То, что вы хотели знать о свободе, но боялись спросить

М.Б. Ходорковский
То, что вы хотели знать о свободе,
но боялись спросить...
Нужны ли в наше время пространные рассуждения о свободе, ведь цен­
ность свободы очевидна, и в т ы с я ч н ы й раз убеждать себя и других в том,
что «свобода лучше, чем несвобода» вроде бы нет смысла? Не лучше ли
потратить время на что-нибудь другое, конкретное и прикладное? Однако
со свободой все оказывается не так просто, как кажется. Свобода сама —
как книга, она, безусловно, лучший подарок д л я тех, кто умеет читать.
Для остальных она в лучшем случае — украшение интерьера, в худшем —
средство для растопки камина. Поэтому вопрос о свободе, вроде бы уже
многократно решенный в обществах, где люди выучили азбуку демокра­
тии, остается актуальным для России.
Однозначность — не удел России. Здесь любой социальный вопрос пре­
вращается в задачу из учебника по высшей политической математике. Рос­
сия живет по законам политической геометрии Лобачевского, в которой
параллельные прямые могут пересекаться по нескольку раз за столетие,
причем в одной и той же точке. Здесь политические «положительные ве­
личины» легко могут стать отрицательными, а деление на ноль оказаться
самой востребованной операцией с политическими числами. Здесь свобода
легко превращается в несвободу, а несвобода иногда выглядит привлека­
тельнее, чем свобода. Именно поэтому в России нужно спорить о свободе,
открывая для себя заново те ее горизонты, которые в других частях света
вроде бы давно уже стали п р и в ы ч н ы м и .
Зачастую сложнее всего оказывается ответить на самые простые во­
просы. То, что кажется очевидным, труднее всего подлежит объяснению.
Всем ли нужна свобода? Бывает ли свобода без ограничений? Как ограни­
чить свободу так, чтобы не убить ее? Каждый из этих вопросов — фило­
софский Эверест, восхождение на который требует огромного напряжения
5
М.Б. Ходорковский
мысли и воли. К тому же есть очень много такого, что мы все хотели бы
знать о свободе в России, но о чем мы до сих пор боимся прямо и открыто
спросить себя.
В действительности то, что свобода лучше, чем несвобода, отнюдь
не так очевидно, как кажется. И уж точно эта формула работает не для всех
и не всегда. В повседневной жизни встречается вовсе не так много людей,
для которых свобода является жизненной необходимостью. И наоборот,
почти повсюду есть люди, для которых несвобода — более комфортная
среда. Люди привыкают жить в несвободе, как привыкают к жизни в го­
роде с плохой экологией, когда вокруг д ы м я т трубы и вечно стоит мрач­
ный смог. И чем неразвитее общество, чем более подвержено р а з л и ч н ы м
социальным патологиям, тем сильней баланс сдвигается в сторону тех,
кому милее несвобода.
История России полна примеров того, как народ не справлялся со своей
свободой и предпочитал отказываться от нее ради жизни, хоть и без про­
цветания, но зато и без ужасов гражданской войны. Вообще в России очень
часто свободу н а в я з ы в а л и «сверху» и очень редко требовали «снизу».
И часто, когда эту свободу власти пытались воплотить в ж и з н ь , ж и з н ь
эта становилась для русского человека совершенно невыносимой. Потому
что оказывалось, что он абсолютно не защищен от самого себя — не слиш­
ком к свободе готового, что в деле свободы он сам себе злейший враг.
У русского историка Сергея Соловьева по этому поводу читаем: «Обще­
ства необразованные и полуобразованные страдают обыкновенно такою
болезнию: в них очень легко людям, пользующимся каким-нибудь преи­
муществом, обыкновенно чисто внешним, приобресть огромное влияние
и захватить в свои руки власть. Это явление происходит от того, что об­
щественного мнения нет, общество не сознает своей силы и не умеет ею
пользоваться, большинство не имеет в нем достаточного просвещения
для того, чтоб правильно оценить достоинства своих членов, чтоб этим
просвещением своим внушить к себе уважение в отдельных членах, вну­
шить им скромность и умеренность; при отсутствии просвещения в боль­
шинстве всякое преимущество, часто только внешнее, имеет обаятельную
силу, и человек, им обладающий, может решиться на все — сопротивления
не будет. Так, если в подобном необразованном или полуобразованном
обществе явится человек бойкий, дерзкий, начетчик, говорун, то чего он
не может себе позволить? Кто в состоянии оценить в меру его достоин­
ство? Если явится ему противник, человек вполне достойный, знающий
дело и скромный, уважающий свое дело и общество, то говорун, который
То, что вы хотели знать о свободе, но боялись спросить.
считает все средства в борьбе позволенными для одоления противника,
начинает кричать, закидывать словами, а для толпы несведущей кто пе­
рекричал, тот и прав; дерзость, быстрота, неразборчивость средств дают
всегда победу».
Разве не подобное произошло в нашей стране в конце прошлого — на­
чале нынешнего века? Не потому ли в современной России с такой лег­
костью и з г о н я ю т даже п р и з р а к свободной ж и з н и , что подсознательно
боятся соседа больше, чем власти? Именно он, ближний сосед, зачастую
представляет большую угрозу, чем ненавистный правитель.
Свобода слишком часто понимается в России исключительно как воля,
как п р а в о д е л а т ь все, чего душа пожелает. Если я могу д е л а т ь все,
что хочу, — это хорошо. Если мой сосед может делать все, что хочет, это
хорошо, смотря по обстоятельствам. Но если мой сосед сильнее меня, ор­
ганизованней меня, не ограничен христианскими добродетелями
и при этом делает все, что хочет, то моя жизнь превращается в ад. Свобода
в России, как правило, оборачивается адом для слабых. А так как слабых
в России много, то свободу у нас мало кто ценит. Ведь в рабстве мы хотя бы
равны...
Свобода — цель и привилегия сильного общества. Слабое общество
предпочитает несвободу. Это аксиома. Но эта аксиома верна лишь для ко­
ротких исторических дистанций. На длинных дистанциях при отсутствии
свободы общество попадает в западню. Оно перестает развиваться, отстает
от свободных обществ, ж и з н ь в нем становится невыносимой и оно рано
или поздно оказывается вовлечено в революции и гражданские войны,
которые обрушивают мир маленького и слабого человека, который так
надеялся, что, сдав свою свободу в аренду власти, он тем самым обрел
защиту.
Поэтому если на к о р о т к и х д и с т а н ц и я х свобода нужна н е м н о г и м ,
то на д л и н н ы х исторических отрезках она необходима д л я блага всех.
И проблема, требующая решения, состоит в том, что либеральное мень­
шинство, которое остро ощущает потребность в свободе даже тогда, когда
большинство в ней не нуждается, должно принять на себя историческую
миссию убедить остальных, что и им свобода нужна как залог их длитель­
ного процветания и благополучия. Меньшинство всегда борется не только
за свою свободу, но и за свободу для большинства.
Свобода — это не сахар. У нее горький привкус, как у лекарства, и ле­
чение свободой — серьезное испытание. Привычка к свободе приходит
только при с о о т в е т с т в у ю щ е м в о с п и т а н и и . П р и ч е м иногда требуется
7
М. Б. Ходорковский
не просто воспитание, а настоящее внушение. Меньшинству нужны годы
и годы кропотливой работы для того, чтобы привить народу вкус к сво­
боде. Поэтому так нужны споры о свободе, посредством которых, в том
числе, происходит прояснение ее сущности.
Диалектика жизни состоит в том, что свобода есть лишь там, где при­
вычными стали самоограничение и ответственность. Свобода есть первая
производная от нравственности и уважения к закону. Поэтому свободы
не может быть в обществе, не признающем права, нравственного авто­
ритета и прав человека, в котором господствует лишь культ сильного го­
сударства. Аморальность и правовой нигилизм нашего общества делают
сегодня свободу в России невозможной. Возникает замкнутый круг: без­
законие в обществе провоцирует власть на произвол, а произвол власти
умножает уровень беззакония в обществе.
Этот порочный круг не распадется сам по себе, его можно только разо­
рвать. Сегодня не только российская власть, но и часть российского обще­
ства не готово добровольно принять ограничения, налагаемые нравствен­
ностью и законами. Ж и з н ь в обществе, имеющем вековую привычку к про­
изволу, в котором нет четко установленных правил и в котором можно
уклониться от ответственности, по-своему комфортна. Свобода — огром­
ное благо в долгосрочной перспективе, но сиюминутно она в одночасье
лишит многих людей привычных благ.
Мы редко задумываемся над тем, до какой степени развитые демокра­
тические общества я в л я ю т с я жестко зарегулированными, какие высокие
требования они предъявляют к своим членам. Ж и з н ь в свободном и демо­
кратическом обществе комфортна, но за этот комфорт приходится платить
высокую цену. Российское общество, очевидно, эту цену сегодня платить
не готово. Его стремление к свободе часто выглядит утопично. Наш чело­
век чаще всего хочет «свободы без границ», которой просто не существует.
Можно ли убедить большинство изменить п р и в ы ч н ы й д л я него об­
раз жизни, апеллируя к опыту, которого у него никогда не было, обещая
какие-то выгоды завтра? Мне это представляется маловероятным. Боль­
шинство всегда живет сегодняшним днем. Как правило, и так было в исто­
рии повсеместно, меньшинство устанавливает новый справедливый со­
ц и а л ь н ы й и политический порядок при помощи силы. Свобода должна
опираться на обеспеченную законом силу, иначе она будет раздавлена
несвободой.
Итак, рассуждения о свободе в России приводят нас к мысли о необхо­
димости опереться на сильное государство. Только сильное национальное
8
То, что вы хотели знать о свободе, но боялись спросить.
государство может сделать российское общество по-настоящему свобод­
ным. Российское демократическое движение вынуждено пройти по лез­
вию б р и т в ы — борясь с п р о и з в о л о м а в т о р и т а р н о г о государства, оно
не имеет права сползти на позиции русского анархизма. Сделать это осо­
бенно сложно, поскольку анархическая бацилла в течение многих веков
живет в нашей политической культуре. Победить государственный про­
извол нынешней власти можно, только опираясь на еще более высоко­
организованную и сильную власть — демократическое государство.
Борьба за свободу и против несвободы в России на нынешнем этапе —
это борьба за отказ от дряхлой авторитарно-бессильной империи и за по­
строение сильного национального государства. Только оно способно по­
давить произвол, междоусобицы и насилие внутри общества, приучить
к жизни по правилам большинство, привыкшее к жизни без правил. В этом
и только в этом состоит задача либерального демократического меньшин­
ства. При этом разрушение имеющихся у государства избыточных власт­
ных полномочий — лишь промежуточная задача. Главная задача состоит
в созидании новой государственности, к о т о р а я должна быть гарантом
свободы. Без этого любые потрясения нынешнего режима будут приво­
дить только к его новому воспроизводству в еще более уродливых и гро­
тескных формах.
Проблема состоит в том, что в стране, где практически нет традиций
самоуправления, включая защиту от государственного произвола, любое
сильное государство представляет собой п о т е н ц и а л ь н у ю угрозу обще­
ству. Всегда есть риск того, что здоровые государственные т к а н и пере­
родятся в очередную державную опухоль. Поэтому одновременно с соз­
данием нового российского национального государства нужно возводить
в обществе и бастионы защиты от него. Задача выглядит двуединой: Рос­
сия нуждается в сильном государстве, способном погасить традиции без­
закония в обществе, и одновременно она нуждается в сильном обществе,
способном контролировать, а при надобности и снижать аппетиты госу­
дарственной бюрократии.
Таким образом, вопрос о свободе — это всегда вопрос о силовом ба­
лансе между обществом и государством, о проблеме управления и само­
у п р а в л е н и я . Это вопрос, который требует сегодня самых интенсивных
интеллектуальных усилий, своего рода «мозгового штурма» со стороны
отечественных элит. Каждое общество, переходя от дополитической ста­
дии к политической, решало эту задачу. Но не существует н и к а к и х ша­
блонов, потому что в каждом конкретном случае «силовой баланс» между
9
М.Б. Ходорковский
государством и обществом, между государственной бюрократией и граж­
данскими институтами складывается с учетом собственной культурной
традиции, в конкретной исторической обстановке, как результат актив­
ного диалога общества и государства.
У либеральной мысли в России сегодня должен быть очень высокий
творческий потенциал. Поэтому, перефразируя Ленина, можно сказать,
что либерализм не догма, а руководство к действию. Россиянам потре­
буется проявить настоящее политическое и конституционное искусство
при конструировании своего национального государства. И лишь в очень
н е б о л ь ш о й степени они смогут о п е р е т ь с я на и с т о р и ч е с к и й и между­
народный опыт, потому что ни одному народу в мире еще не приходи­
лось приступать к строительству демократического национального госу­
дарства на столь обширной территории, при таком разнообразии культур
и при столь драматичных исторических обстоятельствах. Все это делает
споры о свободе в России не только уместными, но и необходимыми. В по­
иске истины мы находимся в самом начале пути.