Наскальные изображения представителей неизвестного культа

С.В. Панкова
Наскальные изображения представителей неизвестного культа на севере Хакасии
// Святилища: археология ритуала и вопросы семантики. Материалы тематической научной конференции.
СПб: 2000. С. 229-232.
Скалы или отдельные плиты с нанесёнными на них изображениями нередко
становились местами святилищ. Из огромного числа образов, представленных на
петроглифах, лишь немногие позволяют проникнуть в их смысл и воссоздать связанные с
ними представления. В изображённых фигурах людей крайне редко удаётся узнать
персонажей, о существовании которых повествуют письменные источники. Группа
средневековых изображений на севере Хакасии, кажется, предоставляет такую
возможность.
В 1887-1889 гг. в долине Чёрного Июса, недалеко от улуса Подкамень И.Р. Аспелин
зафиксировал гравированные изображения человеческих фигур в необычных для Южной
Сибири одеяниях. Их прорисовки были изданы Х. Аппельгрен-Кивало (Appelgren-Kivalo
1931). Фигуры представляют собой персонажей в длинных одеждах с характерными
оттянутыми шлейфами, в высоких головных уборах и с неясными жезлообразными
предметами возле левого плеча (см. рис.). Одна из фигур (слева) изображена подробнее
других, так что имеется возможность рассмотреть тип лица — маленькие узкие глаза и
тяжёлый подбородок, особенности головного убора и даже детали одежды, И.-Р. Аспелин
и X. Аппельгрен-Кивало назвали фигуры изображениями жрецов или проповедников
(«Priester»).
Гравированные изображения
человеческих фигур в
долине Чёрного Июса (по —
Appelgren-Kivalo 1931).
Несмотря на давнюю известность изображений, исследователи обращались к ним
всего трижды: востоковеды О. Меншен-Хелфен и С.Г. Кляшторный, археолог
Л.Р. Кызласов. О. Меншен-Хелфен интерпретировал фигуры как манихейских «electi», т.е.
представителей манихейского культа. Основанием послужило подобие подкаменских
головных уборов высоким «шапкам» монахов манихейской (?) живописи Турфана IX в.
(Maenchen-Helfen 1951). По мнению С.Г. Кляшторного, на подкаменских гравировках
изображены «священнослужители, которые в древнекыргызской эпиграфике носят
название "mar", а в уйгурских текстах Синьцзяна нередко обозначаются тюркским
словом... "долгополые"». Трактуя предметы рядом с «клириками» как древнехристианские
рипиды и алтарь с потиром, С.Г. Кляшторный включает их в ряд свидетельств о
возможном распространении несторианства среди кыргызской аристократии, относя это
событие примерно к середине IX в. (Кляшторный 1959). Л.Р. Кызласов отвергает
подобное мнение, видя в «алтаре с потиром» изображение сосуда — так называемого
«бочонка на боку», известного в таштыкских памятниках Минусинской котловины. Кроме
того, несколько «фигур со шлейфами» расположены среди рисунков, выполненных в
таштыкском стиле. Таким образом, по Л.Р. Кызласову, подкаменские изображения
относятся к таштыкскому времени.
Для интерпретации фигур важно рассмотреть особенности их костюма, головного
убора, причёски и даже черт лица. Оказывается, ряд деталей в изображениях «клириков»
находит близкие аналогии за пределами Саяно-Алтая.
Головной убор по своим очертаниям соответствует распространенному в Китае с
ханьского времени головному убору тунтяньгуань. Он представлял собой вертикально
вытянутый «мостик» — каркас из нескольких проволок с натянутой на них тонкой тканью.
В танское время «использование головных уборов типа тунтяньгуань ограничивалось
самыми торжественными случаями, в основном священными ритуалами». Позднее,
вплоть до юаньского времени, их стали использовать более широко (Сычёв Л.П., Сычёв
В.Л. 1975).
Фигуры в аналогичных головных уборах изображены на фреске Турфанского храма
VIII-IX вв., предположительно изображающие представителей манихейского духовенства
(LeCoq 1979). Лицо одного из «electi» отличается маленькими монголоидными глазами и
тяжёлым подбородком, характерными для дальневосточного типа, что сближает его с
фигурой Подкаменской стелы. Эти-то фигуры и привлек в качестве аналогий О. МеншенХелфен.
«Шлейфы», условно проработанные широкие рукава и украшения-каймы в нижней
части одеяний также позволяют видеть в минусинских «нарядах» костюмы китайского
типа.
Жезлообразные предметы у левого плеча фигур или схематично передающие их
линии также важны для трактовки изображений. Один из таких предметов представлен
очень конкретно. Однако помимо отмеченного ещё О. Меншен-Хелфеном сходства с
кадуцеем, он не находит точных аналогий. В то же время на ряде фресок из Восточного
Туркестана представлены фигуры, держащие в руках цветы. Длинные стебли растений
приповороте фигур в три четверти поднимаются над их левыми плечами аналогично
минусинским изображениям. Использование веток или цветков характерно для
буддийской культовой практики. Вместе с тем ветви в руках верующих присутствуют на
фреске несторианского храма в Турфане. Подобные изображения известны в Северном
Тохаристане, на фресках Калаи-Кафирнигана (Зеймаль 1985). Таким образом, можно
говорить о широком распространении этого сюжета, известного в различных религиозных
конфессиях при существующем в Центральной и Средней Азии синкретизме верований
(Беленицкий 1954; Кляшторный 1959).
Точную конфессиональную принадлежность служителей данного культа пока
определить невозможно. Появление в Хакасии рассмотренных изображений связано,
очевидно, с деятельностью миссионеров, продвигавшихся по трассам Шёлкового Пути в
составе посольств и караванов. Наиболее вероятен их путь из Турфана по так
называемому кыргызскому пути (Лубо-Лесниченко 1992).
Можно надеяться, что дальнейшие исследования и привлечение новых аналогий
позволят определить, кого представляют персонажи подкаменских изображений.