Способы и формы актуализации социальной справедливости в
реклама
Российский государственный педагогический университет им. А.И.Герцена На правах рукописи Сачкова Екатерина Андреевна Способы и формы актуализации социальной справедливости в России 09.00.11.- социальная философия диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук Научный руководитель: доктор философских наук, доцент Пую Юлия Валерьевна, профессор кафедры философии ФГБОУ ВПО «Российский государственный педагогический университет им. А.И.Герцена». Санкт-Петербург 2016 ОГЛАВЛЕНИЕ Введение……………………………………………………………………….. 3 Глава 1. Теоретико-методологический анализ социальной справедливости………………………………………………………………..13 1.1. Социальная справедливость в западноевропейском и российском социально-философском и научном дискурсе…………………….………… 13 1.2. Понятие социальной справедливости: философско-методологический анализ………….………………………………………………………………...40 Глава 2. Социальная справедливость как консолидированное основание модернизации российского общества………………….………73 2.1. Справедливость как регулятивный принцип социальной системы…….73 2.2. Аксиологическое моделирование социальной справедливости…...……94 2.3.Социальная справедливость в системе государственного проектирования: мобилизационный и инновационный контексты……..... 124 2.4.Коммуникативное измерение социальной справедливости: консолидационные возможности…………………………………………….145 Заключение……………………………………………………………………170 Литература……………………………………………………………………175 2 ВВЕДЕНИЕ Актуальность темы диссертационного исследования. Проблемы социальной справедливости являются основным смысловым ориентиром, определяющим стратегию преобразования современной российской государственности. Социальное государство как цель реформирования общества базируется на двух основных принципах – субсидиарности и самоответственности. Первый принцип обозначает ресурсные возможности максимального государственного участия в социальной помощи населению и в защите его от социальных рисков, второй – возлагает решение социальных проблем на самих граждан. Возникает вопрос, в какой же мере такая стратегическая цель российской социальной политики будет способствовать консолидации общества и его устойчивому социальному развитию? В связи с этим заслуживает внимание опыт строительства социального государства в советском социалистическом обществе. Во-первых, в социальном государстве данного типа утвердился принцип солидарности, предполагающий справедливое распределение (уравнительное), государственную поддержку культуры, образования, здравоохранения и т.д. Во-вторых, принцип субсидиарности касался защиты населения при предоставлении основных социальных услуг (бесплатность образования и здравоохранения, минимальная стоимость коммунальных услуг, средств коммуникации и связи). В конечном итоге система справедливости данного социального государства использовалась западными демократическими государствами в разработки многих социальных программ. В этом случае справедливость обеспечивалась на основе социального контракта между государством и обществом, накладывающего ограничение на использование логики рыночной прибыли в масштабе западного общества в целом. Вместе с тем концепция социального государства в рамках российского конституционализма выступает разумным компромиссом между наследием 3 социалистического опыта социальной справедливости и рыночным императивом радикальных либеральных реформ, который обозначен краткой формулой социальной справедливости – «право на достойное человеческое существование». Такая формулировка отличается двусмысленностью и допускает возможность противоположных интерпретаций статуса социальных прав, обобщенных в понятии достойной жизни как справедливой. Это обстоятельство практической политики во многом объясняет то, что в постсоветской России еще не создан понятный социально значимый идеал справедливости, а протекающие в конкурентной борьбе процессы адаптации и внедрения ее ценностей в основание и регулятивный принцип модернизации общества не имеют достаточной социальной опоры и зачастую носят имитационный характер. Поэтому изменение социальных смыслов, идеалов и ценностей справедливости реальных предполагает ситуаций, социогуманитарного моделирование которые знания. сценариев невозможны Вместе с тем без и создание современного социальная философия справедливости уже не может носить сугубо гипотетический характер. Она должна помочь обществу оценить эффективность сознательного использования всего потенциала справедливости как консолидированного основания модернизации общества и регулятивного принципа российской социальной системы. Востребованность социальной справедливости как предмета дискуссионных обсуждений возрастает в условиях глобализации социальноэкономических процессов, ставящей на повестку дня проблему занятости и взаимной ответственности государства, бизнеса и гражданского общества, что актуализирует социально-философскую разработку новых концептуализаций данной проблемы. Степень научной разработанности темы Социально-философский дискурс справедливости формировался от Аристотеля и стоицизма до естественно-правовой мысли Нового времени и Просвещения и определялся как сочетание справедливости с этической и 4 политической добродетелью, с разумностью Божественной воли или договором самосознательных индивидов. Во второй половине девятнадцатого века представления о справедливости как формальном принципе равенства сменились пониманием социальной справедливости как материального принципа равенства в распределении (Новгородцев П.И.). В русской философской традиции, вплоть до рубежа XIX –XX веков, социальная справедливость не становилась предметом социально- философской концептуализации (отсутствуют специальные дискуссии о смысле данного понятия, трактаты о справедливости, возможные теоретические интерпретации). Дискуссиям о социальной справедливости был дан старт уже в конце XIX века (спор Б.Н. Чичерина и В.С. Соловьева об отношении права и нравственности (в журнале «Вопросы философии и психологии» в 1897 году по поводу книги Соловьева «Оправдание добра»)). По сути это было обсуждение полярных версий понимания справедливости – классического либерального понятия «формальная справедливость», то есть равенства прав, и «современной» социал-либеральной концепции, признающей также и равенство материальных условий реализации основных прав личности. В конце XIX - начале XX веков сугубо русское понимание справедливости как аксиомы социально-философского дискурса было наиболее полно выражено во взглядах Н. Михайловского, которые оказали существенное влияние на формирование интеллектуальной русской традиции социальной справедливости как духовно-нравственного поиска единства правды-истины и правды-справедливости. В теоретико-методологическом плане современные трактовки социальной справедливости представлены в неолиберальных концепциях (И. Берлин, К.Поппер, Д. Роулз, Р. Дворкин, Р. Дарендорф, а также Д. Белл, Р. Нозик, Ф.Хайек и др.); коммунитаристских концепциях (А. Макинтайр, А. Сен, М.Сэгдел, М. Уолцер, М. Нассбаум и др.), в том числе теории утилитаризма (Г. Сиджуик и его последователи Б. Барри, Р. Барроу, Ю. Каменка и др.). В целом каждая из концепций в методологическом плане выстроена 5 достаточно четко и последовательно, имеет историческую перспективу, что позволяет перевести проблему актуализации справедливости как культурного инварианта западноевропейских ценностей в практическую плоскость. Социально-философское значение справедливости в качестве регулятивного принципа социального устройства, как правило, описывается через понятия «социального порядка», а также свободы индивида и ее сбалансированности с благом общества. Он ориентирован на аксиологию справедливости, в терминологии Т. Парсонса, как «функционального императива» любой социальной системы. Среди отечественных социально-философских исследований социальной справедливости заслуживает внимание работа Т.В. Дыльновой, трактующая справедливость в качестве основы консолидации и развития современного российского общества; концептуальный анализ социальномобилизационных условий социального порядка С.М.Дорохова; труды Н.Г. Асмуса, А.Н. Гвинтовкина, А.А. Дьякова, Н.В.Печерской, Г.Г. Слояна, касающиеся коммуникативной природы социальной справедливости, ценностных оснований коммуникаций и коммуникативного измерения социальных практик. Философско-методологический анализ социальной справедливости представлен работами Л.М. Буровой (проблема справедливости в русской социально-философской мысли конца XIX-начала XX веков), В.В. Балахонского, В.А. Кушелева, Н.И. Кудринской, Ю.В. Пую, (социальная справедливость как философское понятие и социальный конструкт), А.Я. Кожурина, А.В. Сажина (историко-философские трактовки социальной справедливости в единстве онтологического, гносеологического и аксиологического измерений), А.А. Королькова, В.И. Стрельченко, А.А. Грякалова, (социальная справедливость как правда-истина, как ценность и идеал в социокультурном измерении), М.И. Козлова, Г.Ю. Канарша, Б.Н. Кашникова, Н. Плотникова (социальная справедливость в контексте русской традиции и российской ситуации), А.В. Прокофьева (теория межкультурной справедливости). 6 Особое место занимают работы В.Г. Федотовой, посвященные ценностным измерениям третьего пути для России в модернизационном и глобализационном процессе, где социальной справедливости отводится роль системообразующего основания, а также работы Райнера Келлера по социологии знания и методологии дискурсивного анализа общественных рисков, экологической коммуникации и социологии СМИ. Вместе с тем проблема актуализации социальной справедливости как консолидированного основания развития российского общества еще не становилась предметом социально-философской концептуализации. Объектом диссертационного исследования выступает российское общество модернизационного типа в его либерально-демократической динамике к свободе индивида, а предметом – социальная справедливость как консенсуальная форма баланса свободы и равенства в условиях современных трансформационных процессов. Целью диссертационной работы является социально-философский анализ социальной справедливости как консолидированного основания российского социального государства. Реализация поставленной цели осуществляется решением следующих задач: 1. Систематизировать и критически оценить основные концептуальные версии справедливости в западноевропейском и российском социальнофилософском дискурсе. 2. Определить через сущностные признаки актуальную для современного мира дефиницию понятия социальной справедливости. 3. Обосновать значимость социальной справедливости как регулятивного принципа российской социальной системы. 4. Выявить особенности и перспективы аксиологического моделирования социальной справедливости. 5. Показать системообразующую роль социальной справедливости в государственном проектировании солидарности и субсидиарности. 6. Дать характеристику коммуникативной природы социальной справедливости в ее консолидационном социокультурном контексте. 7 Теоретико-методологической принципы основой социально-философской диссертации выступают компаративистики, системно- структурного анализа, диалектического детерминизма, методы социального моделирования и глобалистики, культурологический, социологический и цивилизационный подходы. В социально-философском аспекте используются труды классиков философской мысли, посвященных анализу аксиологической и отечественных сущности и зарубежных социальной коммуникативной природы, мыслителей, справедливости, неолиберальным коммунитарным трактовкам свободы и равенства, глобализации ее и и модернизации. Научная новизна исследования заключается в следующем. 1. Систематизированы справедливости в основные западноевропейском концептуальные и российском версии социально- философском дискурсе, главное отличие которых определяется моральными доминантами равенства, основанного на разумной человеческой жизни и единстве правды-истины и правды-справедливости в стремлении к справедливому мироустройству. 2. Социальная справедливость существует и развивается в трех основных формах бытия: отношения распределения, воздаяния или обмена; индивидуальное и общественное (групповое) сознание; моральный и юридический императив (установление). Вместе с тем основным объектом социальной справедливости является система однородных групп отношений распределения, воздаяния или обмена. Определены сущностные признаки понятия социальной справедливости в договорной традиции как системы однородных групп отношений, реализуемой в концептуальной культурно-цивилизационной формы баланса свободы и равенства в демократическом социальном государстве и гражданском обществе. При этом российская социальная справедливость относится к этатисткому типу в современной концепции социального государства и гражданского общества. 8 3. Обоснована значимость социальной справедливости как регулятивного принципа российской социальной системы, реализуемого в ценностно-функциональном измерении в системе однородных групп отношений. 4. Выявлены особенности аксиологического моделирования социальной справедливости, традиционных обеспечивающего ценностей конкурентные консолидации преимущества государства, гражданского общества и индивида в условиях перехода от мобилизационного к инновационному типу социального развития. 5. Дана характеристика коммуникативной модели актуализации социальной справедливости как идеологического и социологического основания модернизации российского общества. На защиту выносятся следующие положения. 1. По степени влияния на общественные процессы социальнофилософская концептуализация справедливости в современном западноевропейском варианте базируется на этике Канта, либеральной теории справедливости Т. Гоббса, концепции «справедливости как честности» Роулза и представляет собой либеральное понимание равенства, основанного на достоинстве человеческой жизни, на секулярном обществе и ограниченном в возможностях государстве. В российской спецификой интерпретации, развития страны, обусловленной социокультурной концептуализация социальной справедливости базируется на иных принципах, в основе которых лежат фундаментальные ценности русской ментальности высшего (духовнонравственного) порядка ее социальных опор, обеспечивающих стремление к единству правды-истины и правды-справедливости. 2. Социальная справедливость – это нормативная идея доминанты исторически свободы и конкретной равенства культурно-цивилизационной индивидов, которая формы баланса институционализирует контрактные отношения между социальным государством и гражданским обществом на основе принципов солидарности и субсидиарности. 9 3. Социальная справедливость как подсистема сложной социальной системы общества накапливает и реализует консолидирующий потенциал только тогда, когда в отношениях носители справедливости учитывают ее ценностные и регулятивные потенции в их предметном единстве. В этом случае социальная справедливость как регулятивный принцип проявляется в атрибутах механизма социальной регуляции: цели, средства и результата функционирования. Актуализация социальной справедливости осуществляется с помощью определенных способов (стратегии и тактики) и в рамках соответствующих форм (адаптации и внедрения), которые представляют собой совокупность условий перехода справедливости из одного состояния в другое. 4. Аксиологическое моделирование социальной справедливости направлено на обеспечение конкурентных преимуществ традиционных ценностей консолидации государства, гражданского общества и индивида в едином пространстве проектирования в ее условиях идеологического перехода к и социологического инновационному типу общественного развития. 5. Современная коммуникативная модель актуализации социальной справедливости ориентирована на изменение ее ценностной значимости в виртуальной реальности. Этот процесс воспринимается не только как средство общения (сетевой интерфейс сторонников одних ценностей и фактор их распространения), но и как социокультурная мера солидарности и самоответственности в условиях их универсального взаимодействия в той среде, которая в состоянии порождать рискогенность феномена справедливости (искажение реального образа и т.д.). Научно-теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что его результаты позволяют определить способы и формы актуализации тех или иных составляющих социальной природы справедливости (прежде всего, культурно-цивилизационной), социально-онтологических ее содержательно-интерпретационных оснований в и качестве 10 консолидированного основания реформирования российской государственности. Социально-философская концептуализация социальной справедливости позволяет интерпретировать ее в качестве регулятивного принципа модернизации общества как сложной социальной системы, определяет особенности аксиологического моделирования баланса свободы и равенства в контрактных отношениях государства, гражданского общества и индивида в условиях глобализации. Полученные результаты исследования можно использовать в преподавании специальных курсов по социальной философии, политической социологи, философии политики и права, философии справедливости, теории государственного управления, а также в проведении профессиональных тренингов и в разработке социокультурных проектов в регионах, территориях (кластерах) страны. Они имеют важное значение для выработки стратегии и тактики государственной социальной политики и социальных программ защиты населения в условиях санкционных ограничений некоторых зарубежных стран. Апробация работы. Основные выводы и результаты диссертационного исследования прошли апробацию в исследовании творческого потенциала Коломны и составлении социокультурного портрета коломенского жителя, 2009-2010гг.; в разработке Концепции культурной политики Пермского края, 2009-2010гг.; в программах социокультурного развития территорий г. Москвы (2012-2015 гг.). Основное содержание диссертации отражено в 16 научных публикациях, в том числе в 7 изданиях, которые входят в список ВАК Минобрнауки России, общим объемом 5,0 п.л. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседание кафедры философии Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена». 11 Структура диссертации определяется логикой последовательного решения основных задач работы и включает в себя введение, 2 главы, состоящие их 6 параграфов, заключение и список литературы. Общий объем диссертации составляет 186 страниц. 12 Глава 1. Теоретико-методологический справедливости. анализ социальной 1.1. Социальная справедливость в западноевропейском российском социально-философском и научном дискурсе и Идея социальной справедливости является неотъемлемой частью духовной религиозно-нравственной сферы жизни социума. Более того, она, как концепт, является фактором интеграции общества, без которого невозможно обеспечить его выживание в любом социокультурном пространстве. Неслучайно уже первые памятники культуры свидетельствуют о значимости этой идеи в социальной жизни. Известные науке ранние мифы о мире содержат образ справедливости как меры всех вещей (богиня Дике). Так, в Дигестах Юстиниана усматривается, что: «...право получило свое название от (слова) «справедливость», ибо, согласно превосходному определению Цельса, право есть искусство доброго»1. Народам Древнего Востока богиня справедливости виделась всё замечающей и всегда бодрствующей. До сих пор такое многообразие образов справедливости в общественных представлениях не только характеризует текущую социокультурную специфику, но и предопределяет будущее развитие социума. Научное зарождения осмысление гуманитарной этой проблематики мысли. Именно начинается социальная с самого философия аккумулировала и представила человечеству справедливость в качестве изначальной неоднозначной и многоаспектной категории, которая относится к области морали, нравственности и права. Так, на многозначность категории, отражающей особое явление социальной жизни, указывал еще Аристотель в своей «Никомаховой этике»2. Философский вопрос о социальной справедливости, в личной жизни индивидуума, о ее ценностных началах в общественных отношениях 1 2 Дигесты Юстиниана. Кн. 1 / Отв. ред. Л.Л. Кофанов. М.: Статут, 2002. С. 83. Аристотель. Этика. М., 2010. С. 132. 13 относится к числу основных проблем устойчивого и поступательного развития общественного устройства социума. Поэтому поиск ответа на вопросы о месте и роли справедливости в социокультурном пространстве, о концепте и понятии этого явления является исходным началом любого исследования этого объекта. Представляется, что исследование социальной справедливости как концепта и как понятия означает появление исследовательской возможности рассмотрения ее развития в двух взаимосвязанных исследовательских плоскостях: - с точки зрения историко-философского осмысления развития идеи социальной справедливости; - с точки зрения выделения философско-методологических оснований исследования социальной справедливости как сложного многомерного явления. Такой комплексный подход (историко-философский и философскометодологический) к феномену справедливости как концепту и понятию представляется наиболее продуктивным. Он позволяет сформировать внутренне непротиворечивые методологические основы глубокого и всестороннего понимания гносеологических, социальной онтологических справедливости, идеологических принципов и и способов социологических обеспечения единства аксиологических оснований и форм актуализации составляющих в ее конкретной социокультурной среде. В истории цивилизации стремление к состоянию справедливого общества обеспечивается, прежде всего, системой моральных ценностей в сфере общественных и личных отношений и характеризуется процессами и результами ее трансформаций. Поэтому рассмотрение концепта социальной справедливости, как концентрированного выражения культуры, означает попытку историкофилософского анализа идей об этом явлении, которые наполнены особым ценностным содержанием, обеспечивающим их социальную конкурентоспособность в изменяющемся мире. 14 В философии Древнего Востока и Древней Греции, хоть и по-разному, справедливость, как правило, рассматривалась как внутренний принцип существования природы, как космический порядок, отразившийся в социальном порядке. Именно в античности социальная справедливость как продукт культуры впервые была соотнесена с идеями равенства, распределения и воздаяния. С. Воронина обоснованно отмечает, что такой взгляд на долгие времена обусловил определение социальной справедливости в системе координат этих понятий3. Философы Древней Греции, определяя смысл жизни как приближение к истине, разрешая эту проблему, не могли обойти вниманием вопрос: Что есть справедливость? Они, по-разному определяя ее истоки: откуда происходит справедливость - «от Бога», «от природы» или от человеческого установления? акцентировали внимание на внутреннее единство добра и справедливости как добродетели, существующей наряду с мудростью и рассудительностью (морально-этический аспект социальной справедливости) и на ключевую идею представления справедливости как идеи взаимообмена (социально-психологический аспект этой идеи). Так, Гераклит Эфесский рассматривал справедливость как идеальный мировой порядок, «божественный логос», которому подчинены и люди, и боги4. Он обращал внимание на то, что «для бога все прекрасно, хорошо и справедливо, а люди одно считают несправедливым, а другое - справедливым»5. Представляется, что такой порядок как мера всех вещей по Гераклиту характеризовало реальную жизнь Древней Греции, поиск духовного смысла справедливой (идеальной) жизни. По мнению другого древнегреческого мыслителя, Сократа, справедливость, как и всякая другая добродетель, есть мудрость, она драгоценнее всякого золота. Для Сократа эпическое, правовое и Воронина С. Социальная справедливость и глобализация: понятие социальной справедливости в процессе глобализации. LAP LAMBERT Academic Publishing. 2010. С.16. 4 См.: Материалисты Древней Греции. М., 1955. С. 50. 5 См.: Кессиди Ф.Х. Гераклит. М., 1982. С. 156. 15 3 политическое в справедливости неразделимы. Справедливость и всякая другая добродетель есть знание6. Платон (Аристокл) был одним из первых философов, который предпринял попытку создать идеальную модель государства на основе принципов справедливости. Теория идеального государства наиболее полно представлена Платоном в труде «Государство» и развита в «Законах». Именно Платон первым понял важность проблемы природных основ справедливости и их соотношения с социальными институтами, что во многом предопределило развитие философской мысли в сторону поиска смысла и места справедливости в соотношении с социальными институтами. По мнению одного из видных оппонентов его учения К.Поппера философия Платона о справедливости ориентирована на правильное устроение души отдельного человека, которое возможно только в справедливом устройстве лучшего государства7. Его концепция справедливости заключается в том, что справедливость во внешнем мире проявляется только тогда, когда она есть в душе8. «Справедливость столь же хранит государство, сколь и человеческую душу, поэтому раз невозможно всегда сохранять правильное государственное устройство, необходимо построить его внутри себя»9. Важно отметить, что такая концепция справедливости оказалась настолько убедительной, что она оказалась востребованной философами в разные периоды истории. Так, она была отчетливо выражена и в традиции гегельянства (например, у одного из ведущих представителей школы абсолютного идеализма Ф.Брэдли в его Этических исследованиях, 1877г.). Особо следует выделить наследие Аристотеля, которому удалось построить стройную концепцию справедливости. Философия Аристотеля является не только логической переработкой и завершением всей предшествующей греческой философии. Она опиралась на обширнейший эмпирический материал как из области естествознания, так и из области общественных наук. Стагирит обращал внимание на то, что «Главной См.: Нерсесянц В.С. Сократ. М., 1996. С. 53. См. К. Поппер Открытое общество и его враги. М., 1992.С. 23. 8 Платон. Диалоги. Харьков.1999. С.238, 174, 176, 182. 9 Мир философии: Книга для чтения. Ч.2. Человек. Общество. Культура. М., 1991. С.145. 16 6 7 причиной крушения империй и аристократий являются встречающиеся в самом их государственном строе отклонения от «справедливости»10. Аристотель оценивал справедливость с одной стороны – как нравственное качество человека – добродетель (полное соответствие явления своему назначению «наилучшее состояние»), а с другой – как социально-правовую категорию11. Следовательно, для него важнейший аспект справедливости общее благо, отношения людей в связи с их принадлежностью к некому целому. Наряду с этим он подчеркивает связь справедливости с равенством, отнюдь не абсолютизируя этот принцип: «По общему представлению справедливость есть некое равенство», она имеет отношение к личности, «равные должны иметь равное»12. Но по его суждению, справедливость может быть и неравной: равенство справедливо для равных, а неравенство для неравных, «безусловно справедливым может быть только равенство по достоинству». «Равенство по достоинству» представляет собой вариант распределяющей справедливости, которая должна доминировать в сфере политики. Это, по Аристотелю, одна из важнейших сфер осуществления справедливости. Не отождествляя справедливость с определенной формой государства (несмотря на явное предпочтение политики), Аристотель формулирует принцип хорошего, т.е. справедливого государственного порядка: «наилучшее существование как для каждого в отдельности, так и вообще для государств есть то, при котором добродетель настолько обеспечена внешними благами, что вследствие этого оказывается возможным поступать в своей деятельности согласно требованиям добродетели»13. Спустя более двух тысяч лет И. Бентам (основоположник теории утилитаризма (от «utilitas» - польза, выгода)) в своем «Конституционном кодексе» назвал этот принцип «совпадением интересов». Важно отметить, что особый интерес представляет доктрина Аристотеля золотой середины – категории правильной меры и его Аристотель. Указ. Соч. Аристотель. Сочинения. Т. 4. М., 1983. Стр. 124. 12 Там же. С. 128. 13 Там же, С. 139. 10 11 17 классификация видов социальной справедливости. С точки зрения правильного устройства государства главным для Аристотеля является гражданская справедливость, включающая в себя дистрибутивную (распределительную), ретребутивную (воздающую) и коммутативную (обменивающую) справедливость. По его мнению, государству следует обеспечить эту гражданскую справедливость, соответствующей природе и законам, и предотвратить несправедливость. В целом же, философские идеи о логике и содержании социальной справедливости древней Греции, по сути, сформировали традицию, которая во многом предопределила возникновение и развитие не только древнеримских концептов справедливости, но и многих парадигм западной и российской социальной философии XVII-XXI веков. Понимание социальной справедливости в античной классике было ориентировано на приоритет целого (государства-полиса) над частью, в том числе над семьей и личностью, и на акцидентальное, неосновное и подчиненное понимание личности, его атрибутивных признаков (права человека, проистекающих из его достоинства). Такому двуединому подходу имеется соответствующее объяснение. “Справедливость” всегда была неразрывно связана с реальной многоплановой (политической, правовой, экономической) жизнью государства. Именно ее конфликтный характер фактически вынуждал не только введение в обиход неких стандартов должного в жизнедеятельности социума, но и в поиске смысла жизни их максимально широкого (философского) осмысления в интересах достойного защитника - государства. Следует отметить, что сравнительный анализ различных источников философского наследия и религиозных догм (постулатов) о первоначальных социальных формах античного, древнеримского, древнеегипетского и древнеиндусского устройства жизни, а также общественного порядка Древнего Китая, кельтских, германских и славянских племен свидетельствует о следующем. 1. Сопоставление государства и личности в качестве основного (целого), постоянного, неизменно присутствующего, обязательного, 18 основного, атрибутивного, субстанциального или акцидентального, неосновного и подчиненного понятия всегда характеризовало ценностное понимание социального смысла справедливости. В историко-философском контексте можно с полным основанием считать, что ни одна культура, ни одна общность, народ (нация, народность), индивидуум (социальная группа) не могут существовать без собственных представлений о справедливости как некой добродетели, истоки которой лежат в мудрости, дарованной от «Бога», «от природы» или в воле и разуме человеческого установления. 2. Понимание справедливости, исходя из ценности отдельно взятой личности, возникло с момента зарождения и становления философской и религиозной мысли. Это связано с тем, что именно справедливость свойственна человеку как личности, социальной единице, она ведет к сплочению общества, достижению стабильности и гармонии отношений. Древнекитайский философ Конфуций вывел дошедшую до нас весьма актуальную для современного общества парадигму «Не делай другому того, что не пожелаешь себе». Так, например, обращаясь к законодателям, Пифагор призывал: «Законодатель! Не ходи в молитвенные храмы для испрошения у богов покровительства твоим законам. Если желаешь, чтобы пребывали они нерушимыми и долговечными, постарайся, чтобы они были справедливыми»14. Неслучайно, в Новое время И.Кант, выводя известный категорический императив, также видел жизнеспособность идеи справедливости в самой социальной жизни. «Ведь, если исчезнет справедливость, - отмечал И. Кант, - жизнь людей на земле уже не будет иметь никакой ценности»15 В связи с этим особый вызывают интерес социально-философские представления о справедливости стоиков, которые через римское право оказали серьезное влияние на политико-правовое развитие рассматриваемого концепта. В основе их представлений о справедливости 14 15 Законы Пифагора и афоризмы Эпиктета. М., 2000. С. 77. Кант И. Критика практического разума // Соч.: В 6 т. Т. 4. М., 1965. С. 256. 19 лежит принцип субстанциальности естественных прав человека, что в свое время получило поддержку со стороны религии, в том числе в рамках теологии. Стоическая философия исходила из предпосылки, что Вселенная обладает рациональным устройством. Она функционирует согласно универсальным рациональным законам. Поскольку человек - рациональное существо, он может познать эти законы. Поэтому ему доступен идеал абсолютной, универсальной, рациональной справедливости, к которому и следует, насколько это возможно, стремиться в законодательстве. Эта концепция выражала стремление человечества достичь справедливости с помощью закона и обращение к разуму как критерию справедливых отношений между людьми в сфере политики и права. Неслучайно Ульпиан, один из выдающихся юристов того времени, назвал юриспруденцию наукой о справедливом и несправедливом, заявляя, что рабство является человеческим изобретением, противным «закону природы». Стоическая философия справедливости как правление разума получила дальнейшее развитие в трудах Гуго Гроция и Пуфендорфа, повлияв на мировоззрение Дж. Локка и Ж.-Ж. Руссо. Поэтому нельзя согласиться с утверждением С. Ворониной о том, что возникновение субстанциального понимания личности происходило только в эпоху Возрождения и в Новое время16. В эпоху Средневековья философия стоицизма (рационалистическая и гуманистическая концепция социальной справедливости) была превращена в инструмент власти. В этом заключается социальный парадокс многих рационалистических систем представлений о справедливости. Вместе с тем, с позиции исторической правды, следует отметить, что эта философия не имела отношения к христианству. Христианская церковь хоть и использовала идеи стоицизма, однако стоявшая за ней философия была совершенно другой, поскольку она нуждалась в рациональном обосновании господства церкви, ее догм и постулатов. Наиболее известным и влиятельным представителем теологического 16 Воронина С. Указ. Соч. С. 21. 20 понимания справедливости следует считать философа и теолога Фому Аквинского (иначе Фома Аквинат, Томас Аквинат). С точки зрения Аквината справедливость может быть реализована только в христианском государстве. Применив самые искусные диалектические приемы, он усложнил проблему определения справедливости, предложив тонкие дистинкции между lex aeterna, lex humana, lex divina и lex naturalis. Согласно его философии, естественный закон тождествен божественному закону, и толкование закона должно быть вынесено за пределы обычного человеческого разумения и сделано предметом особой теологической дисциплины. В течение долгого времени это понимание справедливости, основанное на непреложных принципах христианского учения, оставалось без изменений. Аквинат, находившийся под влиянием идей Аристотеля, полагал, что понимание справедливости в христианском государстве будет находиться в гармонии с законом, диктуемым разумом. В эпоху Нового времени представления о социальной справедливости формировались под влиянием различных социокультурных факторов, которые были свойственны именно этой эпохи. На идеях Возрождения и Реформации создавалась философия справедливости и прав человека, которая радикально отличалась от теорий предшествующих периодов. Несомненно, существенное воздействие на понятие социальной справедливости в этот период оказывали достижения естествознания и математики. Так, например, философ и математик Р.Декарт пытался построить теорию познания и систему философии с помощью такого математического метода. Философ и юрист Пуфендорф утверждал, что разработанный математика и и этика систематический равно достоверны. вид имели Наиболее доказательства аксиоматической природы моральных и политических принципов (попытка свести моральную справедливость к естественным законам), разработанный философом Б.Спинозой . По всей видимости, это была версия рационализации, во многом напоминавшая идею стоиков об универсальном характере разума. По мнению многих исследователей, этика Б. Спинозы предвосхитила философию индивидуализма, которая произвела настоящую 21 интеллектуальную революцию в западном мире. В эту эпоху либеральное понимание концепта социальной справедливости, основанное на приоритет (доминанте) прав и свобод человека и субстанциальном восприятии личности, развивалось в рамках экономического либерализма (А. Смит, Д. Риккардо) и идей общественного договора (Т. Гоббс, Дж.Локк, Ж.-Ж. Руссо, Д. Юм, И.Кант). Например, Т. Гоббс, заложивший основы современной (либеральной) концепции справедливости, активно выступал против идеи о том, что справедливость можно определить универсальные, абсолютные идеи. через Он интуитивно полагал, что воспринятые минимальным требованием, которое позволяет достичь общественного порядка и мира, должна быть передача людьми большинства своих «естественных прав» суверену (за индивидом оставлялось право на самозащиту). Такая передача составляет соглашение, или договор, и справедливость можно определить сколько-нибудь осмысленно только при учете условий такого договора. Согласно Т. Гоббсу, определение справедливости должно учитывать весь контекст эмпирических фактов, относящихся к структуре власти и правления в обществе17. Томас Гоббс писал, что соблюдение договоров - это центральный закон естественного права и нарушение обязательств есть попрание справедливости18. Самуэль Пуфендорф считал, что в силу естественного права человек должен «держать слово» и поэтому - исполнять договорные обязательства19. Важно отметить, что практически все концепции справедливости Нового времени XVII века характеризовались отсутствием четкого разграничения справедливости как результата юридической процедуры и справедливости как выполнения требований некоего высшего морального императива. По всей видимости, это обстоятельство отражало политикоэкономические и социально-правовые особенности становления новой культуры в странах Западной Европы. См. Гоббс Т. Соч.: В 2 т. / Сост., ред., примеч. В.В. Соколова. М., 1989-1991. Гоббс Т. Левиафан. М., 2001. С. 99. 19 Pufendorf S. Of the Law of Nature and Nations. Book III. 1729. P. 243 // www.archive.org. 22 17 18 Так, например, Д. Юм критически оценивал теологическое и «договорное» понимание справедливости и во многом определил базовые принципы современной прагматической школы в юриспруденции. Д. Юм считал, что правила и нормы возникают в обществе для решения неизбежной утилитарной задачи ненасильственного согласования разнонаправленных интересов. Справедливость - поддержание порядка и стабильности с помощью этого баланса интересов. Поэтому Д. Юм определяет справедливость главным образом в терминах регулирования отношений собственности20. Итоги философского развития либеральных идей справедливости в 17 и 18 столетиях во многом были воплощены в трудах И.Канта. Он впервые различил моральную и правовую справедливость. Зрелые взгляды Канта на этот счет выражены в трактате Религия в пределах только разума (1793)21. И. Кант утверждал, что человеческий разум автономен и не является неким вторичным источником для постижения законов природы или божественного разума. Что разум говорит человеку, то и должно становиться для него законом. Примерно в тот же период в Англии возникла философия утилитаризма, которая занимала лидирующие позиции в англоязычном сообществе индивидуумов и в либерально-демократической традиции XVIII-XIX веков. Идеи И. Бентама, и Дж. С. Милля во многом определяли теорию и практику представительного демократического правления того времени. В труде «Принципы морали и законодательства» (1789г.) И. Бентам определяет основные подходы к различению закона и предписаний этики. Он полагал, что справедливости может быть придан смысл только в контексте определенного политического устройства и естественной справедливости не существует. Эмпирическое определение моральной справедливости было дано им с опорой на следующее: «Природа отдала человека под власть двух знатных господ, боли и удовольствия. Только им одним указывать, что мы См. Юм Д. Трактат о человеческой природе // Юм Д. Сочинения: В 2 т. М., 1965. Т. 1. С. 670 - 681. 21 См. Кант И. Трактаты. М., 2006. 23 20 должны делать, и решать, что мы будем делать»22. Юридическая справедливость, по его мнению, означает, что в обществе должен существовать принцип порядка, создающий условия для равенства людей и позволяющий им реализовать свой нравственный потенциал, как бы ни определяли для себя люди свои конкретные моральные обязанности. Следует согласиться с теми исследователями, которые считают, что благодаря работам И.Канта и И.Бентама вместо поиска абстрактной и эзотерической формулы справедливости, как таковой, произошел поворот на исследование социальных оснований справедливости, экономической, политической и юридической а также справедливости. Они по- разному определяли моральную справедливость, однако соглашаясь с тем, что процессуальная, юридическая справедливость является предпосылкой любого истинно морального деяния. В целом же, эпоха Нового времени - это период зарождения классического либерализма: справедливо только то общественное устройство, которое способно максимально обеспечить свободу индивида, где государство – охранитель естественных прав личности; совокупность усилий отдельных индивидов обеспечивает развитие общества, где вмешательство государства весьма ограничено и является крайней мерой (государство «ночной сторож»); важна не столько сама по себе частная собственность, а ее автономия от государственной власти; справедливость является неотъемлемым элементом ценностей, охватывающих собственность, неприкосновенность и свободу. Например, Дж. Локк одним из ключевых условий существования справедливости в обществе заявлял верховенство права. Главным постулатом основоположников классической западной экономической теории А.Смита, и Д. Риккардо, являлось невмешательство государства в экономическую жизнь общества: нравственная жизнь и экономическая деятельность возможны без директив государства; свобода инициативы граждан в своих интересах есть справедливый образ жизни и он определяет Введение в основания нравственности и законодательства = An introduction to the principles of morals and legislation / И. Бентам. (История полит. мысли) М.:, 1998. 22 24 силу государства23. Следует отметить, что в современных условиях общественного развития, расширения гражданского оборота, появления виртуальной реальности как области существования многих индивидуумов, известное выражение А.Смита «невидимая рука рынка» как единственная и универсальная основа справедливого общества уже «не работает». Социальная жизнь справедливости многомерна и только в плоскости рассмотрения экономической стороны социальной справедливости познание этого феномена будет фрагментарно. В классическом (западном) либерализме концепт социальной справедливости базируется на принципе уважения к жизни и достоинству личности как высшей ценности и предмета стремления общества и государства. В современных условиях угроз и вызовов, в том числе при столкновении представлений о справедливости западной и восточной цивилизаций, проблем глобализации и поиска национальной идентичности социумов, этот категорический императив может выступать одним из критериев исследования любого концепта социальной справедливости. Вместе с тем, неправильным будет не отметить, что абстрактный характер идей-принципов классического либерализма, категоричность суждений о месте и роли государства в обществе, о соотношении интересов личности и общества не подтверждается последующими социальными практиками. Это не позволяет принять в качестве аксиомы идеи этой концепции социальной справедливости. Практика социокультурного развития стран Западной Европы XVII-XX веков (примерно до 70-80-х годов) свидетельствует о том, что классический либерализм являлся идеологической основой западной традиции Нового времени. Большинство исследователей склоняются к мнению о том, что в социально-философском плане на современные процессы, происходящие в 23 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М. 1962. С. 332. 25 мире, особое влияние оказывает, направленная против утилитариских теорий, работа Джона Роулза «Теория справедливости», 1971. Эта концепция получила называние «справедливость как честность» (justice as fairness) и, по сути, представляла собой результат трансформаций традиционных идей общественного договора и социально-философских теорий коммуникативного социальной реальности. действия, коммуникационного подхода к (Ю. Хабермас). Например, коммунитарист М.Сэндел относит либерализм Роулса к той ветви деонтологической традиции, которая берет начало от Канта и утверждает приоритет права над благом. Фактически формирования американский принципов философ справедливости, Роулз подвел достигнутые итоги западной философской мыслью за последние три столетия. В России историческая справедливости, формирование осмысления характеризуется логика развития идей социальной традиций ее социально-философского уникальными социокультурными особенностями. Они обусловлены естественным ходом формирования мирских идеалов, которые многие века «ковались» в особом мироустройстве страны, основанном на соборном менталитете населении и общинном характере социальной жизни. При социально-философском изучении социальной справедливости особый научный интерес представляет трактовка его, как важного явления в истории отечественной философско-религиозной мысли. Учитывая традиционные особенности российского менталитета, историческую титульность русского народа представляется, что в первую очередь следует говорить о справедливости в контексте русской православной традиции. Предметный анализ этой традиции позволяет хотя бы кратко описать некоторые выводы проведенного исследования. Известно, что Древняя Русь в качестве государственной религии в Х – ХII веках приняла греческое (византийское) христианство – православие, которое по справедливому мнению М.И. Козлова по своему социальному значению выходит далеко за рамки явления чисто религиозного и его 26 следует рассматривать как процесс общекультурного и исторического масштаба24. Византийско-православное наследие заложило основы не только феномена русской культуры. Оно также обеспечило жизнеспособность до наших дней идеологии русского консерватизма, которое по оценки состояния социальной справедливости до сих пор имеет широкую социальную опору. А.С. Карцов по этому поводу пишет в социальнофилософском смысле: «… следует говорить о типе мировоззрении, включающем в себя ряд необходимых и взаимосвязанных между собой признаков (традиционализм, телеологизм, холизм, антииндивидуализм, элитаризм, солидаризм и т.д.). Авторы «консервативной школы» рассматривали те или иные участки социальной и индивидуальной жизнедеятельности (в том числе и правовую сферу) сквозь призму этих специфических воззрений» 25. Если проводить параллели, то важно обратить внимание, что в русской культуре и в культуре западных стран в основе представлений о справедливости лежала особая форма христианской культуры и ее саморефлексии - культура периода святоотеческой литературы (патристики). Может быть поэтому Д.С. Лихачев писал, что у русской культуры два русла - христианско-духовное и военно-государственное, полученные с Юга и Севера. Общая черта двух направлений русской культуры – напряженные размышления над судьбой России, постоянное противостояние духовных решений этого вопроса государственным26. М.И. Козлов верно указывает на то, что культура многих стран, образ жизни, менталитет и многое другое приобрели черты сходства, а различия же определялись в первую очередь уникальностью путей приобщения к общим истокам - христианству как мировой религии27. В историческом ракурсе отчетливо и однозначно проявляется Козлов М.И. Социальная справедливость в контексте русской традиции. Архангельстк.2010. С. 62. 25 Карцов А.С. Правовая идеология русского консерватизма. М., 2010. С. 3. 26 Лихачев Д.С. Русская культура. 2006. С.33-34. 27 Козлов М.И. Указ. Соч. С. 63. 24 27 тенденция, что с принятия христианства на Руси и до создания советского государства догмы православия о духовной основе справедливости, а затем и господствующие в странах Европы парадигмы ее либерального представления в самодержавной России идеологически сосуществовали, взаимопроникали, дополняли и обогащали друг в друга. В связи с этим не безынтересным является то, что церковные суды существовали в России еще до революции 1917 г. и занимали важное место в светском поддержании правопорядка. В настоящее время в России также стали образовываться церковные суды, но уже отделенные от государства ( г. Москва, г. Калуга, г. Смоленск и т.д.). Русский философ Н. Бердяев, отмечая значение православно- христианского начала в духовной жизни, писал: «Если мы, русские, не окончательно варвары и скифы, то потому лишь, что через православную церковь, через Византию получили связь с преданиями античной, греческой культуры»28. В этом смысле на Руси с позиции жизненной целесообразности культ справедливости выражал базовые моральные ценности языческого верования славянских племен и догм греческого (византийского) христианства29. Из истории России известно, что нравственно-естественное (духовное) начало справедливости как добродетели (веры предопределяло формальные правила и стандарты в добро) всегда поведения людей. Выдающийся русский мыслитель И.А. Ильин по этому поводу писал: «Уже в глубокой древности люди стали понимать, что борьба, доведенная до непримиримости, до такого озлобления, при котором стороны теряют уважение друг к другу и возможность вести переговоры и устанавливать примирение, вредит обеим сторонам... Возможность найти авторитетный и справедливый императив и примирить спорящих всегда драгоценна: она не только устраивает совместную жизнь людей на этот раз, но вселяет в них уверенность, что споры и столкновения вообще могут улаживаться мирно и Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства. М. 1994.С. 528-529. См. например, Беспалова Т.В., Верещагин В.Ю., Филатов Г.А. Русская национальная идентичность: Монография. Ростов н/Д., 2005. 28 28 29 справедливо. Но так как справедливость остается неизменной и одинаковой для всех, то однажды найденный справедливый императив превращается (постепенно или сразу) в общее правило…»30. В этом контексте общественные отношения в России характеризовались господством нравственных оснований справедливости, включая в себя элементы сакрального и рационального. В моральном представлении социума они по-разному воплощали в себе идеи о добре и зле, о праве и неправде, о праве и законе, о милости, о совести, о порядочности и репутации, об авторитете, о вере и знании, об истине и т.д. Анализ философских трудов и специальной литературы позволяет предположить, что нравственные ценности русских православных традиций, их сакральный и рациональный характер, формировали существенные атрибуты справедливости как внутреннего чувства правды самых широких слоев населения. В России моральные представления о справедливости традиционно преобладают над правовыми, при этом первые компенсировали неразвитость последних. Мораль, как неформальный способ (форма, механизм) воздействия и контроля над человеком, всегда определяла нравственное начало процессуальной справедливости. В этом смысле моральная справедливость в социуме выступала доминантой над процессуальной справедливостью. Признание допустимости такого вывода имеет важное методологическое значение для раскрытия темы диссертации. Он позволяет рассматривать формы актуализации социальной справедливости с позиции не только формальных, но и неформальных механизмов ее реализации. При этом важно отметить, что существование русской православной традиции, ее активное влияние на современный концепт социальной справедливости не означает придания ему религиозного характера в государственнообщественных отношениях светского государства. Согласно 30 результатам историко-этимологического исследования Ильин И.А. Собрание сочинений в 10 т. М., 1994. Т. 4. С. 63 - 64. 29 Н.В. Печерской, в русское общество слово «справедливость» вошло в официальный обиход только в ХV веке31. Этот специалист пишет, что в «Словарь Академии Российской» (1793г.) определяет «справедливость» как истину, точность32. Вместе с тем, справедливость как исторический концепт имеет глубокие социокультурные корни. Если рассматривать справедливость с точки зрения этимологии этого слова, то оказывается, что в основе этого слова лежит слово «правда» как морально-этическая33 («правдоискатель», «правдолюб», «праведник», «праведный»), а не правовая категория. Поэтому в русском языке слово «справедливость» в одном из смысловых значений и слово «правда» рассматриваются как слова синонимы34. Как обоснованно указывает Б.А. Рыбаков, государственным языком на Руси всегда был русский язык. Договоры с Византией в X веке заключались посольством киевского князя и писались они только на двух языках - греческом и русском, без каких бы то ни было следов другой терминологии35. В этом качестве допустимо предположить, что справедливость как концепт прогенетична, до-понятийна по отношению к понятию «социальная справедливость». В отличие от понятия концепт исторически суггестивен, поскольку он неизменно характеризует реальную силу справедливости в социуме. Например, в мифологии славянских племен (народов) и христианской мифологии правда встречается и сохраняется в качестве концепта в архетипе. Признавая тесную связь слов «правда» и «справедливость» с языком, в котором эти явления концептуализируются, оказывается, что «справедливость» для человека существует в ментальном мире не в виде четких понятий, а в форме особых переживаний, ассоциаций и т.п., которые Печерская Н.В. Метаморфозы справедливости: историко-этимологический анализ понятия справедливость в русской культуре//Полис. 2001.№2. С. 132-146. 32 Там же. С. 134. 33 См. например, Уткин Г.Н. Православные корни идеи правды в эпоху Средневековья на Руси // История государства и права. 2007. N 24. 34 Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. РАН. М., 1999. С. 576. 35 См.: Рыбаков Б.А. Рождение Руси. М., 2003. С. 17. 30 31 вызывают это слово. Таким образом, справедливость не только осмысливается человеком, но и переживается им на эмоционально-чувственном уровне. В самой лексеме отражены этимология, исторические представления и современные модификации социальной справедливости. Подводя итог рассмотрению справедливости в контексте моральнорелигиозной ценности русской православной традиции, следует отметить, что для русского народа справедливость, как правило, воспринимается как моральная категория «правды», в основе которой некое сочетание сакрального и светского начал. В этом усматривается принципиальное отличие русской православной традиции от традиций европейской философской мысли, в рамках которых справедливость, как правило, оценивается как тождественное законности понятие. Следуя исторической логике развития концепта социальной справедливости в России, важно обратить внимание на следующее. В период российской истории XIX - начала XX веков в противостоянии с русской православной традицией и консерваторами - «самобытниками» возникли идеологии народничества, либерализма и социализма, которые также следует рассматривать как традиции социокультурного мира страны. В рамках революционного справедливости лежали социалистических началах в народничества сфере как представления переустройства нового нравственного о общества на идеала, где справедливый строй основан на фактическом равенстве людей, в том числе и в экономике (экономическая справедливость). Интересно, что К.Маркс указывал, что народничество в России может послужить «точкой опоры социального возрождения»36. Мировоззрение народников во многом было утопическим. Противопоставляя усугубляемая развивающимся несправедливость капитализмом, самодержавия, русскому идеалу справедливого общества, они создавали основы социально-экономической и 36 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.19. С.251. 31 морально-этической моделей развития социума того времени, во многом предвосхищая проблемы его гуманизации. Именно в рамках социальной философии народничества формировалась интеллектуальная русская духовно-нравственного традиция социальной поиска единства справедливости правды-истины и как правды- справедливости. Так публицист Н. Михайловский, редактор журнала «Русское богатство», придерживаясь философско-идеалистической интерпретации явлений, субъективного метода в социологии, полагал, что существует правда-истина и правда-справедливость, правда объективная и правда субъективная. «Кажется, только по-русски истина и справедливость называются одним и тем же словом и как бы сливаются в одно великое целое. Правда в этом огромном смысле слова всегда составляла цель моих исканий… Я никогда не мог поверить, чтобы нельзя было найти такую точку зрения, в которой правда-истина и правда- справедливость являлись бы рука об руку, одна другую пополняя»37 Социальная практика и тенденции общественного развития свидетельствуют, что такое сугубо русское понимание справедливости до сих пор востребовано социумом. Оно, безусловно, может оцениваться в качестве одной из знаковых аксиом социально-философского дискурса современной России, поскольку выражает интересы большинства, в которых всегда незримо присутствуют идеалы субъективной правды как базовые критерии правды-истины. Русская традиция либерализма, как система ценностных суждений, возникла в рамках европоцентристской ориентации отечественной интеллигенции в поиске «правды на земле во имя лучшей жизни». Теория и практика европейского либерализма с одной стороны, и кризис русской православной традиции в новых зарождающихся общественных (экономических) отношениях, с другой, показали, что фактически само самодержавие во многом способствовало возникновению и 37 Сочинения Н.К. Михайловского. Т. 1. СПб., 1896. С. V-VI (предисловие). 32 развитию отечественного либерализма. На этой основе в России вначале сложилось течение «правительственного либерализма», которое достаточно полно представлено в работах М.М.Сперанского. Этот мыслитель и государственный деятель рассматривал справедливость как многомерную экономическую и правовую форму бытия государства38. Научный интерес представляет и то, что в 1836г. П.Я. Чаадаев опубликовал восемь «Философических писем», в которых он поднял вопрос о том, что Россия фактически выпадает из общемировых тенденций общественного развития39. П.Я. Чаадаев писал, что Россия пребывает в хаосе, в ней нет гарантий неприкосновенности собственности, отсутствует свобода и осознание личностью значимости свободы и своих прав, высшим смыслом бытия остается жизнь в семье, верность патриархальным устоям. Власть в русской ментальности овеяна ореолом сакральности, святости, патриархальные семейные отношения распространялись на социальные институты, высшим из которых являлось государство40. Также как и П.Я.Чаадаев, другие западники» (например, В.Г.Белинский) также видели в развитии идей справедливости как законности, прав личности в Западной Европе пример если не для подражания, то для руководства к действию. Современный экономист А.С. Наумов обоснованно отмечает, что анализ динамики либеральной мысли свидетельствует, что период с конца XVIII в. - до реформ 60-х годов, следует рассматривать как этап усвоения и адаптации теории либерализма в России41. Не вдаваясь в вопросы противоречивого развития либерализма в России42, следует выделить главное. 1. Если следовать исторической логике то оказывается, что либеральные реформы 60-х годов XIX века фактически были связаны с См. Сперанский М.М. План финансов // У истоков финансового права. М.: Статут (в серии «Золотые страницы российского финансового права»), 1998. 39 См.Чаадаев П.Я. Философические письма. Сочинения. М., 1989 г. 40 Чаадаев П.Я. Сочинения. М.: Правда, 1989. С. 201. 41 Наумов А.С. Российский либерализм: истоки, содержание, влияние на социальноэкономические процессы в стране (конец 18 – начало 20 веков): Автореф. дисс. … канд. эк. наук. М. 2007. С.10. 42 См. Селезнева Л. В. Российский либерализм на рубеже 19-20 веков и европейская политическая традиция: дисс. ... докт. истор. наук. Ростов н/Д, 1996. 33 38 адаптацией идей классического либерализма, как самобытной модели в области обеспечения социальной справедливости и как законности в системе социальной регуляции всех сфер государственно-общественной жизни (функциональная справедливость). 2. Недооценённость либералами («правительственный либерализм», «интеллектуальный либерализм) важности экономических и социальных проблем, значимости практического преобразования идей социальной справедливости и не только в среде интеллектуальной интеллигенции сыграли основную роль в крахе российского либерализма. Оказалось, что по идейным соображениям либералы не смогли найти социальную опору в крестьянской стране. 3. «Правительственный либерализм» во многом обеспечил подъем капиталистической экономики в России, начавшийся в конце XIX века. А.С. Наумов отмечает, что либерализм Н.Б.Чичерина, выразителем этого опирающийся стал «охранительный» на славянофильство Т.Н.Грановского, А.С. Хомякова, К.С. Аксакова и др., поддерживающий позитивно зарекомендовавшего себя постепенного перехода к либеральнодемократическим ценностям на основе самодержавия, народности и православия43. 4. В поиске социальной справедливости начала XX века носителями реального и во многом успешного в практической плоскости либерализма оказались бюрократы-либералы С.Ю. Витте44 и П.А.Столыпин45. Оказалось, что не общественность, а чиновники самодержавия были заняты реальными проблемами реализации экономической составляющей социальной справедливости. Эти исторические уроки являются важными для современного понимания концепта справедливости. Они свидетельствуют о том, что не всегда политические и гражданские свободы как ценности справедливости в Наумов А.С. Указ. Соч.С.16. См. Полный сборник платформ всех русских политических партий. С приложением высочайшего манифеста 17 октября 1905 г. и всеподданнейшего доклада графа Витте. Гос. публ. ист. б-ка России. М., 2001. 45 См. Столыпин П.А. Полное собрание речей в Государственной Думе и Государственном Совете 1906-1911, М., МГ, 1991 г 34 43 44 либеральном ее понимании могут привести к успешному разрешению возникающих социально-экономических проблем. Особый интерес вызывает процессы и результаты функционирования советской модели справедливости как особой традиции социокультурного мира современной России. Это связано с тем, что до сих пор сформировавшееся еще в советское время поколение индивидуумов во многом предопределяет логику и содержание современных метаморфоз социальной справедливости. Возникшая в рамках идеологии марксистского социализма, советская модель социальной справедливости просуществовала в России с 1917 по 1993 годы. Однако Н.А. Бердяев по этому поводу очень точно выразился, что Октябрьская революция была совершена Лениным «во имя Маркса, но не Марксу»46. Не ставя задачу подробного анализа концепта социальной справедливости в советский период, все же следует хотя бы кратко отметить существенное. В советское время идея справедливости понималась как культ труда, формального равенства рабочего класса (трудящихся, советского народа) и, прежде всего, в сфере распределения благ на основе социалистических ценностей, понятных и близких большинству общества. В.Г. Федотова обосновано отмечает, что советское государство «изобрело систему справедливости, которая не во всем отвечала своей сущности, но была одним из способов решения этого вопроса» 47 . Очевидно, что социалистический период развития концепта социальной справедливости всегда имело соответствующее идейно-философское обоснование. Однако практика советского строительства фактически нивелировала идеи советской модели справедливости, как составной части менталитета общества. Её базовый принцип «От каждого – по способности, каждому – по труду» в значительной степени был деформирован партийной элитой. Тем Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.,1990. С. 91. Федотова В.Г. Вызовы левым взглядам и их трансформация //Исторические судьбы социализма. М., 2004. С. 238. 35 46 47 самым система моральных ценностей, как один из базовых элементов справедливости, была в конце концов окончательно разрушена48. Вместе с тем интегрирование в духовную жизнь новой России многих, доказавших свою жизнеспособность идей этой модели справедливости не только возможно, но и может принести практическую пользу. Это связано с тем, что в основе советского проекта был заложен принцип: «социальной справедливости быть не может, пока существует эксплуатация человека человеком». Подобное представление о справедливости можно встретить в русской православной традиции и в народничестве. Как отмечал Н.А. Бердяев, идеи большевизма и их решительное воплощение соответствовали «некоторым исконным русским традициям, и русским исканиям универсальной социальной правды, понятной максималистически, и русским методам управления»49. Поэтому столь длительное функционирование советской модели справедливости – это не иллюзия, а факт объективной реальности. Такие традиционные нравственные ценности как коллективизм, духовность, совестливость, державность, патриотизм в советской России также были заложены в концепт социальной справедливости. Более того, в этом были выражены некоторые базовые основы советского патернализма, как средства обеспечения справедливости в социальных отношениях. Может быть, именно поэтому советскую модель справедливости следует оценивать в динамики развития феномена, учитывая то, что эта аксиологическая модель базируется на устойчивой во времени социальной опоре. Она продолжает оставаться традицией, по-разному адаптируясь к новым условиям общественного развития. Об этом свидетельствуют результаты социокультурной, политической и правовой жизни общества, в том числе социально-философского генезиса манипулирования общественным сознанием50. Вместе с тем ее дальнейшее развитие, по всей См. например, Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. Книга первая. М. 2001. Бердяев Н.А. Указ. Соч. С. 93. 50 См. Пую Ю.В. Истоки и генезис феномена манипулирования // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена: Общественные и гуманитарные науки (философия, история, культурология, языкознание, 36 48 49 видимости, не имеет исторической перспективы по идеологическим соображениям, поскольку в современных условиях возврат к советским ценностям маловероятен. Поэтому неслучайно, в процессе социально-политических трансформаций концептуальная версия социальной справедливости в России только обозначается. Этот процесс сложен и противоречив. Он характеризуется не только столкновением социокультурных ценностей и противоречивостью социальной практики, но и идеологической борьбой не только выше приведенных традиций, но и концепций европейского либерализма, неолиберализма и коммунитаризма. В этом смысле действительно можно говорить о том, что «… наша страна движется одновременно во всех направлениях, в том числе от автократии к демократии и от демократии к автократии…»51. Важно отметить, что справедливость как моральная ценность социума нуждается не только в своем активном осуществлении, как регулятивный принцип в соответствующих отношениях. Она всегда проявляется и в пассивном внутреннем переживании происходящих при этом процессов как должного. В этом случае, она приобретает форму доверия личности к обществу и государству и готовности с ними сотрудничать. Наверное, прав председатель Конституционного Суда России В. Зорькин, что одним из условий формирования нового общественного договора между властью, личностью и обществом является возврат социального доверия, близкая и понятная людям система моральных ценностей социальной справедливости. «…в условиях расколотого общества у нас нет той основы, на которой только и возможен реальный общественный договор… Такой основой является надлежащий уровень общественного согласия, которого всем нам сейчас так явно не хватает»52. литературоведение, право). СПб., 2008. № 11(72); Она же Социально-философские основания антропологии манипулирования: автореф. дис. … док. философ. наук. СПб., 2010. 51 См. Настольная книга по медийному саморегулированию. Под ред. М.А. Федотова. М., 2009. С.6. 52 Зорькин В. Доверие и право. Российская газета. 29.04.2013г. 37 Подводя итог систематизации некоторых концептуальных версий социальной справедливости в западноевропейском и российском социальнофилософском дискурсе применительно к социальной практики России следует резюмировать следующее. В современном западноевропейском варианте социально-философская концептуализация социальной справедливости в основном базируется на этике Канта и теории справедливости Роулза и представляет собой понимание равенства, основанного на достоинстве человеческой жизни. В российской спецификой интерпретации, развития обусловленной страны, социокультурной концептуализация социальной справедливости базируется на иных принципах, в основе которых лежат национальные ценности высшего (духовно-нравственного) порядка ментального мира ее социальных опор. Сложилась так, что в русской философской традиции по ряду известных причин так и не была развернута широкая дискуссия о справедливости как социальном отношении53. Трудно себе представить ситуацию, чтобы социальная справедливость (как социально-нравственная категория, которая проявляется через жизненную необходимость разрешения общественных противоречий) в историческом контексте являлась в России предметом публичного обсуждения. В условиях многовекового поиска ответа на вопрос как жить: по совести или по закону, зачастую, искания «универсальной социальной правды», предметного единства правды-истины и правды-справедливости ограничивались только духовно-нравственной стороной проблемы, ментальным уровнем ее восприятия. Сегодня, концептуализация в таком российском варианте характеризуется явной незавершенностью процесса. Он характеризуется тем, что в стремлении к справедливому мироустройству в социальной См. Бурова М.Л. Проблема справедливости в русской социально-философской мысли конца XIX веков: Дисс. … канд. филос. наук. СПб., 2003; Стрельченко В.И. Рациональность и гуманистические идеалы образования // New Credo . 2005. № 2 (42). С. 37-56; Сажин А.В. Социальная справедливость в российском обществе: Автореф. дис. док. филос. наук. Краснодар. 2010. 38 53 практике актуализируются те традиционные моральные доминанты равенства, основанного на идеалах разумной человеческой жизни и единстве правды-истины и правды-справедливости (на согласии теоретической истины и морального идеала), которые зачастую вступают в непримиримое идейное противостояние с доминантами западноевропейской модели концептуализации справедливости. «Если в недалеком прошлом справедливость отождествлялась с равенством, с претворением в жизнь коммунистических ценностей, то теперь в обществе социальных контрастов актуализирован вопрос, как оградить граждан от произвола, ущемления прав, как преодолеть отчуждение людей от того, что ими же создано. Все эти вопросы входят в круг проблем социальной справедливости»54. Подобная ситуация оказывает активное влияние на формирование национальной дисскусии о социальной справедливости. Она характеризуется не только идейно-теоретическими обстоятельствами спора между консерваторами, либералами, социал-демократами, но и тем, что в стране до сих пор наблюдается серьезный социальный кризис, который, наконец, становится предметом самого широкого обсуждения. Это вызвано необходимостью разрешения числе, с помощью проблемы социального расслоения, в том создания социально-философской формулы тех ценностей, которые могут быть положены в основу консолидации общества, переживающего глубинный социокультурный раскол. В социальном измерении концептуализации социальной справедливости оказывается, что требования о равенстве, основанном на единства правды-истины и правды-справедливости, выдвигает большинство, а не меньшинство, как в Западе. Социологические исследования показывают, что в России именно большинство занято активным поиском своего места и своей роли в механизме социальной регуляции. В таких непростых условиях актуализация идей социальной справедливости происходит в конкурентной борьбе за содержательное Безвербный А.А. Социальная справедливость: состояние и перспективы в России: Автореф. … дисс. канд. соц. наук. Ростов н/Д., 1996. 39 54 наполнение легитимными ценностями теоретической истины и морального идеала. Эта борьба проявляется на всех уровнях (мировоззрения, идеологии, теории и практики) концептуализации этого многомерного явления, в том числе в поиске современного смысла и значения этого понятия социальной справедливости. 1.2. Понятие социальной методологический анализ справедливости: философско- Справедливость как категория относится к числу абсолютных, универсальных, метафизических понятий, поскольку она отражает вечную проблему справедливости общественных отношений на вызовы социальных деструкций. Эта категория включена в разряд философских, в силу своей абстрактности и относительности, и практически всегда философы поразному всегда пытались наполнить её конкретным смыслом в строго определенной форме выражения. По всей видимости, в подобной ситуации можно говорить только о методологических принципах (ориентирах и основных подходах) исследования понятия «социальная справедливость» и его содержательной формулировки в контексте актуальных проблем современности. В известном трактате «Никомахова этика» Аристотель писал: «… понятие «справедливость» означает в одно и то же время как законное, так и равномерное, а несправедливость - противозаконное и неравномерное (отношение к людям)»55. В российском социально-философском дискурсе поиск сущности социальной справедливости осуществляется, как правило, интуитивно, на основе внутреннего чувства правды. Еще Сократ задавался вопросом: если говорить правду, не вводить в заблуждение и приносить пользу - справедливо, то лгать, вредить и водить в заблуждение - несправедливо? Мыслитель отвечал сам себе, что Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. Минск, 1998. С. 414 415. 55 40 справедливо также вредить своим врагам и обманывать друзей ради их же пользы. Мы окружены несправедливостью, но часто не можем прийти к консенсусу в отношении того, что собой представляет справедливость56. С момента появления первых философских учений о человеке, обществе и государстве понятие справедливости всегда было наполнено социальным смыслом, который выражал господствующие в социуме ценности, их текущую актуальность в изменяющемся мире. В древние времена справедливость как нравственно-этическое понятие использовалась в качестве универсального критерия разграничения всех поступков людей на справедливые и несправедливые. Понятие «справедливость» выступало критерием оценки поступков людей, с точки зрения интересов общества, пользы или вреда таких поступков для его доминирующих групп или слоев. Наверное, нет такой области человеческих отношений, где не поднимался бы вопрос об их справедливости или несправедливости57. Поэтому во многом правы те исследователи, которые считают, что гораздо проще оценить и познать несправедливость, чем договориться о понятии справедливости58. А.Г. Карапетов и А.И. Савельев обоснованно указывают на то, что «Справедливость - всего лишь слово с некоторой не вполне устоявшейся и вряд ли способной к стабилизации в принципе семантикой, отражающей субъективные этические оценки той или иной доли населения Земли»59. В этом смысле неизменной четкой конвенциональной семантики рассматриваемого понятия в принципе не может быть. Социальная справедливость, как понятие, имеет множество семантических контекстов. В этом проявляется его текущая изменчивая социально-этическая ценность. По этому поводу философ и экономист Джордж Стиглер весьма образно 56 Douzinas C., Gearey A. Critical Jurisprudence: the Political Philosophy of Justice. 2005. P. 28. 57 Гринберг Л.Г., Новиков А.И. Критика современных буржуазных концепций справедливости. Л., 1977. 58 См. например, Ginsberg M. On Justice in Society. 1971. P. 73; 59 Карапетов А.Г., Савельев А.И. Теоретические, исторические и политико-правовые основания принципа свободы договора и его ограничений» (том 1).М. 2012. 41 заметил, что справедливость - это наполненный бутылками с этическими стандартами чемодан, из которого человек выбирает ту из них, которая соответствует его субъективному чувству справедливости60. Но не только критерии «пространственно-временная относительность» и «адекватность современным реалиям» могут помочь в поиске содержательного наполнения рассматриваемого понятия. Объективносубъективное начало, детерминированный характер развития идеи справедливости и многоплановость ее реальной жизни также определяют возможность выявления и изучения множества семантических контекстов этого слова. Практически любое представление справедливости включает в себя объективные и субъективные составляющие. Схематично следует отметить, что их объективное начало характеризуется текущими процессами и явлениями, которые признавались значительной частью общества справедливыми. «Справедливость, - подчеркивает Е.В. Золотухина-Аболина, - по главной своей интенции - объективна»61. В этом смысле справедливость - это именно то, что большинство людей считало необходимым обозначать этим понятием. В свою очередь такое мировоззренческое видение феномена справедливости получает уже философское осмысление в трудах мыслителей соответствующей исторической эпохи, в том числе и в рамках предвидения ее будущего. Вместе с тем, в силу жизненной целесообразности в угоду личной и общественной пользы, люди всегда по-разному интерпретировали идею справедливости как таковую. Например, в контексте проблемы соотношения насилия и справедливости, возможности и оправданности применения насилия. Это субъективное начало является доминирующим и в концептуальном понимании феномена. Сиюминутное и вечное, конкретное и абстрактное, рациональное и иррациональное в этом материальнодуховном явлении воспринимается философами, как правило, с мечтой о 60 Stigler G.J. The Law and Economics of Public Policy: A Plea to the Scholars // 1 Journal of Legal Studies. 1972. P. 4. 61 Золотухина-Аболина Е.В. Современная этика: Учеб. пос. для студентов вузов. 2-е изд. М.; Ростов н/Д: МарТ, 2003. С. 101 42 воплощении созданной ими модели в реальную жизнь. Наглядным примером тому служит жизнь и свершения Аристотеля. Поэтому следует признать обоснованность утверждений большинства исследователей, которые полагают, что сложность характеристики понятия «справедливости» обусловлена его многоплановостью. Эта многоплановость характеризуется употреблением слова «справедливость» в виде философского, этического и юридического понятия, что теоретическом проявляется и в мировоззренческом, социально-психологическом идеологическом, отношении к действительности. Неслучайно, философия, этика, теория права, социальная и юридическая психология и ряд других смежных наук (областей знаний), исходя из этого обстоятельства, определяют собственное понимание социальной справедливости. Поэтому сегодня философское понимание социальной справедливости в разных аспектах представляет трудность во многом потому, что ученые стремятся «приписать» ее к какой-либо определенной науке. Например, В.С. Нерсесянц рассматривал справедливость как сугубо правовую категорию. Он ее оценивал как внутреннее свойство и качество права, утверждая, что только право и справедливо62. Г.В. Мальцев же считает, что нет юридической, политической или иной справедливости, есть только нравственная сущность этого понятия, охватывающая все сферы социальной регуляции63. Представляется, что если наука сконцентрирует свое внимание только на отдельных сторонах социальной природы справедливости, исключая из предмета исследования, казалось бы, несущественные ее качества, и будет ограничена рамками предмета отдельно взятой науки, то она в конечном итоге неизбежно откажется от реального участия в текущей жизни общества. Резюмируя, можно предположить, что методология решения задачи См.: Нерсесянц В.С. Философия права: либертарно-юридическая концепция // Вопросы философии. 2002. N 3. С. 3 - 9. 63 Мальцев Г.В. Нравственные основания права. М.: Изд-во СГУ, 2008. С. 108. 43 62 понятийного выражения феномена оказывается гораздо важнее его теоретического содержания, вариативного по своему характеру. Именно выбор способа познания (в интерпретации тезиса Р. Декарта как переход от известного и доказанного к неизвестному и недоказанному64) предопределяет успех любой работы. При этом не стоит забывать, что в рамках логической цепочки «цель-средство-результат» результат всегда обусловлен примененными инструментами исследования. Исследование понятия социальной справедливости в философскометодологическом аспекте означает попытку рассмотрения: - Гносеологической проблемы современной концептуализации справедливости (как познается справедливость); - Проблем онтологических оснований справедливости (что есть справедливость?). Такой двуединый подход представляется эффективным, поскольку он позволяет попытаться не только связать воедино историческое наследие философской мысли с современными взглядами философов на содержательное качество социального феномена. Он дает возможность вплотную подойти к решению проблемы, заявленной в качестве темы диссертационного исследования. В этом социальной категориями смысле гносеологическая справедливости представляет проблема собой, концептуализации если оперировать Г.П. Щедровицкого, - «продукт» мыслительной деятельности, который следует внедрить в общественное устройство социума, исходя из побуждений здравого смысла и представлений о жизненной целесообразности созданного проекта. Еще в античности в спорах между материалистами и софистами возникала проблема онтологических оснований справедливости. Что есть справедливость: универсальный закон бытия или «полезное для более сильного»? В древнегреческой философии были сформированы две базовые Декарт Р. Рассуждение о методе, чтобы хорошо направлять свой разум и отыскивать истину в науках. М., 1953. С. 10 - 22. 44 64 парадигмы представлений о справедливости: натурализм и волюнтаризм. Г.Ю. Канарш по этому поводу обращает внимание на то, что натурализм связывал решение проблемы справедливости с открытием универсального космического закона, управляющего в равной мере и природными процессами, и человеческими делами. Античной трактовке справедливости, как согласию с природой, противопоставляется трактовка, которую можно условно назвать волюнтаристской. Этот подход отказывает природе, как и обществу, в способности выступать источником нормативного порядка65. Например, в трудах Ж.-Ж. Руссо и И.Канта справедливость рассматривалась как представление о должном, данное до всякого опыта, то есть ее существование предполагается априорно. В целом же, рассматривая пути разрешения проблем понятийного выражения социальной справедливости в западноевропейской философской мысли, следует согласиться с Э.С. Мирзаханян о том, что в ней отчетливо представлены два подхода к рациональному обоснованию справедливости: априористски-конструктивистский и историцистский сценарии66. Априористский деонтологический конструктивизм представлен в основном в дискурсе либеральных теорий справедливости (И. Берлин, К. Поппер, Д. Роулз, Р. Дворкин и др.). Эти теории конструируют концепцию справедливости на основе рефлексии рационально мыслящих субъектов относительно условий, позволяющих им создать общество, которое даст им возможность сохранить свою автономию и свободу. Противоположная стратегия развивается в рамках теорий, получивших название коммунитаристских (А. Макинтайр, А. Сен, М. Нассбаум, М. Сэгдел, М. Уолцер и др.). «Историцистский» сценарий предполагает, что содержание представлений о справедливости задано определенными задачами социальных сообществ, которые в состоянии создать некоторые Канарш Г.Ю. Социальная справедливость с позиций натурализма и волюнтаризма // Гуманитарные науки: теория и методология. 2005. N 1. С. 102, 106. 66 Мирзаханян Э.С. Дискуссия о проблеме рационального обоснования социальной справедливости в западной философии второй половины XX - начала XXI века: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. Тверь, 2008. С. 8. 45 65 рамочные условия возможности осуществления прав и свободы индивида67. В современной и уже далеко не философской дискуссии между либералами и коммунитаристами в обеспечении результата познавательной деятельности (онтологии) лежит главный вопрос: какое место занимает справедливость в общественном устройстве ? Например, Дж. Роулза связывает возникновение понятия справедливости с возникновением социума, с социализацией человека, превращением его из животного в Homo Sapience, из стада (толпы), в которой «каждый сам за себя, один Бог за все», — в личность, затем в команду и далее — в коллектив, в котором «один за всех и все за одного». Рациональные, равные и свободные люди призваны выбрать принципы справедливого устройства общества. В качестве исходного условия обоснования принципов справедливости у Дж. Роулза выступает метод «максимина» (или «максимизация минимума»). Стратегия максимина применительно к проблеме справедливости в условиях неопределенности предписывает ранжирование альтернатив по их худшим последствиям, рекомендуя те альтернативы, худший результат которых лучше худшего результата любых других альтернатив. Исходя из этого, Дж. Роулз определял следующие принципы справедливости: 1). Каждый человек должен иметь равные права в отношении наиболее обширной схемы равных основных свобод, совместимых с подобными схемами свобод для других. 2). Социальные и экономические неравенства должны быть устроены так, чтобы: от них можно было бы разумно ожидать преимуществ для всех и доступ к положениям (positions) и должностям был бы открыт всем68. Априористский деонтологический конструктивизм («деонтологический либерализм») Дж. Роулза, как отмечается Э.С. Мирзаханяном, исходит из возможности создания определения ориентиров основополагающих институциональной общего принципов блага социальной структуры его общества граждан справедливости, на и базе которые рассматриваются как вытекающие из имманентной природы деятельности 67 68 Там же. С. 9. Роулз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, 1995. 46 субъекта, наделенного даром рациональности69. С классическим либерализмом концепцию Дж. Роулза роднит признание неприкосновенности индивидуальных прав и свобод, принципа равенства граждан, принципа веротерпимости и т.д. Однако он отвергал утилитаризм, как способ обоснования этих принципов. Дж. Роулз считал, что в основу современного либерализма положена следующая идея: индивидуальные права и свободы образуют неотъемлемую часть справедливой структуры общества, ибо справедливость невозможна без признания автономии личности и предоставления каждому человеку права реализовать свою свободу — при условии признания прав и свобод других людей. Концепция Дж. Роулза представляет собой вариант дистрибутивной теории справедливости: справедливость рассматривается лишь в контексте распределения «первичных благ», которые он определяет как класс вещей, необходимых для реализации любого рационального жизненного плана; в их числе основные права и свободы, доход, благосостояние и возможности самореализации человека. Справедливость, по мнению Дж. Роулза, «исключает различные формы эгоизма». Таким образом, Дж. Роулзу справедливость представляется как служение благу всех, общему благу, примерно равное распределение выгод и тягот, вытекающих из взаимодействия в рамках общества, что предполагает регулирование частной собственности и исключение эгоизма при гарантии равенства. По мнению многих западных исследователей, понятие социальной справедливости, разработанное Дж. Роулзом и его продолжателями (Р. Дворкин, Р. Дарендорф), постепенно утрачивает свою острую актуальность. Поэтому, не случайно, неолибералы (Д. Белл, Р. Нозик, Ф. Хайек) критикуют Дж. Роулза за формальность предложенных им принципов справедливости и неприменимость к современной социально-политической практике. Представляется, 69 что Дж. Роулз, рассматривая справедливость Мирзаханян Э.С. Указ. Соч. С. 12. 47 социальных институтов, не уделял внимание личности в самом широком смысле этого слова. Фактически он сводил права индивидов к их техническому пониманию. Критика теории Дж. Роулза со стороны коммунитаристов, в основном, связана с их убеждениями о глубоком влиянии социальных условий объективного нравственного порядка на формирование индивидуальных ценностей и политических устройств. Так, например, М. Сэндел, оценивая индивида как «социальный атом», пишет: «Только во вселенной, лишенной telos'а, какой она видится философам и ученым XVII века, субъекта можно воспринимать отдельно, независимо от его устремлений и целей. Только в мире, не подчиненном целесообразному порядку, принципы справедливости становятся предметом человеческого конструирования, а представления о благе - предметом индивидуального выбора»70. В наиболее концентрированном виде подход коммунитаристов к социальной справедливости выражен в теории утилитаризма. Основная идея утилиризма заключается в том, что поведение людей носит исключительно целеориентированый характер. В этом проявляется принцип оценки процессов и явлений в зависимости от того, насколько они отвечают интересам и целям индивида, мерой (критерием) чему является польза и выгода. Один из представителей утилитаризма Г. Сиджуик довольно наглядно выразил суть этой концепции: «Общество правильно устроено и, следовательно, справедливо, когда его институты построены так, чтобы достигнуть наибольшего баланса удовлетворенности для всех индивидуумов этого общества»71. Современные утилитаристы (Б.Барри, Р. Барроу, Ю. Каменка и др.) исходят из того, что общество является справедливым, когда дает возможность достижения наибольшего количества благ, доступных для всех. На современном этапе развития западной цивилизации, оцениваемой как постиндустриальное общество, общество потребления, информационное Сэндел М. Либерализм и пределы справедливости // Современный либерализм: сб. статей / Пер. с англ., сост., предисл. Л.Б. Макеевой. М., 1998. С. 209. 71 Сиджуик Г. Принципы политической экономии // Мировая экономическая мысль: Сквозь призму веков. В.5 Т. М., 2005.Т.2. С. 137-155. 48 70 общество, общество индивидуумов, утилитаризм обоснованно подвергается резкой критики гиперболизируя и, прежде роль всего, общества, практиками. отводят Коммунитаристы, справедливости роль незначительного механизма в системе отношений. Важно отметить, что в западной социологии обсуждение вопросов социальной справедливости носит преимущественно процедурный характер. Так, в условиях стабильно развивающегося рыночного общества западного типа «публичные интеллектуалы» неолибералы и коммунитаристы Э. Андерсон, Р. Нозик, М. Уолцер делают акцент на поиске оптимальных принципов распределения жизненных благ и способах их реализации. Безусловно, каждая из существующих концепций социальной справедливости содержит лишь долю истины. Именно в этом проявляется их интеллектуальная ценность и жизнеспособность. Однако большинство современных западноевропейских концепций справедливости, как правило, включают в поле исследования лишь отдельные фрагменты, составные части этого многомерного явления. При этом их авторы, как правило, осознанно или неосознанно пытаются придать ее понятийному выражению статус единственно истинного, универсального характера, что, в принципе, недостижимо. Универсальной формулы понятия «социальной справедливости», в принципе, существовать не может, поскольку рассматриваемое явление многомерно, а его существенные признаки в моменты востребования поразному трансформируются в различных формах бытия. Например, если понятие справедливости у Платона подразумевает состояние, при котором каждый индивид выполняет ту функцию, к которой у него имеются лучшие склонности72, то сейчас такое содержательное качество справедливости не может быть принято в качестве базового для современного применения этого понятия. Джон Роулз, разрабатывая основы современного либерализма (работа «Теория справедливости, 1971), с конца 80-х XX века фактически отказался 72 Платон. Государство. М., 2005. 49 от универсальности созданной им модели социальной справедливости, рассматривая социальную справедливость как выражение либеральнодемократической политической культуры 73. В связи с этим следует отметить, что в западноевропейской традиции социально-философской мысли разработка понятия «социальная справедливость» являлась предметом самого широкого обсуждения, и в процессе концептуализации это явление рассматривалось в качестве культурного инварианта ценностей Запада. В отечественной социально-философской мысли ситуация с поиском понятия социальной справедливости сложилась несколько иная. Концептуализация социальной справедливости в российской традиции ограничивалась, как правило, духовно-нравственным поиском моральных доминант равенства. Фактически революционный дискурс социальной справедливости, ставший в России господствующий в начале XX века, делал ненужным поиск онтологических оснований, смысла и значений социальной справедливости. Например известный философ, социал-демократ Н. Плотников в ходе второго заседания «Гефтеровских чтений» «Понятие справедливости в русском политическом дискурсе» в 2012 года писал, что: «… мы практически не находим в русской интеллектуальной традиции никаких развернутых обсуждений (философских ли, социологических ли и проч.) смысла и значения этого понятия справедливости. И даже знаменитая фраза народнического публициста Н. Михайловского, что он де всю жизнь искал единство правды-истины и правды-справедливости, является не выводом какого-то подробного анализа, а выражением некой туманной надежды на согласие теоретической истины и морального идеала. А это есть ни что иное, как изложение основных принципов социальной теории Г. Спенсера и его понимания справедливости. Так же и первая энциклопедическая статья о понятии справедливости на русском языке в словаре Брокгауза и Эфрона представляет собой лишь реферат этой концепции Спенсера. То же мы 73 См. Rawls John. Politikal Liberalism.N.Y., 1996. 50 обнаружим, если возьмем советскую «Энциклопедию государства и права» 1927 г., где понятие справедливости описывается исключительно как «западное» и «буржуазное»»74. Действительное существование социальной справедливости в конкретной социокультурной среде намного сложнее и многообразнее, чем любое ее объяснение и познание. В этом смысле, оказывается, что гораздо важнее процесс, а вернее принципы, способы и средства достижения социальной справедливости как некого идеала, чем получение самого искомого результата. Применительно к теме диссертационного исследования в философскометодологическом измерении социально-философская модель критериев определения актуальной формы и содержательного наполнения понятия «социальная справедливость» включает в себя следующие параметры: 1. Пространственно-временная относительность. 2. Адекватность современным реалиям. 3. Объективное и субъективное. 4. Множественность составляющих социальной природы справедливости, которые проявляются в ее существенных признаках. Представляется, что поиск его понятийного выражения во многом предопределяется следующими тремя предпосылками: - творческой интерпретацией сквозь призму личных предпочтений и убеждений исследователя исторического наследия философской мысли во всем многообразии ее проявлений; - выбранным способом познания справедливости, как представлений и знаний выполняющих методологическую роль исследования объекта; - той конкретной социокультурной средой как поля исследования, в котором рождается, развивается и находит свое подтверждение или опровержение та или иная концепция. Плотников Н. Вводный доклад второго заседания «Гефтеровских чтений» «Понятие справедливости в русском политическом дискурсе»// Российский сетевой журнал Русский журнал» (russ.ru) 11.03.2012. 74 51 Может быть, поэтому польза и социальное назначение каждой из концепций в том и состоит, чтобы через критику уязвимых и слабых сторон других концепций выяснить и оценить непостоянность социальной справедливости как социального феномена. Признание допустимости подобных рассуждений позволяет установить онтологические основания социальной справедливости. Например, Т.В. Дыльнова обосновано акцентирует внимание на глубокие онтологические основания принципа справедливости, которые коренятся в универсальных и всеобщих условиях бытия человека и общества. Она соответствия полагает, между что справедливость некоторыми предполагает идеальными оценку (нормативными) требованиями и реальным поведением социальных субъектов, что дает основу определения отклонений от социальных норм (то есть девиантного поведения) как нарушение некоторой меры справедливости75. Для социально-философского осмысления этого понятия значение имеет не только содержательная или идеальная сторона справедливости. Не менее важно понять ее функциональную составляющую, которая связана с ролью господствующего представления общества о справедливости, тем самым определяющая содержание и развитие этого феномена. В этом качестве, функциональное начало справедливости выражается в ее социально-онтологических и содержательно-интерпретационных основаниях. Речь идет о том, что с точки зрения онтологии «Центральной оппозицией является: либо - индивид первичен, общество вторично (либералы); либо - общество первично, индивид вторичен (коммунитаристы). От решения главной онтологический проблемы зависит выбор ценностных приоритетов - или свобода индивида, или благо сообщества»76. Не отвлекаясь на глубокий анализ этой проблемы, важно отметить, что философское моделирование социальной справедливости См.: Дыльнова Т.В. Социальная справедливость как основа консолидации и развития современного российского общества: Дис. ... докт. социол. наук. Саратов, 2005. С. 25. 76 Канарш Г.Ю. Справедливость как морально-политическая категория: Дис. ... канд. полит. наук. М., 2005. С. 13. 52 75 весьма разнообразно. Философско-методологический оснований справедливости анализ позволяет социально-онтологических сделать вывод, что наиболее продуктивным является подход, при котором социальное значение справедливости в качестве принципа социального устройства раскрывается через понятие «социального порядка», которое в самом общем виде выражает идею организованности общественной жизни77. Рассуждая в этом контексте, М.В. Преснякова о том, что следует согласиться с выводом одна из социальных функций ценностей вообще, и справедливости как важнейшей из них, в частности, заключается в легитимизации социального порядка78. В этом смысле, обращаясь к истории философии о дихотомии «равенство» - «неравенство», можно предположить, что в легитимизации социального определенную порядка социальная функцию: справедливость исключения одних выполняет форм строго неравенства и возникновение новых. Прокофьев А.В. по этому поводу пишет, что если задаться вопросом о том, как функционирует это понятие в нравственном дискурсе, то санкционирует вполне и очевидным ответом легитимизирует будет различные следующий: формы оно социального устройства, шире - различные образцы межчеловеческих взаимодействий79. Он считает, что это понятие может употребляться только тогда, когда есть потребность в легитимизации общественных структур, то есть термин «справедливость» оказывается востребован, когда существуют слои, группы, индивиды, которые по тем или иным основаниям чувствуют себя маргинализованными, или отчужденными в рамках данного общественного порядка. Следовательно, потребность в справедливости возникает, когда реально присутствует несправедливость. См.: Агафонов Ю.А. Социальный порядок в России. Ростов н/Д, 2000; Беккер Г., Бесков А. Современная социологическая теория в ее преемственности и изменении. М., 1961. С. 292. 78 Пресняков М.В. Конституционная концепция принципа справедливости (под ред. Г.Н. Комковой). М., 2009. С.9. 79 Прокофьев А.В. Феномен общественной морали: философский анализ: Дис. ... докт. философ. наук. М., 2006. С. 205. 53 77 Интерес вызывает оценка А.В. Прокофьева и понятия «презумпция равенства», сформулированного И. Берлином. По его мнению, презумпция равенства состоит в том, что именно общественное неравенство, а не равенство нуждается в оправдании перед лицом справедливости. «То есть в соответствии с данным принципом для признания какого-то неравенства допустимым следует привести в его защиту основательные аргументы, отталкивающиеся от самой беспристрастного анализа морали, религии, действительных метафизики условий или социальной реальности»80. В этом смысле, М.В. Пресняков убедителен в том, что способы оправдания или легитимации неравенств различны, однако сама социальная функция справедливости является инвариантной в историческом и социокультурном пространстве81. Социальное значение справедливости можно сформулировать с учетом и другого аспекта: свободы индивида и ее сбалансированности (соотносимости) с благом общества. В.Н. Аргунова пишет, что в онтологической первооснове индивидуального человеческого бытия выделяются две противоположные возможности: стремление к порядку и стремление к свободе, где свобода общества есть общественное благо82. Имплицитно об этом пишет О. Хёффе, который, рассматривая справедливость в политическом и правовом контекстах, впервые предлагает ее понимание с позиции ценностей толерантности, поскольку справедливость есть некий идеал, к которому мы стремимся, это одна «из главных целей человечества»83. Рассмотренные основания (социальный порядок, равенство, свобода индивида и благо общества в социальном государстве) в неолиберальной Там же. С. 208. Пресняков М.В. Указ. Соч. С.10. 82 Аргунова В.Н. Ментальные основания российских представлений о социальной справедливости//Современные проблемы российской ментальности: Материалы Всероссийской научно-практической конференции 24 - 25 ноября 2005 года. СПб., 2005. С. 60. 83 См., Хёффе О. Справедливость: Философское ведение. М., 2007. С. 10.; Он же, Справедливость. М., 2007. С. 39, 40. 54 80 81 парадигме предстают собой стройную социально-онтологическую модель социальной справедливости. Реализация этой модели воплощается в процессе актуализации тех или иных составляющих социальной природы справедливости. Речь идет о распределительной, «межкультурной» (термин А.В. Прокофьева84), глобальной или международной справедливости. Подобные стороны социальной природы актуализируются носителями справедливости в момент востребования, тем самым обеспечивая своевременное их включение в механизм социальной регуляции. По этому поводу Г.Ю. Канарш, обоснованно ссылаясь на то, что сегодня проблема социально-экономического распределения уступает место проблеме культурного признания, пишет: «Особенность современных (построулзианских) дискуссий по проблемам социальной справедливости определяется двумя важными обстоятельствами. Во-первых, в последние годы фокус в изучении проблемы сместился с … темы распределительной справедливости в сторону так называемой этнокультурной (или «межкультурной» - термин А.В. Прокофьева), справедливости…. Вовторых, наряду с межкультурной справедливостью крайне болезненную проблему для современного мира представляет глобальная …справедливость»85. Следовательно, допустимо предположить следующее. Применение социально-философской модели критериев разработки понятия «социальная справедливость» к установленным социально- онтологическим основаниям справедливости позволяет системным образом установить все возможные формы бытия и существенные признаки справедливости. Такой системный подход к проектированию фактически ориентирован на уяснение сущности всех ценностей социальной природы справедливости как исторического продукта социальной системы. Неслучайно, в работе Прокофьев А.В. Теория межкультурной справедливости: поиск нормативных оснований // Человек. 2006. №1. 85 Канарш Г.Ю. Политическая справедливость (Запад и Россия)// Знание, понимание, умение. 2007. №2, С.40-41. 55 84 «Система современных обществ» Т. Парсонс рассматривает общество, как единство четырех подсистем: культурной, социальной, экономической и политической. Он считает, что культурная подсистема выполняет функцию сохранения и воспроизводства образца; социальная - интегративную, политическая Поддержание – целедостиженческую, социального экономическая порядка - адаптивную. осуществляется через институционализацию системы ценностей, которая является составной частью социетальной и культурной систем. После этого отдельные ценности, конкретизирующие общие ценностные образцы, становятся частью каждой конкретной нормы, интегрированной в легитимный порядок. В связи с необходимостью обоснования выдвинутой гипотезы следует хотя бы кратко остановиться на предметном рассмотрении форм бытия социальной справедливости в механизме социальной регуляции. Согласно взглядам Аристотеля, общая справедливость совпадает с добродетелью вообще. Частная справедливость есть добродетель государственного мужа (politikos). Это может быть добродетель архонта, который распределяет некоторые блага среди известного круга граждан, или судьи, который творит правый суд, применяя равное для всех граждан право. Современный философ А.А. Гусейнов полагает, что общая справедливость фактически отвечает на вопрос о предназначении и смысле совместного, объединенного, социально упорядоченного существования в обществе и государстве. Частная же справедливость представляет собой санкционированную систему «распределения благ и зол (преимуществ и недостатков, выгод и потерь) совместной жизни людей в рамках единого социального, государственноорганизованного пространства»86. По мнению экономистов Ф.И. Биштока, А.И.Ермакова, Н.Ф. Наумова и др. она «требует соответствия между реальной значимостью различных индивидуумов (социальных групп) и их социальным положением, между правами и обязанностями, между трудом и вознаграждением»87. Цит. по: Прокофьев А.В. Указ. Соч. С. 204. Бишток Ф.И., Ермакова А.И., Наумова Н.Ф. и др. Проблема социальной справедливости в зеркале современной экономической теории. М.: УРС, 2002. С. 7. 56 86 87 Очевидно, что в системе координат механизма социальной регуляции онтологические основания категорий «общей» и «частной» справедливости взаимосвязаны и взаимно обусловлены в силу их общих государственнообщественных начал. Степень и глубина их познания, понимания их активной частью общества ограничены ситуацией социального употребления в материальнодуховном мире отдельной личности. В этом мире в отдельные взятые моменты времени под воздействием многочисленных факторов сиюминутное распределение благ и зол по-разному соотносится с общественным идеалом справедливости. В этом качестве частная справедливость является элементом целого - общей справедливости. Накопление информации результатов совместного существования в обществе коллектива или индивидуумов всегда является одним из необходимых условий общественного восприятия и понимания сути жизненной целесообразности социальных изменений. По мнению, Б.Н. Кашникова справедливость – это некая мера, то есть отношения распределения, воздаяния или обмена обращения благ и зол внутри социума, поддержание которой жизненно необходимо, разрушение которой равнозначно разрушению социума88. «По этой причине справедливость как норма, точнее - как система норм, выступает хранителем социальной интеграции в рамках того, что Парсонс называл социетальным сообществом»89. Представляется, что в рамках современного механизма социальной регуляции основной формой бытия социальной справедливости являются отношения как таковые. Именно в рамках этой формы существования находит свое наиболее полное воплощение регулятивные возможности социальной природы справедливости. Фактически, в отношениях выражается собственная сама идея справедливости, которая кроется в индивидуальном или общественном сознании и в некоем созданном человеческой цивилизацией императиве (стандарте) поведения. Кашников Б.Н. Либеральные теории справедливости и политическая практика России / НовГУ имени Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2004. С. 14. 89 Кашников Б.Н. Указ. Соч. С. 15. 57 88 Речь идет о социальной справедливости, которая участвует в механизме социальной регуляции в трех формах существования: - отношения распределения, воздаяния или обмена; - индивидуальное и общественное (групповое) сознание; - моральный и юридический императив (установление). В рамках такой логики допустимо предположить, что в механизме социальной регуляции социальная справедливость представляет собой систему отношений распределения, воздаяния или обмена, адекватно реагирующую на изменения внешней среды. Эта система представляет собой двухэлементный конструкт подсистемы, входящей в более сложную социальную систему механизма социальной регуляции и может характеризоваться следующими функциональными признаками: - способностью стабилизации отношений в качестве регулятивного принципа, определяя тем самым устойчивый характер защиты их от воздействия негативных факторов («социальной энтропии»), - наличием собственного гомеостазиса, поскольку она всегда стремится сохранять равновесное состояние, характеризующее ее устойчивость и консервативность, возможностью - разностороннего и многомерного влияния и воздействия, участвуя в механизме социальной регуляции, - способностью интеграции в механизм социальной регуляции, - потенциалом институционализации различных форм социальной справедливости в механизме социальной регуляции, способностью - нахождения разумного компромисса между осознанными действительными и идеальными ценностями социальной справедливости, - многомерностью жизни (экономической, политической, правовой и т.д.) социальной справедливости в механизме социальной регуляции, - социальным характером справедливости как проблемы: противоречия между фактическим и ожидаемым состоянием системы, - атрибутивностью самоуправления, саморегуляции и 58 самодостаточности, а также относительной самостоятельности, так как без этого не обеспечивается получение свойственного ей интегрированного результата - распределение, воздаяние или обмен на основе созданного баланса индивидуальных и общественных устремлений. В этом контексте важно обратить внимание на то, что социальная справедливость как система отношений распределения, воздаяния или обмена является базовым социальным ценностным регулятором общественной жизни и именно в эту систему включены все существенные признаки это явления, которые соответствуют ценностям высшего порядка конкретной исторической обстановки. Речь идет о том, что «В качестве основных социальных ценностных регуляторов общественной жизни выступают справедливость, ответственность, свобода, равенство, собственность» 90. По мнению юриста М.В. Преснякова, «С позиции общей справедливости осуществляется морально-нравственная оценка любого социального явления как справедливого или, напротив, несправедливого путем соотнесения его с системой ценностей, легитимных в данном обществе в конкретный исторический период. Частная справедливость (принцип) носит более формализованный, инструментальный характер и обеспечивается путем реализации определенных дистрибутивных программ (справедливость уравнивающая и справедливость распределяющая). В данном случае речь идет не о ценностной, а о политической и правовой подсистеме социума. Различны и их регулятивные функции: общая справедливость обеспечивает легитимизацию общественного порядка на основе сопоставления с принятой системой ценностей, частная - представляет собой определенный набор политико-правовых принципов регулирования общественных отношений»91. Этот подход во многом близок позиции неолиберала Хаейк Фридрих Август фон, который в работе «Право, законодательство и свобода» (книга № II (1976г.)), писал, что: «Строго См. Хёффе О. Политика. Право. Справедливость. М., 1994. С. 10. Пресняков М.В. Конституционная концепция принципа справедливости (под ред. Г.Н. Комковой). М., 2009. С.14. 59 90 91 говоря, справедливым или несправедливым можно назвать только поведение людей»92. При этом важно понимать, что социальная справедливость, как проблема, не является символичной, временной, а имеет хронически непреходящий характер. Представления о справедливости основаны на сиюминутном рациональном смысле ее полезности, в котором, тем не менее, неявно, но всегда присутствуют идеалы (ценности) высшей справедливости. При этом выбор той или иной модели может определяться различными факторами и условиями. По всей видимости, в ценностно-функциональном измерении представление в механизме регуляции социальной справедливости в качестве системы отношений имеет важное философско-методологическое значение для установления ее существенных признаков, которые в концентрированном виде находят свое выражение в универсальном понятии «социальная справедливость». Так например, социолог И.Б. Кузнецова полагает, что понятие социальной справедливости отражает с одной стороны, совокупность общественных отношений обменного распределительного типа, а с другой выработанные на основе социальной практики идеологические ценности93. Вместе с тем, в порядке дисскусии, все же стоит отметить, что в универсальное понятие социальной справедливости все же необходимо включить и отношения воздаяния. В них воплощаются и санкционированные индивидом или обществом отношения, как мера оценки правил поведения. Только в этом случае можно вести речь не о совокупности общественных отношений, а о системе отношений распределения, воздаяния или обмена. И.Б. Кузнецова разграничивает справедливость по сферам общественной жизни. При этом предмет (система однородных отношений) в качестве критерия ее дифференциации не рассматривается. Между тем, в Хаейк Фридрих Август фон Указ соч. С.199. Кузнецова И.Б. Идея социальной справедливости в контексте трансформации современного российского общества: Дис. ... канд. соц. наук. Казань, 2001. С. 16 - 19. 60 92 93 каждой такой сфере могут присутствовать разнородные отношения, требующие различных императивов (установлений) Поэтому обоснованно выглядит мнение справедливости. М.В. Преснякова, что в этой ситуации более адекватной будет дифференциация справедливости, основанная на учете однородных групп общественных отношений94. Более того, хоть и имплицитно, подобный подход, как это показывает Б.Н. Кашников, присутствует уже у Аристотеля. Речь идет о разграничении, с одной стороны, справедливости уравнивающей и распределяющей, а с другой - различных их модификаций в области воздаяния, размена и распределения95. Таким образом, социальная справедливость как система отношений в сфере воздаяния, размена и распределения существуют в реальном мире в различных аспектах, которые можно характеризовать не столько сферами общественной жизни, а сколько теми или иными однородными группами (системами) общественных отношений. В этом универсальном смысле социальную справедливость допустимо представлять в качестве системы однородных групп общественных отношений распределения, воздаяния или обмена. Признание верности выводных положений о социальной справедливости как системы однородных групп общественных отношений распределения, воздаяния или обмена – базового социального ценностного регулятора общественной жизни, в которую включены все ее существенные признаки, соответствующие необходимым условием для ценностям высшего рассмотрения порядка, функционального является начала справедливости, которое выражается и в содержательно-интерпретационном основании. «Глубочайшей основой идеи справедливости, - утверждает Н.Н. Алексеев, - является мысль о том иерархическом порядке, в котором стоят по отношению друг к другу ценности, - мысль о постепенном их достоинстве, о возрастающих и убывающих степенях их совершенства. 94 95 Пресняков М.В. Указ. Соч. С. 16. Кашников Б.Н. Указ. Соч. 61 Правильное отношение этих степеней и есть отношение справедливое»96. Социальная справедливость — это один из распространённых общественных идеалов господствующей в обществе парадигмы свободы и равенства. Содержание этой идеи менялось на протяжении истории человеческой цивилизации. Наверное, первое в истории общественного сознания рождение идеи справедливости было связано с признанием непререкаемости и необходимости следования установленному порядку первобытного устройства жизни. Более сложное понимание справедливости, включающее наделение людей благами, возникает по мере усложнения общественной жизни, то есть в период выделения отдельных индивидов из рода. Первоначально оно означало главным образом равенство всех людей в пользовании средствами жизни и правами. С возникновением частной собственности и общественного неравенства справедливость начинают отличать от равенства, включая в неё и различие в положении людей сообразно с их достоинством. Социальная справедливость является важнейшей категорией социальнофилософской мысли, морального, правового и политического сознания и представляет собой некую обобщенную нравственную оценку отношений. Иными словами, как указывает З.А. Бербешкина, категория справедливости применима к оценке различных общественных явлений и фактов, к оценке отношения личности к обществу, а также к сфере межличностных отношений. По ее мнению, справедливость, как нравственное понятие, может выступать в роли критерия моральной оценки, в роли чувства, в роли нормы, мотива поведения и, наконец, в роли нравственного идеала97. В одном из изданий философского словаря указано, что понятие социальной справедливости применяется для обозначения ее институционального измерения. Идеалом социальной справедливости является такая система общественных интересов, которая не в единичных действиях, а самой своей структурой постоянно обеспечивает справедливое Алексеев Н.Н. Основы философии права. СПб., 1999. С. 119. Бербешкина З.А. Справедливость как социально-философская категория. М., 1983. С. 22 – 50. 62 96 97 распределение социально-политических прав и материальных благ. Разнообразие подходов к определению этого понятия определяется ценностными приоритетами общей концепции справедливости, которая может пониматься как преимущественно: 1) равенство; 2) пропорциональность заслугам или же 3) гарантии неотъемлемых прав на обладание чем-либо. В социологии под социальной справедливостью понимается «общий принцип, согласно которому индивидуумы должны получать то, что они заслуживают»98. Уместным также будет привести определение рассматриваемого понятия сформулированного социальным психологом Дж. Мейерсом. В глоссарии к работе «Социальная психология» он указывает, что «Справедливость (equity)» - это состояние, при котором «доход» каждого участника от взаимоотношений пропорционален его «вкладу»99. Он же в контексте понятия «справедливость» обращает внимание на то, что в цивилизациях Запада и Востока еще до великих географических открытий и связанных с ними колониальных захватов, — сложились принципиально разные по смыслу характеристики понятия «социальное». В античной Греции и Древнем Риме сформировался индивидуалистический стереотип поведения, который обусловил приоритетность личных интересов над интересами определенной самоидентификацию на социальной основе группы личных и, атрибуций, как а следствие, не через отождествление себя с группой. Традиционные восточные цивилизации отдают преимущество коллективным ценностям, которые обладают приоритетом над индивидуальными ценностями, при этом человек Востока идентифицирует себя, прежде всего, с определенным социумом100. В политико-правовом аспекте важно отметить, что, например, для либерализма наиболее важным является понимание справедливости как Дэвид Д., Джери Дж. Большой толковый социологический словарь. 2001 г. // URL: http://voluntary.ru/dictionary/567/word/. 99 См. Дэвид Майерс Социальная психология. СПб., 1997. С. 673; David G. Myers «Social Psychology», 7th ed., 2002. 100 Там же. 63 98 равноправия, или равенства всех перед законом (правом). Закон есть верховенство права, а значит высшая целесообразность и справедливость. В этом случае индивидуумы имеют одинаковые права и обязанности (формальное равенство), где фактическое неравенство является несущественным обстоятельством. Самым непримиримым оппонентом такой интерпретации справедливости были сторонники социалистической и коммунистической идеологии, суть которой можно выразить в тезисе: формальное равенство обрекает реально неравных людей на фактическое неравенство, что несправедливо. Анализ этих подходов свидетельствует об их несовершенстве, несмотря на то, что каждый из них имеет многочисленных сторонников. Каждый из них близок к глубокому и всестороннему пониманию феномена, но и они его не достигают в силу неочевидности реализации провозглашенных политико-правовых императивов. Все они интерпретируют справедливость через категории «несправедливость», «свобода», «несвобода», «равенство», «неравенство», «распределение», «воздаяние» и «обмен». Например, Б.Н. Калашников, рассматривая социальную справедливость, дает ей определение как «нормативное обоснование должного равенства или неравенства в объективных отношениях распределения»101. М.В. Пресняков, рассматривая отечественную конституционную концепцию принципа справедливости, полагает, что: «Справедливость с позиции конституционной аксиологии представляет собой очень емкую, неоднозначную, а зачастую и противоречивую категорию. Справедливость, как правовая ценность, практически никогда не анализируется «в себе самой», с позиции собственного содержания. Понятие «справедливость» всегда рассматривается в сравнении, «сцепке» с иными ценностями: равенство, свобода, правовое государство, гуманизм и т.п. …. При этом Калашников Б.Н. Концепция социальной справедливости Аристотеля: опыт реконструкции. Этическая мысль. Вып. 2. М., 2001. С. 56. 101 64 справедливость рассматривается как мера равенства и свободы»102. С. Воронина полагает, что на примере Германии и Италии и, в целом, Европейского Союза наиболее адекватным современным реалиям является понятие социальной справедливости в концепциях европейской христианской демократии, где слово «христианство» не имеет религиозного содержания. Автор, изучив труды католической церкви и христианских демократов, считает, что в этих концепциях понятие «социальной справедливость» было успешно реализовано. Оно включает следующие моральные и социальные принципы: экономическое устройство должно (христианскому этическому учению); справедливое отвечать общественно- этическим справедливость принципам возможна в социальном государстве, в основе которого христианские нравственные начала (здравый смысл, естественные законы и предписания божественной мудрости); справедливость – это главная добродетель, объединяющая другие добродетели; справедливость должна быть законной (легальной) для создания общего блага (сфера государства), где распределительная справедливость ориентирована на индивида (сфера личности); социальная справедливость индивидуальна, это не равенство всех граждан или их возможностей, а равенство прав граждан на саму справедливость; социальная справедливость должна проявляться в обеспечении каждому индивиду необходимый минимум благ и в создании условий, в которых он мог бы при желании обеспечить себе желаемый максимум103. Она же предлагает интересный вариант понятия «социальная справедливость» в условиях глобализации. «Социальная справедливость – это социально-философское категория, характеризующая общество с точки зрения качества межличностных, межклассовых, межнациональных и иных общественных отношений (т.е. насколько в них проявляется уважение к жизни и достоинству человека, независимо от его национальной, расовой, религиозной, классовой и иной принадлежности), с точки зрения обеспечения каждому индивиду необходимого минимума и создания 102 103 Пресняков М.В. Указ. Соч. С. 39. См.: Воронина С.Указ. Соч. С.32-48. 65 условий, чтобы любой индивид при желании, в условиях законодательно регулируемой конкуренции, был в состоянии обеспечить себе желанный максимум, наконец, понятие социальной справедливости характеризует общество с точки зрения свободы самореализации личности, гарантий личной и общественной безопасности»104. Столь структурно сложное определение понятия представляет собой успешную попытку интегрирования некоторых идей западных либерально ориентированных учений о справедливости. В этом контексте, наверное, уместно говорить о глобализации только западной цивилизации в масштабе западноевропейской системы моральных ценностей и в координатах романо-германской правовой системы. Несмотря на то, что автор отождествляет право и закон, и он не учитывает существование неформальных механизмов справедливости, с чем нельзя согласиться, такой взгляд для России, наверное, актуален и своевременен. В условиях культурного многообразия как основного тренда общественного развития в начале XXI века для современной России актуальной представляется дефиниция понятия «социальная справедливость», основанная: - культурно-исторической вариативности системы однородных групп общественных отношений распределения, воздаяния или обмена как социального ценностного регулятора в механизме социальной регуляции; - новой гуманитарной парадигме (цивилизационный подход), в рамках которой на основе интегрированного выражения всех достижений социально-философской мысли, концепций социальной справедливости происходит отказ от выстраивания одномерной шкалы ценностей справедливости. В этом случае исключается противопоставление цивилизаций Востока и Запада и в качестве основы избирается адекватное понимание и согласование ценностей ее разнообразных воплощений в конкретных социумах, 104 не умаляя значение их особенностей и признавая их Там же. С. 50. 66 исключительное равноправие. В этом контексте в качестве гипотезы предлагается следующая дефиниция понятия «социальная справедливость». Социальная справедливость – это нормативная идея доминанты исторически конкретной культурно-цивилизационной свободы и равенства индивидов, договорной традиции контрактные которая формы баланса институционализирует отношения между в социальным государством и гражданским обществом на основе принципов солидарности и субсидиарности. Очевидно, что именно в рамках мировоззрения формируются смыслы и ценности социальной справедливости. Может быть, поэтому, следует согласиться с социологом В.Н. Аргуновой о том, что «Понятие «социальная справедливость» имеет «драматическую судьбу» из-за активного его использования в политических идеологиях»105. Социально-философские смыслы и культурные ценности социального регулятора проявляются в нормативном значимости «притязаний социальной справедливости» этого характере как и системы отношений в разрешении противоречий актуальных проблем современных обществ. Более того, практическая состоятельность социальной справедливости свидетельствует о том, что ее форма выражения ценностей и содержание ее регулятивных возможностей всегда исторически конкретны. Форма и содержание социальной справедливости зависят от нормативного значения тех или иных ценностей, которые участвуют в регуляции, в качественных переходах общества от одного состояния в другое. Многие исследователи обоснованно полагают, что современные тренды социальной справедливости реализуются в условиях культурного многообразия и, обусловлены разрешением культурно-цивилизационных проблем. Аргунова В.Н. Социальная справедливость: социологический анализ. Дисс. … док. соц. наук. СПб., 2005. 67 105 Проблема культурного признания, а также концептуализация доминирующей роли этнокультурной составляющей в формировании современной социальной природы справедливости – эта фундаментальный вопрос социального регулирования. Современные социальные практики совместной жизни представителей разных культурных традиций и первые попытки социально-философского осмысления этого вопроса в западноевропейской гуманитарной мысли подтверждают этот вывод106. Например, философ А.В. Прокофьев, изучая вопросы моральной теории, социальной этики, нравственной ответственности и социальной справедливости, предпринял достаточно успешную попытку справедливости». российской интерпретации «межкультурной Он пишет, что правила, по которым могли бы обсуждаться вопросы морального регулирования, могут возникнуть только на основе установления баланса между культурно-историческим релятивизмом и универсализмом. Наиболее подходящим фундаментом в этом случае является позиция межкультурной справедливости, суть которой заключается в том, что «…различные культуры в силу множества исторических обстоятельств производят на свет заведомо неидеальные констелляции фундаментальных моральных ценностей (или благ). Это соображение обосновывает терпимость к чужим институтам и практикам, не позволяет прямолинейно и бездумно навязывать другим культурам собственные стандарты оценки социальных явлений. Однако оно же ограничивает культурно-исторический релятивизм»107. Фокус на культурно-цивилизационные требования носителей идей социальной справедливости, акцент на социально-философские проблемы культурного признания взаимодействия означает в условиях актуализацию актуализации межкультурного цивилизационного контекста См. например, Fraser N. From Redistribution to Recognition? Dilemmas of Justice in a “Postsocialist” Age // Justice Interruptus: Critical Reflections on the “Postsocialist” Conditions. N.Y., 1997. P. 68. 107 Прокофьев А.В. Этнокультурная справедливость (этические проблемы политики культурного признания). Институт философии РАН. Грант РГНФ 2005–2006. Проект № 05–03–03433а. 68 106 сообщества (социокультурного аспекта) как основы не только выживания, но и развития. Более того, история социально-философской мысли свидетельствует о том, что нормативные притязания всех форм бытия социальной справедливости как ценностного социального регулятора по-разному, но всегда проявлялись в культурно-цивилизационном пространстве. Именно это обстоятельство, а если быть точнее – его актуализация в начале XXI века, позволяет не только выделить два социокультурных типа социальной справедливости - западный и восточный, но и установить культурно-цивилизационную принадлежность социальной справедливости в конкретной социокультурной среде. Тем самым появляется возможность перевода исследовательской проблемы в практическую плоскость, что является принципиально важным. Социолог В.Н. Аргунова по этому поводу отмечает, что эти два социокультурных типа социальной справедливости: «… различаются на основе двух признаков: степени социальной активности индивида по отношению к внешнему окружению и отношениями между "Я" и "Мы" в контексте представлений о равенстве и свободе. Эти два параметра аккумулируют в себе духовные основы цивилизационной общности и отражают характер основных базовых социальных институтов. Западный цивилизационный тип социальной справедливости можно охарактеризовать как либеральный, а восточный – коммунитарный»108. В этом контексте очевиден вопрос о необходимости установления цивилизационной специфики России начала XXI века. С момента становления новой России, ориентированной на демократическое социальное государство и гражданское общество, вопрос о допустимости русской цивилизации является предметом достаточно жестких интеллектуальных дискуссий. Как правило, основные расхождения лежат в сфере социально-философских взглядов на проблему и состоят в различиях оценки ценностей цивилизационной общности. 108 Аргунова В.Н. Указ. соч. 69 Например, сегодня в интеллектуальной мысли России на протяжении двух последних столетий сложилась евразийская традиция, которая учитывает географические, исторические, культурные факторы в формировании цивилизации. (Н. С. Трубецкой, Н. Л. Алексеев, F. В. Вернадский, П. Н. Савицкий, Л.Н. Гумилев и др.). В российском культурно-цивилизационном пространстве сформированный тип социальной справедливости характеризуется, прежде всего, столкновением неолиберального и неокоммунитаристкого начал. Анализ современных работ неолибералов (например, Д. Харви, Р. Познер109) свидетельствует характеризуется о том, культивированием что неолиберальный социального подход индивидуализма, атомизацией общества, игнорированием роли традиций и доминирующих социокультурных установок. Такому подходу противопоставляется государственнический (этатистский) подход, которые в России, но уже в современной концепции социального государства и гражданского общества, возвращает свои доминирующие позиции. В этом смысле можно с полным основанием полагать, что при доминанте социально ориентированного демократического государства в общественной жизни российский тип социальной справедливости сегодня может быть назван этатистским. Своеобразие российской социальной справедливости этатисткого типа характеризуется следующими признаками: Нормативная идея доминирующего господства исторически 1. конкретной культурно-цивилизационной формы формируется при непосредственном участии государства, пределы вмешательства которого в процесс формирования социокультурных ценностей обусловлены интересами общества. Только в этом случае можно говорить о реальности решения задачи по нахождению баланса свободы и равенства индивидов на определенных Харви Д. Краткая история неолиберализма. Актуальное прочтение. М.: Поколение, 2007; Posner R.A. The Crisis of Capitalist Democracy. Cambridge, Massachusetts, and London, England. 2010. 70 109 морально-нравственных и правовых началах. В этом смысле убедительной выглядит точка зрения И.У. Аубакировой о том, что: «…либерализм в его современной интерпретации не отрицает этатистские установки, когда отстаивает обязанность государства создавать условия для реализации личностью своих прав, в том числе права на ее достойное развитие»110. 2. Договорные или контрактные отношения между государством и обществом – это проявления договорной традиции, истоки которой уходят в Новое время. Они являются квалифицирующим признаком не только собственно самого создания социального государства и становления гражданского общества. По этому поводу Т. Парсонс отмечает: «Как показал Э. Дюркгейм, высокоразвитая экономика свободного предпринимательства, если сравнивать ее с более примитивными формами экономической организации, нуждается в более сильной, а не в более ограниченной государственной структуре. Универсалистская правовая система, центральный компонент любого индустриального общества, не может существовать без сильного государства. К тому же самой экономике, как и другим составляющим общества, требуются все более сложные регулирующие функции, например, для контроля за циклическими кризисами, какие сотрясали экономику ранних промышленных обществ»111. Подобные контрактные отношения, определяя права и обязанности сторон, объем и содержание их ответственности, также обеспечивают повышение их конкурентноспособности в изменяющемся мире, в том числе за счет установления разумного соотношения их солидарности и субсидиарности. 3. Приоритет целей государства в обеспечении интересов личности и Аубакирова И.У. Неолиберальный и этатистский подходы в дискурсе о государственном управлении// Юридический мир, 2014, N 7. 111 Парсонс Т. Система современных обществ / пер. с англ. Л.А. Седова и А.Д. Ковалева; под ред. М.С. Ковалевой. М.: Аспект Пресс, 1998. С. 107. 110 71 общества, в нахождении устойчивого во времени и в пространстве баланса свободы и равенства индивидов достигается за счет институционализации договорных отношений в культурно-цивилизационных границах взаимодействия социального государства и гражданского общества. Речь идет о включении этих договорных отношений в структуру механизма социальной регуляции, которые проявляются в качестве взаимосвязанного и взаимно ориентированного ролевого поведения. В этом случае становится понятным, что институализация отношений между государством и обществом, которая подчинена нахождению баланса свободы и равенства индивидов, не только формирует границы и содержание всей институциональной системы ценностей социума. Этот процесс также обеспечивает целенаправленную и все более активную регуляцию динамики общественного развития, причем, практически, во всех проявлениях форм бытия социальной справедливости, что делает управление этим процессом потенциально эффективным. В связи с этим уместно сослаться на мнение философа права, государствоведа М.Н. Марченко, который пишет, что «объем воздействия государства на общественную жизнь во многих направлениях не только не сужается, а наоборот, еще больше расширяется и возрастает. Это связано, в частности, с тем, что "неолиберальное" государство вынуждено брать на себя все больше "ответственности" за осуществление ряда социальных программ, с усложнением внешнеполитических, экономических и иных процессов, связанных с регионализацией и глобализацией; с изменением представления о частной собственности и расширением так называемого корпоративного, менеджериального капитализма, предполагающего усиление "присутствия" государства в экономической сфере и т.д.»112. Предложенная модель сравнительного анализа западноевропейской и российской традиций социальной справедливости, а также конструкция дефиниции понятия «социальная справедливость», безусловно, нуждаются в дальнейшем серьезном исследовании. 112 Марченко М.Н. Государство и право в условиях глобализации. М., 2013. С. 150. 72 Вместе с тем, уже выполненная работа может служить теоретикометодологической основой для предметного рассмотрения социальной справедливости, а вернее культурной составляющей в социальной природе как консолидированного основания модернизации российского общества. 73 Глава 2. Социальная справедливость как основание модернизации российского общества консолидированное 2.1. Справедливость как регулятивный принцип социальной системы В сложном механизме социальной регуляции общественного порядка, обеспечения свободы индивидуума и блага общества социальная справедливость выступает в двух ипостасях как ценность и как регулятивный принцип. Социальная справедливость накапливает и реализует консолидирующий потенциал только тогда, когда ее носители учитывают ее ценностные и регулятивные потенции в их предметном единстве. В противном случае интерес носителей справедливости к ее функциональной ценности утрачивается. Следовательно, недостаточный уровень удовлетворенности этого абстрактно-конкретного интереса является побудительным мотивом актуализации социальной справедливости. В этом случае социальная философия, являясь частью интеллектуальнодуховного мира человеческой цивилизации, в концентрированном виде с одной стороны выражает этот интерес, а с другой – создает возможности его удовлетворения. Посредством перехода от неосознанного к осознанному, от непознанного к познанному в исследовании жизнедеятельности социума философия способствует формированию как интереса, так и возможностей его удовлетворения в их неразрывном единстве. В этом контексте допустимо предположить, что в постмодернистском обществе именно в этом воплощается современное предназначение социальной философии. Ценностно-функциональный подход к справедливости дает возможность исследования содержательного потенциала ее ценностей в алгоритме функционирования той среды, где она существует и развивается. По своей функциональной природе ресурсы и возможности справедливости во времени и пространстве носят динамичный характер. Они характеризуются постоянными изменениями и текущим состоянием степени устойчивости социальных ценностей. Именно состояние этих 74 многомерных ценностей (морально-нравственных, правовых, политических и т.д.) в определенные моменты и интервалы времени определяют место и роль справедливости в механизме социальной регуляции. Ценности являются историческим социокультурным «продуктом» общества. В этом проявляется не только самобытность форм реальной жизни справедливости в каждом социуме, но и их жизнеспособность в изменяющемся мире. Это утверждение можно пояснить на следующем примере. В советский период развития России в обществе сформировалась определенная система ценностей, которая нашла свое воплощение в социалистической справедливости. Десять лет радикальных реформ привели к колоссальным потерям, прежде всего, в духовной сфере жизни социума. Взрыв социальной структуры и политического управления обществом, передел собственности и многие другие события негативно сказались на тех процессах, которые связаны с реализацией справедливости, с формированием новых общественных представлений об ее образе113. Вместе с тем, трудно обосновать предположение, что такая тенденция общественного восприятия может измениться в ближайшее время. В условиях изменения массовой психологии и массового сознания населения эта тенденция и сегодня не позволяет многим исследователям сформировать четкую и понятную картину мира справедливого общества. В этой ситуации справедливость приобретает для социума функциональную ценность, прежде всего, в качестве реально осуществимой идеи, которая имеет множество проявлений. Эта идея живет в сознании ее носителей и в созданных ими установлениях, создавая возможности разработки новой существующей стратегии общественных функциональной системе отношений отношений в реально распределения, воздаяния или обмена. См. Левашов В.К. Социополитическая динамика. Опыт социологического исследования. М., РИЦ ИСПИ РАН. 2003.С.67; Волков Ю.Г., Барков Ф.А., Верещагина А.В., Посухова О.Ю., Сериков А.В., Черноус В.В. Средний класс в Ростовской области: поведенческие стратегии, ценностные установки и социальные ресурсы становления с. 45 // Гуманитарий Юга России. 2015. №1. 75 113 Например, с точки зрения согласования желаний и потребностей общества «все правительства вынуждены соотносить запросы граждан со своими ограниченными возможностями по их удовлетворению…»114, а социологические данные за последние несколько лет свидетельствуют о том, что около половины респондентов считает, что их мечты скорее осуществимы, нежели наоборот. Следовательно, допустимо предположить, что социальная справедливость позиционируется обществом как цель, средство и результат функционирования механизма социальной регуляции. В этом особом качестве социальная справедливость как подсистема социальной системы выступает регулятивным принципом ее развития. В предметном единстве ценностные и регулятивные потенции этого принципа социальной системы выражаются именно в этих атрибутах механизма социальной регуляции. Очевидно, что идеалы справедливости формируют объем и содержание общего социального поля общественных стремлений, векторы и направленность представлений индивидов о свободе и благе. Именно в этом качестве справедливость - идея является целью социума, а точнее - частью цели более высокого порядка (создание некого мироусторойства с определенной системой ценностей). Например, видный отечественный социолог М.К. Горошков, актуализируя категорию «русская мечта», определял цель социологического исследования как выяснение особенностей «русского социального проекта», образа желаемого будущего, поскольку существующая модель общества неадекватна принципам социальной справедливости (речь идет, прежде всего, о благополучной части населения старше 30 лет). При этом этот специалист использовал понятийный ряд, который включал в себя категории («мечта», «идентичность», «ценности» и т.д.), близкие по духу понятию Искусство государственной стратегии: Мобилизация власти и знания во имя всеобщего блага. – М.: Изд. Институт Гайдара, 2011. С.64. 76 114 «справедливость» 115. Справедливость как образ, предмет стремлений формируется, в том числе и в рамках определенных философских, политико-правовых парадигм, господствующих и реализуемых в конкретной социокультурной среде. В настоящее время происходит постепенная интеграция концептуальных подходов к объяснению явлений и процессов общественной жизни. Познание общества, как системного целого, развивающееся по своим объективным законам, в XXI веке уже явно недостаточно для исследования его ценностей и регулятивных возможностей. Сложная взаимосвязей неустойчивого развития социального мира система XXI века, социально-экономические катаклизмы, революционные изменения в науке и техники сегодня во многом характеризуют переход от традиционализма к постмодернизму в аксиологическом исследовании социальных явлений. Например, все более актуализируется исследование справедливости в контексте парадигм социальной психологии (теории когнитивного развития, предложенной Колбергом (Kolberg, 1984116) и его последователями; теории справедливости/объективности и процессуальной справедливости.117 Речь идет о результатах полномасштабного синтеза знаний об объективных и субъективных началах природы, общества и человека, где социальная справедливость выступает как ценностно-функциональный принцип устойчивого развития, сохранения и воспроизводства реальной и виртуальной жизни. Подобные утверждения нуждаются в соответствующих обоснованиях, а при их отсутствии – они могут быть приняты в качестве гипотез. В ценностно-функциональном измерении социальная справедливость как цель характеризуется множеством признаков, в числе которых можно Горшков М.К. «Русская мечта»: опыт социологического измерения// Социс. 2012. № 12. С. 3,10 116 Kohlberg L. Essays on moral development. NewYork: Harper & Row, 1984. 117 См. например, Голынчик Е.О., Гулевич О.А. Обыденные представления о справедливости // Вопросы психологии. 2003. N 5; Соснина Л.М. Тенденции исследования справедливости в зарубежной социальной психологии // Психологический журнал. 2006. N 5; Гулевич О.А. Социальная психология справедливости: бизнес, политика, юриспруденция. М., 2007. 77 115 назвать следующие: - она является сущностной характеристикой цели национальной стратегии устойчивого развития страны; - она существует, как динамично развивающаяся абстрактно-конкретная идея, которая всегда должна соответствовать системе ценностей среды; - она известна в латентном состоянии, но в любом случае должна поддаваться измерению; - она является производным результатом личного и общественного опыта, духовного наследия общечеловеческой философской мысли и ценностей конкретной (западной или восточной) цивилизации, - процесс ее формирования внутренне противоречив и неоднозначен, поскольку он подвержен влиянию и воздействию множества субъективных и объективных факторов; - она детерминирована интересами ее носителей и всегда является концентрированным выражением предмета стремления большинства или меньшинства. Социальная справедливость как абстрактно-конкретная идея - предмет стремления социума генерирует сложные социальные процессы и в рамках договорной традиции выступает консолидированной основой не только его выживания, но и развития. Историческая сила идей социальной справедливости обеспечивается стабильностью и преемственностью системы ценностей социума, ее сопряжением с идеями свободы и равенства, ее своевременной и эффективной реакцией на изменения общественных отношений в механизме социальной регуляции. Но не только это обстоятельство обеспечивает ее историческую жизнеспособность. Этот предмет стремлений неискореним и силу того, что для многих представителей цивилизации достижение справедливости становится их миссией в борьбе с несправедливостью, с неравенством и с несвободой. А если они обладают определенной харизмой и другими внутренними способностями, то оказывается, что их роль в истории в таком качестве зачастую является весьма значимой. 78 С этой точки зрения, существование человека и общества независимо от форм организации жизни делает процесс формирования социальной справедливости - как цели бесконечным. Справедливость, как результат функционирования механизма социальной регуляции, является неким промежуточным итогом достижения должного, то есть продуктом социальной практики, в котором воплощается ее идейный образ или система однородных отношений распределения, воздаяния или обмена. Справедливости как результату характерны те же самые признаки, которые свойственны ей как цели, что вполне объяснимо. Вместе с тем, достигнутый результат – это всегда лишь приближение к идеалу (искомому). Оказывается, что в динамично изменяющихся общественных отношениях движение в заданном направлении зачастую гораздо важнее, чем получение искомого. Оценка справедливости, как результата действия механизма социальной регуляции, всегда учитывает особенности исторического момента, как части общего исторического процесса. Социальная справедливость как средство механизма социальной регуляции характеризуется ее инструментальными возможностями, которые воплощаются в определенных формах функциональной направленности. К таким формам социальной справедливости можно отнести формы ее реализации и формы ее восстановления, которые отличаются друг от друга инструментальной применимостью для достижения вполне определенных целей. Например, речь идет о реальной возможности инструментального использования справедливости в строительстве общего коммуникационного пространства, где право выбора, участия в нем принадлежит индивиду, социальной группе, принадлежащим различным субкультурам. В этом случае, фундаментальным вопросом на который должен быть дан ответ для создания механизма социальной регуляции: Как обеспечить реальное достижение созданного человеческой цивилизацией (западной и восточной) идеала справедливости ? Вся история философской мысли связана с поиск ответов на 79 поставленный вопрос. В условиях действия множества неопределенных факторов общественного развития выбор форм социальной справедливости, как инструмента социальной регуляции, становится многовариантным. Это связано с тем, что справедливость-инструмент носит универсальный характер, поскольку обеспечивает выполнение и поддержание любым социумом, как минимум, четырех жизненных функций: адаптации, целеполагания, интеграции, а также сохранения формы и снятие напряженности118. Именно поэтому особое значение приобретает проблема разработки критериев актуализации справедливости. Речь идет о приведении этого инструмента социальной регуляции в состояние, соответствующее современным условиям общественного развития. Эти функциональные критерии должны быть согласованы, действовать синхронно и эффект их действия в пространстве и во времени должен носить синергетический характер. Тем самым они должны обеспечивать выявление и реализацию тех возможностей рассматриваемого инструмента, которые будут эффективны при достижении идеала справедливого общества. Угрозы и вызовы современного мира стали гораздо опаснее и непредсказуемыми. В XXI веке это потребовало глобализации процессов актуализации этого средства социальной регуляции. Следовательно, вопросы определения необходимых и востребованных инструментов должны рассматриваться не только в границах отдельно взятой социальной среды. Выбор критериев актуализации справедливости-инструмента непосредственно связан с проблемой соотношения справедливости и несправедливости в современном мире и характеризуется двумя важными обстоятельствами: См. Парсонс Т. Общетеоретические проблемы социологии \\ Социология сегодня. Проблемы и перспективы. М., 1965. С.25-67. 80 118 - необходимостью соответствия выбираемых критериев сложившейся и изменяющейся социальной среде; - способностью обеспечения достижения изменяющихся во времени и пространстве механизмов социальной регуляции. Такой проблемно-проектный подход к процессу поиска критериев актуализации справедливости позволяет принять во внимание динамичность изменений жизни этого явления, его инструментальных возможностей в текущем и прогнозируемом состояниях механизма социальной регуляции. При этом важно отметить, что на качество этого процесса влияет множество разноплановых (социокультурных, политических, правовых, экономических и т.д.) факторов. Например, для современной России анализ социально-философских теорий и отечественной практики позволяет сформулировать следующие гипотезы: а) В России, которая до сих пор находится в условиях социального эксперимента и осмысления новых знаний и ранее неизвестных социальных практик, построение культурологического проекта ориентировано на создание особой полистилистической культурной модели общества119. Этот процесс характеризуется, прежде всего, коммуникационными возможностями и ресурсами общемирового и национального надэтнического социального пространства. Он обеспечивает поддержание естественного характера толерантного взаимодействия и взаимного проникновения различных цивилизованных субкультур и исключает оценку культурного плюрализма в качестве параллельного существования автономных «идентичностей». б) Социальная справедливость, как инструмент механизма социальной регуляции, потенциально интересна и востребована в обществе в культурном концепте и коммуникационном дискурсе, независимо от глобальных или национальных масштабов ее рассмотрения, поскольку она В рассматриваемом случае диссертант оперирует понятиями, предложенными Л.Г. Иониным. См. Ионин Л.Г. Российские метаморфозы: культурная трансформация и социальные изменения. М., 1999. 81 119 позиционируется как отдельный фрагмент исторического наследия всей человеческой цивилизации. в) С точки зрения такого конструктивного плюрализма120 справедливость по своей коммуникационной природе надэтнична. Приняв верность описанных подходов и допущений, можно создать некое правило соответствия тем или иным параметрам справедливости сложившейся социальной среды следующим критериям актуализации этого инструмента социальной регуляции: 1) Соответствие существующей модели социальной справедливости такой философской категории как «русская мечта». В этом случае управленческий процесс актуализации справедливости как инструмента социальной регуляции априори наделяет его способностью достижения стремлений индивидов и приобретения социокультурных преференций. 2) Инструментальная способность справедливости изменить состояние общественного согласия и доверия между личностью, обществом и государством. Крайне низкий уровень общественного согласия и недостаточная степень взаимного доверия является концентрированным выражением сложившейся в России западноевропейской в модели конце XX века общественного теории договора о и практики принципах государственного и общественного устройства. Следует признать, что когда реальный общественный договор между основными социальными слоями и группами общества отсутствует, возникает ситуация расколотого общества, то есть отсутствие основы – приемлемого уровня общественного согласия по вопросу: что справедливо, а что нет. Именно это обстоятельство повышает важность проблемы В поиске социального смысла и интерпретаций понятий в культурологических парадигмах общественного устройства интерес вызывает идея о введении в оборот понятия «конструктивном плюрализме». См., Виноградов В.Г. Конструктивисткие тенденции в современной аналитической философии: Автореф. дисс. ... докт. фил. наук. Украина. Львов. 2001 82 120 общественного доверия: доверия между людьми, между социальными группами, между обществом и властью. Это указывает на необходимость поиска способов и форм достижения разумного компромисса между различными социальными интересами. В этом случае управляемый процесс его легитимизации и легализации должен обеспечивать справедливое рассмотрение интересов всех социальных групп и быть адекватным происходящим событиям в настоящее время и в обозримом будущем. В противном случае наращивание взаимного недоверия между основными группами социума реально может привести к необратимым процессам разрушения общества. Рассуждение на эту тему приводят к постановке вопроса: Кто же является гарантом обеспечения реальности общественного договора? Для России это, прежде всего, государство, только начинающее процесс формирования гражданского общества выступает инициатором социально значимых идей и представлений о справедливости. Речь идет о законодательной (представительной) власти, создающей как правовые (справедливые) и не правовые законы, о судебной власти, которая по меткому замечанию гарантией В. Зорькина в XXI веке становится макросоциального спокойствия и конституционной стабильности121. В подобном случае наблюдаемый многими социологами эффект отторжения характеризует неустойчивость связи государства и общества, в основе которой лежит социальная оценка справедливого и несправедливого в деятельности органов власти и должностных лиц. 3) Способность конкретных форм справедливости реально и эффективно влиять на изменение состояния неформальных и формальных механизмов социальной регуляции. В основе неформальных механизмов социальной регуляции лежит господствующая в обществе идея разумной эгоистичности. Например, известная теория «разумного эгоизма» Ф.М. Достоевского основана на 121 В. Зорькин Там же. 83 признании и поддержании в умах жесткой взаимосвязи честно полученной частной пользы и осененного идеалом высшей справедливости общественного блага122. Современный подход разумной эгоистичности базируется на прагматизме, рациональном видении частной пользы, как части общественного блага. Линия поведения в этом случае строится по следующим правилам: я тоже не выживу, если погибнут другие; сегодня жизнь не заканчивается, поэтому надо сохранить эффективность надолго, а это невозможно достигнуть, если тебя интересует только сиюминутная выгода. Неформальные механизмы основаны на том, что поведение и поступки человека находятся вне зависимости от наличия или отсутствия тех или иных юридических санкций. Такие неформальные механизмы создаются и воспроизводятся культурой и традицией. Они определяют представления о справедливом и несправедливом, которые являются своего рода «стержнем» распространенной и признаваемой большинством в обществе морали. В этом случае сердцевиной регулятивности неформальных механизмов выступают моральные ценности социальной справедливости,, массово воспроизводящихся людьми в процессе социальной адаптации. Функционирование формальных механизмов обеспечивается нормами права, системой права и правоприменения. Именно формальное право придает моральным ценностям юридический статус, обеспечивая им защиту со стороны государства. Тогда первоосновой регулятивности формальных механизмов выступают правовые ценности социальной справедливости. По всей видимости, именно в этом кроется столь значимая для правовой России познавательная проблема соотношения и разграничения справедливости (морали) и законности (права) в системе социальных отношений. См. Лесевицкий А.В. Проблема теории либерализма в историософии Ф.М. Достоевского. // Политика, государство и право. – № 5 Май 2012 [Электронный ресурс]. URL: http://politika.snauka.ru/2012/05/330. 84 122 4) Способность тех или иных форм социальной справедливости создать необходимые предпосылки для изменения «общества потребления», сложившегося в России XXI века. Создание в России «общества потребления» («постиндустриального», «высокоиндустриального» общества), в рамках которого получение благ, богатств и услуг (продуктов человеческой деятельности) стало доминирующим фактором социального развития. «Обществом потребления является такое, где не только есть предметы и товары, которые желают купить, но где само потребление потреблено в форме мифа»123. В этом контексте Россия отстает от других развитых стран, которые во второй половине XX века уже создали подобную общественную модель. Представляется, что такой социальный метаболизм таит в себе угрозу, прежде всего, ментального размывания социально-экономических принципов формирования ценностей в социальной регуляции публичных и частных отношений. Правовед Е.Г. Азарова отмечает, что в качестве причины недостаточного внимания к нуждам и потребностям детей можно назвать и их «невыгодность» для современного общества потребления124. «Дни полной семьи, как идеальной потребительской единицы, сочтены», «корпорации осознали, что теперь есть два новых русла роста: во-первых, на развивающемся рынке одиночек и во-вторых, в потворствовании разводам и концепции индивидуалистской свободы»125. При разводе одна распавшаяся семья должна покупать два дома, два автомобиля, две стиральные машины, два телевизора126. Фактически речь идет о деструктивном влиянии потребления в чистом виде на традиционные семейные ценности, на рождаемость. Государство, неэффективно расходуя ресурсы общества, стимулирует потребление в чистом виде. Во многом искусственное развитие этой модели См. Бодрийяр Жан Общество потребления. Его мифы и структуры /пер. с фр./. М., 2006. С.5. 124 Азарова Е.Г. Социальное обеспечение и правовая защита детей// Журнал российского права, 2013, N 3. 125 См. Владыкина Т. Если у Вас нет жены // Российская газета. 2012. 13 сент. 126 Там же. 85 123 отражает многие причины кризисных явлений в материальной и духовной области общества через денежно-кредитную или бюджетную систему. И. Николаев, директор департамента стратегического анализа аудиторской компании ФБК, обращает внимание на то, что высокая цена на нефть – это временное явление, так как она является следствием апогея потребления по всему миру. «Поэтому модернизация тупиковой, как оказалось, модели должна быть кардинальной. Нужно начинать развивать не потребление, а раскрытие человеческого потенциала. Главная задача модернизации сделать людей самодостаточными, способными принимать решения, не ориентируясь только на потребности первого порядка. Но они для этого должны быть здоровыми и образованными, следовательно, в стране должны быть хорошо развиты медицина и образование, и самое главное - у них должна быть собственность, как минимум свое жилье. И в первую очередь надо вкладывать «нефтяные деньги» именно в это. Если каждый человек будет владеть достойным жильем, станет независимым собственником, он будет способен без дополнительных толчков в спину раскрывать свой потенциал. И самостоятельно создавать новую экономику»127. К сожалению, события 2015 – начала 2016 годов в экономике страны подтверждают актуальность такой точки зрения. Следовательно, допустимо предположить, что созданный «обществом потребления» механизм жизнеобеспечения в XXI веке становится контрпродуктивным. Дальнейшая судьба социума, как неравновесной системы, зависит от того, насколько она готова к изменениям и на каких принципах будет это происходить, в том числе в вопросе выбора справедливости, как инструмента социальной регуляции. Следует отметить, что в рамках известных западноевропейских концепций философии постмодернизма, как феномена культуры, фетишизация предметов потребления «в принципе отрицает возможность достоверности и объективности…, такие понятия как „справедливость“ или 127 Интервью: Деньги для модернизации// Банки и деловой мир, 2012, N 4. 86 „правота“ утрачивают свое значение…»128. Состояние утраты ценностных ориентиров воспринимается теоретиками постмодернизма как новые реалии современного этапа общественного развития. 5) Способность социальной справедливости непосредственно влиять на процессы и результаты создания нового проекта российского общества XXI века - «полистилистической культурной модели». Речь идет о переходе от моностилистической культуры с присущими ей категориями к полистилистической культуре, характеризующейся противоположными категориями, взаимодействие которых порождает «новые» культурные модели, где западный проект мультикультурализма играет второстепенные роли. Результаты социологического исследования показывают, что западная модель ценностей мультикультурализма не является предметом мечтаний значительного числа респондентов-жителей России. В XXI веке в странах западной Европы мультикультурализм переживает очевидный глубокий кризис, связанный с его фактической ориентацией на этнический и конфессиональный изоляционизм, который, несмотря декларирование политическими элитами плюрализма в сфере культуры, исключает придание этому понятию гражданско- демократического смысла. По этому поводу можно согласиться с мнением В.С.Малахова, который пишет, что « … если от проблематичного термина и можно отказаться, то отказаться от мероприятий по организации общежития в условиях культурной плюральности нельзя. Культурное различие есть конститутивный момент демократического общества. Поэтому вопрос не в том, поощрять или не поощрять культурное разнообразие, а в формах этого поощрения»129. Для России поиск новой культурной модели общества еще далек от завершения. Речь может идти о существовании и взаимном влиянии друг на Брайсон В. Политическая теория феминизма. М., 2001. С. 12 См. Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ \Под ред. В.С. Малахова и В.А. Тишкова. М.2002. С. 57. 87 128 129 друга определенных тенденций развития культурных общностей людей в одновременно существующем поликультурном и мультикультурном социуме. В современных условиях общественного развития страны реализация парадигмы монокультурной России, имеющей приверженцев среди философов, ученых и политиков, уже явно не обеспечивает стремление общества к идеалу справедливости. По своему этническому, языковому, конфессиональному многообразию, обустройству быта мегаполисы страны представляют собой некий концентрат культурной разнородности, которая под влиянием присущей только России миграции130 будет только расти. В крупных городах этот сплав разнородности характеризуется серьезными внутренними противоречиями, что проявляется не только на бытовом уровне жизни общества. При этом государство, в силу несовершенства законодательства, непоследовательности культурной и миграционной политики, само зачастую создает проблемы при адаптации западной модели мультикультурализма в российскую действительность. Поэтому мнение председателя Конституционного Суда РФ В.Зорькина о кризисе теории национального государства и о провале альтернативной концепции национально-государственной интеграции различных этноконфессиональных групп, получившей название мультикультурализма, выглядит своего рода предупреждением131. В связи с этим логичной выглядит попытка ответить на вопрос: На каких же принципах может и должна строиться модель полистилистической культуры в российском социальном пространстве? В.С. Малахов по этому поводу отмечает, что «Миграционные волны первого постсоветского десятилетия уже привели к серьезным изменениям в этнодемографической и социокультурной ситуации в России. Трудовые мигранты из «ближнего зарубежья» в значительной своей части приезжают в российские города не с тем, чтобы вернуться на родину, а с тем, чтобы остаться. Более полумиллиона из них уже получили российское гражданство». См. Указ. соч. С. 57. 131 См. Современное государство в эпоху этносоциального многообразия. Выступление В. Зорькина на Международном политическом форуме в Ярославле 7 сентября 2011 года. Российская газета, 07.09.2011. 88 130 П. Бурдье представляет социальный мир как пространство, которое дифференцируемое на такие области, как культура, наука, экономика, религия и право. Социальное пространство не является физическим пространством, но оно стремится воплотиться в нем более или менее132. В такой интерпретации социальный мир России объективно противоречив и конфликтен по-особому, поскольку современные идеалы справедливости, в основе которых лежат нравственные ценности, переживают глубокий духовный кризис. В этом случае роль справедливости, как инструмента социальной регуляции (стабилизации), в том числе в идеологическом противостоянии парадигм мультикультурализма и монокультуризма только возрастает. Так, в работе «Представления о социальной справедливости в сознании современного российского общества: социологический анализ» Ю.В. Деньгуб убедительно обосновал гипотезу об изменении содержания массового сознания российского общества в XXI веке. На смену оптимистическому восприятию социального мира с его «старыми» социальными и идеологическими стереотипами пришло свойственное многим людям чувство социальной тревожности и несправедливости133. В современном социальном пространстве России, при неопределенности динамично развивающегося общества, уже не может быть этнической центростремительной тенденции, изоляционизма, а также «господствующей культуры», сопряженной с жизнью отдельно взятого этноса. Это означает, что ни один из этносов, даже государственно образующих, не может иметь абсолютного права на определение справедливости, на формирование критериев разграничения справедливости от несправедливости. Для России культурное многообразие – это не только этническое разнообразие и по-другому рассуждать не получается, если признавать, что в России источником власти действительно является многонациональный См. Бурдье П. Социология социального пространства. М.-СПб., 2007. С. 10, 53-54. См. Деньгуб Ю.В. Представления о социальной справедливости в сознании современного российского общества: социологический анализ: Дисс. ... канд. социол. наук. М., 2005. С. 8. 89 132 133 народ. Это также разнообразие образов жизни и культурных ценностей, которое в управляемом (или неуправляемом) процессе их естественно трансформации в любом случае приведет к построению некого общества, где акценты делаются не на религиозную и национальную принадлежность, а на поиске баланса интересов, легитимных и понятных ограничений в жизни социальных групп. Может быть, поэтому в настоящее время активно обсуждается проблема формирования в национальных государствах общего коммуникационного пространства, которое по своей природе надэтнично134, а также проблема коммуникационных возможностей социальной справедливости, которые также не связываются с принадлежностью к определенному этносу. Как уже было отмечено выше, выбор критериев актуализации тех или иных форм справедливости-инструмента способностью обеспечить достижение также целей характеризуется механизма их социальной регуляции. С этой точки зрения допустимо предположение, что одним из критериев актуализации выступает функциональная самодостаточность справедливости. И именно в общем пространстве форм бытия справедливости в режиме реализации и восстановления социальной справедливости проявляется ее функциональная самодостаточность и обеспечивается поступательность достижения тех или иных целей социальной регуляции. Функциональная самодостаточность справедливости характеризуется, как минимум, двумя важными свойствами: инструментальной ценностью; функциональным предназначением. Инструментальная ценность справедливости заключается в том, что она, как идея, императив и сложная социальная система отношений, является неотъемлемой частью более сложной системы - механизма социальной регуляции и выступает средством обеспечения его саморегулирования, его См. Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ \Под ред. В.С. Малахова и В.А. Тишкова. М. 2002. С. 60. 90 134 устойчивости, стабильности и в то же время консервативности. Справедливость, сохраняя равновесное состояние, как проявление личностного, общественного и государственного компромисса, потенциально способна выступить социально ценностным регулятором общественной жизни. В представлений, идеологии этом аксиологическом справедливости смысле становится смена катализатором замены или конвергенции менталитета общества, его целевых установок и ориентиров. Самодостаточность социальной регуляции рассматриваемого также определяется инструмента механизма степенью достижения функциональной цели. В этом дискурсе изменение духовной жизни общества – это изменение его представления о справедливости. Объективные и субъективные начала функционального предназначения справедливости различны, что является проявлением рефлексии общества и рефлексии индивидуума. Поиск сущностного в функциональном предназначении социальной справедливости лежит в плоскости рассмотрения соотношения понятий «социальной справедливости» с другими смежными понятиями («насилие» (политического, этического), «дискриминации»), а также в сфере использования социологических знаний об этом объекте. В целом, достижения социологии позволяют сделать вывод, что функциональное предназначение справедливости непосредственно связано, прежде всего, с тремя ценностными категориями: нравственной, межличностной и правовой. Справедливость – явление изменчивое, оно является важным элементом морального и правового сознания, по-разному проявляясь в установлениях и во взаимодействиях индивидов. Общее пространство форм бытия справедливости в процессе ее реализации и восстановления в системе особых отношений формирует ее функциональную самодостаточность как способность реально и результативно участвовать в достижении целей механизма социальной регуляции. 91 Самодостаточность справедливости в жизнедеятельности характеризуется не только ее потенциалом, но и способностью к его реализации. В этом случае справедливость с одной стороны активно участвует в функционировании механизма социальной регуляции, а с другой - она сама испытывает его влияние и воздействие. Этот противоречивый и сложный процесс является истоком не только многих социальных конфликтов, но и многих причин неэффективного использования регулятивных возможностей справедливости, например как свойства человеческого поведения. Фридрих фон Хайек по этому поводу писал, что строго говоря, справедливым или несправедливым можно назвать только поведение человека135. Функциональная система отношений распределения, воздаяния или обмена интересна носителям-источникам справедливости именно в прикладном качестве. Это связано с ее очевидной практической ценностью, с ожидаемым результатом в процессе достижения идеала, то есть с тем благом, которое эта система помогает реально получить в текущем времени. Тем самым, частная справедливость функционально обеспечивает стремление к идеалу общей справедливость. В этом смысле (инструментальная атрибуты ценность и функциональной самодостаточности функциональное предназначение) справедливости, а вернее – их проявления характеризуют состояние ее инструментальной самостоятельности в механизме социальной регуляции. К сожалению, следует признать, что с точки зрения способности реализации инструментального потенциала справедливости в результатах действий государства ее функциональная самодостаточность в ряде случаев выглядит скорее эффектной, чем эффективной. В условиях неудовлетворительного государственного управления, основанного на иррациональном решении тактических задач и «ручном» режиме управления, самодостаточность справедливости, скорее всего, существует 135 Фридрих фон Хайек Указ. соч. С.199. 92 только как декларативная идея. Ее популизм зачастую не позволяет перевести решение проблем в плоскость практических действий. В целом, справедливости приведенный в перечень механизме критериев социальной актуализации регуляции отражает стратегический уровень поставленной проблемы, учитывает основные социально-философские проблемы социума на данном историческом этапе развития. Вместе с тем, в зависимости от выбора исследуемых сфер жизни социума, групп однородных общественных отношений критерии актуализации справедливости могут трансформироваться, дополняться и конкретизироваться. Критерии позволяют измерить и оценить способность справедливостиинструмента социальной регуляции актуализироваться в требуемой обществом точке приложения. Это означает, что актуализация социальной справедливости представляет собой изменение ее бытия. С одной стороны адаптацию ее традиционных ценностей к современному механизму социальной регуляции с целью поддержания его гомеостазиса, а с другой – внедрение (проникновение) ее новых ценностей в существующую реальность с целью ее изменения. Формы и способы актуализации справедливости, как различные совокупности внешних черт процесса управления ее перевода из одного состояния в другое, являются проявлениями (результатами) применения вышеприведенных критериев. Начало их фактического социального востребования определяется степенью неудовлетворенности текущим состоянием социальной справедливости, как морально-нравственной меры, со стороны тех, кто в состоянии обеспечить «запуск» и функционирование процесса управления ее внедрения и адаптации. Для современной России переход из состояния возможности в состояние действительности на практике представляет собой трудноразрешимую проблему социального управления. Причины этого, 93 прежде всего, лежат в представлениях о соотношении политической конъюнктуры и социальной справедливости у тех, кто сегодня реально способен изменить ситуацию. 2.2. Аксиологическое моделирование социальной справедливости Ни один другой феномен человеческой деятельности не способен оказать такое мощное воздействие на эффективность социальной регуляции, как справедливость. Это связано с тем, что справедливость по своей метафизической сущности и исторически обусловленным формам бытия представляет собой уникальную ценность136. Воплощаясь в социальное действие и социальные связи, она не содержит в себе механизма осуществления императивов. Вместе с тем, именно в процессе стремления и в результатах достижения ее идеального образа отдельная личность включается в социальное взаимодействие, которое также с помощью этой ценности определяет уровень легитимации институтов власти, поведение индивидуума в социуме. Как критерий социального взаимодействия и меры поведения справедливость выступает особым социальным регулятором отношений воздаяния, распределения и обмена, занимая доминирующе положение в управлении обществом. Справедливость не возникает из ничего. Она, «работая» в механизме социальной регуляции, характеризует этапы исторического развития общества, отражает состояние социального здоровья, способности выбора новых целей в формировании этого его главного богатства. В феноменологическом смысле137справедливость - это вечно В философии аксиология(греч. axia - ценность и logos - учение) – это учение о природе ценностей. Ценностный подход давно и успешно используется в философии, культурологии, социологии, психологии и других областях гуманитарного знания. Аксиологический взгляд на природу вещей исходит из того, что все социальные действия так или иначе опосредованы системой ценностных установок. В этом смысле, ценности представляют собой социальный регулятор. См. Дробницкий О.Г. Ценность // Философская энциклопедия. М., 1970. Т. 5. С. 462. 137 «Феноменологическое понятие сознания под «познанием» понимает бытие предметов в сознании. В сущность «феномена» входит, что он сам имеет характер констатируемого 94 136 существующая и динамично изменяющаяся проблема генезиса представлений о добродетелях. Приращение «нового качества» социальной справедливости формируется не спонтанно, а по законам жизни конкретного общества, испытывая при этом влияние множества факторов, например, науки как когнитивной стороны этого процесса138. В начале XXI века философы разделились на два противоборствующих лагеря. В системе координат пока еще продолжающейся глобализации современного мира одни предлагают создать всеобщую модель универсальной справедливости139, другие, опасаясь хаоса протекционизма и торговых войн, убеждают в необходимости поддержания и сохранения тех национальных моделей справедливости, которые оказались исторически оправданными140.Так, (автор концепции социолог этнокультурного и политолог разделения С. Хантингтон цивилизаций) писал: «западные представления и идеи фундаментально отличаются от тех, которые присущи другим цивилизациям. В исламской, конфуцианской, буддистской и православной культурах почти не находят отклика такие западные идеи, как индивидуализм, либерализм, конституционализм, права человека, равенство, свобода, верховенство закона, демократия, свободный рынок, отделение церкви от государства... Да и сам тезис о возможности «универсальной цивилизации» - это западная идея. Она находится в прямом факта, но что фактичность того, что составляет его содержание, в нем не констатируема. Вообще феномен А, как таковой не означает бытия А. За ним может стоять и бытие В. В феномене А никогда не очевидно, существует ли А и в себе, т.е. представляет ли собой сам феномен явление А или видимость» (Гартман Н. К основоположению онтологии. СПб., 2003. С. 241). 138 Например, профессор института криминологии и социологи права университета Осло(Норвегия) Кристи Нильс полагает, что одним из воплощением справедливости является превращение контроля над преступностью в тюремную индустрию контроля над источником социальных потрясений. См., Н. Кристи Борьба с преступностью – доходная индустрия// Уголовноисполнительная система: право, экономика, управление. 2011. № 5. 139 Например, российский философ и правовед А.И.Гусейнов полагает, что в эту модель могут бытьвключены: а) требование равенства (действовать одинаково в одинаковых условиях); б) идея взаимосвязи содеянного и воздаяния за него («золотое правило нравственности»); в) требование равновесия между утратой и потреблением (справедливость обмена). См. Гусейнов А.И. Проблема ценностей в праве// Право и политика, 2007, N 7. 140 См. например, БринкЛиндси Глобализация: повторение пройденного. М., 2006; Роберт Нисбет История идеи прогресса. М., 2006 95 противоречии с партикуляризмом большинства азиатских культур, с их упором на различия, отделяющие одних людей от других»141. Воплощая в себе определенные ценности, в качестве социального явления справедливость в истории представляет собой естественный результат развития общественной идеологии социальной солидарности. Ее существование обусловлено внешней и внутренней необходимостью обеспечения эффективной реализации жизненной потребности борьбы с многообразными проявлениями несправедливости. Это идеологическое начало справедливости, существуя и развиваясь в определенных типах мировоззрения, приобретает реальную силу неотъемлемого атрибута человеческой цивилизации только в пространстве конфликтного состояния общества142, только воплощаясь в социологическом компоненте143. В этом процессе явление воплощает в себе многомерные проявления идеологических и социологических основ справедливости. В подтверждении этого тезиса можно обратиться к урокам истории создания отцами-основателями (Бенджамин Франклин, Джордж Вашингтон, Джон Адамс, Томас Джефферсон, Джон Джей, Джеймс Мэдисон и Александр Гамильтон) США. Не менее ценными будут и уроки строительства идеологами, прежде всего политической экономики (А.Смит и т.д.) нового справедливого общества (американский народ является новой общностью людей, создателем и носителем идеалов американской модели справедливости144). Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1994. N 1. С. 43. См. например, Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999; Томас Шеллинг Стратегия конфликта. М., 2006. 143 Еще Аристотель подчеркивал: «… справедливое же состоит в образе действий и в образе распределения». См. Аристотель этика. Спб., 1998. С.102. 144 Например, в США, в сфере финансово-экономических отношений происходят серьезные изменения в концепции справедливой стоимости как идеальном понятии ведущем принципе оценки элементов финансовой отчетности, а в широком смысле информированных (идеальных, совершенных) рынков в состоянии равновесия. См. например, ДжерардЗак. Справедливая стоимость - соблазны манипулирования отчетностью. Новые глобальные риски и методы их выявления; Пер. с англ. М., 2011; Бородин О.А. Эволюция концепции справедливой стоимости// Международный бухгалтерский учет. 2011, N 23; Принципы подготовки и составления финансовой отчетности. URL: http://www.iasplus.com/en/standards/standard4. 96 141 142 Тем самым формируется идеальное содержание консолидированной справедливости - приоритета в сознании личности, в установлениях и в поведении индивидуума, групп и социума тех ценностей и идеалов, которые создают некое общее для них будущее145. По всей видимости, пока еще господствующие в России идеи общества потребления, не связанные с высшими коллективными идеалами, вряд ли могут быть полезны при формировании такой консолидированной справедливости. Результаты исследований одного из ведущих социологов, академика РАН сосуществуют М.К. Горшкова свидетельствуют, что в стране традиционалистские и патерналистские взгляды и настроения, а также общественное сознание, в котором доминируют идеи личной ответственности и индивидуальной свободы. М.К. Горшков пишет о том, что речь идет о двух полярных типах мировоззрения, или о двух моделях альтернативного видения мира. При этом социолог выделяет и ту часть населения, которая относится к носителям промежуточного типа сознания, сочетающего в себе элементы традиционализма и модернизма146. В аксиологическом измерении поиск идеального содержания консолидированной справедливости означает целенаправленный перевод поставленной проблемы на язык ценностей. Только так можно не только установить формальные и реальные составляющие справедливости, ее форм и проявлений, но и определить альтернативные вероятности ее социального развития на любом уровне организации управления этим процессом. Поэтому только сквозь призму предметного единства идеологического и социологического начал справедливости можно оптимальным образом подойти к социальном формированию взаимодействии, ее консолидированного обращаясь к содержания. справедливости, В человек Например, интересным является появление новой для России, для субъектов РФ патентной системы налогообложения, которая с 1 января 2013 г. заменила упрощенную систему налогообложения для индивидуальных предпринимателей на основе патента, действовавшую ранее на основании ст. 346.25.1 НК РФ. См. например, Ильин А.Ю. Правовые основы применения патентной системы налогообложения// Финансовое право. 2013. N 7. 146 См. Горшков М.К. Российская идентичность в условиях трансформационных процессов // Россия: тенденции и перспективы развития. Ежегодник / Пивоваров Ю.С. (отв. ред.) и др. М.: ИНИОН, 2008. Вып. 3. Часть I. С. 13. 97 145 ориентируется не только на абстрактную идею, на ее образ, но и прагматически (или ситуативно) оценивает полезность ее ценностей. В развитии цивилизации действует социальный закон жизни: процессы и результаты формирования возможностей системы идеалов и ценностей справедливости как мотивов, движущей силы деятельности человека, детерминированы конкретной социокультурной обстановкой, степенью активности, направленности и состоянием баланса147частных и публичных интересов. Представляется, что именно в рамках логической цепочки «интересывозможности» наиболее эффективной может быть не только корректная постановка, но и продуктивное разрешение проблем актуализации справедливости с помощью ее определенных способов (стратегии и тактики) и форм (адаптация, внедрение). Идеологические и социологические возможности справедливости включают в себя определенную систему идеалов и ценностей, созданных цивилизацией, и их реализация непосредственно связана с социальной динамикой развития публичного и частного интереса. В этом смысле, стратегия, как поиск идеала справедливого общества испособ актуализации справедливости: долгосрочной перспективы социальной жизни добродетелей (ценностей), должна основываться на ясно выраженной идеологической основе, выражающей общий смысл и направленность социальной энергии совместных действийи усилий тех индивидуумов, которые осознали свою идентичность (принадлежность) к определенному социокультурному миру. Наверное, именно это обстоятельство (отношение к идеологическому и Например, исследования социологов в начале XXI века свидетельствуют о том, что, по мнению, большинства респондентов (76%), в стране сегодня преобладают разобщенность и несогласие. Противоположной точки зрения придерживаются только 8% респондентов См. Шубкин В.Н., Климов И.А. Социальная разобщенность как феномен массового сознания // Россия реформирующаяся: Ежегодник-2004 / Отв. ред. Л.М. Дробижева. М.: Институт социологии РАН, 2004. С. 245 - 261. По всей вероятности, в условиях усиления социальной напряженности подобная тенденция имеет условия усиления своего влияния, что, например, наблюдалось в 2008г. 147 98 социологическому началу справедливости) во многом объясняет попытки многих исследователей классифицировать мир человеческой цивилизации на европейскую, восточную, русскую и т.п. В аксиологическом понимания возможностей справедливости в их взаимосвязи с интересами допустимо предположить следующее. Формы бытия справедливости включают в себя материальную и духовную природу этого социального явления, жизнеспособность и развитие которого зависит от внешнего объективного фактора влияния интереса. Так, «Если физический мир подчинен закону движения, - писал К. Гельвеций, - то мир духовный не менее подчинен закону интереса»148. По Гельвецию, « интерес есть начало всех наших мыслей и всех наших поступков»149, личный и групповой интересы являются регулятором поведения. Тем самым французский ученый делал ударение на зависимость человеческих представлений и идей от окружающей социальной сферы, от материальных условий существования людей, от их реального интереса. А немецкий философ Г.В.Ф. Гегель писал: «Ближайшее рассмотрение истории убеждает нас в том, что действия людей вытекают из их потребностей, их страстей, их интересов и лишь они играют главную роль»150. Очевидно, что индивидуума и общество интересуют не сами по себе возможности социальной справедливости, а их основа - социокультурные ценности, перефразируя слова Аристотеля - в образе действий и в образе распределения. В системе координат социокультурных ценностей возможности этого образования постоянно трансформируются, оно переходит от одних историко-культурной ситуации форм и способов организации к другим – отвечающим новым конкретно-историческим условиям. В этом случае образование не разрушается, а наоборот – его жизненная сила усиливаются, поскольку происходит обогащение «качественной стороны» справедливости. Гельвеций К. Соч.: В 3 т. Т. 1. М., 1971. С. 186. Гельвеций К.А. Об уме. М., 1932. С. 32. 150 Гегель Г.В.Ф. Соч.: В 14 т. Т. 8. М., 1936. С. 20. 148 149 99 По мнению многих историков и философов151 в истории России интересы личности традиционно воспринимались как второстепенные. В центре общественного внимания, прежде всего, оказывалось коллективное начало, олицетворением которого выступало государство. Социолог И.П. Скворцов отмечает, что в конце XX века психология наших сограждан, их менталитет существенно изменились. Сегодня, именно стремление граждан современной России к индивидуализации, построению жизни на частных началах обусловило успех либерально-консервативных преобразований и поражение идей социализма152. Вместе с тем, следует признать, что в социально многообразной и многомерной России до сих пор происходит столкновение указанных тенденций, что не исключает, а наоборот предполагает реальную возможность создания некого «общего дела» для индивидуумов. В этом случае, мотивы совместных действий людей предполагают не только экономическую153, но и некую духовную основу, идеальный образ справедливости (этическое начало, идеологию и т.д.). Поэтому допустимо также предположить, что социальное проектирование стратегии ее актуализации представляет собой организацию готовности среды к адаптации и внедрению в действующий механизм социальной регуляции ее инструментальных возможностей. В границах логической цепочки «цель-средство-результат» справедливость есть средство, реализация которого осуществляется в поведенческих актах субъекта, а полученный результат всего лишь очередной этап достижения цели. Речь идет о справедливом обществе, в том социокультурном смысле, который вкладывается в это понятие обществом См. например, Семененко И.С. Культурные факторы и механизмы формирования национально-цивилизационной идентичности на рубеже XXI в. // Полис. 2004. N 1. С. 103. 152 См. Скворцов И.П.О перспективах развития социальной культуры современной России// Общество и право, 2011, N 5. 153 Например, общеизвестно, что на 2012-2013 годы в развитых странах западной Европы ставка социальных платежей составляет от 2% до 17%, а в России социальные платежи составляют 34%. 100 151 на ментальном уровне восприятия соответствия идеала справедливости и ее реальной жизни. Например, с точки зрения справедливости в России актуализируется вопрос перехода от плоской шкалы налогов к прогрессивной системе налогообложения, о внедрении тех механизмов взимания налогов, которые обеспечили бы сдерживание роста цен и инфляции, а также инновационное развитие производственной деятельности социума. Это связано с тем, что прогрессивная шкала налогов сдерживает запредельный рост личных доходов и расходов физических лиц. Вместе с тем, известно, что в долгосрочном периоде планируется сохранение действующей системы налогообложения доходов физических лиц с единой ставкой в размере 13 процентов. Очевидно, что построение стратегии актуализации справедливости– это сложная теоретико-прикладная проблема, которая включает в себя как собственно когнитивный аспект, основанный на современных интеллектуальных технологиях, так и идеологическую область, которая учитывает все многообразие традиционных ценностей России и других, близких ей по менталитету стран. Этот процесс характеризуется формированием определенного набора основных целей, направлений или политик для их достижения. Они организованы так, чтобы охватить единым замыслом существование и развитие всех трех формах бытия справедливости. Поэтапная умножение разработка социальной этого энергии социального многих проекта активных предполагает индивидуумов (социальный ресурс) и приложение усилий многих исследователей, философов, теоретиков и практиков (интеллектуальный ресурс). Вместе с тем, по экспертной оценке директора ВЦИОМ В. Федорова общество не мотивировано для участия в амбициозных программах, не готово жертвовать чем-то существенным ради страны и ее будущего. Индивидуумы сосредоточены на собственных интересах и темах. «Верхний план» сознания почти отсутствует, нет и идеологических запросов. Торжествуют частные интересы, потребительские ценности, социальный 101 консерватизм154. От целенаправленной продуманной стратегии актуализации справедливости,как регулятора социальной консолидации.зависит не только выработка решений по сохранению и развитию жизненных начал (социокультурной идентичности и социальной) сплоченности общества. Жизненная сила стратегии реально снижает вероятностьнаступления социокультурной катастрофы России, как это уже было, например, в эпоху русской Смуты XVII в. и гражданской войны, Октябрьской революции (переворота) в начале XX века. В этом смысле, стратегия актуализации справедливости– это высший уровень организации управления155, разрешения проблем онтологии и аксиологии социальной справедливости, поскольку она не только задает вектор социального развития, но и устанавливает критерии (например, такого как «нация прежде всего») практической эффективности тактических результатов этого процесса. Однако прежде чем подойти к вопросу об аксиологической модели социальной справедливости, следует обратить внимание на ее содержательные характеристики применительно к определенному типу общественных отношений: воздаяния, распределения и обмена. Именно понятная и принятая обществом парадигма реализации справедливости, как воплощение духовных основ интересов индивидуумов, групп и общества в целом, позволяет не только «заглянуть за горизонт». Как предмет «высоких» стремлений она способна оценить содержание инструментальных возможностей этого социального регулятора и интересов носителей идеалов справедливости, их соответствие друг другу. ВЦИОМ. Архив. Социальные настроения, социальное самочувствие. URL: http:// wciom.ru/ arkhiv/ tematicheskii-arkhiv/ item/ single/ 4123.htmI?no_cache= 1&cHash= a360c33fb1 (дата обращения: 19.12.2013). 155 Например, в теории государственного управления, как правило, выделяют три структурных уровня организации управления; высший уровень государственного управления; средний - административный уровень - сфера функционального управления (администрирования); третий – технологический (низший) происходит непосредственное удовлетворение интересов с помощью возможностей управления. См. например, Атаманчук Г.В. Теория государственного управления. Изд. 2-е, доп. М., 2004. 102 154 В США коммутативная и в Европейском парадигма Союзе справедливости, социально построенная востребована на теории свободных рыночных обменов. Данная модель реализации принципа справедливости является одним из социально востребованных исторических продуктов европейской цивилизации. Она лежит в основе многих либеральных теорий «свободного рынка» и минимального вмешательства государства в процессы социального обмена. Ее смысл выражен в общеизвестной формуле римского частного права: «Делаю, чтобы ты сделал. Даю, чтобы ты дал. Делаю, чтобы ты дал. Даю, чтобы ты сделал». Еще Томас Гоббс писал, что «коммутативная справедливость есть справедливость контрагента, то есть выполнение им соглашения на предмет покупки, продажи, найма и сдачи внаем, ссуды и займа, обмена и других актов договора»156. При этом важно, что одна из древнейших моделей – ретрибутивная (воздающая) справедливость, в современной основе которой лежит признание неотчуждаемости прав человека, и коммутативная парадигма справедливости дополняют, а вернее взаимно обогащают друг друга. В странах, которые многие исследователи относят к восточной цивилизации, как правило, господствует распределительная парадигма справедливости, которая в рассматриваемом типеотношений известна как дистрибутивная: социальный механизм реализации принципа распределения благ и невзгод. Он предполагает соразмерность в распределении того, что имеем или того, что можем иметь. Данная модель реализации принципа справедливости является историческим продуктом не только восточной, но и европейской цивилизации. Поэтому ее многочисленные проявления наблюдаются как в теологических теориях, так ив концепциях, изучающих и объясняющих общее сакральное начало распределительной и воздающей справедливости. Представляется, что попытки многомерного исследования соотношения этих известных гуманитарному знанию парадигм справедливости, как Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М., 1936. С. 115. 156 103 отдельных отражений всего спектра интересов ее носителей, являются социально значимыми вопросами общества. В современной России в систему общественных отношений в качестве основного фактора политического развития включена коммутативная парадигма справедливости, социальная востребованность которой до сих пор вызывает обоснованные сомнения. Она характеризует доминанты общественного развития, которые акцентируют внимание не на суть идеи справедливости как таковой, а на ту часть ее проявлений, которая характеризует формальное равенство индивидуумов при социальном обмене, а не их фактическое неравенство. В этом случае объективно нивелируется роль соразмерности воздаяния, распределения и обмена, как традиционно базового параметра оценки значимости социального статуса и экономического положения личности в обществе. В этом случае не принимаются во внимание интересы социальных групп, препятствием реализации прав и свобод членов которых выступает фактическое неравенство. Результаты многочисленных социологических исследований показывают, что таких групп в России пока еще абсолютное большинство. Поэтому историческая перспектива коммутативной парадигмы справедливости в России, по всей видимости, связана с формированием некой интегральной парадигмы справедливости. Поэтому допустимо предположить, что при отсутствии универсального критерия сравнимости социокультурных ценностей неизбежным является обращение к иной методологии и даже разработка новой онтологической картины реальности социальной справедливости. Речь идет о качественно новом социально-политическом взгляде на развитие и проявления социокультурных факторов реализации справедливости в современном глобализированном мире. Ее ценностнорациональное воплощение в реальную жизнь должен обеспечить пока еще не созданный в России новый социальный слой (страт), который должен быть жизненно заинтересованным в свободном рынке и в минимальном вмешательстве государства в процессы социального обмена По этому поводу, с учетом российских проблем формирования новой 104 социальной опоры созданной государственной власти, особый практический интерес вызывает позиция М. Вебера, автора созданной им науки («понимающей социологии», иначе говоря, науке о смысле социального действия157). Юрист по образованию, либерал и сторонник индивидуализма Вебер допускал создание сбалансированной модели государственной власти, в которой легальная борьба противоборствующих политических партий за социальные действия обеспечивает фактическое равенство. Теоретически, по его мнению, монополии политической элиты на власть не имеется. Может господствовать воля не только «верхних десяти тысяч», но и представителей интересов различных социальных слоев158. Другим, не менее важным социокультурным и правовым по характеру обстоятельством для научного понимания возможного варианта интегральной парадигмы справедливости является следующее допущение. В социокультурном измерении отношений: воздаяния, распределения и обмена теории дистрибутивной и коммутативной справедливости являются взаимно конфликтными, а дистрибутивная и ретрибутивная (воздающая) справедливости таковыми не являются. Вместе с тем, как отмечает правовед М.В. Пресняков, юридические интерпретации всех этих моделей не обнаруживают взаимных противоречий159. В этом смысле, общее пространство жизни социокультурных и правовых ценностей не означает их тождества. Оно предполагает отсутствие между ними неустранимых противоречий как необходимого условия их актуализации. Наглядным подтверждением такого тезиса может служить научная позиция великого отечественного философа, представителя либерального движения, сторонника «возрождения» естественного права П.И. В рамках «понимающей социологии» социальные действия, по Веберу, обеспечивают возникновение социальных связей. См. WeberM. SoziologischeGrundbegriffe // WirtschaftundGesellschaft, Koeln/Berlin (West), 1964. S. 19. 158 Вебер М. Избранные произведения. М., 1990; Он же, Протестантская этика и дух капитализма. Избранные произведения / М. Вебер. М., 1990. 159 См. Пресняков М.В. Конституционная концепция справедливости//Известия вузов. Правоведение, 2011, N 6. 105 157 Новгородцева (1866-1924). Призывая спасти русское государство и веру православную, в основу будущей России П.И. Новгородцев закладывал идеи правового государства и изменения национального сознания по оценке институтов демократии, естественных и неотчуждаемых прав и свобод личности. Подводя итоги русской революции 1917 года, он писал «… особенно важно понять, что речь идет тут не о воскрешении каких-либо внешних форм жизни или быта, а о возрождении душ, о религиозно-нравственном возрождении. Необходимо понять, что для создания новой России нужны новые духовные силы, нужны воспрянувшие к новому свету души. Русскому человеку в грядущие годы потребуются героические, подвижнические усилия для того, чтобы жить и действовать в разрушенной и откинутой на несколько веков назад стране. Ему придется жить не только среди величайших материальных опустошений своей родины, но и среди ужасного развала всех ее культурных, общественных и бытовых основ. Революция оставит за собой глубочайшие разрушения не только во внешних условиях, но и в человеческих душах. Среди этого всеобщего разрушения лишь с великим трудом будут пробиваться всходы новой жизни, не уничтоженные сокрушительным вихрем жестоких испытаний»160. В современном мире в рамках такой модели работает Европейский суд справедливости, рассматривающий преюдициальные запросы национальных судов о толковании норм права Европейского союза, а также Конституционный Суд РФ, рассматривающий запросы судов общей юрисдикции и арбитражных судов РФ о соответствии норм законов и иных нормативных правовых актов Конституции РФ161. С этих позиций допустимо предположить, что формирование интегральной парадигмы справедливости означает попытку создания социального регулятора, консолидированное содержание социокультурных и правовых ценностей которого должно быть основано на разумном балансе Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М., 1991. С. 576 - 577. См. Нешатаева Т.Н. Решения Европейского суда по правам человека: новеллы и влияние на законодательство и правоприменительную практику: Монография. М., 2013. 106 160 161 частных и публичных интересов. Речь идет об общей идеи участников этого процесса, которые вкладывают одни и те же смыслы, как указывал Дж. Ролз - в первую добродетель общественных институтов162, затем об установлениях (мерах поведения) и о социальных действиях, которые генерируют социальные связи солидарного характера. В ключе этих рассуждений интерес представляют размышления отечественного философа-правоведа В.С. Нерсесянца о том, что с позиций легитимации законы делятся на правовые и неправовые, как не соответствующие общим социальным потребностям и представлениям личности и общества о справедливости. Историческим примером интегральной парадигмы справедливости могут служить нормы-принципы международного права.В системе аксиологии социальных связей многополярного мира они достаточно эффективно «работали» примерно с 1945г. (конец 2-й мировой войны) и до 90-х годов XX века (распад СССР).Так, в преамбуле Устава ООН провозглашается решимость «создать условия, при которых могут соблюдаться справедливость …»163. Так, Гельмут Коль, говоря о значении объединения Германии, указывал, что «германское единство вместе с исчезновением советской империи является величайшим мировым событием этого столетия». Оно означает «завершение конфликта между Востоком и Западом и вместе с тем окончание послевоенной европейской истории»164 . Однако в настоящее время с доминирующих позиций идеологии однополярного мира предпринимаются попытки политической ревизии сложившегося порядка справедливого мироустройства, защиты и восстановления незыблемых и неотъемлемых прав и свобод человека. Некоторыми наднациональными элитами предпринимаются активные социальные действия по созданию нового (одностороннего) «консолидированного» содержания справедливости, ничего общего не См.: Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, 1995. С. 19. Устав Организации Объединенных Наций» (принят в г. Сан-Франциско 26.06.1945). 164 Kohl H. «Ich wollte Deutschlands Einheit». Berlin, 1996. S. 7. 107 162 163 имеющего с многообразием ценностей социокультурных и правовых систем мира. Примеры такого подхода можно найти при оценках факторов влияния на проблемы, например, сохранения государственности в странах СНГ, национальной идентичности в странах переходного общественно- государственного развития. В условиях предметного единства феноменологии165 и аксиологии выбор той или иной модели интегральной парадигмы справедливости означает содержательное наполнение ее сущности теми ценностями, которые могут создать общее будущее для тех, кто идентифицирует себя с Россией как c самостоятельным социокультурным миром. Так, после распада Российской Империи в феврале 1917г. и победы Октябрьской революции в октябре 1917 г. многими активными представителями интеллигенции в эмиграции решалась задача сохранения традиционной для русского народа модели справедливости, в основе которой лежит общее сакральное начало ценностей распределительной и воздающей справедливости. Участники религиозно-философского общества им. Вл. Соловьева в Праге ориентировались на ее нравственное начало, на организующую роль духовной работы в ее высшей форме - рефлексии, т.е. самосознания. «Демократия, - писал философ П.И. Новгородцев, - как и всякая другая форма, может быть лучше или хуже в зависимости от духовного содержания, которое вкладывает в нее народ, и что при известных условиях она может стать и полным извращением всякой справедливости»166. Анализ практики реализации и восстановления справедливости в России за последние 20 лет, а также теоретических работ свидетельствует о Положения феноменологических концепций нацеливают не на отношения, а на интенциональность сознания. Например, Л.А.Чухина пишет, что: «ценность, по Шелеру, это феномен, самообнаруживающийся в акте эмоциональной интуиции, феномен, которого нет вне направленности на него сознания... Шелер различает ценности и их носителей, понимая «становятся действительными»«. См. Чухина Л.А. Человек и его ценностный мир в феноменологической философии Макса Шелера // Шелер М. Избранные произведения. М., 1994. С. 381. 166 Новгородцев П.И. Указ.соч. С. 578. 108 165 том, что построение ее онтологической картины не мыслится вне аксиологического поиска ее совершенного образа. Представляется, что аксиологическая модель справедливости – это социальный проект жизнеобеспечения консолидированного характера высших ценностей и идеалов социума, реализация которого возможна только при социальной солидарности и легитимации способов его воплощения. Однако по ряду известных причин современное гуманитарное знание пока еще не может предложить обществу современную аксиологическую модель справедливости. В ситуации, когда социальный хаос, в том числе на ментальном уровне оценочного понимания глобализации, главных допустимо добродетелей, предположить, что является условиями частью решения поставленной задачи должны быть следующие обстоятельства. Разработка аксиологической модели должно начинаться с понимания и оценки результатов теории и практики, а также разработки базовых принципов социального проектирования, соответствующим реалиям и перспективам «завтрашнего дня». Как тут не вспомнить известное изречение Гельвеция «Знание принципов возмещает незнание некоторых фактов». В связи с этим следует вспомнить, что в СССР стратегия актуализации справедливости имела место и она была выстроена на политико-правовом уровне социального управления достаточно четко и безальтернативно. Ее социокультурные ценности базировались на идеологии законченного вида и воплощались в советской модели справедливости. С 1961 года, когда на XXII съезде КПСС была принята третья Программа КПСС, советская модель социальной справедливости строилась на принципах морального кодекса строителей коммунизма (свода моральных правил)167, в рамках которого ее совершенный образа В связи с этим, интересен пример, что вплоть до 1998 года члены судовых экипажей речного флота России обязаны были строго соблюдать нормы морального кодекса строителя коммунизма Согласно ст. 15 члены судового экипажа обязаны сохранять честь и достоинство работников речного транспорта, воспитывать в себе и подчиненных черты, отвечающие 109 167 представлял понятный и реально достижимый идеал. В годы советской власти, даже в 70-80х годах XX века, большинство активной части населения действительно стремились к достижению сформулированного публичной властью предмета стремления. Поэтому, в современных условиях, когда около 20 % избирателей поддерживают политическую программу КПРФ, об этом не стоит забывать, даже с учетом того, что возврат к советской модели справедливости соображениям уже невозможен. Так, по идеологическим по мнению многих авторитетных исследователей, составители морального кодекса строителей коммунизма исходили не только из коммунистических воззрений, но также из религиозных заповедей Моисея и Христа. Политолог, историк и социолог Ф.М. Бурлацкий утверждал, что «это был сознательный акт включения в коммунистическую идеологию религиозных элементов»168. А философ и правовед И.В.Левакин отмечал, что существует распространенное заблуждение относительно тождественности этих постулатов. Их коренное различие проявляется в отрицании коммунистической идеологией первой и основополагающей библейской заповеди «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим». С изъятием идеи Бога из коммунистического учения оно фактически превратилось в антипод христианства169. В связи с этим следует отметить, что 75% населения России считают себя православными170 и на современное общественное сознание воздействие Русской Православной Церкви носит все более возрастающий характер 171. «После распада Советского Союза, - писал Е.М. Бабосов, - многим показалось, что идеология навеки погребена под хаосом разрозненных, принципам морального кодекса строителя коммунизма. См. гл. II, «Устав службы на судах Министерства речного флота РСФСР» (утв. Приказом Минречфлота РСФСР от 30.03.1982 N 30) (ред. от 03.06.1998). 168 См., Беседа главного редактора журнала «Российский адвокат» Р.А. Звягельского с Ф.М. Бурлацким // Российский адвокат. 2007. N 5. 169 См., Левакин И.В. Право и религиозно-нравственные нормы российского общества // Журнал российского права. 2012, N 6. 170 URL: http://wciom.ru/index.php?id=269&uid=13381. 171 См. например, Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2005. 110 зачастую противостоящих, не объединяющих людей, а отталкивающих друг от друга идей, взглядов, концепций…. Получившие широкое распространение националистические, нигилистические, консервативные, либеральные и иные настроения, вплоть до монархических, анархических и профашистских, породили такую сумятицу в умах и чувствах людей постсоветской эпохи, которая может быть названа не иначе как «ситуация идеологического безвременья»172. Может быть поэтому, процесс социального проектирования аксиологичекой модели справедливости пока еще находится на стадии выбора ориентиров. На уровне теории и практики механизма социальной регуляции в России конца XX века произошло безальтернативное официальное (юридическое) признание в качестве базовой модели справедливости современного европейского варианта ее базовых социокультурных ценностей. Принятие принципиального политического решения об отказе от идеологии советской модели справедливости и отсутствие собственного проекта новой модели ценностей и идеалов фактически привело к социокультурному транзиту и юридическому закреплению «европейской» модели справедливости. По этому поводу следует отметить, что в западноевропейской цивилизации взгляды и представления о справедливости были результатом естественноисторического дрейфа социума. В его движении система ценностей менялась по мере изменения сознания людей и всегда стремилась быть адекватной новому состоянию общественных отношений. По сути, европейская модель справедливости возникла на базе культуры определенно сложившегося исторически устойчивого механизма социальной регуляции. В основе ценностей западной модели справедливости лежит политическая идея либерализма (прежде всего, теория общественного договора) и связанные с ней теории естественного права и модернизации, а также эпистемологическая концепция рационализма («законодательного» разума). 172 Бабосов Е.М. Указ.соч. С. 3 - 4. 111 Вместе с тем, многими исследователями не исключается, а наоборот – предполагается, что в современном мире социальные институты создаются в значительно большей степени спонтанно и помочь понять происходящие при этом процессы могут не теории просвещенного разума, а феноменологические концепции. Современная «европейская» модель социальной справедливостикак социокультурный продукт и нравственная основа жизни западноевропейского социума существует и развивается в России уже более 20 лет. Начиная с 1991-1993гг., эта конструкция отношений воздаяния, распределения и обмена по поводу личной пользы и социального блага до сих пор выступает особым гарантом невозврата к советскому варианту справедливости и стремлений России, как неотъемлемой части общеевропейского социокультурного пространства173. В современных условиях общественного развития ресурсы и возможности выбранной Россией «европейской» модели социальной справедливости далеко еще не исчерпаны. Вместе с тем, говоря об ее эффективности, нельзя не отметить, что в значительной мере идеи «европейской» модели справедливости использовались элитами для достижения определенных политических целей и в реальной жизни социума они носили характер мнимого главенствования. Элиты «спешили» закрепить итоги первичного распределения богатства и результаты возникших новых отношений174. Может быть, поэтому политические решения о европеизации страны зачастую страдают явным популизмом. Вместе с тем, в атомизированном российском обществе жизнь западноевропейских ценностей отличается ментальной неустойчивостью и фрагментарностью общественного восприятия и, прежде всего, в сельских Следует вспомнить, что Россия с 1998г. член Совета Европы и решения ЕСПЧ обязательны для правоприменения в РФ. 174 Не случайно, лидеры господствующих политических элит России постоянно подчеркивают, что несмотря на несправедливость приватизации, пересмотр ее итогов недопустим, поскольку это может привести общество к состоянию гражданской войны. Представляется, что эта позиция весьма спорная, в ней явно присутствует некое лукавство. Поэтому социологические опросы свидетельствуют о том, что о возврате доверия общества к существующей власти пока еще говорить не приходиться. 112 173 районах и малых городах страны. Наверное поэтому, до сих пор не решена проблема легитимация частной собственности, преодоления антагонизма идей о справедливости и оценочного понимания общечеловеческих ценностей как ее основного содержания. Из признания допустимости этих утверждений следует принципиальный тезис о том, что господствующие в России политические элиты, представляющие во власти интересы известного меньшинства, а также немногочисленных социальных групп, пока еще не сделали свой выбор в пользу того или иного долгосрочного проекта идеального образа социальной справедливости. Принятие стратегического решения об аксиологическом выборе модели социальной справедливости должно учитывать следующие обстоятельства. Для человеческой цивилизации никакой новой социальной справедливости в XXI веке не будет, а будет трудное развитие, актуализация уже созданных ценностей. Еще в начале ХХ века криминолог Г. Тард очень точно отметил, что «система добродетелей, также как и система преступлений и порока, меняется вместе с ходом истории»175. Выбор проекта социальной справедливости должен учитывать общемировые угрозы и вызовы, состояние готовности национального общества к изменениям понимания и оценки ценностей. С точки зрения угроз и вызовов современного мира, в условиях глобального конфликта культур Востока и Запада, роста агрессии и нетерпимости ценности созданных «европейской» и «восточной» моделей справедливости пересматриваются. В изменяющемся мире этот процесс носит объективный и, во многом, вынужденный характер. Наднациональные проблемы предотвращения террористических актов, охраны окружающей среды, сохранения частной жизни в системе новых оперативных средств коммуникации - эти и другие вопросы современности требуют не только совершенствования уже существующих моделей справедливости176. С точки Тард Г. Сравнительная преступность. М., 1907. С. 33. Например, реакцией на интенсификацию миграции принятие многими странами ЕС мер по ограничению свободы въезда и выезда. Так, во Франции и Германии установлены 113 175 176 зрения общего будущего цивилизации, постоянно происходит работа и над созданием новых подходов к аксиологии консолидированного содержания справедливости. По этому поводу, следует особо отметить, что России, из-за ряда причин, только определяет свое место и роль в этих глобальных процессах. Например, это касается участия России в переходе от постиндустриальной экономики к инновационной177. С точки зрения состояния готовности жизни общества к изменениям, социолог И.П. Скворцов обоснованно обращает внимание на то, что за последние 25 лет в нашей стране произошли глубокие преобразования, повлиявшие на систему ценностных ориентаций граждан. В современных исследованиях социологов подчеркивается наличие негативной тенденции нарастания атомизации, разрушающей переживаемое чувство общности, и тем самым устои социальной солидарности граждан178.»Средний россиянин чаще всего внутренне убежден, что все проблемы страны должны решаться властью…»179, у населения отсутствует готовность к решительным и бескомпромиссным изменениям180. К сожалению, подобные тенденции продолжают до сих пор сохранять свое влияниена общественную жизнь. Более того, в условиях разрушения прежде понятной «системе координат» отличий «справедливого» и «несправедливого» возникла особая опасность – политический и религиозный экстремизм, в основе которого лежат такие деформации общественного сознания, как нигилизм и штрафные меры в отношении работодателей и самих нелегальных мигрантов (вплоть до тюремного заключения и депортации). 177 Следует отметить, что общепризнанного определения категории «инновационная экономика» в науке не существует. Например, И.В. Шевченко отмечает, что инновационная экономика базируется на «интеллектуальных ресурсах, наукоемких и информационных технологиях, эффективном использовании и качественном совершенствовании всех факторов производства». См. Шевченко И.В., Александрова Е.Н. Инновационная экономика: вопросы теории и основные тенденции развития // Финансы и кредит. 2005. N 14. С. 7 – 16. 178 Скворцов И.П. Указ.соч. 179 Дилигенский Г.Г. «Запад» в общественном сознании//Общественные науки и современность. 2000. № 5, С. 10. 180 Кудрявцев В.Н. Преступность и нравы переходного общества. М., 2000. С. 136-137. 114 радикализм181, столкновение агрессивно настроенных людей с традиционными религиозными сообществами182. Как обоснованно отмечает М.М. Мчедлова, «экстремизм с религиозной окраской становится одной из доминирующих угроз, порождаемой неопределенностью современности»183. Подобные негативные тенденций в общественном сознании можно выразить в емком понятии «охлократизации» социума, которое характеризует утрату прежних культурных смыслов и цивилизационных критериев человеческого общежития, снижение уровня интеллектуальных и культурных запросов населения, изменения вектора ценностных ориентаций, укоренения стандартов массовой культуры в образе жизни, досуге, межличностных отношениях184. Прежде всего, речь идет о социальной дезориентации субъективных идеалов и ценностей индивидуума: о справедливости, ответственности, свободе, равенстве и собственности, обо все поглощающей социальной несправедливости: социальной безнадежности; утраты возможности «социального лифта»; потери доверия общества к власти и т.д.185 Если согласиться с такой неутешительной оценкой социальной (отношение общества к человеку) и политико-правовой (отношение К сожалению, принимаемые в России меры пока еще не приносят желаемых результатов. Примером тому служит политически «слабый» и юридически несовершенный Закона Республики Дагестан от 22 сентября 1999 г. N 15 «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан». Исходя из смысла положений стать второй Республика Дагестан оставляет за собой право в лице уполномоченного на то государственного органа регулировать вопросы свободы совести и вероисповедания, включающее в том числе и право на получение религиозного образования; свободы передвижения по территории Российской Федерации, свободы и порядка выезда за пределы Российской Федерации. См. Закон Республики Дагестан от 22 сентября 1999 г. N 15, в ред. от 9 марта 2007г. «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан» // Дагестанская правда. 1999. 24 сент. 182 См. например, Суворова Е.Ю. Состояние и тенденции развития гражданского общества в России: некоторые проблемы и рекомендации. Материал подготовлен по результатам круглых столов, проведенных Федерацией мира и согласия в 2008 - 2009 годах // Гражданин и право. 2009. N 9. 183 См. Мчедлова М.М. Устойчивость российской цивилизации: испытание толерантностью // Россия реформирующаяся: Ежегодник / Отв. ред. М.К. Горшков. Вып. 7. М., 2008. С. 385. 184 См. Меняющаяся социальность: контуры будущего: Круглый стол журнала «Полис» и Института философии РАН // Полис. 2011. N 11. С. 114 – 115; Горшков М.К., Ключарев Г.А. Непрерывное образование в контексте модернизации. М., 2011. 185 См. например, Зорькин В. Указ. соч. 115 181 государства к человеку) мерами справедливости, заслуживает внимание тезис о том, социальное здоровье народа (основная характеристика состояния гражданского общества186), как пострадавшего в результате реформ и участника социального эксперимента 90-х годов XX века, требует срочной социальной реабилитации. Подводя итоги, следует констатировать, что в современных общемировых тенденциях социального развития современное российское общество пока еще не готово к решительным изменениям ценностей социальной справедливости. Причины этому кроются, прежде всего, в идеологическом начале справедливости, с проблемами создания общественного идеала, который можно выразить одной емкой фразой - человек как общественное богатство. На процессы и результаты их устранения влияют, как минимум, четыре фактора. 1). Проблемный характер разумного соотношения рационального и иррационального начал187 процесса управления. Ведь сущее (что мы получаем - результат) и должное (что мы хотим достичь - цель) обращаясь к справедливости, всегда оценивается социумом по-разному. Представления о цели, достижением которой завершается создание модели справедливости, колеблются в российском обществе в самых широких пределах - от сугубо традиционного идеализированного, зачастую сакрального представления до сугубо западно-рационального его восприятия188. См. например, Сошнев А.Н. Социальное здоровье в социальных целях гражданского общества //Социальное и пенсионное право. 2013, N 2; Разумовская Е.М., Цаликова В.В. Формирование и перспективы развития системы социального обслуживания лиц с ограниченными возможностями здоровья в республике Татарстан// Российский юридический журнал.2013,N1. 187 «Сегодня многие понимают, что в ходе преобразований произошла «разбалансировка» всех социальных систем …» См. Цыбулевская О.И. Нравственные основы современного российского права. Саратов 2004. 188 См. например, Горшков М.К. Российское общество в условиях трансформации: мифы и реальность (социологический анализ). 1992-2002 гг. М., 2003; ВЦИОМ. Архив. Социальные настроения, социальное самочувствие. URL: http:// wciom.ru/ arkhiv/ tematicheskii-arkhiv/ item/ single/ 4123.htmI?no_cache= 1&cHash= a360c33fb1; Горшков М.К., Шереги Ф.Э. Ценностные ориентации, нравственные установки и гражданская 116 186 2). Отсутствие стратегического планирования создания модели справедливости, которая была бы адекватной текущей и прогнозируемой социокультурной обстановке в стране. Столь привычная для России ситуация тактического (функциональнотехнологического) решения социальных проблем без стратегического (институционального) планирования их разрешения, без определения мировоззренческих и идеологических ориентиров и научных основ приводит к тому, что выбор определенной модели справедливости, в принципе, невозможен. Когда теоретический подход необоснованно подменяется эмпиризмом, теряется собственно сам смысл постановки вопроса об идеале, к которому стоит стремиться. 3). Все возрастающее противостояние тенденций неолиберальной, неоконсервативной и патриотической идеологий содержательного наполнения базовых ценностных регуляторов общественной жизни189. Общество стало невольным заложником до сих пор неявных, но устойчивых факторов развития социально значимых ценностей многонационального, многоконфессионального народа страны. Непринятие интеллектуальной и социально активной частью общества окончательного, поддержанного большинством решения о будущем социально значимых идеалов и ценностей привело к настолько глубокому духовному кризису, что его негативные последствия, наверное, проявились еще не полностью. 4). В силу серьезной утраты доверия общества к власти, неразвитости институтов гражданского общества в России пока еще создана стратегия общественного развития190 и необходимый для реальных преобразований активность молодежи. URL: http:// wciom.ru/ fileadmin/ Monitoring/ 95_1/ 2010_ 1%2895%29_ 2_ Gorwkov_ Weregi.pdf. 189 Например, о проблеме индивида в идеологии русского консерватизма см. например, Карцов А.С. Правовая идеология русского консерватизма: Монография. М. 2009. Об идеологическом противостоянии либерализма и патриотизма см. например, Дугин А.Г. Выбор Президента Путина: патриотизм или либерализм? // Политический класс. 2005. № 5; Беспалова Т.В., Верещагин В.Ю., Филатов Г.А. Русская национальная идентичность. Ростов н/Д., 2005. и т.п. 190 Так, например, «Стратегию развития информационного общества в Российской Федерации» (утв. Президентом РФ 07.02.2008 N Пр-212) по формированию и развитию информационного общества в Российской Федерации до 2015г. нельзя в полной мере оценивать как стратегию общественного развития страны, поскольку она определяет 117 уровень эффективности государственного управления. Например, это касается критической оценки показателей оказания услуг населению по приобщению к ценностям традиционной культуры и фольклора, утвержденных Приказом Минкультуры РФ от 06.07.2009 N 380 (ред. от 08.10.2009) «Об утверждении целевых показателей результативности деятельности федеральных государственных учреждений, находящихся в ведении Министерства культуры Российской Федерации, и критериев оценки работы их руководителей». Наверное, количество проведенных ФГБУ культуры «Государственный республиканский центр русского фольклора» фестивалей, конкурсов и смотров не может само по себе свидетельствовать о результативности приобщения населения к ценностям традиционной культуры. Повсеместно используемый «ручной» способ, ограниченность и ущербность его возможностей не позволяет рассматривать стремление к справедливости в качестве государственной задачи системного и практического характера. Более того, он не позволяет исключить ситуацию размывания традиционных нравственных ценностей народов Российской Федерации. Вместе с тем, в России уже имеются ряд существенных условий, необходимых адекватной для выбора современным аксиологической реалиями и модели долгосрочным справедливости, перспективам общественного развития. Речь идет о корректном определении и эффективном использовании конкурентных преимуществ традиционного для России потенциала(культурного, экономического, финансового, интеллектуального, технологического и кадрового) ценностей справедливости. Это связано с тем, что один из социальных законов бытия конкуренция, как сохранение формы и снятие напряженности между основные направления деятельности государства по развитию информационных и телекоммуникационных технологий и их интенсивным использованием гражданами, бизнесом и органами государственной власти. 118 социальными агентами191, играет доминирующую роль. В XXI веке практически любое общество живет в состоянии конкуренции межличностного, экономико-технологического и идейноинформационного характера. В этой ситуации конкуренция, как процесс192 и результат193«нового качества» справедливости выражает не только прагматическое, но и идеалистическое стремление общества к обеспечению особого состояния этого социального блага. Речь идет о таком состоянии справедливости, которое бы с одной стороны соответствовало сиюминутной оценке ее социальной силы и полезности194, а с другой – ее высшим идеалам195. История свидетельствует, что конкурентные преимущества традиционных ценностей справедливости в сопоставлении с псевдоценностями несправедливости являются естественноисторической основой не только идеологического и социологического обеспечения достижения Например, это касается обстоятельств нарушения принципа справедливости, когда налоговое бремя, по сути, перекладывается с фирм-неплательщиков на законопослушные фирмы за счет усиления давления на них со стороны налоговых органов. 192 Например, в Международной конвенции об уголовной ответственности за коррупцию указано: «коррупция угрожает верховенству закона, демократии и правам человека, подрывает принципы надлежащего государственного управления, равенства и социальной справедливости, препятствует конкуренции, затрудняет экономическое развитие и угрожает стабильности демократических институтов и моральным устоям обществ». См. «Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию» (заключена в г. Страсбурге 27.01.1999). Для Российской Федерации данный документ вступил в силу с 1 февраля 2007 года («Собрание законодательства РФ», 18.05.2009, N 20). 193 См. например, Брагин И.А. Рейдерство в России - показатель институционального кризиса отношений собственности// Российский юридический журнал. 2012. N 6. 194 К примеру, сегодня общество повсеместно сталкивается с двумя главными проблемами: неравномерное распределение богатства и неравный доступ к оплачиваемой работе, а, например, орган местной власти – с обеспечением добросовестной конкуренции между участниками городского продовольственного рынка. Очевидно, что разрешение этих проблем стоит отнести к пространству ситуативного восприятия социальной справедливости. 195 Высшие идеалы справедливости, безусловно, включают в себя не только такие общечеловеческие образы как равенство и свобода, но и духовные ценности непосредственно связанные с конкретной социокультурной средой и социальной общностью. Не случайно, многие философы, социологи и культорологи говорят о целесообразности разграничения идеологий европейской, восточной и русской цивилизаций, о необходимости на высшем уровне осознания по-новому переосмыслить духовные основы разграничения справедливого и несправедливого. Например, широко известно латинское изречение «Pereat mundus et flat justitia» - «правосудие должно свершиться, хотя бы погиб весь мир». Но насколько оно сегодня воплощает справедливость и всегда и во всем ли следует придерживаться этого принципа? 119 191 цели - человек как общественное богатство. Они также обеспечивают социокультурный суверенитет, непротиворечивое сосуществование гражданской идентичности и национальной идентичности в окружающем мире. Так, И.П. Скворцова пишет: «Состояние социальных ценностей и социальной культуры России в современных условиях есть, с одной стороны, результат развития 1000-летней русской цивилизации, а с другой результат существенного влияния коренных социально-культурных сдвигов, которые пережила Россия в XX столетии»196. К современным ценностей конкурентным социальной преимуществам справедливости на традиционных стратегическом уровне организации социального управления следует отнести следующие ее атрибуты: - вариативность и понятность идеалов целеполагания, как основы национальной идентификации в современном глобализирующемся мире; - доступность ресурсных возможностей модели, как инструмента социального прогресса; - интегративный и естественноисторический характер существования всех форм бытия справедливости; - идеологическое многообразие мнений и взглядов, веротерпимость, уважение богатства своего культурного и языкового разнообразия; - непосредственное и активное участие в историческом процессе создания ценностей большинства представителей социальных групп; - устойчивость базовой системы социальных и культурных ценностей; - альтернативность моделей поведения индивидуума с целью достижения общественного блага; - гибкость и вариативность возможностей их реагирования на изменения внешнего мира посредством применения многообразных способов и средств; - динамичный характер их содержательного наполнения; - их принадлежность открытому, а не закрытому типу внутренней 196 См. Скворцов И.П. Указ. соч. 120 организации; - историческая перспективность, автономность и самодостаточность базовых традиционных ценностей. Конкурентные преимущества традиционных ценностей рассматриваемого социального регулятора проявляются, прежде всего, в социокультурном многообразии их жизни в общественном сознании, на ментальном уровне их оценки. Не вдаваясь в предметный анализ этого, зачастую излишне политизированного некоторыми исследователями вопроса, все же следует обратить внимание на некоторые существенные черты российского менталитета. Великий русский философ Н.А. Бердяев (1874 –1948) по этому поводу писал, что: «Русскую самобытность не следует смешивать с русской отсталостью... Россия - страна культурно отсталая. Это факт неоспоримый. В России много варварской тьмы... Отсталость России должна быть преодолена творческой активностью, культурным развитием. Но национальная самобытность ничего общего не имеет с отсталостью - она должна выявиться на высших, а не на низших степенях развития. Наиболее самобытной будет грядущая, новая Россия, а не старая, отсталая...»197. Пожалуй, эти слова философа до сих пор актуальны настолько, насколько каждый из нас осознает свою национальную идентичность. На протяжении многих веков в обществе исторически сложилось так, что в условиях выживания населения моральные представления о справедливости, как правило, господствовали над правовыми198. Ценности общественного блага всегда были выше личных интересов, а смыслы слов «совесть» и «правда» создавали особый сакральный образ справедливости как духовно-нравственного явления. Бердяев Н.А. Русская идея. М., 1990. С. 58. Так, например, в Российской империи верность национальному духу (народность), истина в религиозном отношении (православие) и традиции сакральности политического устройства (самодержавие) представляло идеологическую формулу общественной жизни. Вместе с тем, декларативность подобной идеологии, несмотря на ее духовную близость к народу, проявлялась в глубоком отчуждении населения от тех реальных процессов, которые потрясали монархию. 121 197 198 Вместе с тем, у современного российского общества уже не стоит задача выживания в том смысле, который в истории нашей страны вкладывался в это понятие. Однако это не означает, что окончательно утрачены статусные позиции традиционных нравственных ценностей справедливости. Их нереализованный потенциал огромен и, применительно к новым условиям общественного развития, объективные начала их конкурентных преимуществ в механизме социальной регуляции требуют отдельного полномасштабного исследования. Допустимость этих положений и выводов позволяет предположить следующее. С точки зрения стратегии актуализации социальной справедливости, с учетом наднациональных проблем ее аксиологическая модель должна строиться на принципе сохранения и приумножения конкурентных преимуществ ценностей, традиционные нравственные ценности «европейской» модели в основе народов, справедливости, а которые которых также лежат ценности доказали свою состоятельность. При этом представляется немаловажным вопрос о наименовании аксиологической модели социальной справедливости, как концентрированного выражения ее особого современного качества. В ситуации, когда общество имеет более чем тысячелетнюю историю и в XXI веке этот живой социальный организм идентифицируется в качестве самостоятельного использование общего социокультурного наименования российская мира многих модель народов, социальной справедливости не должно иметь принципиальных возражений. Безусловно, возражения существуют, но, в основном, они связаны с обстоятельствами политической борьбы, непонимания, односторонней оценки истории народов Восточной Европы или исключения самой мысли о конкурентных преимуществах традиционных для народов России ценностей справедливости199. Например, это касается противопоставления новых ценностей «европейской» модели справедливости и традиционных ценностей российского общества по вопросам отношения к однополым бракам, гей-пропаганды и т.д. 122 199 Поэтому допустимо указать, что с точки зрения онтологии и аксиологии стратегия актуализации российской модели социальной справедливости это долгосрочная программа создания особого консолидированного содержания ценностей, играющих роль социального регулятора только при реализации их конкурентных преимуществ в едином пространстве его идеологического и социологического компонентов. В этом случае, концептуально выбранные, легитимные базовые ценности российской модели справедливости становятся весомым аргументом силы, предметом общенационального стремления, который должен быть жестко увязан со средствами и способами (механизмами) его достижения. В противном случае, как свидетельствует история, при достижении благих целей используемые при этом неблаговидные инструменты со временем делают эти цели ничтожными и ненужными. Может быть, именно с этих позиций и следует оценить итоги распада СССР. При этом следует принимать во внимание внешние факторы влияния, в числе которых динамично развивающиеся процессы региональной интеграции на постсоветском пространстве200. Например, это касается формирования основных экономических параметров возможных конкурентных преимуществ экономической справедливости создаваемого евразийского сообщества. В любом случае, в понимании и оценке конкурентных преимуществ ценностей российской модели справедливости лежит постулат, что на уровне тактики актуализации справедливости достижение цели любыми средствами исключается: обеспечение высоких социальных стандартов качества жизни201, формирование представлений о личной пользе и общественном благе с помощью неэффективных средств, нецивилизованными инструментами невозможно и недопустимо. В современных условиях кризиса системы глобализации общественного См. например, Каширкина А.А., Морозов А.Н. Международно-правовые модели Европейского союза и Таможенного союза: сравнительный анализ: монография ( отв. ред. А.Я. Капустин). М., 2012. с. 176. 201 См. например, Социальные стандарты качества жизни: Сборник статей /Под общ.ред. А.В. Очировой, В.Н. Бобковой, Н.С. Григорьевой. М., 2008. 123 200 устройства, столкновения парадигм и аксиологических моделей социальной справедливости ее актуализация являются не только способом выживания, но и развития общества. Следовательно, в практической плоскости вопросы стратегии и тактики организации социального управления этим процессом тесно связаны между собой функционально. В противном случае рассмотрение вопросов преодоления негативных факторов влияния на социокультурные и правовые трансформации справедливости может так, и оставаться только предметом только абстрактного созерцания или эмпирических данных. Поэтому, следуя логике настоящего диссертационного исследования, далее следует перейти к рассмотрению функциональных связей способов актуализации социальной справедливости. 2.3. Социальная справедливость в системе государственного проектирования: мобилизационный и инновационный контексты В основе справедливости лежат утверждения, неподдающиеся эмпирической верификации. Это ценности, определяющие не только цели, к достижению которых должна быть устремлена человеческая деятельность, но и объясняющие причины и условия эволюции этих целей их трансформаций в изменяющемся мире. Уяснение общего замысла актуализации социальной справедливости, направленность изменения содержательного наполнения всех форм ее бытия новым качеством невозможно без осознания предмета стремления, без понимания конкретных действий для его достижения. Сама по себе стратегия не может быть реализована без конкретных действий (тактики). Иначе она является оторванной от жизни абстракцией. В этом смысле цели актуализации социальной справедливости – это модель желаемого состояния справедливости, достижение которых зависит от сценарных условий, развития и действий, позволяющих оценить степень возможности достижения желаемого результата. Например, целостности общества, цивилизационной устойчивости в различных социально- экономических условиях. При этом цель опирается на организационные 124 ценности стратегии и тактики процесса202 создания оптимального механизма социального регуляции. В этом случае государство должно стремиться возглавить социальные тренды, превалирующие в обществе. Стратегия и тактика актуализации справедливости подразумевают искусство реализации ее регулятивных возможностей, объединенных единым замыслом на уровне мировоззрения, идеологии, теории и практики. Оно невозможно без восприятия возможностей этого регулятора, как особой социальной ценности. Только тогда полученный в стремлении к идеалу результат становится средством непримиримой борьбы справедливости с несправедливостью. Это можно проследить на примере ментального восприятия различий ценностей справедливого в феномене социальной солидарности в разные исторические эпохи и в различных культурах203. В ситуации управляемое изменение состояния социальной справедливости означает целенаправленное воплощение ее многомерных ценностей в окружающий мир как поле конкуренции204. Тем самым в режиме адаптации и внедрения ценностей преимущества аксиологической модели справедливости проходят своеобразную проверку на жизнеспособность. Они становятся мерами, обладающими реальной силой воздействия как в идеологическом, так и в социологическом компонентах справедливости205, а значит делают приближение к ее идеальному образу Например, в составе традиционной криминалистики активно развивается новое научное направление «криминалистики защиты» суть которого заключается в нахождении компромисса с преступностью (институт сделок с правосудием). В этом случае, по мнению А.А. Эксхархопуло восстановление социальной справедливости как цель, ради достижения которой создана криминалистическая наука, становится эфемерной, если не сказать – лишней. См. Эксхархопуло А.А. Профессиональная защита в уголовном процессе и предмет криминалистики // Профессиональная деятельность адвоката как объект криминалистического исследования. Екатеринбург, 2002. С. 158. 203 См. например, Зверев М.К. Особенности социальной солидарности в современном российском обществе: Дис. ... канд. фил. наук по специальности 09.00.11 - Социальная философия. Иркутск, 2009. 204 Например, социолог О.А. Гулевич по этому поводу пишет, что проведенные эмпирические исследования подтверждают тезис о том, что межгрупповое общение носит преимущественно конкурентный характер. См. Гулевич О.А. Социальная психология справедливости. – М.: Изд.-во «Институт психологии РАН», 2011.С 195 205 Например, в части второй статьи 43 Уголовного кодекса Российской Федерации указано, что наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, 125 202 более вероятным. Это связано с тем, что каждая идеология представляет собой способ соединения определённых социальных ценностей в конкретной исторической ситуации, которые выступают своего рода критериями выбора целей и средств их достижения, восприятия и изменения актуальной ситуации. Например, в социальной межгруппового общения справедливости и по психологии вопросам межгрупповой при изучении понимания дифференциации, как проблем взаимосвязи основным показателем межгрупповой конкуренции (конфликта), сформировалось два основных подхода. Сторонники первого подхода (теорий индивидуального уровня206) воспринимают справедливость, как равенство позиций и воздаяние по заслугам. По их мнению, несправедливым будет любое решение, основанное на групповой принадлежности человека, а не на его личных достоинствах207. Приверженцы «групповых» теорий208 исходят из а также в целях исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений. В этом смысле, стратегические цели актуализации справедливости являются существенным элементом достижения целей уголовно-правового регулирования. Неслучайно, некоторые правоведы (например, Ю.С. Жариков) полагают, что цель «восстановление социальной справедливости» является абстрактно-созерцательной. Эту цель следует заменить на более реальную - обеспечение социальной защиты. По всей видимости, в формате механизма уголовно-правового регулирования сторонники такого взгляда смешивают понятия «цели» и «задачи», «восстановление» и «защита», забывают, что обеспечение социальной защиты является частным случаем, проявлением и результатом восстановления справедливости, а оценка целей наказания в рамках сугубо прагматичного подхода не может иметь исторической перспективы. См. Жариков Ю.С. Уголовно-правовое регулирование и механизм его реализации. М., 2009. 206 Речь идет о теории (гипотезы) фрустрации – агрессии, теории авторитарной личности и т.д. См. например, Крэйхи Б. Социальная психология агрессии. СПб.: Питер, 2003. С. 46 – 48; Шмитт К. Политическая теология. М., 2000; Kosewski M. Biologiczne podloze zachowamia agresywnego // Agressywhi przestepcy. Warszawa: Wiedza Powazechna, 1977. S. 117. Косевски М. Биологическая основа агрессивного поведения // Агрессивные преступники. Варшава: Общие знания, 1977. С.117; 207 «отвержение социальных норм в пользу стандартов преступного мира приводит к формированию системы ценностей, позволяющих трактовать преступные действия как поведение если не желательное, то уже, по крайней мере, не противоречащее нормам социальной среды или референтной группы». См. Kosewski M. Biologiczne podloze zachowamia agresywnego // Agressywhi przestepcy. Warszawa: Wiedza Powazechna, 1977. S. 119. Косевски М. Указ. соч. С.119. 126 того, что межгрупповая дифференциация порождается принадлежностью людей к определенной социальной группе. В рамках аксиологического подхода для науки проблема неразрывности связи способов (стратегии и тактики) актуализации справедливости является частным случаем проблем механизма социальной регуляции, социального порядка и т.д. Однако для социальных практик современной России их успешное разрешение является одной из ключевых задач системы социального управления, состояние которой С.М. Дорохов обозначил как неуправляемую повседневность209. Например, по мнению М.К. Горшкова в обществе существует устойчивый запрос на социальный рост и стабильное существование и воспроизводство системы управления как системы согласованно действующих индивидов и социальных групп210. Однако исследователь указывает, что около 48% респондентов свойственно состояние социального анархизма, желание жить, как хочется211. Наверное, в большинстве случаев эти представления россиян ориентированы не на слом существующего порядка, а на уход от мобилизационных усилий по изменению соотношения порядка и хаоса212. Например, финский социолог М. Кивинен обращал внимание на то, что в российском обществе им не была выявлена группа, «Суверен стоит вне нормально действующего правопорядка и все же принадлежит ему, ибо он компетентен решать, может ли быть in toto приостановлено действие конституции» См. Шмитт К. Политическая теология. М., 2000.С. 17. 208 Речь идет о теории реального конфликта, теории социальной идентичности, теории самокатегоризации, теория «общественного» уровня (социального доминирования). См. например, Платон, Аристотель. Политика. Наука об управлении государством. М., 2003. С. 21; Развитие медиации в России: теория, практика, образование: Сборник статей (под ред. Е.И. Носыревой, Д.Г. Фильченко).М., 2012; Гулевич О.А. Межгрупповые отношения: направления социально-психологического исследования. М.: Ин-т психологии им. Л.С. Выготского, 2006. Ч. 1. Когнитивный подход; Рябова Т.Б. Рекрутирование тендерной идентичности в современной российской политической риторике // Новые направления политической науки: гендерная политология. Институциональная политология. Политическая экономия. Социальная политика / Редкол.: С.Г. Айвазова (отв. ред.), С.В. Патрушев (отв. ред.) и др. М.: РАПН; РОССПЭН, 2007. С. 165. 209 Дорохов С.М. Социально-мобилизационные условия социального порядка в российском обществе (отв. редактор Хунагов Р.Д.). Ростов н/Д., 2012. С.13. 210 Горшков М.К. Российское общество как оно есть. М., 2011. С.287. 211 Горшков М.К. О чем мечтают россияне ? М., 2012г. С. 171. 212 См. например, Шкаратан О.И. Российский порядок: вектор перемен. М., 2004. 127 которая может выступать субъектом социальной мобилизации213. Представляется, что во временных интервалах, в рамках применяются стратегия и тактика актуализации справедливости, место и роли субъектов социальной мобилизации сложно объективно оценить. Социальная справедливость существует объективно, реализация ее ценностей происходит непрерывно. Она является опорой на которой выстраивается весь механизм социальной регуляции и обеспечивается поступательность общественного развития214. Следовательно, независимо от масштабов человеческой деятельности, постановка и решение проблем изменения состояния справедливости означает повышение ее социокультурной конкурентоспособности. При этом не стоит забывать, что актуализация справедливости - это деятельность по ее реализации и усилению ее регулятивных возможностей, как на ближайшую, так и на долгосрочную справедливости перспективу и ее она антипода; осуществляется: б) в а) условиях в отношении одновременного существования справедливости и несправедливости. В этом смысле особый интерес представляет мониторинг нарушений прав человека, предлагаемый ООН и СЕ, социологическая оценка социальной несправедливости как важного элемента формирования новых моделей управления215. По мнению многих экспертов, Россия начала XXI века характеризуется Кивинен М. Прогресс и хаос. СПб. 2001.С.164. Например, в Росси актуализируется концепция межэтнического взаимодействия «евразийский подход», смысл которого заключается в максимальном сотрудничестве различных этнических групп, основанного на концепции некой особой надэтнической идентичности, отвечающей на вопрос, кем являются друг другу представители различных этносов, проживающих на территории одной и той же страны. Евразийство исходит из того, что евразийский континент подразделяется не на две, а на три части света: Европу, Азию и Россию-Евразию. Следовательно, Россия - это самобытный культурный, исторический и географический мир, название которому Евразия. См. например, Савицкий П.Н. Континент Евразия. М., 1997; Гришанова А.Г. Миграционные мосты в Евразии: старые партнеры и новые возможности // Миграционное право. 2012, N 4. 215 См. например, Севастьянов А.М. Социологическое измерение социальной несправедливости: опыт Организации Объединенных Наций и Совета Европы // Омбудсмен, 2012, N 2. 128 213 214 переходным состоянием социума с чертами стабильности216. Так, в 2010г. философ, социолог и историк Д.Е. Фурман, работая в институте Европы РАН, описывал это состояние российского общества как живой целостный организм217. Новая Россия до сих пор относится к разряду стран с переходным состоянием экономики, права и политики, а общество вынуждено существовать в условиях постоянного системного кризиса. Одной из главных причин этого является нивелирование значимости указанной выше опоры в механизме регуляции, смена ценностных ориентиров и представлений о справедливости. В процессе социальной регуляции это нивелирование еще далеко не завершено, поскольку влияние неконструктивных факторов на устойчивость взаимодействия форм бытия справедливости до сих пор остается существенным218. Следует признать, что окончательный выбор содержания новой ее аксиологической модели сопровождается острой политической борьбой и попытками искусственного манипулирования конкурентными преимуществами ее ценностей219. Так, П.П. Красноруцкий обоснованно отмечает, что духовность, как ценность и ядро социокультурной системы, стремительно утрачивает свои позиции в См. например, Проблемы социальной справедливости в зеркале современной экономической теории /Общ. ред. Д.Д. Москвина. М., 2002; Дугин А. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. Мыслить пространством - Изд. 4-е, М., 2007; Величко А.М., Зуева Ю.А., Коженко Я.В., Любашиц В.Я., Мамычев А.Ю., Мордовцева Т.В., Овчинников А.И., Самойлова И.Н., Свечинская Я.Э., Федоренко С.П. Проблемы и противоречия государственного управления в современной России: монография. М., 2013. 217 Фурман Д. Е. Движение по спирали: Политическая система России в ряду других систем. М.: Весь мир, 2010. С. 11. 218 См. например, Горшков М.К., Шереги Ф.Э. Молодежь России: социологический портрет. 2-е изд. доп. и исправл. М.: ИС РАН.2010; Социальный портрет молодежи Российской Федерации: аналитический доклад, М., 2011. 219 Например, Т.Н. Петухова пишет, что проведенный ею опрос респондентов двух возрастных групп (100 человек в каждой) показал, что студенты 18 - 22 лет являются сторонниками глобализации (98%), лица старшего возраста - сторонниками локализации (87%). По ее мнению, это обстоятельство подтверждает гипотезу, что процессы глобализации устанавливают рубеж между уходящей и надвигающейся эпохами (См. Петухова Т.Н. Мультикультурализм как одна из концепций межэтнического взаимодействия// Российский юридический журнал, 2012, N 2). Представляется, что подобная позиция весьма спорная, а приведенная аргументация не убедительная. 129 216 системе ценностей россиян220. Поэтому в России именно управленческий потенциал и результаты тактики (от греч. taktika - искусство построения войск) актуализации справедливости с одной стороны обеспечивают решение задач краткосрочного характера, а с другой – создают необходимые условия для выхода на более высокий (стратегический) уровень социального управления этим процессом. Примером такого подхода может служить оценка Минэкономразвития России управленческого потенциала и результатов социально- экономического развития страны за 2001-2008гг., 2009-2011гг., а также разработки и сценариев долгосрочного социально-экономического развития страны221. Следовательно, тактика, как краткосрочный план действий, представляет собой составную часть стратегии актуализации социальной справедливости, поскольку накопление социальных практик и осмысление результатов ее реализации и восстановления позволяет в конечном итоге выйти на уровень общетеоретического и философского обобщения проблем справедливости. В противном случае, тактика, не связанная со стратегией, лишается всякого ценностно-функционального смысла и становится самоцелью социального управления. Повсеместно подобное случалось в России в 90-х годах XX века и в начале XXI века практически во всех сферах общественной жизни. Утрата личных, групповых и общественных идеалов в отношениях воздаяния, распределения и обмена создавала ситуацию «бега по кругу», иллюзии справедливости, где отдельные исключения из этого общего правила лишь подтверждали его существование. Красноруцкий П.П. Духовность в системе ценностей российской молодежи в условиях глобализации (отв. редактор Гуськов И.А.). Ростов н/Д. 2013. С.3; Красноруцкий П.П. Духовное самоопределение российской молодежи в условиях глобализации : Автореф. дис. … канд. социол. наук. Ростов н\Д., 2013. 221 См. Прогноз долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2030 года» (разработан Минэкономразвития России). КонсультантПлюс. 130 220 Представляется, что такая ситуация была создана далеко неслучайна. Политические элиты нуждались в формальном закреплении социально значимых целей новой модели справедливости и фактическое достижение целей, крайне далеких от интересов многонационального народа, соединенного общей судьбой на своей земле. Это достигалось с помощью манипулирования общественным сознанием, политической игры с «новыми» и «старыми» ценностями социальной справедливости. В предложенной социокультурной концепции европейской модели справедливости на высшем юридическом уровне многонациональный народ провозгласил себя единственным источником власти и хранителем памяти предков, передавших веру в добро и справедливость. Однако с точки зрения высших идеалов справедливого общества, генетически принадлежащих этому народу, немногочисленные и не ангажированные социологические исследования того времени свидетельствовали о следующем222. Абсолютное большинство респондентов, сопоставляя реалии (теневая экономика, теневое право, теневое правосудие и т.д.) последнего десятилетия XX века с упомянутыми выше положениями преамбулы к Конституции РФ, вполне обоснованно подчеркивали утрату веры в справедливость как атрибута идеального будущего. Руководствуясь собственным опытом, они оценивали продекларированные политикоправовые и экономические ценности справедливости как политическую иллюзию, а «продукты» реализации ее социокультурные ценностей как полномасштабный эксперимент, результаты которого ничего общего не имели с достижением высших целей общественного договора, закрепленных в Основном законе государства. Может быть поэтому, в современной России, несмотря на юридическое См. например, Материалы итоговой научной конференции Института психологии РАН (11-12 февраля 2010г.). М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2010. 291 с. (Материалы конференции); Проблемы нравственной и этической психологии в современной России/ Отв. Ред. М.И. Воловикова. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2011.320с. (Труды института психологии РАН); Сергиенко В.О. Коррупционные практики в российском обществе: влияние и включенность: Автореф. дис. … канд. социол. наук. Ростов н\Д., 2013. 222 131 закрепление целей, имеющих прямое отношение к стратегии актуализации справедливости, реально выполнимый долгосрочный легитимный план создания ценностей общества равных возможностей пока еще не создан. Анализ результатов социологических исследований коллектива под руководством М.К. Горшкова ИС РАН за 2008-2013гг. («Готово ли российское общество к модернизации?» (2010г.); «О чем мечтают россияне?» (2012г.); «Бедность и неравенства в современной России: десять лет спустя» (2013г.))223 позволяет сделать следующий вывод. Несмотря на то, что тактика является инструментом реализации стратегии, существует некий парадокс социального управления. Его суть заключается в том, что тактика актуализации справедливости действительно обеспечивает получение неких социально значимых результатов, которые образуют механическую совокупность, не позволяющую утверждать о создании новой граждански-организованной социальности. В механизме социальной регуляции они до сих пор не обладают в социальном порядке определенным местом и ролью, поскольку они не объединены единым стратегическим замыслом согласованно действующих социальных групп, которые могут выступить индивидов и субъектом социальной мобилизации. В связи с этим, следует обратить внимание на то, что, философправовед А. Мишель рассуждая о критериях, при помощи которых сознание устанавливает границу справедливого, критически оценивал достоверность «общего согласия». Он полагал, что любая подлинная социальная реформа всегда найдет врагов, «особенно в массе, ленивой и косной... Затем, сколько времени необходимо для того, чтобы известное мнение считать действительно общим? Как различать периоды: тот, когда мнение только формируется; тот, когда оно начинает распространяться, и тот, когда оно настолько распространилось, что его с полным правом можно считать общим?» 224. Готово ли российское общество к модернизации? М., 2011г.; О чем мечтают россияне ? М., 2012г.; Бедность и неравенства в современной России: десять лет спустя. М., 2013г 224 Мишель А. Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических 132 223 Причин такому состоянию тактики актуализации справедливости множество. Например, это связано с низкой политической, правовой и экономической культурой населения, с такими проявлениями господства несправедливости, как нигилизм и радикализм225. По большому счету это связано с отсутствием гражданского общества, осознающего и позиционирующего себя в качестве единственного источника власти и хранителя веры в добро и справедливость. Так, философ Р.Г. Тугов доказывает, что на современном этапе гражданская общественность находится в конфронтации с государством из-за отсутствия механизма обеспечения прав и свобод граждан, способов контроля соблюдения данных прав226. А социолог С.М. Дорохов указывает, что в отсутствии стратегического планирования в системе управления трудно предположить, что введение социально-мобилизирующего воздействия опирается на отложенные ожидания227. Поэтому в современной России актуализация социальной справедливости осуществляется по правилу «движения от частного к общему». Очевидно, что накопление и исследование эмпирической информации, теоретическое ее обобщение и вневременное абстрагирование с использованием принципов научного познания может оказаться полезным при разработке адекватного ситуации проекта стратегии актуализации справедливости. При такой логике можно прийти к следующему заключению. Объективный характер неразрывной связи тактики и стратегии актуализации социальной справедливости обеспечивается динамикой ее фактического генезиса в изменяющемся мире, приводящий к сохранению теорий во Франции со времени революции. М., 2008. С. 528. 225 См. например, Быховец Ю.В., Тарабрина Н.В. Психологическая оценка переживания террористической угрозы: Руководство. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2010. 85с. (Методы психологии); Анисимова Н.А. Сетевые структуры террористов на Северном Кавказе: причины формирования и стратегии противодействия: Автореф. дис. … канд. социол. наук. Ростов н\Д., 2013. 226 Р.Г. Тугов Формирование и консолидация гражданской общественности в России: Автореф. дис. … канд. фил. наук. по специальности 09.00.11 - Социальная философия. Ростов н\Д., 2013. С.26. 227 Дорохов С.М. Социально-мобилизационный потенциал управления в российском обществе: условия и пути развития. Ростов н/Д., 2013. С. 130-131. 133 внутреннего единства и обеспечению предметной целостности ценностей субъектов социальной мобилизации. Этот тезис базового принципа социального проектирования актуализации справедливости подразумевает наличие соответствующего обоснования. Например, это целесообразно осуществить в категориях социальноправового и социально-психологического объяснения взаимозависимости и взаимообусловленности долгосрочных и краткосрочных планов актуализации ее ценностей. В основе социально-правового подхода к справедливости лежит постулат, что ее юридическая составляющая (формально закрепленные нормы и правила поведения) характеризует текущее и долгосрочное превалирование правовых ценностей этого регулятора в механизме правового регулирования. С точки зрения юридической составляющей социальной справедливости, механизм реализации положений пункта третьего статьи 30 Закона РСФСР от 24.12.1990 N 443-1 (ред. от 24.06.1992, с изм. от 01.07.1994) «О собственности в РСФСР»: «Ущерб, нанесенный собственнику преступлением, возмещается государством по решению суда. Понесенные при этом государством расходы взыскиваются с виновного в судебном порядке в соответствии с законодательством РСФСР»228 может служить наглядным примером несоблюдения указанного принципа социального проектирования. Вместе с тем, на 1993, 1994 годы действие пункта 3 ст. 30 Закона РСФСР «О собственности в РСФСР», предусматривающей возмещение государством вреда от преступления, приостановлено, а с 1 января 1995 г. признано утратившим силу ФЗ от 30 ноября 1994 г. N 52-ФЗ. Можно предположить, что источниками такого содержания нормы послужили с одной стороны в патерналистском сознании, склонном ожидать помощь от государства, а с другой – в торжестве европейской идеи общественного Закон РСФСР от 24.12.1990 N 443-1 (ред. от 24.06.1992, с изм. от 01.07.1994) «О собственности в РСФСР»// КонсультантПлюс. 134 228 договора и служения государства обществу. Очевидно, что эта норма была декларативной и в стратегическом отношении была весьма привлекательной. Однако на уровне тактики государственного управления она не имела соответствующего экономического и организационного обоснования. Поэтому, когда были предприняты попытки ее применения, эта норма была признана ошибочной. Тем не менее, эта идея вновь воплотилась в п. 1 ст. 17 Федерального закона от 25.07.1998 «О борьбе с терроризмом»229, который по указанным выше причинам утратил юридическую силу с 01.01.2007г. По меткому выражению криминолога М.В. Феоктистова, первоначально вполне удачная и справедливая идея возмещения ущерба, причиненного преступлением, за счет средств государства потерпела полное фиаско, а при разработке нового ГК РФ о ней просто забыли230. С точки зрения социальной психологии справедливости особый исследовательский интерес для ее проектирования вызывают современные философские теории о регулятивных возможностях этого социального феномена. В основе социально-психологического подхода к справедливости лежит базовое предположение, ориентируясь на что соблюдение вступая во социальных взаимодействие, норм, оценивают люди, его справедливость. При этом следует отметить, что, по мнению одного из ведущих теоретиков социальной психологии современной России О.А. Гулевича, такое общее понимание справедливости лежит в основе всех современных психологических концепций, за исключением теории защиты Часть первая статьи 17 предписывала, что возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции, производится за счет средств бюджета субъекта Российской Федерации, на территории которого совершена эта террористическая акция, с последующим взысканием сумм этого возмещения с причинителя вреда в порядке, установленном гражданско-процессуальным законодательством. См. ст. 17, Федеральный закон от 25.07.1998 N 130-ФЗ (ред. от 06.03.2006) «О борьбе с терроризмом»//КонсультантПлюс. 230 Феоктистов М.В. О некоторых уголовно-правовых аспектах противодействия преступности // Современные разновидности российской и мировой преступности: состояние, тенденции, возможности и перспективы противодействия: Сб. научн. трудов / Под ред. д-ра юрид. наук, проф. Н.А. Лопашенко. Саратовский Центр по исследованию проблем организованной преступности и коррупции. Саратов, 2005. С. 376. 135 229 ценностей. О.А. Гулевич полагает, что последователи этой теории, приравнивая «справедливое» к «добру» и применяя это слово для характеристики любого взаимодействия, тем самым отрицают наличие устойчивых смыслов справедливости. По его мнению, это обстоятельство не позволяет говорить о широком распространении этой теории231. В современной Европе, в рамках неолиберальных теорий, активно разрабатывается идея о том, что соблюдение справедливости является средством, позволяющим индивидууму получить личное вознаграждение. В рамках общего культурного и научного контекста носителями этой идеи «индивидуального вознаграждения» доказывается, что основным регулятором отношений являются нормы справедливости, возникающие в контексте общественного договора. Следовательно, что в рамках организации социального управления на уровне тактики актуализации справедливости атрибутами предмета стремления является: обеспечение индивидуальности человека; социальная важность достижения личных целей; целесообразность добровольного самоограничения участников социальных связей и соблюдении прав всех заинтересованных участников. В рамках социальной психологии справедливости эти либеральные идеи нашли свое воплощение в разработке принципа личного интереса, в ряде психологических концепций необихевиорального толка, созданных для описания возможности взаимодействия теорий Дж. Хоманса, Дж. Тибо и Г. Келли. В основе такого подхода лежат следующие идеи: разумный человек по своей природе гедонист232, он всегда желает получить вознаграждение и избежать наказания. Это стремление лежит в основе психологического механизма (оперантного обусловливания233), является мотивом обучения Гулевич О.А. Указ. соч. С.11. Гедонизм (от греч. hedone – удовольствие) – этическое направление, рассматривающее чувственную радость, удовольствие, наслаждение как мотив, цель или доказательство всего нравственного поведения. Это направление было основано Аристиппом из Кирены (поэтому также называется философией киренаиков). 233 Теория оперантного обусловливания связана с именами Эдварда Ли Торндайка (E.L. Thorndike) и Берреса Скиннера (B.F. Skinner). В отличие от принципа классического обусловливания (S->R), они разработали принцип оперантного обусловливания (R->S), 136 231 232 новым формам обучения234 Эти психологические основания идеи справедливости, как поступка, нашли свое воплощение в теориях, объясняющих роль справедливости в социальном взаимодействии – теории беспристрастности (справедливость результата) и личного интереса (справедливость процесса). В рамках теории беспристрастности (середина 1960-1970-х годов XXвека) (Дж.Адамс, И. Уолстер и Г. Левенталь) доказывается, что цель социального взаимодействия – получение личного вознаграждения, где отношения – это акты взаимодействия, где личный исход должен быть максимально позитивен235. Эгоистическая ориентация порождает конфликт, что приводит к снижению вероятности личного вознаграждения. Поэтому чтобы исключить или минимизировать такие последствия люди вынуждены выработать некие нормы справедливости. Так, согласно психологической теории социального управления Дж. Адамса, основной нормой справедливости является беспристрастность: взаимодействие рассматривается как справедливое, если исход, то есть разница между издержками и вознаграждением одного участника, равна исходу другого. О.А. Гулевич отмечает, что формулировка данной нормы в определенной степени зависит от организации взаимодействия. Он обращает внимание на то, что, говоря о беспристрастности, авторы этой теории имели в виду только вознаграждение. Абсолютизируя вопросы делового взаимодействия, они тем самым игнорировали наказание. О.А. Гулевич пишет, что возникнув в 1960-е годы, такая теория справедливости сохранила согласно которому поведение контролируется его результатами и последствиями. Основной путь воздействия на поведение, исходя из этой формулы, - влияние на его результаты. 234 Наверное, этот подход может быть весьма полезен при отдельном изучении проблем социокультурной адаптации например, сельского жителя в крупном мегаполисе, при оценки поведения индивидуума неадекватного нормам справедливости окружающей его социальной среды. Например, это касается стрельбы из огнестрельного оружия при проездах свадебных кортежей в г. Москва, г. Санкт-Петербург и т.д. 235 По мнению О.А. Гулевича такое предположение соответствует обыденному представлению о человеке, распространенному в индивидуалистических культурах. Участники взаимодействия склоны ожидать друг от друга эгоистической ориентации при распределении вознаграждения и недооценивать стремление партнера к вознаграждению. См. Гулевич О.А. Указ. соч. С. 48. 137 лидирующие позиции при изучении дистрибутивной справедливости236. При оценке справедливости, как процесса вынесения решения, идея эгоизма человека была реализована в теории личного интереса (конец XXначало XXI веков) (Дж. Тибо и Л. Уолкер). Суть этой теории заключается в том, что человек, вступая во взаимодействие, стремится получить максимальное индивидуальное вознаграждение при минимальных издержках, вместе с тем, не имея возможности достичь этой цели немедленно, он обращается к процедуре, которая гарантирует ему позитивный исход в будущем. Следовательно, человек, оценивая общение, ориентируясь на позитивный исход, выбирает норму справедливости, которая позволяет ему получить максимальное вознаграждение, как индивидуальный предмет стремления. В этом смысле для индивидуума такой результат и такой процесс достижения предмета стремления является справедливым. Подобная теория объясняет многие теоретико-прикладные вопросы социальной психологии участия во взаимодействии и ожидания участников успеха, связанного с изменением ситуации. В рамках социальной психологии справедливости специалисты позиционируют стремление к справедливости не только как получение личного вознаграждения. Психологическое объяснение справедливости, как некого средства, не ограничено рамками идеи «индивидуального вознаграждения», как предмета стремления. Например, коммунитаристов в современных возрождена концепциях идея «групповой» общественного традиции блага, где справедливости отводится главная роль в сохранении общества. Сторонники этих взглядов полагают, что в силу социальной природы человек осознанно стремится не к личному, а общественному благу. Ценности социальной стабильности, устойчивости социальных связей оказываются гораздо важнее, чем личная автономия. Так, коммунитаристы (А.Мантайр, М. Ниссбаум) полагают, что необходимость справедливости объясняется конкурентным характером общественной жизни: стремясь к получению 236 Гулевич О.А. Указ. соч. С. 49, 51. 138 блага, граждане постоянно конкурируют между собой. В этом случае, по их мнению, справедливость является средством сохранения целостности общества и предметом стремления является не защита индивидуальных прав, а сохранение социальной общности, достижение групповой гармонии. В целом, анализ идей современных коммунитаристов позволяет сделать вывод, что они созвучны современным тенденциям общественного развития, в том числе в условиях взаимопроникновения западных и восточных культур, кризиса классических либеральных теорий237. По этому поводу важно отметить, что для обществ с неустойчивым состоянием общественной жизни столкновение мировоззрения, идеологии, теории и практики справедливости еще долго будет являться ключевым фактором влияния на процессы и результаты тактики и стратегии ее актуализации. Может быть поэтому, в рамках интеграции стран СНГ в Евросоюз или в Евразийское экономическое сообщество следует особое внимание обратить на внутреннюю связь изменений реальности социальной психологии справедливости с экономической и правовой справедливостью. Представляется, что в этом случае установленные конкурентные преимущества ценностей восприятия справедливости могут помочь использованы не только в тактике стремления индивидуума к получению личного вознаграждения, но и в стратегии принятия легитимного решения о сохранении или утрате целостности общества. Помочь в этом могут когнитивные начала социальной психологии справедливости. Это связано с тем, что ориентируясь на справедливость общения, все люди преследует одну и ту же цель, которая характеризуется либо дистрибутивными, либо процессуальными компонентами справедливости. Можно допустить, что обнаружить конкурентные преимущества ценностей социальной психологии справедливости в России и других О.А. Гулевич обоснованно отмечает, что неслучайно идея необходимости согласования интересов стала активно разрабатываться сторонниками неолиберальных концепций. См. Гулевич О.А. Указ. соч. С. 53. 139 237 государств - участников СНГ могут когнитивные возможности теории защиты ценностей и теории ценности группы238. В этих странах справедливость взаимодействия обеспечивается, прежде всего, признанием приоритета моральных параметров оценки взаимодействия и восприятием справедливости с позиций места и роли человека в определенной группе. В рамках дистрибутивной справедливости автором концепции защиты ценностей является Л. Скитка. Ее сторонники полагают, что каждый обладает определенными ценностями, которые воплощаются в ряде аттитюдов (от фр. attitude - установка)239. Например, в России ценность материнства тесно связана со все еще существующими и поддерживаемыми обществом социальными установками, направленными на недопущение однополых браков, единства брака и семьи. По степени важности такие аттитюды получили название «моральные требования». Идеологи этой теории полагают, что соблюдение ценностей и соответствующих им моральных требований оказывает влиянии на социально-психологическую оценку справедливости социальных связей240. В самом упрощенном виде принцип защиты ценностей означает следующее. Люди, ориентируясь на справедливость процедуры и свои ожидания, вначале выносят предварительные суждения о справедливости, как о продукте взаимодействия, затем, когда результат общения становится известен, если результат соответствует их моральным требованиям, то взаимодействие признается справедливым, в противном случае - нет. В связи с этим интерес вызывают результаты, полученные в ходе выполнения См. например, Фомин А.С. Проблемы формирования психологической готовности к управленческой деятельности// Юридическая психология. 2011. №1; Доника А.Д., Доника Д.Д., Еремина М.В. Этические аттитюды профессиональной группы врачей // Биоэтика. 2010. N 2. С. 58 - 59. Сигалов К.Е. Взаимосвязь моральных и правовых ценностей // Гражданское общество в России и за рубежом, 2013, N 2. 239 См. например, Горчакова В., Галушко И. Сколько ты стоишь. Выявление базовых компетенций и установок персонала при приеме на работу // Кадровик. Рекрутинг для кадровика. 2010. № 9(3). 240 По этому поводу уместно вспомнить ставшую классической психологическую формулу: «Недостаточно, чтобы правосудие свершилось, правосудие должно также выглядеть свершившимся». См. Барак А. Судейское усмотрение. М., 1999. С. 34. 140 238 исследовательского проекта «Доктрина необходимой войны», поддержанного факультетом философии НИУ ВШЭ. ТЗ. 2012. N 20241. При рассмотрении процессуальной справедливости И.Линд и Т. Тайлер предложена концепция ценности группы. В самом общем виде смысл этой теории заключается в том, что одной из важнейших социальных потребностей является интерес в аффиляции, т.е. принадлежности к группе. В режиме взаимодействия люди стремятся сохранить сообщество и добиться в нем высокого статуса, в том числе даже в ущерб собственным интересам. В этом случае обращается внимание не на результат, а на процедуру принятия решений, так как справедливость взаимодействия для каждого члена группы является источником информации о своем социальном положении (суждения о справедливости результата по справедливости процесса общения242). В этом процессуальном смысле теория ценности группы выступает конкурентом теории личного интереса. Наглядным примером реализации социально-психологической концепции ценности группы в социокультурном пространстве ценностей поступков и связей является внутренне неоднородный феномен культурного релятивизма243, который отвергает западный идеал индивидуальной автономии, что особенно ярко проявилось в системе «азиатских ценностей». Речь идет о том, что многие страны, принадлежащие восточной цивилизации (Китай, Япония, Южная Корея и т.д.), восприняли идею универсальных прав человека, как еще одну новую форму экспансии Запада. В начале XXI века идеи культурного релятивизма находят свое проявление в процессе формирования современной модели «евразийских ценностей» (Россия, Беларусь, Казахстан). Она характеризуется идеей Кашников Б.Н. Критика современного дискурса справедливой войны// Военноюридический журнал», 2012, N 11. 242 См. например, Тихомиров С.А. О некоторых технологиях борьбы с коррупцией в Китайской Народной Республике// Адвокат, 2013, N 5. 243 Релятивистские концепции основаны на том, что универсальных ценностей не существует вообще и права человека представляют собой лишь западные ценности. Человек есть часть сообщества, которое видится им в качестве основной и приоритетной социальной единицы. См. Engle Eric. Universal human rights: a generational history // Annual Survey of International and Comparative Law. 2006. N 12. P. 247. 141 241 относительности прав человека, признания семьи ядром общества, повышенной значимости экономических, социальных и культурных факторов, взаимосвязи социальной справедливости и национальным суверенитетом. Так, российский правовед И.Л. Честнов пишет: «Всеобщая декларация прав человека» - это именно декларация, и отношение к ней должно быть соответствующее. Общие принципы, закрепленные в ней, наполняются различным конкретным содержанием в контексте отдельной цивилизации. Нельзя пытаться навязать силой свои стандарты прав человека иной культурной общности. Западу необходимо относиться уважительно к иным цивилизациям и вместо монолога... следует научиться вести диалог»244. Вместе с тем, по мнению большинства неолибералов (прежде всего, политиков и экономистов-универсалистов) релятивистский подход неоправданно противопоставляет ценности европейской и восточной цивилизаций и является вызовом юридической и экономической основам справедливости. Так, российский правовед М.Ю. Ижиков, рассматривая эти проблемы культурного релятивизма в контексте взаимодействия систем права, обращается к позиции вьетнамского правоведа и доктора философии Нгиа Хоанг, который утверждает, что чувство собственного достоинства и свобода делают человека разумным и моральным существом, поэтому данные качества универсальны и свойственны всем культурам245. Подводя итоги рассмотрению вопроса о неразрывности связи тактики и стратегии актуализации справедливости, допустимо сформулировать следующие выводы: 1). В общей онтологической и аксилогической основе тактики и стратегии актуализации справедливости в России в механизме социальной См., Chestnov L.L. Universal'ny li prava cheloveka? (Polemicheskie razmyshlenija o Vseobwej deklaracii prav cheloveka) // Izv. vyssh. ucheb. zavedenij. Ser.: Pravovedenie. 1999. N 1. S. 82. Честнов Л.Л. Универсальны ли права человека? ((Полемические размышления о Всеобщей декларации прав человека) // Изв. высш. учеб. Заведений. Сер.: Правоведение. 1999. №1. С. 82. 245 Ижиков М. Ю.Культурный релятивизм как проблема взаимодействия международного и внутригосударственного права в области защиты прав человека // Вестник Пермского университета, 2012, N 1. 142 244 регуляции лежат проблемы выбора тех или иных атрибутов множества (социально-правового, экономического и социально-политического, социально-психологического и социально- т.д.) компонентов дистрибутивной и процессуальной природы этого социального регулятора. Поэтому в рамках мировоззрения и идеологии (в том числе научной, как части общественной справедливости идеологии), представляется теории опасной и практики тенденция актуализации отождествления различных по сути ее идеалов - общественных, экономических, правовых, политических, абсолютизации европейской модели ценностей справедливого устройства мира. Так, выдающийся русский философ–правовед, один из идеологов евразийства Н.Н. Алексеев (1879—19640), отказываясь от абсолютизации правового идеала, считал, что ему всегда должен сопутствовать нравственный идеал, а политический идеал должен включать в себя правовой и нравственный идеалы246. 2). Допустимо считать, что тактика актуализации социальной справедливости включает: а) комплекс программ и целевых установок адаптации и внедрения ценностей природных компонентов этого социального регулятора, реализуемых ее хранителями в краткосрочной перспективе; б) научно обоснованная, системная деятельность индивидов, групп и социума, направленная в заданный отрезок времени на реализацию и восстановление этой социальной ценности способами, принятыми в цивилизованном сообществе людей. Речь идет о статическом и динамическом состоянии тактики актуализации социальной справедливости, которые не исключают, а дополняют друг друга. Н.Н. Алексеев полагал, что в основе тактики достижения правового идеала лежит утверждение фактических правовых ценностей, среди которых ведущей является справедливость. Справедливый правопорядок «есть единственно возможное, нормальное и здоровое состояние права. Всякий правовой организм нормально должен быть справедливым, и в нем должен... присутствовать правовой идеал». Алексеев Н.Н. Основы философии права. СПб., 1998. С. 224. 143 246 3). В рамках организации социального управления этот способ актуализации социальной справедливости состоит из следующих двух взаимосвязанных по вертикали уровней: - Сфера функционального управления (администрирования), в границах которой обстоятельства адаптации и внедрения ценностей справедливости поддаются мониторингу, измерению и анализу соответствия поставленным целям и задачам. - Область технологического управления, в рамках которой с помощью ресурсов и возможностей справедливости в механизме социальной регуляции происходит удовлетворение интересов носителей идеалов справедливости: общество в целом и отдельные индивиды или их группы. 4). В рамках ситуационного анализа в системе социального управления государственные и общественные ожидания представляют собой несовпадающие по функциональной значимости и ценности явления окружающего мира247. Подводя итоги проведенной работы на этом этапе исследования, можно предположить, что для России проблемы теории и практики функциональных связей стратегии и тактики актуализации справедливости имеют первостепенное значение. Это связано с тем, что в их основе игнорирование идейно-теоретических условий управляемого изменения социальной реальности справедливости или поверхностное восприятие гуманитарного знания об объективном и субъективном началах этого процесса. Поэтому, в целях ослабления негативного влияния этих обстоятельств на управление объектом в механизме социальной регуляции необходимо повысить роль субъектов социальной мобилизации и активизировать их участие в системе социального управления. Представляется, что в современных реалиях России решение этой задачи наиболее эффективным будет в рамках тактики актуализации справедливости. В этом случае возможности креативного субъекта по См. например, Бюрократия и власть в новой России: позиции населения и оценки экспертов. М., 2005. 247 144 практическому изменению состояния справедливости могут быть наиболее полно реализованы и более того, тем самым увеличивается вероятность общественного восприятия это креативной личности как некой поведенческой модели. 2.4. В Коммуникативное измерение социальной консолидационные возможности фокусе философской рефлексии справедливости: актуализация справедливости означает понимание действительной жизни этого объекта социальной реальности во всех его многообразных проявлениях. В ценностной форме философствования актуализация справедливости – это процесс и результат поиска жизненно важных ответов на угрозы и вызовы XXI века, детерминирующих необходимость постоянного пересмотра ее нравственных ценностей. В России справедливости построение стратегии традиционно основано и тактики на вере изменения и бытия знании248, где приверженность у ее носителей тем или иным ценностям варьируется в самых широких пределах249. В любом случае актуализация этого способа существования общества – это объективный процесс развития социума. Он обусловлен не только здравым смыслом носителей идей справедливости как основы жизнедеятельности. Не менее важным является активное их нежелание мириться с несправедливостью и их восприятие смыслов справедливого и несправедливого как относительных динамических величин. С точки зрения теории «типов развития» изучение современного В свое время российский философ Н.А.Бердяев по этому поводу писал, что в России политическая жизнь и сама демократия всегда были одухотворены. См., Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990. С. 211. 249 В статье «Философская истина и интеллигентская правда» Николай Бердяев писал: «С русской интеллигенцией в силу исторического ее положения случилось вот какого рода несчастье: любовь к уравнительной справедливости, к общественному добру, к народному благу парализовала любовь к истине, почти что уничтожила интерес к истине». См.: Вехи; Интеллигенция в России: Сб. ст. 1909 - 1910 гг. / Сост., коммент. Н. Казаковой; предисл. В. Шелохаева. М., 1991. С. 30. 145 248 российского общества позволяет сделать следующий вывод. В начале XXI века социум до сих пор характеризуется мобилизационным типом общественного развития250. Оно ориентировано «на достижение чрезвычайных целей с использованием чрезвычайных средств и чрезвычайных организационных форм»251. Это связано с тем, что в настоящее время атрибутами такого общественного развития является устойчивый интерес социума на активное, экстраординарное изменение бытия справедливости. На уровне тактики такое нежелание общества мириться с застойными явлениями повседневной жизни социального взаимодействия во многом предопределяет практическую эффективность его сознательного вмешательства в процессы и результаты актуализация справедливости252. Говоря языком социологии, актуализация справедливости – это закон эволюции жизни, поступательного общественного развития. Вместе с тем, в условиях политического выбора универсальной (гражданской) или национальной идентичности253, жесткой идеологической борьбы и поиска адекватной предмету стремления аксиологической модели «меры всех вещей», актуализация справедливости – это закон мобилизации социального капитала общества в лице субъектов социальной мобилизации254. С точки зрения человеческого фактора именно субъекты социальной Многие историки, политологи и социологи считают, что в период генезиса западноевропейского и российского общества эволюционный тип общественного развития «конвертировался» в инновационный тип на Западе и мобилизационный тип в России. См. например, Пахомов П.В. Детерминанты становления власти как основного субъекта русской истории//Философия и общество. 2007. № 4. С. 138. 251 Фонотов А.Г. Россия: инновация и развитие. М., 2010.С.147. 252 См. например, Коблановский В.В. Средний класс - социальная реальность, «класс на бумаге» или «обман трудящихся»?//Социологические исследования. 2013.№2. 253 См. например, Федан М.А. Гражданская и национальная идентичности: общее и особенное // Философия права. 2013. № 4 С. 113117. 254 По этому поводу М. Делягин пишет, что главными условиями конкурентоспособности любого общества в XXI веке является уже не только эффективность государственного управления, но и сохранение общественной идентичности. Особую роль будут играть совершенствование и поддержание устойчивой системы общественных ценностей, ориентированной на коллективный успех. См. Делягин М. глобальный требования к России//Наш современник. 2004. № 2. С. 192. 146 250 мобилизации способны управлять изменениями регулятивных возможностей справедливости, обеспечивать пополнение резервов этого регулятора и их использование в будущем. Вместе с тем, согласно социологическим опросам удельный вес активного большинства людей в России преобладает над теми, кто ориентирован на ситуацию приспособления (54%:46%)255. Представляется, что такое соотношение явно недостаточно для того, чтобы говорить о формировании устойчивых групп субъектов социальной мобилизации, о существенном влиянии социально-мобилизующего фактора на процессы актуализации справедливости. Однако резервы для пополнения этих групп все же имеются. Так, по авторитетному мнению М.К. Горшкова своя мечта есть у большинства россиян (90%). У них на первом месте стоят мечты о жизни в достатке (40%), на втором – о хорошем здоровье (33%), на третьем месте – стремление жить в справедливом и разумно устроенном обществе (33%), где все равны перед законом и имеют одинаковые шансы реализовать свои способности256. Социологические исследования ИС РАН свидетельствует о том, что агрессивная реклама приоритета иных ценностей (слава, народная популярность, человеческая красота и т.д.) не являются предметом стремлений значительного числа россиян257. Вместе с тем, по этому поводу нельзя согласиться с социологом Л.Б. Закураевой, что «стремление жить в справедливом и разумно устроенном обществе» является социальным проектом258, поскольку эта мечта не является сконструированным нововведением, а представляет собой «продукт» естественноисторического развития русской цивилизации. На тактическом уровне организации управления процессами актуализации справедливости интересы субъектов социальной мобилизации выступают самостоятельным фактором их практических действий в См. Готово ли российское общество к модернизации? М., 2011г. С.93. Горшков М.К. «Русская мечта»: опыт социологического измерения // Социс. 2012. № 12. С.3-4. 257 Горшков М.К. Указ. Соч. 258 Закураева Л.Б. Особенности справедливости в социальном пространстве современной России (отв. ред. Кумыков А.М.) Ростов н/Д., С. 19. 147 255 256 стремлении к идеалу консолидированной справедливости. Речь идет о субъектах, личности которых характеризуются открытым типом систем нестандартных изменения жизненных социальных стратегий смыслов и и реальными ценностей возможностями текущего состояния справедливости с помощью чрезвычайных средств. К личностям такого масштаба можно отнести, например Д.С. Лихачева, А.Д. Сахарова, А.И. Солженицына и некоторых других. Именно такие личности (их наследие) во многом определяют современный социокультурный облик субъектов социальной мобилизации, их представления о ценностях и идеалах справедливости. В начале XXI века по степени своего влияния на социетальную ситуацию это осознанное движение к предмету стремления отдельных личностей уже само по себе стало характеризовать целенаправленность и креативность человеческих ресурсов общества. Вместе с тем, это преимущество характеризует (качество творческого начала социума) приобретает мощную движущую силу развития только в случаях, когда интересы индивидуумов и групп основаны на идеологии совместного будущего259. К сожалению, в рамках современной социальной структуры контуры интеллектуальной работы в этом направлении только обозначаются260. С точки зрения тактики, примером эффективности такого подхода могут служить первые результаты проекта «Творческие индустрии и креативная экономика: развитие научно-практических междисциплинарных исследований и проектной деятельности». Для инициаторов и организаторов этой работы, в том числе в рамках уже ставших традиционных Летних школ Например, в Сингапуре такой личностью является Ли Сянь Лун, которому в рамках авторитарной модернизации общества удалось успешно реализовать идеологию «азиатской» идентичности. См. например, Ли Сянь Лун Нельзя победить коррупцию, просто повысив зарплату чиновникам//Ведомости. 2011. 09 ноября. 260 См. например, Гражданское и политическое в российских общественных практиках / под ред. С. В. Патрушева. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2013. – 525 с.; Логинов А.В. Россия и Евразия. Евразийский вектор: поиски российской цивилизационной идентичности в XX столетии. - М.: Большая Российская энциклопедия, 2013. - 551 с.; Маршак А.Л. Культура: социологические смыслы и социальные реалии / пред. М.К. Горшкова. — М., 2013, - 224 с. 148 259 (2008-2013гг.), предпринимательские практики, связанные с различными направлениями культуры и творчества, оказались инструментом социальноэкономического обновления территорий, развития городских кластеров как новой формы жизнедеятельности индивидуума и социума261. В этом процессном смысле тактика перевода справедливости из одного состояния в другое означает комплексное, активное и целенаправленное воздействие на практическое формирование ценностей ее консолидированного содержания. В России такое воздействие носит мобилизационный характер и в строительстве справедливого общества оно преследует цель перехода на инновационный тип общественного развития. Это связано с тем, что данный тип общественного развития усиливает степень реализации разнообразных интересов личности и общества за счет актуализации их внутренних ресурсов. В таком инновационном стремлении к справедливому обществу жизненная целесообразность соотнесения результатов тактики актуализации ценностей справедливости выбранному предмету стремления становится базовым критерием конкурентоспособности социума. Например, в современных процессах глобализации это прослеживается в выборе Россией конкретной модели управления конфликтами262, оценки работоспособности «старых» и «новых» ценностей справедливости в условиях идеологического противостояния либерализма и консерватизма. См. Е. Зеленцова О проекте «Творческие индустрии и креативная экономика: развитие научно-практических междисциплинарных исследований и проектной деятельности»// Сборник материалов международной конференции «Творческие индустрии и креативная экономика как пространство исследовательской и проектной деятельности». М., 2012. С.7-9. 262 Например, науке конфликтологии известны три глобальной модели управления социальными конфликтами. Европейская модель, в которой преобладает склонность к силовой интервенции в конфликт путем правоприменительной практики. Североамериканская модель, которая сориентирована на создание предохранительных клапанов в виде медиации, снять напряжение конфликтного взаимодействия. Восточноазиатская модель, которая в ряде случаев, в силу социокультурных причин, может еще в большей степени управлять конфликтами в конструктивном направлении, используя такие методы управления конфликтами, как фасилитация, консилиация и внедряя механизмы социального партнерства. 149 261 Так, например, по спорному мнению представителя Фонда Фридриха Науманна в России (Московское бюро) Фалька Бомсдорфа именно либеральные идеи дали России после столетий авторитаризма шанс стать «нормальным» государством263. Для России отсутствие стратегии актуализации справедливости во многом носит объективный характер. Это связано с тем, что стратегия, как способ актуализации справедливости и как соответствующий уровень организации социального управления, в принципе, не может относиться к атрибутам мобилизационного типа общественного развития. Однако стоит отметить, что из этого общего правила имеются исключения. В некоторых субъектах РФ уже решаются управленческие проблемы стратегического для региона уровня. Экспертами, представителями публичной власти и бизнеса разрабатываются и успешно реализуются сценарии стратегий, направленных и на изменение состояния справедливости264. Например, в Пермском крае создана креативная стратегия «Концепция культурной политики Пермского края». В ее рамках на функциональном и технологическом уровнях тактики актуализации справедливости успешно организована работа, которая основана на доминирующем влиянии культуры на модернизацию экономики и социального развития. Достижение в средне- и долгосрочной перспективе амбициозной цели этой креативной стратегии (создание новой социально-экономической реальности) базируется на конкурентных преимуществах социокультурных ценностей этого региона. В их числе следует отметить богатые культурные межнациональные традиции и высокий человеческий творческий потенциал, который восприимчив ко всем новациям самовыражения и самореализации Либерализм. Основные документы Либерального Интернационала и Свободной демократической партии Германии. – М., 1998. С.5. 264 См. например, Деменчук П., Кольчугин Д. Проект построения творческого кластера на территории кампуса Дальневосточного федерального университета; Е. Макухина Проект «творческий Краснодар» // Сборник материалов международной конференции «Творческие индустрии и креативная экономика как пространство исследовательской и проектной деятельности». М., 2012. С. 42-45; 50-53. 150 263 каждого человека265. Такие немногочисленные примеры свидетельствуют о том, что в России только определяются векторы инновационного развития. Они пока еще не формируют общую картину теории и практики социально-экономического движения. В отсутствии принципиального выбора стратегии инновационное становление все еще существующим мобилизационным обществом новой ценностной среды справедливости является трудноразрешимой практической задачей. В связи с этим, допустимо предположить, что в будущей России инновационный тип общественного развития должен обеспечиваться практической эффективностью процессов и результатов тактики актуализации справедливости. При этом практическая включенность человека или группы людей в стремление к идеалу, проявляющаяся во внутреннем единстве указанных процессов, должна охватывать как идеологический, так и социологический компоненты справедливости266. Также важно обратить внимание, что исторические процессы вероятностные по определению. Следовательно, в рамках сценария инновационного развития тактика актуализации справедливости должна быть ориентирована: - на практическую рациональность решений функционального и технологического уровня организации управления процессом актуализации, - на практическую оптимизацию внутреннего единства процесса адаптации традиционных ценностей и внедрения ценностных нововведений социального взаимодействия, - на соответствие полученных результатов выбранной, признанной и принятой обществом аксиологической модели справедливости. При социальной значимости всех этих ориентиров, наверное, именно См. «Пермский проект» Концепция культурной политики Пермского края: Агентство «творческие индустрии» Н.В. Гладких, Е.В. Зеленцова, Е.Х. Мельвиль, А.В. Попов, Е.А. Сачкова, К.Л. Филимонова. 2010, - 122с. 266 См. например, Генкин А. Корпоративный университет: выбор работодателя// Кадровик. Кадровый менеджмент (управление персоналом). 2012. №7. 151 265 обеспечение единства процесса адаптации и внедрения представляет сегодня важное практическое значение. В рассматриваемом случае принимается, что адаптация (от лат. adaptatio - приспособление) – это приспособление традиционных ценностей справедливости к изменяющимся условиям среды жизнедеятельности, к принятым в обществе правилам и нормам поведения. Внедрение – это распространение, достижение практического использования прогрессивных идей и результатов научных исследований о феномене справедливости267. Типичным примером социального значения внутреннего единства процесса адаптации «старых» и внедрения «новых» ценностей справедливости может служить институт восстановительного правосудия. Его суть заключается не только в юридическом, но и фактическом урегулировании правового конфликта, что представляется действительно справедливым. С помощью государственного правосудия мирового судьи или посредством примирительных процедур с участием посредника во внесудебном порядке происходит восстановление утраченных цивилизованных связей между участниками конфликта. Этот социально-правовой институт был традиционен для российского социума. Вместе с тем, в современной конфликтной среде социального взаимодействия возможности восстановительного правосудия вновь оказались востребованным, но уже как интегрированного «продукта» традиций и нововведений правосудия. Фактически, в современной России речь идет не о внедрении в практику восстановительного правосудия, а об его возрождении в новых условиях социально-правового регулирования. Очевидно, что практическая эффективность результатов решения этой задачи может быть обеспечена процессным единством адаптации и внедрения ценностей справедливости как основы восстановительного правосудия268. См. например, Райзберг Б.А., Лозовский Л.Ш., Стародубцева Е.Б. Современный экономический словарь. М., 2006. 268 См. например, Сачкова Е.А., Булгаков В.А., Саркисова Е.А. Начнется ли медиация в России // Третейский суд. 2008. № 4. – С.178-182. – 0,4 п.л. (в т.ч. авт.- 0,2 п.л.). 152 267 Рассматриваемый единый процесс актуализации двухвекторной функциональной направленности многомерен и многообразен. Как элемент социального управления, характеризуется целевым в механизме изменением регуляции всех этот трех процесс форм бытия справедливости. Речь идет о том, что система ценностей справедливости как идеи и установления живет и развивается в определенных отношениях. Представляется, что именно в таком триедином понимании форм бытия справедливости следует искать ответ на вопрос об оптимизации процесса ее актуализации. В этом случае функциональная полезность адаптации проявляется в процессуальной способности поддержания устойчивого, стабильного и консервативного состояния общества с помощью традиционных ценностей, а внедрения - в проникновении новых ценностей в существующую реальность с целью ее изменения. Примером таких функциональных возможностей процесса адаптации и внедрения, например, экономических ценностей справедливости могут служить практика работы ЕврАзЭС и Таможенного союза, как межгосударственных интеграционных объединений. Тем самым, в онтологическом и аксилогическом планах поддержание и развитие процесса адаптации и внедрения ориентирует исследователя на практическое изучение социальной справедливости как динамической величины с точки зрения: - изменений качества правовой, коммуникационной и других составляющих ее социальной природы, - формирования новой ее ценностной среды как результата этого процесса269. Для осмысления аксиологических проблем возможных результатов актуализации справедливости имеет смысл кратко рассмотреть некоторые основные принципы адаптации традиционных ценностей социального См. например, Перевощиков К.П. Проблемы внедрения грейдов // Управление персоналом.2013. № 20; Ломакина Л.А. Ротация государственных гражданских служащих в контексте преодоления коррупции// Журнал российского права. 2013.№4. 153 269 взаимодействия. Это связано с тем, что в условиях перехода традиционного общества к техногенной цивилизации устойчивость системы ценностей, формирующих природу социальной справедливости, до сих пор является определяющим критерием ее жизнеспособности, условием ее выживаемости. Как верно обращает внимание современный философ И.П.Скворцов, многим только кажется, что «мы переживаем революцию ценностного сознания, на самом деле, эти внешние признаки ценностной переориентации новых поколений не затрагивают базовые ценности»270 справедливости. Применительно к мобилизационному этапу развития общества, социологи установили важную закономерность развития социальных ценностей российского общества конца XX и начала XXI веков. Так, согласно экспертному мнению М.К. Горшкова, результаты социологических исследований свидетельствуют о том, что традиционные ценности постоянно восстанавливают свое влияние на общество. Тем самым ценностно-смысловое ядро менталитета продолжает демонстрировать устойчивость и непохожесть. Под воздействием глубоких преобразований общенациональный менталитет и социальная культура россиян представляет собой если не константу, то, во всяком случае, величину достаточно независимую, которую нельзя изменить по заказу, но можно и нужно использовать через политическую волю271. Представляется, что и в настоящее время эта тенденция оказывает самое существенное влияние на процессы и результаты актуализации справедливости в России. В этой логике рассуждений допустимо предположить, что в рамках инновационного развития могут быть актуализированы не все традиционные ценности справедливости. Например, в целях поддержания гомеостазиса современного механизма социальной регуляции «Домострой» Сильвестра, как свод повседневных Скворцов И.П. Указ. соч. Горшков М.К. Российская идентичность в условиях трансформационных процессов // Россия: тенденции и перспективы развития. Ежегодник / Пивоваров Ю.С. (отв. ред.) и др. М., 2008. Вып. 3. Часть I. С. 9 - 17. 154 270 271 норм и правил русского семейно-правового быта, явно не может быть актуализирован в качестве целостного концепта организации духа и жизнедеятельности русского народа. Вместе с тем, например, в гл. 25 Домостроя взрослым людям рекомендовалось: «учить не красть, не блудить, не лгать, не клеветать, не завидовать, не обижать, не наушничать, на чужое не посягать, не осуждать, не бражничать, не высмеивать, не помнить зла, ни на кого не гневаться, к старшим быть послушным и покорным, к средним дружелюбным, к младшим и убогим - приветливым и милостивым»272. Этот учебник христианской жизни, который призывал каждого русского человека и к добросовестности, праведному трудолюбию и бережливости, к чистоте и порядку в личной, семейной, общественной и хозяйственной жизни. Поэтому отдельные базовые ценности Домостроя все же могут оказаться практически эффективными в современной России273. В постиндустриальную эпоху решение инновационных задач общества связано не столько с поддержанием устойчивости системы ценностей справедливости посредством их приспособления к изменениям внешней среды, а сколько с усилением ее возможностей за счет внедрения новых ценностей в социальную природу регулятора. В их числе особое место занимают коммуникативные ценности, которые за счет функционального и технологического преобразования коммуникативного общения пространства формируют новое межгруппового коммуникативное и межличностного качество социальной справедливости XXI века. В таких условиях можно принять допущение, что тактика современной актуализации справедливости должна характеризоваться, прежде всего, изменениями ценностями ее коммуникативной среды. Сегодня, базовым смыслообразующим элементом информационного общества следует считать уже не информацию как таковую, а Книга, называемая Домострой // Валянский С.И., Калюжный Д.В. Третий путь цивилизации, или спасет ли Россия мир: прогнозы, перспективы, предсказания. М., 2002. С. 43. 273 См. например, Домострой. СПб., 1891; Осипян Б.А. Судебник 1550 года, Домострой и иные уставные царские грамоты и указы как законодательное проявление особенностей святорусского правосознания// История государства и права. 2012, N 17. 155 272 коммуникацию - то есть трансляцию этой информации. Согласно концептуальной модели коммуникативного акта Г. Лассуэла (1902-1978)274, коммуникация может быть описана при помощи пяти элементов: КТО сообщает - ЧТО - по какому КАНАЛУ - КОМУ - с каким ЭФФЕКТОМ. Под коммуникацией, как правило, понимают социально обусловленный процесс передачи и восприятия информации в условиях межличностного и массового общения по разным каналам при помощи различных коммуникативных средств (вербальных, невербальных и других). При этом Интернет многократно увеличивает возможности осуществления коммуникаций и предоставляет пользователям право активно участвовать в них. Тем самым Интернет не только качественно изменяет социальные, политические, правовые и экономические структуры, но и трансформирует сами коммуникационные процессы — виртуализируя их. В процессе общения индивидуумы и социальные группы, воплощая свои желания (интенции) и, имея в виду накопленный коммуникативный опыт, всегда стремятся к достижению новых коммуникативных целей. Для этого с различной степенью мобилизации они используют коммуникативные стратегии и тактики актуализации, направленные на изменения коммуникативной природы справедливости, определяя тем самым ее качественное своеобразие275. В этом смысле, стратегия и тактика являются частью коммуникативного взаимодействия или поведения. Для достижения цели в них применяются множество вербальных и невербальных средств. В рамках сценария коммуникационной (коммуникативной) стратегии актуализация справедливости происходит в ситуации динамичности и непостоянства факторов его развития. Однако с повышением значимости культуры, как системы ценностей, в социетальной ситуации начала XXI века См.: Lasswell H. Structure and Function of Communication in Society / Bryson J.(ed.).The Communication of Ideas. N.Y.: The Free Press, 1948; Терин В.П. Лассуэлл Г. // Современная западная социология. Словарь. М.,1990. 275 См. например, Дубровский Д.И. Сознание, мозг, искусственный интеллект. М., 2007. 156 274 следует предположить, что в ближайшей перспективе творческая способность, в том числе в форме креативности276, становится главным фактором такой актуализации справедливости. Об этом свидетельствуют многочисленные результаты социально-экономической деятельности человека в развитых странах277. Производство творческих идей свойственно только личностям, у которых ярко выражено индивидуальное творческое начало, навыки и талант. Они позволяют им создавать новую интеллектуальную собственность и в конечном итоге – актуализировать необходимые им ценности справедливости. В этом смысле мотивы социального действия и взаимодействия, социальные практики278 этих субъектов такого нового масштаба являются «продуктами» функционального и технологического управления изменений ценностей справедливости. Вместе с тем, например, оценка сферы досуга, указывает на то, что в России существует реальная угроза духовной деградации общества. Так, согласно результатам исследования ИС РАН в 2011г. самым распространенным видом досуга граждан являлся только просмотр телепередач и слушание радио (этому занятию посвящают свободное время 79% опрошенных)279. Следовательно, в рамках выбранного сценария коммуникационной стратегии в масштабе тактики управления актуализация справедливости осуществляется индивидуумами в качестве некого креативного решения практической рациональности. В рамках проработки коммуникативной стратегии актуализация справедливости особый интерес представляют работы немецкого социолога См. Макаров Ж.В., Федоровский А.П. Социокультурный креатив как теоретикометодологическая проблема//Философия права. 2013г. № 4. С. 89-93. 277 Так, разработчики «Пермского проекта» указывают, что творческие индустрии создают около 6,4 % ВВП Великобритании. 278 Как отмечает И.Ф. Девятко в социальной теории «практика превращается в собственный критерий осмысленности, истинности и справедливости». См. Девятко И.Ф. Социологические теории деятельности и практической рациональности. М., 2003. С. 298. 279 Двадцать лет реформ глазами россиян (опыт многолетних социологических замеров): аналитический доклад. М.,: ИС РАН. 2011. С. 244. 157 276 Райнера Келлера о методологии анализа публичных дискурсов сходных обществ, социального конструирования ценностей280. Таким образом, можно допустить следующее. 1). Коммуникативная тактика актуализации социальной справедливости - это креативное решение творческих личностей о коммуникативном взаимодействии или поведении, которое включает в себя программу качественного изменения ее коммуникативной природы в новых трендах ее реального и виртуального281 пространства. 2). В этом смысле, коммуникативная тактика включает в себя практические действия и намерения (замыслы) в реальном процессе взаимодействия или поведения. Она направлена на изменение содержания и соотношения ценностей коммуникативной жизни справедливости как социального регулятора. 3). Цель справедливости подобной коммуникативной заключается в создании тактики практической актуализации возможности творческого самовыражения и самореализации каждого. Это невозможно без решения задачи, связанной с адаптацией и внедрением только тех коммуникативных ценностей справедливости, в конкурентных преимуществах которых заинтересованы индивидуумы. Очевидно, что эти положения и выводы не бесспорны. Вместе с тем, в виде онтологических принципов они действительно могут выполнить инструментальную функцию содержательного наполнения ценностной и Keller, Reiner. 2012. “Entering Discourses: A New Agenda for Qualitative Research and Sociology of Knowledge.” Qualitative Sociology Review VIII(2):47–75. 281 По этому поводу В.И.Аршинов и М.В.Лебедев пишут, что «виртуальная субъективность сама по себе не является исключительно инновационным представлением, поскольку потребность в создании так понимаемой виртуальной среды всегда была присуща человеку и отчасти находила воплощение в тех или иных формах творческой, генерирующей деятельности — искусстве, создающем вымышленные миры, науке, создающей научные картины мира, религии, создающей мир иной, и философии, успешно синтезирующей все эти созидательные интенции. Однако лишь с развитием информационной и электронной техники и утверждением сопутствующего этим процессам мировоззрения роль интерсубъективности в этой креативной модели повысилась с дополнительной до основной, актуализуя переосмысление всех ее ключевых понятий». См. Аршинов В.И., Лебедев М.В. европейская субъективность и виртуальный субъект постнеклассической науки// Вопросы искусственного интеллекта. 2008. №1. 280 158 рефлективной форм философствования и перевода рассматриваемой проблемы в практическую плоскость разрешения. В качестве доказательств заявленных тезисов следует привести следующие аргументы. С точки зрения герменевтики проблемы коммуникативной тактики актуализации справедливости важно принять во внимание то, что постнеклассическая парадигма предлагает три социально-философского основных мышления способа коммуникативности282: субстанциальное, понимания реляционное и постсубстанциальное. Эти способы представляют собой основания трех моделей коммуникативного подхода. Каждый из них представляет определенную методологическую ценность. Так, А.А. Дьяков указывает, что субстанциальная интерпретация коммуникативности предполагает понимание коммуникативного процесса в следующей логике: субъект наделен самостью283 как субстанциальным284 центром, и сам процесс диалога имеет субстанциальную природу; в процессе диалога субстанциальная структура самости остается неизменной. По его мнению, в основании реляционного понимания коммуникативности лежит представление о включенности субъекта во всю совокупность социальных коммуникаций, задающих параметры действий индивида; самость имеет Идея «коммуникации», т.е. взаимодействия людей как основы общественной реальности и соответственно исходной предпосылки философии и ее отдельных разделов, является основной для многих мыслителей. Но особенно популярной тема коммуникации стала в философских учениях последних десятилетий XX в. (концепции К.-О. Апеля, Ю. Хабермаса, В. Кульманн, А. Хоннет и др.). 282 Самость – термин, использующийся в философской и психологической литературе для характеристики целостности человека. См. например, Лейбин В. Словарь-справочник по психоанализу, 2010 г. 284 Автор разделяет точку зрения тех современных философов, которые не согласны с тем, что эта категория ныне имеет сугубо архивное значение. Так, по мнению доктор филос. наук, проф., зав. кафедрой социальной философии МГУ К.Х. Момджян ближайшим родственником «субстанции» семье философских категорий является категория качества. Философ отмечает, что в своем рациональном истолковании понятие субстанции служит для фиксации и объяснения качественной самотождественности, присущей некоторым объектам, обладающих субстанциальной самостоятельностью. См. Момджян К.Х. Введение в социальную философию: учеб. пособие - М., 1997. С. 164. 159 283 значение не сама по себе, но лишь в зависимости от тех функций, которые она выполняет в тех или иных ситуациях. Постсубстанциальный вариант коммуникативного подхода основывается на понимании самости как субстанции, причем субстанция рассматривается как единство устойчивости и динамичности, то есть личностный центр, никогда в полной мере не совпадающий сам с собой285. По всей видимости, такая вариативность понимания коммуникативности применима к исследованию всей коммуникативной природы справедливости. В таком понимании коммуникативности оптимизируются модель практических действий к вышеуказанной цели коммуникативной тактики. Это связано с тем, что такой подход направлен на выявление ценностного возможности потенциала целенаправленного справедливости в изменения механизме всего социальной регуляции. С позиции коммуникативности получается, что устройство этого объекта можно понимать в виде коммуникативной структуры. Ее элементами оказываются ценности коммуникативного мира всех трех форм бытия справедливости, которые в свою очередь проявляются в ее коммуникативных основаниях. Эта структура, несмотря на свой динамический характер, во взаимосвязи и взаимодействии ее элементов устойчивая и целостная. Именно эти обстоятельства-атрибуты характеризуют коммуникативную жизнеспособность конкурентных преимуществ в динамике развития коммуникативных ценностей справедливости. Например, при функциональном анализе морали следует, что для этого социального феномена коммуникативная функция является одной из определяющих. Она обеспечивает взаимопонимание, общение людей на базе общих моральных ценностей. Именно в формате межличностных См. Дьяков А.А. Социально-философский анализ коммуникативных оснований социальной практики: Дис. ... канд. фил. наук по специальности 09.00.11 - Социальная философия. Саратов. 2012. С. 7. 285 160 отношений, общения содержательность и направленность тех или иных («старых» и «новых») ценностей проходит своеобразную проверку на соответствие мечте «жить в справедливом и разумно устроенном обществе». В рамках герменевтики проблемы также следует принять во внимание то, что коммуникативная природа справедливости включена в пространство реального и виртуального мира жизнедеятельности человека. В этом коммуникативном измерении тактика актуализации справедливости должна быть ориентирована на изменения возможностей ее реального и виртуального состояния. Формирование виртуального пространства как коммуникационной среды общества, в которой живет и развивается социальный феномен – справедливость, стало одной из главных особенностей современного понимания общественного развития, коммуникативной природы общества. Для многих оно стало новым интерфейсом распространения своих представлений о ценностном мире и эффектов справедливости. Тем самым коммуникация формирует виртуальную реальность социального феномена справедливости, в том числе и в механизме социальной регуляции. Виртуальная составляющая коммуникативной природы справедливости – это результат научно-технического прогресса, революции в сфере коммуникационных связей в социуме, которым индивиды, группы людей воспользовались особым образом. Она, как новый институт социализации, наряду с традиционными институтами, оказалась пространством взаимоотношений, общений людей. Для «жителей виртуального пространства»286 актуализация ценностей справедливости стала коммуникативным актом (актом взаимодействия) коммуникационного процесса, который функционирует вне государственных границ, а обязательность соблюдения традиционных социальных ограничений достаточно условная. Вместе тем, это не умаляет его социальное предназначение обеспечения коммуникационной возможности условий и эффектов автономной самодостаточности и 286 См. например, Носов Н.А. Виртуальная реальность // Вопросы философии, 1999, № 10. 161 толерантного развития различных культурных социумов287. Сегодня, в рамках постнеклассической парадигмы мышления, понимание собственно самих возможностей виртуальной реальности коммуникативной природы справедливости и управляемого их изменения только формируется. В основном это происходит в масштабе эмпирического осмысления разнообразных и зачастую не взаимосвязанных социальных практик. Вместе с тем, социально-мобилизационные эффекты виртуальной реальности справедливости настолько значимы для современного общества, что игнорирование ее виртуальных возможностей приводит к тяжелым социальным последствиям. К сожалению, примеров подобных ситуаций в современном мире предостаточно. В связи с чем, не должно быть принципиальных возражений полагать, что коммуникативная тактика актуализации справедливости представляет собой практическое изменение ее виртуальной реальности как объекта социального управления. Примером такого подхода является социальная практика по технологическому ограничению доступа детей к определенным Интернет-ресурсам, а также правоприменительная практика многих стран по функциональному ограничению доступа пользователей к сайтам интернет-сети, которые содержат информацию, не соответствующую принятым в социуме ценностям. Такое понимание коммуникативного изменения части природы справедливости - виртуальной реальности означает восприятие этого объекта социального управления в нескольких аспектах: - Во-первых, как сетевого интерфейса, предназначенного для передачи данных (информации) через компьютерную сеть. Речь идет о расширении обычных (традиционных) коммутационных возможностей справедливости. В этом случае, справедливость, выступая средством общения, становится одним из условий формирования устойчивых групп субъектов виртуальной См. например, Горшков М.К. К вопросу об информатизации российского общества: взгляд социолога// Россия реформирующаяся: Ежегодник-2011/ Отв. ред. академик РАН М.К. Горшков. Вып. 10. М.-СПб., 2011; Гвинтовкин А.Н. Виртуальное пространство как среда социализации молодежи в условиях становления информационного общества(на примере Ростовской области): Автореф. дис. … канд. соц. наук. Ростов н\Д., 2013. 162 287 социальной мобилизации, ориентирующихся на одни и те же ценности. - Во-вторых, как среды, которая порождает собственные социокультурные ценности, характерные для коммуникативного процесса в виртуальном пространстве общения людей. Они могут проявляться в особенностях межличностного общения при помощи информационных технологий288, в социальных и формально-юридических ограничениях пользования Интернет-ресурсам. - В-третьих, как фактора распространения ценностей той или иной модели справедливости, прежде всего, «американской» и в меньшей степени «европейской». В результате внедрения нововведений в отношения воздаяния, распределения и обмена сетевые сервисы и сети создают новую ценностную среду общения, оценки которой далеко не неоднозначны. - В-четвертых, как пространства самостоятельной социализации (универсального взаимодействия) и рискогенности феномена справедливости. В виртуальном пространстве, пишет социолог А.Н. Гвинтовкин, невозможен перенос институциональных правил социализации реального мира и преобладают угрозы контентных рисков – потребление агрессивной, травмирующей информации289. Следует отметить, что не стоит забывать и о коммуникационных проблемах социальной психологии справедливости, поскольку в виртуальном пространстве происходит искажение реального образа каждого собеседника. В нем рождается иллюзия безнаказанности и иллюзия нереальности собеседников, что ни как способствует повышению уровня толерантности в межличностном виртуальном общении. В целом коммуникативной же, на тактики основе системного актуализации анализа справедливости результатов в рамках междисциплинарного подхода допустимо предположить следующее. В коммуникационном измерении будут существовать и развиваться феномены социальной справедливости реального мира и виртуального мира Например, изначальное равенство собеседников, без учета социальных статусов, национальностей и т.д. 289 Гвинтовкин А.Н. Указ. Соч. С. 18. 163 288 как самостоятельные явления реального и виртуального сообщества людей. В виртуальной среде человек создает новые ценности и идеалы общения, обеспечивая в момент востребования тождественность идеологической и социологической компоненты справедливости. реального попадая новое мира, претерпевают серьезные в При этом коммуникативное функциональные ценности пространство, изменения. Тем самым справедливость виртуального пространства превращается в независимый источник социализирующих установлениями образцов реального мира общения, и, самостоятельной дискурсивной практикой как конкурирующих следствие, технологии с становится взаимодействия коммуникантов. Ведь не случайно, специалисты говорят о феномене культуры и этики общения в виртуальном пространстве290. Интернет, его формы и жанры коммуникаций породили ряд социальных практик общения, неизвестных цивилизации ранее. По этому поводу можно вспомнить работы футурологов последней трети XX века о создании цивилизацией к о информационного общества291. Рассуждения в этом ключе приводят тезису том, что коммуникативную тактику актуализации справедливости можно понимать как практическое изменение реального и виртуального пространства ее коммуникативных ценностей со стороны творческих участников социального управления этим процессом. Обращаясь к субъектному началу рассматриваемой проблемы, становится понятным, что этот коммуникативный процесс обеспечивают не субъекты социальной мобилизации, а творчески способные к практическим шагам креативные индивидуумы для того, чтобы: - обеспечивать управляющее воздействие на базовый способ Например, филолог Н.Г. Асмус пишет: «Особенности коммуникативного пространства определяют форму бытования виртуальности - «карнавализацию» (М.М. Бахтин), выражающуюся в создании особого игрового импровизационного стиля общения коммуникантов». См. Асмус Н.Г. Лингвистические особенности виртуального коммуникативного пространства: Автореф. дис. … канд. фил. наук. Челябинск. 2005. С. 25. 291 См. Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999. 784с.; Тоффлер Э. Шок будущего. М., 2001. 560 c. 164 290 инновационного бытия справедливости: реализацию коммуникативной структуры в пространстве ее реальной и виртуальной жизни. - креативно менять ценностно-смысловые модели и формы социокультурного взаимодействия того, что является мерой всех вещей; - осознано и неважно, по каким причинам, возлагать на себя социальные ограничения292, как устойчивые условия, причины, факторы легитимации процессов и результатов актуализации справедливости. Включенность индивидуумов, в том числе в качестве и виртуальных субъектов293, в коммуникативный процесс является основным условием практического изменения коммуникативной природы социальной справедливости постиндустриального общества. Такое коммуникативное справедливости и тактики непосредственному понимание ее изменения рассмотрению социальной позволяет природы перейти инновационных к проблем коммуникативной тактики актуализации ее особых ценностей. Настоящее и будущее атрибутов социальной динамики жизнедеятельности человека характеризуется появлением новых форм, способов и средств общения294, актуализацией сферы услуг, науки и образования, как условий научно-технического прорыва человечества и самореализации творческой личности. Поэтому исследовательский интерес представляет, прежде всего, аксиологический дискурс коммуникативной тактики актуализации справедливости в ее реальном и виртуальном мире. В рамках такого рассуждения объект реальной коммуникативной практики классифицируется и репрезентируется в качестве коммуникационных ценностей, а тактика представляется как управляющее См. например, Михайлов В.В. Социальные ограничения: Структура и механика подавления человека. Изд. 2-е испр. и доп. – М., 2006.- 280с. 293 Весьма распространенная версия его определения как фантома, замещающего индивидуальное человеческое сознание на уровне восприятия (Ж.Бодрийар). 294 Следует особо отметить, что Интернет, как всемирная система объединённых компьютерных сетей для хранения и передачи информации, является научным «продуктом» сегодняшнего дня. В будущем и другие виртуальные или иные коммуникационные системы смогут качественно изменять структуры жизни человека. 165 292 функционально-технологическое воздействие на их состояние с помощью адаптации и внедрения соответствующих ценностей общения. К основным аксиологического мировоззренческо-философским дискурса тактики адаптации принципам и внедрения коммуникационных ценностей справедливости можно отнести следующие обстоятельства: 1). Философский подход к изучению поставленной проблемы базируется на трех основаниях: - ценностно-прагматичном отношении к реальному и виртуальному миру справедливости295, - диалектическом единстве индивидуального и коллективного интереса к коммуникационным возможностям справедливости, - преобладающем для общества выражении имманентно-экстернальных характеристик сознания большинства его членов в процессах и результатах аксиологического изменения коммуникативного состояния справедливости. 2). Коммуникационные ценности справедливости допустимо классифицировать и представлять в качестве объекта оценки реального и виртуального сообщества людей, относительно их реальных и виртуальных отношений, общений и взаимодействий. 3). В те или иные периоды времени коммуникационные ценности реальной и виртуальной справедливости проявляются в их конкурентных преимуществах, которые по-разному существуют и развиваются в формальных и неформальных механизмах коммуникации296. 4). Практические действия субъектов социальной мобилизации по адаптации и внедрения коммуникационных ценностей справедливости в См. например, Конникова Л.А. Ценностные основания коммуникаций в культуре: Дисс. … канд. культурологии. Красноярск, 2005; Печерская Н.В. Справедливость: социальная аналитика и прагматика представлений: Дисс. …канд. филос. наук. СПб., 2000. 296 По этому поводу следует согласиться со Смирновым А.Г. о том, что, несмотря на то, что диалектика формального и неформального пути к справедливости в российском культурном сознании характеризовалось сбалансированностью, социальная практика ее достижения базировалась на преобладании неформального пути. См. Смирнов А.Г. Культурные практики достижения справедливости в России: диалектика формального и неформального: дисс. ... канд. фил. наук. М., 2010. С. 7. 166 295 силу их жизненной целесообразности носят естественноисторический характер, характеризуя тем самым преемственность и новизну поступательности и устойчивости общественного развития. 5). При ценностно-прагматичном отношении субъектов социальной мобилизации к ценностям справедливости в их коммуникативном измерении роль коммуникативной рациональности в их формировании является доминирующей297. 6). В современной России тактическое управление адаптацией и внедрением ценностей справедливости в коммуникационном пространстве механизма социальной регуляции в конкретной системе социального управления имеет организационные пороки стратегии ее актуализации (отсутствие предмета стремления как руководства к действию). В логике реализации этих ценностных принципов рефлексивного философствования и учитывая вышеприведенные в исследовании выводы и положения, можно полагать следующее. С позиции ситуационного анализа для российского общества рассматриваемый способ актуализации коммуникационных ценностей справедливости, пожалуй, до сих пор является действительно единственным доступным средством социального управления. Это реальность, которую следует принять как данность. Поэтому критерием допустимо практической спроектировать ситуацию, эффективности когда тактики главным актуализации коммуникационных ценностей справедливости может быть некая ее аксиологическая модель, где предмет стремления: благоприятные коммуникативные условия для самореализации и самовыражения людей в реальном и виртуальном пространстве их жизни. Если рассматриваемая тактика соответствует этому базовому критерию практической эффективности, то такой способ актуализации коммуникационных ценностей справедливости позволяет обеспечить не только «запуск» единого процесса их адаптации и внедрения. См. например, Слоян Г.Г. Коммуникативный дискурс справедливости: Дис. … канд. фил. наук. СПб,. 2009. 167 297 В таком случае, в реальном и виртуальном мире справедливости обеспечивается получение искомого результата в связи с изменениями ее коммуникационных ценностей как на уровне ее микро-, так и макросреды. Следует отметить, что их разделение достаточно условно, и оно преследует познавательную цель: более глубоко и обстоятельно разобраться с обстоятельствами каждого уровня среды объекта. Например, в качестве доказательств этого утверждения стоит обратиться к достижениям современной социальной психологии, имеющих отношения к реальному миру коммуникационных ценностей справедливости. Известно, что одним из базовых подходов анализа индивидуальных различий в представлениях о справедливости – средства общения является теория справедливого мира, в основе которой лежит идея о том, что человеку необходимо верить, что мир в большинстве своем справедлив и в процессе общения люди получают то, что заслужили. В этом случае, по мнению многих ученых-психологов, последователей теории когнитивного развития, предложенной Колбергом (Kolberg, 1984), вера в справедливый мир различается на общую веру в справедливый мир (в пользу других) и личную веру в справедливый мир (в свою пользу). Считается, что индивиды сильнее поддерживают веру в личную справедливость, чем в общую (Dalbert C., 2001). Тем самым вера в справедливый мир выполняет определенную адаптационную функцию в социуме, и индивиды в свою очередь мотивированы сохранять эту веру (Dalbert С., 1999; Dalbert С., Filke E., 2007)298. Следовательно, индивиды, которые мотивированы сохранять веру в справедливый мир в социальном взаимодействии, в системе коммуникационных связей потенциально способны к изменениям, как минимум, микросреды справедливости. См. Dalbert C. The justice motive as a personal resource: Dealing with challenges and critical life events. New York: Kluwer Academic/Plenum, 2001; Dalbert C., Filke E. Belief in a Personal Just World, Justice Judgments, and Their Functions for Prisoners. Criminal Justice and Behavior. Vol. 34. No. 11. November 2007; Finkel N.J. But it's not fair! Commonsense notions ofunfairness. Psychology, Public Policy, and Law. Vol. 6. 2000. 168 298 Изменения коммуникационных ценностей справедливости в коммуникативном процессе ее актуализации происходит также в границах пространства ее макросреды. Содержание и структура представлений о справедливости как средства общения формируется не только на уровне индивидуального морального сознания (контекст морально-этических качеств и эмоций личности) и правового сознания (правовой и социально-политический контекст). Они также формируются на уровне группового и общественного сознания, имеющего черты не только обыденного, но специального (профессионального и научного) характера. Справедливость как идея также существует и развивается в границах социальных и правовых моделей (установлений) поведения и собственно в общении. В этом случае, актуализация справедливости происходит в пространстве макросреды коммуникаций и в процессе взаимодействия межличностных отношений (контекст межличностных отношений и разделения благ). Подводя итоги проделанной работы, можно резюмировать, что результаты исследования коммуникационных проблем способов и форм актуализации социальной справедливости носят вероятностный характер. Они лишь обозначают контуры будущих работ заявленной проблематики. Синкретичность коммуникационного содержания справедливости, историческая динамичность этого явления коммуникативного пространства взаимодействия людей позволяет рассчитывать только на формирование основных подходов ее актуализации. В рассматриваемом случае методологическая составляющая разрешения исследовательской проблемы может оказаться важнее, чем ее теоретическая часть. 169 ЗАКЛЮЧЕНИЕ Проведенное исследование способов и форм актуализации социальной справедливости носит проблемно-проектный характер, что, безусловно, представляется оправданным. Сегодня философская и научная мысль не в состоянии создать развернутую по масштабам и устойчивую во времени картину социальной справедливости как предмета стремления, признаваемого большинством хотя бы в одной части мира. Интеллектуальный и духовный потенциал человечества ориентируется на динамично изменяющиеся социальные практики. Он реагирует, к сожалению, зачастую с большим опозданием, на новые вызовы и угрозы начала XXI века для всех исторически сложившихся систем ценностей. Сегодня, актуализация социальной справедливости как процесс фактически осуществляется в сложных условиях развития человеческой цивилизации, практически во всех формах бытия этого социального феномена. Речь идет не только о столкновении традиционно сложившихся представлений социумов европейской и восточных цивилизаций о благе, о добре и зле и т.д.299; об окончательном осмыслении виртуальной реальности как самостоятельной единицы бытия, где справедливость приобретает уникальные, до конца непознанные и во многом безграничные возможности. Не менее важно, с учетом логической цепочки «возможностиинтересы», принять во внимание на то, что в ситуации столь неожиданных для исследователей трансформаций социальных потребностей индивидов и их проявлений критическому пересмотру подвергаются все, без исключения, общественные и государственные институты. По своей аксиологической сути потенции социальной справедливости, как регулятивного принципа социальной системы, становятся базовым В этом контексте встреча Патриарха РПЦ и Папы римско-католической церкви весной 2016 года – это действительно эпохальное событие. 170 299 критерием выживаемости, жизнеспособности и конкурентности любого социального «продукта» жизнедеятельности человека в XXI века. В этом смысле адекватность выбора поставленной цели и решаемым задачам, четкое понимание реальных возможностей способов и форм актуализации справедливости – это то, что позволяет успешно перевести общетеоретическую проблему социальной справедливости в практическую плоскость. Поэтому выбор способов и форм актуализации социальной справедливости должен носить многовекторный (по направлениям работы) и комплексный (по ее содержанию) характер. Такой общетеоретической проблемой социальной справедливости является не столько поиск ее нового содержания, на чем настаивают некоторые философы, а сколько обеспечение в жесткой конкурентной борьбе регуляторов общественной жизни сохранения и приумножения ее ценностей с помощью адаптации «старых» и внедрения «новых» ценностей в реальную жизнь во всех формах ее актуализации. Именно в этой борьбе выявляются «слабые» и «сильные» стороны этого феномена, разнообразие представлений о справедливости в различных социумах. Представляется, что в условиях опасности социальных экспериментов в XXI веке, по известным всем причинам, а также условного разделения обществ на мобилизационные и инновационные типы именно идеи социальной справедливости, направленные «назад в будущее» могут и должны стать объединяющим началом человеческой цивилизации. Нельзя забывать, что именно социальная справедливость всегда выступала консолидированным основанием любого общества. Наверное, все же пока нет достаточных оснований полагать, что этот социальный феномен исчерпал свои возможности….. В противном случае глобальные противоречия между человечеством и природой; между идеями господства «однополярного» и «многополярного» миров; между ценностями европейской и восточной цивилизаций; между мировыми религиями и идеями ненасильственного и насильственного сосуществования людей в формирующемся новом мире, - разрушат до основания всю регулятивную систему мирового сообщества людей. 171 К сожалению, многочисленные примеры из современной жизни стран Ближнего востока, Западной Европы, а также зарождающиеся тенденции «по-новому» разрешать конфликты лишь подтверждают указанное предположение, свидетельствуют, что многие потеряли понятный социально значимый идеал справедливости. Именно поэтому сформулированная в диссертации цель «социальнофилософский анализ социальной справедливости как консолидированного основания российского социального государства» была достигнута посредством решения строго сформулированных задач, что нашло свое последовательное отражение в содержании всех этапов исследования. В условиях практической политики, неоднозначности восприятия и оценки достойной жизни, как справедливой, сложность решаемых задач обусловило необходимость обеспечения неразрывного единства логики и содержания научной работы. Поэтому особое внимание было уделено выбору не только логики исследования справедливости в концепции социального государства в рамках российского конституционализма, но и поиску наиболее важных для прикладного изучения системы справедливости социального государства форм и способов ее актуализации. Представляется, что без выбора форм и способов актуализации социальной справедливости невозможно обеспечить гуманистическое наполнение социальных отношений при любом масштабе их измерения. Опровергнуть или подтвердить тезис о том, что для современной России приемлема формула «Социальная справедливость в обществе, где господствует капитал – это фикция. Основанием справедливости является социально-экономическое неравенство». Ведь поведение любой личности в профессии и в обыденной жизни, практически, всегда связано с реализацией социальных смыслов, идеалов и ценностей справедливости, поскольку она является моральным и правовым императивом. Если она перестает выполнять эту роль, то ей на смену приходят иные значимые идеалы, которые, зачастую, выполняют функцию разрушения духовных опор социума. 172 Неслучайно, Ф.Ницше отмечал, что «толковать о справедливости или несправедливости само по себе не имеет смысла; преступление, насилие, захват, разрушение сами по себе не представляют ничего «несправедливого», так как жизнь по существу, то есть в своих элементарных функциях, действует путем преступления, насилия, захвата, разрушении, и нельзя себе представить ее действующей иначе…Социальная справедливость – это упадок силы, ресурс слабых, ухищрение для защиты от тех, кому по самой природе принадлежит господство»300. Именно поэтому в диссертационном исследовании особое внимание было уделено проектированию сценариев и созданию реальных ситуаций как критериев верности суждений и допустимости выводов о социальной справедливости в качестве особого регулятивного принципа российской социальной системы и практической целесообразности аксиологического ее моделирования. Поэтому, как следствие, через деятельное и аксиологическое раскрытие известных теоретиками и практикам форм и способов актуализации социальной справедливости автор, учитывая особенности социокультурной деятельности и зарождающихся трендов системы ценностей в современной России, обосновывает справедливости тезис о жизнеспособности социальной выступать в качестве консолидированного основания модернизации российского общества. Социально-философское исследование форм и способов актуализации социальной справедливости привело к определенным результатам, на основании которых перспективы дальнейшей разработки проблемы усматриваются в двух базовых направлениях: - в оценке консолидационных возможностей социальной справедливости, в том числе в коммуникационном пространстве ее жизни, в рамках проектирования институтов государственной власти и гражданского общества, поскольку она не может рассматриваться как оппозиция государству или обществу; 300 Цит. по: Давидович В.Е.Социальная справедливость: идеал и принцип деятельности. М., 1989. С. 68-69. 173 - в попытке включить в стратегию преобразования современной российской государственности ее обязательный элемент – социальную справедливость как естественноисторического результата все еще продолжающегося развития человеческой цивилизации, независимо от наименования этой социальной формы движения материи. 174 ЛИТЕРАТУРА 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11 12. 13. 14. 15. 16. 17. 18. 19. 20. 21. 22. 23. Агафонов Ю.А. Социальный порядок в России. Ростов н/Д, 2000. Азарова Е.Г. Социальное обеспечение и правовая защита детей// Журнал российского права, 2013, N 3. Алексеев Н.Н. Основы философии права. СПб., 1998. Аубакирова И.У. Неолиберальный и этатистский подходы в дискурсе о государственном управлении// Юридический мир, 2014, N 7. Андреев А.П. Селиванов А.И. Русская традиция. М. 2004. Аргунова В.Н. Социальная справедливость: социологический анализ. Дисс. … док. соц. наук. СПб., 2005. Аристотель этика. Спб., 1998. Аристотель. Сочинения. Т. 4. М., 1983. Аристотель. Этика. М., 2010. Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. Минск, 1998. Аршинов В.И., Лебедев М.В. Европейская субъективность и виртуальный субъект постнеклассической науки// Вопросы искусственного интеллекта. 2008. № 1. Асмус Н.Г. Лингвистические особенности виртуального коммуникативного пространства: Автореф. дис. … канд. фил. наук. Челябинск. 2005. Безвербный А.А. Социальная справедливость: состояние и перспективы в России: Автореф. … дисс. канд. соц. наук. Ростов н/Д., 1996. Беккер Г., Бесков А. Современная социологическая теория в ее преемственности и изменении. М., 1961. Бербешкина З.А. Справедливость как социально-философская категория. М., 1983. Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства. М. 1994. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.,1990. Бердяев Н.А. Русская идея. М., 1990. Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990. Берлин И. Русское народничество// Берлин И. История свободы. Россия. М., 2001. Беседа главного редактора журнала "Российский адвокат" Р.А. Звягельского с Ф.М. Бурлацким // Российский адвокат. 2007. N 5. Беспалова Т.В., Верещагин В.Ю., Филатов Г.А. Русская национальная идентичность: Монография. Ростов н/Д., 2005. Бурова М.Л. Проблема справедливости в русской социальнофилософской мысли конца XIX веков: Дисс. … канд. филос. наук. СПб., 175 24. 25. 26. 27. 28. 29. 30. 31. 32. 33. 34. 35. 36. 37. 38. 39. 40. 42. 43. 2003. Бишток Ф.И., Ермакова А.И., Наумова Н.Ф. и др. Проблема социальной справедливости в зеркале современной экономической теории. М.: УРС, 2002. Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры/Пер. с фр./ М., 2006. Бородин О.А. Эволюция концепции справедливой стоимости// Международный бухгалтерский учет. 2011, N 23. Бринк Линдси Глобализация: повторение пройденного. М., 2006. Бурдье П. Социальное пространство и символическая власть // URL: http://socnet.narod.ru/library/authors/Ilyin/hrest/burde.htm. Бурдье П. Социология социального пространства. М.-СПб., 2007. Бюрократия и власть в новой России: позиции населения и оценки экспертов. М., 2005. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990; Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. Избранные произведения / М. Вебер. М., 1990. Величко А.М., Зуева Ю.А., Коженко Я.В., Любашиц В.Я. и др. Проблемы и противоречия государственного управления в современной России: монография. М., 2013. Вехи; Интеллигенция в России: Сб. ст. 1909 - 1910 гг. / Сост., коммент. Н. Казаковой; предисл. В. Шелохаева. М., 1991. Волков Ю.Г. Креативный класс – альтернатива политическому радикализму с. 84-92 // Социологические исследования. 2014. №7. Волков Ю.Г., Барков Ф.А., Верещагина А.В., Посухова О.Ю., Сериков А.В., Черноус В.В. Средний класс в Ростовской области: поведенческие стратегии, ценностные установки и социальные ресурсы становления с. 45 // Гуманитарий Юга России. 2015. №1. Войниканис Е.А. Право интеллектуальной собственности в цифровую эпоху: парадигма баланса и гибкости. М., 2013. Воронина С. Социальная справедливость и глобализация: понятие социальной справедливости в процессе глобализации. LAP LAMBERT Academic Publishing. 2010. Гвинтовкин А.Н. Виртуальное пространство как среда социализации молодежи в условиях становления информационного общества (на примере Ростовской области): Автореф. дис. … канд. соц. наук. Ростов н\Д., 2013. Гоббс Т. Левиафан. М., 2001. Голынчик Е.О., Гулевич О.А. Обыденные представления о справедливости // Вопросы психологии. 2003. N 5. Голынчик Е.О., Гулевич О.А. Обыденные представления о справедливости // Вопросы психологии. 2003. N 5. 176 44. 45. 46. 47. 48. 49. 50. 51. 52. 53. 54. 55. 56. 57. 58. 59. 60. 61. 62. Горшков М.К. «Русская мечта»: опыт социологического измерения// Социс. 2012. № 12. Горшков М.К. Российское общество как оно есть. М., 2011. Горшков М.К., Ключарев Г.А. Непрерывное образование в контексте модернизации. М., 2011. Горшков М.К., Шереги Ф.Э. Молодежь России: социологический портрет. 2-е изд. доп. и исправл. М.: ИС РАН. 2010. Горшков М.К., Шереги Ф.Э. Ценностные ориентации, нравственные установки и гражданская активность молодежи. URL: http:// wciom.ru/ fileadmin/ Monitoring/ 95_1/ 2010_ 1%2895%29_ 2_ Gorwkov_ Weregi.pdf. Гражданское и политическое в российских общественных практиках / под ред. С. В. Патрушева. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2013. Гринберг Л.Г., Новиков А.И. Критика современных буржуазных концепций справедливости. Л., 1977. Гришанова А.Г. Миграционные мосты в Евразии: старые партнеры и новые возможности // Миграционное право. 2012, N 4. Гулевич О.А. Межгрупповые отношения: направления социальнопсихологического исследования. М.: Ин-т психологии им. Л.С. Выготского, 2006. Ч. 1. Когнитивный подход. Гулевич О.А. Социальная психология справедливости. – М.: Изд.-во «Институт психологии РАН», 2011. Гулевич О.А. Социальная психология справедливости: бизнес, политика, юриспруденция. М., 2007. Гулевич О.А. Социальная психология справедливости: бизнес, политика, юриспруденция. М., 2007. Гусейнов А.И. Проблема ценностей в праве// Право и политика, 2007, N 7. Давидович В.Е.Социальная справедливость: идеал и принцип деятельности. М., 1989. Девятко И.Ф. Социологические теории деятельности и практической рациональности. М., 2003. Декарт Р. Рассуждение о методе, чтобы хорошо направлять свой разум и отыскивать истину в науках. М., 1953. Делёз Ж., Гваттари Ф. Анти-Эдип. Капитализм и шизофрения / Пер. с фр. и послесл. Д. Кралечкина, науч. ред. В. Кузнецов. Екатеринбург, 2007. Делягин М. Глобальный требования к России//Наш современник. 2004. № 2. Деменчук П., Кольчугин Д. Проект построения творческого кластера на территории кампуса Дальневосточного федерального университета// Сборник материалов международной конференции «Творческие 177 63. 64. 65. 66. 67. 68. 69. 70. 71. 72. 73. 74. 75. 76. 76 78. 79. 80. 81. 82. 83. 84. индустрии и креативная экономика как пространство исследовательской и проектной деятельности». М., 2012. Деньгуб Ю.В. Представления о социальной справедливости в сознании современного российского общества: социологический анализ: Дисс. ... канд. социол. наук. М., 2005. Джерард Зак. Справедливая стоимость - соблазны манипулирования отчетностью. Новые глобальные риски и методы их выявления; Пер. с англ. М., 2011. Дигесты Юстиниана. Кн. 1 / Отв. ред. Л.Л. Кофанов. М.: Статут, 2002. Дилигенский Г.Г. «Запад» в общественном сознании//Общественные науки и современность. 2000. № 5. Домострой. СПб., 1891. Дорохов С.М. Социально-мобилизационные условия социального порядка в российском обществе (отв. редактор Хунагов Р.Д.). Ростов н/Д., 2012. Дорохов С.М. Социально-мобилизационный потенциал управления в российском обществе: условия и пути развития. Ростов н/Д., 2013. Дробницкий О.Г. Ценность // Философская энциклопедия. М., 1970. Т. 5. Дубов И.Г. Феномен менталитета: психологический анализ //Вопросы психологии. 1993. № 5. Дубровский Д.И. Сознание, мозг, искусственный интеллект. М., 2007. Дугин А. Геополитика. М.: Академический проект, 2011. Дугин А. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. Мыслить пространством - Изд. 4-е, М., 2007. Дугин А. Социология геополитических процессов. М., 2011. Дугин А. Этносоциология. М.: Академический проект, 2011. Дугин А.Г. Выбор Президента Путина: патриотизм или либерализм? // Политический класс. 2005. № 5. Дугин А. Агония либерализма.URL:http://www.russia.ru/news/politics/2012/9/21/1085.html. Дыльнова Т.В. Социальная справедливость как основа консолидации и развития современного российского общества: Дис. ... докт. социол. наук. Саратов, 2005. Дьяков А.А. Социально-философский анализ коммуникативных оснований социальной практики: Дис. ... канд. фил. наук по специальности 09.00.11 - Социальная философия. Саратов. 2012. Дэвид Д., Джери Дж. Большой толковый социологический словарь. 2001 г. // URL: http://voluntary.ru/dictionary/567/word/. Дэвид Майерс Социальная психология. СПб., 1997. Ефремов В.А. Теория концепта и концептуальное пространство // Известия РГПУ им. А.И. Герцена, 2009. N 104. Жариков Ю.С. Уголовно-правовое регулирование и механизм его 178 85. 86. 87. 88. 89. 90. 91. 92. 93 94. 95. 96. 97. 98. 99. 100. 101. 102. 103. 104. реализации. М., 2009. Жукоцкий В.Д. Русский марксизм в религиозном измерении (историкофилософский аспект). Автореферат диссертации... докт. филос. наук. Екатеринбург, 2000. Заиченко Г. А. Объективность чувственного знания: Локк, Беркли и проблема «вторичных» качеств // Философские науки. 1985. № 4. Закураева Л.Б. Особенности справедливости в социальном пространстве современной России (отв. ред. Кумыков А.М.) Ростов н/Д., 2009. Залысин И.Ю. Политическое насилие (теоретико-методологический анализ): Дисс. …док. полит. наук. Москва, 1995. Заславская Т.И. Современное российское общество: социетальный механизм трансформации. М., 2004. Зверев М.К. Особенности социальной солидарности в современном российском обществе: Дис. ... канд. фил. наук. Иркутск, 2009. Здравомыслов А.Г. Лекции по методике конкретных социальных исследований. М., 1972. Зеленцова Е. О проекте «Творческие индустрии и креативная экономика: развитие научно-практических междисциплинарных исследований и проектной деятельности»// Сборник материалов международной конференции «Творческие индустрии и креативная экономика как пространство исследовательской и проектной деятельности». М., 2012. Зер Х. Восстановительное правосудие: новый взгляд на преступление и наказание/ Пер. с англ./Общ. ред. Л.М. Карнозовой. М., 1998. Зорькин В. Доверие и право. Российская газета. 29.04.2013. Зюганов Г.А. Глобализация и судьба человечества. М.: Молодая гвардия, 2002. Ижиков М. Ю.Культурный релятивизм как проблема взаимодействия международного и внутригосударственного права в области защиты прав человека // Вестник Пермского университета, 2012, N 1. Ильин И.А. Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. Спб, 1994. История философии. М., 1940. Т. 1. Интервью: Деньги для модернизации// Банки и деловой мир, 2012, N 4. Ионин Л.Г. Российские метаморфозы: культурная трансформация и социальные изменения. М., 1999. Искусство государственной стратегии: Мобилизация власти и знания во имя всеобщего блага. – М.: Изд. Институт Гайдара, 2011. К. Поппер Открытое общество и его враги. М., 1992.С. 23. Калашников Б.Н. Концепция социальной справедливости Аристотеля: опыт реконструкции. Этическая мысль. Вып. 2. М., 2001. С. 56. Кант И. Критика практического разума // Соч.: В 6 т. Т. 4. М., 1965. 179 105. 106. 107. 108. 109. 110. 111. 112. 113. 114. 115. 116. 117. 118. 119. 120. 121. 122. 123. 124. 125. 126. 127. Кант И. Трактаты. М., 2006. Капустин Б.Г. К понятию политического насилия // Полис. 2003. N 6. Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. Книга первая. М. 2001. Карцов А.С. Правовая идеология русского консерватизма. М., 2010. Кашников Б.Н. Критика современного дискурса справедливой войны// Военно-юридический журнал", 2012, N 11. Кашников Б.Н. Либеральные теории справедливости и политическая практика России / НовГУ имени Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2004. Кивинен М. Прогресс и хаос. СПб. 2001. Кобяков А.Б., Хазин М.Л. Закат империи доллара и конец "Pax Americana". М.: Вече, 2003. Козлов М.И. Социальная справедливость в контексте русской традиции. Архангельск. 2010. Кудринская Н.И. Справедливость как социальный феномен и философская категория: автореф. дис. … канд. фил. наук. СПб., 2013. Конникова Л.А. Ценностные основания коммуникаций в культуре: Дисс. … канд. культурологии. Красноярск, 2005. Корольков А.А. Правда как гармония норм права и нравственности// Философия права. 2013. №1 Красноруцкий П.П. Духовное самоопределение российской молодежи в условиях глобализации : Автореф. дис. … канд. социол. наук. Ростов н\Д., 2013. Кубякин Е.О. Социальные и социокультурные основы молодежного экстремизма в современной России // Общество и право, 2011, N 1. Канарш Г.Ю. Политическая справедливость (Запад и Россия)// Знание, понимание, умение. 2007. №2. Канарш Г.Ю. Социальная справедливость с позиций натурализма и волюнтаризма // Гуманитарные науки: теория и методология. 2005. N 1. Канарш Г.Ю. Справедливость как морально-политическая категория: Дис. ... канд. полит. наук. М., 2005. Канарш Г. Ю. Социальная справедливость: философские концепции и российская ситуация : монография / Г. Ю. Канарш. М. : Изд-во Моск. гуманит. Ун-та, 2011. Кутырев В.А. Традиция и ничто// Философия и общество. 1998.№ 6. Левакин И.В. Право и религиозно-нравственные нормы российского общества // Журнал российского права. 2012, N 6. Ленин В.И. ПСС. 5-е изд. Т. 33. Лесевицкий А.В. Проблема теории либерализма в историософии Ф.М. Достоевского. // Политика, государство и право. – № 5 Май 2012 [Электронный ресурс]. URL: http://politika.snauka.ru/2012/05/330. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Известия РАН. Сер. 180 128. 129. 130. 131. 132. 133. 134. 135. 136. 137. 138. 139. 140. 141. 142. 143. 144. 145. 146. литературы и языка. 1993. Т. 52. N 1. Лихачев Д.С. Русская культура. 2006. Логинов А.В. Россия и Евразия. Евразийский вектор: поиски российской цивилизационной идентичности в XX столетии. - М.: Большая Российская энциклопедия, 2013. Макаров Ж.В., Федоровский А.П. Социокультурный креатив как теоретико-методологическая проблема//Философия права. 2013г. № 4. Макеева М.В. Справедливость как принцип этико-правового регулирования социальных отношений: Дисс. … канд. филос. наук. Шуя. 2011. Макухина Е. Проект «творческий Краснодар» // Сборник материалов международной конференции «Творческие индустрии и креативная экономика как пространство исследовательской и проектной деятельности». М., 2012. Мальцев Г.В. Нравственные основания права. Изд. 2-е. М., 2009. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.19. Мартыненко Б.К. Насилие и справедливость// Общество и право, 2010, N 4. Марченко М.Н. Проблемы теории государства и права. М., 2009. Маршак А.Л. Культура: социологические смыслы и социальные реалии / пред. М.К. Горшкова. - М., 2013. Меняющаяся социальность: контуры будущего: Круглый стол журнала "Полис" и Института философии РАН // Полис. 2011. N 11. Мирзаханян Э.С. Дискуссия о проблеме рационального обоснования социальной справедливости в западной философии второй половины XX - начала XXI века: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. Тверь, 2008. Михайлов В.В. Социальные ограничения: Структура и механика подавления человека. Изд. 2-е испр. и доп. – М., 2006. Михайлова М.М. Представления заключенных и законопослушных граждан о справедливости и вера в справедливый мир - сравнительный анализ// Юридическая психология, 2010, N 3. Мишель А. Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических теорий во Франции со времени революции. М., 2008. Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ \Под ред. В.С. Малахова и В.А. Тишкова. М.2002. Мунтян Г.М. Социальная справедливость: философские основания и формы понимания: Дисс. ... канд. фил. наук. Волгоград. 2009. Мунтян Г.М. Социальная справедливость : философские основания и формы понимания : дисс. ... канд. фил. наук. Волгоград, 2009. Мчедлова М.М. Устойчивость российской цивилизации: испытание толерантностью // Россия реформирующаяся: Ежегодник / Отв. ред. М.К. Горшков. Вып. 7. М., 2008. 181 147. 148. 149. 150. 151. 152. 153. 154. 155. 156. 157. 158. 159. 160. 161. 162. 163. 164. 165. 166. Н. Кристи Борьба с преступностью – доходная индустрия// Уголовноисполнительная система: право, экономика, управление. 2011. № 5. Назаретян А.П. Смыслообразование как глобальная проблема современности: синергетический взгляд // Вопр. философии. 2009. N 5. Настольная книга по медийному саморегулированию. Под ред. М.А. Федотова. М., 2009. Наумов А.С. Российский либерализм: истоки, содержание, влияние на социально-экономические процессы в стране (конец 18 – начало 20 веков): Автореф. дисс. … канд. эк. наук. М. 2007. Нерсесянц В.С. Философия права. М., 1999. Нерсесянц В.С. Философия права: либертарно-юридическая концепция // Вопросы философии. 2002. N 3. Нешатаева Т.Н. Решения Европейского суда по правам человека: новеллы и влияние на законодательство и правоприменительную практику: Монография. М., 2013. Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М., 1991. Норберт Э. О теории цивилизации. М., 1976. Носов Н.А. Виртуальная реальность // Вопросы философии, 1999, № 10. Овчинников А.И., Мамычев А.Ю., Манастырный А.А., Тюрин М.Е. Юридические архетипы в правовой политике России. Ростов н\Д. 2009. Пую Ю.В. Истоки и генезис феномена манипулирования // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена: Общественные и гуманитарные науки (философия, история, культурология, языкознание, литературоведение, право). СПб., 2008. № 11(72). Пую Ю.В. Социально-философские основания антропологии манипулирования: автореф. дис. … док. философ. наук. СПб., 2010. Парсонс Т. Общетеоретические проблемы социологии \\ Социология сегодня. Проблемы и перспективы. М., 1965. Парсонс Т. Система современных обществ / пер. с англ. Л.А. Седова и А.Д. Ковалева; под ред. М.С. Ковалевой. М.: Аспект Пресс, 1998. Пахомов П.В. Детерминанты становления власти как основного субъекта русской истории//Философия и общество. 2007. № 4. «Пермский проект» Концепция культурной политики Пермского края: Агентство «творческие индустрии» Н.В. Гладких, Е.В. Зеленцова, Е.Х. Мельвиль, А.В. Попов, Е.А. Сачкова, К.Л. Филимонова. 2010. Печерская Н.В. Метаморфозы справедливости: историкоэтимологический анализ понятия справедливость в русской культуре//Полис. 2001.№ 2. Печерская Н.В. Справедливость: социальная аналитика и прагматика представлений: Дисс. …канд. филос. наук. СПб., 2000. Плотников Н. Вводный доклад второго заседания «Гефтеровских 182 167. 168. 169. 170. 171. 172. 173. 174. 175. 176. 177. 178. 179. 180. 181. 182. 183. 184. 185. 186. чтений» «Понятие справедливости в русском политическом дискурсе»// Российский сетевой журнал Русский журнал» (russ.ru) 11.03.2012. Платон, Аристотель. Политика. Наука об управлении государством. М., 2003. Платон. Государство. М., 2005. Полный сборник платформ всех русских политических партий. С приложением высочайшего манифеста 17 октября 1905 г. и всеподданнейшего доклада графа Витте. Гос. публ. ист. б-ка России. М., 2001. Пресняков М.В. Конституционная концепция принципа справедливости (под ред. Г.Н. Комковой). М., 2009. Пресняков М.В. Конституционная концепция справедливости//Известия вузов. Правоведение, 2011, N 6. Прокофьев А.В. Этнокультурная справедливость (этические проблемы политики культурного признания). Институт философии РАН. Грант РГНФ 2005–2006. Проект № 05–03–03433а. Прокофьев А.В. Теория межкультурной справедливости: поиск нормативных оснований // Человек. 2006. №1. Прокофьев А.В. Феномен общественной морали: философский анализ: Дис. ... докт. фил. наук. М., 2006. Развитие медиации в России: теория, практика, образование: Сборник статей (под ред. Е.И. Носыревой, Д.Г. Фильченко). М., 2012. Ралько В.В.Соотношение понятий права и справедливости с позиции концепции интуитивного права Л.И. Петражицкого// История государства и права, 2011, N 23. Роулз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, 1995. Рыбаков Б.А. Рождение Руси. М., 2003. Сочинения Н.К. Михайловского. Т. 1. СПб., 1896. Савицкий П.Н. Континент Евразия. М., 1997. Святохина Г.Б. Социальная справедливость: Актуальные проблемы и пути их решения: Дисс. … канд. филос. наук. Уфа. 2007. Севастьянов А.М. Социологическое измерение социальной несправедливости: опыт Организации Объединенных Наций и Совета Европы // Омбудсмен, 2012, N 2. Сажин А.В. Социальная справедливость в российском обществе: Автореф. дис. док. филос. наук. Краснодар. 2010. Семененко И.С. Культурные факторы и механизмы формирования национально-цивилизационной идентичности на рубеже XXI в. // Полис. 2004. N 1. Стрельченко В.И. Рациональность и гуманистические идеалы образования // New Credo . 2005. № 2 (42). Сигалов К.Е. Взаимосвязь моральных и правовых ценностей // 183 187. 188. 189. 190. 191. 192. 193. 194. 195. 196. 197. 198. 199. 200. 201. 202. 203. 204. 205. 206. 207. Гражданское общество в России и за рубежом, 2013, N 2. Скворцов И.П. О перспективах развития социальной культуры современной России// Общество и право, 2011, N 5. Слоян Г.Г. Коммуникативный дискурс справедливости: дисс. … канд. фил. наук. СПб,. 2009. Смирнов А.В. Справедливость (опыт контрастного понимания)// Средневековая арабская философия: проблемы и решения. М., 1998. Смирнов А.Г. Культурные практики достижения справедливости в России: диалектика формального и неформального: дисс. ... канд. фил. наук. М., 2010. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М. 1962. Сокал А., Брикмон Ж. Интеллектуальные уловки. Критика философии постмодерна / Перев. с англ. А. Костиковой и Д. Кралечкина. Предисловие С. П. Капицы. М., 2002. Соснина Л.М. Тенденции исследования справедливости в зарубежной социальной психологии // Психологический журнал. 2006. N 5. Социальные стандарты качества жизни: Сборник статей /Под общ.ред. А.В. Очировой, В.Н. Бобковой, Н.С. Григорьевой. М., 2008. Социальный портрет молодежи Российской Федерации: аналитический доклад, М., 2011. Сошнев А.Н. Социальное здоровье в социальных целях гражданского общества //Социальное и пенсионное право. 2013, N 2. Сэгдел М.Либерализм и границы справедливости М., 1980. Сэндел М. Либерализм и пределы справедливости // Современный либерализм: сб. статей / Пер. с англ., сост., предисл. Л.Б. Макеевой. М., 1998. Тард Г. Сравнительная преступность. М., 1907. Тейлор Ч. Пересечение целей: спор между либералами и коммунитаристами. М.: Современный либерализм, 1998. Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999. Тихомиров С.А. Теория игр в управленческих коммуникациях // Аудитор, 2013, N 2. Тугов Р.Г. Формирование и консолидация гражданской общественности в России: Автореф. дис. … канд. фил. наук. Ростов н\Д., 2013. Уолцер М. Сферы справедливости: защита плюрализма и равенства. М., 1983. Уткин Г.Н. Православные корни идеи правды в эпоху Средневековья на Руси // История государства и права. 2007. N 24. Федан М.А. Гражданская и национальная идентичности: общее и особенное // Философия права. 2013. № 4. Федотова В.Г. Вызовы левым взглядам и их трансформация 184 208. 209. 210. 211. 212. 213. 214. 215. 216. 217. 218. 219. 220. 221. 222. 223. 224. 225. 226. 227. 228. 229. 230. //Исторические судьбы социализма. М., 2004. Фомин А.С. Проблемы формирования психологической готовности к управленческой деятельности// Юридическая психология. 2011. №1. Фонотов А.Г. Россия: инновация и развитие. М., 2010. Фридрих Август фон Хайек Право, законодательство и свобода /пер. с анг. М., 2006. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1994. N 1. Харви Д. Краткая история неолиберализма. Актуальное прочтение. М.: Поколение, 2007. Хёффе О. Политика. Право. Справедливость. М., 1994. Хёффе О. Справедливость. М., 2007. Хёффе О. Справедливость: Философское ведение. М., 2007. Хьюсман Р.К., Хетфилд Д.Д. Фактор справедливости или «И это после всего, что я для тебя сделал …» / пер. с англ. О.Р. Семеновой. М.. 1992. Чаадаев П.Я. Философические письма. Сочинения. М., 1989. Черепанова Н.В. Традиции инновации: социально-философский анализ. Дисс. … канд. филос. наук. М., 2007. Шаповалов В.Ф. Либеральное государство и универсализм культуры // Социологические исследования. 1995. № 8. Шарп Д. Ненасильственная борьба: лучшее средство решения острых политических и этических конфликтов // Этическая мысль / Под общ. ред. А. Гусейнова. М.: Республика, 1992. Шкаратан О.И. Российский порядок: вектор перемен. М., 2004. Шмитт К. Политическая теология. М., 2000. Щедровицкий Г.П. Избранные труды. М., 1995. Юм Д. Трактат о человеческой природе // Юм Д. Сочинения: В 2 т. М., 1965. Т. 1. Chestnov L.L. Universal'ny li prava cheloveka? (Polemicheskie razmyshlenija o Vseobwej deklaracii prav cheloveka) // Izv. vyssh. ucheb. zavedenij. Ser.: Pravovedenie. 1999. N 1. Dalbert C. The justice motive as a personal resource: Dealing with challenges and critical life events. New York: Kluwer Academic/Plenum, 2001. Dalbert C., Filke E. Belief in a Personal Just World, Justice Judgments, and Their Functions for Prisoners. Criminal Justice and Behavior. Vol. 34. No. 11. November 2007; Finkel N.J. But it's not fair! Commonsense notions ofunfairness. Psychology, Public Policy, and Law. Vol. 6. 2000. David G. Myers «Social Psychology», 7th ed., 2002. Douzinas C., Gearey A. Critical Jurisprudence: the Political Philosophy of Justice. 2005. P. 28. Engle Eric. Universal human rights: a generational history // Annual Survey of International and Comparative Law. 2006. N 12. P. 247. 185 231. 232. 233. 234. 235. 236. 237. 238. 239. 240. 241. 242. 243. 244. 245. 246. 247. 248. 249. 250. Ginsberg M. On Justice in Society. 1971. P. 73. John Bordley Rawls «Закон народов» (The Law of Peoples) 1999. John Bordley Rawls «Политический либерализм» (Political Liberalism; 1993) John Bordley Rawls «Теория справедливости» (A Theory of Justice), 1971 Kohl H. "Ich wollte Deutschlands Einheit". Berlin, 1996. S. 7. Kohlberg L. Essays on moral development. NewYork: Harper & Row, 1984. Lasswell H. Structure and Function of Communication in Society / Bryson J.(ed.).The Communication of Ideas. N.Y.: The Free Press, 1948; Терин В.П. Лассуэлл Г. // Современная западная социология. Словарь. М.,1990. Nozick, Robert Anarchy, State, and Utopia, 1974. P. 183. Otto K., Dalbert C. Belief in a just world and its functions for young prisoners. Journal of Research in Personalit. 6. 2005. Pufendorf S. Of the Law of Nature and Nations. Book III. 1729. P. 243 // www.archive.org. Sandel M. Liberalism and the limits of Justice.Cambrige, 1992. Р.-1. Schmitt M., Eid M., Maes J. Synergistic person situation interaction in distributive justice behavior. Personality and Social Psychology Bulletin. Vol. 29. 2003. Stigler G.J. The Law and Economics of Public Policy: A Plea to the Scholars // 1 Journal of Legal Studies. 1972. P. 4. URL: http://wciom.ru/index.php?id=269&uid=13381. Weber M. SoziologischeGrundbegriffe // WirtschaftundGesellschaft, Koeln/Berlin (West), 1964. S. 19. Wenzel M. A social categorisation approach to distributive justice. European Review of Social Psychology. Vol. 15. 2004. Fraser N. From Redistribution to Recognition? Dilemmas of Justice in a “Postsocialist” Age // Justice Interruptus: Critical Reflections on the “Postsocialist” Conditions. N.Y., 1997. Rawls John. Politikal Liberalism.N.Y., 1996. Posner R.A. The Crisis of Capitalist Democracy. Cambridge, Massachusetts, and London, England. 2010. Keller, Reiner. 2012. “Entering Discourses: A New Agenda for Qualitative Research and Sociology of Knowledge.” Qualitative Sociology Review VIII(2): 186
