Онтология смысла. Феномен наличия смысла-в

УДК 124.2
А.И. БОГДАНОВ, Г.М. ПУРЫНЫЧЕВА
ОНТОЛОГИЯ СМЫСЛА.
ФЕНОМЕН НАЛИЧИЯ СМЫСЛА-В-БЫТИИ
Ключевые слова: смысл, бытие, онтологический, номинализм, реализм, субстанциональный, инструментальный.
Проанализирована онтология смысла в западной философии. Показано, что онтология смысла восходит к реалистической и номиналистической традициям философии.
В ходе историко-философского анализа выявлены две основные трактовки категории
«смысл» в западной философии: инструментальная и субстанциональная.
A.I. BOGDANOV, G.M. PURYNYCHEVA
ONTOLOGY OF MEANING
Key words: meaning, being, ontological, nominalism, realism, substantive, instrumental.
In the article the ontology of meaning in western philosophy is analysed. It is shown that the
ontology of meaning goes back to realistic and nominal traditions of philosophy. During historico-philosophical analysis two basic treatments of a category «sense» in western philosophy have been determined as instrumental and substantive.
Смысл являет себя в бытии. С этого простого утверждения начинается онтология смысла или попытка постижения мира и самого себя человеком. Смысл
обнаруживается во всех движениях рефлексивной деятельности, само мышление по своей сути есть совокупность операций, производимых со смыслом: поиск
и нахождение смысла, наделение смыслом, обессмысливание (разложение
«старого» смысла) и т.д. С появлением мыслящего сознания возникает и смысл
как необходимое условие его существования. Сама этимология русского слова
смысл указывает на его сопричастность мысли, смысл – это сомысль, то что с
мыслью. Мышление, оперируя мыслями, упорядочивая их, создает, множит и
структурирует устойчивые соединения-кластеры (смыслы). Достигая критической
точки, эти соединения образуют минимально необходимое пространство для
жизни и развития мыслящего субъекта. Так возникает культура, полигон приложения человеческих устремлений в целях преодоления первоначального хаоса,
пригодная для существования среда обитания духа, способ полагания смысла
[3]. Смысл, тем самым, есть слово того языка, на котором человек разговаривает
с бытием, мост, соединяющий культурную и внесмысловые реальности.
В ходе дальнейших рассуждений нами ставится цель историко-философского обзора и прояснения понятия смысл в западноевропейской философии.
Ранние интуиции смысла восходят еще к Платону и к его диалогу «Кратил»,
где рассматривается происхождение имен. Предметом спора в этом диалоге является вопрос: устанавливаются ли имена вещей произвольно (по установлению)
или же они соответствуют сущности самой вещи (по природе). Согласно основной точке зрения, предлагаемой в этом сочинении, имена не могут устанавливаться случайным образом, но всегда должны соответствовать природе вещей,
поскольку «сами вещи имеют некую собственную устойчивую сущность безотносительно к нам и независимо от нас» [8, с. 617]. Одного только произвольного
именования (указательного возгласа, например) недостаточно для правильного
имени, как недостаточно и одной природы. Правильный именодатель должен в
имени выразить природу вещи: «давать имена нужно так, как в соответствии с
природой вещей следует их давать и получать, и с помощью того, что для этого
природою предназначено» [8, с. 618]. Под правильным именем, тем самым, здесь
предполагается диалектическая сопряженность природы вещи и соответствующего этой природе правильного установления имени вещи. Далее, Аристотель
также замечает, что слова тесно связаны с человеческими представлениями о ве-
щах и зависят от этих вещей, будучи вызваны ими: «…то, что в звукосочетаниях, –
это знаки представлений в душе, а письмена – знаки того, что в звукосочетаниях.
Подобно тому, как письмена не одни и те же у всех [людей], так и звукосочетания не
одни и те же. Однако представления в душе, непосредственные знаки которых суть
то, что в звукосочетаниях, у всех [людей] одни и те же, точно так же одни и те же и
предметы, подобия которых суть представления» [1, с. 93]. Кроме того, Аристотель впервые ставит проблему онтологического соотношения рода, вида и
единичной вещи, закладывая, тем самым, в западной философской традиции
своеобразную мину замедленного действия, которая сдетонировала в средневековой философии, вылившись в ожесточенный спор об универсалиях (о чем
будет сказано ниже).
Последующая проблематизация понятия «смысл» в западноевропейской
философской мысли связана с разграничением смысла и значения слова. Например, логико-философский анализ языка, предложенный стоиками, предполагал такую трихотомию знака: а) означающее, или то, что слышат и эллины, и
варвары; б) означаемое, или то, что видят и эллины, и варвары; в) мысленный
образ предмета, лектон (lekton) – то, что эллины понимают, а варвары не понимают [12, с. 153]. Надо отметить, что лектон понимался стоиками как нечто умопостигаемое и бестелесное, в связи с чем вставал вопрос о его онтологическом
статусе. Поскольку сами стоики были последовательными материалистами, они
попытались преодолеть возникший дуализм, не скатываясь к платоническому
идеализму, введя понятие «энергии», или «энергемы». Несмотря на то, что вещи, взятые сами по себе, лишены смысла, энергема вещи есть нечто осмысленное, конкретное же состояние вещи уже не только нечто вещественное, но и нечто осмысленное. А.Ф. Лосев замечал по этому поводу: «Живое разумное существо уже снимает дуализм бестелесного лектон и телесной материи… бестелесное лектон оказывается принципом осмысления всякой телесности и потому
уже теряет свой первоначальный, только абстрактный смысл» [7].
Подобное онтологическое балансирование категории смысла не раз обнаруживает себя в последующей истории философии, выразившись особенно
ярко в средневековом споре об универсалиях. Ядром этого спора оказалась
сформулированная стоиками, как уже было сказано выше, триада: словопредмет-смысл и онтологический статус последнего ее члена в отношении
общих понятий. Непосредственным же зачинщиком спора оказался Аристотель со своей работой «Категории», на что указывает знаток и историк средневековой западной философии Э. Жильсон: «Исходным пунктом спора с полным правом можно считать фрагмент «Исагога» Порфирия («Введение» в
«Категории» Аристотеля), где, объявив, что его исследование относится к родам и видам, этот платоник добавляет, что он откладывает на будущее решение проблемы о том, являются ли роды и виды реальностями, существующими сами по себе, или же конструкциями ума» [4, с. 108]. Спор об универсалиях
в философии средних веков часто воспринимается как неплодотворное упражнение схоластической мысли, позитивные его стороны при этом нередко
игнорируются: «Философы были захвачены этим сложным предметом и спорили о нем бесконечно, а поскольку относящиеся к нему выражения они употребляли бессистемно, то создавалось впечатление, что они отстаивают различные точки зрения, и у их последователей оказался богатейший материал для
дискуссий… С точки зрения одних, универсалии существуют только в чувственно воспринимаемом и единичном; другие считают, что формы существуют отдельно, подобно математическим сущностям; третьи превращают их то в слова,
то в имена; четвертые смешивают универсалии с понятиями» [4, с. 209]. Не найдя однозначного решения проблемы универсалий, средневековые философы
предложили, как известно, три основных варианта их отношения к реальности:
номиналистический, реалистический и концептуалистический.
Как показывает анализ источников, философские спекуляции средневекового спора номинализма и реализма оказались весьма значимыми для будущей западноевропейской философии. Мы рассмотрим далее явные и неявные следы присутствия проблематики этого спора в основных направлениях
западной философской мысли ХХ в., отталкиваясь от главного теоретического
противостояния Нового времени – эмпиризма и рационализма.
В эмпиризме смысл выступает коррелятом содержания чувственного опыта, который соединяет сознание и внеположный ему мир, являясь проводником между словом и вещью. У Ф. Бэкона это выражено следующим образом:
«Тем не менее это произведение (трактат «Об аналогии» Цезаря) навело нас
на мысль о создании некоей грамматики, которая бы тщательно исследовала
не аналогию между словами, но аналогию между словами и вещами, т.е.
смысл… Действительно, слова являются следами мысли, а следы в какой-то
мере указывают и на то тело, которому они принадлежат» [2, с. 332]. В рационализме смысл связывается с трансцендентной реальностью, имеет априорный характер, а источником его предстает то высшая духовная субстанция
(Бог), то глубинные структуры сознания [6].
Эмпиристическая трактовка смысла была развернута в позитивизме и неопозитивизме и, отчасти, в аналитической философии, где смысл понимается как
часть ментального содержания знаков языка, некоторым образом соотносимого с
чувственно воспринимаемой реальностью. Не связанные же с чувственными данными содержания не подлежат осмыслению и относятся к неразрешимым (радикальный отказ от любых метафизических понятий в духе М. Шлика). Что касается
онтологического аспекта категории смысл в неопозитивизме, то здесь с самого
начала прослеживаются номиналистические интенции, находящие свое выражение в стремлении многих его представителей к онтологической нейтрализации
абстрактных сущностей. Расселовская редукция смысла, в трактовке Г. Фреге
(способ выражения денотата в слове), в качестве «лишней сущности» обусловила
«подозрительное» к нему отношение в логическом позитивизме, а это, в свою очередь, детерминировало резкое усиление в последнем номиналистических позиций.
Это отмечал Р. Карнап в своей известной статье «Эмпиризм, семантика и онтология»: «Эмпиристы вообще довольно подозрительно относятся ко всякого рода абстрактным объектам, вроде свойств, классов, отношений, чисел, суждений и т.д.
Они обычно чувствуют гораздо больше симпатии к номиналистам, чем к реалистам
(в средневековом смысле)» [5]. Однако стоит отметить, что и в логическом позитивизме (Карнап) и в аналитической философии (Куайн, Дэвидсон) были намечены
пути разрешения антагонизма «номиналистического и реалистического языков описания». Смысл вообще оказался одним из центральных «подводных камней» аналитической философии, что привело некоторых ее представителей (Х. Патнэм, например) к выпадению из ее русла и постаналитической переориентации.
Эти трудности аналитической философии связаны, на наш взгляд, с несколькими моментами: во-первых, с ее унаследованной еще от Л. Витгенштейна
тотальной замкнутостью философского анализа на языковой сфере, во-вторых,
с попытками редукции понятия смысл (расселовская теория дескрипций, каузальная теория референции), что привело к обеднению логической семантики и
вытекающему из этого релятивизму и онтологической относительности У. Куайна, и, в-третьих, (это закономерно вытекает из первого и второго) с абсолютизацией акцента на предметном значении слова [14, с. 7-26].
Рационалистическое понимание смысла, о котором говорилось выше, обнаруживается в феноменологии, герменевтике и экзистенциализме. В феноменологии Э. Гуссерля смысл – это то, что выражается. Функция сознания, как и в луч-
ших традициях немецкой классической философии, состоит в конституировании
смысла. Смысл (ноэма) есть содержание сознания, позволяющее ему сопрягаться
с предметами как себе-данными. В отличие от лингвистической философии Э. Гуссерль первичным полагает дореференциальный слой языка, поэтому смысл для
него – развертывание объекта в сознании. Реализм Э. Гуссерля проявляется в признании аподиктичности (реальности) результата эйдетических типологий опыта,
раскрываемых в акте феноменологической редукции. Вместе с тем трансцендентальная субъективность феноменологического анализа приводит к замыканию в
круг содержаний опыта, интегрированных в эту субъективность: «Опыт в целом по
существу превратился в бесконечную циркуляцию одного и того же» [11, с. 8].
Герменевтика понимает смысл как содержание сложных ментальных структур языкового опыта, выраженного в тексте. Текст мыслится и в узком (текст книги), и в широком (текст культуры) смысле. Дихотомия текст-смысл раскрывает
сложную диалектику того и другого, когда наличность смысла порождает текст
(пред-полагает его), а наличность текста предусматривает экспликацию смысла в
своих глубинных структурах [16, с. 4-9]. Герменевтика, как и феноменология, усматривает смысл в качестве постоянной субстанциональной основы внешнего
мира, которая может быть «схвачена» и понята во всем своем многообразии.
Смысл тем самым «подразумевает» себя в бытии, он укоренен в нем. Сходную
позицию в отношении смысла можно выделить и в экзистенциализме, где эта категория показана как экзистенциальная проблема смысла человеческого бытия.
Экзистенциализм в хайдеггеровском варианте вообще фундирует смыслом
онтологию. М. Хайдеггер смещает фокус онтологического анализа от собственно
бытия к его смыслу. В своем главном труде «Бытие и время» он пишет: «Смысл
бытия никогда не может быть поставлен в противоположение к сущему или к бытию как опорному "основанию" сущего, ибо "основание" становится доступно
только как смысл, пусть то будет даже бездна утраты смысла» [15]. Стало быть,
смысл у М. Хайдеггера, как и у Э. Гуссерля, является феноменом сознания и результатом познавательной деятельности человека, раскрываемой в пространстве
субъективного опыта. Ж.П. Сартр вслед за М. Хайдеггером видит в смысле фундаментальную составляющую бытия: «Смысл бытия сущего, поскольку он себя раскрывает в сознании, и есть феномен бытия. У самого этого смысла есть бытие, на
основе которого он себя обнаруживает» [10, с. 35]. Ж.П. Сартр выводит природу
смысла из создаваемого человеком проекта собственного бытия, который «обусловливает существование ценностей, звонки, ожидания и вообще мир, появляется
для меня только по ту сторону мира как смысл и логическое, абстрактное значение
того, что мною предпринимается» [10, с. 74]. Проект по Ж.П. Сартру есть неявный
смысл событий жизни человека. Экзистенциализм в целом склонен видеть человека живущим внутри смыслов, в «универсуме смыслов» (П. Тиллих) [13], выпадение
из которого чревато возникновением тревоги и чувства абсурдности бытия. Такая
экспликация смысла в экзистенциализме соответствует, как уже отмечалось, субстанциальному пониманию этой категории в герменевтике и феноменологии.
Подводя итоги нашего историко-философского экскурса понятия смысл,
необходимо отметить амбивалентность его трактовок в основных философских направлениях ХХ столетия. Так, неопозитивистские концепции (логический
атомизм, логический позитивизм, аналитическая философия) репрезентируют
инструментальный характер смысла, как средство осмысления и постижения
действительности. Смысл деонтологизирован: он создается и привносится вовне
самим человеком в актах познавательной деятельности. Генетически инструментальная стратегия рассмотрения смысла прослеживается, по всей видимости,
еще в античности с учения стоиков о лектон, затем в средние века в споре об универсалиях она проявляется в виде номинализма, в Новое время – в виде эмпиризма и в последующем позитивизма, который и стал предшественником неопо-
зитивизма. Феноменология, герменевтика и экзистенциализм постулируют субстанциональный характер смысла как реальную сущность, феномен сознания и
бытия, наличный открывающему его опыту. Здесь смысл онтологически сконденсирован и обнаруживает себя в содержаниях сознания, культуры, природы. Истоки субстанционального понимания смысла могут быть прослежены в античности
от Платона и его понимания идей как реальных сущностей, в средневековье субстанциональность смысла предстает в виде реализма в истолковании природы
общих понятий, в Новое время – в виде рационализма и затем в указанных выше
философских направлениях ХХ в. Очень упрощенно и схематично, не претендуя
на полноту и точность, инструментализм и субстанционализм можно, таким образом, соотнести с известным спором номиналистов и реалистов.
Проблема смысла не находит своего решения. Это связано с ее спецификой,
упирающейся в конечном итоге в основной вопрос философии. Выражаясь словами В. Подороги, смысл постоянно ускользает от своего исследователя: «Свойство
ускользать от того, в чем он находит временное выражение, – онтологическое
свойство смысла» [9, с. 26]. Онтология смысла – важнейшая составляющая построения общей теории смысла, попытки создания которой предпринимают современные отечественные авторы (Г. Тульчинский, В. Налимов, В. Пивоев и др.). Исследователи предлагают элиминировать экзистенциальный уровень смысла в качестве основания для конституирования многомерной теории смысла. Таким образом, имманентно-экзистенциальное измерение смысла дополняет его онтологическую характеристику, выстраивая новые пути рефлексивного освоения современной общественной действительности.
Литература
1. Аристотель. Сочинения: в 4 т. Т. 2: Об истолковании / Аристотель. М.: Мысль, 1976. 678 с.
2. Бэкон Ф. Сочинения: в 2 т. Т. 1: Новый Органон / Ф. Бэкон. М.: Мысль, 1971. 574 с.
3. Великовский С.И. Культура как полагание смысла // Одиссей / Человек в истории: Исследования по социальной истории и истории культуры / С.И. Великовский. М.: Наука, 1989.
4. Жильсон Э. Философия в средние века / Э. Жильсон. М.: Республика, 2004. 679 с.
5. Карнап Р. Эмпиризм, семантика и онтология // Значение и необходимость / Р. Карнап. М.:
Изд-во иностранной литературы, 1959.
6. Касавин И.Т. Смысл как проблема эпистемологии и науки / И.Т. Касавин // Эпистемология
и философия науки. 2007. № 3.
7. Лосев А.Ф. История античной эстетики: в 8 т. Т. 5: Ранний эллинизм / А.Ф. Лосев. М.: Искусство, 1979.
8. Платон. Сочинения: в 4 т. Т. 1: Кратил / Платон. М.: Мысль, 1990. 860 с.
9. Подорога В. Выражение и смысл / В.А. Подорога. М.: Ad Marginem, 1995. 427 с.
10. Сартр Ж. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии / Ж. Сартр. М.: Республика, 2000. 639 с.
11. Сафронов П. Онтология феномена / П.А. Сафронов. М.: Азбуковник, 2007. 120 с.
12. Секст Эмпирик. Сочинения: в 2 т. Т. 1: Против ученых / Секст Эмпирик. М.: Мысль, 1975. 399 с.
13. Тиллих П. Систематическая теология: в 3 т. Т. 3: Жизнь и Дух / П. Тиллих. М.; СПб.: Университетская книга, 2000. 415 с.
14. Тульчинский Г. Смысл и гуманитарное знание // Проблема смысла в науках о человеке /
Г.Л. Тульчинский. М.: Смысл, 2005.
15. Хайдеггер М. Бытие и время / М. Хайдеггер. СПб.: Наука, 2006. 451 с.
16. Штегмайер В. Деконструкция и герменевтика. К дискуссии о разграничении // Герменевтика и
деконструкция / В. Штегмайер; под ред. Штегмайера В., Франка Х., Маркова Б.В. СПб.,1999. 255 с.
БОГДАНОВ АНТОН ИГОРЕВИЧ – аспирант, Марийский государственный технический
университет, Россия, Йошкар-Ола ([email protected]).
BOGDANOV ANTHON IGOREVICH – post-graduate student, Mari State Technical University,
Russia, Yoshkar-Ola.
ПУРЫНЫЧЕВА ГАЛИНА МИХАЙЛОВНА – доктор философских наук, профессор, Марийский государственный технический университет, Россия, Йошкар-Ола ([email protected]).
PURYNYCHEVA GALINA MIHAYLOVNA – doctor of philosophical sciences, professor, Mari
State Technical University, Russia, Yoshkar-Ola.