил тебя обучить осла, а не убить! – сердито сказал хозяин. – Иногда просто нет другого способа привлечь их внимание, – со знанием дела ответил дрессировщик. Ускорение осла Суфийская притча Однажды Насреддин попал на верфь. Работа кипела, строились корабли. И все же мулла заметил там нечто, по его понятиям, не сочетающееся со стихией воды, а именно – горящий огонь и кипящую смолу. – Мы смолим днища кораблей для предохранения их от течи и гниения, – ответил на его вопрос корабел. – К тому же с таким днищем корабль идет быстрее. Вернувшись домой, мулла решил проверить, так ли это на самом деле. Он зашел в хлев и вывел во двор своего осла. Затем развел огонь под котелком со смолой. После взял кисть и мазнул расплавленной смолой по животу осла. Осел дико взревел и молнией вылетел со двора Насреддина. – Здорово работает! – в восторге подумал мулла. [20] Последняя надежда История от Ошо Раджниша Как-то мулла Насреддин ехал в автобусе, и вдруг появился контролер. Мулла стал искать свой билет. Он открыл чемодан, затем сумку, стал с усердием проверять все свои карманы – в брюках, в рубашке, в пиджаке. – Не волнуйтесь, вы известный человек, – глядя на него, сказал контролер. – Не может быть, чтобы вы ехали без билета. У вас столько багажа. Должно быть, он где-то у вас лежит. Я дойду до конца автобуса и вернусь обратно. К тому времени вы наверняка найдете его. Контролер ушел, а мулла все потел в поисках своего билета. Рядом стоящий пассажир заметил, что мулла обшарил все карманы за исключением одного – нагрудного в пиджаке. – Мулла, я вижу: ты ищешь повсюду, но не заглядываешь только в один карман, – сказал он в попытке помочь Насреддину. – Даже не поднимай этот вопрос, ведь я и так уже в такой беде, – ответил Насреддин. – А какое отношение к беде имеет этот карман? – с удивлением спросил человек. – Он имеет к ней самое прямое отношение, – ответил Насреддин. – Это единственное место, в котором, как я надеюсь, может быть мой билет. И я не хочу потерять эту надежду. Я совершенно сознательно пропускаю именно этот карман, потому что если там билета нет, то его нет нигде! И так каждый раз История от Энтони де Мелло Деревенский почтальон пересекал луг на велосипеде. На полпути его заметил бык и погнался за ним. Бедняга еле успел добраться до забора и скрылся за калиткой. – Еще немного, и он догнал бы тебя, – сказал старый монах, наблюдавший за сценой. – Да, – запыхавшись, ответил почтальон, – и так каждый раз! [15] Молитва и туфли Суфийская притча Набожный человек стоял на коленях в мечети, поглощенный молитвой. А другому верующему бросились в глаза его великолепные, искусно сотканные туфли с загнутыми носами. Он уже представил себе, как было бы прекрасно, если бы у него тоже были такие туфли. Он подошел сзади к молящемуся и прошептал ему на ухо: – Ты же знаешь, что молитва не достигает слуха Господа, если ты молишься в туфлях. Верующий прервал свою молитву и так же тихо прошептал в ответ: – Если моя молитва и не будет услышана, то мне, по крайней мере, останутся мои туфли! В чью пользу каркает ворона История от Энтони де Мелло Три путника шли по дороге мимо кладбища. И в это время над их головами каркнула ворона. Первый путник воскликнул: – Ворона каркнула в мою пользу! – Нет! В мою! – выкрикнул второй. – А я думаю, что в мою пользу! – возразил третий. Чтобы окончательно не поссориться, они решили пойти к деревенскому судье. Тот выслушал их и говорит: – Приходите через неделю. Я посмотрю старинные книги и решу, в чью пользу каркнула ворона. Спорщики разошлись, но каждый из них решил подкупить судью. Первый путник поджарил дома двух гусей и отнес их судье. Второй путник отнес судье двух жареных уток. А третий путник стоял около своего дома недалеко от конторы судьи и все видел. – А я уже знаю, в чью пользу каркала ворона! – отвечает он. Вечером, когда судья шел домой с гусями и утками в руках, он увидел третьего спорщика и спросил его: – А ты почему не зайдешь ко мне? – А я уже знаю, в чью пользу каркала ворона! – отвечает он. – Да? И в чью же? – с любопытством спросил судья. – В вашу, господин судья! [15] Греться или мерзнуть Хасидская притча Однажды в очень холодный день раввин и его ученики грелись у костра. Один из учеников, повторяя учение своего Мастера, воскликнул: – Я точно знаю, что нужно делать в такой холодный день! – Что? – спросили остальные. – Греться! Но я также знаю, что нужно делать, если это невозможно. – Что? – Мерзнуть. Кому ты веришь? Суфийская притча К Насреддину пришел сосед и попросил одолжить ему осла. – Я уже одолжил его другому, – сказал мулла. В это время из стойла послышался ослиный рев. – Но я же слышу, как он ревет там, – сказал сосед. – Кому ты веришь больше, мне, прожившему столько лет, или ослу? – спросил Насреддин. [20] Тухлая рыба, или Польза последовательности Суфийская притча Хозяин послал Насреддина на базар купить рыбу. Купленная рыба оказалась тухлой. За это хозяин предложил Насреддину одно из трех наказаний: либо съесть рыбу, либо получить сто ударов, либо заплатить сто монет. – Съем рыбу, – выбрал Насреддин. Принялся есть, но не успел окончить, как ему сделалось дурно. – Нет, – заявил он, – лучше я получу сто ударов. На шестидесятом ударе он почувствовал, что больше ему не выдержать. – Остановитесь! – закричал он. – Я плачу сто монет! Камень и цветок Суфийская притча Ранней весной выглянул из черной земли цветок. – Как тут хорошо! – сказал цветок. – Какой сладкий воздух! – Одно и то же миллионы лет, – тяжело вздохнул камень. – Треснуть можно со скуки. [57] Слепое стремление История от Энтони де Мелло – Ради истины я готов отправиться в любой путь, – пылко сказал ученик. Учитель был приятно удивлен. – Когда выступаешь? – спросил он. – Как только ты скажешь мне, куда идти. – Думаю, тебе нужно идти туда, куда указывает твой нос. – Хм. А где остановиться? – Где хочешь. – И что, я найду там истину?! – Ну да. Она будет стоять прямо перед твоим носом и заглядывать в твои невидящие глаза. [15] Помни, где ты находишься Суфийская притча Когда Насреддину уже было далеко за восемьдесят, он был настолько популярен, что, несмотря на возраст, он охотно принимал приглашения на десятки вечеринок. Как-то на очередном приеме его спросили, сколько еще встреч он запланировал на этот вечер. – Шесть, – ответил Насреддин, не отрывая глаз от маленькой записной книжки. – Что вы там ищете? – спросили у него. – Хотите знать, куда направиться дальше? – Нет, – ответил неутомимый старик. – Хочу вспомнить, где я сейчас. Больше старания Восточная притча Некий ученик несколько лет посещал лекции одного учителя, не предпринимая при этом никаких попыток учиться. Наконец учитель пригласил его на личную беседу. – На протяжении многих лет я давал вам упражнения и наставления, но не вижу, чтобы вы сколько-нибудь изменились, и это начинает меня беспокоить. – Рад, что вы наконец это заметили, – сказал ученик, – потому что и сам я вот уже несколько месяцев чувствую, что вы плохо стараетесь! [20] Уроки мудрости Знание из любого источника Восточная притча – Как ты опустился! Ты готов учиться у первого встречного! – упрекали одного философа. – Знание – столь драгоценная вещь, что его не зазорно добывать из любого источника, – ответил философ. – Знание – столь драгоценная вещь, что его не зазорно добывать из любого источника. Первая стрела Дзенская притча Мастер дзен обучал ученика стрельбе из лука. Ученик взял лук, две стрелы и приготовился к выполнению упражнения. Однако Мастер подошел, забрал у него одну из стрел и бросил ее в сторону. – Почему ты отобрал у меня вторую стрелу? – спросил ученик. – Я отобрал у тебя не вторую стрелу, а первую, так как она все равно пошла бы мимо цели. – Но почему? – удивленно спросил ученик. – Потому что, стреляя, ты бы знал, что у тебя в запасе есть еще одна попытка, – ответил Мастер. Тройной фильтр Греческая притча Однажды к Сократу пришел человек и сказал: – Я могу рассказать тебе что-то, что я услышал об одном из твоих друзей. – Подожди минутку, – ответил Сократ. – Прежде чем говорить мне о моем друге, сначала ты должен профильтровать эту информацию. Для этого существует три важных фильтра. Первый фильтр – правда. Скажи, ты абсолютно уверен в том, что это правда? – Нет, не уверен, – ответил человек, – я сам услышал об этом от других. – Значит, ты не уверен, что это правда. Теперь второй фильтр – добро. Новость, которую ты собираешься рассказать о моем друге, добрая или злая? – Скорее это что-то очень плохое, – ответил человек. – Итак, ты хочешь сказать мне нечто, что может оказаться неправдой, да еще и что-то плохое. Третий же фильтр – полезность. Смогу ли я лично извлечь какую-либо пользу из сказанного тобой? – В общем-то, нет, – ответил человек. – Что ж, если информация, которую ты хочешь мне рассказать, не является ни правдивой, ни хорошей, ни полезной, тогда мне незачем это знать. Скрытая мудрость Суфийская притча Однажды у Учителя спросили: – В чем польза скрытой мудрости? – Скрытая мудрость поддерживает человека, в то время как внешнее проявление мудрости само нуждается в поддержке, – ответил Учитель. Небольшая разница Восточная притча Один восточный властелин увидел страшный сон, будто у него выпали один за другим все зубы. В сильном волнении он позвал к себе мудреца – толкователя снов. Тот выслушал его озабоченно и сказал: – Повелитель, я должен сообщить тебе печальную весть. Ты потеряешь одного за другим всех своих близких. Эти слова вызвали гнев властелина. Он велел бросить в тюрьму несчастного и позвать другого толкователя, который, выслушав сон, сказал: – Я рад сообщить тебе радостную весть – ты переживешь всех своих родных. Все зависит не только от того, что сказать, но в неменьшей степени и от того, как сказать. Властелин был обрадован и наградил его за это предсказание. Придворные очень удивились. – Ведь ты сказал ему то же самое, что и твой бедный предшественник, так почему же он был наказан, а ты вознагражден? – спрашивали они. – Мы оба одинаково истолковали сон, – ответил мудрец, – но все зависит не только от того, что сказать, но в неменьшей степени и от того, как сказать. Помни дорогу обратно Восточная притча У одного крестьянина пропал баран. Чтобы его найти, крестьянин поднял на ноги всю общину и попросил у Учителя – наставника местного монастыря – дать в помощь всех учеников. – Зачем так много людей для поисков одного барана? – спросил Учитель. – На дороге много развилок, – ответил сосед. – Вот уж действительно, – сказал учитель, – если баран пропал оттого, что на дороге много развилок, то как много людей теряют в жизни себя оттого, что жизнь многогранна. Когда ученики вернулись, учитель спросил у них: – Ну как, отыскали барана? – Нет, он пропал! – Почему же пропал? – После каждой развилки на дорогах еще развилки. Мы не знаем, по которой баран ушел, поэтому и вернулись. – Вот уж действительно, – сказал Учитель, – если баран пропал оттого, что на дороге много развилок, то как много людей теряют в жизни себя оттого, что жизнь многогранна. Четыре слуги Даосская притча Ученик спросил у Учителя: – Что за человек Йен-ю? – По доброте своей он лучше меня, – ответил Учитель. – А Цзы-кун? – По красноречию он лучше меня. – А Цзы-лу? – По смелости он лучше меня. – А Цзы-чан? – По достоинству он лучше меня. – Тогда почему эти четверо служат вам? – спросил ученик, поднявшись со своего коврика. – Садись, и я скажу тебе, – сказал Учитель. – Йен-ю добр, но он не может сдерживать побуждение, когда оно ведет не к добру. Цзы-кун красноречив, но не может удержать свой язык. Цзы-лу храбр, но не может быть осторожным. Цзы-чан держит себя с достоинством, но не может отбросить чопорность в компании. Поэтому я бы не хотел поменять достоинства этих четырех людей в отдельности на свои собственные. Вот почему они и служат мне с чистым сердцем. Мудрость Обезьяньего царя Даосская притча В царстве Сун жил Обезьяний царь. Его так звали потому, что он любил обезьян, кормил их ежедневно и настолько понимал желания обезьян, что мог ими повелевать. Но однажды случился неурожайный год и возникла необходимость уменьшить количество корма обезьянам. Зная, что они будут недовольны, а недовольная стая может выйти из повиновения, царь пришел к обезьянам утром и сказал следующее: – А что, если стану давать вам утром по три банана, а вечером по четыре? Все обезьяны поднялись в гневе. – А что, если я стану давать вам утром по четыре банана, а вечером по три? – сразу же переспросил он. Все обезьяны миролюбиво легли на землю. [52] Пусть теперь волнуется Абдулла История от Энтони де Мелло Однажды Насреддин никак не мог уснуть и ворочался в кровати. – В чем дело? – спросила его жена. – У меня нет десяти серебряных монет, чтобы вернуть долг соседу Абдулле, – признался мулла. – А долг нужно вернуть уже утром. Жена встала с постели, обвернула плечи шалью, перешла на другую сторону улицы к дому Абдуллы и стала кричать: «Абдулла! Абдулла!» Платить нужно. Но стоит ли беспокоиться?! – Ну чего тебе? Что случилось? – спросил Абдулла, подойдя к окну и протирая заспанные глаза. – Слушай, Абдулла, никаких денег ты завтра не получишь, потому что у моего мужа сегодня их просто нет. Она вернулась домой и сказала: – Спи, Насреддин. Пусть теперь волнуется Абдулла. [15] Платить нужно. Но стоит ли беспокоиться?! Крайности Восточная притча Старец упрекал молодого монаха: – В твоем возрасте я работал по десять часов в день, а еще десять проводил в молитве. Молодой монах отвечал: – Я восхищаюсь твоим юношеским рвением, отче, но еще больше меня восхищает твоя зрелость, благодаря которой ты оставил эти крайности. Судьба Восточная притча Кто-то спросил Учителя, что такое судьба. То, что случается в действительности, это и называется «судьбой». Учитель ответил: «То, что ты часто называешь «судьбой», в действительности является предположением. Ты просто предполагаешь, что должно произойти что-то плохое или хорошее. А вот то, что случается в действительности, это и называется «судьбой». Прямая линия Восточная притча Однажды царь Акбар начертил прямую линию и спросил своих министров: «Как сделать эту линию короче, не прикасаясь к ней?» Бирбал, считавшийся самым мудрым человеком в государстве, подошел и начертил рядом с ней другую линию, но более длинную, тем самым умалив достоинство первой. Не зря говорят, лучшее – враг хорошего. Человек, всегда стремящийся к результату все лучше и лучше, каждый раз принижает уже имеющиеся собственные достижения. Совет мудреца Восточная притча К одному Учителю приходило много людей с книгами, которые они прочли и желали получить комментарий относительно них, или с книгами, которые они написали и хотели бы услышать мнение о них, или с книгами, принесенными еще по какому-либо поводу. В конце концов его остроумие иссякло. «Время, которое вы тратите, читая это предложение, могло бы быть употреблено с большей пользой почти любым другим способом». Тогда он пошел к мудрецу и попросил: «Дай мне какой-нибудь совет, помогающий при этом затруднении». Мудрец дал учителю еще одну книгу с советом показывать ее всем обращающимся к нему читателям книг. Внутри книги была только одна фраза: «Время, которое вы тратите, читая это предложение, могло бы быть употреблено с большей пользой почти любым другим способом». Поиск иголки Восточная притча Однажды вечером старая женщина что-то искала на улице напротив своего дома. Вокруг нее собрались люди и спросили, что она ищет. – Я потеряла иголку, – ответила женщина. Все начали ей помогать искать иголку. – Улица такая большая, а иголка такая маленькая, да и ночь надвигается, скоро будет совсем темно. Не можешь ли точно вспомнить, в каком месте она упала? – спросили помощники после долгих поисков. – Иголка упала в доме, – ответила женщина. – Так почему же ты ее ищешь на улице? – спросили изумленные помощники. – Потому что здесь светлее, – ответила женщина. [39] Ищите там, где есть, а не там, где удобнее. Не в деньгах счастье История от Энтони де Мелло Ученик спросил Мастера: «Насколько верны слова, что не в деньгах счастье?» – Они полностью верны, – ответил он. – И доказать это просто. Ибо за деньги можно купить постель, но не сон; еду, но не аппетит; лекарства, но не здоровье; слуг, но не друзей; женщин, но не любовь; жилище, но не домашний очаг; развлечения, но не радость жизни; учителей, но не ум. И то, что названо, не исчерпывает списка. Пчелы и мухи Восточная притча Однажды у мудрого старца спросили: – Почему одни люди добрые и благочестивые, а другие злые и аморальные? Мудрец ответил: – Я познал из опыта, что в этой жизни существуют две крайние категории людей. Одна категория подобна мухе. Муха имеет обыкновение искать в жизни нечистоты. Если даже в саду много благоухающих цветов, но в углу сада животное сделало нечистоту, муха обязательно спустится и сядет именно на нее. И если вы спросите у мухи, где растут розы, она не сможет вам ответить, потому что не знает, что это такое. Но она сможет рассказать, где есть помойки, туалеты и навозные кучи. Так и некоторые люди похожи на мух. Они в этой жизни научились искать и замечать только грязное и злое и во всем могут подобное обнаружить. И если бы вы могли спросить пчелу, где есть навозные кучи и помойки, то она не сможет вам ответить, потому что они ее не интересуют. Другая категория людей похожа на пчел. Особенность пчелы – находить красивое и сладкое. И даже если в полном нечистот помещении поставить лишь один цветок, то залетевшая в него пчела будет летать и нигде не сядет до тех пор, пока не найдет этот цветок, и только там остановится. И если бы вы могли спросить пчелу, где есть навозные кучи и помойки, то она не сможет вам ответить, потому что они ее не интересуют. Но зато она сможет рассказать, где есть розы, а где фиалки; где мед, а где сахар. Люди с добрыми помыслами думают о хорошем и видят хорошее. Люди грязные внутри замечают только грязь и всегда ее находят. Вам выбирать, к какому типу относиться. Секрет успеха Притча от Пауло Коэльо Один торговец отправил своего сына узнать секрет успеха у самого мудрого из всех людей, жившего в замке на вершине горы. Юноша сорок дней шел через пустыню и горы и наконец подошел к прекрасному замку. Войдя в замок, он попал в залу, где все бурлило: торговцы входили и выходили, в углу разговаривали люди, небольшой оркестр играл сладкие мелодии, и стоял стол, уставленный самыми изысканными кушаньями этой местности. Мудрец беседовал с разными людьми, и юноше пришлось около двух часов дожидаться своей очереди. Мудрец внимательно выслушал объяснения юноши о цели его визита, но сказал в ответ, что у него нет времени, чтобы раскрыть ему секрет успеха. И предложил ему прогуляться по дворцу и прийти снова через два часа. – Однако я хочу попросить об одном одолжении, – добавил мудрец, протягивая юноше маленькую ложечку, в которую он капнул две капли масла. – Сохрани, пожалуйста, это масло для меня, держи ложечку во время прогулки в руке так, чтобы масло не вылилось. Юноша начал подниматься и спускаться по дворцовым лестницам, не спуская глаз с ложечки. Через два часа он вернулся к мудрецу. – Ну как, – спросил тот, – ты видел персидские ковры, которые находятся в моей столовой? Ты видел парк, который главный садовник создавал в течение десяти лет? Ты заметил прекрасные пергаменты в моей библиотеке? Юноша в смущении сознался, что он ничего не заметил, так как его единственной заботой было не пролить капли масла, которые доверил ему мудрец. – И все же это важно, – сказал ему мудрец. – Тебе нужно попробовать еще раз. Возвращайся и ознакомься с чудесами моей вселенной. Нельзя доверять человеку, если ты не знаком с домом, в котором он живет. Нужно уметь замечать все чудеса света, но при этом не забывать и про капельки масла в своей ложечке. Успокоенный, юноша взял ложечку и снова пошел на прогулку по дворцу, на этот раз обращая внимание на все произведения искусства, развешанные на стенах и потолках дворца. Он увидел сады, окруженные горами, нежнейшие цветы, утонченность, с которой каждое из произведений искусства было помещено именно там, где нужно. Вернувшись к мудрецу, он подробно описал все, что видел. – А где те две капли масла, которые я тебе доверил? – спросил мудрец. И юноша, взглянув на ложечку, обнаружил, что все масло вылилось. – В этом и заключается секрет успеха в жизни, – сказал мудрец. – Нужно уметь замечать все чудеса света, но при этом не забывать и про капельки масла в своей ложечке. [25] Не сообщай секрет двоим Греческая притча Аристотель наказал Александру Македонскому: – Свои секреты никогда не сообщай двоим. Ибо, если тайна будет разглашена, ты не сможешь потом установить, по чьей вине это произошло. Если ты накажешь обоих, то нанесешь обиду тому, кто умеет хранить секрет. Если же простишь обоих – снова оскорбишь невиновного, ибо он не нуждается в твоем прощении. Обучаться или постигать История от Тадао Ямагучи Однажды новый ученик спросил учителя: – Учитель, я у тебя только неделю, но был удивлен, узнав, что многие учатся в школе уже более десятка лет. Скажи, неужели для того, чтобы чему-то обучиться, действительно необходимо столько времени? – Они не просто обучаются, – улыбнувшись, ответил учитель. – Они постигают путь обучения. – А разве это не одно и то же? – Ты ведь уже научился включать свет в комнате? – спросил учитель. – Да! – ответил ученик. – И выключать тоже умеешь? – Да, но при чем здесь это? – удивленно спросил ученик. – И именно от тебя зависит, светло в комнате или темно? – Конечно, – согласился ученик. Тогда учитель подошел к окну и раздвинул шторы. Была середина дня, и яркий свет солнца осветил комнату. – Пощелкай выключателем, попробуй выключить… – с улыбкой предложил он ученику. Три способа оскорбления Восточная притча На Востоке жил мудрец, который так учил своих учеников: – Люди оскорбляют тремя способами. Они могут сказать, что ты глуп, могут назвать тебя рабом, могут назвать тебя бездарным. Если такое случилось с вами, вспомните простую истину: только дурак назовет дураком другого, потому что он знает, что значит быть дураком. Никогда ни на кого не обижайтесь и не оскорбляйте сами, чтобы не прослыть глупыми бездарными рабами. Только раб ищет раба в другом. Это ему нужно для того, чтобы его жизнь в рабстве была не такой несчастной. Только бездарь чужим безумием оправдывает то, что он не понимает сам. Поэтому никогда ни на кого не обижайтесь и не оскорбляйте сами, чтобы не прослыть глупыми бездарными рабами. Спор трех мудрецов Восточная притча Три мудреца спорили о том, что важнее для человека – прошлое, настоящее или будущее. – Мое прошлое делает меня тем, кто я есть. Я умею лишь то, чему я научился в прошлом. Мне нравятся люди, с которыми мне прежде было хорошо, или похожие на них, – сказал один из них. – С этим невозможно согласиться, – сказал другой, – человека делает его будущее. Не важно, что я знаю и что умею сейчас, я буду учиться тому, что потребуется мне в будущем. Мои действия сейчас зависят от того, к чему я стремлюсь и каким я собираюсь стать. Мне интересны люди, которые могут быть полезны в будущем. – Вы совсем упустили из виду, – вмешался третий, – что прошлое и будущее существуют только в наших мыслях. Прошлого уже нет. А будущего еще нет. И независимо от того, вспоминаете вы о прошлом или мечтаете о будущем, действуете вы только в настоящем. Долго еще спорили мудрецы, наслаждаясь неспешной беседой. Кривое зеркало Греческая притча Однажды одна женщина сказала Сократу: – О, как уродливо лицо твое, Сократ! – Твои слова огорчили бы меня, если бы ты отражала все предметы, как чистое зеркало. Но кривое зеркало все искажает, – ответил ей Сократ. Искусство не спорить Восточная притча В одном горном селении жил человек, известный тем, что он никогда и ни с кем не спорил. Однажды к нему приехал корреспондент, чтобы взять у него интервью и написать статью в газету. Между ними состоялся такой разговор: – Скажите, а это правда, что вы за всю свою жизнь ни разу ни с кем не спорили? – Да, это правда. – Ну что, вообще ни с кем, ни с кем? – Вообще ни с кем, ни с кем! – И что, даже с собственной женой? – Даже с женой. – Даже со своими детьми? – Даже с детьми. – И что, за 90 лет ни единого разочка? – Ни разу. – Никогда-никогда ни с кем, ни с кем? – уже накаляясь, продолжал корреспондент. – Ну да, – спокойно отвечал старик. Корреспондент (краснея и раздражаясь): – Да не может этого быть, чтобы вы за всю жизнь ни разу ни с кем не спорили! – Спорил, спорил, спорил… – примирительно ответил старик. Будь по-вашему Восточная притча – Не могли бы вы сказать, который час? – Сейчас три часа. – Но сейчас не может быть больше половины третьего! – Ну что ж, будь по-вашему! Разница в пользе курицы и свиньи Восточная притча Старый монах собирал благотворительность для бедных. Он пришел к одному богачу, но тот захотел отделаться лишь маленьким пожертвованием. – Другие, которые гораздо беднее вас, дали значительно больше, – намекнул монах. – Может быть, это и верно, но я завещал большую сумму бедным, – ответил богач. На это монах сказал: – Крестьяне выращивают кур и свиней. При этом курица несет по маленькому яйцу в день, а свинья дает много сала и мяса. Несмотря на это, все любят кур, даже разрешают им прыгать и перелетать по комнатам, а свинье отводят место подальше от дома. Как вы думаете, что такого в свинье, что от нее все стараются быть подальше, несмотря на всю выгоду, которую она приносит? – спросил монах. Богач задумался, но не ответил. – Тогда я скажу вам: курица дает то, что у нее есть – хоть это и небольшое богатство, но сразу и каждый день. А свинья дает много, но только после смерти, – ответил монах. Путь и камни Современная притча Однажды пассажир, путешествующий на корабле, заметил под водой бесчисленное множество больших и небольших подводных скал, которыми было усеяно все дно. Он спросил у рулевого: – Нет, – ответил рулевой, – подводных камней я не знаю, но я знаю самые глубокие места, где можно безопасно провести корабль. – Скажите, как вам удается пройти среди множества подводных скал? Вы, наверное, знаете здесь каждый камешек, чтобы миновать его. – Нет, – ответил рулевой, – подводных камней я не знаю, но я знаю самые глубокие места, где можно безопасно провести корабль. Глаза и веки История от Энтони де Мелло Когда один из учеников нарушил правила поведения, все думали, что в назидание остальным мастер накажет его. Но поскольку в течение целого месяца наказания так и не последовало, возмущенные ученики пришли к мастеру: – Мы не можем просто так забыть о его проступке. В конце концов, Бог дал нам глаза. – Правильно, но Он дал вам и веки, – ответил мастер. [15] Продавец петухов Даосская притча Продавец бойцовых петухов расхваливал на рынке свой товар, уверяя, что его петухи бьются до смерти. – Продай мне лучше таких, – обратился к нему старый монах, – которые бьются до победы! Роль командующего Дзенская история Войско одного императора под командованием известного полководца три месяца осаждало вражескую крепость и никак не могло взять ее. Армия баранов под командованием льва лучше, чем армия львов под командованием барана. – Отправьте домой письмо с моим приказом, чтобы на подмогу прислали еще две сотни самых отчаянных самураев, – велел император своему советнику. – Может быть, лучше, чтобы они прислали другого командующего, – заметил советник. Армия баранов под командованием льва лучше, чем армия львов под командованием барана. На всех не угодишь Суфийская притча Как-то раз отец со своим сыном и осликом в полуденную жару путешествовал по пыльным улицам города. Отец сидел верхом на осле, а сын вел его за уздечку. – Бедный мальчик, – сказал прохожий, – его маленькие ножки едва поспевают за ослом. Как ты можешь лениво восседать на осле, когда видишь, что мальчишка совсем выбился из сил? Отец принял его слова близко к сердцу. Когда они завернули за угол, он слез с осла и велел сыну сесть на него. Очень скоро повстречался им другой человек. Громким голосом он сказал: – Как не стыдно! Малый сидит верхом на ослике, как султан, а его бедный старый отец бежит следом. Мальчик очень огорчился от этих слов и попросил отца сесть на ослика позади него. – Люди добрые, видали вы где-либо подобное? – заголосила женщина под чадрой. – Так мучить животное! У бедного ослика уже провис хребет, а старый и молодой бездельники восседают на нем, будто он диван, о несчастное существо! Не говоря ни слова, отец и сын слезли с осла. Едва они сделали несколько шагов, как встретившийся им человек стал насмехаться над ними: – Чего это ваш осел ничего не делает, не приносит никакой пользы и даже не везет кого-нибудь из вас на себе? Отец сунул ослику полную пригоршню соломы и, положив руку на плечо сына, сказал: – Что бы мы ни делали, обязательно найдется кто-то, кто с нами будет не согласен. Я думаю, мы сами должны решать, как нам поступать. [46] Ждать или идти Дзенская притча Однажды ученик спросил Учителя: – Скажи, Учитель, как не ошибиться, отличая истинные знания от ложных? – Когда ты в пустыне видишь впереди прекрасный город, что ты делаешь, чтобы узнать, не мираж ли перед тобой? Немного подумав, ученик ответил: – Есть только два способа проверить это: либо идти к этому городу, либо подождать, не рассеется ли мираж. – Если это все-таки мираж, разве он не рассеется со временем и в том, и в другом случае? – спросил Учитель. – Конечно, рассеется! – ответил ученик. – Тогда нужно ли к нему идти? – спросил Учитель. – Наверное, нет, – неуверенно ответил ученик. – А если это настоящий город, исчезнет ли он, если идти к нему или просто сидеть на месте? – Нет, не исчезнет… Получается, всегда лучше просто подождать! – воскликнул ученик. – Или все-таки идти?! – спросил Учитель. Отбрось ненужное Даосская притча Учитель часто говорил своему ученику, что для достижения цели нужно научиться отбрасывать все, что не является необходимым. Ученик хорошо запомнил слова Учителя, но никак не мог понять, как отличить, что является, а что не является необходимым. А наставник никак не объяснял ему этого, ссылаясь на то, что жизнь сама научит. Однажды, когда Учитель и ученик гуляли в горах, из кустов неожиданно выскочил тигр и бросился на них. Учитель спокойно сошел с тропы, и тигр погнался за учеником. Спасаясь от зверя, ученик бросил свой меч и священные амулеты, разорвал в клочья одежду, продираясь сквозь кусты, и кое-как сумел спастись, забравшись на высокое дерево. А тебе еще следует научиться правильно выбирать свою цель, а лишь потом отбрасывать все мешающее ее достижению! Через некоторое время тигр ушел, но молодой человек не спускался вниз, настолько он был перепуган. Вскоре к дереву подошел Учитель, посмотрел на расцарапанного и испуганного ученика, рассмеялся и сказал: – Вот ты и научился отбрасывать все, что не является необходимым для достижения цели, и это спасло тебе жизнь! – Но, Учитель, как так, – возразил ученик, – ведь ты не потерял ни меча, ни одежды и даже не попытался убежать, а тигр тебя не тронул. Почему так случилось? – Я отбросил свой страх, и тигр просто не заметил меня, – ответил Учитель. – Это и было моей целью. А тебе еще следует научиться правильно выбирать свою цель, а лишь потом отбрасывать все мешающее ее достижению! [34] Опыт сына императора Дзенская притча У императора был единственный сын. Он рос неглупым мальчиком, но был очень неусидчивым. И чему бы мальчик ни обучался, во всем он проявлял свое усердие недолго, поэтому его знания были лишь поверхностны. Отец был очень обеспокоен таким положением и решил отдать сына в ученики известному мастеру в надежде на то, что древние знания и практика сделают дух сына твердым. Однако юноше вскоре надоело повторять однообразные техники и движения. Он обратился к мастеру со словами: – Учитель! Сколько можно повторять одни и те же движения? Не пора ли мне начать изучать настоящее боевое искусство, коим так славится ваша школа? Мастер ничего не ответил, но позволил ему повторять движения и удары за старшими учениками. Вскоре юноша уже знал, как выполнять множество приемов, но в то же время он не стремился тренировать каждый из них и окончательно перестал заниматься духовными практиками. Однажды Мастер подозвал юношу и передал ему свиток с письмом. – Отнеси это письмо своему отцу, – попросил он. Юноша взял письмо и пошел в город. Дорога из монастыря огибала большой луг, посередине которого он увидел старого монаха, усердно тренировавшего удар рукой об дерево толстого бамбука. И пока юноша обходил по дороге луг, монах без устали отрабатывал один и тот же удар. – Эй, старик! – крикнул юноша. – Будет тебе молотить бамбук! Ты все равно не сможешь побить даже ребенка! «Один прием, доведенный до совершенства, лучше, чем сто недоученных». – А ты покажи, на что ты способен, – предложил монах. Юноша принял вызов. Десять раз он пробовал напасть на старика, и десять раз старик сбивал его с ног одним и тем же ударом. После десятого раза юноша уже не мог продолжать бой. – Я мог бы убить тебя и с первого удара, – сказал старый монах. – Но ты еще молод и глуп. Ступай своей дорогой. Пристыженный, юноша добрался до дома отца и передал ему письмо. Развернув свиток, отец вернул его сыну: – Это тебе. Каллиграфическим почерком Учителя на нем было начертано: «Один прием, доведенный до совершенства, лучше, чем сто недоученных». Немногое, но качественное лучше, чем некачественное многое. Кто должен измениться? История от Энтони де Мелло Ученику, который постоянно всех критиковал, мастер сказал: – Если ищешь совершенства, стремись изменить себя, а не других. Проще самому надеть сандалии, чем покрывать ковром всю землю. – Если ищешь совершенства, стремись изменить себя, а не других. Золото в саду Восточная притча Один скряга спрятал золото под деревом в саду. Каждую неделю он вытаскивал свой клад и часами любовался им. Вскоре золото украли. Когда хозяин не нашел золота, он стал громко вопить. Сбежались соседи. Когда они узнали, в чем дело, то кто-то спросил: – Удалось ли тебе воспользоваться хоть частью своего золота? – Нет, я просто смотрел на него, – ответил скряга. – Ну, тогда ничего не потеряно, – ответили ему. – С таким же успехом ты можешь каждую неделю приходить и смотреть на дыру в земле! [57] Книги сивилл Притча от Пауло Коэльо Согласно легенде, в Древнем Риме группа прорицательниц, известных как сивиллы, написала девять книг, которые предсказывали будущее Римской империи. Они принесли книги императору Тиберию и предложили их купить. – Сколько стоят ваши предсказывающие книги? – спросил император. – Сто золотых монет, – ответили сивиллы. Тиберий рассердился такой наглости, ведь сто золотых монет – это целое состояние, и приказал прогнать прорицательниц. Сивиллы вышли во двор и на глазах у всех сожгли три книги. Через некоторое время любопытство императора взяло верх над гордыней и скупостью. Он снова пригласил сивилл и спросил цену. Не торгуйтесь с жизнью, когда вам представляется возможность. – Они все еще стоят сто золотых монет, – ответили сивиллы Тиберию. – Как так! – воскликнул император. – Вчера девять книг стоили сто золотых монет, а сегодня эти же деньги вы просите за шесть из них! Он отказался платить за шесть книг стоимостью девяти. Сивиллы вышли во двор и демонстративно сожгли еще три книги. Увидев это, странное чувство потери испытал император, и он велел пригласить сивилл вновь. – Цена все еще сто золотых монет за три оставшиеся книги, – сказали они. Тиберий решил заплатить. Однако из оставшихся книг теперь он был способен прочитать только часть будущего своей империи. Не торгуйтесь с жизнью, когда вам представляется возможность. Всегда побеждает волк, которого ты кормишь Индейская притча Старый индеец рассказывал своему внуку: – Внутри каждого человека идет борьба, очень похожая на борьбу двух волков. Один волк представляет собой зло, а именно: зависть, ревность, сожаление, эгоизм, амбиции, ложь… Другой волк представляет добро: любовь, надежду, верность. – Всегда побеждает тот волк, которого ты больше кормишь. Маленький индеец, тронутый до глубины души словами деда, на несколько мгновений задумался, а потом спросил: – А какой волк в конце побеждает? Лицо старого индейца тронула едва заметная улыбка, и он ответил: – Всегда побеждает тот волк, которого ты больше кормишь. [57] Гнев и гвозди Восточная притча У одного императора был очень вспыльчивый и несдержанный сын. Беспокоясь о том, как в дальнейшем такой наследник сможет управлять его владениями, он обратился за помощью к учителю дзен. Учитель взял на обучение молодого человека и после того, как однажды юноша в пылу гнева накричал на одного из учеников, учитель взял его за руку, привел к дереву и дал мешочек с гвоздями. – Теперь каждый раз, когда ты не сдержишь своего гнева, вбивай один гвоздь в это дерево, – сказал он. В первый день в дерево было вбито несколько десятков гвоздей. На второй день почти столько же. Но через некоторое время молодой человек научился сдерживать свой гнев, и с каждым днем число забиваемых гвоздей стало уменьшаться. Наконец пришел день, когда он ни разу не потерял самообладания. Сын императора подошел к учителю и сказал: – Я научился сдерживать себя! Вот уже несколько дней мне не приходится вбивать гвозди в дерево. – Теперь каждый раз, когда тебе удастся сдержаться, ты должен вытаскивать из дерева по одному гвоздю, – сказал учитель. Шло время, и пришел день, когда сын императора сообщил учителю о том, что в дереве не осталось ни одного гвоздя. Учитель взял молодого человека за руку, подвел к дереву и сказал: – Ты неплохо справился. Но ты видишь, сколько дыр в дереве? Оно уже никогда не будет таким, как прежде. Следы от этих дыр останутся в нем навсегда. Запомни это. Когда мы говорим человеку что-нибудь злое, у него остается такой же шрам, как в дереве от гвоздей. И не важно, сколько раз после этого мы извинимся – шрам останется. Имя обязывает Греческая притча Однажды Александр Македонский заметил среди своих воинов человека по имени Александр, который во время сражений постоянно обращался в бегство. И он сказал ему: – Прошу тебя, либо преодолей трусость, либо измени свое имя, дабы сходство наших имен никого не вводило в заблуждение. Двадцать шесть способов прихода денег Хасидская притча Ребе Нуси к утру надо было заплатить аренду за помещение, а денег не было. Ученики заволновались, как будет выплачена аренда, но ребе был спокоен. Он взял лист бумаги и написал двадцать пять способов, которыми могут «прийти» деньги, и положил под сукно. А на отдельной записке написал еще один способ – двадцать шестой. Наутро деньги принес в качестве пожертвования один магнат. Тогда ученики решили прочитать весь список написанных способов. В двадцати пяти из них не оказалось того случая, благодаря которому появились деньги. А в отдельной записке было написано: «Бог, ты же не нуждаешься в советах ребе». Мы притягиваем то будущее, в которое верим. Мы притягиваем то будущее, в которое верим. Я обуздал бы себя Восточная притча Разбойник, уверенный, что весь мир – это отражение его самого, решил испытать старого монаха и спросил: – Если бы сейчас пришла сюда самая красивая из всех блудниц, сумел бы ты не думать о том, как она хороша и обольстительна? – Нет. Но я сумел бы обуздать себя, – ответил монах. – А если бы я предложил тебе много золотых монет за то, чтобы ты сошел с горы, покинул свой монастырь и примкнул к нам, сумел бы ты смотреть на это золото как на простые камни? – Нет. Но я сумел бы обуздать себя. – А если бы к тебе пришли два брата, один из которых поносил бы и презирал тебя, а другой – почитал тебя как святого, сумел бы ты счесть их обоих равными? – спросил разбойник. – Я страдал бы, но и страдая, сумел бы обуздать себя и не делал бы различия между ними, – уверенно ответил монах. Путь всегда меняется Даосская история в изложении Тадао Ямагучи Однажды в город, где жил тогда Учитель и работала Школа Пути, приехал известный во многих странах автор книг по теории и практике обучения. Ученики спросили Учителя, собирается ли он встретиться с этим автором. На это Учитель ответил: – Для чего? У нас слишком разные Пути. Он пишет сегодня книги о том, что постиг вчера. Все, что я знаю сегодня, это то, что постигаю Путь, в котором неизменно единственное – Путь всегда меняется. [78] Просто наблюдай Притча от Пауло Коэльо Однажды ученик сказал Учителю: – Я истратил большую часть дня, думая о вещах, о которых я не должен думать, желая вещи, которые я не должен желать, и строя планы, которые я не должен строить. Я очень беспокоюсь о том, могу ли я с такими помыслами встать на путь истины. Учитель пригласил ученика на прогулку через лес за его домом. По дороге он указал на растение и спросил ученика, знает ли он его название. Отрицательные желания не могут вызвать никакого зла, если ты не позволишь им соблазнить тебя. – Это белладонна, – уверенно ответил ученик. – А знаешь ли ты о свойствах этого растения? – спросил Учитель. – Да, конечно, оно может убить каждого, кто съест его листы, – уверенно ответил ученик. – Но оно не может убить того, кто просто наблюдает за ним, – сказал Учитель. – Подобно этому, отрицательные желания не могут вызвать никакого зла, если ты не позволишь им соблазнить тебя. Ты просто наблюдай за ними. Не все сразу Суфийская притча Мулла Насреддин приехал с проповедью в одну деревню. Но когда он пришел в зал, чтобы обратиться к верующим, то с удивлением обнаружил, что зал был пуст. И только один юноша сидел в первом ряду в ожидании Насреддина. Мулла был растерян и подумал про себя: «Должен ли я говорить или нет?» И он решился спросить у мальчика: – Кроме тебя, здесь никого нет, как ты думаешь, должен я говорить или нет? Юноша ответил: – Господин, я простой человек, сын конюха, я еще мало что знаю и еще меньше понимаю. Но когда я прихожу в конюшню и вижу, что все лошади разбежались, а осталась только одна, я все равно дам ей поесть. Мулла принял близко к сердцу эти слова и начал свою проповедь. Он с воодушевлением говорил больше двух часов и, закончив речь, почувствовал на душе облегчение. Ему захотелось услышать подтверждение, насколько хороша была его проповедь. – Как тебе понравилась моя проповедь? – спросил он у мальчика. – Я уже сказал, господин, что я простой человек, сын конюха, и не очень-то понимаю все это. Но если я прихожу в конюшню и вижу, что все лошади разбежались, а осталась только одна, я все равно ее накормлю. Но я не отдам ей весь корм, предназначенный для всех лошадей! [20] Помощь насильнику История от Энтони де Мелло Женщина обратилась в полицию с заявлением об изнасиловании. – Опишите насильника, – попросил ее следователь. – Ну, прежде всего, он – идиот! – Вы считаете, что он идиот? Почему, мадам? – Конечно, идиот! Он ничего не умеет, мне пришлось помогать ему! Каждый раз, когда вы на кого-то обижаетесь, вспомните, чем вы сами помогли вашему обидчику! Не судите История от Ошо Раджниша У одного бедного монаха, живущего в деревне, был прекрасный белый конь. Никто никогда не видел подобного коня; он был настолько красив, статен и силен, что император завидовал монаху. Он предлагал хозяину за коня большую плату, но старик говорил: «Этот конь для меня не просто конь, а друг. А как можно продать друга?» И хотя бедность его не знала пределов, а соблазнов продать коня было множество, он не делал этого. Однажды утром, зайдя в стойло, монах не обнаружил коня. Узнав об этом, собрались все жители деревни и стали его ругать. – Ты глупец, старик, – говорили они. – Всем было известно, что в один прекрасный день этого коня украдут. При твоей-то бедности хранить такую драгоценность. Лучше бы ты продал его и получил любые деньги. А где теперь твой конь? Какое несчастье! – Нельзя сказать, что счастье, а что несчастье, пока не пройдет время, – отвечал старый монах. – Сейчас можно только сказать, что коня нет в стойле. Это факт, все же остальное лишь суждения. Как вы можете судить? – Не обманывай себя, – отвечали люди. – Мы, конечно, не философы, но и не настолько дураки, чтобы не видеть очевидного. Конь твой украден, так что это, конечно же, несчастье! – Вы вправе думать так, а я буду придерживаться такого факта, что раз стойло пусто, то коня там нет, – отвечал монах. – Счастье это или несчастье, я не узнаю, пока не пройдет какое-то время, а это всего лишь маленький эпизод. Никто не знает, что будет потом. Через пятнадцать дней конь неожиданно вернулся, и не один, а привел с собой дюжину диких лошадей. И снова собрались люди. – Нельзя сказать, что счастье, а что несчастье, пока не пройдет время, – отвечал старый монах. – Старик, ты был прав! – говорили они. – Вы снова судите, не зная всей истории, – ответил монах. – Вы прочли лишь одну страницу книги, разве можно судить по ней обо всей книге жизни? Люди не стали перечить старому монаху, хотя в глубине души считали, что не может не быть счастьем обретение двенадцати лошадей. У старика был единственный молодой сын. Он начал объезжать диких лошадей. Не прошло и недели, как он упал с лошади и сломал себе ногу. И снова собрались люди и снова начали судить. – Да, старик, ты снова прав оказался, – говорили они. – Это несчастье. Единственный сын и сломал ногу! Хоть одна была бы опора тебе в старости, а теперь?.. – Это опять суждения, – ответил старик. – Не торопитесь в жизни с выводами. Я отношусь к этому событию как к данности: мой сын сломал ногу. Спустя несколько дней на страну напал враг, началась война, и все молодые люди деревни были призваны в армию. Только сын старика был оставлен, так как был калекой. И снова собрались люди, они причитали и плакали: из каждого дома ушел сын или несколько сыновей, и надежды на то, что они вернутся, было не много. Вся деревня пришла к монаху попросить прощения за старые упреки и просили благословить их детей. – Не судите, – сказал старец, – суждение – это застывшее состояние ума. – Не судите, – сказал старец, – суждение – это застывшее состояние ума. И никто не узнает, что является благословением, а что несчастьем, пока не пройдет весь путь до конца. Одна дорога заканчивается, другая начинается; одна дверь закрывается, другая открывается. Вы достигаете вершины, но появляется перспектива, в которой можно увидеть и другие вершины, более высокие. Шагая вместе с мирозданием, вы сможете поддержать своих сыновей гораздо больше, чем я. [49] Не спешите с выводами. Мы не знаем, что хорошо, а что плохо, не представляя картину жизни в целом. Гость как член семьи Восточная притча Один человек гостил как-то раз у своего приятеля в течение трех дней. Приятель очень старался сделать все, чтобы гостю было удобно и приятно. Когда же гость собрался уходить, хозяин дома попросил извинить его, если что-то было не так, как ему хотелось бы. – Очень хорошо, – сказал гость, – когда ты придешь ко мне, я тебя приму еще лучше. Вскоре действительно ему представился случай приехать в гости. К своему удивлению, гость не увидел в доме никаких особых приготовлений. Хозяин почувствовал недоумение гостя и сказал: – Я ведь обещал тебе, что приму тебя еще лучше, чем ты принимал меня. Ты обращался со мной, как с чужим: тщательно готовился к моему приходу, а я тебя принял как члена своей семьи. Устраивайся и будь как все, будь как дома! Иголки в стоге сена Восточная притча Однажды одного суфия спросили, в чем секрет его мудрости, в чем он видит основное различие между собственным разумом и разумом других людей. Он ненадолго задумался, а затем ответил: – Если люди ищут иголку в стоге сена, то большинство из них останавливаются, как только найдут ее. А я продолжаю поиски, обнаруживая вторую, третью и, возможно, если мне очень повезет, даже четвертую и пятую иголки. Падать и подниматься Суфийская притча Ученик спросил своего наставника-суфия: – Учитель, что бы ты сказал, если бы узнал о моем падении? – Вставай! – И сколько это может продолжаться – все падать и подниматься? – Пока живешь! – А на следующий раз? – Снова вставай! – И сколько это может продолжаться – все падать и подниматься? – Пока живешь! Раздел 2 Житейские, современные и сказочные истории В этом разделе собраны различные житейские притчи, разделенные на следующие тематические подразделы: «Любовь, семейные отношения и воспитание» – описаны истории, раскрывающие сложные семейные взаимоотношения, а также проблемы «родителей и детей» и воспитания; «Современные истории» – в этих историях используются современные персонажи, события этих историй приближены к настоящей реальности и легко воспринимаются; «Истории со сказочными персонажами». Раскрытие человеческого опыта в метафоричной форме через сказочные персонажи и сюжеты придает особый смысл историям. Понимание смысла сказочных историй передается как за счет прямого интуитивного переноса читателем качеств, свойственных персонажам историй, так и через несвойственность персонажам определенных качеств или поведения. Любовь, семейные отношения и воспитание Дальновидность философа У одного философа была дочь. За нее сватались двое: бедный и богатый. Философ выдал дочь замуж за бедняка. – Почему ты так поступил, ведь у богатого больше денег и возможностей? – с удивлением спросили его друзья. – Богатый жених глуп, и я опасаюсь, что он вскоре обеднеет. Бедный жених умен, и я надеюсь, что со временем он разбогатеет, – ответил философ. У нее нет семьи Семья собралась на обед. Старший сын заявил, что собирается жениться на девушке, живущей через дорогу. – Но семья не оставила ей ни гроша, – возразил отец. – И сама она тоже не скопила ни цента, – добавила мать. – Она совсем не разбирается в футболе, – сказал брат. – Никогда не видела девушку с такими странными волосами, – сказала сестра. – Она читает одни романы, – сказал дядя. – У нее очень плохой вкус, – сказала тетя. – Верно, – ответил парень. – Но у нее есть огромное преимущество перед всеми нами. – Какое это? – спросили все. – У нее нет семьи! Ей нужен только я – Вы уверены, что сможете дать моей дочери все, что ей нужно? – спросил отец у поклонника своей дочери. – Вне всяких сомнений, сэр. Она говорит, что ей нужен только я. Подходящее время для еды Однажды Сократа спросили: – Какое время является самым подходящим для принятия пищи? Тот, кто не имеет пиши, пусть ест, когда раздобудет ее. – Тот, у кого она имеется, пусть ест, когда испытывает голод. Тот же, кто не имеет пищи, пусть ест, когда раздобудет ее, – ответил философ. Сила привычки Человек имел привычку в течение двадцати лет ежедневно захаживать по вечерам к своей любовнице и проводить там время в беседах, играх и др. И вот, когда скончалась его законная жена, знакомые и родственники посоветовали ему: – Мы все знаем тебя. Было бы лучше, если бы ты женился на ней, привел бы ее к себе в дом. – Нет-нет, этому не бывать, – не соглашался человек со своими родственниками и знакомыми. – Как же я расстанусь с моей двадцатилетней привычкой? Если я приведу ее к себе в дом, куда же мне ходить по вечерам, где проводить время, с кем беседовать, кому рассказывать о своих проблемах?! Потому что ты спрашиваешь Молодая привлекательная девушка обратилась к учителю: – Мой приятель предложил мне выйти за него замуж. Он хороший человек, но я не уверена, стоит ли мне делать это сейчас. Что вы мне посоветуете? – Ни в коем случае не выходи, – ответил учитель. – Почему? – Да потому что ты об этом спрашиваешь! Письма юного тайваньца Юный тайванец очень любил девушку, живущую в соседнем доме, и отчаянно жаждал ее руки. В течение двух лет он писал ей письма, по письму каждый день, где изливал свои любовные чувства. В течение двух лет каждый день почтальон приносил письма девушке. Если бы молодой человек не предпринимал подобных усилий, юная леди вряд ли вышла бы замуж за того, за кого она в конце концов вышла, – за почтальона, приносившего ей все эти письма. Стоит ли жениться? Некто обратился к Сократу: – Я надумал жениться. Что ты мне посоветуешь? – Не уподобься рыбам, которые, находясь на воле, устремляются к неводу, а попав в невод, стремятся вырваться на волю, – ответил Сократ. – Не уподобься рыбам, которые, находясь на воле, устремляются к неводу, а попав в невод, стремятся вырваться на волю, – ответил Сократ. Легкое замужество Молодая дама встретила свою давнюю подругу, недавно вышедшую замуж, и с любопытством ее расспрашивает: – Он красив? – Как сказать… ничем особенным он не выделяется. – Богат? – Может, и богат, но достаточно бережлив. – У него есть плохие привычки? – Да. Он чрезмерно курит и пьет. – Ничего не понимаю. Если у него нет никаких достоинств, и к тому же он имеет дурные привычки, тогда зачем ты вышла за него замуж? – Он все время в разъездах; его практически не бывает дома. Вот и получается – я замужем, но меня это совсем не тяготит. Колючка на дороге В первый день супружеской жизни молодой человек был целиком занят заботой о жене. Они шли рядом, и он увидел на дороге колючку. Боясь, как бы жена не наступила на нее, он вовремя увлек ее в сторону. Прошло шесть месяцев. Во время прогулки муж увидел колючку на пути и небрежно бросил жене: «Постарайся не наступить на колючку». Прошел год. Они снова гуляли, и он снова увидел колючку. Жена ее не заметила, и он в раздражении стал ее упрекать: «Ты что – слепая? Не видишь, на что наступаешь?» Какие же перемены претерпевает любовь мужа к жене в течение жизни, если столь разительные изменения происходят всего лишь за один год! Все равно виноват Ревнивая жена ежедневно осматривает пиджак своего мужа и за каждый найденный волосок устраивает ему сцену ревности. – Вот до чего ты дошел, сукин сын! Не брезгуешь даже лысыми женщинами! Однажды она не обнаружила ни одного волоска и в гневе закричала: – Вот до чего ты дошел, сукин сын! Не брезгуешь даже лысыми женщинами! [57] Климат в семье Летней ночью в саду, расположенном на крыше дома, спали все члены семьи. Мать увидела, что ее сын и невестка, которую она вынуждена была терпеть против своей воли, спали, тесно прижавшись друг к другу. Смотреть на это было свыше ее сил. Она разбудила спящих и закричала: «Как это можно в такую жару так тесно прижиматься друг к другу. Это вредно для здоровья». В другом углу сада спала ее дочь с любимым зятем. Они лежали на расстоянии не менее шага друг от друга. Мать заботливо разбудила обоих и прошептала: «Мои дорогие, почему в такой холод вы лежите врозь, вместо того чтобы согревать друг друга?» Эти слова услышала невестка. Она встала и громко, как молитву, произнесла: «Сколь всемогущ Бог. На крыше один сад, а какой разный в нем климат». Подарок для матери Одна восьмилетняя девочка потратила все свои карманные деньги на подарок для матери. Мать была очень рада подарку, ведь она столько трудится по дому, а добрые слова и внимание получает не так часто, как хотелось бы. – Ты так много работаешь, мама, и никто тебя не похвалит, – произнесла девочка, вручая маме подарок. – Твой отец тоже много трудится, – ответила женщина, принимая подарок. – Да, но он не поднимает вокруг этого столько шума! Крестьянин и лиса Лиса влюбилась в крестьянина. После долгих мучений она пришла к нему и стала объясняться в любви. Крестьянин выслушал ее и коротко ответил: – Я не могу тебя любить, у меня есть жена. – Дурак ты, – говорит лисица. – Жена у тебя злая и сварливая, неряшливая и некрасивая. К тому же она не любит тебя и давно извести хочет! – Что ж, – ответил крестьянин, – видно, такая моя судьба. Лисица решила, что она будет бороться за свое счастье. Она стащила большой котел, наполнила его водой, поставила на перекрестке дорог на огонь и стала ждать. – Что ты тут варишь, лисица? – спрашивает у нее жена крестьянина, возвращаясь с поля. – Я собрала со всех сторон света счастье, удачу и богатство, – отвечает лисица, – положила их в котел и варю колдовское зелье. Кто искупается в нем, тот станет всех краше, богаче и счастливее! – А если я в котле искупаюсь, стану ли я всех красивее, богаче и счастливее? – спрашивает женщина. – Конечно, станешь! – отвечает лиса. – Но только я готовлю это варево для себя. – А готово ли варево? – спрашивает ее женщина. – Уже готово, – говорит лисица. – Вот сейчас сниму с себя шкуру и влезу в котел. Не успела лиса эти слова договорить, как женщина прыгнула в котел и сварилась. Лисица, долго не мешкая, сняла с нее кожу и надела на себя. Потом повернулась на восток и стала читать заклинания. Не успело солнце скрыться за верхушками деревьев, как превратилась она в прекрасную девушку, похожую на жену крестьянина в молодости. Крестьянин вернулся домой, а у порога его с поклоном встречает «помолодевшая жена». Удивился крестьянин, обрадовался, но виду не подал. Сытно поужинал и лег спать с молодой женой. Так в довольстве прожили они несколько лет. Однажды, дождливой осенней ночью, постучался в их жилище странствующий монах и попросился на ночлег. Крестьянин приютил монаха, а утром вышел проводить его до ворот. – Знаешь ли ты, с кем делишь кров, пищу и постель? – спросил у него напоследок монах. – А станет ли мне от этого знания лучше жить? – спросил с улыбкой крестьянин. – А станет ли мне от этого знания лучше жить? – спросил с улыбкой крестьянин. Монах задумался, покачал головой и, ничего не сказав, пошел своей дорогой. Счастье с двумя женами Однажды Саид заглянул на обед в кафе и встретил там старого приятеля. Разговорившись за чашечкой кофе и с наслаждением покуривая кальян, старый приятель стал рассказывать о своей жизни. – Какое это счастье – иметь двух жен! – говорил он и очень красноречиво описывал свои необыкновенные переживания, не переставая восхищаться тем, что у «двух цветков» такой разный аромат. Глаза Саида блестели от восхищения. «Моему другу живется, как в раю, почему бы и мне тоже не испытать эту радость обладания двумя женщинами?» – думал он с вожделением. Вскоре и у него появилась вторая жена. Но когда в брачную ночь он захотел разделить с ней ложе, она гневно отвергла его со словами: – Не мешай мне спать, иди к своей первой жене. Я не хочу быть пятым колесом в телеге. Или я, или она. Чтобы найти утешение, он отправился к первой жене. – Тебе здесь больше нет места, – сказала она. – Если ты взял себе вторую жену, а я тебе уже не мила, ну так и иди к ней. После очередной попытки ему ничего не оставалось, кроме как пойти в ближайшее кафе, чтобы найти утешение хоть там. В кафе Саид снова встретил своего приятеля, сидящего за тем же столиком и курящего кальян. – Чем ты так расстроен? – спросил приятель, увидев печаль в глазах Саида. – Мои жены не подпускают меня к себе. – Я рад тебя видеть, друг мой Саид, – удовлетворенно сказал приятель. – Теперь мне не придется коротать здесь время по ночам одному! Он безумно влюблен в меня Две подруги разговаривают, отдыхая на излюбленном пляже. – Конечно, все эти молодые и почти обнаженные девицы являются постоянным соблазном для наших мужей, – говорит одна. – Может быть, – отвечает другая, – но я доверяю своему абсолютно. Он безумно влюблен в меня. – О, – восклицает первая. – И что, у него никогда не бывает моментов, когда он в здравом уме? Счастье курицы Вор залез в чужой курятник и украл курицу. Когда он убегал, то опрокинул лампу, и курятник загорелся. Курица смотрела назад и, видя огонь пожара, понимала – он спас ей жизнь. Когда вор откармливал курицу пшеном и хлебом, курица понимала – он о ней заботится. Она выскочила из его рук, прыгнула на нож и прикрыла любимого своим телом. И умерла счастливой! Когда вор скитался из города в город, пряча в холод курицу за пазухой, она понимала – он ее любит. Когда пришло время, и курица увидела, как вор замахнулся ножом, она поняла – от трудной жизни он хочет покончить жизнь самоубийством. Она выскочила из его рук, прыгнула на нож и прикрыла любимого своим телом. И умерла счастливой! Так вы не приедете? Бабушка звонит своей замужней дочери и спрашивает ее, как идут дела. – Все ужасно, – стонет дочь. – У меня раскалывается голова, болят спина и ноги, в доме беспорядок, а дети сводят меня с ума. – Послушай, не расстраивайся, – успокаивает ее бабушка. – Сейчас все устроим. Ты пойди приляг, а я сейчас приеду, приготовлю обед, приберусь и потом погуляю с детьми. А ты немного отдохнешь и приготовишь ужин для Зигмунда. – Для Зигмунда? – удивилась женщина. – Для какого Зигмунда? – Как для какого, для твоего мужа! – отвечает бабушка. – Моего мужа зовут не Зигмунд, – отрезала женщина. – О боже! – восклицает бабушка. – Я, должно быть, не туда попала! – О боже! – воскликнула женщина. – Так вы не приедете?! [5] Блаженство тещи Однажды теща приехала в гости на неделю, но осталась жить на целый месяц. – Мне у вас нравится! – говорила она. Молодые люди долго думали, как от нее избавиться, и наконец придумали план. – Я сегодня подам суп, – сказала жена мужу, – и мы начнем ссориться. Ты скажешь, что я его пересолила, а я буду настаивать, что соли даже не хватает. Если мать согласится с тобой, я взорвусь и попрошу ее уйти. Если она согласится со мной, то ты впадешь в ярость и прикажешь ей убираться. Подали суп. Начался скандал, но теща на него никак не реагировала. Наконец жена с нетерпением спросила: – Мама, ну скажи – суп пересолен или недосолен? Старушка опустила ложку в тарелку, поднесла ее ко рту, попробовала суп, немного помедлила и сказала: – Нормальный! Три желания от феи Седовласая старая дева Элис сидит на веранде в кресле-качалке и поглаживает кота, лежащего рядом. Неожиданно появляется прекрасная фея и предлагает исполнить три ее желания. – Неужели? – недоверчиво говорит старая дева. – Если уж вы исполняете желания, для начала превратите мое кресло-качалку в золотой трон. Фея взмахивает волшебной палочкой, и старая леди оказывается сидящей на золотом троне. Ее лицо преображается в улыбке! – Я ведь могу загадать еще два желания?! – со сверкающими глазами уточняет она. – Все, что вашей душе угодно, – отвечает фея. – Тогда сделайте меня молодой и красивой! – просит Элис. Фея взмахивает волшебной палочкой, и желание Элис исполняется. – Ну что, хоть теперь-то ты жалеешь, что когда-то сводила меня к ветеринару? – А теперь превратите и моего кота в красивого молодого принца, – говорит леди. Добрая фея взмахивает палочкой и, исполнив третье желание, исчезает. Теперь перед взором уже юной Элис вместо кота стоит красавец принц. Молодой человек подходит к ней, обнимает и нежно шепчет ей на ухо: – Ну что, хоть теперь-то ты жалеешь, что когда-то сводила меня к ветеринару? [15] Глупая коза Женатый сорокалетний бизнесмен сидит в купе вагона. Он читает экономический раздел газеты и время от времени поглядывает в окно на проносящийся мимо пейзаж. На очередной остановке дверь открывается, и в купе входит молодая дама. У нее довольно большой чемодан, который она пытается положить в багажный отсек. Бизнесмен отбрасывает газету, вскакивает и после галантного «Позвольте я вам помогу» укладывает багаж. Внешность молодой женщины сразу очаровывает его, когда же он видит ее сидящей перед ним, элегантно положив ногу на ногу, наш герой приходит в восхищение от своей спутницы. Он чувствует, что помолодел на несколько лет. От ее очаровательной улыбки, которой она вознаградила его за помощь, тепло разливается по всему его телу. Экономический раздел вдруг больше не привлекает нашего бизнесмена. То и дело он опускает газету и поглядывает на свою визави, отмечая красоту ее волос, цвет глаз; он старается не смотреть на декольте и снова судорожно хватает газету, пытаясь углубиться в чтение. Он чувствует, что попался и что за ним наблюдают. Самые различные мысли вихрем проносятся в его голове. Он не в силах их остановить: «Эта женщина мне очень нравится. Если сравнить ее с моей женой…» Слова «моя жена» на короткое время возвращают его к суровой действительности: «Раньше я был очень влюблен в нее. Но потом стали возникать проблемы за проблемами». Невольно он вспоминает о том, что прошлой ночью жена не дала ему никакого повода проявить нежность. После привычных упреков, что он почти потерял интерес к ней, что у него никогда нет времени для нее, она просто повернулась к нему спиной и притворилась спящей. Ему становится жаль самого себя, и он опять украдкой смотрит на свою спутницу. Приятный запах духов щекочет нос, и ему начинает казаться, будто она флиртует с ним. «Я должен обязательно познакомиться с этой женщиной. И если я не буду дураком, моя жена ничего не узнает. И вообще, что было бы, если бы я ушел от жены к другой женщине?» Однако эта мысль вызывает у него мучительные сомнения: «Смог ли бы я это вынести? Разве я мог бы позволить себе поступить так по отношению к своим детям? Что сказали бы родственники? Коллеги, конечно, позавидовали бы мне, если бы у меня появилась такая очаровательная подруга. Они все не прочь поступить так же, но не могут». Приятный запах духов щекочет нос, и ему начинает казаться, будто она флиртует с ним. Вдруг перед его глазами всплывает картина из детства: мать плачет – отец ушел к другой. Вспомнив об этом, он чувствует какое-то смущение, однако быстро прогоняет печальные мысли: «Я многого достиг в жизни и, думаю, заслужил право на награду. Что за напасть это вечное чувство долга: вставать рано утром, изображать на лице радостную улыбку (а то жена сразу начинает дуться), безупречно, добросовестно, без единой ошибки выполнять свои служебные обязанности, быть любезным и приветливым с сослуживцами, которым с удовольствием дал бы пинка под зад. Ежедневная досада из-за тысячи мелочей». В ушах раздается укоризненный голос жены: «У тебя вечно нет времени для меня. Ты мною пренебрегаешь. Даже по отношению к детям ты невнимателен и жесток». «Эти обвинения я слышу каждый вечер, – подумал мужчина. – Разве это не достаточная причина, чтобы завязать знакомство с восхитительной женщиной? Разве я не заслужил этого при такой собачьей жизни? Если бы только не эти дурацкие сомнения». Он опускает газету на колени, обаятельно улыбается, откашливается и… не произнеся ни слова, обреченно отворачивается к окну. Поезд замедляет ход. Молодая дама встает, и не успевает он опомниться, как она достает свой чемодан и вежливо прощается. Тем временем поезд подъезжает к вокзалу. Наш бизнесмен видит, как его спутница бежит по перрону навстречу молодому человеку и сердечно обнимает его. Бизнесмен вновь берется за газету, делает над собой усилие, чтобы дальше изучать курс на бирже, и ругается про себя: «Глупая коза!» [47] Исчезнувший муж Крупного и значительного вида женщина вошла в офис мэра, шумно хлопнув за собой дверью. – Это вы выдали мне свидетельство о браке с мистером Джекобсоном? – спросила она, шлепая документ на стол. Инспектор внимательно изучила документ и ответила: – Да, мадам, похоже, что я. А что случилось? – Да он исчез! Понимаете?! И что же вы теперь намереваетесь делать? «Не возвращайся обратно, и я все прощу!» Я все прощу Жена покинула дом в пятый раз, и муж в очередной раз стремительно бросился помещать объявление в газете. На этот раз оно гласило: «Не возвращайся обратно, и я все прощу!» Я не мог в это поверить – Моя жена исчезла! – кричит мужчина, вбегая в полицейский участок. – Когда она исчезла? – спрашивает полицейский. – Пять или шесть лет назад, – отвечает муж. – Пять или шесть лет назад! – изумленно восклицает полицейский. – Почему же вы не пришли раньше? – Ну, видите ли, – говорит мужчина, – я просто не мог в это поверить! Цена любви Однажды у старого монаха спросили: «Что такое дружба?» – To, что многие называют дружбой, на самом деле это просто сделка, – ответил монах. – Она строится на принципе: если ты соответствуешь моим ожиданиям, даешь мне то, что я хочу, то я люблю тебя. Как только ты отказываешь мне, моя любовь превращается в возмущение и равнодушие. Для примера он рассказал о человеке, который после трудного рабочего дня пришел домой к своей жене и трехлетней дочке. – Поцелуй папочку, – сказал он дочурке. – Нет! – игриво ответила она. – Как не стыдно! Твой папочка целый день трудится, чтобы принести домой немного денег, а ты так себя ведешь! – с шуткой и укором сказал он. – Ну, иди же, поцелуй меня! – А где деньги? – спросила малышка, невозмутимо глядя ему прямо в глаза. На это один из учеников заявил: – Я не продаю свою любовь за деньги. – А разве это не то же самое – если не хуже – продавать свою любовь за любовь? – спросил монах. [16] Замыслы родителей Однажды учителя попросили прокомментировать слова Иисуса о том, что когда-то приходится «отречься» от своих родителей. – Иногда родители становятся врагами нашей самостоятельности, – ответил учитель и для примера рассказал, как однажды у супермаркета он заговорил с женщиной, катившей в коляске двух малышей. – Какие милые у вас мальчики. Сколько им лет? – Врачу – три, а юристу – пять, – ответила дама. [14] Она думает, что я настоящий Семья пришла в ресторан пообедать. Официантка приняла заказ у взрослых и затем повернулась к их семилетнему сыну: – Что вы будете заказывать? Мальчик робко посмотрел на взрослых и произнес: – Я бы хотел хот-дог. Не успела официантка записать заказ, как вмешалась мать: – Никаких хот-догов! Принесите ему бифштекс с картофельным пюре и морковью. Официантка проигнорировала ее слова. – Вы будете хот-дог с горчицей или с кетчупом? – спросила она мальчика. – С кетчупом, – ответил мальчик. – Я буду через минуту, – сказала официантка и отправилась на кухню. За столом воцарилась оглушительная тишина. Наконец мальчик посмотрел на родителей и сказал: – Знаете, похоже, она думает, что я настоящий! Проблемы детей – Как поживает твоя дочь? – спросили у женщины. – Моя любимая доченька! Она так счастлива! У нее такой замечательный муж! Он подарил ей автомобиль, купил ей драгоценности, о которых она мечтала, нанял для нее слуг. Он подает ей завтрак в постель, и она встает не раньше полудня. Не муж, а настоящий принц! – А как дела у сына? – Ох, мой бедный мальчик! Ну и брюзгу взял он себе в жены! Он предоставил ей все, что она хотела: автомобиль, драгоценности, армию слуг. А она валяется в постели до полудня! И даже не встанет, чтобы приготовить мужу завтрак! [13] – Не ограничивайте детей рамками своих собственных знаний, ведь они родились в другое время. Как воспитывать детей Супружеская пара спросила у Мастера, как правильно воспитывать детей. В ответ они услышали древнееврейское высказывание: – Не ограничивайте детей рамками своих собственных знаний, ведь они родились в другое время. [16] Переливание крови Маленькой девочке срочно нужно было сделать переливание крови. – Только переливание твоей крови спасет жизнь твоей сестре. Готов ли ты дать ей свою кровь? – спросил врач у ее восьмилетнего брата. Глаза мальчика расширились от страха. Он подумал немного и произнес: – Да, я готов. В процессе переливания крови мальчик спросил: – Скажите, сколько мне еще осталось жить? Замыслы родителей-2 Когда у Учителя родился первенец, он не мог оторвать от малыша глаз. – Кем ты хотел бы видеть его, когда он вырастет? – спросили его. – Невероятно счастливым человеком! [15] Время для воспитания Одна мать спросила у старого Учителя, когда ей лучше начинать воспитание дочери. – Сколько ей лет? – спросил Учитель. – Пять, – ответила женщина. – Пять лет! Беги скорей домой! Ты уже на пять лет опоздала! Современные истории Стратегия гения Томас Эдисон потратил огромное количество времени на изобретение первой лампочки. По слухам, он провел более двух тысяч экспериментов, прежде чем ее создать. На пресс-конференции, посвященной его новому изобретению, один журналист спросил: – Скажите, мистер Эдисон, каково это – терпеть неудачу две тысячи раз подряд, пытаясь создать одну лампочку? – Молодой человек, – ответил Эдисон, – я отнюдь не ошибался две тысячи раз, создавая эту лампочку. Я обнаружил одну тысячу девятьсот девяносто девять способов, как не сделать лампочку. Оно будет давать свет Маленький мальчик спрашивает электрика: – Дядя, а что такое электричество? – Понятия не имею, сынок. Но я могу сделать так, чтобы оно давало тебе свет. Стремительность ума Однажды у легкого одномоторного самолета отказал двигатель. На его борту было только три пассажира – умник, бойскаут и священник. Пилот крикнул, что нужно прыгать, взял себе один из трех имевшихся на борту парашютов и выпрыгнул. Остальные должны были решить между собой – кому достанутся два оставшихся парашюта. – Молодой человек, – ответил Эдисон, – я отнюдь не ошибался две тысячи раз, создавая эту лампочку. Я обнаружил одну тысячу девятьсот девяносто девять способов, как не сделать лампочку. Умник решил, что в этой ситуации промедление смерти подобно, и с криком: «Я умный и нужен своей стране!» быстро схватил первый попавшийся парашют и выпрыгнул из самолета. Священник посмотрел на бойскаута и сказал: – Сын мой, я уже достаточно пожил на свете и уже готов встретиться с Господом. Я думаю, что будет справедливо, если спасешься ты. – В этом нет необходимости, святой отец, – отвечает бойскаут. – У нас два парашюта. Умник выпрыгнул с моим рюкзаком! Экономия Человек не дождался еле движущегося в автомобильной пробке автобуса и решил пойти пешком. По пути он встретил друга. – Я решил сэкономить пятьдесят центов, пойдя пешком, вместо того чтобы ехать вон в том душном автобусе, – сказал он другу, показав на автобус сзади. – Ты весьма расточителен! – заметил друг. – Это еще почему? – Открыв такой замечательный способ экономии, тебе надо было идти впереди вон того такси, и ты сэкономил бы в десять раз больше! Поезд в Фордэме не останавливается Пассажир вскочил на поезд до Нью-Йорка и сообщил кондуктору, что направляется в Фордэм. – По субботам поезд там не останавливается, но вы можете выскочить из него, когда он притормозит на вокзале. Только вам нужно будет некоторое время бежать рядом с поездом, чтобы не упасть. В Фордэме, когда поезд замедлил ход, пассажир выскочил на платформу и побежал рядом с поездом. Увидев это, кондуктор другого вагона открыл дверь и затащил пассажира в тамбур. Поезд набрал скорость. – Повезло тебе, приятель, – улыбнувшись, сказал кондуктор. – По субботам поезд в Фордэме не останавливается. [13] Случай на железнодорожной платформе На железнодорожной платформе три уважаемых профессора университета стояли и увлеченно спорили по какой-то научной проблеме. Поезд должен был вот-вот отойти, а профессора настолько были увлечены спором, что не заметили, как поезд тронулся. Когда они обратили внимание на набирающий скорость состав, он уже почти отошел от платформы. Все трое бросились догонять поезд. Двоим, особо резвым, это удалось, а третьему нет. И вдруг тот, кому не удалось догнать поезд, начал хохотать. Он смеялся так сильно, что вокруг собралась толпа. – В чем дело? – спрашивали они. Но он так сильно смеялся, что не мог даже вразумительно ответить. – Я опоздал на поезд! – наконец сказал он, едва отдышавшись от смеха. – Но это же не повод для смеха, – с удивлением заметили они. – Подождите, вы не знаете всю историю, – продолжил он. – Те двое, которые догнали поезд, пришли меня провожать… Стоимость знания Один судовладелец приобрел новый корабль с паровым двигателем. Но через некоторое время паровая машина перестала запускаться. Его специалисты – механики и инженеры, вооруженные чувствительными приборами, пытались найти поломку и починить машину, но все их попытки оказались безуспешны. – Делать нечего, – сказали специалисты судовладельцу. – Придется пригласить мастера. – Приглашайте! – согласился судовладелец. Вскоре явился невозмутимый мастер с молотком в руках. Задав несколько вопросов и выслушав ответы, он отправился к котлам. Там он осмотрел машину, ощупал различные трубы, послушал шум бойлера и выходящего пара. Затем резко и сильно ударил молотком. Машина заработала. – Сколько я вам должен за услугу? – спросил обрадованный судовладелец. – Тысячу и один доллар, – сообщил мастер. – Как? – удивился хозяин. – Тысячу долларов за один удар молотком? – Удар молотком стоит один доллар, – ответил мастер. – А тысячу долларов стоит знание того, куда и как нужно ударить. – Удар молотком стоит один доллар, – ответил мастер. – А тысячу долларов стоит знание того, куда и как нужно ударить. Непогрешимость священника Два землекопа-католика работали неподалеку от публичного дома, когда увидели, что в дом терпимости незаметно юркнул раввин. – А чего от него еще можно ожидать! – переглянувшись, сказали рабочие. Некоторое время спустя туда крадучись вошел и пастор. Это их тоже не удивило. – А чего еще от него можно ожидать! – сказали и в этот раз рабочие. Чуть позже, высоко подняв воротник, в дом прошмыгнул католический священник. – Какой ужас! Должно быть, одной из девочек стало плохо. [15] Лекарство от бессонницы Один человек, страдающий от бессонницы, пришел за советом к набожному доктору. – Заучите молитвы и повторяйте их всю ночь, – посоветовал доктор. – И что, я засну? – удивленно спросил пациент. – Если не заснете, то, по крайней мере, вас перестанет раздражать ваша бессонница, – ответил доктор. Мне нравится вспоминать Женщина на исповеди рассказывает священнику: – Как-то я поленилась пойти на проповедь в воскресенье. И еще я когда-то поругалась с садовником. А однажды я выпроводила свою свекровь из дому на целую неделю. – Да, исповедовалась. Но я делаю это опять потому, что мне нравится снова и снова вспоминать об этих событиях! – Но ведь вы исповедовались об этом на прошлой неделе, и вам отпустили эти грехи, зачем вы говорите об этом снова? – с недоумением спрашивает священник. – Да, исповедовалась. Но я делаю это опять потому, что мне нравится снова и снова вспоминать об этих событиях! [15] Огромный секрет Космонавт возвратился с орбиты. Его принимает Брежнев и по окончании официальной встречи тихо спрашивает: – А теперь скажи мне, товарищ, правду, ты встречал там Бога? – Если честно, да, я обнаружил Его! – с восторгом ответил космонавт. – Я так и думал, – с грустью отвечает Брежнев. – Но обещай мне никогда и никому не открывать этот секрет. Через несколько месяцев этого же самого космонавта принимает Папа Римский. Когда они остались одни, папа шепчет ему: – Теперь, сын мой, скажи мне, пожалуйста, ты встречал там Бога? – Нет, к сожалению, не встречал, – ответил космонавт, верный своему обещанию. – Я так и думал, – с горечью отвечает Папа. – Послушай, обещай мне никому и никогда об этом не говорить. [5] Вопрос на уроке анатомии На уроке анатомии преподаватель спрашивает ученицу: – Какой орган человеческого тела при определенном воздействии может изменять свои размеры в тридцать раз? – Я не буду отвечать на такие вопросы! – возмущенно восклицает девушка и, покраснев, выбегает из аудитории. Тогда учитель задает этот же вопрос другой девушке, которая спокойно отвечает: «Зрачок глаза». – Очень хорошо, – говорит учитель. – Можете идти. И скажите своей подружке, что, во-первых, она не выучила домашнее задание и, во-вторых, ей лучше избавиться от своих иллюзий, иначе ее ждут серьезные разочарования в будущем! Вопросы и ответы Однажды некий мужчина двадцать лет спустя после окончания университета приехал в город, в котором провел студенческие годы. Он с радостью узнал, что его ближайший друг студенческих времен ныне преподает в этом университете. Конечно же, он не упустил возможности навестить своего старого приятеля прямо на рабочем месте. Тот как раз готовился принимать экзамены у студентов и раскладывал на столе билеты. Бывший сокурсник взял наугад несколько билетов и, прочтя их, воскликнул: – Вопросы те же. Ответы другие… – ответил с улыбкой приятель. – А вопросы все те же! – Вопросы те же. Ответы другие… – ответил с улыбкой приятель. Просто извиняйся Один простой деревенский паренек впервые попал в город. На станционной платформе кто-то наступил ему на ногу и сказал: «Простите». Затем он направился в гостиницу, но там кто-то снова толкнул его и сказал: «Простите!» Потом он пошел в театр, и кто-то почти сбил его с ног со словами: «Простите». – Как это здорово жить в городе, – воскликнул парень из деревни. – А мы даже и не знали этой уловки: делай все, что тебе угодно и по отношению к кому угодно, а потом просто извиняйся! Излечение пощечиной Человек пришел в магазин, чтобы купить своей жене подарок. Взяв сверток и собравшись идти, он внезапно дал продавцу пощечину и тут же начал извиняться. Продавец был ошарашен, но в искренности извинений не было никаких сомнений. – Может быть, вам стоило бы сходить к психиатру, – сказал продавец сочувственно. Через несколько месяцев этот же человек снова появился в магазине. Он сделал покупку, но уже не пытался причинить продавцу никакого вреда. – Я принял ваш совет и сходил к психиатру, – сказал молодой человек. – И как, он вас вылечил? – поинтересовался продавец. – Да. Сразу же после того, как я заплатил ему за свой первый визит, я дал ему пощечину. – И что произошло дальше?! – с интересом спросил продавец. – Он тоже дал мне пощечину в ответ. Завещание Отец-миллиардер был при смерти, и, подозвав своего сына-наследника, он сказал ему: – Теперь я должен открыть тебе свой главный секрет, ибо смерть моя уже близка. Всегда помни две вещи, благодаря которым я добился успеха. Во-первых, если ты что-то пообещал, сдержи данное слово. Чего бы это тебе ни стоило, будь честен и выполни свое обещание. Это было моим принципом, на этом я основывал все свои дела, и поэтому я добился успеха. И второе – никогда никому ничего не обещай! Исполнительность таксиста Однажды один рассеянный профессор опаздывал на лекцию. Он вскочил в такси и крикнул: – Быстрее! Полный вперед! Такси мчалось на полной скорости, когда профессор вдруг вспомнил, что не сообщил водителю адрес. Он закричал водителю: – А вы знаете, куда ехать?! – Нет, сэр, но я еду на максимальной скорости! [15] Боль в ноге и возраст Человек пришел к доктору с жалобой на боль в ноге. – Не делайте из меня идиота, доктор! Вторая нога не моложе первой! – Боль в ноге вызвана вашим возрастом, – сказал доктор после непродолжительного осмотра. – Не делайте из меня идиота, доктор! Вторая нога не моложе первой! Озорство Миллы В доме для престарелых дам жизнь была довольно скучной, поэтому одна из дам по имени Милла захотела внести в нее какое-то разнообразие. Немного подумав, она решила пробежать голышом через общую комнату. Так она и сделала. Одна из старушек оторвалась от вязания и спросила рядом сидящую подружку: – Ты не заметила, это вроде как мимо нас пронеслась Милла? – Да, похоже, что это была она, – ответила соседка. – А что на ней было надето, я не разобрала? – спросила первая. – Я тоже точно не разглядела, но вроде что-то такое измятое и неглаженое… Дом как для себя Хозяину было жаль расставаться с работником, который прослужил у него много лет. И он попросил его об услуге – напоследок построить дом. Плотник согласился, но было видно, что во время работы он думал о чем-то другом, совсем не старался, брал какие попало материалы. Когда плотник закончил работу и дом был готов, хозяин протянул плотнику ключи от входной двери. – Этот дом – мой подарок для тебя! – сказал он. Было заметно, как плотник расстроился. «Если бы я знал, что строю дом для себя, я бы все сделал совсем по-другому», – подумал он. [56] Удвоил цену Один человек, одетый в дорогой костюм, принес на ремонт часовому мастеру старые сломанные часы. Мастер посмотрел на дорогую одежду клиента и решил, что если этот состоятельный человек хочет починить отжившие свой век часы, значит, они действительно ему очень дороги. Возможно, что они являются семейной реликвией или приносят ему счастье. – Эти часы очень старые, и их ремонт будет стоить дорого, – сказал мастер. – Возможно, это будет стоить для вас вдвое больше той цены, за которую вы их когда-то приобрели. – Я согласен, – ответил владелец часов. Часовщик купил подобные часы и заменил старые внутренности новыми. Когда же он протянул их владельцу, то в ответ вместо денег получил две пощечины. – Зачем вы это сделали? – обиженно спросил мастер. – Вы сказали мне, что за починку часов я должен буду вам заплатить, вдвое большую их первоначальной стоимости, – отвечал человек. – Но я не покупал этих часов. Они мне достались за одну пощечину, которую я дал человеку, пожелавшему обмануть меня. Так что я честно удвоил цену! Ты слишком близко подобрался к моей цене Однажды один торговец наркотиками, опасаясь полицейских рейдов, обратился к монаху с просьбой спрятать контрабандный товар в монастыре. У монаха была безупречная репутация, и контрабандист рассчитывал на то, что полиция не будет делать обыск в монастыре. Монах с негодованием отреагировал на такую просьбу и потребовал, чтобы человек немедленно покинул монастырь. – Убирайся сию же минуту! Ты слишком близко подобрался к моей цене! – За твое милосердие я дам тебе сто тысяч долларов, – пообещал наркодилер. Монах слегка помедлил, прежде чем отказать вновь. – Двести тысяч! Монах по-прежнему отказывался. – Пятьсот тысяч! Монах схватился за палку и завопил: – Убирайся сию же минуту! Ты слишком близко подобрался к моей цене! Канадский маяк Армада флота Соединенных Штатов была на военно-морских учениях на побережье Канады, когда был записан следующий разговор по радио: – Пожалуйста, измените свой курс на пятнадцать градусов к северу, чтобы избежать опасности столкновения. – Нет. Это мы советуем вам изменить свой курс на пятнадцать градусов к югу, чтобы избежать опасности столкновения. – Мы требуем! Развернитесь на север, чтобы избежать столкновения! – Нет, мы настойчиво рекомендуем вам развернуться на юг, чтобы избежать столкновения. – Это капитан военного судна Соединенных Штатов. Повторяю еще раз, немедленно измените курс! – А мы говорим, поворачивайте на юг. – Это истребитель, принадлежащий вооруженным силам Соединенных Штатов. Мы обеспечиваем воздушную поддержку флота США. Измените свой курс НЕМЕДЛЕННО! – А мы – канадский маяк! Так что сворачивайте сами! Власть сержанта Генерал далеко опередил свое войско, пересекающее джунгли, и в какой-то момент совершенно заблудился. После долгих скитаний он очутился в крошечной деревушке. Жители тут же окружили генерала, а он начал отдавать им приказы. – Принесите немедленно мне воду, еду, чистое белье и накормите мою лошадь, – требовал он. Однако никто и с места не сдвинулся. – Если вы сию же минуту не подчинитесь, – завопил генерал, – я поступлю с вами со всей строгостью! – Не я буду делать, – закричал приведенный в бешенство генерал, – а цепь командования! В ответ на это деревенский старейшина сказал: – Ты не кажешься мне очень сильным. Каким образом ты можешь нам что-нибудь сделать? У тебя ничего не выйдет. – Не я буду делать, – закричал приведенный в бешенство генерал, – а цепь командования! – А что такое цепь командования? – Я скажу полковнику, он – майору, тот – капитану, а капитан – лейтенанту. Лейтенант отдаст приказ сержанту, в чьем распоряжении взвод солдат. Они поставят вас к стенке и расстреляют. – Ну вот, теперь ты наконец сказал что-то дельное, – произнес старейшина. – Этот сержант, видно, действительно обладает властью. Пока же мы видели только тебя. Вот если бы нам довелось иметь дело с твоим сержантом – вот это что-нибудь да значило бы. Я знал, что ты придешь Сэр, мой друг не вернулся с линии фронта. Прошу вас разрешить мне вытащить его оттуда. – Запрещаю, – отрезал офицер, – я не буду рисковать твоей жизнью ради того, кого уже, скорее всего, нет в живых. Ослушавшись приказа, солдат все-таки пробрался на передовую и час спустя, смертельно раненный, принес на себе мертвого друга. Офицер был вне себя от ярости: – Я же говорил тебе, что его нет в живых. Теперь я потеряю еще и тебя. Ну скажи, разве был смысл рисковать жизнью ради мертвого тела? – Да, сэр, был, – ответил умирающий солдат. – Когда я добрался до него, он все еще был жив. Увидев меня, он улыбнулся мне и сказал: «Я знал, что ты придешь за мной, Джек». [14] Истории со сказочными персонажами Расчетливость улитки Улитка медленно, но целеустремленно взбиралась по вишневому дереву холодным, ветреным днем запоздалой весны. Воробьи на соседнем дереве от души потешались, глядя на нее. Затем один из них подлетел к ней и спросил: – Глупая, разве не видишь, что на этом дереве нет вишен? Не прерывая своего пути, малютка ответила: – Будут, когда я туда доберусь. [15] Воробей и курица Воробей сидел на деревянной ограде, а курица важно прохаживалась внизу. – Послушай, тебе не надоело все ходить и клевать? – спросил воробей. – Ведь при такой жизни ты уже и летать-то разучилась! – Неправда! – обиделась курица. И изо всех сил замахав крыльями, она тоже взгромоздилась на ограду. – А тебе не надоело все летать и прыгать? – спросила курица. – Живи со мной в курятнике. Хозяйка будет подсыпать зерно в кормушку, а ты клюй себе, не зная забот. Тут подул сильный ветер. Курица изо всех сил пыталась удержаться за ограду, но всетаки слетела вниз. А воробей расправил крылышки и воспарил вверх. Сделав круг, он снова сел на ограду. – Ты большая и сильная, но надеешься в жизни только на кормушку, – сказал воробей. – Вот и в полете ты хотела опереться на деревянную ограду. А я опираюсь только на свои крылья и в жизни сам себе опора… И воробей полетел дальше. Вопрос белого медвежонка Одной морозной ночью маленький белый медвежонок спрашивает маму: – Мама, скажи, а мой папа тоже белый медведь? – Конечно, сынок! – А мой дедушка тоже белый медведь? – И дедушка тоже! – отвечает медведица. – А прадедушка? – И прадедушка! А почему ты спрашиваешь? – Почему же тогда мне так холодно? Сила вежливости Жил-был кролик, очень скромный и вежливый. Однажды, вдоволь наевшись капусты на крестьянском огороде, он собрался было домой, как вдруг заметил лисицу. Она возвращалась в лес. Ей не удалось стащить курицу с крестьянского двора, и она была очень сердита и голодна. У кролика дрогнуло сердце. Бежать, но куда? И кролик бросился в находящуюся рядом пещеру. Он не знал, что там поджидала его другая грозная опасность – живущая в пещере змея. Кролик, однако, был хорошо воспитан и знал, что без разрешения в чужой дом входить не полагается. «Нужно поздороваться, – подумал он, – но с кем? С пещерой?» – Здравствуйте, добрая пещера! – вежливо сказал кролик. – Разрешите мне войти. Змея очень обрадовалась, услышав голос кролика. Она очень любила кроликов, в особенности их нежное мясо, но не думала, что они еще и так вежливы! Змея очень обрадовалась, услышав голос кролика. Она очень любила кроликов, в особенности их нежное мясо, но не думала, что они еще и так вежливы! – Входите, входите, пожалуйста! – ответила она. Но кролик по голосу понял, с кем имеет дело. – Простите, что я побеспокоил вас, – сказал он. – Я совсем забыл, что меня ждет крольчиха! До свидания! – и бросился бежать прочь со всех ног. Прибежав домой и немного успокоившись, кролик подумал: «Да, вежливость еще никому не повредила!» – Лучше бы я ему не отвечала! – проворчала змея, снова сворачиваясь в клубок. – Ох уж эти вежливые кролики! И нужно же было ему спросить разрешения войти! Знание курицы Вдоль всего плетня, окружавшего птичий двор, расселись ласточки, беспокойно щебеча друг с другом, говоря о многом, но думая только о лете и юге, потому что осень стояла уже у порога – ожидался северный ветер. Однажды они улетели, и все заговорили о ласточках и о юге. – Пожалуй, на следующий год я сама слетаю на юг, – важно объявила всем курица. Минул год, ласточки вернулись и снова расселись на плетне, а весь птичник обсуждал предстоящее отбытие курицы на юг. Пришло время, и ранним утром подул северный ветер, ласточки разом взлетели и, паря в небе, почувствовали, как ветер наполняет их крылья. К ним пришли сила и странное древнее знание, направляющее их к нужной цели на юге планеты. – Ветер, пожалуй, подходящий, – самодовольно известила курица, расправила крылья и выбежала из птичника. Хлопая крыльями, она выскочила на дорогу, сбежала вниз с насыпи и попала в сад. К вечеру, тяжело дыша, она вернулась обратно и рассказала обитателям птичника, как она летала на юг до самого шоссе и видела величайший в мире поток машин, мчащихся мимо. Она была в землях, где растет картофель и кукуруза. И видела сад, в котором росли прекрасные розы, и там даже был сам садовник. – Потрясающе, – восхищался весь птичий двор. – И как живописно рассказано! Не то что эти неразговорчивые ласточки. Пришла весна, и ласточки вернулись снова. Но птичий двор ни за что не соглашался с ними, что на юге – море. – Послушайте нашу курицу! – говорили они. Она лучше знает, где юг. А ласточки и не настаивали. Пришло время, и они улетели вновь. [50] Простота Мышь сказала: – Я хочу найти крошки. Собака сказала: – Я пришла сюда за корками. – Общим знаменателем их желаний является хлеб, а не пища. Вы чересчур все усложняете. Простак сказал: – Вы дураки, вам нужен хлеб! Мудрец сказал: – Но им можно было бы предложить и другой род пищи. Простак пришел в ярость: – Общим знаменателем их желаний является хлеб, а не пища. Вы чересчур все усложняете. [64] Доказательства для кролика Лиса встретила кролика в лесу. – Кто ты такой? – спросил кролик. – Я лиса, – ответила удивленная лиса. – И я хочу тебя съесть. – Как ты можешь доказать, что ты лиса? – спросил кролик. Лиса не знала, что ответить, потому что раньше кролики убегали от нее без лишних вопросов. – Если ты можешь показать мне письменное доказательство того, что ты лиса, то я поверю тебе, – сказал кролик. Обеспокоенная лиса побежала ко льву, чтобы он дал ей удостоверение, что она действительно лиса. Выданное львом удостоверение вызывало у лисы такой интерес, что она задерживалась на каждом параграфе, чтобы продлить удовольствие. Но когда она вернулась на место, где оставила кролика, его там уже не было. – Если ты можешь показать мне письменное доказательство того, что ты лиса, то я поверю тебе, – сказал кролик. Лиса побежала обратно ко льву и увидела оленя, разговаривающего со львом. – Я хочу видеть письменные доказательства того, что ты лев, – говорил олень. – Когда я не голоден, мне нет нужды беспокоить тебя, когда же я голоден, то ты не нуждаешься ни в каких документах, – ответил лев. Удивленная лиса спросила: – Почему ты не сказал мне, чтобы я так поступила, когда я просила удостоверение для кролика? – Друг мой, – сказал лев, – тебе следовало сказать, что удостоверение требовал кролик. Я думал, что оно нужно для тех глупых людишек, от которых кое-кто из этих умных животных научился подобному различению. Любовь мыши и слона Мышь и слон полюбили друг друга. В брачную ночь слон подвернул ногу, упал, ударился и остался лежать бездыханным. – О судьба! – заголосила мышь. – Я купила миг удовольствия и тонны воображения за цену – выкапывание могилы всю свою оставшуюся жизнь! Лошадь и осел Лошадь и осел шли с базара. Осел был навьючен выше головы, а лошадь бежала налегке. – Будь другом, – попросил осел на половине пути, – помоги мне! Возьми часть груза! Но лошадь делала вид, что не слышит. – Мне уже невмоготу! Помоги! – взмолился осел немного погодя. Но лошадь только ушами повела. Когда дорога пошла в гору, осел прошел еще десяток шагов и, обессиленный, упал. – Вставай, вставай, милый! – умолял его хозяин, но осел с такой поклажей не мог подняться. Тогда хозяин разгрузил осла и всю поклажу взвалил на лошадь. Теперь осел бежал налегке, а лошадь кряхтела и за двоих отдувалась всю оставшуюся часть пути. Мудрая свинья Мудрую свинью спросили: – Почему во время еды ты становишься в пищу ногами? – Я люблю ощущать пищу не только ртом, но и телом, – ответила мудрая свинья. – Когда я чувствую прикосновение пищи еще и к моим ногам, то получаю от этого двойное удовольствие. – А как же быть с манерами, присущими достойному воспитанию? – спросили ее. – Манеры предназначены для окружающих, а удовольствие для себя. Если основа удовольствия исходит от моей природы, то само удовольствие приносит пользу, – объяснила мудрая свинья. – Но ведь и манеры приносят пользу! – Когда манеры приносят мне больше пользы, чем удовольствие от еды, тогда я не ставлю ноги в еду, – гордо ответила свинья и ушла по своим делам. [34] Что делать с бабочкой Однажды к мудрой свинье, плача, прибежал сын пастуха. – Я нечаянно убил бабочку, – всхлипывая, причитал ребенок, – а моя мама говорила, что отнимать чужую жизнь – большой грех. – Это действительно так, – важно ответила свинья, – но грех засчитывается лишь тогда, когда ты убиваешь без надобности и получаешь от этого удовольствие. Тысячи тысяч бабочек на нашей земле гибнут каждый день от непогоды и в клювах прожорливых птиц, но мало кому приходит в голову пожалеть о них, ибо это естественный ход вещей. – Но голос моей матери как бы живет во мне и все время корит меня за мой поступок, – отвечал мальчик. – Ну что ж, объясни ему все и скажи, что он не прав, – посоветовала мудрая свинья. Озадаченный, мальчик что-то прошептал себе под нос, лицо его озарилось улыбкой, и он тут же убежал куда-то по своим делам. – Ох уж эти люди, они поистине мастера создавать себе трудности, – проворчала свинья, – зато сколько радости им приносит освобождение от этих надуманных ими же проблем! Немного задумавшись, свинья добавила: – А все же жаль бабочку, ведь она тоже была чьим-то другом… [34] Глупая рыбка – Извините, – спросила как-то маленькая рыбка у большой, – а вы не знаете, где найти океан? – Океан там, где ты сейчас находишься, – ответила большая рыба. – Прямо здесь? Но ведь это просто вода. А я хочу найти именно океан! – с укором возразила рыбка и уплыла искать где-нибудь еще. Лис и цыплята Лис гордился собой и был убежден, что все его суждения – это истинные факты. А мнения – это то, что есть у других, более мелких существ. Однажды, когда лис обдумывал эту мысль, несколько цыплят, поклевывая, шли своей дорогой мимо него. Увидев лиса, они с кудахтаньем бросились наутек. Лис кинулся за ними, и, когда они, переводя дух, сгрудились вместе, спросил их, в чем дело. – Мы убегаем, потому что боимся тебя, ведь ты можешь нас съесть! – ответили цыплята. – Это всего лишь ваше мнение. Уверен, что фактически во мне нет агрессии, я не стал бы вас есть, – ответил лис, – но, чтобы научить вас, а не себя, проверить, продемонстрирую это вам. Ну – ка, попробуйте разгневать меня, можете использовать все средства. Цыплята, а их любопытство стало разгораться, начали швырять лапками в него камешки. Но лис никак не реагировал на их действия. Тогда они, смеясь все громче и громче, стали клевать его. Когда это стало невыносимо больно, лис зарычал, и цыплята с криком бросились от него. – Теперь я знаю, почему лисы охотятся за цыплятами, – воскликнул лис. – Если бы они не охотились, то жизнь лис стала бы невыносимой. [20] Кошка и кролик Кошка сказала: – Кролики недостойны того, чтобы их учить! Я предлагаю им дешевые уроки ловли мышей – и хоть бы один кролик заинтересовался! Тогда стань мышью Сороконожка пришла к мудрой сове и пожаловалась на то, что у нее сорок ног и что от усталости они все болят. – Что мне делать? – спросила она совет у совы. – А ты стань мышью, – серьезно подумав над проблемой, сказала сова. – А почему именно мышью? – спросила сороконожка. – Имея всего четыре ноги, ты сможешь избавиться от девяноста процентов боли, – обосновала мудрая сова. – Прекрасная идея! Скажи только, как мне стать мышью? – спросила сороконожка. – Такими мелочами я не занимаюсь, – возмущенно ответила сова. – Я разрабатываю стратегию! Глаза и горы Однажды глаза сказали: – Какие прекрасные горы виднеются там впереди. Они высокие, даже выше колонн во дворце шейха. – О каких горах вы говорите? Мы ничего не слышим, – сказали уши, усердно напрягая свой слух. – Да горой тут и не пахнет! – возмущенно заметил нос, присоединившись к разговору. – Мы пытаемся дотронуться до горы, но ничего похожего не можем нащупать, – добавили руки. Тут глаза перевели свой взгляд на что-то другое. А все остальные начали говорить, что глаза сошли с ума, раз им такое мерещится. Неладно это, дескать, неладно. [20] Притча о двух ведрах У человека было два ведра, одно из которых было с небольшой трещиной. В течение долгих лет он носил воду из горного родника в свой дом. Но по приходе домой одно ведро было всегда полным, а другое наполовину пустым, так как по дороге часть воды просачивалась через трещину. Целое ведро гордилось своей целостностью и задавалось перед треснутым ведром. А ведро с трещиной очень стыдилось того, что не может удержать всю воду и теряет добрую ее половину по дороге. Вскоре, не выдержав стыда, оно заговорило с человеком. – Я неудачник, мое существование нелепо и бессмысленно. Из-за трещины я не могу удержать воду. Почему ты не выбросишь меня, покончив, наконец, с этим позором? – Глупое, ты не знаешь всей своей пользы! – отвечал человек дырявому ведру. – Ты видело цветы у обочины дороги, по которой я ношу воду? Они растут только с той стороны, где проливается вода, и радуют всех! А с другой стороны – только пыль… Крокодил будет разочарован Большеротая лягушка сидит на пруду, в джунглях Гоа, как вдруг появляется лиса и говорит: – Привет, старушка, ты слышала новость? Сегодня на пляже будет праздничная вечеринка в честь полнолуния. Лягушка открывает свой большой рот и отвечает: – Ква-кват-лично! – И еще, – продолжает лиса, – там будет много симпатичных парней и девушек. – Ква-кват-лично! – отвечает лягушка. – Там будет много всякой вкусной еды, – продолжает лиса. – Ква-кват-лично! – отвечает лягушка. – Но нужно знать единственное условие, – продолжает лиса, – большеротых туда не пустят. Лягушка стремительно захлопывает рот и кокетливо отвечает: – Бедняга крокодил, он будет так разочарован. Тигр отомстит за нас В стеблях травы жили крошечные букашки. Старшие из них учили младших: – Посмотрите на того тигра, лежащего неподалеку. Это добрейшее существо, которое никогда не делает нам ничего плохого. А вот баран – злейший хищник, потому что если бы он пришел сюда, то сожрал бы нас вместе с травой, на которой мы живем. Но тигр не только добр, но и справедлив – он отомстил бы за нас. Открытие цыпленка Цыпленок пожелал превратиться в лисицу – и его желание волшебным образом исполнилось. Через некоторое время он с удивлением обнаружил, что его желудок не переваривает такое количество съеденного зерна. [65] Счастье в хвосте Щенок гонялся за своим хвостом. И делал это так долго и с таким усердием, что вскоре устал и упал, глубоко дыша. – Глупый, зачем ты так гоняешься за хвостом? – спросил старый пес, наблюдая эту картину. – Я изучил философию, – отвечал, запыхавшись, щенок, – и я решил проблемы мироздания, которые не решила ни одна собака до меня. Я узнал, что счастье собаки в ее хвосте. Поэтому я гоняюсь за ним, а когда поймаю, оно будет моим. Я узнал, что счастье собаки в ее хвосте. Поэтому я гоняюсь за ним, а когда поймаю, оно будет моим. – Сынок, – сказал старый пес, – я тоже интересовался мировыми проблемами и составил свое мнение об этом. Я тоже понял, что счастье собаки в ее хвосте. Но также я заметил, что куда бы я ни пошел и что бы ни делал в этой жизни, мой хвост всегда следует за мной и мне не нужно за ним гоняться. Рефлекс Павлова В лаборатории знаменитого физиолога И. П. Павлова появилась новая собака. К ней подошел старожил, лохматый пес Рекс, и спросил: – Ну, ты как? – Да не знаю пока… Как-то все странно вокруг! Решетки, проводки, лампочки, педали какие-то. – А, лампочки, педали. Это здесь условные рефлексы изучают. – А что это такое, условные рефлексы? – Да все просто! Смотри. Я сейчас нажму на эту педаль, загорится вон та лампочка, и вон тот человек в белом халате принесет нам кусок мяса. Это и называется условный рефлекс! Вовремя остановиться В лаборатории в клетке жил очень красивый и любимый всеми попугай. После полуночи, когда все уходили отдыхать и все кругом затихало, ему позволялось свободно полетать по комнате. В одну из таких ночей, когда попугая выпустили из клетки, он подлетел к спящему псу Рексу и прямо над его ухом прокричал: «Рекс!» Пес проснулся и вскочил, обошел всю комнату, заглянул в каждый угол, но ничего не найдя, снова улегся спать. Шутка удалась! Здорово! Удалось одурачить пса! Попугай подождал немного, а затем снова подлетел поближе и гаркнул: «Рекс!» И снова пес открыл глаза, встрепенулся, обошел весь дом и вернулся очень расстроенный. Пес лег и притворился спящим, прищурив один глаз. Попугай тихонько подлетел и попробовал ту же шутку в третий раз. Пес прыгнул… Позднее слышали, как попугай жаловался: «Вечно так со мной: никогда не умею вовремя остановиться». Раздел 3 Классические притчи различных религиозно-философских учений В этом разделе приведены наиболее представительные даосские, буддистские, индуистские (ведические), дзенские, хасидские и христианские притчи, в которых отражены некоторые положения соответствующих религиозно-философских учений, а также затрагиваются сложные взаимоотношения человека и Бога. Для лучшего понимания притч в начале каждой главы приводится краткая справка относительно религиозно-философского учения, в рамках которого были рождены соответствующие притчи и истории. Более полная справочно-описательная информация с примерами интерпретации притч приведена в «Приложении». Даосские притчи Даосизм – одно из древних религиозно-философских учений, возникшее в Чжойском Китае в VI–V вв. до н. э. Основоположником даосизма принято считать китайского мудреца Лао-цзы, старшего современника Конфуция. Однако о Лао-цзы в отличие от Конфуция в источниках нет достоверных сведений ни исторического, ни биографического характера. Поэтому многими современными исследователями фигура Лао-цзы считается легендарной. Согласно легендам, мать вынашивала его несколько десятков лет и родила седым, откуда и имя его – «Престарелый младенец». Хотя тот же знак «цзы» означает одновременно и понятие «философ», так что имя Лао-цзы часто переводится как «Старый философ». Главная категория даосизма – понятие «Дао». Первоначально это слово означало «Путь», затем – порядок Вселенной вместе с тождественным ему правильным поведением человека. Буквально слово «Дао» переводится как «Разум», «Логос», «Бог», «Смысл», «правильный Путь» и т. д. Лао-цзы придал этому слову новый смысл, называя Дао основой бытия, хотя эта основа сама по себе безымянна. Трактат «Дао-дэ-цзин», авторство которого приписывается Лао-цзы, состоит из 5000 иероглифов, составляющих разные по объему высказывания, разделенные на 81 небольшую главу. Это произведение считается одним из наиболее значительных исторических философских трудов. Все главное в нем с самого начала сразу же высказывается и затем вновь остроумно развертывается. Перед читателем предстает грандиозное единство целого. Повторение в различных модификациях сходного выкристаллизовывает заложенные смыслы. кр оме «Дао-дэ-цзина» воззрения даосизма изложены в трактате «Чжуан-цзы», отражающем взгляды философа Чжуан Чжоу (IV–III вв. до н. э.). Как целостная философская система даосизм восходит к трудам «Лец-зы» (ок. III в. до н. э.) и «Хуайнань-цзы» (II в. до н. э.). Согласно даосизму, все во Вселенной порождено Дао, являющимся источником гармонии и равновесия. Поэтому все в мире – от растений и животных до людей – прекрасно в своем естественном состоянии и должно оставаться таким. При этом даосизм рассматривает все сущее во Вселенной как единое целое, стремящееся к гармонизации противоречий. Каждое существо и каждая вещь являются частью этого бесконечного потока, который течет неостановимо и в котором уравновешиваются противоположные силы. Так, в Дао отмечается равновесие и взаимодействие противоположностей Инь и Ян (женского и мужского начал, Земли и Неба), символизирующих две полярности, которые существуют в каждой вещи, противореча и одновременно дополняя друг друга. Нет ничего «чисто Инь» или «чисто Ян»; один из этих принципов может преобладать, но не уничтожая другого. Согласно даосизму, эгоистические устремления и отступления от Дао порождают заблуждения в умах людей: люди начинают членить мир на отдельные вещи, понимаемые как самосущные единичности. Этому во многом способствует язык, так как возникает иллюзия, что каждому слову-ярлыку соответствует самостоятельная сущность. Однако Дао само по себе не имеет никаких границ и разделений: в нем все взаимосвязано, уравнено и объединено в неразделенное целое. А видимые различия не имеют сущностного характера и не принадлежат объектам самим по себе. Невозможно схематизировать иллюзорный мир, в котором все непрерывно взаимопроникает. Умонастроения не имеют ценности, а реальность свидетельствует о запутанной, неявной взаимосвязи каждой вещи со своей противоположностью. Еще одно важное понятие даосизма – «недеяние», выступающее как особый вид деятельности, идущей вразрез с социальным миропорядком, но приводящей к гармонизации с Дао. Понятие «недеяние» из-за своей противоположности «деянию» может привести к ложному представлению о том, что оно связывается с отсутствием любой деятельности. Но это представление будет относиться не к сути, а к словесному выражению. В даосизме отвергается возможность существования чего-то одного, исключающего противоположность, иначе оно вновь было бы втянуто в сферу целенаправленной активности, за рамки которой выходит. Более подробная информация о даосизме приведена в Приложении. Здесь представлены наиболее характерные даосские притчи, отражающие некоторые положения даосизма. Как уже было отмечено ранее, многие притчи получили известность среди отечественных читателей благодаря переводным изданиям трактатов «Чжуан-цзы», «Хай Фэй-цзы», произведений Шень Бухая и других древнекитайских источников, опубликованных в переводе известного китаеведа, профессора В. В. Малявина. Также еще раз отметим книгу Марка Форстейтера «Даосские притчи», в которой автор представил свои интерпретации притч, написанных Чжуан-цзы. Полезное и бесполезное Творящий Благо спросил Чжуан-цзы: – Почему ты так часто говоришь о бесполезном? – С тем, кто познал бесполезное, можно говорить и о полезном. – С тем, кто познал бесполезное, можно говорить и о полезном, – ответил Чжуан-цзы. – Земля велика и широка, но человек пользуется ею в каждый момент времени лишь на величину своей стопы. Нужно ли ему знать, что за этой стопой? [33] Опыт дерева Однажды Чжуан-цзы с учениками прогуливался и увидел огромное дерево. Это дерево уже издали выделялось среди всех прочих своими размерами и строением. – Обратите внимание на это большое и цветущее дерево, – сказал Учитель. – По нему видно, что оно не такое, как другие. Его ствол и ветви такие кривые, что из них нельзя сделать ни столбов, ни стропил. Его могучий корень так извилист, что из него не выдолбить даже гроб. Лизнешь его листок, и рот сводит от горечи. Оно не может быть использовано другими, поэтому до сих пор не срублено. Так же и самые светлые люди в мире сделаны из материала, в котором никто не нуждается! Жертвенная черепаха Чжуан-цзы ловил рыбу в реке своей бамбуковой удочкой. Владетель царства Чу послал двух своих сановников с официальным документом: «Мы предлагаем вам должность премьер-министра». Чжуан-цзы даже удочки из рук не выпустил и головы не повернул, а только сказал в ответ: – Мне рассказывали, будто есть жертвенная черепаха, принесенная в жертву и канонизированная три тысячи лет назад, которую чтит князь. Убранная в шелка, она находится в драгоценной гробнице на алтаре храма. Как вы думаете, лучше ли отдать жизнь и предоставить жертвенный панцирь в качестве объекта культа, в облаках ладана, на три тысячи лет или лучше жить обычной черепахой, волоча свой хвост по грязи? – Конечно, лучше жить и волочить свой хвост по грязи! – ответили оба сановника. – Возвращайтесь назад, – сказал Чжуан-цзы. – Предоставьте и мне волочить мой хвост по грязи. Внимание к внутреннему Янь Хой обратился к Конфуцию с вопросом: – Однажды я переправлялся через глубокий поток Шаншэнь и наблюдал, как перевозчик вел лодку. Он делал это столь искусно, что мне показалось, будто он не человек, а всемогущий Бог. Я спросил, разве можно так научиться управлять лодкой, а он ответил: «Можно. Если ты хорошо плаваешь или ныряешь, ты сразу постигнешь это искусство». Ты не мог бы объяснить, что значат его слова? Тот же, кто внимателен к внешнему, неискусен во внутреннем. Конфуций ответил: – Хорошие пловцы быстро учатся управлять лодкой, потому что не боятся воды. Для них море – все равно что суша, и перевернуться в лодке – это то же самое, что крестьянину упасть с повозки и вскочить обратно. Вода поднимает и опускает их, они послушны волнам, не боятся их и знают: что бы ни случилось, они всегда выплывут на поверхность без усилий. Представь, что идет состязание лучников. Каждый хочет показать лучшее, на что он способен. Но если награда – серебряный кубок, то лучник может стрелять вполсилы, а если – золотая статуя, то он может потерять голову и станет стрелять, словно слепой. Отчего один и тот же человек ведет себя по-разному? Когда он думает о дорогой награде, руки не слушаются его. Искусство во всех случаях будет одно и то же, а вот внимание перейдет на внешние вещи. Тот же, кто внимателен к внешнему, неискусен во внутреннем. Ввериться потоку Конфуций у моста разглядывал, как водопад ниспадал с высоты и бурлил водоворот. Через некоторое время он заметил, как старый монах решил перейти этот бурлящий поток вброд. Конфуций послал к нему учеников, чтобы те удержали старика. Но человек их не послушался, спокойно перешел через поток и выбрался на другой берег. – До чего же вы ловки! – воскликнул Конфуций. – Как это вам удалось войти в такой водоворот и выбраться оттуда невредимым? Вероятно, у вас есть свой секрет? Монах ответил: – Как только я вступаю в поток, то весь отдаюсь ему и вверяюсь течению воды. Отдавшись и вверившись ему, я располагаю свое тело в волнах и течениях и не смею своевольничать. Вот почему могу войти в любой поток и снова выйти. – Запомните это! – сказал Конфуций ученикам. – Воистину, даже с водой, отдавшись ей и вверившись ей, можно сродниться. А уж тем более с людьми. Сушеная рыба Хуан-цзы родился в бедной семье, и нередко в доме не хватало еды. Как-то раз родители послали его занять немного риса у богача. – Разумеется, я могу помочь, – ответил богач. – Скоро я соберу подати с моей деревни и тогда смогу одолжить тебе хоть пятьдесят монет серебром. Хуан-цзы с негодованием посмотрел на него и сказал: – Вчера я шел по дороге и вдруг окликнул меня кто-то. Я оглянулся и увидел в придорожной канаве пескаря. «Я повелитель вод Восточного океана, – сказал пескарь. – Но сейчас я попал в трудную ситуацию. Не найдется ли у тебя немного воды для меня? Ты спас бы мне жизнь». – Конечно! – ответил я пескарю. – Я как раз направляюсь к правителю нашей провинции и попрошу его прорыть для тебя канал от Янцзы. Я уверен, что правитель не откажет повелителю вод Восточного океана. Но пескарь посмотрел на меня гневно и сказал: – Неужели ты не видишь? Я не могу жить без воды. И хотя я повелитель вод, здесь, на суше, я бессилен. Несколько пригоршен воды спасли бы меня от смерти. Но если ты вместе с правителем начнешь рыть канал, то завтра вы найдете меня в рыбной лавке среди других сушеных рыб. Истинные странствия Вначале Ле-Цзы любил странствовать. – Ты любишь странствия. Что же в них хорошего? – спросил однажды у него учитель с Чаши-горы. – Радость странствий в том, – ответил Ле-Цзы, – что наслаждаешься отсутствием старого. Другие в странствиях наблюдают за тем, что видят. Я же в странствиях наблюдаю за тем, что изменяется. Есть странствия и Странствия! Еще никто не сумел определить различия в этих странствиях! При истинных странствиях можно постичь Вселенную и не выходя из дома. – Ты странствуешь, как и другие, а говоришь, что иначе, чем другие, – ответил учитель с Чаши-горы и продолжил: – Во всем, на что ты смотришь, ты всегда видишь изменения, наслаждаешься отсутствием старого в других вещах, но не ведаешь, что в тебе самом также отсутствует старое. Странствуя во внешнем мире, ты не ведаешь, как наблюдать за внутренним миром. Кто странствует во внешнем мире, ищет полноты в других вещах. А кто наблюдает за внутренним, находит удовлетворение в самом себе. Находить удовлетворение в самом себе – вот истинное в странствиях, искать полноты в других вещах – вот неистинное в странствиях. При истинных странствиях не ведают, куда направляются; при истинном наблюдении не ведают, на что смотрят. При истинных странствиях можно постичь Вселенную и не выходя из дома. Ле-Цзы понял, что он не постигает смысла странствий, и до конца жизни больше не уходил. Он попросился в ученики к учителю с Чаши-горы. Урок собственной тени Ле-Цзы учился у Учителя с Чаши-горы, и Учитель сказал: – Если постигнешь, как держаться позади, можно будет говорить и о том, как оказаться впереди. – Хочу услышать о том, как держаться позади, – ответил Ле-Цзы. – Обернись, взгляни на свою тень и поймешь, – ответил Учитель. Ле-Цзы обернулся и стал наблюдать за тенью: его тело сгибалось, и тень сгибалась; тело выпрямлялось, и тень выпрямлялась. – Я понял, – сказал Ле-цзы, – изгибы и стройность исходят от тела, а не от тени. – Сгибаться и выпрямляться зависит от других вещей, а не от тела, – ответил Учитель, – тень не знает о них, но никогда не опаздывает. Вот это и называется: держись позади – встанешь впереди. Смотрящий внутрь Циньский царь спросил своего мастера Радующегося Мастерству: – Нет ли в твоем роду кого-нибудь столь же искусного, кого можно было бы послать на поиски коня для меня? Ведь твои годы уже немалые, и ты сам не сможешь отправиться на поиски! – У сыновей моих, вашего слуги, способности небольшие, – отвечал мастер. – Они сумеют найти хорошего коня, но не смогут найти чудесного коня. Ведь хорошего коня узнают по его стати, по костяку и мускулам. У чудесного же коня все это скрыто. Такой конь мчится, не поднимая пыли, не оставляя следов. Прошу принять того, кто знает коней лучше вашего слуги. Было время, когда я носил с ним коромысла с хворостом и овощами. Это – Высящийся во Вселенной. Царь принял Высящегося во Вселенной и отправил его на поиски коня. Через три месяца тот вернулся и доложил: – Я нашел его в Песчаных холмах. – Какой конь? – спросил царь. – Кобыла, каурая. Послали за кобылой, а это оказался вороной жеребец. Опечалился царь, призвал мастера и сказал: – Вот неудача! Тот, кого ты прислал для поиска коня, не способен разобраться даже в масти, не отличает кобылы от жеребца. Разве же это знаток коней? – Вот чего достиг! – воскликнул Радующийся Мастерству. – Вот почему он в тысячу раз превзошел и меня, и других! То, что видит Высящийся, это мельчайшие семена природы. Он овладел сущностью и не замечает поверхностного. Он весь во внутреннем и предал забвению внешнее. Поэтому он видит то, что ему нужно видеть, и не замечает того, что ему не нужно замечать; наблюдает за тем, за чем следует наблюдать, и опускает то, что для него не важно. Не сомневайтесь, конь, которого нашел Высящийся, будет действительно ценным конем. Жеребца привели, и это оказался поистине лучший конь всей Поднебесной! Пустая лодка Лин-чи рассказывал: – Когда я был молодым, мне нравилось плавать в лодке. В одиночестве я отправлялся плавать по озеру и мог часами оставаться там. С тех пор, если кто-то пытался меня обидеть или во мне поднимался гнев, я смеялся и говорил себе: «Эта лодка тоже пуста». Однажды я сидел в лодке с закрытыми глазами и медитировал. Была прекрасная ночь. Но какая-то лодка плыла по течению и ударилась о мою. Удар был такой силы, что я выпал за борт. Во мне поднялся гнев! Я подплыл к незнакомой лодке, намереваясь обругать рулевого, но когда я подтянулся за ее борт, то увидел, что лодка пуста. Моему гневу некуда было двигаться. На кого мне было его выплескивать? Мне ничего не оставалось, как вновь забраться в свою лодку, закрыть глаза и начать присматриваться к своему гневу. В эту тихую ночь я подошел к центру внутри себя. Пустая лодка стала моим учителем. С тех пор, если кто-то пытался меня обидеть или во мне поднимался гнев, я смеялся и говорил себе: «Эта лодка тоже пуста». С этими словами я закрывал глаза и направлялся внутрь себя. Недеяние монаха Монах-даос стоял на вершине холма рано утром в одиночестве. Он стоял, не двигаясь, одинокий, как холм. Мимо прогуливались трое молодых крестьян, которые решили предположить, что он делает. – Я знаю этого монаха. Недавно у них в монастыре потерялась корова. Возможно, что он высматривает ее с высоты холма, – предположил один из них. – Но судя по тому, как он стоит, он вообще никуда не смотрит, – возразил второй. – Он не движется, его глаза почти закрыты. Я думаю, что он совершал утреннюю прогулку с приятелем, но тот отстал. И монах ждет, пока приятель его догонит. Третий сказал: – Похоже, что причина не в этом, так как если кто-нибудь кого-то ждет, то он оглядывается хоть иногда, чтобы посмотреть, идет ли приятель. Но этот человек совсем не двигается. Он не ожидает, это не поза ожидающего человека. Я думаю, он молится или медитирует. Их настолько возбудило любопытство, что они решили подойти и спросить самого монаха. – Ты ищешь корову? – спросил первый. – Ведь у вас когда-то потерялась корова, и теперь, наверное, ты пытаешься ее найти? Человек открыл глаза и сказал: – Я ничем не обладаю, поэтому и ничего не может быть мною утеряно. Я не ищу ни корову и ни что-либо еще. – Тогда, должно быть, прав я, и ты ждешь друга, который отстал, – сказал второй из них. Человек ответил: – У меня нет ни друзей, ни врагов, как я могу ждать кого-нибудь? – Значит, прав я, потому что других возможностей нет, – сказал третий. – Я думаю, ты молишься или медитируешь. Монах слегка улыбнулся и сказал: – Я не знаю никого, кому мог бы я молиться, и у меня нет никакого объекта достижения. Как я могу медитировать? – Что же ты тогда делаешь? – одновременно спросили все трое. – Я просто стою и ничего не делаю, – ответил даос. Сила легкого и мягкого Лао-цзы учил: Хочешь быть твердым, сохраняй твердость с помощью мягкости. Хочешь быть сильным, береги силу с помощью слабости. Кто собирает мягкое, станет твердым. Чтобы узнать, к чему готовится соперник, наблюдай за тем, что им собирается. Кто собирает слабое, станет сильным. Мягкое и слабое – спутники жизни. Твердое и сильное – спутники смерти. Чтобы узнать, к чему готовится соперник, наблюдай за тем, что им собирается. Качества для ученика Однажды Ле-цзы сказал: – Полный красоты – горд, а полный сил – необуздан. Поэтому пока не поседеют, с ними не стоит и говорить об учении. – Почему? – спросили ученики. Трудность управления царством не в том, чтобы самому быть умным и способным, а в том, чтобы находить умных и способных. – Гордому люди не могут советовать. Если же люди не могут ему советовать, то он остается одинок. А полный сил необуздан, так как он опирается только на свои силы и в результате остается без помощников. Умный полагается на людей, поэтому и в старости не дряхлеет, знания у него исчерпывающие, и беспорядков не возникает. Поэтому и говорят, что трудность управления царством не в том, чтобы самому быть умным и способным, а в том, чтобы находить умных и способных. Встреча Конфуция и Лао-цзы Лао-цзы жил в пещере в горах. О его странностях ходили легенды. Конфуций пришел к нему и спросил о чем-то, но Лао-цзы ответил: – Я ничего не знаю. Тогда Конфуций спросил: – Что случается после смерти? Лао-цзы сказал: – Вы живете, но разве вы можете сказать, что такое жизнь? Конфуций смутился, а Лао-цзы продолжил: – Вы не знаете этой жизни, а беспокоитесь о той, запредельной. На следующий день император спросил Конфуция: – Ты был у Лао-цзы. Как прошла встреча? Конфуций ответил: – Случилось то, чего я больше всего опасался. Он выставил меня таким глупым, что даже день спустя я все еще дрожу. Одно я могу вам сказать: не думайте встречаться с этим человеком. Он – дракон, а не человек. Спустя годы император Китая все же встретился с Лао-цзы и был настолько очарован им, что назначил его верховным судьей. Верховный судья Император Китая встретился с Лао-цзы и был настолько очарован им, что назначил его верховным судьей. Лао-цзы пытался отказываться от назначения, но тщетно. Тогда он согласился и сказал: – Вы будете сожалеть об этом назначении, так как мои пути понимания и видения полностью отличаются от ваших. Император настаивал, поскольку был уверен в необыкновенной мудрости этого человека. Лао-цзы занял место верховного судьи, и первое дело, которое он рассматривал, было о человеке, которого схватили на месте преступления за воровство в доме самого богатого человека. Фактически дело не рассматривалось, поскольку вора поймали на месте преступления, и он сам признался в содеянном. Лао-цзы вынес ему настолько уникальный приговор, который позже пересказывался из поколения в поколение. Он гласил, что вора и богача нужно отправить в тюрьму на шесть месяцев. – Не могу поверить своим ушам! – вскричал богач. – Мои деньги украдены, и меня же в тюрьму на тот же срок, что и вора! Как так? Лао-цзы сказал: – Ты и есть первый вор, а он уже второй. Поэтому тебе следовало бы вынести более суровое наказание. Ты собрал все ценности столицы в свои закрома и сделал тысячи людей голодными. Вы эксплуатируете этих людей. Весь зал хранил молчание. Богач же сказал: – Возможно, ты и прав, но перед тем, как ты отправишь меня в тюрьму, я хочу видеть императора. Встретившись с императором, он сказал: – Вы поставили верховным судьей человека, который осудил меня. Но помните, если я вор, то вы – гораздо больший вор. Вы эксплуатируете всю страну. Отстраните этого человека, иначе он и вас объявит вором. – Признаю, – сказал император, – это мое упущение, он предупреждал меня о том, что его понимание совершенно отлично от нашего. Мы поправим это дело. Лао-цзы освободили от его обязанностей. – Ты был прав, прости меня, у нас действительно разные способы мышления, – сказал ему напоследок император. Управление мудрого царя Ян-Чжу встретился с Лао-цзы и спросил: – Можно ли сопоставить с мудрым царем человека сообразительного и решительного, проницательного и дальновидного, который без устали изучает Великий Путь? Лао-цзы ответил: – При сопоставлении с мудрым такой человек выглядел бы как суетливый мелкий слуга, который трепещет в душе и напрасно утруждает тело. Ведь говорят: «Красота тигра и барса – приманка для охотников; обезьяну держат на привязи за ее ловкость, а собаку – за умение загнать яка». Разве можно такого сопоставить с мудрым царем? – Дозвольте тогда спросить, а как управлял мудрый царь? – задал вопрос Ян-Чжу, изменившись в лице. – Когда правил мудрый царь, успехи распространялись на всю Поднебесную, а не уподоблялись его личным достижениям; преобразования доходили до каждого, и народ не опирался на царя; никто не называл его имени, и каждый радовался по-своему. Сам же царь стоял в неизмеримом и странствовал в небытии. Мудрость как болезнь Однажды к Вэнь-Чжи пришел старый монах и спросил: – Тебе доступно тонкое искусство. Я болен. Можешь ли меня вылечить? – Сначала расскажи о признаках твоей болезни, – ответил Вэнь-Чжи. – Хвалу в своей общине я не считаю славой; хулу в царстве не считаю позором; приобретая, я не радуюсь, а теряя, не печалюсь. Смотрю на жизнь, как и на смерть; смотрю на богатство, как и на бедность; смотрю на человека, как и на свинью; смотрю на себя, как и на другого; живу в своем доме, будто на постоялом дворе. Меня не прельстить чином и наградой, не испугать наказанием и выкупом, не изменить ни процветанием, ни упадком, ни выгодой, ни убытком, не поколебать ни печалью, ни радостью. Из-за этой тьмы болезней не могу служить государю, общаться с родными, с друзьями, распоряжаться женой и сыновьями, повелевать слугами и рабами. Что это за болезнь? Какое средство может от нее излечить? Вэнь-Чжи велел больному встать спиной к свету и стал его рассматривать. – Хвалу в своей общине я не считаю славой; хулу в царстве не считаю позором; приобретая, я не радуюсь, а теряя, не печалюсь. – Ах! – воскликнул он. – Я вижу твое сердце. Его место, вселенная, пусто, почти как у мудреца! В твоем сердце открыты шесть отверстий, седьмое же закупорено. Возможно, поэтому ты и считаешь мудрость болезнью? Но этого моим ничтожным искусством не излечить! Болезнь без веры Гуань-Чжун правил колесницей, когда царь Хуань-Гун охотился на болоте и увидел духа. Царь дотронулся до руки Гуань-Чжуна и спросил: – Видел ли ты что-нибудь, отец Чжун? – Я, ваш слуга, ничего не видел, – ответил Гуань-Чжун. Вернувшись, царь лишился сознания, заболел и несколько дней не выходил. Среди цисских мужей был Хуан-Цзы Обвинитель Гордыни, который сказал: – Как мог дух повредить царю? Это царь сам себе повредил! Ведь от гнева эфир рассеивается и не возвращается, поэтому его и не хватает. Если, поднявшись, эфир не спускается, то человек становится вспыльчивым. А если, опустившись, не поднимается, то человек становится забывчивым. Если же, не поднимаясь и не опускаясь, остается в середине, то человек заболевает в сердце. – Но существуют ли тогда духи? – спросил царь. – Существуют, – ответил Хуан-Цзы. – У озера есть Соломенный Башмак, у оврага – Высокая Прическа, в доме обитает Домовой, в реке есть Водяной; а на болотах – Извивающийся Змей. – Разреши узнать, как выглядит Извивающийся Змей? – задал вопрос царь. – Извивающийся Змей, – ответил Хуан-Цзы, – толщиной со ступицу, а длиной с оглоблю, одет в фиолетовое платье и пурпурную шапку. По природе он злой. Как заслышит грохот колесницы, встает стоймя, охватив голову. – Вот его-то я и увидел, – сказал царь и засмеялся. Тут он оправил на себе одежду и шапку и уселся рядом с Хуан-Цзы. День еще не кончился, а болезнь незаметно прошла. Знание чаек Один приморский житель любил чаек. Каждый раз, когда он плыл в лодке, чайки слетались к нему сотнями, садились на лодку, принимали еду из его рук. Однажды князь сказал: – Я слышал, что все чайки следуют за тобой. Поймай-ка мне нескольких на забаву. На другое утро, когда любитель чаек отправился в море, чайки кружились над ним, но не спускались. Поэтому и говорится: высшая речь – без речей. Высшее деяние – недеяние. То знание, которое доступно всем, – неглубоко. А глубокое знание чувствуют даже чайки. То знание, которое доступно всем, – неглубоко. А глубокое знание чувствуют даже чайки. Конфуций и «блоха » Цзы-Юй представил великого китайского мыслителя Конфуция сунскому министру. Когда же Конфуций удалился, Цзы-Юй вошел к министру узнать его мнение о госте. – После того как я увидел Конфуция, – сказал министр, – вы уже кажетесь мне крошечным, как вошь или блоха. Я сегодня же представлю его государю. – Когда государь увидит Конфуция, вы тоже покажетесь ему вошью или блохой! – заметил Цзы-Юй, опасаясь, что государь слишком возвысит Конфуция. Министр подумал и отказался от своего намерения. Наставление от мальчика Желтый Владыка Хуан-ди поехал навестить Тай-квея, который жил на горе Чжу. Но по дороге он сбился с пути, и не у кого было узнать дорогу. После долгих поисков наконец императору встретился мальчик, пасший коней. – Не знаешь ли ты, как проехать к горе Чжу? – спросил император мальчика. Мальчик ответил, что знает дорогу, а также знает, где живет Тай-квей. «Что за чудесный мальчик! – подумал Хуан-ди. – Откуда он знает, что мы направляемся именно к Тай-квею? Может, он ответит и о том, как лучше устроить жизнь в Поднебесной?» – Управлять миром не сложнее, чем пасти лошадей, – сказал тогда мальчик. – Поднебесный мир нужно оставить таким, какой он есть, – ответил мальчик. – С ним не нужно ничего делать. – И вправду, управлять Поднебесной не твоя забота, – сказал Хуан-ди. – Но все-таки ответь, как мне быть с ней? – Управлять миром не сложнее, чем пасти лошадей, – сказал тогда мальчик. – Достаточно устранять все, что опасно для лошадей, и подводить их к тому, что нужно им. Так же следует управлять и Поднебесным миром. – Спасибо тебе, «небесный наставник», – сказал император пастушку. Затем низко поклонился и удалился. Два мастера Цзи-Чан пришел обучаться стрельбе из лука к Стремительному Вэю. – Сначала научись не моргать, – сказал ему Стремительный Вэй, – а затем поговорим и о стрельбе. Цзи-Чан вернулся домой, лег под ткацкий станок своей жены и стал глядеть, как снует челнок. Через два года он научился смотреть не моргая и доложил об этом Стремительному Вэю. – Этого еще недостаточно, – сказал Стремительный Вэй. – Теперь научись смотреть и видеть малое – точно большое, туманное – точно ясное, а затем доложишь. Цзи-Чан подвесил к окну вошь на конском волосе и стал на нее глядеть, обернувшись лицом к югу. Через десять дней вошь стала расти в его глазах, а через три года уподобилась тележному колесу, все же остальные предметы казались ему величиной с холм или гору. Взял он лук из яньского рога, стрелу из цзинского бамбука, выстрелил и пронзил вошь, не порвав волоса. Когда Цзи-Чан доложил об этом Стремительному Вэю, тот ударил себя в грудь и воскликнул: – Ты овладел искусством! Тогда Цзи-Чан понял, что во всей Поднебесной для него остался лишь один соперник, это Стремительный Вэй, и вызвал его на дуэль. Они встретились на пустыре и стали стрелять друг в друга. Но их стрелы на полдороге сталкивались наконечниками и падали на землю, даже не поднимая пыли. Когда у Стремительного Вэя иссякли стрелы, а у Цзи-Чана осталась еще одна, он спустил и ее, но Стремительный Вэй точно отразил стрелу колючкой кустарника. Мастера отбросили луки, поклонились друг другу до земли и попросили друг друга считаться отцом и сыном. Каждый кровью поклялся никому более не передавать своего мастерства. Большой крючок Сын правителя удела Жэнь сделал огромный крючок и толстую черную лесу, наживил для приманки пять десятков бычков, уселся на горе Куйцзи и забросил свою удочку в Восточное море. Так удил он день за днем, но за целый год не поймал ни одной рыбы. Наконец какая-то гигантская рыба заглотнула приманку, утащила крючок на самое дно, потом помчалась по морю, вздымая плавниками высокие, как горы, волны. Все море взволновалось, и на тысячу ли вокруг все твари были напуганы громом, словно исторгнутым божественными силами. Тем, кто придумывает красивые истории ради благосклонности местного начальника, далеко до великих свершений. Поймав эту рыбу, сын правителя разрезал ее, высушил и накормил всех, кто жил на восток от реки Чжэ и на север от гор Цаньу. И предание об этом событии восторженно передавали из поколения в поколение все рассказчики, даже самые неискусные. Если же, взяв бамбуковую палку и тонкую леску, ходить на ловлю рыбы к придорожной канаве, то добудешь не гигантскую рыбу, а разве что пескарика. Так и тем, кто придумывает красивые истории ради благосклонности местного начальника, далеко до великих свершений. Тому, кто не слышал истории о сыне правителя Жэнь, далеко до управления миром. Мечта Даоса Сетью пользуются при рыбной ловле. Наловив же рыбы, забывают про сеть. Ловушкой пользуются при ловле зайцев. Поймав же зайца, забывают про ловушку. Словами пользуются для выражения мысли. Обретя же мысль, забывают про слова. Где бы мне отыскать забывшего про слова человека, чтобы с ним поговорить! Шелуха душ мудрецов Император Хуань-гун сидел на помосте под навесом и читал книгу. Внизу колесник Бянь ремонтировал его карету. Император прервал свое чтение и стал наблюдать за действиями старого мастера, а потом спросил его: – Ты уже старый, почему ты сам ремонтируешь карету? Неужели у тебя нет помощника? – Твоя правда, государь, – ответил мастер. – Ремеслу-то я научил своих сыновей, а вот искусство свое передать им не могу. А работа здесь ответственная, требуется особое искусство. Если сделать колесо крепким, то оно будет тяжелым и некрасивым. Если постараться сделать его изящным, то оно будет ненадежным. Где та грань, та мера, которой я руководствуюсь? Она внутри меня, я постиг ее, но, к сожалению, не смогу передать ее ни словами, ни писанием. Это и есть искусство, но как его передать? В твоей карете колеса должны быть изящными и крепкими одновременно. Вот и приходится мне, старику, самому делать их. Осмелюсь полюбопытствовать, а что читает государь? – Слова мудрецов, – ответил император. – А эти мудрецы еще живы? – спросил колесник. – Нет, давно умерли. – Значит, и эти древние люди, должно быть, умерли, не раскрыв своего секрета. Выходит, читаемое государем – это лишь шелуха душ древних мудрецов. Император молча отложил книгу, встал и ушел. Буддистские притчи Буддизм – учение, возникшее в Древней Индии в VI–V веках до н. э. и в ходе дальнейшего развития превратившееся в одну из трех мировых религий, наряду с христианством и исламом. В зависимости от точки зрения буддизм рассматривается как религия, как философия, идеология, как культурный комплекс и образ жизни. В Индии буддизм процветал примерно до 500 г. н. э. Затем он постепенно пришел в упадок, к II в. н. э. был поглощен индуизмом и почти полностью исчез. К тому времени буддизм успел распространиться и приобрести влияние в других странах Центральной и Восточной Азии, где сохраняет жизнеспособность по сей день. Как и в индуизме, в буддизме ярко представлена идея цикличности в перерождениях, кармы и нирваны. Буддисты верят в Колесо Перевоплощений. Они считают, что человек рождается на Земле, живет на Земле и, умерев, возвращается на Землю в другом теле. Хорошая либо плохая деятельность человека в прошлом определяет вид его рождения (его тело), его социальный статус, психологию и сознание. Человек опять начинает новую жизнь: вновь рождается, стареет, умирает, испытав все виды горя, страдания, тревоги, отчаяния. Он постоянно движется в кругу рождения и смерти, и это продолжается до тех пор, пока человек находится в оковах невежества. Этот бесконечный процесс перевоплощений называется колесом жизни, или сансарой. При этом, согласно буддизму, во всех своих страданиях виноват сам человек. И ему суждено перерождаться, чтобы повторно выучивать уроки, пропущенные в прошлых жизнях. Поэтому следует смиренно сносить все мучения и стараться избегать их в будущем. Важным понятием в буддизме является карма. При этом карма – это скорее философская, чем физическая категория. Образно говоря, если жизненный процесс сравнить с рекой, то ее русло и есть карма. Жизнь реки поддерживается тысячами ручейков (желаний), которые несут как чистые воды (добрые дела), так и нечистоты (плохие поступки). Отбрасывая нечистоты или, наоборот, вбирая их, река может изменить и свою будущую карму (но не настоящую) и в следующем существовании перевоплотиться в прозрачный горный ручей или зловонную реку, русла которых опять же будут предопределены новой кармой (это аллегория, ибо карма создается только сознательными действиями). В основе буддизма лежит учение о Четырех Благородных Истинах: о страдании, о происхождении и причинах страдания, о подлинном прекращении страдания и устранении его источников, об истинных путях к прекращению страдания. При этом Четыре Благородные Истины представляют собой формулировки, вполне сопоставимые с формулировками врача, ставящего больному диагноз и назначающего лечение. И действительно: первая Истина (Истина о страдании) – констатация болезни и постановка диагноза; вторая (Истина о причине страдания) указывает на причину болезни (то, что в современной медицине называется «этиология и патогенез»); третья (Истина о прекращении страдания) – прогноз, указание на возможность исцеления; четвертая (Истина о Пути) представляет собой прописанный больному курс лечения. Таким образом, буддизм с самого начала своего существования мыслился как своеобразный проект преобразования человека из существа страдающего и несчастного в существо свободное и совершенное. Для этого предложен срединный, или Восьмеричный Путь достижения нирваны. Этот путь напрямую связан с тремя разновидностями взращивания добродетелей: нравственностью, сосредоточением и мудростью – праджней. Духовная практика прохождения по этим путям приводит к истинному прекращению страдания и находит свою наивысшую точку в нирване. Следствием правильного отношения к вещам в буддизме является состояние безгрешности, которое выступает как общая мягкость, непричинение вреда всему окружающему, терпимость, сопряженная с отсутствием представления о жесткой обязательности нравственных предписаний и норм. Более подробная информация о буддизме приведена в Приложении. Буддистские притчи описывают эпизоды жизни Будды и некоторые элементы его учения. Они несут в себе любовь и принятие, спокойствие и умиротворенность. Заветная звезда Когда Гаутама Будда стал просветленным, была ночь полнолуния. Исчезли все его беспокойства, тревоги, как будто их никогда не существовало прежде, как будто он спал и теперь пробудился. Все вопросы, беспокоящие его прежде, отпали сами собой, он ощущал полноту Бытия и Единство. Первый вопрос, который возник в его уме, был: «Как же мне высказать это? Я должен объяснить это людям, показать им Реальность. Но как это сделать?» К Будде потянулись люди со всех концов Земли. Ибо все живое тянется к Свету. Первая мысль, которую он изрек, звучала так: «Всякая высказанная мысль есть ложь». Сказав это, он замолчал. Это продолжалось семь дней. Когда ему задавали вопросы, он только поднимал руку и многозначительно показывал указательным пальцем вверх. Предание гласит: «Боги на небесах забеспокоились. Наконец-то на Земле появился просветленный человек. Это такой редкий феномен! Ибо появилась возможность объединить мир людей с Высшим Миром, и вот человек, который мог бы быть мостом между Небом и землей, – молчит». Семь дней ожидали они и решили, что Гаутама Будда не собирается говорить… Поэтому боги спустились к нему. Прикоснувшись к его стопам, они попросили его не оставаться безмолвным. Будда произнес: – Я не в силах высказать всей Истины, но хотя бы я могу указать им на Заветную Звезду. Гаутама Будда сказал им: – Я обдумываю уже семь дней все «за» и «против» и пока не вижу смысла в разговоре. Во-первых, нет слов, с помощью которых можно передать содержание моего опыта. Вовторых, что бы я ни сказал, это будет неправильно понято. В-третьих, из ста человек девяносто девяти это не принесет никакой пользы. А тот, кто способен понять, может сам открыть Истину. Так зачем лишать его такой возможности? Возможно, поиск Истины займет у него немного больше времени. Что из того? Ведь впереди – вечность! Боги посовещались и сказали ему: – Наверное, рушится мир. Наверное, погибнет мир, если сердце Совершенного склоняется к тому, чтобы пребывать в покое. Пусть Великий Будда проповедует учение. Есть существа, чистые от земного тлена, но если проповедь учения не коснется их слуха, они погибнут. В них и найдет Великий своих последователей. Им нужен один толчок, одно верное слово. Ты мог бы помочь им сделать единственный верный шаг в Неведомое. Будда закрыл глаза, и наступила тишина. Через некоторое время Будда открыл глаза и произнес: – Ради тех немногих я буду говорить! О них я не подумал. Я не в силах высказать всей Истины, но хотя бы я могу указать им на Заветную Звезду. [4] Существует ли Бог Однажды рано утром Будда в сопровождении Ананды прогуливался по лесу. Их встретил человек и спросил Будду: – Существует ли Бог? Будда секунду посмотрел в глаза человека и сказал: – Существует. Ищи и найдешь. В середине того же дня пришел другой человек и спросил: – Существует ли Бог? – Нет, Бога не существует. Выкинь всю эту чепуху из головы, – ответил Будда. Человек был шокирован и молча ушел. Слушая эти разные ответы, Ананда пришел в сильное замешательство, но не посмел спросить у Будды в присутствии других людей. Вечером пришел третий человек. Будда сидел под деревом, наблюдая закат солнца и прекрасные облака. – Существует ли Бог? – спросил человек. Будда просто сделал жест рукой, приглашая человека сесть, а сам закрыл глаза. Человек подчинился ему. Они сидели молча несколько минут, затем человек поднялся. Становилось темно, солнце уже село. Он коснулся ног Будды и сказал: «Благодарю тебя за ответ, я очень благодарен тебе». И ушел. – Ты можешь спросить, – сказал Будда Ананде, когда они остались одни. – Да, я не смогу уснуть сегодня ночью, если ты не ответишь мне, – сказал Ананда. – В один день на один и тот же вопрос ты даешь три разных ответа. Ты привел меня в сильное замешательство. – Я отвечал не тебе, почему же ты пришел в замешательство? – спросил Будда и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Первый человек верил в науку, а не в Бога, и был набит всевозможными идеями. Он хотел, чтобы я поддержал его веру в неверие. Я не стал поддерживать его веру. Второй человек был противоположностью первого человека. Он был верующим, но его вера была навязана ему, поэтому не крепка. Он пришел с целью получить еще одно внешнее подтверждение своей веры. Для того чтобы он начал искать свою веру в Бога, ему нужен был шок, и я шокировал его. Третий человек был подлинным искателем. Он не искал ответа, он хотел испытать. Он был человеком с большим доверием. Он хотел, чтобы я открыл ему нечто, поэтому я не стал отвечать, а просто показал ему. Сначала помоги себе Человек пришел к Будде и сказал: – Я очень богат, у меня нет детей, моя жена умерла. Я хотел бы сделать какую-нибудь работу для заслуги. Что я могу сделать для бедных и униженных? Только скажите мне, что я должен делать? – К сожалению, ты не сможешь никому помочь до тех пор, пока не поможешь себе, – сказал Будда. Услышав это, Будда стал очень печален, и слеза скатилась по его щеке. Человек был озадачен такой реакцией и спросил: – В твоих глазах слезы? Почему ты вдруг опечалился? – К сожалению, ты не сможешь никому помочь до тех пор, пока не поможешь себе, – сказал Будда. – Твой основной «металл» еще не стал золотом, ты не можешь сделать ничего сострадательного, ибо твои энергии в самом низу. Ты хочешь помочь людям, но в тебе еще недостаточно осознанности. Ты не имеешь подлинного центра, откуда может струиться сострадание. Сначала поддержи себя. [41] Я вижу свет Будда критиковал браминов за кастовость. Но среди его учеников было много людей, относящихся к высшей касте. Одним из них был Сарипутта. Он пришел поспорить с Буддой. Была такая традиция. Ученые путешествовали по стране, побеждая в спорах друг друга. К тому времени Сарипутта победил всех ученых и имел огромное количество учеников. Будда спросил его: – Вас интересует Истина или ваша победа? Вы познали Истину или вы пока еще просто ученый? Сарипутта ответил: – Я не могу утверждать, что познал Истину. Тогда Будда сказал: – Я готов спорить, но возможен ли спор? Я вижу Свет, вы – нет. Я не смогу объяснить вам, что такое Свет. Так что, если вы заинтересованы в Истине, а не в победе, оставайтесь здесь. Сарипутта обратился к своим ученикам: – Больше я вам не Учитель, я остаюсь у ног этого человека как ученик, если хотите, оставайтесь и вы. [4] Каждому свое Будда остановился в одной деревне, и люди привели к нему слепого. Один человек из толпы обратился к Будде: – Мы привели к тебе этого слепого потому, что он не верит в существование света. Он доказывает всем, что свет не существует. У него острый интеллект и логический ум. Все мы знаем, что свет есть, но не можем убедить его в этом. Наоборот, его аргументы настолько сильны, что некоторые из нас уже начали сомневаться. – Слепой прав, – ответил Будда. – Истина в том, что сейчас ему нужен врач, а не проповедник. – Почему ты говоришь, что свет не существует? – спросил его Будда. – Если свет существует, дайте мне потрогать его, или дайте мне попробовать его на вкус, или понюхать. По крайней мере, вы можете ударить по нему, как вы бьете в барабан, тогда я услышу, как он звучит, – ответил слепой. – Слепой прав, – ответил Будда. – Для него свет не существует. Почему он должен верить в него? Истина в том, что сейчас ему нужен врач, а не проповедник. Вы должны были отвести его к врачу, а не убеждать. Три типа слушателей Однажды к Будде пришел культурный и очень образованный человек. Он задал Будде вопрос: «Что такое Истина?» Будда сказал: – Извините, но прямо сейчас я не могу ответить на ваш вопрос. Человек удивился: – Почему вы не можете ответить? Вы заняты или есть какая-то другая причина? – Нет, дело не в этом. У меня достаточно времени, но прямо сейчас вы будете не в состоянии воспринять ответ, – сказал Будда. – Что вы имеете в виду? – спросил посетитель. – Есть три типа слушателей, – сказал Будда. – Первый тип как горшок, повернутый вверх дном. Можно отвечать, но ничего не войдет в него. Он недоступен. Второй тип слушателя подобен горшку с дыркой в дне. Поэтому кажется, что он наполняется, но это лишь на мгновение. Рано или поздно вода вытечет, и он снова станет пустым. Лишь на поверхности кажется, что что-то в него входит, на самом деле ничего не входит, поскольку ничего не может удержаться. И, наконец, есть третий тип слушателя. Он не стоит вверх дном, поэтому всегда открыт входящему. У него нет дырки в дне, поэтому ничто из него не вытекает, а сохраняется в нем. Но он вмещает весь падающий в него мусор. Вода может входить в него, но как только она входит, она тут же загнивает. В вас очень много мусора в виде не познанных и не осознанных вами знаний. Поэтому мне трудно ответить вам прямо сейчас. Развяжите узлы Однажды Будда пришел на встречу со своими учениками с очень ценным носовым платком. Возможно, какой-то царь подарил его, но всем было известно, что Будда не приемлет таких вещей. Поэтому все были удивлены, они смотрели и думали, зачем Он несет в руке платок. Да еще и держит его перед собой так, как бы говоря каждому: «Смотрите внимательно!» Но особо смотреть было не на что, это был всего лишь красивый шелковый носовой платок. Затем Будда завязал на платке пять узлов и спросил учеников: – Это тот же самый носовой платок, который я принес с собой, или это другой? Сарипутта, один из его старых учеников, встал и сказал: – Вы шутите с нами? Я думаю, что это тот же самый носовой платок. Будда сказал: – Сарипутта, подумай еще раз, так как у носового платка, который я принес, не было узлов, а у этого их пять. Как же он может быть тем же самым? Сарипутта увидел смысл и сказал: – Я все понял. Хотя это тот же носовой платок, но теперь он в узлах подобно страдающему человеку. – Совершенно точно, – сказал Будда. – Человек, который терзается, мало чем отличается от просветленного человека. Просветленный – это лишь носовой платок без узлов. Терзающийся человек – носовой платок с пятью узлами (пять узлов: агрессивность, алчность, лживость, неосознанность и эгоизм). Человек, который терзается, мало чем отличается от просветленного человека. Затем Будда сказал: – Я хотел бы спросить вас еще об одной вещи. Я пытаюсь развязать эти узлы. Взгляните на меня – это поможет развязать их? Он потянул за оба конца носового платка, узлы сделались еще меньше, но туже. Кто-то сказал: – Что вы делаете? Таким способом узлы никогда не развяжутся. Это очень качественный тонкий шелк, а вы так сильно тянете! В результате узлы становятся маленькими и их теперь почти невозможно развязать! На что Будда сказал: – Вы можете так ясно понять все относительно этого носового платка. Разве вы не можете понять самих себя? Разве вы не видите себя в такой же ситуации? Вы тянете свои «узлы», и они становятся все меньше и меньше. Возможно, что вас радует то, что они становятся меньше, и вы не замечаете, что они становятся туже и туже? – Так как же развязать эти узлы? – спросил Будда. Сарипутта подошел, взглянул на носовой платок и сказал: – Для того чтобы развязать эти узлы, необходимо их расслабить. Это простые узлы, и если позволить им стать более свободными, они легко развяжутся. Будда дал Сарипутте носовой платок, и тот развязал узлы один за другим. Будда сказал: – Запомните этот урок. Идите и медитируйте! Возвращаю с благодарностью Однажды Будда сидел в одиночестве, когда к Нему подошел человек и разразился тирадой очень грубых выражений в Его адрес. Но Будда сидел улыбаясь и спокойно слушал эту клевету без единого жеста неодобрения. Такая реакция еще более раскалила обиженного жизнью человека, и вскоре от злости у него на губах даже выступила пена. Когда запас ругательств истощился, Будда спросил человека с улыбкой: – Брат, ты все сказал? – У тебя нет даже чувства стыда, – продолжил человек, – ты даже не реагируешь, когда я оскорбляю тебя, ты толстокожий и бесчувственный, как бревно. Тогда Будда спросил: – Что случается с преподнесенными дарами, если человек не принимает их? Немного задумавшись, человек ответил: – Они остаются у дарящего. – Спасибо тебе, брат, за то, что ты хотел подарить мне все эти бранные слова, – спокойно сказал Будда. – Но я не принимаю этот подарок. Поэтому ты тоже можешь оставить его себе. Срединный путь Царь Шраван жил в роскошном дворце. Он любил роскошь и красивые вещи. Свою столицу он постоянно перестраивал и постепенно превратил ее в один из самых красивых городов. Однако ему все наскучило и, прослышав, что в город пришел Будда, он отправился к нему и был так очарован, что немедленно попросил посвятить его в ученики. Будда колебался, но посвятил его. Все царство было поражено. Люди не могли поверить в это, никто не мог себе этого даже вообразить, потому что Шраван был чрезвычайно мирским человеком, потакавшим любым своим желаниям, даже самым крайним. Его обычными занятиями были вино и женщины. Ученики Будды тоже были в недоумении, и они спросили: – Что случилось? Это чудо! Шраван совсем не тот тип человека, к тому же он жил так роскошно. Как странно, что он захотел стать саньясином! Как это случилось? Ты сделал чтонибудь? – Я ничего не делал, – ответил им Будда. – Ум может легко перемещаться из одной крайности в другую. Это обычный путь ума. Так что Шраван не делает ничего нового. Этого можно было ожидать. Вы так поражены, потому что не знаете законов, управляющих действиями ума. Человек, который сходил с ума, утопая в богатстве, теперь сходит с ума, отказываясь от богатства, но сумасшествие остается – и в этом весь ум. Ум может легко перемешаться из одной крайности в другую. Это обычный путь ума. Шраван стал монахом, и вскоре ученики стали наблюдать, что он движется из одной крайности в другую. Будда никогда не просил учеников ходить голыми, а Шраван перестал одеваться. Кроме того, он начал заниматься самоистязанием: все они принимали пищу один раз в день, но Шраван стал есть через день. Вскоре он стал совершенно истощенным. В то время как другие медитировали под деревьями в тени, он сидел под палящим солнцем. Раньше он был красивым человеком, у него было прекрасное тело, но прошло шесть месяцев, и его нельзя было узнать… Как-то вечером Будда подошел к нему и сказал: – Шраван, я слышал, что еще до посвящения ты был принцем и любил играть на ситаре3. Ты был хорошим музыкантом. Поэтому я пришел задать тебе вопрос. Скажи, что случится, если все струны ослабить? – Если все струны ослабить, то никакой музыки не получится, – ответил Шраван. – А если струны очень сильно натянуть? – Тогда тоже невозможно извлечь музыку. Натяжение струн должно быть средним – не ослабленным, но и не перетянутым, а в точности посередине. На ситаре играть не сложно, но только мастер может правильно настроить струны. Тут нужна золотая середина. – В человеке и жизни много струн, – сказал Будда. – А ты хороший мастер, но не забывай то, что ты говорил мне. Чрезмерное напряжение силы переходит в излишек, а чрезмерное расслабление – в слабость. Приведи же свою силу в равновесие и старайся привести в равновесие свои духовные возможности. Пусть это будет твоей целью! [30] Не теряйте времени Мулинкьяпутта однажды пришел к Учителю и высказал ему свое удивление по поводу того, что его проповедь оставляет неразрешенными целый ряд самых важных вопросов: вечен ли мир или ограничен временем? Продлится ли жизнь после смерти? И т. д. – Мне не нравится это, – сказал Мулинкьяпутта. – Поэтому я пришел к тебе, чтобы ты разрешил мои сомнения. Будда сказал: – Жизнь коротка, а энергия – ограниченна, не стоит отвлекаться на вопросы, которые не ведут к просветлению. 3 С и т а р – народный музыкальный инструмент. Будда ответил ему в своей манере с легкой иронией: – Что говорил я тебе прежде, Мулинкьяпутта? Говорил ли я тебе: «Приходи ко мне и будь моим учеником, я хочу научить тебя, вечен ли мир или не вечен, тождественна ли с телом жизненная сила или не тождественна и т. д.?» – Ты этого не говорил, – ответил Мулинкьяпутта. – Может быть, ты говорил мне: «Я желаю быть твоим учеником. Открой мне, вечен или же не вечен мир?» Мулинкьяпутта вынужден был отрицать и это. – Один человек, – продолжал Будда, – был поражен отравленной стрелой, тогда его друзья и родственники призвали сведущего врача. Что, если бы больной в этом случае сказал: «Я не позволю лечить рану, пока не узнаю, кто тот человек, как его имя, какого он роду-племени, из какого оружия была выпущена стрела?» Каков был бы конец всего этого? Мулинкьяпутта ответил: – Человек, скорее всего, умер бы. Будда сказал: – Жизнь коротка, а энергия – ограниченна, не стоит отвлекаться на вопросы, которые не ведут к просветлению. Любовь и сострадание Однажды человек пришел к Будде и плюнул ему в лицо. Будда вытер лицо и спросил: – Это все, или ты хочешь чего-нибудь еще? Ананда все видел и, естественно, пришел в ярость. Он вскочил и, кипя злостью, воскликнул: – Учитель, только позволь мне, и я покажу ему! Его нужно наказать! – Ананда, ты стал саньясином, но постоянно забываешь об этом, – ответил Будда. – Этот бедняга и так слишком много страдал. Ты только посмотри на его лицо, на его глаза, налитые кровью! Наверняка он не спал всю ночь и терзался, прежде чем решиться на такой поступок. И если бы ты или я прожили его жизнь, возможно, мы поступили бы так, как и он, а может, и еще хуже. Плевок в меня – это исход этого безумия и его жизни. Но может стать и освобождением. Будь сострадательным к нему. Ты можешь убить его и стать таким же, как и он! Человек слышал этот диалог. Он был смущен и озадачен. Он хотел оскорбить и унизить Будду, но почему-то униженным почувствовал себя. Любовь и сострадание, проявленные Буддой, были для него полной неожиданностью. – Пойди домой и отдохни, – сказал Будда. – Ты плохо выглядишь. Ты уже достаточно наказал себя. Забудь об этом происшествии и не беспокойся, оно не причинило мне вреда. Это тело состоит из пыли и рано или поздно вновь превратится в пыль, и по нему будут ходить люди. Человек устало поднялся и ушел, скрывая слезы. Вечером он пришел обратно и припал к ногам Будды и сказал: – Прости меня! – Нет вопроса о том, чтобы я прощал тебя, потому что я не был рассержен, – ответил Будда. – Но я счастлив видеть, что ты пришел в себя и что для тебя прекратился тот ад, в котором ты пребывал. Иди с миром и никогда больше не погружайся в такое состояние! Всматривайтесь в себя Однажды Будда обратился к своим ученикам: – В отношениях с мирскими людьми следует соблюдать величайшую осторожность. Как проходит по тернистому пути босой? Он осторожно ступает. Так же должен проходить по деревне и мудрый человек. Как пчела не уничтожает ни краски, ни запаха цветка, но только снимает нектар и улетает далее, точно так же должен проходить по деревне мудрый. Блажен человек, приучивший свои помыслы к добру! Проходя через деревню независимо от обращения к вам людей, необходимо пристально всматриваться в себя, как молодая женщина рассматривает свое лицо в чистом зеркале. Заметив на нем нечистоту или пятно, она старается устранить их, а если не видит никакой нечистоты и никакого пятна, то и радуется. Так и вы всматривайтесь в себя. И если от воспринятых вашими глазами образов внешнего мира вы заметите внутри у вас вожделение или ненависть, смущение или гнев, то необходимо позаботиться о том, чтобы стать свободным от них. Блажен человек, приучивший свои помыслы к добру! Ожидание ответа в течение года Однажды к Будде в качестве ученика присоединился молодой человек. У него был очень пытливый ум и постоянно возникало множество различных вопросов. Однажды, когда он пришел с очередным вопросом, Будда выслушал его и сказал: – Я отвечу тебе, но ты должен подождать год. Это мои условие и обещание: через год я отвечу. Но тут Ананда, который сидел рядом в тени дерева, расхохотался. – В чем дело? – спросил молодой ученик. – Почему он смеется? – Спроси его сам! – ответил Будда. – Чему ты смеешься? – спросил юноша. – Я смеюсь над тем, что год назад мне Будда сказал то же самое: «Подожди год в молчании, отбрось лишние мысли, а потом спрашивай». Если ты на самом деле хочешь спрашивать, спрашивай сейчас, иначе ты никогда уже не спросишь! – Это мое условие, – повторил Будда. – Если ты спросишь через год, я отвечу. Если не спросишь, я не отвечу. – Хорошо, – согласился юноша. Через год Будда спросил этого человека: – Ну, что скажешь? Остались еще у тебя вопросы? – Нет, – ответил юноша. – Ты сказал, подожди год. Я подождал год в молчании и отбросил все мысли. Но когда мысли исчезли, то не осталось и вопросов. Теперь я понял, почему смеялся тогда Ананда! Он смеялся над тем, как я буду спрашивать, когда у меня не будет вопросов! Я подождал год в молчании и отбросил все мысли. Но когда мысли исчезли, то не осталось и вопросов. Любовь к мастеру Манджушри был первым учеником Будды, который стал просветленным. Когда это случилось, он начал стремиться не попадаться на глаза Будде. – Где Манджушри? – спрашивал Будда каждый день. Но тот избегал встречи. Наконец, Будде удалось найти его. Это было ночью, когда Манджушри спал. – Я знаю, что произошло, – сказал Будда. – Тебе не нужно скрывать от меня этот факт! Так почему ты избегаешь меня? Тебе бы следовало прийти за подтверждением. Манджушри ответил: – Я знаю, что Это случилось, но я не хочу подтверждения, потому что подтверждение означает, что ты скажешь: «Манджушри, уходи! Неси мое Слово людям». А я не хочу никуда идти. Я хочу остаться с тобой. Поэтому, пожалуйста, не считай меня просветленным. [4] Горшки с галькой и маслом Однажды к Будде пришел плачущий юноша. Он плакал и не мог успокоиться. – Что с тобою, юноша? – спросил Будда. – Господин, вчера умер мой старик отец. – Что поделаешь? Если человек умер, значит, пришло его время, и от оплакивания он не воскреснет, – сказал Будда. – Да, я это понимаю, господин, но я пришел к вам с особой просьбой. Пожалуйста, сделайте что-нибудь для моего покойного отца! – Да? А что же я могу сделать для твоего покойного отца? – Если человек всю жизнь совершал тяжелые дела, то он, как галька, непременно опустится на дно, и никто не сможет поднять его, – сказал Будда. – Господин, вы так могущественны, что можете что-нибудь для него сделать. Ведь даже жрецы, живущие милостыней, выполняют любые обряды в помощь усопшим. Они говорят, что как только на земле выполнен такой обряд, раскрываются врата Царства Небесного и покойному дается пропуск войти туда. Вы, господин, так могущественны! Если вы выполните ритуал для моего отца, он не только получит пропуск, но ему будет даровано разрешение остаться там постоянно! Прошу вас, господин, сделайте же для него что-нибудь! Бедный мальчик был настолько подавлен горем, что не слышал никаких разумных доводов. Тогда Будда сказал юноше: – Ладно, ступай на базар и купи два глиняных горшка. Молодой человек сбегал на рынок и вернулся с двумя горшками. – Прекрасно, – сказал ему Будда, – один горшок наполни топленым маслом, а другой наполни галькой. Юноша так и сделал. – Теперь запечатай накрепко их отверстия. Юноша послушался. – Теперь опусти их в пруд. Два горшка очутились под водой. – Теперь принеси длинный шест, стукни по горшкам и разбей их! – сказал Будда. Юноша так и сделал, в результате галька опустилась на дно, а масло поднялось на поверхность. – Если человек всю жизнь совершал тяжелые дела, то он, как галька, непременно опустится на дно, и никто не сможет поднять его, – сказал Будда. – А если его поступки были легкими, как масло, он непременно поднимется вверх, и никто не сможет стащить его вниз. Чем раньше мы поймем этот закон природы и начнем жить в соответствии с ним, тем раньше выйдем из состояния своей печали. Я по тебе вижу, что твой отец был хорошим человеком. Поэтому он уже наверху, и для этого ему не нужна ничья помощь. Ступай с миром. [31] Истинная любовь Однажды, когда Будда со своими учениками отдыхал в тенистой прохладе деревьев, одна куртизанка подошла к нему. Как только она увидела его Божественное лицо, сияющее небесной красотой, она влюбилась в него и в экстазе, с распростертыми объятиями громко воскликнула: – О прекрасный, сияющий, я люблю тебя! – Я тоже люблю тебя, – сказал Будда. – Но, любимая моя, прошу, не притрагивайся ко мне сейчас. Услышав то, что Будда сказал куртизанке, ученики, давшие обет безбрачия, были очень удивлены. Куртизанка спросила: – Вы называете меня любимой, и я люблю вас, почему же вы запрещаете мне прикасаться к вам? На что Будда ответил: – Любимая, сейчас не время, я приду к тебе позже. Я хочу проверить свою любовь! Ученики подумали: «Неужели Учитель влюбился в куртизанку?» Несколько лет спустя, когда Будда медитировал со своими учениками, он внезапно воскликнул: – Мне нужно идти, любимая женщина зовет меня, теперь я действительно ей нужен. Ученики побежали за Буддой. Все вместе они прибыли к тому дереву, где встретили куртизанку несколько лет назад. Она была там. Ее некогда прекрасное тело было покрыто язвами. Ученики остановились в растерянности, а Будда взял ее изможденное тело на руки и понес в больницу, говоря: – Вот я и пришел к тебе, любимая. Я долго ждал возможности проявить свою подлинную любовь к тебе. И сейчас, когда всякий другой прекратил любить тебя, я обнимаю тебя! Когда все твои друзья не желают даже прикоснуться к тебе, я рядом с тобой! [4] Листья в руке Будда был уже очень старым и знал, что скоро ему предстоит уйти. Однажды, когда он сидел под деревом в осеннем лесу, к нему пришел Ананда и спросил: – Скажи, много ли мы узнали из того, что знаешь ты? Будда взял в руку несколько сухих листьев и спросил: – Как ты считаешь, много ли листьев в моей руке по сравнению со всеми листьями в этом лесу? А слова – это не более чем шелест и шум шуршащих листьев. Ананда посмотрел на кружащиеся и шуршащие под ногами листья и сказал: – Конечно, Учитель, листьев в лесу несравнимо больше, чем в твоей руке. – То, что я успел возвестить вам, это лишь несколько листьев в моей руке, – сказал Будда. – Все остальное предстоит познать вам самим, дорогой мой! – Почему же ты не сказал обо всем остальном? – грустно спросил Ананда. – Потому что это не принесло бы вам никакой пользы, – ответил Будда. – Знание идет через проживание, через существование. Вы должны прожить жизнь. А слова – это не более чем шелест и шум шуршащих листьев. Будьте сами светом для себя Будда умирал. Сорок лет он шел, и тысячи людей следовали за ним. Теперь он умирал. Он сказал: «Это мой последний день. Если у вас есть что спросить, спрашивайте. Настал час, когда каждый должен идти своим путем». Беспросветная тьма окутала учеников Будды. Ананда, его любимый ученик, заплакал, как дитя. У него из глаз катились слезы. Он ударял себя в грудь, почти помешавшись. – Что ты делаешь, Ананда? – спросил Будда. Чем дольше ты идешь в заимствованном свете, чем больше подражаешь, тем больше ты теряешь. – Что нам теперь делать? – ответил Ананда. – Ты был здесь, мы шли в твоем свете. Все было безопасно и хорошо. Мы совершенно забыли, что есть тьма. В следовании за тобой все было светом. Теперь ты уходишь. Что нам делать? И он снова принялся плакать. – Послушай, – ответил Будда. – Сорок лет ты шел в моем свете и своего не смог достигнуть. Думаешь ли ты, что если бы я прожил еще сорок лет, ты бы достиг своего света? Чем дольше ты идешь в заимствованном свете, чем больше подражаешь, тем больше ты теряешь. Лучше мне уйти. Будьте сами светом для себя. Последние вопросы Случилось так, что в тот день, когда прошла молва, что Будда умирает, к нему прибежал человек. За тридцать лет Будда восемь раз проходил через его город, а человек ни разу не удосужился подойти к Будде. Он все откладывал и откладывал, как это делают все на свете, из-за занятости. Этот человек держал небольшой магазин, и ему приходилось поддерживать свою маленькую семью. То приходил гость, то перед самым закрытием являлся неожиданный покупатель. И когда заканчивались дела, проповедь тоже заканчивалась. Так естественным образом продолжалось в течение тридцати лет многомного раз – то одно, то другое, то третье… Но в этот день человек понял, что завтра будет уже поздно. Он закрыл свой магазин и побежал туда, где был Будда. Но Будда уже ушел, сказав последнее «простите!» людям. Перед тем как уйти, Будда трижды спрашивал: «Есть ли у кого что спросить?» Но люди только стенали и плакали, и спрашивать было просто некому. Задав свой вопрос трижды, Будда лег под деревом, закрыл глаза и приготовился к последнему путешествию. Когда человек прибежал, он принялся плакать и просить: «Не останавливайте меня, дайте мне спросить у него! Дайте мне подойти к нему!» Ананда, ученик Будды, сказал ему: – Я узнал тебя. Мы восемь раз проходили через твой город. Будда говорил в твоем городе, что же ты не нашел тогда времени, чтобы прийти к Нему? Где ты тогда был? – Что я мог поделать? – ответил человек. – У меня всегда были дела и заботы. Я тоже жил для других. То моя жена была беременна, то ребенок болел, то приходили гости, то покупатели, и я все не мог прийти. Но теперь, когда я пришел, не останавливайте меня! – Теперь поздно, и мы уже не в силах попросить Его вернуться, ибо Он ушел, – ответил Ананда. Но Будда все слышал и, вернувшись в свое тело, сказал Ананде: – Не мешай ему, иначе останется на мне пятном, что, пока я еще был почти жив, человек постучался ко мне в дверь, а я не открыл и не захотел помочь ему. – Что у тебя за вопрос? Чего ты ищешь? – спросил у человека Будда. Человек задал много вопросов, и Будда ответил на них. Но никто больше не слышал об этом человеке. Он не стал просветленным. Он вернулся в свой городок – к своему магазину, своей жене и своим покупателям. Просветление и ожидание Будда предстал пред вратами рая. К достижению этой цели он шел всю свою жизнь. Но, оглянувшись, он увидел миллионы душ на Пути в борьбе и в муках, в страхе и в старании достичь врат рая и блаженства. Привратники открыли врата, вышли навстречу: – Входи, пожалуйста. Мы рады приветствовать тебя! Мы ждали тебя! – приглашали они Будду. Но Будда выглядел грустным. Говорят, что Будда все еще ожидает снаружи райских врат и освещает путь каждому, кто идет Его путем. – Я не могу войти, – сказал он. – Пожалуйста, закройте врата. Я вижу миллионы грустных лиц, сердца, полные слез, людей, которые никогда не знали радости. Я буду ожидать, пока все люди не войдут в эти ворота. Возможно, потребуется вечность, но это не имеет значения. Закройте ворота, я войду последним. Говорят, что Будда все еще ожидает снаружи райских врат и освещает путь каждому, кто идет Его путем. Он должен ждать. Человек не остров. Мы все составляем континент. Нет индивидуального просветления. Одни могут лишь немного опережать остальных, и не более. Пастух и саньясин Пастух увидел саньясина, одиноко сидящего под деревом в размышлении. Он сел рядом и тоже пытался задуматься, подражая этому человеку. Вскоре пастух начал в уме пересчитывать своих баранов и взвешивать выгоду от продажи руна. Когда и это ему надоело, он еще немного посидел молча и, наконец, спросил: – Господин, о чем ты думаешь? – О Боге, – сказал человек. – А знаешь ли ты, о чем думал я? – спросил пастух. – Тоже о Боге, – сказал человек. – Ошибаешься, я думал о выгоде продажи руна! – восторженно заметил пастух. – Истинно, и ты тоже думал о Боге, – сказал человек. – Только моему Богу нечего продавать, твой же Бог должен сначала сходить на базар. Но может быть, он на пути встретит разбойника, который поможет ему обратиться к этому дереву. Индуистские притчи Индуизм – основная религия Индии и одна из мировых религий. Он возник на индийском субконтиненте, причем свыше 90 % из приблизительно 500 млн человек, исповедующих эту религию, живут в Индии. Индуистские общины существуют также в Бангладеш, Шри-Ланке, Кении, ЮАР, Тринидаде и Тобаго, Гайане. Несмотря на противоречия между различными вариантами индуизма, в основе всех их лежат несколько фундаментальных положений. Вот некоторые из них. За пределами вечно изменчивого физического мира существует единый универсальный, неизменный, извечный дух, который называется Брахман. Душа (атман) всякого существа во Вселенной, включая и богов, есть частица этого духа. Когда умирает плоть, душа не погибает, а переходит в другое тело, где продолжает новую жизнь. Судьба души в каждой новой жизни зависит от ее поведения в прежних воплощениях. Закон кармы гласит: никакой грех не остается без наказания, никакая добродетель – без награды; если человек не получил заслуженной кары или награды в этой жизни, он получит их в одной из последующих. Каждый индуист принадлежит от рождения к определенной касте и не может поменять свою кастовую принадлежность. Жену он должен взять из своей же касты; род его занятий также будет традиционным для этой касты. Все касты занимают определенное место в кастовой иерархии. Верхнюю ступень этой лестницы обычно занимают касты священнослужителей, брахманов, ниже располагаются касты торговцев, земледельцев, ремесленников и слуг. При этом поведение человека определяет более высокий или низкий статус его последующего воплощения и от него самого зависит, родится ли он в дальнейшем человеком, богом или, допустим, ничтожным насекомым. Для большинства индуистов важным элементом религиозных верований является сонм богов. В индуизме насчитываются сотни божеств, от мелких божков местного значения до великих богов, чьи деяния знают в каждой индийской семье. Наиболее известны Вишну, Рама и Кришна, две формы, или инкарнации, Вишну, Сива (Шива) и бог-творец Брахма. Для индуизма характерно представление об универсальности и всеобщности верховного божества, которое проявляется во всем, что нас окружает. В качестве священных почитаются животные (корова, змея), реки (Ганг), растения (лотос) и др. Большую роль во всех разновидностях индуизма играют священные книги. При этом «философский индуизм» придает особое значение таким классическим санскритским текстам, как Веды и Упанишады. Слово «веда» переводится с санскрита как «знание», «учение». В индуизме традиционно под словом «веды» понимается сборник не сотворенных человеком древнейших священных писаний на санскрите, которые были даны человечеству через святых мудрецов. Согласно преданию, на протяжении многих веков Веды передавались устно, часто в стихотворной форме и позднее были записаны. Согласно индуистской традиции все ведическое знание закончено, непогрешимо и совершенно, ибо оно находится выше сомнений и ошибок. Оно представляется как «кодекс человеческой деятельности». Зная эти законы, можно получить ответ на любой вопрос, можно знать обо всем и в прошлом, и в будущем. И человек должен принять это знание, которое передается по цепи ученической преемственности. Все же, что совершается помимо ведических указаний, называется «викарма», или не разрешенное авторитетом, греховное действие. Для лучшего понимания индуистских притч следует отметить ряд отличий индуизма и буддизма. Индуизм, как и буддизм, говорит о карме, но сама идея кармы здесь несколько иная. В классическом индуизме идея кармы ближе к идее долга. Согласно индуизму люди рождаются в различных жизненных и социальных условиях вследствие принадлежности к разным кастам (к касте воинов, правителей, слуг) или рождаются женщинами. Их карма, или долг, – в специфических жизненных ситуациях следовать классическим образцам поведения, описанным в Махабхарате и Рамаяне, великих эпических произведениях индуистской Индии. Если кто-либо действует, например, как совершенная жена или совершенный слуга, тогда в будущих жизнях его положение, вероятно, будет лучше. Также в индуизме хоть и содержится идея перерождения, как и в буддизме, но понимается она несколько иначе. В индуизме говорится об «атмане», или «я», перманентном, неизменном, отдельном от тела и ума и переходящем из жизни в жизнь, в одном и том же состоянии. Здесь может быть приемлема аналогия «я» со статуей, перемещающейся, как на конвейере, из одной жизни в другую. В буддизме «я» можно уподобить изображению на киноленте, где существует непрерывность кадров, но в каждом последующем кадре изображение несколько изменяется, хотя в основном и соответствует тому, что было в предыдущем кадре. Еще одно отличие состоит в том, что в индуизме, как и в буддизме, особое значение придается разным видам деятельности, ведущим к освобождению. При этом в индуизме большое внимание уделяется внешним физическим аспектам и техникам: различные асаны в хатха-йоге, очищение путем омовения в Ганге, режим питания и т. п. Тогда как в буддизме большое значение придается техникам, в большей степени воздействующим на ум и «сердце». Это видно на примере таких выражений, как «развитие доброго сердца», «развитие мудрости для видения реальности» и т. д. Различие проявляется также в подходе к произнесению мантр – особых санскритских слогов и фраз. В индуистском подходе акцент делается на воспроизведение звука. Со времени Вед считалось, что звук вечен и обладает своей собственной огромной силой. В противоположность этому в буддийском подходе к медитации, включающей мантры, особое внимание уделяется развитию способности к концентрации с помощью мантр, а не звуку как таковому. Эти и другие отличия придают особые смысловые оттенки индуистским притчам в сравнении с буддистскими. В эту главу вошли притчи индуистской традиции, многие из которых описаны в книгах: Провозвестие Рамакришны. – Рига: Угнус, 1992; Бхагаван Шри Сатья Саи Баба. Чинна катха: истории и притчи. – СПб.: СаиВеда, 2002; а также в произведениях Бхагван Шри Раджниша (Ошо Раджниша). Защита Как-то раз Кришна спокойно обедал у себя дома. Царица Ракмини, его жена, сама подавала ему еду. Вдруг Кришна вскочил из-за стола и побежал через сад на улицу. Взволнованная и недоумевающая Ракмини выбежала вслед за ним. На полпути она встретила мужа, он возвращался домой. Войдя в дом, он спокойно сел за стол и как ни в чем не бывало продолжил трапезу. Ракмини спросила его: – Что произошло? Почему ты так неожиданно прервал обед и побежал на улицу? Кришна ответил: – Я почувствовал, что один из моих учеников нуждается в помощи, все его существо притягивало меня. Жители деревни бросали в него камни и оскорбляли его. Он же стоял беззащитный и молился. – Так почему же ты вернулся? – спросила удивленно Ракмини. – Сначала, когда он стоял беззащитный перед людьми, которые ему угрожали, все Бытие стало на его защиту. Но когда он не выдержал и поднял в ответ камень, я понял, что он решил полагаться только на свои силы. [6] Где Бог? Однажды старый отшельник в оранжевом одеянии пришел как-то в деревню, где было много неверующих. Старика окружила молодежь, призывавшая его показать, где же обитает Бог, столь глубоко им чтимый. Он сказал, что может это сделать, но сначала пусть дадут ему чашку молока. Когда молоко поставили перед ним, он не стал его пить, а долго и молча глядел на него со все возрастающим любопытством. Молодые люди проявляли нетерпение, и когда их требования стали очень настойчивыми, старец сказал им: – Подождите минутку; говорят, в молоке содержится масло, но в этой чашке, как я ни старался, его не увидел. – Ах так! – сказал аскет. – Теперь мне гораздо легче объяснить вам, где обитает Бог. Он повсюду, в каждом существе, в каждом атоме Вселенной. Молодежь стала смеяться над его наивностью. – Глупый ты человек, если делаешь такие нелепые заключения! – говорили они. – В каждой капле молока содержится масло, но чтобы увидеть или получить его, нужно вскипятить молоко, остудить его, добавить простокваши, подождать несколько часов, чтобы оно свернулось, потом сбить и извлечь кусок масла, который появится на поверхности. – Ах так! – сказал аскет. – Теперь мне гораздо легче объяснить вам, где обитает Бог. Он повсюду, в каждом существе, в каждом атоме Вселенной. Но чтобы увидеть Его как реальную сущность, вам нужно строго, ревностно и искренне следовать предписанным правилам. Тогда, в конце этого процесса, вы ощутите Его милость и Его могущество. Прозрение В южной Индии, в Гомтешваре есть величайшая статуя в мире – статуя саньясина Бахубали («человек с сильными руками»). Согласно легенде, Бахубали был младшим сыном царя. Царь отрекся от власти и мирской жизни, и его царство должен был унаследовать старший сын – Бхарат. Но тот, поговорив с отцом, ушел в горы и погрузился в мир медитации. Младший сын Бахубали был великим воином и могучим человеком. Он должен был унаследовать царство и готов был сделать это. Но проблема заключалась в том, что отец, отрекшись от царства, не сделал на этот счет никаких распоряжений. Отец рассуждал так: «Как я могу провозгласить одного из моих сыновей наследником того, от чего я отрекся сам? Я ушел, но не забираю власть с собой. Если же они хотят царствовать, то теперь это их дело, но, возможно, кто-то из них пойдет и по моим стопам». Ситуация была сложной. В государстве стало накапливаться много проблем, а Бахубали не мог принимать решения и издавать указы. Он был очень практичным человеком и был готов решать проблемы царства, но для этого нужно было или распоряжение отца, или формальное отречение старшего брата, который по закону являлся наследником. А старший брат разделил взгляды своего отца и тоже ушел в горы. Вскоре терпение Бахубали закончилось, он пошел в горы, туда, где медитировал старший брат Бхарат. Когда он нашел брата, тот сидел на скале и медитировал. Гнев взыграл в Бахубали, он схватил брата своими сильными руками, поднял, и уже хотел было бросить в пропасть, но тут у него возникла мысль: «Что я делаю? Ради чего все это? Ради царства, от которого отрекся мой отец? После того, как прожил всю свою жизнь, он нашел его ничего не стоящим. Мой брат также отрекся от этой власти и любит меня так сильно, что, если я попрошу, то он с радостью уступит мне право наследства. Вот и сейчас, когда я поднял его, собираясь бросить в пропасть, он даже не сопротивляется, как будто мы играем». В детстве он часто поднимал брата своими сильными руками. Слезы навернулись на его глаза: «Что же я собирался сделать? Что подумают обо мне люди?» И, опустив брата на землю, он погрузился в глубокую медитацию, которая изменила всю его жизнь. – Ты видишь, Бахубали стал просветленным, как это могло случиться? Почему я не достиг этого, потратив столько времени? Он и сейчас стоит там, высеченный в белом мраморе. Это очень красивая статуя высотой 52 фута, мизинец ее ноги – в человеческий рост. Вокруг нее располагаются высеченные из мрамора ступени, по которым можно подниматься и осматривать статую со всех сторон. На скале высечена притча, повествующая о том, как Бахубали стал просветленным. В ней говорится, что он простоял в медитации несколько месяцев; вьющиеся растения обвили его ноги, и расцвели цветы; птицы стали вить в его ушах гнезда. А что же произошло с Бхаратом, который был почти просветленным? Он был на грани просветления, и он все еще там. Что помешало ему? Когда Бхарат открыл глаза и увидел своего брата стоящим в глубоком безмолвии и от его облика исходил свет, он очень удивился, потому что его брат никогда не отличался святостью, и вдруг он стал просветленным, а он, отрекшийся от царства и приложивший столько усилий, чтобы достичь просветления, все еще на пути. Отец нашел обоих сыновей медитирующими и тоже был удивлен, обнаружив младшего сына просветленным. Когда Бхарат открыл глаза и увидел своего отца сидящим перед ним, он спросил: – Ты видишь, Бахубали стал просветленным, как это могло случиться? Почему я не достиг этого, потратив столько времени? Что помешало мне? Отец сказал: – Тебе мешает нечто очень тонкое. Были цари, которые отрекались от царства, были цари, которые не отрекались от царства. Ты – единственный, кто даже не принял царство, поэтому вопрос об отречении не возникал. Ты в своем роде уникален, и возможно, что эта маленькая идея – очень тонкий эгоизм – и есть причина, которая мешает тебе. У твоего брата, хоть он и грубый и не искушенный в писаниях, не было таких мыслей. Он пришел, чтобы убить тебя, но в последний момент осознал и преодолел в себе низменное. А так как он все делал страстно, со всем пылом своего сердца, он рванулся и стал просветленным. А ты, двигаясь шаг за шагом, все еще на пути. Я верю, придет и твое время. Гордость лодочника Пандит нанял лодку, чтобы переправиться через полноводную Годавари. Едва они отплыли от берега, как он завел оживленный разговор с лодочником. Пандит спросил, имеет ли лодочник какое-либо образование, и, услышав в ответ, что тот ничему не учился, печально произнес: «Увы, четверть твоей жизни прошла впустую, ты просто утопил эти годы в волнах Годавари». Далее он спросил у лодочника, сколько сейчас времени, но тот признался, что у него нет часов и они ему совсем не нужны. Пандит с сожалением сказал: «Половина твоей жизни ушла в воды Годавари». Следующий его вопрос был о том, какие лодочник читает газеты и какая из них его любимая. Тот ответил, что не читает газет и новости его не интересуют. Ему и так хватает забот. Пандит решительно подтвердил, что три четверти своей жизни лодочник прожил зря. В это время небо покрылось грозовыми тучами, и разразился сильный ливень. Как лодочник ни старался, вода все прибывала и прибывала. – Не я спас тебя, дитя, а спасла тебя змея, – сказал он. – Ибо не укуси она меня, я бы не побежал к реке и не помог бы тебе выбраться. – Ты умеешь плавать? – спросил лодочник у Пандита. – Нет, – ответил перепуганный пассажир. – В таком случае ты всю свою жизнь прожил зря, – сказал лодочник. – Сейчас тебя поглотит Годавари. [6] Змея-спаситель Одного человека ужалила змея. Он побежал к реке и бросился в воду. Недалеко он увидел тонущего ребенка и спас его. Ребенок начал благодарить своего спасителя. – Не я спас тебя, дитя, а спасла тебя змея, – сказал он. – Ибо не укуси она меня, я бы не побежал к реке и не помог бы тебе выбраться. Священная корова Рамана Махарши жил в южной Индии на горе Арианахал. Он был не очень образованным. В семнадцать лет он ушел в горы в поисках Истины и медитировал там несколько лет, постоянно задавая себе вопрос: «Кто я?» Когда он познал Истину, люди потянулись к нему отовсюду. Он был очень немногословным, тихим человеком. Люди приходили к нему для того, чтобы вкусить его тишины, просто посидеть в его присутствии. Все приходившие наблюдали одно поистине чудесное явление; всякий раз, когда он выходил на веранду в ожидании людей, кроме них к нему приходила и корова. Она всегда приходила без малейшего опоздания, точно вовремя и присутствовала до тех пор, пока все не расходились. А когда Рамана Махарши возвращался в свою комнату, корова часто подходила к его окну и заглядывала внутрь, чтобы попрощаться. Рамана Махарши гладил ее морду, хлопал ее по шее и говорил: – Ну все уже! Иди. И она уходила. Это случалось каждый день, без перерывов, четыре года подряд. Люди очень этому удивлялись: «Что это за корова такая?» И вот однажды она не пришла. Рамана сказал: – Она, наверное, попала в беду. Я должен пойти поискать ее. На улице было холодно: сильные порывы ветра с дождем. Люди пытались удерживать его, но он пошел и действительно нашел корову недалеко от своего дома. Поскольку корова была старая, она поскользнулась и упала в канаву. Рамана Махарши спустился к ней и сел рядом. На глазах у коровы появились слезы. Она положила голову на колени Рамане, он гладил ее морду… Он просидел так, пока она не умерла. В память о ней индусы построили храм на этом месте со статуей священной коровы внутри. [30] Кающаяся собака Когда Шри Рама принял решение закончить миссию аватара и вошел в бурные воды реки Сарайю, за Ним и Его спутниками последовала собака. На вопрос, почему она к ним присоединяется, она ответила: – Я хочу попасть на Небеса вместе с вами. В своей прошлой жизни я была настоящим йоги, но я оступилась и сошла с праведного пути самоконтроля, став рабом тщеславия. Я толковала Веды, как подсказывала мне моя фантазия, – произвольно, но привлекательно для слушателей, вот я и стала таким животным, которому доставляет удовольствие лаять, кусать и травить жертву. Люди, поощрявшие меня тогда похвалами, теперь – блохи и мухи, что гнездятся на моей шкуре, мучая меня. Помоги мне, Господи, уйти от этого бесчестья. Я уже отработала свою карму, я отбыла срок наказания. – Таковы последствия неуважения к Ведам, – сказал Шри Рама, обратившись к своим спутникам, – изучайте их с почитанием и проводите в жизнь то, чему они учат. Отказ от практики – уже есть неуважение. Первая ступенька к Богу Один человек пришел к святому Раманудже и сказал: – Я хотел бы найти путь к Богу. Помоги мне. Рамануджа ответил: – Скажи мне сначала, любил ли ты кого-нибудь? – Я не интересуюсь мирскими делами, любовью и прочим. Я хочу прийти к Богу, – ответил человек. Тогда Рамануджа сказал: – Подумай еще раз, пожалуйста, любил ли ты в своей жизни женщину, ребенка или хотя бы кого-нибудь? – Я ведь уже сказал тебе, что я человек религиозный, я не обычный мирянин, – ответил человек. – Я никого не любил. Сначала ты должен кого-нибудь полюбить. Это будет первая ступенька к Богу. Раманужда стал грустным, слезы появились на его глазах, и он сказал: – Тогда это невозможно. Сначала ты должен кого-нибудь полюбить. Это будет первая ступенька к Богу. Ты спрашиваешь про последнюю ступеньку, а сам еще не ступил на первую. Иди и полюби кого-нибудь! [30] Жена мудрее Супруги, совершая паломничество к труднодоступной святыне, пробирались сквозь глухие джунгли. Муж увидел под ногами драгоценный камень, ярко блеснувший, когда лучи солнца упали на него сквозь листву. Обеспокоенный тем, что у жены может возникнуть искушение поднять его и стать рабой мишуры, он быстрым движением ноги засыпал драгоценный камень песком. Жена заметила его жест и сказала: – Жаль, что ты еще сохраняешь различие между песком и алмазом. Для меня же эти понятия уже ничем друг от друга не отличаются. Вчерашняя пища Нищий подошел как-то к дому богача и попросил что-нибудь поесть. Хозяин, который сидел, развалившись в кресле, прогнал его грубой бранью. Но нищий не ушел и попросил дать ему хотя бы несвежей еды. Тогда хозяин приказал слугам вывести человека прочь. Когда нищего выводили, к нему подошла невестка хозяина и сказала: – Дорогой мой! Прости его, ведь он сам ест только вчерашнюю пищу, а сегодняшняя еще только готовится на кухне. Нищий улыбнулся, так как понял, что имела в виду молодая женщина. Она хотела сказать, что ее свекор из-за своего высокомерия и жестокости готовит себя к жалкому будущему, в то время как его нынешнее благополучие стало возможно лишь благодаря заслугам, накопленным в прошлых жизнях, которые вскоре исчерпаются. [6] Язык и глаз Один отшельник принял два обета как первые шаги в аскетической практике. Первый – не причинять вреда ни одному живому существу, и второй – не говорить неправду. Однажды, когда он занимался медитацией в густом лесу под деревом, прося Бога помочь ему твердо следовать этим двум клятвам, он увидел прекрасного оленя, в страхе убегавшего от охотников. Через несколько секунд появились охотники. Они спросили отшельника, не видел ли он, куда побежал олень. Бедный садху был в затруднении. Если он скажет, что видел оленя, затаившегося в кустах, охотники его поймают и убьют. И это будет несоблюдением его первого обета. А если он скажет, что не знает, где олень, то он нарушит свою вторую клятву. Глаз, который видит, не может говорить. Язык, который говорит, не может видеть. Немного подумав, садху сказал: – Глаз, который видит, не может говорить. Язык, который говорит, не может видеть. Я не могу принудить глаз говорить, а язык видеть. Охотники, поняв, что не добьются от него толку, побежали дальше. Благодарность В один ветреный вечер сухой лист, на котором сидел муравей, был оторван и упал в реку. Крошечное сердце муравья воззвало к Богу о помощи. Бог побудил коршуна, летящего над рекой, спуститься к воде и клювом подхватить лист, внушив ему, что это рыба или лягушка. И хотя птица была сильно разочарована, но муравей несказанно обрадовался, что оказался на твердой земле. «Бог обернулся птицей и спас меня», – подумал он и решил, что должен отблагодарить этого коршуна и всех других птиц. Однажды, во время своей утренней пробежки, он увидел, как охотник нацелил стрелу в птицу. Помня о том, как однажды птица спасла ему жизнь, муравей укусил охотника за пятку. Рука у лучника дрогнула, и стрела полетела мимо цели. Все в мире взаимосвязано. И даже муравей готов отплатить свой долг. Все в мире взаимосвязано. И даже муравей готов отплатить свой долг. Страх убивает Саньясин однажды повстречался на дороге с богиней холеры, возвращавшейся из деревни, население которой она изрядно уменьшила. – Сколько же ты «скосила» людей? – спросил ее саньясин. – Только десятерых, – сказала она. – Как же так, – удивился саньясин, – я слышал, что в деревне умерло сто человек. – Я забрала только десятерых, остальные умерли от страха, – ответила холера. [6] За что держаться? Паломника на пути в лесную обитель застала ночь, и он, не видя дороги, соскользнул в старый колодец и едва-едва не свалился на дно. К счастью, при падении ему удалось уцепиться за торчащий из стенки корень дерева. Рано утром недалеко от колодца проходил садху (подвижник), распевая песни во славу Господа. Паломник позвал его на помощь, и тот, заглянув вниз и увидев отчаянное положение бедняги, спустил в колодец крепкую веревку, чтобы вытащить его. А на паломника нашло помрачение: он не мог решиться отпустить корень, чтобы ухватиться за веревку. Человек должен держаться за корень только до тех пор, пока сверху не появится веревка. Когда Бог постигнут, вся карма будет отброшена. Рана на спине На берегу священного Ганга жил один бедный брахман, ревностный почитатель Бхагават-гиты. Он читал ее каждый день, преклонялся перед этой книгой и старался жить согласно ее учению. Но его вера подвергалась тяжелому испытанию, поскольку его настигла отчаянная нужда. Его чаша для подаяния была почти всегда пуста, и они с женой жили впроголодь. Как-то раз, когда он мучился мыслями о своей нищете, его взгляд упал на 22-ю шлоку 9-й главы, где Бог заверяет, что возьмет на Себя бремя тех, кто только в Нем ищет прибежища. Брахман почувствовал, что в его случае эти заверения были обманом, он взял ручку, обмакнул ее в красные чернила и вычеркнул эту раздражающую его строку. Немного успокоившись, он встал и вышел на улицу со своей посудиной для милостыни. Верьте в заверения Господа. Если Он говорит: «Не бойся, ведь Я здесь», – значит, так оно и есть. Вскоре после этого у дверей его дома появился мальчик, который принес мешок риса и корзину всякой другой снеди. Жена брахмана очень удивилась, узнав, что все это – для нее и ее мужа! Она заметила кровоточащий порез на спине у мальчика и спросила, кто нанес ему эту рану. – Твой муж! – ответил мальчик и убежал. Жена была поражена, как мог ее муж настолько потерять самообладание, что нанес удар в спину этому очаровательному ребенку. Однако муж клялся в своей невиновности и недоумевал, кто мог послать им помощь. Он был в смятении и, как всегда, обратился к Гите за утешением. Книга сама открылась на 22-й строке 9-й главы! В глаза бросилась красная черта – рана, которую он в гневе нанес этой странице, этому стиху! Верьте в заверения Господа. Если Он говорит: «Не бойся, ведь Я здесь», – значит, так оно и есть. Если Он говорит: «Когда ты смотришь на Меня, и Я смотрю на тебя», – значит, так оно и есть. [6] Жизнь вечна Перед смертью Рамакришна не мог ни есть, ни пить. Видя эти страдания, Вивекананда упал к его ногам и сказал: – Почему ты не попросишь Бога, чтобы он забрал твою болезнь? По крайней мере ты можешь сказать Ему: «Позволь мне хотя бы есть и пить!» Бог любит тебя, и, если ты попросишь Его, произойдет чудо! Бог освободит тебя. Остальные ученики тоже стали умолять его. Рамакришна сказал: – Хорошо, я попробую. Он закрыл глаза. Его лицо наполнилось светом, и слезы потекли по его щекам. Вся мука и боль внезапно исчезли. Через некоторое время он открыл глаза и посмотрел в счастливые лица своих учеников. Они думали, что случилось что-то чудесное, наблюдая за Рамакришной. Они решили, что Бог освободил его от болезни. Но в действительности чудо было в другом. Рамакришна открыл глаза. Некоторое время он помолчал, и затем он сказал: – Вивекананда, ты дурак! Ты предлагаешь мне делать глупости, а я простой человек и все принимаю. Я сказал Богу: «Я не могу есть, я не могу пить. Почему Ты не позволишь мне делать хотя бы это?» И Он ответил: «Почему ты цепляешься за это тело? У тебя много учеников. Ты живешь в них: ешь и пьешь». И это освободило меня от тела. Ощутив эту свободу, я заплакал. Перед смертью его жена Шарда спросила: – Что мне делать? Должна ли я ходить в белом и не носить украшения, когда тебя не станет? – Но я никуда не ухожу, – ответил Рамакришна. – Я буду здесь во всем, что тебя окружает. Ты сможешь видеть меня в глазах тех, кто любит меня. Ты почувствуешь меня в ветре, в дожде. Взлетит птица – и, возможно, ты тоже вспомнишь меня. Я буду здесь. Шарда никогда не плакала и не носила траурных одежд. Окруженная любовью учеников, она не почувствовала пустоты и продолжала жить так, как будто Рамакришна был жив. Последний акт сострадания Всю свою жизнь Кабир прожил в Бенаресе. Индусы верят, что если умереть в Бенаресе, то обязательно вознесешься на небеса. Поэтому люди специально приезжали умирать в этот город. Когда Кабир стал старым и больным, он попросил своих учеников перевезти его в Магахар. Это небольшая бедная деревня на противоположном берегу Ганга. Существовало предубеждение, что все, кто умирает в этом месте, попадают прямо в ад. Наверное, потому что он противоположен Бенаресу. – Я хочу перебраться в Магахар, – сказал Кабир. Несчастные люди, жители Магахара, были освобождены от многовековой глупости. И теперь именно Магахар считается святым местом. Его ученики заволновались и стали отговаривать Кабира, но он настаивал на своем выборе. – Думайте, что хотите, – говорил он, – но я не хочу умирать в Бенаресе, так как, если я умру здесь и попаду в рай, то какое уважение достанется мне? Уважение достанется Бенаресу. Я же собираюсь умереть в Магахаре и хочу посмотреть, как меня сумеют направить в ад! Кабир настоял на своем, и ученики перевезли его в лодке на противоположную сторону. Еще некоторое время он прожил со своими учениками в Магахаре и умер там. Он был единственным человеком, который специально приехал умирать в Магахар. После этого случая предубеждение о Магахаре перестало существовать. Это был последний акт сострадания Кабира к людям. Несчастные люди, жители Магахара, были освобождены от многовековой глупости. И теперь именно Магахар считается святым местом, и каждый год почти все население Бенареса переправляется туда на лодках, чтобы отдать дань уважения Кабиру. На его могильной плите написаны такие слова: «Я отправляюсь в рай прямо из Магахара». Пренебрегая Богом Царь искал Учителя, который помог бы ему попасть на Небо. Он пребывал в уверенности, что заслужил это, настолько он был самонадеян и упоен властью. Когда учителя приходили и предлагали свои услуги, он забрасывал их вопросами, наглость и нелепость которых их просто ошеломляли. Но царь этим не ограничивался: он бросал их в тюрьму. Однажды пришел человек, пообещавший показать ему путь на Небеса. Его привели ко двору и посадили перед царем. Человек, однако, не обратил на царя никакого внимания и стал разговаривать с придворными, пажами и слугами, справляясь об их здоровье и желая им благополучия. Через некоторое время царь пришел в ярость от такого пренебрежения к своей персоне, высокому сану и приказал страже вывести наглеца и наказать его. – До того как меня выведут и побьют, позволь мне поведать тебе вот что, – сказал человек. – Ты гневаешься на меня за то, что я не оказал тебе должного внимания и почтения. За то, что я обошел тебя и говорил лишь с твоими слугами. Но ты же пренебрегаешь самим Богом – Царем царей. Ты и сейчас не оказываешь Ему внимания и говоришь лишь с Его слугами. И если ты готов наказать меня за пренебрежение тобой, то подумай, какого наказания заслуживаешь ты за пренебрежение Богом! Царь промолчал, развернулся и вышел. Ты слишком часто оглядывался Однажды некий человек пришел к просветленному Учителю и сказал: – Из-за твоего учения моя жизнь разрушена. Помнишь, двадцать лет назад ты сказал мне: «Если не будешь просить и искать богатства – богатства сами придут к тебе. Если не возжелаешь красивой женщины, за тобой последует самая прекрасная из них». И что же! Двадцать лет потрачено впустую! Я по-прежнему беден, и нет у меня богатств. Ни одна даже самая уродливая женщина не пришла ко мне. Ты разрушил всю мою жизнь. Что ты на это скажешь? К тебе все приходило, и богатства, и красивая женщина. Но ты слишком часто оглядывался, чтобы посмотреть, не следуют ли они за тобой. Поэтому и не заметил их впереди себя. Учитель с грустью посмотрел на него и сказал: – К тебе все приходило, и богатства, и красивая женщина. Но ты слишком часто оглядывался, чтобы посмотреть, не следуют ли они за тобой. Поэтому и не заметил их впереди себя. Магия ума Один странствующий монах не заметил, как попал в рай 4. Человек устал и лег спать 4 Индийская т р а д и ц и я понимания рая – это деревья, выполняющие желания. Вы просто сидите под этими под такое дерево. Когда он проснулся, то почувствовал голод и сказал: «Я очень голоден и хотел бы чего-нибудь съесть». И немедленно из ничего появилась пища. Человек незамедлительно приступил к еде и насладился вкусом, как никогда ранее в жизни! Человек был удовлетворен. Но тут у него появилась еще одна мысль. Человек испугался и подумал: «Теперь они меня убьют». И был убит. «Я хочу пить», – подумал человек. И немедленно появилось великолепное вино. С блаженством потягивая вино под тенью райского дерева, исполняющего желания, человек начал размышлять: «А что же происходит? Неужели я сплю и вижу сон или вокруг меня злые духи, которые играют и шутят со мной?» Духи появились немедленно. Они были ужасные, невыносимо страшные. Человек испугался и подумал: «Теперь они меня убьют». И был убит. Почему красивые несчастны? Однажды царица Шримала обратилась к просветленному Учителю и попросила его ответить на несколько вопросов: – Почему красивые женщины часто несчастны? – был первый ее вопрос. Учитель ответил: – По внешности они красивы, знают это и много думают о своей красоте. Но часто они стремятся продать свою красоту подороже, как товар. Поэтому их сердца полны расчетливости и жадности, а в душе остается мало места для доброты и милосердия. Счастье же, оно как цветы и не прорастает в дурной земле! – А почему богачи часто уродливы? – спросила царица. – Уродливым присущи стремление, терпение и усердие, – ответил Учитель. – Естественно, что они идут путем достижений и богатства. Хотя и этим богатством затем не каждый из них способен правильно распорядиться. А почему ты об этом думаешь? – спросил Учитель. – Думай о Боге, доброте и милосердии. И тогда у тебя будут и счастье, и богатство. Думай о Боге, доброте и милосердии. И тогда у тебя будут и счастье, и богатство. Дзенские притчи деревьями, желаете чего-либо, и ваше желание исполняется – промежутка между желанием и его исполнением нет. Дзен – японское название школы буддизма махаяны. Его корни были заложены в Китае Бодхидхармой, который пришел в Китай из Индии в VI веке. Согласно его биографии, записанной в 1004 году китайским учителем Догеном, после девяти лет, проведенных в Китае, Бодхидхарма захотел вернуться домой и собрал возле себя всех своих учеников, чтобы испытать, что они поняли, учась у него. Видоизменившись в Китае (с обретением даосских традиций), буддизм получил в Японии свое дальнейшее развитие. Усовершенствование буддизма китайскими и японскими жрецами, его приспособление к изменяющимся условиям жизни и религиозным потребностям народа сделали различие между изначальным буддизмом и дзен-буддизмом очень большим. По этой причине существуют утверждения, что дзен-буддизм в действительности вовсе не является буддизмом в общепринятом смысле. Дзен-буддизм не основан на логическом анализе, не учит, а только указывает путь духовного развития личности. Работа в системе дзен-буддизма означает прямое (т. е. без чего-либо неестественного и внешнего) вхождение в контакт со своим внутренним миром, духовное саморазвитие на основе активизации потенциала субъектной психической активности личности в процессе систематической тренировки ума. Согласно дзен-буддизму, наиболее полно психические потенции человека раскрываются тогда, когда его мышление становится неконвенциональным, не связанным социальными нормами, а является природно-спонтанным, естественным. Правильность решения определяется не глубокой концентрацией на проблеме и озабоченностью ею, а во многом наитием (случаем), связанным с «периферийным зрением» сознания. Эти качества легче всего проявляются тогда, когда ими не пытаются сознательно управлять, а доверяют их спонтанности в состоянии покоя ума. Спонтанность мышления также достигается специальной тренировкой внимания, постоянным упражнением памяти и осознанием своих ощущений, чувств и мыслей без какой-либо цели или оценки. При этом не надо ни подавлять мысли, ни удерживать, ни вмешиваться в их ход. В дзен-буддизме считается, что совершенный человек пользуется своим умом, как зеркалом: он ничего не схватывает и ничего не отвергает, воспринимает, но не хранит. В обучении дзен-буддизму много места занимают упражнения, когда ученика ставят перед дилеммой мгновенного, без обдумывания выбора, когда реакция должна следовать, как звук за хлопком (принцип Мо-чих-джу), без затора в мыслях и действиях. Особое место в дзен-буддизме занимают коаны – короткие дзенские истории, наполненные неоднозначным смыслом. Коаны часто рассказывают об обстоятельствах просветления ученика и в какой-то степени способствуют просветлению или как минимум – озарению. В Японии эстетика дзен заметна во всем. Она и в принципах самурайских состязаний по фехтованию, и в технике дзюдо, и в изысканной чайной церемонии (тяною). Мужество и верность, обостренное чувство достоинства и чести, культ самоубийства во имя чести и долга, философия фатализма в сочетании с фанатичной преданностью патрону, а также уверенность в том, что славное имя доблестно павшего будет светиться и почитаться поколениями в веках, – все это, вместе взятое, вошедшее в понятие «бусидо» и оказавшее огромное влияние на японский национальный характер, во многом было воспитано именно японским дзен-буддизмом5. В целом практика дзен-буддизма воспитывает типичный восточный ум с присущим ему спокойствием, тишиной и невозмутимостью, не имеющими, однако, ничего общего с праздностью и бездеятельностью. Это состояние ума называют тишиной «бездонной пропасти», «тишиной грома», в которой исчезают все контрасты и условности. Считается, что человек, следующий путем дзен-буддизма, достигает гармонии личности через раскрытие истины, заключенной в глубине человеческой природы. Более подробная информация о дзен-буддизме приведена в Приложении. Многие дзенские истории обрели широкую популярность среди отечественных читателей благодаря переводным переизданиям книг Томаса Клири – писателя и переводчика буддийской, даосской и конфуцианской литературы, а также книг о военных традициях, стратегии и государственности в Китае. Он получил степень доктора философских наук по восточноазиатским языкам и цивилизациям в Гарвардском университете, но минимально участвовал в научном мире, что свойственно многим людям, постигающим восточную философию. Одна из его известных книг: «Мудрость дзен. Сто историй пробуждения». Также отметим книгу Пола Репса «Плоть и кости дзен». В ней автор собрал воедино четыре книги по дзен-буддизму, одна из которых, «101 дзенская история», впервые опубликованная в 1939 году издательствами «Райдер энд К°» (Лондон) и «Дэвид Мак-Кей и К°» (Филадельфия). В свою очередь, в книгу «101 дзенская история» вошли притчи, переведенные на английский язык из книги «Собрание камней и песка», написанной еще в XIII веке японским учителем дзен Мудзю (что означает «Не-житель»), а также истории из сборников дзенских монахов, взятые из различных книг, выпущенных в Японии в настоящем столетии. Действительно, тернист путь притч из давних веков до нашего столетия! Далее описаны наиболее представительные дзенские притчи, многие из которых излагают многовековые знания и опыт китайских и японских учителей дзен, несут в себе заряд мудрости, уверенности и независимости, силы и утонченного японского юмора. Камни сознания В одном маленьком храме на окраине деревни жил китайский мастер дзен по имени Хоген. Однажды четыре странствующих монаха попросили его разрешения разжечь недалеко от храма костер и переночевать возле него. Когда они согрелись у огня и поужинали, то завели разговор о сущности бытия, утверждая, что мир – это лишь иллюзия человеческого сознания. Устав слушать их пустую болтовню, Хоген спросил: – Как вы считаете, вон тот камень находится внутри или вне вашего сознания? Один из монахов ответил: – С буддистской точки зрения всякая вещь, которую воспринимает человек, находится внутри его сознания, так что, по-моему, тот камень тоже находится внутри сознания. – Твоя голова, должно быть, очень тяжелая, – сказал Хоген, – если ты таскаешь в ней такие огромные камни. [55] Два меча Мастер Мурамаса делал самурайские мечи как разящее оружие. А мастер Масамунэ делал мечи как оружие, которым защищают свою жизнь. Чтобы сравнить, какой из мечей лучше, их вонзили в дно ручья, по течению которого плыли опавшие листья. 5 См. подробнее: Васильев Л. С. «История религий Востока». М.: «Книжный дом «Университет». 1999. Все листья, что прикасались к мечу Мурамаса, рассекались им на две части. А меч Масамунэ листья оплывали стороной, даже не касаясь его. Ничто не существует Ямаока Тесю, будучи молодым учеником, сменил много учителей дзен. Однажды он пришел к Учителю Докуону. Во время первой беседы, желая показать свои знания, он сказал: – Разум и чувственное бытие – все это на самом деле не существует. Истинная природа явлений – пустота. Не существует ни воплощения, ни заблуждений, ни мудрости, ни посредственности. Ничто нельзя дать и ничего нельзя взять. Докуон спокойно слушал Ямаоку и курил трубку. Внезапно, ничего не сказав, он сильно ударил юношу по голове. Ямаока очень разозлился. – Если ничего не существует, – спросил Докуон, – откуда же эта злость? – Если ничего не существует, – спросил Докуон, – откуда же эта злость? Двери ада и рая Однажды воин по имени Ногасен пришел к Хакуину и спросил его, что такое ад и рай. – А ты кто? – спросил Хакуин. – Самурай, – ответил воин. – Это ты самурай? – воскликнул Хакуин. – Какой же правитель мог взять тебя в охрану? У тебя же рожа, как у нищего! Взбешенный самурай схватился за меч. – Надо же! У тебя даже и меч есть, – продолжил старый Учитель. – Вероятно, он такой же тупой, как и ты! Таким мечом ты никому голову не срубишь. Разгневанный самурай шагнул к старику с обнаженным мечом, но тот лишь улыбнулся и спокойно произнес: – Вот так открываются двери ада. Эти слова ошеломили Ногасена. Он спрятал меч и с любовью поклонился Мастеру. – А так открываются двери рая! – сказал Учитель. [55] Три удара палкой Юноша по имени Тодзан прибыл на обучение к Учителю Уммону. Уммон спросил его, откуда он пришел. – Из деревни, – ответил Тодзан. – А в каком монастыре ты был летом? – спросил Уммон. – В монастыре Ходзи, что на южном берегу озера, – ответил Тодзан. – Когда же ты его покинул? – спросил Уммон, удивляясь про себя, сколько же еще Тодзан сможет так отвечать на вопросы. – Двадцать пятого августа, – ответил Тодзан. – Мне следовало бы отвесить тебе три удара палкой за такие ответы, но я прощаю тебя, – сказал Уммон и ушел. – Чем бить лошадь за неповиновение, почему бы не дисциплинировать себя самого и не заняться воспитанием своего ума? – строго сказал Банкэй. На следующий день Тодзан поклонился Уммону и спросил: – Вчера вы мне простили три удара палкой, но я не пойму – за что? – За то, что твои ответы бездушны, – ответил с укором Тодзан. – И еще за то, что ты просто слоняешься из одного монастыря в другой, ища «подходящий» для тебя монастырь вместо того, чтобы искать себя. Дзен в каждом мгновении Ученики дзен проводят с учителем не меньше десяти лет, прежде чем они решаются учить других. Однажды Тэнно, уже прошедший ученичество и ставший Учителем, пришел навестить Нан-Ина. День был дождливый, поэтому Тэнно взял с собой зонтик. Ученики дзен проводят с учителем не меньше десяти лет, прежде чем они решаются учить других. Поздоровавшись, Нан-Ин заметил: – Ты, я полагаю, оставил башмаки в прихожей. Хотелось бы знать, где сейчас твой зонтик – справа или слева от башмаков? Замешкавшись, Тэнно не смог ответить сразу. Он осознал, что не осознает действительность в целом, не воплощает дзен в каждом мгновении. Он стал учеником НанИна и проучился еще шесть лет, чтобы достичь каждого мгновения дзен. [40] Буйный нрав Однажды к дзенскому наставнику Банкэю явился посетитель и признался, что у него от рождения – буйный нрав, который ему, несмотря на все усилия, не удается сдерживать. Банкэй сказал: – Какой интересный подарок ты получил при рождении. У тебя и сейчас буйный нрав? Если так, то покажи мне его. – Сейчас его нет, – сказал гость. – Но он возникает неожиданно, когда что-то происходит. – В таком случае твой буйный нрав обитает отнюдь не внутри тебя, он не является твоей природой от рождения, – сказал Банкэй. [24] Сознание и оседланная лошадь Как-то дзенский наставник Банкэй просидел всю ночь под крестом на площади казней, проверяя тем самым свое дзенское сознание. Под утро он прилег на насыпь, огораживавшую площадку. В это время какой-то воин, находившийся внутри ограды, бил хлыстом свою лошадь. Увидев это, Банкэй крикнул: «Эй! Что ты делаешь?» Воин услышал слова, но, решив, что они сказаны каким-то крестьянином, он не придал им сколь-нибудь серьезного значения. Еще раз ударив лошадь хлыстом, воин пронесся мимо наставника. Банкэй крикнул еще раз: «Эй! Что ты делаешь?» Это повторилось и в третий раз, пока воин наконец не остановился и не спешился. Приблизившись к дзенскому наставнику, он увидел, что перед ним не обычный человек. – Вы кричали на меня, – в испуге молвил воин. – Вы что-то хотите мне сказать? – Чем бить лошадь за неповиновение, почему бы не дисциплинировать себя самого и не заняться воспитанием своего ума? – строго сказал Банкэй. Время мытья миски Некий монах обратился к Дзесю после обеда: – Я сегодня поступил в монастырь. Дайте мне ваши наставления. – Ты уже съел сегодня свою рисовую кашу? – спросил Дзесю. – Да, – ответил монах. – Тогда пойди и вымой свою миску! Вытирать зад Будды В общине дзенского наставника Хакуина был один безумный монах, вообразивший, что он постиг тождество себя и Будды. Он разорвал буддийские писания и использовал страницы в качестве туалетной бумаги. Другие монахи укоряли его, но он не обращал на это никакого внимания и со смехом отвечал: «Что плохого в том, чтобы вытирать буддийскими сутрами зад Будды?» Тогда об этом доложили Хакуину. Наставник спросил безумного монаха: – Говорят, что ты используешь буддийские сутры как бумагу, с которой ходят в отхожее место. Это так? – Да, – ответил безумец. – Я сам есть Будда. Что плохого в том, чтобы вытирать буддийскими сутрами зад Будды? – Ты ошибаешься, – сказал Хакуин. – Если это зад Будды, зачем же использовать старую бумагу, да еще исписанную? Вытирай его чистой белой бумагой. Монах устыдился и принес извинения. Кулак Мокусена Учитель Мокусен жил в храме в провинции Тамба. Однажды один из его приверженцев пожаловался на скупость своей жены и попросил помощи. Мокусен навестил жену своего приверженца и спросил, в чем заключается причина ее столь трепетной бережливости. Жена, как могла, объяснила ему. На что Мокусен показал ей сжатую в кулак руку. – Что ты хочешь этим сказать? – спросила удивленная женщина. – Предположим, что моя рука все время сжата в кулак и я не могу ее разжать. Как ты назовешь это? – спросил Мокусен. – Увечье, – ответила женщина. Тогда он раскрыл руку и снова спросил: – Теперь предположим, что моя рука всегда в таком положении. Что это тогда? – Другая форма увечья, – сказала жена. – Если ты хорошо это понимаешь, то ты хорошая жена, – сказал Мокусен и уехал. После его визита жена стала помогать мужу как в накоплениях, так и в тратах. Твое сознание двинулось первым Один молодой господин, увлекавшийся боевыми искусствами, попросил Банкэя взять его в ученики для постижения дзен. Однажды, решив проверить силу духа своего наставника, юноша внезапно напал на Банкэя с копьем, когда тот сидел, ничего не подозревая. – Твоя техника еще не совершенна, – сказал Банкэй молодому ученику, – твое сознание двинулось первым. Дзенский наставник спокойно отразил удар своими четками. – Твоя техника еще не совершенна, – сказал Банкэй молодому ученику, – твое сознание двинулось первым. Природа Будды Ученик спросил Нагасена: – Буддийские писания утверждают, что все на свете наделено природой Будды. Имею ли я природу Будды? – Нет, ты не имеешь! – ответил Нагасен. – Как так?! – спросил ученик. – Деревья, реки и горы имеют природу Будды? – Да, деревья, реки и горы, а также кошки и собаки, – все имеет природу Будды! А ты нет! – ответил с усмешкой Нагасен. – Но почему?! – с возмущением спросил ученик. – Потому что ты спрашиваешь! – ответил Нагасен. Последний щелчок Танген с детства учился у Сенгая. Когда ему исполнилось двадцать лет, он захотел оставить своего Учителя и посетить других Учителей, чтобы сравнить обучение. Но Сенгай не позволил ему сделать это. Каждый раз, когда Танген просил об этом, Сенгай щелкал его по лбу. Танген попросил своего старшего брата уговорить Сенгая дать разрешение. Брат выполнил просьбу и сказал Тангену: – Все улажено. Я договорился, что ты отправляешься немедленно в паломничество. Танген пошел к Сенгаю поблагодарить за разрешение. Мастер в ответ щелкнул его по лбу. Когда Танген рассказал об этом старшему брату, тот с удивлением сказал: – Не понимаю, в чем же дело? Почему Сенгай сначала дает разрешение, а потом отменяет его? И он отправился к Учителю с этим вопросом. – Я вовсе не изменил решения, – сказал Сенгай. – Просто мне захотелось в последний раз щелкнуть его, потому что когда он вернется, то будет уже просветленным, и мне уже нельзя будет сделать это! [55] Дзенский диспут за ночлег Чтобы остановиться на ночь в храме дзен, странствующий монах обязан был выиграть диспут о буддизме у живущих в храме. Если же он проиграл, то ему приходилось уйти и идти дальше свои путем. В одном храме на севере Японии жили два брата-монаха. Старший брат учился, а младший был слабоумным, да и к тому же еще и одноглазым. Однажды к ним зашел странствующий монах и попросился переночевать, в соответствии с обычаем предложив побеседовать о буддизме. Старший брат, уставший от занятий за день, велел младшему выступить вместо себя. – Пойди и потребуй разговора в молчании, – научил он его. Младший брат и странник удалились в специальную комнату. Вскоре странствующий монах вернулся, подошел к старшему брату и с восторгом сказал: – Твой младший брат удивительный парень! Он победил меня. – Как?! – удивился старший брат. – Перескажи мне диалог, – попросил он. – Сначала, – сказал странник, – я поднял один палец, представляя Будду. Он поднял два пальца, символизируя Будду и его учение. Тогда я поднял три пальца, символизируя и Будду, и его учение, и его последователей. Тогда он потряс сжатым кулаком у меня перед лицом, указывая, что все это происходит из одного и того же сознания. Я понял, что проиграл. С этими словами странник ушел. Вскоре зашел младший брат явно в расстроенных чувствах. – Где этот парень? – спросил он. – Я понял от него, что ты победил в споре, – сказал старший брат. – Расскажи мне, как все произошло. – Едва мы уселись друг против друга, как он поднял один палец, нагло намекая на то, что у меня один глаз – рассказывал младший брат. – Поскольку он человек посторонний, то я поднял два пальца, поздравляя его с тем, что у него два глаза. Тогда этот бесстыжий негодяй поднял три пальца, намекая на то, что у нас на двоих только три глаза. Тут я не выдержал и хотел ему врезать, но сдержался и только погрозил ему кулаком. На что он поклонился и вышел. [5] Время умереть Иккю, известный дзенский Мастер, был очень умен, даже когда был еще мальчиком. Однажды в молодости, будучи послушником в монастыре, случилось так, что Иккю разбил антикварную чайную чашку старого Учителя, которую тот очень ценил. Услышав шаги Учителя, он растерялся и спрятал осколки чашки за спину. Когда Учитель вошел, Иккю спросил: – Скажите, почему люди умирают? – Это естественно, – объяснил старик. – Все должно умереть, и особенно то, что уже долго жило. – Похоже, что и вашей чашке, Учитель, тоже настало время умереть, – сказал Иккю, показывая разбитые осколки. [55] Будь живым Молодой человек очень желал стать учеником дзен-Мастера Лин-чи. Однажды утром, когда Мастер находился в храме, он тоже зашел в храм. Желая произвести на Мастера впечатление, юноша сел недалеко от Лин-чи в такой же застывшей позе и так же закрыл глаза. Будь живым! Не претендуй и не усердствуй! Неожиданно для молодого человека Лин-чи подошел и, стукнув его костяшками пальцев по голове, произнес: – Вставай и уходи! В нашем храме и так достаточно статуй. Огорченный молодой человек обернулся лишь на пороге, и Лин-чи сказал: – Будь живым! Не претендуй и не усердствуй! Что же это за самурай! С раннего детства Сэйсэцу отличался выдающимися способностями. Еще будучи ребенком, он покинул отчий дом и стал монахом. Как-то раз один дайме, направлявшийся в столицу, заехал по пути к настоятелю монастыря. Побеседовав немного с дайме, настоятель позвал маленького Сэйсэцу и попросил помять спину дайме, чтобы тот мог снять с себя усталость после долгого путешествия. В благодарность дайме пообещал мальчику, что на обратном пути он привезет ему официальное монашеское одеяние. На обратном пути из города дайме вновь заехал к дзенскому наставнику. И на этот раз настоятель также велел Сэйсэцу растереть спину дайме. – А где мое одеяние? – спросил об обещании мальчик, закончив свою работу. – А я и думать про это забыл! – сказал дайме. – Что же это за самурай, который не ценит данное им слово! – воскликнул мальчик, дал пощечину дайме и вышел. Дайме сначала разгневался, но позже смягчился и велел дзенскому наставнику хорошенько заботиться о мальчике, так как он обладает необычайными способностями. В последующем Сэйсэцу учился у Гэссэна и Гасана и стал одним из наиболее почитаемых наставников в стране. Однажды, когда Сэйсэцу наблюдал за восстановлением части монастыря, в котором он проповедовал, явился какой-то богатый торговец и предложил в качестве пожертвования на восстановление сто унций золота. Ни слова не говоря, Сэйсэцу принял деньги и ушел. На следующий день торговец прибыл вновь, чтобы встретиться с дзенским наставником. – Возможно, сумма, которую я пожертвовал, и недостаточна для полного восстановления храма, – сказал он, – для меня она весьма значительна. Но несмотря на это, вы не высказали и слова признательности. Почему? – Я засеиваю поле твоего счастья; за что же мне благодарить тебя? – спросил Сэйсэцу и добавил: – Благодарить должен дающий! Торговец был очень смущен. Он извинился перед дзенским наставником и поклонился ему. [24] Сегодня и завтра Однажды ученик спросил Учителя: – Так же, как лопнувший пузырь не может образоваться заново, так и человек, однажды умерший, никогда заново не родится, ибо от него ничего не остается. Так где же тогда будет находиться его природа? – Пузыри состоят из воды, – сказал Учитель, – но когда пузыри лопаются, перестает ли существовать вода, образующая их? Человек происходит из нашей истинной природы. Когда мы умираем, почему ты говоришь, что нашей природы больше нет? – Если вы утверждаете, что существует такая природа, создайте ее и покажите мне! – сказал ученик. – Ты веришь в то, что наступит завтра? – спросил Учитель. – Да, конечно. Если ты не осознаешь собственную природу, то это не значит, что ее не существует. – Тогда произведи его и покажи мне! – предложил Учитель. – Завтра, конечно, наступит, но только не сейчас, – ответил ученик. – Да, но то, что его нет прямо сейчас, не означает, что его не будет никогда. Если ты не осознаешь собственную природу, то это не значит, что ее не существует. Прямо сейчас перед тобой есть то, что носит одежды, принимает пищу и ходит, стоит, сидит или полулежит, но ты не знаешь, для чего это существует. Тебя можно вполне назвать глупым и заблуждающимся человеком. Если ты будешь делать различия между сегодня и завтра, то ты не почувствуешь свою собственную природу и ее исполнение даже спустя бесчисленное количество вечностей. Визитная карточка Дзенский Мастер Кейчу возглавлял главный храм в Киото. Однажды послушник принес ему визитную карточку и сказал, что этот человек хочет его видеть. На карточке было написано: «Китагаки, губернатор Киото». Кейчу посмотрел на визитку и сказал: – Скажи, что я не могу принять его. Послушник отнес визитку обратно и, извинившись, передал слова Мастера. – Это моя ошибка, – сказал губернатор и, зачеркнув слова «губернатор Киото», отдал визитку послушнику. – Отнеси, пожалуйста, Учителю еще раз, – попросил он. – А, так это Китагаки! – воскликнул Кейчу, снова увидев визитку. – Я хочу видеть этого человека, пригласи его скорей! [55] Я оставил девушку на берегу реки Как-то Тандзан и Экидо, неспешно беседуя, возвращались в храм. Они шли по грязной дороге, размытой после сильного ливня. Подойдя к берегу реки, они встретили девушку в шелковом кимоно с красным поясом. Девушка была очень красива и никак не решалась перейти разбушевавшуюся реку. – Я оставил девушку там, на берегу, – ответил Тандзан, – а ты все еще несешь ее! – Позвольте, я помогу вам! – сказал Тандзан, взял ее на руки и перенес через бурлящий поток. – Спасибо! – поблагодарила девушка и далее продолжила свой путь. Экидо не возобновлял беседы и молчал всю оставшуюся дорогу до самого храма. Там он уже не мог больше сдерживаться и сказал: – Мы, монахи, не должны приближаться к женщинам, особенно к таким молодым и красивым. Почему ты так поступил? – спросил он Тадзана. – Я оставил девушку там, на берегу, – ответил Тандзан, – а ты все еще несешь ее! Ошибка Хакуина Юноша по имени Тедо изучал дзен у наставника Когэцу. Он был очень прилежным и целеустремленным учеником, и вскоре ему удалось постичь «состояние ничто». В то время процветала школа дзенского наставника Хакуина, и ученики со всей страны рекой стекались к великому Учителю. Тедо тоже хотел пойти и устроить диспут с Хакуином, но Учитель Когэцу советовал ему повременить с этим. Но Тедо продолжал настаивать, и вскоре Когэцу сдался, написав ему напоследок рекомендательное письмо. С рекомендательным письмом Тедо прибыл в храм Хакуина. В этот момент Хакуин принимал ванну, но юноше не терпелось представить великому наставнику свое «понимание», и ему удалось прорваться к Учителю. – Ну что ж, – сказал Хакуин, выслушав Тедо, – если так, то тебе незачем было сюда приходить. Иди и отдохни с дороги, а я скоро буду. Тедо решил, что таким образом великий Учитель высказал свое подтверждение его «постижения», и, удалившись, с нетерпением стал ожидать Хакуина. Когда Хакуин наконец закончил принимать ванну, Тедо пришел к нему на официальную встречу и передал рекомендательное письмо от Когэцу. Распечатав письмо, Хакуин прочел лишь несколько строк: «Этот юнец не лишен некоторой проницательности, но человек он пока еще неглубокий. Прошу вас отнестись к нему соответствующим образом». Хакуин немедленно обрушился на Тедо со словами: – Способности твои невелики, а возможности незначительны. Что может быть хорошего в том, если считать это завершением Великого Пути? От таких неожиданных слов великого Хакуина разум юноши помутился, он тут же сошел с ума и более не оправился. Вернувшись в свой родной город, он построил маленький зал для медитации и практиковал дзен самостоятельно. Во время традиционных занятий «глубокой медитацией», проводимых в первую неделю последнего месяца года, Тедо приносил в свой маленький зал маленьких детей и кошек и рассаживал их. Когда кошки убегали, Тедо ловил их и бил, дабы впредь они не нарушали правила. Позже Хакуин часто с горечью говорил: – Я учил многих, но только в двух случаях я допустил ошибку: с Тедо и еще с одним учеником. Монах в каменном одеянии Неподалеку от храма Хакуина жил старый отшельник, который время от времени приходил к великому наставнику. Никто не знает настоящего имени этого отшельника, но все его называли «монахом в каменном одеянии». Этот человек был настолько беден, что почти ничего не имел, кроме старой хижины и кое-какой утвари. У него даже не было теплого одеяния. Когда ночи становились совсем холодными, он взваливал на плечи камень и ходил с ним вокруг своей хижины и так согревался. Вот почему местные жители звали его «монахом в каменном одеянии». Потом он исчез. Никто не знает, где он умер, но камень, который он носил на плечах, по-прежнему лежит у развалин его хижины. [24] Карта больше не нужна Однажды дзенский наставник Банкэй демонстративно сжег буддийское Священное Писание. Когда он это делал, ученики спросили его: – Потому что я пришел домой, – сказал Мастер. – Карта мне больше не нужна. – Мастер, что вы делаете? Вы всегда учили нас по этим писаниям, комментировали их и размышляли над ними. Зачем же вы их сжигаете? – Потому что я пришел домой, – сказал Мастер. – Карта мне больше не нужна. Я следовал своему Учителю Один человек пришел к Бокудзю и спросил: – Вы действительно следовали своему Учителю? – Да, я следовал ему, – ответил Бокудзю. – Я следовал своему Учителю, потому что мой Учитель никогда никому не следовал, даже своему Учителю. Этому я научился у него! Но всем было известно, что Бокудзю вовсе не следовал своему Учителю и имел свой Путь. Поэтому человек недоверчиво спросил: – Вы хотите обмануть меня? Все знают, что вы не следовали своему Учителю, и все же вы утверждаете, что следовали ему. Что вы имеете в виду? Бокудзю ответил: – Я следовал своему Учителю, потому что мой Учитель никогда никому не следовал, даже своему Учителю. Этому я научился у него! Бесполезное страдание и неверие Однажды Банкэй сказал собравшимся: «Когда я только начал искать пробуждения, мне не удалось повстречать просветленного наставника, и я практиковал все виды аскетизма, понапрасну растрачивая силы. Иногда я обрывал все нити, связывавшие меня с другими людьми, и жил в уединении. Иногда я воздвигал бумажную конуру и замыкался в ней, а иногда – ставил ширмы и сидел сутками в темной комнате, скрестив ноги, от чего на бедрах моих навсегда остались шрамы. Когда я слышал, что в такой-то провинции в таком-то храме появился Учитель, я сразу отправлялся туда, чтобы встретиться с ним. Так минуло несколько лет, и в Японии осталось немного мест, где бы не ступали мои ноги. И все это происходило из-за того, что я не встретил просветленного наставника. После того как в один из дней сознание мое открылось, я впервые понял, насколько бесполезны были годы моих усилий и страданий, и обрел спокойствие. Теперь я говорю всем вам, как без усилий спастись уже в этой жизни, но и вы не до конца верите мне. И все потому, что на самом деле вы лишены твердости. А возможно, вы хотите пройти свой Путь сами». Последние слова Тэнкэя Когда дзенский наставник Тэнкэй лежал на смертном одре в окружении множества учеников, то все они стенали и проливали слезы. Тэнкэй оглядел их и сказал: – Когда Будда находился на пороге вступления в нирвану, его окружали последователи и просто миряне, и все они плакали от печали и отчаяния. Но Будда укорил их: «Если бы вы действительно понимали четыре благородные истины, зачем бы вам тогда было плакать?» Я не осуждаю вас за то, что вы роняете слезы и причитаете, ибо вы еще не освободились от привязанности к учению. Вы хотите знать, почему я это говорю? Всю свою жизнь я следовал учению дзен и всецело отдавал себя служению людям, но люди высокомерны, воздействие образования недостаточно, и лишь единицы обладают верой. Когда я представляю себе, что в будущем вовсе не будет учителей, способных показать путь к истинному учению, слезы текут из моих глаз. Если в будущем ко мне придут люди, которых сейчас здесь нет, передайте им, что я сказал это на смертном одре и что пока я говорил, из глаз моих катились слезы. Уход наставника Прославленный дзенский наставник Банкэй скончался в деревенском храме в последнее десятилетие XVII века. В соответствии с древней дзенской традицией собравшиеся вокруг него ученики попросили его составить прощальное стихотворение. Наставник сказал: «Я прожил в этом мире семьдесят три года, из которых сорок четыре я занимался тем, что проповедовал дзен, чтобы спасти людей. Все то, на что я вам указывал большую часть своей жизни, и есть мое прощальное стихотворение. Добавить к этому мне нечего. К чему заниматься подражательством и каяться в чем-то на смертном одре?» Сказав это, великий дзенский наставник Банкэй, продолжая сидеть прямо, скончался. [24] Не ум Лин-чи сидел на берегу реки, когда к нему подошел философ, поклонился и задал вопрос: – Какова суть вашего учения? Лин-чи посмотрел на него и не произнес ни единого слова. Философ подумал про себя: «Он очень стар и, наверное, уже плохо слышит». Тогда он крикнул: – Похоже, вы не слышите меня! Я спрашиваю, какова суть вашего послания? Лин-чи засмеялся. «Что-то странное, – подумал философ. – С начала он не ответил, теперь смеется! Может быть, он только притворяется, что услышал меня? Н о поскольку он не ответил на мой вопрос, значит, он ничего не услышал». – Почему же вы сразу об этом не сказали! – воскликнул Лин-чи и написал: «НЕ УМ». И тогда ученый закричал еще громче: – Я спрашиваю, какова суть вашего учения? Лин-чи спокойно сказал: – Сначала я ответил – безмолвие. Но вы не смогли этого понять, и мне пришлось спуститься немного ниже. Я сказал – смех и радость. Но вы не смогли понять даже этого. Поэтому мне приходится спуститься еще ниже. И он написал пальцем на песке слово «медитация», сказав: «Это мое учение». Ученый попросил: – Не могли бы вы уточнить свою мысль, сделать ее более четкой. Тогда Лин-чи написал на песке более крупными буквами: «МЕДИТАЦИЯ». Философ становился все более раздраженным и спросил: – Вы что, шутите? Я прошу уточнить, детализировать свою мысль, а вы пишете то же самое, только более крупными буквами. Я профессор философии! – Почему же вы сразу об этом не сказали! – воскликнул Лин-чи и написал: «НЕ УМ». Профессор стукнул себя по голове и ушел, даже не попрощавшись. [30] Полная чаша Нан-Ин, японский мастер дзен, живший в эру Мэйдзи (1868–1912), принимал как-то у себя профессора университета, пришедшего порасспросить его о дзен. Нан-Ин разливал чай, но, налив гостю полную чашку, он продолжал лить дальше. Профессор смотрел на льющийся через край чай и, наконец, не выдержав, воскликнул: – Погодите, куда же вы льете, вы что, не видите, что моя чаша полна! – Действительно, ваша чаша полна, – подтвердил Нан-Ин. – Вы наполнены своими мнениями и суждениями. Я не могу дать большего и показать вам дзен, пока вы не опорожните свою «чашу». [55] Хасидские притчи Хасидизм (от ивр. хасидут, «праведность», буквально – «учение благочестия») – широко распространенное религиозно-мистическое течение в иудаизме, которое возникло в XVIII в. Первоначально учение хасидизма охватило еврейское население Украины и Польши, а в начале XIX века хасидизм проникает в Белоруссию, Румынию и Венгрию, а также Прибалтику. Хасид – последователь хасидизма; женской формы слово не имеет, иногда в качестве множественного числа используют древнееврейское «хасидим». В основе хасидизма лежит представление, что все сущее есть форма существования Всевышнего, поэтому к каждому человеку следует относиться как к потенциальному праведнику. Однако единственной реальной сущностью признается лишь само духовное Божественное начало, одухотворяющее иллюзорный материальный мир. Особенностью хасидизма является представление о том, что в мире существуют особые праведники, цадики, обладающие врожденным даром достижения слияния и единства с Богом и служащие посредниками между людьми и Богом. Это представление привело к возникновению династий цадиков в хасидизме и их культу, напоминающему культ святых. Целью человеческого существования в хасидизме, как и в прочих мистических учениях, считается единение души с Богом, осуществляемое посредством экстатической молитвы и изучения Торы; служения Богу всеми материальными и повседневными жизненными проявлениями. Одна из сторон хасидизма – это довольно благодушное отношение ко всяким «чудесам» и проявлениям «парапсихологии». Считается, что цадик обязательно должен излечивать болезни, бесплодие и доказывать свою Божественную сущность различными чудесными методами. Поскольку звание цадика передавалось только по мужской линии не только сыновьям, но и племянникам, зятьям, а то и верным ученикам, то это, очевидно, часто приводило к расколам. Современные приверженцы хасидизма выделяются специфическим мужским костюмом, состоящим из черного длиннополого кафтана или пальто, черной фетровой или велюровой шляпы, сменяемой в праздничные дни черной бархатной ермолкой с меховой оторочкой, штраймл. Замужние женщины бреют наголо голову и носят парик. Хасиды почти везде живут в особых кварталах или даже отдельных населенных пунктах (например, КфарХабад в Израиле), в быту многие из них сохраняют идиш, в то время как иврит используется только в религиозной сфере. Хасидские притчи наполнены оптимизмом и глубокой сердечной привязанностью к Богу. Большинство из представленных в этой главе притч получили широкую известность в изложении Мартина Бубера (Десять ступеней: Хасидские притчи. – М.: Гешарим, 1998); Шапиро Рами (Хасидские притчи. – М.: София, 2005), а также В. В. Лавского (Хасидская мудрость. – М.: Издательский центр «МарТ», 2006). Друзья осла Старый монах ехал на осле с горных пастбищ в село и увидел группу молодых людей, которые пировали у родника. Один из них, заметив его, крикнул: – Святой отец, идите сюда, выпейте с нами бокал вина. Монах подъехал, слез с осла и сел рядом с пирующими. – Наполняйте бокалы, – сказал один из них. – Этот бокал мы выпьем за здоровье ослика, что у нас в гостях, за его терпеливый характер. За твой терпеливый характер, ослик! За твои большие глаза и длинные уши, за твои короткие ноги! Желаем тебе сил и выносливости! Ну, выпьем. Все смеются и с криком «ура» опорожняют бокалы. – Святой отец, а теперь ты скажи тост, – с усмешкой предложил старику один из пирующих. – А стоит ли? Вы, молодые люди, начали хорошо. – Нет, нет, очередь за тобой! – смеясь, воскликнули они хором. – Что мне сказать? – поднимаясь с места, сказал монах. – Но раз вы просите, не откажусь. Эх, осел, за твое здоровье, ты хороший осел. Ты каждый день возишь меня, но я на тебя в обиде. Оказывается, у тебя такие славные, милые друзья, а ты и не сказал мне об этом. Я-то думал, что эти молодые люди из дальних краев. Цена вопроса Некоего раввина с утра до вечера осаждали люди, так что у него совсем не оставалось времени ни для чтения, ни для созерцания, ни для медитации. Он не знал, что делать, пока ему в голову не пришла великолепная идея. Раввин повесил на дверь записку: «За два вопроса – сто долларов». С этого дня у него стало гораздо больше свободного времени. Но однажды к нему пришел богач и спросил: – Рабби, вот сто долларов, но не кажется ли тебе, что это слишком большая сумма за два вопроса? – Кажется. А какой ваш второй вопрос? – ответил раввин. – Рабби, вот сто долларов, но не кажется ли тебе, что это слишком большая сумма за два вопроса? – Кажется. А какой ваш второй вопрос? – ответил раввин. Дохлый осел Мойша купил за сто долларов осла у старого крестьянина. Крестьянин должен был привести ему осла на следующий день, но в назначенное время он пришел без осла. – Простите, но осел сдох, – с горечью сказал крестьянин. – Ну, тогда верните мои сто долларов! – Не могу – я уже их потратил. – Хорошо, тогда просто оставьте мне осла. – Но что вы будете с ним делать? – спросил старик. – Я разыграю его в лотерею. – Но как вы можете разыграть в лотерею умершего осла? – с удивлением спросил крестьянин. – А я никому и не скажу, что он уже покинул этот мир, – ответил Мойша. Месяцем позже крестьянин встретил Мойшу. – Что случилось с тем ослом? – спросил он. – Я разыграл его, как и говорил. Я продал пятьсот лотерейных билетов по два доллара за штуку и в результате получил 998 долларов прибыли. – И что, никто не протестовал? – Только один парень. Тот, который выиграл осла. Он очень рассердился. – И как вы поступили? – с любопытством спросил крестьянин. – Я просто вернул ему его два доллара! Скромность старого раввина Старый больной раввин лежал в постели. А рядом тихо разговаривали ученики, восхваляя несравненные достоинства Учителя. – Со времен Соломона не было человека мудрее его, – говорил один. – Чем же ты так раздражен? – Моя скромность, – пожаловался раввин. – Никто не упомянул о моей скромности! – А его вера! Мало кто так искренне верит в Бога! – добавил другой. – А его терпение! Оно может быть сравнимо лишь с терпением Иова, – сказал третий. – Только Моисей мог так напрямую общаться с Богом, – шептал четвертый. Раввин, казалось, был обеспокоен. Когда ученики ушли, жена спросила его: – Ты слышал, как они восхваляли тебя? – Конечно, слышал. – Чем же ты так раздражен? – Моя скромность, – пожаловался раввин. – Никто не упомянул о моей скромности! Помехи йецер ха-ра Однажды ребе Нафтали поймал своего сына на какой-то шалости. – Я не виноват, – заявил мальчишка. – Виноват Бог. Он дал мне йецер ха-ра6 (олицетворение природной силы – склонности ко злу), который только и делает, что толкает меня на всякие проказы. Так что ругай не меня, а Бога! Ребе Нафтали нахмурился, затем улыбнулся и ответил сыну: – Бог дал тебе йецер ха-ра в качестве наставника. – Наставника? – удивился ребенок. – И чему же я могу научиться у этого злодея? – Стойкости и упорству, – сказал ребе Нафтали. – Посмотри, как прилежно делает свое дело йецер ха-ра. Не зная ни скуки, ни усталости, он исполняет миссию, возложенную на него Богом, – соблазнять людей на эгоистические действия. Ты тоже должен неустанно делать то, для чего тебя создал Бог, – преодолевать йецер ха-ра. Мальчик внимательно выслушал отца и, когда тот закончил, добавил: – Но тогда ты должен меня простить, папа, потому что участь человека гораздо труднее! – Это еще почему? – спросил отец. – Иецер ха-ра выполняет свою задачу безупречно, поскольку у него нет своего йецер ха-ра, который мешал бы ему делать порученное Богом. А у людей все совсем иначе, ибо всякий раз, когда мы открываем дверь нового опыта, нас за порогом ждет йецер ха-ра и подбивает на сомнительные проделки. [64] Лошади одной масти Однажды император ехал в своей роскошной карете, которую везла шестерка породистых лошадей, купленных в разных странах. Карета завязла в трясине, и сколько кучер ни стегал лошадей, они не могли сдвинуться с места. Но тут появился крестьянин на 6 Хасиды придерживаются традиционных представлений о том, что на человека действуют две природные силы: йецер ха-ра, то есть злые побуждения, и йецер ха-тов – добрые побуждения. При этом йецер ха-ра – это не зло как таковое, а скорее склонность ко злу, если это побуждение не уравновешено йецер ха-тов. (Более точный перевод названия этих побуждений: «эгоистическое побуждение» и «бескорыстное побуждение».) телеге, которую везла всего пара лошадок, и с легкостью проехал через самую трясину. Император изумился и спросил крестьянина: «В чем сила твоих лошадей?» – Ваши лошади хоть и сильны в отдельности, но все они разной породы, и нет между ними никакой связи, – сказал крестьянин и продолжил: – Каждая считает себя породистее другой и клонит в свою сторону: стегнешь одну, а другая этому только радуется. А у меня лошадки простые, одной масти – кобыла со своим жеребенком. Чуть пригрозишь кнутом одной из них, так другая все силы прикладывает, чтобы помочь той, что рядом. [32] Дерево на топорище Деревья впервые увидели железо и затрепетали в страхе за свою жизнь. «Вот придет человек, – подумали они, – наделает железных топоров и погубит нас всех». Но железо сказало: «Чего вы испугались? Живите в мире, не изменяйте друг другу – и вам не будет страшен топор. Ибо где тогда возьмется дерево на топорище?» [32] Два способа согреться Однажды весьма уважаемый раввин навестил младшего коллегу, известного своей исключительной набожностью. На старого человека произвела сильное впечатление погруженность молодого раввина в молитвы, в изучение древних книг, и его заинтересовала причина такого непоколебимого благочестия. Как объяснил радушный хозяин, полностью сосредоточившись на своих занятиях, он отгородил себя от внешних факторов, которые могли бы отвлечь его внимание. Действительно, гость заметил, что многие соседи молодого раввина пытались занять его делами, весьма далекими от благочестия. Его комментарий к услышанному и увиденному прозвучал так: «Когда на улице холодно, можно согреться двумя способами. Первый – надеть меховую шубу, второй – разжечь огонь. Но теплая шуба будет греть только одного человека, а огонь согреет любого, кто к нему приблизится». Теплая шуба будет греть только одного человека, а огонь согреет любого, кто к нему приблизится. Не истинная дружба У одного богатого человека был единственный сын. Наследник жил весело и без хлопот. У него было настолько много друзей, что дом всегда был полон людьми. Каждый вечер звучала музыка, а стол ломился от обилия яств. Отца настораживала такая беззаботная жизнь сына, а в особенности – такое большое количество друзей. Он неоднократно пытался заговорить с сыном об этом, но тот лишь отвечал, что друзей много не бывает. Вскоре юноша встретил прекрасную девушку и решил жениться. Отец предложил сыну свою помощь в подготовке к свадьбе и вызвался разослать приглашения друзьям. Сын, конечно же, согласился. Настал торжественный день, но друзей не было. Ничего не понимая, сын подошел к отцу и спросил, разослал ли он приглашения. – Да, я разослал приглашения всем твоим друзьям, – ответил отец. – Правда, вместо сообщения о свадьбе я попросил каждого из них помочь тебе. И ты видишь, что из этого получилось. Чудо Несколько путников, гревшихся у огня придорожной гостиницы, хвалили каждый своего раввина. Один из них рассказал, что в течение пятнадцати лет у него с женой не было детей и только благодаря благословению раввина у них родилась дочь. Другой поведал о том, что только благословение раввина смогло вернуть домой их непокорного сына. Третий сообщил, что раввин благословил его рискованную сделку, он вложил в нее большую сумму денег, но потерял абсолютно все. – А в чем же заключается чудо? – спросили его слушатели. – Чудо в том, – ответил тот, – что, несмотря ни на что, я сохранил веру в Бога и в раввина. – А в чем же заключается чудо? – спросили его слушатели. – Чудо в том, – ответил тот, – что, несмотря ни на что, я сохранил веру в Бога и в раввина. Спасение от наводнения Один старый раввин очень гордился своей верой в Бога. То и дело он повторял: «Я верую в Господа». Однажды в год больших дождей случилось наводнение. Вода постоянно прибывала, и люди стали эвакуироваться. К дому раввина пришли люди: – Мы покидаем это место. Пошли с нами, – предложили они. – Нет, я остаюсь, – ответил раввин. – Я верую в Господа и знаю, что он поможет мне. Вода продолжала прибывать. К дому подплыла лодка, и люди, сидящие в ней, сказали: – Здесь есть еще одно место. Поплыли с нами, ведь вода все прибывает. – Нет, я верую в Господа и знаю, что он не оставит меня в беде, – ответил им раввин. Лодка уплыла. А вода все прибывала и прибывала. Когда она затопила весь дом, старому раввину ничего не оставалось, кроме как забраться на крышу и молиться Богу о спасении. Вскоре прилетел вертолет, и оттуда крикнули: – Старик, мы заберем тебя, взбирайся по лестнице! Больше тебе помощи ждать неоткуда. – Нет. Я молюсь Господу и знаю, что он спасет меня, – ответил им старик. Бог ответил: – Я трижды пытался спасти тебя: я отправлял к тебе людей, направлял к твоему дому лодку, а потом я даже посылал вертолет… Вода продолжала прибывать, и старый раввин утонул. Встретив на небесах Бога, раввин спросил его: – Я так верил в Тебя, Господи, как же Ты позволил мне утонуть? На что Бог ответил: – Я трижды пытался спасти тебя: я отправлял к тебе людей, направлял к твоему дому лодку, а потом я даже посылал вертолет… Пустяк для мастера Хозяин пригласил мастера покрасить лодку. Во время работы лодочник заметил дырку в днище, заделал ее, закончил покраску, получил деньги и ушел. А на другой день к нему примчался хозяин лодки. – Вот вам деньги за починку, – сказал он и протянул кошелек с золотом. – За что, – удивился мастер, – я получил сполна! – Да, – подтвердил хозяин. – Но то были деньги за покраску лодки, а эти я плачу за ее ремонт. – За такой пустяк? – изумился лодочник. – Это отняло у меня немного времени. Я и не думал просить у вас деньги за такую мелочь… – Этот пустяк, как вы его называете, спас жизнь моим детям, – сказал хозяин лодки. – Я забыл о дыре, расплатился с вами и ушел по делам. А дети тем временем взяли лодку и уплыли в море. Когда я вспомнил о дыре, то пришел в отчаяние, я думал, что они погибли! А когда дети благополучно вернулись, выяснилось, что их спасением мы обязаны вам. [32] Судьба Ученики спросили Фарида: – Что есть судьба? – Судьба – это бесконечная последовательность взаимосвязанных событий, причем каждое из которых влияет на другие. – А я верю не в судьбу, а в причину и следствие, – сказал один из молодых учеников. – Очень хорошо, – сказал Фарид. – Вчера на площади повесили человека, совершившего убийство. В том ли причина, что кто-то дал ему серебряную монету, на которую он купил нож, которым совершил преступление; или в том, что кто-то увидел, как он совершал его; или в том, что никто не остановил его? Или в том, что у него плохое детство или плохая наследственность? Лошадиная логика Однажды к ребе Меиру пришел за советом мужчина. Он с горечью пожаловался, что в городе у него появился конкурент, который может разорить его. – Обращал ли ты когда-нибудь внимание на то, что конь, подходя к водопою, бьет копытом по берегу? Знаешь, почему он так делает? – спросил ребе. – Нет, – ответил мужчина, изумленный, зачем его об этом спрашивает ребе. – Я тебе объясню, – продолжал ребе Меир. – Когда конь склоняет голову к воде, чтобы пить, он видит собственное отражение. Ему кажется, будто это другой конь, и он начинает стучать копытом, чтобы отпугнуть соперника и сохранить воду для себя. Нам с тобой такое поведение кажется глупым. Мы знаем, что страхи коня необоснованны и воды в реке хватит на всех. Все, что к тебе приходит, дается свыше. Все твои конкуренты – это лишь отражения тебя самого, которое ты видишь в реке. – Но какое отношение это имеет к моему ремеслу и моему конкуренту? – спросил с нетерпением мужчина. – Друг мой, ты и есть этот конь! – ответил ребе. – Ты вообразил, будто реки Божьей щедрости может не хватить, если из нее будешь пить не только ты, но и еще кто-нибудь, и топаешь копытами по берегу, чтобы отпугнуть воображаемого конкурента. – Воображаемого? – переспросил мужчина. – Да, воображаемого! Бог дает богатство каждому из нас, и никто, кроме Него, не может отнять то, что тебе предназначено. Старайся вести свое дело мудро и помни: все, что к тебе приходит, дается свыше. Все твои конкуренты – это лишь отражения тебя самого, которое ты видишь в реке. [64] Люди забыли, как низко склоняться Молодой ученик спросили старого раввина: – Мы слышали, что в прошлом, в старые добрые времена бывало, что люди своими собственными глазами видели Бога. Он ходил по земле, люди встречались с Ним, и бывало, что Бог называл людей по их именам и разговаривал с ними. Что же случилось теперь? Почему мы не можем видеть Его сейчас? – Сын мой, Он и сейчас там, где и был раньше, – ответил раввин. – Но люди забыли, как склоняться настолько, чтобы Его видеть. [32] Я смотрел вверх Один любимый прихожанами раввин вспоминал, как в детстве играл с другими детьми. Когда они взбирались вверх по лестнице, то все, кроме будущего раввина, боялись подниматься слишком высоко. Позднее дедушка спросил его: «Почему ты не боялся залезть выше других?» – Потому что они, поднимаясь вверх, смотрели вниз, – объяснил мальчик. – Они видели, как высоко забрались, и поэтому пугались. Я же, поднимаясь, смотрел вверх на свою цель. Мне казалось, что я нахожусь еще низко, и это побуждало меня продолжать восхождение. Скорбь старого раввина Одного раввина прихожане считали человеком от Бога. И каждый день у его дверей толпились люди в ожидании совета, исцеления или благословения. Среди прихожан часто приходил один и тот же человек, который не упускал случая, чтобы покритиковать Учителя. К великому смущению окружающих, он часто посмеивался над недостатками старого раввина, и люди считали его воплощением дьявола. Случилось так, что однажды этот критик заболел и умер. Все с облегчением вздохнули. Но, к большому удивлению верующих, на похоронах раввин искренне переживал. Это был мой единственный друг. Остальные только почитатели. Это был единственный человек, который бросал мне вызов. Боюсь, что без него я перестану расти и жизнь потеряет смысл. – Почему вы так скорбите о нем? – спросили раввина. – Ведь он все время только и делал, что посмеивался над вами и критиковал все ваши высказывания. – С какой стати скорбеть об участи человека, который сейчас находится в раю? – ответил раввин. – Я печалюсь о себе. Это был мой единственный друг. Остальные только почитатели. Это был единственный человек, который бросал мне вызов. Боюсь, что без него я перестану расти и жизнь потеряет смысл. [13] Христианские притчи Христианство – одна из трех мировых религий, наряду с буддизмом и исламом. Оно возникло в I веке н. э. Оно связывается с именем Иисуса Христа («христос» от греч. – «помазанник», «мессия»), рождение которого, как гласит предание, было предсказано пророками и от рождения которого позже начала исчисляться наша эра. Христианство, как и ислам, наследует созревшую в иудаизме идею единого бога, обладателя абсолютных благости, знания и могущества, имеющего свою причину в себе самом и являющегося создателем мира. При этом в христианстве Бог является триединым, соединяющим в себе три лица: Бога-Отца (творческого начала), Бога-Сына (воплощения деятельной любви) и Святого Духа (их вездесущности, разлитости во всем мире). Важная особенность христианства заключается в том, что Иисус Христос не есть полубог, то есть промежуточное существо ниже Бога и выше человека, а совмещает в себе всю полноту как божественной, так и человеческой природы. Этим христианство принципиально отличается от других мировых религий, в которых основатель являлся не кем иным, как проповедником учения, Учителем, представителем и провозвестником Бога, возвещающим путь спасения. В других религиях основатель всегда находится на втором плане по отношению к возвещаемому им учению. При этом основанная им религия не пострадала бы, если бы ее возвестил другой Учитель или пророк. Например, буддизм спокойно мог бы существовать, если бы было доказано, что Будды никогда не было, а был другой его основатель. Ислам спокойно мог бы существовать, если бы вместо Мухаммеда оказался кто-то другой. Для христианства Иисус Христос имеет исключительное значение. Крестная жертва Богочеловека Иисуса Христа за других людей – главное отличие христианства от других религий. Можно понять, почему весь огонь отрицательной критики в разные времена был направлен на упразднение Христа как реально существовавшей личности. Христианство отличается особым общинным, социальным характером. Заповеди содержат в себе не только пути к внутреннему совершенству, но и социальные нормы, призванные сделать мир более совершенным. Они проповедуют заботу не только о своей душе, но и о душах близких людей. Важная идея христианства заключается в том, что Бог есть любовь. В других религиях представление о Боге в большей степени проявляется как о праведном, милостивом, справедливом и заботливом судье. Христианство утверждает нечто особенное: что Бог есть любовь. Эта мысль присуща всему преданию христианской церкви. Другая важная идея христианства – идея греха и спасения человека. Принятие себя как подобия Божественного, сохранение этого Божественного в себе, сохранение души и достижение Царства Божьего (возвращения домой) – вот главная цель христианина. Для этого человеку необходимо осознать грешность жизни, принять свой Путь и следовать по нему с соблюдением божественных законов. Важным понятием в христианстве является «прощение». «Если вы попросите прощения из своего самого глубокого ядра, то вы будете прощены». Христианство уникально в этом смысле. Никакая другая религия – особенно индийские религии – не говорит о покаянии и прощении. И хотя, чтобы встать на путь христианина, необходимо просто принять крещение, но дальнейшее следование по этому пути есть процесс, длящийся всю жизнь. При этом Путь христианина выходит за рамки его жизни. Более подробная информация о христианстве приведена в Приложении. Христианские притчи несут в себе доброту и любовь к Богу и к людям, смирение и принятие себя в сочетании с ответственностью за собственную жизнь. Боже, ты меня не понял Крестьянин шел в гору, с трудом неся тяжелую ношу, и жаловался: – Боже, или ты облегчи мою ношу, или отними у меня душу и избавь от этой муки. В это время один купец, осел которого сдох в пути, снял с осла палантин и заставил крестьянина его нести. Крестьянин вынужден был нести и свою ношу, и палантин. – Боже, видно, я не смог убедить тебя в моей тяжкой участи, – сказал крестьянин, – а может, ты не понял меня, Боже! Новая жизнь Святой Антоний жил в пустыне, когда к нему приблизился молодой человек. – Отец, я продал все, что мне принадлежало, и отдал выручку беднякам. Я сохранил только несколько вещей, которые могли бы помочь мне выжить здесь. Я хотел попросить вас показать мне путь к спасению. – Теперь ты знаешь, как тех, кто вступает в новую жизнь и хочет сохранить немного старой жизни, их собственное прошлое разрывает на части, – сказал святой. – Хорошо, – сказал Антоний. – Но для начала тебе нужно пойти на рынок и продать вещи, которые ты сохранил, а на вырученные деньги купить немного мяса в городе. Когда молодой человек вернулся, Антоний предложил ему привязать мясо к своему телу и пройтись по улице. Юноша сделал, как ему было сказано, но во время пути его атаковали бездомные собаки и соколы, желающие мяса. – Я вернулся, – сообщил молодой человек, показав Антонию свою разорванную одежду. – Теперь ты знаешь, как тех, кто вступает в новую жизнь и хочет сохранить немного старой жизни, их собственное прошлое разрывает на части, – сказал святой. Каждый дает то, что имеет в своем кошельке Однажды Иисус Христос проходил через одно селение. Собралась большая толпа недовольных людей, которые, окружив, начали ругать и оскорблять его. Но Иисус стоял и улыбался. – Каждый дает то, что имеет в своем кошельке, – ответил Иисус. Человек, случайно оказавшийся рядом и наблюдавший за происходящим, подошел к Иисусу и спросил: – Почему вы никак не реагируете, ведь они оскорбляют вас? Как вам удается сохранить спокойствие и не испытывать гнева? – Каждый дает то, что имеет в своем кошельке, – ответил Иисус. Вера в Бога Однажды старый монах попросил проходящего мимо молодого человека помочь ему в совершении доброго дела. Однако молодой человек ответил на просьбу отказом и заявил, что считает подобные дела бесполезными. – К тому же я не верю в Бога, – добавил он напоследок. – И я не верю в того Бога, в которого не веришь ты, – поддержал его старый монах. Неправильная молитва Однажды корабль попал в шторм и разбился о скалы необитаемого острова. Спаслось только три молодых человека, которые были вынуждены начать новую жизнь на острове. Они научились добывать огонь, охотиться, заботиться и молиться Богу. Для последнего они сделали подобие иконы и выучили своеобразную молитву: «Трое Вас и трое нас, помилуйте нас». С этой молитвой дожили они до старости. Через много лет на острове случайно высадились христианские миссионеры. Они расспросили старцев об их жизни и, узнав, что островитяне молятся неправильно, научили их правильной молитве и поплыли дальше. Но отплыв недалеко от берега, они вдруг увидели, что старцы бегут за ними по водам и кричат: – Подождите, мы забыли слова вашей молитвы! Увидев старцев ходящими по водам, миссионеры изумились и ответили: – Молитесь, как молились до нас! Так вы, похоже, ближе к Богу. Черенок от лопаты В одной русской деревне жил человек. Он с детства не мог двигаться, и потому единственное, что было ему под силу, это лежать на печке. Так он пролежал около тридцати лет. Вероятно, на этой же печи и закончилась бы его жизнь, если бы однажды в его избу не зашел старец, проходящий через эту деревню. – Дай мне воды испить, – попросил старец. – Я не в силах помочь тебе, старец, ибо за всю свою жизнь я не сделал еще ни одного шага без чьей-либо помощи, – сказал больной и заплакал. Когда тебе будет трудно в жизни, не бездействуй, ожидая помощи от других, а посмотри внимательнее вокруг. – А давно ли ты пробовал сделать этот шаг? – спросил старец. – Очень давно, – ответил больной. – Я уже и не помню даже, сколько лет назад. – Вот тебе волшебный посох, обопрись на него и сходи за водой, – сказал старец и подал посох. Больной сполз с печи, словно во сне, обхватил руками посох и… встал! Он заплакал снова, но на этот раз уже от счастья. – Как мне отблагодарить тебя и что за чудесный посох ты мне дал?! – воскликнул молодой человек. – Этот посох – обычный черенок от лопаты, который стоял у тебя за печкой, – ответил старец. – В нем нет ничего волшебного. Ты смог встать, потому что поверил в посох и забыл о своей слабости. В следующий раз, когда тебе будет трудно в жизни, не бездействуй, ожидая помощи от других, а посмотри внимательнее вокруг. Рядом всегда найдется оставленный Богом специально для тебя какой-нибудь «посох». [31] Выбор креста Жил один простодушный крестьянин. Он зарабатывал трудами рук своих столько, что едва хватало на то, чтобы прокормить себя и семью. Однажды присев на камень на берегу, он стал рассматривать, как к пристани подходили большие корабли с богатыми товарами, как эти товары выгружали и везли в город для продажи. От увиденного ему в голову запала мысль: «Зачем Господь одним людям послал богатство и всякое довольство, а других оставил жить в бедности?» И начал он роптать на свою горемычную долю. Между тем полуденное солнце сильно пекло; бедняка стала одолевать дремота, и он незаметно заснул. Приснилось ему, что стоит он у склона высокой горы и подходит к нему почтенный старец с длинною бородою и говорит: – Иди за мной! Крестьянин послушался и пошел за ним. Они пришли на место, где лежало множество крестов всякого вида и различной величины. Были кресты большие и малые, золотые и серебряные, медные и железные, каменные и деревянные. – Ты можешь выбрать себе любой крест, но тебе необходимо занести его на вершину той самой горы, которую ты видел пред собой, и ты будешь вознагражден, – говорит ему старец. Крестьянина сразу привлекла сияющая красота и богатство золотого креста. Он хотел взять его на плечи, но сколько ни трудился, не мог этот крест ни поднять, ни сдвинуть с места. – Нет, – говорит ему старец, – видно, этот крест не по тебе, и ты не сможешь внести его на вершину. Выбери себе другой. Каждый несет крест по своим силам. Крестьянин взял серебряный крест. Этот был действительно много легче золотого, но и с ним крестьянин смог сделать только несколько шагов и бросил его. То же было и с медным, и с железным, и с каменным крестами. – Попробуй выбрать себе подходящий из деревянных крестов, – предложил старец. Крестьянин, недолго выбирая, взял себе один из самых маленьких крестов и с легкостью взобрался с ним на ту гору. – А какая награда мне полагается?! – спросил он, обрадованный успехом. – Чтобы ты сам рассудил, чем наградить тебя, я открою тебе, что это за кресты, – сказал старец. – Золотой крест, который так тебе сначала приглянулся, – это царский крест. Люди часто думают, что хорошо и легко быть царем, однако царская власть – самая тяжелая ноша для человека, ибо за очень большое количество душ он в ответе перед Богом. Серебряный крест – это крест всех тех, кто облечен властью, но меньшей, чем царь. У всех них тоже много забот и скорбей. Медный крест – это крест тех, кому Бог послал богатство. Ты вот им завидуешь и думаешь, какие они счастливые. А богатым тяжелее жить, чем тебе. У них много бессонных ночей и забот о том, как сохранить и приумножить богатства, посланные Богом, и использовать их во благо других людей. Если же они не делают последнее, то они несут свой крест нечестно и будут наказаны. Железный крест – это крест людей служивых и военных. Расспроси тех, которые бывали на войне, и они скажут тебе, как им часто приходилось проводить ночи на голой, сырой земле, терпеть голод и холод. Каменный крест – это крест людей торговых. Тебе нравится их жизнь, потому что им не приходится работать, как тебе? Но разве не бывает, что едет купец за море, тратит весь свой капитал на товар, а товар весь гибнет от кораблекрушения, и возвращается несчастный купец домой совершенным бедняком? Деревянный крест, который ты так легко внес на гору, это и есть твой крест. Каждый несет крест по своим силам. Молитва о помощи Однажды старый монах сказал молодому ученику, который постоянно молил Бога о помощи и поддержке: – Когда же ты перестанешь опираться на Бога и сам встанешь на ноги? – Но ты ведь сам учил нас видеть в Господе отца нашего, – с удивлением сказал юноша. – Когда же ты усвоишь, что отец не тот, на кого можно опереться, а тот, кто избавляет тебя от этой необходимости, – ответил монах. Огонь от светильника Был один трудолюбивый старец в скиту, который утруждал себя телесно, но был рассеянным в своих помыслах. Он пришел к авве Иоанну Колову и спросил его о забывчивости. и, услышав слово от него, он вернулся в свою келью, но забыл, что авва Иоанн сказал ему. Он снова пошел спросить Иоанна и услышал от него слово. Но, вернувшись в свою келью, он снова забыл сказанное. Через некоторое время, случайно встретившись с Иоанном, старец сказал: – Знаешь, авва, в последний раз я опять забыл то, что ты мне говорил. Но чтобы не беспокоить тебя, я не пришел вновь. Авва Иоанн сказал ему: – Пойди, зажги светильник. Старец зажег светильник. – А теперь принеси другие светильники и зажги от него, – сказал Иоанн. Старец так и сделал. – Неужели терпит что-нибудь светильник, когда от него зажигают другие светильники? – спросил авва Иоанн у старца. – Нет, – ответил старец. – И ты можешь приходить ко мне столько, сколько нужно, – сказал Иоанн. Приверженность и искушение Могущественный король отправил к королеве друг за другом двух посланников. Первый, возвратившись, в точности передал ответ королевы королю. Второй, возвратившись, передал вкратце ответ и начал рассказывать длинную историю о красоте королевы: – По правде говоря, господин, я видел красивейшую женщину. Счастлив тот, кто может наслаждаться ею! – Злой раб, – прерывает его король, – ты поднял свои бессовестные глаза на мою супругу? Ясно, что ты хотел бы сделать своим объект, столь пристально тобою исследованный! Король велел вновь позвать первого посланника и спросил его: – А ты что думаешь о королеве? – Она выслушала меня в молчании и дала мудрый ответ, – ответил посланник. – А она не показалась тебе красивой? – спросил король. – Смотреть на нее подобает вам, – ответил посланник. – Моя же задача заключалась в том, чтобы передать ее слова вам. Рубашка для мастера К великой радости учеников, Учитель сообщил им, что ко дню своего рождения хотел бы получить новую рубашку. Ученики купили самую лучшую ткань и пригласили деревенского портного. Пришел портной, снял мерку и пообещал, что с Божьей помощью он справится с работой за семь дней. Прошла неделя. К портному послали ученика. – Учитель спрашивает, где же его новая рубашка? – спрашивает посыльный. – Не успел дошить, – отвечает портной, – но с Божьей помощью дошью завтра. На другой день все повторилось: – Сожалею, но еще не готова, приходите завтра, и если Господу будет угодно, то я закончу рубаху непременно, – снова ответил портной. На следующий день Учитель сказал: – Спросите у него, сколько времени ему потребуется, если он будет работать один, без помощи Господа. [15] Молитва сапожника Однажды Моисей увидел молящегося человека, но тот произносил такую абсурдную молитву, что Моисей остановился. По мнению Моисея, молитва была не просто абсурдной, а она оскорбляла Бога! Человек говорил: «Боже, позволь мне приблизиться к Тебе! Боже, я обещаю мыть Твое тело, когда оно будет грязным. Если будут вши, я избавлю Тебя от них. Я хороший сапожник и сошью Тебе отличную обувь. Я буду заботиться о Тебе, а если Ты заболеешь, то я буду ухаживать за Тобой и давать лекарство. И хорошо готовить я тоже умею!» Но если ты знаешь правильную молитву, пожалуйста, научи меня. – Прекрати! – закричал Моисей. – Что ты несешь? Разве у Бога есть вши? Какие одежды, какая еда? Кто научил тебя так молиться? – Меня никто этому не учил, – отвечал человек. – Я бедный и безграмотный человек и знаю, что не умею молиться. Я сам придумал эту молитву в соответствии с тем, что я знаю. Мой собственный опыт стал молитвой. Но если ты знаешь правильную молитву, пожалуйста, научи меня. Молитва – это любовь, и она сама по себе – закон, ей не нужны другие законы. И Моисей научил его молиться правильно. Человек поклонился Моисею с глубокой признательностью и ушел. Моисей был очень счастлив, так как был уверен, что сделал хорошее дело. Он посмотрел на небо, чтобы узнать, что думает об этом Бог. Но Бог был очень разгневан и сказал: – Я послал тебя туда, чтобы ты помог людям быть ближе ко мне, а ты только что отвратил от меня одного из тех, кто любит меня сильнее жизни. Теперь та правильная молитва, которой ты его научил, не будет молитвой вовсе, потому что молитва не имеет с правильностью и законом ничего общего. Молитва – это любовь, и она сама по себе – закон, ей не нужны другие законы. Себе внимай Однажды преподобный Антоний спросил Господа: «Господи! Почему одни живут немного, а другие – до глубокой старости? Почему одни бедны, а другие богаты?» – Антоний! Себе внимай! – ответил Бог. Милосердный Бог Некий солдат спросил однажды одного из старцев, дарует ли Бог прощение грешникам, оступившимся в своей жизни. – Скажи мне, а если твой плащ порвется, ты выбросишь его? – спросил старец. – Нет. Я его починю и продолжу носить, – ответил солдат. – Если ты заботишься о своем плаще, неужели же Бог не будет милосердным к своему собственному образу? Он тоже дает возможность исправить ошибки, – ответил старец. Двор без ворот Однажды группа братиев из скита решила отправиться к авве Антонию. Взойдя на корабль, чтобы отплыть к нему, они расположились рядом с одним из старцев. На протяжении всего пути братии без устали говорили об изречениях святых отцов и словах из Писания. Рассказывали о своих интересах, рукоделиях, близких людях и многом другом. Казалось, не осталось ни одной темы, о которой бы они не говорили. Старец же всю дорогу молчал. Выйдя на пристань, они узнали, что и старец отправлялся также к авве Антонию. Когда они пришли к Антонию, он сказал им: «Доброго спутника нашли вы в этом старце!» Сказал и старцу: «Добрых братий и ты нашел, авва». – Они хороши, – отвечал старец. – Но у них двор не имеет ворот, кто хочет, подходит к стойлу и отвязывает осла. Три каменщика В начале XIV века в Центральной Европе проводились работы по строительству великолепного собора. Руководитель работ был монахом. Ему поручили следить за работой всех чернорабочих и ремесленников. И однажды монах решил посмотреть, как работают каменщики. Подойдя к первому каменщику, он сказал: – Брат мой, расскажи мне о твоей работе. Каменщик оторвался от работы и ответил срывающимся голосом, полным злобы и негодования: – Как видишь, я сижу перед каменной плитой метр в высоту, полметра в длину и ширину. И с каждым ударом резца по этому камню я чувствую, как уходит частичка моей жизни. Посмотри, мои руки натружены и покрыты мозолями. Мое лицо осунулось, а волосы поседели. Эта работа никогда не кончится, она продолжается бесконечно, изо дня в день. Это изнуряет меня. Где удовлетворение? Я умру задолго до того, как собор будет построен. Монах подошел ко второму каменщику. Одну работу различные люди делают по-разному. Одну жизнь каждый человек проживает по-своему. – Брат мой, – сказал он, – расскажи мне о своей работе. – Брат, – ответил каменщик тихим, спокойным голосом, – как ты видишь, я сижу перед каменной плитой метр в высоту и полметра в длину и ширину. И с каждым ударом резца по камню я чувствую, что я создаю жизнь и будущее. Смотри, я смог сделать так, чтобы моя семья жила в комфортабельном доме, гораздо лучшем, чем тот, где я вырос. Мои дети ходят в школу. Без сомнения, они достигнут в жизни большего, чем я. И все это стало возможным благодаря моей работе. Я отдаю собору свое умение, и он тоже одаривает меня. Монах подошел к третьему каменщику. – Брат, – сказал он, – расскажи мне о своей работе. – Брат, – ответил каменщик голосом, полным радости, и широко улыбнувшись. – Видишь, я сижу перед каменной плитой метр в высоту и полметра в ширину и длину. И с каждым прикосновением резца к камню я чувствую, что я высекаю свою судьбу. Посмотри, ты видишь, какие прекрасные черты проступают из камня. Сидя здесь, я не только воплощаю свое умение и свое ремесло, я делаю свой вклад в то, что ценю и во что верю. Вселенная, отраженная в соборе, воздаст каждому из нас. Здесь, около этого камня, я нахожусь в мире с собой, и я знаю, что, хотя я не увижу этого собора завершенным, он будет стоять еще тысячу лет, олицетворяя то, что истинно в нас, и служа цели, ради которой Всемогущий послал на эту землю и меня. – Как устроен мир, – подумал монах. – Одну работу различные люди делают поразному. Одну жизнь каждый человек проживает по-своему. Большие и мелкие грехи Две женщины пришли к старцу за поучением. Одна считала себя великой грешницей. Она в молодости изменила мужу и, не переставая, мучилась. Другая же, прожив всю жизнь по закону, ни в каком особенном грехе не упрекала себя и была довольна собой. Старец расспросил обеих женщин об их жизни. Одна со слезами призналась ему в своем великом грехе. Она считала свой грех столь великим, что не ожидала за него прощения. Другая же сказала, что не знает за собой никаких особенных грехов. Старец сказал первой: – Поди за ограду, найди там большой камень, самый большой из всех, что ты сможешь поднять, и принеси сюда. А ты, – сказал он той, которая не знала за собой больших грехов, – принеси мне мелких каменьев, но столько, сколько сможешь осилить. Женщины пошли и исполнили приказание старца. Одна принесла большой камень, другая полный мешок мелких каменьев. Все мы грешны, но нужно помнить свои грехи, ибо спасен тот, кто раскаялся. Старец осмотрел камни и сказал: – Теперь снесите назад все камни и положите на те самые места, где вы их взяли. А затем приходите ко мне. Женщины пошли исполнять приказание старца. Первая легко нашла то место, с которого взяла камень, и положила его в точности так же, как он и лежал. Вторая же никак не могла вспомнить, с какого места брала какой камень и, не исполнив указания, с тем же мешком каменьев вернулась к старцу. – То же бывает и с грехами, – сказал старец. – Ты легко положила большой и тяжелый камень на прежнее место, потому что помнила, откуда взяла его. А ты не могла, потому что не помнила, где взяла мелкие камни. То же и с грехами. Ты помнила свой грех, несла за него укоры людей и своей совести, смирялась и потому освобождалась от последствий греха. Ты же, – обратился старец к женщине, принесшей назад мелкие камни, – греша мелкими грехами, не помнила их, не каялась в них, привыкла к жизни в грехах и, осуждая грехи других, все глубже и глубже завязала в своих. Все мы грешны, но нужно помнить свои грехи, ибо спасен тот, кто раскаялся. Изменение мира Молодой человек ясно видел несправедливость устройства мира. Ему очень хотелось изменить мир и сделать его лучше. Ежедневно он молился: «Господи, помоги мне изменить мир к лучшему». Прошли годы, и уже зрелым человеком он понял, что изменить мир ему не по силам. Тогда он стал молиться: «Господи, помоги мне изменить, сделать лучше хотя бы моих самых близких людей – жену и детей»… Прошли годы. Будучи уже совсем старым человеком и почувствовав скорый приход смерти, старик обратился к Богу с молитвой: «Мне не удалось изменить ни мир, ни даже семью. Господи, так помоги же мне изменить хотя бы себя самого». – Поздно. Теперь ты уже не успеешь, – ответил Бог. Два ангела Два ангела-путника в образах старого и молодого монахов остановились на ночлег в доме богатой семьи. Семья была негостеприимна и не захотела оставить ангелов в гостиной, а отправила их на ночлег в холодный подвал. Когда ангелы расстилали постель, старший увидел дыру в стене и сделал так, чтобы она была заделана. Веши не такие, какими кажутся. – Зачем ты это сделал? – спросил младший ангел. На что старший ответил: – Вещи не такие, какими кажутся. На следующую ночь они пришли на ночлег в дом очень бедного, но гостеприимного человека и его жены. Супруги разделили с ангелами немного еды, которая у них была, и сказали, чтобы ангелы спали в их постелях, где они могут хорошо выспаться. Утром после пробуждения ангелы нашли хозяина и его жену плачущими. Их единственная корова, молоко которой было единственным доходом семьи, лежала мертвая в хлеву. – Зачем ты это делаешь? – спросил младший ангел старшего. – Первый мужчина имел все, а ты ему помог и заделал дыру в стене. Другая семья имела очень мало, но была готова поделиться и этим, а ты позволил, чтобы у них умерла единственная корова. Почему? – Вещи не такие, какими кажутся, – ответил старший ангел. – Когда мы были в подвале, я понял, что в дыре в стене был спрятан клад с золотом. Его хозяин был скуп и не хотел творить добро. Это золото не принесло бы никому пользы, поэтому я отремонтировал стену, чтобы клад не был найден. Когда же на следующую ночь мы спали в доме бедного крестьянина, пришел ангел смерти за женой. Я отдал ему корову. Прощение и смирение Авва Афанасий переписал на прекрасном пергаменте, который стоил восемнадцать золотых монет, весь Ветхий и Новый Заветы. Однажды некий брат пришел к нему и, увидев столь ценную книгу, унес ее. В тот же день авва Афанасий обнаружил исчезновение рукописи и понял, кто ее взял, но решил не посылать за братом из опасения, как бы тот не прибавил к воровству еще и собственную ложь. Между тем брат отправился в соседний город, чтобы продать книгу, и запросил за нее двадцать золотых монет. Покупатель сказал ему: – Доверь мне книгу, чтобы я мог узнать, стоит ли она таких денег, – и принес книгу святому Афанасию со словами: – Отче, взгляни на эту книгу и скажи мне, стоит ли она двадцати золотых монет? – Да, это хорошая книга! – ответил авва Афанасий. – Она стоит этих денег! Покупатель отправился к брату и сказал ему: – Вот твои деньги. Я показал книгу авве Афанасию, и он сказал, что книга стоит тех денег, которые ты за нее просишь. – Это все, что он сказал тебе? – спросил с удивлением и стыдом брат. – Не прибавил ли он чего-нибудь еще? – Нет, – ответил покупатель, – больше ни слова. – Хорошо, – сказал брат, – я передумал. Я больше не хочу продавать эту книгу. Он поспешил к авве Афанасию и с плачем умолял принять книгу обратно. Но авва отказался со словами: – Иди с миром, брат, я дарю ее тебе. Помни о ней, теперь ты в ответе за нее. Счастье Бог слепил человека из глины, и остался у него неиспользованный кусок. – Что еще слепить тебе? – спросил Бог. – Слепи мне счастье, – попросил человек. Ничего не ответил Бог и только положил человеку в ладонь оставшийся кусочек глины. – Что еще слепить тебе? – спросил Бог. – Слепи мне счастье, – попросил человек. Раздел 4 Притчи и истории «россыпью» Притчи и истории Телесная чистота Однажды Учитель вышел из монастыря. – Куда ты направляешься, Учитель? – спросили его ученики. – Иду совершать угодное Богу дело, – ответил Учитель. – Какое именно? – Купаться. – Иду совершать угодное Богу дело, – ответил Учитель. – Какое именно? – Купаться. – Разве это богоугодное дело? – с удивлением спросили они. – Бесспорно. Даже у статуй царей, и у тех имеется особое лицо, которое заботится о них, чистит и омывает их. Тем более должен соблюдать чистоту свою человек, созданный по образу и подобию Божию. Зачем так толкаться Мальчик медленно плетется в школу и молится: «Боже милостивый, пожалуйста, не позволь мне опоздать в школу. Боже, помоги мне прийти в школу вовремя…» В этот момент он поскальзывается на шкурке от банана и несколько метров «проезжает» по дороге, с усердием стараясь не упасть. – Хорошо, хорошо, Боже, я поспешу, но зачем же так толкаться! – говорит мальчик, недовольно смотря на небо. [5] Хороший день для рыбалки Однажды старый монах прогуливался у реки и повстречал мальчика, который удил рыбу. – Здравствуйте, молодой человек! – поздоровался монах. – Хороший день для рыбалки! – Очень! – отозвался мальчик. – А почему ты сегодня не в школе? – спросил монах. – Ну, вы же сами сказали, что сегодня – хороший день для рыбалки! Вера ребенка Один год выдался настолько бездождливым, что засуха грозила уничтожить весь урожай. Когда питьевой воды перестало хватать даже жителям поселка, местный священник созвал всех утром в храм на молитву о дожде. Пришли все жители городка, а один ребенок пришел с зонтиком. – Дурачок, зачем ты принес зонтик? – говорили они, смеясь над ребенком. – Ведь дождя все равно не будет! – А я думал, что если мы помолимся, то дождь пойдет, – ответил ребенок. Будь зрячим Старый монах с учеником проходили мимо слепого нищего. Тот сидел на тротуаре и просил подаяние. – Подай ему, – сказал монах. Ученик бросил в шляпу нищего монету. – Ты должен был снять свой головной убор в знак уважения, – сказал монах. – Зачем? – не понял ученик. – Так нужно поступать всегда, когда подаешь милостыню. – Но он ведь слепой. – Но ты ведь зрячий, – ответил монах. Ребенок и монах Старый монах и его ученик прогуливались по берегу и увидели играющего ребенка, который набирал в ковшик морскую воду и выливал ее в ведерко. – Что ты делаешь, милое дитя? – спросил у ребенка монах. – Я пытаюсь перелить море в это ведерко! – ответил ребенок. На лице монаха появилась мудрая улыбка. Он повернулся к ученику и сказал: – Этот милый ребенок еще не понимает, что нельзя перелить бескрайнее море в маленькое ведерко. Но ты уже должен понимать, что разум человека не сможет вместить всего Бога. Смерть при жизни – Некоторые говорят, что жизни после смерти нет, – сказал ученик. – Неужели? – уклончиво спросил Учитель. – Ты находишь это ужасным? Но именно так большинство людей и живет еще до смерти. – Разве это не ужасно, умереть и никогда больше не видеть, не слышать, не любить, не двигаться? – спрашивает ученик. – Ты находишь это ужасным? Но именно так большинство людей и живет еще до смерти. Урок для разочарованного ученика Молодой человек, недавно вставший на духовный путь, был неудовлетворен методиками, которые давал ему его наставник. Он пришел к своему наставнику и сказал: – Я использую эти методики уже достаточно долго, но все еще не достиг просветления. Научите меня еще чему-нибудь, чтобы я мог скорее продвигаться по духовному пути. Наставник спокойно улыбнулся и повел ученика к реке. Ученик волновался, полагая, что сейчас узнает новую «методику», с помощью которой добьется просветления. Когда они пришли на берег, наставник сказал: – Теперь я хочу, чтобы ты склонился над самой водой и всмотрелся вглубь. Когда ученик сделал то, что ему было сказано, наставник обеими руками обхватил голову ученика и погрузил ее под воду. Ученик пытался сопротивляться, но наставник крепко держал его. Когда ты так же отчаянно будешь желать просветления и никаких других желаний у тебя не останется, вот тогда-то ты и станешь просветленным. Наконец наставник отпустил ученика, и тот стал судорожно хватать ртом воздух. Ничего не понимая, ученик глядел на своего наставника безумными глазами. С той же спокойной улыбкой наставник спросил: – Так о чем ты думал там, под водой? – Конечно же, об освобождении, о том, чтобы глотнуть воздуха, – выпалил ученик. – И у тебя не было никаких других мыслей или иных желаний? – спросил наставник. – Нет, – отвечал ученик. – Какие тут могут быть желания, кроме как освободиться и жить. – Так вот, – сказал наставник, – когда ты так же отчаянно будешь желать просветления и никаких других желаний у тебя не останется, вот тогда-то ты и станешь просветленным. Самообман правителя Старый монах отправился в путешествие в сопровождении ученика. На окраине деревни им повстречался правитель. Решив, что монах и ученик вышли встретить его и проводить в деревню, правитель сказал: – Не нужно было так беспокоиться обо мне. – Вы ошибаетесь, ваше высочество, – возразил ему ученик. – Мы отправляемся в путь. Но если бы мы знали о вашем визите, то обязательно бы вас встретили. Монах не проронил ни слова. И только ближе к вечеру сказал: – Какая необходимость была говорить, что мы не собирались его встречать? Ты видел, как он смутился? – Но разве мы могли не сказать ему правду? Тогда мы просто обманули бы его. – Нет, – ответил старый монах, – он бы сам обманул себя, а сейчас мы обидели его. Бог забывает грехи Об одной старой женщине в селе говорили, будто ей является Бог. Этот слух дошел до местного священника, он пришел к ней и потребовал доказать истинность этих видений. – Если Бог явится тебе в следующий раз, попроси Его рассказать тебе о моих грехах, которые лишь Ему одному известны, – сказал он, решив, что это будет достаточным доказательством. Женщина пришла через месяц. – Являлся ли тебе снова Бог? – спросил священник. Женщина утвердительно кивнула. – Ты задала Ему вопрос? – Да, задала. – И что Он сказал? – Он сказал, скажите своему священнику, что Я забыл его грехи. – Действительно, это был Бог! – воскликнул батюшка. Знание о смерти Однажды император спросил старого монаха. – Все знают, что я ничего не боюсь, – сказал он, – но, признаюсь, один страх во мне все же присутствует, это страх смерти. Скажи мне, что такое смерть? – Откуда мне знать? – ответил монах. – Но ведь ты – просветленный! – Возможно. Но еще не мертвый. Трата времени В Бенаресе жил доктор, который пять минут утром и пять минут вечером предавался медитации на Бога. Его коллеги и друзья смеялись над этой странной причудой и как-то раз стали доказывать ему, что он зря тратит драгоценное время на то, во что верит, поддавшись заблуждению. Доктор ответил: – Хорошо, я согласен что если Бога нет, то тогда я тратил впустую десять минут в день. Ну а если же Бог существует? Я боюсь, что тогда вы проводите всю свою жизнь впустую. Равноценный ли это обмен? Кто создал Бога Проповедник пришел к Учителю с твердым намерением получить от него четкие заверения, что тот верит в Бога. – Ты веришь, что Бог существует? – Разумеется, верю, – ответил Учитель. – Ты веришь в то, что все создал Он? – Да, конечно, верю. – А кто создал Бога? – Естественно, ты. Проповедник пришел в ужас от таких слов: – Ты серьезно хочешь сказать, что это я сотворил Бога? – Да, по крайней мере, того Бога, о котором ты постоянно думаешь и говоришь, – спокойно ответил Учитель. Мой настоящий дом Однажды один преуспевающий бизнесмен, находясь проездом в одном городе, решил навестить известного мудреца, о котором рассказывали легенды. Он пошел по названному жителями адресу и пришел к ветхой лачуге на окраине. В жилище не было ничего, кроме продавленной кровати и заваленного книгами стола, за которым сидел старик, погруженный в чтение. Гость обратился к нему с вопросом: – Где живет старец? – Наверное, это вы меня ищете, – объяснил ему старик. – Что вас так удивило? – Я не понимаю. Вы – великий мудрец, у вас много учеников. Ваше имя известно по всей стране. Вы должны жить во дворце. [32] Я в этом мире тоже только проездом, приходите в мое духовное жилище, и вы увидите, в каком дворце живу я, – сказал старец. – А где живете вы? – спросил старик. – Я живу в особняке, большом, богатом доме. Но в вашем городке я проездом. – И где вы остановились в нашем городке? – поинтересовался старик. – В маленьком номере гостиницы, – сообщил бизнесмен. – А что бы вы ответили, если бы кто-нибудь посетил вас в этом маленьком номере и задал вопрос: «Почему вы, состоятельный человек, живете в такой маленькой, скромной комнате?» – спросил старец. – Я бы ему ответил, что я здесь проездом и ненадолго. Здесь есть все, что мне нужно. Приезжайте в мой настоящий дом, и вы увидите, что он совсем другой, – сказал бизнесмен. – То же самое справедливо и для моего пристанища, – сказал старец и продолжил: – Я в этом мире тоже только проездом, приходите в мое духовное жилище, и вы увидите, в каком дворце живу я. Предотвращая многие огорчения Александру Македонскому были преподнесены в дар великолепные стеклянные сосуды. Они ему очень понравились, но он приказал их разбить. Когда его спросили, почему он так странно распорядился, Александр ответил: – Я знаю, что со временем эти стеклянные сосуды были бы неизбежно разбиты, один за другим, руками моих слуг. И каждый раз после такой потери я бы огорчался и гневался. Так не лучше ли одним сильным огорчением сейчас устранить повод для многих огорчений в будущем? В парикмахерской Один человек пришел в парикмахерскую, чтобы его, как обычно, подстригли и побрили. Он разговорился с парикмахером, который его обслуживал. Говорили о разном, и вдруг разговор зашел о Боге. Парикмахер сказал: – Что бы вы мне ни говорили, а я не верю, что Бог есть. – Почему? – спросил клиент. – Ну ведь это ж и так ясно. Достаточно выйти на улицу, чтобы убедиться, что Бога нет. Вот скажите, если Бог существует, откуда столько больных людей? Откуда беспризорные дети? Если бы он действительно существовал, не было бы ни страданий, ни боли. Трудно представить себе любящего Бога, который допускает все это. Бог есть. Но не все люди приходят к нему. Клиент на мгновение задумался, но решил промолчать, чтобы не вступать в спор. Когда парикмахер закончил свою работу, клиент ушел. Выйдя из парикмахерской, он увидел на улице заросшего и небритого человека. Казалось, что тот не стригся целую вечность, настолько неряшливо он выглядел. Тогда клиент вернулся в парикмахерскую. – Я понял, парикмахеров не существует, – с порога выпалил он. – Как это так? – удивился парикмахер. – А разве я не в счет? Я же парикмахер. – Нет! – воскликнул клиент. – Их не существует, иначе в мире не было бы заросших и небритых людей, как вон тот человек, который идет по улице. – Ну, мил-человек, дело ж не в парикмахерах. Просто люди сами ко мне не приходят. – В том-то и дело! – подтвердил клиент. – И я о том же: Бог есть. Но не все люди приходят к нему. Причина хорошего расположения духа Сократа спросил один из его учеников: Сократ: – Потому что я не обладаю ничем таким, о чем стал бы жалеть, если бы его утратил. – Объясни мне, почему я ни разу не видел на твоем челе признаков печали? Ты всегда в хорошем настроении. Сократ ответил: – Потому что я не обладаю ничем таким, о чем стал бы жалеть, если бы его утратил. Нет основания для беспокойства У Диогена спросили: – Что ты будешь делать, если сломается бочка, в которой ты живешь? – Меня это не тревожит. Ведь место, которое я занимаю, не может сломаться, – ответил Диоген. Уши на ногах Однажды Аристипп заступался перед Дионисием за друга. Дионисий не слушал. Аристипп бросился к его ногам. Ему сказали: – Стыдно! – Не я виноват, а Дионисий, у которого уши на ногах растут, – ответил Аристипп. Прошу прощения, и забудь Мастер шел по улице, когда внезапно из двери какого-то дома выбежал человек и со всего маху врезался в него. Человек был вне себя от ярости и разразился ругательствами. Мастер слегка поклонился, мило улыбнулся и сказал: – Друг, я не знаю, кто из нас виноват в столкновении, но не намерен тратить время на выяснения. Если я налетел на тебя, то прошу прощения; если ты врезался в меня, то забудь об этом. Поклонившись и улыбнувшись еще раз, Мастер удалился. [15] Что лучше Увидев Сократа, питающегося кореньями, один человек сказал: – Если бы ты служил нашему повелителю, то никогда не дошел бы до такого состояния, чтобы питаться кореньями. – А если бы ты довольствовался кореньями, то не должен был бы служить своему повелителю, – возразил философ. Совершенствование духовных практик Однажды один из учеников спросил у Учителя, не пора ли усовершенствовать духовные практики. Услышав это, Учитель рассмеялся и рассказал историю об одном студенте. – Нет ли у вас каких-либо более современных изданий учебника по анатомии? – спросил студент продавца книжной лавки. – А то этому, что вы предложили мне, уже не менее десяти лет. – Послушай, сынок, за последние десять лет в человеческом теле костей не прибавилось, – ответил продавец. – Ничего не прибавилось и за последние десять тысяч лет, – добавил Учитель. [15] Успех Человек пришел к суфию и попросил: – Научи меня добиваться успеха. – Я научу тебя большему, – сказал суфий. – Я научу тебя быть великодушным к тем, кто не добился успеха. Это вымостит тебе дорогу к твоему собственному успеху – и еще гораздо дальше. Кроме того, я научу тебя быть великодушным по отношению к добившимся успеха – в противном случае ты можешь ожесточиться и будешь неспособен заниматься тем, что ведет к подлинному успеху. – Я научу тебя большему, – сказал суфий. – Я научу тебя быть великодушным к тем, кто не добился успеха. Это вымостит тебе дорогу к твоему собственному успеху – и еще гораздо дальше. Выбор Беседуя с монахом, император утверждал, что благодаря богатству он избавлен от необходимости потакать чьим-либо желаниям или вкусам. – Вот как! – воскликнул тот. – Ну а когда ты сегодня выбирал место для стоянки своего каравана, что было важнее: красота местности или наличие корма для вьючных животных? – Ясное дело, изобилие трав решило мой выбор, – ответил купец. – Выходит, хоть ты и богат, а живешь так, чтобы скоту было по вкусу, – засмеялся монах. Тогда перестань быть царем Когда один великий и могущественный правитель ехал со своей свитой по столице, к нему подбежала бедно одетая женщина. – Помоги мне, царь! – взмолилась она. – Мои дети голодают, у меня нет денег, чтобы купить им кусок хлеба. – Странная женщина, – сказал властелин. – Пристало ли царю, заботящемуся о судьбах государства, тратить внимание на случайную нищенку? – Тогда перестань быть царем! – воскликнула женщина. Тебе не нужен учитель – Почему… почему… почему? – удивленно спрашивал ученик, когда узнал, что Учитель потребовал от него покинуть монастырь спустя всего сутки после того, как он был принят в ученики. – Тебе не нужен Учитель. Я могу показать тебе путь, но пройти его можешь только ты сам. Я могу указать тебе, где есть вода, но напиться можешь только ты сам. Зачем ты теряешь здесь время и смотришь на меня мечтательными глазами? Ты знаешь дорогу. Ступай! Вода прямо перед тобой. Пей! [15] Любовь трубадура Юноша стоял ночам под окнами прекрасной девушки и пел серенады под гитару. – Почему ты не попросишь ее стать твоей женой? – спросил юношу его друг. – Я уже думал об этом, но если она согласится, что я буду делать по ночам?! – ответил юноша. Причина и следствие Ученики сидели с Учителем на берегу реки. Человек тонет не потому, что падает. А потому, что оказывается в воде и не может плыть. – Если я упаду с этого берега, утону ли я? – спросил один из них. – Нет. Человек тонет не потому, что падает. А потому, что оказывается в воде и не может плыть. Остерегайся, и ничего не случится Новичок, пришедший в монастырь, сказал Учителю: – Родители велели мне остерегаться тебя. – Остерегайся, будь очень осторожен, и ты повторишь судьбу своих родителей – с тобой не случится ничего плохого, как и ничего хорошего, – ответил Учитель, улыбнувшись. Условность веры Однажды атеист прогуливался вдоль отвесного утеса океанского берега. Поскользнувшись, он не удержался и стал падать вниз. Но в последний момент ему удалось схватиться за ветку маленького дерева, росшего из расщелины в скале. Вися на ветке, человек понял всю безнадежность своего положения. Способа подняться наверх не было, а внизу океанские волны с грохотом разбивались о каменные валуны. Вся жизнь несчастного бедолаги стремительно проносилась перед глазами. А руки, держащиеся за ветку, все слабели и слабели. «Только один Бог может спасти меня сейчас, – подумал он. – Я никогда не верил в Бога, но возможно, что я ошибался». И он позвал: – Боже! Если Ты существуешь, спаси меня, и я буду верить в Тебя! Ответа не было, и он позвал снова: – Пожалуйста, Боже! Я никогда не верил в Тебя, прости меня за это! Я раскаиваюсь и готов поверить в то, что Ты действительно есть! – Нет, ты еще не готов к вере! Я знаю таких, как ты! – услышал он голос Бога. Человек так удивился, что чуть было не выпустил ветку. – Пожалуйста, Боже! Ты ошибаешься! Я буду верить! – с радостью стал он кричать. – Хорошо, я спасу тебя, – сказал Бог. – Отпускай ветку. – Отпустить ветку?! – воскликнул человек. — Я что, по-твоему, сумасшедший?! [35] Молитва по привычке Однажды в гости к одной благополучной семье пришел проповедник. Стол накрыли изысканной едой, и семья села за стол. Все смотрели на проповедника и думали, что теперь он помолится перед едой. Но проповедник сказал: – Это отец семейства должен помолиться за столом, ведь это он первый в семье. Наступило неприятное молчание, потому что в доме уже давно перестали молиться перед едой. Отец откашлялся и сказал: – Знаете, дорогой проповедник, мы не молимся, потому что в молитве перед едой всегда повторяется одно и то же. Эти вечные повторения каждый день, каждый год нисколько не помогают, поэтому мы больше не молимся. Молитвы по привычке – это пустая болтовня. Проповедник удивленно посмотрел на всех, но тут семилетняя девочка сказала: – Папа, неужели мне теперь тоже не нужно каждое утро приходить к тебе и говорить: «Доброе утро, папочка!»? Грешники – Грешники, – страстно обвиняет евангелист свою паству. – Все вы грешники! У каждого из вас что-то есть на совести, а один грех так же плох, как и другой. Воровать так же плохо, как и лгать. Правда, брат Уильям? – А прелюбодеяние так же плохо, как и убийство. Правда, сестра Роза? – Не могу сказать, проповедник, – отвечает сестра Роза. – Никогда не убивала. Брат Уильям утвердительно кивнул. – А прелюбодеяние так же плохо, как и убийство. Правда, сестра Роза? – Не могу сказать, проповедник, – отвечает сестра Роза. – Никогда не убивала. Опыт лисицы Однажды некий человек, гуляя по лесу, увидел хромую лисицу. Его удивило, как она в таком состоянии поддерживает свое существование, и он решил понаблюдать за ней. Вскоре он увидел, как из леса появился лев с куском мяса в зубах. Он отъел немного от куска и оставил его лисице. «Лучше быть сильным львом, а не хромой лисицей. Тогда ты сможешь и пропитать себя, и обеспечить других». Человек, наблюдавший за этим, был удивлен и заключил для себя, что если он будет вести себя так, как эта лиса, то Провидение, несомненно, поступит с ним так же. Он сел на землю и стал ждать. Время шло, но с течением времени ничего не происходило, человек же становился все слабее и слабее. Но, когда он ослабел настолько, что уже не мог встать, с небес раздался голос: «Попробуй лучше быть сильным львом, а не хромой лисицей. Тогда ты сможешь и пропитать себя, и обеспечить других». Плата Однажды Учитель рассказал историю, как при посадке на корабль у старого монаха украли кошель с золотом. Все возмутились и стали кричать, что вора обязательно необходимо найти и казнить. На что монах лишь улыбнулся и сказал: «Кто знает, что хорошо, а что плохо?» Корабль попал в бурю и потерпел крушение. Лишь монах был выброшен на берег. Когда островитяне стали его поздравлять, считая его спасение чудом, старый монах лишь улыбнулся и сказал: «Просто я заплатил дороже других за проезд». – Мы не знаем, когда восходят зерна хорошие и долго ли зреет жатва ядовитых мыслей, – сказал в завершение Учитель. – Но и тем, и другим нужно время, чтобы созреть. Потому поддерживайте добрые мысли и бойтесь ядовитых мыслей, ибо ни одна из них не пропадет без следа. Молитва Господи, молю Тебя простить меня за три главных греха: во-первых, совершал паломничества ко многим Твоим святыням, забыв, что Ты повсюду; во-вторых, я часто обращался к Тебе с просьбами, забыв, что Ты больше меня самого заинтересован в моем благополучии; и, наконец, я прошу Тебя о прощении, зная, что грехи прощаются нам еще до того, как мы их совершаем. Между богатым и бедным нет разницы Богач сказал знакомому бедняку: – Я накоплю скоро миллион, а потом буду копить второй. Бедняк ответил: – Что тут удивительного, мы с тобой одинаково богаты. Изумленный богач спросил: – Где же твои миллионы? Бедняк ответил: – Ты хотя имеешь, но не тратишь, я же хотя и хотел бы тратить, да не могу. Значит, между нами нет никакой разницы. Пощечина Акбара Однажды царь Акбар беседовал с девятью своими лучшими друзьями. Это были девять самых талантливых творческих людей. Известно, что у Акбара были некоторые причуды. Например, он мог неожиданно сделать что-нибудь экстравагантное. Вероятно, его это просто забавляло, но никто не смел спросить его: «Почему?» – Надо же, – сказал Акбар, улыбнувшись. – Моя пощечина вернулась ко мне! И в этот раз Акбар неожиданно повернулся и выдал пощечину рядом стоящему человеку. Этим человеком оказался его ближайший советник по имени Бирбал – самый умный человек при дворе. Бирбал подождал секунду, размышляя, как поступить, а делать что-то было нужно! В результате он не придумал ничего больше, как развернуться и дать пощечину человеку, стоящему рядом с ним. Этим человеком оказался один из министров. «Хорошенькое дело! – подумал министр. – И что делать теперь мне?» Но Бирбал уже «открыл дверь», и министр, недолго думая, влепил по уху следующему. Говорят, что эта пощечина обошла всю столицу. А ночью Акбара внезапно ударила его собственная жена. – Что ты делаешь? – с удивлением спросил он. – Я не знаю, в чем дело, но это происходит по всей столице, – ответила жена. – Меня тоже сегодня ударила твоя старшая жена. Она старше меня, поэтому я не смогла ответить ей тем же. кр оме тебя, мне ударить больше некого. – Надо же, – сказал Акбар, улыбнувшись. – Моя пощечина вернулась ко мне! Вера немножко во все Мастер услышал, как за обедом некая актриса рассказывала о гороскопах. Он наклонился к ней и произнес: – Разве вы верите в гороскопы? – Да, – ответила женщина, – я немножко верю во все! [15] Крестьянин и вор Один крестьянин заметил исчезновение своего кошелька с деньгами. Обыскав весь дом, он не нашел кошелька и пришел к выводу, что его украли. Перебирая в памяти всех, кто приходил к нему в дом в последнее время, крестьянин решил, что знает вора: это был соседский сын. Мальчик заходил к нему как раз накануне исчезновения кошелька, и никто другой не мог бы совершить кражу. Утром, встретив мальчика, крестьянин заметил в его поведении много подтверждений своим подозрениям. Он выглядел как укравший кошелек, говорил как укравший кошелек, каждое слово, каждый жест, каждое движение выдавали в нем вора. – Посмотри, что я нашла за кроватью, – сказала вечером его жена и подала пропавший кошелек с деньгами. На другой день крестьянин снова посмотрел на соседского мальчика: ни жестом, ни движением не походил он на вора. Опыт бабочки Однажды в коконе появилась маленькая щель, случайно проходивший человек долгие часы стоял и наблюдал, как через эту маленькую щель пытается выйти бабочка. Прошло много времени, бабочка как будто оставила свои усилия, а щель оставалась все такой же маленькой. Казалось, бабочка сделала все, что могла, и ни на что другое у нее не было больше сил. Тогда человек решил помочь бабочке: он взял перочинный ножик и разрезал кокон. Бабочка тотчас вышла. Но ее тельце было слабым и немощным, ее крылья были неразвитыми и едва двигались. Человек продолжал наблюдать, думая, что вот-вот крылья бабочки расправятся и окрепнут и она сможет летать. Но ничего не случилось. Остаток жизни бабочка волочила по земле свое слабое тельце, свои нерасправленные крылья. Она так и не смогла летать. А все потому, что человек, желая ей помочь, не понимал того, что усилие, чтобы выйти через узкую щель кокона, необходимо бабочке, чтобы жидкость из тела перешла в крылья и чтобы бабочка смогла летать. Жизнь заставляла бабочку с трудом покинуть эту оболочку, чтобы она могла расти и развиваться. Усилие необходимо нам в жизни. Если бы нам позволено было жить, не встречаясь с трудностями, мы были бы обделены. Мы не смогли бы быть такими сильными, как сейчас. Мы никогда не смогли бы летать. Я просил сил, а жизнь дала мне трудности, чтобы сделать меня сильным. Я просил мудрости, а жизнь дала мне проблемы для разрешения. Я просил богатств, а жизнь дала мне мозг и мускулы, чтобы я мог работать. Я просил сил, а жизнь дала мне трудности, чтобы сделать меня сильным. Я просил возможности летать, а жизнь дала мне препятствия, чтобы я их преодолевал. Я просил любви, а жизнь дала мне людей, которым я мог помогать в их проблемах. Я просил благ, а жизнь дала мне возможности. Я ничего не получил из того, о чем просил. Но я получил все, что было мне нужно. Книга 2 Конфуций. Афоризмы и притчи Составитель Гэ Лайбо Предисловие Сегодня во всем мире вряд ли найдется человек, не слышавший о конфуцианстве и его знаменитом основателе – Конфуции (551–479 гг. до н. э.), имя которого по-китайски звучит как Кун-цзы или Кун-фу-цзы (Мудрец Кун). В большинстве случаев Конфуций упоминается не под именем собственным, а под иероглифом «цзы» – «Учитель», выступая тем самым как фигура, скорее, знаковая, нежели как индивидуальный человек. Но читателю сразу становится ясно, что речь идет о великом наставнике, который стал нравственным идеалом сотен миллионов людей. На высказывания Конфуция ссылаются философы, политики и ученые всего мира, а фразы из «Лунь юя» сегодня можно услышать даже от малограмотного китайского крестьянина. Более того, все нравственное развитие китайцев всегда представлялось как изучение и воплощение наследия, завещанного Конфуцием: тем его бесед с учениками, наставлений правителям, стремлений к идеалу «благородного мужа». В отличие от многих полулегендарных наставников Китая, например Лао-цзы и Хуанди, он является абсолютно реальным персонажем – персонажем вполне «живым», переживающим, нередко сомневающимся, плачущим и торжествующим, наставляющим и негодующим. Но во всем этом многообразии чувств и эмоций он удивительно целостен. «Мой Путь – все пронзать Единым», – говорит он своему ученику. Самый сложный вопрос – почему именно он стал «Учителем учителей» и превратился в символ Китая? Что он сказал или сделал такого, чего не удавалось никому ни до, ни после него? На первый взгляд, он вполне повседневен, и именно в этой повседневной житейской мудрости проступает его трансцендентное величие. Он не отстранен от мира чувств и эмоций, как буддист, не чудесен в своих историях, как Чжуан-цзы, не обладает сверхъестественными способностями, как даосские маги. Он – такой, как все. И все же он значительно более мистичен, чем десятки других духовных наставников Древнего Китая. Понять его очень просто – он никогда не говорит о вещах трансцендентных, потаенных, мистических. С учениками и правителями, с аристократами и простолюдинами он в равной степени говорит просто и доступно. И поэтому в его речах даже сегодня любой человек может найти источник как житейских советов, так и духовных откровений. Понять его нелегко. За кажущейся простотой скрывается такая глубина традиции, аллюзий и полунамеков, что не всякий китайский знаток сможет уловить эти тонкости. Прочтение образа Конфуция зависит от того, на какой точке зрения мы изначально стоим: про Конфуция и традиционное конфуцианство сегодня известно столько, что весьма затруднительно подходить к этому образу непредвзято. Понимание самого Конфуция – как дословно-текстовое, так и постижение глубинной драмы его образа – зависит чаще всего от изначального подхода к его личности. Если мы допускаем, что в Древнем Китае существовала развитая «философия», то перед нами образ чрезвычайно педантичного, тщательного философа. Но стоит нам лишь допустить, что Конфуций являлся посвященным духовным наставником, соприкасающимся с самыми глубинными мистическими традициями Древнего Китая, то приходит иное понимание его образа. Перед нами предстает духовный учитель, перенявший древнейшие магические ритуалы и образы и ныне стремящийся при помощи этих знаний установить гармоничное правление в царствах на Центральной равнине Китая. Но он не только носитель этой духовной традиции – он ее десакрализатор. Он сообщает о ней открыто, позволяет записывать за собой и – самое главное – видит свою миссию в служении правителям и образовании людей, а не в уединенном отшельническом подвижничестве. Конфуцианство считают величайшим китайским философским и духовным наследием, что отчасти верно. И все же суть конфуцианства лежит глубже, это даже не национальная идея – это национальная психология. И описывать ее функционирование следует, скорее, в терминах этнологии и этнопсихологии, нежели философии. Существует несколько слоев конфуцианства. Есть официальная традиция восприятия конфуцианства, которая в основном навеяна неоконфуцианскими трактовками, развивавшимися в XI–XIII вв. Тогда же и было дано основное толкование всех ключевых терминов, которые использовали Конфуций и его великий последователь Мэн-цзы (III в. до н. э.) в своих проповедях: «ритуал» (ли), «человеколюбие» (жэнь), «справедливость» (и), «почитание старших» (сяо), «искренность» (синь), «преданность» (чжун) и многих других. Несмотря на всю свою морально-этическую терминологию, происхождением которой мы обязаны в основном попыткам «преобразовать» китайские реалии в христианизированный лексикон Запада, конфуцианство, равно как и вся китайская традиция, не морально – оно прагматично. Именно это и составляет ядро китайской цивилизации, и это открывается и в политической культуре, и поведенческих стереотипах, и в особенностях мышления. Конфуцианство, в отличие от индивидуального учения самого Конфуция, не целостное учение, не стройная система взглядов, представлений, политических доктрин и моральноэтических установок. Это политическая идея, объединяющая Китай. Это и абсолютный слепок национального характера китайской нации. Зачастую в китайской экзегетике представляется, что конфуцианство повлияло на весь облик современного Китая, на психологию и поведение всего населения Поднебесной, начиная от императора и заканчивая простолюдином. Но кажется, в реальности дело обстояло абсолютно противоположным образом: конфуцианство само явилось лишь слепком с уже сложившегося стереотипа поведения и мышления. И здесь оно удивительным образом из «матрицы идеального китайца» и благородного мужа превращается лишь в констатацию уже существующего стереотипа. Конфуцианство – гносеологическая абстракция, абсолютный объем, который может быть наполнен практически любым содержанием. Нередко китаец, как бы сканируя свои мысли, стереотипы и особенности поведения, говорит: «Вот это и есть конфуцианство». Итак, конфуцианство – не то, что должно быть, а то, что уже сложилось, уже живет и развивается. Оно не корректирует поведение, а оправдывает его. Так выглядит некая великая символическая идея, вмещающая все, что угодно. Символизм «слова Конфуциева» прослеживается практически во всех высказываниях Учителя. Следует заметить, что еще никем не доказано, что записи слов Учителя велись с ходу, то есть записывались в момент его наставлений или вскоре после этого. Возможно, это воспоминания, впечатления, записанные (и, разумеется, додуманные) через весьма продолжительный период времени. И писали уже не столько слова Конфуция или о Конфуции, сколько в анналы вносились слова Идеального Учителя, который становился символом наставничества и правильного поведения в соответствии с ритуалом. Стало привычным именовать Конфуция «величайшим мудрецом», но в действительности очень сложно объяснить, почему история выделила именно его из созвездия блестящих философов и значительно более удачливых администраторов, которые жили на одном временном отрезке с ним. Кажется, в отличие от многих своих современников Конфуций оказался как раз не возвышен, а максимально приземлен, практичен, он рассуждал о вещах «посюсторонних», удивительным образом сводя всякое священное ритуальное начало к каждодневной деятельности, например об урожае, о болезнях, о приеме пищи, о правильном сне. О Конфуции написано, пожалуй, слишком много, и сегодня уже вряд ли возможно отделить реальный образ этого мудрого старца от многочисленных агиографий, «выправление» образа Конфуция под нужды государственной доктрины в разные периоды. Само же учение Конфуция настолько оказалось скрыто за многочисленными комментариями последующих эпох, что многие ученые абсолютно разумно решили отделять его от последующего конфуцианства – социально-политической теории и государственной доктрины Китая. К последней Конфуций имел весьма косвенное отношение и никакого «государственного учения» не создавал. Конфуцианство, в отличие от вполне конкретного учения Конфуция, – скорее лозунг, нежели учение, гибкий и трансформирующийся тезис о том, что должно считаться «сделанным по ритуалу», от отношений с соседями до приема пищи и управления уездом. Само же конфуцианство – совершенно особое мировосприятие, поэтому не стоит ждать однозначного ответа на вопрос: стало ли оно религией Китая или просто этическим учением? Но очевидно, что конфуцианство выполняло в Китае практически все функции религии и, таким образом, превратилось в национальную квазирелигию. Во всяком случае, другого типа религиозного сознания Дальний Восток не знал. В течение многих последующих веков образ и слова Конфуция многократно использовались самыми различными людьми – средневековыми комментаторами, современными политиками, правителями. Его изначальная, чистая мысль оказалась глубоко погребена под комментариями и стереотипами, а образ мистика и духовного наставника постепенно превратился в дидактика-философа. Кажется, он не записал и не оставил после себя того самого главного, потаенного, что хранил в своем сердце. Это очень личное – интимное настолько, насколько только может быть прямая беседа с духами предков, слушание голоса Неба. Но самое главное – он оставил после себя свой образ, свой мистический след, под знаком которого существует вся китайская цивилизация до сих пор. Алексей Александрович Маслов, директор Центра стратегических исследований Китая, профессор, доктор исторических наук, академик РАЕН Муж достойного поведения Учитель сказал: – Молодые люди, находясь дома, должны быть почтительны к родителям, выйдя за ворота дома – уважительными к старшим, в делах отличаться осторожностью, а в словах – искренностью (правдивостью), безгранично любить людей и особенно сближаться с людьми, обладающими человеколюбием. Если у них после осуществления этого останутся свободное время и силы, то они должны посвящать их Учению. Здесь под Учением подразумевается комплекс знаний и навыков, а также изучение древних канонов, каллиграфии и норм ритуального поведения. Все вместе это должно привести к самораскрытию человека. Учитель сказал: – Ши-цзин («Канон песнопений») хотя и состоит из 300 песен, но они могут быть объяты одним выражением: «Не имей превратных мыслей!» Цзы-чжан упорно учился с целью добиться государственного содержания. По этому поводу Учитель посоветовал ему: – Больше слушай и будь сдержанным, а если возникнут сомнения, говори осторожно. Тогда и нареканий тебе будет мало. Больше наблюдай и обходи стороной опасное, а в остальном действуй осмотрительно. Тогда редко будешь иметь поводы к раскаянию. Когда твои речи будут вызывать мало нареканий, а в поступках не придется часто раскаиваться, тогда и получишь государственное жалованье. Цзы-чжан – ученик Конфуция. Учитель сказал: – Приносить жертвы чужим пенатам – это значит выслуживаться. Сознавать долг и не исполнять его – это трусость. Учитель сказал: – Не беспокойся, что не занимаешь значимой должности, беспокойся, если твои способности не соответствуют ей. Не беспокойся, что люди не знают тебя, а старайся поступать так, чтобы они смогли узнать тебя. Учитель сказал: – Редко бывает так, что ошибается человек, который ведет себя сдержанно. Учитель сказал: – Добродетельный человек никогда не бывает одинок, у него всегда найдутся единомышленники. Конфуций так отозвался о Цзы-чане: – Он обладал четырьмя качествами благородного мужа: был скромен по своему поведению, с почтительностью относился к старшим, был добр, наставляя простых людей, и обходился с ними справедливо. Цзы-чань – прозвище сановника из царства Чжэн. Учитель сказал: – Мэн-чжи-фань не хвастался своими заслугами. Когда его войско обратилось в бегство, он следовал позади его, а при вступлении в город стегнул своего коня, сказав: «Я не смел бы оставаться позади, да конь не шел вперед». Мэн-чжи-фань – аристократ из царства Лу. Конфуций сказал: – Во внешнем мире (при дворе) следует служить князьям и вельможам, дома – отцу и старшим братьям, не сметь не усердствовать в совершении погребальных ритуалов и не стоит пьянеть от вина. Но что есть во мне самом из всего этого? Конфуций сказал: – На молодежь следует смотреть с уважением. Почем знать, что будущее поколение не будет равняться с настоящим? Но тот, кто в 40–50 лет все еще не приобрел известности, уже не заслуживает уважения. Конфуций сказал: – Можно ли не следовать резонным советам? Да, но в этом случае важно исправление. Можно ли не быть довольным ласковыми внушениями? Да, но важно, чтобы они понимались. Но если человек доволен внушениями, однако не вникает в их смысл, принимает советы, но не исправляется, – с таким я не могу ничего поделать. Конфуций сказал: – Почитай за главное преданность и искренность, не дружись с неподобными себе; ошибся – не бойся исправиться. Конфуций ответил: – Умным и даже дальновидным можно назвать того, на кого не действуют ни медленно всасывающаяся клевета, ни жалобы на кровные обиды. Конфуций сказал: – Мудрый не заблуждается, человеколюбивый не печалится, мужественный не боится. На вопрос Цзы-чжана, кого можно назвать умным человеком, Конфуций ответил: – Умным и даже дальновидным можно назвать того, на кого не действуют ни медленно всасывающаяся клевета, ни жалобы на кровные обиды. Учитель отозвался о вэйском царевиче Цзине, что он умел вести дела своей семьи: – Как только у него появилось кое-что, он говорил: «Кое – как накопляется». Когда у него был малый достаток, он говорил: «Кое – как наполняется». А когда разбогател, то говорил: «Однако, славно!» Учитель сказал: – Если ученый муж думает только о спокойствии и удовольствиях, то он недостоин так называться. Цзы-лу спросил, кого можно назвать совершенным человеком. Учитель ответил: – Если взять знания Цзан У-чжуна, бескорыстие Гунь-чо, мужество Чжуан-цзы, мастерство Жань-цю и добавить к этому познания в церемониях и музыке, то такого еще можно было бы признать совершенным. – Для современных совершенных людей, – прибавил он, – зачем непременно такая роскошь? Если ныне человек, зная о корысти, думает о долге, при виде опасности – готов пожертвовать жизнью, отдает людям давно обещанное и не забывает слов, данных в жизни, то и такого можно назвать совершенным. Цзан У-чжун прославился своим умом, современники называли его мудрецом. Чжуанцзы – правитель города Бянь в княжестве Лу. Путь учителя Учитель сказал: – Не беспокойся о том, что люди не знают тебя. А беспокойся, что сам не знаешь людей. Учитель сказал: – В пятнадцать лет я обратил свои помыслы к учебе. В тридцать лет я встал на ноги. В сорок лет освободился от сомнений. В пятьдесят лет я познал волю Неба. В шестьдесят лет научился отличать истину от неправды. В семьдесят лет стал следовать велениям своего сердца, не преходя должной меры. Учитель сказал: – Тот, кто, повторяя старое, способен обретать новое, может стать наставником для других. Некто, обратясь к Конфуцию, спросил: – Почему вы не участвуете в управлении (государством)? Учитель ответил: – В «Шу-цзине» («Каноне истории») сказано: «Проявляй сыновнюю почтительность к родителям, будь дружен со старшими братьями и распространяй это на управляемых (то есть домашних)». В этом и кроется суть управления. Почему же только занятие значимого поста следует считать службой? «Канон истории » («Шу-цзин ») – сборник исторических преданий с мифических времен до периода Чуньцю (с XXIV по VIII в. до н. э. ). Чиновник пограничной службы города И, прося дозволения представиться Конфуцию, сказал: – Всякий раз, как какой-нибудь благородный муж жаловал сюда, я никогда не лишался возможности видеть его. Ученики попросили Конфуция принять его. После ухода чиновника Учитель сказал: – Дети мои, почему вы беспокоитесь, что я потерял место и, значит, у вас нет чиновничьих постов? Поднебесная давно уже находится в беспорядке, и Небо хочет, чтобы ваш Учитель был колоколом с деревянным языком. Имеется в виду, что под провозвестник истины. «колоколом с деревянным языком » подразумевается Учитель сказал: – Шэнь! Мое Учение проникнуто Единым? Цзэн-цзы, не задумываясь, ответил: – Воистину. Когда Учитель вышел, то ученики спросили его: – Что это значит? Цзэн-цзы отвечал: – Это значит, что Учение нашего Учителя заключается лишь в двух понятиях – в верности и снисходительности. Шэнь (Цзэн-цзы ) – один из самых любимых учеников Конфуция. Учитель, обратившись к присутствовавшим Янь-юаню и Цзы-лу, сказал: – Почему каждый из вас не выскажет своих желаний? Чего бы вы оба хотели? Тогда Цзы-лу сказал: – Я желал бы иметь экипаж, лошадей и богатую шубу, которыми смог бы поделиться с друзьями. А когда бы они износились или пришли в негодность – не досадовать. Янь-юань сказал: – Я желал бы не хвастаться своими достоинствами и не выставлять напоказ свои подвиги или заслуги. Цзы-лу сказал: – Позвольте теперь услышать и о ваших желаниях. Учитель сказал: – Я желал бы, чтобы старики жили в покое, чтобы друзья были искренними, а младшие проявляли заботу о старших. Жань-цю сказал: – Не то чтоб мне не нравилось ваше Учение, но сил у меня не хватает. Учитель сказал: – Те, кому недостает сил, останавливаются на полпути. А ты даже не начинал еще идти! Учитель сказал: – В молчании постигать высшую мудрость, учиться с ненасытною жаждою и просвещать людей, не зная усталости, – какое из этих трех качеств есть во мне? Здесь изложен один из основных принципов жизни мистических наставников – устная передача знания и наставление в нем других людей. Учитель сказал Янь-юаню: – Когда нас привлекают – мы действуем. Когда нас отвергают – мы удаляемся. На это способны только мы с тобой. Цзы-лу спросил: – Если бы вы предводительствовали армией, то кого бы вы взяли с собой? Учитель сказал: – Я не взял бы с собою того, кто бросается на тигра с голыми руками или пускается без лодки вплавь по реке и безрассудно гибнет в результате. Я взял бы непременно того, кто чрезвычайно осторожно начинает дело и, любя продумывать планы, способен добиться успеха. Учитель сказал: – Если бы богатства можно было добиться, хотя бы для этого пришлось быть кучером или погонщиком, я сделался бы им. Но поскольку добиться невозможно, то я займусь тем, что мне нравится. Учитель сказал: – Есть грубую пищу, пить воду и спать на согнутом локте – в этом тоже заключается удовольствие. А нажитое нечестно богатство, притом соединенное со знатностью, для меня подобно мимолетному облаку. Учитель сказал: – Если бы мне прибавили несколько лет жизни для окончательного изучения «Ицзина», тогда у меня не было бы больших недостатков. Учитель сказал: – Уж не думаете ли вы, ученики, что я скрываю от вас что-нибудь? Нет, я от вас ничего не скрываю; все мои деяния вам известны. Таков я. Учитель сказал: – Вероятно, есть люди, которые могут делать что-либо, ничего при этом не зная. Я не таков. Я преуспеваю в достижении знаний, потому что знаю, как приобретать их. Я много слушаю, выбираю из этого хорошее и следую ему. Мне приходится многое наблюдать и запоминать, но такие знания второстепенны. Второстепенным знаниям противопоставлены те, что даны от рождения. Учитель сказал: – В письменности я, может быть, и подобен другим. Что же касается личного исполнения мною того, что требуется от благородного мужа, то в этом я совершенно не преуспел. Учитель сказал: – На высшую мудрость и человеколюбие я не смею претендовать. Но все же я учусь и тружусь, не зная пресыщения; просвещаю людей, не зная усталости, – только это и можно сказать обо мне! – Верно, – сказал Гун-си-хуа, – только мы не в состоянии подражать вам в этом. Конфуций, которому угрожали жители местечка Куань, сказал ученикам: – После смерти Вэнь-вана я стал тем, в ком заключена культура (вэнь). Если бы Небо действительно хотело погубить эту культуру, то оно не наделило бы ею меня. Следовательно, оно не хочет уничтожить ее; в таком случае что же могут сделать мне куанцы? Жители местечка Куань приняли Конфуция за их обидчика Ян-хо и продержали Учителя с учениками в окружении целых 5 дней. Лао сказал: – Конфуций говорил о себе: «Я не был использован на государственной службе, поэтому овладел некоторыми искусствами». Возможно, Лао – ученик Конфуция. Цзы-гун сказал: – Вот кусок прекрасной яшмы, – спрятать ли нам ее в ящик или же постараться продать за хорошую цену? – Продать, продать, – сказал Конфуций, – я ожидаю покупателя. Считается, что под «прекрасной яшмой » имеется в виду сам Конфуций, который выбирает, либо ему укрыться от людей, либо служить достойным правителям. Конфуций сказал: – После моего возвращения из царства Вэй музыка наконец была исправлена, оды и гимны обрели должное место. Речь идет о том моменте, когда Конфуций после долгих странствий возвратился в родное царство Лу. Именно после этого, умудренный опытом, он начинает редактировать древние каноны. – Конфуций говорил о себе: «Я не был использован на государственной службе, поэтому овладел некоторыми искусствами». Конфуций сказал: – Например, я насыпаю холм, для окончания работы мне недостает одной плетушки земли. Я останавливаюсь, но эта остановка зависит от меня; или, к примеру, если, ровняя землю, я высыпаю сначала одну плетушку, то это – продвижение вперед, которое зависит от меня. По-видимому, речь идет о постижении знания, которое приходит только после систематичной работы. И даже у продвинутого человека перед достижением Высшего знания может быть остановка, что отбросит его назад. Учитель сказал: – Если бы правитель использовал меня для службы, то через год правления я бы навел порядок, а через три года добился бы успеха. Учитель сказал: – Как жаль, что вокруг меня нет людей, способных придерживаться середины. Посему вынужден общаться с пылкими и сдержанными. Первые берут натиском, хватаясь за любое дело, вторые же избегают неприятностей. Учитель сказал: – Если человек во всяком деле не спрашивает себя: «Как же быть? Как же быть?» – то и я не знаю, как ему помочь. Учитель спросил у Гун-мин-цзя о Гун-шу-вэнь-цзы: – Правда ли, что твой Учитель не говорит, не смеется и не берет подношений? Гун-мин-цзя отвечал: – Те, кто сказал вам об этом, ошибаются. Мой Учитель говорит вовремя, и потому его речь не надоедает людям. Смеется, когда весел, и его смех не надоедает людям. Берет по справедливости, но так, чтобы ни у кого не вызвать осуждения. Так-то! – Неужели это так? – спросил Учитель. Гун-мин-цзя служил при дворе аристократа Гун-шу-вэнь-цзы. Гун-шу-вэнь-цзы (Гунсунь Ба ) – сановник из Вэй, внук правителя царства Сянь-гуна. Цзы-гун любил давать оценки людям. Учитель сказал на это: – Как ты мудр, Цы! А вот у меня на это нет времени. Учитель спросил: – Цы, ты считаешь меня многоученым и знающим? Тот отвечал: – Конечно. А разве нет? – Нет, – сказал Учитель, – у меня все пронизано Единым. Учитель сказал: – Если человек во всяком деле не спрашивает себя: «Как же быть? Как же быть?» – то и я не знаю, как ему помочь. Учитель сказал: – Я целые дни и целые ночи проводил в раздумьях без пищи и без сна, но понял, что одни размышления бесполезны и что лучше учиться. Тайна посвящения учителя Цзы-гун сказал: – Суждения Учителя о культуре еще можно услышать. Суждения же Учителя о природе человека и о небесных законах услышать невозможно. Учитель не говорил о чудесном, о физической силе, о смутах и о духах. Конфуций редко говорил о выгоде, судьбе и человеколюбии. Цзы-лу спросил о служении духам умерших. Конфуций отвечал: – Мы не умеем служить людям, как же можно служить духам? Цзы-лу сказал: – Осмелюсь спросить о смерти. Конфуций ответил: – Не зная жизни, как познаешь смерть? Учитель сказал: – Я хотел бы не говорить. На это Цзы-гун сказал: – Если вы не будете говорить, то что же будут передавать ваши ученики? Учитель отвечал: – Говорит ли что-нибудь Небо? А между тем времена года сменяются и рождается все сущее. Говорит ли что-нибудь Небо? Вэйский вельможа Гун Сунь-чао спросил у Цзы-гуна: – Где и у кого учился Чжун-ни? Цзы-гун сказал: – Учение Вэнь-вана и У-вана не погибло, а находится между людьми. Люди мудрые запомнили из него более важное (главные основания), а люди немудрые (не одаренные высокими талантами и нравственными достоинствами) – менее важное (то есть подробности). Таким образом, учение Вэнь-вана и У-вана царило повсюду. Где же мог учиться Учитель? И к чему же было ему иметь постоянного наставника? Чжун-ни – Конфуций, Вэнь-ван и У-ван – правители Китая. Служение людям Как-то Юань-сы был назначен при Конфуции управляющим. Конфуций пожаловал ему 900 мер зерна, но тот отказался. Учитель сказал: – Не отказывайся, а возьми и раздай соседям, живущим с тобою в одном хуторе, деревне, селе или волости. Юань-сы – ученик Конфуция по имени Сянь, который служил управляющим делами при Конфуции, когда тот занимал чиновничий пост в царстве Лу. Учитель сказал: – Посылать на войну людей необученных – значит просто бросить их. Учитель сказал: – Любящий человек разве может не поощрять к труду того, кого он любит? Преданный разве может оставить без наставления того, кому предан (государя)? Учитель сказал: – В моих отношениях к людям – кого я ругал и кого превозносил? Если кто и был превознесен мною, то лишь тот, кто был испытан. Современный народ тот же, что и народ Трех династий, который посему также поступает по присущему ему закону справедливости. Преданный разве может оставить без наставления того, кому предан (государя)? Учитель сказал: Я еще застал, как историки оставляли сомнительные места в стороне (для исследования и исправления) и как люди, имевшие лошадей, одалживали их другим для езды. Но в наше время этого, увы, уже не встретишь. Учитель сказал: – Если, достигнув знания, не в состоянии хранить его при помощи человеколюбия, то достигнутое будет утрачено. Если, достигнув знания, опираешься на человеколюбие, но, управляя народом, не сохраняешь чувство собственного достоинства, то народ не будет почтителен. Если, достигнув знания, опираешься на человеколюбие и сохраняешь чувство собственного достоинства при управлении народом, но без соблюдения обрядов, то, значит, ты еще не достиг совершенства. Лю Ся-хуэй возглавлял судебное ведомство, но его трижды отстраняли от должности. Некто спросил его: – Разве вы не можете удалиться? Лю Ся-хуэй отвечал: – Если я буду служить людям честно, с прямотой, то куда бы я ни пошел, всюду подвергся бы троекратному изгнанию со службы. А если служить людям кривдою, то зачем же тогда уходить из родного государства? Служит ли мудрец правителю. В поисках службы Князь Дин-гун спросил: – Как правитель должен обходиться с сановниками и как последние должны служить правителю? Учитель ответил: – Правитель должен обходиться с сановниками вежливо, руководствуясь правилами. Чиновники же служат правителю, руководствуясь чувством преданности. Дин-гун – правитель царства Лу, где жил Конфуций (прав. с 509 по 495 г. до н. э. ). В ожидании аудиенции в разговоре с низшими вельможами Учитель был мягок и любезен, а в разговоре с высшими вельможами вежлив и прям. В присутствии правителя он высказывал благоговение, но держался с должным достоинством. Когда правитель призывал Конфуция и поручал принимать иностранных посланников, то лицо Учителя преображалось и походка менялась. Когда Конфуций приветствовал стоящих справа и слева взмахом руки, то платье его не собиралось в складки ни спереди, ни сзади. Когда Учитель спешил навстречу гостям, то напоминал птицу с распростертыми крыльями. Когда же посланники уходили, он обязательно докладывал правителю: – Посланники ушли и назад не оглядывались. В ворота княжеского дворца он входил пригибаясь, словно опасался, что не пройдет. В воротах он не задерживался и, проходя, не ступал на порог. Следуя мимо престола, он менялся в лице, ноги его подгибались, и он говорил, как будто бы у него недоставало слов. Подобрав подол платья, он вступал в залу, согнувшись и затаив дыхание, словно не дышал вовсе. По выходе, когда он спускался на одну ступеньку, лицо его делалось спокойным, ровным и веселым. Спустившись, он быстро бежал, распростерши руки, а возвращался на свое место умиротворенным. Конфуций держал символ власти своего князя (ритуальную нефритовую табличку) согнувшись, как бы подавленный его значимостью. То поднимал его высоко, словно приветствовал, то опускал вниз, словно делал подношение. Лицо его менялось и словно трепетало, он двигался мелкими шажками, на пятках, не отрывая ног от пола. При подношении подарков выражение лица его было спокойное. Во время частных бесед Конфуций был доброжелателен. Если Учитель отправлял человека в другое владение наведаться о чьем-либо здоровье, то провожал его двукратным поклоном вослед. Когда владетельный князь жаловал его кушаньем, то он, предварительно поправив циновку, отведывал его. Если князь жаловал его сырым мясом, то он непременно варил его и, прежде чем попробовать самому, подносил его предкам. Когда князь жаловал живую скотину, то он прежде откармливал ее. Когда он присутствовал на трапезе у правителя, то после приношения правителем жертвы предкам первым начинал есть. Во время болезни, когда правитель навещал его, Конфуций обращал голову на восток и покрывал себя парадным платьем, разложив на нем пояс. Конфуций настолько ослаб, что не мог обрядиться в ритуальное платье, полагающееся для приема правителя, но ритуал все же исполнил, накрывшись платьем. При приеме правителя следовало смотреть в западную сторону. Когда правитель повелевал явиться, он отправлялся пешком, не ожидая, пока для него заложат повозку. Цзы-лу хотел послать Цзы-гао управляющим в уезд Би. На это Конфуций сказал: – Это все равно что погубить чужого сына. Цзы-лу ответил: – Там есть народ, которым надо управлять, есть и алтари духов земли и хлебов, которым надо приносить жертвы. Какая необходимость в чтении книг, чтобы научиться этому? Конфуций сказал на это: – Вот почему я презираю краснобаев! Цзы-лу – ученик Конфуция, в то время занимал высокую должность в клане аристократа Цзи и мог назначать управляющих уездами. Цзы-лу, Цзэнь-си, Жань-ю и Гун-си-хуа сидели подле Конфуция, который сказал им: – Не стесняйтесь говорить потому, что я несколько старше вас. Вы постоянно жалуетесь на то, что вас не ценят. А что бы вы сделали, если бы нашелся кто-нибудь и оценил ваши способности? На это Цзы-лу легкомысленно отвечал: – Если бы я управлял владением в тысячу колесниц, окруженным большим государством, испытавшим нашествие неприятеля, а вследствие этого – удручаемым голодом, то по прошествии трех лет мог бы внушить всем мужество и направить к сознанию долга. Конфуций усмехнулся и затем спросил Жань-ю: – Ну а ты как, Цю? Цю отвечал: – Если бы я управлял маленьким владением в шестьдесят-семьдесят ли, а то и в пятьдесят-семьдесят ли, то в течение трех лет я бы привел весь живущий там народ к достатку. Что же касается церемоний и музыки, то для этого понадобился бы благородный муж. – Ну а ты, Чи, что скажешь? – Учитель спросил у Гун-си-хуа. Последний отвечал: – Я не скажу, чтобы я мог это, но я желал бы в черном парадном платье и парадной шапке исполнять обязанности младшего распорядителя церемониала, чтобы прислуживать при жертвоприношениях в храме предков, при представлениях удельных князей и их сановников. – Ну а ты, Дянь (Цзэн-си), что скажешь? Когда замерли звуки гуслей, на которых играл Цзэн-си, он отложил их и, поднявшись, отвечал: – Мой выбор отличается от выбора трех господ. Конфуций сказал: – Что за беда? Ведь каждый высказывает свои желания. Тогда Дянь сказал: – Под конец весны, когда уже сотканы весенние одежды, я желал бы с пятью-шестью молодыми людьми да с шестью-семью юнцами купаться в реке И наслаждаться затем прохладою на холме У-юй (у алтаря Дождей) и с песнями возвращаться домой. Конфуци й с глубоким вздохом сказал : – Я одобряю Дяня. Когда трое учеников удалились, Цзэн-си, оставшись подле Конфуция, спросил: – Что вы думаете о речах трех учеников? Конфуций сказал: – Каждый из них выразил только свое желание. – Почему вы улыбнулись, когда говорил Ю? – продолжал Цзэн-си. – Хочет управлять государством посредством церемоний, а между тем речи его отличались заносчивостью, – вот почему я улыбнулся, – ответил Конфуций. Дянь спросил: – А разве Цю не хотел бы править государством? – Где же ты видел, чтобы земли в пятьдесят, шестьдесят или семьдесят ли не были государством? – А разве Чи не хотел бы править государством? – Храм предков и собрание князей – разве это не дело правителей? Если бы Чи был младшим распорядителем церемониала, то кто же мог бы быть старшим? Цзы-лу сказал: – Вэйский государь ожидает вас, Учитель, чтобы с вами управлять государством. С чего вы намерены начать? Учитель ответил: – Необходимо исправить имена. – Вот как! Вы далеко заходите. К чему это исправление? – спросил Цзы-лу. – Как ты необразован, Ю, – отвечал Учитель. – Благородный муж осторожен по отношению к тому, чего не знает. Если имя не подходит (не соответствует сущности), то слово противоречит делу, а когда слово противоречит делу, то дело не будет исполнено, а если дело не будет исполнено, то церемонии и музыка не будут процветать, а если церемонии и музыка не будут процветать, то наказания не будут правильны, а когда наказания будут извращены, то народ не будет знать, как ему вести себя. Поэтому для благородного мужа необходимо, чтобы он непременно мог назвать правильные имена вещей, с тем чтобы сказанное исполнить и чтобы в словах его не было ничего бесчестного (недобросовестного). «Упорядочивание названий », или «исправление имен », – одна из основных концепций в проповеди Конфуция. Речь идет о том, что в Поднебесной нарушилось соответствие между сущностью предмета или человека и его обозначением (названием ). Поэтому, например, люди, которые называются «добропорядочными чиновниками », не могут достойно выполнять свои функции, дети не соблюдают сыновнюю почтительность и т. д. Соответственно надо вернуться к уложениям древности и сопоставить сущность явления с его названием. Цзы-лу спросил: – Как нужно служить государю? Учитель отвечал: – Не обманывай и не давай ему покоя (увещевай его). Благородный муж осторожен по отношению к тому, чего не знает. Учитель сказал: – Служа правителю, прежде всего думай о деле, а потом уже о жалованье. Ян-хо хотел, чтобы к нему явился Конфуций. Но Конфуций не приходил. Тогда Хо послал ему в подарок поросенка. Конфуций, улучив время, когда Хо не было дома, отправился к нему с визитом, но внезапно встретил его по дороге. Тогда Хо, обратившись к Конфуцию, сказал: – Поди сюда, я с тобой поговорю. Можно ли назвать человеколюбивым того, кто, скрывая свои драгоценности, спокойно наблюдает, как его государство находится в смутном положении? – Нельзя, – был ответ. – Можно ли назвать умным того, кто, любя действовать на пользу человечества, неоднократно упускал время? Дни и месяцы уходят безвозвратно, годы не ждут нас, – продолжал Ян-хо. Конфуций сказал: – Верно. Я поступлю на службу. Гун-шань Фу-жао взбунтовался в округе Би. Он призывал к себе Учителя, и тот согласился отправиться к нему. Цзы-лу был очень недоволен этим. Он сказал: – Не ходите, да и только. Если некуда поступать на службу, то не стоит и выезжать. Что за надобность ехать к Гун-шаню? Учитель ответил: – Разве он напрасно приглашает меня? Если кто-то обратился ко мне за помощью, то я смогу возродить там порядки Восточного Чжоу. Гун-шань Фу-жао вначале служил аристократическому клану Цзи, а потом вместе с Ян-хо выступил против хозяина. Совершенствуй себя Цзы-ся сказал: – Если кто из уважения к жене отказывается от похоти, служит родителям до истощения сил, государю – до самопожертвования и в отношениях с друзьями честен в своих словах, то я, конечно, назову такого ученым, хотя другие бы признали его невежей. Цзы-ся – один из учеников Конфуция. Учитель сказал: – Встретив мудрого человека, думай о том, чтобы сравняться с ним. Встретив немудрого (недостойного), исследуй самого себя (из опасения, как бы у тебя не было таких же недостатков). Цзы-ю сказал: – Служа правителю, если будешь надоедать ему своими увещеваниями, то навлечешь срам, а если будешь надоедать ими другу, то он охладеет к тебе. Цзи Вэнь-цзы трижды обдумывал каждое дело, а потом уже исполнял его. Услышав об этом, Учитель сказал: – И дважды довольно. Цзи Вэнь-цзы – видный сановник из царства Лу. Учитель сказал: – Если естество человека возьмет перевес над культурой, то получится дикарь. Если культура преобладает над естеством, то получится педант. И только пропорциональное соединение естества и культуры делает человека благородным. Учитель сказал: – Человек от рождения прям, и если потом, став кривым, уцелеет, то только благодаря счастливой случайности. Учитель сказал: – Стремись к истине, будь добродетельным, опирайся на человеколюбие и упражняйся в искусствах. Учитель сказал: – Встретив мудрого человека, думай о том, чтобы сравняться с ним. Встретив немудрого (недостойного), исследуй самого себя (из опасения, как бы у тебя не было таких же недостатков). Конфуций сказал: – Искренне веруй и люби учиться, храни до смерти свои убеждения и совершенствуй свой путь. В государство, находящееся в опасности, не входи; в государстве, объятом мятежом, не живи; появляйся, когда в Поднебесной царит закон, и скрывайся в эпоху беззакония. Стыдно быть бедным и занимать низкое положение, когда в государстве царит закон; равно стыдно быть богатым и знатным, когда в государстве царит беззаконие. Конфуций сказал: – Не в свое дело не вмешивайся. Цзы-чжан спросил: – Как возвысить добродетель и отличить заблуждение? Конфуций отвечал: – Если для тебя важны преданность и искренность и ты стремишься к справедливости, значит, ты возвышаешь добродетель. Любя кого-нибудь, желают, чтобы он был жив. Если ненавидят – чтобы умер. Но заблуждением будет желать кому-то, чтобы он был жив или умер. В «Ши-цзине» («Каноне песнопений») сказано: «Положительно не из-за богатства (он бросил меня), а только из-за разнообразия (то есть жажды новых развлечений)». Фань-чи, сопровождая Конфуция на прогулке, сказал: – Осмелюсь спросить вас, что значит возвысить добродетель, очиститься от зла и обнаружить заблуждение? – Прекрасный вопрос, – сказал Учитель , – прежде дело, а потом успех, разве это не значит возвысить добродетель? Разве не очиститься от зла, если бороться с дурным в себе и не касаться дурного в других? Под влиянием минутной вспышки гнева позабыть себя и своих родителей – разве это не заблуждение? Цзы-гун спросил: – В чем состоит дружба? Учитель ответил: – В искреннем совете и в побуждении к хорошему. Но если тебя не слушают, то не настаивай, чтобы не испытать унижение. Учитель сказал: – Если человек способен сам исправить себя, то разве возникнут у него трудности в делах управления? Если же не в состоянии сам исправить себя, то каким образом он будет исправлять других? Конфуций сказал: – У южан есть поговорка: «Человек, не обладающий постоянством, не может быть ни знахарем, ни доктором». Прекрасно! В «И-цзине» сказано: «Непостоянный в своем призвании иногда может подвергнуться посрамлению». Это известно и без гадания. Учитель сказал: – Быть бедным и не роптать – трудно. Быть богатым и не зазнаваться – легко. Конфуций сказал: – Не занимая известного места, не мешайся в дела его (не суйся не в свое дело). Цзэн-цзы сказал: – Мысли благородного мужа направлены на дела, соответствующие его положению. Учитель сказал: – Не беспокойся, что люди тебя не знают, а беспокойся о том, что еще не проявил свои способности. Учитель сказал: – Отличный конь славится не физической силой, а своим норовом. Ошибки, которые не исправляются, – вот настоящие ошибки! Некто спросил: – Что вы скажете о воздаянии добром за зло? На это Конфуций ответил: – А чем же тогда отвечать на добро? Следует воздавать справедливостью (то есть должным) за зло, а на добро отвечать добром. Цзы-чжан спросил: – Как сделаться известным? Учитель сказал: – При искренности и верности в слове, твердости и благоговении в деятельности и в царстве варваров можно преуспевать (сделаться известным). При отсутствии этих качеств, хотя бы даже в родных краях, разве можно преуспевать? Когда стоишь, представляй, что они (эти качества) предстоят пред тобою; когда находишься в экипаже, представляй, что они опираются на ярмо, и тогда преуспеешь. Цзы-чжан записал эти слова на своем поясе. Учитель сказал: – Человек, не имеющий дальних замыслов, без сомнения, подвергнется близким огорчениям. Учитель сказал: – Если будешь требователен к самому себе и снисходителен к другим, то избежишь обид. Цзы-гун спросил: – Есть ли слово, которым можно было бы руководствоваться всю жизнь? Учитель сказал: – Это – снисходительность. Не делай другим того, чего не пожелаешь себе. Учитель сказал: – Когда все ненавидят или любят кого-либо, необходимо подвергать это проверке. Учитель сказал: – Ошибки, которые не исправляются, – вот настоящие ошибки! Учитель сказал: – От слов требуется только то, чтобы они точно передавали мысли. Конфуций сказал: – Три типа друзей могут быть полезными, три типа – вредными. Полезные друзья те, которые прямы, искренни и обладают многими знаниями. Вредные друзья те, кто лицемерны, льстивы и болтливы. Конфуций сказал: – Есть три полезных и три вредных радости. Вот полезные радости: радоваться правильно исполненному ритуалу с музыкой, радоваться, когда говоришь о достоинствах других людей, и тому, что дружен со многими мудрыми людьми. Вредные радости – это радоваться, наслаждаясь роскошью, радоваться безделью и пребыванию на пирах. Учитель сказал: – По натуре люди близки между собою, но по привычкам далеки. Учитель сказал: – Кто не признает судьбы, тот не может стать благородным мужем. Кто не признает церемоний, тому неоткуда приобрести прочные устои. Кто не знает силы слова, тот никогда не будет разбираться в людях. Все это повергает меня в скорбь Учитель , находясь в уделе Чэнь, сказал: – Пора возвратиться! Пора возвратиться! Мои детки стали дерзки и небрежны в деле. Хотя внешнее образование их и закончено (они достигли всяких совершенств), но они не знают, как сдерживать себя. Учитель сказал: – Да! Я так и не встретил человека, который мог бы замечать свои ошибки и в душе осуждать за них себя. Бо-ню заболел. Учитель, навестив его, взял через окно его руку и сказал: – Умрет – такова судьба. Такой человек и умирает от такой болезни! Бо-ню (Жань Гэн ) – ученик Конфуция. По преданию, умер от проказы. Учитель сказал: – Кто может выйти, минуя дверь? Но почему же никто не следует моему пути? Учитель сказал: – То, что мы не преуспеваем в добродетели, не вникаем глубоко в учение, не можем устремляться на зов долга и не в состоянии исправить свои недостатки, – вот о чем я скорблю. Учитель сказал: – Мудреца мне так и не удалось увидеть, но если бы мне удалось увидеть одаренных выдающимися талантами и нравственными достоинствами, и этого было бы достаточно. Учитель также добавил: – Доброго человека мне также не удалось увидеть, но если бы мне удалось увидеть человека, обладающего постоянством, и этого было бы достаточно. Трудно обладать постоянством тому, кто не имеет чего-либо, а делает вид, что имеет; кто пуст, но притворяется, что полон; кто беден, но делает вид, что богат. Человек из деревни Да-сянь сказал: – Как велик Конфуций! Обладая обширною ученостью, он, однако, ни в чем не прославился. Услыхав об этом, Конфуций , обратясь к своим ученикам, сказал: – Чем бы мне заняться? Стрелять из лука или управлять колесницей? Лучше буду управлять колесницей. Конфуций сказал: – Человек прочитает весь «Ши-цзин» («Канон песнопения»), а дадут ему какое-нибудь правительственное дело – он не понимает его; пошлют его в чужое государство послом, а он не в состоянии один справиться со своей миссией. Хотя он и много знает, но какая от этого польза? Когда мальчик из деревни Цюэ передавал послание, то некто спросил о нем Конфуция: – Преуспеет ли он? Учитель отвечал: – Несмотря на то что он занимает место с нами, идет со старшими рядом, я думаю, что он не стремится к преуспеянию, а желает поскорее достигнуть совершенства. Учитель сказал: – Ю! Как мало людей, знающих, что такое добродетель. Ю по прозвищу Цзы-лу – один из учеников Конфуция. Учитель сказал: – Конечно, увы! Я не встречал людей, которые любили бы добродетель так, как любят красоту. Учитель сказал: – Трудно тем, кто, проводя целые дни в компании, не обмолвятся словом о делах справедливости, а только любят болтать и умничать. Учитель сказал: – Льстивые речи запутывают добродетель, а небольшое нетерпение может расстроить великие замыслы. Следовать пути Дао Ю-цзы сказал: – Редко бывает, чтобы человек, отличающийся сыновнею почтительностью и любовью к старшим братьям, любил бы восставать против высших (правителя), и никогда не бывает, чтобы тот, кто не любит восставать против высших, питал бы склонность к мятежу. Благородный муж сосредоточивает свои силы на основах. Коль скоро заложены основы, то появляются и законы для деятельности. Сыновняя почтительность и братская любовь – это и есть корень человеколюбия. Ю-цзы – один из учеников Конфуция. Конфуций сказал: – Человек, с которым можно вместе учиться, еще не есть человек, с которым можно утвердиться в добродетели. Человек, с которым можно вместе идти по пути добродетели, еще не есть человек, с которым можно утвердиться в добродетели. Человек, с которым можно утвердиться в добродетели, еще не есть человек, с которым можно взвешивать должное (то есть принимать решение, сообразное с обстоятельствами и требованиями времени). Цзы-чжан спросил, что представляет собой стезя доброго человека. Конфуций отвечал: – Он не идет по стопам древних мудрецов и потому не войдет во внутренние покои. Учитель сказал: – Когда в государстве царит порядок, то как речи, так и действия могут быть возвышенны и смелы. Но когда в государстве царит беззаконие, то действия могут быть возвышенны, а слова – покорны. Конфуций сказал: – У благородного мужа есть три пути, но ни по одному из них я не смог пройти до конца. Человеколюбивый не печалится, мудрый не сомневается, смелый не испытывает страха. Цзы-гун на это сказал: – Это Учитель сказал о себе. Учитель сказал: – Не предполагать обмана и не подозревать недоверия к себе со стороны, но в то же время наперед прозревать их – не это ли качества достойного человека? Учитель сказал: – Человек может возвеличить истину, но не истина человека. Учитель сказал: – Благородный муж заботится об истине, а не о насущном хлебе. Те, кто пашет землю, тоже могут испытывать голод. А те, кто учится, могут добиться высокого жалованья. Благородный муж беспокоится о том, что он не достигнет познания истины, а не о том, что он беден. Человек может возвеличить истину, но не истина человека. Учитель сказал: – Люди, идущие различными путями, не могут работать вместе. Конфуций сказал: – Я видел и слышал людей, которые при виде добра неудержимо стремятся к нему, как бы опасаясь не успеть; при виде зла – бегут от него, как от кипятка, опасаясь обвариться. Но я не встречал и не слышал людей, живущих отшельниками, чтобы закалить свою волю, и поступающих по справедливости для распространения своего Учения. Учитель сказал: – Уличные слухи и россказни – это поругание добродетели! Цзы-ся сказал: – Всякое малое знание, конечно, заключает в себе что-нибудь заслуживающее внимания; но едва ли оно будет пригодно для отдаленных государственных целей. Поэтому благородный муж и не занимается ими. Цзы-ся один из учеников Конфуция. Цзы-ся сказал: – Ремесленники, чтобы изучить в совершенстве свое дело, учатся в казенных мастерских. Благородный муж учится, чтобы достигнуть высшего понимания своих принципов. Шу-сунь У-шу, обратившись к вельможам при дворе, сказал: – Цзы-гун даровитее и умнее Чжун-ни. Цзы-фу передал эти слова Цзы-гуну. Цзы-гун сказал: – Возьмем для примера дворцовую стену. Моя стена доходит до плеч, и через нее каждый может видеть, что есть ценного в комнатах. Стена же Учителя – в несколько саженей, и если не отыскать надлежащих ворот и не войти в них, то не увидишь красот храмов предков и богатства чинов империи. Но, видимо, немногие могут отыскать эти ворота. Поэтому неудивительно, что он так высказался. Чжун-ни – Конфуций. Шу-сунь У-шу стал порочить Чжун-ни. Цзы-гун сказал: – Он напрасно старается. Чжун-ни нельзя опорочить, ибо таланты и достоинства других людей – это холмики, через которые можно перешагнуть, а Чжун-ни – это Солнце и Луна, а их нельзя достигнуть. Поэтому если бы кто и захотел отрешиться от них, то какой вред он причинил бы Солнцу и Луне? Он только показал бы (обнаружил) незнание своих сил. Чэнь Цзы-цинь, обратившись к Цзы-гуну, сказал: – Ты только из почтения говоришь так. Возможно ли, чтобы Чжун-ни был достойнее тебя? Цзы-гун сказал: – Благородного мужа за одно слово считают умным и за одно слово считают невежей; поэтому в словах нельзя не быть осторожным. Учитель недосягаем, подобно Небу, на которое нельзя подняться по ступенькам. Если бы Учитель получил в управление княжество, то на нем оправдалось бы следующее изречение: «Кого он поставил бы на ноги, тот стоял бы; кого он повел бы, тот последовал бы за ним; кого приласкал бы, тот покорился бы ему; кого поощрил бы, те жили бы в согласии и мире». При жизни он был бы славен; его смерть была бы оплакиваема. Каким же образом возможно сравняться с ним? Ритуал как метод связи с небом Цзэн-цзы сказал: – Если мы будем тщательно соблюдать все траурные церемонии, связанные с похоронами родителей, и чтить память предков (то есть приносить жертвы и прочее), то добродетели народа будут возрастать. Учитель сказал: – Кто при жизни отца всматривался в его намерения, а после смерти – в то, как он поступал, и в течение трех лет не изменяет порядков, заведенных отцом, того можно назвать почтительным. Ю-цзы сказал: – В применении церемоний (житейских норм и правил) дорога естественная непринужденность, которая в правилах древних правителей признавалась превосходной вещью и которой следовали и в малых, и в больших делах. Но бывают случаи, что и она не действует, ибо знать только, что она дорога, и ограничиваться ею одною, не регулируя ее церемониями, также невозможно. Ю-цзы сказал: – Если человек в своих устремлениях приближается к справедливости, то можно следовать его словам. Если в своем почтении он близок к воплощению норм и правил, то избежит позора. Если он опирается на тех, кто заслуживает сближения, то обретет внутреннюю стойкость. На вопрос Мэн-и-цзы, в чем состоит сыновняя почтительность, Учитель ответил: – В непротивлении (послушании). Позднее, когда Фань-чи вез Учителя, тот сказал ему: – Мэнь-сунь спросил меня, в чем состоит почтительность, и я отвечал ему: «В непротивлении». Фаньчи спросил: – Что это значит? Учитель сказал: – Когда родители живы, служить им по ритуалу, когда они умрут, похоронить их по ритуалу и по ритуалу чтить их память жертвами. Мэн-у-бо спросил Конфуция о сыновней почтительности. Учитель ответил: – Это когда отец и мать беспокоятся лишь о том, не болен ли их сын. Цзы-ю спросил, что такое сыновняя почтительность. Учитель ответил: – Современная почтительность к родителям сводится лишь к их содержанию. Но ведь собаки и лошади также получают пропитание. При отсутствии почтительности чем же будет различаться содержание родителей от кормления собак и лошадей? Цзы-ся спросил о том, что такое сыновняя почтительность. Учитель ответил: – В этом случае трудность заключается в выражении лица (то есть в том, чтобы постоянно иметь веселый, довольный вид). А что младшие братья и дети будут брать на себя заботы о делах, будут угощать родителей и старших братьев вином и кушаньем, то разве это можно считать сыновней почтительностью? Когда родители живы, не отлучайся далеко, а если отлучишься, то чтобы место пребывания непременно было известно. Линь-фан спросил о сути ритуала. Учитель ответил: – Как значим этот вопрос! В соблюдении ритуалов лучше быть скромным, а в исполнении траурных церемоний лучше проявлять скорбь, чем благолепие. Учитель, войдя в храм предков, спрашивал обо всем, что делалось. Тогда некто сказал: – Кто говорит, что сын цзоуского уроженца знает правила (церемонии)? Вступил в Великий храм и расспрашивает о каждой вещи! Услышав это, Конфуций сказал: – Это – то и есть правило вежливости. Учитель сказал: – Служение правителю с соблюдением всех правил некоторые люди признают за лесть. Учитель сказал: – Служа родителям, следует мягко увещевать их. Если замечаешь, что они не слушают, чти их, но не оставляй увещеваний. А будут удручать тебя, не ропщи. Учитель сказал: – Когда родители живы, не отлучайся далеко, а если отлучишься, то чтобы место пребывания непременно было известно. Учитель сказал: – Кто в течение трех лет не изменит отцовских порядков, того можно назвать почтительным сыном. Учитель сказал: – Нельзя не помнить возраста своих родителей, чтобы, с одной стороны, радоваться за их долголетие, а с другой – опасаться, как бы преклонный возраст не свел их в могилу. Учитель сказал: – В древности не давали неисполнением его. легкомысленного слова из опасения посрамиться Учитель сказал: – Почтительность, не сдерживаемая ритуалами (правилами), ведет к трусости, храбрость – к смутам, прямота – к запальчивости. Когда человек, занимающий высокое положение, крепко привязан душой к родным, то народ проникается человеколюбием; когда он не оставляет старых друзей, то народ не бывает скаредным. Конфуций сказал: – Согласно церемониям, шапки должны быть из пеньки, а сейчас их делают из шелка. Но раз это дешевле, то я последую общему примеру. Согласно церемониям, следует кланяться (правителю) внизу – перед входом в зал, но нынче кланяются наверху – когда он уже поднялся. Но хотя это дерзко и вопреки всем, я буду кланяться внизу. Цзай-во сказал: – Трехгодичный траур слишком продолжителен. Если благородный муж в течение трех лет не будет упражняться в ритуалах, то они непременно придут в упадок. Если он в течение трех лет не будет заниматься музыкой, то она непременно потерпит крах. Можно бы ограничиться годичным трауром, так как в течение года заканчиваются старые запасы зерна, снимают новый урожай и огонь, зажигаемый от трения по дереву, постоянно меняется. Учитель сказал: – Был бы ты спокоен, если после года траура питался бы рисом и одевался в парчу? – Был бы спокоен, – последовал ответ. – Ну, если бы ты был спокоен, – продолжал Конфуций, – то и делай так. А вот для благородного мужа во время траура пища не сладка, музыка не доставляет ему удовольствия, и, живя в доме, он не чувствует себя уютно. Поэтому он не делает этого (то есть не ограничивается годичным трауром). Теперь, если ты спокоен, ну и делай так! Когда Цзай-во вышел, Учитель сказал: – В этом заключается бесчеловечность Юя. Сын только через три года после рождения сходит с рук отца и матери. Трехгодичный траур есть всеобщий траур. А Юй разве не пользовался трехлетнею любовью своих родителей?! Цзы-ся сказал: – Если великие обязанности не нарушаются, то в малых возможны отступления. Цзы-ю сказал: – Траур должен ограничиваться только доведением скорби до высшей степени. Цзы-ю сказал: – Мой друг Чжан делает вещи трудноисполнимые, но ему недостает человеколюбия. Цзэн-цзы сказал: – Величественный человек Чжан, но с ним рядом трудно добиваться человеколюбия. Цзэн-цзы сказал: – Я слышал от Учителя, что люди, которые не проявили себя (то есть своей истинной природы) во всей полноте, непременно проявят себя в случае смерти родителей. Цзэн-цзы сказал: – Я слышал от Учителя о сыновней непочтительности Мэн Чжуан-цзы, все другие проявления которой достижимы, но что он не переменил ни слуг отца, ни его образа управления, – вот это труднодостижимо. Мэн-ши сделал Ян-фу судьей. Ян-фу обратился за советом к Цзэн-цзы, который сказал ему следующее: – Правительство утратило истинный путь, народ давно уже находится в смятении. Если ты констатируешь факт преступления, то пожалей преступника, а не восхищайся своим умом. В поисках высшего знания Учитель сказал: – Учиться и не размышлять – напрасная трата времени. Размышлять и не учиться – губительно. Учитель сказал: – Увлеченность чужими суждениями может приносить только вред. Учитель сказал: – Ю, научить ли тебя, как определить, обладаешь ли ты Знанием? Если знаешь чтолибо, полагай, что знаешь; если не знаешь, полагай, что не знаешь. Вот это и будет Знанием. Ю – Чжун-ю (Цзы-лу ), ученик Конфуция. Учитель сказал: – Если человек поутру постигает истинный закон вещей, то вечером он может умереть без сожаления. Учитель сказал: – В маленьком селении непременно найдутся люди, преданностью и искренностью подобные мне, но не найдется таких, которые любили бы учиться, как я. Учиться и не размышлять – напрасная трата времени. Размышлять и не учиться – губительно. Учитель сказал: – Тот, кто познал Учение, уступает тому, кто находит в нем удовольствие. Но даже любящие претворять Учения в жизнь уступают тому, кто способен наслаждаться сделанным. Фань-чи спросил: – Кого можно назвать умным? Учитель ответил: – Умным можно назвать того, кто прилагает исключительное старание к тому, что свойственно человеку, почитает духов, но к ним не приближается. – А человеколюбивым? – спросил Фань-чи. – А человеколюбивым, – сказал Учитель, – можно назвать того, кто на первый план выдвигает преодоление трудного (то есть победу над собой), а выгоду – на второй. Учитель сказал: – Я не тот, кто обладает Знанием от рождения, а тот, кто, любя древность, усердно постигает ее. Конфуций сказал: – Обладаю ли я Знанием? Нет, увы, не обладаю. Но если простой человек спрашивает меня о чем-нибудь, то, как бы ни был пуст вопрос, я досконально изучаю его со всех сторон и объясняю человеку во всей его полноте. Янь-юань с глубоким вздохом сказал: – Чем более взираешь на Учение Конфуция, тем возвышеннее оно кажется. Чем более стараешься проникнуть в него, тем оно кажется еще непроницаемее. Смотришь – оно впереди, как вдруг – уже позади (неуловимо). Но Учитель – искусен; он умеет завлечь человека, обогащает его всевозможными познаниями и сдерживает его правилами церемоний. Я хотел отказаться от Учения Конфуция, но не смог. И когда я истощил все свои способности, оно как будто бы встало предо мною. Я хотел бы последовать за ним (овладеть), но у меня нет для этого средства (пути). Конфуци й, находясь возле реки, сказал: – Все проходящее подобно этому течению, не останавливающемуся ни днем, ни ночью. Учитель сказал: – Если, обладая обширной ученостью, сдерживать себя церемониями (то есть правилами), то благодаря этому можно не уклониться от истины. Цзы-чжан спросил: – Каков должен быть ученый муж, которого можно было бы назвать истинно выдающимся? – Кого это ты называешь истинно выдающимся? – спросил Конфуци й. Цзы-чжан отвечал: – Того, кто непременно пользуется известностью как в государстве, так и в семье. – Но это будет известный, а не истинно выдающийся, – возразил Конфуций, – истинно выдающийся обладает природною прямотою и любит правду, вникает в слова и вглядывается в выражение лица, заботится о том, чтобы поставить себя ниже других, – такой, без сомнения, будет истинно выдающимся как в государстве, так и в семье. А известный – это тот, кто принимает человеколюбивый вид, тогда как действия его противоречат этому и он, не ведая сомнений, так и живет. Вот он и будет известен как в государстве, так и в семье. Ученым мужем можно назвать того, кто настойчив, убедителен и любезен. По отношению к другим – настойчив и убедителен, по отношению к близким – любезен. Цзы-гун спросил: – Каков должен быть тот, кого можно бы назвать ученым мужем? Учитель сказал: – Ученым мужем можно назвать того, кто не зазорен в своем поведении и, будучи послан в чужие края, не посрамит повеления государя. – Смею спросить: кто может следовать за ним? – поинтересовался Цзы-гун. – Тот, кто непременно остается верен своему слову и непременно приводит в исполнение то, что делает; таким образом, правдивые, хотя и ограниченные, люди все-таки могут следовать за ним. Цзы-гун сказал: – А каковы те, кто занимается делами правления в нынешнее время? – Эх, – ответил Учитель, – стоит ли брать в расчет этих мелких людишек? Цзы-лу спросил: – Каков должен быть человек, чтобы можно было назвать его ученым мужем? Конфуций отвечал: – Ученым мужем можно назвать того, кто настойчив, убедителен и любезен. По отношению к другим – настойчив и убедителен, по отношению к близким – любезен. Учитель сказал: – Если добродетельный человек будет учить народ в течение семи лет, то с таким народом можно идти даже на войну. Учитель сказал: – В древности люди учились, чтобы совершенствовать себя. Ныне же учатся, чтобы хвастаться перед другими. Конфуций сказал: – Высший – тот, кто обладает знаниями с рождения. За ним следует тот, кто приобретает знания благодаря учению. Следующий за ним – тот, кто начал обучение, лишь столкнувшись с трудностями. Того же, кто, даже столкнувшись с трудностями, все равно не желает обучаться, народ причисляет к низшим. Учитель сказал: – Только высшее знание и высшая глупость пребывают неизменными. Цзы-чжан сказал: – Если ученый муж при виде опасности жертвует жизнью, при виде корысти думает о справедливости, при жертвоприношении думает о благоговении и проникается печалью во время траура, – то этого довольно. Цзы-ся сказал: – О том, кто ежедневно старается узнать то, чего он не знал, и ежемесячно вспоминает то, чему научился, можно сказать, что он любит учиться. Цзы-ся сказал: – В многоучении и непреклонной воле, неотступном вопрошании и тщательном размышлении есть также и человеколюбие. Отвергнутый и гонимый Учитель сказал: – Ужасно я опустился и давно уже не вижу во сне Чжоу-гуна. Чжоу-гун – сын чжоуского Вэнь-вана (XI в. до н. э. ), один из наиболее чтимых Конфуцием правителей древности, основатель царства Лу. Конфуций сказал: – Феникс не появляется, и река не шлет своих знаний! Конец мне! Самый яркий пример крушения надежд Конфуция – Небо в виде знамений перестало говорить с ним. Когда Чэнь Чэн-цзы убил правителя Цзянь-гуна, Конфуций , совершив ритуальное омовение, пошел на аудиенцию к Ай-гуну, своему государю, и сказал : – Чэнь Хэн убил своего государя. Прошу о его наказании. Ай-гун сказал ему: – Доложи трем именитым мужам. Конфуций сказал себе: «Так как я тоже занимаю сановный ранг, то не смел не объявить об этом лично государю. А он говорит: «Доложи трем именитым мужам!» Конфуций доложил об этом мужам, но и они отказались. Тогда Конфуций сказал им: – Поскольку я занимаю сановный ранг, то не мог не доложить. Чэнь Чэн-цзы был советником правителя царства Ци Цзянь-гуна (484–481 гг. до н. э. ) и, убив своего правителя, нарушил все нормы ритуальной морали. Конфуций отправляется к правителю своего царства и требует покарать нарушителя и восстановить справедливость. Но Ай-гун, используя бюрократическую процедуру, отказывается. Также отказываются и главы трех семей, в чьих руках фактически находилась власть в государстве. Здесь показан яркий пример того, что советы Учителя часто приходились «не ко двору » правителям того времени. Конфуций также подчеркивает, что он требует покарать нарушителя, потому что сам занимает пост и должен выполнять свои обязанности. Вэй-шэн My, обратившись к Конфуцию, сказал: – Цю, что ты здесь делаешь? Уж не собираешься ли опять продемонстрировать свое красноречие? – Нет, – отвечал Конфуци й, – я не собираюсь проявить свое красноречие, но я ненавижу упрямство. Вэй-шэн Му, предположительно, был отшельником и мистиком из царства Лу. Здесь он, называя Конфуция по имени (Цю – то есть Конфуций ), тонко насмехается над ним, так как Конфуций решил пойти на службу в царство Вэй к правителю Лин-гуну, известному своим неправедным поведением. Учитель сказал: – Люди не знают меня. На это Цзы-гун спросил: – Что значит вас не знают? Учитель сказал: – Я не ропщу на Небо, не виню людей и, изучая низшее, достигаю понимания высшего. Если кто и знает меня, то не Небо ли? Цзы-лу заночевал в Шимэне. Привратник у городских ворот спросил его: – Ты откуда? Цзы-лу ответил: – От Конфуция. Тогда привратник сказал: – А, это тот, кто, сознавая невозможность исправить мир, тем не менее продолжает свое дело? Чан-цзюй и Цзе-ни вместе пахали. Конфуций, проезжая, послал Цзы-лу спросить у них, где переправа. Чан-цзюй сказал: – А кто это правит повозкою? Цзы-лу отвечал: – Это Кун-цю. – А, это луский Кун-цю? – Да. – Так он сам знает, где переправа. Цзы-лу обратился с тем же вопросом к Цзе-ни. Последний спросил его: – Вы кто такой? – Я Чжун-ю. – Ученик луского Кун-цю? – Да. – Волны беспорядков, – сказал Цзе-ни, – разлились по всему миру. Кто-то усмирит их? Кроме того, чем следовать за ученым, удаляющимся от одного к другому, не лучше ли последовать за ученым, удалившимся от мира? Сказав это, он снова принялся боронить. Цзы-лу удалился и доложил Конфуцию, который с досадою сказал: – Нельзя быть человеку с животными в одном стаде. Если мне не иметь общения с людьми, то с кем же иметь его? Если бы в Поднебесной царил порядок, то моего участия в изменении ее было бы не нужно. Истинное знание Учитель сказал: – Не приятно ли учиться и постоянно добиваться совершенства? Не приятно ли встретиться с другом, возвратившимся из далеких стран? Не тот ли благородный муж, кто не досадует, что не известен людям? Цзэн-цзы сказал: – Я трижды ежедневно вопрошаю себя: отдал ли я все свои силы тем, кому советовал в делах? Был ли я искренен в отношениях с друзьями? Усвоил ли я то, что мне было преподано Учителем? Цзэн-цзы – один из лучших учеников Конфуция. Учитель сказал: – О том благородном муже, который в еде не думает о насыщении, в жилище не ищет комфорта, усерден в делах, осторожен в речах и обращается для исправления себя к людям нравственным, можно сказать, что он любит учиться. Благородный муж (цзюньцзы) как символ конфуцианской традиции Учитель сказал: – Если благородный муж (цзюньцзы) не солиден видом, то он не будет пользоваться авторитетом и знание его не будет прочно. Поэтому поставь себе за главное преданность и искренность; не дружись с людьми, которые тебе не ровня; если ошибся, не бойся исправиться. Цзы-гун спросил: – Что вы скажете о человеке, который в бедности не пресмыкается, в богатстве не заносчив? Учитель ответил: – Годится, но он ниже того, кто в бедности весел, а в богатстве благопристоен. Цзы-гун сказал: – В «Ши-цзине» («Каноне песнопений») сказано: «Как будто обтесана и обточена (слоновая кость), как будто огранена и отшлифована (яшма)». Вы не об этом ли говорили? Учитель сказал: – Цы, теперь с тобой можно толковать о «Ши-цзине»! Потому что скажешь тебе о прошедшем, а ты уже знаешь, что случится в будущем. Учитель сказал: – Благородный муж не инструмент, годный только для одного какого-либо употребления. Цзы-гун спросил: – Каков должен быть благородный муж? Учитель ответил: – Тот, кто сначала действует, а лишь потом говорит об этом. Если благородный муж (цзюньцзы) не солиден видом, то он не будет пользоваться авторитетом и знание его не будет прочно. Учитель сказал: – Благородный муж участлив к людям, но без пристрастности к ним. А мелкий человек, наоборот, пристрастен к ним, но лишен участливости. Учитель сказал: – Благородный муж ни в чем не соперничает. И если уж необходимо, то только в стрельбе из лука. Но и в этом случае, вежливо уступая дорогу, он с приветствиями поднимается на помост для стрельбы, а когда спускается, то выпивает чару вина. И в этом соперничестве он остается благородным мужем. Учитель сказал: – Благородный человек в мире (в делах мира) ничем не дорожит и не пренебрегает, но следует тому, что справедливо. Учитель сказал: – Благородный муж думает о добродетели, а мелкий – о спокойствии. Благородный муж боится закона, а мелкий – жаждет корысти. Учитель сказал: – Мысли благородного мужа – только о долге и справедливости. Мысли мелкого человека – только о выгоде. Учитель сказал: – Благородный муж должен быть сдержанным в речах, но энергичным в делах. Когда Цзы-хуа был отправлен в Ци, то Жань-цзы просил зерна для его матери. Учитель сказал: – Дай ей один фу (6 мер 4 гарнца). Жань-цзы просил прибавить. Учитель сказал: – Дай ей один юй (16 мер). Жцнь-цзы дал ей 5 бинов (80 мешков по 4 пуда 12 фунтов в каждом). Тогда Учитель сказал: – Я слышал, что когда Чи (Цзы-хуа) отправился в Ци, то он поехал на сытой лошади и одет был в богатую шубу. Благородный муж помогает людям не тогда, когда они богаты, а когда бедны. Цзай-во спросил: – Если бы сказали человеколюбивому человеку, что в колодец упал человек, спустился бы он за ним? Конфуций сказал: – Зачем же ему это делать? Благородного мужа можно заставить отправиться к колодцу, чтобы спасти упавшего в него, но тотчас же бросаться в колодец не стоит. Ведь его могут обмануть, и нельзя, чтобы он оказался обманутым. Учитель сказал: – Благородный муж, обладающий обширными познаниями в культуре, не уклонится от истины, если будет сдерживать себя правилами. Цзэн-цзы сказал: – Не это ли благородный муж, кому можно поручить воспитание малолетнего принца, кому можно доверить управление царством размером в сотню ли, кого нельзя заставить отступить перед великим долгом? Да, это благородный муж! Цзэн-цзы сказал: – Ученый муж не может не обладать широтой ума и твердостью духа, потому что ноша его тяжела и путь его далек. Человеколюбие он считает своей ношей. Разве это не тяжелое бремя? Только со смертью оканчивается этот путь – разве это не далекий путь? Конфуций хотел удалиться к восточным варварам. На это кто-то заметил: – Как же можно? Ведь там грубые нравы! Конфуций отвечал: – Там, где живет благородный муж, исчезают грубые нравы. Благородный муж должен быть сдержанным в речах, но энергичным в делах. Конфуций сказал: – Только с наступлением холодного времени года мы узнаем, что сосна и кипарис опадают последними. Это высказывание символизирует благородного мужа, который даже в самых суровых испытаниях не изменяет принципам. Конфуций сказал: – Признавать ли за благородного человека того, кто лишь превозносит чужие суждения? Или он только притворяется! На вопрос Сы-ма-ню о благородном муже Конфуций отвечал: – Благородный муж тот, который скорбит и не боится. На это Сы-ма-ню сказал: – Кто не боится и не скорбит, только такого вы и называете благородным мужем? Конфуций пояснил: – Если кто, исследуя свой внутренний мир, не находит в себе недостатков, чего же ему скорбеть или бояться? Сы-ма-ню посетовал: – У всех есть братья, только у меня их нет. Цзы-ся ответил: – Я слышал, что смерть и жизнь зависят от судьбы, а богатство и знатность – от Неба. Если благородный муж постоянно внимателен к себе, почтителен и вежлив к другим, то во всей Поднебесной все ему братья. Чего же ему беспокоиться, что у него нет братьев? Цзи-цзы-чэн сказал: – Благородному мужу нужна только безыскусственность, к чему еще шлифовка? Цзы-гун сказал: – Увы! Прискорбно, что вы, Учитель, так рассуждаете о благородном муже. Но даже четверке лошадей не догнать слова, сорвавшиеся с языка. Внешнее украшение подходит к природе, а природа – к украшению. Шкура барса или тигра без волос походит на шкуру собаки или барана. Цзи Кан-цзы, спрашивая у Конфуция о правлении, сказал: – Что вы скажете, если мы будем казнить (убивать) беззаконных людей для воспитания нравственных людей? Конфуций отвечал: – Вы управляете, зачем же прибегать к казням? Если Вы пожелаете быть добрым, то и народ будет добр. Добродетели благородного мужа – это ветер, а качества мелкого человека – это трава, и ветер, гуляющий по траве, непременно пригибает ее. Цзэн-цзы сказал: – Благородный муж сходится с друзьями благодаря своей учености, а дружба помогает ему утвердиться в гуманности (добродетели). Учитель сказал: – Благородный муж миролюбив, но не льстив. Мелкий же человек льстив, но не миролюбив. Учитель сказал: – Благородный муж отличается спокойным достоинством, но не тщеславен. Подлый человек, наоборот, тщеславен, но не имеет спокойного достоинства. Нань-гун-ко спросил Конфуция: – И стрелял искусно, а Ао двигал лодку посуху, но это им не помогло, оба они умерли неестественною смертью. Юй и Цзи сами пахали землю и обрели всю Поднебесную. Учитель ничего не ответил, но когда Нань-гун-ко вышел, сказал : – Какой он истинно благородный муж! Как он почитает добродетель! Учитель сказал: – Благородный муж постепенно поднимается вверх по пути нравственного и умственного совершенствования. Подлый человек постепенно опускается вниз, погрязает в страстях. Учитель сказал: – Благородный муж скромен в своих словах, но неумерен в своих действиях. На вопрос Цзы-лу, что значит быть благородным мужем, Учитель сказал: – С благоговением относиться к самосовершенствованию. Цзы-лу спросил: – Неужели это всё? Учитель сказал: – Он совершенствует себя, чтобы принести спокойствие народу, – разве не о трудности этого скорбели Яо и Шунь? Яо и Шунь – идеальные правители древности. Когда во время пребывания в царстве Чэнь у Конфуция и его учеников закончилось продовольствие, все сопровождавшие Учителя заболели от голода и не могли подняться. Тогда Цзы-лу, в досаде явившись к Конфуцию, сказал: – Видно, и благородный человек бывает в стесненном положении! Учитель отвечал: – Благородный человек, оказавшись в безвыходном положении, сохраняет стойкость. Подлый (мелкий человек) делается распущенным (то есть способным на беззакония). Учитель сказал: – Благородный муж всегда исходит из чувства справедливости. В делах он следует правилам и ритуалам (церемониям). В речах – скромен. Завершая дела – правдив. Вот это – благородный муж. Учитель сказал: – Благородный муж печалится о том, что не проявил свои способности, но не печалится о том, что люди не знают его. Учитель сказал: – Благородный муж скорбит, что после смерти имя его не будет прославлено. Учитель сказал: – Благородный муж ищет причины своих неудач в себе самом, а мелкий (подлый) человек ищет их в других. Учитель сказал: – Благородный муж строг, но не сварлив, общителен, но не партиозен (ни с кем не вступает в сговор). Благородный муж ищет причины своих неудач в себе самом, а мелкий (подлый) человек ищет их в других. Учитель сказал: – Благородный муж иногда может не разбираться в малом, но способен взять на себя ответственность за большое. Между тем как мелкий человек не способен взять на себя ответственность за большое, но может проявить свое знание в малых делах. Учитель сказал: – Благородный муж прям и непоколебим, но не упрям. Конфуций сказал: – У благородного мужа – девять дум: взирая на что-либо, думает о том, чтобы видеть ясно; слушая – чтобы слышать отчетливо; по отношению к выражению лица думает о том, чтобы оно было приветливое; по отношению к манерам думает о том, чтобы они были почтительными; по отношению к речи – чтобы слова были искренними; по отношению к делам – чтобы быть осторожным; в случае сомнения думает о том, чтобы у кого-нибудь спросить совета; по отношению к собственному гневу думает о тех бедствиях, которые он влечет за собою; при виде возможности приобрести что-либо думает о справедливости. Цзы-чжан спросил у Учителя, что такое человеколюбие. Конфуций сказал: – Кто в состоянии исполнить пять требований, тот будет человеколюбивым (гуманным) повсюду. – Позволю спросить, каковы они? – поинтересовался Цзы-чжан. Конфуций ответил: – Почтительность, великодушие, искренность, сметливость и доброта. Если человек почтителен, то он не подвергается унижению; если человек великодушен, то он привлекает к себе всех; если он честен, то люди полагаются на него; если он сметлив (умен), то будет иметь заслуги (успех); если он добр и милостив, то в состоянии повелевать людьми. Тогда Цзы-лу сказал: – Прежде я слышал, как вы, Учитель, говорили, что благородный муж не вступает в сообщество с теми людьми, которые сами лично совершают зло. Би-си восстал и держит Чжун-моу. Как же вы отправитесь туда? – Правда, – сказал Учитель , – были такие слова, но не говорил ли я, что крепкий предмет не стачивается? Не говорил ли я, что белое, погруженное в черную краску, не делается черным? Что я – тыква горлянка?! Как можно привязать меня так, чтобы люди не старались воспользоваться мною? Цзы-гун спросил: – Испытывает ли благородный муж ненависть? – Испытывает, – сказал Учитель, – он ненавидит людей, говорящих дурно о других. Ненавидит тех, кто, занимая низкое положение, злословят о высших. Ненавидит храбрых, но бесцеремонных, смелых, но действующих необдуманно. Конфуций спросил: – А ты, Цы, к кому испытываешь ненависть? Цзы-гун ответил: – Да, я ненавижу признающих верхоглядство – за ум, непокорность – за храбрость и кляузничество – за прямоту. Сопровождая Конфуция на пути из Чу в Цай, Цзы-лу отстал и, встретившись со старцем, несшим на палке за плечами корзину, обратился к нему со следующим вопросом: – Не видели ли вы моего Учителя? Старец сказал: – Ты не трудишься, не в состоянии различить хлебных злаков. Почем я знаю, кто твой Учитель? С этими словами он воткнул палку в землю и стал полоть. Цзы-лу стоял, сложив почтительно руки. Тронутый его почтительностью, старик оставил Цзы-лу ночевать, зарезал курицу, приготовил просо, накормил его и представил своих двух сыновей. На другой день Цзы-лу отправился в путь и сообщил о случившемся Конфуцию. Учитель сказал: – Это отшельник, – и послал Цзы-лу опять повидаться с ним. Но когда Цзы-лу пришел к прежнему месту, то увидел, что старец уже ушел. Цзы-лу сказал: – Не служить – значит отрицать долг. Если нельзя упразднить нравственную связь между старшими и младшими, то как же можно упразднить долг между государем и подданным? Желая держать себя чистым (то есть укрыться от житейской грязи и смуты), мы нарушаем великие социальные законы. Службою благородный муж исполняет свой долг по отношению к государю. Что Учение не распространяется, это мы знаем. Цзы-чжан сказал: – Безразлично существование таких людей, которые хранят только приобретенные добродетели, не заботясь о расширении их, верят в Учение, но не отличаются непоколебимостью. Ученики Цзы-ся спросили у Цзы-чжана относительно схождения с людьми. Цзы-чжан сказал: – А как говорил об этом Цзы-ся? Ученики отвечали, что он говорил так: «С годными людьми водитесь, а негодных отталкивайте». Цзы-чжан сказал: – Это отличается от того, что слышал я. Благородный муж уважает людей, выдающихся своими талантами и нравственными достоинствами, и снисходительно относится ко всем остальным; он хвалит добрых и сострадает немощным. Допустим, что я обладаю великими талантами и достоинствами, в таком случае чего я не снесу от других? А если я недостойный человек, то люди отвергнут меня. Но каким же образом отвергать остальных? Цзы-ся сказал: – Благородный муж по-разному воспринимается в трех случаях: когда посмотришь на него издали, он величествен; приблизишься к нему – он ласков; послушаешь его речи – он строг. Янь-ю сказал: – Ученики Цзы-ся вполне годятся, чтобы подметать пол, ответить на вопросы, и по своим манерам отличаются. Но ведь это – второстепенное дело! Что же касается существенного, то этого у них нет (то есть нравственно-философских познаний). Как же так можно? Услыхав это, Цзы-ся сказал: – Эх, Янь-ю ошибается! Разве благородный муж в системе обучения признает что-либо за главное и потому преподает его, равно как не признает чего-либо за второстепенное и потому ленится преподавать его? Он только сортирует своих учеников по степени их развития, подобно растениям. В преподавании благородный муж разве может прибегать к обману? Ведь только для людей высшей мудрости возможно достижение полного высшего Знания. Благородный муж по-разному воспринимается в трех случаях: когда посмотришь на него издали, он величественен; приблизишься к нему – он ласков; послушаешь его речи – он строг. Цзы-гун сказал: – Беззакония Чжоу не были уж такими ужасными, как о них рассказывают. Поэтому-то благородный муж не желает оказаться в грязи, чтобы ему не приписали все пороки мира. Цзы-гун сказал: – Ошибки благородного мужа подобны солнечному и лунному затмениям. Люди видят все его ошибки, а когда он исправит их, они взирают на него с уважением. Мелкий человек (сяожэнь), или никчемный Учитель сказал: – В тех людях, чьи речи хитры, а выражение лица вкрадчиво, редко встречается человеколюбие. Учитель сказал: – Я не думаю, чтобы неискренний человек был годен к чему-либо. Каким образом может двигаться большая телега без перекладины для постромок или малая телега без ярма? Учитель сказал: – Кто поступает корыстно, тот вызывает против себя ропот недовольства. Учитель сказал: – Цзо Цю-мин стыдился лукавых речей, вкрадчивой наружности и чрезмерной почтительности, и я также стыжусь их. Цзо Цю-мин стыдился дружить с человеком, против которого таил в душе неудовольствие и я стыжусь этого. Учитель , обратившись к Цзы-ся, сказал: – Ты будь благородным мужем, а не мелким человеком! Учитель сказал: – С человеком, способности которого выше посредственных, можно говорить и о высоких материях, а с тем, у которого они ниже посредственных, нельзя. Учитель сказал: – Расточительность ведет к непослушанию, а бережливость – к скаредности; лучше быть скаредным, чем непочтительным. Учитель сказал: – Благородный муж неизменно безмятежен и спокоен, а мелкий человек встревожен и обеспокоен. Конфуций сказал: – Пусть человек обладает превосходными талантами Чжоу-гуна, но если он тщеславен и жаден, то остальные качества его не заслуживают внимания. Чжоу-гун – сын чжоуского Вэнь-вана (XI в. до н. э. ), один из наиболее чтимых Конфуцием правителей древности, основатель царства Лу. Конфуций сказал: – У многочисленной армии можно отнять главнокомандующего, а у обыкновенного человека нельзя отнять его воли. Учитель сказал: – Благородный муж содействует людям в осуществлении их добрых дел, но не злых, а мелкий человек поступает наоборот. Учитель сказал: – Благородному человеку легко служить, но трудно угодить. Если угождаешь ему не по закону, то он будет недоволен. Что касается привлечения им людей на службу, то он дает им дело, опираясь только на их способности. Мелкому же человеку трудно служить, но легко угодить. Если, стремясь угодить ему, нарушаешь закон, то он все равно будет доволен. У человека, который вызывает неприязнь к себе в сорокалетнем возрасте, – нет будущего. Учитель сказал: – Что благородный муж бывает иногда негуманен – это случается; но чтобы мелкий человек был гуманным – этого не бывает. Учитель сказал: – Кто бесстыдно хвастается, тому трудно выполнить данное слово. Конфуций сказал: – Для благородного мужа существуют три предмета, перед которыми он благоговеет: определение Неба, великие люди (по положению, возрасту и добродетели) и слова мудреца. Подлый человек не знает велений Неба и не боится их, неучтиво обращается с великими людьми и презрительно относится к словам мудреца. Учитель сказал: – С виду он грозен, но в душе трус – таков мелкий (подлый) человек. Его можно сравнить с вором, проникающим в дом через окно или отверстие в стене. Учитель сказал: – Деревенщина, что пытается быть добродетельно-лицемерным со всеми, – просто губит добродетель! Учитель сказал: – С мелким (подлым) человеком можно ли служить правителю? Когда он не достиг должности, то заботится о достижении ее, а когда достигает, боится, как бы не потерять. Изза этой боязни потерять он готов пойти на всё. Учитель сказал: – В древности люди имели три недостатка, которых ныне, пожалуй, и нет. Древние сумасброды были своевольны в мелочах, а нынешние отличаются полною разнузданностью; прежде строгие люди отличались суровостью, а ныне отличаются злобою и гневом; прежние простаки отличались прямотою, а нынешние – ложью. Учитель сказал: – Женщины и мелкие люди с трудом поддаются воспитанию. Приблизишь их – они становятся непокорными, а отдалишь – начинают ненавидеть. Учитель сказал: – У человека, который вызывает неприязнь к себе в сорокалетнем возрасте, – нет будущего. Цзы-ся сказал: – Мелкий (подлый) человек, ошибаясь, непременно находит оправдание своим ошибкам. Гуманность, или человеколюбие (жэнь) Учитель сказал: – Если человек негуманен, то что толку в церемониях? Если человек негуманен, то что толку в музыке? Учитель сказал: – Прекрасна та деревня, в которой господствует любовь. Если при выборе места мы не будем селиться там, где царит любовь, то разве нас можно назвать мудрыми? Учитель сказал: – Человек, не имеющий любви, не может долго выносить бедность и не может постоянно пребывать в радости. Человеколюбивый находит покой в любви, а мудрый извлекает из нее пользу. Учитель сказал: – Только тот, у кого есть человеколюбие, способен и любить, и ненавидеть. Учитель сказал: – Если у кого есть искреннее стремление к человеколюбию, то он не сделает зла. Конфуций сказал: – Богатство и знатность составляют предмет человеческих желаний, но благородный муж ими не пользуется, если они достались незаконным путем. Бедность и низкое положение служат для человека предметом отвращения, но благородный муж не гнушается ими (не отвергает их), если они не заслужены. Как может благородный муж носить столь высокое имя, если он утратил человеколюбие? Благородный муж ни на час не расстается с человеколюбием, оно непременно с ним: и в бедах, и в мирской суете. Учитель сказал: – Я не видел человека, любящего гуманность, который ненавидел бы негуманность, потому что тот, кто любит гуманность, ставит ее превыше всего; тот, кто ненавидит негуманность, поэтому и будет поступать гуманно и не дозволять ничему негуманному прикасаться к нему. Но я не видел, чтобы кто-нибудь целый день оставался гуманным. Я не видел людей, у которых хватило бы на это сил. Может быть, такие люди есть, но я не видел их. Учитель сказал: – Каждый человек ошибается в зависимости от своей пристрастности. Вглядись в его ошибки – и познаешь степень его человеколюбия. Учитель сказал: – Умный находит удовольствие в воде, потому что он видит в ней, вечно текущей, неустанную и никогда не знающую покоя силу ума в его стремлении к познанию истины; тогда как гуманный любит горы как символ постоянства и незыблемости тех непреложных и неизменных основ, из которых вытекает гуманизм (человеколюбие). Цзы-гун сказал: – Вот если бы нашелся человек, который, щедро раздавая народу, мог бы помочь всем! Что бы вы сказали о нем? Можно ли его назвать гуманным? – Только не гуманным, – сказал Учитель, – но непременно мудрым. Ведь об этом скорбели даже Яо и Шунь. Гуманист сам, желая иметь устои, создает их и для других; сам, желая развиваться, развивает и других. Уметь смотреть на других, как на самого себя, – вот что можно назвать искусством гуманизма! Учитель сказал: – Разве человеколюбие далеко от нас? Если я хочу быть человеколюбивым, человеколюбие приходит. На вопрос Янь-юаня о человеколюбии Конфуций сказал: – Преодолеть себя и вернуться к церемониям – значит стать человеколюбивым. И в тот день, когда человек преодолеет себя и возвратится к церемониям, Поднебесная возвратится к человеколюбию. Быть или не быть человеколюбивым – зависит от тебя самого, разве может это зависеть от людей? Янь-юань сказал: – Позвольте узнать, как этого добиться? Конфуций ответил: – Не смотри на то, что не соответствует церемониям. Не слушай того, что не соответствует церемониям. Не говори того, что не соответствует церемониям. И не совершай действий, что не соответствуют церемониям. Янь-юань сказал: – Хотя я и не отличаюсь сообразительностью, но попытаюсь отныне следовать этим словам. На вопрос Чжун-гуна о человеколюбии (гуманности) Конфуций ответил: – Вне дома веди себя, как будто бы ты принимал знатного гостя. Управляй народом, как будто бы ты участвовал при великом жертвоприношении. Чего не желаешь себе, не делай и другим. Тогда как в государстве, так и дома не будет против тебя ропота. Чжун-юн сказал: – Хотя я и не отличаюсь сообразительностью, но попытаюсь отныне следовать этим словам. На вопрос Сы-ма-ню о человеколюбии (гуманности) Конфуций ответил: – Человеколюбие – это осторожность в речах. На это Сы-ма-ню сказал: – Осторожность в речах – это ли называется человеколюбием? Конфуций ответил: – Что трудно сделать, разве о том можно говорить без осторожности? На вопрос Фань-чи о человеколюбии (гуманности) Учитель ответил: – Гуманность – это любовь к людям. На вопрос, что такое знание, Учитель ответил: – Это знание людей. Фань-чи не понял. Тогда Учитель пояснил: – Возвышая людей честных и преграждая путь бесчестным, мы можем сделать бесчестных честными. Фань-чи ушел и, встретив Цзы-ся, сказал: – Недавно я был у Учителя и спросил его, в чем состоит знание. Он отвечал: «Возвышая людей честных и преграждая путь бесчестным, мы можем сделать бесчестных людей честными». Что это значит? Цзы-ся отвечал: – Прекрасное изречение! Шунь, получив царство, выбирал из всех и возвысил Гао-яо; вследствие этого те, кто не был человеколюбивым, удалились. Тан, получив престол, выбирая из всех, возвысил И-иня, и все, кто не был человеколюбивым, также удалились. Учитель сказал: – Если бы появился государь, проникнутый чувством законности, то по истечении века (поколения) воцарилось бы человеколюбие. На вопрос Фань-чи о человеколюбии Учитель ответил: – Будь скромен в частной жизни, управляй делами с благоговейным вниманием, будь искренен к людям. И даже если отправляешься к варварам – и там не забывай этих принципов. Учитель сказал: – Если человек тверд, решителен, прост и не бросает слов на ветер, то он близок к человеколюбию. Сянь спросил: – Что постыдно? Учитель ответил: – Думать только о жалованье, когда в государстве царит порядок, и думать о том же, когда в нем нет порядка, – это постыдно. Сянь снова спросил: – Когда тщеславие, самомнение, ропот и алчность подавлены, то можно ли это считать человеколюбием? Учитель ответил: – Ты свершишь трудное дело, но достигнешь ли ты человеколюбия – я не знаю. Юань-сянь был учеником Конфуция, уроженцем царства Лу. Учитель сказал: – Человек, одаренный добродетелями, без сомнения, обладает даром слова, но обладающий даром слова не всегда бывает одарен добродетелями. Человек гуманный, конечно, обладает храбростью, но храбрость не всегда соединяется с гуманностью. Цзы-лу сказал: – Когда Хуань-гун убил своего брата, княжича Цзю, Шао-ху, служивший княжичу, покончил с собой, а Гуань-чжун не сделал этого. Не могу ли я сказать, что он не был человеколюбивым? Учитель сказал: – Что Хуань-гун объединил удельных князей не силою оружия – это заслуга Гуаньчжуна. Кто был так человеколюбив, как он? Учитель сказал: – Если ученый муж по-настоящему целеустремлен и обладает человеколюбием, то не станет пытаться сохранить жизнь ценой отказа от человеколюбия. Более того, он пожертвует собой ради достижения этого. Человек гуманный, конечно, обладает храбростью, но храбрость не всегда соединяется с гуманностью. На вопрос Цзы-гуна о том, как стать человеколюбивым, Учитель сказал: – Ремесленник, желая хорошо исполнить свою работу, должен предварительно непременно оттачивать свои инструменты. Поэтому в каком бы царстве ты ни жил, служи лишь мудрейшим из сановников и дружи лишь с теми учеными мужами, кто человеколюбив. Учитель сказал: – Народ нуждается в человеколюбии более, чем в огне и воде. Я видел людей, погибавших от огня и воды, но никогда не видел, чтобы погибали от человеколюбия. Учитель сказал: – В человеколюбии не уступай даже своему Учителю. Учитель сказал: – Хитрые речи и притворная внешность редко сочетаются с человеколюбием. Имитация мудрости, или имитация нерадивости Конфуций сказал: – Гуань-чжун – ограниченный человек! Некто спросил: – Правда ли, что Гуань-чжун бережлив? На это последовал ответ: – У него был бельведер с тремя входами, и среди его подчиненных он не допускал совмещения должностей. Как же его можно назвать бережливым? Некто вновь спросил: – В таком случае он, может быть, знает церемонии? На это Конфуций ответил: – У правителя его царства поставлен перед воротами щит, и Гуань-чжун также поставил у себя перед воротами щит. У правителя его царства есть подставка (буфет) для опрокидывания чарок при дружеском приеме двух государей, Гуань-чжун устроил такую же подставку. Если он знает церемонии, то кто же тогда их не знает? Гуань-чжун – первый совет-ник правителя царства Ци. Учитель сказал: – Когда правитель не великодушен, в исполнении церемоний невнимателен и во время траура не выражает скорби, то как я должен относиться к его деятельности? Учитель сказал: – С ученым мужем, который, стремясь к истине, в то же время стыдится плохого платья и дурной пищи, не стоит рассуждать об Учении. Придерживаться золотой середины – вот высшая добродетель. Цзы-чжан спросил Конфуция, какого он мнения о министре Цзы-вэне, который, трижды занимая эту должность, не выражал радости и, трижды покидая ее, не высказывал неудовольствия. При этом непременно объяснял новому министру прежние правительственные распоряжения (то есть свои). Учитель сказал: – Преданный человек. – А человеколюбивый ли он? – продолжал Цзы-чжан. – Не знаю, каким же образом можно считать эти поступки проявлением истинного человеколюбия, – ответил Конфуций. Цзы-чжан вновь спросил: – Что вы скажете о Чэнь Вэнь-цзы, который, имея 10 четверок коней, когда Цуй-цзы убил циского князя, бросил их и бежал. А прибыв в другое государство и сказав, что «и здесь люди походят на нашего вельможу Цуй-цзы», оставил это государство и прибыл в другое. И снова, сказав, что «и здесь люди походят на нашего вельможу Цуй-цзы», покинул и это государство? Конфуций сказал: – Безупречный человек. Цзы-чжан вновь спросил: – А человеколюбивый ли он? – Не знаю, – отвечал Учитель, – можно ли это считать истинным человеколюбием? Учитель сказал: – Кто говорит, что Вэйшэн-гао – честен? Кто-то попросил у него уксуса, а он выпросил у соседа и дал. Учитель сказал: – Придерживаться золотой середины – вот высшая добродетель. Но сколь мало есть людей, что способны этому следовать! Конфуций сказал: – Когда человек смел и ненавидит свою бедность – быть смуте. Быть смуте и когда ненавидят людей, лишенных человеколюбия. Конфуций сказал: – Нелегко отыскать человека, который бы, проучившись всего три года, не стремился к казенному жалованью. Конфуций сказал: – Заносчив и непрям, невежественен и некроток, не обладает способностями и неискренен – таких людей я не признаю. Цзы-гун спросил: – Что вы скажете о человеке, которого любят все земляки? Учитель ответил: – Никчемный человек. – А что вы скажете о человеке, которого все ненавидят? – продолжал спрашивать Цзыгун. – И этот человек тоже никчемный, – сказал Учитель. – Лучше тот, кого любят хорошие земляки и ненавидят недобрые. «Учиться и не размышлять – напрасная трата времени; размышлять и не учиться – губительно» Учитель сказал: – Я никому не отказывал в наставлении, начиная с тех, кто приносил гонорар, состоявший лишь из связки сушеного мяса. Учитель сказал: – Неретивых я не просвещаю. Не сгорающих от нетерпения получить знания – не обучаю. Своих наставлений не повторяю тем, кто не способен по одному лишь углу отыскать три остальных. Предметом постоянного разговора Учителя служили «Ши-цзин» («Канон песнопения»), «Шу-цзин» («Канон истории») и соблюдение церемоний. Вот в этих вещах он мог наставлять постоянно. Учитель сказал: – Если идут вместе три человека и у них непременно есть чему поучиться, то я возьму у них все хорошее и буду этому следовать. А то, что есть в них дурного, постараюсь в себе исправить. Учитель искренности. обучал четырем наукам: культуре, нравственности, преданности и Конфуций сказал: – Начинай образование с поэзии, опирайся на ритуал (церемонии) и совершенствуйся музыкой. Есть досыта целый день и ничем не заниматься – разве это не тяжело? Конфуций сказал: – Постигай учение так, будто бы боишься не достигнуть его, а получив, – бойся утратить. Один советник палаты чинов спросил у Цзы-гуна: – Не является ли Учитель мудрецом? Как много у него талантов! Цзы-гун сказал: – Верно, Небо щедро одарило его совершенной мудростью и многими талантами. Конфуций , услышав об этом, сказал: – Что знает обо мне советник палаты чинов? В молодости я находился в низком положении и потому освоил многие презренные профессии. А многими ли знаниями должен обладать благородный муж? Совсем не многими. Учитель сказал: – Не поговорить с человеком, с которым стоит говорить, – значит потерять человека. А поговорить с человеком, с которым не стоит говорить, – значит потерять слова. Мудрец не теряет ни слов, ни человека. Учитель сказал: – Для передачи Учения нет различий в происхождении людей. Учитель сказал: – Ю, слышал ли ты шесть слов, которые приводят к шести ошибкам? – Нет, – ответил Цзы-лу. – Ну, слушай, я объясню тебе. Стремление к человеколюбию без любви к учебе приведет к глупости. Стремление к знанию без любви к учебе приведет к шаткости в жизни. Стремление к честности без любви к учебе приведет к нанесению вреда людям. Стремление к прямоте без любви к учебе приведет к горячности. Стремление к мужеству без любви к учебе приведет к смуте. Стремление к твердости без любви к учебе приведет к сумасбродству. Учитель сказал: – Дети мои, почему не изучаете «Канон песнопений»? Ведь он может воодушевлять, может служить для того, чтобы видеть свои достоинства и недостатки, может делать человека общительным, может вызывать законное негодование; в семье – научить служить отцу, в государстве – правителю; из него вы узнаете множество названий птиц, животных, деревьев и растений! Учитель , обратясь к Бо-юю, сказал: – Усвоил ли ты «Песни царства Чжоу» («Чжоу нань») и «Песни царства Шао» («Шао нань»)? Если человек не усвоил их, то не подобен ли он человеку, упершемуся в стену? «Песни царства Чжоу » («Чжоу нань ») и «Песни царства Шао » («Шао нань ») – две части из «Канона песнопений », в которых идет речь о самосовершенствовании и добродетельных нравах, в том числе добропорядочных нравах жен правителей в южных царствах. Учитель сказал: – Есть досыта целый день и ничем не заниматься – разве это не тяжело? Разве нет шахмат и шашек? Играть в них все-таки лучше, чем ничего не делать. Скромность и служение, или облик Учителя Учитель сказал: – Я продолжаю, а не сочиняю; верю в древность, и люблю ее, и позволяю себе сравнивать себя с моим старым Лао-пыном. В свободное время Учитель имел спокойный и довольный вид. Когда Учителю приходилось кушать подле лиц, одетых в траур, он никогда не наедался досыта. В тот день, когда Учитель плакал, он не пел. Учитель со вниманием относился ко всему, что касалось жертвоприношений, войны и болезней. Шэ-гун спрашивал Цзы-лу о Конфуции. Тот не сумел ответить. Тогда Учитель обратился к Цзы-лу: – Почему ты не сказал ему, что этот человек в своих трудах забывает о пище, в радости забывает о горе и не думает о приближении старости? Вот как следовало бы тебе отвечать ему. Шэ-гун – правитель уездного города или области Шэ в уделе Чу. Когда Конфуций бывал в компании с человеком, который пел, то, если тот пел хорошо, он заставлял его повторить, а потом уже сам аккомпанировал ему. Учитель был ласков, но строг; внушителен, но не свиреп; почтителен, но спокоен. Учитель был свободен от следующих четырех недостатков: предвзятого взгляда, категоричности в суждениях, упрямства и эгоизма. Конфуций при виде одетого в траурное или парадное платье, а также слепого, даже если они были моложе его, непременно поднимался, а когда проходил мимо них, ускорял шаг. Конфуций в своей родной деревне имел простодушный вид, как будто бы не мог сказать слова. А в храме предков и при дворе он говорил обстоятельно, но только с осторожностью. Конфуций не оторачивал своего воротника темно-красной или коричневой материей. Не использовал на домашнее платье материи красного или фиолетового цветов (как цветов промежуточных, более идущих женскому полу). В летнюю жару носил однорядный халат из тонкого или грубого льняного полотна, который при выходе из дому он непременно накидывал поверх исподнего платья. Поверх придворной шубы из черного барашка он надевал черную однорядку, поверх пыжиковой – белую, а поверх лисьей – желтую. У него был меховой халат, длинный, с коротким правым рукавом (для удобства в работе). Он непременно имел спальное платье длиною в 1,5 своего роста. В домашней жизни Конфуций использовал пушистые лисьи и енотовые меха. По окончании траура он носил всевозможные подвески. Если это было не парадное платье, то оно непременно скашивалось вверху. Барашковая шуба и черная шапка не носились при визитах с выражением соболезнования. Первого числа каждого месяца он непременно одевался в парадное платье и являлся ко двору. На левом боку висели в качестве привесок: утиральник, нож, оселок, маленькое шило для развязывания узлов и зажигательное металлическое зеркало. На правой стороне: кольцо для натягивания лука, деревянный кусочек для вытирания огня в пасмурную погоду, большое шило из слоновой кости, кисть и ножны. Парадное платье надевалось для представления ко двору и для жертвоприношений. Оно изготавливалось из прямых полотнищ с оборками вокруг поясницы. Во время поста после омовения Конфуций непременно надевал чистое полотняное платье и менял привычную пищу (то есть не ел скоромного, пряностей и не пил водки, до которой он был большой охотник), а также менял место, где обычно спал. Речь идет, скорее всего, о том, что, «меняя пищу и платье », Конфуций отказывался от имбиря, лука (которые вызывают резкий запах ) и вина, а также надевал чистые полотняные одежды. «Меняя место », Конфуций покидал комнату, чтобы не находиться в одном помещении с женой. Не гнушался кашею из обрушенного риса и мясом, нарезанным на мелкие куски. Он не ел ни каши, испортившейся от жары или влажности, ни испортившейся рыбы и тухлого мяса. Не ел также кушанья с изменившимся цветом и запахом, а также приготовленного не в пору и вообще всего несозревшего. Порезанного неправильно (не квадратиками) или приготовленного с несоответствующим соусом – не ел. Хотя бы мяса и было много подано, но не ел его больше, чем риса. Только в вине он не ограничивал себя, но не пил до помрачения. Покупного вина и базарного мяса он не ел (опасаясь, что они нечисты или вредны для здоровья). Он никогда не обходился без имбиря. Ел немного. Участвуя в княжеских жертвоприношениях, он никогда не оставлял мясо более чем на три дня. И не ел его, если оно лежало более трех дней. Ел молча; ложась спать, не разговаривал. Хотя бы пища его состояла из каши или овощного супа, часть ее он непременно приносил в жертву – и непременно делал это с благоговением. На циновку, постланную неровно, он не садился. Когда жители его деревни собирались на церемонию распития вина, он поднимался изза стола только после того, как выходили старики. Когда жители его родной деревни прогоняли поветрие (то есть изгоняли духов), он в парадном платье стоял на восточной стороне крыльца. Когда Кан-цзы послал Конфуцию лекарства, тот, приняв их с поклоном, сказал: – Не зная их свойств, я не смею отведать их. Кан-цзы – аристократ из царства Лу. Когда у него сгорела конюшня, Конфуций, возвратившись из дворца, спросил: – Ранен ли кто-нибудь? А о лошадях не осведомился. Входя в храм предков, Конфуций спрашивал обо всем. Когда умирал друг, которого было некому похоронить, Конфуций говорил: – Я похороню его. За подарки друзей, хотя бы они состояли из повозки и лошади, но не из жертвенного мяса, он не кланялся. Он не спал наподобие трупа навзничь и в обыденной жизни не принимал на себя важного вида. Увидев одетого в траур, хотя бы и коротко знакомого, он менялся в лице. Увидев коголибо в парадной шапке или слепца, хотя бы часто встречался с ними, он непременно выказывал к ним вежливость. Когда, сидя в повозке, он встречал человека, одетого в траур, опираясь на перекладину, наклонялся в знак соболезнования; такую же вежливость он оказывал и лицам, несшим подворные списки населения. При виде роскошного угощения он непременно вставал [в знак почтения] с выражением почтения на лице. Во время грозы и бури он непременно менялся в лице. Поднявшись в повозку, он стоял в ней прямо, держась за поручни. Находясь в повозке, он не оглядывался назад, не говорил быстро и не указывал пальцем. Древние люди вообще стояли, [передвигаясь] в повозке или колеснице; сидели только старики и женщины, для которых были особые покойные колесницы. Отшельники – это Бо-и, Шу-ци, Юй-чжун, И-и, Чжу-чжан, Лю Ся-хуэй и Шао-лянь. Учитель сказал: – Не поступившиеся своими убеждениями и не посрамившие себя – это были отшельники Бои и Шуци. Об отшельниках Лю Ся-хуэе и Шао-ляне он отозвался, что те поступились своими убеждениями и посрамили себя; но слова их согласовались с разумом вещей, а действия – с общим мнением (то есть справедливостью); у них было только это. Об отшельниках Юйчжуне и И-и он отозвался, что те, живя в уединении, хотя и были разнузданны в речах, но сами лично соответствовали условиям нравственной чистоты, а их удаление от мира соответствовало силе обстоятельств. Учитель добавил: Я отличаюсь от них от всех – я не предрешаю ничего, я ни за, ни против, а руководствуюсь сознанием долга. «Птица выбирает дерево. Как же дерево может выбирать птицу?», или искусство управления государством Учитель сказал: – При управлении государством, способным выставить тысячу колесниц, необходимы постоянное внимание к делам и искренность в отношении к людям, умеренность в расходах и любовь к народу. И не менее важно побуждать народ к труду в соответствии со сменой сезонов. Цзы-цинь спросил Цзы-гуна: – Учитель, прибыв в известное государство, непременно собирал сведения о методах его управления. Он сам спрашивал или же ему сообщали их? Цзы-гун отвечал: – Учитель получал их благодаря своей любезности, прямоте, почтительности, скромности и уступчивости. Да и стремления его были другими. Цзы-цинь – возможно, один из учеников Конфуция. Цзы-гун – ученик Конфуция. Учитель сказал: – Кто управляет при помощи добродетели, того можно уподобить северной Полярной звезде, которая пребывает на своем месте, а остальные звезды с почтением окружают ее. Учитель сказал: – Если править народом посредством законов и поддерживать порядок посредством наказаний, то народ хотя и будет стараться избегать их, но у него не будет чувства стыда. Если же править им посредством добродетели и поддерживать в нем порядок при помощи церемоний (правил), то у народа появится чувство стыда и он исправится. Ай-гун спросил: – Что нужно сделать, чтобы народ повиновался? Учитель отвечал: – Если возвышать честных людей над бесчестными, то народ будет покорен. Если же возвышать бесчестных над честными, то народ слушаться не станет. Ай-гун – правитель царства Лу в 494–466 гг. до н. э. На вопрос Цзи Кан-цзы, как заставить народ быть почтительным и преданным, чтобы побудить его к добру, Учитель отвечал: – Управляй им с достоинством, и он будет почтителен. Почитай своих родителей и будь милостив, и он будет предан. Возвышай способных и наставляй неумелых, и он устремится к добру. Цзы-чжан спросил: – Можно ли наперед знать, что будет в последующие десять поколений? Учитель сказал: – Династия Инь руководствовалась правилами дома Ся, и что было в них сохранено или прибавлено, можно знать. Династия Чжоу пользовалась правилами Инь, сохранения и убавления в которых также можно знать. Если бы случилось так, что династию Чжоу сменила бы другая, то далее и на сто поколений вперед можно было бы узнать, что будет. Учитель сказал: – У восточных и северных варваров при правителе хуже, чем в Китае без него. Учитель сказал: – Династия Чжоу почерпнула для себя примеры двух предыдущих династий, поэтому так прекрасны ее правила. Я намерен следовать за Чжоу. Учитель сказал: – Если кто сможет управлять государством с уступчивостью, требуемой церемониями, то какие затруднения встретит он в этом? Если кто не будет в состоянии управлять государством с уступчивостью, к которой обязывают церемонии, то для чего ему эти церемонии? Учитель сказал: – Когда в государстве царил закон, то Нин У-цзы был умен, а когда в государстве пошли беспорядки, он оказался глупым. С умом его можно поравняться, но с глупостью – нельзя! Учитель сказал: – Юна можно поставить лицом к югу. Тогда Чжун-гун спросил Конфуция о Цзы Сан-боцзы, тот отвечал: – Годится – он нетребователен. Чжун-гун спросил: – Разве нельзя управлять народом, будучи внимательным к самому себе и либеральным в деятельности? Но быть нетребовательным как к самому себе, так и к своей деятельности – разве это не будет уж слишком нетребовательно? Учитель сказал: – Слова Юна справедливы. Цзи Кан-цзы спросил Учителя: – Можно ли допустить Чжун-ю до участия в управлении? Тот ответил: – Ю – человек решительный. Какие могут быть сомнения в допуске его к управлению? Цзи Кан-цзы спросил вновь: – Ну а Цы можно ли допустить к управлению? Учитель ответил: – Цы – человек разумный. Какие могут быть сомнения в допуске его к управлению? Цзи Кан-цзы спросил: – Ну а Цю можно допустить? Учитель ответил: – Цю – талантливый человек. Какие могут быть сомнения, допустить его к управлению или нет? Жань-ю спросил Цзы-гуна: – Учитель за вэйского государя, а? – Хорошо, – сказал Цзы-гун, – я спрошу его, – и, войдя к Конфуцию, спросил: – Что за люди были Бо-и и Шу-ци? – Древние добродетельные люди, – отвечал Учитель. Цзы-гун снова спросил: – Роптали ли они? Конфуции отвечал: – Они стремились к человеколюбию и обрели его. Чего же им было роптать? Цзы-гун вышел и сказал Жань-ю: – Учитель не за вэйского государя. Учитель сказал: – О Тай-бо можно сказать, что он был в высшей степени добродетелен. Он трижды отказывался от императорского трона; но так как народу было это неизвестно, то он не мог прославлять его. Конфуций сказал: – Народ можно принудить следовать указанным путем, но нельзя заставить понять, ради чего это следует делать. Конфуций сказал: – Как велик был Яо в качестве правителя! Как возвышен он! Только одно Небо велико и только один Яо соответствовал ему. По своим доблестям он так необъятен, что народ не может восславить его. Велик он и по своим свершениям. Конфуций сказал: – У Шуня было пять министров, и Поднебесная наслаждалась порядком. У-ван сказал: – У меня десять сановников, способных к управлению. Конфуций сказал: – Не правда ли, как трудно отыскать талантливых людей? Но в эпохи Тан и Юй (Яо и Шуня) их было больше, чем при Чжоу, когда было десять министров и из них – одна женщина. Вэнь-ван, несмотря на то что обладал двумя третями Поднебесной (Китая), служил династии Инь. Можно только сказать, что добродетели Чжоу были наивысшими добродетелями. Конфуций сказал: – В Юе я не нахожу никакого недостатка. Он употреблял скудную пищу, но в высшей степени был почтителен к духам. Повседневное платье было у него плохое, но зато ритуальная одежда отличалась необыкновенною красотою. Дворцовые комнаты были низкие, но зато он прилагал всё старание к проведению каналов и арыков. Да, в Юе нет порока. Если у народа будет достаток, то каким же образом у правителя будет недостаток? Цзи Цзы-жань спросил у Конфуция, могут ли Чжун-ю и Жань-ю называться великими сановниками. Конфуций ответил: – Я думал, что вы спросите о чем-нибудь необыкновенном, а вы спрашиваете о Ю и Цю! Великим сановником называется тот, кто честно служит своему правителю и удаляется, если находит невозможным так служить ему. Ныне Ю и Цю можно назвать полезными сановниками. На вопрос, будут ли они повиноваться ему, Конфуций ответил: – Если дело коснется отцеубийства или цареубийства, то и они не исполнят этого. На вопрос Цзы-гуна, в чем состоит управление государством, Конфуций ответил: – В достаточности пищи, в достаточности военных сил и в доверии народа. Цзы-гун сказал: – Но если бы предстояла неизбежная необходимость исключить одну из этих трех статей, то какую исключить прежде? – Военную часть, – отвечал Конфуций. Цзы-гун сказал: – А если бы правительство вынуждено было пожертвовать одною из оставшихся двух, то какою прежде? – Пищею, – сказал Конфуций, – потому что смерть всегда была общим уделом, а без доверия народа правительство не может устоять. Ай-гун спросил у Ю-жо: – Год голодный, средств недостаточно, как быть? Ю-жо отвечал: – Восстановить бы налог в размере одной десятины. Князь сказал: – Для меня сейчас даже двух десятин недостаточно. Как же я буду обходиться одной? На это Ю-жо отвечал: – Если у народа будет достаток, то каким же образом у правителя будет недостаток? Если у народа будет недостаток, то каким же образом у правителя будет достаток? В ответ на вопрос циского князя Цзина о правлении, предложенный им Конфуцию, последний отвечал: – Правление есть там, где государь есть государь, министр – министр, отец – отец и сын – сын. На это князь сказал: – Прекрасно! Действительно, если государь не будет государем, министр – министром, отец – отцом и сын – сыном, то хотя бы у меня был хлеб, буду ли я в состоянии пользоваться им? Учитель сказал: – Это только Ю (Цзы-лу), наверное, может, не дослушав тяжущихся, решить судебное дело. Учитель сказал: – Слушать тяжбы я могу подобно другим, но что действительно необходимо, это чтобы не было тяжб. Отвечая на вопрос Цзы-чжана насчет управления государством, Учитель сказал: – Управление заключается в том, чтобы неустанно сосредоточиваться на нем и нелицемерно осуществлять его. На вопрос Цзи Кан-цзы насчет управления государством Учитель отвечал: – Управление – это есть исправление. Если вы будете подавать другим пример честности, то кто же осмелится быть нечестным? Цзи Кан-цзы, озабоченный развившимся воровством, спросил на этот счет совета у Конфуция. Учитель ответил ему: – Если вы сами не будете алчны (то есть не будете воровать), то, хотя бы вы давали людям награды, они не станут воровать. Цзы-лу спросил: – В чем состоит суть управления государством? Учитель ответил: – В том, чтобы побуждать народ своим личным примером и трудиться для него. На просьбу о дальнейших объяснениях Учитель сказал: – Не ленись. Чжун-гун, сделавшись управляющим в семье Цзи, спросил об управлении. Учитель ответил: – Сначала обращай внимание на подчиненных чиновников, прощай малые ошибки и возвышай достойных и способных. Чжун-гун спросил: – Как узнавать достойных и способных и возвышать их? Учитель ответил: – Возвышай известных тебе, а неизвестных тебе люди не оставят без внимания. Фань-чи просил научить его земледелию. Учитель ответил: – Я хуже опытного земледельца. – Ну, прошу научить возделывать огород, – попросил Фань-чи. Учитель ответил: – Я хуже опытного огородника. Когда Фань-чи вышел, Учитель сказал: – Мелкий человек этот Фань-чи. Если наверху любят церемонии, то народ не осмелится быть непочтительным. Если наверху любят правду, то народ не осмелится быть нечестным. А при таких условиях жизни к вам отовсюду устремится народ, неся в пеленках за плечами малых детей. Зачем же тогда правителю заниматься земледелием? Конфуций сказал: – Если сам правитель прям, то народ без приказаний будет исполнять, что нужно. Если же правитель сам не прям, то, хотя бы он приказывал, его не послушают. Учитель отправился в царство Вэй. Жень-сю правил повозкой. Учитель сказал: – Как много здесь народу! Жань спросил: – Когда так много народу, то что еще следует сделать? – Обогатить его, – отвечал Учитель. Жань-сю снова спросил: – А когда он разбогатеет, то что еще можно бы сделать для него? – Научить его, – отвечал Учитель. Учитель сказал: – Если бы добрые люди управляли государством сто лет, то тогда возможно было бы победить жестоких и не совершать казни. Дин-гун спросил: – Возможно ли одним словом возвысить (достичь процветания) государство? Конфуций отвечал: – От одного слова нельзя ожидать таких результатов. Народная пословица говорит: «Быть правителем трудно, но нелегко быть и сановником». Если правитель понимает, как трудно его управление, то разве нельзя надеяться одним словом достичь возвышения (процветания) государства? Если сам правитель прям, то народ без приказаний будет исполнять, что нужно. Тогда Дин-гун вновь спросил: – А бывало ли, чтобы одно слово губило государство? Конфуций ответил: – От одного слова нельзя ожидать этого. Народная пословица говорит: «Я не радуюсь быть правителем, потому что словам его только поддакивают и никто не противоречит ему». Если слова его хороши и им не противоречат, разве это не хорошо? Если же они не хороши и им не противоречат, не близко ли это к тому, что одно слово губит государство? Шэ-гун спросил о том, как управлять. Учитель ответил: – Надо добиться такого правления, чтобы окружающие (близкие) были довольны, а те, кто издалека, стремились прийти к тебе. Цзы-ся, сделавшись главой города Цзюй-фу, спросил о том, как управлять. Учитель ответил: – Не торопись и не гонись за малыми выгодами. Будешь торопиться – не достигнешь цели. Будешь гоняться за малыми выгодами – упустишь большое дело. Учитель сказал: – Цзан-у-чжун, владея местом Фан, просил луского князя о назначении ему преемника. Хотя и говорят, что он не вымогал этого у своего государя, я не верю этому! Цзы-гун сказал: – Мне кажется, что Гуань-чжун не гуманист. Когда Хуань-гун умертвил своего брата княжича Цзю, то он не только не мог умереть вместе с ним, но еще сделался министром у убийцы его. На это Учитель заметил: – Гуань-чжун в качестве министра Хуань-гуна поставил его во главе удельных князей, объединил и упорядочил всю Поднебесную. Народ до сих пор пользуется его благодеяниями. Если бы не Гуань-чжун, мы ходили бы с распущенными волосами и запахивали левую полу (то есть были бы варварами). Разве можно требовать от него щепетильности простых мужиков и баб, умерщвляющих себя в канавах и рвах в полной неизвестности? Речь идет об истории, когда Хуань-гун убил своего брата Гунцзы Цзю. Первый наставник и советник Гунцзы Цзю покончил с собой, отказавшись служить новому господину. Другой же наставник, Гуань-чжун, остался жив и даже не покинул службу, как то предписывали традиции. Конфуций видит заслугу Гуань-чжуна в том, что он помог Хуань-гуну восстановить процветание в царстве. Учитель отзывался о правителе царства Вэй Лине как о человеке беспутном. Кан-цзы на это спросил: – Если он так беспутен, то почему он не потерял трон? Конфуций ответил: – У него Чжун Шу-юй управляет иностранными делами, Чжу-то – жертвенными, Ван Сун-цзя – военными. При таких советниках как же он может потерять трон? Правитель царства Вэй Лин-гун процарствовал 42 года (534–493 гг. до н. э. ) и отличался беспутством и неправедным поведением. Но его достойные чиновники сумели сохранить его правление – здесь Конфуций выделяет роль добродетельных служивых мужей, которые даже при недобром правителе могут исправить положение. Конфуций сказал: – Люди умные и нравственные удаляются от мира, в котором царит беззаконие. Другие удаляются из государства, объятого смутой, в государство, наслаждающееся покоем. Одни удаляются от небрежного обращения (при упадке вежливости); а другие удаляются из-за слов государя (оскорбительных, конечно). Конфуций добавил: – Удалившихся таким образом было 7 человек. Цзы-чжан спросил: – В «Шу-цзине» («Каноне песнопений») сказано, что Гао-цзун пребывал в трауре три года и не говорил, – что это значит? На это Учитель ответил: – Зачем непременно Гао-цзун? Так поступали все древние люди. Когда государь умирал, все чины исполняли свои обязанности, подчиняясь решению первого министра в течение трех лет. Учитель сказал: – Когда правитель любит церемонии, то ему легко повелевать народом. На вопрос Янь-юаня о том, как надо управлять государством, Учитель сказал: – Руководствоваться счислением времени династии Ся; ездить в колеснице династии Инь; носить шапку династии Чжоу; использовать музыку шао с пантомимами; исключить чжэнский напев и удалить льстецов, потому что первый сладострастен, а вторые опасны. Когда правитель любит церемонии, то ему легко повелевать народом. Когда семья Цзи намеревалась выступить против феодального владения Чжуань-юй, Жань-ю и Цзы-лу, явившись к Конфуцию, сказали: – Цзи намерены вступить в войну с Чжуань-юй. Тогда Конфуций ответил: – Цю, на самом деле не твоя ли это вина? Ведь Чжуань-юйский владетель сделан был владетелем горы Дунмэн в старину прежним царем, кроме того, владение его находится в пределах княжества Лу и владетель его есть подданный сюзеренного двора. С какой же стати нападать на него? На это Жань-ю сказал: – Наш господин желает этого, а мы оба не желаем. Конфуций сказал: – Цю, Чжоу-жэнь говаривал: «Покажи силу своего содействия, оставаясь на посту; не можешь – удались». Если вожак не поддерживает в опасном месте и не удерживает от падения, то на что нужен он? Кроме того, твои слова ошибочны. Когда тигр или носорог выскочат из клетки или же черепаха и яшма будут изломаны, находясь в шкафу, то чья это будет вина? Жань-ю на это сказал: – В настоящее время владение Чжуань-юй сильно и смежно с городом Би; если теперь не взять его, впоследствии оно непременно будет предметом беспокойства для потомства семьи Цзи. На это Конфуций сказал: – Цю, благородный муж не любит, когда люди умалчивают о своих корыстных побуждениях и непременно приискивают отговорки. Я слыхал, что правители государства и главы домов не беспокоятся о том, что у них мало людей, а печалятся о неравномерном распределении, не опасаются бедности, а опасаются смут; потому что при равномерном распределении богатств нет бедных, при согласии не бывает недостатка в людях, а при спокойствии – невозможно падение государства. Поэтому если отдаленные народы не идут с покорностью, то для привлечения их следует заботиться о просвещении и нравственности, а когда придут, следует предоставить им спокойную жизнь, а не принуждать к военной службе. Теперь вы, Ю и Цю, помогаете вашему господину, а отдаленные народы не покоряются, и вы не в состоянии привлечь их; его государство распадается, народ удаляется и разбредается, и вы не можете сохранить его; а тут задумываете еще поднять войну внутри государства! Я боюсь, что опасность для Цзи-суня не в Чжуань-юе, а в стенах собственного дворца. Конфуций сказал: – Когда в Поднебесной царит закон, то церемонии, музыка и войны исходят от Сына Неба. Когда же в ней царит беззаконие, то церемонии, музыка и войны исходят от удельных князей. Когда все это исходит от удельных князей, то редкие из них через десять поколений не теряют власти. Когда все исходит от вельмож, то редкие из них через пять поколений не теряют власти. А когда бразды правления государством находятся в руках чиновниковвассалов, то редкие из них не теряют власти через три поколения. Когда в Поднебесной царит закон, правительственная власть не находится в руках вельмож и народ не участвует в обсуждении дел. Конфуций сказал: – Прошло уже пять поколений, как княжеский дом лишился доходов, и четыре поколения, как правление перешло в руки вельмож. Поэтому-то потомки трех Хуаней измельчали. Конфуций сказал: – У циского князя Цзина была тысяча четверок лошадей, а когда он умер, то народ не нашел в нем никаких добродетелей для прославления его. Бо-и и Шу-ци умерли с голоду в горах Шоу-ян, а народ доныне прославляет их. Истинно прославляют не за богатство – не то ли это значит? Учитель , прибыв в У-чэн и услышав звуки музыки и пения, с улыбкою сказал: – Чтобы зарезать курицу, зачем употреблять нож, которым режут быков? Цзы-ю сказал ему в ответ: – В прежнее время я слыхал от тебя, Учитель, следующее: «Человек, занимающий высокое положение, если он изучил нравственный закон, любит людей; а если человек, занимающий скромное положение, изучает нравственный закон, то им становится легче повелевать». Тогда Учитель сказал: – Ученики мои, слова Яня верны, а прежние слова мои были шуткою. Учитель сказал: – Я не люблю фиолетовый цвет, потому что он затмевает красный. Не люблю сладострастный чжэньский напев, потому что он нарушает истинную музыку. Не люблю говорунов, ибо они губят государство. Если от службы остается досуг, то употребляй его на учение, а если от учения остается досуг, то употребляй его на службу. Цзы-лу спросил: – Ценит ли благородный муж мужество? Учитель ответил: – Он ставит долг выше всего, потому что человек, занимающий высокое положение, обладая мужеством, но не имея сознания долга, делается мятежником, а человек, занимающий низкое положение, обладая мужеством, но не имея сознания долга, делается разбойником. Чжоу-гун обратился к Лу-гуну с такою речью: – Благородный правитель не бросает своих родственников, не доводит сановников до ропота из-за того, что их не используют на службе; аристократию без важных причин не бросает и не ищет всех совершенств в одном человеке. Цзы-ся сказал: – Правитель может заставлять трудиться свой народ после того, как приобретет его доверие, а в противном случае народ будет считать служение за тиранию. Точно так же и правителя можно увещевать после того, как он стал верить тебе, в противном случае он примет это за злословие. Цзы-ся сказал: – Если от службы остается досуг, то употребляй его на учение, а если от учения остается досуг, то употребляй его на службу. Яо сказал: – О Шунь! Небом установленное преемство царственной власти остановилось на тебе. В управлении следует неуклонно держаться середины (то есть справедливости). Если китайский народ в пределах четырех морей обеднеет, то и благополучие государя прекратится навеки. С таким же наказом обратился к Юю и сам Шунь, уступая ему престол. Тан (Чэн-тан), обращаясь к Верховному Владыке, сказал: – Я, недостойный сын твой Ли, осмеливаюсь принести тебе в жертву черного быка и осмеливаюсь заявить тебе, Верховный Владыка, что император Цзе был виноват и я не смел простить его, а достойные слуги твои мною не сокрыты под спудом. Его (императора) преступления и их (твоих слуг) добродетели зримы тебе, Владыка. В твоем сердце я был избран. Если я лично согрешу, то пусть это не будет вменено в вину моим подданным; если же они согрешат, то вина не должна пасть на меня. Чжоуский У-ван раздал большие награды, добрые люди обогатились. Он говорил: – У Чжоу-синя хотя и были ближайшие родственники, но они не стоили моих добродетельных (гуманных) людей. Грехи моего народа лежат на мне одном. Он (У-ван) обратил тщательное внимание на меры и весы, уяснил законы, восстановил упраздненные чины, и государственное правление пошло! Он восстановил угасшие государства, возобновил прервавшиеся поколения, вызвал к деятельности отшельников, и народ искренне покорился ему. Особенное внимание его было обращено на народное пропитание, на траур и на жертвоприношения. Если государь великодушен, то он приобретет расположение народа; если он разумен, то совершит подвиги, и если будет справедлив, то будут довольны им. Цзы-чжан спросил у Конфуция: – Что необходимо для успешного управления государством? Учитель отвечал: – Следовать пяти прекрасным качествам и избавляться от четырех скверных – вот тогда можно успешно управлять государством. – А что такое пять прекрасных качеств? – спросил Цзы-чжан. Учитель отвечал: – Когда правитель благодетельствует, но не расточителен. Когда он понуждает народ к труду, не вызывая в ответ ропота. Когда он желает приобрести что-либо, но не испытывает алчности. Когда величав, но не высокомерен. Внушителен, но не свиреп. Цзы-чжан спросил: – Что значит благодетельствовать, не расточительствуя? Учитель отвечал: – Когда он будет доставлять пользу народу, исходя из того, что для него полезно, – разве это не будет благодеянием без затрат? Когда он будет выбирать пригодную работу и заставлять людей трудиться над ней, то кто же будет роптать? Когда он будет желать гуманности и приобретет ее, то где же тут место для алчности? Когда для него не будет ни сильных, ни слабых по численности, ни малых, ни великих дел и он будет относиться с одинаковым уважением ко всем и ко всему, то разве это не будет величием без высокомерия? Когда он оправит свое платье и шапку, его взор будет проникнут достоинством и, глядя на его внушительный вид, люди будут чувствовать уважение – разве это не будет внушительностью без свирепости? Цзы-чжан спросил: – А что такое четыре скверных качества? Учитель отвечал: – Казнить людей, вместо того чтобы воспитывать их, – это бесчеловечность; требовать немедленного исполнения чего-либо, не предупредив заранее, – это торопливость; медлить с распоряжениями и требовать срочного исполнения их – это пагубность; давая людям чтонибудь, проявлять при выдаче скаредность (то есть нежелание расставаться с выдаваемым предметом), – это будет мелочность, свойственная чиновнику, но не правителю. Продолжатели традиции Учитель сказал о Гун Е-чане, что его можно женить, несмотря на то что он был некогда связан тюремными узами, ибо это не его вина, с чем и женил его на своей дочери. Учитель сказал о Нань-жуне: – В государстве, где есть закон, он не пропадет; где нет его – избежит казни. – И вследствие этого женил его на своей племяннице. Учитель сказал о Цзы-цзяне: – Какой благородный муж этот человек! Если бы в Лу не было благородных людей, то откуда у него взялись бы такие достоинства? Некто сказал: – Юн – человек гуманный, но не болтун. Учитель сказал: – К чему нужна болтливость? Парировать людям софизмами – вызывать в них отвращение к себе. О его гуманизме я не знаю, но к чему ему красноречие? Юн – Жан-юн, ученик Конфуция из царства Лу. Учитель , разговаривая с Цзы-гуном, спросил: – А из вас с Хуэем кто способнее? Цзы-гун ответил: – Как я осмелюсь сравнивать себя с Хуэем? Если он услышит о чем-либо одно, то, основываясь на этом одном, узнает о нем всё. А я, услышав о чем-либо одно, узнаю только вдвое. Учитель сказал: – Да, это верно, я согласен, что ты не равен ему. Гнилое дерево не годится для резьбы, равным образом стена, сложенная из навоза, не годится для штукатурки. Цзай-юй заснул днем. Учитель сказал: – Гнилое дерево не годится для резьбы, равным образом стена, сложенная из навоза, не годится для штукатурки. Стоит ли упрекать Юя? Потом он добавил: – В общении с людьми я сначала слушал их речи и верил их действиям, а теперь я слушаю их речи и наблюдаю, смотрю за их поступками. Такая перемена произошла во мне благодаря Юю. Цзы-гун сказал: – Чего я не желаю – это чтобы другие делали мне то, чего я не желаю делать другим. На это Учитель сказал: – Цзы! Это для тебя недостижимо. Цзы-лу боялся услышать что-нибудь новое, прежде чем услышанное им ранее могло быть приведено в исполнение. Цзы-гун спросил: – Почему Кун Вэнь-цзы назвали «просвещенным»? На это Учитель сказал: – Несмотря на быстрый ум, он любит учиться и не стыдится обращаться с вопросами к низшим, поэтому-то его и назвали «просвещенным». Кун Вэнь-цзы – сановник из царства Вэй по имени Юй. «Вэнь-цзы » («Просвещенный муж ») является его посмертным именем. Учитель сказал: – О Хуэе я могу сказать, что сердце его в течение трех месяцев не разлучается с гуманностью, тогда как у других ее хватает на день, самое большее – на месяц. Учитель сказал: – Какой достойный человек Янь-хуэй! Он довольствовался одною чашкою риса и одним ковшом воды и жил в отвратительном переулке. Другой бы не мог вынести этих лишений, а он не изменял своей веселости. Какой достойный человек Хуэй! Когда Цзэн-цзы заболел, его навестил Мэн-цзин-цзы и осведомился о его здоровье. Цзэн-цзы сказал: – Когда птица при смерти, то пение ее жалобно; когда человек при смерти, то слова его важны. Для благородного мужа в правилах поведения важны три вещи: во внешности и манерах он далек от грубости и небрежности; выражением лица близок к искренности; в речах тоже избегает вульгарности и фальши. Что касается (расположения) жертвенных сосудов (то есть разных мелочей), то для этого есть специальные чины. Мэн-цзин-цзы – аристократ из царства Лу. Цзэн-цзы сказал: – Будучи способным, он мог учиться у неспособного. Обладая большими знаниями, мог обращаться с вопросами к малознающим. Будучи мудрецом, он не боялся выглядеть неучем. Наполненный, не боялся показаться пустым. И если кто-то наносил ему обиду, он никогда не старался на нее ответить. Именно так поступал один мой старый друг. Возможно, что речь идет об одном из самых любимых учеников Конфуция – Янь-хуэе. Конфуций сказал: – Всегда внимательный к тому, что я говорил, – это был Янь-хуэй. Конфуций сказал о Янь-юане: – Жаль мне его! Я видел его двигающимся вперед и никогда не видел, чтобы он останавливался. Конфуций произнес эти слова на могиле Янь-юаня (Янь-хуэя ) – своего любимого ученика. Конфуций сказал: – Облаченный в старый рваный кафтан и не стыдящийся стоять с одетым в лисью шубу – это Чжун-ю (Цзы-лу). В «Ши-цзине» («Каноне песнопений») сказано: «Тот, кто независтлив и неалчен, к чему ему делать зло?» Цзы-лу всю жизнь потом повторял этот стих. Конфуций же заметил: – Одного этого правила недостаточно для достижения добродетелей. Чжун-ю – другое имя Цзы-лу, одного из учеников Конфуция. Конфуций сказал: – Все сопровождавшие меня в Чэнь и Цай не достигли моих ворот. В царствах Чэнь и Цай многие ученики покинули Конфуция. Между ними добродетелями отличались Янь-юань, Минь-цзы-цянь, Жань-бо-ню и Чжун-гун, красноречием – Цзай-во, Цзы-гун, в государственных делах – Жань-ю и Цзы-лу, и ученостью – Цзы-ю и Цзы-ся. Речь идет об учениках, которые сопровождали Конфуция в странствиях в царство Чу. Конфуций сказал: – Хуэй – не помощник мне; во всех моих речах он находил удовольствие и не противоречил. Речь идет о любимом ученике Конфуция Янь-хуэе. Цзи Кан-цзы спросил у Конфуция: – Кто из ваших учеников отличается любовию к Учению? Тот отвечал: – Таким был Янь-хуэй. Он любил учиться. К несчастью, он умер, а теперь уже нет таких. Янь-хуэй – один из самых способных учеников Конфуция. Переходить должную границу так же плохо, как не доходить до нее. Когда Янь-юань умер, Янь-лу (отец его) просил у Конфуция повозку, чтобы на вырученную за нее сумму сделать саркофаг. Конфуций сказал: – Каждый почитает своего сына вне зависимости от того, способен он или нет. Когда Ли, мой сын, умер, то у него был гроб, но не было саркофага. Не пешком же мне ходить ради саркофага! Так как я состою в списках вельмож, то не могу ходить пешком. Эта история относится к тому периоду, когда Конфуций был сановником (дафу ) и возглавлял судебное ведомство в своем родном царстве. Когда Янь-юань умер, Конфуций сказал: – Ах! Небо погубило меня! Небо погубило меня! Когда Янь-юань умер, Конфуций горько плакал. Сопутствовавшие ему сказали: – Учитель, ты предаешься чрезмерной скорби! Он отвечал: – Чрезмерной скорби? Если кто достоин глубокой скорби, то только такие, как он! Когда Янь-юань умер, ученики хотели устроить ему богатые похороны. Конфуций сказал: – Нельзя! Но ученики все-таки пышно похоронили Янь-юаня. Конфуций сказал на это: – Хуэй смотрел на меня как на отца, но я не могу смотреть на него как на сына; не я, а вы виноваты в этом! Цзы-гун спросил Конфуция: – Кто достойнее – Ши (Цзы-чжан) или Шан? Конфуций ответил: – Ши переходит за середину, а Шан не доходит до нее. – В таком случае, – продолжал Цзы-гун, – Ши лучше Шана. Конфуций сказал: – Переходить должную границу так же плохо, как не доходить до нее. Цзы-чжан (Ши ) и Цзы-ся (Шан ) – ученики Конфуция. Считается, что Цзы-ся очень тщательно следовал наставлениям Учителя, но был человеком узких взглядов и потому не доходил до середины. Конфуций сказал: – Хуэй (Янь-юань) почти близок к Пути (истине) и по своему бескорыстию часто терпит нужду. Цы (Цзы-гун) не мирится с судьбою, приумножает свое имущество, и расчеты его часто бывают верны. Цзы-лу спросил: – Когда услышу о долге, следует ли мне немедленно исполнять его? – Как можно, – сказал Конфуций , – когда у тебя живы отец и старший брат? – А мне – следует? – спросил Жень-ю. – Тебе – следует, – отвечал Конфуций. Тогда Гун Си-хуа сказал: – Когда тебя спросил Ю, так ты отвечал ему: «У тебя есть отец и старший брат»; а Цю ты отвечал, что следует. Я в недоумении и осмеливаюсь спросить у тебя разъяснения. Конфуций отвечал: – Цю – труслив, и потому я побуждаю его идти вперед, а Ю – стремителен, потому я осаждаю его назад. Когда Конфуцию угрожала опасность в местности Куан и Янь-юань отстал, он потом сказал последнему: – Я считал тебя умершим. На это последовал ответ: – Когда Учитель жив, как я смею умереть! «Бывает, появляются всходы, но не цветут! Бывает, что они все же цветут, но не плодоносят!», или нерадивые последователи Учитель сказал: – Учение мое плохо распространяется; сяду на плот и достигну по реке моря. Сопровождать меня будет, вероятно, Ю. Цзы-лу, услышав это, обрадовался. Тогда Учитель сказал: – Ю! Храбростью ты превосходишь меня, но у тебя нет никакой сметки. Ю – Чжун-ю по прозвищу Цзы-лу, ученик Конфуция. Учитель сказал: – Я не видал человека твердого. – А Шэнь-чэн? – спросил некто. – Чэн – человек, обуреваемый страстями, где же ему быть твердым? Шэнь-чэн – ученик Конфуция, уроженец царства Лу. Ай-гун спросил Конфуция: – Кто из ваших учеников любит учиться? Тот отвечал: – Был Янь-хуэй, который любил учиться, не переносил своего гнева на других и не повторял ошибок. К несчастью, его жизнь была коротка, он умер. Теперь таких нет. Не слышно, чтобы были любящие учиться. Янь-хуэй – один из лучших учеников Конфуция, единственный из учеников, которого он признавал способным распространить его Учение. Янь-хуэй умер либо в 31, либо в 41 год. Ай-гун – правитель царства Лу в 494–466 гг. до н. э. Бывает, появляются всходы, но не цветут. Бывает, что они все же цветут, но не плодоносят. Однажды Конфуций тяжело заболел. Тогда Цзы-лу прислал к нему своего ученика, чтобы тот состоял при Конфуции в качестве домашнего чиновника. Но Конфуцию стало лучше, и он сказал: – Цзы-лу, давно уже твое поведение фальшиво. Не имея права на чиновника и обладая таковым, кого я обману? Разве Небо? Кроме того, не лучше ли мне умереть на руках моих учеников, чем на руках чиновников? Вдобавок допустим, что я не удостоюсь пышных похорон, но не бросят же меня на дороге, когда умру?! Речь идет о том, что Цзы-лу нарушил важнейшую часть ритуальные правил – соответствие статуса и возводимые почестей. В тот момент Конфуций не находился на государственной службе, однако Цзы-лу повелел обслуживать его как чиновника, занимающего высокий официальным пост. Для Конфуция это было равносильно лицемерию и неискренности. Конфуций сказал: – Бывает, появляются всходы, но не цветут. Бывает, что они все же цветут, но не плодоносят. Речь идет об учениках Конфуция. Конфуций сказал: – Почему Ю (Цзы-лу) играет на гуслях прямо у моих дверей? После этих слов Конфуция его ученики перестали уважать Цзы-лу. Учитель сказал: – Ю уже вошел в зал для наставлений, но не вступил во внутренние покои (то есть не постиг всей сути мудрости). Как предполагается, недовольство Учителя было вызвано тем, что Цзы-лу исполнял мелодию жителей северные окраин, отличавшихся воинственным нравом и воевавших с китайскими царствами. Некто сказал: – Семья Цзи богаче Чжоу-гуна; и все это благодаря Цю (Жань-цю), который собирал для нее неправедные налоги и тем самым увеличивал ее богатства. – Он не мой ученик, – сказал Конфуций , – детки, бейте в барабан и нападайте на него, он заслуживает этого! Речь идет о том, что местный аристократ Цзиши решил повысить поземельным налог в своих владениях, став богаче самого основателя династии. Реализовать это дело было поручено ученику Конфуция Жань-цю, который состоял на службе у Цзиши. Конфуций быт против этого повышения, но Жань-цю все же стал помогать Цзиши. И тогда Конфуций не только публично отрекается от своего ученика, но даже призывает остальных выступить против него. Конфуций сказал: – Чай – он глуп, Шэнь – туп, Ши – лицемерен, а Ю – неотесан. Чай (Цзы-гао ), вэйский уроженец; о нем рассказывают, что он не наступал на тень, не убивал насекомых, не ломал распускавшихся растений; находясь в трауре по родителям, три года плакал горючими слезами, никогда не улыбался, не ходил по тропинкам и не пролезал через канавы. Шэнь был человек простой и чистосердечным, но тупоумным. Между учениками Конфуция не было недостатка в людях умных и красноречивых, но честь распространения его Учения принадлежала не умницам, а таким бесхитростным и чистосердечным людям, как Цзэн-цзы. Такие люди хотя и медленно понимали, но зато усваивали лучше и прочнее. Указывая на эти недостатки своих учеников, Конфуций хотел, чтобы они сами осознали их и приняли меры к исправлению этих уклонений от неизменной середины. Когда Жань-цзы возвратился из дворца правителя, Учитель спросил: – Почему так поздно? Жань-цзы отвечал: – Были государственные дела. На это Учитель возразил: – Вероятно, это было частное дело, потому что если бы были государственные дела, то я бы знал о них, несмотря на то что я не на службе. Юань-жан сидел на корточках, как варвар, поджидая Конфуция. Учитель сказал: – Кто в юности не отличался послушанием и братскою любовью, возмужав, не сделал ничего замечательного, кто состарился и не унимается, – тот ведет себя, как разбойник (то есть человек, вредный для общества). – И при этом ударил его палкою по лодыжке. Юань-жан – старый приятель Конфуция. Предполагают, что у него умерла мать и он пришел к Конфуцию за помощью; но его непочтительная поза вызвала со стороны Конфуция упреки в варварстве. На этот раз Конфуция возмутило то, что Юань-жан «сидел, как варвар », то есть скрестив ноги, что не соответствовало церемониям. Книга 3 Чань-буддийские притчи Составитель Сергей Хольнов Предисловие У многих моих соотечественников, имеющих о дальневосточной ветви буддизма, увы, весьма поверхностное представление, само сочетание слов «чаньские и дзенские притчи», возможно, вызовет недоумение. Действительно, разве могут существовать письменно зафиксированные назидательные истории в традиции, нарочито отвергающей любые писания и ставящей во главу угла мгновенное просветление, достигаемое лишь за счет непосредственной передачи истины, как говорится, из уст в уста или от сердца к сердцу?! Причем для каждого искателя наставники чань и дзен, как мы знаем, находят собственное средство выражения невыразимой в принципе сути; это может быть какой-то жест, часто непочтительный, или вопль, а то и затрещина. В европейском представлении, экстравагантность чаньских (дзенских) учителей сделалась неотъемлемой чертой самого учения, так же как, предположим, икона в обрамлении горящих свечей для христианской веры. Между тем чань-дзен как и вообще буддизм – доктрина весьма практичная, возможно, даже еще более практичная, нежели прочие буддийские ответвления. Сам Победоносный показал нам пример практицизма, сформулировав «Авьякатани» – десять вопросов (по некоторым источникам – даже 12), которыми не имеет смысла задаваться. Между тем среди них имеются достаточно, казалось бы, серьезные: вечен ли мир, конечен ли он, тождественна ли душа телу, бессмертен ли познавший истину, существует ли бог и т. д. Идеология исторического Будды в данном вопросе такова: если ты знаешь выход из темницы, то тебе нет нужды заниматься изучением ее устройства; это будет бесцельной тратой времени и сил. Кстати, последней фразой просветленного царевича было наставление: «Усердно трудитесь ради своего спасения, монахи!» Не ради какой-то абстрактной идеи или высшей сущности, а ради собственного избавления от пут феноменального мира. «Усердно трудитесь», потому что жизнь коротка, и вы можете не успеть. В общем, не стоит отвлекаться на бесплодные мудрствования, фантазии и богоискательство. Но буддизм есть учение живое, способное легко приспосабливаться к эпохе, а также к нуждам и менталитету народов, желающих его исповедовать. И потому уже в северном буддизме Махаяны (главным образом монгольском и тибетском) мы находим целые пантеоны божеств, заимствованных не только в индуизме, но и, предположим, в пантеистической секте бон. Как же тогда эти непостижимые – но, повторюсь, весьма практичные – учителя дзен, которые ради своей великой цели не отказывались, как нам известно, даже от самого циничного эпатажа, зуботычин, а то и прямого членовредительства, – как же они могли пренебречь проверенной на десятках поколений учеников доктриной буддизма?! Конечно же, не могли, да никогда и не пренебрегали. И тут, между прочим, кроется начало всей диалектики дальневосточного буддизма. Да, просветление (сатори, яп. ) может произойти мгновенно, как озарение или вспышка молнии, но случается оно только тогда, когда сознание искателя истины созрело для трансформации, а его учитель интуитивно уловил этот момент и оказал на ученика определенное влияние, которое и явилось завершающим штрихом всего процесса обучения. Таким образом, для самого перехода в наивысшее состояние сознания никакие писания действительно не нужны, однако они очень даже могут пригодиться во время длительного этапа подготовки искателя к решающему моменту истины (подходящее, на мой взгляд, выражение для нашего случая). В общем, приверженцы доктрины чань (дзен) – вполне нормальные буддисты, почитывающие на досуге многие тексты буддийской «Трипитаки» («Три корзины учений»). Особым почтением по сей день пользуются у них «Алмазная сутра» («Ваджрачхедика сутра»), «Сутра сердца» («Праджняпарамита хридайя сутра») и «Ланкаватара-сутра» (Сутра о речениях Будды по его прибытии в Шри-Ланку). Но имеется и чисто чаньский вид писаний, фиксирующий все эти абсурдные для нашего обусловленного сознания слова, выкрики, взрывы смеха, непочтительные жесты, оплеухи и удары посохом дзенских наставников в форме небольших рассказов, для которых имеется и название – гун-ань (кит. ), или коан (яп. ). Буквально китайское слово «гун-ань» означает «досье, запись судебного случая, прецедент», то есть каждый такой рассказик – это попытка словесно зафиксировать со всеми сопутствующими обстоятельствами, так сказать, прецедент просветления того или иного выдающегося последователя учения. Ну, к примеру, когда монах Хуэй-кэ попросил Бодхидхарму успокоить его смятенное сознание и услыхал в ответ: «Покажи мне его!» – то, естественно, сделать этого не смог. Монах совсем растерялся (к тому же в тот момент он, вероятно, испытывал сильную боль), и тут первый патриарх чань, уловив подходящий настрой искателя истины, моментально произнес: «Вот я и успокоил твое сознание». Услыхав эти слова учителя, будущий второй патриарх мгновенно достиг просветления. Вот это и есть гун-ань, или коан. (В надлежащем месте он будет передан вам в полной форме.) Следует также подчеркнуть, что долгое время в традиции дальневосточного буддизма гун-ани входили в число основных методов подготовки учеников, пока не было изобретено еще более мощное средство воздействия на сознание практикующего в нужном направлении – так называемые хуатоу (кит ), требующие сосредоточения на единой мысли (вернее, на том ощущении, которое мысли предшествует). Тогда гун-ани в школах чань (дзен) отошли на второй план в качестве учебного метода. Однако ничуть не утратили своего культурнопознавательного значения. Помимо гун-аней традиция чань, как всякое вероучение, располагает также обширной исторической частью, в которой, конечно же, немало назидательных притч, а то и просто забавных историй. Некоторые из них также вошли в наш сборник. Теперь несколько слов о порядке изложения материала в этой книге. В трудах мастеров чань (дзен) притчи и гун-ани обычно выстроены по какой-то причудливой схеме, не подвластной рациональному толкованию. Поскольку же автор этих строк учителем дзен не является ни в коей мере, то и материал он преподносит в логическом порядке: вначале (первые 5 глав) – в хронологическом, а затем – в тематическом. В первый раздел сборника включены гун-ани и притчи, относящиеся к периоду раннего буддизма, который заканчивается появлением Бодхидхармы (Бодайборумы или Дамо, кит. ), двадцать восьмого патриарха буддизма, ставшего в Китае первым патриархом чань. Тут, наверно, следует пояснить: хотя становление чань (дзен) как самостоятельной традиции, или ветви буддизма, произошло лишь при Бодхидхарме, это не значит, что основополагающий принцип передачи дхармы непосредственно «от сердца к сердцу» не использовался ранее. Сам Будда Гаутама, к примеру, использовал его в случае со старым монахом Кашьяпой, ставшим впоследствии первым патриархом буддизма. Следующие три раздела сборника соотнесены с именами шести патриархов дзен, или чань, во время которых традиция этой ветви буддизма окончательно развилась и утвердилась. Наконец, в последних разделах собраны тематические притчи, относящиеся не только к видным подвижникам учения, жившим уже после того, как Хуэй-нэн (Эно, яп. ) решил не передавать больше никому свою патриаршую рясу, но и к каким-то мифологическим, а то и просто бытовым персонажам. Именно последние разделы и преподносят в наибольшей степени тот «живой» чань (дзен), который воспринимается сегодня массой людей. Таким образом, в целом можно сказать, что гун-ани и притчи расположены в этом сборнике в хронологическом порядке, подсказанном дошедшими до нас сведениями о фигурирующих в них персонажах. Кроме того, их подбор может дать желающим представление об истории развития данной ветви буддизма. Надеюсь, эти короткие истории с подтекстом, предполагающим особый способ восприятия, покажутся интересными российскому читателю, разбудят его творческую фантазию и, возможно, побудят кого-то в поисках новых знаний обратить свой взор на Восток. Притчи индийского периода буддизма Монах Кашьяпа и Будда с цветком Так было однажды мною услышано (1)7. Победоносный пребывал на Божественной горе, окруженный множеством учеников и подвижников, сошедшихся к Нему со всех сторон света. В какой-то момент Он сорвал цветок, поднял его и показал собравшимся. Все промолчали в недоумении, и лишь старый монах Кашьяпа едва заметно улыбнулся Победоносному в ответ. Тогда Будда сказал: «Я владею взглядом самой истины и сознанием нирваны. Все это невозможно выразить словами и передается без каких-либо наставлений. Отныне это принадлежит Кашьяпе». История Кашьяпы Архат (2) Кашьяпа, или Махакашьяпа, является Бодхисатвой, то есть существом, достигшим просветления, но сознательно воздерживающимся от окончательной нирваны, дабы помогать всем живым существам. Согласно «Саддхарма-пундарика-сутре», Будда Гаутама предсказал, что Махакашьяпа во множестве перерождений поможет бесчисленному количеству живых существ, достигнет высшего Просветления и станет, в конце концов, буддой по имени Рашмипрабхаса. Тогда Будда сказал: «Я владею взглядом самой истины и сознанием нирваны. Все это невозможно выразить словами и передается без каких-либо наставлений». Кашьяпа был сыном брахмана Капилы, то есть принадлежал к высшей варне Арьяварды. Поначалу он вел обычную жизнь домохозяина, имел жену. Однажды Кашьяпа пахал свое поле и обратил внимание на то, как хищные птицы выклевывают червяков из свежей борозды. Кашьяпа подумал, что вина за гибель множества живых существ целиком лежит на нем. После этого открытия он серьезно поговорил с женой, и они вместе решили отказаться от мирской жизни, чтобы вступить на путь аскезы. С Буддой Кашьяпа встретился через три года после того, как под деревом Боддхи Победоносный достиг просветления. Лишь восемь дней понадобилось Кашьяпе на то, чтобы добиться просветления – при виде простого цветка сделаться архатом. После паринирваны Будды Гаутамы подвижник Махакашьяпа возглавил буддийскую общину и председательствовал на первом буддийском соборе, на котором был установлен буддийский канон. 7 См. Примечание, стр. 774. Будда выводит девушку из состояния самадхи Как-то раз во времена Будды Шакьямуни бодхисатва Манджушри отправился на собрание будд. Однако к моменту его прибытия все будды уже разошлись. На условленном месте оставалась лишь одна девушка, которая пребывала в глубочайшем состоянии самадхи. Манджушри спросил у Будды: как же сумела эта девушка достичь такой степени просветления, которая была недоступна даже ему самому? «А ты приведи девушку в чувство и сам спроси у нее», – посоветовал Будда. Манджушри трижды обошел вокруг погруженной в транс девушки и щелкнул пальцами, но безрезультатно. Тогда он вознес ее на вершину небес и употребил все свои чудесные силы, но так ничего и не добился. В конце концов Шакьямуни сказал: «Даже сто тысяч Манджушри не смогли бы вывести девушку из медитации. Но внизу, за пределами двенадцати сотен миллионов миров, находится бодхисатва Неведения. Вот он сможет это сделать». Тот же час по зову Будды бодхисатва Неведения вырос из-под земли, отвесил Шакьямуни поклон, а тот велел ему пробудить девушку. Бодхисатва Неведения подошел к девушке, легко щелкнул пальцами, и девушка очнулась. Искушение Будды Однажды преданный Ананда спросил Будду о нирване. И Будда рассказал всем ученикам, которые при этом присутствовали, об искушениях Мары (Мара в индуизме – бог смерти), который пытался совратить его с истинного пути спасения. «Когда под деревом Боддхи я обрел просветление, подступил ко мне злой Мара со словами: «Погрузись теперь же в Нирвану, Великий; погрузись в Нирвану, Совершенный; теперь для тебя наступило время Нирваны». И ответил я злому Маре так: «Я до тех пор не погружусь в Нирвану, пока не приобрету себе учеников в среде монахов, мудрых и сведущих, вещих слушателей… Я до тех пор не погружусь в Нирвану, злой дух, пока не приобрету себе последовательниц в среде монахинь. Я до тех пор не погружусь в Нирвану, пока святое учение, мною преподанное, не окрепнет, не упрочится, не усвоится всеми народами и, распространяемое все далее и далее, не станет достоянием всего человечества». Тогда Мара предложил Будде господство над всей Землей за отказ от своего призвания; он искушал Великого своими дочерьми (имена их – вожделение, тревога, похоть), ибо Мара воздействует на тщеславие и плотские устремления человека. Бодхисаттва Неведения подошел к девушке, легко щелкнул пальцами, и девушка очнулась. Бодхисатва Манджушри Манджушри (Джампэл, тиб.; Вень Шу, кит.; Мондзю, яп. ) – бодхисатва мудрости, разума и воли, легендарный сподвижник Будды Гаутамы, хранитель рая на Востоке, бодхисатва, сопровождающий будду Амитабху. Культ Манджушри особенно развит в Тибете и Китае. Тибетцы считают, что одним из воплощений бодхисатвы являлся их царь Трисонг Децен (742–810), много сделавший для воцарения в Тибете буддизма. Другим воплощением Манджушри называют самого Чже Цзонхаву (1357–1419), великого буддийского подвижника, основателя церкви Гелуг с институтом далай-ламы. В Китае местом поклонения Вень Шу считается гора Утайшань. Воплощением же Манджушри называют императора Нурхаци (1559–1626), родоначальника джурдженьской (маньчжурской) династии Цин. Считается даже, что джурджени стали называть себя маньчжурами именно в честь Манджушри. Ответ Будды атеисту Так было однажды мною услышано. Один философ-атеист попросил Победоносного: «Поведайте мне истину, ничего не говоря, но и не безмолвствуя». Будда остался сидеть в молчании. Философ принял его молчаливый ответ, поклонился и сказал: «Вы, Высокочтимый, своей любовью и состраданием развеяли мои заблуждения и наставили меня на путь истины». Когда философ ушел, Ананда спросил Будду: что же именно тот постиг? И Будда ответил: «Добрый конь пускается вскачь, завидев только тень плети». Флаг наставника у Кашьяпы Ананда спросил патриарха Кашьяпу: «Будда завещал тебе рясу учителя, золотую чашу и кассу. Что же передал он тебе, кроме этого?» Тогда Кашьяпа позвал: «Ананда!» «Да, я здесь», – последовал ответ. «Сорви флаг наставника у ворот», – повелел Кашьяпа. В течение недели после этого Ананда напряженно обдумывал слова учителя и в итоге на седьмой день достиг просветления. Он направился в буддийскую ассамблею, где в тот момент собралось пятьсот архатов с Махакашьяпой во главе. (Прежде патриарх не допустил Ананду на эту ассамблею.) И учитель сказал ему на этот раз: «Не открывая двери, входи!» И Будда ответил: «Добрый конь пускается вскачь, завидев только тень плети». Второй патриарх буддизма Ананда Ананда – один из основных учеников исторического Будды; писания часто называют его Хранителем Дхармы. По рождению Ананда, как и Шакьямуни, также являлся кшатрием, более того, был двоюродным братом царевича Сидхартхи, которого сопровождал повсюду чуть ли не 45 лет (3) как слуга. При жизни Будды просветления не достиг, но получил его позже, под руководством патриарха Кашьяпы, о чем и повествует вышеприведенная притча (гун-ань). После просветления Ананда принял очень большое участие в составлении одного из трех разделов «Трипитаки» – «Сутра-питаки». В традиции чань (дзен) Ананда почитается как второй индийский патриарх, проживший около 120 лет. Не острый ум, а очищенное сознание Как известно, Ананда, второй патриарх, всегда отличался острым умом и завидной памятью (правда, при жизни Будды просветления он все-таки не достиг); как сказано, вся вторая часть «Трипитаки» – «Сутра-питака» – в первоначальном виде продиктована по памяти именно Анандой. Но был у Победоносного еще один верный ученик, который умственными способностями отнюдь не отличался. Это – Суддхипантхака, или Маленький Путь. Все, кроме него, запоминали учение Будды, а он, пытаясь вспомнить начало какой-то фразы, непременно забывал ее конец, и наоборот. Тогда Будда велел ему мести землю до тех пор, пока он не будет в состоянии делать что-либо другое. Суддхипантхака послушно принялся мести землю и занимался этим очень долго, пока, наконец, не задумался: «Земля, которую я мел, чиста, но очистился ли мой ум?» В этот момент его сознание действительно очистилось, и на него снизошло просветление. Тогда он пошел к Будде, который был очень обрадован достижениями Суддхипантхаки и подтвердил, что тот достиг просветления. Воспарить над верой Рассказывают, что однажды Будду спросили: «Есть ли Бог?» И Он твердо ответил: «Да!» В тот же самый день другой человек спросил его: «Существует ли Бог?» И Будда столь же твердо ответил: «Нет!» А вечером того же дня третий человек спросил Будду о существовании Бога, и Победоносный промолчал, подняв лишь в ответ указательный палец. Все это видел его ученик и брат Ананда. Ночью он спросил Будду: – Я не могу уснуть. Скажи, пожалуйста, почему на один и тот же вопрос ты дал три разных ответа? Будда охотно пояснил: – Вопрошавшие были разными людьми. Первый верил, что Бога нет, и ему очень хотелось, чтобы я укрепил его веру. Ему я ответил, что Бог есть. Потому что прийти к Истине человек может, лишь освободившись от того, во что верит. Другой человек был убежден, что Бог есть. Ему тоже очень хотелось, чтобы я подтвердил истинность его веры. Ему я ответил, что Бога не существует. Я здесь для того, чтобы разрушать всякую веру, чтобы ум мог воспарить над ней и войти в Истину. Третий человек не был ни верующим, ни атеистом, поэтому ему не нужно было отвечать ни «да» ни «нет». И я промолчал, говоря этим: «Делай, как я, просто погрузись в молчание, и тогда узнаешь!» Гаутама и муха В жизни Будды, когда он был еще простым искателем истины, произошел примечательный случай. Вместе с попутчиком он проходил через какое-то селение. Оба вели оживленную беседу, когда на шею Будды села муха. Будда, подняв руку, отмахнулся от мухи. Муха улетела, но Будда внезапно остановился. Будда ответил: – В первый раз я слишком увлекся беседой, и мое движение было автоматическим. Я совершил грех по отношению к телу. – Я совершил серьезнейшую ошибку, – воскликнул он. А затем повторил жест, отгоняющий муху. Попутчик удивился: – Что ты делаешь? Муха уже улетела. Будда ответил: – Во второй раз я отогнал муху так, как требуется. Я целиком осознавал то, что делаю. Иными словами, поднимая руку, я полностью понимал, что рука поднимается и движется в направлении шеи, чтобы отогнать муху. А в первый раз я слишком увлекся беседой, и мое движение было автоматическим. Я совершил грех по отношению к телу. Смерть Нагарджуны Как передают сказания праведных людей, всю последнюю часть своей жизни великий архат и учитель Нагарджуна провел в медитации у горы Шри Праварта, что на юге Индии. Однако часто в его обиталище приходили представители иных вероучений, коими, как известно, Индия особо богата. И вот эти оппоненты вели с архатом бесконечные споры и, конечно же, не могли его одолеть. В конце концов какие-то из этих людей попросили Нагарджуну самого лишить себя жизни из великого сострадания бодхисатвы к ним, грешникам. С одной стороны, физически они были неспособны доставить архату хоть какойто вред, а с другой – не могли и одолеть его в дебатах. Нагарджуна с улыбкой согласился; он сообщил, что лишь один из спорщиков способен сделать это. В прошлой жизни тот был муравьем, и сам Нагарджуна по несчастной случайности задавил этого муравья куском травы Куша. Воздаяние должно иметь место, так как все в этой жизни связано причинно-следственным законом. В общем, рьяный оппонент, на которого указал архат, отсек ему голову острым стеблем травы Куша. Таким необычным образом и расстался со своим телесным обликом четырнадцатый патриарх буддизма. Гуру Нагарджуна Считается, что еще за четыреста лет до появления этого замечательного патриарха его приход в мир предсказал сам Будда Гаутама, написавший в «Манджушри-мулатантре»: «После того как я, Будда, уйду, пройдет четыреста лет, и тогда появится монах, именуемый Нага. Он посвятит себя Учению и окажет большую помощь ему. Он достигнет стадии Совершенного Блаженства и будет жить шестьсот лет. Мистическое знание Махамаюри будет обеспечено тем великим существом. Он познает предметы разных наук и изложит Учение о несубстанциональности. И после того, как он отбросит этот телесный остов, он переродится в области Сукхавати. И, наконец, состояние Будды должно быть определенно достигнуто им». Действительно, легенды рассказывают о Нагарджуне столько чудесного, как, пожалуй, мало о ком из буддийских подвижников. Прежде всего, родился мальчик в семье богатого брахмана, который до той поры долго оставался бездетным. Однако все счастливые знаки на теле ребенка сводило на нет весьма печальное обстоятельство: прожить мальчику было отпущено не более 7 лет. Когда же близился этот срок, ребенок со старым слугой отправился в монастырь Наланды, где был принят великим учителем Сарахой. Последний пообещал мальчику, что продлит ему жизнь, но лишь при том условии, что он станет монахом. В общем, Сараха посвятил юношу во многие магические практики, после чего он стал известен как таинственный монах Шриман, владевший несметными мистическими силами. Считается, что однажды этот монах спустился даже в подземный мир нагов (змеев) и прочел там проповедь. Кстати, именно после этого случая монах Шриман и получил имя Нагарджуны. Ученые считают Нагарджуну основателем философской системы Мадхъямики – учения Срединного Пути. Нагарджуна оставил немало книг, большинство которых было переведено на тибетский в восьмом веке, во времена правления царя Трисонга Децена. Что же касается возраста, который он прожил, то в этом вопросе мнения буддийских богословов расходятся: одни отводят ему аж 300 лет благополучной мирской жизни; другие – лишь 150. Что, согласитесь, тоже совсем не мало! Как Васубандху сохранил свой язык Молодой послушник Васубандху, по настоянию матери, направился в Наланду, где к тому времени его старший брат Асанга уже сделался одним из величайших учителей Махаяны и приобрел множество учеников и почитателей. Познакомившись с трактатами своего старшего брата, Васубандху разочарованно произнес: «Увы, практикуя двенадцатилетнее созерцание в лесу, Асанга ничего в итоге не достиг; он создал систему неуклюжую и настолько тяжелую, что ее может разве что снести слон». Узнав о мнении младшего брата, Асанга проникся состраданием к юноше и, естественно, решил ему помочь. Он приказал двум своим ученикам взять «Дашабхумаку» и «Акшаямати-нирдешу», а затем, придя к юноше, повелел читать эти книги утром и вечером. Васубандху, естественно, выразил покорность и уже вечером сказал: «Большая Колесница обладает хорошими возможностями, но ее результат, по-видимому, отклоняется от истинного пути». Утром же, на рассвете, проведя ночь за чтением, он окончательно поменял мнение: «И возможности и результат Великой Колесницы воистину грандиозны. Вырежьте мой язык, вырежьте мой язык, дерзнувший принизить такое Учение!» Более того, он тут же и вознамерился совершить это самостоятельно и принялся искать нож. Однако ученики Асанги его остановили: «Не пытайся совершить надругательство над собой – твой старший брат устранит твои заблуждения, ступай к нему». Выслушав доктрину из уст самого Сарахи, Васубандху заметил одну деталь: все тонкости мысли брата схватывались им, как бы даже их предвосхищая. Тогда Асанга объяснил младшему брату: «На протяжении своих последних 500 рождений ты был ученым-пандитом, а потому аналитическая мудрость чрезвычайно у тебя развита. У меня же это не так. А потому, во искупление своего греха, ты отныне и до конца своих дней будешь заниматься именно философской частью Учения». И действительно, 21-й патриарх Васубандху всю свою жизнь посвятил созданию комментариев к буддийским сутрам. (Считается, что дожил он до 80 лет.) Его письменное наследие огромно: некоторые современные историки даже сомневаются в том, все ли эти труды принадлежат одному человеку. О неизбежности кармического воздаяния Жуткая история об избиении шакьев Хрустальным Царем (Вирудхакой) была поведана и прокомментирована самим Буддой Шакьямуни. Некогда, еще до настоящего воплощения Будды, неподалеку от городка Капила на берегу большого пруда стояла рыбацкая деревня. Случилось так, что из-за сильной засухи пруд обмелел, и вся рыба была выловлена и съедена жителями деревни. Последней же была поймана одна большая рыбина, бившаяся сильнее других. Прежде чем ее убили, один деревенский мальчишка, никогда, впрочем, рыбы в пищу не употреблявший, решил с ней поиграть и при этом трижды ударил рыбину по голове. Прошли годы и потом, уже после прихода Будды Гаутамы в этот мир, Прасенаджит, царь Шравасти и современник Будды, был убит собственным сыном, который и известен нам как Вирудхака, или Хрустальный Царь с Дурным Рождением. Уверовавший в Дхарму Будды, он взял в жены девушку из рода шакьев, которая впоследствии родила царевича, получившего имя Хрусталь. В юности царевич обучался в городе Капила, который был тогда основной резиденцией рода шакьев. Однажды во время игры мальчик взобрался на трон Будды, но окружающие пристыдили его и тут же заставили слезть. В итоге мальчик затаил злобу на этих людей и, став царем, напал со своими воинами на Капилу, жестоко перебив всех ее жителей. Когда ученики попросили Победоносного спасти несчастных жителей, Будда ответил, что сформировавшуюся карму изменить никак нельзя. В это же самое время Будда Гаутама три дня страдал от жестокой головной боли. Когда ученики попросили Победоносного спасти несчастных жителей, Будда ответил, что сформировавшуюся карму изменить никак нельзя. Тем не менее при помощи своих чудесных способностей Маудгалапутра, один из десяти главных учеников Будды, совместно с Шарипутрой попытались это сделать. Одному из них даже удалось спасти от смерти пятьсот шакьев – он постарался укрыть их в своей монашеской чаше, подняв ее в воздух. Однако стоило лишь чаше опуститься на землю, как она тут же наполнилась кровью. Отвечая на вопросы ближайших учеников, Будда поведал историю (гун-ань) о жителях деревни, которые некогда умертвили всю рыбу в своем пруду. Хрустальный Царь в прошлом воплощении был той самой большой рыбиной, которую трижды ударил по голове мальчишка, а его воины – остальными рыбинами, убитыми рыбаками. Естественно, погибшие жители Капилы были рыбаками, съевшими всю рыбу, а сам Будда – мальчиком, трижды ударившим по голове большую рыбину. Теперь (карма) заставила Его в течение трех дней страдать от головной боли, что явилось воздаянием за Его давний проступок. Последствий сложившейся кармы избежать невозможно. И потому пятьсот шакьев, которых Маудгальяяна изначально спас, все же не избавились от возмездия. (Как, впрочем, и те, кто послужил орудием возмездия.) Впоследствии Хрустальный Царь обрел рождение в одном из адов. (Поскольку причина порождает следствие, которое, в свою очередь, становится новой причиной, цепь кармического воздаяния бесконечна.) Закон причинности воистину ужасен. О силе дисциплинарных правил Некогда в местечке Кубхана (Кашмир) рядом с монастырем объявился ядовитый дракон, часто разорявший окрестные земли. В монастыре же в ту пору собралось пятьсот архатов, которые объединили свою силу дхьяна-самадхи и все же никак не могли дракона изгнать. Затем в монастырь явился еще один монах, совсем простой с виду. Этот последний вообще не стал входить в дхьяна-самадхи, но вежливо сказал ядовитому дракону: «Не соблаговолит ли тот, кто мудр и добродетелен, покинуть это место и отправиться в дальние края». И после этих слов ядовитый дракон поспешил удалиться. Пораженные архаты спросили у монаха, что за чудодейственная сила позволила ему прогнать дракона. А тот ответил: «Я не использовал силу дхьяна-самадхи, я всего лишь очень тщательно соблюдаю правила дисциплины и отношусь к любому незначительному правилу не менее внимательно, чем к самой важной заповеди». Итак, мы видим, что даже объединенная сила дхьяна-самадхи пятисот архатов не может сравниться с могуществом того, кто соблюдает правила дисциплины. Брось это! Рассказывают, что один брахман по имени Черные Когти принес однажды Будде в дар два огромных цветущих дерева, которые он мог удерживать в руках лишь при помощи магической силы. Будда окликнул его, и, когда брахман отозвался, Победоносный крикнул: «Брось их!» Брахман бросил к ногам Будды одно из деревьев. Но Будда снова повторил приказание. Тогда Черные Когти бросил и другое дерево. Однако Будда все продолжал повторять свою команду. Тогда брахман сказал в недоумении: «Мне больше нечего бросить. Чего ты хочешь от меня еще?» «Я вовсе не хотел, чтобы ты швырял свои деревья, – отозвался Будда. – Я хотел, чтобы ты оставил свои шесть объектов чувств, свои шесть органов чувств и шесть сознаний. Когда все они сразу отброшены и когда не остается уже больше ничего, что следовало бы отбросить, тогда-то и достигается освобождение от оков рождения и смерти» (4). О цене вопросов Рассказывают, что когда Мулинкьяпутта впервые пришел к Будде, то сразу же задал Победоносному множество вопросов. В ответ Будда сказал: «Подожди! Для чего ты спрашиваешь: для того ли, чтобы эти вопросы решить, или же для того, чтобы получить на них ответы?» Мулинкьяпутта озадачился: – Вроде бы это я пришел к тебе, великому мудрецу, чтобы спрашивать тебя, а получается так, что это ты спрашиваешь меня. Дай мне немного подумать. В ответ Будда сказал: «Подожди! Для чего ты спрашиваешь: для того ли, чтобы эти вопросы решить, или же для того, чтобы получить на них ответы?» Обдумав все ночью, на следующий день он сказал: – Я пришел для того, чтобы разрешить свои вопросы. Тогда Будда спросил его: – А задавал ли ты эти же вопросы еще кому-то? – Конечно, – воскликнул Мулинкьяпутта. – Уже 30 лет я постоянно спрашиваю об этом многих мудрецов. – Но тогда, – улыбнулся Будда, – за 30 лет ты, должно быть, получил очень много ответов. Решил ли хоть один из них твой вопрос? – Нет, – ответил Мулинкьяпутта. – Вот потому я и не буду давать тебе новые ответы, – сказал Будда, – которые лишь прибавятся к старым и ничему не помогут. Я дам тебе не ответы, а решения. – Ну так давай мне это решение, – согласился Мулинкьяпутта. Но Будда произнес: – Я не могу дать его тебе: оно должно само в тебе вырасти. Так что оставайся со мной; но в течение года тебе запрещается задать мне хоть один вопрос. Сохраняй полное молчание – просто будь подле меня, – а через год можешь спрашивать о чем угодно. И я тебе отвечу. Неподалеку под деревом сидел Шарипутра, один из учеников Будды; он засмеялся. Мулинкьяпутта забеспокоился: – Почему он смеется? Что здесь смешного? – Спроси его сам, – ответил Будда. – Спроси его сам, о чем хочешь, но это уже в последний раз. Шарипутра же сказал: – Если хочешь его спрашивать, то спрашивай сейчас. Этот человек – великий обманщик; так было и со мной; через год он не даст тебе никаких ответов, потому что сам источник вопросов исчезнет. Тогда Будда сказал: – Я буду верен своему обещанию. Шарипутра, не моя вина, что я не дал тебе ответов, ведь ты сам больше ни о чем не спрашивал! В течение года Мулинкьяпутта хранил молчание: медитировал и становился все более молчаливым. Он стал тихой заводью – без вибраций, без волн, – он и забыл, что прошел год, и наступил день, когда он может задавать свои вопросы. И тогда Будда сказал: – Где-то здесь был человек по имени Мулинкьяпутта. Где он? Сегодня он должен задавать мне свои вопросы. Там было много учеников, и каждый пытался вспомнить, кто же такой этот Мулинкьяпутта. И Мулинкьяпутта тоже стал это вспоминать, озираясь по сторонам. Будда поманил его к себе и усмехнулся: – НУ что ты глядишь по сторонам? Это же ты! И теперь я должен выполнить свое обещание тебе. Так что спрашивай, о чем желаешь, и я дам тебе ответ. Но Мулинкьяпутта покачал головой: – Тот, кто спрашивал, давно умер. Вот почему я оглядывался по сторонам, ища, кто же этот человек Мулинкьяпутта. Я тоже слышал это имя, но его давно уже нет! Благая причина Так было однажды мною услышано. Некогда у Будды Шакьямуни появился ученик по имени Субхадра. Он был очень беден и остался на свете совершенно один без чьей-либо поддержки. Сердце Субхадры переполняла печаль, и он жаждал следовать за Буддой в качестве Его ученика. Однажды он отправился к Почитаемому-всем-миром, но случилось так, что Победоносного на месте не оказалось. Тогда другие великие ученики Будды, уже достигшие архатства, взглянули на прошлые воплощения Субхадры, чтобы определить, можно ли найти в них какую-либо действующую причину, которая позволит старому брамину достичь успеха, но обнаружили, что за последние 80 тысяч эпох старик в своих воплощениях такой причины не произвел. Как оказалось, великие ученики, не обладавшие всеведением Будды, просто ее не разглядели, а увидели только земные события, произошедшие в прошлых рождениях Субхадры. Однако Будда, обладавший Сарваджней, или Всеведением, немного позже ясно увидел в своем новом ученике сопутствующую причину архатства, которая, находясь за пределами всех цифр, является неотъемлемой частью сущностной природы. Решив, что старик не посеял ни одной хорошей причины, ученики прогнали брамина прочь. Окончательно преисполнившись печалью, Субхадра вынужден был уйти. Добравшись до обнесенного стеной города, он подумал, что его карма настолько плоха, что уж лучше ему покончить с собой, разбив себе голову об эту стену. Но, когда он уже готовился к самоубийству, Победоносный оказался поблизости и спросил у него, что он задумал. Субхадра рассказал Будде свою историю, и Тот немедленно взял его Себе в ученики. Вместе они вернулись обратно, и семь дней спустя Субхадра достиг архатства. Великие ученики, не знавшие причину успеха Субхадры, спросили о ней Почитаемого-всем-миром. Победоносный сказал им: «Вы знаете только то, что произошло за последние 80 тысяч эпох, но Субхадра уже до этого посеял благие причины. В то время он был также очень беден и собирал дрова, чтобы как-то прожить. Однажды он встретил в горах тигра и, поняв, что ему не убежать, поспешно залез на дерево. Тигр же, увидев, что он спрятался на дереве, начал грызть ствол, чтобы дерево свалить. В решающий миг, когда спасения ждать было неоткуда, Субхадра внезапно подумал о просветленном Будде, который обладает великой силой сострадания и может спасти всех страждущих. И тогда он громко воззвал: «Намо Буддая! Явись скорей, чтобы меня спасти!» Услышав этот крик, тигр предпочел уйти, не причинив ему вреда. Субхадра тем самым посеял непосредственную причину достижения состояния Будды, которая сегодня созрела; отсюда и обретение им ступени архата». Услышав этот рассказ из уст Победоносного, все великие ученики порадовались и воздали хвалу чудесному достижению бедного брамина. Гун-ани и притчи периода первого патриарха чань Выбор Бодхидхармы Рассказывают, что Бодхидхарма прожил в Китае четырнадцать лет. За это время он сумел продвинуть учение Будды в Поднебесной и лично преподать дхарму множеству учеников. Однако через четырнадцать лет Дамо, или Путидамо, как звали патриарха в Китае, постарел и захотел вернуться то ли в Индию, то ли уйти в Гималаи, чтобы затеряться и исчезнуть в вечных снегах, как поступали затем многие продвинутые последователи этого учения, достигшие просветления. У Дамо было много учеников и послушников, но из них он выбрал лишь четверых, уединился с ними и сказал: – Я вам задам лишь один вопрос: в чем сущность моего учения? Тот из вас, кто даст лучший ответ, и станет моим преемником. В наступившей тишине все посмотрели на первого ученика, который считался самым ученым, самым начитанным. И тот ответил: – Выход за пределы разума – вот что является главным в твоем учении. Дарума произнес: – Ты коснулся кожи моего учения, но не более того. – И повернулся ко второму ученику, который сказал: – Нет никого, кто бы мог выйти за пределы ума. Все есть пустота. Нет разницы между тем, что нужно познать, и тем, кто должен познать. В этом сущность твоего учения. Бодхидхарма произнес: – Ты коснулся костей моего учения. – И повернулся к третьему ученику, который сказал: – Сущность твоего учения невыразима. Бодхидхарма засмеялся: – Но ты ее выразил! Ты коснулся костного мозга. Он повернулся к четвертому ученику, у которого были лишь слезы на глазах, который не произнес ни слова, но лишь упал в ноги Бодхидхармы. Вот его-то учитель Дамо и признал своим преемником. Каноническая версия прихода Бодхидхармы Бодхидхарма (Путидамо, Дамо, Дарума), 28-й патриарх индийского буддизма и первый патриарх чань, согласно «Запискам об истории драгоценного учения», датированным 774 годом, являлся третьим сыном южноиндийского раджи Сугандха; родился он в 470 году, но рано покинул дом и присоединился к одной из буддийских общин. Вначале получил монашеское имя Бодхитара, позже – Бодхидхарма. Достаточно быстро, благодаря своим необыкновенным способностям, он становится духовным лидером и патриархом индийского буддизма. Сам 27-й буддийский патриарх Праджнятару вручил ему патру (чашу – непременный атрибут буддийского монаха) и патриаршую рясу. Затем в духе миссионерства в 520 году (по другим источникам – в 527 году) патриарх направляется в Поднебесную. Морским путем он добирается до Гуанчжоу, а оттуда – в Цзилин (нынешний Нанкин), где вроде бы поначалу ищет покровительства князя Лиан У-ди, тяготевшего к буддизму. Рассказывают, что князь спросил патриарха: «Я построил много монастырей, возвел статуи Будд, всячески покровительствовал монашескому движению, прочел множество сутр – каковы же мои заслуги и добродетели?» Дамо сурово отвечал: – Нет ни заслуг, ни добродетелей. – Почему же? – удивился князь и услышал в ответ: – Ты всего лишь сделал несколько добрых дел; но в этом нет никаких заслуг и добродетелей. В природе нет святого и несвятого – это лишь понятия двойственного ума. Природа просто есть. И тогда князь спросил: – А какова же природа святости? Учитель ответил: – Безграничная пустота и ничего святого. В природе нет святого и несвятого – это лишь понятия двойственного ума. Природа просто есть. Это было уж слишком! Князь окончательно оскорбился. Ведь Бодхидхарма, по сути, отрицал даже святость Будды! Владыка на мгновенье забыл про свою учтивость и громко воскликнул: – Тогда кто же стоит передо мной? Учитель ответил: – Мне это неведомо. После такого ответа князь, разумеется, разгневался в очередной раз, а Дамо понял, что рассчитывать здесь на покровительство бессмысленно, и, откланявшись, отправился на север. Рассказывают, что, добравшись до Янцзы, патриарх не смог найти лодку, чтобы переправиться на другой берег. Тогда он сорвал ветку и на ней, не замочив ног, преодолел столь серьезную водную преграду. Еще говорят, что на той ветке имелось пять листиков, и потому-то впоследствии школа Чань разделилась на пять направлений. Добравшись до Лояна (столица Северная Вэй), Бодхидхарма посетил ряд монастырей, но остановил свой выбор на монастыре Шаолинь в горах Суньшань, где и начал активную проповедническую деятельность. Следует признать, что многим изнеженным монахам того времени подход к обучению «бородатого варвара» показался чересчур радикальным. Во-первых, Дамо сразу же сформулировал доктрину «двух проникновений и четырех действий». При этом «два проникновения» – это два способа достижения просветления. Первый – путем внутреннего духовного развития и созерцания («духовное проникновение»), второй – путем совершения практических действий, зачастую весьма тяжелых («проникновение посредством действия»). Иначе говоря, Бодхидхарма требовал неразрывной связи внешнего и внутреннего, физического и психического и т. д. и т. п. Он заставлял монахов выполнять тяжелые физические упражнения, ставшие впоследствии основой шаолиньской школы боевых искусств. В общем, монахи не поняли и не приняли своего грозного учителя, и тому пришлось удалиться в пещеру неподалеку от монастыря, где он провел в непрерывной медитации девять (по другим источникам – целых десять) лет. Рассказывают, что тень учителя до сих пор сохранилась на стенах этой пещеры медитации. «Затем он передал патру и рясу однорукому Хуэй-кэ. В царстве Восточная Вэй на третьем году правления «Тхиень Тхин» (536 г.) 5-го дня 10-го лунного месяца совершенно успокоился и похоронен на горе «Медвежье ухо» (Сюн Ар Шань)». Согласно трактату «Цзин тэ чжан тэн Лу» (XI в.), является основателем Шаолиньцюань. Историческая справка На самом деле буддизм в Китае к моменту прибытия Бодхидхармы действительно был уже весьма развит. В Поднебесной насчитывалось 47 монастырей, получавших содержание из государственной казны, 8 монастырей, существовавших на частные вложения богатых семей, и 30 тысяч буддийских храмов, обеспеченных пожертвованиями прихожан. Историки, однако, считают, что некоторые властители неохотно вводили в своих владениях «чужеземную» религию, пришедшую в Срединную империю всего четыре века назад. Некоторые буддийские правила шли вразрез с местными традициями и обычаями. Например, буддийский монах должен был брить голову, а конфуцианство запрещало деформировать естественный человеческий облик. Буддийский монах давал обет безбрачия, а в Китае, где процветал культ предков и приветствовалась многодетность, отсутствие потомства считалось карой небесной, а безбрачие рассматривалось чуть ли не как детоубийство. Тем не менее буддизм постепенно прививался в Поднебесной, хотя отношения монастырского и храмового духовенства с властями в VI в. оставались в целом натянутыми. Бодхидхарма лишает себя ресниц Дошедшие до нас изображения, как правило, рисуют Бодхидхарму не очень-то привлекательным внешне человеком. Лицо, заросшее густой бородой, свирепый взгляд изпод мохнатых нависших бровей, круглые глаза, грузное бесформенное тело, закутанное в какие-то непонятные обноски… По преданию, ресницы эти подобрал сам Будда, бережно посадил их в землю, и из них выросли кусты ароматного чая, который до сих пор пьют буддисты в периоды долгой медитации, взбадривая сознание. Рассказывают, что один лишь раз во время своей непрерывной девятилетней медитации в пещере учитель Дамо позволил себе ненадолго задремать. В наказание он тут же вырвал себе ресницы, которые, надо думать, были у него достаточно густыми, и бросил их на склон горы Ча. По преданию, ресницы эти подобрал сам Будда, бережно посадил их в землю, и из них выросли кусты ароматного чая, который до сих пор пьют буддисты в периоды долгой медитации, взбадривая сознание. Говорят, что именно отсюда берет начало чайная церемония, пришедшая в XII в. из Китая в Японию вместе с чаньскими монахами. Бодхидхарма в одной сандалии Еще рассказывают, что уже в самом начале, после своего прихода в Шаолинь, Дамо попытался обучать монахов искусству «уменьшения веса тела», вошедшему впоследствии в арсенал настоящих шаолиньских бойцов. Широко известно о том, как Дамо переправился через реку Янцзы, усевшись верхом на легкий тростниковый шест! Другие же говорят, что чаньский патриарх точно таким же образом переправился в Китай из Индии по морю. Только использовал на сей раз соломенные сандалии, одну из которых случайно потерял во время своего путешествия. Не случайно на многих шаолиньских изображениях Дамо изображен с одной сандалией в руке. Физическое восстановление патриарха Рассказывают, что десять лет созерцания стены в своей пещере, причем в одном положении (в положении «сидячей медитации»), окончательно лишили Дамо возможности двигать руками и ходить. Надо сказать, что к тому времени шаолиньские монахи прониклись уважением к упорству своего учителя и потянулись к нему. В общем, при появлении учеников Дамо не смог подняться, потому что ноги его не слушались. И тогда патриарх использовал особый комплекс упражнений, который помог ему быстро восстановить былую подвижность, а монахам наказал впредь сочетать практику молчаливого созерцания с физическими упражнениями, в том числе с особой практикой кулачного боя. Воодушевленные монахи рьяно взялись за тренировки, сочетая их с дыхательно- медитативными методиками, и… родилось искусство ушу. Пещера Бодхидхармы К ней ведет узкая тропинка, уходящая от монастыря к самым вершинам горы Суншань. В сущности, тропинки-то здесь и нет – ноги путника ступают по камням, разбросанным в траве. Говорят, что века два-три назад по императорскому указу здесь была проложена даже каменная лесенка, но сегодня о ней напоминают разве что эти камни в траве. Но сама пещера хорошо сохранилась и до сих пор; она является величайшей святыней чаньской школы. Правда, долгое время эта небольшая пещера находилась в запустении, но в 1991 году здесь был проведен укрепительный ремонт, а вокруг самой пещеры возведен портал. Внутри пещеры поставлена небольшая статуя сидящего Бодхидхармы, возле которой постоянно дежурит монах. А в 1995 году на самой вершине горы была возведена огромная статуя сидящего Дарумы, которая видна даже из монастыря. Путь от монастыря до пещеры Дарумы быстрым шагом занимает примерно час. Свидетельства смерти Дамо, официальные и не очень Таких свидетельств имеется целых три. Это, во-первых, «Продолжение жизнеописаний достойных монахов» («Сюй гаосэн чжуань»), в котором говорится, что Дамо умер в 534–537 годах в возрасте 160 лет, где-то неподалеку от Лояна, т. е. там же, где находился Шаолиньсы, и его тело было кремировано. Во-вторых, спустя 300 лет в исторических хрониках Лю Сюя «Книга династии Поздняя Тан» в разделе «Жития магов» сообщается, что Дамо «нашел пристанище в Шаолиньском монастыре, что в горах Суншань. Там он случайно отравился и умер». Но еще на рубеже Вэй и Суй (т. е. во второй половине VI в.) один китайский посланник, направленный в Западные земли, по возвращении совершенно официально сообщил, что повстречал Дамо на Памире и видел, как тот нес в руке лишь одну сандалию, а затем стремительно удалился. Доклад чиновника был проверен с китайской тщательностью – могилу Бодхидхармы вскрыли и обнаружили в ней… лишь одну сандалию; останков подвижника не было. Власти даже решили, что Бодхидхарма, полуобутый, отправился на родину, откуда и появилось еще одно его прозвище – Святой в одной туфле. Имеются свидетельства того, что патриарха видели едущим верхом на тигре в джунглях Индии, бредущим по дорогам Японии, преодолевавшим горные перевалы Тибета и т. п. В чем разница Рассказывают, что однажды у патриарха спросили: «Какова разница между жизнью великого мудреца и обыденной жизнью заурядного человека?» Бодхидхарма ответил: «Это подобно осенней паутине. Некоторые ошибочно принимают ее за пар, но в действительности это паутина, парящая в воздухе. Средний человек видит мудреца и считает его жизнь такой же, как и его собственная обычная жизнь, в то же время человек просветленный видит нечто святое в жизни самого обычного человека». Безбородый варвар Увидев портрет бородатого патриарха Бодхидхармы, Хоань сказал: «Отчего этот парень из Западных краев такой безбородый?» Впоследствии Умэнь (5) прокомментировал это высказывание: «Если вы что-то делаете, то делайте по-настоящему. Просветление должно быть пережито воистину. Лик Бодхисатвы нужно прозреть в самом себе. Одного взгляда на него довольно для того, чтобы удостовериться в его подлинности. Но если вы станете утверждать, что видели этот лик, вы тут же его потеряете». Если вы что-то делаете, то делайте по-настоящему. Кипарис во дворе Один монах спросил Чжаочжоу: «Что означал приход Бодхидхармы с запада?» Чжаочжоу ответил: «Кипарис во дворе». Умэнь добавил: «Тот, кто поймет ответ Чжаочжоу, узнает, что прежде не было Шакьямуни, а в будущем не будет Майтрейи». Доктрина чань в формулировке самого Бодхидхармы: Особая форма передачи истины, не связанная с какими-либо трактатами. Независимость от всякого рода буквы. Прямой контакт с духовной сущностью человека. Проникновение в глубины внутренней природы человека. И достижение совершенства Будды. Четыре патриарха чань Как Бодайдорума успокоил сознание Хуэй-кэ Хуэй-кэ, будущий второй патриарх чань, прежде был ученым-конфуцианцем, причем не отличался крепким здоровьем и физической силой. Прослышав о великом учителе Дамо, он явился к нему в Шаолиньский монастырь и строго следовал всем наставлениям учителя в течение трех лет. Однажды – было это зимой – он подошел к любимой пещере Дамо и попросил Учителя, который медитировал внутри, успокоить свое сознание. Словно бы в ответ снег пошел сильнее и совсем занес монаха, которому почтение к Учителю не позволяло войти в пещеру. Дамо же оставался внутри и никак не реагировал на просьбу Хуэй-кэ. Тогда искатель истины в знак своей величайшей решимости отрубил себе левую руку и, превозмогая боль, протянул ее Дамо со словами: «В моем сознании нет покоя. Прошу вас, Учитель, успокойте его!» И тогда, наконец, Дарума молвил: «Давай мне твое сознание, и я его успокою». Хуэй-кэ отвечал: «В том-то и дело, что всякий раз, когда я его ищу, то никак не могу ухватить». «Ну вот я и успокоил твое сознание!» – сказал Дамо, и после этих слов Хуэй-кэ испытал просветление. Примечание: по поводу этого гун-аня Дмэнь Хуэй-кай сказал с совершенно чаньской интонацией: «Этот беззубый варвар по имени Дамо проделал путь в сотню тысяч ли, точно хотел сообщить что-то очень важное. Он уподобился волне в безветренную погоду. В конце концов он приобрел лишь одного ученика, да и тот был калекой. А все его дальнейшие последователи и вовсе ни бельмеса не смыслили». Хуэй-кэ (Эка, яп. ) Биография Хуэй-кэ, или Эки (487–593), как она традиционно передается, сама по себе исполнена назидательного смысла, т. е. является своего рода притчей. До встречи с Бодхидхармой будущий второй патриарх чань звался Цзи-гуаном. Как уже было сказано, он не отличался хорошим здоровьем и физической силой. А потому, когда он явился в Шаолинь и Бодхидхарма впервые его увидел, то, как передают, молвил: «Я не беру физически слабых учеников». Однако он преподал Цзи-гуану «Движения рук восемнадцати архатов», чтобы тот окреп физически. Позанимавшись год по указанной методике, Цзи-гуан попросил у учителя дальнейших наставлений. В тот момент Бодхидхарма пребывал в своем излюбленном месте – в пещере, впоследствии названной в его честь, которая располагалась неподалеку от монастыря. «Если ты сможешь сдвинуть меня с места, то я стану тебя учить», – отвечал Дарума. Однако, как ни пытался монах сдвинуть с места хотя бы палец своего наставника, ему это не удалось. Тогда Бодхидхарма обучил Цзи-гуана технике «Перемен в сухожилиях» (6), при помощи которой можно развить внутреннюю силу. Спустя год, уже олицетворяющий собой здоровье и жизненную силу, Цзи-гуан вновь просил Учителя у входа в его любимую пещеру новых наставлений. Бодхидхарма сказал: «Птичий гомон снаружи не позволит тебе успешно заниматься». Цзи-гуан принялся отчаянно прогонять птиц, но стоило ему войти в пещеру, как те опять возвратились. А когда он сломал ветку, на которую садились птицы, те перебрались на верхушку дерева. Цзи-гуан был в отчаянии, и тогда Бодхидхарма с помощью своей сверхъестественной силы вызвал сильный ветер, и все птицы улетели. После чего Бодхидхарма научил Цзи-гуана правильному созерцанию. Еще после трех лет занятий Цзи-гуан снова испросил у Учителя наставлений, но всякий раз Бодхидхарма уклонялся от беседы с ним. И вот в один из зимних дней ученик явился своему непреклонному Учителю, пребывавшему в своей пещере в медитации. День выдался снежным и ветреным, и скоро снег засыпал Цзи-гуана до колен. Но Цзи-гуан продолжал ждать у входа в пещеру, ибо уже мог выдерживать самый лютый холод благодаря упражнениям «Перемены в сухожилиях». Наконец Бодхидхарма позволил ему в заглянуть пещеру. «Прошу наставить меня на путь учения», – взмолился Цзи-гуан. «Нет», – был ответ. «Когда же, Учитель, вы научите меня?» – «Когда снег покраснеет». Услышав эти слова, Цзи-гуан вытащил меч и отрубил себе левую руку. Хлынувшая из раны кровь моментально окрасила снег. Сохранив полную невозмутимость, Дам о спросил: «Что же тебя беспокоит?» – «Мой ум не спокоен. Прошу вас, учитель, успокойте мой ум». – «Принеси же мне свой ум, и я успокою его». И тут неожиданная улыбка осветила лицо Цзи-гуана: «О, я нигде не могу отыскать свой ум. Его у меня нет». – «Ты пробудился, – подтвердил Бодхидхарма. – С этих пор ты будешь называться Хуэй-кэ» (что означает – «способный передавать мудрость»). Затем Бодхидхарма передал «Ланкаватара-сутру» Хуэй-кэ (яп. Эка). Вступая в паринирвану, он вручил Хуэй-кэ хлопчатобумажную кашаю (монашескую рясу) – знак патриаршей власти в чань-буддизме как Второму патриарху. В этой достаточно длинной истории нужно, наверно, обратить внимание и на тот факт, что, став чаньским учителем, Дарума прежде всего установил в своем монастыре систему обучения боевым искусствам, то есть преподал путь духовного совершенствования через тело. Патриаршество и смерть Хуэй-кэ (Эки) После ухода Бодхидхармы движение чань в Поднебесной возглавил Эка (487–593). Уже до того, как он пришел к своему суровому учителю за наставлениями, Хуэй-кэ являлся эрудированным ученым, знакомым как с чисто китайской классикой, так и с буддийской доктриной. Когда же ценой чудовищных усилий и страданий ему удалось добиться того, чтобы Бодхидхарма подтвердил его достижения, этот человек отнюдь не пре исполнился законной, может быть, гордости и уверенности в себе. После ухода Учителя он приступил к проповеди отнюдь не сразу, а поначалу больше вращался в низших слоях общества. Очевидно, Эка либо стеснялся, либо побаивался людского признания. Однако при всяком удобном случае он не отказывался от негромкой проповеди доктрины чань. Судя по всему, его отличали скромность, спокойствие и полное отсутствие самомнения. Возможно, это его и погубило. Однажды Хуэй-кэ вел беседу о дхарме у ворот храма, в котором в то же самое время проповедовал местный священнослужитель, самоуверенный и весьма почитаемый человек. Причем народ вскоре покинул почтенного проповедника и окружил ученого монаха в лохмотьях, у которого к тому же не имелось каких-либо внешних признаков принадлежности к духовному сану. Это вызвало гнев облеченного официальным саном священника; он обвинил нищего монаха перед властями в профанации. Эку тут же арестовали и, не пожелав особенно разбираться, казнили по местному обычаю. Интересно, что патриарх и не стал отрицать своей вины, согласился с приговором, заявив при этом, что должен таким образом уплатить свой кармический долг. Это произошло в 593 году, когда патриарху было 106 лет. Из переписки Хуэй-кэ с его учеником-мирянином Один мирянин по имени Ко, ставший приверженцем учения чань, написал Эке следующее письмо: «Тень преследует человека, а звук порождает эхо. Изнурив свое тело в погоне за тенью, человек не знает, что тень – всего лишь порождение тела. Он не знает также, что эхо нельзя подавить повышением голоса, так как именно голос его и производит. Подобным образом того, кто, стремясь к нирване, подавляет желание и страсти, можно сравнить с человеком, гоняющимся за своей собственной тенью, а того, кто стремится к совершенству Будды, считая, что оно не зависит от природы живых существ, следует сравнить с тем, кто молчит, но все же желает услышать эхо, произведенное его же голосом. Поэтому и просветленный и невежда идут одной и той же дорогой: мудрец нисколько не отличается от профана. Мы даем название тому, что не имеет никакого названия, однако мы основываем свои суждения на этих названиях. Мы создаем теории там, где они неуместны, и созданные нами теории вызывают споры и разногласия. Все это – призраки, лишенные реальности. Кто может сказать, где правда? Все слова пусты и бесплодны: кто знает, что существует и чего не существует? Таким образом, приходится признать, что наше достижение действительно не есть достижение, а потеря также не есть потеря. Я изложил свою точку зрения, и если я ошибаюсь, то, пожалуйста, направьте меня на истинный путь». Хуэй-кэ ответил: «Ты поистине понял, что такое дхарма: глубочайшая истина заключается в принципе единства». На это послание Хуэй-кэ ответил: «Ты поистине понял, что такое дхарма: глубочайшая истина заключается в принципе единства. Вследствие неведения человек принимает драгоценный камень за осколок кирпича, но смотрите же, как только он внезапно пробуждается и достигает просветления, то видит, что перед ним истинная драгоценность. Невежда и просветленный в сущности одно: в действительности не следует искать различий между ними. Следует знать, что все вещи таковы, каковы они есть. Те, кто усматривает в мире двойственность, достойны сожаления, и именно им я посвящаю это письмо. Если мы знаем, что ничто не отделяет это тело от Будды, то какой смысл тогда искать нирвану (как нечто, находящееся где-то вне нас самих)?» Третий патриарх Сэнцань (Сосан, яп. ) Об этом человеке нам известно еще менее, чем обо всех прочих патриархах. Существуют такие люди, которые умудряются проходить по жизни, вроде бы совсем не оставляя в ней следов. Но после них остаются свершения. Итак, Сосан (606 г.) стал третьим китайским патриархом. Согласно «Истории», однажды к Эке явился мирянин лет сорока, вроде бы страдающий проказой (фэн-ян, кит ), и попросил учителя очистить его от скверны (вероятно, это слово несло двойной смысл – болезни и греха). Тогда Хуэй-кэ повел себя в стиле собственного учителя. Он сказал: «Принеси мне свои грехи сюда, и я очищу тебя от них». Помолчав, мирянин ответил: «Когда я пытаюсь найти их, они исчезают». Хуэй-кэ и дальше предпочел не оригинальничать: «В таком случае, я тебя уже совсем очистил. Отныне ищи убежища в Будде, дхарме и сангхе (братстве) и пребывай в них». Однако Сэнцань проявил настойчивость. «О учитель, – сказал он, – я знаю, что ты принадлежишь к братству, но разъясни мне, пожалуйста, что такое Будда и дхарма». Эка ответил: «Ум – это Будда, ум – это дхарма; Будда и дхарма едины. То же самое можно сказать и о братстве». Такое объяснение искателя удовлетворило, и он сказал: «Сегодня я впервые понял, что грехи не внутри, не снаружи и не в середине; то же самое относится к уму, Будде и дхарме – все они едины» (7). Как известно, Эка принял Сосана в монахи, но после этого тот совершенно исчез для мира. О его жизни вообще больше ничего не известно. Это можно отчасти объяснить тем, что император династии Северная Чжоу начал преследовать буддизм. Лишь на двенадцатом году правления Кай-хуана династии Суй (592 г.) Сосан вдруг находит себе достойного преемника по имени Досин. Но о том следующая история. «Слова доверия сердцу» («Синдзима») патриарха Сэнцаня (8) Один из последующих лидеров чань Линьцзи (Риндзай, яп. ) констатирует, что это творение Сэнцаня является первым четким и упорядоченным изложением доктрины чань. В связи с особой важностью данного небольшого текста приводим его целиком в усредненном переводе. Великий Путь не труден, следует лишь избегать предпочтений. Когда нет ни приязни, ни неприязни, все становится ясным и очевидным. Но стоит провести тончайшее различие — и небеса отрываются от земли. Если хочешь постичь истину, не придерживайся мнений. Превозносить одно и принижать другое есть помрачение сознания. Когда глубинный смысл вещей не понят, сущностный покой сознания тревожится без толку. Путь совершенен подобно великому пространству, которое объемлет все, в котором нет ничего лишнего. Решая принять или отвергнуть, лишаешь себя видения подлинной природы вещей. Живи не во внешней тьме вещей и не во внутренней пустоте. Пребывай в безмятежном единстве с вещами, и миражи эти исчезнут сами собой. Пытаться достичь недеяния отказом от действия значит вовлекаться в действие. Впадая в одну из крайностей, не познать единство. Впадая в одну из крайностей, не познать единство. Кто не живет в согласии с Путем, тот уловлен деянием и недеянием, утверждением и отрицанием. Отрицать реальность вещей значит не заметить реальность. Утверждать пустотность вещей значит не заметить реальность. Чем больше говоришь и думаешь об этом, тем дальше уходишь от истины. Останови речь и мышление — и не будет ничего, недоступного познанию. Возвращаться к корням значит усмотреть смысл. Устремляться к видимым формам значит не заметить истока. Просветление есть выход за пределы видимых форм и пустоты. Наблюдая перемены в пустом мире, реальными их называют лишь в силу неведения. Не ищи истину: перестань лишь цепляться за мнения. Не входи в противостояние, все время будь готов из него выйти. Малейший намек на «это» и «то», «правильное» и «неправильное» — и сущность сознания скрывается во мраке. Хотя истоком раздвоения служит единство, не привязывайся даже к единству. Когда сознание утвердилось на Пути, ничто не в силах его потревожить. Когда вещь не может потревожить сознание, прежнему ее существованию приходит конец. Когда различающим мыслям приходит конец, прежнего сознания более не существует. Когда вещи исчезают, исчезает и сознание, когда исчезает сознание, исчезают и вещи. Вещи существуют благодаря сознанию, сознание существует благодаря вещам. Пойми относительность этих двух и реальность единой пустоты, их общей основы. В этой пустоте они неразличимы, и в каждом из них заключена вся тьма вещей. Кто не проводит различия между грубым и тонким, тот не соблазнится и различными мнениями. Жить в согласии с великим Путем ни легко, ни трудно. Но люди средней учености полны сомнений и страхов, и чем больше они спешат, тем медленнее идут. Связывает любая привязанность, и привязанность к идее просветления не лучше других. Если дать вещам идти своим путем, то некуда будет приходить и неоткуда уходить. Следуя своей природе, единой с природой вещей, ты пойдешь свободно и безмятежно. Когда мысль связана, истина сокрыта, ибо все во мгле и тумане. Тяжелая обязанность всему давать оценку утомляет и раздражает. В разделении и размежевании что хорошего? Если хочешь следовать Путем, не отвергай даже мира чувств и идей. Ибо полное его приятие есть истинное просветление. Мудрый ничего не добивается, невежда сам себя связывает. Нет двух истин, истина одна, раздвоение же служит нуждам неведения. Пытаясь отыскать сознание при помощи сознания, не избежать великой путаницы. Покой и движение порождены обманом чувств, симпатия и антипатия исчезают с просветлением. Все противоположности – плод заблуждения ума; они подобны снам, цепляние за них безумно. Обретение и утрата, правильное и неправильное, — в конце концов такие мысли разом исчезают. Когда глаза не спят, сны уходят сами собой. Когда ум не разделяет, тьме вещей возвращается их единая сущность. Познать тайну единой сущности значит освободиться от пут. Узреть равенство вещей значит обрести свою сущность, неподвластную времени. С чем сравнить то, что ничем не обусловлено и ни с чем не связано? Нет двух истин, истина одна, раздвоение же служит нуждам неведения. Узри постоянство движения и движение постоянства — движение и покой исчезнут. Когда нет противоположностей, нет и единства. Это великий предел — неизречим, неисчислим. В неразделенном сознании, созвучном Пути, угасают эгоцентрические устремления. Колебаниям и сомнениям приходит конец, и возможной становится жизнь в истинной вере. Одним ударом мы освобождаемся от пут: ничто не связывает нас, и мы ни к чему не привязаны. Все становится легким, ясным и самоочевидным, не требуя участия ума. Ни мысль, ни понимание, ни знание, ни представление здесь не нужны. Ни сознающего, ни сознаваемого нет в этом мире Таковости – мире «того, что есть». Чтобы войти в согласие с Путем, просто говори сомнениям: «Нет двух». «Нет двух» – ничто не отделено, ничто не исключено. Где и когда бы ни случилось просветление, оно является проникновением в эту истину. Истина запредельна великому и малому в пространстве и времени. Единый миг равен десяти тысячам лет, ибо пустота здесь и пустота там. Единый миг равен десяти тысячам лет, ибо пустота здесь и пустота там. Бесконечная вселенная, стоящая пред глазами, бесконечно велика и бесконечно мала. Разницы нет, ибо когда определения ума исчезли, границ меж ними не видать. Где бытие? И где небытие? Так не теряй же время в рассуждениях о недоступном рассуждениям. Одна ли вещь, тьма ль вещей — иди средь них, сливаясь без различий. Жить так значит не печалиться несовершенством. Довериться этому значит идти путем недвойственности. Потому что недвойственность едина с доверившимся ей сердцем. Слова! О Пути нельзя сказать, ибо на нем нет ни вчера, ни завтра, ни сегодня. Молиться вместе с императором Однажды император попросил Мастера Сосана прийти во дворец и помолиться за него. Сосан пришел, но молиться отказался. Он сказал: «Это невозможно. Есть несколько вещей в жизни, которые каждый должен делать сам. Например, если вы хотите обнять женщину, то я не могу сделать это за вас, от вашего имени. Или если вы хотите высморкаться, то вам самому придется сделать это. Я не могу сделать этого за вас, это не поможет. То же самое в отношении молитвы. Как я могу молиться за вас? Вы молитесь, и я буду молиться вместе с вами». Сосан сказал: «Как я могу молиться за вас? Вы молитесь, и я буду молиться вместе с вами». Четвертый патриарх Даосин (Досин, яп. ) Рассказывают, что однажды он попросил учителя: «Покажи мне, пожалуйста, путь освобождения». – «Кто же и когда тебя поработил?» – был мгновенный ответ. «Никто», – обескуражено отозвался ученик. «Но коли это так, – безжалостно продолжал Сосан, – тогда зачем же тебе искать освобождения?» Говорят, что именно эта реплика Сосана послужила начальному пробуждению молодого человека, а затем под руководством учителя он добился и конечного освобождения. Во всяком случае, именно ему передал перед смертью Сосан патриаршую рясу, которую он носил с 580 по 651 год. Даосин и мальчик Однажды к патриарху явился мальчик, и, когда Даосин предложил ему назвать свою фамилию (син, кит ), тот ответил: «Я обладаю природой (син; в китайском слова «фамилия» и «природа» звучат одинаково), и эта природа необыкновенна». – «Что же это такое?» – спросил учитель. «Это син, кит. )» – «В таком случае у тебя нет фамилии». – «Нет, учитель, – согласился мальчик, – потому что она пуста по природе». Несложно разобраться в этой игре слов. Когда учитель спросил мальчика о фамилии, юный последователь чань умышленно обратил внимание учителя на второе значение слова «син», желая перевести вопрос в плоскость пустотности всех понятий. Такой ответ очень понравился Даосину. Впоследствии этот мальчик под именем Хунджень (Гунин, яп. ) стал пятым патриархом чань. Встреча Даосина с Хою В период четвертого патриарха возникло еще одно течение чань (ню-тоу-чань, или годзу-дзен), которое в дальнейшем не получило распространения. Его основателем стал некто Хою, живший у горы Ню-тоу. Как гласит предание, в эпоху Чень-гуань Даосин прослышал о святом человеке и отправился к нему к горе Ню-тоу, проделав неблизкий путь. Добравшись до небольшого буддийского храма в горах, патриарх стал расспрашивать о Хою у монахов. Ему сообщили, что это – простой отшельник, который ни на кого не обращает внимания, никого не приветствует и даже не встает с места, когда к нему обращаются. Даосин все-таки добрался до нужного места и увидел человека, который сидел в спокойном созерцании и не обратил на патриарха ни малейшего внимания. Все же Даосин спросил отшельника, чем он занят. «Я размышляю над умом», – хмуро отвечал тот. «А кто есть тот, кто размышляет, – поинтересовался Даосин, – что такое ум, над которым он размышляет?» Хою почувствовал, что не в состоянии ответить на эти вопросы. Тогда он встал, поприветствовал пришельца и поинтересовался, кто он. Узнав же, что к нему пожаловал сам Даосин, о котором отшельник достаточно слышал от монахов и мирян, он вежливо поблагодарил патриарха за оказанную честь. Прошло немного времени, и хозяин пригласил гостя войти в небольшую хижину, стоявшую неподалеку. В этот момент Даосин увидел, что вокруг нее бродят тигры и волки. В притворном испуге патриарх поднял руки. Тогда Хою заметил: «Я вижу, он еще с тобой». Четвертый патриарх моментально спросил: «Что же, однако, ты видишь?» Отшельник не нашелся, что ответить. Спустя еще небольшое время патриарх написал иероглиф «Будда» (Фу) на камне, на котором Хою обычно размышлял. Это простое действие потрясло отшельника. И тогда патриарх сказал: «Я вижу, он еще с тобой». Хою опять не понял смысла этих слов и стал искренне умолять Даосина раскрыть ему суть учения Будды. Его просьба была удовлетворена, и он впоследствии стал основателем дзен-буддийской школы «годзу». Умер Даосин в 651 году в возрасте семидесяти двух лет. Кто же был на самом деле тот мальчик, что стал патриархом Хундженем (Гунином) Как известно, Даосин достиг пробуждения в молодом возрасте, ближайший его ученик Цзайсун был уже довольно стар. Как-то Даосин сказал ему: «Мне бы хотелось передать учение именно тебе, но ты уже слишком стар для этого. Если бы ты смог сейчас еще раз вернуться в утробу женщины, то я подождал бы тебя в этом мире». Приняв слова патриарха к действию, Цзайсун простился с ним и ушел куда глаза глядят. На берегу реки ему повстречалась девушка, полоскавшая пряжу. Старик обратился к ней с просьбой: «Нельзя ли немного пожить в твоем доме?» – «У меня есть отец и братья, и сама я не могу решить этот вопрос, а потому ступай и спроси у них». Но старик уперся: «Нет, вначале ты согласись сама, а потом уж я пойду спрашивать». Девушка поглядела на ветхого старика, казавшегося таким жалким и усталым, и кивнула в знак согласия. А потом случилось чудо: вернувшись домой, эта незамужняя девица понесла. Естественно, ее родные сочли, что она их жестоко опозорила, и выгнали бедняжку из дома. Пришлось ей наняться в батрачки. Спустя положенный срок у нее родился мальчик, и тут его бедная мать заметила, что ребенок сияет небесным светом. Чтобы выжить, матери с сыном приходилось тяжело трудиться и даже просить подаяния. Поскольку отец ребенка был неизвестен, жители деревни окрестили его Бесфамильным (Усин эр, кит ). Однажды, когда ребенку шел восьмой год, в эти места прибыл с проповедями патриарх Даосин. Едва увидев его, Бесфамильный крепко схватил патриарха за рясу и потребовал, чтобы тот постриг его в монахи. Даосин взглянул на малыша и, погладив его по головке, сказал: «Ты еще слишком мал, чтобы становиться монахом». Но ребенок горестно, совсем как взрослый, произнес: «Наставник! Раньше вам не нравилось, что я слишком стар, а сейчас не нравится, что я слишком молод. Так когда же, наконец, я смогу принять постриг?» Тут Даосин прозрел и спросил мальчика: «Что у тебя за фамилия?» А дальше мы уже знаем эту историю, в которой еще очень юный будущий патриарх столь удачно продемонстрировал свою компетентность в доктрине чань. Пятый патриарх Хунджень (Гунин, яп. ) Пятый патриарх чань (602–675) был родом из той же провинции, что и его предшественник. (Провинция Цичжоу сейчас входит в район Ху-бэй.) Храм, в котором он проповедовал чань своим ученикам (которых насчитывалось около пятисот), был расположен на горе Желтая Олива (Хуан-мэй-Шань). Сегодня некоторые ученые мужи убеждены, что он был первым учителем чань, пытавшимся истолковать его в свете доктрины «Ваджрачхедика-сутра». Вообще принято считать эпоху пятого патриарха поворотным пунктом в истории чань, хотя во всей полноте эта доктрина раскрылась уже при Хуэй-нэне, шестом патриархе. Последний патриарх чань Хуэй-нэн (Эно, яп. ) Каноническая история шестого патриарха Шестой патриарх Хуэй-нэн, Эно по-японски (638–713), был родом из Синь-чжоу, что на юге Поднебесной. Будучи еще подростком (настоящая его фамилия Лу), он лишился отца и был вынужден содержать мать, занимаясь мелкой торговлей древесиной в городе. Однажды, выходя из дома, в котором он продал вязанку дров, мальчик услышал, как некий человек читает вслух буддийскую сутру. То, что он услышал, тронуло его до глубины души. Узнав название этой сутры, а затем даже умудрившись каким-то образом раздобыть драгоценный текст, он затем вознамерился изучить ее под руководством опытного наставника. В наставники себе юноша избрал не кого иного, как самого пятого патриарха, жившего в ту пору у горы Желтая Олива в Цичжоу. С огромным трудом раздобыв немного денег на пропитание матери в свое отсутствие, он отправился с «Ваджрачхедикой» («Бриллиантовая сутра») в неблизкий путь. Целый месяц понадобился ему, чтобы добраться до монастыря (в ту пору в обители Бунина насчитывалось пятьсот или даже больше монахов) и пасть к ногам великого наставника. Патриарх был резок с юношей и сразу же спросил: – Откуда ты и зачем сюда явился? – Я крестьянин из Синь-чжоу. Я хочу стать Буддой, – честно ответил Эно. – Выходит, ты южанин, а южане лишены природы Будды, – уверенно заявил патриарх. – И как это только ты посмел надеяться достичь совершенства Будды? Однако этого юношу оказалось нелегко обескуражить даже самому Хундженю. Недолго думая, он отвечал: – Человек может быть с севера или юга, но что касается природы Будды, то какие же могут быть тут территориальные разграничения! Смелый ответ настолько понравился патриарху, что Эно тут же был принят в братство, правда, послушником самого низшего ранга. Ему поставили задачу – просто молоть рис. И говорят, что он со всем усердием занимался этим полезным делом месяцев восемь или даже дольше. – Человек может быть с севера или юга, но что касается природы Будды, то какие же могут быть тут территориальные разграничения! Между тем настал тот важнейший момент, когда пятый патриарх решил выбрать из числа учеников своего будущего преемника. Было официально объявлено, что тот из числа монахов, кто докажет наиболее глубокое понимание доктрины чань, получит вожделенную рясу патриарха и станет законным наследником Хундженя. В ту пору самым продвинутым, как теперь говорят, монахом считался Дзинсю (706 г.); предполагалось, что именно он обладает и наиболее глубокими познаниями и глубже всех прочих проник во все тонкости доктрины. Никто из собратьев не сомневался, что именно Дзинсю достанется ряса патриарха. Само же испытание состояло в том, чтобы в форме простого четверостишия (гатха) наиболее полно и точно выразить мировосприятие чань. Естественно, Дзинсю сочинил свое четверостишие и вывесил его на стене в зале для медитации, нимало не сомневаясь в своей победе. Это стихотворение гласило: Древо мудрости есть тело. А гладь зеркальная – душа. Держи их в чистоте всегда, Смотри, чтоб пыль на них не села. Большинство монахов сошлось в том, что суть учения лучше не выразишь. Теперь уже никто не сомневался, что именно автору этой гатхи отдаст предпочтение патриарх. Каково же было удивление монахов, когда, проснувшись на следующее утро, рядом с первым четверостишием они увидели на той же стене и другое: Нет древа мудрости (бодхи), И нет зеркальной глади; С начала самого нет ничего — Так что же может пылью покрываться? Автором этих строк оказался младший послушник, почти мирянин, выполнявший в монастыре самую простецкую работу и почти не участвовавший в ученых диспутах. Тот самый парнишка, который до сих пор перемалывал рис да колол дрова! Этот парнишка всегда держался так скромно, что вообще никто не принимал его всерьез, а тут он посмел бросить вызов самому выдающемуся из монахов (не считая, конечно, самого патриарха)! Но Хунджень посчитал совсем не так. Правда, у старого патриарха, хорошо знавшего свою паству, возникли небезосновательные опасения: ведь объяви он сейчас Хуэй-нэна своим преемником, последний мог бы от этого пострадать. Патриарх поступил мудро – вызвал Эно к себе ночью, когда остальные монахи спали, вручил ему патриаршую рясу и посоветовал скрыть до поры свои духовные достижения. Он также повелел не передавать далее рясу Бодхидхармы, так как предвидел, что во время патриаршества Хуэй-нэна учение окрепнет настолько, что в дальнейшем отпадет надобность в символической передаче истины. Как мы знаем, все так и случилось. И в ту же ночь Хуэй-нэн тайно покинул монастырь. Рассказывают, что дня через три после того, как Эно бесследно исчез с горы Желтая Олива, известие о неслыханном происшествии разнеслось по всему монастырю и наделало немало шума. Группа возмущенных монахов, возглавляемая Ме-дзедзой, пустилась в погоню за беглецом. И, конечно, его настигли на горном перевале уже довольно далеко от монастыря. Тогда Хуэй-нэн положил свою рясу на камни и сказал монаху Ме-дзедзе: «Эта ряса символизирует нашу патриаршую веру, ее нельзя отобрать насильно. Однако, если ты этого так хочешь, пожалуйста, забери ее». Ме-дзедзе попытался поднять патриаршую рясу, но она оказалась тяжела, как гора. Тогда монах затрепетал в благоговейном ужасе и воскликнул: «Я пришел сюда, чтобы получить веру, а не рясу. О брат мой, умоляю тебя, рассей мое неведение». И будущий шестой патриарх смилостивился: «Если ты пришел за верой, оставь все свои страстные стремления. Не думай ни о добре, ни о зле, но посмотри, каков в данный момент твой первозданный лик, который ты носил еще до своего рождения». Получив это указание, Ме-дзедза моментально постиг ту внутреннюю истину, которую прежде он искал во внешних вещах. Он вдруг прозрел, точно выпил полную чашу холодной воды и утолил жажду. Переживание, испытанное монахом, было столь грандиозно, что он буквально обливался потом и слезами. С величайшим благоговением он подошел к учителю, приветствовал его поклоном и спросил: «Кроме того скрытого смысла, который заключается в этих важных словах, есть ли еще что-нибудь тайное?» Хуэй-нэн отвечал: «В том, что я тебе показал, нет ничего потаенного. Если ты размышляешь внутри себя и узнаешь свой лик, который был твоим до сотворения мира, то тайна – в тебе». Хуэй-нэн отвечал: «В том, что я тебе показал, нет ничего потаенного. Если ты размышляешь внутри себя и узнаешь свой лик, который был твоим до сотворения мира, то тайна – в тебе» (9). Гунин умер в 675 году, и лишь через четыре года после этого (а некоторые указывают и более длительный срок – вплоть до 15 лет) Эно приступил к выполнению своей миссии. До тех же пор он, по совету своего наставника, жил в горах жизнью отшельника. В миру он появился лишь в 39 лет, и было это в первый год И-фэна (676 г.) во времена династии Тан. Хуэй-нэн пришел в храм Фа-син в провинции Гуан, где ученый священник Инею комментировал Нирвану-сутру. Патриарх увидел, как несколько монахов спорили, собравшись возле трепещущего флага. Один из них утверждал: «Флаг является неодушевленным предметом, и не что иное, как ветер, заставляет его колыхаться». На это другой монах возражал, что «и флаг и ветер – вещи неодушевленные, тогда вроде бы колыхание невозможно». Третий аргументировал процесс тем, что «колыхание вызвано определенным сочетанием причин и следствий». Ну а четвертый предлагал собственную версию: «В конце концов, нет колышущегося флага, это просто ветер движется сам собою». Спор разгорался все сильнее, но Эно прервал его одним лишь замечанием: «Колышутся не ветер и не флаг, а ваш разум». Спор монахов моментально прекратился. Сам ученый священник Инею был потрясен заявлением Эно, показавшимся всем абсолютно убедительным и авторитетным. Выяснив вскоре, кто был этот человек, Инею попросил его поведать ему об учении учителя с горы Желтая Олива. Хуэй-нэн ответил очень просто: «Мой учитель не давал какихто особых указаний: он просто настаивал на необходимости узреть нашу собственную природу при помощи наших собственных усилий; он не принуждал к какой-то медитации, приносящей освобождение. Дело в том, что все, что может быть названо, ведет к двойственности, а истинному учению двойственность чужда. Ухватить эту недвойственность истины – цель дзена. Природа Будды, которой все мы обладаем и постижение которой составляет цель дзен, не может быть разделена на такие противоположности, как добро и зло, вечное и преходящее, материальное и духовное. Человек видит двойственность в жизни вследствие помутнения разума: мудрый, просветленный видит реальность вещей, не затемненную ложными идеями». Так началась для Хуэй-нэна патриаршая деятельность. Впоследствии у него были тысячи учеников. Тем не менее он никогда не бродил с проповедями по белу свету, но прочно осел в собственной южной провинции, а своей резиденцией избрал монастырь Баолинь в Цао-ци. Когда дошло до императора, что преемником Бунина является Хуэй-нэн, он послал к нему кого-то из придворных с официальным приглашением приехать в столицу, которое Эно отклонил, предпочтя оставаться в своих горах. Посланник, однако, пожелал получить указания, касающиеся доктрины чань, чтобы затем передать их при дворе. Хуэй-нэн ответил приблизительно следующее: «Ошибочно предположение, будто для того, чтобы достичь освобождения, нужно просто сидеть и предаваться созерцанию. Истина чань открывается сама собой изнутри и не имеет ничего общего с практикой дхьяны, ибо мы читаем в «Ваджракчедике», что тот, кто пытается узреть Татхагату при помощи той или иной особой позы, сидя или лежа, не понимает духа его, не понимает того, что Татхагату называют Татхагатой потому, что он приходит из «ниоткуда» и уходит в «никуда», и по этой причине он Татхагата. Он появляется неизвестно как и исчезает неизвестно куда, а это и есть дзен. В дзене поэтому нечего достигать и нечего понимать; тогда зачем сидеть, скрестив ноги, и практиковать дхьяну? Некоторые могут подумать, что понимание необходимо для того, чтобы разогнать тьму неведения, но истина дзена абсолютна, в ней нет дуализма и условности. Если мы станем говорить о неведении и просветлении или о «бодхи» и «клеша» (мудрости и старости) как об отдельных объектах, которые не могут слиться в одном, то это будет противоречить учению махаяны. В махаяне всякая возможная форма дуализма осуждается, так как не выражает высшей истины. Все является проявлением природы Будды, которая не осквернена страстями, не очищена в просветлении. Она выше всех категорий. Если вы хотите постичь природу своего собственного существа, освободите свой ум от мысли об относительном, и вы увидите, как безмятежна она и в то же самое время как много жизни заключено в ней». С наибольшей полнотой доктрина чань в интерпретации Хуэй-нэна изложена в его знаменитой «Сутре помоста о сокровище закона» (Фа-бао-тань-цын), которую учитель поведал незадолго до своей смерти. Умер последний патриарх чань в 713 году, то есть в тот счастливый период, когда китайская культура находилась на вершине своего исторического развития. Немногим более ста лет спустя после его смерти Рю Соган, один из самых знаменитых ученых в истории китайской литературы, оставил памятную надпись на надгробии шестого патриарха (император Сиен-цун посмертно пожаловал Эно титул «Большого Зеркала» (Дайчень). Эта надпись гласит: «Шестым патриархом после Бодхидхармы был Дай-чень. Сначала он работал в качестве слуги. Нескольких слов учителя было достаточно, чтобы он моментально понимал глубочайший смысл, содержащийся в них. Он произвел на учителя очень большое впечатление и в конце концов получил от него символ веры. После этого он скрывался в южных областях, и в течение шестнадцати лет никто ничего не знал о нем. Наконец, он решил, что пришло время объявиться в мире. Он обосновался в Цао-цих (таково название места, которое Эно сделал центром чаньской веры) и начал проповедовать». Предание о Хуэй-нэне с головой быка Рассказывают также, что на самом деле Хуэй-нэн не умер, а, подобно многим великим подвижникам прошлого, отправился в горные просторы Тибета, чтобы затеряться в них, словно в вечности. По пути (уже в Пустыне трав) ему пришлось заночевать. В это время на него набрели разбойники. Прельстившись главным образом дорогими книгами, которые Эно забрал с собой, они отрубили патриарху голову. От боли Бодхисатва пробудился, сорвал голову с буйвола, который пасся неподалеку, прилепил ее себе на шею и затем самым действенным образом преподал свою доктрину действия в соответствии с собственной природой разбойникам, которым не позавидуешь. Потому-то имеются иконографические изображения, на которых Хуэй-нэн показан с бычьей головой. Патриарх и ученик Северной школы Как-то один из учеников Дзинсю, главы Северной школы чань (10), явился к Эно, чтобы изучить дзен под его руководством. Для начала патриарх спросил его, чему же его учил Дзинсю. Ученик отвечал так: «Мой учитель обычно учил останавливать умственную деятельность и сидеть спокойно в медитации в течение долгого времени и не ложиться». На это Эно возразил: «Остановить умственную деятельность и сидеть спокойно в медитации – это болезнь, а не дзен, и нет никакой пользы в том, что человек будет долго сидеть в одной позе». В пояснение своих слов он тут же предложил ученику следующую гатху: Пока человек живет, он сидит и не ложится, Когда он мертв, он лежит и не садится; Груда зловонных костей. К чему же труды и старания? Остановить умственную деятельность и сидеть спокойно в медитации – это болезнь, а не дзен. Нравственность, мудрость и медитация Однажды в беседе с монахом с Севера Чжичжэном патриарх спросил у него: – Я слышал, будто ваш наставник чань в своем обучении передает ученикам только шилу (нормы нравственности), дхьяну (медитация) и праджню (трансцендентная мудрость). Объясни же мне, что это за шила, дхьяна и праджня, которым он учит. Чжичжэн отвечал: – Отец-настоятель Шэпьсю, объясняя их, говорит, что не совершать злые деяния – это и есть шила; напротив, совершать различные добрые деяния – это называется праджня (мудрость); очищать свое сознание – это есть дхьяна (медитация). Вот что называет он шилой, дхьяной и праджней и этому учит нас в своих проповедях. А как понимаете это вы, отец настоятель? Патриарх Хуэй-нэн покачал головой: – Прекрасное толкование, но у меня – другая точка зрения. Чжичжэн спросил: – В чем же она заключается? Хуэй-нэн ответил: – Постижение бывает медленное и быстрое. Тогда Чжичжэн попросил патриарха объяснить, как он понимает шилу, дхьяну и праджню. Патриарх начал: – Выслушай мои объяснения, и ты поймешь, как я вижу это. Основа сознания, не совершающая ошибок, является шилой (нравственностью) собственной природы; основа сознания, не подверженная волнениям, является дхьяной собственной природы; основа сознания, не омраченная неведением, является праджней собственной природы. А затем великий наставник Хуэй-нэн добавил: – Ваша шила, дхьяна и праджня призваны воодушевлять людей малых способностей, а моя шила, дхьяна и праджня призваны воодушевлять людей высших способностей. Если можно обрести просветление в своей собственной природе, то не нужно опираться на шилу, дхьяну и праджню. Чжичэн попросил: – Объясните, пожалуйста, что значит «не опираться». Патриарх сказал: – Наша истинная природа никогда не ошибается; она не подвержена волнению, не омрачена неведением. Каждая наша мысль озарена праджней и всегда свободна от внешних признаков вещей. Так зачем же нужно на что-то опираться?! Собственная природа самопроявляется внезапно, и внезапное пробуждение не имеет постепенной последовательности, поэтому она и не опирается ни на что». Чжичжэн поклонился и после этого остался на горе Цао-цих, вступил в школу Хуэйнэна и не отходил затем от великого наставника ни на шаг. Как видеть и не видеть Другой монах, по имени Шэньхуэй родом из Наньяна, тоже пришел на гору Цао-цих и, совершив поклон учителю, спросил: – Когда вы, сидя, медитируете, вы видите или нет? Наставник поднялся, трижды ударил Шэньхуэя и спросил, в свою очередь: – Шэньхуэй, когда я бью тебя, тебе больно или не больно? Монах ответил: – И больно, и нет. Тогда патриарх сказал: – Вот и я тоже и вижу, и не вижу. Шэньхуэй попросил: – Великий наставник! Объясните, что означает «и вижу, и не вижу». Патриарх ответил: – Когда я говорю «вижу», то имею в виду, что всегда вижу собственные ошибки и недочеты. Это я называю «видеть». Когда я говорю «не вижу», то имею в виду, что не смотрю на ошибки и пороки других людей Поднебесной. Поэтому я и говорю, что вижу и не вижу одновременно. Ну а как насчет твоего «и больно, и не больно»? Шэньхуэй ответил: – Если совсем не больно, то, значит, я уподобился бесчувственному дереву или камню; если больно, то, значит, я, как всякий обычный человек, подвержен дурным эмоциям. Тогда великий наставник сказал: – Шэньхуэй, «видеть и не видеть», о которых ты спрашивал, есть двойственность; «больно или не больно» есть рождение и уничтожение. Ты еще не достиг созерцания своей собственной природы, но осмелился прийти сюда, чтобы дурачить людей. Шэньхуэй поклонился, не проронив ни слова. Великий наставник продолжил: – Твое сознание омрачено неведением, и сам ты не можешь видеть, а потому найди доброго друга-наставника, обладающего обширными познаниями, чтобы он показал тебе Путь. Ты должен созерцать свое собственное сознание, чтобы пробудить его, и должен практиковать это в соответствии с Учением. Поскольку сам ты омрачен неведением и не зришь свое сознание, ты приходишь ко мне и спрашиваешь, вижу я или нет. Даже если сам я вижу и знаю, то это не исправит твоих заблуждений. Даже если сам ты видишь, то это тоже не может заменить мои заблуждения. Как ты можешь спрашивать меня, вижу я или нет, если ты сам не занимаешься практикой?! Шэньхуэй поклонился и вступил в школу. Он не покидал горы Цао-цих и всегда старался быть рядом с патриархом. Последнее наставление патриарха Накануне своего ухода из жизни Хуэй-нэн созвал всех монахов, сообщил им о том, что намерен покинуть мир, и сказал, что напоследок даст им одну гатху, гатху об истинной реальности и иллюзии, движении и покое. – Если вы все будете повторять ее и прозревать ее смысл, то станете одним целым со мной. Практикуйте самоусовершенствование в соответствии с ней, и вы не потеряете суть учения нашей школы. Вся монашеская братия склонилась перед своим наставником и просила патриарха оставить им эту гатху, обещая с благоговением в сердце принять и хранить ее. Гатха гласит: Все вещи не имеют реальности, А потому следует освободиться от идеи реальности вещей. Тот, кто верит в реальность вещей, Живет в совершенно нереальном мире. Тот, кто верит в реальность вещей, Живет в совершенно нереальном мире. Тот, кто может обрести истинную реальность в самом себе, Освобождается от иллюзорности феноменального мира, обретая истинное сознание. Но если в собственном сознании не освободиться от иллюзий, То где найдешь реальность, когда все ирреально?! Живые существа, обладающие чувствами, вовлечены в движение; Б