Ричард Бротиган Кофе

Annotation
Ороликофевмежличностныхотношениях.
РичардБротиган
РичардБротиган
Кофе
Иногда жизнь сводится к банальному кофе — и к той степени близости, до которой
чашечка кофе позволяет дойти. Однажды я где-то читал о кофе. Дескать, кофе полезен и
стимулируеторганизм.
Сперваяподумал,чтостранносводитьвселишькэтому—странноикак-тоневкусно;
однако со временем стал замечать, что в каком-то, пускай не очень широком смысле, это
действительнотак.Сейчасобъясню.
Вчера утром я отправился к одной девчонке. Она мне нравится. Что бы ни связывало
наскогда-то—всётеперьвпрошлом.Ейнаплеватьнаменя.Яупустилееитеперьжалеюоб
этом.
Я позвонил и в ожидании замер на лестнице. Было слышно, как она двигается там,
наверху.Судяпозвукам,онатолькочтовстала.Яееразбудил.
Потом она стала спускаться. Ее приближение я ощущал всем нутром. С каждым ее
шагом мои кишки напрягались, притягивая ее все ближе к двери и заставляя-таки мне
открыть.Онаувидаламеня,иэтоеенеобрадовало.
Акогда-тодавным-давноэтообрадовалоееоченьсильно.Напрошлойнеделе.Аявсе
пытаюсьпонять,кудаэтоделось,притворяясьнаивным.
«Как-томнестранносейчас»,—сказалаона.—«Янехочуразговаривать».
«А я хочу кофе», — сказал я, потому что именно кофе хотел сейчас меньше всего на
свете. Я сказал это так, словно зачитывал чужую телеграмму — от человека, который
действительнохотелчашкукофеибольшенезаботилсяниочем.
«Хорошо»,—сказалаона.
Яподнялсязанейпоступенькам.Всебылонелепо.Онаелеуспелаодеться,иодежда
еще не приспособилась к ее телу. О ее заднице я рассказал бы отдельно. Мы прошли в
кухню.Онавзяласполкибанкурастворимогокофеивыставиланастол.Поместиларядом
чашкуиложечку.Япогляделнавсеэто.Онаводрузиланаплитукастрюлю,полнуюводы,и
разожглаогонь.
Завсеэтовремяонанесказаланислова.Одеждаприспособилась-такикеетелу.Я—
никогда.Онавышлаизкухни.
Затемонаспустиласьполестницеивышланаружупроверить,непришлалипочта.Не
помню,чтобыязаметилтамчто-либо.Онаподняласьобратноиушлавсоседнююкомнату.
Изакрылазасобойдверь.Япогляделнакастрюлюсводой.
Я знал, что пройдет целый год прежде, чем вода закипит. Теперь стоял октябрь, и в
кастрюлебылослишкоммноговоды.Вотвчемпроблема.Яслилполкастрюливраковину.
Теперьводадолжназакипетьбыстрее.Черезкаких-нибудьполгода.Доммолчал.
Я выглянул на задний двор. Там стояли пакеты с мусором. Я поглядел на мусор — и
исследовал все упаковки, ошметки и прочий хлам, пытаясь вычислить, что она ела все это
время.Яничегонепонял.
Наступилмарт.Воданачалазакипать.Яобрадовался.
Япогляделнастол.Банкарастворимогокофе,пустаячашкаиложканапоминалинабор
инструментовмогильщика.«Все,чтовамнужнодляприготовленияоднойчашкикофе».
Десять минут спустя, уходя из этого дома с чашкой кофе, погребенного во мне, как в
могиле,ясказалей:«Спасибозакофе».
«Пожалуйста», — сказала она. Через закрытую дверь. Словно зачитывала ответную
телеграмму.Мнедействительнопорабылоуходить.
Больше в тот день я не готовил кофе. И ощущал себя очень легко. Пришел вечер, я
поужиналвресторанеиотправилсявбар.Что-товыпил,скем-топоговорил.
Обычные ребята за стойкой, обычная болтовня в баре. Ничего не запомнилось, бар
закрылся.Двачасаночи.Мнезахотелосьпроветриться.ВСан-Францискостояликолотуни
туман.Япоражалсятумануиощущалсебяоченьживым.
Ярешилнавеститьещеоднудевчонку.Снеймынеподдерживалиотношенийвотуже
большегода.Аоднаждыбылиоченьблизки.Мнезахотелосьузнать,чтоонадумаетнасчет
сегодня.
Я пришел к ее дому. Звонка на ее двери не было. Уже небольшая победа. Неплохое
занятие—вестисчетсвоихнебольшихпобед.Я,покрайнеймере,веду.
Она отворила. Еле прикрывшись банным халатиком спереди. Она увидала меня и не
поверила,чтоэтоя.«Чтотебенужно?»—спросилаона,поверив-таки,чтоэтоя.Явошел.
Она посторонилась и закрыла дверь, повернувшись так, чтобы я увидал ее профиль.
Даженепозаботиласьзавернутьсявхалатикполностью.Простоприкрываласьимспереди,
ивсё.
Явиделлиниюеетела,ничемнепрерываемую,отголовыдопят.Этовыгляделокак-то
странно.Возможно,потому,чтобылоужеслишкомпоздно.
«Чеготыхочешь?»—спросилаона.
«Яхочукофе»,—сказаля.Какойвсе-такидурацкийответ,есликофе—совсемнето,
чегодействительнохочешь.
Она посмотрела на меня и опять показала мне профиль. Мой приход ее вовсе не
радовал.Пустьнашавеликаямедицинадоказывает,чтовремялечит.Яскользнулглазамипо
безупречнойлинииеетела.
«Как насчет чашечки кофе?» — сказал я. — «Я хочу поговорить с тобой. Мы не
разговаривалиужетысячулет».
Онапогляделанаменяиопятьповернуласьвпрофиль.Явсегляделналиниюеетела.
Плохидела…
«Слишкомпоздно»,—сказалаона.—«Завтрамнерановставать.Хочешькофе—там
растворимыйнакухне.Япошласпать».
Светнакухнеещегорел.Язаглянулчерезкоридорнакухню.Мнебольшенехотелось
идтинаочереднуюкухнюиготовитьочереднойкофедлясебясамого.Вообщерасхотелось
куда-тоидтиипроситького-тоокофе.
Японял,чтопрошедшийденьобернулсякаким-тобезумнымпаломничеством—хотяя
совсем не это имел в виду. Слава богу, хоть на этом столе я не обнаружил банки кофе и
чашкисложечкой.
Говорят, весной головамолодого мужчины заполняетсяфантазиямиолюбви.Будьтот
срокчутьпобольше—ктознает,может,тамхватилобыместаипростоначашкукофе?