себя О, есть нечто чудесное, нечто великолепное в науках! Да

Познающий
себя
О, есть нечто чудесное, нечто великолепное
в науках! Да славится, вовеки славится тот
благородный муж, который изобрел их. Насколько прекраснее, насколько полезнее
сие изобретение, чем выдумка того монаха,
который первым стал изготовлять порох
Э.Т.А.Гофман.
Житейские воззрения Кота Мурра
редставления образованных личностей о назначении наук и
о том, что, собственно, можно назвать этим словом, различ­
ны, но всякий согласится с тем, что почти любая дисциплина
рано или поздно соприкасается с реальной жизнью. Того,
кто первым испытывает на себе результат этого взаимодей­
ствия, можно с полным правом назвать подопытным. Есть
даже профессиональные испытатели (в романе братьев Стру­
гацких «Далекая Радуга» это здоровые, сверхтренированные
ребята, постоянно готовые войти в стартовую камеру вместо
собаки). Конечно, во многих случаях «подопытным» людям
необходимы, помимо прочих качеств, глубокие знания и вы­
сочайшая квалификация. Но гораздо чаще от участника экс­
перимента требуется одно — быть человеком.
Наука не может обойтись без большого числа подопытных
людей. Работать с ними гораздо удобнее, чем с животными:
человеком можно руководить или спросить его, что он дума­
ет и чувствует. И новое лекарство проще опробовать непо­
средственно на людях, чем на трех видах млекопитающих.
Но вместе с тем работа с человеком как объектом исследо­
вания создает ученым много проблем. Проблема первая со­
стоит в том, где же взять испытуемых.
Вначале ученые ставили эксперименты на себе: проверяли
идеи, прививали болезни и пробовали новые лекарства. Од­
ним из самых колоритных «подопытных» ученых стал мюн­
хенский профессор Макс Петтенкофер. Профессор не верил,
что холеру вызывают микробы, и в подтверждение сей мыс­
ли залпом осушил пробирку с весьма ядовитой культурой
холерных вибрионов, присланную ему Робертом Кохом. По­
чему с Петтенкофером после этого научного подвига вооб­
ще ничего не случилось, никто до сих пор понять не может.
Постепенно круг энтузиастов науки расширялся. У ученых
и изобретателей появились сочувствующие, которые приня­
ли на себя бремя участия в эксперименте. Наш российский
гений Илья Ильич Мечников своей жизнью уже не рисковал.
Когда он пожелал доказать научному сообществу, что сифи­
лис можно лечить каломельной мазью, то на глазах изумлен­
ной публики привил смертельную в то время болезнь не себе,
а добровольцу — студенту Мезенову. К счастью, опыт удал­
ся. Исследователь желтой лихорадки американец Вальтер Рид
тоже работал с добровольцами, потому что нуждался в ста­
тистике, а животных этой лихорадкой заразить нельзя. Ис­
пытатели Рида сознательно готовы были пожертвовать жиз­
нью ради блага человечества. И действительно, некоторые
из них умерли, а другие на всю жизнь остались инвалидами.
Зато когда люди убедились в том, что желтую лихорадку пе­
реносят комары, осушили болота и уничтожили всех кома­
ров в очагах инфекции, они смогли наконец достроить Па­
намский канал —до этого рабочие и инженеры на строи­
тельстве умирали от лихорадки тысячами.
Незаменимая когорта здоровых испытуемых —спортсме­
ны. Их используют при проведении исследований в области
- ? * ■ ' - . ,
IQ] %>* О
ЖЕРТВА НАУКИ
физических нагрузок. Спортсмены
подходят для этой роли как нельзя
лучше: они дисциплинированны, при­
выкли выполнять упражнения с максимальной нагрузкой (для трудовых
процессов такая самоотдача не характерна), причем воспроизводить их с
совершенной точностью и сколько по­
надобится. Излюбленным объектом
физиологов и психологов стала без­
ответная учащаяся молодежь: студен­
ты, школьники, воспитанники детских
садов. Эта категория подопытных
принимает участие в экспериментах
как бы добровольно, но трудно отка­
зать преподавателю, который непос­
редственно перед экзаменом поже­
лает измерить давление и пульс студента и попросит заполнить неболь­
шую анкету. Учащиеся — невольные
участники педагогических экспери­
ментов. Уж в этой области практичес­
ки каждый гражданин России стал
жертвой науки (тех, кто сомневается
втом, что педагогика —это тоже наука, отсылаем к началу статьи).
Некоторые люди становятся подопытными от безысходности — им про­
сто нечего терять. Мы знаем имя одного из первых «безнадежных» добро­
вольцев. Это девятилетний мальчик
Иозеф Мейстер, укушенный бешеной
собакой. Его ожидала мучительная
смерть, но мать привела ребенка к
Пастеру, и мальчик стал первым чело­
веком, получившим вакцину от бешен­
ства. Это произошло 6 июля 1885 года.
Мальчик не заболел, и тогда к Пастеру
повалили укушенные со всех концов
света, даже из России —таким образом первая антирабическая вакцина
прошла клинические испытания.
До сих пор согласны рисковать тя­
жело или смертельно больные люди,
для которых опасность, связанная с
новым методом лечения, меньше, чем
вероятность смерти от самого забо­
левания, например от рака на поздней
стадии развития. Но все же, когда
такие больные умирают, это произ­
водит тяжелое впечатление.В 1999
году в Пенсильванском университете
в США умер восемнадцатилетний
юноша, которого методом генной те­
рапии лечили от недостаточности по
гену орнитинтрансаминазы. Через
несколько часов после введения ген­
ной конструкции у больного подня­
лась температура, наступил общий
тромбоз сосудов, и вскоре он скон­
чался. Некоторое время спустя исследователи установили,что причиной
несчастья было медицинское осложнение неизвестной природы, а не специфическое последствие генной те­
рапии, но все равно общественность,
в том числе и научная, была шокиро­
вана. Подобные потрясения способ­
ны надолго заморозить исследования
в какой-нибудь области науки, и это
еще одна проблема, с которой стал­
киваются ученые, работая с людьми.
Гибель даже сотен лабораторных жи­
вотных не вызывает такого эффекта,
конечно, если были соблюдены все
правила гуманного обращения с
ними.
Между прочим,смерть одного че­
ловека влечет за собой перемену участи миллионов живых существ. В на­
шем кишечнике одних энтеробактерий целый килограмм, а еще есть
естественная микрофлора других частей тела, простейшие, иногда паразитические черви, микроорганизмы и
грибки снаружи. Многие из обитате­
лей вселенной по имени Человек
сами представляют собой объект ис­
следований — взять хотя бы знаме­
нитую кишечную палочку. Все это пе­
строе сообщество, влияющее на со­
стояние организма, стандартизовать
невозможно, поэтому статистика в экспериментах на человеке особенно
важна.
Еще одна сложность — невероятное
разнообразие человечества, не свой­
ственное ни одному из лабораторных
животных, за исключением разве что
собак. Поразительно широка палитра
земных народов, от пигмеев до скан­
динавов, а у каждого народа существует еще полиморфизм по многим генам.
(Кстати, именно этот полиморфизм исследуют участники международной
программы «Разнообразие генома человека».) Чтобы составить приблизи­
тельный портрет среднестатистического Homo sapiensхотя бы на отдельно
взятой территории, ученые уделяют
большое внимание вопросам нормы
и патологии. Например, их живо ин­
тересует, сколько раз в неделю и в
какое время суток должен срабаты­
вать кишечник, как с возрастом ме­
няется восприятие мира, когда ребе­
нок начинает предпочитать ту или
иную руку и т. п. Они уже многое знают, но каждый день жизнь предлагает им новые задачи. Однако беско­
нечность познания не останавливает,
а только возбуждает неуемную любо­
знательность человека —творца на­
уки и главной ее жертвы.
Наталья Резник
69