Тексты для дополнительного изучения

1.Матрица общечеловеческих задач курса географии.
№
Задачи курса
Содержание линии
1
Показать разнообразие объектов и Объектный ряд
явлений земной поверхности
2
Сообщить разумное количество названий Географическая
географических объектов- в объеме, номенклатура
позволяющем
молодому
человеку
ориентироваться
в
современном
информационном пространстве
3
Ярко и доходчиво изложить об этих Географическая фактура
объектах наиболее важную, ключевую
информацию, которая в сознании
школьника будет «упакована» в емкие
запоминающиеся образы (образ города,
местности, территории, региона, района,
страны)
4
Развить вкус в восприятии местностей и Переживание пространства
стимулировать желание узнавать новые
местности
5
Научить пространственно сопрягать Территориальная структура
географические объекты, то есть научить
географической карте
6
Обратить на пространственные различия Территориальная
между объектами (группами объектов), дифференциация
по-разному расположенными
7
Дать импульс к тому, чтобы вступающие Территориальная
в жизнь могли задуматься над причинами организация
размещения, над пространственными
различиями, их упорядоченностью и
обусловленностью
8
Показать
динамичность
карты: Территориальное развитие
современную жизнь каждого конкретного
школьника на Земле как продолжение
длительного процесса заселения и
освоения, как продолжение процесса
изменение лика Земли
9
Выработать подходы к осознанной Отношение к территории
оценке обитаемого пространства
Источник: газета «География» №6/2005.
2. © П.М. Крылов «О ВЗАИМООТНОШЕНИИ ПОНЯТИЙ И КОНЦЕПЦИЙ В
СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ГЕОГРАФИИ (В РАМКАХ БЫВШЕГО СССР)».
Москва-2004
1. О ВЗАИМООТНОШЕНИИ ПОНЯТИЙ И КОНЦЕПЦИЙ В СОВРЕМЕННОЙ
ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ГЕОГРАФИИ (В РАМКАХ БЫВШЕГО СССР)
Отечественная экономическая география традиционно характеризуется определенным
плюрализмом в области концепций, идей и методов. В ходе ее развития и в результате
многочисленных дискуссий выкристаллизовалось несколько научных направлений с
разным кругом интересов и несколько научных школ, в той или иной степени по-разному
решающих сходные или идентичные научные задачи. Источником формирования
научных школ и направлений является определенное многообразие исследовательских
организаций и учебных заведений, а также плановых и проектных организаций,
определенным образом консолидирующих коллективы вокруг решения фундаментальных,
прикладных и учебных задач, включая подготовку учебных и разнообразных научнопопулярных изданий. Характерно, что за истекший период, значительной трансформации
подверглись идейная направленность большинства научных школ, в частности
сосредоточенных вокруг академических институтов, Московского, Ленинградского
университетов, МГПУ им. Ленина (МГПУ) и др. Тем не менее, определенное
противостояние, хотя и не в таких резких формах, между этими научными школами
сохранилось. Так, научные школы академии наук и Ленинградского университета, для
которых ранее был характерен «экономизированный» подход к экономической географии,
сменился более широким взглядом и меньшей строгостью критериев. Для научного
направления Московского университета в настоящее время характерно повышение
строгости к критериальному аппарату и отказ от «безбрежной» комплексности; тем не
менее по-прежнему, сохраняется несовпадение в трактовке многих основополагающих
понятий и даже в стиле научного мышления между академической школой и школой
Московского университета. Для планово-проектных направлений по-прежнему
характерно доминирование экономических критериев, как правило в суженной трактовке.
К сожалению, приходится констатировать, что исследовательское поле экономической и
социальной географии до сих пор еще не полностью охвачено имеющимися школами и
направлениями. Отсутствуют необходимые стыковки и переходы между спектром
применяемых подходов и критериев. Экономическая география с одной стороны излишне
противопоставляет себя смежным общественным, естественным наукам; с другой
стороны- ее концептуальный методолого-методический инструментарий все еще беден
оригинальными подходами. Кроме того, в экономической и социальной географии все
еще не достаточно распространены подходы и идеи смежным научных дисциплин, хотя за
последние годы несомненный прогресс в этом отношении наблюдается.
Ниже будет представлено разработанная нами сравнительная характеристика
выявленных нами научных школ в современной экономической географии в бывшем
СССР, включая работы за последние 20-30 лет.
1. Концепция экономико-географического страноведения (по Э. Л. Файбусовичу, М. М.
Голубчику, А. М. Насонову, 2003 г., по Е. Г. Анимице, М. Д. Шарыгину, 1994 г.).
1.1. Изучаемая/конструируемая предметная область- квазистрановедение.
1.2. Понимание понятия «территориальная комплексность»- через максимизацию набора
учитываемых реалий.
1.3. Основной критерий эффективности- неясен.
1.4. Регион понимается в значительной мере самодовлеюще.
1.5. Размещение производительных сил- одна из задач экономической географии (в
рамках характеристики района).
2. Школа Московского университета (Ю. Г. Саушкин, Т. М. Калашникова)
2.1. квазиэкомика региона/территориальное сочетание производств.
2.2. комплексность понимается через механический набор реалий в рамках техникоэкономический критериев.
2.3. технико-экономический.
2.4. Регион понимается самодовлеюще.
2.5. Размещение производительных сил- как «территориальная организация»- основная
задача экономической географии.
3. Школа экономической географии как самодовлеющей науки. (И. М. Майергойз, Э. Б.
Алаев, А. М. Колотиевский, А. Е. Пробст).
3.1. Экономика+пространство.
3.2. комплексность- как механический набор хозяйственных реалий.
3.3. критерий экономической эффективности в самом разном понимании.
3.4. Регион понимается частично самодовлеющим.
3.5. Экономическая география- наука о территориальной структуре хозяйства и
размещении производительных сил.
4. Старая академическая школа экономической географии. (В. В. Покшишевский, А. А.
Минц, Р. М. Кабо).
4.1. Экономика+ «хозяйственный уклад» и культура в рамках отдельных стран (как неких
больших регионов).
4.2. Комплексность в рамках экономических критериев (или как параллельное
существование экономический, экологических и социальных критериев.
4.3. Экономический, включая культурные и социальные ограничения.
4.4. Регион подчинен внешним задачам (развитию народнохозяйственного комплекса,
глобализации и т. п.).
4.5. Экономическая география- наука о размещении производительных сил, включая
население с его специфическими свойствами и целями.
5. Комплексно-размещенческая школа. (А. С. Эпштейн).
5.1. Экономика региона, включая структуру хозяйства региона.
5.2. Комплексность через экономический критерий, включающий социальные и
экологические аспекты.
5.3. Основной критерий- эколого-социально-экономическая эффективность.
5.4. Регион подчинен внешним задачам.
5.5. Экономическая география- как основная наука о размещении производительных сил.
6. Новая академическая школа экономической географии. (А. И. Трейвиш, Г. А. Агранат).
6.1. Территориальная структура хозяйства региона+экономика района.
6.2. Комплексность- через специальный набор конструируемых параметров.
6.3. Основной критерий- экономический (в рамках ограниченного числа экономический
школ).
6.4. Регион подчинен внешним задачам.
6.5. Экономическая география- как наука о территориальной структуре общества.
7. Казанская школа экономической географии. (А. М. Трофимов, Р. Г. Хузеев, Блажко Н.
И., Архипов Р. Ю. и др.).
7.1. Территориальная структура/экономика региона/геопространство.
7.2. Комплексность достигается через полноту описания структуры геопространства, а
также через использования формальных критериев (компромисса и др.).
7.3. неясен.
7.4. Регион подчинен внутренним задачам.
7.5. Экономическая география- об описании, моделировании геопространства.
8. Новосибирская регионально-экономическая школа (А. Г. Гранберг).
8.1.Фактор пространства в развитии народнохозяйственного комплекса (национальной
экономики).
8.2.Понимание комплексности экономическое с социальными ограничениями.
8.3.Набор критериев ?!
8.4.Баланс интересов народного хозяйства и региона.
8.5.Экономическая география- наука о геопространстве, учитывающая совокупность
взаимодействующих в его пределах факторов, включая учет воздействия геопространства
как специфического фактора, воздействующего на экономические и социальноэкономические процессы.
9. Иркутская классическая школа экономической географии. (К. П. Космачев, А. К.
Черкашин, Ишмуратов)
9.1. Регион.
9.2. Комплексность- как набор реалий и критериев.
9.3. Эффективность понимается эклектично.
9.4. Регион понимается самодовлеюще.
9.5. Экономическая география- наука о регионах.
В чем разница и в чем совпадение концепций и понятий экономической географии в
рамках разных школ.
1. В понимании понятия комплексности.
2. В понимании того, является ли эффективность применительно к региону
(территориальной структуре хозяйства) понятием экономическим или не только
экономическим.
3. Различия выражаются учета внеэкономических факторов: социальных, экологических и
других (либо отсутствует учет, другие внеэкономические факторы сводятся к
экономическим, либо имеется учет экономических факторов в явном виде: как
ограничение, либо посредством определения одной из целей регионального развития).
4. По характеру учета геопространства (регион, либо геопространство со сложной
структурой), по характеру размещения производительных сил. Фактор пространства
может выступать как фактор, воздействующий на экономику.
5. По соотношению значимости отрасли (или их набора), региона, народного хозяйства в
целом.
В чем противоречия школ экономической географии- в понимании достаточности
применения экономического критерия исследования.
За бортом методологического поля экономической географии (в области ее
конструктивного направления):
1. Взаимодействие геопространственных и экстерриториальных факторов:
2. Взаимодействие экономических и внеэкономических факторов;
3. Отсутствие формальных критериев оценка как квалиметрируемых, так и
неквалиметрируемых факторов.
Также наряду с представленными школами для изучения региональных систем
разными авторами предлагались некоторые гипотетические системные образования,
связанные с попыткой учета различные сложные взаимодействия между природными,
социально-демографическими и индустриально-технологическими образованиями. В 6070е гг. такие попытки предпринимались в экономико-географической школе МГУ
(например, геосистемы по Ю. Г. Саушкину, в отличие от чисто природных геосистем по
В. Б. Сочаве; элементарные системы производства по П. Я. Бакланову также являются
спорными, корреспондируясь с геосистемами Ю. Г. Саушкина). Так и в академической
школе экономической географии (концепция ресурсных циклов И. В. Комара; концепция
территориальных рекреационных систем И. В. Зорина, геотехнические и природнотехнические территориальные системы (А. Ю. Ретеюм, В. С. Преображенский, К. Н.
Дьяконов, Л. И. Мухина, Т. Г. Рунова). Совершенно необоснованно выделение т. н. социокультурных систем Д. В. Николаенко (такого рода подходы вызывали скептическое
отношение таких авторитетных географов, как Д. Л. Арманд «... поменьше надуманных
сфер», К. В. Зворыкин)- главное процесс и взаимодействие (влияние), а не внешние
пространственные параметры объектов и факторов исследуемого предмета.
Само по себе стремление к поиску пространственных систем с нагромождением
учитываемых пространственных реалий без понимания их экологической и социокультурной сущности восходит к механическо-догматическому пониманию идей
Геттнера.
Дополнение.
2. Общие методологические и функциональные проблемы экономической и
социальной географии (ЭСГ).
Основные категории проблемы:
1. При изучении проблемы единства и развития методологического аппарата ЭСГ
необходимо учитывать, что ЭСГ развивалась исторически вширь, а не вглубь, как и
большинство гуманитарных, но не естественнонаучных дисциплин, удовлетворяя
запросы практики самого разного уровня и самых разных общественно-политических
структур, что вызвало значительное обособление даже очень близких дисциплин
(родственных как ЭСГ, так и ЭСГ и ФГ) : краеведения, страноведения, военной
географии, географии геогр. открытий, административно-территориальной
географии и т. д.
2. Является актуальным вопрос о всемерном сплочении, консолидации политической
географии с остальной социально-экономической ее частью, а не только в рамках
специальности ВАКа 25.00.24, куда она «привнесена» как нечто сугубо автономное,
не «экономеографизированное».
3. Уже стало актуальным добавление в название специальности 25.00.24 термина
культурной географии;
4. Ужесточение требований к приему для аттестаций диссертационных работ по ЭСГ,
прерогатива при утверждении диссертационных работ должна быть отдана не
псевдоновым научным управлениям, повторяющим, но не обобщающим имеющиеся
отрасли ЭСГ, а развитие науки “вглубь”, а не “вширь”, рациональное использование
как собственных методов исследования, так и привлечение исходных материалов,
методов и методологий из смежных научных направлений. Недопустимо
превращение ЭСГ как потокового конвейера для штамповки научных степеней, к
чему, в частности, склоняются экономические и медицинские науки;
5. Необходимо (было бы полезно) выделение в качестве самостоятельных научных
дисциплин (в смысле проведения более четких границ между ними) частных
областей знания в рамках общественной географии/ЭСГ, в особенности
ее
экономической,
социально-общественной,
политической,
культурной
и
страноведческой ветвей, чего до сих пор в ожидаемой мере так и не произошло
(например, представляется совершенно необоснованным и нерациональным обычно
бытующее в практике исследовательских работ и особенно в учебных пособиях
объединение географии природных ресурсов, ресурсопользования и географии
экологической проблемы, которые в действительности представляют собой разные,
достаточно дистанцированные друг от друга научные проблемы);
6. Особенно актуально переосмысление конструктивной функции социальноэкономической географии в рамках общеэкономической парадигмы рыночной
экономики российского постсоветского образца;
7. Выделение (углубление) и обоснование понятий географического мышления и
экономико-географического мышления, что необходимо для оценки географичности
среднего (в первую очередь) и высшего образования;
8. Популяризация ЭСГ в школе, издание популярно-вспомогательных пособий не
только по физической географии, но и по социально-экономической географии;
9. Выделение от ИГ РАНа нынешних двух отделов (социально-экономической
географии и географии мирового хозяйства и ранее существовавшего отдела
географии населения) в отдельный академический институт РАН (?!);
10. Большая проблема- отсутствие изданных и находящихся в продаже книг и учебных
пособий, кроме учебников самого общего характера, более или менее приемлемого
научного уровня для использования их специалистами самого широкого профиля- от
студентов и аспирантов до научной общественности;
11. Переосмысление роли т. н. учебно-методических объединений университетов России
в публичном обсуждении развития учебной концепции ЭСГ, приведение хотя бы к
минимально схожим образцам программ по ЭСГ на кафедрах и факультетах ВУЗов
эколого-географического и общеэкономического профиля (МГПУ, МГОПУ,
Финансовая академия, РУДН, ГУ ВШЭ, ГУУ, РЭА им. Плеханова, МГИУ, РГГУ,
МГИМО и тем более для региональных ВУЗов и т. д.) (так, в некоторых
«отраслевых» ВУЗах ЭСГ низводится до уровня примитивных справочников – не
учебников (!) - приблизительно для 9 класса средней школы; нет концепции ЭСГ для
негеографических, в первую очередь экономических,, специальностей; до сих пор
нет четкой позиции по поводу преподавания ЭСГ для социологов, историков, других
обществоведов); четкое разделение функций ЭСГ для разных специалистов будущих педагогов, географов-экологов, экономистов, гуманитариев и для
специалистов других специальностей (в первую очередь – технических). Также
необходимо внесение в программы ЭСГ знаний о территориальном управлении
мировой экономикой (в широком смысле), что изучается до сих пор лишь в рамках
экономических дисциплин. (геоэкономика и др.);
12. Необходимо изгнание и забвение из понятийно-концептуального аппарата ЭСГ
ложных и конъюнктурных понятий, лишенных конкретного экономического и/или
социального, а по сути – также и «геопространственного» смысла - таких как
экономико-географическая среда (по А. Ф. Трешникову, В. С. Лямину и др.),
социально-культурная система (по Д. В. Николаенко), географическая текстура (по
А. Г. Топчиеву), социально-экономические пространственные системы (СЭПС) (по
С. Я. Ныммик), природно-техногенные территориальные системы, т. н.
азональность процессов и явлений в ЭСГ Б. Н. Култашева и др. Сюда же можно
отнести подавляющее число выдвинутых элементов ТОО по А. А. Ткаченко,
лишенных
качественно-методологического
содержания:
пространственные
процессы в ЭСГ (что отделено от пространственных связей) , отделение в разные
блоки экономико-географического знания территориальных систем, комплексов и
структур. Как альтернатива подобным излишним концепциям– возможное
дистанцирование этих понятий от ЭСГ при условии их методологической
переработки;
13. В «философско-умозрительном» плане недопустимо применение откровенно
необоснованных теоретических гипотез соотношения ЭСГ с ФГ и др. смежными
науками. Так, совершенно абсурдным нам кажется появление т. н. «древа
географии», корнями и стволом которого являются все физико-географические
дисциплины, а ветвями и кроной- отрасли ЭСГ. Такое древо якобы должно дать
представление читателям данного многотиражного труда о современном видении
единства географии1. Тут же данный абсурд аргументируется положением о том, что
существует принципиальная (поуровневая) цепочка «происхождения» ЭСГ в рамках
уровней
и
форм
организации
движения
материи:
математикафизикахимиягеологияФГ (в целом+гидромет. науки) 
ландшафтоведение +география почвЭСГ. Возможность возникновения такой и
подобных абсурдных ситуаций во многом связано с неконструктивными действиями
как университетской, так и академической ЭСГ, слабо связанных между собой (как
по объективным, так и по субъективным причинам), по выделению единой
«генеральной» линии ЭСГ, даже и в достаточно широких рамках; К этому также
примыкает проблемы отсутствия борьбы идей в рамках ЭСГ в последние 15-20 и
более лет; «давление» и «затвердевание в мозгах» экономико-географов одного и
того же набора методологических и методических установок и законов в рамках
ЭСГ; никто не владеет умами экономико-географов, никто не смог их и объединить
за последние 20 и более лет (различные «новые направления» в данном контексте все
равно могут быть сведены к традиционному набору морально устаревших понятий).
Также подобную тенденцию можно отметить и в школьной географии, в которой
стали появляться и туту же с треском проваливаться (по большей части) учебные
курсы, лишенные нового фактологического и научно-методического знания, как
«землеведение»/ «краеведение и землеведение», «общая география», «глобальная
география», «коммерческая география», «гуманитарная география» и т. д.
14. Недопустимо устранение необоснованных территориальных диспропорций в уровне
экономико-географического изучения, в т. ч. планирования и прогнозирования
объектов экономико-географического изучения;
15. Недопущение утверждения отдельных закономерностей территориального развития
в рамках ЭСГ, выявленных в узком территориально-временном контексте на весь
понятийно-концептуальный аппарат ЭСГ и географии в целом, что особенно часто
встречалось в рамках экономической географии СССР, особенно в республиках
Прибалтики;
16. Возможное устранение влияние общественно-политических пристрастий отдельных
экономико-географов (и географов в целом) на утверждение и развитие отдельных
концепций и теорий в ЭСГ и географии в целом вопреки отвергаемым общественнополитическим формациям общества;
17. Необходимо всемерное отстранение («отмежевание») и опровержение мнение о ЭСГ
в рамках экономических наук, где ЭСГ предстает как “наука о методах повышения
эффективности общественного труда за счет пространственных факторов
регионального природопользования, … о хозяйственной оценке природных условий
и ресурсов, трудовых ресурсах и расселения населения”- взято из книги:
“Территориальное
управление
экономикой.
Словарь-справочник”
(МГУ(экономический факультет), Гос. Дума ФС, изд-во “Теис”, 2001 г.);
18. Проблема рационального расширения понятийно-концептуального аппарата ЭСГ
должна включать в себя:
-изучение “географии потоков” в рыночных условиях хозяйствования, а не изучение
лишь отдельных районов и регионов;
-более широкое использование экономического и экономико-географического
районирования для отражения неконъюнктурных устоявших территориальных
хозяйственных структур;
-переосмысление концепции мезорайонов Е. Е. Лейзеровича, выявление новых
факторов районирования, использование обновленной региональной и отраслевой
статистической базы;
Почему же тормозится естественный процесс включения географии в самую высшую и
приоритетную проблематику? Видимо, дело здесь в невысоком общественном статусе
географии. В этом виноваты и некоторые объективные причины, в частности то, что
прогрессивный процесс дифференциации географии отчасти привел к ее “растаскиванию”,
широкому забвению того, что сделано географической наукой. Есть здесь и вина самих
географов, долгое время считавших, что пропаганда их науки- дело второстепенное. Не
способствовали популяризации географии и некоторые дискуссии прошлого, как и обилие
литературы невысокого качества и “узко-ведомственного” подхода.
Видимо, начинать работу за дальнейшую и успешную теоретизацию нашей науки надо с
этих пропагандистско-разъяснительных акций. То есть не повторение спорных тезисов о
ключевой роли географии в решении экологических задач, а агитацию делом- созданием
качественных комплексных работ, рассчитанных на самую широкую аудиторию.
Иркутский географ Ю. П. Михайлов справедливо отмечал, что никакая другая отрасль
знаний не может взять на себя прежде всего мировоззренческая географии. Мы вполне
сознаем, что наметить конкретные пути теоретизации географической науки- задача трудно
выполнимая. Гораздо легче определить, что мешает этому, и попытаться дать некоторые
контуры возможных подходов. Видимо, при полном признании единства географии сейчас
следует перейти к разработке более конкретных путей интеграции в географии. А это
потребует гораздо более глубоких, чем сейчас, философских разработок, воспитание вкуса к
углубленной теоретической работе. Весьма важным нам кажется и создание своего рода
“модельных” работ проблемного плана, показывающих неразрывность природного,
экономического и социального в конкретной отрасли знания ЭСГ, регионе, местности.
Будем надеяться, что использование голой экономической теории, преимущественно
использование идей П. Самуэльсона и его сподвижников, наиболее близкой к
действительности рыночного хозяйства, не может не обойтись без учета пространственного
разнообразия. В противном случае все анализы и прогнозы регионального экономического
развития имеют мало общего с реальной действительностью.
Вопрос о том, в какой степени ЭСГ является самостоятельной (самодовлеющей)
наукой, а в какой – специфическим подразделением какой-то другой (или ряда других)
научных дисциплин весьма актуален и с точки зрения стратегии научных исследований, и
с точки зрения организации преподавания этой дисциплины. В какой мере надо
относиться всерьез к собственным теоретическим идеям и концепциям ЭСГ, а в какой –
они являются лишь “подспорьем” для реализации более фундаментальных, более научно
обоснованных и более точных теоретических представлений других наук – этот вопрос
пока не получил удовлетворительной интерпретации как с позиции методологии науки,
так и с позиций практики исследовательской деятельности.
Обычно распространено (в среде специалистов по ЭСГ) обращение к авторитету А.
Геттнера, .который, как считают эти специалисты, в своей хорологической концепции
обосновал вполне самостоятельный (и тем самым якобы самодостаточный -?) характер
географии в целом, а также, по-видимому, самостоятельный характер тех (более
“частных”) географических дисциплин, которые базируются на концепции А. Геттнера.
Здесь, однако, методологически уязвимым оказывается мнение о безусловной и
однозначной связи самостоятельности (то есть автономии, наличия “своих” идей, теорий,
концепций)
и самодостаточности (то есть достаточности именно “своих” идей, теорий,
концепций)
“частных” географических дисциплин. Как правило, в практике ЭСГ
исследований и, еще чаще, преподавания ЭСГ из факта “автономии” ЭСГ делается вывод
о самодостаточности ЭСГ, (что является методологическим необоснованным и никак не
подтверждается практикой исследовательской деятельности в области ЭСГ; в то же время
на уровне учебников и учебных пособий легко может быть создана иллюзия безусловной
самодостаточности ЭСГ). В то же время ЭСГ “в целом” (хотя и с определенным
“перекосом” в сторону человека) может рассматриваться как один из вариантов
“географии в целом”, наряду со “сверхландшафтоведением” (учением о хорионах) А.Ю.
Ретеюма и другими
возможными вариантами реализации (“в конечном счете”)
концепции А. Геттнера.
Здесь самостоятельность (в основном) тождественна
самодостаточности. В то же время нельзя принять возражения, которые делались ранее
физико-географами ленинградской школы (например, А.Г. Исаченко) о том, что “единая”
(“комплексная”) и т.д. география, или страноведение реально не могут считаться
таковыми, поскольку, дескать, в них нарушена некая необходимая пропорция между ЭСГ
и ФГ составляющими в пользу ЭГ (или “антропогеографической”) составляющей (такая
позиция не может быть принята хотя бы потому, что концепция А. Геттнера, являясь
нейтральной в ценностном отношении, не предполагает наличия представлений о какомто “паритете” между природой и человеком, между ФГ и ЭСГ; такого рода соотношения
определяются логикой конкретной исследовательской ситуации – последние работы
самого А.Г. Исаченко, в частности, .по проблемам Северо-Запада России, могут здесь
служить иллюстрацией).
Наряду с отмеченным, концепция А. Геттнера “грешит” противопоставлением ЭСГ и
смежных экономических и социальных наук, не всегда адекватной “логикой места” (в
свое время одесский экономико-географ А.М. Смирнов писал о том, что, по А. Геттнеру,
предполагается первоочередная связь местного с местным же, вопреки, например,
территориальному разделению труда). Заметим, что многих из недостатков концепции А.
Геттнера пытался преодолеть А.А. Григорьев в рамках учения о географическом процессе.
Однако в дальнейшем эта линия научной мысли получили неверную интерпретацию в т.н.
учении о географической форме движении материи, “не стыкующемся” с реальным
содержанием ЭСГ.
С вопросом о научной (и учебной) самодостаточности ЭСГ тесно связан вопрос о
точности исследований. Проблема заключается в том, что, с одной стороны, более
точными (в некотором общенаучном смысле) являются (или кажутся?) исследования,
более тесно связанные с более точными смежными дисциплинами (допустим, с
экономикой как наукой). Однако, с другой стороны, нередко большая точность
оказывается связанной не с точностью с узком – “частном” смысле, а с большей
комплексностью (охвата сути явления, применения критерия, улавливающего суть
явления, - но, чаще всего, не более или менее “механического” увеличения экстенсивной
предметной
стороны
явления,
то
есть
комплексность,
например,
в
народнохозяйственном подходе, при всей неоднозначности толкования этого понятия, а
не в нагромождении учитываемых реалий – неких любимых некоторыми географами
“комплексов” и “сфер”).
Высказанная нами идея о “точности через комплексность” в принципе должна
преодолеть методологически “патовую” ситуацию, когда комплексная география,
исходящая из идеала А. Геттнера, страноведения и т.д., оказывается (или считается –
прежде всего - представителями многочисленных смежных наук) не столько наукой,
сколько искусством (“арт”, в западной терминологии), а “точными” географическими
дисциплинами оказываются “малогеографические” дисциплины типа геоморфологии,
биогеографии. Заметим здесь, что популярные ныне идеи “гуманитаризации” географии
содержат значительный риск в смысле подрыва авторитета географии как
фундаментальной науки – в тех случаях, когда “гуманизация” может восприниматься как,
в конечном счете, форма популяризации, или же, напротив, как гипертрофированный
интерес к традиционно негеографическим исследовательским сферам (например,
география поэзии реально чаще всего является филологией, с критериально весьма
аморфной собственно географической составляющей, а часть работ по проблематике
“географических образов” - разделом методики преподавания географии как части
педагогической или психологической науки).
Сочетание точности и комплексности может достигаться в тех случаях, когда ЭСГ
удается сочетать самостоятельность и самодостаточность (относительную, разумеется).
Примером здесь может служить география городов (характерно, что “индекс
цитирования” классических работ Л.Е. Иофа и Р.М. Кабо неуклонно растет), со своим
специфическим инструментарием и критериальным аппаратом, включая ЭГП, которое
именно здесь хорошо “работает” (см., в частности, работы Е.Е. Лейзеровича,
посвященные ЭГП, а также работы Г.М. Лаппо).
Другое возможное направление достижения соединения точности и комплексности –
реализация несколько парадоксального на первый взгляд принципа “полугеографии”, то
есть синтеза (или “гибрида”) ЭСГ (или ее подразделений)
со смежными (с ними)
научными дисциплинами. Примерами здесь могут быть экология человека (в
общественно-географическом, но не биогеографическом ее понимании как научного
направления и как учебного предмета, например Б.Б. Прохоровым и Р.В. Татевосовым)
или же объединение перекрывающихся областей ЭСГ и региональной экономики (ранее –
в классических работах А.Е. Пробста, А.Г. Гранберга).
Примечания:
1. Мир географии. География и географы. Природная среда. Под ред. Рычагова Г. И. М.,
Мысль, 1984 г.;
2.Изложенные в настоящей работе/эссе положения являются только собственной точкой
зрения автора настоящей работы;
3. В процессе написания данной работы автором изучены и использованы актуальные на
сегодняшний день концепции путей развития географии в целом и ЭСГ, в частности на
основе статей и монографий и устных высказываний О. А. Константинова, В. А. Анучина,
А. А. Минца, В. В. Покшишевского, С. Б. Лаврова, В. П. Максаковского, В. М. Котлякова,
В. М. Гохмана, Ю. Г. Саушкина, В. С. Лямина, А. П. Капицы, А. Ю. Скопина, М. М.
Голубчика, С. Я. Ныммик, Б. Н. Семевского, Э. Б. Алаева, М. П. Крылова и др., во многом
не разделяя взглядов большинства вышеперечисленных авторов.
3. Территориальная структура России в начале XXI века
© Г.М. ЛАППО, главный научный сотрудник Института Географии РАН, 2003
Россию одолевают многочисленные и острые проблемы, удручает демографическая
ситуация, экономическая недостаточность, политические игры, разгул преступности,
умопомрачительная коррупция. Среди них как бы теряются проблемы территориального
устройства, хотя и они поднимаются довольно часто (и не только географами), касаясь
реконструкции административно-территориального деления, состояния и будущего
Севера, переноса столицы, строительства портов и транспортных магистралей,
территории вообще. Появилась на свет концепция сжатия экономической ойкумены,
заслуживающая критического разбора.
Выступая по российскому телевидению, Збигнев Бжезинский повторил свою давнюю
мысль о том, что все беды России происходят от того, что у нее слишком большая
территория. Он предложил чересчур «длинную колбасу» (территорию нашей страны)
разрезать на три «сосиски» — европейскую, сибирскую и дальневосточную. Им, якобы,
легче будет интегрироваться в мировое пространство. Писатель Д. Пригов, отвечая в 1996
г. на вопрос корреспондента «Независимой газеты», каким он видит выход из кризисного
положения, сказал: »... нужно, чтобы как можно быстрее Россия регионализировалась,
распалась на мелкие кусочки, которые жили бы своими частными интересами без всякого
представления, что происходит за пределами города». В одной из статей сборника
«Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство», посвященной проблемам
АТД, В. Л. Каганский пишет: «Есть серьезные основания думать, что нынешние пределы
и размеры обрекли Российскую Федерацию на нестабильность». В своем последнем
интервью академик Б. А. Рыбаков сказал: «Сейчас важно, чтобы дальше не распадалось
государство. А все признаки грядущего распада есть».
Но будем оптимистами. Россия будет существовать. За свою долгую историю ей не раз
приходилось и распадаться и «съеживаться». Была феодальная раздробленность до
создания Русского централизованного государства. Было татаро-монгольское нашествие и
в течение двух с половиной веков иго, в результате чего часть освоенной территории
превратилась в «Дикое поле». В Смутное время Русь вновь подверглась вражескому
нашествию и часть земель перешла под власть Польши и Швеции. Распадалась Россия во
время Гражданской войны, одно время существовали Сибирская автономия и три
Дальневосточных республики. Значительная территории была оккупирована в годы
Второй мировой войны. Все это было и прошло, а Россия существует.
Важным условием благополучия России, ее безопасности и устойчивого развития
является рациональное территориальное устройство.
Наша страна нуждается в прочной пространственной конструкции, обеспечивающей
условия нормального существования и благоприятную среду жизнедеятельности людей,
функционирование территориальных социально-экономических систем. Территориальную
структуру (синоним территориального устройства) и ее опорный каркас — совокупность
центров и соединяющих их магистралей — можно определить как экономикогеографический механизм целостности страны. Рационализация территориальной
структуры увеличивает заключающийся в ней потенциал скрепления частей страны в
единое целое, формирует единые пространства — экономическое, культурное, научное.
Рыхлая территориальная структура способствует центробежным силам, сепаратизму,
чревата распадом страны.
Вопрос о территории — кардинальный
Г. А. Агранат — один из активных авторов «Географии» — в статье с примечательным
названием «Нужны ли России ее просторы» ссылается на Ф. Ратцеля, который считал
пространство важным атрибутом государственности, говорил, что государство должно
иметь «пространственную концепцию» и что упадок государства, как правило, связан со
слабеющим «пространственным чувством». При таком понимании значения пространства
задача географии заключается, в частности, в том, чтобы не давать слабеть в
общественном сознании «пространственному чувству». Надо сказать, что единой точки
зрения в этом вопросе не было раньше, нет ее и до сих пор.
«Пространство Империи Российской столь уже обширно, что самое то расширение
сделает ее слабой», — писал в письме Александру I во время очередной войны с Турцией
адмирал Н. С. Мордвинов. Очень часто цитируются высказывания Н. Бердяева
относительно негативной роли в русской истории огромной территории страны:
«Интересы создания, поддержания и сохранения огромного государства занимают
совершенно исключительное и подавляющее место в русской истории. Почти не
оставалось сил у русского народа для свободной творческой жизни, вся кровь шла на
укрепление и защиту государства. Личность была придавлена огромными размерами
государства ». Или: «Ширь русской земли и ширь русской души давили русскую энергию,
открывая возможность движения в сторону экстенсивности». Но возникает вопрос: как же
так? Личность была придавлена, ширь пространства давила русскую энергию, а в России
родилась великая литература, великое искусство!
Приведем и противоположные мнения. Даниил Андреев в «Розе мира» писал, говоря о
расширении государственной территории в результате войн, которые велись в
царствование Анны, Елизаветы и Екатерины: «Этим была устранена опасность так грозно
осуществлявшаяся в истории большинства других культур: опасность дробления на
несколько устойчивых государственных единиц, веками раздиравших тело и душу своего
сверхнарода кровопролитной борьбой и духовным соперничеством».
В недавно вышедшем фундаментальном труде Б. Н. Миронов заключает: «Без
территориальной экспансии Россия осталась бы небольшой и очень отсталой европейской
страной, какой она и была в действительности до ХVI в., и никаких серьезных
достижений в области литературы, искусства, науки и технологии ожидать от нее не
приходилось бы, как нельзя было рассчитывать и на высокий уровень жизни ее граждан».
Русская литература полна образов беспредельного однообразного пространства.
«Просторов простертая рать», — писал А. Белый. Много сказано о бесконечных унылых
дорогах, о глухой тоске расстояний. И сейчас такого рода суждения охотно цитируют,
забывая о том, что они родились во времена, когда не было авиации и даже железных
дорог. Да и не у всех рождались подобные мысли. Н. А. Некрасову принадлежат строки:
«Спасибо, сторона родная, за твой врачующий простор».
Спор о роли территории продолжается. Упоминавшаяся выше «концепция сжатия
экономической ойкумены» исходит из того, что территории у России слишком много, а
средств для ее освоения и содержания нет. Поэтому следует отказаться от развития Севера
и Сибири, перестать вкладывать сюда капитал, ограничиться только Европейской
Россией. С этой точки зрения большая территория — обуза для России. Напомним, что
такие авторитеты в географии, как В. П. Семенов-Тян-Шанский, Н. Н. Баранский, Ф.
Ратцель, А. Геттнер, утверждали прямо противоположное, считая территорию
национальным богатством, базовым ресурсом и вместилищем разнообразных ресурсов, а
само расширение России важным процессом ее становления как великой державы. А.
Геттнер указывал: «Русское государство и русская народность заняли огромное
пространство, что является основой для блистательного будущего». Интересна мысль Г.
Бёша о «добавочной величине целого».
В. П. Семенов-Тян-Шанский свою статью, опубликованную в 1915 г., назвал: «О
территориальном могуществе применительно к России». Обратимся к Н. Н. Баранскому,
положения которого очень часто звучат в нашей науке как камертон. В обзоре учебников
по географии он пишет о книге в общем высоко ценимого им С. Меча («Маленькая
география России»): «Совсем нелепо звучит фраза на странице 4, где по поводу величины
территории России заявляется, что эти большие размеры скорее ослабляют ее саму,
потому что она почти пуста и безлюдна».
А вот свидетельство нашего современника: «Россия стала великой державой после
того, как она стала морокой державой» (из выступления В. Путина на заседании Совета
безопасности в ноябре 1999 г.
Еще раз вспомним А. Геттнера: «Россия никогда не сможет отказаться от морских
побережий, если не захочет нанести чувствительного вреда своим жизненным интересам».
А концепция «сжатия экономической ойкумены России» как раз и включает, по сути дела,
отказ от морских побережий Севера и Дальнего Востока.
Сказанного, по нашему мнению, достаточно, чтобы утвердиться в мнении о важности
территории. Для географии, которая, по выражению В. В. Покшишевского, «заведует
территорией», очень важной задачей является изучение территории, оценка ее
потенциала, обоснование географического разделения труда, опирающегося на
пространственную дифференциацию условий и ресурсов. В процессе освоения и
использования
территории
и
формируется
территориальная
структура
—
пространственное строение, разделение территории на части различного географического
облика, их взаиморасположение и способ сочленения.
И. М. Маергойз, создавший основы теории территориальных структур, назвал
территориальную структуру генерализующей, «стержневой» категорией, которая
охватывает многие основополагающие экономико-географические понятия, такие как
экономический район, территориальная концентрация производства, ЭГП и т. д.
Конструктивная задача географии, изучающей этот сложный объект, заключается в
исследовании и поиске подходов к оптимизации территориальной структуры. Будучи
весьма индивидуальной для той или иной страны, территориальная структура может
считаться географическим портретом страны, ее генерализованным географическим
образом.
И. М. Маергойз говорил также об учебно-педагогическом значении территориальной
структуры «для сжатого аналитического изложения географических (страноведческих)
материалов, для их организации в конденсированном виде для целей экономикогеографического анализа и синтеза». Территориальную структуру можно представить как
экономико-географический механизм, обеспечивающий функционирование и развитие
всех территориальных социально-экономических систем.
Важнейшее свойство территориальной структуры, что было в свое время подчеркнуто
В. П. Максаковским, — ее инерционность, с которой связаны устойчивость и надежность,
благодаря тому, что в составе территориальной структуры имеются опорные элементы —
крупнейшие центры, экономические оси, базовые ареалы. XX век имел решающее
значение для формирования территориальной структуры России, которое развернулось на
основе урбанизации страны и магистрализации транспорта. Оба эти процесса определили
нарастание территориальной концентрации в разных ее формах — точечной (крупные
города), ареальной (городские агломерации), линейной (цепочки городов, мегалополисы).
Урбанизация — средство организации территории В XX веке в России свершилась
урбанистическая революция. На рубеже ХХ и ХХI столетий доля городского населения
составила 73% (в мире около 50%). За столетие в 2,2 раза увеличилось число городов.
Однако главное заключается в развитии и умножении числа больших городов. В 1897 г. на
территории нынешней РФ имелось всего лишь 7 больших городов (ни одного на Урале и
за Уралом). Сейчас — 163 больших города (на 1. 1. 2001), в которых сосредоточено 2/5
населения страны. Это важный качественный сдвиг, так как переход города в категорию
больших сопряжен с приобретением им новых свойств во всех его подсистемах —
экономической базе, населении, планировочной организации. Тем самым осуществилось
принципиальное изменение социально-экономической ткани страны, территориального
распределения населения. В 1897 г. в губернском центре (кроме столичных) обычно
сосредоточивалось 2-3% населения губернии. Сейчас в республиканском, краевом и
областном центре в среднем 20-40% населения субъекта Федерации.
Рост больших городов — общемировая тенденция. Они росли вопреки прогнозам,
которые делались в начале XX в. (знаменитый фантаст Герберт Уэллс говорил о грядущем
«распылении» больших городов), вопреки усилиям властей сдержать их рост разными
средствами. Большие города, преодолев кризис, поразивший их в развитых странах в
середине века, к концу столетия продемонстрировали мощь и торжество урбанизации.
Автор замечательной книги «Гений места» Петр Вайль выразился так: «Современная
Европа все более и более состоит не из стран, а из городов».
Большие города быстрее выходят из кризиса. Они обладают потенциалом, который
делает их локомотивами развития своих регионов и страны в целом. В связи с нашей
темой подчеркнем, что большие города — не просто лидеры социально-экономического
развития, двигатели прогресса, создатели нового во всех сферах жизни. Это и фокусы
территориального развития. П. Хаггет писал: «В городах сосредоточивается все большая
доля населения земного шара, в связи с чем территориальная организация все более
центрируется вокруг городов».
Большие города обросли плеядами спутников, породив агломерации — созвездия
городов, которые стали ключевой формой современного расселения. Около 30% общего
числа новых городов, возникших в России в течение XX в., составили ближайшее
окружение крупных центров, умножив их потенциал. Наукограды — новый тип городов,
какого не знал XIX в., — это преимущественно города-спутники.
Критики недавнего прошлого, когда пишут о том, что напрасно создавалось большое
количество новых городов, в то время как надо было развивать старые, забывают, что
крупные центры старой России (кроме Петербурга) не имели в своем непосредственном
окружении городов. Следовательно, создание новых городов-спутников было
необходимостью, ибо обеспечивало закономерный переход к агломерационной
(постгородской) стадии развития расселения.
В виде крупных многофункциональных центров, потенциал которых был усилен
городами-спутниками, были созданы активные точки роста. Именно благодаря им были
достигнуты успехи в развитии образования, культуры и искусства, науки и техники,
осуществлено освоение космоса, создана ядерная энергетика, лазеры, реактивная авиация
и т. д.
Значение и результаты магистрализации транспорта
Россия вследствие своих огромных просторов и расстояний была зачинателем борьбы
за покорение пространства. В нашем отечестве были созданы первые многомоторные
самолеты «Святогор» и «Илья Муромец» — предшественники «Антеев» и «Русланов»,
первый ледокол «Ермак», первый атомоход «Ленин», суда на подводных крыльях и на
воздушной подушке, первый пассажирский реактивный авиалайнер Ту-104. В России
была построена самая протяженная в мире железная дорога — Транссиб. Своего рода
экономический диаметр России — магистраль от Смоленска до Владивостока — имеет
протяженность 9721 км. В нашей стране высока доля электрифицированных линий. Если
доля России в общей сети железных дорог мира составляет 9%, то в протяженности
электрифицированных линий — 16%. А в среднем грузонапряженность
электрифицированных линий в три раза выше, чем линий на тепловозной тяге.
Магистрализация была одним из устоев Плана ГОЭЛРО.
Магистрализация (повышение скорости движения и провозоспособности) и
агломерирование (повышение доли экономичных коротких связей) обеспечили
экономическое сжатие пространства. Не сжатие путем «выбраковывания» территорий, а
именно экономическое сжатие на основе рациональной территориальной организации.
Точки роста возникли не только в «привилегированных» районах, но повсеместно, ибо во
всех регионах живут люди и все они должны жить достойно, а не быть в роли
наблюдателей, ждущих, когда до их региона дойдет очередь развития.
Опорный каркас, который образован совокупностью ведущих центров и соединяющих
их магистралей, — это рассредоточенная концентрация. В опорном каркасе сочетаются
две разнонаправленные тенденции развития — к территориальной концентрации и к
рассредоточению.
Для нашей страны всегда было характерным предопределенное географическими и
историческими условиями развитие урбанизации и «вширь» и «вглубь». Выполнение
городами центральных функций заставляет их рассредоточиваться, стремиться к более
или менее равномерному охвату территории. Выгода от экономического сжатия
пространства, наоборот, заставляет их собираться территориальными группами,
образовывать агломерационные скопления. Заметим, что экономическое сжатие
пространства происходило достаточно активно в условиях подъема, развития, а не спада и
кризиса.
Важным результатом в формировании территориальной структуры явилось создание
опорных районов — топливно-энергетических баз, баз научно-технического прогресса
(самая значительная база НТР — Московский столичный регион), крупных ресурсных баз;
большинство последних вследствие географических особенностей России расположено на
Севере.
В итоге Россия вошла в XXI век, располагая созданными в течение XX столетия
экономико-географическими предпосылками развития — точками роста, осями развития и
базами подъема. Однако к моменту распада СССР не было завершено формирование
территориальной структуры. Вся огромная Азиатская часть страны имела лишь одну
сквозную магистраль — Транссиб. Поэтапно осуществлявшийся сдвиг производительных
сил на восток остановился в Прибайкалье. Дальше простирался «забайкальский разрыв»
— между Читой и Благовещенском на расстоянии 1900 км (почти столько же, сколько
между Москвой и Владикавказом) нет ни одного большого города. Затормозилось
развитие зоны БАМ.
Изменилось геополитическое положение страны, она «посеверела», оказалась сильнее
(по сравнению с Советским Союзом) сдвинутой северо-востоку Евразии, затруднился
доступ к портам бывших прибалтийских республик и Украины, участки некоторых
российских важных магистралей оказались на территории сопредельных государств.
Москва стала ближе к западной государственной границе, барьер новых государств
отодвинул Россию от Западной Европы. Недостатки административных границ рсфср не
замечались, больших трудностей они не создавали. Став государственными границами
суверенной РФ, они проявили свои недостатки очень заметно. За рубежом остались 25
миллионов соотечественников, в том числе в Крыму и Северном Казахстане, где они
составляли большинство населения.
Территориальная структура дала трещины, местами деформировалась. Утратила во
многом значение меридиональная полоса концентрации населения и хозяйства Центр-Юг.
Ее осями служили три железнодорожных магистрали: Москва-Крым, Москва-Донбасс,
Москва-Северный Кавказ (через Воронеж).
И. М. Маергойз считал эту полосу, служившую, в частности, проводником
территориально-хозяйственной интеграции России и Украины, «становым хребтом»
Европейской части СССР. Непомерный рост транспортных тарифов разорвал РФ,
Дальний Восток стал еще более дальним.
И тем не менее в 90-е годы формирование территориальной структуры не
прекратилось. Продолжалось освоение новых нефтяных и газовых месторождений в
Западной Сибири, завершалось строительство БАМ, на Обском Севере строились
меридиональные железные дороги — к Ямбургу и на Ямале, где они вышли на берега
Ледовитого океана. Строится железная дорога на Якутск (уже сооружена половина).
Планомерно продолжалось укрепление Срединного региона — Урало-Поволжья.
Срединный пояс страны Ямал — Урал — Волга становится ее индустриальным стержнем
(55-60% производства и экспорта), а столицы и ряд портов — окнами в мир и фокусами
рыночной инфраструктуры».
Стоит вспомнить дальновидное высказывание В. П. Семенова-Тян-Шанского,
содержащееся в статье «О территориальном могуществе применительно к России»:
«Следует выделить пространство между Волгой и Енисеем от Ледовитого океана до
самых южных границ государства, особую культурно-экономическую единицу в виде
Русской Евразии, не считать ее никоим образом за окраину, а говорить о ней, как о
коренной и равноправной во всей русской земле, как мы привыкли говорить о
Европейской России. Оказывается, что такая часть Российской империи вполне может
быть географически построена при желании по тому же культурно-экономическому типу,
к которому мы исторически привыкли в Европейской России, может, следовательно, стать
настолько же прочной... страной, как и Европейская Россия».
Урало-Поволжье выступило и выступает, продолжая набирать темпы роста, как
главная контактная зона, скрепляющая западную и восточную части РФ. Характерно, что
развитие этого региона шло непрерывно и в то время, когда многие районы Европейской
части СССР подверглись оккупации. Урало-Поволжье на каждом этапе социальноэкономического развития страны делало рывок. До войны — на основе размещения в
крупнейших волжских центрах заводов-дублеров Москвы и Ленинграда (авиационных,
станкостроительных, подшипников и др. ) и создания на Урале металлургической и
машиностроительной базы, освоения месторождений «Второго Баку». После войны — в
результате сооружения ГЭС Волго-Камского каскада, использования созданной при этом
мощной базы стройиндустрии для сооружения промышленных комплексов Тольятти,
Набережных Челнов, Нижнекамска, Балакова, Волжского.
Срединный регион стал ведущим в стране по автомобилестроению. Здесь получила
развитие половина атомных городов. Выдающуюся роль Урало-Поволжья подтверждают
показатели урбанизации: здесь половина российских городов-миллионеров и самая
высокая доля населения, сосредоточенная в крупнейших (свыше 500 тыс. жителей)
городах.
Возможные перспективы дальнейшего развития территориальной структуры
Завершение создания и капитальный ремонт территориальной структуры — одно из
условий возрождения России. Рационализация территориального устройства — важный
резерв ее развития. Если Россия хочет существовать как государство, ее власти должны
уделить серьезное внимание территориальному устройству, его укреплением
противодействовать распаду страны.
Многое зависит от того, какую модель экономического развития удастся (или
позволят?) реализовать России: с акцентом на сырьевых отраслях или же, наоборот, на
высокотехнологичных производствах. У России есть большие возможности и для каждого
из обоих направлений, и для их сочетания. При всех обстоятельствах, особенно принимая
во внимание нынешнюю ситуацию, сырьевые отрасли в обозримом будущем —
кормильцы России. Они дают основную продукцию на экспорт и валютную выручку.
Поэтому будет продолжаться использование богатейших ресурсов Севера. Это
предопределяет необходимость пристального внимания к Северу вообще, определение
эффективной северной политики.
Север — это практически вся российская добыча алмазов, апатитов, кобальта,
платиноидов, более 90% добычи природного газа, золота, меди, никеля, олова,
лесопродуктов, улова рыбы. Производительность общественного труда в 2,7 раза выше
среднероссийской. Север дает 60% валютных поступлений».
По некоторым данным, в месторождениях шельфа северных морей содержится до 80%
запасов углеводородного сырья России. Добыча газа и нефти постоянно сдвигается на
север, в районы с условиями, все более тяжелыми для жизни, особенно для приезжих12.
Поэтому все большее значение приобретает идея формирования Предсеверной контактной
зоны. Располагаясь на подступах к Северу, эта зона выполнит роль плацдарма освоения
северных районов и отчасти послужит местом переработки северного сырья. Эта очень
важная структура в территориальном устройстве России в перспективе пройдет через всю
страну от финской границы до Тихого океана. Ее осью станет Севсиб — вторая широтная
Сибирская транспортная магистраль вместе с БАМом на востоке, Белкомуром и
Баренцкомуром на Европейском Севере.
Предсеверная контактная зона выполнит три задачи: освоения Крайнего Сeвepa;
освоения собственных богатств — очень значительных; межконтинентального транзита.
В случае сооружения перехода с материка на Сахалин (мостом или тоннелем) и
соединения тоннелем Сахалина и Хоккайдо может установиться грандиозный европейскоазиатский мост Дублин-Токио. Преимущества Севсиба заключаются и в сокращении
времени на перевозки по сравнению с Транссибом, так как магистраль пройдет в более
высоких широтах.
На отдельных участках Предсеверная полоса уже сложилась или складывается вдоль
существующих железных дорог (БАМ, Сургут-Нижневартовск, Хребтовая-Усть-Илимск).
Магистраль пройдет в глубине территории, вдали от границы и помимо транзита
обеспечит взаимодействие районов Ближнего Севера между собой.
Нарастающее значение должны приобрести приморские контактные зоны: ЮжноПриморская (Владивосток, Находка, Восточный, Посьет, Зарубино), Балтийская (порты
Северного и южного побережий Финского залива, объединенные Санкт-Петербургом),
Северная (особое значение здесь принадлежит Мурманску, через который в течение всего
года возможен непосредственный выход в океан), Черноморская (Анапа, Геленджик,
Новороссийск, Туапсе, Сочи), Каспийская (Астрахань, Махачкала, Каспийск, Дербент),
где пройдет трансконтинентальный коридор Север-Юг.
Предгорная контактная зона на стыке гор и равнин Северного Кавказа уже проявилась
вполне отчетливо как полоса основной концентрации населения и хозяйства. Здесь
расположены столицы северокавказских республик, знаменитые курорты, туристические
районы.
Строительство трансконтинентальных транспортных магистралей, в котором
заинтересовано и мировое сообщество, внесет существенные изменения в
территориальную структуру России. Сибирь, которая оказалась в особенно невыгодном
положении после распада СССР, удалившись от выходов в мировой океан, сможет
получить новый выход через «Северное окно» благодаря Севсибу, Уральскому переходу,
Баренцкомуру, Белкомуру и портам на Белом и Баренцевом морях (Мурманск,
Архангельск, новый порт в устье Индиги и др. ). О крупных ожидаемых сдвигах в
территориальной структуре пишут сибирские экономисты и географы: «В перспективе на
рубеже XХ и XXI веков в результате промышленного развития Сибири и приобретения
ею новой роли в мировой экономической системе не просто произойдет развитие
производительных сил Сибири, но и принципиально изменятся их размещение и
территориальная организация. Если XX век стал веком формирования южного широтного
экономического пояса вдоль Транссиба, то XXI в. станет периодом образования нового
широтного экономического пояса, который будет простираться в пределах Ближнего
Севера от Урала до Тихого океана вдоль новой железнодорожной магистрали,
объединяющей Севсиб и БАМ».
Развитие магистрализации позволит эффективно, с большой экономической выгодой для
России использовать ее межконтинентальное положение. Институт экономики и
организации промышленного производства СО РАН, обобщив результаты разработок
собственных и других организаций, предложил концепцию развития транспортных
коридоров на территории России. На схеме, воплощающей эти предложения, показаны
три штротных и четыре меридиональных коридора.
Нужно ли переносить столицу России?
Российская империя явилась в начале ХVIII в. с двумя столицами и живет с ними
триста лет. Москва и Петербург не только соперничали, но и дополняли друг друга. Они
делят обязанности по отношению к России, разделяя ее (но не жестко) на
территориальные сферы влияния. Столичные функции, конечно, не сводятся только к
выполнению обязанностей административно-политического центра. Столица задает тон
во всех сферах жизни. Она — законодатель мод, генератор идей. Сосредоточенные в ней
виды деятельности — наука, образование, культура, производство, техника — имеют
особенно высокий уровень, отмечены печатью столичности. Столица — лидер среди
городов.
Вопрос о переносе столицы России имеет давнюю историю. Фактический перенос,
имевший место дважды в нашей стране, — нередкое явление в мире (Турция, Бразилия,
Пакистан, Германия). Когда-то декабристы проектировали перенос столицы в Нижний
Новгород, в котором, как они считали, все воспоминания вольностью дышат. Отсюда
началось в Смутное время освобождение России от иноземного ига. Известна мысль В. П.
Семенова-Тян-Шанского о том, что для укрепления системы государства следовало бы
«сдвинуть культурно-политический центр государства ближе к его географическому
центру». Одним из вариантов решения подобной задачи наш великий географ считал
перенесение столицы в Екатеринбург. Во время Великой Отечественной войны ряд
столичных учреждений переместились в Самару (тогда — Куйбышев). Здесь был
построен и бункер для Сталина.
Идеи переноса возникают у ряда ученых и публицистов в последнее время. Она
высказывается не только географами. О. Доброчеев, главный специалист РНЦ
«Курчатовский институт», напоминает, что столицы переносились в переломные моменты
нашей истории и при Петре на берега Невы и в 1918 г. в Москву Лениным. Он пишет: «У
новой социально-политической, экономической и географической конструкции России
должен быть новый центр"15. Академик В. Накоряков из Новосибирска считает: «Россия
не должна развиваться по принципу «головастика», имея один центр — Москву.
Для нашей страны более подходит тип «гантели» — с двумя центрами».
А. Дугин высказывается более решительно: «Придет время, когда Москва утратит свое
«срединное» значение, станет недостаточной в геополитическом смысле, слишком
«западной». И тогда вопрос о новой столице в Сибири получит не просто
общегосударственное, но и общемировое значение».
Географы в большей степени связывают вопрос о создании нового центра с анализом
ситуации. Л. Б. Вардомский считает: «С точки зрения складывающейся геоэкономической
организации российского пространства уже в ближайшем будущем будет не хватать
интеграционного полюса федерального масштаба в восточной половине страны...
Восточная Сибирь, находящаяся в географической середине, призвана играть важную
роль в экономическом скреплении Востока и Запада страны. Потребность в этом будет
возрастать по мере усиления дифференциации России по географической ориентации
внешнеэкономических связей».
Если понимать под столичными функциями уровень и лидерство при их исполнении,
то и двух столиц для России мало. Нужна система макрорегионалых центров столичного
характера, среди которых должен выделяться, возвышаясь над другими (наряду с
существующими столицами Москвой и Петербургом) один восточный. Вероятно, еще
дальше расположенный на восток, чем Новосибирск. Но столица как
общегосударственный административно-политический центр должна быть одна. За это и
традиции, и потребности огромной страны, для которой очень важно, необходимо иметь
главный центр соответствующей скрепляющей силы.
Для этой роли Москва подходит более всего, не имея конкурентов.
Она расположена ближе к центру населенности РФ, чем сибирские города —
кандидаты на пост столицы. У Москвы — самый разветвленный транспортный узел,
образованный четырьмя видами транспорта — железнодорожным (11 лучей),
автомобильным (13 магистралей), воздушным (4 основных аэропорта) и водным (три
речных порта), что позволяет ей осуществлять удобные контакты со всей страной. В зоне
радиусом 500 км вокруг Москвы расположено около 320 городов, то есть почти 1/3
общего числа российских городов. Такую высокую степень контактности не имеет ни
один другой город в России. Если России удастся осуществить курс на развитие
высокотехнологичных производств, то у Москвы, возглавляющей столичный регион,
который сосредоточивает половину наукоградов страны, и обладающей собственным
колоссальным потенциалом, тем более нет достойных соперников. Наконец, нельзя
забывать, что перенос столицы — дело весьма дорогостоящее».
России с ее острым дефицитом средств в обозримое время думать о переносе столицы
вредно.