СМЫСЛ ЖИЗНИ И НРАВСТВЕННЫЕ ИСКАНИЯ ЛИЧНОСТИ

СМЫСЛ ЖИЗНИ И НРАВСТВЕННЫЕ ИСКАНИЯ ЛИЧНОСТИ
П.П. Степнов
Уже это показывает взаимосвязанность понятий
«смысл жизни» и «личность»: вопрос о смысле жизни не может быть решен без анализа нравственных
исканий личности. На наш взгляд, наиболее глубокое осознание этой взаимосвязи можно найти
в этике И. Канта.
И. Кант, постулируя человека как высшую ценность, ибо он и для себя последняя цель, полагал,
что существенная и отличительная его характеристика заключается во всем том, что образует
личность. «То обстоятельство, что человек может
обладать представлениями о своем “Я”, бесконечно
возвышает его над всеми другими существами, живущими на Земле. Благодаря этому он личность, и в
силу единства сознания при всех изменениях, которые он может претерпеть, он одна и та же личность,
т.е. существо по своему положению и достоинству
совершенно отличное от вещей, каковы неразумные
животные, с которыми можно обращаться и распоряжаться как угодно»2.
Согласно И. Канту, смысл жизни — не вне, а внутри человека, он имманентен личности. Фактором,
образующим его, является идея, принимающая вид
нравственного закона, долга, доведенная до полноты понятия высшего блага, которое человек внутренне переживает как возвышенное. «Моральный
закон, — писал И. Кант в «Критике практического
разума», — свят (нерушим). Человек, правда, не
так уж свят, но человечество в его лице должно
быть для него святым. Во всем сотворенном все что
угодно и для чего угодно может быть употреблено
всего лишь как средство; только человек, а с ним
каждое разумное существо есть цель сама по себе.
Именно он субъект морального закона, который
свят, в силу автономии своей свободы… Эта внушающая уважение идея личности, показывающая
нам возвышенный характер нашей природы (по ее
назначению), позволяет нам вместе с тем замечать
отсутствие соразмерности нашего поведения с этой
идеей и тем самым сокрушает самомнение»3. Это
В чем смысл жизни человека? Как известно, однозначного ответа на этот вопрос философская мысль
не дает. Тайна эта остается до конца не раскрытой
и привлекает широкий интерес исследователей
различных ориентаций. Для одних смысл жизни
заключается в повышении своего профессионального статуса, другие видят его в улучшении своего
материального положения, третьи — в обогащении
своей духовности. История предлагает и другие
примеры: люди видели смысл своей жизни в служении Отечеству, другим людям или избранной
идее. При этом многие решают данную проблему не
на основе философско-теоретической рефлексии,
а опираясь на свой жизненный опыт.
И все же, как человек определяет смысл своей
жизни? Почему у каждого он свой? Исследуя
проблемы нравственности в их общечеловеческом понимании, мы постоянно сталкиваемся
с трудностями поиска однозначного ответа на эти
вопросы. Не ставя перед собой задачи решить все
обозначенные философские проблемы, начнем
с того, что существенная роль в определении смысла жизни принадлежит человеческому познанию,
стремлению понять истинные ценности, обладание
которыми, по выражению В. Франкла, облегчает для
человека поиск смысла жизни. Смыслы обнаруживаются, а не придумываются1, и смысл жизни связан
с объективно значимыми ценностями, но такими,
которые принимаются личностью. Эти ценности
выступают в качестве высшей цели ее деятельности
и стремлений. Обретение смысла жизни предполагает свободное целеполагание индивида, поэтому
необходимым условием такого поиска является
свобода как человеческая форма самообусловливания бытия. Вместе с тем, по мнению В. Франкла,
человеческое бытие как бытие именно человека
помимо свободы характеризуется еще духовностью
и ответственностью. Именно эти три экзистенциала человеческого существования, подчеркивал он,
конституируют человека.
1
2
3
См.: Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990. С. 288.
Кант И. Антропология с прагматической точки зрения // Кант И. Соч.: в 6 т. Т. 6. М., 1966. С. 351.
Кант И. Критика практического разума // Там же. Т. 4 (1). М., 1965. С. 357.
16
Смысл жизни и нравственные искания личности
значит, что хотя добровольное самоподчинение долгу и возвышает человека, ему должны быть чужды
«самомнение» и «самодовольство». Тем самым Кант
предостерегал людей от самообольщения — ложного представления, будто нравственность дана
человеку его собственной природой. В этом предостережении явно просматриваются некоторые
мотивы христианского человекопонимания: призывы к смирению, отказ от притязаний на то, что
человек в своем собственном естестве несет высокие духовно-нравственные начала, и осознание, что
его моральное состояние находит выражение лишь
в самоподчинении долгу.
Обращаясь к теме долженствования, И. Кант
раскрывал ее в ригористически приподнятых тонах. «Долг! Ты возвышенное, великое слово, в тебе
нет ничего приятного, что льстило бы людям, ты
требуешь подчинения, хотя, чтобы побудить волю,
и не угрожаешь тем, что внушало бы естественное
отвращение в душе и пугало бы; ты только устанавливаешь закон, который сам собой проникает в душу
и даже против воли может снискать уважение к себе
(хотя и не всегда исполнение); перед тобой замолкают все склонности, хотя бы они тебе втайне и противодействовали»4. Именно в выполнении долга,
по И. Канту, и заключается осознание свободы, ибо
свободная воля и воля, подчиненная выполнению
моральных законов, — это одно и то же.
Как же возникает эта повелевающая, императивная сила долга? Почему человек должен выполнять
его даже против своей воли? Основу нравственной
обязанности, полагал И. Кант, следует искать «не
в природе человека или в тех обстоятельствах в мире, в какие он поставлен, а apriori исключительно
в понятиях чистого разума»5. Философ задался
целью соединить то, что во всей предшествовавшей
этике считали несоединимым. По его мнению, все
понимали, что «человек своим долгом связан с законом, но не догадывались, что он подчинен только
своему собственному и тем не менее всеобщему
законодательству»6.
Мораль, в понимании И. Канта, не укоренена
в реальном общественно-историческом бытии человека, лишена социальных определений, поскольку
изначально дана разумом. Очевидно, именно по4
5
6
7
8
9
этому И. Кант в своей философии не раскрыл, как
возникла мораль первоначально, и этот вопрос
остался для него величайшей загадкой. «Две вещи, — писал философ, — наполняют душу всегда
новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем
о них, — это звездное небо надо мной и моральный
закон во мне»7.
Последней целью по отношению к человеку
Кант объявлял культуру как уникальный стимул
развития универсальных способностей личности,
ее духовно-нравственного самоопределения, становления в качестве абсолютной ценности, как действенную силу, мобилизующую «делать из самого
себя человека» посредством реализации заложенных задатков. «Приобретение (Hervorbringung), —
писал И. Кант, — разумным существом способности ставить любые цели вообще (значит, в его
свободе) — это культура. Следовательно, только
культура может быть последней целью, которую
мы имеем основание приписать природе в отношении человеческого рода (а не его собственное
счастье на земле)»8. Человека философ понимал
как существо активное, творящее культуру и творимое ею, при этом смысл культуры — всестороннее
и свободное развитие личности. Культура в контексте кантовской философии фактически означает
систему гуманистических ценностей, а главное ее
содержание — идея «моральности в нас», реализуемая в основном посредством воспитания и самовоспитания. Культура умения, писал И. Кант,
недостаточна для того, чтобы «содействовать воле
в определении и выборе целей… Последнее условие
пригодности, которое можно бы назвать культурой
воспитания (дисциплины), негативно и состоит
в освобождении от воли и деспотизма вожделений,
которые делают нас, прикованных к тем или иным
природным вещам, неспособными самим делать
выбор, ввиду того, что мы превращаем в цели наши
влечения, которые природа дала нам лишь вместо
путеводной нити, дабы не пренебрегать назначением животного начала в нас и не нарушать его;
ведь мы достаточно свободны, чтобы напрягать
их или ослаблять, прибавлять или убавлять, когда
этого требуют цели разума»9.
Там же.
Кант И. Основы метафизики нравственности // Там же. С. 233.
Там же. С. 274.
Кант И. Критика способности суждений // Там же. Т. 5. М., 1966. С. 499.
Там же.
Там же. С. 500.
17
Степнов П.П.
Идеи, содержащиеся в трудах И. Канта, были
продолжены и развиты другими немецкими классическими философами, в частности Г.В.Ф. Гегелем.
Его философия, представляющая собой диалектическое единство человеческого познания и логики,
различных форм бытия мира и ряда бесконечно
обогащающихся ценностей, внесла свой вклад
в понимание проблемы смысла жизни.
Известно, что изложение своей этики Гегель
начал с анализа категории свободы воли, которая,
по его мнению, является «необходимым условием
и основой нравственности». Для Гегеля свободная
воля — это особый способ мышления, включенный
в общепознавательный процесс. Философ справедливо считал свободу воли главной проблемой
этики и, обосновывая это, доказывал, что нравственность всецело определяется мировым духом,
а «природой», «сущностью» последнего выступает
свобода. Основным свойством и целью мирового
духа является самопознание, которое и есть свобода, так как она состоит в познании необходимости
«разумности», скрытой за случайностью, или, по
Гегелю, «предметной видимостью».
В развитии свободы воли человека Гегель усматривал три основные последовательные стадии:
природную волю, произвол и разумную волю.
Природная воля — это начальная ступень в развитии свободы воли человека. Гегель называл ее
природной потому, что таковой выступает воля человека в его естественном состоянии, до всякого совершенствования и дисциплинирования этой воли
посредством воспитания в обществе и государстве.
Природной волей обладают дети и необразованные
люди. Она отличается безграничностью и неопределенностью влечений, желаний, склонностей по
отношению к чувственно созерцаемым предметам.
Природная воля — это лишь возможность, но не
действительность свободы. По выражению Гегеля,
она является «волей, пока свободной лишь в себе»11,
стоит выше влечений, склонностей животного,
поскольку объективно основанием природной воли, ее субстанций служит всеобщая воля, которая
у ребенка и необразованного человека выступает
как возможность свободы, способная с воспитанием стать действительно свободной. Будучи
лишь возможностью свободы, воля в природном
состоянии не является еще подлинно свободной
ни по содержанию, ни по форме; она выступает как
непосредственное, чувственное созерцание.
В воспитании и самовоспитании, подчеркивал
И. Кант, кроется великая сила усовершенствования человеческой природы. Так, рассматривая два
вида долга человека перед самим собой, он писал:
«Первый долг относится к моральному здоровью
человека... имея целью сохранение его природы в совершенстве, другой — к моральному благополучию,
которое состоит в обладании способностью, достаточной для всякой цели, поскольку эта способность
приобретаема, и к культуре (как к деятельному
совершенству) самого себя. Первый принцип долга
перед самим собой содержится в изречении: “Живи
сообразно природе…”, т.е. сохраняй совершенство
своей природы; второй же в положении: “Делай себя
более совершенным, чем создала тебя природа”»10.
И. Кант предельно заострил проблему духовности, выступающей в качестве синтеза культурнотворческих потенций, морально-разумных начал
бытия, воспитания доброй воли и осознания человеком своей ответственности и долга как высших
ценностей — смысловых инстанций.
Таким образом, для понимания взаимосвязи
смысла жизни и нравственности философия Канта
представляет значительный интерес.
Смысл жизни не существует сам по себе, как
некий атрибут реальности вообще, он кроется в осознании индивидом своего бытия как собственно
человеческого и является проявлением личности.
Собственно человеческий смысл поведения индивида в различных жизненных ситуациях связан с его
добровольным самоподчинением нравственному
закону, что возвышает человека над его природой.
Условием духовности такого возвеличивания
человека над самим собой служит осознание им
своего собственного, человеческого места в мире,
следовательно, формой выражения смысла жизни
является то или иное мировоззрение. У Канта
это в определенной мере религия, правомерность
которой как истинного объяснения мироздания
он отрицал, но признавал необходимость принять
основу нравственности и смысла бытия.
Провозглашая в качестве главного содержания
нравственного закона положение о том, что человек
должен относиться к человечеству в себе и в других
не как к существу только, а как к цели, И. Кант тем
самым выступил против эгоистических вариантов
нравственности, провозгласил принцип гуманизма
и истинной человеческой нравственности, что ведет
к определенной концепции смысла жизни.
10
11
Кант И. Метафизика нравов // Там же. Т. 4 (2). М., 1965. С. 355–356 (4.2: Метафизические начала учения о добродетели).
Гегель Г.В.Ф. Философия права. Введение // Гегель Г.В.Ф. Соч.: в 14 т. М.; Л., 1929–1959. Т. 7. С. 41.
18
Смысл жизни и нравственные искания личности
Природная воля оказывается недостаточной,
и это заставляет человека в процессе «самосозидания» выйти за ее пределы, ограничив и подвергнув
ее отрицанию, и перейти ко второй стадии, именуемой Гегелем произволом. На этой ступени воля
выступает как способность отдельного человека
свободно выбирать из множества внешних обстоятельств, собственных умонастроений, намерений
и влечений какое-либо одно обстоятельство или
влечение и оказывать ему предпочтение перед
другими. В отличие от природной воли произвол
по форме есть действительная свобода воли, так
как существенным моментом последней является
свобода выбора. Гегель называл произвол «формальной свободой», «для себя свободой», ибо абстрактное знание воли о своей свободе «еще не есть
истина последней». «Когда мы слышим, что свобода
состоит вообще в возможности делать все, что хотят, — писал философ, — то мы можем признать
такое представление полным отсутствием культуры
мысли; в том представлении еще нет ни малейшего
даже намека понимания того, что такое есть в себе
и для себя свободная воля, право, нравственность
и т.п.»12. По содержанию произвол не есть истинно
свободная, «согласно своему понятию воля». Произвол на связан с определенной необходимостью
содержания. Его содержание случайно, его составляют «по капризу» выбранные индивидом конечные
внешние обстоятельства или внутренние влечения,
которые легко могут быть заменены другими конечными обстоятельствами и влечениями. Согласно
Гегелю, лишь пустое представление может принять
произвол за свободу воли, в действительности же
это несвобода, бесконечное шатание из стороны
в сторону, беспомощное в осознании определенного
и прочного основания воли человека. Произвол
разъедается противоречием. С одной стороны, он
создает рассудочное представление о том, что он
является подлинной свободой, так как может делать
все, что захочет. С другой стороны, произвол — это
лишь иллюзия свободы, ибо он детерминируется не
разумной необходимостью, а взаимно исключающими друг друга случайностями внешнего, поверхностного существования и рассудочных влечений
и склонностей, а потому Гегель прав в том, что произвол не может служить действительной основой
12
13
14
15
нравственных исканий человека. Опираясь на свое
логическое учение о реальном основании, Гегель
доказывал, что произвол — точка зрения пробабилизма, объявляющего основанием нравственных
поступков людей не необходимость, а вероятность.
Философ считал, что всякий поступок, исходя
из этой доктрины, дозволителен с точки зрения
нравственности, если удастся отыскать для него
в личном мнении индивида «хорошее основание».
Последнее субъективно может быть подобрано из
множества самых разнообразных, случайных, противоречащих друг другу явлений. Об этом говорит
практика схоластов и иезуитов, которые способны
софистически оправдать любой поступок ссылкой
на авторитет высказывания какого-либо теолога,
допуская при этом, что противоречащие взгляды
других теологов могут служить столь же хорошим
основанием для осуждения данного поступка13.
Третьей ступенью развития человеческой воли
является разумная воля. Она выступает как отрицание отрицания природной воли, поскольку свободна
не только по форме, но и по содержанию. Разумная
воля есть «в себе» и «для себя» сущая свобода. Она
является осознанием разумности, необходимости
действительности. «Человек, разумный в себе, — писал Гегель, — должен выработать, произвести самого
себя посредством выхода за свои пределы, но вместе
с тем также и посредством углубления внутрь себя,
дабы он стал разумный также и для себя»14. Разумная
воля — это конкретное, истинное понятие свободы,
так как она представляет собой целокупность, необходимое тождество противоположностей всеобщей
воли и особенной воли индивидов15.
Учение Гегеля о развитии человеческой свободы
воли является ценным завоеванием этики. Особенно
важно гегелевское положение о конкретном понятии
свободы воли как целокупности диалектического
единства всеобщей и единичной воли. Согласно
Гегелю, общество — это единое целое, в котором
преодолен произвол его отдельных членов, а индивидуальная воля выступает проявлением всеобщей
общественной воли и должна быть ей подчинена.
Человек отличается от животного тем, что он — существо общественное. Только в обществе и через
общество человек может «самосозидаться», преодолевать свое «естественное состояние» и путем обу-
Там же. С. 44.
Гегель Г.В.Ф. Философия права // Там же. С. 164 (4. II.О.3 Добро и совесть).
Там же. С. 41.
Там же. С. 38.
19
Степнов П.П.
принципиальные различия. Этика убеждения — это
абсолютная этика беззаветной устремленности к совершенству; такова любая религиозная этика в ее
наиболее строгих определениях. Приверженец этой
этики озабочен возвышенностью целей и не берется отвечать за характер результатов своих усилий.
В этике ответственности мир принимается со всеми
его недостатками, и потому ее приверженец уделяет
особенное внимание средствам реализации целей
и полностью готов отвечать за последствия своих
действий, которые должен был бы предвидеть.
Другой вывод из этих рассуждений заключается
в том, что смысл жизни осознается и формируется на определенной мировоззренческой основе.
Этим обусловлена сущностная связь той или иной
концепции смысла жизни с философией и религией. Тайна такой связи состоит в том, что смысл
жизни — это личностная интеграция системы ценностей, функционирующих в обществе, философия
же, как и религия, включая определенные ценности,
вместе с тем является основой интеграции ценностей вообще, или, как принято сейчас говорить,
общечеловеческих ценностей.
Таким образом, сам факт многообразия философско-этических систем говорит о необходимости
и важности ответственного отношения человека
к нравственному смыслу собственной жизни. Конечно, принимая моральные решения, задавая ценностную направленность своего бытия, индивид может
учитывать накопленный другими практический и интеллектуальный опыт, в том числе его обобщения,
предлагаемые философской этикой, но последнее
слово остается за ним самим и на нем же лежит вся
ответственность за его нравственный выбор.
чения и воспитания развивать и совершенствовать
свою волю, определять свой смысл жизни.
Настоящий краткий анализ философских учений
И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля показывает органическое
единство определения смысла жизни и нравственных исканий, поскольку именно личность в многообразии своего «Я» ищет и находит смысл жизни.
Вместе с тем последний, будучи личностным, по
своему содержанию является чем-то надындивидуальным, надличным, связывая жизнь человека
с надличностной системой, подчиняя его этой системе. При этом такое подчинение есть собственный
атрибут личности и выявление ее свободы.
Мерой свободы человека задается и мера его ответственности. Безусловно, человек ответствен и в
рамках определенных философско-этических систем, однако ими же ответственность и ограничена.
В морали человек ответствен перед самим собой,
а перед другими — в той мере, в какой он признает
их своими-другими, т.е. частью своей суверенности,
в какой других он принимает как продолжение себя
самого или как тех, через которых он оказывается
представленным. Соответственно в морали человек
ответствен только за самого себя: за сохранение
своей внутренней свободы, своего достоинства,
своей человечности; но и за других — в той мере,
в какой он признает их своими-другими16.
Однако как выражение моральности и основа действий ответственность отлична от убежденности.
Выделение «этики убеждения» и «этики ответственности» позволило М. Веберу разграничить два типа
поведенческой ориентации17. Притом, что названные морально-поведенческие ориентации не противостоят, но дополняют друг друга, между ними есть
© Степнов П.П., 2012
16
17
См.: Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика. М., 2008.
См.: Вебер М. Политика как призвание и профессия // Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 690–706.
20