Мы не можем молчать. Школьники и студенты о Холокосте.
advertisement
Мы не можем молчать. Школьники и студенты о Холокосте. 1 Российская библиотека Холокоста. Мы не можем молчать. Школьники и студенты о Холокосте. Выпуск 7. Составитель Д.В.Прокудин. Российская библиотека Холокоста (ЛОГОТИП). Москва. Центр и Фонд «Холокост». 2010. 2 УДК 63.3(0)62 ББК 94(100) «1939/1945» М94 ISBN «РОССИЙСКАЯ БИБЛИОТЕКА ХОЛОКОСТА» И.А. Альтман (отв. составитель), А.Е. Гербер (отв. редактор), Е.Х. Зарецкий, Д.И. Полторак, Е.Л. Якович Мы не можем молчать. Школьники и студенты о Холокосте. Выпуск 7: Сборник / Составитель: Д.В. Прокудин. // Под ред. И.А.Альтмана. - М.: Центр и Фонд «Холокост», 2010 - С. Сборник работ победителей и лауреатов YIII Международного конкурса работ о Холокосте включает исследования, эссе и рисунки школьников и студентов 8 регионов России, а также из Белоруссии. Многие работы – результат интервью с жертвами и свидетелями Холокоста, поиска в архивах, тщательного изучения литературы, самостоятельных философских и литературоведческих размышлений.. Сборник рассчитан на исследователей Второй мировой войны, преподавателей, студентов, школьников. 3 Предисловие. На суд читателя традиционно представляются работы победителей и части лауреатов Международного конкурса школьников и студентов «Память о Холокосте — путь к толерантности». Десять текстов, отражающий исследовательский и человеческий опыт десяти молодых людей из разных регионов России и (в этом году) Белоруссии. Какие они? Что нового принес конкурс 2009 года? Каков его вклад в копилку школьных и студенческих исследований темы Холокоста в русскоязычной научной и публицистической мысли? Конечно, конкурсные работы, представленные в сборнике достаточно разнообразны. Представлены и исследования исторического и краеведческого плана, и тексты, относящиеся к жанру «живой истории», но, пожалуй доминирующей тенденцией в сильнейших конкурсных сочинений 2009 года является обращение к философской проблематике. К теме осмысления Холокоста в контексте историческом и общекультурном, к проблеме влияния этого страшного события на нашу сегодняшнюю жизнь. Сборник открывается работой одиннадцатиклассницы из города Хвалынска Саратовской области Любови Зезенковой «Проблема формирования толерантного сознания в мире после Холокоста». Это серьезное философское размышление, ставящее своей целью рассмотреть существование и внутреннюю обоснованность различных этических систем в постхолокостном мире, в мире, где по мысли автора изменился сам статус существования человека, как исторического и морального существа. Л.Зезенкова — решительный сторонник концепции реалистической этики, т.е. этической системы, придающей нравственным нормам онтологический статус. Фундаментом такого статуса в «мире после Освенцима» она решительно считает толерантность — основание персоналистической (и персональной) этики, с ее точки зрения,- решение проблемы Другого, как фундаментальной 4 проблемы человеческого бытия. Таков главный вывод автора из трагического опыта середины ХХ века. Тот же, онтологический в своей основе (и тем характерный для русской философской традиции) подход демонстрирует и автор второй чисто философской работы (с нее начинается «студенческая» часть конкурсного сборника) — Евгения Муштавинская из Санкт-Петербурга. Она рассматривает Холокост с точки зрения общенаучной и философской теории катастроф — стремительных изменений нелинейных систем, приводящих либо к их разрушению, либо к началу функционирования на совершенно новых основаниях. Существенно, что в своей работе Е.Муштавинская дифференцирует понятия социальной и культурной катастрофы, относя Холокост ко второму типу. С ее точки зрения, культурная катастрофа в отличие от социальной может быть вызвана в том числе и внешними факторами, социальная — только внутренними. Утверждение спорное, но заслуживающее обсуждения. При этом, однако, автор подчеркивает, что социокультурная общность, являющаяся объектом такого катастрофического внешнего воздействия, сама по себе находится в своеобразном «предкатастрофическом» состоянии: живет мифами (как радикально традиционалистскими, так и радикально утопическими) и категорически отказывается «взглянуть в глаза» слишком страшной реальности. Катастрофа в этом случае (если она не разрушает общность) является, в частности, страшным путем к радикальной демифологизации сознания. А посткатастрофическая жизнь общности (в качестве примера таковой для евреев автор берет Государство Израиль) строится на жестком отношении как к собственному социуму, так и к окружающему миру (концепция «страны – убежища»). Третья философская работа в сборнике – эссе Надежды Харламовой из города Черняховска (быв. Инстербург) Калининградской области «Колокола памяти. Свастика и Звезда Давида». Текст, написанный в свободной форме, получился по- настоящему полифоничным и очень богатым по содержанию. Центральной его темой, как и в работе Л.Зезенковой является тема 5 толерантности, но здесь она поставлена совершенно иначе: как проблема укоренившейся в человеческих существах интолерантности – принципиального нежелания не только принять, но и понять Другого. И эта больная проблема человеческого существования звучит в авторской работе сложным многоголосьем проблем, судьбами отдельных людей, культур, территорий. Н.Харламовой важен и ответ на вопрос о «народе Гете и Гейне», «свершившем Холокост», и о судьбе евреев Восточной Пруссии, и о судьбе самой Восточной Пруссии в послевоенные годы, и о глубинных истоках нынешнего российского фашизма. Эти темы в понимании автора оказываются неожиданно тесно увязанными между собой и объединяет их, опять-таки, стремление не понять реальность, а переделать ее в соответствии с тем, что считаешь правильным, со своими, «единственно верными» мифами. На это завязано фаустовское (если не мефистофельское) стремление многих титанов немецкой культуры внедрить в мир свой прекрасный измышленный порядок, «предустановленную гармонию», не считаясь с теми, кто живет рядом и в этот порядок не вписывается (по словам автора «демоны 30-х беспощадно наказали их за культурное высокомерие»). На том же основании стоит непоколебленная вера 80-летнего немца (собеседника автора) – выходца из Инстербурга в то, что в 20-е годы евреи «заправляли всей экономикой Германии». Оттуда же тупое разрушение Восточной Пруссии ее новыми советскими хозяевами (среди новых названий «калиниградских» деревень автор упоминает даже опереточную Малиновку). Оттуда же и современный русский фашизм, и бритоголовые мальчики с пустыми глазами рядом с могилой Иммануила Канта: у них вовсе нет никакой укорененности в реальности: одни мифы… С последней темой эссе Н.Харламовой перекликается работа Ксении Платоновой из Великого Новгорода «Недоученные уроки Холокоста». Она о том, почему российское и прежде всего русское сознание так плохо осознает Холокост, не желает впускать в свой внутренний мир это понятие и стоящий за ним исторический опыт. Автор видит одну из причин в глубоком различии в подходах к понятию «национализм» в русской и западноевропейской 6 ментальности. Если для Запада понятие национализма несет ощутимо больше положительных, нежели отрицательных коннотаций и национализм вовсе не обязательно синоним ксенофобии, но очень часто является осознанным выражением «естественного» патриотизма и способом консолидации гражданского общества (и в этом качестве не противостоит демократии, а является ее опорой), то в российском сознании – национализм практически всегда равен ксенофобии и даже фашизму. Национальное и демократическое в России «разведено по разным углам», что отнюдь не рпедставляетяс правильным и тем более самоочевидным, учитывая европейский и американский демократический опыт: современная демократия складывалась именно в национальных государствах, а не в многонациональных империях, типа Австро-Венгрии и той же России. Вообще, иллюстрируя российское понимание (точнее – непонимание) европейского национализма могу привести такую аналогию: патриотизм можно сравнить со здоровым чувством позитивного отношения к себе как личности, а национализм – с индивидуализмом, т.е. мировоззренческой позицией, считающей, что общество существует в конечном итоге ради интересов человеческой личности, а не наоборот. В связи с почти инстинктивным отождествлением национализма и ксенофобии, в России весьма положительно коннотируется понятие интернационализма (в этом случае, конечно, важно и советское идеологическое наследие). А в таком контексте, Холокост, как по сути своей национальная трагедия, воспринимается как «выпячивание» еврейской темы, «национальный эгоизм» евреев и т.д. Вообще, надо сказать, что К.Платонова взялась за разработку очень сложной тематики и получившийся результат, естественно, неоднозначен. Но, конечно, позитивен сам факт попытки анализа столь непростой темы. Отдельную группу лучших конкурсных работ, по тематике перекликающихся с работами философского плана, представляют работы литературоведческие. Впечатление глубоко и серьезного исследования оставляет текст Анжелики Раевской из Екатеринбурга «Формирование 7 толерантного сознания, как преобразующей модели мира в творчестве В.С.Гроссмана». Автор проделывает весьма значительную работу, приходя, в конечном итоге к построению периодизации творчества писателя, который, оставаясь верным своим исходным общегуманистическим представлениям, существенно меняет содержание своего творчества под влиянием событий войны и Холокоста. Деля творчество В.Гроссмана на три периода, А.Раевская считает ключевым второй – время создания писателем романа «Жизнь и судьба». Именно в противопоставлении «жизни» - свободного и толерантного в своей основе существования народа в целом и каждой отдельной личности и «судьбы» - мертвящей силы тоталитарного государственного принуждения видит А.Раевская основу гуманистического, толерантного миросозерцания великого еврейского представителя русской литературы. Вторая литературоведческая работа, выделенная Жюри конкурса – эссе Алексея Белых из Саратова «Детство, опаленное войной». Эссе А.Белых посвящено поэтическому творчеству детей, ставших жертвами нацистской агрессии и геноцида: детей блокадного Ленинграда и терезинского гетто. И опять-таки и в этом, на первый взгляд чисто литературоведческом сочинении всплывают характерные для нашего сборника философские, онтологические мотивы. Голодная смерть ребенка на уроке в блокадной школе. «Занятия продолжаться после похорон…», - где еще бытие так упрямо и страшно может вторгаться в быт? Может быть только в гетто, в котором, по метафорическому образу одного из юных поэтов, «не живут бабочки». И не выживают депортируемые эшелон за эшелоном люди… Конечно, среди победителей конкурса есть и собственно исторические работы. Интересно, что их подборка в сборнике получилась повторяющей по своей концепции нынешнюю историческую экспозицию мемориала Яд Вашем. Построение обобщающей картины событий Холокоста на оккупированной территории СССР перемежается исследованиями судеб конкретных групп еврейского населения Белоруссии и России и судеб отдельных людей. Обобщающий характер носит работа Елизаветы Якимовой из Нижнего 8 Новгорода «Окончательное решение еврейского вопроса» на оккупированной территории СССР». Автор сосредоточилась в своем исследовании на отличительных чертах Холокоста именно на советской территории. Она выделяет ряд таких особенностей. Во-первых, изначальное и практически открытое идеологическое обоснование истребительной политики по отношению к еврейскому населению. Во-вторых, соответственно, открытый, в отличие от Западной Европы, характер антиеврейских акций. В третьих, изначальная ставка на физическое уничтожение евреев. В четвертых, расчет на поддержку антиеврейской политики местным населением (в некоторых регионах, в первую очередь в Прибалтике, оправдавшийся). И, наконец, более активный и систематический, чем в большинстве европейских стран, характер еврейского сопротивления, тесно связанный с антифашистской борьбой населения оккупированных территорий в целом. Двум конкретным краеведческим сюжетам посвящены работы Ирины Лукашенко из Пскова: «Страницы истории Холокоста в Великих Луках: уроки и память» и Анны Климчук из г. Борисова Минской области (Беларусь): «Борисовское гетто». В работе И.Лукашенко основной и наиболее интересный материал – это семейные и личные истории еврейских жителей Великих Лук, которым удалось (хотя и не всем) вырваться из нацистского ада. Текст А.Климчук – дотошное, с тщательным сопоставлением различных источников, описание истории создания и уничтожения гетто в маленьком белорусском городе – одной из многих «малых историй», из которых и слагалась великая трагедия Холокоста. Жанры краеведения и устной истории сочетаются в эссе Анастасии Анохиной из Воронежа «Буду помнить». Ее героиня – замечательный воронежский врач Ревекка Матвеевна Мухина, которая и в условиях оккупации, прекрасно понимая какая судьба ее ждет, продолжала исполнять свой профессиональный долг по отношению к воронежцам и укрытым раненым советским бойцам и была расстреляна нацистами во дворе школы, превращенной во время войны в госпиталь прямо после окончания очередной 9 операции… Юный философ Л.Зезенкова начинает свою работу вызывающей, откровенно полемической мыслью: «Современного человека не существует. В качестве современной может восприниматься лишь та или иная мысль о человеке. А сам он есть лишь попытка стать человеком. Возможный человек. А попытка стать - самое трудное, так же, как жить в настоящем». Так, может быть, не только А.Анохиной, но и нам всем стоит помнить современного человека Ревекку Матвеевну Мухину? И миллионы других современных людей, чья жизнь оборвалась так рано и так жестоко?.. Работы участников конкурса публикуются с сокращениями. Дмитрий Прокудин. Часть I. Размышления школьников. Зезенкова Любовь, г. Хвалынск, Саратовская обл. Проблема формирования толерантного сознания в мире после Холокоста. Современного человека не существует. В качестве современной может восприниматься лишь та или иная мысль о человеке. А сам он есть лишь попытка стать человеком. Возможный человек. А попытка стать - самое трудное, так же, как жить в настоящем. И этот человек будет всегда нов, так же как всегда ново мышление – если, конечно, мы вообще мыслим. Правильнее вести речь лишь об историческом человеке, существе, орган которого – история. Видимо, его можно отсчитывать от греко-романского мира и Евангелия, уже необратимо – от эпохи Возрождения. Мы – люди ХХ1 века, и нам не уйти от глобальных проблем. Одной из них становится проблема экологии сознания, проблема современного варварства, одичания. Это угроза «вечного покоя», возможности реального вечного состояния ни добра, ни зла, ни бытия, ни небытия. Просто ничего. Сокровища культуры – не гарантия ее сохранения, т.к. культура – не совокупность готовых ценностей и продуктов, лишь ждущих потребителя или осознания. Культура – это способность и усилие человека 10 быть, владение живыми различиями, непрерывно возобновляемое. Ценой величайших жертв наша страна победила нацизм. Европа помнит о Холокосте; мы помним о Холокосте – и о своих расстрелянных партизанах и кормивших их крестьянах, о нашей «Молодой гвардии» и нашем Сталинграде, об их Кракове и нашем Бресте, мы помним их Освенцим и наш Бабий Яр. Мы помним – но по-разному и не все. Никакое человеческое сознание не возможно без этики. Но этика бывает разной. Утилитаризм в этике, например, ставит во главу угла интересы человека, понимаемые фактически без учета окружающей реальности. По крайней мере эта реальность не становится предметом специального этического рассмотрения, а принцип реальности не входит в расчет. Категорический императив косвенно эту реальность учитывает, придавая абсолютный характер этическим ограничениям, которые он накладывает на практическую деятельность человека. Однако этот императив лишен онтологических оснований, ибо Кант утверждает, что императив есть чисто априорная форма практического разума, т.е. встроен в человека наподобие азимовских «трех законов робототехники» (заложенных в программу робота, чтобы он не нанес вреда человеку). Реалистическая этика исходит из того, что моральные нормы – не просто принятая условность и не результат приспособления человека в процессе эволюционного развития. Они также и не априорная форма разума. В основе реалистической этики лежит принцип верности действительности. Но при этом действительность подразумевается включающей не только природный мир, но и сверхприродную объективную реальность (мир объективных духовных сущностей) и самого субъекта, подлежащего моральной оценке. Человек должен быть верен реальности и собственной человеческой сущности как части этой реальности. Реалистическая этика требует от человека соразмерять свои поступки и их оценки с высшей духовной реальностью, с ограничениями природных и общественных условий и притязаниями окружающих, а также с велениями совести и «правильно понимаемыми 11 собственными интересами». Цель представляемой работы - определение смысловых точек в решении проблемы реалистической этики ХХ1 века, этики мира, имеющего опыт Холокоста. Мы привыкли отстаивать свое право жить (быть, существовать, быть адекватно оцениваемыми, так или иначе вести себя), отстаивать политические и личные права, стало нормальным спорить с учителем по поводу собственной оценки, судиться из-за передвинутого на полметра забора, из-за помятого багажника. Но все это такие мелочи, что совестно расходовать на них драгоценные часы жизни. Двадцатый век, грозный и страшный, поставил человечество перед проблемой массового уничтожения людей. Опасность грозит не только биологической стороне нашего существования: в несколько часов мы можем быть уничтожены чисто технически в ядерной войне. Не менее опасно другое: человечество может лишиться духовного здоровья – единственного гаранта нашего выживания после национальных катастроф ХХ века. Ни одна социальная или национальная, ни одна духовная трагедия не разыгрывается просто так. Наш мир – мир иерархической гармонии, наше мышление – мышление преференциальное. И это утверждение – не предубеждение и не абсурдность: никто не заставляет нас принимать те или иные ценности. А если и заставляет, то это не такое принуждение, которое запрещает думать о квадратных кругах и горах без долин. «В нашем мышлении в категориях ценности присутствует знаменательный момент – момент свободы. Нельзя видеть ценности. Никому до самого конца не дано их узреть. Чем выше ценность, тем больше свобода ее признания. Ценность говорит мне: «Если хочешь, можешь меня выбрать». Все содержится в этом незначительном «если хочешь», - пишет Ю.Тишнер, польский священникфилософ, создатель концепции аксиологического Я, столкнувшийся с фашизмом, будучи восьмилетним мальчиком. Каждое помышление о человеке, каждую философию человека пронизывает один особенный этос – род аксиологической атмосферы, которая возникает из главной интуиции 12 человеческого в человеке, его достоинства. Эта аксиологическая атмосфера – отражение духовности народа, нации. Священник Тишнер, занимавшийся аксиологией – последователь и поклонник врача-психиатра Кемпиньского, работавшего с больными – бывшими узниками концлагерей. Философия человека у обоих уходит корнями в освенцимское и постосвенцимское время. У любого события человеческой истории две опасности – либо недогрузить смыслами, либо перегрузить трактовками. Предпочтительно второе, потому что первого, для того, чтобы нам остаться людьми, - недостаточно. Недогрузка смыслами чревата очередным национальным биологическим распадом, распадом человека на клеточном уровне - экзистенциальным убыванием. Трагедия ХХ века – трагедия скрепов: тем, что удерживает общество как целое, оказалось насилие, а на основе всеобщего насилия общество быстро примитивизируется. Современный человек – постосвенцимский, послевоенный человек. Но за период после 1945 года в мире было еще около 160 войн. В них погибли десятки миллионов, продолжают люди гибнуть и сейчас. И трагедия современного нашего российского человека в том, что он - не просто аморален, он – приноровился ко злу, притерпелся к нему, воспринимает насилие как недраматичный элемент собственной жизни – вроде слякоти в ноябре. И спокойно жует свой ужин, глядя в телеящик, поглощая, не особо переваривая, сотню убийств за вечер. Он аморален не потому, что злодей, а потому что не знает, что такое мораль. Он приспособился благодаря своей способности халтурить, соглашаться – не исполнять. Инерция нашего современного российского общества обеспечивается именно этим приспособившимся человеком. Насилие – сквозная тема в сегодняшнем российском кино: «Груз-200», «Эйфория», «9 рота», «Брат-2», «Война», «Ворошиловский стрелок», бесконечны сериалы о криминале и его героях, бесконечны передачи типа «ЧП», «Особо опасен» и пр. Диффузия насилия стала языком коммуникации; насилие стало алгоритмом социальности – и мы столкнулись с явлением фашизма в собственной стране, не так давно пострадавшей от него. Появление в России фашизма – признак 13 воцарения цинического сознания. Мы забываем прошлое – а память – феномен обязательный в человеческом обществе, желающим остаться человеческим. И главное - процесс осмысления прошлого и настоящего не возможен без наличия собственной позиции, позиции ценностной, в т.ч. моральной, в отношении истории. Тридцать лет назад Третий канал западногерманского телевидения начал показ американского четырехсерийного телефильма режиссера Марвина Хомски «Холокост». Половина страны, судя по воспоминаниям немцев, с огромным напряжением следила за развертыванием на экране судьбы двух семей – еврейской семьи Вайс и немецкой Дорф – которые постоянно переплетались. Только члены еврейской семьи становились жертвами Холокоста, а глава немецкой выступал в роли одного из главных исполнителей. Телефильм вызвал много нареканий со стороны историков и очевидцев, обвинивших создателей в превращении чудовищнейшей катастрофы ХХ века в сюжет для «мыльной оперы», - но эффект был налицо: впервые после Второй Мировой войны в самые благополучные в Европе гостиные пришли те, о ком многие годы старались не вспоминать, - бывшие соседи, одноклассники, сослуживцы, потом куда-то исчезнувшие. «Но мы ведь ничего не знали» - было главной немецкой формулой всех послевоенных лет. Реакция на телефильм довольно ясно продемонстрировала, что немецкий обыватель не слишком реагировал на усилия немецких интеллектуалов, политиков, журналистов по осознанию прошлого. Теперь толчок был дан извне: немецкая история была рассказана американцами и бюрократический термин Endlosung (окончательное решение) был заменен английским словом «холокост», с тех пор ставшим общеупотребительным. Фильм заставил не только вспомнить, но и – сопереживать. То, что известные немецкие психологи Александр и Маргарете Миттерлих в своей нашумевшей книге 1967 года, посвященной анализу травмированной немецкой памяти, назвали «неспособностью к скорби», перестало быть характеристикой национального сознания. Отныне одной из главных задач немецкого общества становится 14 стремление к тому, чтобы не только скорбеть о тех, кто стал жертвами нацистского режима, но и постоянно задаваться вопросом о том, что же произошло с Германией с 1933 по 1945 год? Генрих Бёлль после показа этого фильма писал, что теперь отношение немцев к нацистским преступлениям можно поделить на две фазы: до фильма «Холокост» и после него. Эта первая широкая общественная дискуссия о немецкой вине, о соучастии, об ответственности имела самые прямые политические последствия. Германский Бундестаг отменил 3 июля 1979 года срок давности за преступления против человечества, совершенные в период национал-социализма. Но путь, приведший к этому, с точки зрения сегодняшнего дня само собой разумеющемуся решению, был долгим и трудным. Декларации в таких вопросах не помогают. Мы сколько угодно можем декларировать, что Холокост – путь к толерантности; ничего, кроме попустительства по отношению к неофашизму, эта декларация сама по себе не принесет. Холокост очень слабо связан с толерантностью, между ними должны быть налажены очень прочные связующие звенья – звенья аксиологической памяти и желания не забывать. Только в 70-е годы в немецком обществе начался широкий пересмотр отношения к прошлому. В 1970 году канцлер Вилли Брандт во время визита в Варшаву сделал символический жест – стал на колени перед памятником Варшавскому гетто – и именно Холокост, уничтожение евреев, стал узловой точкой немецкой переработки прошлого. Холокост как самое страшное преступление против человечества. Спустя же сорок лет после окончания войны президент ФРГ Рихард фон Вейцзеккер в мае 1985-го произнес речь, где впервые день 8 мая 1945 года был назван днем освобождения для Германии. Газеты написали: «Наша республика состоялась»: опыт ФРГ стал примером строительства демократического общества и национальной идентичности, в основе которой лежит осознание преступлений, совершенных в прошлом, и осуждение этих преступлений. Немцы начали целенаправленную политику выстраивания памяти о 15 нацизме, состоящую из многочисленных сегментов, - в государственных институтах и гражданском обществе. В 1973 году темой общегерманского исторического конкурса для школьников становится «Повседневность при национал-социализме». Немецких подростков призвали задуматься над тем, как память о частном и семейном опыте совмещается с памятью о преступлениях нацизма. «Дневник Анны Франк» был включен как обязательное чтение в школьную программу. А у нас его читают единицы. Опыт Германии – это прежде всего пример того, что работа с исторической памятью требует постоянных усилий со стороны общества. Важной вехой стал, с моей точки зрения, «спор историков», начавшийся в 1984 году – бурная дискуссия по поводу выдвинутой Эрнстом Нольте концепции, суть которой заключается в том, что немцы отнюдь не уникальны в своих действиях в период нацизма: лагеря были и у других стран и народов и потому следует «нормализовать» историю, достаточно говорить о вине и каяться: у других тоже рыло в пуху (прежде всего у СССР). Дискуссии о прошлом не прекращаются там и сейчас, порой выливаясь в уличные демонстрации. Такой была реакция масс на выставку 1994 года, посвященную преступлениям вермахта: она вскрыла пласты массового сознания, в котором оказались живы мифы о «чистом» вермахте, о честном выполнении немецкими солдатами своего долга. О чем это говорит? – прежде всего о том, что память сама не формируется и не умирает. Мифы живучи – особенно когда память о своей истории горька донельзя. И еще – о том, что устоявшиеся в прежние годы формы работы с памятью уже не эффективны для новых поколений, что молодежь плохо воспринимает одни и те же затверженные формулы, что нужно искать современный язык для разговора с молодыми о прошлом. После ожесточенных споров в 2005 году на символическом месте – в самом центре Берлина – на огромном пустыре, который был ничейной полосой между Западом и Востоком, - был воздвигнут мемориал евреям Европы, уничтоженным нацистами: стилизованное еврейское кладбище с подземным музеем. Немецкая память прошла свой путь. 16 А наш? Прошли ли мы его? По вине фашистов был Бабий Яр, но у нас был и свой Холокост – лагеря для инакомыслящих. Холокост – понятие конкретное, но это – и понятие символическое. У нас были полицаи, сотрудничавшие с фашистами. У нас был ГУЛАГ. У нас были герои и у нас были партизаны - но были и русские члены зондер-команд. У нас была «Молодая гвардия» - но были и выдавшие «Молодую гвардию». Мы проводили собрания, где клеймили врагов народа, на которых мы сами же написали доносы, и у нас были дети, отрекшиеся от своих отцов. Это – наше прошлое, наша историческая память. И как результат - у нас сегодня есть фашисты, убивающие людей другого цвета глаз и кожи. Вопрос об ответственности – ключевой в вопросе о толерантности. Ответственность – значит, должно болеть сердце, должно плакать и болеть. А это возможно лишь поставив вопрос о своей личной ответственности, о своей личной причастности к совершаемому в обществе, о своем личном отношении к жертвам Холокоста и жертвам сталинских лагерей, о своем личном отношении к палачам тех и других. А это – трудно. Проще понять толерантность как попустительство и конформизм, льстивость и угодничество, заботу только о своем шестке. Мальчик Мотя, случайно встретивший Дину, главную героиню «Бабьего Яра», выбравшуюся из ямы, пытался увести ее от страшного места – и погиб, предупреждая ее о затаившихся в кустах эсэсовцах. Но ее опять выдали – простые украинские бабы. Немец пытался дать шанс ей выжить – и опять ее выдал – 16-летний парень. «Люди из пригорода ходят грабить, захватывают квартиры, одеяла, платья», «сочувствующих немного», - пишет В.Гроссман в книге, посвященной своей матери, расстрелянной в Бердичевском гетто. Это – о квартирах евреев, переселенных в Старый город, которым при переселении разрешили взять с собой только по 15 кг вещей. Разве кто-то насильно посылал грабить квартиры евреев? – нет, это была частная инициатива жителей. Разве можно приказать предать? – это может быть только личным побуждением. «Совесть – это химера, от которой я вас освобождаю», - заявил своим солдатам Гитлер. Грабившие квартиры отправленных в гетто евреев освободили себя от 17 совести сами. И об этом нужно говорить и не прикрываться модной сейчас политкорректностью. Политкорректность – это продолжение толерантности в международных отношениях, не более того. Назвать предательство – предательством и подлость – подлостью, возможно, не политкорректно, но – честно. А с честности начинается человек и начинается история народа как целостности. И с честности начинается взгляд на историческое прошлое, честность – главная установка при оценке прошлого. Эпизоды о доносительстве, грабежах имущества евреев и бесчинств украинских полицаев были изъяты из публикации романа Гроссмана в «Юности» в 1996 г. Не говорит об этом и президент Украины Ющенко, активно переписывающий историю ХХ века. А говорить – нужно, потому что люди должны знать и помнить правду – иначе история поворачивает вспять. На Берлинском кинофестивале в нынешнем году показали фильм нашего российского режиссера Павла Бардина «Россия 88». Это первый фильм о российских неонацистах. В нем есть два полностью документальных куска – опросы прохожих на пушкинской площади и интервью в электричках: за и против лозунга «Россия для русских». Соотношение ответов за и против на Пушкинской площади было примерно 50 на 50, в электричке – 80 на 20. С неконтролируемым Интернетом фашизм стал доступен: YouTube, форумы, взломанная хакерами-антифашистами переписка, сайты патриотических клубов. Набрав слово «скинхед» в Яндексе или Google, получишь кучу ссылок и кучу роликов. Фашизм – не клоунская идея, подтяжки, свастики, форма; фашизм – то, что в голове. Идея – это матрица, накладываемая на сознание, она обусловливает отношение к другим и коверкает как личностей. Бардин, снявший фильм, в интервью объявил фашистами всех, которые в электричках требовали «России для русских». Только, уточнил он, многие из них делают это неосознанно: они себя фашистами не считают. Где заканчивается толерантность? У нее много граней. Попустительство и приятие – уже фашизм? Или так видится только Бардину? Возможно, это не политкорректно, но фашизм не может быть «в разумных пределах». Фашизм – 18 всегда фашизм. В мире после Холокоста слишком много болевых точек – не зря философы спорят о том, на каком языке можно говорить после него. Очень легко впасть в гнев или оцепенеть от боли. И все же мне думается, что задача формирования толерантного сознания, прежде всего, - это задача удерживания себя от резкого морального осуждения другого. Жизненные ситуации слишком сложны, чтобы оценивать их по двубалльной шкале «хорошо-плохо», смешение же черно-белого и вовсе дает только серое в разных оттенках. Мы постоянно испытываем моральный зуд высказать свое мнение. Меж тем мы не всегда имеем право это делать, потому что, во-первых, когда нам пытаются открыться, то ждут помощи, а не нотации, а, во-вторых, мы не знаем человека настолько, чтобы справедливо о нем судить. И речь идет не о том, чтобы просто удержаться от осуждения по каким-то причинам ( «Не судите, да не судимы будете», - заповедал мудро Христос, и «В своем глазу и днем не видишь ты бревна, а ночью ты сучок узрел в глазу чужом», - ехидно писал еще в Х1 веке Рудаки), а в том, чтобы хотеть видеть в другом прежде всего его человеческое начало. Современность ускоряет выработку технического взгляда на другого человека, в нем слабее видятся человеческие черты и сильнее атрибуты, привязанные к исправному функционированию техникосоциальной машины; в школе нас даже хвалят в таком ключе: «Он молодец – отличник, в сборной играет, на олимпиаде по истории победил и т.д.» А надо смотреть на эти вещи как А.Алексин, видя и уча видеть остальных в человеке прежде всего чисто человеческое, высокое человеческое, желая обладать свободой иметь не иглы, а «открытые руки» . Второе, чему нас учит трагедия Холокоста, - позволение быть: и стал свет, и увидел, что это – хорошо. Увидел – уже после того, как стало. Сам ведь и наделал – чего бы уж? Все, что мы имеем в обществе – это то, что мы наделали сами. А если не наделали – это то, что уже – стало. Оно – есть. Дело – за отношением. Толерантность – сравнительно позднее порождение культуры, позднее порождение психики человека. Она предполагает наличие длительной 19 духовной работы над собой. Об этом много говорили в своих работах отец Тишнер и академик Дмитрий Лихачев, сегодня об этом говорит в своих фильмах и интервью актер Киану Ривз. Главный принцип существования человека, считает гуманист Ривз, принцип позволения быть. Позволить другому быть - значит признать, что ценностью является само существование другого, каким бы он ни был. М.Шелер писал, что само существование позитивной ценности – ценность позитивная. Но Ривз подразумевает нечто более определенное, чем просто существование: признание в другом его свободы. Биологический императив силен, немало требуется силы воли, чтобы не думать только о хлебе, когда чувствуешь голод, о больном месте, когда болит. Но такое усилие необходимо для сохранения внутренней свободы – вольного пространства, в котором можно свободно мыслить, мечтать, планировать, решать, уходить от безумия или кошмара момента. Самопожертвование имеет место именно благодаря внутренней свободе. Когда нам что-то явно не нравится – как быть, как отнестись? Вечная проблема – кого в настигшей ситуации считать «своим»? - Мне лично нравится африканская поговорка: «Лучше быть последним среди львов, чем первым среди шакалов». А К.Ривз просто занимает позицию не-осуждения в проблемах нравственности и морали; она неотделима от стремления признать в человеке прежде всего человеческое и свободу и, по сути, это попытка создания таких условий, в которых человек смог бы оценивать себя с а м , вызволившись из разного рода страхов. С моей точки зрения, здесь и начинается этика! Сознание этической ситуации пробуждается в человеке в тот момент, когда он открывает, что перед ним – другой человек. А, значит, надо отказываться от нормативной этики во имя более главного опыта: «Говорить Нет так редко, как это возможно». Следствие ли это нетребовательности к миру – или та мудрость приятельства, которой, возможно, и ждал от нас Бог? Мудрость расположенности к первому встречному, ко всему, что господь ниспошлет? Ниспосланность – расположенность – благосклонность – покой – 20 гостеприимство всей этой тишины – доброта – мудрость – пролог к совершенству?.. Следующий принцип толерантного сознания я бы назвала принципом вникания, понимания. Эти слова составляют откровенную пару; даже их десигнаторы не отделимы друг от друга: нет вникания без понимания и нет понимания без вникания. Проблему вникания достаточно подробно рассматривали Т.Липпс, М.Шелер, Гуссерль, Ингарден; большая часть их трудов - спор о роли «аналогии понимания». Понимание невозможно без диалога. Диалог чаще всего получает вид языка; за пониманием же Хайдеггер признал один из главных способов бытия человека в мире. Но существуют еще понятия предпонимания и горизонта понимания. Понимание исходит из того, что уже что-то известно. Чего сам не пережил хотя бы минимально, понять нельзя. То, что мы опытно испытываем как уже понятое, составляет канву предпонимания того, что дано для понимания. Кроме того, чтобы два человека могли понять что-то по конкретной проблеме, должно возникнуть общее пространство, в котором люди до этого уже приходили к пониманию. Гадамер говорит о «смешении горизонтов» понимания: чтобы человек понимал человека, надо, чтобы их горизонты взаимно пересеклись, смешались. Но пропорции чужого сознания деформированы. Как быть? – возможно, использовать систему невербальных отношений – ведь она существует и мы ей, не ведая о том, прекрасно пользуемся даже в нашем мире нарушенного информационного метаболизма; в этом полилоге, который можно сделать интегрированным диалогом, формируется образ того, с кем устанавливается контакт, и результат самой вербализации переживания подлежит объективации. Становится как-то неловко не соответствовать ожидаемому от тебя, как-то стыдно, и ты нравственно подтягиваешься и стараешься стать хорошим, понимающим. Еще один принцип – и задача формирования! – толерантного сознания – 21 принцип эмоционального сосуществования, достижения общего горизонта, выходящий на принцип сочувствия; его можно было бы определить как «формирование образа относительно другого». «ТЫ старше, чем Я, ТЫ признано священным», - констатировал не особо довольный этим Ницше. Определение можно дать любое; важна суть. Проблема диалога выводит на принцип ощущения реальности. Мы все сегодня страдаем от проблемы «неадекватного Я», - она видится двояко: «Я» может разбухнуть и все, что вне человека, становится частью внутренней жизни, и «Я» может сократиться – и самые истинные переживания будут восприниматься как проявления мира чужого и вражеского. В любом случае возникает размывание различий между внешним миром и миром внутренним, изменениям подвергается человеческое ощущение действительности. Мир должен быть не только прекрасен, но и чудесен, в нем должно быть откровение. Проблема и Холокоста, и нашей современной жизни вообще прямо касается опыта существования. Аподиктически и, как говорил Гуссерль, адекватно, мы испытываем то, что существуем сами, хоть и не очень знаем границы своего Я. В высшей же степени неадекватно, при множестве неопределенностей, мы испытываем существование другого человека. Испытание другого побуждает. В феноменологии возникло выражение: «Ближний – это подлинный трансцендент». Ближний - тот, кто «на самом деле есть» во внешнем для нас мире. Ближний бросает взгляд в нашу сторону. Ближний - это Убежище. Под влиянием его взгляда мы меняемся; в нас, как считает Ж.-П.Сартр, пробуждается интерес, симпатия, антипатия, радость, стыд. Наше собственное Я начинает обретать образ «относительно другого». Ближний - граница нашей свободы, адресат и автор слова, объект ненависти и любви, источник радости, жалости, тоски, тот, в кого мы вкладываем и с кем связываем нашу надежду. Ближние объясняют нам и границы существования нашей свободы. Человек свободен волей, которой заразился от других. Высшей ценностью и благом жизни является «роскошь человеческого общения». Позволяя быть другому, мы стимулируем к бытию себя. Стимулируя себя к 22 бытию, мы сталкиваемся с принципом сочувствия – он требует не просто допускания другого, не просто понимания, но - сочувственного, любовного понимания. Общность людей держится не на практических интересах, не на моральном долге, а на любви. В основе морального сознания человека лежит любовь к тем, среди кого он живет. Наша любовь к самим себе искренна, постоянна и всепрощающа и ее надо ( по возможности, в неприкосновенности) перенести на ближнего. Любовь можно брать и шире – как любовь к своей среде обитания, дающей ощущение ценности бытия. Байрон и Скотт любили природу как фон; для Лихачева и Ривза вообще ничто не является фоном. Для них вообще нет заднего плана. Про таких говорят, что они не видят леса из-за деревьев. Да они и не хотят видеть леса. Они, как Франциск Ассизский, видят отдельно каждый клен, потому что тот – сын Богу, а потому – брат человеку. Для них все не картина, а действо, у них подмостки оживают и все выходит на авансцену, все освещается огнями рампы. Все вокруг становится одушевленным, все становятся персонажами. Путь актера Ривза через жизнь состоит из сцен, и каждую из них он умудряется довести до высшей точки. Может быть, это и есть искусство не просто жить по законам толерантности, а просто – искусство жить? Может быть жизнь произведением искусства?.. 23 Климчук Анна, г. Борисов, Минская обл., Республика Беларусь Борисовское гетто. На краю города Борисова, напротив районной больницы есть мрачный памятник. Стоит он на возвышении перед входом в лесополосу. На памятнике имеется скромная надпись: «Гражданам Борисова и Борисовского района зверски расстрелянным немецко-фашистскими захватчиками в ноябре 1941 г.» Если пройти по дорожке вниз, то можно увидеть каменные ворота, над которыми возвышается шестиконечная звезда. За воротами участок леса, огороженный низким деревянным забором. Высокие деревья создают свод, не пропускающий солнечный свет, от этого странное место кажется мрачным, и невольно задумываешься, что же здесь произошло осенью 1941 г. Мы считаем необходимым пролить свет, на события осени 1941 г., поэтому целью данного исследования является формирование представления о лагере смерти для евреев – гетто, существовавшем в нашем родном городе. О зверских деяниях немецко-фашистских оккупантов в городе Борисове существует множество свидетельств. В «Справочнике о местах принудительного содержания гражданского населения на территории Белоруссии» имеются сведения о документах, хранящихся в архивах нашей страны и рассказывающих об истории Борисовского гетто. Однако нам пока не доступны материалы архивов. Ряд документов опубликованы в сборнике «Холокост в Беларуси» . Это в основном приказы, распоряжения, финансовые отчеты фашистских оккупантов и их приспешников, касающиеся еврейского населения. В этих делопроизводственных документах нет места сентиментальности и выражению чувств. Однако цифры подтверждают тот факт, что захватчики занимались грабежом мирного населения. Ценным историческим источником являются протоколы допросов преступников, которые непосредственно участвовали в организации гетто и расстреле его жителей. Выдержки из таких допросов опубликованы в книге «Память», и 24 доступы широкому кругу исследователей Сохранились воспоминания очевидцев тех событий. Так в сети Интернет на одном из сайтов были опубликованы воспоминания бывшей узницы Борисовского гетто Полины Аускер, хранящиеся в архиве Яд Вашем в Израиле. Некоторые воспоминания были собраны и записаны краеведами нашего города при подготовке к изданию книги «Память». На основе данных исторических источников стало возможным восстановить трагические события из истории нашего города. Вскоре после оккупации города Борисова (2 июля 1941 г.) немецкая военная администрация во главе с комендантом полковником Розенфельдом создала прогитлеровское гражданское правление. Немецкими ставленниками были бургомистр С. Станкевич , начальник полиции П. Ковалевский. Они четко выполняли приказы немецко-фашистских оккупантов. В Борисовском уезде и городе гитлеровцы организовали полицию службы безопасности, во главе ее стоял немец из Поволжья, житель местечка Зембин Д. Эгоф. Сразу после оккупации комендант города Розенфельд отдал приказ всем евреям города носить на спине и левой стороне груди нашивки ярко желтого цвета – «латы». Контроль за выполнением этого указания возлагался на бургомистра и полицию. Если человек не носил латы, то полицаи, поймав его, отправляли в тюрьму, где евреев расстреливали. В конце августа 1941 г. представители полиции, городской управы и немецкой военной комендатуры выехали в район улиц Красноармейской и Свободы для определения места расположения гетто. Активную роль здесь играли начальник полиции Ковалевский и бургомистр Станкевич. Лагерь смерти был создан на окраине Борисова. Он занял несколько кварталов, ограниченных улицами Свободы, Советской и Красноармейской. Славянское население оттуда изгнали, приказав ему занять еврейские дома на других улицах. Гетто обнесли колючей проволокой, оставив единственные ворота на ул. Загородной (ныне ул. Рубена Ибаррури), и организовали охрану силами полицейской службы из местных жителей. 25 На переселение в гетто, которое началось утром 27 августа 1941 года, отводился один день. При заселении гетто, по свидетельству Ковалевского, полицаи следили за тем, чтобы евреи не брали с собой мебель и другое имущество и не использовали транспорт, а все вещи переносили на себе. Квартир в гетто для всех не хватало. Люди с желтыми латами жили по несколько семей в доме или даже в одной комнате. Питание было проблемой. Евреям запрещалось общаться с внешним миром: на всех улицах и единственных воротах немцы повесили вывески: «Жидоуски равноваход заборонен». Выход из гетто разрешался только по специальным пропускам. Крайняя скученность очень скоро породила невообразимую антисанитарию и всевозможные болезни. Ответственным за внутренний порядок в гетто и исполнение оккупационных приказов был назначен Хацкель Баранский, человек лет 50-ти, бывший работник лесобиржи деревообрабатывающего комбината им. Коминтерна. Он и его несколько помощников обязаны были собирать контрибуцию с еврейского населения. Вот как описывает обычный день в гетто Полина Аускер: «Все работоспособные должны были явиться на особо отведенную площадь в 6 утра, затем людей распределяли по партиям и под конвоем отправляли на работу. Уходя на работу, ни один еврей на знал: вернется он в гетто, или нет». Население гетто достигало 8 – 9 тысяч человек и обеспечивалось только хлебом по 100 – 150 граммов на душу. Достать другие продукты было очень сложным делом, так как общение со славянским населением запрещалось под страхом беспощадных наказаний. Более того, оккупанты много усилий прилагали для разжигания антисемитских настроений среди местного населения. Был издан приказ для русских: «При встрече с жидом переходить на другую сторону улицы, поклоны запрещаются, обмен вещей также». Однако, борисовчане не воспринимали издевательства над евреями в той мере, как на это надеялись фашисты и в своих донесениях представители военных властей, 26 жалуясь на отсутствие вражды между евреями и белорусами, раздраженно отмечали: «Инсценировка еврейских погромов до сих пор оказалась не возможной по причине пассивности и политической тупости белорусов». Немецкий историк У. Гартеншегер объяснял это тем, что «они [белорусы – авт.] чувствовали связь своей судьбы с судьбой евреев». Около двух месяцев просуществовало борисовское гетто. Голод болезни и преждевременная смерть были там повседневным явлением. Те условия, в которых оказались евреи, свидетельствовали о том, что фашисты не считали нужным заботиться о людях «низшей расы», да и само гетто было организованно для того, что бы планомерно уничтожать евреев. Последующие события показали, что в планах у фашистов было полное истребление евреев. 2 октября, начальник службы порядка и уезда Давид Эгоф получил предписание из Минска от начальника оперативной команды № 3-а Центрального тылового района оберштурмфюрера Шлегеля подготовиться к массовой акции по ликвидации всех борисовских евреев. Для уничтожения еврейского гетто в Борисов из Минска прибыл ответственный работник СД оберштурмфюрер Крафф, вместе с переводчиком унтершарфюрером Айхе и 50 офицерами и солдатами войск СС, преимущественно латышами по национальности. Начальник службы полиции безопасности Эгоф со своим помощником Гринкевичем начал осуществлять зловещий план гитлеровцев по уничтожению Борисовского гетто. Они выехали за город, чтобы найти место для расстрела евреев, где Гринкевичу предстояло организовать копку могил военнопленными. Это проводилось в двух километрах от города, в районе аэродрома, при повороте дороги на Зембин, слева в 15 км, в овраге. Рано утром 20 октября 1941 г. город был разбужен беспорядочной стрельбой. Гетто было окружено многочисленной вооруженной командой. Подвыпившие полицаи врывались в дома и всех выгоняли, сосредотачивая в отведенном месте для дальнейшего следования к приготовленным ямам. 27 Доставка туда производилась на грузовиках и пешими колоннами. При этом обреченные подвергались бесчеловечному избиению, некоторых бросали в кузов еже мертвыми. Все это происходило на глазах разбуженного и высыпавшего на улицу славянского населения. Люди с ужасом или безразличием (так писал в своем рапорте немецкий вахмистр Зеннекен) смотрели вслед своим соседям, знакомым, друзьям, которых грубая сила уводила в иной мир. Перед казнью евреев сконцентрировали над оврагом примерно в 50 метрах от могил. Оглушительные крики, плач, стон, ругань там не смолкали. Убивали группами. По 15-20 смертников, подгоняемых прикладами и нагайками, волокли вниз, раздевали догола и заставляли лечь в яму лицом вниз (так возникало несколько ярусов в общем-то аккуратно сложенных трупов, и эту каннибальскую систему убийства, придуманную якобы бургомистром Станкевичем с целью экономии “трудовых” затрат, назвали “методом сардин”). Детей сбрасывали туда, схватив за руки или ноги. А потом стреляли. Однако не все выстрелы оказывались смертельными, потому что стрелки были подпитаны водкой, которую специально подвозил завхоз полиции Иосиф Майтак. Немало раненых было закопано живыми. Ямы были присыпаны тонким слоем земли, через который просачивалась кровь. Ночью одной совершенно обнаженной женщине удалось выбраться из ямы и даже подняться на вершину рва, но там она скончалась то ли от ран, то ли от ночного холода. Ее труп долго не убирали. Расстрел длился трое суток, т.е. 20 – 22 октября 1941 г. (днем и ночью). Об этом говорил начальник полиции Ковалевский и свидетели, хотя не указывали точной даты расстрела. По их сообщениям, было замучено и убито около 7 тысяч человек. В акте комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских оккупантов от 12 сентября 1945 г. приводятся другие данные, что расстрел происходил 7, 8, 9 октября 1941 г., указывается такое же количество погибших от рук фашистов. Эгоф утверждал, что евреев расстреливали 9 и 10 ноября 1941 г. Было 28 убито 9 ноября около 7 тысяч, 10 ноября – тысяча человек. С июля по ноябрь 1941 г. оккупанты расстреляли около 2 тысяч человек, в основном еврейскую молодежь. Таким образом, в Борисовском гетто, по утверждению Эгофа, было собрано до 10 тысяч евреев. Вероятно, каждый из военных преступников вспомнил один из погромов, проведенных в Борисове. Таким образом, было уничтожено почти все еврейское население города. Ведь по переписи населения в 1939 г. в Борисове проживало около 10 тысяч евреев. После расстрела начался повальный грабеж еврейского имущества и ценностей. Вот что показал на допросе начальник полиции Ковалевский: «Лично мною было взято: дамская доха, дамское пальто, овчинная шуба, две пары белья, патефон, этажерка. Из ценностей: 55 рублей золотой монетой и кипа советских ассигнаций (примерно 1500 рублей)» Эгоф – начальлник службы безопасности, в свою очередь рассказывал, что «бургомистр города доктор Станкевич Станислав увез на машинах вещи убитых евреев для нужд созданной немцами националистической организации «Белорусская народная самопомощь», руководителем которой он являлся». От начальства не отставали и рядовые полицаи, которые грабили с особым остервенением. Так гитлеровцы и полицаи почти полностью уничтожили Борисовское гетто. Весной 1943 г. состоялся еще один расстрел евреев в Борисовском районе. Осенью 1942 г. около 400 евреев-специалистов из Западной Беларуси вместе с семьями были доставлены в трудовой лагерь при торфзаводе «Белое Болото» (ныне поселок «Красный Октябрь» Большестаховского сельсовета Борисовского района), где они должны были работать в разных мастерских. Однако через несколько месяцев на виду у местного населения их погрузили на грузовики и увезли в сторону близлежащей деревни Бродня, возле которой они были расстреляны. В 1947 году у скорбного оврага, где были уничтожены узники Борисовского гетто, был установлен неприхотливый памятник. Его установили родственники тех, кого истребил кровавый геноцид. Упоминания о евреях на 29 памятнике нет. Надпись гласит: «Гражданам Борисова и Борисовского района зверски расстрелянным немецко-фашистскими захватчиками в ноябре 1941 г.». Видимо надпись была сделана с учетом того, что фашисты уничтожали не только евреев (лишь в 1995 году на памятнике появилось изображение меноры). Действительно, в годы фашистской оккупации зловещий призрак смерти витал над всеми, но положение евреев (и цыган) было все же особым. Они подлежали поголовному уничтожению. Пол, возраст и вероисповедание не имели никакого значения. Не все евреи, которые оказались в оккупации, прошли через гетто и по дороге в смертельный овраг. Некоторые спрятались у добрых людей, другие пытались бороться с врагом, как могли. Однако прятаться от оккупантов и местных полицаев было не просто, еврея легко узнать и без желтой латы. Тем не менее во время геноцида еврейского народа многие жители Борисовщины старались помочь жертвам избежать смерти. Директор Борисовского детского дома Константин Сковородка вместе с воспитателями под чужими именами прятали и спасли группу еврейских детей. Учитель 4-й средней школы города Александр Дубровский спас двух сестер Марию и Зинаиду Рольбиных. Восемнадцатилетняя девушка Елена Шульц спасла военнопленного солдата, который под именем павшего друга, пытался скрыть свое еврейское происхождение. Она, с помощью своей матери и старшей сестры, помогла сделать для него новые документы, долгое время прятала его в подвале своего дома. Из того же Борисовского лагеря военнопленных был спасен Исаак Ривкинд, скрывавшийся под именем Ивана Рыбкина. Его спасли бывшие сослуживцы из ресторана, в котором он работал до войны. Повар Гордеев принес ему хлеб и сало. Но, как пишет Исаак, «изголодавшийся желудок не выдержал и я свалился в страшных муках с кровавым поносом. Конец был неминуем, если бы к лагерному начальству не явилась бывшая буфетчица нашего ресторана Ванда Можейко. Она представилась сестрой и попросила 30 отдать меня на поруки. А когда меня с ней свели, она тут же подтвердила: «Да, это мой брат Иван, мы родом из Лепеля, где жили по улице Володарского 13. Но я ничего не знала о нем с тех пор, как Советы его вместе с отцом арестовали и выслали». А расхождения в фамилиях Ванда объяснила тем, что носит фамилию мужа, хотя в действительности она никогда не была замужем. Немцы придуманную легенду проверять не стали, и меня отпустили. Вероятно потому, что немощный доходяга, находящийся на пороге смерти: я не мог поднять даже одного полена, - казался оккупантам абсолютно безопасным. Так я оказался дома у Ванды, снимавшей комнату у старушки Дарьи Герасименко. В течение нескольких месяцев эти люди выхаживали меня как ребенка. Продуктами помогал бывший директор ресторана Юзик Довгалов, работавший при немцах в столовой. Однако постоянно находиться у Ванды стало опасно. Полицейские стали интересоваться мною. Поэтому меня переправили к железнодорожнику Игнату Копытко, а затем к моему бывшему сослуживцу бухгалтеру Луке Чапику». Затем Ривкинда передали на попечение бывшего заместителя директора ресторана Иосифа Бабицкого, который устроил его у своего родственника в деревне неподалеку от Борисова. Угроза смерти постоянно висела над Исааком. Были схвачены и расстреляны за патриотическую деятельность Довгалов и Копытко. Однако удача и добрые люди сопутствовали Исааку. В 1942 г. на деревню, в которой скрывался Ривкинд, пришли партизаны, чтобы расправиться с местными полицейскими. Командовал отрядом человек, которого Исаак знал с детства. Это был Спиридон Верховодько, который тоже узнал Исаака и принял его в свой отряд. Исаак и Ванда Можейко после войны стали мужем и женой. Накануне ликвидации Борисовского гетто десятилетняя девочка Галя Захаревич проникла туда и тайно вывела из него своего племянника по отцовской линии трехлетнего Юру (он находился в гетто со своими бабушкой и дедушкой Нехамой и Моисеем Рольбиными, которые на следующий день были 31 убиты). Несмотря на домогательства и угрозы полиции Иван Михайлов смог скрыть еврейское происхождение своей жены Ревекки Якубович, чем помог ей освободиться из тюрьмы и спастись. Православный священник Иван Строк взял к себе в семью и спас трехлетнего мальчика Толика Шахвалова. Случались единичные случаи, когда сами палачи проявляли сострадания к своим жертвам. Мотивы подобного поведения были разными. Одни немцы спасали евреев, будучи знакомы с ними в ходе совместной работы, другие – в минуту душевного порыва, став свидетелями массового убийства. Полина Аускер (Лукинская) во время ликвидации гетто в Борисове пряталась на чердаке своего дома с младшими братьями (5 и 11 лет). На третий день погрома их обнаружили и отвезли к месту массового расстрела евреев. У ямы перед расстрелом ее узнал офицер-австриец, у которого она мыла полы. Он отнял девушку у начальника полиции Ковалевского, поручившись, что знает ее, как русскую, усадив в машину и повез в сторону Минска. В 20 км от города высадил Полину и сказал, что больше ничего сделать не может, и предложил искать спасение самостоятельно. Девушке повезло, в д. Серебрянка под Смоленском ее приютили Лукинские, которые дали спасенной свою фамилию. Ирина Наумовна Годес так рассказывает о своем спасении: «Всех жителей гетто, подгоняя прикладами, выгнали из домов. А я со своим двухлетним сыном спряталась в хлеву. Но это было напрасным. В наше укрытие, где мы спрятались в темном углу, вошел полицай. Он нас не видел, но громко крикнул: «Выходи, а то убью». И тут мой Павлик заплакал. Это предрекало конец. Нас повели к месту сбора, но по дороге нашему конвоиру захотелось проверить еще один двор, и он передал нас человеку, идущему навстречу. Я не знала его фамилии, но он не был убийцей. Наши слезы вызвали у него какие-то чувства, и он не стал нас задерживать. А что было дальше – это отдельная тема. Скажу только, что спасительный приют мы с сыном нашли в семье благородных интернационалистов Георгия и Веры Шафрановских …» Фашисты разработали детальный план уничтожения евреев. По их задумке 32 уже через несколько лет не должно было остаться ни одного еврея. Однако в действительности их план не мог быть реализован. Нацисты не учли тот факт, что другие народы не остались безучастными к судьбе обреченных и, не смотря на смертельную опасность, пытались спасти евреев. Не смотря на попытки фашистов разжечь антисемитские настроения среди местного белорусского населения, не смотря на изоляцию евреев города в гетто, связь евреев с белорусами не прерывалась. У некоторых сохранились добрые отношения еще с довоенных времен с соседями, сослуживцами, соучениками. У них в тяжелые минуты находили узники гетто приют, а часто и спасение. С риском для жизни своих семей, родных и близких, борисовчане укрывали бежавших из гетто, выводили их из города к партизанам, выносили из гетто детей, определяли их под русскими именами и фамилиями в детские дома. История знает много таких случаев спасения евреев. Среди Праведников Народа Мира есть и имена наших земляков. Анохина Анастасия, г. Воронеж Буду помнить. За окном осень… В чашке недопитый кофе, уютная комнатка, полки забиты книгами, много картин, фотографий, диванчик, у окна стоит круглый стол. За столом сижу я и милая женщина Валентина Ивановна. Мы не замечаем времени. Наше общение доверительное и тёплое, как же может быть иначе, мне открывают самое дорогое и сокровенное, что может быть в жизнивоспоминания детства. «Лето. 1941 год. Я сильно заболела: трясёт невероятно, сильный жар, температура - это была малярия. И тогда мне решили вызвать врача домой. Через некоторое время вошла она» - Валентина Ивановна, опишите, какой вы её запомнили? -«Небольшого роста, доверительная, милая женщина с чувством юмора» 33 На мгновение мы замолчали. « Вместе мы сокрушались… Приступы у меня были страшные. Помню, в очередной приступ, она села ко мне на кровать и так тоскливо, грустно спросила: «Что же мне с тобой делать? Я так боюсь посадить тебе почки акрихином. После я к ней ходила по-дружески, по-домашнему». Она неожиданно прервала свой рассказ, посмотрела пристально мне в глаза и спросила: «А что с ней случилось потом? Я же вскоре уехала из Воронежа. Вы же наверняка знаете». - Ревекка Матвеевна в 1942 году была расстреляна фашистами во дворе школы - монотонно ответила я, и тишина охватила эту уютную комнату. Я часто ходила мимо школы №12, видела мемориальную доску, но представить, что 50 лет назад здесь был концлагерь, как бы меня не убеждали, не могу. А между тем, именно здесь полвека назад в августе сорок второго года оборвалась жизнь врача Ревекки Матвеевны Мухиной, долгие годы остававшейся в забвении. Теперь о её подвиге в стенах фашистской неволе рассказывает мемориальная доска на стене школы, в 1969 году один из переулков в Советском районе города Воронежа назван её именем, также есть упоминания о Р. М. Мухиной в повести Ильи Ивановича Кесслера «Кучугуровская осень». Моя исследовательская работа началась летом, когда я услышала о подвиге Ревекки Матвеевны в центре военно-патриотического воспитания молодёжи «Музей – диорама». Начала я с книг, очерков о Мухиной, после, посетила музей в школе №12. Там меня встретили заместитель директора по воспитательной работе Ольга Вячеславовна и мальчик Серёжа, главный следопыт этой школы и ответственный за музей. Музей школы посвящен памяти Великой Отечественной войны. 34 Экспонатами музея являются медали, книги, каски, гимнастерка солдата и даже коллекция старых патефонов. Так же там висел стенд памяти Реввеки Матвеевны Мухиной. Всегда труднее всего найти свидетелей тех страшных событий. И какова же была моя радость, когда мне Серёжа показал письма от тех, кто знал Мухину и был свидетелем тех ужасных деяний 42-го года. « Условия работы - вспоминает о тех днях заместитель главного врача 14й Воронежской больницы Варвара Владимировна Тихонова - были настолько невыносимы, что теперь порой удивляешься, как мы, сами голодные и обессиленные, переносили всё это. Даже лечили людей, поднимали их на ноги!.. Госпиталь жил. Доктор Мухина сумела организовать терапевтическое и хирургическое отделения, была даже операционная. Кроме раненых советских воинов к нам стали приходить и гражданские: женщины, дети, старики. И доктор Мухина никогда никому не отказывала в помощи. Это был большой души человек…» Из писем я узнала много интересного и сокровенного. По приказу немецкой комендатуры больные после выздоровления должны были поступать в лагерь, расположенный на Чижовке. Об этом Мухина была строго предупреждена комендантом, как главный врач. Всеми правдами и неправдами старалась она удержать больных в госпитале. И ей это удавалось. Но надолго ли? Реввека Матвеевна искала выход. В этом ей помогали неизвестные пять бойцов. В госпитале они появлялись незаметно и скрывались под видом больных. Об этом знали только Мухина и Нина Рубцова, которая делала им ложные перевязки. Ночами храбрая пятерка покидала помещение. - Идём на работу, - говорил старший группы Александр доктору - придём поздно… Утром фашисты находили на улицах города трупы своих часовых. Часто бойцы уходили за линию фронта и уводили с собой по несколько раненых 35 бойцов и командиров, подготовленных Мухиной. Так «выполняла» приказ оккупантов храбрая женщина. Были у Ревекки Матвеевны и «филиалы». Они располагались в частных домах горожан, где укрывались раненые бойцы. Доктор регулярно посещала их, следила за состоянием больных. Потом они поправлялись и уходили на другой берег. В городе назревали грозные события. На усмирение непокорившихся и для наведения порядка из Курска прибыла зондеркоманда СД. Каратели сразу обратили внимание на госпиталь и приняли свои меры. Двадцать седьмого августа каратели полностью ликвидировали госпиталь. Тяжелораненые бойцы и больные из расположенного напротив дома для инвалидов и престарелых были вывезены на машинах за город и расстреляны на южной окраине Воронежа в Песчаном логу… Из воспоминаний Анны Федотовны Поповой, чудом оставшейся в живых после расстрела в Песчаном логу: « В школе-госпитале я пролежала 18 дней. Постоянно привозили всё новых и новых больных. Я видела, как фашистские бандиты истязали и расстреливали безвинных людей… Слышу и сейчас их стоны… Врач Мухина часто приходила к нам в палату, успокаивала больных. С ней нам было легче, она внимательно лечила, заботилась о каждом больном. Но вскоре не стало Мухиной. Помню, как пришел в школу немецкий офицер, вызвал её, взял у Мухиной паспорт и тут же крикнул, что бы выкопали во дворе яму. Мухину расстреляли во дворе школы и тут же убили её родственника больного старика. Ранним утром 27 августа во двор въехали две грузовые машины. В них стали вталкивать больных, измученных людей, а тех, кто не мог, тащили волоком. Вещей нам брать с собой не разрешали. Немецкие солдаты объявили, что за ними заедет другая машина. Когда больных погрузили в машины, немцы 36 закрыли кузов и нас повезли. Ехали мы недолго. Вот остановилась первая, потом вторая машина. Был слышен какой - то треск, и мы решили, что это испортился мотор на первой машине. Потом стало тихо, в это время один больной приоткрыл брезент и крикнул: «Граждане, нас привезли в Песчаный Лог расстреливать!». Ему не поверили. Прошло несколько секунд, показавшихся нам вечностью. С первой машины уже сталкивали больных, потом раздались выстрелы, крики и проклятия немецким душегубам. В нашей машине стало тихо, как на кладбище. Скоро фашистские бандиты открыли кузов, один из них с револьвером в руке громко крикнул: «Высаживайтесь!». Больных выталкивали из машины к оврагу, где уже лежали десятки расстрелянных людей…». Но больше всего на меня произвели впечатление воспоминания Н. А Рубцовой, помощницы и соратницы Р. М. Мухиной. «Первая ночь в плену была кошмарной. Я одна - маленький медик с ранеными в классах школы№29(теперь школа №12). У бойцов кровоточат раны, многие мечутся в бреду. Воды нет. Город незнакомый. Что делать? Спустилась в подвал. Кое-как нашла ведро воды. Всю ночь не отходила от раненых: ни медикаментов, ни продуктов». Скупые строки письма- воспоминания переносят туда, где разворачивались события. «О заключённых узнали горожане, с риском для жизни сюда стали поступать передачки. У стен школы появилась табличка с надписью: « Стой! Кто дальше пойдёт, тот будет повешен!». Раненые стали умирать. Знаний, которые я получила в медучилище, явно не хватало. Нужен был врач. И вот в это время в школу пришла Мухина Р.М. Несомненно, она была знакома с приказом оккупантов, видела и надпись на щите…». Они стали работать вместе. Мухина оперировала, Рубцова была ассистентом. Бывало, от взрывов потолочная штукатурка засыпала оперируемого бойца. Откапывали и начинали всё сначала. Каждый день ждали смерти. Понимала это и Мухина, добровольно сдавшая себя в плен. И, тем не менее, работа не стихала ни на 37 минуту: все понимали, что каждый день, каждый час может стать последним. И однажды этот час наступил… Из воспоминаний Вари Тихоновой о последних моментах жизни Р. М. Мухиной: «Утро 10 августа для доктора Мухиной началось, как всегда, с операций. Закончив её и отправив больного в палату, она присела отдохнуть. Вдруг дверь с шумом отворилась, и в комнату ворвался детина в немецкой форме. -Кто Мухина?- выдохнул он. -Я!- спокойно ответила Р. М. и встала со стула. - Пошли!- приказал он. - Прощай, Варя! Я сделала всё, что могла - успела сказать она мне. Доктор Мухина шла с высоко поднятой головой навстречу смерти…» 10 августа 1942 год Мухина Ревекка Матвеевна была расстреляна фашистами во дворе школы. После войны её останки вместе с останками умерших в госпитале были перезахоронены в братскую могилу на улице 20летия Октября. За окном осень… В чашке допитый кофе, уютная комнатка, полки забиты книгами, много картин, фотографий, диванчик, у окна стоит круглый стол, часы показывают семь. За беседой мы не заметили, как быстро пролетело время. Удивительно, ведь Валентине Ивановне было 12 лет, когда она впервые встретилась с Ревеккой Матвеевной. До сих пор в памяти она хранит яркие моменты детства: как эвакуировались с мамой в город Борисоглебск, и как потом вернулась в разрушенный послевоенный Воронеж. Этот разговор перенёс меня в прошлое тех событий. Воспоминания очевидцев превращают все слова, все нелепые споры и высказывания о войне в горсти пепла. Белых Алексей, г. Саратов 38 Детство, опаленное войной. С самого раннего детства я слышал рассказы о войне. Сначала от деда, он участник этих страшных событий, потом сам стал читать книги, смотреть фильмы, знакомиться с документами тех лет. Чем больше я узнавал, тем выше становился мой интерес к фактам Великой Отечественной войны. Блокада и Холокост… Очень часто эти два трагических события противопоставляются. Я решил показать через творчество детей - свидетелей блокады и Холокоста, - что это элементы одной общей трагедии. Чтобы говорить о том, как повлияла война на детские души, я познакомился с творчеством Юрия Воронова (все девятьсот дней блокады прожиты и пережиты им в городе на Неве) и других поэтов, чье детство пришлось на гетто Терезин, стихами малолетних жертв Холокоста. «Что видели и чувствовали, чем жили и на что надеялись люди, «выросшие на развалинах мира»? На этот вопрос я попытался ответить в своей работе. Блокадный город и его жители в стихах Ю.Воронова В блокадном городе в дни осады с каждой газетной полосы, из каждого репродуктора постоянно звучало обращение к ленинградцам:«Будьте стойки, как гранит!» Слова эти казались созвучными облику Ленинграда с гранитными набережными, мрамором зданий, каменными львами. У Юрия Воронова эти слова вызывали сомнение: «…память этих строк не сохранит». И не потому, что без людей, без ленинградцев, переживших девятьсот блокадных дней, …И каменные львы, И мрамор зданий, И гранит Невы Не поднимали б к солнцу головы…. … О камни!... 39 Будьте стойкими, как люди! Люди блокадного города… Какие они? … Сквозь израненный город бредут музыканты, за ними волочатся сани с валторнами и скрипками. В простывшем зале их уже ждут. Им холод Кровавит застывшие губы, Смычки выбивает из рук скрипачей. Но флейты поют, Надрываются трубы, И арфа вступает, Как горный ручей. И пальцы На лед западающих клавиш Бросает, Не чувствуя рук, пианист… Казалось бы, это ненужная роскошь, когда о простом хлебе и воде столько забот, а все силы сочтены. Но уже оттаивают и воскресают людские лица, теплится огонек в глазах. Жизнь продолжается, несмотря ни на что. Играет блокадный оркестр: И музыка Вставала над мраком развалин, Крушила Безмолвие темных квартир, И слушал ее Ошарашенный мир… Вы так бы смогли, Если б вы умирали? « В блокадном Ленинграде не было таких, кого бы горе и потери обошли стороной, - вспоминает поэт Юрий Воронов. – У меня, как и у большинства 40 ленинградцев, умерло много родственников. Но, конечно, самым страшным ударом была гибель брата и сестры. Это случилось днем 25 ноября 1941 года. Я ушел за хлебом, а когда вернулся, дом был разрушен и под развалинами оказалась вся моя семья. Мать и бабушку удалось откопать из-под руин живыми, а трупы брата и сестры мы нашли уже только на пятый день. Эти пять дней на развалинах дома засели в память и сердце на всю жизнь. Наверное, они сделали меня взрослым…» Из - под рухнувших перекрытий – Исковерканный шкаф, Как гроб… Кто - то крикнул: - Врача зовите!... Кто - то крестит с надеждой лоб. А ему уже, Плачь – не плачь, Не поможет Ни бог, ни врач. День ли, ночь сейчас – Он не знает, И с лица не смахнет мне слез. Он глядит – уже не мигая – На вечерние гроздья звезд. …. Эту бомбу метнули с неба Из - за туч Среди бела дня… Я спешил из булочной с хлебом. Не успел. Нельзя привыкнуть к страшной обыденности – смерти, которая всегда рядом – и на улице, и в семье, и в школе… 41 Девчонка руки протянула И головой – на край стола… Сначала думали - уснула, А оказалось – умерла. Ее из школы на носилках Домой Ребята понесли. В ресницах у подруг слезинки То исчезали, то росли. Никто не обронил ни слова. Лишь хрипло, сквозь метельный стон, Учитель выдавил, что снова Занятья – после похорон. Бывало так, что утром человек не мог встать с постели, некого было позвать на помощь, и кажется – надеяться не на что. И чтоб такое случалось нечасто, Ленинград формировал « бытотряды» из мальчишек и девчонок. Эти бытотрядовцы стучали в остывающие квартиры, взламывали двери в надежде застать человека еще живым и спасти его: Они добром и словом врачевали, Бойцы – из бытотрядов над Невой. Ведро воды – А люди вновь вставали!.. Пусть говорят, Что нет воды живой. В 13 лет мальчишки становились взрослыми. « Не удивительно, что бывшие ленинградские подростки не всегда понимают, когда о них, к примеру, говорят: «.. ему в блокаду было тринадцать». Если 13, то, значит, и 14, и 15. Ведь блокада продолжалась не месяц и не два, а 900 дней – почти три года. Да и 42 13, после пережитой первой зимы, унесшей почти 700 000 жизней, было, в общем-то немало. Когда в 1942 году нас досрочно принимали в комсомол, ни в райкоме, ни дома детьми – в обычном смысле этого слова – нас уже не считали».1 В блокадных днях Мы так и не узнали: Меж юностью и детством Где черта?... Нам в сорок третьем Выдали медали И только в сорок пятом – Паспорта. Юлия Друнина писала:«Подвиг ленинградских мальчишек и девчонок, защищавших наравне со взрослыми свой умирающий от голода, холода, бомбежек, артобстрелов город, для меня выше даже подвига тех, про кого поэт моего поколения сказал:«Мы только год носили паспорта и сами военкому отдавали» Поэзия детей Терезинского гетто Страшное слово – Холокост… С первых недель войны насилие и бесчеловечность по отношению к евреям не знали границ. Людей сжигали заживо, топили в болотах, бросали в шахты, замуровывали живьем. Обычно евреев сгоняли на площадь и конвоировали к месту расправы. Одно из таких мест на территории России – Змиевская балка, где за один день 11 августа 1942 года были расстреляны 15 тысяч евреев Ростова-на-Дону. Трагедия Бабьего Яра стала символом уничтожения советских евреев. Только 29 и 30 сентября 1941 года нацисты убили здесь 33771 еврея. Для еврейского населения нацисты издали указ, согласно которому евреи должны были жить в специально отведенных для них районах – гетто. Условия жизни в этих местах были невыносимы. Но даже в этих условиях люди 43 пытались вести «нормальную» жизнь. В годы Холокоста - с ноября 1941 года по май 1945 - в местечке Терезин под Прагой существовал транзитный лагерь-гетто. От других гетто Терезин отличался внешними атрибутами «вольного еврейского города». На самом деле здесь было как и в других гетто: каторжный труд заключенных, промозглые, перенаселенные казармы, голод, холод, болезни. Людей держали в гетто от нескольких месяцев до нескольких дней, после чего отправляли в лагеря смерти, чаще всего в Освенцим. Особенно тяжело было детям: из 15 тысяч детей Терезинское гетто пережили только 100 человек и были освобождены армией Конева а мае 1945 года. После войны в Чехословакии были найдены стихи и рисунки несовершеннолетних узников Терезина. Из них составлен и вышел сборник под названием «Я не видел здесь бабочку». Этот сборник переведен на многие языки. Названием сборника послужила строка стихотворения «Бабочка» десятилетнего мальчика Павла Фридмана, погибшего в Освенциме в сентябре 1944 года. Вот это стихотворение: Та последняя бабочка, последняя самая, полная солнечного золотого цвета, как желтого солнца слеза, о белый звякнула камень и тут же взлетела, словно хотела расцеловать мой последний свет. В гетто живу седьмую неделю. подругой мне стала каштана белая ветвь, друзьями в саду – желтые одуванчики. Но бабочки здесь больше я не встречал, та была последней бабочкой в гетто, бабочки здесь не живут. Время, проведенное в Терезине, делало из маленького человека 44 философа. Ребенок жил с мыслью о неизбежности неминуемости смерти. В свои 14 лет Франтишек Басс решает вопросы, на которые обычно уходит вся жизнь. Стихотворение «Садик» - это размышление о невозможности постичь мир. Человек – нераскрывшийся бутон, но как только он раскроется, у него отберут жизнь: Вот он садик аленький. Пахнут розы робко. Ходит мальчик маленький Узенькою тропкой. И похож мальчонка На бутончик ранний. Лишь бутон раскроется – Мальчика не станет. Франтишек Басс погиб в Освенциме 28 октября 1944 года. Его стихотворение хранится в архиве Еврейского музея в Праге. На войне дети взрослеют быстро. Я был ребенком, С тех пор прошло три года. Ребенок тот мечтал о сказочных мирах. Теперь я не ребенок, Я видел смерть в глазах… Там в море садов и счастливых лет Мама произвела меня на свет, Чтобы я плакал. Так писал Гануш Гахенбург, погибший в Освенциме в 15 лет. Трудно оставаться ребенком после всего пережитого. С увиденным невозможно смириться, его надо как-то осознать. Стихи малышей-узников Терезина невозможно читать без слез: 45 Считалка. Эники-беники, Геттовски кнедлики, Без масла, без соли, Без меда тем боле, Эники-беники-бемс! Автор неизвестен. Да я ли теперь Разве Милена из Градца? Имя мое – три цифры да печатных две буквы. Сохранилось только имя Маленького автора – Милена. Многие стихи несовершеннолетних узников Терезина – это протест против жестокости и насилия, это выражение стойкости и вера в будущее без кошмаров концлагеря. Все цветет. И столько всего еще есть. Я хочу улететь, улететь, но куда? Все цветет так неистово, Что колючая проволока ухитряется цвести. Поверю я себе: не беда – Я выстою. Это строки стихотворения «солнечный вечер» неизвестного автора, погибшего в 1944 году. Маленькие, несломленные и гордые защитники своего народа, глубоко ему преданные и верные. Именно таким был и Франтишек Басс, погибший в Освенциме. Я еврей и евреем останусь. И когда я от голода умирать буду, Не предам я народ свой 46 И всегда воевать буду За свой народ, за свою честь. Никогда стыдиться не буду За свой народ, за свою честь. Я горжусь народом своим, Какая ему выпала честь… За этими стихами скрывается мужская сдержанность, которая говорит о силе характера подростка, о его человечности. … 27 января 1944 года – день снятия блокады Ленинграда. …27 января 1945 года – день освобождения узников Освенцима. Две даты… А за ними стоит столько слез, столько горя, столько человеческих страданий, столько детских жизней… Трагедия, горе объединяют людей. Стихи маленьких узников Терезинского гетто созвучны стихам поэтовблокадников: одни боль и скорбь, одни сила и мужество, одни несгибаемая любовь к жизни и радость солнечному свету. Самое страшное для людей, переживших трагедию Холокоста и блокаду Ленинграда, что сейчас все чаще и чаще говорят о том, что всего этого не было и быть не могло, стараются замолчать, оболгать и забыть все случившееся, а победителями сделать других, не сыгравших в победе над фашизмом значительной роли. Говорят о том, что о войне и так много сказано и написано. Но пока живо человечество – жива и память... Раевская Анжелика, г. Екатеринбург Формирование толерантного сознания, как преобразующей модели мира в творчестве В. С. Гроссмана В творчестве В.С.Гроссмана можно выделить три периода, на протяжении которых формировались его философские и эстетические взгляды Иосиф Бродский писал, что есть явления, для познания которых литература единственный адекватный инструмент. Советский эксперимент был одним из 47 таких явлений. Все творчество Гроссмана – это свидетельство духовного мужества писателя, попытка объективно взглянуть на тысячелетнюю историю России как историю борьбы народа за свободу, которую он рассматривает в аспекте толерантных ценностей. 1 период - 40-50 гг.: «Если верить пифагорейцам» (1941-1946), повесть «Народ бессмертен» (1942) и роман «За правое дело» (1943–1952). Основные моменты мировоззренческой концепции Гроссмана, воплощенной в пьесе «Если верить пифагорейцам» (1941–1946) и романе «За правое дело» (1943– 1952), стали основой для формирования философской концепции романа «Жизнь и судьба» (1949–1960). Драма «Если верить пифагорейцам» была написана в 1941 г., но из-за начавшейся Великой Отечественной войны вышла в свет лишь в 1946 г. в журнале «Знамя» (№ 7), за месяц до опубликования постановления ЦК ВКП(б) «О журналах “Звезда” и “Ленинград”». Критика не приняла пьесу, назвав ее реакционной. В пьесе «Если верить пифагорейцам» писатель приходит к мысли, что человек во все эпохи равен самому себе, являясь постоянной категорией во внешне непостоянном мире; следовательно, требование жертвовать человеком настоящего ради человека будущего неоправданно. Это стало шагом к признанию того, что принцип «цель оправдывает средства», движущий революцией, идеей построения «светлого будущего», ложен. Повесть Гроссмана «Народ бессмертен», напечатанная в июле–августе 1942 г. в «Красной звезде», значительна тем, что дает отрицательную оценку уровня готовности Советской армии к войне. Самой острой темой литературы послевоенных лет, безусловно, была тема войны, вскрывшей многие противоречия существовавшего в СССР режима. Однако после опубликования постановления ЦК ВКП(б) «О журналах “Звезда” и “Ленинград”» (1946) по-настоящему значительных прозаических произведений о Великой Отечественной войне появлялось крайне мало (среди них можно назвать лишь повести В. Некрасова «В окопах Сталинграда» (1946), 48 Э. Казакевича «Звезда» (1946)), несмотря на то что читающему сообществу правдивые книги о войне были нужны. Поэтому выход в 1952 г. романа В. Гроссмана «За правое дело» о Сталинградской битве, над которым он работал с 1943 по 1949 гг., привлек особое внимание читателей и критиков (публикация в журнале «Новый мир», №№ 7-10). Положительные отзывы о романе «За правое дело» вскоре сменяет кампания против этого произведения, организованная в советской печати в феврале – марте 1953 г. и прекратившаяся сразу после смерти И.В. Сталина. В ходе этой кампании произведение было признано «клеветническим» и «идейно порочным». Причиной разгрома романа в критике стало то, что он оценивался с точки зрения большевистской идеологической толерантности, в рамках которой нетерпимо воспринималось отличие романа Гроссмана от многих конъюнктурных произведений о Великой Отечественной войне, а также то обстоятельство, что он не вполне вписывался в рамки социалистического реализма, поскольку здесь автор обнажил то, что впоследствии назовут «окопной правдой». В 1954 г. роман «За правое дело» был «реабилитирован», выпущен отдельной книгой, его критика в печати 1953 г. была признана необоснованной. Представление писателя о «народной морали» как о главном контраргументе идеям фашизма, сформулированное в романе «За правое дело», зародилось еще в повести «Народ бессмертен» (1942). Мысль же о существовании вневременных толерантных ценностей, высказанная писателем в пьесе «Если верить пифагорейцам», позволит ему развить в романе «За правое дело» концепцию «жизненной квашни», ставшую, в свою очередь, основой философской концепции романа «Жизнь и судьба» (теория Иконникова). Особенность творческой позиции Гроссмана на данном этапе заключалась в проявлении позитивной идеологической толерантности в осмыслении советской социальной и исторической реальности. Она обнаруживает ростки той свободы мысли, которой писатель достиг в романе «Жизнь и судьба». 2 период - роман «Жизнь и судьба» как ключевой этап формирования 49 мировоззрения Гроссмана. Концепцию свободы как толерантной ценности в произведении формируют два основополагающих понятия, давшие, собственно, название книге. «Жизнь» - это свобода человека как личности. «Судьба» трактуется в романе как воля государства, направленная на подавление в человеке личностного начала и стремления к свободе. При этом судьба понимается не как нечто предначертанное свыше, т.к. у любого человека, по Гроссману, есть возможность избавиться от ее власти: «Судьба ведет человека, но человек идет потому, что хочет, и он волен не хотеть» . Конфликт жизни и судьбы в романе реализуется как конфликт интересов народа и государства, вскрывшийся в условиях Сталинградской битвы: «Именно в Сталинграде… достигшая своего пика война обозначила водораздел между исконными стремлениями сражающегося народа и намерениями государства». Рассматривая фашизм и сталинизм как звенья одной цепи – тоталитаризма, – Гроссман не делает между ними различий, потому что все человечество он воспринимает в нашем современном понимании толерантности как совокупность разных людей с единой сущностью, природой. Гуманизм Гроссмана, как писал Г. Белль, – в том, что он отказывался делить людей на «своих» и «чужих» по «паспортным данным» . В "Жизни и судьбе" тематика Холокоста звучит во весь голос. Это и изображение двух тоталитарных систем: гитлеризма и сталинизма, зеркально отраженных в описаниях немецкого и советского лагерей, как выясняется, очень похожих жестоким отношением к человеческой личности. Но особенно страшным кошмаром предстаёт Зло в массовом убиении евреев в фашистском гетто. Неминуемая смерть роднит их, превращает в единый народ, с единой душой. Перед нами не отдельные фигуры, а библейское племя, люди одной трагической судьбы. Анна Семёновна Штрум ощущает очень остро свою связь с соплеменниками. Впервые она чувствует себя еврейкой, испытывает материнскую нежность к своему народу, становится его частицей. Материнская 50 любовь имела у гонимых евреев особое значение, и писатель её запечатлел. Но он не остановился на изображении гетто. Он вернулся к своему очерку о Треблинке и на его основе построил один из лучших эпизодов романа. В нём действует два персонажа: Софья Осиповна Левинтон и маленький мальчик Давид, приехавший отдохнуть к бабушке в украинский городок. Женщина и ребёнок встречаются в товарном вагоне, который везет в лагерь смерти людей разного социального уровня, разной степени образованности, разного характера, разной степени человечности. Главное, что изменилось в этих людях - у них «ослабело чувство своей особой натуры, личности» и усилилось «чувство судьбы», судьбы, исключающее бессмысленный оптимизм. Оба эпизода, посвящённые гибели евреев (в гетто и в лагере), кончаются внутренним торжеством материнской любви. «Живи, живи, живи вечно… Мама». Так кончает Анна Семёновна своё письмо к сыну, и эти слова выражают силу материнской любви. В этом их катарсис. Софья Осиповна испытала перед смертью в газовой камере к мальчику, умершему у нее на коленях, материнское чувство, и последняя её мысль была: «Я стала матерью», о чём она тайно мечтала всю жизнь. Так в ряд содержательных компонентов понятия толерантность автор вписывает умение народа даже перед лицом смерти оперировать ментальными ценностями, среди которых важнейшей является материнская любовь – двигатель многих поступков человека. Далее Гроссман вводит небольшую главу об антисемитизме. Прежде всего он даёт классификацию антисемитизма от идейного до физиологического, устанавливает его формы - индивидуальный, общественный, государственный, указывает его проявления от насмешки до погрома и пытается вскрыть его сущность. Антисемитизм в изображении Гроссмана - проявление интолерантности. Это зеркало собственных недостатков, мерило религиозных предрассудков, догматизма мировоззрения, выражение неспособности победить в жизненной борьбе, в несознательности народных масс, не понимающих причину своих бедствий. Антисемитизм - крайнее выражение интолерантных 51 социальных отношений, потому что историческая судьба евреев особая. Она сплелась со многими вопросами мировой политики и религии, т.к. евреи разбросаны по разным странам; соответственно и борьба с антисемитизмом – одно из направлений борьбы за толерантность. Способствует антисемитизму и то, что евреи, в общем, народ способный, активно проявляющий себя в разных сферах общественной, культурной, научной жизни. Не спасает от антисемитизма ни ассимиляция, якобы скрывающая тайные замыслы евреев подчинить мир, ни сохранение национальных основ жизни. Во все времена антисемитизм - знамя реакции, силы Зла, предвещающие картину гибели старого мира. В XX веке к нему прибегли реакционные государства, которые, становясь тоталитарными, учредили государственный антисемитизм, на первой стадии дискриминационный, на второй истребительный. Изобразив гетто и лагерь уничтожения, Гроссман показал трагическую судьбу народа, попавшего в руки немецких нацистов. Но, следуя жизненной правде, он показал и судьбу отдельных евреев в советском государстве. Важнейшая из сюжетных линий - линия Штрума. Работы Штрума первоначально высоко ценятся. Но вдруг вмешивается государственный антисемитизм и отношение к нему и его теории меняется. О том, что он еврей, Штрум вспомнил после гибели матери, но он был твёрдо убеждён, что антисемитизм присущ только фашизму, а советское государство этим не грешит. Дальнейшие события, связанные с реэвакуацией его коллег-евреев, убеждают героя, что национальные предрассудки оказываются сильнее авторитета ученого. Ассимилированного, образованного, уже забывшего о процентной норме и черте оседлости еврея толкают обратно, и он перестаёт быть тем, чем был. «Штрум опустил голову, и уже не было профессора, доктора наук, знаменитого учёного, совершившего замечательное открытие. Он сидел, сощурившись, точно ожидал удара по щеке…» Сила героя в том, что он не отступается от людей, которые ждут от него помощи, слабость - в горькой обиженности и в возникшем комплексе 52 неполноценности. Слабость также и в том, что герой, как и автор, уповает на благородство русской интеллигенции, а она в своём отношении к евреям была и в лучшие времена отнюдь не однородна. Не только герой, но и автор не дошли до той степени самосознания, когда надо надеяться только на себя, иными словами, до национального самосознания. Недаром в романе ни разу не упоминается сионизм. Гроссман - единственный писатель советского периода, показавший драму ассимилированного интеллигентного еврея. С этой драмой переплелась другая талантливого учёного, отстаивающего науку от идеологии. Его увольняют, он временами впадает в отчаяние, но продолжает работать над своей теорией. Поворот сюжета: звонок Сталина, восстанавление в Институте - приводят Штрума к утрате душевной чистоты. Конформизм героя проявляется в том, что он не из страха, а из покорности всесильной руке подписывает письмо заграничным учёным, где оправдываются расстрелы многих советских учёных. Муками совести, стыда и раскаяния платит Штрум за этот выбор. Гроссман провозглашает главной ценностью не общественное счастье, построенное на горе отдельных людей, а жизнь и свободу человека вне государственной системы. Эта мысль проиллюстрирована в романе с помощью теории одного из героев, Иконникова, об «идее добра» и «дурьей доброте». В «Жизни и судьбе» Гроссман поясняет и развивает свое понимание добра. По теории Иконникова, существуют ложная «идея добра» и противостоящая ей истинная «дурья доброта». Миром правят идеи, которые чаще всего создаются как идеи добра и блага для человечества, но которые в итоге превращаются в идеи добра лишь для одной части людей, а для другой становятся злом. Под знаменем такой идеи добра совершалась, например, революция, проходило становление сталинизма. Добро рабочего класса объявлялось единственным, становясь злом для остальных классов. Иконников открывает истинное добро. Это - «житейская человеческая доброта»: «…обыкновенные люди несут в своих сердцах любовь к живому, естественно и непроизвольно любят и жалеют 53 жизнь». Такая доброта кажется поборникам ставшей уже традиционной идеи добра странной, даже вредной (ее осуждают за бессмысленность): «Это доброта старухи, вынесшей кусок хлеба пленному, доброта солдата, напоившего из фляги раненого врага». Однако, по Гроссману, это и есть настоящая доброта, которая, как солнечная энергия, существует вечно. Эта доброта созвучна с этикой Чехова, которой восхищаются герои романа, говорящие: «Все мы прежде всего люди… самое главное то, что люди - это люди, а потом уж они архиереи, русские, лавочники, татары, рабочие… люди хороши и плохи не оттого, что они архиереи или рабочие, татары или украинцы, - люди равны, потому что они люди». «Дурья доброта» является в «Жизни и судьбе» мерилом человечности героев романа. Перед каждым из них рано или поздно возникает необходимость выбора между идеей государства - несвободой и «дурьей добротой» - свободой. Гроссман одним из первых в русской литературе провел параллель между гитлеровским и сталинским тоталитаризмом. Свобода представлялась писателю главной толерантной ценностью. Свобода является для Гроссмана абсолютной мерой вещей. Проявлением идеологической толерантности автора в романеэпопее становится безграничная внутренняя свобода и суверенность всякой личности. Отказ от свободы - смерть для личности, для всего общества как социального уклада, а вслед за этим - и для человечества. «Человек умирает и переходит из мира свободы в царство рабства. Жизнь - это свобода, и потому умирание есть постепенное уничтожение свободы; сперва ослабляется сознание, затем оно меркнет, процессы жизни в организме с угасшим сознанием некоторое время еще продолжаются, совершаются кровообращение, дыхание, обмен веществ. Но это неотвратимое отступление в сторону рабства - сознание угасло, огонь свободы угас». Выразителями идеала свободы являются в романеэпопее самые разные герои, так или иначе близкие автору по своим убеждениям и устремлениям. Примечательно, что в самом произведении нет какого-то 54 одного образа, прямо отражающего авторский идеал, он как бы разлит по всему внутреннему миру произведения и выявляется из противопоставлений по сходству, различию, из сближений и отдалений персонажей, их раздвоений, полного их перевоплощения в различные социальные роли, исполняемые кемто по желанию и внутреннему влечению, а кем-то по прихоти судьбы. Творческая эволюция Гроссмана определяется развитием философскоэстетической концепции писателя, которая входила в противоречия с большевистской идеологической толерантностью и выводила творчество писателя за рамки социалистического реализма. В романе «Жизнь и судьба» Гроссман сумел полностью выразить свою толерантную ментальность, некоторые идеи которой прослеживаются и в более ранних произведениях, а также будут воплощены и развиты в последующем творчестве (в «малой» прозе 1960-х гг., в повестях «Добро вам!» и «Все течет…»). 3 период - поздняя проза Гроссмана. Идеи, сформулированные в романе «Жизнь и судьба», воплощались и развивались в последующих произведениях Гроссмана. В гуманизме поздних рассказов и очерков писатель демонстрирует позитивную идеологическую толерантность в стремлении выявить в человеке как главном объекте внимания природное начало, позволяющее противостоять давлению среды и совершать нравственный выбор в пользу человечности. В повести «Добро вам!» прослеживаются черты толерантной ментальности писателя в идее ответственности человека за свой нравственный выбор, которая будет развиваться в повести «Все течет…». Это говорит нам о том, что Гроссман достаточно последовательно выстраивал принципы этой концепции во всем своем творчестве 1940-х – 1960-х гг. В лирической повести «Добро вам!» (1962-1963) Гроссман продолжал развивать позитивную идеологическую толерантность, квинтэссенция которой была выражена в понятии «истинного добра». Это понятие раскрывается в нравственном императиве, которому следует семья одного из 55 персонажей повести – Алексея Михайловича: «…желать того, что желаешь себе, всем людям без изъятия… без различия богатства и бедности… национальности… веры и неверия, партийности и беспартийности… ведь хорошее всюду есть в людях, потому что они люди». Чрезвычайно ценными для нас в плане исследования толерантной ментальности представляются размышления Гроссмана о национальном характере и национальной свободе: «Национальный характер составлен из человеческих характеров, поэтому национальный характер по сути своей характер человеческий. В этом родство и сходство всех национальных характеров мира, человеческом рожденных богатстве, из единой человеческой противопоставленном железу основы»; «В национальной кичливости, и есть единственная и истинная суть национальной свободы». Единственно гуманным выходом из ограниченности идеи национального превосходства Гроссман считает борьбу за духовное богатство человека и его национальное достоинство: «Лишь всегда, неотступно возвышая человеческое, лишь объединяя национальное с человеческим, можно достичь истинного достоинства, а значит, и истинной свободы. Национальная свобода может торжествовать лишь в одной форме - в торжестве человеческой свободы» . Сам автор путевых заметок «Добро вам!», провозглашая человека и его жизнь как главную ценность, все же считает необходимым предостеречь его от гордыни, предлагая взамен «истинное добро». По Гроссману, именно признавая равенство своего человеческого естества, своего величия и своих слабостей с человеческим естеством других людей, можно сохранить в условиях жестокого современного мира людской облик, не ожесточиться. В повесть «Все течет…» (1955–1963; опубликована в 1970 г. в ФРГ, в 1989 г. в СССР), которую можно рассматривать как литературное завещание Гроссмана, автор выражает свою историософию России, свидетельствующую об идеологической толерантности: «Россия много видела великого за тысячу лет своей истории. А за советские годы страна увидела и всемирные военные 56 победы, и огромные стройки, и новые города, и плотины, преграждающие течение Днепра и Волги ... Лишь одного не видела Россия за тысячу лет – свободы». Название повести Гроссмана обращало к образу реки забвения. Но река Гроссмана совершенно иная. У него мы видим тот самый «поток истории», направлять который и был призван «советский простой человек». Был призван направлять, а стал жалкой, никчемной песчинкой в его кровавых водах, будучи лишенным величайшей ценности – свободы. Альтер эго автора, Иван Григорьевич размышляет: «И вот я лежу на нарах, и все, что во мне, полуживом, живого, - это моя вера: история людей есть история свободы, от меньшей к большей, история всей жизни от амебы до людского рода есть история свободы, переход от меньшей свободы к большей свободе, да и сама жизнь и есть свобода». В этих словах - кредо самого писателя. Отдельный человек - это целый мир, в котором вечно борются добро и зло, ложь и правда, высокое и низменное. В сущности, пороки не менялись тысячелетиями. Ложь, бесчестие, двуличие, властолюбие, деспотизм... Они были мишенью для художников разных эпох. Однако задача состояла в том, чтобы разоблачать всякий раз новые обличия этих пороков. И Гроссман с исключительной смелостью, раскрепощенностью, прозорливостью прогрессом и утверждает человеческой связь свободой: между социально-экономическим «Свобода совершалась вопреки безмерному, космическому сталинскому насилию. Она совершалась потому, что люди продолжали оставаться людьми. У человека, совершившего революцию в феврале 1917 года, у человека, создавшего по велению нового государства и небоскребы, и заводы, и атомные котлы, нет другого исхода, кроме свободы. Не все действительное разумно. Все бесчеловечное бессмысленно и бесполезно!» Выводы 1. Тема Холокоста играла ведущую роль в творчестве В.С.Гроссмана. В своих произведениях он проявлял такие черты толерантные личности, как 57 открытость к другим, стремление к терпимости, признание многообразия интересов, идей, ценностей людей, совестливость, способность к прощению и взаимопониманию, ответственность за себя и других, уважение к другим. 2. Проанализировав эволюцию творчества В.С. Гроссмана с точки зрения идеологической толерантности, мы выявили культурологические факторы, определяющие позитивную ментальность писателя: - ценность человека как духовной сущности; - «жизнь» - это свобода человека как личности; - «идея добра» - идея государства (несвободы) и «дурьей доброты» свободы; - природное начало в человеке – условие нравственного выбора в пользу человечности; - национальный характер и национальная свобода; - связь между социально-экономическим прогрессом и человеческой свободой. Таким образом, было установлено, как в своем творчестве писатель стремился приобщить людей к этическим ценностям, в первую очередь ценностям толерантности. Часть II. Исследования студентов. Муштавинская Евгения, г. Санкт-Петербург Феномен культурной катастрофы на примере Холокоста Катастрофа - это, вызванное внешними или внутренними причинами, внезапное нарушение сложившегося порядка вещей. Понятие катастрофы может быть применимо к явлениям в природной и биологической среде, а также в сфере экономической, социальной, идеологической и в целом в культурной. 58 Теория катастроф, наряду с другими современными теориями динамических систем, уже в значительной степени изменила привычные представления об устойчивости и инерционности мира. Благодаря ей мы сегодня, например, лучше понимаем свою ответственность за возможные нарушения гармонии и равновесия противоположных природных сил, к которым ведет неограниченный рост промышленного производства в обществе потребления. Однако, тема нашей работы предполагает более детальное рассмотрение иных типов катастроф. Ближе всего к рассматриваемой теме – катастрофы социальные. Социальная катастрофа – скачкообразные изменения общества, возникающие в виде внезапного ответа социальной системы на плавное изменение внешних условий. Наиболее наглядно катастрофы выражаются в социальных революциях (что отмечалось в трудах Франка, Сорокина, Бердяева и др.). Хотя теории революции оправдывают социальную катастрофу как способ достижения лучшего общества, на самом деле революция ведет к его деградации, к возвращению назад, массовому безумию общества, к деформациям человеческого поведения. В то же время нужно учитывать, что революционные катастрофы – результат длительного подавления не находящих выхода творческих сил социума, задержки назревших социальных изменений. Однако, соединившись с катастрофическим сознанием, революция ведет к социальной катастрофе в форме изменения и разрушения старых фундаментальных духовно-нравственных основ жизни людей. Таким образом, социальными катастрофами мы будем называть неустойчивое поведение социальных систем, доводящее переходные процессы до крайности. Это: революции, войны мировые и войны приблизительно равных по силе противников, экономические и иные кризисы, бунты. Обострение принципа историзма в мышлении людей всегда было связано с катастрофическими этапами развития истории. Н.А. Бердяев в своей работе «Смысл истории» отмечал, что исторические катастрофы и переломы, которые 59 достигали особой остроты в известные моменты всемирной истории, всегда располагали к размышлениям в области философии истории, к попыткам осмыслить исторический процесс, построить ту или иную философию истории. Момент философско-исторической рефлексии всегда есть следствие завершения того или иного этапа развития истории, следствие возможности абстрагироваться, дистанцироваться от него. История философской мысли предоставляет нам достаточное количество примеров, подтверждающих этот вывод. Культурная катастрофа в некотором роде схожа с катастрофой социальной, однако, имеет важную особенность – ее результатом являются значительные изменения не только в социальной, но и в целом в культурной жизни данного общества. В процессе развития культурной катастрофы работают несколько иные механизмы. Социальная катастрофа – это всегда результат социальной деятельности. В культурной же катастрофе социум может быть пассивным участником катастрофического процесса, то есть простонапросто являться жертвой какого-то катастрофического воздействия извне. Именно эта схема работала в рамках культурной катастрофы еврейского народа – евреям катастрофу их культуры «устроили» немцы. Культурная катастрофа – переломный момент в культуре народа или этноса, необязательно сопровождающийся истреблением и ущемлением этого народа, однако имеющий глобальные последствия для данного общества, а также ведущий к необратимым изменениям в культурной сфере жизни. Главная причина Холокоста – антисемитизм. Этот расистского толка антисемитизм существовал не только в Германии, но и в других странах Европы. Однако, только в Германии он стал доминирующим явлением, и только в Германии нашлось правительство, которое привело в действие программу уничтожения евреев. Такое отношение к евреям в Германии было важнейшим элементом самосознания исполнителей преступления. Ведь, по сути, огромное количество 60 людей убивало евреев не лично для Гитлера, а для Германии – антисемитизм стал частью немецкой национальной идеологии. Непохожие на немцев евреи были в немецком национальном сознании воплощением мирового зла, и именно поэтому большинство немцев поддержали гитлеровскую политику. Если ненависть к евреям была основой нацистской идеологии, то их уничтожение стало кульминацией гитлеровской практики. Реализация расовой утопии, к которой немецкий народ должен был стремиться, была бы невозможной при наличии евреев. Когда простое географическое перемещение евреев оказалось неосуществимым, было принято самое радикальное из возможных решение – «окончательное решение еврейского вопроса». Трагический финал катастрофы еврейского народа был с одной стороны предсказан — расовая теория Гитлера и нацистские документы об уничтожении евреев, с другой стороны, последствия этой культурной катастрофы, сказывающиеся до сегодняшнего дня, не прогнозировались ни истоками, ни культурологами. Это в полной мере соответствует классической «Теории катастроф». Теория катастроф рассматривает процессы, в которых плавное изменение параметров системы прерывается их скачкообразным изменением (предсказуемым или заранее неизвестным), после чего система оказывается в другом режиме существования (предсказать параметры которого чаще всего принципиально невозможно) или разрушается. Катастрофа возникает как результат совпадения, накопления различных кризисов, аккумуляции огромного числа ошибок, которые долгое время не исправляются, как следствие "одряхления" системы. Важно учитывать, что глубинная причина подобных катастроф потенциально связана с трансформациями духовных оснований общества, их размывании и смене миросозерцаний, когда складывается катастрофическое сознание и "в тоске смертельной мечется толпа" (А. Ахматова). Катастрофа еврейского народа многовекторна, это и катастрофа уничтожения миллионов людей в годы войны, и катастрофа послевоенной рефлексии, и катастрофа Германии, ее народа, и в 61 годы войны, и в современном восприятии. И все же, как удалось немцам так искусно обмануть, заманить в ловушку целый народ? Ответ заключается в том, что исходя из всей еврейской истории видно, что евреям хотелось быть обманутыми. Им всегда была нужна надежда. Эсэсовцы умело распускали слухи, что депортации будет подвергаться лишь часть евреев, и с успехом убеждали еврейское руководство, что чем лучше оно будет с ними сотрудничать, тем больше шансов на выживание. Евреи в гетто не хотели верить в существование лагерей уничтожения. Когда два молодых еврея сбежали из Хелмно в начале 1942 года и описали, что они там видели, то в гетто решили, что они рехнулись от переживаний, и их рассказ не попал в подпольную прессу. Только в апреле, когда сообщения из Бельзеца подтверждали услышанное о Хелмно, варшавские евреи поверили в машину смерти. В июле возглавлявший варшавское гетто Адам Черняков, поняв, что не сможет спасти даже детей, отравился цианидом, оставив записку: «Я бессилен. Мое сердце трепещет от горя и сочувствия. Я не могу больше этого выносить. Мой акт покажет всем, что нужно делать в такой ситуации». Но даже в это время многие евреи цеплялись за надежду, что погибнут не все. Якоб Генс, глава гетто в Вильнюсе, говорил на митинге: «Когда у меня требуют тысячу евреев, я отдаю ее. Потому что если мы, евреи, не отдадим их добровольно, придут немцы и заберут их силой. Но тогда они возьмут уже не одну тысячу, а много тысяч. Отдавая сотни, я спасаю тысячу. Отдавая тысячу, я спасаю десять тысяч». Еврейское религиозное воспитание и обучение склонны культивировать пассивность. Евреи-хасиды больше всех были готовы к восприятию своей судьбы как воли Божьей, ссылаясь на Священное Писание: «Жизнь твоя будет висеть пред тобою, и будешь трепетать ночью и днем, и не будешь уверен в жизни твоей». Они садились в поезда смерти, завернувшись в молитвенные накидки и декламируя псалмы. Они верили в жертву во славу Божью. Если же, по милости Господней, им будет суждено еще жить, то это — чудо. Во время Холокоста накопилась целая антология хасидских легенд насчет чудесных 62 индивидуальных спасений. Евреи находили посреди ужаса свою радость и готовность принять Божью волю. Замечательные дневники, которые вела в Освенциме Этти Гиллесум, голландская еврейка, показывают, что традиция Иова жила даже в Холокосте: «Иногда, когда я стою в каком-нибудь углу лагеря, опираясь ногами на Твою землю, воздев глаза к Твоему небу, слезы текут по моему лицу, слезы... благодарности». По мере того как гетто постепенно опустошались, некоторые евреи решили сражаться. В Варшаве под видом сооружения укрытий от воздушного нападения евреи вырыли ходы сообщения, соединявшиеся с канализационной системой. В отчаянных схватках, в основном — под землей, они убили 16 немцев и ранили 85. Некоторые европейские страны с хорошо вооруженными армиями не смогли столько времени (больше месяца) сопротивляться нацистам. Но, как правило, сопротивление отсутствовало на всех этапах процесса истребления. Немцы всегда наносили удар внезапно и превосходящими силами. Евреи обычно цепенели от ужаса и безнадежности. Два тысячелетия антисемитской ненависти всех разновидностей, языческой, христианской и мирской, основанной на предрассудках, простонародной и академической, были сплавлены Гитлером во всесокрушающий удар, направленный затем на беспомощных европейских евреев. Великое еврейство ашкенази, существовавшее в Восточной Европе, было, по сути дела, уничтожено. Акт геноцида был совершен. Когда распахнулись ворота лагерей и стали известны полные масштабы зверских преступлений, некоторые евреи ожидали, что наступит конец антисемитизма. Однако, этого не произошло. Результат Холокоста свелся в основном к тому, что главный фокус антисемитской ненависти переместился из Восточной и Центральной Европы на Средний Восток. Ряд арабских лидеров были огорчены тем, что гитлеровское решение оказалось не окончательным. Возвращаясь к теории катастроф, можно увидеть, как ее механизмы срабатывают в культурной катастрофе еврейства. Факт покорности судьбе, 63 несопротивления евреев в годы войны, может быть объясним с точки зрения теории катастроф предкатастрофическим мышлением. Предкатастрофическое мышление резко враждебно реагирует на любые попытки возвращения к очевидности, поскольку демифологизация всегда очень и очень болезненна, переоценка ценностей причиняет серьезные нравственные страдания. Именно катастрофа изменила политические воззрения еврейского народа, государство Израиль, возникшее после Катастрофы нельзя назвать мирным. Теоретики катастроф считают, что катастрофа – куда более эффективный и бескомпромиссный механизм возвращения в реальность, чем любой другой. Таким образом, эта демифологизация, развенчивание ценностных ориентиров евреев через «окончательное решение» есть катастрофа культуры еврейского народа. Важной чертой теории катастроф является историческая рефлексия на события Катастрофы. Этот признак катастрофы в Шоа в полной мере нашел свое отражение, историческая рефлексия многонациональна, противоречива, долговременна, актуальна. Шоа – катастрофа культуры народа. Именно страх, переросший в антисемитизм, перед чужой, столь сильной, прошедшей тысячелетние испытания культурой является толчком для реализации программы уничтожения евреев – «окончательного решения». «Человеческая память коротка. Процесс же усвоения уроков истории длинный, чрезвычайно тяжелый и монотонный... В основе Холокоста.. лежит нетерпимость — неспособность принять другого; неспособность принять в качестве своих соседей людей другой расы, другой религии, другой культуры». Культурная катастрофа еврейского народа уникальна по своему характеру, масштабам. Есть масса факторов, отличающих Шоа от прочих попыток уничтожения национальных меньшинств. Массовые убийства по религиозному, культурному и этническому принципу бывали в истории. Многозначность Катастрофы как явления истории, религии, культуры «звучит» по-разному в 64 Европе и в Израиле, в арабском мире, приобретает новые смыслы и контекст в разное время. И все же, Катастрофа – явление яркое, трагическое, не имеющее аналогов в истории. Мы можем говорить о геноциде армянского народа, как о событии, сходном с Шоа, однако, в последнем случае применялись совершенно другие схемы и способы влияния на армян. В отличие от всех остальных угнетаемых наций, евреев ждала совершенно особенная участь, результатом которой должно было быть полное уничтожение любого проявления еврейской культуры путем физического уничтожения всех ее носителей. Однако, культурная катастрофа охватывает не только Шоа. Такое сильное, резкое и мгновенное нравственное искривление народа целого государства, на наш взгляд, также представляет из себя культурную катастрофу. Немцы стали пассивными жертвами той же культурной катастрофы, которую уготовили для евреев. Речь идет о государстве, целиком и полностью строящем свою политику и быт на ненависти, потерявшем столь крепкие моральные основы – государстве, в котором произошла культурная катастрофа, однако, несколько другого порядка, чем у евреев. Одно из определений культурной катастрофы — разрушение основополагающих нормативно-ценностных начал духовного, религиозного, нравственного характера, придававших человеческому общежитию гуманистическую оформленность. А значит, мы можем и должны говорить о катастрофе немецкого народа, точнее – фашистской Германии, в годы войны. Культурная катастрофа выстроилась в некую цепочку, где антисемитизм, ненависть, страх Германии, вызванные сложными событиями ХХ века, переросли в расовую теорию Гитлера и ее реализацию государственной машиной Третьего рейха, и эта страшная цепочка привела к Катастрофе еврейского народа, и, соответственно, к краху Германии и культурной катастрофе германского народа. Многие особенности еврейской истории и культуры стали «красной тряпкой» для Германии – среди них вера евреев в свое избранничество, 65 нежелание принимать германскую культуру как единственно правильную, устойчивое сохранение традиций и даже активная деятельность евреев на мировой политической и культурной арене – все это неизбежно вело к культурной катастрофе, в которую были затянуты как евреи, так и немцы. В полном соответствии с теорией катастроф, известно, что "пусковой крючок" разрушения может быть весьма незначительным, но, разразившись, катастрофа приобретает свою логику движения, в ходе которого стихийно через множество страданий людей и глубочайшие потрясения складывается некое новое социальное равновесие. Можно говорить о «культуре катастрофы» - евреи ущемляются, как в Германии, так и в других европейских странах, однако, все же их культура еще пытается существовать в катастрофичности. Однако, пассивность евреев и агрессия наций, среди которых евреи достаточно обособленно жили, а также растущий антисемитизм и нестабильность приводят к катастрофе еврейства. «Культура катастрофы», существующая во враждебном обществе, начинает умирать под усилившимся гнетом других культур. И не случайно, что главный урок, который евреи извлекли из Холокоста, — это настоятельная необходимость обеспечить себе постоянное, замкнутое и, главное, суверенное убежище, где в случае необходимости все мировое еврейство могло бы укрыться от своих врагов. Первая мировая война сделала сионистское государство возможным. Вторая мировая сделала его жизненно необходимым. Она убедила подавляющее большинство евреев, что такое государство обязательно следует создать и укрепить, чего бы это ни стоило им или кому бы то ни было - перед нами новый, посткатастрофический способ существования этноса и культуры. Платонова Ксения, г. Великий Новгород Недоученные уроки Холокоста. Проблема национализма. "Что такое национализм?" - порою многие слышали это фразу, но не каждый из нас понимает, что она значит. 66 Национализм – идеология и политика, базовым принципом которых является тезис о высшей ценности нации, её первичности в государствообразующем процессе. Нация – это сообщество людей. Людей, устойчиво ассоциирующих себя с определенной территорией и связывающее свое будущее с ней. Именно территория, земля, пространство, национализм и самоидентификация в нем первичны для человека, осознающего себя членом какой-то нации. Все остальные факторы как-то культура, язык, образ жизни, политика, даже национальность вторичны и без привязки к земле не способны удержать вместе нацию, как активного субъекта истории. Осуществляя совместную деятельность и сотрудничая ради общего будущего, люди на своей родине вырабатывают естественные для себя правила сотрудничества. А тот, кто соблюдает их - «свой», и не важно даже - какой ты национальности. Американский словарь: «Национализм – широко распространенное понятие во всем мире, имеющее довольно четкое определение, приводимое в авторитетных источниках. Национализм – преданность интересам и культуре своей нации; вера в то, что нация получит большую выгоду от действий индивидуального характера, чем от коллективного; выделение национальных интересов перед интернациональными; стремление к национальной независимости от чужого господства». Полный исправленный словарь Вебстера: «Национализм – основы нации, национальная привязанность, национальное самосознание; характерная, особенная черта каждой нации; национальная независимость». Энциклопедия Британника: «Национализм – идеология, основывающаяся на предположении о том, что индивидуальная верность и преданность национальному государству стоит выше собственных и групповых интересов». А «Толковый словарь русского языка» С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой, дает противоположную трактовку: «Национализм - 1. идеология и политика, исходящая из идей национального превосходства и противопоставления своей нации другим. 2. Проявление психологии национального превосходства, национального антогонизма, идеи национальной замкнутости». Проследив ход истории, я постаралась разобраться, почему же в России сложилось противоположное значение данного слова. В дореволюционный период понятие национализма олицетворяло самые положительные чувства человека к своему народу. Основа и сила Российской империи была в национальном единстве. Малым народам не навязывалась русификация, а оказывалась всевозможная поддержка в национальном развитии и защите. В 67 «Психологии русской нации» профессор П.И. Ковалевский в это понятие вкладывает следующий смысл: «Национализм – это проявление уважения, любви и преданности до самопожертвования в настоящем, почтения и преклонения перед прошлым и желание благоденствия, славы, величия, мощи и успеха в будущем – той нации, тому народу, к которому данный человек принадлежит». В начале XX века, в дореволюционный период, понятие национализма сохраняет положительные черты. Продолжается образование и трудоустройство народов, никаких предпосылок для неприязни к другим нациям нет. Русский философ и политолог И.А. Ильин пишет: «Национализм есть духовный огонь, возводящий человека к жертвенному служению, а народ к духовному расцвету. Национализм проявляется прежде всего в инстинкте национального самосохранения, и этот инстинкт есть состояние верное и оправданное. Не следует стыдиться его, гасить или глушить его; надо осмыслить его перед лицом Божьим, духовно обосновывать и облагораживать его проявления». Одним из последствий второй мировой войны является изменение идеологического оправдания государства. Национал-социализм третьего Рейха отражает подмену понятия национализма, используя его для определения национальной исключительности арийской расы. В советских философских словарях послевоенного времени национализм определяется как «принцип идеологии и политики, выражающийся в идеях и представлениях о национальной исключительности, превосходстве одних народов над другими, национальной обособленности, неприязни и вражде». Как мы видим, здесь налицо новое, бытующее в партийных кругах СССР искаженное понятие национализма. При этом для них буржуазный национализм – продукт капиталистического общества, неизбежно порождающего межнациональные антагонизмы, расовую дискриминацию и угнетение. Буржуазный национализм — это попытка обосновать возможность классового мира внутри одной нации, противопоставления друг другу трудящихся разных национальностей. Подобные взгляды могут привести только к разобщенности многонационального государства. К 90-м годам XX века послевоенное поколение интеллигенции, политических руководителей в угоду господствующей идеологии понятие национализма начинают смешивать с фашизмом. А это два противоположных явления. Фашизм — форма политической диктатуры, характеризующаяся насилием над массами через всеобъемлющую государственно-политическую машину. Соответственно одной из сторон фашизма является огосударствление всех сторон жизни, посредством создания системы массовых организаций. Почему же это происходит? Существует точка зрения, что появление фашизма и национал-социализма в Западной Европе связано с определенным кризисом истинного национализма и усилением радикальных (и террористических) его 68 проявлениях. Однако фашизм находил своих сторонников даже в тех странах, где гражданский национализм не был популярен или являлся господствующей идеологией. Современная Россия почти незнакома с истинным понятием национализма. Средства массовой информации зачастую фашизмом называют любые действительные или мнимые проявления тоталитаризма в сочетании с идеей национальной или расовой исключительности, а также симпатии к нацистской символике и эстетике. Национализм часто смешивается с его крайними проявлениями, такими как ксенофобия, шовинизм и расизм. Это приводит к тому, что именно борцы с идеологией национализма (в его новом понимании в России) разделяют ксенофобские взгляды, отрицая природное право любого человека независимо от этнической, религиозной или социальной принадлежности на собственную точку зрения. Самое опасное то, что в различных кругах придерживаются двойных стандартов в определении термина «национализм», обвиняя великодержавные нации в шовинизме, а ультранационализм малых народов называют «борьбой за национальную независимость». Почему же понятие национализма в России так сильно отличается от того же понятия в странах Западной Европы, США и некоторых странах Азии? Кому выгодно поддерживать негативное отношение народных масс к национализму? Одной из точек зрения о причинах этой проблемы является то, что «гости» ведут агрессивное самоутверждение по отношению к «хозяевам» (вплоть до желания полностью занять их место), постоянно выставляют какиелибо требований к ним, превозносят свои права над законом «хозяев», отрицают какие-либо обязанности и ответственность. Это выливается в навязчивое превознесение своего национального, религиозного или социального превосходства перед «хозяевами», демонстративном неуважении к законам и обычаям «хозяев», агрессивным навязыванием «хозяевам» ложного чувства вины перед «гостями». Подобные проявления одного из видов ксенофобии (неофициально называемом кириофобией) встречаются не только в России: проблема арабов во Франции, мусульман в Австралии, выходцев из СНГ в Европе, США и Канаде. Российская проблема с неверной трактовкой понятия национализма весьма глубока. В обществе поддерживается враждебное отношение к национализму, основанное на отрицательном отношении к националсоциализму третьего Рейха, и фашизму. Подменяя истинное понятие национализма, достаточно легко манипулировать сознанием общественности (а в особенности интеллигенции) для достижения собственного благополучия в чужой стране. Связывая эту ситуацию с проблемой Холокоста, а, если точнее, то е его последствиями, следует обратить внимание на то, что события, приведшие к Катастрофе еврейского народа в Германии и оккупированных странах, в той или иной мере начинают повторяться в современной России. 69 Пресса все чаще затрагивает тему проявления национализма в России среди русского населения, целый ряд средств массовой информации ведет дискуссии о противодействии национализму. В большинстве случаев происходит подмена истинных понятий национализма и ксенофобии, отождествления национализма и фашизма, и что хуже всего, делают это намеренно. Я хотела бы привести один пример из российской газеты: «30 октября 2001г. около 300 молодых людей, жителей Москвы и ближнего Подмосковья, вооруженные кусками железной арматуры, совершили нападение на рынок, расположенный между железнодорожной станцией “Царицыно” и одноименной станцией метро. С криками “бей черных” они набросились на продавцов и прохожих, сбивали их с ног и зверски избивали, выламывали двери палаток, разбивали витрины. В результате побоища был убит на месте москвич Вартан Кулиджанян, 25 человек получили ранения, один из них, гражданин Индии Кумар Шарма Провид умер, не приходя в сознание в 7й горбольнице. Прибывшим на место побоища сотрудникам вневедомственной охраны УВД Южного округа, чтобы рассеять толпу, пришлось стрелять в воздух, после чего хулиганы отступили в метро, где на станциях “Каширская”, “Красногвардейская”, “Каховская” и в поездах метро нападали на пассажиров, внешне напоминающих кавказцев. Около 150 человек, доехав до ст. “Каховская”, направились к гостинице “Севастополь”, в общежитии которой проживают граждане Афганистана. По пути они били стекла в киосках, припаркованных автомашинах, витринах в фойе гостиницы. У гостиницы были жестоко избиты 10 человек, в числе которых была 7-летняя девочка София Саидова. Спустя несколько дней в результате тяжелейшей черепно-мозговой травмы в больнице скончался 18-летний уроженец Таджикистана Карам Джанмамедов... Московский Комсомолец. 2001год А ВАМ ЭТО НИЧЕГО НЕ НАПОМИНАЕТ?! Kristallnacht, буквально – “Хрустальная ночь”, известна также как “Ночь разбитых витрин”. Так называют волну антиеврейских погромов, прошедших в ночь с 9 на 10 ноября 1938 года и охвативших всю Германию, аннексированную Австрию и Судетскую область Чехословакии, незадолго до этого оккупированную германскими войсками. Спровоцированная главным образом руководителями нацистской партии, членами СА (Sturmabteilungen: буквально “Отряды нападения”, обычно известные как “штурмовые отряды”) и гитлеровской молодежной организацией, “Хрустальная ночь”получила свое название от осколков стекла, покрывших улицы Германии и положивших начало погрому. Это были осколки разбитых окон синагог, домов, магазинов и частных учреждений, принадлежавших евреям, разворованных и разрушенных во время этого насилия. Насилие началось в разных частях рейха поздним вечером 9-ого и ранним утром 10-ого ноября. В 1 час 20 минут ночи Рейнхард Гейдрих, будучи 70 начальником полиции безопасности (Sicherheitspolizei) послал в полицейские управления и участки, а также руководителям СА срочную телеграммму, содержащую распоряжения по поводу предстоящего бунта. Отделения СА и гитлерюгенда по всей Германии территории разрушали еврейские дома и частные предприятия, члены многих подразделений переодевались в гражданскую одежду, чтобы поддержать измышления будто бы беспорядки являлись “реакцией возмущенной общественности”. Несмотря на явно выраженную стихийность насилия и местный оттенок, который приняли погромы в различных регионах рейха, руководством к действию были специальные инструкции Гейдриха, предупреждавшие о том, чтобы “стихийные“ бунты не затронули жизнь или имущество нееврейских граждан; иностранцы (даже евреи) не должны были стать жертвами насилия. Предписывалось также накануне варварского разрушения синагог и других владений еврейских общин вывезти из них все архивы и передать их Службе безопасности (СД). Кроме того, было приказано руководству полиции арестовать столько евреев, сколько могли вместить местные тюрьмы, главным образом интерес вызывали молодые здоровые мужчины. Сотни синагог на территории Германии и Австрии были сожжены той ночью на виду у всех, включая пожарных, которым было приказано вмешиваться только в случае угрозы распространения пожара на здания, расположенные рядом с синагогами. СА и члены организации гитлерюгент разграбили и разбили витрины приблизительно 7 500 магазинов, принадлежавших евреям. Во многих районах еврейские кладбища стали особым объектом надругательства. Серьезным разрушениям подверглись Берлин и Вена – города, где проживали две наиболее многочисленные еврейские общины Германии. Толпы солдат СА слонялись по улицам, нападая на еврейские дома и подвергая евреев публичному унижению. Хотя убийство не упоминалось в приказах, в ночь с 9 на 10 ноября по меньшей мере 91 еврей был убит. Полицией было зарегистрировано большое число изнасилований и самоубийств. По мере распространения погрома отделения СС и гестапо (тайной государственной полиции), арестовали до 30 000 еврейских мужчин и впоследствии отправили их в Дахау, Бухенвальд, Заксенхаузен и другие концентрационные лагеря. Определенно, “Хрустальная ночь” была первым шагом к массовому заключению евреев в тюрьмы, основанием для которого была лишь их расовая принадлежность. Сотни умерли в заключении в результате жестокого обращения, которому они подвергались. Большинство заключенных было освобождено через 3 месяца с условием, что они покинут Германию. Несомненно, события “Ночи разбитых витрин” послужили толчком для эмиграции евреев из Германии в последующие месяцы. События “Хрустальной ночи” означали один из самых важных поворотных моментов национал-социалистической антисемитской политики. Историки отмечают, что после погрома осуществление антиеврейской политики 71 стало интенсивно концентрироваться в руках СС. Более того, пассивность, с которой немецкое население отнеслось к погрому, явилось сигналом для нацистского режима, означавшим готовность немецкого общества к более радикальным шагам. Нацистский режим расширил и укоренил меры, направленные на вытеснение евреев из немецкой экономики и социальной жизни на ближайшие годы, постепенно продвигаясь к политике насильственной эмиграции, а в конечном итоге к реализации плана Германия “свободная от евреев” путем депортации всего еврейского населения “на восток”. Таким образом, “Хрустальная ночь” представляет собой существенный перелом в преследовании евреев нацистской Германией, кульминацией которого явилось стремление к физическому уничтожению всех европейских евреев19. Внимательный наблюдатель легко сможет найти некую аналогию в событиях российской истории конца 20 – начало 21 века и событий германской истории периода фашизма и расцвета Холокоста. Патриотизм и интернационализм: взгляд из XXI века. Россия практически с самого начала своей истории является многонациональным государством. Русский человек изначально позиционирует себя как «брат» всем народам мира, у него нет никакой нетерпимости к другим по национальному признаку, но это не означает, что его дружелюбие должно приносить ему вред. Истинный патриот выступает за тех и за то, что укрепляет и развивает его Родину и против тех и того, кто и что ее разрушает, наносит ей тот или иной ущерб. Настоящий патриот уважает патриотов любой другой территории, и не будет вредить им. У себя на Родине он совместно с другими согражданами-патриотами борется с теми, кто проявляет свое недоброжелательное отношения к людям другой национальности. В толковом словаре В.И.Даля слово «патриот» трактуется как «любитель Отечества, ревнитель о благе его, отчизнолюб, отечественник или отчизник». Патриотизм как качество личности проявляется в любви к своему Отечеству, преданности, готовности служить своей Родине. Проявлением высокого уровня культуры межнационального общения выступает чувство интернационализма, предполагающее равенство и сотрудничество всех народов. Оно противопоставлено национализму и шовинизму. В патриотизме заложена идея уважения и любви к своей Родине, соотечественникам; в интернационализме уважение и солидарность с другими народами и странами. Я исхожу из тезиса: всякий патриотизм национален. Есть нации, которые объединяют патриотические усилия многих народов. Положим, русский народ во время Великой Отечественной войны объединил патриотические усилия народов России. Воевали все. Объединяющей же силой был народ русский. Как мы помним, в свое время Сталин совершенно справедливо, ничуть не преувеличив его роль, сказал правду о ведущей роли русского народа. Эту позицию некоторые сейчас пытаются замолчать. Более того, имеют место случаи унижения русского народа. Это очень серьезно, ибо унижается народ, создавший нашу Родину. 72 В настоящее время из паспорта изъята графа «национальность». Но как быть с тем, что свободный человек имеет право носить имя своего народа? Каждый вправе называться не просто «россиянином», но носить имя народа, к которому принадлежали его деды, прадеды. С другой стороны, существует мнение, что именно национализм есть та сила, которая дает русскому человеку непоколебимую веру в свою Родину. На основе национализма любовь к Родине соединяется с верою в ее призвание, в творческую силу ее духа, в тот грядущий расцвет, который ее непременно ожидает. Я думаю, что путь России – признание права на существование и самобытность каждой нации, но в рамках единого стремления к укреплению своей Родины, защите ее культуры и истинной истории. Сохранение и развитие истинного национализма в России – один из путей выживания, как русской нации, так и малых народов в составе современной России в условиях глобализации мира. Но патриотизм также неразрывно сочетается с интернационализмом, чувством общечеловеческой солидарности с народами всех стран. Особое место в интернациональном воспитании занимает формирование чувств единства, дружбы, равенства и братства, объединяющих народы России, культуры межнационального общения; нетерпимости к проявлениям национальной ограниченности и шовинистического чванства. В этом процессе велика роль подлинно народной многонациональной культуры, верной правде жизни. Интернационализм— (лат. inter — между, natio — народ) идеология и политика, провозглашающие равноправие и общность интересов социальных групп, принадлежащих к различным нациям. Международная солидарность людей различных наций и рас, основа их взаимопонимания, взаимного доверия, взаимопроникновения культур, ценностей, знаний и технологий. В этом понимании интернационализм противоположен национализму. В СССР и затем в Российской Федерации идеология интернационализма взята на вооружение действующей властью в качестве официальной доктрины. По словам тех, кто это придумал, только идеология интернационализма позволит сохранить межнациональный мир и согласие в таком многонациональном государстве, как Россия. Однако все те, кто твердят о необходимости следования стезе интернационализма в России забывают, что реальная жизнь не всегда следует научным догматам. Вместо демонстрации принципов интернационализма на практике мы получили во многих районах кровавые бойни, ознаменовавшие развал СССР. На основе именно межнациональной ненависти, которая годами блокировалась на официальном уровне, поэтому копилась нереализованной, что привело к взрывоподобной реализации во времена, когда государственный контроль исчез. То же самое сейчас происходит и в России. С другой стороны, когда речь заходит об интернационализме, то всегда полагается, что ему должен следовать исключительно русский народ, как повинный в каких-то бедствиях прочих народов России. И именно поэтому он должен проводить политику 73 интернационализма, жертвуя собой во имя интересов малых народов. Таким образом, налицо опять применение двойных стандартов, когда подъём национального самосознания у представителей русского народа объявляется проявлениями ксенофобии и шовинизма (если не хуже), а откровенная русофобия отдельных представителей малых народов называется именно подъёмом национального самосознания, т. е. идеология интернационализма в России проводится исключительно за счёт русских. Интернационализм - международная солидарность людей различных наций и рас, основа их социально-психологического взаимопонимания, взаимного доверия, взаимопроникновения культур, ценностей, знаний и технологий; противоположен национализму. Национализм же - идеология и политика в национальном вопросе, основа которых — трактовка нации как высшей ценности и формы общности. Основа интернационализма - общность интересов и конечной цели, независимо от государственной и национальной принадлежности конкретных его представителей, признание равноправия всех народов и непримиримость ко всякому угнетению одной нации другой, сочетание интернациональных и национальных интересов. Может показаться, что идеи интернационализма, приведенные мною выше, являются отголосками советского периода в жизни нашей страны. Но я попыталась взглянуть на этот вопрос с другой стороны. Россия переживает сейчас такой период, что в ближайшие десятилетия ей не обойтись без многомиллионных «вливаний» в нашу экономику представителей других национальностей, в основном из нашего «ближнего зарубежья». Таким образом, проблема «интернационализма», но уже в новой интерпретации, неизбежно выходит на первый план, не только в экономике, но и в социальной жизни. Хотим мы того, или не хотим – проблему совместного проживания и взаимоотношений различных наций и народностей на территории нашего государства решать придется. Печальный опыт нас ничему не учит?! Всем хорошо известно что Россия многонациональная страна, и на ее территории проживает более 151 народность, но несмотря на это, русского населения пока все-таки больше. И наверно именно поэтому, они могут считать себя «хозяевами положения» и позволяют себе считать людей других национальностей, тем более эмигрантов, людьми «низшего сорта». Это отношение выражается во многих аспектах современной жизни общества. «Нелегалы», как принято их сейчас называть, работают на низкооплачиваемых работах, и работодатель может их выкинуть на улицу в любое время ничего при этом, не заплатив, так как половина из них находятся на территории России незаконно. На них так же не распространяются социальные права, такие как медицинское обслуживание, доступ их детей к образованию, достойную жизнь и другие. А сколько различных незаконных организаций призывающих своими лозунгами к уничтожению людей других национальностей, причем дело одними призывами не ограничивается, мы знаем много случаев их избиений, 74 грабежей, убийств. Иногда даже иностранцы, законно проживающие в нашей стране, становятся их жертвами. Но ведь все это до поры до времени! Почему? Согласно информации и прогнозам население России, в настоящий момент составляет 142 миллиона. При сохранении текущих темпов естественного прироста (в данном случае уместнее говорить о естественном спаде) в 2010 году оно будет составлять 139, 39; в 2020 — 132, 24; в 2030 — 124; а в 2040 — 116, 55 миллионов жителей. Таким образом, в течение ближайших тридцати лет население крупнейшей по площади страны мира может сократиться на 18 %. Гораздо лучше выглядит демографическая ситуация в соседних странах, населенных преимущественно мусульманами. Количество населения Азербайджана к 2040 году вырастет на 22, 27 %; Казахстана — на 2, 93 %; Кыргызстана — на 47, 07 %; Таджикистана — на 61, 72 %; Туркменистана — на 71, 68 %; Узбекистана — на 62, 97 %. Есть о чем задуматься. С 2004 года начинается очень большой прирост миграции из стран Средней Азии и Закавказья. А если еще учесть, то что ежегодно русское население уменьшается, то есть о чем задуматься. Также часто в числе демографических угроз безопасности России упоминается возможная «тихая экспансия» со стороны густонаселённого Китая в отношении Дальнего Востока с последующим отторжением этой территории. Демографическая ситуация такова, что в процентном соотношение состав русского общества будет неизбежно меняться и в какой- то период времени количество «нерусского» населения в своей совокупности превысит количество русского, и тогда они перестанут быть государственно образующей нацией. С чем же они тогда столкнуться? Столкнуться они с той же самой политикой притеснения и угнетения, которую они проводили сами, когда были в большинстве. А именно: Школы, армии и другие гражданские учреждения будет, но не будут русскими; Книги будут издаваться на всех языках, кроме русского; В органах власти будут люди других национальностей. Таких примеров гораздо больше, но я думаю, что их озвучивать не стоит, ведь мы извлечем ошибки прошлого, а именно уроки Холокоста, и этого не допустим. Главная фраза, которую всегда повторяют учителя истории «Люди не знающие своей истории, склонны повторить ее ошибки в будущем». Говорить о Холокосте необходимо в первую очередь для того, чтобы подобный геноцид не повторился против какого-нибудь народа на Земле. В истории массового уничтожения еврейской нации имеется мощный потенциал для осознания того, как в нечеловеческих условиях нацистской оккупации люди оставались людьми. Как, рискуя своей жизнью и жизнью своих детей, они 75 приходили на помощь тем, кого фашистские оккупанты осудили на уничтожение. Как сами приговорённые к неминуемой смерти находили силы для вооружённого и духовного сопротивления. Это необходимо, чтобы люди никогда не стали жертвами, никогда не стали равнодушными наблюдателями чужой трагедии. Для того чтобы подвести итоги моей исследовательской работы, для начала я бы хотела может быть более четко сформулировать важную для меня мысль: «если мы забудем уроки Холокоста, то есть веские основания полагать, что в той или иной форме его проявления могут повториться и в наше время, что грозит серьезной опасностью, как для больших, так и для малых народов России». Какие же выводы мы уже сейчас должны извлечь, и какую политику проводить? Выводы следующие: - толерантность является единственным приемлемым условием мирного сосуществования народов нашей страны, независимо от их национальности, религиозных воззрений и других взглядов; - печальный опыт Холокоста должен помочь нам понять, что любая нетерпимость к «иным» неизбежно ведет к трагедии, а, возможно, и к очередной гражданской войне; - у современной России нет иного выбора, как уважительное отношение к каждому, по тем или иным причинам оказавшегося на территории нашей страны и своим трудом вносящего в свой вклад в ее достойную жизнь; - конечно, мы не должны закрывать глаза на факты незаконного въезда на территорию нашей страны, на правонарушения, совершаемые подобными элементами. Но мы должны идти не по пути их унижения их прав и достоинства, а, наоборот, всеми мерами способствовать их полноценному включению в наше общество; - на этом фоне любые проявления ксенофобии, даже малейших намеков на Холокост чрезмерно опасны; - опыт Холокоста как мировой катастрофы всего человечества, приведший к уничтожению шести миллионов евреев в середине кажущегося цивилизованным двадцатого столетия, фактически не представлен в массовом сознании российского населения. Это не правильно, нужно ввести его в современные образовательные программы средней общей и высшей школы. Тогда становится понятным мой интерес к данной проблеме. Я хочу быть уверена в том что и я, и мои близкие, и мои будущие дети, независимо от их национальной принадлежности, будут жить спокойно, в комфортной психологической обстановке, не испытывая страха за свою национальную принадлежность. Именно здесь опыт Холокоста просто незаменим. Мы не должны повторять ошибок. 76 Якимова Елизавета, г. Нижний Новгород «Окончательное решение еврейского вопроса» на оккупированной территории СССР. Цель данной работы: доказать, что идеологический характер войны фашистской Германии против Советского Союза тесно связан с «окончательным решением еврейского вопроса», т.е. с началом полномасштабного этапа Холокоста. Именно с «успешным» решением данного вопроса нацистские власти связывали реализацию плана «молниеносной» войны. Для достижения цели необходимо решить следующие задачи: выявить отличительные особенности Холокоста после начала Великой Отечественной войны, изучить события периода временной оккупации нацистскими войсками территории СССР, с целью выявления различия в характере Холокоста в зонах оккупации и формах сопротивления советских евреев оккупационным властям, рассмотреть проблему антисемитской прессы на временно оккупированной территории СССР. В 1941 году Вторая мировая война вступила в новую фазу. Советский Союз был последним государством, подвергшимся агрессии со стороны фашистской Германии. До войны против СССР нацистские власти никогда не объясняли причин войны. В первый же день нападения на СССР в декларации Адольфа Гитлера, зачитанной Геббельсом по берлинскому радио 22 июня 1941 года, указывалось, что это идеологическая война. Ее цель не оккупация какойлибо территории СССР, не покорение народов этой страны, а уничтожение жидо-большевистской власти в СССР. Было заявлено: «Создался известный нам заговор между евреями и демократами, большевиками и реакционерами, с единственной целью – помешать созданию нового народного Германского государства… … Никогда германский народ не испытывал вражды к народам России, однако 77 иудейско-большевистские правители Москвы пытаются в течение двадцати лет разжечь пожар не только в Германии, но и во всей Европе. … Ныне наступил тот час, когда необходимо выступить против этого заговора еврейско-англо-саксонских поджигателей войны и точно так же против еврейских властителей большевистского московского центра». Вторжение германской армии в СССР 22 июня 1941 года ознаменовало новый этап антиеврейской политики фашизма - начало массового уничтожения советских евреев. Об этом свидетельствую строки из письма убитого солдата СС «Мертвая голова» Вальтера Траве, написанного 29 июня 1941 года: «…Наступил час расплаты, который мы давно ждали. Большевики будут скоро разбиты, а все евреи уничтожены. Мы их расстреливаем везде, несмотря на пол и возраст. Германцы на востоке должны быть подлинными викингами, и все низкие расы должны быть уничтожены…» Советские евреи были первыми, против кого была использована политика физического уничтожения. До 22 июня 1941 года не было физического тотального уничтожения евреев. В Польше это началось только в декабре 1941 года, а именно в лагере смерти Хелмно, возле Лодзи. А в других странах позже. Там этот процесс «окончательного решения еврейского вопроса» имел ряд этапов: первый этап: определение, кого считать евреем, и обозначить их особым знаком: желтая звезда, белая повязка. второй этап: принудительные работы, а далее создание гетто, необходимое для концентрации евреев в одном месте. третий этап, последовавший после нападения на СССР – депортация в лагеря смерти на территорию Польши. И все этапы были растянуты во времени. На оккупированных территориях СССР уничтожение началось сразу. Так, расстрел в Киеве в Бабьем Яре был совершен на десятый день оккупации 78 города. В других местах сначала был массовый расстрел, после чего загоняли оставшихся евреев в гетто, а после этого – новая акция. Массовые убийства евреев осуществляли «айнзатцгруппы» «оперативные группы» гестапо и СД, действующие на оккупированной территории СССР. Комиссары, евреи, представители интеллигенции, «коммунисты – фанатики», неизлечимо больные, рассматривались как «нетерпимые элементы» и уничтожались. На оккупированной территории СССР иначе осуществлялся подход к определению, кого считать евреем. В то время как в оккупированной Европе в большинстве случаев дети смешанных браков не уничтожались, на захваченных землях СССР с начала 1942 года нацистские власти решили: если один из четырех дедушек и бабушек еврей, то отец или мать – еврей и их потомок – еврей, и они все подлежат уничтожению. Были специальные акции по уничтожению полукровок. Кроме того, нацисты не делали секрета в уничтожении евреев, все это совершалось публично, при большом скоплении людей. В Европе уничтожение евреев делалось тайно, жертвы вывозились далеко, в лагеря смерти. Особым было отношение к военнопленным евреям Красной Армии. Рядовых, военнопленных евреев польской армии в большинстве случаев отправляли в гетто. Евреев-офицеров польской армии и евреев других армий, оказавшихся в плену, содержали в лагерях вместе с неевреями. Многие из них спаслись. Военнопленных евреев Красной Армии расстреливали немедленно. На этот счет имелись распоряжения и приказы рейхсфюрера Гиммлера 1941 и 1942 годов. Таким образом, уникальное проявление Холокоста на оккупированной территории СССР заключается в том, что с начала Великой Отечественной войны началось тотальное уничтожение евреев силами подразделений СС и «айнзатцгрупп». Кроме того, в СССР нацисты не делали секрета в уничтожении евреев, а производили акции публично, так как ожидали 79 поддержки местного населения в идеологической войне с «жидокоммунистами», кроме того, осуществлялась политика устрашения тех, кто не поддерживал нацистский порядок. Политика геноцида еврейского населения имела свои особенности в различных регионах оккупированной территории СССР. Их следует рассмотреть специально. 1 сентября 1941 года часть Украины была передана союзнице Третьего Рейха Румынии и переименована в Транснистрию. Сюда же были пригнаны десятки тысяч евреев из Бесарабии и Буковины. Немало евреев погибло здесь от голода, холода и эпидемий или были переданы нацистам как рабочая сила, а потом расстреляны. Гетто Транснистрии было освобождено Красной Армией в феврале – марте 1944 года. Так как эта территория была оккупирована румынскими войсками, здесь уцелело около 70 тыс. узников гетто. В Восточной Галиции, которая была присоединена к Генералгубернаторству (т.е. к оккупированной Польше) большая часть евреев была уничтожена летом и осенью 1942 года в лагере смерти Белжец. Символов Холокоста Галицийского еврейства, которое было физически уничтожено как этнокультурная общность стал концлагерь Цвангсарбайтелагер, также известный как Яновский. Он был размещен в мастерских еврейского предпринимателя Штейнгауза по улице Яновской. На его территории в 1941 1944 гг. было уничтожено 200 тыс. евреев, а также украинцев и поляков. Поэтому впоследствии он был включен в число лагерей смерти. Большинство евреев центральных, восточных и южных областей Украины были уничтожены к концу 1941 года, или к середине 1942 года. Об этом свидетельствуют документы. Акт, составленный красноармейцами 26 января 1944 года: «Представитель воинской части 59 армии лейтенант В.И. Комарницкий, зам. председателя сельсовета А.Г. Казаков, местные житель подтверждаем, что в селе Нагорном в июле 1941 года немцы собрали и расстреляли местных жителей – евреев в количестве 30 человек. Затем сюда 80 были согнаны евреи из соседних сел в количестве около 140 человек и тоже расстреляны. Руководил расстрелом районный комендант немец Шмидт». [10] Выписка из акта из фонда 59 армии: «Мы, нижеподписавшиеся – представитель воинской части Мусатов В.Г. и жители деревни Володарка Киевской области свидетельствуем, что 14 июля 1941 года гитлеровцы в парке над речкой расстреляли 10 человек евреев, предварительно заставив их вырыть себе могилы. Через день нашли еще 2 человека и застрелили их. Затем привозили евреев из других мест – всего до 200 человек и всех расстреляли». [10] И таких свидетельств представители Красной Армии собрали множество, освобождая Украину в 1944 году. Есть и многие другие документы. Однако даже после акций уничтожения количество евреев в партизанском движении не сократилось. На основании официальных документов около 4200 евреев – участников партизанского и подпольного движения на Украине, или 1,2% от общего числа партизан и подпольщиков. В том числе 722 женщины, а это в 4 раза больше, чем партизанок – неевреек. Цифры, приведенные выше, свидетельствуют об активном участие евреев в партизанском и подпольном движении в Украине. В той трагической ситуации, в которой оказались евреи на оккупированной территории, они, спасшись от поголовного уничтожения, сражались против нацистского врага всюду, где им была дана такая возможность. В Белоруссии, оккупированной с первых дней Великой Отечественной войны, любые акты сопротивления оккупантам объявлялись «еврейскими акциями», а жертвами ответного террора становилось преимущественно еврейское население. Всего за период оккупации Белоруссии погибло 810 тысяч белорусских евреев, что составляет 82% от довоенного населения. К этой цифре добавляется еще 55 тысяч евреев, вывезенных в Белоруссию из стран Европы для уничтожения. Генеральным комиссаром Белоруссии был назначен Вильгельм Кубе. С первых же дней своего правления он проводил политику уничтожения 81 «неполноценных» славянских и иных народов. В рапорте рейхскомиссару Остланда Лозе он писал 31 июля 1942 года: «В исключительно деловом сотрудничестве с бригадефюрером СС Ценнером и особенно руководителем СД оберштурмбанфюрером СС Штраухом в последние десять недель мы ликвидировали в Белоруссии 55 тысяч евреев. В Минской области еврейство полностью истреблено, без нанесения какого-либо ущерба рабочей силе. В преимущественно польском Лидском округе уничтожено 16 тысяч евреев. В Слониме – 8 тысяч евреев». Его жестокие действия вызвали протест всего населения Белоруссии, и кровавый гаулейтер был приговорен к смерти. Однако ликвидировать его удалось лишь 22 сентября 1943 года. В зоне гражданской администрации в Минске было создано крупное гетто, просуществовавшее до середины 1943. Оно изолировалось от остального населения колючей проволокой, внутреннее самоуправление осуществляли «юденраты» (советы старейшин), назначавшиеся нацистами для сбора контрибуции, организации рабочей силы и предотвращения эпидемий, а также распределения продуктов питания. В августе здесь были созданы подпольные группы. В ноябре сюда стали прибывать первые транспорты с евреями рейха. Периодически проводились расстрелы узников гетто, а затем были ликвидированы все его обитателей за исключением переведенных в рабочие лагеря нескольких тысяч специалистов. Территория самой России также стала местом осуществления Холокоста. 15 августа 1941 года был сдан город Смоленск, где оккупационные власти организовали гетто, с целью, собрать в одном месте все еврейское население с последующим его уничтожением. При освобождении Смоленской области в марте 1943 года Красная Армия столкнулась с многочисленными фактами кровавых преступлений. Вот строки из политдонесения танкового подразделения Катукова: «В 400 метрах южнее деревни Ильино Батуринского района Смоленской области обнаружены под 82 кучами хвороста 4 большие могилы. По рассказам местных жителей здесь осенью 1941 года было расстреляно до 80 человек евреев – женщин, детей. Стариков, собранных из деревни Осенки, Прокшино, Горки, Коровниково, местечка Батурина. Гнали их из разных мест истерзанных, окровавленных, многие вели других под руки. Когда их всех собрали у деревни Ильино, местные жители слышали пулеметные и автоматные очереди, слышали страшные крики убиваемых людей…» «После оккупации города Белого Калининской области в 1941 году еврейское население города было собрано в районе стадиона и полностью уничтожено. 65 человек, в основном, женщины и дети были расстреляны, 10 мужчин были повешены. Могил несчастных разыскать не удалось». 11 августа 1942 года было расстреляно 18 тысяч евреев Ростова в Змиевской балке. На пути от Ростова, который был освобожден Красной Армией 4 февраля 1943 года, до реки Миус в ряде городов и сел, красноармейцы были свидетелями зверств гитлеровских оккупантов: угон населения в Германию, грабежи, насилия, особенно зверствовали фашистские войска по отношению к еврейскому населению. Еще осенью 1941 года на пути наступления немецких войск не осталось ни одного еврея – все они безжалостно уничтожались. А это были в основном женщины, дети, беспомощные старики. Ведь все мужчины были мобилизованы в армию. Местные жители показывали красноармейцам многие десятки могил, где были захоронены расстрелянные евреи. Число уничтоженных евреев даже трудно себе представить – это десятки тысяч человек, и почти половина из них – дети. Город Орел был сдан фашистским войскам 3 октября 1941 года. Оккупанты провели регистрацию жителей по двум спискам, в одном из списков были только евреи. После этого началось тотальное уничтожение евреев. Значительную роль в уничтожении играли полицаи из числа предателей, главным из которых был некий полицай Букин. Важную роль в вербовке предателей и разжигании антисемитизма сыграла издававшаяся при немцах 83 газета «Речь», опубликовавшая десятки антисемитских статей. Редактировали эту газету Михаил Октан и Владимир Самарин (настоящая фамилия – Соколов). Иным было положение дел в Латвии, Литве, Эстонии, вошедших в состав СССР после 1939 года. Лозунг нацистов об уничтожении жидо-большевистской власти здесь был поддержан большей частью населения. Местные националистические отряды и полиция стали пособниками фашистов и принимали активное участие в уничтожении евреев. Бежавшие из гетто евреи, как правило, не имели возможности спастись, так как их выявляли местные власти. В феврале 1942 года Рейнгард Гендрих – обергруппенфюрер СС и генерал полиции докладывал, что Эстония уже очищена от евреев и что в Риге число евреев снизилось с 29500 до 2500 человек. Всего айнзатцгруппы, оперировавшие в прибалтийских странах, убили за три месяца свыше 135 тысяч евреев. [7] Таким образом, преступления нацистов были беспрецедентны по своей жестокости. Массовое уничтожение населения гетто свидетельствуют о том, что нацисты рассматривали их создание как промежуточный этап в «окончательном решении» еврейского вопроса. Борьба советских партизан предоставляла потенциальную возможность для евреев сражаться с нацистами и, тем самым, спасти себя и сотни тысяч других узников гетто от уничтожения. Еврейские партизанские отряды и группы общей численностью около 30 тыс. человек сражались в лесах Белоруссии, Литвы, Украины. Полмиллиона советских евреев воевали с нацистами на фронтах Великой Отечественной войны. Сделаем некоторые выводы. Особенностью уничтожения евреев на временно оккупированной территории СССР стало то, что, нападая на советскую страну, нацисты идеологически и почти открыто обосновали необходимость этого уничтожения. Советские евреи были первыми, против кого была использована политика 84 физического уничтожения. Тотальное уничтожение евреев проводилось силами подразделений СС и «айнзатцгрупп». Оккупационные власти ожидали поддержки местного населения в идеологической войне с «жидокоммунистами», кроме того, с помощью этих акций осуществлялась политика устрашения не поддерживающих нацистский порядок. На оккупированной территории СССР уничтожение проводилось публично. В Европе акции против евреев проводились тайно. Фаты свидетельствуют, что евреи стран оккупированной Европы были убиты не там, где проживали, а были доставлены для умерщвления на оккупированные территории СССР. Оказавшись под нацистской оккупацией, советские евреи поняли, что у них нет тех традиционных организаций - общин какие были в Западной Европе и которые могли бы оказать хоть какую-то помощь, вокруг которых они могли бы сплотиться. Только борьба советских партизан предоставляла потенциальную возможность для евреев сражаться с нацистами и, тем самым, спасти себя и сотни тысяч других узников гетто от уничтожения. Еврейские партизанские отряды и группы общей численностью около 30 тыс. человек сражались в лесах Белоруссии, Литвы, Украины. Полмиллиона советских евреев воевали с нацистами на фронтах Великой Отечественной войны. Советские евреи активно участвовали в партизанском и подпольном движении. В той трагической ситуации, в которой они оказались на оккупированной территории, спасшиеся от поголовного уничтожения, они продолжали сражаться против нацистского врага всюду, где им была дана такая возможность. Лукашенко Ирина, г. Псков Страницы истории Холокоста в Великих Луках : уроки и память До Великой Отечественной войны еврейское население Великих Лук 85 насчитывало свыше полутора тысяч человек. Как считает известный исследователь Холокоста на оккупированной территории Советского Союза И.А.Альтман, формы геноцида еврейского населения были, в основном, следующие: гетто, рабочие лагеря, концентрационные лагеря. Он пишет, что в Псковской области было создано 9 гетто, в которых находилось около 4.000 узников. Гетто создавались в самых разнообразных местах: на окраинах городов и в специально выделенных кварталах (Усвяты); в пригородной зоне (Невель); в одном огороженном (Пустошка, Локня, Бежаницы) или охраняемом здании, помещении при предприятии (Невель), в здании бывшей казармы (Опочка). В Великих Луках гетто существовало в черте города на нескольких улицах. Несмотря на то, что Великие Луки - вторые по численности после Пскова в нашей области, лагеря в этом городе не было, но и без жертв не обошлось. Великие Луки были оккупированы нацистами 19 августа 1941 года. С оккупацией Великих Лук фашисты повсеместно начали устанавливать «свой порядок». В сложившихся условиях наибольшему геноциду подвергалось еврейское население. Оно подлежало особому учёту, должно было носить специальный знак. По первому приказу евреи с семьями должны были являться в установленное место. Уже в конце августа – осенью 1941г. в Великих Луках были казнены около 60 евреев. Судьба семьи В.Г. Лабаса По данным местной газеты «Великолукская правда» от 25 июня 1996 года я получила следующую информацию о судьбе одной еврейской семьи и в целом о положение города в то время. Ответственным за проживающих в Великих Луках евреев был назначен зубной врач Вульф Григорьевич Лабас, работавший до войны в городской поликлинике. Оказалось, что В.Г. Лабас был родственником известного советского художника А.А. Лабаса. Вот какую информацию о нем дает Википедия. Александр Аркадьевич Лабас (19.02.1900 - 30.08.1983 - советский художник, член группы ОСТ, один из видных российских «постфутуристов». 86 Внучка А.А. Лабаса вспоминает: «Александр Аркадьевич Лабас родился 19 февраля 1900 года в Смоленске – древнем русском городе, в котором тогда разрешалось жить евреям. Его отец – Аркадий (Айзек, Аарон) Лабас родом из Витебска. О происхождении столь редкой фамилии приходится только догадываться. Может быть, еврейская семья из Литвы обосновалась в Витебске, и их прозвали «лабасами» (так и сейчас называют с недобрым оттенком литовцев), а потом это стало фамилией. У моего прадеда, деда Александра Лабаса – Гирша – было три дочери и двое сыновей. Сыновьям Аркадию и Вульфу Гирш смог дать образование дантистов. Вульф уехал в город Великие Луки, став лучшим зубным врачом во всей округе, так что даже через несколько десятилетий после его гибели все еще ходили легенды о его золотых руках. В 1942 году Вульф Лабас был расстрелян немецкими фашистами, вписав фамилию Лабас в трагический список жертв Холокоста» . Действительно, В.Г. Лабас остался в памяти великолучан не только как прекрасный врач, но и как человек, попавший в трагически сложную жизненную ситуацию. Ежедневно он обязан был являться в комендатуру и представлять рапорт немецким властям: «Я — еврей Лабас, докладываю Вам господин ..., что все евреи на своих местах». Если кого - то из них на месте не оказывалось, Лабас подвергался жестоким избиениям, после одного из которых он и был расстрелян гитлеровцами в крепости. Его тело, как и тела других расстрелянных мирных жителей Великих Лук, не убиралось до весны. И только с наступлением тепла трупы были захоронены за Воскресенским собором внутри крепости. С расстрелом В. Г. Лабаса злоключения его семьи не закончились. Жена Наталья Григорьевна с двухлетней дочерью Светланой вынуждена была тайком бежать из города. Однако перейти линию фронта им не удалось, и волею судьбы они оказались в Белоруссии, под городом Лидой. Местные жители приютили беженцев, а Наталья Григорьевна стала связной партизанского отряда. По доносу предателя была схвачена и казнена. Маленькую Светлану приютила 87 крестьянская семья и всеми способами укрывала от гитлеровцев. После освобождения Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков Светлана продолжала жить в приютившей её семье, и только, когда пришло время учиться, её отвезли в Ленинград, где определили в детский дом. А вскоре, в 1948 году, её удочерила новая мама, долгое время искавшая еврейскую девочку - сироту. Так Лабас Светлана Вульфовна стала Гуз Светланой Беровной. С 1973 года Светлана Беровна живет в Латвии. Кузнец Трескунов. Удивительную историю рассказал мне в личной беседе Гринёв Вячеслав Анатольевич, учитель и краевед из Куньинской средней школы. К сожалению, никаких документальных данных об этих событиях не сохранилось, существуют только воспоминания жителей, проживавших во время войны в деревне. Эта история о еврее - кузнеце Трескунове, который проживал в деревне Тетёркино (ныне Ближние Кресты), в 30 км от города Великие Луки и в 5 км от посёлка Кунья. Вместе с жителями в этой деревне жили немецкие коменданты, в том числе молодой офицер Ганс, недавний выпускник ВУЗа, призванный на службу. Ганс знал, что Трескунов - еврей, но не докладывал на него, так как в колхозе был нужен хороший кузнец. Как - то раз в деревню пришли солдаты из ближнего гарнизона за продуктами. Набрав продуктов, они схватили Трескунова и потащили с криками «Иуда» в посёлок. На крики вышел Ганс и отбил Трескунова силой офицерского приказа, рискуя своей репутацией. Трескунов остался жив. Фамилия «Трескунов» и по сей день существует в деревне, но жители не знают, родственники ли они тому кузнецу. К сожалению, такие жизненные истории со счастливым концом практически единичны. Люди, рискуя собственной жизнью, пытались защитить, спасти, спрятать, можно сказать, чужих людей. Это великое горе, которое по сей день вспоминают, должно навсегда остаться в нашей памяти, памяти наших детей и потомков, чтобы такая трагедия никогда больше не 88 повторилась... Заключение В сентябре-октябре 2008 г. в Псковском филиале Российской международной академии туризма нами, студентами 3 курса, изучающими социологию, под руководством преподавателя было проведено анкетирование студентов 1 и 3 курсов. На вопрос «Что вы знаете о Холокосте?» из 29 опрошенных студентов 1 курса 7 человек имели представление об этом историческом событии, 22 студента дали ответ «Не знаю». На 3 курсе из 34 опрошенных 23 человека дали ответ «Знаю», 11 человек дали отрицательный ответ. А через год, осенью 2009-го, среди студентов не было ни одного человека, не знакомого со словом «холокост», так как мы много говорили об этом, обсуждали, спорили… Я надеюсь, что знания о трагических событиях, связанных с уничтожением ни в чем не повинных людей, изменили не только меня, но и моих друзей и знакомых. Ведь это не только знания, а сильнейшее эмоциональное потрясение, которое заставляет переосмыслить многие привычные вещи и задуматься о том, как мы, люди, относимся друг к другу. А это и есть, наверное, самый важный урок, который можно вынести: никогда ненависть не должна служить мотивом действия. Ведь ненависть – это самое бесплодное и уничтожающее чувство. Вообще, люди должны быть более внимательны, доброжелательны друг к другу, независимо от того, кто как выглядит и на каком языке говорит. Харламова Надежда, г. Черняховск, Калининградская обл. Колокола памяти. Свастика и Звезда Давида. Когда едешь по дороге из калининградского аэропорта в город и из окна автомобиля видишь мелькающие названия: Сосновка, Малиновка, Медведевка, Орловка , на фоне нерусского – прибалтийского, северогерманского – пейзажа 89 этот набор имен, усугубленный Малиновкой, отдает опереттой. Сельские дороги Восточной Пруссии – будто аллеи: тополя, клены, платаны. Рядом с редкими амбарами из вечных с прожилками валунов – дома из серых бетонных блоков, составленных словно наспех, нет времени и охоты оштукатурить, покрасить, расцветить. Серый бетон громоздится в городе, что режет глаз лишь на улицах с сохранившейся брусчаткой. С немецких времен сохранилась эта брусчатка... С тех времен – десяток-другой уцелевших особняков с лепниной, балконной вязью, черепицей в большинстве городов области. Такие дома уместнее где-нибудь в мюнхенском Швабинге. Таких архитектурных памятников было бы больше, если бы Кенигсберг и другие города области не подверглись бомбардировке и их не раскатали бы до мостовых. Что пропустили союзники, довершили переселенцы – отправленные сюда взамен изгнанных немцев российские и белорусские колхозники, их дети и внуки. Они приходили на чужую землю, вешали коврики над низкими чужими кроватями, учились крутить чужие машинки «Зингер», по праздникам вынимали из высоких сервантов чужой недобитый фаянс в розовый цветочек. На расчищенных от развалин местах возводили свои сооружения из серого бетона. Иногда освобождая место для нового строительства домов, взрывали старые, пытаясь вычеркнуть все, что напоминало немецкий дух, как произошло с Королевским замком. Построив на этом месте пятнадцатиэтажную коробку – параллелепипед который виден отовсюду, лучше всего- с острова Кнайпхоф, от кенигсбергского кафедрального собора, с того места, где похоронен Имануил Кант и которая, являясь долгостроем портит исторический ансамбль. Много ли найдется на пространстве от Калининграда до Владивостока тех, кто прочел «Критику чистого разума» и две другие кантовские «Критики»? Но Кант в качестве гения места Кенигсберга, ставшего Калининградом, усиливает никуда не девшееся за 70 лет ощущение военной трагедии, непреходящее чувство послевоенной драмы. Странно, но за десятилетия не исчезает историческая 90 неловкость жизни на чужой, пусть и по праву, по атавистическому праву силы занятой земле. Не случайно потомки русско-белорусских переселенцев по всей области собирают восточнопрусскую старину. Зачем они собирают эту старину, что ищут? Возможно, они занимаются поиском корней, но поиском чьих корней? На земле, по карте которой пройдено ластиком, а по стертому написано заново: Зеленоградск, Светлогорск, Озерск, Славск, Черняховск вряд ли они найдут славянские корни. В любом месте с руинами тевтонских замков созданы общества с древними гербами, проводятся рыцарские турниры. Но когда видишь разрушенные старинные здания, провалившуюся брусчатку мостовых, участки черепичной крыши с положенными заплатами из серого шифера и бритоголовых молодчиков в высоких ботинках становится страшно за будущее... Рассматривая вопросы возникновения ксенофобии в России необходимо отметить, что существуют особые объективные и субъективные факторы ксенофобии – нацизма – фашизма. Объективно нетерпимость, злоба, зависть есть закономерный и неизбежный результат непомерного разрыва уровня и образа жизни сверхбогатого меньшинства и нищего или полунищего большинства населения. В России сейчас около 36 млн. человек, или четверть населения – настоящие бедняки, чьи доходы даже ниже нищенского прожиточного минимума. Еще половина влачит полунищенское существование. Самое страшное заключается в том, что большинство «исключенных» - это подростки и молодежь, без образования, без профессии, без работы, без легальных доходов, но окруженные «гламуром», иномарками, ресторанами, бутиками… Совершенно очевидно, что безнадежность существования большинства россиян не может не вызвать соответствующую реакцию. А эта реакция приводит к возникновению фашизма как идеологии и формы проявления агрессии по отношению к «инородцам». Это было в Германии в 20х годах прошлого века. Сейчас можно наблюдать такой же разгул национал – фашизма в современной России. 91 Чем еще можно объяснить возрождение национализма в нашей стране? Прежде всего, у современного русского национализма есть три группы корней – досоветские, советские и постсоветские. Идея о Москве как Третьем Риме, об особой русской миссии в мировой истории, которая сегодня снова набирает популярность, появилась много веков назад. Вопреки мнениям, распространенным на Западе, русский национализм являлся важным элементом советской идеологии начиная с середины 1930-х г.г…. Как известно в начале XIX века возникшее в России славянофильское течение базировалось на немецком нативизме, которое примерялась к русским условиям. Сегодня мы видим, что много важных идей, содержащихся в различных русских националистических течениях заимствованы у того же Запада, тогда как большинство идеологических руководителей это убежденно отрицают. В последнее время в российском фашизме появилась новая тенденция. Теперь ксенофобы не только готовы брать на себя ответственность за демонстративные убийства, но и обещают мстить чиновникам за «преступления черных». Все это очень похоже на то, что происходило в Германии, когда 28 февраля 1933 году престарелый президент Гинденбург подписал представленное ему Гитлером постановление «О защите народов и государства» и в стране прокатилась волна под названием «Неделя пробудившегося народа». Эта волна вылилась в то, что 10 мая 1933 года в Берлине, да и в других городах Германии члены гитлерюгенда и нацистских организаций устроили набег на публичные и частные библиотеки. В Кенигсберге также, у могилы Канта, сжигались книги К.Маркса, З.Фрейда, Д.Лондона, М.Пруста, Л.Толстого и др. Как тут не вспомнить пророческие слова Г.Гейне, который однажды сказал: «Там, где сжигают книги, будут жечь людей». Нет памяти о прошлом – утверждал мудрый Экклезиаст. И многое в истории человечества дает нам основание полагать, что он был прав. Среди вопросов, приводящих в отчаяние, особенно мучителен один: что общего между немцами эпохи Гёте и Гейне и народом Адольфа Гитлера? 92 Неужели имеется связь между преступной сущность нацизма и прежним духовным богатством Германии? Читая и слушая воспоминания очевидцев тех или других исторических событиях, постоянно – о чем бы и о ком бы ни шла речь – ощущаешь это присутствие, этот « бродячий призрак» Холокоста. События истории еврейского народа вне зависимости от хронологии сопрягаются, перекликаются с тем, что произошло в 1933-1945 гг. Борьба евреев в странах рассеяния развивалась по общей, логически обоснованной схеме: сначала это была борьба за право поселиться, за право укорениться, затем – за элементарные человеческие права, наконец – за равные права с другими. Но закон, юридически утверждающий равные права, не властен над душами титульной нации, над их глубинными представлениями, предубеждениями, страхами. Эти страхи, ярко показанные в творчестве великого художника Дюрера, важны в контексте национального характера, и, возможно, со временем переросли в оккультно - расистское учение – ариософию. Природу можно укротить. Камни обработать. Счастливый час высчитать. Предметы сконструировать. Но что делать с людьми, с их упрямыми грешными душами? Как измерить, рассчитать, упорядочить неподатливую натуру человека? Что делать с самим собой? А с людьми обязательно надо что-то делать – иначе гармония на земле никогда не осуществится и всем безраздельно завладеет царица хаоса, змея с головой волка. Уже давно доказано, что людей невозможно обрабатывать, как предметы, тем более имеющих такую религию, как иудаизм. Эта религия стремилась и стремится дать свободу человечеству. Эта религия была от зарождения своего революционна благодаря содержащейся в ней идее, что человека не должно ничто низводить до рабства, что человек подобен Богу. Поэтому в ходе эмансипации у немецкого еврейства сложилась формула: «На улице в цилиндре, дома – в ермолке»; и это не лицемерие, за этим – стремление в плавильном котле адаптации не утратить себя как народ. Это все я узнала после встречи с одним из продолжателей рода Ласкеров. По его 93 мнению род их идет от раввина Ласкера из городка Берлинхен в Восточной Пруссии (сейчас это Барлинек Польша). Лео Ласкеру чудом удалось в 1938 году покинуть Инстербург. Мысль высказанная Ю.Лотманом : «История, отраженная в одном человеке, в его быте, жизни, жесте, изоморфна истории человечества. Они отражаются друг в друге и познаются друг через друга» была реализована на встрече. На встрече организованной «Либеральным клубом», мы действительно через историю одной семьи мы постигли все те мучения, которые перенес его отец, чтобы стать одним из влиятельных горожан. Можно сказать, что он и его соплеменники бились в поисках изживания этой внешней и стократ более мучительной внутренней психологической двойственности, постигли борьбу и «устремленность немецкого еврейства из гетто в большой мир и вместе с тем желание не отрываться от корней». Мы поняли, что не законодательные акты, не имущественное положение, не место, занимаемое в промышленности, науке и культуре, а лишь внутреннее освобождение коренного «перворожденного» народа могло обеспечить евреям возможность свободно чувствовать себя равноправными гражданами страны пребывания, и при этом - евреями. Как считает Вальтер Биньямин этот путь можно назвать «улицей с односторонним движением» Это был долгий и трудный, с постоянно возводимыми препятствиями путь вхождения евреев в немецкое общество. Но титульная нация всегда пыталась в случаи провала политики или идеологии обвинить евреев... Идеологи нацизма Й.Геббельс, А.Розенберг, Ю.Штрейхер стремились использовать антисемитизм для создания в лице евреев образа «внутреннего врага» объявляя их источниками всех бед нации. Сейчас часто говорят об особой исторической связи, соединившей еврейский и немецкий народы. Подлинную особость, неповторимость в отношения немецкого и еврейского народа внес Холокост. Память о Холокосте снова уже по-новому два народа как в сознании каждого из них, так и в сознании остальных народов мира. Начало Холокоста – это важная дата, о которой нельзя забывать. Символизм такого 94 события, как разрушение синагог в Германии, еще не прошел переработку в коллективной памяти. Эта память по-новому высвечивает прошлое, и не только эпоху Холокоста, но и неизмеримо более далекое, высвечивая и оттеняя прошедшее накладывает резкие пятна света и тени на настоящее, что мною отражено в начале эссе и забрасывает тревожный луч в будущее. Память о Холокосте пробуждается не только воспоминаниями, авторскими раздумьями писателей о трагедии немецких евреев, но и самим материалом, т.е. архитектурой и культурой ранее проживавшего здесь народа, на каждом шагу обжигающими сопоставлениями. Мне становится жутко, когда гуляя по городам Балтии набредешь на надпись сделанную краской на фасаде здания или остановке общественного транспорта которая состоит из сложившегося в последнее десятилетие жестокого афоризма: «Немцы не простят евреям Освенцима». Становится просто страшно от того, что стало с нашей памятью. Возможно я повторю чужие слова о памяти, но я считаю -память о перенесенных страданиях люди, как правило, хранят дольше, чем память о совершенных преступлениях. Память о страданиях возвышает человека, память о преступлениях унижает. Перенесенные страдания застывают в памяти рубцами – совершенные преступления сглаживаются. Мне известна истина: нельзя освободить человека снаружи более, чем он свободен изнутри. Коллективная память составляется из множества индивидуальных памятей. Навязываемая «свыше» или «сбоку», она подчас вызывает обратную реакцию, свидетелями чего мы не раз оказываемся. Существуют объективные трудности укоренения исторического знания из-за упрямой, вошедшей в пословицу неспособности людей извлекать из истории уроки на будущее. Как можно отрицать тот факт, что человека измеряли линейкой, чтобы установить человек он или недочеловек. Измерив их вину линейкой, взвесив их добрые и злые дела на весах, ударив в лагерный колокол, начали стругать, пилить пилой, колотить молотком, рвать им клещами ногти, травить гончей собакой, стирать в порошок жерновом, переплавлять их души в тигле, вбивать гвозди в их тела. 95 Людей нет в нацизме. Есть зигфриды, арминии. вотаны, есть спортивные блондины-самцы и здоровые самки, приносящие близнецов, будущих солдат Рейха. Есть Германия, есть партия, есть фюрер. Всё остальное – это низкая материя, которую нужно германизировать - гармонизировать. Есть и недочеловеки, которых можно закабалить или отравить газом, предварительно ограбив. Выкорчевать всё иррациональное (уничтожив евреев, цыган, гомосексуалистов, сумасшедших, инакомыслящих), превратить сначала Германию, а затем и всю вселенную в рациональный – национальный рай, в нечто геометрическое, без эйнштейновских штучек – в полиэдр, в шар. Всё это было. Было на самом деле. Варили мыло из жира жертв наследники Вагнера и Дюрера, делали подушки из волос убитых женщин, натягивали человеческую кожу на абажуры, вскрывали черепа живым детям, отравляли беззащитных газом и жгли, жгли, жгли! Не спасли Германию от варварства ни философы, ни романтики, ни математики, ни композиторы, ни художники. Почему? Ответ прост. Прежде всего, помесь псевдонаучного «биологического» расизма и апокалипсических исторических идей искупительной жертвы – всегда составляли ядро садистской идеологии национал-социализма. Как считает президент Европейского и Российского Еврейского конгрессов В.Кантор: «… Такие цели, как ограбление евреев, сплочение нации против них, являлись для Гитлера всегда лишь промежуточными задачами. Главная цель его ненависти была другой, абсолютно иррациональной – уничтожение ради уничтожения, «очищение человечества от скверны». «С евреями не заключают договоров – есть либо они, либо мы». Национал-социализм внушал симпатии большинству, именно тем, что духом своих идей и делами своими отвечал честолюбивым мечтам. Это мне стало понятно, после встречи с жителем Инстербурга (Черняховска) восьмидесятипятилетним Густавом Мюнцем. Густав учился вместе с еврейскими детьми и сидел рядом с ними в одном классе. В те времена в Германии еврейская мать могла надеяться, что её дети- старший сын станет 96 знаменитым врачом, а младший профессором, как это было у его друга Ласкера. Его дядя по линии матери Эммануил Ласкер являлся «шахматным королем» причем единственным чемпионом мира по шахматам на немецкой земле, а дядя Эдуард стал депутатом Рейхстага! Все, это было когда они, учились в 4-ом классе, т.е. до 1933 года. Но почему все для этого Лео и не ничего для него? Отец Густава, поверив социал-демократам, был арестован. Его малообразованного втянули в свое движение, бросили в огонь безнадежной борьбы. У этих социал-демократов нет немецкого духа, духа нации. Они утопили его в своих разглагольствованиях о равенстве и братстве, об Интернационале. Прав Гитлер, показывая тех, кто стоит во главе этих социалдемократов и коммунистов – евреи. Вся экономика Германии контролируется евреями, поэтому они так хорошо и живут. Мне казалось, что время нацизма закончилось, а самое страшное в нацизме – сочетание вполне рациональной технической организации и абсолютно безумных, параноидальных целей похоронено с окончанием Второй мировой войны, но после встречи с этим стариком я поняла что это не так. Попытка доказать ему на исторических фактах, что евреи почти не имели влияния в тяжелой промышленности – основе германской экономики оказалось тщетной... И что? Когда по всей Германии и естественно Восточной Пруссии прокатилась первая волна Холокоста, большинство населения как минимум равнодушно отнеслось, к уничтожению беззащитных мирных людей. Когда евреев стали увозить куда-то, абсолютное большинство их соседей вздохнуло спокойно. Имущество и дома-то остались. При приходе нацистов к власти евреи неожиданно для себя оказались одни – один на один со смертью и несправедливостью. Одни соседи стали убивать евреев, как в странах Балтии. Другие смотрели и отворачивались. Третьи спокойно забирали их имущество и вселялись в их дома. Четвертые сами не убивали, но собирали евреев в эшелоны и депортировали... Здесь в нескольких километрах от Инстербурга находится замок 97 Георгенбург. Чем ближе подходишь, тем величественнее поднимается замок среди великолепных парков. Слева приветливая церковь, располагающаяся на высоте, которая в виде прекрасных лесистых склонов постепенно сходит к реке. Рядом с церковью под тенистыми кленами, покоятся останки Розалии Шенфлис, благородной женщины. Она, страдая неизлечимой болезнью, находила силы и мужество писать стихи, которые являются выражением богатого, жаждущего любви духа. Её рукописи были опубликованы в 1860 году Крюгером. Именно тем Крюгером – владельцем издательского дома в Инстербурге, наследников которых в 1938 году после "Хрустальной ночи" заставили выплачивать штраф за разбитые витрины и сожженную синагогу... Окрестности Инстербурга (Черняховска) отличаются богатой красотой. Даже в настоящее время зачарованно смотришь на прекрасные ивы и остатки трехарочного моста в районе Ленкенингкен. Сохранились остовы от моста Тильзитско-Инстербургской железной дороги, как и тогда, так и сейчас Люксемберг, Таммовишкен со знаменитым Камсвикусом и Каралене могут быть причислены к живописнейшим местам. Меня могут спросить, почему я так много внимания уделяю природе, её красе и ландшафтам, когда в моем эссе рассматривается тема уничтожения человека человеком. Но я хочу показать, что история народа – это развертывание во времени архетипов национального сознания. Воспитанные на Лейбнице, Вагнере, Лютере, Дюрере будущие нацисты видели миниатюризированные миры, в которых легко навести порядок, установить правила игры , которые легко можно контролировать. Мечты художников и философов об идеальных пропорциях, о порядке и гармонии, о геометрически правильно построенной вселенной мутировали в мечту об идеально организованном Третьем рейхе. Слишком мастерски они работали, слишком мастерски свои представления выкристаллизовывали. Так план идеального города Дюрера с квадратной площадью посредине весьма походит на чертеж концлагеря... Нацисты не интересовались истинным смыслом гравюр Дюрера. Страдальцы мировой гармонии, сыны борьбы с 98 хаосом и силами тьмы нуждаются в идеалах. Исследователи доказали, что некоторые видные нацисты (Гиммлер, Гейдрих и др.) несмотря на свой цинизм, реально верили в валькирий (своих будущих подруг), и в Валгаллу, и в Асгард, в который надеялись вознестись. История не лжет в своих интегральных склонностях – воспевание сверхчеловека и высокомерная критика христианства у Ницше, доведшая до презрения к Христу–человеку и его жертвенности, люциферический, высокопарный гений Вагнера, грубость и национальная ограниченность Лютера - всё это подметили демоны времени 30-х годов в Германии. И эти великие люди получили в лице нацистов достойное наказание за высокомерие и ограниченность... Разрушая храмы религии, которая стремилась дать свободу человечеству, люди рушили основы собственной цивилизации, но в порыве ненависти вызванной новой исторической «правдой» человек об этом забывает. И не только к проблеме "немцы-евреи" в 30-х годах относится это утверждение. А когда перед нами, русскими, чужая враждебная культура, которая пыталась истребить славянскую культуру и народ? Что делать? Враждебную культуры и её остатки необходимо уничтожить! Что и происходило на Восточно- Прусской земле, где упорно и абсурдно искали исторические факты которые доказывали бы право утверждения здесь русской культуры. У нас в городе установлен камень символизирующий приезд первого императора России в Инстербург. Этот булыжник гласит, что здесь в XVII веке стоял дом почтмейстера Инстербурга, где отдыхал Петр I во время визита в Кёнигсберг в составе Великого посольства. Но вот, что интересно: на этом месте в 1865 году была построена и освящена синагога, та самая, за разрушение которой нацистами в "Хрустальную ночь" платили Крюгеры. Про синагогу забыли. Про немецкий Инстербург - тоже. Остался "исконно русский" булыжник... Сведения об авторах и научных руководителях. 99 Анохина Анастасия, г. Воронеж, МОУ СОШ №67, 10 класс, научный руководитель Трунаева Наталья Николаевна, преподаватель. Белых Алексей, г. Саратов, МОУ СОШ № 94, 11 класс, научный руководитель Чижова Е.Г., преподаватель. Зезенкова Любовь, г. Хвалынск, Саратовская область, Философская школа МОУ ДОД «Дом детского творчества», 11 класс, научный руководитель Грекова Елена Владимировна, методист по научной работе. Климчук Анна, г. Борисов, Минская область, Республика Беларусь, ГУО УПК детский сад – средняя школа № 24 г, 8 класс, научный руководитель Шараева Е.И., преподаватель. Лукашенко Ирина, г. Псков, Российская международная академия туризма, Псковский филиал, научный руководитель Федотова Наталья Домионовна, кандидат философских наук, доцент. Муштавинская Евгения, г. Санкт – Петербург, РГПУ им. Герцена, научный руководитель Яковлева Мария Николаевна, кандидат культурологии, доцент. Платонова Ксения, г. Великий Новгород, Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого, научный руководитель Митина Светлана Игоревна, доктор исторических наук, профессор. Раевская Анжелика, г. Екатеринбург, МОУ СОШ № 167, 11 класс, научный руководитель Усатова Ольга Анатольевна, преподаватель. Харламова Надежда, г. Черняховск, Калининградская область, Евразийский открытый университет (Калининградский филиал), научный руководитель Харламов Валерий Константинович, преподаватель. Якимова Елизавета, г. Нижний Новгород, ННГУ им. Н.И. Лобачевского, научный руководитель Рыжов Игорь Валерьевич, доктор исторических наук, доцент. Оглавление. Д.Прокудин. Предисловие..............................................................................................................3 Часть I. Размышления школьников................................................................................................9 Зезенкова Л. Проблема формирования толерантного сознания в мире после Холокоста........................................................................................9 Климчук А. Борисовское гетто.....................................................................................................22 Анохина А. Буду помнить.............................................................................................................32 Белых А. Детство, опаленное войной..........................................................................................37 10 0 Раевская А. Формирование толерантного сознания, как преобразующей модели мира в творчестве В.С.Гроссмана.............................................................45 Часть II. Исследования студентов.................................................................................................56 Муштавинская Е. Феномен культурной катастрофы на примере Холокоста...........................56 Платонова К. Недоученные уроки Холокоста..............................................................................64 Якимова Е. «Окончательное решение еврейского вопроса» на оккупированной территории СССР..........................................................................74 Лукашенко И. Страницы истории Холокоста в Великих Луках: уроки и память....................82 Харламова Н. Колокола памяти. Свастика и Звезда Давида......................................................86 Сведения об авторах и научных руководителях..........................................................................96 10 1