ПАРАМОН ЮРОДИВЫЙ. 03, Г

ПАРАМОН ЮРОДИВЫЙ.
ИСТОЧНИКИ ТЕКСТА.
Из памятной книжки. Парамон юродивый. — 03, 1877,
№ 4, стр. 491-521. Подпись: Г. Иванов.
III. Парамон юродивый. — Из старого и нового.
(Отрывки, очерки, наброски). СПб., 1879, стр. 107 — 141.
Растеряевские типы и сцены. VI. Парамон–юродивый.
(Из воспоминаний пропащего). — УІ, т. I, стр. 271–298.
615
Растеряевские типы и сцены. VI. Парамон юродивый.
(Из детских лет одного «пропащего»). — УІІ и УІІІ, т. I,
стр. 174 — 192.
Печатается по тексту УІІІ, со
следующими
исправлениями:
Стр. 118, строка 19: невиновностью — вместо:
невинностью. Исправлено по ОЗ, ИСН, УІ — УІІ.
Стр. 119, строка 33: почтения — вместо: почитания.
Исправлено по контексту.
Опущено также подстрочное примечание (в УІ, УІІ,
УІІІ), теряющее смысл при разрушении цикла
«Растеряевские типы и сцены»: «Настоящий рассказ
написан гораздо позже “Растеряевой улицы”. Я
помещаю его однако в конце этих ранних очерков
потому, что в нем я попытался изобразить самые
существенные свойства “растеряевщины”, с которыми
она и вступила “в новую жизнь” (“Разоренье”)».
Согласно позднейшим воспоминаниям родственника
Успенского,
Д. Г. Соколова
(литературный
псевдоним — Дм. Васин), рассказ «Парамон юродивый»
ПАРАМОН ЮРОДИВЫЙ. ИСТОЧНИКИ ТЕКСТА
основан
на
детских
воспоминаниях
писателя;
прототипом Парамона явился некий юродивый Еремей,
которого мемуарист характеризует следующим образом:
«Еремей (Парамон) был религиозный фанатик. Мне и
Гл<ебу> И<ванови>чу пришлось однажды мыться с ним
в домашней бане и здесь–то мы увидели воочию
врезавшиеся в его тело вериги. Полез он на полок,
рассчитывая попарить свое зудевшее от поту и грязи
тело, но железные вериги до того накалились, что он
прямо так–таки и загремел сверху по ступеням полка и
в изнеможении упал на пол, прося поливать его
холодною водою, что, конечно, и было нами исполнено...
Сверх вериг он носил еще власяницу (длинную рубашку,
сотканную из черного конского волоса). Его
действительно арестовала полиция, и с тех пор мы его
не видали» (Дм Васин, Глеб Иванович Успенский.
Биографическая заметка — «Русское богатство», 1894,
№ 6, стр. 55). Сам Д. Г. Соколов также попытался, —
почти одновременно с Успенским, — художественно
охарактеризовать
Еремея–Парамона
(см.
очерк
«Юродивый» в его книге «Рассказы и очерки», СПб.,
1877), причем изобразил его ханжой–пройдохой,
дурачившим окружавших своим юродством и бездельно
проживавшим на чужой счет. О существовании в доме
деда писателя, Г. Ф. Соколова, «беседки, где спасался
Парамон юродивый», упоминает в своих воспоминаниях
также И. И. Успенский («Глеб Успенский», Летописи
Государственного литературного музея, кн. 4. М., 1939,
стр. 347).
Печатая рассказ в 03, Успенский представлял его
как начало целого цикла: объясняя читателям
причины, побудившие его опубликовать «признание
одного пожилого человека» («несмотря на то, что
ПАРАМОН ЮРОДИВЫЙ. ИСТОЧНИКИ ТЕКСТА
мелочи наших дней, составляющие цель ведения этой
книжки, не имеют
616
с этим эпизодом далекого прошлого почти ни малейшей
связи, не сотни, а тысячи раз я вспоминал именно этот
стародавний эпизод, и вспоминал именно по поводу этих
современных мелочей»), писатель сообщал, что
«некоторые из этих “современных” заметок» он думает
«привести ниже: не найдет ли сам читатель между
старым и новым какой–нибудь связи?» Однако
публикуя, два года спустя, отдельным изданием «Из
памятной, книжки», Успенский не включил в ее состав
«Парамона юродивого», — очевидно убедившись в том,
что связь «между старым и новым» (арест Парамона за
нежелание подчиняться полицейским предписаниям)
весьма слаба и трудно ощутима. Поэтому рассказ был
включен в сборную книжку — «Из старого и нового».
Новое приуроченье — к циклу «Растеряевские типы
и сцены» — было сделано писателем при подготовке
первого собрания своих сочинений; это приуроченье
сохранилось и в последующих двух изданиях..
Стр. 106, строка 20. «своей дремоты превозмочь не
может». — Перефразировка стихов из «Полтавы»
Пушкина (песнь 2–я): Своей, дремоты превозмочь не
хочет воздух.
____
617