историческими делает народы религиозный жар - nts
advertisement
Вестник внутренней жизни народно-трудового союза российских солидаристов издаётся с марта 1932 года № 74 (406) сентябрь – декабрь 2014 «Посев» – ИНИОН: Очередная конференция «Историческими делает народы религиозный жар» Путь от Миланского эдикта Материал читайте на стр. 3. в номере Слово прощания Из переписки председателя ИБ С. Иванов. В. А. Сендеров ........................................ 2 Т. Артёмова. Светлая память .................................. 2 Совещание фактически уже началось ...................... 31 А. Панкратов. Отчёт о работе сайта ................... 32 «Посев» – ИНИОН Солидаризм Т. Соболева. «Историческими делает народы религиозный жар» ......................................... 3 А. Смирнов. De profundis ......................................... 12 О соборности и солидарности .................................... 32 Актуальная тема Книжная ярмарка в Москве Д. Алексеев. Евроизоляция или евроинтеграция: цивилизационный выбор России ............................. 39 Е. Володина. Новинки «Посева» на ММКЯ ......... 13 Л. Волчков. Столетие войны ................................... 15 Н. Шагин. Война после войны ................................. 17 Б. Серостанов. Долгое честное служение ............. 18 Книги «Посева» и журнал «Посев» на страницах «Нового мира» ...................................... 19 Наше интервью Наши юбиляры Наша история Ю. Луценко. Между отцом и дочерью ................... 23 В. Долинин. Сокамерник Петухов ......................... 24 А. Панкратов. К политической реабилитации генерала Власова ......................................................... 49 Ю. Цурганов. Международная конференция к 70-й годовщине провозглашения Пражского манифеста КОНР ..................................... 50 Вокруг политического совещания In memoriam С. Иванов. Б. С. Пушкарёву – 85! ............................ 21 В. Сендеров. Незапланированные сюрпризы запланированного совещания ................................... 26 С. Иванов. Нам нужен Институт солидаризма ..... 29 А. Панкратов. Предлагаю проводить регулярные совещания в Сети .................................... 30 С. Иванов. Россия примеряет консерватизм ........ 41 Новости регионов С. Иванов. Восстановление светлой памяти ......... 46 С. И. Общность, не сводимая к единообразию ........ 48 Юбилей в Праге А. Васильев. Нацмальчики .................................... Памяти Н. Р. Романова ............................................... Р. Полчанинов. Памяти В. Я. Зезюлина ............. Д. Рар. Г. Л. Рар ........................................................... Памяти К. В. Русакова ................................................ 52 53 54 55 55 2 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию Слово прощания Валерий Анатольевич Сендеров 17.03.1945–12.11.2014 Ш ла работа над этим номером ЗР. И иногда мы созванивались с ним по два раза на дню. Вот и накануне, 11 ноября, вечером мы разговаривали с ним по телефону. А ответ на моё письмо, посланное тем же вечером ему, он прислал уже под утро. 12 ноября, 5.18 – это дата отправки его последнего письма. Почему ему не спалось? Что делал он так рано? О чём думал? Ровно через шесть часов после отправки этого письма его не стало. Ещё один ответ на моё письмо я получил уже от жены Валерия Анатольевича. Вслед за Оксаной она сообщила о смерти мужа. На мой вопрос, как это случилось, как покинул он этот мир, она ответила: «Тихо, непостыдно, не беспомощным, чего он очень боялся. Я зашла сказать, что ухожу, и нашла уже мертвым. Счастье, что мы были в Москве. Всего несколько дней назад были в Петербурге». Весть о смерти Валерия Анатольевича ошеломила и оглушила. Это не только большая утрата для нашего Союза. Уверен, не мне одному будет всегда не хватать Сендерова. На мой взгляд, он был совестью нашего Союза, человеком, который имел непререкаемый авторитет, которому удавалось всегда быть с истиной. Аскет и мыслитель, политический деятель и публицист, Сендеров покинул этот мир как воин. Он просто тихо вышел из строя, никого не побеспокоив. Во блаженном успении вечный покой подаждь, Господи, усопшему рабу Твоему Анатолию и сотвори ему вечную память! Святослав Иванов. Светлая память! В полдень 15 ноября в Андреевском монастыре в Москве отпевали Валерия Сендерова. Историка, публициста, деятеля российского НТС. Члена редакционной коллегии журнала «Посев». Бывшего политзаключённого, который до конца жизни не расстался с идеалами своей юности. Валерий Анатольевич был председателем Исполнительного бюро Совета НТС и, несмотря на тяжелую болезнь, выполнял свои обязанности самоотверженно, как делал и всё остальное. А в редколлегии «Посева», полагаю, не было человека более внимательного, более требовательного читателя и критика. Его взыскательность и категоричность подчас вызывали чувства, близкие к раздражению. Но он не мог поступать иначе – «Посев» был ещё одним его ребёнком… Думаю, Сендеров спас журнал в трудные времена, отстояв в упорной и повседневной борьбе его курс на конструктивную оппозицию. Благодаря его абсолютно бескомпромиссной точке зрения попадавшие в редакционный портфель тексты, полные непримиримой ненависти к любым российским реалиям, не стали посевовским брендом 2000-х. А каким тёплым становился его взгляд, когда – очень редко – речь заходила о его семье, которую он любил трепетно и неистово. Он не пускал посторонних в свою личную жизнь. Никогда не говорил о своём здоровье, никогда ни на что не жаловался. И не был мягким в общепринятом смысле этого слова. Был, например, абсолютно нетерпим к идеологическим противникам и непримирим к любым неэтичным поступкам. Всё, о чём писал и размышлял Валерий Анатольевич, он исполнял педантично, глубоко и талантливо. Совершенно не зная его повседневной жизни, берусь судить об этом по публикациям, по той необычайной для сегодняшнего дня тщательности, с которой он выбирал аргументы, по той блестящей эрудиции, которая угадывалась в его текстах. Как московский мальчик, закончивший столичную школу и получивший хорошее образование, он считал для России неправильным разрыв с европейской культурой. И он очень любил свою страну. Он был гражданином и государственником в самом высоком смысле этих слов, знал так же хорошо российскую историю и культуру, гордился ими, не позволял, чтобы кто-то приписывал его Отечеству несовершённые проступки. Но никогда не терял трезвого взгляда на отечественные ошибки и заблуждения, считая необходимым их обнаружить, рассмотреть, исправить. Глубоко верующий человек, он никогда не терял способности к иронии и был способен критически относиться к любым иерархам, церковным ли, государственным ли. Но судьба Церкви волновала его так же, как судьба Родины. И он связывал неразрывно эти два понятия. Именно поэтому последняя конференция «Посева» и ИНИОН, мотором которой он был и которая, по всей видимости, окончательно подорвала его здоровье, была № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию посвящена Миланскому эдикту. Безусловно, прогрессивному и выдающемуся документу своего времени. И самым разным последствиям его принятия. Он не считал себя философом. В моей последней статье о посевовской конференции попросил вычеркнуть это слово возле своей фамилии, обронив: «Это смешно». Между тем это вовсе не было смешно, поскольку он был и философом, и историком, и даже литературоведом, несмотря на математическое образование. Последние годы Валерий Анатольевич присылал мне свои тексты, предназначенные в «Посев», до публикации. Последняя из прочтённых мною его статья о судьбе первого поэта Зарубежья Георгия Иванова, не успевшая увидеть свет при жизни Валерия Анатольевича, пронзительна, великолепна и… чудовищна по обнажённости и даже жестокости суждений. «Несостоявшееся возвращение. Поэзия Георгия Иванова в се- 3 годняшней России» – так назвал Сендеров эссе о творческом и жизненном пути поэта, чей подвиг душевной чистоты до сего дня не оценён на родине. Этот текст, оканчивающийся чудовищными словамипожеланиями моему городу, вызвавшими, признаюсь, оторопь и внутренний протест, Валерий Сендеров завершает совершенно оптимистически: «А мы теперь – в новой стране. Абсолютно! Мы и на вершок ещё не осознали грандиозность и величие этого факта. И дай ей Бог... Другой страны ведь у нас больше просто нет». Заслужив право на критику годами пребывания в лагерях и тюрьмах, месяцами в карцерах, он до конца верил в страну и в то, что его дети должны жить и расти именно здесь… Светлая память светлому и сильному человеку! Татьяна Артёмова. «Посев» – ИНИОН: Очередная конференция «Историческими делает народы религиозный жар» Путь от Миланского эдикта 14 октября 2014 года в Москве прошла конференция, организованная ИНИОН РАН и журналом «Посев». Её тема – «Судьба принципов внеконфессионального государства и свободы совести (от Миланского эдикта до нынешнего «светского государства»)». Несмотря на несколько пафосное место встречи и вполне далёкую историческую отсылку к Миланскому эдикту, разговор вышел горячий и чрезвычайно актуальный. Искренне, с неподдельной заботой и болью о судьбах православия и христианства в целом, о проблемах свободы совести в России и современном обществе Запада говорили историки и литераторы, философы и публицисты, представители церкви и гражданского общества. Если совсем просто, то Миланский эдикт (Edictum Mediolanensium по-латыни) – это составленное в 313 году императорами Константином и Лицинием письмо о религиозной терпимости на территории Римской империи. Хотя дата из-за удалённости во времени несколько условна, но знаменитый документ, даровавший свободу вероисповедания христианам и возвративший им всё конфискованное церковное имущество, завершил долгий период гонений на христианство. Конференция «Посева» была созвана по инициативе публициста, российского деятеля НТС Валерия Анатольевича Сендерова, модерировал её работу главный редактор журнала «Посев» Юрий Станиславович Цурганов. Не случайно день, избранный для столь серьёзного разговора, выпал на один из крупнейших, двунадесятых праздников – Покрова Пресвятой Богородицы. Отступив от программы, Юрий Цурганов предоставил слово протоиерею Георгию Митрофанову, профессору Санкт-Петербургской духовной академии. Отец Георгий благословил конференцию. Главный редактор журнала «Посев», кандидат исторических наук Юрий Станиславович Цурганов во вступительном слове счёл уместным кратко рассказать собравшимся о «Посеве» и его истории, уточнив: – Я читаю его с восьмидесятых, публикуюсь в нём с девяностых и работаю с двухтысячных, с 1998-го стал главным редактором. Журнал родился вначале просто как бюллетень осенью 1945 года в оккупированной Германии, в американской зоне, потом превратился в газету, с 1968 года стал журналом. Основная квартира – Франкфурт-на-Майне. И была мечта у самоотверженных основателей издания, что когданибудь оно переедет в Москву. Над нами смеялись: «Это не произойдет никогда! Наибольшее, что возможно, – переезд в Мюнхен из Франкфурта. Но никак не в столицу Советского Союза». Но вот не стало Советского Союза. И если январский номер за 1992 год вышел ещё во Франкфурте, то февральский – уже в Москве. Даже временного разрыва никакого не произошло. И с тех пор он выходит в Москве. В советские времена за этот журнал преследовали, тем не менее в нём публиковались достойнейшие люди. Помимо журнала это ещё и одноимённое книгоиздательство. И сегодня для знакомства с его деятельностью я захватил три книги разного времени – «Трагедию свободы» Сергея Левицкого, изданную ещё во Франкфурте, «Солидарность и свобода» Романа Редлиха и одну из наших, уже в Москве изданных, книг «Коммунистический режим и народное сопротивление России. 1917–1991 годы». 4 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 З авершив краткий экскурс в историю «Посева», ведущий предоставил слово Михаилу Александровичу Краснову, доктору юридических наук, заведующему кафедрой конституционного и муниципального права Высшей школы экономики. Тема его сообщения – «Светское государство – абсолютный нейтралитет?». Докладчик предварил выступление такой ремаркой: – Я, конечно, юрист, но специально светским государством не занимаюсь. Меня интересует, как устроено государство и почему у нас такой персоналистский режим, но эта тематика волнует меня не столько с научной, сколько с гражданской и духовной стороны. И продолжил размышлением о природе термина «светское государство», анализируя в том числе опыт скандинавских и европейских государств, в чьих конституциях религия не отделена от государства, что в общественном мнении вовсе не лишает их облика демократического, просвещенного, либерального, но ни в коем случае не тоталитарного или теократического режима. При этом Михаил Александрович счёл необходимым поделиться своими опасениями, изложив сюжет, почерпнутый им из новостной ленты Интернета 1 сентября этого года: «Участники II православного форума Северного Кавказа выступили в поддержку идеи о внесении поправки, отражающей роль православия». – Я бы не стал этого делать, потому что боюсь за нашу церковь. За церковь не как экклесию, а как организацию, государственный институт, как Московский Патриархат. Я боюсь этой инициативы. Почему это плохо для церкви как тела Христова? Потому что церковь-организация – это довольно хрупкая субстанция. Потому что государство, как уже не раз бывало в истории, может увлечь иерархов и большую часть священников в соблазны тщеславия, превозношения, властолюбия и так далее. На мой взгляд, это вообще дьявольская уловка, хотя такие предложения делаются из лучших побуждений. Но они нужны государству, а не Церкви, которая «не от мира сего». Хотя «светскости» это не вредит. И несколькими тревожными наблюдениями поделился докладчик: – Многих людей коробит, если не сказать корёжит, от всякого публичного упоминания о церкви, религиозных праздниках, иерархах, а возможно, и о самом Спасителе. Поэтому для них отделение церкви – это как минимум полное молчание обо всём, что с церковью связано. Сегодня никто не стесняется носить крестик. Другое дело, все ли мы хотим нести крест. Сегодня от нас, извините за пафосные слова, требуется небольшой, но подвиг исповедничества. Как с болью говорил отец Александр Шмеман, если цивилизованный атеист почти сожалеет о своём неверии (я очень часто слышал, как атеисты говорят «к сожалению, я не верю»), то верующий тоже как бы извиняется за свою веру. И нет За Россию у него более страстного желания или стремления, чем сделать её как можно более безобидной и приемлемой для своего неверующего коллеги. «Не будет большим преувеличением сказать, что в нашей цивилизации, и я считаю это крайне примечательным, может быть, даже самым примечательным в ней, неверие и вера всё менее и менее отличаются друг от друга». Замечательные слова! Так что, возможно, есть и наша, православных христиан, вина в процессе секуляризации, который стал характерен для всего христианского мира. Курьёзные формы комфортного сосуществования представителей разных верований в государствах, чья конституция не предполагает внеконфессиональности, выявил Краснов: – Некоторые граждане, в Норвегии, в частности, протестуют против христианского образования. Четыре пары родителей проиграли, правда, в норвежских судах, дела против государства по поводу введения специальных уроков религии в школе. Ещё раз подчеркну: в конституции Норвегии говорится, что господствующая религия – евангелически-лютеранская. Но в 2007 году эти семьи одержали победу в Европейском суде по правам человека, который постановил, что уроки христианского образования, религии и образа жизни нарушают ст. 2 Европейской Конвенции о защите основных прав и свобод. Хотя формально это несветское государство. Я не являюсь сторонником Юстиниановой симфонии властей, но, тем не менее, считаю, что поместный собор Российской православной церкви, она раньше так называлась, 1917–1918 годов справедливо сравнил требование отделения церкви от государства с пожеланием, чтобы «солнце не светило, а огонь не согревал». «Церковь по внутреннему закону своего бытия не может отказаться от призвания просветлять, преображать всю жизнь человечества, пронизывать её своими лучами». Ну действительно, как можно отделить от государства миллионы верующих, если говорить о России, например? Абсурд, конечно! Но самое важное другое. Церковь, которой не привыкать к жестоким гонениям, проживёт без государственной помощи и даже поддержки, потому что известно, что врата ада не одолеют её. Я думаю, заблуждаются те, кто думает, что церковь спит и видит, чтобы притулиться к власти, хотя и не исключаю, что этого хотят отдельные церковные люди. При этом Михаил Краснов заметил: – Я вовсе не выступаю за то, чтобы церкви было передано совершение юридически значащих действий – регистрация актов гражданского состояния, ведение соответствующих архивов, содержание кладбищ и тому подобное. И чтобы иерархи и священники непременно присутствовали на всякого рода государственных и муниципальных мероприятиях, освящая их буквально и фигурально. Наоборот, мне думается, что авторитету церкви и её главной миссии в этом мире крайне вредит ассоциирование её со светской властью. В нашей истории был уже опыт такой тесной связи, приведшей к концу XIX века, как отмечают исследователи, к «религиозному индифферентизму» и во многом способствовавшей расширению революционной базы. Размышления юриста вылились в чрезвычайно важный и актуальный разговор о том, что мир без веры утрачивает нравственные и этические основы. О том, что внерелигиозной нравственности не существует, что юридически такого понятия просто нет: За Россию – Общество теряет иммунитет к духовным заболеваниям, слепнет и перестает различать добро и зло, норму и порок, – продолжает Краснов. – И это ведёт к разрушению и самого социума, и его государственности. Дело в том, что любая система права, какую бы мы ни взяли, покоится на вполне конкретной этической системе. И если она отказывается от этой первоосновы, начинает размываться фундамент права. И не завтра, а уже сегодня элементарные аксиомы, казавшиеся нам незыблемыми ещё лет 30-40 назад, начинают превращаться в предмет спора. То есть без некой этической базы бессмысленно говорить о праве. Право – это не только и не столько законы, сколько некое понимание справедливости. М ихаил Краснов завершил выступление недвусмысленно: – Я считаю, хотя, наверное, не доказал этого, что термин «светское государство» изжил себя. Если что и записывать конституционно, то принцип свободы совести. Но это не означает, что церковь должна слиться с государством в симфонии властей. Доклад вызвал оживлённую дискуссию. Последовала попытка отыскать в Конституции и законодательстве в целом понятие «нравственности», оно же там появилось, его же законоведы написали, что они вкладывали? – Как специалист в конституционном праве я говорю, что никто не знает, что за этим стоит, – последовал ответ Краснова. – Я специально проанализировал, сейчас это легко делать – берёшь поисковое слово и в системе «Консультант» проверяешь, в каких законах это есть. Я не нашёл ссылку на нравственность ни в одном законе. Единственное: в Трудовом кодексе запрещается нашим служащим, которые в посольствах работают, совершать действия, которые оскорбляют какие-то их чувства нравственности. О трансформациях светского государства и рождении новой идеологии эмоционально и доказательно говорила Рената Александровна Гальцева, старший научный сотрудник ИНИОН РАН. О причинах радикальной мутации европейской, а значит, и нашей цивилизации, о том, что привело к разрыву европейского наследия: – Миланский эдикт 313 года уравнивал права всех верований, открывая пути перед остальными религиями. Именно христианству, его антропологии общество обязано революционным нововведением – освобождением личности. Возникла уникальная форма организации общежития в современном цивилизованном мире, а именно светское государство. Светское, или секулярное, государство провозгласило суверенность человека в выборе вероисповедания, освобождая высшее его дарование – совесть – от диктата со стороны религиозной инстанции. Это освобождение совести гражданина от принуждения со стороны внешних, официальных инстанций как раз и покрывается формулой № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 5 «отделение церкви от государства», не означая между тем никаких иных, репрессивных смыслов. Далее Рената Александровна уточнила: – Однако со времен ленинского декрета 1918 года, в котором под отделением церкви мыслилось гонение на неё и в конце концов полная её ликвидация, это понятие в нашем российском сознании не только до сих пор несёт на себе следы недоброжелательства по отношению к церкви и убеждение в необходимости её отторжения от общественной жизни, но и постепенно распространилось в остальном цивилизованном мире. По мнению Ренаты Гальцевой, причины упадка кроются не в таинственных глубинах истории, а в факторах культурно-общественного бытия, появившихся и множащихся в течение новейшего времени. И дальше докладчик размышляет о метаморфозах американского правосознания, обращаясь к истории Соединённых Штатов, к их конституции, отталкиваясь от высказывания культуролога и знатока Соединённых Штатов Юрия Каграманова: «Будучи приблизительно до середины ХХ века сравнительно благополучным гражданским сообществом, ныне Америка вступила в эпоху кризисных духовных перемен и раскалывающих её «культурных войн», от исхода которых зависит её будущее». Тезисно рассказ о судьбе основного закона США устами Р. Гальцевой таков: – Вряд ли мы слышали, чтобы США пересматривали свои конституционные основания. Конституция США, по словам Ирвинга Пристли, это парадоксальный документ, не похожий ни на одну конституцию мира, основанный на заповедном единодушии. Не случайно американская конституция стала предметом народного почитания, образовав вместе с флагом и гимном и прилагаемыми к ней «Декларацией независимости» и «Биллем о правах» символическую троицу знаменитой «гражданской религии» США. История конституции проста: собрались государственные деятели с заслуженной репутацией, в основном пасторы и проповедники, и учредили основополагающий закон страны. Таким образом, источником американской конституции стало христианство и вытекающая из него мораль. Христос незаменим в качестве моральной основы человека, – вслед за Бенджамином Франклином резюмирует Рената Гальцева. И продолжает печальное повествование: – В 1962 году начинаются гонения на молитву в школах, повлекшие за собой череду запретов на христианские символы и праздники, на христианский образ жизни: на ношение в школе нательного креста и т. д. С чьей же легкой руки пошёл процесс? Этой легкой рукой была тяжелая длань Верховного суда США, присвоившего себе право на истолкование исходных намерений отцовоснователей, будто бы не до конца охвативших подлинный смысл, точнее, всю глубину идей, вложенных ими же в конституцию. Движимые лозунгом прогрессизма и жаждой новизны, верховные судьи вступили на путь «правового активизма», по сути, революционного законотворчества, которое стало спешно менять лицо страны. Продолжая присягать отцам-основателям, теперешние распорядители жизни выступают отнюдь не продолжателями-наследниками, а прямыми ликвидаторами их наследия. Об идеологии, взятой на вооружение верховным судом, по видимости, проповедующей свободу и прогресс, а по сути меняющей русло общества и вносящей в него глубинный раскол, рассказывает докладчик: 6 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 – Мне уже приходилось описывать этот мировоззренческий феномен сегодняшнего дня, который у всех на виду и не понят, ибо хитроумно устроен и закамуфлирован под гуманизм. Эта идейная позиция, сформировавшаяся как бы в пику хозяйничавшим в Европе тоталитарным режимам – коричневому и красному, иначе говоря, национал- и интернационал-социализмам, объявила о своей принципиальной внеидеологичности и выступила под неоспоримым, казалось бы, и ласкающим ухо лозунгом защиты драгоценных прав и свобод человека. Д окладчик разъясняет, чем же это оказывается при ближайшем рассмотрении: – Анархистское рассвобождение от наличных прав и свобод (ибо права не могут начинаться с отрицания, с частицы «не», как это практиковалось на первом этапе введения в действие этого «гуманитарного» манифеста, то есть отмены принятых норм). Эта идейная позиция действует под чужим именем либерализма, с которым между тем не имеет ничего общего, являясь спекуляцией на его авторитете, благодаря чему сумела внедриться в качестве мейнстрима в общественное сознание и спекулирует на инородном ему явлении гражданского плюрализма, то есть разнообразия общественных форм и объединений. – Известный американский историк Джозеф Хичкок в 1986 году с тревогой констатировал, что за последние 20 лет произошло радикальное разрушение когда-то существовавшего морального консенсуса, – напоминает Рената Гальцева. – Это случилось с необыкновенной быстротой, оставив после себя общество, глубоко безразличное к фундаментальным моральным ценностям. Атеистически перетолковывая конституцию, верховный суд опирался на знаменитую первую поправку Билля о правах, которая как раз и выросла из христианского учения о свободе совести, в корне его извратив. Поправка запрещала устанавливать какую-либо религию в качестве доминирующей, но не являлась запретом на религию вообще, поскольку тогда в США существовало только христианство и речь шла лишь о разных его конфессиях. И вот это заблуждение открывает дорогу для социального раскола и сокрушительных перемен. Отметив тревожные приметы современности, Рената Александровна вслед за американским политологом Ирвингом Кристолом призвала «помолиться за конституцию», имея в виду основной закон США. Рената Гальцева напрямую обращается к своим единомышленникам, к христианской интеллигенции с призывом теоретического разоблачения изощренно закамуфлированного «лжеимённого» либерализма. Она предостерегает: – Если не вернуться к своим мировоззренческим корням, это пространство, как пустая горница, будет заселено другими тотальными идеологиями: коричневой, как это происходит на Украине, красной (вперемежку с новейшей «либеральной» идеологией), приметы чего всё зримее в наших СМИ, или лжелиберальной – как на Западе. Обратившись к отечественным реалиям, Рената Александровна резюмирует: – И пока влиятельные российские круги не осознают всю пагубность этой фанаберии, цепляющейся за советское, гулаговское прошлое колосса на глиняных ногах, страна в глазах какого бы ни было цивилизованного окружающего нас мира будет оставаться империей зла, уже не будучи таковой. Нет, надо немедленно За Россию провести люстрацию сознания ведущих российских идеологов! Отсюда происходит и ложное размежевание между некими западными ценностями и ценностями некоего русского мира, где наш нерефлексивный патриотический запал вместе с водой выплескивает и ребёнка. Что такое западные ценности? Если это ценности, на которых две тысячи лет стояла западная цивилизация (и от которых предательски отказывается она сегодня), то это общие с нами христианские ценности, то есть ценности и русского мира. И что остается от него, если эти ценности вычесть? П исатель Владимир Алексеевич Губайловский, заведующий отделом критики журнала «Новый мир», избрал одну из самых острых тем «Глобальная толерантность и локальные конфликты». И увлекательнейшим образом продемонстрировал их взаимозависимость, взаимодействие, а также парадоксальное стремление человечества сопротивляться наступающей на его разнообразие монокультурной среде на примере уже несуществующего ныне эякского языка, на котором говорил немногочисленный индейский народ на Аляске. Итак, по статистике ЮНЕСКО, на земле каждую неделю прекращает звучать один язык (когда умирает последний, для кого он был родным). Эта тенденция оскудения всяческого разнообразия характерна и для социальной, и для биологической среды. Писатель лаконично и образно поведал о том, как лучшие наши намерения нередко приводят к прямо противоположным результатам. Преображение нашей жизни благодаря всемирной Сети ввело нас в мир, который мы никогда прежде не могли рассмотреть столь подробно. Стремительное нарастание скорости обмена информацией, возможность любому жителю Земли столкнуться с любым другим – при таком положении принципы толерантности кажутся абсолютно необходимыми. По мнению писателя, без взаимоуважения и признания равноценности культур невозможен современный мир. Однако парадокс: результатом глобальной толерантности вместо сглаживания противоречий становится очень резкое обострение конфликтов. Последняя носительница языка эяков не выдержала конкурентной борьбы не с английским, а с языком соседнего народа, тлингитов, которых на земле несколько больше. Но когда не стало последней женщины, говорившей на языке эяков, самыми обездоленными оказались… тлингиты! Вот этот момент – конкуренция за последнее место, за место самого необеспеченного, самого обездоленного – очень важен, как объясняет Владимир Губайловский, знакомя нас с двумя основными принципами «теории справедливости» очень авторитетного американского философа Джона Ролза, оказавшего огромное влияние на американский политический истэблишмент: – Первый принцип: все люди имеют право на основные свободы. А второй – это принцип дифференциации. Всякое общество состоит из неравных персон или За Россию сообществ, потому мы должны принять такой тип неравенства, который обеспечит максимальный рост, а ещё точнее, неравенство допускается, только «…если оно максимизирует ожидания наименее обеспеченного члена общества». В результате в американском обществе кроме стремления ко всяческому преуспеванию возникла другая плодотворная мечта: доказать, что ты – самый обездоленный и самый нуждающийся. Среди всех типов указан оптимальный – справедливое общество, где максимизированы ожидания слабейшего. По мнению Губайловского, это приводит к неожиданным последствиям. Давление сильнейших на слабейших заставляет объединяться слабейших против сильнейших. А вот «кормление» слабейших приводит к конкуренции среди слабейших за «кормление». Ролз вряд ли этого хотел. Возникает задача «мочить» слабейшего, потому что быть предпоследним – самое невыгодное. Е сли мы попытаемся перенести законы Ролза в иные регионы и применить к другим культурам, это может привести к катастрофе, резюмирует выступающий, дополняя себя предположением: – Видимо, для того, чтобы устанавливать какие-то принципы справедливости, нужна другая второпорядковая логика. И она будет трансцендентной. Наверное, это будет религией. Валерий Сендеров счёл необходимым объединить два последних доклада в особом жанре полурепликиполувопроса о позитивных, по всей видимости, процессах, лишённых некоей сущностной базы. Он предположил, что речь идёт о простом понятии человеческой души в различных конфессиональных представлениях христианского мира: – Именно это понятие, отношение к нему делит наш христианский мир на два непересекающихся, да, по сути, и просто имеющих мало общего между собой лагеря. Давайте перенесёмся в XVIII век. В российский. Екатерина II собирает в Москве «Большую комиссию» – первый русский предпарламент. Из парламента ничего не получилось. Но из речей на заседаниях мы узнаём о взглядах разных слоёв общества, об их отношении друг к другу, к миру вообще. Тогда на эти заседания вряд ли кто-либо смотрел с этой точки зрения. А сегодня это представляет для нас интерес. И что же мы узнаём? Вот формула князя Щербатова, одного из просвещённых и гуманных людей, в то же время убеждённого поборника крепостного права: «Господь дал нам, дворянам, власть над нашими крепостными, но мы всегда должны помнить: он вложил и в крестьян, и в нас одинаковую человеческую душу». Ещё один российский государственный деятель о том же: «Ваши предки получили земли за службу стране, и они – ваши по праву. Но я не понимаю, как один человек мог сделаться собственностью другого. Иначе чем каким-то чудовищным обманом я этого объяснить не могу». Это уже Николай I, так он говорил дворянам. Я не стремлюсь сейчас охватить все стороны происходившего. Наличие подобной совестной базы не всегда помогает делать дела. А иногда даже и мешает. Но, во всяком случае, база была именно такова, – подводит один итог Сендеров. А дальше он же говорит уже об американской жизни: – И понятно поэтому негодование всех слоёв общества, когда они узнали о реалиях американского рабства. (А об Америке как в России, так и в Европе два века назад мало кто толком что-либо знал: это была абсолютно № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 7 изоляционистская и никого не интересовавшая страна.) Царь тотчас издал указ: американский раб, ступивший на русскую землю, тотчас становился свободным. Над этим указом попробовал поиздеваться Герцен. Вышло не слишком убедительно: если отбросить бездумный штамп «крепостное рабство», разница-то абсолютно ясна. Почему же там рабство ничью совесть особенно не мучило? Война Севера и Юга – двух несколько разных экономических и политических систем – характера борьбы с метафизическим злом, похоже, ни для кого не имела. Да очень просто. Иное понятие о базисе, иная базовая психология. Основа всего – закон. Вчера человек был моей вещью – это было по закону, то есть было правильно. Сегодня он сделался мне полностью равен. И это столь же правильно. Потому что и это – по закону! Всё замечательно. Только эта вчерашняя «вещь» остаётся ненавидящей. И ненавидимой – при всём уважении вчерашнего хозяина к закону. И выхода из этого положения нет. Ведь ресурс-то (сводящийся всё к тому же – к закону) полностью исчерпан. А лександр Иванович Кырлежев, научный сотрудник общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых Кирилла и Мефодия, научный редактор журнала «Государство, религия, церковь в России и за рубежом» выступил с докладом «Светское» и «религиозное» в модерной европейской парадигме»: – «Светское» и «религиозное» в названии моего доклада взяты в кавычки не случайно, хотя брать в кавычки – это вообще плохой тон. Предполагается, что правильная, хорошая речь, умная вообще не предполагает кавычек, почти. Но я думаю, это зависит ещё и от культуры и общественной среды. Речь без кавычек требует и жизни соответствующей, – разъяснил он некоторую пунктуационную громоздкость своей формулировки, заявив, что намерен говорить не о России, а о Европе, где кавычки обозначают просто термины и их особенности в новое время. И дальше А. Кырлежев пускается в увлекательнейшее генеалогическое изыскание терминов с привлечением современной литературы. Вспоминая английского философа и богослова Джона Милтона, который в 1990 году опубликовал книгу, открыв её словами «Было время, когда светского не было», Кырлежев объясняет, что первая секуляризация была, прежде всего, секуляризацией политики и секуляризацией государства, позволившей старым формам государств, средневековым, досовременным, трансформироваться в светские государства, с которыми мы сейчас имеем дело. И уточняет, что первую секуляризацию государства, хотя и не ментальную, совершили ранние христиане, заявляя, что готовы быть лояльными гражданами, но при этом отказываясь участвовать в религиозном санкционировании государства. Секуляризация государства, начиная с Гоббса, является способом прекращения межконфессиональной войны, разъясняет А. Кырлежев. И уточняет ещё, что по-английски невозможно слова «секулярный» и «светский» разделить, там это синонимы. 8 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 Докладчик с увлечением исследует философские истоки понятия «светское». По Веберу, они кроются в «расколдовывании мира», прежде укрытого священной завесой или религиозным покровом. Если покров снять, мир обнаружится таким, какой он есть. Естественным. Это другой термин, требующий кавычек, уточняет докладчик: – Потому что никакого «естественного» в современном смысле в досовременное время не было. Nature pure – чистая природа, которая сама себе равна. Это философская природа, основа «светского». И отсылает нас к интереснейшей книге, так и названной «До религии» – «Before religion». Она рассказывает, как постепенно возникает понятие религии в новое время, анализируя этот процесс во времени. Даже у Фомы Аквинского никакой религии в современном смысле нет. Потом она возникает, постепенно складывается и религиоведение, ещё внутри христианства, среди людей, которые имели колониальный опыт и в других, неевропейских мирах сталкивались с иными верованиями. Так возникает феномен «религия как таковая». Это совершенно новое европейское изобретение. Ясно всем, что религия вообще строилась по лекалам христианства. Оно её и сформировало, под неё потом подгоняли все соответствующие проявления религиозности, которые видели люди. П афос секуляризации, по мнению Кырлежева, заключается в эмансипации от религии. Эмансипируются и возникают светские области. В конечном счете образуется структура, в которой общество и культура разделены на разные секторы. Они автономны и живут по своим законам: наука, право, экономика. Здесь есть религия, в европейской секуляризации она не уничтожается. Но у неё свой сектор. Религия присутствует в чистом виде в своём отдельном гетто или пространстве. Докладчик размышляет, так ли безобидна некая нейтральность. Предполагается, что светское – это как раз нейтральное, то есть религиозно, философски, идеологически, мировоззренчески нейтральное. Вот в чём пафос светского государства и равных прав: ничего тебе не навязывают. Однако религиоведы анализируют, что же стоит за европейским секуляризмом как нейтральностью. И оказывается, что общество, которое стало тотально светским, претендуя на нейтральность, оказывается репрессивным по отношению к носителям других мировоззрений, в том числе религиозных. Это то общество, которое функционирует, основываясь на инструментальных ценностях. Всё содержательное вынесено из общего пространства, кроме процедур, предостерегает докладчик. Ещё одно явление обнаружил А. Кырлежев. Появился новый термин – «постсекуляризм». И хотя многим он не нравится, но он обозначает новые процессы: – Термин употребил один немецкий богослов в 1976 или 1986 году. Тогда секуляризация, как казалось, достигла своего пика, а потом маятник начал двигаться в другую сторону. Этот термин обозначает, что религия начинает выходить из этого гетто, из своего сектора, вылезать за свои границы разными способами – выходит в политику, появляется в религиозной идентичности, начинаются войны, в том числе в сфере нравственности. нтересный уточняющий вопрос задал Валерий Сендеров о времени явления, рассмотренного в докладе: – Секуляризация – явление хотя и глобальное, но в то же время конкретно-историческое. А в такой ситуации выделение каких-то решающих периодов разви- И За Россию тия явления, безусловно, представляет интерес. Но какой же период резонно выделить на основании доклада? С одной стороны, речь идёт о классическом переходе к Ренессансу, об «осени Средневековья» – со всеми общеизвестными феноменами, характеризующими Новое время. Здесь естественно было бы говорить о времени Данте, о XIII–XIV веках. Но, с другой стороны, в другом месте доклада характеристикой секуляризации становится право на выбор веры. Но подобная веротерпимость появилась, если я не ошибаюсь, лишь в XVIII веке (разумеется, далеко не везде). Разница, как видим, лет в пятьсот. Так что же в такой ситуации выделенным периодом было бы разумно считать? Кырлежев объяснил: – Я не говорил о хронологии. Здесь важнее и интереснее другое: все основные элементы и ценности нового времени, модерна, возникают ещё внутри, на переломе к новому времени, они возникают в теологическом пространстве. То есть возрождение – это теологическое пространство. Ирину Роднянскую чрезвычайно заинтересовал термин «постсекулярный», в связи с ним она упомянула «политический ислам», которому, по её мнению, принадлежит первая роль, потому что здесь религия действительно выходит за пределы каких-либо ограничений в светской парадигме и становится и политикой, и экономикой, и всем чем угодно. О терминах говорил во время дискуссии и историк Игорь Борисович Чубайс: – Главная экспозиция – секулярное общество или религиозное. Мне кажется, что мы лучше поймем глубину проблемы, если введём понятия «тоталитарное общество» и «религиозное». Почему? Дело не просто в том, что религия переживает кризис, дело в том, что в нынешнем обществе абсолютно исчезла иерархизация. То есть все на равных, всё имеет право на жизнь. Такой либерализм, в котором и меньшинство, и большинство, всё разрешено, все позволено. А это тупик и кризис, потому что мир на самом деле иерархичен. Вот есть у нас президиум и есть зал, есть третий этаж и есть подвал. Весь мир иерархичен, мир неравен. Поэтому современная задача заключается, во-первых, в том, чтобы выстроить правильную иерархию. Мы напуганы иерархией, потому что тоталитарный режим иерархический. Но это не та иерархия. Нам нужна иерархия, но иерархия адекватная. А ещё нужна такая иерархия, которая на вершину возведет идею добра, нравственности и справедливости. А сделать это мы сегодня не можем. И находимся в ситуации, когда не можем вернуться к Богу, потому что это XIX век, и не можем жить без Бога. И оказались в тупике. № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию Рената Гальцева в своей реплике после доклада Кырлежева заметила, что важное назначение собравшихся – разоблачать лжеимённое знамя псевдолиберальной идеологии. В ыступление протоиерея Георгия Митрофанова показалось не по-пастырски жёстким. Он размышлял о духовнонравственном состоянии русского общества на рубеже веков XIX и XX. Действительно, достаточно беглого взгляда назад, чтобы застыть в ошеломлении – у православной церкви на грани веков было практически всё! Крупнейшая в православном мире – до 100 миллионов паствы, с самым образованным духовенством и самым многочисленным монашеством, самая богатая в истории православного мира! Но вот когда в начале прошлого века в России, интенсивно развивавшейся во всём, возникла секуляризованная массовая культура, оказалось, что наша атрибутивная монархическая государственность не готова к сопротивлению. Она не смогла выработать подлинно воцерковлённую, способную отзываться на запросы современной общественной жизни государственно-политическую идеологию. И потому здоровый в основе реалистический инстинкт народа оторвался от духовного корня жизни и стал находить удовлетворение в неверии. Тем более что, создав «ослепительные образы святости» и воспитав «в народе культ святости и святых», русское православие «очень мало сделало для развития в русском человеке честности и ответственности, для религиозного укрепления в нём энергии, необходимой для творчества истории и культуры», как писал Бердяев. Рубеж XIX и XX веков отмечен ещё и высочайшей активностью нашей радикальной интеллигенции, прошедшей к этому времени путь глубокой мировоззренческой секуляризации, чей политический успех и был отчасти вызван имморализмом и атеизмом. На смену разрушенному православному бытовому благочестию пришла неведомая ранее русскому народу классовая мораль, которая давала всегда отвергавшееся сонмом народных праведников и постоянно вожделевшееся поколениями народных грешников «право на бесчестье». Понятно, что жёсткость доклада Георгия Митрофанова продиктована искренней болью. Однако рассказ о том, как всё лучшее и глубокое в стране оказывалось «мечтательным и бессильным», в то время как здоровый инстинкт народа искал и находил опору в неверии, представился не столько слегка схематичным, сколько как будто подсмотренным чужими глазами. Вместе с тем по прошествии некоторого времени стало очевидным, что честный разговор и прямой взгляд на вещи, по-видимому, требуют разговора о самом неприятном, даже болезненно отторгаемом разумом, без этого не получится трезвого анализа причин «неистового бого- и мироборчества», яростного отечественного атеизма. Без этого не рассмотреть, почему гибнет система взглядов, вытесненная новой системой догм, а с нею гибнет целое поколение. Затем был спор о том, почему у нас не случилось реформации и можно ли считать таковой русский раскол, 9 об образованности нашего священничества, о том, почему при таком обилии героев у нас так мало просто порядочных людей… Вот две острых и лаконичных реплики Сендерова: – Я хочу напомнить о Константине Леонтьеве. Он вызывает и овации, и свист, но самое неправильное – вовсе на него не реагировать. Вопросы, связанные с религиознообщественными перспективами России, Леонтьев продумывал глубоко. Выводы формулировал лапидарно: «Русскому проще, чем честным, быть святым». Вторая же моя реплика касается уровня церковного просвещения в России, прежде всего образованности самого духовенства. Отец Георгий напомнил о чудовищной непросвещённости клира в XVIII веке. Но ведь это лишь одна сторона проблемы. Можно напомнить и о борьбе с непросвещённостью, борьбе, которая именно в XVIII веке сделалась воистину неусыпной. В петровском Духовном регламенте была поставлена задача сочинения и издания «простым человеком уразумительных и ясных» церковных книг. И через четыре десятилетия такие книги, вплоть до «Православного учения...» Платона (Левшина), уже имелись. Издания же образцовых проповедей при Екатерине II стали уже ежегодными, и к концу века добиться регулярного чтения проповедей в большинстве приходов уже удалось. Конечно, всё это были чрезвычайно сложные процессы. Но всё-таки нельзя, мне кажется, сказать, что они вовсе не шли. Т ема выступления Юлии Вячеславовны Ушаковой, кандидата филологических наук, преподавателя Воронежской духовной семинарии – «Церковногосударственные модели в католичестве и православии с эпохи схизмы до современности». Первая же фраза доклада стала важным посылом, темой взаимоотношений с властью и прошла красной нитью через всё выступление наряду с размышлениями о канонах религиозной жизни, христианских законах как особом разделе права и источнике нравственноэтического уложения современного мира. Докладчик говорила о моделях церковно-государственных отношений: – Принципиальное отношение христиан к государственной власти определил апостол Павел: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога… Противящиеся власти противятся Божию установлению». Сказано это до Миланского эдикта, во времена гонения на христиан в Римской империи. И о начальниках языческого государства. Миланский эдикт в 313 году прекратил гонение на христиан, предоставив им равные права с прочими. Апостол Павел призывает христиан платить по закону «кому подать – подать, кому оброк – оброк». «Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил Закон». Взаимная любовь не регулируется государственными законами. Слова Павла показывают церковь как новую общность людей, которые должны руководствоваться новыми правилами жизни, установленными церковным правом. Историки церкви (как 10 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 православные, так и католики) утверждают, что древнейший корпус церковного права (Правила святых апостолов) в настоящем своем виде и числе (85) стали общеизвестны во всей церкви в конце III или самое позднее в начале IV века. Далее докладчик анализирует Юстинианову симфонию империи и церкви в разные времена и в разных государствах христианских, говорит о расколе и папских интердиктах, об отношении к новым историческим религиям. Отдельный разговор о Русской православной церкви и её моделях церковно-государственных отношений: – Русская православная церковь прошла в XX веке два этапа в церковно-государственных отношениях: крушение Российской империи и возникновение на её территории нового государства, где идеология заняла место религии. Поэтому назвать СССР внеконфессиональным государством в современном понимании нельзя. Отношение к правителям нового государства выразили епископы, узники Соловецкого лагеря, так, как заповедал апостол Павел гонимым властью христианам. В послании властям епископы писали: «Мы повинуемся вам как земным владыкам, но это не означает, что мы разделяем ваши убеждения». О современных принципах взаимоотношения с сегодняшней Церковью, изложенных в «Основах социальной концепции Русской православной церкви», утверждённых Архиерейским собором 2000 года, очень внятно и доходчиво рассказала Ю. Ушакова, уточнив, что этот документ определил те области, в которых священнослужители и канонические церковные структуры не могут сотрудничать с государством: политическая борьба, ведение гражданской или агрессивной внешней войны. И следует сказать, что доклад был выслушан с огромным вниманием, как источник совершенно практических рекомендаций, как нельзя более актуальных в наше непростое время. Ю рий Михайлович Каграманов, публицист, культуролог, историк, обратился к теме, одновременно неизбывно пессимистической и торжествующе оптимистической –«Движение христианства на новые земли». Он эмоционально и образно, с привлечением множества любопытных и экзотических реалий показал исход христианства из Европы, которая «становится к нему равнодушна», и вступление его в другие миры: – В Европе, как и в Соединённых Штатах, недавно ещё совсем считавших себя христианской страной, начались гонения на христианство, пока мягкие. Дойдёт ли дело до более серьёзных, скажем, до отдания христиан на съедение диким животным на арене цирка, пока трудно сказать. Рассказал, как незаметно и неуклонно происходит отступление, и даже процитировал Фета: «А жаль того огня, что просиял над целым мирозданьем, и в ночь идёт, и плачет, уходя». Но более жаль не христианства, а саму Европу, замечает Юрий Михайлович, потому что Европа, отрекающаяся от христианства, всё дальше идёт к своему закату. При этом он напомнил, что история уже знает примеры того, как христианство способно перешагивать через цивилизации. Когда рухнула Римская империя, с которой оно было связано накрепко, христианство начало осваивать новые реальности. И теперь утрата позиций в Европе компенсируется неумолимым движением в страны третьего мира. Христианство семимильными шагами продвигается по Чёрной Африке, За Россию Китаю и Латинской Америке. А в Чёрной Африке оно распространяется со скоростью лесного огня. И почти то же самое происходит в Китае и некоторых других странах Юго-Восточной Азии. – Мы привыкли к выражению «христианская Европа», – разъясняет Ю. Каграманов, – и не привыкли к словосочетанию «христианская Африка». Между тем христианство распространилось в Африке уже в ранние свои века и не только на средиземноморском побережье, входившем в состав Римской империи, но и много южнее, в Нубии, сейчас это Судан, и в Эфиопии. Этническим бербером был Блаженный Августин, в IV и V веках два бербера занимали престол римских пап. Африканцам, двум коптам, преподобному Антонию Великому и преподобному Пахомию Великому, обязано своим возникновением монашеское движение. За ними в пустыню потянулись десятки тысяч. При этом Юрий Михайлович не утаивает некоторых особенностей африканского христианства: – Нынешний африканец может одинаково уважать священника и столько же уважать заклинателя змей и опасаться колдуна, в котором видит реинкарнацию крокодила. С глубокой симпатией Каграманов рассказывает об африканской культуре, о том, какое влияние оказала она на жителей Америки и Европы, и о том, как христианская церковь учится извлекать пользу из традиций и особенностей поведения своей паствы. Другой сюжет, связанный с иной «землёй надежды», Китаем, докладчик назвал чрезвычайно интересным и даже судьбоносным: – В Китае у христианства вообще не было никаких корней. На 1949 год там насчитывалось два миллиона христиан всех конфессий. Сегодня их, по разным оценкам, от 100 до 130 миллионов. Говоря о прогнозе, Каграманов заметил, что «почти все наблюдатели сходятся во мнении, что между 2040 и 2050 годами, а может быть, и раньше христиане станут в Китае большинством населения. Подобное происходит и в Южной Корее, близкородственной ему в культурном отношении. Здесь христиане уже стали относительным большинством». И далее докладчик размышляет, почему китайцы обратились к христианству, и отвечает на этот вопрос: – Прежде всего, я думаю, есть причины духовного порядка. Главная причина в том, что в христианстве преодолен разрыв между мироутверждением и мироотрицанием, разрыв, характерный для традиционного конфуцианского Китая. Конфуций сам говорил: «Я ничего не знаю о духах». Но к этому, объясняет Ю. Каграманов, примешиваются различные жизненные обстоятельства. Лет двадцать назад в Китае был переведён труд Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». И многие китайцы решили, что причина западного успеха в христианстве, точнее, в протестантизме, ещё точнее – в кальвинизме. С тех пор в Китае появились общины кальвинистов, которых доселе никогда там не было… За Россию Вполне оптимистическое течение доклада о землях надежды, с печалью об уходящем христианском лике Европы и радостью за народы «трёх А» – Азии, Африки и Америки, в первую очередь Латинской, оставило светлое послевкусие. От заявления папы Николая II полтысячелетия назад «Европа – это то, что осталось от христианства» до провидческого высказывания Сергия Булгакова о том, что «историческими» делает народы религиозный жар, – путь, полный горечи, поражений и даже предательств, но не лишённый света. И нельзя не согласиться с Юрием Каграмановым, завершившим доклад словами: «В общем, конечно, грустная для нас картина, но, тем не менее, интересная». Единственное, что в уголке души и сознания не гаснет огонёк веры, что и с Россией всё-таки дела не так плохи… И рина Бенционовна Роднянская, редактор энциклопедического словаря «Русские писатели», член редакционного совета журнала «Новый мир» избрала для своего выступления абсолютно эксклюзивное исследование «Эпизоды защиты свободы совести русскими литераторами христианского мировоззрения (ХIХ век)». И хотя она предварила речь осторожной ремаркой «у меня совершенно частная тема, но выводы будут, может быть, не совсем частные», её литературные изыскания прозвучали на удивление злободневно. Начав со стихотворения Александра Пушкина «Мирская власть» с его вопрошающим: «Или распятие казённая поклажа», Роднянская оговаривается, однако, что это не публичное выступление, так как свет увидело лишь через два десятилетия. Потому торжественный отсчёт публичных голосов она начинает с вождя славянофилов А. С. Хомякова и его «Давида», написанного в царствование Николая I: «Но, духом Божьим осененный, он в поле брал кремень простой – и падал враг иноплемённый, сверкая и гремя бронёй», обращенного к московскому митрополиту Филарету, прибегавшему в борьбе со старообрядчеством к полицейской власти с призывом: «Не налагай на правду Божью гнилую тягость лат земных». Второе имя – графа А. К. Толстого, также связанное в её аналитической записке с гонениями на старообрядцев. Помимо воли оказавшись на государственной службе после коронации Александра II, включённый в «Секретный комитет о раскольниках» свой драматический личный жизненный опыт вместе с твёрдым взглядом на свободу совести он дерзко выносит в драматическую поэму «Дон Жуан» устами Лепорелло, вынужденно рассказывающего на допросе о взглядах своего хозяина: «Человек молиться волен, как ему угодно. Не влезешь силой в совесть никому и никого не вгонишь в рай дубиной». Последняя строка, утверждает И. Роднянская, любимая автоцитата Толстого, не раз встречающаяся в его письмах. Автор рассказывает и о полемике с правыми, последовавшей после публикации известного спича в Английском клубе Одессы, произнесенного Толстым, где он говорил о благоденствии всех подданных государя, к какой бы национальности они ни принадлежали. № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 11 Почти неразличимая сегодня крамольность этой фразы, тем не менее, была так велика, что возбудила длительную переписку. При этом в письмах упоминались не просто разные национальности, а представители различных конфессий. То есть Алексей Константинович говорил не только о культурно-национальной, но и о культурно-религиозной автономии, чего смертельно боялись и правые, и левые. Третьим героем И. Роднянской стал В. С. Соловьёв «в роли оппонента могущественного обер-прокурора Синода К. П. Победоносцева». Соловьёв обращается к своему гонителю, убеждённый в том, что голод 1891 года стал небесной карой «за государственное насилие над религиозной совестью подданных и напоминает о преследованиях, которым подвергся за публичное чтение своего «реферата»: «Ещё не поздно, ещё вы можете перемениться для блага России и для собственной славы. Ещё от вас самих зависит то имя, которое вы оставите в нашей истории. Говорю по совести и обращаюсь к вашей совести». Так завершает своё письмо Соловьёв, а И. Роднянская замечает: – Не вдаваясь в мистическую сторону пророческой тревоги Соловьева, замечу, что участие старообрядцев (вспомним хоть бы поэта Н. Клюева, «принявшего революцию») и всевозможных сектантов, как весомой силы в революционных событиях 1917 года, подтвердило худшие опасения Соловьёва. Объясняя, чем объединены участники всех приведенных сюжетов, докладчик отмечает, что все они были «охранителями». То есть хотели сохранить империю, желали реформирования Российской православной церкви и при этом были монархистами с «истинно христианским убеждением, что религиозная совесть подданных земного царя должна быть исключительно в ведении Царя Небесного, и небесное гражданство не должно подвергаться никакому ущемлению». О том, что тема конференции остро злободневна, свидетельствовал высокий градус дискуссии. Временами она становилась настолько горячей, что даже звучали обвинения в том, что взгляды оппонента «базируются на экономическом материализме», и потому дискутировать с ним бесперспективно. В целом дискуссия всё же обнаруживала некий консенсус или стремление к нему. Понять друг друга, с уважением рассмотреть иную точку зрения, не добиваясь с болезненной страстью признания единственно верной собственной позиции, – это хороший знак, свидетельствующий о том, что люди встретились не случайные и что они испытывают по меньшей мере уважение к собравшей их идее и её инициатору. Что остаётся сказать. Известно, что в прошлом году у Миланского эдикта был «полукруглый» юбилей – 1700 лет. Согласитесь, весьма отдалённое от нас время. Победа над язычеством и начало христианизации Римской империи тогда, безусловно, открыли путь новому историческому времени для человечества. Император Диоклетиан, как принято считать, весьма незаурядный и даже выдающийся государственный деятель, не совершил, по оценкам политических историков, главного: за смелыми административными реформами он не озаботился нравственными переменами в обществе. А именно – не счёл важным наладить мир и согласие между политикой и верой. По прошествии полутора тысяч лет и ещё двух веков сверх того удивительно актуальными оказываются давние проблемы. И давние ошибки. И давние заблуждения человечества. Татьяна Соболева. 12 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию De Profundis К итогам конференции «Судьба принципов внеконфессионального государства и свободы совести». От Миланского эдикта до нынешнего «светского государства» Будущее, скрытое в глубоких недрах России, заключается не в разрешении политических и социальных затруднений, но в подготовляющемся рождении новой религии, третьей из числа богатых возможностей в христианстве… О. Шпенглер Ш пенглер не так много написал о России. Она находилась вне круга его тематики, вне круга вопросов, требующих постоянного внимания. Пребывая в «своем» культурном мироздании, он напряженно следил за тем вариантом «игры в бисер», за той шахматной партией, где отыгрывалась судьба Европы. Судьба России игралась на другой доске. Однако, следя боковым зрением и за этой партией, он порой высказывал интересные (пусть далеко не всегда верные) суждения о России, делал удивительные прогнозы о её будущем (вот как этот, вынесенный в эпиграф к заметке), удивительные во многих отношениях, например, своей несвоевременностью. С чего бы, глядя на революционный, безбожный разгул в России 1919 года, делать такое утверждение, странное даже и сейчас, почти через 100 лет, в совсем другой вроде бы стране? Как можно вопреки действительности верить в то, во что мы и сами, вероятно, не очень-то верим?.. Или, скажем, не удивительно ли, что этим шпенглеровским идеям о грядущей миссии России в русской культуре лучше всего почему-то соответствуют идеи славянофилов, представителей наиболее неевропейского направления мысли? Хомякова, например. Да много ещё удивительного в прогнозах Шпенглера, не буду перечислять, потому что речь, в конце концов, не о том. Речь о другом, хотя и Шпенглер припомнился, конечно, не зря. Он совершенно естественно приходит на ум всегда, как только поднимаются проблемы современной культуры, духовного развития человечества, общечеловеческих ценностей. Ибо то, что происходит в мире, было давно предсказано им и исполняется с безжалостной точностью. К нему и обращаемся за опознанием возникающих проблем. Об одной из таких судьбоносных для человеческого духа (то есть «шпенглеровских») проблем современного мира и пойдёт разговор. 14 октября в конференц-зале ИНИОН прошла конференция «Судьба принципов внеконфессионального государства и свободы совести». От Миланского эдикта до нынешнего «светского государства», организованная журналом «Посев» и ИНИОН РАН. Доклады читали известные учёные, специалисты по вопросам культуры и религии, представители церкви. Материалы конференции, несомненно, будут опубликованы, поэтому мое дело, скорее, в том, чтобы передать свои впечатления от происходившего. Первым делом хочу отметить, что в этой конференции мне более важным представлялся сам факт её проведения, нежели итоги. Положение христианства в современном мире (особенно в последние десятилетия) вызывает тревогу, и об этом пора говорить в полный голос. «Мы, люди Запада, в религиозном отношении конченые люди». Приговор Шпенглера произнесён, конечно, давно, но в последние годы звучит как-то поособенному зловеще актуально. Что же касается России, то нынешнее отношение общества к христианству я бы назвал скорее индифферентным, нежели как-то ещё, причём, как мне кажется, в постсоветское время ситуация даже ухудшилась. И, видимо, будет ухудшаться дальше. То, что 75 (или около этого) процентов россиян теперь считают себя христианами, вряд ли может внушать оптимизм. Это дань традиции. Считать себя христианином и являться христианином – разные вещи (похожую мысль, исходя из несколько иных предпосылок, высказал в докладе на конференции протоиерей Георгий Митрофанов). После исчезновения железного занавеса нас приучили некритически относиться к достижениям (как действительным, так и мнимым) остального, цивилизованного мира. Мы привыкли вбирать в себя, усваивать как нечто обязательное для всякого цивилизованного человека, самой собой разумеющееся декларируемые им общечеловеческие ценности, не успев за своими проблемами заметить, что в мире-то сейчас происходит что-то неладное и что большинство из находящихся на слуху, считающихся наиболее важными для современного человечества «ценностей» в нынешней их трактовке настолько странны, что добровольно принять их, посчитать для себя обязательными можно не иначе как в завороженном, под гипнотическим воздействием состоянии. Увы, в каком-то таком, малоадекватном, словно бы не совсем способном отвечать за свои действия, нездоровом состоянии мир (и мы) их и принимает, не задумываясь о том, что «духовное развитие» (это слово уже смело можно брать в кавычки) человеческого сообщества и, следовательно, вырабатываемые им новые общечеловеческие ценности становятся всё менее христианскими, или, вернее, всё более антихристианскими. А в пределе, учитывая глобализацию, вообще внерелигиозными, что лишает эти общечеловеческие ценности этического обоснования (вроде нет ни одной работающей нерелигиозной этики). Поэтому, повторюсь, любое общественное действие, призывающее обратить серьёзное внимание на положение христианства в стране и в мире, заставить задуматься над проблемой, доброе и нужное дело. В от таким добрым и нужным делом и стала прошедшая конференция. Название её оказалось очень условным (если только не произносить, в духе опять же Шпенглера, слово «судьба» тогда, когда она уже практически свершена), а речь (как я и предполагал) в основном шла о современности. Историческому аспекту взаимоотношений церкви и государства, веры и общества был посвящен один доклад (Ю. В. Ушакова «Церковно-государственные модели в католичестве и православии»). Остальные доклады были совершенно разноплановые, на злобу дня. Как их лучше охарактеризовать? Как вести с фронта, как сообщения За Россию из «горячих точек» человеческой духовности. Судя по многообразию тем, поднятых на конференции, таких «горячих точек» отмечено много. Решительный перелом в отношениях христианства и общества (вернее, общества к христианству) произошёл не так давно, но за это недолгое время христианство настолько потеряло вес и влияние (даже, можно сказать, значение) в мире, а с другой стороны, настолько усилились противохристианские тенденции со стороны светского общества и даже уже (многие примеры) светской власти, что в одном из докладов прозвучала мысль, что происходящее сейчас с христианством в Европе можно уже называть началом гонений… Конференция была долгой (почти семь часов) и насыщенной. Разбирались правовые и философские аспекты происходящего: нужно ли считать декларируемую современными светскими государствами внеконфессиональность желанием власти сохранять нейтралитет в религиозных вопросах и как это выглядит на практике. На чём строится новая идеология таких светских государств и т. п. Высказывались интересные мнения, завязывались дискуссии. Был доклад о нравственно-духовном состоянии российского общества до революции. О свободе совести и защите её известными русскими писателями-христианами. Об освоении современным христианством новых центров в Африке и Азии… В целом и с точки зрения итогов тоже конференция получилась. Поделились друг с другом наболевшим, опытом его переживания и осмысления. Привлекли (не сомневаюсь, что после публикации материалов конференции так и будет) внимание к важному вопросу. Ещё раз повторюсь: сделали доброе и нужное дело. Что из этого выйдет? Вот вопрос, который, думаю, волнует и меня, и участников прошедшей конференции, и других неравнодушных к судьбе христианства людей. Не из итогов конференции, а из таких (думаю, они ещё будут) разрозненных попыток противостоять деструктивным процессам современности. Убывание духовности, разрушение культуры, ситуация с христианством – всё это слишком серьёзно, если вдуматься… Но вдумываться мы (современное человечество) пока вроде бы не хотим. Что (или кто) может заставить нас думать? Конференциями, подобными прошедшей, вопрос, конечно, не решить (вспомним опыт религиозно- № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 13 философских собраний Серебряного века). Даже нельзя, наверное, как следует поставить, во всей надлежащей величине. Вот ещё одно впечатление: неоднократно во время конференции отмечал, что звучат на ней имена светских мыслителей: Шпенглер, Вебер, К. Леонтьев, Хомяков, Соловьев, Бердяев, Федотов и другие. Церковных мыслителей представлял, кажется, только блаженный Августин, да и то упоминался по какому-то малозначительному поводу. Но дело даже не в этом. Сама проблема современного состояния христианства в мире, судя по всему, представлялась участникам конференции как в первую очередь культурная. И пытались они, соответственно, решить её в шпенглеровском, светском ключе как культурную проблему: европейскую, российскую, общую. В одном из докладов было высказано суждение, что христианство в нынешнем мире является одним из сегментов (локализованных, отделённых друг от друга сегментов) культуры. В этом, видимо, и есть ошибка нашего современного мышления. Христианство не является (не должно так определяться в сознании христианина) сегментом культуры. Это опять-таки шпенглеровская, безрелигиозная постановка вопроса, и в таком виде у него решения нет. Отношения культуры и христианства должны, видимо, строиться не как отношения целого и части, а как та же симфония: взаимно укрепляя друг друга, сосуществуя нераздельно и неслиянно, но никак не заменяя одно другое. Это, наверное, мое частное убеждение; но если я прав, это значит, что в проблеме должно быть не только культурное решение. И тогда следует уповать на то, что какие-то серьёзные действия предпримет и церковь. Есть ли выход из неизбежности? Может ли быть преодолен шпенглеровский фатум каким-то не учитываемым нами чудом, способным отменить уход христианского духа из рождённой этим духом культуры? А если так, то, может, каким-то подобным же чудом способно сбыться шпенглеровское пророчество о судьбе России? Здесь можно только предполагать, надеяться, взывать из глубины, уповая, что будем услышаны, и делать то, что зависит от нас. Прошедшая конференция – достойный пример такого делания. Она не может решить проблему, однако помогает её заметить. А. Смирнов. Книжная ярмарка в Москве Новинки «Посева» на Международной книжной выставке В Москве прошла 27-я Международная книжная выставка-ярмарка. С 3 по 7 сентября книжный ежегодный форум представил 200 тысяч изданий на десятках языков мира из 63 стран. В экспозициях художественная, научная, документальная литература и детское книгоиздание. Главной темой этой выставки стало создание программы, направленной на восстановление исторической памяти. 100-летию начала Первой мировой войны была посвящена не только тематическая экспозиция, но и многочисленные премьеры книг, изданных специально к годовщине события. Эта война перевернула тогдашний миропорядок, захватила в водоворот боевых действий едва ли не половину мира, привела к развалу могущественных империй и, как следствие, к волне революций. Исход Первой мировой стал для России трагичным: братоубийственная Гражданская война, раскол страны и общества на два непримиримых лагеря. Восстановить историческую память о Первой мировой войне, которая долгие годы была в нашей стране забыта, можно через книги – документальные исследования и воспоминания очевидцев тех лет. 14 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 Н есколько новых книг, посвящённых тем военным событиям, появилось и у издательства «Посев». Например, новинка «Великая война. Верховные главнокомандующие», которая была выпущена к августу этого года, к годовщине войны. «Это рассказ о двух верховных главнокомандующих, – поясняет Руслан Гагкуев, издатель книг, посвящённых истории Первой мировой и Гражданской войн. – О великом князе Николае Николаевиче и императоре Николае Втором. Оригинальность задумки этой книги заключается в том, что мы под одной обложкой поместили воспоминания современников об этих исторических деятелях и очерки современных историков. То есть у читателя будет возможность оценить действия командующих со всех сторон. Мнения современников и историков кое-где пересекаются, но совпадают не всегда. Когда пишет о событиях современник, особенно если это дневники, он о многом ещё не знает, а историк уже видит всю ситуацию как бы сверху. Кто из них объективен – решит сам читатель. В книгу вошли воспоминания Ю. Н. Данилова, генерала штаба верховного главнокомандующего, и П. К. Кондзеровского, генерала при верховном главнокомандующем. Их оценки очень интересны. Генерал Данилов, допустим, оценивает действия главкома очень высоко и не доверяет полководческим способностям Николая Второго. Кондзеровский, который прошёл почти всю войну, в целом позитивно оценивает смену верховного командования в августе 1915 года. Мы намеренно оставили некую дискуссионность в книге, не навязываем свою точку зрения, читатель сам сделает выводы, прочитав эти разные взгляды». Другая новинка на выставке – «Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока». «Это оригинальное издание, не имеющее, пожалуй, аналогов в российской исторической науке, – добавляет Руслан Гагкуев. – Впервые изданы воспоминания участников войны с другой, германской стороны за 1918 год. Они описывают весь процесс оккупации и последующий вывод германских войск с территории нынешней Украины. Такое никогда не публиковалось в России или Союзе. Этот обобщенный труд, который создали офицеры германского генерального штаба, некое резюме, которое подводит итог Первой мировой войне». За Россию Армия противника всегда была известна своей железной дисциплиной, они отходили в полном порядке, но внутри у них был полный развал настроений. В книге описывается разложение армии, с каким трудом они уходили с занятой территории. Во-первых, немцы уходили непобежденными, а по решению своих главнокомандующих. Во-вторых, в армию проникали революционные настроения. На противника давила российская действительность, анархия, которая царила в то время в нашей стране, всё это негативно сказывалось на моральном климате германских войск. Эта книга поможет лучше разобраться в процессах, происходивших на стороне противника. Некнижная новинка – это календарь «За единую и неделимую Россию» на 2015 год, который состоит из агитационных плакатов и листовок белых армий за период Гражданской войны. Многие из них публикуются впервые. Такие листовки и плакаты висели на стенах домов, которые в 1918–1919 годах занимали белогвардейцы. В продолжение военной темы, но уже более близкой к нам по времени, Великой Отечественной войны, вышла новая книга Ю. В. Лебедева «Блокадный пасьянс». Идея книги пришла автору в тот момент, когда он читал дневники четверых участников блокады: двух человек из немецкой армии, жительницы блокадного Ленинграда и советского корреспондента. Мысли этих незнакомых между собой людей переплетались и хорошо дополняли друг друга. Четверка в своих воспоминаниях раскрывала свою судьбу в начальный период боев за Ленинград. Автор решил соединить их мемуары, чтобы получилась своеобразная беседа блокадников, перекличка мыслей. Все они описывают события по дням, свои думы и впечатления о происходящем. Блокадники заставляют задуматься об ужасах войны и несчастьях маленьких людей. О том, что русские и немецкие солдаты лишь выполняют приказ, а идеология для обеих сторон служит только дополнительным оружием. В беседу четверки вступает автор, наш современник, который даёт оценку тем событиям и действиям персонажей, а также представляет неизвестные ранее документы и факты. Тем самым создается живой диалог поколений. Другое издание о Второй мировой войне – «Своя чужая война. Дневник русского офицера вермахта 1941–1942» Р. В. Завадского. Это дневники русского № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию эмигранта, который оказался в составе немецкой армии в качестве переводчика. Книга – его размышления о том, что с ним произошло, о трагической роли эмиграции, о жизни людей, оказавшихся вдали от Родины. Читатель сможет взглянуть на мир глазами человека, решившего участвовать в войне против СССР. В издании также представлены редкие фотографии и материалы, некоторые из них публикуются впервые. Еще одна книга – новинка весны этого года, о которой мы уже подробно писали, – «От зарубежья до Москвы. Народно-Трудовой Союз (НТС) в воспоминаниях и документах. 1924–2014». Издание повествует о 15 девяностолетней борьбе членов НТС с коммунизмом на всем протяжении ХХ века. В сборнике опубликованы воспоминания более двух десятков авторов. Все они были очевидцами и участниками событий прошлого столетия. Кроме шести новинок посетители выставки разбирали и ранее изданные экземпляры. Одними из самых популярных, например, были книги Аркадия Аверченко. Его прозвали «русским Гашеком» за сатирическую манеру повествования. Елена Володина. Столетие войны Великая война. Верховные главнокомандующие. М.: Посев, 2014. С толетие исполнилось в этом году с начала Первой мировой войны. За множеством грандиозных событий и потрясений, которыми изобиловала история после этого, как-то уже притупилась, несомненно, острота восприятия, смазалась значимость произошедшего тогда, в 1914 году. Но ведь если вдуматься, большинство дальнейших мировых событий пошли по направлениям, заданным вопросами (решенными и нерешенными) Первой мировой. Например, закончилась бы эта война как-то более уравновешенно по своим итогам – не было бы необходимости во Второй, которая, можно сказать, логически продолжила то, на чём остановилась Первая. Не было бы нынешнего, послевоенного (а ведь это всё ещё он, мир, помнящий две великие войны), безальтернативно развивающегося мира… Задумаемся еще: если б Россия с Германией смогли все же договориться или просто не удалось бы втянуть Россию в военные действия, Первой мировой вообще могло не быть. А затем – ни коммунистического опыта, поставленного над доброй третью планеты и испортившего дальнейшую судьбу России, ни гитлеровского опыта, испортившего дальнейшую судьбу Германии… В этой войне вообще многое держится на «если бы». А что если бы не так, а иначе или ещё как – что тогда могло бы выйти?.. Эта же тенденция касается споров о двух главнокомандующих Русской императорской армией в годы Первой мировой – великом князе Николае Николаевиче и сменившем его впоследствии Николае Втором. Нужно ли было назначать кого-либо из них главнокомандующим или нет? Нужно ли было потом менять? Правильно ли они действовали? Эти и подобные вопросы волновали уже современников. В книге «Великая война. Верховные главнокомандующие», выпущенной издательством «Посев», как раз и представлены воспоминания современников, соратников обоих главнокомандующих, очевидцев. Наиболее значительное и интересное, дающее помимо самих портретов упомянутых главкомов ещё и достаточно подробную картину событий войны, принадлежит Ю. Н. Данилову, служившему генерал-квартирмейстером штаба при командовании великого князя. Воспоминания других участников сборника помельче масштабом 16 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 и в основном касаются более частных эпизодов, событий, интриг в ставке и при дворе, при этом весьма выразительно дополняя деталями картину, нарисованную Ю. Н. Даниловым. Воспоминания Данилова задают тон противопоставлению двух главнокомандующих, и автор решительно берёт сторону Николая Николаевича. «Всем было хорошо известно, что император Николай Второй не обладал ни необходимыми знаниями, ни опытом, ни волею и что весь его внутренний облик мало соответствовал грандиозному масштабу войны». Великий князь, по словам Данилова, был выбором армии. Тем самым военачальником, который и требовался. Он был прям, честен, умел слушать советы подчинённых. Его популярность в армии вызывала серьезное беспокойство Николая Второго, его супруги, ближайшего окружения, которому, когда началась на фронте полоса неудач, удалось добиться смещения великого князя и отсылки его на дальний кавказский участок. Трудно сказать, насколько предвзято мнение мемуаристов, однако практически во всех материалах, вошедших в состав книги, симпатии либо на стороне великого князя, либо, в лучшем случае, не на стороне императора; самые благожелательные из авторов пеняют ему на то, что не нужно было отстранять великого князя от решительных действий, ибо обстановка требовала «не распылять силы, а объединять». Признавая за императором важную роль в поднятии боевого духа войск (поездки на фронт, встречи с боевыми частями), мемуаристы, по большому счёту, ничего о других его военных талантах не говорят. Так и кажется, что управление войной шло как-то мимо императора, а он исполнял роль фигуры-символа. Несколько выправляет это одностороннее впечатление от материалов сборника работа современного автора А. В. Олейникова, доказывающего, что именно благодаря руководству Николая Второго Россия выправила критическое положение на фронте, развила успех, но была остановлена уже на самом пороге победы. Впрочем, надо сказать, что в неудачах войны не обвиняют ни великого князя, ни императора Николая Второго. Подчеркивается, что столь грандиозная война, ведущаяся одновременно на разных фронтах, ставит успехи или неудачи одного участника в прямую зависимость от успехов и неудач его союзников. Этим определялась и стратегия русской армии, «…имевшая в огромном большинстве случаев своей задачей облегчить положение или действие своих союзников на тех театрах, которые в данный период времени считались, по общей обстановке, первенствующими», указывает Ю. Данилов. Вторит ему и автор предисловия. «Если отойти от политической составляющей происходивших в годы войны событий и попробовать посмотреть исключительно на военный аспект, в деятельности главкомов можно увидеть немало общего, характеризующего позицию России в мировую войну в целом. Во-первых, это, конечно же, верность союзническим обязательствам и помощь странам Антанты. Как Николай Николаевич, так и Николай Второй вели, прежде всего, коалиционную войну, стремясь к блоковой победе в ней и понимая её недостижимость лишь своими силами. Действия русских главковерхов За Россию во многом исходили из того положения, в котором в 1914–1916 годах находились на Западном фронте войска союзников». Кстати, предисловие к сборнику тоже можно отнести к разряду имеющих самостоятельную ценность материалов. Оно емко и очень удачно описывает круг проблем, затронутых в сборнике, и предпосылает к ним хороший комментарий, не только проясняющий, но и дополняющий, объединяющий более частные взгляды мемуаристов на проблему главнокомандования в Первой мировой. В целом же, надо сказать, сравнение двух главнокомандующих на страницах книги ведётся не как сравнение военных специалистов, а как людей, что тоже интересно. О членах императорской фамилии написано много, но здесь, в книге, представлен оригинальный взгляд на них – в военной обстановке. Какие черты характера и как проявились на фронте? Как повели себя герои в той или иной напряженной ситуации (воспоминания захватывают и момент отречения Николая Второго от престола). Конечно, на всех текстах сборника лежит некий налет отстранённости. Всё-таки члены царской фамилии – не близкие друзья, фронтовые товарищи и т. п., а члены царской фамилии. И как бы негативно (или позитивно) ни относились к ним очевидцы, чувство почтительной дистанции (возможно, даже бессознательной), отделявшее их от великого князя и императора, не давало возможности ни узнать их достаточно близко, ни высказаться достаточно откровенно (в данном случае синоним слова «безоглядно»). Но и эти воспоминания, сделанные с некоторой дистанции, представляют немалую ценность. Уделено авторами немалое внимание и трагическому исходу войны (напомним, для России это закончилось крушением в 1917 году великой империи). Выдвигаются разнообразные предположения, упреки, оправдания, запоздалые пожелания о том, что нужно было сделать, чтобы предотвратить это, в частности, что могли сделать великий князь Николай Николаевич и император Николай Второй. Но, возможно, с начала войны уже нельзя было сделать ничего. Возможно, многолетнего напряжения не выдержала народная психика. Экономические тяготы, оккупация, коснувшаяся части населения, гибель миллионов на фронте – возможно ли народам, на долю которых выпало такое, сохранять душевное здравие и спокойствие? Крушение трёх империй, коммунизм и национал-социализм, ещё одна мировая война, по масштабам превзошедшая предшествующую, Хиросима – вот только основные нити, вытянутые из клубка Первой мировой, столетие которой отмечается в этом году. Книга издательства «Посев», запечатлевшая на своих страницах и отношения между людьми, рождённые войной, и ушедшие довоенные – российские – человеческие ценности, воплощением и образцом которых (несмотря на свои личные странности) были оба верховных главнокомандующих Русской императорской армией, – великий князь Николай Николаевич и император Николай Второй, – хороший подарок тем, кому интересны проблемы российской истории. Л. Волчков. № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию 17 Война после войны Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока / пер. с нем. и комм. Л. В. Ланника. М.: Посев, 2014. «В ниманию читателя предлагается перевод специфического и редкого германского издания 1936 года, а именно – первого из девяти томов серии работ о тех боях, в которых германским войскам довелось участвовать уже «после войны», то есть после заключения Компьенского перемирия 11 ноября 1918 года. В нём впервые за прошедшие почти двадцать лет офицеры германского генштаба подвели итоги выводу войск германской армии с Востока…», – так начинается предисловие к уникальной книге, выпущенной издательством «Посев» к 100-летию Первой мировой войны. Книга эта уникальна хотя бы своим замыслом. Когда в 1918 году война была окончена и огромное количество немецких военнослужащих оказалось далеко за границами Германии, остро встал вопрос: как вывести их домой с наименьшими потерями? «Для любого специалиста и даже для всякого вдумчивого дилетанта было ясно, что вывод этой миллионной армии чисто технически представляет собой громадный объём работы, требующей ясных решительных указаний сверху и охотного и пунктуального исполнения их всеми подчиненными инстанциями». И если отвод войск с Западного фронта получился более или менее организованным, то на Востоке – из-за несоблюдения, по разным причинам, обоих вышеупомянутых условий организованного исхода – возникли многочисленные сложности. Все они были потом учтены и описаны немецкими офицерами генштаба. Получилась военно-историческая работа, составившая содержание этого тома. Работа, которая могла служить учебным пособием при планировании будущих военных действий (шёл уже 1936 год, и новая война неотвратимо надвигалась). Основные – внешние для отступающих немцев – сложности на Востоке, конечно, были связаны с состоянием политической нестабильности, которое сложилось к 1918 году. По разрушенной войной огромной территории Украины гоняли друг друга не то местные банды, не то (а порой одно и то же) правительства новых суверенных государств. Пройти через территорию, контролируемую этими разнообразными правительствами, можно было зачастую только посредством откупа (денежного или вещевого: имущество, оружие и т. п.). И то – заплаченное отступное далеко не всегда бывало гарантией того, что пройти удастся мирно. «Бои некоторых составов при перевесе сил украинцев по большей части заканчивались поражением немцев. Раненых зверски калечили». Так же по отношению к немцам себя вели и большевики в России (правда, под большевиками авторы труда зачастую понимают всех политически неопознанных и не питающих доброго чувства к немцам местных жителей). Но входить в контакт с большевиками было намного опасней. По этой причине (она будет указана завершающей в числе наиболее важных) немцы такого контакта старались избегать. Нестабильность политическая усугублялась развалом хозяйственным. Железные дороги находились в настолько плачевном состоянии, что по ним в сутки удавалось провести едва ли несколько поездов. При этом нельзя забывать и вечную нужду Германии в энергоресурсах и продовольствии: «…от железных дорог полностью зависел и вывоз продовольствия, важность которого до сих пор затмевала все прочие военные и политические соображения». Организованная эвакуация войск железнодорожным транспортом в результате не состоялась. Не сгруппированные в банды местные жители оккупированных территорий, через которые пришлось проходить отступающим войскам, – в прибалтийских странах, Украине, России – тоже, естественно, не выказывали большой любви. Иногда с ними удавалось договориться и закупить, например, провизии на дорогу. Зачастую не удавалось и этого. Здесь многое зависело от случайных обстоятельств и, естественно, от того, как выказали себя немцы во время оккупации. «Особое значение для дальнейшего развития событий на Востоке имели отношения оккупационных властей и населения на огромных управляемых ими территориях». Е щё одной важной причиной сложностей при выводе войск (авторы труда не пытаются акцентировать на этом внимание; они вообще избегают, насколько возможно, взваливать вину за немецкие просчёты на кого-то другого) было поведение победителей в войне, стран Антанты. Им хотелось при минимуме затрат обеспечить хоть какую-то стабильность на востоке Европы. Присутствие немецких войск эту «хоть какую-то» стабильность давало, и потому зачастую победители искусственно затягивали их вывод с той или иной территории. Таковы важнейшие внешние причины, не позволившие аккуратным и педантичным немцам организовать упорядоченный вывод войск на родину. То, что помешало извне. К этим причинам хочется добавить от себя ещё одну, метафизического характера. В книге о ней напрямую, конечно, ничего нет, она всплывает где-то на заднем плане, но часто и поэтому, кажется, напрашивается быть поименованной. Шпенглеровский пожиратель пространства, «фаустовский человек», этого пространства, как неоднократно выяснялось на практике, боится и не понимает. И, попав на него, не знает, что ему делать. Привыкший жить в «шаговой доступности» от всего необходимого, привыкший к тому, что любой величины пространство должно быть разделено на небольшие клеточки (вот как в Европе), к тому, что в любое цивилизованное место можно добраться в течение небольшого количества времени... Дойти или доехать… А здесь, на диких просторах… «Достаточно указать на панический страх солдат остаться без офицеров на огромных заснеженных 18 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 пространствах, выбраться из которых самостоятельно они полагали невозможным». Е сть ещё причина внутренняя и, по мнению авторов сборника, самая важная, определившая неудачные результаты при отступлении. Это – исчезновение дисциплины, моральное разложение войск. Там, где дисциплина сохранилась, отступление происходило правильно и грамотно. Авторы поют на страницах труда едва ли не гимн (в документальной прозе) Баварской 4-й кавалерийской бригаде. «Марш в 1900 километрах за 2,5 месяца, то есть средний переход в день 26 километров, через охваченную восстаниями территорию, без оглядки на вышестоящие инстанции и почти без поддержки со стороны других частей, по плохим дорогам и при ужасной погоде уже был выдающимся в своём роде свершением». Тех же эпитетов удостоились и другие немецкие части, сохранившие порядок и сумевшие организованно уйти в Германию. Но больше внимания уделено другому: «Батальоны, в один из дней храбро сражавшиеся, в последующие совершенно выходили из строя. В одних и тех же кавалерийских полках одни эскадроны действовали отлично, а другие были попросту ни на что не годны. Отъезд частей целиком без приказа и без офицеров, недозволенные переговоры с противником, сдача оружия и его продажа врагу, открытые мятежи были в порядке вещей». «По мере исчезновения дисциплины уходило и чувство товарищества. Только одна мысль – по возможности быстро добраться до дома – будоражила умы». «Указание на чувство долга и товарищества, судьбу соседних соединений, необходимость охраны вообще всего немецкого дела более не действовало на этих безучастных людей». Это встречается в сборнике сплошь и рядом. Непосредственный контакт с революционной Россией, разлагающее действие большевицкой агитации на немецкую армию оказались едва ли не хуже всех остальных бедствий, свалившихся на отступающую армию. Введение (по большевицкой моде) солдатских советов превратило многие подразделения в вооружённые отряды, самовольно пробивающиеся на родину. Авторы сборника с возмущением указывают: «На место прежних авторитетов заступило, и не по желанию войск, а навязанное сверху, любимое детище находящейся под влиянием большевиков революции – солдатские советы». «Германские войска под строгим командованием своих офицеров показали себя лучшими в мире. Когда же они от него освободились, то оказались куда хуже по поведению и трусливее в бою, нежели наскоро обученные украинские и большевистские части… Для германских войск особенно необходима поэтому строгая дисциплина и выучка. Однако это будет невозможно до тех пор, пока существуют солдатские советы». «Введение солдатских советов повсюду только способствовало отстранению командования и разложе- За Россию нию войск… Их введение стало роковой ошибкой, их деятельность была не чем иным, как легализованным бунтом». В книге множество примеров, честных и подробных описаний всего происходившего с такими войсковыми частями. Авторы ничего особо не скрывали, не замалчивали: негативный опыт – это опыт, который надо учитывать, наверное, в ещё большей мере, нежели положительный. Самозахваты поездов, железнодорожных узлов, торговля оружием и т. п. – всего этого авторы хотели на будущее избежать. Редкие (всего несколько) примеры организованного отступления интересны только со стороны описания внешних препятствий, которые приходилось преодолевать отступающим; во внутренней же стратегии отхода ничего интересного нет: всё делалось так, как надо, правильно и потому без интересных неожиданностей. Но чаще, увы, всё происходило интересно. Интересно для нас, читателей. Я не останавливаюсь на пересказе какого-либо конкретного эпизода потому, что этот военный труд вполне способен вызвать художественный (не говорю уже об историческом) интерес, и только могу рекомендовать читать его. Авторам же труда, конечно, не хотелось, чтобы книга по военному искусству оказалась вдруг интересна постороннему читателю. Но так уж сложилось тогда… «В первую очередь это нанесло тяжелый удар по чести и репутации немецкой нации в глазах всех народов, расселившихся от Дона до Финского залива, то есть было поражением всего германства, которое, возможно, будет сказываться ещё столетия». Аналитиков германского генштаба беспокоила честь и репутация Германии. Не только современной им Германии, но Германии исторической. Не забудем, что шёл уже 1936 год. Германия уже изжила старые болезни, взамен их приобретя новую, которая была едва ли не хуже. А через несколько лет ей предстояло изжить и эту болезнь, получить уже справедливое и безоговорочное (после Первой мировой справедливость поражения была в глазах немцев очень сомнительна) поражение и вновь вылечиться так, что сразу и не скажешь, к добру это или к худу. З адумывался ли кто, размышляя о несчастной судьбе России в ХХ веке, что есть ещё одна страна, пусть экономически успешная, но… ведь не хлебом единым? Ещё одна страна с не менее, если не более, трагической судьбой, страна, в ХХ веке почти уничтоженная духовно: бывшая страна Гете и Дюрера, Бёме и Гегеля, Баха и Бетховена, того же Шпенглера… Стоит помнить и об этом, читая такие книги, как выпущенный «Посевом» труд немецких военных историков. Многое в человеческой истории исказила Первая мировая и её неизжитые сразу последствия… Рекомендую эту, несомненно, интересную и полезную книгу всем интересующимся историей. Н. Шагин. Долгое честное служение Лёгкая И. Летающий архиерей. М.: Посев, 2014. П очти столетие уже прошло с начала первой русской эмиграции, трагичного исхода множества людей со своей земли, и без малого три десятилетия с тех пор, как стало возможным возвращение, увы, уже (за редкими исключениями) не людей, а только их имен, на Родину. Но возвращение продолжается до сих пор. Ещё одно имя, ещё одна судьба, история № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию 19 жизни представлены издательством «Посев» в книге И. Легкой «Летающий архиерей». Это рассказ о епископе Русской православной церкви Заграницей Иоанне Лёгком. отец был хиротонисан во епископа, с назначением на кафедру БуэносАйресскую и Парагвайскую» и еще четыре года трудился там, налаживая работу южноамериканских епархий. Ушёл он на покой в 1994 году, в азвание сначала показалось мне возрасте 87 лет. странным. Я уж, прочтя его, воВ-третьих, в книге много сведений образил, что речь пойдёт о каком-то о других православных иерархах, с бывшем авиаторе, позднее священнике, которыми судьба сводила о. Иоанно нет. Видимо, имелась в виду судьба на и его семью. Начиная с архиепиперелетной птицы – с места на место. скопа Иоанна Рижского, погибшеКак выяснилось при прочтении, такое го в 1934 году (при пострижении в толкование более чем справедливо. Ибо монашеский чин в 1990 году о. Иоанну Лёгкому оставили имя Иоанн, куда только не забрасывала судьба владыку Иоанна – от Прибалтики, где на«...в память рукополагавшего его в чинал он свое служение, до назначения священный сан священномученика на епископскую должность в Южной Иоанна, архиепископа Рижского»), Америке. Долгое честное служение. Долмитрополита Сергия (Воскресенскогая (без малого девяносто лет) честная го), погибшего в 1944 году, и дальО. Иоанн Лёгкий. жизнь. Сквозь все невзгоды, а иногда и ше автор словно бы задался целью наперекор эмигрантской судьбе. вспомнить как можно больше таКнига получилась интересной. Воких людей, оставить о них страницупервых, это воспоминания автора о своём отце, книга другую воспоминаний. Об их жизненном пути, вере, об личная, и она как таковая рассказывает нам, пусть в об- их делах на благо церкви и своей паствы. щих чертах, историю семьи, которой довелось пройти через многолетние испытания: послереволюционной щё часть книги (что-то вроде приложения) содействительностью, войной, эмиграцией. Историю седержит несколько авторских текстов о. Иоанна мьи священника. А ведь это интересно даже само по Лёгкого: послание к южноамериканской пастве, доклад себе, независимо от эпохи: нравы, привычки, уклад. о Покаянии, предисловие к путеводителю по монастыНеобычно, познавательно, ведь не каждый из нас рос в рям и святым местам Российской империи, переиздансемье священника, служение которого начинается уже ному издательством «Посев» в 1988 году. дома и дети которого – его самая первая паства. Книга небольшого объёма, но довольно насыщенная Во-вторых, это жизнеописание одного из иерар- именами и событиями; по тону – легкая и светлая. Нахов Русской православной церкви Заграницей. В кни- верное, такой и должна быть книга о священнике, труге прослеживаются все этапы пути о. Иоанна: Двин- дившемся на своем поприще шесть десятков лет. Чтобы, ский (Даугавпилс) Александро-Невский собор, риж- несмотря ни на что, от неё веяло покоем и радостью. ский Свято-Троице-Сергиевский женский монастырь. Автору удалось добиться этой цели и сохранить для истории ещё одно свидетельство о трудах наших соотеПрибалтика. «К духовенству в Латвии относились с почтением, чественников, волей судьбы оказавшихся в эмиграции памятуя, как в революцию убивали священников. Отец и там в разных странах, на разных континентах исполпользовался уважением и любовью монахинь и при- нявших свой долг россиян, православных, священнохожан». служителей перед своей паствой, перед своим народом. Затем во время войны – Псковская православная Не сомневаюсь, что книга будет интересна всем и как миссия. Затем – Германия, где о. Иоанн Лёгкий пере- биография, и как исторический документ. шел в юрисдикцию Русской православной церкви ЗаА в Россию возвращается ещё одно славное имя. Как границей, а в 1949 году – переезд в США. Там – десять я уже упомянул вначале, продолжается этот процесс уже лет службы на должности второго священника при не первый десяток лет, но всё новые и новые светлые теВознесенском кафедральном соборе в Бронксе, затем ни возникают из былой неизвестности (у нас), всё новые Архангело-Михайловский собор в Патерсоне. истории жизни и дел замечательных людей былой России Крестил детей, венчал молодые пары, навещал открываются современным читателям, заставляя в очебольных, совершал требы, преподавал Закон Божий, редной раз подивиться светлым и чистым разнообразным хоронил людей, сопровождая их в последний путь талантам наших соотечественников и задуматься о масна кладбище в Новом Дивееве или на иных кладби- штабах послереволюционной российской трагедии. щах. Затем в 1990 году в день Успения Божией Матери Б. Серостанов. Н Е Книги «Посева» и журнал «Посев» на страницах «Нового мира» Новый мир. 2014. № 7. Завадский Р. В. Своя чужая война. Дневник русского офицера вермахта 1941–1942 года / ред.сост. О. И. Бэйда. М.: Посев, 2014. Великая Отечественная война с другой стороны, глазами русского офицера-эмигранта, вступившего в немецкую армию, чтобы с ее помощью содействовать «освобождению родины»: «1941 год, 24 ноября. На душе всё 20 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 тяжелее и тревожнее. Тяжелее, потому что больно за народ, тревожнее, потому что не знаю, как я из этой истории выскочу. Своим поведением и мероприятиями немцы восстанавливают против себя население. Встречали как избавителей, нелицемерно. Воевать не хотели, сдавались как могли. А теперь говорят, что при советах жилось лучше. Прошло ведь только три месяца; что же будет дальше?!» Составитель Сергей Костырко. Проценко П. «Великое шатание» на киевских холмах: 1918–1920. Посев. 2014. № 5 <http://www. posev.ru>. Фрагмент из книги о поэте и священнике Анатолии Жураковском (1897–1937), которая готовится сейчас к изданию. Среди прочего: «Народная учительница Прасковья Кучерявенко, всегда с содроганием вспоминавшая о годах Гражданской войны, проведенных ею в Киеве, писала о кровавых событиях, связанных с кратким правлением Петлюры и Винниченко: «Мне рассказывал мой отец, как один гайдамак, покончив со своей жертвой на соседнем дворе, вскочил в наш дом с окровавленным ножом в руке, вытер нож и руки о свои шаровары и принялся считать награбленные деньги. Затем он потребовал подать ему обед, но предварительно спросил, что приготовлено. На ответ мамы, что борщ сварен со свининой, так как негде и нечего было купить, он ответил, что в постные дни он не ест скоромного, и пристыдил моих родителей за нарушение поста. Так он и не пообедал, пошёл искать нескоромного. Такова была психология этого бандита». Составитель Павел Крючков. За Россию Сборник составлен в основном из воспоминаний русских эмигрантов, работавших в НТС, а также приводятся разного рода документы (обращения и официальные заявления руководства НТС, тексты листовок, библиографические списки изданных в НТС книг и т. д.); особое внимание отведено, пожалуй, самому сложному и противоречивому периоду деятельности этой организации – участию энтээсовцев во Второй мировой войне, которое происходило в самых разных формах – от организации антифашистского движения Сопротивления во Франции до попытки ушедших в немецкую армию членов НТС использовать победы немецкой армии для освобождения России от коммунистического режима. Композиция сборника, начинающегося воспоминаниями об НТС в 30-е годы и завершающегося рассказом о начале 90-х, как бы сориентирована составителем на некое цельное повествование об истории НТС в лицах и эпизодах. Открывает сборник развернутая вступительная статья Бориса Пушкарёва. Составитель Сергей Костырко. Новый мир. 2014. № 8. Грановский В. Нерусское собрание. Посев. 2014. № 6 <http://www.posev.ru>. «И самое главное, можно сколько душе угодно собирать русские собрания и зачитывать на них пустогрудые доклады, не пытаясь ничего понять в революционной трагедии, которая определила собою лицо нашего XX века и с грузом которой, как всё более выясняется, мы перешли в столетие длящееся. Прок для национального дела от таких совещаний – самый ничтожный, хоть бы на каждом из них писалось зараз по коллективному письму президенту и патриарху. В своей бесплодной регулярности подобные русские собрания всё больше будут походить на обратный их формальной задаче символ непрекращающегося русского рассеяния. Ибо перескочить в русскую православную государственность из царства полуразрушенного социализма за счёт лишь одного преусердного восхваления православной русскости, без дел веры (Иак., 2:18) – видит Бог, человекам сие невозможно». Составитель Павел Крючков. Браун Н. «Реквием» наизусть. В год 125-летия со дня рождения Анны Ахматовой. Посев. 2014. № 7 <http://www.posev.ru>. Браун оставил редкое свидетельство знаменитого дантовского вечера в Большом театре (1965), на котором выступала Ахматова. «В Президиуме были московская профессура, итальянские гости, сотрудники посольства. Над сценой под потолком было изображение нот советского гимна, а ниже был укреплён очень большой портрет Данте в профиль, с необычайно тощим лавровым венком на голове, что настраивало моё молодое восприятие на иронический лад. Кто из, как они шутя называли друг друга, «дантистов» открыл вечер, уже забылось. Вёл его Сурков. Выступивший академик Алексеев всерьёз подчеркнул, что Данте близок нам как демократ, что в своём «Аде» он показал грядущий капитализм. Что капитализм грядёт у нас после крушения СССР, тогда никто не предполагал. Из двух других выступлений следовало, что итальянский поэт явился провозвестником Октября (!). Слушать это было тяжело. Ведь академики не могли не знать его трактата «О монархии», который в СССР запрещён не был. Но когда я смотрел на сидящую в президиуме Анну Ахматову, все эти нелепости красной профессуры отступали. Слово о Данте, предоставленное ей, было встречено аплодисментами, очень громкими. Она выглядела величественно в чёрном платье, с её прямой осанкой и сединой. Темой её выступления были переводы Данте на русский, их место в русской поэзии. Она говорила о Михаиле Лозинском и Осипе Мандельштаме как переводчиках. При этом, конечно, многие слушатели знали: один – лауреат Сталинской премии, другой не вернулся из лагеря. Говорила она и о внимании Николая Гумилёва к творчеству этого поэта. Затем – о влиянии Данте на её творчество». Составитель Павел Крючков. Новый мир. 2014. № 9. От Зарубежья до Москвы. Народно-Трудовой Союз (НТС) в воспоминаниях и документах. 1924– 2014 / сост. В. Сендеров. М.: Посев, 2014. Новый мир. 2014. № 10. Лебедев Ю. Блокадный пасьянс. М.: Посев, 2014. Блокада Ленинграда в неожиданном ракурсе – автор книги предлагает текст-коллаж, составленный из № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию отрывков дневников блокадницы Елены Скрябиной («Годы скитаний. Из дневника одной ленинградки», первая публикация в Париже в 1975 году), Абрама Бурова (книга «Блокада день за днём», «Лениздат», 1979, в полном виде – «Геликон Плюс», 2011), а также из дневников фельдмаршала Вильгельма Риттера фон Лееба, бывшего, естественно, в те годы по другую сто- 21 рону фронта, и солдатских дневников унтер-офицера Вольфганга Буффа. Пятый повествователь в этой книге – сам автор, выступающий с комментарием современного историка. Составитель Сергей Костырко. Наши юбиляры «Самым главным стало то, что восемнадцать из отпущенных мне лет я провёл в России!» Борису Сергеевичу Пушкарёву – 85! Б орис Сергеевич Пушкарёв родился 22 октября в 1929 году в Праге, в семье белоэмигрантов. Имя его отца Сергея Германовича Пушкарёва широко известно в Зарубежной России. Историк, солдат Белой армии, он покинул отчизну в 1920 году. Ныне его книги широко издаются на родине. Побывав в год 85-летия Русского исхода в Севастополе, Борис Сергеевич так описывал свои впечатления: «Отсюда 15 ноября 1920 года 145 тысяч воинов русской армии и гражданских лиц в образцовом порядке на 126 судах навсегда покинули родину. Они образовали костяк Зарубежной Руси, которая за три четверти века пережила советскую власть. Скажу сразу, что для меня это время и это место имеют и личное значение. В Севастополе 85 лет назад после тяжёлого ранения в бою выздоравливал мой отец. Здесь он служил в управлении начальника авиации, потом на бронепоезде «Офицер», действовавшем на Сивашской дамбе. Здесь он вёл дневник, впервые опубликован- ный в альманахе «Белая гвардия» (№ 3). Отсюда отец отплыл в эмиграцию – в числе тех 145 тысяч». Отец БСП, обосновавшись в Праге, принимал активнейшее участие в выстраивании русской академической мысли в рамках «Русской акции» чехословацкого правительства, стоял у истоков Русского архива. Отец служил в Славянском институте чешской Академии наук. До 90-летнего возраста он писал и вёл исследовательскую работу, а Борис был ему «вроде ассистента». Мать Бориса Сергеевича – Юлия Тихоновна, урождённая Попова (1896–1961), дочь священника, преподавателя естествознания в Петрограде, была учительницей, покинула СССР в 1927 году. Оба родителя – родом из Старого Оскола. Уже в наше время Борис Сергеевич несколько раз был на родине родителей. В Праге Борис Сергеевич Пушкарёв учился в русской, чешской и немецкой школах. Идеей служения России он загорелся в молодежной организации «Витязей», русском патриотическом скаутском движении. Здесь же в 1944 году познакомился с НТС1. А вот желание стать архитектором сформировалось при чтении «найденной на свалке книги Альберта Шпеера». Летом 1945 года чешские коммунисты выдали семью Пушкарёвых Красной Армии, однако после допроса их отпустили, и семья перебралась на Запад, где провела четыре года в лагерях Ди-Пи. За это время Борис закончил немецкую гимназию, участвовал в русском скаутском движении и в общественной деятельности. В 1949 году семья прибыла в США по приглашению профессора Г. В. Вернадского. В 1950-м Борис Пушкарёв поступил на архитектурный факультет Йельского университета, который окончил в 1954 году со степенью бакалавра, а в 1957-м – магистра. Читал лекции по градостроительству в ряде американских университетов. Опубликовал, частично в соавторстве, на английском языке пять книг об эстетике автострад, теории пешеходного движения, анализе городского общественного транспорта, в частности рельсового. Первая из книг, «Рукотворная Америка», удостоилась национальной книжной премии США. В 50-е годы (до 1962-го) был секретарём старшего скаутмастера ОРЮР Б. Б. Мартино. В 50-е годы ездил в Европу по делам НТС. 22 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 В 1970 году впервые побывал на исторической родине. С 1961 по 1990 год служил в Нью-Йорке в ассоциации регионального плана, занимающейся строительством американских дорог и, в частности, метро. Заработал почетное звание «папа Лос-Анджелесского метро», рельсовые системы общественного транспорта, разработанные Борисом Сергеевичем вместе с коллегами, были построены в 14 городах. Карьеру он оставил, будучи уже вице-президентом ассоциации по научноисследовательской работе. В 1973 году Борис Сергеевич женился на поэтессе Ираиде Легкой (Ванделлос), русской эмигрантке из Прибалтики. Надо сказать, что НТС как организация в Россию не перешла, а начала складываться с 1970-х годов и ранее. В 1987 году, когда вышли из заключения Сендеров и Евдокимов, она из подпольной стала превращаться в открытую организацию. Постепенный перевод центральных органов в Россию в 1992–1995 годах был лишь заключительным этапом. В Совете НТС Борис Сергеевич состоит с 1980 года. Участвовал в разработке политических документов. В 1981 году создал в США Русский исследовательский фонд, занимавшийся изучением альтернатив советской политике и просветительской деятельностью. «Сигнал о капитуляции в мировой Гражданской войне, – отмечает Борис Сергеевич, – поступил из Москвы через 70 лет после её начала, когда М. С. Горбачев в «Правде» от 17 сентября 1987 года объявил об отказе от классовой борьбы в пользу общечеловеческих ценностей. Отказ от претензии на мировое господство вскоре повлёк за собой крушение диктатуры КПСС, а затем и Советского Союза – государства нового типа, созданного как инструмент для завоевания мира, как прототип всемирного союза социалистических республик. Логика причин и следствий здесь оставалась железной, нельзя было соблазняться толкованием СССР как российского государства, которым он никогда не был. Именно белая эмиграция 70 лет не уставала повторять, что «СССР – не Россия». Поэт Белого движения Н. Кудашев писал: Мы первыми подняли знамя, Мы первыми вынули меч, Изгнания годы за нами И горькая слава предтеч. Оглядываясь назад, Борис Сергеевич задавался вопросом: если бы Белое движение победило? И отвечал на него, что Россия, даже в нынешних границах Федерации, имела бы вдвое больше населения и была бы многократно сильнее экономически. Вся мировая история пошла бы иными путями. Сегодня можно сказать, что Белая идея одерживает моральную и историческую победу. Сыну белого солдата есть чем гордиться. С 1992-го по конец 2009 года БСП жил в Москве. «Переезд в Россию, – вспоминает он, – задержался. О своей осенней поездке (в 1989 году он побывал в СССР. – С. И.) я опубликовал репортаж в «Посеве», за что КГБ меня внёс в черный список тех, кому въезд в страну запрещен. Лишь когда в декабре 1991 года упразднён был За Россию СССР, а с ним и КГБ, я смог в марте 1992 года прибыть в Москву – всерьёз и надолго». Борис Сергеевич – автор курса лекций по экономической политике, который читал в 1993–1994 годах в Новом гуманитарном университете в Москве. С декабря 1995 года – председатель НТС. В 1999 году зарегистрировал и возглавил некоммерческое просветительское содружество «Посев», которое действует во Франкфурте-на-Майне и в России. Автор ряда проектов, связанных с просветительской и издательской деятельностью, популяризацией истории антикоммунистического сопротивления. «За пять лет пришли мы к выводу: надо сосредоточиться на издательстве «Посев». Чем я и занялся с 1999-го по конец 2009 года. И не пожалел. «Синица море не зажгла», но мы не только продолжили в Москве выпускать журнал, начатый после войны в беженском лагере на Западе, не только издали более сотни книг, большинство из которых, кроме нас, никто бы не сделал. Вокруг издательства сложился неформальный научно-исследовательский институт, в нём выросло четыре доктора наук, были опубликованы фундаментальные труды по истории Белого и Власовского движений», – говорит юбиляр. О дин из самых значимых проектов – вышедший под редакцией Бориса Пушкарёва коллективный труд «Две России ХХ века», первый учебник, параллельно дающий историю советской и антисоветской России. Он опровергает советские взгляды на Гражданскую войну, на красный и белый террор, на коллективизацию, на советский экономический рост, уточняет размеры трёх наших демографических катастроф, описывает советскую экспансию в мире, о которой сейчас не принято вспоминать, затрагивает историю Церкви и историю эмиграции. Ничего подобного в других современных учебниках нет. По состоянию здоровья будучи вынужденным вернуться в США, Борис Сергеевич остаётся в нашем строю. Оглядываясь назад, в очерке, опубликованном в «Новом журнале», он признался: «Самым главным стало то, что восемнадцать из отпущенных мне лет я провёл в России». Но, судя по его статьям, в том числе и в октябрьском номере журнала «Посев», у читателей и у нас, его соратников, нет ощущения, что БСП где-то вдали от Родины. Он по-прежнему в России, и Россия с ним. И нам, читателям, членам НТС, его друзьям, очень радостно сознавать это. Потому все, кто имел удовольствие общаться с БСП накоротке, навсегда остались в плену его человеческого обаяния, высокой эрудиции и интеллекта. Сын солдата Белой армии, Борис Сергеевич всегда остаётся рыцарем Белой идеи. Мы искренне поздравляем Бориса Сергеевича Пушкарёва с 85-летием и желаем ему здоровья и новых книг! Святослав Иванов. Национально-Трудовой Союз Нового Поколения (февраль 1936-го – ноябрь 1942-го) – Национально-Трудовой Союз российских солидаристов (ноябрь 1942-го – июль 1957-го), с 7 июля 1957 года – Народно-Трудовой Союз российских солидаристов. 1 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию 23 Наша история Между отцом и дочерью Открытое письмо героине публикации «Русская правда – третья сила?» Дорогая, Богом данная дочка! К ак же это так могло случиться? В огромном мире чужих людей мне удалось разыскать тебя, единственную наследницу моего рано ушедшего друга и учителя в организации сопротивления Мирослава Чипиженко. Единственную из потомков команды НРП «Третья сила» времени Второй мировой войны. Ты, хотя и жила с ним вместе, в одной семье, некоторое время почти ничего не знала о своём отце, его прежней жизни и героической его юности. Он почти ничего не рассказывал о себе, не посвящал тебя в своё прошлое. И совсем не потому, что был скрытен... Просто оберегал тебя от злобы этого мира. И потому ещё, что, не зная, есть ли в живых кто-то ещё из друзей-коллег, продолжал соблюдать железную конспирацию – обязательное условие нашей организации. Я, оставаясь на этом свете последним из всего состава центра организации, тщетно искал уцелевших коллег и, убедившись, в том, что нет никого, уже был обязан завершить действие нашего договора, открыть наши секреты, рассказать миру о товарищах, об организации НРП «Третья сила», о борьбе её против двух всесильных противников – немецких оккупантов и коммунистического режима в стране. Я рассказал тебе в своих письмах кое-что из того, что знал о нём, что мы вместе с ним переживали. И ты была мне благодарна. Подтверждала, что он и был именно таким в жизни, узнаваемым по описаниям в моих повестях. Соглашалась и с тем, что в тех условиях, где вам приходилось жить, ему было очень тяжело, охотно подтверждала ещё и своими доводами мои предположения о том, что даже и его преждевременный уход из жизни был организован идеологическими противниками, когда стали проявляться в обществе ощущения конца советской власти в коммунистической России. Ещё совсем недавно, 1 апреля, ты с букетом фиалок на фотографии из своего милого Донецка очень тепло, трогательно поздравила меня с девяностолетием. У нас с тобой было добрые взаимопонимания и добрые отношения. Однако за короткое время после того произошло столько событий, что с трудом они могли вместиться в эти несколько месяцев. Я просил тебя потребовать от КГБ области выдачи тебе копий документов из личного дела твоего папы, хранящихся в их архивах. Ты по закону имела на это право, так как он был реабилитирован и признан полностью невиновным. Теми документами многие факты из нашего прошлого были бы объяснены. Но главное: был бы документально подтвержден исторический факт существования и деятельности организации НРП «Третья сила». Ты обещала, но месяц за месяцем откладывала посещение КГБ. Даже когда на Украине уже повсеместно стали открываться двери этих страшных заведений. А новые правители были заинтересованы уже в публикации таких материалов, их было слишком много, и хозяева сами не управлялись их расшифровывать и обнародовать. Потом в Донецке началась какая-то не совсем понятная нам война… Ты вынуждена была ради спасения дочери и внучки оставить мужа и увезти их в далёкую незнакомую Москву «в гости» к подруге детских лет. Я как только мог всеми способами хлопотал, обращался к друзьям, знакомым, издательствам… Пытался помочь тебе в поисках работы, организации хоть временных заработков… В нашем издательстве тебе подарили мою книгу и подборку журналов с моими статьями. И ты обещала ещё и приехать ко мне в гости поговорить, посоветоваться… О чём? Ты призналась, что моя борьба в наше теперешнее время за признание организации НРП «Третья сила» достоверным историческим фактом и описание мною отдельных фактов заставила тебя крепко задуматься. «Буду думать», – написала тогда ты мне. А «философский вопрос», так странно изложенный: «И папа мой, и вы – люди порядочные. А тогда кто я?» заставил задуматься уже меня. Что-то сдвинулось, переместилось вообще в наших отношениях… Ты, видимо, чувствовала себя на распутье. Я не спорил с тобой, не убеждал ни в чём, ничего не доказывал. Ты будто спорила сама с собой, тебе было тогда, должно быть, нелегко. Однако меня в свои раздумья посвящать ты не хотела. Даже копии своих статей в журналы по моей просьбе мне не высылала, как бы защищая права на самостоятельность своих суждений… Ссылаясь при этом на то, что проживаешь с семьёй на даче, где не работал Интернет. Разговор по телефону во внимание не принимался. Кто же мог быть против твоих, дочка, прав? Но если вместо своих суждений ты решила вдруг корректировать суждения и своего папы в его далёком прошлом, да ещё и для обоснований своих весьма и весьма сомнительных политических теорий, используя и цитаты из моих произведений, то уж тут, прости меня, согласиться с тобой я никак не могу. И откуда ты взяла, например, убеждения в том, что члены нашей организации, нашей НРП «Третья сила», «упрямо шли на Восток в заветный город Бахмут на встречу с могилами ваших предков»? Да и вообще, какой такой Бахмут? Зачем он нужен был нам за линией фронта? И из какого пальца высосала ты своё ощущение какой-то обречённости нашей маленькой руководящей группы бунтарей, «расклеивающей на стенках листовки» против немецких оккупантов и собирающейся воевать, владея арсеналом оружия из трёх пистолетов? Как нелепо, с какой уже даже злой иронией рисовала твоя помощница журналистка Карамзина в своей статье группу фантазёров из нашего далёкого прошлого на фоне современных богатырей-казаков во главе с есаулом, вооружённым автоматом и казачьей шашкой с образком святого Николая на груди показательно сверх одежды, готовых к митингу и к бою за свободу казачьего края Новороссии для воссоединения его с Россией. На том основании, что «чисто русский» народ того мифического края создавался, как оказывается, из вольных 24 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 казаков, которые в жёны брали землячек хохлушек! И как же тщетно (рукой, правда, не нашей Нины, а журналистки Карамзиной) пытаются они память своего папы Мирослава, активного бойца против всемирного, международного коммунистического зла, в какой бы личине это зло ни появлялось на свет, натягивать на лубочную колодку наивной, с шовинистическим душком, полной ненависти позиции своего есаула. Мирослав в те годы в Киеве, а тем более позднее, в Виннице, о городе Бахмуте явно не мог и думать, и мечтать, ибо мир вокруг него был много шире и красочнее, а выход к братьям-партизанам был через явочные квартиры в украинском городе Знаменка для него гарантирован. И потом уже, много лет спустя, когда он из Интинского концлагеря, смертельно уставший и больной, приехал на свою (а может, она действительно его была?) прародину, то не такой уж и счастливый финал жизни ожидал его там. Его встретил в том краю кроме незнакомой жены ещё и жесточайший контроль каждого его шага, каждого слова, каждой мысли партийными деятелями и «компетентными органами» в типично совковых буднях. С ожидаемым естественным финалом – просто физическим уничтожением уже в то время, когда ощущение и его победы – конца коммунистического режима в стране – становилось почти реальностью. А дочка так и не решилась в государственном архиве КГБ искать следы этого преступления. Да и вообще, откуда им обоим, дочке Нине, а с ней и журналистке Карамзиной, было бы ощутить особенную действенность, познать красоту и искренность отношений солидаристов, братьев по борьбе, когда никто не интересовался, кто ты такой по своему происхождению, какой ты национальности, веры? Был бы друг-коллега душой чист, искренен и верен законам братства. И духовная энергетика этих отношений, даже без всяких философских подтверждений, как магнитом, влекла к себе людей, собирала в коллектив единомыш- За Россию ленников, крепила внутренние связи. Они так и не поняли, что для распространения идеи «Третьей силы» не нужен был риск киношного расклеивания листовок по стенам. Что энергия листков этих способствовала их размножению, часто даже вручную. И они будто сами собой разлетались далеко впереди. Их с нетерпением ожидали где-то, на них рассчитывали, они были истребованы везде, повсеместно: от Западной и Центральной Украины до российского Полесья, татарских сёл Крыма… Потом уже, много лет позже, наши идеологические противники в книге «Особый штаб Россия», критикуя мою «Исповедь», писали: «Ю. Луценко не указывает, что являлся участником мощной пропагандистской акции, направленной на разложение просоветских партизанских отрядов, советских войск и их тыла». Фразу Романа о «неумирающем фашизме» можно бы принять, признать справедливой и своевременной, если то зло, которое они несут в себе, развернуть в понимании в сторону его самого, его сторонников, с надуманными обоснованиями распространяющих раскол, национальную рознь, вражду и ненависть между родственными народами. Нина сообщила мне, что «Господь послал» ей «хорошую, большую работу» и что она теперь занята так, что не сможет отныне «ни писать, ни читать наши статьи». Но я всё же надеюсь, что любопытство приведёт её на страницы нашего журнала. И она поймёт, может быть, как же горько это – оказываться между отцом и дочерью с такими расхождениями во времени и во мнении. Тем более что сама идея-сказка о стране Новороссии придумана была уже после его смерти. Советская власть, её «компетентные органы» во время их господства не допустили бы ни зарождения такой идеи, ни её распространения. Юрий Луценко. 15.09.2014. Сокамерник Петухов Получив 25 лет лагерей, он прыгал от радости П ока сидишь под следствием, сокамерники меняются довольно часто. Однажды перед самым отбоем в мою камеру привели незнакомого мне немолодого зэка. Я помню только его фамилию – Петухов. Имя и отчество из памяти выпали. Расспрашивать соседа по камере о его деле не принято, а сам он почти ничего не рассказывал. Говорил только, что арестован по обвинению в контрабанде – контрабандисты тогда составляли большинство заключённых Шпалерки. При этом Петухов, как и большинство зэков, утверждал, что ни в чём не виноват. Друг другу мы не доверяли и уклонялись от разговоров о настоящих причинах, по которым оказались за решёткой. О вещах же, не имевших отношения к этим причинам, рассуждали свободно. Петухов любил итальянскую оперу, знал биографии многих известных певцов. Особенно его интересовали подробности погребения знаменитостей, и он охотно об этом говорил: «Знаете, как хоронили Джи- льи? Катафалк шёл по улицам, усыпанным цветами». К коммунистам Петухов относился враждебно и этого не скрывал. Впрочем, в тюрьме все становятся антикоммунистами и антисоветчиками и свои политические взгляды высказывают открыто. Даже бывший член Ленинградского обкома, сидевший на Шпалерной за взятки, проклинал КПСС и своих вчерашних товарищей: «Я на них всю жизнь вкалывал, а они, сволочи, так со мной поступили…» Времени для разговоров в камере достаточно, и темы затрагивались самые разные. Петухов часто вспоминал своё детство и молодость. Он родился в Риге в независимой Латвии. Появление советских войск в 1940-м его не напугало. Он даже сдружился с красноармейцами и по их просьбе покупал им выпивку и закуску. Но едва сложившиеся приятельские отношения скоро прервались – по всей Латвии начались аресты. В тюрьме оказались и некоторые знакомые Петухова. Это были совершенно безобидные мирные За Россию люди – священники, юристы, лавочники. Новая власть проявила свою сущность. Когда на смену Красной Армии в Ригу пришли гитлеровцы, мой сокамерник увидел в них освободителей от большевизма. Он поступил в разведшколу Абвера. Раньше с абверовцами мне встречаться не приходилось, и, естественно, было интересно его расспросить. П ройдя спецподготовку в разведшколе, Петухов ловил советских парашютистов, которых забрасывали на оккупированную территорию. Он рассказывал: – Пойманных парашютистов перевербовывали и отправляли назад, в тыл Красной Армии. Мы забрасывали на советскую сторону и своих парашютистов, подготовленных в нашей разведшколе, их там тоже ловили, тоже перевербовывали и засылали к нам. Некоторые по несколько раз переходили туда и обратно. – Сколько же таких двойных агентов было? – Много, всех не вспомнить... – Крутые, однако, повороты в человеческих судьбах. Какие остросюжетные приключенческие фильмы можно было бы снять об этом… Но наши киностудии выпускают на экраны только выдуманные истории про неуловимых штирлицев. – Не надо смотреть советские фильмы про войну. – Так нам их здесь, в камере, и не показывают. – Не жалейте об этом. В жизни не так, как в кино. Летом 1944-го Петухов оказался в Германии. По его словам, среди немцев ходили слухи о гибели Гитлера во время покушения Штауффенберга. Открыто об этом говорить боялись. По слухам, место диктатора занял его двойник. Известно, что двойники у фюрера были. Много лет спустя Сергей Анатольевич Зезин, эмигрант первой волны, работавший в 1940-х на студии мультфильмов в Берлине, рассказывал мне о попеременных визитах на студию Гитлера, любителя мультипликации, и его двойника. Зезин говорил, что оригинал отличался от копии тем, что слегка приволакивал ногу (последствие ранения в Первую мировую). По мнению Петухова, вождям рейха было выгодно скрыть гибель фюрера. На него они хотели возложить ответственность за продолжение безнадёжной войны и совершённые нацистским режимом преступления, поэтому тайно захоронили труп Гитлера, а свидетелей его гибели расстреляли. Петухов был уверен, что во дворе имперской канцелярии в Берлине в мае 1945-го нашли останки двойника. По отпечаткам пальцев личность покойника установить было невозможно – труп сильно обгорел. Я припомнил, что где-то прочёл об опознании трупа диктатора по снимкам зубов, сохранившимся в кабинете его стоматолога. Петухов не считал это доказательством: «Откуда известно, что на снимках зубы именно Гитлера, а не двойника?» Моего сокамерника арестовали в 1945 году в Латвии и осудили по 58-й статье УК. «Следствие закончилось быстро, били не сильно, – рассказывал Петухов, – потом дали срок и целый месяц везли на Север». Он попал в угольные шахты Воркуты. О лагерной жизни Петухов вспоминал даже с удовольствием. В то время заключённых стали лучше кормить – необходимо было повысить производительность труда, поскольку страна нуждалась в угле. Потом зэкам начали платить деньги, и в лагерях появились коммерческие столовые, где за отдельную плату можно было поесть не хуже, чем № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 25 на воле. Заключённые колхозники в коммерческие столовые не ходили – все заработанные деньги они отправляли в деревни своим бедствующим семьям. С юмором рассказывал он, как получил пятнадцать суток карцера за то, что в присутствии начальника оперчасти вместо общеупотребительного названия НКВД – «энкавэдэ» – ехидным тоном произнёс уничижительное «енкеведе». Однако годы, проведённые на зоне, не проходят бесследно. Мне запомнились слова Петухова: «Я вернулся домой через десять лет, сразу после аденауэровской амнистии. За это время так сильно изменился, что мать смогла узнать меня только по особенной родинке на шее». В середине 1950-х освобождались многие. Сокамерник рассказал характерный для той поры анекдот: «Встретились двое: «Похоже, мы с вами где-то виделись? – Действительно, ваше лицо мне знакомо… – Вроде на конференции в Свердловске? – Нет, точно не там. – Может, в санатории в Сочи? – Нет, я обычно отдыхаю в Анапе. – Тогда на симпозиуме в Алма-Ате? – Нет, кажется, в другом месте… – А, вспомнил! В «Красной Пресне», на пересылке». Примерно через месяц Петухова перевели в другую камеру. Больше наши пути не пересекались, и о его дальнейшей судьбе мне ничего не известно. Незадолго до того, как нас рассадили, зашёл разговор о судах и приговорах. Мне суд только ещё предстоял. Я спросил у Петухова, как проходил судебный процесс над ним в 1945-м. Он хмыкнул, вытряхнул из пачки сигарету и сказал: – Никакого процесса не было. Меня выдернули из камеры в какой-то кабинет, где за столом под портретом Сталина сидели несколько человек, и без всяких предисловий объявили приговор – 25 лет лагерей. – После вынесения такого приговора, наверное, были в трауре, думали, что жизнь кончилась? – Да что вы! Наоборот, готов был от радости прыгать до потолка. – Не вижу повода для радости. – Всё просто. В то время таких, как я, ждали всего два варианта – либо 25 лет, либо расстрел. Боялся расстрела, а тут узнал, что буду жить. Был просто счастлив… Как не понять моего сокамерника? Приговор оставил ему надежду на лучик солнца, на глоток воздуха. Он был счастлив – в сравнении с пулей в затылок 25 лет лагерной каторги казались подарком судьбы. А ведь и в самом деле – много ли надо для счастья? Вячеслав Долинин. Об авторе. Вячеслав Долинин с 1960-х занимался распространением запрещённой литературы. Участвовал в нескольких подпольных кружках и семинарах, а также в несанкционированных демонстрациях. Печатался в самиздате – реферативном журнале «Сумма», ИБ СМОТ и др. Входил в редколлегию сам-издатского журнала «Часы», в редакционную группу первой антологии неофициальной поэзии Ленинграда «Острова», был казначеем Клуба-81 и соредактором бюллетеня этого клуба «Регулярные ведомости». Передавал информацию в «Хронику текущих событий». В 1979 году установил связь с НТС и начал передавать материалы в «Посев». В 1980–1981 годах вместе с Р. Евдокимовым редактировал ИБ СМОТ. 26 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 Долинин был арестован по статье 70 УК 14 июня 1982 года. Ему инкриминировали публикации в ИБ СМОТ и в «Посеве», а также распространение антисоветской литературы. Приговор – четыре года лагеря За Россию и два года ссылки. Лагерный срок отбыл в Пермских политзонах №№ 37 и 35, ссылку на Полярном круге в Коми АССР. Освобождён по горбачёвской амнистии в феврале 1987 года. Вокруг политического совещания Незапланированные сюрпризы запланированного совещания Совещание Дорогой друг! Исполнительное бюро Совета НТС планирует осенью текущего года провести политическое совещание членов Союза. Тема совещания – выработка рекомендательных позиций Союза по актуальным внутри- и внешнеполитическим сегодняшним проблемам нашей страны. Провести совещание мы предполагаем в Москве или Санкт-Петербурге. Длительность проведения – от одного до трёх дней (насколько нам позволят наши организационные и финансовые возможности). Более точная и подробная информация может быть выработана и сообщена вам лишь после тщательного анализа ответных писем. Мы хотели бы, по возможности, видеть на совещании всех членов Союза, способных и склонных к предполагающейся работе. Сообщите мне, пожалуйста, не откладывая: 1. Хотите ли вы участвовать в работе совещания? 2. Каковы ваши предложения и рекомендации, относящиеся к его работе? Председатель Исполнительного бюро Совета НТС В. Сендеров. Э то письмо было разослано членам Союза минувшим летом. 26 июня по электронной почте, в последующие дни – по обычной: почтовая рассылка потребовала уточнения некоторых адресов и заняла поэтому несколько дней. День рождения идеи этого совещания на свет можно праздновать, таким образом, 26 июня. Однако прежде чем двигаться от этой даты вперёд, задержимся ненадолго на предшествовавших ей обстоятельствах. А именно – на причинах появления этого письма. «НТС перестал быть политической организацией». Так говорят достаточно часто. И это и верно, и неверно одновременно. Это верно, если слово «политика» понимать в максимально узком его значении. Именно как создание партии, регистрацию её, вступление в коалиции, участие в выборах... Конечно, подобной «политикой» мы не занимаемся. По очень простой причине: такой политики в постсоветской России попросту не существует. Если, конечно, говорить о реальностях сколько-нибудь существенных. А не о симулякрах... И ещё одна ошибка этого утверждения заключается в слове «перестал». НТС стандартной политикой и ранее почти не занимался. Действительно, мы в совершенно иных, чем сегодня, условиях выпускали подчас политические документы, распространяли их... Но вряд ли это составляло и один процент нашей общей, совокупной работы. На каждую сотню людей, на которых оказали значительное влияние наши журналы и книги, вряд ли приходится хоть один помнящий сегодня наши политические документы. Это бесспорный факт, и вряд ли даже самые большие наши «любители политики» станут с ним спорить. Обо всём этом, впрочем, сказано в разное время уже достаточно. Но есть у вопроса об «НТС и политике» и другая сторона. Она никогда не дискутируется – просто в силу совершенной очевидности своей. Не входя в число сегодняшних наших приоритетов, «конкретная политика» остаётся, тем не менее, одним из полезных, нужных подчас дел. И если группы или отдельные члены НТС выступают – в рамках традиционных союзных ценностей – с политическими оценками, инициативами, мы всегда поддерживаем это. Прежде всего, разумеется, информационно. И «Посев», и, тем более, «За Россию» – свидетельства этому. Мы помещаем все мнения, даём трибуну всем взглядам. Исключениями могут быть лишь заявления и письма, абсолютно одиозные либо по идеям, либо по изложению своему. Что это означает, особенно последнее, – увы, говоря о полемике вокруг нашего письма, обойти этот вопрос мы не сможем. Но об этом потом. И так, таким вот образом идея этого совещания и возникла. В рамках поддержки не наиважнейшей – политической – линии нашего спектра. Но прежде всего – с целью полного учёта мнений наших членов и групп. Пусть все, кто имеет сказать что-либо на политические темы, сделают это. Реальная польза, пусть и не очень значительная, от такого обмена мнениями всё-таки может быть. Однако в действительности – может ли? Тут уже естественно, органично встал вопрос: как именно нам провести это совещание? Я вот что под этим имею в виду. Подобное совещание должно быть продумано, должно быть интеллектуально подготовлено прежде всего самими участниками. Если же мы, центр, вынесем на свет какую-либо нашу, на Петровке написанную программу – толку от этого будет чистый ноль. Как проходят такие мероприятия обычно? Люди съезжаются в столичный город; при самой лучшей подготовке совещания, съезда на обустройство уходит почти полностью первый день. Завтра, в лучшем случае послезавтра, всем уезжать. О каком же обсуждении в такой ситуации можно говорить? Люди успевают лишь «голоснуть» – как правило, смутно поняв даже, за что За Россию именно они «голоснули». Такие съезды хороши для партийных саморазгонов: группа, готовящая обсуждение, может абсолютно демократично протащить любую чушь. Но обсуждение реальных рабочих вопросов в такой обстановке и представить себе нельзя. И возможный выход из такой ситуации только один: завтрашние участники обсуждения должны сами составить программу обсуждаемого. Когда люди встречаются, имея уже за душой выношенные, конкретные мнения, предложения, резолюции, тогда содержательно обменяться этим осмысленным багажом за, скажем, десять-двенадцать часов может оказаться вполне возможным. Такими соображениями и объяснялся вопрос, завершающий текст нашего письма. О днако... Конечно, в теории всё это так. И вещи, которые ты считаешь верными, необходимо делать и при весьма малых шансах на их успех. А в успех идеи совещания верилось действительно не очень. Складывалось подчас впечатление, что по стране, если не считать нескольких крупных городов, у нас всё замерло. Да, есть члены РК, они выполняют – причём многие по самому минимуму – свои обязанности. И это, казалось, всё. А на идею совещания – да откликнутся ли члены Союза хоть как-нибудь? Ответы после рассылки письма стали приходить тотчас – на следующий же день. Это, разумеется, на рассылку электронную; почтовые ответы стали скапливаться несколько позднее. Кто откликнулся на идею совещания? Камень-наОби, Самара, Севастополь, Елец, Кострома, Астрахань, Новосибирск. Очевидным предполагалось и участие в совещании Москвы, Воронежа, Санкт-Петербурга – трёх энтээсовских столиц. О чём говорят эти данные? И говорят ли они вообще хоть о чём-нибудь? Не изъявили ли люди, в сущности, лишь согласие провести в Москве или в Петербурге два-три денька? Думаю, это не так. Соглашаться ведь можно поразному. Одно дело, когда председатель довольно активной в прошлом группы снисходительно цедит нечто вроде: «Что ж, можно и посовещаться...» И мы понимаем, конечно: можно-то можно, но серьёзной работы вряд ли следует от таких людей ждать. Но ответ в таком роде был всего один. В остальных же письмах чувствовалось очень серьёзное отношение к идее. Люди не могли подчас дать окончательный ответ сразу. Разные ведь есть обстоятельства: жизнь у многих тяжёлая, люди на двух-трёх нелёгких работах, многие не совсем здоровы... «Хотим приехать, но...» Потом собирались группы, всё взвешивали. И давали, наконец, не очень простой для них окончательный ответ. Серьёзный интерес к совещанию проявили также члены и друзья Союза на Западе – в Германии, Австралии, Франции. Они просили знакомить их с подробностями подготовки и работы совещания, писали об очень проблематичной для них возможности на совещание приехать. Но вернёмся к ситуации в России. Много это или мало – десяток разномасштабных, раскиданных по необозримой территории городов? В этом важно разобраться. У нас, у Союза, есть историческая традиция самобичевания. Мы вечно подчёр- № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 27 киваем, что нас мало, что организации почти нет. Но говорили мы так, заметим, и в самые лучшие, ныне ставшие легендарными, времена. Да и вообще самоедство столь же вредно, как и самохвальство. И чтобы избежать и того и другого, надо просто воспользоваться объективными общими критериями. Да, наши силы просто смешны. Ну а каковы они у других? В разные годы послесоветской истории мы хорошо знали ситуацию в двух партиях – в «Выборе России» Егора Гайдара и в КРО Александра Лебедя. Ситуация эта в провинции была приблизительно одинаковой. В крупном городе организация заводила одного своего представителя, он обкладывался техникой, отгораживался ею от любых контактов. И это было всё! Ну, правда, в московских, петербургских организациях действительно было по сколько-то десятков людей. И Гайдар, и Лебедь были каждый по-своему значимы в жизни России. А вот партийная жизнь около них не значила, строго говоря, ничего. Как и любая партийная жизнь в России сегодняшнего дня. Так что не нужно огорчаться малости нашего потенциала. Нужно думать просто-напросто о том, к чему и как именно следует его применить. Предварительные ответы на этот вопрос мы и хотели получить от участников совещания. А на самом совещании – рассмотреть, сравнить, обсудить предложенные членами Союза ответы. Ч тобы окончательно понять, какого рода ответы могли лечь в основу совещания, посмотрим внимательно на одно из полученных нами писем. Здравствуйте, Валерий Анатольевич! Получил в рассылке Ваше письмо. Отвечаю на поставленные там вопросы: 1. Да, мне бы хотелось участвовать в совещании. 2. На мой взгляд, на нём стоит поднять следующие вопросы: – создание, наконец, подробной академической истории НТС – серьёзного труда по истории организации с архивами, источниками и т. д. (ставлю на первое место, так как это относится к сфере моей профессии историка); – надо систематизировать работу и вообще понять, сколько нас, где мы, чем занимаемся; – вряд ли удастся, но стоит поднять вопрос по Украине, хотя обстановка меняется так быстро, что любые решения устаревают. Рекомендации сложно давать, но всё же мне кажется, что совещание стоит проводить в Москве и не растягивать его на несколько дней. Лучше один по максимуму отработанный день, чем несколько долгих дней говорильни. С уважением, Иван Грибков. Здесь всё предельно ясно. Если говорить о книге, то не о том, что хорошо бы её издать. Кому же это и без спецсовещаний не ясно? Но: где доставать деньги; с кем и как, если надо, кооперироваться; кто будет отвечать за издание; с какими архивами в первую очередь нужно (и возможно!) работать? Ясный подход автора письма уже и сам по себе индуцирует содержательные вопросы. Далее. Украина. Допустим, выработали консенсус. Определились, кто для нас «плохой» – Путин или Порошенко. Допустим. Ну а дальше-то как быть? Горло драть лозунгами? Или разработать стратегию: как 28 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 сделать так, чтобы постоянно устаревающая конкретика не заслонила от тех, к кому мы будем обращаться, суть наших обращений? Д айте нам пять-шесть таких писем. И тогда техническая работа – за нами. Мы скомпонуем ваши предложения, сделаем из них последовательную программу совещания. Выступим, иначе говоря, в роли редактора – помощника творческому процессу. Увы. Такое письмо оказалось... ровно одно. И из остальных даже по пословице «с миру по нитке – голому рубаха» нужный материал не наскребался. Ну что ж. Энтузиазма у наших людей, как выяснилось, немало. Чёткого, ясного мышления – не хватает. Но это и в любой выборке людей – большая редкость. Что-то у нас есть. Чего-то нет. Что имеем, то и имеем. Казалось, что идея совещания зашла в тупик: проведение его на задуманных принципах выглядело невозможным. Но, по-видимому, идея всё-таки была неплоха. Во всяком случае, оказалась она жизнеспособной. И, видоизменившись, зажила она своей собственной, незапланированной родителями её жизнью. Переписка по поводу совещания довольно быстро переросла в дискуссию в Интернете. Дискуссию бурную, ожесточённую. Это был уже не диспут о процедурных вопросах совещания, не формулирование подлежащих обсуждению проблем. Это был бурный спор о самих проблемах. И многие выводы, которые мы хотели проверить на академически разработанной модели совещания-диспута, абсолютно ясны сегодня на материале этого спора. Проанализируем этот материал. Спор получился – подчеркнём это сразу – достаточно представительным. Активными участниками этой большой дискуссии можно назвать пять-шесть человек. Но, во-первых, основные спорщики представляли определённые группы своих единомышленников. Вовторых, некоторые члены Союза, чётко обозначив один раз свою точку зрения, дальше в споре не участвовали. Однако их позиция была уже ясна. Словом, мы получили, по существу, достаточно показательную выборку мнений. На очном совещании она вряд ли оказалась бы представительней. А голосованием идеологические проблемы всё равно не решишь. О специфических союзных задачах, которые мы пытались поставить перед совещанием, по-видимому, никто и не думал. Участники в основном просто спорили о том, о чём сегодня вообще спорят в нашем обществе. Тем, таким образом, оказалось две – «Украина» и «Россия и Запад». По сути же это одна и та же (вторая) тема. Споры славянофилов и западников – явление, конечно, не новое. Постоянная модель их в крайне примитивизированном и упрощённом изложении весьма проста. Россия прежде всего – великий синтез. И последовательное отрицание этого немедленно приводит к абсурду. Фанатичный западник должен считать, что у России до Петра не было вообще никакой истории и культуры. Было просто некое племя с кольцами в носу, которое просветили и наставили добрые европейцымиссионеры. Но на абсурд такого же масштаба обречены и зацикленные почвенники. У них есть сейчас несколько ходячих аргументов-штампов, которые За Россию они постоянно невозмутимо употребляют. «Побывал, побывал у нас этот самый Запад. И европеец Наполеон был, и европеец Гитлер...» Всё правильно. Но выгнали-то европейца Наполеона благодаря европейцу Петру. Если бы с Бонапартом сражалось допетровское, истинно-русское стрелецкое войско – быть бы нам сегодня одним из французских департаментов. Итак, синтез. В прошлом и западники, и славянофилы эту очевидную истину понимали. Именно славянофил Хомяков назвал Европу «страной святых чудес». А его оппонент, западник Герцен, прославлял «не заражённую погоней за наживой» русскую общину. И, таким образом, самые горячие споры были по существу лишь спорами о пропорциях. О соотношении частей. При безусловном уважении к целому, включавшему в себя и западничество, и русофильство. «Мы, как Янус или как двуглавый орёл, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно», – так писал Герцен. Но именно полное отсутствие этого ощущения единства как раз и поражает в сегодняшних спорах. Да какое там единство? Участники споров кажутся поражёнными прямо-таки каким-то осатанением. Каким-то духом взаимной злобы. Украинских карателей мне лично убивать не довелось, но убивал бы беспощадно, сунутся в Крым – будем убивать. За веру православную и Отечество – Россию. Ещё вопросы имеются? Да. Имеются вопросы. «Убивать за православие». Мы часто встречаем в старых книгах подобные фразы. Но – подобные ли? «Сражаться за веру», «умирать за веру»... Есть разница? Конечно, на войне сражаются. И умирают, и убивают врага. Но не такая уж маловажная это вещь – настрой. На войне убивают врага все. И православный воин, и раскрашенный индеец. Но индеец вправе рычать: «Убью его, гада!» А для православного воина убийство – тяжкая, трагическая необходимость. Здесь есть почти неразрешимая дилемма. В Византии одно время вернувшегося с войны год не допускали к причастию. Это было страшно для византийца. Но он был обязан непрерывно думать о совершённых на войне тяжких грехах. А вот ещё текст. Тоже без православия не обошедшийся... Стройте свою гребаную православную империю в Антарктиде, ближе к центру, а на моей Родине разводить дерьмо не позволю. Здесь будет Европа и только Европа. Мы хотим жить исключительно в западной системе координат... Короче, катитесь к дьяволу! Н-да. Обычно западники оказываются сегодня интеллигентнее славянофилов. Во всяком случае, внешне. Но на сей раз – обошли. Побили рекорд. А я-то наивно думал, что из меня антизападника не воспитаешь. Но теперь вижу эффективный способ. Как начитаешься на ночь подобных текстов... Конечно, на этакой основе невозможно выработать общий политический документ. При такой разнице во взглядах, да ещё при таком похвальном желании находить общий язык с оппонентом... Никакой Талейран не справился бы с подобной задачей. А вот работать вместе можно вполне. НТС сегодня прежде всего – академия и орден. А членов ордена № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию объединяет глубинное мироощущение. И далеко не всегда его легко выразить в словах. И это объединяющее нечто есть в каждом из нас. Проявите объективность, господа. Переступите через вашу сегодняшнюю вражду. И поймите, что ваш «враг» тоже по-своему любит Россию. 29 Наш Союз немало для страны может ещё сделать. Но для этого у него есть лишь один путь. Тот, на который он уже твёрдо вступил сегодня. Валерий Сендеров. Нам нужен Институт солидаризма И нформация о политическом совещании появилась у меня перед глазами тогда, когда были ещё свежи воспоминания о последнем заседании Совета НТС с тяжёлой дискуссией вокруг Крыма и вообще по ситуации с Украиной. На этом фоне моя первая реакция была резко отрицательной. Зачем, спрашивал я себя, собираться? Чтобы продемонстрировать в очередной раз наши разногласия? Зачем тратить нервы, время и деньги на бесполезные дискуссии? Так уж распорядилась история, что НТС, исповедуя синтетическую идеологию, в силу известных причин утратил способность синтезировать солидаризм и согласие внутри организации. Давайте признаемся, что все эти годы Союз, «задрав штаны», бежал за либеральной партией России. Понимаю, что как таковой в единственном числе её не было все эти годы, но либеральный дискурс в политике и идеологии так или иначе всегда был чётко обозначен, и НТС в целом следовал ему. Чтобы убедиться в этом, достаточно открыть последний номер журнала «Посев» за октябрь 2014 года, где, к сожалению, оценки известных событий октября 1993 года не претерпели изменений с ельцинских времён. Большинство членов Союза до сих пор оценивает трагический октябрь 93-го с точки зрения победы демократических сил. Но мне лично близка позиция политика отнюдь не левых взглядов Виктора Аксючица: «Нормально, что в обществе ведётся политическая борьба и даже конфронтация. Нормально, что все мы придерживаемся различных политических взглядов. Патология начинается в тот момент, когда ради своих целей вожди превращаются в палачей. Ещё более патологично, когда люди, называющие себя интеллигенцией, пытаются всех убедить, что альтернативы кровавому разгрому быть не могло. Выбор был и в те дни, он был совершён со всей определенностью: большинство сегодняшних реалий, которые так не нравятся и демократам-обращенцам, являются роковым следствием кровавой акции насилия. Если демократией называть расстрел безусых юношей на стадионе, тогда что такое фашизм? До сего дня русская либеральная интеллигенция, презиравшая Лескова, не подававшая руки Достоевскому, подарившая России три революции, остается верна своей исторической безответственности перед судьбой России». Замечу, именно этой точки зрения придерживается большинство православных людей. Уверен, пройдёт ещё не так много времени, и НТС пересмотрит свою позицию в отношении расстрела Белого дома и Верховного Совета. «Если враг не сдаётся, его уничтожают – скажешь одно словцо – и перестаёшь быть писателем». Кажется, так сказал Солженицын о Горьком и его знаменитом лозунге, который был воплощён в жизнь в 30-е годы прошлого века. Боюсь, что мы все ученики в этой школе ненависти. Но постепенно, как барон Мюнхгаузен, вытаскиваем себя за волосы к настоящей евангельской солидарности «братьев во Христе». Думаю, настоящая солидарность невозможна без Христа, без принятия евангельских истин. Но есть ли признаки того, что Союз всё-таки движется к внутреннему единству, к обретению собственного морального кодекса солидариста, который бы сохранял организацию изнутри автоматически? Думаю, да. Переворот на Украине, присоединение Крыма к России, события в Новороссии впервые серьёзно подорвали союз НТС с либеральным крылом российского политического класса. Бывшие нацмальчики, нынешние убелённые сединами либералы-антикоммунисты, выступили как государственники и русские патриоты, де-факто солидаризируясь с Путиным и со всеми политическим силами, включая КПРФ, которые поддержали присоединение Крыма. В этой связи мне вспоминается столь же судьбоносный момент, когда Валерий Сендеров в своё время заявил, что Союз не может и не должен при каждом удобном случае и без оного предавать анафеме «проклятый режим Путина». А с одобрением отзываться на здравые идеи и решения президента и критиковать вредные для страны его решения. То есть не отрицать изначально Путина и его режим, а относиться к нему как к данности, критически, и поступать по ситуации. В озможно, сегодня мы входим в ещё один этап своего солидарного прозрения, когда будем рассматривать всех участников политического процесса в России изначально как соотечественников, а потом уже как политических противников, или наоборот. Поможет ли этому политическое совещание? Не уверен. Выработка рекомендательных позиций, конечно, нужна. Но, прежде всего, думается, хорошо было бы на Совете заранее определить круг вопросов, в освещении и понимании которых требуется или обязательна к применению солидарная позиция. Но, боюсь, и на Совете, и на совещании мы, даже если и выработаем такой перечень вопросов, к согласию не придём. Как некогда говаривал Герцен, проповедники сегодня нужнее нам авангардных офицеров. НТС как политическая организация не существует, но за её пределами остаётся немало бойцов, готовых и поспорить, и идти дальше в бой. И пусть не обижаются бойцы и ветераны былых сражений, но в силу разного понимания ситуации, кругозора и эрудиции полноценной дискуссии в общей компании офицеров и проповедников не получится. Мой небольшой опыт политической жизни говорит в пользу того, что манифесты, воззвания, программы и другие судьбоносные документы пишутся, как правило, одним человеком. Рекомендательные позиции не вырабатываются на совещании. Они должны быть результатом интеллектуального напряжения, творческого труда и внутренней железной логики. Тем более что даже определиться с приоритетами по актуальным 30 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 внутри- и внешнеполитическим сегодняшним проблемам нашей страны будет невероятно трудно. У каждого болит что-то своё, и можно потратить все два дня, дискуссируя, какой же вопрос самый актуальный. В едь мы живём в очень сложное время, где действительность отражается в кривых зеркалах, где полно симулякров. Чтобы ответить на элементарный вопрос, надо проанализировать массу источников, и даже в этом случае нет гарантии, что вам откроется истина. Потому что, возможно, все эти источники призваны, чтобы скрыть её. Сегодня привычный нам мир меняется на глазах. Такое впечатление, что на земном шаре началась бессрочная оттепель, и некогда скованные международными договорами материки и государства пришли в движение. Как огромные льдины, они раскалываются, и из хаоса выстраиваются другие порядки и ряды наций и государств. Идет великий процесс идентификации. Свой ищет своего, отталкиваясь от чужого... И всё же надо двигаться к согласию, надо закладывать основы для дальнейшего развития и существования нашего дела. Что я предлагаю? Если и собирать политическое совещание, то только для того, чтобы структурировать нашу деятельность и развести проповедников и авангардных офицеров по разным поприщам. В нашем содружестве НТС, пусть даже незарегистрированный как политическая партия, – издательство, журнал. Но не хватает звена, представляющего интерес для широкой общественности, в том числе и научной. Таким звеном могла бы стать некоммерческая организация с громким названием. К примеру, Центр изучения солидаризма (ЦИС), Институт теории и практики солидаризма (ИТПС). Или просто – Российский институт солидаризма (РИС). Зарегистрировать такое НКО можно, в принципе, без труда. (Для справки. Полученные российскими некоммерческими организациями гранты от иностранных благотворительных организаций не За Россию облагаются налогом. С 2008 года на поддержку НКО выделяются специальные гранты президента России. В 2008–2013 годах на поддержку НКО было выделено из бюджета 8 миллиардов рублей.) Учредителем НКО может выступить издательство «Посев» и группа граждан. Таким образом, у нас появится не только официальная трибуна для представительства на общественных форумах, в том числе в общественных палатах, для обнародования своих позиций по тому или иному вопросу, но и инструмент по изучению практического солидаризма. По опыту своих друзей знаю, что именно такие организации сегодня успешно выигрывают гранты на проведение, к примеру, социологических исследований, анализа той или иной проблемы. С учётом географии НТС нам вполне по силам выстроить зарубежные связи с родственными организациями за границей и теми партиями и движениями, которые исповедуют солидаризм. Такой организации, думается, в дальнейшем вполне по силам будет выпускать ежегодный доклад, к примеру, о состоянии российского общества с точки зрения солидаризма. В этой конкретной работе я не вижу особых поводов для конфронтации ни внутри организации, ни за её пределами. НКО будет заточено на решение и рассмотрение конкретных, в общем-то, житейских проблем во всех сферах. Взгляд политика более узкий, чем взгляд исследователя, общественника и ученого-гуманитария. А членство в НКО и круг сотрудничающих с ним может быть гораздо шире, чем круг сторонников НТС, так как в этом случае за НКО не тянется исторический шлейф, сотканный из лживых мифов совпропаганды. Главная задача РИС – содействовать солидарности российского общества, изучать факторы, разделяющие его, и основные его скрепы, предлагать формулу бесконфликтного созидательного существования государства и общества, разных национальностей и социальных групп. Святослав Иванов. Предлагаю проводить регулярные совещания в сети Б езусловно, мы должны совещаться по актуальным вопросам и вырабатывать совместные решения. Но вопросов много, и будут постоянно появляться новые. Не собирать же совещание каждый раз. Давайте экономить средства. Я бы предложил вырабатывать решения в Интернете примерно по такой схеме: 1. Провести опрос всех членов НТС и друзей Союза на предмет их желания принимать участие в коллективном творчестве в части написания каких-либо общественно-политических текстов, предполагающих резонанс в обществе. (Политика – это искусство согласования интересов различных групп людей. Групп много, и ни один человек не в состоянии знать чаяния их всех. Посему и невозможно написать универсальный текст в одиночку.) Электронные адреса давших согласие на коллективное творчество надо будет внести в единую адресную строку для совместной переписки. 2. Далее любой из нас по собственному почину получит возможность написать текст на интересующую его тему и отправить файл одним письмом, забив всех в адресную строку. 3. Затем каждый из нас, кто заинтересуется темой, внесёт в первоначальный текст красным цветом свои замечания и отправит файл обратно автору (не всем, а именно автору, иначе утонем в переписке). 4. Автор, получив замечания, отредактирует предыдущий вариант текста (выделив красным цветом соответствующие места, дабы адресат при очередном чтении не читал всё подряд) и отправит его опять группе. Причём можно будет оставить в тексте и те замечания, с которыми он, автор, не согласен, как-то их выделив для размышления другим. Эту процедуру можно повторять до тех пор, пока не выработается окончательный вариант текста. Причём под текстом каждый должен иметь возможность поставить свою подпись на том этапе, когда соответствующий вариант его устраивает. (Эти подписи нужны для нас самих, для нахождения единомышленников и не должны, конечно, входить в окончательный документ.) За Россию Кроме того, желательно время от времени обсуждать общие вопросы по скайпу. Это ускорит работу и позволит лучше понять друг друга. Таким образом, для эффективного сотрудничества в Интернете по всем актуальным вопросам каждому участнику нашей инициативы будет достаточно просмотреть присланный (вложенный в письмо) файл, внести (выделив красным цветом) в него свои замечания и вернуть автору. Тот, кого конкретная тема не интересует, будет сбрасывать письмо в корзину, что не обременительно. Но это рядовой участник акции. Конечно, более продвинутые персонажи должны будут сами проявлять инициативу и создавать свой новый текст. Таким образом, будет происходить обкатка текстов, что повысит их качество. Некоторые, если не сказать большинство, очень ревностно относятся к своим произведениям. Но надо же № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 31 понимать, что если вас (конструктивно, конечно) критикуют, значит, вас как минимум читали. А ведь могли же и не читать, а выкинуть в корзину, да ещё и плюнуть вдогонку. Так что к критикам надо относиться с пониманием. Внимание! 1. Если вы согласны войти в группу для коллективного творчества по вышеприведенной схеме, то сообщите об этом по нашему адресу. 2. Когда будут получены положительные ответы, мы составим адресную строку и разошлем её всем ответившим на наше письмо. 3. Нам также хотелось бы получить ваши замечания на наше предложение. Впечатайте их прямо по тексту другим цветом и отправьте нам. Александр Панкратов. nts1951@yandex.ru. Из переписки председателя ИБ Совещание фактически уже началось Древинский – Сендерову. Уважаемый Валерий Анатольевич! Приветствую вашу инициативу по совещанию членов НТС. Надеюсь, что это внесёт оживление в наши ряды и повысит активность. У каждого наверняка много чего накопилось, о чём хочется поговорить, поделиться. Я, к сожалению, по целому ряду причин принять участие в совещании не смогу. Хотел бы принять участие в работе секции по идеологии. Надеюсь, что будет создан сайт, на котором мы будем обмениваться нашими думами. На заседании Совета 26.04.2014 (см. ЗР № 72) Вы сказали: «Приоритетное направление НТС – не политическое, а издательское, исследовательское, просветительское». Я думаю, пусть НТС продолжает действовать в этом направлении. Может, на этом совещании мы создадим партию солидаристов России (ПСР), которая будет зарегистрирована и примет участие в предвыборной кампании. Будем пробиваться к власти. Я вношу это предложение ввиду того, что мы сильно оклеветаны советской пропагандой, и у большинства сложилось неприязненное отношение к НТС. Думаю, что с созданием ПСР нам будет легче распространять нашу идею строительства России на принципах персонализма и солидарности. С уважением, Е. И. Деревенский. Брюссель, 13.09.2014. Сендеров – Древинскому. Уважаемый Евгений Иванович! Спасибо Вам за письмо, за постоянное, не остывающее сопереживание происходящему в России. Спасибо и за Ваши пожелания. Да, я убеждён, что иного пути у НТС сейчас нет. Совещание, о котором Вы пишете, фактически уже началось. Более того, оно идёт полным ходом. Вспыхнувший в Интернете обмен мнениями быстро набрал силу. Он постоянен, он ведётся интенсивно – чего-чего, а энтузиазма нашим людям не занимать. И из всего уже накопленного в процессе дискуссии материала очевидны, на мой взгляд, некоторые выводы. Выводы эти просты. НТС сегодня – не такой уж малый, по нынешним временам, набор людей. Люди эти переполнены энергией. Они бескорыстны, преданы организации; каждый по-своему они любят Россию. Кажется, всё просто великолепно. Но не будем спешить. У дискутирующих абсолютно разные взгляды на всё: на Россию, на её ценности, на её настоящее и будущее, на окружающий нас европейский мир. В их политических суждениях, как правило, есть здравый смысл. Но почти всегда эти суждения категоричностью своей доведены до полной абсурдности. Здравые в корне своём идеи, как патриотические, так и демократические, полностью таким образом компрометируются. Самое же главное при этом следующее. Ожесточённые, бескорыстные, искренние спорщики, члены сегодняшнего Союза клинически не способны к корректной дискуссии. Дискуссия для них – лишь одно: способ расправиться со своим оппонентом. Вывод из всего этого представляется мне абсолютно ясным. Повторю главное: эти люди любят свою страну. (За эти слова меня съел бы с письменным столом и компьютером вместе каждый из них. «Как?! И вот этот мракобес (вариант: этот наймит Запада) любит Россию?!» И им даже не приходит в голову, что их «враг», как и они сами, тратит время и силы на абсолютно ненужные лично ему изнуряющие споры.) У этих людей огромная энергия. И в вольном НТС, свободном от жёсткого политического самосвязывания, эти спорщики могут принести России много пользы. Но политикой здесь... Худшее, что могут сделать они в своей жизни, – попытаться стать политической партией. В самом лучшем случае это кончится просто провалом. Но скорее всего – полным и окончательным позором. С уважением, Валерий Сендеров. 18.09.2014. Кто позорит историю организации? Окулов – Сендерову. Валерий, вот моя заметка, о которой мы говорили. 32 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 Ау, кто здесь?! Минин – Пожарскому, указывая на мавзолей Ленина: – Смотри, мой князь, какая мразь у стен кремлевских разлеглась! Анекдот 30-х годов Автор вступил в НТС в 1981 году. Это была не просто самая активная антисоветская организация. НТС всегда был российской белогвардейской патриотической организацией. Ведь Союз создали молодые белогвардейцы и дети белогвардейцев. Врагами НТС были не только коммунисты, но также фашисты и сепаратисты всех мастей. У Российской империи врагов всегда было немало. В организации состояли представители разных национальностей, населяющих нашу страну: великороссы, малороссы, русские немцы, грузины, армяне, осетины, евреи, чеченцы и многие другие. Но все они стояли за единство страны. В эмиграции часто приходилось сталкиваться с сепаратистами всех мастей. Они ухитрялись враждовать с нами даже тогда, когда агенты КГБ убивали как членов НТС, так и сепаратистов. Ненависть к единой России была у них в крови. В 1991 году, когда проходило отделение Украины, НТС был одной из немногих организаций, выступивших резко против этого раздела по-живому. Союз организовал тогда распространение листовок в нескольких украинских городах, где на двух языках разъяснял, чем грозит такое отделение обоим нашим братским народам. Произошло то, что произошло. Прогнозы нашей организации сбылись на все сто. За Россию И вот теперь, когда воссоединение России и Украины становится всё реальнее, хотя и через муки и кровь, с изумлением читаешь высказывания людей, которые считают себя членами НТС. «Присоединение Крыма подобно «аншлюсу» Австрии в 1938 году. Совет НТС не будет принимать резолюции по Украине. Пусть члены НТС сами для себя решают». Вероятно, эти люди просто не туда попали. Они не читали ни программных документов НТС былых лет, ни истории организации. Это – не члены НТС, это просто заблудшие члены. Члены непонятно чего. Такие люди просто возвращают членский билет, после чего бредут своей дорогой. Никто не давал им права позорить историю организации, существующей с 1930 года. Программа НТС обновлялась каждые пять лет, но она не менялась кардинально. Не может патриот стать сепаратистом, а вегетарианец в одночасье стать людоедом. О какой работе с такими людьми может идти речь? В таком коллективе и курятник не построишь. Андрей Окулов. 19.08.2014. Сендеров – Акулову. Спасибо, бумажка полезная. Напечатаем с удовольствием. Но, надеюсь, ты не ждёшь, что кто-либо с тобой будет полемизировать. С патриотами, которые при каждом удобном случае сбегают из России, а на Западе гордо бьют себя кулаками в грудь, спорить мы не считаем нужным. Валерий Сендеров. Из отчёта о работе сайта НТС за август – октябрь 2014 года Рассылка «стрел» НТС «Стрела» НТС № 193 от 31.08.2014. Георгий Мейер «Российская империя и славянофильство»; «Стрела» НТС № 194 от 17.09.2014. Мария Карамзина «Русская правда – «Третья сила?»; «Стрела» НТС № 195 от 23.10.2014. Валерий Сендеров «Империя и воля», Юрий Луценко «Дорогая, Богом данная дочка!». На 31.10.2014 у нас 160 постоянных подписчиков на «стрелы» НТС. Александр Панкратов. E-mail: nts1951@yandex.ru. Skype: paa-nts. 31.10.2014. солидаризм О соборности и солидарности (Ещё несколько слов) Ч то такое соборность? Соборность есть антизападный, точнее, антицивилизационный миф, придуманный тоталитарной властью и слитой с ней церковью. Такие феерические суждения фигурировали в летне-осенних интернетных обсуждениях наших теоретических проблем. К сожалению, эта не вполне научная фантастика неслучайна. Она действительно отражает многое. И уровень официальной пропаганды. Окарикатуривание вечных, но не столь уж простых для сегодняшнего восприятия понятий часто начинается именно с неё. Но и уровень духовно-политического мышления части членов нашего Союза такие суждения отражают тоже. Последнее, конечно, наша вина. Во искупление её (хотя бы частичное) мы и обращаемся в этом номере ЗР к теме соборности и солидарности заново. № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию Помещаем в этом номере два материала. Один – совершенно элементарный, ликбезовский, небольшая выдержка из статьи В. Сендерова «Солидаризм – третий путь Европы?». Эта статья была опубликована, в частности, в книге «Портрет солидаризма» (М., «Посев», 2007). Второй же материал значительно более глубок и сложен. «Духовные основы общества» – одно из центральных произведений великого русского философа Семёна 33 Людвиговича Франка. Эта книга вышла из печати в тот же, 1930, год, когда был основан нынешний НТС; она оказала сильное влияние на идейные основы новой организации. Для многих руководителей Союза она стала настольной книгой, и её отзвуки слышны в основных документах НТС: от брошюры «Национальный Союз Нового Поколения» (1935) до «Пути к будущей России» (1987). Помещаем отрывок из этой книги. Редакция. Солидаризм – третий путь Европы? Т ермин «солидаризм» возник в конце XIX века во Франции. В русский оборот его ввел Георгий Гинс – петербургский юрист, министр колчаковского правительства, профессор университетов Харбина и Беркли. Солидаризм – это теория и практика сбалансированного взаимодействия личности, общества и государства. Этот баланс часто нарушался в новейшей истории, и общество кидалось от кровавой революционной каши к атомарному распаду или, наоборот, коснело, забыв об общественной солидарности, в правовых крайностях либерализма. И тогда наступала потребность баланса. В каждую страну солидаризм приходил «на национальных ногах». В Англию он пришёл в облике усовершенствованной правовой доктрины. Во Франции он был обоснован рационалистически, в основном русле национальной философии. В Германии его базой сделалась фундаментальная, многотомная разработка социальной доктрины католической церкви. Что касается русского солидаризма, то, оставшись, по историческим обстоятельствам, в рамках письменного творчества, он в этой сфере создал необычайно много. Мы не ставим своей целью рассмотрение десятков ярчайших авторов: богословов, философов, социологов, экономистов – от Алексея Хомякова до Питирима Сорокина. Наметим лишь основные темы – по неизбежности, пунктиром. Мы упоминали выше об эффективности, при обосновании солидаризма, католического подхода: каковы взаимоотношения православия с этой доктриной? Православную соборность часто упрекают в массовости, в невнимании к личности; соборность, говорят нам, породила самодержавие – общину – коммунизм. Нас будет интересовать то зерно истинности, которое есть в этой теории: абсурдность её выводов не гарантирует отсутствие такого зерна. Православие первых веков часто ассоциируется у нас с египетскими и сирийскими аввами. (В контексте этой статьи несущественна более поздняя дата Схизмы: интуитивно ясно, что следует отнести к протокатолическому менталитету, а что – к протоправославному.) Эти аввы – глубочайшие психологи, знатоки человеческих душ. Говорить здесь об антииндивидуальности нелепо: для молитв о спасении всей твари земной самому нужно быть соразмерным миру. Но такие высоты – для избранных, для немногих; а по пути адаптации православие не пошло, оно развивалось как бы над историей. Неверно, что в соборности нет личности, верно другое: в истории православия мало интереса к срединному – душевному, а не духовному – срезу человеческой природы. И к срединному – общественному – слою человеческой общности тоже. И общество, и личность интересовали Православную церковь лишь с точки зрения вечности, без несущественных перед её лицом оттенков. Для сравнения вспомним столь важного для католического мира блаженного Августина, великого знатока человеческой души в современном, не надмирном значении этого слова. Что сопоставимо с ним у истоков православного мира? Всё тут иное – уносящее лишь вверх и лишённое тем самым «слишком человеческого». Таким образом, православие, взятое глобально и в целом, действительно не способствовало срединному солидаризму. Это положение радикально изменилось с явлением Алексея Хомякова. Соборность у Хомякова – уже не только мистическая, во Христе, общность; она – свобода и единство объединенных любовью в этом мире людей. Так началось «обмирщение» горних понятий. Впрочем, церковной санкции хомяковская мысль не получила, академическим православным богословием она принята не была; для государственного русского консерватизма философ также остался чужим. Дело здесь не в непонимании: в рамки ортодоксальновизантийского мирочувствования хомяковские категории действительно не вмещаются. Это выразительно показал в своей критике «рационалиста» и «протестанта» Хомякова другой одинокий мыслитель – Константин Леонтьев. А далее, через философские (всеединство) и социальные (христианская политика) идеи Владимира Соловьева – сборник «Вехи», приблизившийся, не утеряв при этом и небесной выси, к человеку общественному, к земле. Русское религиозное мышление наверстывало тысячелетия, оно как бы обживало этаж за этажом – вплоть до философии общества Семёна Франка и затем политической философии Сергея Левицкого. Не хочется называть всех этих авторов солидаристами, есть в этом какая-то стилистическая натяжка; но если посмотреть по существу... Для всестороннего осмысления проблем личности – общества – государства в России и в Русском Зарубежье сделано очень много. Почему сегодня в наших рассуждениях и действиях мы так мало пользуемся этим багажом? Наконец, следует упомянуть ещё и о солидаризме в эмигрантской политической мысли. Зародыши этой мысли возникли в Белом движении, в окружении Врангеля и Колчака. Но времени белым отпущено не было. Да и сущностной необходимости в глубоком осмыслении общественных проблем ещё не ощущалось: доведём страну до Учредительного собрания, оно всё и решит. Что ж, в этом был свой резон: общество ещё не было окончательно разрушено, и было, в принципе, кому и из кого выбирать. Но год шёл за годом, и проблемы вставали 34 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 с новой силой: как, на какой основе воссоздавать общество и страну? Р усское солидаристское сознание нашло своё завершенное выражение лишь в эмиграции, при непосредственном взаимодействии с европейской мыслью. Представляется, что одними лишь историческими обстоятельствами этот факт объяснить нельзя: российский солидаризм по сути своей – итог синтеза, скрещивания собственной и западной духовных традиций. Идейные поиски Белого движения продолжил Народно-Трудовой Союз. Эту организацию, основанную детьми белых воинов в эмиграции в 1930 году, советская пропаганда всегда называла террористической. В действительности, не отрицая нравственной оправданности вооружённой борьбы, Союз с первых своих лет сосредоточился на идейных поисках. Ясно было, что следует разрушать: леволиберальных и правосоциалистических надежд на эволюцию режима члены НТС, разумеется, не разделяли. Но что строить взамен? Идея солидаризма возникла органически: именно классово-партийная рознь похоронила Россию. «В борьбе с большевизмом нет места ни партийности, ни классам», – повторяли вслед за генералом Корниловым «союзники». Но в социально-политическом плане опереться лишь на наработки и программы белых правительств было нельзя. И в продумывании пути к будущей России, в размышлениях о предстоящих реформах умы обратились к современному западному опыту. Единственной серьёзной основой будущего предстала при этом, в итоге изучения многого – от русской религиозной мысли до пред- и послевоенной экономики Европы, – солидаристская основа. «Под названием «солидаризм» НТС пытался соединить личную свободу с интересами государства именно в той форме, которая стала общепринятой в послевоенной Европе», – написал в своей «Истории Советского Союза» Д. Хоскинг. За Россию Среди изданий Народно-Трудового Союза была серия «Библиотечка солидариста» – тонкая бумага, карманный формат. «Соборность и солидарность в философии братьев Трубецких», «Солидарность – идея будущего», «Парламентаризм и солидаризм», «Политическое самосознание древней Руси» – странные были названия для конспиративной антисоветчины... Нельзя сказать, что семена эти давали обильные всходы: борьба с коммунизмом, условия подполья в стране к объёмному мышлению не предрасполагали. Но сегодня – не пришла ли пора? Условия наши много ближе к немецким, чем к североамериканским. Как и немцы, мы – давно сложившийся, отягощённый великой историей и церковной традицией народ. Как и они, мы не в диких прериях, а на развалинах разрушенной страны. Да и огромность русской территории – кажимость, миф, говорить ведь надо об обжитой, окультуренной её части. А коли так – большая ли Россия страна? Мы обречены ощущать локоть друг друга, вопрос лишь в том, с каким чувством мы будем ощущать его. Позитива для создания либерального, индивидуалистического общества у нас нет. Протестантская культура, как и всякая иная, односторонняя: равнодушная к одним человеческим чертам, она культивирует и развивает другие. Посмотрим на героев Джека Лондона, Брета Гарта. Они не подозревали о соборности. Но поселения вчерашних душегубов и каторжан сковывали добровольно принятое ими на себя бремя закона. Все понимали: без него не прожить. Кто рискнет утверждать, что такое же понимание ширится и крепнет в нашей России? Наш «третий путь» не уводит нас из Европы. И не вводит в неё – он просто является одним из европейских путей. Он не прославлен на каждом углу назойливой политической рекламой. Однако дадим себе труд вдуматься и вглядеться в него. Валерий Сендеров. Из сборника «Портрет солидаризма». Статья публикуется с сокращениями. Соборность и общественность В учении социального атомизма, по которому общество есть простая сумма или внешняя совокупность отдельных людей, не всё неверно; будучи ложным в качестве абсолютного, исчерпывающего понимания природы общества, в качестве воззрения, которое поверхностную видимость принимает за адекватную сущность общества, оно вместе с тем частично истинно, поскольку эта поверхностная видимость есть всё же не простая выдумка, не иллюзия, а подлинная реальность – именно реальность поверхностного, наружного слоя общественного бытия. В этом поверхностном, эмпирическом слое общественного бытия первичное единство «мы», коренное всеединство человеческого бытия действительно обнаруживается неизмеримо слабее, менее явственно, чем раздельность и противоборство между отдельными людьми – между «я» и «ты» (или «я» и «они»). Внутреннее всеединство, первичная гармония и согласованность всечеловеческой жизни хотя и лежит в основе общественного бытия и есть подлинная реальность, однако не находит своего воплощения вовне или находит лишь весьма неадекватное себе выражение в эмпирической действительности общественной жизни. В этом заключается подлинный трагизм человеческого существования, подлинное несоответствие между его эмпирической реальностью и его онтологической сущностью. Если выше мы рассматривали сингуляризм и универсализм как два противоположных и исключающих друг друга воззрения на один предмет, из которых мы должны были выбирать (причём наш выбор, в принципе, пал на универсализм), то теперь мы должны дополнить наши соображения указанием, что оба воззрения относительно правомерны, поскольку они оба выражают две объективно реальные стороны общественного бытия, два его разных слоя (и ложны, поскольку каждое из них склонно один из этих слоев выдавать за исчерпывающую природу общества как такового). Двойственность между внутренним и наружным слоем общества (которую мы отныне будем различать как двойственность между соборностью и общественностью в узком смысле слова) непосредственно вытекает из двойственности человеческой природы вообще. Человеческая личность есть, с одной стороны, для себя самой – так как она интуитивно осознает себя во внутреннем самопереживании – некий бесконечный № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию живой внутренний мир, изнутри связанный с бытием и укорененный в бытии как целом; с другой стороны, извне она является «душой» единичного телесного организма, приуроченной к последнему и с ним связанной; через эту связь с телом, которому присуща непроницаемость и пространственная раздельность, она сама есть нечто отдельное, противостоящее другим «душам» или живым людям и лишь извне с ними встречающееся. Вместе с тем эта одиночная, приуроченная к отдельному телу душа есть орган того субъекта познания, который предметно познает весь мир именно как внешний ему объект, в котором он ориентируется и который практически является отчасти средством для его целей, отчасти препятствием для их осуществления. Из этой двойственности положения человека в бытии и отношения к нему, с одной стороны, внутренне-интуитивного и живого, в котором человек слит с бытием и изнутри его переживает, и, с другой стороны, внешне телесного и вместе с тем рационально-предметного вытекают непосредственно два слоя общественной жизни – соборность и внешняя общественность. Р ассмотрим сперва последнюю, в которой обнаруживается относительная правда социального атомизма. С этой стороны общественная жизнь складывается из скрещивания и внешних встреч между действиями отдельных людей, каждый из которых не только пространственно – через посредство своего тела – отделён от другого, но и действует под влиянием своей воли, так или иначе определённой его собственными телесными потребностями или, по крайней мере, выступающей как направляющая сила отдельного телесного организма. Если весь остальной, внешний для данного человека мир, включая и остальных людей, есть для его познания и действия объект, то «не-я», которое ограничивает его собственное «я», и должно быть использовано или преодолено последним. Все другие люди суть для него в качестве таких объектов «они» (о «ты» и «вы» в этой связи в строгом смысле слова не может быть и речи), с которыми он встречается извне и на которые он извне воздействует, как и они на него. Такое взаимодействие возможно здесь в двух формах: с одной стороны, оно может совершаться чисто атомистически в форме свободного и случайного столкновения и скрещивания двух индивидуальных воль, приходящих к взаимному согласованию, в форме договора и свободного обмена действий и услуг, как, например, в сделке между продавцом и покупателем или во всяком неорганизованном, стихийном внешнем общении и сотрудничестве. С другой стороны, оно может осуществляться – поскольку необходимо умышленное объединение людей, достижение сознательно поставленной общей цели – в форме такого воздействия одной воли на другую или на многие другие, которое носит характер организации, создания коллективного единства через внешнее подчинение единой направляющей воле. Сюда относятся явления власти и права – не только в узком смысле, в котором они образуют существо государства, но и в широком, общем смысле, в котором они присутствуют во всяком коллективе, будь то государство, семья или любой союз. Целое образуется здесь через внешнее подчинение его членов общей направляющей воле – в форме или индивидуальной, от случая к случаю определяющей воли 35 («власти»), или через подчинение общим обязательным правилам, действующим раз и навсегда (праву). И если отношения между отдельными членами выступают здесь как отношения внешние, как взаимодействие двух извне встречающихся и скрещивающихся воль, то и отношение между частями и целым есть здесь отношение внешнее, в котором целое властвует над частями, ограничивая свободу каждой из них и налагая на них извне свою волю (как и наоборот: свободная воля каждой части ограничивает свободное действие целого и ставит ему преграды). Этот момент организации в общественной жизни надо строго отличать от её внутренней органичности; они не только не совпадают между собой, но прямо противоположны друг другу. Всё органическое, живое, живущее внутренним единством и цельностью, не может быть организовано, как нельзя искусственно организовать, например, кровообращение и питание, нельзя вообще создать гомункула в реторте; организовано может быть только мёртвое, неорганическое, ибо организация есть не что иное, как искусственное, умышленное объединение и формирование того, что само по себе разделено и не оформлено. Организована машина; единство её действия определено отчасти тем, что отдельным частям её с самого начала придана такая общая форма, через которую они складываются в одно, совместно действующее целое (что соответствует моменту права в обществе), отчасти же тем, что механик постоянно, от случая к случаю направляет и регулирует её (что соответствует моменту власти); в обоих отношениях единство достигается внешне механически, через подчинение пассивного и бесформенного материала внешнему действию воли. Напротив, органично живое существо, в котором единство и оформленность не извне налагается на раздробленность и бесформенность частей, а действует в них самих, изнутри пронизывая их и имманентно присутствуя в их внутренней жизни. Внешняя общественность, будь то свободное случайное взаимодействие отдельных людей или момент организации воль в праве и власти, есть, так сказать, механическая сторона общества, в котором и отдельные части в их отношении одна к другой, и части в их отношении к целому соприкасаются и действуют извне, взаимно ограничивая и стесняя друг друга. С другой стороны, однако, этот внешний, механический слой общественной жизни невозможен иначе как на основе того живого внутреннего, органического единства общества, которое мы условились называть его соборностью. Ведь отличие общественной машины от машины технической, построенной из стали и железа, состоит в том, что в первой строитель и механик машины есть то самое существо, которое есть и материал машины – именно человек. В общественном механизме человек есть одновременно и организуемый материал, и организующая его воля. Но если организуемое, предмет организации, есть всегда мёртвое, раздельно и пассивно сущее бытие, то организующим, умышленно формирующим и объединяющим может быть только живое, органическое существо; внешняя целесообразность и внешнее единство машины есть всегда продукт и отражение в мёртвом внутреннего единства и внутренне формирующей телеологичности живой разумной воли. Поэтому всё механическое, извне налаженное и объединённое в человеческом обществе 36 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 есть лишь внешнее выражение внутреннего единства и оформленности общества, то есть его соборности. то соотношение чрезвычайно существенно. Большинство господствующих социально-философских теорий рассматривает обычно то, что мы различаем под именем соборности и внешней общественности как два возможных типа, две формы и потому два разных идеала общества. Так, весьма распространено романтическое противопоставление капиталистического общества как чисто механического, старым, патриархальным формам общественной жизни, в которых усматривается тип органической общественности, или противопоставление конституционного правления, основанного на механическом равновесии и взаимоограничении властей, абсолютной монархии, в которой власть и народ объединены в органическое целое семьи и в которой отношения определены взаимным доверием и духовной близостью членов общества. Но в чём бы ни заключалось различие между разными возможными формами общественности, оно не может сводиться к абсолютной разнородности между механически внешним и органически внутренним строем общества – именно потому, что это суть не разные конкретные формы общества, а разные моменты общественного бытия, необходимо совместно присущие всякому обществу. В крайнем случае можно различать конкретные формы общественной жизни по преобладанию в них того или другого из этих двух соотносительных моментов, но никак не по присутствию и отсутствию только одного из них. Под всяким механическим, внешним отношением между людьми и объединением людей скрывается и через него действует сила соборности, внутреннего человеческого единства. Возьмём пример. Что может быть более механическим, чем организация армии, основанная на жестокой чисто внешней дисциплине, поддерживаемой суровыми карами, – организация, в которой совершенно исчезает внутренняя жизнь личности, её своеобразие и человек есть только один из многих экземпляров, часть огромной массы пушечного мяса? Но никакая, даже самая суровая дисциплина не могла бы создать армию и заставить её сражаться, если бы солдаты не были спаяны внутренним чувством солидарности, не сознавали интуитивно себя членами единой нации. Патриотизм как чувство внутренней принадлежности единой родине – это единство соборно-духовного бытия, основа, на которой только и может быть утвержден внешний механизм армии. Другой пример: отношение между продавцом и покупателем или между капиталистом и рабочим в современном обществе приводится обычно как образец холодно-утилитарного, чисто внешнего общения, в котором один человек служит для другого только контрагентом, только источником извлечения личной выгоды, совсем не существуя для него как ближний, как человеческая личность, с которой человека связывают чувства уважения, любви, солидарности. Но даже эти наиболее холодные и внешние отношения между людьми были бы совершенно невозможны, если бы они не опирались на хотя бы элементарную и минимальную внутреннюю связь. Без элементарного доверия к покупателю как к честному человеку продавец не впустил бы его в свою лавку из боязни, что может быть им просто ограблен; без доверия к добросовестности рабочего – доверия, которого не может заменить никакой контроль, капиталист не мог бы поручить ему Э За Россию никакой работы, и при безусловно враждебных или индифферентных отношениях возможен со стороны рабочего тот саботаж, против которого бессильны все внешние меры. Различие лишь по степени, а не принципиально качественное отделяет эти современные отношения от более патриархальных, в которых ремесленник-ученик является членом семьи мастера-работодателя или постоянный заказчик и покупатель – другом поставщика и продавца. В общей форме зависимость внешнего общения от внутренней соборной связи между людьми определена тем простым указанным нами выше обстоятельством, которое обычно совсем не учитывается: что самая мимолетная внешняя встреча двух людей или внешне утилитарное или принудительное их объединение предполагают взаимное понимание между ними, усмотрение в другом человеке себе подобного, что возможно, как мы видели, только через исконную внутреннюю сопринадлежность двух людей, через интуитивное восприятие взаимного внутреннего единства. Так, без единства языка, без некоторого единства нравов и нравственных воззрений или, в предельном случае, без сознания единства человеческого образа невозможна даже простая встреча двух людей, немыслимо никакое, даже самое внешнее их сотрудничество. И внешне утилитарные и принудительные сношения между людьми предполагают все же ту молчаливую встречу двух пар глаз, в которой обнаруживается и пробуждается исконное чувство внутренней их сопринадлежности, их соборное единство. Религиозно-нравственное требование видеть в другом человеке своего ближнего, относиться к нему как к самому себе есть лишь требование максимальной напряженности и сознательности этого внутренне интуитивного отношения к нему, основанного на соборном единстве между людьми; это требование именно потому безусловно обязательно для нас (о чём подробнее мы будем говорить в другой связи), что оно вовсе не есть только отвлеченная моральная норма, а выражение неустранимой и необходимой основы всей нашей жизни. Именно потому, что во всех без исключения человеческих отношениях, начиная с самого интимно-любовного отношения между мужем и женой или между матерью и ребёнком и кончая самыми холодно-деловыми отношениями между начальником и его подчиненным или между продавцом и покупателем, действует всё же, хотя и в разной степени – вплоть до минимальной, – одна и та же внутренняя духовная связь, вне которой немыслимо никакое вообще общение между людьми. Именно поэтому закон любви к ближнему может и должен быть подлинно универсальным законом, которому должна быть подчинена вся наша жизнь. Э то внутреннее, органическое единство, которое мы называем соборностью и которое лежит в основе всякого человеческого общения, всякого общественного объединения людей, может иметь разные формы или стороны, в которых оно действует как внутренне объединяющее начало. Первичной и основной формой соборности является единство брачно-семейное. Мы видели уже выше: социальный атомизм забывает тот простой и универсальный космический факт, что человек вообще существует лишь через физиологическую связь с другими людьми. Что человек есть не просто человек, а именно мужчина и женщина, как сказано № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию в Библии: «Мужчину и женщину сотворил их» (Быт., I, 27), и что человек есть дитя своих родителей, плод их соединения – этот самоочевидный и вместе с тем таинственный факт есть свидетельство того вечного космического круговорота, той космической соборности, которая лежит в основе даже нашего физического бытия, несмотря на раздельность нашего телесного существования. Как прекрасно говорит старый немецкий социолог Лацарус: «По сравнению с душевными связями между людьми телесность представляется началом разделяющим и изолирующим; но между матерью и ребёнком воспоминание о некогда полной, даже телесной сопринадлежности, окутанной священною тьмою, утверждает вечно неразрывную нить». Из этого физиологического внутреннего единства людей, как из корня, вырастает первое их духовно-соборное единство семьи, этой вечной основы всякого общества. Как бы антропологи и этнографы ни представляли себе первых, примитивных форм семьи, остается бесспорным, что семья от начала человеческой культуры и до наших дней есть основная, неустранимая ячейка, из которой складывается общество и в которой сохраняется и передаётся из поколения в поколение внутреннее, духовнокультурное единство исторической жизни. В торая жизненная форма, в которой осуществляется соборное единство, есть религиозная жизнь. О значении религиозной жизни как основы всякой общественности мы будем подробнее говорить ниже, в следующей главе. Здесь достаточно указать на тот и исторически удостоверенный, и систематически-философски уяснимый факт, что религиозность и соборность есть в основе своей одно и то же или две стороны одного и того же всеопределяющего начала человеческой жизни. Ибо, с одной стороны, религиозность в общей своей природе есть не что иное, как раскрытие замкнутой, изолированной в других отношениях человеческой души, интуитивное чувство связи человеческой души с абсолютным началом и абсолютным единством. В религиозном сознании человек живёт уже не внутри своего отдельного замкнутого существа, а именно своей связью с тем, в чём он укоренён и из чего к нему притекают духовные питательные силы; религиозное чувство есть чувство сопринадлежности или отношения к тому абсолютному началу, которое лежит в основе, – вселенской соборности бытия. И, с другой стороны, человеческая соборность, чувство сопринадлежности к целому, которое не извне окружает человеческую личность, а изнутри объединяет и наполняет её, есть по существу именно мистическое религиозное чувство своей утвержденности в таинственных, охватывающих нашу личность глубинах бытия. Поэтому и подлинное эротически-брачное отношение, и отношение между родителями и детьми, и всякое вообще отношение кровной связи, но – далее – и всякое вообще сознание соборного единства есть мистическое чувство, выводящее человека из наружной, эмпирической обособленности его бытия в таинственные глубины космического и сверхкосмического единства. Так, религиозное чувство в самой глубокой и чистой форме есть чувство родства между человеком и Богом (Бог как Отец) и, с другой стороны, почитание родителей, культ предков и семьи, домашний очаг как алтарь есть первичная форма религиозной веры. Но и все остальные формы и выражения общественной связи, покоясь на соборности, тем самым вырастают из ре- 37 лигиозной связи и держатся на ней. «Во все времена и повсюду, – справедливо говорит итальянский философ Джоберти, – гражданские порядки рождались из жреческих, города возникали из храмов, законы исходили из оракулов… Воспитание и культура народа – из его религии. Религия в отношении всех прочих учреждений и порядков есть то же самое, что сущее – в отношении существующего… то есть динамическое органическое начало, которое их производит, сохраняет, возрождает и совершенствует». К этим двум первично-органическим формам или выражениям соборного единства присоединяется, наконец, третья его форма в лице общности судьбы и жизни всякого объединенного множества людей. Уже в семье к единству происхождения и кровной связи присоединяются единство жизни, общность судьбы, радостей и лишений. Всякая иная, даже самая внешняя совместность жизни, труда и судьбы отлагается в душах её участников как внутреннее единство, изнутри связующее и пронизывающее их. Уже совместное питание, еда от одного куска или питьё из общей чаши, создает мистическое чувство внутреннего сродства, что мы видим и в древнейших обычаях братания, и в религиозном таинстве евхаристии, и даже в современном светском обряде чоканья. Работники в каждом общем деле спаиваются между собой чувством товарищества, некой внутренней близостью; солдаты – участники одних походов и сражений навсегда становятся братьями. Нации и государства, хотя бы сначала основанные на насилии и завоевании, на принудительном объединении разных, враждебных племён и рас, общностью исторической судьбы, одинаковых радостей и печалей, тревог и надежд превращаются в живое внутреннее единство; и, как известно, единство нации нельзя вообще определить иначе как единством исторической памяти. Постепенно слагающаяся общность языка, поэзии, песни, нравов и нравственных понятий превращается в таинственное духовно-кровное сродство. Эта соборность, основанная на общности судьбы, не есть просто субъективный психологический факт, единство сознания; духовная жизнь, питаясь одним материалом, наполняясь единым содержанием, и по существу, жизненно-онтологически сливается в подлинное внутреннее единство; совместная жизнь прядёт нити, подлинно проходящие сквозь души людей и изнутри связующие их в онтологическиреальное, то есть соборное, единство. В этом заключается великое творческое и укрепляющее значение прошлого, культурно-исторических традиций в общественной жизни. У казанные три формы соборности не суть конкретные формы, которые могли бы существовать в отдельности; они суть лишь абстрактно-выделимые стороны или сферы соборности. В особенности две последние стороны жизни – религиозность и общность жизни и судьбы – всегда существуют совместно: всякая соборная связь переживается, как указано, мистически, имеет – осознанно или неосознанно – религиозный фундамент под собой и вместе с тем, с одной стороны, приводит к совместности жизни и судьбы и, с другой стороны, укрепляется ею. Брачно-семейное, как бы космическое начало в соборности, есть, как указано, первичная основа и как бы воспитательная школа соборности; конкретное общество в смысле всеобъемлющего, охватывающего всю жизнь человека государственно-национального 38 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 целого невозможно, если мыслить отсутствующей эту космически-физическую ячейку духовного единства. Но на её основе могут развиваться формы общения, сами по себе от неё независимые: лишь в так называемом родовом быте семья и род слиты в неразделимом тождестве с церковью и с государственно-племенным единством; на высших ступенях духовно-культурного бытия человека соборность, как чисто духовное единство, может отделяться от своей натурально-космической первоосновы. Р елигиозное единство церкви, политическое единство государства, духовное единство союзов всякого рода, связанных общностью жизни, интересов и идеалов, уже выходит за пределы семейно-родовой связи, перерастает это первичное натуральное единство, предполагая его вместе с тем как общее условие и воспитательную школу соборного единства и тем самым совместной человеческой жизни вообще. Укажем теперь те абстрактные моменты, или признаки, которые образуют само существо соборности как внутреннего слоя или корня общественности и отличают его от наружной, эмпирически данной природы внешнеобщественной связи. 1. Соборность есть, как указано, органически неразрывное единство «я» и «ты», вырастающее из первичного единства «мы». При этом не только отдельные члены соборного единства («я» и «ты» или «вы») неотделимы друг от друга, но в такой же неотделимой связи и внутренней взаимопронизанности находятся между собой само единство «мы» и расчлененная множественность входящих в него индивидов. Как мы уже видели, единство «мы» не противостоит здесь как внешнее, трансцендентное начало множественности, а имманентно присутствует в нём и изнутри его объединяет. А это значит, что не только отдельный член единства, будучи неотделим от другого, тем самым неотделим от целого, не только «я» немыслимо вне объемлющего его единства «мы», но и наоборот: единство «мы» внутренне присутствует в каждом «я», есть внутренняя основа его собственной жизни. Целое не только неразрывно объединяет части, но налично в каждой из своих частей. Поэтому эти две инстанции, единство целого и самостоятельность каждой его части, не конкурируют здесь между собой, не стесняют и не ограничивают одна другую. В отличие от внешнего общественного единства, где власть целого нормирует и ограничивает свободу отдельных членов и где единство осуществляется в форме внешнего порядка, разграничения компетенции, прав и обязанностей отдельных частей, единство соборности есть свободная жизнь, как бы духовный капитал, питающий и обогащающий жизнь его членов. 2. С этим связано то, что соборное единство образует жизненное содержание самой личности. Оно не есть для неё внешняя среда, предметно-воспринимаемая и стоящая в отношении внешнего взаимодействия с личностью. Оно не есть объект отвлеченно-предметного познания и утилитарно-практического отношения, а как бы духовное питание, которым внутренне живёт личность, её богатство, её личное достояние. Всякое умаление действия соборности, всякий отрыв от неё испытывается личностью как умаление, обеднение её самой, как лишение. Идёт ли речь об одиночном заключении, физически отрывающем личность от общения с ближними, или о разрыве с другом или любимым че- За Россию ловеком, или об отверженности отлученного от церкви, от семьи, от национального союза, или об одиночестве мыслителя и провозвестника новых идей и идеалов – всюду отрешенность от соборного единства испытывается как тягостное умаление полноты личной жизни. Другие люди и общество как целое здесь – не внешние средства жизни, а именно её внутреннее содержание, от богатства которого зависит расцвет и полнота самой жизни личности. В известном учении Хомякова о природе единства церкви особенно ярко развита эта сторона соборности. В конце концов, она лучше всего выражается в одном простом слове: личность и целое, как и отдельные личности, связаны между собой отношением любви. Любовь есть именно название для той связи, в которой объект отношения, будучи вне нас, есть вместе с тем наше достояние, в которой отдающий себя внутренне обогащает самого себя. 3. Из этого далее следует, что в отношении соборного, внутреннего единства можно стоять только к конкретному, индивидуальному целому. Соборное целое, частью которого чувствует себя личность и которое вместе с тем образует содержание последней, должно быть столь же конкретно-индивидуально, как и сама личность. Оно само есть живая личность (не в смысле отдельного субъекта сознания, что было выше отвергнуто нами, а в смысле именно конкретной индивидуальности его существа). Можно чувствовать себя неотъемлемым звеном и вместе с тем носителем только определенного индивидуального целого – данной семьи, данного народа, данной церкви. Истинное «мы» столь же индивидуально, как «я» и «ты». Любить можно только индивидуальное, ибо любовь есть не абстрактное отношение, а сама жизнь, есть жизнь индивидуальности. Как нельзя в подлинном смысле слова любить человека вообще, а можно любить только данного человека, хотя бы при всеобъемлющей идеальной любви каждый человек оказывался таким данным, отдельным, конкретным объектом любви, так нельзя любить просто всякий народ или всё человечество как однородную массу всех людей вообще. Обычный гуманитаризм подменяет здесь живое чувство и конкретную внутреннюю связь бессильным абстрактным принципом. Человечество может в пределе стать объектом любви и, следовательно, подлинно конкретным соборным единством либо для того, кто в состоянии конкретно воспринять и любить все народы – каждый в отдельности, – его составляющие, либо же в том религиозном плане всеединства, для которого «несть ни эллина, ни иудея», а есть единый соборный организм Богочеловечества, единый великий вселенский Человек (как это утверждает Паскаль). 4. Быть может, самое существенное отличие соборности как внутреннего существа общества от внешнеэмпирического слоя общественности заключается в её сверхвременном единстве, в котором мы находим новый, не учтенный нами доселе момент подлинно реального первичного единства общества. Для эмпирическипредметного восприятия представляется до банальности очевидным, что общество состоит из живых людей, из людей, в настоящее время населяющих Землю и своей жизнью вплетённых в общественное целое; мертвые, истлевающие в могилах, как и ещё не родившиеся, явно не входят в состав общества. Но если бы мы ограничились этой стороной общества, если бы мы ничего иного не видели позади или в глубине его, то мы упустили бы № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию из виду самое существенное в нём и ничего не понимали бы в его жизни. За наружным, временным аспектом настоящего в общественной жизни таится, как её вечный фундамент и источник её сил, её сверхвременное единство, первичное единство её настоящего с её прошлым и будущим. Это сверхвременное единство есть прежде всего и ближайшим образом выражение сверхвременности, присущей сознанию и душевной жизни отдельного человека: человеческая жизнь вообще возможна лишь на основе памяти и предвидения, есть жизнь с помощью прошлого и для будущего, использование прошлого в интересах будущего, и настоящее есть в ней только идеальная грань между этими двумя направлениями – уже пережитым и предстоящим. В каждое мгновение наша жизнь определена силами и средствами, накопленными в прошлом, и вместе с тем устремлена в будущее, она есть творчество того, чего ещё нет. Но общественное единство совсем не ограничено памятью о том, что актуально пережито ныне живущими его членами, или теми целями, которые они ставят для своей личной жизни. Существуют общественная память и общественное предвидение, выходящие за пределы сверхвременности отдельной личности. В сознании членов общества живут память о давно прошедшем, о предках, об историческом прошлом и устремленность к целям, достижимым, быть может, лишь отдаленными потомками, и общественное сознание есть именно не что иное, как такое сверхвременное единство сверхиндивидуальной памяти и сверхиндивидуальных целей. Ещё существеннее, чем это сверхвременное сознание, в общественном бытии сверхвременность самой жизни. Обычаи и нравы, господствующие в настоящее время, законы, которым мы повинуемся, власть, которой мы подчиняемся, весь духовный склад национальной жизни – всё это, по общему правилу, создано не ныне живущими людьми, а их давно умершими предками. Воля умерших правит над волей живых. Закон был некогда выражением воли живого человека, законодателя, и этот человек давно умер, но его воля в лице закона продолжает действовать среди нас. Обычаи, нравы, порядки, которые властвуют над нами и которым мы беспрекословно и инстинктивно подчиняемся, некогда сложились волею людей, давно истлевших в могилах; даже язык, которым мы говорим, был создан нашими предками. Древние святыни, созданные давними предками, пробуждают в отдалённых потомках волю к подвигу; горечь прошлых обид, испытанных предками, рождает возмущение потомков, никогда их на себе не испытавших (так, горечь крепостного права через полвека после его отмены породила ту всероссийскую пугачевщину, которая есть существо большевистской революции). Этот консерватизм общественной жизни, 39 присутствие в ней прошлого в настоящем, как, впрочем, и её «футуризм», наличие в её настоящем сознательной или бессознательной устремленности к великим целям и задачам, осуществление которых предстоит в будущем, не есть случайная, внешняя её черта, которая могла бы быть устранена из неё; это есть имманентный закон, определяющий её внутреннее существо, соотношение, вне которого вообще немыслима общественная жизнь. Радикальные революции, которые ставят себе целью истребить из общества все его прошлое и построить жизнь наново из ничего, в сущности, столь же безумны и неосуществимы, как попытка вылить из организма всю накопленную им кровь и влить в него новую; и если бы они удались, они привели бы просто к смерти общества. Да и сами революции, эти судорожные и безумные покушения на самоубийство, суть тоже выражения прошлого, обнаружения тенденций, идущих из прошлого: в них сказывается губительное действие ядов, накопленных в прошлом, и судорожные попытки освободиться от них. И если они не приводят к гибели общества, то это всегда определено тем, что израненный и обессиленный ими общественный организм через некоторое время оживает под действием сохранившихся в нем здоровых сил прошлого. Т ак, во всяком данном временном своем разрезе, во всяком своем настоящем видимое общество живет своей невидимой, внутренней сверхвременной соборностью. Как, по учению церкви, видимая церковь, как собрание живых верующих есть лишь эмпирическое воплощение в настоящем невидимой церкви как неразрывного соборного единства всех её членов, единства давно умерших и еще нё рожденных с живыми, так и всякое видимое общение есть эмпирический аспект невидимой соборности как сверхвременного единства человеческих поколений. К общественной жизни применимо то, что Лейбниц сказал о космической жизни вообще: во всякое мгновение она «насыщена прошлым и чревата будущим». Таинственное единство, в котором прошлое и будущее живут в настоящем и которое составляет загадочное существо живого организма, есть и в обществе то невидимое ядро, из которого черпается его животворящая сила. Таково общее основное соотношение между соборностью и общественностью. Более глубокого и практически существенного понимания его мы достигнем дальше через уяснение онтологической природы общества как духовного бытия. Семён Франк. Из книги « Духовные основы общества. Введение в социальную философию». Актуальная тема Евроизоляция или евроинтеграция: цивилизационный выбор России О дной из основных функций политических партий является выработка и реализация курсов внутренней и внешней политики. Открытое обсуждение обществом различных проектов способствует раз- работке политического курса, максимально отвечающего национальным интересам страны. Позиции парламентских партий по украинскому кризису достаточно хорошо известны. Но мнение других политических 40 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 организаций также должно учитываться. Российская объединённая демократическая партия «Яблоко» заняла пятое место на последних парламентских выборах (первое среди партий, не попавших в Госдуму), имеет свои фракции в законодательных собраниях регионов. Среди членов политкомитета партии руководитель Федеральной антимонопольной службы, множество представителей научной элиты. 19 марта 2014 года (на следующий день после подписания договора о вхождении Крыма и Севастополя в состав России) партия «Яблоко» заявила «о своей оппозиции агрессивному неоимперскому курсу Владимира Путина». Прилагательные, характеризующие политический курс России, как минимум спорные. Согласно толковому словарю Д. Н. Ушакова, агрессивный означает «враждебный, наступательный, стремящийся к захвату, к завладению». Однако политика России по отношению к Украине, а тем более к Крыму не была ни враждебной, ни наступательной, ни стремящейся к захвату. Как подтвердил член политкомитета «Яблока» А. Г. Арбатов (см. ниже), она была лишь реакцией на наступательную политику Запада, стремящегося вовлечь Украину в свою сферу влияния, а заодно и ослабить Россию. До переворота в Киеве 22 февраля 2014 года, произошедшего, мягко выражаясь, не без помощи Запада, Россия и не думала оспаривать принадлежность Крыма. А после переворота она была вынуждена защищать жителей Крыма и свои национальные интересы. События в Одессе, Донбассе и других частях Украины показывают, что угроза жизни, свободам, достоинству и собственности жителей Крыма была более чем реальной. Следует также отметить добровольность и бескровность вхождения полуострова в состав России. В том же заявлении «Яблоко» провозгласило своей целью «демонтаж сложившегося в России криминально-олигархического режима ненасильственным, мирным, конституционным путём». Надо отметить, что борьба против криминала и коррупции отвечает интересам всех россиян, и здесь необходимо объединить усилия государства и гражданского общества. В заявлении политкомитета «Яблока» от 29 июня 2014 года поддерживалась отмена по инициативе президента РФ В. В. Путина мартовского разрешения Совета Федерации применять в Украине российские войска как «шаг в нужном направлении». И отмечалось, что его продолжением может стать инициатива созыва международной конференции по Украине, которую «Яблоко» предлагало провести ещё 9 марта 2014 года. Член политкомитета «Яблока» и одновременно руководитель центра международной безопасности Института международной экономики и международных отношений Российской академии наук, академик, доктор исторических наук А. Г. Арбатов рассказал о своём видении ситуации вокруг Украины 14 октября 2014 года в эфире программы «Познер». По его мнению, украинский кризис спровоцирован попытками Запада оторвать Украину от РФ и попытками России этому помешать: «Суть происходящего проста: США и Евросоюз тянут Украину к себе, а Россия её не пускает, стремясь оставить страну или хотя бы её части в орбите своего влияния». В то же время Арбатов считает, что европейский путь был сознательным выбором России. Он привёл слова В. В. Путина из одной из его За Россию программных статей 2007 года: «По духу и культуре наша страна является неотъемлемой частью европейской цивилизации». Но расширение НАТО на восток вопреки данным обещаниям, нарушение целой системы международных договоров по разоружению, применение силы в ряде международных конфликтов (особенно болезненным для нас был югославский) и продвижение «цветных революций» подтолкнуло Россию притормозить сближение с Западом, отсюда появилась мода на евразийство. В то же время Алексей Арбатов убеждён, что возвращение на европейский путь неизбежно. С рядом программных заявлений на международной конференции «Форум 2000», которая прошла 1215 октября 2014 года в Праге, выступил признанный лидер партии Григорий Явлинский. По его мнению, фундаментом реального мира между Россией и Украиной может стать только общность их цели – движение в Европу. Он уверен, что для самой Европы интеграционный проект с Россией, Украиной и Белоруссией жизненно необходим, чтобы успешно конкурировать с США и Азией. Григорий Явлинский поддерживает Минские соглашения о прекращении огня и вновь предлагает международную конференцию с участием всех заинтересованных сторон. В то же время он считает, что и этого будет недостаточно для прочного мира между Россией и Украиной. Россия должна отказаться от антиевропейского курса и начать постепенное движение к европейской политике и образу жизни. Необходимо отметить, что и Европе необходимо отказаться от антироссийского курса и учитывать интересы России, а не надеяться, что, как в 1990-е годы, мы смиримся с любым решением Запада. Процесс согласования интересов между Россией, Украиной и ЕС необходимо было начать ещё перед подписанием договора об ассоциации Украины с ЕС, намеченного на ноябрь 2013 года. Вместо этого Запад попытался продавить это соглашение при помощи «евромайдана», следствием чего стало погружение Украины в хаос. Но даже после этого Запад предпочёл силовое решение конфликта, что привело к тысячам жертв. Я влинский привёл в пример послевоенную Европу, установление прочного мира в которой стало возможно только после создания Европейского союза, а победа над фашизмом была важнейшей предпосылкой к этому, считает Явлинский. В этой связи он подчеркнул, что практическая антиевропейская политика России является серьёзной угрозой и опасностью. Как уже отмечалось, не меньшей угрозой является антироссийская политика Запада. Лидер «Яблока» подверг критике политику Европейского союза, у которого, по его словам, «после падения берлинской стены так и не появилась новая стратегия относительно востока Европы, то есть произошёл не столько «конец истории», сколько «конец стратегии». «Вот как, например, можно объяснить, что Европа долгие годы соглашалась на теневые схемы поставок газа, когда небольшая фирма, находящаяся в Швейцарии, с уставным капиталом в 10 тысяч долларов имела оборот до 8 миллиардов евро?» – спрашивает Явлинский. Теперь Европа расплачивается «за столь близорукую и непринципиальную политику», считает он. Европейцы должны помнить, что Украина – это не буфер и не поляна для новой холодной войны. За Россию «Именно такие представления, распространённые в Европе, привели от Первой мировой ко Второй», – напомнил Григорий Явлинский. Политик полагает, что через 30-40 лет в мире будет два центра экономической мощи – Северная Америка и Азия. Станет ли Европа третьим центром глобальной экономической конкуренции, зависит от того, будет ли создано общее экономическое, правовое и человеческое пространство от Лиссабона до Владивостока. Состояние дел с демократией в России не является препятствием для интеграционного процесса. Явлинский напомнил, что идея Европейского союза была заявлена спустя всего два года после страшной войны и взаимного уничтожения европейских народов и была успешно реализована через шестьдесят лет. № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 41 «Создавать стратегию и работать в отношении интеграции Украины, Белоруссии и России нужно уже сейчас», – призвал российский политик. Он подчеркнул, что речь не идёт об одолжении, которое Европа делает Украине или России. «Создание интеграционного проекта – это жизненный интерес самой Европы», – заверил Григорий Явлинский. В чём состоят интересы России, решать её народу. При этом необходимо учитывать все точки зрения, включая и позицию партии «Яблоко», в которой есть немало здравых мыслей. Д. Ю. Алексеев, кандидат политических наук, доцент кафедры политологии Школы региональных и международных исследований ДВФУ. Наше интервью Россия примеряет консерватизм Б ердяевские чтения, которые организовал и провёл в этом году близкий к Кремлю Институт социальноэкономических и политических исследований, стали заметным событием нашей общественной жизни. Чтения прошли в три заседания в разное время и в разных местах, но все три форума были посвящены различным аспектам консерватизма как идеологии и политической практики. Как считает председатель совета директоров фонда ИСЭПИ Дмитрий Бадовский, консервативная повестка сегодня актуальна во всем мире. «Всё это – естественная реакция на агрессивную леволиберальную повестку, задаваемую сегодня администрацией США и правительствами ряда других стран. Экспансионистское продвижение демократии в вариации Вашингтона – это навязывание миру диктатуры меньшинств. Эта диктатура является уже даже не постхристианской системой ценностей, а постценностной. Когда эта постценностная повестка навязывается миру как новый стандарт, то отпор со стороны консервативной, ценностной повестки вполне закономерен». Дмитрий Бадовский подчеркнул, что консервативная повестка важна и для собственного развития России. «Что такое консерватизм? Это спокойствие, поступательность, тщательное взвешивание шагов и последствий, их цены. Ценностный подход развития общества – это рассмотрение общества через призму не только справедливости, но и различения добра и зла». В чтениях участвовали в основном учёные и специалисты из столицы. Единственный представитель из регионов, который на равных принимал участие во всех мероприятиях, – член Совета НТС, доктор исторических наук, директор Зональной библиотеки Воронежского госуниверситета Аркадий Минаков. Мы попросили его рассказать нашим читателям о содержании чтений, его участниках, итогах. – Аркадий Юрьевич, для начала будет уместно рассказать о заслугах ваших и ваших коллег из Воронежского университета, благодаря которым, насколько я понимаю, вы и удостоились чести быть приглашенным на Бердяевские чтения. – Думаю, дело в том, что в Воронежском государственном университете в начале 2000-х годов сложи- лась группа исследователей-гуманитариев, в основном историков, которая занялась активным изучением русского консерватизма. Начало этому процессу было положено трудами профессора Л. М. Искры, который начиная ещё с 1987 года опубликовал ряд статей и монографий, посвящённых русским учёным Б. Н. Чичерину и К. Д. Кавелину, взгляды которых интерпретировались им как либерально-консервативные. В течение последующих двух десятилетий к исследованию истории консерватизма подключилась целая группа историков и философов, создавших труды о раннем русском консерватизме: Ф. В. Ростопчин, С. Н. Глинка, А. Н. Голицын, А. Д. Градовский, К. Н. Леонтьев, П. Е. Астафьев, Д. П. Рунич, А. С. Суворин, М. О. Меньшиков, Д. В. Скрынченко и др. На протяжении 2000-х годов этой группой был проведён ряд конференций, в ходе которых возникли многочисленные научные связи с исследователями, работающими с консервативной тематикой в столице, в различных регионах страны и за рубежом. Сборники и коллективные монографии, подготовленные воронежцами, как правило, вызывали серьёзный резонанс в научном сообществе, рецензии на 42 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 них появились во всех ведущих отечественных исторических журналах и некоторых западноевропейских славистских изданиях. В мае 2006 года на заседании ученого совета исторического факультета было принято положение о Центре изучения консерватизма при историческом факультете ВГУ. Воронежский центр завязал научные связи с соответствующими центрами в МГУ и СПбГУ, в Германии. В течение нескольких лет шла интенсивная работа над уникальной «Энциклопедией русского консерватизма» (руководитель проекта – В. В. Шелохаев, в состав редколлегии помимо меня входили известные исследователи русского консерватизма, такие как А. В. Репников и А. А. Иванов), вышедшей в издательстве РОССПЭН в 2010 году. Примерно пятая часть статей в энциклопедии была написана воронежскими исследователями. В 2012 году был создан сайт «Российский консерватизм», в настоящее время являющийся наиболее полной электронной базой данных по истории русского консерватизма. В итоге воронежский центр изучения консерватизма стал широко известен в академическом сообществе, точнее, в той его части, которая занимается изучением русской общественной мысли. Вероятно, поэтому в феврале 2014 года я был приглашён на круглый стол, посвящённый современному консерватизму в России (организаторы – управление общественных проектов Администрации президента РФ, исполком ОНФ). Дискуссию вёл лидер Объединенного народного фронта Станислав Говорухин. В ней приняли участие кинорежиссер Карен Шахназаров, экономист Сергей Глазьев, историк Наталья Нарочницкая, научный редактор журнала «Эксперт» Александр Привалов, ведущий «Умников и умниц» Юрий Вяземский, архимандрит Сретенского монастыря Тихон (Шевкунов), политолог Вячеслав Никонов, философ Михаил Ремизов и другие знаковые фигуры современной русской мысли и культуры. Единственным иногородним участником дискуссии был я, выступив с докладом «Консерватизм – блистательное интеллектуальное направление русской мысли». Далее последовали приглашения на серию Бердяевских чтений, прошедших весной-осенью этого года в подмосковных Снегирях, Ялте и Москве. – Долгое время в нашей стране слово «консерватор» было ругательным. Да и сам консерватизм как идеология упоминался только в негативном ключе. Что такое консерватизм в вашем понимании и почему ему так не везло в России? – Консерватизм – блистательное и интеллектуально мощное направление русской и европейской мысли, представленное знаковыми в истории культуры и общественной мысли именами, начиная с его отцовоснователей – Эдмунда Бёрка, Жозефа де Мeстра, Хуана Доносо Кортеса и гениальных основоположников русского консерватизма – Гавриила Державина, Николая Карамзина, его продолжателей и апологетов – зрелого Александра Пушкина, Фёдора Тютчева, Николая Гоголя, Михаила Глинки, Фёдора Достоевского, Дмитрия Менделеева, Петра Столыпина, Виктора Васнецова, отца Павла Флоренского, Ивана Ильина, Алексея Лосева, Сергея Аверинцева, Александра Солженицына и сотен других не менее масштабных фигур из национального русского пантеона. За Россию Консерватизму нечего бояться своей репутации и зависеть от стереотипов массового сознания. К консервативным убеждениям, как правило, приходят уже в зрелом возрасте, часто пережив бурное увлечение мировоззренчески прямо противоположными учениями. Есть чётко прослеживаемая закономерность: подавляющее большинство видных идейных консерваторов начинали как левые радикалы или левые либералы. Наиболее яркими примерами выступают былые ультрарадикалы: фурьерист Фёдор Достоевский и идеолог террористической «Народной воли» Лев Тихомиров. Немного истории. Первоначально консерватизм появился в конце XVIII века как реакция на рационализм и индивидуализм Нового времени, теорию прогресса (которая ассоциировалась с уверенностью в постоянном увеличении в мире свободы, знаний, богатства, порядка, нравственности), воплощением которых стала так называемая Великая французская революция. Он заявил о себе как идейное течение, ставящее своей целью актуализацию позитивных традиций и ценностей прошлого, обеспечивающих органическую непрерывность развития общества. Одной из важнейших ценностей для консерватизма является религия, которая, согласно воззрениям консерваторов, придаёт смысл истории и отдельной человеческой личности. Религиозное мировосприятие предполагает признание необходимости общественной иерархии (в обществе всегда будут верхи и низы, всегда будут отношения господства и подчинения, принуждения и насилия). В силу признания объективного факта естественного неравенства для консерваторов характерен поиск технологий, которые позволяли бы сформировать качественную элиту, сориентированную на решение общенациональных задач, а не на удовлетворение собственных узкоэгоистических интересов или создание утопического общества всеобщего равенства без элиты. С точки зрения большинства консервативных доктрин главенствующее значение имеют интересы целого, а не отдельной личности. Важны прежде всего надиндивидуальные ценности (Бог, государство, нация, церковь, общество, семья и т. д.). Для консерватизма всегда был характерен культ школы, армии, патриотизма, самобытной национальной культуры, исполнительности, дисциплины и порядка, права, то есть тех общественных институтов, традиций и явлений, которые выступали основными проводниками и хранителями традиции. Сюда же можно добавить и такую черту консерватизма, как понимание конкретно-исторической обусловленности уровня прав и свобод. Консерватизм противостоит идеологиям, в основе которых лежат ценности противоположного порядка: атеизм, материалистическая ориентация политики, моральный релятивизм, культ рассудка, антитрадиционализм, универсализм, космополитизм, индивидуализм, равенство, культ личных прав и свобод, приверженность теоретическим моделям, культ перемен, революция. В случае необходимости социальных перемен консерватизм требует при их осуществлении чрезвычайной осторожности и постепенности. Причём было бы неверно трактовать консерваторов как противников всего нового. Они выступают лишь против абсолютизации принципа новизны, заведомого примата нового перед уже проверенным старым, что обычно характерно для радикального либерализма и ещё более левых течений. За Россию Необходимо констатировать, что в нашем обществе, которое за XX век пережило сильнейшее красное смещение в политическом спектре, традиционные ценности и институты оказались в значительной степени скомпрометированы. Произошла его атомизация. Оказалось разрушено в значительной мере национальное самосознание, подорван авторитет государства и закона, в значительной мере разложена и традиционная семья, с очень сильным сомнением можно говорить о прочности массового патриотизма. С 1917 года заветными понятиями в тезаурусе левой идеологии являлись «справедливость» и «равенство». Идеи «Манифеста коммунистической партии» Карла Маркса или «Государства и революции» Владимира Ленина, посвящённые созданию общества всеобщего равенства, звучали для многих завораживающе. Для достижения равенства и справедливости необходимо было ликвидировать частную собственность, порождающую отношения эксплуатации, господства и подчинения, и, соответственно, основные последствия частнособственнических отношений – государство, право, религию, семью. На практике попытка реализации таких идей обернулась страшным насилием над действительностью, миллионами жертв, уничтожением целых классов, насильственной коллективизацией, ГУЛАГом и т. д. Все особенности советского периода вытекали из глубинной логики леворадикальной идеологии. В итоге грандиозный левацкий эксперимент завершился саморазрушением советского государства в конце 1980-х – начале 1990-х годов и естественным образом изжил себя. С 1991 года в нашем государстве и обществе начала безраздельно господствовать либеральная идея, ключевым словом которой является «свобода». Либеральный эксперимент в сравнении с советским, безусловно, расширил сферу экономических, политических и личных свобод. Однако качество свободы, не ограниченной моралью и традицией, оказалось чудовищным. Цена, которую государству и обществу пришлось заплатить за неё, оказалась непомерно высока: распад государства – крупнейшая геополитическая катастрофа XX века, расчленение русского народа, обнищание огромного числа людей, колоссальное социальное неравенство, возникновение олигархата, нравственная и интеллектуальная деградация, демографический спад и прочее. В силу того что левая и радикал-либеральная идеи оказались на практике скомпрометированными в сознании народа в самых разных социальных слоях, снизу доверху, всё настойчивее стал появляться интерес к консерватизму как альтернативному проекту. Сейчас, как представляется, оформился достаточно мощный запрос части элит и масс на идеологию и систему ценностей, которые обеспечивают стабильность и порядок без потрясений и революций и которые в то же время не исключают свободы и прогресса и опираются на позитивные традиции прошлого. Государство и общество начали неуклонное движение к той мировоззренческой системе, в которой ключевым понятием является «традиция». – Расскажите вкратце о самих чтениях. Инициатива ли это самого Института социальноэкономических и политических исследований? Или это прямой заказ Кремля на выработку новой государственной идеологии? По какому принци- № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 43 пу отбирался состав участников? Скажем, почему там не оказался «модный» ныне Дугин? – Формально организатором чтений выступил некоммерческий фонд – Институт социально-экономических и политических исследований, директор которого Дмитрий Бадовский подчиняется непосредственно Вячеславу Володину, а тот, в свою очередь, главе Администрации президента Сергею Иванову. Поэтому вряд ли Бердяевские чтения были инициативой только самого фонда. В декларации ИСЭПИ, появившейся накануне чтений, говорилось: «Важным обстоятельством является не наличие многообразных версий консерватизма, а то, что его идея сегодня затребована политической практикой и вошла в повестку дня духовных дискуссий. Центральным условием, определившим востребованность идеи консерватизма, является поиск национальных путей развития России, которые бы показали свою эффективность в современном конкурентном мире… Основные вопросы, которые мы будем обсуждать: что есть консервативная позиция, консервативное мировоззрение сегодня; почему на него сейчас так велик спрос и в России, и в мире; почему та позиция, которую отстаивает наша страна, встречает всё большую поддержку и понимание, в том числе в Европе и в США». То есть повестка чтений была задана, что называется, сверху. Поскольку я принял участие во всех Бердяевских чтениях, проводимых Институтом социально-экономических и политических исследований, то могу сделать следующие выводы. Сложилось ядро чтений, то есть состав основных докладчиков, которые постоянно принимают в них участие: Вячеслав Никонов, Ольга Васильева, Леонид Поляков, Валерий Федоров, Сергей Марков, Михаил Маслин, Александр Ципко, Игорь Волгин, Борис Межуев, Михаил Ремизов, Алексей Козырев, Василий Ванчугов, Анатолий Черняев, Александр Ширинянц, Олег Матвейчев, Ольга Малинова, Кирилл Бенедиктов, Александр Репников, Станислав Хатунцев. Можно назвать ещё два десятка очень достойных и известных в гуманитарном сообществе фамилий. Тенденции к расширению состава участников чтений я пока не заметил, но она неизбежно будет нарастать. Фактически создана постоянно действующая площадка, на которой будут регулярно встречаться представители академической мысли, общественные деятели, социологи, политологи, историки. Я был приятно удивлен той творческой и предметной атмосферой, которая царила на каждом заседании, она очень стимулирует дальнейший научный поиск. Причём речь шла не о каких-то бесплодных и бесполезных псевдонаучных выкладках, а о поиске и анализе тех идей и знаний, которые жизненно необходимы для государства и общества. Организация чтений традиционно проходит на очень высоком уровне (сам был организатором конференций, круглых столов, семинаров и могу судить об этом вполне компетентно). К примеру, в конце августа в Ялте заседания секций проходили в шатрах рядом с Массандровским дворцом. Времени на прогулки и купания практически не было, разве что ночью. Была поразительная атмосфера творческой раскованности и поиска, никакого официоза и апологетики. Ночью (больше свободного времени не было!) купались в теплом море, читали стихи, слушали музыку, дискутировали в предельно свободном стиле. Выпускаемые по итогам чтений «Консервативные тетради», безусловно, событие в современной 44 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 общественно-политической жизни, они войдут в историю русской мысли как первая уверенная и вполне удачная попытка создания сверху современного консервативного дискурса в России. Так, один из участников, отвечая на вопрос о том, какие силы в современной России являются носителями консервативных ценностей, сказал: «Cейчас главным субъектом-носителем является государство». На чтениях преобладают политологи и философы, историки были в очевидном абсолютном меньшинстве. А жаль! К своему удивлению, обнаружил, что коллеги-гуманитарии, философы и политологи в большинстве своём даже и не подозревают, что в современной отечественной исторической науке возникло целое направление, изучающее русский консерватизм в его самых различных ипостасях, что есть уже десятки глубоких и интересных книг и сборников, в том числе «Энциклопедия русского консерватизма», которые могли бы быть им весьма полезны во многих отношениях. Историки внимательно читают политологов и философов. А вот политологи и философы, похоже, историков не знают. Мне кажется, что Бердяевские чтения ребром поставили вопрос о реальной междисциплинарности в научном и идейном поиске. Сам я сделал доклады о рождении русского консерватизма, о его основных течениях, о современной историографии русского консерватизма. Надо полагать, на Бердяевских чтених была собрана приемлемая для Администрации президента часть консервативной и параконсервативной интеллектуальной элиты. Абсолютно преобладали политологи, социологи и философы, историков было немного – помимо себя назову А. В. Репникова и С. В. Хатунцева. Почему не было Александра Дугина? Могу предположить, что он «стилистически» и идейно слишком отличается от абсолютного большинства участников чтений. Ядро его взглядов составляет так называемый традиционализм Генона и Эволы, я, признаться, поклонников таковых взглядов на чтениях не наблюдал. – Почему форум назван именем Бердяева, имя которого после большого всплеска интереса к нему в 90-х годах стало как-то забываться? – Приведу цитату: «В мире всё больше людей, поддерживающих нашу позицию по защите традиционных ценностей». Конечно, это консервативная позиция. Но, говоря словами Николая Бердяева, смысл консерватизма не в том, что он препятствует движению вперёд и вверх, а в том, что он препятствует движению назад и вниз, к хаотической тьме, возврату к первобытному состоянию. Из этих слов Владимира Путина в прошлогоднем послании Федеральному собранию, похоже, и возникла идея Бердяевских чтений. Почему Бердяев? Он – фигура сложная, многогранная, мыслитель прошёл очень непростую и извилистую идейную эволюцию. В силу этого он «свой» для тех, кто находится под обаянием идей марксизма, поскольку ранний Бердяев – это «творческий» марксист, «свой» для консерваторов – поскольку после революции, оказавшись в эмиграции, он создаёт классические для русского консерватизма тексты – «Философию неравенства» и «Новое средневековье», «свой» для советских патриотов – поскольку в предвоенные и послевоенные годы исповедовал и развивал близкие этому течению взгляды, «свой» Бердяев и для либералов – большего апологета экзистенциальной свободы в русской мысли За Россию вряд ли можно найти. Словом, он куда более удобен для прагматичного официального консервативного бренда, чем бескомпромиссные Победоносцев, Леонтьев, Тихомиров или Ильин. – Форум состоялся. Что дальше? Какое продолжение у этого важнейшего для страны диалога? Что можно ещё предпринять для актуализации консервативного тренда? – Бердяевские чтения, убежден, окажут большое влияние на складывание и оформление, условно говоря, консервативной интеллектуальной и научной элиты в современной России. Первые Бердяевские чтения не ограничились лишь виртуальным обсуждением проблем консерватизма. Запущены два консервативных интернет-портала: «Русская Idea» и «Актуальный русский консерватизм», предназначенных для обсуждения консервативной повестки. ИСЭПИ учредило премию «Наследие русской мысли имени Н. А. Бердяева». Она будет вручаться в двух номинациях: учёным-философам за значимые научные труды и студентам гуманитарных вузов за интересные научные разработки. Фактически речь идёт о создании некоего консервативного медиапространства, осторожном формировании политического слоя, который бы руководствовался консервативными мотивациями, поддержке ряда научных и просветительских проектов. Насколько консервативный дискурс выиграет от государственной поддержки и укоренится в сознании элит – покажет уже ближайшее будущее. С моей точки зрения, главной задачей ближайших лет для историков, привлекаемых к работе ИСЭПИ, могло бы быть создание обобщающей коллективной монографии, посвящённой истории русского консерватизма с конца XVIII и до начала XXI века, освещающей все основные сюжеты, начиная с деятельности Гавриила Державина, Николая Карамзина, Павла Шишкова и заканчивая нашими днями, включая внутренний и внешний политический курс, связанный с инициативами президента Владимира Путина, деятельностью ИСЭПИ, проведением Бердяевских чтений и выпуском «Консервативных тетрадей». Назрела необходимость издания научного междисциплинарного журнала под условным названием «Консерватизм в России и мире», в котором могли публиковать итоги своих исследований историки, философы, политологи, культурологи, филологи и так далее. Подобное издание позволило бы объединить усилия различных направлений гуманитарных наук: историков, политологов, философов для создания, с одной стороны, концептуально выверенных, с другой – базирующихся на строгой позитивистской фактологической базе работ. – Можно ли говорить о том, что Россия в качестве государственной идеологии примеряет консерватизм? Можно ли ожидать, что московский тренд в сторону консерватизма каким-либо образом повлияет на реальную политику центральной и региональной власти? – Думаю, что пока говорить о каком-либо серьёзном влиянии консервативной идеологии на региональные власти не приходится. Как, впрочем, и о влиянии на значительную часть представителей центральной власти. Речь идёт об очень осторожном и тактичном поиске и формулировании системы ценностей, опирающихся на национальную традицию, ядром которой выступает христианство и некоторые другие традиционные конфессии За Россию (в определенных регионах) и традиционная культура. Эта система ценностей, по идее, должна лечь в основу будущей государственной идеологии. Проблема в том, что таковой формально нет, поскольку государственная идеология запрещена Конституцией, хотя по факту многое в поведении центральной власти, её экономического блока, ведущих СМИ, системы образования и т. д. определяет система либеральных ценностей, неприемлемая в своих крайних проявлениях (характер и результаты приватизации, национальная политика, не учитывающая интересы русского большинства, прозападная позиция по ключевым вопросам внутренней и внешней политики, защита ЛГБТ, апология современного искусства, чудовищные по своим последствиям эксперименты в области образования, разработанные в Высшей школе экономики – цитадели россиянского либерализма и пр.) для большинства современного общества. Судя по всему, Администрация президента сделала лишь первый шаг: начала собирать и структурировать консервативную и параконсервативную элиту в сфере гуманитарного знания, создала дискуссионную площадку в виде ИСЭПИ, привлекла политологов, философов, социологов, в незначительной мере – историков, призванных сформировать относительно чёткие представления о традиционных ценностях в современных условиях и, соответственно, современной консервативной идеологии. В общем, не будем гадать, тенденция лишь наметилась. – Вы очень осторожны в своих прогнозах относительно консервативного поворота. Почему? – К сожалению, нынешняя ситуация во многом напоминает ту, которая существовала в Российской империи. Со времени радикально западнических реформ Петра I российская государственность была отнюдь не консервативной по своей природе. Её космополитические и западноориентированные верхи, в том числе династия Романовых, часто делали всё для того, чтобы ограничить и свести на нет как консервативные политические движения, так и деятельность консервативных идеологов и деятелей культуры. В частности, абсолютное большинство в русской печати второй половины XIX века представляли газеты и журналы леворадикального и либерального направлений. Консервативные издания влачили жалкое существование, подвергались диффамации, моральному (и не только!) террору и травле, в том числе на высшем уровне, и, по сути, были маргинализованы. Дореволюционная власть апеллировала к русской традиции, русской идентичности лишь тогда, когда имел место цивилизационный вызов, угрожающий самому существованию империи. Например, русский консерватизм окончательно оформляется как течение общественной мысли в огне войны 1812 года, когда на первый план выдвинулись выдающиеся деятели этого направления, такие как Александр Шишков и Федор Ростопчин. Тогда русский консерватизм впервые артикулировал себя, одержал блистательную идейную победу и способствовал грандиозной военной победе над одним из величайших полководцев в мировой истории. Русские консерваторы временно спасли власть в 1905–1907 годах, когда Россия уже погружалась в красную смуту. Но после того как произошла частичная стабилизация, либеральная бюрократия при пассивном отношении монарха расколола русское консервативное движение и сделала всё для его № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 45 компрометации. В феврале 1917 года государство защищать было уже некому. Исторический опыт показывает, что парадигма верховной власти, которая обращается к консервативнопатриотическим ценностям лишь в моменты смертельной для неё опасности и, напротив, максимально их ограничивает, а то и подавляет в относительно спокойные для неё периоды, глубоко порочна и опасна, более того, в определённых условиях чревата социальной и национальной катастрофой. Неужели для того, чтобы традиционные ценности были актуализированы и востребованы, необходима угроза революции или большой войны? – Каким образом и с помощью каких институтов можно воспитать в обществе уважение к консервативным ценностям? – Исключительную роль в формировании такой системы ценностей играют два института – школа в самом широком смысле и средства массовой информации. Именно они транслируют систему ценностей, которая создаёт и поддерживает традицию. Но мы видим, в каком катастрофическом положении, к сожалению, пребывают и наша школа, и наши университеты. Нищенское финансирование и соответствующие зарплаты, бездарные учебные программы и учебники, необходимость предоставлять гомерическое количество отчётов, справок, графиков, планов, не дающих времени и сил учителям проводить занятия, перегруженность школьников ненужными предметами, невозможность соблюдать элементарную дисциплину, отсутствие возможности ставить объективные оценки (за неудовлетворительные оценки учителей наказывают), система ЕГЭ – всё это привело к тотальной коррупции и разрушению образованности как таковой. Всё больше и больше школьников старших классов просто не умеют удовлетворительно читать и писать и в жизни не прочитали ни одной книги. Затем подобный контингент поступает в вузы, у которых также возникают системные проблемы, по своей остроте и качеству мало чем отличающиеся от проблем средней школы. Никакого здорового национального самосознания, вкуса к традиционным ценностям нынешние школа и университет по определению не могут сформировать. Нужны серьёзные изменения, поворот к действенной модели национального образования и воспитания. Что касается средств массовой информации, то очень значительная их часть по-прежнему занимает ультралиберальную позицию, сформированную в 1990-х годах. Вряд ли СМИ в том виде, в каком они функционируют сейчас, могут транслировать систему традиционных ценностей, скорее наоборот. Исключительную роль призваны сыграть гуманитарные науки – история, литература, русский язык, философия. Как историку мне ближе всего история. К сожалению, нынешний правящий слой историю как школьную дисциплину и как науку пока в целом игнорировал и игнорирует. История и филология воспринимаются им как некие артефакты, подлежащие максимальной финансовой и кадровой оптимизации, что на практике приводит к разрушению преподавания и изучения данных дисциплин. Нынешняя школьная версия истории назойливо внушает представление о вечно отсталой стране, постоянно балансирующей на грани распада и бунта, которой постоянно необходима догоняющая модернизация по 46 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 западноевропейским лекалам. Она скучна и непривлекательна, почти полностью деперсонифицирована. Историческая наука в национально-консервативной интерпретации предполагает создание национального пантеона, системы образов и символов, апеллирующих к патриотическому сознанию каждого человека, – широкой и красочной панорамы героев и ключевых событий национальной истории. Такая система образов и символов должна стимулировать патриотические мотивации, а не подавлять их, способствовать формированию духовно здорового социума. Внедрять государственные, патриотические, консервативные ценности невозможно без реализации ряда За Россию чётко артикулированных проектов, например, изучения русского или западноевропейского консерватизма. В школьные и в университетские программы должна быть введена такая дисциплина, как история христианства, история христианской церкви. Я апеллирую к опыту университетов дореволюционной России, где в 1869 году на историко-филологических факультетах была введена история церкви. Развертывание её преподавания и научной деятельности в соответствующей сфере готовило почву для русского религиозного возрождения, которое состоялось, когда большая часть национальной элиты оказалась за пределами страны, в эмиграции. Беседовал Святослав Иванов. Новости регионов Восстановление светлой памяти В день рождения знаменитого земляка, 23 сентября, в сквере областного училища культуры в городе Боброве Воронежской области у памятника великому сыну земли воронежской Алексею Суворину прошли митинг-концерт и первая книжная выставка-ярмарка в честь юбилея выдающегося русского публициста, издателя, театрального и общественного деятеля. На митинге в качестве почётного гостя и выступающего уже традиционно побывал и автор этих строк. Сразу отмечу, что нынешний день рождения Суворина знаменателен тем, что вопреки протестам местных коммунистов практически уже принято решение присвоить имя великого земляка училищу культуры. Официально это решение из-за больших затрат по замене документов вступит в силу в следующем году. На 180-летии у памятника А. С. Суворину собрались молодые и маститые литераторы, книготорговцы и издатели, студенты, школьники, актёры, режиссёры и другие представители искусств. Здесь, под осенними осыпающимися берёзами, звучали литературные и музыкальные творения начинающих и известных авторов, слова благодарности и признания великому земляку. А директор училища Ольга Образцова, поздравив участников митинга с памятной для всех жителей Боброва и Воронежа датой, отметила, что выпускники училища всегда были культурным оплотом Отечества, и нынешнее поколение – знающее и умеющее – с успехом продолжает дело своего знаменитого земляка, неся искусство и просвещение народу. И им продолжать дело культурного возрождения и укрепления России. Заметим, что Ольга Вячеславовна Образцова назначена директором училища не так давно. Но её энергичное руководство уже ощутили и учащиеся, и жители Боброва. А тот факт, что она не только поддержала уже сложившуюся традицию отмечать день рождения Суворина, но и наполнила её новым содержанием, говорит о том, что человек на своём месте. Кстати, у училища под руководством Образцовой есть уже и значимые достижения. На прошедшем в Витебске фестивале «Славянский базар» сразу две выпускницы воронежского училища культуры, Янина Антонова и Анна Венедиктова, стали лауреатами фестиваля. Отметили день рождения Суворина и в Коршево, родном селе Алексея Сергеевича. Здесь в сельском доме культуры 26 сентября зрителям показали литературноисторическую и фольклорно-музыкальную композицию о жизни и творчестве А. С. Суворина, подготовленную самодеятельными артистами и учащимися средней школы под руководством учителя истории и краеведа Александра Ляпина. Что касается всероссийских событий, посвящённых юбилею, то прежде всего упомянем открытие выставки «Как издатель я оставлю прекрасное имя», посвящённой 180-летию А. С. Суворина в доме-музее Чехова в Москве. Открыл выставку директор Государственного литературного музея Дмитрий Петрович Бак, рассказавший о роли Суворина в литературном процессе конца XIX – начала XX века. «Суворин, – отметил Дмитрий Бак, – из тех людей, которые не всегда оказываются на первом плане у широкого читателя и даже у знатоков. Не всегда подобные деятели сами являются литераторами, однако своими делами и проектами именно они осуществляют смену эпох». Эрнест Дмитриевич Орлов, заведующий Домом-музеем Чехова, заметил, что по новому стилю день рождения А. С. Суворина За Россию приходится на 23 сентября (11 сентября – по старому стилю), но сотрудникам не терпелось открыть выставку раньше, сделать её более продолжительной. Это первая и в России, и во всем мире выставка, где Суворин важен персонально, а не в связи с В. В. Розановым или Ф. М. Достоевским. Кстати, мероприятие и анонсировалось как «первая в истории выставка». В тот же день, 11 сентября, в Северной столице по инициативе Союза полиграфистов Санкт-Петербурга и журнала «Конкуренция и рынок» состоялась встреча журналистов, писателей, издателей, полиграфистов и театралов у надгробного памятника Суворину на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. День рождения Суворина отметили очень многие большие и малые библиотеки России. Главная библиотека страны – РГБ юбилею Суворина посвятила книжноиллюстративную выставку «Произведения Вильяма Шекспира в изданиях А. С. Суворина». Подобные выставки открылись во многих областных библиотеках. К примеру, даже в таком отнюдь не русском регионе, как Кабардино-Балкария, в государственной национальной библиотеке открылась выставка «Великие издатели России: А. С. Суворин. К 180-летию со дня рождения русского журналиста и издателя». Главная воронежская областная библиотека имени Никитина ограничилась… виртуальной выставкой «Отец «Дешёвой библиотеки» (к 180-летию Алексея Сергеевича Суворина (1834–1912))» . Сдержанность по отношению к своему земляку просто-таки удивительная. Кстати, год примерно тому назад, мониторя просторы Интернета, не появилось ли чего новенького о жизни и творчестве нашего великого земляка Алексея Суворина, судьба которого меня захватила ещё в 90-е годы прошлого века, я натолкнулся на книгу кандидата исторических наук Любови Петровны Макашиной «Вокруг А. С. Суворина. Опыт литературно-политической биографии», вышедшую в Екатеринбурге в 1999 году. С помощью коллег из вуза, где она сейчас преподает, узнал адрес Любови Петровны. Предложил обмен книгами. Послал ей вышедшие в Воронеже с моим участием «Телохранитель России. Воспоминания современников об А. С. Суворине» и сборник произведений Суворина с предисловием Марины Ганичевой «Очерки и картинки». А вскоре и она прислала свою книгу. В сопроводительном письме Любовь Петровна написала: «Когда я увидела дату издания «Телохранитель России», я восторженно ахнула: мы в одно время интересовались и занимались одним делом – восстановлением светлой памяти А. С. Суворина! Какая жалость, что мы не знали друг друга в этот период... Надеюсь, что Ваши книги стали пособием для студентов Воронежского университета. В УРГУ имя Суворина по-прежнему под запретом. Завидую Вашей последовательности: изданная в 2009 году книга А. С. Суворина «Очерки и картинки» снабжена великолепной, взвешенной и всесторонне представляющей облик Суворина статьёй». Насчёт Воронежского госуниверситета я не стал разочаровывать Любовь Петровну. Помнится, совсем недавно учитель жизни целого поколения воронежских журналистов, заведующий кафедрой истории журналистики, профессор Лев Ефремович Кройчик уверял, что Чехов отвернулся от Суворина после дела Дрейфуса. И якобы антисемитизм Суворина стал причиной разрыва. В отличие от Макашиной у Кройчика, как и № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 47 у его предшественника Динерштейна, не было ни желания, ни стимула разобраться в сути отношений двух великих людей России и в истинных причинах охлаждения их отношений. Но не им, а новому поколению думающих молодых людей, в том числе журналистам, адресуется эта публикация одной из глав книги Л. Макашиной (найти её можно по ссылке: http://riarus.ru/articles/velikieprovintsialy/radi-sluzhby-otechestvu/). Написанная в 1999 году, книга читается на одном дыхании и заставляет о многом задуматься. Отмечу также, что число тех, кто сражается за доброе имя Суворина, растёт с каждым годом. Так, ещё в 2009 году в ежегоднике «Из истории русской литературы и журналистики» журфака МГУ имени Ломоносова вышла статья кандидата филологических наук, доцента кафедры истории русской литературы и журналистики факультета журналистики МГУ, автора многих книг и учебников Светланы Яковлевны Махониной «А. С. Суворин глазами современников и историков XX–XXI веков». Начинает статью автор такими словами: «Время всё расставляет по своим местам. Это утверждение, несмотря на свою банальность, очень точно. Люди, в своё время считавшиеся знаменитыми и даже великими, в памяти потомков уходят с первого плана, занимают определённое им историей место, другие – непонятые, непринятые и часто оклеветанные современниками – совершенно неожиданно привлекают пристальное внимание тех, кто живёт через 100 или 200 лет, потому что их взгляды, их работа находят понимание в будущем. Один из таких людей – А. С. Суворин, журналист, редактор, издатель, писатель, драматург. Всех его интересов и занятий даже не перечислишь». К моему удовлетворению, ссылается Махонина и на нашу книгу: «Как справедливо пишет С. Иванов, составитель сборника воспоминаний о Суворине «Телохранитель России», изданного в Воронеже в 2001 году, «спрогнозировать современный интерес к Суворину было не так сложно. Ведь и в советское время, несмотря на директивную статью В. И. Ленина, имя Суворина нельзя было вычеркнуть из контекста русской литературы и культуры». Фигура Суворина в наши дни оказалась очень современной, почти что «политически ангажированной», потому что и он сам, и сотрудники его газеты писали о таких проблемах, которые не только очень современны сейчас, но и до сих пор не решены. Кроме того, Суворин стал первым предпринимателем в деле издания периодики, и опыт, организация его издательского дела может подсказать много полезных решений современным частным издателям». Критикуя также уже упомянутого нами Динерштейна, который, «заронив зерно сомнения в искренности своего героя, не пишет, что же он думает, потому что этого не знает», Светлана Яковлевна призывает своих коллег к объективности. «Задача современных историков русской журналистики, – говорит она, – без идеологической заданности, без враждебной предвзятости, без традиционно левых оценок определить вклад этого человека (Суворина. – С. И.) и в историю журналистики, и в культуру России конца XIX – начала ХХ века». Собственно, этому благородному делу и были посвящены наши усилия. И нельзя не выразить удовлетворение, что число тех, для кого Алексей Сергеевич Суворин стал личностью, определяющей целую эпоху, растёт. Святослав Иванов. 48 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию Общность, не сводимая к единообразию Почему ХХ век не стал веком славянской цивилизации? В Воронеже возобновлено издание журнала «Славянская душа». В Воронежской областной научной библиотеке им. И. С. Никитина 16 октября прошла презентация первого за этот год номера «Славянской души». Сегодня, по словам главного редактора журнала Любомира Радиновича, когда славянская душа ранена, а славянские народы, раздираемые противоречиями и междоусобной бранью, отстаивают чуждые славянству интересы, мы наблюдаем гибельный для братских народов тупиковый путь. Часть славянских наций всеми силами стремится к западной интеграции, что ведёт к потере славянской самобытности и ассимиляции в исторически чуждом пространстве, вместо того чтобы сплотиться в естественный славянский союз братских народов, являющийся единственно верной дорогой к спасению и подлинному возрождению славянской мощи. Замысел журнала «Славянская душа» и состоит в том, чтобы, предоставив дискуссионную площадку для представителей славянских наций, помочь нашим народам вновь найти общий язык. Журнал издаётся обществом русско-сербскочерногорской дружбы «Славянский мост». Из самого названия общества явствует, что оно ставит своей целью укрепление отношений между тремя славянскими народами, намереваясь превратиться в своеобразный мост, соединяющий Россию и Балканы. Журнал заявлен как международный общеславянский культурно-просветительский, который освещает наиболее животрепещущие вопросы нашего времени: политические и экономические события; духовную жизнь и духовное развитие общества; межнациональные и межгосударственные взаимоотношения. – Поначалу у журнала, учреждённого обществом «Славянский мост», была более узкая география, – напомнил собравшимся главный редактор, уроженец Черногории, а ныне воронежец Любомир Радинович. – Но после перерыва мы решили использовать его возрождение, в том числе для расширения географии тем, географии авторов, их места жительства. Наша задача – донести журнал до всех славянских стран. Главная его идея – пропаганда всеславянского родства, единства. Не против кого-то, а для укрепления дружбы между нашими народами. Когда идёт речь о нашей идеологии – это идеология солидарности и доброжелательности. Если это можно назвать идеологией! В первом номере публикуются статьи авторов из России, Черногории, Сербии, Украины, Германии. В следующем номере появятся и материалы из Беларуси. Главный редактор надеется, что те, кто станет его авторами, каких бы взглядов ни придерживались, будут нести идеи добра. Этому тезису можно найти буквальную иллюстрацию, едва начав листать журнал. Открывает его не привычная для цветных журналов реклама каких-нибудь новых брюк или банка, а объявления о благотворительных акциях – сборе средств в помощь мирным жителям Украины и пострадавшим от наводнения жителям Республики Алтай. На презентации были представители и областного правительства, и национальной палаты Воронежской области. А началось мероприятие с небольшого исторического экскурса, который провёл заместитель главного редактора Дмитрий Зеленцов: – Конец девятнадцатого века. Казалось бы, славянские государства стремительно развиваются. Российская империя, объединявшая в себе четыре славянских народа – русских, украинцев, белорусов и поляков, – проводит независимую политику, экономически самодостаточна и диктует свою волю Европе. Славянские государства на Балканах избавились от Османского ига. Чехия и Словакия, находясь в составе Австро-Венгерской империи, тем не менее бурно развивают национальную культуру и уже думают о независимости. Казалось бы, двадцатый век мог стать веком славянской цивилизации. Однако этого не произошло, и сейчас мы наблюдаем доминирование цивилизации англо-саксонской, которой наступает на пятки исламская. С уществует не единственная точка зрения, почему так случилось. Одна из главных причин – кровопролитные войны века двадцатого. Увы, и войны гражданские, братоубийственные: среди уничтоженных физически, выдавленных в изгнание (или в андеграунд) сограждан были и поэты, и музыканты, и учёные, и режиссёры. Цвет нации, те, чьей миссией должно было стать формирование завтрашнего дня своей страны, те, кто мог помочь ей выкарабкаться из болота провинциальности, вписать своё, самобытное, в общемировой контекст. Самый свежий пример славянского братоубийства – украинские события, причины которых в России, видимо, не скоро научатся обсуждать, не прибегая к бессмысленным пропагандистским ярлыкам. Могло ли всё сложиться иначе, без кровопролития? – Я с удивлением обнаружил, что в конце девятнадцатого – начале двадцатого века русские люди очень мало знали о тех же украинцах, – признался автор журнала, член НТС, воронежский публицист Святослав Иванов. – Когда украинский национальный театр приехал в Петербург, наш земляк, известный журналист и издатель Алексей Суворин написал целую серию рецензий на их спектакли под общим заголовком «Хохлы и хохлушки». И там есть слова: «К сожалению, многие из петербуржцев воспринимают этот театр как курьёз, как забавное явление. А малорусский язык этот им кажется какимто детским, комическим». Это начало двадцатого века, столица империи так воспринимает людей, которые составляют огромную часть этой империи! Наш современник, к сожалению, уже ушедший от нас, филолог, За Россию академик Олег Трубачёв говорил: «Да – славянская общность! Но не сводимая к единообразию». Действительно, славянский мир настолько богат! Русские, украинцы, сербы, черногорцы, поляки – все они разные, и нужно учиться выстраивать диалог. И этому, как ни странно, заявил Святослав Иванов, мы должны поучиться у американцев. Давайте сравним. США на пропаганду своих ценностей на Украине потратили за эти годы 5 миллиардов долларов, а помощь России братскому народу за это же время оценивается в 250 миллиардов долларов. Результат мы с горечью наблюдаем. Но если бы Россия хотя бы небольшую часть своей помощи инвестировала в совместные русско-украинские проекты, в поддерж- № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 49 ку пророссийских сил в Киеве, в создание центров славянской дружбы в приграничных областях… Если бы всё это было осуществлено, возможно, мы сегодня не наблюдали бы кровавую жатву на юго-востоке. А ведь это всходы посеянных семян розни с помощью западных центров влияния. И в Воронежской области очень много делалось для укрепления нашей дружбы. Пришла пора всё это возрождать. И журнал «Славянская душа», надеемся, станет первой ласточкой нового этапа в диалоге славянских народов. С. И. Юбилей в Праге К политической реабилитации генерала Власова Открытое письмо председателю общества «Русская традиция» в Чехии И. А. Золотареву Уважаемый Игорь Алексеевич! М не переслали информацию об организуемой Вами конференции, посвященной 70-й годовщине Пражского манифеста КОНР. Я занимаюсь распространением в Интернете материалов НТС, а также материалов об антикоммунистическом сопротивлении времён войны. Посему хочу высказать некоторые соображения по данной теме. С тех времён прошло уже 70 лет и 25 – с тех пор, как рухнул коммунизм в России и была отменена тотальная политическая цензура, хотя в крупных СМИ на любительском уровне она ещё существует. В результате ничего, кроме лжи и умолчаний о власовском движении, Вы там не встретите. Тем не менее за эти годы вышли десятки книг и сотни статей на эту тему. Но приходится констатировать, что и по сей день в России абсолютное большинство людей, в том числе и молодёжи, считают власовцев предателями. Это в лучшем случае, а в худшем большинству вообще наплевать на данный вопрос. Между тем время уходит и уводит с собой последних свидетелей тех событий, а лет через тридцать русских в России, может быть, уже станет меньше половины. Кому тогда нужны будут все эти статьи, доклады и книги? Разве что дюжине историков, изучающих судьбу сгинувшего народа, который потому и сгинул (или сгинет), что отрёкся от чего-то важного, в том числе и от своих героев, от тех же власовцев. Мои слова может подтвердить любой добросовестный человек, живущий в России. Люди не знают и не хотят ничего знать о тех событиях. Для полноты картины могу привести их аргументы в сводном виде, какими я их услышал и додумал. «Для нас Власов является предателем, так как сдал армию и служил Гитлеру. И вашу литературу о нём читать не будем, так как уже начитались и насмотрелись по ТВ о нём достаточно. А главное не в этом, а в том, что вы опоздали. Вот когда мы пешком под стол ходили, тогда и надо было нам другие сказки рассказывать, другие песни петь (власовские, в частно- сти), другие фильмы показывать (о героях-власовцах), по другим учебникам нас в школе учить. Но вы нами пренебрегли и все свои силы растратили на бесконечные уточнения исторических фактов и бессмысленные споры со старыми и твердолобыми оппонентами, неспособными уже ничего переосмыслить. А мы тем временем под влиянием своих воспитателей сформировались такими, какие мы есть. И интересуемся мы в результате не Власовским движением, а футболом, хоккеем, грибами, рыбалкой, воровством с места работы и т. д. Так что сочувствуем вам, но ничем помочь не можем, ибо ваша тематика в круг наших интересов не входит». Вот так. Не верите? Так проверьте. По центру Праги гуляют толпы туристов. Многие из России. Опросите 50100 человек («Кто для вас генерал Власов? Герой или предатель?»), и через полчаса вам будет всё ясно. Я , конечно, готов снять шляпу перед серьёзными историками, но мне совершенно непонятно, зачем бесконечно накапливать знания, если параллельно с этим не распространять их в народе, тем более если речь идёт о тех знаниях, которые формируют гражданскую позицию людей, без чего не может быть и речи о возрождении страны. Хороша ложка к обеду. И подлинный патриотизм, воспитанный на примерах борьбы с большевизмом, нужен не когда попало, а в период возрождения родины, в период серьёзных и трудных реформ. И если упустить время, то может наступить момент, когда уже действительно тема власовского движения навсегда утратит свою актуальность и не будет никого волновать, как не волнует уже никого нашествие татар или половцев. Неужели власовцы делали своё дело исключительно ради того, чтобы обеспечить архивными материалами плеяду будущих историков? Короче говоря, нам надо думать не только о том, что было, но и о том, как донести уже полученные знания, пусть и в скромном объёме, до общества, и в первую очередь до молодёжи. А посему предлагаю организаторам 50 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 конференции обсудить в качестве одного из главных вопрос о прорыве информблокады в СМИ по власовской теме с последующим её развитием и включением в наше национальное сознание. Необходимо выработать какую-то систему, позволяющую при минимуме наших возможностей добиться максимальных результатов. Например, так. 1. Составить перечень акторов (историков, активных граждан, общественных организаций, СМИ, сайтов и т. д.), симпатизирующих КОНР. Связаться с ними и предложить присоединиться к настоящей акции. 2. Организовать регулярную рассылку в Сети материалов на данную тему, для чего сформировать группу авторов, снабжающих распространителей соответствующими текстами. 3. Периодически готовить открытые письма и обращения в самые разные адреса (от президента России до учителей и школьников) о необходимости изменить отношение к власовской теме. 4. Поднимать вопросы о необходимости популяризации темы в СМИ и кинематографе. (Нужны игровые художественные фильмы на данную тему. Нужен сбор средств на эти цели. Необходимо привлечение к данной проблеме творческих людей.) 5. Необходимо проводить разъяснительную работу не только в России, но и в среде русской эмиграции, которая, если она желает процветания своей исторической За Россию родине, должна также способствовать восстановлению исторической правды. И так далее. Этот вопрос (вопрос реабилитации власовского движения в широком смысле слова), на мой взгляд, должен быть главным на предстоящей конференции, если организаторы не хотят превратить её в очередной холостой выстрел. Его (вопрос) надо поставить и решить там же, на конференции. По крайней мере, надо выявить сторонников и назначить куратора на это дело, который его и продолжит. Обратите внимание на то, что мои предложения совсем не предусматривают какие-то материальные затраты. Всё что надо, так это лишь желание вникнуть в смысл предложений да дальнейшая согласованная деятельность, не в ущерб своей основной работе. Не материальные средства и не административная поддержка нам сейчас нужны. Тогда всё наверняка будет украдено и извращено. Нам нужно найти лишь несколько толковых активистов. С уважением, Александр Панкратов. Сайт НТС: http://nts-rs.ru/. E-mail: nts1951@yandex.ru. Skype: paa-nts. P. S.: Игорь Алексеевич, если кто-либо на предстоящей конференции заинтересуется предлагаемой акцией, то, пожалуйста, дайте знать. Международная конференция к 70-й годовщине провозглашения Пражского Манифеста КОНР Общество «Русская традиция» и журнал «Русское слово». 14–16 ноября 2014 года Р удольфова галерея на Пражском Граде (Rudolfova galerie Pražský hrad), как мне объяснили, это место, аренда которого расписана на год вперёд. Свободной оказалась только одна дата, и эта дата – 14 ноября. Кирилл Александров назвал данную конференцию мистическим событием. Именно здесь 70 лет назад и был провозглашён Манифест. Конференция была организована пребывающим в Праге обществом «Русская традиция» и редакцией выходящего в чешской столице журнала «Русское слово». Открыл конференцию К. М. Александров (СанктПетербург), выступив с докладом «Генералитет и офицерские кадры войск КОНР: результаты последних исследований». Кирилл Михайлович является автором нескольких фундаментальных монографий по данной теме, написанных по материалам российских и зарубежных архивов; в настоящее время он заканчивает работу над докторской диссертацией. О «Неизвестных рукописях и документах 1944–1945 годов из архива члена президиума КОНР Ф. П. Богатырчука» рассказал С. Б. Воронков (Москва). Фёдор Парфеньевич Богатырчук был выдающимся советским шахматистом, но по очевидным причинам его имя было наглухо вычеркнуто из истории советских шахмат. Создатель уникального музея В. П. Мелихов (Россия, Подольск) говорил о «Донских казаках № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию 51 в борьбе с большевиками», которая не ограничилась 1917–1920-м годами. Доклад В. К. Рауля (Москва) «Команда генерала А. А. Власова и политическая диспозиция в Европе 1944–1945 годов» отличался публицистической лёгкостью, но содержал известное количество фактических неточностей. Основная тема данного автора иная – столкновение правительства Александра II c «Народной волей». П осле перерыва П. Жачек (Прага) поведал о «Реакции советской госбезопасности (НКГБ) на Пражский манифест КОНР, включая подготовки покушения на Власова». Т. Яхт (Прага) сообщил про «Потери 1-й дивизии ВС КОНР в боях за Прагу». Тема доклада К. П. Обозного (Псков) была сформулирована так: «Генерал Власов и экзарх Прибалтики митрополит Сергий (Воскресенский): к вопросу о положении Православной церкви в свободной России». И, логично, И. В. Петров (Санкт-Петербург) – «Восприятие православным духовенством Прибалтийского экзархата, Псковской православной миссии и Эстонской Апостольской православной церковью идей Русского освободительного движения». После очередного перерыва, сопровождавшегося экскурсией по Пражскому Граду, Д. П. Петров (Москва) рассказывал о «Беглеце Сергее Чахотине – препараторе пропаганды». Этот рассказ был богато иллюстрирован слайдами с изображением немецких и советских плакатов. Б. С. Пушкарёв не смог прилететь в Прагу из США, и его доклад «Осуществлённая политическая программа» (опубликован в № 10 «Посева») был прочитан Ю. С. Цургановым. Далее последовал доклад самого Цурганова «РЗИА (Русский заграничный исторический архив – «Пражский архив») в работах советских и российских историков 1980-2010-х годов». Докладчик начал с цитаты из письма Б. С. Пушкарёва (2002) вице-председателю Русской академической группы в США Евгению Магеровскому: «На днях получил Ваш том XXXI «Русская Прага» и не мог оторвать- ся… Вы только совершенно напрасно хороните РЗИА… (вроде всё «по-видимому, утрачено»)… Весь основной массив архива сохранился, наши (энтээсовские) молодые историки с ним работают вовсю…» Действительно, будучи перемещён в СССР в 1945-м, архив несколько пострадал, далее им занимались советские спецслужбы, а для исследователей он был труднодоступен. Ситуация поменялась в 1990-е, основную мысль процитированного письма докладчик подтвердил конкретными примерами, добавив, что вовсю работают не только историки из НТС. Не смог прибыть в Прагу из Москвы и К. К. Семёнов, его доклад об одном из лидеров Белой эмиграции «Генерал фон Лампе и КОНР. Надежды и действительность», к сожалению, не был прочитан, но будет опубликован. О. И. Нуждин (Екатеринбург) – «Штрихи к биографиям некоторых деятелей вооружённых сил Комитета освобождения народов России: последние дни службы в РККА и первые дни плена». И. В. Грибков (Москва) – «Власовская печать: структура, состав, эволюция и взаимоотношения с другими коллаборационистскими изданиями (1944–1945)». Завершающим и основанным на личных крайне трагических воспоминаниях был доклад пражанки Е. Е. Дюковой-Чигаловой «История одной могилы». В торой и третий дни работы конференции были не менее интересными. «Дом национальных меньшинств» – продолжение линии личных воспоминаний – доклад А. Складовой (Прага) «О моём отце Станиславе Ауском и его архиве». Кирилл Александров назвал своей личной драмой тот факт, что он не успел познакомиться с этим крупным учёным-историком и участником многих событий (общение было заочным). А. В. Копршивова (Прага) – «Судьба моего деда Сергея Владимировича Маракуева», оставившего яркий след в судьбе русской диаспоры (на что автор данного текста обратил внимание ещё 1990-е годы, работая с фондами РЗИА). Наконец, член НТС Алексей Келин (Прага) говорил о «Мемориале воинов РОА на Ольшанах». Он взбудоражил несколько подуставшую за два дня интенсивной работы аудиторию, начав свой рассказ с утверждения, что родился «благодаря тому, что Гитлер напал на Россию». Его родители, жившие в эмиграции, узнав про 52 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 22 июня, сделали, казалось единственно возможный вывод: русский народ, получивший в руки оружие, немцев, конечно, прогонит, как прогонял всех, включая Наполеона. Но потом он повернёт это оружие против коммунистического правительства, и это в конечном итоге даст возможность эмигрантам вернуться. Но не возвращаться же всего с одним ребёнком… П отом был визит на старинное Ольшанское кладбище, где лежит больше людей, чем живёт в современной Праге. Здесь есть могилы исторических личностей, чья судьба была связана с Россией, например, генерала Гайды (он умер в 1948 году, то есть уже в социалистической Чехословакии, местная госбезопасность приказала вскрыть гроб – уж не в форме ли его хоронят), могилы русских белогвардейцев и деятелей искусства, например, литератора Аверченко. Здесь же солдаты и офицеры 1-й пехотной дивизии генералмайора С. К. Буняченко, как погибшие в бою, так и раненые, добитые позже. В них начинали стрелять на больничных койках, но после протестов чешского медицинского персонала вывезли на кладбище и добивали там. Сначала возле стены, а потом, утомившись перетаскивать трупы, уже непосредственно возле ямы, которую заставили выкопать немецких военнопленных. Как прозвучало на конференции, сюда же были сброшены и тела двух советских офицеров, расстрелянных своими же за то, что те женились на лечивших их чешских медсёстрах. Теперь это уже не засыпанная яма, а могила, но водружённый деревянный крест с надписью «За вашу и нашу свободу» похитили. (Этот лозунг присутствовал и на демонстрации семерых на Красной площади в Москве в августе 1968 года, которые протестовали против ввода советских войск в Чехословакию.) После похищения креста было решено подобрать камень, который нельзя ни украсть, ни разбить. За Россию Как выяснилось, и этому была посвящена экскурсия третьего, завершающего дня, солдаты и офицеры Буняченко лежат и на других местных кладбищах: в братской могиле жертв Пражского восстания – 39 воинов, павших в боях за аэропорт «Рузыне»; с другого кладбища открывается панорама на места боёв 3-го полка; четыре воина в двух могилах; ещё четыре воина, которые погибли при освобождении Стодулек и в битве у «Белого ягнёнка». Резолюция конференции находится в состоянии разработки. После окончательного утверждения текст планируется направить в чешскую печать, министерство культуры Чехии, пражскую мэрию и другие учреждения. Вероятно, в документе будут присутствовать слова о том, что участники международной конференции, приуроченной к 70-летию провозглашения Пражского манифеста, считают необходимым отметить участие солдат и офицеров 1-й пехотной дивизии войск КОНР в боях против нацистов, проливших кровь и отдавших жизнь за свободу чешского народа. И что необходимо увековечить их память – установить таблички с соответствующим текстом. К подробному изучению истории вопросов, которым была посвящена конференция, следует и в дальнейшем привлекать историков, публицистов и в широкой мере общественность. Следует горячо поблагодарить Марину Добышеву и Игоря Золотарёва за прекрасно организованную конференцию, тем более это не первое их мероприятие с участием «Посева» – в 2011 году состоялась выставка наших изданий в главной библиотеке Праги. Поблагодарить их за издание близкого журнала «Русское слово», работу общества «Русская традиция» и, может быть, самое главное – за бережный уход за двадцатью пятью русскими надгробьями на Ольшанах. in memoriam Нацмальчики А. Н. Шведову Что люди на Земле едины, С трудом доказывали мы, До Волги доходя от Дрины, До Стикса и до Колымы. Когда за рощей пограничной Клевало наших вороньё, Мы постигали эмпирично, Что это, братцы, не враньё. Награды нам – расстрел да нары, Но жгли мы правдой мглу вранья, Шахт югославских carbonari, Помпеев русских сыновья. У вас в ракетах мегатонны, Подлодки, танки, люизит. У нас – наклейки на вагоны. Вы – Голиаф, а мы – Давид. Юрий Цурганов. № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию 53 У вас – Берлин, Камрань и Лурдес. У нас – антенна на суку. Но вам исчезнуть, как в Бермудах, На нашем старческом веку. Пусть перед гробом увидали Мы над Кремлём трёхцветный флаг… Куда б нас судьбы ни кидали, Прожить бы снова – только так. И вновь, как Вюрглер, пасть от раны, Вновь, как Мартино, замерзать: В теории молекулярной Всё требуется доказать. Антон Васильев. Николай Романович Романов 1922–2014 15 сентября в Тоскане на 92-м году жизни скончался старейший по возрасту потомок всероссийских императоров Николай Романович Романов. В тот же день его младший брат Дмитрий Романович Романов сообщил об этом в средствах массовой информации, прокомментировав: «Это огромная потеря для нас». Николай Романович родился в Антибе во Франции 26 сентября 1922 года. Он был сыном князя императорской крови Романа Петровича от его морганатического (неравнородного) брака с графиней П. Д. Шереметевой. После того как семья князя Романа Петровича переехала в Рим, Н. Р. Романов поступил в классическое отделение лицея. Во время Второй мировой войны имели место переговоры представителей фашистского правительства Италии с семьей князя Романа Петровича о возможности провозглашения Н. Р. Романова королем оккупированной Черногории (на том основании, что его бабушка была урождённой принцессой черногорской). Переговоры завершились отказом Н. Р. Романова от этого предложения, а уже с июля 1944 года он работал в англо-американских пропагандистских организациях. Тем не менее после войны семья князя Романа Петровича была вынуждена покинуть на некоторое время Италию и поселиться в Египте. После возвращения в Европу Н. Р. Романов 21 января 1952 года женился на итальянской графине Свеве делла Герардеска. Семья переехала в Швейцарию, однако Николай Романович продолжал управлять имением жены в Тоскане. У пары три дочери: Наталья (04.12.1952), Елизавета (07.08.1956) и Татьяна (12.04.1961). В 1989 году Николай Романович был избран председателем «Объединения рода Романовых» – ассоциации морганатических родственников Российского императорского дома. В июле 1998 года Н. Р. Романов возглавлял делегацию родственников на церемонии перезахоронения «екатеринбургских останков» в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга. Как известно, эти останки бы- ли признаны государственной комиссией принадлежащими императору Николаю II и членам его семьи, расстрелянным в 1918 году в Екатеринбурге. Однако Русская православная церковь и Российский императорский дом не нашли достаточно оснований, чтобы согласиться с выводами комиссии, и до настоящего времени считают вопрос идентификации «екатеринбургских останков» нерешённым. Николай Романович занимался благотворительной деятельностью. Созданный им и его братом Д. Р. Романовым фонд «Романовы для России» специализируется на помощи больницам и детским садам в России. Николай Романович сыграл существенную роль в организации перенесения останков вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны из Дании в Россию. В октябре 2006 года церемония состоялась в Петропавловском соборе Петропавловской крепости Санкт-Петербурга при участии Святейшего Патриарха Алексия II, главы Российского императорского дома великой княгини Марии Владимировны, представителей европейских 54 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 королевских домов и делегации «Объединения рода Романовых» во главе с Н. Р. Романовым. Николай Романович Романов придерживался либерально-демократических убеждений и считал, что у восстановления монархии в России нет перспективы. Его взгляды можно охарактеризовать как право-республиканские. Известен ряд патриотических заявлений Николая Романовича. Так, он безоговорочно приветствовал возвращение Крыма в состав Российской Федерации. Глава Российского императорского дома великая княгиня Мария Владимировна, несмотря на различия во взглядах, относившаяся к Николаю Романовичу Романову с любовью и уважением, как к старшему родственнику, выразила глубокие соболезнования его супруге, брату и всем родным и призвала соотечественников молиться об упокоении души новопреставленного Николая. Прощание с Николаем Романовичем Романовым состоялось 17 сентября в тосканском городе Болгери За Россию в Италии. На церемонии присутствовали члены семьи, представители Российской Федерации и городских властей. У подножия гроба лежал венок цветов российского триколора, а также многочисленные венки. Соболезнования от президента России Владимира Путина передал семье российский посол в Ватикане Александр Авдеев. Он передал и телеграмму сочувствия, подписанную спикером Госдумы Сергеем Нарышкиным. Отпевание было совершено в католическом храме двумя священниками римского православного храма Святой Екатерины Московского Патриархата. «Николай Романов был истинным патриотом России», – сказал посол России в Ватикане Александр Авдеев, который представлял Российскую Федерацию на церемонии прощания. Останки Николая Романовича Романова захоронены в семейном склепе графов делла Герардеска в соседнем городе Пиза. Памяти В. Я. Зезюлина В Глен-Кове, около Нью-Йорка (США), 7 августа с. г., окружённый заботой жены и родных, скончался верный сын России Владимир Яковлевич Зезюлин. Владимир Яковлевич родился 11 мая 1923 года в Иршаве около Мукачева, на Подкарпатской Руси (в те годы Чехословакия), в семье белого офицера, юриста по образованию, и матери – полупольки-полуукраинки из Львова (Галиция, в те годы Польша). Учился в чешской школе, но с малых лет интересовался Россией. Русские газеты читал с двенадцати лет. Увлекался книгами Солоневичей. Вторая мировая война началась не 1 сентября 1939 года, а после того, как в Вене 2 ноября 1938 года состоялся раздел Чехословакии, по которому Венгрия получила главные города Подкарпатской Руси: Ужгород, Мукачево и Берегово. Большинство русинов, жителей Подкарпатской Руси, считало себя русскими, и хотя дома говорили на русинском языке, который ближе к украинскому, чем к русскому, знание русского языка считали для себя обязательным. Были русины, считавшие себя украинцами, но они были в меньшинстве. Несмотря на это, они 4 декабря 1938 года устроили переворот и захватили власть, а 15 марта 1939 года переименовали Подкарпатскую Русь в Карпатскую Украину. Эта Карпатская Украина просуществовала всего один день, потому что в тот же день венгерские войска взяли Хуст, столицу Карпатской Украины, названной «Республикой одного дня». С другой стороны к границам Подкарпатской Руси подошла Красная армия, и семья Зезюлиных, не зная, что их может ожидать, решила уехать в Прагу. Там в 1941 году Владимир Яковлевич, окончив чешскую гимназию, как работообязанный стал работать санитаром в чешской больнице. Был в Праге и во время чешского восстания, когда на выручку чехам пришли власовцы, и когда туда пришла Красная Армия. Разговаривал с бойцами и командирами Красной Армии, говорил о преследовании религии в СССР, на что один солдат сказал, что теперь гонений на церковь больше нет, что сам он ходит свободно на богослужения, и в доказательство спел «Иже херувимы...». Оказавшись в Эрлангене (Германия), Зезюлин два года учился на медицинских курсах, познакомился с НТС и стал читателем «Посева». Зная английский, работал у американцев переводчиком и помогал советским людям избежать репатриации. В США приехал в 1949 году и в 1952 году окончил медицинский факультет Бостонского университета. До выхода на пенсию работал в разных госпиталях и клиниках. Член НТС с 1958 года, когда стал принимать участие в так называемой зарубежной оператике, распространяя энтээсовскую литературу среди моряков, приезжавших в Бостон. Американские спецслужбы, конечно, заинтересовались деятельностью В. Зезюлина, но, убедившись, что он ведёт антисоветскую пропаганду, оставили его в покое. Встречи с моряками были очень интересными. Это были шестидесятые годы, годы так называемой оттепели, когда Хрущёв разрешил напечатать солженицынский «Один день Ивана Денисовича», когда он прекратил строительство каналов и из концлагерей освободил многих заключённых. Моряки не только охотно разговаривали с «беляком», как в Советском Союзе называли белых эмигрантов, но бывали у него в гостях и даже иногда ночевали. Владимир Зезюлин вместе с энтээсовской литературой давал советским морякам и Евангелие, и книги религиозного содержания. Зезюлин отлично понимал, что далеко не все из собеседников будут потом читать книги, которые он им давал, но главное, что они брали эти книги и везли их в СССР. Те, которых книги не интересовали, охотно их брали, чтобы потом продать тем, кого они интересуют и кто за «тамиздат» (зарубежные издания) платил не торгуясь. При первой возможности Зезюлин поехал в Россию. Был в августе 1991 года в Москве и стоял на баррикадах, защищавших Белый дом. Будучи пенсионером, восемь раз ездил в Россию. Побывал в Пятигорске, Кисловодске, Иркутске, в Бурятии и на Байкале. Вдове Владимира Яковлевича Марте и всем его родным от всех нас, членов Союза, выражаю чувства глубокого соболезнования. Вечная память, и да будет пухом чужая земля. Ростислав Полчанинов. № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию 55 Георгий Львович Рар Дорогие друзья! Сообщаю, что 3 сентября 2014 года после тяжёлой болезни в Йоханнесбурге скончался давний член НТС Георгий Львович Рар (26.04.1941, Любц, Германия – 03.09.2014, Йоханнесбург, ЮАР), сын Льва Александровича Рара (1913–1980). Георгий Львович Рар по занятости не мог проявлять особую активность в НТС, но щедрыми членскими взносами всегда поддерживал работу зарубежного секретариата НТС во Франкфурте. После кончины родителей он вместе с сестрой Елизаветой в 1990-е годы переехал из Лондона в Йоханнесбург, где оба приняли активное участие в создании русской православной общины и сооружении русской церкви. Царствие Небесное рабу Божию Георгию! Прощай, дорогой брат! Димитрий Рар. Константин Владимирович Русаков 1957–2014 Сотрудники издательства «Посев», а также руководство, члены и друзья Народно-Трудового Союза российских солидаристов с прискорбием сообщают о том, что 22 августа 2014 года на Украине под Луганском трагически погиб член Руководящего Круга НТС Константин Владимирович Русаков. Прощание и панихида состоялись 4 сентября 2014 года в Барнауле, похоронен на Гоньбинском кладбище рядом с родителями. Выражаем соболезнования родным, близким и друзьям покойного. Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего Константина и даруй ему Царствие Небесное! К онстантин Владимирович Русаков родился 12 февраля 1957 года в городе Барнауле Алтайского края. С 1964 по 1974 год учился в средней школе № 42 Барнаула, выпускник физико-математического класса. В 1979 году получил высшее образование, окончил курс историко-филологического факультета Алтайского государственного университета. В 1980–1981 годах служил в рядах Советской Армии в войсках связи. С 1981 по 1993 год работал на историко-филологическом факультете Алтайского государственного университета, кандидат исторических наук, доцент. Со второй половины 1980-х – активный общественнополитический деятель Алтайского края, публицист. В 1990-е участвовал в возрождении и новом издании газеты «Жизнь Алтая». Редактор и член редколлегии. В 1988–1990 годах – председатель алтайского краевого «Общества содействия перестройке». В 1990–1991 годах – председатель краевого движения «Демократическая Россия», председатель общественного комитета в поддержку Б. Н. Ельцина. Во время путча в августе 1991 года поднял новый флаг РФ над городской администрацией Барнаула. Награждён медалью «Защитник свободной России». В 1992 году принят в члены Народно-Трудового Союза российских солидаристов. Вместе с членами Союза А. Н. Шведовым и И. О. Шкарпетом активно участвовал в деятельности Барнаульской группы НТС. Член правления Сибирской региональной организации НТС. В 1993–1997 годах проживал в Москве, директор московского филиала издательства «Посев». С 1994 по 2014 год избирался в состав Руководящего Круга НТС, дважды выбирался в Совет Союза, член Совета НТС (1995–2003). После возвращения в Барнаул с 2004 по 2007 год работал доцентом кафедры журналистики Алтайского государственного университета. Избирался депутатом Алтайского краевого Совета народных депутатов IV созыва (2004–2008) от блока «В поддержку президента». В последние годы – председатель ревизионной комиссии регионального отделения партии «Правое дело». Работал в охранных структурах и почтовым курьером. Публиковался в местной прессе. Писал стихи. Посещал занятия литературной школы-студии «Обские волны» при краевом Доме литераторов. По одной из версий, 22 августа 2014 года во время сопровождения гуманитарного груза для жителей Донбасса от межотраслевого профсоюза «Сибирская 56 № 74 (406) сентябрь — декабрь 2014 За Россию солидарность» имени П. А. Столыпина Константин Владимирович Русаков трагически погиб под Луганском во время минометного обстрела. Прощание с К. В. Русаковым состоялось 4 сентября 2014 года в Барнауле. Похоронен на местном Гоньбинском кладбище рядом с родителями. С. М. Пушкарёв, заведующий архивом НТС. Франкфурт-на-Майне. Не останусь поэтом – Значит, мне поделом… Не успею на этом – Время будет на том. Я присяду на склоне, Подивлюсь ивнякам… День последний в поклоне Отдам землякам. Вот за этим рассветом Ручку тихо кладу… Распрощаюсь со светом Со Всевышним в ладу. И, во снах навещая Эту землю и дом, Вам, друзья, обещаю Не жалеть ни о чём. Как смертельною лапой, Кровь пройдёт по судьбе… Рядом с мамой и папой Схороните в Гоньбе. Константин Русаков. Барнаул, декабрь 2010 года. От Зарубежья до Москвы. Народно-Трудовой Союз (НТС) в воспоминаниях и документах. 1924–2014. М.: Посев, 2014. С первых лет НТС вёл бескомпромиссную борьбу с коммунизмом – за национальную, свободную и правовую Россию. НТС был, по свидетельству председателя КГБ Юрия Андропова, самым опасным врагом советской власти. Та книга – о деятельности НТС с первых лет и до наших дней. Как первые борцы брали границу, с оружием и листовками возвращались на Родину, что делал НТС во время войны; «За Родину! На Сталина!» – что значил и как реализовывался этот девиз, каковы были отношения и связи Союза с антигитлеровскими кругами вермахта, с советскими и антисоветскими партизанами в СССР, что делал НТС в России в послевоенные десятилетия, каковы были подлинные отношения НТС и ЦРУ, что делает Союз в России сегодня – обо всём этот рассказывает нига. Многие мемуары и документы публикуются впервые. Цена книги 380 рублей. Заказы направляйте по адресу: 127051, г. Москва, ул. Петровка, д. 26, к. 2, кв. 96, Кузнецовой Оксане Артуровне. Тел./факс: (495) 625-92-48. E-mail: posevru@online.ru. Адрес редакции: 394062, г. Воронеж, ул. Южно-Моравская, д. 20, кв. 6 Иванову Святославу Павловичу E-mail: ivanovsp57@mail.ru Учредители: группа граждан. Редактор С. П. Иванов. Редколлегия: Д. Калихман, А. Минаков, А. Коробанов. Вёрстка: А. Коробанов. Корректура: Т. Пальгунова. Подписано в печать 26 декабря 2014 г. Газета зарегистрирована Министерством печати РФ 22.02.1991. Регистр. номер 682. Тираж 500 экз.
