Казанкова К. В.
реклама
Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 21 (202). Филология. Искусствоведение. Вып. 45. С. 28–32. К. В. Казанкова ФИТОМОРФНЫЙ МИФ В ПОЭТИКЕ Г. Г. МАРКЕСА Цель исследования заключается в характеристике всех составляющих фитоморфного мифа и выявлении их связи с человеком в художественном мире Г. Г. Маркеса. В результате анализа произведений сделаны выводы о значении фитоморфного мифа в авторской мифологии Г. Г. Маркеса, а также о соотношении растительной символики с национальным образом мира Латинской Америки, а главное – доказана глубинная связь человека и Бога посредством мира флоры. Ключевые слова: фитоморфный миф, человек, взаимодействие, авторская мифология, национальный образ мира. Растения, воплощающие естественную, изначально данную Жизнь, наполняют и структурируют мир людей. Фитоморфный миф («состоящий из растений») – представляет собой мир флоры, являющийся воплощением Высшего Космоса, постоянно присутствующего и участвующего в жизни человека. Фитоморфный миф разграничивает верхний, нижний и средний Космос. На каждом иерархическом уровне находятся определенные пласты флоры, которые влияют на жизнь человека, определяя его вписанность в структуру Мироздания и окружающую действительность. Фитоморфный миф многослоен, воплощенный в нем смысл многомерен. С одной стороны, растения важны сами по себе как биологические виды, при этом они помогают человеку не только в хозяйственных нуждах, но и в духовном плане. Растения присутствуют рядом, помогают человеку почувствовать и осознать самого себя, участвуя в жизни людей, растения нередко выручают их в сложных ситуациях, спасают от беды и даже от смерти. Взаимодействие человека с миром растений означает взаимодействие с Космосом. С другой стороны, говоря о национальном образе мира Латинской Америки, нельзя не учитывать прямую связь фитоморфного мифа с образом Бога. Бог присутствует во всей окружающей природе – всегда рядом и всегда далеко. Ему свойствен полиморфизм: человек, дерево, цветок, камень, бабочка или дом – Бог может воплотиться в любом образе и находиться где угодно. Причем это необязательно прямое воплощение – возможно наделение какого-либо существа или явления признаками божественного. О «вегетативной символике» пишет О. М. Фрейденберг1, подробно рассматривает мифологему мирового древа В. Н. Топоров2, Г. Брейден считает мир флоры обязательным элементом пространства3. В данном исследовании предполагается уделить особое внимание характеристике проявления и смысловой сущности фитоморфного мифа на страницах произведений Г. Маркеса и рассмотреть этот феномен целостно, путем выявления соотношений традиционного и индивидуального в творчестве писателя. В природной панораме Латинской Америки, проявленной в произведениях Маркеса, присутствуют различные виды растений. Это полотно фитоморфного мифа, которое ткется по мере возникновения в тех или иных эпизодах разных его составляющих. Выделим из них самые основные – смыслообразующие. 1) дерево и листва (как его составная часть), бананы; 2) роза. Говоря о дереве, необходимо обозначить несколько его ипостасей. Огромный старый каштан во дворе дома Буэндиа; раскидистая сейба, под сенью которой отдыхал в гамаке Великий Вождь. Каштан в романе «Сто лет одиночества» символизирует мировое древо – первооснову бытия, природное первоначало, к которому неизменно возвращается Хосе Аркадио Буэндиа. Именно каштан упорядочивает и структурирует пространство дома Буэндиа. Он выделяет и отличает один дом среди других в селении Макондо: «Дом семьи Буэндиа был самым лучшим в деревне <…> во дворе рос гигантский каштан, за домом находилось тщательно обработанное поле…»4. Патриарх же не осознает сущностную значимость этого Фитоморфный миф в поэтике Г. Г. Маркеса первоначала и воспринимает дерево как один из предметов физического удобства и бытового комфорта – сейба прекрасно спасает от жары в знойные часы сиесты. Следующие два проявления касаются не в прямом смысле дерева, а его производных: плод гуайявы, символизирующий родину и запах горького миндаля, всегда навевающий мысли о несчастной любви5. Генерал Боливар покидает родину, но при этом неизменно сохраняет в памяти ее особенный вкус – он каждый раз вспоминает о ней когда, в руках оказывается плод гуайявы. Листва является комплексным знаковым образом в творчестве Г. Г. Маркеса. Она всегда находится в пространстве человеческого обитания (листва на ветвях деревьев: сейбы, каштана, тамариндов). Еще одна форма возникает, когда листвы уже нет на деревьях – «палая листва»6. Палая листва (опаль) на языке символов в мифологии Маркеса означает всё ненужное, отжившее, несущее бедствия и смерть: «Вдруг точно вихрь взвился посреди селения – налетела банановая компания, неся палую листву. Листва была взбаламученная, буйная – человеческий и вещественный сор чужих мест, облетки гражданской войны, которая, отдаляясь, казалась все более неправдоподобной»7. Но, в конечном итоге, все акценты расставляет сама жизнь: «Но вот раздался первый свисток поезда. Опаль взметнулась ему навстречу, но утратила в полете натиск, слиплась и отяжелела; и тогда она претерпела естественный процесс гниения и соединилась с частицами земли»8. Обратим особое внимание на то, что образ «палой листвы» напрямую связан с бананами. В романе «Сто лет одиночества» Маркес с большим мастерством описал колониальную эксплуатацию Латинской Америки. В «Диалоге о романе в Латинской Америке» он говорит: «Эта история о банановых плантациях абсолютно реальна. Похоже, таков уж странный удел Латинской Америки, что реальные события тут постоянно оборачиваются фантасмагорией, как это случилось в истории с банановыми плантациями, такой тягостной и жестокой»9. Существует номер декрета, согласно которому разрешалось стрелять в рабочих, и фамилия генерала, который его подписал, а также имя его секретаря. Эти сведения Маркес взял в Национальном архиве: «…а теперь 29 об этом читают в романе и думают, что я преувеличил»10. Следовательно, бананы, несмотря на все трагические события, с ними связанные, принесли Латинской Америке некоторую долю осознания, выраженную в нежелании слепо подчиняться воле власть имеющих. Между тем, банан становится знаковым для латиноамериканской реальности. Привезенное извне на некоторое время становится своим, а затем несет разрушение и смерть, которые воспринимаются теперь как забытый сон, ведь многие уверены, что ничего этого не было: «Дело в том, что в Латинской Америке декретом можно заставить забыть о таких событиях, как убийство трех тысяч человек… Это кажется фантастическим, но это самая что ни на есть повседневная реальность»11. Именно банановая компания принесла в Макондо палую листву, от которой в дальнейшем селение очистилось естественным течением жизни. У символики палой листвы есть и другая сторона: вспомним опадающую листву дерева тупи-гуарани, с которым сравнивает М. Галич языковую семью тупи-гуарани на географической карте. Листва опадает, и дерево постепенно гибнет, причина этого – «смерч колонизации»12. А значит, палая листва символизирует также одиночество и потерянность латиноамериканского человека. Теперь круг логически замыкается: перед нами вновь дерево и листва. Но поскольку опаль «претерпевает естественный процесс гниения»13, равно как и одиночество в уносимом ураганом Макондо, то человеку и континенту, на котором он живет, суждено осознать себя и определить свое назначение и цель, сделать свой выбор, пройдя свой жизненный путь. Роза как творение природы часто изображается в противопоставлении чему-то грубому, колючему, мертвому14. Этот цветок является символом всего светлого и прекрасного, духовного, утонченного. Роза – сама жизнь, но не только. В эзотерическом смысле роза олицетворяет душу15, ее лепестки – это составляющие души, а в целом – духа, того главного, что можно назвать внутренней лампадой, которая присутствует в каждом человеке. Обратимся к рассказу «А смерть всегда надежнее любви». В душной, пыльной деревушке Наместничьи Розы появляется с целью проведения избирательной кампании сенатор 30 Онесимо Санчес. Ему оставалось жить шесть месяцев и одиннадцать дней, «когда он встретил женщину всей своей жизни». Деревня была «двуликой»: днем – захолустный уголок пустыни «на берегу унылого моря», ночью – гавань судов контрабандистов. «Даже название деревни походило на скверную шутку, потому что единственную розу <…> привез сам Онесимо Санчес…»16. С самого начала сенатор был измучен болью, усталый, встревоженный, а при появлении Лауры нечто новое проснулось в нем. Осознание скорого приближения смерти помогло Санчесу обрести свой внутренний смысл. Что же при этом происходит с розой? Она пожухла, находясь в воде с большим количеством селитры, но в финале рассказа Лаура видит «благоухающую розу»17 и вдыхает ее аромат. Магическим ореолом обрамлено спокойное повествование одного из ранних произведений Маркеса – «Тот, кто ворошит эти розы». Душа давно погибшего мальчика пребывает в доме, где он жил раньше. Смысл движений этой души в физическом мире – положить букетик роз на свою могилку. Роза предстает здесь совсем в ином качестве: связующее звено на границе двух миров – «тонкого» и физического. Это становится возможным благодаря существованию (длительному и скучному) в доме женщины, которая выращивает белые и красные розы для алтаря, частично возвращающие душу ребенка в мир физический. Движение воздуха при приближении к розам, дрожание пламени лампады и острое чувство одинокой женщины – ощущение того, что уединение кем-то нарушено. «Возможно, что сейчас <…> я успею приблизиться к розам <…> Я пойду на холм, положу цветы на могилку и опять вернусь на стул, чтобы на нем дожидаться дня, когда она [женщина. – К. К.] больше не войдет в эту комнату, и все звуки в доме умолкнут»18. Внутренний монолог души мальчика неразрывно связан с мыслью о букете роз. Душа навсегда останется в доме, «когда все звуки <…> умолкнут»19. Может ли толкование символа розы подтвердить, что смерть – это не исчезновение навсегда, а продолжение жизни, истинной, вечной, только вне физического тела? Ответ на этот вопрос содержится в глубинном плане рассказа: «Ведь в этот день она наконец узна- К. В. Казанкова ет, что это не ветер <…> ворошил ее розы»20. Следовательно, роза является знаком того, что мальчик после смерти не исчез. Рассмотрим различные варианты проявления фитоморфного мифа в Космосе Маркеса. Во взаимосвязи с человеком фитоморфный миф проявляет себя в трех вариантах: а) взаимоотражение; б) взаимодействие; в) соприсутствие. Взаимоотражение. Возникает, когда внутренняя сущность человека находит свое воплощение в мире растений, выражает себя через соприкосновение с ними. Приведем несколько примеров. В рассказе «Тот, кто ворошит эти розы» душа умершего много лет назад мальчика пытается положить несколько роз на свою могилу, но ему трудно незаметно взять и унести их с алтаря: «Так как было воскресенье и дождь прекратился, я подумал, что неплохо бы отнести букетик роз на мою могилу. Букетик из белых и красных роз, тех самых, что она выращивает для украшения алтаря и для венков…»21. Роза становится связующим звеном между земным и небесным; цветок помогает душе поддерживать связь со своим, пусть уже истлевшим, телом. В другом рассказе – «А смерть всегда надежнее любви» – роза символизирует дух жизни и возможность познания истинной любви, несмотря на быстрое приближение смерти. Героиня рассказа «Искусственные розы» пытается обмануть себя, забыть, вырвать из своего сердца любовь к человеку, который внезапно уехал, не простившись. Мина пытается скрыть свое горе от «всевидящего ока слепой бабки»22; пытаясь обмануть окружающих, она обманывает и себя. Не случайно героиня занимается изготовлением искусственных роз. Розы – воплощение души, любви, жизни становятся не природным творением, а рукотворным произведением. При этом живые розы постоянно присутствуют рядом с Миной – их выращиванием занимается бабушка. По образу и подобию естественной, «живой» жизни, героиня создает свою внутреннюю жизнь – тайную для всех и вместе с тем иллюзорную. Искусственные розы красивы, как настоящие, но эта красота оказывается лишенной живоносности, равно как и жизнь Мины лишена продолжения счастливой любви. При этом чувство, живущее в сердце де- Фитоморфный миф в поэтике Г. Г. Маркеса вушки, воплощается в образе искусственной розы, которая и будучи рукотворной, прекрасна как настоящая. Взаимодействие. Отличается от взаимоотражения спецификой совместного проявления человека и мира растений. В отличие от рассмотренного выше случая, здесь нет воплощения и выражения внутренней сущности человека. Главным становится соприкосновение человеческой сущности с какими-либо представителями флоры. Это соприкосновение всегда является результативным – оно влечет за собой серьезные перемены в жизни человека и в мире его души. Так, в повести «Десять дней в открытом море без еды и воды» в главе «Таинственный корень» Луис обнаруживает плавающий на поверхности моря корешок красноватого цвета, из-за сильного голода он не раздумывает о его съедобности и принимается медленно жевать. Корень оказался кисловатым на вкус, подкрепил силы скитальца и не причинил никакого вреда. Море не остается равнодушным к человеку, оно проявляет великодушие и участие: спасает героя от голодной смерти. Возможен и противоположный вариант. В рассказе «По следам твоей крови на снегу» героиня Нэна Даконте уколола палец шипом розы, что привело к скорой смерти от кровопотери. Но не только сохраненная жизнь или наступившая смерть становятся результатом соприкосновения человека и растительного мира. Растение может превратиться в опредмеченное воспоминание. В романе «Любовь во время чумы» Херемия де Сент Амур перед добровольным уходом из жизни завещал своей возлюбленной: «Вспоминай обо мне розой»23. С тех пор она носила срезанную на рассвете розу на могилу любимого и, держа ее в руках, знала, что он рядом. Еще один пример, но на этот раз не воспоминание, а ассоциация. Для Симона Боливара плод гуайявы ассоциируется с родиной. Невозможность ощутить вкус этого плода – утрата связи со своим отечеством и сопряженными с ним мечтами и планами. Последний вариант проявления фитоморфного мифа – соприсутствие. Раскрывается на ближайшем для интерпретации – предметном уровне. Человек и какое-либо растение находятся в одном пространстве, возможно, вступают во взаимодействие. 31 Приведем несколько примеров и условно разделим их на две группы: 1) с последующим взаимодействием человека и растения; 2) без взаимодействия. К первой группе отнесем каштан (символ мирового древа) в романе «Сто лет одиночества», который сначала просто растет во дворе, а затем его крона становится крышей для Хосе Аркадио Буэндиа, сидящего на скамеечке под каштаном многие годы напролет. Манговое дерево, а точнее его высота24, становится причиной внезапной смерти доктора Хувеналя Урбино ввиду его неосторожной попытки поймать своего любимого попугая. Вылетевший из клетки попугай опускается на верхнюю ветку дерева, Урбино, пытаясь поймать его, срывается с высоты и после падения умирает. Вторая группа примеров представляет соприсутствие в чистом виде. В романе «Осень патриарха» раскидистая старая сейба, в тени которой любит отдыхать генерал, а также розы, стоящие в вазах в обиталище многочисленных любовниц властителя, – эти цветы женщины заменяют свежими каждое утро25. Можно вспомнить и о запахе миндаля в доме Херемии де Сент Амура. Особый терпкий запах – знак несчастной любви, но вскоре читатель узнает, что причиной самоубийства героя стала вовсе не несчастная любовь, а нежелание становиться старым26. Значение флоры состоит в возможности максимально приблизить человека к Верхнему Космосу. При наличии прямого или косвенного взаимодействия с миром растений, человек может напрямую осуществлять непосредственную связь с Богом. Ткань фитоморфного мифа – весомое тому подтверждение. Примечания См.: Фрейденберг, О. М. Миф и литература древности. М., 1976. 2 См.: Топоров, В. Н. Древо мировое // Мифы народов мира. Т. 1. М., 1991. 3 См.: Брейден, Г. Божественная матрица. М., 2009. 4 Гарсия Маркес, Г. Сто лет одиночества : романы. М., 2001. С. 14. 5 См.: Гарсиа Маркес, Г. Любовь во время чумы. СПб., 2003. 6 Гарсиа Маркес, Г. Палая листва : повести, 1 32 рассказы. СПб., 2000. С. 227. 7 Там же. С. 227. 8 Там же. С. 228. 9 Гарсиа Маркес, Г. Диалог о романе в Латинской Америке / Г. Гарсиа Маркес, М. Варгас Льоса // Гарсиа Маркес, Г. А смерть всегда надежнее любви : повесть, рассказы. М., 2003. С. 241. 10 Там же. С. 243. 11 Там же. С. 245. 12 Галич, М. История доколумбовых цивилизаций. М., 1990. С. 144. 13 Гарсиа Маркес, Г. Палая листва : повести, рассказы. СПб., 2000. С. 228. 14 См.: Бенуас, Л. Знаки, символы и мифы. М., 2006. 15 См.: Рогалевич, Н. Н. Словарь символов и знаков. Минск, 2004. 16 Здесь и далее текст цитируется по изданию: Гарсиа Маркес, Г. Последнее плавание К. В. Казанкова корабля-призрака : повести и рассказы. СПб., 2004. С. 24. 17 Там же. С. 27. 18 Там же. С. 57. 19 Там же. С. 59. 20 Там же. С. 60. 21 Там же. С. 55. 22 Там же. С. 177. 23 Гарсиа Маркес, Г. Любовь во время чумы. СПб., 2003. С. 37. 24 См.: Гарсиа Маркес, Г. Любовь во время чумы. СПб., 2003. 25 См.: Гарсиа Маркес, Г. Осень Патриарха. М., 2002. 26 См.: Гарсиа Маркес, Г. Любовь во время чумы. СПб., 2003.
