СИСТЕМАТИЗАЦИЯ ЗНАНИЙ ШКОЛЬНИКОВ ПРИ ИЗУЧЕНИИ ЖАНРА АНТИУТОПИИ IN VERBA MAGISTRI
реклама
IN VERBA MAGISTRI СИСТЕМАТИЗАЦИЯ ЗНАНИЙ ШКОЛЬНИКОВ ПРИ ИЗУЧЕНИИ ЖАНРА АНТИУТОПИИ Ю. И. Щанкина, кандидат филологических наук, старший преподаватель МРИО, г. Саранск Важнейшим принципом отбора содержания учебного материала в изучении современной литературы является принцип литературных связей и параллелей, в соответствии с которым отбираются художественные явления современности, находящиеся в связи и взаимодействии с предшествующей литературной традицией. Организующим началом в построении системы уроков выступают эстетические категории и понятия, относимые к разряду универсальных (род, жанр, стиль, стилевое течение). Указанные категории позволяют проследить динамику развития литературы на современном этапе и вместе с тем представляют область широких литературных обобщений. Ведущая роль в методике изучения художественных произведений современности принадлежит межтекстовому сравнительно-сопоставительному анализу. Эффективным компонентом разбора следует признать также интертекстуальный анализ, возможности которого способствуют адекватному постижению авторской позиции и идейно-художественного смысла современного произведения. Разнообразные формы внеклассной работы позволяют расширить представления школьников о сущности и специфике современного периода литературного развития, углубляют восприятие историко-литературного процесса в его внутреннем единстве и взаимосвязях. В условиях обновления структуры и содержания литературного образования приоритетными целями образования становятся воспитание духовно развитой личности, способной к созидательной деятельности в современном мире; освоение текстов художественных произведений в единстве формы и содержания; формирование гуманистического мировоззрения и художественного вкуса учащихся. смысле — любого общества, в котором возобладали негативные тенденции развития. Впервые слово «антиутопист» как противоположность «утописта» употребил английский философ и экономист Джон Стюарт Милль (1868). Сам же термин «антиутопия» как название литературного жанра ввели Гленн Негли и Макс Патрик в составленной ими антологии утопий «В поисках утопии» (1952). Антиутопия — это отрицание принципа утопии, представляющее больше степеней свободы. Антиутопия является логическим развитием утопии и формально также может быть отнесена к этому направлению. Однако если классическая утопия концентрируется на демонстрации позитивных черт описанного Особое значение в реализации данных задач имеет такой компонент литературного образования школьников, как формирование представлений о жанровом своеобразии русской литературы, органичной частью которой являются произведения утопического и антиутопического жанров. Антиутоп ия (англ. dystopia) — направление в художественной литературе и кино, в узком смысле описание тоталитарного государства, в широком РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА. ВСЕ ДЛЯ УЧИТЕЛЯ! Игорь Будаловский. Иллюстрация к роману Джорджа Оруэлла «1984» 23 № 4 (4) апрель 2011 г. IN VERBA MAGISTRI все книги подлежат сожжению, а люди, способные критически мыслить, оказываются вне закона. Главный герой романа, Гай Монтэг, работает «пожарником» (то есть сжигает книги), будучи уверенным, что выполняет свою работу «на пользу человечеству». Но в скором времени он разочаровывается в идеалах общества, частью которого он является, становится изгоем и присоединяется к небольшой подпольной группе маргиналов, сторонники которой запоминают книги, чтобы спасти их для потомков. Американцев XXI века окружают достижения техники, которые сумел предугадать писатель. Но при этом люди глубоко разобщены и несчастны. Некогда мирные профессии человека теперь обращены против него самого. Рэй Брэдбери в произведении общественного устройства, то антиутопия стремится выявить его негативные черты. Таким образом, отличие утопии от антиутопии — лишь в точке зрения автора. Важной особенностью утопии является её статичность, в то время как для антиутопии характерны попытки рассмотреть возможности развития описанных социальных устройств (как правило — в сторону нарастания негативных тенденций, что нередко приводит к кризису и обвалу). Таким образом, антиутопия работает обычно с более сложными социальными моделями. Если протянуть нити из предполагаемого времени, в котором происходят описываемые события, то можно легко увидеть, что сквозь фантастическое увеличительное стекло Брэдбери правдиво показал сегодняшний день страны, в которой он живёт («Темп ускоряется. Книги уменьшаются в объеме. Сокращённое издание. Пересказ…»; «Срок обучения в школах сокращается, дисциплина падает, философия, история, языки упразднены…»). В антиутопии, как правило, выражается кризис исторической надежды, революционная борьба объявляется бессмысленной, подчёркивается неустранимость социального зла; наука и техника рассматриваются не как сила, способствующая решению глобальных проблем, построению справедливого социального порядка, а как враждебное культуре средство порабощения человека. «Маккартизм» — исступлённое и антиконституционное преследование инакомыслящих, погоня за «коммунистически настроенными ведьмами», война во Вьетнаме, применение отравляющих веществ, губящих людей, истребление мирного населения целых деревень, бомбёжки, разрушения и убийства, которые демонстрировались ежедневно для развлечения американской публики по В антиутопии создаётся философское напряжение между страхом обыденной жизни и карнавальными элементами, пронизывающими всю повседневность. Реальное в антиутопии — пространство надличностное, государственное, принадлежащее не личности, а социуму, то есть власти. Наиболее яркими антиутопиями в мировой литературе являются произведения Дж. Оруэлла «1984», Г. Уэллса «Когда спящий проснётся», Е. Замятина «Мы», А. Платонова «Котлован». В зарубежной литературе общепризнанной и одной из лучших антиутопий по праву считается научно-фантастический роман Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту». Название антиутопии упоминает температуру самовоспламенения бумаги — 451 °F (233 °C). В романе описывается тоталитарное общество, опирающееся на массовую культуру и потребительское мышление, в котором № 4 (4) апрель 2011 г. Кадр из фильма Франсуа Трюффо по роману Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» (1966). Оскар Вернер (справа) в роли Гая Монтэга 24 РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА. ВСЕ ДЛЯ УЧИТЕЛЯ! IN VERBA MAGISTRI телевидению. Ещё одним из ярких предвидений Брэдбери оказались современные коллеги героя книги Гая Монтэга, превратившиеся в современном мире «в международную “пожаротворную команду”». Они носят уже генеральские мундиры, а их пожарные команды превратились в «силы быстрого развёртывания» и мчатся в любое место земного шара, чтобы разжечь там пожар. Гуманизм Рэя Брэдбери заключается в вере в лучшую часть молодёжи, показанной на страницах книги в противовес её ветреным сверстникам, развлекающимся автомобильными катастрофами и убийствами (факты современной хроники США), той молодёжи, которую олицетворяет светлый образ юной Клариссы. Глубоко поэтичная, мыслящая, мечтающая, созданная для другой жизни, для жизни в ином мире — мире правды, тепла и света,— она, носительница заботливо переданных ей традиций гуманизма, культуры, проходит через всё произведение. Учёные, знающие наизусть тексты Шекспира и Данте, Клариссы, взбунтовавшиеся в решающий час пожарники-поджигатели и множество других простых, готовых проснуться людей из народа,— вот те, кто, по глубокому убеждению писателя, способны победить в исторической борьбе человечества за культуру. Таким образом, в романе Рэя Брэдбери перед нами предстают негативные стороны описанного общественного устройства, мы видим яркие черты антиутопии — описывается общество, в котором возобладали негативные тенденции развития (упадок нравственности, переоценка ценностей), выражается кризис исторической надежды, подчёркивается неустранимость социального зла (невозможность противостоять насилию, угнетению мысли, превращению человека в робота); живая мысль и истинное знание (в данном случае — книги) рассматриваются не как сила, способствующая решению глобальных проблем, построению справедливого социального порядка, а как враждебное культуре средство порабощения человека. Несколько иначе подошёл к этому вопросу писатель Владимир Войнович при создании романо-сатирической антиутопии «Москва 2042» (1986), в которой автор изобразил коммунистическую Москву будущего — на первый взгляд, вполне соответствующую обществу победившего коммунизма («Коммунизм в отдельно взятом городе», «Московская республика»). Обложка аудиокниги Владимира Войновича «Москва 2042» Главный герой книги — писатель-диссидент Виталий Карцев, бывший член союза писателей, за свою диссидентскую деятельность лишённый членского билета, советского гражданства, выдворенный из страны в Западную Германию. Коммунизм, построенный в Москорепе, совершенно не такой, каким его предсказывали в прошлом: вождь Советского Союза — Гениалиссимус — пришёл к власти в результате «заговора молодых разгневанных генералов КГБ» и Великой Августовской коммунистической революции, члены Верховного Пятиугольника открыто ругают пороки развитого социализма (и сваливают свои «временные трудности» на тяжёлое наследие «культистов, волюнтаристов и коррупционистов»),— таким образом, московскому коммунизму присущи все те недостатки, которые были и при социализме: неравенство граждан, привилегированность отдельных слоёв населения, геронтократия*, жёсткая политическая цензура. При этом московское коммунистическое общество оказывается невероятно бедным и одичалым даже в сравнении со знакомыми Карцеву советскими реалиями: летом граждане носят короткие штаны и юбки в целях экономии ткани, стригутся наголо и сдают волосы, а питаются суррогатами из брюквы и лебеды по талонам, которые получают за сданный «вторичный продукт» (то есть фекалии, экспортируемые Советским Союзом на запад взамен растраченных нефти и газа). Произошло полное сращение партии и спецслужб, и сама партия называется КПГБ — Коммунистическая партия государственной безопасности. Всем коммунистам в обязательном порядке с детства вменяется любовь к Гениалиссимусу, его творениям и идеям. Жители Москорепа, выражая почтение и любовь к законам коммунистической республики, на самом деле в душе ненавидят коммунизм и являются скрытыми симитами — * Геронтократия — преобладание в правящей элите лиц преклонного возраста; принцип управления, при котором власть принадлежит старейшим. РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА. ВСЕ ДЛЯ УЧИТЕЛЯ! 25 № 4 (4) апрель 2011 г. IN VERBA MAGISTRI почитателями писателя Сима Симыча Карнавалова — писателя-диссидента, приверженца монархии, который ещё в прошлом веке согласился на эксперимент по замораживанию живых существ, чтобы через 60 лет вернуться в Россию и установить там монархическую форму правления. Фактически в финале происходит замена одной формы диктатуры на другую, на это указывает диалог автора с бывшим генералом безопасности, который, переименовавшись из Дзержина Гавриловича в Дружина Гавриловича, остался при своих обязанностях и объясняет, что такие, как он, всегда будут востребованы, поскольку кому-то надо охранять завоевания революций. В книге В. Войнович предсказывает распад союза, ГКЧП, смену власти. Но если Р. Брэдбери делает основной акцент на оглуплении нации, предупреждает и предвидит мировой кризис человеческой нравственности за счёт вялой, пассивной, бездумной жизни людей, то В. Войнович всё своё внимание переносит на устройство будущего политического строя в Москве 2042 года, его будущее носит явный антикоммунистический характер. ПОЭТИЧЕСКАЯ ХРЕСТОМАТИЯ * * * Слово лечит и калечит, Лишь одно из многих слов Наши жизни человечит: Слово светлое — любовь. Мир зачахнет и поблекнет В бесполезности своей, Если вдруг оно исчезнет Для земли и для людей. Где ты, истина святая? Из глубин далёких лет Слово это прорастает Светом, явленным на свет. …Перепёлка плачет в жите, И гудят шмели в траве. Не гневите, а любите Всё живое на земле. Чтоб порою неизбежной Каждый сердцем не забыл И ответил жизни грешной: Что любил? Кого любил? А. Гречаников (Перевод И. Котлярова) № 4 (4) апрель 2011 г. Критикуя коммунистический образ в целом (и настоящего, и будущего), писатель затрагивает также и тему упадка нравственности (регламентированное совокупление советских граждан в банях, открытые уборные, воровство фекалий и т. п.). При этом, подобно Р. Брэдбери, В. Войнович создаёт такое государство, которое стоит на грани войны, жители которого всецело зависят от действий властей и мало задумываются над тем, правомерны ли поступки вышестоящих лиц. При создании Москвы будущего автор описывает крах исторической надежды, надежды на то, что будущее изгладит все огрехи настоящего. Однако итог обеих книг невозможно привести к одному знаменателю — Виталий Карцев возвращается в солнечный Мюнхен, оказываясь целым и невредимым и боготворящим историю современности, а мир, привычный для Гая Монтэга, рушится, но на его руинах будет построено другое, сильное и крепкое справедливое будущее. Если Карцев израсходовал все свои надежды впустую, то Гай Монтэг практически воплотил их в жизнь. Несколько иным предстаёт перед нами общество в антиутопии Татьяны Толстой «Кысь» (2000), но в ней также можно провести параллели с ранее созданными антиутопиями. Роман «Кысь» — этноцентрированная постапокалиптическая антиутопия Т. Толстой. Действие романа происходит после ядерного взрыва, вместо Москвы — Фёдор-Кузьмичск. Здесь процветают мракобесие, азиатчина, регресс: мутанты играют на балалайках и в удушилочку, книги — рукописные, в лесу живёт кысь. В гости друг друга нынешние москвичи зовут особенно: «Приходите: мышь — свежайшая». Главное последствие Взрыва — мутация языка. Грамматика обращена к своим истокам, вместо глаголов — перфект («я поемши, а он свалимшись»). Мутировавшая национальная самобытность ярче всего выражена в самой фактуре повествования: главы обозначены по алфавиту от аза до ижицы, практически не встречаются варваризмы. Встречается и немало неологизмов, придуманных автором, которые описывают мутировавшую среду (деревья клель и дубельт, съедобные растения хлебеда и грибыши, эйфорическая ржавь), социально-бытовые реалии — семантические неологизмы (старые слова в новом значении), люди вместе и порознь — «голубчики», деньги — «бляшки», дозорные — «мурзы». В массах прежняя культура отмерла, и только те, кто жили до взрыва (так называемые прежние), хранят её. Это люди старой культуры, они, которые мышей не ловят и изъясняются по-старинному, и есть противоядие. 26 РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА. ВСЕ ДЛЯ УЧИТЕЛЯ! IN VERBA MAGISTRI Главный герой романа, Бенедикт — сын «прежней» женщины Полины Михайловны. После её смерти Бенедикта берёт к себе на воспитание другой «прежний» — Никита Иванович. Он пытается приучить его к культуре, но безрезультатно. Стилистическая издёвка здесь соединена с издёвкой идеологической. Татьяна Толстая описывает шовинистическую, ксенофобскую мечту — желаемый «русский мир», замкнутый со всех сторон, снежный сказочный остров во главе с народным вождём — Фёдором Кузьмичем или Кудеяр-Кудеярычем. Эта мечта может осуществиться только в результате вселенской всемирной катастрофы, только после ВЗРЫВА может всплыть обломок-остров, Фёдор-Кузьмичск. Взрыв — метафора любого катаклизма, срывающего поверхностный слой культуры, разрушающего скрепы цивилизации (атомный взрыв и социальный — революция). Образ Кыси — некоего страшного существа,— проходит сквозь весь роман, периодически возникая в представлении и мыслях Бенедикта. Сама Кысь в романе не фигурирует, вероятно, являясь плодом воображения персонажей, воплощением страха перед неизвестным и непонятным, перед тёмными сторонами собственной души. В представлении героев романа Кысь невидима и обитает в дремучих северных лесах. «Сидит она на тёмных ветвях и кричит так дико и жалобно: кы-ысь! кы-ысь! — а видеть её никто не может. Пойдёт человек так вот в лес, а она ему на шею-то сзади: хоп! и хребтину зубами: хрусь! — а когтем главную-то жилочку нащупает и перервёт, и весь разум из человека и выйдет». Вслед за американским писателем Т. Толстая выстраивает ту же модель оглупления людей — «уничтожение книги — уничтожение мысли». Но если у Брэдбери это приобретает более острый и инквизиторский характер, то Т. Толстая как бы иронизирует, книг не уничтожает, а напротив, создаёт целую библиотеку в доме владельца красных саней. Её читающий герой свободен в выборе, тогда как Гай Монтэг — полностью зависим от ситуации, сложившейся вокруг него и в стране в целом; Бенедикт в течение своей жизни перечитывает все книги, находящиеся в доме у тестя, причём чтение это неосознанное, носит поверхностный характер, тогда как Брэдбери стоило лишь раз вложить в руки своего героя книгу, и Монтэг словно «прозрел», невзирая на строжайший запрет. Так или иначе, но идея оглупления, просматривающаяся в обоих романах, говорит об одном: общество ждёт именно такое будущее, если не остановить негативные РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА. ВСЕ ДЛЯ УЧИТЕЛЯ! Олег Пащенко. Иллюстрация к роману Татьяны Толстой «Кысь» тенденции его развития — такие, как упадок нравственности, переоценка ценностей. * * * Произведения утопического и антиутопического жанров, способствующие формированию идеалов, отличающиеся пристальным вниманием к личности, сохраняющие в человеческом сознании чувство суверенности, свободы, самостоятельность взглядов, становятся важнейшим компонентом формирования мировоззрения и художественного вкуса старшеклассников. Учёт проблемы жанра при изучении утопической и антиутопической литературы в старших классах является важнейшим условием для постижения авторской концепции, проникновения в идейно-художественную структуру произведения. 27 Внимание к жанровому своеобразию утопических и антиутопических произведений усиливает интерес учащихся к литературе, активизирует их мыслительный процесс, формирует у них самостоятельные суждения и оценки, вооружает учеников навыками анализа произведения в единстве формы и содержания, способствует литературному развитию старшеклассников. ЛИТЕРАТУРА 1. Антиутопии XX века: Евгений Замятин, Олдос Хаксли, Джордж Оруэлл. — М. : Кн. палата, 1989. — С. 5–12. 2. Философский словарь / под ред. И. Т. Фролова. — 4-е изд. — М. : Политиздат, 1981. — 720 с. 3. Ланин Б. А. // Общественные науки и современность. — 1993. — № 5. — С. 154–163. 4. Соловьёв Э. Г. // Социологические исследования. — 1994. — № 1. — С. 123–126. № 4 (4) апрель 2011 г.
