Когда политики были большими

26.06.2015 | Михаил Субботин
Когда политики были большими
Евгений Максимович Примаков завершил свой жизненный путь
http://www.profile.ru/politika/item/98006-kogda-politiki-byli-bolshimi
Фото: Владимир Завьялов/ТАСС
Путь удивительно последовательный, яркий, драматичный. Сделавший блестящую карьеру
политика и ученого, он, будучи чрезвычайно популярным премьером, остановился в шаге
от президентства, которое считал не личным достижением, а своим долгом, чтобы
осуществить мирный переход страны от эпохи Ельцина. Ради этого он тогда объявил
о намерении избираться только на один срок.
Ему, как мало еще кому, подходят определения «государственник» и «патриот» – слова,
до неузнаваемости изуродованные современной пропагандой. Он был принципиален,
но отказ от конструктивного компромисса считал «контрпродуктивным» (одно из любимых
словечек). Его поддержали коммунисты, но через некоторое время и Гайдар с удивлением
говорил о том, что правительство Примакова было самым либеральным за постсоветскую
историю. Именно в это время экономика, вынырнув из дефолта 1998 года, стала быстро
набирать ход.
С трезвым взглядом, без начальственной фанаберии, с чувством собственного достоинства…
Он оппонировал США и одновременно умело выстраивал диалог, пользуясь абсолютным
доверием всех партнеров по переговорам к своим словам и делам. Чего стоит хотя бы
история со звонком-предупреждением Альберта Гора накануне бомбардировок Югославии.
Кстати, Примаков потом с удовольствием повторял шутку Николая Фоменко про то, что
«не всякий премьер долетит до середины Атлантики».
Был. Печально и больно, но ушел по-настоящему крупный человек. Примаков был у всех
на виду и тем не менее окружен тайной, парадоксальным образом малоизвестный
и недооцененный. Он презирал демагогию, с удовольствием общался с журналистами,
но не любил выносить сор из избы, предпочитал тихо и неоскорбительно разбирать
недоделки своих подчиненных. И он же стоял за многими экономическими и политическими
достижениями в стране, конструируя их из людей и идей, но ради достижения результата
легко наступал на горло собственной песне и не афишировал своей роли и своих заслуг.
Казалось бы, он фиксировал всю свою жизнь в книжках, которые были его исповедальней.
Однако исповедальней специфической, недоотворенной. Так сложилась жизнь, и такое место
он в этой жизни занимал, что до ее конца он так и не мог по-настоящему открыться
и рассказать о подоплеке важнейших событий эпохи.
Еще предстоит оценить его декабрьскую речь в Меркурий-клубе в 2014 году, которая
выглядит как своего рода политическое завещание. Лейтмотивом которого было «за мир
и против ксенофобии». Он предлагал собеседнику понятную ему аргументацию. И часто те,
кто не умел его понять, принимали за чистую монету форму, а не содержание высказываний.
Всякий раз хотелось крикнуть: «Ну посмотрите же, что в сухом остатке, за словесной
шелухой!»
А как он умел поднять настроение своими мудрыми шутками-притчами, всегда уместными
и точными. И к своему нездоровью он относился философски: много работал и не жаловался.
Как-то на вопрос «Как вы себя чувствуете?» он со своим вкусным кавказским акцентом,
оставшимся на всю жизнь со школьной поры в Тбилиси, увел разговор от обсуждения
болячек одной смешной репликой: «Доренко был бы счастлив».
Он жил с чувством товарищества, заступался за друзей и просто достойных людей. Помогал
тихо и незаметно. Какие выдающиеся ученые, например, стали выездными еще во времена
советской власти благодаря ему. Те, кому на какое-то время повезло быть рядом, будут нести
этот подарок судьбы до конца жизни…