глобализация, хаотизация и конфликты в современном мире
реклама
© 2005 г. 3. ВИДОЕВИЧ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ, ХАОТИЗАЦИЯ СОВРЕМЕННОМ МИРЕ И КОНФЛИКТЫ В ВИДОЕВИЧ Зоран - профессор, Институт общественных наук (Белград). Эпоха новой неизвестности Глобализация создает чудовищно реальный, могущественный и насильственный, нередко кровавый мир; затем связанный с ним мир виртуальный не менее могущественный; наконец, еще один мир узкого поля неизвестных альтернатив. Эти три мира смешиваются, взаимопроникают, сталкиваются и делают историю все менее прозрачной. В результате глобализации человечество становится, казалось бы, идентичным субъектомобъектом собственной истории. Но эта идентичность мнимая. По существу, отношения между народами и государствами, между власть имущими и подчиненными почти те же, что в период классического колониализма. Это порождает глубокую структурную нестабильность в мире. Оценивая итоги только что завершившегося столетия, Э. Хобсбаум пишет: "...Век закончился глобальным беспорядком, природа которого неясна, и отсутствием видимого механизма и для устранения этого беспорядка, и для того, чтобы держать его под контролем" [1]. На первый взгляд, двадцать первый век начался с введения порядка при гегемонии сверхимперии - США. Однако вскоре обнаружилась рискованность порядка подобного типа: "глобальный беспорядок" продолжается, ведя к вооруженным конфликтам, которые в силу их природы невозможно контролировать или надолго остановить. Самая большая слабость нынешней глобализации заключается в том, что этот беспорядок, создаваемый им планетарный риск имманентны их логике, логике подчинения мира единственному принципу неолиберальному, и единственной воле - воле самой большой мировой державы. Хаотизация мира, по существу, производна от того, что У. Бек называет "производством риска". Поэтому хаотизация, как и риск, - структурные составляющие современного мира. Стремление превратить его в единый порядок, постоянный, прочный и самовосстанавливающийся, не ново. Оно проистекает из потребности "обычных" людей чувствовать себя в безопасности. За этим стремлением чаще всего стоит попытка свести неминуемую гетерогенность мира к гомогенности, а различия превратить в тождественность, хотя нередко - просто уход от ответственности и непредсказуемости свободы. Глобализация неолиберального капитализма привносит в международные отношения потенциальное "структурное насилие" (И. Галтунг). Мало того, при необходимости для обеспечения интересов крупных мультинациональных компаний и сильнейших государств Запада, в первую очередь США, осуществляется прямое насилие, начинаются войны (за нефть и стратегические виды сырья). Глобализация не в состоянии воспрепятствовать новой хаотизации и нарастающим рискам, несмотря на укрепление общемировых связей в технологической и экономической областях. Поскольку глобализация несет с собой подчинение большинства меньшинству, она ведет к неизбежным конфликтам - локальным, региональным, даже планетарным, по сути своей все более напоминающим конфликт цивилизаций по 25 Хантингтону. Новый мировой порядок становится порядком хаотизации мира, глобализацией страха и насилия и несет еще большую опасность, чем прежний "биполярный" порядок, поскольку не поддается контролю. Если по И. Валлерстайну жизненный цикл капиталистической мировой экономики пережил периоды зарождения, нормального развития и вступил в фазу терминального кризиса, возможно фатального, то процесс глобализации является переходом мировой системы капитализма "в нечто иное" [2]. Тогда реально ожидать, что государства, составляющие ядро этой системы, прежде всего США, станут и впредь прибегать к насилию в стремлении устранить или смягчить этот кризис: последуют новые вооруженные интервенции в стратегически важных и богатых ресурсами регионах мира. С другой стороны, возможно и контрнасилие, а также насилие в отношениях между наиболее сильными и богатыми капиталистическими государствами. Совершенно неизвестно, во что выльются все эти конфликты. Очевидно лишь, что мир вступает в новый и серьезный глобальный кризис и все труднее разграничить оборону и агрессию. Возникает вопрос; какова роль транснациональных компаний, и ведут ли мировые экономические процессы к созданию глобальной экономики? Несмотря на относительно небольшое количество транснациональных корпораций, растет их значение в мировой экономике и политическое влияние. Важно именно их влияние, а не число. Это влияние не слишком зависит от могущества государств, к которым принадлежат корпорации. Трудно предвидеть, ведут экономические процессы в мире к созданию "действительно" глобальной экономики или нет. Но вероятны процессы как глобализации, так и регионализации, фрагментации мировой экономики, а также политики, культуры, других областей общественной жизни. Эти процессы будут представлять единство противоположностей внутри капиталистического способа производства, не ставя под сомнение утверждение И. Валлер-стайна о том, что мировая система капитализма вступает в "терминальный кризис", который может привести к краху мировой системы капитализма. Но все эти процессы будут происходить и как сукцессия (последовательный ряд) парадоксов [3] (политических, экономических, культурных, этических и идеологических), посредством которых определенные цели глобализации достигаются, приводя к результатам как желаемым, так и абсолютно неожиданным, отличным от ожидавшихся или даже противоположным им. Глобализация в ее нынешнем виде, может быть, создает синтез на технологическом уровне, но на уровне социальном и историческом скорее антисинтез и отрицательную диалектику неуправляемых конфликтов. Это апория, которая символизирует "вестернизацию", точнее «американизацию" мира. Разумеется, имперская "истернизация" - в долгосрочном плане и она находится в поле исторических возможностей - привела бы к тому же исходу. Теоретики "вестерноцентричной" ориентации не учитывают различий в отношении к смерти в странах Запада и исламского Востока. В религиях, где страх смерти несравненно меньше, чем в христианстве, где героическая смерть за "истинную" веру считается пропуском в рай, концентрируется высокий потенциал самопожертвования во имя религиозно-мирских идеалов. Огромное военнотехнологическое преимущество Запада тает перед армией фанатичных борцов, готовых в любой момент отдать жизнь за веру и идею. Высокомерие всесилия и надменность вестерноцентричного ума не в состоянии это осознать. Политика насилия для ее творцов оборачивается экзистенциальным страхом. "В долгосрочной перспективе ошибаются те, кто продолжает объяснять акции США в мире исключительно интересами, не замечая, что экзистенциальный страх становится для них гораздо более важным стимулом" [4]. Глобальный терроризм с сильными религиозными мотивами и ненавистью к Западу может стать такой же, если не большей опасностью для мира, что и американский гегемонизм. Ненависть выливается в желание не только покорить, но и истребить "неверного". Р. Робертсон считает, что сопротивление современной глобализации, содержащееся в радикальном исламском движении, могло бы рассматриваться 26 как противодействие не только миру как гомогенизированной системе, но и, что гораздо важнее, миру как ряду равноправных релятивизированных целостностей и образов жизни. Первый аспект этого сопротивления - своего рода антисовременность, второй — антипостсовременность. Результатом может стать переход от нынешней глобализации к глобализации под знаменем радикального ислама. Народы исламских стран, защищая устои своей жизни, будут стремиться, чтобы их общественное и государственное устройство как можно меньше походило на западное. Исламский фундаментализм и фанатизм как главные идеологические источники воинственного антизападничества будут усиливаться, какую бы силу Америка не использовала против них. Проамериканские режимы в этих странах будут отдаляться от народа и могут быть им насильственно свергнуты, а талибанская или хомейниевская цивилизации получат массовую поддержку. Теологический тоталитаризм , являющийся их религиозно-политической основой, - не лучшая альтернатива западной цивилизации. Глобальный терроризм как замена прежнего "коммунистического блока" оправдывает сохранение и расширение НАТО. Контролируемый глобальный терроризм представляет собой "идеального врага" для Соединенных Штатов Америки сейчас, когда не существует больше противоположного блока (он тоже стремился к завоеванию мира). Человечеству угрожает опасность вырождения демократии в ряде ведущих стран Запада (в первую очередь США и Великобритании). Она превращается в политику насилия по отношению к другим народам и государствам, которые оказывают сопротивление глобальным интересам этих стран. Вероятно, об этом думал Ф. Закариа, говоря: «...80 лет назад Вудро Вильсон ввел Америку в XX век под лозунгом "сделать мир безопасным для демократии"... В следующем веке нашей задачей будет сделать демократию безопасной для мира, [5], Глобализация производит возврат к "духу племени". Речь идет о постсовременном североатлантическом "племени", которое составляют народы этого региона, о духе исключительности и закрытости, об агрессивности, которая облекается в форму демократии и гражданских прав. Противоречивость процессов глобализации, регионализации и фрагментации отражается и в проекте формирования евро-атлантического государства НАТО, который был бы по сути дела проектом расширенной Америки и ее гегемонии над Европой, а также усилением планетарного доминирования США. Его реализация способствовала бы формированию аналогичных мегаассоциаций в других частях мира. Главным фактором, который должен обеспечить осуществление проекта трансатлантического государства НАТО, является военный, в первую очередь ядерная сила [б]. Наряду с этим идет фрагментация многонациональных государств - Росши, Сербии, Македонии, Боснии и Герцеговины, а также насильственная унификация (как в случае Боснии и Герцеговины), что может обернуться новыми межнациональными конфликтами. Фрагментация грозит и другим европейским государствам. Расширение ЕС за счет стран, являющихся американскими сателлитами, нацелено на недопущение действительного объединения европейских государств, на формирование их влиятельного экономического и политического сообщества. США сделают все, чтобы помешать появлению такого глобального конкурента: ВВП их составляет десять с половиной тысяч миллиардов в год, а бюджетные расходы на исследования в области обороны в три раза больше, чем во всех шести странах мира, которые по военному потенциалу следуют за ними [7]. Большие трудности при принятии Конституции Европейского Союза, противоположные интересы государств, входящих в него, "старых" и "новых" членов, давление США - все это может привести к тому, что проект объединения Европы фактически настолько обеднеет, что потеряет какое-либо существенное практическое значение. Это произойдет, если внутри европейских государств на долгое время сохранится разделение на центр, полупериферию и периферию, если не победит осознание собст27 венных долгосрочных интересов и не появятся социальные и политические субъекты, способные их выразить. Возникло понятие "глокализация" (Р. Робертсон), означающее связь, единство, глобальных и локальных тенденций развития. При этом уравнивается их значение, что является принципиальной ошибкой, так как за глобальным стоит гегемония сильнейших стран мира, прежде всего США, а за локальным - как правило, бессилие малых. Региональные связи - экономические, технологические, политические и культурные - могут только модифицировать и смягчить действие глобального, т.е. объективно существующего доминирования сильнейших государств мира. Малые страны, как, например, балканские, будут все больше отставать в своем развитии, если не объединятся на основе специализации производства и создания нового знания. Осознание сходства, исторической судьбы, важнейших общих интересов и необходимости самосохранения должно было бы преодолеть фатальную "балканизацию". Это своего рода исторический экзамен для балканских народов, особенно их политических, экономических и культурных элит. Пока им не удавалось этого сделать из-за давления сильнейших государств, но также из-за несоответствия самих национальных элит требованиям исторического момента. С нового старта и в другом составе надо приступить к решению этого вопроса. Что предстоит? Для современного мира характерны не только тенденции глобализации, регионализации и фрагментации. Надо учитывать и необходимость прогнозирования, чтобы предвидеть абсолютно иные явления в мире: масштабные планетарные экономические и политические потрясения, войны, антагонизмы и разделы в небывалых прежде проявлениях. Скачки в развитии технологий могут породить такие формы организации хозяйства и общества передовых стран, при которых конфликт (и единство) глобализации, регионализации и фрагментации станет беспредметным. В этом случае сверхразвитые страны изолируются от остального мира, чтобы достичь безопасности и сохранить свое благополучие. Такова лишь одна из реальных возможностей грядущего развития, сулящая раздел и антагонизацию мира уже в не столь отдаленном будущем. Д. Несбит поддерживает идею "нового трайбализма". Он уверен, что возникновение на месте некоей сверхдержавы малых, но эффективных государственных образований откроет новые возможности демократизации и национального самовыражения. Логичным в таком случае считается "мировой всплеск сецессионизма" [8]. Таким образом, в противоположность тезису о все большем объединении мира выдвигается тезис о его все большей дезинтеграции. Это глобализм с противоположным знаком. В обоих тезисах содержится абсолютизация ключевого момента мирового развития: в первом интеграции, во втором - дезинтеграции. Но это две неотделимые друг от друга формы глобального развития. Какая из них и где одержит победу, нельзя с уверенностью сказать заранее. Но попытки насильственного объединения мира в долгосрочной перспективе вызовут сначала фрагментацию мирового рынка и политических союзов, а затем региональную контринтеграцию как сопротивление такому объединению. Предположение о необратимых процессах дробления национальных государств неубедительно. В "Приходе анархии" Р. Каплан подчеркивает, что мир разделен на две части, существующие соответственно под знаком "Последнего человека" Гегеля и Фукуямы - здорового, хорошо питающегося, пользующегося техническими благами, и под знаком "Первого человека" Гоббса - нищего, голодного, жестокого и недолговечного [9]. Но в какой мере западный "Последний человек" отвечает за судьбу примитивного "Первого человека" отсталой, но большей части современного мира (образцом его в рамках манихейского подхода может служить "homo balcanicus")? В среде западных 28 теоретиков экзистенциальных пропастей человечества трудно услышать ответ на этот вопрос, учитывающий процессы воспроизводства мировой системы капитализма и привилегий государств, образующих ее ядро. Я.Садовски отрицает теорию "глобального хаоса" и вывод, что глобализация приведет к взрыву иррационального насилия. По его мнению, большинство конфликтов являются братоубийственными, они происходят между соседями с аналогичной или идентичной культурой и являются результатом споров по поводу распределения ресурсов [10]. Такой вывод является по меньшей мере односторонним. Существует много доказательств, что конфликты в мире возникали не только из-за рационально понятых противоположных интересов, но и из-за различия ценностей и картин мира, идеологий и религий. Взаимная ненависть противостоящих сторон, страх или месть бывают мотивами и факторами кровавых конфликтов гораздо чаще, чем непримиримость экономических или других интересов. Насилие, вдохновленное идеей "спасения", - чаще всего бывает ужасающим. Только в период 1980-1995 гг. в мире было 72 гражданские войны (на этнической, национальной, религиозной и расовой почве), а также войны другого типа (государства против государства). Это продолжалось и после 1995 г. Агрессия в Югославии в 1999 г., гражданские войны в Анголе, Либерии, Судане, в поясе центральноафриканских государств, в Израиле, на Филиппинах, Цейлоне и т.д., особенно кровавые этнические конфликты в Руанде, Боснии и Герцеговине, в Косово и Метохии, Чечне, отчасти и в Македонии, террористическое нападение на Нью-Йорк и Вашингтон, вооруженная интервенция США в Афганистане, оккупация Ирака - все это свидетельствует, что война в том или ином виде постоянно присутствует в мире. Нет оснований предполагать, что сегодняшний тип глобализации приведет к мировому сообществу, скрепленному тесными связями между государствами и народами. Война неотделима от глобализации, хотя причины ее крайне сложны, разнообразны и связаны не только с глобализацией политики насилия, но и с сопротивлением этой политике. После Второй мировой войны, особенно после распада "восточного блока" в мире не было почти ни одного более или менее значительного вооруженного конфликта, в котором не участвовали бы США, а в предыдущем десятилетии и НАТО как орудие их глобального могущества. Но в последние годы нарастает сначала скрытое, а теперь уже открытое несогласие ведущих государств-членов этого союза с таким положением. НАТО дало трещину уже во время войны в Югославии, оказавшись на грани распада во время вооруженного нападения на Ирак. Ирак - исключительно важный регион дальнейшей американской экспансии, которая очевидно пойдет в направлении к каспийскому региону, Ирану и России, в частности к Сибири. Такая внешняя политика США характерна для нескольких прошедших десятилетий; с 1945 г. Великобритания и США использовали свои войска в различных частях мира по крайней мере раз в год, обычно без огласки в СМИ [11]. Было бы наивным полагать, что в будущем ситуация существенно изменится. Скорее эта политика станет еще более глобальной. Весьма вероятно, что Соединенные Штаты будут стремиться к увеличению военного превосходства по сравнению с Европой и другими государствами. Но, несмотря на свою мощь, Америка вряд ли сможет выдержать последствия своего глобального милитаризма. Внутренняя консолидация перед лицом внешнего "смертельного врага", против угрозы террористических нападений не выведет страну из приближающегося экономического и общественного кризиса. Но может произойти соскальзывание к внутренней завуалированной диктатуре. В этом случае возрастает опасность региональных, а долгосрочно - и различных глобальных вооруженных конфронтаций, в том числе с применением ядерного оружия. Опасность использования атомной бомбы стала больше, чем при "биполярном" мировом порядке. Мир вступает в период, когда терроризм - государственный, групповой и индивидуальный будет присутствовать в разнообразных формах, станет "нормальным" по29 ложением вещей. Существует также мнение, что глобальная война в ближайшие 50 лет более вероятна, чем лидерство Европейского Союза в глобальной демократии, хотя оно имеет больше шансов по сравнению с лидерством, например, США, Японии или Китая, Именно на территории "второй" Югославии наиболее впечатляюще проявился процесс исторической инволюции как взаимосвязь регресса цивилизации в виде кровавых национальных и (квази)религиозных конфликтов и насильственного компонента глобализации. Национальные и религиозные различия в подобных конфликтах никогда не возникают как самостоятельный фактор, а появляются в определенном социальном, экономическом и культурном контексте, при определенном соотношении внутренних и внешних сил. Югославские конфликты не достигли бы таких масштабов и интенсивности, если бы крупнейшие западные государства не были к ним причастны. Нигде не было больше смешанных браков, чем в Боснии и Герцеговине и в Хорватии. Югославская ориентация в Боснии и Герцеговине вплоть до начала межнационального истребления была доминирующей, как, впрочем, в большей или меньшей степени и в других республиках бывшей Югославии, Национальные конфликты тлели, а время от времени открыто проявлялись. Но их можно было бы держать под контролем, если бы Запад не был заинтересован в разорении государства, превращении его в несколько малых вассальных государств и в свою зону влияния, в ликвидации "неокоммунистического режима" в Сербии. Разрушение "социалистического лагеря" в целом включало и разрушение "второй" Югославии, трансформацию ее пространства в соответствии с глобальными целями Запада. Защита идентичности незападных стран и народов от экспансии силы, ценностей, приукрашенных картин и идей Запада (особенно США) будет усиливаться параллельно с увеличением их агрессивности по отношению к этим государствам и народам. Талибан в Афганистане - крайний случай такого рода сопротивления. Попытка "нивелирования" мира в соответствии с западным видением "лучшего общества" является главным подрывным фактором глобализации, разрушающим ее фундаментальные основы. "Нивелирование" мира приводит к ликвидации национальной, религиозной и общекультурной идентичности в условиях непрерывного увеличения пропасти между богатыми и бедными странами. Причем большинство богатых живет в странах, где преобладает христианство, точнее население протестантского и католического вероисповедания. В Европе с миллионными анклавами мусульманских эмигрантов давно остается открытым вопрос их интеграции в общество и культуру стран, в которых все чаще проявляются "шовинизм благосостояния и ксенофобия" [12]. Социальное недовольство накладывается на большие религиозные различия, усиление исламского фундаментализма и радикализма. Политика "нивелирования" и искусственных мостов на самом деле лишь углубляет эти различия. Идиллическая картина многонациональности и мультикультурализма, столкнувшись с первым серьезным искушением, каким был, например, террористический удар по американским городам, рушится как карточный домик. Тем более, что расизм в Европе имеет долгую традицию и глубокие исторические корни. Так, даже Иммануил Кант в свое время писал: "у африканских негров по природе отсутствуют чувства, за исключением самых незначительных... Фундаментальное различие между этими двумя расами людей (белыми и черными. - прим. З.В.), похоже, гораздо больше касается их ментальных способностей, чем цвета кожи" [13]. Разбуженная, радикализованная и милитаризированная национальная и религиозная идентичность, готовность к самопожертвованию, чтобы ее отстоять, компенсируют экономическую и технологическую слабость и становятся главными факторами насильственной антиглобалистской глобализации, с которой "технотронная" империя и ее союзники не могут справиться и целиком взять под контроль. Антиглобалистская глобализация, главные движущие силы которой заключены в сочетании нищеты, чувства униженности и ненависти к старым и новым поработителям, к их образу жизни и системе ценностей, может в относительно короткий срок 30 стать весьма опасной для всего мира, ничуть не меньшей, повторим, чем глобализация как насильственная "вестернизация". Возрастание политического влияния ультраправых партий и движений, связанные с ним ксенофобия, радикализация недовольства иммигрантов и уже упомянутое нежелание их большей части интегрироваться в культуру, которую они считают чужой, -все это ставит под сомнение модели мультикультурализма. Их кризис характерен и для самих Соединенных Штатов. Об этом пишет С. Жижек: «...поскольку некто американец все меньше вызывает эффект сублимации, который выражался в чувстве принадлежности к громадному идеологическому проекту - "американской мечте", американское государство все больше воспринимается как бессодержательные рамки для сосуществования разноликих этнических, религиозных сообществ или сообществ с определенным образом жизни, [14]. Если даже на уровне государства, которое является главной движущей силой глобализации, модель мультикультурализма переживает кризис, то как она может функционировать на планетарном уровне, в мире, где сила важнее, чем право? Ведут ли, тем не менее, процессы глобализации к новой наднациональной структуре конкуренции и сотрудничества или же к катастрофе и глобальной войне? Существуют самые противоположные прогнозы. От предположения, что вследствие соперничества главных мировых государств начнется новая мировая война уже ориентировочно в 2020 г., кончая точкой зрения, что мир идет от гегемонии США к трехстороннему кондоминиуму, включающему Японию, США и Европу (с ведущей ролью Германии). При этом в ближайшие 50-60 лет вероятна и биполярном конфронтация Японии, континентальной Восточной Азии и США, с одной стороны, и Европы в союзе с Россией - с другой. Не исключены конфликты между региональными союзами ведущих государств и глобальными корпорациями. В будущем возможны три типа общественного строя; глобальный фашизм, глобальная социал-демократия и глобальный социализм. Судя по всему, мир ближайшего будущего - это мир новой неизвестности и разного рода конфликтов, может быть, глобальных войн и планетарных катастроф. Мало кто из специалистов считает, что в "мультицентричном" мире будущего восторжествует дух сотрудничества и соревнования. Войны за ресурсы жизнеобеспечения, за "жизненное пространство", межкультурные конфликты являются неизбежной частью глобализации, которую нельзя устранить в процессе интеграции - ее общепризнанной характеристики. Все мега-тренды, а глобализация - главный среди них, содержат в себе и патологические черты. Но патологизация глобализации, как и патологизация современности, а также переходного периода - часть нормальности современного мира, которая в наибольшей степени коснется малых и бедных стран. Современный мир и мир ближайшего будущего ожидают две взаимосвязанные угрозы: моноцентричной гегемонии и мультицентричного конфликта больших регионов, в которых существует одно ведущее государство. Если произойдет регионализация гегемонии, то малым странам предстоит включение в новые соперничающие союзы, Балканы несут тяжкое историческое бремя таких включений и разделов вследствие конфронтации великих держав фактора, который в значительной мере определяет настоящее и будущее этого пространства, Полицентричное человечество не является гарантией всеобщей стабильности и мира во всем мире [15]: субъекты насилия лишь децентрализуются, что влечет за собой опасность новых войн. Региональное государство-гегемон может быть также жестоко по отношению к малым странам и народам, как и гегемон планетарный. Уже очевидно, что доминирование одной единственной сверхдержавы не только не является залогом мира, стабильности и преодоления глубоких противоречий в современном мире, но имеет противоположный эффект, США, мощь которых, как считают многие исследователи, уменьшается, будут делать все возможное, чтобы максимально осложнить, если не остановить, процесс появления новых крупных "игроков" 31 на планетарной сцене. Они будут прибегать и к развязыванию превентивных региональных войн, чтобы как можно дольше сохранить свою нынешнюю позицию. Реальность планетарной современности далека от картины "постгегемонического мира". Но и диффузия мирового лидерства, будучи, возможно, предпочтительней односторонней гегемонии, остается, по сути, гегемонией в рамках зоны влияния, раздела мира между членами картелей великих держав. Поэтому возникает вопрос: идет ли мир к разделенной континентальной гегемонии нескольких сверхдержав, т.е. групп государств? Будет ли это неизбежным следствием глобализации как навязывания интересов и воли одной группы стран (западных) с их сегодняшним бесспорным лидером Соединенными Штатами? Что это значит для мирового развития в целом? В теориях глобализации эти вопросы имеют маргинальное значение. Мультицентричный мир будущего может быть стабильным только при ускоренном экономическом росте менее развитых стран, равновесии силы как условии демократизации отношений между государствами, а также при создании эффективных наднациональных и надрегиональных институтов, способных отвести угрозу новых войн. На Балканах, особенно на территории бывшей Югославии, фрагментация представляет собой скорее результат негативов прошлого, чем реакцию на процессы глобализации или же ее "оборотную сторону". Здесь она чаще всего связана с кровавыми межнациональными конфликтами и войнами малых государств за территории, конца которым пока не видно. Логика балканской фрагментации - это историческая ретро-логика. Однако не исключено, что несколько таких местных ретро-логик превратятся в глобальную ретро-логику, тем более, что "балканизация" - это не (только) географическое понятие, точнее, это меньше всего географическое понятие. Перевод З.Т. ГОЛЕНКОВОЙ СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Hobsbaum E. Na kraju veka globalni nered // Politika. 24, deeembra 2002. S. A19, 2. Volerstin I. Globalizaeija ili period tranzidje / Globalizaeija, mit ili stvarnost. Beograd: Zavod zaudzbenike i nastavna sredstva, 2003. S. 92, 93. 3. См. подробнее: NikSic E.-IvoS. Ideologija i kultura u eri masovnih komunikacija / Kultura i razvoj. Beograd: Centar za ekonomska istraMvanja Institute druStvenih nauka u Beogradu, 2004. S. 256-257. 4. Stojanovic S. Sudbonosno raskrsce, razgovor sa S. Kljajicem // Politika. 29. novembar 2003, S. A9. 5. Цит. по: Игрицкий Ю. Национальное государство под натиском глобализации // Pro et contra. 1999. Т. 4. №4. С. 210, 6. См. подробнее: Durkovic M. Diktatura, nacija, globalizacija. Beograd, 2002, S. 250-262. 7. См.: Реsic D. Supersila u brojkama // Politika. 4. januar 2004. S. A4. 8. См.: Clark I. Globalization and Fragmentation. International Relations in the Twentieth Century. Oxford University Press. 1997. P. 4. 9. Kaplan R.D. The Coming Anarchy. Shattering the Dreams of the Post Cold War. N.Y., 2000. P. 24. 10. Sadowski Y. The Myth of Global Chaos. Washington, D,D.: Brookings Institution Press, 1998. P. 49. 11. Kibl R. Novi militariyam i proiyvodnja ratova / Hemond F., Hemond E. Degradirana moc, mediji I kosovska kriza. Beograd: Plato, 2002, S. 103. 12. См.: J. Habermas, Gradanstvo i nacionalni identitet: neka razmisljanja о buducnosti Evrope / Divjak S. Nacija, kultura i gradtanstvo (zbornik tekstova). Beograd: Javno preduzece Sluzbeni list SRJ, 2002. S.42. 13. Serenkveberhan C. Evrocentrizam u filozofiji, primer Imanuela Kanta // Treci program. 2002, Br. 113-114. I/II. S. 184. 14. Zizek S. Multikulturalizam - novi rasizam? / Divjak S. Nacija kultura i gradtanstvo (zbornik radova). Beograd: Javno preduzede Sluzbeni list SRJ, 2002, S. 411. 15. Подробнее в: The Future of Global Conflict / / ed. by Bornschier V., Chose Ch. / Dunn, Sage Studies in International Sociology 49. L.: International Sociological Association. 1999. P. 1-9. 32
