Document 2727541

Главный редактор: Владимир Максимов
Зам. главного редактора: Наталья Горбаневская
Ответственный
секретарь: Виолетта Иверни
Заведующий редакцией: Александр Ниссен
Редакционная
коллегия:
Василий Аксенов • Ценко Барев • Ален Безансон
Николас Бетелл • Энцо Беттица • Иосиф Бродский
Владимир Буковский • Армандо Вальядарес
Ежи Гедройц • Александр Гинзбург
Густав Герлинг-Грудзинский • Корнелия Герстенмайер
Пауль Гома • Милован Джилас • Пьер Дэкс
Ирина Иловайская-Альберти • Эжен Ионеско
Оливье Клеман • Роберт Конквест
Наум Коржавин • Эдуард Кузнецов
Николаус Лобковиц • Эрнст Неизвестный
Амос Оз • Ярослав Пеленский • Норман Подгорец
Андрей Сахаров • Андрей Седых • Виктор Спарре
Странник • Сидней Хук • Юзеф Чапский
Карл-Густав Штрём
Корреспонденты
«Континента»
Израиль
Авраам Бен-Яков
Avraham Ben-Yakov
6, Hagana str.
Jerusalem 97852, Israel
Италия
Сергей Рапетти
Sergio Rapetti, via Beruto 1/B
20131 Milano, Italia
США
Эдуард Лозанский
Edward D. Lozansky
508 23rd Street N . W .
Washington, D C 20037, U S A
Япония
Госуке Утимура
Higashi-Yamato, Hikariga-oka 10-7
189 Tokyo, Japan
Присланные рукописи не возвращаются, и в переписку по этому
поводу редакция не вступает.
Название журнала « К О Н Т И Н Е Н Т »
-
© В. Е.
Максимова
КОНТИНЕНТ
Литературный, общественно-политический
и религиозный журнал
52
Издательство «Континент»
1987
© Kontinent Verlag GmbH, 1987
СОДЕРЖАНИЕ
СТИХИ ИЗ РОССИИ:
Алексея Г р и д н е в - «Сквозь щелки воспаленных
век... ». Вступительная заметка Иосифа Косинского
Сергей Р а е в с к и й - Батумские каприччо
Зося М а р т о в а - «Пусть говорят мне: пусты
небеса...»
Константин Б о г о л ю б с к и й - С т и х о т в о р е н и я
1985-1986 гг.
.
Александр А л о в - « К о г д а расплывшиеся
строчки...»
8
24
33
42
48
Юз А л е ш к о в с к и й - И з новой книги «Похмельные
повести». Маленькая повесть об одном безумце и
сломанной собаке
57
Дмитрий Б о б ы ш е в - Жизнь Урбанская. Стихи
96
Исаак Ш а п и р о - Васылева гора. Рассказ
103
Бахыт К е н ж е е в - «Один не услышит, другой не
поймет...». Стихи
112
Феликс К а н д е л ь - Слеза в дыму. Притча с извлечениями из хроник. Окончание
124
СТИХИ
Анри В о л о х о н с к и й , Савелий С е н д е р о в и ч ,
Юрий К о л к e р, Александр К о л ч а к
173
РОССИЯ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
В. Н. С о й ф е р - Чернобыльская катастрофа,
загрязнение окружающей среды и наследственность человека
191
ВОСТОЧНОЕВРОПЕЙСКИЙ ДИАЛОГ
Милован Д ж и л а с - Вечность и временность
свободы
221
ЗАПАД-ВОСТОК
Дора Ш т у р м а н - О солидарности и противоречиях
235
ФАКТЫ И СВИДЕТЕЛЬСТВА
В. П. (Москва) - Новый самиздат. Вступительная
заметка Н. Горбаневской
253
ЭКОНОМИКА
Анатолий Ф е д о с е е в - Социальное равновесие.
(Теория современного общества)
265
ИСТОКИ
Рута У . - Боже, как еще хотелось жить. Перевод
с латышского Элхонона Иоффе. Предисловие
Евгения Селги
283
ИСКУССТВО
Соломон В о л к о в - Юрий Любимов в Вашингтоне
Николь JI а м о т - Владимир Овчинников
309
326
ЛИТЕРАТУРА И ВРЕМЯ
Амос О з - Есть ли общий знаменатель в ивритской
литературе
331
К О Л О Н К А РЕДАКТОРА
345
Н А Ш А ПОЧТА
351
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
М. М и х а й л о в а - Вперед, вбйне навстречу...
Кира С а п г и р - «Тричетвертная луна б мандроле»
Юрий Т у в и м - Торжество банальности
Галина К е л л е р м а н - Палачи ведают, что
творят...
А . К р а с н о в - Реабилитация нашего современника
Димитар Б о ч e в-Психология зла
Михаил Л e м х и н - Инопланетянин Лимонов
К. П о м е р а н ц е в - «Иди на Голгофу»
Максим К р о т о в - Что такое шпалера?
Майя М у р а в н и к - Н е рано ли петь отходную...
381
388
393
397
401
405
КОРОТКО О КНИГАХ
411
ПО С Т Р А Н И Ц А М Ж У Р Н А Л О В
417
НАША АНКЕТА
Интервью с академиком Андреем Дмитриевичем
С а х а р о в ы м (с участием Елены Боннер).
Ведет лорд Николас Бетелл
425
363
368
372
375
Стихи из России
Странный заголовок - словно и без того чуть не в каждом
номере «Континента» не найдешь стихов с пометой «Рукопись
получена из России». ( А сказать правду, так в архиве редакции
этих рукописей еще больше: к публикации авторов «оттуда» мы
применяем те же критерии, что и к стихам поэтов-эмигрантов.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что, например, печатающиеся в этом же номере Дмитрий Бобышев и Бахыт Кенжеев выступили в «Континенте», еще живя в России, и остаются
нашими постоянными авторами, оказавшись в эмиграции.)
Однако сейчас - по случайному ли совпадению обстоятельств или по какому-то особо благоприятному для поэзии
расположению звезд - мы получили, одну за другой, подборки
нескольких, несомненно одаренных, разных, обладающих
каждый своим голосом поэтов. Самый старший из них, Алексей Гриднев, успел отсидеть в сталинских лагерях, самый
младший, 23-летний Константин Боголюбский (псевдоним),
служит после института в армии. Остальные относятся к
поколению, которое и должно бы определять лицо сегодняшней русской поэзии, но о котором по советским публикациям
впечатления составить нельзя. Зосе Мартовой, научному
работнику из Подмосковья, - 35 лет; Сергею Раевскому (псевдоним) - 31 год; Александру Алову (псевдоним) - 27 лет.
Только в рамках советской литературной жизни поэты в возрасте старше погибшего Лермонтова еще полтора-два десятка
лет ходят в «молодых», «начинающих», «подающих надежды». А те, кто отказывается носить свои стихи по редакциям и,
в лучшем случае, попадать в эту сомнительную категорию,
обречены на узкий круг друзей и знакомых, на их и свои оценки, на замедленное или подчас искаженное развитие.
Предоставляя свои страницы пяти поэтам из России, мы
делаем это в равной степени для наших читателей и для самих
поэтов: возможно, эта публикация станет для них важной
вехой на творческом пути, позволит лучше увидеть себя и свои
возможности, как нашедшие воплощение, так и еще не осуществленные.
«Континент»
1
Алексей Г р и д н e в
«СКВОЗЬ ЩЕЛКИ
ВОСПАЛЕННЫХ ВЕК...»
Вступительная заметка Иосифа Косинского
Тридцать пять лет назад, в 1952-м, в глухом вологодском лагере судьба свела меня сразу с несколькими
молодыми людьми моего возраста (а мне было тогда 23
года), пишущими стихи. Не знаю, многие ли из них продолжали это занятие, выйдя из лагеря, «остепенившись», вписавшись в «советский образ жизни», обзаведясь семьями.
Георгий Орлов? Едва ли. Его лагерные стихи не
поднимались выше уровня наивных, ординарных и, по
сути, безадресных сетований на судьбу:
У вас - семья, свой теплый угол,
Уютный маленький мирок.
А я, как прежде, одинок,
Недоотёсан, нед оструган.
Виктор Петухов? Тоже едва ли... Вот разве что
очень одаренный юный литовец Антанас Цыбульскис,
попавший в тюрьму прямо со школьной скамьи, - но,
собственно, о его стихах я-мог судить главным образом
по прозаическим переводам, которые звучали по-русски
часто излишне выспренно.
Во всяком случае, в печати эти имена мне никогда
не встречались. Не довелось нам больше и увидеться.
Но Алексей Гриднев, мой ровесник и товарищ по вологодским, а в дальнейшем - башкирским лагерям, разыскал меня после освобождения, знакомил со своими
новыми стихами, и наши встречи прервались только в
1981 году - я уехал за границу, он остался.
8
В полученном мной из Ленинграда письме он сетует: как ему не повезло - до него дошел солженицынский «Пир победителей», так вот, там выведен особист
по фамилии Гриднев; значит, теперь его фамилия,
начни он печататься, всегда будет напоминать читателям об этой одиозной личности? Он никогда ничего не
публиковал в Советском Союзе - так, может быть,
обращаясь со своими стихами в «Континент», ему лучше
взять псевдоним?
Я ему отсоветовал. Фамилия у него не такая уж редкая, о чем, кстати, свидетельствует и случайное совпадение с фамилией солженицынского персонажа; и вообще - пусть стихи его сами говорят за себя. Никто из
читателей, полагаю, не усомнится, что они принадлежат не служителю советского режима, а его противнику
и жертве.
Наш лагерный кружок нередко упрекал Алексея в
«недосказанности», недостаточной конкретности его
стихов. Помню, доставалось, в частности, такому стихотворению:
Стынет охваченный ветром сад,
снег с ветвей осыпается черных...
Бледная женщина у крыльца.
Мимо опять ведут заключенных.
Не отворачивайся, гляди,
медленно вдаль провожай глазами:
может быть, сын твой идет впереди,
в сумерки утра уходит с нами.
- Что же, он один из нас, и это - стихотворение о
несчастной матери лагерника? - спрашивали слушатели. - Или о матери охранника, вертухая? Невозможно
понять...
- А какая разница? - отвечал вопросом на вопрос
Алексей, и все мы вскипали негодованием: «Ну, знаешь
9
ли!...» Но теперь, спустя много лет, я думаю, что прав
был в этом споре Алексей: горе народу, из которого
одинаково легко набрать и сколько угодно заключенных, и сколько угодно охранников, надзирателей, сексотов! Тяжко быть матерью узника, но не позавидуешь и
доле матерей и жен этих псов режима.
Эта как бы недосказанность, непрямолинейность
отличает и более поздние стихи Алексея Гриднева.
Например, он пишет о том, как одинок в старости обласканный Крёмлем лауреат и классик, таджикский писатель Садриддин Айни. Нет в стихотворении ни слова
впрямую о том, что Айни в критические дни трусливо
отвернулся от своих молодых, бесспорно одаренных
учеников, за которыми захлопнулись тюрмные двери.
Самыми многообещающими были юные самаркандцы братья Абдулло(евы), Ганй и Рашид. Один из них много
лет спустя вернулся из северных лагерей; другой в знак
протеста против беспричинного ареста и истязаний на
допросах начал бессрочную голодовку - и погиб в
тюремной камере. Вот Айни и расплачивается за свое
равнодушие к их судьбе, за совершенное когда-то предательство полным одиночеством в старости, когда другие
окружены учениками и продолжателями дела своего
«устода» (мастера)...
Да, но если посмотреть поглубже - Айни ли тут
вина? Скорее - беда в бесчеловечном строе, а трусость
одних, бессилие других, подлость и предательство
третьих - это все вторично, это всё производные сталинского режима.
Впрочем, в некоторых своих вещах Гриднев далеко
не столь деликатен. Так, когда появилось слащавое и
фальшивое стихотворение Матусовского « С чего начинается родина», положенное затем на музыку и ставшее
популярной в СССР песней, - он дал свою интерпретацию, свой ответ, предельно четкий и, думается, пророческий:
10
С
С
С
В
чего начинается родина?
решетки в тюремном окне?
танкетки, грохочущей улицей,
едва не фанерной броне?
А может, она начинается
С июньского долгого дня,
Когда нас подмяла нерусская,
Чужая и злая броня?
С тех пор она всё поднимается,
Да только - какою ценой?
Войною она начинается,
И кончится тоже войной.
Не могу точно припомнить, к каким годам какие
стихотворения Гриднева должны быть отнесены. К
сожалению, они пришли ко мне в Нью-Йорк без дат.
Единственное, что я смог, - это расположить их в приблизительно хронологическом порядке.
Розовый свет заката
Лег на седой гранит.
Здесь ведь я жил когда-то Память мне говорит.
Город
Город
Город
Город
холодных красок,
бледных цветов,
зловещих масок,
голодных ртов...
Всё-то мы прошлым бредим!
Как судьба ни крута,
И
Я завещаю детям,
Чтоб вернулись сюда Плача, от солнца жмурясь,
Снова вдохнуть могли б
Воздух знакомых улиц,
Запах всё тех же лип.
Дети дожить не чают?
Выход есть, не беда:
Внукам пусть завещают,
Чтоб вернулись туда, Так же, как мы, волнуясь,
Тоже вдохнуть могли б
Воздух приневских улиц,
Запах российских лип,
Как на другой планете,
В смертный увидеть миг
Там, на седом граните,
Солнца розовый блик.
HEREIN!*
Где-то в дальнем-предальнем души уголке
эти окна, Причастные Тайн,
эта дверь, и горящая свечка в руке,
и ласкающий голос: herein!
Неизвестно мне: замок? собор? монастырь?
Но я знаю, что в жизни земной
не однажды входил в эту низкую дверь
и она затворялась за мной.
* Входи! (нем.)
12
В позапрошлой ли жизни? Иль в прошлой? Как знать!
Само Время скрывает ответ,
само Время безжалостно ставит печать
и стирает из памяти след.
Город сумрачный предан огню и мечу,
кровь на камне свежа, как герань, но приду, и в знакомую дверь постучу,
и с тревогой услышу: herein!
Не пытают пароля, не знают имен каждый раз просто ждут вдалеке,
той же милой ладонью огонь заслонен,
та же теплится свечка в руке...
И не раз, и не два, и не три - без конца
предстает перед каждым в свой срок
эта низкая дверь - чтоб смирить гордеца,
чтоб коленями стал на порог.
Но, уже наклонясь, уже падая ниц,
оглянусь - чтоб запомнились мне
эти крыши крутые в крови черепиц,
виноградник в осеннем огне!
Держава брам, держава крат,
держава лагерей!..
На койке месяца квадрат
всё ярче, всё острей,
ну что же, если мир таков
и ветер, точно плеть
13
над синим лезвием снегов, к чему о нем жалеть?
Но ловит, ловит человек
глазами свет окна.
Сквозь щелки воспаленных век
решетка не видна,
ему сдается, что за ней
не вышки вовсе, нет, пирамидальных тополей
знакомый силуэт,
течет небесная река
вперед... вперед... вперед...
там всё... не так... там жизнь...
там всё наоборот,
там точно сахар облака
и ветер словно мед.
Ни этих крат*, ни этих брам*,
Господень лик в углу,
и время ласковое там
стекает по стеклу.
А тут - несется время вскачь,
подстегнуто луной,
встает у двери, как палач,
и пляшет за спиной.
Уже почти не видит он,
что снег запорошил
село, в котором был рожден,
страну, в которой жил, Брама - ворота. Крата - решетка (укр.)
там для него шумят сады,
синицы гнезда вьют,
там клены в бурю до звезды
ветвями достают,
и в туч разрывах всё ясней
манящая звезда идет он к ней, спешит за ней неведомо куда,
ее он продолжает звать,
он мечется в бреду.
«Украйна-мать! Украйна-мать!
Иду к тебе! Иду!»
Идет. Кругом него звенят
весенние ручьи,
хоть этот дом и этот сад не наши и ничьи.
Идет. В снегах невидим след.
Стих ветер. Месяц желт.
Глаза небесный ловят свет.
Он дома. Он пришел.
Я должник, не платящий по счету.
Мне его еще не принесли:
всё несут - с островов Соловецких,
с невеселого края земли,
всё несут - из отцовского дома,
из далеких глядящего лет...
С каждым годом длиннее дорога,
да и дома того уже нет.
Я-то знаю, где счет этот давний:
люди - помню я их имена повелели построить то зданье,
где прикажут хранить его вечно.
Вот он там и хранится, конечно,
и оплачен он будет сполна!
*
*
*
Мы все по-своему евреи все виноваты без вины:
мы на одних кострах горели,
одной бедой породнены судьба внезапным поворотом
нас уравняла навсегда:
над гиммлеровским эшафотом,
над бериевским эшафотом шестиконечная звезда!
*
*
*
Солдатская шинель, тюрьма, больница судьба девятерых из десяти!
Пора понять, привыкнуть, примириться извечные российские пути!
Но нет, не объяснить, как ни стараться,
зачем всё вновь их повторяем мы,
16
в дни мятежей, в дни войн и эмиграций
судьбу лихую избираем мы...
Быть может, страх - всего лишь непривычка?
А нам привычны посох и сума,
скит, петля, монастырь, психиатричка,
солдатчина, и ссылка, и тюрьма.
*
*
*
Ты войдешь и скажешь,
пыль несчетных дорог
отряхая беспечно с сапог:
ты видел прекрасные города Норильск... Воркута... Караганда...
Но я не поверю тебе никогда,
мне не забыть до седин Норильск, Тайшет, Магадан, Воркутаогромный концлагерь один.
м ы эти строили города,
твоими дорогами шли,
и наши ноги уже навсегда
в дорожной этой пыли.
ШУТКА
Изобилье - от дьявола, скудость - от Бога.
Нынче листьев кленовых подозрительно много на песке и асфальте, траве и брусчатке...
Не иначе, как дьявольских лап отпечатки!
И ученый, вглядевшись, сказал: «Любопытно!
Кто, наивный, придумал, что у чёрта - копыта?!
17
На основе следов, что везде натоптал он,
я могу констатировать, что пятипал он!»
*
*
*
Меня ведут по каменным ступеням.
Чуть брезжит день. Торопится конвой.
На волю, к свету, к облакам весенним
иду я с непокрытой головой.
Между железной дверью и машиной
всего полшага - на секунды счет.
Но за секунду запах тополиный
мне с набережной ветер донесет,
и май листочком жалким и бесценным
среди камней, возле глухой стены
холодным утром, во дворе тюремном
мне скажет о могуществе весны.
*
*
*
Берег отлогий в ромашковом сне. Вереск и зной.
И, удаляясь, уже в стороне движется бой.
Пушка молчит. Остывает металл. Речка течет.
Руки средь белых цветов разметал мертвый расчет
Пусть им приснится за Летой-рекой берег земной Те же ромашки и тоже такой дымчатый зной,
Только не надо, чтоб танки и там пёрли на них,
Тысячью жерл извергая металл на четверых,
18
Чтобы там ветер над полем бродил, горек и прян.
Чтобы там пальцем по карте водил Гудериан.
Пусть отдохнут. Заслужили они этот покой Чуть не полвека не будет войны тут, над рекой!
Дорога опять из металла
и ветер над ней без конца,
но полночь нам губы сковала
и сжала тревогой сердца,
и только в немолкнущем звоне
дороги, промерзшей до дна,
сквозит нетерпенье погони, а так бы была тишина.
Не бойся! - леса не чужие,
не бойся! - луна не продаст,
и как бы они ни спешили дорога, дорога за нас!
Наяву и во сне - всё мне слышится шорох скользящий,
точно в мокрых плащах вдоль границы крадется патруль:
продолжается дождь, третьи сутки подряд моросящий затяжными дождями кончается нынче июль.
Мне такая погода не кажется вовсе хорошей.
Я бы солнце, и зной, и янтарную сушь предпочел,
19
и неспешный полет отягченных медвяною ношей,
набродившихся вволю над розовым вереском пчел.
Я всё так же никто. Без профессии. Просто мечтатель.
Приближается день. На заре оживляется клев,
травы пахнут дождями, и в памяти вовсе некстати
воскресает прочитанный в детстве еще Гумилев муза странствий в окне ожидает рассвета бесстрастно,
парус ветром наполнился, руки ложатся на руль...
Приближается день, и в груди просыпается астма затяжными дождями кончается нынче июль.
Это не для меня - руль послушный и рвущийся парус,
я хриплю о свободе, не зная, к чему мне она:
там останутся те же тоска, и болезнь, и усталость,
будут вечно со мною концлагерь, блокада, война.
РУССКИЕ ЖЕНЩИНЫ
Никого-то не знаем из них, но молва
всех расставила четко и смело:
по одной стороне Анна Вырубова.
Душа черная. Белое тело.
По другой стороне - всё святых имена,
ни в какой там синодик не глядя:
Оболенская Вера...
Мать Мария,
в миру Кузьмина...
Аллилуева Надя.
20
САДРИДДИН А Й Н И
На базаре, над горсткой инжира,
Пальцы стянутся сами в щепоть Вот и всё, что приемлет от мира
Стариковская ветхая плоть.
Он проносит согбенные плечи
В расступившейся разом толпе Ее больше порадовать нечем,
Он сказал уже всё о себе.
Те, что живы, - услышать успели,
Что он выбыл давно из игры.
Ему кажется мягче постели
Золотая земля Бухары.
Сухо палка стучит из самшита.
Сам судья себе; сам адвокат...
Так же звездами небо расшито,
Так же радостен стрекот цикад,
Как в ту ночь, когда стала машина
В переулке у дома Айни, В ночь, когда забирали Рашида,
В ночь, когда уводили Ганй.
Дни мелькают, проносятся годы,
И на палке с утра сплетены
Прежде цепкие пальцы устода,
Вечно руки его холодны...
Пиалу бы горячего чая,
Чтоб рука ощутила тепло, Обернется - но нет за плечами
Молодого Ганй Абдулло,
Неустанно жужжащий, как трутень,
В европейской своей суетне
Этот новый проспект неуютен И откуда здесь быть чайхане?
Звезды ярки, и вечер хороший,
И старик никуда не спешит.
Погоди-ка, помедли, прохожий!
Ему кажется - это Рашид.
Не луна - электричество светит,
Ярче яркого эти огни,
Но кого он у дома ни встретит,
Всё сдается - вернулся Ганй.
*
*
*
Отпусти меня, батюшка-царь! Отпусти - принимаю я
схиму.
Со смиренной молитвой, как встарь, я московскую
землю покину.
Нашептали тебе брадобрей и твой лекарь,
бессовестный фрязин,
Что я грамотен, точно еврей, и поэтому, дескать,
опасен,
Что монахи по монастырям, что слепцы по проезжим
дорогам
Оттого и опасны царям, что бесстрашны и знают о
многом.
Но что знаю я, сам посуди? И какой из меня царедворец?
Оглянись - моя жизнь позади: страстотерпец я, не
страстоборец.
Я в глуши, за лесами, в скиту, отрешаясь от мира, отрину
И большую твою правоту, и твою непомерную кривду.
22
Тебе шепчут: не прост я, не прям... Но не верь не просты они сами...
А монахи по монастырям уже всё про тебя написали.
Среди тысяч познавший тюрьму, среди многих
познавший опалу,
Что бы я ни прибавил к тому - это всё до ничтожного
мало!
Мне природа когтей не дала и клыками не выгнула
зубы,
Нет на мне плавника и крыла, не ношу нестареющей
шубы.
Не могу ни взлететь, ни нырнуть - в небо, в облако,
в чащу лесную, Краток мой человеческий путь - рядом царь,и палач
одесную...
Отпусти меня, батюшка-царь! Пока живы мы - чт0 там
за счеты!
Лихо свищет по травам косарь, тяжким медом
наполнены соты,
Тускло светит зерно в закромах, ты сияешь вверху,
ровно месяц, Чем тебе неугоден монах? Чем опасен тебе летописец?
Не монахом предстану я т а м, не царем подойдешь ты
к престолу:
Будет плач пробегать по устам, будут очи опущены
долу,
Не проронит ни слова судья - как и в жизни земной,
нелюдимый.
Отпускаешь меня? - это я! Отпускаешь меня,
подсудимый?
23
Сергей Р а е в с к и й
БАТУМСКИЕ КАПРИЧЧО
Я. К. всем пловцам
Чудесные пловцы! Что за повествованья
Встают из ваших глаз - бездоннее морей!
Явите нам, раскрыв ларцы воспоминаний,
Сокровища, каких не видывал Нерей.
Умчите нас вперед - без паруса и пара!
Явите нам (на льне натянутых холстин
Так некогда рука очам являла чару) Видения свои, обрамленные в синь.
Ш. Бодлер. Плаванье
l ê ностальгическое
субтропики в феврале удивляют не меньше,
чем чай с молоком и гренки в КПЗ.
темно-зеленые магнолии, кипарисы
и прочие излишества южной флоры
видны из окна гостиницы, наполовину
закрытого шторой, павлин с обтрепанным
хвостом орет по утрам, звук его голоса
похож на клаксон старого автомобиля,
какой теперь увидишь
разве что в немом фильме, завтрак в одиночестве
на пустом пляже, прогулка по набережной,
выхожу на центральную улицу Сталина,
особняки некогда живших здесь магнатов,
держателей акций, негоциантов,
их жен, любовниц, дочерей и гувернанток,
предприимчивые и деловитые мужчины,
они умели ценить неспешную грациозность
24
своих женщин, к этому располагал климат,
чувствительная, цвета слоновой кости
кожа южных дам своей матовой белизной
оттеняла, как нельзя лучше, игру бриллиантов
и мягкий блеск жемчуга; она была
мягче, чем бархат футляров, в которых
хранились одеваемые вечером драгоценности,
игра в карты, рулетку,
казино, шансонетки,
биллиард в клубе, дым сигар,
марочные вина.
перстень на указательном пальце.
армяне, греки, евреи - коммерсанты.
нефть, хлопок, колониальные товары.
прелести Альфонсины, парижанки.
турок с маслянистыми кофейными глазами.
зрачки грузинки, распахнутые внутрь,
как балконная дверь в жаркое безмолвие спальни.
южная ночь, лебедь, либидо, запах магнолий.
портовый город и развлечения буржуазии
благодатная тема для воображения.
2. променад по улице Сталина
галифе Иосифа Виссарионовича, танго,
усы, на которые можно облокотиться,
как на плечи друга,
бананы на приморском бульваре,
физкультурница с мячом, жизнеутверждающая
парковая скульптура, атлеты с гантелями,
в виде бюста обозревает аллею основоположник
пролетарской литературы М. Горький,
выкрашенный в салатный цвет,
он неподвижно, как жена Лота, стоит
почти в каждом парке культуры и отдыха,
иногда его замещает Пушкин.
25
здесь влюбленные назначают свидания.
он трепетно ее ждет.
куда они пойдут культурно отдыхать?
кататься на лодке? в планетарий? в городскую
библиотеку, «Любите книгу - источник знаний»,
на кинокомедию «Свинарка и пастух»?
влажный батумский воздух доносит звуки
духового оркестра и запах мимозы,
ее летнее крепдешиновое платье
оставляет открытыми руки и шею.
он и она в беседке, фотография.
Иосиф Виссарионович, противник несобранности и лени,
великий кормчий и рулевой, смотрел с портретов
в каждом учреждении, магазине, школе,
слегка прищуренные, мудрые, глаза вождя, учителя,
отца.
ох, нелегко было нерадивым ученикам
списывать контрольные и играть в кости под партой,
когда вы строго смотрели с портрета над классной
доской.
такого взгляда не выдерживали классовые враги.
сами приходили и сдавались.
они признавались в коварных замыслах.
их побеждала великая сила ваших великих идей
и непоколебимых убеждений.
в кинохронике показывали, что, когда вы входили,
все присутствовавшие вставали.
вас очень уважали.
народ дарил вам подарки, их было слишком много,
чтобы держать дома, поэтому искусствоведы
организовали специальные музеи, где их хранили,
друг колхозника, академика и первоклассницы
(на школьном утреннике она пела посвященную вам
песню),
26
вы были всегда скромны: френч, галифе, сапоги,
вы курили трубку, о, сколько бы дали тысячи,
чтобы в ноздрях ощутить тот дым.
нет, вы не были святым, просто вас все очень любили.
по вашему плану преобразовывалась засушливая
'
природа, прорывались каналы, строились
водохранилища.
отважные исследователи Севера совершали открытия,
дирижабли и аэропланы поднимались в голубое
удивленное небо, доблестный В. Чкалов покорял
широты.
чудодей ботаники Мичурин вывел черешню
размером с дыню.
колхозное крестьянство из фильма «Кубанские казаки»
с песнями и танцами убирало рекордные урожаи,
энтузиазмом и жаром молодых сердец
возводился город будущего Комсомольск,
вот так тогда было.
вы дарили вдохновение искусству,
поэты слагали о вас стихи,
композиторы писали на них народные песни,
живописцы и скульпторы воссоздавали ваш облик
на холсте и в бронзе.
ваш маленький далекий друг первоклассница
подросла и была принята в пионеры,
она писала о вас сочинения,
счастливая учительница литературы плакала,
когда их проверяла.
самое лучшее было напечатано в газете,
все вас очень любили, и взрослые, и дети.
победно трубили фанфары на спартакиадах,
время ударников и монументальной архитектуры!
в нем не было места неврозам, аллергии и радикулиту,
отношения между мужчиной и женщиной
27
были направлены на создание здоровой семьи,
к моральной чистоте призывал парализованный
Островский, незрячий, подобно Гомеру,
он воспевал подвиги героев,
окрепших в суровой борьбе,
служа своим искусством великой цели,
к которой шли народы мира,
природа не могла не ликовать со всеми,
представляю, как тогда пахли азалии в Батуми,
даже ранее не цветшие деревья, травы
и кустарники расцвели необычайными цветами
и благоухали, затмевая «Красную Москву»
и одеколон «Кармен».
3. я еду после прогулки по улице Сталина
в батумский аквариум, а оттуда на 1-м
автобусе на Зеленый мыс в ботанический сад.
в бассейне с круглыми окнами в вертикальных
стенах - чтобы лучше видно было для публики живет пара черепах, он и она.
его панцирь порос зеленой тиной,
и, когда он проплывает мимо иллюминатора, тина
колышется,
мягкая, как пух.
она поменьше.
а может быть, это мать и дочь счастливая Тортилла и осколок ее потомства,
погубленного противным продавцом пиявок
Дуремаром.
так или иначе, они иногда подплывают
к иллюминатору, и посетители,
я в том числе, рассматриваем подводных обитателей,
а они рассматривают нас.
«все двуногие на одно лицо», - возможно
говорят они друг другу.
28
из моря по трубам поступает морская вода,
компрессоры нагнетают воздух,
брожу вдоль стен круглого павильона
и смотрю в аквариум, как в зеркало,
парящие золотые рыбки - опущенные в воду лампочки
с елки.
камбала - плоская - как бессонница,
серебристые, как фольга, снующие по всем
четырем углам рыбы, их название по-латыни.
мертвый морской конек в отдельном аквариуме,
может быть, это самоубийство, и ведется
расследование?
кто ищет корм, глотает шарики воздуха, кто просто
прохаживается среди водорослей и ниточек
экскрементов,
похожих на выпущенные кишки.
«Большие рыбы поедают малых рыб».
нет, здесь все мирно, жабры поднимаются и опадают.
за стеклами течет жизнь, поддерживаемая
электричеством.
служитель в белом халате что-то делает с термометром,
в руках у него мензурки.
в ботаническом саду цветут камелии,
украшавшие корсаж героини Дюма-сына, красные, белые, на солнце блестят их широкие,
как губы негритянской певицы, листья.
темно-зеленые магнолии, кипарисы.
постарайтесь вспомнить впечатления
от посещения магазина «Березка» в первый раз.
так вот зеленые кроны в феврале удивляют не меньше.
правда, через двадцать минут привыкаешь к солнцу
и тому, что можно ходить без шапки,
и все это бесплатно, в сознании рождается
преступная мысль: что, если попросить климатическое
убежище у директора ботанического сада,
чей дом на пригорке похож на резиденцию губернатора.
29
я буду дружить с деревьями и птицами.
они внимательные и вежливые собеседники.
от них никогда не услышишь:
«не увиливайте от ответа! признавайтесь!
это в ваших интересах!»
признаться в чем?
в том, что люблю смотреть на море,
на синеву, переходящую на горизонте в небо?
безмятежно будут протекать дни
среди субтропических растений,
я буду гулять по дорожкам, посыпанным
желтым песком, и однажды, возможно, получу
приглашение
на чай от королевской пальмы,
отсюда открывается прекрасный вид,
морская гладь насколько хватает глаз,
баркас, скалы внизу, птицы,
от которых пахнет рыбой,
сидят на дереве над самым обрывом,
закрыть глаза.
ах, если бы я умел плавать как Дурмишхан Думбадзе!
синее море, синее небо.
4. ночь в Батуми
чувствую себя, как марионетка, удравшая
от хозяина кукольного театра, иду, куда хочу,
кум королю, да здравствует комедия дель арте!
южный город ночью, декорация,
площадь у фонтана, арлекинада,
минимальная иллюминация компенсируется
обильной луной, грузинский вариант неореализма:
мальчик с велосипедом заходит во двор,
увешанный простынями, как белыми флагами,
женщина жарит рыбу на ужин какому-нибудь Антонио.
на втором этаже слушают музыку по радио.
30
дверь, в которую могла бы входить Анна Маньяни,
самая красивая.
редкие прохожие на улице Ленина,
ночная жизнь Виа Венето, о которой я догадываюсь,
после богатого впечатлениями дня хочется спать,
из темноты возникает фасад гостиницы «Интурист»,
достойный элегантной фантазии Феллини,
номер, окно, кровать, когда-нибудь мне приснится
эта прогулка, похожая на фильм.
5. Finale
рейс задерживается.
аэропорт закрыт из-за сильного ветра.
полосатый колпак или чулок на шесте, метеослужба.
колониальное здание управления аэропорта.
стиль, называемый теперь ретро.
пальма посередине клумбы.
где-нибудь в Тамбове, занесенном снегом,
в кадушке на тумбе произрастает фикус,
но мне до него нет дела, пока я здесь,
в субтропиках, продуваемых сирокко и бореем.
читаю призывы, обращенные к работникам
гражданской авиации:
«Вперед, пятилетка, время вперед!» и
«Все выше и выше к далеким планетам!»
готов ли я лететь к далеким планетам?
за оградой аэропорта шумят вечнозеленые
мандариновые деревья,
этого ветра хватило бы, чтобы затрещали,
как на смуглых плечах корзины, полные винограда,
паруса всех греческих галер во время оно,
когда дельфин вынес на спине Ориона
на берег из волн Черного моря.
31
объявляют посадку, сейчас самолет развернется
в воздухе
и полетит на север, я возвращаюсь в зиму.
прощайте, субтропики!
море сверху похоже на каракуль.
Наталья Горбачевская
ПЕРЕМЕННАЯ ОБЛАЧНОСТЬ
Стихи
Осень 1982-весна
1983
Париж, «Контакт», 1985,63 стр.
ГДЕ И КОГДА
Стихи
Июнь 1983-март
1985
Париж, «Контакт»», 1985,54 стр.
Продаются в парижских книжных магазинах:
LES EDITEURS REUNIS - 1 1 rue de la Montagne Ste-Geneviève, Paris 5e;
MAISON DU LIVRE ETRANGER - 6 rue de L'Eperon, Paris 6e;
LIBRAIRIE POLONAISE - 1 2 3 bd. St. Germain, Paris 6e;
POLEMIKA - 49 rue Gay-Lussac, Paris 5e.
Книги можно также заказать в издательстве
через «Русскую мысль»
(Kontakt с/о La Pensée Russe).
32
Зося М а р т о в а
«ПУСТЬ ГОВОРЯТ МНЕ:
ПУСТЫ НЕБЕСА...»
волны жизни
Земля набухла будущей травой, и дождевые черви,
как очумелые, ныряют на асфальт,
где их ногами давят пешеходы.
Природа нерасчетлива.
Вот так и саранча, в младенчестве бесхитростный
кузнечик,
своих фаланг безумную армаду
ведет на беззащитные поля.
И шевелится гиблая земля
от хруста ненасытных челюстей.
И тщетны все усилия людей.
Но выдохся стремительный набег кто жив, тот сыт остался. Стая
в обратный путь ложится против ветра.
И долго черной бурею земля
ее в ослепшем солнце провожает.
В какой пустыне, жаждущей признанья,
родился смертоносный ураган,
и что за страсть его обуревает?
Бессильно разума своекорыстье.
Так по бескрайней тундре к кромке горизонта,
покинувши привычные места, кочуют лемминги.
И, словно под гипнозом Крысолова,
они влекутся к океанским фьордам,
чтоб жажду смерти в водах утолить.
И нет потерь, достойных сожаленья.
И нет преград, чтоб их остановить.
33
О волны бытия! Волнует ваша суть
И тайный трепет сердцу сообщает.
Вас не дано понять, и можно лишь вдохнуть
Запретный воздух проклятого рая,
Где ветхий согрешил Адам...
Пусть говорят мне: пусты небесеса.
Но чьи в ночи я слышу голоса,
И кто пером бездушным по бумаге
Лиц£ живые контуры чертит,
И кто скрижалей вырубил гранит?
Мысль вязкая колотится в виске,
Задушен лист в беспамятной руке.
Зачатье длится благостною мукой.
И, как живот беременной, туга
Рожденью обреченная строка.
И шахтой из неведомых глубин
Она выносит залежь тайных глин,
Что не стяжали солнечного света.
И лепят губы медленный узор,
Судеб сплетая темный приговор.
Притоком наливается река,
Как мыслью - полноводная строка,
Взрывая русел клинопись немую.
И мысли воплощенные легки,
И за спиной неслышные шаги.
34
Вот и август на спаде. В тумане потеют стога.
И смородинных ягод застыло густое варенье.
Васильки помертвели в букетах. Лысеют луга.
Затихает шмелей неустанное в поле гуденье.
Вечереет. Хлопочут сороки о сытной еде.
Белка тащит в дупло раздобытые где-то орехи.
И пора уж, пора загореться падучей звезде,
Освещающей в куполе вечном земные прорехи.
Веспер снова дежурит, ночной совершая обход.
Караулит свою предрассветную верную смену.
И какой ему выйдет за эти тревоги доход?
Постоянство не в счет, но счетами оплатят измену.
Месяц вновь исхудал. Только желтые рожки торчат.
Видно, крутит роман с недоступной своей половиной.
Завершен трудодень, и его обладатели спят.
А дневная пора с головою приходит повинной.
Сразу мысли вразброд, словно чья-то судьба иль беда,
Словно больше невмочь, и напрасно по звездам гаданье.
Да концов не найти. Вспыхнет ярко чужая звезда,
Как ракета, тревоги ночной выполняя заданье.
Не по небу следить, а грехом распалить и избыть
Все вины и грехи, что рассветной порой колобродят.
Только медлит рассвет свою верную стражу сменить,
И мятется душа, и забвенья ни в чем не находит.
35
Светлеет ночь. Темнеет день.
Зима опять сменяет лето.
И тень наводит на плетень
Всегда зловещая планета.
И так предполагая жить,
Вдруг обернешься ненароком,
А там синица просит пить,
Свистя над высохшим болотом.
Снова осень. Какая истома!
Клен к ветвям свои листья прижал.
Изразцы возле самого дома
Желтой охрой октябрь малевал.
О пора гениальных поэтов,
Ясность мысли и зрелость ума!
Слишком скоро кончается лето
Легкой рифмой сума иль тюрьма.
В карантине - запретная воля,
В западне - кислорода глоток.
Так последний кусок канифоли
Натирает охрипший смычок.
Дальше смерть. Недолга передышка.
На снегу черной кровью истечь,
И в осеннем дырявом пальтишке
У Амура легко умереть.
Сурик, охра, столетье свободы,
Карантины, опалы, кресты,
Два-три тома. Напрасные годы.
Вот и кончено - палят костры.
*
*
Неутомимо трущие надкрылья
Кузнечики блаженству предаются.
И этот звон зовется тишина.
Над горизонтом мается луна,
И к диску облака бесстыдно жмутся.
Иллюзии не требуют усилья.
Как хорошо не мыслить, не страдать,
Л просто в мирозданьи затаиться,
Смирив ополоумевшее «я».
Нирвана есть изнанка бытия:
Невидим ветер, только лист кружится,
И не дано бессмертное создать.
Всё мрак, всё прах, всё нам неймется,
Да бес лукаво ухмыльнется,
Да утром смята простыня
И душ мышиная возня.
О чем печалимся и плачем,
Куда сквозные раны прячем,
Зачем прочней день ото дня
Лишь одиночества броня?
37
Боящийся в любви не совершен.
Крадется страх на скомканное ложе.
Его оков тяжелый душный плен
Желаний миг преодолеть не может.
Вотще! Сердечный угасает жар
Под пеплом суетливых опасений.
Сквозь пальцы истекает вещий дар
Природой освященных откровений.
Смещается таинственная грань:
Слабеет слух, и глаз уеряет зренье.
Взимает страх невидимую дань,
По каплям отрезвляя вдохновенье.
И неизбежно настигает тлен,
Холодной кровью сердце остужая.
Боящийся в любви не совершен,
Хотя б на миг себя не забывая.
охотничий СЕЗОН
Я перееду в область снега
Из области дождя,
Нигде не оставляя следа,
Везде пройдя.
Асфальты мокрых полустанков,
Платформы дней.
В сезон охоты крик подранков
Всего нежней.
Как дети, раненые зайцы
Меня зовут.
Но дервенеющие пальцы
Курки нажмут.
И уши с детским удивленьем
Раскинут на снегу.
И снег в своем грехопаденье
У них в долгу.
Последней судорогой тело
Душа сведет.
Сталь на стволах обледенела,
И снег идет.
соловки
На Секирной горе одноглавая церковь стоит,
Позолотой блистая над позднею зеленью леса.
И когда он горит, то глодают его языки,
И по купол скрывает его дымовая завеса.
Тянут корни к воде обгорелые дочерна пни,
И бескровною памятью страх на иссохших губах
шевелится.
Кто дал имя тебе, и кому в первый раз отсекли
Непокорную голову, чтобы заставить тюрьме
поклониться?
Ты стоишь на холме. Девяносто ступеней взойти.
За высоким забором заливисто лают собаки.
Чьи потомки беснуются там, шелудивые псы,
Затевают в наследственной злобе
Свои беспробудные драки?
39
Возвели на холме неприметном сияющий храм,
Как свидетель, за малых и сирых бессильный
вступиться,
Отдан был палачам на свое поруганье и срам Здесь пытали людей, не желавших тюрьме покориться.
Здесь в притворе монахов молящихся стерты следы,
Здесь на жердочках узников гроздья висели.
А студеное море крошило торосами льды,
И в поруганном теле надежды бессильные тлели.
Стекленеющий взгляд в алтаре силуэт различал.
То Зосима-заступник ступал в облачении белом.
Он безвинно распятого тихо по имени звал Грешный дух отлетал, покидая земные пределы.
Ну а тех, семижильных, кто память и дух сохранил,
Привязавши к столбам, по ступеням катили
бессчетным.
Ты, который в аду по терням все круги исследил,
Хорошо ли зажили твои вдохновеньем разбитые ребра?
Остров лесом порос. Храм над морем плывет осиян.
Крест лучится под солнцем. Здесь инок молился
Савватий.
Монастырские стены судов стерегут караван,
И земля шевелится от хрипов бесслезных проклятий.
40
Ю. А.
Я зажимаю уши и глаза,
Бравурных маршей и речей не слышу,
Но я со всеми голосую «за»
И руку поднимаю выше, выше.
Лишь жалкие остатки естества
Иль совести запойная отрыжка
Диктует мне ненужные слова,
А это значит - скоро будет крышка.
И было б лучше сразу загреметь
Или, как Полежаев, спиться с круга,
Но, говорят, кому-то надо петь,
Чтоб рядом был надежный локоть друга.
А тем, кто не поймет моей судьбы,
Спокойней будет спать на этом свете.
От вас живу я в двух шагах ходьбы,
Но все равно что на другой планете.
Друзья мои, у вас свои дела,
Ведь трудно жить с открытыми глазами,
И локти заняты. А я уже ушла,
Давясь простыми бабьими слезами.
•
*
*
И наша беззаветная эпоха,
Как урка на допросе, заблажит.
Но видит Бог, молчать не так уж плохо,
Раз голос от бессилия дрожит.
Константин Б о г о л ю б с к и й
СТИХОТВОРЕНИЯ 1985 -1986 гг.
Б А Л Л А Д А О РАДОСТИ
Переводим с радости на беду...
Дай мне радость, Господи, и тогда На беду ее я переведу,
Потому что здесь понятней беда.
На беду себе, на беду другим Тем, кого берегу и кого люблю;
Всё творимое мы на беду творим,
Снова сводим Радость Твою к нулю.
Да, мы Радость Твою не удержим никак,
Утекает Радость, остается тоска;
Вновь потеряна Радость, и вновь я бедняк,
Снова Радость Твоя от меня далека.
Весь в надеждах новый приходит год,
Удлиняя ушедших лет череду,
И опять я за новый сажусь перевод Вновь меняю Радость Твою на беду.
Оттого я и жду с нетерпеньем День,
На Него уповаю, Ему - мой труд,
Когда время сточит сей век-кремень,
И придет к нам Тот, Кого столькие ждут.
В этот День Твоя Радость наполнит всех,
Над иным Вифлеемом встанет звезда,
И вернется к нам наш потерянный смех,
В пересохших душах заплещет вода.
42
Этот День стоит у ваших ворот,
Ждет, когда с ключами придет ключарь,
Тот ключарь откроет запертый вход,
Чтобы Он рассеял ночную хмарь.
И из всех земель, и с гор, из долин,
Соберется народ, запоет труба,
Потому что вернулся к нам наш Господин,
Хоть и Господин - а смиренней раба.
В этот День Господин наш отдаст приказ,
Чтоб печаль с нас смыла живая вода,
Чтоб беда навсегда оставила нас,
Ну а Радость меж нас пребывала всегда;
Чтоб из уст - суесловье, и зло - из сердец
В этот радостный День навсегда ушли,
Чтобы горестям нашим пришел конец,
И любила бы Радость детей Земли.
янв. 86
ТЕОЛОГУМЕНТ
Верую я - уж немало лет,
Знаю то, что быть по сему:
Тот, кто йерует в Свет, - вознесется в Свет,
Все же прочие канут во тьму.
Для неверящих в Свет - спасения нет,
И Творцу они ни к чему...
Лишь живущие в Bòre возносятся в Свет,
Остальные - уходят во Тьму.
янв. 86
Чтоб слышать молчанье Храма,
Не нужен телесный слух;
Стойте пред миром прямо,
И сойдет к вам Господень Дух.
Руки сплетайте в кольца,
Чтоб любови сплести кольцо
И увидеть затмившее Солнце
Возлюбленное Лицо.
Нужна закваска для теста,
Чтоб выбродить до конца.
Каждому сыщется место
В трудах и садах Отца.
И поют небесные трубы Боже! Всех нас в Свой Дом возьми,
И шепчут усталые губы
Молитву о Светлой Любви.
И я склоняю колени
Перед Тобой, Господь!
За чужие долги и пени
Пусть моя расплатится плоть...
янв. 86
*
*
*
Вновь молитвы желает душа,
И ничто не имеет значенья...
Лишь шептать, только б плыть, не спеша
Положившись на волю теченья.
Вновь согласное пенье звучит,
Многолюдье сегодня во храме,
И уходят печали и стыд,
И к кресту мне сейчас предстоит
Прикоснуться сухими губами.
85
ИЗБА
«Изба - колесница, колеса - углы...»
Н. Клюев
Беспризорная изба Как мертвец непогребенный,
Скорбно смотрит вверх труба,
Пыль - и нет в углу иконы.
Тени тех, что жили тут,
Вечерами ходят в доме,
Такх^е мыши здесь живут,
И шуршат себе в соломе.
Дом исполнен тишины,
И в печаль обвит как в кокон,
И глядят вослед - темны
И страшны - глазницы окон.
Моет дождь, скребут снега
Крышу старую и стены,
Время - птица-пустельга
Дом ломает постепенно.
Распят дом, на окнах крест
(Жизни сломана основа),
Тихо в доме, пуст насест,
Не мычит в хлеву корова.
Перекошены венцы,
Сгнили стрехи и стропила,
Не дома - а мертвецы
Смотрят, смотрят вслед уныло.
И не нужно зряшных слов,
Что толочь слова пустые...
Сколько же т а к и х домов
Выросло по всей России?
85-март 86
СВЕТИЛЬНИК
А. Б.
« И Свет во тьме светит,
и тьма не объяла его».
Ев. от Иоанна, гл. I, ст. 5
Кто прав до времени, тот виноват втройне...
Светильник я зажег, чтоб он светил в окне,
Чтоб путник, в темноте блуждающий без света,
Увидел вдруг огонь, в ночи зажженный где-то,
И вышел наконец на верную дорогу,
И, радуясь, вознес свою молитву Богу...
Светильник мой! Гори, заблудшим помогая,
Что путь вершат во тьме, блуждая и страдая,
Чтоб, увидавши свет, нашли бы верный путь,
И у меня в дому смогли передохнуть.
Пусть непогодь кругом и ночь пускай темна;
Горит светильник мой, и жду я у окна,
И верю, что не зря горит он ночью каждой,
Не зря течет родник, и всяк, томимый жаждой,
Значение его оценит и поймет,
Горит светильник мой, и в дом не заперт вход.
кон. 85-нач. 86
*
*
•
Века проходят смутной чередою,
Прошедшее теряется во мгле,
И, обернувшись, видим за собою Распятия стоят по всей Земле.
И умирают новые пророки,
И истина гонима, как всегда.
Опять звезда восходит на Востоке
И манит нас - неведомо куда.
И равнодушно смотрит Иудея,
Как вновь пророк вершит свой крестный путь,
Вослед идти желанья не имея,
Не смея даже на него взглянуть...
Н о есть иные, мучимые дрожью
И ужасом - они клянут Судьбу,
Оплетены большой и малой ложью
И чуя Божью над собой трубу.
Да, есть иные, есть еще иные,
Покуда есть - сим дням не кончен счет;
И ради н и х Господь простит Россию,
Когда на Суд Архангел призовет.
1986
47
Александр А л о в
«КОГДА РАСПЛЫВШИЕСЯ СТРОЧКИ...»
когда расплывшиеся строчки,
всё, что тобой пережито,
в саду забытыми находишь
и смотришь, словно что-то хочешь
исправить, и не знаешь что.
И запах полежалой мяты родной земли невнятный звук и обаянье теплых рук
путей асфальтовых, железных,
мощеных, крестных, непочатых,
завещанных для нас когда-то
от скоморохов, повитух, все наши истины, мой друг,
дороге испокон известны.
1982
48
ночь пришла. Что-то делать пора,
- что же делать?
в подполье спускаться,
сундуки отпирать,
и молиться на завтра и брать,
чтобы с миром свободно общаться,
двадцать мер серебра.
8/5,86
п е ш к а
охмелевший от жертвенных взоров,
заржавевший от просьб и обид,
каждый день он с бродяжьим укором,
как берущий и взятый измором,
открывал королевский гамбит,
каждый день с неизбежностью строгой
он ходил; им ходили потом,
превращался из пешего в Бога
и по неосторожности рока
пал, раздавленный черным конем.
0-0-0,1982
о с е н ь
ты мой пароль, забытая отчизна,
сухой букет, увянувший зимой,
на подоконнике, как в октябре, лучится
Иван-да-Марья, клевер полевой,
как почка, полная дыханья,
чуть тронешь - рассыпаешься в бреду,
и я ловлю, ловлю твои рыданья,
моя отчизна, осень на лету.
1986
*
*
*
как в первый день творенья
никто не занят рвеньем,
никто не ждет и не спешит,
и Змий с плодом в уединеньи
сидит в углу во искушеньи
и Еву не молит.
Забыл и я, кто я такой,
и день проносится хмельной
и не горит.
Но вот молчанья звук пустой
нарушит дым за той стеной
и замолчит.
Опять игры ненужный круг
и скучен, Боже, твой досуг.
с. Старосветское, 1982
*
*
дом пустует. Я один
ночью ветренной измаян,
непоседа, нелюдим
в дымной сетке покаяний,
не избавленный никем
от вопросов и загадок,
50
в дымном сумраке лампады
жду раскаянья от стен.
Только нет, непониманье
между мною, между камнем,
вечер тайной омрачен,
но до сроку нету сладу коммунальная ограда
между мной и камнем сада,
тем, кто в стену заключен.
Нет, не долог путь, я знаю,
нас сроднит коса кривая,
он на грудь мою падет,
за ограду вместе ступим,
и цыганский медный бубен,
словно колокол, забьет,
блудный, блудный и бездомный
мир уйдет за поворот,
провожатый баснословный
путь укажет, да солжет,
и под бубен неустанный
снова мне брести черёд,
и вернется покаянный
угол у моих ворот.
ул. Пятницкая 12,1982
подвечер
сидит, посуду моет у окна на сундуке,
ругает кошек и читает книги,
и ждет весны и тишины и сына,
и смотрит, как согнувшись за окном
черемуха в поклоне расцветает.
1986
51
Дева (Зддиак)
под утро быстрое дыхание
уйдет в чадящий уголёк,
и вновь без знаков препинания
ты скажешь мне: покасвитание,
и крылья сложишь в узелок,
возмешь и бросишь неприкаянно
букетик плевелы сухой,
и не уйдешь, со лба нечаянно
смахнешь цветочек завитой,
и в старом зеркале метание снаружи ветренно опять,
ты прилетела, как желание,
а нынче как же улетать?
и там, за ртутью, в подсознании,
рожденье праздное начав
и умирая от касания,
сонетом маясь, мучась манией
кровосмесительных забав,
владела мной. И я недвижимым
стал, зачарован, как скала,
и будто мама под Воздвиженье
меня вторично родила.
сентябрь, 1986
всё забыто давно, и закрыты глаза,
страсти спет, но мечтой журавлиною
бабья осень летит с паутиною
за леса,
тихо дышит и температурит роса,
и страдают поля скарлатиною,
то другая мечта, то другая любовь,
терпкость привкуса кофе со сливками
на насесте яйцо облепилось опилками
чисто падает лист за калиткою
и с багряно-ланитными ликами
скоро посуху ляжет Покров.
1986
*
*
*
когда октябрь придет за мной
и год склонится ниц устало,
я возвращусь к себе домой
тропинкой путанной лесной,
я возвращусь к ее началу,
вот дом, который здесь стоял,
отчизны горстка - горстка праха,
здесь образ мальчика пленял,
здесь в печке он дневник сжигал,
дрожа от холода и страха,
и вдруг закружит, понесет
по узкой колее к вокзалу
и к шее поездной прильнет
тоска моя - ты пепел тот
тайком по буквам воскрешала!
и мой панический отъезд,
как будто прошлому довесок, печаль давно забытых мест,
осенний рукописный текст
в кострах сожгли за ближним лесом.
1986
дождливые долгие дни...
так можно соткать паутину
из слёз наилучших дождей
и чертишь опять на стекле
усталый портрет пилигрима,
блуждающего среди сетей.
седой дождевой мотылёк,
сломавший крыло,
как прохожий
ты в небо подняться не можешь,
а куколкой стать - невдомёк.
1986
54
поля, заснеженные сны,
как ни гонись, а вам не сбыться,
когда за Сретенье случится
проглянет утренник весны,
не выжить снова нипочем,
так переполнит воздух душу,
что выйдешь к лесу и завьюжит
запахнет пылью и груздём,
и пьяный мускус муравьиный
над рыжей чащей закружит,
и лес, напившись влагой винной
забродит и заговорит,
и только в сумраке ветвистом,
чернея смоляным крылом,
уже нездешний и землистый,
покончивший самоубийством,
какой-то старый, зимний дом.
1986
и день грядущий,
словно птица черная кружит,
и вьется тень ее во ржи
над долгим полем
демон сущий,
тебя настигнет он, идущий,
а ты его - скажи?
1986
РУССКИЕ
1
р^ниги
КЛАССИКИ
САМИЗДАТ
ЛИТЕРАТУРА ЗА РУБЕЖОМ
РЕДКИЕ ПЕРЕИЗДАНИЯ
СЛАВИСТИКА
Представительство журнала
«КОНТИНЕНТ»
На складе более 3 0 0 0 наименований книг
Вышел из печати наш новый большой каталог 1985/86.
Высылаем бесплатно по первому требованию заказчика.
Subscription
should
be
inquiries
addressed
to
A. Neimanis • Buchvertrieb
8 München 40
Bauerstr. 28 • Germany
Юз А л е ш к о в с к и й
ИЗ н о в о й
к н и г и
«ПОХМЕЛЬНЫЕ ПОВЕСТИ»
МАЛЕНЬКАЯ ПОВЕСТЬ
ОБ ОДНОМ БЕЗУМЦЕ И С Л О М А Н Н О Й СОБАКЕ
Памяти Володи Левина яростного любителя зеленых радостей,
веселого и верного друга
.. .живут и исчезают человеки...
(из стихотворения покойного
председателя КГБ Андропова)
Замечательная эта во многих отношениях историйка произошла во времена уродливого предолимпийского беспокойства, истерически обуявшего столицу
нашей Империи.
Если бы было мне по силам, я с вдохновенной дотошностью летописца засел бы за описание всего с ним
связанного - настроений правительственных кругов и
обывателя, уродливых гримас подготовки к самим спортивным играм, волнующих ожиданий болельщиков и
карманников, крикливых репетиций всякого показушного момента и многого другого, продержавшего в
постыдно-комическом напряжении столицу и ее окрестности больше четырех лет. Н о кому под силу в наше
время воспроизвести пером внимательным и беспристрастным - пером историка - образ поведения закрытого общества, решившегося впустить в себя, из соображений невысокого порядка и не без плебейской зависти
к жизни открытых обществ, немного нервозно контролируемого, не спертого свежачка? Решившегося впустить его, чтобы было у нас всё, так сказать, как у лю-
57
дей, но тут же очумевшего от принятого решения и
превратившего жизнь обывателя в мелкий и вонючий
коммунальный ад..
Какое уж тут «внимательное перо», когда Муза
Истории брезгливо отвратила проникновенный свой
лик ото всех покалеченных запретами властей российских повествователей, кроме одного лишь изгнанника,
да и то мысленно находящегося еще в большем историческом отдалении от современных будней своего умонепостигаемого Отечества и гневно описывающего ужасную, кровавую, тупую, поистине, одним словом, дьявольскую кашу событий полувековой давности, одним
из плодов коих и была, кстати, дебильно-помпезная
Олимпиада...
Короче говоря, кому - история, а кому - историйки...
Некоторое время перед праздником Первое Мая
пустую посуду можно было сдать в один момент, без
долгих выстаиваний, топтаний, порчи нервишек, из-за
страха влипнуть до сдачи в перерыв на обед, и без трепетаний насчет отсутствия тары под «Байкал» и «двойное
золотое».
Произошло это затишие в подобного рода очередищах из-за того, что по столице пронесся смерч убедительных слухов о готовящемся к открытию Олимпиады
трагическом повышении цен на крепкие спиртные
напитки. В местах скопления обывателей-на пустырях,
в подворотнях, в подъездах, в общественных сортирах, в
пивных барах, в банях и во многих других местах появились зловещие намеколозунги: С Т О Л И Ц Е О Л И М ПИАДЫ - ТРЕЗВОСТЬ, БОРЬБА С ЗЕЛЕНЫМ
З М Е Е М - В С Е Н А Р О Д Н О Е ДЕЛО и так далее.
Обыватель, чуткий к предвестникам стихийных
бедствий, решил подстраховаться вместе с теми, кто
привык безбожно богатеть на любимой игре правительства с народом в повышение цен на винно-водочные
изделия. Таксисты, проводники вагонов, служители
58
общественных сортиров, контролерши кино и танцпло-'
щадок, уборщицы безалкогольных закусочных и даже
завхозы средних школ и высших учебных заведений, не
говоря уж о подпольных бандершах и просто запасливых мелких спекулянтах, бросились раскупать спиртное. Полки магазинов опустошены были за пару какихто дней. Но вот прошло уже три томительных дня после
публикации в центральном органе партии явно предупредительной передовицы, а цены оставались на водку
и вина прежними. Покупать их многим стало просто не
на что. Повышение цен ожидалось в ночь с понедельника на вторник, поскольку в воскресной «Правде»
появилась легко расшифровываемая передовая статья
« Н Е О Т С Т У П Н О Е В Н И М А Н И Е П А Р Т И И И МЕСТН Ы Х О Р Г А Н О В В Л А С Т И - ЗДОРОВЬЮ Н А Р О Д А » .
Многим обывателям, не пропившим еще по какимто причинам ума аналитического, а также тем фигурам,
которые привыкли за годы Советской власти подкармливать манию преследования алкоголизма любою
пищей, стало совершенно ясно, что правительство, в
полном соответствии с модной древнекняжеской, а в те
дни - спортивной, традицией, сказало своему враждебному народу: « И Д У Н А В Ы ! »
Обыватель как бы занял выжидательную боевую
позицию. На улицах не было видно не то что пьяных, но
и сколько-нибудь значительно выпивших.
Я лично, как никогда, жаждал быстрейшей развязки всей этой тошнотворной игры, в которую даже
многие закоренелые индивидуалисты затянуты бывают
не по своей воле, а из-за неуничтожимой и в них таинственной и строгой тяги к воссоединению с народным
телом во времена измывательства над вечно страдающим этим телом со стороны либо правительственных
кругов, либо сумасбродных идей, либо враждебных
внешних сил.
Не могу не добавить в связи с вышесказанным, что
несколько десятилетий, прошедших со времен чудовищ-
59
ной Отечественной бойни, довели правительство нашей
Империи до такого отчуждения от народа, частью которого оно продолжает являться, несмотря на все свои
подлости, глупость и безжалостную социальную жестокость, а также по причине высокого бытийственного
порядка, что правительство самозатравленно тоскует
по новому моменту восторженного единения с народом,
в новой какой-либо Отечественной бойне.
Правительству, вероятно, видится, как народ
грудью встает на защиту самого себя от внешних вражеских сил, защищая при этом и укрывшееся в бункерах
правительство, потому что оно является как-никак
всего-л ишь ч а с т ь ю сражающегося народного тела,
ч а с т ь ю ц е л о г о . И ц е л о е это не может больше позволить себе патологически-уродливого отношения к своей части - к правительству, - как это случилось
в 1917 году. Тогда, как известно, совершенно обезумевшее народное тело пренебрегло сражениями с силами
внешними и им же помогло самоубийственно отсечь от
себя правительственную ч а с т ь , посчитав ее, не без
некоторых скороспелых, поверхностных оснований,
ч а с т ь ю весьма отсталой, а потому и ненужной,
вроде тухлой сардельки на лбу или куриных крыльев на
заднем месте. Известно также, ч т о за правительство
удачно прижилось на месте отсеченного законного в
1917 году. Известно, как иезуитски и насильственно внушает оно народному телу, что с того самого злополучного момента народное тело потеряло историческое
право считаться ц е л ы м , но является навек всего
лишь подчиненною ч а с т ь ю нового, монолитного
якобы, правительственного ц е л о г о . Известно, с
какою параноическою мнительностью и угрюмою ипохондрией ежеминутно борется правительство не только
со многими явлениями психологической, а порой и биологической несовместимости себя с народом, но и со
слабыми зачатками народных мыслей об этих проклятых несовместимостях. Так что вполне можно понять
60
правительственную оголтелую пропаганду, вдалбливающую народному телу мысленный страх перед нападением на него враждебных внешних сил, тогда как всё,
по-видимому, делается для того, да и катится почти само
собой к тому, чтобы вновь, как в 1941 году, спровоцировать немыслимое испытание для сравнительно добровольно проживающих в нашей Империи и насильно загнанных в нее народов. А уж правительство сделает всё
возможное, чтобы направить въевшуюся в психику
народного тела вину - за допущенное в прошлом самоубийственное безумие - на бойню с внешними силами,
истерической ненавистью к которым оно вот уж
несколько пятилеток подпитывает и смехотворно одурачивает обывателя.
Между прочим, олимпийское беспокойство тех
дней - вся эта бешеная строительная возня; авральное
выселение многих обывателей из центра на окраины
под марку Олимпиады; составление списков на интернирование за пределами столицы инакомыслящих и «духовитых» евреев; отработка приемчиков круговой обороны от агрессивных с голодухи провинциалов и просто от
любопытствующих ротозеев; всякие перебои со снабжением вперемежку с фантастическими слухами - создавало, повторяю, как бы предвоенную, предгрозовую,
истеричную обстановку в залихорадившем городе...
Всё сошлось в конце концов так, что всеобщее
согласие с неминуемым поражением началось в пятницу
вечером. По Т В показывали фильм венгерских кинематографистов. Названия его теперь уж не припомню. В
ряде сцен герои напропалую, чего давно уж не было на
экранах, врезали то сливовицу, то коктейли, то шампанское и пиво. А незадолго до развязки отрицательный
герой фильма - инженер и метатель диска, рекордсмен своего города - врезал ни с того, ни с сего стакан
коньяку без какой-либо закуски и направился с повинной в местное КГБ, чтобы сознательно признаться в попытке похищения чертежей засекреченного суперплане-
61
ра по заданию врагов родной страны, всего мира, а главное О Л И М П И И С К О Г О ДВИЖЕНИЯ.
Нам стало ясно без слов, что П О В Ы Ш Е Н И Я ни в
коем случае не будет в ближайшее время, потому что
перед П О В Ы Ш Е Н И Е М таких фильмецов не прокручивают. Перед П О В Ы Ш Е Н И Е М обычно прокручивают
старую ленту «Тринадцать», про красноармейцев, изнемогающих от жажды в пустыне, но продолжающих,
несмотря на это, борьбу с афганскими басмачами, как
бы намекая сегодняшнему расхлябанному обывателю
на необходимость сдерживания жажды выпить в период
обострения международной напряженности. Помнится,
при Хрущеве показали за три дня до П О В Ы Ш Е Н И Я
фильм про генерала Карбышева, облитого фашистами
водой и превратившегося в ледяной стоб, но не пошедшего по предательскому пути генерала Власова. Тут
уже был явно двойной намек. Не заливай, обыватель,
глаз до переохлаждения тела в зимний период и учись
одновременно, как сохранять монолитное единство с
правительством в годину суровых испытаний... А цену
на водку мы повысим, чтобы тебе легче было это делать. Так-то вот...
Короче говоря, кое-кто, не выдержав все же боли
разочарования в безумной игре с торговой сетью и иных
терзающих душу чувств, начал распив запасов еще с
вечера, сразу после фильма-намека. Но многие, не потерявшие рассудительности обыватели решили как-то
дождаться утра. Решили проанализировать передовицу
субботней «Правды».
Утром у газетных киосков, задолго до завоза
партийной печати, выстроились огромные тревожномнительные очередищи. Они были почти беззвучны в
отличие от вино-водочных и пусто-посудных очередищ.
Не дзинькали, действуя на нервишки, бутылки в карманах, пакетах и авоськах...
Вот прибыла наконец газетная отрава. Вмиг разобрана вся «Правда». Обыватель, придержав дыхание,
62
заглядывает в нее с жалким азартом и надеждою, переходящей в немую мольбу, как заглядывает в последнюю
сдачу картишек неописуемо проигравшийся прощелыжка... Все затем расходятся в одиночку, либо пылкими
группками кто куда.
« Ж А Л О Б А М ТРУДЯЩИХСЯ - З Е Л Е Н У Ю У Л И Ц У » . Так озаглавлена была свежая передовая «Правды». Ни о каком повышении цен на спиртное, конечно,
не могло быть и речи после такого страстного отношения правительства к широким народным претензиям и
неумолкающим воплям. А передовица «Известий» как
бы лирически дополняла путеводную декларацию главного органа:
«КУРОРТЫ - К У З Н И Ц Ы ЗДОРОВЬЯ Н А Р О Д А »
Это был явный намек на то, что слухи о П О В Ы Ш Е Н И И - зловредны и что обыватель может по-прежнему
отдыхать и развлекаться так, как ему вздумается,
поскольку он продолжает оставаться кузнецом своего
счастья вплоть до отмены этого замечательного положения при коммунизме, за полной его ненадобностью...
Таков вкратце фон, на котором развивалась трагикомическая историйка моего знакомого. В тяжкие
минуты полного безденежья кое-кто из нас - жильцов
огромного «номенклатурного» дома, не имевших, правда, такого уж прямого отношения к могущественной
прослойке бывших и нынешних придурков, - пользовался «банкирскими», вернее ломбардными услугами
моего знакомого. У него всегда можно было перехватить до получки несколько рубчиков, заложив чтонибудь на вполне приемлемых и не унизительных для
личности ростовщических условиях. Но об этом и об
остальном - чуть позже.
Знакомый мой получил философское образование
в МГУ. После окончания университета ему удалось,
благодаря отцовским связям, устроиться преподавателем марксизма-ленинизма в закрытый кулинарный тех-
63
никум, готовивший специалистов для номенклатурных
столовых и для работы за рубежом.
Соответственно, в техникуме имелись профилирующие отделения - поваров и профессиональных разведчиков-отравителей .
Все беды моего знакомого начались со странного и
вяло протекавшего раздвоения личности. Выражалось
оно в том, что поварам он преподавал только марксизм,
а кулинарам-токсикологам - ленинизм. Это было замечено начальством, но оставлено без последствий,
поскольку мой знакомый считался крупным специалистом по преподаванию всем остоебеневшей дисциплины. Кроме того, он с детства был абсолютно тупым
защитником нашего бездарного режима, и некоторые
странности его ума начальство относило к «философским штучкам затруханных интеллектуалов»...
Он был не женат. Любил попьянствовать задумчиво и в одиночку.
И вот однажды мой знакомый вышел с похмелья
на Лубянскую любимую свою площадь с плакатом
В С Е М Д И С С И Д Е Н Т А М - СМЕРТЬ Ф И З И Ч Е С К У Ю
И Г Р А Ж Д А Н С К У Ю . Начальство некоторое время с
туповатым благодушием поглядывало из венецианских
окон злодейского учреждения на самозародившуюся в
глубинах чьего-то верноподданнического сердца демонстрацию. Затем кому-то из трезвомыслящих чекистов
пришло в голову, что никакая не демонстрация это одинокого пикетчика, но злонамеренная провокация. Цель
ее - публичное доведение до абсурда главного и заветнейшего желания правительства, которое оно, по причинам от него не зависящим, никак, к сожалению, не
может не только решительно реализовать, но и высказать вслух с ленинско-дзержинскою прямотою.
Знакомый мой провалился тогда, в полном смысле
этого слова, под землю, поскольку взволнованно топтался возле памятника рыцарю революции. Чьи-то руки
и затащили демонстранта в потайной люк в подножьи
64
кровавого монумента, через который обычно подкладывалнсь к нему свежие гвоздики, розы и хризантемы,
но не белого, а иного, обожаемого палачами-ленинцами
цвета...
Историйка эта была чисто швейковской. Философ
никак не мог доказать, что он «всё это - искренне, дорогие товарищи».
Кому-кому, а начальству из злодейского учреждения всё было известно, как говорится, до слез насчет
действительных умонастроений и сердечных привязанностей всего поголовно обывателя Империи.
Он препровожден был в психушку, где вместе с
известными диссидентами кушал, по его выражению,
психотропное дерьмо, подключался к электрификации
всей страны, избивался санитарами, деморализовывался и лишался сразу нескольких маний, неожиданно
обнаруженных видными специалистами. Он также заводил сомнительные знакомства с теоретиками инакомыслия в курилке психушки. В полном с ними согласии,
мой знакомый подписывал послания к Эйфелевой башне, Биг Бену и статуе Свободы о варварской, омерзительно преступной манере принудительного лечения
инакомыслящих и беспринципного навязывания им
средневековых диагнозов.
Втайне же от подписантов, он пересылал куда следует добавления к письменным протестам. Он добавлял,
в соответствии с основной своей идеей, что принудительное лечение не только преступно, но и полностью
абсурдно, не говоря о том, что оно дискредитирует нашу
страну на международной арене в период напряженного
одурачивания зарубежных сторонников разрядки...
«Никакого лечения, товарищи. Диссидентам - смерть
физическую и гражданскую».
Лечащие врачи внутренне соглашались с общим
тезисом моего знакомого. Однако упорное отстаивание
им примата смерти гражданской над физической попрежнему весьма беспокоило. Тезис в таком своем виде
65
тонко подтачивал не отмененное правительством и
главным идеологом партии Сусловым положение о том,
что двум смертям не бывать, а одной не миновать,
поскольку, во-первых, идеалистическая попытка узаконения возможности двух смертей активно внушала
целому ряду враждебных лиц нежелательную надежду
на то, что смерть вообще перестает быть неминуемой, а
следовательно, в общественной жизни В С Ё ДОЗВОЛЕН О . На это, разумеется, ни партия, ни правительство с
вверенными ему психиатрами пойти не могли. Во-вторых, принятие вредительского примата «гражданки»
над «физухой» - как фамильярно именовались оба этих
вида смерти в диссидентских кругах - явно приоткрывало кое-какие лазейки для тех, кто вознамерился бы
инакомыслить физически после смерти гражданской.
Этого никак не могло бы случиться, если бы физическое уничтожение инакомыслящих решительно опережало бы вполне либеральное стирание их как граждан с
лица нашей земли.
Такой, в общих чертах, была логика правительственных эскулапов, вправлявших мозги моему знакомому, от которой он окончательно свихнулся.
После перенасыщения головного, спинного и даже костного мозгов психотропной дрянью он предстал наконец перед членами приемно-выпускной комиссии. Там он, с чувством благодарности партии и
правительству, признал абсолютную и относительную
правоту лечащих врачей и дал подписку употреблять
свой злополучный призыв лишь в радикально измененном виде, да и то непременно с разрешения местных
органов власти.
Он также отказался от варварского призыва «прекратить лечение инакомыслящих, взяв упор на уничтожение оных, с последующей передачей их коек антиалкогольным медучреждениям». Кроме того - искренне
пообещал укротить дерзкую свою манию руководства
мировым коммунистическим движением.
66
Слабою, дрожащею рукою мой знакомый накарябал, по просьбе лечащего врача, заключительную
фразу этой вот фазы истории своей болезни, на которую из его рта капали дебильные слюни:
ПРИНУДЛЕЧЕНИЕМ ВОЗВРАТИМ ИНАКОМЫСЛЯЩИХ К Г Р А Ж Д А Н С К О Й И Ф И З И Ч Е С К О Й
ЖИЗНИ.
После всего этого знакомый мой был освобожден и
одновременно уволен по инвалидности из техникума.
Однако навязчивая его идея не была на самом деле уничтожена принудительным лечением. Она себе жила в
обиженном и значительно ослабленном действием бездушной химии мозгу, жила, продолжала изводить его и
замысловато, чисто шизофренически саморазвивалась.
Мне жаль было больного, хотя к правительству,
негласно разделявшему бесчеловечную идею моего знакомого, внушившему ему, в конечном счете, идею эту,
но не признанному в международных кругах ни безумным, ни преступным, я почему-то не мог относиться без
ужаса и бессильной, брезгливой ненависти.
После лечения выглядел мой знакомый раздерганной развалиной. Денег на продолжение жизни ему
вполне хватало, потому что отец его, бывший начальник Воркутинских лагерей, полностью был парализован, безвыходно находился в кровати и смотрел сквозь
пальцы, как сын распоряжается генеральской пенсией и
различными предпраздничными пайками.
Распоряжался же он всеми этими заслуженными в
многолетней борьбе с народом дарами весьма предприимчиво. Деньги без смущения давал в рост, но под
вполне благородный процент, под залог брал только
партбилеты, ордена Ленина, Победы, золотые геройские звезды и всю антисоветскую литературу. Брал ее
исключительно для того, чтобы сжечь, если она вовремя не выкупится диссидентом. Брал и антиквариат.
К антиквариату знакомый мой пристрастился в ту
пору, когда всесильный его папашка безбожно драл
67
взятки с родственников именитых заключенных за
посылки с различной, жизненно важной на Севере «бациллой», с лекарствами, витаминами и чесноком.
Поражали меня всегда странный рабочий девиз «закладывающего - не закладывают», замечательная
практическая сметка моего знакомого при многочисленных ростовщических операциях и обострившееся в
нем после лечения знание советской жизни. Например,
под заклад партбилета он никогда не давал больше
трешки на недельный срок. Однако мог дать и пятерку,
но только в том случае, если закладывавший как-то
доказывал, что на такое-то число в министерстве назначено закрытое партсобрание, или предъявлял повестку
с вызовом в райком партии на разбор персонального
дела.
Кандидатские и докторские дипломы, удостоверения заслуженных мастеров спорта СССР, значки лауреатов государственных премий, именное оружие времен гражданской войны и порнографию, ради поправки
украденную юными алкашами у выездных родителей,
знакомый мой и в грош не ставил, поскольку вся эта
ненужная в сущности дрянь подолгу не выкупалась
некоторыми опустившимися обывателями.
Кстати, самую большую сумму из когда-либо
выданных - одиннадцать рубчиков - получила однажды
за усыпанный диамантами орден Победы запойная в
тихую тряпочку домработница отставного одного маршала, тетя Нюся. Это была всеобщая любимица деклассированных жильцов нашего многоэтажного «номенклатурного» дома на Фрунзенской набережной. Пила
она зверски еще со времен войны. Но однажды в доме
хворавшего маршала наложено было жестокое табу на
все спиртное. Для пущей охраны табу родственники
маршала выдрессировали в питомнике КГБ злющего и
нервного эрдельтерьера. Учуяв чекушку в маршальской
заначке или в закутке тети Нюси, он просто выходил из
себя, мог укусить за что попало даже непьющих членов
68
семьи и рыскал по всей квартире, словно безумный
участковый, с заливчатым воем, пока не находил
заначку и ее при нем не выливали до последней капли в
сортир.
Так что тетя Нюся, затравленная Алкашом - так
звали умное животное - и жившая как при коммунизме,
то есть на полном обеспечении, но без выдачи на руки
денег, вынуждена была закладывать перед запоями и
после них особо ценные маршальские регалии моему
знакомому. Она и ночевала в запойные дни у него на
квартире. О появлении ее в доме маршала не могло
быть и речи до полного отрезвления, похода в парную и
дезодорирования всего организма от сивушных миазмов
народными средствами. Алкаш натаскан был так, что
при заходе любого человека в квартиру, включая маршала, вскидывал передние ноги на плечи и сдержанно
по-началу рычал: «Дыхни, сволочь!» Если от человека
этого чем-нибудь разило - Алкаш, не будучи вовремя
уведенным на балкон, отходил от разившего, затем с
разбега вновь бросался ему на грудь, толкал, валил на
пол и, брызгая в лицо густой, с виду пивной пеной,
бешено вылаивал что-то непримиримо антиалкоголическое. «Переключить бы этого зверя на борьбу с брежневской коррупцией, - любил первое время говаривать
маршал, начальственно наслаждаясь конфузом какогонибудь непросыхавшего гостя или тети Нюси, - давно
бы уж имели ракетно-ядерное превосходство над
США».
Но в конце концов от Алкаша в маршальском доме
совсем не стало жизни, а уморить пса, как не раз предлагал дружок хозяина, первый зампредгоскомитета по
охране окружающей среды, было невозможно: маршал
враз запил бы с тетей Нюсей, и его хватила бы последняя, обещанная «убийцами в белых халатах» кондрашка. «Вот пройдет сорокалетие со дня Победы, - втолковывали маршалу в отделе пропаганды ЦК КПСС, - и
пей тогда сколько в тебя влезет. А на торжествах ты нам
69
нужен. Ты у нас все еще живой символ войны и победы.
Молодежь ведь наша собирается не воевать, а котелки в
окопах выменивать у американа на джинсы и наркотики... Уважь...»
Все эти подробности я рассказываю не ради свойственной авторам прозаических произведений болтливости, но для того, чтобы обрисовать нашу историйку со
всевозможных сторон, тем более талантливая, натасканная собака играет в ней не последнюю роль.
Однажды, после того, как в День вооруженных сил
все многочисленные гости вынуждены были пить заместо коньяка болгарский виноградный сок и шведское
какао из «Березки», терпение маршала лопнуло. Он
намерен был загладить свою вину перед старыми боевыми товарищами, чтобы пили они что хотят и сколько
хотят, а не вжимали бы головы в плечи, словно от пронзительного воя «Юнкерсов», от рычания сующего свой
нос в фужеры «поганого, курчавого господина на четырех лапах».
Тетя Нюся пристроила собаку к моему знакомому,
заплатив ему из маршальских денег целых десять рубчиков за беспокойство и уборку возможных экскрементов.
Выводить Алкаша на бульвар в первомайские дни было
совершенно немыслимо. Аллергия собаки к алкоголю
была такой мощной и стойкой, что ее просто начинало
пошатывать на улицах столицы во времена всенародных
празднеств. От массового сивушного перегара. Она не
имела даже сил поднимать правую заднюю ногу у пограничных столбов на своей территории, не то что свалить
наземь какого-нибудь невинного гуляку.
Разбитый параличом начальник Воркутинских
лагерей, увидев пса, попытался улыбнуться, но лицо
его, и без того передернутое сикись-накись после удара
5 марта 1953 года, так раскосорылило, что на Алкаша
это произвело замечательно веселое впечатление. А
главное - его успокоило и обрадовало отсутствие в квартире запахов спиртного. Парализованный генерал,
70
естественно, не употреблял, а знакомый мой предупрежден был врачами, что алкоголь в смешении с
транквиллизаторами бросает в многолетнюю кому.
Одним словом, все эти существа неожиданно привязались друг к другу. Мой знакомый - и до принудлечения
страшно одинокий человек - мог часами пороть Алкашу
разную чушь насчет тайного сговора правительства с
инакомыслящими, целью которого было постепенное
уничтожение Советской власти. А бывший гроза Воркутлага погружался в идиотическую дремоту, когда
Алкаш сонливо пристраивался у него под боком.
Мне-то кажется, пес до того поражен был непохожестью двух человеческих типов мужского пола на всех
остальных, встреченных им в жизни, что без памяти
влюбился в них обоих. Это, действительно, была натуральная влюбленность, захватывающая развитое
более-менее органическое существо до полной завороженности и сладостного обмирания зрения, слуха, а в
нашем случае и - нюха. Чувство осязания, замечу,
необыкновенно при этом раздражается, словно исполнительный служащий, почему-либо вынужденный
вдруг взять на себя функции нескольких неудержимо
загулявших коллег.
Влюбленное существо просто не может порою просуществовать и пяти минут без прикосновения к очаровавшему его объекту, потому что прикосновения эти
становятся единственной его связью с миром из-за пребывания в глуповатом обмершем состоянии прочих
чувств. Без нежных и, на первых порах, невинных прикосновений очарованное существо либо себя чует
какой-то тряпкой, выброшенной за ненадобностью из
среды обитания, либо начинает принимать весь мир за
крайне неудовлетворительную иллюзию.
Алкаш часами мог лежать под боком у неподвижного генерала МВД, с упоением глядя на его перекособоченную наружность и потыкивая изредка нервным,
сухим от повышения температуры во влюбленном теле
71
носом в неподвижную его щеку или в бесчувственное
плечо. Восприняв как-то там прикосновения пса, генерал выпучивал правый глаз, почти потерявший уже
человеческое выражение, в попытке выразить то ли
важную мысль, то ли ответное чувство. Из левого же,
полуприкрытого омертвевшим веком, глаза, из высохшего, словно водное устье в пустыне, уголка его начинали скудно слезиться слезинки. Тогда пес осторожно и
с сердечной болью слизывал их с чуть оживших морщин
окаменевшей щеки, повинуясь некой властной природной, но, вполне возможно, надмирной Силе, восполняющей беспредельно находчиво, хотя зачастую, на
наш взгляд, беспредельно неразборчиво, недостаток
тепла жизни в одном существе нежным и бурным переизбытком его в существе другом.
Несчастный паралитик сходил уже под себя, но пес,
не чуя едкой вонищи, все старался растормошить его,
все подтыкивал трогательно носом, все тихонько повизгивал, вызывая на разговор и пребывая, как бы то ни
было, в некотором недоумении насчет необычности
положения неподвижного человека.
Знакомый же мой наблюдал за всем этим торжеством всемирного любвеобилия с таким, как ему казалось, видом, с каким великий Ньютон посиживал,
бывало, на берегу океана Истины. То есть вид у него
был совершенно шизофренический - вид человека,
ошибочно, к своему несчастью, возомнившего себя
мыслителем-практиком марксистско-ленинского типа
и осененного наконец какой-то блистательной идеей,
близкой к основоположеньям резкого и решительного
характера.
Пес, когда ему слегка поднадоедало безответное
состояние генерала, спрыгивал на пол, усаживался
перед моим знакомым, оцепеневшим в мыслительном
трансе, и терпеливо, с глубоким любопытством наблюдал за лицом его, выразительно реагировавшим на все,
что происходило в искалеченном мозгу, - на перипетии
72
рассудительного порядка и сонмы никому неведомых
видений.
Лиц, подобных лицу моего знакомого, философа,
повторяю, по образованию, наблюдательный пес сроду
не встречал в доме маршала, потому что на физиономиях отставных, да и многих действующих доныне высших советских военачальников можно заметить всё:
отвращение к послесталинской мягкотелости, чисто
сексуальную страсть приказывания, патологическую
жажду уничтожения каких-нибудь вражеских войск,
муки боления за отечественное фигурное катание,
непреходящую служебную обиду, святую память о
штабной и окопной озверелости и многое другое, всегда
имеющее отношение к житейским заботам безработных профессионалов бойни, - но только не следы напряженной умственной деятельности.
Правда, не угасавший в глазках боевых сподвижников маршала угрюмый огонек вполне мог бы показаться
Алкашу приметою работы отвлеченной мысли, хотя
была это всего-навсего примета вечного желания
поддать, сдерживаемого вездесущим нюхом «поганого,
курчавого господина на четырех лапах».
Заметив осмысленное внимание пса, мой знакомый
счел возможным поделиться с ним основной, озарившей
мозг, философской идеей. С нею мы познакомимся чуть
позже.
Мне лично не понять, каким именно образом воспринимают способные животные отвлеченную человеческую мысль, тем более мысль человека помешавшегося, но Алкаш явно был поражен одной изящной логической фигурой, выложенной ему моим знакомым в порыве неудержимого вдохновения. Он запрыгал вокруг него, восторженно рыча и так лая, что в стену бешено забарабанил прикладом именного автомата генерал-полковник танковых войск Драгунский, который, кстати, и
назвал однажды, с похабной угодливостью, ненавистного ему пса «поганым, курчавым господином».
73
Отставной этот деятель являлся лидером всесоюзного антисионистского комитета советских евреев и
давно уже ненавидел свое происхождение, считая прекрасное это, как и любое иное происхождение, не
происхождением вовсе, в своем исключительном случае, но тяжкой, почетной и ответственной партийной
работой.
Побарабанив прикладом, генерал-полковник начал
орать через балкон: «Вы у меня насидитесь еще там где
следует... прекратить лай во время первомай... обнаглели сволочи... перрредавить всех...»
Моего знакомого все это взбесило. Он не выдержал хамства «солдафонской сволоты - этого говна-всебе, как выражался Кант», выскочил голышом на балкон и забазлал в ответ на генеральские оскорбления:
«ничтожество, чуждое коагнисцированию абстрактных
идей в сфере пластики... я харкаю со своего базиса на
все твои надстройки... говно собачье и собачачье...»
В общем, ответные вопли моего знакомого, сопровождаемые солидарным захлебывающимся воем Алкаша, были беспорядочными и крайне грубыми. На балконы повысыпали уже славно поддавшие жильцы
нашего «номенклатурного» дома. Показался даже Каганович, избегавший обычно демонстрации на публике
каких-либо затаенных политических чувств, но дававший иногда понять, что они у него всё же имеются. Из-за
плеча Кагановича выглядывали с коммунальным любопытством Маленков и Шепилов. Первого мая они
непременно визитировали к дружку по фракции и обсуждали за бутылочкой «хереса» перспективы международного рабочего движения. Эти трое намекнули всем
своим видом, что уж при них-то подобное разгильдяйство было бы немыслимо, и быстро удалились, так как
строго придерживались положения подписки о неучастии в публичных мероприятиях.
Скандал разгорался, потому что мой знакомый
запустил куском пайковой болгарской брынзы в гене-
74
рала Драгунского, успевшего уже скинуть с плеч голубую пижаму и надеть густоорденоносный китель. Генерал остервенело заорал - как-никак он был председателем антисионистского комитета: «Сионист!.. Тунеядец!.. Д иссид ентишко !.. Антисемит !.. »
Скандал утих, когда на балконе показался поддавший маршал. Его поддерживали под руки какие-то важные шишки, при виде которых отретировались с балконов даже замминистра финансов СССР, директор
рыбного объединения «Океан» и заведующая отделом
врожденных уродств В Н И И К Р А С О Т Ы ; старая большевичка Фофанова^
«А-алкашенька ты ма-ая», - увидев слишком умного своего пса, заорал маршал и начал вырываться из рук
дружков, как бы пытаясь устремиться по воздуху на
соседний этаж, чтобы принести жрецу трезвости извинения за вынужденное изгнание из родного дома.
Тут тетя Нюся пьяно запела: «...такой са-абаки не
видал я сроду-у». Алкаш, набравшись за каких-то десять
минут различных алкогольных миазмов, уже не лаял, не
выл, а бессильно и гневно икал. От спазм брюхо его так
и подводило под самые ребра. Хвост его походил при
этом не на бодренький, вздорный, словно отрастающий
от радостного виляния обрубок, а на вяловатый большой палец старой шерстяной варежки.
Мой знакомый, у которого, кроме всего прочего,
имелся острейший «синдром Кшесинской», начал, воспользовавшись моментом, декламировать какую-то
ленинскую галиматью о советской демократии как высшем типе подлинного народовластья. Выступление сопровождалось всемирно известной картавостью,
энергичными вскидываниями злобной, карающей
ручки и еще кое-какими фиглярничаньями, навек причисленными к нашим отечественным святыням.
Высыпавшей на балконы номенклатуре вмиг стало
до того скучно и стыдно, до того обострилось в ней вдруг
чувство раздвоенности, что вся она, словно по команде,
75
сделала два шага назад - с балконов в квартиры - для
немедленного возлияния и приведения себя к виду целостному и приятному .
Мой знакомый сразу сник, а пес скулил и взвизгивал, говоря хозяевам, что они - говно кошачье и плевать
он теперь хотел на них, потому что бесконечно очарован неподвижным человеком, кладущим под себя, а
перекособоченная его физиономия с окаменевшей
кожей, с кожей до того безжизненной, что на ней даже
борода прекратила регулярное отрастание, милее ему
всех ихних нетрезвых, блудливых, вечно жрущих чтото, вечно что-то вякающих, осклабляющихся бессмысленных рож... а за возможность сидеть, пусть даже на
голодное брюхо и с безумной жаждой опрыскать
любой, даже чужой, фонарь, сидеть и смотреть на другого человека, у которого в голове происходит странная, бросающая все тело в прелестные мурашки работа
- за возможность такую, плевать ему с этого этажа на
колбасные обрезки, антрекоты с кровью и берцовые
кости ланей, угробленных на охоте... пле-вать...
Тут Алкаш, то ли ради вызывающего протеста, то
ли повинуясь настырному зову нуждающегося естества,
а скорей всего из-за того и другого вместе - как это случается иногда и у людей, наделенных бессмертною
памятью о политическом поведении человека в здоровые древние времена, - решительно приблизился к
решетке балкона, задрал мелко дрожавшую от нетерпения лапу и прерывисто ссыканул вниз. Ссыканув, очарованно взглянул на человека, имевшего в голове невообразимое количество отвлеченных мыслей, а потому и
застывшего в этот момент от одной из них, с видом задумчивым, почти неземным, но вместе с тем ужасно решительным, с таким примерно, с каким повсеместно забронзовел, замраморел, зачугунел, загранитился и загипсовел любимый его учитель абстрактного мышления.
Вид этот произвел что-то чрезвычайно бурное в
организме пса. Он восторженно и громко произвел звук,
76
считающийся некоторыми вконец обесчеловеченными
технической цивилизацией и неорганической властью
обывателями крайне неприличным даже для беспородных собак и домашних кошек. Мой знакомый при звуке
этом вздрогнул всем телом, словно тихая лошадь от внезапного прикосновения, стряхнул с мозга наседавшую
слишком уж навязчиво премилую абстракцию, возвратился к действительности и философски сказал собаке:
«Поссать да не перднуть - что свадьба без гармошки».
Надо сказать, что был он большим любителем и
знатоком народной мудрости - пословиц, поговорок и
похабных прибауточек. Они периодически выметали из
его больного мозга весь тлетворный мусор умственных
отвлеченностей. А не будь в природе этих превосходных
уборщиков и вычистителей, то и не видать бы ему сроду
временных оздоровительных возвращений к приблизительно человеческому состоянию...
Так вот - пес до того осчастливлен был интеллектуальным отношением к нему, так сказать, на равных и
смыслом чудесной, на его взгляд, как, впрочем, на
взгляд любого нормального человека, жизненной мудрости, что приблизился задом к решетке балкона, присел и задумчиво сосредоточился перед началом благородного действия одного из самых восхитительных
устройств органической жизни на Земле. Правда,
робея, подобно космонавтам, ужасного отдаления от ее
поверхности, он со страхом и надеждою взглянул на
моего знакомого. Он весь дрожал, устремив к нему
взгляд, полный мольбы и жажды руководства собою.
Мой знакомый, с неподражаемо глубоким пониманием
дела, поджал губы и величественно кивнул головой.
Алкаш закрыл на миг глаза - спасительная эта гримаса
мгновенно роднит в известные моменты все живое,
находящееся на разных уровнях развития, - чтобы,
зажмурясь, отважиться на новый, неведомый ранее
опыт высотного отправления большой нужды. Зажмурившись, быстро и мощно отбомбился, как говорит
77
бывший командующий нашей стратегической авиацией
после того, как, прервав внезапно игру и передав
костяшки «козла» Кагановичу, возвращается из домового бомбоубежища, давно загаженного доминошными
пенсионерами.
Не могу не заметить тут, что разнузданное поведение бывшего командующего армадами бомбовозов и
прочих его партнеров по забиву «козла», хоть и возмущает многих жильцов нашего дома, хоть и внушает оно
им отвращение и гигиеническое беспокойство, но не
подвигает, однако, ни на открытые протесты, ни на тайные жалобы.
Наоборот, такое вот «насирательское» отношение
безусловно высокоосведомленных лиц именно к бомбоубежищу, сообщает обывателям, воротящим свои капризные носы от подземного смрада, весьма оптимистические надежды на то, что ядерного нападения С Ш А на
предолимпийскую столицу в ближайшее время, видимо,
не ожидается.
Но вернемся к собаке. Явно обладая умом аналитическим, а оттого и любопытным, Алкаш, отбомбившись, молниеносно повернулся вокруг себя на 180 градусов, чудом протиснул голову промеж балконных прутьев, разинул пасть и с волнением, природа которого для
меня непостижима, с прямо-таки космическим холодом
в сердце, устремился взглядом за своими желто-бурыми
«бомбешками», чтобы ни в коем случае не прозевать
момент их приземления. Мой знакомый тоже наблюдал
за их свободным падением со все глубже и глубже проникавшими в его душу тоскою и унынием - этими предвестниками беды внезапной и непоправимой.
Всего какое-то ничтожное количество времени
продолжалось падение злосчастных «бомбешек», но его
вполне хватило для всего, неотвратимо последовавшего
в дальнейшем.
В вечно философствующем мозгу моего знакомого
едва успела промелькнуть пронзительная, жалостная,
78
резко антидетерминистская мысль насчет «практической необходимости предварительного отсечения нежелательных следствий от некоторых удивительных причин»*, как на балкон второго этажа выскочил вдруг
форменный бугай - директор закрытого спецгастронома Гознак Иваныч. Он свесился через перила, чтобы
половчей изловить подкинутый супругой ненужный ей дуре - зонт, и вот тут-то собачьи «бомбешки» шмякнулись прямым попаданием, правда, задев слегка левое
ухо, на тройной его, бычиный загривок. Звук, раздавшийся при этом, был необыкновенно смачным, громким и объемным, какой бывает обычно при пощечине,
влепленной вам или вами в удачной акустической обстановке. Мелкие ошметки «бомбешек» отрикошетили в
стоявших позади Гознака Иваныча гостей и частично
полетели вниз, прямо на супругу пострадавшего, а
также на флаг нашей сверхдержавы, вывешенный по
случаю праздника над подъездом..
Мой знакомый, хоть и был он в совершеннейшем
ужасе и смятении всех чувств, хотел было благородно
отстранить пса от всего этого дела с тем, чтобы взять
на себя как на человека официально невменяемого собачью неумышленную вину. У него уж и версия вполне
приличная обмозговывалась в голове насчет «подлинно
свободного падения тел в условиях развитого социализма, находящегося в первой фазе коммунистической
формации»**.
Всё, разумеется, происходило гораздо быстрей, чем
я излагаю. Алкаш, от какого-то нам неведомого изумления, не оповестил, как обычно, весь мир восторженным
лаем: «Свершилось!» - но рвался понять происшедшее.
И если бы он был столь же узок в плечах, как борзая практически плоская собака, - то и шлепнулся бы навер* Из письма моего знакомого, пересланного с подкупленным
санитаром.
* * Из того же письма.
79
няка следом за своими «бомбешками» на чью-нибудь
невезучую голову.
Мой знакомый начал выдергивать пса с балкона, но
то ли к голове его, застрявшей промеж прутьев, прилила от этого самого изумления кровь, что иногда делает голову намного крупнее, а уши растопыреннее, то
ли он намеренно упирался каучуковыми подушечками
лап в бетонное покрытие - выдернуть его никак не удавалось. Чувствовалось, что всеобщее изумление, породившее на какое-то время мертвую тишину, вот-вот
разорвут первые звуки жуткого скандала. Мой знакомый схватил пса двумя руками за обрубок хвоста, но тот
вилял им так сильно и самозабвенно, что знакомого
моего просто начало мотать, словно тряпку, из стороны
в сторону. В этот миг, полностью соответствуя положению истории своей болезни о «периодически наступающих потерях чувства реальности», он завопил: «Па-аапа !.. » Ответа не было...
Гознак Иваныч - прошло всего-навсего несколько
секунд после прямого попадания - всё еще свесившись
вниз, тоже пребывал в некотором изумлении и даже
благодушно подумывал, что гость начал шутливо пошаливать, ватага дружков за спиною Гознака Иваныча
задыхалась уже от первого спазма беззвучного хохота.
Подумывал он: «Какая же бестия, лярва, понимаешь,
печеночным паштетом меня поцеловала?» Но приблизительно знакомый запах враз заставил его мотануть
бычиным загривком - сшибить к чертям какую-то
дрянь. Супруга Гознака Иваныча успела на этот раз
увернуться от попадания и до нее до первой дошел наконец смысл случившегося...
Вопля ее, бросившего в ужас всех его услышавших,
описать невозможно. Было ясно, что если бы на голову
ей внезапно свалился с балкона сам Гознак Иваныч, то
вопль был бы иным, более интеллигентным что ли, менее утробным и не таким допотопно-зверским. Вопль
этот мгновенно перемалывал на мелкие кусочки слова,
80
вылетавшие с ним одновременно из начальственной
глотки Ниины Орденовны. Названа она была так пораннесоветски в честь Н И И , в котором работал ее отец,
Орден Трофимович, за большую взятку и из карьеристских соображений переменивший себе имя в тридцатые
годы - годы великих перемен.
Перу моему не под силу описать сколько-нибудь
реалистически, а тем более поэтически, картину всеобщего дворового и домового скандала со всеми трагикомическими сценами, невообразимыми репликами и фантастической логикой поведения участников... Не под
силу...
Скажу только, что первым делом, задолго еще до
принятия очистительного душа и орошения загривка
бутылкой французского одеколона «Портос», Гознак
Иваныч начал отчаянно мудохать свою Ниину зонтиком, рыча при этом: « С ним ты не могла пойти?.. С ним
ты не могла пойти, сукоедина?»
В строго философском смысле, как впоследствии
считал мой знакомый, Гознак Иваныч был прав, потому
что зонтик, вернее желание Ниины Орденовны во что
бы то ни стало возвратить его с улицы прямо в квартиру,
могло сойти за первопричину случившегося. И, мудохая
супругу зонтиком, Гознак Иваныч, подобно многим
людям, из среды которых выходят историки, начисто
лишенные чувства трагического, спецы по советскому
праву, профессиональные демагоги ЦК КПСС, туповатые учителя, дубовые окол од очные и, не лишне будет
заметить, «просвещенно» философствующие юдофобы, а также безумцы вроде моего знакомого, ожесточенно думал о том, что было бы, если бы зонтика этого
проклятого не было?
Всё же его как-то уняли. Всех гостей вместе с супругой он сразу повыгонял, гоняясь за ними по квартире с
почетным серебряным топором, полученным из рук
Микояна за внедрение в торговлю прогрессивного метода пересортицы мяса, благодаря которому обыватель
81
ничего не терял в смысле веса, а правительство и мясники получали сверхприбыль.
Разогнав гостей - подлый их хохот Гознак Иваныч
поклялся не забыть вовек, - он собрал в фужер смердевшие еще на балконе вещественные доказательства,
подхватил почетный топор и направился было к лифту.
Спохватившись, вернулся, вылакал из горла полбутылки «Двина», сказал с бесконечным сарказмом: «Первое
мая, блядь», - и тогда только поднялся на лифте к квартире моего знакомого.
Намерение у Гознака Иваныча было простое и
твердое. В предвкушении справедливой мести он думал:
«Сначала разрубаю вдоль, потом - поперек... мы не в
царской России... у меня, понимаешь, Галина отоваривается прямо в кабинете... а субпродукты я этому
шизику вокруг шеи намотаю...»
Но мы тут не будем думать, подобно вышезаклейменным типам людей: что было бы, если бы Гознак
Иваныч завалился в квартиру моего знакомого пятью
минутами раньше?.. Кровь леденеет в жилах... Слава
Богу - этого не произошло.
В квартире уже шумели маршал, тетя Нюся и пара
маршальских дружков. Все они пытались высвободить
Алкаша. Тот начинал выть от боли и ужаса, когда его
дергали за ноги и пробовали сплющить хоть немного с
боков.
Маршал имел неосторожность заметить при этом,
что с решетками в нашей стране не всё еще обстоит благополучно, ни на мизиничный ноготок не углубляя
подтекста. Мой знакомый, однако, вмиг встрепенулся,
позабыв о причинах происшествия и набросился на маршала с воплем: «Вот где окопалось инакомыслие... вы
отрицаете наши достижения... как вам не стыдно было
сражаться за Родину?..»
Тетя Нюся успела шепнуть маршалу: «Не связывайся, Никита. У него первая группа», - и в ЭТОТ момент,
вышибив дверь плечом, в квартиру ворвался Гознак
82
Иваныч с почетным серебряным топором, занесенным
над головою.
Увидев маршала, хоть тот был всего лишь в наполовину парадной форме, то есть при всех орденах, медалях
и позументах, но в выцветших ситцевых шароварах,
яростно обиженный мясник слегка растерялся, изменил
направление и дал понять, что собирался попугать не
собаку, а «шизика».
Оба маршальских дружка, бывшие в штатском,
воспользовались его растерянностью и вытащили из
карманов трофейные еще «вальтеры», из которых они
любили палить в небеса во время различных праздничных салютов.
- Сдать холодное оружие! - немедленно приказал
один из дружков.
- К ноге! - скомандовал другой. - Я тебе, мерзавец,
покажу партизанщину.
- А вы, если б вам на голову сверху насрали, улыбались бы вы что ли, товарищи? - возопил обиженный.
- Если б да кабы, не нужны были б генеральные
штабы, - по-кутузовски отбрил его маршал, преградив
дорогу к вывшему Алкашу.
- Нам, господин, не дерьмо собачье некогда валилось на головы, а кое-что посерьезней. А вот - выжили и Родину спасли, - сурово сказал дружок маршала.
- И улыбались при этом, не пряча головы в кальсоны, как некоторые нынешние «величайшие полководцы», -осмелившись на глубоко антиправительственный
намек, добавил второй дружок маршала.
- Тебя что - контузило? - пошел в наступление
маршал. - Распустил вас тут комиссар. С серебряными
топорами разгуливаете?
- У меня, между прочим, Галина отоваривается, вякнул по тупости Гознак Иваныч, до которого, хоть и
был он грубой дубиной, дошли оппозиционные намеки
отставных сталинских военачальников.
83
- Блядь... блядь... блядь твоя Галина, - взорвался
маршал, - ей давно пора из жопы ноги повыдергать.
Бриллиантщица... покупает за валюту наших парней
призывного возраста... тыловая блядь... семеечка эта
вот-вот у нас доиграется...
Тетя Нюся во время этого разговора до того додергала бедную собаку за ноги, что у Алкаша сил больше не
было выть. Он только горестно поскуливал и задерживал иногда дыхание, чтобы только не воспринимать
ненавистного сивушного запашища.
Мой знакомый совершенно очумел вдруг от такого
количества инакомыслия в своей квартире, да и вообще
напор всего случившегося в тот праздничный день слишком уж был тяжел для его стебанутого как-никак мозга.
Окончательно поехав, он перестал дрожать от вполне
нормального страха, подошел к Гознаку Иванычу и
сказал:
- Нелепо инкриминировать животному того, чего
оно априори не могло совершить. Невозможно представить, не сдав позиций субъективному идеализму, опережения причины следствием. Как, позволительно спросить у господ эмпириокритицистов, собака могла собъектировать вниз экскременты, если задняя ее часть
находится не над землею? - Все присутствующие враз
бурно отдались процессу осмысления сказанного, уставившись псу под хвост, и свет понимания озарил их
угрюмые лица. - Нонсенс, - продолжал мой знакомый,
- торжествующий нонсенс!
- Кто же тогда гадит в доме? - сказал Гознак Иваныч.
- Эрго - ваш покорный слуга, - доверчиво воскликнул мой знакомый и рассмеялся со светскою непринужденностью.
- Больше некому, - сказал маршал, взглянув испытывающим взглядом на генерала-паралитика.
Казалось - ничто уже не могло удержать в тот миг
Гознака Иваныча от занесения почетного топора над
84
головою сумасшедшего человека, и он безусловно разрубил бы его до основания, а там бы тот сам, как шутят
у нас в народе, рассыпался, если б не молниеносный бросок Алкаша. То ли морда собачья осунулась постепенно
от нервотрепки и повсеместного скопления алкогольной вонищи, то ли вывернулся он случайно из натуральной головоломки, как выворачивается иногда из головоломки игрушечной скоба или колечко, но, почуяв
опасность, угрожавшую новому странному другу, высвободился он, бросился прямо под топор на грудь обезумевшего Гознака Иваныча и завалил его на пол. Огнедышащая пасть собаки и бешеный оскал ее клыков
подуспокоил покушавшегося, который вмиг сообразил,
что всё получилось к лучшему, хотя - это успело промелькнуть в мозгу - от любого худшего его вызволила
бы Галина, дочь Леонида Ильича, совместо с замгенпрокурора СССР по высшей мере Скончаевым.
После всего этого общий напряг как-то пошел на
убыль. Собаку оттащили от добавочно пострадавшего
Гознака Иваныча совместными усилиями. Алкаш не
мог уже успокоиться и кидался на всех поочередно,
поскольку навек был, так сказать, запрограммирован на
агрессивное отношение к выпившим людям.
Гознак Иваныч первым вырвался из квартиры,
пообещав всего этого так просто не оставить.За ним
вырвались остальные.
Не забудем, что в это самое время окрестный люд с
ярою спортивною злостью и с неслыханным азартом
поглощал спиртные запасы. Все чувствовали себя обманутыми. Разнесся слух о том, что правительство намеренно спровоцировало как пьющее, так и не пьющее
население на форсированную закупку коньяка, водки и
портвейнов с тем, чтобы бороться с инфляцией его же
руками.
Никто, разумеется, не заикался ни о каких открытых формах мести, хотя многие болельщики приняли в
те дни вполне самостоятельное мстительное решение
85
тайно болеть на Олимпийских играх за какую-нибудь
каплаговскую команду, делая, однако, вид, что болеют
за спортчесть своей Родины.
Первое мая сообщило, ко всему прочему, отчаянновынужденному, массовому запою разнузданный праздничный характер. Скандалы, возникшие по вине нервного пса, который по таким большим праздникам чувствовал себя совсем уж не в своей тарелке, нисколько не
сбавили темпов общего веселья, не уняли застольного
желания петь во все горло, снова пить и снова вкусно
закусывать.
Во многих квартирах возникали деловые разговорчики насчет возможного освобождения квартиры моего
знакомого, потому что Гознак Иваныч, а особенно
супруга его, Ниина Орденовна, громогласно объявили с
балкона, что знакомый мой «проведет остаток своих
дней на Канатчиковой, где он может ходить под себя
сколько ему влезет».
Острожелающие расширения жилплощади, в том
числе и Ниина Орденовна, расчетливо и не глупо
сообразили, что генерал-паралитика теперь-то уж
наверняка поместят в какой-нибудь дом для престарелых чекистов, откуда он никогда не выйдет. Вокруг
квартиры его начнется интриганская возня. К ней надо
соответственно подготовиться. Заручиться поддержкой
членов домового комитета, зазвав их срочно в гости и
настроив против враждебных группировок.
Слухи о готовящемся водворении моего знакомого
в психушку дошли до тех, кто закладывал у него разные
документы, ордена и антикварные ценности, а заодно и
до начинающих авантюристов, и вот как драматически
развивались последующие события.
Как только компашка маршала вместе с невезучим
Гознаком Иванычем покинули квартиру моего знакомого, Алкаш вновь вспрыгнул на кровать н. улегся рядышком с бессловесным генералом. Улегшись, принял
решение не возвращаться больше в дом маршала и не
86
иметь никаких дел с тетей Нюсей, вывихнувшей ему
слегка ноги при вызволении остального тела из случайного капкана.
Как уж там оформляются нейрофизиологически
собачьи решения и как окостеневают они в существе
животного, превращаясь в никем и ничем неразрушимые принципы поведения и, смею утверждать, мировоззрения, бихевиористам ни черта неизвестно. Но и без
бихевиористов ясно было по виду пса, что старый
хозяин брошен им навсегда.
Алкаш, скуля, облизывал неподвижную физиономию бывшего воркутинского владыки, но вдруг начинал угрожающе рычать, оскаливать клыки и старался
что-то такое сделать с кожею спины, чтобы встала на
ней дыбом жесткая и курчавая шерстища. Затем внезапно поджимал хвост и, тоскливо визжа, засовывал голову
под подушку.
Одним словом, круто изменившая судьбу свою
собака поразительно напоминала всеми нервными,
несдержанными жестами и вскрикиваниями милую женщину, только что, к своему удивлению, сбежавшую от
алкоголика-мужа к человеку положительному и в высшей степени кроткому, но преследуемую даже в мимолетной, хрупкой дремоте мужниными безумствами, а
потому и ищущую истерически защиты у нового, впавшего в полный столбняк от такой неожиданности, покровителя...
Пару раз Алкаш, просто выведенный из себя зрительными и слуховыми галлюцинациями, спрыгивал на
пол и, бешено отлаиваясь, пятился задом к балкону, как
бы намекая на то, что он скорее допятится вот так до
самой бездны и рухнет в нее, чем изменит бесповоротное решение.
Что происходило при этом с психикой и душевными
чувствами парализованного генерала, останется неизвестным. Но он что-то тихо мычал, а глаза его, и без
того выпученные, странно рвались из орбит в попытке
87
выразить то ли чувства, то ли мысли. А ведь того и другого должно было быть огромное количество в давно
остолбеневшем существе знаменитого сталинского
лагерначальника.
Я-то уверен, что собака правильно и тонко воспринимала все его умственные и душевные движения. Будь
на месте сына этого пригвожденного не стебанутый учитель марксизма-ленинизма, а вполне нормальный
какой-нибудь дурак, он непременно приметил бы слабые, почти неуловимые, но все же совершенно явные
признаки воскресения безжизненной, в известном смысле, человеческой натуры.
В ней, обретшей вдруг от порыва необъяснимой
собачьей любви некую целостность, могли вскипеть
зловредные яды чувств и мыслей поистине адских, принявших вид тупого, бессильного проклятия всему ненавистно живому. В приблизительно таком виде бывший
генерал и профигурировал почти всю свою жизнь до
удара. Но что, ежели под воздействием собачьей любви
и ласки в натуре человеческой произошло нечто до того
откровенное и всеочистительное, называемое в совсем
иных случаях самораскаянием, нечто до того восстанавливающее в помутненном рассудке и омертвелом сердце больного или страшного грешника Образ Жизни и
Образ Мира, что затрепетала в грешном больном бедная, изначально наивная Душа, как трепещет она в
окровавленном плоде людской любви, вышедшем только что на свет Божий из разверстого чрева матери?
Что тогда?..
Мой знакомый был в стороне от всего происходившего с его родителем и с собакой. Он выводил на оборотной стороне куска обоев явившуюся ему наконец-то
гениальную мысль. Выводил тряпочкой, намотанной на
огрызок карандаша, окуная тряпочку эту в пузырек с
чернилами, и ничего, естественно, вокруг не замечал.
Из глаз его текли счастливые слезы, из носу - от ненормального перевозбуждения - сопли, он кусал губы, и с
88
них срывались бессмысленные слова - случайные
ошметки философских знаний. Изредка * застывал
недвижимо, как бы отстраняясь от мощи нестерпимого,
упоительного глубокомыслия.
В мозгу его не было также представлений ни о времени дня, ни о ситуации в доме, ни о тревогах опустившихся людей, заложивших у него всевозможные вещи и
документы. Он рвался душой, как говорится, и телом
посоответствовать тому, что открылось ему в эту звездную минуту.
Запечатлев мысль, рассмеялся выбивающим слезу
из ока смехом, в котором только опытный наблюдатель
сейчас же заметил бы жалобное дребезжание болезненной театральности. Театральность эта, сжимающая
сердце ваше внезапной болью, словно чужая открытая
рана или горе постороннего человека, невольно производит страшное подозрение. И вы думаете: а что же это
за режиссерище поганый проник то ли в разум, то ли в
душу помешавшегося и все репетирует, сволочь, репетирует черт знает что и потирает ручки, довольный развитием отвратительного спектакля?
Никому, конечно, не додуматься: Ч Т О именно
представляет из себя режиссерище, но ужаснувшая вас
театрализованность любого маниакального разговорчика стебанутого человека - а сколько их, этих несчастных, в пределах нашего мира! - театрализованность
любого его, особенно величественного, жеста, не
говоря уж о смехе, резко контрастирующем с выражением жуткого страха и азартного любопытства, застывшего в глубине глаз - образ детишек, чумеющих от
фильма ужаса, - все это повергает вас в нерасхлсбываемую кашу неотвязчивых, печальных мыслей о беззащитности нашей психики и легкости, с которой внушаются ей, черт знает опять же кем, всякие безумные
представления. И вы, повторив про себя откровенный
вопль поэта, чуявшего при всем своем душевном и умственном здоровьи непосредственную близость адских
89
бездн безумия: «Не дай мне Бог сойти с ума!» - все же не
избавитесь уже вовек от беспокойства, сводящего спину
внезапной дрожью общей гадливости, что и вас порою
К Т О - Т О затягивает в поганую самодеятельность, где
под гипнотическую суфлежку во-вот понесете вы несуразную чушь, черт знает что вытворите и дребезжаще
при этом захохочете...
Кстати, правительство наше потому и подвергает
сотни людей принудительному «излечению» от того,
что ему мерещится безумным в образе поведения и
умствования обывателя, что оно достаточно маниакально представило себя Богом по отношению ко всем
нам и, что еще печальнее, по отношению к самому себе.
Укрепившись же за полвека с лишним в этом бесчеловечном представлении, оно делает всё, что взбредет в
его очумевшую голову. То есть сводит массы людей с
ума, дает им сойти с ума и считает массы самоубийственно мыслящих безумцев послушными гражданскими толпами. Нормальным же людям, вставшим либо
на защиту своего личного достоинства, либо вслух удивившимся очевидным безумствам социальной, культурной и внешнеполитической жизни страны и лживым
выкрутасам поведения правительства, правительство не
дает, по преступному его убеждению, сойти с ума и
насильно уволакивает их в психушки, где и залечивает
частенько до необратимой стебанутости...
Безусловно, мой знакомый был одним из тех, кому
правительство дало сойти с ума еще в юности, но безусловно и то, что «излечивать» в психушке следовало
поначалу не его, а правительство, поскольку весьма
странно пытаться избавить человека от кашля, напяливая на кашляющую физиономию звуконепроницаемый
намордник, но оставляя при этом в покое причинных,
поразивших гортань микробов...
Он долго еще любовался пришедшим на ум философским открытием и абсолютно был уверен как в теоретической, так и в практической его универсальности.
90
Полюбовавшись, свернул крупно исписанный свиток обоев в трубочку. Праздничность взволнованного
состояния сама собой подвигла моего знакомого к
мысли насчет прибарахлиться. За будничной своей
одеждой он никогда не следил, вернее забывал о ней,
хотя непонятно почему брюки его, рубашки, галстуки и
купленный некогда в «Березке» плащишко, давно позабывшие о стирке, глажке и химчистке, выглядели
всегда довольно свежими. Только тихонький какой-то,
стойкий и ни с чем несравнимый запашок - запашок
вещей, вынужденно пребывающих в невозможно унизительном для них качестве и издевательском долголетии,
- говорил вам о беде, о запущенной болезни существования безумца.
В акции, на которую он решился, нисколько ее
предварительно не обмозговывая, всё должно было
быть прекрасным - и глаза, и одежда, и мысли. Глаза
уже восторженно сияли и даже слезились сентиментально от излишнего восторга. Мысль, запечатленная
на обойном свитке, была... была... была... «Катаклизм
в истории философии
эпоха... вершина... рассвет
советского картезианства, эрго - народовластия...»
Выкрикивая это с вызовом, он распахнул на глазах
безмолвного родителя дубовый шкаф. Там много уже
лет висела генеральская одежонка, порядком изъеденная вольною молью. Напялил первым делом на голову
фуражку. Не заметил того, что целыми остались от
генеральской фуражки лишь золотые позументы на
черноблестящем козырьке и не съедобный для моли
околыш. Но размер головы у моего знакомого был намного больше и только поэтому фуражка не сползла
ему с макушки на шею.
Глазами своими, и без того выпученными, паралитик как бы пытался одернуть безумца-сына. Он что-то
мычал. Алкаш, остро желая перевести мычание на
собачий, выразительно полаивал. Мой знакомый не
обращал на них внимания и уже натягивал на себя брюки
91
с лампасами. Затем надел перед зеркалом парадный
китель с многочисленными орденами. Обычно ордена
держатся на кителе, но на этот раз китель держался на
орденах, потому что материал его до того обветшал от
спертого многолетнего хранения и полков насекомых,
осаждавших его все это время, что был немногим тяжелее воздуха и просто прилип к голому телу, чтобы не
пасть в окончательный прах. Генеральские брюки были
примерно в таком же тленном состоянии, и ноги моего
знакомого казались кривоватыми стволами какого-то
экзотического, инопланетного растения, источенного
сплошь инопланетными же паразитами. Не забыл мой
знакомый прицепить на себя и ремень с кортиком, которые выглядели как новые и блистали золотым материалом, явно гордясь, что моли он не по зубам. Со штиблетами тоже ничего особенного не произошло после того,
как генерал-начальник Воркутлага брякнулся во всем
своем парадном облачении в театре, услышав достоверное известие о смерти начальника всего Соцлага. Брякнулся и больше никогда уже не принимал вертикального
положения. Штиблеты имеют такую зловредную особенность - стаптываться, жухнуть и трескаться намного
раньше остальных частей хозяйского туалета, пока
хозяин сравнительно здоров и вообще жив, но переживать на многие годы все эти кителя, брюки, носки и
кальсоны после смерти хозяина или прекращения его
передвижений в пространстве.
Именно из-за такой вызывающей зловредности
штиблетов, которые увидел генерал в наклонном зеркале, его чуть не прошибла последняя кондрашка.
Необычная активность чудесного, неподвижного существа так взволновала пса, что он начал стаскивать с него
зловонное одеяло.
Однако он никак не мог помочь генералу ни приподняться, ни произнести какую-нибудь команду, один
лишь звук которой мгновенно парализовывал волю и
достоинство подчиненных в иные, служебные времена.
92
От невозможности предупредить дальнейшие действия безумного сына, а заодно и плюнуть в ухмыляющуюся рожу штиблета левого и в сияющую перед выходом харю штиблета правого, на губах генерала запузырил ась пена. Оба глаза просто выходили из себя в немом
отчаянном вопрошеньи.
До моего знакомого, успевшего уже уложить в рюкзак кое-какое альпинистское снаряжение, дошло наконец беспокойство родителя.
- Следую на демонстрацию, - сказал он. - Несу
Декарта, поставленного с головы на ноги впервые в
истории. Транс-па-рант. И ходи тут не под себя, а в себе,
как говорил путаник Кант.
Затем он привязал к ошейнику Алкаша ремешок от
своих брюк. Пес, почуяв близость прогулки, спрыгнул с
кровати, но пролаял любимому истукану, что скоро возвратится и вновь примется его тормошить.
Мой знакомый последний раз требовательно
проинспектировал в зеркале свою внешность. Наверняка он остался собою доволен. Благодаря навек покоробленному чувству реальности какое-либо явление,
даже явление самих себя, видится безумцам не в лучшем
и не в худшем виде, а поистине в другом, ни с чем не
сообразном свете.
Даже паралитик содрогнулся, следя глазами за
величественным фиглярничаньем маньяка перед зеркалом... Фуражку он надел немного набекрень, вызвав на
миг этим ужасающе жалким кокетливым жестом в памяти несчастного отца образ жены его, наводящей на
себя марафет перед походом в Дом культуры Воркутлага... Привел в порядок орденский баральефчик на груди... не положено налезать «красному знамени» на «Ленина», а медали «за оборону Москвы» на «знак почета». .. не положено... «Кутузов» же второй степени тоже
торчит вверх тормашками, наподобие Декарта до моего
вмешательства...
93
Орден «Отечественной войны» мой знакомый снял
с груди вместе с истлевшим куском кителя, чтобы не
потерять в хождениях по городу, после чего взял под
мышку исписанный свиток, сдернул собаку с кровати,
поправил рюкзак за спиною и вышел из дома.
Генерал же спасительно забылся в очередной раз в
воспоминании о давних днях и событиях...
Генералов и даже маршалов в нашем доме проживало множество. Их привыкли видеть и в парадной форме, и в штатском, и в полосатых пижамах. Может быть,
поэтому на моего знакомого никто тогда не обратил
внимания. Кроме того, день был праздничный, обыватель так или иначе окосел и приглядываться, как во времена пристально-раздражительной трезвости, к мельтешащим повсюду соседям не желал.
Если бы в такой вот день вам вздумалось возопить с
балкона или из окна о неотложной помощи, о том, что
дубасит вас палкой твердокопченой колбасы товарищ
по застолью - дело было однажды с замгенпрокурором
СССР Скончаевым; что загибается ваша мама от сердечного приступа; что взорвалась газовая духовка; что
прорвало канализацию - архитекторы вредительски не
учли резкого увеличения нагрузки в трубах, особенно в
дни первомая; если бы на ваших глазах погрузили в грузовик все имущество дипломата, бывшего с семьей на
чужбине, и даже изнасиловали пьяную народную артистку РСФСР - никто не обратил бы внимания на ваши
вопли, а сами вы впоследствии удивлялись бы, что «ничего такого в смысле изнасилования не приметили».
Только такой вот потерей в праздничный день всякой наблюдательности и вообще бдительности жизни
можно объяснить то, что мой знакомый, выглядевший,
согласитесь, весьма необычно в полуизглоданной
молью генеральской форме, при собаке, с рюкзаком за
спиною, с торчащим из фуражки затылком и почти при
всех орденах, не привлек к себе трезвого внимания обывателя.
94
Правда, первомайский день клонился уже к закату.
В сумерках подвыпивший прохожий как-то инстинктивно переносит центр своего внимания извне во внутрь,
шарахаясь от надоевших демонов действительности, и
как бы отключается от нее на непродолжительное время, а многое необычное относит тогда не к ней, но к
каверзам расшалившегося воображения.
Так или иначе, но знакомый мой все же прошагал
по всей Фрунзенской набережной с частыми - из-за
мочеиспусканий Алкаша - остановками и вынужденными кружениями вокруг облюбованных фонарей;
миновал Волхонку, Манеж, Охотный ряд - не забудем,
какое там в такие сумерки количество гуляющего обывателя, в том числе и отставных, неряшливо одетых
офицеров в фуражках и без фуражек, - покрутился,
опять же из-за Алкаша, в гомосексуальном скверике
перед Большим театром; всплакнул, вглядевшись в громадные физии Маркса-Энгельса-Ленина, заляпавшие
чудесную колоннаду белокаменного красавца; потом
постоял задумчиво у памятника драматургу Островскому, шепнул ему: « Н е было ни гроша, да вдруг алтын», дернул за ремень Алкаша так, что тот присел на мостовую от удивления, и решительно направился к своей
цели - Лубянской площади.
Окончание в следующем номере
95
Дмитрий Б о б ы ш e в
ЖИЗНЬ УРБАНСКАЯ
1
Приезжай! Здесь, представляешь: небо,
где шаров и баллонов - что облаков, напавлинено к Пасхе. Да и - треба
потрепаться о жизни, где я таков.
О незванской. Не потому, что «не звали».
(Звало всё: даже сам запрет,
и сезамы, и сальвадоры дали...)
Но потому, что Званки-то нет.
А есть - иное. И надо: из (маленькая, как прививка, смерть),
и - по аглицки... А ты не боись.
Живым, и - на Тот Свет!
И: за-; и в-, словно глаз под веко, на прогулку гулкую за кордон.
Америка - это библиотека.
Два берега. И - мой дом.
Где мимолётом гоняют кроссы
полуголые ангелы, и: гули-гули
о том, как фиалки да крокусы
листики порасстегнули.
Посреди кукурузного океана,
в середине Мира, где пуп, графство Шампанское (да, так!); Урбана;
и, - сердцем ткнутое: тут.
Тут. Потому что досюда - дойдено.
И - в тутошнее вбычилась ось.
А если Воля - не там, где Родина, так даже бабы, и то: не нашлось...
Да простят меня любо-люды и милы,
я ведь верил вам: ваво- и юле-веры,
и вы были со мною милы (в июле).
Но встречной, увы, я не увидел веры...
Вот «про это» я тебе и толкую:
- Женя, найдёшь крутопопую
пуэрториканскую эдакую, такую, вдову Протопопову...
И - в Минехаху, а то - в Кикапу,
в Пивуоки, в Чатанугу с Чучею,
на чувачную - ту, что по броду - тропу:
по раста-барам тебя попотчую...
А в полночь - банальней, чем Травиата, у поэта (за это!) попросят автограф
только на чек... Да, в тридевятом:
кто с шампанским, тот граф!
Но. Если Москва бьёт с носка
(для тебя это отнюдь не эврика),
не расслабляйся и здесь пока,
ибо - мордой об стол - Америка.
2
Осеняемый кленом и ясенем,
он стоит, неболыненький, да мой,
что моим рас-шампанским сиятельством
называется: «дома», «домой»...
Дом... Не даден двубортнейшим дядею,
а: недвижимо-собственный, свой.
Он и в Званку тебе, и в Аркадию
обращен и сюдой, и тудом.
Да, и труд, а и жоржики-денежки,
и должки, да какие (ништяк!),
без которых не дёрнешься-денешься...
Я - так точно. И тост натощак
так и просится по-Северянину :
в луны - выдави солнечный джус!
Веком заживо посеребряемый,
ничего, - моложавлюсь, гожусь.
Да и сколько бы лет ни урезано:
только с тысячью - вместе на слом!..
Жизнь такая интекуресная, люб любой: или день, или дом.
Урожаями грузно-беременна,
с полу-мельком японских тойот,
здесь кругом кукурузная прерия:
- То ль не любо, товарищ койот?..
Иллинойщина - вот она, вотчина,
край початочный, как при Хруще...
Наша с Лялей: Урбано-городчина,
рай шалашный - и так! - вообще.
В смысле: в этом смесительном таборе
всё овамо и тамо, - путём...
И кибитка моя - комфортабельна.
Средний Запад. И я тут при том.
В купах гинкго и вкупе с секвойями
до чего же мне нравится свист
кардинала за мягкими хвоями:
преподобен, а как голосист!
Попахав это поле страничное,
хорошо: деньги вкладывать в рост;
стричь лужайку, где смотрит придирчиво,
как в мундире инспекторском, дрозд.
И зверью тут-лафа, жированьице;
всякой твари - по паре, всем - дом.
(Братец кролик, а прав добивается:
забастовками, что ли? Судом?..)
Хорошо: колесить, куда хочется,
словно геммы, глядеть города
(кроме бывшего хмурого Отчества)...
Погулял, и - до дому. Сюда.
3
А если Вену, Рим, Берлин или Париж
ты сходу про: фу-фу в воздушном перемахе,
то это место - здесь, где оду ты родишь, американский супермаркет.
Что да, то да: дают... Дрозда, и вообще!
Вот это - торжище, до горизонта - снеди:
Хеопсы разных блюд, Кавказы овощей
под блюз, и в мыслях об обеде.
Обрызган пырсью льда, курчавится летук;
пучками рдятся бело-пыпочки редиски;
темнозелёно-жгуч, и злющ, и связан: лук...
Не оду - ты, а сам: родился...
99
В мороз, а й в жару всегда прохладнопуз,
то - оклубничен, то - в картечинах черники,
с пупами-дынями здесь бабится арбуз.
Ему и козыри— не пики.
Не вини-козыри, но кстати о вине...
Всё серебро в Шабли, а золотишко - в Рейне:
калифорнийская лоза, она вполне...
Сама ползет в стихотворенье.
Как с нею хороши: креветок нежный хрящ
и жирных устриц слизь, что спрыснута лимоном;
с кедровым ядрышком форель: поджар хрустящ,
а мякоть - с розовым изломом.
Там пальмовы сердца секутся на куски:
где спаржи пук - Шекспир, а Пруст - ростки фасоли ;
и Джойсом артишок: то иглит лепестки,
то с маринадом расфасован.
Вот лазает в воде чудовищный омар,
а, скинут с кипятка, зане прекрасен витязь,
что - красен, и в броне. Крушите, стар и мал,
с топленым маслом насладитесь!
Вон кружка: бок в росе и пена набекрень, отрадно-горек Пабст, и Огсбургер, и Пильзень.
Колбасный арсенал, ветчинный потетень!
Копченых дрынов полный список...
Но если угощать - тогда в 2 пальца стейк,
и - 5 минут на сторону - на гриле...
Прости мой англицизм, - я точно не из тех,
кто б волапюком говорили.
А просто слов таких «в забавном слоге» - нет.
По-русски ли сказать: «бифштекс» и «на мангале»?
100
И прыщет сок мясной, когда мы с Каберне,
а то - с Бургундским налегаем.
Жизнь в общем удалась. Плесни на дно коньяк,
давай расслабимся... Теперь стихи попросим
друг друга почитать. - Полцарства за коня,
за папиросу б! Да курить я - бросил.
4
Кто отхватил сии: и земли, и стада?
Аэропорт, отель, театр - кто заграбастал?
Кому принадлежат сады: туда-сюда?..
Ты прав: маркизу Карабасу.
Ему: и даже тот за дальним полем лес...
Его - издательства, и зданья, и газета;
его и ловкий кот, что в сапоги залез:
маркиза Университета!
И даже я, его с проплешиной вассал,
взял греческое «Пси» и жестом «Тэту» кинул,
Орфеем эдаким, и оду возбряцал,
урбанистическим акыном...
Что вижу, то пою: зрю - Университет, луг - и студентами вдруг запестревший кампус.
Кто - с голубым пером, кто в тоге, кто и нет:
афро-корее-инде-канцы...
Чему учен, учу: с 12-ю моих
я под пятнистым и развесистым платаном
витийствую вовсю. И вместе русский стих
мы расплетаем-заплетаем.
101
Не чудо ль, что среди венеро-марсиан
«Соседа Котова» сужу я по науке:
виршеслагателя, цензуры - где изъян?
в России бы не зрели буки.
И вот - 1 2 ! Бьёт раскатистый курант.
Ланч-переланч. По мне - обед книго-червячный.
Пустеют поприща... А я тому и рад,
что труд и ячневый, и вящий.
Библи-отеческий, иначе говоря.
Читаю здешние, и ваши альманашки,
где тужится поэт, лирически буря
бурят. Но хороши и наши...
Нет, хуже. Потому: рабы наоборот
(зачем уехали?) оттискивают в книжки
все фобии, что в них копились наперёд,
сперва нагревшись на костришке.
Им и Америка - страна зубных врачей,
а о родной дыре - лишь в терминах анальных...
Захлопни альманах. Заглохни, книгочей...
Осталось 2 строфы финальных.
О чем бы в них? Как льдом позваниваю? Иль
по фене аглицкой гуторю на приёмах?
Как под хмельком домой веду автомобиль?
Да тут и всяк - не промах.
А вот о чём: домой. Где спит лобастый карл
с настольной мудростью компьютерного рода,
с просторной ряшкой - электронный аксакал.
Нажмёшь куда-то, и - вот эта ода.
Урбана, Иллиной, 1986
102
Исаак Ш а п и р о
ВАСЫЛЕВА ГОРА
Черемош злой до белого кипения. Стиснутый
каменными берегами, он рвется вниз, бежит с гор, не в
силах остановиться. Струи без устали ворочают по дну
округлые булыги, и взвихренный песок шлифует их
бутовые бока. Лишь иногда течение замедляет бег, упирается в пороги, в крупные валуны, что до бровей вросли в русло. Вода покорно огибает лобастых гигантов и
уже за их спиной начинает ворчать, возмущаться преградой. Но когда ей удается, она перекатывает прозрачный литой поток через лысый череп валуна, вспенивается воздушными кудряшками и вновь набирает скорость, как пришпоренная.
То буйная, то присмирелая, река живет извечным
порядком. В начале весны, с первым пригревом видны
на обочах гор пятна проталин, дымится распаренная
земля. Затем скрипят зажоры ледохода, шаркают на
поворотах, крошатся о дер>евянные сваи. Когда в верховье стаивают снега, река взбухает, разливается
вширь, и несколько дней утробно гудит мутный паводок, держа в тревоге подольные села. Случается, что
паводок срывает в низину плоты-дерабы, овец утащит,
порушит прибрежную гражду или плетень разволочит,
накидает мусор по огородам и - уймется, присмиреет.
Только мостки на протоках дыбом торчат. И снова в
проторенном ложе спешит низкая вода. Снова выходят
наружу гремящие зажоры и бестравые гравийные косы.
По времени года река меняет вид, лишь в одном
постоянна: денно и нощно вредит селу. Дугой прогнулась, бросает воду в левую сторону и остервенело рушит
берег. Там, на узкой полоске, примостилась дорога.
Единственная из урочища в прочий мир. И именно этот
горловой участок долбит Черемош.
103
Конечно, следовало бы передвинуть дорогу
подальше от бешеной круговерти, на безопасное расстояние, чтобы под колесами лежала надежная грунтовка, а не бревенчатые габионы. Но в считанных сантиметрах от проходящих машин, впритирку к бортам
высится, уходит в небо отвесная скала.
Зовут ее - гора Васыля.
Гладкая сплошная стена, как падающий шкаф,
нависла над рекой, и даже у самого беспечного шофера
деревенели желваки, когда проезжал под этой махиной.
Спешит Черемош в долину. Мчит мимо частокола
смеричек и зарослей дымчатой ожины, повитой вьюном, оставляет позади худощавых гуцулов в зеленых
капелюхах и хаты под сосновой дранкой, проносится
мимо напуганных отар, мимо Васылевой горы, - все
мимо, будто единственная цель - быстрей достичь устья.
Уже сбился голос, нет прежнего задора, белизна в бороде, а он торопится, Черемош. С разбега, головой
вперед, вливается в гирло, в другое русло, бездумно смешивает свои струи с чужой водой и растворяется в ней. И
это - конец. Нет Черемоша, пропал, сгинул. И тень от
облака, не ведая изменений, плывет уже в новой реке.
А горы по сторонам реки стоят недвижно и безучастно. Солнце оттеняет их застывшие морщины и
старческие складки. Иногда по каменной скуле кряжа
скользит набрякшая хмара, но кряж равнодушен к
любой суете. Миллионы лет отмахали над головой, выжгли, выморили тело, обсыпалась шерсть, только подножье еще зарастает волохом буро-зеленых лесов. И
росные полонины до краев налиты отрадной тишиной.
Лишь в грозу горы пробуждаются, подают голос, и
слышно за дальним - дально, как они возражают небу.
Всполохи огня озаряют развалы туч, и в ответ на молнии горные вершины перекидывают друг другу мокрые
грома.
Вершина Гаверла, вершина Туркул, Поп Иван,
Сивуля... старые, поседелые от века имена.
104
А Васылеву гору назвали недавно.
В сорок шестом, послевоенном году редко какой
гуцул засыпал к ночи с легким сердцем. Смутная пора
висела над крышами Волошины. Аресты случались
чаще, чем доброе слово. Беда качалась у ворот, и тревога грызла селян долгими вечерами, гадали: кого завтра возьмут? В чью дверь кулаком стучат?.. И ничья
сила, ни топор - бартка, ни ружье, ни молитва, ни б а н ковское подворье - не были защитой от тех, кто приходил забирать.
...Они заявлялись даже днем, врасплох и без промаха. Искали оружье, книги, листовки. Короткие сборы
кончались приказом:
- Пошли! Хватит! Гайда! - и уводили к машине, под
бабий вой да причитание. Считалось - за связь с бандеровцами.
Но Васыля кто-то предупредил - успел прихватить
кожух, кучму, и задними огородами, пригибаясь к стерне, бежал в лес. Васыль не чуял за собой провины, но
знал, что доверять надо только быстрым ногам, когда
приходят эти, в длинных шинелях.
Они не гнались. Понимали, что ему и впотьмах
каждая стежка сама под ноги ложится. Решили - придет
час, вернется... куда денется...
И верно: Васыль не ушел далеко.
В ясные дни с перевала Нимчич видно, как до конца
земли тянется Черногорская гряда. А за ней сквозь
дрожь марева под самым небом синеет следующий хребет, должно быть, уже/Венгрия. Прежде, бывало, деды
ходили в те края потайным плаем. Говорят, там, у мадьяр, легче переждать...
Но Васыль остался.
На склоне оврага, под искривленным ясенем,
Васыль нашел гавру - медвежье логово. Облезлого
хозяина убили года два тому, и обживать гавру было не
опасно. Васыль почистил новое жилье, окурил сосновым дымом, выстлал низ еловым лапником, сухой тра-
105
вой. А малинник, с поклеванной ягодой, что прикрывал
вход, растеребил пошире, для света.
Поначалу Васыль лесным кормом перебивался:
жевал смолу с коры, собирал горький дичок, последнюю голубику и орешки. Потом наловчился птиц подбивать, перепелов-поздышей, что в норах зимуют, даже
случалось - и куропаток, они задержались до осени, по
непонятной причине.
В кожаном кишене, как принято, всегда хранились
кресало и трут, но костер Васыль позволял себе только
в тяжелый туман, в полное безлунье, что руку протянешь - пальцев не видать.
Одиночество не томило. Утихла трепота, в лесной
чаще пришел покой и, неизвестно отчего, зародилась
вера, что судьба образумится, надо переждать, вернет
его к родному порогу, не погонит на Воркуту, на чужбине стратиться.
У Васыля на ремне висел отточенный складень, и,
когда унимался голод, Васыль, постелив кожух, подолгу
сидел на солнечном припеке и, чтоб занять руки, вырезал тупоносые ложки. Скупо грело солнце, но он
тешился податливым деревом и выписывал лезвием
замысловатую резьбу на коричневом черенке.
В дождь иногда отлеживался Васыль в заброшенной колыбе пастухов, хоть было там вовсе не надежно,
к ней вела раташ, приметная тропа, когда-то вытоптанная овцами. Не угадаешь, кого сегодня приведет...
Однако со временем Васыль осмелел, изредка
ночами стал подкрадываться к дому. Беззвучно стучал в
окно, чтоб дали поесть да отогреться. С собой уносил в
торбе припасенный харч, скрученные листья табака и
пляшку первача, заткнутого кукурузным кочаном.
От первого снега лес поредел, открылся насквозь и
притих. Кусты чернели, как нахохлившиеся вороны. По
утрам твердел наст, с хрустом лопался под ногой, и был
виден нетронутый снег, такой пухлый, будто может
согреть.
106
Теперь Васыль мечтал о тепле постоянно. Холодал,
но не решался палить костер: полная луна примерзла к
небу, осветляла каждый бугорок. От посеребренных
стволов стелились глубокие тени. Даже звезд расплодилось больше, чем положено. Чтоб не застыть, Васыль
топтался вокруг деревьев, прикладывался к пляшке,
курил в рукав, но не выдерживал, бессилый валился в
гавре, сморенный усталостью до смертного безразличия.
Иногда по утрам солнце не всходило, заря только
угадывалась за мутной поволокой. Ветер кружил, сметал снежную крупку, заглаживая выемки. В верхушках
деревьев неумолчно держался протяжный ровный гул.
В такие дни Васыль стерег костер и радовался обеду. От мерзлой буханки бережно отрезал ломоть и грел,
пока тот не покрывался ржавым цветом. Водил над
огнем шматок сала на заструганном дрючке да так, чтоб
жир не капнул зря. Он обзавелся уже чугунком и кружкой, в которой заваривал чай из калины или шиповника.
Костер урчал, гнулся под ветром и снова вспыхивал, раскидывая искры, точно довольный, что ветер
теребит его космы. Глаза Васыля подолгу смотрели на
пламя, пока веки не слипались, ублаженные теплом.
И снилось: пара коней тянут по дороге кирпичную
печь. Широкая печь, бока наетые, по-праздничному
синькой мазана. Открытый зольник пышет жаром.
Дым растет из каглы, летит сажа и пятнами дырявит
снежный покров. Один конь на ходу окунул морду в
кожаный бордюг и задумчиво глотает прокислое молоко. Когда он оставил мешок, с губы продолжала стекать долгая белая струйка. Конь потряс головой, сытно
фыркнул, разбрызгивая капли, и сказал:
- Добра гусленка!..
...С начала зимы Васыль изменился, оброс, почернел лицом. Шаг стал мягкий, как у зверья, и слух легкий,
107
до всякого звука. Чуть что шимкнет, заскрипит Васыль весь настороже. Собственных следов пугался.
Открытые поляны Васыль не пересекал, а обходил
стороной - так было безопасней и тратилось больше
времени, его и без того было в избытке. Несколько дней
Васыль кромсал ножом тонкие шипы, калечился,
устраивал лаз в колючей извири, в непроходимой чаще.
Здесь кусты переплелись сплошным, диким клубком и
берегли вернее любой защиты.
Но и тайник в извири успокоил ненадолго. То пень
в белой смушке, то сугроб, навеянный не к месту, то горбатая колода стали ему подозрительны и опасны. За
каждым поворотом тропки чудилась засада.
Ветер еще не выворачивал деревья корнями наружу, еще не пришел час, что камни лопаются от морозов,
зима только-только набирала силу, но Васылю уже становилось невмоготу. Постылая тоска присасывалась к
сердцу, и вопросы, что таились до поры под черепом,
начинали клевать по живому мясу. В такие скаженные
дни Васыль не находил себе притулу, нудился без меры.
Томительно и слепо тянуло домой, к людям. К тому же
заснеженный лес уже не кормил, а торба, как назло,
быстрее прежнего становилась порожней.
Однажды на опушке, прячась за кустами, Васыль
высматривал дорогу. Ждал вечера, чтоб подойти к дому
накатанной колеей, не оставлять следов на целине.
Изредка по дороге стучал цепями грузовик, швырял
назад снежные ошметки. Беззвучно плыли низкие сани,
груженные соломой. Возчик, откидываясь спиной,
натягивал поводья,, и лошадь, приседая, вздергивала
дышло, тормозила сколько могла. Вблизи Васыля чирикали пичуги, невидимые в глубине деревьев, устроили
заваруху. С ветвей обсыпалась сверкающая пыль, птахи
вспорхнули, и снова затихло вокруг.
Вдруг Васыль увидел: несколько темных фигур
перешли наискосок дорогу и исчезли за бугром. Потом
они появились вновь и медленно, друг за другом напра-
108
вились в сторону леса. Рядом с ними, должно быть на
привязи, проваливались в снегу две собаки. Люди
неуклюже шагали по чистой прогалине. Будто очнувшись от забытья, Васыль вскочил на ноги и бросился в
гору. Бежал прытко, напролом, откидывая провисшие
ветки, ныряя под вражеский сук. На рыхлом снегу ноги
отталкивались с трудом, и вскоре Васыль запыхался.
Теперь он стал выбирать путь поровнее, чтоб не вилять
меж стволов, не тратиться напрасно. Главное, ровно
дышать, выбраться из яра, вверх, так на камнях следов
не видно...
Покатый склон ощерился зубьями ельника. Васыль
уже одолевал подъем, когда услышал сухой треск, будто рвалось полотно, но не было времени вникать, что
это трещало. Кончилась хвойная завеса, снег лежал
полосами, обнимал подошвы стволов. Казалось,
деревья тоже устали взбираться. Лишь самые упрямые,
низкорослые да жилистые цеплялись корнями за выступы, вползали в расщелины, терпели стужу и безводье,
только жить вольно, не под топором.
Ветер стал резче, забивал дыханье. Снова раздался странный звук, теперь уже ясно похожий на выстрел. Не прячась, Васыль побежал по открытому
отлогу. Ноги грузли в осыпях, отчаянно толокли крошево щебня, стараясь нащупать твердь. Вереди над
головой подпирали небо каменные столбы. Там спасение! Там нет извери, зато есть потайный куток, в нору зароется, в любую щель-зашкалубину. Своя земля,
укроет!
До вершины осталось несколько усилий, самая
малость, когда Васыль услышал за спиной голоса собак.
Оглянулся: два серых комка выкатились из-под
деревьев и прыжками понеслись в его сторону. Васыль
ошалел от страха. Не заметив рядом облаза, он кинулся
на последний подъем, падал, кровянил руки, хватался за
чахлые ростки, карабкался вверх, ломая ногти о щербатые плиты.
109
На гребне горы свистел ветер, лохматил волосы.
Васыль не чувствовал, что давно потерял кучму. Огляделся по сторонам: куда теперь? Ноги не слушались,
скользили по камням. Сердце колотилось у самого горла. Вокруг ни души, никого, только небо, недоброе, как
псы... Загнали, катюги... Нож не спасет... Лай звенел
близко, надсадный, прерывистый...
Васыль стоял на краю обрыва. Ветер дул в спину.
Внизу - бело. Села не видно. Только Черемош, как черная лента на снегу. Васыль зажмурил глаза, громко
застонал сквозь зубы, а тело клонилось над глубиной,
над пропастью, пока не оторвалось от земли...
Один из псов в запале гона не удержался, прыгнул
за Васылем, на миг провис в воздухе и, перебирая лапами, рухнул в низину.
Васыля, вернее, то, что от него осталось - мешок
переломанных костей, - хоронили без священника. В
Тюдово тогда не было прихода, а Вижницкий поп, узнав
причину смерти, прикинулся больным.
Но проводили покойного как следует, много народу
пришло, не побоялись. Бабы выплакались вволю, за
всех пропавших и несчастных, за мертвых и живых. С
трудом оттащили мать от могилы, билась головой о
мерзлую землю:
- Васылю, сынку... очи мои... не треба мни свиту...
Васылю-ю...
Весной у холмика поставили каменный крест. На
нем было выбито, что смерть забрала Васыля в девятнадцать лет.
С тех пор привилось на селе - отсчет годов ведут от
его гибели. Свой календарь, свои святки. Так и считают:
что Дмитрика погнали в шахту на Донбасс, когда
Васыль кинулся...
...и Орыся родила сына на первый Покров, когда
Васыля убили...
110
. . . а Юрко хату поставил третьим летом, как Васыль
погиб...
И еще: кто проезжает у подножья горы, всегда
опасливо посматривает вверх. С отвеса, бывает, срываются на дорогу камни. Особенно - весной, когда тает.
Случались даже несчастья. Н о - только с чужаками. В
своих ни разу не попало.
Старики говорят: это за Васыля гора наказывает.
Алла
Кторова
«МЕЛКИЙ ЖЕМЧУГ»
«Мелкий жемчуг», новая книга Аллы Кторовой, разнопланова и многотемна. Это литературно-исторический коллаж, где описание жизни
пращуров и предков прошивается картинками
жизни современной Москвы, а воспоминания о
детстве и юности во время Второй Мировой
Войны идут параллельно с рассуждениями о
модерной литературе, взглядом автора на
нового человека эпохи НТР и т. д.
«Мелкий жемчуг» продается во всех магазинах русской книги США и Европы. В книге 303 стр.
с портретом автора и фотоиллюстрациями. Обложка выполнена Вагричем Бахчаняном. Заказы
на книгу принимаются во всех магазинах русской
книги Зарубежья, а также по адресу:
Victoria Sandor, 5838 Edson Lane,
Rockville, Md; 20852. U.SA
111
Бахыт К e н ж e e в
«ОДИН НЕ УСЛЫШИТ,
ДРУГОЙ НЕ ПОЙМЁТ...»
*
*
*
Не убнй - учили, - не спи, не лги.
Я который год раздаю долги,
Да мешает давний один должок:
Леденцовый город, сырой снежок.
Что еще в испарине тех времен?
Был студент речист, не весьма умен,
Наряжался рыжим на карнавал,
По подъездам барышень целовал.
Хорошо безусому по Руси
Милицейской ночью лететь в такси.
Тормознет - и лбом саданешь в стекло,
А очнешься - вдруг двадцать лет прошло.
Я тогда любил говорящих «нет»,
За капризный взгляд, ненаглядный свет,
Просыпалась жизнь, ноготком стуча,
Музыкальным ларчиком без ключа.
Я забыл, как звали моих подруг,
Дальнозорок сделался, близорук,
Да и ты ослепла почти, душа,
В поездах простуженных мельтеша.
112
Наклонюсь к стеклу, прислонюсь тесней.
Двадцать лет прошло, будто двадцать дней.
Деревянной лесенкой - мышь да ложь,
Поневоле слезное запоешь.
Голосит разлука, горчит звезда.
Я давно люблю говорящих «да»,
Все-то мнится - сердце сквозь даль и лед
Колокольным деревом прорастет.
А должок остался, на два глотка,
И записка мокрая коротка Засмоли в бутылку воды морской,
Той воды морской пополам с тоской,
Чтобы сны устроили свой парад,
Телефонный мучая аппарат,
Чтобы слаще выплеснуться виной Незабвенной, яблочной, наливной...
*
*
*
Дар, обнаженный город мой, сна и дождя глоток,
словно улитка свернутый, рожками на восток,
город с пустой котомкою, что ты ползешь за мной
вечером, мягко скомканным серою простыней?
Выпили, слезы вытерли - выучив свой урок,
спутник я стал сомнительный, житель больших дорог,
лещиком, черным плащиком, стынущим на углу камешек спрятать за щеку, в вену всадить иглу.
С пропуском одноразовым, с шаром земным в руках
щурюсь при свете газовом, лишь бы увидеть, как
город с зонтом поломанным, град ненадежных нот
над океанским омутом рыжим хвостом метет.
113
Плоскости голубые режут воронью тьму,
будет и ностальгия, только не по нему,
только бы знать, куда мне руки тянуть, горя
трещиной в белом камне раннего декабря...
•
*
*
Теплынь, лягушачья слякоть - а утром сулили снег.
Толкает меня под локоть невежливый человек,
И просит на опохмелку, и дела-то - медный грош,
И сам я монеткой мелкой качусь под осенний дождь.
Так странно бренчать на лире, кадавром лежать на льду
В придуманном лучшем мире, на тридцать седьмом году.
Кепчонка фальшивой кожи, ночной адресок в руке.
Дрожит человек прохожий в замызганном пиджачке.
О чем ты шумишь, приятель? Кончай наводить тоску.
Я тоже всю жизнь растратил, сшибая по пятачку,
И долго ловил звезду я, единственную свою,
Печалясь и негодуя у времени на краю.
А все умирать грешно нам - бездельникам, голытьбе,
Любителям-астрономам с паучьим гнездом в трубе.
На улице дождь, и мокрый, совсем невозможный снег
Смерзается коркой блеклой. Кончается трудный век.
Кончается век огромный, уходит - не удержать.
Ему в подворотне темной газетным клочком лежать,
Забыть свой язык и имя, виною страдать двойной,
С ребятами слободскими хоккей обсуждать в пивной.
И я говорю: чего там кривить онемевший рот.
За первым же поворотом крылатый охотник ждет.
114
И падает луч на площадь, и сердце летит за ним,
Узнав стреловидный росчерк под ордером розыскным.
И ляжет в полях пороша, и егерь выйдет на след.
Ему дорогое - дешево, дареному - счета нет.
И щеголь в ночной витрине, калека среди теней,
Стирает багровый иней с крахмальной груди своей.
Чей за окошком желтый глаз, один, горящий без
стыда?
Я бормочу ему: «сейчас», и тут же, тише, «никогда».
Когда бы два, а то - один. Такой противный господин.
Бандит в гороховом пальто. Катись, приятель.
Ни за что.
Откуда знаешь ты, что швах мои дела, что я привык
Копаться в выцветших словах - слепых, глухих,
полуживых?
Я столько раз давал зарок, от черных воронов-ворон
Отделавшись десятком строк, на давний выскочить
перрон А там по-прежнему зима, старуха с тяжким посошком,
Знай сыплет снегом задарма и не жалеет ни о ком,
Там без меня который год кассирша сдачи не дает,
И лунный свет на страшный суд в дубовом ящике несут Там время движется к концу и умирает без труда,
А мне и бархат не к лицу, какой я Гамлет, господа.
Одна печаль - дурной зрачок. Вот-вот затянет,
завлечет,
И бросит, весел и рогат, в свой костоломный агрегат -
115
И оттого-то в гиблый час, когда мутнеют зеркала,
Когда граверу метит в глаз гравировальная игла,
Вдруг понимаешь, что прошла. Без всякой злости,
просто так Глотком случайного тепла, да гомоном голодных
птах.
Иной искатель чаши с ядом
Давно метнулся и затих,
А я, смотритель поздним взглядом,
Оценщик далей золотых,
Пожалуй, только от испуга
Не верю бритве и ножу,
И ночь веселую в подругах
По старой памяти держу.
Поют часы, стучат колеса.
Разлука, лестница, привал.
Лиловый голубь это просо
Давно уже отгоревал.
Давно в истоме заоконной,
Внизу и справа, погляди,
Стоит прохожий незнакомый
С открытой раною в груди.
Давно голубка ворковала
И била крыльями в стекло.
Так нелегко, и небывало,
И даже, кажется, светло.
116
А стук часов все чаще, чаще,
И, может быть, в последний раз
Настоем осени горчащей
Господь отпаивает нас.
Бродят звезды по проселку
радужным огнем.
Сердце любит втихомолку
отражаться в нем.
Закатиться детскйм плачем,
и стучать едва,
чтобы к песенке незряч,ей
подобрать слова.
Кто-то в гнездах, кто-то в норах,
а у нас с тобой ежевичных листьев шорох,
водоросли, прибой.
Влажный ветер в латах грозных,
в водяной пыли,
заплутал в прибрежных соснах
на краю земли.
А волна идет на убыль,
отступает вдруг,
но опять стыдятся губы
складываться в звук.
Так и бродим наудачу,
и друг друга ждем,
где лицо в ладони прячет
город под дождем.
117
И глядит зрачком морозным
из-под тяжких век
бесприютный, несерьезный,
старый человек.
Он не лечит, и не учит,
снится налегке,
поворачивая ключик
в сломанном замке.
Незаметно гаснет свечка.
Спи, любимый мой.
Потеряется колечко
по пути домой.
Пусть во сне твоем, в хрустальном
оклике звезды
блещут зеркальцем гадальным
Чистые Пруды.
Ворованный ветер. Разомкнутый круг.
На нитке натянутой - первый паук.
Стрела улетела. Расслабился лук.
И вырвалась птица из рук.
А дома - разор, трепетание крыл,
Раскрытые двери, балкон без перил.
Пора повторяться, светиться, играть,
И плакать, и жизнь укорять.
Летит паучок сквозь предутренний дым,
Несытая чайка тягается с ним,
И с бережным ветром, томясь и спеша,
Ликует паучья душа.
Что бабочке - свечка, что нитке - игла,
Незваная осень темна и светла,
И в горле у города свежая мгла,
И два деревянных крыла.
...Под утро сердце совершенно
сойдет с ума, и самолет,
безвременный и неизменный,
от горизонта отплывет,
вскричит, пошарит по карманам,
и вдруг,' с пропеллером в руке,
над одиноким океаном
пойдет в последнее пике.
Где он? Он там. Где там? Далеко,
где строит ветер без труда
неразрушимые до срока
предгрозовые города,
то выше засвистит, то глуше,
а ниже - грустный пешеход,
пугая чаек, через лужи
с монеткой греческой бредет.
Все это будет - или было,
а конопляные поля
цветут, и чувствуется сила
в ленивом беге корабля,
и вниз - близка ли, далека ли держась за шарик надувной,
летит по страшной вертикали
воздухоплаватель иной -
не вдохновляйся, не завидуй,
не отводи остывший взгляд.
С такой свободой и обидой
леса прибрежные шумят,
и пешеход, беззлобный странник,
глотнув сырого ветерка,
дни, как песчинки, собирает,
и сторожит, и провожает
заплаканные облака.
О чем шумит? о чем бормочет,
когда по берегу прибой
волочит крылышко сорочье
и сердца слепок восковой?
Да так - стоит с тетрадкой школьной,
и видит собственным горбом:
чернеет парус треугольный
и умирать ему не больно
в тумане моря голубом.
Сквозь усталость, до смертного пота... Пробормочешь
такое во сне^
и проснешься. И выкрикнешь: кто там в темноте
прикасался ко мне?
Успокойся. У двери такие, брат, сугробы, что выхода
нет,
никого, и до самой России только звездный
рассеянный свет
долетает. И снова невидим. Беспокойство сплошное.
Ноя
не в обиде, совсем не в обиде, не в претензии даже,
друзья,
120
Было время для фокусов пылких, было - рвать
вольтижерскую сеть,
и глотать цирковые опилки, и в сияющий купол глядеть.
Было, было желание славы, гиацинта в петлице, красот
театральных, и страсти лукавой. Повезет, уверял,
пронесет.
Было всякое. Плавало слово в синем море, и плакало
зря,
пустячком, огоньком бестолковым за окошком
подвальным горя.
Снова мучает, дразнит - и сразу исчезает в метельном
дыму.
Помолись за него. Две-три фразы, или меньше,
неважно кому.
Пусть, ныряя по собственной дури, подо льдом
выпрямляется в рост
в неоплатной берлинской лазури, в дальнобойных
промоинах звезд.
*
*
*
Один не услышит, другой не поймет. Имбирь да корица,
рождественский снег
сулят обывателю добрый ночлег. Не сахар, подружка,
не сахар, не мед.
Дай Бог ускользнуть по безмолвному льду, два слова
сказать, и прибавить одно
единственное, замерев на ходу, чтоб боль отпустила. Не
все ли равно?
Спросонок, как провинциальный баптист, до самой
могилы не знающий, как
толкуется крик на иных языках, я снова пущусь
в бормотанье и свист,
121
и вздрогну. Неужто вокруг - на века - безлюдная
музыка черновика,
предпраздничный вечер, пустые труды в случайном
луче неурочной звезды?
Душа обветшала, и тот матерьял, который портной на
нее подбирал,
топорщится, морщится. Вылезший мех - одно
безобразие. Курам на смех
задумался глупый чиновник, шинель ощупывая.
Понемногу метель
скрывает дома, фонари. На ветру погасшая трубка
чадит, и горчит
табак, и похмелье в немилом пиру в висок полоумной
мигренью стучит.
И собственной кровью наполненный шприц, пройдя
через гарь городов и границ,
не лечит. Грабитель, гуляя во тьме, лепечет дурное,
себе на уме.
Чья речь заблудилась? Чья - пробует всласть горящей
стрелою взлететь и упасть?
Житуха, разлука, чердак да подвал. Осенняя твердь,
голубой керосин.
Кого ненавидел - того целовал, а дальше молчал, ни о
чем не просил.
Я парень простецкий, себе на уме, мне тесно и ветрено
стыть на холме,
и нёбо саднит. Задуваю свечу, во сне распеваю,
а в жизни молчу.
И чей это голос! Конечно, не мой. Горбатый старик
в папиросном дыму,
он тоже томился воздушной тюрьмой, но понял. А я
и умру - не пойму.
122
Век буду за сердце ладонью сухой хвататься спросонья,
и воду толочь
в ворованной ступке, случайной строкой пропарывая
американскую ночь.
Шей, мастер, глотая булавки. Я сам вгрызался, бывало,
в холщовые швы,
и ножницами припадал к небесам, подошвами пробуя
камни Москвы,
свободы страшился, чурался труда - а что я умел?
и умел ли когда?
Дай выйти на воздух. Трезвея, узнать в конце переулка,
над снежной горой
вполсилы горящую рыжую прядь рассвета. Ни первой
тебе, ни второй
попытки. Должно быть, друзья мои там - закройщик,
стекольщик, сапожник, босяк заждались. Постой, я им тоже подам свой
косноязычный, растерянный знак и город исчезнет в метели. И речь шинелью ворованной
свалится с плеч.
123
Феликс К а н д e л ь
СЛЕЗА В ДЫМУ
притча
с извлечениями из хроник
И
А Филя уже наколупал смолы с дерева, раскатал,
намял пальцами: встала посередке золотая корова с
пузатыми боками, молокогонная - с обвислым выменем, морду отворотила набок, рога торчком выставила.
- А чего у ней хвост кверху? - сказал Михалка.
- Кверху, - сказал Филя. - Гнуса много. Отмахивается.
И Михалка кивнул понимающе.
Гнуса, и верно, было много.
Гнус плодился безостановочно: лопатой не прогребешь.
Налетал к вечеру с болота, заедала, хрен плодливый: зудел в трубы, колол спицей, пил ихнюю кровь Ширшику в обиду, и даже Афоня Опухлый был неспособен со своим верным составом.
С его состава они только сытели.
А корова стояла посередке, пламенея боками, и
Михалка оглядывал ее с интересом, поминая прошлое.
Сидели они на горушке, на самом припеке, первыми
оттаивали с зимы, оттекали талыми водами, и назывались потому - Талица.
Туманы падали росою и облаком поднимались ходячим. Пахло по избам молоком и веником. Курицы под
амбарами яички скудахтывали. Рыбу ловили, коров держали, брагу варили, с горем не вязались.
Окончание. Начало см. в № 51.
124
Место называлось - Талица.
Жизнь называлась - Талица.
Еда была - Талица.
Радость - Талица.
Всё вокруг - Талица на Талице.
Да и друзья его - Буня, Шустик, Тучка с Мохнаткой
- талые к нему души: позови - заступятся.
Где теперь они? Где он? Где Талица?
Головешки горелые...
И Алёна уже подбиралась бочком к общей корове,
руку тянула, глаз отводила в сторону - для обмана.
- Не трожь, - велел Михалка.
Но она уже цапнула - и в котомочку: одному не совладать.
С Буней бы - побороли, с Шустиком - обхитрили, с
Тучкой и Мохнаткой - одолели зараз двадцать Алён, одному ненатужно, вяловато, как в животе несыто.
Михалка с грустью оглядывал доставшуюся ему
братию: отобрать было некого.
Ширшик - пугливый.
Ларя - дремливый.
Стеня - мамкин подол.
Не с кем сговориться, перемигнуться, дружно махнуть в ушкуйники.
Скопили когда-то сухарей на дорогу, украли нож,
спроворили луки со стрелами, присмотрели себе ялик
под силу - закатиться в протоки, схорониться по камышам, вылетать с гиканьем наперегон: что плохо кладено
- нам дадено.
Никаких тебе Шустиков, никаких Бунь с Мохнатками: атаман Незамай, атаман Ненарок, Чика-атаман,
Кокошило и Громыхало.
Пять атаманов, пять неугомонов.
Могутные.
Лоб ко лбу*,
У каждого броня, у каждого шлем, щиты с копьями,
сабли стопорами, стрелы, рогатины, ножи-засапожники.
125
Обмолотят при случае, как сноп.
Атаман Незамай задохся при пожаре, когда наплыл
на Талицу Апышка Живоглот.
Атамана Кокошилу угнали в полон вместе с мамкой.
Чика с Ненароком сгинули без оглядки от Волкохищной Собаки.
Сухари в тайнике мыши изгрызли.
А грозносуровый атаман Громыхало, славный добротою и ужасный разбоями, смирно сидел на полатях,
посреди никудышного народа, и глядел с интересом, как
мудрил Филя Ослабыш над сосновой шишкой.
Нащипал иголочек покороче, густо натыкал сзади,
нащипал длинных - по бокам уткнул, носик-палочку,
хохолок-веточку, глазки-смолки: повисла над головами
птица-краса, отмахнула зеленые крылья, хвост распушила, вспархивала легонько на ветерке, - Алёне не
достать.
Прыгала. Руки тянула. Пальцы топырила. На
носочки становилась. Зубы скалила.
Села-захохотала: долго, упрямо, нарочно.
Дур от злости напал.
А птица вспархивала себе и вспархивала, как дразнилась, хрюкнул беспокойно кабаненок, и тогда она
оборвала смех, заелозила по бревнам, стала пихать
кабаненка - головой в котомочку.
Он растопырился - не лезет.
Она пыхтит - старается.
Эти глядят - не встревают.
И атаман Громыхало - тоже...
12
И позвал тут дремливый Ларя, спросонья не углядев
Алёнину дурь:
126
- Филя, - позвал. - А Филя...
Ларя дремал вечно с открытыми глазами, голову
завалив на плечо, и видел их смыто и неясно, как от
слезы в глазу. Порой он засыпал на время, и тогда взаправду видел мутные сны, которые ничем не отличались
от жизни. Переход от дремоты ко сну проходил незаметно, обратно - тоже, и Ларя уже запутался, где он теперь,
и жил так. Сил у Лари не было никаких, желаний тоже,
одна забота - отдремать свой срок.
- Филя... - позвал опять и замолчал, как заснул.
И тогда встрепенулся Стеня-неразлучник.
Стеня понимал Ларю с полуслова, даже сны угадывал.
Стеня делился с ним кусочками, не отходил и не
отпускал.
К ночи, когда разбирали их по полатям, Ларя тянул
к Стене руки, плакал, с пупка выворачивался, но Голодуша уволакивал без жалости.
«Погоди, - говорил рассудительный Стеня. - Вот
помрут твои - у нас жить станешь. Я скажу. Мамка
послушает».
И Ларя задремывал успокоенно.
- Филя, - сказал теперь Стеня за своего друга. Загадай.
Алёна тут же оставила кабаненка, быстро заелозила назад, под правую Филину руку, велела сурово:
- Загадывай.
Филя подумал, задрал кверху голову, набычил
шею, но кричать почему-то не стал.
- Стоят вилы, - сказал Филя, и все шелохнулись.
- На вилах бочка, - сказала Алёна.
- На бочке махало, - сказал Стеня.
- На махал e качало, - сказал Ларя.
- На качале зевало, - сказал Михалка.
- На зевале сморкало, - сказал Ширшик.
- На сморкале мигало, - сказал Филя, и все тихо
порадовались.
127
- Еще,-велела Алёна.
И пошло по кругу:
- Комковато.
- Ноздревато.
- Губато.
- Горбато.
- Кислб.
- Преснб.
- Кругло.
- Грузнб.
- Легкб.
- Мягкб.
- Твердо.
- Ломкб.
- И черно.
- Ибелб.
- И мил0.
- Хлеб!-сказалСтеня.
- Есть хочу,-сказал Ларя.
И все заскучали.
А Филя опять задрал голову, глянул на небо, но
Бога пока не обеспокоил.
- Скоро, - сказал. - Хлеба будет. Каши. Киселей.
- Киселей, - сказал Стеня. - И пирогов.
- Пирогов, - сказал Ларя. - И лапши.
- Лапши, - сказал Ширшик. - И молока.
- Молока, - сказал Михалка, который один из всех
помнил, что это такое. - И взвару.
- Взвару, - сказала Алёна, готовя котомочку. - А
когда?
- Когда, - повторил Филя Ослабыш. - У ж на тот
год. Жором будете жрать. Пуза наращивать. Есть не
переесть.
- Не переесть, - повторил Стеня. - А на этот
нельзя? Нам зиму не пересидеть.
- Не пересидеть, - повторил Филя.
Крикнул понизу заяц, высоко и пронзительно.
128
Крикнул еще; до смерти смерть.
Как по сигналу, вывалился на полати Облупа Федор, верткий и пугливый, выпалил без задержки:
- След! На подходе! Сапогом с набойкой!..
Беда не приходила в лаптях.
Беда - обута в сапоги.
И Филя тут же заблажил в небо, как дожидался
этого:
- Боженька мой! Боженька теплый! Боженька
мой! Боженька мягкий! Боженька мой! Боженька запашистый!..
Мир снова обступал кругом, готовый обидеть, и
Ширшик заскулил без передыху.
И опять заверещал заяц, от боли и от ужаса, как в
чьих-то зубах...
13
«Страну согрешившую казнит Бог смертию, голодом, наведением поганых, гусеницей, бездожием и другими казнями...»
И полез Живуля на звонницу, поплевал на руки привычное дело, да ударил во всполошный колокол на
триста пуд, отгоняя напасть от города. Был он нестарый
пока, мелкий и коротконогий, шустро прыгал с веревками по поднебесью: звоном будил Бога.
Живу ля-звонарь, Живуля-блоха: снизу поглядеть блоха и есть.
А на небе уже явилась звезда в крови, солнце всплывало месяцем - «яко погибнуть ему», из реки вытянули
страшенного уродца, тайный уд на лице - бабы валились
замертво, явился волк гол, без шерсти, и много людей
ел, куры с насеста слетали ночью - к беде, - подступали
сполошные времена, стон - туга на людях, печаль
неутешная и слезы непрестанные.
129
«Хочу на вас идти, хочу взять и ваш город, как взял
этот...»
А город тот во взятии не бывал: деревянный, рубленый, кругом города рвы копаны и валы насыпаны, а на
валах стены, башен шатровых, наугольных девять, и те
башни и городовая стена крыты тёсом.
Но Живуля всё поплёвывал на руки, да скакал блохою - рубаха парусом, да дозванивался до Бога - может,
один только он на белом свете, - и враги вкруг города
костью падали, мором морились, гнили заживо, кожа
валилась с ног - чулками: приходили они с высокоумием, но со смирением отходили в дома свои, - Живуля старался, на двоих с Богом, за Живулей как за стеной.
Но самовластцы исполнились зависти, огородились
злостью, разожглись гневом, и навели они поганых на
русскую землю - дикие народцы, визгучую орду.
«За наше несытьство навел Бог на ны поганыя...»
Теперь уже Живуля не сходил с колокольни - время
подпирало, ел-пил на скаку, чтобы не обрывать звонкую преграду, а по земле вокруг рать ходила, поганые
сыроядцы, белоглазая чудь, Боняк, Куря с Кондувеем,
окаянные, безбожные и треклятые, походя пустошили
безнаказанно, воевали и разбивали поселения, которые
и по сей день пусты, - и остолпили они город - натоптанное место, стали на огородах, мухой облепили стены и
посады ожгли.
И уже постукивало костяно по колоколу, и хвостатая
гадина-стрела цапом вцепилась в веревку и осталась так.
«Дайте мне серебра, сколько хочу, а не то возьму
вас на щит...»
И затворились они в городе, чтобы крепко отдать
свой живот, а ширите ль пределов своих - Шушпан
Шелешпанский, Пёсья Старость, Сечёная Щека, до имения жадный как ад, встал на холме перед стенами, глядел исподлобья на город, с какой стороны подступать,
но по воскресеньям приступа не делал - грех, и поганым
не позволял.
130
Был он роста немалого, мрачен и дик видом, черен
лицом и дебел телом, жесток, корыстолюбив и властолюбив без ума и твердости: где ни бери, да подай. Слушал с холма Живулин перезвон, наливался по горло правотою, а под утро, в день понедельный, снял с руки рукавицу перстатую, махнул вскользь - и завизжали поганые, исполчили войско, выкатили камнестрельные
машины, перекидывали через стены живой огонь, пускали стрелы тучами: брать город на щит, на поругание
и разграбление.
И занялось жаром со всех концов, завыло и загудело по улицам, дымом душило и слезами, вскручивало
огневыми вихрями - бревна метало за реку.
«Егда разлучается душа с телом, видит рыдание
рода своего...»
Посекали людей, как траву.
Одирали мертвых.
Город пожгли и попленили.
Скот выбили.
Жито потравили.
Баб понасилили.
Изъехали землю и повоевали, набрали полону - без
числа множество, и ушли вспять.
А на колокольне с обгоревшей лестницей прыгал в
дыму недосягаемый Живуля-звонарь - по колено в обломанных стрелах, и жаром оплывало лицо, тлела рубаха
на спине, звенели колокола напоследок-докрикивались
до Бога, - а пленные уходили - оборачивались на зов.
Звенело еще день целый, отгоняя напасть от города, а там пореже - за упокой души, а там кой-когда обмирая, а там и умолкло.
«Птицы небесные, напитайтесь крови человеческой; звери! наешьтесь мяс человеческих!.. Братию
свою ограбляем, убиваем, в погань продаем...»
Разостлалась понизу земля-красавица, многоплодна и семенита, обстали вокруг колокольни сады
добролиственные, леса с водами, дотлевал в одиноче-
131
стве Живу ля-звонарь - веревка намотана на кость, - кто
теперь дозвонится до Бога? - а Нехорош Скубило, Безногий Хвостов, пронырлив и сметлив, об одном сапоге
бежал от Шушпана-врага, трех коней заморил, на четвертом доскакал до родни, тоже стал скликать поганых,
Етебичей с Кулобичами, отомстить за стыд свой.
«Они мой Городец пожгли и церковь, так я им
отожгу за это...»
14
...и опять прокричал заяц, как душу напоследок
отдал, и они дрогнули.
Может, был это тот заяц, что пробегал мимо поутру, потряс шелковистой шкуркой да погрыз на виду
капустки, - Масень того не знал. Лежал на полатях головой книзу, меленький и настырный, оглядывал заманчивый мир, а мужики сидели вразброс, кто как и кто с кем,
позабыв про прежние несогласия.
Гридя с Облупой.
Афоня с Гол оду шей.
Озяблый с Двоежильным.
Обрывок с Огрызком - спина к спине.
Окружало их беспредельное пространство, великое, обильное и безнарядное, раскраплены были и утеряны в океане леса, диком и нехоженом, - но вот подбирались уже и по их душу. Помета на ольхе - топором.
След на подходе - сапогом.
Куда бежать дальше?
Хоть в болоте топись.
И тогда закрутился на месте Облупа Федор - змеей
на кочке, перезаглядывал во все глаза.
- А что? -сказал. - А пусть. Может, еще пронесет.
Был он вертляв между всеми, плюгав, завистлив и
сглазчив: зуб крив изо рта. Вечно подсматривал за другими - глаза пупком, у кого чего есть, да палец грыз, да
132
слюну сглатывал: бросовый мужичишка, вонь толченая, ни с чем пирог.
- Тимофей, - спросил с лебезинкой, - отсидимся?
Тимофей-бортник до него не снизошел.
- Мужики, - спросил, - отмолчимся?
Обрывок с Огрызком так глянули, как на нож посадили.
- Масень, - спросил, наглея от ужаса, - чего ты скажешь?
- Уходите, - сказал Масень Афанасий. - Мне не до
вас.
Там, понизу, стрекотнула сорока, как спугнул кто,
и надо было доглядеть теперь в дальние кусты, чтобы
уловить первое их шевеление. Волк, может, выйдет, а
то и лиса, откушав мягкой зайчатины.
- Кто на низу? - спросил Тимофей-бортник.
Тимофей спрашивал - надо отвечать.
- Никого, - сказал Голодуша. - Все тут.
И опять сунулся Облупа - лживо на лживе.
- Все, - подтвердил. - Как есть.
Тимофей-бортник только глазом повел, и Облупа
крутнулся на заду, как в бревно ввинтился. Тимофея он
опасался. Перед Тимофеем труса трусил. И не один он.
- Вам чего? - загрустил в обиде. - Вы перепрячетесь. А я куда со своими?
У Облупы был опыт. Облупа не раз уже бегал.
Облупа в своем многодетстве на шкуре испытал: только
побеги - одного потеряешь, двое приболеют, еще
одного жена скинет, - куда ему трогаться?
- Нам в куче быть, - попросился. - По одному сгинем.
И опять перезаглядывал во все глаза.
- Я Ларю на себе понесу, - быстро сказал Голодуша.
- Я - Стеню, - сказал Якуш.
А Облупа только вздохнул. Троих ему не снести.
Облупе было обидно. Облупа со своим многоплодием способен был народить без счету, наполнить пу-
133
стые пространства обильным народонаселением, чтобы
вскипало оно и живело, шумело оно и жирело, и чтобы
село оно в нехоженом краю, где лес от века не пахан,
посекло и пожгло под пашню, перешевелило камни,
перепахало плеши, житом завалило по горло, - время
того не давало: леший его задави! Время настырничало
без надобности, воевало и пустошило, мучило и
насмерть побивало, и потому растрачивалось Облупино
семя без пользы, прибытка земле не несло.
И тогда Облупа надулся.
Заспесивелся от обиды.
Пошел придираться к безответному Афоне.
- Занял ты у меня, - сказал глумливо, - еще в
Талице - пяток яиц. А тому уже минуло сколько лет, и я
бы за то время развел много курят.
Афоня на это ничего не сказал.
Афоня на ихние несправедливости только вздыхал
часто да мешал верный состав.
Сулемы подбавить, купоросу, сушеной травы молокиты, травы глистнику да травы салвеи.
Тут они и подобреют...
15
И тогда Гол оду ша пожалел Облупу.
Голодуша всякого жалел, без отличия-разбора.
Всякого и всегда.
Было ему с этого удовольствие душевное, и не было
ему с этого доходов жизненных.
Оттого и жил плохо, мужичишка непрожиточный,
увядал на корню, пропускал каждого перед собой, а они
пользовались.
- Ладно, - сказал Голодуша. - Вместе уж какнибудь... Снесём и твоих.
- Ты помолчи, - схамил ему Облупа от душевной
тоски. - Я твою жалость под пяткой топчу.
134
Знал хорошо Облупа: никто не понесет его мальцов.
Знал хорошо - Голодуша.
И потому только поежился под рубахой - рубец лег
на душу, и опять пожалел Облупу.
Пожалеть бы ему себя в первую голову, да он того
не умел. Был он тощий, Голодуша Иван, сохлый, плоский и умятый, как вальком битый и со стирки выжатый. Ел в жизни мало и по случаю, и потому живот усох
и прикипел к спине, рот завалился внутрь вместе со
щеками, тело вес не держало. По размаху земли этой, по
ее доброплодию сидеть бы Голодуше Ивану за многопищным столом, есть не переесть кашку яшную, кашку
репную, кашку морковную, да галушки грибяные, да
пироги с рыжиками, лапшу гороховую, лапшу молочную, уху с потрошками, курю в лапше, кишки-рубцыпечень с кашей сальною, взвары квасные с ягодой и со
пшеном, пироги с маком, с горохом, с репою, курникпирог, - ел он заместо этого лист липовый, кору березовую, жужелиц, солому, мох, конскую падаль-околеватину: недоедено за жизнь столько! - теперь не нагнать.
- Спуститься не можно ли? - вслух подумал Голодуша. - Помирать на сосне - какая сласть?
- Кому на сосне, - сказал Масень, - а кому и на
березе.
- Ты вот что, - велел Тимофей-бортник. - Тебе
перейти отсюда, не то выглядят снизу.
Масень Афайасий на это не ответил, только плечом
дернул. Не для того он выбирал березу, светлую да говорливую, чтобы на команды поддаваться. Не для того
глаза раскрывал поутру, чтобы потом не глядеть. Не
для того жил, чтобы не жить.
И опять стрекотнула сорока, как впопыхах наболтала.
- Я так думаю, - присоветовал Голодуша безо всякой надежды. - Кому-то надо на них сойти, выглядеть
его по следу.
135
- Сойти надо, - сказал Якуш. - Может, бабу
послать?
И снова надулся Облупа - обиды своей ради, полез
ни с чего на грех.
- Накидал ты на мою землянку, - сказал Голодуше,
- еще по зиме - снегу. А по весне стаяло и затопило,
рубахи мои погнили с портами - теперь отдавай.
Голодуша и спорить не стал.
Чего спорить?
Когда кругом все правые, один он виноват.
- Отдам, - сказал Голодуша. - Только нету.
Чем и не удовлетворил Облупу.
- Подле пчелки в медок, - сказал на это Тимофей
Озяблый, - а подле жука в дерьмо.
Он бортник, ему ли не'знать?
Облупа опять завертелся - от жгучей обиды, но
Тимофею не поперечил.
И Голодуша в который уж раз пожалел Облупу...
16
Тут всполошился Якуш Двоежильный.
Большой, тяжелый, корявый и многодельный.
Якуш не привык прохлаждаться, тренькать без
пользы языком, на припеке яйца парить. Ждали его дела
всякие, труды натужные, обильные, но бесполезные:
сколько за жизнь наработано, столько и потеряно.
- Чего ждем? - сказал. - Солнце еще высоко, работная пора, дело не делано.
- Сиди, - велел Тимофей-бортник.
И Якуш подчинился.
Силы у Якуша были, умения не занимать: набегали
со стороны наглые захребетники, подбирали чистенько,
кому не лихо, одни руки ему оставляли, чтобы не сидел
Якуш без дела, нарабатывал на новый набег. Его пограбят, а он дальше ломит, с потьма до потьма. Его опять,
136
и он опять. Сидя теперь на полатях, сколько уже наготовил: липки, дуплянки, ушатики, веретена с коробами,
ложки, кузовки, вальки, жбаны и набирухи, - как унесешь да кому сбудешь?
- У меня, - сказал, - готовизны много. Чего с ней?
На это ему не ответили.
Себя бы уберечь, со своими не пропасть, - какая уж
тутготовизна?..
Нужда ум родит.
- Кто бы мне помог, - сказал Якуш, - я бы и поделился. В город снесем, еды наменяем, - чем не хорошо?
- Где он, твой город? - сгрубил Облупа. - Всё
дымом ушло.
- Есть где-то, - сказал Якуш. - Не всех пожгли.
- Раз уж пошли жечь, - резонно возразил Голодуша, - чего бы им прерываться? Дело такое - только раззадорит.
И пожалел Якуша.
Но Якуш был упрям. Якуш не поддавался. Очень уж
ему хотелось готовизну сбыть.
- Один-то, - сказал, - могли и пропустить. Стороной обошли. Боем не взяли. Мало ли чего? Мы и сменяем.
- Один-то, - радостно сказал Облупа на зло запасливому соседу, - и мы пропустим. Тоже стороной обойдем. Ноги только бить с твоей готовизной.
И Якуш сник.
Якуш пригорюнился.
Всё шло к тому, что и на этот раз его пограбят.
А почему бы и нет?
Понизу беда ходила - в сапогах с набойками.
Понизу пометы ставили, как огораживали перед
отловом.
Понизу зайцем кричали - в острых зубах.
И пролетела близко большая, темная птица - не
разберешь кто, воздух шелохнула крылом.
- Не к добру, - сказал Гридя.
137
- Не к добру, - сказал Голодуша.
- А нам и добро не к добру, - сказал Облупа, и все
кивнули согласно.
- В землю захоронить, - сказал вдруг Якуш себе на
удивление. - Всю готовизну. Лапником переложить.
Песком присыпать. Пролежит до лучшей поры.
- Где она у нас - лучшая пора? - уныло возразил
Гридя Гиблый. - Погниет в земле.
- А и погниет - я опять наработаю. Чего там!
Упрямый Якуш.
Лошадь ломовая.
У другого руки бы уж отпали с отчаяния.
Таких только и грузить.
На таких только и возить...
17
Ухнуло в недалеких болотах - протяжно и тяжко.
Помолчало.
Ухнуло еще: посильнее, как поближе.
- Чего делать-то будем?! - раскричался Облупа
Федор. - Кто хоть знает?
- Вот я тебя скину отсюда, - пообещал сурово Масень Афанасий. - Полетишь по ветру.
Тот и затих пугливо, закосил вёртким глазом.
Все лето, с весны, как земля оттает и кол в почву
пойдет, ухало с болот и ахало, чмокало, стонало, ухлюпывало страшенно, будто огромный, с дерево, мужичина шагал размашисто по трясине, по зыбуну с ходуном, вытягивал натужно одну ногу, за ней вытягивал
другую.
Днем еще так-сяк, стращало без надобности: ежились они и терпели, - а ночью, бывало, не спали совсем,
сидели, пялились в темноту, ждали покорно, когда
мужичина пересечет, наконец, болото и посуху дошагает до них. Похватает, заломает и в рот.
138
А Обрывок с Огрызком, змеиные выползки,
только качнулись разом на одну сторону, смачно сплюнули вниз.
- Вы чего?! - озлился Масень и даже голову повернул на звук, прервав на время наблюдение. - Нашли
место!
Сразу стала немила земля понизу, ягоды, гриб, заяц
с дятлом, оплеванные теперь подробности. Если всякий
станет плевать себе - с неба на землю, вольничать без
разумения, пакостить без смысла, и на низ сходить незачем. Сиди себе на березе, жди покорно, пока загадят
тебя по самую макушку.
- Свое заплевали, - бормотнул Масень, - так
теперь за мое.
Они ему не ответили: не стоит того.
Сухие, подбористые, острозубые, как в одну масть,
ловкие - ухо с глазом, жизнь проживали молчком и в
одиночку, что не в пример легче.
Лег - свернулся, встал - встряхнулся.
И опять ухнуло за ближними кустами, как сосну
положили навзничь.
- Тимофей, - попросил Якуш, - не тяни душу.
- Подколенки свербят, - ответил на это Тимофейбортник и замолк снова, а они вытаращились на него,
угадывая недосказанное.
Встали на ноги Обрывок с Огрызком, поверху оглядели каждого, примерились, как при покупке, оценивая
товар.
Гридю - Светлого и прозрачного, как на смерть
готового.
Афоню - дураковатого с виду, с вонючим его составом.
Облупу-никудышника - завистливого до корчей.
Голодушу - несытого до синевы.
Двоежильного Якуша - в иссушающей работеу гробе.
Масеня - блаженного лентяя-упрямца.
139
Тимофея-бортника - не разбери поймешь.
Постояли, покачались на носочках, сели разом на
прежнее место, всякий потеряли интерес.
Не тот на рынке товар.
- Подколенки свербят, - безжалостно повторил
Тимофей. - Путь будет.
- У него свербят, - раскричался Облупа, как с узды
сорвался, - он пусть и идет! Один! Куда захочет! А мы
тут останемся. Мы пересидим. Пересидим, а?!.
И заелозил по бревнам. Похватал за руки. Засматривал в глаза, а они отворачивались.
Тимофей переждал крик и сказал:
- В ночь уйдем. За болота. Без оглядки-возврата.
- В ночь, - возразил Якуш, - потонем.
- А днем - догонят.
А Облупа уже и руки обронил на бревна, качался из
стороны в сторону: Ширшика ему не снести по болоту,
Аленку с Михалкой - тем более.
- Вы идите, - сказал Масень, не прерывая наблюдений. - Я тут остануся.
Шелохнулось над головами, на верхних полатях,
как шаг ступили без спросу. Там, наверху, затаилась
жена Масеня, пуганая баба-невидимка, слушала - на
уши себе мотала.
- Все пойдем, - сказал Тимофей-бортник. - В одну
ночь.
- Все и идите, - согласился Масень. - Тихо зато
будет.
Тут уж они и раскричались.
В одно горло.
Как нарыв прорвало.
- Ты ! Тебе сколько говорено, чтоб на сосну ушел !..
- Ты! Тебя первым увидят, и нас за тобою!..
- Ты! Прихватят, примучат- дорогу укажешь!..
- Ты! Ты! Ты!!.
Тут Масень и сорвался с задвижки.
В первый, должно быть, раз.
140
Сел. Поглядел прямо. Сказал убедительно:
- Да я, может для всех стараюсь. Просвет в жизни
выглядываю. Чтобы на низ сойти. В Талицу воротиться.
Зажить по-старому.
Они и замолчали.
Рты пораскрывали.
Глазами затуманились.
- Ну и что? - сказал Гридя с надеждой. - Как там с
просветом?
- Нету пока, - ответил кратко. - Будет - скажу.
И опять завалился на пузо.
Просвета, и правда, не было.
Прогала не было.
Малого просветления во тьме.
Мир озверел до крайности. Сеялся раздорами. Крамол ил, смутничал, предательствовал злобы ради, век
сокращал людской. Города и села стояли пусты, нивы
поросли, на них жили звери, скорбь была в людях и
нужда, печаль и вопль, томление и мука. Вечно тянуло
дымом с неблизких пепелищ, едким и затхлым, от старого дерева, прелой соломы, кизяка с мочою, кожи,
костей, гнили, паленой шерсти, мусора житейского, сажитая мерзость, беда с копотью.
Жгли своих.
Жгли чужих.
Жгли кого попало: только тараканы вразбежку.
Жгли - и снова отстраивались, чтобы было чего
жечь.
Время стояло такое - взгарное и копотное. Небо
обвисло - мглистое и дымлеватое. Жизнь угаристая - до
тошноты. Сажа вкоптилась в души - не ототрешь.
Черное слыло серым; серое - белым, а белого уж и
на свете не было.
Что человеку мизинному делать?
Только верещать от ужаса, зайцем в чьих-то зубах.
- Ой, - сказал Масень без особого удивления. Зашелец на тропе.
141
Никто и не шелохнулся еще, а Обрывок с Огрызком - ужиная порода - уже скользнули вниз по стволу и нет их.
И Облупа Федор занудил вдруг по-комариному, как
Богу зажалился...
18
«.. .а сей мир имеет печаль, скорбь, грыжу, болезнь,
плач, страсть, недуг, воздыхание и слезы...»
И вот на реке Чурьюге, близ моря дышущего океана, в области города Каргополя объявился Мужило
Клим, горододелец с артелью, и поставил по уговору
церковь Воскресенскую с трапезой, и звонницу учинил лепоту каменную. Начата строением в лето, как сговорились, а свершена была к зиме, на тот год, как и ладились. И сходились из полунощных стран потрясенные
народы - чудь, меря, весь, народ гам или емь, и головы
задирали, и рты разевали, и шапки спадали, - «Ишь,
стоит - не шелохнется!» - но тут пробегал мимо невесть
кто на невесть кого, походя прошиб двери, таранами
проломил стены, камнями пробил купол, крест своротил набок, изъязвил и огнем пожег, - и сломался
Мужило Клим, горододелец, не стерпел напоследок
поругания, ушел - не обернулся, и имя сменил.
А на торговом пути, в поселении на волоке, что от
Днепра до Ловати, где север снюхивался с югом через
варягов-греков, объявился в одночасье Лепило Макар,
умелец редкостный, и кузню себе поставил, фартук
завел, зазвенел тоненько по наковальне, как на малой
колоколенке, искрами запестрил себе на удовольствие.
Ковал на загляденье кружева с мишурой, короба,
доспехи для кованой рати, а топоры не ковал, снасти
колесные, бочкарные, мельничные - тоже, - не по руке
работа. И сходились на звон древляне, кривичи с дреговичами, дикие и разбойные ятвяги из топей-болот, и
142
языком цокали, и глаза закатывали, и по плечу хлопали,
- но тут проскакали мимо невесть откуда и невесть куда,
своротили, не заметив, пограбили, не ощутив, - и закручинился Лепило Макар, коваль, фартук в сердцах бросил, ушел - не оглянулся, и имя сменил.
А в залешанских краях, в Задвинье да в Закамье, по
соседству с угрой и самоядью, в диком, добычном краю
объявился атаман Оберуч со своими бродниками - Тюха
с Матюхой, да Колупай с братом, бил, уродовал, новые
землицы отыскивал, руду пускал без жалости и жизни
лишал. Ходил в ладьях и бился пеший, богатств накопил
без счету, мехов с золотом, каменьев - адамант, визуй,
достокан - мешками, яхонты лазоревые, изумруды с
зерном гурмышским - горстями, а на досуге вино отхлёстывал по полной чаше, боролся на кулачках, не
верил ни в сон, ни в чох, а верил только в себя. Глядели
на него с почтением окрестные народы - мордва, печора, камские болгары, заволоцкая чудь, дань платили,
подарки дарили, дочерей отдавали, - «Вынимай монь» помилуй нас! - но заскучал невесть с чего атаман Оберуч, всласть нахлебавшись крови, отмылся в студеной
воде, одежды сменил и богатства закопал, ушел - не
оглянулся, и имя сменил.
«...исцели, Прехвальная, души моея мозоли...»
А в месте пустом и нехоженом, на реке рыбистой,
говорливой и без названия, в окружении ивняка с камышом, где нету просвета, объявился Олиска Оплач,
рыбарь, и шалаш поставил, очаг сложил, казанок подвесил, и звезды по ночам считал да стебелек грыз. Слетались к нему птицы - без страха, сходились к нему звери
- с интересом, а он их словам учил, рыбкой кормил,
лаской приваживал, да песни пел - себе на потешку.
«Пойдем, девки, побираться, много хлеба поедим...» Не
было вокруг окрестных народов, никого вроде не было,
но унюхал невесть как его варево другой рыболов-отшельник, набрел в камышах, шалаш поломал, очаг потоптал, зверей распугал, чтобы одному звезды считать
143
да стебелек грызть без помехи, - и загоревал О лиска
Оплач, рыбку последнюю доглодал, ушел - не оглянулся, и имя сменил.
А красота каменная опадала пока что от безнарядья, на стенах березы выросли, на низу - малинник; а
от кузни осталось горелое место, где не селился никто и
не ковал редкостно; а яхонты лазоревые в земле потускнели, а с ними и камень адамант, камень визуй да камень
достокан; камыш выжгли, птицу разогнали, реку попортили; - и обвалялся Мозгляк Лучка, моргавый и сопатый побирушка, в свином кале - с ног до головы, помочился обильно на свою рванину, завизжал, зарычал,
прокрутился волчком, и полез на карачках в конуру
собачью, сунул оттуда голову - в колтунах и парше - и
пакостно загавкал на мир этот...
19
.. .а Облупа нудил и нудил по-комариному, сам себе
затыкая рот, но они уже повалились на пуза, дружно и
грузно, головы свесили в ряд.
Тени легли предвечерние.
Лист опадал бездыханный.
Жизнь утихала в близких смерканиях.
Звуки утекали.
Запахи.
Цвет.
А на немятой траве, посреди позабытой тропы,
сапогом зацепившись за пень, торчал высоченный жердяй с котомкой на спине, как ждал кого-то.
Долго торчал.
Потом сказал:
- Задел за пень да и простоял весь день.
Был он нескладен собою, виловат да жиловат,
космат бородою и плешив на макушке: смешон - не
страшен.
144
Опять постоял.
Опять подождал.
Шагнул шаг целый, сапогом заплется за сапог.
- Без хмельного, без дуды ноги ходят не туды.
Гридя фыркнул с полатей, не удержавшись, но
получил тычок в бок и поперхнулся.
Даже Облупа перестал нудить, глядел на низ в оба
глаза.
Что дурно, то и потешно.
А жердяй встал, как надолго, уходить вроде не
собирался.
Поглядел на ноги, покачал головою, сказал грустно:
- Постой, дедушка, не умирай: за киселем побежали.
И пошел в пляс вокруг пня, сапоги задирая за голову.
- А вот к вам Тихон, с того света спихан! В болоте
живет, по-лягушечьи орет! Жить ему нынче весело, да
жрать ему стало нечего! Кто скуп, у того сален пуп! Кто
чтив, у того гашник вшив! Пусто в кармане, и даль в
тумане!..
Тут уж все прыснули, запихались локтями: смешно
ведь! - и даже Якуш просветился посреди забот.
А он оборвал вдруг, как не было, зевнул, потянулся, сказал с тоскою:
- Охо-хо, похохотать не с кем! Пойдем дале, где бы
дали.
И ушел за куст.
Будто и вовсе не был.
А они глядели - не верили, моргали - не понимали,
соображали в тугом раздумье.
Тут крутилось, - куда укатилось?
- Это чего было? - сказал Гридя.
- Это ничего не было, - сказал Голодуша.
- Б лаз, - сказал Якуш. - Игрец. Морока болотная.
И поглядели на Тимофея-бортника: его ума дело.
145
А Масень встал решительно, шагнул без задержки с полатей на сук.
- Сиди,-велелТимофей.
- Ты сиди, - велел Масень и шустро полез на низ, с
ветки на ветку, споро шагнул за куст.
Стоял жердяй за кустом.
Ждал.
Не уходил.
Серьезный - без улыбки.
- Ты кто есть?
А он отвечает:
- Человек со всячинкой.
- А звать как?
- Хвальбун шумоватый.
- А куда идешь?
- Иду по масло, да в печи погасло.
Тут за его спиной выросли из травы Обрывок с
Огрызком, руки потянули для хватания.
- Ты им скажи, - велел жердяй, не оборачиваясь. С меня давно уже корысти нету. Всю обобрали. Грабят,
кому не лихо.
Те снова в траву ушли, звуком себя не выдали.
- Полезли, что ли?-сказал жердяй.
- Куда это?
- Солнышко на закате, время на утрате. Запоздал.
Обночуюсь у вас.
Масень оглядел с пристрастием: уши лопухами, нос
нашлепкой, губы вывертом, а глаза - добрые.
Видно золото на грязи.
- Полезли, - сказал Масень. - Ночлег с собою не
носят.
20
Он долго лез на березу, пропихиваясь нескладно в
переплетении ветвей, взборматывал через раз:
146
- Так-то так, а назад-то как?
А они гладе л и на него - щурились.
Гридя - с надеждой.
Облупа - с недоверием.
Афоня с Гол оду шей - забоявшись.
Якуш, Тимофей-бортник - в ожидании.
Масень - подпихивал снизу.
Сунул голову на полати, осмотрел всех, сказал с
почтением:
- Провалитесь лес и горы, мы на кочке проживем!
Но они не ответили.
Рано им было - отвечать.
Не обвыкли еще.
Забрался на полати, сел, ноги подобрал, отдуваясь:
- Вот он я, люди добрые ! Места у вас - куриная гузка. Как же вы спать-то спите?
- Нас больше было, - осмелел Облупа. - Зимою
поредели.
- Ясное дело, - согласился. - Где густо, там и промирают.
- А густо - это сколько? - робко спросил Гридя.
- Мы с тобою - вот и густо. Как огустеем, так нас и
проредят. Чтобы лишку не было. Жирок не завязался.
Мясом не обросли.
- Лишку давно нету, - сказал Голодуша. - С самой
еще с Талицы. На свадьбу у меня две хлебни наварили да
три жарка: поросеночек, гусь, скотское мясо.
- Поели? - поинтересовался жердяй.
- Поели, - сказал Голодуша. - Еще в Талице. И
хлебушком вымакали.
- Вымакать, - пожмурился жердяй, - это я люблю !
И все кивнули согласно.
- Ты кто? - спросил Тимофей-бортник.
- Человек со всячинкой, - ответил за него Масень.
- Хвальбун шумоватый.
- Точно, - подтвердил тот. - Иду по масло, а в печи
погасло.
147
- Мимо города не проходил? - спросил озабоченный Якуш.
- Проходил. Три дня пути оттуда.
- Готовизну! - всполошился. - Обменять! Кто со
мною?..
- Сиди,-велел Тимофей-бортник.
- Сиди, - велел жердяй. - Тот город тебе не гож.
Там не меняют. Там убивают.
- А ты как прошел? - с пристрастием спросил Масень Афанасий. - Тебя чего не убили?
- А я их ухохотал, - ответил смиренно. - Весь путь
ухохотал - от греков к варягам. Тем только и жив.
И подмигнул потешно.
Проскользнули наверх Обрывок с Огрызком, сели
на отлете, спина к спине, как и не уходили.
Жердяй дрогнул, покосился на них, затосковал глазом.
- Ты чей? - спросил Тимофей-бортник без особой
ласки.
- Теперь ничей, - ответил тот. - А прежде - чей
только не был!
- Мы тоже ничьи, - сказал Масень. — Только
никак не привыкнем.
- Не надо, - сказал жердяй. - Не привыкайте.
Отвыкать потом трудно.
А Афоня Опухлый загунявил чего-то в кучерявую
бороду, руки потянул - с вонливым составом.
- Чего он? - спросил жердяй. - Угощает, что ли?
И все потупились.
Гость - птица редкая.
Гость - Богу угоден.
Гостя у них не было с самой с Талицы.
Гостя положено принять: хоть укради, но угости.
Украсть негде и угостить нечем.
- Ладно, - сказал Тимофей-бортник и пошел за
припрятанным жбаном.
У Тимофея всё есть, только не допросишься...
148
21
Меду в наших краях - неудобь сказаемое множество.
Мед сотовый.
Мед самотек.
Мед топленый.
Мед сахарный.
Мед на подсыту и мед на подсласту.
Красный - с гречи.
Белый - липец.
Светлый и черный.
Кислый, крепкий и старый.
Подрезной, под курной, яровой.
Каменный - затверделый, от диких пчел.
Вишневый, малиновый, черемховый, яблочный.
Мед княжий, боярский, братский.
Мед лучший, расхожий, столовый.
Медовина.
Квас медвян.
Мозжееловый.
Был бы мед, мух много нальнет.
- Эх! - заверещал жердяй. - Кому меду пить, а кому
биту быть!
И первым присосался к ведерному жбану.
Сидели они вкруговую, тесно, один к одному, и
жадно отхлебывали дармовое угощение.
Было оно хмельное, тугое, настоено на иглах сосны
- от ломоты, без охоты текло в рот.
Сладкое поначалу, да горькое под конец.
- К меду, - сказал жердяй с пониманием, - хороши
пироги пряженые, рыба живопросольная, пупки под
уксусом, вязига под хреном, рыжики холодные, грузди
гретые, потрох лебяжий с шафраном, уха окуневая, горлышко белужье, зайцы сковородные, куры верченые,
сыры губчатые, морсы отстоялые, варенье ягодное,
варенье кардамонное, вино фряжское, черкасское,
угорское, - какое есть.
149
- Ты откуда знаешь? - спросил Облупа обидчиво. Едал, что ли?
- Едал - не едал, - ответил туманно, - а что окоротил, того не воротил.
И присосался надолго по второму разу.
С голодухи - в голову ударило.
Ноги завалило.
Язык отняло.
Храбрости подбавило.
Жердяй был теперь не страшен.
Мир не страшен.
Мужичина на болоте, что ухлюпывал без жалости.
Прочие всякости.
А чего?!
- Уж на тот год, - пообещался Гридя по пьяной смелости, - в Талицу воротимся. Хватит нам. Накуковались
на полатях.
- В Талицу! - загалдели. - В Талицу. На прежний
припёк!!. Сала наесть. Голодом не жить! Нужду не
пасти!
- Не, - сказал Облупа без надежды. - Другую зиму
не пересидеть.
И пожалел себя по-пьяному, всласть.
Слезу пустил в бороду.
Но жердяй расслюзиться не дал.
Мед пили, жбан опрокидывали, - для того, что ли?
Было ему тепло, покойно, усидчиво: на душе сытно
стало.
- Эх, - сказал, - что это вы заунывно сидите? Хвастаться стану!
Обрывок с Огрызком оглядели его придирчиво, как
место выбирали, куда ткнуть, а он - хоть бы что!
- Иду. Лесом. Буреломом. А навстречу - бесы!
Мноого! Черные. Страшные. С хвостами. И губы толстые!
И округлил глаза.
- Ну?!
150
- Я их и пошел кочергой колоть. Колю да ногой
давлю. Еще колю да еще давлю. Надавил - выше леса!
- А где кочерга? - спросил хозяйственный Якуш.
- О крайнего поломал. У ж больно жирен был.
И глотнул из жбана.
- Эх, братцы! Нажить-то я не сумею, а прожить-то
и я смогу! Еще хвастаться буду.
- Давай!
- Иду. Дорогою. Стоит на пустоплесье сивый старичок, мал-стар человек - не выше пенька. И пройти не
дает! Дунет - снесет. Еще дунет - еще снесет.
- А ты?
- Плюнул на него да перешиб надвое.
- Ври!
- Выдь душа! Ноготь меня дери! Не эдаких видал,
да редко мигал! Хотите, лётом улечу?
Забоялись:
- Сиди...
Пили. Дурели. Слушали.
- Я уж два раза обмирал. На том свете был. Хо-орошо! Не стра-ашно! Тут - не в пример хуже.
- Чего ж ты воротился? - жадно спросил Масень.
- Выкинули. Живи, говорят. Своего не нахлебался,
а тоже лезет! В свой срок помшишься, тогда приходи.
И снова глотнул.
- Наша ложка не щербатая, - хвастаться буду!
- Хватит уже, - сказал Тимофей-бортник. - Употел, нахваставшись.
Но жердяй - ни в какую.
- Иду! Изба! Гнилая. Как гриб черный. На курьей
ножке, на собачьей голёшке. Блином промшита,
лепешкой покрыта, пирогом подперта. А в ней! На
печи! На девятом кирпичи! Баба-путалка! Гуляйте к
нам! Будем болото сушить да чертят душить!
Слушали. Рты разевали.
- Иду! Гляжу! Море огневое! А в нем - великорыбие, огнеродный кит, змея елеафам! Лежит, на спине
151
землю держит. Как зашевелится, хвостом потрясет,
потечет река огненная, - тут нам и конец!
- Слушай, - сказал вдруг Масень. - Живи с нами.
Куда тебе идти?
Тут он и остановился, как протрезвел, поглядел на
них, отдельно на Обрывка с Огрызком.
- Лучше вы со мною, - сказал. - Уйдем затепло. В
куче будем. Любо два!
Н а это они не ответили.
Чего отвечать?
Мир полон страха. Опасностей. Западней с ловушками. Где-то там затаились Живоглоты, Волкохищные
Собаки, Заломаи с Погонялами. Тут хоть и помрешь, да
своей смертью. Всё не в полон, не на пику, не под саблю.
- Нету там полона, - сказал на это жердяй. - И пик
с саблями.
- А куда зовешь-то? - спросил Гридя с сомнением.
- А к блаженным гипербореям.
- Чее-во?!.
22
Жбан опростали.
Каемочки облизали.
Угощение кончили.
Пить стало нечего.
Да и незачем.
Темень покрыла с головою. Мрак непросветный.
Дремота с немотою. Ночь-ночью.
Руки протянутой не видно, - что в ней?
Лица соседнего не видно, - что с ним?
Себя самого не видно, - кто я?
Да поднимись на самую могучую сосну, взлети
самой высокой птицей, - что ты увидишь, в ночи родившись?
Ночь для сна, день для зла.
152
И глаза залипали уже на долгий сон, как медом
помазаны.
- Я расскажу вам, - начал жердяй. - Хвастать не
стану. Чего мне? Какая от вас корысть?
Тихо говорил, покойно и напевно, как баюкалподманивал без возврата, и чья-то голова свесилась с
верхних полатей: лица не разобрать.
- За Пучай-рекой, у синего Латырь-моря, в лесной
земле за северными горами живут с начатия веку блаженные гипербореи - на судьбу не ропщут. А место у
них - Божья пазуха, небесная доброта с землеплодием,
где всего предостаточно и всё без отказу, - а им и того не
надо. Нету у них домов, лошадей со скотом, полей
сеяных, но и оружия тоже нету. Земля их кормит, река
их поит, зверь одевает, а живут они под деревьями, в
шалашах из ветвей - с детьми-стариками. Чего поймают
- сварят, чего найдут - сгрызут: не радуйся - нашел,
не плачь - потерял. Нету у них надежд, нет страха, нет
даже желаний, за которые надо платить. Н е боятся они
ни людей, ни богов, не завидуют чужому, не опасаются
за свое, живут мирно, в братолюбстве и нищелюбстве,
без усобицы и мятежа, и тихость великая в их земле, и
рады они своему нехотению. А знают про тот край одни
только бывальцы с зашельцами, и путь туда непроходим
- пропастями, снегами и лесом.
- А ты как пройдешь? - в дреме спросил Масень
Афанасий и повозился, укладываясь.
- Желанием великим, - ответил жердяй. - Где
пешью пройду, где на прилепушках доеду. Раз уж на
сердце легло, на ум пало. Дойду, поклонюсь низко:
братья, примите к себе в любовь. Они не погонят...
- Коли так, - бормотнул Гридя Гиблый и глаза под
лоб увел. - И я с тобою...
- Ия...
- И мы следом...
Все вроде спали.
Все утишились.
153
Общий на полатях повал.
И пролетел кто-то невидим.
Крылом чиркнул по ветке.
И загугукал в ночи.
Гугук! гугук! хохлатая птица гугук! клюет - не к
добру живет, - на чью хоромину сядешь? кому смерть
накличешь?
Гугук! Гугук!..
23
.. .а в лопухах, за огородами, под мясистыми листьями, где прохлада и в зной, смирно сидели две задумчивые
коротышки, невидные по малости, взглядывали оттуда
на жизнь.
Звали его - Митя Лапоток.
Звали ее - Паня Маковка.
Катышками от рождения, проворные и укладистые, носы - капелькой: ходили вместе, играли вместе,
вместе сидели в лопухах.
А название тому месту - Каргино поле, сплошь пригодное для боя, конного и пешего, где вечно орали вороны, шевелом шевелились черви, трофей обрастал травою никому не на пользу, - но ходить туда остерегались:
напорешься на меч, наступишь на череп, наткнешься на
острый скол, «...тут богатыри кладутся русские...» Пахать на поле не пахали, сеять не сеяли, хоть и удобрено
было, на метры вглубь: «перемоги нас, и тогда тебе вся
земля...»
Митя Лапоток ходил по грибы, а Паня Маковка - по
ягоды.
Грибов было непомерное множество, ягод - и того
больше.
Набирали лукошками. Разжигали костерки. Пекли
на прутиках грибы. Заедали ягодой.
Вышел на них медведь - на дереве схоронились.
Вышел на них волк - в дупле перетерпели.
154
Вышел торчин-собака - улепетнули на коротких
ножках.
И опять сидели в лопухах, за огородами, пристально
глядели на жизнь, ладошкой держались за ладошку, губы измазаны черникой, малиной, смородиной - по
сезону.
Пыль вскипала на Каргином поле, дудели в боепризывные трубы - суд Божий, сшибались полки - все
вдруг, топтали стяги, рубились, жали людей, как
колосья, треск - звон - стоны со смятением: « О х , этот
враг меня покончил!» - и оставались потом мертвые,
колотые да рубленые, что догнивали дружно до нового
раза: «если что случится, вы будете виноваты, на вас
будет кровь...», - пленных зато продавали - втрое
дешевле овец.
Митя Лапоток нырял камушком, с берега в бочажок, а Паня Маковка отмокала на мелкоте.
Прибегали на речку, сбрасывали одежки, обсыхали
потом рядышком, без никаких, - но подошло время,
заершилась Маковка, гусиной покрылась кожей от стеснения: прикрывать нечего, а детство кончилось.
Купались теперь одетыми, отжимались в лопухах и
не подгладывали исподтишка, хоть и хотелось: честно
отворачивали головы.
А на Каргином поле ограды ставили - тыном стоячим, кольев насовали - не перелезть, грозно встали и
грузно, конны, людны и оружны: щиты их сияли зарей,
шлемы - солнца восходящие, копья - частым тростником, - «да мы их седлами закидаем, кулаками перемолотим», - но уже предательствовали ночами, по одному
перескакивали через тын, трусили и отъезжали прочь:
«Господин княже! Не надейся на нас, уже бо есмы ныне
не твои и несть с тобою есмы, но на тя есмы», - слава их
и хвала погибли, и полки сильные ни во что пошли: все
там легли, все и погнили.
Митя Лапоток подрос неприметно.
Паня Маковка - следом.
155
Лопухи стали маловаты, мятые и давленые от многих шевелений - «медовинка ты моя!», прикрывать
было теперь чего, но не прикрывали - детство кончилось, - и понесла Паня Маковка брюхо свое - хоть на
каталке катай, и родила на удивление двух катышков,
Божью прибыль - Типу и Типулю.
Типа - с гонором, Типуля - с норовом.
В зыбке еще не видно, а они уже на дыбочки.
А на Каргино поле знамение нашло - людям на
страх, помрачение на солнце, столп огнен от земли до
небес, месяц кровавые лучи испускал, два лика выказались во тьме - один зелен, другой желт: «Казнив, Господи, помилуй нас!» - не на мир-добро, а на скверный
шепоток, сговор, перевет, выкапывание глаз, окормление зельем и ножовое резанье: « Н е говоря никому ни
слова, ступайте и убейте брата моего Бориса...», « Б о риса я убил, - как бы убить Глеба?..», «Перебью всех
братьев и приму один всю власть на Руси...»
Шагнул Типа за порог и наткнулся на Пуговку.
Шагнул Типуля - наткнулся на Кудельку.
Оглядели, обтрогали, языком лизнули: мягкое,
теплое и не горчит, - взяли себе в компанию.
В луже плескались, в пыли кувыркались, в сене
барахтались, бегали по-цыплячьи - дождь-дождем, и
поглядывали уже завидно за огороды, где подрастали
новые лопухи.
Для Типы с Пуговкой.
Для Типули с Куделькой.
А на Каргином поле шумело всенародство, - бунташное время, встань великая в людях, обидники и ябедники, винопийцы и драчуны, смутники, вечники-крамольники, - бесчинства чинили и укоризны, мучения
припоминали и тяжелоносия: «Поди, князь, к нам:
хотим тебя...», « Н е хотим ни тебя, ни сына твоего, ни
брата...», «Дай нам сына твоего, а брата не давай...»,
«Ступай, князь, хотим тебя опять...», «Теперь не твое
время, поезжай, князь, прочь...», - но наскакал гонец
156
- рот перекошен, криком омирил всех: «Что вы тут спорите?! Поганые реку перелезли!..» - и пометали с себя
порты с сапогами, босые ударились на врагов, и была
сеча зла, и притомили поганых за многие их противности, вмяли их в реку и отполонили своих, пот утерли за
отчину, тела понесли с плачем: « М ы уже не безнадежники, но уповаем на жизнь вечную», - но тут вдарили в
колокол, и созвонили вече, и вновь заблажили во сто
горл: «Иди, князь, прими город...», «Пошел, князь,
вон...»
А в лопухах, за огородами, невидные по малости,
смирно сидели четыре задумчивые коротышки - Типа с
Пуговкой да Типуля с Куделькой, взглядывали оттуда
на жизнь, - а над Каргиным полем разгулялись орлы с
воронами, играли, плавали и клохтали - знамение на
добро, - да только где оно, кому оно и когда?..
24
.. .гугукнуло еще раз.
Ширкнуло крылом напоследок.
Умчалось прочь - пернатый нетопырь.
И пробилась луна через завалы ветвей, ущербная,
подозрительная, кошачьим глазом пощурилась на мир.
И было потом шевеление понизу, недолгое и затаенное, шумнуло разок и утихло: до лисьей темноты,
до первого робкого досветка.
Потянулся жердяй после пьяного сна, спросил
глухо:
- Как нам снилось-ночевалось?
Лежали они на полатях, кто как, тяжелые приподымали головы, а Масень Афанасий фыркнул недовольно, перевалился по привычке на пузо - и охнул коротко.
За ним охнули другие...
Светало.
157
Нехотя оттекала мгла - под сосновые лапы, за дальние кусты, в глушь-непролаз.
Сидел на пне, посреди осмотренной не раз поляны,
человек в богатых одеждах, и стражи возле него - с десяток. Стояли важно, глядели грозно, оружием зазря не
брякали, - команды не было.
Дома ли хозяин? Беда пришла.
- Так, - сказал жердяй и присвистнул невесело. Немного погуляли да много наговняли.
Человек на пне был невелик ростом, плосколик и
малобород, без особых примет-качеств. Запомнить его
хотелось, чтобы не встречаться заново, отвалить при
случае в сторону, отсидеться за кустом, но запомнить
его было нельзя.
Отсморкался. Рукавом утерся. Сказал без выражения:
- Неспособие Божие тебе. За мутные твои помыслы.
Жердяй не ответил. Только сглотнул шумно и на
небо пощурился. Как попрощался.
А тот - снова:
- Велик был, а ныне малишься. В забытье ума
своего. Многие дурна нашей земле сделал.
И сказал тогда жердяй с хрипотою - не своим казенным словом:
- Мутноумен я. Худ разум имею.
А тот:
- Не мне, мухоподобному, советы давать. Воротись. Бей челом. Чтоб государь гнев свой отдал.
А жердяй - будто не он.
- Опасения туманят надежду мою. Мальство мое
перед величием его - ничтожно.
- Воротись, - приказал тот. - В ноги пади. Милость
князя как облак утренний.
Хлопнул в ладоши. Рукой отмахнул. Стража за куст
ушла.
- Своих погони.
158
- Идите, - сказал жердяй. - Н е взыщите. Беду
навел - беду уведу.
Они и ушли тут же: просить не надо.
Разбежались по полатям, замерли остолбенело до
поры.
Один Масень остался.
- Спустись, - сказал человек с земли. - Поговорить
надо.
И жердяй полез вниз, застревая в ветвях и чертыхаясь от неспособия.
Уселся на нижний сук, спиной привалился к стволу,
сказал тихо:
- Чего тебе?..
25
Тот на него не глядел.
Вынул ножичек, поковырял пень, потом только
укорил:
- Экий ты! Выбежал, не сказал куда. Я бы, может,
с тобой подался.
- Ой ли!
- А чего?
И переглянулись понимающе.
- Новости есть?
- Новости есть. Камнестрельную машину отладили. Города брать.
- И что?
- И ничего. Н е в ту сторону камень метнула. Своих
побила, своих покалечила.
И оба заулыбались.
- Еще чего? - спросил жердяй.
- Оженился заново. Взял девку-дуравку, законопреступную жену. Глупа и груба. Крадлива и ленива.
Задом крутнула разом - растаял у него животик.
- Сколько ж ему еще срамствовать?
159
- А до упора. Трижды тридевать трехлетий.
Воробьев нынче жрет, михирь иметь в постановлении.
- Так и запишем, - сказал жердяй. - Мухание детскоумного старца. От того человек дряхлует, и тело
изнуряется.
- Витийское твое мудреглумление. Досадительные
и хулительные слова. Запиши лучше: не прелюбодейства ради тако изволили совокупиться, но токмо ради
детотворения.
И засмеялись невесело.
- А в морильне теперь кто? - спросил жердяй.
- А в морил ьне теперь никто. Место тебе готовят.
Чтоб по заслугам.
- Думаешь, посадят?
- Всенепременно и надолго. Всех переказнил, сказнит и тебя. А не пиши в другой раз: «Упырья рожа, налимий глаз, щучьи губы, овечья душа. Одно только знает
- меды попивать».
- А что, непохоже?
- Похоже. За то и сказнят. Писал бы просто: « О т
головы и до ног не было на нем порока».
- Одно слово - копронимос, - сказал жердяй.
- По-еллински копронимос, - поправил тот, - а порусски - говно.
И хрюкнули дружно от удовольствия.
- Эй ! - пощурился на него жердяй. - А как он узнал,
что там понаписано? Кругом - без грамоты.
- Да не мутят тебя размышления твои. А я на что?
И помолчали.
- Всё ему прочитал?
- В выдержках.
- Экий ты.
- Экий я.
Один - ногами поболтал, другой - ножичком поковырял.
- Куда хоть бежал? - спросил тот с интересом.
- Тебе на что?
160
- А сгодится при случае.
- Н а север, мой друг, на север. Где реки на ночь
текут. Где птицы райские, гамаюн да финик. Где
туманы по осени, да травы густы, да земля домовита.
Доброухание чудное, а не злосмрадная воня.
- Понятно, - сказал тот. - Крестопреступник ты и
изменник. К врагам бежал. Тайны унес. Поруху нанёс.
Так и отметим в хрониках.
- Кто отмечать-то будет?
- Я теперь. Кто еще?
И опять переглянулись.
- А как вообще?
- Вообще хорошо. Дурака нового поставили. Медлив умом да языком заиклив.
- Распоряжается?
- А то нет. Н е спрашивает - откуда взять, говорит
только - чтобы было. Погноил, потравил, на ветер
пустил - без счету. Шумом шумит и хапом хапает.
- А хозяин куда смотрит?
- Сказано тебе: на девку-дуравку. Красота у ней
непомерная. О н говорит: «Так вот и так, не желаете ли
вы со мной произвести любовь?» А она: « Н у дак чего
ж... Давайтя». Он сразу на кухню: воробьев жарить,
михирь подымать.
И не засмеялись.
Еще посидели, еще поглядели.
- Зачем ты ему прочитал? - сказал жердяй. - За
язык тянули?
- Время наше, - ответил тот, - как отметится?
Думал ты об этом?
- Как было, так и отметится. После нас не будет
нас, а память останется.
- Не согласен. Категорически. У прежних не было
хроник, - так они хороши будут? Чем мы хуже?
- Это не они хороши, - сказал жердяй. - Это мы
грамотные.
161
- Вот-вот, - поддакнул тот. - Грамотные - ты да я.
М ы с тобой такие летописи понапишем - потомки корчиться будут. От стыда-зависти.
- Это уж ты один, - сказал жердяй. - М о ё только не
тронь.
- Да я уж переписал, - сказал тот. - Долго ли? У
тебя было, к примеру: « П о отцовскому обычаю навел
он поганых на нашу землю», а я переправил: «Наследовал пот отца своего». Красиво и непонятно.
И оба вздохнули от огорчения.
- Ты сумасшедший, - сказал тот. - Любимцем был.
У стремени ездил. Воротись - я заступлюсь.
Жердяй только ногою болтнул:
- Был киселек, да съеден.
- Воротись! - заблажил с тоскою. - Лучше мы с
тобою, чем эти! Ты только вслушайся! Обещало Поганкин, Смердюня Хапугин, Охлебай Полоумов, Невежа
Таскай, Тупица Упырь - на подходе! Хочешь, чтобы они
правили? Влиять будем! Умягчать и предотвращать!
Ходу им не дадим!
А жердяй - туманно:
- Горести дымные не терпев, тепла не видати.
Поглядели друг на друга, попечалились.
- Я ведь к тебе по делу.
- Знаю,-сказалжердяй.
- И что?
- Нету у меня. В дороге утерял.
И глаза отвел.
- Пошли со мною, - без надежды позвал этот. - Где
птицы райские - гамаюн да финик.
- Пошли со мною, - без надежды позвал тот - с
лица неприметен. - Сон без печали. Постели мягки. Еды
- завались. Дурак ты!
- Дурак, - согласился. - Надо же кому-то быть
дураком.
- Кому-то надо...
И ножичком ковырнул.
162
21
Разодрались кусты.
Протрещал валежник.
Вывалились на поляну стражники, потные от старательных усилий, приволокли за собою Филю Ослабыша, негаданный свой полон.
Был он мятый, корявый, всклокоченный, весь в
смоляных натёках, диким воротил глазом: леший, лесовик, лесной бес. Задирал голову к небу, кадыком дергал, но кричать уже не кричал: горло перехватило
узлом.
Встали.
Утвердились.
Ждали приказаний.
И только кабаненок всхрюкивал жалобно, прижатый к Филиной груди.
И сказал человек на пне, как по-писаному, никому в
разумение:
- Исчадие ехидново, - сказал он жердяю. - Ненавидение твое в дно сердца вкоренилось. Изгордился паче
естества. Всякообразные злобы на нас изливаешь. Я
теперь нарушу тебя. Будет тебе жить.
- Ясное дело, - сказал жердяй.
Рукою махнул.
Стража за куст ушла.
Филю на поляне оставила.
- Лучше я, чем другой, - сказал извинительно.
Жердяй головой кивнул.
- Я лучше, - уперся тот, будто с ним спорили. Тебе всё равно, а я зато в доверие войду. Дело наше продолжу.
- Наше?-переспросил.
- Наше. Если все убежим, кто останется?
- Смердюня Хапугин, - сказал жердяй. - Невежа
Таскай. Тупица Упырь.
И дрогнули оба.
163
И поглядели на Филю.
Стоял он смирно, таращился пугано, но чесать
кабаненка не забывал, а тот только кряхтел сладко, да
пузо подставлял, да глаза закатывал.
А эти глядели - дотошно и придирчиво, разговаривали негромко.
- Ты кто есть? - спрашивал тот. - Говори сейчас же.
- Имя мне, - отвечал жердяй, - Незамай Махотка пахарь, Сосун Первушка - нищий, Ведёрка Иван бочар, Головастик Кузьма - бобыль, Дунин Филя - торговый человек, Лыкотряс Нечай - бортник, Иов Рыба старец, Пирог сын Оладьин - попов сын.
- За всех не перестрадаешь, - сказал тот.
- Да уж куда там, - сказал этот.
А Филя почесал только щеку да ногтем сколупнул
натёк.
Помолчали.
- Ну так что?
- Нету у меня, - повторил жердяй. - Упрятал по
дороге.
Ножичком ковырнул в сердцах, поломал тычок.
- Глупец! Чего ты хочешь? Две летописи? Две
истории? Запутаем потомков! Туманом отуманим!
- Не запутаем, - сказал жердяй. - Н е глупее нас.
- Да твоя история - ужасы, войны, полоны с пожарами: «Встал род на род и воевати почаща сами на ся»!
Людям хочется доброго, милого, теплого прошлого,
чтобы пример брать, - кто же тебе поверит?
- Н е для того писано, - сказал жердяй.
- А для чего?! Будущее туманно, настоящее невыносимо, - чего ж ты их прошлого лишаешь?
И выдохнули оба.
- Жалко мне тебя, - сказал тот с чувством. Родился ты не ко времени.
- Да я, может, всегда не ко времени. Что же тогда
- вовсе не жить? А щ е Бог с нами, никто же на ны.
164
И улыбнулся грустно.
Тот поулыбался в ответ, хлопнул негромко в ладоши.
Пришла стража.
Рукава засучила.
Вырвала из рук кабаненка.
Завалила Филю на спину, лицом к небу.
Ногой придавила.
- Это чего? - забеспокоился жердяй.
- Это мы ему глаза будем вынимать, - пояснил тот
по-простому. - Потом другому. Потом всем. Пока летопись не отдашь.
- Да ты что?!
- А что? Есть у меня выход?
27
Мир затаился, пережидаючи.
Ветер затих до времени.
И люди, и птицы со зверьем.
Где-то на высоте пронудел шмель и оборвал, как
спохватился, - или это пронудел а душа?
Минута зависла такая - не приведи Господь!
«...начнем рассказывать о бесчисленных ратях,
великих трудах, частых войнах, многих крамолах, восстаниях и мятежах...»
- Да я, может, утерял, - сказал неуверенно жердяй
и поозирался беспокойно по сторонам. - В дупле схоронил. Позабыл где...
С неба на него глядел Масень Афанасий, голову
свесив с полатей, с земли этот - лицом плосколик, да и
Филя Ослабыш таращился в никуда - не сбросишь со
счета.
Был он нелеп, беспомощен и смешон, смирно лежал на спине безо всякого шевеления, руки задирал с
ногами: не человек - жук-притворяшка.
165
Жука кто пожалеет?
Разве что другой жук.
«...страшное было чудо и дивное, братья: пошли
сыновья на отца, отцы на детей, брат на брата, рабы на
господина, а господин на рабов...»
Неплохо сказано.
- Шутишь, сказал жердяй и зубом скрипнул. - Глаза?!. Да ты этого не сможешь.
- Чего это не смогу? Смогу. Ему-то? Тоже мне гамаюн-финик.
И ножичком поиграл.
Было уже не рано, солнце прожаривало без пощады, пот капельный: покончить поскорее с делом, ополоснуться, закусить в холодке.
Меду глотнуть: к забывчивости.
- Я тебе упрощу задачу, - сказал искуситель. - Уши
выше лба не растут. В камень стрелять - стрелы терять.
Времена шатки - береги шапки. Выбери на свой вкус - и
покончим с этим.
Покончим с этим - покончим с собой.
«.. .матери плакали о детях, девы - о своей невинности, живые завидовали спокойствию мертвых...», - кто
скажет лучше?
- А зачем? - сказал тот. - Историей разве когонибудь научишь? Чушь! А так хоть человека спасешь.
Хрюкнул кабаненок в неласковых руках.
Филя Ослабыш ногой дрыгнул.
Этот, на пне, повозился нетерпеливо.
- Н е ожидал от тебя, - сказал нагло. - Зверообразия такого и такого зверолобства. В конце-то концов:
человек для истории или история для человека?
И дал знак начинать.
28
Кучей навалились на Филю, за руки похватали, за ноги, к земле припечатали, а один сел на грудь и нож вынул.
166
- Стойте!.. - завопил жердяй, и Филя, как по сигналу, вскинулся, забился, головой замотал, ногами замолотил, - один раскидал всех.
Прибежали еще на подмогу, сладили ввосьмером,
лесину поперек груди уложили - только кости хрупнули,
- и один опять сел сверху, сапогами лицо зажал и ножом
примерился.
Хрипел Филя.
Пену пускал.
Пальцами сучил.
Головой дергал.
Ткнули - не попали, только щеку окровянили.
Примерились снова.
И завыл тогда Филя Ослабыш, заревел, рот заразевал отчаянно, воем погнал жердяя вверх по стволу.
Обдирало руки.
Обрывало рубаху.
Цепляло и не пускало наверх.
А он протискивался отчаянно в переплетении
ветвей, туда, к небу, к освобождению, но вой доставал,
вой подгонял, хлестал без пощады по спине...
Дрожал на полатях Масень Афанасий, востроносый, маловидный, конопатый, глаза круглы от ужаса, руки выставлял перед собой.
Сунулся к нему, хватал за руки, дергал, объяснялуговаривал:
- ...землю пустошили, города воевали, церкви
Божии оскверняли, людей мучили и насмерть побивали... Забыть? В памяти не оставить?!..
А Масень Афанасий глядел - не смаргивал, потом
исходил бисерным, губами шевелил - упрашивал.
- Сгинь! Н е гляди! Кто ты есть?! Из-за кого душою
играть?!..
Взвыло внизу с новой силой.
Ревучим прорвалось воплем.
Погнало по стволу дальше, обрывая ногти.
«... нечего нам озираться назад ; побежавши не уйти...»
167
21
Вывалился на верхние полати, рухнул ничком,
лицом в бревна, руками уши заткнул.
- Господи! За что же мне тягости эти?!
Замолкли вопли.
Отсекло звук.
Эхо повторило напоследок, как заучило на память.
И стало вокруг тихо, а в тишине - страшно.
О н медленно поднимал голову от пола, увидел
перед собой чьи-то ноги - вздернулся рывком.
Стояла на полатях жена Масеня - крупная, неохватная, пузо выше лба, щурилась сверху вниз покойно и
раздумчиво.
Была она на пределе,,когда обручи уже спадают, неделя-другая, и разродится, двойню принесет на свет, а
то и пятерых.
Волосы белесы. Лицо пятнами. Губы вывернуты.
Руки живот держат - тяжесть неподъемную.
Глядел на нее.
Утихал.
Дрожь унимал пакостную.
« . ..братья! землю мою повоевали, стада взяли, хлеб
пожгли, жизнь погубили: теперь вам остается убить
меня...»
- Ишь ты, - сказал, - расстаралась...
- Смотри, - велел, - опростайся...
- Выкормишь, - попросил, - еще роди...
А она только мигнула в ответ: иди, мол.
О н и пошел.
Вниз полез потихоньку.
Ногой ветку ощупывал, глаз с нее не сводил.
А она глядела напоследок - запоминала.
- Обидно... - сказал. - У ж больно красиво написано... «Обернувшись волком, побежал он ночью из города, закутанный в синюю мглу...»
И губой подрожал...
168
21
Стояла внизу стража, дух переводила деловито.
Сидел человек на пне, лицо морщил гримасой.
Валялся в беспамятстве Филя Ослабыш - багровые
бутоны на лбу.
Стражник почесывал кабаненка, а тот жмурился
блаженно, пузо подставлял, подхрюкивал.
- Других не тронь, - попросил жердяй с полатей.
- Не трону, - пообещал тот. - Сами зимой перемерзнут.
И тогда он вынул из-за пазухи сверток в тряпице,
поглядел, на руке покачал, вниз кинул, в прогал.
Тот развернул тряпицу, рукопись пролистнул небрежно.
- Меду! - велел.
Побежали, принесли жбан.
Облил рукопись тягучей струей, густо, старательно, между страниц, остатки домакал насухо, - сунул
кабаненку под нос.
Тот удивился. Обнюхал. Лизнул. Поколебался
самую малость. И стал жрать.
Чавкал.
Давился.
Рвал и заглатывал.
Урчал, пыхтел, подстанывал.
Носом гонял по траве.
Сердился. Всхрюкивал. Наслаждался.
Рычал угрожающе.
Захватывал непомерные куски и давился сладостью.
А жердяй глядел сверху.
И Масень глядел.
И эти - тоже.
«...не будьте буйны, горды, помните, что завтра
станете смрад, гной, черви...»
Дожрал.
169
Рыгнул.
Отвалился.
Пузо поволочил раздутое.
Н а бок кувырнулся и захрапел.
- История, - сказал тот. - Обхохочешься.
- История, - сказал этот.
И погрустили, как по покойнику.
Встал.
Поглядел напоследок.
Пошел с поляны.
- Эй, - позвал жердяй. - Луку много не ешь.
- Чего?
- Жажду наводит и кипение крови. Н е удержишься,
понапишешь всякого, почище моего...
Усмехнулся невесело.
Руку поднял.
Шагнул за куст.
Овес от овса, пес от пса...
31
Он лежал на полатях, лицом кверху, и задумчиво
грыз ноготь.
Береза взахлеб шевелила листьями, лопотала, бормотала лихорадочно, как ребенок после пережитых
ужасов.
Птицы кричали наперебой, обсуждая содеянное.
Ветер подгуживал возмущенно.
Внизу копошились эти, в сапогах с набойками,
колья набивали остриями кверху, экономно, по одну от
березы сторону, - но это его уже не касалось.
Земля не интересовала больше.
Одно только небо.
Масень Афанасий ушел с березы.
Жену увел за собою.
Бережно и покойно - от беды подальше.
170
Мысли мутно текли.
Горечь со дна поднималась.
Потом отстоялось.
Потом просветлилось.
Голубизна глубин.
Облака плыли на север, белые, пушистые, взбитым, перебранным пухом: одно гамаюн - райская птица,
другое за ним - финик.
Облака доплывут.
А щ е Бог с нами, никто же на ны...
Н о уже ударили по березе, смачно, с оттяжкой,
подсечку сделали у земли.
Эти, суетливые, творящие равнодушное зло.
Сколько их было внизу, исполнительных муравьишек, сколько их будет, - облака плыли на север,
об лака-души, и береза подрагивала обреченно под
частыми топорами.
А там заскрипела...
А там накренилась...
Пошла заваливаться на колья...
И стон-прощание - напоследок...
32
Слеза пробилась через сукровицу.
Первая.
Едкая.
Облегчающая.
Очнулся Филя Ослабыш.
Лицо беспокойно потрогал.
Запекшиеся, глубокие провалы.
И зашептал сорванным голосом, жалуясь и тоскуя,
в тумане-слепоте, в черное навсегда небо:
- Боженька мой... Боженька ясный... Боженька
мой... Боженька углядчивый...
Птицы пели в лесу.
171
Много вокруг птиц.
Шепот заглушали исступленный.
Говорок плачущий.
Возрыдания покорные.
Кому-то и петь, когда другие плачут.
Кому-то - всегда петь...
Иерусалим
1984 г.
Ж
у р и а л
« Б Ъ Д
Е Щ Е »
(«Будущее»)
на болгарском языке, ежемесячник,
издающийся в Париже
Журнал посвящает
большое количество
статей
современному
положению
в Болгарии,
условиям
жизни
и труда болгарского
народа, борьбе за
освобождение
его. В последнем номере
журнала
опубликован
ряд материалов
о
сопротивлении
болгарских
писателей,
о положении
болгарских
крестьян,
рассказ
о советских
концентрационных лагерях.
Адрес редакции:
18 bis, Rue Brunei,
75017 Paris. Tel.
380-57-64
172
Стихи
Анри В о л о х о н с к и й
МАЗЬ
Икона Распятия
Н а лаковой плоскости цветной доски
Уголь свечипчелиный
цвет
Мел рыбий клей да крашеный воск
Годитсямолиться,
а нет так нет.
Виселица Божья на земле стоит
А над ней Дух Божий в небесах парит
Без всякого пафоса
можно сказать:
О тщета
тщетная,
Всё тщета...
Троица глаголей на бугре стоит
Справа висит там
праведный бандит
Слевалевый
неправедный бандит
А посередине их здешний царь
Даже не знаешь как его жаль
Виселица Духа на голове стоит
А на ней
арамейский монарх
173
Люди говорят:
- Пилат,
Пилат!
- Е ж е - о т в е ч а е т - писахписах.
Народ говорит
Иудеи говорят
Говорят
говорят
Анна
Кайафа
и все
христиане
говорит
говорит
говорят
говорят
говорят
говорят
Мусульманебасурмане и те говорят
-Сами
с усами,-везде говорят
Чем поганее сами
тем и говорят
Н а глаголи Духа
един Глагол
В небесах колёса
скрипят: «галгал»
Синие ободья
кругом глаза
Багряные ступицы как у паровоза
Где ни кинь
прах
тлен
склеп
червь
труп
и гроб
А на небе пляшет крылатый трон
Пониже Херувимы машут и орут:
- Свят
- Свят
- Свят
Господь
Саваоф!
174
всюду
Божий
Глагол
Да Божья же и глаголь
Кожа
с кожею
и с Духом - Дух:
Н е умеют Ангелы считать до двух.
Виселица Божья на черепе растёт
Всех окружающих от ужаса трясёт
Латинская пехота
кислое копьё
Да прославится
Имя Твоё !
С обода Галгала моргает глаз
С глаголи
на Голгофе
Глагала
глас
Всуе призывает имя Илии:
- Или,
Или, лама
савахтани?
- Пить, - говорит - хочу...
Это композиция знакомая давно
Материя зелёная- бревным
бревно
В рыбье древо дерево
цветной доски
Лишь посмотрел и отошел с тоски.
Савелий С е н д е р о в и ч
ДЕСЯТЬ СТИХОТВОРЕНИЙ
ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК 1963-73 ГОДОВ
*
*
*
Оборвана ночь. Предрассветная треть
предана тусклым огням.
М ы ночи сжигаем, чтоб разогреть
мутное варево дня.
Н е досмотреть сокровенные сны,
и тяжесть вчерашнего дня не стряхнуть выходим в морозную, серую муть,
не разогнув спины.
*
*
*
Город убран в красные заплаты
небывалой прежде нищеты.
Эти лица плоски, как плакаты,
речи - в лоб, наотмашь и на ты.
Этот праздник всё кого-то дразнит,
всё кого-то втаптывает в грязь то слегка подвыпивший проказник,
то палач, предчувствующий казнь.
176
*
*
Кто я, Господь, в твоем вертепе покуда ярмарка шумит,
покуда нам весенний трепет
быть здесь, на площади, велит?
Марионеточный герой ли,
что весел, бедствия терпя,
всех победивший в силу роли,
хоть сам из пакли и тряпья?
И л ь кукольник, вершитель действа,
пьянчуга, пугало сих мест,
что за кулисой чуть не с детства
жует один и тот же текст?
А может - шитый лыком лапоть
и невзыскательный чудак,
перед которым за пятак
должно дурачиться и плакать?
Пусть золотые падают плоды,
срываясь с высоты своей зеленой.
Благословен пусть будет изумленный
и ты, не ожидающий беды.
Я узнаю вас, древние слова,
в слияньи странном с миром этим.
И тяжкая кружится голова.
Над пропастью небесной рыщет ветер.
177
В разрыве смысла и звучанья
так нужен молнии зигзаг,
что скапливается отчаянье,
как надвигается гроза.
И в том лиловом предгрозовье,
когда кружится голова,
земля уходит
и с небом вровень
течет свинцовая Нева...
Тогда нужна еще удача,
чтобы, на письменном столе
весь этот мир переиначив,
остаться твердым на земле.
Под экзерсисы неумелых рук
на фортепьяно в глубине двора
пытаюсь привести в единый круг
всё то, что навещали вечера,
что в ясный облекается мотив
лишь на один короткий час с утра
и вновь в дороге, снова на пути,
как эти звуки в глубине двора.
В пустой воскресный день,
когда ничего ни начать, ни продолжить,
когда голова - как жестяная бочка,
по которой стучали неделю подряд, в пустой осенний день,
без солнца, без дождя и без теней, мы забрели на Староконный рынок,
где уж давно не продают коней.
Здесь в клетках молчаливы попугаи,
а в банках рыбы с экзотическими именами
пестры и крохотны,
как наши представленья о дальних странах.
Н о у тех, кто здесь
стоит часами возле этих клеток
и от аквариумов не отводит глаз, у них такие лица, будто нет
на свете ни газет, ни партсобраний.
Они блаженны и должно быть видят,
что нам, непосвящённым, не дано.
А тот худой старик
в плаще дырявом,
в морской фуражке, потерявшей форму, он кажется магистром этих игр:
он продает диковинные травы,
чтоб рыбам в банках создавать уют.
Они стоят часами,
иногда рты раскрывая,
и кругля глаза,
и шевеля озябшими руками, погружены в воскресное пространство
они со знаньем дела наблюдают,
как рыбы сходят медленно с ума.
Мне неуютно, мне не по себе.
Что мне старик?
Я здесь случайный путник.
Хочу уйти - не слушаются ноги.
Что мне товар его - пустой, как сон?
Прочь, сон нелепый!
Н о нельзя проснуться,
когда не спишь и день стоит кругом.
Я делаю отчаянный рывок
и падаю, ударом оглушённый
о толстое и прочное стекло.
Воробьи оголтело орут,
потому что теплынь в декабре будто их оглушительный труд
сможет нас до весны отогреть.
Итальянской зимы Паганини,
что ты сделал, певучий свой хмель
заронив в наше хмурое ныне
здесь, у края славянских земель?
Прямо в окна консерватории,
где степеннейший Бах обитал,
бронебойной своей ораторией
воробьиная бьёт слобода.
Этот свист, этот звон, этот грай,
этот истовый ор и вир аранжируй и разыграй,
темперированный клавир!
180
Так безумно кричат воробьи,
оголтело, во всю свою прыть,
будто вместе они соловьи:
сила есть - значит музыке быть.
Паганини, мой друг Паганини,
вскинь на струны свой лёгкий смычок,
прежде чем нашу землю покинешь,
прежде чем нас зима упечёт.
Жидкой грязью забрызганы вдрызг что поделать с таким декабрём? мы свершим 25-ый каприз
вслед твоим 24-ём!
Атому Морозову
В двадцатый век от рождества Христова,
переступив разумные пределы,
немыслимо разросшееся слово
свершило разрушительное дело.
И поклонились все языки слову.
И разделили мир его прелаты.
И уж никто на сей земле богатой
не мог отличить доброго от злого.
181
Атому Морозову
И не узнаешь местность эту.
Пусть не усердьем, так числом
теченье медленного лета
нас незаметно отнесло.
Сентябрьский день - как новый дом
на ветровом пороге города.
И всё, что прежде было дорого,
осталось где-то за углом.
Неужто, распростясь со злом,
уходят жить в пустые комнаты,
где много неба за стеклом
и где поля под солнцем чёрные?
Что было, то ушло на слом.
Сентябрь спокоен, как крестьянка.
И всё завязано узлом.
Нам здесь не суждена стоянка.
С Е Н Д Е Р О В И Ч , Савелий Яковлевич - родился в 1935 г. в Одессе,
где и провел большую часть жизни. Жил также на Урале и в Полесье.
Учился - заочно - славянской филологии в Одесском университете и
немецкой философии в Ленинградском. Работал техником, инженером, учителем и пр., в последние годы - рабочим в горячем цеху.
Стихи сочинял на ходу, более всего по пути на работу. В 1973 г. эмигрировал в С Ш А . С 1977 г. - профессор русской литературы в Корнельском университете. Автор работ о Жуковском, Пушкине, Чехове, Блоке, Пастернаке, театре, древнерусской культуре, фольклоре,
по теории литературы, поэтике и эстетике.
Автор пишет о себе: «Везло. В 60-е годы в Одессе жил среди редких людей - мыслителей, поэтов, художников, отличных культурой и
независимостью. Была атмосфера. Поэтому этот круг уместно назвать Одесской школой 60-х. Нас никто не благословлял, сходя в гроб,
и мы не стремились перещеголять авангард. Было чувство современ-
182
ности всего значимого в культуре, и у каждого был с нею свой личный
роман. Он развивался по внутренним законам, претензии на значимость были знаком чуждости. Одинаково чужды были как официальная, так и неофициальная публичность. Мысли, стихи, проза, картины
дарились заинтересованным лично, но не распространялись.
Теперь, когда всё это стало мифом, может быть, стоит восстановить следы. П о моим стихам не следует судить о моих более талантливых друзьях».
РУССКАЯ МЫСЛЬ
Главный редактор
Ирина И л о в а й с к а я - А л ь б е
рти
LA PENSEE RUSSE
217 rue Fb. St. Honoré, 75008 Paris, France
тел. 45 63 21 83, 45 63 94 47, 45 61 05 79
телекс 64 9813 Pensrus
Крупнейшая русская еженедельная газета
в свободном мире
Информация о событиях в Советском Союзе, в
странах коммунистического лагеря, в странах
свободного и Третьего мира
Тексты авторов из СССР - самиздатские и написанные специально для газеты
Аналитические статьи по политике и экономике,
литература, мемуары, статьи и заметки по литературе и искусству
Об условиях
подписки
справляться
в
редакции
183
Юрий К о л к e р
*
*
Г. С-ой
Ты живёшь в Петербурге, где воды слышны,
Где Господние своды ясны.
В них прозрачные сумерки вносит весна Кто-то снадобья просит от сна.
Ты живешь на Фонтанке, над чёрной водой,
Под неяркой дозорной звездой.
Здесь души не смутят сновиденье и чох
В нашем кровосмешеньи эпох.
Здесь закат неразлучен с рассветом - июнь
Сопричастен поэтам и юн.
Здесь, где чёрная катится с плеском вода,
Драгоценных чудес - хоть куда:
Невозвратного века невзятым постом Летний сад за горбатым мостом.
Н е услышим ли звуки мазурки вдвоём
В эту ночь в Петербурге твоём?
1971, Л-д.
184
От катера идёт волна крутая
И , у ступеней взмыв наискосок,
Весёлым ливнем рушится у ног И это, в сущности, вода простая.
Что ж так катастрофически черна
Речная ширь? В её ночи летейской
Мне чудится: наколота волна,
Как бабочка, на шпиль адмиралтейский.
1971, Л-д.
А Т Е И С Т И Ч Е С К И Й СЮЖЕТ
Нонне Азарьян
Ей снилось в эту ночь, что к ней вернулось тело
Что стоит только сон мучительный стряхнуть И можно встать, зевнуть и потянуться смело,
К окошку подойти и ставни распахнуть.
В халатике цветном и шлепках полустертых
Возиться у плиты и, убавляя газ,
Упругое тепло угадывать в аортах,
В мизинце розовом, отогнутом сейчас...
Н о утро настаёт, и верить всё труднее,
Мучительнее сон, увещеватель нем,
Проснулась - и душа не расстается с нею,
А тело отнято и съёжилось совсем.
Здесь выдержана боль настоем многолетним,
Приземиста постель, протяжна тишина,
Здесь два десятка лет всё кажется последним
Косой вечерний луч, бегущий из окна.
Каких ей ждать вестей? Вот комната пустая,
Где с нею только мать - ни мужа, ни детей...
А Он - глядит с небес, и боли сострадая,
Из нелюбви к себе не помогает ей.
1972, Л-д.
КИПРИДА И АРЕЙ
Нежнейшая пора прикосновений,
Скользящий взгляд, прохладная рука;
Н а цыпочках уходят облака,
И ветерка легчайших дуновений
Недостает, но слышится река.
Н е разбуди его, он спит пока,
И это сон внимательных растений,
И золотистый локон у виска
Завит, но ты не видишь завитка,
А он во сне не видит сновидений.
1972, Л-д.
*
*
*
Увы! промчался этот юный
Прелестный век Лавиной лиственной и струнной
Чудес и нег.
186
Увы, простушка! Оперенье,
Прощай; забудь,
Птенец, стихотворенье,
Воздушный путь.
Бог любит нас, как орнитолог
Пернатых. Стих Полнейшая из всех тяжелых
Его улик.
1979, Л-д.
В Н У Ч К А И ДЕД
Девочка спит и растет.
Лобик высокий потеет.
Майское небо светло.
Чайки в четыре утра
Вдоль розовеющих вод
белыми духами реют
И л и на льдинках плывут,
головы набок склонив.
Встану, накину пальто.
Холод и влагу глотая,
Через Кричевский к мосту
выйду в прозрачную мглу:
Кажется всё: над водой,
будто меня ожидая,
Стройный, еще не старик,
он одиноко стоит.
1977, Л-д.
187
С М О Л Ь Н Ы Й ИЗ А В Т О Б У С А
Колокольни совмещаются:
Н е четыре их, а две, И о вечном совещаются
В глянцевитой синеве.
Солнце яркое, закатное,
Четко контуры чернит Это счастье невозвратное
Нас пытает и дразнит.
1984, Л-д.
«НОВОЕ РУССКОЕ СЛОВО»
Главный редактор Андрей С е д ы х
NOVOYE RUSSKOYE SLOVO. 519 Eight Avenue,
N e w York, N. Y. 10018
Старейшая русская газета за границей
Выходит ежедневно
Об условиях
188
подписки
справляться
в
редакции
Александр К о л ч а к
ВЕЧЕРНЯЯ М О Л И Т В А
Опять время зовет, скоро срок отойти,
Прости Господи непростимое
Вечер жизни спешит, помоги нам в пути
Прости Господи непростимое
Нашу глупость упрямую, грубость и страх
Прости Господи непростимое
Лицемерие, ложь, да и жадность в грошах
Прости Господи непростимое
Малодушие, хитрость, упрямый раскол
Прости Господи непростимое
Исступлённую месть, ледяной произвол
Прости Господи непростимое
Истязанья, побои, извратность любви
Прости Господи непростимое
И отчаянный, горький наш смех над людьми
Прости Господи непростимое
Преступления, пытки, искание тьмы
Прости Господи непростимое
И наплёвка над всем чем обязаны мы
Прости Господи непростимое
П о всеобщему блату друг другу разбойники
Прости Господи непростимое
М ы дерёмся в клочки, чертовщины поклонники
Прости Господи непростимое
Превратили Твой Мир в тюрьмы и лагеря
Прости Господи непростимое
189
И в развалинах чёрных все топчемся зря
Прости Господи непростимое
Н а изнанку душа и рыдает и стонет
Прости Господи непростимое
Н о упорно и злобно мы шепчем «не стбит»
Прости Господи непростимое
Ведь веселье и нежность нам дар от Тебя
Прости Господи непростимое
- Да когда ж наконец мы узнаем себя?
Прости Господи непростимое
.. и вновь время зовет, от него не уйти
Прости Господи непростимое
Вечер жизни вернется, и срок перейти
Помоги нам в пути, помоги нам в пути
И прости Б о ж е нам непростимое.
Париж. Янв. 1984-го г.
НОВАЯ КНИГА
A. H E В И H
Факультет патологии
Роман
США, 1986.318 с.
Полный удивительно точных деталей роман о московской студенческой жизни, о прекрасной и трагической первой
любви, о первых столкновениях с государством в его разных
проявлениях, - в общем, о том неизбежном и мучительном
процессе, который называется взрослением...
Продается во всех магазинах русской книги
США и Европы.
190
Россия и действительность
В. Н . С о й ф e р
ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ КАТАСТРОФА,
ЗАГРЯЗНЕНИЕ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ
И НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ ЧЕЛОВЕКА
« И третий ангел вострубил: и упала с
неба великая звезда, горящая как светоч,
и упала на треть рек и на источники вод.
И имя звезды - Полынь (синоним чернобыля. - В. С . ) и сделалась треть вод
полынью; и многие из людей умерли от
вод, потому что воды стали горьки».
Новый Завет Господа нашего Иисуса
Христа. Откров. Иоанна. Гл. 8 ст. 11 и 12.
Спустя год после Чернобыльской катастрофы
В выпуске газеты « И н т е р н е й ш е н а л геральд т р и б ю н » за
2 ф е в р а л я 1987 года появилось с о о б щ е н и е о том, что министр
по делам о х р а н ы о к р у ж а ю щ е й среды Ф Р Г В а л ь т е р В а л ь м а н
п р е д л о ж и л боннскому правительству рассмотреть возможность уничтожения 3 тысяч тонн радиоактивного п о р о ш к о вого м о л о к а . . . М о л о к о это б ы л о п о л у ч е н о от к о р о в , питавшихся травой, загрязненной радиоактивными
осадками,
выпавшими п о с л е ч е р н о б ы л ь с к о й аварии. У р о в е н ь загрязнения б ы л очень высоким: 6 тыс. распадов в секунду ( б е к к е р е л е й ) на килограмм п о р о ш к а . С о г л а с н о правилам Е Э С , максимально допустимый уровень радиоактивности составляет 370
б е к к е р е л е й на килограмм м о л о к а и л и другого используемого в
пищу ч е л о в е к а сухого продукта животноводства.
Будучи съеденным, такое м о л о к о приведет к у в е л и ч е н и ю
поломок генов в организмах л ю д е й и животных, а это, в с в о ю
очередь, повысит уровень заболеваемости раком, так ж е , как
191
и частоту наследственных болезней. П о к а известно слишком
м а л о о нарушениях генов в будущих поколениях, но, несомненно, генетическая память о ч е р н о б ы л ь с к о й катастрофе
переживет нас. П р и ч е м , е с л и сейчас в основном говорят о грядущем увеличении числа заболевших раком, то мне как генетику ясно, что в перспективе не менее зловещим станет рост
числа случаев наследственных б о л е з н е й и дефектов развития,
к о т о р ы х в количественном отношении будет б о л ь ш е , чем случаев рака. У ж е сегодня доктор Г и р ш из Г а н н о в е р а полагает,
что в недалеком будущем из-за ч е р н о б ы л ь с к о й катастрофы
ч и с л о заболеваний р а к о м возрастет в Ф Р Г на величину от 4000
до 23000 случаев, в то время как число генетических нарушений увеличится на 90 тысяч случаев. Одним из ф а к т о р о в , котор ы е будут способствовать такому росту заболеваний, является
накопление в о к р у ж а ю щ е й среде изотопов, период полураспада которых велик ( п р е в ы ш а е т год или б о л е е ) . К их числу
относятся изотопы цезия, стронция и др. Кстати сказать, специалисты Ф Р Г н а ш л и , что в настоящее время в м о л о к е к о р о в
уровень цезия выше тех казавшихся огромными цифр, котор ы е наблюдались в 60-е годы, когда С С С Р и С Ш А испытывали
ядерное оружие в а т м о с ф е р е .
Сколько радиоактивных веществ было
на самом деле выброшено в атмосферу в Чернобыле?
1 мая, в день, к о т о р ы й празднуется п о всей стране как
Д е н ь международной солидарности трудящихся всех стран,
десятки миллионов л ю д е й во всех городах, поселках и деревнях п р о в е л и много часов на улице, участвуя в демонстрациях и
гуляниях. О б е з л ю д е л л и ш ь город П р и п я т ь на У к р а и н е маленький красивый г о р о д о к , выросший неподалеку от одной
из самых крупных в мире атомных электростанций - Ч е р н о б ы л ь с к о й А Э С . И з н е г о эвакуировали всех ж и т е л е й из-за
опасности их радиоактивного поражения. В о всех ж е ближних
и дальних населенных пунктах даже и не подозревали, что с
н е б а на них летит радиоактивная пыль.
В с п л е с к радиоактивности в атмосфере зафиксировали
западные метеоцентры сразу после взрыва на Ч е р н о б ы л ь с к о й
А Э С . В с е указывало на т о , что в С С С Р п р о и з о ш л а крупная
авария или б ы л а взорвана атомная б о м б а в а т м о с ф е р е . Т о л ь к о
192
после запросов о причине случившегося Советский С о ю з признал, что авария имела место. П е р в о е сообщение, сделанное
без указания всяких деталей, советские люди смогли услышать 28 апреля. О б аварии б ы л о сказано как о л о к а л ь н о м ,
чуть л и не часто случающемся событии - словно р е ч ь ш л а о
взрыве на ш а х т е или о п о ж а р е на одном из тысяч заводов.
Затем 1 мая в « П р а в д е » б ы л о сказано, что « ф а к т и ч е с к и погибло 2 ч е л о в е к а » . 2 мая кандидат в ч л е н ы П о л и т б ю р о Ц К
К П С С секретарь М о с к о в с к о г о г о р к о м а партии Е л ь ц и н , находившийся в то время в Ф Р Г , первым из высших советских р у к о водителей признал огромный масштаб катастрофы и даже
сообщил явно завышенные ц и ф р ы о радиоактивности на
месте аварии, сказав, что она составила 150 рентген в час.
О д н а к о о б этих словах Е л ь ц и н а советские средства массовой информации м о л ч а л и . А 4 мая Г. А . А р б а т о в , ч л е н Ц К
К П С С и директор Института С Ш А и К а н а д ы , дал интервью
станции Б и - Б и - С и , в котором « у с п о к о и л » Запад. О н заявил,
что последствия аварии не б о л е е серьезны, чем последствия
всего л и ш ь одного ядерного взрыва в атмосфере. Н о даже и
такого « у с п о к о е н и я » советские л ю д и не у с л ы ш а л и . Л и ш ь
6 мая в пресс-центре М И Д С С С Р б ы л а устроена пресс-конференция, отрывки из которой транслировались по советскому
телевидению и во время к о т о р о й впервые советские л ю д и
могли у с л ы ш а т ь конкретные ц и ф р ы радиоактивного загрязнения. Б ы л о сказано, что в момент максимального загрязнения доза в Ч е р н о б ы л е составляла 15 миллирентген в час
(мР/час), а к 6 мая она снизилась в 3 раза. Эти ж е ц и ф р ы б ы л и
повторены М . Г о р б а ч е в ы м в т е л е о б р а щ е н и и к советскому
народу 14 мая 1986 года.
И т о л ь к о в августе в о ф и ц и а л ь н о м докладе С С С Р М е ж д у народному агентству по атомной энергии ( М А Г А Т Э ) в В е н е
б ы л и приведены ц и ф р ы , б о л е е и л и менее реалистически
характеризовавшие масштаб аварии и уровень загрязнения
среды радиоактивными веществами. С о о б щ и в , что точность
измерений не п р е в ы ш а л а 5 0 % ( и н ы м и словами, оценки м о г л и
быть занижены вдвое), советские эксперты признали, что к
17 часам 27 апреля в городе П р и п я т ь уровень радиоактивности
достиг в отдельных местах 1000 мР/час! В ы б р о с в результате
пожара, б у ш е в а в ш е г о на станции, б ы л столь мощным, что с
самолетов, оборудованных счетчиками радиоактивности и
облетавших 27 апреля район аварии на удалении нескольких
193
десятков километров от Ч е р н о б ы л я , б ы л а зафиксирована
радиоактивная струя высотой почти в п о л т о р а километра.
Неудивительно, что з а р а ж е н и е местности п р о и з о ш л о на удал е н и и б о л е е тысячи километров от Ч е р н о б ы л ь с к о й А Э С
(ЧАЭС).
В с е г о в атмосферу б ы л о в ы б р о ш е н о о к о л о 100 миллионов
к ю р и радиоактивности (примерно п о л о в и н а этой величины
п р и ш л а с ь на инертные г а з ы ) . Е с л и учесть, что точность измерения, как признали а в т о р ы советского доклада в М А Г А Т Э ,
составляла всего ± 5 0 % ,то цифра в ы б р о ш е н н о й в атмосферу
радиоактивности на самом деле может быть почти вдвое б о л ь ш е й . Ч т о б ы представить себе б о л е е наглядно, что означает
величина 100 млн. к ю р и , достаточно вспомнить, что в 70-е
годы в С Ш А п р о и з о ш л о 212 случаев выброса радиоактивности
из А Э С во время аварий, однако суммарная активность в 9 5 %
с л у ч а е в всех аварий в С Ш А составила от 0,22 до 1,8 кюри,
а на д о л ю самой крупной аварии пришлась доза загрязнения в
3085 кюри.
Д л я оценки последствий аварии в а ж н о и то, что радиоактивное топливо р е а к т о р а Ч А Э С из-за серии взрывов оказал о с ь мелкодиспергированным и, будучи р а с п ы л е н о в атмос ф е р у вместе с мельчайшими частичками графита и микрокапл я м и воды, будет носиться над землей много десятков лет.
Е щ е со времен испытаний атомного оружия в атмосфере
известно, что л и ш ь п о л о в и н а изотопов выпадает из атмос ф е р ы на з е м л ю за ... 7 л е т .
Возвращаясь к способам информации л ю д е й о черноб ы л ь с к о й катастрофе, следует сказать, что, к о н е ч н о , нет
оснований винить М . Г о р б а ч е в а в том, что названные им
величины б ы л и почти в 100 раз меньше истинных. О н повтор и л сведения, представленные ему специалистами, такими,
как ч л е н А к а д е м и и наук С С С Р В а л е р и й Л е г а с о в , л и ч н о отвечавший в стране за теоретическую сторону безопасности
атомных станций. Н о надо отдать д о л ж н о е Г о р б а ч е в у : он
о т о ш е л от старых стандартов и честно и о т к р ы т о сказал,
что п р о и з о ш л а ужаснувшая его катастрофа, последствия
к о т о р о й очень серьезны. Б ы л о видно, что для Г о р б а ч е в а
погибшие в Ч е р н о б ы л е л ю д и и оставшиеся в живых их родственники - не просто винтики, маленькие винтики в огромной государственной машине. Е г о с к о р б ь казалась искренней,
а не наигранной.
194
Какие изотопы попали в атмосферу?
В первых о ф и ц и а л ь н ы х советских сообщениях утверждалось, что от 50 до 8 0 % всей радиоактивности, разнесенной из
Ч е р н о б ы л ь с к о й А Э С , п р и ш л о с ь на д о л ю изотопа иода с массовым числом 131 ( I
) . П е р и о д , за к о т о р ы й половина этого
изотопа распадается и перестает испускать радиоактивность,
равняется 8 дням. Э т о относительно н е б о л ь ш о й срок. К примеру, такой изотоп, как цезий-137, имеет период полураспада
(Т1/2) в 3 года, у стронция-90 эта величина составляет 27,7 л е т ,
а для кюрия-242 - почти 400 тысяч л е т .
И з - з а относительно быстрого распада иод-131 менее опасен для здоровья человека. Х о т я он л е г к о накапливается в т е л е
человека и животных, особенно в щитовидной ж е л е з е , но зато
и распадается быстро. С о о б щ и в о преимущественном содержании быстрораспадающегося иода в материале, в ы б р о ш е н ном из взорвавшегося Ч е р н о б ы л ь с к о г о реактора, советские
органы информации сильно снизили накал страстей. Создавалось впечатление, что нужно немного подождать, когда вредный иод сам с о б о й развалится и все вернется « н а круги своя».
О д н а к о внимательный анализ данных, представленных в
окончательном докладе М А Г А Т Э в В е н е в августе 1986 года,
позволяет убедиться, что это утверждение б ы л о неверным. Н а
самом деле и в пробах воздуха, взятых как вблизи места
аварии, так и на 30-километровом удалении от него, и в п р о б а х
почвы, и в з е л е н и , собранной ч е р е з 2 - 3 дня после взрыва станции, на д о л ю иода пришлось т о л ь к о 7 , 1 6 и 11% соответственно. В то ж е время доля изотопов с достаточно б о л ь ш и м и
периодами полураспада, составляющими год и б о л е е , б ы л а
гораздо выше: 20, 43 и 2 0 % соответственно.
В а ж н о и то, что в числе долгоживущих изотопов, попавших в о к р у ж а ю щ у ю среду, б ы л и изотопы, л е г к о в к л ю ч а ю щиеся в состав тканей живых существ и с трудом из них выводимые, а т а к ж е очень токсичные. Т а к , очень токсичен для
человека церий-144 с периодом полураспада в 284 дня. И з о т о п
цезия-137 интенсивно переходит из почвы и воды в наземную
часть растений, накапливается в семенах. С о д е р ж а н и е этого
изотопа в вегетативных органах растений оказывается почти в
100 раз в ы ш е , чем в о к р у ж а ю щ и х корни растений водных растворах. Е с л и учесть, что период полураспада цезия-137 равен
33 годам, то опасность его в к л ю ч е н и я в пищевые цепочки:
195
«растения ( о с о б е н н о с е м е н а ) - ч е л о в е к » и «растения - сельскохозяйственные животные - ч е л о в е к » , - становится особенно
т р е в о ж н о й , и б о в м ы ш ц а х , сердце, печени, крови ч е л о в е к а
задерживается относительно много этого изотопа. Е щ е б о л е е
опасен стронций-90, период полураспада к о т о р о г о равен 27,7
годам. О н накапливается в костях, причем у детей в гораздо
б о л ь ш е й пропорции, вызывая раковые перерождения костных тканей и л е й к е м и ю . В советском докладе в М А Г А Т Э имеется много таблиц с цифровыми данными относительно этих и
подобных им долгоживущих изотопов, но ч а щ е всего в таблицах нет г р а ф о процентном содержании тех или иных изотопов. П о э т о м у мне п р и ш л о с ь пересчитать там, где это б ы л о
в о з м о ж н о , представленные данные и попытаться определить,
какая доля в о б щ е м загрязнении среды приходится на те или
иные из указанных изотопов. В результате получилась такая
табличка:
Процентное содержание
Изотоп
Цезий-134
Цезий-137
Церий-144
Рутений-106
Стронций-90
в почве*
в воздухе* * в листьях зелени*
2 года
7,7
2,0
2,5
33 года
8,3
3,4
2,5
284 дня
15,8
8,1
16,7
366,6 дня
4,6
7,0
6,7
27,7 года В докладе сказано, что данные для стронция обрабатываются и будут сообщены
позднее
* Образцы почв собраны в пределах 30-км зоны 17 мая 1986 г.
** Данные получены 3 июня 1986 г. в образцах, отобранных
вблизи от места аварии.
* * * Образцы зелени собраны в Белоруссии спустя 2 - 3 дня после
аварии.
Т а к и м о б р а з о м во всех доступных для ч е л о в е к а средах
д о л я долгоживущих изотопов оказалась б о л ь ш о й . А так как в
атмосферу б ы л о в ы б р о ш е н о б о л е е 50 м и л л и о н о в к ю р и изотопов ( и с к л ю ч а я инертные г а з ы ) , то вред для ч е л о в е к а именно
от этих изотопов может быть огромным. К о с в е н н о признается это и в докладе. Т а м сказано, что начиная с конца мая
1986 года в образцах мяса на территории Е в р о п е й с к о й части
С С С Р б ы л и найдены т о л ь к о изотопы цезия-137 и цезия-134, и
196
с о о б щ а л о с ь , что « м а к с и м а л ь н о е количество цезия-137 о к а жется в т е л е ч е л о в е к а л и ш ь л е т о м 1988 года».
О д н а к о , несмотря на очевидную важность изучения
именно долгоживущих изотопов, в докладе г о в о р и л о с ь , что
основные с и л ы всех исследователей в стране, вовлеченных в
анализ Ч е р н о б ы л ь с к о й к а т а с т р о ф ы , б ы л и б р о ш е н ы на измерение уровня иода-131 в биологических о б ъ е к т а х , главным
о б р а з о м в щитовидной ж е л е з е ч е л о в е к а .
Е щ е один настораживающий ф а к т : отсутствие интереса в
докладе к изотопам, испускающим альфа-частицы. О том, что
а л ь ф а - и з л у ч а т е л и , причем отнюдь не в исчезающе м а л ы х
количествах, б ы л и в ы б р о ш е н ы в о к р у ж а ю щ у ю среду, а в т о р ы
доклада упомянули, так как эти изотопы н а ш л и в почве, и в
воздухе. С р е д и них нет ни одного к о р о т к о ж и в у щ е г о : время их
жизни о г р о м н о - от 2 до 390 тысяч лет. Главным ж е для нас с
вами является т о , что а л ь ф а - и з л у ч а т е л и оказывают в двадцать
раз б о л е е с и л ь н о е действие на организм, чем равное им по дозе
количество гамма- или бета-излучателей. О д н а к о анализ будущего воздействия а л ь ф а - и з л у ч а т е л е й на ч е л о в е к а отсутствует
в докладе.
Предельно-допустимые нормы радиоактивного загрязнения
и точность оценок риска для населения СССР
К а к т о л ь к о ученые поняли, ч т о повышение ф о н а радиации несет вред человеку, б ы л и р а з р а б о т а н ы нормативы, о п р е деляющие максимально допустимые величины загрязнения
среды. П о с л е долголетних исследований Всемирная организация здравоохранения О О Н утвердила три категории доз. Д л я
тех, кто непосредственно о б с л у ж и в а е т установки с и з л у ч а ю щими материалами (и за состоянием здоровья к о т о р ы х о с о бенно т щ а т е л ь н о следит медперсонал, и с к л ю ч а ю щ и й в о з м о ж ность сильного поражения организмов людей, находящихся в
опасной з о н е ) , установлена доза 5 б э р в год*. Д л я л ю д е й , ж и * Здесь надо сделать отступление, чтобы объяснить один очень
важный момент. Специалисты используют единицу «Рентген» (сокращенно Р) для характеристики источника радиации. Для обозначения
дозы, поглощенной каким-либо веществом, используют единицу рад,
рассчитываемую на единицу массы и зависящую от химического
197
вущих вблизи источников повышенного риска и т а к ж е находящихся из-за этого под постоянным врачебным к о т р о л е м , максимально допустимая доза уменьшена в 10 раз и составляет
0,5 б э р в год. П о с т о я н н ы й радиологический и в р а ч е б н ы й конт р о л ь позволяют выявлять лиц, получивших опасную для их
здоровья дозу, и с р о ч н о эвакуировать их из очага излучения.
Д л я остального населения, живущего на безопасном расстоянии от атомных станций и других источников опасности
т а к о г о рода и потому не задумывающегося о том, а не о б л у чает л и их к т о - л и б о извне, принята доза в 5 бэр за 30 лет, что
составляет 0,17 б э р в год, и л и 0,019 миллибэр/час (мбэр/час).
Естественно, что для л ю д е й из третьей категории нет нужды
д е р ж а т ь армию обученных о с о б ы м о б р а з о м врачей, к о т о р ы е
б ы следили за о б л у ч а е м о с т ь ю всего населения в целом и
к а ж д о г о ч е л о в е к а в отдельности. К о е - г д е требования к
чистоте среды е щ е б о л е е ужесточены. Т а к , в з е м л е Гессен в
Ф Р Г принята меньшая предельная доза.
К а к о в ж е р е а л ь н ы й уровень радиоактивного загрязнения
в разных странах? В е д ь , т о л ь к о зная эту величину, м о ж н о
понять, насколько она п р и р о с л а в результате Ч е р н о б ы л ь с к о й
аварии. Данные о естественном ф о н е в С С С Р противоречивы.
В р а б о т а х одного и т о г о ж е автора м о ж н о найти разные велисостава поглощающего излучение вещества. Конечно, повреждающее действие разных видов радиации для живых существ будет зависеть главным образом от числа ионизаций молекул в живых клетках,
а это число, в свою очередь, зависит от того, испускают ли радиоактивные изотопы только гамма-кванты или еще и электроны (бетачастицы), или же альфа-частицы, или нейтроны. Биологический
эквивалент рентгена (сокращенно бэр) совпадает численно с величиной рентгена только для гамма- и бета-излучений. Если клетку бомбардируют альфа-частицами, то для пересчета Р в бэры нужно умножить число рентген на коэффициент 20, а для нейтронов этот коэффициент равен 5-10 в зависимости от энергии нейтронов. Для испускаемых протонов коэффициент равен 10. Таким образом, при переводе
дозы внешнего излучения в биологически эффективную дозу можно
получить гораздо ббльшую величину, если в составе излучений есть
альфа-компонент или если вещество испускает нейтроны. Кстати,
поэтому использование в первоначальных советских сообщениях
только единиц, выраженных в рентгенах, было некорректным. Лишь
в более позднем докладе в М А Г А Т Э цифры приводились в той форме,
которая принята в научной литературе и которая ясно говорит о дозах,
опасных для человека.
198
чины. Т а к , в Б С Э говорится, что в разных районах Е в р о п е й ской части С С С Р ф о н составляет от 40 до 200 мбэр/год ( о т
0,0046 до 0,023 мбэр/час). В одной из книг В . А . Л е г а с о в а и
соавторов, изданной в 1984 году, сказано, что один среднестатистический ч е л о в е к в С С С Р п о л у ч а е т за счет гамма-излучения воздуха 32 мбэр/год, за счет радиоактивности в пищевых
продуктах 37 мбэр/год и е щ е с к о л ь к о - т о за счет радиоактивности, испускаемой из почвы и из стен ж и л и щ . Н а к о н е ц , в
докладе, зачитанном от имени С С С Р в М А Г А Т Э тем ж е В . А .
Л е г а с о в ы м в В е н е в августе 1986 года, говорится, ч т о ж и т е л и
Европейской части С С С Р п о л у ч а ю т ежегодно дозу от 0,008 до
0,012 мР/час и л и от 70 до 104 мР/год. Д л я сравнения м о ж н о
указать, что во Франции, в р а й о н е П а р и ж а , доза составляет
125 мбэр/год.
К а к и е ж е дозы п о л у ч и л и ( и п о л у ч а т в будущем) советские
люди из-за аварии в Ч е р н о б ы л е ? Д о к л а д С С С Р в М А Г А Т Э не
дает прямого ответа на поставленный вопрос. П р е ж д е всего
надо сказать, что приведенные в нем ц и ф р ы основаны г л а в ным о б р а з о м на учете о б л у ч е н и я радиоактивным иодом-131.
Правда, в докладе несколько р а з кратко упоминается, что
э ф ф е к т от а л ь ф а - и з л у ч а т е л е й , так ж е , как от д о л г о ж и в у щ и х
изотопов цезия, церия, рубидия и тем б о л е е стронция, П О К А
не подсчитан и не учтен.
Есть и е щ е два важнейших момента, вызывающих возражение. Д л я расчета величин риска принята гипотеза, что в
будущем, в течение еще 55 л е т , спад радиоактивности в о к р у ж а ю щ е й среде будет практически линейным. Т а к о е утверждение б ы л о б ы справедливо, е с л и б ы вся радиоактивность б ы л а
представлена в основном изотопами с одним и тем ж е или б л и з ким временем полураспада. М ы ж е знаем, что о к о л о трети
всей в ы б р о ш е н н о й из р е а к т о р а активности состоит из д о л г о живущих изотопов, поэтому предположение о линейном
характере спада уровня радиации неверно, а величина риска
из-за этого заметно преуменьшена.
В т о р о е обстоятельство - неучет того, что в воздухе находятся мелкодисперсные частицы р а с щ е п л я ю щ е г о с я материал а . П о п а в в дыхательные пути ч е л о в е к а ( а ч е л о в е к в п о к о е
вдыхает 5-8 л воздуха в минуту и л и 4,15 м и л л и о н о в л и т р о в в
год), мелкие частицы п ы л и п р и л и п а ю т к тканям внутри о р г а низма и могут оказывать в месте прикрепления вредное действие очень долго. Суммарно полученная доза организмами
199
м о ж е т оказаться н е б о л ь ш о й , но из-за мел к о дисперсности
радиоактивных частиц э ф ф е к т для данной точки т е л а ч е л о века будет зловещим. С т о л ь ж е ничтожные по размеру клетки
и сопоставимые по размеру с пылинками генетические структуры - хромосомы и гены - будут все время облучаться из
т о ч е ч н о г о источника, в результате чего в данном месте л и б о
разовьется раковая о п у х о л ь , л и б о возникнет соматическая
мутация, л и б о мутация п о л о в ы х к л е т о к , если п ы л и н к а окажется вблизи них.
Т о л ь к о имея в виду эти два обстоятельства, м о ж н о рассматривать приведенные в советском докладе данные, к о т о р ы е ,
п о х о ж е , з а в о р о ж и л и не т о л ь к о умы грамотных л ю д е й в С С С Р ,
н о и сильно сбили накал страстей на Западе.
Обратимся теперь к данным советского доклада в
М А Г А Т Э о подсчитанном уровне доз о б л у ч е н и я л ю д е й из-за
ч е р н о б ы л ь с к о й катастрофы. П р е ж д е всего следует сказать,
ч т о в докладе все потенциальные ж е р т в ы ч е р н о б ы л ь с к о й
к а т а с т р о ф ы б ы л и разделены на' три категории. В первую
б ы л и в к л ю ч е н ы л ю д и , работавшие на самой Ч е р н о б ы л ь с к о й
А Э С и жившие рядом в городе Припять и в б л и ж а й ш и х хуторах. В о вторую к а т е г о р и ю в к л ю ч и л и всех, живших в радиусе
30 км. В третью - остальное население Е в р о п е й с к о й части
С С С Р , попавшее в зону радиоактивных осадков, переноса изотопов ветром, подпочвенными водами и т. п.
Л и ц а , входившие в п е р у ю категорию (их б ы л о о к о л о 45
тысяч ч е л о в е к ) , б ы л и эвакуированы из опасной з о н ы 27 апрел я . А в т о р ы доклада считают, что вероятная доза, к о т о р у ю
они получили, составляла от 1,5 до 5,0 рад по гамма-излучению, 10-20 рад п о б е т а - и з л у ч е н и ю и 30 рад п о о б л у ч е н и ю щитовидной ж е л е з ы из-за адсорбированного ж е л е з о й радиоактивн о г о иода-137. В с е три дозы б ы л и о п р е д е л е н ы главным о б р а зом по данным учета радиоактивного иода, о других изотопах
ни с л о в а не говорилось.
В т о р у ю категорию составляли ж и т е л и п о с е л к о в в 30 км
зоне (по-видимому, о к о л о 90 тысяч ч е л о в е к , так как в разных
местах доклада названы две различные ц и ф р ы ) . Н е исключен о , ч т о они п о л у ч и л и гораздо б о л ь ш и е дозы, ибо их эвакуацию
н а ч а л и л и ш ь в мае (между 2 и 6 мая? И н ф о р м а ц и я на этот счет
противоречива). В докладе говорится, что в среднем люди,
ж и в ш и е в этой зоне, п о л у ч и л и не б о л е е 25-40 б э р , но приходится повторить, что поскольку точность измерений со-
200
ставляла всего 5 0 % , к тому ж е в основном измеряли действие
иода-131, т о р е а л ь н о дозы могут б ы т ь бблыпими.
Т р е т ь я категория - 75 м и л л и о н о в ч е л о в е к , живущих на
территории Е в р о п е й с к о й части С С С Р . П о мнению авторов
доклада, эти л ю д и т о л ь к о за 1986 год п о л у ч и л и 8,6 млн. ч е л о веко-бэр, а за последующие 50 л е т получат е щ е 29 млн. ч е л .
б э р от внешнего гамма-излучения и 21 млн. ч е л о в е к о - б э р от
приема радиоактивного цезия. П р и этом дозы от источников
а л ь ф а - и з л у ч е н и я и долгоживущих изотопов практически не
б ы л и учтены.
Приведенные в докладе ц и ф р ы б ы л и с удовлетворением
восприняты многими в мире. В ж у р н а л е « Н э й ч у р » ( т о м 323,
№ 6083), опубликованном в сентябре 1986 года, сразу после
доклада Л е г а с о в а в В е н е , о б о з р е в а т е л и высказали мнение, что
полученные дозы не являются сколько-нибудь у с т р а ш а ю щими и не с т о л ь р е з к о повысят в будущем риск з а б о л е в а е м о сти р а к о м , как это предполагалось вначале. П о р а з и т е л ь н о ,
что о риске появления новых наследственных з а б о л е в а н и й и
дефектах развития не б ы л о ничего сказано в советском
докладе и полностью выпущено из виду ретивыми о б о з р е в а телями т а к о г о авторитетного в научном мире ж у р н а л а как
«Нэйчур».
М е ж д у тем п о л о ж е н и е с дозами вовсе не столь х о р о ш о .
П р е ж д е всего, рассчитанная с у ж а с а ю щ е й п о г р е ш н о с т ь ю
( ± 5 0 % ) доза радиации для о б л у ч е н и я в 1986 году б ы л а вовсе не
дозой за год, а т о л ь к о за 8 месяцев. К р о м е того, ц и ф р а 8,6 млн.
чел. б э р за это время означает, ч т о доза на одного ч е л о в е к а
будет равна 0,020 мбэр/час. Ф о н естественной радиации, имевшейся на территории затронутых Ч е р н о б ы л ь с к о й аварией
районов, составлял до этого о к о л о 10 млн. ч е л . б э р в год ( и л и
0,015 мбэр/час). Другими словами, даже при с т о л ь высокой
погрешности измерений б ы л установлен ф а к т о г р о м н о й важности - авария в Ч е р н о б ы л е сразу удвоила ф о н естественной
радиации на территории, где проживает 75 м и л л и о н о в ч е л о в е к
т о л ь к о в пределах С С С Р ! Э т о т ф о н складывался десятилетиями: к радиоактивности п о ч в ы , вод, горных пород, космическому и з л у ч е н и ю добавлялись р е з у л ь т а т ы испытаний ядерного
оружия в атмосфере, на з е м л е , вносили свой вклад утечки
радиоактивнности из всяких инженерных устройств, атомных
станций и т. п. Д о начала 60-х годов основная часть этого
радиоактивного загрязнения б ы л а о б у с л о в л е н а испытаниями
201
ядерного оружия. У в е л и ч е н и е ф о н а из-за испытаний этого
о р у ж и я в наземных условиях привело к самому неприятному
для ч е л о в е к а результату: н а ч а л о год за годом расти число
наследственных з а б о л е в а н и й и уродств. З а каких-то 1 0 - 1 5 л е т
это ч и с л о удвоилось. П о э т о м у в 1963 году С С С Р и С Ш А подпис а л и договор о б отказе от испытания ядерного о р у ж и я в наземных условиях. С тех п о р радиоактивный ф о н оставался почти
неизменным. Н о свой страшный вклад в рост ч и с л а наследственных б о л е з н е й с т а л о вносить химическое загрязнение
о к р у ж а ю щ е й среды. И вот теперь, всего от одной аварии, ф о н
р а з о м удвоился!
О том, насколько разнятся уровни радиоактивного загрязнения, рассчитанные авторами доклада теоретически и на
самом деле наблюдавшиеся и приведенные в докладе, гласят ц и ф р ы одной из т а б л и ц : для Т у л ь с к о й о б л а с т и предпол а г а л о с ь , что загрязнение м о л о к а иодом-131 составит 0,02
- 2 , 0 микрокюри/л, а фактически б ы л о найдено 0,06 - 6,5
мккюри/л; для Б р е с т с к о й о б л а с т и о ж и д а л и 0,01 - 1,3, а б ы л о
найдено 0 , 2 - 9 , 0 мккюри/л. Т а к и е несовпадения не могут не
п о р о ж д а т ь сомнений в правомочности других экстраполяций,
приведенных в докладе. П р а в д а , в ряде случаев теоретически
подсчитанные уровни о к а з а л и с ь чуть меньше найденных, но
это т о ж е говорит о неточности прогнозов.
Сколько людей заболеет раком?
Рассчитывая в о з м о ж н ы е последствия
чернобыльской
к а т а с т р о ф ы , авторы д о к л а д а в М А Г А Т Э привели р а з л и ч н ы е
величины заболеваний р а к о м для упомянутых в ы ш е категорий населения.
Д л я тех 45 тысяч л ю д е й , к о т о р ы е о к а з а л и с ь в момент
аварии вблизи Ч А Э С , увеличение смертности от рака (так
называемая дополнительная смертность) не б ы л а определена
вовсе.
Д л я примерно 90 тысяч ч е л о в е к , живших в 30-км зоне,
дополнительная смертность от рака не д о л ж н а я к о б ы превысить 2 % - г о уровня естественной смертности от этой б о л е з н и .
Д л я 75 миллионов ч е л о в е к постулируется, что из-за увеличения внешнего гамма-излучения в местности, где они проживают, смертность от р а к а возрастет на 0 , 0 5 % п о сравнению
202
с уровнем естественной смертности от рака ( ч т о составит, как
сообщается в докладе, 9,5 м и л л и о н о в дополнительных смертей за 70 л е т ) . О д н а к о из-за у м е л о вплетенных в текст доклада
пояснений, дополнений, равно к а к умолчаний и недоговоренностей, понять, является л и эта оценка о к о н ч а т е л ь н о й ,
нельзя. Н а п р и м е р , после приведенной оценки в 0 , 0 5 % в
докладе идут две с половиной страницы текста, на к о т о р ы х
обсуждается значение радиоактивного иода, п о п а в ш е г о в
щитовидную ж е л е з у и в ы з ы в а ю щ е г о там опухоли, и говорится, что из-за подобных о п у х о л е й смертность возрастет е щ е на
некоторую величину (за 30 л е т на 1 % по сравнению со 150 тысячами от р а к а щитовидной ж е л е з ы ) , а затем обсуждается
влияние рутения-106, церия-144, цезия-137 и цезия-144. Две
страницы текста, посвященные р о л и цезия ( о с о б е н н о цезия-137, о с е в ш е г о на поверхности земли в границах С С С Р в
количестве порядка 1 млн. к ю р и ) , заканчиваются выводом,
гласящим, что т о л ь к о из-за него дополнительная смертность
от рака будет составлять внушительную цифру - « 0 , 4 % от
естественной смертности от злокачественных н о в о о б р а з о ваний».
З а т е м вкратце говорится е щ е о б одном зловредном изотопе - стронции-90. Оказывается, для него « д о сих п о р . . . имеются л и ш ь отдельные, недостаточные для коррективных оценок д а н н ы е » , но авторы доклада признают, что « с о временем,
возможно, этот нуклид будет иметь наряду с цезием-137 основное з н а ч е н и е » .
Т а к и м о б р а з о м , з а в о р о ж и в ш а я многих специалистов
цифра повышения в будущем уровня смертности от р а к а , равная 0 , 0 5 % , на самом деле относилась т о л ь к о к последствиям
адсорбции организмами радиоактивного иода. О с н о в н о й ж е
вред будет происходить от радиоактивных изотопов цезия,
стронция, церия и других долгоживущих изотопов, в к л ю ч а я
изотопы с альфа-распадом.
Н о и к ц и ф р е 0 , 0 5 % , х а р а к т е р и з у ю щ е й последствия заражения иодом, вряд л и стоит относиться как к истине в последней инстанции. П р и получении этой оценки б ы л о сделано
слишком много неоправданных допущений, и, к тому ж е , точность измерения концентраций загрязнения б ы л а низкой.
Видимо, все эти обстоятельства привели к тому, что с
оценкой уровня повышения смертности от рака не согласились
даже те, кто б л а г о ж е л а т е л ь н о относится к Советскому С о ю з у .
203
Т а к , американский специалист по трансплантации костного
мозга доктор Р. Г е й л в о время телемоста С С С Р - С Ш А , передававшегося по советскому телевидению 9 октября 1986 года,
в ответ на заявление советского ученого JI. И л ь и н а , сказавшег о , ч т о превышение частоты рака составит не б о л е е , а скорее
всего, менее 0 , 5 % над спонтанным ф о н о м смертности от рака
( и м е н н о так - 0 , 5 % , а не 0 , 0 5 % ) , назвал с в о ю цифру - 1 % .
В и д и м о , о н имел в виду не т о л ь к о риск от внешнего гамма- и
бета-облучения, но и последствия накопления цезия, стронция
и других изотопов в среде обитания и переход их в пищевые
продукты. Н о тут ж е в американской аудитории, собравшейся
для участия в телемосте, встал один из американских ученых и
возразил Г е й л у , сказав, ч т о , по мнению его к о л л е г и его самог о , эта величина достигнет 1 0 % .
Н е хотелось б ы верить, что правым окажется о н или даже
д о к т о р Г е й л . Д л я всех б ы л о б ы л у ч ш е , если б ы ц и ф р ы , названн ы е в докладе, оказались даже преувеличенными. Н о оснований для такого оптимизма все-таки нет.
Поставлен ли надежный заслон на пути распространения
радиоактивных пищевых продуктов ?
В советском докладе в М А Г А Т Э признается, правда,
походя, вскользь, что максимум радиоактивных продуктов
аварии население страны получит с продуктами питания и
л и ш ь минимум поступит из воздуха.
К а з а л о с ь б ы , осознавая это важнейшее для здоровья
л ю д е й п о л о ж е н и е , могучая и разветвленная сеть научных и
профилактических учреждений будет направлена на т о , ч т о б ы
познать максимально п о л н е е вред от самого вредного и поставить преграду на пути распространения загрязненных пищевых продуктов. Н о этого не случилось.
З а в е р ш а ю щ и й абзац медико-биологической
клада начался с л е д у ю щ е й ф р а з о й :
части
до-
«Таким образом, корректно оценить дозовые нагрузки на население за счет потребления пищевых продуктов местного производства,
загрязненных цезием-137 и стронцием-90, можно будет только после
установления реальных для данных регионов коэффициентов перехода радионуклидов по пищевым цепочкам».
204
А между тем, от выяснения вопроса о загрязненности продуктов долгоживущими изотопами, к тому ж е л е г к о входящими в состав тканей тела, зависел ( и не менее о п р е д е л е н н о
сегодня зависит) комплекс мер по о х р а н е здоровья населения,
по организации разветвленной с л у ж б ы контроля за степенью
загрязненности всех продуктов, потребляемых населением
пораженных регионов страны. В е д ь радиационная обстановка
и сегодня вряд л и улучшилась, и б о в том ж е докладе м о ж н о
найти не одно и не два упоминания, рассыпанные по тексту без
всякого детального анализа, о грядущих бедах. В е д ь говорилось ж е там, что
« И з почв, бедных гумусом (то есть большинства почв Белоруссии
и нечерноземной зоны РСФСР. - B . C . ) цезий переходит в растения в
10 раз и даже в 100 раз больше, чем из других типов почвы»,
и что:
« В районах Полесья можно ожидать в последующие годы относительно устойчивое и высокое, почти на нынешнем уровне содержание
цезия-137 в продовольствии».
С т р а н н о выглядит также и то, что осталось т о л ь к о в
ф о р м е констатации фактов, б е з принятия д о л ж н ы х мер, следующее в а ж н е й ш е е п о л о ж е н и е :
«Формирование радиоактивного следа после однократного
выброса заканчивается примерно через год... В хвойных лесах такое
перераспределение заканчивается лишь через 3-4 года (после полного
обновления хвои).
В силу указанных причин радиационная обстановка в пределах
30-км зоны (на самом деле, несомненно, в пределах всей зоны выпадения радиоактивных веществ. - B . C . ) будет продолжать существенно
изменяться в течение 1 - 2 лет, особенно в районах с высоким градиентом уровней загрязнения.
Поэтому проводимые мероприятия по дезактивации населенных
пунктов приводят, как правило, лишь к временному улучшению
радиационной обстановки».
П о ч е м у ж е м о ж н о утверждать, что адекватного тяжести
аварии з а с л о н а на пути распространения загрязненных продуктов поставлено не б ы л о ? О т в е т на этот вопрос содержится
в самом докладе, но для его прояснения приходится опять сопоставлять разбросанные по докладу отрывочные сведения.
205
И т а к , прежде всего в докладе говорится, что в Советском
С о ю з е е щ е до к а т а с т р о ф ы на Ч А Э С б ы л р а з р а б о т а н норматив, допускавший на случай аварии содержание иода-131 в
м о л о к е не выше 10"7 кюри/л. Н о р м а т и в о в для других изотопов
и других продуктов питания принято не б ы л о . П р и ч и н о й этому
б ы л о то, что и мысли не допускалось о возможности серьезной
аварии на атомных станциях.
О д н а к о у ж е ч е р е з 2-3 дня после аварии в м о л о к е коров
в Белоруссии б ы л о о б н а р у ж е н о 10" 6 кюри/л, т. е. в 10 раз
б о л ь ш е , чем принятая в С С С Р норма, а в листовой зелени 10" 5
кюри/кг.
М а с ш т а б к а т а с т р о ф ы заставил принимать с р о ч н ы е меры.
В докладе утверждается, что 1 мая 1986 года на территории,
захваченной загрязнением, б ы л распространен о ф и ц и а л ь н ы й
запрет на потребление цельного м о л о к а с концентрацией
иода-131 выше 10" 7 кюри/л, но в том ж е докладе признается,
ч т о в 30 км зоне многие л ю д и тем не менее п о л у ч а л и до 4 и
5 мая это м о л о к о .
З а пределами 30-километровой зоны, практически на тысячекилометровом удалении от Ч е р н о б ы л я , м о л о к о также
нередко имело радиоактивность выше предельно установленной нормы. Т а к , « в отдельных пробах в ряде о б л а с т е й У С С Р ,
Б С С Р и Р С Ф С Р концентрация I
в м о л о к е п р е в ы ш а л а норму
в 20-100 и даже б о л ь ш е р а з » , - говорится в докладе. Кстати
сказать, нелишне отметить, что и предельно допустимая доза
10~7 кюри/л м о л о к а огромна. П а р т и я « З е л е н ы х » в Ф Р Г и организации по охране о к р у ж а ю щ е й среды, основываясь на данных изучения воздействия малых доз радиации на человека,
настаивают, что предельная величина для м о л о к а д о л ж н а
б ы т ь понижена до значения 1,35 • 10" 10 к ю р и на л и т р . В З е м л е
Гессен в Ф Р Г принята в качестве верхнего предела величина в
ч е т ы р е раза б о л ь ш а я (5,4 • 10" 10 кюри/л), в Ф Р Г в целом 1,35 • 10" 8 кюри/л, то есть практически в 100 раз меньшая, чем
б ы л а принята в С С С Р . А в т о р ы доклада считают, что в государственную продажу поступало м о л о к о с концентрацией
иода-131 не выше 10" кюри/л, но признаются, ч т о в сельской
местности (и т о л ь к о л и в сельской?) п р о д а ж а и потребление
радиоактивного м о л о к а имели место и таким о б р а з о м «максим а л ь н ы е расчетные значения доз внутреннего облучения
щитовидной ж е л е з ы л ю д е й могли достигать сотен р а д » .
206
Признается в докладе и тот ф а к т , что отсутствие н о р м
предельно допустимых концентраций других радиоактивных
изотопов м о г л о неблагоприятно сказаться на здоровье л ю д е й .
Л и ш ь с 30 мая б ы л и введены нормативы загрязнения мяса и
н е б о л ь ш о г о числа других продуктов. Н о и эти нормативы
б ы л и сильно з а в ы ш е н ы по сравнению с международными нормативами. Расчет велся исходя из предположения, ч т о л ю д и
могут получать дозу в 5 б э р в год и меньше. Я у ж е упоминал
выше, что такая доза, согласно правилам В О З , допустима
л и ш ь для л ю д е й , непосредственно р а б о т а ю щ и х на источниках
излучений, причем каждый ч е л о в е к , п о л у ч а ю щ и й т а к у ю дозу,
д о л ж е н находиться под непрерывным радиологическим и
медицинским
контролем,
обеспечивающим
возможность
немедленной эвакуации из опасной з о н ы ч е л о в е к а , получившего дозу, б л и з к у ю к предельной.
Н о даже и при такой о г р о м н о й цифре предельно допустимой радиоактивности б ы л о найдено, что доля продуктов,
имеющих б о л е е высокую зараженность, составляла:
в Брестской области: м о л о к о - 5 0 % , мясо - 10% ;
в Г о м е л ь с к о й области: м о л о к о - 3 0 % , мясо - 4 0 % , р ы ба - 9 0 % ;
в М о г и л е в с к о й области: м о л о к о - 1 0 % , листовая зелень 2 0 % , ягоды - 2 0 % (мясо, как сказано, не п р о в е р я л и ) ;
в К у р с к о й и Брянской о б л а с т и : м о л о к о 3 0 % ( в докладе
говорится, что на территории Р С Ф С Р мясо и другие продукты
не п р о в е р я л и ) ;
в К а л у ж с к о й области: м о л о к о - 2 0 % ;
в Т у л ь с к о й области: м о л о к о - 15% ;
в О р л о в с к о й области: м о л о к о - 1 0 % .
К а к и м ж е б ы л о б ы признано все продовольствие на территории Е в р о п е й с к о й части С С С Р , если б ы предельно допустимые нормы соответствовали международным стандартам доз о б л у ч е н и я л ю д е й , живущих вдали от атомных
станций?
С л е д у е т е щ е раз подчеркнуть, что при оценке риска преждевременной смерти от рака это многомесячное п о т р е б л е ние радиоактивной пищи не б ы л о принято во внимание, так
как в докладе подчеркивается, ч т о все расчеты производились
на основе учета внешнего о б л у ч е н и я людей.
Н е все б л а г о п о л у ч н о и с этими расчетами. О б с у ж д а я суммарные величины внешнего о б л у ч е н и я населения отдельных
207
регионов Е в р о п е й с к о й части С С С Р ( т а б л и ц а 7.2.9 доклада),
авторы делают оптимистический вывод:
« И з таблицы 7.2.9 видно, что ожидаемые значения средних по
регионам доз внешнего облучения людей в 1986 году в основном оказываются ниже предела годовой дозы для лиц категории Б...»
Н а п о м н и м , что категория « Б » - это л ю д и , по собственной
в о л е поселившиеся в непосредственной близости от источников радиации и постоянно находящиеся под к о н т р о л е м врачей.
Д л я них, согласно правилам В О З , предельно допустимая доза
м о ж е т быть п о в ы ш е н а по сравнению с дозами для всего насел е н и я почти в 3 раза и составляет 0,5 бэр/год. Н о и этот предел
оказался, по данным этой ж е таблицы, превышен для 4,4 милл и о н о в ч е л о в е к , а е щ е для 18 миллионов, отнюдь не подпадаю щ и х под юрисдикцию « к а т е г о р и и Б » , б ы л и п р е в ы ш е н ы нормы, принятые В О З для всего населения.
Вряд л и при таких обстоятельствах авторы доклада могли
заявлять, что данными, приведенными в нем,
«.. .подтверждается полная безопасность для здоровья населения,
проживающего вне 30-километровой зоны вокруг Ч А Э С , сложившихся уровней внешнего гамма-излучения продуктов аварийного
выброса».
В целом, надо отметить, что те, кто отвечал за дозиметрический к о н т р о л ь пищевых продуктов в стране, р а б о т а л и недостаточно х о р о ш о . Н а с е л е н и е д о л ж н о б ы л о получать самые
четкие разъяснения п о поводу загрязнения продуктов питания. Н и к а к и е недомолвки здесь а б с о л ю т н о недопустимы. И ,
тем не менее, как выяснилось из д о к л а д а , даже в Киевской
о б л а с т и не проверяли степень заражения мяса и большинства
продуктов питания, не говоря уже о б о л е е д а л е к о отстоящих
областях Российской Федерации, где проверяли т о л ь к о м о л о ко. Примитивным и д а л е к о не исчерпывающим б ы л контроль
за пищевыми продуктами вне с ф е р ы государственной торговли.
В этих условиях никак иначе, как безответственным,
нельзя назвать поведение председателя Госкомитета С С С Р по
гидрометеорологии и к о н т р о л ю природной среды ч л е н а - к о р респондента А Н С С С Р Ю . И з р а э л я , к о т о р ы й в интервью
газете « С о в е т с к а я Р о с с и я » 29 июня 1986 года ( ч е р е з два месяца
п о с л е катастрофы в Ч е р н о б ы л е ) сказал:
208
«Москва - абсолютно чистый город. Чисты его атмосфера, водоемы. О каких-либо отклонениях в чистоте продуктов питания и речи
быть не может».
Трагическая случайность или «запланированная»
катастрофа ?
В о п р о с , поставленный в з а г о л о в к е этого раздела, может
показаться кощунственным. Разве мыслимо, что есть люди,
способные запланировать катастрофу? Разве допустимо,
чтобы кто-то проявлял л е г к о м ы с л и е при о б р а щ е н и и со с т о л ь
опасными и коварными устройствами, как атомные станции, в
недрах к о т о р ы х « к и п и т » мирный атом, способный в л ю б у ю
минуту вырваться наружу и стать смертоносным?
И , тем не менее, многие ф а к т ы , ставшие известными б л а годаря публикациям п р о ш л ы х л е т , позволяют дать утвердительный ответ на поставленные вопросы. П о п р о б у е м р а з о браться в этом и понять, б ы л л и взрыв Ч А Э С всего л и ш ь трагической случайностью.
Ч е р н о б ы л ь с к а я атомная станция н а ч а л а функционировать в сентябре 1977 года. П е р в а я очередь ее д о л ж н а б ы л а
включать два э н е р г о б л о к а , к а ж д ы й мощностью по 1000 М в т .
Затем п р е д п о л а г а л о с ь соорудить вторую очередь из двух
э н е р г о б л о к о в б о л ь ш е й мощности. И м е н н о во в т о р у ю очередь
входил I V - й э н е р г о б л о к , к о т о р ы й выдал первую э л е к т р о э н е р гию в декабре 1983 года.
Б у д у ч и сложными, чрезвычайно мощными и потенциально опасными техническими устройствами, все ч е т ы р е
б л о к а станции т р е б о в а л и к с е б е постоянного п о в ы ш е н н о г о
внимания. Н а д проектами станции р а б о т а л и крупные исследовательские центры, для с о о р у ж е н и я станций и функционирования к а ж д о г о из б л о к о в б ы л и р а з р а б о т а н ы строгие регламенты, отступать от которых не мог ни один инженер, ни один
исследователь или администратор.
А между тем на станции с момента закладки первого камня в фундамент и с первого дня р а б о т ы творилось нечто такое, что не м о г л о окончиться ничем иным, как катастрофой.
С т р о и т е л и станции отходили от планов, стремясь возвести все с о о р у ж е н и е не в согласии с разработанным и утвержденным правительством регламентом, а как м о ж н о скорее.
209
Н а ч а л ь с т в о , управлявшее строительством и пуском станции,
намеренно отходило от имевшегося г р а ф и к а , ч т о б ы выполнить так называемые «социалистические обязательства, взятые на себя к о л л е к т и в о м с т р о и т е л е й » , и отрапортовать в
победном стиле о досрочном выполнении и этих обязательств
и «встречного п л а н а » . Т а к и м о б р а з о м , д е л а л о с ь все, ч т о б ы
р а б о т а т ь не в согласии с разработками квалифицированных
проектировщиков,
а с наметками простых
строителей,
настроенных по-волевому, которым за каждый день сокращения сроков выдавали дополнительную оплату в виде премий,
к о т о р ы х м о р а л ь н о вознаграждали почетными грамотами и
орденами, вручаемыми ,рт лица Президиума В е р х о в н о г о
Совета С С С Р .
П о з ж е ту ж е практику спешки, в о л е в о г о отхода от жестких регламентов переняли эксплуатационники, ежедневно
нарушавшие графики р а б о т ы и старавшиеся блеснуть новшествами, внести изменения в дотошно р а з р а б о т а н н ы е схемы
р а б о т ы станции. Т а к и е нововведения, внедряемые без согласования с проектировщиками этих с л о ж н е й ш и х устройств,
называемые рационализаторскими предложениями, немыслимые ни на одном из с л о ж н ы х предприятий З а п а д а , в б о л ь ш о м
ходу в С С С Р . З а к а ж д о е рацпредложение р а б о ч и х и инженер о в п о о щ р я ю т материально и м о р а л ь н о . П о числу поданных
рацпредложений судят о боевитости дирекции предприятий, в
С С С Р проводят ежемесячные, е ж е к в а р т а л ь н ы е и годичные
конкурсы на л у ч ш е г о рационализатора, на л у ч ш е е предприятие, сотрудники к о т о р о г о подали б о л ь ш е рацпредложений.
М н е думается, что здесь стоит дать одно разъяснение. Я
вовсе не настроен критически против « р а ц п р е д л о ж е н и й » как
таковых. В стремлении сделать свой труд б о л е е рациональным и л и улучшить тот проект, над к о т о р ы м р а б о т а е ш ь , не
т о л ь к о нет ничего предосудительного, но это н у ж н о приветствовать. И Эдисоны встречаются в л ю б о й среде.
О д н а к о рационализаторские предложения могут быть
приняты к внедрению т о л ь к о после т щ а т е л ь н о й проверки и
обдумывания их всеми, кто отвечает за столь с л о ж н ы й механизм, как А Э С . Рационализация ж е , осуществляемая без
учета всех возможных последствий л о к а л ь н о г о изменения
проекта и идущая в у щ е р б смыслу и целям всей р а б о т ы , - недопустима. Т а к и м о б р а з о м , страшны не сами п о себе рацпредложения, а бездумная погоня начальников за перевыполнением
210
планов путем внедрения л ю б ы х р а ц и о н а л и з а ц и и п о х в а л ь б а
количеством внесенных рацпредложений, т. е. шумиха и
пустозвонство вместо строгого к о н т р о л я .
Другое д е л о - «социалистические обязательства», то есть
г о л ы е декларации о я к о б ы д о б р о в о л ь н о принимаемых на себя
всем к о л л е к т и в о м обязательствах: построить что-то раньше
срока, выпускать чего-то б о л ь ш е п л а н а , делать дешевле, чем
это стоит, и т. п. Э т о - принципиально уродливое явление со
всех точек зрения, а не «творчество масс» и не социалистическое отношение к труду. Э\а ш к о л а обмана и лицемерия воо б щ е нигде не допустима, и уж тем б о л е е при строительстве и
эксплуатации атомных станций.
О д н а к о такая практика, вместе с непродуманной рационализацией, достигла огромного р а з м а х а именно на Ч е р н о б ы л ь ской А Э С . Дирекция этой станции гордилась своими рационализаторами, станция занимала первые места в соревновании
среди всех других электростанций, в к л ю ч а я и атомные, хотя и
на последних н е м а л о умельцев старательно вносило изменения в графики р а б о т ы и в конструкцию устройств.
В с е это п р и в е л о к тому, что 1-й э н е р г о б л о к Ч А Э С б ы л
включен на п о л н у ю мощность с опережением плана на 8 месяцев. Г е р о и з м б ы л вознагражден не т о л ь к о материально.
22 января 1978 года Ц е н т р а л ь н ы й Комитет К П С С направил
героям-строителям специальную телеграмму, в к о т о р о й говорилось:
«Самоотверженный и вдохновенный труд многонационального
коллектива по созданию первенца атомной энергетики на Украине
является ярким свидетельством целенаправленного претворения в
жизнь решений X X V съезда К П С С по обеспечению широкого использования в нашей стране энергии мирного атома».
А через полгода - 21 июня 1978 года - б о л ь ш у ю группу
строителей и эксплуатационников, как с о о б щ а л о с ь в советской печати, « н а г р а д и л и высшими правительственными наградами».
О б о д р е н н ы е успехом, руководители атомной энергетики
страны е щ е б о л е е н а ж а л и на с о к р а щ е н и е сроков возведения
теперь у ж е 11-го э н е р г о б л о к а . О н б ы л с о о р у ж е н и запущен « в
рекордно к о р о т к и е сроки - за один год, т. е. в 2,5 р а з а быстрее, чем предусмотрено нормативами», - писали руководители атомной энергетики H . М . Ф о м и н и М . А . Л ю т о в в 1985
году.
211
И снова героизм б ы л вознагражден высшими властями
страны - 26 ч е л о в е к п о л у ч и л и ордена и медали С С С Р .
В 1979 году партийное руководство призвало всех трудящихся работать еще быстрее и « н о в ы м и трудовыми успехами
встретить знаменательную дату - 1 1 0 годовщину со дня рождения В . И . Л е н и н а » . Руководители Ч А Э С р е ш и л и самым горячим о б р а з о м включиться в это патриотическое начинание. П о
их призыву каждая бригада, заступавшая на очередную смену
( а , например, в ночь аварии на станции р а б о т а л о 176 ч е л о век операторов и о б с л у ж и в а ю щ е г о п е р с о н а л а , кроме того
268 строителей трудилось на возведении третьей очереди станции), стремилась выжать из станции все в о з м о ж н о е , л и ш ь б ы
выдать б о л ь ш е э л е к т р о э н е р г и и и снизить стоимость одного
киловатт-часа. Естественно, добиться этого м о ж н о б ы л о ,
т о л ь к о нарушая н о р м ы безопасности, т о л ь к о допуская работу
вблизи того критического предела, за к о т о р ы м управляемая
ядерная реакция м о г л а перейти в неуправляемую. И чем б о л е е
дешевую энергию удавалось получить, тем б о л ь ш е смелели
эксплуатационники, и тем б о л ь ш е наград с ы п а л о с ь на них
сверху.
110-ю годовщину со дня рождения В . И . Л е н и н а черноб ы л ь ц ы встретили радостно. И х стараниями станция выдала
самую дешевую э л е к т р о э н е р г и ю среди всех А Э С страны.
К р о м е того, сверх п л а н а б ы л о н а р а б о т а н о 400 млн. квт-часов, все социалистические обязательства б ы л и перекрыты с
лихвой.
З а такой героизм правительство д а л о самый б о л ь ш о й по
советским меркам подарок: Ч е р н о б ы л ь с к о й А Э С присвоили
имя В . И . Ленина.
Т а ж е практика п р о д о л ж а л а с ь и на Ш - м и на I V - м энергоб л о к а х . В с е г о к 1985 году сотрудники станции п р е д л о ж и л и
3049 изменений в конструкции станции и в правилах ее эксплуатации, и С А М О Е Г Л А В Н О Е З А К Л Ю Ч А Е Т С Я В Т О М ,
Ч Т О 2258 Т А К И Х Р А Ц П Р Е Д Л О Ж Е Н И Й Б Ы Л О И С П О Л Ь З О В А Н О Н А П Р А К Т И К Е . Руководство станции с о о б щ и л о с
гордостью, что б л а г о д а р я отступлению от р е г л а м е н т а р а б о т ы
удалось сэкономить 4 369 600 рублей.
В 1981 и последующем годах Ч А Э С неизменно выходила
победителем соцсоревнования атомных станций страны или
занимала призовые места. В каждом помещении станции
висел лозунг, к о т о р ы м гордились ч е р н о б ы л ь ц ы , считавшие,
212
что именно этот лозунг л у ч ш е всего отражает их устремления:
« В фонд пятилетки - вклад к а ж д о г о » .
Ч е м это кончилось, знает к а ж д ы й человек в мире.
Н о естественен вопрос: а к а к относились к этой свистопляске ученые и конструкторы, б ы в ш и е в курсе того, что творилось на этой и других атомных станциях? Разве они не понимали, что отступление от пусть жестких, но тщательно продуманных и н а и б о л е е безопасных регламентов, погоня за
сиюминутной выгодой, пусть д а ж е приносящей многомиллионные п р и б ы л и , обернется когда-нибудь крахом, катастроф о й , а возможно, даже г и б е л ь ю людей? А ведь жизнь л ю б о г о
человека не оценить в денежном исчислении. Н и ч е г о д о р о ж е
на свете быть не может.
Сегодня приходится признать, что даже те м а т е р и а л ы ,
которые просочились в советскую печать, показывают, что
руководители атомной науки в С С С Р , отвечавшие за безопасность станций, непрестанно занимались успокоением о б щ е ственности, муссируя на все л а д ы тезис о безопасности и абсол ю т н о й надежности всех атомных станций, надежности,
исходно з а л о ж е н н о й при их проектировании.
Одним из главных специалистов, отвечавших за безаварийную р а б о т у атомных станций, б ы л ( и остается сегодня)
академик В а л е р и й Л е г а с о в - выдвиженец п р е с т а р е л о г о А н а толия А л е к с а н д р о в а , президента А Н С С С Р , к о т о р о г о вскоре
после Ч е р н о б ы л ь с к о й катастрофы сместили с поста президента.
Н а протяжении нескольких последних л е т А . П . А л е к сандров и В . А . Л е г а с о в упорно внедряли в умы советских
л ю д е й идею о том, что ничего б о л е е безопасного, надежного и
экономичного, чем атомные станции, ч е л о в е к создать не смог.
Н а п р и м е р , в 1985 году В . А . Л е г а с о в в статье « И с т о ч н и к особой ценности» ( т о ж е ведь не случайный штрих - как он назвал
свою статью: не источник повышенной опасности, а именно
особой ценности), и л л ю с т р и р о в а н н о й красочной панорамной
ф о т о г р а ф и е й Ч е р н о б ы л ь с к о й А Э С , писал:
«Ядерная энергетика как источник энергии... не только конкурентоспособен, но и превосходит другие источники по совокупности
таких факторов, как экономичность, надежность, безопасность и влияние на окружающую среду».
В 1984 году в книге « Я д е р н а я энергетика, ч е л о в е к и окруж а ю щ а я с р е д а » , изданной под редакцией А . П . А л е к с а н д р о в а
213
(в числе авторов б ы л и ф и з и к и В . А . Л е г а с о в и И . И . Кузьмин,
врач Л . А . И л ь и н , и н ж е н е р Ю . В . Сивинцев), утверждалось:
«Нетрудно видеть, что вероятность гибели в результате радиационной аварии на А Э С в 10 тыс. раз меньше, чем при движении в
автомобиле и примерно в 100 раз ниже вероятности быть убитым ударом молнии. Сопоставление с частотой гибели при других стихийных
бедствиях... показывает, что радиационный риск близок только к
вероятности падения крупного метеорита, способного пройти через
толщу атмосферы и достичь земной поверхности. Вероятность гибели
от всех других явлений меньше в ~1000 раз».
А годом раньше в ж у р н а л е « Э н е р г и я » , издающемся П р е зидиумом А Н С С С Р ( ч л е н редколлегии В . А . Л е г а с о в ) ,
утверждалось, со ссылкой на американское издание, что риск
г и б е л и от аварии на атомной станции равен для л ю б о г о ч е л о века риску от выкуривани одной-трех сигарет. В заметке, так
и названной « Н е опаснее трех сигарет», с о о б щ а л о с ь :
«Вероятность гибели человека в результате радиационного заражения местности, вызванного работой А Э С , сопоставима с вероятностью его смерти в результате поездки на автомобиле на расстояние
100 км, либо выкуривания им ежедневно 1 - 3 сигарет...»
О с о б о циничную позицию Л е г а с о в проявил в статье, написанной им совместно с В . Ф . Деминым и Я . В . Ш е в е л е в ы м
« Н у ж н о л и знать меру в обеспечении безопасности?». Р е ч ь
ш л а о безопасности А Э С , причем авторы задались ц е л ь ю
опровергнуть укоренившуюся на Западе из-за протестов мировой общественности концепцию о необходимости максим а л ь н о доступного снижения уровня опасности при строительстве и эксплуатации А Э С , снижения до с т о л ь низкого уровня,
н а с к о л ь к о это достижимо при сегодняшнем уровне т е х н о л о гии (принципа A I А Р А - as l o w as practically achievable).
Статья начиналась с б е з а п е л л я ц и о н н о г о утверждения:
«Специалисты, конечно, хорошо знают, что устроить настоящий
ядерный взрыв на ядерной электростанции невозможно, и только
невероятное стечение обстоятельств может привести к подобию
такого взрыва, не более разрушительному, чем артиллерийский снаряд».
А в т о р ы повторяли е щ е раз, что атомные станции проектируются со столь б о л ь ш о й надежностью, а эксплуатируются
так квалифицированно, что «безопасность как работников
станции, так и населения, живущего рядом с ее предприятия-
214
ми», всесторонне обеспечена, и б о «установки проектируются
и строятся так, ч т о б ы о к р у ж а ю щ е е население не испытывало
у щ е р б а своему здоровью не т о л ь к о при нормальной р а б о т е . . .
но и даже при таких экзотических событиях, как падение самолета на р е а к т о р н о е здание».
П о п у т н о авторы предприняли попытку оценить, с к о л ь к о
р у б л е й стоит человеческая жизнь и из стоимости какой оценки
риска гибели ч е л о в е к а следует исходить при проектировании
защитных устройств на атомных станциях. П о их гуманным
понятиям:
«Ущерб для общества от гибели среднестатического человека
оценивается в 20-30 тыс. рублей (в зависимости от возраста и др.). В
пересчете на а (где а - цена риска, пересчитанная в категории экономической значимости безопасности А Э С . - B . C . ) это дает а = 4-6 рублей».
Т а к и е прагматические оценки, граничащие с каннибализмом, возникли у авторов не на пустом месте и не б ы л и случайностью. В той ж е статье они выспренне р а з г л а г о л ь с т в о в а л и о
необходимости платить за к о м ф о р т и радости жизни и о готовности современного ч е л о в е к а рисковать жизнью, л и ш ь б ы
урвать толику от к о м ф о р т а и прочих прелестей. О н и писали:
«Цивилизация не только удлинила жизнь человека, несмотря на
принесенные ею новые опасности; она сделала жизнь удобной, приятной, облегчила ее и украсила. Социологи, определяя уровень жизни,
считают нужным наряду с долголетием измерять стандарт или качество жизни. Это, безусловно, отражает мнение большинства людей,
которые в повседневной практике разменивают здоровье на полноту
жизни, ради больших удобств рискуют пользоваться относительно
более опасными видами транспорта, занимаются альпинизмом, охотой и пр., не расстаются с заведомо вредными привычками, наконец,
рискуют жизнью не только ради спасения близких или далеких людей,
но и ради получения материальных благ... Человек, озабоченный
исключительно своим здоровьем, уподобляется ворону из калмыцкой
сказки, рассказанной Пугачевым в назидание молодому дворянину*.
Большинство людей отвергает такой стиль жизни».
* В этой сказке орел спрашивал ворона, отчего тот живет 300 лет,
а орлы только 33 года? «Оттого..., - отвечал ворон, - что ты пьешь
живую кровь, а я питаюсь мертвечиной». Орел решил попробовать
мертвечину, чтобы продлить себе жизнь, но нашел, что она-невкусна
и тогда «сказал ворону: Нет, брат ворон, чем триста лет питаться
падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что Бог даст!»
215
М н е у ж е приходилось раньше упоминать мнение академика А . Д. С а х а р о в а , высказанное им в связи с аналогичными высказываниями отца американской водородной бомб ы Э . Т е л л е р а . С а х а р о в писал тогда (в 1959 году):
«Другой распространеннный в литературе рада стран аргумент
сводится к тому, что прогресс цивилизации и развитие новой техники
и во многих других случаях приводит к человеческим жертвам. Часто
приводят пример с жертвами автомобилизма. Н о аналогия здесь не
точна и не правомерна. Автотранспорт улучшает условия жизни
людей, а к несчастьям приводит лишь в отдельных случаях в результате небрежности конкретных людей, несущих за это уголовную
ответственность. Несчастья же, вызываемые испытаниями, есть неизбежное следствие каждого взрыва. По мнению автора, единственная
специфика в моральном аспекте данной проблемы - это полная безнаказанность преступления, поскольку в каждом конкретном случае
гибели человека нельзя доказать, что причина лежит в радиации, а
также в силу полной беззащитности потомков по отношению к нашим
действиям».
С к а з а н н о е С а х а р о в ы м полностью п р и л о ж и м о к позиции,
занятой В . А . Л е г а с о в ы м . Единственное отличие заключается
в том, что назвать призывы Л е г а с о в а безнаказанными никак
нельзя, особенно учитывая последствия, к к о т о р ы м привели
эти призывы.
С т о л ь ж е н е п р и е м л е м о другое утверждение Л е г а с о в а и
соавторов:
«Затраты на защитные мероприятия отвлекают средства из других областей, в частности тех, где формируется качество жизни.
Поэтому они не должны быть чрезмерными. Именно это очевидное
требование игнорируется во всех подходах к обеспечению безопасности, основанных на критерии уменьшения или минимизации суммарного риска и т. п.».
П о в т о р ю е щ е раз: погоня за дешевизною, основанная на
а м о р а л ь н ы х предпосылках о я к о б ы в ы р а ж а е м о м б о л ь ш и н ством л ю д е й ж е л а н и и рисковать жизнью и здоровьем ради
получения выгод от дешевой электроэнергии, преподала
самый страшный у р о к прагматикам. З а их квазинаучные
упражнения по части э к о н о м н о й экономики приходится платить всему населению, и не т о л ь к о нашей страны, но и других
стран, куда разнеслась и будет е щ е десятилетями разноситься
радиоактивная п ы л ь Ч е р н о б ы л я .
216
Сегодня звучит как откровенное издевательство, как,
кощунственное глумление над жертвами Ч е р н о б ы л я о к о н ч а ние статьи Л е г а с о в а , Демина и Ш е в е л е в а :
«Итак, мера в обеспечении безопасности нужна. Она должна устанавливаться предпочтительно в рамках экономического анализа.
Отказ от такой меры, стремление обеспечить максимальную безопасность может привести к противоположному результату.
«Известно всем, что безопасность - всех смертный самый первый
враг». Эта мысль, высказанная В. Шекспиром устами леди Макбет,
кажется с первого взгляда абсурдной. Однако она, подтверждая
известный принцип единства и борьбы противоположностей, может
служить иллюстрацией к основному выводу настоящей статьи»*.
Занимая высокий пост в кругах советской научной о л и г а р хии, Л е г а с о в , естественно, ф о р м и р о в а л о с о б у ю среду, в которой его взгляды подхватывались другими людьми и выдавались уже от своего имени. Т а к , например, близкие к нему
И . И . Кузьмин и А . Я . Столяревский в 1985 году, обсуждая
вопрос о том, почему в последние пять-семь л е т темпы строительства А Э С в странах Е в р о п ы и в С Ш А упали, объясняли
это неверным, по их мнению, стремлением повысить надежность атомных станций. О т м е ч а я тот ф а к т , что « . . .доля затрат
на обеспечение безопасности А Э С , эксплуатация к о т о р ы х
началась в 1975 году, составляла 3 0 % от общих к а п и т а л о в л о жений в А Э С , а для строящихся сегодня эта доля в о з р о с л а
почти до 5 0 % » , они осуждали стремление западных стран
переусердствовать по части максимального предупреждения
аварий.
П о д д е р ж и в а л эту концепцию и член-корреспондент
С С С Р А . А . С а р к и с о в , утверждавший:
АН
«Существует мнение, что по мере износа оборудования могут
обнаружиться слабые звенья. А одна-единственная авария в состоянии
резко ухудшить имеющуюся статистику. Чтобы окончательно устранить необоснованные страхи, необходимо ясно и четко рассказать
самой широкой аудитории, как конкретно обеспечивается безопасность атомных энергетических установок».
С п е ш и л поддержать физиков-технократов и ч е л о в е к ,
который вроде б ы самой своей профессией принужден б ы л
* Выражаю признательность акад. А . Д. Сахарову за указание на
эту статью В. А . Легасова и соавторов.
217
дать отпор нездоровым устремлениям, - первый зам. министра
здравоохранения С С С Р Е . И . В о р о б ь е в . Выступая на М е ж д у народной конференции, посвященной пуску первой атомной
электростанции, он сказал:
«Можно с полной уверенностью утверждать, что в настоящее
время ядерная энергетика как с точки зрения радиационной безопасности персонала и неселения, так и по степени воздействия на окружающую среду зарекомендовала себя как один из наиболее безопасных и перспективных видов человеческой деятельности, связанной с
производством энергии».
Н е л ь з я не отметить, что в то ж е время в докладе, представленном на М е ж д у н а р о д н ы й конгресс ядерной техники в
Б а з е л е , Швейцария, в 1981 году, В . А . Л е г а с о в , Л . А . И л ь и н ,
И . И . Кузьмин и другие старались создать у западных участников конгресса впечатление о себе как о людях, крайне о з а б о ченных необходимостью поднять уровень безопасности А Э С ,
и перечисляли 6 пунктов, доказывающих стремление советских руководителей атомной энергетики к максимальному
снижению риска аварий. Б ы л о перечислено, в частности, и
« п о с л е д о в а т е л ь н о е осуществление всех технических и организационных мер в обеспечении безопасности на всех этапах
сооружения и эксплуатации атомных станций».
В августе 1986 года, давая отчет о случившемся в Ч е р н о б ы л е перед сотрудниками М А Г А Т Э , Л е г а с о в вынужден б ы л
признать, что сотрудники Ч е р н о б ы л ь с к о й А Э С в ночь на
26 апреля того ж е года п р и б е г л и к недопустимому эксперименту: вывели из строя автоматику, манипулировали с ядерным
горючим, изучая, н а с к о л ь к о можно повысить выход электричества, преступно в о л ь н о о б р а щ а л и с ь с системой замедления
нейтронов и с системой охлаждения р е а к т о р а . . . и взорвали
реактор. П р е н е б р е ж е н и е мерами безопасности наконец д а л о
себя знать.
Уроки Чернобыля
У м е с т н о завершить эту статью м ы с л ь ю , не раз у ж е высказывавшейся по разным поводам, но не утратившей своей
остроты. Нравственная слепота людей, берущихся судить и
рядить о б экономических материях и цене риска, не сегодня
впервые прорезалась в н а ш е м обществе. Э т о - не первый при-
218
мер п р о в а л а , проистекшего от безнравственности, и б о ' б е з нравственность - путь к провалам, а прикрытие ж у п е л а м и требований момента, б о р ь б ы противоположностей или, х у ж е
того, б л а г а Отечества и экономического благоденствия не
спасает от п р о в а л о в . П р и м е р Ч е р н о б ы л я стал показательным
в этом плане.
В
Чернобыльской
катастрофе
отразились
многие
социальные б о л е з н и , часть из к о т о р ы х присуща всему миру, а
часть - конкретно С С С Р . В их числе и всевозможные п о р о к и в
организации производства, и безответственность высокопоставленных должностных лиц (их халатность и беспечность), и
укоренившееся повсеместно стремление заменить б е з о т л а г а тельные меры самоуспокоением, намеренное преуменьшение
опасности.
Н е ж е л а н и е дать п о л н у ю и своевременную оценку последствиям Ч е р н о б ы л я нельзя прикрывать идеологией «святой
л ж и » , когда б о л ь н о м у не с о о б щ а ю т о реальном течении б о л е з ни, чтобы не вызвать у него л и ш н и х эмоций. Е с л и л ю д и , призванные принять самые серьезные и срочные меры, станут заниматься патетической риторикой, а на самом деле отвернутся от правды, постараются прикрыть «святой л о ж ь ю » свое
бездействие (в особенности - ч т о б ы спасти свое л и ч н о е б л а г о получие и свои посты), то ни о к а к о й святости говорить уже
не приходится. Э т о т порок, наравне с другими, д о л ж е н в ы к о р чевываться системой полной гласности. Капитан т о н у щ е г о
корабля, к о т о р ы й решит, опасаясь паники со стороны пассажиров, не подавать сигналов бедствия, будет отдан под суд
как преступник. А мы, тем не менее, видим, что до сих п о р о
многих бедах, принесенных Ч е р н о б ы л е м , умалчивают.
У р о к и Ч е р н о б ы л я тем б о л е е в а ж н ы , что человечество не
обойдется без ядерной энергетики. У ж е сегодня в С Ш А 16%
всей э л е к т р о э н е р г и и поступает от б о л е е чем ста атомных
станций, а во Франции уже б о л е е половины всей э л е к т р о э н е р гии дают собратья Ч е р н о б ы л ь с к о й А Э С . Значит, н у ж н о как
можно б о л е е тщательно обдумать случившееся и постараться
навсегда отделаться от лихачества. У р о к и Ч е р н о б ы л я п о б у ж дают добывать новые знания, у ж е д о р о г о о п л а ч е н н ы е ч е л о в е ческими жертвами. Ч е р н о б ы л ь - это грозное предостережение
относительно неумолимой и чудовищно высокой п л а т ы , к о т о рая может б ы т ь взыскана с человечества за с л и ш к о м поспешный прогресс и за безнравственность бесшабашных эгоистов.
219
Б е д а с Ч е р н о б ы л е м е щ е д о л г о будет стучаться в наши двери. И не т о л ь к о в увеличении смертей от рака проявится она.
Будут и последствия пострашней: порча генов в грядущих
поколениях, возрастание д о л и рождений л ю д е й с наследственными болезнями, увеличение числа уродов, преждевременных
родов, спонтанных абортов. О б этом речь пойдет в следующей
статье.
Март 1987года
Москва
ВНИМАНИЕ!
Вышел 12-й номер журнала
«Литературный курьер»
Редактор Михаил М о р г у л и с
90 страниц, 45 авторов
В номере:
Артур Миллер, В. Аксёнов, В. Набоков, Л. Наврозов, И. Косинский, И. Ратушинская, астронавт Джим Ирвин,
В. Крейд, В. Бетаки, Т. Пахмусс и мн. др.
В номере:
дискуссия о Солженицыне, воспоминания о Хрущеве, критические размышления об А. Зиновьеве. Стихи,
эссе, разгадка литературных тайн.
Наш адрес:
Literary Courier
300 Duane St. Glen Ellyn, IL. 60137, U.S.A.
220
Восточноевропейский диалог
Милован Д ж и л а с
ВЕЧНОСТЬ И ВРЕМЕННОСТЬ СВОБОДЫ
1
Ч т о такое свобода?
Ответ на этот вопрос н е л е г к о т о ч н о сформулировать. И
не т о л ь к о потому, что л ю б а я ф о р м у л и р о в к а несовершенна,
даже когда р е ч ь идет о явлениях п р о ш л о г о , а у ж , тем б о л е е , о
свободе, о ж е л а н и я х и стремлениях, которые вечно существуют в человечестве и вечно осуществляются по-иному...
Э т о как жизнь: кто сможет и с м о ж е т л и кто-нибудь когданибудь сказать, что такое жизнь? Б о ж и й дар, самопознание
идеи или способ существования материи - ответы зависят от
мировоззрения, и каждый удовлетворителен т о л ь к о для
какого-то одного мировоззрения. Д а и х о р о ш о , что так: если
б ы б ы л в о з м о ж е н о к о н ч а т е л ь н ы й и бесспорный ответ, не
иссохла л и б ы вечная и трагическая красота свободы и жизни?
И все ж е м о ж н о ответить на вопрос, что такое свобода.
Т о л ь к о не ф о р м у л и р о в к о й , не на основании точных научных,
экспериментальных или ф и л о с о ф с к и х систем, а о б о б щ а я то,
что мы знаем о б условиях и движении человеческих с о о б ществ. Я не недооцениваю ни научные эксперименты, ни
ф и л о с о ф с к и е системы и отнюдь не считаю их излишними: они
тоже условие жизни и свободы. Н о я хотел б ы дать самое о б о б щенное, хотя и самое б а н а л ь н о е , объяснение того, что т а к о е
свобода.
Ведь очевидно и неоспоримо, что со своего зарождения
человечество все расширяет с в о ю свободу, или, вернее, духовные, физические, политические и другие условия своего существования. Э т о не значит, что свобода и существование - одно
и то же: н е к о т о р ы е ф о р м ы л и ч н о й и духовной свободы могут
реализоваться независимо, хотя эта независимость временна,
от существования нации или группы. Н о существование нации
221
и л и группы всегда проявляется как свобода, как стремление к
свободе, как т о л ь к о этой нации или группе предоставляется
возможность расширить свои условия существования... Т а к
происходит и с людьми, и с человечеством, а кто знает, не
является л и жизнь свободой - стремлением или попыткой
ж и в о г о существа противостоять безличности и смерти и както по-своему себя утвердить?..
М и л ь т о н выводил неизбежность и оправдание свободы из
З а к о н а Б о ж ь е г о : что может помешать ч е л о в е к у выражать
с в о ю в о л ю , раз воля дана ему Б о г о м ? П о ч т и нет мыслителей
и л и художников, к о т о р ы е не связывали б ы творчество и
мысль со свободой, а многие просто их отождествляют. В с е
восстания происходят во имя свободы, все муки и страдания
претерпеваются т о ж е во имя ее. Ч е л о в е к не существует вне
свободы, свобода з а к л ю ч е н а в самом существовании ч е л о в е ка, как б ы она ни в ы р а ж а л а с ь и что б ы он ни д е л а л .
Рабство, угнетение и эксплуатация - н е и з б е ж н ы е черты
рода человеческого, поскольку ч е л о в е к не может существовать вне общества, вне иерархии и принуждения. Н о в этом
всюду и неизбежно обнаруживаются также источники нового
понимания, новых жертв и сражений за свободу.
2
О с о б ы е трудности при ф о р м у л и р о в к е и объяснении понятия свободы вызваны тем, что никто не выступает против своб о д ы - свободы в о о б щ е , свободы как таковой. Л ю д и бывают
иногда « т о л ь к о » против конкретной свободы - свободы других, « в р а г о в » , « р е а к ц и о н е р о в » и всех « ч у ж и х » , не своих сил.
Н и к т о разумный не может выступать против жизни, во
всяком случае, против жизни как таковой, а следовательно, и
против свободы. Н о большинство считает с в о ю жизнь, свой
о б р а з жизни единственно правильными и оправданными, а
иногда даже единственно допустимыми.
С о в р е м е н н ы е тоталитарные тирании, например, гитлеровская и сталинская, все время твердили о свободе - конечно,
по демагогическим причинам и ради обмана. Н а д о сказать,
однако, что они д е л а л и это неохотно - ведь само с л о в о свобода
заразительно, о н о вдохновляет всех тех, кто ее л и ш е н , у кого
о н а отнята. Н о если б ы их кто-то спросил, если б ы у кого-то
222
б ы л а возможность безнаказанно обвинить их в отсутствии свободы, Г и т л е р и С т а л и н самоуверенно ответили б ы , к а ж д ы й
по-своему, что это неправда.
Г и т л е р о б ъ я с н и л б ы , что свободу воплощает л и ш ь высшая раса, к о т о р а я является носителем технического и культурного прогресса, а плодами э т о г о прогресса в дозволенной
мере будут пользоваться и низшие, рабские расы. Значит,
важна свобода высшей расы, H e r r e n v o l k ' a , нацистской элиты,
которая в о п л о щ а е т свои стремления и свои желания во всемогуществе и т о т а л ь н о й власти вождя. Д л я Г и т л е р а , в конечном
итоге, настоящими людьми являются т о л ь к о п р и н а д л е ж а щ и е
к высшей, арийской расе, а ее загрязнили другие р а с ы , и
поэтому необходимо ее очистить и воссоздать. В с е остальные, низшие р а с ы - люди л и ш ь по своим физическим свойствам и предназначены быть бессловесной р а б с к о й р а б о ч е й
силой. Г и т л е р отдавал себе отчет (да и признавал это н е о ф и циально) в том, что его цель - это новый рабовладельческий
строй.
С т а л и н о б ъ я с н и л б ы свое поведение и свою точку зрения
б о л е е с л о ж н о : свобода подлинна и реальна л и ш ь постольку,
поскольку она - свобода трудящихся, то есть партии, р у к о в о дящей построением бесклассового общества, а в этом о б щ е стве не будет и понятия свободы, поскольку в нем все станут
равными и свободными. Э т о о б щ е с т в о - историческая н е о б х о димость, научно доказанная, или, как сказали б ы мистики,
высшая необходимость, предначертанная судьбой; а свобода воплощение этой необходимости и л и неминуемости. Д о того,
как возникнет коммунистическое общество, свобода д о л ж н а
ограничиваться, а противники этой будущей а б с о л ю т н о й свободы - искореняться и уничтожаться. С т а л и н верил, заставил
себя поверить в осуществимость совершенного т о т а л ь н о г о
коммунистического общества. Н о о н понимал - и действовал
соответственно, - что это в о з м о ж н о т о л ь к о путем т о т а л ь н о г о
полицейско-идеологического насилия.
И т а к , те, кто принимает т о л ь к о свободу в о о б щ е , иными
словами, отождествляет свободу со свободой для себя, для
своей догмы, для своей секты, для своей партии, для своей
религии, д л я своего о б р а з а жизни и миропонимания, в о о б щ е
стоят не за свободу, а т о л ь к о за с в о ю м о н о п о л и ю , свое господство и свою тиранию. С т о р о н н и к и такой « с в о б о д ы » ч а щ е всего, почти всегда выступают Ьт имени народа или нации, ра-
223
систы - от имени р а с ы , а коммунисты - от имени р а б о ч е г о
класса, которому предназначено построить идеальное о б щ е ство.
Н а р о д ы и нации, несомненно, являются этническими,
культурными и психологическими общностями. Н о социально
они всегда д и ф ф е р е н ц и р о в а н ы , делятся на с л о и и р а з л и ч н ы е
социальные группы, исповедуют разные социальные идеи, а
часто и разные религии. С в о б о д а народа и л и нации в целом
оправдывается и подтверждается л и ш ь в критические для данного народа или нации моменты - ч а щ е всего при вторжении
захватчиков. Н о и тогда в б о р ь б е народа или нации за свое
существование такая свобода может возникнуть т о л ь к о при
д о б р о в о л ь н о м объединении всех социальных групп, социальных идей и религий: все временно отказываются от своих свобод, ч т о б ы выжить к а к ц е л о е и после освобождения достигнуть б о л ь ш е й свободы для каждой социальной группы, для
к а ж д о й идеи и каждой религии. С в о б о д а всех - это единственное, что в состоянии объединять народы и нации.
С расами и классами д е л о обстоит иначе. Н е бывает
чистых рас: выступление во имя своей расы - это о б ы ч н о
выступление во имя определенных социальных групп и социальных интересов, о ч е н ь часто с преобладанием предрассудков и « и д е й » о существовании привилегированных рас. Н е т
т а к ж е и чистых классов, во всяком случае, в современном
обществе, и уж точно нет класса, к о т о р ы й б ы л б ы един во
всем, в то числе и в идеях, и предназначен на р о л ь спасителямессии. Э т о не значит, что классов никогда не б ы л о или что
они не существуют как некие общности с одинаковым п о л о ж е нием, сходными стремлениями и интересами: в обстоятельствах, судьбоносных для их существования, ч а щ е всего в
социальных к о н ф л и к т а х , эти классы могут объединяться в
сражающиеся отряды и выдавать свою судьбу за судьбу нации,
а т о и человечества.
С в о б о д а - т о л ь к о тогда свобода, если о н а и свобода других. Е с л и она конкретна, утверждена законами по о т н о ш е н и ю
к внутреннему п о л о ж е н и ю данного общества и внешнему
п о л о ж е н и ю нации. З а к о н - не всегда и не всюду свобода, но
свобода неизбежно является и законом. С в о б о д а , которая не
является законом, не сохраняется, и поэтому о н а невообразима реально. И б о ее не породить гипотезой, что все л ю д и от
природы х о р о ш и или что они могут жить в неорганизованных
224
и необщественных объединениях. Л и ш ь узаконенная свобода
может быть свободой - свободой и для других. Д л я всех, в т о м
числе для врагов свободы.
С в о б о д н ы - относительно, к о н к р е т н о и р е а л ь н о - т о л ь к о
те общества, в к о т о р ы х разные группы и разные идеи б о р ю т с я
за свои интересы и за с в о ю точку зрения, н о с о б л ю д а ю т з а к о ны, принятые большинством и, следовательно, о б я з а т е л ь н ы е
для всех.
Э т о не и с к л ю ч а е т р е в о л ю ц и й и л и войн в тех случаях,
когда какая-нибудь группа во имя своего « и д е а л ь н о г о » п о л о жения и своей « а б с о л ю т н о й » идеи устанавливает а б с о л ю т н у ю
власть над обществом или над другим народом и существование других становится, в результате, невыносимым и б е с п р о светным. В таких случаях р е в о л ю ц и и и войны, несмотря на
присущее им насилие, становятся движением к свободе или
хотя б ы п о р о ж д а ю т надежду на б о л е е сносную судьбу.
3
Диктатуры - каждая по-своему, но о б я з а т е л ь н о все настаивают на подчинении л и ч н о г о и личности народу, нации,
расе, классу, идеологии, обществу, государству. Э т о упорство
основывается на присущих ч е л о в е к у коллективистских свойствах - жертвенности и самоотречении во имя идеалов, о б щ е ства, человечества. Бывает даже, что сами диктаторы приносят себя в жертву своей утопической власти.
Н о даже в тех случаях, когда приносится праведная
жертва во имя идеала или общества, личность делает это как
личность - о н а не уничтожает, а утверждает свои свойства.
О б щ е с т в о , о б щ и н а и даже диктатура, ставя себя на место л и ч ности, не могут е е уничтожить - они могут т о л ь к о придушить
ее и лишить слова. Личность - это ц е л о е , это мир в себе, это
нечто, состоящее из бесчисленных составных, к о т о р ы е созданы самой л и ч н о с т ь ю или е ю по-своему п р е о б р а з о в а н ы .
Угнетение, эксплуатация, насилие - это всегда и прежде всего
разрушение этой целостности, э т о г о самобытного, незаменимого существа. Подчинение и обезличивание личности - величайшая и л л ю з и я и страшнейшее з л о всякого насилия.
Н о самое демократическое, самое свободное о б щ е с т в о
(ведь открытое общество - это т о ж е утопия) разумно и р е а л ь -
225
н о т о л ь к о как незавершенное движение и творческий процесс
- самое свободное о б щ е с т в о и л ю б а я о б щ н о с т ь не могут существовать, не ограничивая личность. Н о р м ы , о б ы ч а и , возможности, законы, свобода всех остальных - всё это ограничивает
и д о л ж н о ограничивать личность. А б с о л ю т н а я свобода л и ч н о сти нереальна и неосуществима у ж е потому, что личность не
м о ж е т жить вне какой-то общности, а о б щ н о с т ь всегда прио б р е т а е т структуру упорядоченного общества, ограниченного
условиями и законами, свободного т о л ь к о потому, что огранич е н о одинаковыми правами. Л и ч н а я свобода р е а л ь н а т о л ь к о в
той мере, в какой постулируется свобода для других, для всех.
П о э т о м у раннее христианство - до того, как о н о объединилось
с государством и с о з д а л о иерархическую структуру, - б ы л о
самой полной свободой.
О б щ е п р и н я т о и бесспорно одно: б е з свободных личностей
- свободных, поскольку они ограничены одинаковыми правами, - не может быть свободного демократического общества.
И не т о л ь к о потому (хотя это одна из причин), что общество
состоит из множества личностей, но и потому - и прежде всего
потому, - что без свободных личностей не может быть настоящ е г о , п о л н о г о духовного творчества. А следовательно, нет и
творчества общественного, нет движения и открытости о б щ е ства: демократическое общество, к а к и всякий к о л л е к т и в , д е л о рук свободных, свободно мыслящих и вдохновенных личностей. И н ы м и словами, ценность л и ч н о г о становится полной, когда она становится коллективной.
4
И д е я является свободой, когда она идея свободы и жизни
для других и для всех.
И д е я не п о р о ж д а е т свободу и не создает е е . Н о , может
быть, идея и не является чистой и творческой идеей, если она
не есть идея свободы? П о ч е м у не слить воедино идею и свободу в идею свободы? И д е я свободы - это ж е р т в а , страдание и
подвиг. А это есть и сама свобода, поскольку свободой пользуется т о л ь к о тот, кто выстрадал ее, кто устоял против соблазнов и искушений жизни, кто стал выше самой жизни.
С в о б о д а - по ту сторону жизни, и б о иначе она не может
б ы т ь новой жизнью, н а ч а л о м новой ф о р м ы жизни.
226
В коммунистических движениях до тех пор, п о к а они
молоды, то есть пока они верят ( и л и в тех из них, к о т о р ы е
верят), задолго до того, как коммунисты раскаются в грехах
абсолютной власти, часто употребляется штамп « и д е й н ы й » .
Смысл этого штампа, произведенного от слова « и д е я » , - приверженность, преданность идее коммунизма, ч а щ е всего со
стороны отдельного человека, р е ж е - группы и о ч е н ь редко
партии. Э т о т штамп толкает меня на то, ч т о б ы , опираясь на
историю коммунистических движений и на собственный опыт
и знания, сделать следующий вывод: идейные коммунисты - на
самом деле вовсе не самые настоящие, подлинные коммунисты. О н и думают и верят, п р е б ы в а ю т в убеждении, что т о л ь к о
они настоящие коммунисты. Н о это такая же и л л ю з и я , к а к и
вера в совершенное коммунистическое общество или в диктатуру пролетариата как высшую ф о р м у демократии. И д е й н ы е
не щадят себя, а ч а щ е всего и других. Т е м не менее - н о и
поэтому, - идейные коммунисты являются своеобразными
идеалистами, к о т о р ы х эпоха и условия втянули в коммунизм
вместо какого-нибудь другого движения, вдохновляемого
идеализмом. Э т о не оправдывает ни идейных коммунистов, ни
идейных некоммунистов, но в к а к о й - т о степени объясняет их
существование. И о б р а щ а е т внимание на следующий ф а к т :
идеализм - это самое мощное, самое б л а г о р о д н о е свойство
свободы; свобода без него бесперспективна и необузданна, но
идеализм т а к ж е становится л о в у ш к о й для свободы, как т о л ь к о
он превращается в догму и насилие. Н е т о л ь к о байки о свободе
не стоят л о м а н о г о г р о ш а , но и вера в свободу, пусть необходимая, значит о ч е н ь м а л о , если не подтверждается делами, если
не реализуется, если не становится свободой на д е л е . . . С л е дующий вывод: настоящие коммунисты, самые что ни на есть
коммунисты - это как раз те, кто не с л и ш к о м идеен и для к о г о
идейность - л и ш ь одно из средств в б о р ь б е за т о т а л ь н у ю
власть, за м о н о п о л и ю над обществом. О н и идейны в о ч е н ь
н е б о л ь ш о й и условной степени, н о в пользовании властью как
раз они о б ы ч н о удачливее всех. И д е й н ы е - это молодость коммунизма, а неидейные или безыдейные - его старость. И д е й ные, в конце концов, приходят в отчаяние и упадок, а безыдейные п р о д о л ж а ю т наслаждаться п о л н о т о й власти. Э т о , конечно, упрощенное представление, и б о существуют п р о м е ж у т о ч ные, смешанные типы и их, п о ж а л у й , б о л ь ш е всего - оппортунисты, к о т о р ы е приспосабливаются к власть имущим и де-
227
л а ю т вид, что живут в идейной атмосфере. П р и м е р н о то ж е
м о ж н о сказать о всяком коммунистическом движении и о
самом коммунизме как идее: чем старше они становятся, п о л ь зуясь монопольной властью, тем менее они идейны, тем меньше у них идеалов, и тем б о л е е обнажается их сущность чистой
власти.
Н о зачем я начал это рассуждение о б идейности и безыдейности коммунистов?
З а т е м , что, по-моему, надо рассматривать коммунизм и
коммунистов конкретно и аналитически, без ортодоксальных
тем и без предубеждений - если ж е л а т ь их понять и искать
выход из мрака и насилия. С а м коммунизм ни для к о г о , преданн о г о свободе и справедливости, не может быть выходом после
м и л л и о н о в невинных ж е р т в , после того, как коммунисты
о в л а д е л и множеством стран, показав себя самым привилегированным и монополистическим классом современного
мира, п о с л е р е ф о р м , к о т о р ы е всюду провалились, - выход
в о з м о ж е н т о л ь к о тогда, когда налицо идеал справедливости и
свободы.
И д е а л , идея, идейность оправдываются и утверждаются
л и ш ь в том случае, если о н и реализуются как свобода, если
они становятся свободой в с е о б ъ е м л ю щ е й и для всех.
5
В политике всякое движение и всякий вождь о б л а д а ю т
своей истиной - истиной своих интересов, своей практики и
своих идеалов. П о л и т и к а основывается на м и ф а х и на иррациональных импульсах, но и политические истины не могут
б ы т ь тождественны истинам логическим и фактическим. И
это по той простой причине, что никакая политика - а тоталитарная несравненно меньше, чем демократическая, поскольку
делает невозможными все другие программы, - не может о б ъ ять в ц е л о м жизнь нации и общества. Н о это не значит, что
политика как таковая противостоит правде. Н а п р о т и в , каждая
политика л о г и ч н а для себя и в себе, о н а о б л а д а е т л о г и ч е с к о й
структурой, необходимой для того, ч т о б ы о н а б ы л а понята,
ч т о б ы ей поверили: для э т о г о л ю б а я политика д о л ж н а настаивать на множестве ф а к т о в . Д а ж е самая демагогическая и
самая л ж и в а я политика всегда приветствует правду б о л е е , чем
228
л о ж ь , если правда приносит ей б о л ь ш е пользы. И н ы м и с л о в а ми: политика использует л о ж ь с к о р е е по необходимости, чем
по убеждению.
Э т и слова не противоречат пониманию того, что всякая политика, к о т о р а я замыкает себя в идеологическую догму - а коммунизм, например, является идеологическим, « н а у ч н ы м » догматизмом, - н е и з б е ж н о основана на неправде и,
х о ч е ш ь не х о ч е ш ь , ведет ко л ж и и самообману. Н о д а ж е носители такой идеологически догматической политики о б р а щаются с правдой о с т о р о ж н о и п р и б е г а ю т к обману и л ж и по
нужде и крайней необходимости. В этом смысле для них как
раз все гораздо л е г ч е : идеология не т о л ь к о оправдывает о б м а н
высшими, « и д е а л ь н ы м и » целями, но своими крутыми ограничениями защищается от проникновения чужих замыслов и
инициатив.
Э т о , однако, слишком о б ш и р н а я тема для этой статьи. Н о
возникает вопрос: если невозможна а б с о л ю т н о чистая, стопроцентно правдивая политика - ж е л а т е л ь н а л и в о о б щ е
правда в политике, возможна л и о н а , и если да, то в какой мере
и при каких условиях?
К о н е ч н о , правда и возможна и ж е л а т е л ь н а . О н а неограниченно ж е л а т е л ь н а и относительно возможна. Н о не во всякой
политике, а л и ш ь в той, которая защищает свободу и борется
за расширение е е реальных возможностей. Э т о не идеальный
мир и не идеальный порядок, таковых не может быть, - это
идея, б о р ь б а , устремленная к б о л ь ш е й идеальности, к б о л ь шей свободе, к недостижимому и непознаваемому идеалу. С в о бода, б о р ь б а за свободу содержит в себе правду - правду как
устремление, правду относительную.
М о ж е т быть, точнее б ы л о б ы заключить: правда является правдой в той мере, в какой она - свобода, б о р ь б а за свободу.
Н о , как б ы мы ни рассуждали, мне кажется бесспорным одно: правда может найти в политике н а и б о л е е широт
кое и прочное место т о л ь к о в свободе, т о л ь к о в б о р ь б е за
свободу.
Честно и б л а г о р о д н о требовать, ч т о б ы правда н а ш л а себе
еще б о л ь ш е е место, даже если это и л л ю з о р н о , и б о политика
не может стать ч и щ е человеческой жизни и жизни ч е л о в е ч е ских общностей. В е д ь нравственность стремится к а б с о л ю т у , а
политика и о б щ е с т в о - к возможному.
229
6
Вряд л и существует свобода без испытаний и страданий,
когда е е защищают и л и завоевывают и даже когда ее расширяют. С т р а д а ю т не т о л ь к о угнетенные и л и ш е н н ы е прав,
изгнанные и з а к л ю ч е н н ы е . С а м а б о р ь б а за свободу, сами
поиски свободы несут в себе муку и страдание, к о н ф л и к т ы и
ж е р т в ы . И б о свобода всегда и всюду наталкивается на отпор о т п о р окостенелых мировоззрений и привилегированных
групп. Т о ж е самое происходит с творчеством в науке и в искусстве: свобода - это самое п о л н о е и живое творчество, а мука и
страдания за свободу - самое возвышенное достижение и
самое б л а г о р о д н о е наслаждение. Е с л и б о р ь б а за свободу не
сопровождается мучениями и неволей, это скорее всего значит, что с этой свободой что-то не в порядке.
Н о не одинаковы трудности и значение б о р ь б ы за свободу
против внешних, ч у ж и х , враждебных сил и против себя самого
и собственных единомышленников и сторонников. П р а в д а ,
эти два вида б о р ь б ы ч а щ е всего пересекаются - б е з отречения
и давления изнутри, в своей собственной « с е к т е » , не бывает
о б о р о н ы и освобождения от угнетателей и завоевателей. Н о
б о р ь б а против внешних враждебных сил - это нечто естественное для каждой общности, особенно этнической, даже если
свобода для всех отнюдь не является ее ц е л ь ю и ее путем. В
таком случае страдание подразумевается изначально, и его
п р е о д о л е в а ю т , поскольку это страдание общности и движения. Н о б о р ь б а против своих собственных слабостей и з а б л у ж дений, против несвободы своего движения и своей общности нечто гораздо б о л е е трудное, и для т о г о , ч т о б ы ее вести, надо
найти основу и вдохновение в себе, в личности, в движении, в
общности. Б о р ь б а и страдания за эту свободу никак не подразумеваются изначально, и для них нет никакой компенсации в
виде страданий общности и л и движения. Э т о напоминает мне
истолкование, к о т о р о е дал черногорский мудрец М а р к о
М и л ь я н о в Д р е к а л о в и ч двум национальным движениям - чойству и юнашству: « Ю н а ш с т в о - защита себя от других, чойство
- защита других от с е б я » .
Н о эта б о р ь б а в себе, в своем движении и в своей о б щ н о сти против слабости и непоследовательности - самая полная и
предельная преданность свободе. К тому ж е - свободе для
всех. Т а к о е постоянное самоистязание предвещает или прямо
230
порождает новые ф а з ы , новые возможности и новые ф о р м ы
расширения свободы. Э т о одновременно и путь к л и ч н о й свободе - свободе своего духа, даже е с л и мы не восстаем против
порядка своего движения, своей « с е к т ы » , - именно потому,
что мы неминуемо принадлежим к судьбе своего народа и
человечества. И б о каждая идея и, в частности, идея свободы
не т о л ь к о рискует стать - но д а ж е неизбежно после п о б е д ы ,
после узаконения и утверждения станет - эгоистической и
утратится в жизненных м е л о ч а х и привилегиях. И д е я свободы
ищет жертву и творца, жертву-творца, каждый раз, как ее границы раздвигаются.
Д а ж е там, где господствуют закон и свобода, идеи и
ф а к т ы свободы сопротивляются ограничениям, д а в л е н и ю и
запретам групп, з а щ и щ а ю щ и х свои интересы, и окостеневших
идей. А там, где не господствуют закон и свобода, появляются
тюрьмы, л а г е р я , плахи и застенки, и они становятся н е и з б е ж ной судьбой б о р ц о в за свободу. Н о темницы и п л а х и о с о б е н н о
губительны как р а з для т ю р е м щ и к о в и палачей: они не т о л ь к о
не могут истребить дух свободы - н а о б о р о т , они его о ч и щ а ю т
и о б л а г о р а ж и в а ю т . И д е я еврейской свободы, еврейского государства п р о д о л ж а л а жить и перерождаться, проходя ч е р е з столетия гонений и рассеяния, а осуществилась на пепле м и л л и о нов жертв нацистских ф а б р и к смерти. Т а к ж е происходит или
происходило и с другими народами - как и с народом, к которому принадлежит автор этих строк. Т а к ж е будет когданибудь и с русским народом, и со всеми народами С о в е т с к о г о
С о ю з а и В о с т о ч н о й Е в р о п ы : страдания о б н о в л я ю т и о п л о д о творяют дух, и тем самым заново начинается жизнь народа.
Я не х о ч у сказать, что темницы и плахи о б я з а т е л ь н о и
всегда о б л а г о р а ж и в а ю т и одухотворяют. Бывает по-разному.
Часто они уродуют и обессиливают. Н о те, кого они о б л а г о р о дили и одухотворили, извлекают из страданий всех идею свободы и о б о б щ а ю т ее.
М н о г и е з а к л ю ч е н н ы е подтверждают, что они п е р е ж и л и
мистический опыт познания Б о г а . М н о г и е говорят, н а о б о р о т ,
что они не п о з н а л и Б о г а , но н а ш л и очищенную идею и с ней
отождествились. Я не оспариваю никакого о п ы т а и не
подтверждаю е г о - я не верю в мистику, но в е р ю в идею и в
людей. З а т о нет сомнения, что в о всех этих случаях п р е о д о л е ние страданий и мук заключения становится духовным возвышением и просветлением.
231
6
Н и к т о не сотворил человечество одним махом, но оно возн и к л о . Т о ж е самое м о ж н о сказать о б этнических общностях.
Х о т я политический и социальный порядок, религия и культур а , несомненно, влияют на л ю д е й и на народы, никто и ничто
не м о ж е т их изменить: вера в то, что, изменив условия, можно
вывести нового ч е л о в е к а , чистую расу или исключительный
народ, является идеологической конструкцией, а главное,
ведет прямо к духовному опустошению и тирании.
Этнические общности - это некая ф о р м а жизни для всех
входящих в них и для к а ж д о г о ч л е н а отдельно. Б е з самостоятельных народов и наций не может быть свободных личностей
и о т к р ы т ы х обществ - и н а о б о р о т . В с я к о е общество носит
этнический характер, всякая этническая о б щ н о с т ь обладает
общественной структурой, каждая личность является членом
общества и этнической общности. Ж и з н ь ч е л о в е к а - это нечто
целостное: национальность, личность, о б щ е с т в о , ч е л о в е ч е ство - нельзя отделить к а к у ю б ы то ни б ы л о часть, не изуродовав ц е л о е .
К а к я у ж е г о в о р и л , каждая из этих составных нерушима и
необъяснима. Я не хочу сказать, что нельзя и л и не нужно
пытаться их понять. Н а о б о р о т , понимание и сознание, хотя
само по себе и не является свободой, - все ж е один из верных
путей к ней, а л ю д и ч а щ е всего, а может быть, и охотнее всего
р а з р у ш а ю т то, что недостаточно знают.
Н о я хотел подчеркнуть: невозможность о к о н ч а т е л ь н о г о
познания таких чувствительных явлений, как национальность
и л и ч е л о в е ч е с к о е существо, требует крайне ответственного
подхода. В е д ь действительно правда, что народ, к о т о р ы й
соглашается угнетать другой народ, сам себя приговаривает к
несвободе. Правда и т о , что человеку или народу, к о т о р ы й не
борется за свободу, свобода никогда не будет дарована свыше;
я в е р ю , что и палестинцы когда-нибудь обретут свободу: хотя
сами они б о л ь ш е всех вредят себе терроризмом, их трагическая судьба и готовность жертвовать собой обосновывают их
право на национальное существование.
К а ж д а я личность национальна - иначе она не полна.
К а ж д о е политическое движение национально - иначе оно
п о д р а ж а т е л ь н о и зиждется на иллюзиях. Н а ц и о н а л и з м ж е
зависит от условий, от идеи, от вождя: идея свободы сохра-
232
няется в нем, т о л ь к о если он не подчиняет других. В н а ш е
время это редко и спорно: поэтому всегда надо прислушаться и
к той, другой, противной стороне.
С момента своего возникновения человечество стремится
к единству. Единство развивалось сквозь угнетение и эксплуатацию, всегда порождавших мятежи и восстания. П о д л и н н о е
единство в о з м о ж н о т о л ь к о тогда, когда оно д о б р о в о л ь н о и
свободно, т о есть когда о н о является и утверждением национальных особенностей.
О п ы т Ю г о с л а в и и поучителен и в этом: р е в о л ю ц и о н н а я
коммунистическая партия ж е р т в о в а л а собой и у н и ч т о ж а л а
своих противников в убеждении, ч т о своей тотальной властью
она построит « с о в е р ш е н н о е о б щ е с т в о » и общность равноправных братских народов. К о н е ч н ы е результаты - г о л а я власть
монополистических национальных б ю р о к р а т и й , о б м а н народа
и потеря гражданских прав. Ю г о с л а в с к а я идеологическая
« и д е а л ь н а я » система подтверждает, что без демократии,
без свободы нельзя по-настоящему решить ни один жизненно важный вопрос, нельзя открыть ни одного горизонта. В
частности, национальный вопрос, т. е. п р о б л е м а отношений
между народностями, не может б ы т ь р е ш е н в условиях несвободы: национальная нетерпимость углубляется и становится беспредельной, поскольку вытекает из экзистенциальных устремлений, решение к о т о р ы м могут найти т о л ь к о
разум и свобода.
Р е в о л ю ц и я сумела разрушить существовавший порядок,
но для того, ч т о б ы возникло б о л е е свободное существование,
нужно открыть путь к свободе.
Е с л и свобода подтверждает с в о ю мощь тем, ч т о предоставляет возможности и своим противникам, - диктатура,
несомненно, обнаруживает свое бессилие тем, что сама себя
закапывает.
Э т о происходило и происходит в Югославии. М о ж е т быть
- будем надеяться, - е е народам и людям суждено терпением и
б о р ь б о й вновь и вновь овладевать с о б о ю и своей судьбой.
Белград, 10 - 20 октября 1986
Перевод с сербско-хорватского
Ирины Иловайской
233
Р У С С К И Е
КНИГИ
В связи с падением курса доллара
выгодно покупать книги, изданные в США:
Джон Баррон.. Пилот МИГа - последний полет лейт.
Беленко
Е. Гинзбург. Крутой маршрут - в 2-х т., предисловие
В. Аксенова
А. Кузнецов. Бабий Яр. 480 стр.
A. Гладилин. ФССР - Франц. Сов. Соц. Республика,
170 стр.
B. Некрасов. По обе стороны стены, 214 стр.
C. Бадаш. Колыма ты моя, Колыма...
С. Пушкарев. Роль Православной Церкви в истории России
В. Давац, Н. Львов. Русская армия на чужбине
A. Вербицкий. Исповедь бродяги, 200 стр.
Э. Дрейцер. Пещера неожиданностей
B. Завалишин. Казимир Малевич-большой формат, илл.
A. Кторова. Лицо Жар-Птицы, 224 стр.
B. Петроченков. Осень века-стихи, 152 стр.
В. Крейд. Восьмигранник- стихи
Р. Яров. Музыка для усталых любовников -рассказы
Аум № 1 - эзотерический журнал, 268 стр.
Армянское радио - 1 4 0 0 анекдотов
Л. Троцкий. История русской революции -1407 стр.
В. Максимов. Заглянуть в бездну- роман о Колчаке
В. Высоцкий. Памятник-подарочный альбом из 12 кадсет
Наши книги можно приобрести в Европе также на книжном складе Нейманиса и на складах издательств «Посев» и
«ИМКА-Пресс».
Каталог Русские книги-86 и список книг по тайноведению
и эзотеризму высылаем по требованию.
EFFEKCT PUBLISHING, Inc.
Russlan Books Printed Outside the USSR
501 Fifth Ave. # 1 6 1 2
New York, NY 10017 U.S.A.
Запад - Восток
Дора Ш т у р м а н
О СОЛИДАРНОСТИ И ПРОТИВОРЕЧИЯХ
В газете « Н о в о е русское с л о в о » , в статье « Х р и с т и а н с т в о и
кубинский с о ц и а л и з м » , П . М а р г у ш и н сообщает, что осенью
1986 года л а у р е а т Н о б е л е в с к о й премии мира католическая
монахиня мать Т е р е з а посетила К у б у и произнесла там такие
слова:
« Я считаю учение Христа глубоко революционным и абсолютно
соответствующим целям социализма. Оно не противоречит даже
марксизму-ленинизму.. .»*.
П о д о б н ы е высказывания матери Т е р е з ы пришлись по
вкусу Ф и д е л ю К а с т р о , который их с удовольствием цитирует.
Я не сомневаюсь в том, ч т о мать Т е р е з а несравнимо
л у ч ш е меня знает учение Х р и с т а . Н о достаточно л и известны
ей « ц е л и с о ц и а л и з м а » ? Х о р о ш о л и знакома она с первоисточниками марксизма-ленинизма и с его практикой? С в о и м заявлением она б е р е т на себя о г р о м н у ю нравственную ответственность, усугубляемую ее мировой известностью и высоким
моральным авторитетом.
Н е с м о т р я на почти п о л н о е отсутствие у меня надежды
вручить мои размышления матери Т е р е з е , я постараюсь и з л о жить их так, с л о в н о она их прочтет.
Тяготение части современного духовенства к « ц е л я м
социализма» - вещь не новая. Д а ж е в рядах нынешних российских диссидентов есть священник-социалист, не говоря у ж е о
верующих-социалистах во всем мире. Отчасти это происходит
из-за терминологической неопределенности. Д о сих пор,
несмотря на д о л г у ю жизнь и ш и р о ч а й ш е е употребление, термин « с о ц и а л и з м » не имеет однозначного и общепринятого
истолкования. П о д социализмом значительная часть его приверженцев подразумевает л и ш ь высокий уровень государственного социального обеспечения и гражданских свобод, а
также п о л н о е равенство прав д л я всех членов общества и
групп населения. П р и этом, в о т л и ч и е от несоциалистической
235
демократии, социалисты во многих случаях говорят не только
о б исходном юридическом равенстве всех граждан перед
лицом закона, но и о необходимости равенства достигнутых
каждым членом общества результатов: уровня жизни, власти,
общественного влияния. Марксизм предусматривает такое
равенство лишь для второй, или полной, фазы своего социализма - для коммунизма.
Равенство результатов должно игнорировать природную
неодинаковость людей, пренебрегать различиями в их одаренности, в их заслугах перед другими людьми, в их занятиях, в их
приспособляемости
и
трудоспособности.
Выравнивание
результатов должно, очевидно, происходить по какому-то
среднему уровню. В итоге (если этого удастся добиться) находящиеся по своим заслугам ниже определенной границы получат б о л ь ш е , чем, упрощенно говоря, заслужили, а все находящиеся выше этой границы получат меньше заслуженного.
Отвечает л и такое противоестественное выравнивание воздаяния целям великих религий, в том числе - христианства? К а к
мне представляется, не отвечает: во-первых, религия не ставит перед собой цели создания рая на З е м л е ; во-вторых, люди
равны перед Б о г о м и наделены способностью к выбору, но в
итоге и в идеале - в жизни вечной и главной - им воздается по
заслугам, а не всем поровну. Есть ад и есть рай. О т кары спасают л и ш ь покаяние и искупление, но это уже другая проблема. Есть грехи и неискупимые.
Я написала «наделены способностью к в ы б о р у » , а не «наделены свободой в ы б о р а » , потому что имеются противоестественные режимы, которые сужают свободу выбора для своих
подданных до выбора между непорядочностью и тяжелыми
осложнениями или даже муками; в экстремальных случаях
возникает выбор между жизнью и смертью. П р и этом жизнь
покупается компромиссом со З л о м или службой ему. К а к правило, такие режимы в наши дни вырастают из социалистических иллюзий, националистических или интернационалистских
(примеры - национал-социализм и коммунизм).
В государственных масштабах равенства результатов не
удалось добиться нигде. В о всех социалистических государствах существуют ярко выраженные иерархия и дифференциация в полномочиях и потреблении их подданных.
В о з м о ж н о равенство в потреблении (в простейшем значении последнего слова: еда, одежда, ж и л ь е ) в малых, сравни-
236
тельно независимых от остального общества к о л л е к т и в а х
типа монашеских о б щ и н или израильских сельскохозяйственных коммун ( к и б у ц е в ) . Н о влияние, полномочия и престиж
вряд л и распределены между монахами равномерно, вне зависимости от л и ч н ы х заслуг и качеств. В израильском кибуце
тоже нет равенства в активности, в авторитете, во влиянии на
дела коммуны для всех ее ч л е н о в . Б о л е е того, в кибуцах
сегодня всё ч а щ е дебатируется вопрос о б установлении зависимости между трудовым вкладом ч е л о в е к а и какими-то видами
его вознаграждения, ибо отсутствие такой зависимости снижает производительность труда л ю д е й не а б с о л ю т н о бескорыстных, а таких в обществе большинство.
К а з а л о с ь б ы , равенство судеб существует в тюрьмах и
лагерях, но т о л ь к о для о б р е ч е н н ы х неминуемой гибели.
О с т а л ь н ы е и там приспосабливаются, караются и п о о щ р я ются по-разному.
Е щ е один исконный социалистический идеал, на к о т о р о м
покоится идея равенства в полномочиях и потреблении, - уничтожение частной собственности. Э т о ц е л ь р е а л ь н а я , достижимая, и на пути к ней находятся многие пока е щ е свободные
страны. М о ж е т быть, это ее мать Т е р е з а считает совпадающей с целями христианства?
Ч т о ж е мы н а б л ю д а е м там, где эта цель у ж е достигнута?
В о з л о ж е н и е обязанностей о г р а б л е н н ы х и частью (иногда б о л ь ш е й ч а с т ь ю ) уничтоженных собственников на специальные аппараты и учреждения. И е р а р х и ч е с к о е ( п о л н о м о ч и я
возрастают снизу вверх) присвоение этими аппаратами всей
общественной инициативы, к о л о с с а л ь н ы й правовой перевес
этих аппаратов по о т н о ш е н и ю к остальному обществу.
У с п е ш н о справиться с управлением всей экономикой из
одного центра нельзя. Н е м и н у е м о п л о х у ю р а б о т у т а к о г о
центра приходится уравновешивать принуждением. П о с л е д нее подкрепляется идеологической монополией правящей
партии, оправдывается постоянными ссылками на внешнеполитическую угрозу, обеспечивается репрессиями и о с о б ы м
распределением жизненных б л а г ( в зависимости от п о л е з н о -
сти гражданина государству - с государственной же точки зрения). У р о в е н ь свободы в обществе, уничтожившем частную
собственность, стремительно падает. Существование диктаторского центра и его аппаратов становится самоцелью. К о г д а
централизованно управляемые производство и п о т р е б л е н и е
237
заходят в п о л н ы й тупик, власть лечит их малыми дозами допущения частной инициативы. К о г д а последняя начинает уменьшать зависимость общества от государства, частную инициативу урезывают, подавляют налогами или искореняют. Д о бавьте к этому идеологически предопределенную внешнеполитическую экспансию, для к о т о р о й т о ж е необходимо государственное экономическое и политическое полновластие. Т а
ж е К у б а , на которой коммунисты так почтительно принимали
мать Т е р е з у , посылает своих солдат в горячие т о ч к и планеты
для участия в битве за мировой социализм. Диктатуре Фиделя
К а с т р о в п о л н о й мере присущи все те парадоксы социализма,
к о т о р ы е связаны с уничтожением сколько-нибудь существенной частной собственности и с « м о н о п о л и е й л е г а л ь н о с т и » ( Л е нин) единственной партии. Н е у ж е л и реальность кастровской
К у б ы мать Т е р е з а считает совпадающей с целями христианства? И л и ей видится другой социализм - без уничтожения частной собственности и без исключения политико-идеологического плюрализма? Н о тогда что в нем останется от социализма?
Н е будем, однако, тешить себя иллюзиями: мать Т е р е з а
произнесла свою речь на Кубе. С л е д о в а т е л ь н о , о н а отождествила с целями христианства вполне р е а л ь н ы й социализм,
взращенный на их родине и насаждаемый во всем мире ее гостеприимными хозяевами - кубинскими коммунистами. Б о л е е
того: о н а вполне однозначно сказала, что «учение Христа... не
противоречит даже марксизму-ленинизму». Речь, следоват е л ь н о , идет не о каких-то расплывчатых социальных идеалах,
к о т о р ы е грезятся простодушным демократическим социалистам и л и б е р а л ь н ы м социал-демократам и к о т о р ы е куда
б л и ж е к западной демократии, чем к социализму. Р е ч ь идет о
вполне р е а л ь н о м социализме, растущем из п о п ы т о к радикальных марксистов-ленинцев (коммунистов) осуществить утопию
М а р к с а и Энгельса. Э т о их цели отождествляются с целями
христианства, это их учение объявляется не противоречащим
у ч е н и ю Христа.
Я не могу и з л о ж и т ь здесь все аргументы, ч у ж и е и собственные, п о з в о л я ю щ и е отвестственно определить учение
М а р к с а и Энгельса как утопическую, а не научную доктрину,
н е и з б е ж н о при попытках е е воплощения в жизнь п о р о ж д а ю щ у ю тоталитарные р е ж и м ы * . Я коснусь л и ш ь н е к о т о р ы х эти* Желающие познакомиться с этими аргументами могут обра-
238
ческих аспектов миропонимания М а р к с а , Энгельса, Л е н и н а для того, ч т о б ы моя в о о б р а ж а е м а я читательница м о г л а хотя
б ы отчасти увидеть, с кем и с ч е м о н а , христианка и высоко
нравственный ч е л о в е к , декларативно солидаризуется.
Д л я н а ч а л а - кое-что о б отношении М а р к с а и Э н г е л ь с а к
религии. В 1850-м году М а р к с о м б ы л о к о н ч а т е л ь н о отредактирован « У с т а в Коммунистического С о ю з а » . В т о р о й пункт
этого « У с т а в а » г л а с и л :
«Членом Союза может стать тот, кто удовлетворяет следующим
условиям:
а) свобода от всякой религии, отказ в повседневной жизни от участия в каком бы то ни было церковном союзе и от всех обрядов, кроме
тех, соблюдение которых предписывается гражданскими законами».
М а р к с и Э н г е л ь с никогда не пересмотрели э т о г о своего
отношения к р е л и г и и , к о т о р о е перенял у них Л е н и н , развязавший кровавый т е р р о р против священнослужителей и Ц е р к в и в
1918 - 1922 гг. Разве не возникает у ж е в этом пункте неразрешимое противоречие между марксизмом и религией? О нынешнем, сугубо тактическом, использовании
различных
Церквей коммунистами я здесь не г о в о р ю . Гонения на верующих и пастырей, не считающих себя обязанными служить о р у диями коммунистической политики, в тоталитарных странах
не прекращаются.
С о г л а с н о пункту I того ж е « У с т а в а Комунистического
С о ю з а » (1850), созданная М а р к с о м и Энгельсом партия - « о р ганизация тайная и не п о д л е ж а щ а я роспуску до тех п о р , пока
пролетарская р е в о л ю ц и я не достигнет своей конечной ц е л и » 3 .
В другом документе того ж е 1850-го года (написанное
М а р к с о м и Э н г е л ь с о м « О б р а щ е н и е центрального комитета к
союзу коммунистов» 4 ) говорится, ч т о С о ю з будет добиваться
своих целей... « н е т о л ь к о в одной стране, но и во всех господствующих странах м и р а » , причем добиваться всеми пропаган-
титься к работе Д. Штурман « Н а ш новый мир. Теория. Эксперимент.
Результат», 1986, Иерусалим (Д. Тиктин, 422/6 Тальпиот Мизрах,
Иерусалим 93802, Израиль).
239
дистскими и политическими средствами, в том числе и насильственными. В частности, там сказано:
«Для нас дело идет не об изменении частной собственности, а об ее
уничтожении, не о затушевании классовых противоречий, а об уничтожении классов, не об улучшении существующего общества, а об
основании нового общества... в предстоящих кровавых конфликтах...»
Насильственность коммунистической р е в о л ю ц и и постул и р о в а н а и «Коммунистическим манифестом» (1848 г . ) .
Н е м н о г и е задумываются над тем, что « у н и ч т о ж е н и е класс о в » означает не т о л ь к о отмену классового разделения о б щ е ства (отмену, которая нигде не удалась: обязанности « о т м е н е н н ы х » классов б ы л и переданы другим исполнителям,
поставленным и оплачиваемым диктаторским государством),
но и - в значительной степени - физическое истребление «в
предстоящих кровавых конфликтах» контингентов уничтож е н н ы х классов. О б этом свидетельствует р е а л ь н а я история
всех марксистских режимов.
Е с т ь неоспоримые свидетельства того, что марксистыл е н и н ц ы нашего времени, как, впрочем, и современные террористы других т о л к о в , не изменили прогнозам о с н о в о п о л о ж ников своего учения.
В р а б о т е « П о л о ж е н и е р а б о ч е г о класса в А н г л и и » 5 , написанной в 1845 году, Э н г е л ь с рисует у с т р а ш а ю щ у ю картину
близящейся (несмотря на малочисленность пролетариев-коммунистов) п р о л е т а р с к о й революции. О н пишет, относя свой
прогноз непосредственно к А н г л и и 1852-1853 годов:
«Война бедных против богатых будет самой кровавой из всех
войн, которые когда-либо велись между людьми. Даже переход части
буржуазии на сторону пролетариата, даже улучшение нравов всей буржуазии не помогут. Ведь изменение во взглядах всей буржуазии не
может пойти дальше половинчатой juste-milieu*; те буржуа, которые
более решительно примкнут к рабочим, образуют новую Жиронду,
которая погибнет в ходе развертывания насильственных действий».
И т а к , уничтожение классов (в « О б р а щ е н и и » 1850 года
сказано: «всех б о л е е и л и менее имущих к л а с с о в » ) предполагается заранее как физическое истребление восставшими
р а б о ч и м и их состава, даже в той части, которая попытается
перейти « н а сторону п р о л е т а р и а т а » . П р а в д а , в этой ж е работе
Э н г е л ь с выразил надежду, что коммунистическое просвещение постепенно смягчит гнев и нравы р а б о ч и х и они начнут
240
экспроприировать б у р ж у а з и ю , не истребляя её физически. Н о
как ж е этому верить, если в том ж е « О б р а щ е н и и центрального
комитета к с о ю з у коммунистов» (1850 г . ) М а р к с и Э н г е л ь с
пишут о ж е л а т е л ь н о м для них поведении рабочих не в « п р о л е т а р с к о й » (т. е. коммунистической, марксистской), а у ж е в буржуазно-демократической р е в о л ю ц и и :
«...рабочие прежде всего должны, насколько это возможно, противодействовать попыткам буржуазии внести успокоение и вынуждать демократов привести в исполнение их теперешние террористические фразы ...чтобы непосредственное революционное возбуждение не было опять подавлено тотчас же после победы... Они не только
не должны выступать против так называемых эксцессов, против случаев народной мести по отношению к ненавистным лицам или официальным зданиям, с которыми связаны только ненавистные воспоминания, они должны не только терпеть эти выступления, но и взять на
себя руководство ими».
М а т ь Т е р е з а вряд л и знакома с этими основополагающими документами марксизма, и б о невозможно себе представить, что о н а м о г л а б ы солидаризоваться с откровенной
пропагандой погрома.
Потрясает злободневная для нынешнего мира откровенность, с к о т о р о й М а р к с отстаивает насильственные приемы
коммунистической р е в о л ю ц и и в своей газете « N e u e Rheinische
Z e i t u n g » ( « Н о в а я рейнская г а з е т а » ) , выходившей в К е л ь н е в
конце 1840-х гг. Т а к , в статье « П о л и ц е й с к о е уничтожение
„ Н о й е Рейнише Ц а й т у н г " » 6 он пишет в мае 1848 года:
«...существует лишь одно средство сократить, упростить и концентрировать кровожадную агонию старого общества и кровавые
муки родов нового общества, только одно средство - революционный
терроризм» (курсив Маркса).
И далее в конце той ж е статьи:
«Мы беспощадны и не просим никакой пощады у вас. Когда придет наш черед, мы не будем прикрывать терроризм лицемерными фразами...» (курсив Маркса).
И всё это - ради того, ч т о б ы уничтожить независимую
частную собственность, уничтожить политико-идеологический (в том числе - п р о ф с о ю з н ы й ) п л ю р а л и з м « б у р ж у а з н о й »
демократии и создать экспансионистское, террористическое
тоталитарное государство, к о т о р о е пребудет вечно. И б о следующий, с о г л а с н о марксистскому учению, шаг: создание
241
мировой « б е з в л а с т н о й » (безгосударственной) самоуправляющейся коммуны - б е з н а д е ж н о утопичен.
М ы т о л ь к о чуть-чуть приподняли расписанную соблазнительными лозунгами завесу над политической этикой М а р к с а
и Э н г е л ь с а , отнюдь не исчерпав вопроса и не коснувшись их
л и ч н о й этики, т о ж е д а л е к о не безупречной. Н о у ж е на основании этой, весьма м а л о й , части того, что м о ж н о б ы л о б ы процитировать, возникает уверенность в несовместимости учения
Х р и с т а с учением М а р к с а .
Н о мать Т е р е з а отрицает противоречия не т о л ь к о между
христианством и марксизмом. О н а реабилитирует марксизмленинизм, то есть совокупность мировоззрения, стратегии,
этики и тактических приемов Л е н и н а , л е ж а щ у ю в основе коммунизма советского типа.
П о п ы т а е м с я слегка приподнять завесу и над этим историко-политическим и этико-идеологическим ф е н о м е н о м .
В своей знаменитой, хрестоматийной для коммунизма
р е ч и на I I I съезде Российского коммунистического союза
молодежи 7 (1920) Л е н и н так говорит о священных и абсол ю т н ы х для христианства категориях м о р а л и и нравственности:
«Всякую такую нравственность, взятую вне человеческого, вне
классового понятия, мы отрицаем. Мы говорим, что это обман, что
это надувательство и забивание умов рабочих и крестьян в интересах
помещиков и капиталистов.
М ы говорим, что наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата. Наша нравственность выводится
из интересов классовой борьбы пролетариата».
«Вот почему мы говорим: для нас нравственность, взятая вне
человеческого общества, не существует: это обман. Для нас нравственность подчинена интересам классовой борьбы пролетариата.
А в чем состоит эта классовая борьба? Это - царя свергнуть, капиталистов свергнуть, уничтожить класс капиталистов».
Заметьте: не т о л ь к о «свергнуть», но и « у н и ч т о ж и т ь » .
«Когда нам говорят о нравственности, мы говорим: для коммуниста нравственность вся в этой сплоченной солидарной дисциплине и сознательной массовой борьбе против эксплуататоров. Мы в
вечную нравственность не верим и обман всяких сказок о нравственности разоблачаем. Нравственность служит для того-, чтобы человеческому обществу подняться выше, избавиться от эксплуатации
труда».
242
Д л я того, ч т о б ы о б н а р у ж и т ь непримиримое противоречие между учением Х р и с т а и ленинизмом, достаточно этого
одного о с н о в о п о л а г а ю щ е г о для Л е н и н а суждения.
Едва придя к власти и во все оставшиеся ему п о с л е этого
годы активной жизни (конец 1917-го - н а ч а л о 1923-го г г . ) ,
Л е н и н санкционировал такой т е р р о р , что будь все его распоряжения в ы п о л н е н ы , в б ы в ш е й Российской И м п е р и и п р о и з о ш е л
б ы за эти годы геноцид населения, не меньший, чем в К а м бодже П о л П о т а ( т о ж е марксиста). С л о в а « р а с с т р е л » , « р а с стрелять» не сходят с его языка и непрерывно возникают под
его
пером.
Только
молниеносно
сформировавшийся
партийно-советский б ю р о к р а т и з м и плохая управляемость
гигантской б е з д о р о ж н о й разоренной страны н е с к о л ь к о сузили
размах санкционированного Л е н и н ы м террора. Н о и в этих
условиях он оставался чудовищным.
У ж е в д е к а б р е 1917-го года в статье с невинным названием
« К а к организовать соревнование» 8 Л е н и н стремится направить террористический, истребительный произвол примкнувших к его партии р а б о ч и х и крестьян против всех тех, в чьём
поведении ему видится угроза для новой власти. О н пишет:
«Надо организовать соревнование практиков-организаторов из
рабочих и крестьян друг с другом, в приемах п о д х о д а к делу в
с п о с о б а х осуществления контроля, в путях
истребления и
обезврежения паразитов (богатых и жуликов, разгильдяев и истеричек из интеллигенции и так далее и тому подобное)».
« В одном месте посадят в тюрьму десяток богачей, дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы (так же хулигански, как отлынивают от работы многие наборщики в Питере, особенно в партийных типографиях). В другом - поставят их чистить сортиры. В третьем - снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами, чтобы весь народ, до их исправления, надзирал за ними, как за
в р е д н ы м и людьми. В четвертом - расстреляют на месте одного
из десяти, виновных в тунеядстве. В пятом - придумают комбинации
разных средств и путем, например, условного освобождения добьются
быстрого исправления исправимых элементов из богачей, буржуазных интеллигентов, жуликов и хулиганов. Чем разнообразнее, тем
лучше, тем богаче будет общий опыт, тем вернее и быстрее будет
успех социализма, тем легче практика выработает - ибо только
практика может выработать - н а и л у ч ш и е приемы и средства
борьбы»
15-го мая 1922 года в письме народному комиссару (министру) юстиции Д . И . Курскому Л е н и н делает ряд дополнений к
243
проекту У г о л о в н о г о К о д е к с а Р С Ф С Р , требуя « р а с ш и р и т ь применение р а с с т р е л а » по двенадцати статьям, в том числе и «за
неразрешенное возвращение из-за границы».
В том же письме, делая предельно р а с п л ы в ч а т ы м и широким понятие ж е с т о ч а й ш е наказуемой «антисоветской деятельн о с т и » ( з л о в е щ а я статья 58 У К Р С Ф С Р , к о т о р у ю почему-то
считают знамением т о л ь к о сталинского п е р и о д а ) , Л е н и н требует:
«Суд должен не устранить террор..., а обосновать и узаконить его
принципиально, ясно, без фальши и без прикрас. Формулировать его
надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и
революционная совесть поставят условия применения на деле, более
или менее широкого» 9 .
26-го июня 1918 года Л е н и н пишет Г. Зиновьеву и другим
ч л е н а м Ц е н т р а л ь н о г о Комитета партии:
«Тов. Зиновьев! Только сегодня мы услыхали в Ц К , что в Питере
р а б о ч и е хотели ответить на убийство Володарского массовым
террором и что вы... удержали.
Протестую решительно!
М ы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа
массовым террором, а когда до дела, т о р м о з и м революционную
инициативу масс, в п о л н е правильную.
Это не-воз-мож-но!
Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное.
Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего р е ш а е т .
Привет! Ленин»10.
М е ж д у тем, советологическая традиция велит
тираном Зиновьева и гуманистом Л е н и н а .
считать
С 1918-го по март 1921-го года Л е н и н вел поистине страшн у ю продовольственную политику, сводящуюся к «продразв е р с т к е » , т. е. к изъятию у р а з о р е н н о г о войной крестьянства х л е б а , насущно необходимого, а иногда и всего, для прок о р м л е н и я своей армии, своих аппаратов, своей военной промышленности и работников своего транспорта. К весне 1921
года эта политика привела к тотальному голоду и всенародному возмущению против коммунистов, ч т о заставило Л е н и н а
отступить от « в о е н н о г о коммунизма» к « н о в о й экономической
п о л и т и к е » , дав народу н е к о т о р у ю ( к а к он сам категорически
у т в е р ж д а л , временную) передышку. М е н я не покидает весьма
м а л о оправданная надежда, что мать Т е р е з а и е е единомыш-
244
ленники увидят эту статью. П о э т о м у я вынуждена объяснить
непереводимый термин « к у л а к » . В контексте ленинских (позднее - сталинских) статей и распоряжений это л ю б о й крестьянин, не считающий нужным, а ч а щ е того не имеющий возможности выполнить очередной приказ коммунистической в л а сти. П р о т и в таких крестьян и направлены трудно переводимые террористические телеграммы, которыми сыплет Л е н и н
на г о л о в ы старательных или нерадивых своих помощников.
Телеграмма Пензенскому Губисполкому
14. VIII. 1918 г.
Пенза Губисполком Минкину
Получил на вас две жалобы: первая, что вы обнаруживаете мягкость при подавлении кулаков. Если это верно, то вы совершаете
великое преступление против революции. Вторая жалоба, что вы
сокращаете агитацию, уменьшаете тираж листков, жалуетесь на недостаток денег. М ы не пожалеем сотни тысяч на агитацию. Требуйте
денег срочно от Ц И К А , недостатка денег не будет, такие отговорки не
примем.
Предсовнаркома Л Е Н И Н . 1 1
Заметьте: коммунисты никогда не ж а л е ю т денег на агитацию, как не ж а л е л и их в голодной России 1918-го года, истекавшей к р о в ь ю в братоубийственной смуте.
А вот - поощрение:
Телеграмма Ливенскому исполкому
20. VIII. 1918 г.
Ливны
Исполкому
Копия военкому Семашке и организации
коммунистов
Приветствую энергичное подавление кулаков и белогвардейцев в
уезде. Необходимо ковать железо пока горячо и не упуская ни минуты
организовать бедноту в уезде, конфисковать весь хлеб и все имущество у восставших кулаков, повесить зачинщиков из кулаков, мобилизовать и вооружить бедноту при надежных вождях из нашего отряда,
арестовать заложников из богачей и держать их, пока не будут
собраны и ссыпаны в их волости все излишки хлеба. Телеграфируйте
исполнение. Часть образцового железного полка пошлите тотчас в
Пензу.
Предсовнаркома Ленин
Видит л и Л е н и н голодную смерть детей за этими своими
бесчисленными приказами о т о б р а т ь весь х л е б у сопротивляю-
245
щихся продразверстке и не имеющих никаких х л е б н ы х « и з л и ш к о в » людей, к о т о р ы х о н именует « к у л а к а м и » ?
А это - телеграмма, которая д о л ж н а о с о б е н н о живо заинтересовать людей, не о б н а р у ж и в а ю щ и х противоречия между
ленинизмом и христианством:
9 августа 1918 г. Москва.
Телеграмма
Пенза Губисполком,
копия Евгении Богдановне Бош.
Получил вашу телеграмму. Необходимо организовать усиленную
охрану из отборных надежных людей, провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев. Сомнительных
запереть в концентрационный лагерь вне города. Экспедицию пустить
в ход*. Телеграфируйте об исполнении.
Предсовнаркома Ленин» 13
П о д ч е р к н у т о е м н о ю презрительное « п о п о в » весьма выразительно свидетельствует о б отношении Л е н и н а к священнослужителям. В п р о ч е м , к а з а л о с ь бы, матери Т е р е з е , албанке
по происхождению, не надо объяснять, как относятся коммунисты к религии: на ее родине храмы и молитвенные дома всех
вероисповеданий закрыты, отправления религиозных культов
строго-настрого з а п р е щ е н ы , а священнослужителей, преступивших этот запрет, репрессируют, а то и казнят. Н о , быть
может, она не считает албанских коммунистов последовательными ленинцами? В таком с л у ч а е ей б ы л о б ы п о л е з н о познакомиться с ленинским призывом «провести массовый беспощадный т е р р о р » против священников. И з этого призыва следует, что в данном вопросе албанские коммунисты стоят
б л и ж е к Ленину, чем те компартии, к о т о р ы е допускают
поднадзорное существование различных Ц е р к в е й , чтобы
использовать их в своих интересах. С т о и т обратить внимание
и на то, что в «концентрационный л а г е р ь » ( з а пятнадцать лет
до прихода к власти нацистов в Германии с их концлагерями)
приказано « з а п е р е т ь » не преступников, а всего л и ш ь «сомнительных».
Некоторые
ленинские
карательно-профилактические
распоряжения производят впечатление чудовищного устрашаю щ е г о гротеска:
* Речь идет о военной карательной экспедиции. (Прим. Д. Ш.)
246
В Нижегородский совдеп*
9. VIII. 1918 г.
В Нижнем явно готовится белогвардейское восстание. Надо
напрячь все силы, составить тройку диктаторов, навести т о т ч а с
массовый террор, р а с с т р е л я т ь и в ы в е з т и с о т н и проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п.
Ни минуты промедления. Надо действовать вовсю: массовые
обыски. Расстрелы за хранение оружия. Массовый вывоз меньшевиков и ненадежных. Смена охраны при складах, поставить надежных.
Ваш Ленин14
Н а п о м и н а ю : меньшевики - это социал-демократы, российские умеренные марксисты, то есть те самые демократические социалисты, к о т о р ы е сегодня во всем мире с к л о н н ы
идеализировать Л е н и н а и к о т о р ы х о н беспощадно подавлял,
высылал и у н и ч т о ж а л .
М ы у ж е останавливались на ленинском толковании морал и и нравственности как понятий сугубо релятивистских, относительных, призванных служить достижению коммунистами
поставленных ими перед собой и обществом целей. Ф а к т и чески это ничем не отличается от гитлеровского « Я освобож д а ю вас от химеры совести». Приведу два примера ленинского политического аморализма.
С начала 1918 года коммунистами вводится с т р о ж а й ш е е
запрещение свободной т о р г о в л и х л е б о м . Л и ц а , п р о д а ю щ и е и
покупающие х л е б вне коммунистического централизованного
распределения, к о т о р о е предусматривало обеспечение х л е б о м т о л ь к о нужных ленинцам с л о е в населения, объявляются
преступниками. С о л д а т и р а б о ч и х , за исключением контингентов, р е ш и т е л ь н о необходимых власти на местах их с л у ж б ы , бросают на изъятие х л е б а у населения и на уничтожение
« с п е к у л я н т о в » - л ю д е й , пытающихся обойти запреты самоснабжения х л е б о м . Совсем н е з а д о л г о до этого, л е т о м 1917
года, Л е н и н яростно клеймил попытки демократического В р е менного правительства ввести государственную м о н о п о л и ю
х л е б н о й т о р г о в л и , клеймил как насилие над народом. Т е п е р ь ,
на С о в е щ а н и и президиума петроградского С о в е т а с представителями продовольственных организаций 27-го ( 1 4 - г о ) января
1918 года, о н говорит:
* Совет депутатов. (Прим. Д. Ш.)
247
«...Необходимо созвать пленарное собрание Совета и постановить произвести массовые обыски в Петрограде и на товарных станциях. Для обысков каждый завод, каждая рота должны выделить отряды, к обыскам надо привлечь не желающих, а обязать кажого, под
угрозой лишения хлебной карточки. Пока мы не применим террора расстрел на месте - к спекулянтам, ничего не выйдет. Если отряды
будут составлены из случайных, не сговорившихся людей, грабежей
не может быть. Кроме того, с грабителями надо также поступать
решительно - расстреливать на месте.
Зажиточную часть населения надо на 3 дня посадить без хлеба,
так как они имеют запасы и других продуктов и могут по высоким
ценам достать у спекулянтов»15.
Н о ведь свободная продажа и покупка х л е б а запрещена
под страхом расстрела на месте! В к а к о е ж е п о л о ж е н и е ставится часть населения, объявленная « з а ж и т о ч н о й » ? Т е м
б о л е е , что « 3 дня» растянутся на 3 года - на весь период до введения « н о в о й экономической политики».
Н а этом же совещании Л е н и н ы м б ы л п р е д л о ж е н « П р о е к т
р е з о л ю ц и и о продотрядах», к о т о р ы й немедленно превратился
в декрет. В о т этот документ:
«1) Привлечь всю массу солдат и рабочих к образованию нескольких тысяч отрядов (по 10-15 человек, а может быть, и больше), которые обязаны уделять ежедневно известное число часов (например,
3-4) на службу по продовольственному делу.
2) Полки и заводы, которые не будут аккуратно поставлять требуемое число отрядов, лишаются хлебных карточек и подвергаются
революционным мерам воздействия и карам.
3) Отряды должны произвести немедленно обыск, во-первых,
вокзалов, с осмотром и учетом вагонов с хлебом; во-вторых, путей и
узловых станций около Питера; в-третьих, всех складов и частных
квартир.
Инструкция для осмотра, учета и реквизиций вырабатывается
Президиумом Петроградского Совета с участием делегатов от Районных Советов или же Особой Комиссией.
4) Пойманных с поличным и вполне изобличенных спекулянтов
отряды расстреливают на месте. Той же каре подвергаются члены
отрядов, изобличенные в недобросовестности.
5) Из общей суммы революционных отрядов для крайних мер
спасения от голода выделяются наиболее надежные и наилучше
вооруженные отряды для отправки на все станции и во все уезды главнейших, доставляющих хлеб, губерний. Этим отрядам, при участии
железнодорожников, взятых по уполномочию местных железнодорожных комитетов, поручается, во-первых, контроль за продвиже-.
нием хлебных грузов; во-вторых, контроль за сбором и ссыпкой
248
хлеба; в-третьих, принятие самых крайних революционных мер против спекулянтов и для реквизиции хлебных запасов.
6) Революционные отряды, при всяком составлении протокола
реквизиции, ареста или расстрела, привлекают понятых в количестве
не менее 6 человек, обязательно выбираемых из находящегося в ближайшем соседстве беднейшего населения»16.
Н о в конце продовольственного т е р р о р а , л и ц о м к лицу с
опасностью всенародного восстания против коммунистов, в
преддверии л и х о р а д о ч н о г о поворота к « н о в о й экономической
п о л и т и к е » Л е н и н так заговорит о действиях продотрядов,
словно сам о н ни м а л е й ш е г о отношения не имеет к их насильственным акциям:
«...Разверстка: у нас такой нажим был, что револьверы к вискам
приставляли. Народ возмущен....
Н о сельское хозяйство из-под палки вести нельзя... Надо освободить из-под палки, чтобы поднять сельское хозяйство. Палка - продовольственные реквизиции» .
Но кто же их вдохновлял и санкционировал, эти реквизиции? К т о приказывал не « р е в о л ь в е р ы к вискам приставлять»,
а беспощадно расстреливать на месте без суда за несданный
хлеб?
Н а X съезде Р К П ( б ) (см. стенограмму съезда, изданную в
1963 году в М о с к в е ) отчетливо будут представлены все перипетии возглавленного и вдохновленного Л е н и н ы м продовольственного т е р р о р а . Н о тогда Л е н и н не сочтет п о л е з н ы м для
партии спасать ее продовольственников и активистов ни от
самосуда крестьян, ни от т р и б у н а л а ( п о ж а л о б а м крестьян).
Н а п р а с н о Ц ю р у п а , глава н а р к о м п р о д а * , будет кричать с трибуны: « К а к ж е м о ж н о отнять х л е б у голодных
(выделено
мною. - Д. III.), не применяя насилия?» И будет требовать,
чтобы в губернии и уезды не рассылался циркуляр Ц К о привлечении наркомпродовцев к у г о л о в н о й ответственности за
применение насилия. Н о циркуляр р а з о ш л ю т , потому что
Ленину необходимо отвести от себя, от партии крестьянское
возмущение и переадресовать е г о наркомпродовцам: мавр сдел а л свое д е л о - мавр может уйти. И Ц ю р у п а с его к о л л е г а м и по
Наркомпроду напрасно будет рассказывать съезду о самосудах, о самоубийствах наркомпродовцев - как р а н ь ш е другие
напрасно рассказывали и писали Л е н и н у о порках крестьян
* Т. е. министр продовольственного обеспечения.
249
за несдачу х л е б а , о расстрелах и других преступлениях, канонизированных позднее в качестве « к р а й н о с т е й » военного коммунизма.
Л е н и н походя, без тени смущения, отмахнется от упреков
Цюрупы...
Е с л и эта рельность (этика и практика) ленинизма и может
вызвать какие-то ассоциации с Н о в ы м З а в е т о м , то отнюдь не
с учением Х р и с т а , а с поступком И у д ы И с к а р и о т а . П р а в д а ,
тридцать сребреников у к а ж д о г о свои: у И у д ы - деньги, у
Л е н и н а - власть. Б е з о г л я д н а я и беспощадная власть во имя
победы утопии-оборотня, которая принесла и е щ е принесет
столь многим народам никем по сей день не измеренные страдания. Заметим, что Л е н и н в своих жестокостях и в своих изменах себе, вчерашнему, никогда не каялся. Самоубийство, в
о т л и ч и е от И у д ы , ему не г р о з и л о .
Приведу пример е щ е одного ленинского предательства.
Марксистское учение изначально требует в качестве первых
шагов приближения к социализму отмены постоянной армии и
полиции и замены их вооружением всех трудящихся. Л е н и н
яростно бичевал В р е м е н н о е правительство за невыполнение
им этого марксистского требования. Д о октября 1917 года года
из статьи в статью, из р е ч и в речь Л е н и н а ( о с о б е н н о в адресо-
ванных воюющей русской армии его выступлениях) кочует
лозунг немедленного
роспуска постоянной армии и замены ее
« п о г о л о в н ы м вооружением всего народа».
Ч т о ж е говорит
Л е н и н о п о г о л о в н о м вооружении всего народа п о с л е прихода
коммунистов к власти и создания ими собственной армии и
охранки?
Телеграмма совнаркому Украины
26. V . 1919 г.
Декретируйте и проведите в жизнь полное обезоружение населения, расстреливайте на месте беспощадно за всякую сокрытую винтовку. Весь гвоздь момента: быстрая победа в Донбассе, сбор всех винтовок из деревень, создание прочной армии. Сосредоточьте все свои
силы на этой задаче, не ослабляйте энергии, мобилизуйте рабочих
поголовно. Прочтите эту телеграмму всем видным большевикам.
Ленин18
Кстати, р а з о р у ж а ю т , расстреливая « б е с п о щ а д н о на месте
за всякую с о к р ы т у ю винтовку», не т о л ь к о украинских селян,
но и уральских пролетариев:
250
Телеграмма Реввоенсовету Востфронта
17. V I I . 1919 г.
Симбирск, Реввоенсовет Востфронта.
Поздравляю с победами. Следует принять особые меры: первое,
для нерастаскивания оружия уральскими рабочими, чтоб не развилось
у них губительной партизанщины, второе, для того, чтобы сибирская
партизанщина не разложила наших войск...
Ленин19
Н о не сами л и коммунисты-ленинцы призывали вооружаться и этих крестьян, и этих р а б о ч и х ?
П о в т о р я ю : располагай Л е н и н по-сталински о т р е г у л и р о ванным и упорядоченным механизмом т е р р о р а , не говоря у ж е
о машиноподобной организации т е р р о р а гитлеровского, его
бесчисленные расстрельные рекомендации, приказы, р е з о л ю ции, декреты, письма и телеграммы о б о ш л и с ь б ы народам
С С С Р в не меньшее ч и с л о жертв, чем р е ж и м ы С т а л и н а и Гитл е р а . Д а и т о сказать: кто подсчитал и обнародовал к о л и ч е ство жертв ленинизма 1917-го - 1922-го годов (с н а ч а л а 1923-го
года Ленин б ы л у ж е практически не у д е л ) ?
•
*
*
Здесь не исчерпаны, а т о л ь к о затронуты те причины, по
которым отрицание непримиримого противоречия между учением Христа и марксизмом-ленинизмом ужасает осведомленного человека. Э т о отрицание становится у г р о ж а ю щ и м ф а к тором нашей о б щ е й истории, когда о н о исповедуется л и ч н о стью, о к р у ж е н н о й о р е о л о м в ы с о к о г о нравственного авторитета. Б о л е е того: у ж е одно т о л ь к о принятие такой л и ч н о с т ь ю
гостеприимства Ф и д е л я К а с т р о у г р о ж а ю щ е реабилитирует во
многих глазах р е ж и м , при к о т о р о м проявленное инакомыслие
стоит смельчакам десятилетий ж е с т о к о г о тюремного з а к л ю чения. Разумеется, в разбираемом случае и это отрицание, и
этот визит проистекают из самых благих и возвышенных побуждений, но последние не устраняют злокачественности о б ъ е к тивного смысла таких поступков.
К а к у ж е б ы л о сказано, у меня нет почти никакой надежды, что мои размышления окажутся в руках ч е л о в е к а , кото-
251
рому они в первую очередь адресованы, и л и е г о единомышленников. Н о противоречащая опыту вера, что сказанное не
исчезает вполне бесследно, заставила меня высказать эти свои
соображения.
ЦИТИРУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. П. Маргушин. Христианство и кубинский социализм. «Новое
русское слово» от 31. X. 1986 г.
2. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. II, т. 7, стр. 565 - 568. М.,
1955.
3. Там же, стр. 565.
4. Там же, стр. 257 - 267.
5. Там же, т. 2, стр. 251-517.
6. Там же, т. 6, стр. 546 - 549.
7. В. И. Ленин. «Задачи союзов молодежи». Речь на всероссийском съезде коммунистического Союза молодежи. Изд. «Молодая
гвардия», М . , 1975.
8. В. И . Ленин. Соч., изд. IV, т. 26, стр. 367 - 376.
9. В. И . Ленин. П С С , т. 45, стр. 190.
10. В. И . Ленин. Соч., изд. IV, т. 35, стр. 275.
11. Там же, стр. 289.
12. Там же, стр. 292.
13. В. И . Ленин. П С С , т. 50, стр. 143 - 144.
14. В. И. Ленин. Соч., изд. IV, т. 35, стр. 286.
15. В. И . Ленин. Соч., изд III, т. 22, стр. 243.
16. Там же, стр. 244.
17. В. И . Ленин. «Записка членам Ц К и наркомам». П С С , т. 42,
стр. 384-385.
18. В. И . Ленин. Соч., изд. IV, т. 35, стр. 329.
19. Там же, стр. 345.
252
Факты и свидетельства
В. П. (Москва)
НОВЫЙ САМИЗДАТ
Вступительная заметка Н. Горбаневской
Публикуемая статья нуждается в нескольких предварительных поправках, относящихся не к ее непосредственной
теме, не к «новому самиздату», а к временам более ранним.
Мы не могли попросту исключить или исправить «историческую» часть полученного нами текста, поскольку автор представляет читателю «новый самиздат», сопоставляя его со «ст
рым». У меня создалось впечатление, что автор статьи дост
точно молод и сведения о самиздате 50-60-х и даже первой
половины 70-х годов черпал из доступных ему, большей
частью устных источников, фрагментарно, и дополнял общую
картину логикой и воображением. Поэтому хочу сделать
несколько уточнений - читатели, принадлежащие к моему
поколению, могут их пропустить и перейти сразу к картине
самиздата наших дней, впервые - насколько мне известно очерченной столь полно и разносторонне.
Первая неточность касается изобретения слова «самиздат». Оно действительно родилось из употреблявшегося
Николаем Глазковым термина «самсебяиздат», которым он
помечал свои сборники стихов еще в начале,
а не в конце
50-х. К концу 50-х сократившийся термин начал закрепляться
еще не приобретя окончательной формы, колеблясь между
«самиздат» и «самоиздат». Наиболее сжатая форма победила
только в 60-е годы (в 70-е же слово вошло чуть ли не во все иностранные языки; интересно притом отметить, что в стран
где аналогичное явление имело место, термин видоизменял
свое значение: так, у поляков с появлением широкой «независимой печати», использовавшей типографские и полутипографские способы размножения, слово «самиздат» осталось
определением лишь для кустарного, машинописного самиздата,^ е. к «новому самиздату» не подошло бы; в Чехословакии,
253
напротив, это слово употребляется независимо от техники ра
множения, но зато приобрело единичное значение - там говорят «самиздаты», т. е. то, что мы назовем самиздатскими из
ниями, «самиздат» по-чешски - это одна книжка или один журнал).
Более серьезно ошибается автор, говоря о том, что в
самиздате 60-х годов «тон задавал документ». До второй половины 60-х годов самиздат оставался чисто литературным (а д
62 - 63-го и вообще по преимуществу поэтическим): документов в нем появлялись считанные единицы (первая вспышка
самиздатских документов,
пришедшаяся на осень
56-го года, была удушена вслед за Венгрией). Исключением
был имевший особую сферу распространения религиозный
самиздат, откуда в «общий» самиздат и пришел один из первых
документов - письмо священников Николая Эшлимана и
Глеба Якунина, тот случай (позднее частый), когда письмо,
направленное определенному адресату, превратилось в «открытое письмо». Это был 1965год; в том же году в Ленинграде
(недолго) издается политический журнал «Колокол», в 1966-м
появляется первая запись политического процесса («Белая
книга» Александра Гинзбурга) и первый альманах, объединяющий литературу, философию, политику, историю и доку
менты («Феникс-66» Юрия Галанскова), и именно процесс над
обоими издателями вызывает лавину чисто
правозащитного
самиздата, включая первые подлинно открытые, т. е. без адресата, письма. Однако и во второй половин
60-х - может быть, кроме богатого событиями 1968-го - «тон
задавали» проза и мемуары: романы Солженицына, рассказы
Шаламова, лагерные воспоминания Евгении Гинзбург и Анатолия Марченко, расходившийся без имени автора владимовский «Верный Руслан» или часть будущей «главной книги»
Владимира Максимова («Семь дней творения») - «Двор
посреди неба» (быть может, интересно отметить «технику»
моего первого знакомства с этой книгой в 1965 году: у Александра Гинзбурга дома я читала через фотоувеличитель нега
тивную пленку, снятую с машинописи).
Следует также сказать, что во второй половине 60-х
широко распространились и копии западных изданий (слова
«тамиздат» не было) - политических, исторических и религиозно-философских. Правда, копировались они крайне примитивно - на фотопленку, а затем на фотобумагу, так чт
254
любая книга превращалась в толстую, неудобную (и дорогую)
па чку. Однако этот способ издания сохранялся (и был перенесен на размножение объемных самиздатских книг и журналов), по крайней мере, до середины 70-х (о дальнейшем я,
покинув в 1975 году Советский Союз, говорить не берусь). В
начале 70-х предпринимались уже и попытки издания книг
путем ксерокопирования - в 1974 году мне довелось видеть
целый чемодан первого тома «Архипелага», изданного с
уменьшением, компактно, и привезенного в Москву из одной
союзной республики.
Кстати, с появлением «Архипелага» связано и серьезное
расширение читательских кругов за счет, например, рабочих
(опять мои личные сведения) - автор статьи считает, чт
только теперь читатель самиздата стал «более демократи
ским». Возможно, он стал еще более демократическим, но и в
60-70-е годы (особенно следует дополнительно учесть слушавших западное радио и либо записывавших передачи на магнитофон, либо откликавшихся на них письмами и поездками к
правозащитникам, чьи адреса сообщались по радио, - и тому,
и другому есть свидетельства) он не ограничивался теми кругами, которые называет автор статьи.
На этом заканчиваются мои замечания - все, что пишет автор о сегодняшнем дне, основано на его личном опыте и знаниях (отметим лишь, что статья закончена в декаб
1986 года, до освобождения многих правозащитников и самиздатчиков из заключения).
Н.Г.
Самиздат - старше киигопечатаиья и почти ровесник
письменности. В самом деле, е с л и самиздатом называть не
санкционированное властями воспроизведение письменной
продукции, т о на Руси (да и во всем мире, наверное) самиздат
- древнее о ф и ц и а л ь н о й издательской деятельности.
Е с л и самиздат рукописный существует издавна, то печатный самиздат в России появляется в п р о ш л о м веке, временами
слабеет и затухает, но у ж е не исчезает никогда. Д а ж е в самые
жестокие годы сталинского т е р р о р а л ю д и п р о д о л ж а л и сочинять стихи не по приказу и иногда печатали их на своих л и б о
казенных пишущих машинках. С л о в о «самиздат» придумал в
конце 50-х годов поэт Н и к о л а й Г л а з к о в .
255
Расцвет самиздата в С С С Р приходится на 60-е годы.
Ч а с т и ч н о о н совпал с окончанием хрущевской « о т т е п е л и » и
н а ч а л о м правозащитного движения. Н е к о т о р о е « з а м и р а н и е »
самиздата б ы л о связано с разгромом правозащитников и даже
н е с к о л ь к о опередило его. С е й ч а с правозащитное движение в
России р а з г р о м л е н о и, м о ж е т быть, надолго. Ч у т ь л и не п о л о вина потребителей самиздата 60-х годов сейчас в эмиграции.
Н е менее 3/4 авторов и активистов того самиздата (в самой
активной части совпадавших с основными кадрами правозащитников) - в тюрьмах и лагерях л и б о т о ж е в эмиграции.
Самиздат, однако, вновь растет и ширится. И - у ж е м о ж н о
говорить о « н о в о м самиздате», новом по о т н о ш е н и ю к самиздату 60-х годов.
П о сравнению со « с т а р ы м » самиздатом в « н о в о м » самиздате наблюдается с л е д у ю щ е е :
1. И з м е н и л о с ь соотношение ж а н р о в и тем.
2. Сменился ( п о к а еще не столько вырос количественно,
с к о л ь к о сменился по составу) потребитель.
3. Р о л ь технических средств выросла и возрастает стремительно.
4. Самиздат становится выгодным коммерческим предприятием, у него появился - и расширяется - рынок.
1. В самиздате 60-х гг. б ы л о всё: стихи и песни, поэтические сборники и магнитозаписи концертов, мемуары, романы
и повести, н е л е г а л ь н ы е ж у р н а л ы и альманахи, политические
трактаты и исторические исследования. Н о тон задавал д о к у м e н т : о т к р ы т ы е письма, правозащитные заявления,
стенограммы политических процессов и научных к о н ф е р е н ций, наконец, публицистические статьи на а к т у а л ь н ы е темы т о , что перепечатывал ось и переписывалось в сотнях экземп л я р о в в М о с к в е и П и т е р е , в десятках экземпляров в К и е в е ,
Одессе, Е р е в а н е , Х а р ь к о в е , Н о в о с и б и р с к е , эпизодически прон и к а л о и в другие города. П о ж е л т е в ш и е и истрепанные страницы самиздатских документов 60-х годов и сейчас еще хранятся в письменных столах многих московских семей.
Сегодня основной продукт самиздата - копия старой л и б о
изданной на Западе книги. Статистики, разумеется, не существует, но по н е к о т о р ы м оценкам: первое место принадлежит перепечаткам книг типа псалтири, молитвослова и т. п.;
второе место занимают копии западных изданий популярных
256
поэтов: П а с т е р н а к а , А х м а т о в о й , М а н д е л ь ш т а м а , Ц в е т а е в о й ,
Гумилева, а т а к ж е « Д о к т о р а Ж и в а г о » и п р о з ы Н а б о к о в а ;
затем примерно наравне идут серьезная р е л и г и о з н о - ф и л о с о ф ская литература (Бердяев, Б у л г а к о в , Ф л о р е н с к и й ) и с о б ственно «антисоветская» литература, в к л ю ч а я « х у д л и т » ( С о л женицын, В о й н о в и ч , А л е к с а н д р Зиновьев, Евгения Гинзбург,
Н а д е ж д а М а н д е л ь ш т а м , Лидия Чуковская,
Авторханов,
Р о б е р т Конквест, Д ж . О р в е л л ) .
О т к р ы т ы е письма и информационные сообщения о нарушениях прав ч е л о в е к а из самиздата почти полностью исчезли,
хотя комментаторы вещающих на русском языке радиостанций п р о д о л ж а ю т по традиции именовать их «самиздатскими
документами». Фактически, это теперь тексты, отпечатанные
в 2-3 экземплярах и с самого н а ч а л а предназначенные для
переброски « з а б у г о р » с ц е л ь ю п о с л е д у ю щ е г о о г л а ш е н и я их по
западному радио. И х не « р а с п р о с т р а н я ю т » - говоря языком
следствия, - поскольку переправка на Запад, в сущности,
решает дело. Е с л и такой документ попадает на радиостанцию
« С в о б о д а » , р а н о или поздно все заинтересованные л ю д и в
С С С Р с его содержанием познакомятся. С о к р а т и л а с ь в самиздате публицистика - она очень редко выходит за п р е д е л ы
узкого круга б л и ж а й ш и х друзей автора, а если выходит, то
т о ж е благодаря радиопередачам.
Есть, к о н е ч н о , и исключения. Н а п р и м е р , в 1985 году не
т о л ь к о по М о с к в е и Ленинграду, н о буквально в десятках г о р о дов читали и перепечатывали так называемый « а н т и а л к о г о л ь ный д о к л а д » , подписанный псевдонимом « В . Ж д а н о в » . В и н о в никами « а л к о г о л ь н о й р а з р у х и » в России в этом докладе о б ъ я в л я л и с ь « и н о в е р ц ы » , троцкисты, а т а к ж е ... Г и т л е р и Ц Р У .
Э т о т доклад, по крайней мере частично, распространялся не
без содействия компетентных органов, в иных Н И И е г о вывешивали на стенку по р а с п о р я ж е н и ю парткома. П о т о м п о ш л и
о ф и ц и а л ь н ы е опровержения р а з г л а ш е н н о й в докладе статистики, партийным пропагандистам в е л е н о б ы л о отрицать достоверность фактического м а т е р и а л а , приведенного « В . Ж д а н о в ы м » . Н о ни один ч е л о в е к за распространение этого документа б о л ь ш е , чем выговор по партийной линии, не п о л у ч и л .
Э т о б ы л явно не типичный случай, когда самиздатским по
происхождению материалом (видимо, из кругов, близких к
обществу « П а м я т ь » ) воспользовались причастные к власти
л ю д и для своих собственных групповых или ведомственных
257
интересов. И с к л ю ч е н и е другого порядка мы н а б л ю д а е м в
М о с к в е сейчас - п о в а л ь н о е чтение и размножение переписки
двух писателей, Н а т а н а Эйдельмана и В и к т о р а А с т а ф ь е в а .
Е с л и общественная обстановка и далее будет тому способствовать, такие рецидивы самиздата 60-х годов будут повторяться.
Д а в н о ничего не б ы л о с л ы ш н о о самиздатских журналах:
у ж е л е т пять тому назад К Г Б сначала покончил с « П о и с к а м и » ,
затем (весной 1982 года) разгромил ж у р н а л ы « м о л о д ы х социал и с т о в » « Л е в ы й п о в о р о т » и « В а р и а н т ы » и примерно тогда ж е
настоятельно порекомендовал группе Г. Ш и м а н о в а прекратить
выпуск
православно-националистического
издания
« М н о г а я л е т а » . О т д е л ь н ы е номера « П о и с к о в » , впрочем, до
сих п о р « х о д я т » , а н е к о т о р ы е статьи, видимо, изредка перепечатываются. П о н я т н о , почему нет сейчас ж у р н а л а с о б ъ я в л е н ной редакцией: хотя психологическое значение т а к о г о издания
б ы л о б ы велико, выпуск е г о в настоящее время едва л и возмож е н . Н е и с к л ю ч е н о , что ж у р н а л ы с анонимными редакциями в
каких-нибудь провинциальных городах и существуют: в провинции - духовный г о л о д , и где-нибудь в Т а м б о в е или П е н з е
завезенный бывшим студентом М о с к о в с к о г о университета
выпуск « Л е в о г о п о в о р о т а » ( и л и воспоминание о нем) е щ е
д о л г о будет о б р а з ц о м для подражания и источником теоретической оснащенности местных оппозиционеров.
2. О с н о в н о й п о т р е б и т е л ь самиздата в прежние годы - это
ч е л о в е к общественно-активный, если не оппозиционер-правозащитник, диссидент, то - л и б е р а л - р е ф о р м и с т , р а б о т а ю щ и й
на перерождение р е ж и м а . Э т о т а к ж е столичная и н т е л л е к туальная элита - ученые, писатели, артисты и их б л и ж а й ш е е
о к р у ж е н и е . Т е п е р ь читатель самиздата - б о л е е демократический, хотя и общественно не активный, таящийся. Н о в потенции - это все советское « м о л ч а л и в о е б о л ь ш и н с т в о » , к о т о р о е в
к о н е ч н о м счете и решит судьбу этой страны (добавим: если
успеет, потому что политика коммунистов вполне способна
довести страну и мир д о катастрофы р а н ь ш е , чем « м о л ч а л и в о е
б о л ь ш и н с т в о » осознает с в о ю силу и заговорит).
Сознание современного советского ч е л о в е к а в значительной степени деидеологизировано. « П р о с т о й советский ч е л о в е к » у ж е не верит ( и л и считает преувеличением), что на
З а п а д е р а б о ч и е живут совсем п л о х о , а б е з р а б о т н ы е голодают.
Н о о н е щ е верит, что Рейган и Ф Р Г т о л ь к о и ждут момента,
258
как б ы сокрушить Россию, даже атомной бомбой. Д л я советского ч е л о в е к а х а р а к т е р н о не знать, чего хотят диссиденты, и
он склонен верить о ф и ц и а л ь н о й пропаганде, что все они поголовно изменники на содержании у Ц Р У - в крайнем с л у ч а е ,
евреи. Х а р а к т е р н о так думать о Ч е х о с л о в а к и и 1968 года и
П о л ь ш е 1980 года: « М ы их освободили от немцев, а о н и . . . »
Неизвестно, ч е г о здесь б о л ь ш е : незнания фактов (например,
того, что сначала мы п о м о г л и Г и т л е р у П о л ь ш у завоевать) и л и
незнакомства с принципами ч е л о в е ч е с к о г о общежития. В
своем большинстве советские л ю д и , даже те, кто способен
здраво судить о коррупции или эксплуататорском х а р а к т е р е
советского государства, п о л а г а ю т , что, «освободив п о л я к о в » ,
мы имеем право ими руководить. Д л я советского ч е л о в е к а
характерно иметь одну из двух идей насчет исправления своей
страны: 1) « н у ж е н новый н э п » ; 2) « н у ж е н новый С т а л и н » ( н о вейший вариант: « н о в ы й А н д р о п о в » ) . И н о г д а эти две идеи
противоестественно объединяются.
Содержание
большинства
самиздатских
документов
60-х гг. б ы л о ч у ж д о советскому человеку. Д а ж е и теперь
лозунг « п р а в а ч е л о в е к а » не может привлечь ш и р о к о е народное сочувствие: с л и ш к о м неразвито правовое самосознание.
Э т о лозунг для столичной интеллигенции, а непосредственно
сейчас даже и не для нее. К тому ж е , из конкретных т р е б о в а ний диссидентов, как это ни п е ч а л ь н о , т о л ь к о « п р а в о на эмиг р а ц и ю » п о л у ч и л о (хотя А . И . С о л ж е н и ц ы н верно с к а з а л , что
это «тридцать пятое право ч е л о в е к а » ) ш и р о к у ю р е к л а м у благодаря совместным усилиям « Г о л о с а А м е р и к и » и советского агитпропа. У ж е сейчас понятно значительной части
населения - к политическим и гражданским правам п о недомыслию равнодушного - такое предложение оппозиции, как
легализация и расширение частного сектора, для н а ч а л а хотя
б ы в сельском хозяйстве и с ф е р е обслуживания. О ч е в и д н о ,
следующее требование, к о т о р о е м о ж е т быть понятно, - это
« п р а в о на з а б а с т о в к у » как орудие б о р ь б ы со з л о у п о т р е б л е ниями администрации. М о ж е т быть, впоследствии - и « п р а в а
человека» в полном объеме.
Х о т я теперешний самиздат попадает к советскому ч е л о в е ку, особенно в провинции, редко, он ему понятен; он его х о ч e т читать, и это вселяет надежду. Советский ч е л о в е к все
еще остается советским ч е л о в е к о м , но и о н меняется. Н а его
развитии сказалось все-таки влияние « о т т е п е л ь н о й » литерату-
259
р ы , которая « р а б о т а л а » и после краха « о т т е п е л и » ; не всё ж е
б ы л о изъято из б и б л и о т е к , а что б ы л о изъято - п р и о б р е л о
д о п о л н и т е л ь н у ю привлекательность. Деятельность правозащитников влияла на народ опосредованно, их самиздат
читался в основном активным меньшинством и н т е л л и г е н ц и и и то не везде, но магнитофонные записи В л а д и м и р а В ы с о ц к о г о с л у ш а л и везде и повсюду. В л и я н и е В ы с о ц к о г о на умонастроения советских л ю д е й , сформировавшихся во второй
половине 60-х - н а ч а л е 80-х гг., е щ е не оценено в д о л ж н о й
мере. И м е н н о В л а д и м и р В ы с о ц к и й подорвал основы советской идеологии б о л ь ш е , чем к т о - л и б о , и сократил разрыв в
сознании между ф р о н д и р у ю щ е й столичной интеллигенцией и
остальным населением страны, особенно м о л о д е ж ь ю . Ч т о б ы
вытеснить из сознания л ю д е й б е с ф о р м е н н ы е о ш м е т к и коммунистической идеологии и шовинистических штампов, требуется теперь, может быть, не так у ж и много: литература. В
М о с к в е , Ленинграде и некоторых других городах число
л ю д е й , время от времени читающих самиздат и тамиздат, растет очень быстро. Э т о инженеры, учителя, врачи, музейные
работники, студенты, чиновники, иногда р а б о ч и е . Т о , что это
эпизодическое, а не систематическое чтение, по сути не важно. Ч а с т о одна-единственная книга способна перевернуть
представление советского ч е л о в е к а о мире и убедить его, что
о н т о ж е в оппозиции к власти, хотя не знал этого раньше.
3. Ч и т а т е л ь в России гораздо ч а щ е имеет д е л о с самиздатской копией литературного текста, чем с тамиздатским оригин а л о м . С а м ы й распространенный тип « н о в о г о » самиздата ксерокопия книги ( о магнитофонных записях популярных б а р дов - а теперь и рок-групп - я в данном случае не говорю: это
о ч е н ь самостоятельная о т р а с л ь самиздата). М а ш и н о п и с н ы е
перепечатки е щ е не у ш л и в п р о ш л о е , но авторов, чьи произведения в машинописном виде встречаются ч а щ е , ч е м в ксерокопированном, л е г к о по пальцам пересчитать: И о с и ф Бродский,
б а р д ы , В е н е ч к а Е р о ф е е в . . . В виде м и к р о п л е н о к и ф о т о г р а ф и й распространяются б о л е е « т о л с т ы е » книжки, но тираж
таких « и з д а н и я » у ж с л и ш к о м невелик. Н а и б о л е е распространенный разовый выпуск ксерокопий - 5,10, а то и 15 экземпляров. П о п у л я р н ы е а в т о р ы пускаются в производство по
нескольку раз; по мере распространения книги количество
ж е л а ю щ и х приобрести такую ж е - растет. К а ч е с т в о печати
260
« н о в ы х » изданий, сделанных на ксерокопировальных аппаратах разных систем, часто намного л у ч ш е , чем в Л е н и н с к о й
библиотеке. И м е н н о техника ксерокопирования, теперь у ж е
не редкая, с д е л а л а собственно книгу - самым главным продуктом самиздата. Н о у ж е ясно, что придет этой технике на смену:
на очереди выход на широкий простор компьютера.
А в т о р у этих строк уже приходилось видеть сделанные на
Э В М сборники В ы с о ц к о г о ( и перепечатку о ф и ц и а л ь н о г о « Н е р в а » , и самиздатскую подборку на 400 песен), н е б о л ь ш у ю
книжку Гумилева, романы братьев Стругацких ( « Т р у д н о быть,
б о г о м » и « Г а д к и е л е б е д и » ) , « О д и н день И в а н а Д е н и с о в и ч а » и
Л . Ч у к о в с к у ю ( « П р е д с м е р т и е » ) . Г л а в н а я трудность р а б о т ы на
Э В М по сравнению с ксерокопированием - то, что текст приходится впечатывать в память машины вручную, как при
работе на пишущей машинке. З а т о однажды набранная п р о грамма может потом воспроизводиться бесчисленное м н о ж е ство раз, ее м о ж н о переписать на магнитную ленту и вычистить из памяти компьютера все следы « л е в о й » р а б о т ы , переводить программу с машины на машину. Говорят, есть у ж е
компьютеры, способные сами « с ч и т ы в а т ь » текст построчно
или постранично - то есть соединяющие достоинства ксерокса
и Э В М . К а к ксероксы, так и Э В М о б ы ч н о эксплуатируются не
на дому, а по месту р а б о т ы , поскольку в частном владении их,
как считается, нет. Н о недаром н а ш а страна считается « с т р а ной чудес»: как р а з в эти дни ( д е к а б р ь 1986) в М о с к в е идет
следствие по делу группы м о л о д ы х людей, попавшихся на
квартирной к р а ж е , - и в доме одного из них милиция о б н а р у ж и л а средних размеров компьютер вместе с п е ч а т а ю щ и м
устройством. Е с л и с р а б о т ы « н е с у т » у ж е Э В М , значит, с к о р о
они появятся на ч е р н о м рынке.
К р о м е компьютера, который, м о ж н о надеяться, в б л и ж а й ш и е 10-15 л е т произведет р е в о л ю ц и ю в самиздате, на горизонте следующие перспективные направления:
1) м и к р о ф и ш и . К а к и м и к р о п л е н к а , они не очень удобны
в пользовании, поскольку т р е б у ю т специальной аппаратуры
для чтения, но имеют н е м а л о в а ж н о е достоинство: максимально компактны;
2 ) видеокассеты. Е с л и т е л е в и з о р ( к а к вначале р а д и о ) это орудие п о р а б о щ е н и я ч е л о в е ч е с к о г о разума, то видео хочется верить - послужит для его освобождения ( к а к у ж е служит м а г н и т о ф о н ) . П о к а что самый распространенный видео-
261
« с а м и з д а т » - п о р н о г р а ф и я , но уже есть « л е в ы е » копии х о р о ших советских и западных фильмов, в том числе, как с тревогой о т м е ч а л а советская печать, « и д е й н о - ч у ж д ы х » .
4. П о с к о л ь к у на книги, не издаваемые государством, есть
спрос, возник и ширится р ы н о к самиздата. Существует два
типа « б и з н е с м е н о в » от самиздата: о п е р а т о р ы « к с е р о к с а » (вероятно, Э В М т о ж е , но - пока не сталкивался) и перекупщики.
О с м е л ю с ь утверждать, что практически все, кто связан с р а б о той на ксерокопировальных машинах, делают « л е в у ю » продукцию. Ч т о б ы от « Х р а н и т е л е й » Д ж . Т о л к и н а или « К о р о л е в ы
М а р г о » перейти к С о л ж е н и ц ы н у , требуется, к о н е ч н о , некоторая доля смелости, но главное, ч т о б ы заказ стоил свеч: б ы л
б о л ь ш е , например, ч е м два-три экземпляра. Н а копиях А л е к сандра Д ю м а о п е р а т о р много не заработает, поскольку оригинал все-таки л е г к о доступен на черном рынке. З а копии книг
п о теме научной р а б о т ы ученый л ю д о х о т н о дает 5 копеек за
р а з в о р о т ( п о л о в и н а госхдены), но на таких изданиях тем б о л е е
не сделать тираж. Д р у г о е д е л о что-нибудь п о п у л я р н о е , но редк о е , например, религия.
З а к а з ы в а я к с е р о к о п и ю книги д о р е в о л ю ц и о н н о г о издания, потребитель или оптовый заказчик вполне м о ж е т рассчитывать на цену 5-7 коп. за лист или разворот. К о п и и с западных
изданий (даже если э т о поэзия, но производства « с т р а ш н о й »
И М К А - П р е с с ) идут по цене от 7 до 12 копеек за разворот: цена
зависит от условий о п е р а т о р а , а иногда и от аппетитов посредника-перекупщика. Посредник - не всегда перекупщик, и еще
р е ж е в п о л н о м смысле слова бизнесмен. И м е т ь источником
доходов к у п л ю - п р о д а ж у антисоветчины пока е щ е вряд л и возм о ж н о . Гораздо л е г ч е « з а р а б о т а т ь » на перекупке поэзии или
р е л и г и о з н о г о самиздата.
Г о д а три-четыре в советских газетах б ы л о н е с к о л ь к о публикаций о коммерческой ф и р м е , во главе к о т о р о й стоял православный христианин В и к т о р Б у р д ю г , недоучившийся историк. В . Б у р д ю г занимался продажей сделанных по его заказу
ксерокопий и даже книг типографской печати (массовые « л е в ы е » допечатки изданий, предназначенных для П а т р и а р х и и ) .
Н е с к о л ь к о человек б р о ш ю р о в а л и и п е р е п л е т а л и вынесенные
листы - кто за деньги, а кто и бесплатно, « и з в е р ы » . С ч е т ш е л ,
по уверениям газеты « С о в е т с к а я Р о с с и я » , на десятки тысяч
экземпляров. В о к р у г ядра этого предприятия, состоявшего
262
из нескольких советских « б е з р а б о т н ы х » (т. е. интеллигентов,
не имеющих р а б о т ы по специальности и перебивающихся случайными доходами), кормилось н е к о т о р о е количество оптовых покупателей, развозивших товар по провинции. У самого
В . Бурдюга и его друзей р е л и г и о з н ы е мотивы и ж е л а н и е « з а р а б о т а т ь » в разных пропорциях сочетались. Л и д е р группы
практически весь свой доход ( и н е м а л ы й ! ) вкладывал в расширение дела. Д е я т е л и этой « ф и р м ы » попались на случайной
оплошности, когда у них у ж е б ы л а налажена собственная
производственная цепь из приобретенных за границей ( ! )
копировальных аппаратов и оборудования для п е р е п л е т н о г о
дела - что с д е л а л о б ы их совершенно независимыми от р а б о тающих « н а л е в о » сотрудников государственных учреждений.
О б о р у д о в а н и е б ы л о размещено на нескольких дачах, снятых
или купленных в Подмосковье; задействовать его они так и не
успели. У Б у р д ю г а имелись связи с группой « м о л о д ы х социал и с т о в » : на следствии по делам обеих групп фигурировал портативный « к с е р о к с » , который социалисты пытались купить у
православных христиан.
П р и м е р н о тогда ж е или чуть п о з ж е власти осудили в
М о с к в е группу подпольных бизнесменов, занимавшихся размножением видеозаписей, а заодно перепродажей контрабандных видеомагнитофонов и их ремонтом. Эти л ю д и (судя по
всему, с немалыми техническими способностями) никаких
идейных побуждений не имели, просто « д е л а л и деньги». О н и
оперировали сотнями тысяч р у б л е й и п о л у ч и л и очень б о л ь ш и е
сроки. И н т е р е с н о , что в распространении п о р н о г р а ф и и их,
кажется, не обвиняли. Видимо, п о р н о г р а ф и ю изготовляет
другая « ф и р м а » .
В о з в р а щ а я с ь из с ф е р ы « ч и с т о й коммерции» к самиздату,
отмечу такое существенное для заинтересованных л и ц н а б л ю дение: попавшихся на « л е в о й » р а б о т е операторов власти
о б ы ч н о не с а ж а ю т (может быть, теперь, когда номенклатура
объявила м е л к о й подпольной буржуазии войну за « н е т р у д о вые д о х о д ы » , и будут сажать). О б ы ч н о от них т р е б у ю т « и с кренних» показаний, возмещения причиненного государству
у щ е р б а и выгоняют с работы. Н е б ы л и посажены, в частности, многочисленные операторы « к с е р о к с о в » и типографские
рабочие, делавшие книги для группы В и к т о р а Б у р д ю г а .
Т о , что самиздат постепенно становится о т р а с л ь ю « л е в о й
э к о н о м и к и » , будет иметь и уже имеет последствия самые раз-
263
ные. Разумеется, литература, имеющая оттенок развлекательности, в условиях « р ы н к а » обгонит такие важнейшие книги, как « А р х и п е л а г Г У Л а г » или « Б о л ь ш о й т е р р о р » . С другой
стороны, именно экономический стимул становится могучим
механизмом, к о т о р ы й ускоряет распространение
нового
самиздата и в будущем сможет обеспечить духовной пищей
провинцию, к о т о р о й е е так недостает.
Т а к о в ы состояние и перспективы « н о в о г о самиздата» как они видятся на сегодняшний день. Будут л и эти наблюдения актуальны завтра - в связи с н а ч а л о м новой « о т т е п е л и » сказать трудно.
Сентябрь 1985, декабрь 1986
Москва
МАГАЗИН - КНИГА-ПОЧТОЙ
«ЛУКОМОРЬЕ»
ПРЕДСТАВЛЯЕТ НОВУЮ КНИГУ:
ВЕЛИМИР ХЛЕБНИКОВ
« С Т И Х И ,
п о э м ы .
П Р О З А »
Наш адрес: LUKOMORYE BOOK STORE.
Р. О. Box 161. Bay Station. Brooklyn, N. Y. 11235.
Тел. (718) 891-1927 после в часов вечере. Субботе, воскресенье — весь день.
264
Экономика
Анатолий
Федосеев
СОЦИАЛЬНОЕ РАВНОВЕСИЕ
(Теория современного общества)
Результаты моих двадцатилетних (с середины шестидесятых годов) исследований экономики и социальных условий по
всему миру о к а з а л и с ь необычными и, как я думаю, о ч е н ь важными для л ю б о й страны. Я пришел к з а к л ю ч е н и ю , ч т о экономический застой или депрессия, понижение во многих случаях
уровня жизни, инфляция, б е з р а б о т и ц а ( о т к р ы т а я и л и скрытая), рост нищеты, интенсивная « к л а с с о в а я » б о р ь б а и даже
нехватка ( д е ф и ц и т ) денег у правительств неотделимы друг от
друга и имеют одну общую причину: отсутствие социального
равновесия. О б ъ я с н е н и е дается ниже.
Л ю б ы е т о в а р ы и л ю б ы е услуги создаются и производятся
в л ю б о й стране трудящимися: инженерами, учеными, техниками, рабочими, артистами, художниками, ремесленниками и
т. д. и т. п. В с я материальная и духовная культура л ю б о й
страны создана ими. Н и ч т о не валится с неба. Н и ч т о не создается и не производится правительствами, п р о ф с о ю з а м и или
партиями, самими по себе. Трудящиеся являются источником
всего. Поэтому именно они ответственны и за процветание, я
за нищету любой страны. Вопрос заключается в том, почему
трудящиеся часто очень плохо работают и ввергают свою
страну в вышеуказанные бедствия?
И з всего к о л о с с а л ь н о г о р а з н о о б р а з и я духовных и материальных, высоких и низменных мотивов трудящихся, побуждающих их к обязательной р а б о т е ( б е з этой
обязательной
работы ни одно общество существовать не м о ж е т ) , я выберу
самый о б щ и й , самый универсальный и в нашем случае самый
важный мотив: ж е л а н и е трудящегося получить максимальную
зарплату за минимальный обязательный труд в наилучших
условиях. В зарплату, конечно, н у ж н о включить и л ю б ы е привилегии, как всякие премиальные, всякие субсидируемые служ е б н ы е с т о л о в ы е , транспорт, ж и л и щ а и т. д. и т. п.
265
Н е т р у д н о видеть, к чему это ж е л а н и е ведет, если оно
будет удовлетворяться беспрепятственно. М е н ь ш е и хуже влож е н н ы й труд - меньше производится товаров и услуг, а их
качество ухудшается. В ы с о к а я зарплата за меньший и менее
качественный труд ведет к б о л е е высоким ценам, к тому ж е за
некачественные товары и услуги, т. е. ведет к инфляции.
В ы с о к и е цены за менее качественные товары и услуги ведут к
уменьшению спроса и ведут к р а з о р е н и ю предприятий, их
производящих (скрытому при социализме и открытому на
З а п а д е ) . И н ф л я ц и я приводит и к трудностям экспорта: слишком дорогие и п л о х и е т о в а р ы и услуги и за границей не покупают. Э т о все приводит к безработице. Б е з р а б о т и ц а и инфляция
ведут к росту нищеты. Растет контраст между бедными и богатыми. Обостряется « к л а с с о в а я » б о р ь б а . ( К л а с с о в а я в кавычках потому, что от нее капиталисты или богатые не страдают,
а страдает свой ж е брат-трудящийся, т. е. это не классовая
б о р ь б а , а б о р ь б а одних трудящихся за свои ш к у р н ы е интересы
против других трудящихся.)
В с е это, вместе взятое, ведет к резкому возрастанию всяких « с о ц и а л ь н ы х » нужд и к всеобщим и чрезвычайно многочисленным требованиям к правительству: дай денег на то, дай
денег на это; сделай то, сделай это. В то ж е время доходы
государства уменьшаются и получается резкая нехватка государственных финансов. В особенности, если н у ж н о платить
пособия по безработице и помогать инвалидам, б о л ь н ы м и ста-
рикам. Ясно, что эти интересы трудящихся, если им нет доста
точного противодействия, ведут к разрушению благосостояния как самих трудящихся, так и всей страны.
Очевидна
необходимость
существования
некоторой,
достаточно мощной с и л ы , действующей в прямо противопол о ж н у ю сторону, противодействуя тенденции экономического
самоубийства трудящихся: силы, способной выжать из трудящихся б о л ь ш е и качественнее труда в не с л и ш к о м шикарных
условиях за меньшую зарплату.
П о л о ж и т е л ь н о е равновесие между этими двумя противодействующими силами, т. е. социальное равновесие (социальный б а л а н с ) и может ликвидировать указанные выше беды
трудящихся и привести страну и трудящихся к материальному
и духовному процветанию. И духовному потому, что занятие
ц е л е с о о б р а з н ы м и производительным трудом ( п о заповеди
Х р и с т а ) ведет к здоровому самосознанию.
266
ЧТО ЖЕ ЭТО ТАКОЕ, ЭТА Ч У Д Е С Н А Я СИЛА?
1. С а м а я могущественная сила в мире и в истории - государственная социалистическая диктатура С С С Р и л и П о л ь ш и ,
Г Д Р , Венгрии, Ч е х о с л о в а к и и , Румынии, К у б ы , Э ф и о п и и ,
Вьетнама, С е в е р н о й К о р е и и т. д., в совокупности с их соответствующими К Г Б и аппаратами насилия, оказывается неспособной решить задачу. Н а с е л е н и е всех социалистических
стран остается б о л е е или менее нищим по сравнению, с к а ж е м ,
со странами Запада: заставить своих трудящихся производительно трудиться не в состоянии д а ж е такая к о л о с с а л ь н а я
сила, какая есть у социалистической диктатуры. Это значит,
что задача не может быть решена и никакой другой государственной силой.
П р о ш у учесть, что в социалистических странах нет капиталистов - все, в к л ю ч а я П о л и т б ю р о , являются наемными трудящимися.
2. Демократически избранные правительства З а п а д а , как
правило, т о ж е неспособны выполнить задачу. О н и зависят от
голосов избирателей и вынуждены этих избирателей своими
программами подкупать. Трудящиеся ж е представляют с о б о й
большинство избирателей. Поэтому правительства и стараются ублаготворить именно трудящихся, помогая этим самы
их экономическому самоубийству.
3. У п р а в л я ю щ и е ( н а ч а л ь н и к и ) государственных
предприятий и к о р п о р а ц и й Запада т а к ж е не в состоянии выполнить
задачу. Они тоже являются наемными трудящимися. Они
управляют не своим имуществом и распоряжаются не своими
деньгами. О н и т а к ж е зависят в своей р а б о т е от степени сотрудничества их подчиненных. П о э т о м у они используют государственйые финансы для подкупа этих своих подчиненных. ( Е с л и их подчиненные о т к а ж у т им в сотрудничестве,
им долго не усидеть на месте.) К а к и их к о л л е г и в социалистических странах, они не в состоянии д о л ж н ы м о б р а з о м
противодействовать своим подчиненным трудящимся. Как
правило, управляющие государственным имуществом разоряют свою страну, действуя заодно со своими подчиненными. З а о ч е н ь редким и кратковременным исключением,
все государственные предприятия р а б о т а ю т в у б ы т о к . Е с л и
не в убыток, т о , будучи часто монополиями, вздувают цены
до небес.
267
4. У п р а в л я ю щ и е общественной
( а к ц и о н е р о в ) собственностью, т. е. корпорациями, т о ж е не в состоянии выполнить
задачу. Они тоже являются наемными трудящимися. Они
тоже управляют не своим имуществом и распоряжаются не
своими деньгами.
П о специальному исследованию финансов британских
корпораций, предпринятому знаменитой ф и р м о й « А м е р и к е н
Э к с п р е с с » , оказалось:
1) 2,6 м и л л и о н о в менеджеров британских корпораций
истратили в 1984 году на свои банкеты, увеселения, путешествия, отели, транспорт 17,4 миллиарда фунтов стерлингов. Сравните эту цифру со всем британским б ю д ж е т о м о б о р о н ы в 18 миллиардов. Э т о наряду с чрезвычайно щедрыми
зарплатами и привилегиями (вроде с л у ж е б н ы х ш о ф е р о в и
шикарных автомобилей, бесплатных шикарных домов, субсидируемой шикарной пищи и т. п . ) , к о т о р ы е они сами себе
устроили. ( П р е д с е д а т е л и ряда американских корпораций
п о л у ч а ю т совершенно немыслимые зарплаты до 3 миллионов
д о л л а р о в в год. З а р п л а т ы британских председателей корпораций несколько меньше, но того ж е порядка.) В то ж е время
британские корпорации уплатили н а л о г на корпорации всего
8,4 миллиарда ф . ст.
Таким образом, расходы на удовольствия британских
менеджеров составляют самую главную и самую крупную
статью расхода. Американские и другие менеджеры от британских, конечно, не отстают.
2 ) В том ж е исследовании отмечено, что менеджеры и
вообще
не о с о б е н н о считают общественные
денежки:
« . . . т о л ь к о немногие из высших менеджеров имели к а к о е - л и б о
представление о величине указанных и з д е р ж е к » ( « Т а й м е »
17.5.85).
В п о л н е естественно, ч т о менеджеры эти не могут не покупать сотрудничество своих подчиненных. Поэтому и мене-
джеры «частных» корпораций не могут должным образом противодействовать своим трудящимся, не говоря о противодей
ствии самим себе.
С л е д у е т обратить внимание читателя и на следующий
ф а к т . Имущество корпораций « п р и н а д л е ж и т » миллионам
акционеров. И м у щ е с т в о С С С Р т о ж е « п р и н а д л е ж и т » советским « а к ц и о н е р а м » - миллионам трудящихся. К о р п о р а ц и и
управляются С о в е т о м директоров, а «гигантская к о р п о р а ц и я »
268
С С С Р управляется П о л и т б ю р о . Рядовые акционеры западных
корпораций, к а к и рядовые трудящиеся С С С Р , имеют примерно одинаковую возможность управлять « с в о и м имуществом». В о б о и х случаях управляют « к и т ы » , а не рядовые « с о б ственники». П о с к о л ь к у своя рука - владыка, П о л и т б ю р о и
Совет директоров совместно с « к и т а м и » обдирают акционеров
по принципу: с миру по нитке - « г о л о м у » р у б а ш к а , и л и с миллиона по копейке - трудящемуся управителю м и л л и о н . Р а з ница в том, что на Западе корпораций много, а в С С С Р т о л ь к о
одна. Н а З а п а д е есть остатки р ы н о ч н ы х отношений, а в С С С Р
их нет совсем. Н у и, конечно, западный акционер м о ж е т продать свои акции и так вернуть свое имущество в свое собственное распоряжение. У советского « а к ц и о н е р а » имущество о т о брано навсегда.
Так или ииаче, но западные корпорации - это не капитализм, а солидный кусок социализма.
5. Единственной достаточно мощной силой, способной
противостоять саморазрушительным интересам трудящих
является сила миллионов собственников, которые являются
одновременно предпринимателями и управляющими. Они
управляют своим собственным имуществом и распоряжаютс
своими собственными деньгами.
И х эгоистический интерес направлен против эгоистических интересов трудящихся и заключается в том, ч т о б ы
выжать из трудящихся побольше и получше труда в не слишком шикарных условиях за минимальную зарплату. (Конечно, они т о ж е имеют не менее, чем у трудящихся, о г р о м н о е
множество мотивов для своей деятельности, как материальных, так и духовных, как высоких, так и низменных. В данном случае нас опять интересует все тот ж е эгоистический
мотив.)
Если между собственниками, кроме того, есть достаточно
сильная конкуренция, она сильно умеряет их собственные
эгоизм и жадность. Им приходится добиваться взаимовыгодных компромиссов с трудящимися и их добровольного
сотрудничества. О д н а к о добиваются они этого, необходимого
во
всех случаях сотрудничества не подкупом за чужой (государственный и л и акционеров) счет, а именно разумными, взаимовыгодными компромиссами, обеспечивающими необходимую для дела п р и б ы л ь , а следовательно, общественную п о л е з ность и эффективность.
269
Положительный (социальный) баланс между этими двумя
многомиллионными силами приводит и трудящихся и всю
страну к материальному и духовному процветанию и к ликвидации всех тех бед, которые были указаны выше.
Социальный баланс является единственным реальным
способом осуществления всеобщего духа сотрудничества,
общественной солидарности, взаимопомощи, политической и
экономической стабильности вместо нынешнего всеобщего
духа «классовой» борьбы и свары, господствующего в условиях полной потери политического и экономического равновесия. Н е т р у д н о видеть, что этот социальный б а л а н с будет,
однако, недостижим, если будут п р о д о л ж а т ь существовать
гиганты и монополии: государственные, банковские, пром ы ш л е н н ы е , партийные, п р о ф с о ю з н ы е . Э т и монополии в
междуусобной б о р ь б е за господство подминают под себя собственников-предпринимателей, а также всякую « м е л о ч ь » , так
важных для здоровой экономики, раздирают страну на враж д е б н ы е л а г е р и , дестабилизируют и экономику и политику.
Правительства под воздействием этих мощных, неуравновешенных сил всех время сбиваются с курса и не могут норм а л ь н о функционировать.
Равновесие между гигантами невозможно. « П о к о й » мож е т наступить т о л ь к о тогда, когда одна гигантская монополия
( к а к в С С С Р - государство) подчинит себе все остальные. Трудно сказать, какая монополия на Западе одержит верх: государственная, банковская, партийная, профсоюзная? Ясно одно,
что тогда наступит социалистической рай - « н а и б о л е е совершенная организация человеческого о б щ е с т в а » - независимо от
т о г о , кто будет вождем: председатель разросшегося до размеров государства Д ж е н е р а л М о т о р с , председатель Федерального
Резервного Банка, председатель Демократической или Республиканской партий или председатель п р о ф с о ю з а Тимстеров.
Н и ж е следуют дополнительные пояснения.
ИНФЛЯЦИЯ
Ц е н а л ю б о г о товара и л и услуги состоит из многих составл я ю щ и х : зарплаты работников (включая
администрацию
и
управляющих);
н а л о г о в ( в к л ю ч а я налоги на сами товары и
услуги, налоги на здания и имущество, налоги на корпорации,
270
налоги на п р и б ы л ь и все о с т а л ь н ы е ) ; стоимость материалов,
инструментов, топлива, энергии, р е к л а м ы ; стоимость амортизации зданий и оборудования; издержки системы, доводящей
товары до п о т р е б и т е л я ; и наконец п р и б ы л и .
З а р п л а т ы , н а л о г и и п р и б ы л ь являются первичными
составными частями цены. В с е остальные части, в свою о ч е редь, состоят из зарплат, налогов, п р и б ы л и , стоимости материалов, топлива, энергии и т. д. Е с л и мы проследим все эти
цепочки стоимостей до конца, т. е . , точнее, до н а ч а л а , то мы
увидим, что все эти цепочки начинаются с природных сырьевых ресурсов страны: земли, воздуха, воды, з а л е ж е й угля,
ж е л е з а , меди, о л о в а и т. д. и т. п. В процессе добывания и
использования этих ресурсов они постепенно превращаются в
дома, пищу, автомобили, в средства связи, в средства о б с л у ж и вания и т . п., постепенно обрастая зарплатами, н а л о г а м и и
прибылями. Таким образом, цена любого товара или услуги
состоит, в конечном итоге, только из трех элементов: суммы
всех зарплат, суммы всех налогов, суммы всех прибылей (по
всем разветвлениям цепочек цен от начала в сырьевых ресурсах до конца в цене данного товара или услуги) и ничего более.
Сумма п р и б ы л е й , в среднем, составляет о к о л о 10% и даже
меньше.
О с т а л ь н о е приходится на сумму зарплат и сумму
налогов. В н а ш е время эти две последние части примерно
равны. П о л у ч а е т с я , что л ю б а я цена состоит на 4 0 % - 5 0 % из
зарплат, на 4 0 % - 5 0 % из н а л о г о в и на 5 % - 1 5 % из п р и б ы л е й .
Таким образом, единственными причинами инфляции являются рост зарплат без соответствующего роста производительности труда и рост налогов.
Это означает, что инфляция есть следствие потери
социального баланса.
Что касается так называемого закона спроса и предложения, воздействующего на цены, то он воздействует только на
величину прибыли (или убытка) и поэтому не может вызывать
значительного
изменения цен. К о н е ч н о , я имею в виду масштаб всей страны и всю совокупность цен по всей стране, а не
цену некоторых товаров или услуг, которая при дефиците
может вздыматься до небес. Совокупность цен в стране может
зависеть от спроса и предложения т о л ь к о в пределах величины
прибыли, т. е. в пределах 0,1 части цены. Т а к и м о б р а з о м ,
увеличение и л и уменьшение п р и б ы л и в 2 раза изменит цену
т о л ь к о на 5 % .
271
ПРОГРЕССИВНЫЙ НАЛОГ
Прогрессивный подоходный налог не может изменить
д и ф ф е р е н ц и а л о в , т. е. различий в р е а л ь н о й ( п о с л е вычета
н а л о г о в ) оплате, скажем, разносчика газет и пилота реактивного самолета или у б о р щ и ц ы и у п р а в л я ю щ е г о банком или
корпорацией. Е с л и эти различия нарушаются, начинаются
всякие трудовые к о н ф л и к т ы и забастовки, и различия восстанавливаются.
Даже чрезвычайно прогрессивный налог не уменьшает
контраста между богатыми и бедными: бедные остаются бед
ными, а богатые - богатыми. Прогрессивный налог как средство сглаживания контрастов совершенно бесполезен. О д н а к о
с б о р прогрессивного н а л о г а очень дорого стоит. Прогрессивный н а л о г приводит к развитию подпольной экономики ( к о т о р у ю н а л о г о м не о б л о ж и ш ь ) , к уходу от н а л о г о в , к взяточничеству, к коррупции и т. п. Прогрессивный н а л о г определенно
увеличивает число банкротств, т. е. способствует безработи-
це. Прогрессивный налог определенно разрушительно действует на экономику страны.
М о ж н о думать, что прогрессивный н а л о г увеличивает
доходы государства. О д н а к о и этого нет. В о т , д л я примера,
ц и ф р ы прогрессивного н а л о г а в В е л и к о б р и т а н и и в 1974-75
году. В этом году В е л и к о б р и т а н и я имела 28 274 ООО н а л о г о п л а т е л ь щ и к о в из 56 м и л л и о н о в душ населения. О б щ е е число
наемных работников б ы л о о к о л о 22 м и л л и о н о в , т. е. н а л о г о м
о б л а г а л и с ь и нетрудовые доходы.
Ч и с л о богатых н а л о г о п л а т е л ь щ и к о в с доходом 20 ООО
ф . ст. в год и выше составило 33 ООО ч е л о в е к ( п р и м е р н о 1 ч е л о век на 1 ООО н а л о г о п л а т е л ь щ и к о в ) . И х о б щ а я сумма доходов
составила 1 060 м и л л и о н о в ф . ст. , т. е. 1,6% от суммы доходов
всех остальных в 65 625 миллионов ф . ст. Н а л о г , уплаченный
этими 33 ООО, составил в среднем 6 6 % их дохода и сумму 700
м и л л и о н о в ф . ст. О с т а л ь н ы е уплатили н а л о г в среднем 18,4%
их дохода и сумму 12 095 млн. Сумма н а л о г о в на богатых составила всего 5 , 5 % всей суммы собранных налогов.
Е с л и о б л о ж и т ь всех н а л о г о п л а т е л ь щ и к о в н а л о г о м в одинаковой для всех ц и ф р е 1 9 , 2 % , то доход государства п о л н о стью сохранился бы. И м е я в виду, что стоимость с б о р а именно
прогрессивного н а л о г а находится на уровне м и л л и а р д а ф . ст.,
прогрессивный н а л о г не увеличивает доходы государства.
272
Итак, прогрессивный налог не уменьшает контраста
между бедными и богатыми, не делает богатых беднее, а бедных - богаче и не увеличивает доходы государства, но действует разрушительно на экономику страны, увеличивая безработицу, коррупцию и жульничество.
Д л я ограничения безнравственно огромных и нетрудовых
доходов от спекуляций акциями и л и имуществом л у ч ш е и
дешевле о б л а г а т ь н а л о г о м в 100% весь излишек дохода сверх
определенной разумной цифры, скажем, 50 ООО или 500 000
ф . ст. Э т о оставит денежный стимул для 99,999% всех ж и т е л е й
страны неизменным, но устранит н е б о л ь ш о е число, я б ы сказал а м о р а л ь н ы х , доходов, ослабит спекуляцию и н е с к о л ь к о
ублаготворит н а ш е чувство зависти или, выражаясь по-марксистски, справедливости.
КТО ПЛАТИТ НАЛОГИ?
Л ю б ы м правительствам в л ю б о й стране всегда не хватает
денег. В ходе времени они стараются выжать из населения все
б о л ь ш е и б о л ь ш е всякого рода н а л о г о в и сборов. Н а л о г о в ы е
системы становятся чрезвычайно с л о ж н ы м и и всепроникающими. Стоимость с б о р а налогов по о т н о ш е н и ю к собранной
сумме все время растет. П о крайней мере сотня тысяч л ю д е й
м о г л а б ы кормиться на деньги, затрачиваемые на с б о р н а л о г о в
в А н г л и и . Л ю б о е правительство старается т а к ж е о б л а г а т ь
б о л ь ш е н а л о г о м богатых и меньше бедных. Главная трудность
состоит в том, что богатых много меньше, чем бедных, а сумма, к о т о р у ю н у ж н о собрать, очень в е л и к а , и поэтому главная
ее часть д о л ж н а быть собрана с многочисленных небогатых.
Н о это и не существенно. В с е равно л ю д и смотрят на доходы за
вычетом н а л о г а .
С а м о е ж е г л а в н о е , что ни бедные, ни б о г а т ы е денег не
печатают. К а к я у ж е отмечал, все зарплаты, все доходы и все
налоги войдут в цену товаров и услуг. Все налоги
(подоходный
налог, налог на прибыль, налог на имущество, налог на корпорации, налог на энергию и т. д. и т. п.), таким образом, платят
не бедные и не богатые, а потребители товаров и услуг. Налогообложение богатых есть миф.
О д н а к о н а л о г и определенно понижают ж е л а н и е р а б о тать, подавляют дух предпринимательства, увеличивают безработицу, и н ф л я ц и ю , нищету, понижая уровень жизни.
273
Поскольку так или иначе все налоги войдут в цены товаров и услуг, есть полная возможность заменить все, б е з исключения, налоги одним-единственным н а л о г о м - н а л о г о м на
определенные товары и услуги. О б л а г а я б о л ь ш е товары и
услуги, которыми пользуются богатые, и меньше те, которыми пользуются бедные, м о ж н о р е а л ь н о осуществить действительно б о л ь ш е е н а л о г о о б л о ж е н и е богатых и ослабить
контрасты. К с о ж а л е н и ю , сейчас о б л а г а ю т с я н а л о г о м б о л ь ш е
всего именно предметы насущной необходимости, сильнее
ущемляя бедных.
МОНЕТАРИЗМ
Д л я б о р ь б ы с инфляцией буквально все правительства
Запада проводят так называемую политику монетаризма.
С у т ь ее в поддержании в одном и том ж е соотношении совокупности товаров и услуг, производимых в стране, и совокупности
денег, находящихся в о б р а щ е н и и в стране. Д л я этого меньше
печатают новых денег и повышают цену кредита, т. е. увеличивают проценты на займы. Д о р о г о й кредит увеличивает
сопротивление хозяев ( н е хватает денег) требованиям работников увеличить зарплату и другие привилегии, увеличивает
ч и с л о банкротства, уменьшает число новых предприятий,
заставляет сокращать штаты. Э т о понижает спрос на труд и
тем сдерживает рост зарплаты. Б е з р а б о т и ц а р е з к о увеличивается, зато инфляция уменьшается. Сила профсоюзов
и тру-
дящихся (разрушительная) ослабляется.
О д н а к о дорогой кредит одновременно приводит к уменьш е н и ю п р и б ы л и в хозяйстве страны (непомерно
увеличивая
прибыли банков) и, следовательно, к уменьшению и л и даже к
п р е к р а щ е н и ю в л о ж е н и й в новые предприятия. В с е это, вместе
взятое, ведет, по существу, к т о р м о ж е н и ю развития экономики, а иногда и к ее деградации. Ведет к росту нищеты и к
о б щ е м у снижению уровня жизни ( п р е ж д е всего, самых бедн ы х ) . Н е д а р о м эта политика называется « с у р о в о й политик о й » , политикой «затягивания ремней на ж и в о т е » .
Теперь, я думаю, нетрудно видеть, что эта политика сво
дится к попытке восстановить утраченное социальное равно
весие, о котором я говорил выше, с помощью грубой и тупой
экономической силы. Ее тупость в том, что она действует в
274
обе стороны, уменьшая и одновременно увеличивая инфляцию. Б е з р а б о т и ц а и рост нищеты р е з к о увеличивают расходы
( м н о г о м и л л и а р д н ы е ) на пособия по безработице и нищете.
Приходится изыскивать новые н а л о г о в ы е средства ( о б ы ч н о
не подоходный н а л о г ) , тем увеличивая инфляцию. П р и х о дится печатать новые деньги или залезать в долги (под высокие проценты). И то и другое увеличивает инфляцию. Б а н к ротства и уменьшение в л о ж е н и й (из-за дорогого кредита)
сокращают о б ъ е м производства и, несколько понижая предл о ж е н и е товаров и услуг, увеличивают инфляцию.
В самое последнее время появились статьи в прессе, в
которых прямо заявляется, что монетаристская политика терпит провал и монетаристы испытывают приступы паники.
Н е э ф ф е к т и в н о с т ь и ненужность этой суровой политики
можно видеть на примере Швейцарии, которая б л и з к а к
социальному балансу. В Швейцарии стоимость кредита, т. е.
реальные проценты на займы в три раза ниже, чем, скажем, в
Англии ( « Э к о н о м и с т » , 2 9 . 6 . 8 5 ) . О д н а к о в Швейцарии и н ф л я ция очень м а л а , а безработица и нищета практически отсут-
ствуют, вопреки всем теориям монетаристов.
Вместо монетаризма нужно восстановить социальное равновесие более целесообразными способами: освободить миллионы собственников-предпринимателей от удушения налогами, законами в пользу трудящихся и против собственниковпредпринимателей, от удушения сотнями тысяч ненужных
правил и регламентаций, от удушения мощью профсоюзных
монополий, от удушения регулированием цен и зарплат, от
удушения невозможностью подобрать себе нужных и удалить
ненужных работников и т. п.
Освободить от таких же пут миллионы трудящихся-одиночек, работающих самостоятельно.
Наоборот, подавить и расщепить гиганты и монополии,
удушающие собственников-предпринимателей и тем удушающие здоровое развитие экономики и повышение благосостояния трудящихся.
Фактически, решение п р о б л е м ы инфляции ( и всех других
бед) не. в затягивании поясов, а в росте производительности
труда через осуществление социального баланса. Монетаристские страдания просто не нужны. Н у ж н о , ч т о б ы трудящиеся
б о л ь ш е и л у ч ш е р а б о т а л и и тем себя б о л ь ш е и л у ч ш е всем
обеспечивали. Никто за них этого не сделает.
275
БЕЗРАБОТИЦА
В ы с о к а я инфляция разрушает экономику страны.
Боль-
шая безработица разрушает души людей. Ликвидируйте инф л я ц и ю , и после нее не останется никаких последствий. О д н а к о после безработицы останутся страшные последствия в психике л ю д е й и в их поведении. Д л и т е л ь н а я б е з р а б о т и ц а разрушает души, разрушает м о р а л ь и нравственность, усиливает
« к л а с с о в у ю » б о р ь б у , р а з р у ш а е т сотрудничество, увеличивает
преступность и насилия.
Безработица может разрушить нацию. Она есть следстви
отсутствия социального баланса.
МИФ ПЕРЕПРОИЗВОДСТВА И НОВОЙ ТЕХНОЛОГИИ
М о ж н о многократно слышать, что новая технология и
перепроизводство делают безработицу постоянной.
Это
совершенно неверно. На протяжении 3-4 последних столетий
поток новой технологии никогда не прекращался. Новая высокопроизводительная технология все время требовала перемещения и переобучения рабочей силы, но именно она, подняв
чрезвычайно производительность труда, привела к невиданному р а н е е высокому благосостоянию этой самой р а б о ч е й
силы. Самое же главное, что эта новая технология не уменьшала, а увеличивала полное число рабочих мест в стране.
О ч е н ь л е г к о проверить, что безработица не зависит от
новой технологии, но п о л н о с т ь ю зависит от уровня активности м е л к о г о и среднего бизнеса, от уровня активности именно
собственников-предпринимателей. С 1950 п о 1976 годы средний работник в С Ш А стал производить в 1,56 р а з а б о л ь ш е
товаров, т. е. новая технология заменила 3 6 % работников 1950
года. С л е д о в а т е л ь н о , в 1976 году безработица д о л ж н а б ы л а
достигнуть 3 6 % , по крайней мере. Н и к а к нет. Ч и с л о р а б о т а ю -
щих, наоборот, увеличилось в 1,52 раза с 64 миллионов до 97.
Перепроизводство тоже миф. Есть вздутые цены (низкая
производительность труда при высокой зарплате и вздутых
налогах) и производство некачественных и л и не п о л ь з у ю щ и х ся спросом товаров. Снизьте достаточно цены (повысьте достаточно производительность труда), и все п о л е з н ы е и качественные товары будут в момент раскуплены. П р и распрода-
276
жах крупные универсальные магазины распродают товаров на
миллионы, а покупатели тысячами осаждают прилавки после
того, как провели целую ночь в очереди перед магазином.
Потребности людей (материальные и духовные) беспредельны. Они непрерывно меняются, но всегда расширяются.
Н у и к а к о е ж е может быть перепроизводство, если все
еще есть г о л о д н ы е , все еще есть нищие семьи, нуждающиеся
буквально во всем; если не хватает ж и л и щ , а, скажем, в А н г лии 700 ООО ч е л о в е к ждут хирургической операции и, бывает,
умирают, так и не получив ее.
Миф перепроизводства создан инстинктивно или намеренно двумя категориями людей или организаций. Во-первых,
социалистами и марксистами в доказательство необходимости
и неизбежности социализма. В о - в т о р ы х , гигантами и монополиями, ч т о б ы замаскировать то, что единственной причиной
кризисов перепроизводства, инфляции, безработицы и роста
нищеты являются они сами. Т е п е р ь у ж е известно, ч т о даже
мировой кризис 1929 года б ы л организован банковской монополией ( в о г л а в е с Федеральным Резервным б а н к о м ) и не б ы л
кризисом перепроизводства, а б ы л к р а х о м кредитной системы, организованным для концентрации банковского дела в руках немногих монополистов. О каком перепроизводстве может
идти речь, если многие м и л л и о н ы страдали от г о л о д а и х о л о д а
и острого недостатка самого необходимого. Ц е п о ч к а событий
б ы л а следующая. Банкротство одного-двух банков и их отказ
отдать вкладчикам их деньги о б р а т н о вызвал подозрения у
вкладчиков других банков. Ф е д е р а л ь н ы й Резервный банк не
вмешался, как б ы л обязан, и не помог выплатить вкладчикам
требуемые ими деньги. В к л а д ч и к и в панике б р о с а л и с ь вынимать свои деньги и в других банках. М н о ж е с т в о относительно
мелких и средних банков р а з о р и л и с ь или прекратили выплаты. Н е в о з м о ж н о с т ь получить кредит привела к сильнейшей
волне разорений в промышленности. Н а улице о к а з а л и с ь милл и о н ы б е з р а б о т н ы х . Э т а цепочка, естественно, распространи-
лась на другие страны. Таким образом, этот кризис был
результатом антисоциального манипулирования гигантами
монополиями общественного хозяйства. В социально сбалансированном обществе это б ы л о б ы невозможно. С л е д у е т
отметить вред от « б о р ь б ы » с б е з р а б о т и ц е й с п о м о щ ь ю ранней
отправки л ю д е й на пенсию или употребления 2-3 ч е л о в е к там,
где достаточно одного. В с е товары и услуги, к о т о р ы е трудя-
277
щиеся производят, делятся, так или иначе, и на всю остальную, не р а б о т а ю щ у ю или нетрудоспособную часть населения.
У к а з а н н а я выше « б о р ь б а » в одном случае приводит к перегрузке р а б о т а ю щ и х необходимостью содержать и кормить
увеличивающуюся не р а б о т а ю щ у ю часть населения, а в другом - приводит к у д о р о ж а н и ю продукции, к инфляции. В с ё
вместе понижает общественную производительность труда,
понижает конкурентоспособность на внешних р ы н к а х , увеличивает нищету и, конечно, способствует разорениям, т. е. безработице. В социально сбалансированном обществе обеспечивается полная занятость и обязательно в полную
меру.
СИСТЕМЫ УПРАВЛЕНИЯ СТРАНОЙ
Имеются две фундаментально разные системы управления страной: система полного государственного управления и
система автоматического самоуправления. Все системы
управления странами всего мира можно классифицировать по
степени полноты государственного или автоматического
управления.
С о ц и а л и з м есть, к о н е ч н о , система п о л н о г о государственного управления. В этом случае вся страна является государственной собственностью. Имеется единственная и единая
власть. Имеется единственная и единая структура аппарата
управления. В стране, естественно, не могут б ы т ь допущены
никакая другая власть, никакая другая структура управления.
П о н я т н о , что в этом с л у ч а е возможен т о л ь к о один способ
управления: п о л н о е государственное планирование необходимых экономических балансов, как, например, б а л а н с а между
зарплатами, ценами и о б ъ е м о м производства. Естественно,
что планируется не т о л ь к о производство, но и распределение.
Ф а к т и ч е с к и д о л ж н ы планироваться все с т о р о н ы жизни л ю дей, поскольку все это тесно друг с другом связано. Страна
управляется ограниченной группой или с л о е м людей. В стране
нет собственников-предпринимателей (капиталистов) в о о б ще. И м е ю т с я т о л ь к о наемные трудящиеся. В с е они, естественно, от рядовых граждан до высшей власти, имеют указанный
мной в ы ш е универсальный интерес: п о б о л ь ш е зарплаты и
привилегий, поменьше обязательной р а б о т ы и п о л у ч ш е условия р а б о т ы . К о н е ч н о , это не значит, что они совсем не выпол-
278
няют своих с л у ж е б н ы х обязанностей и л и не имеют никаких
трудовых амбиций и духовного удовлетворения р а б о т о й и
достижениями в ней. К о н е ч н о , нет. Н о указанный интерес
является для всех о б щ и м и главным экономическим
фак-
тором жизни. Поскольку в стране нет собственников-предпринимателей, то социализм есть случай предельного отсут
ствия социального
баланса, который не может быть ком-
пенсирован никакой государственной властью и силой. Кстати, у этой государственной силы и интерес тот ж е самый, что
у всех.
З а р п л а т ы , как и цены, в стране социализма, естественно,
тоже планируются на годы вперед. П о э т о м у трудовая активность, не запланированная
вперед, не может быть д о л ж н ы м
о б р а з о м о п л а ч е н а . Э т о неизбежное при государственном п л а нировании отсутствие связи между результатами труда и вознаграждением и п о л н о е отсутствие социального равновесия
ведут к низкому качеству и количеству труда трудящихся. Тру-
дящиеся, включая высшую власть, фактически сообща грабят
и разоряют свою социалистическую страну.
Е щ е один неустранимый и чрезвычайно разрушительный
дефект п о л н о г о государственного управления в том, что о н о
лишает м и л л и о н ы отдельных работников возможности предпринимать собственные решения и реализовать свои индивидуальные творческие способности. Колоссальный
творческий
созидательный потенциал населения при социализме не может
быть использован.
В то ж е время творческий потенциал управителей ( д а ж е
если они гении) не может компенсировать к о л о с с а л ь н ы й
дефицит творчества.
Полное государственное управление оказывается также
крайне нечувствительным к изменению обстоятельств в стра
не. Эти изменения д о л ж н ы накопляться до размеров национального бедствия, пока система управления ( с т р а ш н о тяжел а я ) придет в н е к о т о р о е движение по этому поводу. Т а к а я
задержка с реакцией на изменения обстоятельств делает преодоление национальных бедствий, связанных с этим, очень
трудным; если не невозможным.
К о л о с с а л ь н а я хозяйственная сеть страны с ее м и л л и о нами производственных и учрежденческих ячеек, с м и л л и а р дами их связей между собой н е в о о б р а з и м о с л о ж н а и превышает л ю б у ю возможность понимания человеческим разумом,
279
вооруженным л ю б ы м и компьютерами в л ю б о м
будущем.
обозримом
Кроме того, нужно иметь в виду чрезвычайную неодинаковость и непредсказуемость людей, осуществляющих работу
этой огромной планируемой сети.
Группа математиков из Киева подсчитала, что составление п о л н о г о плана для одной т о л ь к о У к р а и н ы п о т р е б о в а л о б ы
работы населения всего мира в течение 10 миллионов лет.
Э т о т подсчет, однако, т о ж е не учитывает неодинаковость и
непредсказуемость л ю д е й и непредсказуемость природных и
погодных условий.
Это значит, что действующие государственные планы и
их цели всегда являются и не могут не являться произвольными, необоснованными, волюнтаристскими. (Помните «волюнтариста Х р у щ е в а » ? )
Э т а неспособность понимания человеческим разумом
этого самого общества, к о т о р о е планируется, ведет к концентрации усилий страны на примитивных, престижных
проектах ( б о л ь ш е й частью бесполезных или д а ж е вредных),
вроде поворота течения рек, или, конечно, предельного раздувания и без того гипертрофированной военной машины. Пол-
ное государственное управление любит строить «египетские
пирамиды»!
А в т о м а т и ч е с к о е самоуправление характеризуется превал и р у ю щ е й в стране частной (не к о р п о р а т и в н о й ) собственностью, свободным и сильно конкурентным р ы н к о м , отсутствием чрезмерных концентраций экономической, политической, п р о ф с о ю з н о й и социальной силы, т . е . отсутствием гигантов и монополий.
В такой системе осуществляется максимальная реализ
ция (и расширение, воспитание) творческих, созидательных
способностей населения, ведущая к материальному и духовному процветанию.
Э т а система характеризуется социальным балансом и,
следовательно, социальной стабильностью, духом сотрудничества, духом индивидуальной и к о л л е к т и в н о й ответственности за свои дела и, парадоксально, духом коллективизма. Как
оказалось, принудительный коллективизм социализма ведет к
торжеству крайнего индивидуализма и эгоизма, а свободный
индивидуализм общества социального равновесия через добровольные взаимные связи и взаимную зависимость друг от
280
друга, а не от безличного государства, ведет к общественной
солидарности и к ослаблению эгоизма. Узкий личный, так сказать, эгоизм превратится в ш и р о к о е понимание и о щ у щ е н и е
тесной связи л и ч н о г о благосостояния с благосостоянием всего
общества.
О б щ е с т в о социального б а л а н с а ( п р и достаточно сильной
конкуренции) о ч е н ь чувствительно к л ю б ы м изменениям
обстоятельств. О н о немедленно и л е г к о к ним приспосабливается без всякого шума.
П о л н о п р а в н о е участие м и л л и о н о в граждан в управлении
страной ( ч е р е з частную собственность и свободный конкурентный р ы н о к ) к о л о с с а л ь н о увеличивает количество и н ф о р мации (поставляемой ж и з н ь ю ) , к о т о р а я может быть о б р а б о тана человеческим мозгом, и р е з к о повышает скорость этой
обработки для получения м и л л и о н о в решений в м и л л и о н а х
местных обстоятельств. Риск о ш и б о к минимален, и сами
о ш и б к и , будучи индивидуальными и местными, м а л о о т р а ж а ются на обществе в целом.
О б щ е с т в о социального б а л а н с а работает над своими миллионами решений, как мощнейший компьютер с многими миллионами п а р а л л е л ь н ы х процессоров, которые к о л о с с а л ь н о
увеличивают мощность и скорость р а б о т ы . Н и к а к и е р е а л ь ные компьютеры не могут иметь миллионов
параллельных
процессоров, к о т о р ы е общество социального б а л а н с а в себе
имеет. Социализм же эквивалентен маломощному компьютеру с всего одним процессором.
О б щ е с т в о социального б а л а н с а не строит
пирамид». ( Я надеюсь, вы не скучаете по ним?)
«египетских
К с о ж а л е н и ю , система управления в странах Запада
б л и ж е к системе п о л н о г о государственного управления. И м е ется определенное господство гигантов и монополий. Н а с т о ящая частная ( н е корпоративная) собственность не является
п р е о б л а д а ю щ е й . Достаточно свободный, достаточно конкурентный р ы н о к б л и з о к к п о л н о й ликвидации. Творческий,
созидательный потенциал масс подавляется ( б е з р а б о т и ц е й ,
монополиями и гигантами). В результате
значительной
потери социального баланса наблюдается усиленная поляризация и « к л а с с о в а я » б о р ь б а , сотрудничество и чувство о б щ е ственной взаимозависимости постепенно исчезают. Весьма
разумные и настойчивые попытки премьер-министра В е л и к о британии М а р г а р е т Т э т ч е р , а т а к ж е президента С Ш А Р о н а л ь -
281
да Рейгана приблизиться к социальному балансу встречаются в
ш т ы к и и усиленно саботируются как якобы направленные
против трудящихся и бедных. Соответственно, результаты
оставляют ж е л а т ь много л у ч ш е г о . Конечно,
мы все и народы
мира должны быть благодарными Западу, что он все еще
удержался от перехода к полной бесчеловечности системы
полного государственного управления социализма. В противном случае на земле не осталось бы человеческого убежища.
В з а к л ю ч е н и е хочется отметить связь многих других
б а л а н с о в с утраченным социальным б а л а н с о м и движением к
социализму. У т р а т а социального баланса привела и на Западе
к п о т е р е чрезвычайно в а ж н о г о для здорового национального
самосознания баланса между религиозной верой, верой в о о б щ е , и знанием. З н а н и е может определять наше поведение
т о л ь к о в н е б о л ь ш о й части. Я думаю, не б о л ь ш е 2 0 % . О с т а л ь ное определяется нашим кодексом веры, основанном на
нашем личном опыте, эмоциях и природном характере.
У т р а т а религиозной веры и веры в о о б щ е , приводит л ю д е й к
потере смысла и направления жизни.
П о т е р я н и б а л а н с между мудростью стариков и энергией
м о л о д ы х . У т р а ч е н б а л а н с между родителями и детьми в деле
воспитания детей. П о т е р я н баланс между родителями и управл е н и е м ш к о л . П о т е р я н б а л а н с между преступлением и наказанием: преступники процветают. И т. д. и т. п. Т о л ь к о единственная Швейцария, б л и з к а я к состоянию социального баланса, все е щ е сохраняет многие другие б а л а н с ы .
М н е кажется, что в будущем Российском государстве,
к о т о р о е возникнет на развалинах социализма, мы
должны
учесть не только наш собственный социалистический опыт
но и опыт Запада: построить наше Российское государство
именно на основе социального равновесия. Воссоздать таким
образом все остальные балансы и вернуть к жизни высокие
духовные и религиозные ценности, так необходимые для материального и духовного процветания человеческого общества.
282
Истоки
Рута У .
БОЖЕ, КАК ЕЩЕ ХОТЕЛОСЬ ЖИТЬ
Перевод с латышского Элхонона Иоффе
Предисловие Евгения Селги
« Б о ж е , как е щ е хотелось ж и т ь » - так редакторы л а т ы ш ского издательства « Г р а м а т у Д р а у г с » ( « К н и г о л ю б » ) в Н ь ю Й о р к е назвали книгу, изданную на л а т ы ш с к о м языке по записям четырнадцатилетней л а т ы ш с к о й девочки из Риги, Р у ты У . , которая со своей мамой, б а б у ш к о й и двумя младшими
сестричками, двенадцати и девяти л е т , 14 июня 1941 года б ы л а
арестована и сослана в С и б и р ь вместе с тысячами других
латышских семей, так называемых « в р а г о в н а р о д а » и « ч у ж д ы х
элементов». Э т а первая массовая депортация, за к о т о р о й
последовали н е с к о л ь к о других, н а ч а л а с ь ровно через год
после вступления советских войск ( п о тайному сговору с Гитл е р о м ) в Л а т в и ю , Литву и Э с т о н и ю - три самостоятельных
прибалтийских государства - и их насильственного присоединения к Советскому С о ю з у .
В данной публикации читатель сможет ознакомиться с
начальными главами этой п е ч а л ь н о й повести. Написанная
правдиво и просто, эта документальная повесть-дневник раскрывает драматические события ареста, вывоза по этапу в
С и б и р ь и жизни в С и б и р и в жестокой б о р ь б е за существование
в холоде, г о л о д е , непосильном труде, болезнях и медленной
гибели. П е р е д читателем возникает о б р а з автора - ю н о й
девушки, не п о возрасту суровой в своих суждениях о жизни, о
судьбе своей семьи, своего народа, местных жителях и в то ж е
время наивно и по-детски восторженно восхищающейся к р а сотами .природы и редкими мгновениями радости.
Книга заканчивается возвращением ее автора - Руты У . и ее сестер из ссылки в Сибирь, где остались могилы б а б у ш ки и матери, многих знакомых и соотечественников, в родную Л а т в и ю в конце 1946 года, духовно надломленной, с раз-
283
рушенным здоровьем H ненавистью в душе к своим мучителям.
В послесловии книги, написанном отцом Руты, излагается
дальнейшая трагическая судьба этой многострадальной семьи.
Д о января 1950 года все как будто б ы л о относительно неплохо.
О н и ж и л и в н е б о л ь ш о м городе Бауска. Рута и ее отец р а б о т а л и
на промкомбинате, и Рута училась в вечерней ш к о л е . Две
младшие сестры т о ж е учились в ш к о л е , как вдруг во время
очередной ( у ж е третьей) депортации их всех снова арестовали
и с о с л а л и опять в С и б и р ь ( н а этот раз вместе с отцом). К этому
времени Рута уже б о л е л а туберкулезом легких. В 1956 году все
они б ы л и реабилитированы и вернулись в Л а т в и ю , где Рута
вскоре умерла от т у б е р к у л е з а .
Записи Руты б ы л и тайно вывезены американскими
друзьями семьи на Запад и тут ж е стали готовиться к изданию.
Н о « н е д р е м л ю щ и й » К Г Б , вскрывающий частные письма,
узнал о б этом и, у г р о ж а я репрессиями отцу Руты и оставшейся
семье, заставил остановить публикацию книги. Л и ш ь через
десять л е т господин У . р е ш и л с я дать согласие на ее издание. В
1977 году книга Руты У . в ы ш л а на л а т ы ш с к о м языке и переж и л а у ж е восемь изданий. О н а также переведена и издана на
английском ( С Ш А ) , немецком ( Ф Р Г ) , испанском ( В е н е с у э л а )
языках и сейчас готовится к печати на португальском языке
(Бразилия).
Евгений Селга
1941 ГОД
П о с л е счастливого, беззаботного детства в моей жизни и
в жизни моей семьи о т к р ы л а с ь новая, написанная кровавыми
буквами страница - 1941 год.
Э т о т год навеки останется в памяти л а т ы ш с к о г о народа,
и б о он стал годом уничтожения л а т ы ш е й . Т ы с я ч и л а т ы ш е й
б ы л и насильно отправлены коммунистами по далекому пути
истребления в сибирские к а т о р ж н ы е л а г е р я и в тайгу. Пройдя
через муки и унижения, многие закончили там свой жизненный путь.
Н и ч т о ж н а я часть сосланных вернулась на родину в 1946
году. Г л а в н ы м о б р а з о м , это б ы л и сироты, родители которых
284
не вынесли страданий. Т е , кто сумел выжить, в тяжких муках
п р о д о л ж а л и задыхаться на чужбине. Н о и они один за другим
уходили в вечность, и м а л о кто остался в живых.
Э т о б о л ь ш о е , безвинное братство мучеников. Р а н ы п о страдавших никогда не заживут.
НАШ АРЕСТ Н А РИЖСКОМ ВЗМОРЬЕ
Занималось утро страшного дня, 14 июня 1941 года, мрачное и дождливое. К а к а я - т о тяжесть нависла и придавила всех,
как будто заранее предвещая что-то недоброе.
Н о ч ь ю мы с л ы ш а л и , что автомашины п р о е з ж а л и ч а щ е ,
чем о б ы ч н о , но о причинах этой езды мы ничего не знали.
П о с л е завтрака мы с мамой п о ш л и на б а з а р за покупками. П о
дороге мы увидели грузовики, увозившие л ю д е й с пожитками.
Ж е н щ и н ы и дети п л а к а л и и причитали. И з пансионата госпожи П . вывели ц е л у ю группу л ю д е й и усадили в грузовик. У
некоторых мужчин за спиной б ы л и связаны руки. Н а в е р н о е ,
они пытались сопротивляться. К р у г о м царили б о л ь ш о е в о л н е ние и беспокойство.
М ы встретили нашу тетю К . , к о т о р а я б ы л а чрезвычайно
взволнована. О н а рассказала, что всю п р о ш л у ю ночь ш л и а р е сты. Смутное чувство погнало меня домой. И д я по улице, я
увидела ехавший мне навстречу грузовик с чекистами. Н а
к р ы ш е ш о ф е р с к о й кабины, согнувшись и держа винтовку в
боевой готовности, молодой, высокого роста еврей с растрепанными волосами и в распахнутой шинели. Грузовик медл е н н о продвигался по проспекту, приостанавливаясь у домов
как б ы в поисках н у ж н о г о номера.
Я очень х о т е л а , ч т о б ы они поскорее п р о е х а л и мимо
нашего дома - и кончилась б ы эта тяжкая неизвестность.
Н о внезапно машина остановилась прямо у наших ворот.
Высокий еврей что-то прокричал, и все выскочили из машины.
М г н о в е н и е я стояла в такой растерянности, что не м о г л а
сдвинуться с места. Ж а р к а я д р о ж ь п р о б е ж а л а по всему моему
телу. Очнувшись, я кинулась б е ж а т ь назад к маме, к о т о р а я
уже подходила к дому.
М ы в о ш л и в сад, о к р у ж е н н ы й чекистами. О н и спросили,
где папа. Н е поверив, что его здесь нет, о б ы с к а л и все у г л ы ,
надеясь его найти.
285
О б р ы с к а в всё без успеха, они приказали нам взять н е о б х о - »
димые вещи и приготовиться ехать с ними, н о не сказали, куда
нас повезут. И х б ы л о восемь в охране: один л а т ы ш - м и л и ц и о нер, три еврея и ч е т ы р е монгола.
М и л и ц и о н е р Каугурс отнесся к нам в е ж л и в о и сочувственно. У л о ж и л и вещи в чемоданы и мешки, продукты - в корзины. Ч е к и с т ы нас очень т о р о п и л и и гнали в машину. У с е в ш и с ь
в грузовик, мы увидели, как мимо п р о е х а л наш двоюродный
брат. О н видел нас и понял, что происходит.
Л И Х О Р А Д О Ч Н А Я С П Е Ш К А В РИГЕ
В ъ е х а в в Ригу, мы увидели, что здесь в е щ е б о л е е усил е н н о м виде происходит эта акция вывоза. М н о г о охраняемых грузовиков, везущих несчастных людей. Н а с привезл и домой. Т а м мы н а ш л и бабушку в б о л ь ш о м волнении,
и б о эти ж е самые захватчики б ы л и у нее н о ч ь ю - в ы л о м а л и дверь, ворвались в квартиру и устроили обыск в поисках
папы.
В л и х о р а д о ч н о й спешке паковали вещи, но упаковка т о л ком не поддавалась, и б о что один у к л а д ы в а л , то другой считал
ненужным и в ы к л а д ы в а л . Т е м временем чекисты рылись в
папином письменном с т о л е и читали его письма. О д и н в к л ю чил радио, чтобы заглушить наш плач. Я п е р е б е ж а л а через
улицу к нашей старой нянюшке. О н а п р и ш л а и ж а л о б н о заплак а л а . Я взяла со своего письменного стола ф о т о г р а ф и ю папы
и простилась со своей комнатой.
У х о д я из дому, я б ы л а полностью уверена, что когданибудь, хоть через н е с к о л ь к о л е т , но все ж е мы обязательно
вернемся в Л а т в и ю .
З а б р а в ш и с ь снова в машину, мы увидели, как много грустных г л а з смотрело на нас из соседних окон. М а ш и н а з а р о к о т а л а - и мы п о к а т и л и п р о ч ь от дома, где родились, выросл и и п е р е ж и л и с т о л ь к о прекрасных, незабываемых мгновений. Э т о б ы л самый т я ж е л ы й миг нашей п р о щ а л ь н о й б о л и , и б о т о л ь к о теперь мы начали понимать и осмысливать
наше п о л о ж е н и е .
К о г д а родное место с т а л о удаляться от
б о л ь н о защемило, и с л е з ы затуманили взгляд.
286
глаз,
сердце
В ОХРАНЯЕМЫХ ЧЕКИСТАМИ ВАГОНАХ
Н а с отвезли на Т о р н я к а л н е к у ю товарную станцию, н о там
не приняли, так как вагоны с высылаемыми б ы л и уже переполнены. Т о г д а нас отвезли в Шкиротаву, где высадили из грузовика. Здесь стоял и ж д а л о т ъ е з ж а ю щ и х длинный э ш е л о н с
решетками на окнах. Привезенных л ю д е й загнали в вагоны
для скота. Н а с поместили в середине одного такого э ш е л о н а ,
где мы нашли н е с к о л ь к о знакомых, привезенных е щ е до нас.
В вагоне б ы л и построены два ряда широких двухэтажных
нар. Н а каждой стороне по ряду. Н а с б ы л о б о л ь ш е тридцати
человек.
Т а к как л у ч ш и е места б ы л и у ж е заняты, мы к о е - к а к расп о л о ж и л и с ь на нижних нарах и вещи с л о ж и л и под ними.
У некоторых б ы л о с собой д о в о л ь н о много вещей: б о л ь шие корзины, чемоданы, мешки. Б ы л о очень тесно. Т р у д н о ,
даже невозможно повернуться. Н е в ы н о с и м о спертый воздух.
К т о - т о выбил с т е к л о в о к о ш к е , тогда с т а л о л у ч ш е .
В е с ь день подвозили арестованных. Н а с х о т е л и пересадить в другой вагон. М ы умоляли, ч т о б ы не переводили. У ч л и ,
наконец, м о л ь б у , и нас оставили здесь.
Е д ы нам не выдавали. У кого б ы л о продуктов п о б о л ь ш е ,
тот делился с теми, у кого их не б ы л о . М у ч и л а страшная
ж а ж д а , но воды не п о л а г а л о с ь .
К великому удивлению, нам вернули отнятые на квартире
драгоценности. В о о р у ж е н н ы е чекисты охраняли вагоны.
Н о ч ь ю они переходили из вагона в вагон, выкрикивая имена
тех, кого еще разыскивали. И м я н а ш е г о отца т о ж е часто называли. В Риге м ы простояли всю ночь и следующий день.
Днем с т а л о лить. С т р у и дождя становились все сильней и
сильней, так что вода потекла через щ е л и худой к р ы ш и вагона. Т е , у кого б ы л и зонты, д е р ж а л и их раскрытыми, ч т о б ы не
промокнуть. В с ё время б ы л о с л ы ш н о , как туда и сюда ездили
автомашины. К а з а л о с ь , что Ригу опустошали полностью.
С н а р у ж и ц а р и л а б о л ь ш а я суета. Л ю д и ходили, бегали. Н е к о т о р ы е кричали, п л а к а л и . Б е з о с т а н о в о ч н о р о к о т а л и машины.
Н о ч ь ю б у ш е в а л а гроза и завывал ветер. В н е з а п н о двери
вагона отворились. Ч е к и с т ы приказали, ч т о б ы все мужчины,
имена которых будут названы, ч е р е з полчаса б ы л и готовы к
переходу в другой э ш е л о н . М н о г и е стали протестовать, так
как у них здесь оставались семьи. И х успокаивали утвержде-
287
нием, что в конце пути все снова встретятся. С н а ч а л а все в это
поверили, ибо в тесном, переполненном вагоне мужчинам и
ж е н щ и н а м находиться вместе б ы л о неудобно. Т о л ь к о позднее
мы узнали, что мужчины увезены в М о с к в у , ч т о б ы предстать
перед судом, где каждому б ы л зачитан приговор, на какой
срок каждый о с у ж д е н * . Оттуда они б ы л и о т п р а в л е н ы в л а г е р я
к а т о р ж н ы х работ.
В последний момент перед отправлением н а ш е г о поезда к
нашему вагону п о д б е ж а л чекист и выкрикнул имя моего отца.
Е г о не нашли! С т а л о л е г ч е на душе, мы думали и надеялись,
что, может, ему удастся спастись, остаться в Л а т в и и и помочь
нашему скорому возвращению.
Н о ч ь ю с 15 на 16 июня о к о л о п о л у н о ч и мы выехали из
Риги навстречу неизвестности. Н о ч ь б ы л а темной и жуткой.
Д о ж д ь л и л беспрерывно, грохотал гром, и завывал ветер.
М о л н и и рисовали свои огненные знаки. Т о тут, т о там в вагоне
б ы л и с л ы ш н ы крики и плач. Б ы л о безысходно мрачно. К а з а л о с ь , вся латышская земля в эту ночь дрожит в слезах и муках..
Н и к т о из нас ни на мгновение не сомкнул г л а з этой у ж а с а ю щ е й
ночью. М ы прощались с родиной, и наши губы шептали одно слово: Латвия! Эту страшную и мрачную ночь не забыть вовеки.
П О ДОРОГЕ В СИБИРЬ
Рига - Даугавпилс - В е л и к и е Л у к и - Р ж е в - М о с к в а - Щ е р б а к о в - Я р о с л а в л ь - И в а н о в о - Горький - К и р о в - М о л о т о в Свердловск - Челябинск - Петропавловск - Омск - Новосибирск.
Ранним утром мы приехали в Даугавпилс. П о е з д на короткий момент остановился. К вагонам подходили л ю д и и несли
нам съестное и питье. О х р а н а их не подпускала, но н а и б о л е е
л о в к и е все ж е сумели передать нам свои припасы. Среди
подносящих б ы л о много старых тетушек, к о т о р ы е горячо
просили брать и не отвергать их приношения.
* Эшелоны с мужчинами, как это выяснилось впоследствии, были
отправлены прямо в лагеря. Приговоры, вынесенные каждому в
Москве, им сообщили лишь через несколько месяцев, а некоторым
даже год спустя. Это были заочные приговоры, с заранее определенным сроком наказания.
288
М н о г и е из з а к л ю ч е н н ы х писали записки и отдавали их
незнакомым л ю д я м , прося передать по назначению. Д р у г и е
выбрасывали написанные записки на ходу поезда. О н и описывали наше п о л о ж е н и е и предупреждали оставшихся о подобном бедствии. Б ы л и записки и такого содержания: « О т о м с т и те за наши муки и у н и ж е н и е ! »
К о г д а мы у е з ж а л и из Даугавпилса, много л ю д е й стояло
вдоль ограды ж е л е з н о й дороги; п л а ч а , они махали нам на прощание платками. Б е л ы е платки и о п е ч а л е н н ы е л ю д и за о г р а дой б ы л о последнее прости нашей родины.
П е р е е х а в латвийскую границу, мы сразу ж е п о п а л и в
совершенно иной мир, который б ы л совсем не п о х о ж на
латвийскую з е м л ю . П о с р е д и сиротливых,
заброшенных
полей стояли п о л у р а з р у ш е н н ы е х и б а р ы без к р ы ш , неприглядные дома, по б о л ь ш е й части н е ж и л ы е , что заставило
нас содрогнуться, и б о показалось, что и нам придется жить
так же.
В В е л и к и х Л у к а х , где нам выдали первый обед, я ш л а за
ним под конвоем.
М о с к в у мы п р о е х а л и ночью, так ч т о города не увидели.
Н а следующей остановке в Щ е р б а к о в е ( б ы в ш е м Р ы б и н с к е )
нам дали р ы б н ы й суп и компот. М ы , правда, и не о ж и д а л и
получить такие яства.
Н е к о т о р ы е остановки б ы л и н о ч ь ю , но за едой мы все ж е
ш л и . И н о г д а нам давали подгоревшую пшенную кашу. Х л е б
б ы л выпечен в ф о р м а х , сильно п е р е с о л е н , к чему мы позднее
привыкли. С о х р а н и л и с ь у нас е щ е и свои запасы х л е б а и других
продуктов из дома. Т а к что на голод мы не ж а л о в а л и с ь .
Д а л ь ш е , п о пути, мы встречали э ш е л о н ы с ссыльными из
Л и т в ы и Эстонии. В окнах вагонов м о ж н о б ы л о видеть т о ж е
т о л ь к о женщин и детей.
М ы продвигались вперед очень медленно, так как из г л у бины России и С и б и р и ш л и нам навстречу несчетные военные
э ш е л о н ы . О н и направлялись в Е в р о п у . М ы не м о г л и т о л к о м
понять, что все это м о г л о значить. Рассуждали всяко. М о ж е т ,
они едут пополнять войска, размещенные в П р и б а л т и к е , и л и
принять участие в акции по высылке. Прикидывая р а з л и ч н ы е
варианты, мы с б о л ь ш и м интересом ж д а л и дальнейшего р а з вития событий. Т а к как магистраль ж е л е з н о й дороги б ы л а
перегружена военными э ш е л о н а м и , нас везли по смежным
дополнительным путям. В о многих местах мы останавлива-
289
л и с ь и подолгу ждали. П о х о ж е б ы л о , что нам придется пробыть в пути еще д о л г о е время.
К о г д а мы п р о е з ж а л и через Я р о с л а в л ь , на остановке нас
впервые выпустили из вагонов. П о б л и з о с т и б ы л н е б о л ь ш о й
пруд, в к о т о р о м мы смогли помыться. Здесь ж е мы встретили
знакомых из других вагонов.
В пути у м е р л о много маленьких детей и грудных младенцев, не вынесших ужасных условий. И х выносили из вагонов и
тут ж е , недалеко от путей, закапывали.
С а м ы е б о л ь ш и е трудности б ы л и с водой. Ч а с т о после
сильно пересоленной л и щ и нас мучила страшная жажда.
И н о г д а мы п о л у ч а л и чистую воду, но нередко нам приносили
грязную, ж е л т у ю , зачерпнутую тут ж е из канавы у полотна.
В о д у нам приносил какой-то русский з а к л ю ч е н н ы й , кому эта
р а б о т а б ы л а поручена. О н б ы л всегда о ч е н ь голоден и с б о л ь ш о й жадностью б р а л х л е б и другие продукты, к о т о р ы е мы ему
давали.
П р и б л и ж а л и с ь к Г о р ь к о м у . К р у г о м б ы л о много б о л о т и
торфяника. П о т о м приехали в К и р о в . Здесь в н а ш вагон подсадили е щ е десять ч е л о в е к . С т а л о еще теснее и неудобнее.
В некоторых вагонах т о л ь к о сейчас о т д е л и л и мужчин от
ж е н щ и н , перевели их в о с о б ы й э ш е л о н и увезли в Вятский и
С о л и к а м с к и й к а т о р ж н ы е лагеря. Т а м в первый ж е год почти
все у м е р л и от голода и ужасных условий.
З а М о л о т о в о м , на значительном от него расстоянии, мы
достигли Б о л ь ш и х У р а л ь с к и х гор. Я восхитилась этой дикой,
красивой природой, скалистыми горами. К о е - г д е б ы л и видны
н е б о л ь ш и е хижины и возделанные огородики. Т о тут, то там
виднелись озеро или р е ч к а , бегущая между горных камней.
М н о г и е горы п о р о с л и хвойными лесами: соснами, елями, а
т а к ж е и лиственными деревьями. Н а какой-то горной остановке худые, бедно одетые русские ж е н щ и н ы вынесли т о п л е ное м о л о к о в о б м е н на х л е б . Денег они не б р а л и , говоря, что на
них ничего не купишь - всё очень дорого. М ы о т д а л и им весь
свой х л е б : он б ы л невкусный. М ы знали, что на следующей
станции мы его снова получим. Х л е б у нас не переводился.
Т о п л е н о е м о л о к о сначала нам с непривычки не понравилось:
о н о б ы л о очень ж и р н о е , с толстыми коричневыми пленками.
П о з д н е е о н о стало нравиться нам.
Н а м р а з р е ш и л и держать двери вагонов немного приоткрытыми, так что мы м о г л и видеть п р о б е г а ю щ и е мимо пейза-
290
жи. Два дня мы е х а л и через У р а л . П е р е с е к ш и У р а л ь с к и е
г о р ы , границу Е в р о п ы и А з и и , достигли б о л ь ш о г о ж е л е з н о д о р о ж н о г о узла - С в е р д л о в с к а , где сходятся ж е л е з н о д о р о ж н ы е
линии Е в р о п ы и А з и и , а также севера и юга. Свердловск самый б о л ь ш о й город на У р а л е .
О ч е н ь , о ч е н ь х о т е л о с ь узнать что-нибудь о внешнем
мире, о политической ситуации, а т а к ж е - почему в таком
б о л ь ш о м количестве перевозят солдат и военную технику в
сторону Е в р о п ы . Н о узнать ч т о - л и б о б ы л о невозможно. Т е м
не менее мы надеялись что-нибудь выяснить в этом б о л ь ш о м
городе.
Э т о б ы л о накануне Л и г о * . Н е д а л е к о от нашего вагона
стоял какой-то ж е л е з н о д о р о ж н и к и читал газету. Г о с п о ж а Е .
бросила ему к о р о б о ч к у папирос и п о п р о с и л а , ч т о б ы он за это
кинул нам газету. С н а ч а л а он б ы л о ч е н ь сдержан и не х о т е л
пускаться с нами ни в какие р а з г о в о р ы , но в ответ на повторные просьбы скомкал газету в виде ш а р и к а и л о в к о закинул ее
между прутьями р е ш е т к и в о к н о вагона.
Жадными г л а з а м и мы читали газету, где на первой странице б о л ь ш и м и буквами б ы л о напечатано, что 22 июня 1941
года началась война между Германией и Советским С о ю з о м .
Э т а новость б ы л а первым радостным известием и придала
некоторую уверенность нашим с л а б ы м надеждам. О б этом
известии мы г о в о р и л и теперь беспрерывно, рассуждали и
д е л а л и всякие выводы. В о з н и к л а д а ж е такая совсем смелая
мысль, что, м о ж е т быть, наш э ш е л о н отправят назад. Э т а
мысль, как радостная весть, распространилась быстро. В о
многих вагонах стали у ж е праздновать Л и г о . И у нас т о ж е
зазвучали песни Л и г о и другие народные песни. Б ы л о в е с е л о ,
и все думали, ч т о вот и мы будем спасены, но э ш е л о н стоял и
не двигался... З а г р е м е л и военные ф а н ф а р ы , но мы б ы л и у ж е
д а л е к о , в глубине России.
И з Свердловска мы поехали на ю г , ч т о б ы освободить путь
военным составам, которые о г р о м н ы м потоком стекались в
Европу. Н а поворотах ж е л е з н о д о р о ж н о г о полотна ч е р е з щ е л ь
в дверях м о ж н о б ы л о видеть, какой нескончаемой длины б ы л
наш э ш е л о н . Н а ш вагон находился в середине, и за нами
тянулся предлинный ряд других вагонов. В Ч е л я б и н с к е рус* Латышский праздник,
Ивана Купалы. - Р е д .
соответствующий
славянскому дню
291
ские женщины продавали нам вкусный клюквенный сок и русские пироги.
П р о е х а в Курган, мы стали приближаться к П е т р о п а в л о в ску. С т а л и исчезать г о р ы , началась равнина, с широкими
сухими степными пространствами. Н е видно б ы л о ни домов,
ни людей. И лесов не б ы л о видно. К о е - г д е редко разбросаны
н е б о л ь ш и е , мелкие кустарники. И все это необъятное пространство покрывала сухая степная трава.
В е ч е р а м и , когда садившееся солнце, как красный огненный ш а р , о з а р я л о багровым отсветом все лица, становилось
о с о б е н н о грустно и т я ж е л о . . . Л у н а , проплывая над тихой
степью, излучала свой холодный свет... С н о в а приходила
ночь, темная, мрачная и безмолвная. День за днем все дальше
и д а л ь ш е катил э ш е л о н . К а з а л о с ь , что он никогда не достигнет
своей цели. Когда в ъ е з ж а л и в какой-нибудь город, то настроение становилось несколько л у ч ш е , чем среди степной равнины.
С каждым километром мы оказывались все г л у б ж е в
С и б и р и , и все мрачнее становилось на душе. Н а ш и надежды,
возродившиеся в Свердловске, снова стали улетучиваться.
Н о ч ь ю мы приехали в О м с к , т а й н а м выдали пшенную
кашу с творогом и изюмом. Н а подъезде к следующему городу
нам сказали, чтобы приготовились: будут высаживать. Э т о
б ы л о новым, б о л ь ш и м волнением, так как появились слухи,
что теперь детей отделят от матерей и поместят в детские
дома, т. е. приюты, а матерей отправят на р а б о т ы .
С л о ж и л и в б о л ь ш о й м е ш о к наши одеяла и подушки и упак о в а л и другие вещи. С и д е л и в неведении и ж д а л и , что с нами
теперь будет. Т а к мы приехали в Н о в о с и б и р с к - с т о л и ц у С и б и ри. Здесь отперли двери нашего вагона и выпустили всех наружу. П о т о м приказали всем вместе пересаживаться на б о л ь ш у ю б а р ж у , чтобы двинуться дальше в сибирские « д е р е в н и » .
Н А БАРЖЕ ПО ОБИ
П р и в е з л и нас к н е б о л ь ш о й пристани, где б ы л а пришвартована б а р ж а огромного размера. Н а таких б а р ж а х по сибирским рекам перевозят грузы. Сама пристань т о ж е б ы л а о б о р у дована на старой б а р ж е , так что сначала мы не поняли, на
какую нам грузиться.
292
Вниз б а р ж и вели широкие, крутые ступени. Н а м у к а з а л и
наше место: внизу, в носовой части. В с е х л ю д е й н а ш е г о э ш е лона разместили в этой ж е части б а р ж и . Н а другом конце н а х о дился уже раньше привезенный эстонский э ш е л о н .
Е с л и нужно б ы л о подняться на п а л у б у б а р ж и , то б ы л о
трудно добраться до лестницы, так как все кругом б ы л о забито
людьми. Н а д о б ы л о перешагивать ч е р е з л е ж а щ и х л ю д е й и
вещи. Н е п о в е з л о тем, кто находился вблизи лестницы: их все
время тревожили, им не б ы л о никакого покоя. Н а пристани
можно б ы л о к о е - ч т о купить. Т у т продавали сметану, творог и
русские пироги с капустой и яйцами. Б ы л о даже м о р о ж е н о е .
М ы купили к р у ж к и и тарелки, так как свои з а б ы л и взять из
дома.
Подвезли н о в ы е э ш е л о н ы , что следовали за нами. Этих
тоже пригнали на нашу баржу. В о б щ е м , здесь о к а з а л о с ь
четыре э ш е л о н а : три латышских и один эстонский. Н а б а р ж е
мы почувствовали себя свободнее, ч е м в поезде. Н а о б ш и р н о й
палубе можно б ы л о прогуливаться. М ы не б ы л и т а к ж е раздел е н ы вагонными стенами, а находились все вместе. В б о л ь ш о й
толпе бодрее себя чувствуешь. В подъезжавших э ш е л о н а х
можно б ы л о встретить знакомых.
Когда наконец всех погрузили на б а р ж у , ее потащил б о л ь шой буксир.
Спать на б а р ж е б ы л о гораздо х у ж е , чем в вагоне, так как
там, по крайней мере, у каждого б ы л о свое место на нарах, а
здесь все д о л ж н ы б ы л и устраиваться на своих вещах. П р и х о д и л о с ь спать в с к р ю ч е н н о м п о л о ж е н и и . Вытянуть ноги б ы л о
невозможно. С п а т ь в таком виде б ы л о трудно, и ночи б ы л и
мучительными и долгими. Н е б ы л о здесь также и питания,
к о т о р о е мы п о л у ч а л и в поезде. К а ж д ы й день нам давали ж и ж у
из переквашенной капусты, сдобренную п р о г о р к л ы м постным маслом. Э т у ж и ж у почти никто не е л , за и с к л ю ч е н и е м
тех, у кого не б ы л о своих продуктов, взятых е щ е из дому. И
х л е б выдавали б о л е е скудно, чем в поезде.
Однажды днем случилось с нами несчастье. М ы сидели на
своих вещах и обедали. Внезапно с п а л у б ы через о т к р ы т ы й
л ю к прямо на нас свалилась какая-то м о л о д а я женщина. Н а ш е
место б ы л о прямо под л ю к о м . Ж е н щ и н а б ы л а пьяна и, не
устояв на ногах, свалилась в л ю к . Б о л ь ш е всех пострадала
б а б у ш к а и м л а д ш а я сестренка. Б а б у ш к а п о л у ч и л а сильный
удар по г о л о в е , и она у нее потом д о л г о б о л е л а . У сестры п о -
293
явился б о л ь ш о й синяк под глазом. Вся купленная посуда б ы л а
перебита, а также разбилась банка с маслом. Н а м пришлось
м а с л о растапливать и процеживать сквозь м а р л ю , чтобы очистить его от о с к о л к о в стекла.
Б о л ь ш у ю часть дня мы, п о м о л о ж е , проводили на палубе,
а б а б у ш к а оставалась внизу с вещами. О н а не хотела карабкаться по крутым ступеням и преодолевать настоящие мучения, ч т о б ы добраться до лестницы.
Н а м казалось странным, что везущие нас не боялись, что
мы м о ж е м убежать, и б о на б а р ж е не б ы л о ни одного охранника, кроме одного чекиста, нашего начальника, который долж е н б ы л доставить нас по месту назначения. Н о , прикидывая
возможности побега, каждый понимал, что они очень малы.
О д н а к о позднее появились слухи, что кое-кто из парней, узнав
о начале войны, с б е ж а л и добрался до Латвии.
М ы п л ы л и по б о л ь ш о й сибирской реке - О б и . Б а р ж а медл е н н о скользила по течению на север. П р о е х а в несколько
дней, мы заметили, что за нйми плывет б о л ь ш о й б е л ы й пароход. Распространились слухи, что на пароходе везут мужчин,
отделенных от нас в поезде. К о г д а пароход подплыл б л и ж е ,
мы увидели на нем много женщин и детей, а также юношей,
т о л ь к о - т о л ь к о достигших совершеннолетия. И х потом отчисл и л и и увезли куда-то.
Б е л ы й пароход присоединился к нашей б а р ж е , и мы
п о п л ы л и рядом. Н а пароходе разместились один латышский и
один эстонский э ш е л о н ы . Т а м мы встретили знакомых. Н а
кухне парохода продавалась еда, но ее так быстро раскупали,
что всем не хватало. П о м н ю один красивый летний вечер. С т о я л а теплая, приятная погода. У некоторых л а т ы ш е й и эстонцев б ы л и аккордеоны и скрипки. Н а с к о р у ю руку они составили оркестр. Н а д б а р ж е й п о п л ы л и милые звуки латышской
музыки. М н о г и е м о л о д ы е стали вращаться в танце... Б ы л о так
странно слышать м е л о д и ю вальса « У янтарного м о р я » , звучащ у ю над широкой О б ь ю . И жизнерадостные парни и девушки,
одетые в свои л у ч ш и е одежды, кружились в вихре танца. В
молодости невзгоды так долго не подавляют, как в старости.
Н о для многих, очень многих этот странный танец в багровом
озарении заходящего солнца над ш и р о к о й О б ь ю б ы л последним в их жизни! О б этом мы тогда еще не знали и даже не
м о г л и себе представить, как много молодых латышских парней и девушек очень скоро будет покоиться в этой чужой земле.
294
Вместе с радостью танца б ы л о так страшно... К р у г о м
широко открывались взору дикие и мрачные пейзажи. О б ь одна из самых ш и р о к и х рек в мире, и здесь она р а с к р ы в а л а все
свое могущество. М е с т а м и она б ы л а так ш и р о к а , что невозможно б ы л о разглядеть ее берегов. К а з а л о с ь , что мы п л ы в е м
по морю. О с о б е н н о сильно О б ь разливается летом, выходя из
своего русла и затапливая берега. Н а высоких берегах р о с л и
деревья. Ф р у к т о в ы х садов я не видела. Здесь, наверно, зимы
очень холодные. П р о п л ы в сотни километров, мы не увидели
ни одного дома, ни одной деревни. В с е так мрачно и ж у т к о , и
мы скользили все г л у б ж е в этот б е з л ю д н ы й , как б ы опустошенный мир. М ы начинали понимать, ч т о нас преднамеренно
увозят подальше о т всяких путей сообщения, ч т о б ы затруднить бегство и возвращение на родину.
Н А С ПРЕВРАЩАЮТ В Н Е Н У Ж Н Ы Й ГРУЗ
У ж е п р о ш л а неделя, как мы п л ы в е м по реке. И з - з а тесноты на б а р ж е соблюдать чистоту невозможно, как и невозможно уберечься от заражения болезнями. У с т а н о в и л и много
случаев заболевания тифом. Н и к а к о й врачебной помощи не
б ы л о . Н е б ы л о возможности изолировать б о л ь н ы х , и б о не
б ы л о свободных помещений. М е ч а с ь в горячке, б о л ь н ы е
л е ж а л и в ужасной грязи рядом со здоровыми. С б о л ь ш и м
нетерпением м ы ж д а л и , когда нас где-нибудь высадят на
берег, иначе нам всем не избежать этой страшной б о л е з н и .
П о л о ж е н и е становилось все серьезнее.
П о берегам р е к и кое-где стали показываться то д о м и ш к о ,
то захудалая деревушка с маленькими, бедными хибарами. В
одном месте выкрашенная я синий цвет лестница вела наверх,
на высокий берег реки, к серому поселку. П о з д н е е мы узнали,
что это город К о л п а ш е в . Комендант н а ш е й б а р ж и , о ф и ц е р
Н К В Д , сошел на подъехавшую м а л е н ь к у ю лодку. О н а пристала к берегу, и о н поднялся по лестнице наверх. Вернувшись,
он с о о б щ и л , что главный комендант города не хочет нас принять. Э т о нас г л у б о к о задело и о с к о р б и л о . Подумать т о л ь к о ,
нас вырвали из наших домов, из родной земли, увезли д а л е к о
на чужбину и здесь возят, как р а б о в , предлагая бедным руским
деревням поселить нас где-нибудь на своих задворках, иначе
хоть оставайся под открытым небом.
295
П о п л ы л и дальше. Н а следующий день пристали у маленьк о г о городка П а р а б е л ь . Б е л ы й пароход п о п л ы л дальше на
север, в Шпал-завод.
К нашей б а р ж е пристало несколько б а р ж поменьше. Н а с
вызывали в таком порядке, как мы б ы л и в вагонах, и распредел я л и по малым б а р ж а м , которым предстояло развезти нас
д а л ь ш е по колхозам. Ч а с т ь людей оставили тут ж е в П а р а б е л и . К а к мы потом узнали, эти оказались самыми везучими. Т е х
немногих мужчин, к о т о р ы е ехали в нашем э ш е л о н е и у которых не б ы л о семей, посадили на одну м а л у ю б а р ж у и увезл и на какие-то л е с о п и л ь н ы е заводы. М е ж д у ними б ы л и нек о т о р ы е известные л а т ы ш с к и е общественные деятели, как
Динсбергс, С п и л в а , Д а м б е к а л н с . О н и сердечно простились
с нами, остальными л а т ы ш а м и . Н а ш а семья оказалась на
н е б о л ь ш о й б а р ж е вместе с людьми из нашего и соседних четырех вагонов.
К о г д а все вещи б ы л и перенесены с б о л ь ш о й баржи на
м а л у ю , мы п р о д о л ж и л и путь. Б ы л о грустно проститься со
всеми остальными соотечественниками. В с е это время мы держ а л и с ь вместе и чувствовали себя как б о л ь ш а я , сильная семья,
в к о т о р о й горе и трудности переносятся л е г ч е . Т е п е р ь нас разл у ч а ю т и делят на м а л ы е части. Т а к нас, л а т ы ш е й , рассеяли,
как пылинки, по громадной России.
ВСЕ ГОРЕСТНЕЕ СТАНОВИТСЯ Н А Ш А ПЕСНЯ
Б ы л теплый, тихий летний вечер. М ы е щ е с л ы ш а л и грустные звуки песни « В е й , в е т е р о к » , к о т о р у ю пели оставшиеся на
берегу, она еще долго звучала у нас в ушах и постепенно растворилась в полной тишине.
Н а ш у баржу тащил маленький буксир. У б а р ж и б ы л а
дощатая к р ы ш а , что з а щ и щ а л о от ветра и дождя. Штурман, он
ж е и лоцман, б ы л древний старичок, с длинной б е л о й бородой.
О н не умел ни читать, ни писать, но реку знал, как в своей
хижине стены. О н б ы л очень душевный и разговорчивый.
П о з д н е е выяснилось, что он л а т ы ш . Е г о родители приехали в
Р о с с и ю , когда он б ы л е щ е ребенком. О н и умерли, и он остался
один. П о э т о м у , всю жизнь проживши в России, он совершенно
з а б ы л латышский язык. Н а с очень п о р а з и л о , что здесь, в далекой С и б и р и , нам привелось встретить л а т ы ш а б ы л ы х времен.
296
Н о позднее нам приходилось встречать и других л а т ы ш е й , что
осели здесь еще до П е р в о й мировой войны.
К о г д а мы высаживались с б а р ж и , л а т ы ш с к и й старичок,
прощаясь с б а б у ш к о й , подарил ей кусок сахарной г о л о в ы .
М ы п л ы л и весь день и всю ночь. Н а следующий день из
широкой О б и в ы е х а л и в ее меньший приток - П а р а б е л ь . П о
мере нашего продвижения р е к а становилась все уже. М ы
сидели тихо и ж д а л и того места, где нам суждено увядать.
П о с л е обеда н а ш а б а р ж а п о д п л ы л а к н е б о л ь ш о й деревушке - П е т к у л ь . П е р е к и н у л и на б е р е г длинную доску, по
которой нам п р и ш л о с ь сползать вниз на берег. Т е м , у к о г о
вещи б ы л и п о б о л ь ш е и потяжелей, б ы л о трудно выбраться на
берег. Н е к о т о р ы е , в о л о ч а т я ж е л ы е чемоданы, сваливались в
воду, где изрядно вымокли. К а к т о л ь к о м ы выгрузились с б а р жи, она о т ч а л и л а . Л ю д я м одного из вагонов нашего э ш е л о н а
велели оставаться здесь, в П е т к у л е . З а их вещами приехали
две подводы. О с т а л ь н ы м , из других трех вагонов, в том числе
и нам, сказали ждать, пока из других к о л х о з о в приедут за
вещами.
В т о р о й вагон б ы л отправлен в П о к р о в к у , третий - в
М а л ы й Чигас, а н а ш - в Б о л ь ш о й Чигас.
Т а к через месяц пути наши ноги вновь коснулись земли.
10 и ю л я 1941 года м ы приехали в к о л х о з Б о л ь ш о й Ч и г а с П а р а бел ьского района Н о в о с и б и р с к о й о б л а с т и , примерно за шесть
тысяч километров от нашей Латвии.
В КОЛХОЗЕ ЧИГАС
В с к о р е мы дождались своих подвод. У л о ж и л и вещи и на
них усадили б а б у ш к у , которая б ы л а с л и ш к о м с л а б а , ч т о б ы
пройти пешком восемь километров до деревни.
Д о р о г а б ы л а ужасная. О н а ш л а ч е р е з з а б о л о ч е н н о е место. Т а к как совсем недавно п р о ш л и сильные дожди, ее затопило. В некоторых местах б ы л и такие л у ж и , что к о л е с а утопали в них до рессор. Т у ф л и п р и ш л о с ь снять и шагать босиком.
М ы не привыкли ходить босиком и поэтому продвигались
вперед очень медленно, ушибая ноги о сучья, которых здесь
б ы л о ужасно много. Подвода кренилась то на одну, то на другую сторону, и б а б у ш к е с трудом удавалось удержаться на ней.
С л а б ы е , изможденные л о ш а д к и е л е - е л е в о л о ч и л и навьючен-
297
ные подводы. В лесу, которым мы ехали, б ы л о очень много
комаров, и мы б ы л и просто счастливы выехать в поле. П р о е х а л и бедную деревушку П о к р о в к у . Здесь д о л ж н ы б ы л и обосноваться люди из второго вагона. Ч е р е з н е с к о л ь к о километр о в достигли Б о л ь ш о г о Чигаса. Э т о место б ы л о предназнач е н о нашему вагону.
И з всех о к о н на нас смотрели л ю б о п ы т н ы е глаза. Подвода
остановилась у какого-то б о л ь ш о г о дома. Э т о о к а з а л а с ь школ а . О н а состояла из двух комнат п о б о л ь ш е и одной поменьше,
б о л ь ш о й кухни и передней. М ы внесли свои вещи в б о л ь ш и е
комнаты, расстелили одеяла на полу и л е г л и спать, ибо очень
устали.
Б о л ь ш о й Чигас находился на пригорке. С одной стороны
е г о о г и б а л а речка - М а л а я П а р а б е л ь , за к о т о р о й видна б ы л а
непроходимая лесная ч а щ а , с другой стороны б ы л и поля и
луга.
К о е - к а к начали привыкать к жизни в ш к о л е . Э т о б ы л о
самое б о л ь ш о е , недавно построенное здание в поселке, с б о л ь шими окнами и высокими потолками. П р и ш к о л е б ы л н е б о л ь ш о й огород. Русские приходили каждый день целыми гуртами
подивиться на нас. Н а ш приезд был для них б о л ь ш и м событием. Н и к о г д а еще в своей жизни местные ж и т е л и не видели
так х о р о ш о одетых л ю д е й , поэтому им недостаточно б ы л о на
нас смотреть, они еще и ощупывали нас. С а м и они б ы л и одеты
в серые лохмотья.
К а к - т о днем неожиданно к нам приехал так называемый
комендант. О н выдал всем взрослым справки, которые
д о л ж н ы заменить паспорта на двадцать лет. П о з д н е е он также
п р и е з ж а л каждый месяц нас регистрировать, проверяя, не убеж а л л и кто.
Староста деревни издал приказ, по которому к определенному числу мы д о л ж н ы б ы л и освободить помещение ш к о л ы и
найти прибежище у ж и т е л е й деревни.
В ы с е л и в нас из ш к о л ы , еще б о л ь ш е рассеяли л а т ы ш е й . В
последний, п р о щ а л ь н ы й вечер мы собрались все вместе, пели
наши народные песни и разговаривали о д а л е к о й родине.
Б ы л о очень грустно...
Н е б о л ь ш и е семьи л е г ч е нашли себе новый приют. Н а м ,
пятерым, пришлось трудно, поэтому еще на какое-то время
нам р а з р е ш и л и остаться в ш к о л е . И з - з а непривычной еды и
п л о х о й воды б а б у ш к а з а б о л е л а дизентерией. Д о л г о е время
298
мучилась она этой б о л е з н ь ю . С о в с е м о с л а б е л а , и, казалось,
она не выживет, однако поправилась, хотя медицинской
помощи не б ы л о никакой.
ЖИВЕМ У РУССКИХ
П о с л е долгих поисков мы наконец н а ш л и квартиру у
одной добросердечной русской ж е н щ и н ы . М ы заняли маленький уголок в н е б о л ь ш о й комнате, где всех нас вместе ж и л о
девять человек. Ж и з н ь здесь б ы л а весьма непривычной и
неудобной. Деревенские жители чувствовали себя теперь смел е й и у ж е с утра стояли у дверей квартиры и смотрели, как м ы
одевались и ч т о е л и . Л е т о здесь б ы л о ж а р ч е , чем в Л а т в и и , и в
жаркие дни воздух б ы л п о л о н м е л к о й м о ш к а р ы , которая забиралась под одежду, в уши, в ноздри, высасывая кровь. Э т о
б ы л о очень б о л е з н е н н о и изнурительно.
Взятые из дома продукты иссякли, и мы стали выменивать
одежду на еду.
П е р в о е время нам давали по килограмму х л е б а на ч е л о в е ка. П о т о м перестали. Заставляли вступить в к о л х о з . Н о мы
пока не х о т е л и связываться с к о л х о з о м , и б о с л ы ш а л и , что р а з вязаться с этим н е л е г к о .
Появился первый снег, а мы все е щ е не х о т е л и верить в
горькую правду, что нам придется здесь провести д о л г у ю ,
суровую зиму. М ы чувствовали себя, к а к перелетные птицы,
которым п р и ш е л последний срок улетать, пока х о л о д н а я зима
не заморозила их. Н о мы д о л ж н ы б ы л и с б о л ь ю подавить все
свои чувства и тоску по далекой родине и приготовиться встретить то, что нас ожидает.
Зима здесь суровая и тянется восемь месяцев. И н о г д а
поднимаются сильные ветры со снежными метелями. И х
называют здесь буранами. Н а с о д н а ж д ы застал в пути такой
буран. М ы х о д и л и в с е л о Чигас, находившееся от нас в восьми
километрах, ч т о б ы выменять какие-нибудь продукты на
оставшиеся вещи. Н а о б р а т н о м пути нас настиг буран. В лесу
мы его еще не чувствовали, но, когда в ы ш л и в о т к р ы т о е п о л е ,
ветер стал швырять нас на землю. Д о р о г а б ы л а заметена, идти
б ы л о трудно, к тому ж е мы б ы л и у в е ш а н ы мешками с мукой за одно шерстяное платье м ы п о л у ч и л и пуд муки крупного
п о м о л а . Х о р о ш о , что дом б ы л у ж е недалеко. Н а к о н е ц , мы
299
счастливо до него добрались. И тогда засвирепствовал настоящий буран.
И н о г д а мы ш л и проведать наших земляков. У одного
украинца, у к о т о р о г о т о ж е ж и л и л а т ы ш и , б ы патефон. К о г д а
мы туда приходили, он с б о л ь ш о й охотой ставил его на стол и
р а з р е ш а л нам самим его заводить. П р а в д а , пластинки у него
б ы л и л и ш ь с танцевальной музыкой. Т а к мы проводили нес к о л ь к о отрадных часов, слушая музыку и говоря о родине.
П р о х о д и л а зима - в б о л ь ш о м беспокойстве и ожидании, что
нам принесет весна 1942 года. И з маленькой местной деревенской газеты, к о т о р у ю мы иногда п о л у ч а л и , мы узнавали, что
немецкая армия быстрыми темпами занимает и оккупирует
о б ш и р н ы е области России.
В е с н а приходила медленно. Н а ш а хозяйка о т к а з а л а нам в
квартире. Другая ж е н щ и н а сдала нам будку, с л у ж и в ш у ю х л е вом для скота. Будка б ы л а в весьма ж а л к о м состоянии, ее
нужно б ы л о ремонтировать.
В з я л и с ь деятельно за работу. С н а ч а л а н у ж н о б ы л о выгрести б о л ь ш о е количество навоза, нижний с л о й к о т о р о г о б ы л
е щ е замерзшим и поэтому с трудом поддавался. В ы ч и с т и л и
его в н е с к о л ь к о дней. П р а в д а , руки б ы л и в с п л о ш н ы х мозолях
и у ж а с н о саднили. К р ы ш а б ы л а совершенно прогнившей, ее
нужно б ы л о заново перекрывать. Д л я этого из лесу мы принесли прямых, длинных сучьев, обтесали их и у л о ж и л и поверх
перекрытий. Т а к как досок не б ы л о , мы о б о ш л и с ь березовой
к о р о й . В лесу б ы л о много комаров и тучами стояла мелкая
м о ш к а , и, пока мы отдирали нужное количество к о р ы , это
причиняло нам б о л ь ш и е страдания. П о в е р х сучьев мы настел и л и м е л к о г о хворосту, на него у л о ж и л и к о р у , а поверх к о р ы
насыпали толстый с л о й песка, п о к р ы л и его дерном - и к р ы ш а
б ы л а готова. Т о г д а мы замесили глину и о б м а з а л и е ю стены
х и ж и н ы , выравнивая поверхность дощечкой.
В а ж н е й ш и м делом б ы л о построить печку. Где взять кирпичи? Н е оставалось ничего другого, как п о п р о б о в а т ь самим
изготовлять кирпичи. Д о с т а л и б о л ь ш о е к о р ы т о , в нем размеш а л и глину, б е л ы й песок и л о ш а д и н ы й навоз с водой. В с е это
н у ж н о б ы л о раздобыть и принести с отдаленных мест. П р а в д а ,
навоз мы с о б и р а л и на дорогах и б р а л и на к о л х о з н о й конюшне.
В с е э т о мы высыпали в к о р ы т о и месили ногами, пока замес
получился густым и ровным. Т о г д а замес з а л о ж и л и в ф о р м ы ,
с ж а л и и вывалили на старые доски; на солнце о н затвердел и
300
превратился в кирпич. Замесили изрядное количество к о р ы т ,
ч т о б ы получить нужное число кирпичей. О д и н местный старичок за 150 р у б л е й с л о ж и л нам б о л ь ш у ю печку.
В ы р ы л и н е б о л ь ш о й подвал. Н е х в а т а л о досок для п о л а .
П о ш л и с JI. на поиски. П р и ш л и на к о л х о з н у ю к о н ю ш н ю . В о
время обеда там никого не б ы л о . М ы незаметно п р о б р а л и с ь
вовнутрь. С о стен - за стойлами и в других местах, где доски
б ы л и с л а б о п р и к р е п л е н ы , - о т о д р а л и несколько и через
маленькое о к о ш к о выбросили их в сторону речки. З а т е м стащили их с крутого берега вниз и так, берегом, понесли к
нашему хлевушку. Т у т мы их почистили, отмыли, р а с п и л и л и
на нужную длину и настелили себе п о л . Оставшиеся доски
использовали для дверей и окон. Н е б ы л о стекол. Ч т о делать,
п о ш л и снова с JI. - на этот раз в н а ш е старое ж и л ь е , в ш к о л у .
К о л х о з н и к и б ы л и в п о л е , так что мы м о г л и действовать без
помех. М ы вскарабкались к окнам со стороны л е с а , отогнули
с наружной с т о р о н ы стекол гвоздики и вынули стекла. С п р я тали их под тряпки, отнесли в свой х л е в и вставили в оконца.
Затем вычистили комнатушку и перенесли в это наше новое
ж и л ь е свои пожитки.
ЖИЗНЬ В ХЛЕВУШКЕ И З А Б О Т А О ХЛЕБЕ Н А С У Щ Н О М
Здесь мы чувствовали себя л у ч ш е , чем на предыдущем
месте. З а нами не следили на каждом шагу л ю б о п ы т н ы е г л а з а
русских. Н о с наступлением л е т а нас заставили ходить на к о л хозные р а б о т ы . П р а в д а , ходили мы не часто. В л у ч ш е м случае
м о ж н о б ы л о заработать 300 граммов х л е б а в день. У ж л у ч ш е
пойти за грибами и ягодами.
И н о г д а мы купались в речке П а р а б е л и . К с о ж а л е н и ю , она
б ы л а сильно засорена. П о ней п л а в а л о много досок и бревен.
М ы на них натыкались и царапались.
З а рекой раскинулись громадные л е с а , где не б ы л о никаких дорог. В е р о я т н о , человек е щ е ни разу не п р о е з ж а л через
них. Д а ж е местные ж и т е л и не знали, что находится за этими
лесами. Н а о п у ш к е р о с л а земляника, крупная и сладкая. В
зеленой траве б е р е з о в ы х р о щ о н а выглядела, как рассыпанные красные пуговицы. Э т о б ы л о самое красивое место во
всей округе. Ч е р е з р о щ у протекал маленький ручей. В е с н о й
по его берегам р о с л и пахучие ф и а л к и и ранние грибы. В б о л ь -
301
ш о й л е с ходить по г р и б ы б ы л о опасно: м о ж н о б ы л о л е г к о
заблудиться.
В тех дремучих лесах огромные деревья, к о т о р ы х не касал а с ь рука ч е л о в е к а , мирно отживают свой век, засыхают,
падают от сильных ветров, покрываются п л е с е н ь ю и мхом и
наконец врастают в траву.
К а к - т о нам случилось углубиться в л е с , и б о грибы на
о п у ш к е б ы л и все о б о б р а н ы . Н а к р а ю леса б ы л пригорок, но
д а л ь ш е ч а щ а вела в низину. Здесь тайга б ы л а густой и мрачной. В ч а щ о б е сквозь ветви деревьев едва м о ж н о б ы л о разглядеть синеву неба. Л и ш ь изредка чирикнет какая-нибудь птичка. Д а откуда-то издалека донесется кукование кукушки.
Б ы л о страшно и дико, и мы пустились б е ж а т ь вон из леса.
С л у ч и с ь кому-нибудь, кто не знает местности и п л о х о
умеет ориентироваться, войти п о г л у б ж е в л е с - если не подоспеет помощь, безнадежно пропадет. Е с л и это случалось с
кем-нибудь из ж и т е л е й к о л х о з а , то тут ж е о б ъ я в л я л а с ь тревога. В с е колхозники ш л и искать пропавшего. Н е п р е р ы в н о звонили в подвешенный л е м е х плуга, как в к о л о к о л , ч т о б ы заблудившийся мог сориентироваться по звуку. Ч а с т о из-за сильного ветра звуки к о л о к о л а в лесу б ы л о трудно расслышать.
З а малиной ходили в другую сторону - за х л е б н ы е поля.
Кусты малины, ч е р н о й и красной смородины р о с л и вдоль
п о л е й , достигая б о л ь ш о й высоты. Р о с л и они т а к ж е и в тайге.
К о е - г д е можно б ы л о найти бруснику, чернику и голубику.
О с о б е н н о много этого б ы л о за старым развалившимся сараем,
за х л е б н ы м и полями. В б о л е е в л а ж н ы х местах ж и л о много
змей.
Х о д и л и в б е р е з о в у ю р о щ у срезать мелкие веточки, из
к о т о р ы х вязали веники. Здесь опять-таки б ы л и тучи комаров,
от к о т о р ы х невозможно б ы л о отбиться. Б е р е з о в ы е метлы на
зиму засушивали и давали зимой худым к о л х о з н ы м овцам как
корм.
П о д о ш л о время дергать лен. К о л х о з н ы е нормы б ы л и
о ч е н ь высокие. Н и к т о не мог их выполнить. П о размеру
выполненного от н о р м ы мы п о л у ч а л и количество х л е б а . С н а ч а л а эта работа казалась нам очень трудной, ибо никогда
прежде мы этого не д е л а л и . П о т о м привыкли. Е с л и попадался
х о р о ш и й , чистый л е н , мы быстро продвигались вперед.
П о с л е уборки х л е б о в мы должны б ы л и собирать оставшиеся на полях колосья. П о т о м начался с б о р к а р т о ш к и и овощей.
302
В тайге р о с л и некоторые пригодные для питания р а стения. О д н о из них - к о л б а - напоминает наш л а н д ы ш , п о
вкусу ж е п о х о ж е на чеснок. Е е даже на б а з а р е продавали. Русские заготовляли к о л б у на зиму. М е л к о нарезали и в к а к о й нибудь посудине замораживали, и так о н а стояла всю зиму.
Русские рассказывали, что их сюда привезли, ч т о б ы они
строились и н а ч а л и здесь новую жизнь. М н о г и е б о л е л и цынгой, так как есть б ы л о нечего. Т о г д а они стали варить и есть
разные травы. В особенности они приметили эту к о л б у , при
помощи к о т о р о й вылечивали цынгу. С тех пор к о л б а у них в
б о л ь ш о м почете. М ы т о ж е ходили ее собирать. В е с н о й о н а
б ы л а мягкая и сочная, л е т о м ж е становилась твердой и невкусной. Приятнее всего она сырая, с с о л ь ю и х л е б о м . Б ы л о и такое растение, к о т о р о е напоминало морковь, т о л ь к о с мелким
корешком. С р е д и растений н е к о т о р ы е б ы л и очень ядовиты.
П о д о ш е л мой 15-й день рождения. И з грубой муки мама
испекла н е б о л ь ш о й крендель и сварила к о ф е . Н а ш а жизнь становилась все трудней, и б о все меньше оставалось вещей для
обмена на продукты. З а оставшееся м а л о что м о ж н о б ы л о
получить. М е с т н ы е жители уже н е п л о х о приоделись в наши
вещи, к тому ж е при их бедности у них не б ы л о б о л ь ш е продуктов для обмена.
С н о в а п р и ш л а осень. Н а д о б ы л о думать, как застраховать
себя от суровой зимы. Н а н е с л и много с о л о м ы и построили
вокруг нашего домика толстую стену из с о л о м ы , ч т о б ы спастись от свирепых ветров.
Е щ е поздней осенью мы ходили по грибы. З а них мы
м о г л и получить немного денег и х л е б а . Х о д и л и в дальний
чигасский л е с , где м о ж н о б ы л о собирать и орехи. Э т о б ы л
б о л ь ш о й лес. В основном там р о с л и кедры, хвойные деревья,
в шишках к о т о р ы х находились маленькие о р е ш к и . П о с л е бури
или б о л ь ш о г о ветра земля б ы л а усыпана упавшими кедровыми шишками. М ы их собирали, приносили домой, вытряхивали о р е ш к и , поджаривали на скоророде и ели. О р е ш к и б ы л и
масляные и вкусные.
Русские умели изготовлять ж е в а т е л ь н у ю резинку. Е е
п е к л и из е л о в о й с м о л ы и продавали на базаре. Резинка б ы л а
горьковатой на вкус. Ж е в а л и ее все: м о л о д ы е и старые.
Н а коре многих кедров б ы л и сделаны специальные надрезы, по к о т о р ы м стекала смола. С о б р а н н у ю смолу о т п р а в л я л и
для дальнейшей о б р а б о т к и .
303
ЗИМА В КОЛХОЗЕ
П р и ш л а зима с б о л ь ш и м и холодами и глубокими сугробами. Деревенские избушки б ы л и занесены толстым слоем снега. П о д н и м а л а с ь такая пурга, что из о к н а ничего другого не
б ы л о видно, л и ш ь одни снежные вихри. Т о л ь к о ветер гудел за
стенами нашей будки. П е р е д дверьми о б р а з о в а л и с ь б о л ь ш и е
сугробы. Н у ж н о б ы л о порядком покопать, ч т о б ы выбраться
наружу. М о р о з все время стоял о к о л о 40 градусов. Э т а зима
о б е щ а л а быть намного суровей, чем п р о ш л а я .
У нас кончились дрова. Х о ч е ш ь не х о ч е ш ь , а надо б ы л о
отправляться в лес, ч т о б ы их нарубить и привезти.
Н а дворе холодный воздух перехватывал дыхание и слезы
выступали из глаз. Снег громко хрустел под ногами. Воздух
б ы л н а п о л н е н б е л ы м туманом, который днем заслонял солнце, а н о ч ь ю - звезды. Деревья б ы л и п о к р ы т ы б е л ы м инеем.
Н е п р е р ы в н о падали м е л к и е снежинки, покрывая инеем
деревья, з е м л ю , замерзшие реки и озера. Т а й г а за рекой
в ы г л я д е л а , как застывшая пенистая волна. П о временам в
поселке на морозе т р е щ а л и крыши домов. Деревья б ы л и
б е л ы м и с верхушек до самой земли. О н и стояли в ряд, обнявшись заиндевелыми ветвями, как громадные, п ы ш н ы е ледяные цветы.
Б р о в и и ресницы становились тоже б е л ы м и от инея. Б ы л о
трудно дышать, но ничего не поделаешь - надо б ы л о браться
за р а б о т у , идти трудиться. В лесу снег доходил по пояса. М ы
в ы б и р а л и прямые и толстые деревья, спиливали их, затем распиливали на короткие бревна и заволакивали на санки. Б ы л о
трудно пилить без привычки: никто из нас т о л к о м этого не
умел, но, вработавшись, мы н а ч а л и н е п л о х о с этим справляться. П о г р у з и в ш и бревна на б о л ь ш и е сани, мы, напрягшись,
т а щ и л и их домой, где распиливали на короткие и р а с к а л ы в а л и
на дрова. Б р е в н а б ы л и такими замерзшими, что, когда их
к о л о л и , они трескались с грохотом.
В поисках сухих дров ходили также за поля, в б е р е з о в у ю
р о щ у . В о з в р а щ а л и с ь домой совершенно замерзшими. Д а и
одежда наша б ы л а неподходящей, ч т о б ы в такой м о р о з ходить
в л е с дрова пилить. У нас не б ы л о высоких, т е п л ы х валенок,
потому, ч т о б ы снег не набивался в чулки, мы перевязывали
ноги полотенцами. Н а ш у старенькую хижину невозможно
б ы л о натопить. П е р е к л а д и н ы потолка, дверные и оконные
304
рамы б ы л и б е л ы м и от инея. О к о н н ы е стекла п о к р ы л и с ь т о л стым с л о е м льда, так что в комнате б ы л полумрак. М ы стояли
съежившись и п л е л и р ы б о л о в н ы е сети, за к о т о р ы е п о л у ч а л и
немного х л е б а и денег. Н а д о б ы л о залатать и собственные л о х мотья, ч т о б ы они совсем не развалились.
В длинные зимние вечера мы ш л и спать рано, ч т о б ы э к о номить освещение. Керосиновая коптилка сильно коптил а . Л е ж а рассказывали всякие истории, пока не засыпали.
Вечерами, перед сном, з а л е з а л и на крышу домика и кусками коры и кирпичами з а к р ы в а л и трубу, ч т о б ы задержать
тепло.
В нашем маленьком подвале под п о л о м дома п о м е р з л а
картошка. П р и ш л о с ь есть ее т а к у ю - сладкую и неприятную.
К а р т о ф е л ь н у ю ш е л у х у мы растирали и пекли из нее л е п е ш к и .
И н о г д а приходили письма от знакомых из К р а с н о я р с к о г о ,
Каргосовского и П а р а б е л ь с к о г о районов. Письма приносили
нам п е ч а л ь н ы е известия. В первую зиму многие л а т ы ш и не
выдержали т я ж е л ы х условий и умерли, особенно маленькие
дети и п о ж и л ы е люди.
СУДЬБА ДВУХ ПОКОЛЕНИЙ КОЛХОЗНИКОВ
И з н а ш е й й соседних деревень как последний резерв призвали в а р м и ю некоторых совсем м о л о д ы х колхозников. С н о ва появилась надежда, что войне с к о р о конец, и б о власть считала этих призывников неблагонадежными. О н и не б ы л и
мобилизованы в н а ч а л е войны, теперь ж е их о т п р а в л я л и на
фронт как п о с л е д н ю ю силу. Э т и л ю д и так ж е , как и мы, считались «спецпереселенцами». Д о О к т я б р ь с к о й р е в о л ю ц и и они
ж и л и з а ж и т о ч н о , за что б ы л и изгнаны из дому и сосланы в
Сибирь. В С и б и р и им указали н е к о е лесное, з а б о л о ч е н н о е
место для застройки и житья. Здесь они п о л о ж и л и свои силы и
здоровье, строя х и б а р ы и о б р а б а т ы в а я землю.
С н а ч а л а строили примитивное ж и л ь е , потом - п о л у ч ш е .
Когда прижились, стали приобретать и коров. Н о как т о л ь к о
они устраивались п о л у ч ш е , их тут ж е переселяли на другие
земли, где все приходилось начинать сначала. Естественно,
что от такого бессмысленного переселения, ужасных условий
и тяжкого труда многие погибали, н е к о т о р ы е ж е сами к о н ч а л и
с собой.
305
Оставшиеся в живых превратились в подобие животных.
К а ж д ы й день их гнали на т я ж е л ы е р а б о т ы , где они зарабатывали себе на существование. П о н я т н о , что у них у ж е не б ы л о
ни энергии, ни ж е л а н и я жить, ч т о б ы у л у ч ш а т ь с в о ю жизнь,
и б о , стоило им достигнуть чего-нибудь п о л у ч ш е , все построенное власть у н и ч т о ж а л а и р а з р у ш а л а . И по сей день их маленькие участочки и бедные х и ж и н ы б ы л и о б л о ж е н ы большими
налогами. К т о не мог платить налоги, тому приходилось продавать свою коровку, единственный источник дохода, чтобы
потом познать еще б о л ь ш у ю нужду. Н о н а л о г и д о л ж н ы быть
уплачены.
И х дети б о л е л и м а л о к р о в и е м и рахитом. В возрасте нескольких л е т они нередко не могли ходить, ноги б ы л и неспособны удержать туловище. М н о г и е умирали в раннем возрасте.
О д н а ж д ы п р и е з ж а л какой-то чекист и в е л е л жертвовать
п о л у ш у б к и и валенки для нужд армии. Ж е р т в о в а т ь д о л ж н а
б ы л а каждая семья. У многих этих вещей вовсе и не б ы л о , они
снимали с себя лохмотья и отдавали их. К т о не х о т е л , тех запугивали и ругали, о б е щ а я выгнать из домов. Неудивительно,
что эти новобранцы говорили, что, если попадут на линию
ф р о н т а , будут сдаваться немцам.
Бедность и нищета в к о л х о з е б ы л и неописуемы, поверить
в это и представить все это может т о л ь к о тот, кто видел все это
своими глазами и понял, в какой ужасной темноте и отсталости до сих пор живет русский народ. К а з а л о с ь , что жизнь здесь
отстала на несколько столетий.
СМЕРТЬ БАБУШКИ
О д н а ж д ы вечером б а б у ш к а в ы ш л а из дому, у п а л а на льду
и сильно у ш и б л а руку у сгиба ладони. П р и падении она, вероятно, р а з о р в а л а артерию, и б о кровь ш л а п о т о к о м и остановить нам ее удалось с б о л ь ш и м трудом. Т а к как никакой медицинской помощи не б ы л о , мы стали л е ч и т ь е е своими домашними средствами. В рану п о п а л а грязь, и рука стала опухать.
О б р а з о в а л а с ь б о л ь ш а я ш и ш к а , которая л о п н у л а , и из нее
потек гной. И з - з а недостатка м ы л а и горячей воды б ы л о
н е в о з м о ж н о чисто вымыть повязки.
Воздух в нашей будке б ы л т я ж е л ы м и п а х л о гноем. И з - з а
б о л ь ш о г о мороза окно м о ж н о б ы л о открывать л и ш ь на корот-
306
кое время. П о с л е бесчисленных просьб мы наконец п о л у ч и л и
к о л х о з н у ю подводу и отвезли б а б у ш к у за восемь километров к
фельдшеру. Т о л ь к о после д о л г о г о ожидания принял он ее для
осмотра. Н е посмотрев т о л к о м рану и не расспросив о ходе
болезни, о н выписал какую-то мазь. Н и о травме, ни о ее дальнейшем л е ч е н и и у нас по-прежнему не б ы л о никакой ясности.
Постепенно о п у х о л ь спала, и р у к а как будто з а ж и л а . Т о л ь к о
в у ш и б л е н н о м месте она в ы с о х л а и стала вдвое тоньше, чем
прежде.
С тех п о р б а б у ш к а уж б о л ь ш е не поправилась. С каждым
днем она чувствовала себя все х у ж е , очень похудела и о с л а б л а
и стала жаловаться на острую б о л ь в почках.
Н а с т у п и л о 31 марта. С утра б а б у ш к а ж а л о в а л а с ь на б о л ь шую слабость и б о л ь . Н и ч е г о не е л а . Н и покормить б ы л о ее,
ни попоить даже с л о ж к и , так к а к з у б ы б ы л и сжаты судорогой.
Г о в о р и л а о н а е щ е осмысленно, но не могла ясно произносить
слова. В е ч е р о м п р и ш л а ее проведать добрая г о с п о ж а К . и принесла клюкву. Э т о б ы л о единственное, что б а б у ш к а с ъ е л а .
Ягоды ее взбодрили. Д а ж е з а г о в о р и л а она яснее и радовалась
посещению г о с п о ж и К . Н а з в а л а ее д о б р ы м ангелом, в последний раз пришедшим ее навестить. К о г д а гостья у ш л а , б а б у ш к а
на минутку заснула. Очнувшись, б ы л а беспокойной всю ночь.
Под утро 1 апреля 1943 года ее сердце остановилось.
У т р о м г о с п о ж а Д. о б м ы л а и о д е л а бабушку. Д о г о в о р и лись с плотником, что он собьет из досок некрашеный г р о б и
крест. Н а кресте латышские ребята в ы ж г л и б а б у ш к и н о имя и
годы рождения и смерти. И з лесу мы принесли веток хвои и
рябины и с п л е л и из них венки. У л о ж и л и бабушку в г р о б и установили е г о на двух скамьях. С о б р а л и с ь п р о в о ж а ю щ и е - земляки из н а ш е г о и соседних к о л х о з о в . С п е л и несколько заупокойных песен. Д о г о р е л и свечки у г р о б а . П о с т а в и л и г р о б на
подводу и п о е х а л и на кладбище, недалеко от к о л х о з а . Б ы л о
очень х о л о д н о , и дул резкий ветер.
Л а т ы ш с к и е ребята в ы р ы л и яму. Р ы т ь ее б ы л о очень трудно, так как земля на глубине нескольких метров замерзла и
пришлось р а б о т а т ь ломами. Я м а б ы л а мелкой. О д и н бывший
студент б о г о с л о в и я сказал к о р о т к о е заупокойное слово.
К а ж д ы й кинул по горсти земли. У л о ж и л и свои простые венки
на могилку и, простившись, отправились домой, и б о б о л ь ш о й
мороз не дал задержаться п о д о л ь ш е . И т а к , один из нашей
семьи похоронен. Ч е й следующий черед?
307
АЛЕКСАНДР СОЛЖЕНИЦЫН
Alexander Selzhenitsyn
ЧИТАН
Reading
"ОДИН ДЕНЬ ИНАНА ДЕНИСОВИЧА
"One Day In The Life Of Ivan Denisovitch"
ЗАПИСЬ РУССКОЙ СЛУЖБЫ БИ БИ СИ
flecorded for The HOC Hossian Service
INUMICI ЗДЕСЬ
tnilalle Неге
ORDERFORM
Please send me the three cassettes ot the BBC Russian Service Recording of
"On* Day In the Life of Ivan Denisovitch".
Name
Address
Sendto
BBC Extemal Business end Development Group. Room 913 N E Wing, Bush House. London
WC2
Искусство
Соломон
В о л к о в
ЮРИЙ ЛЮБИМОВ В ВАШИНГТОНЕ
За границу я прежде ездил, и
всегда мне там тошно бывало... Нет,
на родине лучше: тут, по крайней
мере, во всем других винишь, а себя
оправдываешь.
Свидригайлов - Раскольникову
« Т е а т р а л ь н о е представление не знает ни „ в ч е р а " , ни „завт р а " » , - г о в о р и л М е й е р х о л ь д А л е к с а н д р у Гладкову. В ч е р а ш ний спектакль - фантом. А уж что говорить о б атмосфере, его
о к р у ж а в ш е й , о реакциях з а л а , о скандалах на репетициях, о б
актерских закулисных комментариях. В с е это, столь занимательное для современников и с т о л ь поучительное для историков, не будучи описанным, исчезает безвозвратно... С такими
вот мыслями попытался я записать свои впечатления от двух
недель с л и ш к о м , проведенных в вашингтонском театре А р е н а
Стейдж в декабре 1986 - январе 1987 годов, когда Ю р и й Л ю б и мов ставил там « П р е с т у п л е н и е и наказание».
Л ю б и м о в с к а я б и б л и о г р а ф и я - и советская, и з а р у б е ж н а я мизерна, о с о б е н н о в сравнении с литературой о других великих
русских режиссерах. А уж р а б о т описательных - почти совсем
нет, ни на каких языках. В с ё б о л ь ш е публицистика. О н о как
б ы и понятно, когда вспоминаешь о контексте, в к о т о р о м
Л ю б и м о в у приходилось работать и в России, и на З а п а д е * . А
где прочесть о том, как Л ю б и м о в строит свои спектакли, как
ведет актеров? Ч т о думает о новых для себя условиях р а б о т ы ,
о западных зрителях, для к о т о р ы х ставит уже почти пять лет?
И что они думают о нем? О б о всем этом в прессе, даже и специальной, практически - ни с л о в а . . .
* Сравнительно недавно в Америке была издана, на русском языке, монография А . Гершковича «Театр на Таганке».
309
И т а к , вечер 7 января 1987 года. А м е р и к а н с к и й дебют
Л ю б и м о в а : после многих л е т оттяжки, сначала по вине советских властей, затем - американских. С п е к т а к л ь окончен. П у б л и к а аплодирует дружно, но не свистит и к а б л у к а м и не топает,
что у « а м е р и к а н о в » ( в ы р а ж е н и е И о с и ф а Б р о д с к о г о ) символиз и р о в а л о б ы неконтролируемый восторг. П р и н и м а ю т вдумчиво, с оттенком н е к о т о р о й , я б ы сказал, ошарашенности. П р и слушиваюсь к о б р ы в к а м разговоров кругом:
- Экзистенциальные п р о б л е м ы . . .
- О д и н процент - к л и ш е , остальное р а б о т а е т . . .
- Н а д о б ы прочитать роман Достоевского...
Откланявшись, актеры А р е н ы Стейдж вызвали седовласого, р о з о в о щ е к о г о Л ю б и м о в а , пружиняще выскочившего на
сцену; как вдруг один из них (в спектакле - Р а с к о л ь н и к о в ) ,
словно продолжая жить в образе, сымитировал - резко и отчетл и в о - удар топором по г о л о в е режиссера. А затем крепко
обнял и поцеловал у л ы б а ю щ е г о с я невозмутимого Л ю б и м о в а .
А к т е р с к и е эти жесты, столь полярные, и вполне в духе
Достоевского, з а к л ю ч а л и в себе всю гамму психологических и
профессиональных к о н ф л и к т о в в отношениях между создателями т о л ь к о что т р и у м ф а л ь н о закончившегося представления. Н о Л ю б и м о в к к о н ф л и к т а м и скандалам привык, без них
ему, вероятно, и театр не в театр. К а к спокойно объяснял
В а с и л и й А к с е н о в группе неискушенных зрителей: « В М о с к в е
Л ю б и м о в перед каждой премьерой провоцировал скандал, вот
и в В а ш и н г т о н е сделал то ж е с а м о е » . ( Э т о он о гремевшей в те
дни по всему миру сенсации: Л ю б и м о в на днях возвращается в
М о с к в у , и чуть л и не по л и ч н о м у п р и г л а ш е н и ю генсека Г о р б а чева. Л ю б и м о в - я тому свидетель - ничего п о д о б н о г о не о б ъ являл, но ч е л о в е к этот таков, что стоит ему з а ж е ч ь спичку, а
уж п о р о х о в о й погреб поблизости найдется.)
Л ю б и м о в , как и п о л о ж е н о гению ( а я знал ч е л о в е к пятьшесть из этой о с о б о й п о р о д ы ) , соткан из противоречий. Д о л гие годы он б ы л успешным « г е р о е м - л ю б о в н и к о м » на театре и
(по Вениамину С м е х о в у ) « о ч а р о в а т е л ь н ы м и сладковатым»
киноудачником. А р е ж и с с е р о м в свои 45 л е т вдруг стал к о л ю чим, резким, зачастую плакатным. Е щ е одно, вроде б ы и
сугубо театральное,
н о в а ж н о е противоречие
касается
системы Станиславского. Л ю б и м о в - а к т е р , пройдя ч е р е з семинар М и х а и л а Н и к о л а е в и ч а К е д р о в а ( б о л ь ш е г о роялиста, чем
сам р о я л ь ) , б ы л , как рассказывают, ее въедливым привер-
310
женцем, от студентов своих по Щукинскому училищу т о ж е
требовал неукоснительного следования Системе. К а к режиссер, Л ю б и м о в ее отрицает и высмеивает всячески.
И , наконец, смущающая многих эмигрантов социальнополитическая метаморфоза: конферансье ансамбля песни и
пляски Н К В Д * , затем в театре Вахтангова завтруппой, ч л е н
п а р т б ю р о , в о о б щ е лицо доверенное - да вдруг создал и в о з г л а вил первый в истории С о в е т с к о г о С о ю з а оппозиционный
театр. И п о ш л о , и поехало... Есть, конечно, схожие случаи,
среди них путь Г а л и ч а . Н о у Л ю б и м о в а всё п о л у ч и л о с ь как-то
совсем у ж неожиданно. И , мне кажется, сам он даже для себя
не всё е щ е р а з л о ж и л по п о л о ч к а м и вычислил.
П о м н ю , как Л ю б и м о в взорвался во время н а ш е г о первого
интервью в 1973 году, у с л ы ш а в вопрос: когда именно артист
Л ю б и м о в почувствовал себя режиссером? Р а з г о в о р происходил в ситуации скорее гротескной: Л ю б и м о в , в г о л у б ы х плавках и слегка выпивший, восседал на сыром песочке Р и ж с к о г о
взморья. Рядом в черных трусах семейных и соломенной
шляпе ф а с о н а «привет с К а в к а з а » п о л у л е ж а л вдребезги пьяный Ф е д о р А б р а м о в .
Раздраженный ответ б ы л типично любимовским:
- К о г д а , когда! Э т о не родовые схватки, знаете ли! У
меня природа другая, мужская!
Л ю б и м о в всегда взрывается, когда его пытаются припереть к стенке. П о э т о м у он, в частности, избегает бесед с
западными журналистами один на один, предпочитая б о л е е
безопасные пресс-конференции. Е г о реакции по-актерски
инстинктивны и - чаще всего - б е з о ш и б о ч н ы . О д н а к о р а б о ч и й
метод Л ю б и м о в а вовсе не основан на интуиции. В с ё по возможности т щ а т е л ь н о подготавливается и взвешивается.
О б ы к н о в е н н о Л ю б и м о в не начинает репетировать, пока не
прояснит для себя концепцию спектакля. О н говорит, что первый импульс находит в содержании произведения, к о т о р о е
ставит, заводясь от актуальности проблематики. А у ж затем
начинает поиски центрального о б р а з а спектакля, его главной
метафоры.
* Замечу, что в перечнях авторов программ этого ансамбля мы
найдем имена Михаила Светлова, Николая Эрдмана, Дмитрия Шостаковича, то есть людей, которым даже самый строгий судья вряд ли
предъявит обвинение в сотрудничестве с «органами».
311
О постановке « П р е с т у п л е н и я и наказания» Л ю б и м о в
д о л г о вел разговоры с московским ф и л о с о ф о м Ю р и е м К а р я киным и скульптором Э р н с т о м Неизвестным, ныне нью-йоркцем, обитателем С о х о * . Карякина, педагога по профессии,
возмутило и ужаснуло, как преподают Достоевского в ш к о л е
(в середине 60-х годов « П р е с т у п л е н и е и н а к а з а н и е » поставили
в программу девятых классов, и каждый год возобновляются
дебаты: а нужна л и советскому школьнику эта книга?).
Достоевского в ш к о л у , как все мы помним, р а з р е ш и л и
вернуть л и ш ь под соусом обличения социальных язв « п р о к л я того п р о ш л о г о » . С о г л а с н о книге Карякина « С а м о о б м а н Раскол ь н и к о в а » , после подобной о б р а б о т к и многие подростки
приходят к выводу: « н е ч е г о , м о л , говорить ни о к а к о й личной
ответственности, и правильно Раскольников сделал, что „укок о ш и л с т а р у ш е н ц и ю " (писали и буквально т а к ) , ж а л ь т о л ь к о ,
что „ п о п а л с я " . . . »
Э т о й страшноватой, вполне зощенковской цитатой из
подлинного ш к о л ь н о г о сочинения, кстати, и стал заканчиваться спектакль Л ю б и м о в а в Т е а т р е на Т а г а н к е (1979 г.) Н о
его политические суть и подтекст б ы л и , к о н е ч н о , б о л е е
острыми и вызывающими, ч е м обличение дурных учителей.
Л ю б и м о в и К а р я к и н настаивали: не существует цели,
которая оправдывала б ы средства, и нет такой идеи, во имя
к о т о р о й стоило б ы убить даже одного, пусть и вовсе никчемного, ч е л о в е к а . Подтекст этот б ы л л и б е р а л ь н ы м и московскими критиками не т о л ь к о у л о в л е н , но и раскрыт на страницах советских изданий: « . . .речь о том, что никакая общая идея
не вправе шагать к цели, расплачиваясь отдельными ч е л о в е ческими жизнями. Ч т о нет о б щ е г о , к о т о р о е б ы л о б ы на ц е л у ю
смерть в ы ш е личного. Ч т о „одна смерть" идеологически не
окупается».
Б ы л и и возражения, суммированные одним московским
рецензентом следующим о б р а з о м : « Ф . Достоевский написал
роман о том, что убить нельзя. Ю . Л ю б и м о в поставил спект а к л ь о том, что убивать нельзя. Раскольников в р о м а н е - убивец. Р а с к о л ь н и к о в в спектакле - убийца».
* Выставка иллюстраций Неизвестного к Достоевскому, развернутая в Арене Стейдж, вызвала острый интерес и у зрителей, и у актеров. Вглядывание в эти работы может многое объяснить в генезисе
спектакля Любимова.
312
К о г д а - т о А н н а А н д р е е в н а А х м а т о в а рассказала мне, как
американский п р о ф е с с о р приставал к ней с вопросом относительно « м у к совести» русского ч е л о в е к а , « п о Д о с т о е в с к о м у » :
- А я и г о в о р ю ему - да какие там муки совести? П а л а ч
десять ч е л о в е к расстреляет, вернется домой, побреется, наодеколонится, да с женой в оперу пойдет. В о т вам и все муки
совести...
Е е трезвая петербургская ироничность неожиданно аукнулась - поверх г о л о в критиков - с московским максимализмом концепции Л ю б и м о в а - К а р я к и н а * .
Режиссер ( и его московский соратник, художник Давид
Б о р о в с к и й ) для своего « П р е с т у п л е н и я и наказания» центральной м е т а ф о р о й и з б р а л и теперь у ж е знаменитую б е л у ю дверь,
заляпанную свежей кровью. В романе Достоевского дверь важный лейтмотив; замечено, что слово « д в е р ь » там упоминается б о л ь ш е двухсот раз, с обязательным уточнением,
закрыта она л и б о открыта. В спектакле Л ю б и м о в а дверь многозначный символ. К а к одержимая, она срывается с
петель и носится, подпрыгивая, по сцене. В с ё та ж е дверь превращается то в кровать С о н и , то в смертное л о ж е , а потом в
гроб М а р м е л а д о в а . ( А кровавое пятно на ней грубым жестом
Свидригайлова будет неожиданно трансформировано в символ поруганной девственности.) Д в е р ь закрытая - свидетель
преступления Раскольникова; распахиваясь, она выпускает на
сцену его материализованные с н ы - к о ш м а р ы .
Всего в «Преступлении и наказании» Любимова в Вашингтоне пять дверей, и все они живут пугающе самостоятельной
жизнью - д р о ж а , постукивая, ощутимо подталкивая персонаж е й , открываясь в приглашении к самоубийству и, наконец,
опускаясь, т о ч н о надгробная плита. Двери - основная декорация спектакля: поставленные вертикально, горизонтально и
по диагонали, они организуют и разделяют сценическое пространство.
* Хочу попутно отметить еще не замеченный, кажется, ахматоведением отзвук «Преступления и наказания» в «Поэме без героя»: «Ты
железные пишешь законы, / Хамураби, ликурги, солоны / У тебя
поучиться должны». Ср. в разговоре Раскольникова с Порфирием Петровичем: «... законодатели и установители человечества, начиная с древнейших, продолжая Ликургами, Солонами, Магометами...».
313
Изгнанный в 1984 году из созданного им Т е а т р а на Т а г а н к е
( а заодно из С о в е т с к о г о С о ю з а и из партии), Л ю б и м о в , в о л е ю
судеб и властей предержащих превратившись в режиссерагастролера, поставил « П р е с т у п л е н и е и н а к а з а н и е » в Л о н д о н е ,
В е н е и Б о л о н ь е . Э т о т спектакль, собравший множество премий, стал его «визитной к а р т о ч к о й » . И вот - Вашингтон.
... Н а « П р е с т у п л е н и е и н а к а з а н и е » в А р е н а Стейдж поток
зрителей впускают не через основной вход, а направляют
сквозь узкую, неудобную б о к о в у ю дверь, ч т о б ы они, многократно предупрежденные билетерами ( « W i t n e s s the scene of
the crime, on your right!»)*, п р о ш л и мимо сцены. Т а м , в углу, к
обшарпанному комоду прислонены два довольно н е б р е ж н о
исполненных м у л я ж а , измазанных в « к р о в и » : старуха-процентщица и е е племянница Лизавета. Л ю б и м о в , вероятно, мог
б ы и актеров заставить посидеть на сцене, н о ему, о б ы ч н о приверженцу ф а к т у р н о й подлинности, в данном случае важнее
поразить другим: запылившимся з е р к а л о м , о б е з о б р а ж е н н ы м
кровавым пятном. З е р к а л о это, над к о т о р ы м Л ю б и м о в в
В а ш и н т о н е д о л г о к о л д о в а л , повешено так, ч т о зрители, спеша
к своим местам, неминуемо в нем отражаются, становясь,
таким о б р а з о м , частью представления еще до е г о начала.
Л ю б и м о в сразу предлагает свои « у с л о в и я и г р ы » : убийство
у ж е совершено, и от этого ф а к т а з р и т е л ю никуда не уйти.
Т о с к л и в о е о щ у щ е н и е неуютности усиливается пугающим
контрастом между ч е р н ы м пустым пространством сцены и
прилепленной к углу - словно нарост на сюрреалистской к а р тине - каморкой. Взгляд все время возвращается к ней, к
замызганным муляжам.
Свет гаснет, раздаются гипнотические звуки музыки; из
той ж е двери, через к о т о р у ю т о л ь к о что п р о ш л и зрители,
стремительно
появляется
озлобленный
Раскольников
в
ш и н е л и образца Гринвич В и л л е д ж и о б р а щ а е т в зал свой истерический ницшеанский монолог.
У ж е в этой н а ч а л ь н о й сцене Л ю б и м о в демонстрирует
основные приемы своей театральной партитуры. С а м и по себе
они, казалось б ы , достаточно просты, н о в с л о ж н ы х и прихотливых сочетаниях создают фактуру утонченную, заслуживающ у ю внимания и анализа. В с е по отдельности - плакат, а вместе - кружева. В этом - е щ е один парадокс Л ю б и м о в а .
* «Обратите внимание на место преступления, справа!» (англ.).
314
Р е ж и с с е р виртуозно использует свет: в « П р е с т у п л е н и и и
наказании» 250 с лишним световых перемен. Функция света у
Л ю б и м о в а не в том, ч т о б ы сопровождать актеров, подавая их
з р и т е л ю повыгоднее; свет живет самостоятельной жизнью,
как одно из действующих лиц. О н вступает в к о н ф р о н т а ц и ю с
актерами, заставляя их щуриться, корчиться, изгибаться; персонажи используют его в б о р ь б е друг с другом, л и б о , как Раскольников при своем первом выходе, для ф р о н т а л ь н о й атаки
на зрителей. Схватив п р о ж е к т о р , Раскольников поливает темный зал светом, точно очередями из автомата: вот когда з л о б ные, ненавидящие тирады актера почти о б ж и г а ю т застигнутых врасплох американцев. Я даже с л ы ш а л в з а л е короткие
вскрики, как от удара.
Н е з а б ы в а е м о свет использован для воссоздания сновк о ш м а р о в , составляющих визуальный и эмоциональный
центр спектакля. Б р е д о в о е мигание для американской публ и к и ассоциируется ( п о справедливому замечанию одного эрудированного
эмигранта) с « ф и л ь м а м и у ж а с о в »
Стенли
К у б р и к а и Б р а й а н а де П а л мы. Н у ж н о е впечатление транса и
оцепенения создано Л ю б и м о в ы м с п о м о щ ь ю минимальных
театральных средств*.
И г р а светом дает возможность Л ю б и м о в у манипулировать с п а р а л л е л ь н ы м актерам « т е а т р о м т е н е й » . Т е н и , о т б р а сываемые на задник актерами и предметами, комментируют
(иногда с изрядной д о л е й и р о н и и ) действие на сцене. О н и
помогают создать « в т о р о й э т а ж » ( в ы р а ж е н и е М е й е р х о л ь д а )
представления. А к т е р ы « о п и р а ю т с я » на гигантскую тень,
проецируемую табуреткой; а п е л л и р у ю т к собственным теням.
Н е и з м е н н ы й смех в ы з ы в а л о в В а ш и н г т о н е с а м о в л ю б л е н н о е
заигрывание со своей тенью Лебезятникова. И л и еще пример: Раскольников ведет теоретическую дискуссию о праве
« н е о б ы к н о в е н н ы х » л ю д е й на преступление, помахивая свернутой в трубку своей статьей на эту ж е тему. Н а заднике тень
от статьи трансформируется в гигантский т о п о р , опускающийся на голову Разумихина.
* Я спросил у Любимова, как родился гипнотический образ
белого - на черном фоне - белья, сдвигающегося и разъезжающегося
в эпизоде кошмара Свидригайлова. Любимов быстро ответил: « Э т о из детства. Мама вывешивала белье, оно на морозе затвердевало. Она
меня посылала белье снять и домой принести, не согнув».
315
Д р у г о й важный компонент театральной
партитуры
Л ю б и м о в а - музыка. Д л я « П р е с т у п л е н и я и наказания» ее написал Эдисон Денисов, тонкий и оригинальный композитор,
работавший с Л ю б и м о в ы м над семью спектаклями, среди них
такими важными, как « Ж и в о й » и трифоновская дилогия.
Д л я Л ю б и м о в а музыка, как и свет, не ф о н представления,
а его активный участник. Всякий раз меня заново поражает
о щ у щ е н и е и понимание этим режиссером магии музыки в драматическом действе. В « П р е с т у п л е н и и и н а к а з а н и и » Л ю б и м о в
и Денисов р а з р а б о т а л и систему музыкальных лейтмотивов,
соотносящихся не т о л ь к о с тем или иным персонажем, но и с
определенными ситуациями, даже словами. С к а ж е м , всякий
раз, когда произносится к л ю ч е в о е для спектакля с л о в о « а р и ф м е т и к а ! » - р а з д а е т с я душераздирающий аккорд «подготовленн о г о » рояля.
В « П р е с т у п л е н и и и наказании» звучат русские православные песнопения, жестокий романс, вальсок, воссоздающие
атмосферу П е т е р б у р г а Достоевского, а также всякого рода
э л е к т р о н н ы е шумы и с к р е ж е т ы . Тут и там, точно авангардный композитор, Л ю б и м о в вкрапляет р а з н о г о л о с ы й шум
т о л п ы и - как восклицательный знак! - истошный крик или
глухой стук падающего топора. М у з ы к а звучит и в п а р а л л е л ь
действию, и как контрапункт к нему. Свидригайлов спускается
в с в о ю символическую могилу под удары к о л о к о л а , но не в
такт им; эту маленькую деталь оценил б ы покойный Д ж о р д ж
Баланчин.
Я не случайно упомянул имя балетмейстера. М е т о д
р а б о т ы Л ю б и м о в а , поставившего множество о п е р ( и даже
один б а л е т ) , м о ж н о назвать балетмейстерским. С в е т о м и
музыкой режиссер контролирует темп и ритм движений и
р е п л и к актеров.
Л ю б и м о в объясняет:
- Е с л и актер запоздает с переходом - свет от него убежит,
и придется актеру догонять луч. Е с л и затягивается м о н о л о г музыка вступит и подтолкнет актера.
И з л ю б л е н н ы й к р и к - р е ф р е н Л ю б и м о в а на репетиции:
- Т е м п ! Темп! - О н о з а б о ч е н н о смотрит на часы. - П е р вый акт идет час и четырнадцать минут, второй - час и две. А
надо б ы : час и тринадцать минут и час и одну.
П а р т и т у р а « П р е с т у п л е н и я и наказания»
отработана
Л ю б и м о в ы м за почти два года репетиций в Т е а т р е на Таганке.
316
Н о это не значит, что в другие т е а т р ы и страны режиссер переносит этот спектакль механически: такая пересадка б ы л а б ы
обречена на неудачу. Л ю б и м о в со смехом рассказывает о б
одном западном режиссере, « с о д р а в ш е м » успешную л ю б и м о в скую постановку. С п е к т а к л ь п л а г и а т о р а провалился, режиссера погнали. В А м е р и к е язык, непривычные условия и принципы р а б о т ы , по-другому воспитанные актеры и, наконец,
незнакомая п у б л и к а создают совершенно новую ситуацию.
Осваиваясь с ней, Л ю б и м о в видит и приобретения, и потери.
Н а ч н е м с языка. П о т е р и здесь н а и б о л е е очевидны и неизбежны; никакой перевод не в состоянии адекватно передать
изощренную словесную вязь Достоевского. Н о ведь и инсценировка - это не роман. П о ш л и ж е К а р я к и н и Л ю б и м о в на сокращения и упрощения; перевод - это следующий шаг в том ж е
направлении. С театральной точки зрения, английский текст,
б о л е е лапидарный и стремительный, даже помогает Л ю б и мову в его ж е л а н и и максимально ускорить темп спектакля.
У с л о в и я р а б о т ы . Я с н о , что режиссеру, 20 л е т возглавлявшему один из л у ч ш и х театров мира, никакой, самый знаменитый к о л л е к т и в , в котором он появляется в качестве гастролера, родного театра не заменит. Мравинский, к примеру, не
выступает ни с одним оркестром, кроме собственного, и я его
понимаю. В М о с к в е Л ю б и м о в мог репетировать годами, ж а л о ванье ему ш л о . И еще, что очень в а ж н о , к услугам Л ю б и м о в а
б ы л его собственный в ы ш к о л е н н ы й административный аппарат, т о ж е на государственной зарплате. Д а ж е ш о ф е р б ы л
государственный.
И з г н а н н ы й Л ю б и м о в избавился от необходимости преодолевать бесчисленные бюрократические и цензурные б а р ь еры. Н а З а п а д е сроки выпуска спектакля, по сравнению с Р о с сией, неимоверно ужаты. Н о зато они точны. Приступая к
работе, Л ю б и м о в уверен в дне п р е м ь е р ы , чему не устает, р а з водя руками, удивляться. И поскольку он гастролер, то не участвует в выбивании субсидий, государственных и частных, для
театра, где ставит. Е г о п р и г л а ш а ю т - и платят, причем по высшим ставкам. Я знаю местные т а р и ф ы и могу засвидетельствовать, что г о н о р а р ы Л ю б и м о в а в А м е р и к е - рекордные. Н е
в окладе, к о н е ч н о , счастье, но здесь он - важнейший показатель успеха.
Л ю б и м о в а раздражает, что на Западе театральный аппарат разнесен строго по полочкам: каждый исполняет т о л ь к о
317
свое д е л о , причем от звонка до звонка, и не б о л е е . З а этим бдит е л ь н о надзирают п р о ф с о ю з ы . Н а репетиции М а р м е л а д о в
в ы ш е л на сцену в т щ а т е л ь н о о т г л а ж е н н ы х новеньких штанах.
Л ю б и м о в , из з а л а , в е л е л штаны эти изорвать: « ч т о это за
а л к о г о л и к такой аккуратный?» Н и к т о и с места не двинулся:
костюмерши на репетиции не б ы л о , а других это не касалось.
Л ю б и м о в выскочил на сцену и раз-раз, б ы с т р о и л о в к о искромсал б р ю ч н ы е м а н ж е т ы в бахрому. И р у б а ш к у М а р м е л а д о в у
п о р в а л на груди. А к т е р р у б а ш к и сам на себе изорвать не захот е л , о н не за это ж а л о в а н ь е получает. Н а Л ю б и м о в а с ножницами в руках смотрел с изумлением.
В работе с актерами Л ю б и м о в у м е ш а л о - и часто создав а л о к о н ф л и к т н ы е ситуации - незнание английского. Блестящий переводчик А л е к с а н д р Г е л ь м а н всегда б ы л рядом. Н о
актеру ведь хочется с режиссером побыть с глазу на глаз, поинтимничать, ему ласки хочется режиссерской. А м е р и к а н ц ы все
время нервничали, правильно л и их понимают. Н о и постоянное ж у ж ж а н и е перевода их р а з д р а ж а л о .
В о время одной из репетиций Р а с к о л ь н и к о в раскричался:
ему со сцены п о к а з а л о с ь , что Л ю б и м о в с Г е л ь м а н о м б о л т а ю т
о своем, а о нем з а б ы л и . В С о ю з е я верил легенде, что по всему
миру, если хотят матюгнуться, переходят на русский. Д а нет,
замечательно м о ж н о выматериться и по-английски! Гельман
б л а г о р а з у м н о актерской сей тирады дословно на русский не
перевел.
В другой раз взорвалась актриса, игравшая Д у н ю , сестру
Раскольникова. Л ю б и м о в настойчиво т р е б о в а л от нее б о л ь ш е й интенсивности. О н а ж е никак не м о г л а перепрыгнуть эту
эмоциональную планку, пока, наконец, не взяла нужную
высоту - на волне все тех ж е нехороших слов. П е р е д Р а с к о л ь никовым Л ю б и м о в извинился, а тут - обиделся сам. И кричал
из з а л а Свидригайлову:
- Задирай, задирай ей ю б к у повыше, х о л е р е ! « Х о л е р у » не
переводи... - Э т о Л ю б и м о в - Гельману, к о т о р ы й и так знает,
где умолчать...
А к т е р ы в В а ш и н г т о н е (частью - из труппы А р е н ы
С т е й д ж , частью - п р и г л а ш е н н ы е ) б ы л и д о б р о т н ы е , не б о л е е
( м у ж ч и н ы - л у ч ш е , чем ж е н щ и н ы ) . А м е р и к а н с к и е рецензенты на них набросились. Бедная Дуня после статьи в « Н ь ю Й о р к тайме» ц е л ы й день п р о п л а к а л а . Критики с о ж а л е л и , что
Л ю б и м о в , не зная языка, не мог добиться от актеров б о л ь ш е й
318
психологической убедительности. П и с а л и и о том, что актеры, воспитанные в натуралистическом духе, не б ы л и готовы к
участию в экспрессионистском представлении.
« З в е з д ы » Л ю б и м о в у не нужны. О н и и кассу опустошают,
и работать с ними труднее. Л ю б и м о в а не волнует, что Бродвей
- в данный момент, по крайней мере - ориентирован на
«звезд»: б е з них ни денег на спектакль не собрать, ни привлечь
внимания телевидения. ( И з - з а отсутствия звезд Т В не заинтересовалось и « П р е с т у п л е н и е м и наказанием» в В а ш и н г т о н е . )
Н о со своей первой американской труппой Л ю б и м о в р а б о т а л с
энтузиазмом и отдачей. Свидетельствую: в В а ш и н г т о н е Л ю бимов показывал зачастую л у ч ш е и убедительнее, а актеры воспринимали его показы с б о л ь ш и м напряжением и готовностью, чем то б ы л о в Т е а т р е на Т а г а н к е .
Л ю б и м о в подтверждает:
- Здесь а к т е р ы приходят на репетицию и спектакль в л у ч шей ф о р м е , чем их московские к о л л е г и . Смотрите, Р а с к о л ь ников разминается. Н а Таганке - ничего подобного! В М о с к в е
я все время беспокоился - трезвым явится актер в театр или
пьяным. М н о г о времени уходило на ненужные препирания.
И Л ю б и м о в вспоминает знаменитый а ф о р и з м Н и к о л а я
Робертовича Эрдмана, о б р о н е н н ы й им после одной длительной, но бесплодной дискуссии в Т е а т р е на Таганке: « А к т е р ы как дети: пять минут играют, и три часа сутяжничают».
Н о Л ю б и м о в а удивляет о б щ и й невысокий уровень физической подготовки американских драматических актеров:
- П л о х о двигаются! И чему их учат в ш к о л а х ? С т р а н н о
как-то: ведь в мьюзиклах а к т е р ы здесь и танцуют, и поют
блестяще. Н о это умение в драматический театр не переплескивается. .. И е щ е : американцы совершенно не умеют общаться с залом! П р а в д а , и в М о с к в е я затратил много л е т , ч т о б ы
научить актеров обращаться прямо к пубилике. К а ж е т с я , что
это л е г к о , а на самом деле - специальное искусство.
Л ю б и м о в не л ю б и т долгих застольных обсуждений концепции спектакля с актерами; он предпочитает руководить
ими на сцене, во взаимодействии с музыкой, светом, реквизитом. Н о диктаторских приказаний при этом, вопреки с л о ж и в шейся легенде, не отдает. Я не видел, ч т о б ы Л ю б и м о в сказал
актеру: « д е л а й так, и т о ч к а » , ч т о б ы он продемонстрировал
жест или интонацию без того, ч т о б ы дать их точную психологическую мотивировку.
319
С л о ж н у ю сцену сумасшествия К а т е р и н ы
Ивановны,
ж е н ы М а р м е л а д о в а , Л ю б и м о в предлагает провести актрисе
всю на цыпочках:
- Неестественность вашей походки отразится на всем
вашем поведении. З р и т е л ь инстинктивно догадается, что с
вами п р о и з о ш л о что-то ужасное.
Дуня отказывает Л у ж и н у в руке; Л ю б и м о в советует о б о зленному жениху сбежать по лестнице вниз и тут ж е - спиной!
- назад:
- В нормальном состоянии ч е л о в е к т а к о г о не сделает!
А у д и т о р и я поймет, до чего вы взбешены!
Лебезятников, о б л и в в пылу спора Л у ж и н а водкой, пос п е ш н о вытирает картузом его костюм. О б ъ я с н е н и е Л ю бимова:
- Лебезятников, может, и радикал, н о не н а х а л . П о сути
своей, он ч е л о в е к вполне благовоспитанный.
В конце спектакля Л е б е з я т н и к о в собирает у публики
пожертвования на памятник Раскольникову. Н а первых просмотрах актер трусил по проходу в з а л е вяло, неуверенно.
Л ю б и м о в , усмехаясь, подсказал:
- Будьте о б о р о т л и в ы м малым, уточняйте - « к э ш ? » «чек?» - «кэш?»
И этот самый американский из американских вопросов
( « к а к дадите - наличными или ч е к о м ? » ) помог актеру провести свой пробег с напором, неизменно вызывавшим смех у зрит е л е й , привыкших к тому, что у них без устали выпрашивают
деньги на то или иное «достойное д е л о » .
Ч и т а т е л ь заметит, что Л ю б и м о в предлагает актерам
выразительный внешний рисунок р о л и , тут ж е обосновывая его психологически. П о э т о м у даже крохотные эпизоды (попытка самоубийства М и к о л а я ; его р а з г о в о р ы с П о р ф и р и е м П е т р о в и ч е м ; смерть матери Р а с к о л ь н и к о в а ) превращаются в четкие г р а в ю р ы , к о т о р ы е зритель запомнит
надолго.
Л ю б и м о в без предубеждения принимает с о о б р а ж е н и я и
идеи актеров, особенно, если они конкретны. Е м у нравится,
когда актер предлагает какой-нибудь эксцентрический штрих.
В спектакле есть фигура « ч е л о в е к а с т о п о р о м » , в о б щ е й конструкции представления довольно заметная - это юродивый,
г л а с народа. Н а одной из репетиций он неожиданно не п р о ш е л ,
а п р о б е ж а л по сцене, да е щ е на полусогнутых. Е г о импровиза-
320
ция, закрепленная Л ю б и м о в ы м , в дальнейшем
вызывала о д о б р и т е л ь н у ю р е а к ц и ю з а л а .
неизменно
Э т а реакция - самая непредсказуемая вещь на театре.
Н и к т о , даже е с л и он в своей стране, не знает наперед, где публика будет смеяться, а где м о л ч а т ь , и какое это молчание
будет - потрясенное или ледяное. П о с л е первого просмотра
« П р е с т у п л е н и я и наказания» на публике, а к т е р ы А р е н ы
Стейдж а т а к о в а л и Л ю б и м о в а , доказывая ему, что спектакль
до зрителей « н е д о ш е л » . К р и ч а л и на Л ю б и м о в а , друг на друга.
Ч т о б ы их утихомирить, понадобилось вмешательство художественного руководителя театра З е л ь д ы Ф и ч а н д л е р . О н а , в
частности, сказала Раскольникову:
- Т ы х о ч е ш ь нравиться п у б л и к е . Т ы в отпаде от т о г о , что
вызываешь у публики омерзение. Н о именно в этом - успех и
твой, и спектакля, пойми ты это!
Зельду поддержал актер, игравший Свидригайлова:
- Н а ш театр - натуралистический. О н предсказуем. М ы
знаем с в о ю публику. П о э т о м у м ы предполагали, что там-то
зал рассмеется, там-то охнет. Эстетика Л ю б и м о в а - другая.
О н а основана на принципиальной непредсказуемости. П о к а
что мы устанавливаем контакт с з а л о м наощупь.
Инсценировка Л ю б и м о в а и К а р я к и н а б ы л а сделана в расчете на советскую публику. Н а п р а в л е н н а я в зал р е п л и к а Разумихина о том, что « м ы чуть не двести л е т , как от всякого д е л а
о т у ч е н ы » , в М о с к в е , вне всякого сомнения, в ы з ы в а л а бурный
отклик. В В а ш и н г т о н е она п р о с к о ч и л а незамеченной. Т о ж е
случилось и с акцентированным упоминанием о том, что
М и к о л а й п р о п и л свой нательный крест. З а т о л у ж и н с к о е гордое утверждение - « п р и о б р е т а я единственно и и с к л ю ч и т е л ь н о
себе, я именно тем самым п р и о б р е т а ю как б ы и всем» - б ы л о
встречено понимающими ухмылками.
П о н я т н о , ч т о вашингтонцы о т р е а г и р о в а л и на с о о б щ е н и е
П о р ф и р и я о том, что нынче в столице « д а ж е тайные советники охотно ч е р е з веревочку п р ы г а ю т - с » : чиновники в этом
городе п о д ж а р ы е , стараются держать себя в ф о р м е , да вдобавок здесь б ы л у с л ы ш а н намек на проходившие в те дни сенатские слушания по иранскому скандалу ( « п р ы г а ю т ч е р е з веревочку!»).
Но
почему
американцы
смеялись
саркастическому
выпаду П о р ф и р и я : « С о в р е м е н н о - т о развитый ч е л о в е к скорее
острог предпочтет, чем с такими иностранцами, как мужички
321
н а ш и , ж и т ь . . . » ? И у ж совсем сюрпризом ( д а ж е для невозмутимого Л ю б и м о в а ) б ы л смех американцев - на всех спектакл я х - с которым они встречали одну из блестящих находок
режиссера: за спиной Раскольникова, м о л я щ е г о о б одиночестве, свет внезапно выхватывает толпу сгрудившихся героев
романа.
Л ю б и м о в недоумевал:
- М о ж е т , американцы не понимают эту русскую невозможность остаться наедине с собой? Б е з того, ч т о б ы постор о н н и е вмешивались в т в о ю жизнь?
Р а з л и ч и е в восприятии « П р е с т у п л е н и я и наказания» в
М о с к в е и В а ш и н г т о н е м о ж н о с ф о р м у л и р о в а т ь так. В М о с к в е
нервом спектакля б ы л о немедленное и сочувственное взаимодействие сцены и з а л а . В а ж н а б ы л а взрывная, понимающая
реакция на к а ж д у ю политически о к р а ш е н н у ю реплику.
В В а ш и н г т о н е п у б л и к а реагирует скорее на представление в целом. Здесь, потеряв многое из своей политической
с о л и и злости, спектакль н а б р а л г о л о в о к р у ж и т е л ь н у ю скорость и расцветился в чисто театральном аспекте. Л ю б и м о в
говорит:
- Е с л и б ы я сейчас вернулся в М о с к в у , то д о л ж е н б ы л б ы
р а б о т а т ь со своими актерами еще недели четыре, как минимум, ч т о б ы ввести в « П р е с т у п л е н и е и н а к а з а н и е » все детали и
штрихи, найденные в В а ш и н г т о н е .
Н а новогодней вечеринке в доме сотрудника « Г о л о с а А м е р и к и » с Л ю б и м о в ы м затеял спор М и х а й л о М и х а й л о в . Т о л ь к о
ч т о закончился тот самый просмотр « П р е с т у п л е н и я и наказан и я » , о котором я у ж е упоминал; все б ы л и возбуждены.
М и х а й л о в доказывал Л ю б и м о в у , что американцы спект а к л я не поймут:
- П о с л е первых нескольких представлений зал будет
пустовать, вот увидите! Э т о вам не Е в р о п а , здесь Достоевского не знают. А без понимания Достоевского в вашем спект а к л е не разобраться.
Л ю б и м о в в ответ к р и ч а л :
- Э т о вы не знаете американского зрителя! С п о р и м , что
б и л е т о в будет не достать? Н а тысячу д о л л а р о в спорим? Н а
две? Т р и ? Ч е т ы р е ?
Л ю б и м о в д о ш е л до тринадцати тысяч, но М и х а й л о М и х а й л о в от пари уклонился и поступил разумно. Н е т о л ь к о все
б и л е т ы б ы л и проданы, но даже показ спектакля продлили
322
на две недели, так что ш е л он два месяца, вместо о б ъ я в л е н н ы х
полутора.
Д л я меня дискуссия Л ю б и м о в а с М и х а й л о в ы м б ы л а интересна не т о л ь к о тем, что Л ю б и м о в , по своему о б ы к н о в е н и ю ,
провел ее как маленький спектакль.
В артистическом запале он е щ е и высказал к о е - ч т о с о к р о венное, накипевшее:
- П у б л и к а не поймет? Д а плевать мне на публику, у меня
и в М о с к в е театр б ы л элитарный! В Достоевском не разберутся? Т а к ведь Достоевский пьесы не писал! Т е а т р по своим законам живет!
У т р о м с л е д у ю щ е г о дня Л ю б и м о в , в р а з г о в о р е с расстроенными актерами, проводил эту ж е тему у ж е б о л е е спокойно:
- М ы сами себе высший суд. З р и т е л и п р и ш л и за р а з в л е ч е нием, это понятно, но они - не стадо баранов. Н а ш е д е л о отдать, а у ж их д е л о - взять или нет. В о н Х р и с т о с две тысячи
лет к нам пытается пробиться и не может.
А я сидел в темном зале и думал вот о чем. Л ю б и м о в а
часто сравнивают с М е й е р х о л ь д о м , особенно здесь, на Западе.
Говорят, ч т о о н п р о д о л ж а е т традиции политического театра
М е й е р х о л ь д а . Н а первый взгляд, п а р а л л е л ь поверхностная.
М е й е р х о л ь д (советского периода) ставил вовсе не политические спектакли, а пропагандные. О н и сам о б этом г о в о р и л не
раз, и пресса о том свидетельствует. Н о разве сегодня нас интересует пропагандное содержание е г о « Л е с а » , « Г о р я у м у » или
« Р е в и з о р а » , все эти заявленные « о б л и ч е н и я и р а з о б л а ч е н и я
эксплуататорских классов»? М ы жадно изучаем театральные
новации М е й е р х о л ь д а .
Т а г а н к а , напротив, б ы л а именно политическим театром.
Н а с т о л ь к о , что многими в этом л и ш ь качестве и воспринималась. С п е к т а к л и Л ю б и м о в а традиционно оценивались с идеологической точки зрения - и консерваторами, и л и б е р а л а м и .
И м е н н о поэтому в советских рецензиях на « П р е с т у п л е н и е и
наказание» в Т е а т р е на Т а г а н к е так много и горячо говорится
о теме спектакля и так м а л о и невнятно - о его художественной
ткани.
П о н а д о б и л а с ь насильственная пересадка Л ю б и м о в а на
западную почву, ч т о б ы сообразить: не т о л ь к о и не столько
политическим чутьем велик этот режиссер. И не в злободневности и смелости намеков сила е г о постановок. О н сам по
323
с е б е силен. Т е а т р а л ь н а я М о с к в а без него обойдется? К о н е ч н о ,
но и Л ю б и м о в продемонстрировал, что без М о с к в ы перезимует. Е г о дарование о к а з а л о с ь « э к с п о р т н ы м » .
. . . П р о ш л а е щ е неделя. Я п р о д о л ж а л н а б л ю д а т ь , как американские зрители принимают постановку Л ю б и м о в а . Действительно, многие из них не сразу р а з б и р а л и с ь в том, кто из
действующих лиц кому кем приходится; в перерыве они выясн я л и родственные и иные связи персонажей Достоевского. Н о
я ни разу не видел, ч т о б ы кто-нибудь в ы ш е л из з а л а во время
представления, хотя американцы в этом смысле народ не стеснительный: надоест - выйдут, не обернувшись.
П у б л и к у у в л е к л о театральное з р е л и щ е : свет, музыка,
х о р е о г р а ф и ч е с к а я стремительность и точность движений. Н о
з а л т а к ж е почувствовал внутреннюю логику театральной
партитуры Л ю б и м о в а , оценил ю в е л и р н у ю тщательность ее
отделки.
К о н е ч н о , рядовой зритель всех деталей, составляющих
мозаику Л ю б и м о в а , абсорбировать не в состоянии. С одного
просмотра это, по-моему, затруднительно и для тренированн о г о наблюдателя. ( П о з д н е е я подивился высокому профессионализму таких американских театральных критиков, как
Ф р э н к Р и ч из « Н ь ю - Й о р к тайме»: он дал блистательное описание театральных приемов Л ю б и м о в а на другой ж е день после
премьеры.)
Здесь уместна аналогия с восприятием какого-нибудь
невероятно с л о ж н о г о музыкального сочинения нового времени, вроде « Л и р и ч е с к о й с ю и т ы » А л ь б а н а Б е р г а : с л у ш а т е л ь
проникается его э м о ц и о н а л ь н о й содержательностью без того,
ч т о б ы непременно распутать все бесчисленные контрапунктические завитки.
И опять приходит на ум имя М е й е р х о л ь д а . Н а с сейчас,
спустя п о л в е к а и б о л е е , не волнует, « р а с к р ы л » л и о н О с т р о в ского или Г о г о л я , б ы л им « в е р е н » или нет. ( П о с л е мейерхольдовского « Р е в и з о р а » Демьян Бедный негодовал: « С м е х , гогол е в с к и й смех убил ты н а п о в а л ! » ) В случае с Л ю б и м о в ы м пространство с ы г р а л о р о л ь времени. В В а ш и н г т о н е понятней,
ч е м в М о с к в е , что нельзя анализ спектакля Л ю б и м о в а сводить
к дискуссии о романе Достоевского.
А м е р и к а н ц е в п р о б л е м а т и к а « П р е с т у п л е н и я и наказания»
не с л и ш к о м занимает, но режиссура Л ю б и м о в а их о ш е л о м и л а .
О н ж е , как ч е л о в е к театра, остро о щ у щ а е т п о ж е л а н и я новой
324
для себя публики. Постепенно отбрасывая (не всегда даже сознательно) э л е м е н т ы з л о б о д н е в н о - л о к а л ь н ы е или п р о б л е м ы ,
интересные л и ш ь московской аудитории, Л ю б и м о в одновременно о т ш л и ф о в ы в а е т до невероятного блеска свой режиссерский арсенал.
П о с л е « П р е с т у п л е н и я и наказания» американские критики, даже те, кому спектакль не понравился, точно сговорившись, б л а г о д а р и л и Л ю б и м о в а за « а в а н г а р д н у ю » встряску
(прививку, т о л ч о к ) , учиненную режиссером американскому
театру. Л ю б и м о в стал режиссером-космополитом, единственным в своем роде среди русских театральных деятелей своего
поколения. У него нет б о л ь ш е возможности оправдываться:
« Я б ы такое п о к а з а л , да вот ц е н з у р а . . . » И он р а б о т а е т - как
зверь (девять постановок по всему миру за один т о л ь к о 1986
год). О н теряет, приобретает. О н меняется. Э т о и есть настоящий культурный обмен.
«Русская мысль»
призывает своих читателей и друзей,
всех, кому дорога русская культура и
бережное сохранение памяти о тех,
кого уже нет с нами,
принять участие в сборе средств
на п а м я т н и к
Андрею Тарковскому
Памятник будет воздвигнут
на кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа
по проекту Эрнста Неизвестного
Деньги и чеки высылайте на адрес редакции:
217 rue Faubourg-St. Honoré, 75008 Paris, France
с обязательной пометкой: M é m o i r e T a r k o v s k y
325
Николь JI а м о т
ВЛАДИМИР о в ч и н н и к о в
К о г д а зритель смотрит на патетические и в то ж е время
п о л н ы е достоинства п о л о т н а Овчинникова, он вначале испытывает чувство сострадания к персонажам художника, как б ы
входит в их п о л о ж е н и е и л и ш ь потом внезапно понимает, что
перед ним - р а б о т ы о ч е н ь талантливого художника.
Э т и сильные, л а к о н и ч н ы е картины повествуют о тоске
н а р о д а , л и ш е н н о г о самого существенного - свободы жить и
думать по своей в о л е . В том и заключается сила воздействия
э т о г о искусства, что о н о дает почувствовать, с п о м о щ ь ю прекрасной простоты стиля, н а с к о л ь к о ч е л о в е к потерян и не спос о б е н жить полноценной жизнью, будучи подчиненным воле
к о л л е к т и в а , к о т о р ы й презирает индивидуальность.
Творчество О в ч и н н и к о в а посвящено одной б о л ь ш о й
теме: ч е л о в е к в повседневной жизни, в м о р а л ь н о м одиночестве. Ч е л о в е к находится в центре л ю б о й композиции этого
ленинградского художника, к о т о р ы й р е ш и л остаться на родине, несмотря на неприятности и трудности. О д н а к о Овчинник о в - не проповедник морали. О н с усмешкой клеймит жизнь
современной России, но чувствуется, что за таким подходом к
самому существенному стоит и с к л ю ч и т е л ь н о е целомудрие,
подлинная утонченность чувств, изысканность сердца.
Е г о творчество опирается на р а б о т ы мастеров п р о ш л о г о
и о с о б е н н о на живописную традицию ф л а м а н д с к о г о Ренессанса. Овчинников чем-то напоминает Б р е й г е л я , потому что его
п е р с о н а ж и , взятые из конкретной реальности, зачастую
весьма уродливы, как, впрочем, и его у л и ч н ы е сцены, где
ж и т е л и терпеливо стоят в очереди перед магазином, собаки
н а б л ю д а ю т друг за другом, а п р о х о ж и е спорят. О д н а к о р е а л ь ность неожиданно переплетается с фантастикой: вот, наприм е р , Купидон направляет стрелу в уличных собак. И н о г д а ж е
художник соединяет р е а л ь н о е и духовное, подавая тем самым
знак надежды.
Э т о возвышенное восприятие жизни проявляется во многих композициях. В р а б о т е « С т а н ц и я Ш у в а л о в о » три ангела
тихо сидят на ж е л е з н о д о р о ж н ы х рельсах под п о р а ж е н н ы м и
л ю б о п ы т с т в у ю щ и м взглядом дворника. А в « П е й з а ж е с анге-
326
л о м » это небесное создание с л о в н о несет в себе всю тяжесть
человеческой горести. Т а к а н г е л ы становятся простыми спутниками л ю д е й , словно находясь в с ф е р е досягаемости, почти
близости, и стирается граница между р е а л ь н о с т ь ю и вымыслом.
В работах Овчинникова часто чувствуется одновременное
присутствие двух миров, мира реальности и мира вымысла,
поэтому и прочтение его работ требует иного подхода, чем
реализм Б р е й г е л я . Б р е й г е л ь развертывает перед нами спектакль, и, хотя о н подчеркивает ж а ж д у свободы у бедняков, его
реалистическая наблюдательность граничит скорее с ф и л о с о фией, чем с чувствами. О в ч и н н и к о в ж е , напротив, всегда
поднимается над обыденным случаем: он г р о м о г л а с н о повествует о подчинении, о летаргии, в к о т о р у ю погружаются
люди, втиснутые в навязанные им жизненные рамки, и возвышает о б р а з ы до уровня символов.
В о к р у г о б ы д е н н о г о события, являющегося с ю ж е т о м картины, О в ч и н н и к о в конструирует печальный мир: т е л е г р а ф ные с т о л б ы в бесконечности м е р з л ы х полей, заводские т р у б ы ,
тоскливые пейзажи, где вечно царит впечатляющая тишина.
Н а с ы щ е н н о с т ь овчинниковской манеры письма, которая
проявляется в некоторых деталях е г о ж а н р о в ы х сцен, сочетается с сознательным упрощением ф о р м , сводящим его контурно нарисованных персонажей к неким б л о к а м . Э т о отчасти
напоминает кубистов и Ф е р н а н а Л е ж е , ибо т е л а у О в ч и н н и кова словно составлены из н а б о р а цилиндров, что придает им
неподвижность и торжественность, не превращая их, однако, в
манекенов. Э т о обыкновенные мужчины и ж е н щ и н ы , погрязшие в прозе обыденной жизни, к о т о р у ю столь тонко чувствует
Овчинников, п о л н ы жизни. О н и подвергаются унижениям, но
в них светится душа.
Ю м о р придает о с о б у ю прелесть творчеству художника, а
упрощенность с ю ж е т а и сознательное ж е л а н и е вписать р е а л ь ное в нечто н е р е а л ь н о е с б л и ж а ю т е г о с искусством примитивистов. Н о в серии « Д е т с к и е и г р ы » ехидный ю м о р внезапно
переходит в к о ш м а р : среди детских игрушек появляются
палочки с динамитом или годова мертвеца. З а м ы с е л О в ч и н н и кова очевиден: описать общество, где игра имеет з л о в е щ и й
смысл, о б щ е с т в о , застывшее в автоматизме обрядов и д ы ш а щее ледяным воздухом. Х у д о ж н и к о с о б е н н о привлечен и з о б ражением к л а д б и щ с многочисленными крестами р а з н о о б р а з -
327
ной ф о р м ы . К о н е ч н о , это превосходный пластический сюжет,
н о не свидетельство л и это и гибели всего того, что не может
выразить себя в этом обществе?
Овчинников л ю б и т у к о р о ч е н н у ю перспективу, которая
придает ясные, р е л ь е ф н ы е очертания происходящему на картине и тем самым приковывает г л а з зрителя. Н о иногда,
напротив, горизонт очищается, оттуда приходит свет, и мы
видим, насколько художник одарен чувством пространства.
О в ч и н н и к о в заставляет зрителя погрузиться в у б о г у ю повседневность даже в тех случаях, когда его р а б о т ы находятся на
грани с ю р р е а л и з м а . Т а к , например, на картине « Л е т а ю щ и е
т а р е л к и » т а р е л к и висят в воздухе над ж е л е з н о й дорогой (символ бегства?). Е г о живописная техника сдержанная, мазок
точен, конструкция и геометрия (двери, здания, с т о л б ы , стил и з о в а н н ы е деревья придают ритм его р а б о т а м ) постоянны,
н о смягчены палитрой, где в совёршенстве сочетаются тень и
свет. О н часто р а б о т а е т п л о с к о й кистью при доминанте темных, деликатно нюансированных тонов, к о т о р ы е контрастир у ю т с чистыми, яркими цветами, придающими картинам
художника некую жизнерадостность. Е г о м о щ н о е в о о б р а ж е ние позволяет ему заново выдумать цвета неба, к о т о р о е под
е г о кисть становится л у ч е з а р н о - з е л е н ы м .
О с о б о г о символизма п о л н ы две р а б о т ы Овчинникова:
« Р и с о в а т ь ради ж и з н и » , где он вскрывает настоятельную
потребность художника творить даже, и прежде всего, в самых
трудных обстоятельствах, и « Н а к а з а н и е торгующих во х р а м е »
- а л л е г о р и я непонимания и ярости властей перед н о н к о н ф о р мистской живописью.
Другая особенность Овчинникова - его пристрастие к картинам круглой ф о р м ы , очень популярным в искусстве X V I
века и и з л ю б л е н н ы м Э н г р о м в X I X веке. Т а к а я концепция картины придает ей н е к о е редкое качество, позволяет центрировать с ю ж е т , вовлекая его в восходящее движение.
Н а к о н е ц , творчеству Овчинникова не чужда л ю б о в ь . О н ,
например, часто и з о б р а ж а е т легенду о Л е д е , иногда с изумит е л ь н о й нежностью, иногда - в сексуальном и эротическом
контексте.
Странная и в то ж е время человечная, п о р о й давящая
а т м о с ф е р а окутывает п о л о т н а Овчинникова, отчасти близкие
к искусству примитива. Е г о невозможно причислить к опре-
328
деленному художественному течению. О н - сам по себе, с собственным, насыщенным языком, и за его кажущимся спокойствием скрывается сдержанная ярость.
(Перевод с французского)
Мацей Лопинский, Мартин
Мариуш Вильк
Москит,
НЕЛЕГАЛЫ
(КОНСПИРА)
Перевод с
Н. Горбаневской
польского
и Л.
Шатунова
« Б е с т с е л л е р » пол ьского
подполья:
Богдан Борусевич, Збигнев Буяк, Тадеуш
Едынак, Богдан Лис, Владислав Фрасынюк,
Александр Халль и Эугениуш Шумейко рассказывают о буднях подпольного руководства «Солидарности». Высоким, хотя и верным словам о
борьбе за свободу и человеческое достоинство
лидеры подполья предпочитают рассказ о живых, конкретных, нередко анекдотических случаях. Мастерство подпольных журналистов
позволило создать из горы сделанных ими магнитофонных интервью увлекательную энциклопедию первых лет подполья.
Л о н д о н , О Р I, 1 9 8 6
270 стр. с илл.
329
ПАНОРАМА
крупнейшее независимое еженедельное издание
на русском языке
Издается с 1980 года в Лос-Анджелесе
Главный редактор А. П о л о в е ц
ПОСТОЯННЫЕ РУБРИКИ ГАЗЕТЫ
Гпобус. Обзор и комментарии к событиям международной и
внутренней жизни.
Публицистика. В числе постоянных авторов газеты - обозреватель телевизионных программ ЛВС, бывший руководитель
Информационной службы правительства США Б. Хершензон,
известные журналисты русского зарубежья Т. Шуман (ЯосАнджелес), П. Вайль, А. Генис, С. Довлатов, В. Козловский,
Б. Парамонов, М. Поповский, Григорий Рыскин (Нью-Йорк),
М. Лемхин (Сан-Франциско), Д. Савицкий (Париж), Е. Фиштейн («Европейская хроника»), 3. Копелиович (Израиль) и др.
Литература. В «Панораме» впервые публиковались отдельные произведения Василия Аксенова, Юза Алешковского,
Эдуарда Лимонова, Саши Соколова, Льва Халифа, А. и Л. Шаргородских и ряда других писателей и журналистов, живущих в
США и других странах.
Голливуд. Рецензии на новые фильмы и театральные постановки, интервью с работниками театра и кино, обзоры событий в киномире США и других стран.
Юмор. В этом разделе публикуются произведения авторов,
пишущих на русском языке, а также переводы юмористических и сатирических произведений с других языков.
«Панорама» имеет постоянные представительства
в Сан-Франциско и Нью-Йорке.
ALM AN АС, Р. О. Box 480264, Los Angeles, Ca 90048, USA
Прошу подписать меня на газету «Альманах-ПАНОРАМА»
насрок12мес.
•
насрокбмес.
•
Газету прошу направлять по адресу:
Литература и время
Амос О з
ЕСТЬ ЛИ ОБЩИЙ ЗНАМЕНАТЕЛЬ
В ИВРИТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Я собирался рассказать о современной ивритской л и т е р а туре. Н о воистину при одном т о л ь к о подходе к теме меня у ж е
одолевают сомнения: слово « с о в р е м е н н а я » смущает меня.
Б ы т ь может, л у ч ш е бЬию б ы рассказывать историю современной ивритской литературы, не б е р я на себя смелость подведения итогов, не давая определений, не втискивая м о ю р е ч ь в
ф о р м у л ы . « Я - сказочник, а не исследователь», а сказки и
истории, по определению, никогда не бывают « с о в р е м е н н ы ми». Д а ж е тогда, когда их действие происходит в настоящем
(грамматически) времени. Рассказ, « и с т о р и я » - с у щ е с т в о , о б и т а ю щ е е на материке п р о ш л о г о . Рассказчики - это уродцы,
чудовища; по природе своей - это ж и в ы е люди, ш е и и г о л о в ы
которых всегда повернуты назад.
К о н е ч н о , есть удостоившиеся озарения рассказчики о
поразительных видениях будущего; эти видения иногда граничили с пророческими откровениями. П о э т ы и писатели, видев-
шие «конец времен с начала дней», на многие годы предвосхитили н е к о т о р ы х идеологов и политиков (впрочем, я отнюдь не
считаю, ч т о опередить политиков и идеологов - д е л о о с о б о
выдающееся).
Н о даже те писатели и поэты, ч т о о б л а д а л и в о л ш е б н ы м
свойством разгадывать с о к р ы т о е во тьме будущего, как
Достоевский и л и К а ф к а , например, - даже они б ы л и теми « ч у довищами», г о л о в ы и шеи к о т о р ы х повернуты назад: они
л и ш ь в мистическом зеркале, находящемся где-то там, в Ц а р стве П р о ш л о г о , способны б ы л и подглядеть то, что е щ е не
свершилось. И т а к , господа читатели, вы, наверняка, рассчитываете получить отчет о настоящем: израильская л и т е р а туры и этническая п р о б л е м а , израильская литература и
палестинцы, израильская литература и наши в ы б о р ы , израильская л и т е р а т у р а и инфляция, - а я собираюсь рассказать
331
вам « и с т о р и ю » о « с т а р ы х ш л я п а х » , прошу прощения. Н о как
д а л е к о мне углубиться в п р о ш л о е ? Где о н о , подлинное н а ч а л о
моего рассказа о б ивритской литературе?
Б ы т ь может, самое л е г к о е , самое простое - это рассказать о некоторых новинках ивритской л и т е р а т у р ы и л и сделать
« в ы ж и м к у » из того или иного сюжета, а уж затем изложить все
в с т о л ь вам знакомых терминах: о б одном из произведений сказать « э к с п е р и м е н т а л ь н о е » , о другом « а н г а ж и р о в а н н о е » , о
третьем - «лирико-импрессионистское» - и таким о б р а з о м ,
как говорится, « о т б ы т ь н о м е р » . Б ы т ь может, к о е - к т о ждет,
ч т о я р а с к р о ю им: кто он - израильский Б а ш е в и с - З и н г е р , кто
Гарсия М а р к е с , кто С о л ж е н и ц ы н , кто Г ю н т е р Грасс в нашей
м а л е н ь к о й деревушке, зовущейся И з р а и л е м ?
Е с т ь с о б л а з н в избрании такого пути: на нем м о ж н о
х о р о ш о позабавиться. И в самом деле, иногда я соблазняюсь
такой игрой, говоря с людьми, к о т о р ы е почти незнакомы с
нашим литературным л а н д ш а ф т о м - а ведь этот л а н д ш а ф т
напоминает н е п р е к р а щ а ю щ е е с я землетрясение, глазу о т к р ы ваются его геологические пласты, р а з н о о б р а з н ы е , богатые
оттенками, нагромождающиеся друг на друга. Е с л и попадешь
в « в е р н о е » к а ф е в Т е л ь - А в и в е в « в е р н ы й » час вечером - по
крайней мере, в н е с к о л ь к о последних л е т , - то с м о ж е ш ь увидеть, как Д ж о н Д о н н ивритской поэзии пирует за одним стол о м с л о р д о м Б а й р о н о м ивритской поэзии; У о л т У и т м е н и
Т . С . Э л л и о т восседают рядом с ними, и, быть может, даже
местный А л а н Гинзберг в этот момент присоединяется к зас т о л ь ю (все на удивление п о л н ы жизни и кричат друг на друга
во все г о р л о ) . В с е это - следствие т о г о ф а к т а , что процессы,
протекавшие в некоторых европейских литературах веками, в
ивритской литературе совершались в считаные десятилетия.
П р о д о л ж и в эту игру, я сказал б ы , что есть много сходного
между новейшим ивритом и английским языком елизаветинских времен: н а ш язык - все е щ е как поток кипящей л а в ы , к л о к о ч у щ и й гневом, испускающий о б л а к а дыма. У ивритских
п о э т о в и рассказчиков все е щ е есть возможность быть законодателями в языке. В с е е щ е м о ж н о соблазнить н а ш язык на
л ю б о й поступок - о з о р н о й и дерзкий. В с е еще м о ж н о безумствовать в языке нашем. О д н а к о всегда, в л ю б о е время, даже
в минуты этой созидательной языковой оргии, - в о б л и ч ь е
н а ш е г о м о л о д о г о иврита проступают п е р в о б ы т н ы е , древние
ч е р т ы ; это язык и огня, и камня, и л ю б о в н о й эротики; это
332
язык п р о р о к о в и таннаев, мудрецов М и ш н ы ; н а ш иврит с его
основными и уникальными свойствами с л о ж и л с я на ц е л ы е
эпохи раньше тех языков, на к о т о р ы х говорит Е в р о п а ; в буре
творчества, в л ю б в и явственно видится нам возвышенный
о б л и к того иврита, которым мы владеем. И тогда переполняемся мы вдруг ужасом и р о б о с т ь ю : все дозволено, но не всему
о б е щ а н о будущее. В с е открыто, и, тем не менее, ничто не ново
по сути. Ш а л у н ь я юная, вожделенная, дерзкая, но в ней таится
госпожа возвышенная, античная - на тысячелетие старше
языка Г о м е р а * . ( М е ж д у прочим, сравнивая современный
иврит с английским елизаветинских времен, я отнюдь не
берусь утверждать, что писатель, пишущий на иврите, - обязательно В и л ь я м Шекспир. Т а к и х наберется у нас не б о л е е дюжины.)
И все ж е я не с о б л а з н ю с ь л е г к и м путем. Истина в том, что,
несмотря на н е к о т о р ы е схожие моменты, приковывающие
внимание, несмотря на многочисленные плодотворные влияния литератур В о с т о ч н о й и Западной Е в р о п ы , несмотря на
симбиозную связь между еврейской и арабской культурами в
Испании и в С е в е р н о й А ф р и к е в Средние века, основной, глубинный контекст ивритской л и т е р а т у р ы , к о т о р ы й б ы л всегда
и является таковым и сегодня, - контекст иудейский и еврейский, а в последнее время - сионистский.
Этот ф а к т делает м о ю задачу во много раз б о л е е трудной.
В с е в ы г л я д е л о б ы проще, считай я, что наши литературные
связи в основе свое ^ е в р о п е й с к и е . Н о , как у ж е сказано, ивритская литература в моих глазах - нечто б о л е е существенное,
чем ветвь, о т р а ж е н и е или провинция европейских литератур.
Н а м предстоит плаванье в далекие земли.
Е с л и б ы мне б ы л о отпущено эпическое время, а не время
лирическое, т о я начал б ы , по крайней мере, с «сотворения
м и р а » ивритской литературы - с Б и б л и и . А затем б ы рассказал о М и ш н е и Г е м а р р е , о б у р н о м появлении в сердцевине
Средневековья - в арабской И с п а н и и и других местах - л и т е р а туры, на первый взгляд, светской и на удивление чувственной.
А затем занялся б ы исследованием возрождения поэзии, драматургии, п р о з ы в X V I I I и X I X столетиях, за многие десятилетия до возрождения иврита как р а з г о в о р н о г о языка - этого
* Слова «иврит» и «язык» в иврите - женского рода. Поэтому
«шалунья» и т. п. - Прим. переводчика.
333
явления, происшедшего всего л и ш ь н е с к о л ь к о десятилетий
тому назад и процесс к о т о р о г о все е щ е продолжается и далек
от завершения.
В с е вышесказанное касается затронутой темы и абсол ю т н о необходимо для понимания каждого нового ивритского
текста, в особенности стихотворения, пьесы и л и р о м а н а , написанного в И е р у с а л и м е вчера или сегодня утром. М н о г о л и
м о ж н о сказать о современной французской литературе ч е л о веку, к о т о р ы й не знаком с К а м ю , М о р и а к о м , Стендалем, Ф л о б е р о м и Б а л ь з а к о м ? М о ж н о л и дискутировать о Гарсия М а р кесе с тем, кто даже не с л ы ш а л о Сервантесе?
С т р а н н о , б о л ь н о и стыдно сознавать, что н е к о т о р ы е из
современных ивритских писателей удостоились переводов на
многие языки и пользуются всемирным признанием в то время, как литературная почва, их взрастившая, остается далеким
материком, чужим и закрытым для неизраильского читателя.
И е г у д а А м и х а й , к примеру, читается многими вне И з р а и л я ,
между тем как и Б я л и к , и Штайнберг, и Ф о г е л ь остались
«дома».
М н е не раз рассказывали, как тот или иной уважаемый
европейский критик представляет меня как н е к о е г о незаконного израильского отпрыска одного из русских и л и французских гигантов, а, между тем, мои законные литературные
родители - Бердичевский, Б р е н н е р , А г н о н - почти неизвестны
вне И з р а и л я . О т с ю д а во мне и тот п ы л , с к о т о р ы м я пытаюсь
поведать хоть что-нибудь из великого рассказа о новейшей
ивритской литературе.
Б ы т ь может, я начну с « о д е р ж и м ы х » ? Я расскажу вам о
« д е с п е р а д о с » - о б ивритских поэтах и писателях, вырвавшихся
из восточноевропейских гетто в конце п р о ш л о г о столетия и в
н а ч а л е нынешнего: М е н д е л е , Бердичевский, Б я л и к , Б р е н н е р ,
Гнесин, А г н о н , Гринберг. О н и - представители « в е л и к о г о
п о к о л е н и я » в новой ивритской литературе. Я н а з ы в а ю их «сумасшедшими» и « д е с п е р а д о с » , потому что они н а ч а л и писать
на иврите для читательской публики, с т о л ь малочисленной,
что ее как будто б ы и не б ы л о вовсе.
В течение долгих л е т создавали эти мастера стихи, рассказы и романы, читавшиеся л и ш ь их друзьями, ивритскими
писателями, и крайне ограниченным кругом читателей. Н е к о т о р ы е из них умерли, д а ж е не подозревая, ч т о когда-нибудь
334
их произведения будут изучаться в ш к о л а х , что улицы и киббуцы будут названы их именами.
П о правде говоря, большинство из них думало, что они последние,
пишущие на иврите. О н и , эти писатели, считали
самих себя ( п о крайней мере, н е к о т о р ы е из них) создателями и
участниками трагического э п и л о г а древней драмы, начавшейся за тысячелетия до того времени, в к о т о р о е они ж и л и ;
драмы, агонизирующей в нечистотах вместе с ними.
А если это так, то почему ж е они не поднялись и не исчезли? П о ч е м у не оставили иврит? В е д ь все они б ы л и писателями
мирового масштаба. К а ж д ы й из них мог б е з о всякого труда
писать на я з ы к е идиш, который б ы л в то время разговорным
языком м и л л и о н о в и, разумеется, и их языком. Н е к о т о р ы е из
этих писателей м о г л и б ы запросто достичь международного
успеха и приобрести мировое имя, если б ы оставили иврит и
начали писать на европейских я з ы к а х , которыми владели свободно, например, на русском и л и немецком.
К т о ж е в конце X I X века и в н а ч а л е нынешнего утруждал
себя чтением на иврите? К т о он, тот читатель, к которому они
обращались?
Я опасаюсь, ч т о вместо т о г о , ч т о б ы р а з р е ш и т ь сегодня
эту загадку, я могу ее еще б о л е е запутать: Б я л и к , Б р е н н е р ,
Бердичевский и другие х о р о ш о знали, что в мире существуют м и л л и о н ы евреев, умеющих читать на иврите. Д л я этих
евреев иврит - «святой я з ы к » , предназначенный л и ш ь для
молитвы, д л я п л а ч а и р е л и г и о з н о г о культа. К тому ж е , эти
евреи, ч и т а ю щ и е на иврите, видели во всей светской ивритской литературе л и ш ь проявление ереси и осквернение святыни.
С другой стороны, в тот период появлялось все б о л ь ш е е
число еврейских читателей, к о т о р ы е готовы б ы л и читать именно этого и ж а ж д а л а их душа! - светскую литературу:
л ю б о в н у ю л и р и к у , романы, драмы. Н о эти еврейские читатели предпочитали чтение подобных текстов на русском, на
польском, на французском, на немецком.
Д л я к о г о ж е , стало быть, т в о р и л и писатели « в е л и к о г о
п о к о л е н и я » новой ивритской литературы? Р е л и г и о з н ы е евреи
знали иврит, н о ненавидели светскую литературу. Е в р е и нерелигиозные ж а ж д а л и приобщения к светской литературе, но у
них не б ы л о ни м а л е й ш е г о интереса к чтению л и т е р а т у р ы на
«мертвом я з ы к е » . Т а к для кого же?
335
Загадка эта актуальна и имеет и с к л ю ч и т е л ь н о важное
отношение к моей теме: я считаю, что искра их писательского
р е л и г и о з н о г о экстаза, искра того восторженного отчаяния
жива и п о сей день в к а ж д о м достойном произведении ивритской литературы, так ж е , как искра эта жива и поныне в
подлинном сионизме ( и я обязан подчеркнуть эти отличительные свойства, поскольку я г о в о р ю о р е л и г и о з н о м экстазе и о
восторженности как о п о л н о й противоположности фанатизму
и дикости).
О д н а к о вернусь к своей основной проблеме: с чего же, ради
Б о г а , мне начать? С кого? М о ж е т быть, начать со С м о л е н с к и на? И л и с М е н д е л е ? С тех, к о т о р ы е со с к р е ж е т о м зубовным
пытались создать из ничего подражательный язык ивритской
прозы « а - л я Чарльз Диккенс», «а-ля Б а л ь з а к » и « а - л я Виктор
Г ю г о » ? А ведь за многие века до этого первый на земле мужчина сказал первой женщине « я л ю б л ю т е б я » на иврите! ( И , кстати сказать, наши п р о б л е м ы , п р о б л е м ы ивритских писателей
80-х годов, к б о л ь ш о м у удивлению, не столь у ж е далеки от тех
п р о б л е м , к о т о р ы е стояли перед писателями т о г о времени.)
И л и начать с Б ялика, к о т о р ы й л ю б и л , к о т о р ы й ненавидел, к о т о р ы й разрушил и, вместе с тем, воссоздал, сохранил и
увековечил в своих произведениях на иврите мир восточноевропейского « ш т е т л » ( м е с т е ч к а ) ; мир, к о т о р ы й во времена
Б я л и к а б ы л все е щ е миром живым и активным, создававшим в
и з о б и л и и литературу ( н а идише), бурно плодоносившую (на
идише) в своем последнем могучем цветении, п р е ж д е чем
пришла Катастрофа.
П о ч е м у и как сумел Б я л и к - и вместе с ним остальные
представители « в е л и к о г о п о к о л е н и я » нашей л и т е р а т у р ы воссоздать этот идишистский мир именно на иврите?
О , эти писатели - созидатели и о б о ж а т е л и , убийцы и
могильщики, творцы надгробных памятников, хранители ценностей этого великого еврейского государства теней в догитл е р о в с к о й Е в р о п е . . . Почему они в ы б р а л и иврит, как смогли
они воссоздать этот мир на иврите, а не на идише? Н а иврите,
а не на русском, польском, французском, немецком? В е д ь , в
конце концов, писатели эти - подобно их героям - смеялись,
п л а к а л и , ссорились, мечтали, л ю б и л и на языке совсем ином,
не на иврите, который в их времена все е щ е б ы л языком « з а консервированным» - неким подобием классической латыни?
Н о , вопреки всему, эти писатели искусственным, насильствен-
336
ным путем заставили своих героев вести диалоги, р а з ы г р ы вать л ю б о в н ы е истории, устраивать свары с соседями на языке, на к о т о р о м никто не разговаривал. Д а ж е сами писатели.
Ч т о это б ы л о - безумие? Навязчивая идея? М о ж е т , просто
абсолютная глупость?
У меня есть свое предположение: за всем этим к р ы л о с ь
г л у б о к о е отчаяние. В о з м о ж н о , отчаяние метафизическое.
Смутное чувство, что все потеряно, так или иначе. Б ы т ь
может, л и х о р а д о ч н о е биение их сердец г о в о р и л о им, что очень
с к о р о не будет б о л ь ш е ни евреев, ни идиша, ни иврита, ни
« ш т е т л » - ничего не будет! И , б ы т ь м о ж е т , что-то в глубине их
душ т о л к а л о их на попытку создания великой молитвы погребения, реквиема. И м хотелось сказать последние с л о в а еврейского народа, но сказать их с библейским вдохновением, с б и б лейским гневом. И это вдохновение, этот гнев нельзя б ы л о
высечь из языка идиш - теплого, н е ж н о г о в своем естестве, и уж, конечно, немыслимо б ы л о п е р е л о ж и т ь этот гнев на
чужой, на европейский язык, вроде русского и л и немецкого.
Э т о м о ж н о уподобить ж е л а н и ю ч е л о в е к а , ч у ю щ е г о б л и з к у ю
кончину, вернуться в дом своего детства и умереть в нем. П о
крайней мере, в отношении Б я л и к а , Бердичевского, Б р е н н е р а
я осмеливаюсь утверждать, что зачастую они создавали свои
произведения не для живых читателей, не во имя «Грядущих
п о к о л е н и й » , а о б р а щ а я с ь к древним мертвецам. Н е преувеличиваю л и я? Б ы т ь может, б ы л а в их сердце надежда, надежда
наперекор всему? Н е знаю. Н о одно я знаю: мы все, к а ж д ы й из
нас, в минуты г л у б о ч а й ш е г о отчаяния пишем и о б р а щ а е м с я к
мертвым.
И т а к , где ж е , в конце концов, начинается мой рассказ?
С к а ж е м , о н начинается в доме 48 п о улице М а й л - Э н д , в л о н донском к в а р т а л е У а й т ч е п е л ь , в 1906 году. З а х у д а л ы й ж и л о й
квартал. Гетто. З а п а х кислой капусты и селедки. Здесь, в бедной комнате живет одинокий м о л о д о й ч е л о в е к по имени
И о с е ф - Х а и м Б р е н н е р . Несчастный еврейский б е ж е н е ц из Р о с сии, дезертировавший из царской армии, почти не знающий
английского, существующий - в муках и голоде - р а б о т о й в
маленькой еврейской типографии. Э т о т самый Б р е н н е р основал, ни много ни м а л о , литературный журнал на иврите - новаторский, свежий. И название у ж у р н а л а - « М е о р е р » * . Ж у р н а л
* «Меорер» - «будящий», «будильник». - Прим. переводчика.
337
этот печатает Б р е н н е р на свои ж а л к и е гроши, собственнор у ч н о набирает, сам ж е переплетает, не р а з сочиняет о к о л о
п о л о в и н ы всего материала, идущего в номер, упаковывает,
клеит марки и на собственном горбу несет м е ш о к на почту,
ч т о б ы разослать ж у р н а л двумстам двенадцати подписчикам,
рассеянным по пяти землям; в самом Л о н д о н е от с и л ы дюжина
подписчиков, все они такие ж е лунатики, к а к он, - не в состоянии излечиться от этого безумия: языка иврит.
Н е то, ч т о б ы Б р е н н е р о с о б е н н о верил, что у его усилий
есть шанс принести плоды. Н а п р о т и в , т о ч н о так, к а к и печальн ы е герои его рассказов, чувствовал Б р е н н е р , что все потеряно: сионистское движение, язык иврит, мир восточноевропейского еврейства - все агонизирует и разлагается. М н о г и е
его герои, п о складу толстовцы, явились в мир как будто прямо
из романов Достоевского - отчаявшиеся чудаки, считавшие,
что народ еврейский умирает от т я ж е л о й наследственной
б о л е з н и , к о т о р у ю невозможно излечить.
Н о - наперекор всему! - мы д о л ж н ы , мы обязаны сделать
что-нибудь, чтобы попытаться выжить и д а ж е излечиться, и
совсем неважно, н а с к о л ь к о это « ч т о - н и б у д ь » выглядит патетически, безнадежно, курьезно. М ы о б я з а н ы !
Б р е н н е р в л о ж и л иврит в уста своих героев. О н создал для
них некий грубый диалект, сленг, пронизанный русскими,
арабскими, французскими и идишистскими словами. Этим
языком герои Б р е н н е р а и з л а г а ю т свою точку зрения, которая,
в сущности, экзистенциальна, хотя, к о н е ч н о , Б р е н н е р не б ы л
знаком д а ж е с самим понятием «экзистенциализм».
Е г о рассказы повествуют о том, что в этом мире каждый
из нас предоставлен самому себе. Н о нам необходимо б о р о т ь ся, даже если мы и знаем, что п о р а ж е н и е н е и з б е ж н о , что
п о р а ж е н и е - неотъемлемая составляющая мирового устройства. Б о р ь б а - сама по себе - имеет м о р а л ь н ы й смысл и ч е л о веческую ценность, а капитуляция на милость судьбы, даже
тогда, когда она выглядит вполне л о г и ч н о й , - тем не менее,
а м о р а л ь н а . О б о всех этих вещах т о л к у ю т несчастные герои
Б р е н н е р а на иврите - и, б ы т ь может, именно в этом и есть акт
метафизического протеста: ведь иврит - все-таки язык Б о г а ,
который не существует. Да, этот человеческий протест н е о б ходим, хоть он и не будет у с л ы ш а н Б о г о м - но пусть О н не
услышит его именно на иврите. Отсутствие Б о г а у Б р е н н е р а это иудейско-библейское отсутствие. М о л ч а н и е Б о г а - это
338
библейское м о л ч а н и е . Б о г , к о т о р о г о нет, Б о г , к о т о р ы й г л у х ,
Б о г , к о т о р ы й равнодушен, - это Б о г пророков. И нет другого.
М н о г и м и о т м е ч а л о с ь - это с т а л о почти б а н а л ь н о с т ь ю , что Б р е н н е р ненавидел евреев. О с о б у ю , ж г у ч у ю ненависть
питал Б р е н н е р к одному еврею: к самому себе. Совокупность
героев его рассказов и романов - компания неудачников, чудаков, самоучек, маленьких и м е л о ч н ы х , беженцев из В о с т о ч ной Е в р о п ы , оказавшихся в Л о н д о н е и л и в Э р е ц И с р а э л ь без
корней, без ц е л и и не способных принимать никакие решения;
все они - за исключением отдельных мистических героев обрисованы как мертвые души. И даже « х а л у ц и м » * в Э р е ц
И с р а э л ь о б р и с о в а н ы жестокими красками: неисправимые
пуритане, б е з конца рассуждающие о б
«освобождении
чувств», и н т е л л е к т у а л ы , спорящие дни и ночи о необходимости вернуться к производительному труду в п о л е и л и на ф а б р и ке. П о э т ы , м е ч т а ю щ и е стать земледельцами, и торговцы,
мечтающие стать поэтами. М е л к и е общественные деятели,
изрекающие высокие истины. В е ч н ы е странники, л и ш е н н ы е
дома, л и ш е н н ы е отечества, все время твердящие о « к о р н я х » .
А т е и с т ы и анархисты, о б л и в а ю щ и е с я пбтом от о щ у щ е н и я
вины и стыда, - о н и осмелились мечтать о женской тени! Будущие исправители мира, вожди грядущей мировой р е в о л ю ц и и ,
к о т о р ы е не в состоянии самостоятельно завязать шнурки на
ботинках. О , Б р е н н е р ненавидел их смертельной ненавистью!
Н о , невзирая ни на что, я о т к р о ю вам маленькую тайну: если
блистательный Б р е н н е р - твой ненавистник, то к чему тебе
друзья? К а к часто Б р е н н е р и з о б р а ж а л своих героев определ е н н о и ощутимо антисемитскими красками, красками, доходящими до гротеска, но с к о л ь к о у него при этом сострадания,
с к о л ь к о отчаявшейся л ю б в и , с к о л ь к о милосердия!
Т а к писал Б р е н н е р , так писали и другие писатели « в е л и кого п о к о л е н и я » , правда, с меньшим ожесточением, чем Б р е н нер.
Т а к о в подлинный контекст настоящей ивритской л и т е р а туры с тех времен и по сей день: маленькие, убогие мессии и
страсть возвышенных, мучительных снов. Т а ненависть к
самим себе, к о т о р а я на самом д е л е гневная л ю б о в ь . Р а з д р а ж е ние, ирония, ж а л о с т ь , тонкая, з ы б к а я мечтательность, э ф е * «Первопроходцы» - новые поселенцы в Эрец Исраэль. - Прим.
переводчика.
339
мерность, ирреальность всегда пронизывают
атмосферу
произведений Б р е н н е р а .
В самом языке таится некое о с о б о е свойство: р е ч ь какого
б ы из героев мы ни с л ы ш а л и - м е л к о г о ж у л и к а из иерусалимских переулков, или, с к а ж е м , надменного киббуцного идеолога, - мы улавливаем приглушенное э х о насмешливого гнева
п р о р о к о в и иронической скорби древних раввинов.
А известно л и вам, что п р о и з о ш л о , когда герои Б р е н н е р а
- т о есть его модели, взятые из самой жизни, те л ю д и , к о т о р ы х
он описал в своих книгах, - прочитали эти потрясающие рассказы? П р о и з о ш л о то, ч т о , п о ж а л у й , являет с о б о й уникальное
явление в мировой литературе. К о г д а эти герои увидели свои
портреты - быть м о ж е т , и, в самом д е л е , з л у ю карикатуру на
самих себя, созданную Б р е н н е р о м и другими писателями того
поколения, - они преисполнились обидой, гневом и чувством
унижения. С в о й гнев о б р а т и л и они не против Б р е н н е р а (в
конце концов, ведь все они прежде читали Д о с т о е в с к о г о . . . ) гнев этот о б р а щ е н б ы л ими против самих себя. П р о т и в галутного, декадентского мироощущения, к о т о р ы м они б ы л и пронизаны. П р о т и в закостенелого иудаизма, утратившего способность давать новые решения, против ассимилированных,
пытающихся б е ж а т ь от личностного самоопределения евреев,
каковыми и б ы л и они сами.
С л у ч и л о с ь так, что Б я л и к , Бердичевский, Б р е н н е р и другие - непреднамеренно, к о н е ч н о , - высекли из той энергии
отчаяния, которая сгустилась в сердцах сотен, искру величайш е г о гнева, и тогда тысячи « д е с п е р а д о с » ( « о т ч а я в ш и х с я » ) б р о сили все, что у них б ы л о , поднялись - наши отцы и деды - и двинулись в Э р е ц И с р а э л ь , где создали Государство И з р а и л ь .
С т р а н н о , пародоксально, но эти м о л о д ы е идеалисты восп ы л а л и страстью « п о к а з а т ь » Б р е н н е р у , ч т о они «вовсе не
т а к и е » , каковыми б ы л и на самом деле. Д о к а з а т ь ему ( Б р е н н е р у ) , что они не страдают политическим бесплодием. Т а к
поднялись они, сойдя со страниц его книг, выдравшись из собственной кожи, ч т о б ы доказать Б р е н н е р у , н а с к о л ь к о он о ш и б а л с я , как г л у б о к о он их о б и д е л , как чудовищно о н к ним
несправедлив.
Н е покажется л и ч и т а т е л ю , что мой рассказ - ^ к а я - т о
детективная история, герои которой сходят с книжных страниц, ч т о б ы отомстить автору? Б ы т ь может. Н о д е л о о б с т о я л о
именно так: литература, созданная как надгробный п л а ч , как
340
реквием тому миру, который агонизирует и угасает, литература, публично р а з о б л а ч а в ш а я импотенцию м о л о д о г о еврейского п о к о л е н и я - запутавшегося, оторванного от к о р н е й , эта литература одновременно о к а з а л а с ь и детонатором, и
горючим м а т е р и а л о м для той р е в о л ю ц и и , успехи к о т о р о й
превзошли все, что виделось писателям даже в самых безумных мечтах.
И вот, оглянувшись назад, м ы вдруг видим, как сами герои
Б р е н н е р а с д е л а л и так, что сегодня рассказы писателя воспринимаются
жестокими,
преувеличенными,
наполненными
ненавистью. Г е р о и его стали воинствующими опровергателями автора. Т а к воплотилась надежда, к о т о р у ю Б р е н н е р
л е л е я л в г л у б и н е сердца, надежда - наперекор всему! - котор у ю он так и не осмелился высказать.
Л теперь: какова же связь между всем сказанным и
израильской литературой? К о г д а ж е автор заговорит о деле и
заговорит л и в о о б щ е о том, что происходит в современной
израильской литературе? П о в е д е т л и он наконец речь о своих
товарищах и д о л г о л и будет воздерживаться от р а з г о в о р а о
самом себе? Н о ведь с первой ж е минуты речь ведется о б о всем
этом: о своих товарищах, о самом себе, т о л ь к о г о л о в а его и
шея - как у ж е л е г к о б ы л о заметить - повернуты назад... П о видимому, все, что случилось в новом, свободном Государстве
И з р а и л ь , д о л ж н о выглядеть как а б с о л ю т н о новая страница
и в жизни, и в литературе. По-видимому, канули в п р о ш л о е
времена, когда охваченные безысходностью писатели языком призраков отпевали разрушающийся мир. Т а к разве
мы не в состоянии предоставить мертвым похоронить своих
мертвецов, а самим отправиться д а л ь ш е налегке и с веселым
сердцем?
Действительно, подобные настроения царили у нас некоторое время. Д о провозглашения независимости и в первые
годы существования государства возникла литература, п о л у чившая название « л и т е р а т у р ы с а б р » * . Ч а с т о это б ы в а л а л и т е ратура « г е р о й с к и х с ю ж е т о в » , где воспевался дифирамб « ч у ж е родному е в р е ю » , который утром пашет з е м л ю , вечером крутит л ю б о в ь с киббуцными красотками, а н о ч ь ю в одиночку
побеждает б а т а л ь о н злых арабов. Е в р е й этот представлял
* «Сабра» - колючка, плод кактуса, сладкий внутри; в переносном
смысле - уроженец Эрец Исраэль. - Прим. переводчика.
341
п о ш л у ю помесь ф а н ф а р о н а и « м а ч о » * , в этой л и т е р а т у р е эхом
отозвались самые худшие ч е р т ы произведений Хемингуэя, и в
ней определенно нетрудно обнаружить влияние советского
социалистического р е а л и з м а с его тракторами и пресловутыми восходами солнца.
Н о здесь мне хочется оговориться: даже в те годы, отмеченные вполне понятной э й ф о р и е й , наши писатели и поэты
никогда не опускались до плакатно-пропагандистских изделий. В сущности, мое и з л о ж е н и е происходившего несправедл и в о по о т н о ш е н и ю к л и т е р а т о р а м тех лет. Э т о - и з л о ж е н и е ,
если м о ж н о так выразиться, « с точки зрения н а д е ж д » , надежд,
возлагавшихся тогда многими читателями и критиками на
израильских писателей. И з р а и л ь с к и е писатели, в основном,
этих надежд не оправдали, и я г о в о р ю о б этом не т о л ь к о с глубоким пониманием и симпатией по о т н о ш е н и ю к тем, кто надеялся, но и с г л у б о к и м уважением к писателям и поэтам, котор ы е не х о т е л и и не м о г л и «ответить на социальный з а к а з » .
Подспудные биения иудейского пульса: воздействие страха и
чувства вины, амбивалентность, ирония, о с о б а я и р р е а л ь ность, мистический отзвук на г о л о с а конкретной реальности все это никогда не утихало.
П р и м е р н о в 60-е годы возвращаются темы, мелодии,
герои и даже некоторые технические приемы, х а р а к т е р н ы е
для п о э т о в и писателей « в е л и к о г о п о к о л е н и я » . О с н о в н о й , г л у бинный контекст новейшей ивритской л и т е р а т у р ы вновь
н а ш е л с в о ю р е а л и з а ц и ю в литературе последних л е т - вечный
страх перед п р и б л и ж а ю щ е й с я катастрофой. И р р е а л ь н о с т ь
времени и пространства, неотвязное чувство вины за грехи,
к о т о р ы е мы совершили, и за грехи, к о т о р ы е л и ш ь снилось нам
совершить, и за грехи, к о т о р ы е недруги н а ш и « п р и ш и в а ю т »
нам, и за грехи, которых м ы никогда не с о в е р ш а л и . Романтическая тоска п о далеким странам, п о райской « з е м л е обетованн о й » . Состояние войны и осады, политического к о н ф л и к т а ситуация, которая в л и т е р а т у р е превращается в квинт-эссенцию н а ш е г о ч е л о в е ч е с к о г о состояния. И , наконец, главное усилие, столь характерное для « в е л и к о г о п о к о л е н и я » : неустоявшимся языком, изменяющимся почти к а ж д ы й день, * Мачо - словечко из разговорного иврита; обычно обозначает
«сердцеед», «донжуан». Имеет иронически-презрительный оттенок. Прим. переводчика.
342
- запечатлеть неустоявшуюся реальность, которая изменяется
с невероятной быстротой.
И если в о о б щ е имеется о б щ и й знаменатель, о б ъ е д и н я ю щий всех с т о л ь различных еврейских писателей, живущих и
творящих сегодня в И з р а и л е , - то э т о , конечно, он, н а ш язык,
напрягающийся до последнего предела в попытке удержать
огонь, ветер и воду, дабы придать им форму.
В ивритской литературе этих л е т все е щ е существует
глубинное о щ у щ е н и е , о б щ е е для многих писателей: пророческое предсказание не с б ы л о с ь , но п р о р о ч е с к о е предупреждение реет над нами. И то, что сегодня видится нам
устойчивым и неизменным, - не существовало вчера и может исчезнуть завтра. С н ы , к о ш м а р ы , воспоминания, ужасы ночи могут обернуться завтра утром газетными з а г о л о в ками.
Все открыто...
Н у , а что ж е израильские читатели? Н а ш а литература не
доставляет о с о б о г о удовольствия израильским читателям.
О н и читают, с л о в н о одержимые навязчивой идеей. Ч и т а ю т
б о л ь ш е , ч е м в л ю б о й западной стране. Ч и т а ю т б о л ь ш е , чем
л ю б о й народ в мире. Ч и т а ю т и негодуют, потому что « э т и
писатели подавляют наш дух, наносят у щ е р б нашей м о р а л и и,
быть может, п о м о г а ю т всемирной антиизраильской пропаганд е » . Ч и т а ю т и негодуют!
В о з м о ж н о , в нашем п о к о л е н и и произойдет то ж е самое:
взбунтуются н а ш и читатели, исполнятся гневом, и отбросят
наши писания, и проклянут нас, и поднимутся, и вновь р е в о л ю ционно изменят себя и наш сегодняшний мир.
И когда это произойдет, когда восстанут они, ч т о б ы
доказать, ч т о мы, писатели, просто-напросто евреи-антисемиты, понапрасну о б и ж а ю щ и е своих соплеменников,
когда они с д е л а ю т это и изменят к лучшему ситуацию - вот
тогда-то и превратится современная ивритская л и т е р а т у р а
в литературу политическую в самом ш и р о к о м смысле этого
слова.
Т о г д а , б ы т ь может, станем м ы достойны занять место в
одном книжном ш к а ф у с Б р е н н е р о м и его соратниками, но и то
л и ш ь на самой нижней полке.
И последнее: ведь каким-то о б р а з о м и вы, читатели,
« в к л ю ч е н ы » в это мое повествование о современной ивритской литературе, повествование о б отчаянье и тоске, о немыс-
343
л и м о м упрямстве и о б о г р о м н о м жизнетворном начале. И глупец тот, кто тщится втиснуть всё это в рамки одного недлинного текста.
А остальное - и главное! - ожидает вас в книгах.
Перевод с иврита В. Радуцкого
«ДВАДЦАТЬ ДВА»
Вышел в свет № 52 (февраль - март 1987 г.)
В
номере:
рассказы Д. Таксера, Л. Вайнштейна, С. Юрьенена, Л. Ицелева; стихи Н. Ваймана, В. Тарасова,
М. Генделева, Г. Дризлиха; статьи Г. Галкина и
А. Этермана о проблемах современного Израиля;
очерк О. Кустарева «Честертон» (к 50-летию со
дня смерти); политические эссе И. Шапиро «Поколения в политике» и И. Шумпетера «Две концепции демократии»; философский диалог БенБаруха «Разговор ни о чем»; интервью с Н. Гутиной и отрывки из ее новой книги «Журнал»;
рецензии А. Либина и В. Кагана.
Принимается подписка на 1987 год.
Заказы высылать по адресу:
«22», п/я 7045, Ramat Gan, Israel
344
Колонка редактора
УРОК ГЛАСНОСТИ ПО-СОВЕТСКИ
Советская печать и раньше не о б х о д и л а вниманием нашу
культурную и политическую эмиграцию, но в последний месяц
страницы этой печати буквально з а п о л о н и л и материалы против з а р у б е ж н ы х « п р е д а т е л е й » и « о т щ е п е н ц е в » . Ч т о ж е , собственно, с л у ч и л о с ь , что вызвало в стане « б о р ц о в с б у р ж у а з н о й
пропагандой» с т о л ь бурную и, прямо скажем, неадекватную
причине реакцию?
Группа представителей творческой и правозащитной
эмиграции выступила с « З а я в л е н и е м для п р е с с ы » , в к о т о р о м
попыталась определить критерии оценки о б ъ я в л е н н о й советскими властями политики « г л а с н о с т и » и « п е р е с т р о й к и » . И п о
смыслу, и по содержанию З а я в л е н и е предназначалось прежде
всего Западу, рискующему сегодня вновь, как и в п е ч а л ь н о й
памяти годы так называемого детанта оказаться в л о в у ш к е
искусно р а з р а б о т а н н о й советскими пропагандистами дезинформации. Т е к с т этот ш и р о к о опубликован на Западе, п е р е дан в Советский С о ю з многими радиостанциями, в е щ а ю щ и м и
на русском языке, и вот теперь предан гласности в С С С Р « М о с ковскими новостями», поэтому мне нет надобности возвращаться к его содержанию.
Ч е м ж е тогда все-таки объяснить пропагандистский переполох в советской прессе? Ч е с т н о говоря, даже мы - авторы
Заявления - не ожидали подобной реакции. П е р в о й откликнулась « П р а в д а » , выходящая, как известно, двенадцатимиллионным тиражом. В « Р е п л и к е » В . К о р и о н о в а , выдержанной в
духе л у ч ш и х сталинских традиций, группа подписавшихся квал и ф и ц и р о в а л а с ь как кучка предателей и отщепенцев, д о б р о вольно отторгнувших себя от родного отечества. Ч т о называется, к о р о т к о и ясно.
Н о , видимо, по-чекистски нелицеприятный тон корионовской реплики внес некоторую дисгармонию в с л а ж е н н ы й х о р
проповедников э р ы р е в о л ю ц и о н н ы х перемен в С о в е т с к о м
С о ю з е , грозя покоробить чувствительный слух п о к л о н н и к о в
этой эры на З а п а д е , и на выручку своему простодушному к о л л е г е бросился ф л а г м а н нынешней гласности в отечественной
345
печати газета « М о с к о в с к и е новости» во главе с ее новым
редактором Е г о р о м Я к о в л е в ы м . Д л я непосвященных поясню:
о р г а н этот выходит на пяти языках, предназначен в основном
на экспорт и курируется А г е н т с т в о м П е ч а т и Н о в о с т и , то есть
издательским отделом К Г Б .
Э т о г о Я к о в л е в а , по имени Е г о р , я знавал еще в бытность
его заместителем г л а в н о г о редактора « С о в е т с к о й Р о с с и и » ,
затем ш е ф о м ежемесячника « Ж у р н а л и с т » и наконец специальным корреспондентом « И з в е с т и й » . И хотя вышеозначенный
Е г о р никогда не блистал б о л ь ш и м умом в жизни и л и с к о л ь к о нибудь серьезным дарованием в собственной профессии, его
пространный комментарий к нашему З а я в л е н и ю поражает
меня своей претенциозной убогостью: ни одного убедительного довода, возражения, аргумента по существу. С п л о ш н о й
н а б о р псевдоинтеллектуальной демагогии, смесь ханжеского
лицемерия по о т н о ш е н и ю к одним и кухонных инсинуаций по
адресу других.
Я к о в л е в , по имени Е г о р , с самого н а ч а л а делит авторов
Заявления на « х о р о ш и х » и « п л о х и х » . В его лирических всхлипах о б А к с е н о в е и Л ю б и м о в е так и слышится р е ф р е н всех
начинающих следователей: « С л у ш а й т е , И в а н о в , вы ж е умный
ч е л о в е к , что вас заставило связаться с такой с в о л о ч ь ю , как
С и д о р о в ! » А затем Сидорову то ж е самое о б И в а н о в е . П р и е м
нехитрый, но, тем не менее, в некоторых случаях довольно
эффективный.
П е р е х о д я к вашему покорному слуге, Я к о в л е в , по имени
Е г о р , спешит поведать ч и т а т е л ю про к а к о е - т о мое « б о р м о т а н и е » о « в е р е , царе и отечестве». Расчет и здесь прост, как
песня ж а в о р о н к а : представить меня эдаким юродивым не в
своем уме и не всегда в трезвой памяти. К а ю с ь , у меня множество п о р о к о в и недостатков, н о все ж е я е щ е никогда не доходил до той степени самоубийственного идиотизма, ч т о б ы во
время п р о г у л о к по Страстному бульвару рассказывать крупному функционеру отдела дезинформации К Г Б о своих симпатиях к монархизму. В е д ь , как известно, от э т о г о самого бульвара до Л у б я н к и рукой подать.
,
П р и м е р н о в том ж е духе и стиле выдержан весь его комментарий. А единственный раз, когда комментатор касается
одного из конкретных п о л о ж е н и й н а ш е г о Заявления, посвященного п р о б л е м е вывода советских войск из А ф г а н и с т а н а ,
346
он, сам т о г о не замечая, оказывается в р о л и той самой унтерофицерской вдовы, которая е щ е во время о н о сама себя высекла.
У п р е к а я авторов в политической наивности, Я к о в л е в с
прямо-таки умилительным простодушием восклицает: « М а х нуть рукой на тех, кому стремились помочь; уйти, не думая,
что произойдет за твоей спиной. Н е т , так политика не д е л а ется...»
У п о т р е б л я я л ю б и м у ю , хотя и малосостоятельную п а р а л л е л ь советской пропаганды между А ф г а н и с т а н о м и Гранадой,
я мог б ы ответить сейчас бывшему своему знакомцу и его хозяевам: « С д е л а т ь то ж е самое, что и американцы: прийти и уйти,
оставив народ самому решать с в о ю судьбу и судьбу советских
к о л л а б о р а н т о в . А если вам своих друзей так ж а л к о , т о взять их
с собой, уверяю вас, их окажется не так уж много, ч т о б ы им не
нашлось места в такой б о л ь ш о й стране, как С С С Р ! »
Н о о п у б л и к о в а в наше З а я в л е н и е с ц е л ь ю демонстрации подлинности политики гласности, « М о с к о в с к и е новост и » , против собственного ожидания, что называется, выпустили из б у т ы л к и джинна. Т и р а ж газеты, по признанию самого Я к о в л е в а , р а з о ш е л с я мгновенно, к стендам у здания
редакции н а ч а л о с ь паломничество, вывешенный материал
п е р е ф о т о г р а ф и р о в а л с я , переписывался от руки, тут ж е растекаясь п о всей стране. Родился самиздат, к о т о р ы й невозможно б ы л о пресечь в административном или законодательном порядке, и б о источником его стала о ф и ц и а л ь н а я публикация.
П о я в л е н и е писем читателей в следующем номере, затем
« р а з о б л а ч е н и й » по адресу И н т е р н а ц и о н а л а С о п р о т и в л е н и я ,
под чьим г р и ф о м Заявление появилось в некоторых западных
изданиях, т о л ь к о п о д л и л о масла в огонь. Советским представителям, тому ж е Е г о р у Я к о в л е в у , пришлось давать разъяснения для иностранной печати, о т ч е г о п р о б л е м а т о л ь к о у с л о ж нилась, разрастаясь с течением дней, словно катящийся с г о р ы
снежный ком.
И тогда в ход б ы л а пущена, так сказать, т я ж е л а я а р т и л л е рия. В н о м е р е « М о с к о в с к и х н о в о с т е й » от 10. 4. 87 появилась
стенограмма « К р у г л о г о с т о л а » , в котором приняли участие
н е с к о л ь к о представителей творческой и партийной и н т е л л и генции: М и х а и л Шатров, О л е г Е ф р е м о в , М и х а и л У л ь я н о в и
347
Л е н Карпинский. Председательствовал, разумеется, Е г о р
Яковлев.
К а з а л о с ь б ы , за семьдесят л е т постыдного соучастия во
всех преступлениях и абсурдных спектаклях советской системы, от апологетики Г У Л а г а и казней собственных к о л л е г до
гимнов кукурузе на С е в е р н о м п о л ю с е и прославления великих
произведений Л е о н и д а Б р е ж н е в а , наша интеллигенция могла
б ы хоть чему-нибудь научиться и сделать для себя хоть какието выводы. К с о ж а л е н и ю , судя по этому « К р у г л о м у с т о л у » ,
ничему не научилась и давно все з а б ы л а .
Т е ж е , что и пятьдесят, с о р о к , тридцать, двадцать и десять
лет назад речи, те ж е аргументы, та ж е терминология. Советский м и л л и о н е р М и х а и л Ш а т р о в , чуть не тридцать л е т к о л л е к ционирующий « п а в л о в с к у ю » мебель, обвиняет своих з а р у б е ж ных собратьев, м ы к а ю щ и х на Западе эмигрантское л и х о , в
корыстных побуждениях. О б в е ш а н н ы й всеми побрякушками
и званиями государства М и х а и л У л ь я н о в намекает на их политическую зависимость. Л е н Карпинский, тот самый, канувший
б ы л о в политическое небытие Л е н Карпинский, к о т о р ы й
после знаменитого хрущевского погрома на В ы с т а в к е в
М а н е ж е и последовавшего вслед за этим идеологического
ш а б а ш а в К р е м л е , будучи секретарем Ц К В Л К С М по пропаганде, начальственно покрикивал на поборников тогдашней
гласности А к с е н о в а и Неизвестного, о б л и ч а е т их теперь как
врагов перестройки и демократизации: вот у ж воистину метам о р ф о з ы истории! Н е отстает от них и вождь театрального
прогресса О л е г Е ф р е м о в , « б о р м о ч а » что-то о б « у щ е м л е н н о сти э г о и с т о в » и «процессе демократизации».
Кстати, п о з в о л ю себе спросить Я к о в л е в а , по имени Е г о р ,
к л е я щ е г о мне в итальянской газете « Р е с п у б л и к а » « а м о р а л к у »
в связи с моим пристрастием к зеленому змию: « В к а к о м состоянии вы вытащили за этот „ К р у г л ы й с т о л " н а ш е г о именитого
режиссера - до, во время и л и после похмелья? И л и то, что
своим в заслугу, чужим - в строку?»
Н е хочу и не могу опускаться до аргументов яковлевского
уровня, заимствованных им
арсенала московских коммунальных кухонь, а то б ы я мог поведать нашей аудитории множество пикантных подробностей из частной жизни и других
участников этого « К р у г л о г о с т о л а » , в к л ю ч а я сюда самого
Я к о в л е в а , по имени Е г о р , и б о знаю о нем гораздо б о л ь ш е , чем
он знает о самом себе. Н о подобного рода аргументацию в спо-
348
pax я великодушно оставляю своим оппонентам. О н и стоят
того!
В з а к л ю ч е н и е не откажу себе в удовольствии процитировать пассаж из заметки « М о с к о в с к и х новостей» от 5. 4. 87,
опубликованной под заголовком « Н е т е р п и м о с т ь » :
« П и с а т е л ь , разумеется, в о л е н в сравнениях. Сравнения
могут быть даже самые неожиданные и парадоксальные. В
том числе из б а т а л ь н о г о ж а н р а , к о л ь с к о р о речь идет о б о р ь б е .
Х о т я б ы идейной. О д н а к о , п о ж а л у й , прежде всего в с ф е р е
идейной о с о б е н н о режут слух п е р е х л е с т ы , легкость, с к а к о й из
подручных средств выстраивают баррикаду и для удобства
расставляют одних по одну ее сторону, а других - неудобных и
неугодных - по д р у г у ю » .
З о л о т ы е слова! К ним б ы « М о с к о в с к и м новостям» и прислушаться. Глядишь, поумнели б ы .
349
Продажа кассет артистки
ВЕРЫ ЕНЮТИНОЙ
Всем, кто любит русскую литературу, кому
дорог русский язык, кому трудно самому читать
из-за возраста или по состоянию здоровья, советуем приобрести кассеты артистки Веры
Енютиной.
Обширный каталог состоит из 130 кассет.
Детский отдел: Русские народные и современные сказки, сказки Пушкина, Толстого,
Мамина-Сибиряка. Библия для малышей. Рассказы из русской истории.
Уроки русского языка для начинающих и
иностранцев.
Отдел прозы: Пушкин, Лермонтов, Толстой,
Тургенев, Лесков, Чехов, Куприн, Андреев,
Бунин, Набоков, Ремизов.
Поэзия: Все русские поэты, начиная с Баратынского и кончая Пастернаком и Цветаевой.
Для любителей театра: Кассеты с отдельными сценами из пьес Шекспира, Чехова, Островского, Ибсена.
Каталог - бесплатно.
Чеки, заказы и вопросы посылайте по адресу:
V. Enyutin, 3, Pillsbury str.
C l a r e m o n t N . H . 03743 U . S . A .
Наша почта
16 апреля 1987, М ю н х е н
Дорогой Владимир Емельянович!
П о поводу адресованного мне риторического вопроса в
« К о л о н к е М а к с и м о в а » № 5 1 , и м е ю удовольствие разъяснить
следующее. Р е д а к т о р , чья к о л о н к а , спрашивает: зачем в моей
статье « А где ж е ваши с о н е т ы ? » ( « С и н т а к с и с » № 16) упоминается эпопея А л е к с а н д р а И с а е в и ч а С о л ж е н и ц ы н а ?
О т в е ч а ю : для примера.
Р е ч ь в моей статье ш л а о творчестве прекрасного писателя Георгия В л а д и м о в а и о том, чем ему угрожает эмиграция.
Д л я и л л ю с т р а ц и и б ы л а выбрана судьба великого писателя,
написавшего некогда гениальный рассказ ( « М а т р е н и н д в о р » )
и докатившегося на чужбине до « К р а с н о г о к о л е с а » . Б о л е е
устрашающего примера у меня под р у к о й не б ы л о .
Согласитесь, не В а с ж е , В л а д и м и р Емельянович, б ы л о
называть? С л о в нет, пишите* В ы , конечно, ужасно. К а к дворник. Э т о все знают. Н о д е л о в том, что, в отличие от С о л ж е н и цына или В л а д и м о в а , В ы всегда п л о х о писали.
И , б о ю с ь , э т о у В а с уже не пройдет.
Ц е л у ю ручки
Gloria Mundi
О Т Р Е Д А К Ц И И : А н о н и м о к мы, как правило, не печатаем, оставляя эту привилегию « С и н т а к с и с у » , но для этой сдел а е м исключение, у ж б о л ь н о о н а показательна для « н а ш и х
п л ю р а л и с т о в » . Н и ж е приводим т а к ж е ответ В л а д и м и р а М а к симова:
Д о р о г а я Г л о р и я Мунди! Е с л и В ы имели в виду т а к о г о
дворника, как А н д р е й П л а т о н о в , т о сравнение с ним для меня
б о л ь ш а я честь. Е с л и ж е нет, то я совершенно согласен с
В а ш е й о ц е н к о й моих литературных опусов. М е н я т о л ь к о утешает мысль, что В ы л и ч н о и В а ш и вдохновители из « С и н т а к * Выделено нами. Таков уровень дворницкой грамотности нашей
ценительницы. - Р е д .
351
сиса пишете е щ е хуже. Т а к что, пока все вы живы и здоровы,
я могу смотреть на себя б е з комплексов и спать со спокойной
совестью. Ручек В а ш и х , к с о ж а л е н и ю , не ц е л у ю , я слишком
брезглив.
Владимир Максимов
О Т В Е Т И . Г.
В ж у р н а л е « К о н т и н е н т » ( № 49,1986 г . ) помещена рецензия на м о ю книгу « С о з и д а т е л и и р а з р у ш и т е л и » ( П а р и ж , 1983).
П о традиции на рецензии не отвечают. И в С С С Р это
вполне оправдано: редактор л ю б о г о ж у р н а л а ( д о л ж н о с т ь
номенклатурная) - защищает интересы власти и не допускает
л и ш н е й полемики. В русскоязычных ж у р н а л а х , выходящих
на Западе, неответ автора на рецензии в о з м о ж н о объяснить
стремлением редактора пресечь эмигрантские склоки. О д н а к о
в о с о б ы х случаях д о л ж н ы быть исключения. О ш и б о ч н а я р е цензия в ж у р н а л е , п р о н и к а ю щ е м в С С С Р , м о ж е т опорочить и
даже загубить ценное начинание. П о э т о м у автор обязан на нее
ответить вопреки силе инерции и привычки, царящей в журнал а х , и избежать, таким о б р а з о м , о к о л ь н о г о и с л о ж н о г о пути
снабжения вкладышем с ответом на рецензию своей книги,
отправляемой с п о м о щ ь ю советских моряков в С С С Р .
И . Г. считает, что « а в т о р , конечно, понимает условность
деления всего человечества на „созидателей и разрушител е й " » . Т а к и м о б р а з о м , рецензент недвусмысленно выражает
свое отношение к предложенному д е л е н и ю , как к упрощенному и не заслуживающему внимания. В о п р е к и этому мнению, я о б о с н о в ы в а ю на стр. 9-15 моей книги необходимость
разделения л ю д е й на созидателей и р а з р у ш и т е л е й , к о л ь с к о р о
т а к о е разделение отвечает п о л о ж е н и ю вещей. Е с л и прежние
века определились, главным о б р а з о м , с и л о й и умом созидател е й , умевших держать в узде р а з р у ш и т е л е й , то в X X веке во
многих странах последние о д е р ж а л и ряд о ш е л о м и т е л ь н ы х
побед над выразителями порядка и традиционного развития.
Д е л е н и е л ю д е й по безусловным или условным признакам,
таким, как раса, нация, класс, сословие, культура, язык, п о л о жение в обществе (цвет в о р о т н и ч к а ) , не объясняет грозного
хода событий в наше время. Деление на созидателей и разру-
352
шителей гораздо с л о ж н е е и л и ш е н о наглядности вышеприведенных признаков. Д о л ж н о е поведение созидателя требует от
него постоянных усилий, и б о в к а ж д о м ч е л о в е к е есть зерно
р а з р у ш и т е л ь н о г о начала. К а ч е с т в о ч е л о в е к а определяет
п р е о б л а д а ю щ у ю в его жизни л и н и ю поведения. Б л а г о д а р я
своей свободной в о л е человек м о ж е т раскаянием, возвратом к
Б о г у , церковным покаянием спасти с в о ю з а б л у д ш у ю душу.
К а и н может стать ч е л о в е к о м д о б р о й в о л и и даже б ы т ь причисленным к л и к у святых. П р и м е р тому А п о с т о л П а в е л , созидатель церквей и величайший святой, к о т о р ы й в бытность С а в л о м гнал первых христиан и р а з р у ш а л их о б щ и н ы . И н а о б о рот, ч е л о в е к д о б р о й воли может стать К а и н о м и д а ж е сатанистом. П о э т о м у с л о ж н о е и ответственное размежевание созидателей и р а з р у ш и т е л е й требует постоянного р а з м ы ш л е н и я и
проверки. Сложное h трудоемкое деление на созидателей и
разрушителей отвечает зато природе человека. И достойная,
счастливая жизнь человека зависит от сознания им этого деле
ния и необходимости управления самим собой.
Р а з р у ш и т е л я м советской выделки с детских л е т вбивают в
голову предназначенное для п о л у о б е з ь я н деление л ю д е й на
эксплуататоров и эксплуатируемых, и многим из них это о б ъ яснение начинает казаться «единственно н а у ч н ы м » . П р и навязанном разрушителями делении на классы выпадают из их
схемы многие проявления л ю д е й : священник-марксист и миллиард ер-коммунист сеют развал душ, банкир, ч л е н « Т р о й ственной комиссии» (Trilatérale) снабжает С С С Р и его сателлитов огромными кредитами б е з надежды на их погашение,
а в п р о ш л о м монархисты Г у ч к о в и Ш у л ь г и н заманили в
ловушку государя и навязали ему отречение в конце войны
перед уже близкой победой. Но именно в этом сложном мире
мы должны разбираться, принимать решения, действовать.
Рецензент п о ш е л по пути критики, цель к о т о р о й осмеять
автора, создав впечатление о е г о книге как о чем-то н е з р е л о м
и доморощенном. Т е м самым, такая критика р а з р е ш а е т себе
вольности в суждениях и о с в о б о ж д а е т себя от серьезной аргументации. В о т и призывает И . Г. в данной рецензии В л а д и мира И л ь и ч а оценить задачу книги « а р х и т р у д н е й ш е й » , припутывает В е л и к о г о Инквизитора и отдел Ц К по религии, уверяет читателя, что остается « в п е ч а т л е н и е тоталитарности» от
« н е п о с и л ь н о й з а д а ч и » , к о т о р у ю поставил перед с о б о й П а н и н .
В силу этого основное содержание книги в ы п а л о из п о л я зре-
353
ния: обоснование и смысл деления л ю д е й на созидателей и разрушителей, первооснова данного деления - этические законы
в жизни ч е л о в е к а и г л у б и н н ы е законы в жизни народа, мир в
виде маятника ( о с ц и л л и р у ю щ и й м и р ) , задачи л ю д е й д о б р о й
в о л и , действующих согласно этическим законам. Т а к И . Г.
совершил подмену. О н направил свои с т р е л ы на п р и л о ж е ние 2, представляющее с о б о й справку о предыдущей моей
книге и введенное в связи с замалчиванием моих работ. Н о ,
увы, рецензент не дал с е б е труда разобраться в предлагаемой
схеме О б щ е с т в а Н е з а в и с и м ы х - п р о о б р а з е общества созидател е й , и б о его « н а с т о р а ж и в а ю т явно л ю б и т е л ь с к и е проекты без
отношения к с л о ж н ы м п р о б л е м а м экономики, политики,
Т р е т ь е г о мира и т. д . » . П р е н е б р е ж и т е л ь н о с т ь тона оправдывает отсутствие анализа со стороны И . Г. « Л ю б и т е л ь с к и й »
проект не требует изучения. Т е м самым рецензент идет вольно
и л и невольно по стезе советского журналиста, специализир у ю щ е г о с я в замалчивании и искажении правды вещей и ф а к тов. И . Г . подводит редактора и ж у р н а л . И б о читатель у б е ж ден, что ему во всяком случае с о о б щ а ю т верные ф а к т ы . К а к
ж е возможным с т а л о преподнести ч и т а т е л ю , что проекты
автора не связаны с п р о б л е м а м и экономики, когда п р и л о ж е н и ю 2 предпослано п р и л о ж е н и е 1 - аннотация на м о ю работу
« П о л и т и ч е с к а я экономия на основе закона сохранения энерг и и » с указанием источника, в к о т о р о м она напечатана ( « М и р маятник», Т е л ь - А в и в , 1977)? « М и р - м а я т н и к » не получил распространения, видимо, под давлением враждебных сил. О д н а к о он есть в Тургеневской б и б л и о т е к е и в Н а ц и о н а л ь н о й
б и б л и о т е к е в П а р и ж е , где добросовестный рецензент мог
б ы с ним ознакомиться. Н о я уверен, что И . Г. при встрече
со мной не ответил б ы на сходу заданные ему следующие
вопросы:
- К а к и е новые ф о р м ы эксплуатации возникли в С С С Р и
применяются поныне?
- К а к о й вид эксплуатации имеет е щ е место в индустриальных странах С в о б о д н о г о мира?
- В чем сущность прибавочной энергии в сельском хозяйстве?
- П о ч е м у в схеме М а р к с а эксплуатируемый р а б о ч и й не
погибает от истощения?
Н е смог б ы ответить на эти вопросы И . Г., и б о не дал себе
труда ознакомиться с новой научно обоснованной политэконо-
354
мией, на основе к о т о р о й и р а з р а б о т а н о О б щ е с т в о Н е з а в и с и мых. В н а ч а л е века разрушители в России верили в л о ж н у ю
политэкономию М а р к с а , новую Б и б л и ю , и, следуя ее заветам,
коммунисты п о г у б и л и в мире 150 ( е с л и не 200) миллионов. Т а к
не следует л и созидателям иметь свое общество, р а з р а б о т а н ное на научно и практически обоснованных соотношениях в
области производства и потребления?
Ц е л ь р а з р у ш и т е л е й в чистом виде - захватить и удержать
власть с п о м о щ ь ю обмана и т е р р о р а . С а м ы е в е ж л и в ы е напоминания извне о непрестанной р а б о т е машины т е р р о р а встречают отпор р а з р у ш и т е л е й и рассматриваются как вмешательство в их внутренние дела. П о э т о м у им не приходит на ум о г р а ничить свои палаческие возможности. И для р а з р у ш и т е л е й
л ю б о г о п о ш и б а дикой представляется мысль о гарантах п р о тив катаклизмов, преступных переворотов, геноцида. Созидатели ж е , н а о б о р о т , придают о г р о м н о е значение гарантам
своего общества. Недоумение И . Г . по поводу гарантов
подтверждает необходимость проведения р е в о л ю ц и и в умах
созидателей, о к о т о р о й я пишу в м о е й книге, хотя рецензент о б
этом не о б м о л в и л с я .
И . Г. восстает против «настойчивого повторения с л о в „надо", „ н у ж н о " , „ н е о б х о д и м о " » в части р а б о т ы о мире-маятнике. О д н а к о сохранение человеческих условий жизни там,
где они е щ е существуют, и отвоевание их в других местах
нашей п л а н е т ы , спасение христианской цивилизации и, тем
самым, всего человечества - достаточное основание, ч т о б ы
требовать единения и сомкнутых рядов созидателей на их пути
к Б о г о ч е л о в е ч е с т в у в б о р ь б е с мировым з л о м сатанизма.
В с ю ж и з н ь меня тяготило разъединение христиан. Я
вырос в русской православной семье, неразрывно связанной с
Ц е р к о в ь ю (все ч е т ы р е родные тетки б ы л и монахинями),
однако в 1971 г., перед отъездом на Запад, принял к а т о л и ч е ство, полагая себя солдатом единой воинствующей В с е м и р н о й
Ц е р к в и Х р и с т о в о й . М о й дальнейший опыт жизни на Западе,
изучение писаний отцов Ц е р к в и , р а з м ы ш л е н и я п о м о г л и мне
прийти к следующему р е ш е н и ю : нет необходимости для
б о р ь б ы с мировым злом менять с в о ю конфессиональность,
ибо достаточно признать П а п у Римского вождем не т о л ь к о
христиан, н о и всех верующих на земле и поддержать его
борьбу с разрушителями; объединение христиан и других верующих вокруг религиозного центра при сохранении столь
355
д о л г о , с к о л ь им необходимо, своих догматических и литургических особенностей приведет к их с б л и ж е н и ю , а впоследствии к единению. ( С м . м о ю статью « К единению христиан» в
ж у р н а л е « В е с т н и к Р Х Д » , 1986, П а р и ж , № 147). П о д знаменами
этих идей я призываю верующих к единению, и ж а л ь , что И . Г.
усмотрел в этом « л и н и ю доминирующего единства, единения
вся и в с е х » (и это при р е з к о м разделении м н о ю л ю д е й на созидателей и р а з р у ш и т е л е й ) « п о д знаменами» моих идей.
В р а г и созидателей внедряют удобную модель христиан в
виде л ю д е й не от мира сего, разрозненных и т о л к у ю щ и х о
непротивлении, всепрощении, л ю б в и к врагам. У в ы , длительный и т я ж е л ы й путь предстоит е щ е проделать христианам до
этих прекрасных идей на высших этажах христианства.
С о л ж е н и ц ы н в одном из своих ранних произведений о б р о нил знаменательное с л о в о о « ш л е м о б л е щ у щ е м
добре».
Т е п е р ь , когда необходимость сопротивления христиан натиску адских сил о к о н ч а т е л ь н о с о з р е л а , будущие рати созидателей-христиан, а затем и всех в е р у ю щ и х , олицетворяют
с о б о й ш л е м о б л е щ у щ е е д о б р о . И как м о ж н о с к о р е й созидат е л и д о л ж н ы перейти к действиям: отвоевать п о л о ж е н и е в
обществе, к о т о р о е им принадлежит по праву с о г л а с н о их труду, обязанностям и ответственности, и завоевать О б щ е с т во созидателей, охраняемое гарантами от разрушительных
взрывов.
Димитрий Панин
РАВНОДУШИЕ К ИСТИНЕ
От редакции:
По просьбе автора публикуем письмо
в редакцию журнала «Страна и мир», в публикации которого
редакция «Страны и мира» отказала.
В 11 номере ж у р н а л а « С т р а н а и м и р » ( з а 1986 год) опублик о в а н о письмо в редакцию за подписью К р о н и д а Л ю б а р с к о г о ,
в к о т о р о м автор (являющийся одним из редакторов ж у р н а л а )
в ы р а ж а е т свое огорчение по поводу публикации в предыдущ е м номере « С т р а н ы и м и р а » рецензии Ю р и я К о л к е р а на
книгу воспоминаний С е м е н а Липкина. П и с ь м о это показалось
356
мне несправедливым по мысли и не вполне к о р р е к т н ы м по
тону. Двадцать пять л е т самой тесной д р у ж б ы с Ю р и е м К о л к е ром, а т а к ж е е г о принципиальное неучастие в т а к о г о рода
полемике п о б у ж д а ю т меня высказать ряд замечаний п о поводу
письма г-на Л ю б а р с к о г о .
П о в о д о м д л я огорчения п о с л у ж и л о г-ну Л ю б а р с к о м у то,
что ( п о его с л о в а м ) « Ю . К о л к е р достаточно обстоятельно для
маленькой рецензии доказывает, что С . Л и п к и н б ы л к о н ф о р мистом». Действительно, с л о в о « к о н ф о р м и с т » в рецензии
К о л к е р а присутствует. Н о достойно л и поступает г-н Л ю б а р ский, извлекая это слово из контекста и вовсе отстраняя
вопрос о том, как и в связи с чем о н о б ы л о у п о т р е б л е н о рецензентом? Т а к л и ведутся споры между теми, кто всерьез д о р о жит истиной? В е д ь ч е л о в е к , прочитавший одно л и ш ь письмо
г-на Л ю б а р с к о г о , с полным основанием решит, что К о л к е р
написал статью о конформизме Л и п к и н а . М е ж д у тем, К о л к е р
написал и о п у б л и к о в а л положительную
рецензию на книгу
Липкина. Э т у книгу он приравнивает к « л и т е р а т у р н о м у документу, драгоценному для историка литературы и внимательного ч и т а т е л я » ; о н а , по словам К о л к е р а , написана « с подкупающей искренностью и мужеством». О самом Л и п к и н е К о л к е р
пишет: « п е р в о к л а с с н ы й поэт и переводчик, всю с в о ю жизнь
отдавший русской к у л ь т у р е » ; «самостоятельный и г л у б о к и й
наблюдатель, ценящий точность и п о л н о т у » . В связи с р е л и гиозностью Л и п к и н а , К о л к е р говорит о его « в о з в ы ш е н н о й
д у ш е » . Т о , ч т о все эти слова г-ном Л ю б а р с к и м з а б ы т ы , едва л и
можно удовлетворительно объяснить н е б р е ж н о с т ь ю , понятной у занятого ч е л о в е к а , и л и нехваткой ж у р н а л ь н о г о места.
Н о этого м а л о . У х о д от р а з г о в о р а по существу, от обсуждения
вопроса, что ж е все-таки заставило рецензента назвать Л и п кина конформистом, - столь нарочит, раздражение г-на Л ю барского с т о л ь наглядно, что у ж е из одного этого читатель
невольно начинает подозревать г-на Л ю б а р с к о г о в неправоте.
Недобросовестность в полемике всегда, в конечном счете, не в
пользу т о г о , кто е е допустил. Создается впечатление, что
г-н Л ю б а р с к и й прячет ( и л и не о с о з н а е т ) истинную причину
своего раздражения.
Г - н Л ю б а р с к и й пишет: «советская реальность такова, что
через эту стадию [т. е. конформизм. - Т . К . ] в той и л и иной
мере проходят все советские г р а ж д а н е . . . » . С у ж д е н и е это бесспорно - н о небезукоризненно. П о ч е м у - т о л ь к о «советские
357
г р а ж д а н е » , и - т о л ь к о « п р о х о д я т » ? Считает л и г-н Л ю б а р с к и й ,
ч т о порядочный ч е л о в е к в свободной стране может вовсе не
б ы т ь конформистом, оставаясь при этом достойным и п о л е з ным ч л е н о м общества? Е с л и да, то взгляд этот хоть и не нов,
н о п р о ч н о забыт. О б ы к н о в е н н о полагают, что к о н ф о р м и з м , в
известных пределах, естественен и неизбежен и сам по себе
е щ е ни на минуту не подразумевает беспринципности. П о л ный отказ от него о з н а ч а л б ы крайний эгоизм, крайний анархизм.
И т а к , г-н Л ю б а р с к и й а ) не п о ж е л а л вступить в обсуждение высказанной К о л к е р о м мысли и не потрудился пересказать е е для своего читателя; и б ) в о з р а ж а е т самому себе, и б о
в л о ж и л не совсем о б ы к н о в е н н ы й смысл в с л о в о « к о н ф о р мизм», приравняв его к беспринципности, - чем, вероятно, и
б ы л о вызвано его огорчение. Здесь м о ж н о б ы л о б ы и закончить, е с л и б ы г-н Л ю б а р с к и й странным о б р а з о м не перевел
вдруг р а з г о в о р на личность К о л к е р а . Я п р о д о л ж у предыдущ у ю цитату из письма г-на Л ю б а р с к о г о : « . . .через эту стадию в
той и л и иной мере проходят все советские граждане, даже те,
кто ныне считают себя воинствующими антикоммунистами.
Н е составил исключения и автор рецензии кандидат наук
Ю . К о л к е р » . В этом фрагменте имеются две странности.
Г - н Л ю б а р с к и й , очевидно, навел справки о п р о ш л о м К о л к е р а
( с кем он л и ч н о не з н а к о м ) , - почему б ы ему, в таком случае,
не добавить, что К о л к е р - кандидат
физико-математических
наук по специальности биофизика? С ч и т а е т л и о н занятие биоф и з и к о й в С С С Р той м е р о й конформизма, к о т о р о й у ж е стоит
стыдиться? Е с л и так, е с л и у ж говорить о К о л к е р е , то почему
не упомянуть, что и б и о ф и з и к о й К о л к е р у заниматься не дали,
вынудив уйти сначала в программисты, а затем в кочегары?
Н а к о н е ц , почему в о о б щ е стал перед г-ном Л ю б а р с к и м вопрос
о к о н ф о р м и з м е К о л к е р а - в связи с его, К о л к е р а , рецензией,
где о н не т о л ь к о не ставит себя в пример Л и п к и н у , но и в о о б щ е
не говорит о себе ни слова? Т а к - переходя на личности, говоря
правду, но не всю правду (т. е. передергивая) - ведут полемику
советские ж у р н а л ы . И м ж е свойственно к а к б ы невзначай поставить рядом с именем порицаемого автора эпитет, не имеющий к этому автору отношения, но, однако, у ж е одним этим
соседством привязываемый к нему. Н е возьмется л и г-н Л ю барский указать, с какой ц е л ь ю введен им в текст письма термин «воинствующий антикоммунист»? Н а с к о л ь к о я з н а ю К о л -
358
кера, он - в о о б щ е не политик, все его мысли, и у ж е многие
годы подряд, п о г л о щ е н ы не политическими, а эстетическими
и этическими вопросами современности.
К о л к е р , по словам г-на Л ю б а р с к о г о , что-то « д о к а з ы вает», что у ж е само по себе н е п л о х о , даже если доказательство
о ш и б о ч н о . Н а о б о р о т , г-н Л ю б а р с к и й поучает: « Н р а в с т в е н н а я
сила ч е л о в е к а определяется не тем, б ы л он и л и не б ы л конформистом, а тем, н а ш е л л и он в себе силы им перестать быть
и заявить о б этом в о т к р ы т у ю . . . » . К а ж е т с я , что г-н Л ю б а р с к и й
опять спорит с самим с о б о ю : ничто в его сентенции не противоречит мыслям, высказанным К о л к е р о м , написавшим: « Е щ е
в меньшей м е р е , чем Гроссман... Л и п к и н может б ы т ь назван
б л а г о п о л у ч н ы м советским писателем... Б е з у с л о в н о , ни при
каких обстоятельствах, не б ы л о н и по сей день не является
прислужником в л а с т и . . . » .
Г - н Л ю б а р с к и й п р о д о л ж а е т : « С . Л и п к и н смог это сделать
[т. е. перестать быть конформистом. - Т . К . ] - притом находясь не здесь, в безопасном з а р у б е ж ь е , а там. М н е кажется,
что написанное Ю . К о л к е р о м , - написанное сейчас, когда
75-летний поэт находится в столь трудных жизненных обстоятельствах, - это элементарная ч е л о в е ч е с к а я бестактность...».
Замечу с н а ч а л а , что, точно в насмешку над г-ном Л ю б а р с к и м ,
« с т о л ь трудные жизненные обстоятельства» завершились для
Липкина как р а з к моменту спора: Л и п к и н вернулся в С С П .
Отмечу т а к ж е м о ж е т быть и тактичное, н о крайне не л о г и ч н о е
противопоставление г-на Л ю б а р с к о г о , словно б ы призывающего К о л к е р а не быть конформистом здесь, « в безопасном
з а р у б е ж ь е » (куда, следовательно, дорога открыта л и ш ь конформистам). М о ж н о допустить, что все это - л и ш ь неловкости
стиля, простительные у политического деятеля, к о т о р о м у не
до частностей, для к о т о р о г о смысл и правда д о р о ж е деликатности и стилистической чистоты. Н о и со смыслом и правдой у
г-на Л ю б а р с к о г о д е л о обстоит не л у ч ш е . М ы с л ь К о л к е р а
такова: в довоенные
годы, в годы вымиравших от г о л о д а деревень, Л и п к и н б ы л конформистом - но не т о л ь к о ( и не с т о л ь к о )
по о т н о ш е н и ю к советской власти, с к о л ь к о по о т н о ш е н и ю к
господствовавшему тогда в национальном сознании преувеличенному почитанию писателя, его р о л и и места в народной
жизни; ведь если признанные писатели суть авгуры национальных святынь, т о тогда непризнанных - м о ж н о убивать. У п р е к
К о л кера Л и п к и н у таков: тогда - в указанном смысле к о н ф о р -
359
мистами б ы л и почти все, в том числе и те, кем мы сейчас гордимся. Н о п р о ш л и годы, и Л и п к и н не пересмотрел своего
п р о ш л о г о , как это сделал в свое время, например, Л е в Т о л стой, в молодости стыдившийся выезжать иначе как четверк о й цугом, а в старости - видеть, как за ним выносят ночной
г о р ш о к . К о л к е р пишет: « Н е л ь з я , разумеется, упрекнуть писат е л я в том, что он живет б о г а ч е крестьянина, но от христианина ж д е ш ь , что он сделает это с а м . . . » . З а т е м К о л к е р сравнивает сегодняшнее бедственное ( э т о подчеркнуто) п о л о ж е н и е
Л и п к и н а - с о б ы к н о в е н н ы м , небедственным, п о л о ж е н и е м
писателей так называемой второй литературы. Д е л а е т он это
на примере Татьяны К о т о в и ч (чьи стихи б ы л и недавно по его
предложению опубликованы
«Континентом»),
поэтессы,
к о т о р а я , правда, не выходила из С С П , где никогда не состоял а , и к о т о р о й л и ш ь 40, а не 75 л е т - но к о т о р а я б о л ь ш у ю часть
своей жизни работает подсобницей на т я ж е л ы х производствах
и, кажется, по сей день голодает, - между тем как е е стихи
т о ж е , и у ж е давно, с 1960-х, з а с л у ж и л и признание на родине и
публиковались там. М ы с л ь простая, с н е ю м о ж н о не согласиться, на нее м о ж н о рассердиться - но ее необходимо б ы л о ,
пусть к о р о т к о , н о и з л о ж и т ь .
М н е понятна почтительность г-на Л ю б а р с к о г о к С . И .
Л и п к и н у , я ее р а з д е л я ю ( к а к разделяет и К о л к е р в своей
статье). Н о никакая почтительность не оправдывает равнодушия к истине. Н е т авторов, не п о д л е ж а щ и х критике, - если
т о л ь к о критика эта добросовестна и доказательна. Статья
К о л к е р а выгодно отличается от р е п л и к и г-на Л ю б а р с к о г о как
р а з этими качествами - ж е л а н и е м понять и б ы т ь понятым,
добросовестностью, сдержанностью.
Ряд недоумений у читателей и авторов « С т р а н ы и м и р а »
д о л ж н а вызвать и последняя ф р а з а из письма г-на Л ю б а р с к о го: « Я хочу извиниться перед С е м е н о м И з р а и л е в и ч е м Лишенным за эту п у б л и к а ц и ю » (т. е. за статью К о л к е р а ) . Е с л и это
редакционное извинение, т о почему о н о подписано т о л ь к о
одним из редакторов? Н е п о п а л а л и статья К о л к е р а на страницы ж у р н а л а контрабандой? Е с л и г-н Л ю б а р с к и й извиняется
от своего имени, то почему о н извиняется за публикацию?
Не
означает л и это, что он является ( и л и чувствует с е б я ) главным
редактором ж у р н а л а , издаваемого ( к а к это принято думать)
к о л л е г и е й равноправных редакторов? Д а л е е , извиняется л и
360
г-н Л ю б а р с к и й перед С . Л и п к и н ы м т а к ж е и за п о х в а л ы , расточаемые последнему К о л к е р о м ?
Б ы т ь м о ж е т , короткая р е п л и к а г-на Л ю б а р с к о г о (в
целом, по с т и л ю и тону, вовсе не характерная для « С т р а н ы и
м и р а » ) и не з а с л у ж и в а л а б ы с т о л ь подробного возражения, не будь о н а п е ч а л ь н ы м напоминанием. О н а вновь показывает,
как в современном русском з а р у б е ж ь е читают и пишут. В ней
- наше о т н о ш е н и е к литературному труду. М ы все с к о р е е писатели, чем читатели: читаем н е б р е ж н о , вычитывая свое в
чужом; но и пишем кое-как, и часто не ради истины, а ради сведения счетов за невысказанные обиды. Н е т о л ь к о правдоискательство и совесть, но и точность у ш л а из л и т е р а т у р н о г о о б и хода, - видимо, как нечто мещанское.
Д о сих п о р « С т р а н а и м и р » б ы л ж у р н а л о м , где «мнение,
высказанное а в т о р о м » , м о г л о « н е совпадать с т о ч к о й зрения
редакции» ( т а к значится на о б л о ж к е ) . Э т о дает мне надежду,
что моя заметка, затрагивающая нечто б о л ь ш е е ч е м частный
спор, будет вами, господа редакторы, помещена у вас без искажений и купюр.
И е р у с а л и м , 30 декабря 1986.
Татьяна Костина
Израильский журнал на русском языке не только для ев-
реев. Каждую неделю: Интервью
с политиками, экономистами,
эмигрантами и новоселами. Обзор израильской печати («Маарив», «Едиот ахронот», «Хаарец», «Джерузалем пост» и т. д.)
- Лучшее из журналов Свободного мира. - Самиздат. - Роман в
продолжениях. - Письма читателей. - Дискуссии без цензуры. - Новые рассказы и
повести несоветских русских авторов. - Что происходит по ту сторону кордона и др.
361
Книги издательства
«АНТИКВАРИАТ»
Александр Котомкин. О чехословацких
легионерах в Сибири. Воспоминания. Стр. 184.
Константин Вагинов. Труды и дни Свистонова. Роман. Стр. 152.
Иван Аксенов. Пикассо и окрестности. Стр. 72.
П. Заварзин. Работа тайной полиции. Воспоминания. Стр. 175.
П. Крупенский. Тайна императора. Историческое исследование. Стр. 115.
Владимир Лебедев. Борьба русской демократии против большевиков. Стр. 62.
Виктор Шкловский. Ход коня. Сборник статей. Стр. 206.
Эм. и О. Штейн. Чтобы Польша была Польшей. Антология русской поэзии. Стр. 74.
Наталия Резникова. Пушкин и Собаньская.
Историческая повесть. Стр. 60.
Алексей Ремизов. Пляс Иродиады. Сборник
коляд. Стр. не нумерованы.
Редактор и издатель Э. Штейн
Antiquary
594 Chestnut Ridge Road,
Orange, Conn. 06477, USA.
Критика и библиография
ВПЕРЕД, ВОЙНЕ
НАВСТРЕЧУ...
Б ы в а е т так, что, когда ч е л о в е к у становится особенно
тяжко, на него вдруг нападает приступ смеха, к о т о р ы й сотрясает, доводит до колик, до безудержных слез. А л е к с а н д р а
Зиновьева, у ч е н о г о , известного специалиста в о б л а с т и л о г и к и
и социологии, природа наделила ранимой душой писателя, в
котором беспощадная сатиричность совместилась с простодушием и, п о р о й , почти детской беспомощностью. М ы привыкл и к Зиновьеву саркастичному, парадоксально-язвительному,
гротескно-фантастическому, н о т а к о г о сочетания всех этих
свойств с о б н а ж е н н ы м человеческим страданием, как в « П а р а
б е л л у м е » , не встречалось, п о ж а л у й , ни в одном из его произведений.
В п р о ч е м , начнем по порядку. « П а р а б е л л у м » - это сатирико-психологический детектив, в к о т о р о м жестокому осмеянию подвергаются как современное советское, так и западное общества. Действие разворачивается, в соответствии с
детективной композицией, то в Советском С о ю з е , то в Западной Германии, а подоплека событий основана на автобиографическом материале, доведенном до трагического ф и н а л а .
Героев всего т о л ь к о три, причем один из них - С о ц и о л о г является прототипом самого автора, остается ф и г у р о й бездействующей, к а к б ы маячащей за кулисами событий и о б ъ я в л я ю щ е й о себе чисто р и т о р и ч е с к и - с а м о ц и т и р о в а н и е м статей,
трактатов и социологических исследований. С о ц и о л о г живет в
Западной Германии и становится той самой « д и ч ь ю » , за которой охотится второй герой повести, советский шпион-убийца
по к л и ч к е Н е м е ц . Н е м е ц относится к категории засланных на
Запад многочисленных « п о д р ы в н и к о в » , к о т о р ы м и К Г Б не
особенно д о р о ж и т , не обменивает, не отсылает в с л у ч а е провала или ненадобности, а просто уничтожает. Н е м е ц и сам
знает, что является смертником, однако относится к этому как
к неизбежности и не впадает в панику. П р и к а з ы о н получает
Александр Зиновьев. Пара беллум. Лозанна, « L ' A g e d'Homme»,
1986.
363
непосредственно от ш е ф а , третьего, и г л а в н о г о , героя повести, именуемого по-зиновьевски к о р о т к о Западником.
А в т о р не скрывает, что под этим обозначением скрывается конкретное л и ц о - ныне умерший крупный советский
сановник, один из важнейших руководителей того отдела
К Г Б , к о т о р ы й ведал в свое время активностью в странах
З а п а д а и выработал долговременную программу дезорганизации общественного сознания в западных странах. Поведение,
о б р а з жизни и карьера этого ч е л о в е к а ставятся в центр повествования, а его деятельность определяет основные сюжетн ы е линии произведения. Раскрытие этого п е р с о н а ж а помогает уяснить, что ж е представляет из себя группа загадочных
серых невзрачных существ, которые планируют в М о с к в е
судьбы и жизнь ничего о том не п о д о з р е в а ю щ е г о населения
п л а н е т ы и приводят свои чудовищные п л а н ы в исполнение.
Э т а п ы « с л а в н о г о пути» Западника и восходящая линия его
к а р ь е р ы б а н а л ь н ы до отвращения: е щ е в стенах университета
н е с к о л ь к о удачных предательств, у м е л о е маневрирование и
сбрасывание с дороги потенциальных противников, умелые
манипуляции по втиранию в доверие к генсеку А н д р о п о в у - и
в о ж д е л е н н ы е позиции почти неограниченной власти надежно
у к р е п л е н ы . В с ю эту механику Зиновьев прекрасно знает,
десятки подобных к а р ь е р разворачивались у него на глазах, и
в повести подчеркивается этот момент рассказом о личной
судьбе, так как именно Западник б ы л его университетским
товарищем и именно под его руководством осуществлялась
операция « С о ц и о л о г » . И д е и и замыслы С о ц и о л о г а враждебны
Системе, поэтому е г о вышвыривают на Запад, где он не так
опасен, где его л е г ч е обезвредить и дискредитировать, где, в
к о н е ч н о м итоге, его л е г ч е всего м о р а л ь н о сломить и уничтожить.
Здесь-то в повествование и вплетается та р е ж у щ а я по сердцу нота, которая делает « П а р а б е л л у м » таким непривычно,
не по-зиновьевски горестным и беззащитным. В е щ ь эта самая
л и ч н а я и доверительная из всего им созданного, писатель рассказывает о б « о п е р а ц и и » , произведенной над ним, раскроивш е й е г о душу и с л о м а в ш е й жизнь. С а м о е гнусное в ней то, что
он б ы л присужден р е ж и м о м « к сверхвысшей мере наказания к п о л н о м у , пронзительному, ледяному и испепеляющему одиночеству... С т р а ш н а я вещь тоска по покинутой Родине. Н о
е щ е страшнее тоска по Родине, к о т о р о й для него у ж е нет и
364
никогда у ж е б о л ь ш е не будет». Э т о у ж е позже, в н а ч а л е 1987
года, в о б р а щ е н и и к Третьей эмиграции, Зиновьев произнесет
полные достоинства и веры в с в о ю миссию слова о том, что
вышвырнутые за пределы Р о д и н ы - это те ж е повстанцы, кот о р ы е сумели восстать против собственного социального
строя, и ч т о надо мужественно идти до конца пути, предназначенного историей. В книге ж е , в этом до какой-то степени л и ч ном дневнике, автор не произносит высоких слов, о н п о л н о стью отдается охватившему его чувству.
О д н а к о писатель не б ы л б ы самим собой, если б ы о т б р о сил в сторону свой з л о й и опасный ю м о р , с в о ю способность
разить противника смелыми и неожиданными парадоксами.
С а м о название повести несет в себе перевертыш, неожиданную игру с л о в : п а р а б е л л у м это и вид оружия, и древнее изречение, г л а с я щ е е , что тот, кто х о ч е т мира, д о л ж е н готовиться к
войне. П о с л е д н и м , собственно, и занимается Западник, подчиненное ему ведомство и, в к о н е ч н о м итоге, все руководство
гигантской, ощетиненной ш т ы к а м и державы. О н и ведут
хитрую игру п о заморочиванию З а п а д а , к о т о р ы й хотят парализовать страхом перед грядущей атомной войной, д л я них
важна не р е а л ь н а я советская м о щ ь , а в о о б р а ж а е м а я .
Зиновьев потешается над западными руководителями,
которые п о м о г а ю т Советскому С о ю з у бороться против З а п а да, над б е с к о н е ч н о ведущими п е р е г о в о р ы о р а з о р у ж е н и и « . . . и з - з а с т о л а переговоров не в ы л е з а ю т . . . если и в ы л е з а ю т ,
то чтобы сменить протертые этими переговорами ш т а н ы » ,
потешается над миротворцами, к о т о р ы е в один прекрасный
момент превратятся в генералов. О н полагает, что В е л и к а я
война все-таки разразится, причем в такой момент, когда
никто не будет е е ждать, и ч т о эту «войну б о г о в будут вести
ничтожества».
П о к а ж е суд да дело, разворачивается саркастическое
описание т о г о , как советская правящая верхушка л и х о р а д о ч н о
оборудует г л у б и н н ы е , непроницаемые для ядерного излучения у б е ж и щ а . Т у т и шикарно о т д е л а н н ы е п е щ е р ы с запасом
необходимого на двести л е т , и какие-то немыслимые бункера,
предназначенные для спасения избранных, к о т о р ы м будет
суждено стать родоначальниками нового человечества. П р о стые л ю д и ведут себя иначе. Н е к а я старушка, п е р е ж и в ш а я
четыре войны и три р е в о л ю ц и и , припасает м ы л о , спички и
соль. Комиссия обнаруживает у нее о г р о м н ы е запасы озна-
365
ченных продуктов. О т п у щ е н н а я судом на поруки, старушка
шипит, что ее не заставят издохнуть, что п р е ж д е советская
власть издохнет, чем она!
К а р ь е р а самого Западника плачевно обрывается именно
из-за его чрезмерно ретивой подготовки к войне. В м е с т о того,
ч т о б ы , достигнув вершины власти, вцепиться в нее ногтями и
зубами, он замышляет ч е с т о л ю б и в ы й П р о е к т предупредит е л ь н о й войны. В этом В е л и к о м плане н а в о р о ч е н о много всякой всячины, в том числе идея о с о б о г о военного государства в
о б ы ч н о м и проект создания В е л и к о й кнопки, к о т о р у ю , в случае войны, нажмет не кто иной, как сам Западник. Этот
несчастный забыл з а к о н перманентной б о р ь б ы за власть на
советских верхах: для т о г о , ч т о б ы удержаться на посту, руков о д и т е л ю надо стать « б р е ж н е о б р а з н ы м ничтожеством».
К а к недавно стало известно, в Копенгагене состоялся В с е мирный конгресс сторонников мира. Э т о т « с в о б о д н ы й и демократический ф о р у м защитников м и р а » готовился... А М о с к в е .
Выступавшие там западные деятели о б ъ я в и л и , что нынче
человечеству грозит ядерное уничтожение, а потому такие
вещи, как справедливость, б о р ь б а за права ч е л о в е к а и открытость общества, д о л ж н ы отойти на задний план. И это отнюдь
не писательские домыслы, а самая реальная и обыкновенная
н а ш а действительность. Т а к что иногда п о з в о л и ш ь себе усомниться - а у ж настолько л и парадоксальны парадоксы Зиновьева? И он, к о т о р ы й с гневом пишет, что в С С С Р для осуществления мизерных р е ф о р м « т р е б у ю т с я десятки л е т ожесточеннейшей б о р ь б ы руководства страной против своего н а р о д а » ,
тут ж е добавляет: «Единственная с ф е р а советского общества,
в к о т о р о й п л а н ы строго выполняются, - это агентурная р а б о т а » . Э т о й - т о агентурной р а б о т е и посвящается немалая часть
« П а р а беллума».
Т р у д н о судить, имеет л и в данном с л у ч а е место присущий
в произведениях прием гротеска или д е л о обстоит именно так,
однако почему-то веришь звучащему совершенно фантастически заявлению автора: « У с т р о и т ь б ы сейчас международный К о н г р е с с советских агентов на Западе... С ъ е х а л и с ь б ы со
всего мира видные политики, дипломаты, священнослужител и , г е н е р а л ы , ученые, артисты, спортсмены, художники,
писатели, гангстеры... М и р содрогнулся б ы от у ж а с а » . Д а л е е
писатель объясняет, что агентурная война - это прекрасно
р а з р а б о т а н н о е советским руководством проникновение ц е л о й
366
армии агентов на территорию З а п а д а , это физическое присутствие в т е л е противника, п о д о б н о микробному, вот почему
советская агентурная война названа им « п а р а з и т а р н о й » , а
главной е е задачей считается « р а з р у ш е н и е внутренних самозащитных механизмов данной страны, ее деморализация и дезорганизация».
Один из рядовых солдат этой армии - Н е м е ц - рыскает по
всей Западной Германии в поисках необходимых данных, в
вылавливании военных секретов, в попытках подкупа чиновников р а з л и ч н ы х ф и р м и ведомств. Н е м е ц - это винтик гигантского н а л а ж е н н о г о механизма, и одним из аспектов его р а б о ты является физическое уничтожение неугодных руководству
лиц. П о ходу повести не совсем ясно, почему Западнику становится ненужен обезвреженный и деморализованный на Западе
его противник С о ц и о л о г . В е д ь сам ж е Зиновьев пишет, что
идеи С о ц и о л о г а б ы л и п о л е з н ы его университетскому товарищу, он постоянно их в о р о в а л , прочитывая все написанное
изгнанником, и применял в своей р а б о т е на практике.
К а к б ы т о ни б ы л о , н е и з б е ж н о е свершается, читатель
л и ш ь по б е г л о м у намеку догадывается, что Н е м е ц убивает
С о ц и о л о г а , н о , как видно, Таинственной В ы с ш е й силе
неугодно т а к о е бесцеремонное ликвидирование одного из
выдающихся представителей ч е л о в е ч ь е г о племени. Т а к что и
Н е м е ц , п о приказу все того ж е Западника, отправляется к о л легами п о р а б о т е на тот свет. И т а к , гибнет и второй герой
« П а р а б е л л у м а » . Всесильный Западник все сметает и сокрушает на своем пути. В его л и ц е выступает сама В л а с т ь , когда
она, как э т о бывает у советских б о н з , сконцентрирована в
руках одного человека. В п р о ч е м , есть сила, перед к о т о р о й
самое у п о р н о е страшилище с мохнатыми бровями становится
беспомощной к у к л о й , прикованной к аппарату, заменяющему
почки. Э т а с и л а - время и смерть. П р и ч е м в с л у ч а е со своим
героем З и н о в ь е в не ждет естественного развития событий, это
не входит в суть детективного повествования - третий герой
его повести Западник умирает быстро, с к о р о п а л и т е л ь н о ,
сразу ж е за г и б е л ь ю тех, кого о н приговорил к смерти.
Н о автору ничуть Западника не ж а л ь . Ч у т о ч к у усмехаясь,
он рассказывает, что и Западник не Б о г весть как б о я л с я смерти. Г о р а з д о мучительнее б ы л о для него узнать, ч т о н е к р о л о г
ему дадут не п о высшей категории - в центральной газете, с
подписью лиц всего руководства, - а в заштатной газетенке
367
и с б е з л и к о й подписью « Г р у п п а т о в а р и щ е й » . Д л я советского
чинуши « н е к р о л о г не по ч и н у » страшнее атомной б о м б ы .
М. Михайлова
«ТРИЧЕТВЕРТНАЯ ЛУНА В
МАНДРОЛЕ»
«Так жили мрачные титаны».
Генрих Сапгир
Где, за какие грехи присужден ч е л о в е к на вечную адскую
пытку е щ е при жизни?
« О т шума всадников и с т р е л к о в » - это название свистит с
о б л о ж к и книги Ю р и я М и л о с л а в с к о г о , где помещена ф о т о г р а ф и я провинциальной улицы, с магазинами - винным и книжным.
Ю р и й М и л о с л а в с к и й сам родом из т а к о г о ю ж н о г о города,
с у л и ц ы славного ш п а н о ю Х а р ь к о в а . И з этого ж е города
в ы ш л о н е м а л о писателей и художников, талантливых и з л ы х ,
среди к о т о р ы х - писатель Ю р и й М и л о с л а в с к и й , предпочитающий яд насущный х л е б у житейскому. О н живет в И е р у с а л и м е
с 1973 года, печатается р е г у л я р н о в « т о л с т ы х » русских журнал а х З а р у б е ж ь я , таких, как « К о н т и н е н т » , « Э х о » , « 2 2 » . В ж у р н а л е « Э х о » несколько л е т назад появились страшные, краткие
« Г о р о д с к и е р о м а н с ы » Ю р и я М и л о с л а в с к о г о , воспроизведенные и в книге « О т шума всадников и с т р е л к о в » . К а ж д ы й рассказ - нерушимая крепость. К а ж д а я первая ф р а з а каждого
« р о м а н с а » расстреливает с первого залпа:
« В у л я р а старшего я никогда не видел, е г о расстреляли за
год до н а ш е г о переезда на проспект С в е р д л о в а за людоедство;
а м о ж е т и не расстреляли, а з а с л а л и на урановые рудники: все
говорят, что так часто б ы в а е т » , - выпаливает одним духом
рассказчик.
Ж у т ь сразу круто забирает вверх, почти без разбега; т о н без всякого нажима обыденный, и в одной ф р а з е - дикая беспощадная повесть, в этом, сверхтяжелом, нечеловечески напряЮ. Милославский. От шума всадников и стрелков. Анн-Арбор,
«Ардис», 1984.
368
женном городском романсе « В у л я р ы » , - уложившаяся всего в
четыре строчки.
К). М и л о с л а в с к о г о с л е д о в а л о б ы назвать каким-нибудь
неонатуралистом и по его с ю ж е т а м , и по таким деталям в повествовании, от которых зажмурился б ы читатель романов
Золя:
« . . . П л е л и многоцветные п л е т к и из тонкого к а б е л я - в
хвосты заматывались сферки из шарикоподшипников, вытачивали к о р о т к и е металлические дубины с у т о л щ е н и е м на
конце - « б а л д а » ; Феся ходил с о т р е з к о м трубы, что заворачивалась в газетку - « к у л ь т у р о й » , Б о р а - с топориком из туристского н а б о р а « Ш и р о к а страна моя родная», С л а в а Бездомников л о м а л п л е ч и ж е л е з н ы м стержнем из о г р а д ы . . . » ( « О р у жие»)
В этих строчках рассказа п р о убийство - «рассказа - убийства» - ритм как б ы провинциального танго. С ю ж е т - словно
античный м и ф .
О р е с т мстит за поруганье друга П и л ада: з а б л а т н е н н ы е
отроки за « ш и р е в о » ( н а р к о т и к и ) заимели р е в о л ь в е р , и вот
убит в сарае В и т а л а - К е р я , отбивший у одного из героев
« Ж а н н к у » на г л а з а х у всех.
Ж е с т о к о с т ь текста, скандальность тематики и с л о в а р я
М и л о с л а в с к о г о вызывают н е м а л о дискуссий в прессе, устных
споров. Ч и т а т е л ю - о б ы в а т е л ю противопоказана эта словесность, тяжеловесно-неизящная с точным и сильным нажимом
на деталь:
« К р а п и в н ы е заросли, если войти в них, достигали грудей;
крапива - на широких древянистых стеблях, б ы л а почти черною, с крупичатым блеском, словно драли над ней чугун
напильником, - о к р у ж а л и т я ж е л у ю л у ж у , поддерживаемую
ручейком...»
А кто герои, возникающие из бездны? Э т о хулиганы
городской о к р а и н ы , созданные из сгустившегося кровавобагрового отчаянья. П ь я н ы е титаны, р а с п л ю щ е н н ы е жизнью,
потерявшие о б л и к человека. И с т у к а н ы , памятники неизвестному преступлению в воровской подворотне. С р е д и них выродившиеся б о л ь н ы е черти, б ы в ш и е интеллигенты, у которых от некогда введенной порции « р а з у м н о г о , д о б р о г о , вечног о » остается одна стебанутость.
Т а к о в « к о м с о м о л е ц двадцатых г о д о в » , с л а б о у м н ы й персональный пенсионер в рассказе « Р о з и н » ; помешавшийся от
369
того, что вся его з р е л а я жизнь падает на сталинский период, с
сохранившимися ошметками лозунгов той эпохи в немощной
голове. С е н и л ь н ы й энтузиаст стремится в путь - и б о пришел
« с и г н а л » и надо вовремя успеть прибыть в « ц е н т р » . . .
З а п а х беды исходит от этих загнивающих заживо сцен и
строк Ю . М и л о с л а в с к о г о . И медленно, ненавязчиво проступает в них п о р о ю надмирная мораль. В рассказе « С ы н Л ю д м и л ы И в а н о в н ы » учительница спасает сына от п о л о ж е н н о й
к а р ы « з а изнасилование»; тот отделывается л и ш ь двумя
годами колонии, его ж е « п о д е л ь н и к и » п о л у ч а ю т по высшей
мере, сполна. Ч т о ж , учительница в ш к о л е - хоть маленькая,
но номенклатура. Н е порочить ж е ее за сына! А сын, вернувшись, ч е р е з два дня, дает себя расстрелять в тире. Н а к а з ы в а е т
себя, подставляя грудь под ружье:
« Д е в у ш к а посмущалась и отпустила к р ю ч о к .
В о в к а всплыл вверх, л е г ч а й ш е и наискосок, к светящемуся изнутри полупрозрачному пуховому кому, откуда исходили к нему л а с к а и л ю б о в ь , тянулись к нему, подплывающему
навстречу, переплетались в какие-то н о в о г о д н е - е л о ч н ы е круж е в а , дожидаясь его п л е ч е й . . . »
В этих рассказах хоть и изуродованные - налицо все ч е л о веческие чувства: ярость, благородство, ревность. Т у т ж е и
л ю б о в ь , задрипанная и замызганная:
« - Л е н о ч к а , как тебе меня сегодня целовать - не противно?
- Т ы о чем?
- А я сегодня, перед тем, как на свиданку идти, селедку
ела...»
Ч е м - т о напоминает страшный о б р а з у Б а г р и ц к о г о :
« Л ю б о в ь - но съеденные вшами косы,
К л ю ч и ц а , в ы п и р а ю щ а я косо,
П р ы щ и , обмазанный селедкой р о т . . . »
Л ю б о в ь у М и л о с л а в с к о г о наивно-цинична.
Красота
видится в затертой песне с пластинки; так четко там обрисована красота, недоступная и необходимая, п о м о г а ю щ а я тем,
что она существует хоть на пластинке. Н е т почти ни одного
рассказа в сборнике без прекрасных, дешевых с л о в этих песен
- их завывает б о л я в ы й рот проститутки с оголенными л а герной цынгой деснами; их поет тенор п а т е ф о н а : « С к а ж и т е ,
девушки, подружке в а - а ш е й . . . »
370
О т антигероев М и л о с л а в с к о г о исходит антивеличие, - как
в рассказе о б о с л е п ш е м чудовище - П о л и ф е м е , О м е л ь я ш к о ,
милицейском п а л а ч е : боги п о м о е к , м о л о х и подворотен - истуканами стоят они, рожденные, б ы т ь может, для свершения
великих д е л , о т в е р ж е н н ы е , б е з меры, живущие без всякой
надежды на пробуждение! И протягивается изредка их к а р а ю щая десница к тому, кто н е о с т о р о ж н о пошутит и л и п р и б л и зится к поверженному.
« М а н о н ничего не делал - не хотел. О н стоял у ворот
своего пятьдесят четвертого н о м е р а в яркосинем пальто: как
сняли его с артиста Киевского драматического театра - так и
остался стилягой времен первого искусственного спутника
З е м л и , б о г а т ы м крестьянином с накладными к а р м а н а м и »
(«Смерть Манона»).
Героини-скороспелки, детски-невинные, о п ы т н о - п о р о ч ные, жадно съеденные с детства взглядами, - с рожденья
марухи д л я приговоренных к б л а т н о й жизни с п е л е н о к пацанов, с тех ж е воровских дворов. В рассказах Ю . М и л о с л а в с к о г о
они кажутся с т е к л ы ш к о м на помойке, свежим плевком, сверкнувшим, как брильянт, - « д е в о ч к и - п о д р у ж к и » ,
Жаннки,
Верки.
И читатель, не успевший вовремя зажмуриться при виде
в о л г л о г о п е й з а ж а , потом уже не в силах закрыть глаза, против
воли з а в о р о ж е н н ы й поэзией рисунка самого месива - из гибельного сна:
« Т р и ч е т в е р т н а я л у н а в м а н д р о л е , заслоенная о б л а к а м и ,
светила самой себе.
О н притянул рукав к ладони, для чего п р и ш л о с ь расстегнуть пуговицы ворота, - р о б а м а л о г о размера, - и размел тудасюда по вдавлине-постели нападавшие с б л и ж н и х деревьев
ошметки к о р ы , развил очки с пропавшими семенами, непонятные к л о ч ь я » .
И н о г д а хочется сравнить М и л о с л а в с к о г о с другим б ы т о писателем к о ш м а р о в - с М а м л е е в ы м . Думается, что сам М а м л е е в мог б ы стать героем к а к о г о - л и б о из рассказов в сборнике
« О т шума всадников...». М и л о с л а в с к о г о ж е , правда, в мамлеевский р о м а н не загонишь.
О т л и ч и е п р о з ы М и л о с л а в с к о г о от прозы М а м л е е в а и в
том, что у М а м л е е в а стиль н а р о ч и т о - о г о л е н н ы й , ритм упрятан за схематичным сюжетом, а сам сюжет прячет в себе антич е л о в е ч е с к у ю ф и л о с о ф и ю . Д е т а л и названы, но их не видишь,
371
в е г о произведениях нет чуда - оптического о б м а н а , когда
перестаешь видеть строки, когда страница становится окном.
А проза Ю р и я М и л о с л а в с к о г о удивительно зримая, даже
« в е щ н а я » ; не т о л ь к о видишь сцену - н а о щ у п ь чувствуешь ворс
какого-нибудь к л и ф т а , в к о т о р ы й продета заскорузлая рука;
тяжесть кастета в той ж е р у к е , холод о б р е з к а ж е л е з н о й трубы,
сквозь ткань рубашки.
С л о в а р ь Юрия Милославского богатый и изощренный по мнению некоторых читателей, даже с л и ш к о м изощренный,
когда ритмическая вязь становится запутанной, д а ж е извилистой. Н о уродство мира, к о т о р ы й описывает этот писатель,
в о з н и к а ю щ е е из этой вязи, всегда красиво красотой « з а глубиной паденья».
Н а д обреченными окраинами из этих рассказов, пропитанными ядом насущным, проступают слова п р о р о к а из
пустыни, сверхтяжелые, одним духом: « р а з б е г у т с я все города,
они уйдут в глухие л е с а и влезут на с к а л ы ; все города будут
оставлены, и не будет в них ни одного ж и т е л я » ( И е р е м и я ,
4,29).
В этих рассказах кривится от страдания щ е р б а т а я пасть
у щ е р б н о г о лунного л и к а , а над о б р е ч е н н ы м и улицами проносится неслышимый сонм, перекрываемый ш у м о м всадников и
стрелков.
Кира Сапгир
ТОРЖЕСТВО
БАНАЛЬНОСТИ
Книга П о л я Дибба «Советский С о ю з . Несовершенная
с в е р х д е р ж а в а » б ы л а написана автором для того, ч т о б ы « З а п а д
мог понять основу советской власти». Г л а в н а я п р о б л е м а , по
мнению автора, в том, ч т о « к а ж д а я сверхдержава не доверяет
противной стороне и п л о х о понимает ее намерения. К а к в
В а ш и н г т о н е , так и в М о с к в е , - пишет автор, - неумолимая
враждебность построена на невежестве. Э т а книга оправдает с в о ю цель, если она хоть немного о б л е г ч и т диалог двух
глухих».
Paul Dibb. The Soviet Union. The Incomplete Superpower. Urbana
and Chicago, Univ. of Illinois Press, 1986.
372
Д а б ы п о м о ч ь глухим избавиться от невежественности,
господин Д и б б изучил и п р о а н а л и з и р о в а л почти все аспекты
советской системы: историю, г е о г р а ф и ю , экономику, национальный в о п р о с , стратегическое о к р у ж е н и е , систему безопасности, в о о р у ж е н н ы е силы, потребности и их удовлетворение,
международную т о р г о в л ю , к а п и т а л о в л о ж е н и я и экономическ у ю помощь, торговый и р ы б о л о в н ы й ф л о т , продажу оружия и п р о ч е е . В конце книги господин Д и б б предлагает чит а т е л ю « н о в ы е направления в методике и исследованиях»
и указывает, « к а к Западу следует реагировать на слабость
Советов».
К н и г а содержит восемнадцать таблиц и б о л е е шестисот
примечаний. Н е т сомнения, что эта книга - результат чрезвычайно ш и р о к о г о и г л у б о к о г о исследования, к о т о р о е б ы л о , по
словам автора, « б о л е е спокойным и объективным, чем часто
случается в н а ш е время».
К р е д о автора в том, что « н и к о г д а не следует позволять
чувству м о р а л ь н о г о самодовольства рассматривать Советский
С о ю з как „ И м п е р и ю З л а " » ( с л о в а Рональда Р е й г а н а ) . Доводя
объективизм до логического п р е д е л а , господин Д и б б с о о б щает, что ц е л ь ю книги б ы л не подробный анализ внутреннего
политического п о л о ж е н и я С о в е т с к о г о С о ю з а , а попытка
разобраться, в ш и р о к о м смысле, в том, как в а ж н ы е внутренние ф а к т о р ы влияют на в н е ш н ю ю политику С С С Р .
В этом как раз и заключается главный недостаток господина Д и б б а . О н не понимает и л и отказывается понимать, тот
ф а к т , ч т о внешняя политика С С С Р уходит корнями в ту ж е
основу советской системы, к о т о р а я в ы р а ж е н а в ее внутренней
политике.
Н е с м о т р я на то, что б о л ь ш о е внимание в книге уделено
р а з н о о б р а з н ы м сторонам советской системы, господин Д и б б
все-таки не дает читателю ясной картины. Г о л о в а пухнет от
бесконечных цитат и отрывков из противоречивых источников, но б л а г о д а р я б о л ь ш о м у мастерству господина Д и б б а
книга читается л е г к о . Т р е б у е т с я время, ч т о б ы понять, что в
гладком тексте почти нет содержания.
« О д о м возражает... Б и а л е р говорит... Лапидус считает...
Румер з а к л ю ч а е т . . . Д ж о а н А ф ф е р и к а атакует... М и л л ар
отмечает... Д е П о р т е указывает... А н д р о п о в сказал... Т и х о нов о с п о р и л . . . О г а р к о в п р е д о с т е р е г . . . » Т а к о й , составленный
из разных кусков, текст тянется страница за страницей. Н а
373
н е к о т о р ы х из них м о ж н о увидеть до девяти следующих друг за
другом цитат.
В результате, текст л и ш е н самобытности. А компиляция
других исследований б ы л а б ы не так б е с п о л е з н а , если б ы
с о п р о в о ж д а л а с ь е щ е и анализом господина Д и б б а .
Д а , С С С Р - несовершенная сверхдержава. Э т о т факт
с л и ш к о м х о р о ш о известен. А сложность как раз и з а к л ю чается в том, ч т о б ы понять, какая же все-таки С С С Р сверхдержава. И здесь господин Д и б б готовит нам сюрприз. Н а 250
страницах с п о м о щ ь ю всевозможных прилагательных он описывает Советский С о ю з : бюрократический, конформистский,
с неустойчивой политической системой, деспотический, с
самостабилизирующейся олигархией, чрезвычайно упрямый,
многонациональный, империалистический...
А в т о р о м дан весь н а б о р определений, кроме одного,
самого главного, - тоталитарный. Э т о с л о в о используется в
книге всего один раз - в цитате из Киссенджера: « В п е ч а т л я ю щий монолит тоталитарных государств часто загораживает их
скрытые с л а б о с т и » . И всё!
П р и ч и н а , о б ъ я с н я ю щ а я н е ж е л а н и е господина Д и б б а
использовать так не нравящееся ему с л о в о « т о т а л и т а р и з м » ,
это самое точное определение советской системы, становится
ясной по мере прочтения книги. Книга написана с позиций « м о р а л ь н о г о паритета» двух сверхдержав, почти неразличимых в
том, что касается их отношения друг к другу: « к а ж д а я держава
представляет себе в преувеличенном виде опасность, исходящ у ю от д р у г о й » , «страх перед военными возможностями противника гонит их к все б о л е е высокому у р о в н ю в о о р у ж е н и й » .
В ы с к а з а н н ы й автором книги тезис о «симметрии непонимания» остается, однако, неподтвержденным,
поскольку
господин Д и б б и не пытается проанализировать внутреннюю
структуру советского общества. А т о л ь к о такой анализ помог
б ы р а з р е ш и т ь « з а г а д к у » кажущихся « с и м м е т р и й » столь разл и ч н ы х систем, какими являются С С С Р и С Ш А .
Н е ж е л а я рисковать, а потому и не затрагивая действительных п р о б л е м , господин Д и б б , как и с л е д о в а л о ожидать,
рисует картину советского общества, не д о б а в л я ю щ у ю ничего
к давно описанному другими авторами.
Е с л и б ы книга Д и б б а б ы л а на нейтральную тему, от нее
м о ж н о б ы л о б ы просто отмахнуться, как от безобидного псевдонаучного упражнения ( е щ е и потому, что книга кончается
374
указателем, составленным так н е б р е ж н о , что использовать
его практически невозможно). Н о поскольку само существование западной демократии зависит от понимания основ советского общества, книга Д и б б а , увы, не безвредна. В м е с т о серьезного исследования нам подсовывают банальность, искаж а ю щ у ю о б щ у ю картину, и о п у с к а ю щ у ю неугодные автору
факты. А это дезориентирует западного читателя и мешает
ему узнать истину не т о л ь к о о советском государстве, н о и о
своей собственной стране.
Юрий Тувим
П А Л А Ч И ВЕДАЮТ, ЧТО
ТВОРЯТ...
В 1959 г., когда легендарный « б а р б у д о » пришел к власти
на К у б е , мне б ы л о 11 лет. С т р а н н ы м и мне самой непонятным
о б р а з о м , у ж е и тогда меня не т р о г а л и рассказы о П а в л и к е
М о р о з о в е и о героях-молодогвардейцах, но кубинская революция, гимны к о т о р о й г р е м е л и п о московскому радио, и особенно сам страстный, молодой, кудрявый Ф и д е л ь в ф у р а ж к е с
к о з ы р ь к о м и мятом кителе просто потрясли мое девичье воо б р а ж е н и е . Я б ы л а в л ю б л е н а в Ф и д е л я , как американская девчонка в какого-нибудь М а р л о н а Б р а н д о , и от ж е л а н и я « в о й т и
в мир моего г е р о я » начала даже учить испанский язык. У в л е чение б ы л о длительным - испанским я занималась ц е л ы х пять
лет...
К а ж е т с я , я б ы л а не одинока в моей глупенькой детской
л ю б в и . Е е р а з д е л и л а со мной б б л ь ш а я часть прогрессивной
западной интеллигенции. И до сих пор попытки сказать правду
о К у б е , о нарушениях прав ч е л о в е к а , о тамошних лагерях
натыкаются на сопротивление, недоверие, о з л о б л е н н у ю р е а к цию тех самых интеллигентов, к о т о р ы е поддерживают Х е л ь синкские группы и еврейских отказников в С С С Р .
К н и г а А р м а н д о В а л ь я д а р е с а - б о л ь ш о й удар по кубинскому мифу. Т а к и е книги меняют общественное мнение и тем
самым д е л а ю т историю. К н и г и С о л ж е н и ц ы н а , Е в г е н и и ГинзArmando Valladares. Mémoires de prison. Paris, «Albin Michel»,
1986.
375
бург, Ш а л а м о в а , Гроссмана заставили Запад у с л ы ш а т ь правду
о С о в е т с к о м С о ю з е . П о с л е книги В а л ь я д а р е с а ни один честный ч е л о в е к не д о л ж е н сметь защищать кубинский режим.
В 1960 г. А р м а н д о В а л ь я д а р е с б ы л с л у ж а щ и м в У п р а в л е нии сберкасс, католиком, антикоммунистом, но отнюдь не
врагом р е в о л ю ц и и , к о т о р а я не сразу п р о в о з г л а с и л а себя коммунистической и марксистской. Два-три вольных словца, и
м о л о д о й А р м а н д о б ы л арестован. С этого момента и начинаются е г о мемуары.
В а л ь я д а р е с отсидел в кубинских тюрьмах и лагерях 22
года и описал, шаг за ш а г о м , п а р а л л е л ь н о со своей собственной судьбой, судьбу сотен товарищей по з а к л ю ч е н и ю , их истор и ю , мучения, пытки, г и б е л ь . Э т о история становления е щ е
одной кровавой коммунистической диктатуры, увиденная
изнутри, глазами зэка. Я читала эту книгу с неким г о л о в о к р у жением, словно передо мной прокручивалась на б о л ь ш о й скорости знакомая и в то ж е время совершенно новая кинолента.
З н а к о м ы й , но не ставший привычным ужас.
П е р в ы м делом р е в о л ю ц и я , естественно, н а ч а л а пожирать
своих детей. В о т один из первых эпизодов книги, одно из первых переживаний В а л ь я д а р е с а . О н находился в гаванской крепости « Д а К а б а н ь я » . Расстреливали к а ж д у ю ночь, во рву.
О д н и м из казненных б ы л К л о д о м и р о М и р а н д а , бывший командир в армии Фиделя, впоследствии ставший в оппозицию к
нему. П р и аресте он б ы л т я ж е л о ранен в ноги, руку и грудную
клетку. Т р и б у н а л приговорил его, л е ж а щ е г о на носилках, к
смертной казни. П о с л е приговора он б ы л б р о ш е н в грязную
камеру смертников, без постели и без ухода. Н е с п о с о б н ы й
д а ж е приподняться, о н п о л з а л в грязи, его р а н ы гноились,
б ы л и п о л н ы червей. Е г о расстреляли, сбросив на з е м л ю с
н о с и л о к , и б о привязать его к столбу о к а з а л о с ь невозможным.
И эпически-спокойно з а к л ю ч а е т Вальядарес: « К л о д о м и р о
М и р а н д а б ы л , в о з м о ж н о , единственным расстрелянным,
к о т о р о г о черви с ъ е л и е щ е до смерти».
П о с л е пародийного т р и б у н а л а , приговорившего, однако,
В а л ь я д а р е с а к 30-летнему з а к л ю ч е н и ю за социально-чуждый
о б р а з м ы с л е й и недоказанное вредительство, е г о отправили на
знаменитый « С о с н о в ы й о с т р о в » , на к а т о р ж н ы е р а б о т ы . П о
приезде о н узнал грязные издевательства о х р а н ы , раздевания
д о г о л а , кровавые избиения, червивую еду, к л о п о в , в то время
как над воротами л а г е р я висел лозунг К а с т р о : « Р е в о л ю ц и я
376
зеленее, ч е м пальмовая ветвь», в к о е м и проявилось национальное с в о е о б р а з и е кубинского режима.
'
К а к и в советском Г у л а г е , одной из главных пыток з а к л ю ченных становится отправление естественных надобностей. В
здании В а л ь я д а р е с а б ы л о по унитазу на этаж, но без проточной воды. З а к л ю ч е н н ы е л о п а т а м и в ы г р е б а л и из переполненных унитазов экскременты, а п о л н ы е ведра выплескивали на
середину двора, в о б щ у ю кучу дерьма, диаметром метров в
пять, п о к р ы т у ю шевелящимся с л о е м мух и паразитов и издающ у ю вполне в о о б р а з и м о е зловоние.
Другой пыткой оказалась так называемая медицинская
помощь. З у б н о й врач, к о т о р ы й не л е ч и т зубы, а т о л ь к о в ы р ы вает, да е щ е и без наркоза, да е щ е и здоровые вместо б о л ь н ы х .
Б о л ь н ы е , к о т о р ы е умирают от заражения крови, от воспаления или просто от отсутствия э л е м е н т а р н ы х лекарств.
П о с л е п р о в а л а американского десанта в Б у х т е Свиней
условия з а к л ю ч е н и я еще ужесточились. Н а д е ж д на падение
режима б о л ь ш е не б ы л о . И В а л ь я д а р е с вместе с двумя товарищами решается бежать. Описание этого побега п о р а ж а е т
детальностью подготовки, дерзостью замысла, т щ а т е л ь н о стью исполнения, напоминая л у ч ш и е операции Французского
Сопротивления. У з н и к и ухитрились получить с в о л и военные
билеты на имена солдатов соседнего гарнизона, униформу,
ножи, пилки. П р е о д о л е в н е в о з м о ж н ы е препятствия, они
с о в е р ш и л и п о б е г , п р о ш л и в другой конец острова, п р о ж д а л и
двое суток в том месте, откуда их д о л ж н а б ы л а забрать л о д к а ,
но лодка так и не п р и ш л а . . .
Б е г л е ц ы б ы л и арестованы. В побеге В а л ь я д а р е с повредил ногу, и ему грозила гангрена, н о , тем не менее, его, как и
остальных, совершенно г о л о г о з а к л ю ч и л и в карцер, а с о л д а т ы
систематически выливали на н е г о ч е р е з решетку ведра мочи и
экскрементов. В виде развлечения стражники к о л о л и узников
палками с заостренными концами, ч т о б ы л и ш и т ь их сна, а
когда В а л ь я д а р е с все ж е забылся как-то в г л у б о к о м сне-обмор о к а , его разбудил укус крысы. Т а к п р о д о л ж а л о с ь долгие
месяцы. В а л ь я д а р е с покрылся коростой и струпьями, о н е л ,
как собака, р т о м прямо из т а р е л к и , ч т о б ы не трогать еду
покрытыми к о р о й дерьма пальцами ( л о ж е к не д а в а л и ) , но
в о о б р а ж е н и е д а в а л о ему силу жить. « В этом мире, принадлеж а щ е м мне одному, я б ы л в недосягаемости для моих стражников, я чувствовал себя свободным, я бродил по л у г а м и б е р е г а м
377
р е к , я о б и т а л в тайном пространстве, пространстве моей веры,
в о о б р а ж е н и я , памяти».
С какого-то момента книги, написанной просто, без всякой экзальтации, читатель начинает испытывать настоящее
восхищение перед автором. М о л о д о й чиновник обретает
истину и силу в страданиях, превращается в героя. Н а ч и н а я с
первого побега и первого к а р ц е р а , В а л ь я д а р е с живет « п о гамбургскому счету». Ч е л о в е к необыкновенной жизненной силы,
он п р и л а г а е т все в о з м о ж н ы е физические усилия, ч т о б ы выжить: делает гимнастику, ест змей, жует траву, не упускает
возможности подставить л и ц о солнцу. Н о одновременно он не
делает ни одной уступки своим мучителям, и б о свобода внутренняя, духовная, верность себе и своим товарищам для него
важнее жизни. Э т о противоборство группы п о л и т з а к л ю ч е н ных организованной машине подавления продолжается в течение последующих двадцати л е т з а к л ю ч е н и я В а л ь я д а р е с а .
В конце 1962 г., п о с л е раскрытия разветвленного военн о г о заговора и новой в о л н ы ответного т е р р о р а , кубинские
власти взяли на вооружение новую тактику - «перевоспитан и е » п о л и т з а к л ю ч е н н ы х . С е м ь и з а к л ю ч е н н ы х подверглись
жестоким репрессиям (конфискация имущества, увольнения с
р а б о т ы , т е р р о р ) , и з а к л ю ч е н н ы е могли о б л е г ч и т ь свое п о л о ж е н и е , а также со временем вернуть себе свободу, л и ш ь приняв п л а н « п о л и т и ч е с к о й реабилитации». Т р е б о в а л о с ь от них
немногое - подписать заявление, в к о т о р о м они отказывались
от всех своих принципов и признавали марксистское учение
как единственно верное. И вот этого-то немногого А р м а н д о
В а л ь я д а р е с не сделал вплоть до дня своего освобождения.
Испытания, пройденные Вальядаресом, невероятны. Н е
принимая искуса « п о л и т и ч е с к о й р е а б и л и т а ц и и » , о н становится мучеником. « О т к а з ч и к о в » мучают г о л о д о м , холодом,
чудовищными избиениями, их убивают по малейшему поводу
и без повода. Т е х , кто отказывается носить т ю р е м н у ю одежду
уголовников и « р е а б и л и т а н т о в » , держат месяцами голыми,
г о л ы м и выводят на свидания с близкими, с невестами. В 1970 г.
группу « о т к а з ч и к о в » переводят в Б о н и а т о , самую страшную
тюрьму К у б ы , р а с п о л о ж е н н у ю на востоке острова, в п о л н о й .
изоляции, за сотни к и л о м е т р о в от семей з а к л ю ч е н н ы х . П р и
участии советских и чехословацких гебистов над ними проводятся р а з н о о б р а з н ы е психические и ф и з и о л о г и ч е с к и е эксперименты. И х помещают по двое в к р о ш е ч н ы е к а м е р ы без окон
378
и без света, б е з вывода в туалет, без одежды, о б р е к а ю т на
безумие и м е д л е н н у ю голодную смерть. О н и страдают цингой,
п е л л а г р о й , водянкой. В таком темном мешке В а л ь я д а р е с проб ы л два года. В 1974 г. его р а з б и л паралич, вызванный недоеданием и отсутствием упражнений. Н о и с п а р а л и ч о м , в инвалидной коляске, его вновь запирают в замурованную камеру.
Д о 1982 г., года его освобождения, е щ е д а л е к о . . .
В с е это бесконечное время А р м а н д о Вальядареса ж д а л а
на воле невеста, а потом жена, М а р т а . Рассказ о б этой н е о б ы к новенной л ю б в и освещает всю книгу Вальядареса. О н познакомился с д о ч е р ь ю товарища по з а к л ю ч е н и ю во время первого
к о л л е к т и в н о г о свидания на С о с н о в о м острове. М а р т е б ы л о
тогда 14 л е т , А р м а н д о - 24. О н и вступили в тайную переписку,
пользуясь самодельными бесцветными чернилами, исписывая
ц е л ы е тетради. Видясь 2-3 раза в год, они п о л ю б и л и друг друга
на всю жизнь. О н и поженились в тюрьме в 1968 г. В п о с л е д ствии именно М а р т а , эмигрировавшая по настоянию В а л ь я д а реса в С Ш А , с м о г л а заинтересовать западное общественное
мнение судьбой мужа и тем самым способствовать его вызволению.
Н е к а ж д о г о прождет в р а з л у к е 20 лет молодая ж е н щ и н а ,
даже не познавшая своего избранника. Ч т о ж е так п р и в л е к л о
М а р т у в А р м а н д о ? О н сам, к о н е ч н о , не отвечает на этот
вопрос. И все ж е ответ очевиден. В а л ь я д а р е с - верующий, и
его простая, безграничная вера в Господа придала ему т а к у ю
силу и достоинство, какие редко встречаются на в о л е , у л ю д е й ,
не подвергшихся страшным испытаниям. Н е и з м е н н ы м нравственным п р и м е р о м ему с л у ж и л подлинный святой С о с н о в о г о
острова, к о т о р о г о з а к л ю ч е н н ы е прозвали Б р а т о м веры. Э т о т
п о ж и л о й протестантский проповедник, когда о б р у ш и в а л и с ь
на него свирепые п о б о и о х р а н ы , недрогнувшим г о л о с о м повторял: « П р о с т и им, Господи, и б о о н и не ведают, ч т о творят».
К а к пишет В а л ь я д а р е с , главной з а б о т о й Б р а т а веры б ы л о отвратить з а к л ю ч е н н ы х от ненависти, научить их л ю б в и .
И А р м а н д о , действительно, следовал примеру Б р а т а
веры. К о л о н н а заключенных - на принудительных р а б о т а х .
О н и безумно устали, вымокли под дождем, остались без обеда.
Возвращаясь в л а г е р ь , они запевают гимн освободителей
Б у х т ы Свиней, и - о , чудо! - с и л ы возвращаются к ним, они так
бодро ш а г а ю т , что тюремщики за ними не поспевают. Н о в и чок политкомиссар, симпатизирующий п о л и т з а к л ю ч е н н ы м
379
( о н н е д о л г о продержится на своем посту), спрашивает: « Н о
откуда у вас силы? Ч е м вы держитесь?». И А р м а н д о отвечает:
« Н а ш единственный и неисчерпаемый источник с и л ы - Л Ю Б О В Ь , - а потом, вынимая из кармана пучок л а н д ы ш е й , сорванных во время р а б о т , прибавляет: - Ц в е т ы сильнее штыков...»
Э т а сила, л ю б о в ь , п о м о г л а Вальядаресу стать поэтом. О н
начинает писать стихи е щ е в Б о н и а т о , в почти п о л н о й темноте, но настоящее откровение приходит к нему п о з ж е , в 1975 г.,
когда его инвалидность открывает ему новое вйдение мира.
Е г о первая книга, переправленная на Запад и переведенная на
многие языки, называлась « И з инвалидной к о л я с к и » . Ч е р е з
три года за ней следует новая, « С е р д ц е , с к о т о р ы м я ж и в у » , сборник стихов, свидетельств, документов. А в 1982 г., почти
накануне своего освобождения, В а л ь я д а р е с , л и ш е н н ы й всякой
возможности писать, начинает заучивать сочиняемые стихи и
так составляет сборник по памяти, « П е щ е р ы т и ш и н ы » .
П о с л е д н е е стихотворение, написанное В а л ь я д а р е с о м в тюрьме, кончается так:
« О н и отняли у меня всё
ручки
карандаши
но у меня остались чернила жизни
- моя собственная кровь и е ю я е щ е пишу стихи»
В а л ь я д а р е с не устает подчеркивать на протяжении всей
книги, что о н не мог принять коммунистический р е ж и м из-за
его а б с о л ю т н о й бесчеловечности. Н е имея возможности пересказать десятки и сотни трагических судеб, трагических смертей, описанных в его книге, я упомяну л и ш ь судьбы двух двенадцатилетних детей. О д и н - сын надзирателя на С о с н о в о м
острове, к о т о р ы й с 8 л е т сопровождал отца-садиста во время
пыток, а в 12 - уже л о в к о б и л з а к л ю ч е н н ы х электрическим
к а б е л е м . Д р у г о й - мальчик Р о б е р т и к о , попавший на 6 л е т в
тюрьму за детскую ш а л о с т ь . П о с л е к о л л е к т и в н о г о изнасилования уголовниками, с к р о в о т о ч а щ е й попкой, он б ы л б р о ш е н
в к а р ц е р и по вечерам, боясь темноты, звал и звал маму.
К этому нечего добавить, разве что заключить, вместе с
В а л ь я д а р е с о м , что тюремщики, равно как и власть предержащие, ведают, что творят, с детства разрушая и р а з л а г а я ч е л о -
380
веческую личность. Вальядарес приходит к этому выводу
после убийства Б р а т а веры т ю р е м щ и к а м и в 1975 г. в Б о н и а т о :
« М н е п р и ш л о с ь д о л г о думать и р а з м ы ш л я т ь о б убийстве Б р а т а
веры, одного из л ю д е й , которыми я б о л ь ш е всего восхищался.
О д н а вещь п р о д о л ж а е т меня с м у щ а т ь : . . .палачи ( Х р и с т а ) действительно не ведали, что творили, убивая С ы н а Ч е л о в е ч е с к о го. Н о наши п а л а ч и это ведали, Господи. И все-таки э т о не
д о л ж н о искалечить нашу способность п р о щ а т ь » .
В а л ь я д а р е с , переживший ад, имеет право христианина
прощать своим темным непосредственным мучителям. Н о он
выполняет свой не менее важный христианский и ч е л о в е ч е ский долг, свидетельствуя о преступлениях и жертвах кубинского р е ж и м а . Советский девиз « Н и к т о не забыт, ничто не
з а б ы т о » , применяемый к безвестным героям В е л и к о й О т е ч е ственной В о й н ы , д о л ж е н быть распространен и на все л а г е р я и
тюрьмы коммунистического мира.
Галина Келлерман
РЕАБИЛИТАЦИЯ НАШЕГО
СОВРЕМЕННИКА
О ч е н ь часто русскому народу б р о с а ю т обвинение в р а б ской покорности - в п о л н о й неспособности сопротивления
правителям. И з в е с т н а ф р а з а Ч е р н ы ш е в с к о г о : « Р а б ы , сверху
донизу - все р а б ы » . К а к известно, эту ф р а з у цитирует Л е н и н в
своей известной статье « О национальной гордости в е л и к о р о с сов». Э т о писали р е в о л ю ц и о н е р ы . Н о точно такую ж е х а р а к теристику русского народа м о ж н о услышать от л ю д е й совершенно другого л а г е р я : « „ Т о - т о все м ы л а к е и , - с г о р е ч ь ю воскликнул В л а д ы к а , - веками угнетений приучены к п о к о р н о сти. Н у , да не все, слава Б о г у ! С к о р е е б ы конец всему э т о м у ! " .
П о д о б н ы е ф р а з ы б ы л и сказаны с такой г о р е ч ь ю , что я
искренно покаялся в душе, что н е о с т о р о ж н о затронул его
н а б о л е в ш и е р а н ы » . С л о в а эти сказаны Святейшим П а т р и а р хом Т и х о н о м в 1917 году, перед самым его избранием на
патриарший престол его б ы в ш е м у ученику по П с к о в с к о й
Семен Бадаш. Колыма ты моя, Колыма. Нью-Йорк, «Эффект»,
1986.
381
семинарии (см. ж у р н а л « С о б о р н ы й р а з у м » , 1918 г. В о с п о м и н а ния Б . Ц а р е в с к о г о , стр. 19. Цитируется в книге А . Левитина и
В . Ш а в р о в а « О ч е р к и п о истории русской церковной смуты».
Т о м 1. С т р . 46. Изд. « К у с н а х т » , 1978 г . ) . О ш и б с я П а т р и а р х
т о л ь к о в одном: после 17-го года наступил не конец русскому
рабству, а началось такое рабство, какого до этого не з н а л а
е щ е история. О с о б е н н о много подобных обвинений в адрес
русского народа раздается в настоящее время из уст западноевропейских и американских деятелей, когда заходит речь о
сталинской эпохе. П р и ч е м здесь м о ж н о констатировать н е к о е
единство между крайне правыми и коммунистами. К р а й н е правые круги говорят о том, что коммунизм не случайно родился
в р а б с к о й , отсталой России. А коммунисты, когда им указывают на рабский х а р а к т е р советского строя, о б ы ч н о отмахиваются: « Э т о особенность России - у нас всё будет по-другому».
И вот реабилитация России. И в России в о з м о ж н о героическое сопротивление, и Россия не всегда бывает покорной.
З а б а с т о в к а л а г е р н и к о в в Экибастузе в 1952 году, Н о р и л ь ское восстание в лагерях в 1953 году и Кингирское восстание в
л а г е р я х в 1954 году. Кингирская эпопея займет почетное место
в истории России. О н а н а ш л а своего Г о м е р а в л и ц е русского
писателя А л е к с а н д р а И с а е в и ч а С о л ж е н и ц ы н а . О д н а к о сам
С о л ж е н и ц ы н признает, что описание его не п о л н о . О н призывает е г о дополнить и снова и снова писать о л а г е р н ы х мятежах,
освещать эту тему. И этот призыв у с л ы ш а л его старый товарищ п о лагерям, С е м е н Б а д а ш .
А в т о р новой книги о лагерях у ж е не молод. О н родился в
и ю л е 1921 года. Е г о ж и з н ь - жизнь типичного советского
интеллигента в сталинскую эпоху, смятая, изломанная деспотическим режимом. О н москвич, сын врача, о к о н ч и л в М о с к в е
с р е д н ю ю ш к о л у . В о е в а л , б ы л демобилизован. Е г о книга « К о л ы м а т ы моя, К о л ы м а » начинается описанием послевоенной
М о с к в ы . С т а р ы е москвичи х о р о ш о помнят это время. М о с к в а
полуголодная, полутёмная, полухолодная. О ч е р е д и . Д е м о б и л и з о в а н н ы е . В каждой семье скорбь о погибшем. Н о и надежда: а вдруг найдется, а вдруг вернется. И , действительно,
многие, кого у ж е не ж д а л и , возвращаются. У многих настроение х о р о ш е е . В о й н а окончилась. Расцветает надежда на л у ч ш у ю жизнь - казалось, Россия выходит на ш и р о к у ю дорогу в
союзе с Европой и Америкой.
382
Семен Б а д а ш нашел достаточно яркие краски, ч т о б ы
показать эту эпоху. К о л о р и т н о е название первой главы: « М о сква п о с л е в о е н н а я » . В это время он, в числе многих, поверил в
наступление новой эпохи. И отсюда знакомство с иностранцами и иностранками, и, как многие в то время, он не у ч е л , что
по-прежнему сияет электрическим светом з л о в е щ е е здание на
Л у б я н к е и что среди молодежи ш м ы г а ю т з л о в е щ и е ф и г у р ы
стукачей-агентов М Г Б .
П р о х о д и т два года: советское правительство сбрасывает
маски, « с т а р о е начинается с ы з н о в а » - говоря словами Ш о л о хова. Т р а в л я талантливых писателей, великих ученых, хулиганская кампания против космополитизма. И , наконец, 1948
год. Н е о п у б л и к о в а н н о е постановление за подписью М а л е н к о ва: « О б очистке б о л ь ш и х городов от враждебных и сомнительных э л е м е н т о в » - и Л у б я н к а з а р а б о т а л а . Опять массовые аресты, страна п о л н ы м ходом идет к новой ежовщине, к 1937 году.
И в 1949 году почти одновременно арестовываются два
тогда еще м о л о д ы х человека: С е м е н Б а д а ш , студент 4-го курса
медицинского института и пишущий эти строки - московский
учитель. М ы стали «соседями»: я сидел на Б о л ь ш о й Л у б я н к е ,
он на М а л о й . И приговор п о л у ч и л и одинаковый по О с о б о м у
С о в е щ а н и ю - десять лет л а г е р е й . И путь наш один и тот ж е :
Бутырки, столыпинский вагон, дорога в лагерь. М ы тогда
понятия не и м е л и друг о друге. Н о могу подтвердить: всё написано им со скрупулёзной точностью. И , наконец, л а г е р ь .
Н о здесь н а ш и пути расходятся: я попал в л а г е р ь о б ы ч н о г о
типа, он ж е в О с о б ы е лагеря.
П у т ь С е м е н а Б а д а ш а в л а г е р ь - длительный и т я ж е л ы й .
Куйбышевская пересылка. В т ю р е м н о м дворе, среди арестованных ж е н щ и н , ребята видят Л и д и ю Русланову. С п о р я т о
том, за что ее арестовали. О д н и говорят: за анекдот, другие я к о б ы за то, что она б ы л а соучастницей в злоупотреблениях
своего мужа, г е н е р а л а К р ю к о в а . С е м е н Б а д а ш из этого делает
вывод, что М Г Б стало выше правительства: ведь Р у с л а н о в а
почти о ф и ц и а л ь н о е лицо, она постоянная участница всех правительственных банкетов.
Здесь я, кажется, могу внести точность. Русланову в то
время п о г у б и л и как раз эти «правительственные б а н к е т ы » : на
одном из них, на котором присутствовал М о л о т о в , она, сильно
« н а г р у з и в ш и с ь » , бросилась в подхалимском восторге ему на
ш е ю и в о с к л и к н у л а : « В я ч е с л а в М и х а й л о в и ч ! В ы ж е един-
383
ственная наша н а д е ж д а ! » П о б л е д н е в , как смерть, М о л о т о в
вскочил со стула: « Н е м е д л е н н о уведите эту пьяную даму!» Н о
б ы л о у ж е поздно, С т а л и н никому не п р о щ а л таких « н а д е ж д » .
Ч т о ж е касается ее мужа, генерала К р ю к о в а , то причиной его
ареста б ы л а особая близость к опальному м а р ш а л у Ж у к о в у и
пьяная ф р а з а его ж е н ы - это в глазах С т а л и н а х о р о ш и й букет.
М е ж д у тем, С е м е н Ю л ь е в и ч п р о д о л ж а е т свой путь. Ч е л я бинск - блатные грабят политических. С . Б а д а ш а спасает то,
ч т о о н медик. Б л а т н ы е уважают медиков: ведь от врача зависит освободить з а к л ю ч е н н о г о от р а б о т ы , дать ему ту или иную
к а т е г о р и ю труда, « п р о к а н т о в а т ь » в больнице. Е м у удается
спасти от г р а б е ж а н е б о л ь ш у ю группу попутчиков-политических, в том числе и одного священника. Ж и з н ь среди блатных,
« р б м а н ы » , до к о т о р ы х б л а т н ы е б о л ь ш и е охотники. И сны,
беспокойные, к о ш м а р н ы е , в которых проходят картинки детства в М о с к в е , где он ж и л на Н о в о - Т и х в и н с к о й улице о к о л о
М а р ь и н о й Р о щ и . И , наконец, л а г е р ь в Экибастузе. О с о б ы й
С т е п н о й лагерь.
С главы четвертой начинается описание л а г е р я . Г л а в а
называется « Э к и б а с т у з - л а г е р ь и б о е в о е к р е щ е н и е » . В с ё , как
о б ы ч н о и как у ж е много р а з описывалось: унылая встреча с
л а г е р е м , комиссия, л а г е р н ы е придурки, алюминиевые миски,
к а ш а из магары и жидкое растительное м а с л о в ковшиках,
п о х о ж и х на наперстки. И неожиданно знакомые лица: « Н а
этот о б ъ е к т выходило много бригад. В бригаде П а н и н а (да, да,
читатель, - П а н и н а , т о г о с а м о г о ! ) ходил зэк-нормировщик,
постоянно с папочкой нормативных справочников, - это б ы л
С а ш а С о л ж е н и ц ы н . К т о мог тогда подумать, что через нес к о л ь к о л е т о н станет всемирно известным писателем». И
д а л ь ш е опять старые знакомые: « Н а о б ъ е к т е я познакомился
и с Г е о р г и е м Т э н н о . Капитан-моряк, он постоянно носил тельняшку, рассказывал, как во время войны водил к о р а б л и конвоя, сопровождая англичан и американцев с грузами для
страны-союзника. А потом, как часто с л у ч а л о с ь в те страшные годы, - арест, следствие, обвинение в „ ш п и о н а ж е " , О С О
и 25 л е т » . О б этом мы читали у С о л ж е н и ц ы н а . И , р а з у ж мы
встретились с С о л ж е н и ц ы н ы м на страницах этой книги, процитируем его слова: рассказывая о мятеже в Б е р л а г е в 1949
году, А л е к с а н д р И с а е в и ч б е г л о замечает: « Я не настаиваю,
ч т о и з л о ж и л это восстание точно. Я буду б л а г о д а р е н всякому,
кто меня исправит» ( А . С о л ж е н и ц ы н . С о б р а н и е сочинений.
384
Т о м 7, стр. 232. В е р м о н т - П а р и ж , 1980 г . ) . З а эту р а б о т у и принялся С . Б а д а ш . Основная тема его книги - л а г е р н ы е восстания. И этим е г о книга выделяется из всей эмигрантской, все
стремительно появляющейся, л и т е р а т у р ы . И опять мысль
обращается к А . И . С о л ж е н и ц ы н у , к его словам: « Н е т , не тому
приходится удивляться, что мятежей и восстаний не б ы л о в
лагерях, а тому, что они все-таки б ы л и » . Н а д о знать обстановку л а г е р я , где з а к л ю ч е н н ы е живут в такой тесноте, что
даже н о ч ь ю переворачиваешься с боку на б о к с величайшим
трудом, где к а ж д ы й третий ч е л о в е к - стукач, где к а ж д о е сказанное с л о в о становится известным оперуполномоченному в
тот ж е вечер, ч т о б ы исключить всякую возможность восстания, не говоря у ж е о том, что большинство з а к л ю ч е н н ы х люди, с л о м л е н н ы е варварским следствием, бесконечными
унижениями, оскорблениями, а иногда и побоями. В е ч н о
голодные, х о л о д н ы е , с подорванным здоровьем, со с л о м л е н ной волей. И восстание!.. К а ю с ь , когда я о б этом у с л ы ш а л в
К а р г о п о л ь л а г е , я просто отмахнулся. « К а к о е восстание?.. К т о
придумал т а к у ю глупость?» И все-таки восстание. И когда? В
сталинское время!
Семен Б а д а ш показывает, как постепенно нарастают в
л а г е р е бунтарские настроения. С н а ч а л а это чисто л и ч н ы е ,
акты протеста. Н е м а л у ю р о л ь играют здесь немногочисленные побеги з а к л ю ч е н н ы х . В Экибастузе б ы л о четыре п о б е г а ни один из них, как всегда бывает, не увенчался успехом.
Будучи в л а г е р е , пишущий эти строки также видел н е м а л о
побегов. Н и один из них также не увенчался успехом. П р и ч е м
многие из них оканчивались трагически: в л а г е р ь привозили и
выставляли на всеобщее о б о з р е н и е труп беглеца. И все-таки
б е ж а л и , б е ж а л и , б е ж а л и . . . К а ж д о й весной начинался « с е з о н
п о б е г о в » . Т а к в Экибастузе и м е л и место один за другим
четыре побега.
Н а к о н е ц , следующий этап. Организация подпольного
лагерного С о в е т а . Н е л е г а л ь н о е руководство в л а г е р е - это
уже о г р о м н о е достижение. В л а г е р е , где л ю д и с л о в о боятся
друг другу сказать. В Экибастузе - это о с о б о е достижение, и б о
состав л а г е р я многонациональный. В С о в е т е от украинцев - 4
человека, от русских - 3 ( э т о естественно: в л а г е р е , где пять
тысяч ч е л о в е к , п р е о б л а д а ю т б а н д е р о в ц ы ) , от п р и б а л т о в - 2,
от кавказцев - 1 , от среднеазиатов - 1 , от евреев - 1 ( а в т о р разбираемой книги). И Совет немедленно приступает к делу.
385
П р е ж д е всего р а з б о р ж а л о б з а к л ю ч е н н ы х на бригадиров,
к о т о р ы е о б и ж а ю т , лупят, утесняют своих подопечных. З а т е м
стукачи. П е р в ы й этап - р а з о б л а ч е н и е стукачей. И х вызывают
по одному и допрашивают, принуждают к покаянию. М н о г и е
из них на коленях просят пощады. И , наконец, убийства стукачей. У б и й с т в а о т к р ы т ы е , почти на г л а з а х у начальства. К и р пич и л и бревно « с л у ч а й н о » падает на их г о л о в ы , н о ч н о е « с а м о убийство» через повешение, убийства н о ж а м и в б а р а к а х и на
о б ъ е к т а х . Стукачи капитулируют, бегут в и з о л я т о р , однако
ч е р е з н е к о т о р о е время, подстрекаемые начальством, они в
и з о л я т о р е начинают душить и бить з а к л ю ч е н н ы х , ч т о б ы
выявить инициаторов убийств стукачей и исполнителей. Т о в а р и щ и избиваемых идут им на помощь, начинается штурм изол я т о р а . Результат: массовый расстрел, п а л ь б а п о л а г е р ю из
пулеметов. И подавление стихийного восстания. Восстание в
Э к и б а с т у з е , однако, у ж е описано С о л ж е н и ц ы н ы м . Г о р а з д о
б о л ь ш у ю ценность представляют с о б о й последующие главы.
Н а и б о л е е яркие главы - шестая и седьмая: « З а п о л я р ь е . Город
Н о р и л ь с к » и центральная глава книги « Н о р и л ь с к о е восстан и е » , о котором в знаменитом « А р х и п е л а г е Г У Л а г » у С о л ж е ницына ничего не б ы л о за отсутствием у него материала. О н
писал: « И крупное восстание в Г о р л а г е ( Н о р и л ь с к ) , о котором
сейчас б ы б ы л а отдельная глава, если б хоть какой-нибудь б ы л
у нас материал. Н о н и к а к о г о » .
Э т о т п р о б е л у С о л ж е н и ц ы н а восполняет С . Б а д а ш участник этого восстания. Г л а в а « Н о р и л ь с к о е восстание»
начинается с рассказа о том, как « 5 - г о марта 1953 года п р о ш е л
невероятный слух о том, ч т о умер С т а л и н » . С н а ч а л а недоверие, поверить н е в о з м о ж н о , ведь в О с о б ы х лагерях газет не
б ы л о , не б ы л о и радио. Н о все ж е через н е к о т о р о е время слух
подтверждается. С е м е н Б а д а ш очень правильно передает
настроение тех дней: с одной стороны, у з а к л ю ч е н н ы х вполне
естественная радость при известии о смерти тирана. А с другой
с т о р о н ы - смутная тревога: что ж е теперь? А затем чувство
о б л е г ч е н и я , как говорил мне один з а к л ю ч е н н ы й врач:
« Я не спал ночь, нет этой ужасной ф и г у р ы , которая
висела над миром. П о ч т и физическое чувство о б л е г ч е н и я » .
И вдруг в эту атмосферу смутных надежд, ожиданий, беспокойства врывается о ч е р е д н о е б е с ч е л о в е ч н о е преступление
хозяев лагеря. 3 мая 1953 года б ы л зверски и совершенно беспричинно охраной убит заключенный. С о б и р а л и этап, и один
386
з а к л ю ч е н н ы й отказался идти. Э т о непонятно тому, кто не б ы л
в л а г е р е . Н о старый лагерник поймет: за несколько месяцев, а
то и л е т , так привыкаешь к л а г е р ю , к товарищам, к к о л л е к т и ву, что, когда перегоняют на другое место, как будто о т р ы вается что-то от сердца. С т р а ш н о г о ничего, два-три парня его
могут поднять с земли и втолкнуть в грузовик, в к о т о р о м возят
заключенных. В м е с т о этого « н а ч а л ь н и к конвоя отдал команду: „ С т р е л я т ь ! " Н а глазах у группы з а к л ю ч е н н ы х , стоящих
рядом и многочисленных з а к л ю ч е н н ы х , стоящих по ту сторону ворот, - с о л д а т ы из автоматов п р о ш и л и пулями л е ж а в ш е г о » . Т а к и е случаи бывали в 30-х и 40-х годах, б ы в а л и и
происходили почти ежедневно. И , конечно, для начальника
конвоя и для самих конвоиров (старых с л у ж а к ) ничего удивительного в этом не б ы л о .
И вдруг... и вдруг восстание! Ч т о удивительно во всем
этом: стихийно сформировавшаяся организация. У ж е ч е р е з
несколько часов после этого прекратились р а б о т ы на всех
рабочих о б ъ е к т а х вне лагеря. В о т , как описывает эту ситуацию С . Б а д а ш : « Н а о б ъ е к т а х „ Г о р с т р о я " приостановились все
работы и у вольнонаемных: не подавался кирпич, не привозились машины и стройматериалы, у ш л и по домам вольнонаемные проектировщики и инженерно-технический персонал.
Жизнь в городе б ы л а п а р а л и з о в а н а » . Остановимся п о к а на
этом.
Н е д а в н о к о мне зашел один знакомый - м о л о д о й парнишка из С е р б и и . К о г д а я п р о ч е л ему свое послание Г о р б а ч е ву, недавно появившееся в « Н о в о м русском с л о в е » , парнишка,
с видом знатока, сказал: « Н у зачем вы это пишете? Д а ж е С а х а ров ничего сделать не м о ж е т » . А действительно, как будто
странно: С а х а р о в не может, а работяги из Н о р и л ь с к а смогли.
Р а б о т ы приостановились, и начальство вынуждено б ы л о
пойти на уступки, сначала в Н о р и л ь с к е , а потом в масштабах
страны. Н а ш товарищ по л а г е р я м , господин П а н и н - С о л о г д и н ,
быть может, н е с к о л ь к о преувеличивает, когда считает цепь
лагерных восстаний, прокатившихся в период 1953-1955 гг.,
основной причиной л и б е р а л и з м а советского р е ж и м а во времена Х р у щ е в а . Н о что эти восстания сыграли б о л ь ш у ю р о л ь в
реформах X X съезда партии и во времена Х р у щ е в а - в этом
нет никаких сомнений. П р а в д а , могут сказать, что восстания
б ы л и подавлены, а сейчас в С о в е т с к о м С о ю з е вновь началась
сталинская реакция. Н а это мы ответим старой русской пес-
387
ней: « Б у д е т и там броненосец П о т е м к и н , н о т о л ь к о с победным к о н ц о м » .
И е щ е одно наблюдение. Д л я о б ы в а т е л я восстание, револ ю ц и я - это нечто ужасное. Р е в о л ю ц и я для него ассоциируется с массовыми расстрелами, грабежами, в с е о б щ е й резней.
И вот А . И . С о л ж е н и ц ы н и С . Ю . Б а д а ш полностью о п р о в е р гают эту навязшую в зубах схему. В этих восстаниях О с о б ы х
л а г е р е й принимали участие з а к л ю ч е н н ы е разных национальностей, происхождения, политических убеждений и идей, но
проходили они без к а к и х - л и б о эксцессов, с п о л н ы м порядком
в л а г е р я х , с дисциплиной. И п р е о б р а ж е н и е - все ж и л и как б ы
накануне смерти, и у всех б ы л о светлое чувство и чудесное
настроение.
В первоначальном варианте повести С . Б а д а ш а б ы л рассказ, почему-то в ы б р о ш е н н ы й издателем: как на К о л ы м е в
П а с х у верующие устроили трапезу и пригласили на нее всех.
П и р на весь мир. Здесь б ы л и русские и литовцы, украинцы и
мусульмане из Средней А з и и и евреи. Разумеется, это б ы л а
скудная арестантская трапеза, на столе к о е - ч т о из п о с ы л о к , но
на душе у всех б ы л о светло и радостно и все приветствовали
друг друга пасхальным целованием: Х р и с т о с В о с к р е с е ! И
среди пирующих з а к л ю ч е н н ы х , участников Экибастузского и
Н о р и л ь с к и х восстаний, загнанных теперь на К о л ы м у , б ы л
Христос.
А. Краснов
ПСИХОЛОГИЯ
ЗЛА
А с е н И г н а т о в - б о л г а р с к и й ф и л о с о ф и эссеист, живущий
на З а п а д е с 1972 года. Е г о труд - первый опыт систематическ о г о исследования душевного строя коммунистического ч е л о века, психограммы нового класса. П е р в а я глава посвящена
иррациональности как о б щ е м у принципу коммунистической
идеологии. В о второй главе автор исследует амбивалентности
Assen Ignatow. Psychologie des Kommunismus. Studien zur Mentalität der herrschenden Schicht im kommunistischen Machtbereich. München, Johannes Berchmans Verlag, 1985.
388
коммунистического сознания. О б ъ е к т о м третьей г л а в ы является магическое мышление коммунистов. В четвертой а н а л и зируется кризис коммунистического сознания, а в пятой автор
ставит вопрос о будущем коммунизма.
В рамках рецензии невозможно коснуться всех вопросов.
П о э т о м у ограничусь общими впечатлениями.
Э к з ю п е р и г о в о р и л , что г л а в н о е , существенное - незримо
для очей. К а ж е т с я , что это верно в равной мере для всех видов
человеческих отношений - от интимных до социально-политических. Н о с л о в а французского писателя п о л у ч а ю т о с о б е н н о е
подтверждение в выродившемся коммунистическом о б щ е стве, где на взаимосвязь видимости и бытия в л у ч ш е м с л у ч а е
намекается, но, как правило, о н а полностью упразднена. Э т о
- общество, в к о т о р о м по следствию нельзя з а к л ю ч а т ь о причинах и в к о т о р о м недостаток л о г и к и далеко е щ е не является
свидетельством превосходства здоровых инстинктов.
Т а к и м о б р а з о м , предпосылки, из которых исходит И г н а тов, и с к л ю ч и т е л ь н о неблагоприятны. Н о как раз эти предпосылки р а з р у ш а ю т изначальный оптимизм немногих авторов,
о б л а д а ю щ и х творческой и гражданской смелостью, ч т о б ы
заняться этой темой. А н д р е й А м а л ь р и к описывает следующими словами путь от впечатления о коммунистической действительности к в ы р а ж е н и ю этих впечатлений, к о т о р ы й п р о ходит типичный западный корреспондент в М о с к в е : ч е л о в е к ,
который вращается в миниатюрном мирке себе подобных, не
зная ни языка, ни национального и л и социального сознания
людей, о к о т о р ы х информирует:
« С о в е т с к и й переводчик, к о т о р о г о он сам считает агентом
К Г Б , переводит и л и пересказывает ему содержание „ П р а в д ы "
или „ К р а с н о й звезды" - это „ о ф и ц и а л ь н а я т о ч к а з р е н и я " на
к а к о е - л и б о событие;
затем о н беседует со своим соседом по этажу, таким ж е ,
как он сам, - это мнение „ о б о з р е в а т е л е й " ;
в н е к о т о р ы х о с о б о важных случаях спрашивает своего
ш о ф е р а и л и домработницу - это мнение „ ч е л о в е к а с у л и ц ы " .
Остается т о л ь к о перетолковать содержание заметки в
„ П р а в д е " в терминах западной журналистики и в духе о б щ и х
мест о „ л и б е р а л и з а ц и и " или, н а о б о р о т , о „возрождении сталинизма". Т а к появляются бессодержательные, но п о л н ы е мнимой многозначительности статьи о б „экономических р е ф о р м а х " или о „ястребах и голубях в К р е м л е " , которые с таким ж е
389
успехом могли быть написаны в Л о н д о н е или Н ь ю - Й о р к е , как
и в Москве».
Н о жизненный путь И г н а т о в а предостерегает его от таких
опасностей. О н подвергался преследованиям в Б о л г а р и и , его
изгнали из преподавательского состава С о ф и й с к о г о университета за « и д е о л о г и ч е с к о е р а з л о ж е н и е студенческой м о л о д е ж и »
и обвиняли во всех смертельных грехах. Т а к и м о б р а з о м , у
автора все предпосылки, ч т о б ы написать этот труд, и б о это
требует как демаскирующей силы аналитического мышления,
так и сознания его трагизма и объединяет оптимизм познания
с сознанием демонического превосходства непознаваемого.
Н е с о м н е н н о одно: эту книгу мог написать т о л ь к о автор, котор ы й сперва видел л и ц о м к лицу описываемую им действительность, а потом н а б л ю д а л ее издалека. Эту книгу мог написать
т о л ь к о автор, к о т о р ы й превратил самый б о л ь ш о й , но и самый
плодотворный к о н ф л и к т эпохи - к о н ф л и к т между В о с т о к о м и
З а п а д о м - в свою л и ч н у ю судьбу.
А в т о р указывает на иррациональность как на существенный, неизменный признак коммунистической системы. Функция этой иррациональности состоит не в простой непонятности явлений и процессов, Н е т , эта иррациональность так ж е
жизненно необходима для коммунистического сознания, как
инстинкт самосохранения - для организма. С л е д о в а т е л ь н о ,
р е ч ь идет не о какой-то прихоти, а о «запасном в ы х о д е » , о
единственно возможной, р о к о в ы м о б р а з о м необходимой ф о р м у л е выживания системы. Т о л ь к о в обществе, в котором
разум не является б о л ь ш е никакой инстанцией, партийность
господствует над э ф ф е к т и в н о с т ь ю и консервирует как своевол и е своевольников, так и порабощенность п о р а б о щ е н н ы х .
В с е это подробно проанализировано И г н а т о в ы м . Т о л ь к о « а м бивалентное сознание» ( И г н а т о в неспроста пользуется этим
в ы р а ж е н и е м ) , релятивизирующее всё, ч т о б ы уничтожить все
нравственные, социальные и биологические ценности, в
состоянии, с другой с т о р о н ы , с лакейским подобострастием
все оправдать и так деформировать, что в конце концов ф а к т ы
начинают подчиняться понятиям.
К а к показывает автор, атеизм партийного функционера
сочетается со слепой в е р о й в магическую силу с л о в а . Т о л ь к о
на уровне эмоционального заряда ( н о не на содержательном
у р о в н е ) эта вера имеет точки соприкосновения с верой поэта в
силу с л о в а . Е с л и поэт верит в с л о в о как в средство переосмы-
390
сления, открытия и пересоздания мира, для партфункционера
вера во всемогущество слова - инструмент деформации, о б е з ображения э т о г о мира, его подчинение слову, превратившемуся в простой звук. Игнатов постепенно реставрирует психический лик функционера, и из-под его пера тот выступает во
весь свой рост, как динозавр, к о т о р ы й предпочел окаменеть,
чем развиться и пройти б и о л о г и ч е с к у ю лестницу. С трогательной простотой этот динозавр делит все живые существа на две
группы: те, к о т о р ы е он может п о ж р а т ь , и те, к о т о р ы е , н а о б о рот, могут п о ж р а т ь его: « п р е с л о в у т а я недоверчивость крестьянина в о т н о ш е н и и всего, ч е г о о н не понимает», является и
его характеристикой, но она ведет не к повышению л ю б о з н а тельности, а к обскурантизму. И з у ч е н и ю непонятного он
предпочитает его уничтожение - все равно, о чем идет речь: о
литературе или искусстве, о ф и л о с о ф и и или науке. Т а к и м
о б р а з о м уменьшается число недоступных ему о б л а с т е й обстоятельство, к о т о р о е порождает в нем пьянящую и л л ю зию всемогущества.
П р и этом надо отметить, что этот подход - не какая-то
старательно придуманная тактика, а - как говорит И г н а т о в « б а н а л ь н о е отсутствие угрызений совести», продиктованное
нищенской жадностью наследственного аскета, р е в о л ю ц и о нера поневоле, р е в о л ю ц и о н е р а из горькой нужды, которому
идеологическая совесть внушает, что б о л ь ш и е л ю д и ж е р т вуют собой для революции, но к о т о р ы й инстинктивно чувствует, что гораздо разумнее б ы л о б ы спокойно вкушать все
удовольствия жизни, которых о н у ж е достиг. К а к раз его исторический поход против инфекционных б о л е з н е й капитализма
ведет к з а р а ж е н и ю этими сладчайшими искушениями, против
которых его правоверность не сумела его иммунизировать.
Разгадка тайны - в одном, старом, как мир, правиле: невозможно бороться против определенной идеологии, не подвергаясь при этом ее влиянию. В этом смысле коммунизм « г р ы з е т »
буржуазный мир, а какие-то о б л о м к и и проглатывает.
И г н а т о в показывает, как амбивалентность коммунистического сознания и особенно та амбивалентность, к о т о р у ю он
называет « л ю б о в ь ю - н е н а в и с т ь ю к б у р ж у а з и и » , углубляется и
как, вместе с тем, обостряется к о н ф л и к т между наслаждениями, к о т о р ы м предается н а ш н о в о о б р а щ е н н ы й гедонист, и
его пуританскими, клеймящими наслаждения проповедями. В
обрисованной И г н а т о в ы м сцене типичного « п а р т и » современ-
391
ных коммунистических функционеров американское виски,
американские папиросы и американские повадки задают тон.
И г н а т о в прав: сейчас одно невозможно без другого, коммунистическая доктрина немыслима без п о к л о н а перед алтарем
р е в о л ю ц и и , однако коммунистическая практика точно так ж е
н е в о з м о ж н а без сладострастия ночных притонов. Э т а амбивалентность - И г н а т о в называет ее нарочито парадоксальным
словосочетанием « д о л ь ч е вита пуритан» - символизирует тот
этап коммунистической системы, к о т о р ы й автор с полным
правом называет «поздним (не з р е л ы м ! ) коммунизмом».
Т а к как ценностная ориентация современного функционера а б с о л ю т н о расстроена, патологичным становится и его
с о ц и а л ь н о е поведение. С сокровенной верой покупателя
индульгенции он убежден, что административная ф р а з е о л о г и я
способна гигиенизировать его нравственно, что содержание
ч е л о в е ч е с к о г о бытия состоит не из,поступков, а из... терминов. Будучи, наподобие Т а р т ю ф а , убежден, что « м ы не соверш а е м греха, когда грешим т а й н о » , аппаратчик готов с непор о ч н ы м и директивами очередного съезда на своих губах на
л ю б о е бесчестие. К а к р а з это полуосознанное лицемерие
содержит в себе обреченность коммунизма, з а к л ю ч а е т И г н а тов. Живучесть, к о т о р у ю это лицемерие обеспечивает, обманчива и в историческом п л а н е недолговечна. Достоевский о б р а тил внимание на то, как л е г к о привыкнуть к р о с к о ш и и как
мучительно трудно, как невозможно отвыкнуть от нее. Т а к
ч т о , вкусив запретный плод наслаждения, партийный аскет
потерян не т о л ь к о для д е л а , но и для веры аскетизма.
В е р н о , что раздвоение партийного сознания е щ е не достигло уровня ожесточенной б о р ь б ы т е л а с д у ш о ю в знаменитой б а л л а д е Франсуа В и й о н а , но верно и то, что углубляющийся на протяжении л е т и десятилетий к о н ф л и к т между
бытием и сознанием внутренне выхолащивает и разрушает
партфункционера.
Н а мой взгляд, о с о б е н н о й ф и л о с о ф с к о й и литературной
ценностью обладает последняя глава этого труда, о з а г л а в л е н ная « О п ы т психологически мотивированного п р о г н о з а » . П о моему, эту главу автору с л е д о в а л о б ы развить в самостоятельное исследование. И с х о д я из эпохи, но и выходя за ее пределы,
автор ставит вопрос о д р е м л ю щ и х в ч е л о в е ч е с к о й природе
бесах, о з л о в е щ е м круговороте их социально-политических
проекций. В этом мировом аспекте з л о коммунизма - з л о мета-
392
физическое, з л о безначальное и бесконечное, з л о , присущее
не к а к о й - л и б о отдельно взятой э п о х е , цивилизации и л и идеологии, а - как возможность - ч е л о в е к у в о о б щ е . С с ы л а я с ь на
учение К а р л а - Г у с т а в а Юнга о б архетипах, на Достоевского и
на всю христианскую традицию, И г н а т о в приходит к выводу,
что тайное ж е л а н и е сбросить с п л е ч « б р е м я с в о б о д ы » и б р о ситься в объятия тоталитарных тиранов, будет, в о з м о ж н о ,
сопровождать человечество до е г о последнего дня. Р а д и к а л ь ный выход из человеческой трагедии - т о л ь к о в трансцендентном, потустороннем плане. В этом смысле автор - пессимист,
но это активный пессимизм христианина, к о т о р ы й не хочет
мириться со з л о м .
. . . Я закончил чтение книги И г н а т о в а с чувством, что
вышел из сумасшедшего дома. И вспомнились слова современного б о л г а р с к о г о сатирического поэта Константина П а в л о в а ,
говорившего, что « к а ж д ы й д о л ж е н немножко сойти с ума,
чтобы не сойти с ума полностью».
И подумал, что тот, кто
сегодня боится пережить коммунизм на страницах ф и л о с о ф ского труда, осужден кроваво п е р е ж и т ь его завтра на своей
собственной шкуре.
Димитар Бочев
ИНОПЛАНЕТЯНИН
ЛИМОНОВ
Есть л ю д и , к о т о р ы е проглядывают рецензии на новые
книги, ч т о б ы понять - интересная л и книжка, стоит л и ее
читать. Д л я них, ч т о б ы они не теряли время, бегая глазами
по строчкам, я сразу ж е и однозначно отвечаю: нет, не интересная.
Читать новую книгу Л и м о н о в а скучно, и я с трудом п о б а рывал искушение пролистнуть десяток-другой ( т р е т и й ) страниц. И т о л ь к о профессиональные с о о б р а ж е н и я подталкивали
меня дочитать р о м а н до конца.
Я переворачивал страницу за страницей, а происходило
все то ж е самое. Г е р о й с кем-нибудь совокуплялся. И л и думал
Э. Лимонов. Палач. Иерусалим, «Хамелион», 1986.
393
о б этом. И л и , например, отправлялся в магазин, ч т о б ы купить
ц е л л у л о и д н ы й член. И л и какой там - резиновый?
З н а е т е , как в анекдоте. Фурманов признается Ч а п а е в у ,
что, вот, написал про вас, В а с и л и й И в а н о в и ч , книжку. Ч а п а е в
берет рукопись и читает: « В а с и л и й И в а н о в и ч Ч а п а е в сел на
коня и поскакал в ш т а б » . Ч а п а е в заглядывает в конец: « В а с и л и й И в а н о в и ч Ч а п а е в с л е з с коня и в о ш е л в ш т а б » . Ч т о ж е там
в середине-то, думает Ч а п а е в , открывает страницу наобум и
видит: « Ц о к - ц о к - ц о к - ц о к - ц о к - ц о к - ц о к - ц о к - ц о к . . . »
Б р о д и т по Н ь ю - Й о р к у , мается от безвестности, от тоски
по красивой жизни некто О с к а р - поляк, впрочем, родину
с в о ю ненавидящий и е ю не интересующийся. Л и м о н о в уверяет
нас, что О с к а р этот закончил ф и л о с о ф с к и й факультет,
однако на о б л и к е героя, на уровне его сознания, на его культуре - учеба в университете никак не отразилась. П о х о ж е ,
О с к а р даже и книжек никаких не читал, кроме разве что
Н и ц ш е по хрестоматии типа « Б у р ж у а з н а я ф и л о с о ф и я X I X X X вв.».
О д н а ж д ы , сидя в « М а к д о н а л ь д с » , О с к а р оказался свидетел е м убийства. Р а з м ы ш л я я впоследствии о взаимоотношениях
убийцы и убитого (гомосексуалистов, как О с к а р узнал из
г а з е т ) , г е р о й - ф и л о с о ф р е ш а е т круто изменить с в о ю жизнь.
Н е х и т р ы е умозаключения приводят его к мысли стать л ю б о в ником-профессионалом. П р и этом, сообразив, что даже его
замечательных мужских качеств ( а ф и л о с о ф ими очень гордится) будет недостаточно, чтобы втереться в самое наивысш е е общество, О с к а р придумывает себе р о л ь л ю б о в н и к а садиста или, как сам о н приподнято называет с в о ю будущую
специальность, п а л а ч а .
Е с л и п о примеру В а с и л и я И в а н о в и ч а Ч а п а е в а заглянуть в
конец книги, мы увидим ф и л о с о ф а О с к а р а зарезанным в роск о ш н о й нью-йоркской квартире в собственной его постели.
Н у , а в середине - 255 страниц - цок-цок-цок-цок-цок...
И л и , другими словами, н а ш ф и л о с о ф работает над п о ж и л ы м и
дамами из высшего общества при помощи гуттаперчевого ч л е на, многохвостой п л е т о ч к и , которой о н охаживает своих клиенток по мягким и н е ж н ы м местам, и е щ е - цепи. Ц е п ь ю он
приковывает старушек к стене, а потом, сбегав в к а ф е за
каким-нибудь б е з р а б о т н ы м , просит его 1 совокупиться с поса1
394
Щедрый Палач оценивает эту услугу в сотню.
женной на цепь б а б у ш к о й . С а м ж е - П а л а ч ! - сидит и смотрит.
К л и е н т к а м , утверждает Л и м о н о в , все это доставляет чрезвычайное удовольствие.
Н о жизнь не стоит на месте. Н е уставая нахваливать с о б ственную б о г а т у ю фантазию, О с к а р и арсенал свой совершенствует. Т о есть в смысле технического оснащения. Ч т о - т о
докупает постоянно: л и б о новые цепи, л и б о телескопические
члены. И е щ е какие-то страшные маски.
П р и этом он живет полной ж и з н ь ю : обливается с утра и до
ночи духами « Э к и п а ж » 1 , курит « д ж о й н т ы » из самой л у ч ш е й в
мире марихуаны, нюхает кокаин, одевается в « т о к с и д о » ( и н о гда - в б е л о е п а л ь т о ) , обедает в « П л а з е » , ездит в лимузине,
живет в « л о ф т е » .
Кстати, о « л о ф т а х » . С л о в е ч к и т а к о г о типа Л и м о н о в о б о жает. Складывается даже впечатление, что именно они дают
Лимонову творческий заряд. В о всяком случае, когда таковых
не хватает в описываемой натуре, Л и м о н о в о б р а щ а е т свой
взор на о б ы д е н н ы е низкие р е а л и и - томимый духовной ж а ж дой, он нарекает их звучными именами. И з л и ф т а делает « э л е вейтор», из простого вульгарного ф е н а - загадочный « ф э н » 2 .
Н о не подумайте, что жизнь П а л а ч а - с п л о ш н о й праздник.
У него есть п р о б л е м ы , к о т о р ы е я б ы назвал п р о ф е с с и о н а л ь ными. Приходится иметь дело с теми партнершами, к о т о р ы е
готовы платить, - с другой стороны, как раз особи, в о з б у ж дающие е г о интерес, в платных услугах не нуждаются.
Э т а ситуация вносит н е к о т о р о е напряжение и даже дискомфорт в жизнь П а л а ч а .
П р о б л е м а , однако, почти разрешается к концу повествования: О с к а р встречает существо п р о т и в о п о л о ж н о г о п о л а , не
т о л ь к о б о г а т о е , но и вполне, с е г о точки зрения, подходящее
для постели.
Е е он д а ж е не стегает плеткой.
Н о тут-то ф и л о с о ф а и убивают. Э х , нет в жизни счастья!
1 Каюсь, моя профессиональная добросовестность не зашла так
далеко, чтобы справиться в магазине, сколько же эти духи стоят.
Вероятно, очень дорого, ибо Лимонов говорит о них с дрожью в голосе. Между прочим, кроме Палача, духами «Экипаж» злоупотребляет
монстриакальный герой лимоновского рассказа « O n the Wild Side».
2 Впрочем, о «фэне» боюсь говорить с уверенностью. Может
быть, Эдуарду Лимонову досталась машинка из конторы «Рога и
копыта» - с турецким акцентом.
395
В о т , по-моему, и все содержание этой книги.
П р а в д а , читать написанную галантерейным с л о г о м истор и ю О с к а р а - п а л а ч а т о с к л и в о не т о л ь к о потому, что все это
заунывная безжалостная банальщина. И с т о р и я ю н о ш и , котор ы й связывает свои жизненные п л а н ы с сердобольностью или
похотливостью п о ж и л ы х дам - сюжет как сюжет. К а к и все
с ю ж е т ы в мире, не новый, но - р а б о т а ю щ и й . Т о , что мы
читали петрониевский « С а т и р и к о н » , например, никак не вредит, с к а ж е м , фильму Ш л е с е н г е р а « П о л у н о ч н ы й к о в б о й » .
Р о м а н Л и м о н о в а скучен потому, что о н этим с ю ж е т о м и
исчерпывается.
Г е р о ю хочется вскарабкаться на вершину - и о н старается.
Н о что у него внутри? Т о л ь к о потроха? Ч т о побуждает его
двигаться? « Д ж о й н т ы » ? З а п а х духов « Э к и п а ж » ?
П о существу, лимоновский герой взаимоотносится с
миром исключительно на уровне физиологии. О н не живет и
д а ж е - не существует, он совершает эволюции, связанные с
ф и з и о л о г и ч е с к о й деятельностью. Ж а д н о е и завистливое сознание его л и ш ь на одном сосредоточено - не упустить наслаждение. Сознание, подчиненное ф и з и о л о г и и : получить как
м о ж н о б о л ь ш е , забыться как м о ж н о г л у б ж е . Э т а ж а ж д а неутолима. Х и щ н а я ф и з и о л о г и я требует от сознания л и ш ь
новых и новых способов - о т к л ю ч е н и я сознания.
Н о п р о б л е м а , однако, в том, что автора э т о г о романа
о ч е н ь трудно отделить от героя.
А если Эдуард Л и м о н о в - инопланетянин?
П о ж а л у й , это б ы л о б ы самое удобное объяснение.
Н о здесь не всё сходится.
В последнее время Л и м о н о в о п у б л и к о в а л н е с к о л ь к о текстов, основное содержание которых - з л о б а . Г е р о и этих текстов, напечатанных в « М у л е т е » и в « В е ч е р н е м з в о н е » , - Б р о д ский, С о л ж е н и ц ы н , Т а р к о в с к и й , Шемякин.
Е г о чернильница, как гейзер, извергает из себя потоки
ж е л ч и , и эту субстанцию о н равномерно направляет на всех,
кто знаменит, известен, кто на виду, - и б о , так вероятно он
считает, они заняли е г о , Л и м о н о в а , место.
Т р у д н о вообразить инопланетянина, культивирующего в
себе столь земное чувство.
Л у ч ш е всего характеризует это л и п к о е чувство его амбивалентность.
396
Пусть Л и м о н о в полагает, что Бродский на поэтическом
О л и м п е уселся именно на л и м о н о в с к у ю табуретку. Л а д н о мания величия б о л е з н ь вполне понятная. Н о чем обидели
Л и м о н о в а - С о л ж е н и ц ы н , Шемякин ( н а деньги к о т о р о г о , насколько я знаю, Л и м о н о в впервые напечатался), Т а р к о в ский ( к о т о р ы й , вероятно, даже имени Л и м о н о в а никогда не
слыхал)?
Чем? И м е н н о тем, что они - С о л ж е н и ц ы н ! Шемякин! Т а р ковский!
К а к и его герой, ф и л о с о ф - п а л а ч , Л и м о н о в не ж е л а е т прозябать в безвестности - не в а ж н о как, важно сделаться знаменитым. Ч т о б ы у с л ы ш а л и о тебе, ч т о б ы о тебе з а г о в о р и л и вот что важно.
Завоевать Н ь ю - Й о р к - мечта ф и л о с о ф а - п а л а ч а .
М е ч т а Л и м о н о в а - отвоевать местечко н а в е р х у .
Л и м о н о в п о х о ж на своего героя не т о л ь к о в м е л о ч а х , привычках, пристрастиях. Сходство между автором и п е р с о н а ж е м
книги в другом - в абсолютной и откровенной безнравственности. Т о что наводит на мысль о б « и н о п л а н е т я н с к о м » их происхождении, м о ж н о назвать и вполне земными словами - воинствующая бездуховность.
Михаил Лемхин
«ИДИ Н А
ГОЛГОФУ»
« И д и на Г о л г о ф у ! » говорит А л е к с а н д р Зиновьев своему
г е р о ю И в а н у Л а п т е в у , «тунеядцу, пьянице, поэту и проповеднику, отсыпавшемуся после о ч е р е д н о г о перепоя в песочнице
на детской п л о щ а д к е города Э н с к а » .
Н а вопрос - « с кого он списал г-жу Б о в а р и ? » , Ф л о б е р
ответил: « Г - ж а Б о в а р и это - я » . Ш е с т о в б ы л во многом прав,
когда утверждал, что, в сущности, Достоевский до смерти
оставался « п о д п о л ь н ы м ч е л о в е к о м » , а Н и ц ш е придумал
своего 3аратустру, чтобы сказать, как он относится к нашему
наихудшему из миров. Думается, ч т о приблизительно т о ж е
Александр Зиновьев. Иди на Голгофу. L ' A g e d'Homme. Женева, 1985.
397
самое м о ж н о сказать и о зиновьевском Л а п т е в е : ведь и Ф л о б е р
ни с к а к о й стороны не б ы л женщиной!
Однако...
Н о здесь-то и начинаются трудности. П о т о м у что путь
Л а п т е в а ( о т Энска до М о с к в ы ) л и ш ь этап в эпопее Зиновьева,
л е т десять назад вышедшего из И б а н с к а ( « З и я ю щ и е в ы с о т ы » )
и д о ш е д ш е г о ( п о к а ч т о ) до Энска и за это время отмахавшего
14 этапов!
Н е в о л ь н о вспоминается наша первая встреча в П а р и ж е .
Т о ч н о у ж е не помню когда ( н о т о ж е что-то о к о л о десяти лет
назад). С и д е л и мы в традиционном ресторанчике « Р у с с к о й
м ы с л и » на авеню В а г р а м и меня п о р а з и л о крайнее почти аскетическое вегетарианство А л е к с а н д р а А л е к с а н д р о в и ч а , к
к о т о р о м у прибавлялся а б с о л ю т н ы й антиалкоголизм:
не
т о л ь к о от аперитива отказался, но и полстакана вина не захотел выпить: для советского ч е л о в е к а - потрясение основ! И
вот тогда я спросил - верующий л и он и л и нет? A . A . замялся,
что-то н а ч а л говорить и признался: « П р а в о , не з н а ю » .
Проснувшись, Л а п т е в в о о б р а з и л себя Б о г о м , русским
Б о г о м , во всяком с л у ч а е , что значит « с т р а д а ю щ и м » : «ведь мы,
русские, имеем богатый исторический опыт по этой части.
Страдания стали нашим привычным о б р а з о м жизни и нашей
натурой. И страдаем мы с выдумкой, с талантом, с б о л ь ш и м
мужеством и терпением, м о ж н о сказать - профессионально.
И , к о н е ч н о , с н а с л а ж д е н и е м » . Русский ж е Б о г - «явление
о ч е н ь странное. О н самые чистые и святые мысли выражает
самым грязным языком в мире... О н высказывает самые трезвые суждения л и ш ь в б е з о б р а з н о пьяном виде... Т а к что если в
дальнейшем скажу вам ч т о - т о умное, то знайте: я в это время
б ы л пьян... ( „ ч т о у пьяного на уме, т о . . . " ) » .
И здесь весь Зиновьев и всё е г о отличье от Н и ц ш е - З а р а т у стры, ожесточенные нападки к о т о р о г о на Б о г а б ы л и одинак о в о и результатом е г о страшной б о л е з н и , но и столь ж е
с т р а ш н о г о преступления л ю д е й , « у б и в ш и х Б о г а » , и к о т о р ы й
все ж е воскликнул: « Г о с п о д и , почему Т ы меня о с т а в и л ? » Л а п тев-Зиновьев кончает приблизительно так ж е . С в о е ю проповедью о н нажил не т о л ь к о почитателей, но и врагов, к о т о р ы е ,
само с о б о й , о д о л е л и почитателей и он б ы л вызван в М о с к в у ,
где б ы л судим и приговорен к « в ы с ш е й мере наказания».
О д н а к о через несколько л е т вдруг снова появился в своем
городе.
398
- « Г л я д и т е ! - раздались возгласы. - Н и к а к опять Иисусик
объявился. О т к у д а ты? С л у х б ы л , ч т о тебя в М о с к в е « ш л е п н у л и » . Значит вранье?
- Н е т , - сказал Лаптев, отыскивая место для своего п о л ного стакана и т о щ е г о т е л а , - не вранье. Т о л ь к о « ш л е п н у л и »
не меня, а н е ч т о во мне: во мне у б и л и Б о г а » .
Э т о у ж е не смешно.
И снова вспоминается Н и ц ш е , считавший, что « с а м ы м
страшным преступлением, совершенным людьми, б ы л о убийство Б о г а » . Н о в те времена убийцы - М а р к с , Э н г е л ь с , Ф е й е р бах, Дарвин, Ф р е й д , К о н т . . . - всенародно справляли с в о ю
победу, писали книги-откровения. Т е п е р ь времена изменились
и человечество питается л и ш ь о б ъ е д к а м и с когда-то казавшимся царственным стола.
« И д и на Г о л г о ф у » - написана в классическом зиновьевском стиле: диалогами между действующими лицами, « Б о г о м »
- Л а п т е в ы м и е г о окружением: е г о А н т и п о д о м , его Б о г и н е й ,
административными чинами Э н с к а , врагами и почитателями и
многочисленными его пациентами. Здесь надо заметить, что
Л а п т е в , к а к и Распутин, о б л а д а л даром излечения некоторых
недугов, путем внушения и соответствующих бесед. С л е д у е т
также отметить, что свой дар, к о т о р ы й он п о л у ч и л даром,
даром ж е е г о и раздавал: денег з а « и с ц е л е н и я » не б р а л : это входило в принципы проповедуемого им « л а п т и з м а » .
О н к р о м е т о г о предупреждал: « Я исхожу из такой предпосылки: мы живем в коммунистическом обществе и не имеем
шансов е г о изменить, заменить другим и у б е ж а т ь из него.
Б о л е е того, м ы не хотим его изменять... М ы о б р е ч е н ы жить в
нем, причем - в таком, каким о н о нам дано в качестве естественной социальной среды». А э т о значит: не совершай противозаконного. Н е участвуй во власти. И г н о р и р у й всё о ф и ц и а л ь ное... И ни в к о е м случае не о б о ж е с т в л я й власть... И г н о р и руй о ф и ц и а л ь н у ю идеологию. Л ю б о е внимание к ней укрепляет е е » .
И это - святое признание. И относится не т о л ь к о к Л а п теву и его творцу, Зиновьеву ( о н - т о знает, что пишет!). Н о к о
всей России, ставшей « С о ю з о м Советских Социалистических
Р е с п у б л и к » : никакого « С о ю з а » нет и никогда не б ы л о , « С о в е т ы » ( н а с т о я щ и е » ) давно разогнаны, « С о ц и а л и з м » - и не н о ч е вал, « Р е с п у б л и к и » - очередной миф, что значит, что у ж е
четыре буквы: С С С Р - четыре безапелляционных л ж и . И так
399
везде и во всем. Б е з л ж и и демагогии в С С С Р (стихии л ж и ) не
проживешь.
Н о это не всё. « С а м о е трудное в моем п о л о ж е н и и , - признается Л а п т е в , - состоит в том, что я атеист... Б о г не может
верить в С в о е бытие, и б о О н не может относиться к С е б е , как
к чему-то вне Е г о С а м о г о » . С т а л ь н а я л о г и к а ! Д а и сам Зиновьев в интервью, данном ж у р н а л у « Ф и г а р о - М а г а з и н » ( 1 0 . 1 . 8 7 ) ,
признается: « Я атеист и г л у б о к о верующий... Э т о очень просто. Я ч е л о в е к конца X X века, я ученый. Н о , как существо
м о р а л ь н о е , я религиозен. Э т о значит, что существование или
не-существование Б о г а , как идеальной сущности, для меня не
проблема».
К а к будто разумно. Н о когда я б ы л в приготовительном
классе, мы с товарищами у ж е о б с у ж д а л и вопрос: « А может л и
Б о г создать гору, на к о т о р у ю сам не сможет влезть?» Видно,
такие штучки у ж е обсуждались в « т е баснословные г о д а » . К
с о ж а л е н и ю , никто из взрослых не мог объяснить нам, что Б о г
не подчинен ни времени, ни пространству и у ж тем б о л е е
нашей « т р е х м е р н о й » л о г и к е .
И з л о ж и т ь вкратце, резюмировать все приключения Л а п тева, как всегда претворенные в м о н о л о г и и диалоги (таков
у ж е стиль Зиновьева), д е л о а б с о л ю т н о немыслимое: это о г р о м н ы й кристалл с сотнями граней, освещенных каждая
своим специфическим светом, исходящим из того ж е кристалл а , и о б р а з у ю щ и х вместе это н е л е п о е , но вместе с тем крепко
спаянное сооружение, в м е щ а ю щ е е 280 м и л л и о н о в людей,
называющихся
«советскими
гражданами».
Отсюда
все
качества и все п о р о к и е г о героя, возомнившего себя Б о г о м , но
признающегося, что о н атеист; пьяницы и развратника, но
отказывающегося брать деньги за свои исцеления, хотя случал и с ь дни, когда у него не б ы л о нескольких копеек на кусок х л е ба; подсмеивающегося над Иисусом, но всё ж е пытающегося
идти Е г о путем, о т л и ч н о зная, что этот путь ведет на Г о л г о ф у ,
с л о в н о о н понимает, что Г о л г о ф а потому и Г о л г о ф а , что ведет
к В о с к р е с е н и ю . И н а ч е она давно превратилась б ы в нечто
вроде М а л а х о в а кургана, которых в к а ж д о й стране хоть отбавляй.
В конце концов, известность Л а п т е в а , как и з л е ч и т е л я и
ц е л и т е л я , достигла самой М о с к в ы , ну и, конечно, нашлись
умельцы и охотники до приключений, решившие воспользоваться е г о способностями и качествами. Г л а в н ы м в предпри-
400
ятии оказался некий « С е р ы й » ( « т а к и м б ы л о мое восприятие
е г о » , заявил Л а п т е в ) , который так ему и брякнул: « С такими
способностями, как у тебя, деньги л о п а т о й загребать можно.
Т о л ь к о не в провинциальной дыре. Т у т дураков не так много
осталось. Н а д о в столицу податься. А т а м . . . »
Лаптев п л о х о верил в подобную перспективу, но С е р ы й
уговорил: « Х о т я Б о г явление провинциальное, - думал он, - но
л и ш ь в столице он может быть отвергнут и наказан, то есть
признан».
И Л а п т е в согласился.
В М о с к в е его вымыли, вычистили, п о б р и л и , одели в х о р о ший костюм и д а ж е соорудили ш к о л у , в к о т о р о й он начал преподавать подправленную С е р ы м « с в о ю систему», хотя такой
поворот д е л а ему « н е очень-то нравился». Н о С е р ы й б ы л
тверд: « М ы т е б е дали возможность проповедовать твое
ученье, но не ради твоих дурацких идей (у нас своих идей в
избытке), а ради денег. М ы и не скрываем этого. Т а к что вроде
б ы всё п о - ч е с т н о м у . . . »
По-честному или не по-честному, но ученики стали валить
в ш к о л у чуть л и не тысячами, так что « н а в е р х у » забеспокоились, опасаясь за чистоту марксистских риз, тем б о л е е , что
лаптизм смахивал б о л ь ш е на н о в у ю идеологию, чем на р е л и гию, так ч т о « ш к о л у пришлось закрыть раньше, чем предпол а г а л о с ь » . А потом все п о ш л о к а к по-писанному: состряпали
на Л а п т е в а « д е л о » и п р е д л о ж и л и выбор: « С о з н а т ь с я , что
мошенник, л и б о упорствовать и т о г д а . . . » Лаптев в ы б р а л « т о г да... и б ы л приговорен к высшей мере наказания». Н о что-то
в административной машине не с р а б о т а л о и он снова очутился
в своем родном городе. Ж и в ы м , но с « у б и т ы м в нем Б о г о м » .
« Д а р о м п о л у ч и л и , даром и давайте», сказано в Евангелии.
К. Померанцев
ЧТО ТАКОЕ
ШПАЛЕРА?
С течением времени слова иногда меняют свой смысл.
Т а к , из романса Г л и н к и на стихи К у к о л ь н и к а « П о п у т н а я песн я » следует, что пароходом в п р о ш л о м веке называли средство
Александр Радашкевич. Шпалера. «Руссика», 1986.
401
передвижения по рельсам, известное нам теперь как паровоз,
пароход ж е в наши дни обозначает совершенно другой вид
транспорта. И л и в « В о й н е и м и р е » хирург именуется « о п е р а т о р о м » , что неизбежно вызывает у сегодняшнего читателя ассоциации, предусмотреть к о т о р ы е вряд л и мог даже такой проз о р л и в ы й и тонкий психолог, как Л е в Т о л с т о й . В этом свете,
может быть, меньшей натяжкой покажется моя попытка ответить на поставленный в заголовке вопрос следующим о б р а зом: вопреки с л о в а р ю Д а л я , « Ш п а л е р а » - это поэтический
сборник А л е к с а н д р а Радашкевича, недавно выпущенный
издательством « Р у с с и к а » .
С к о р е е всего автор не нуждается в представлении: интересующимся поэзией читателям он известен по регулярным публикациям в « К о н т и н е н т е » , « С т р е л ь ц е » , « Р у с с к о й
м ы с л и » , « Н о в о м ж у р н а л е » . П е ч а т а е т Радашкевич не т о л ь ко стихи - среди его р а б о т значительное место занимают
переводы, много статей; не так давно в « Р у с с к о й м ы с л и » появилась одна из них - серьёзнейшая - о творчестве Н . Гумилёва.
« Ш п а л е р а » - первая книга А л е к с а н д р а Р а д а ш к е в и ч а ; и
книга, на мой взгляд, особенная. Д е л о не т о л ь к о и не столько
в профессионально-безукоризненном качестве, интенсивности и эмоциональной достоверности стихов, с т о л ь к о в их,
условно говоря, неслучайности, выдающей наличие целостной и стройной поэтической системы, стоящей за отдельными
о б р а з а м и и строчками, о п р е д е л я ю щ е й их и, одновременно, из
них состоящей. С а м о наличие такой системы выгодно отличает сборник и превращает его появление в событие литературной жизни, что, в с в о ю очередь, делает б о л е е оправданной
попытку рассмотреть стихи Радашкевича в связи с некоторыми центральными темами сегодняшнего, зачастую немого
р а з г о в о р а о русской поэзии.
( В скобках оговорюсь, пока не поздно: учитывая скромные р а з м е р ы рецензии и б о л е е чем скромные возможности
рецензента, мне придется отказаться даже от б е г л о г о описания разнообразных аспектов поэзии Р а д а ш к е в и ч а - т а к и х , как
его историософские взгляды, переводы, взаимоотношения с
иностранными языками в о о б щ е и пр. Т а к а я произвольная
избирательность н е и з б е ж н о искажает о б щ у ю картину, но я
вынужден ограничиться н а и б о л е е значительными, на мой
взгляд, сюжетами, прекрасно понимая, что в числе принесен-
402
ных жертв оказывается столь н е м а л о в а ж н а я « д е т а л ь » ,
эмоциональное содержание книги, например.)
как
С а м ы е актуальные, по-моему, темы, непосредственно
затронутые в « Ш п а л е р е » , - это место свободного стиха в современной русской поэзии и вульгарное социологизирование
литературы, ее нарочитая злободневность или, н а о б о р о т , предельная индивидуализация.
В с ё , чего читатель ожидает от стихов, у Радашкевича
встречается в местах н а и б о л е е неожиданных: рифмующиеся
слова п о м е щ е н ы не в конец строк, а в середину или в н а ч а л о ,
да и строки не выстроены по смысловой восходящей с тем,
ч т о б ы последняя оказалась б ы и ударной, - иногда стихотворение такой строкой т о л ь к о открывается. Н о эти у л о в к и и
л о в у ш к и - не просто игра, не эксперименты словосочетаемости, результаты к о т о р ы х удивляют, в первую очередь, самого
поэта, - Радашкевич как нельзя б о л е е далёк от искусных мастеров косноязычия, к искусству имеющих отношение косвенное: его, п о р о й кажущиеся изысками, изыскания происходят,
в первую очередь, из оригинальности вкладываемого в стихи
содержания и, соответственно, необходимости поиска альтернативных путей его выражения.
И все ж е в плане ф о р м а л ь н о м « Ш п а л е р а » органически
вписывается в традицию русского свободного стиха, идущую
от поэтики X V I I I века (неслучайно Радашкевич так часто
обращается к событиям и персонажам этого периода нашей
истории), о т творчества Кузмина и Х л е б н и к о в а . М о ж е т быть,
самым стилистически значимым успехом автора является то,
с каким мастерством он сумел приблизить стихотворные интонации к р а з г о в о р н о й речи, чему, к о н е ч н о , в н е м а л о й степени
способствовала тавтологически свободная структура верлибра. И м е н н о это максимально допустимое уподобление поэтического строя нормальному человеческому языку повышает
убедительность сказанного и в итоге превращает его в услышанное.
В с е - без единого исключения - стихи Радашкевича написаны с л о ж н ы м , интонационно-виртуозным в е р л и б р о м , и
таким о б р а з о м позиция автора, им самим, может быть, воспринятая со слуха и л и в о о б щ е с о в е р ш е н н о по-другому ф о р м у лируемая, подкреплена всей практикой серьезной р а б о т ы ,
всем скрупулезным опытом труда и творчества.
403
Т а к с л о ж и л о с ь , что в российском обществе поэт играет
р о л ь п р о р о к а и учителя жизни. Н е имея ни м а л е й ш е г о ж е л а ния углубляться в эту, кажется, не самую лестную особенность
н а ш е г о сознания, п о з в о л ю себе т о л ь к о заметить, что поэзия
традиционная (т. е. рифмованная, с ч е т к о выраженными, родственными песенным, ритмами) именно в связи с привычностью, а значит, и б о л ь ш е й доступностью своей, - инструмент
куда б о л е е пригодный для осуществления тяжких задач
наставника, чем модернизм в л ю б о м виде. О т к а з Радашкевича
от таких традиционных ф о р м представляется мне совершенно
сознательным, и д е л о здесь не т о л ь к о в поисках неортодоксальных средств выражения, как отмечалось выше. Вся
поэтика « Ш п а л е р ы » - уникальная в русской литературной
истории попытка избежать в стихах исповеди, равно как и проповеди, а также сохранить достоинство при взгляде на вещи,
часто не достойные взгляда.
В книге не просто начисто отсутствуют призывы, д е к л а рации, ф и л о с о ф с к и е сентенции, но и, что гораздо б о л е е удивит е л ь н о , по пальцам м о ж н о пересчитать все случай у п о т р е б л е ния л и ч н ы х местоимений первого лица. В поэзии бесстрастность и равнодушие - понятия почти п о л я р н ы е , и отказ от
пресловутого « л и р и ч е с к о г о г е р о я » в сочетании с - дух захватывающим - мастерством п о з в о л и л и автору безупречно выдерживать дистанцию, ничуть не теряя при этом в убедительности. П р е д е л ь н а я объективация и ненавязчивая, сдержанная
манера разговора, и с к л ю ч а ю щ а я даже возможность п о в ы ш е ния г о л о с а , срыва на запальчивый крик и л и грубый окрик,
п о м е щ а ю т книгу Радашкевича в контекст культуры европейской речи и поэзии Р и л ь к е и К а в а ф и с а с о б ъ е д и н я ю щ е й их
тягой к историко-повествовательному жанру.
В такой системе « я к а н ь е » неуместно, ламентации невозм о ж н ы , исповедь недопустима. Индивидуальный опыт, п о х о ж е , приобретает ценность т о л ь к о на типовом уровне, и т о л ь к о
в результате художественного о б о б щ е н и я может оказаться
темой и л и содержанием стихотворения, в т о время как обстоятельства частной жизни - в л у ч ш е м случае повод для сострадания, не б о л е е .
404
В стихах Радашкевич - всегда очевидец, свидетель ( д а ж е
если речь идет о событиях X V I I I в е к а ) , участником о н не
бывает никогда (даже в местах явно автобиографических).
Н а в е р н о е , именно таким и д о л ж е н б ы т ь поэт в своем творчестве, именно здесь и проводить границу между р е а л ь н о с т ь ю
поэтической и повседневной, в к о т о р о й , наверное ж е , следует
вести себя прямо п р о т и в о п о л о ж н ы м образом.
П о т о м у я и вынужден б ы л п о б о р о т ь искус цитирования
(прием, н е и з б е ж н о о б л е г ч а ю щ и й процесс написания статьи и,
при определенном уровне текста, успешно з а п о л н я ю щ и й ее
пространство), что из « Ш п а л е р ы » невозможно и даже противоестественно выдергивать разрозненные строчки, подтверждающие или о п р о в е р г а ю щ и е какие-то нехитрые р а з м ы ш л е ния. В конце концов, главное-то в целостности - интонационной, мелодической, эмоциональной - а не в отдельных словах,
смысл к о т о р ы х - условность, меняющаяся со временем. П а р о ход ведь п а р о в о з , оператор - хирург, а « Ш п а л е р а » - книга стихов. О ч е н ь х о р о ш а я .
Максим Кротов
НЕ РАНО ЛИ ПЕТЬ
ОТХОДНУЮ...
« Т р и п т и х » - это три части единого ц е л о г о , хотя книга
состоит из трех н о в е л л - о ч е р к о в с сюжетами, ничего о б щ е г о
между с о б о й не имеющими. И написаны все они в р а з н о е время: первые два - в М о с к в е , в 1974 и 1976-м годах, а последний
- в И з р а и л е , в 1984-м. И все-таки книга едина, целостна и сцементирована о б щ е й мыслью: во что превратилась Россия
нынешняя и к чему она идет. Н е на заводах и ф а б р и к а х , не в
колхозах и на стройках ищет автор возможность схватить суть
идеи. О н ищет т а к у ю возможность на кладбищах и в з а б р о шенных русских храмах. П у с т ь не покажется это нелепицей отношение л ю д е й к смерти вернее отразит душу, чем о т н о ш е ние к жизни с ее изменчивым и суетливым лицом.
Советский режим попрал з а к о н ы м о р а л ь н о й и экономической жизни, к этому все п р и в ы к л и и ничему уже не удивляФеликс Розинер. Триптих. Лондон, OPI, 1986.
405
ются. Н о всегда казалось, ч т о если л ю д и способны понять и
простить надругательство над жизнью, то надругательство над
смертью для них пока немыслимо. О д н а к о о к а з а л о с ь , что мыслимо, и Ф е л и к с Р о з и н е р показал это с наглядной очевидностью. Е с т ь у автора способность цепко ухватывать факт и
г л у б о к о его анализировать.
В первом о ч е р к е « П о с м е р т н а я х р о н и к а » - самом л а к о н и ч ном и емком, идет речь о заурядных п о х о р о н а х на заурядном
московском кладбище, новом, т о л ь к о что « и з о б р е т е н н о м » ,
называющемся « Х а в а н с к о е » . И в названии-то вроде нет нич е г о о с о б е н н о г о , но на ф о н е абсурдистской картины, остающейся от описания этого «места з а х о р о н е н и я » , чудится что-то
от с л о в « х а п а т ь » , и « х а в а т ь » , и « х о в а т ь » . И нет у ж е ощущения
к л а д б и щ а как места, где, согласно о б ы ч а ю , строго и скорбно
навсегда прощаются с ч е л о в е к о м , остается о щ у щ е н и е зловонной ямы, куда деловито сбрасывают трупы в порядке производственной деятельности. К а з е н н о й поспешностью веет от
г р о м ы х а ю щ и х жестью венков с биркой « С п е ц и а л и з и р о в а н ный трест бытового о б с л у ж и в а н и я » , казенной поспешностью
- о т могильщиков, торопящихся выполнить п р и б ы л ь н у ю
работу.
С л о в о « с в а л к а » в этом о ч е р к е появляется исподволь,
когда похоронный автобус л и ш ь подбирается к подступам
к л а д б и щ а . О б этом сказано с жутковатой простотой: « М ы
п р о е з ж а л и московской к л о а к о й » . И о н а , эта к л о а к а , с естественной неотвратимостью п е р е ш л а в само к л а д б и щ е , к о т о р о е
о к а з а л о с ь свалкой ж е л е з а , мусора, тряпья и трупов. А с с о ц и а ция со свалкой вызвала у автора другую - вселенскую, эсхатол о г и ч е с к у ю , безысходную, когда жизнь и смерть на нашей
планете предстают в виде единой загаженной свалки.
Н е у в а ж е н и е к смерти и т я ж е л ы е м о р а л ь н ы е последствия
этого стали темой о ч е р к а « З а п р е д е л ь н а я встреча» с подзаголовком «Дополнение к биографиям В . Розанова и К . Леонтьев а » . С ю ж е т незатейлив: зная, что о б а писателя п о х о р о н е н ы на
одном к л а д б и щ е в Ч е р н и г о в с к о м скиту неподалеку от З а г о р ска, автор с друзьями п р и е з ж а ю т туда на поиски их могил.
П е р в о н а ч а л ь н о е о щ у щ е н и е - благостное, нет ничего похож е г о на механическую суету гигантского подмосковного
« к о м б и н а т а по з а х о р о н е н и ю » . Н е п о д а л е к у Л а в р а , перезвон
к о л о к о л о в , тихие иноки в рясах. И вдруг - « д з ы н ь ! » - все это
б л а г о л е п и е разваливается, как детские постройки из камеш-
406
ков на морском берегу. Н е о ж и д а н н о выясняется, что к Ч е р н и говскому скиту паломники ш л и п о д о р о г е , мощенной раздробленными могильными плитами, а это, п о ж а л у й , е щ е страшнее, чем подмосковная к л о а к а : « Н а нас с м о т р е л о с о с к о л к а
Б О Г Ъ , и тут ж е бросилось с другого куска Д У Ш А . . . Ш л и ,
замедлив шаг и неосознанно стараясь не попасть ступней туда,
где б ы л и врезанные в камень буквы. К л а д б и щ а ж е как т а к о вого не б ы л о , и б о вместо могил холмились тут пустые б о л о т ные к о ч к и » .
И что за л и х о м а н к а трясет правителей этой несчастной
страны! - из-за границы всеми правдами и неправдами стараются вывезти прах великих л ю д е й России, ее гордость и с л а ву, а у себя, на своей собственной з е м л е , эту гордость и славу
пинают ногами, останки великих вырывают бульдозерами, а
на месте их упокоения устраивают спортивные п л о щ а д к и или
военные п о л и г о н ы . Страна, к о т о р а я затаптывает свое п р о ш л о е , не будет иметь будущего - такова о п р е д е л я ю щ а я мысль
очерков « К а р г о п о л ь с к и е м а к о в к и » и « З а п р е д е л ь н а я в с т р е ч а » ,
т о л ь к о в первом пойдет речь не о поруганных к л а д б и щ а х , а о б
оскверненных, гибнущих храмах. В принципе - о б одном, о б
изгаженной святыне, ибо места молитвы и вечного п о к о я связаны с Б о г о м и с Вечностью, а их давным-давно за ненадобностью изгнали советские власти.
О ч е р к « К а р г о п о л ь с к и е м а к о в к и » полемически заострен,
ибо, помимо всего прочего, для автора важно опрокинуть л ж и вую о ф и ц и а л ь н у ю версию о я к о б ы охраняемых и поддерживаемых государством памятниках старины. Р у п о р о м л ж и в
данном с л у ч а е оказывается « П у т е в о д и т е л ь » , к о т о р ы й , как и
все путеводители, предназначен для того, ч т о б ы указывать и
разъяснять. В о т он и « у к а з ы в а е т » : « П р и е з ж а я в К а р г о п о л ь ,
погружаешься в тихое о ч а р о в а н и е . . . » « В мертвую сонливость,
- парирует автор, - в очарование острова мертвых». Путеводитель вещает далее: « Ф о р м ы астафьевской деревянной церкви
X V I I века п о р а ж а ю т предельной п р о с т о т о й » . О т в е т Р о з и н е р а
лаконичен: « У ж е не п о р а ж а ю т » , - и б о л е т о м п р о ш л о г о года
эта церковь р у х н у л а и останки е е гниют в придорожной грязи.
Т о н полемики саркастичен, а л о г и к а фактов поубедительней
всякой другой.
Выясняется также парадоксальная вещь - в первую о ч е редь гибнут именно памятники, охраняемые государством, так
как бездушная охрана б ю р о к р а т и ч е с к о г о государства превра-
407
щается в свою противоположность и за д о щ е ч к о й « О х р а н я ется з а к о н о м » о б я з а т е л ь н о скрываются груды заплесневевших, н а л о ж е н н ы х друг на дружку икон, обвалившиеся стропила и смытая дождями роспись стен. З а т о « н е о х р а н я е м ы е »
церквушки л и , часовенки, как ни странно, живут, поддерживаемые бескорыстным уходом местных старушек.
П о л е м и к а по поводу « о х р а н я е м ы х » памятников тем
актуальнее, что г о л о с а в их защиту, прозвучавшие впервые с
конца пятидесятых, с к а ж д ы м годом все громче. С е й ч а с , судя
по сведениям, доходящим из С о ю з а , ревнители старины уже
криком кричат. Н у и что? М о ж н о уже и сейчас с уверенностью
сказать, что почти ничего не изменится, потому что, как точно
заметил автор « Т р и п т и х а » , д е л о отнюдь не в Министерстве
культуры, а в самой Культуре..
О поруганных и оскверненных храмах существуют книги,
исследования, ф о т о а л ь б о м ы . Т а к что выбранная Ф . Розинер о м тема вроде б ы не нова. Н у , поехал советский интеллигент
в П р и о н е ж ь е (всякий у в а ж а ю щ и й себя образованный ч е л о в е к
делает то ж е ) , в край исконного русского быта и разрушенной
древней красоты... О д н а к о в о ч е р к е Р о з и н е р а р е ч ь идет о
вещах гораздо б о л е е серьезных. В о т стоит он с друзьями в очередь на каргопольский автобус... И вдруг выясняется, что
б и л е т о в нет и никогда не будет. О ч е р е д ь ведет себя не п о - ч е л о вечески - она бессмысленно-равнодушна, потому что и ехать
ей, вроде, ни к чему, и торопиться некуда, и дорога дрянная.
О д и н из пассажиров изрекает ф р а з у , ставшую для автора
смысловым к л ю ч о м к о б щ е м у настроению: « К а к б ы там ни
б ы л о , л у ч ш е , чтобы никак ничего не б ы л о » . В другой о ч е р е ди, в столовую, м у ж л а н скуки ради чуть не насмерть забивает
собачонку. Н и к т о даже не оборачивается, ч т о б ы посмотреть.
Б е з р а з л и ч и е в чистом виде, б е з р а з л и ч и е как л у ч ш и й способ
существования...
У крестьян, у случайных прохожих одеревянелые лица,
тупо-безразличные взгляды. Н и чувств, ни мыслей. О ж и в ляются т о л ь к о при виде б у т ы л к и с мутноватой влагой, пьют
все - от стариков до подростков. Развалившаяся на станционной л а в к е женщина д о б р о д у ш н о бормочет: « А что ж е не пить?
О д н а и отрада в этом - выпить. О т д о х н е ш ь от всего». У встречающихся повсюду пьяных вид блаженно-отсутствующий.
В о т когда становится понятным предпосланный о ч е р к у эпиг р а ф из « О т к р о в е н и я С в я т о г о И о а н н а » : « П р о ч и е ж е люди,
408
которые не у м е р л и от этих язв, не раскаялись в делах рук
своих».
В а с и л и й Б е л о в в своей п р о с л а в л е н н о й книге « Л а д » , стыдл и в о избегая с л о в « т е п е р ь » и « н ы н ч е » , рисует старинный русский С е в е р как край рачительных хозяев, высокой духовности
и чистоты нравов и исполненного г л у б о к и м смыслом распорядка жизни. « К а р г о п о л ь с к и е м а к о в к и » , выходит, о к а з а л и с ь
как бы « К о н т р - Л а д о м » ? . . А в т о р о ч е р к а пишет: « В с я современная жизнь не т о л ь к о деревни, но во многом и города,
страны в ц е л о м , основана на последствиях долгой цепи катастроф. Сегодня главным их последствием, самым т я ж е л ы м и,
может быть, непоправимым, стали люди». И это совершенно
справедливо. Н о тут ж е , н е с к о л ь к о строчек спустя, начинаются сопоставления, которые начисто смывают разумную
постановку вопроса и все рассуждения автора ставят с ног на
голову. О к а з ы в а е т с я , завершает м ы с л ь Ф . Розинер, советским людям постепенно стал нравиться тот о б р а з жизни, который им навязала тотальная власть: « Т а к повысим ж е заработки! Б о л ь ш е предметов народного потребления (в избах у описываемых крестьян и телевизоры, и холодильники, м о л о д е ж ь
на мотоциклах раскатывает!), построим дороги, возведем
пятиэтажные к о р о б к и . . . издадим миллионными тиражами
„ Т р е х м у ш к е т е р о в " . Эти л ю д и , как крысы под экспериментом, непрерывно нажимающие на п л а н о ч к у , связанную с центром наслаждения в мозгу».
Сочинив абсурдную а н а л о г и ю с крысами, автор придумывает не менее абсурдно звучащий рецепт « и с ц е л е н и я » : « . . .сами
люди могут проявить свою природную способность мыслить и
осмысленно действовать, ч т о б ы остановить свое ж е собственное у б и е н и е » . Д а при чем ж е тут люди?! Розинер о б р и с о в а л
бессмысленную жизнь деревни, где нет ни горячего биенья
самостоятельного хозяйствования, ни активной энергии л и ч ного интереса, и на этом остановился. А о том, что система все
вытравила, ни словечком не обмолвился. П о м е н я й социальные условия, о т б р о с ь пришедший из кошмара режим, и л ю д и ,
такие тупые и сонные, словно в ж и в о й воде искупаются - придут силы, энергия, и воля к р а б о т е неведомо откуда возьмется.
Ф е л и к с Р о з и н е р пишет и убедительно, и красноречиво. И
о б р а з ы оскверненных кладбищ, по которым бродят т о л п ы
«иванов, не помнящих родства», и картина выморочного края
с п о ч е р н е л ы м и , брошенными деревнями, на редкость горест-
409
ны и безотрадны. В непроглядном тумане ни веры, ни крохотного л у ч и к а надежды. Ч т о ж , автор имеет право на собственное видение и чувствование. В о т зачем он т о л ь к о « в ы м о р о ч н ы х » л ю д е й так растоптал? В е д ь они-то ни в чем не виноваты.
Майя Муравник
ВЕСТНИК
И з д а н и е
«Русского Студенческого Христианского Движения»
Ответственный редактор: Н. А. Струве
ВЕСТНИК РХД № 148
III - 1986
ИЗ СОДЕРЖАНИЯ
От редакции. На кочке - Н. Струве
БОГОСЛОВИЕ И ФИЛОСОФИЯ
О молитве - Архим. Софроний (Сахаров)
О таинстве исповеди - Прот. Георгий Бенигсен
Серен Киркегор в русской литературе - Л. Чертков
Отрывки из дневника 1847 г. - С. Киркегор
ЛИТЕРАТУРА И ЖИЗНЬ
Стихи-Елена Пудовкина (Ленинград); Исаак Розовский
Глава 212 из «Марта Семнадцатого» (Узел III) А. Солженицын
Два «акмеизма» - И. Ф. Мартынов
В. Ходасевич и В. Набоков - Н. Струве
СУДЬБЫ РОССИИ
ЛЕПТА (Журнал в журнале)
О двух подвижниках - Из письма архим. Иакова - Анзерское чудо - Отец Сергий
О малом доброделании - И.
Из проповеди - архим. Таврион Батозский
410
Коротко о книгах
В А Д И М КРЕЙД. В О С Ь М И Г Р А Н Н И К
Мало кто отваживается в наш век писать поэмы - этот жанр требует от читателя известной самоотверженности и со времен «Первого
свидания» Андрея Белого, кажется, русским поэтам не особенно
удается. Собственно, уже Блок считал идеальной длиной лирического
стихотворения 20 строк. Если же верить японцам, то достаточно и
пяти, а то и вовсе трех. В этом смысле Вадим Крейд ближе к японцам,
да и не только в этом - именно о восточной поэзии заставляют прежде
всего вспоминать его восьмистишия, выдержанные обычно в эскапистской, созерцательной манере. С другой же стороны, они, во-первых, рифмованы, во-вторых, по-европейски организованы: сначала в
циклы по восемь стихотворений, потом - в книгу под названием «Восьмигранник». Читай - одна из шлифовок бриллианта, или же: самая
распространенная форма каменных кристаллов. Поклонник Каиссы
может увидеть тут и намек на шахматную доску. Мне же на ум приходит некий японец, который в саду камней медитирует, глядя на красивые валуны, и тихо декламирует самому себе стихи, скажем, такие:
Скрипит песок в стеклянной тишине,
И в раннем утре, голубом и бледном,
Победный крик ворон со всех сторон
И бедный отзвук в вышине.
Правда, японские стихотворения строятся на другой, более мудрой
основе. Крейд заимствует из них систему непритязательно прекрасных - то есть изящных - вещей, но добавляет к ней порядочную дозу
традиционных европейских эмоций. От вкусов читателя будет зависеть, насколько этот гибрид окажется жизнеспособным. Во всяком
случае, любой, кто обращается за опытом к дальневосточной поэзии,
обязан развить у себя абсолютный вкус, как у музыкантов абсолютный слух. Совершенным восьмигранником можно любоваться именно
благодаря его редкости среди булыжников. Тут в книге попадаются
досаднейшие провалы. Их источник - в традиции, которая нам куда
ближе. На фоне неяркой «японской» красоты мира Крейд разворачивает приключения духа; от аналитического созерцания:
411
Какая прозрачная выдалась осень...
- он то и дело переходит к напряженной констатации:
Время и эту русую ночь
Майскую вычеркнет прочь.
Как и вчера, завтра нырнет
В гнет непонятных тенет...
Этот размышляющий, страдающий от собственной беспомощности дух - прямой наследник десятых годов нашего века. О б Иннокентии Анненском, великом певце человеческой слабости, напоминает
«мучительное» настроение некоторых стихотворений. «Октавы просвета» и «Восьмигранник снега» - разумеется, из того же источника,
что «Третий мучительный сонет» и «Трилистники» всевозможных
вещей и настроений. Углубляясь в ту же эпоху, немедленно обнаруживаем в ней и нечто похожее и на «Восьмиглав обольщений», и на «Осьминога тьмы» - увы, здесь родственники куда менее почетные для
поэта, не то дурной Сологуб, не то и вовсе соловьевские пародии на
ранних символистов.
Лишь бедной радугой ажурной
Парит любовь во мгле ума...
Такой - довольно натужный - выход предлагает поэт в ответ на свое
же горестное восклицание:
О , как далеко здесь до Бога!
Душа - слеза, глаза - сухи.
От устья жизни до истока
Полынь-трава да пустяки...
Вадим Крейд - искушенный литературовед и в высшей степени
многообещающий, хотя и скупо печатающийся прозаик. О его стихах,
пожалуй, я не стал бы выражаться так лестно: написаны они рукой
зачастую весьма неуверенной, и вряд ли допустимы у более опытного
мастера «бред этих трансов», «бархатные барханы» и «песни Имы
Су мак», попавшей в стихи исключительно за экзотический голос и
популярность в Москве начала 60-х годов. И все же книжка эта интересна. Во-первых, при всех своих ошибках и провалах поэт «не позволяет душе лениться» - а в этом верный залог развития. Во-вторых,
412
проза Крейда бросает собственный свет на его стихи. В сравнении с
нею становится ясно, что в его поэзию попадает все то «японское» и
«анненское», что не помещается в прозу - искусство куда более самоуверенное, самодовлеющее и жесткое, чем стихи. Что ж, тогда и беспомощность этого духа, искателя гибельных приключений, становится понятной.
Какие сны светили мне
В ту ночь на воскресенье,
Исчезли. Память, сбереги
Их золотистый свет...
Выше я говорил об эскапизме Крейда. Слово почти ругательное,
столь же обидное, как пресловутая башня из слоновой кости. И в
самом деле - герой «Восьмигранника» почти начисто оторван от конкретного времени и пространства, сада камней - под серым ленинградским освещением - ему вполне достаточно. И в этом, мне кажется,
еще одна сильная сторона этих стихов. Вскормленный реализмом
читатель склонен искать - а поэт ему поставлять - какие-то зацепки,
связывающие текст с обыденной реальностью. Не знаю, как вам, а
лично мне наша обыденная реальность уже набила - особенно у цепляющихся за нее по недостатку духовности - порядочную оскомину.
И почему бы, пусть на небольшом пространстве эмигрантского сборника стихотворений, не навестить помянутую-даром что недостроенную - башню? Ни Крейду, ни нам с вами не получить постоянного вида
на жительство в этом несуществующем строении. Удовольствуемся
визитом - удостоверимся, что есть на земле люди, честно пытающиеся
его соорудить. Такие же слабые, как мы с вами. Обладающие, однако,
робкой тягой видеть во сне
.. .предел неизвестный,
Глубокий рубиновый свет Сиянье, но этого кроткого места
Н а свете, наверное, нет.
А . Т.
413
РОБЕРТ МОСС.
«ГОГОЛЕВСКИЙ БУЛЬВАР»
Robert Moss. Boulevard Gogol, Paris, «Denoël», 1986,
(Moscow Rules. New-York, «Villard Books», 1985).
Политический триллер крупного американского журналиста
Роберта Мосса был написан во время короткого правления Константина Черненко. Его сюжет - жизнь и карьера молодого, блестящего
русского генерала, который сразу после смерти Черненко (который,
разумеется, назван просто Генеральным Секретарем) организует
почти бескровный военный переворот с установлением военной диктатуры и роспуском партии.
Герой книги, Александр Преображенский, родился в конце Второй мировой войны, вскоре после гибели отца на фронте. Его мать,
неласковая, усталая женщина, посвятила себя службе и партийной
работе. Студент М Г У , Саша сближается с фрондирующей молодежью, посещает читки неофициальной поэзии. Н о отец его подруги,
старый зэк, профессор истории, открывает ему подлинные обстоятельства гибели отца. Сашин отец был застрелен в затылок чекистом
Топчим в Пруссии, пытаясь предотвратить коллективное изнасилование 7-летней немецкой девочки. Топчий же стал со временем одним из
руководителей КГБ. Это открытие меняет Сашину жизнь. Он решает
расправиться с Топчим, да и со всей системой, которая позволяет безнаказанное существование подонков.
Саша начинает с мелкого предательства, произнося на комсомольском собрании разгромную речь против одного из студентовпоэтов. Студента вскоре сажают, затем следует арест Сашиной возлюбленной, которая впоследствии кончает самоубийством в лагере,
не перенеся серии страшных изнасилований. Тем временем Саша уезжает на военные учения и по окончании оных завербовывается в ГРУ.
Женитьба по расчету на дочери одной из шишек Генштаба открывает
перед ним блестящую карьеру. Разведработа в Нью-Йорке, тщательно засекреченный роман с американкой Элен, двойником погибшей Тани.
Н о Сашины планы - это отнюдь не dolce vita. П о возвращении на
Родину он просится в Афганистан, на настоящую войну, в рамках
частей спецназа. Именно там он надеется встретить близких по духу
людей, сформировать ядро заговора. Афганская война показана в
книге глазами профессионального военного. Для Саши и его новых
товарищей по оружию очевидно, что эта война в ее нынешнем виде
414
бессмысленна. Реальны только два решения: вывод войск или превращение Афганистана в советскую республику. Так, благодаря афганскому конфликту, начинает складываться армейская оппозиция партократии.
После тяжелого ранения Саша возвращается в Москву. Его тесть,
Зотов, становится меж тем во главе Генштаба, назначая Сашу, самого
молодого генерала Советской Армии, своим заместителем. Сведения
о неизбежной смерти Генерального Секретаря ускоряют развитие
событий. Зотов сообщает Саше о созыве экстренного пленума Ц К ,
который должен избрать нового генсека, на роль которого метит
Аскеров (Алиев). Несколько офицеров Г Р У во главе с Сашей готовятся нанести удар во время пленума, парализуя КГБ и партийную верхушку при помощи войск спецназа, находящихся под их полным контролем.
В этот момент в Москву прибывает американка Элен, решившая
разыскать своего давнего возлюбленного. Встреча Элен и Саши,
естественно, засекается КГБ. Топчий докладывает Аскерову о связях
Преображенского с Ц Р У , и тот просит Топчего подготовить материал, чтобы тем самым скомпрометировать Зотова и поставить во
главе армии своего человека.
Н о поздно. Смертный час К Г Б и К П С С пробил. Войска спецназа
захватывают стратегические посты в столице, Александр Преображенский в упор застреливает Топчего, припомнив ему прошлое. Вся
верхушка Ц К арестована. В стране провозглашается диктатура
армии, временное запрещение любой политической деятельности,
роспуск партии. Тем не менее, происходят стихийные массовые демонстрации в поддержку нового режима, церкви наполняются верующими, республики, несмотря на некоторые беспорядки, не отделяются, а
американцы, заверенные советской хунтой в отсутствии у нее агрессивных намерений, отменяют введенное было положение боевой
готовности. Н а этой оптимистической ноте и кончается книга Мосса.
Два года спустя мы знаем, что история повернулась совсем не так,
как предсказывал Роберт Мосс. Н о его роман достаточно компетентен и занимателен, чтобы задуматься, возможен ли был описанный в
нем сценарий.
В С С С Р существуют различные лобби и группы влияния, представляющие основные силы советской номенклатуры. Из кругов,
близких к К Г Б , можно услышать, что именно молодое поколение
Комитета Госбезопасности представляет собой самый здоровый и
прогрессивный элемент советского общества (эти слухи особенно
были популярны в правление Андропова). То же можно, видимо,
415
услышать и об образованных кругах верхушки партаппарата, и о верхушке армии.
Информанты Роберта Мосса принадлежали, очевидно, к последней группировке, о чем свидетельствует, в первую очередь, афганский
эпизод книги. Н о три момента в развитии сюжета делают его совершенно невероятным. Во-первых, жесткие законы номенклатурных
знакомств и браков исключают саму возможность встречи, не говоря
уже о браке, между Сашей и его будущей женой, а стало быть, и его
быстрое, не проверенное годами подлости, восхождение. Во-вторых,
причины, а также цели восстания офицеров остаются немотивированными. Сам Саша утверждает, что речь идет даже не о восстании, а о
революции. Глухо говорится, что офицеры-заговорщики собирались
иногда для обсуждения программы, но эта программа нигде не упомянута. Просвечивает лишь недовольство советской политикой в Афганистане, которая не приводит к решительной победе и разлагает
армию. И , наконец, в-третьих, совершенно очевидно, что Советский
Союз, последняя во вселенной империя, не может существовать в
своем нынешнем составе без глобального идеологического контроля.
Как совершенно справедливо констатируют в своей последней книге
«Тихо, идут убийства!» Андре Глюксман и Тьерри Вольтон, коммунизм давно превратился из идеологии в технологию захвата и особенно удержания власти, давно перешел из рук фанатиков-революционеров в руки практиков военных.
Рано или поздно, коммунистический режим в России рухнет, но
сценарий его падения будет совершенно иным.
Г. А.
416
По страницам журналов
«22» №50
Какие авторы, таков журнал, ибо, как всегда и во всем, только
талантливость остается определяющим фактором его существа.
Пятидесятый номер совпал с десятилетием журнала, и оно показало,
как высоко он котируется у читателя. Роберт Конквест, Милан Кундера, Александр Зиновьев, Фридрих Горенштейн, Василий Аксенов,
Иосиф Бродский, Саша Соколов, Борис Чичибабин, Сол Беллоу,
Джеймс Джойс, Станислав Лем, Владимир Жаботинский, Амос Оз,
Владимир Набоков... И это только айсберг, далеко не полный перечень имен, поразивших наше воображение при чтении приложенного
к этому юбилейному номеру библиографического списка.
Самым большим по охвату стал раздел «Иерусалимские размышления», посвященный проблемам Израиля и русского еврейства, проблемам национального самосознания (это, в основном, и составляет
главную специфику журнала), но, пожалуй, более впечатляющей
показалась рубрика «Философия, история, религия», глубоко и серьезно трактующая затронутые вопросы, а также все связанное с вопросами общемировой культуры и сущностью ее феномена.
Как справедливо говорится в послесловии к номеру,«серьезность
и значительность всегда были и остаются главными критериями литературного отбора в „22 м », и с этим, бесспорно, связана особая заслуга
журнала, ставшего первооткрывателем литературных талантов высшего класса, пребывавших до этого как бы в небытии и вставших
ныне в один ряд с самыми прославленными. Это прежде всего Исаак
Гиндис, повесть которого «Хроника местечка Чернополь» появилась в
одном из первых номеров журнала, покойный ныне Борис Поляков,
написавший незабываемую повесть-быль «Жизнь и смерть СорыРохл» и, наконец, Леонид Цыпкин с его уже опубликованной повестью «Мост через Нерочь» и печатающимся нынче романом о
Достоевском «Лето в Бадене». Подпольное писательство в Советском
Союзе - ситуация не из легких. Она-то в конечном итоге и убила в 1982
году московского профессора-медика Леонида Цыпкина в самом расцвете писательских творческих сил и таланта - ему было всего 56 лет.
Самое замечательное, что Достоевский у Л. Цыпкина не становится заурядной фигурой из серии «Жизнь замечательных людей».
417
Перед нами автор «Записок из подполья» в пору его вторичной
женитьбы и отъезда за границу. Это герой живой, разорванный противоречиями бытия, измученный и близкий своему создателю
настолько, что слышится, как тяжелое дыхание обоих перемешивается в затхлом воздухе подполья. Вот почему JL Цыпкину органически понадобился формальный прием смещения времен, когда действие неуловимо и стремительно скользит из прошлого века в нынешний или от момента описываемых событий в пору каторги и ссылки
Достоевского. Рисуется сцена пожара из «Бесов», грот на берегу пруда, фигура только что отбывшего ссылку и умоляющего о получении
права на место жительства в Петербурге для продолжения литературной карьеры. Пассаж кончается фразой: « Я был возле этого грота,
только не в Твери, а в Москве». Мы поставили точку, но у автора
точек нет, роман синтаксически строится только на запятых - как
единственная, произнесенная взахлеб фраза. Леонид Цыпкин сумел
создать произведение формально сложное, своеобразное, целиком
построенное на глубоких ассоциациях и психоанализе.
Любопытно, что повесть Феликса Канделя «Слово за слово»
(ч. 2), опубликованная в этом номере и ничего общего с романом
Л. Цыпкина не имеющая, композиционно также строится на модернистском принципе скользящего времени. С этой точки зрения интересно проследить эволюцию творчества Ф. Канделя от его традиционно-реалистического «Коридора» через текучую сказовость « Л ю дей мимоезжих» к сюжетно-композиционной раздробленности новой
повести. Герои-то остались прежними, это обитатели московской
коммунальной квартиры, только подробное прослеживание их судеб
уже не нужно писателю. Люди-песчинки представлены не по отдельности, но как бы в едином песчаном вихре. Вот взлетел один слой песка, вот второй, вот они перемешались, а их последовательность во
времени никому не интересна. Василий Аксенов справедливо однажды заметил, что «применение абсурда в художественной литературе... часто вызвано попытками гармонизировать реальную действительность». В этом отношении стилистические поиски Ф. Канделя
представляются вполне оправданными.
Публикуя в этом номере первую главу исследования А . Воронеля
о творчестве А . Солженицына, редакция отмечает, что центральная
ее мысль - это роль нравственности «как основы коллективного человеческого существования» и что то же самое относится к другим помещенным в номере материалам, в частности, к статье известного
румынского философа Э. Чьорана «Россия и вирус свободы». Мы не
случайно выделили именно публикацию Чьорана, ибо идейно тот и
418
другой где-то чрезвычайно сближаются, проповедуя столь популярный нынче извечный национал-психологический национализм.
Снова, как и всегда, происходит привычная подмена понятий
советского русским и коммунистической экспансии экспансией российско-имперской. Чьоран, к примеру, утверждает, что «режим попрежнему остается русским и целиком вмещается в русские традиции»
и что «история благоволит к народам, долгое время живущим под
ярмом неволи, собирающим силы и копящим надежду». Читай так русские всегда были отсталыми? Тем лучше они сохранили себя для
варварства, а значит, и для захвата.
Воронель вслед за Чьораном повторяет: «За прошедшие десятилетия русский народ в своей значительной части... превратился в многомиллионное служилое сословие, пронизавшее все поры Советской
Империи... Их общая система координат - государственная служба».
Привычное и, надо сказать, набившее оскомину направление мысли.
Оговоримся только, что Чьоран писал свою статью тридцать лет
назад, в 1957 году, находясь под острым впечатлением от недавно пережитых венгерских событий, Воронель же работает над своим исследованйем сейчас, когда суть проблемы, кажется, уже не вызывает
сомнений.
Коммунизм погрузил огромную страну во мрак оккультизма. В
этой связи поражает точность формулировки французских исследователей Бержье и Повеля, отрывок из книги которых « У т р о магов»
представлен в этом номере : «Ленин когда-то сказал, - пишут они, - что
коммунизм - это советская власть плюс электрификация... Нацизм это магический эзотеризм плюс танки». Авторы книги раскрывают
мало кому известную истинную сущность нацизма как «целостной
системы иррационально-мистических представлений о мире». А разве
коммунизм не то же самое? Это тоже, подобно нацизму, уникальная в
истории человечества антинаучная идеология, тоже своего рода «прорыв в Зло... в мир, где магия заменяет науку, а мистика отменяет
разум». И эта идеология призвана обманом и ложью захватить всю
планету, а не только Европу, как о том сказано у Чьорана.
Всемирно известному польскому фантасту Станиславу Лему
исполнилось 65 лет. Н а Западе и в Польше вышли две новые повести
Лема « М и р » и «Фиаско», а также сборник эссе «Библиотеке X X I
века». Одно из них - «Одна минута» - журнал предлагает читателю.
Прием обыкновенного статистического подсчета позволяет автору
прийти к нравственным обобщениям широкого порядка - к рассказу о
том, как одни люди мучают и истязают других, притом неустанно,
каждую минуту, и ежеминутно, когда каждый из нас занят своим
419
делом и ни о чем не задумывается, «тысячи людей воют, извиваясь,
под пытками в смертной агонии».
Подвигнет ли нас писатель к тому, чтобы задумались? Если и нет,
то какую-то струнку в душе затронет и какую-то зарубку в ней оставит. Именно к подобной читательской реакции и стремилась редакция
журнала «22», публикуя эссе Лема. Пожелаем же ей, чтобы она публиковала такие материалы как можно чаще.
М. М .
«БЕСЕДА» №4
Вышел 4-й номер религиозно-философского журнала «Беседа»,
который открывается публикацией глав из книги французского православного богослова Оливье Клемана «Вопросы о человеке». В этих
главах, в частности, отмечается, что X I X век был для христианства
эпохой духовного падения, морализаторства и «непонимания того, что
есть жизнь и красота». Видимо, французский богослов надеется, что
наш X X или X X I век будут лучшими в смысле понимания христианства, чем X I X век.
Любопытное замечание сделано здесь по поводу первоначального
единства душ и Бога. «Оригенисты утверждали, - пишет Клеман, - что
в своем первоначальном состоянии души были слиты с Богом и друг с
другом. Н о постепенно пресытились, им захотелось чего-то другого,
они были извергнуты во внешний мир, где началось их изолированное,
противоречивое существование, они упали в царство холода. Этот
окружающий нас холод - мир в его падении».
Борис Гройс опубликовал отрывки из «Дневника философа». Я
бы выделил из этой работы следующую центральную мысль. Гройс
пишет о том, что модернистская мысль предполагает, «что человек
имеет непосредственный доступ к миру, как его часть... И поэтому
может, в независимости от традиции, осуществить и выразить непосредственное усмотрение истины». В отличие от этого подхода, пишет
Гройс, постмодернистское мышление отрицает саму возможность
человека постигнуть действительность. Более того, оно отвергает
«само наличие этой действительности».
Постмодернистское мышление (как в искусстве, так и в философии), которое сменяет сейчас на Западе так называемое модернистское, - действительно, крайне интересный предмет для исследования.
420
Гройс блестяще пишет об этом. Однако феномен постмодернизма
находится в процессе становления и, может быть, еще трудно сказать
о нем окончательное слово.
Актуальна и интересна статья Татьяны Горячевой о постнигилизме. Ее актуальность совершенно очевидна: если западные философы,
ученые, публицисты, писатели, начиная со 2-й половины X I X века
писали о глубоком кризисе современного мира, связывая его с т. н.
«смертью Бога» (для современного человека, разумеется) и наступлением периода тотальной секуляризации, то Горичева говорит о кризисе самой секуляризации, «поскольку уже нечего ниспровергать, ценности исчезли, осталась только чистая власть и чистая технология».
Это состояние современной цивилизации она и называет эпохой
постнигилизма. Каким же образом она характеризует это состояние?
Горичева пишет: «Современный человек-машина выглядит порой
менее человечным, чем окружающие нас четвероногие твари. Иозеф
Бойс сказал как-то - даже мертвое животное живее современного
человека-рационалиста».
Она подчеркивает, что приблизительно к таким же выводам относительно предмета ее статьи пришли и некоторые западные философы, например: « М ы в некотором роде живем, как умершие» (Гюнтер
Кунерт), «Повсюду потеря тайны, дистанции, игры и иллюзии» (Жан
Бодрийар).
Одним словом, до известной степени утрачивается не только
человеческий дух, но и тело, и человек таким образом как бы утрачивает даже природное бытие, превращаясь просто в плохо функционирующий истеричный механизм, жизнь которого приняла форму
иллюзии.
Проблема выхода из этого состояния не является темой этой
статьи, в этом плане из нее можно делать разные выводы.
Любопытна статья немецкого философа Хельмута Даама «Несостоятельность философского ателзма». Автор пишет, «что же такое,
в конце концов, материальность мира? В своей «Диалектике природы» Энгельс говорит, что материя - это лишь абстракция ума». Очевидно, Хельмут Даам хочет отметить, что сама концепция материализма - противоречива, неопределенна, так как само понятие материи, как и любое иное понятие, - ментально и зависит от сознания.
Одновременно автор подчеркивает, что сами материалисты признают идеальность сознания, ибо эта идеальность самоочевидна, она
вытекает из реального опыта любого человека как разумного существа. В то же время автор убежден, что это признание идеальности
сознания со стороны философского материализма по существу не-
421
совместимо с материалистическим монизмом, с учением о мире как о
единстве материи. Что же касается известного определения сознания
как «продукта» материи, то при признании идеальности сознания
трудно перекинуть мост от материи к сознанию и стереть качественное различие между ними.
Надо добавить, что позиции философского материализма и
атеизма весьма уязвимы также с чисто психологической, даже социопсихологической точки зрения. Это объясняется тем, что философский материализм, признавая исключительное положение человека
во Вселенной, отказывает духовной природе человека в независимом
от материального мира существовании. Тем самым философский
материализм, и атеизм в особенности, неспособны дать человечеству
ответ на вопрос о смерти. Они заводят человека в тупик, из которого
нет выхода. Это имеет также и социальное значение, ибо лишение
права на поиск выхода из тупика атеизма неизбежно создает (на
уровне сознания или на подсознательном уровне) кризисную психологическую ситуацию, которая не может не проявляться и в социальной
жизни.
В разделе «Религия и эстетика» опубликована статья Евгения
Шифферса «План будущей монографии», в которой автор анализирует органичность поэзЬи Мандельштама, Гумилева и Ахматовой, и
обращает внимание в связи с этим на современного московского
неконформистского художника Эдуарда Штейнберга, живопись которого также кажется ему глубоко органической. Шифферс исследует в
этой своей небольшой работе и проблему богословского оправдания
творчества. Он считает, что будущая русская культура «будет иметь
краеугольным камнем своего здания русскую рецензию на Новый
Завет и азиатское (шаманско-сибирское) колдовское отношение к
творчеству, как именно бытийному акту, но не психологическому,
социологическому, пропагандистскому или эпатажному».
В журнале «Беседа» приводятся также рецензии, интервью,
отрывки из писем, поступающих из Советского Союза. Например, в
обзоре, который посвящен состоянию греческого богословия, отмечается готовность греческих богословов Кристоса Яннарса и Зизиуласа «встретить вызов современного мира», связать апофатическую
западную философию (например, Ницше и Хайдеггера) с православным апофатизмом.
Интересно интервью, которое дал журналу доктор философии
Вильгельм Ниссен, который заведует кафедрой Восточной Церкви в
Кельнском университете.
422
Вильгельм Ниссеи проводит лекции и семинары с целью «познакомить западную науку и вообще всех интересующихся с наследием
Отцов Восточной Церкви». Он издает серию «София», книги которой
посвящены восточному богословию. В то же время профессор Ниссен
уделяет большое внимание русской философии, которую, как он считает, недостаточно хорошо знают на Западе. Вместе с тем русская
литература, которая так тщательно изучается в западных университетах, не может быть понята без влияния на нее философии Соловьева,
Федорова, Флоренского. Профессор Ниссен подчеркивает вместе с
тем, что для него литература часто больше говорит о Боге, чем современное богословие. Он говорит, например, что не только русская, но
и «южноамериканская литература ставит в своих романах вопрос о
Боге с неподражаемой силой. Это удивительно, даже если это почти
всегда подается в языческой упаковке».
Итак, журнал «Беседа» продолжает свой путь, на его страницах
обсуждаются не только актуальные проблемы богословия, но и современной философии и даже восточной метафизики. Мне кажется, что
при таких данных рост интереса к журналу неизбежен.
Юрий Мамлеев
МИХАИЛ ФЕДОТОВ
СООТЕЧЕСТВЕННИКИ
Книга о судьбах людей, вернувшихся по
завету предков на свою историческую родину - в
Израиль, об их чаяньях и проблемах в новой для
них среде и обстановке.
В книге 400 страниц.
Заказы принимаются по адресу:
M. Fedotov, РОВ 6997
Jerusalem, Israel
423
Почему такая великолепная
теория уже столько лет
приводит
к совершенно
противоположным
результатам?
Ян Прохазка
Плохие свойства человека как
такового?
Плохие руководители?
Плохие народы?
Плохая история? Может ли
централизованное
в масштабах государства производство
и
распределение
сосуществовать
с правами
человека
и со свободным обращением информации в обществе?
И ПОЧЕМУ МОЖЕТ ИЛИ НЕ МОЖЕТ?
На эти вопросы отвечает книга
Доры Ш т у р м а н
«НАШ НОВЫЙ МИР»
ТЕОРИЯ. ЭКСПЕРИМЕНТ. РЕЗУЛЬТАТ
Рукопись книги, циркулировавшая в Самиздате с
начала 1970-х гг., была нелегально вывезена из СССР.
Автор, выехавший вслед, издал ее в 1981 году, дополнив (спустя десять лет) новыми фактами и статистическими данными, которые убедительно показали
достоверность «подпольного» анализа.
Новое издание расширено и дополнено материалами 1980-х гг., еще более четко подтвердившими первоначальные прогнозы.
Объем книги - 460 страниц.
Книгу можно заказать по адресу:
S. Tictin, 422/6 Mizrakh Talpiot,
Jerusalem 93802, Israel.
Tel. 02-721633.
Наша анкета
ИНТЕРВЬЮ С АКАДЕМИКОМ
АНДРЕЕМ ДМИТРИЕВИЧЕМ САХАРОВЫМ
(с участием Елены Боннэр)
Ведет лорд Николас Ветелл
Н. Б. Какие контакты были у вас за годы вашей жизни в
Горьком?
А . С . Н е с к о л ь к о раз п р и е з ж а л и физики из М о с к в ы для
научных контактов, а в последний период, месяцев семьвосемь, н и к о г о не б ы л о .
После
Л ю с и н о г о возвращения из-за границы м ы б ы л и л и ш е н ы к а к и х - л и б о
контактов, буквально ни с кем не
о б щ а л и с ь , за одним л и ш ь и с к л ю ч е нием. Т у т б ы л проездом мой университетский товарищ. О н н а р о ч н о прош е л мимо м о е г о дома, под моими
окнами. Я увидел е г о , мы с Л ю с е й
выскочили, и нам дали возможность
поговорить на улице. Э т о б ы л о для
нас б о л ь ш и м событием - единственный контакт за семь долгих месяцев.
'
Н. Б. Ваши друзья не могли
прийти к вам домой?
А . С . М ы и не п р о б о в а л и просить разрешения у милиционера для м о е г о товарища. М ы боялись, что, если мы подойдем к милиционеру с просьбой, е г о схватят и увезут.
Н. Б. А что, в подъезде был милиционер?
A . C . М и л и ц и о н е р сидел в к о р и д о р е перед н а ш е й дверью
все семь л е т неотлучно. С т о я л т а к о й столик на лестничной
площадке, и за ним, спиной к н а ш е й двери, сидел милиционер.
В ы х о ж у я и л и Л ю с я - он сидит неподвижно, не поворачивается, не здоровается. У т р о м один из нас выходил за газетой,
которую п о ч т а л ь о н оставлял у него на столике (ему б ы л о
425
з а п р е щ е н о звонить в нашу дверь), и « н а ш » милиционер м о л ч а
протягивал газету ч е р е з п л е ч о . С т р а н н о е о б щ е н и е !
Н. Б. Но в последние месяцы у вас были контакты с
несколькими советскими журналистами. Когда они начались?
А . С . Н е контакты, с к о р е е - п о п ы т к а контактов. В начале
о к т я б р я п р и ш л о письмо из « Н о в о г о в р е м е н и » , не на редакционном б л а н к е , а на о б ы ч н о м листе бумаги, с предложением
написать статью по вопросам моратория ядерных испытаний.
H. Б. По нашему телевидению показывали вашу встречу с
одним ученым по этим вопросам. Пленку, кажется, передал
Виктор Луи.
А . С . Н о я ни с каким ученым по этому поводу не беседовал!
Н. Б. Это было в связи с предложениями Горбачева по
разоружению, и вы говорили, что более или менее поддерживаете инициативу Горбачева.
А . С . Я утверждаю, что ни с каким ученым о б этом не
г о в о р и л . Я думаю, что р е ч ь идет о моем р а з г о в о р е с доктором
О б у х о в ы м , главным в р а ч о м больницы, где я л е ч и л с я . Я не
знал, что идет запись. Э т о б ы л о , когда Е л е н а Георгиевна
п о л у ч и л а разрешение на выезд. Я вместе с ней приехал в б о л ь ницу на обследование. Э т а съемка - просто провокация. О б у хов затеял со мной этот р а з г о в о р специально для тайной съемки. Т о , что я говорил, подверглось затем искусному монтажу.
Л ю с я потом, когда вернулась с Запада, рассказала мне о б этом
ф и л ь м е . Часть моих высказываний б ы л а вырезана, и о б щ и й
смысл искажен. А в ы г л я д е л а эта беседа невинно - О б у х о в как
б ы занимал меня разговорами, пока Л ю с ю осматривали. П о
существу ж е , я говорил тогда то ж е , что и сейчас говорю.
Кстати, Л ю с я рассказывала, что на пленке русский текст б ы л
не всюду стерт, и перевод не вполне соответствовал моему
тексту.
Н. Б. Что произошло с Еленой Георгиевной после ее приезда с Запада?
А . С . О н а вернулась 4 июня, и после приезда в Горький
ее у ж е никуда не пускали. О н а отправила из Е в р о п ы в М о с к в у
б а г а ж , но е е даже не пустили получить его.
Н. Б. А когда вы в последний раз разговаривали с Обуховым?
A . C . Где-то в марте. Я ездил в больницу на л е ч е н и е зубов,
а о н воспользовался этим приездом, ч т о б ы пытаться взять у
426
меня какие-то извинения за письмо А л е к с а н д р о в у . П о с л е приема у зубного о н попросил меня зайти к нему в кабинет, где
сидело еще два ч е л о в е к а . О н с н а ч а л а попросил меня написать
благодарность зубным врачам за то, что они поставили мне
протез, а когда я это сделал, завел разговор о письме А л е к сандрову.
Н. Б. Благодарность за эти вот золотые зубы?
А . С . Д а . У меня уже б ы л р а н ь ш е протез, но о н сломался.
А в Г о р ь к о м починить зубы трудно. В 1985 году, у ж е после
решения о Л ю с и н о й поездке, когда меня выписали из б о л ь н и цы, он п р е д л о ж и л , ч т о б ы мне поставили протез в его б о л ь н и це. Э т о , м о л , п р о щ е . Я согласился, а теперь знаю, ч т о надо
б ы л о отказаться, и б о и это б ы л о использовано для киносъемок. С л е д у ю щ и й прием у зубного б ы л назначен на июнь, н о я
послал телеграмму, что отказываюсь прийти.
Н. Б. А статью для «Нового времени» вы написали?
А . С . Я на их предложение просто не ответил. А потом
последовало п р е д л о ж е н и е , переданное через академика, теоретического ф и з и к а , Виталия Л а з а р е в и ч а Гинзбурга. О н с о о б щил мне в письме, что к нему обратился начальник о т д е л а
науки « Л и т г а з е т ы » М о р о з с п о ж е л а н и е м взять у меня интервью по общеполитическим вопросам. Я послал в ответ Гинзбургу телеграмму, что интервью с петлей на ш е е я не даю. Я
считал, что это какая-то игра со мной.
Н. Б. А были и другие попытки?
А . С . Н е т , других попыток не б ы л о . У т о ч н ю , ч т о п р и г л а шение от « Н о в о г о времени» б ы л о в н а ч а л е октября, а письмо
от Гинзбурга - в ноябре 1986 года. Н а в е р н о е , в это ж е время
б ы л о принято р е ш е н и е о н а ш е м освобождении, и власти хотели получить какие-то д о п о л н и т е л ь н ы е гарантии. Вряд л и
это б ы л а инициатива Г о р б а ч е в а , с к о р е е - кого-то пониже рангом. Э т о их постоянная тактика - стремиться получить, к а к у
нас говорят, максимум навара.
Н. Б. Ходили слухи, что ваше освобождение было отложено из-за выхода книги Елены Георгиевны.
А . С . Я думаю, что это никак не связано. М о ж е т быть, это
даже н а р о ч н о писали.
Н. Б. Это Луи говорил.
А . С . А х , Л у и . Н у , он всегда такие вещи говорит. Н а
самом деле, книга Л ю с и никак не м о г л а служить препятствием.
427
H. Б. Итак, после двух попыток привлечь вас к сотрудничеству больше ничего не происходило?
A.C.
Н и ч е г о , вплоть до звонка Г о р б а ч е в а .
Н. Б. Расскажите об этом поподробнее.
А . С . В половине одиннадцатого, вечером 15 декабря, раздался звонок в дверь, и в о ш л и три человека. Двое б ы л и с т е л е ф о н н о й станции, техники, а третий - гебист.
Н. Б. И они не дали никаких объяснений, почему они явились так поздно вечером?
А. С . П о н и м а е т е , мы ж е б ы л и там, как з а к л ю ч е н н ы е .
К а к и е у ж тут объяснения!
Н. Б. И они долго возились?
А . С . Д а нет, все б ы л о сделано очень быстро. В с е д е л а л о с ь временно, они даже провод не закрепляли. А перед уходом гебист сказал: « З а в т р а о к о л о десяти вам позвонят». О н
сказал это под самый конец, видно, боялся, что мы станем возр а ж а т ь : м о л , никаких звонков нам не надо.
Н. Б. Вы боялись, что будет новая попытка взять у вас
интервью?
А . С . Н е боялся, ч е г о мне бояться. Я просто отказался б ы
давать интервью, и все. Н о я сразу подумал, что будет звонить
Горбачев.
Н. Б. А были другие звонки утром, до Горбачева?
А. С . Н е т , т о л ь к о в 9 утра позвонили с т е л е ф о н н о й станции, с к а з а л и нам н а ш номер. Р а б о ч и е - т о у ш л и , н о м е р а не оставив. Н о потом, после звонка Г о р б а ч е в а , снова позвонили с
т е л е ф о н н о й станции, сказали, что н а ш номер изменяется, и
дали другой номер.
Н. Б. В котором часу позвонил Горбачев?
A . C . Г о р б а ч е в позвонил в три часа дня, когда я уже перестал ждать звонка, с о б р а л с я идти за покупками, да и еще всякие д е л а б ы л и . Я у ж е р е ш и л , что Г Б передумало, а тут Г о р б а чев и позвонил.
Н. Б. У вас не возникло мысли отказаться от разговора с
Горбачевым?
А . С . Н е т , такой мысли у меня не б ы л о . В н а ч а л е мне сказали: « С е й ч а с с вами будет говорить М и х а и л С е р г е е в и ч » , и я
сразу п о н я л , что речь пойдет о моем освобождении.
H. Б. В этом разговоре вы говорили о судьбе политзаключенных, настаивали на их освобождении, говорили о трагедии
Марченко.
428
E . Б . О н т о л ь к о о б этом и г о в о р и л , о себе - ни слова.
А . С . Н о я Г о р б а ч е в а п о б л а г о д а р и л , два раза - в н а ч а л е
разговора и в конце, поблагодарил за внимание. П о л у ч и л о с ь ,
однако, ч т о р а з г о в о р кончил я. Э т о даже как-то н е в е ж л и в о
получилось. Я сказал « д о свидания», и ему т о ж е ничего не
оставалось, к а к попрощаться.
Н. Б. А о вашем будущем Горбачев ничего не говорил?
А . С . О н сказал: « У вас есть квартира, так что с ж и л ь ем п р о б л е м не будет. Я п о д о ш л ю к вам М а р ч у к а . П е р е е з жайте в М о с к в у и возвращайтесь к патриотическим д е л а м » .
Н. Б. Все годы вашей ссылки ваша квартира стояла
пустая?
А . С . С отъезда Л и з ы , то есть у ж е пять лет.
Н. Б. И никто не смотрел за квартирой?
Е . Б . Н и к о г о туда и не пускали. Я выехала в Г о р ь к и й без
теплых в е щ е й , х о т е л а потом, ч т о б ы друзья п о ш л и к нам на
квартиру за моими вещами и в ы с л а л и их мне в Г о р ь к и й , но
никого так и не пустили. Я в ы е х а л а в ссылку в б л у з к е и курточке. Т о л ь к о когда в нашей московской квартире от ветра открылись о к н а и натекло внутрь, комиссия из домоуправления
вызвала одну нашу приятельницу, ч т о б ы в ее присутствии открыть дверь и прекратить потоп.
Н. Б. Так они что-то отремонтировали?
Е . Б . Н и ч е г о они не чинили. В ы разве не видите, что все
тут разваливается? Е с л и б ы Г о р б а ч е в знал, в к а к у ю квартиру
мы д о л ж н ы вернуться, он не сказал б ы , что у нас нет п р о б л е м
с жильем. Е м у б ы л о б ы стыдно.
Н. Б. За шесть лет ничего тут не изменилось?
Е . Б . Н и ч е г о . У нас всегда б ы л а такая бедная квартира.
Н и м е б е л и , ничего. И всегда нам б ы л о тут тесно. Э т о ж е
мамина квартира. К о г д а С а х а р о в здесь поселился, в этой двухкомнатной квартире ж и л и мама, я, А л е ш а и Т а н я с Р э м о й . Н а с
стало шестеро. П о т о м родился М о т и н ь к а , и б ы л о семь ч е л о век.
А . С . Н о п о с л е рождения М о т и н ь к и у Т а н и у ж е б ы л а квартира.
Е . Б . Т ы з а б ы л , что им у г р о ж а л и и что они не м о г л и там
жить! В о о б щ е , когда мы все тут ж и л и , мы просто задыхались.
Д а и сейчас нам надо еще перевезти наши вещи и книги из
Г о р ь к о г о , и я не знаю, как они сюда влезут.
429
H. Б. После звонка Горбачева вы стали готовиться к переезду?
Е . Б . Н и ч е г о мы не готовились. И не п е р е е х а л и сразу,
потому что я б ы л а б о л ь н а и не выходила на улицу с начала
декабря. И теперь я опять сижу дома. Д а ж е за моим паспортом
в М В Д ездил А н д р ю ш а .
А . С . У нее ж е не б ы л о паспорта, т о л ь к о удостоверение
ссыльной. В с е забывают, что Л ю с я б ы л а ссыльной и, когда ей
выдавали удостоверение, у нее сняли отпечатки пальцев, как у
преступницы. Н о теперь никаких документов о том, что она
б ы л а ссыльной, у нас не осталось. Д а ж е ее приговор у нас
украли. Видимо, они боялись, что этот приговор попадет на
Запад и будет р а з о б л а ч и т е л ь н ы м документом. П о л н о е беззаконие! А сейчас, когда я приехал в милицию за Л ю с и н ы м
паспортом, в здании б ы л о пусто. П о к а я поднимался на второй
э т а ж , меня догнал милиционер и говорит: « М и л и ц и я не р а б о тает, н и к о г о нет». А я ему отвечаю: « М н е в 17-ю комнату. Я С а х а р о в » . Т у т он сразу в е ж л и в о мне ответил: « П о ж а л у й с т а ,
пожалуйста».
Н. Б. А как вы знали, что надо туда поехать?
А . С . Н а м позвонили п о т е л е ф о н у и сказали, что надо
поехать за Л ю с и н ы м паспортом, причем захватить с с о б о й ее
удостоверение ссыльной. Я им удостоверение, они мне
паспорт. Я спросил, есть л и какие-то документы, подтверждаю щ и е е е помилование. М н е б ы л о отвечено: « Н и к а к и х документов у нас нет, нам просто поручено вернуть вам паспорт».
К о н е ч н о , они нарочно назначили свидание в н е р а б о ч и й день,
ч т о б ы лишних свидетелей не б ы л о .
H. Б. Я слышал от вашей дочери, что у вас был серьезный
разговор с Марчуком.
А . С . Этот р а з г о в о р п р о д о л ж а л с я п о л т о р а часа. М а р ч у к
специально приезжал в Г о р ь к и й , но встреча б ы л а не в нашей
горьковской квартире ( т е п е р ь - т о эта квартира, конечно, не
н а ш а , а Г Б ! ) . Один горьковский академик устроил эту встречу
у себя в Институте. З а мной прислали машину, я там никогда
р а н ь ш е не б ы л .
H. Б. Я знаю в общих чертах содержание этого разговора.
Вы ясно дали ему понять, что продолжите свою борьбу за
права человека.
Е . Б . К о г д а С а х а р о в ему это заявил, М а р ч у к сказал такую
ф р а з у : « Е с л и вы опять будете сосредотачивать свое внимание
430
на негативных аспектах, вы о к а ж е т е с ь в вакууме среди своих
к о л л е г по А к а д е м и и » .
А . С . О ч е в и д н о , он хотел предупредить меня, ч т о б ы я не
слишком зарывался. Э т о не б ы л прямой запрет, о н не б р а л с
меня никаких обещаний. И я д у м а ю , что его предупреждение
исходило не о т Г о р б а ч е в а , а от органов.
Н. Б. Но все же Горбачев его послал...
А . С . Д а , Г о р б а ч е в сказал, что пришлет ко мне М а р ч у к а .
Н. Б. А были еще какие-то встречи с властями, с начальством?
А . С. Никаких.
Е . Б . П о с л е переезда в М о с к в у мы, в основном, общаемся
с западными корреспондентами, к о т о р ы е мешают нам жить и
искажают наши слова. П о русскому западному вещанию
совершенно неправильно, просто тенденциозно неправильно
передают с л о в а С а х а р о в а . « С в о б о д а » , « Г о л о с А м е р и к и » , « Н е мецкая в о л н а » в своих комментариях как будто пытаются сказать, что освобождение С а х а р о в а является результатом компромисса с е г о стороны. А для этого нет никаких оснований.
Т е п е р ь Запад все время талдычит одну мысль, что о с в о б о ж д е ние С а х а р о в а есть следствие смерти М а р ч е н к о . Э т о совершенно неправильно. Т а к заявили О р л о в и Щаранский, а вслед
за ними повторяют все западные комментаторы. А на самом
деле речь идет о несоизмеримых явлениях. М а р ч е н к о - это
одно великое нравственное явление.
А. С. Он был удивительный человек!
Е . Б . А С а х а р о в - совершенно другое явление, связанное
с совершенно иными точками о б щ е н и я в мире. О н связан с
научным сотрудничеством, с п р о б л е м а м и разоружения. В
С С С Р есть т о л ь к о один независимый г о л о с , к о т о р ы й компетентно говорит о проблеме разоружения. Я , может быть,
о б и ж у многих наших диссидентов, но я утверждаю, что ни
О р л о в , ни Щаранский, ни Л ю д а А л е к с е е в а , ни И в а н о в , П е т ров, С и д о р о в не компетентны в э т о й специфической, з а к р ы той области. С а х а р о в никаких секретов не р а з б а л т ы в а е т , н о
знает-то о н несравненно б о л ь ш е , чем все мы. И е г о компетентность делает е г о совершенно о с о б о й фигурой. К истории
М а р ч е н к о это не имеет никакого отношения.
Н. Б. Так вы не считаете, что смерть Марченко ускорила
ваше освобождение?
A.C.
Э т о независимые процессы.
431
E . Б . С о в е р ш е н н о независимые. О с в о б о ж д е н и е М а р ч е н к о т о ж е м о г л о решаться Г о р б а ч е в ы м , н о на совершенно
ином уровне. В освобождении С а х а р о в а участвовал и высший генералитет, и высшее партийное руководство страны.
А д л я освобождения М а р ч е н к о - А н д р ю ш е н ь к а , это действительно так! - достаточно б ы л о слова одного б о л ь ш о г о
начальника.
А . С . Э т о совпадение во времени, случайное, смерти М а р ч е н к о и м о е г о освобождения как б ы иллюстрирует противоречивость ситуации в стране.
Н. Б. Итак, вы вернулись шесть дней назад и пытаетесь
теперь наладить вашу жизнь.
A.C.
М ы еще ничего не пытаемся.
Е . Б . Ж и з н ь наша е щ е не началась. М ы мечтаем, чтоб ы к о н ч и л а с ь сенсация, ч т о б ы прекратился поток журналистов. С а х а р о в у р а б о т а т ь надо, заниматься, завтра у него
семинар.
Н. Б. Это будет ваш первый семинар ?
А. С. Н е т , второй. Н а первом я б ы л в день приезда, ровно
н е д е л ю тому назад. М е н я очень х о р о ш о встретили к о л л е г и . Я
б ы л в Физическом институте А к а д е м и и наук, в теоретическом
отделе. Т а м по вторникам регулярно проходят общемосковские теоретические семинары. Д о семинара и после семинара
я разговаривал с к о л л е г а м и , сотрудниками теоретического
отдела. В о время семинара с л у ш а л научные д о к л а д ы . П р о и з о ш л о т а к о е совпадение, ч т о один из научных докладов, который д е л а л незнакомый мне молодой ученый по ф а м и л и и Ш а пошников, касался одной из тем, где я б ы л родоначальником.
У меня есть вклад не т о л ь к о в области чисто военных вопросов
или управляемой термоядерной реакции, но и в фундаментальной науке.
Е . Б . Э т о западные журналисты всегда говорят: « С а х а ров, отец термоядерной б о м б ы » . П о ч е м у они ни разу в жизни
не сказали: « С а х а р о в , отец мирной термоядерной энергии»? Я
с л у ш а ю западные радиостанции с 1960 г. - никогда этого не
говорили.
Н. Б. Вы считаете управляемую термоядерную реакцию
самым важным своим вкладом?
А. С. К о н е ч н о . Н о сейчас речь ш л а о достижениях в
фундаментальной науке, о б орионной асимметрии вселенной.
432
E . Б . Н и к о г д а не говорили, что С а х а р о в - родоначальник
идеи о б объединении прав ч е л о в е к а и защиты мира.
A . C . B представлении к Н о б е л е в с к о й премии это сказано.
Н о вернемся к семинару. М н е б ы л о о ч е н ь приятно, что м о л о дой ученый в н а ч а л е доклада с к а з а л : « К а к показал С а х а р о в в
1967 г., существуют три необходимых условия... и т. д . » . В о т
так начался доклад, а я сидел среди слушателей. К о г д а я приш е л , меня встретили аплодисментами.
Н. Б. Вы поехали на семинар сразу по приезде?
А . С . Д а . П о е з д пришёл в М о с к в у в семь утра, а в два часа
я у ж е б ы л в Институте.
Н. Б. А завтра тоже будет теоретический семинар?
А . С . К о н е ч н о . Завтра будет обсуждаться одна новая и
важная теория, касающаяся элементарных частиц.
Н. Б. Вы будете слушателем или собираетесь читать
доклады на этом семинаре ?
A . C . П о к а буду слушателем, иногда, на обсуждении, буду
вопросы задавать.
Н. Б. И много людей там участвуют?
А . С . Э т о б о л ь ш о й семинар. У ч а с т и е принимают ч е л о в е к
10, а слушает ч е л о в е к 350.
Н. Б. Но в будущем вы будете и докладчиком?
А . С . Я надеюсь. О б ы ч н о научные р а б о т ы , прежде чем
посылать в печать, обсуждают на к а к о м - л и б о семинаре.
Н. Б. А вы писали научные работы в Горьком?
А . С . Д а , я писал статьи. П о с л е д н я я из них б ы л а написана
весной 1986 года.
Н. Б. Теперь эти работы могут быть напечатаны.
А . С . О н и у ж е напечатаны. В с е , что я делал в Г о р ь к о м ,
уже напечатано в советских научных ж у р н а л а х . М о и к о л л е г и
из Ф И А Н а б р а л и на себя техническую работу по о ф о р м л е н и ю
этих статей.
Н. Б. Сколько работ вы написали в Горьком?
А. С . Н е м н о г о , к с о ж а л е н и ю . Шесть.
Н. Б. Конечно, вы были в отрыве от коллег и не могли
обсуждать с ними ваши идеи.
А . С . Я о б с у ж д а л . Б ы л о н е с к о л ь к о приездов физиков в
Горький. И м р а з р е ш и л и меня навестить. З а семь л е т меня
посетило ч е л о в е к десять, м о ж е т , чуть б о л ь ш е . Видимо, со
всеми ними проводился предварительный инструктаж, как они
д о л ж н ы себя вести.
433
H. Б. Вы не говорили с ними о политике, только о науке ?
А . С . Немного говорил...
Н. Б. Сейчас вам, конечно, будет легче работать.
А . С . В о всяком с л у ч а е , я п о л у ч а ю возможность общаться
с учеными, а это - необходимое условие для р а б о т ы .
Н. Б .Л как было в Горьком с библиотеками и журналами?
A . C . М н е п р и с ы л а л и очень много публикаций из-за границы и из В с е с о ю з н о г о института информации, так что я не
б ы л о б и ж е н отсутствием литературы. К о е - ч т о и Л ю с я привезла.
Н. Б. Поговорим о вашей общественной позиции. Будете
ли вы настаивать на амнистии для узников совести?
А . С . Д а , это является моим непременным долгом. Я счит а ю , что амнистия о к а ж е т огромное влияние на общественный климат в стране и во всем мире. Н о , к р о м е того, это
вопрос просто справедливости, вопрос м о е г о персонального
д о л г а по о т н о ш е н и ю к моим друзьям и единомышленникам.
Е с л и б ы я мог спасти М а р ч е н к о , я б ы никаких усилий не п о ж а л е л . Н о М а р ч е н к о погиб, и очень важно, ч т о б ы кончились
страдания других л ю д е й и их семей.
Н. Б. Знаете ли вы, в каких условиях погиб Марченко?
А . С . Я думаю, что с ним п р о и з о ш л о то ж е самое, что со
многими другими. С а м о е высокое начальство д а л о пару месяцев назад указание его освободить, но начальство на уровне
пониже и Г Б хотели напоследок его сломать и л и хотя б ы с л о мать Л а р и с у Б о г о р а з . В м е с т о того, ч т о б ы сразу его выпустить, и тогда он остался б ы жив, от Л а р и с ы т р е б о в а л и какихто заявлений, что она готова вместе с М а р ч е н к о уехать в И з р а иль. А ведь М а р ч е н к о у ж е 15 л е т назад п р е д л о ж и л и уехать в
И з р а и л ь по родственному вызову, и, когда о н отказался, его
арестовали и посадили. Ч е р е з н е с к о л ь к о дней после смерти
М а р ч е н к о мы с Л ю с е й в Г о р ь к о м смотрели по телевизору пьесу о декабристе Лунине. Т а м Лунину с о о б щ а ю т о его смертном
приговоре, и перед ним, в камере, мысленно проходит вся его
жизнь. И авторский г о л о с за сценой говорит: « Х о з я и н р а б а
всегда убежден, что р а б готов убежать. Н о иногда находится
ч е л о в е к , к о т о р ы й не у б е г а е т » . Р е ч ь идет о конкретных обстоятельствах б и о г р а ф и и Л у н и н а . Т а к вот, М а р ч е н к о - это Л у н и н
наших дней. Л а р и с а не видела М а р ч е н к о два года и восемь
месяцев. П о д разными предлогами ему о т к а з ы в а л и в свидании. Е м у всего-то п о л а г а л о с ь два свидания в год, и л е г к о
434
б ы л о сказать, что он нарушил какие-то правила. П р е д л о г
всегда найдется.
М а р ч е н к о в течение двух л е т и восьми месяцев никого с
воли не видел, так и сидел в своей камере. 4 августа он н а ч а л
голодовку. О н написал о б р а щ е н и е к Венскому совещанию,
требовал защиты своих прав з а к л ю ч е н н о г о . Е г о все время
л о м а л и , пытались добиться от него каких-то покаяний, признаний, его били. С е й ч а с в о о б щ е о ч е н ь многих бьют. Н а этой
изнанке жизни в о о б щ е никаких перемен не происходит. В с е
так ж е ж е с т о к о , как и раньше. М ы не знаем точно, как погиб
М а р ч е н к о , не знаем даже, снял л и о н голодовку или не снял.
Известно, что за несколько часов до смерти он п о д о ш е л к
двери камеры ( т о есть он мог е щ е вставать) и позвал врача.
Е г о вывезли в больницу, не знаем, кормили л и е г о насильственно. С п р а в к и о причине смерти Л а р и с е не выдали, т о л ь к о
р а з р е ш и л и похоронить мужа.
Н. Б. Это просто ужас. Но мы должны думать о будущем.
А . С . Д а , м ы д о л ж н ы думать о будущем. С е й ч а с к а к раз
такое п о л о ж е н и е , когда западные правительства могут и
д о л ж н ы требовать улучшений в вопросах о правах ч е л о в е к а ,
об узниках совести, о б эмиграции, просто о поездках. О р л о в
очень правильно пишет, что это н у ж н о не т о л ь к о для С С С Р ,
но и для З а п а д а т о ж е . Э т о одна из гарантий мира.
Н. Б. Сколько, по-вашему, политзаключенных в СССР?
А. С. Т р у д н о сказать. Л и ч н о мы знаем н е с к о л ь к о сот
человек, н о это - нижняя граница, а верхняя граница неизвестна. В о з ь м е м ч и с л о лагерей. И х п о л т о р ы тысячи. П р е д п о л о жим, в к а ж д о м от нуля до двух п о л и т з а к л ю ч е н н ы х . Значит,
верхний предел - о к о л о трех тысяч человек. Н о р е а л ь н о их,
наверное, гораздо меньше. П о спискам М е ж д у н а р о д н о й
Амнистии - ч е л о в е к 600.
Н. Б. Сюда включены и религиозные?
А . С . И религиозные, и отказники, в о о б щ е все.
Н. Б. А те, кто отказывается от службы в армии?
А . С . Тут я не уверен. В связи с отказом от с л у ж б ы в
армии, вы, может быть, знаете историю Е в с ю к о в а ? Т а к а я
фамилия ничего вам не говорит?
Н . Б . Нет.
А . С . Я расскажу вам про С е р а ф и м а Евсюкова. О нем сейчас, правда, много пишут, но это такой вопиющий случай, что
я д о л ж е н о нем упомянуть. Л е т 8 - 9 тому назад бывший б о р т -
435
механик гражданского ф л о т а п о ж е л а л эмигрировать вместе с
семьей. Е м у отказали, хотя у него есть, кажется, родственники
во Франции. О н готов б ы л ехать л и б о во Ф р а н ц и ю , л и б о в
л ю б у ю другую страну, куда разрешат. П о с л е отказа он о б р а тился к нам, к мировой общественности. Н а ч а л о с ь страшное
преследование его семьи. С ы н а его за отказ от армии посадил и , а это б ы л вынужденный отказ. С о г л а с и с ь он пойти служить, е г о б ы уже никогда не выпустили.
Н. Б. А где эта семья сейчас?
А . С . С ы н два с половиной года находился в з а к л ю ч е н и и ,
освободился, потом его е щ е р а з стали призывать в армию, и он
вновь отказался. Е г о вторично осудили на такой ж е срок,
много избивали на следствии, добивались, ч т о б ы отказался от
ж е л а н и я эмигрировать. В т ю р ь м е его избивали, по подстрекательству начальства, з а к л ю ч е н н ы е . А отца н е с к о л ь к о месяцев
тому назад посадили в психбольницу.
Н. Б. В какой больнице он находится?
А . С . В С т о л б о в о й , под М о с к в о й . Т а м его избивают, добиваются отказа от ж е л а н и я эмигрировать, заявляя, что это,
м о л , психическое заболевание. Е г о подвергают мучительной
и вредной инсулиновой терапии. О н сильно похудел.
Н. Б. Он не еврей?
А . С . Н е т , он не еврей. О н просто хочет эмигрировать. И
раз о н с л у ж и л в авиации, значит, о н здоров психически. В авиац и ю б о л ь н ы х не берут. Я его видел семь лет назад. Э т о здоровый, гармоничный, х о р о ш о с л о ж е н н ы й ч е л о в е к с твердой
волей. Х о р о ш и й образец ч е л о в е ч е с к о й породы.
Н. Б. Конечно, не только евреи должны иметь право эмигрировать.
A . C . Д л я меня это о ч е н ь важный социальный принцип. Я
считаю, что государство, в к о т о р о м есть свобода выезда и
возвращения граждан, у ж е не может быть плохим. В нем
появляется регулирующий клапан, определенная степень
свободы. С а м а возможность покидать государство у ж е делает
его л у ч ш е .
Н. Б. Какие реальные надежды на будущее вы питаете?
А . С . Я в о о б щ е очень не л ю б л ю прогнозов, н о я думаю,
что та часть руководства нашего государства, которая следует
за Г о р б а ч е в ы м , заинтересована в экономическом подъеме, в
ликвидации тех искривлений, к о т о р ы е у нас существуют.
Н е п р е м е н н ы м условием этого является открытость общества,
436
то есть свобода передвижения, эмиграции, поездок, свобода
убеждений, распространения информации, свобода совести,
религиозные свободы. Э т о все необыкновенно важно для нормального функционирования государства, для того, ч т о б ы о н о
не представляло угрозы для своих соседей, для всей планеты,
ибо соседство сегодня измеряется длиной полета баллистической ракеты.
H. Б. Но в Советском Союзе этих свобод никогда не было.
А . С . В С С С Р , да и в России б ы л о много негативных явлений. Н о б ы л и и р е ф о р м ы А л е к с а н д р а I , и эпоха, предшествовавшая П е р в о й М и р о в о й войне. Д а ж е частичное продвижение
в направлении гражданских свобод б ы л о б ы о ч е н ь важно.
П о в т о р я ю , в а ж н о не т о л ь к о д л я н а ш е й страны, но и д л я всего
мира. М и р м о ж е т спать спокойно, т о л ь к о если н а ш е общество
станет открытым. Э т о один из з а л о г о в мира, разоружения.
H. Б. А что вы лично можете сделать в этом направлении ?
A . C . В о - п е р в ы х , я могу о б р а щ а т ь с я к Западу с разъяснением этих вещей. Есть Х е л ь с и н к с к о е совещание, к о н ф е р е н ции по п р о в е р к е исполнения Хельсинкских соглашений. Н е к о торые западные политики исходят из посылки, что ч е м хуже
обстоят д е л а в С С С Р , тем л у ч ш е для них. Пусть, м о л , у них не
будет прав ч е л о в е к а , пусть разваливается экономика. М о ж е т
быть, в старые времена такая л о г и к а в отношении противника
б ы л а понятна. Н о сегодняшний мир так устроен, что мы
можем и л и вместе жить, или вместе погибнуть. А это значит,
что мы д о л ж н ы заботиться о том, что происходит во всем
мире. И д е о л о г и я « ч е м хуже, тем л у ч ш е » всегда мне очень не
нравилась. Э т о - идеология экстремистов, каких-нибудь К р а с ных Бригад и л и « А к с ь о н д и р е к т » , стремящихся к р а з р у ш е н и ю
общества. Н о л ю б о й разумный политик и государственный
деятель д о л ж е н хотеть стабилизации в мире и, к а к ф а к т о р
этой стабилизации, - открытости советского общества.
Н. Б. Речь идет и о стабилизации Советского Союза?
A . C . Б е з у с л о в н о . В том ч и с л е и о б экономической стабилизации. Запад не д о л ж е н э т о г о бояться. П р о г р е с с С о в е т с к о г о
С о ю з а в о б л а с т и техники как следствие его открытости - не
опасен д л я Запада. Опасна такая страна, которая м о ж е т подавить у себя л ю б о е инакомыслие, в к о т о р о й решения принимаются неизвестно кем и неизвестно на каком основании. Л у ч ш е
жить рядом со здоровым и сильным человеком, чем со с л а бым, но с неуправляемой психикой и непредсказуемыми реак-
437
циями. У нас политические решения не контролируются народом, мы до сих пор, например, не знаем, кем и на к а к о м уровне
б ы л о принято решение о вторжении в А ф г а н и с т а н .
Н. Б. Многие у нас говорят, что мы не должны помогать
советской экономике, ибо большая ее часть связана с военным
сектором и это не повышает благосостояния советского наро
да. Говорят, что вообще торговля с Западом используется
советскими властями.
А . С . Д а , этот момент существует. К о н е ч н о , значительная часть экономической п о м о щ и идет на военные нужды.
В о п р о с опять упирается в закрытость советского общества.
П о л и т и к а - сложная вещь. И н о г д а н у ж н о использовать
методы давления, иногда - методы поощрения, переговоров.
К а к делать политику, тут я не советчик.
Н. Б. Мы не знаем, поощрять ли Горбачева или относиться к его начинаниям со скептицизмом.
А . С . П о о щ р я т ь , но давить в нужном направлении.
Е . Б . Ч т о б ы открытость общества и права ч е л о в е к а стали
принципами государственной жизни, а не демагогией.
А . С . Ч т о б ы освободили не н е с к о л ь к о десятков ч е л о в е к ,
а освободили всех, по закону. Я действительно считаю, что
амнистия узников совести очень важна как первый шаг перемен.
Е . Б . И всю систему наказаний следует изменить в сторону
смягчения. И отмена смертной казни имела б ы о г р о м н о е нравственное значение.
А . С . Д а , гуманизация системы наказаний очень важна.
С е й ч а с у нас огромные сроки, ужасные условия заключения.
Е . Б . И очень много административных нарушений. С е й час о б этом уже начали писать.
А . С . Н о надо, ч т о б ы не т о л ь к о писали, но ч т о б ы и р е а л ь ные п е р е м е н ы были. И я надеюсь, что все контакты З а п а д а с
нами будут о б у с л о в л е н ы этими переменами. Запад ничего не
д о л ж е н давать нам совсем даром. Э т о не ш а н т а ж со стороны
З а п а д а , это его помощь прогрессивным тенденциям в нашем
обществе, к о т о р ы е п р о б и в а ю т себе дорогу с о г р о м н ы м трудом. Эпизод с о снятием К у н а е в а и последующими демонстрациями показывает, что все очень непросто. Кунаев олицетворял с о б о й систему ужасной коррупции на местах, которая
б ы л а во всех республиках, да и в центре б ы л а .
438
H. Б. A что вы можете сделать по отношению к советским
властям?
А . С . Я собираюсь обратиться к М и х а и л у С е р г е е в и ч у с
письмом, в к о т о р о м затрону эти темы. А может быть, это
будет не письмо, а какая-то другая ф о р м а обращения. П о к а я
сам не з н а ю . Я осматриваюсь и думаю. Ч т о - т о надо делать, и
мне, и всем, кто в силах. П р о с т о в силу стечения обстоятельств
я оказался на виду.
H. Б. Поддержит ли вас Академия наук ?
А . С . Н а А к а д е м и ю наук я вовсе не надеюсь. А Н отнюдь
не выступила в м о ю защиту, когда в январе 1980 г. меня
вывезли в Горький. Т о г д а М а р ч е н к о обратился с открытым
письмом к академику Капице. Э т о б ы л о очень смелое письмо,
и о н о п о с л у ж и л о на суде над М а р ч е н к о основанием для обвинения его в « з а в е д о м о л о ж н ы х клеветнических и з м ы ш л е н и я х » .
Н е т о л ь к о это, правда. У него б ы л о е щ е письмо о мирном сосуществовании, а самое главное, хотя это и не называлось, это
его книга « М о и показания», книга двадцатилетней давности.
О н в ы ш е л 20 л е т назад из з а к л ю ч е н и я и написал книгу о
послесталинских лагерях и тюрьмах.
Н. Б. Выходит, в официальных кругах у вас поддержки
нет.
А. С . Н е т . М е н я поддерживают мои старые
М о ж е т б ы т ь , появятся новые.
друзья.
Н. Б. Ну, а если вам предложат выступить по советскому
телевидению или писать в советской прессе ?
А . С.
условий ностью и
уже б ы л и
Я соглашусь на н е к о т о р ы х условиях. О д н о из этих
принципиальное. Я д о л ж е н быть о п у б л и к о в а н п о л б е з купюр. К о е - к а к и е предложения, впрочем, мне
сделаны.
Н. Б. У нас идет спор по поводу Совещания по правам
человека в Москве - принимать участие или не принимать.
А. С. Я думаю, что есть одно непременное условие. В с е
члены Хельсинкских групп, к о т о р ы е находятся в з а к л ю ч е н и и ,
д о л ж н ы б ы т ь освобождены и реабилитированы.
H. Б. О скольких людях идет речь?
А . С . В о б щ е й сложности, о нескольких десятках. О с о бенно много заключенных среди членов У к р а и н с к о й , Л и т о в ской, Э с т о н с к о й групп.
Н. Б. Орлов сказал Маргарет Тэтчер, что он хотел бы быть
свидетелем на этом совещании, готов приехать в Москву.
439
А . С . Д а , выступление О р л о в а здесь в качестве свидетеля
б ы л о б ы чрезвычайно п о л о ж и т е л ь н ы м ф а к т о р о м . Д у м а ю ,
что советское руководство д о л ж н о разрешить подобную
вещь. М о ж е т быть, это т о ж е д о л ж н о б ы т ь поставлено в качестве условия. Э т о х о р о ш а я идея.
Н. Б. Мы хорошо помним Олимпийские игры. Тогда на
Западе была дискуссия - принимать участие или не принимать
В конце концов, почти все западные страны участвовали. Но
Олимпиада не была периодом свободы в Советском Союзе,
потому что закрыли для прохода многие улицы, многих людей
убрали из столицы. Особых дискуссий не было, потому что
некому было задавать вопросы.
А . С . В с е это я знаю, хотя меня тогда не б ы л о в М о с к в е .
М о с к в а б ы л а полна милиции, и очень многих вывезли.
Н. Б. Мы, конечно, не хотим повторения этих явлений.
А . С . С Олимпиадой д е л о б ы л о очевидным. О л и м п и а д а не
может проводиться в стране, ведущей военные действия, а
С С С Р в это время вел военные действия в А ф г а н и с т а н е .
Н. Б. Но вы не скажете Рейгану, чтобы Америка не принимала участия в Совещании по правам человека ?
А. С. Я думаю, что участие Запада д о л ж н о зависеть
от выполнения Советским С о ю з о м ряда условий. Т о ж е
относится и к экономическому, и к научному, и к л ю б о м у
другому сотрудничеству. Э т о не вмешательство во внутренние д е л а С С С Р , это н а ш и о б щ и е дела, и Запада, и В о с т о к а .
М о ж е т быть, постановка таких условий о б л е г ч и т Г о р б а чеву проведение его политики. И условия надо ставить жестко. А чисто военную п о м о щ ь С С С Р , возможно, в о о б щ е не
следует оказывать. Х о т я это вопрос с л о ж н ы й , так как л ю бая техническая новинка может быть использована для военных нужд. П о п р о б у й разберись! К р о м е того, военную технику С С С Р в л ю б ы х условиях разовьет. С о з д а л ж е С о в е т ский С о ю з ядерное и термоядерное о р у ж и е вполне собственными силами.
Н. Б. А вы не считаете, что шпионаж сыграл в этом большую роль?
А . С . С ы г р а л , конечно, определенную р о л ь , но главным
о б р а з о м для того, ч т о б ы начальство не сомневалось и средства
отпустили. Н у , а уж когда принято решение денег не ж а л е т ь ,
все м о ж н о своими руками сделать.
440
H. Б. Так вы считаете, что, если советское общество ста
нет более открытым, будет легче достигнуть прогресса в обла
сти разоружения?
А . С . Н е с о м н е н н о . Э т о о ч е н ь важный вопрос, по-моему номер один. О т к р ы т о с т ь советского общества - необходимая
посылка для возникновения международной а т м о с ф е р ы доверия. В е д ь сейчас, по существу, столкновения между С С С Р ,
социалистическим л а г е р е м в ц е л о м , и Западом происходят на
всех континентах.
Н. Б. Что вы имеете в виду?
А . С . О ч е н ь многие р е г и о н а л ь н ы е к о н ф л и к т ы , к о т о р ы е
имеют, к о н е ч н о , какие-то исторические корни. А ф г а н и с т а н ,
Ю ж н о - А ф р и к а н с к и й узел, Э ф и о п и я , Б л и ж н и й В о с т о к , да и
многие другие точки.
Н. Б. А каково ваше мнение об американской программе
звездной обороны, СОИ?
А . С . П р о з в и щ е «звездная о б о р о н а » я предпочитаю не
употреблять, и б о о н о как б ы предопределяет отношение. Я
много р а з писал, е щ е до горьковской ссылки, о своем о т н о ш е нии к противоракетной о б о р о н е , к соглашениям о противоракетной о б о р о н е и к системе космической о б о р о н ы . Я считаю,
что система космической о б о р о н ы - бесперспективная вещь в
военно-стратегическом смысле. Д у м а ю , что благодаря затратам гигантских средств, о г р о м н о г о научно-технического и
и н т е л л е к т у а л ь н о г о потенциала удастся создавать все б о л е е и
б о л е е совершенные э ш е л о н и р о в а н н ы е системы противоракетной о б о р о н ы . Н е к о т о р ы е их э ш е л о н ы будут иметь космическое базирование. Н о одновременно ведь будет совершенствоваться и наступательное о р у ж и е , средства нападения на
эту космическую систему. Э т а космическая система будет
в к л ю ч а т ь в себя космические станции, зеркала, р а с п о л о ж е н ные в космосе, б о л ь ш о е ч и с л о спутников наблюдения,
системы коммуникаций, вычислительные центры, а также
исполнительные органы этой системы. Э т о система н а б л ю дения и вспомогательного приспособления. В с е это страшно
уязвимо по о т н о ш е н и ю к сильному противнику. А наступательные средства будут развиваться и приспосабливаться к
тому, ч т о б ы преодолевать космическую о б о р о н у и в о о б щ е
противоракетную оборону. Я думаю, что наступательное оружие против С О И будет развиваться успешно и даже о п е р е ж а т ь
развитие С О И . С научной т о ч к и зрения м о ж н о сделать все,
441
что угодно. М о ж н о , например, создать рентгеновский л а з е р ,
к о т о р ы й возбуждается ядерным взрывом. Н о С О И - это не
просто научный эксперимент. Будет л и это все работать в
условиях термоядерной войны? Е с л и , скажем, С О И будет
стоить б и л л и о н д о л л а р о в , то затратой в десять раз меньше
м о ж н о преодолеть то, что создано за б и л л и о н . А так как э к о номические потенциалы, возможности затрат С С С Р и С Ш А
отличаются вовсе не в 10 раз ( м ы не знаем т о ч н о , насколько,
но гораздо меньше), то чисто военно-экономически С О И , помоему, - безнадежная вещь.
Н. Б. Это не моя специальность. Но некоторые весьма
серьезные американские эксперты настаивают, что СОИ
очень значительный вклад в оборону Запада и что стоит продолжать эту инициативу вместо того, чтобы начинать нов
ракетную программу. Я в курсе этих мнений, ибо являюсь членом британской парламентской делегации в Европейском парламенте.
А . С . Н а самом д е л е , С Ш А одновременно делают и новое
наступательное о р у ж и е . О н и не могут этого не делать.
Г о в о р ю это в порядке констатации факта. С С С Р т о ж е создает
новые наступательные средства. Я стараюсь говорить о б этом
б е з о ц е н о ч н о . О б е стороны д е л а ю т наступательное о р у ж и е , и
о б е с т о р о н ы намерены приступить к космической о б о р о н е .
Н. Б. Но Советский Союз имеет оборонительные системы?
А . С . Т и п а С О И ? Н е знаю. Я ж е в о о б щ е на 20 л е т отстал.
Я знаю, что б ы л а система о б о р о н ы вокруг М о с к в ы . О н а б ы л а
р а з р е ш е н а договором между С С С Р и С Ш А , даже с указанием
числа ракет. И вторая б ы л а система, разрешенная договором.
Б ы л о две разрешенных региональных системы о б о р о н ы . Н о
это все-таки не космическая о б о р о н а . А что у нас делается по
космической о б о р о н е , я не знаю, да и знал б ы - не сказал. А м е риканцы много пишут, что в С С С Р занимаются этими р а б о т а ми, но конкретных сведений нет. Т а к вот, мой первый тезис что С О И не является э ф ф е к т и в н о й космической защитой.
Т е п е р ь вы мне говорите, что есть точка зрения, будто это в а ж н о е направление в развитии военной технологии, что
космос - это перспективная область. В р е а л ь н о й обстановке
современного мира, обстановке недоверия, когда мы не знаем,
что будет через двадцать л е т , государства, думающие о своей
безопасности, всегда ведут разного рода р а б о т ы . Э т о я пони-
442
маю. Х о т я остается открытым вопрос, стоит л и вкладывать в
это столько с и л , рекламировать эту идею или ж е заниматься
е ю в п о л с и л ы , на всякий случай. В свете того, что р а б о т ы у ж е
начатые все р а в н о будут как-то вестись и п о л н о с т ь ю отказ от
этих работ не является реалистичным, вопрос идет о масштабах, о темпах, о том, не стоит л и ограничиться л а б о р а т о р н ы м и
опытами вместо того, ч т о б ы ставить эту идею во главу у г л а
каких-то национальных программ. Н о при этом я думаю - и
это мой в т о р о й центральный тезис, - что неправильно и неправомерно ставить соглашение по С О И в качестве ультимативного условия соглашения п о другим вопросам р а з о р у ж е ния. Г о р б а ч е в в Рейкьявике выдвинул принцип пакетной сделки. В о о б щ е , советская дипломатия с ф о р м у л и р о в а л а как некий
принцип, ч т о отказ от С О И - это непременное условие успеха
других п е р е г о в о р о в по р а з о р у ж е н и ю . Я считаю неправильным
сам принцип пакетной сделки. Н е п р а в и л ь н о обуславливать
остальные в о п р о с ы соглашением о С О И . В этом я иду вразрез
с советской дипломатией. Я думаю, что с обеих сторон нужна
гибкость, взаимопонимание, б о л ь ш е доверия. П у т ь перед
нами трудный, недоверия много, и оснований для недоверия
много. О д н а из причин - недостаточная открытость советского общества, другая - р е г и о н а л ь н ы е к о н ф л и к т ы , и среди
этих региональных п р о б л е м я на первое место с т а в л ю А ф г а нистан. Я считаю, что нужно б ы с т р о думать о выводе советских войск из А ф г а н и с т а н а .
Н. Б. Вы считаете, что Афганистан должен быть нейтральным?
А . С . Безусловно.
Н. Б. Такова и европейская позиция.
А . С . К о н е ч н о , нужно обеспечить там такие условия,
ч т о б ы и з б е ж а т ь кровопролития и физического уничтожения
всех тех, кто сотрудничал с советскими властями.
Н. Б. Но, по-моему, наибольшее доверие вызвали бы
перемены во внутренней политике Советского Союза.
A.C. Я думаю, что одинаково важны перемены и во внешней, и во внутренней политике, но мне л и ч н о , разумеется, наиб о л е е б л и з к и п р о б л е м ы внутренние, совокупность демократических принципов, права ч е л о в е к а .
Н. Б. У вас есть какая-то надежда на выезд или просто
поездку за границу?
A.C.
Видите л и , это о ч е н ь с л о ж н ы й вопрос.
443
H. Б. Вы хотите жить в Советском Союзе?
А . С . В настоящее время я хочу жить в С о в е т с к о м С о ю з е ,
поэтому сосредоточимся на вопросе о возможной поездке.
Х о т я я принципиально согласился на эмиграцию, сейчас я о б
этом не думаю. Н о поездка за границу б ы л а б ы для меня ч р е з вычайно важна. Я имел б ы контакты с з а р у б е ж н ы м и учеными, повидал бы детей, внуков. М о я поездка б ы л а б ы и важным
общественным явлением как прецедент в сторону б о л ь ш е й
открытости общества, поездка независимого ч е л о в е к а . Б ы л и
б ы какие-то контакты, к о т о р ы е здесь невозможны. Н о я
перед советскими властями такого вопроса не ставлю. Я
думаю, что, если с о з р е л а решимость властей разрешить мне
т а к у ю поездку, они сами мне о б этом скажут. Я у ж е высказывал п о ж е л а н и е совершить поездку в разных моих интервью.
Э т о б ы л о б ы полезно для укрепления атмосферы международн о г о доверия. П о ч е м у я г о в о р ю о себе, а не о ком-то другом?
В о - п е р в ы х , себя, свою позицию л у ч ш е понимаешь, а во-втор ы х , ввиду моего п о л о ж е н и я в мире, с меня, м о ж е т быть, л е г ч е
начать. Е с л и ж е власти по-прежнему считают, ч т о мне по причинам секретности выехать нельзя, то они мне т а к о г о предложения не сделают.
Н. Б. А этот аргумент о секретности как-то обоснован?
А . С . И н о г д а мне кажется, что это просто отговорка, иногда - что это серьезно. Я не знаю. Я ж е не имел отношения к
секретности последние л е т двадцать - восемнадцать, если
быть точным. В л а с т и прекрасно знают, ч т о я не шпион. Я ,
к о н е ч н о , не буду говорить о секретах. Д а они могут следить
за мной, в конце концов. Н о это их дело. М о е д е л о сказать, что
я с ч и т а ю такую поездку п о л е з н о й , а там пусть они думают о
секретности или о политических аспектах.
Н. Б. Конечно, Запад был бы счастлив вас приветствовать. Я думаю, что ученые очень хорошо бы вас приняли.
А . С . Я т о ж е на это надеюсь, и для меня это б ы л о б ы очень
полезно.
Н. Б. Я попробую через Европейский парламент сделать
интервью с вами посредством спутника. Можно устроить
собрание, со 100 - 200 участниками, на котором будет высту
пать человек, находящийся за тысячи километров от собравшихся.
А . С . Я знаю о б этом. Собственно, я у ж е участвовал в
п о д о б н о г о рода мероприятиях. Н е откажусь и в будущем.
444
H. Б. Как вы знаете, в Европейском парламенте участвуют представители 12 стран, и он оказывает определенн
влияние на европейскую политику. Несколько месяцев тому
назад у нас выступал, например, Орлов.
А . С . Я буду очень рад выступить в Е в р о п е й с к о м п а р л а менте. Н о позвольте мне сказать е щ е несколько слов. В о п р о с
о моих поездках я оставляю на усмотрение наших властей, по
этому поводу никакой кампании на Западе не нужно. Н о я
прошу помощи Запада в вопросах прав человека. Б е з этого
сегодня не обойтись.
ВНИМАНИЮ
РУССКОЯЗЫЧНЫХ ИЗДАНИЙ
ЗАРУБЕЖЬЯ!
В последнее время участились случаи перепечатки в русскоязычных изданиях Зарубежья материалов «Континента» без всякой ссылки на источник.
В связи с этим, редакция считает своим долгом
предупредить столь бесцеремонных публикаторов,
что отныне мы закрепляем за собой право пресекать
подобную практику в соответствии с существующими
в каждой отдельной стране законами.
Право требовать морального или судебного удовлетворения на местах предоставляется нами нашим
официальным представителям, имена которых обозначены на второй странице обложки журнала.
Напоминаем также, что «Континент» разрешает
всем русскоязычным изданиям Зарубежья безвозмездные перепечатки из «Континента» только с условием обязательной ссылки на источник.
РЕДАКЦИЯ
445
Условия подписки
на журнал «КОНТИНЕНТ»
На один год - сорок нем. марок; на шесть месяцев двадцать нем. марок.
Цена одного номера - двенадцать нем. марок.
Пересылка за счет подписчика.
Подписка может быть оформлена в генеральном
представительстве «Континента» по адресу:
A. Neimanis • Buchvertrieb
8000 München 40 • Bauerstraße 28 • Germany
а также у корреспондентов журнала (адреса на второй
странице обложки) или у представителей «Ассоциации друзей «Континента»:
США: Вост. побережье - Э. Штейн (E. Sztein),
594 Chestnut Ridge Road
Orange, CT. 06477, USA
Генеральное представительство
«КОНТИНЕНТА»
A. NEIMANIS BUCHVERTRIEB
8000 München 40 • Bauerstr. 28 • Germany
КОНТИНЕНТ
Годовая подписка
(4 н о м е р а )
Желаю оформить подписку на 1 год (4 номера),
начиная с №
Имя:
Адрес:
Оплату произвожу:
приложенным чеком • почтовым переводом •
через банк •
Платеж и заполненный талон просим направлять:
A. NEIMANIS BUCHVERTRIEB
Bauerstr. 28,8000 München 40, West Germany
х
Bankkonto: Bayerische Vereinsbank München Nr. 6304630
Postscheckkonto: München 147391-804
Читайте в следующем
номере «Континента»
Проза:
М. Зайчик, М. Федотов,
И. Шенфельд
Поэзия:
В. Атон, А. Верник,
Странник
Публицистика:
И. Косинский, А. Орлова,
Б. Парамонов