Вовлеченность в политический процесс как элемент

УДК 321.02
О.Ю. Кузин, аспирант, 89202771877
(Россия, Тула, ТГПУ им. Л. Н. Толстого)
ВОВЛЕЧЕННОСТЬ В ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС
КАК ЭЛЕМЕНТ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ГРАЖДАНСТВА
Рассматривается понятие демократического гражданства, и анализируются нормативные аспекты политической вовлеченности граждан.
Ключевые слова: гражданство ,политическое вовлечение, демократия.
Понимание политической активности как интегральной характеристики гражданина демократического государства восходит к Афинской
демократии эпохи Перикла. В знаменитой речи Перикла над могилами
воинов, которые первыми пали в начале Пелопонесской войны, подчеркивается, что именно забота о делах полиса отличает подлинного гражданина
Афин: «Одним и тем же лицам можно у нас и заботиться о своих домашних делах, и заниматься делами государственными, да и прочим гражданам, отдавшимся другим делам, не чуждо понимание дел государственных.
Только мы одни считаем не свободным от занятий и трудов, но бесполезным того, кто вовсе не участвует в государственной деятельности. Мы сами обсуждаем наши действия или стараемся правильно ценить их, не считая речей чем-то вредным для дела» [1]. По существу в речи Перикла заложены основы деления аспектов жизнедеятельности граждан на частное и
публичное (относящегося к полису) и оценка в качестве «бесполезного»
свойства замкнутости в частных делах и неучастия в политической жизни.
Современные зарубежные и отечественные исследователи единодушны в том, что касается признания участия граждан в политической
жизни как важнейшего условия эффективного функционирования и самовоспроизводства демократической политической системы. Расхождения
мнений возникают лишь при рассмотрении проблем о масштабах, формах
и интенсивности участия, способах и субъектах вовлечения, границах компетентности и информированности граждан. Предметом дискуссий временами становятся проблемы соотношения инструментальной ценности политического участия для развития демократии и его самоценного значения
для развития личности. Последний аспект значимости политической вовлеченности граждан в свое время подчеркивался сторонниками «демократии участия», а сегодня на этом настаивают приверженцы «возрожденного
республиканизма» [2].
Однако в целом тенденции к снижению уровня гражданской вовлеченности в дела государства воспринимается повсеместно как тревожный
сигнал. В частности, аналитики Института Брукингса в США, отмечая неблагоприятные тенденции снижения политической вовлеченности граждан
в этой стране, подробно обосновывают свою убежденность в том, что дос251
тижение здорового гражданского участия является важнейшим делом для
демократии. В этом плане они выделяют несколько позиции.
Во-первых, гражданская вовлеченность улучшает качество демократического управления. Демократический процесс принятия решений
требует знание интересов народа. Граждане делают достоянием общества
информацию о своих интересах в различных формах гражданского участия: участвуя в голосовании, посещая митинги и собрания, обращаясь
письмами к официальным лицам, участвуя в добровольных мероприятиях.
Во-вторых, подчеркивается значение гражданского участия в легитимации политической системы. Когда значительные слои граждан отчуждены от политики, о чем свидетельствуют данные исследований, авторы
считают, что под сомнение подпадают реальность коллективного самоуправления и, следовательно, легитимность политического порядка.
В-третьих, участие может улучшать качество жизни граждан. Авторы убеждены, что гражданская вовлеченность ценна сама по себе, что народное самоуправление находит применение различным способностям
людей и является по самой своей сущности благородным делом. Авторы
следуют здесь за А. де Токвиллем, Дж. С. Миллем и многими другими, полагая, что участие обладает потенциалом воспитания и вдохновения граждан в деле расширения их сознательности и способностей. «Гражданское
участие может обогащать жизнь граждан различными путями, – отмечают
авторы исследования. – За пределами формальных институтов управления
добровольные и некоммерческие организации, поддержанные, отчасти,
пожертвованиями и участием индивидов, обеспечивают очень широкий
спектр благ и услуг, которые не могут быть предоставлены ни государством, ни рынком. Есть свидетельство того, что более высокий уровень гражданской вовлеченности, особенно активное членство в группах и включение в социальные сети, имеет следствием большее удовлетворение индивидов качеством как своей частой жизни, так и жизни в сообществе»
[3].
Анализ степени вовлеченности граждан в политику и в публичную
сферу в целом не может сводиться количественным исследованиям традиционных показателей участия в выборах, акциях и организациях. Отсюда
стремление исследовать нормативную составляющую гражданской вовлеченности и интенции рассмотрения политических ориентаций как показателя вовлеченности в публичную сферу. Несмотря на то, что уже давно известный подход Г. Алмонда и С. Вербы к оценке характера политической
культуры содержал очевидный потенциал такого рассмотрения, необходимость его реализации стала вырисовываться лишь в последнее время, о чем
свидетельствует перенос внимания на нормативные аспекты политического участия.
Американский исследователь Р. Далтон подходит к определению
гражданства именно с использованием концепции политической культуры
252
Г. Алмонда и С. Вербы, выдвигая на первый план ожидания общества относительно «идеального гражданства». Используя данное Алмондом и
Вербой описание политической культуры как совокупности общепринятых
социальных норм, Далтон определяет нормы гражданства как общепринятый набор ожиданий относительно роли граждан в политике. «Политическая культура содержит в себе сочетание установок и ориентаций, и я убежден, - пишет он, - что представления о роли граждан являются центральной частью культуры нации. Эти представления говорят гражданам, чего
от них ожидают, и чего они ожидают от самых себя. Эти ожидания формируют политическое поведение граждан. В самом деле, эти гражданские
нормы включают в себя многие из ценностей, которые Алмонд и Верба
подчеркивают при определении гражданской культуры» [4]. Это не означает, по мнению Далтона, что граждане одобряют эти нормы, или, что их
личные ценности совпадают с ними. Взаимосвязь между этими нормами и
поведением является, в сущности, важной исследовательской проблемой.
Нередко бывает, что кто-то может отметить при опросе, что толерантность
является важной нормой для демократических граждан – а затем не проявлять себя толерантным в реальных условиях.
В кратком определении Далтон рассматривает гражданство как набор тех норм, которых, по мнению людей, они должны придерживаться
как хорошие граждане. То есть, по Далтону, гражданство включает в себя
нормативные представления самих граждан о гражданстве. Однако это
только исходный момент в его попытках дать более полное определение
гражданства. В этом плане он склонен синтезировать элементы определений гражданства из разных подходов. Он различает четыре широких принципа, которые переплетены в существующих ныне различных определениях гражданства.
На первом месте, ссылаясь на работы Р. Даля, К. Пэйтман, С. Вербы
и других, он ставит публичное участие как определяющий элемент демократического гражданства. Без участия граждан в обсуждениях публичной
политики, и их выборов в процессе формирования правительства, пишет
он, демократические процессы лишены смысла. Ссылаясь на пример
США, Далтон указывает, что сама американская нация сформировалась
через гражданское участие в процесс принятия политических решений,
даже если, поначалу, это участие ограничивалось рамками американской
конституциональной структуры [5].
Во втором принципе, тесно связанном с первым, речь идет об автономии граждан. Автономия предполагает, что хорошие граждане должны
быть в достаточной мере информированы о правительстве для того, чтобы
успешно играть свою роль участника политического процесса. Хороший
гражданин должен участвовать в демократических обсуждениях и дискутировать о политике с другими гражданами, и в идеале, понимать взгляды
других. В работах исследователей проблем демократии, в частности Р. Да253
ля, особо подчеркивается насколько доступ к информации, и свободный
обмен мнений являются важным для осуществления демократического
участия. Другие исследователи описывают эти элементы как представляющие критические и делиберативные аспекты гражданства [6].
В качестве третьего принципа Далтон рассматривает приверженность к социальному порядку и признание государственной власти как существенный элемент гражданства. В качестве примера он указывает, что
даже демократические правительства подчеркивают роль лояльности, законопослушания индивида как первичный критерий гражданства. Фундаментальная дихотомия между «управлять» и «быть управляемым», по
мнению Далтона, является центральным в определении гражданства.
Четвертый потенциальный элемент гражданства Далтон усматривает в нашем отношении к другим в государстве. В свое время Т. Маршалл
описал это как социальное гражданство. Расширение гражданских и политических прав привело к новым категориям социальных прав, реализуемых
через систему социальных служб. Гражданство, таким образом, может
включить этическую и моральную ответственность перед другими в государстве и за его пределами. Если индивиды не имеют достаточно ресурсов
для удовлетворения своих основных социальных потребностей, демократические принципы политического равенства и участия теряют свой
смысл. Хотя эта идея гражданства первоначально идентифицировалась с
европейским социальным государством и социал-демократической критикой капитализма, она позже была включена и в идеологическую структуру
американского либерализма.
Каждый из этих элементов представляют потенциальные элементы
гражданства, и может стать фактором формирования демократической политической культуры [7].
Гражданство – в широком смысле понимаемое как отношения между индивидом и государством, по которым индивид выражает лояльность
государству и находится под его защитой – имеет, по мнению исследователя из Германии Й. ван Детта, поведенческий, ориентационный и нормативный аспекты. Здесь необходимо отметить, что под нормативным аспектом гражданства понимается не его юридическое содержание, а нормативные основания «активного гражданства», соучастия гражданина в функционирование гражданского общества и государства. Он сетует, что преобладавший в 50-60-е годы подход к изучению политического участия сосредотачивал внимание на первом аспекте, увлекаясь количественными и
качественными параметрами реального участия, несколько игнорируя
фундаментальные подвижки в ориентациях и нормативных основаниях
политического поведения граждан демократических стран.
Й. ван Детт отмечает, что, несмотря на широкое распространение
дискуссий по проблемам гражданства среди политических философов, эмпирические исследования именно нормативных аспектов гражданства ред254
ко проводятся. Каковы представления граждан о нормах гражданства? То
есть какое представление имеют они о «хорошем гражданстве»? Какие
нормативные представления о гражданстве распространены в различных
демократических странах? Осознают ли люди различие между частными и
общественными делами? Исследователь отмечает узость круга эмпирической информации для ответа на эти вопросы. Кроме того, эти материалы
почти полностью ограничены рамками либерално-демократических стран
Европы и Северной Америки.
Свои оценки по некоторым аспектам представления о гражданстве
среди населения демократических стран автор основывает на данных наиболее значительных международных исследований «Гражданство, Вовлеченность, Демократический проект (CID)» и первая волна «Европейского
Социального Обзора (ESS)». В них исследование индивидуальных представлений о «хорошем гражданстве» сосредоточилось на четырех измерениях: солидарность, участие, законопослушание и автономия. Вопросы
направляли внимание респондентов к спорным значениям концепта, так же
как и на их мнения о «хорошем гражданстве», предлагая отметить важность представленных на опросном листе различных характеристик.
Анализируя данные ESS, Й. ван Детт отмечает высокие уровни
поддержки законопослушания, солидарности и автономии в европейских
демократических странах. Около 70-90 процентов населения рассматривает эти три аспекта как «очень важные» характеристики «хорошего гражданина». Такой же высокий уровень поддержки выявляются относительно
голосования на выборах. Наименьшей, в то же время, поддержкой пользуется положение об активном участии в организациях.
Исследования показали, что у граждан поддержка различных норм
гражданства тесно связаны и, что во всех проанализированных странах
широко распространена поддержка норм следования законам, критических
и совещательных ценностей и солидарности. Более того, данные свидетельствуют, что в каждой из исследованных стран большинство граждан
интернализовало полностью интегрированный концепт гражданства, основанный на одновременной сильной поддержке каждого из этих трех базовых компонентов гражданства.
При суммировании данных обоих исследований, несмотря на использование различных пунктов, и различных установок, результаты отчетливо совпали. Интересно, что в суммированные результаты были включены и данные по России. Поддержка норм гражданства высока по каждому из четырех наиболее важных аспектов. Автономия и следование законам полностью поддержано 70 процентами респондентов, в то время как
голосование и солидарность рассматриваются в качестве важных около 60
процентов опрошенных. С другой стороны, заметно, что Токвиллянская
идея о том, что вовлечение в добровольных ассоциациях является важным
аспектом «хорошего гражданства», поддержана лишь каждым четвертым
255
респондентом. Еще более интересен явный недостаток поддержки идеи о
том, что «хороший гражданин» должен быть активным в политике: только
10 процентов респондентов поддерживают норму о том, что «хороший
гражданин» - это, вообще говоря, - политический активный гражданин [8].
Россия присоединилась к этому международному проекту
с третьего раунда; опросы в рамках данного раунда проведены
в 25 европейских странах, они стартовали в сентябре 2006 и завершились
в начале 2007 г. В России опрос прошел в сентябре 2006 — январе
2007 года, в нем приняло участие 2437 респондентов.
На основе анализа данных этого исследования В. Магун и М. Руднев сделали два важных вывода, имеющих, по нашему мнению, отношение к определению перспектив развития политического вовлечения граждан.
Во-первых, они пришли к выводу, что эмпирические данные не
подтверждают приписываемой «русскому национальному характеру»
склонности к покорности и послушанию, равно как и стремление следовать обычаям и традициям. Кроме того, в отношении всей этой группы
столь существенных для развития страны ценностей не подтверждается и
представление об уникальности, «особости» российского общества.
По каждому из относящихся сюда ценностных индексов средний россиянин не отличается от представителей целого ряда других европейских
стран.
Во-вторых, авторы подтверждают существование такой проблемы в
российском обществе, как относительный дефицит солидаристских ценностей. Сравнение России с другими европейскими странами явно свидетельствует, что у сегодняшнего среднего россиянина крайне слабо выражены ценности, связанные, с заботой о благополучии других людей,
о равноправии и терпимом отношении к ним, а также с заботой
об окружающей среде, и, наоборот, крайне высока значимость противостоящих им «эгоистических» ценностей. Исследователи считают, что установившийся сегодня в обществе баланс между ценностями конкурентного индивидуализма и солидарности не является оптимальным [9].
Что касается ценностей непосредственно политической сферы, то
различные исследования показывают, что россияне в своем большинстве
отдают предпочтение демократическим ценностям и свободам.
В исследовании, проведенном Институтом Социологии РАН в сотрудничестве с Фондом имени Ф. Эберта в России, сделан вывод, что у
россиян нет особых проблем с пониманием того, что есть демократия, а
что – нет. Само это понимание сложилось еще в «перестроечные» времена
и в целом мало отличается от общепринятого в мире. Авторы отмечают,
что до сих пор значительное число россиян сохраняют приверженность
многим демократическим ценностям и институтам: выборности органов
власти, свободе слова и печати, свободе передвижения, включая свободу
256
выезда за рубеж, свободе предпринимательства. Причем, за последние десять лет каких-то принципиальных изменений в отношении россиян к этим
ценностям и институтам не произошло [10].
В опросах, проведенных Левада-Центром в 2005-2008 гг., доля респондентов, ответивших, что России нужна демократия, варьируется от 56
до 67 процентов. Колебания показывают, скорее, не тенденцию, а ситуативные отклонения. Стабильно высокой (от 45 до 48 %) в те же годы была
доля респондентов, считающих, что России нужна «совершенно особая,
соответствующая национальным традициям и специфике России» демократия [11]. Видимо, это объясняется развитием в последние годы дискурса «суверенной демократии».
По данным обзорных исследований, в России доля граждан, уверенных в важности и необходимости политического участия, примерно такая же, как и во многих странах Восточной и Южной Европы. Однако Россия заметно уступает по данному показателю странам Европейского Союза в целом (соответственно 57 % и 75 %). Но в ЕС заметно больше резко
критично настроенных граждан, уверенных, в том, что уровень их реального влияния на действия властей явно недостаточен и в три раза больше,
чем в России, тех (34 % против 11 %), кто уверен в своей политической
компетентности. Причем, по этому показателю Россия занимает последнее
место [12].
Результаты последнего исследования Института социологии свидетельствуют о сохранении низкой оценки россиянами инструментальных
возможностей демократии. Это при том, что восприятие ими нормативной
модели демократии и ее основных ценностных слагаемых не очень отличается от того, что имеет место в странах развитой демократии. Все это, по
мнению авторов аналитического доклада 2007 г., привело к тому, что у
большинства населения демократические ценности не трансформировались в поведенческие установки. Многие россияне, признавая их приоритет и значимость, в то же время полагали и полагают, что в конкретных
условиях современной России в силу разных причин ими можно пренебречь ради достижения жизненных общественных целей или индивидуальной адаптации к новым порядкам. В результате этого российская демократия реализовалась в первую очередь на уровне нормативной модели, но не
переросла в демократию участия, а отношение к ней большинства граждан
можно охарактеризовать как «благожелательный скептицизм» [13].
Другим важным выводом проведенного анализа может быть практически всеобщее признание исследователями не только важности поддерживать и развивать определенный высокий уровень гражданской вовлеченности в публичные дела, но и расчет на то, что государство и другие
политические институты повысят эффективность своей деятельности, направленной на активизацию политического участия.
257
Список литературы
1. Хрестоматия по античной литературе: в 2 т. М., 1965. Т. 1. С. 40.
2. Бадзагуа Г. Ж. Возрождение республиканизма в политической
теории / Роль университетов в поддержке гуманитарных научных исследований: материалы IV Междунар. науч.-практ. конф.: в 3 т. / отв. ред. О. Г.
Вронский. Тула: Изд-во ТГПУ им. Л. Н. Толстого, 2009. С. 5-13.
3. Macedo, Stephen. Democracy at Risk : How Political Choices Undermine Citizen Participation, and What We Can Do About It. Washington, DC,
USA: Brookings Institution Press, 2005. P. 4-5.
4. Dalton, Russel J. The good citizen: how a younger generation is reshaped American politics. /Russel J. Dalton - Rev. ed. CQ Press. Washington,
D. C., 2009. P. 21-26.
5. Ibidem, p. 22.
6. Denters, B., Gabriel, O. and Mariano, T. Norms of good citizenship,
in J. van Deth, J. Ramon Montero and A. Westholm (eds), Citizenship and involvement in Europe. London: Routledge, 2007; Rosenberg, Shawn W. Deliberation, participation and democracy: Can the People govern? Basingstoke,
Hampshire, GBR: Palgrave Macmillan, 2007.
7. Dalton, R. op. cit., P. 26.
8. Jan W. van Deth. Norms of Citizenship/ The Oxford Handbook of Political Behavior. Ed. By R. Dalton and H.-D. Klingemann. Oxford University
Press, 2007. P. 405-412.
9. Магун В., Руднев М. Жизненные ценности российского населения: сходства и отличия в сравнении с другими европейскими странами/
Вестник общественного мнения.2008. №1.
http://www.polit.ru/research/2008/06/02/rusvalues.html.
10. Российская идентичность в социологическом измерении. Аналитический доклад. Подготовлен в сотрудничестве с Представительством
Фонда имени Фридриха Эберта в Российской Федерации .Москва
2007.http://www.isras.ru/analytical_report_Ident0.html.
11. Общественное мнение- 2008. М.: Левада-Центр, 2008. С. 24.
12. Магун В., Руднев М., op. Cit.
13. См.: Российская идентичность в социологическом измерении.
O. Y. Kuzin
Political involvement as the element of democratic citizenship
This article focuses on the concept of democratic citizenship, and highlights the normative aspects of citizen’s political involvement.
Key words: citizenship, political involvement, democracy.
Получено 12.06.2010 г
258