РУССКАЯ ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА XIX ВЕКА Первая половина XIX века
advertisement
РУССКАЯ ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА XIX ВЕКА Первая половина XIX века Рубеж XVIII —XIX веков был для русской культуры эпохой переходной. Разочарование в просвещенном разуме сменилось упованием на чувство, возвращающее человека к истокам существования — природе, родине, народу, семье. После Отечественной войны 1812 года сентиментальное миропонимание начало дополняться романтическим: обнаружились противоречия между личностью и народом, обострилась проблема равновесия между национальной самобытностью и европеизмом русской культуры. Подавление декабризма привело к изменению всей системы воспитания и образования в стране. Главным вопросом, стоявшим перед русской литературой того времени, был вопрос о народности. Она подразумевает прежде всего выражение в произведении «народного духа», а не «народного стиля», касающегося только формы, внешних деталей. Требование народности в полной мере относилось и к детским книгам. Именно в первой половине XIX века были заложены традиции той детской литературы, что сохраняет свою значимость для нынешних новых поколений детей. Романтический тип творчества, характерный преимущественно для 20 —30-х годов XIX века, навсегда остался ведущим в литературе для детей. В произведениях романтического направления обычно противопоставляется обыденная жизнь некоему возвышенному идеалу, пошлый рассудок — мечтательной душе. Писатели-романтики угадали в мире детства целый поэтический мир. Большое влияние на культуру детства оказали салоны, вошедшие в моду на рубеже XVIII — XIX веков. Для детей устраивались праздники, ставились спектакли с их участием, они декламировали стихи и музицировали перед искушенными в искусстве взрослыми. Так, лицеист Александр Пушкин выступал на празднике в Павловске по случаю встречи военного триумфатора Александра I. Развитию детской литературы способствовало и распространение закрытых учебных заведений, в программу которых входила не только литература, но и начатки писательских навыков. В кадетских корпусах зародилась традиция ученических журналов. Учащиеся могли рассчитывать на поддержку своих творческих опытов. К становлению юного Пушкина были причастны В.Л.Пушкин, Н.М.Карамзин, В.А.Жуковский, Д.В.Давыдов, Г.Р.Державин и др. Новая традиция альбомов привела к появлению особого жанра послания — от взрослого к ребенку. Новые формы культуры детства сочетались с развитием литературы для детей, способной органично вписаться в жизнь общества. Поэзия для детей приближалась к канонам народной песенной поэзии. Сформировались каноны образа русского детства — изображение зимы, деревенской жизни и народных забав, чувствительного и доброго ребенка. Сохранились жанры школьно-гимназической поэзии — ода, гимн, эпитафия, послание, стихи на случай. Наиболее распространенными жанрами были песня, элегия, стихотворный рассказ, шутливые стихи. Среди художественных жанров детской литературы наибольший расцвет переживала литературная сказка — стихотворная, прозаическая и драматическая. В сказках наиболее полно выразился русский романтизм с его обращенностью к устной народной поэзии, к внутреннему миру человека. Воздействие народной сказки на сказку литературную было сильно как никогда прежде, но при этом писатели-сказочники уходили от простого подражания народной фантазии, желая создавать творения, не уступающие в совершенстве фольклору. Важнейшим достижением детской литературы первой половины XIX века нужно считать обретение своего языка, рожденного живой стихией разговорной речи, облагороженного высочайшим вкусом поэтов, прежде всего гениального Пушкина. И сегодня язык пушкинских сказок остается эталоном для детских писателей. Развитие детской литературы шло в русле «большой» литературы и педагогики. Крупнейшие писатели «золотого века» обращались к творчеству для детей только в тех случаях, когда жизненные обстоятельства или философские воззрения приводили их к педагогике - Антоний Погорельский, В.А.Жуковский, А.О.Ишимова, В.Ф.Одоевский, С.Т.Аксаков Огромным достижением можно считать появление теории и критики детской литературы — в статьях ведущего критика первой половины XIX века Белинского. И м было доказано, что детская литература есть высокое искусство, что детская книга должна служить не только предметом развлечения или обучения, но важным средством духовного развития ребенка. Он провозгласил лозунг литературы для маленьких читателей: «Минуя разум, через сердце», указал признаки, по которым узнается псевдолитература, и описал вред, наносимый ею ребенку. Так был сделан важный шаг к созданию литературы художественной, занявшей место рядом со старшей по возрасту учебно-познавательной литературой. Так была поставлена высокая планка для детских писателей следующих эпох. ПОЭЗИЯ В ДЕТСКОМ ЧТЕНИИ 1.Иван Андреевич Крылов(1769 — 1844) Как «детский» поэт Крылов принадлежит XIX веку: басни, прочно вошедшие в круг детского чтения, он стал писать во второй половине жизни. Детство Крылова прошло в Твери, в небогатой дворянской семье, в близком общении с народом. На веселых народных гуляньях мальчик вслушивался в острые словечки и шутки, смеялся над язвительными анекдотами о чиновниках-взяточниках, над историями о хитрых мужичках. Очень рано Крылов начал чиновничью службу, еще в родном городе Твери, и затем продолжил ее в Петербурге. В пятнадцать лет он приступил к «изобличению пороков», написав комическую оперу «Кофейница», а в двадцать лет, стал издавать свой журнал «Почта духов». Богатый жизненный опыт, острая наблюдательность и огромный поэтический талант легли в основу творчества Крылова-баснописца. Первая его басня «Дуб и трость» была опубликована в 1806 году; вскоре стали один за другим выходить небольшие сборники. И с тех пор басни Крылова прочно утвердились в чтении детей. Басня, как известно, относится к сатирическому жанру, истоки которого уходят своими корнями в глубокую древность. Тогда басня представляла собой маленький нравоучительный рассказ или притчу, в которых обычно действовали наделенные человеческими чертами животные, реже — люди. Древнейший дошедший до нас свод таких произведений — индийский сборник «Калила и Димна». С Востока этот жанр перекочевал в Древнюю Грецию. Здесь ее обычно связывают с именем Эзопа (фригийский раб, безобразный горбун и сочинитель ядовитых историй). Из Древней Греции басни попали в Древний Рим. Здесь их сюжеты оживали в творчестве Федра. А в Европе этот жанр литературы широко распространился в Средние века. При этом развитие получили басни, в которых действовали животные — ворона и лисица, волк и ягненок и т. п. В XVIII веке поэтическую переработку сюжетов многих эзоповых басен совершил во Франции Жан Лафонтен. У Лафонтена брали сюжеты для своих басен русские поэты Кантемир, Тредиаковский, Сумароков, Хемницер, Дмитриев, Измайлов, Крылов. Басни Крылова содержат целый нравственный кодекс, на котором дети воспитывались поколение за поколением В басне «Осел» «Лиса-строитель» взяточничеству — «Крестьяне и Река». В басне «Листы и корни» народ сравнивается с корнями могучего дерева. Крылов превращал свои басни в маленькие художественные шедевры с гибким ритмом, живым разговорным языком, юмором. К тому же в них иносказательно, но остро изображались конкретные пороки действительности, что делало их художественной публицистикой. Каждая басня Крылова была откликом на современные ему события. Реальная действительность явственно проступает и в таких широко известных, хрестоматийных баснях Крылова, как «Тришкин кафтан», «Демьянова уха», «Лебедь, Щука и Рак», «Волк и Ягненок», «Стрекоза и Муравей» и др. Прямым откликом на события Отечественной войны 1812 года были басни «Кот и Повар», «Ворона и Курица», «Волк на псарне», «Раздел», «Щука и Кот». Многие меткие фразы и выражения из крыловских басен вошли в разговорный обиход наравне с пословицами: «Услужливый дурак опаснее врага», «А Васька слушает да ест», «Худые песни Соловью в когтях у Кошки» и пр. При этом подлинно народный язык — точный, гибкий, яркий — отлично воплощался в стихотворном размере, которым писал Крылов. Он в совершенстве владел ямбом — этим основным размером русского стихосложения XIX века — и сделал его основой своих басен. «Нет нужды говорить о великой важности басен Крылова для воспитания детей, — писал Белинский. — Дети бессознательно и непосредственно напитываются из них русским духом, овладевают русским языком и обогащаются прекрасными впечатлениями единственно доступной им поэзии». 2. Василий Андреевич Жуковский (1783—1852) Он был внебрачным сыном тульского помещика А. И. Бунина и турчанки Сальхи (ставшей пленницей во время русско-турецкой войны). Мальчику было дано прекрасное воспитание и образование, что в соединении с талантом позволило ему легко взойти на русский Парнас. Жуковский был тепло принят в высшем свете. В личности поэта проявился идеальный образ русского человека эпохи Александра I. Среди современников он имел славу человека доброго, отзывчивого к чужим бедам и тонкого ценителя изящных искусств, в особенности литературы. Чуждый политике и каким-либо бурным страстям, сторонник «просвещенной» монархии и глубоко верующий христианин, он не разделял взглядов декабристов, что не мешало ему неоднократно просить государя о помиловании ссыльных. Признанный преемник Державина и глава русской поэзии 1800— 1810-х годов, он первым признал гениальность юного Пушкина Он принимал трогательное участие в жизни Пушкина, улаживал его конфликты с царем, предупреждал дуэли, был одним из самых внимательных и благожелательных его читателей и собеседников. По существу, он, как учитель, любовно взращивал величайшего русского поэта. Еще в молодости увлекшись литературой сентиментализма и предромантизма, Жуковский оставался верен ей до конца. Жизнь идеальной души, тайны природы, опоэтизированная история — основные темы его творчества. Б а л л а д ы , с к а з к и , п е р е в о д ы . У Жуковского мало оригинальных произведений; большая часть — это переводы и переложения произведений, чем-то затронувших его воображение. Переводя, Жуковский не слишком заботился о точности деталей, главным для него было выразить художественное совершенство оригинала, поэтому его переводы стали значительными событиями в русской литературе. Особенно известны в детском чтении баллады Жуковского, восходящие к поэзии немецкого романтизма: «Людмила», «Светлана», «Ивиковы журавли», «Кубок», «Рыбак», «Лесной царь». Профессор изящной словесности (так тогда называли художественную литературу) СанктПетербургского университета П.А.Плетнев выводил из сочинений Жуковского главный закон жанра: «Надобно, чтоб в детской сказке все было нравственно чисто; чтобы она своими сценами представляла воображению одни светлые образы, чтобы эти образы никакого дурного, ненравственного впечатления после себя не оставляли». В мире баллад и сказок Жуковского всегда присутствует тайна — прекрасная или страшная; в плен этой тайны и попадает душа героя (и читателя), переживающая чувства, доселе ей незнакомые. Баллады оканчиваются почти всегда трагически — в отличие от сказок, требующих победы героя над силами зла. В круг чтения младших детей вошли «Кот в сапогах» (1845, стихотворный перевод сказки Ш.Перро), «Спящая царевна», созданная по мотивам сказки братьев Гримм «Царевна-шиповник» и Перро «Спящая в лесу красавица», «Сказка об Иванецаревиче и Сером волке» (1845). Богатым источником романтического вдохновения для Жуковского была древняя история, претворенная в легендах, сказаниях. Поэт переводил, эстетизируя и «очеловечивая», великие эпосы: древнерусское «Слово о полку Игореве», героико-любовные поэмы «Наль и Дамаянти» (фрагмент из древнеиндийского сказания «Махабхарата») и «Рустем и Зораб» (фрагмент из персидского эпоса — поэмы «Шахнаме» Фирдоуси). В конце жизни Жуковский занялся переводом эпической поэмы Гомера «Одиссея» и намеревался издать ее в сокращенном варианте для детей и юношества П е д а г о г и ч е с к а я д е я т е л ь н о с т ь и п р о и з в е д е н и я д л я д е т е й . Поэтический дар Жуковского, соединенный с чистейшими нравственными принципами, выявил еще одну его незаурядную способность — быть педагогом. Он был домашним учителем двух своих племянниц —Марии и Александры Протасовых. Затем учил братьев Киреевских — в будущем известных деятелей культуры. Преподавал он русский язык принцессе Шарлотте — Великой княгине Александре Федоровне, жене Великого князя Николая Павловича, будущего императора. Его учеником с семи лет был наследник престола, будущий император Александр I I , который взойдет на престол уже после смерти своего наставника. Ради образования «царской души» Жуковский готов был пожертвовать литературным творчеством. «Знаю только, что детский м и р — это мой мир, и что в этом мире можно действовать с наслаждением, и что в нем можно найти полное счастие». И м прочитано множество детских и учебных книг, освоены помимо русского языка и литературы география, история, арифметика, написаны планы занятий. Завершив главное педагогическое дело своей жизни — воспитание наследника, Жуковский вышел в отставку и в 1841 году поселился в Германии, где он наконец обзавелся семьей. Жуковский обратился к литературе для детей. В 1852 году он принялся за азбуку, чтобы обучить грамоте свою маленькую дочь Сашу. Из уроков с собственными детьми составился сборник «Стихотворения, посвященные Павлу Васильевичу и Александре Васильевне Жуковским», который вышел в год смерти автора. С помощью этих стихотворений дети усваивали русский язык, которого они не знали, живя с родителями в Германии. Александр Сергеевич Пушкин (1799—1837) А.С.Пушкин получил воспитание и образование, ориентированные на европейскую культуру, в большей степени на французское Просвещение. С детства он одинаково свободно владел двумя языками — французским и русским. Круг его чтения в годы домашнего и лицейского учения составляли, с одной стороны, книги античных классиков, европейских писателей, с другой — произведения русских писателей. Древнерусская литература была знакома ему мало, зато фольклор оказывал на его эстетический вкус постоянное и сильное влияние'. Сказывание сказок в пору жизни Пушкина было распространенным обычаем и в дворянской среде. Пушкин слушал сказки няни Арины Родионовны Матвеевой, бабушки Марии Алексеевны Ганнибал, дворового Никиты Козлова, вероятно, крестьян подмосковного села Захарова. На Украине, на юге, в нижегородском Болдино, в краях Южного Урала и Оренбуржья он слушал и записывал сказки, песни, пословицы и поговорки. В 1824 году он писал из Михайловского брату: «...вечером слушаю сказки — и вознаграждаю тем самым недостатки проклятого своего воспитания». Няня поэта была интересной собеседницей, она знала множество сказок, песен Пережив увлечения разными литературными стилями — классицизмом, романтизмом, усвоив их язык и жанры, поэт пошел дальше и открыл более широкую сферу реализма. Одновременно он совершал реформу литературного языка, положив в основу речь современной ему книжной поэзии. Этот литературный язык со временем стал нормой разговорного языка. Идеал человека имел для Пушкина разные значения и воплощения. Одним из воплощений идеала был образ героя обыкновенного, т.е. человека, чей ум и нравственность образованы желанием прожить свою жизнь с чувством внутренней свободы и чистой совестью, исполнить все, что назначено судьбой, — не более и не менее. «Чувства добрые» роднят таких пушкинских героев с положительными героями народных сказок. Педагогические взгляды Пушкина. Главное препятствие для широкого распространения просвещения Пушкин видел в крепостничестве, при котором любой ребенок видит одни гнусные примеры и потому «своевольничает или рабствует, не получает никаких понятий о справедливости, о взаимоотношениях людей, об истинной чести». Пагубой для возрастающего поколения и отечества поэт считал «влияние чужеземного идеологизма». Он критиковал карьеризм, не поддержанный учением и воспитанием. Пушкин отмечал недостатки домашнего воспитания. Пушкин требовал уничтожения телесных наказаний, присмотра за нравами. Он возражал против чрезмерного увлечения иностранными языками. При преподавании любого предмета Пушкин советовал исходить из возраста детей. Т е м а д е т с т в а в творчестве Пушкина занимает сравнительно скромное место. Лишь фрагментами, вкраплениями присутствует она в крупных произведениях, чаще всего как описание детства героев: детство Евгения Онегина и Татьяны Лариной, Петруши Гринева, князя Гвидона. Однако то или иное упоминание о детстве, сравнение или портрет ребенка постоянно встречаются на страницах пушкинских сочинений. О т н о ш е н и е П у ш к и н а к с о в р е м е н н о й д е т с к о й л и т е р а т у р е было в целом отрицательное. Поэт отказывался сотрудничать в детских журналах и никогда не писал специально для детей. Под конец жизни поэт нашел детское произведение, отвечавшее его художественному вкусу и педагогическому взгляду. В утро дуэли с Дантесом он читал «Историю России в рассказах для детей» А.О. Ишимовой — «и зачитался»: «Вот как надобно писать!» С т и х и П у ш к и н а в к р у г е д е т с к о г о ч т е н и я . Многие лирические произведения поэта составили основу круга чтения детей, начиная с самого раннего возраста, — это сказки, стихотворения и отрывки из поэм, из романа «Евгений Онегин».. Так, стихотворения «Зимний вечер» (1825), «Зимнее утро» (1829) по их темам и сюжетам должны быть признаны сугубо взрослыми, да и чувства, в них выраженные, принадлежат скорее к эмоциональному миру взрослых. Тем не менее именно эти стихи дети учат наизусть. Пролог к поэме «Руслан и Людмила». Знаменитый пролог появился во втором издании поэмы в 1828 году. Пролог воспринимается как самостоятельное произведение. Принцип его построения — мозаичность. Таинственный мир, в котором что ни шаг, то чудо, разворачивается чередой образов-картин. С к а з к и . Это был один из любимых жанров Пушкина. Простонародные сказки Арины Родионовны он ставил в один ряд с «высокими» литературными жанрами: «Что за прелесть эти сказки, каждая есть поэма!» — и советовал молодым писателям читать сказки, чтобы «видеть свойства нашего русского языка». В круг детского чтения почти сразу после опубликования вошли «Сказка о попе и работнике его Балде» (1831), «Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди» (1831), «Сказка о рыбаке и рыбке» (1833), «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях» (1833), «Сказка о золотом петушке» (1834). Сказка-баллада «Жених» (1825) и сказка-отрывок о медведихе «Как весенней теплою порою...» (1830) читаются обычно и подростками, и взрослыми. Надо помнить, что все эти сказки предназначались взрослым, что написаны они в пору творческого расцвета Пушкина, одновременно с самыми глубокими и серьезными его произведениями, а это значит, что содержание сказок столь же глубоко и серьезно. «Сказка о царе Салтане...» может быть названа сказкой исполненных желаний. Мечты трех девиц еще не выходят за пределы возможного в обычном мире, но мечты князя Гвидона о чудесной белке, о морских витязях, о царевне Лебеди не имеют, кажется, никакого права на исполнение в этом мире. Все дело в том, что и князь Гвидон не обычный человек: он богатырь с рождения, к тому же наделен даром говорить с природой. Град на острове «с златоглавыми церквами, с теремами и садами» — народная утопия всеобщего довольства и благополучия Поэт среди множества людских желаний (начиная с «доброго ужина» и заканчивая желанием «быть царицей») выделяет первейшее — «видеть я б хотел отца». В эпизоде встречи переживания героев достигают наибольшей силы: Князь Гвидон тогда вскочил. Громогласно возопил: «Матушка моя родная! Ты, княгиня молодая! Посмотрите вы туда: Едет батюшка сюда». Царь глядит — и узнаёт... В нем взыграло ретивое! «Что я вижу? что такое? Как!» — и дух в нём занялся... Царь слезами залился... Центральный образ сказки — царевна Лебедь, «чистейшей прелести чистейший образец», что явился Пушкину в его невесте Наталье Николаевне Гончаровой. Многие детали сказки связаны с реальными моментами сватовства и были вполне понятны только чете Пушкиных. «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях» продолжает тему семьи, но уже в драматическом ключе. Если в первой сказке-поэме мистическое зло мелькнуло однажды черной точкой и пропало (коршун-чародей), то во второй сказке это зло воплощает крупный образ царицы-мачехи. Добро и зло изображаются в почти одинаковых внешне портретах двух красавиц. В этой сказке также две свадьбы, но еще и три смерти: царицы-матери — от «восхищенья», царевны — от чужой «злобы», царицы-мачехи — от «тоски». Кроме того, воскресает от смертного сна царевна: чудо, произведенное силой любовной тоски королевича Елисея. Очевидно, что всякий раз речь идет о беспредельной силе человеческих страстей. . «Высокая» поэзия в сказке борется с «низкой» прозой («Долго царь был неутешен, / Но как быть? и он был грешен; / Год прошел, как сон пустой, — / Царь женился на другой»), тихая красота царевны — с гордой красотой царицы. «Чувства добрые», возвышенные — с низкими, злыми чувствами. Душа — с рассудком. Царевне уже уготовано благополучное замужество, и вдруг мотив семейной идиллии прерывается: «Дочка царская пропала». Далее сюжет будет разветвляться, чего не бывает в народной сказке. Действие развивается параллельно, читатель оказывается то в лесном тереме, то в царицыных покоях. Царевна как будто лишена собственных желаний, она «не прекословит» судьбе, только раз взмолилась она перед Чернавкой о пощаде. Не совершая практически ничего ради себя, она умеет своей добротой, кротостью и мудростью рассеять рождающееся разногласие или погасить злое стремление. Чернавка не исполняет грозного приказания своей госпожи, братья-богатыри достойно воспринимают отказ царевны выйти замуж за одного из них. Назначение истинной красоты — приводить людские души в состояние внутренней гармонии, побеждать зло одним своим присутствием. Вместе с тем, по народным представлениям, настоящая красавица — та, на которой дом держится. «А хозяюшкой она / В терему меж тем одна / Приберет и приготовит, / И м она не прекословит, / Не перечат ей они. / Так идут за днями дни». Поэт не уподобляет героиню крестьянской девушке, а скорее выделяет в ней черты именно древнерусской царевны. Царица-мачеха представляет собой тип светской красавицы. Она «горда, ломлива, своенравна и ревнива», любит наряжаться и любоваться собой в зеркальце, занята лишь собой. В «Сказке о попе и работнике его Балде» решаются вопросы: что есть глупость — порок или беда? Всегда ли разум прав перед глупостью? Народная бытовая сказка не знает сомнений: лукавый работник обманывает глупого и жадного хозяина — попа или барина, причиняет ему вред, но его козни как будто заранее оправданы. Для Пушкина народная сказка служит только поводом для размышлений. Поэт использовал народные прозвища для выявления основных черт героев: «поп — толоконный лоб» и Балда Жадность, не умеряемая рассудком, — основная черта поповской натуры. Балда же умен, силен, он отличный работник. На первый взгляд победа Балды закономерна и справедлива. Однако Пушкин внезапно прерывает смех читателя над жадным глупцом всего тремя словами: «Вышибло ум у старика». Вдруг перед читателем предстает не просто условный персонаж — поп, а вполне конкретный образ — старик, погибший от руки сильного молодца. Смех больше невозможен, расплата по договору оборачивается расправой. Жалко не только попа, но и чертенка: поэт подбирает слова, чтобы смягчить насмешку, вызвать сочувствие даже к чертям: «Вот море крутом обежавши, / Высунув язык, мордку поднявши, / Прибежал бесенок, задыхаясь, / Весь мокрешенек, лапкой утираясь...» Пожалеть глупого, жадного, ничтожного человека и по совести осудить человека сильного — в этом зерно этики Пушкина. «Толоконный» ум попа, умноженный «догадливостью» попадьи и уловками чертей, всетаки не превосходит сметливого ума Балды. Он не обманывает попа, как это обычно делает работник в народной сказке, а служит ему «славно, усердно и очень исправно» всего за три щелчка в год да за вареную полбу. «Сказка о рыбаке и рыбке» В этой сказке ставится вопрос о том, что есть высшая мудрость: стремление к вершинам власти и богатства или отказ от соблазнов. Спокойный мир старой семьи испытывается на прочность великим случаем. Поймав золотую рыбку, старик не обрадовался, а «испугался»: он понимает, что неведомое существо скорее разрушит размеренную жизнь, чем принесет благо. Старуха же находит в золотой рыбке исполнительницу своих суетных желаний. Она ведет себя так, как обычно ведут себя люди: сначала желает лишь необходимое — новое корыто, затем все больше и больше и, даже став царицей, не может остановиться. Старухе довольно внешних признаков власти, она совершенно не понимает внутреннего содержания дворянской или царской службы. Пушкин разоблачает ложь наивных народных представлений о царствовании как о бесконечном пире. Из-за человеческой жадности и глупости нарушается гармония в природе: море всякий раз все неспокойнее и грознее. В финале сказки восстанавливается прежний порядок вещей: старик находит свою старуху у той же землянки перед разбитым корытом. Развязку конфликта можно понимать и как поражение алчности и властолюбия, и как победу мудрости. «Сказка о золотом петушке» производит самое таинственное впечатление. Известно, что Пушкин зашифровал в ней факты из собственной жизни и жизни царского двора. Обычно читатели не вникают в этот пласт содержания. Маленьких же детей больше всего завораживает образ золотого петушка. Сказка-притча, как и сказка о золотой рыбке, повествует об испытании человека — на этот раз клятвой и нравственным долгом. Царь Дадон — человек грешный и пустой. Он правил царством бездумно, и к старости пришла ему расплата: соседи стали мстить одряхлевшему царю набегами. Покоя ради пообещал он звездочету исполнить по первому слову любую просьбу — в благодарность за волшебную птицу, предупреждающую об угрозах. Мир наступил не только для Дадона, но и для всего его царства. Не понял он грозного знака перед загадочным шатром — тела сыновей, убивших друг друга. Горестному крику царя вторит воем войско, стонут долины и сотрясаются горы, но царь входит в шатер, вмиг забывает горе и неделю пирует с шамаханской царицей. Многогрешный человек беспечно вступает в пределы чародейного мира и ведет себя все так же глупо и грешно, как привык в своем ограниченном царстве. Отказ исполнить обещание был последней ошибкой и прегрешением царя. Золотой петушок дан царю для добра, он резким криком будит сонное царство и вещает царю неприятную правду; шамаханская царица, наоборот, воплощает зло, сладкую ложь, коварный соблазн. Забвение горькой правды ради сладкого обмана — главная вина царя Дадона. Притча о царе Дадоне позволяет понять логику рока, преследующего слабого человека, объяснить жестокие превратности судьбы поведением людей. 4.Петр Павлович Ершов Сказка «Конек-горбунок» П.П.Ершова (1815—1869) — произведение уникальное в русской детской литературе. Ярко сверкнувший талант в единственной книге девятнадцатилетнего сибиряка явился живым свидетельством огромных творческих сил народа. Эта сказка родилась в 1834 году, в пору, когда свое слово о народности сказали все видные литераторы и критики. Однако «Конек-горбунок» вызвал новую волну споров на эту тему. В.Г.Белинский отказал сказке даже в достоинствах «забавного фарса», журнал «Отечественные записки» ругал сказку за отсутствие народности в вымысле, за «рифмованные нелепости» и «площадные» выражения. Цензуре же показалось опасным сатирическое изображение русского царства. Однако Ершова и его сказку горячо поддержали те, кто понимал народность более широко: профессор П. А. Плетнев, крупнейшие поэты-сказочники Жуковский, Пушкин. На всем протяжении повествования звучит голос народа; действие нередко выносится на площадь, в шумную толпу. Все в сказке подчинено стихии народной жизни. Сказку эту можно назвать лирической эпопеей крестьянской России, настолько велик в ней охват действительности и глубока «мысль народная». Еще одна черта «Конька-горбунка» — сочетание трех основных типов народной сказки: волшебной, сатирической и сказки о животных. Контрасты национального характера в изображении Ершова отвечают представлениям народа о себе самом: лукавый ум и наивность, лень и трудолюбие, здравый смысл и глупость, восхищение перед красотой и чудом и — насмешка над чудесами. Наиболее сильно выражен этот характер в образе Ивана. Главное отличие Ивана от других — открытое исповедование тех «неправильных» принципов, которым скрытно следуют на Руси все. 5.Алексей Васильевич Кольцов А. В.Кольцов (1809— 1842) — один из первых поэтов, пришедших в «профессиональную» литературу из народной среды. Сын воронежского мещанина, торговавшего скотом, не имел законченного образования — был взят отцом в десятилетнем возрасте из уездного училища, чтобы помогать в его делах. Долгие годы затем пришлось потратить Кольцову, уже вполне осознавшему свое поэтическое призвание, на это столь далекое от литературы занятие. Однако он упорно занимался самообразованием, много читал. Широкой публике Кольцов стал известен в 1835 году, когда в Москве вышла книжка его стихотворений. Она имела успех, и с 1836 года поэт уже постоянно печатался в журналах и альманахах. Продолжая народную традицию, он опоэтизировал земледельческий труд, его «Песня пахаря» включалась во все детские сборники. Глубокое проникновение в дух народа, в психологию крестьянина позволило Кольцову, по словам Белинского, раскрыть в своей поэзии «все хорошее и прекрасное, что, как зародыш, как возможность, живет в натуре русского селянина». Поэзия Кольцова обогатила русскую лирику, для которой XIX век стал временем расцвета, мотивами истинно народного звучания. Отзвуки их мы находим у Н.А. Некрасова, И.З.Сурикова, И.С.Никитина, а много позже — у С. А. Есенина, А. Т. Твардовского. ПРОЗА В ДЕТСКОМ ЧТЕНИИ 6. Антоний Погорельский С именем Антония Погорельского часто сочетается эпитет «первый». Он — автор первой в русской литературе фантастической повести, одного из первых «семейных» романов, первой повести сказки для детей « Черная курица, или Подземные жители». Сказка увидела свет в 1828 году и принесла автору долгую славу выдающегося детского писателя, хотя и была его единственным творением для маленьких читателей. Настоящее его имя — Алексей Алексеевич Перовский, 1787—1836. Перовский был побочным сыном графа Разумовского — влиятельного вельможи екатерининской эпохи. Он получил великолепное домашнее образование и воспитание, затем окончил курс Московского университета доктором философии и словесных наук. После войны 1812 года, в которой он участвовал добровольцем, несколько лет жил в Германии, где познакомился с Гофманом и другими немецкими писателями-романтиками. Последние годы жизни Перовский провел в своем маленьком малороссийском имении Погорельцы (отсюда его псевдоним), посвятив себя литературной деятельности и воспитанию племянника Алеши — впоследствии известного писателя А.К.Толстого. Ему и была рассказана история Черной курицы, легшая в основу повести-сказки. Очевидно, именно потому, что сначала это был живой рассказ маленькому слушателю. Но главным в повести остается внимание к формированию характера ребенка, к психологическим особенностям детского возраста, постепенное приобщение ребенка к восприятию фактов и рассуждений на отвлеченные темы. Герой повести мальчик Алеша — психологически убедительный, живой образ ребенка. Переживания маленького человека, живущего в пансионе, тоскующего по родителям, его фантазии, взаимоотношения с учителями, любовь к животным — все это отражено в повести, воссоздано с талантом истинно детского писателя, мастерство которого проявилось и в органическом слиянии фантастического и реального. Дни учения проходили для него «скоро и приятно». Но вот когда наступала суббота и все его товарищи спешили домой, к родным, тогда мальчик, оставаясь в опустевших комнатах, начинал горько чувствовать свое одиночество. И единственным его утешением были книги, которые учитель-немец позволял ему брать из своей библиотеки. А в то время в немецкой литературе царила мода на рыцарские романы и волшебные, полные мистики повести. Подобных произведений Алеша проглотил немало, поэтому и таинственный мир, в который он попал, построен по образцам таких повествований. Ведь любой увлекающийся чтением и наделенный богатым воображением ребенок, оставаясь надолго в своем одиночестве, начинает мечтать, представлять себя персонажем различных почерпнутых из книг историй, фантазировать. И у Алеши «юное воображение бродило по рыцарским замкам, по страшным развалинам или по темным дремучим лесам». Немудрено, что реальная черная курочка, к которой Алеша так привязан, что за ее спасение отдал бабушкин подарок — золотую монету, во сне мальчика превращается в волшебное существо — министра подземного царства. Такое слияние волшебного и реального планов вполне соответствует эмоциональному состоянию ребенка, когда он погружен в мечты и не очень отличает вымысел от действительности. Повесть предназначена читателю, для которого мечтать, фантазировать — то же, что дышать. Погорельскому одному из первых в русской литературе удалось подчинить педагогическую задачу художественному вымыслу. Впервые после «Рыцаря нашего времени» Н.М.Карамзина героем произведения стал ребенок. Образ Алеши открывает целую галерею образов детей — в автобиографических повестях С.Т.Аксакова, Л. Н.Толстого, Н. М. Гарина-Михайловского, в XX веке — А.Н.Толстого, М.Горького и многих других писателей. Со времени опубликования «Черной курицы...» одной из ведущих идей русской литературы стала главная мысль Погорельского: ребенок легко переходит из мира мечты и наивных фантазий в мир сложных чувств и ответственности за свои дела и поступки. Художественные достоинства и педагогическая направленность повести Погорельского сделали ее выдающимся произведением литературы XIX века. Она открывает собой историю русской художественной детской прозы, историю автобиографической прозы о детстве. 7. Владимир Федорович Одоевский (1803—1869) В.Ф.Одоевский был одним из властителей дум своего времени. Философ, писательсказочник, автор мистических повестей и рассказов, талантливый музыкант — таков еще не полный перечень его дарований и направлений деятельности. Вклад Одоевского в детскую литературу значителен. Его произведения для детей, составившие два сборника: «Детские сказки дедушки Иринея» (1840) и «Детские песни дедушки Иринея» (1847) — высоко ценил Белинский. Критик писал, что такому воспитателю, какого имеют русские дети в лице дедушки Иринея, могут позавидовать дети всех наций: «Какой чудесный старик, какая юная, благодатная душа у него, какой теплотой и жизнью веет от его рассказов, и какое необыкновенное искусство у него — заманить воображение, раздражить любопытство, возбудить внимание иногда самым по-видимому простым рассказом». В.Ф.Одоевский принадлежал к княжескому роду Рюриковичей. Он окончил Московский университетский Благородный пансион, где учились многие русские писатели и декабристы. Уже в юные годы (в 1823 году) В.Ф.Одоевский организовал и возглавил «Общество любомудрия» — философский кружок, объединивший многих талантливых и благородных людей, озабоченных судьбой Отечества и поисками истины. В его литературно-музыкальной гостиной (уже в Петербурге, куда он переехал из Москвы в 1826 году) собирались лучшие представители русской интеллигенции: Пушкин, Вяземский, Гоголь. Лермонтов... Став директором Публичной библиотеки и заведуя Румянцевским музеем, Одоевский общается со многими учеными, а также с множеством людей из самых разных социальных и культурных слоев русского общества того периода. Это были и придворные, и дипломаты, и чиновники разных рангов, а иногда обитатели столичного «дна». Очень серьезно занимался Одоевский вопросами воспитания детей. Особую заботу Одоевского вызывали «непроснувшиеся» дети — маленькие люди, находящиеся во власти инстинктивного желания ничего не делать, т.е. «ничего не мыслить». Обязательно следовало пробудить в растущем человеке мысли и чувства. Писатель полагал, что важную роль в этом играет сказка. «Городок в табакерке» (1834) — первый совершенный образец художественнопознавательной сказки для детей. В ней научный материал (по существу, обучение механике, оптике и другим наукам) был подан в столь занимательной и близкой к детской психологии форме, что это вызвало восторженный отклик тогдашней критики. Белинский говорил: сюжет «так ловко приноровлен к детской фантазии, рассказ так увлекателен, а язык так правилен... дети поймут жизнь машины как какого-то живого индивидуального лица». Все начинается с того, что мальчик Миша получает в подарок от отца музыкальный яшик. Мальчик поражен его красотой: на крышке ящика — башенки, домики, окна которых сияют, когда восходит солнце и раздается веселая музыка. Дети всегда радуются при восприятии прекрасного, оно рождает в них живой энтузиазм, желание творить. Эстетическое переживание вызывает активную работу воображения, побуждая к творчеству. Миша, заснув, творит во сне целый мир — и все из предметов, ему знакомых, но в сочетаниях чисто фантастических. Валик, колесики, молоточки, колокольчики, составляющие механизм музыкальной шкатулки, оказываются жителями маленького прекрасного городка. Проснувшийся Миша уже понимает, как работает музыкальный ящик, причем действительно воспринимает машину «как какое-то живое индивидуальное лицо». Обучение на конкретном опыте, связь обучения с реальностью — один из педагогических принципов Одоевского, и он нашел воплощение в этом произведении. Даже в фантастический мир оживших деталей автор ведет Мишу через сон — вполне реальное состояние ребенка. Этот же принцип он положил в основу и многих других сказок и рассказов, искусно сочетая реальные события с фантастикой. Творчество В. Ф. Одоевского до сих пор высоко ценят и взрослые, и дети. Творчество это разнообразно, глубоко по философской и нравственной направленности.