Язык как культурная реальность: возможности трансформации

ÔÈËÎÑÎÔÈß
УДК: 1 (091)
В.И.ИОНЕСОВ
Самарская государственная академия культуры и искусств
Кафедра культурологии
ЯЗЫК КАК КУЛЬТУРНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ:
ВОЗМОЖНОСТИ ТРАНСФОРМАЦИИ
Отличительной чертой современности является глобальная трансформация, обуславливающая переход культуры к новым формам самовыражения, коммуникации и
социальной интеграции. Очевидно, возникает необходимость прояснения места и
роли языка в культурной трансформации. Цель статьи состоит в обосновании некоторых феноменологических особенностей языка в коммуникативном пространстве меняющейся культуры.
Ключевые слова: культура, язык, слово, трансформация, развитие
The global transformation is distinctive trend of contemporary time. The changing
world determines the transition of culture to new ways of self-expression, communication
and social integration. The article reviews the language as cultural reality and it explains
of essence and significance of language in changing culture. The aim of this essay is
examination of some phenomenological aspects of language in cultural communication and
transformation.
Key words: culture, language, word, transformation, development
В языке сосредоточены все значимые
ценности культуры. Именно язык выступает
главным хранителем социальной памяти и
является универсальным «музеефикатором»
культурного смысла. Семиотическое языковое пространство рассматривается в работах Э.Сепира, М.Фуко, Ж.Деррида, Ж.Делёза,
К.Леви-Строса, Ж.Бодрийяра, М.М. Бахтина,
А.Ф.Лосева, М.В. Лотмана и др. Интерес к
проблеме семиосферы языка отмечается и
в ряде современных публикаций, посвященных культурологическому и социально-философскому исследованию художественноречевых и стилистических манифестаций
в контексте постмодернистской культуры
и переходного общества1. В недавно изданном «Лексиконе нонклассики» отмечается:
«Сегодня очевидно, что культура в целом и
все её основные компоненты находятся в
процессе некоего глобального перехода в
какое-то ïðèíöèïèàëüíî èíîå состояние,
основные характеристики которого остаются совершенно неясными»2.
Способность языка упорядочивать, артикулировать, сохранять и передавать смысЛексикон нонклассики. Художественно-эстетическая
культура ХХ века. Под редакцией В.В. Бычкова / Лексикон
нонклассики. М.: РОССПЭН, 2003. С. 607; Рис Н. «Русские
разговоры»: Культура и речевая повседневность эпохи
перестройки / Н.Рис. М.: Новое литературное обозрение,
2005. С. 368; Русское культурное пространство. Лингвокультурологический словарь: Вып. Первый / И.С.Брилева,
Н.П.Вольская, Д.П.Гудков, И.В.Захаренко, В.В.Красных
М.: «Гнозис», 2004. С. 318; Фельдман Д.М. Терминология
власти. Советские политические термины в историко-культурном контексте / Д.М. Фельдман. М.: Рос. гос.
гуманит. ун-т, 2006. С. 486.
2
Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая
культура ХХ века. Под редакцией В.В. Бычкова / Лексикон
нонклассики. М.: РОССПЭН, 2003. C. 7.
1
20
ло-образы культуры позволяет рассматривать язык как способ переквалификации и
трансформации действительности. Культура обретает в языке эффективное средство
опредмечивания природы и укрощения угрожающего человеку хаоса внешней среды.
Культура, будучи сотканной человеком «паутиной смыслов» (К.Гирц, М.Вебер), обрамляет себя языковым одеянием, благодаря
чему минимизирует «ожог от реальности»
(Г.Марсель). Язык, в этом понимании, выступает защитным слоём культуры, и запас
этого слоя, в значительной мере, определяет
степень устойчивости и упорядоченности
социальной жизни. Язык дан человеку не от
«хорошей жизни», это вынужденная форма
преобразования отношений между человеком и обществом, культурой и природой.
Без языка человек оказался бы культурно
оголённым и беспомощным существом в
безнадёжном противостоянии с природой.
Именно язык экранизирует для человека
суровую реальность жизни и делает её
доступной для культурных экспериментов
в борьбе за выживание и адаптацию. Это,
своего рода, артикулированные культурой
художественные «метки» или островки порядка и постоянства в неупорядоченном
и изменчивом океане жизни. «Слово есть
орган самоорганизации личности, форма
исторического бытия личности», и именно
в «слове сознание достигает степени самосознания»3.
Созидательная сила языка зафиксирована в этимологических значениях почти всех
3
Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура / А.Ф.Лосев.
М.: Политическая литература. 1991. C.134.
Íàó÷íî-èíôîðìàöèîííûé ìåæâóçîâñêèé æóðíàë
ÔÈËÎÑÎÔÈß
связанных с ним понятий, и прежде всего, в
лексемах «слово», «речь», «молва, «говор». Так,
ðå÷ü в славянских традициях изначально
происходит от «âåùü», «äåëî» 4. Отмечается
также соответствие с глаголом «реку», на славянской почве означающего «ðàñïîëàãàòü,
îïðåäåëÿòü, óñòðàèâàòü» (ср. также ðîê,
проðîê). К этому можно добавить и этимологические ссылки на древнеиндийскую
лексему racayati – «ñîçäàåò, ïðîèçâîäèò,
äåëàåò». На языке хинди этимологически
близкое слову «речь» значение фиксируется
в лексеме paraéèòà - «ñîçäàòåëü», «òâîðåö»,
«àâòîð»5. Показательно и этимологическое
определение слова «говор», выступающего
в общеславянских традициях в значении
«ñòîëá», «ñòåáåëü», «ðû÷àã»6.
Словами маркируется реальность, и благодаря этому выстраивается структура коммуникативного действия. Пронумерованное
и проименованное словами пространство становится живым ретранслятором
культурной информации. В этом коммуникативном пространстве рождаются,
передаются и взаимодействуют смысло-образы культуры. Êóëüòóðíîå ïðîñòðàíñòâî
- ýòî ñòðóêòóðèðîâàííàÿ ñèñòåìà
êëììóíèêàòèâíîãî âçàèìîäåéñòâèÿ èäåé,
ñëîâ è äåéñòâèé, âûðàæåííûõ â ÿçûêå êàê
çíàêîâî-ñìûñëîâîì êîìïëåêñå. Предназначение языка – выражать и организовывать
мысль и регламентировать отношения
людей друг с другом. Не обозначенная
словом реальность делает её недоступной
для человека. Это непроименованное пространство находится вне его видения и
культурной досягаемости. Мы видим то, что
замечаем, и замечаем то, что выразимо для
нас в знаке, образе, слове. Слова, несущие
смысло-образы, доопределяют и кадрируют
реальность, поворачивают её «позитивной»
для человека стороной. В словах нам даны
«позитивные» манифестации жизни, то есть
то, что нами понимается и распознаётся.
Но язык культуры выражает не всю жизнь
как таковую, а лишь её распознаваемые
и различаемые части. ßçûê ìîæåò áûòü
îïðåäåëåí êàê ñïîñîá ñàìîâûðàæåíèÿ
êóëüòóðû. Это означает также, что язык
есть область выразимого, различаемого.
Выразимое - это отвоёванный у хаоса порядок, или окультуренное невыразимое.
«Спасение от отчаяния всех людей, - пишет
Ф.М.Достоевский, - и условие sine qua non,
и залог бытия всего мира и заключается в
трех словах: ñëîâî ïëîòü áûñòü, è âåðà â
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в
4 т. / М.Фасмер. М.: Прогресс, 1986-1987. T.4. C.478.
5
Там же. T.2. C.109.
6
Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: в 2 т. / П.Я.Черных. М.: Русский
язык медиа, 2006. T.1. C. 197.
4
ýòè ñëîâà...». «Слово – та же деятельность, а
у нас – более чем где-нибудь». «Вся действительность не исчерпывается насущным, ибо
огромной своею частию заключается в нем
в виде еще подспудного, невысказанного
будущего слова. Изредка являются пророки, которые угадывают и высказывают это
цельное слово …, чтобы возвестить нам тайну о человеке, о душе человеческой»7.
Вместе с тем, слово обрывает и фрагментирует реальность, останавливает и
консервирует время и, тем самым, выражает
реальность только через тот знак/образ, который задан её языковой структурой. Слово
не только там, где реальность заполнена
смысло-образом, но и там, где есть какаято пустота, незавершенность, недостаточность. У каждого слова, как и всего в культуре, есть две стороны. Если на острие всякого
слова лежит нечто завоёванное, выразимое
и оформленное, то на «хвосте» слова висит
всегда нечто отсутствующее, невыразимое,
недостатающее. В самом деле, слово там, где
нам чего-то не хватает. Мы говорим: «Иди
сюда» или «Дай мне книгу», и в том и другом
случае мы хотим с помощью словесных
обращений снять какую-либо дефициентность, недостаточность, нехватку.
В известном выражении «Язык есть зеркало культуры» содержится показательный
намёк на то, что язык – это не прямое отображение культуры, а именно зеркальное,
обратно противоположное изображение
истинного положения вещей. Казалось бы,
нет ничего более точного, пунктуального,
реалистичного и близкого отображения,
чем то, что отражается от предмета в зеркале. Однако следует признать и другое. Нет
ничего более далекого и противоположного, нежели то изображение предмета,
которое отражается от него в зеркале. Хотя
0именно то изображение, что мы находим
в зеркале, мы как раз и принимаем за самое
истинное отображение. Когда мы смотрим
на себя в зеркало, мы воспринимаем себя
так, как видим, и реагируем на это отображение как на самую настоящую данность.
Однако то, что мы видим в зеркале, на самом деле обратно противоположно тому,
что мы есть и что зеркало отражает. Наша
левая рука становится в зеркале правой,
движение назад отображается как вперёд и
т.п. Именно зеркало даёт нам возможность
бинарного проецирования стоящей перед
зеркалом данности. Зеркальное отражение
можно определить как возможность умножения реальности и как демонстрацию
парных противоположностей. Таким образом, язык как зеркало культуры выступает
7
Цит. по: Карякин Ю.Ф. Достоевский и канун XXI века.
М.: Советский писатель, 1989. С.396.
Àñïèðàíòñêèé âåñòíèê Ïîâîëæüÿ ¹ 1-2, 2009
21
ÔÈËÎÑÎÔÈß
средством бинарного позиционирования
культурной реальности, которое позволяет
нам рассмотреть культуру более объёмно
как со стороны того, что она отображает,
так и со стороны того, что в ней отображается, иными словами, «то, что мы видим, и то,
что смотрит на нас» (Ж.Диди-Юберман).
Но что лежит на негативной стороне языкового пространства? Что находится там,
за горизонтом выразимого в слове культурного смысла?
Если язык есть нечто âûðàçèìîå, то
бинарной противоположностью языка является нечто íåâûðàçèìîå. Если язык есть
зеркало культуры, то в языке отображается
бинарная противоположность культуры,
то есть то, что лежит по ту сторону культурной реальности, или то, что бросает ей
вызов. Культура есть опредмеченная природа и, в известном смысле, культура есть
зеркало природы. Природа отображается
в культуре как обратно преобразованная,
упорядоченная данность, то есть в своём
зеркальном (культурном) отображении,
хаос (природные материалы) отражается
как порядок (артефакты культуры). В этом
смысле язык, как зеркальное отражение
культуры, выражает противоположную
культурному порядку заданность, а именно то, чего культуре не хватает, то, в чём
культура нуждается. Здесь язык выражает
не столько присутствие, сколько отсутствие
культурной возможности, но это выражение
отсутствующего не может осуществляться
иначе как средствами присутствующего,
т.е. наличествующего, актуализированного бытия. Если культурные объекты/вещи
есть схваченные и артикулированные
человеком природные сущности, то язык
есть выраженный в слове/знаке/образе актуальный, то есть востребованный смысл/
значение вещи. Язык есть схваченный и
оформленный хаос, следовательно, в константах языка удерживается первозданный
хаос и изменчивость, или так называемые
реликтовые образования культуры.
Язык выступает в культуре своего рода
укротителем, преобразователем хаоса.
Культура своими языковыми конструкциями удерживает хаос на привязи. Можно
также утверждать, что язык канализирует
в культуре хаотические движения и тем
самым нейтрализует их разрушительную
силу. Проименованная опасность уже не
так страшна. Страх вызывает то, что не
различимо для человека, нечто безымянное
и безобразное. Различить и проименовать
угрозу значит уже, в некотором роде, её
обезвредить. Самая страшная опасность
культуре исходит со стороны безымянного,
незримого, невыразимого. Не случайно сло-
22
во «ад» означает с греческого «невидимое».
Следовательно, язык не просто проводник
культуры, но главный агент, изыскатель,
первопроходец и устроитель неизведанной
и безымянной для культуры «территории». С
помощью языка культура вторгается в хаос и
собирает на его «территории» необходимые
компоненты для культурного обустройства
человеческой жизни. О том, что находится
за пределами культуры, на стороне хаоса и
вечной изменчивости, нам может поведать
только язык. Любопытно, что слово «языкъ»
в древнерусской традиции использовалось
в значении «переводчик, лазутчик, проводник»8. Как тут не вспомнить и военное выражение «взять языка», то есть пленить врага.
В этом состоит великое методологическое
значение языка в изучении корневых, или
так называемых стволовых клеток культуры.
Если язык по своей форме выражает порядок и постоянство, то внутри этой формы
удерживается хаос и изменчивость. Форма
и порядок востребованы культурой только
там и тогда, где и когда на культуру давит
бесформенность, хаос. Форма, явленная в
слове/языке, удерживает внутри себя стихию хаоса. И этим язык и слово бесконечно
важны для поддержания и воспроизводства
культурной жизни. Миссия языка соединять
разрозненные части в одно целое. Не случайно «старшим» значением слова «язык» на
славянской почве выступает «речь» - «то, что
связывает людей, соединяет их в народ, в
племя»9. Об этом же свидетельствует и слово
«молвить», где индоевропейский корень mel
означает «связывать, соединять»10.
Ещё один аспект обозначенной темы
заслуживает внимания. Язык, явленный в
слове, восполняет реальность, в которой
нуждается культура. В словах скрепляются
застывшие образы пространства и времени. Как «солнце в малой капле вод», в слове отражается мир во всей его значащей
целостности. Однако способность слова
удерживать в себе культурную реальность
одновременно оборачивается тем, что эта
самая реальность посредством слов раскалывается и дробится на части. Выразить
что-либо с помощью языка/слова в культуре
означает в то же время расчленить и фрагментировать саму культуру. Язык всегда чтолибо выражает, но и обрывает, капсулирует,
разделяет. Совсем не случайно, слово «выразить» производно от «разрезать, делить».
Глагол «выразить» образован из двух составных частей вы-, в значении «изнутри во вне»
и разить - «резать, делить». Следовательно,
8
9
Фасмер М. Указ. соч. T.4. C.550-551.
Черных П.Я. Указ. соч. T.2. C.468.
Там же. T.1. - C.538-539.
10
Íàó÷íî-èíôîðìàöèîííûé ìåæâóçîâñêèé æóðíàë
ÔÈËÎÑÎÔÈß
выразить что-либо одновременно означает,
и разделить что-либо на части. Словами,
помимо всего, выстраиваются линии, границы, обрамления, барьеры в пространстве
культуры. Мысль урезает реальность, слово
урезает мысль. Словами заполняется культурная реальность, но одновременно она
разграничивается и фрагментируется. Дать
чему-либо наименование означает отделить
одно от другого. Эта разделяющая функция
слова, как основного маркера культуры,
отчетливо проявляется в этимологическом
значении общеславянской лексемы «имя»,
которое возводится к индоевропейскому
iou- , ieu- «отделять, обособлять»11.
Итак, с одной стороны, язык посредством
слов соединяет людей. Но свойство соединения также означает и то, что язык там, где
есть разрозненность, неопределенность.
Потребность соединять возникает там и тогда, где и когда есть раскол, разобщённость,
обособление. Когда люди хорошо понимают
друг друга, нет необходимости им друг другу
что-либо разъяснять, ибо они, как мы часто в
этом случае говорим, «понимают друг друга
с полуслова». Напротив, когда рвутся между
людьми связи и нарушается понимание, они
часто выясняют отношение через диалог,
спор и брань. Порою в конфликтных ситуациях люди срываются на крик и переходят
к неформальной лексике, ибо слов во всё
нарастающем непонимании им катастрофически не хватает. Не удивительно, что самые
громкие слова, призывы, заклинания, лозунги
звучат в самых острых социальных противостояниях – на войне, во время революции,
кризиса и пр. В критических и пограничных
ситуациях слова превращаются в символы,
гимны, марши, клятвы, девизы и обрастают
ореолом святости и непобедимости. Разумеется, громкими словами и торжественными
речами могут оформляться и мажорные события, наиболее ярко несущие раскрепощение,
11
радость и полноту жизни. Такими событиями
являются всевозможные праздничные гуляния, парады, торжественные марши, ритуалы
и пр. Однако пышный языковой символизм
этих мажорных ситуаций ни в коей мере не
противоречит утверждению, что именно в
пограничных, переходных состояниях общество в целом и индивидуумы, в частности,
испытывают наиболее выраженную потребность в словотворчестве. Поскольку все
вышеперечисленные ситуации с языковым
символизмом, ритуальной торжественностью
и вербальной экспрессивностью объединяет
то, что они артикулируют в себе состояния
перехода, трансформации и пограничности.
Пограничная область – это всегда встреча
начала и конца, то есть открытое, нейтральное, незаполненное пространство. Отсюда
выраженная потребность его заполнения и
обустройства посредством всех возможных
культурных технологий, и прежде всего, с
помощью языкового символизма, вербальной
экспансии и мифотворчества.
Таким образом, язык выступает в культуре как многосоставной коммуникативный
комплекс, обладающий двумя мощными
амбивалентными свойствами: соединять/
организовывать мир и разделять/фрагментировать реальность. Но суть языка/слова
сводится к одному – делать мир выразимым
и различимым для человека и его культуротворчества. Знание как наивысшая степень
означивания мира и идеальная самореализация знака есть всегда постижение различия. Знать - следовательно, различать. Словами/письмом выставляются знаки/метки
на пути продвижения культуры. Знаки языка
– поводыри культуры в пространстве хаоса,
и без них культура обречена оставаться «во
мраке заточения». Все то, что выражает язык,
включается в культуру, а всё, что включается
в культуру, так или иначе служит человеку и
способствует развитию.
Черных П.Я. Указ. соч. T.1. C.538-539.
Àñïèðàíòñêèé âåñòíèê Ïîâîëæüÿ ¹ 1-2, 2009
23