Е. И. ОВСЯНКИН НА ИЗЛОМЕ ИСТОРИИ

Е. И. ОВСЯНКИН
НА ИЗЛОМЕ ИСТОРИИ
События на Севере в 1917-1920 гг.
Мифы и реальность
Архангельск, 2007
В книге почётного доктора Поморского университета им. М.В. Ломоносова Е.И. Овсянкина на
документальной основе
впервые воссоздаётся сложная картина политической и социальноэкономической жизни Архангельского Севера в наиболее драматичный период его истории – время революции 1917 года и гражданской войны.
Посвящаю свой труд светлой памяти деда,
КОРЖАВИНА Андрея Ивановича, земского деятеля в 1917-1919 гг.,
и отца, ОВСЯНКИНА Ивана Степановича, рядового сапера,
погибшего в боях за Родину в 1944 году
УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ!
Убежден в том, что любой из вас с интересом познакомится с новой книгой
Евгения Овсянкина “На изломе истории”. В своей обстоятельной работе автор воспроизвел сложную картину социально-политического развитие Архангельского Севера в
1917-1920 годах. Он справедливо, на наш взгляд, отметил, что “этот отрезок времени
представляет собой один из самых сложных и драматичных периодов в многовековой
летописи древней поморской земли”.
Историк, используя многочисленные малоизвестные и неизвестные ранее документы местных и центральных архивов, осветил в своем повествовании такие события,
как революционные потрясения 1917 года, создание новых органов власти – Советов и
земства, института правительственных комиссаров, деятельность местных партийных
организаций кадетов, эсеров, меньшевиков и большевиков. Особое внимание автор
уделил проблеме вторжения иноземных войск в наш край и рождения здесь некоего
подобия отдельного государства – Северной области.
Полтора года на территории Севера шли ожесточенные бои наспех созданных
подразделений Красной армии с объединенными белогвардейскими и иноземными антисоветскими силами, наблюдался разгул белого и красного террора.
Автор подробно анализирует этапы деятельности антисоветских властей на Севере, проблемы создания белогвардейским правительством вооруженных сил, детально характеризует его рабочую, аграрную политику, его отношения с командованием
иностранных войск, а также причины поражения “белого дела”.
Особое внимание историк уделил персонификации минувших процессов, подчеркнув мысль о том, что в годы революции и гражданской войны, являющиеся узловыми моментами русской истории, на первый план выступают личности. Он убедительно показывает, что историю вершила не безликая масса, что сложными событиями управляли значимые в обществе того времени деятели: политические и военные
руководители, лидеры профсоюзных, партийных организаций, земских учреждений и
т.д.
Одним словом, автор попытался честно, без всякого грима и купюр, разобраться
в череде неоднозначных и противоречивых событий, показать реальных творцов региональной политики.
Книга хорошо проиллюстрирована документальными фотоснимками, многие из
которых публикуются впервые. Фотографии общественных деятелей, иностранных послов, действовавших в Архангельске, отдельных сюжетов и листовок помогут читателю ощутить неповторимый аромат эпохи.
Исключительно ценными, имеющими самостоятельное значение, являются многочисленные приложения, собранные автором из различных источников. Помимо
именного указателя и хроники событий, в этом разделе книги опубликованы таблицы о
численности населения губернии, уездов и отдельных городов, составы гласных всех
городских дум Архангельска, а также белогвардейских правительств и многие другие
сведения. Эти разнообразные данные позволят более зримо представить суть происходившего. В целом можно сказать, что книга подкупает читателя новизной фактов, обилием имен малоизвестных и совсем не известных общественных и военных деятелей,
живостью изложения богатого исторического материала.
В большинстве случаев автор, приводя те или иные сведения о значительных
явлениях, характеризуя их, в то же время не навязывает читателям своего мнения, заставляя их самих делать необходимые выводы. Вместе с тем, некоторые суждения автора могут вызвать, на наш взгляд, неоднозначную оценку, желание поспорить с ним.
Читатель найдет в книге историка не только достойные внимания факты о прошлом Архангельского Севера, его губернского центра, но и материал для размышления над уроками истории, которые всегда надо помнить и учитывать в качестве предостережения о том, чего не следует повторять. Это особенно актуально для России в
начале XXI века.
Председатель
Архангельского областного
Собрания депутатов В.С. ФОРТЫГИН
ОТ АВТОРА
В 1987 году автор этой книги издал монографию «Архангельск: годы революции
и военной интервенции 1917-1920» 1 . Рецензенты издания Ю.Ф. Лукин и А.Н. Зашихин
отметили новизну подхода к анализу событий Февральской и Октябрьской революций,
обоснованность пересмотра бытовавшей ранее схемы периодов существования антисоветской власти на Севере, сочетание научности с популярностью изложения и ряд
других моментов 2 .
В исследованиях более позднего периода наша книга отнесена к «наиболее основательным и значимым работам, связанным с историей северного антибольшевистского движения», в которых был начат процесс “деидеологизации отечественной исторической науки» и «переосмысления концепции гражданской войны” 3 . Следует отметить, однако, что в целом автор, как и все советские историки того времени, оставался
1
Овсянкин Е.И. Архангельск: годы революции и военной интервенции 1917-1920. Архангельск:
Сев.-Зап. кн. изд-во. 1987.
2
Лукин Ю. Тут начало всех начал // Правда Севера. 1987. 10 июля; Зашихин А. Архангельск: 1917
- 1920//Север. 1987. № 11. С. 117-119.
3
См. И.А. Соловьева. Внутренняя политика Верховного управления Северной области (1918 г.):
Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1994. С. 7-8; Новикова Л.Г. Власть и общество на антибольшевистском Севере (1918-1920 гг.). Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 2004.
на позициях старых политизированных оценок минувших событий, отдельных персонажей истории, а также политических партий.
За время, истекшее после выхода в свет упомянутой работы, появились лишь
единичные, сравнительно небольшие труды, в которых рассматривались проблемы социально-политического развития Архангельского Севера в 1917-1920 гг. 4 Вместо этого в российской историографии, по выражению профессора В.И. Голдина, “беспрецедентный интерес … вызывает тема антибольшевистского движения” 5 . По подсчетам,
приведенным в его монографии “Россия в гражданской войне”, за последнее десятилетие в России издано не менее 30 монографий и учебных пособий, защищено около 10
докторских и 30 кандидатских диссертаций, посвященных истории белого и антисоветского движения. Подобные исследования появились и на Архангельском Севере.
Этот феномен имеет свое объяснение. Во-первых, противники советской власти в недалеком прошлом были чаще всего предметом не изучения, а в значительной мере –
обличения. Работы по этой проблеме ограничивались разоблачением антинародной
политики и преступлений интервентов и белогвардейцев. Во-вторых, в наше время историкам стали доступны закрытые ранее документы, что обогатило базу исследований.
И, наконец, к власти в России пришли антикоммунистические силы, заинтересованные
в духе давней российской ментальности опорочить своих предшественников.
В условиях начавшегося пересмотра старой историографии в науке было немало
перекосов. Кризис общественного сознания привел к резкому падению интереса к «революционным» темам истории. За последний, продолжительный период на Севере не
вышло ни одной более или менее заметной книги, где бы более основательно и объективно, чем раньше, рассматривалась история революции 1917 года в этом регионе.
Историки Севера и всей страны в последнее время почти не касались проблем рабочего, крестьянского и профсоюзного движения, истории политических организаций, а
также ряда других актуальных проблем.
Российский ученый С.В. Тютюкин, комментируя такой подход к истории, заметил: “Характерными чертами современной литературы на революционную тему являются: дегероизация и дегуманизация революции и революционеров, акцент на их негативных, деструктивных качествах, перенесение центра тяжести с массовых социальных движений “низов” на политику правящих “верхов”, прославление реформаторской
деятельности власти и затушевывание позитивных результатов революции” 6 .
Анализ трудов, вышедших из печати за последние годы, позволяет сделать вывод
о том, что, несмотря на появление ряда исследований, социально-политическая история Архангельского Севера в 1917-1920 гг. остается пока без обобщающего анализа.
Автор предлагаемой читателю книги убежден в том, что анализ региональных
аспектов российской революции и гражданской войны позволяет глубже ощутить дух
4
Одно из немногих исключений составляют работа архангельских историков «Россия, 1917:
взгляд сквозь годы» (Отв. ред. В.И. Голдин). Архангельск. 1998, книга мурманских историков А.В.
Воронина и П.В. Федорова “Власть и самоуправление. Архангельская губерния в период революции
(1917 – 1920 гг.)”. Мурманск. 2002; Важным вкладом в разработку проблем истории и историографии гражданской войны на Севере является труд В.И. Голдина, П.С. Журавлева и Ф.Х. Соколовой “Русский Север в историческом пространстве российской гражданской войны. –
Архангельск: Изд-во “Солти”, 2005.
5
Голдин В.И. Россия в гражданской войне. Очерки новейшей историографии (вторая половина
1980-х - 90-е годы). Архангельск: изд-во “Боргес”. 2000. С.119.
6
Тютюкин С.В. Накануне столетия первой русской революции. // Призвание историка. Сб. статей к 60-летию профессора В.В. Шелохаева. М.: РОССПЭН. 2001. С. 8.
минувшего времени, понять смысл происшедших событий, осмыслить их уникальный
феномен.
Исходя из этого положения, он, во-первых, попытался рассмотреть во всей их
сложности проблемы экономической и социально-политической жизни Архангельского Севера в 1917-1920 гг. При этом он использовал свои наработки, в том числе и упомянутый выше труд, новые сведения и выводы, содержащиеся в трудах историков Севера.
В книгу включены материалы по истории земского движения на Севере, о роли
местных политических организаций в событиях 1917-1920 гг. и многие другие. Разумеется, даже значительный объем издания не позволил осветить многие важные эпизоды этого бурного периода.
Во-вторых, автору показалось существенным обратить главное внимание на события, происходившие в Архангельске, поскольку он являлся центром, в котором действовали лидеры советского и антисоветского движения, а также командование иноземных войск.
В-третьих, автор стремился известные эпизоды дополнить новыми сведениями,
добытыми в центральных и местных архивах. Большое место в книге занимает анализ
советской и белогвардейской прессы, приказов военного командования, а также листовок и воззваний. Эти листовки, пожалуй, ярче всего донесли до нас дух той суровой
эпохи: жесткость языка противостоящих сил, классовую непримиримость враждующих сторон, страстные призывы к борьбе с врагами. В своей совокупности они сохранили духовный и политический опыт минувшего времени.
В-четвертых, автор счел необходимым снабдить свое издание многими приложениями, а также хроникой событий и именным указателем.
Автор сердечно благодарит за помощь в подготовке книги своих друзей и коллег.
Содействие моим поискам оказали архивисты О.И. Корнеева, Е.В. Мельникова, С.Л.
Монахова, В.А. Радишевская, Т.В. Титова, Н.А. Шумилов, В.Н Дорофеева, сотрудники Архангельского краеведческого музея Е.П. Бронникова и В.А. Любимов. Я искренне благодарю библиографов областной научной библиотеки имени Н.А. Добролюбова
Ф.С. Агапитова, О.А. Соловьеву и Е.И. Тропичеву. Глубоко признателен профессорам
В.Н. Булатову, В.И. Голдину, Ю.Ф. Лукину, Ф.И. Поташеву, А.В. Репневскому, Р.А.
Ханталину, а также И.П. Овсянкину за ценные советы и помощь во время работы над
рукописью книги.
Особую благодарность за поддержку моего труда я выражаю руководителю проекта В.А. Губину
ГЛАВА ПЕРВАЯ
К вопросу о проблемах историографии
Архангельского Севера в 1917-1920 гг.
Глубокий экономический, политический и духовный кризис, разразившийся
после распада СССР, во многом напоминает события, которые произошли в
России в первой четверти ХХ века.
Разрыв царского самодержавия и народа, неудача столыпинских реформ,
раскол общества, переросший в три революции и в гражданскую войну – такова
действительность и трагический финал первых двух десятилетий ушедшего в
небытие ХХ столетия.
Противостояние царизма и Думы, Временного правительства и Советов,
красных и белых в союзе с иностранными интервентами –эти и другие проблемы всегда пользовались вниманием советских, российских и зарубежных историков. Изучение исторического опыта и уроков политической и идеологической борьбы вдвойне актуально в наше время. Только учитывая пройденный
путь, можно сделать верный выбор, перед которым стоит Россия в новом столетии.
…Нередко общественные деятели, да и сами историки произносят своеобразный приговор прошлому: “история повторяется” или “история ничему не
учит”. В этих словах, очевидно, есть частица правды. Но, как справедливо заметил историк А.А. Искендеров: “История, как правило, повторяясь, оборачивается не лучшей своей стороной и ничему не учит лишь тех, кто сам себя лишает удовольствия открывать в ней что-то новое, часто волшебное и неповторимое. Те же, кто игнорирует опыт истории, надеясь, что им удастся ее перехитрить, неизбежно оказываются в проигрыше” 1 .
* * *
Предметом настоящего исследования является социально-политическое
развитие Архангельского Севера в 1917 – 1920 гг.
Этот своеобразный регион всегда играл важную роль в истории нашего
Отечества. А интересующий нас отрезок времени представляет один из самых
сложных и драматичных периодов в многовековой летописи древней поморской земли.
За сравнительно небольшой исторический срок здесь произошли рабочие
и крестьянские выступления в ходе двух, вернее одной непрерывной революции 1917 года, вторжение иностранных войск и создание некоего подобия автономного, а по сути дела, марионеточного государства – Северной области.
Полтора года на территории Севера шли ожесточенные бои подразделений
Красной армии с объединенными белогвардейскими и иноземными антисоветскими силами, наблюдался разгул белого и красного террора.
После окончания гражданской войны Русский Север стал своеобразным
полигоном для проверки основ экспортной и концессионной политики нового
государства, рождения первых советских концентрационных лагерей – неотъемлемой составляющей складывавшейся тоталитарной системы.
Ряд проблем этого периода уже подвергся переосмыслению в исследованиях историков, другие требуют ответов на основании новых источников и накопленного опыта.
Сложившаяся в последний период своего рода политическая дистанцированность создала более благоприятные условия для непредвзятого анализа событий революции и гражданской войны, придала им новый импульс.
Революция 1917 г., гражданская война 1918-1920 гг., иностранное вмешательство сыграли исключительную роль в истории России, определив судьбу
страны на весь последующий период. Масштабы и значимость этих событий
обеспечили им прочное положение как наиболее дискуссионным историографическим темам. Неслучайно ведутся непрекращающиеся споры отечественных и зарубежных ученых о причинах, условиях и обстоятельствах прихода
партии большевиков к власти и их победы в гражданской войне
История этого времени нашла отражение в обширном пласте разнообразной по форме и содержанию литературе, как в нашей стране, так и за ее пределами.
* * *
С некоторой долей условности можно выделить четыре периода разработки многоплановой проблематики данного этапа истории Архангельского Севера России 2 .
Вычленение этих этапов, по нашему мнению, обусловлено, главным образом, явлениями политического характера, нередко юбилейными датами, к которым приурочивалось издание наиболее значимой научной и пропагандистской литературы. Содержание ее во многом определялось постановлениями
директивных органов: пленумов и постановлений ЦК ВКП (б).
Многообразная литература по истории региона появилась уже в первое
десятилетие после установления Советской власти – 1920-е – начало 1930-х
годов. Этому в немалой степени способствовали два обстоятельства: создание
местных журналов – «Рабочее звено», «Большевистская мысль» (Архангельск,
1923-1928 гг.), «Вестник Карело-Мурманского края» (Ленинград, 1925-1927
гг.) и др., а также образование при губкомах РКП(б) историко-партийных комиссий (истпартов). Под руководством последних велись сбор и публикация
воспоминаний активных участников революционного движения, борьбы за
власть советов на местах, о событиях революции 1917 года и иностранной интервенции.
Много внимания уделялось изданию книг о гражданской войне и
интервенции. Достаточно отметить, что библиография работ об этих событиях
на Севере, составленная А. Поповым еще в 1928 году, насчитывала, включая
газетные статьи, 519 названий. Литература, изданная в
этот период,
характеризуется рядом особенностей.
Во-первых, многие книги и очерки написаны по горячим следам минувших событий и, как правило, их активными участниками. Отметим среди них
книги М.С. Кедрова, М.К. Ветошкина, И.В. Богового, несколько коллективных
сборников 3 .
Почти все упомянутые выше авторы опирались не только на личные воспоминания, но частично и на архивные, а также опубликованные документы,
хотя большинство из них считало свой труд лишь материалом «для будущего
историка» 4 . Бывшим военным и политическим активистам явно не хватало
глубины обобщений и выводов. Возможность использования авторами архивных документов была ограничена. К тому же все они не были профессиональными историками, и это обусловило преобладание в их книгах оценочного,
идеологического, чаще всего субъективного, аспекта над аналитическим.
Во-вторых, в это время издавались книги и статьи активных деятелей
северного антисоветского движения, написанные и изданные главным образом
за рубежом (некоторые из них переиздавались в СССР). Известностью среди
специалистов пользовались мемуары Е.К. Миллера, Г.Е. Чаплина, Б.Ф.
циалистов пользовались мемуары Е.К. Миллера, Г.Е. Чаплина, Б.Ф. Соколова,
С.Н. Городецкого, В.В. Марушевского, В.И. Игнатьева и других 5 .
Несмотря на некоторые оттенки в суждениях упомянутых авторов, эмигрантская историография, в отличие от советской, рассматривала антибольшевистское движение на Севере как патриотическое и государственническое 6 .
В-третьих, в литературе об установлении советской власти и интервенции на Севере проявлялся плюрализм мнений, шли упорные дискуссии. Горячий спор, например, разгорелся на страницах журнала «Пролетарская революция» между М. Кедровым и М. Ветошкиным о поведении северного крестьянства, о Шенкурском антисоветском восстании и причинах провала на Севере
мобилизации в Красную армию, о земстве, взаимоотношениях центра и губернских властей, по ряду других проблем 7 .
Столь же острая полемика завязалась в эмиграции между руководителями антисоветского движения в Архангельске. Бывший глава Верховного
Управления Северной области Н.В. Чайковский, явно претендуя на первенствующую роль в свержении советской власти в Архангельске и создании Северной области, в ответ на попытку Г. Чаплина представить себя единственным
руководителем переворота в городе, сделал признание о том, что последний
“явился на все готовое”, “не играл почти никакой роли” и лишь “в угоду союзникам” был назначен командующим вооруженными силами ВУСО 8 .
Защищая своего собрата по общему делу, бывший начальник штаба командующего русскими войсками Северной области В.А. Жилинский, в свою
очередь, с убийственным сарказмом, по-военному грубовато, но, на наш
взгляд, не без основания, назвал Временное правительство области «получиновничьим учреждением ... для творения глупостей», которое «существовало
постольку, поскольку существовала военная сила». А отъезд Н.В. Чайковского
за границу в январе 1919 года он именовал «распиской в ... несостоятельности»,
доказательством того, что «всякая революционная морда, ударившись о государственность, сворачивает вправо, а, не желая показать это, уезжает за границу» 9 .
Резкие высказывания непосредственных участников событий были понятны: политизированные страсти вокруг минувшего еще не улеглись, а на
глубокое осмысление фактов требовалось время.
В целом этот период оказался плодотворным в изучении истории региона. До сих пор не утратили своего значения четыре сборника архангельского
истпарта, среди которых особое место занимает сборник № 4 «Октябрьская революция и интервенция на Севере. 1917-1920», а также первый том намечавшегося трехтомного издания М.Ю. Левидова «К истории союзной интервенции в
России», книги Н. Корнатовского и И. И. Минца «Английская интервенция и
северная контрреволюция», небольшое, но емкое издание «Интервенция на
Севере в документах» 10 . Эти публикации, по сути дела, и завершили первый
этап историографии Севера.
Второй, особенно трудный период развития исторической науки в целом,
продолжался более четверти века – до второй половины 50-х годов – и характеризовался идеологическими и организационными утеснениями работы историков и их погромом. С одной стороны, имел место идеологический диктат, конечной целью которого являлось насаждение единомыслия, а с другой – ограничение доступа в архивы, появление в книгохранилищах так называемых
«спецхранов», где находились книги и газеты, работа с которыми была возможна только по специальным разрешениям. Сведения, добытые в фондах
«спецхранов», как правило, не разрешались к разглашению в открытой печати.
К тому же тысячи бывших видных партийных, государственных и военных
деятелей вследствие политических репрессий превратились во “врагов народа”,
и они сами, их деятельность и труды были на длительный срок преданы забвению.
Более того, во второй половине 30-х годов были буквально разгромлены
архивное ведомство страны и краеведческие общества. Наиболее заметных северных краеведов (И.В. Богового, А.Н. Попова и др.) арестовали и расстреляли 11 . Книги их оказались под запретом.
Все это привело к тому, что история интересующего нас периода превратилась в некую обезличенную схему, а события в стране, согласно суждениям того времени, происходили только под руководством большевистской партии и были заранее предопределены ходом истории. И, тем не менее, в историографии этого периода происходили некоторые сдвиги.
Во-первых, расширился круг авторов, разрабатывавших историю Севера.
Среди них можно упомянуть Д.С. Артамонова, В.М. Подарова, С.Б. Борисова,
В.В. Тарасова. В регионе трудились также историки Г.Е. Мымрин, А.И.
Потылицын, А.И. Копылов, Я. П. Балагуров, В.И. Машезерский, Н.В. Лебедев,
В.Г. Зыкин и ряд других 12 .
Во-вторых, нельзя не отметить, что почти всех упомянутых выше авторов по-прежнему главным образом интересовали “революционные” сюжеты,
события гражданской войны и иностранной интервенции, происходившие в основном в советском стане.
Догматическое понимание исторической обреченности белого движения
делало ненужным изучение и объективный анализ его возникновения и развития, его особенностей в различных регионах России. Недооценка и незнание
многих аспектов истории белого движения привели к накапливанию груза так
называемых “белых пятен” в истории России XX века. Лишь в более позднее
время этот своего рода вакуум стал постепенно заполняться новыми исследованиями, переизданием эмигрантской литературы, включающей труды руководителей и непосредственных участников белого движения.
В-третьих, во второй половине 30-х годов в практику была внедрена
схема знаменитого «Краткого курса истории ВКП(б)», что привело фактически
к приостановке научного процесса и полной его политизации. В соответствии с
духом «холодной войны» в исследованиях постепенно изменялись акценты в
трактовках отдельных событий. Так, вина за введение иностранных войск на
Европейский Север стала возлагаться не на Англию или союзников в целом,
как это было принято раньше, а на США. Чего, например, стоят названия наиболее солидных по объему книг той поры Г.Е. Мымрина: «Американские империалисты – вдохновители и организаторы военной интервенции против Советской России (1918-1920)» (1951 год), «Англо-американская военная интервенция на Севере и ее разгром (1918-1920)» (1953 год) и др.
В это время усилила свое значение родившаяся несколько раньше традиция обвинения зарубежных исследователей в «буржуазной фальсификации истории», в том числе событий на Севере.
Внутриполитическая конъюнктура приводила к тому, что в литературе
всячески преувеличивалась роль И. В. Сталина в разгроме интервентов, имена
же многих действительных участников и руководителей событий попросту не
упоминались. Дело доходило до абсурда. Одна из глав работы Г. Мымрина, например, называлась «В.И. Ленин и И.В. Сталин – организаторы обороны Севе-
ра», а человек, которому направлялись ленинские директивы (М.С. Кедров) и
который в первый период военных действий претворял их в жизнь, именовался
в этой же главе неким обезличенным «командующим Северным фронтом» 13 .
Число таких примеров можно приводить десятками.
И, наконец, в этот продолжительный период практически не появилось в
свет ни одного сколько-нибудь значительного сборника документов по истории
Севера, а публикация мемуаров участников событий ограничивалась печатанием на страницах газет тщательно препарированных заметок ветеранов, избежавших репрессий.
Несмотря на крупные издержки процесса развития историографии, в этот
отрезок времени продолжалось накопление и обобщение фактического материала. Достаточно отметить, что с 1950 по 1956 год историки-северяне защитили 14 кандидатских диссертаций по проблемам установления и упрочения советской власти и борьбы с антисоветскими силами на Европейском Севере.
В числе соискателей степени кандидатов исторических наук по этой проблематике были: М.И. Шумилов, Г.Е. Мымрин, П.В. Минин, А.Н. Аксенов,
К.А. Барабанова и другие 14 . Постепенно создавался необходимый научный потенциал для будущей работы.
Наиболее способный и молодой по возрасту М.И. Шумилов спустя некоторое время успешно защитил докторскую диссертацию, а в 1973 году издал
солидную монографию «Октябрьская революция на Севере России», не потерявшую своего значения в наше время 15 . Однако для ликвидации накопившихся «завалов» в историографии требовались радикальное изменение политической ситуации в стране и появление свежих сил в исторической науке.
Качественно новый этап развития историографии интересующего нас
периода начался после ХХ съезда КПСС, т.е. со второй половины 1950-х годов.
Новый этап развития исторической науки был крайне противоречив. Он длился
до второй половины 80-х годов.
Новизна процесса характеризовалась большей свободой в высказывании
историками своих оценок, освобождением от господства многих догм «Краткого курса ВКП(б)», некоторым расширением доступа к архивным источникам,
использованием полузабытой или совсем неизвестной мемуарной и иностранной литературы.
В связи с начавшейся реабилитацией ранее репрессированных политических и государственных деятелей появилась возможность персонифицировать
исторический процесс, воздать должное памяти и делам многих активистов
прошлых событий.
В этот период в каждой из территорий, входивших в состав Европейского Севера, были созданы очерки республиканских и областных организаций
КПСС, а в ряде территорий и – очерки истории регионов 16 . С высоты минувших лет можно по-разному относиться к этим трудам, но подготовка и издание
их позволили объединить усилия историков, выявить и обобщить значительные
пласты материалов. Книги не потеряли некоторого научного значения и в наши
дни.
Во-вторых, пожалуй, наиболее значимым в этот период было издание в
Москве, Ленинграде и на местах серии сборников архивных документов, посвященных, главным образом, становлению советской власти и борьбе против
антисоветских сил. Упомянем среди них «Северный фронт», выпущенный
Воениздатом и «Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере (19171920 гг.), «Из истории гражданской войны в СССР» и др. 17 .
К этой группе изданий примыкает поток воспоминаний ветеранов. Некоторые авторы привлекали при подготовке своих трудов архивные документы.
Таковы, например, книги М.К. Ветошкина, В.П. Чуева, документальная повесть
П. Стрелкова и др. 18
И, наконец, в литературу о революционных событиях 1917 года, а также
о гражданской войне и интервенции вошли новые монографии. Наиболее ценными из них является уже упомянутый труд М.И. Шумилова, а также книги
И.С. Шангина, А.А. Самойло и М.И. Сбойчакова, А.А. Киселева и Ю.Н. Климова, А.Н. Аксенова и А.И. Потылицына, английского общественного деятеля
Э. Ротштейна 19 .
Выделяя выше различные блоки изданий, следует иметь в виду несколько существенных моментов. Безусловно, в целом по количеству и качеству это
был самый насыщенный период за все годы советской власти. Историки ввели
в научный оборот много новых документов, населили историю региона реальными, еще недавно полузабытыми и забытыми людьми – активными участниками прошлых событий. Появились переводы иностранных авторов.
Но нельзя не отметить однобокость многочисленных изданий. Львиная
доля их по-прежнему была посвящена проблемам революции и гражданской
войны. Достаточно указать, что, согласно подсчетам М.И. Шумилова, только на
начало 1967 года литература по проблемам борьбы за советскую власть на Севере насчитывала 1475 названий 20 .
В методологическом плане историки и в этот период по-прежнему были
связаны жесткими рамками марксизма-ленинизма, оценками событий,
содержавшимися в трудах В.И. Ленина и партийных
документах.
Историография в целом развивалась экстенсивным путем: в оборот вовлекался
новый материал, появлялись новые сюжеты, но все это делалось на прежней
теоретико-методологической основе. За рамками исследований историков
оставался целый ряд сложных проблем, доступ к архивам был по-прежнему
затруднен.
Последний этап в историографии интересующего нас периода начался
во второй половине 1980-х годов. Новые обстоятельства, сложившиеся в обществе: глубокие перемены в социально-политическом устройстве, рассекреченность ряда пластов архивных документов и библиотечных фондов, возможность использовать иностранные источники – позволили историкам постепенно
освободиться от идеологических догм, подняться на более высокий уровень
обобщения минувших событий и положить начало новому этапу изучения истории нашего Отечества, в том числе и истории северного региона.
Однако становление новой историографии, в особенности после распада
СССР, оказалось в целом весьма болезненным процессом. На первых порах
страсти кипели вокруг так называемых «белых пятен». Некоторые историки,
забыв нередко о профессиональной работе, увлекались публицистическим ниспровержением старых, годами защищавшихся ими же установок. В дискуссиях
между публицистами и историками в центре внимания вновь оказались проблемы революционных событий 1917 года, гражданской войны, белого и красного террора, причин и хода иностранной интервенции и ряд других.
Лишь со временем специалисты пришли к осознанию того, что для
свершения качественного рывка требуется создание новой концепции историографии взамен старой идеологизированной.
Может быть, с некоторым запозданием, в сравнении с публицистами, историки ответили на запрос времени профессиональной созидательной работой.
На смену статьям пришли солидные монографии, посвященные ключевым про-
блемам истории этого сложного периода. Постепенно ученые отошли от традиционного в советской историографии внимания к революционному движению
и классовой борьбе, приступив к изучению глубинных противоречий российского общества и новых проблем. Появились работы по истории политических
партий России, антисоветского движения. Усилился поток литературы, которую можно с полным основанием относить к истории России.
Процесс перемены подходов к общей оценке гражданской войны был неровным. Если долгие годы было привычным трактовать её с позиций героизма
защитников советской власти, которые отстаивали революцию в борьбе с антисоветскими силами, то у многих историков акценты сместились на подчёркивание трагизма “братоубийственной” войны и возложение ответственности за нее
на партию большевиков.
Новая проблематика стала в порядок дня и перед историками отдельных
регионов страны. Преодолевая издержки процесса пересмотра устоявшихся
оценок, пытаясь разрабатывать тематику, остававшуюся долгое время в стороне
от внимания исследователей, историки опубликовали ряд книг, защитили несколько диссертаций, посвященных воссозданию подлинной истории России.
Среди других упомянем работы А.В. Смолина, В.П. Федюка, А.П. Штыка, И.А.
Соловьевой, М.В. Таскаева, А.В. Венкова, Ю.Д. Гражданова 21 и др.
Особо отметим тот факт, что одними из зачинателей нового подхода к
упомянутым выше проблемам на региональном уровне явились историки Севера. Своеобразным компасом в мире публикаций по истории Русского Севера
стали для читателей вышедшие в эти годы историографические труды профессоров П.А. Колесникова и А.А. Куратова 22 .
В 1992 году петрозаводский профессор М.И. Шумилов издал историографический очерку “Октябрь, интервенция и Гражданская война на Европейском Севере России”. Автор дал детальный анализ литературы о событиях
1917-1920 гг. и соответствующую оценку.
В 1987 году увидела свет монография автора этой книги «Архангельск:
годы революции и военной интервенции 1917-1920» 23 , о которой уже говорилось во введении. В эти же годы северные исследователи провели ряд научных
конференций и выступили с новыми публикациями об интервенции на Севере24
.
В 1997 году автор этого издания опубликовал книгу «Огненная межа» 25 .
Впервые в российской историографии он предпринял попытку на примере
анализа жизни жителей Шенкурского уезда – одного из самых крупных на Севере (около 100 тысяч человек населения) проанализировать всю совокупность
экономических и социально-политических проблем, имевших место в первой
четверти ХХ века.
Важный вклад в исследование вопросов антисоветского движения на
Севере России внес профессор В.И. Голдин. За короткий срок он подготовил и
опубликовал более 40 работ общим объемом до 100 п.л., защитил докторскую
диссертацию на тему «Интервенция и антибольшевистское движение на Севере
России. 1918-1920» 26 .
Несомненными достоинствами работ В.И. Голдина являются объективная оценка трудов своих предшественников, признание ряда важных теоретических выводов, содержавшихся в их трудах. Укажем на два из них: утверждение положения о том, что вторжение иностранных войск на Север явилось
следствием хорошо спланированной акцией руководителей Антанты и что это
вмешательство во внутренние дела России явилось основной причиной граж-
данской войны на Русском Севере. Во всяком случае, уточнил он позднее, “Без
интервенции вооруженная борьба на Европейском Севере не приобрела бы такой размах, ожесточенность и длительность, а, скорее всего, ограничилась бы
локальными и кратковременными столкновениями” 27 .
Историк, используя разнообразные архивные источники, работы иностранных авторов, сосредоточил внимание на узловых и спорных вопросах истории того времени: предыстории интервенции, событиях на Мурмане. Он показал, что, вопреки обещаниям руководителей Антанты не вмешиваться во
внутренние российские дела, интервенция приобрела четко выраженный антисоветский характер.
В. Голдин обстоятельно рассмотрел некоторые проблемы практической
деятельности белогвардейского правительства, раскрыл причины вывода иностранных войск с Севера, разложения белой армии, изменения в настроении
населения и, в конце концов, общего кризиса наспех созданного режима и падения Северного фронта.
Пожалуй, впервые события гражданской войны и интервенции предстали перед читателем не как героическая эпопея, а как крупнейшая в истории
русского народа социальная драма.
Работы Голдина положили начало более основательной разработке проблем антибольшевистского движения на региональном уровне во всей России.
Во второй половине 90-х годов защищен ряд диссертаций по этой проблематике, в каждой из которых имеются ссылки на работы архангельского историка28
.
Немало перекосов испытала историческая наука и в последующее время.
Как справедливо отметил профессор В. Голдин, в условиях начавшегося пересмотра старой ортодоксальной историографии высказывались крайние точки
зрения и о событиях на Севере. Одна из них состояла в том, что якобы «интервенции на Север как акта вооруженного вмешательства фактически не было, а
Северная область была независимой и процветающей республикой» 29 . Нет ничего более парадоксального, чем подобное дилетантское суждение, которое,
кстати, не получило никакой поддержки историков. Заметим, однако, что подобные суждения широко бытуют на страницах местных газет. Похоже на то,
что молодые журналисты, получившие образование уже в наши дни, слабо
знают минувшие события, совершенно не знакомы с изданиями, вышедшими в
последние годы. Но верно и то, что кризис общественного сознания привел к
другой крайности Ї резкому падению интереса к «революционным» темам истории.
Отрадным явлением стал выход книги А.В. Воронина и П.В. Федорова
“Власть и самоуправление. Архангельская губерния в период революции (1917
– 1920 гг.)” 30 . Пожалуй, впервые в литературе авторы предприняли объективную попытку сравнить эффективность функционирования в сравнительно небольшом регионе двух систем местного самоуправления Ї Советов и земства.
Кроме того, в последние годы появился ряд диссертаций, посвященных
таким темам, как восстановление объективной картины существования многопартийности на Севере в 1918-1920, создания и функционирования белой армии на Русском Севере и т.д. 31
Изменения, происшедшие в последние годы в нашей стране, расширение
источниковой базы породили еще одно явление. В ряде работ предприняты
попытки пересмотра всей концепции гражданской войны в пользу белого движения. Как и в былые времена, в трудах историков встречаются отдельные не-
домолвки. Авторы ряда работ пытаются идеализировать лидеров белого движения, стремятся отыскать в режимах, сложившихся на окраинах России, в том
числе на Севере, носителей неудавшейся альтернативы развития страны по пути буржуазного либерализма и так называемого «третьего пути» 32 .
Иначе говоря, в некоторых современных публикациях нередко одна тенденциозность заменяется другой, характерной для апологетики антисоветского
движения. Вновь, как и прежде, в прошлую жизнь общества привносятся современные понятия и оценки, которые не соответствуют минувшему. Вторжение политики в сферу компетенции истории приводит к тому, что историю
снова подчищают, исправляют, а порой и переписывают заново. При таком
подходе невозможно объективно оценить столь сложные исторические явления, как гражданская война и интервенция. Очевидно, что их не следует ни
восхвалять, ни проклинать. Их надо изучать и больше размышлять.
* * *
Думается, что пора восстановить «связь времен» и продолжить традицию издания книг и сборников документов по истории революционного движения, как, впрочем, и по ряду других проблем. Надо предоставить возможность современному читателю, гражданину нового времени, знать документы и
книги, в которых без идейной предвзятости спокойно оценивалось бы наше
прошлое.
Нам представляется также, что пришло время перейти от разработки узких тем, ограниченных как тематикой, так и географическими рамками той или
иной губернии, к более широким обобщениям и попытаться дать общую картину развития Русского Севера в более продолжительный период времени. Высокий пример в этом смысле дали нам блестящие историки А. Кизеветтер и академик С. Платонов, попытавшиеся в свое время дать обобщенный образ этого
древнего русского региона 33 . Их работы не утратили своего значения.
Важный почин в этом деле принадлежит сыктывкарскому историку В.И.
Чупрову, издавшему ценный труд о социально-политической жизни северной
деревни в конце XIX – начале XX века. Интересную монографию («Русский
Север в конце XIX – первой трети ХХ века. Проблемы модернизации и социальной экологии») издал в Архангельске В.И. Коротаев 34 . На большом фактическом материале автор исследовал проблемы взаимоотношения между народом и природой, отношения властей и интеллигенции к природе, попытался
определить пути выхода из экологического и антропологического кризисов.
Значимый труд о жизненном пути руководителя правительства Северной области Н.В. Чайковского издал архангельский историк Н.А. Макаров 35 .
Серьезным вкладом в дальнейшую разработку проблематики истории и
историографии гражданской войны на Архангельском Севере явился коллективный, уже упомянутый выше, труд В.И. Голдина, П.С. Журавлева и Ф.Х. Соколовой. На широком всероссийском и международном “интерьере” в нем обстоятельно рассмотрены такие темы, как генезис гражданской войны на Русском Севере, северный регионализм и интеллигенция региона в этот отрезок
времени. Существенное научное и политическое значение имеет заключительная глава книги “Гражданская война в России: исторические последствия и уроки для XX и XXI веков” 36 .
Наш анализ литературы позволяет сделать вывод о том, что начавшееся
научное переосмысление многих проблем первой четверти XX века пока еще
далеко от завершения. Разнообразные общественные силы по-разному интерпретируют ряд важнейших событий истории России, по-прежнему допуская
одномерность в понимании исторического процесса, а порой и явную тенденциозность.
Мы полагаем, что самого пристального внимания (в тех же временных
рамках) заслуживает и анализ социально-политического развития самобытного
региона России – Русского Севера.
Цель нашей работы состоит в том, чтобы в меру своих возможностей попытаться, хотя бы частично, решить эту важную и объемную задачу.
ГЛАВА ВТОРАЯ
От Февраля к Октябрю
В ПРЕДДВЕРИИ РЕВОЛЮЦИИ
Время перемен. Какова была социально-экономическая обстановка на Архангельском Севере накануне Февральской революции?
Коснемся кратко этой проблемы. В 1916-1917 годах на территории губернии проживало
517 690 человек, в том числе 435 031 из них обитали в уездах. Городское население составляло всего 82 659.
По составу населения выделялся Шенкурский уезд, в котором числилось почти 102 тысячи человек. По 50 тысяч проживало в Архангельском и Холмогорском уездах, а в остальных – по 30-40 тысяч жителей. Все уездные города были слабозаселенными пунктами, в каждом из которых обитало от одной до 4 тысяч человек. Крупнее других была Онега (3 870 человек). Примерно столько же жителей было в Кеми, по 2500 – в Мезени и Шенкурске.
Наиболее крупным центром региона являлся Архангельск с населением 65 572 человека. Поскольку основные события, определявшие развитие всего региона, развивались в губернском центре, расскажем о нем подробнее. А по мере необходимости коснемся и других сторон
экономической обстановки в регионе 37 .
* * *
Архангельск накануне революционных событий 1917 года, на первый взгляд, ничем не отличался от захолустных окраинных губернских центров.
Это был тихий, местами, особенно на окраинах, неказистый с виду город, на экономическом развитии которого сказывалась отдаленность от центра России. Железная дорога широкой колеи, вошедшая в строй в 1916 году, только осваивалась, а речная магистраль и морской путь почти на семь месяцев сковывались ледяным панцирем. Судя по газетам тех лет,
жизнь в городе с осени до весны замирала. Но “сонное” спокойствие было обманчиво: первая
мировая война внесла в эту обстановку разительные перемены.
Эти перемены коснулись, прежде всего, городской экономики. Резко возросла роль
Архангельского морского торгового порта, через который Россия стала получать помощь от
своих союзников – стран Антанты. Грузооборот порта увеличивался с головокружительной
быстротой. В 1917 году в сравнении с 1913 он вырос более чем в 2,5 раза, при этом ввоз товаров увеличился более чем в 20 раз. Причем если до войны через Архангельск ввозились продовольственные товары (рыба, соль и т.д.) и строительные материалы (в частности цемент), то
с 1914 года в составе импорта преобладали каменный уголь, снаряды, взрывчатка, рельсы, автомашины, колючая проволока и другие грузы военного назначения. В 1916 году, например,
военных грузов порт принял 19 миллионов пудов, каменного угля – 52 миллиона пудов, а всего – почти сто миллионов пудов, или свыше миллиона 620 тысяч тонн.
По данным Архангельской таможни, общие итоги ввоза товаров из-за границы через
портовые города Архангельской губернии в 1913-1917 гг. характеризовались следующими
данными:
Груз и его
стоимость
В пудах
В тоннах
Цена в рублях
1913 год
1914 год
1915 год
1916 год
1917 год
8234087
32542702
57115812
99 113 706
134 874,7
5 116 897
533 049,3
51 676 796
935 557,1
345 933 101
1 623 482,3
1 079 427 146
166947433
7
2 734 599,1
1 329 236
800
Цифры убедительно свидетельствуют о быстром росте, как объемов ввозимых грузов,
так и их стоимости. Заметим, что в 1916 году в порты губернии пришло 895 заграничных судов, в том числе 757 – в Архангельск 38 .
Впрочем, весьма внушительным являлся и экспорт из портов губернии. Вот некоторые
данные 39 :
Груз и стоимость
В пудах
В тоннах
Цена в рублях
1913 год
1914 год
1915 год
1916 год
1917 год
80 397 198
13 169 006
32 422 071
69 657 730
1 140 993,3
48 355 356
60 660 776
993 623,5
138 457 966
74 447 400
1 219 448,2
226 827 617
67 721 990
1 109 286,2
258 085 756
Естественно, что рост грузооборота потребовал значительного расширения объемов
строительных работ – сооружения новых причалов, складских помещений, подъездных путей,
жилых бараков и т.д. Судоремонтные мастерские в Соломбале срочно переоборудовались в
завод.
Оживленная стройка развернулась в портовых районах Экономия и Бакарица. Всего в
1917 году Архангельский морской порт располагал 64 причалами для приема импортных грузов, 77 – для экспортных товаров, 19 – смешанными. Всего, таким образом, имелось в наличии
160 причалов, на которых одновременно могли производить операции сотни пароходов 40 .
Железная дорога, срочно перешитая в годы войны на широкую колею, постепенно осваивалась, по ней шло снабжение фронта. По подсчетам того времени, по ней было возможно
ежесуточно отправлять до 500 вагонов. Практически из Архангельска временами уходило
около 300 железнодорожных вагонов. Цифра, конечно, по тем временам немалая, но и при таких масштабах отправки транспорт не успевал вывозить грузы.
В военные годы для разгрузки порта в Архангельск приехали тысячи рабочих из многих регионов страны. В частности, 200 человек прибыли по договору рижского профсоюза
транспортных рабочих с фирмой “Данишевский и К°”. Этот контингент сыграл значительную
роль в общественной жизни губернского центра.
Отличительной чертой Архангельска военных лет явился быстрый рост его населения.
Если в довоенные годы численность населения увеличивалась ежегодно на 1650 человек, то в
военное время она возрастала на 4780 жителей 41 . По неофициальным данным, здесь к началу
Февральской революции проживало не 65 тысяч, как это значилось в полицейской статистике,
а вдвое больше – до 130 тысяч человек 42 .
Значительную часть населения города составлял рабочий класс. Общее число рабочих,
включая тружеников лесозаводов, поселки которых в то время не входили в городскую черту,
различных рабочих-сезонников, грузчиков, военных и прочих строителей временами достигало до 40 тысяч человек 43 . Однако эта цифра не была постоянной.
Рабочий класс был сложным по своему составу, что позднее оказало влияние на ход
всех событий, и в особенности на деятельность Совета рабочих депутатов. В центре Архангельска он был сравнительно малочисленным и занят в основном на мелких предприятиях, с
числом работающих до 10-12 человек. В 1916 году, по данным городского полицейского
управления, в городе значилось 40 небольших мастерских, где работало всего 800 человек 44 .
Большую группу тружеников в городе (до 2 тысяч человек) составляли ремесленники.
Среди них были: булочники, портные, плотники, столяры, кузнецы, извозчики, сапожники и
т.д. 45
Гораздо больше рабочих было сконцентрировано в Соломбале, где только на судоремонтном заводе трудилось до 2000 человек.
Самый крупный отряд рабочих составляли труженики лесозаводов, сосредоточенных в
основном в районе Маймаксы. Костяк лесопильщиков состоял из кадровых рабочих, многие из
которых имели здесь собственные дома и по образу жизни мало чем отличались от крестьян
окрестных деревень. Последняя категория жителей тоже подрабатывала на заводских работах
– погрузке иностранных кораблей в летний период.
Еще одной значительной группой являлись сезонники, прибывавшие на строительные
работы в порт и на железную дорогу. Среди них было немало чувашей, бурят, представителей
других национальностей. В 1916 году только в морском порту на всех видах работ было занято
до 30 тысяч рабочих, в том числе 4 тысячи – на строительных работах 46 .
Для полноты социальной характеристики города следует отметить, что, по статистическим данным 1916 года, в нем числилось 1285 дворян, около 340 лиц духовного звания, более
4800 купцов и чиновников. По национальному признаку в городе преобладали русские. Наряду
с ними в нем проживало в то время 778 коми, свыше 900 латышей и 158 иностранных подданных.
* * *
На общественной жизни города сказывалось заметное иностранное влияние. В Архангельске издавна существовала так называемая Немецкая слобода. В канун Февральской революции часть ее жителей составляли потомки иностранцев, принявших некогда российское
подданство. Вместе с тем 158 жителей города в тот момент считали себя иностранными подданными. Число иностранцев в городе в военный период заметно пополнили моряки союзных
России стран. Для защиты интересов западноевропейских государств и их граждан в 1916 году
в городе имели свои штатные и нештатные консульства Англия, Норвегия, Швеция, Дания,
Бельгия, Нидерланды и Испания 47 .
Иностранный капитал играл некоторую роль в лесной промышленности Севера. По
уточненным данным, в 1913 году выходцам с Запада принадлежали в Архангельской губернии
9 заводов из 44, или 20%. На этих предприятиях было выработано 14,7% пиломатериалов
(281,1 тыс. куб. из 1907,7 тыс. куб.) А общая стоимость продукции составляла 14,2% 48 .
В годы войны на Севере чувствовалось присутствие иностранных вооруженных сил.
Поскольку в этом регионе у России собственных кораблей не хватало, российское правительство обратилось за помощью к союзникам. В 1915 году здесь появились военные суда Антанты. Английский контр-адмирал Т. У. Кемп, именовавший себя морским начальником Белого
моря, добился подчинения российской дивизии судов траления британскому офицеру.
Новым для Архангельска явлением было размещение здесь крупных контингентов
войск, в особенности военно-морских сил. Формирование последних было вызвано тем, что
германский флот пытался нарушить морские коммуникации, связывавшие Россию с союзниками, прекратить плавание союзных кораблей на Севере. Для защиты судоходных путей приказом по Морскому ведомству 6 июля 1916 года была образована флотилия Северного Ледовитого океана, личный состав которой насчитывал 6580 человек. Архангельск наряду с Мурманском стал базой этой флотилии. В городе разместились также военные службы, располагался штаб Главноначальствующего Архангельска и водного района Белого моря. Главноначальствующий генерал И. Федоров являлся одновременно и командующим флотилией Северного Ледовитого океана. В связи с ростом объемов перевозок военного снаряжения и угля из
стран Антанты и необходимостью защиты морских коммуникаций, Главначу принадлежала
вся военная и гражданская власть в Архангельске и губернии, а также в полосе отчуждения
железной дороги Архангельск-Вологда и на внутренних водных путях.
В городе дислоцировались 14-я пехотная и 669-я пешая Костромская дружины, Архангельский полк, 58-й и 59-й рабочие батальоны и различные военные команды. По неполным
данным, в начале 1917 года сухопутный и флотский гарнизоны Архангельска и его окрестностей насчитывали более 19 тысяч человек 49 .
Многие моряки прибыли на Север с других флотов, где прошли школу первой русской
революции и с той поры числились в разряде неблагонадежных.
В общем составе архангельского населения военные моряки, солдаты и рабочие представляли собой серьезную организованную силу. Рабочие, в первую очередь портовые грузчики, в течение военных лет не раз
проявляли недовольство тяжелым, бесправным положением, требовали повышения заработной
платы, улучшения условий труда и жилищного положения.
Пестрота политических партий. Отражением сложности социальной структуры
города являлась пестрота партийных организаций и столкновение интересов различных общественных группировок. Накануне революции в Архангельске имелись представители всех основных партий, какие существовали в центре страны.
Как известно, многопартийность в России начала складываться в начале XX века. Причем в отличие от стран Западной Европы инициатива партийного строительства принадлежала маргинальным для разрушающегося феодального общества слоям –
радикальной интеллигенции и части рабочих 50 .
На Архангельском Севере существование небольшого партийно-политического
спектра как до 1917 года, так и после февральской революции имело некоторые региональные особенности. К местной специфике следует отнести удалённость от центров
революционного движения, крайнюю неравномерность расселения людей на территории губернии, наличие на Севере политических ссыльных – членов различных общественных движений и партий. Сюда же следует добавить низкий уровень образованности и политической культуры различных слоев населения, в особенности крестьянства, которое составляло до 90 процентов всего населения.
В период оживления политической активности населения после февраля 1917
года на Севере осталась неизменной неравномерность территориального размещения
партийных организаций. И до революции, и во время ее партийная жизнь наиболее
оживленно протекала в Архангельске и Шенкурском уезде.
После Февральской революции 1917 г. местные партийные силы перешли к интенсивной работе в условиях легальности, открытости, кризиса механизмов центральной и местной власти. В течение военного времени, за счет мобилизованных на работы
из других регионов и военных отрядов, возросло население губернии. Это давало возможность партийным организациям расти численно, расширять агитацию.
Как будет показано ниже, деятельность партий шла в двух основных направлениях: участие в местных органах власти и собственное организационное строительство. В
ходе процесса регионализации власти возросла роль местного самоуправления, перед
которым встали сложнейшие вопросы: рабочий, продовольственный и аграрный. Создалась обстановка, когда парторганизации могли не просто мобилизовывать массы на
выборы, но и создавать властные структуры.
Первые легальные собрания, где создавались организационные партийные комитеты, прошли в начале марта 1917 г.
* * *
Активнее других на Севере действовали кадеты. Вскоре после рождения этой
партии к весне 1906 года в Архангельске насчитывалось около 170 членов. 100 человек
значилось в рядах онежских кадетов и 130 – в шенкурской 51 . Численность их ко времени Февральской революции была невелика – около ста человек 52 .
В состав кадетской организации входил цвет архангельской интеллигенции –
влиятельные юристы, врачи, журналисты и т.д. В числе лидеров этой группировки были редактор газеты «Архангельск», депутаты 4-й Государственной думы Н.А. Старцев
и И.А Кривоногов, бывший депутат 3-й Государственной думы, начальник лазарета
Красного Креста Н.В. Мефодиев, врач С.Ф. Гренков. Взгляды и настроения кадетов
разделяли видные архангельские предприниматели: купцы С.С. Александров, М. В.
Перешнев, Х.Н. Манаков, И.А. Жильцов, Н.А. Калинин и др.
Вплоть до Февральской революции партия народной свободы, как именовали
себя кадеты, считалась антиправительственной силой. Так, во время проведения предвыборной кампании в Государственную думу в 1907 году, врач, кадет по политическим убеждениям, Н.В. Мефодиев получил такое уведомление губернатора: «По
имеющимся сведениям Вы принадлежите к одной из политических партий, враждебных правительству.… Руководствуясь циркуляром Совета Министров от 14 сентября
1906 года о несовместимости государственной службы с принадлежностью к политическим организациям противоправительственного направления, предлагаю Вашему
благородию подать мне прошение об увольнении Вас от занимаемой должности в течение суток» 53 . На основании этого предписания Мефодиев был вынужден покинуть
пост начальника лазарета Красного Креста.
Позднее, после Октября 1917 года и особенно в разгар гражданской войны, все
архангельские кадеты действовали как сторонники наведения порядка в стране, установления сильной власти и проведения жесткой политики по отношению к рабочему
классу, ко всем инакомыслящим.
* * *
Меньшевики и эсеры обосновались в журналистике, в продовольственных, земельных органах и особенно в кооперации, имевшей разветвленную систему своих
организаций во всей губернии.
Эти партийные группировки объединяли опытных, грамотных людей, имевших
навыки общественной и политической деятельности, в основном представителей интеллигенции из числа местных жителей или же осевших здесь политических ссыльных. Имена многих из них стали чуть позже хорошо известны во всей губернии. Читатель встретится с ними при анализе событий, происходивших в 1917 году: создания
земства и советов на Севере, Октябрьской революции в Архангельске и др. Это эсеры
А.А. Иванов, М.Ф. Квятковский, Н.К. Комяков, меньшевики А.В. Папилов, К.А. Кошкин, В.В. Бустрем, А.А. Житков и многие другие. Почти все они были энергичными
молодыми людьми в возрасте около 30 лет.
Ниже будет рассказано о деятельности архангельских эсеров, которые сумели в
1917 году создать газеты “Воля Севера”, провести двух представителей в Учредительное собрание, избрать губком своей организации.
* * *
В отличие от упомянутых выше партий, действовавших полулегально, большевистская организация работала в подполье.
Архангельским большевикам был нанесен весьма ощутимый удар в годы реакции, последовавшей за революцией 1905 года. Тем не менее, избежавшие ареста члены
партии продолжали работу. Их деятельность заметно оживилась после появления в городе латышских большевиков, прибывших в Архангельск в 1915 году в числе рабочих-портовиков. Среди них были партийцы со стажем: М.С. Новов, О.И. Валюшис,
Ф.И. Грикис, Э.А. Стельте и сравнительно молодые люди Я.А. Тимме, А.Я. Блум –
всего 42 человека 54 .
Значительная часть этих рабочих, оказавшись на Севере, вскоре объединилась в
подпольную большевистскую фракцию профсоюза рабочих транспорта, которая на
первых порах вела работу только среди рабочих-латышей. А за год до Февральской революции, в феврале 1916 года, была оформлена архангельская большевистская организация. Она объединила социал-демократическую группу латышей, а также оказавших-
ся в городе руководителей Печорской социал-демократической группы – С. Калмыкова, И. Теплякова, М. Баева и местных большевиков.
Организацию сначала называли «Северная латышская группа РСДРП». В мае
1916 года был создан исполнительный комитет новой организации, которую возглавили О. Валюшис, Э. Стельте, Я. Тимме, Э. Герман и Я. Лозе. По свидетельству Я.
Тимме, архангельские большевики имели контакты с петроградским латышским районным комитетом «Прометей», а также с Русским бюро ЦК партии и Петроградским
комитетом РСДРП. Социал-демократы регулярно получали из-за границы нелегальную
литературу и переправляли ее в глубь России.
Однако в целом большевики вплоть до начала иностранной интервенции не
смогли выйти на губернский уровень. Забегая вперед, отметим, что подобное положение объяснялось в тот момент расколом организации на две части, оторванностью руководящего ядра, состоявшего в основном из приезжих людей, от рабочей среды. А в
уездах сказывалось отсутствие симпатий к этой партии со стороны крестьянства, отдававшего свои предпочтения эсерам.
* * *
… Начавшийся 1917 год, казалось, не сулил никаких перемен в жизни северного города. На страницы архангельских газет лишь изредка проникали некоторые сведения о тяготах войны и недовольстве народа. Публиковались предписания о нормировании продажи муки, разрешенной по удостоверениям полицейских участков, о соблюдении на рынке твердых цен на продукты питания.
Вот одно из обращений архангельского полицмейстера С.П. Пржисецкого. «Покорнейше прошу всех обывателей города Архангельска, – говорилось в нем, – прийти
ко мне на помощь по борьбе с дороговизной, спекуляцией и зачастую недобросовестностью торговцев, требовать, чтобы торговцы за предметы первой необходимости не
брали выше цен, указанных в обязательных постановлениях… Обо всем замеченном
прошу немедленно поставить в известность меня или чинов вверенной мне полиции» 55 .
Однако призывы не достигали целей. В те же дни газета сообщала: «Цены на
молоко продолжают непрерывно повышаться… Мяса нет ни фунта, совершенно исчезли из продажи спички, сливочное масло. Борьба с дороговизной путем установления такс (т. е. твердых цен – Е.О.) не достигает своей цели» 56 .
Дороговизна, плохое питание вызывали недовольство рабочих. Судя по печати,
среди грузчиков порта то и дело возникали разовые стычки портовиков с начальством.
Газеты не раз публиковали сообщения о самовольном оставлении работ и подстрекательстве к таким же действиям со стороны отдельных работников. За подобные поступки рабочие М. Кузовкин, С. Власов, М. Нестеров и многие другие были подвергнуты аресту сроком до 3 месяцев.
Губернская и городская печать регулярно публиковала приказ Главноначальствующего г. Архангельска и района Белого моря вице-адмирала А.П. Угрюмова. Документ гласил: «Воспрещается уговор или подстрекательство служащих или рабочих от
исполнения ими служебных обязанностей или работ. Виновники в нарушении этого
обязательного постановления подвергаются штрафу до 3 тысяч рублей, или заключению в тюрьму до 3 месяцев, или аресту на тот же срок» 57 .
На страницах газет появлялись отчеты о выдаче нуждающимся солдаткам пособий из благотворительных фондов, призывы к народу производить сборы в пользу
детей-сирот, печатались списки северян, погибших на фронтах войны.
Никого не могли оставить равнодушными сообщения о гибели земляков на
фронте. Эти сведения были удручающими. Только в ноябре-декабре 1914 года было
убито и ранено нижних чинов, призванных из Архангельской губернии, 80 человек, в
июле 1915 – 42, в августе – 47 и т.д. 58 . Но все эти публикации тонули в потоке иных
материалов: указов императора, сведений о смещениях и перемещениях, а также награждениях чиновников, купцов и т.п.
В одном из январских номеров 1917 года бывший управляющий Архангельской
губернией С. Бибиков, назначенный в начале года в правительственный сенат, благодарил в прощальном обращении всех чиновников, а в особенности чинов полиции, за
верную службу, желал им «стоять на той же высоте служебного долга, помня, что за
богом молитва, а за царем служба не пропадет».
В середине января 1917 года состоялось освящение храма архангельской женской Ольгинской гимназии. Новый губернатор направил Николаю II от имени «местной администрации и городского управления, попечительского и педагогического совета гимназии, учащихся и их родителей» телеграмму с выражением «чувства беспредельной верноподданнической любви и преданности». Губернатор получил ответную
«всемилостивейшую» телеграмму.
И вдруг, как гром среди безоблачного неба, в Архангельск ворвалась весть о
крушении монархии.
ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Первые дни после краха царизма. Буржуазно-демократическая революция в
феврале 1917 года свергла царский режим. Одной из особенностей этого крупнейшего
события в истории России была ее неожиданность: всего за несколько дней рухнула
веками создававшаяся монархия. В.И. Ленин еще в конце 1916-го года говорил, что,
вероятно, не доживет до революции в России.
Лидер кадетской партии П.Н. Милюков отметал всяческие предположения о роли
Госдумы в февральских событиях и подчеркивал, что все произошло спонтанно.
Между тем революция явилась логическим ответом на объективные потребности
страны, которая нуждалась в переменах. Попытка произвести эти перемены, не меняя
сущности государственного устройства — знаменитая «столыпинская модернизация»,
как на Севере, так и во всей России, провалилась.
Недееспособность царской власти, утеря ею легитимности в обществе, нежелание ей
подчиняться и, как следствие, нарастание всеобщего хаоса — таковы истинные, внутренние причины революции. Практически в России не осталось силы, которая верила
бы в монархию и готова была бороться за нее с оружием в руках.
* * *
Во главе бывшей империи встало Временное правительство. Оно было сформировано Временным комитетом членов Государственной думы и являлось высшим исполнительно-распорядительным органом, выполнявшим также некоторые законодательные функции. Правительство действовало с 2(15) марта по 25 октября (7 ноября) 1917;
сменилось 4 его состава. Первый состав его возглавлял кадет Г. Е. Львов, а затем эсер
А.Ф. Керенский.
После прихода к власти Временное правительство, на первый взгляд, проявляло
значительную активность. Уже в течение первого месяца его деятельности были опубликованы такие важные акты, как о всеобщей немедленной амнистии по всем политическим и религиозным делам. Оно провозгласило свободу слова, печати, союзов, собраний, стачек, с распространением политических свобод на военнослужащих. Прави-
тельство заявило об отмене прежней администрации, смертной казни, всех национальных и религиозных ограничений.
Правительство решило изменить всю систему управления Россией. 5 марта его глава князь Львов разослал по телеграфу циркулярное распоряжение: «Устранить губернаторов и вице-губернаторов от исполнения обязанностей», передав временно управление губерниями председателям губернских земских управ, в качестве правительственных комиссаров.
Современные исследователи, отмечая значимость упомянутых мер, в то же время
выделяют целый ряд их изъянов. Провозглашая общие истины, эти документы, в особенности главная декларация правительства от 3 марта, ничего не говорили о конкретных проблемах: о земле, о мире, о продолжительности рабочего дня, времени созыва Учредительного собрания.
Как отметил позднее в своих мемуарах П. Милюков, решение об устранении губернаторов была крайне необдуманная и легкомысленная мера — даже с политической
точки зрения. Председатели управ были часто реакционерами, а иные губернаторы —
либералами. Кроме того, отмена на местах законной власти вызывала путаницу во всех
органах управления. В министерство посылались запросы: как быть?
Но, что еще более важно, упомянутая программа фактически произвела опустошительный разгром административного аппарата. Единым махом сметались традиционные органы власти – губернская администрация, полиция. Подобный подход к решению проблем государственного устройства обернулся позднее элементами анархии,
глумлением над историческим прошлым и т.д. Между прочим, этот “грех” российского
менталитета с особой силой проявился и в конце ХХ века.
В своих воспоминаниях П.Н Милюков отметил также, что деятельность новой власти носила в тот момент двоякий характер. С одной стороны, она спешила опубликовать основные акты нового порядка с тем, чтобы дать стране первые основы демократического строя. С другой стороны, правительство утопало в массе вопросов, требовавших делового и быстрого решения, но сделать это в силу новизны дела, а чаще всего своей некомпетентности оно было не в состоянии 59 .
Февральская революция, на что обратил внимание современный исследователь С.Г.
Кара-Мурза, в конце концов, “сокрушила одно из оснований российской цивилизации
— ее государственность, сложившуюся в специфических природных, исторических и
культурных условиях России. Тот факт, что Временное правительство, ориентируясь
на западную модель либерально-буржуазного государства, разрушало структуры традиционной государственности России, был очевиден и самим пришедшим к власти либералам. Французский историк Ферро, ссылаясь на признания Керенского, отмечает
это уничтожение российской государственности как одно из важнейших явлений Февральской революции” 60 .
На это обстоятельство указывали активные участники тех событий. Лидер правых
сил А.И. Гучков признавал в те дни, “мы ведь не только свергли носителей власти, мы
свергли и упразднили саму идею власти, разрушили те необходимые устои, на которых
строится всякая власть” 61 . Одним из следствий подобного явления явилось усиление
роли политических партий и общественных организаций, которые ориентировались на
силовые формы своей деятельности.
Однако с февраля по октябрь 1917 года Россия приобрела уникальный, невиданный
в истории опыт. Наряду с буржуазным Временным правительством в Петрограде начал
действовать второй общероссийский, по выражению П. Милюкова, “претендент на
власть” – Петроградский Совет, который возглавили депутаты IV Государственной думы Н.С. Чхеидзе (председатель), А.Ф. Керенский и М.И. Скобелев (заместители пред-
седателя). Иначе говоря, в России появились перспективы развития двух разных путей
политического устройства России и дальнейшего развития ее государственности. Один
из них был либерально-буржуазным, идеалом которого была буржуазная республика с
опорой на гражданское общество и рыночную экономику, т.е. на те основы, которых в
России практически не было.
В отличие от буржуазно-либерального пути Советы, возникшие стихийно, являли
собой традиционный путь российской соборности, выраставшей из народного представления об идеальной власти.
Длительное время народные массы имели возможность сравнивать эти пути, проверка на прочность которых происходила как средствами мирного соревнования, так
позднее и путем гражданской войны. Забегая вперед, отметим, первый путь и его защитники – кадеты, не выдержали экзамена и были отброшены на обочину истории.
Этот процесс был длительным, сложным, но, в конце концов, власть мирно перетекла в
руки Советов во всей стране.
Проследим на основании документов за этим противоречивым явлением. По примеру Петрограда новая форма власти, параллельная Временному правительству, возникла во всей стране. Этому в немалой степени способствовал тот факт, что этот орган
власти стал центром революционного движения не только трудящихся Петрограда, но
и руководителем Советов всей страны.
28 февраля Петроградский совет в своем обращении “К населению Петрограда и
России” известил: “Вчера, 27 февраля, в столице образовался Совет Рабочих Депутатов — из выборных представителей заводов и фабрик, восставших воинских частей, а
также демократических и социалистических партий и групп”.
Совет наметил (в общих чертах) основы своей будущей работы. “Борьба еще продолжается, — говорилось в обращении. — Она должна быть доведена до конца. Старая власть должна быть окончательно низвергнута, и должна уступить место народному правлению. В этом спасение России. Для успешного завершения борьбы в интересах демократии народ должен создать свою собственную властную организацию…
Приглашаем все население столицы немедленно сплотиться вокруг Совета, образовать
местные комитеты в районах и взять в свои руки управление всеми местными делами”
(выделено нами –Е.О.) 62 .
Это была уже откровенная претензия на полноту власти во всей стране. Вследствие этого почти сразу же между Временным правительством и Петросоветом развернулась борьба, в ходе которой первоначально верх неизменно одерживал Совет. Как
заметил Милюков, без санкции Совета Временное правительство на первых порах правительство ничего не могло предпринять.
Вместе с тем чуть позднее лидер кадетов сделал важный вывод о том, что общую
ситуацию, сложившуюся после Февраля, можно было характеризовать не двоевластием, а безвластием 63 . Два органа по сути дела мешали друг другу, парализуя деловую
конструктивную работу, что имело тяжелые последствия для развития революции в
целом. Однако в начальный период противоречия между центрами власти отступили
на второй план, т.к. на первом месте стояла более важная проблема – борьба за ликвидацию царизма.
Но по мере развития событий Временное правительство, проявив полную немощность в решении насущных проблем, упустило власть из своих рук. Она постепенно
перетекла к Советам.
* * *
Справедливость этих утверждений становится особенно ясной, когда исследователь
обращается к анализу событий на местах. Как же протекал процесс реорганизации гу-
бернских и уездных правительственных учреждений, органов местного самоуправления на Архангельском Севере? Случилось так, что на первых порах после февраля
здесь не оказалось никаких органов, которым можно было передать функции разрушенного строя.
Временное правительство упразднило институт губернаторов, назначив в губернии и уезды своих комиссаров. В тех регионах, где существовало земство, власть
перешла в руки губернских и уездных земских деятелей. Поскольку на Севере не существовало земских органов, то губернаторские функции получил на полтора месяца
бывший архангельский городской голова В.В. Гувелякен.
В специальной телеграмме от 3 марта 1917 года глава Временного правительства
князь Г.Е. Львов известил Гувелякена: «Губернский комиссар является носителем власти Временного правительства в губернии, и ему присваиваются права и обязанности,
возложенные законом на губернатора, за исключением отпавших вследствие происшедших в государственном строе изменений …”
Губернский комиссар становился отныне первым лицом в губернии. Этой же телеграммой вводился институт уездных комиссаров, которые назначались Министром
внутренних дел из числа лиц, представленных губернским комиссаром. Уездный комиссар объявлялся “представителем Временного правительства в уезде”. При этом добавлялось, что “существующие в уезде должностные лица продолжают исполнять свои
обязанности” 64 . В инструкции о правах и обязанностях уездного комиссара говорилось: “Уездный комиссар наблюдает в уезде за точным и повсеместным соблюдением
законов, указов, постановлений и распоряжений Временного правительства, содействуя проведению в жизнь государственных мероприятий.
Уездному комиссару подчинялась практически вся исполнительная власть и
управление в деревнях и селах. Более того, “для охранения порядка и внутренней безопасности, в случае, когда имеющиеся в распоряжении начальника милиции средства
окажутся недостаточными, уездный комиссар, с согласия губернского мог призывать
войска…» 65 .
Лидер правительства не забыл и об управлении волостями. Он предписывал создать
в них комитеты, которые должны до издания закона о земском самоуправлении управлять волостями под надзором уездного комиссара.
Таким образом, в губернии появились первые ростки новой власти. Почти сразу же
после утверждения губернского комиссара во всех уездах появились свои комиссары,
призванные осуществлять надзор за законностью деятельности всех лиц и мест 66 .
Как правило, на посты уездных комиссаров назначались известные в уездах люди.
Так, например, Шенкурским уездным комиссаром был утвержден бывший директор
коммерческого училища Я.П. Леванидов. Он имел высшее образование, возглавлял
шенкурскую организацию эсеров, в которой состояло до 50 членов партии.
Комиссаром в далеком Печорском уезде был утвержден 43-летний учитель Г. Г.
Недашковский. В 1893 году он окончил Тотемскую учительскую семинарию. В Архангельском уезде комиссаром был назначен Н.К. Комяков, в Мезенском – П.И. Алашев, в
Онежском – Л.А. Донейко, в Пинежском – В.А. Дудка, в Холмогорском – Л.В. Хорев.
Поспешная замена всех губернаторов людьми, не имевшими опыта административной службы, почти сразу привела к нежелательным результатам. Располагая на словах
полнотой административно-судебной власти и имея в распоряжении губернское правление в качестве исполнительного органа, многие из них не прижились на долгий срок.
В частности, в Архангельской губернии в течение неполного года сменилось четыре
комиссара. Вслед за В. Гувелякеном на этом посту побывали Н.И. Беляев, А.Д. Ежов и
В.В. Шипчинский.
Не в лучшем положении оказались уездные комиссары. Комиссар Шенкурского
уезда Я. Леванидов на первых порах ограничивал свою деятельность присутствием на
многочисленных заседаниях различных съездов и комиссий, выступлениями на них от
имени Временного правительства. При этом он не раз ставил вопрос перед губернским
комиссаром об освобождении его от этой должности.
Суть проблемы состояла в том, институт комиссаров не имел реальных средств
влиять на ситуацию, не мог опереться на органы власти, которые были разрушены.
Эсеровская газета “Дело народа”, обобщая ситуацию, писала: “Местной власти нет:
одни органы разрушены, другие нежизнеспособны, а главное – лишены всякого авторитета в глазах населения” 67 .
В целом, движение к изменению старой системы являлось не только делом Временного правительства, но и стремлением трудового народа, его активистов взять
управление страной в свои руки.
* * *
Таким образом, с 27 февраля 68 в стране установилось двоевластие: наряду с Временным правительством возник Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов.
Мощный поток этого движения распространился во все промышленные центры,
достиг и окраин России. Советизации страны во многом способствовали три всероссийских съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, прошедшие летом 1917 года
в столице.
Российские и иностранные историки уделяли большое внимание изучению бурных
событий февраля 1917 года в стране.
Но развитию Февральской революции в Архангельске посвящено мало публикаций, и почти все они до последнего времени грешили односторонностью оценок.
В изданиях, повествующих о Февральской революции в Архангельске, отчетливо
проявились две тенденции. Суть первой из них состояла в отрицании влияния этой революции на жизнь города, в доказательстве того положения, что никаких изменений
после нее в Архангельске не произошло. Наиболее отчетливо эта точка зрения отражена в крупной работе «Октябрьская революция и интервенция на Севере», изданной в
год десятилетия советской власти. «Февральская революция, – отмечалось в этом издании, – прошла в Архангельске больше формально, на бумаге. То, что пришло от
февральской революции, уселось бок о бок со старым буржуазно-правительственным,
царским, уселось и замерло, не вызвав кровавой борьбы, не пробудив подлинной революционности рабочих» 69 .
Такая оценка столь крупного события в жизни страны, ее влияния на политическую жизнь Севера не выдерживает критики. Анализ ситуации, сложившейся в Архангельске, (как это будет показано ниже) свидетельствует о широкой активности трудящихся города.
Что касается второй тенденции, то она проявилась в недооценке и принижении роли Архангельского Совета рабочих и солдатских депутатов как органа народной власти, родившейся на волне революции. Ссылаясь на факт преобладания в совете меньшевиков и эсеров, советские историки рассматривали его лишь в качестве бессильного контролера работы городской думы 70 .
Авторы подобных работ, как правило, не подкрепляли этот вывод анализом подлинной роли совета в жизни города, упуская из виду то, что во всей бывшей империи
эти органы власти проявляли инициативу и во многих случаях действовали под давлением народа вопреки распоряжениям сверху и местной городской думы.
Как же возник и действовал Архангельский Совет?
* * *
Попытаемся, прежде всего, восстановить начальный момент революционных событий, ибо в нем, как в капле воды, отразилась позиция различных слоев населения по
отношению к революции, выразилось понимание ими ее целей и задач.
Первая реакция на события в Петрограде последовала со стороны официальных
властей, так как они раньше всех узнали о том, что произошло в столице, первыми в
силу своего положения и действовали в новой обстановке.
В Архангельск весть о свержении царя прилетела быстро, но население города узнало о революции не сразу. Местные власти всеми мерами пытались скрыть это сообщение, выждать время в надежде на то, что царизм сумеет справиться с революционным движением и все станет вновь на свои места.
Главноначальствующий Архангельска и района Белого моря генерал И.И. Федоров
был хорошо осведомлен о том, что происходило в Петрограде. Сохранился приказ,
подписанный Федоровым 28 февраля 71 . Этот документ с пометкой "Секретно, спешно" был размножен в военной типографии и разослан шести адресатам. Приказ уста-
навливал усиленный наряд "на случай вызова войск для подавления беспорядков". Он,
в частности, предусматривал отправку солдат группами в среднем по 50-100 человек в
11 важных пунктов города: в городское полицейское управление и во все его части, на
охрану почты, телеграфа, телефонной станции и других важных объектов. Планировалось по первому сигналу направить в помощь полиции и караульным командам 400
вооруженных солдат и матросов.
"Части высылаются по моему приказанию, – гласил приказ, – и должны быть организованы и готовы во всякое время с винтовками, имея по две пачки патронов на каждого человека".
Принимая столь решительные меры для возможных действий солдат против народа, Главноначальствующий в то же время в течение двух суток задерживал публикацию сообщений в печати 72 . Более того, Федоров решительно воспротивился публикации воззвания к рабочим, составленного архангельским Советом. Обращение пришлось печатать тайно и ночью распространять на заводах 73 .
Поняв тщетность своих попыток скрыть сведения о свержении самодержавия, старые власти постарались предотвратить какие-либо выступления трудящихся. С этой
точки зрения показательны попытки генерала Федорова и вице-губернатора Турбина
воздействовать на городскую думу и реакцию гласных Архангельской думы на февральские события в Петрограде.
Гласными городской думы были по преимуществу заводчики, домовладельцы, чиновники и заметные общественные деятели. Обязанности городского головы в то время исполнял известный заводовладелец В. В. Гувелякен. Среди гласных выделялась
фигура редактора газеты “Архангельск”, депутата 4-й Государственной думы, лидера
архангельских кадетов Н. А. Старцева.
Официальная телеграмма от председателя Временного комитета Государственной
думы М. В. Родзянко была получена ранним утром 1 марта. Но до адресата (городского головы) она дошла лишь поздним вечером: генерал Федоров задержал, а затем передал депешу вице-губернатору Турбину. В результате лишь в 10 часов вечера В. В.
Гувелякен, собрав заседание думы, огласил текст телеграммы.
С. Турбин лично явился на заседание думы. Он просил гласных способствовать
сохранению порядка и спокойствия, то есть не выпускать из своих рук руководство событиями. Дума ответила полным согласием, для начала учредив в городской управе
постоянное дежурство 74 . Расширенное заседание думы открылось лишь назавтра, 2
марта, в 15 часов. На нем, по сообщениям газет, присутствовали 34 гласных, а также
представители от общественных организаций, рабочие, было «много публики», заполнившей зал до отказа 75 .
Поднявшись на трибуну, городской голова зачитал текст телеграммы, который
гласил, что «Временный комитет членов Государственной думы при тяжелых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашел себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка,
сознавая всю ответственность принятого им решения. Комитет выражает уверенность,
что население и армия помогут ему в трудной задаче создания нового правительства,
соответствующего желаниям населения и могущего пользоваться его доверием».
Подобную депешу получил генерал И.И. Федоров. В ней говорилось: «Власть
окончательно перешла в руки временного комитета Государственной Думы. Члены
старого правительства арестованы и находятся в Петропавловской крепости. Войска
перешли на сторону Временного Комитета, образуется Временное правительство, о
составе которого немедленно будут извещены… лица всех губерний и областей России. Предлагаю Вам принять меры обеспечения спокойствия и порядка во вверенном
вам районе, обратив особое внимание на продолжение работ, связанных с обороной
государства» 76 .
После оглашения сообщений из столицы гласные утвердили тексты ответных телеграмм в адрес не только Временного комитета Государственной думы, но и Петроградского Совета рабочих депутатов, а также – воззвания «К населению города Архангельска», в котором тоже прозвучал призыв сохранять спокойствие и порядок, «забыть... разногласия» и «воздержаться от всяких манифестаций», «продолжать безостановочно свою работу во имя защиты родины, преодоления разрухи и голода». Во
все уезды ушла телеграмма, в которой объявлялось, что «местные гражданские учреждения и власти и военные и морские части теперь исполняют распоряжения Народного
Правительства, а потому все население г. Архангельска призываются к спокойствию и
к поддержке порядка всеми силами”.
Таким образом, в центре внимания, как военных, так и гражданских властей города
и губернии было стремление сохранить порядок, не допустить проявления инициативы
народа, быстрее ввести ход событий в спокойное русло.
Городская дума позаботилась о том, чтобы обеспечить порядок в городе другими
мерами. В числе их была телеграмма в Петроград с просьбой срочно прислать в Архангельск особого комиссара от Государственной думы, который был бы способен
«объединять и направлять деятельность местных общественных организаций и административных учреждений».
Кроме этого родилась идея создать новую общегородскую организацию, которая
стояла бы «на страже поддержания спокойствия и способствовала бы возможно безболезненному переходу к новому строю». Так появился общегородской обывательский
комитет, в задачу которого входила, наряду с поддержанием порядка в городе и его
окрестностях, заведование продовольственным делом. По замыслу «отцов города» в
него вошли представители не только городского самоуправления, но и других организаций – военно-промышленного и биржевого комитетов, кооперативных объединений,
общества изучения Русского Севера, а также, как отмечалось в решении думы,
«имеющегося сорганизоваться Совета рабочих депутатов».
Тайным голосованием городская дума избрала в состав нового органа 12 человек,
в основном домовладельцев, купцов и других представителей буржуазии. Среди других в комитет были избраны: Н. А. Старцев, Ф. А. Чесноков, В.В. Макаров, В.И. Патрушев, Э. Н. Антоновский Х. Н. Манаков, В.М. Мерзлютин, Я.А. Беляевский и другие
представители делового мира.
Затем по предложению комиссии для организации совета рабочих депутатов дума
постановила “…поручить городской управе и гласным Ф. В. Чеснокову, А. В. Иванову,
М.А. Ульсену и М. В. Перешневу оказать рабочим просимое содействие (в создании
совета – Е.О.), в частности предупредить о таковых выборах заводовладельцев и представителей администрации и просить их не чинить рабочим каких-либо препятствий” 77 .
Таким образом, буржуазия стремилась поддержать администрацию губернии и в
то же время самой стать законной преемницей власти. Вместе с консолидацией сил
правящей элиты города и губернии, в основном чиновников, военных и представителей делового мира, шел другой процесс – проявляла активность масса простого народа, в особенности рабочие лесозаводов и других промышленный заведений, создавались органы народной власти, усилили свою деятельность политические партии и общественные объединения.
* * *
С верой в свободу. Весть о крушении царизма была с энтузиазмом встречена народ-
ными массами Архангельска. Первыми принесли ее в город солдаты, вернувшиеся из
Петрограда, куда они сопровождали эшелон с импортными грузами. Затем источником
сведений стали газеты, редакции которых начали печатать краткие информационные
сообщения о событиях в столице. Экстренные выпуски газеты «брались нарасхват».
«Публика жаждала поскорее узнать новости, и каждая новость повторялась из уст в
уста» 78 , – писал в то время один из журналистов.
Городская дума, призывая жителей города «воздерживаться от манифестаций»,
беспокоилась не напрасно. Уже 2 марта состоялась демонстрация рабочих, игнорировавших призывы властей к сохранению спокойствия. Первое массовое шествие рабочих в городе приняло внушительные размеры. Очевидец свидетельствует, что рабочие
соломбальских мастерских управления работ порта по свистку дружно прекратили работу и двинулись в город. Вслед за ними прервали работы лесопильщики завода купца
Якова Макарова.
Демонстранты с двумя национальными флагами, полотнища которых были перевернуты красным цветом вверх, направились в город, где к ним присоединились горожане и матросы, а также колонна транспортных рабочих Бакарицы, Левого берега и
других районов. Над головами транспортников реяло красное знамя с надписью:
«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» 79 .
С пением революционных песен демонстранты подошли к воинским казармам.
Однако им не удалось связаться с солдатами. Командир полка заявил, что не имеет
распоряжений, и демонстрантов к солдатам не допустили. Тогда колонна двинулась к
городской думе. Их встретили городской голова В.В. Гувелякен и Н.А. Старцев.
Последние рассказали о событиях в столице, зачитали телеграмму об отречении
царя. Народ приветствовал эти сообщения. Было решено направить телеграмму Петроградскому Совету и исполкому Государственной Думы с выражением готовности
“поддержать все мероприятия народного правительства”. Собравшиеся заявили о том,
что “первым шагом в целях победного окончания войны будет сохранение полного порядка и спокойствия”. Телеграмму подписали городской голова и выборные от населения 80 . Участники митинга избрали комиссию по организации Совета рабочих депутатов 81 . Таким образом, первая массовая демонстрация в Архангельске в дни революции
была сугубо мирным актом.
Сразу же после демонстрации городская дума собралась на упомянутое экстренное
заседание, на которое кроме гласных явились, заполнив до отказа зал, представители
общественных организаций и рабочие. Городской голова предложил собравшимся
текст воззвания к гражданам Архангельска.
“Архангельская городская дума, – говорилось в этом документе, – сознавая всю
важность переживаемых событий, считает своим долгом обратиться ко всему населенно с призывом сохранить полное спокойствие и порядок. Все промышленные и торговые учреждения должны продолжать безостановочно свою деятельность. Весь рабочий
люд должен продолжать свое славное дело на защиту Родины… Важность и значение
момента требуют, чтобы были забыты все наши разногласия. Продовольственное дело,
доведенное старой властью до полной разрухи, требует от нас сугубого внимания…
Архангельская городская дума, чутко прислушиваясь к голосу народных представителей, в руках которых находится организация власти, заслуживающей доверия страны…, призывает население воздержаться от всяких манифестаций и, в сознании серьезности момента, ни на одну минуту, ни на одну секунду не отказываться от дела, порученного каждому из нас… Население должно сознавать, что враг зорко следит за
нами и может воспользоваться даже мигом замешательства" 82 .
В этот момент командир 669-й Костромской дружины полковник Лаврентьев на-
правил в город две роты, выдав солдатам патроны «для стрельбы по революционерам
и войскам, примкнувшим к народному движению» 83 . Однако офицеры не рискнули
разгонять шествие. Блюститель порядка запугивал солдат: «Смотрите, чтобы не пришлось вам проливать слезы с новым правительством, как в 1905 году» 84 .
Остро реагировал на демонстрацию и генерал Федоров. 3 марта он дважды просил
военного министра направить в Архангельск батальон карательных войск. При этом
генерал сетовал на то, что в войсках опоры у него уже нет и что «арестовывать» ему
«некем» 85 .
Федоров, получив от центра отказ, распорядился шире распространить в войсках
сообщение из столицы о создании Временного правительства, которое. Обращаясь к
войскам гарнизона, он уверял солдат и матросов, что «тяжкое переходное время кончилось, Временное правительство образовано, армии спокойны, в столице порядок, рабочие продолжают точить пушки и снаряды, железные дороги всюду подвозят продовольствие. Все исполняют свой долг, чтобы спасти дорогую родину» 86 .
Но увещевания и призывы генерала не подействовали. Вслед за демонстрацией
трудящихся в городе прошла многолюдная манифестация военных. К ним вновь присоединились рабочие Соломбалы. На Соборной площади состоялся митинг, на котором было оглашено воззвание к рабочим организационной комиссии по выборам в Совет. Солдатам и матросам предложили выбирать делегатов в этот орган.
В последующие дни, вплоть до 10 марта, в Архангельске почти ежедневно проходили митинги и демонстрации. Над колоннами развевались красные знамена, алели лозунги «Да здравствует демократическая республика!»
Апофеозом торжеств по поводу «вступления России на новый исторический путь»
явился «праздник революции», состоявшийся 10 марта. В воззвании, посвященном
этому событию, говорилось: «Граждане! 10 марта в ознаменование решительной победы народа в деле свержения старого порядка и вступления России на новый исторический путь – состоится в 11 часов дня на Соборной площади торжественное богослужение с провозглашением вечной памяти борцам, павшим за свободу народа. Вслед за
тем произносятся речи членами Государственной Думы. По окончании речей состоится парад, в котором принимают участие, помимо войск, отдельные организованные
общественные группы и учебные заведения.… Пусть каждый из нас почтит также и
память героев-борцов, павших в борьбе за Свободу!» 87 . По сведениям очевидцев, в
празднике приняли участие около 20 тысяч человек. Священнослужитель отслужил
молебен, а затем панихиду по «убиенным в Петрограде». Перед собравшимися выступили с речами депутаты IV-ой Государственной думы П.А. Леванидов, А.И. Рыслев и
И.В. Кривоногов.
«Громадная площадь не могла вместить всех собравшихся, – засвидетельствовал
очевидец, – и часть толпы втиснулась в ближайшие кварталы улиц Троицкой, Соборной, Воскресенской. Против собора выстроились воинские части. Более 100 красных
знамен колыхалось над толпой» 88 . После торжества по городу прошли митинги. Наступил медовый месяц революции – время надежд на быстрые перемены в жизни народа.
* * *
Февральская революция, направленная против старых порядков и войны, сплотила
в первоначальный период в единый народный фронт самые разнородные силы.
Естественно, что письменные источники не донесли подробностей, характерных
для настроения всех слоев населения. Наряду с радостью, о чем поведали газеты того
времени, было и другое. Приведу лишь один пример. Исакогорский священник П.
Ильинский в одной из своих публикаций отметил: «Совершилось что-то такое совсем
необычное, совершенно неожиданное. Может быть, люди, внимательно наблюдавшие
общественную жизнь, ожидали этого переворота, но для нас, воспитанных на идеях
монархизма, святости и неприкосновенности царской власти, события, которые мы переживаем, явились громовым ударом, сразу выбили нас из колеи жизни… Первые переживания – это полная растерянность, точно почва ушла из-под ног, невольный страх
перед будущим. Эти события (февральские дни – Е.О.) подействовали на всех так, как
наш страшный первый взрыв среди белого дня на Бакарице» 89 . Подобные чувства испытывали не только священнослужители губернии.
* * *
СОВЕТИЗАЦИЯ АРХАНГЕЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ
Рождение Архангельского Совета. Одним из первых итогов событий, начавшихся в
столице, явилось создание Советов. Известно, что эти органы родились еще в ходе
первой российской революции. Лидер большевистской партии В.И. Ленин, обобщая ее
опыт, пришел к выводу о том, что Советы являются особой формой нового типа государства. В ряде своих трудов он доказывал его преимущества перед буржуазным парламентаризмом. Ленин полагал, что Советы позволяют соединить выгоды парламентаризма с выгодами прямой демократии, совместить законодательные и исполнительные
функции. Опора советского аппарата на большинство народа, выборность и сменяемость, подчинение большинства меньшинству – таковы основные принципы, которые
Ленин считал подлинными признаками демократического государства 90 .
Советы многих городов сыграли активную роль в ходе первой русской революции.
В Архангельской губернии дело ограничилось в то время созданием первых профсоюзов, а также вспышками недовольства крестьянства в Шенкурском уезде, рождением
здесь «Союза шенкурских крестьян», под руководством которого прошло четыре съезда тружеников Поважья. Ряд антиправительственных выступлений в этой части губернии завершился расправой с крестьянами силой правительственных войск 91 .
* * *
Рождение сети Советов в Архангельской губернии после Февральской революции
явилось невиданным до той поры делом. Постараемся полнее воссоздать картину этого
исключительно важного события в истории города и всей губернии.
Рассмотрим сначала вопрос о том, как же создавался архангельский Совет рабочих
и солдатских депутатов – новый орган власти.
Организационная комиссия, учрежденная на митинге 2 марта, быстро приступила
к действию. Первое ее заседание открылось в 19 часов того же дня. К сожалению, документов, раскрывающих работу комиссии по организации Совета, в архивах не сохранилось. Не исключено, что подобные документы в суматохе той поры и не оформлялись. По газетным публикациям удалось установить, что комиссию возглавил меньшевик А.В. Папилов. На этом заседании были избраны агитаторы, которым предстояло
провести работу по выдвижению кандидатов в Совет. Первое его собрание было намечено на 5 марта.
За несколько часов до организационного собрания представители рабочих пришли
на собрание городской думы и попросили ее содействия в организации Совета. Как
уже отмечалось выше, в журнале думы есть запись от 2 марта, свидетельствующая о
том, что дума поручила городской думе и гласным оказать рабочим помощь, просить
заводовладельцев «не чинить рабочим каких-либо препятствий». Местная буржуазия,
во-первых, уже была вынуждена считаться с пока еще потенциальной силой будущей
организации. А во-вторых, на данном этапе она пока еще не осознавала, каким по своим характеру и целям будет в действительности этот орган.
Вопрос о том, быть или не быть Совету не стоял, так как следовали примеру столицы и прямым указаниям реального органа власти, возникшего в ходе революции –
Петроградского Совета.
* * *
Как же отнеслись к рождению совета различные партийные организации города?
Чем он должен был заниматься, по мнению политических и общественных организаций?
Большевики, считавшие себя выразителями воли и интересов рабочих, находились
в весьма сложном положении. Во-первых, их в Архангельске было очень мало. Вовторых, к моменту организации Совета местная организация РСДРП по-настоящему
еще не оформилась. К тому же она являлась объединенной и, по выражению Я. Тимме
«представляла собой смесь членов всех течений» 92 . У большевиков было мало опытных партийных работников, да и попросту грамотных, образованных людей – всего 3-4
человека.
В более выгодном положении находились партии умеренного социалистического
толка – меньшевики и эсеры. Победа Февральской революции коренным образом изменила, например, положение партии эсеров в обществе. Она быстро стала известной,
влиятельной, одной из правящих партий в стране. Среди архангельских эсеров и
меньшевиков было до десятка «способных партийных работников». Причем активисты
этих партий были на виду. Многие из них в военное время закрепились в кооперативных и продовольственных органах, в журналистике. Поэтому архангельские меньшевики и эсеры, как это было во всей стране, сразу же заняли большинство мест в руководящих органах Совета рабочих и солдатских депутатов.
3 марта в городе распространилось воззвание к рабочим Архангельска. Анализ
этого документа показывает, что воззвание явилось на деле небольшой переделкой обращения Петроградского Совета рабочих депутатов к населению Петрограда и России. В нем кратко сообщалось о событиях в Петрограде, о создании там Совета. А далее следовал призыв к населению «немедленно сплотиться вокруг Совета, образовать
местные комитеты и взять в свои руки управление всеми местными делами» (выделено
нами – Е.О.) 93 .
Таким образом, основная цель будущего совета понималась весьма широко: взять в
свои руки всю полноту власти. Это было нечто новое в практике губернского центра –
появление нового органа, претендующего на основную роль в управлении городом.
Воззвание комиссии быстро распространилось среди рабочих и нашло у них дружный отклик. В результате первое собрание делегатов рабочих состоялось на два дня
раньше намеченного срока – 3 марта.
На собрание явилось 102 человека. Учитывая, что в Архангельске и его районах
было зарегистрировано 130 предприятий, можно сделать вывод, что эти посланцы
представляли большинство рабочего класса города. Кроме того, в собрании приняла
участие значительная группа солдат и матросов. Газета «Архангельск» так описывала
это событие: «Несмотря на довольно большой зал думы, в нем царила страшная духота: так много публики явилось на собрание, которое продолжалось до двух часов ночи» 94 .
Заседание Совета открыл председатель комиссии А.В. Папилов. Это собрание превратилось в первое заседание Совета рабочих депутатов. В своем постановлении собрание четко заявило том, что Совет рабочих депутатов следует признать «законно существующим» 95 .
Ораторы – рабочие, солдаты, матросы, их активисты – говорили о тесном единстве
армии и народа. Собрание постановило включить представителей армии и флота в состав Совета и рекомендовало всем воинским частям направлять своих представителей
в этот орган.
Представители военных выступили с краткими взволнованными речами. «Благодарю, товарищи! – говорил один из них. – Это впервые за существование России открытое собрание. Я очень рад, что наша родина, пережив тяжелые годины, дожила до этого светлого дня!» «Этот день можно назвать возрождением России, – вторил солдату
военный моряк. – Да здравствует свободная Россия!» 96
Таким образом, на первом собрании Совета закладывались основы для создания
объединенного органа власти рабочих, солдат и матросов, представлявших большинство населения города.
На заседании Совета были избраны делегаты в состав вновь созданного архангельского комитета общественной безопасности. М.И. Данилов так определил функции нового органа: «Старая власть ушла, а новой еще нет. Поэтому необходимо на местах
иметь ее, покуда не будет назначена новая из Петрограда, от нового правительства. В
комитет общественной безопасности должно войти большинство представителей от
рабочих, а остальные от общественных организаций, городского управления, военнопромышленного комитета, купеческого общества и т.д. Функции комитета заключаются главным образом в том, чтобы он ввел общественную жизнь в новое русло, и
особенно жизнь рабочих в Архангельске». Сразу же состоялись выборы в комитет
представителей от Совета рабочих депутатов. В числе их оказались Папилов, Добрынин, Ломов и Куроптев 97 .
На первом заседании комитет общественной безопасности постановил образовать
городскую милицию. Предполагалось, что со временем, по мере назначения представителей на высшие должности, роль комитета общественной безопасности будет сокращаться.
Не вдаваясь пока в его оценку, отметим, что Совет сразу же определил программу
работы этого комитета, которая включала в себя такие меры, как охрану перегрузочного района, контроль над работой почты, установление тесных контактов с воинскими
частями и т.д.
На втором заседании Совета, состоявшемся 5 марта, продолжалось оформление нового органа власти. Заседание было многолюдным: 266 посланцев рабочих, матросов и
солдат заполнили до отказа зал городской думы. На повестке дня стоял вопрос об утверждении устава Совета. В его первом разделе, определявшем цели и задачи нового
органа власти, было записано: Архангельский Совет рабочих и солдатских депутатов
ставит своей целью, прежде всего, организацию рабочего класса, солдат и матросов г.
Архангельска и Архангельской губернии для борьбы за окончательное упрочение политической свободы в России и за установление народовластия, за созыв Учредительного собрания, избранного на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования. Во всех своих политических выступлениях СР и СД согласует свою деятельность
с постановлениями Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов».
При обсуждении этого положение было внесено существенное дополнение: «Архангельский совет в своих действиях и выступлениях подчиняется Совету рабочих депутатов в Петрограде». Иначе говоря, стихийно складывалась вертикаль новой формы
власти.
«Второй целью Архангельского Совета рабочих и солдатских депутатов, – говорилось далее в уставе, – является организация рабочих для экономической борьбы: устройство профессиональных союзов, разных кооперативов, учреждение примирительных камер и т.д.
Третьей целью, согласно уставу, являлось привлечение рабочего класса к самому
широкому участию в местном самоуправлении и местной общественной жизни.
Наконец, Архангельский совет рабочих и солдатских депутатов ставил своей целью
удовлетворение духовных нужд, культурных запросов рабочих, для чего Совет учреждает рабочие клубы, устраивает лекции, библиотеки и т.д. 98 .
«В целях выполнения вышеуказанных задач» устав определил создание 10 секций
или отделов: агитационного и организационного, кооперативного, продовольственного, медицинского, отдела по разработке вопросов местного самоуправления муниципальной жизни и ряда других. Отделы совета были сформированы 7 марта. В них преобладали меньшевики и эсеры, но вошли также большевики – О.И. Валюшис, Я.А.
Тимме, Ф. И. Грикис и другие. Высшим органом Совета устав определял общее собрание, которое должно было решать «все важнейшие дела». Устав гласил также, что
«общее собрание созывается президиумом Совета по мере надобности, но не реже 1
раза в неделю». С 5 марта новый орган власти стал официально именоваться советом
рабочих и солдатских депутатов.
6 марта на общем собрании совета при участии 273 делегатов был избран исполком
из 12 человек: 6 – от рабочих, 3 – от матросов, 3 – от солдат. В его состав вошли А.В.
Папилов, М.И. Бечин, В.В. Бустрем, Л.Д. Захарченко, Г.Н Кренев. Среди них один был
большевик М.С. Новов, остальные – меньшевики и эсеры. Первым председателем исполкома совета стал меньшевик К.А. Кошкин 99 .
Создание Совета не было единовременным актом. Уже после сформирования всех
руководящих органов Совета в его адрес приходили ходатайства о включении новых
групп. В частности, 12 марта состоялось собрание команды архангельской инородческой дружины в Маймаксе, на котором присутствовало 260 человек. Собрание избрало
двух представителей в состав Совета: П. Баргаева и Г. Ильина.
Подводя итоги организационной работы, исполком отметил, что «за какие-нибудь
6-7 дней почти полностью сформирован наш Совет рабочих и солдатских депутатов» 100 . В течение примерно полугода в составе совета не было партийных фракций.
Он действовал как единый народный орган. Совет был разнороден по социальному и
национальному составу. Устав допускал введение в совет, наряду с рабочими фабрично-заводских, транспортных и других предприятий, представителей «всех трудовых
групп населения», а также солдат и офицеров, лиц, включаемых «по особому постановлению».
Постепенно руководители Совета совершенствовали формы своей деятельности.
Уже в начале мая был выработан «Устав реорганизации Архангельского Совета», который впервые определил норму представительства в Совете во время выборов. Группа лиц от 50 до 100 человек могла избрать одного депутата. Коллективы с численностью работников от 101 до 200 человек имели право направить двух представителей, а
свыше 200 – трех.
Были выработаны и нормы для деятельности исполнительного органа Совета – исполкома. Численность его определялась в количестве 20 человек, избираемых Советом
из своей среды. А из числа этих людей «отдельной закрытой баллотировкой» избирались председатель, 4 члена президиума, один товарищ председателя и 2 секретаря.
Устав признал необходимым, что наряду с членами исполкома, избранными на
пленарном заседании Совета, в его состав должны входить с правом решающего голоса по два представителя от социалистических и от объединенных военных организаций
и два человека с совещательным голосом от крестьянских депутатов.
В уставе определялись также сроки и порядок созыва общих и чрезвычайных собраний Совета, а также ряд других важных моментов работы Совета 101 .
В течение всего 1917 года Совет непрерывно обновлялся. Нередко рабочее собрание избирало делегатов только на одно заседание, направляя на следующее другого
человека. Особенно часто менялись в Совете солдаты и матросы, что обуславливалось
передвижением частей, изменением позиции морских кораблей и т.д. Это, разумеется,
не означало, что не было людей, которые работали в Совете постоянно. Среди его активистов значились такие авторитетные вожаки рабочих, как Я. Тимме, М. Новов, Н.
Левачев, Я. Розенберг. Это были посланцы наиболее крупных отрядов рабочих города
– деревообработчиков, транспортников и т.д. Члены совета из числа рабочих нередко,
особенно на первых порах, определяли характер важнейших решений Совета, занимавшего более радикальные позиции, чем исполком.
В целом архангельский Совет отражал на первом этапе революции общее настроение широких масс народа – полное доверие к Временному правительству и Петроградскому Совету рабочих и солдатских депутатов.
Несомненно, одно: у организаторов, как Совета, так и комитета общественной
безопасности основной была идея: большинство в новых органах власти должны составлять рабочие.
* * *
Первые советы в уездах. Февральская революция внесла новую струю в жизнь северной деревни.
За короткий срок во всех уездах состоялись съезды граждан, прошли выборы
уездных и городских органов власти. В это же время формировались уездные организации правых, а затем и левых эсеров, проявляли активность кадеты, в некоторых
уездных центрах появились первые большевики.
Все новые органы и общественные организации создавались в основном по инициативе снизу, были результатом самоорганизации народных масс, их желания защитить свои права, найти свое место в органах управления. Это был период, когда народ
сам пытался решить свою судьбу.
На первых порах после Февральской революции исполнительные органы в уездах
складывались по-разному. Как заметил один из обозревателей той поры «…это произошло по той причине, что бюрократические органы старого режима прекратили тогда существование, относительно же замены их новыми, отвечающими духу революции, никаких директив от Временного правительства не было получено. Была только
общая для этого безмолвная директива: «самоуправляйтесь, как умеете» …
«И каждый уезд, – заметил он далее, – в зависимости от местных условий, от общественных настроений, от наличности сил создавал ту или иную общественную организацию под тем или другим наименованием. Но все они были направлены к единой
цели: создать необходимый временный административно-хозяйственный аппарат, без
которого жизнь уездов могла бы принять хаотические формы» 102 .
Характерным с этой точки зрения явились решения первого уездного совещания
представителей крестьянских обществ Шенкурского уезда, которое состоялось 25-26
марта 1917 года. Для разработки принципов уездного самоуправления совещание создало специальную комиссию в составе 12 человек. В нее вошли авторитетные в уезде
люди: Я.П. Леванидов, А.З. Осипов, П.Н. Плешанов, А.А. Суетин и другие. Было решено, что «общее управление делами уезда должно принадлежать собираемому не
менее двух раз в год съезду представителей населения Шенкурского уезда, избираемому на основе всеобщих, равных, прямых выборов тайным голосованием (в количестве
одного представителя от 1000 человек населения)» 103 .
Исполнительным органом уездного самоуправления объявлялась уездная народная управа из семи человек. Первым председателем управы стал директор Шенкур-
ского коммерческого училища Яков Петрович Леванидов, членами – П.Г. Истомин,
П.Н. Плешанов, А.Е. Исупов, А.З. Осипов, В.Г. Доильницын и П.Т. Ануфриев 104 .
Инструкция определила, что «исключительному ведению органов самоуправления
подлежат: продовольственное дело, уездная милиция и дело внешкольного образования». А один из членов народной управы должен был исполнять обязанности начальника уездной милиции 105 . Первое общее уездное совещание крестьян объявило, что все
старые органы власти прекращают деятельность и передают дела своим преемникам.
Новые структуры являлись по своей форме и методам создания родственными
российскому земству. Очевидно, шенкурские активисты хорошо знали земское законодательство, что помогло им быстро без всяких инструкций сверху выработать новую
для своей территории форму органов управления. Характерно, что в состав общественного комитета, созданного для созыва первого совещания представителей крестьянства, входил широкий круг организаций: члены правлений кооперативных обществ –
А.Е. Малахов, В.А. Табанин, от рабочих – В.И. Пескишев, от различных городских
объединений – П.Н. Плешанов, П.Г. Истомин и ряд других.
Особым вниманием пользовались в те дни бывшие депутаты Государственной думы, кадеты А.Е. Исупов и П.А. Леванидов. Они, как правило, председательствовали на
наиболее заметных совещаниях, избирались в их президиумы и в состав различных
комитетов и комиссий. Это была естественная дань уважения первым российским парламентариям, с деятельностью которых в известной мере связывалась в то время и сама революция.
Все резолюции совещаний и съездов, касавшиеся деятельности кооперации, чиновничества, учителей, пронизывала идея единения общества. Их работа одобрялась
постольку, поскольку они поддерживали Временное правительство, выполняли его
распоряжения и служили «на благо дорогой нашей Родины» 106 .
Одновременно во всех остальных уездах губернии стали создаваться временные
волостные комитеты. Положение о новых органах власти, подготовленное Министерством внутренних дел, было разослано в адрес волостных правлений в апреле 1917 года.
Этот документ предлагал упразднить прежние волостные правления и наделял
властными полномочиями новые органы власти. В положении подчеркивалось, что волостной комитет ведает хозяйственно-административной и культурно-общественной
жизнью волости. В числе других ставилась задача: “Проводить в жизнь все постановления нового правительства, выяснять их значение для населения, побуждать местное
население оказать поддержку правительству в ведении войны денежными средствами
и другими экономическими мероприятиями содействовать созыву Учредительного собрания”.
В то же время комитет был обязан “Устроить волостную милицию для наблюдения
за порядком и спокойствием в волости и несения полицейской службы. Заботится о
снабжении волости продовольствием, а также о запашке полей, обсеменении полей
дорожной хозяйстве и других сельскохозяйственных нуждах, заботиться о просвещении и здравоохранении”. А в конце документа сказано, “… положение о временном
комитете имеет временную силу – впредь до учреждения мелкой земской единицы и
всесословной волости”.
Таким образом, Временное правительство стремилось сломать не только губернские, но и низовые органы власти. На смену волостным старшинам приходили выборные депутаты. Столь быстрая перемена вызвала на местах массовое недовольство
бывших волостных старшин, а представители новых органов были в растерянности:
они не знали, как начинать свою работу, из каких источников брать средства для выполнения обязанностей. Приведем несколько примеров.
В телеграмме из Емецка сообщалось, что на собрании 9 апреля жители учредили
волостной комитет в составе 10 лиц, избрали также продовольственный комитет, в который вошли 9 человек. 11 человек избрали в состав волостной милиции.
В депеше из Савинской волости от 9 апреля говорилось: «С падением всей системы старого строя население призвано к свободной организации самоуправления. Не
имея определенных руководящих указаний губернской власти о новых формах правления в волостях и во избежание могущего произойти расстройства в местной жизни
население Савинской волости на общем собрании 26 марта установило до введения в
губернии земства следующий порядок самоуправления: делами по управлению волости ведает волостной комитет. Он избирается всем населением волости, директивы получает на собраниях. Исполнительным органом является правление: дела и средства
упраздняемого правления передаются комитету”.
Примерно такая же обстановка сложилась в Петровской волости того же уезда. На
собрании 9 апреля там тоже был создан волостной комитет в составе 10 человек. В телеграмме говорилось о том, что комитет “…взял в свои руки все функции местного самоуправления – административную часть волости, продовольственное дело и милицию”. Председатель комитета М. Святухин добавлял: “…в виду новизны положения и
отсутствия в нем опыта крайне желательно иметь указания от Вас по ведению всех дел
вышеозначенного комитета”.
Несмотря на отдельные трудности нового процесса, дело в уездах, шло неплохо
и губернский комиссар в телеграмме в Петроград 17 апреля доложил министерству
внутренних дел о том, что волостные и уездные комитеты быстро образуются во всей
губернии 107 .
Одним словом, во всех уездах губернии шли медовые дни революции, которые
сопровождались ломкой старых органов власти и созданием новых, в состав которых
нередко вводились известные, но малоопытные люди.
* * *
Особое место в начавшихся переменах отводилось созданию уездных и волостных
Советов. Судя по документам, первые активисты не вполне понимали подлинную роль
советов.
Это было связано как с новизной дела, так и с тем, что одновременно с созданием
советов в губернии развернулась большая работа по созданию волостных комитетов,
земства, о рождении и первых шагах деятельности которого будет сказано отдельно.
Решающее значение для утверждения и развития советской формы организации крестьянства имели решения первого Всероссийского съезда крестьянских депутатов, состоявшегося в мае 1917 года в Петрограде. Съезд принял Положение о советах, определил организационные начала и подчиненность друг другу губернских, уездных и волостных Советов, их исполкомов и другие вопросы.
Эти документы были положены в основу решений 1-го Архангельского губернского съезда крестьянских депутатов, начавшего свою работу 28(15) июня 1917 года. Для
созыва съезда было создано оргбюро, в состав которого вошли представители Архангельского уездного совета, губернского продовольственного комитета и архангельского союза потребительских обществ. В президиум съезда делегаты избрали в основном
известных в то время активистов эсеровской организации губернии: А.А. Иванова
(председатель), Н.К. Комякова, М.Ф. Квятковского, А.А. Суетина и Н.Е. Иконникова.
Значение этого события состояло, во-первых, в том, что съезд поддержал организацию Советов во всей стране. Газета «Воля Севера» отметила: «Мы исходим из того,
что интересы рабочих и крестьян едины. Поэтому мы призываем к объединению, к организации вокруг Советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов – этих верных стражей революции, этих кузнецов народного счастья» 108 .
В задачи любого совета входило: «готовить решение земельного вопроса, начать
подготовку к проведению выборов в Учредительное Собрание, а также осуществлять
контроль над всеми органами власти, добиваться того, чтобы они не отступали от демократических начал. С этой целью совет должен включать представителей крестьянства во все общественные и различные организации».
Во-вторых, съезд утвердил положение о Советах крестьянских депутатов в Архангельской губернии, установил нормы представительства. Первый пункт этого документа отмечал, что «Советы крестьянских депутатов являются органами крестьянства
на страже нового строя и для политико-революционной работы» 109 .
Положение предусматривало, что в состав уездных Советов один делегат должен
избираться от 500 жителей. Численный состав уездных исполкомов Советы могли определять самостоятельно. В волостные Советы один человек избирался от 100 жителей. В голосовании могли принимать участие все граждане, достигшие 18 лет.
В положении отмечалось далее, что крестьянские советы должны поддерживать
«деловую, полнейшую» связь с рабочим советом. Для содержания необходимого аппарата предусматривалось введение десятикопеечного сбора с каждого жителя той или
иной территории. Вскоре после завершения работы съезда была опубликована и разослана по местам инструкция для всех членов исполкомов Советов крестьянских депутатов. Она определила главными задачами этих органов формирование на местах
уездных, волостных и сельских советов. Инструкция рекомендовала все бывшие крестьянские союзы и иные организации немедленно преобразовать в Советы. А всю работу последних направить «в духе постановлений Всероссийского Совета и Архангельского губернского съезда крестьянских депутатов».
В документах губернского съезда, а также избранного им исполкома органам на
местах рекомендовалось во время выборов в советы и земство, в Учредительное собрание голосовать только за представителей партии эсеров 110 .
Съезд завершил свою работу избранием руководящих органов. В состав губернского исполнительного комитета крестьянских депутатов вошли Н.К. Комяков, М.Ф.
Квятковский, Н.М. Душин, С.Н. Пругавин, А.И. Жилкин и др. (всего 9 человек). Кроме того, съезд утвердил президиум исполкома из 7 человек. Председателем стал А.А.
Иванов, а заместителями М.Ф. Квятковский и Н.К. Комяков 111 .
Одним из направлений работы исполкома явилось делегирование своих представителей в различные властные органы губернии. В частности, шесть представителей были направлены в состав Архангельского Совета рабочих и солдатских депутатов. Два человека М.Ф. Квятковский и С.Н. Пругавин – вошли в исполком этого совета. Крестьянство обеспечило свое представительство также в губернском продовольственном комитете.
Разъяснения газеты “Воля Севера”, решения первого губернского съезда крестьянских депутатов помогали местным активистам решать проблему создания и работы
первых советов.
Сошлюсь на пример Шенкурского уезда. Вопрос о формировании советов, их
правах и обязанностях стал предметом внимания делегатов общеуездного съезда граждан (11-14 июня) и первого съезда советов крестьянских депутатов, состоявшемся 25
июня. Съезд граждан, в частности, высказался «за создание в Шенкурском уезде
сельских, волостных и уездного советов крестьянских депутатов» 112 . Съезд советов
крестьянских депутатов определил их роль следующим образом: «Советы крестьян-
ских депутатов являются чисто политическими органами, содействующими повышению политического сознания крестьянских масс, выявлению взгляда крестьянства на
вопросы текущего момента и на объединение крестьянства...» Резолюция по этому вопросу подчеркивала, что Советы должны «готовить крестьян к выборам в Учредительное собрание» 113 .
Съезд определил и ряд других важных моментов работы новых органов власти. В
частности, предусматривалось, что в сельские советы должны избираться один депутат
от ста жителей, в состав волостного исполкома – не менее пяти человек. А в исполком
уездного совета делегаты избрали 9 человек, три из которых составили его постоянный президиум. Первыми председателями исполкома уездного совета поочередно были С.С. Костылев, А.В. Денисов и П.Т. Белавин.
Формирование новых органов шло медленно, избранный на губернском съезде исполком долгое время не имел сведений о создании Советов на местах и тем более их
работе. В одной из первых телеграмм, направленной во все уезды, А.А. Иванов требовал «срочно сообщить число членов уездных и волостных советов и их партийный состав». Он просил исполкомы советов представить предложения о том, «с какими партиями и организациями желательно соглашение при выборах в Учредительное собрание и земства» 114 .
На чрезвычайном заседании исполкома губернского совета крестьянских депутатов (12 августа) обнаружилась крайне пестрая картина организации Советов. Я.В. Фокин из Холмогорского уезда доложил о том, что Советы созданы только в 9 волостях.
М. П. Федухин из Пинежского уезда поведал о том, что «в уезде советов пока нет».
Делегат из Онежского уезда М.С. Бахматов признался, что организация Советов идет
слабо. Основными причинами этого является малое количество в деревне интеллигентных сил, перегруженность их работой, а также недоверчивое отношение к советам
со стороны крестьян. Не лучше обстояло дело в Шенкурском уезде. «Советов у нас
много, – заявил докладчик, – но неизвестно, в каком направлении они пойдут» 115 .
Иначе говоря, несмотря на обилие различных положений и инструкций организация
советов происходила медленно. Причин этого было немало. Прежде всего, чувствовалась новизна дела, сказывался острый недостаток грамотных людей, которые требовались во все органы, возникавшие в губернии.
К тому же не было денежных средств для оплаты труда работников новых учреждений. Центральные органы власти признавали, что пока «единственно правильным
основанием существования Советов должно быть самообложение крестьянского населения» 116 . Понятно, что эта мера вызывала недовольство крестьян и активистов.
О сумятице, царившей в головах уездных активистов по поводу создания советов,
свидетельствовали их высказывания на губернских совещаниях, письма в исполком
крестьянских Советов.
Так, например, 13 июля 1917 года июля исполком губернского совета получил такое сообщение из Пинеги: «Совета у нас пока нет. Его можно создать путем объединения уездной земской управы, земельного и продовольственного комитетов». Естественно, что исполком признал это неприемлемым, ибо совет, по его мнению, должен
был создаваться снизу путем избрания.
Чуть раньше подобное сообщение пришло из Холмогорского уезда: «В уезде и
Холмогорах, – говорилось в нем, – пока крестьянских организаций нет. Предвыборное настроение можно создать только на заседании земского собрания в августе» 117 .
Возникает впечатление, что сами местные активисты не имели точных сведений о
ходе советизации в селах и волостях. В то же время в губернский исполком, в газету
«Воля Севера» шли сообщения о создании местных советов.
Так, оповещалось, что 1 августа 1917 года на собрании Кяндской волости Онежского уезда в Нижмозерский сельский Совет было избрано 6 человек во главе с В.С.
Калининым 118 . В Хаврогорской волости Холмогорского уезда в волостной Совет избрали 9 человек, в их числе А.Е. Пальмина, Г.Д. Емельянова, А.А. Попова и других.
Требовалось время, чтобы создать систему советов снизу доверху. Общая динамика рождения уездных Советов характеризовалась следующими данными:
Советы крестьянских депутатов 119
Название Совета
Время рождения
Архангельский губернский
Архангельский уездный
Шенкурский уездный
Пинежский уездный
Устьвашский районный
Печорский уездный
Холмогорский уездный
Мезенский уездный
14 июня 1917 г.
21 марта 1917 г.
25 марта 1917 г.
сентябрь 1917 г.
28 декабря 1917 г.
20 марта 1917 г.
21 марта 1918 г.
9 апреля 1918 г.
Несмотря на все трудности, в конце августа 1917 года в губернии существовало,
кроме уездных Советов, 27 волостных и 64 сельских 120 . В целом можно сказать, что
советизация Архангельской губернии, происходившая в марте-декабре 1917 года, как и
во всей России, явилась движением трудящихся масс, бравших управление разоренной
страной в свои руки. В большинстве уездов активность проявляла партия эсеров.
Она решительно выступала против кадетских представителей на местах, в советы
всех уровней пыталась провести членов только своей партии. В то же время советизация в губернии не была вызвана к жизни какой-то одной партией.
* * *
Становление архангельского земства. Анализ социально-политической картины,
сложившейся в губернии к осени 1917 года, будет неполным, если не затронуть проблему рождения и практической деятельности Архангельского земства.
Многие годы эта история почти игнорировалась местными историками. В общих публикациях в советское время земство всегда упоминалось рядом с советами.
При этом советы характеризовались как органы прогрессивные, революционные и народные, а земские – как буржуазные и контрреволюционные.
Лишь в последние годы появился ряд диссертаций по этой проблематике и содержательная работа мурманских историков А.В. Воронина и П.В. Федорова 121 .
* * *
До февральской революции Архангельская губерния, в отличие от 34 территорий
России, не имела земских учреждений. Общественность Севера, депутаты Государственной Думы от губернии и губернаторы добивались их открытия.
Еще в 1866 г. архангельский губернатор Гагарин в представлении министерству
внутренних дел утверждал: „Приведение земского хозяйства в положение, соответствующее требованиям населения, не может быть достигнуто при посредстве тех органов, которым оно поручено. Состоя из членов разных ведомств, имеющих каждый свое
прямое и ответственное назначение, учреждения эти не могут принимать участия в
чуждом для них деле. Поэтому единственным средством избавления населения от экономического разорения явилось бы введение в Архангельской губернии земских учреждений".
Убедительно обосновывал необходимость введения земства на Севере, пожалуй,
самый одаренный архангельский губернатор Александр Платонович Энгельгардт. Это
был знаток крайнего севера, исколесивший его вдоль и поперек. В 1896 г. он писал
министру внутренних дел, что введение во вверенной ему губернии “земских учреждений представляется необходимым для проведения в жизнь таких сторон земской деятельности, которые не предусмотрены уставом о земских повинностях” 122 . А в своем
отчете за 1898 год на имя императора он вновь критиковал государственную систему
руководства «земским делом» в губернии, отмечая, что все учреждения, ведающие так
называемыми «земскими вопросами», действуют вяло, лишены всякой самостоятельности, не проявляют никакой инициативы.
Губернатор полагал, что местные органы власти будут успешно решать «все хозяйственно-экономические вопросы» лишь в том случае, если они будут избраны всеми сословиями и наделены самыми широкими полномочиями».
Государственные чиновники на все просьбы о введении земства в Архангельской
губернии давали отказ. Последний раз Государственный Совет отверг проект закона о
введении земства в губернии в 1913 году. Свое нежелание вводить земство в губернии
чиновники оправдывали отсутствием в губернии дворянства, а также боязнью того,
что архангельское земство вместо самоокупаемости, как все земства страны, сядет в
финансовом отношении на государственное содержание.
После начала Февральской революции, вопрос о земстве выдвинулся и встал на
очередь сам собой, так как во всей России потребовалось передать управленческие
функции разрушенного строя губернских и уездных правительственных учреждений
органам местного самоуправления, а таких органов в Архангельской губернии не оказалось. Поэтому представителям общественности с одобрения Временного правительства пришлось импровизировать органы самоуправления
В этих целях по почину комитета общественных организаций был создан временный губернский комитет. 27 апреля 1917 года в зале заседания городской думы состоялось торжественное открытие заседания временного губернского комитета. Вступительную речь произнес Главноначальствующий г. Архангельска и Беломорского
района Н.П. Савицкий. Председательствовал на этом собрании Н.А. Жемчугов, председатель земской комиссии при обществе изучения Русского Севера, которая занималась вопросом о земстве на притяжении всего периода существования этого общества
и много раз напоминала правительству о необходимости введения земства в Архангельской губернии. Временный губернский комитет подготовил ряд документов, в которых выяснялись особенности уклада жизни Севера с той целью, чтобы закон о земском самоуправлении отвечал местным условиям.
Четыре делегата: М.Я. Катель, В.В. Шипчинский, С.Н. Трубин и Я. П. Леванидов
выезжали в столицу, где участвовали в работе по подготовке положения о земстве в
Архангельской губернии.
17 июня 1917 г. Временное правительство утвердило положение. Об этом важном
событии министр внутренних дел князь Львов уведомил губернского комиссара Н. И.
Беляева специальной телеграммой. «Временное правительство, – говорилось в ней, –
17 июня утвердило постановление о введении земских учреждений в Архангельской
губернии… Приведение закона в действие возлагается на губернский, а в уездах на
особые по введению земства комитеты в составе из 15 лиц или, по постановлению губернского комитета, на существующие исполнительные уездные комитеты».
25 июня была создана временная губернская земская управа, на которую возлагалась обязанность заведовать всеми земскими делами вплоть до образования в Архангельской губернии законных земских учреждений. Губернскую управу возглавил один
из лидеров губернской эсеровской организации Михаил Квятковский. В ее состав
входили также начинающий журналист, позднее известный северный писатель Тимофей Синицын (Пэля Пунух), бухгалтер казенной палаты А. В. Ивановский и препода-
ватель женской гимназии И. Сампсонов.
28 июня губернский комиссар довел до всеобщего сведения, что все действия в уездах по проведению в жизнь закона о земстве поручены временным уездным управам.
Выборы земских гласных состоялись осенью 1917 года одновременно с выборами в
Учредительное собрание. А заседания волостных и уездных собраний и формирование
управ происходили в октябре 1917 года. Срок полномочий гласных ограничивался
тремя годами. Для гласных первого созыва сделали исключение: они должны были
действовать до 1 января 1919 г.
* * *
Заполнение вакуума местной власти происходило в своеобразной обстановке.
Вместо прежних волостных старшин крестьяне получали сразу несколько органов: волостные земские и советские органы, а также ряд комитетов: земельный, продовольственный и другие.
В обстановке всеобщей анархии, крушения старых органов власти и попыток рождения новых рядовые крестьяне порой не понимали сути перемен, роли в их жизни
отдельных комитетов и управ. К тому же на содержание исполкомов советов всех
уровней, а также и земских управ власти вводили душевой денежный сбор с каждого
крестьянина, что вызывало массовое недовольство жителей деревни. Их недовольство
распространялось на рождавшиеся земские органы власти.
Слабо разбирались в вопросах разделения властных полномочий начавших свою
работу советов и земских органов и губернские активисты. Лидер эсеров А.А. Иванов
посвятил этой проблеме брошюру. А крестьянско-эсеровская газета «Воля Севера»,
созданная в июле 1917 года, публиковала статьи, посвященные этой теме.
Какие же идеи развивались в этих публикациях? Советам отводилась роль некоего общего политического контролера, обязанного следить за всеми органами власти и
направлять их деятельность.
«Советы крестьянских депутатов, – говорил на втором съезде граждан Шенкурского уезда А. Иванов, – должны быть политическими органами, они должны иметь
контроль над всеми учреждениями, исполняющими волю народа и должны, в конце
концов, способствовать политическому объединению крестьян» 123 .
«Вместе с советами рабочих депутатов, отмечал он далее в одной из своих статей, – они самая надежная опора Временного правительства в его борьбе с врагами
России и с врагами народа…» 124 . Таким образом, он отводил советам первенствующую политическую роль в жизни общества.
Земству же намечалось иное место.
«Волостное земство, – подчеркивал Иванов, – признается самым близким к народу
учреждением, обслуживающим хозяйственные и культурно-общественные нужды
крестьянства, и поэтому призывает население к участию в местных делах и рекомендует крестьянству выбирать в волостное земство людей, отстаивающих интересы
трудового народа и принадлежащих к партии социалистов-революционеров» 125 .
Иначе говоря, разъяснял далее Иванов, при помощи земства «само население
должно взять в свои руки все местные дела и не отдавать их в руки чиновников, как
это было до сих пор». В ведение губернского, уездных и волостных земских органов,
по его мнению, должны быть переданы: «народное школьное и внешкольное образование, медицина, ветеринария, натуральные повинности, самообложение на нужды
уездного и волостного земств» 126 .
Между тем было ясно, что создание в селах одновременно земских и советских
органов таит в себе опасность создания двоевластия. и соперничества. Естественно,
возникал вопрос и о том, а нужно ли создавать параллельные органы. В уездах высказывалось мнение о том, что «не лучше ли упразднить советы, чтобы не отвлекать лю-
дей, нужных для земской работы и чтобы не усиливать этим раздвоение нашего общего безлюдья». Руководители крестьянского движения пытались дать ответы и на эти
суждения. Крайне любопытный взгляд на эту тему высказал тот же А. Иванов в одной
из своих публикаций.
Еще раз напомнив о том, что «советы были созданы для объединения всех людей
в единую волю, для отстаивания интересов революции, что они являются… главным
фундаментом мощи и влияния трудовых масс – крестьян, рабочих и солдат», Иванов
рассуждал: «Может ли земство заменить их? И да, и нет. Теперь земство контролировать не надо – это орган самого народа, он и будет его контролировать. Но земство это
хозяйственный орган». Он полагал, что “…для решения политических общих дел,
борьбы за спасение революции, за Учредительное собрание и других проблем нужно
сохранить советы» 127 .
Вопрос о взаимоотношениях двух ветвей местной власти не раз возникал и позднее, но до поры до времени, а точнее до октября 1917, года эти органы находили общий язык и взаимопонимание.
* * *
Переходя к изложению истории архангельского земства, предварительного отметим, что в ней, с некоторой долей условности, можно выделить три периода.
Первый период можно назвать подготовительным. Он длился с марта-апреля до
осени 1917 г. На втором этапе происходило оформление земства и начало его практической работы: выборы гласных волостных, уездных и губернского собраний, создание
соответствующих управ. Он продолжался примерно пять месяцев – с осени 1917 по
март 1918 гг. и завершился ликвидацией земства всех уровней. И, наконец, с августа –
сентября 1918 года, после антисоветского переворота в Архангельске, наступил завершающий период деятельности земских органов власти. При поддержке белогвардейского правительства они действовали примерно полтора года (до февраля-марта 1920
года).
* * *
Как же происходили выборы и формирование земских органов власти? В середине июля 1917 года губернский правительственный комиссар потребовал «быстрее
составить списки избирателей и ускорить выборы уездных гласных» 128 .
Выполнение этого распоряжения не заставило себя ждать. Во всех уездах быстро сформировались избирательные округа и участки, составлялись списки избирателей, намечались кандидатуры гласных. Выборы гласных состоялись осенью 1917 года
одновременно с выборами в Учредительное собрание.
Как правило, выборами руководили временные земские управы. Волостные избирательные комиссии составлялись на широкой демократической основе. Они включали председателя, членов волостных советов крестьянских депутатов, волостных комитетов, а также и выборных от сельских сходов. Во всей губернии распространялось
специальное обращение, которое призывало избирателей «забыть все личные счеты и
интересы, руководствоваться единым желанием избрать людей, достойных звания
гласных, истинных защитников народных интересов» 129 .
Земские органы, избираемые на основе закона Временного правительства, отличались от тех, которые действовали в империи. Они, наконец, появились и в волостях.
Выборы в них производились без ограничений, классовых и иных цензов. Они были
тайные, всеобщие, альтернативные. Гласные всех уровней избирались на три года. В
случае выбытия того или иного гласного он заменялся кандидатом, т. е. человеком, набравшим наибольшее число голосов после основного соперника. Выборы в губернии
прошли организованно. Как сообщал шенкурский комиссар Я. Леванидов, «население
отнеслось к выборам с большим интересом, что видно из числа голосовавших».
Избирательный процесс в этом уезде, где проживало свыше 100 тысяч человек, характеризовался такими данными: из 72 219 избирателей, внесенных в списки, в голосовании приняли участие 28 226 человек. В 28 волостях было создано 96 избирательных округов, в первом туре избран 821 гласный уездного и волостных собраний.
В 8 из 28 округов потребовались вторичные выборы. Весьма любопытен и состав
гласных. В числе 821 представителя новой власти было лишь 3 женщины и 10 представителей сельской интеллигенции. Основную массу гласных составляли крестьяне130
.
На первые выборы в Архангельском уезде явилось до 50% избирателей 131 . Хуже
обстояло дело в Холмогорском уезде, где, как отмечала газета «Воля Севера», «население отнеслось к выборам равнодушно. На некоторых участках явилось 10-15% избирателей» 132 .
Создание земских органов в губернии явилось сложным и противоречивым процессом. Это обуславливалось рядом причин.
Во-первых, почти всюду против создания новых органов власти выступили потерявшие власть волостные старшины, а также поддерживающие их состоятельные хозяева. Так, на собрании в селе Клещево Онежского уезда местный кулак заявил крестьянам: «вот как будут с вас драть по три шкуры, так и увидите, какая польза от земства. Жили же до этого без земства, проживем и теперь без него» 133 .
Во-вторых, массовое недовольство крестьян вызвали высокие должностные оклады
представителей земских органов. Характерное сообщение в газету «Воля Севера» поступило из Кирилловской волости Онежского уезда. Информатор, оказавшийся на собрании, где крестьяне собрались для того, чтобы переизбрать гласных, в один голос
заявили: «Да как же мы их избрали? А они себе, не спросясь нас, жалованье назначили. Ждали земство, а тут себе на шею. Да слыхано ли такое жалованье? Где взять-то:
ведь по 25 рублей с души сходит» 134 .
Шенкурский комиссар Леванидов, получив многочисленные сообщения с мест о
грубых недостатках при формировании волостных земств, совершил поездку по многим деревням уезда. Его отчет изобилует описанием всякого рода недоразумений.
Наиболее комичной и в то же время типичной оказалась ситуация в Пуйской волости.
Вот как описал ее комиссар в своем сообщении: «…наиболее темная часть населения
сорвала работу земства: после выборов членов управы и назначения окладов был устроен сход, на котором было постановлено: ввиду высоких окладов земства не признавать, избрать старшину и его помощника и восстановить старое волостное правление.
Это и было исполнено. Но новый старшина после схода не решился принять дела и
вступить в управление. Волостная же земская управа в свою очередь также не рискнула принимать дела и вступить в управление» 135 .
Комиссар сделал ряд выводов. Он отметил, что «…в целом население проявило интерес к выборам… В некоторых селениях в них участвовало до 90 % крестьян. Правда,
иногда члены семей приносили записки за других, неграмотные нередко не знали, за
кого голосуют…. При повторных выборах дело проходило хуже, народу приходило в
7-8 раз меньше, чем в первый раз».
Подводя общий итог своим наблюдениям, Я. Леванидов писал: «Все это заставляет
думать о том, что работа волостных земств не будет сразу успешной и производительной и для придания ей надлежащего успеха необходима огромная культурная работа и
упорядочение финансового вопроса земства. Надо регулярно объезжать все волости и
необходимо организовать в Шенкурске курсы для секретарей волостных земств, без
этого должным образом работу не организовать».
Не менее категоричные выводы сделали по этому поводу и другие активисты
уездного земства. Так, председатель уездной земской управы Е. Едовин столкнулся 1
октября на собрании граждан Тарнянской волости с отказом платить высокие жалованья служащим волостного земства. «В волости, – сообщал он в своем отчете, – создалось весьма неблагоприятное для работы земства настроение, которое может выразиться в том, что крестьяне не будут добровольно уплачивать деньги по дополнительной раскладке по волостному земству».
Обобщая сведения, поступавшие с мест, Едовин отметил далее: «В уезде вообще развивается настроение весьма неблагоприятное и с точки зрения государственной в высшей степени вредное… Отсутствие твердой власти государства на местах повело к отрицанию обязательных законов. Право свободной критики законов принято
при темноте населения как право не повиноваться законам, по мнению населения, невыгодным. Это, в свою очередь, может привести к многозаконию… Не считая себя
вправе высказываться по вопросу о борьбе с этим злом, я должен указать, что такое
неприятие законов и отсутствие или слабость власти, как назначенной, так и демократической, может зимой очень тяжело отозваться на лесных богатствах уезда и повести к их расхищению» 136 .
Выводы о слабом авторитете земских органов власти, их немощи на первых порах
полностью подтвердились и в период иностранной интервенции. В своих мемуарах
генерал В. Марушевский отметил: «Земство, не существовавшее в крае, в период довоенный, было составлено из совершенно неопытных лиц, набранных, видимо, по политическому облику, а не административным способностям. Власти на местах, т.е. в уездах, почти не было, и должности уездных комиссаров замещались едва грамотными
людьми… Импровизация всюду была полная. Более зажиточная часть населения относилась к властям с недоверием и пренебрежением, рабочие были настроены скорее оппозиционно, а крестьянство…– безразлично» 137 .
В-третьих, в обстановке, когда, начиная с весны 1917 года, во всей губернии, в
каждой волости шли непрерывные выборы в различные органы, население все чаще
проявляло апатию и откровенный абсентеизм, т.е. попросту игнорировало всякие собрания. Характерным с этой точки зрения является, например, постановление Федоровского общества Великониколаевской волости Шенкурского уезда. Отметив, что «неаккуратное посещение собраний – это общее зло как городской, так и деревенской жизни», крестьяне постановили, чтобы: «…1. Все граждане являлись на собрания по первой вести; 2. Неявка без уважительных причин не должна иметь места. Причем виновные повергаются штрафу. В первый раз общественное порицание от лица схода, а в
дальнейшем такого человека ждет более серьезное наказание: он будет обязан 1-2 дня
отработать на солдатку» 138 .
Земства столкнулись с проблемой острой нехватки кадров. Председатель Холмогорской земской управы в июне 1917 года отметил: “Главное, у нас совсем нет работников для земства, которым можно дать ответственную работу” 139 . И это далеко не
полный перечень проблем, с которыми столкнулись организаторы земства в губернии.
* * *
Первые земские съезды. Как же действовали земские гласные? Какие проблемы они
пытались решить?
Первые съезды земских гласных во всех уездах состоялись в конце 1917 года. Каждый из них начинался с доброй традиции, которая существовала со времен открытия
первых заседаний городских дум, – произнесения текста присяги. «Избранные свободным волеизъявлением народа, – говорилось в этом документе, – мы, уездные гласные, даем торжественное обещание; в поступках и действиях своих руководствоваться
исключительно желанием блага народа, отметая все личные интересы и выгоды…, с
напряжением сил и крайнего разумения своего работать для пользы родному краю, не
отклоняясь и не отступая перед какими бы ни было препятствиями». Все гласные ставили свои подписи под текстом присяги, и съезд начинал работу.
Состав уездных земских съездов был сравнительно невелик: от 25 человек в Мезенском уезде до 46 в Шенкурском. Он определялся исходя из численности населения
уезда.
Среди избранников народа были известные в уездах и во всей губернии люди. Так,
В Шенкурском уезде среди них оказались: Петр Леванидов – депутат IV Государственной Думы, Михаил Квятковский и Алексей Иванов – члены Учредительного собрания, Егор Едовин, избранный позже в состав правительства генерала Миллера.
Гласные уездных съездов, собравшись в острой политической обстановке, пытались обсудить и наметить пути решения важнейших проблем жизни своих уездов.
Шла будничная работа, создавались комиссии, привлекались специалисты для консультаций.
Собравшиеся люди делали то, что им поручил народ: позаботиться о хлебе насущном, о развитии промыслов, школьного дела, народном здравии. Протокол Онежского
съезда сохранил обобщенную запись о работе гласных. «Красной нитью в речах ораторов, – говорится в протоколе, – проявилось стремление повысить школьное дело и народное образование в целом, улучшить постановку медицинской и ветеринарной помощи, наладить дорожное дело и принять меры к культурной постановке сельского хозяйства и целесообразному использованию богатств уезда».
Примерно тот же круг вопросов рассматривался в других уездах. Различие состояло, может быть, только в учете специфики территории. В Мезенском уезде, например,
более тщательно разрабатывалась актуальная для жителей проблема морских промыслов. Съезд поручил управе разместить в Архангельске заказ на 130 пудов пороха, 300
пудов дроби и на 50 тысяч патронов для берданок.
Гласные уездных собраний избрали свои исполнительные органы – земские управы. Шенкурскую управу возглавил М. Едемский, Мезенскую – А. Лешуков, Онежскую
– А. П. Попов.
С первых шагов земские управы столкнулись с огромными трудностями. Возможности решения неотложных проблем упирались в отсутствие финансов. Уездных источников финансирования, практически не было. Поступлений сверху также не предвиделось. Экономический и финансовый беспредел, царивший в стране, сопровождался полнейшей неразберихой среди властных структур. И, тем не менее, к осени 1917
года общественно-политическая остановка в губернии несколько стабилизировалась.
Во-первых, к этому времени сложилась, существенно измененная система органов
власти. В уездах действовали исполкомы уездных советов крестьянских депутатов, а
также земские, земельные и продовольственные управы. Они имели свои подразделения в волостях.
Во-вторых, несмотря на громоздкость новой системы власти, дублирование некоторых функций и трения, порождаемые новизной дела, эти органы некоторое время
находили приемлемые формы сотрудничества и взаимопонимания друг с другом.
Ярким примером подобного поведения органов власти явилась их единодушная реакция на мятеж генерала Корнилова. Из уездов в столицу ушли телеграммы о доверии
к Временному правительству, о поддержке его действий «в борьбе с изменниками свободы и родины».
Свои надежды на улучшение жизни северная деревня связывала с деятельностью
Временного правительства и работой Учредительного собрания. В уездах обсуждался
проект наказа депутатам Учредительного собрания. Посланцам губернии – эсерам А.А.
Иванову и М.Ф. Квятковскому рекомендовалось «поставить на обсуждение … вопросы
о войне, о государственном управлении и о земле…, добиться скорейшего окончания
кровавой бойни». Выражая недовольство столыпинской реформой, сельские труженики настаивали на том, чтобы «все земли… обратить в общенародное достояние и передать в пользование всех трудящихся без всякого выкупа, чтобы право частной собственности на землю… отныне и навсегда» было отменено. В этих наказах крестьяне
выступали также за уравнительное землепользование, за государственную поддержку
при разработке неудобных земель, особенно болот. Выдвигалось требование о
“…бесплатном пользовании лесами в необходимом количестве для домашних надобностей” 140 .
* * *
Советы начинают действовать. Чем же занимались первые Советы, как они пытались влиять на ситуацию в губернии?
Попытаемся показать эту сторону деятельности новых органов власти на примере
Архангельского городского совета, как наиболее организованного компонента управления местными делами.
Практическая деятельность Архангельского совета в различных изданиях освещалась не раз, но авторы, рассматривали ее, в особенности в ранний период, односторонне, сосредоточивая внимание на слабых сторонах его работы, подчеркивая так называемую соглашательскую позицию эсеро-меньшевистского совета. Меньше всего обращалось внимания на то, что под давлением народных масс совет провел в жизнь ряд
важных мер, выступив как орган революционно-демократической диктатуры.
Архангельский совет в своих первых документах провозгласил себя органом реальной власти народа, поставив целью «взять в свои руки управление всеми местными
делами» 141 (выделено мной – Е.О.). Правда, полного понимания подлинной роли советов в будущем пока еще не было у большинства партий и общественных деятелей.
Меньшевик Мартынов, выступая 3 марта на первом заседании Совета, резонно рассуждал: «К каким последствиям поведет рождение совета, мы не знаем, однако можно
предположить, что новая организация возьмет в свои руки все управление городом и
будет весьма авторитетной в глазах народных масс» 142 . Подобные суждения, а порой и
дискуссии возникали по этому поводу и в уездах. Тем более что рождение советов в
сельской местности совпали с подготовкой к выборам земских учреждений, впервые
вводимых в Архангельской губернии постановлением Временного правительства от 17
июня 1917 г. 143
Так, общеуездный съезд граждан Шенкурского уезда, состоявшийся в июне 1917
года, признал органом власти на местах земство. А совет крестьянских депутатов он
определил как орган «чисто политический, призванный содействовать воспитанию
сознания крестьянских масс, выявлению взгляда крестьянства на вопросы текущего
момента и подготовке его к выборам в Учредительное собрание». Совету отводилась
роль органа, контролирующего все уездные учреждения 144 .
* * *
В начальный период Архангельский совет действовал как орган реальной власти.
Он активно влиял на многие стороны социально-экономической жизни города. Особенно показательны его первые шаги. Так, вновь созданный орган вплотную занялся
деятельностью продовольственного комитета, установил контроль над работой железной дороги, типографий, наладил связь с воинскими частями 145 .
Совет пытался охватить своим вниманием многие стороны работы в массах. Забегая вперед, отметим, что после реорганизации исполкома, в июне 1917 года, главенст-
вующее место заняли отделы – труда, финансовый и общественных организаций. Был
создан даже специальный отдел военных связей.
В марте 1917 года на основании решений совета были выпущены из тюрьмы политические заключенные, распущена полиция и спешно создана гражданская милиция.
До ее создания охрана порядка в городе возлагалась на воинские части. «Вечером порядок на улицах, – сообщала газета «Архангельск», – поддерживали отрядами солдат,
несущих обязанности милиции» 146 .
Претендуя на управление местными городскими делами, Совет потребовал включить весь состав исполкома и еще 20 депутатов в городскую думу в качестве гласных,
т.е. всего, включая председателя Совета, 33 человека. Дума отказалась удовлетворить
это требование, признав его «совершенно неправильным». Не касаясь пока принципиальной оценки конфликта совета с органом старой власти, отметим, что в ходе его совет проявил настойчивость и отмел все аргументы думы, которая в итоге была вынуждена признать это требование законным.
Первые решительные действия совета снискали ему авторитет среди рабочих, солдат и матросов. Они обращались к нему с просьбами, выносили на его суд свои конфликты с предпринимателями.
Исполком Совета получал десятки резолюций рабочих собраний, на которых регулярно отчитывались депутаты. Так, собрание активистов двадцати завкомов Маймаксы
в резолюции по вопросу «Об отношении к Совету» признало его «единственным защитником интересов демократии», выразило готовность поддержать совет «всеми
имеющимися силами». Рабочие-транспортники на собрании членов профсоюза, состоявшемся 8 мая 1917 года, заявили, что они признают «во всех конфликтах с предпринимателями только авторитет Совета рабочих и солдатских депутатов как единственной местной власти» и против посягательств на него, будут «бороться всеми мерами» 147 .
Рабочие оказывали совету материальную поддержку. За время с 15 марта по 1 апреля 1917 года исполком получил 14 тысяч рублей, собранных в самых разных коллективах 148 . Среди тех, кто первым прислал деньги, были портовики Бакарицы, солдаты и военные моряки.
Денежные средства позволили исполкому создать свой печатный орган. С 19 марта
стала выходить газета «Известия Архангельского Совета рабочих и солдатских депутатов». С этой даты ведет свое летоисчисление современная областная газета “Правда
Севера”.
Среди задач первостепенной важности, которые совет решал с начала своего существования, следует назвать создание фабрично-заводских комитетов, профсоюзов, введение 8-часового рабочего дня, упорядочение продовольственного снабжения населения и др.
* * *
Создание общественных организаций. Решение «О немедленной организации заводских комитетов» было принято на одном из собраний совета. Первый завком организовался 5 марта 1917 года на лесозаводе Шольца в Маймаксе. Затем завком создали
рабочие акционерного общества «Норд», расположенного в Маймаксе.
Организаторами этих комитетов являлись члены Архангельского Совета. Так, на собрании рабочих общества «Норд» присутствовали пять членов совета. Один из них, депутат завода А.Д. Тепляков, стал председателем завкома. Собрание поручило комитету
руководствоваться в своих действиях уставом Архангельского Совета. И это не случайно – заводские комитеты были своего рода микросоветами в рабочих коллективах.
Они обсуждали и пытались решить все социально-экономические вопросы, какие вставали на повестку дня.
Вот, к примеру, перечень проблем, которые пришлось решать завкому цигломенского акционерного общества «А. Чудинов и К°»: о заработной плате, 8-часовом
рабочем дне, распределении производства и труда, о сплочении рабочих, квартирный,
санитарный вопросы и многие другие 149 .
Фабрично-заводские комитеты, возникшие на лесозаводах Маймаксы, послужили основой для создания районного рабочего комитета, который дал толчок к становлению самого мощного объединения в Архангельской губернии – профсоюза рабочих
и служащих лесопромышленных предприятий. Председателем его был избран авторитетный лидер рабочих Н.В. Левачев. Целью своего профсоюза рабочие определили
борьбу против капитала за улучшение своего положения 150 .
Рождение профсоюзов было поистине стремительным. 10 марта возник профсоюз
портовиков Архангельского морского военного порта. Через три дня к ним присоединились рабочие Экономии, чуть позже – Бакарицы. 31 марта родился профсоюз транспортников. В числе активистов этого союза были Я. Тимме, К. Теснанов, Ф. Грикис и
другие члены РСДРП. Один за другим создавались также профсоюзы водников, железнодорожников, строителей и т.д. Быстро росла их численность. К лету 1917 года
профсоюз рабочих и служащих лесной промышленности объединил более 13 тысяч
лесопильщиков 151 .
В уставах профсоюзов, в решениях их собраний определилась программа действий, направленных, на улучшение условий труда и жизни рабочих. В частности, устав
профсоюза транспортных рабочих определял в качестве общей цели “борьбу за улучшение материального и правового положения рабочих, а также для удовлетворения их
культурных потребностей”. Устав провозглашал, что для достижения этой цели он будет добиваться введения 8-часового рабочего дня, установления заработной платы,
обеспечивающей прожиточный минимум, уравнения в оплате женского труда с мужским, освобождения женщин от тяжелых физических работ, предоставления им отпуска во время беременности и т.д. 152
Профсоюз рабочих лесопильных заводов Маймаксы добавлял к этим требованиям организацию библиотек и читален, создание потребительского общества для всех
рабочих лесозаводов, а также – больничной кассы и бюро труда. Все это в полной мере
согласовывалось с программой архангельского Совета, намечавшей организацию рабочих для экономической борьбы, а также привлечение рабочих к широкому участию
в местном самоуправлении.
Профсоюзы, следуя своим программам, вместе с фабрично-заводскими комитетами пытались претворять в жизнь свои планы и, как это будет показано ниже, добивались значительных уступок со стороны предпринимателей: решали вопросы найма и
увольнения рабочих, участвовали в выработке тарифных расценок на труд, улучшении
быта и медицинского обслуживания населения.
* * *
По примеру рабочих объединялись моряки. Создание флотских общественных
организаций в Архангельске, как и на всем Севере, отличалось своеобразием: поначалу
все они прошли период корпоративных объединений – высший комсостав организовал
свой Центральный комитет офицеров флота (Цеофлот), младший комсостав объединился вокруг Центрального комитета флота (Цеконд), а матросы создали свой орган –
Центральный матросский комитет (Цемат). Но эти комитеты просуществовали недолго. 30 апреля в Архангельске состоялось собрание представителей флотских организа-
ций, которое избрало Центральный комитет флотилии Северного Ледовитого океана –
Целедфлот. В состав объединенного исполкома флотилии избрали 15 человек, в том
числе 10 матросов, 4 офицера и одного кондуктора. Председателем исполкома избрали
машинного унтер-офицера 1-й статьи И.М. Баженова, а его заместителем (товарищем)
– капитана второго ранга С.В Срезневского. И.М. Баженов одновременно являлся членом исполкома Архангельского Совета 153 .
В составе исполкома Целедфлота были созданы четыре секции: общих дел, личного состава, хозяйственно-продовольственная и культурно-просветительная. Устав Целедфлота, принятый в начале мая 1917 года, гласил, что в вопросах политической жизни Центральный комитет флотилии «всецело присоединяется к Архангельскому Совету», делегирует в его состав своих членов и устанавливает с ним постоянный контакт154
.
В Целедфлоте, как и в Архангельском Совете, преобладали умеренные социалисты – меньшевики и эсеры. Однако в первый состав Целедфлота входил большевик
Я.Х. Клявс, позднее были введены члены РКП(б) В.И. Ковицын и В. Ф. Полухин.
Целедфлот зарекомендовал себя демократическим органом, который направил
усилия на удовлетворение интересов не только военных моряков, но и населения города. В частности, члены комитета включались в комиссии по освидетельствованию здоровья больных военнослужащих на предмет увольнения их в отпуск, входили в различные комиссии по разбору дел, связанных с нарушениями дисциплины. Целедфлот
устанавливал связи с судовыми комитетами, различными подразделениями флота. В
Госархиве Архангельской области сохранился мандат, выданный В. Полухину, который направлялся «на Иоканьгскую базу и в г. Мурман для осведомления находящихся
там морских команд о работе ЦК (Целедфлота) и военной секции при Архангельском
Совете» 155 .
Некоторые члены Целедфлота получали задание «наблюдать за порядком в пассажирских поездах, и в особенности за военными чинами, от ст. Архангельск до станции Вологда и обратно» 156 . Целедфлот самостоятельно командировал группу матросов
во главе со своим представителем в Петроград «для ускорения доставки транспорта
муки в Архангельский военный порт». В практической работе члены Целедфлота постепенно набирались опыта, усиливали свое влияние на широкие массы матросов. Документы свидетельствуют о том, что комитет постепенно переходил от умеренных к
более радикальным позициям. Особенно заметно это проявилось летом 1917 года.
* * *
В начале марта 1917 года стали создаваться солдатские комитеты в ротах, батальонах и полках Архангельского гарнизона, затем был организован Архангельский
гарнизонный солдатский комитет.
Этот орган стал активно действовать. В частности, 13 марта собрание солдатского комитета 669-й пешей Костромской дружины потребовало удаления из Архангельского гарнизона командира дружины полковника Лаврентьева. Ему поставили в
вину действия, предпринятые им «для стрельбы по революционерам и войскам,
примкнувшим к народному движению» в «первый день народной свободы» 157 .
27 марта солдаты Архангельска арестовали 26 офицеров «за приверженность к
старому строю и темное прошлое». Арестованные под конвоем были отправлены в
Петроград.
В конце апреля Архангельский солдатский комитет заявил протест против агитации, которая велась газетой «Воин-гражданин». Он принял решение бойкотировать
эту газету, «не отвечающую стремлениям и идеям революционной демократии», и
«стараться всеми мерами, чтобы эта газета не проникала в солдатскую среду» 158 . На
этом же заседании комитет постановил отозвать своих представителей из военного совета. Протест комитета поддержал Целедфлот, решением которого издание газеты
«Воин-гражданин» было запрещено.
Таким образом, общественные организации, объединявшие солдат, рабочих,
матросов, после февраля 1917 года не только создавались (их было более 70 159 ), но и
активно действовали. Архангельский совет оказывал им прямую поддержку. В одном
из отчетов он отмечал, что выражает интересы 70 тысяч архангелогородцев 160 .
Даже неполный перечень мер, осуществленных новыми органами, показывает,
что они действовали как реальная власть. И это таило в себе глубокое противоречие,
ибо эти, по сути, пока еще общественные организации рано или поздно должны были
столкнуться с официальными структурами местной власти: городской думой, военным
командованием и предпринимательским миром.
* * *
В интересах народа. Весна 1917 года принесла жителям Архангельска не только радость в связи со свержением самодержавия, но и серьезные испытания. В городе
ухудшилось снабжение населения продуктами первой необходимости. Продовольственный вопрос встал на повестку дня Совета рабочих и солдатских депутатов. Совет
предпринял ряд мер, не остановившись перед введением реквизиции излишков продуктов у состоятельной части населения. Для выявления и изъятия излишков Совет
обратился за помощью к Целедфлоту.
10 мая Целедфлот, обсудив вопрос о продовольственном кризисе в Архангельске
и губернии, постановил: «Принимая во внимание сведения о наличии скрытых запасов
пищевых продуктов… организовать ряд отрядов из морских команд для розыска складов. Отряды возглавлять членам Целедфлота» 161 . Центральный комитет флотилии дал
отрядам разрешение на обыски. Припрятанные в торговых центрах, а также выявленные у частных лиц излишки продуктов питания передавались продовольственным органам. Поначалу норма продажи хлеба составляла по 2 фунта на взрослого и 1 фунту
на ребенка. Благодаря реквизиции ее удалось увеличить. В частности, в мае выдавалось по 9 фунтов крупы и 2,5 фунта сахара в месяц 162 .
Было уделено внимание и улучшению условий труда рабочих. Первой мерой
стало введение на предприятиях 8-часового рабочего дня. Вопрос этот обсуждался на
общем собрании Совета 12 апреля. Было предложено исполкому вместе с завкомами и
предпринимателями немедленно обсудить его и приложить усилия к «возможно скорейшему осуществлению в Архангельске желанной реформы» 163 .
Чувствуя нерешительность и медлительность Совета, фабрично-заводские комитеты стали явочным путем проводить его в жизнь. 19 апреля собрание одиннадцати
завкомов Маймаксы постановило ввести 8-часовой рабочий день, а накануне праздничных и воскресных дней ограничить работу 7 часами 164 . Копию постановления собрание направило всем заводовладельцам, а также в Архангельский Совет. Это решение
было подкреплено спустя три дня постановлением общего собрания профсоюзов всех
маймаксанских заводов. На собрании присутствовало 500 человек. Решение гласило:
“8-часовой рабочий день решено провести открытым большинством явочным порядком на всех лесопильных заводах Маймаксы с 24 апреля” 165 .
Совет не мог остаться в стороне от решения этого вопроса. 23 апреля под председательством члена исполкома А.В. Папилова состоялось собрание представителей
рабочих заводов, а также предпринимателей и членов союза лесопромышленников. На
это совещание завкомы направили своих наиболее активных представителей. Делегацию маймаксанских комитетов возглавил Н.В. Левачев. Собрание постановило ввести
8-часовой рабочий день для дневных и ночных смен с 24 апреля 1917 года. «Накануне
праздников, – гласил документ, – работа должна продолжаться 7 часов. Плата не
должна уменьшаться сравнительно с существующей ныне» 166 .
Постановление передавало решение вопросов, связанных с установлением сверхурочных работ и перерывов, рабочим комитетам. Принципиальным являлся запрет
сверхурочных работ детям до 14 лет. Введение 8-часового рабочего дня – крупная победа рабочих Севера. Это была реализация важнейшего лозунга революции.
Рабочие, добившись выполнения столь важного требования, по собственной инициативе стремились увеличить заработную плату, осуществлять контроль за наймом и
увольнением рабочей силы, за деятельностью администрации. Но прежде чем детально
обратить внимание на эту сторону дела, расскажем о политической деятельности Архангельского Совета.
* * *
Отношения советов с местной властью. Итак, на первом этапе своей деятельности
Архангельский Совет провел в жизнь ряд радикальных мер, направленных на удовлетворение требований рабочих. Однако по мере развития событий в городе стала ощущаться противоречивость ситуации, обусловленной двоевластием, сложившимся во
всей стране сверху донизу.
Эта проблема дала о себе знать уже на первом заседании совета, 3 марта. Фраза
«отношения с местной властью» несколько раз встречается в рукописном протоколе
этого собрания. Видимо, организаторы Совета хорошо понимали неоднозначность
проблемы. Легко допустить, что по этому вопросу не было единства мнений. Работать
ли «рука об руку» с городской думой, бороться ли с ней и взять полноту власти в свои
руки или путем давления подталкивать ее к решению вопросов таким образом, чтобы
ее постановления совпадали с мнением Совета – вот что волновало новый орган власти 167 .
В редакционной статье «Организуйтесь!», опубликованной в первом номере газеты «Известия Архангельского совета…», исполком таким образом отразил свое понимание проблемы власти. «Вся полнота власти, – отмечала газета, – в настоящее время
находится в руках народа. Это демократическая, революционная власть в лице Временного правительства. Работа его может полезной только в том случае, когда оно
чутко будет прислушиваться к голосу и мнению народа в лице его органа Совета рабочих и солдатских депутатов» 168 .
Архангельский Совет назначил представителей в городскую думу, военнопромышленный комитет, совет кооперативов, продовольственный комитет и другие
органы. Самая многочисленная группа членов Совета была делегирована в состав городской думы.
Гласные думы кадеты Н. Старцев и В. Патрушев высказались против этого шага.
Они признавали думу чисто хозяйственным органом, в котором рабочим делать нечего, считая, что «права и интересы рабочих вполне обеспечиваются участием, которое
они принимают в различных возникающих в последнее время организациях». Однако
Совет не внял этим суждениям. В специальном письме, совет потребовал «Немедленно
признать всех избранных Советом рабочих и солдатских депутатов в думу равноправными членами городской думы». Совет пригрозил гласным думы тем, что «в случае
неисполнения настоящего требования к указанному сроку исполком уполномочен …
немедленно по телеграфу требовать от Временного правительства через Петроградский Совет… смещения всего состава городской думы». Совет заставил думу считаться с собой как с органом власти.
После вхождения в состав думы представителей совета она стала выражать интересы не только торгово-промышленного сословия, но и широких кругов населения.
* * *
Понимание Архангельским Советом своей роли в общей структуре местной власти
ярче всего, пожалуй, проявилось в факте создания им комитета общественной безопасности. Рождение подобных комитетов было характерным для всей страны. При
оценке их деятельности историки обычно ограничивались замечанием о том, что эти
комитеты были органами, созданными буржуазией для сохранения своей власти и более безболезненного и быстрого завершения революции.
Подобная оценка нуждается в уточнении. История рождения и деятельности Архангельского комитета общественной безопасности представляет интерес, прежде всего, потому, что создателем его был Совет рабочих депутатов, а не городская дума или
какой-то иной официальный орган.
Газета «Северное утро» 5 марта 1917 года сообщала, что, обосновывая цели и конструкцию нового органа власти, меньшевик М. Данилов говорил на первом собрании
Совета: «Старая власть ушла, а новой еще нет, поэтому необходимо на местах иметь
ее, пока не будет назначена новая из Петрограда, от нового правительства». Далее он
отметил, что в комитет «должно войти большинство представителей от рабочих, а остальные от общественных организаций». А функции комитета должны состоять в том,
«чтобы он ввел общественную жизнь в новое русло, и особенно жизнь рабочих в Архангельске».
Логика поведения общественных деятелей, состояла в том, чтобы создать некий
орган власти, который стоял бы выше городской думы и Совета, который в тот момент
еще только создавался.
Совет направил в состав комитета, начавшего свою деятельность 4 марта, самую
большую группу — 10 рабочих. Кроме них в комитет вошли 6 моряков и 5 солдат, а
также три гласных городской думы, представители от кооперации, биржевого комитета и ряда других организаций. На некоторые заседания являлся президиум Совета,
имевший право решающего голоса. Председателем комитета был меньшевик А. А.
Житков. Таким образом, в новом органе большинство принадлежало представителям
трудовых слоев населения.
На первом же заседании 4 марта комитет признал своей главной задачей организацию общественной безопасности, ибо, по его мнению, это являлось в то время общим и главным интересом всех слоев населения, независимо от их классовых и прочих
интересов 169 .
Надо отдать должное: в марте 1917 года комитет, заявивший о распространении
своей власти на всю губернию, действовал как реальная власть. Именно на его заседании 5 марта было принято решение о разоружении полиции и организации охраны
порядка в городе воинскими частями. По предписанию комитета Совет создал военноследственную комиссию для расследования фактов контрреволюционных выступлений. На закрытых заседаниях решались вопросы охраны Архангельского порта.
Однако столь решительно комитет, как, впрочем, и сам Совет, действовал лишь в
первые дни. Вскоре было решено, что он должен учитывать интересы не только рабочих, солдат и матросов, но и всех слоев населения. Комитет изменил свой состав: в нем
появились представители торгово-промышленного сословия, различных политических
партий и группировок. Вследствие этого вокруг ряда решений развертывались острые
дискуссии. Дело дошло до абсурда сотрудник правой газеты В. Эллена возмутился
присутствием на заседании президиума Совета. Он потребовал их удаления, заявив,
что представителей Совета (имелись в виду рабочие – Е. О.) и так вполне достаточно.
Новый состав комитета своеобразно истолковал и само понятие «общественная
безопасность». Он вычленил в этом понятии безопасность политическую, физическую,
продовольственную и трудовую, распределив осуществление их между различными
органами.
В свои руки комитет взял обеспечение безопасности политической и физической,
понимая под этим противодействие посягательствам «на устоявшийся в России политический строй со стороны представителей старой власти и темных элементов, а также
обеспечение личной и имущественной неприкосновенности граждан».
Обывательскому комитету он доверил продовольственные вопросы, а Совету —
обеспечение «трудовой безопасности», подразумевая под этим ответственность за бесперебойную работу фабрик и заводов, работающих на нужды обороны.
Нетрудно понять, что комитет общественной безопасности оставлял в своих руках
ключевые рычаги власти. И Совет рабочих и солдатских депутатов не оспаривал такого разделения. Чтобы еще более укрепить свою власть, комитет принял решение о создании временного губернского комитета. 7 апреля 1917 года «Архангельские губернские ведомости» сообщали, что в задачу вновь созданной организации вменяется «руководство всем хозяйственным и административным управлением губернии», а также
«организация земского... и реорганизация городских и посадских самоуправлений на
широких демократических началах».
Согласно положению об этом органе в его состав должны были включаться представители более тридцати организаций, начиная от Совета рабочих и солдатских депутатов и кончая биржевым и купеческим обществами.
Таким образом, подводя итоги первому периоду работы Архангельского Совета
можно отметить, что этот орган пока еще только искал направления своей деятельности. Он стремился в соответствии с уставом бороться «за упрочение политической
свободы в России и установление народовластия, за созыв Учредительного собрания».
Несмотря на то, что в своем первом обращении к жителям города он провозгласил свое
намерение «взять в свои руки управление всеми местными делами», это обещание осталось в основном лишь пожеланием. Исключение составила важная акция политического характера: насильственное введение депутатов Совета в городскую думу. Такой
шаг можно объяснить революционным подходом к решению проблемы, вполне понятной в тот горячий период. Но в этой акции проявился и определенный законодательный максимализм, который позднее станет ведущей составной в работе Совета.
Важными мерами общедемократического порядка следует считать создание комитета общественной безопасности и временного губернского комитета. Все эти и ряд
других фактов свидетельствовали о том, что преобладавшие во всех Советах умеренные социалисты – меньшевики и эсеры видели в них временные органы, призванные
выполнять функции контроля над Временным правительством, защиты завоеваний революции и проводить работу по созыву Учредительного собрания. А после созыва
Учредительного собрания Советы, по мнению эсеров, должны были обеспечивать проведение в жизнь его решений. В тоже время они полагали, что Советы останутся только классовой организацией трудящихся масс, что они никогда не станут элементом государственной организации. Из этих суждений следовало неприятие эсерами лозунга
“Вся власть Советам!”.
Иной точки зрения придерживались большевики – представители радикального
социалистического направления. Начиная с весны 1917 года они неизменно поддерживали лозунг «Вся власть Советам!».
В заключение следует отметить, что Советы, поддерживаемые доверием народа,
действовали в весьма противоречивых условиях. Среди его активистов практически не
было людей, компетентных в государственных и хозяйственных делах. Как позднее
выяснилось, члены Совета не внесли свежей струи в работу городской думы. Более то-
го, значительная часть их прекратила посещение ее заседаний. К тому же на первых
порах Советы не имели своего аппарата, при помощи которого они могли бы претворять в жизнь свои решения. В Архангельске, кроме Совета рабочих и солдатских депутатов, возникли исполкомы крестьянских Советов. А в центре кроме Петроградского
Совета появился Центральный исполнительный комитет. Такой разнобой в системе
власти не мог быстро стабилизировать обстановку в стране.
* * *
Борьба рабочих за свои права. Весна 1917 года ознаменовалась подъемом активности
народа. Важным событием той поры стали первомайские демонстрации, впервые в истории легально прошедшие по всей стране, в том числе и в Архангельске. Праздновали
День международной солидарности 18 апреля (1 мая по новому стилю). В нем приняли
участие рабочие, солдаты и матросы. Накануне этого события рабочие принимали на
своих собраниях решения провести празднование 1 Мая организованно. Готовились к
празднику и представители власти, в том числе — военного командования. Главначальствующий отдал приказ: «Командирам судов не препятствовать завтра, 18 апреля,
подъему красных флагов на стеньгах вместо андреевского» 170 . Однако он запретил командирам кораблей перевозить в город на демонстрацию рабочих из Маймаксы и с Левого берега.
В Архангельске состоялись многолюдные демонстрации и митинги, на которых
выступали представители политических партий. Над колоннами алели лозунги: «Да
здравствует 1 Мая!», «Мир без аннексий и контрибуций!», «Пролетарии всех стран,
соединяйтесь!», «Мир хижинам — война дворцам!»
Первомайские торжества стали заметным событием политического значения. На
многолюдном митинге на Соборной площади впервые легально выступил с резкой речью представитель большевиков. Это был солдат Архангельского гарнизона Т. П. Зинкевич. Характер речи оратора передала кадетская газета «Архангельск». Называя Зинкевича «другом и поклонником Ленина», она отметила, что выступивший посвятил
речь защите «воззрений Ленина», «доказывая, что в России сейчас правительство —
Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, а не те узурпаторы прав и воли
народа, которые именуют себя Временным правительством». Несмотря на явную антипатию к большевикам, газета была вынуждена признать, что «выступление имело
успех» среди слушателей 171 .
Зинкевич, вспоминая позднее об этом эпизоде своей жизни, рассказал, что «во
время речи кто-то из толпы крикнул: «Это предатель», «шпион»… Тогда на трибуне
появился меньшевик В.В. Бустрем, который заявил, что никто не имеет права прерывать ораторов, «пусть каждое социалистическое течение выявит свою точку зрения».
Но «толпа продолжала волноваться». Тогда на трибуну поднялся «представитель от
моряков и заявил, что кто посмеет перебивать ораторов, тот будет моряками арестован» 172 . Таков был первый публичный выход архангельских большевиков на широкую
публику.
Таким образом, в обстановке всеобщего ликования, столь характерного для того,
«медового», периода революции, в общественном движении в Архангельске выявились две тенденции.
С одной стороны, органы власти, часть офицерства, партии меньшевиков и эсеров, считая революцию завершенной, призывали к введению жизни в рамки законного
«порядка», к поддержке Временного правительства, ожиданию созыва Учредительного собрания.
С другой стороны, все активнее выступало радикальное крыло социалистов –
большевики, которые опирались на заметное полевение в настроении народа. Они
продолжали проводить в жизнь курс на развитие революции, призывая к игнорированию Временного правительства и переходу всей полноты власти в руки Советов.
* * *
Между тем обстановка в городе становилась все более напряженной. Надвигался
голод. Говоря об остроте проблемы снабжения населения продуктами питания, архангельский продовольственный комитет констатировал: «Кризис разразился в начале мая
— стотысячное население Архангельска и его окрестностей оказалось без хлеба» 173 .
В этом месяце вместо 855 тысяч пудов продовольственные органы смогли заготовить только 190 тысяч пудов продовольствия, или пятую часть фактической потребности. Дело со снабжением не улучшалось и в последующие месяцы 174 . Несмотря на то,
что состав населения города в военное время вырос более чем вдвое, в Архангельске
не велось строительство жилья. В связи с этим наблюдался жилищный кризис.
Рабочие города, солдаты и матросы не дождались от революции заметных перемен
в улучшении своего положения. В Архангельске, как и во всей стране, в среде трудящихся зрело недовольство, трудовой народ активнее выступал за передачу всей власти
в руки Советов. Особую активность проявлял крупный отряд рабочих – труженики
лесопильных заводов.
Подобно лесопильщикам, сплачивались и расширяли свои ряды строители. Их
профсоюз постепенно объединил столяров, плотников, токарей, маляров, каменщиков
и другие категории работников, занятых на строительстве. Организация стала называться профсоюзом архитектурно-строительных рабочих. «Нам нужны более крупные и мощные организации, с которыми могли бы считаться предприниматели»,—
заявили члены этого профсоюза, сплотившего до 10 тысяч рабочих города и губернии.
Следующим важным шагом на пути усиления сплоченности рабочих явилось создание в Архангельске центрального бюро профсоюзов. 16 мая с этой целью состоялось
совещание делегатов от 17 профсоюзов города. Активную роль в подготовке и проведении этого мероприятия сыграл большевик М. М. Боев, меньшевик-интернационалист
А.П. Диатолович, вошедшие в состав исполнительной комиссии.
Целью руководящего профсоюзного органа его устав определял «содействие развитию профессионального движения архангельского пролетариата». В задачи бюро
входили также согласование деятельности отдельных профсоюзов, защита их политических прав, усиление экономической борьбы рабочего класса, организация медицинской и юридической помощи рабочим, издание своего органа печати, устройство
библиотек, читален и т. д. 175 .
В середине июня центральное бюро объединяло 17 профсоюзов города, представлявших 25 тысяч членов профессиональных союзов. К этому времени была установлена связь с центральным бюро петроградских профсоюзов. На собрании 14 июня бюро
избрало трех делегатов на Всероссийскую конференцию профсоюзов, которая приняла
решение о соблюдении единства рабочего движения и поддержки Советов рабочих и
солдатских депутатов 176 .
На основании постановления III Всероссийской конференции центральное бюро
было переименовано в Архангельский совет профессиональных союзов, деятельность
которого распространялась на всю губернию 177 . В этот период рождались новые, чаще
всего мелкие профсоюзы, объединявшие такие категории тружеников, как извозчики,
официанты, печники, землекопы и т. п. К августу 1917 года Архангельский совет
профсоюзов объединял 40 тысяч человек 178 .
* * *
Численный рост и объединение профсоюзов способствовали расширению масштабов их деятельности, активному вмешательству в производственную сферу. Если на
первом этапе борьбы за свои права рабочие ограничивались в основном введением 8часового рабочего дня и установлением новых размеров жалованья в соответствии с
ценами на продукты питания, то к лету на первый план выдвинулся более широкий
круг проблем. К работе по введению новых расценок и размеров заработной платы
прибавились вопросы найма и увольнения рабочих, борьба с безработицей и пр.
Постепенно все требования рабочих переросли в более или менее организованные
попытки со стороны рабочих участвовать в управлении и даже самим вступить во владение промышленными предприятиями. Это явилось естественной реакцией трудящихся на ухудшение жизни, на недостаток сырьевых материалов, а нередко и закрытие
заводов. Первыми выступили за установление контроля над производством члены
профсоюза лесопильных предприятий. Понятно, что такая активность рабочих не могла не вызвать сопротивления предпринимателей.
* * *
Советские историки, как правило, идеализировали процесс установления контроля
за производством, считая, что он развивал у основной массы рабочих чувство хозяина
производства, способствовал появлению нового отношения к труду и т.д. Полемизируя
с подобными утверждениями, иностранный историк Э. Карр не без основания заметил:
«Предоставленные самим себе, рабочие по самой природе вещей весьма редко обладали техническими знаниями в области бухгалтерского учета, которые были необходимы
для обеспечения нормальной работы предприятия. Были случаи, когда рабочие простонапросто присваивали себе после захвата власти на предприятии его средства, продавали запасы и оборудование и использовали все это в своих собственных интересах» 179 .
Рабочий контроль не мог превратиться в серьезное средство развития экономики в
экстремальной ситуации войны и острой нужды. Позднее, уже после Октября 1917 года, директивные органы чаще всего поручали ведение дела на предприятиях их прежним владельцам, а не полуграмотным пролетариям. И, тем не менее, стремление рабочих вмешиваться в дела производства приводило к росту в рабочей массе ростков самоорганизации.
Покажем этот процесс на примере борьбы профсоюза рабочих лесопильных заводов за установление контроля над производством. Документы завкомов, собраний и
первой областной конференции рабочих лесопильной промышленности (она состоялась в начале августа 1917 года) дают представление о том, как рабочиелесопилыщики постепенно стремились расширить влияние в производственной сфере.
В мае правление профсоюза рабочих лесозаводов Архангельска и его окрестностей
обратилось к рабочим с призывом к борьбе за выполнение предъявленных предпринимателям требований.
В нем, говорилось, что с 24 апреля для всех рабочих заводов явочным путем введен 8-часовой рабочий день. 10 мая стали действовать утвержденные профсоюзом
расценки на труд. Началась организация вечерних школ. Организована выписка газет
для рабочих. «Для пополнения библиотек и читален потребовали у предпринимателей
по 150 руб. в год, и за прошлые годы, с 1906 по 1917, по 50 руб. в год».
Заведующим заводами было отдано распоряжение приступить к перестройке жилых помещений для рабочих. «Потребовали от лесопромышленников, чтобы без ведо-
ма местного комитета завода ни один рабочий не был бы рассчитан или принят. Расчет
поденным рабочим должен быть предъявлен за неделю”. Ввиду безработицы все
сдельные работы было решено прекратить, а сверхурочные «допустить только в исключительных случаях и с разрешения комитета» 180 .
В июне 1917 года состоялось общее собрание местных комитетов лесопильных заводов Архангельска и его окрестностей. С докладом об общем положении дел на заводах выступил Н. В. Левачев. И вновь выдвигались требования принять самые энергичные меры по борьбе с безработицей, усилить контроль за наймом и увольнением рабочих, «ввести строгий контроль над действиями капиталистов» 181 . Рабочие установили
свой, удобный для них, режим работы заводских лавок и внимательно следили за его
выполнением.
Все эти и другие меры были одобрены первой областной конференцией профсоюза
лесопильщиков, специально обсудившей вопрос о контроле над производством и обязавшей местные комитеты расширить влияние на заводские дела, сделать контроль
повсеместным.
Сразу после конференции состоялся своеобразный обмен посланиями между правлением профсоюза рабочих лесопильных заводов и советом союза лесопромышленников.
В письме за подписью Н.В. Левачева правление профсоюза потребовало от лесопромышленников, чтобы ни один из них «не позволял проводить любые хозяйственные мероприятия без разрешения и ведома местного комитета», а от заводоуправлений — посвящать рабочих во все свои дела. В письме говорилось о том, что
«без ведома завкома ни один рабочий не может быть принят или рассчитан». Заканчивалось письмо категорично: «Наше требование вполне законно, и проводить его
в жизнь мы будем всеми имеющимися средствами» 182 .
Союз лесопромышленников, обсудив требования профсоюза, признал их незаконными, заявив в ответном письме, что «руководство предприятием и все хозяйственные
распорядки в нем всегда были и при правильном положении промышленности должны
быть делом исключительно самих владельцев предприятия» 183 . На это письмо Н. В.
Левачев наложил резолюцию: необходимо заставить союз лесопромышленников выполнить требования рабочих.
Эти документы красноречиво свидетельствуют об остроте противоречий, возникших в то время между рабочими и предпринимателями. Старший фабричный инспектор Архангельской губернии В. Гарин в донесении министерству торговли и промышленности свидетельствовал: «Все владельцы предприятий заявили, что они, сведенные
на положение приказчиков от рабочих, будут принуждены, если только настоящее настроение рабочих будет продолжаться, воздержаться от заготовки материалов для производства в будущем году".
Один из заводчиков, сообщал инспектор, заявил, что «завидует недавно умершему
крупному предпринимателю, так как смерть освободила его от тяжелой совместной
деятельности с революционными рабочими» 184 . Чтобы прекратить столь «тяжелую совместную деятельность», лесопромышленники, пользуясь любым поводом, стремились
закрыть завод, сократить производство или хотя бы уменьшить зарплату рабочим. Известный архангельский предприниматель Яков Макаров продал заготовленный на зиму лес казне, хотя у последней особой нужды в нем не было. Об остановке четырех
своих заводов заявил лесопромышленник Беляев. Особенно непримиримую позицию
по отношению к требованиям рабочих занимали иностранцы. Владельцы фирм «Норд»
и «Прютц» остановили свои заводы. Тревожные вести поступали с многих предприятий губернии.
"Сегодня Ульсен, Беляев, Макаров и К°, завтра — Вальнев, Русанов и др., и мы
станем перед фактом: все 40 лесопильных заводов прекратят распиловку, работа не
будет производиться, промышленность, о которой так много кричат гг. лесопромышленники, упадет совсем, и 30-тысячная армия рабочих, занятых в этих предприятиях,
будет вынуждена помереть с голоду... Удастся ли удержаться, союзу в этой борьбе —
трудно заранее угадать», — с тревогой, писал Н. В. Левачев в статье «Из жизни союза
лесопильных заводов», опубликованной в газете «Известия Архангельского Совета рабочих и солдатских депутатов» 7 августа 1917 года.
Автор статьи, как и рабочие в своих выступлениях на профсоюзных собраниях,
всю вину за сокращение производства и угрозу безработицы возлагали на предпринимателей, которые, по их мнению, «недостаточно энергично работают». Между тем обстановка была намного сложнее. Острота ситуации обуславливалась рядом объективных причин, и, прежде всего, общим кризисом в стране. Лесозаводы Архангельска испытывали резкое сокращение поставок древесины. Это, в свою очередь, объяснялось
тем, что северные деревни, заготовлявшие и поставлявшие древесину, из-за войны лишились рабочих рук. Кроме того, в губернии, как и во всей стране, не было денежных
знаков для расчетов с лесозаготовителями, да и сами деньги настолько обесценились,
что уже не являлись стимулом к труду.
Временное правительство пыталось найти выход из обстановки. Изданный им
циркуляр «О невмешательстве рабочих в дела заведующих по найму и увольнению рабочих» ограничивал права профсоюзов в решении кадровых вопросов и контроля над
производством.
Рабочий класс Архангельска отверг распоряжения Временного правительства и
продолжал свою борьбу. Архангельский Совет рабочих и солдатских депутатов пытался ввести действия рабочих и профсоюзов в русло законности. Характерно в этом плане его решение «Об экономической борьбе», принятое 9 мая 1917 года. «Прежде чем
начинать стачку,— говорилось в нем,— следует поставить об этом в известность Совет
рабочих и солдатских депутатов, и, когда последним будут использованы все способы
соглашения с предпринимателями, он санкционирует стачку» 185 .
Совет фактически уклонился и от поддержки требования профсоюзов о введении
рабочего контроля. Когда лесопромышленники признали это требование незаконным,
профсоюз, естественно, стал искать защиты у Совета. Последний же начал собирать
информацию от завкомов, не имелось ли у них «случаев применения такого контроля...
в чем он проявился, какие встретил затруднения, не выработано ли каких-либо инструкций и т. д.» 186 .
Рабочий класс не устраивала такая позиция Совета. Профсоюзным деятелям казалось, что Совет и его исполком утратил свои прежние признаки власти. Не случайно в
июне 1917 года общее собрание местных комитетов лесопильных заводов обратилось к
Совету с призывом «действовать как можно энергичнее и быть властью, с постановлениями которой считались бы все» 187 . Подобные требования поддержали многие профсоюзы.
* * *
ЖАРКОЕ ЛЕТО 1917 года
После июльских событий. В июне 1917 года Временное правительство, продолжая
войну «до победного конца», предприняло наступление русских войск. Когда наступление провалилось, власти свалили вину на большевиков. В ответ на это в июльские
дни петроградцы вновь провели демонстрации с требованием передачи всей власти в
руки Советов. Временное правительство учинило расправу над демонстрантами при
помощи оружия. С разгромом июльской демонстрации двоевластие в стране окончилось в пользу буржуазии.
4 июля бюро ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов одобрило действия
Временного правительства по разгрому демонстрации в Петрограде. Не остался в стороне и Архангельский Совет. Он осудил демонстрацию рабочих, солдат и матросов как
«акт контрреволюционный» 188 . Лишь месяцем позднее орган Совета газета «Известия»
признала, что голос демократии задушен «многоголосым хором реакции» 189 . И при
этом она вела речь о «соглашении с... имущими классами», которое «придется создать
мерами принуждения». Это было мнение меньшевиков (газету редактировал меньшевик Г. М. Муравин).
А эсеры выразили по поводу сложившейся в стране ситуации полную растерянность. Их печатный орган — газета «Воля Севера», созданная летом 1917 года, писала: «Мы снова на распутье, и невозможно сказать с уверенностью, что будет завтра» 190 .
Архангельский Совет после июльских событий выступил одним из инициаторов
создания объединенного распорядительного комитета. Заметим, что Совет, как и другие органы власти, действовал по уже утвердившейся схеме: как только назревала кризисная ситуация, так рождался какой-либо «надклассовый» комитет: в марте — комитет общественной безопасности, в июле — распорядительный комитет.
В состав нового комитета вошли 15 человек: Главноначальствующий Е.И. Сомов,
губернский правительственный комиссар Н.И. Беляев, члены исполкома Совета Г.В.
Успенский, Н.К. Комяков и другие.
Создатели комитета, в числе которых был и городской Совет, поручили ему «принять самые решительные меры к охране порядка в Архангельске и губернии» 191 . В
специальном обращении к населению говорилось: «Революция несет нам – революционной демократии – новые испытания. В сердце революции – Петрограде – произошли
события, которые враги революции постараются использовать для своих темных целей». Архангельские большевики не вошли в состав комитета и отказались подписать
упомянутое обращение. Этот факт вызвал раскол внутри большевистской организации.
Е. Цветков и С. Туфиас в знак протеста против позиции большинства покинули ряды
партии.
* * *
Между тем в Архангельске, как и во всей стране, заметно наблюдалось полевение
масс. Одним из показателей этого процесса явились перевыборы органов местного самоуправления, в частности выборы в Архангельскую городскую думу.
Выборы, состоявшиеся 13 августа, были заметным событием в архангельской жизни
летом 1917 года. Местные печатные органы считали его важным фактором демократизации общественной жизни. «Демократизация местного самоуправления в России явилась одной из ближайших задач, вытекавших из государственного переворота, совершившегося в конце февраля 1917 года, – писал один из авторов в журнале «Известия
Архангельского общества изучения Русского Севера... – Она сводилась к двум главным действиям: во-первых, к участию в местном самоуправлении надлежало привлечь
всех полноправных граждан; во-вторых, предусматривалось создание более мелких,
чем было раньше, самоуправляющихся единиц» 192 .
Новый избирательный закон предоставил участвовать в выборах всем гражданам,
достигшим 20 лет, 6ез различия пола, избирательных прав, и провозгласил принцип
прямого, равного и тайного голосования. Право голоса в тот момент получили солдаты, матросы и портовые рабочие, которые в общей сложности не уступали числу избирателей из оседлых жителей города.
По определению наблюдателей той поры, этот пришлый элемент находился под
сильнейшим влиянием крайних левых партий. Следовательно, все зависело от того,
насколько активно этот элемент будет участвовать в выборах, насколько он распропагандирован своими вдохновителями. Социалистические партии в Архангельске усиленно звали солдат и сезонных рабочих к избирательным урнам.
В целом же в губернии вследствие слабого развития политической жизни в уездах и
отсутствия в уездных городах и посадах рабочего класса, привело к тому, что партийные избирательные списки фигурировали только в Архангельске. Во всех же других
поселениях городского типа выборы шли по спискам, выдвинутым отдельными общественными или социальными группами (домовладельцы, рыбопромышленники, смолокуры, интеллигенция и т. д.).
Таким образом прошли выборы гласных в Шенкурске – не по партиям, а по групповым спискам, отразив собой борьбу конкретных общественных интересов, различно
понимаемых отдельными группами местных граждан. Таким же порядком проходили
городские выборы во всех остальных уездных городах Архангельской губернии.
Наиболее острая борьба развернулась в Архангельске. В избирательную кампанию
активно включился городской Совет. В специальном обращении он призывал: “13-ro
августа впервые все население Архангельска, без различия пола и состояния, 6удет избирать своих достойных избранников в городскую думу, и где раньше делами города
властно распоряжались отцы города, представители только богачей, защитники только
купеческих да домовладельческих интересов, – там теперь будут участвовать в городском хозяйстве представители демократии, защитники общенародных интересов. День
13 августа будет… днем выявления воли всего населения города” 193 .
Исполком Совета призывал население поддерживать список социалистических партий. “Кто за о6новление думы, кто за всео6щие народные интересы, кто за революцию
и свободу, – говорилось в его обращении, – тот пусть голосует за список № 2”.
В предвыборной борьбе здесь участвовало шесть списков: № 1 – внепартийный, на
деле кадетский, № 2 – социалистический блок, № 3 – союз домовладельцев, мелких
торговцев и промышленников, № 4 – радикально-демократическая группа, № 5 – союз
квартиронанимателей и № 6 – группа мусульман.
«Внепартийный» список возглавлял Н.А. Старцев. В списке значились видные кадеты и крупные предприниматели: В.В. Гувелякен, Ф.А. Чесноков, И.И. Данишевский,
В.В. Бартенев, М.А. Ульсен, П.Г. Минейко и другие.
Список кандидатов социалистического блока возглавляли А.А. Житков и М.Т. Иванов. В числе других кандидатов были известные в городе люди: К.А. Кошкин, А.В.
Папилов, Л.М. Старокадомский, М.И. Калинин, Г.В. Успенский и другие.
Весьма внушительным являлся список домовладельцев и промышленников. Его
возглавлял В.И. Патрушев. Среди других в нем были крупные промышленники: А.С.
Чудинов, Я.Е. Макаров. Некоторые кандидаты из этого списка выдвигались и по внепартийному» блоку (М.А. Ульсен, В.В. Гувелякен и др.). Остальные три списка были
менее представительны и не могли похвастать известными людьми.
О накале предвыборной борьбы свидетельствуют выступления меньшевиков и эсеров против кадетов. Сообщая о приезде в Архангельск группы московских кадетов, газета “Воля Севера” не без иронии отметила: “Пахнет настоящей контрреволюцией. И
притом организованной. Уезжали бы, господа, поскорее. Вряд ли чего-нибудь здесь вы
добьетесь”. Примерно так же газета сообщала о предвыборном митинге, организованном кадетами в зале городской думы. “В зале собралась чистая публика: священники,
чиновники, упитанные господа, в большинстве своем разделяющей взгляды кадетов”.
Речь представителя столицы, продолжала газета, “свелась к тому, что оратор шельмо-
вал всех социалистов, начиная от большевиков, кончая министром земледелия эсером
Черновым. Хвалил только партию кадетов как партию “государственного разума”. Газета издевалась над местными кадетами, которые, боясь своих избирателей, “представили городской управе “беспартийный” список. А в этом списке первым идет лидер
архангельских кадетов Н.А. Старцев” 194 .
Наглядное представление об итогах выборов дает следующая таблица:
Название блока и № списка
Кол-во кандидатов
Кол-во голосов
Внепартийный - № 1
Социалистический - № 2
Промышленников - № 3
Радикально-дем. гр. - № 4
Квартиронанимателей - № 5
Группа мусульман - № 6
Итого
47
55
50
18
14
6
2062
8925
794
437
90
417
12725
Кол-во
ных
10
42
4
2
2
60
глас-
Источник: Известия Архангельского совета… 1917. 11, 17 августа.
Таким образом, выборы принесли внушительную победу социалистическому блоку, то есть меньшевикам и эсерам, которые завоевали 42 места. Были избраны почти
все кандидаты, намеченные в их списке. А так называемый «внепартийный», т.е. кадетский блок, получил всего лишь 10 мест. Как заметил один из обозревателей того
времени, дума старого состава “умерла бесславной смертью”.
В состав городской управы были избраны: городским головой – Иванов (эсер), товарищем председателя –Старцев (кадет), членами городской управы Макарьин (эсер) и
Кошкин (меньшевик). Из них Старцев – бывший гласный и городской юрисконсульт,
Макарьин – бывший секретарь городской думы и управы, а двое остальных – люди новые, с городским хозяйством незнакомые.
В следующем заседании доизбрано еще два члена городской управы: Ф. М. Вальнев,
меньшевик, бывший уже городским гласным, и С. В. Попов (кадет). Кроме кадетов ни
одна из несоциалистических групп граждан не получила места в городской управе.
Казалось бы, в этой ситуации социалистический блок мог, наконец, взять в свои руки полноту «муниципальной» власти в городе законным путем. Однако социалисты
отдали пост заместителя председателя городской управы кадету Старцеву. И это было
в то время, когда печатный орган Совета признавал, что партия кадетов «окончательно
и бесповоротно... у всех на глазах встала в лагерь контрреволюции» 195 . Сам же Старцев несколько позднее в одном из частных писем, говоря о своем отношении к социалистам, с презрением заявил о том, что «эту породу человечества» он «сильно не
переваривает» 196 .
Подводя итоги выборов в городскую думу, которые явились крупным событием в
жизни Архангельска, обозреватели той поры не без основания отметили, что крупная
победа социалистов была обусловлена пришлым элементом, т.е. солдатами, матросами
и портовыми рабочими, которые в совокупности едва ли уступали числу избирателей
из оседлых жителей города. А этот пришлый элемент находился под сильнейшим
влиянием крайних левых партий 197 . Но как бы то ни было, в целом выборы показали,
что, народные массы, отдав большинство голосов социалистам, тем самым продемонстрировали значительное полевение своего настроения.
Оценивая итоги выборов в городскую думу, газета «Северное утро» философски
заметила: «Только глубокая темнота одних и беспардонная неразборчивость в средствах к достижению цели других могли породить такое явление». Автор подобной оценки итогов выборов был не прав. Эти итоги отразили рост популярности социалистиче-
ских идей. Это нашло свое выражение не только во время выборов городской думы, но
и чуть позднее, во время выборов в Учредительное собрание, когда в губернии победу
одержали кандидаты от партии эсеров. Это было удивительным, ибо общество в целом мало знало об этих идеях. Но в сложной обстановке того времени социализм привлекал народ такими чертами, как справедливость, равенство, братство. Эти вечные
лозунги, пропагандируемые социалистическими партиями, были близки широким слоям рабочего класса, крестьянства, солдат и части интеллигенции, т.е. большинству населения. Тяготение народа к социалистическим идеям в России проявлялось в 1917 году одновременно с отрицанием либеральных буржуазных ценностей, наиболее яркими
выразителями которых были кадеты.
Во-вторых, поражение партии кадетов на выборах показало, что «медовый месяц»
ее деятельности прошел. Авторитет партии народной свободы, пал еще ниже в конце
августа, когда обнаружилась их прямая связь с мятежом генерала Корнилова.
В-третьих, несмотря на противоречивость ситуации, лидеры местных партийных
организаций искали разумный компромисс для совместной деятельности. Неслучайно
социалисты, несмотря на весомую победу, отдали пост заместителя председателя городской думы руководителю архангельских кадетов Н.А. Старцеву.
В-четвертых, архангельские большевики, по сути, игнорировали выборы в думу.
Сказывалось отсутствие опытных работников и средств. По признанию одного из руководителей большевистской организации Я.А. Тимме, организация… “была бессильна влиять даже на Совет” 198 . А, кроме того, в это время уже четко проявилось разное
отношение к органам власти. Архангельские радикалы, как и во всей стране, считали,
что вся власть в стране должна перейти в руки Советов. А умеренные социалисты видели в последних лишь временный орган, созданный на срок до созыва Учредительного собрания.
Поэтому большевики, воспользовавшись повышением их авторитета после подавления корниловского мятежа, перенесли центр своей деятельности на работу в Совет,
где создали свою фракцию, развернули агитацию среди посланцев рабочих окраин.
* * *
Между тем общий экономический хаос в стране, рост политического радикализма,
начавшийся развал армии в условиях военного времени вызывал протест со стороны
различных общественных сил и, прежде всего, военных деятелей. Противодействие
этим драматическим процессам ярко выразилось в мятеже генерала Л.Г. Корнилова.
25 августа 1917 года Верховный главнокомандующий Корнилов двинул войска на
Петроград и потребовал отставки Временного правительства. Генерал в докладе для
правительства требовал восстановить в полной мере дисциплину, ликвидировать советы, запретить митинги и общественные организации в армии, распространить смертную казнь на тыловые армейские части, объявить на военном положении железные дороги и часть заводов. Целью государственного переворота было установление военной
диктатуры. Октябристы, монархисты и кадеты поддержали требования Корнилова.
Народ, партии социалистического толка резко и единодушно осудили это выступление. Состоявшееся 31 августа собрание совета профсоюза рабочих и служащих лесопромышленных предприятий губернии обратилось к рабочим с призывом защитить
революцию, потребовало беспощадного суда «над всеми контрреволюционерами» 199 .
Совещание комитетов Архангельского гарнизона направило Временному правительству и ВЦИКу телеграмму с требованием «немедленного ареста генерала Корнилова и его сподвижников и применения к ним, как изменникам Родины, самых суровых мер наказания» 200 .
Целедфлот, заявив в своей телеграмме Центрофлоту о готовности моряков Севера
«отдать все свои силы и, если понадобится, и жизнь для борьбы с врагами Родины и
свободы» 201 .
Даже архангельский Совет, в котором постоянно шли дискуссии и проявлялось
разногласие по многим проблемам, принял 1 сентября решение: “В настоящее время
надо забыть разногласия, не должно быть ни меньшевиков, ни большевиков и эсеров, а
должна быть единая революционная в своих действия демократия“ 202 .
Подобным образом реагировали на выступление Корнилова многие коллективы Севера. В Шенкурске телеграмма ЦИКа Петроградского Совета от 29 августа, призывавшая всех граждан новой России к борьбе с “изменниками и заговорщиками”, была напечатана в виде листовки. В ответной телеграмме, направленной в Петроград, говорилось: “Получив тяжелую весть о предательском выступлении Корнилова заявляем, что
наша жизнь и все наше достояние в Вашем распоряжении для борьбы с изменниками
свободы и родины” 203 . Эта депеша была направлена от имени уездного совета, временной уездной земской управы, организации эсеров, женского социалистического
союза и рабочей организации. Все организации проявили полное единодушие.
Некоторые коллективы осудили пропаганду ряда архангельских газет. Так, собрание рабочих канатного завода, принимая во внимание «явно контрреволюционный характер газеты «Архангельск», призвало рабочих, «кому дорога революция», бойкотировать этот орган 204 .
Орган архангельских кадетов действительно встал на защиту мятежного генерала.
«Несомненно, тайное скоро станет явным, – писала газета «Архангельск» в одном из
своих номеров, – тогда русские люди, ум и совесть которых не затуманен классовой и
партийной злобой, поймут патриотические намерения Корнилова». В ответ на подобную оценку орган эсеров «Воля Севера» обвинил архангельских кадетов в ненависти к
демократии, заметив, что генерал Корнилов – «предатель и изменник, место которому
на виселице, которую он так усиленно вводил на фронте» 205 . И это был наименее безобидный обмен «любезностями» между архангельскими демократами разных направлений.
Изменения в умонастроении трудящихся масс города нашли отражение в письме
секретаря Архангельского комитета партии в ЦК РСДРП (б), отметившего, что в Архангельске «после корниловщины наступил резкий перелом в настроении масс, и в настоящее время среди рабочих и солдат симпатии на стороне большевиков» 206 .
* * *
А каким было в эту пору отношение народа к Совету рабочих и солдатских депутатов? С одной стороны, его по-прежнему считали единственной силой, способной защитить интересы трудящихся. С другой стороны, после июльских событий стало понятно, что Архангельский Совет уже не помышлял о взятии власти в свои руки.
В этой ситуации многие коллективы настаивали на более решительных действиях
своих депутатов. Еще в июне военные моряки потребовали от Совета, «чтобы он исполнял желание и волю народа, а не желание буржуазии». В резолюции, принятой на
общем собрании команды Архангельского флотского полуэкипажа, говорилось: «Довольно туманить головы трудящимся массам, которые идут вперед быстрыми шагами
по пути революции, и наше требование состоит в том, чтобы Совет как можно больше
развивал это стремление, а не задерживал его на точке замерзания».
Но Совет оставался на умеренных позициях. Входившие в Совет 17 большевиков
(они создали здесь свою фракцию) не имели решающего голоса, поскольку «сочувствующие» претендовали на свои «беспартийные» резолюции, «по существу почти
большевистские, но с оттенком компромисса между двумя противоположными резолюциями» 207 (выделено мной — Е. О.).
Нельзя упрощать реальную картину происходивших событий, она была неоднозначной. Высокий авторитет архангельского Совета на первых порах существования
поддерживался тем, что он сумел быстро ввести 8-часовой рабочий день, создать завкомы и профсоюзы, действующие общественные организации. Но сложность обстановки состояла в том, что народ требовал от Совета большего, чаще всего совершенно
нереального – ликвидации голода, быстрого улучшения жилищных условий, прекращения войны. Но это проблемы, которые можно было пытаться решать, лишь располагая полнотой власти, как в центре, так и на местах. Естественно, что Архангельскому
Совету такая ноша была явно не по силам.
* * *
Работа политических партий. Февральская революция на какой-то отрезок
времени сплотила антимонархические силы в единый поток. Однако она не ликвидировала раскола в обществе. В обстановке, когда коренные вопросы революции продолжали оставаться нерешенными, развивался процесс полевения масс.
На Севере, как и во всей России, постепенно выделились три разнородных потока
– леворадикальный, центристский и буржуазный. В соответствии с этим разделением
общества выделились и активно действовали три типа политических партий.
Эта страница истории Севера и Архангельска вплоть до последнего времени освещалась в явно урезанном, одностороннем виде. Историки, анализируя в основном
деятельность большевиков, обходили роль и историю других партий – меньшевиков,
эсеров, кадетов. Первой значимой попыткой рассмотреть историю политических партий Севера явилась кандидатская диссертация Д. Б. Петруханова 208 .
Исследователь отметил некоторый опыт своих предшественников. В частности,
он подчеркнул, что анализируемому периоду посвящен ряд диссертаций, в которых
затрагиваются те или иные проблемы эволюции местных партийных организаций на
Европейском Севере России 209 . Борьбе большевиков с эсерами в период Октябрьской
революции и гражданской войны посвящены диссертации С.В. Безбрежьева и А.П.
Шпрыгова 210 . Диссертант А.А. Смирнова привлекла ранее недоступные источники,
показала, как большевики в 1917-1918 гг. использовали в своих политических интересах организации левых эсеров, а затем прямо способствовали их ликвидации 211 .
Что же представляли собой на деле основные политические партии Архангельска? Каково было реальное воздействие их на городскую и губернскую жизнь в послефевральский период 1917 года?
В результате кризиса механизмов центральной и местной власти, разрушения
Временным правительством ее основ, значительно возросла роль местного самоуправления, перед которым встали сложнейшие вопросы: рабочий, продовольственный и аграрный. Не менее простым делом явилось создание на Севере земства. В этот период
для парторганизаций открылись новые возможности: они могли не только вести пропагандистскую работу, но и участвовать в создании и работе властных структур.
* * *
Радикальные позиции по многим вопросам занимали большевики. В истории Архангельской большевистской организации в период с февраля по октябрь 1917 года
можно выделить два этапа. Первый из них совпадает со временем мирного развития
революции. Второй начался после июльских событий в Петрограде.
В течение восьми месяцев, отделявших октябрь 1917 года от февральской революции, они действовали в трудных условиях и в целом оказывали слабое влияние на
ход политической жизни города и тем более губернии. Сказывались крайняя малочисленность их рядов, отсутствие опытных, грамотных работников и постоянных связей с
центром. В большинстве уездных центров, за исключением Шенкурска, влияния
большевиков не чувствовалось. Они работали в основном в Архангельске: среди рабочих–лесопильщиков, а также моряков, грузчиков и солдат.
Первый этап характеризовался еще одной немаловажной особенностью. Архангельская городская организация большевиков почти до середины июня 1917 года действовала как объединенная, включая себя всех социал-демократов. По признанию самих большевиков, после свержения самодержавия казалось, будто "нет больше тех
разногласий, которые оправдывали бы существование двух партийных фракций ... что
с переворотом эти разногласия изжиты" 212 .
Первое легальное партийное собрание архангельской социал-демократической
организации состоялось 8 марта в латышской чайной на набережной (здание стояло на
углу нынешней улицы Серафимовича и набережной Северной Двины, до наших дней
не сохранилось). На этом собрании был избран временный исполнительный комитет, в
состав которого сначала вошли только большевики Ї члены подпольной "северной
группы" М. Новов, А. Блум, Я. Тимме, О. Валюшис, Я. Клявс, Э. Штейнерт. Чуть позже в комитете оказались в основном меньшевики, и председателем президиума исполкома В. Бустрем. К середине марта в рядах архангельской социал-демократии насчитывалось более 250 человек. Организации РСДРП, помимо центра города, были в Соломбале, Исакогорке, на Бакарице.
Большевики, занимая радикальные позиции, не захотели работать вместе с меньшевиками и даже быть вместе с ними в одной организации. Этому в решающей мере
способствовало то обстоятельство, что их посланец М. С. Новов был участником апрельской партийной конференции большевиков, состоявшейся в Петрограде. Апрельские тезисы В. И. Ленина, решения VII Всероссийской конференции партии явились
программой действий архангельских большевиков, начавших новый этап активной
деятельности с оформления самостоятельной организации. Это означало на деле разрыв со своими недавними соратниками по общему делу – меньшевиками.
Разъединение большевиков с меньшевиками произошло в июне. 23 июня 1917
года состоялось организационное собрание большевиков. В состав Архангельского
комитета РСДРП(б) вошли девять человек: С. Калмыков, А. Петров, М. Боев, Я. Тимме, М. Новов, О. Валюшис, А. Сакнит, Э. Штейнерт и Я. Алкснис. В отличие от первого состава комитета в него на этот раз, кроме латышей, вошли и русские представители: А. Петров, М. Боев и С. Калмыков. Заметим, что этот акт в истории архангельских
социал-демократов не был итогом самостоятельного решения. Он был продиктован
сверху, т.е. решениями VII апрельской конференции большевиков.
В целом же ряды самостоятельной архангельской организации большевиков после
ухода их от меньшевиков оставались малочисленными. Согласно отчету делегата VI
съезда партии А. Я. Пельше, в Архангельске ко времени созыва съезда было всего около 100 членов партии 213 . А к Октябрю 1917 года в ее рядах состояло 116 человек, из
которых 75 вступили в партию после Февральской революции 214 .
С первых дней своего легального положения архангельские большевики вели
пропагандистскую работу, в первую очередь среди рабочих Архангельского порта,
лесопильщиков, матросов и солдат. Большевики считали себя последовательными вы-
разителями интересов рабочего класса. Они старались сплотить массы, направить их
энергию в единое русло – на путь развития революции. Прежде всего, они стремились
укрепить профсоюзы. Почти все наиболее заметные партийные активисты сами участвовали в профсоюзной работе.
Я. Тимме исполнял обязанности секретаря исполкома большевистской организации и одновременно вместе с К. Теснановым, Ф. Грикисом и М. Нововым руководил
профсоюзом транспортников, который был опорой большевиков. Руководство этим
профсоюзом целиком состояло из представителей латышской социал-демократической
группы, приехавшей в Архангельск в поисках работы.
Заметную роль в создании центрального бюро профсоюзов сыграл большевик М.
Боев, вошедший и в состав исполнительного комитета этого органа. Среди профсоюзных активистов были сочувствующие большевикам Д. Прокушев, Я. Аксенов, Ф. Лесуков. Многие из этих людей и их соратников чуть позже активно боролись за установление советской власти, действовали в большевистском подполье, некоторые оказались жертвами белогвардейской охранки.
Большевики отстаивали в Совете основные требования рабочего класса. Острое
столкновение с меньшевиками по этому вопросу произошло на одном из заседаний
Совета при обсуждении вопроса "Об экономической борьбе". Когда последние выступили за крайне осторожное применение рабочими стачек, М.С. Новов и другие большевики решительно высказались против сдерживания рабочих в их законной борьбе за
свои права, отметив, что задача Совета состоит в том, чтобы "приучать пролетариат к
организованным действиям, к сплочению вокруг профсоюзов" 215 .
Главной проблемой для большевиков в тот период была борьба за установление
единовластия Советов. Как отмечалось выше, уже на первомайском митинге в Архангельске большевик Т. Зинкевич выступил с требованием перехода всей власти в руки
Советов. На общем собрании Совета 10 июня большевики впервые предложили отказать Временному правительству в поддержке и вновь высказались за переход всей власти в руки Советов 216 . Лозунг “Вся власть Советам!" с той поры неизменно выдвигался
ими на заседаниях Совета. Большевики оставались в этом требовании в меньшинстве,
но голос их выходил за пределы Совета, находил поддержку среди рабочих и солдат.
Когда Архангельский Совет поддержал подавление июльской демонстрации в
Петрограде, большевики Т. Зинкевич, М. Новов и Я. Герке дали на собрании Совета 8
июля отпор меньшевикам. И хотя была принята эсеро-меньшевистская резолюция,
большевики от лица архангельских рабочих послали телеграмму Центральному Комитету партии: "Солидарны с выступлением пролетариата и гарнизона [Петрограда] за
переход власти к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов" 217 .
Свою солидарность с петроградским пролетариатом архангельские большевики
на деле подтвердили ещё в июне, когда поддержали его выступление против военных
действий на фронте.
Архангельский Совет запланировал устроить 25 июня общегородскую демонстрацию. Исполком призывал одобрить решение I Всероссийского съезда Советов поддержать Временное правительство, рекомендовал демонстрантам лозунги, среди которых на первом месте стояли два: "Через Учредительное собрание – к демократической
республике!", "Да здравствует Всероссийский съезд Советов!".
Вопреки этим призывам большевики Архангельска вышли на демонстрацию самостоятельно. Над их колонной выделялись лозунги: "Долой 10 министровкапиталистов!", "Вся власть Советам!", "Долой наступление!", "Пролетарии всех стран,
соединяйтесь!", "Мир — хижинам, война — дворцам!". Даже буржуазная газета "Се-
верное утро" признала, что таких лозунгов было много, и они заметно выделялись на
общем митинге, состоявшемся на Оперной площади 218 .
Эти лозунги вызвали недовольство городских обывателей и чиновничества. Большевистских ораторов во время выступления на митинге неоднократно прерывали. Несмотря на это, Т. Зинкевич изложил позицию большевиков, заявив, что они не доверяют Временному правительству, и призвал к переходу власти в руки Советов 219 .
В ходе демонстрации (а в ней, по данным газет, участвовало до 40 тысяч человек)
после митинга на углу Троицкого проспекта и Воскресенской улицы на большевиков
напала группа обывателей, пытавшихся вырвать из рук демонстрантов лозунги. Весть
о нападении на большевиков быстро разнеслась по городу. В отличие от жителей городского центра рабочие заводских окраин, матросы и солдаты поддержали большевиков, осудив при этом противников революции. 500 участников митинга, организованного в тот же день Целедфлотом, выразили протест против выходки контрреволюционеров. Митинг потребовал передать всю власть Советам, удалить 10 министровкапиталистов. Подобные резолюции были приняты на митинге флотского полуэкипажа
и ряде собраний рабочих и солдат.
Общее собрание архангельских большевиков обсудило итоги демонстрации, обратив внимание всех членов организации на усиление агитации на местах и необходимость более тесной связи с Центральным Комитетом партии 220 . После июльской демонстрации в Петрограде условия работы архангельских большевиков еще больше осложнились. Как отмечал позднее в своём отчете Архангельский комитет РСДРП(б),
после июльских событий общая обстановка в Архангельске характеризовалась духом
"бей большевиков!” 221 .
Несмотря на трудности, архангельские большевики делали все возможное для
сплочения народа. В свою очередь, трудящиеся все чаще выступали в их поддержку. В
частности, собрание представителей 22 архангельских лесозаводов 27 июля вынесло
большевистскую резолюцию по текущему моменту, осудило аресты большевиков, закрытие газет левого направления и контрреволюционную деятельность буржуазной
прессы.
В условиях нарастания революционного кризиса в стране состоялся VI съезд
РСДРП(б), в работе которого от архангельской организации приняли участие А.Я.
Пельше, М.С. Новов. Большевистскую организацию твердо поддерживали профсоюзы.
Например, правление союза транспортников выделило летом 1917 года комитету
РСДРП(б) 700 рублей на неотложные расходы, опубликовало трехтысячным тиражом
воззвание к рабочим с призывом голосовать во время выборов в Учредительное собрание за большевистский список 222 .
Свидетельством возросшего авторитета большевиков явилось избрание на II Всероссийский съезд Советов в числе трех делегатов двух большевиков — солдата Т.П.
Зинкевича и матроса С.Я. Лопуховского. Если добавить, что Целедфлот избрал делегатами большевиков И.Ф. Рыбакова, Ф.Л. Зунковского, В.М. Макаревича, а также вступившего позднее в ряды большевиков В.И. Ковицына, то это следует признать крупным успехом организации.
Однако, несмотря на полевение настроения народа, последующие события показали крайнюю слабость позиций большевиков в Совете и отсутствие какого-либо их
влияния в городской думе, в которой они не имели ни одного представителя. Архангельские большевики, не располагая в достаточном количестве опытными партийными
кадрами, не смогли создать партийных организаций среди лесопилыциков Маймаксы,
матросов и солдат, то есть среди решающих сил революционного процесса в городе.
Вследствие этого в критические моменты посланцы этих коллективов в Совете прояв-
ляли колебания, поддавались влиянию других партий. Это особенно заметно проявилось в бурные дни Октября.
* * *
С июня 1917 года стала действовать самостоятельно городская организация
меньшевиков, в рядах которой насчитывалось 45 человек. На своем первом собрании
меньшевики единогласно постановили назваться Архангельской объединенной организацией РСДРП. В состав ее руководящего ядра вошли 14 человек, в числе которых
были Г. Муравин, М. Данилов, А. Диатолович, Р. Дмитриев и др.
Меньшевистские лидеры имели ряд преимуществ перед большевиками. Они располагали грамотными, опытными ораторами, которые пользовались влиянием среди
интеллигенции. Меньшевики были активны и на рабочих, солдатских и матросских
митингах. Они сразу же после создания самостоятельной организации создали фракцию в Совете и выработали платформу во время выборов в городскую думу. На вооружении меньшевиков было несколько лозунгов. Они выступали за созыв Учредительного собрания. Совет они рассматривали лишь как орган, необходимый для поддержки Временного правительства.
Меньшевики во многих случаях выступали в блоке с эсерами. Во время кампании
по выборам в городскую думу летом 1917 года была разработана конструктивная программа блока социалистических партий. В ней содержались такие важные вопросы,
как расширение рамок местного самоуправления, повсеместное введение 8-часового
рабочего дня, развитие "жилищного дела" и кооперативного движения, благоустройство окраин Архангельска — Кузнечихи, Мхов и Соломбалы.
Все тактические требования меньшевиков соответствовали их пониманию перспектив революции в стране: в своих выступлениях в печати, на митингах и собраниях
они отстаивали довод о невозможности социалистической революции в России.
В целом меньшевики пользовались наибольшим влиянием среди части интеллигенции, мелкой буржуазии, офицеров и рабочих. Их влияние ограничивалось рамками
города. К концу сентября 1917 года ряды архангельских меньшевиков оставались малочисленными. На совещании 4 октября, где присутствовало всего около 50 человек,
оратор признал: «Малочисленность партии и малоуспешность ее деятельности объясняется оторванностью партии от населения и неумением подойти к нему ближе, сплотиться и объединиться» 223 .
Падение влияния меньшевиков в стране, уменьшение численности их рядов
объяснялось кризисом коалиционной политики Временного правительства, неэффективностью работы Предпарламента, где эта партия пыталась играть ведущую роль, а
также внутрипартийной борьбой. Свидетельством снижения авторитета меньшевиков
свидетельствовал тот факт, что на выборах в Учредительное собрание они получили
чуть более двух процентов голосов избирателей.
* * *
Крестьяне губернии отдавали предпочтение эсерам, и это не случайно: в отличие от
меньшевиков эсеры имели более четкую аграрную программу. Кроме того, до 90 процентов населения губернии в составляли крестьяне, которым были близки требования
эсеров.
На первое собрание эсеров в Архангельске 14 марта 1917 года явилось 400 человек224
. На повестке дня стояли такие вопросы, как отношение к текущему моменту, выборы исполкома партийной организации, делегатов в Совет и в комитет общественной
безопасности. В резолюциях собрание призвало всех членов партии «Поддерживать
Временное правительство в его стремлении продолжать войну до победного конца»,
организовать активное участие народных масс в выборах в Совет рабочих и солдатских депутатов, в создании крестьянских и рабочих союзов и других организаций 225 .
Основные требования их не отличались от меньшевистских. Эсеры определили такие направления в своей деятельности, как борьбу за созыв Учредительного собрания,
оказание всемерной поддержки Временному правительству, участие в органах местного самоуправления. В области аграрной политики они выступали против частной
собственности на землю, требуя передачи ее в пользование трудового народа без выкупа и вознаграждения. Эсеры предоставляли окончательное решение вопроса о земле,
а также насущного в условиях Севера вопроса о лесах Учредительному собранию.
В листовке, изданной к 1 мая 1917 года, исполком архангельской организации эсеров, призывая записываться в их партию, популярно разъяснял, что она “защищает интересы рабочих и трудового крестьянства, объединяя их в одну могучую армию труда”.
Далее в ней отмечалось, что партия ставит своей конечной целью осуществление социализма, т.е. уничтожения частной собственности на землю, передачи фабрик и заводов в руки народа. Она также требует “переложения главной тяжести налогов на имущих”, отстаивает полную свободу и равенство всех граждан, выступает за установление демократической республики, стремится к демократизации городских и сельских
учреждений. Эсеры заверяли, что в Учредительном собрании их партия будет отстаивать интересы рабочих, выступать за введение во всей стране 8 — часового рабочего
дня и т.д. 226 .
Надо отдать должное архангельским эсерам — они действовали напористо. И это
вполне закономерно: в то время эсеры чувствовали себя правящей партией. По размаху
деятельности она опережала все социалистические партии России. Ее представители –
Керенский, Чернов, Авксентьев, С.Л. Маслов участвовали в трех коалиционных правительствах, занимая во Временном правительстве ведущие посты.
Лидеры архангельских эсеров созвали в июне 1917 года губернский крестьянский
съезд. В состав избранного на нем исполкома вошли А.А. Иванов, М.Ф. Квятковский,
Н.К. Комяков, А.О. Жилкин, С.Н. Пругавин, А.И. Цыкарев, Н.М. Душин.
Две недели спустя после закрытия съезда в Архангельске стала издаваться эсеровская газета "Воля Севера", а делегаты съезда развернули работу среди крестьян. Центрами агитационной работы эсеров в северной деревне являлись советы крестьянских
депутатов.
В Архангельске эсеры создали в помещении Совета постоянно действующее справочное бюро, здесь регулярно заседал исполком их городской организации. Лидеры
эсеров пользовались любым поводом, чтобы выступить с изложением программы своей партии. Их речи услышали делегаты губернского съезда кооператоров, а также участники совещания представителей уездных Советов и рабочих комитетов.
12 августа эсеры экстренно собрали свою губернскую конференцию, обсудившую
вопрос о выдвижении кандидатов в Учредительное собрание. Ими стали руководители
исполкома губернского Совета крестьянских депутатов А.А. Иванов и М.Ф. Квятковский 227 .
В ходе предвыборной агитации эсеры действовали очень активно. Особенно жестко
и непримиримо они выступали против партии кадетов, и не только в губернском центре, но и в уездах. Характерной с этой точки зрения являлась позиция исполкома Шенкурского уездного совета. В обращении, направленном во все волостные советы, исполком, предупреждая о скором появлении в уезде кадетских агитаторов, обязывал волостные советы и всех крестьян примкнуть к партии эсеров. Он напомнил, что кадеты
– это «партия богатых и помещиков», что она является врагом крестьянства и что
только партия эсеров «наиболее полно выражает надежды народа на лучшее будущее,
особенно в вопросах землепользования».
А 12 августа исполком Шенкурского совета доложил губернскому исполкому крестьянских депутатов: «Нам удалось во всех волостях провести постановления о необходимости голосовать при выборах за партию эсеров». Исполком выражал уверенность в том, что победа эсеров при выборах в Учредительное собрание будет обеспечена 228 . Эта уверенность исполкома подтвердилась. Эсеровские кандидаты А. Иванов
и М. Квятковский получили в Шенкурском уезде по 29 тысяч голосов, большевики
Муранов и Оппоков (Ломов) – по 3700, а кадет А.Е. Исупов, уроженец Шенкурского
уезда, бывший депутат I Государственной думы – всего лишь 925 голосов 229 .
Следует заметить, однако, что партия эсеров, достигнув к лету 1917 года миллионной численности, раздиралась противоречиями. Постепенно в ней сложились три течения: правое, центристское и левое. Это явление, как это будет показано ниже, наблюдалось и на Севере.
* * *
Активно действовали в Архангельске и кадеты. Представители этой партии в ходе Февральской революции формировали новые органы власти, заняли прочные позиции в первом составе Временного правительства. В него входило пять кадетов: П.Н.
Милюков, Ф.И. Родичев, А.И. Шингарев. А.А. Мануйлов и Н.В. Некрасов.
Кадеты имели достаточно крепкий костяк в Архангельской губернии. Еще в период первой русской революции в губернском центре было до 180 членов партии народной свободы. Значительные кадетские организации возникли в Онеге и Шенкурске.
16 марта 1917 года под председательством Н. Старцева состоялось собрание кадетов,
на котором была восстановлена их городская организация.
В состав бюро вошли пять человек: М.В. Перешнев, И.И. Данишевский, М.И.
Кочнев, С.Ф. Черноруцкий и Н.А. Старцев. На собрании кадеты высказались за поддержку Временного правительства, созыв Учредительного собрания, установление
республиканской формы правления в России и за продолжение войны до победного
конца. Врач Н.В. Мефодиев, в прошлом член III Государственной думы, был избран
делегатом на VII съезд кадетской партии.
На очередных собраниях, состоявшихся 13 и 22 апреля, кадеты обсудили доклад
Н. Мефодиева о работе съезда кадетской партии, констатировали, что кадеты “дали
главную группу министров Временного правительства и заняли первое место среди
несоциалистических партий”. Собрание приняло устав организации, одобрило решение
Временного правительства о подписке на “Заем свободы”, призвало жителей города
встать под знамена партии кадетов «всех истинных друзей свободы, не зараженных
крайними доктринами» 230 .
Через месяц в рядах городской организации состояло уже 130 человек. Располагая опытными кадрами и собственной газетой "Архангельск", кадеты вели пропагандистскую и организаторскую работу. 8 сентября 1917 года состоялась губернская конференция кадетской партии. На ней, помимо архангельской, были представлены шенкурская, онежская и пинежская организации. В состав губкома вошли 14 человек. Председателем губернского комитета партии стал Н.А. Старцев, депутат IV Государственной
думы от Архангельской губернии.
Кадеты сразу активно включились в общественную жизнь. Во время избирательной кампании в городскую думу они выдвинули 13 кандидатов. Эсеры и меньшевики
вели против них резкую пропагандистскую кампанию, призывая население “не голосовать за друзей помещиков и капиталистов". Но кадеты завоевали в ходе выборов 16
процентов голосов избирателей города и получили в думе 10 мандатов.
Столь же активно кадеты вели избирательную кампанию в Учредительное собрание, выдвинув кандидатами городского голову г. Шенкурска А.Е. Исупова и общественного деятеля В.В. Бартенева.
В течение всего последующего периода своей деятельности в Архангельске кадеты выступали против социалистических экспериментов в России, против идеи разжигания классовой борьбы, видя выход из кризиса в широкой коалиции всех общественных сил России.
"Революционная демократия, — призывала газета "Архангельск”, — должна отбросить ложное и презрительное отношение к русской буржуазии и сплотиться со
всеми интеллектуальными силами страны для создания сильной и авторитетной центральной власти 231 .
Однако в целом авторитет кадетов стремительно падал. Партия скомпрометировала себя поддержкой корниловского мятежа, политикой продолжения войны до полной победы. В немалой степени это объяснялось и политикой “непредрешенчества”,
которую защищали кадеты, убеждая народные массы отложить проведение необходимых реформ до созыва Учредительного собрания. Следствием подобной линии поведения явился провал партии на выборах в Учредительное собрание. За нее отдали голоса менее пяти процентов избирателей. Потерпели поражение во время выборов и архангельские кадеты: А.Е. Исупов и В. В. Бартенев, набравшие 12 тысяч голосов, в три
раза меньше, чем большевики. Несмотря на все усилия, архангельские кадеты к осени
1917 года утратили былое влияние.
* * *
Подведем итоги. Численный состав основных политических партий в Архангельске к осени 1917 года отражал объективную расстановку классовых сил: значительная часть рабочего класса, матросов и солдат шла за большевиками, абсолютное
же большинство населения поддерживало блок социалистических партий — меньшевиков и эсеров. Предприниматели и часть интеллигенции стояли на позициях кадетов.
Несмотря на принципиальное различие в подходе к решению многих проблем революции, на первых порах после февраля 1917 года между политическими партиями
было и нечто общее. Все они, включая большевиков, выступали за созыв Учредительного собрания.
Но чем дальше развивались события, тем глубже становились противоречия и
между партиями. На крайнем левом фланге выступали большевики, требовавшие углубления преобразований, передачи всей власти в руки Советов и свершения социалистической революции.
К осени 1917 года влияние большевиков повысилось не только благодаря их активной роли в подавлении корниловского мятежа. К этому времени основные социалистические партии – меньшевики и в особенности эсеры уже попробовали себя в качестве министров Временного правительства, но их деятельность не принесла народу
ожидаемых им результатов. Большевики оказались единственной социалистической
партией, не скомпрометировавшей себя пребыванием во власти. Водрузив на своих
знаменах основные лозунги текущего политического момента («долой войну», «земля
– крестьянам»), они постепенно набирали вес в обществе и шли к власти.
Большевикам противостоял правый кадетский фланг, выступавший за наведение
порядка и дисциплины в армии и стране, за всемерное укрепление буржуазного строя,
но, тем не менее, быстро терявший свое былой авторитет. А между этими полюсами
искали свое место меньшевики и эсеры. Они то вступали в коалицию с буржуазией и
кадетами, то порывали с ними, то поддерживали большевиков (в частности, в период
борьбы с корниловщиной), то выступали за сохранение порядка и спокойствия в городе и губернии.
В целом же обстановка свидетельствовала о бессилии либеральносоциалистического состава правительства. В течение лета и осени 1917 года власть
неуклонно перетекала от кадетов влево, ускользая из рук и ее основного носителя —
Временного правительства.
* * *
Осень 1917 года… Общее положение в стране и на Севере катастрофически ухудшилось к осени 1917 года. С начала Февральской революции прошло полгода, но ни один
из коренных вопросов так и не был решен в стране. Продолжалась война, государственные финансы были истощены, народ бедствовал. “Страна уже падает в бездну
окончательного экономического распада и гибели”, — подчеркнул в своем решении об
экономическом положении VI съезд РСДРП(б). Подобный вывод имел под собой основания. Стало ясно, что усиление радикализма масс, соединенного преимущественно с
их общинно уравнительным сознанием, сводило на-нет либерально-демократическую
альтернативу, целью которой являлось становление стабильности и формирование
гражданского общества.
В октябре в Архангельске, как и во всей стране, отчетливо проявилось глубокое
социальное напряжение. Оно выражалось не только в обострении отношений между
рабочим классом и предпринимателями, но и в бессилии властей навести элементарный порядок в городе и губернии. Главноначальствующий был вынужден регулярно
публиковать обращения к населению с просьбой придти на помощь милиции в борьбе с
преступностью и ростом “анархии”.
Свою лепту в усиление противостояния отдельных групп населения вносила
пресса. Журналисты, обретя свободу, сначала обрушили огонь против уже низвергнутого врага — царизма. Они смаковали тайны императорского двора, издевались над
распутинщиной, радовались удалению из общественных мест символов старой власти: портретов императора и его семьи, изображений двуглавого орла и т. п. Так было и в Архангельске.
Начиная с весны 1917 года социалистические «Известия архангельского совета»
непрестанно воевали с кадетским «Архангельском» и либеральным изданием Максима
Леонова «Северное утро». Последние отвечали взаимностью. А затем пресса в один
голос выступила против усиливавшегося влияния большевиков. Газеты «Воингражданин», «Северное утро» в публикациях «Бесы» и «Последнее ярмо» требовали
«дать решительный отпор пресловутому Ленину», посадить «ленинскую шайку» в
Петропавловскую крепость.
Против подобной пропаганды восстали революционно настроенные моряки. К
осени 1917 года основная масса жителей Архангельска и губернии, не дождавшись от
революции удовлетворения своих желаний, решительно отдала свои симпатии идеям
социализма. Об этом убедительно свидетельствовали итоги выборов в Учредительное
собрание и Архангельскую городскую думу.
…14 октября 1917 года в 21 час Архангельская городская дума собралась на экстренное заседание. На повестке дня — телеграмма министра внутренних дел Временного правительства. Министр, констатируя "всё ухудшающееся внутреннее положение
страны", призывал "сплотить здоровые элементы населения в целях борьбы с развивающейся анархией, которая неудержимо влечёт к гибели". Некоторые из выступавших в качестве главной причины беспокойств в городе называли тяжёлое положение широких масс населения. Намечая пути ликвидации "анархии" и "беспорядков",
дума и не предполагала хоть как-то изменить положение народа, упор делался на увеличение милиции, силы солдат и усиление карательно-судебного механизма.
Чувствуя, что рабочее движение становится грозной силой, комендант Архангельска отдал начальнику милиции города несколько распоряжений "на случай вызова
для подавления беспорядков", которые приказывал ликвидировать "быстро и решительно" 232 . Подобные распоряжения получили все воинские части города.
А 15 октября 1917 года комендант Архангельск, как и генерал-майор И. Федоров
28 февраля, указывая на признаки «развивающейся анархии», приказал гарнизону и
начальнику городской милиции быть в состоянии повышенной готовности, “при восстановлении порядка действовать…, не останавливаясь перед применением оружия”.
История, набрав обороты, повторялась.
Архангельск, как и вся Россия, жил ожиданием новых событий и непредсказуемых перемен.
Глава третья
ПОБЕДА ОКТЯБРЯ
УСТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ
«Настроение масс... решительное». В ночь с 25 на 26 октября в Архангельск стали
поступать сообщения о низложении власти Временного правительства и переходе ее
“в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Военнореволюционного комитета” 233 .
Прежде чем пытаться анализировать ход событий 1917 года на Архангельском Севере, отметим: октябрьский этап революции в России является одним из самых дискуссионных вопросов в отечественной историографии. Дискуссии вокруг этой проблемы чаще всего сводятся к доказательствам правильности или неправильности избранного в результате Октября пути.
Историки давно выражают желание освободить изучение событий октября 1917 г.
от конъюнктурных наслоений и превратить их в объект строгого научного анализа.
Российский историк С.В. Тютюкин справедливо заметил по этому поводу: «жизнь быстро похоронила эти мечты, ибо история, политика и идеология — это близнецы, отделить которых друг от друга даже труднее, чем сиамских братьев и сестер. Наука история всегда обращала свои взоры, прежде всего к власти и истеблишменту, которые
давали, дают и будут давать… ее жрецам, и социальный заказ, и материальную подпитку. И когда нынешняя российская власть… заявляет, что лимит на революции в
России исчерпан, а у нашего истеблишмента само слово «революция» вызывает
дрожь…, любой российский историк десять раз подумает, стоит ли ему вообще писать
о революции, а если, и сделает это, то постарается использовать в основном темные,
мрачные краски, соответствующие ужасам революционного насилия и «смуты» 234 .
Это суждение – ключ к пониманию тех суждений, которые сложилась вокруг освещения событий Октябрьской революции, переключению внимания историков на
описание деятельности белых правительств и политических деятелей антисоветского
толка.
В полемике, ведущейся вокруг революции 1917 года, нередко звучит мнение о
том, что это явление надо предать анафеме и покаяться перед всем миром за то, что
Россия причинила своим поступком себе и всему миру огромные неприятности. Встречаются утверждения и о том, что “социалистический эксперимент” строился на одном
насилии, что вообще октябрьский переворот был контрреволюционным 235 и т.п.
Если же анализировать события 1917 года без политических пристрастий, то их
не следует ни восхвалять, ни проклинать. Над ними следует глубже размышлять и делать выводы. С высоты XXI века, очевидно, что события, последовавшие за Октябрем
1917 года, пошли не по тому пути, каким он представлялся рядовым участникам, а также и людям, пришедшим к власти в результате падения Временного правительства.
Никакого чуда, т.е. улучшения жизни народа не наступило. Наоборот, произошло
ухудшение социально-экономической ситуации. К этому вскоре добавилась полоса военных испытаний.
Но предоставим слово современникам. Меньшевик Н.Н. Суханов, автор семитомного труда “Записки о революции”, категорически отвергает версию, согласно которой Октябрьская революция была «переворотом», результатом «заговора» кучки
большевиков. Он отметил: «Говорить о военном заговоре вместо народного восстания,
когда за партией идет подавляющее большинство народа, когда партия фактически
уже завоевала всю реальную силу и власть, — это явная нелепость» 236 .
Сошлемся на мнение авторитетного историка и общественного деятеля России
П.Н. Милюкова. В своих воспоминаниях, изданных в 1927 г., он писал о русской революции как о глубоком процессе изменения основных структур жизнеустройства. Лидер кадетов так оценивал Октябрь: «Коммунистическая» революция 25 октября 1917 г.
не есть что-то новое и законченное. Она есть лишь одна из ступеней длительного и
сложного процесса русской революции… Большевистская победа в этом смысле лишь
продлила общий процесс русской революции. Существенны в этой победе не поверхностная смена лиц и правительств — и даже не перемена их тактик и программ, а
непрерывность великого основного потока революционного преобразования России,
плоды которого одни только и переживут все отдельные стадии процесса» 237 .
Важно понять тот факт, что Октябрьская революция была настолько ожидаемым
результатом предыдущего хода событий, что не потребовала большого усилия. Английский историк и публицист Р. Пайпс так охарактеризовал обстановку перед Октябрем 1917 года: “С марта 1917 года российские правительства часто сменяли друг друга;
ни одно из них не могло обеспечить эффективную власть. В последний месяц своего
существования Временное правительство представляло собой «декоративный» режим,
не имевший нормально функционирующего кабинета и руководимый слабым диктатором. Власть, в той степени, в которой таковая вообще существовала, была сосредоточена в Петроградском Совете. По этой причине большевистский переворот 26 октября,
проходивший под лозунгом «Вся власть Советам!», казался своеобразной легализацией status quo, при котором Советы управляли на деле, не обладая при этом формальной
властью” 238 .
Несколько десятилетий назад Арнольд Тойнби (Arnold Toynbee —британский историк) в труде «Исследование истории» сформулировал важный закон истории: причиной крушения любой империи в конечном итоге становятся «самоубийственные
действия ее лидеров», их неспособность ответить на специфический вызов истории 239 .
Каким бы жестким приговором это ни звучало с точки зрения итогов деятельности Временного правительства, именно такое определение представляется наиболее
уместным для курса, которого оно придерживалось после февраля 1917 года. С подобной точкой зрения были согласны современники и многие исследователи истории Временного правительства.
* * *
События, развернувшиеся осенью 1917 года на Архангельском Севере, в основном
подтверждают суть тех суждений, которые приведены выше.
Значительная часть архангельских рабочих выступила в поддержку Октябрьской
революции. «Мы всецело присоединяемся к Петроградскому пролетариату и гарнизону,— заявил на своем собрании коллектив лесозавода «Прютц и К°»,— и поддерживаем их справедливые требования как более правильные для скорейшего достижения социализма». На собрании рабочие потребовали прекращения войны и установления рабочего контроля над производством 240 .
…28 октября состоялось собрание завкомов Маймаксы, на котором присутствовали представители социалистических партий, губернского совета профсоюзов, а также
профсоюзов судоходных рабочих и служащих, транспортников и исполкома Архангельского Совета. 150 человек с 12 часов дня до шести вечера обсуждали вопрос: “О
событиях в Петрограде”.
Ситуация уникальная: ни один орган власти не влиял на рабочих, они были свободны в выражении своего отношения к происходившим событиям, отражая настроения сотен тружеников лесозаводов. Каждый оратор говорил о том, как понимал значимость момента, предлагал и голосовал.
Первым выступил лидер профсоюза лесопильщиков Никифор Васильевич Левачев. “Нам уже известно о том, – заявил он, – что делается в Петрограде, и потому
предлагаю… собранию выяснить вопрос о власти и решить: довериться ли Временному правительству или военно-революционному комитету в Петрограде...”
Дважды брал слово А. П. Диатолович. Он возглавлял губернский совет профсоюзов, являлся членом группы меньшевиков-интернационалистов. Он заявил: “В Петрограде в данный момент льется кровь наших товарищей... Единственное наше спасение
– соединение всех присутствующих. Если их превосходительства в Петрограде скушают большевиков, то нами закусят... Во имя спасения революции нам нужно действовать, я призываю вас к поддержке революционного Петрограда”.
Диатолович порицал исполком Архангельского Совета за его бездеятельность в ответственный момент, настаивал на том, чтобы представители рабочих сказали слово на
заседании Совета, намечавшееся на 30 октября.
Более радикальную позицию выразил один из активистов профсоюзного движения
Я. Аксенов. “Мы не должны сожалеть об ушедшей власти, – подчеркнул он. – Эта
власть плелась в хвосте буржуазии и не пользовалась доверием демократии. Временное правительство только способствовало усилению контрреволюции. Петроградский
Совет рабочих и солдатских депутатов, видя, что страна гибнет, решил выступить с
оружием в руках”. Он призвал поддержать товарищей в Петрограде и действовать всем
дружно”. “Разногласий быть не может”, – заявил он под аплодисменты зала.
Более категоричен был представитель большевистской фракции Совета Я.А. Тимме. “Среди архангельского пролетариата двух мнений быть не может, – заявил он. – Я
уверен, что мы поддержим рабочих Петрограда... Мы долго терпели, но далее не позволим нас обманывать. Вся власть должна быть Советам. Кто хочет идти направо –
пусть идет к кадетам, а кто налево – тот с большевиками. Веря в это, или помрем, или
победим”.
В сложной ситуации оказался член исполкома архангельского Совета, меньшевик
Г. Успенский. Он доложил о том, что исполком получил весть о событиях в Петрограде в ночь с 25 на 26 октября и сразу же “организовал революционный комитет для соблюдения порядка”.
Успенский признал: “Восстание не авантюра, как говорят некоторые, а это восстание всего пролетариата. Возврата к старому быть не может. Если прежняя власть
свергнута, то туда ей и дорога… Нужно, чтобы власть была демократическая, которая
довела бы страну до Учредительного собрания... Гражданской войны мы должны избежать… Наша политика должна быть такая, чтобы не разбить силы демократии”.
Таким образом, архангельские социалисты разных направлений, рабочие признали
события в столице порождением российской реальности, следствием слабости Временного правительства. Разумеется, они по-разному понимали дальнейшее развитие
событий. В частности, Успенский, в отличие от рабочих-активистов и большевиков,
призвал поддержать не военно-революционный комитет, а комитет спасения революции, который состоял из меньшевиков, интернационалистов и эсеров.
В горячей атмосфере собрания чаша весов склонялась в сторону поддержки питерских рабочих. Докладчики внесли три резолюции. Баранов предложил поддержать
революционный комитет в Петрограде и требовать создания власти демократии без
цензовых элементов, т.е. без представителей буржуазии. Проект Успенского предусматривал присоединиться к постановлению ЦИК, признавшим ошибочность тактики
Петроградского Совета. По его мнению, комитет спасения должен образовать коалиционную власть. Наиболее радикальным был проект, внесенный Аксеновым. Он указывал на необходимость выразить полную поддержку пролетариату и гарнизону Петрограда в лице Совета рабочих и солдатских депутатов.
Итоги голосования были таковы: за резолюцию Баранова – 25 голосов, 125 против.
Резолюцию Успенского поддержал лишь один человек, 130 высказались против нее и
19-воздержалось. Резолюция Аксенова получила полную поддержку (131 голос за, при
4 против и 15 воздержавшихся).
После детального обсуждения принимается резолюция: “Обсудив вопрос о текущем моменте и признавая, что страна и революция на краю гибели…, собрание заводских комитетов выносит:
1. Одобрение поведению Петроградского комитета и гарнизона в их выступлении и
свержении Временного правительства;
2. Всемерное и полное доверие и поддержку пролетариату и гарнизону в лице его
Совета рабочих и солдатских депутатов и выдвинутого им Революционного комитета” 241 .
Таким образом, лидеры рабочего класса губернии поддержали выступление Петроградского гарнизона. Подобные резолюции были приняты рядом рабочих, матросских и солдатских коллективов.
Однако в целом октябрьские события в Петрограде поделили жителей Севера, как и
во всей стране, на две группы. Значительная часть активного населения поддержала
выступление питерского пролетариата и гарнизона.
Большинство же депутатов Архангельского и уездных Советов, гласных земских
собраний остались на позициях безусловной поддержки Учредительного собрания и
всемерного укрепления коалиции демократических сил, осуждения восстания Петроградского гарнизона.
Долго шел в Архангельской губернии процесс становления советской власти,
подстегиваемый логикой межпартийной борьбы, развитием событий, а также постоянным давлением сверху новых органов власти, появившихся в результате октябрьских
событий.
* * *
Как же конкретно происходило развитие новой волны революции в Архангельске? Из всей совокупности сложных проблем, решаемых властями и различными организациями в те дни, выделим и подробнее рассмотрим лишь одну — превращение
Советов в орган реальной власти. Решение этого вопроса было в тот период самым
важным фактором для победы на Севере очередного тура революции.
После Октября 1917 года в Архангельске было два центра власти — городская
дума и Совет. В том и другом органе преобладающее влияние имели умеренные социалисты – меньшевики и эсеры. Различие этих структур состояло в том, что в составе
думы наряду с социалистами были представлены кадеты. В Совете же наряду с меньшевиками и эсерами было немало большевиков, за которыми шла значительная часть
рабочих, матросов и солдат, и это вынуждало Совет считаться с мнением большевистской фракции.
Реакция исполкома Совета на события в Петрограде была своеобразной. Исполком не спешил созывать общее собрание депутатов и принял меры к «поддержанию
порядка и спокойствия» в городе. С этой целью он создал 26 октября «революционный
комитет». В «ревком» вошли 23 человека: представители Архангельского Совета,
профсоюзов, городской думы, земской и городской управ, а также армии и флота 242 . В
качестве основной цели он поставил перед ревкомом задачу “поддержание революционной дисциплины и порядка”. “Эту свою цель, — подчеркивалось далее в извещении,
— комитет будет преследовать со всей энергией, опираясь на весь авторитет и силу организаций, его выдвинувших” 243 .
«Ревком» создал в своем составе бюро, административную и военные секции. Он
«принял на себя верховное руководство и управление политической, административной, военной, хозяйственной жизнью губернии» 244 .
Члены исполкома Совета пытались на рабочих собраниях представить «ревком»
как орган, созданный по подобию Петроградского военно-революционного комитета.
На самом деле «ревком» был органом, выступившим против Октябрьской революции.
В течение всего периода существования (а он действовал до января 1918 года) большинство его членов, в том числе и председатель, меньшевик А. Житков, выступали
против декретов II Всероссийского съезда Советов.
Делегат этого съезда большевик Т. П. Зинкевич на одном из заседаний говорил о
том, что в Архангельском «ревкоме» «столько революционности, сколько в вороне пуху» 245 . А на собрании исполкомов архангельских общественных организаций, состоявшемся 11 ноября, Т. Зинкевич, обращаясь к руководителям ревкома, потребовал:
“Надо прямо сказать о том, ревком идет с нами или против нас”. При этом он, опираясь
на полномочия, предоставленные ему мандатом Петроградского военнореволюционного комитета, предупредил: “Все распоряжения исполкома нами будут
приведены в исполнение” 246 . Однако это требование не возымело успеха: совещание
приняло решение: “Ревком будет действовать так, как действовал до настоящего момента”.
Т. П. Зинкевич прибыл в Архангельск после Второго съезда Советов в качестве
комиссара Петроградского военно-революционного комитета и пытался вдохнуть в
местный «ревком» «революционную душу», потребовал его реорганизации 247 . Но это
оказалось тщетным. В то время как Совет и его исполком почти бездействовали, городская дума проявляла завидную оперативность.
26 октября 45 гласных собрались на заседание думы. На повестке дня стоял один
вопрос: «Отношение городской думы к происходящим в Петрограде событиям». Реак-
ция гласных была однозначной — осуждение вооруженного восстания. По этому вопросу гласные — представители всех антибольшевистских партий, были единого мнения: они оценили событие в Петрограде как «безумную авантюру».
Осудив «захват власти большевистскими частями Петроградского Совета», они
заявили о решимости «твердо охранять нормальный ход местной жизни» и призвали
население города сплотиться вокруг думы «во имя спасения родины и революции» 248 .
Таким же образом реагировало на события в Петрограде архангельское земство.
* * *
Октябрь 1917 года и Земство. Все уездные собрания земских гласных осудили октябрьские события в Петрограде.
Гласные Архангельского уезда, собравшись на свое первое собрание, призвали
всех крестьян, солдат и матросов «не поддаваться влиянию врагов революции и народа, теснее сплачиваться вокруг своих самоуправлений и с полным напряжением сил
созвать в срок венец выборного строительства – Учредительное Собрание» 249 .
Подобное сообщение поступило из Шенкурска. В нем говорилось, что собрание
всех демократических организаций города и уезда считает выступление большевиков
«тягчайшим преступлением». В уезде организовали комитет спасения революции 250 .
Более того, под влиянием Я.П. Леванидова резкую резолюцию, направленную против
переворота в Петрограде, принял даже уездный съезд Советов, состоявшийся 4-5 ноября 1917 года.
Наиболее острым на Шенкурском съезде советов был вопрос о текущем моменте.
Делегаты обсудили две резолюции, предложенные Я.П. Леванидовым и В.Г. Боговым.
Обе резолюции осуждали выступление в Петрограде, заявляя, что “всякая попытка
свержения насильственным путем правительства может вызвать гражданскую войну”,
нанести делу революции “непоправимый удар”. В них утверждалось, что только Учредительное собрание и реформы могут остановить насилие.
Вместе с этим, резолюция Богового в некоторой мере пыталась оправдать “захват
власти”, считая, что к этому акту рабочих подготовили “дороговизна, безработица и
развал промышленности”.
Более решительный характер носила резолюция, внесенная Леванидовым. Поскольку она была единогласно принята делегатами, приведу выдержку из нее:
“Съезд..., с негодованием узнав о преступной попытке большевиков захватить власть
за три недели до Учредительного собрания, призывает все крестьянство самыми решительными мерами бороться с кадетской и большевистской пропагандой, сомкнуться
вокруг Советов крестьянских депутатов и волостных земств для борьбы с заговорщиками против революции, как слева, так и справа. Полное доверие Совету Российской
Республики и вождю народа Керенскому! С нетерпением ждем созыва свободно избранного Учредительного собрания, передачи всех земель в ведение земельных комитетов» 251 .
Острая дискуссия на съезде разгорелась вокруг роли Советов и земств. Е. Едовин
высказался следующим образом: “Советы должны быть зорким часовым на страже революции, но до этой роли они никогда не поднимались и сейчас в большинстве случаев существуют на бумаге, фиктивно”. Часть выступающих предлагала немедленно
распустить Советы, поскольку «после введения земства их роль следует считать сыгранной». Лишь незначительным числом голосов решили их сохранить до созыва
Учредительного собрания и становления земских органов власти 252 .
Суммируя сведения с мест, экстренное заседание исполкома архангельского гу-
бернского совета крестьянских депутатов «в полном согласии с мнением всех уездов
губернии» постановило «решительно осудить выступление большевиков», которые, по
мнению исполкома, «учинили преступление против воли народа и завоеваний революции и ввергли страну в анархию». Исполком призвал все крестьянство “…напрячь
свои силы, для осуществления главной задачи – созыва Учредительного собрания –
единственного хозяина великой Российской республики” 253 .
Однако настроение крестьян постепенно менялось. Прошло немного времени, и газета “Воля Севера” в редакционной статье «Северное крестьянство в переживаемый
момент» сделала признание. “В первое время после переворота, – отмечалось в статье,
– отношение крестьян к перевороту было отрицательным. Об этом свидетельствовали
письма в газеты, но затем начинается тот же раскол, какой мы видим и в городе. Нет
слов, стремление к миру заинтересовало крестьянство, которое устало от войны. Если
в первое время в телеграммах содержалась поддержка Временного правительства, то
сейчас в большинстве писем ставится вопрос о создании общедемократической власти”.
А в резолюциях ряда собраний в Онежском уезде говорилось о поддержке Совета
Народных Комиссаров и о передаче власти Советам. Газета опубликовала резолюцию
собрания крестьян Подпорожской волости Онежского уезда. Это собрание, состоявшееся 5 ноября 1917 года, обсуждая вопрос о выборах в Учредительное собрание,
приняло решение: «подавать голоса за российскую социал-демократическую рабочую
партию большевиков, как истинных выразителей воли всего трудового народа».
Чуть позднее собрание крестьян этой волости, проходившее с участием всех волостных общественных организаций, пришло к выводу о том, что “захват власти Петроградским Советом вызван политикой Временного правительства, направленной против трудового народа и его прав, завоеванных революционным путем. Считаем врагами свободы и революции те демократические группы и партии, которые в угаре побед,
дрожа за свою шкуру, остановились на полпути, бросив судьбу России и ее многомиллионного трудового народа Терещенкам, Коноваловым и Керенским… Да здравствует
Петроградский. Совет!” Под резолюциями собраний стояли подписи председателя
Подпорожской волостной земской управы Каменева и секретаря Ларионова, председателя собрания Негодяева.
Анализируя новое явление в деревнях губернии, газета сделала вывод о том, что
“большевистскому течению во многом способствовали солдаты, возвратившиеся с
фронта. Они быстро склоняют крестьян в свою сторону. Это в значительной мере повлияло на результаты выборов в Учредительное собрание. Большевики в деревне получают голоса, хотя и меньше, чем эсеры, но гораздо больше кадетов и объединенных
социал-демократов. А некоторые волости целиком проголосовали за большевиков” 254 .
В целом, однако, подобные резолюции принимались крестьянами немногих волостей. Большинство уездных земских собраний высказывались против большевиков и
кадетов. Как правило, они призывали поддерживать только эсеров и Учредительное
собрание. Все это предопределило и выбор гласных на первое губернское земское собрание, руководство в котором и большинство мест получили правые эсеры.
* * *
Горячие страсти в Архангельском совете. В отличие от городской думы исполком
Совета созвал «экстренное» заседание лишь на пятый день после петроградских событий. Ни одно заседание Совета не было столь многолюдным. Передавая накаленную
атмосферу, предшествующую заседанию, журналист газеты «Воля Севера» отмечал,
что “в фойе, в зале было полно народа. В коридоре кучки спорящих, дело доходит до
крика. Настроение повышенное 255 .
Председатель Совета меньшевик В. Бустрем пытался оправдать реакцию исполкома, доказать собравшимся, что все его действия в минувшие пять дней были направлены на то, чтобы «установить характер развертывающихся событий», а затем поддержать порядок в городе при помощи созданного с этой целью «ревкома». Посланцы рабочих М. Новов, Н. Левачев, Я. Аксенов и другие не приняли этого оправдания. Они
критиковали исполком за медлительность, за попытку сохранить нейтралитет в острой
ситуации. «О событиях узнали 25 октября, а сегодня уже 30,— говорил Аксенов.—
Значит, прошла целая неделя. Очевидно, исполком не хотел созывать Совет, чтобы остаться в нейтралитете. Но возможен ли нейтралитет, когда там, в Петрограде, льется
кровь?.. В эту неделю можно было погубить всю революцию» 256 .
По поручению фракции большевиков на собрании выступили Я. А. Тимме и М.
С. Новов. Тимме потребовал передачи всей власти Совету. Но умеренные социалисты
встретили это требование в штыки. Рабочие поддержали большевиков. Аксенов, отвергая попытки меньшевиков и эсеров осудить требование большевиков, заявил: “выступление в Петрограде отнюдь не большевистская авантюра», а народное восстание, «ибо
там восстал весь пролетариат и гарнизон». Он призвал к поддержке Петрограду.
После обсуждения, в ходе которого фигурировало четыре проекта итогового документа, большинством голосов (126 против 62) была принята резолюция, предложенная рабочими Маймаксы. Первый пункт этого документа призывал революционную демократию объединиться «для создания демократической власти из всех политических партий». Совет предлагал обеспечить созыв Учредительного собрания, предложить перемирие на фронтах, выступить за предотвращение разрухи, введения контроля над производством и передачу земли в ведение крестьянских комитетов 257 .
При обсуждении событий в Петрограде резко критиковалась деятельность исполкома. Вследствие этого его председатель В. Бустрем заявил, что исполком «оставляет
за собой право поднять вопрос об уходе в ближайшее время в отставку».
* * *
Отношение трудовых коллективов города и воинских частей к происходившим
событиям было неоднозначным. С одной стороны, на ряде предприятий, в частях гарнизона принимались резолюции с требованием передать всю власть в руки Совета,
проводить в жизнь декреты II Всероссийского съезда Советов и признать Совнарком.
Но, с другой стороны, итогом многих собраний были нечеткие, расплывчатые резолюции. Это объяснялось тем, что большая часть населения надеялась не на Советы, а на
Учредительное собрание, верила в его способность разрешить все вопросы хозяйственной и политической жизни страны, примирить политические партии в рамках единого органа власти, состоящего из всех партий — «от народных социалистов до большевиков включительно».
Большевики, развернув агитацию в рабочей среде, стремились добиться повсеместного признания власти Совета Народных Комиссаров.
Значительную помощь в этой работе большевикам Архангельска оказали прибывшие в город представители Петроградского военно-революционного комитета.
Так, по инициативе последнего здесь оказался член Петроградского ВРК, народный
комиссар по делам продовольствия И. В. Мгеладзе 258 . 11 ноября 1917 года он выступил на многолюдном диспуте «Программа и тактика большевиков».
На диспут были приглашены представители всех социалистических партий.
Председателем митинга был большевик М. Боев. В своем письме в Центральный Комитет РСДРП(б) Иван Васильевич так передал атмосферу диспута.
«На диспут явилось свыше 1500 человек. Огромный зал, хоры, сцена, проходы,
фойе — все было переполнено до последней возможности. Эсерам и меньшевикам позволили говорить лишь после того, как мы об этом просили настойчиво публику. Диспут начался в 7 часов вечера и без перерыва продолжался до половины второго ночи. В
заключение была отправлена петроградскому пролетариату и гарнизону приветственная телеграмма [с благодарностью] за героическую борьбу во имя освобождения трудовых масс. Ни одна рука не поднялась против приветствия. Словом, партия наша
пользуется исключительным влиянием среди масс. Настроение масс... решительное».
Отмечая далее отсутствие в городе опытных политработников, умеющих выступать перед массами, И. В. Мгеладзе писал: «Для ЦК, я думаю, ясно то исключительно
большое значение, которое для страны имеет Архангельск. Поэтому необходимо немедленно… отправить в Архангельск работника, могущего руководить организацией,
Советом и органом Совета — хорошо поставленной ежедневной газетой большого
формата» 259 .
О справедливости слов столичного эмиссара: «настроение масс... решительное»
— свидетельствовал не только этот митинг, но и состоявшееся накануне его собрание
200 делегатов ротных и судовых комитетов гарнизона. На нем выступили Т. Зинкевич.
И. Мгеладзе, а также активисты Совета. Собрание выработало и утвердило самую резкую резолюцию из всех, которые принимались коллективами в течение ноября.
«Единственной и законной властью, — гласил ее первый пункт, — является Совет Народных Комиссаров, выдвинутый II Всероссийским съездом Советов рабочих,
крестьянских и солдатских депутатов. Собрание обещает ему самую решительную
поддержку».
Вторым было требование солдат и матросов «немедленно передать всю власть в
городе в руки Совета рабочих и солдатских депутатов».
Под влиянием настроения населения исполком был вынужден назначить на 17
ноября собрание с обсуждением вопроса о власти. Большевики, готовясь к этому собранию, направили своих агитаторов на лесозаводы, в воинские части, порт. Четкую позицию по отношению к событиям в Петрограде, к вопросу о власти заняли активисты
профсоюза транспортников.
Приведем для примера решение правления этого профсоюза от 14 ноября 1917 г.
В нем было заявлено, что «свергнутое Октябрьской революцией коалиционное правительство являлось правительством капиталистов и помещиков, что оно “ничего не сделало для окончания войны, не передало землю крестьянам, не установило рабочий контроль над производством, не обуздало спекулянтов и мародеров”, подчеркнуто, что
“свержение этого правительства явилось безусловной необходимостью”. Правление
выразило полное доверие Совету Народных комиссаров и предложило Архангельскому Совету “взять всю власть в свои руки и придерживаться платформы, принятой на 2м Всероссийском съезде Советов”. Транспортники обещали полную поддержку Совету, заявив, что “нейтральность… не может иметь места в настоящее время” 260 .
* * *
Решающее сражение за власть советов. Пленарному заседанию Совета предшествовало состоявшееся 16 ноября собрание членов завкомов и профсоюзных активистов.
Эти два важных заседания имели много сходных черт. То и другое были многочисленными. На собрании посланцев профсоюзов присутствовало более 300 человек,
представлявших 53 различных организации.
Наивысшее представительство – 234 человека – собрало и заседание Совета 17 ноября. На том и другом собраниях, проходивших в зале заседания Совета, выступали
одни и те же ораторы – представители рабочих Я. Аксенов и Н. Левачев, большевики
Я. Тимме, М. Новов, Т. Зинкевич, эсер Н. Васич, меньшевики В. Бустрем, М. Вячеславов, А. Диатолович.
Главное же состояло в том, что все они обсуждали один вопрос – «О власти в центре и на местах». Вследствие разнообразия сил, представленных на собраниях, выдвигалось по 5-6 проектов резолюций.
В ходе этих собраний выявилась слабость влияния большевиков среди рабочих,
хотя последние отстаивали четкие и последовательные позиции, во многом сходные с
большевистскими.
Выступая на собрании членов завкомов и профсоюзных активистов, Я. Тимме заявил о том, что на расширенном заседании Совета «должен быть положен конец нашей
нейтральности, и мы должны признать власть Совета Народных Комиссаров».
«Для Архангельского Совета,— вторил ему в речи, произнесенной 17 ноября,
большевик Т. Зинкевич,— позорно не признавать власть Совета Народных Комиссаров, созданную самим народом» и добавлял, что фракция большевиков «приведет в исполнение решения СНК всеми имеющимися средствами». Таким образом, в
ход шли не только слова, но и обещания действовать в дальнейшем более решительно.
По всем признакам чувствовалось, что большевики, несмотря на их малочисленность,
чувствовали себя хозяевами положения.
На заседании Совета была оглашена декларация большевистской фракции, в которой давался анализ причин Октябрьской революции, говорилось о роли II съезда Советов. «Мы требуем от Архангельского Совета, — гласила декларация, — чтобы он единодушно встал на сторону борющихся рабочих, солдат и крестьян. Мы требуем от него
решительной поддержки той власти, которая выдвинута II съездом Советов рабочих и
солдатских депутатов» 261 .
Однако на том и другом собраниях большевистская фракция вынуждена была
снять с голосования проект своей резолюции. Большинством голосов утвердили документ, предложенный представителями завкомов лесопильных заводов Маймаксы. За
эту резолюцию проголосовало 132 депутата, при 51 против и 4 воздержавшихся 262 .
Особенность рабочей резолюции состояла в разумном компромиссе и демократизме предложенного решения: признавая необходимость единовластия, он содержал
формулировку о создании «однородной демократической власти», то есть выражал
цель примирить противостоящие силы.
Резолюция обозначила и основные направления деятельности Совета. В ней говорилось о необходимости принять меры по урегулированию продовольственного вопроса, введению контроля над производством, сохранению в губернии «тишины и спокойствия». Она требовала провести реорганизацию милиции, организовать дежурство
дружин «из чинов армии и флота», а также сместить всех «комиссаров старого правительства».
Таким образом, принятый Советом документ, во-первых, выразился за условную,
временную поддержку Совета Народных Комиссаров, подтвердив его право существования до создания «однородной демократической власти» и, во-вторых, в нем была
оговорка о том, чтобы эта поддержка «не была истолкована в смысле признания диктатуры пролетариата».
Вместе с тем этот документ содержал категорическое требование: “Совет рабочих,
солдатских и крестьянских депутатов должен взять власть в свои руки и быть руководящим органом в местной жизни края, проводя через созданные им органы и уполномоченных лиц все мероприятия, требуемые текущим моментом” 263 .
Несколько позднее правление профсоюза лесопильных заводов выработало специальный наказ членам совета, избранным рабочими-лесопильщиками. В этот документ,
наряду с уже упомянутыми выше положениями, было включено требование: “обсуждать все вопросы не с партийной точки зрения, а с классовой”. Поэтому членам советам предлагалось “не выступать с критикой программ и тактики отдельных социалистических партий”, “не принимать никакого участия в партийной травле одной партии
другой, а стремиться к тому, чтобы единство революционного фронта было сохранено,
и не допускать попыток разъединения рабочей массы на отдельные партийные группы” 264 .
Подобное поведение маймаксанских рабочих, вносимые ими резолюции не раз давали и повод кадетским изданиям издеваться над ними, называть их “политическими
младенцами”. Но это не обескураживало посланцев рабочих: они последовательно вели
свою линию, настаивая на возможности единства и компромисса между борющимися
партиями.
Эсеровская газета «Воля Севера», подводя итоги заседания, подчеркнула, что «на
собрании явно господствовало большевистское настроение... Власть в Архангельске
перешла в руки Совета».
В этой ситуации исполком, не признававший Октябрьских событий в Петрограде,
подал в отставку. Но выборы нового его состава, состоявшиеся 19 ноября, вновь привели к победе умеренных социалистов. С учетом «пропорционального представительства», большевики получили всего лишь 5 мест из 26, в то время как меньшевики провели 8 своих представителей, эсеры — 5. Солдаты и матросы получили 4, рабочие лесозаводов — 3 места, и от совета профсоюзов вошел один человек 265 .
Несколько иное соотношение партийных сил оказалось в президиуме исполкома,
где большевикам досталось два места из пяти (Т. П. Зинкевич и С. И. Демидов). Но дело осложнилось тем, что вошедшие в состав исполкома меньшевики А. Житков, Г.
Муравин, эсер Н. Комяков заявили о своем несогласии с резолюцией Совета от 17 ноября и предупредили, что вошли в исполком не для того, чтобы «исполнять волю
большевизма».
Таким образом, создалась парадоксальная ситуация: формально Архангельский
Совет 17 ноября провозгласил себя высшей властью в городе, признав при этом главным руководящим центром в стране Совет Народных Комиссаров. На деле же исполком Совета, саботировал выполнение этого решения, а по вопросу о свободе печати, об
отношении к Учредительному собранию и ряду других нередко принимал антисоветские резолюции. Житков заявил на заседании исполкома: “Мы остались в исполкоме не
для того, чтобы быть прислугой большевиков, а для того, чтобы быть политическими
руководителями Совета”.
Ситуация осложнялась еще и тем, что на власть в городе претендовал «революционный комитет», который занимал еще более правые позиции, чем исполком Совета. 24 ноября этот орган расширил свои полномочия и в специальном извещении
объявил о том, что он «принимает на себя верховное руководство политической, адми-
нистративной и хозяйственно-политической жизнью Архангельской губернии». В состав комитета вошли самые разнородные силы: представители Совета, губернского
съезда крестьянских депутатов, а также профсоюзов, армии, флота, земства, городской
думы и др. Среди 14 человек в его составе были два большевика – Т. Зинкевич и Ф.
Грикис. Все остальные были членами умеренных партий.
Непоследовательные действия исполкома и «революционного комитета» вызывали
недовольство некоторых органов трудящихся, которые категорически отказывались
выполнять их решения и предпринимали конкретные меры по осуществлению декретов Советской власти. Назревал новый конфликт, который можно назвать кризисом
местной власти.
Особенно активно действовал Целедфлот. 18 ноября он взял в свои руки управление учреждениями Беломорско-Мурманского района, заявив о полном своем подчинении морской коллегии Совнаркома, и стал управлять флотилией Северного Ледовитого океана. Комиссары Целедфлота, направленные во все части и в штаб главноначальствующего Архангельска и района Белого моря, получили право контроля над всеми
начальниками береговых учреждений и распоряжениями штаба флотилии.
Целедфлот приостановил действие приказов, изданных до Октября, принял решение отстранить от занимаемых должностей контрреволюционно настроенных офицеров, организовал отправку военных грузов из Архангельского порта в Петроград. Эти
меры нанесли удар по тем элементам, которые рассчитывали использовать штаб главноначальствующего и флотилию в борьбе против Советской власти.
Целедфлот просил «революционный комитет» и исполком Совета обратить внимание на контрреволюционную направленность газет «Архангельск» и «Северное утро». Не дождавшись реакции со стороны Совета, он на своем заседании 8 декабря принял решение закрыть эти газеты. Его решение гласило: “Закрыть газеты “Архангельск”
и “Северное утро”, поставив в известность Совет рабочих и солдатских депутатов и
Архангельский революционный комитет”. Исполнение постановления было возложено
на Ф. Федорова и А. Вельможного с группой караула в 10 человек 266 .
Этот акт явился свидетельством нарастания кризиса в отношениях между органами власти и наиболее радикально настроенной частью населения Архангельска – моряками. Исполком Совета и «ревком», выступив в защиту «свободы печати», осудили
этот акт. Объединенное заседание Целедфлота совместно с представителями судовых
и ротных комитетов единодушно одобрило этот шаг моряков, требовало передачи издательств закрытых газет социалистическим партиям – большевикам и эсерам 267 . Его
поддержали судовые экипажи, в частности команда ледокола «Святогор». Выразили
свою поддержку этому решению рабочие Соломбальского судоремонтного завода и
ряда других коллективов.
Столь же непреклонную позицию занял Целедфлот и по отношению к «ревкому».
В одном из своих отношений он просил Совет «в срочном порядке на первом ближайшем заседании» обсудить вопрос о роспуске «ревкома» и, в конце концов, добился его
ликвидации.
Таким образом, новая власть оказалась не в состоянии противостоять по существу
анархическим действиям моряков. Строго говоря, совет и не мог ничего противопоставить вооруженным морякам: в его распоряжении не было ни властных структур, ни
административных возможностей.
* * *
В ноябре проходили выборы в Учредительное собрание. Лозунг «Вся власть Учредительному собранию» в первый период после февраля пользовался широкой популярностью у всех общественных сил, в том числе и у большевиков.
В Архангельской губернии, как и в целом в стране, внушительную победу на выборах одержала партия эсеров. За их кандидатов А.А. Иванова и М.Ф. Квятковского,
руководителей губернского Совета крестьянских депутатов и эсеровской организации
губернии, проголосовало свыше 106 тысяч человек, в то время как кандидаты большевиков – бывший депутат IV Государственной думы М.В. Муранов и первый нарком
юстиции Совнаркома Г.И. Ломов (Оппоков) – собрали по 36 тысяч голосов, т.е. в три
раза меньше.
В Архангельске за большевистский список проголосовало большинство. Муранов, например, получил 5776 голосов, тогда как эсеровские депутаты – 5234, а
меньшевистские — всего 2765 голосов 268 . Еще более убедительно преобладающее
влияние большевиков выявилось среди моряков и солдат. Например, в 14-й пешей
дружине за М. К. Муранова проголосовали 1045 человек, за меньшевика А. Житкова—
21, а за кадета В. Бартенева—всего лишь 15 человек. Кадеты не напрасно утверждали,
что «главные силы большевики черпают среди солдат и матросов» 269 .
Несмотря на такое соотношение голосов, большевики заняли радикальные позиции по отношению к Учредительному собранию. Они стали убеждать трудящихся в
том, что Учредительное собрание — не панацея от всех бед», не «хозяин земли русской» и что оно получит поддержку Советской власти лишь в том случае, если депутаты собрания одобрят декреты II съезда Советов. В их выступлениях развивалась мысль
о том, что под лозунгом «Вся власть Учредительному собранию» сплотились, прежде
всего, те силы, которые выступали против Советской власти.
* * *
РКП(б) становится правящей партией. Активные действия Целедфлота и профсоюзов, проводимые в противовес бездействию исполкома Совета, привели к постепенной
изоляции последнего, своеобразному кризису доверия ему со стороны основной части
депутатов Совета. Это почувствовали сами члены исполкома.
В ответ на сетования меньшевиков и эсеров о неподчинении ряда организаций,
в особенности Целедфлота, решениям исполкома Я. Тимме на заседании Совета, так
обозначил причину этого явления: «Самочинные выступления моряков и рабочих объясняются тем, что исполком злоупотребляет доверием Совета».
Тимме предложил исполкому чаще созывать общие собрания «для разрешения
важнейших вопросов» и заявил, что поддержка ему будет обеспечена лишь в случае
более решительных действий и выполнении принятых решений. Призыв к коллегиальности в решении актуальных задач был верным тактическим ходом: он учитывал, что
депутаты Совета в революционной работе быстро левели, и это позволяло большевикам укреплять в нем свои позиции.
Так, в декабре 1917 года Совет, выдвигая делегатов на III Всероссийский съезд
Советов, принял большевистскую резолюцию, в которой говорилось, что он «высказывается за Советскую власть, за передачу всей власти Советам и наказывает своим депутатам стоять на страже завоеваний рабоче-крестьянской революции, достигнутых
после победоносного восстания революционных солдат, матросов и рабочих 25 —26
октября». «Архангельский Совет,— провозглашала резолюция,— приветствует революционную политику Совета Народных Комиссаров и беспощадную борьбу с имущими классами, борьбу за мир во всем мире, землю трудовому народу, хлеб и свободу
всем угнетенным» 270 . Из трех делегатов, избранных на съезд, двое — М. С. Новов и Я.
А. Тимме — были большевиками.
Совет поддержал линию большевиков и по отношению к Учредительному собранию. Дискуссия по этому вопросу разгорелась на заседании Совета 20 декабря. Выступая против меньшевиков – Успенского, Бустрема, Муравина и других, Тимме определил подоплеку этой борьбы. «Под видом борьбы за Учредительное собрание,—
подчеркнул он,— у Советов хотят вырвать власть и погубить революцию». После обсуждения была принята резолюция, предложенная представителем Целедфлота. Она
содержала положение о том, что Архангельский Совет поддержит Учредительное собрание лишь в случае, если оно примет платформу II съезда Советов. В противном случае Совет не признает собрания и «примет самые решительные меры к отзыву своих
представителей» 271 .
Эти примеры показывают, как Совет левел, как в нем усиливало свое влияние
радикальное крыло – большевики. Окончательное размежевание партийных сил в Совете произошло 18 января 1918 года. На пленарное заседание Совета явились 226 человек. Все отчетливо понимали значение этого события. «Сегодня генеральное сражение,— писала газета «Известия Архангельского Совета рабочих и солдатских депутатов».— Победят ли большевики — вот в чем вопрос» 272 .
Большевики победили в упорной и, в общем-то, честной борьбе. Предварительно было выдвинуто шесть списков кандидатов в состав исполкома: большевистский,
меньшевистский, эсеровский, Целедфлота, железнодорожников и рабочих Маймаксы.
По итогам выборов в исполком вошли 9 большевиков, 9 меньшевиков и эсеров и 7
представителей рабочих, поддерживающих большевиков. Таким образом, с учетом голосов рабочих, представители большевистской организации получили в исполкоме
большинство. А на следующий день произошло еще одно крупное событие в жизни
Совета: впервые председателем президиума исполкома избрали большевика матроса
В. И. Ковицына. Его заместителями стали большевик Т. П. Зинкевич и эсер Н.П. Георгиевский, секретарем – меньшевик Р.Н. Дмитриев. Избрание большевика на пост
председателя Совета не было единогласным. За голосовало 98, воздержалось 62
депутата.
Исполком принял решение о том, что до сформирования губисполкома всю
власть по управлению губернией он сосредоточивает в своих руках. В течение месяца
Архангельский Совет, находившийся под контролем большевиков, являлся законной
властью в городе и всей губернии.
В исполкоме возникла коалиция всех партий, входивших в состав Совета. Эта
тенденция четко дала себя знать и после завершения работы I Архангельского губернского съезда Советов.
Первый Архангельский съезд Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов явился важным шагом на пути к стабилизации обстановки в губернии и расширения влияния Советов. Он состоялся 17-22 февраля 1918 года и получил название
объединенного, так как составился из двух съездов: II губернского съезда Советов
крестьянских депутатов и I губернского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов. В момент открытия первого общего заседания присутствовали 90 делегатов крестьянского съезда и 57 представителей съезда советов рабочих и солдатских депутатов.
Съезд открыл большевик Т. Зинкевич.
Открытым голосованием в президиум съезда были избраны представители
трех партий: от объединенной фракции большевиков и левых эсеров Т. Зинкевич,
Г. Иванов, А. Попов, В. Боговой, С. Попов, М. Новов и Ленский. А от меньшевиков и
эсеров А. Житков и Н. Васич. На пост председателя избрали председателя исполкома
Шенкурского совета, левого эсера Г. Иванова. Иванов, выступая от имени съезда Советов крестьянских депутатов, заявил: “Крестьянство давно ждало того момента, когда
произойдет слияние крестьян с рабочими, ибо у трудящегося крестьянства и пролетариата одна цель – беспощадная борьба с капиталом” 273 .
Съезд обсудил актуальные проблемы жизни губернии. В повестке дня был постоянный в то время вопрос о текущем политическом моменте, а также продовольственный, аграрный, денежный, об организации социалистической армии, о земстве и
ряд других.
Одним из самых важных был вопрос об организации губернских органов власти. Делегаты одобрили декреты Совнаркома, предложили переизбрать волостные и
уездные Советы и сформировали исполком губернского Совета. Он формировался по
принципу пропорциональной системы. Для голосования были подготовлены списки от
трех фракций: от большевиков и левых эсеров, меньшевиков и правых эсеров.
В результате голосования за список № 1 было подано 69 голосов, за список № 2
— 8 голосов и за список № 3 — 27 голосов. Назовем наиболее известных членов исполкома от каждой из фракций. В числе избранных от большевиков и левых эсеров
оказался 21 человек. Среди них: М. С. Новов, Т. П. Зинкевич, Г.А. Иванов, Я. А.
Тимме, А.Н. Попов, А. Г. Зенькович, Н В. Левачев, А. А. Гуляев, С.К. Попов и другие. От меньшевиков в состав исполкома вошли А. А. Житков, Е. О. Розин, и Г. М.
Муравин, а от эсеров Н. М. Васич, Г. Кренев, М. П. Георгиевский, М. Н Мартынов,
Андрюхин, П. Скоморохов, Ф. Кренев, А Я. Заборщиков, и Вериго.
Таким образом, высший губернский орган власти после завершения выборов оказался многопартийным. Анализ различных данных показывает, что в составе исполкомов Архангельского городского и губернского Советов длительное время сохранялся
баланс разнородных политических партий. Приведем небольшую таблицу 274 :
По состоянию на:
Партии
19.11. 1917
18.01.1918
17.02.1918 275
Меньшевики
Эсеры
Большевики
Левые эсеры
Беспартийные
ИТОГО
8 (31%)
5 (19%)
5 (19%)
8 (31%)
26 (100%)
6 (24%)
3 (12%)
9 (36%)
7 (28%)
25 (100%)
3 (9%)
9 (27%)
12 (37%)
9 (27%)
33 (100%)
Губисполком заявил, что он «принял управление губернией» и развернул работу по укреплению советской власти в губернии. Первым председателем губисполкома
был избран 27-летний онежанин, лидер левых эсеров губернии Андрей Петрович Попов. Во время голосования на заседании губисполкома он получил 15, а большевик Я.
Тимме – 13 голосов 276 . Позднее А. Попов заявил, что выбор его председателем объяснялся тем, что он “занимал как бы среднее положение между большевиками и эсерами” 277 . Большевики в блоке с левыми эсерами получили большинство мест в составе
губисполкома. Редактором газеты “Известия Архангельского Совета…” стал большевик Я.А. Тимме. С этого времени началась практическая деятельность местных активистов по упрочению власти Советов во всех уездах.
Таким образом, события, происшедшие в ноябре-декабре 1917 года, свидетельствовали о радикализации в настроениях депутатов Архангельского Совета, переходе
значительной части их на позиции большевиков. В то же время в ходе формирования
руководящих органов совета, его практической деятельности наблюдалась тенденция к
сохранению разумного компромисса между различными партиями.
Подобная ситуация обуславливалась изменением настроений населения губернии. Во время выборов в Учредительное собрание партии социалистического толка
(большевики и эсеры) получили до 60% голосов, т.е. подавляющее большинство. Народ тянулся к социализму, т.к. он наделялся пропагандистами того времени самыми
привлекательными чертами: идеями справедливости, братства и равенства.
* * *
Новый расклад партийных сил. После проведения губернского съезда Советов и других перемен роль двух компонентов политической жизни города и губернии – Советов
и политических партий – существенно изменилась.
Советы всех уровней (волостные, уездные, городские и губернский) превратились
в реальные органы власти. Их сила состояла в том, что многие из них имели уже годичный опыт своей деятельности. Во-вторых, они решали местные проблемы и проводили в жизнь решения вышестоящих органов власти.
Изменилось и положение политических партий. Архангельские большевики с января 1918 года, получив преобладание в Архангельском Совете, стали правящей силой.
Начался новый этап в реорганизации местной власти на основе выборов «по партийным спискам». Новое самоуправление, таким образом, уступило место «партийному
руководству из единого центра». Наша история, к сожалению, показала: эта мера закончилась тем, что одна из партий, став главенствующей, постепенно свела на нет роль
остальных, а, в конце концов, и ликвидировала их.
Силы архангельских большевиков были в то время по-прежнему крайне слабы.
Коммунисты объединялись лишь в рамках городской организации. В большинстве
рабочих коллективов и в уездах не было партийных организаций.
Во-вторых, в городе остро чувствовался недостаток грамотных организаторов.
Буквально с первых дней установления Советской власти и до июля 1918 года архангельские большевики постоянно обращались в ЦК партии с просьбой прислать им в
помощь опытных работников. Так, в письме от 11 ноября 1917 года Я. Тимме сообщал
в ЦК партии о том, что в организации не больше десятка человек, способных скольконибудь вести организационную работу. Он просил прислать хотя бы одного «более
теоретически способного товарища». «Такие люди нам нужны,— убеждал он,— чтобы
взять в свои руки Совет рабочих и солдатских депутатов» 278 .
В феврале 1918 года Центральный Комитет партии направил в Архангельск В. И.
Суздальцеву, здесь ее избрали секретарем горкома. В марте того же года в город прибыл Р. П. Куликов. Он активно включился в работу военного отдела губисполкома.
Но кадровая проблема для архангельской партийной организации продолжала
быть злободневной. 6 июля секретарь горкома В. И. Суздальцева жаловалась на то, что
в губернии «чрезвычайно мало активных работников» и что «уровень сознательности
членов партии не высок» 279 .
Активные большевики в Архангельске были заняты на советской работе, в профсоюзах и других общественных организациях. Секретарь Северного областного комитета партии 280 Е. Д. Стасова писала в Секретариат ЦК партии К. Т. Новгородцевой:
«...у нас в Северной области отовсюду поступают сведения, что партийная работа находится в большом упадке, так как все силы ушли в советскую работу» 281 .
Недостаток сил на организационной работе приводил большевиков ко многим
просчетам. Только недооценкой значимости ее можно объяснить тот факт, что с опозданием (спустя более полугода после Октября 1917 г.) большевики города сумели
провести первую городскую конференцию. Вследствие этой же причины они смогли
создать свой орган печати («Архангельскую правду») только в июле 1918 года.
И это в то время, когда меньшевики и эсеры со страниц своих газет вели постоянную антибольшевистскую пропаганду. Даже архангельские кадеты, то есть представители партии, объявленной декретом Совнаркома от 28 ноября 1917 года вне закона,
имели в 1918 году свой печатный орган — «Архангельский край».
Большое значение для усиления внутрипартийной организационной работы имело
постановление ЦК РКП(б) от 18 мая 1918 года. В нем отмечалось, что все члены партии, независимо от рода их деятельности, обязаны выполнять партийные поручения,
активно участвовать в работе партийных организаций.
Вслед за этим постановлением последовали два письма Центрального Комитета
партии, в которых вскрывались недостатки партийной работы, указывались пути их
устранения. В письме, датированном 22 мая, говорилось: "Мы переживаем крайне острый, критический период. Острота усугубляется ... нашим внутрипартийным состояни-
ем. В силу ухода массы ответственных партийных работников в деятельность советскую, значительного сближения партийной работы с советской, благодаря наплыву в
нашу партию широких масс, недавно лишь в нее вошедших, стройность и дисциплинированность наших организаций сильно нарушена" 282 .
ЦК потребовал от коммунистов укрепления дисциплины, проведения в жизнь
всех постановлений партийных центров 283 .
Архангельский городской комитет РКП(б) в ответ на эти письма принял постановление об ответственности коммунистов — работников советских учреждений перед
партийными организациями.
К весне 1918 года партийная организация Архангельска заметно выросла. Создавались организации на лесопильных заводах, на Соломбальском судоремонтном заводе. В мае Ї июне горком провел организационные районные собрания коммунистов в
Маймаксе, Соломбале и Исакогорке. 7 апреля 1918 года в "Известиях Архангельского
Совета" был опубликован проект устава Архангельской организации РКП(б). В нем
определялись структуры городской, районных и заводских партийных организаций.
Значительным событием в жизни коммунистов Архангельска явилась первая городская конференция. Она начала работу 19 мая 1918 года. Секретарь горкома партии
Р.П. Куликов обратил внимание делегатов на трудное положение, в котором находится
революция, окруженная со всех сторон "международными хищниками - капиталистами", указал на опасность, которая угрожает Северу. "Нам необходимо, Ї говорил Куликов, Ї в Архангельской губернии заложить прочный фундамент организации партийных ячеек, шире развернуть политическое воспитание пролетарских масс“.
В выступлениях коммунистов звучала тревога за судьбу советской власти в Архангельске. Многие из них докладывали о том, что в своих коллективах по собственной инициативе обучаются военному делу, в их распоряжении имеется оружие Ї винтовки с патронами, пулемёты. Они ставили вопрос о расширении масштабов этой работы.
Вместе с тем почти все выступающие на конференции сетовали на недостаток
партийных работников, говорили о слабой подготовке рядовых членов партии, не позволяющей коммунистам грамотно опровергать агитацию меньшевиков и эсеров. Член
Целедфлота В. Ковицын говорил: "Хотя моряки настроены всецело за советскую
власть, но коллектив не организован . . . нет партийного центра во флотилии . . . Надо
как можно больше агитировать среди моряков, устроить ряд митингов, установить
связь с комитетом партии и распространять больше литературы" 284 .
Решения конференции определили пути совершенствования работы внутри городской парторганизации. С этой целью было решено выделить в городе и прилегающей к нему зоне семь районов и в соответствии с этим делением создать районные комитеты партии, сформировать районные и низовые, подчиненные им парторганизации.
В связи с усилением опасности иностранной интервенции постановили вооружить всех членов партии, научить их владеть оружием и создать на предприятиях боевые дружины. Конференция избрала городской комитет партии. В его состав вошли
Р.П. Куликов, М. С. Новов, Я.А. Тимме, В.А. Виноградов, С.Н. Ларионов, Ф.И. Грикис
и А.Г. Зенькович 285 .
Намеченное конференцией стало претворяться в жизнь. "К июню 1918 года, Ї
писала В.И. Суздальцева, Ї в Архангельске уже была объединена работа партийных
групп, созданы районы (городской, Соломбальский, Исакогорский, Маймаксанский,
порта, экономии, Северодвинский), выбраны районные комитеты" 286 . Начал активно
действовать клуб коммунистов. Вскоре после конференции вышел первый номер газеты большевиков "Архангельская правда". Редактором ее стал направленный в Архангельск Северным областным комитетом РКП(б) Ф.Е. Глущенко.
Весна и лето 1918 года, по оценке самого горкома, были временем "самой напряженной деятельности организации". Вслед за городской предполагалось провести и
губернскую конференцию. В июле в архангельской организации РКП(б) была тысяча
коммунистов 287 . Но к этому времени большевики имели слабое влияние в уездах.
* * *
К весне 1918 года завершили создание своей губернской организации левые эсеры. Это была новая партия, которая сыграла заметную роль в истории губернии.
Партия левых эсеров появилась как оппозиционное политическое течение в партии эсеров еще в годы 1-й мировой войны. После Февральской революции 1917 эта
часть партии, объединившаяся вокруг газеты “Земля и воля”, выступила с антивоенными лозунгами. А на III съезде партии (май — июнь 1917) левые эсеры образовали
“левую оппозицию”.
На IV съезде эсеров (26 ноября — 5 декабря (8—18 декабря) 1917 г.) левые эсеры были исключены из партии, а в декабре 1917 они организационно оформились в
самостоятельную партию.
В ходе октябрьского восстания левые эсеры поддержали большевиков, вошли
вместе с ними в органы власти, участвовали в работе II Всероссийского съезда Советов, голосовали за его решения и были включены в состав ВЦИК — Всероссийского
центрального исполнительного комитета.
Большевики, учитывая, что левые эсеры признали Советскую власть, вступили
в соглашение с ними. В конце 1917 семь левых эсеров вошли в Совнарком: А. Л. Колегаев стал наркомом земледелия, И. 3. Штейнберг — наркомом юстиции, П. П. Прошьян — наркомом почт и телеграфов.
С некоторым опозданием новое партийное объединение появилось и в Архангельской губернии. 22 мая впервые в печати появилось обращение ко всем левым эсерам Архангельска. “До сих пор, Ї говорилось в нем, Ї у нас не было партийной организации, мы не знали друг друга и действовали каждый от себя и за себя. Положение, которое существовало до сих пор, дальше продолжаться не может. Мы должны немедленно организоваться и организованно проводить свои идеи". Обращение разъясняло,
что для вступление в ряды партии необходимо представить рекомендации двух членов
партии или какой-либо профессиональной рабочей организации 288 .
Появлению этого обращения предшествовало прибытие в Архангельск представителей активистов этой партии из Петрограда. Они создали архангельский оргкомитет левых эсеров, в состав которого на правах председателя вошел А. Попов и секретаря Ї П. Олунин. 26 мая состоялось городское организационное собрание, на которое
явилось 70 человек. Собравшиеся выработали наказ делегатам на областную конференцию, избрали делегатов и городской комитет, который возглавил А.П. Попов Ї
председатель губисполкома.
А 28 мая удалось собрать губернскую конференцию. С правом решающего голоса на ней присутствовало 29 делегатов, 60 представителей имели право совещательного голоса. На конференции присутствовали делегаты от Архангельска, Архангельского, Холмогорского и других уездов.
Главным итогом конференции явилось создание губкома партии левых эсеров, в
состав которого вошли 12 человек. Пять представителей избрали делегатами на Север-
ную областную партийную конференцию. С той поры среди левых эсеров губернии
выделялись своей активностью А. Попов, П. Олунин, П. Шилкин, Н. Спиридонов и ряд
других.
История, к сожалению, сохранила мало документов о создании и деятельности
местных организаций левых эсеров. Дошедшие архивные сведения сохранили любопытные подробности этого процесса. Так, например, 10 декабря 1917 года родилась
Турчасовская организация этой партии, которую возглавил Матвей Степанович Бахматов.
Основным направлением своей деятельности члены партии считали «поддержку
советской власти в лице ЦИК и СНК». На собрании 15 декабря 1917 г., члены организации обсудили наказ членам Учредительного собрания. Они высказались за передачу
земель в руки трудового крестьянства, переход власти в руки Советов, немедленное
заключение мира, отделение церкви от государства, установление
контроля
над
промышленностью и национализацию наиболее важных промыслов. А в январе 1918
года организация единогласно признала «декрет о роспуске Учредительного собрания
вполне законным, ибо оно шло вразрез с требованиями народа».
Численность организации составляла 20 человек. В октябре 1918 года большинство из них вступили в партию большевиков, а затем в Онежский партизанский отряд.
Подобную эволюцию в своих делах и взглядах проделали многие ячейки Шенкурского
уезда 289 .
В целом левые эсеры губернии выступали вместе с коммунистами за укрепление Советской власти, вели идейную борьбу с меньшевиками и правыми эсерами.
Следствием этой коалиции явилось предоставление левым эсерам трети голосов в исполкоме городского Совета и одиннадцати мест из 25 в губисполкоме, избранном 29
июня 1918 года. По ряду проблем позиции левых эсеров отличались от большевистских. В частности, в итоговом документе губернской конференции левых эсеров Брестский мир оценивался как "преступный". В связи с этим они одобрили выход своих
представителей из состава Совнаркома. Крайним экстремизмом отличались их программные установки, направленные на разжигание мировой революции, на борьбу
против "социал-предателей Ї правых эсеров и меньшевиков", "разоружение буржуазии" 290 .
Столь же непримиримо вели себя левые эсеры по отношению к своим старшим
братьям Ї правым эсерам, при решении чисто практических проблем. После окончания
губернской конференции губком их организации принял решение: выселить руководство правых эсеров из здания Совета и занять помещение для своей партии. На следующий день решение было претворено в жизнь.
Столь же решительно действовали левые эсеры и на местах. Так, упомянутая
выше Турчасовская организация, обсудив 21 января 1918 года вопрос «О приобретении народного дома для устройства лекций, спектаклей и библиотеки-читальни», постановила: «Отобрать для этой цели церковный дом с выселением из него торговца Баранова, для чего войти с докладом на общем собрании граждан Турчасовской волости» 291 .
Непросто складывались отношения левых эсеров и с коммунистами. Они нередко
проявляли крайний максимализм. Например, когда в президиуме губисполкома им
предоставили два места из пяти и этим двум дали посты заместителя председателя и
секретаря, левые эсеры отказались от работы в президиуме. Они действовали по принципу: или все, или ничего.
Июльский мятеж левых эсеров в 1918 году стал для архангельской организации
полной неожиданностью. Она не дала оценки этому событию. Наибольшую активность проявляла Шенкурская организация, члены которой вплоть до начала 1919 года
составляли большинство в составе исполкома уездного совета. Июльский мятеж в Москве не изменил состава исполкома. Лишь в начале 1919 года левые эсеры, покинув
свою партию, вступили в ряды большевиков.
Что же побудило шенкурских левых эсеров спешно расстаться со своей партией и
переметнуться в ряды коммунистов?
В целом левые эсеры губернии не имели четких установок по многим проблемам.
Сумятицу, царившую в умах членов этой партии, отразил в своей автобиографии их
лидер А. Попов. В этом документе, написанном в конце 1918 года, он заметил: «До революции я не имел понятия о партиях... Пробыв около двух-трех месяцев в левоэсеровской организации, стал чувствовать себя не в своей тарелке и вышел из нее еще до
московских событий (А. Попов имел в виду июльский мятеж 1918 года- Е.О.). Углубившись в работу, ознакомившись с государственным аппаратом и ходом революции,
в декабре 1918 года я вступил в РКП(б). И не будучи ее членом, я все время проводил в
жизнь ее идеи» 292 .
Что же спрашивать с молодых активистов этой партии, если сам лидер губернской организации слабо разбирался в левоэсеровской теории?
После освобождения Шенкурска от антисоветских сил наступило время расставания левых эсеров со своей организацией. Они отлично понимали, что в противном
случае их политическая судьба будет завершена. А, расставаясь с партией левых эсеров, они все оставались на своих постах. Расплата за членство в рядах партии многих
из них ожидала позднее.
Этим актом завершился процесс складывания в Шенкурском уезде и во всей губернии однопартийной системы.
* * *
Несмотря на роспуск Учредительного собрания и начавшиеся гонения на умеренные социалистические партии, они продолжали действовать, давали свои оценки крупным событиям общегосударственного значения.
27 января 1918 года общее собрание архангельских эсеров обсудило вопрос “О
советской власти”. Отметив, что в настоящее время в губернии власти не существует,
собравшиеся признали, что “…единственно возможной властью, авторитетной среди
трудового народа… может быть только власть Советов”. Поэтому собрание высказалось за возможность признания местной советской власти, как временной, сочло необходимым выборы советов производить на основании всеобщего избирательного права.
Эсеры высказались за вхождение в состав советов “…в целях планомерной организации местной жизни, критики большевистской политики с точки зрения интересов русской революции и борьбы за действительное народовластие”. Эсеры признали, что разгон Учредительного собрания гибелен для пролетариата и всей революционной демократии” 293 .
Активность эсеров проявлялась во всей губернии. В разных местах появлялись
новые эсеровские организации. Их создатели, судя по сохранившимся документам,
располагали необходимым агитационным материалом, программными заявлениями. И
это приносило свои плоды.
Так, 28 марта 1918 года собрание эсеров Воскресенской волости Шенкурского
уезда утвердило устав организации, избрало комитет группы, рассмотрело текущие
вопросы. Своей основной целью группа ставила объединение всех эсеров волости «для
борьбы за полное освобождение всех трудящихся от гнета сильных и богатых, за достижение таких справедливых порядков, при которых все средства производства: земля, рудники, фабрики, заводы…– не будут принадлежать маленькой кучке народных
угнетателей, а станут общенародным достоянием… Все сработанное общим трудом
будет распределяться между всеми по справедливости. Организация основывается для
борьбы за установление в России социалистических порядков».
Группа, отмечалось далее, будет добиваться: перехода всей земли в общенародное достояние для уравнительного пользования всех желающих обрабатывать ее личным трудом, закрепления в России народно-республиканского управления с широким
самоуправлением общин, волостей, городов, закрепления свободы слова, печати, собраний 294 .
Первая послеоктябрьская весна заметно снизила влияние в городе и всей губернии партий меньшевиков и правых эсеров. Это явилось следствием атак большевиков
и левых эсеров против этих партий, объявленных "дезертирами социалистической
борьбы". Нападки, усилившиеся в марте, подогревались началом предвыборной борьбы. Предстояли выборы в городской Совет и делегатов на II губернский съезд Советов.
Со страниц газеты "Известия Архангельского Совета", которую редактировал
большевик Я. Тимме, не сходил призыв: "Ни одного голоса лжесоциалистам правым
эсерам и меньшевикам!" Она призывала голосовать только "За Российскую Коммунистическую партию – единственную выразительницу интересов рабочих и крестьян".
Меньшевики и правые эсеры не оставались в долгу. Газеты "Север", "Северный
луч" вели пропаганду за Учредительное собрание, против "предательского Брестского
мира". Они обвиняли большевиков в установлении "диктатуры над пролетариатом и
крестьянством". "Из обещаний хлеба, мира и свободы, Ї писала газета "Северный луч"
21 июня, Ї пролетариат получил солому, гражданскую войну и тюрьмы".
Несмотря на нападки большевиков и левых эсеров, меньшевики и правые эсеры
смогли провести в состав городского Совета 66 своих представителей. Слабее их позиции оказались в губернском совете, где умеренные социалисты получили всего лишь
одиннадцать мест.
Влияние этих партий в Советах было сведено к нулю насилием сверху. Согласно
решению ВЦИК от 14 июня 1918 года меньшевики и правые эсеры во всей республике
выводились из состава исполкомов Советов. Этот акт окончательно подорвал дальнейшие возможности существования в стране многопартийной системы. Сказывался
постоянный российский менталитет: все несогласное исключать из сотрудничества 295 .
* * *
Трудности нового этапа. В истории послеоктябрьского периода деятельности Советов исследователи выделяют два этапа 296 . Первый Ї с октября 1917 по апрель 1918 года Ї определяется как период становления Советов, а время с апреля по июнь 1918 года
Ї как период их укрепления. Такую периодизацию с полным правом можно отнести и к
истории советского строительства в Архангельской губернии, в особенности к истории его городского Совета. Каждый из этих периодов имел свои особенности, но общим для них оставалась продолжавшаяся вплоть до июня 1918 года борьба за единовластие Совета.
К весне 1918 года в Архангельске действовал не только городской, но и губернский Совет. Наряду с ними продолжали существовать городская управа и дума, власть
была и в руках главноначальствующего, в подчинении которого находились военные
службы. Управление финансами, продовольственными делами, городским хозяйством
было у тех сил, которые не признавали советскую власть.
Своеобразно складывалась обстановка в Архангельском горсовете. Формально 18
марта 1918 года большевики получили в нем преобладание, председателем исполкома
стал большевик В.И. Ковицын. Однако 25-летний моряк, пробыл в этой должности
меньше двух месяцев.
И завоевание большинства мест коммунистами отнюдь не означало того, что с
этой поры они пользовались перевесом. Часто побеждали умеренные социалисты меньшевики и эсеры. В составе исполкома первые имели девять голосов, а вторые три. После ухода Ковицына на общих собраниях Совета председательствовали попеременно большевик Тимме и эсер Георгиевский. Действия самих большевиков подчас
были непоследовательны и противоречивы. Яркий тому пример - обсуждение вопроса
о Брестском мире.
25 февраля на совместном собрании губисполкома и исполкома Архангельского
Совета обсуждалась телеграмма Совнаркома о мире с Германией. Речь шла об отношении к условиям мира, выдвинутым Германией. В ходе прений Тимме наряду с
меньшевиком Житковым, эсером Васичем и левым эсером Костылевым высказался ...
против подписания мирного договора. "Фракция большевиков, - заявил Я. Тимме, решила не подписывать предложенный мир, считая его гибельным для русской революции ... В то же время большевики объявляют беспощадный красный террор, как русской буржуазии, так и буржуазии всех стран". За подписание мира голосовали лишь
два большевика Ї С. Попов и Я. Клевер, три человека воздержались, а 28 были единодушны в том, что "предложенные германскими империалистами условия мира должны быть отвергнуты" 297 .
Вечером этот вопрос обсуждал Архангельский Совет. Большевики заняли
прежнюю позицию. Большинством в 103 голоса при 79 против была одобрена резолюция, внесенная Я. Тимме. Она гласила, что "акт подписания мира на условиях, предложенных германской военной партией, отдает нашу Советскую Федеративную Республику на полный произвол русской и международной буржуазии". Эта позиция внесла
сумятицу в среду рабочих. В тоже время резолюция оживила деятельность меньшевиков и эсеров. По инициативе фракции умеренных социалистов 4 марта было решено
созвать чрезвычайное собрание Совета.
Большевики, готовясь к собранию, тщательно взвесили все "за" и "против" и,
очевидно, не без влияния сверху, заняли новую позицию. Окончательное решение было принято на пленарном заседании Совета 7 марта. Тимме в выступлении заявил о
том, что резолюция от 25 февраля теперь отпадает, так как положение сильно изменилось". Он объяснил ошибочность эсеро-меньшевистских позиций, постарался убедить
собравшихся в том, что пролетариат России "должен временно принять условия мира".
"Мы не можем защищаться, - говорил Тимме. - Красная армия ненадежный боец. Примером может служить Архангельск, где до сих пор в армию записалось только 100 человек, но и они, вместо того чтобы идти на борьбу с немецкой и русской контрреволюцией ... уходят".
Два с половиной часа длилось совещание. Зал был переполнен: помимо 186
членов Совета, на собрание явилось много рабочих, матросов и солдат. Различные ораторы: правый эсер Васич, меньшевик Дмитриев, народный социалист Лимаров, эсер
Комяков, большевики Новов, Зенькович, Кекис, беспартийный рабочий Аксенов ...
Меньшевики и эсеры критиковали архангельских большевиков за то, что они действуют "по указке Петрограда", и рекомендовали IV съезду Советов пересмотреть мирные
условия. Большевики отстаивали необходимость подписания мира.
После обсуждения вопроса о мире и выдвижения делегатов на IV Всероссийский съезд Советов состоялось голосование. Сейчас трудно объяснить, почему так
получилось, но ситуация в результате голосования сложилась странная: по первому
вопросу победу одержали противники мира, а в числе делегатов съезда в большинстве
оказались сторонники мира - большевики (Новов и Молчанов), от меньшевиков избрали Житкова.
После ратификации мирного договора IV Всероссийским съездом Советов Архангельский Совет одобрил его. В такой же обстановке горсовет решал многие другие
вопросы.
* * *
Губисполком, горсовет и земство. В работе губисполкома на первых порах
было немало неразберихи. В его отделах, по признанию Павлина Виноградова, царил
"полный хаос".
Организация аппарата власти, ликвидация старых учреждений шла медленно и
трудно. Этому мешали как недостаток кадров, так и отсутствие у новых работников
управленческого опыта. Павлин Виноградов отмечал: "Несмотря на то, что губисполком взял власть в свои руки, фактически все осталось по-прежнему… По-прежнему
продолжают существовать все организации, возникшие во времена Февральской революции, которые по духу своему противоречат положению после Октябрьской революции".
Вопрос об упорядочении власти губисполкома рассматривался на его заседании
21 марта 1918 года. Было решено ликвидировать все старые учреждения власти и передать их функции 13 отделам губисполкома. Почти все отделы возглавили большевики (в составе исполкома они занимали 10 мест из 35), земельно-лесной и призрения левые эсеры, контрольный Ї меньшевики. Губисполком, таким образом, оставался
многопартийным.
Отдел внутренних дел республики весной 1918 года провел ряд мер по упорядочению органов советской власти на местах.
Во-первых, специальным распоряжением определялся состав исполкомов. Предписывалось, что губисполкомы должны иметь не более 25, уездные исполкомы не
свыше 15 и волисполкомы не более 5 работников. Наркомат предупреждал, что только
при таком числе сотрудников будут отпускаться средства. При этом Совет уездного
города и уезда должен быть один, Совет губернского города и его уезда тоже один 298 .
Во-вторых, наркомат определял и число будущих отделов исполкомов. В частности, предполагалось, что в Совете должны быть отделы: управления, совнархоз, земельный, труда, технико-дорожно-строительный, народного просвещения, судебный,
врачебно-санитарный и финансов – всего 9. «Во главе каждого отдела должен стоять
один или несколько лиц, ответственных за работу. Вопросы общего характера решает
исполком» 299 .
В-третьих, непросто складывались отношения между различными уровнями советов. В дни работы I губернского съезда Советов один из лидеров Архангельского городского Совета А. Житков заявил об его автономности. Несогласие с такой постановкой выразил Т. Зинкевич, заявив, что такой подход противоречит идее советской власти, что городской Совет должен подчиняться исполкому губернского Совета.
В-четвертых, местные советы сами проявляли инициативу и, несмотря на предупреждение Наркомата внутренних дел, своими решениями создавали новые отделы.
Так, 19 марта 1918 года на заседании административного отдела губисполкома было
принято решение о создании таких отделов при исполкомах уездных Советов. Их целью была «планомерная постановка дела, разрешение вопросов местного характера:
охрана внутреннего порядка, контроль за судебной частью, содержание мест заключения, запись браков и т.п. Отделу предлагалось при этом «руководствоваться законоположениями РСФСР применительно к местным условиям» 300 .
Проявляли инициативу и уездные власти. Устьвашский исполком, например, добавил к числу упомянутых комиссариат социального обеспечения, комиссариат по
борьбе с контрреволюцией и спекуляцией и военный. Комиссаров в исполкоме набралось 15, а служащих – 40 человек 301 . В связи с военной обстановкой Совнарком учредил в апреле 1918 года волостные, уездные и губернские комиссариаты по военным
делам 302 .
В рекомендациях центральных органов советской власти содержались разумные
советы об использовании старых кадров самоуправления.
«При организации новых органов Советов, – предупреждал наркомат внутренних
дел, – должны быть использованы аппараты городских и земских самоуправлений с
соответствующими изменениями. Все хозяйство бывших земского и городского самоуправлений должно быть распределено по соответствующим отделам». Инструкции
давали краткий перечень того, чем должен заниматься тот или иной отдел 303 .
Многочисленные документы свидетельствуют о том, что часто в руководящие
органы Советов избирались бывшие земцы и представители старой власти. Так, например, исполком Пинежского уездного Совета рекомендовал во время перевыборов
городской думы переименовать ее в Пинежский городской Совет рабочих и крестьянских депутатов. Дума поручила управе и городскому голове произвести все работы
по производству выборов членов горсовета. В итоге выборов 4 июля 1918 года
председателем избрали В.И. Дрочнева и секретарем – Д.М. Рогачева, бывшего
городского голову 304 . Таких примеров было немало.
Однако в целом приход к власти новых людей, стремление на первых порах находить разумный компромисс с представителями земства, продовольственными, кооперативными и другими органами проходил далеко не гладко. Проявлялся максимализм новых руководителей, стремление решать сложные проблемы простым путем. И
вскоре на всех уровнях властей начались серьезные недоразумения. В частности, губисполком, несмотря на решение губернского съезда, не сумел выработать разумной и
компромиссной линии по отношению к губернским органам земства, прибегнул к силе принуждения и даже оружия.
* * *
Для уяснения общей картины возвратимся назад, к истории архангельского земства, о чем говорилось выше.
Заключительный акт оформления губернского земства произошел 14 декабря 1917
года... Зал Архангельской городской думы заполнили гласные первого губернского
земского собрания. Там были не только посланцы уездов, но и представители почти 30
различных организаций. Среди гостей – губернский правительственный комиссар В.
Шипчинский, председатель союза поморов–судовладельцев Е. Могучий.
Общее число гласных губернского собрания составляло 43 человека, в том числе 9
от Шенкурского уезда, пять от города Архангельска, по четыре от Архангельского,
Кемского, Онежского, Печорского и Холмогорского уездов и по три – от Александровского, Мезенского и Пинежского уездов.
Собрание открыл только что избранный депутатом Учредительного Собрания от
губернии Михаил Квятковский, а постоянным председателем его стал лидер архангельских правых эсеров Алексей Иванов. Всем казалось, что сбылась, наконец, давняя
мечта земских активистов: в губернии появился законно избранный всем народом орган самоуправления.
Иванов во вступительной речи отметил, что в обстановке, когда «парализована
центральная власть», «нужно будет приняться за стройку новых центров и в случае надобности грудью отстоять создание и воссоздание свободной России». Повторилась та
же процедура, через которую прошли все уездные земские собрания: торжественное
принятие присяги, резолюция в поддержку Учредительного собрания, избрание губернской земской управы.
После А. Иванова выступили губернский правительственный комиссар В.В.
Шипчинский, А.В. Папилов, Н.Е. Иконников (от земельного комитета) и от учительского союза – К.Ф. Воскресенский.
Председателем губернской управы стал представитель Шенкурского уезда 25летний директор коммерческого училища Яков Петрович Леванидов, сын депутата IV
Государственной думы Петра Леванидова. Его заместителем – Г. И. Виноградов из
Холмогорского уезда.
Оформление архангельского земства происходило в момент губернского безвластия. О своих правах на управление губернией в тот момент заявили Архангельский
горсовет и революционный комитет, возникший вскоре после Октябрьской революции. Но они не имели аппарата управления на местах и влияния на жизнь в уездах не
оказывали. Полновластных уездных и, тем более, волостных советов пока еще не существовало.
Губернская земская управа, опираясь на решения собрания, быстро создала отделы,
начала формировать свой бюджет. Предполагалось получить три миллиона рублей от
обложения казенных и бывших удельных лесов, 800 тысяч – от фабрично-заводских
предприятий, 200 тысяч – от налогов на крестьянские земли. В архиве земства сохранились основательные разработки мер по организации медицинской помощи населению, созданию юридической и страховой службы и постановке народного образования.
Однако время торжества архангельского земства оказалось недолгим. Дальнейшая
судьба только что созданного земства губернии, как и во всей России, была предопределена. В Архангельской губернии столкнулись два процесса: наряду с оформлением
земских структур в повестку дня встал «Вся власть Советам!». Совнарком и Наркомат
внутренних дел после Октября 1917 года потребовали замены старых органов власти
Советами. Последние получили право распускать городские думы и земства. «Никакого двоевластия на местах быть не должно», – предписывал циркуляр НКВД.
Решающим рубежом существования земства явились роспуск большевиками в январе 1918 года Учредительного собрания и постановление III Всероссийского съезда
Советов, который провозгласил Россию «республикой Советов рабочих, солдатских и
крестьянских депутатов». На смену земству все более властно выступал их грозный
конкурент – Советы.
Российская глубинка не сразу осознала суть проблемы. «Вопрос о земстве» специально обсудил I губернский съезд Советов, начавший свою работу 17 февраля 1918 г
Архангельское земство, если употребить столь модное ныне выражение, было
вполне легитимно. Но съезд Советов оценил земство по-своему. Он отметил в решении, что в земство вошли цензовые элементы – «деревенские кулаки и богатеи», которые направляют работу «во вред трудящимся массам крестьянства», «порождают... чиновников, оторванных от низов и народа», ведут борьбу с Советами».. Резолюция,
принятая после доклада председателя губернской земской управы Я. Леванидова, собрала 55 голосов, 39 депутатов голосовали против.
Тем не менее, депутаты, понимая, что Советы вследствие отсутствия опытных
кадров на местах не могли руководить хозяйственной жизнью, высказались за то, что
«упразднение земств сразу нецелесообразно». Съезд постановил: “…там, где советы
смогут приступить к организации и руководству хозяйственной жизнью, принимают
задачу от земства немедленно; где недостаточно сильны в этой области, подчиняют земства своему контролю, назначая в своих представителей (комиссаров);
где земства ведут явно контрреволюционную политику и работу, вредящую трудящимся массам, должны быть распущены советами крестьянских депутатов. Выборные
в земствах и их служащие, пока не будут устранены, обязаны служить народу, продолжая вести хозяйственную деятельность” 305 .
Губернские законодатели пытались осуществить своеобразное разделение функций
между двумя ветвями властей: политическую линию должны были осуществлять Советы, а хозяйственная – отдавалась в руки земства.
Земская управа, опираясь на решение I Губернского съезда Советов, пыталась действовать. Она принимала решения, поддерживала контакты с уездными и волостными
управами. С разрешения губисполкома 10 марта 1918 года открылась вторая сессия
земского собрания. На первом заседании гласные приняли постановление о том, что
“губернское земство как орган местного самоуправления существует и действует на
основании закона, до сих пор не отмененного”. Гласные высказались за независимость
в своей работе, выразили протест против попыток насилия над земством. Губисполком
расценил это решение как вызов Советам.
Обстановка изменилась 13 марта. Вечером того дня президиум земского собрания
получил решение губисполкома о ликвидации губернского земства. Текст постановления гласил: «Съехавшееся губернское земское собрание, в большинстве своем
не признающее Советской власти и ведущее усиленную агитацию против таковой, является контрреволюционным». Поэтому исполком предписал: «собрание немедленно
распустить и земское дело передать земскому отделу при губисполкоме».
Группа вооруженных красноармейцев арестовала председателя управы Я. П. Леванидова, его заместителя И. Ф. Едемского и члена управы А. В. Варакина. Одна из архангельских газет так описывала это собрание: «Председатель собрания трижды обратился к нарушающим порядок вооруженным лицам с просьбой не прерывать порядок
работы заседания, на что послышались со стороны вооруженной толпы крики, непечатная матерная брань, угрозы и, наконец, приказ: «Приготовить гранаты!». 15 марта в
городе распространялась листовка с текстом обращения земства «Ко всем гражданам
Архангельской губернии». «Мы, земские гласные, – говорилось в этом документе, –
избраны всем народом, и мы, творящие волю всего трудового народа, с негодованием
отвергаем брошенное нам обвинение в контрреволюционности... И мы будем вести
земское дело, когда минует час царящего теперь насилия и произвола над униженной,
оскорбленной и поруганной Россией». Под обращением стояли подписи членов Учредительного собрания от Архангельской губернии А. Иванова и М. Квятковского, пред-
седателя губернской земской управы Я. Леванидова, одного из первых председателей
Архангельского Совета В. Бустрема и 23 гласных. Служащие земства, протестуя против разгона земства и ареста его руководителей, объявили забастовку 306 .
Решение губисполкома вызвало протест земских органов. Приведем один пример.
9 апреля 1918 года экстренное заседание Мезенского уездного земского собрания обсудило телеграмму губисполкома о роспуске губернского земского собрания, как
«контрреволюционного», и предложение местному совдепу принять все дела земской
управы.
Губернские гласные В.Е. Мальгин и К.В. Рахманин объяснили собравшимся, что
губернское собрание, по их мнению, было «исключительно деловым и никакой контрреволюцией не занималось». Гласные земского собрания признали: «земские избранники народа избраны путем всеобщего, равного и тайного голосования и, начавшие
работать на губернской сессии для улучшения устройства народной жизни, не заслуживали применения к нему такого насилия, какое было над ними произведено».
Протокол подписали все участники совещания, признав в то же время необходимым не сопротивляться передаче дел исполкому и образованному отделу, ибо «это ни
к чему хорошему не приведет» 307 . Подобным образом реагировали на роспуск
губернского собрания все уездные земства.
Вслед за упразднением губернской начался процесс ликвидации всех уездных и
волостных земских управ. Относительно спокойно власть в руки советов от земства
прошла в Шенкурском уезде.
Решающую роль в становлении советской власти в Шенкурском уезде сыграл 3-й
съезд Советов, состоявшийся 23-25 февраля 1918 года. В его работе приняли участие
105 крестьян, 69 солдат, 76 кооператоров. Крупными группами были представлены
земские и земельные органы 308 .
К этому времени позиции сторонников советской власти в уезде окрепли. Один
из членов исполкома И. Боговой только что возвратился из Петрограда, где состоялся
3-й Всероссийский съезд Советов. Решения последнего дали принципиальную установку о путях развития государственного строя России. Съезд, одобрив роспуск Учредительного собрания, объявил Россию Республикой Советов рабочих, солдатских и
крестьянских депутатов, провозгласил классовый принцип создания Советов: «Власть
должна принадлежать целиком и исключительно трудящимся массам» 309 .
В порядке дня уездного съезда в числе других стоял вопрос об организации советской власти в уезде. Характер вопросов, ждавших своего разрешения, предопределил судьбу старых органов власти. После обсуждения доклада И.В. Богового о работе
3-го съезда Советов делегаты при двух против и двух воздержавшихся приняли резолюцию, в которой приветствовали советскую власть в лице ВЦИК Советов и Совнаркома «за энергичную политику в области разрешения в пользу трудящихся выдвинутых жизнью вопросов». Резолюция содержала утверждение о том, что отныне в России
«есть только одна власть — самих трудящихся в лице Советов крестьянских, рабочих
и солдатских депутатов» 310 .
Съезд решил «передать все функции земского самоуправления, продовольственного и земельного комитетов, городского самоуправления советам крестьянских и
солдатских депутатов... Исполком разбивается на целый ряд отделов: земельный, продовольственный, народного образования, юридический и др.». Таким образом, съезд
закрепил победу власти Советов, ликвидировав прежние органы управления. В состав
исполкома Совета был избран 21 человек, в том числе 15 крестьян, 5 солдат и 1 рабочий.
Более острый характер принял этот процесс в Холмогорском уезде. 21 марта в селе
Холмогоры открылся I уездный съезд крестьянских депутатов. На нем присутствовал
21 человек от 20 волостей. Первое заседание съезда открыл председатель земской
управы Мамонтов. Среди вопросов повестки дня важным являлся вопрос об отношении к земству и о создании волостных советов. Работой съезда руководил большевик
С.И. Тубанов
Мамонтов защищал земство, которое, по его выражению, «стояло на высоте и
работало энергично и добросовестно». Но председатель настоятельно требовал решить
проблему быть или не быть земству. После длительной дискуссии большинством голосов (22 при 6 воздержавшихся) была принята резолюция: “1. Признать деятельность
земства не отвечающей интересам трудового народа и явно контрреволюционной.
2. Признать деятельность уездной земской управы, не отвечающей политическому моменту и идущей вразрез с интересами трудящихся масс.
3. Устранить уездную земскую управу от деятельности и передать все дела капиталы и имущество исполкому крест депутатов, выделенному из состава настоящего
съезда”.
Назавтра эта резолюция была дополнена следующим положением: «съезд признает себя полномочным выразителем воли населения и избирает из своего состава временный исполнительный комитет, который передаст полноту власти весной очередному съезду после проведения выборов депутатов на местах”. В резолюции отмечалось, что “вся полнота власти в пределах уезда принадлежит совету, который проводит
в жизнь все декреты и распоряжения народных комиссаров и находится в тесном единении с другими органами советской власти”. Съезд определил права исполкома, утвердил 10 отделов: земельно-лесной, сельскохозяйственный, продовольственный, финансовый, народного образования и другие.
Тем временем силы, стоявшие на защите земства, собрали своих сторонников и
потребовали удаления делегатов съезда из Холмогор. Мирные переговоры делегаций
не принесли результатов. Дело закончилось вооруженным столкновением и убийством
делегата из Емецка, М. Горончаровского. Под давлением сторонников земства съезд
завершал свою работу в селе Копачево в доме крестьянина С.М. Томилова. А порядок
в Холмогорах навел вооруженный отряд, спешно вызванный из Архангельска.
Съезд избрал исполком в составе 11 человек и персонально всех заведующих отделами. В состав исполкома вошли Окунев, Гурьев, Неверов, Морозов, Григорьев,
Беданов, Корельский и другие 311 .
Опираясь на решения 3-го Всероссийского съезда Советов, директивы вышестоящих органов, первые большевики в союзе с левыми эсерами устраняли от власти
земство. Иначе говоря, в 1918 году начался первый этап становления конституционного права в Советской России.
Динамика ликвидации органов земского управления в Архангельской губернии характеризовалась следующими сроками.
Решения Советов об упразднении земских органов в 1918 г.
Наименование земств
Срок решения
Александровское уездное
Архангельское уездное
Губернское
Кемское уездное
Март
14-17 марта
12 марта
13 марта
Мезенское уездное
Апрель
Онежское уездное
13 марта
Печорское уездное
Март
Холмогорское уездное
21 марта
Шенкурское уездное
24 февраля
Источник: Воронин А.В., Федоров П.В. Власть и самоуправление…
Мурманск, 2002. С. 111.
Но на этом судьба архангельского земства не завершилась. После антисоветского
переворота 2 августа 1918 года, земские органы были восстановлены на территории
Северной области и действовали в течение полутора лет. Об этом будет рассказано
ниже.
Расправа с руководителями губернской земской управы вызвала протест правых
эсеров. Их фракция вышла из состава губисполкома. Не было единства и внутри исполкомов. Горисполком стал претендовать на автономность, то есть отказался подчиняться губернскому Совету.
Отсутствие в городе крепкой единой власти с последовательной программой действий вызывало недовольство рабочих, порождало новые формы организации жизни.
Примером подобной практики явилась политика, говоря современным языком, суверенизации, стремление местных активистов создать малые административные единицы.
Эта проблема пользуется вниманием современных историков 312 .
Как показал опыт истории, это явление всегда возникало на переломных моментах истории. В течение 1918 года на территории губернии возникло 76 новых волостей. На Европейском Севере появились новые губернии: Череповецкая и СевероДвинская 313 . Причинами этого явления, по мнению активистов того времени, являлось
создание лучших условий для управления той или иной территорией, передела земли,
упорядочения снабжения населения продовольствием и т. д. Примером подобного
подхода к территориальному разделу внутри Архангельска явилось создание объединения – “Маймаксанской республики”.
* * *
“Маймаксанская республика”. Маймаксанские лесопильщики, а их насчитывалось
5200 человек 314 , не надеясь на то, что существующие в городе и губернии Советы будут бороться за улучшение их жизни. По инициативе правления своего профсоюза они
решили создать Маймаксанский районный Совет и сделать его органом местной власти.
На общем собрании завкомов профсоюза рабочих и служащих лесопромышленных предприятий, состоявшемся 21 февраля 1918 года, это предложение нашло единодушную поддержку. На собрании был решен ряд вопросов: создана комиссия для
подготовки устава Совета, утверждены нормы представительства в будущем органе
власти (один депутат от 100 рабочих), разработаны принципы отношений между губернским и Маймаксанским Советами.
Новый орган местной власти был создан за 10 дней, и уже 4 марта 1918 года состоялось его организационное собрание, давшее Маймаксанскому Совету путевку в
жизнь. В его исполком вошли 9 человек, председателем был избран Н.В. Левачев. В
составе Совета было создано семь секций, которые возглавляли члены исполкома. Отдельно существовал отдел труда, в обязанности которого вменялись борьба с безработицей, решение трудоустройства рабочих и т.д.
6 марта Совет направил предписание администрации всех предприятий Маймаксы с требованием подчинения его распоряжениям 315 . Вскоре он распустил
продовольственную управу и взял снабжение района в свои руки. Денежные средства
вольственную управу и взял снабжение района в свои руки. Денежные средства Совет
изыскал путем налогового обложения предпринимателей – по три тысячи рублей с каждого. Общее собрание Совета дало исполкому полномочия претворять в жизнь это
решение, "несмотря ни на какое сопротивление капиталистов” 316 .
В помещении районного Совета рабочих депутатов (это было реквизированное
здание конторы удельного завода) размещался и штаб Красной гвардии. Он состоял из
семи человек. Совет поручил штабу вооружить рабочих Маймаксы, послав делегатов в
центральный штаб Красной гвардии.
В Маймаксу было доставлено значительное количество оружия. В июне
1918 года непосредственно в распоряжении штаба было 410 винтовок, 139 ящиков патронов, 90 гранат, 2 пулемета, 6 пулеметных лент, 3 револьвера 317 . 140 винтовок штаб
выдал рабочим завода Альциуса, 100 – красноармейцам завода Русанов-сын, 68 – лесопилыцикам завода лесопромышленного товарищества Кобылин-Лунд. Получили
оружие рабочие других заводов. Маймаксанский Совет направлял рабочих на охрану
грузов, следующих в Ярославль и другие города, принимал меры по охране заводских
ценностей, установил дежурство возле телефонов и т.д.
Отражением настроения руководителей маймаксанских рабочих явилось решение
Совета о праздновании первой годовщины февральской революции. Оно предусматривало, что на манифестацию "красноармейцы должны идти вооруженными впереди рабочих", а рабочие должны нести два лозунга: "Беспощадный террор всем контрреволюционерам!" и "Да здравствует всемирная социалистическая революция!".
Руководители Маймаксанского Совета проявляли нетерпимость по отношению к
тем, кто не поддерживал этих лозунгов. Получив сигнал о том, что несколько рабочих
(Кувакин, Михайлов, Красоткин и др.) на митинге 12 мая выступили с антисоветскими
призывами, исполком предложил завкому немедленно "устранить их с работы".
В августе 1918 года, когда в Архангельск вторглись интервенты, лидер союза лесопромышленников Е. Шергольд с позиций предпринимательского мира не без основания так охарактеризовал деятельность Маймаксанского Совета того времени: "С
образованием Маймаксанского совдепа, стоящего на ярко выраженной большевистской платформе, заводские комитеты являлись определенно не представителями профсоюзных организаций рабочих, а административно-полицейским аппаратом, через который Маймаксанский совдеп проводил в жизнь большевистские декреты... Причём
диктаторские требования профсоюз сейчас же подкреплял красногвардейскими штыками Маймаксанского совдепа ..." 318 .
Отвергая раздраженный тон характеристики, следует признать, что, будучи,
детищем инициативы рабочих и их лидеров, Маймаксанский Совет отразил в себе
максимализм настроений рабочих той поры, наивное стремление решить завышенные
ожидания социально-экономических проблем простым методом Ї при помощи оружия
и угроз.
Именно здесь, в Маймаксе, возникла идея
переизбрать городской Совет, исключив из него "предателей социализма" – меньшевиков и эсеров. 21 апреля рабочиекрасногвардейцы Маймаксанского района постановили на своем собрании настаивать
на немедленной реорганизации Архангельского Совета. В резолюции звучал призыв:
"Ни одного голоса за саботирующих власть Советов! Долой соглашателей!"
10 мая 160 рабочих завода Кыркалова направили в адрес губисполкома резолюцию, в которой потребовали немедленной реорганизации Архангельского Совета ра-
бочих и солдатских депутатов, поскольку деятельность соглашателей расценивали как
тормоз для проведения в жизнь постановлений Совета Народных Комиссаров.
* * *
24 мая митинг моряков Красного Флота, судов и учреждений порта под бурные
аплодисменты почти пятисот присутствующих принял резолюцию, в которой говорилось: "Единственным правомочным носителем власти в свободной Российской республике является власть рабочих, солдат и крестьян, и эту власть мы всеми силами и
всеми мерами будем поддерживать, врагов же ее сметем с лица земли, не останавливаясь ни перед какими средствами ... Товарищам нашим, рабочим судоремонтного завода, мы указываем на врагов народа в масках социалистов – на так называемых меньшевиков и правых эсеров ... и говорим этим предателям: "Прочь ваши грязные руки от
рабочего дела!" ... "Долой соглашателей!" 319
В тот же день исполком вынес постановление о реорганизации городского Совета. Причем нормы представительства при выборах учитывали интересы рабочего класса. Предусматривалось, что выборы в Совет в Маймаксе, Бакарице, Исакогорке, на соломбальском судоремонтном заводе будут происходить в коллективах, а в городе и
Соломбале Ї по профессиональным союзам. Полный приоритет в Совете отдавался рабочим.
Обстановка накануне выборов в Совет была напряжённой. "В нашей организации, –Ї передавал в ЦК партии 5 июня С.Н. Сулимов, – крайне слабой работниками,
нет уверенности провести выборную кампанию. Меньшевики и эсеры развили бешеную антисоветскую агитацию. За две недели до выборов в городе были расклеены воззвания, призывающие на антисоветскую демонстрацию''. "В городе с каждым днем
выше поднимают голову контрреволюционное офицерство, меньшевики и правые эсеры, Ї продолжал он далее. Ї Считаю необходимым обратить внимание Центрального
Комитета на вышеизложенное" 320 .
В числе мер автор письма предлагал, наряду с усилением большевистской агитации, пресечь деятельность контрреволюционных элементов Ї– бывших членов "учредилки", разогнанного земского собрания, представителей учреждений старой власти,
установить наблюдение за деятельностью представителей иностранных миссий. И эти
меры незамедлительно последовали. В частности, приказом М.С. Кедрова от 15 июня
1918 года были упразднены Архангельская дума и городская управа.
В приказе говорилось, что за саботаж декретов Советского правительства дума
распускается "без назначения новых выборов" "как учреждение, не соответствующее
духу и организации Советской власти” 321 . Многие гласные думы были арестованы и
отправлены в Москву.
Все постановления бывшей думы и управы, принятые ранее 15 июня и не
идущие вразрез с декретами Совнаркома, сохраняли свою силу согласно приказу и
должны были проводиться в жизнь без всякой остановки.
Этим приказом полнота власти в городе была передана временной комиссии по
управлению архангельским городским общественным самоуправлением 322 . В первой
половине июня на собраниях рабочих коллективов начались перевыборы Совета. В его
состав вошли 168 большевиков, 34 левых эсера, 38 правых эсеров, 28 меньшевиков и
19 беспартийных 323 .
Итоги выборов показали, что, несмотря на жесткие ограничения при их проведении и даже репрессии по отношению к гласным городской думы, умеренные социалисты имели влияние среди жителей города.
Первое собрание нового состава Архангельского городского Совета состоялось
18 июня 1918 года. Совет дал весьма нелицеприятную оценку своего предшественника. "Существовавший до сих пор городской Совет, – говорилось в резолюции, – был
почти в большинстве из меньшевиков и правых эсеров, и вся политика Совета его
лишь дискредитировала" 324 .
Новый городской Совет начал свою работу в тот момент, когда ВЦИК (14 июня
1918 года), рассмотрев материалы о деятельности меньшевиков и правых эсеров, принял постановление об исключении их из своего состава и из всех Советов. Поэтому собрание указало: "Мест в исполнительном комитете партиям правых эсеров и меньшевиков не давать, а организовать исполнительный комитет из представителей партий
левых социалистов- революционеров и коммунистов-большевиков" 325 .
В состав вновь образованного исполкома вошли 10 большевиков и 5 левых эсеров, было создано 12 отделов, абсолютное большинство которых возглавили коммунисты. Так, комиссию по борьбе с контрреволюцией возглавил О.И. Валюшис, отдел финансов Ї А.П. Цыкарев, милиции Ї М.А. Валявкин. Среди активистов исполкома был
также Т.П. Зинкевич и другие большевики. Председателем исполкома был сначала избран Н. Сучков – работник "советской ревизии", а затем большевик А.А. Гуляев.
Таким образом, к середине 1918 года в Архангельске, как и всей губернии, было
установлено единовластие Советов, руководство которыми стали осуществлять большевики. Прежние органы власти переставали существовать. При этом надо заметить,
что убирали их с арены далеко не демократическими методами. Насилие со стороны
большевиков порождало ответную волну антисоветской пропаганды и неизбежно вело
к гражданскому противостоянию.
К весне 1918 года советская власть укрепилась во всей стране. Было важно утвердить уже установившийся строй. Назрела необходимость внести ясность в схему
государственного устройства. Естественным явлением, призванным установить порядок и единообразие государственного аппарата, явилась конституции РСФСР, принятая 10 июля 1918 года V Всероссийским съездом Советов.
Эта конституция, несмотря на ее недостатки, имела все юридические признаки основного закона государства. Она была утверждена выборным органом власти, провозгласила республиканскую форму правления, федеративное государственное устройство, установила порядок формирования представительных органов власти через избирательную систему. Этот закон санкционировал новые институты власти: систему Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов, структуру и компетенцию правительства, государственные символы. В нем были зафиксированы принципиально иная, чем прежде, система власти.
Историческое значение этого документа состояло в том, что это была первая конституция России, рожденная в огне революции. Она окончательно закрепила систему
государственного управления страной.
* * *
Советы и экономика. Заключение Брестского мира дало возможность республике Советов сосредоточить силы на деятельность народного хозяйства.
В ходе войны вследствие износа оборудования, нехватки в снабжении предприятий сырьем, а рабочих продуктами питания промышленное производство в империи быстро падало. Временное правительство, вскоре после прихода к власти, приняло
ряд решений о развитии производительных сил. В июне 1917 года были созданы Экономический совет и Главный экономический комитет для “выработки общего плана
организации народного хозяйства и труда, а также для разработки законопроектов и
общих мер по регулированию хозяйственной жизни” 326 .
Однако в период правления Временного правительства ни один из этих органов не мог положить конец экономическому упадку и разрухе в стране. В то же время
Февральская революция дала стимулы для развития рабочего движения, в ходе которого стали создаваться рабочие комитеты. Временное правительство декретом от 22 апреля законодательно признало эти органы, обязанные представлять рабочих во всех
делах и переговорах с предпринимателями и правительством.
Рабочие комитеты, пользуясь государственной поддержкой, стали требовать
повышения заработной платы, а нередко — явочным путем вводить восьмичасовой рабочий день. Постепенно эти требования переросли в более организованные попытки
участвовать в управлении предприятиями.
На очередь дня выдвинулись два главных и популярных лозунга: рабочий контроль и национализация промышленности. Впервые идея рабочего контроля получила
одобрение на совещании представителей фабрично-заводских комитетов Петроградской области, состоявшееся 30 мая 1917 года.
Совещание прошло под влиянием большевиков. Резолюция, в которой были
сформулированы важные большевистские положения по организации промышленности, сделанные еще до революции, была основана на тезисе о "рабочем контроле".
Упомянув о "полном расстройстве всей экономической жизни в России" и о приближении к "катастрофе неслыханных размеров", резолюция гласила: "Путь к спасению от катастрофы лежит только в установлении действительно рабочего контроля за
производством и распределением продуктов. Для такого контроля необходимо, во-1-х,
чтобы во всех решающих учреждениях было обеспечено большинство за рабочими не
менее трех четвертей всех голосов при обязательном привлечении к участию как не
отошедших от дела предпринимателей, так и технически научно образованного персонала; во-2-х, чтобы фабричные и заводские комитеты, центральные и местные Советы
рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, а равно профессиональные союзы, получили право участвовать в контроле с открытием для них всех торговых и банковых
книг и обязательством сообщать им все данные; в-3-х, чтобы представители всех крупных демократических и социалистических партий получили такое же право”.
В резолюции отмечалось далее, что “рабочий контроль должен быть немедленно развит, путем ряда тщательно обдуманных и постепенных, но без всякой оттяжки
осуществляемых мер, в полное регулирование производства и распределения продуктов рабочими". Этот документ был принят большинством в 297 голосов при 21 против
и 44 воздержавшихся. Совещание явилось первым органом, в котором было достигнуто большевистское большинство, и в этом и состояло его основное значение 327 .
Поскольку важными мерами, при помощи которых новая власть решила
управлять хозяйством, являлись рабочий контроль и национализация, представляет
интерес, как они претворялись в жизнь на местах.
* * *
Сразу же после Октября было заявлено, что Советская власть повсеместно
установит рабочий контроль над производством. Первый период Советской власти ознаменовался совершенствованием этой формы воздействия рабочих на производство.
14 ноября ВЦИК и Совнарком законодательно утвердили «Положение о рабочем контроле». Согласно положению контроль устанавливался над всеми предприятиями. Не
лишая предпринимателей права на собственность, новая власть требовала от них ис-
пользования этой собственности в интересах трудящихся. Положение вводило четкую
систему: на предприятиях контроль должны были осуществлять заводские комитеты,
в пределах города их усилия объединялись местным советом рабочего контроля — органом городского Совета.
В декабре 1917 года был создан Высший Совет народного хозяйства. Он стал
главным органом централизации и управления промышленностью страны. В Архангельске совнархоз начал действовать в марте 1918 года. Его возглавил большевик Я. Я.
Клевер.
Наибольший опыт работы по установлению рабочего контроля имели труженики лесопильной промышленности Архангельска. Еще до Октября 1917 года они добились у предпринимателей важных уступок в деле найма рабочей силы, решении ряда других вопросов. Теперь в руках рабочих была законодательная поддержка Советского правительства.
Поскольку опыта в этом деле было недостаточно, северяне обратились за помощью к петроградским активистам. Среди архивных материалов того времени сохранилось удостоверение делегата архангельского судоремонтного завода А. В. Загвоздина, командированного в Петроград «для ознакомления с постановкой дела контроля
над производством и для получения надлежащих сведений и инстанций». Удостоверение датировано 27 декабря 1917 года.
Профсоюз рабочих и служащих лесопромышленных предприятий Архангельской
губернии разработал инструкции по контролю над производством и в январе 1918 года
разослал их по заводам. Инструкция предусматривала, что заводские комитеты должны установить контроль «по всем отраслям производства» — от приемки сырья до
сдачи готовой продукции. С этой целью “им надлежит войти в тесный контакт с заводоуправлением и совместным|и усилиями предотвращать могущий быть упадок производительности
предприятий”. В инструкции подчеркивалось, что завкомы «вправе
требовать от заводоуправления все сведения: о заготовке, выкатке, продаже и распиловке леса» 328 . Любое распоряжение администрации завода относительно производственных вопросов не могло вступить в силу без ведома контрольной комиссии.
Специальная инструкция по организации и работе фабрично-заводских контрольных комиссий устанавливала численность этих органов — от 3 до 25 человек в
зависимости от числа работающих на предприятии. Инструкция определяла права и
обязанности контрольных комиссий. В ней отмечалось: «Контрольным органам на
местах предоставляется во всякое время право вмешательства в распоряжения и
деятельность предпринимателя или администрации в случае, если эти распоряжения
идут вразрез с жизненными интересами всего предприятия. Все распоряжения и
постановления органов рабочего контроля на местах, согласные с волей общего
собрания рабочих и служащих данного предприятия (выделено мной — Е. О.), а также
с постановлениями высших органов рабочего контроля, обязательны для администрации и предпринимателей и должны ими неукоснительно проводиться в жизнь
по истечении трехдневного срока, предоставленного им для обжалования в высшие
органы рабочего контроля...». Здесь же отмечалось, что комиссия обязана по первому
требованию, а также периодически на общем собрании рабочих и служащих
предприятия «давать подробный отчет о своей деятельности». Инструкция излагала
место контроля в хозяйственно-технической и финансовой областях, в вопросах
снабжения предприятий материалами, в санитарно-техническом отношении, в надзоре
за обеспечением интересов труда рабочих 329 .
Осуществлять намеченное было трудно. Среди рабочих не хватало грамотных
людей, способных разобраться, например, в финансовых операциях, постичь все многообразие различных производственных отношений, а мастера и работники бухгалтерии, как правило, оставались на стороне хозяев. Но главная сложность, как и прежде,
до Октября, состояла в том, что капиталисты относились к рабочему контролю с нескрываемой враждебностью. Особенно сопротивлялись установлению контроля иностранные предприниматели. Так, например, представители английской фирмы «Карл
Стюарт», норвежской «Прютц и К°» и голландской «Альциус и К°» обратились в Архангельский губернский совет народного хозяйства с заявлением о том, что «никакому
рабочему контролю» их предприятия «не подлежат». «И потому подчиняться такому
контролю,— писали заводовладельцы,— мы принципиально согласиться не можем» 330 .
Сопротивление капиталистов не останавливало власти и рабочих. К весне 1918
года рабочий контроль был введен почти на всех предприятиях Архангельска.
Вынуждены были считаться с требованиями рабочих и иностранцы. 23 мая 1918 года ВСНХ телеграфировал Архангельскому губисполкому, что все законы Советской
Республики обязательны для иностранных граждан, проживающих в нашей стране, и
они обязаны подчиняться рабочему контролю 331 .
Контрольные комиссии действовали напористо, целенаправленно
и получали
поддержку управления профсоюза, завкомов. Самые острые «вопросы выносились на
рассмотрение городского Совета рабочих депутатов и губернского совета народного
хозяйства. Так исполком Архангельского городского Совета одобрил действия профсоюза лесопилыциков по отношению к владельцу вновь строящегося лесопильного
завода «на 5-й версте» В. Гувелякену. Дело в том, что Гувелякен отказался повысить
жалованье рабочим. В результате «совет союза... постановил снять всех рабочих с
завода, перевести их на другие заводы и на все предприятие Гувелякена наложить бойкот» 332 . Такая мера подействовала на лесопромышленника, он вынужден был уступить.
6 марта 1918 года исполком Архангельского городского Совета внимательно обсудил доклад Н. В. Левачева о том, что союз лесопромышленников отказывается обеспечить рабочих маймаксанских заводов медицинской помощью, не занимается решением вопросов о ремонте жилья, предоставлении рабочим отпусков и т. д. Подчеркнув,
что «большинство из затронутых вопросов намечены самой жизнью», исполком предложил союзу лесопромышленников «приступить к ремонту жилищ рабочих, немедленно оборудовать и устроить временную больницу», совместно с рабочими решать
все производственные вопросы 333 .
Рабочий контроль строго вмешивался в денежные расчеты предпринимателей с
рабочими. Острота этой проблемы была обусловлена нехваткой в городе денежных
знаков. Заводские комитеты и контрольные комиссии взяли расчет с рабочими в свои
руки. Правление профсоюза лесопильщиков заявило, что «фактически часть денег идет
на усмотрение предпринимателей», потребовало от всех завкомов, чтобы «без оправдательных документов не подписывалось ни на одну копейку требований» 334 . Без согласования с завкомом предприниматель не имел права распоряжаться денежными
средствами.
В июле 1918 года состоялся первый делегатский съезд профсоюза лесопромышленных предприятий Архангельской губернии. На повестке дня стоял вопрос о контроле над производством. В докладе председателя профсоюза Н. В. Левачева отмеча-
лось: опыт пятимесячной практики контроля показал, что предприниматели имеют
возможность обойти преграды, которые ставят на пути «их преступной деятельности»
контрольные органы. Чтобы покончить с таким положением дел, Н. В. Левачев предлагал вырвать из рук капиталистов «все нити экономического влияния», то есть национализировать предприятия, ибо «только национализация, переход в общенародное достояние всей промышленности может... возродить промышленность и спасти страну от
гибели и развала» 335 .«В целях... поднятия нашего лесопромышленного производства...
необходимо провести национализацию в общем государственном масштабе» — так
было записано в протоколе съезда.
Таким образом, по признанию Левачева, декрет о рабочем контроле оказывал
слабое влияние на реальную жизнь. По его пониманию, отказ предпринимателей подчиниться рабочему контролю, обойти его положения стал обоснованием акта о национализации лесопильных предприятий.
* * *
На путях к национализации. Советские исследователи понимали под национализацией “обращение промышленных предприятий в собственность социалистического государства…” 336 . Национализация являлась санкционированным центральной властью
мероприятием. Она носила безвозмездный, принудительный характер и была направлена на претворение в жизнь одного из программных принципов большевиков.
Идея обобществления промышленности предусматривалась в трудах классиков
марксизма. Они предвидели: “Пролетариат воспользуется своей политической властью, чтобы постепенно вырвать у буржуазии капиталы, централизовав все орудия
производства в руках государства, т.е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно скорее увеличить массу производительных сил” 337 .
Для понимания сути подхода большевиков к национализации предприятий отметим еще два момента. Во-первых, этот акт — удел не одной только Советской Республики 1917-1920 гг.: при определенных обстоятельствах этим методом пользовались и
другие правительства.
В предвоенной Германии широко применялся институт "прочесывания предприятий". Суть его состояла в проверке мелких и средних предприятий с целью приостановить деятельность некоторых из них. В период после Второй мировой войны лейбористское правительство Англии национализировало Английский банк, угольную
промышленность, а также железнодорожные предприятия. Во Франции государство
возвратило в свое ведение угольные копи, воздушный транспорт, ряд банков и энергетические отрасли 338 .
На первых порах существования советские органы осторожно подходили к проблеме национализации. Они не рискнули поступать так же, как позднее в области аграрной, т.е. проводить этот акт как единовременный во всей стране сразу. Первоначально в собственность государства переходили отдельные предприятия, а не отрасли
в целом. Поэтому сначала в этой сфере полностью отсутствовал элемент планирования.
Национализация промышленности не была частью первоначальной большевистской программы, и, хотя на ВСНХ были официально возложены полномочия "конфисковать, реквизировать и секвестровать", первые, шаги на пути к национализации,
по выражению известного исследователя этой проблемы Э. Карра, были “неуверенными и спотыкающимися".
В советской литературе при описании политики в области национализации, характерной для раннего периода, использовались два эпитета. Эта политика называлась
"карательной", что означало, что мотивом ее было либо преодоление сопротивления
или саботажа со стороны капиталистов, либо принятие карательных мер, связанных с
такими их действиями; она называлась также "стихийной", т.е. она являлась главным
образом результатом действий рабочих на местах, а не центральных властей.
"Карательный" характер первых мероприятий по национализации иллюстрируется тем фактом, что первые декреты о национализации — будь то декреты, выпущенные Совнаркомом или ВСНХ, — всегда указывали причины, вызвавшие или оправдывавшие национализацию.
Так, акт о национализации Ликинской мануфактуры от 17 ноября 1917 года гласил: “1.Закрытие фабрики, исполняющей заказы на армию и обслуживающей нужды
беднейших потребителей – недопустимо; 2. Материалы по обследованию дел на фабрике указывают на злую волю предпринимателя, явно стремящегося… саботировать
производство" 339 .
Часто в качестве причины назывался отказ подчиниться рабочему контролю.
Принятая в январе 1918г. III Всероссийским съездом Советов Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа провозглашала государственной собственностью
все предприятия, рудники и транспортные средства. Это ознаменовало решительный
поворот в умонастроениях, и, начиная с этого времени, декреты о национализации, как
правило, прекратили давать обоснования для проведения этой меры. "Стихийный" элемент ранней национализации еще более заметен, чем ее "карательный" характер.
Выпущенные ВСНХ или Совнаркомом декреты о национализации касались главным образом предприятий, расположенных в Петрограде, или нескольких широко известных губернских концернов со штаб-квартирой в столице. Однако куда более
значительное количество расположенных по всей стране крупных и мелких предприятий было национализировано местными Советами, совнархозами и другими местными органами, а также самими рабочими без одобрения местных Советов.
Все это свидетельствует в пользу того, что главным источником национализации
зимой 1917-18 гг. служили неорганизованные действия рабочего контроля и что областные и местные Советы и совнархозы гораздо чаще выпускали декреты, покрывавшие
действия, предпринятые самими рабочими. Национализация, как заявил Рыков, "производилась независимо от вопросов снабжения, от хозяйственных соображений, а исходя исключительно из необходимости непосредственной борьбы с буржуазией" 340 .
Рабочие Севера, как и во всей стране, по собственной инициативе брали управление заводами в свои руки. Так, 2 апреля на совместном заседании профсоюза лесопильщиков и Маймаксанского Совета рабочих депутатов было решено отстранить от
исполнения обязанностей руководство бывшего удельного завода, управление делами
передать в руки местного заводского комитета 341 . Вслед за этим в ведение завкома перешел и Северо-Двинский завод удельного ведомства. Однако до лета 1918 года местные Советы Севера подходили к национализации частных предприятий весьма осторожно, национализируя лишь те предприятия, владельцы которых саботировали рабочий контроль над производством.
Осторожность была проявлена и в декрете Совнаркома от 28 июня 1918 года о
национализации лесной промышленности на Севере. Согласно этому документу «национализации подлежали лишь лесозаводы с основным капиталом не менее миллиона
рублей, то есть предприятия, которые имели особо важное народнохозяйственное зна-
чение. Из всех лесозаводов под эту категорию на Севере подходили лишь три. Лесозаводы города перешли в ведение государства после окончания гражданской войны.
Более широкий размах на Севере приняла национализация торгового флота. Во
исполнение декрета Совета Народных Комиссаров от 26 января 1918 года исполком
Архангельского Совета образовал комиссию для разработки проекта по проведению в
жизнь этого мероприятия. В состав ее были включены три представителя от Совета и
по три — от профсоюзов речников и моряков. Совет направил на суда своих комиссаров. В числе представителей Совета, участвовавших в национализации флота, были
большевики М. С. Новов и А. А. Гуляев 342 ..
Флот на Севере был достаточно велик: он насчитывал более 20 различных пароходств; кроме того, немало судов принадлежало непосредственно русским и иностранным владельцам лесозаводов. Для осуществления национализации была создана
коллегия. Согласно распоряжению Архангельского Совета от 13 марта, комитету судовладельцев предлагалось «сдать ей все дела и суммы, подлежащие национализации».
Национализация флота продолжалась более полутора месяцев. 6 апреля был объявлен
первый приказ, согласно которому «общенациональной неделимой собственностью
Российской Федеративной Советской Республики» объявлялись суда БеломорскоБалтийского акционерного общества Данишевских 343 . В течение апреля один за другим в печати появились приказы коллегии по национализации о передаче в руки государства пароходств Куликова и Шапарова, судов торговых домов Шмидта, Спаде, Могучего и других.
В апреле 1918 года Архангельский губисполком образовал Северо-Двинское
областное управление флотом и водными путями, которое возглавили А. В. Голованов
и П. П. Рассказов.
Национализация торгового флота в Северо-Двинском бассейне и Белом море
была завершена к концу мая 1918 года. Всего по бассейну было национализировано 67
товаро-пассажирских и 175 буксирных пароходов, 707 барж и дебаркадеров. Кроме того, был национализирован Архангельский судоремонтный завод 344 . Во время борьбы с
антисоветскими силами на базе национализированных судов была создана СевероДвинская речная военная флотилия.
История сохранила документ о том, как происходила национализация судоремонтного завода известного на Севере предпринимателя И.И. Буркова.
...24 мая 1918 года открылось заседание комиссии по национализации торгового флота. Комиссар Лаврентьев заявил: “Нам надлежит сегодня определить, что из
имущества и капиталов предприятия Буркова подлежит национализации согласно декрету и что не подлежит...”
Представитель пароходства Буркова, в соответствии с требованием декрета
Совнаркома, представил комиссии бухгалтерские книги, баланс на 1 января 1918 года,
ознакомил всех с положением дел. Общая стоимость имущества Игнатия Буркова составляла в то время 1 095 тысяч рублей. Морские и речные суда, механический завод
Буркова были национализированы в 1918 году, а остальное — уже в 1920 году 345 .
Национализация на Севере проходила при сопротивлении значительной части судовладельцев. Резче всех высказались против этой акции рыбопромышленники. На
втором областном рыбопромышленном съезде, проходившем в феврале 1918 года, 22
делегата рыбопромышленных обществ приняли резолюцию, в которой говорилось:
“…съезд пришел к единодушному заключению, что в современный момент общей разрухи, при необходимости использовать все наличные силы для поднятия жизни на Се-
вере, национализация местного флота является несвоевременной и нежизненной, а в
интересах промыслового населения даже недопустимой” 346 .
Специальной телеграммой Д. Цюрупа предупредил губисполком о том, что согласно декрету Совнаркома от 21 января 1918 года “никакие промысловые суда национализации не подлежат. Немедленно прекратите это. Иначе дезорганизуете промысе0л” 347 . Очевидно, что губернские органы власти подчас не считались с реалиями местной жизни.
* * *
Таким образом, с весны 1918 года в Архангельске на основании декретов Совнаркома и постановлении местных органов власти начался процесс национализации
производственных помещений, транспорта а также жилых домов. В полной мере этот
процесс развернуть не удалось: не хватило времени, т.к. началась гражданская война.
“Красногвардейская атака на капитал” поразила только одну отрасль хозяйства Севера
− торговый флот и частично лесопильную промышленность.
* * *
Продовольственная и финансовая проблемы. Начавшийся процесс преобразований в
экономике осложнился продовольственными трудностями. Подвоз хлеба в северные
районы стал повсеместно сокращаться. И, тем не менее, в феврале Архангельск нашел
возможность направить 10 вагонов пшеницы голодающим Петрограда, сократив в городе дневную норму выдачи хлеба рабочим и служащим.
Эта непопулярная в народе мера была вызвана тем, что в начале мая из Петрограда
пришла телеграмма за подписью Ленина о «небывало, катастрофическом» положении
с продовольствием в Петрограде. "Выданы последние остатки хлеба, картофельной
муки и сухарей, – гласил текст телеграммы. – Красная столица на краю гибели. Контрреволюция поднимает голову, направляет недовольство народных масс против советской власти…. Именем Советской социалистической Республики требую немедленной
помощи Петрограду” 348 . Очевидно, правительство собирало продовольствие во всей
стране.
Губернский продовольственный комитет, возглавляемый меньшевиком А. В. Папиловым, выступил против помощи петроградцам, считая это непосильным бременем
для города и всей губернии. В качестве оправдания приводился тот факт, что Архангельск и так уже трижды отправлял хлеб Петрограду. Большевики Я. Тимме, Т. Зинкевич осудили позицию продкомитета. Губисполком принял решение: «Отправить не
позднее 11 мая поезд в количестве 30 вагонов с продовольствием», обеспечить его охрану 349 .
Папилов в знак протеста вышел из состава продовольственного комитета и решил
призвать в союзники рабочих — обратился к рабочим судоремонтного завода с открытым письмом, в котором предлагал собрать общее собрание, чтобы рассказать о продовольственном положении в городе и причинах своей отставки 350 . Губисполком осудил
этот поступок. Было решено предать Папилова суду за “контрреволюционную” деятельность.
Позиция Папилова имела под собой основания. Помощь Петрограду была рискованным шагом со стороны губернских властей, ибо запасы хлеба в Архангельске были
на исходе. Правда, часть рабочих поддержали эту акцию. Так, рабочие завода Р. Пеца
(на острове Хабарка), а также завода Кыркалова, одобряя решение Совета об отправке
хлеба в Петроград, настаивали на том, чтобы Совет произвел обыск в городе и окрестных деревнях для выявления продуктов первой необходимости 351 .
Отправка хлеба в Петроград поставила губернию в критическое положение. Губисполком, спустя короткий срок после этого, начал штурмовать телеграммами Д.
Цюрупу, а также Ленина и Троцкого с требованием вернуть из Петрограда долг. “На
губернию надвигается голод”, — говорилось в телеграмме от 6 июня 1918 года. Сославшись на отказ сибирских властей снабжать хлебом губернию, губисполком сообщал: “Мы рискуем в ближайшее время быть захлестнутыми голодающей массой, подстрекаемой местной и иностранной буржуазией, со дня на день ожидающей прихода
разных десантов. Убедительно просим в интересах революции и советской власти на
Севере Вашим авторитетом распоряжений Сибири, Вятке, Перми не препятствовать
отправке хлеба Архангельску…” 352 . Потребовались огромные усилия архангельских
властей, чтобы минимально удовлетворить запросы населения города и губернии.
* * *
Много внимания исполком уделил нормализации финансового дела. В целях изыскания средств для выдачи заработной платы исполком прибегнул к радикальным мерам: было решено обложить местную буржуазию денежным налогом. Это дало городской казне несколько миллионов рублей. Вместе с этим исполком признал необходимым в качестве исключительной меры выпустить местные расчетные знаки 353 .
При решении упомянутых выше проблем власти Севера получали помощь центральных органов власти. Эта помощь заключалась, во-первых, в поддержке кадрами.
В числе таковых был направленный в Архангельск член партии с 1905 года секретарь
Военной организации при ЦК партии С. Н. Сулимов. Он прибыл сюда в марте 1918 года во главе Чрезвычайной комиссии по разгрузке Архангельского порта.
В постановлении Совнаркома о создании этой комиссии говорилось о том, сто она
создается “Для объединения и руководства работами по разгрузке Архангельского
порта, а также для исключительных мероприятий по защите грузов от действий полой
воды”. В ее состав входили С.Н. Сулимов, А.А. Паули и Н.А. Сарф. Комиссии предлагалось приступить к работе, подчинить ей организации, работающие по разгрузке порта.
Вслед за комиссией С.Н. Сулимова в Архангельск прибыла так называемая советская ревизия во главе с М.С. Кедровым. Текст постановления, подписанный Я.
Свердловым, В. Лениным и Л. Троцким, гласил: "Все учреждения, в том числе и судебные, и отдельные лица должны оказывать ревизии всемерное содействие и беспрекословно подчиняться распоряжениям ревизии, клонящимся к выяснению положения
дела, устранению беспорядков и преступлений, восстановлению нормального хода государственно-общественных дел, изобличению виновных".
В состав комиссии входило около 40 человек и команда латышских стрелков из
33 бойцов. Она имела 10 различных секций, включая военную, продовольственную,
финансовую, агитационную, следственную и др. Приказами комиссии была распущена
архангельская городская дума, принимались меры по укреплению обороноспособности
Севера, по отгрузке снаряжения из Архангельска.
Помощь центра выразилась также в том, что Совет Народных Комиссаров принял в первой половине 1918 года ряд важных постановлений о развитии экономики
Архангельской губернии.
Обратимся к некоторым из документов Биографической хроники В.И. Ленина.
Запись от 28 мая 1918 года свидетельствует, что глава Совнаркома принял заместителя комиссара лесного отдела Архангельского губисполкома Н.Г. Иконникова, «ходатайствующего о принятии СНК решения организовать лесосплав по северным ре-
кам» 354 . В тот же день вечером Совнарком обсудил вопрос «о срочном открытии кредита до 3 млн рублей лесному отделу Архангельского Совета на сплав бревен и заготовку дров». В.И. Ленин дополнил доклад Н.Г. Иконникова, дал справки, в частности,
«о подготовке леса на экспорт». Сразу после заседания председатель Совнаркома подписал телеграмму в лесной отдел Архангельского Совета с сообщением об утверждении СНК ссуды артелям на сплав бревен и заготовку дров 355 .
Ранее В.И. Ленин подписал постановление Совнаркома от 27 января 1918 года
об ассигновании 8 миллионов рублей для Архангельского порта. Эта мера была направлена на развитие лесоэкспорта.
Еще запись, датированная 3 апреля 1918 года: «Ленин беседует с председателем
Архангельского губисполкома А.П. Поповым, расспрашивает о положении дел в Архангельске, о работе губисполкома, о фарватере Двины, просит показать на карте порты и окрестности Архангельска, советует в случае опасности со стороны интервентов
заминировать устье Двины, записывает номер телефона Попова и обещает вызвать его
на следующий день на заседание СНК по поводу отпуска средств для Архангельска на
сплавные и другие работы» 356 .
Это заседание состоялось 5 апреля. Владимир Ильич выполнил обещание — позвонил Попову, остановившемуся в Москве у С. Н. Сулимова, и пригласил его прийти
к 19 часам. На заседании СНК в числе самых разных вопросов рассматривался и вопрос об отпуске 62 миллионов рублей в распоряжение Архангельского Совета. В. И.
Ленин дважды выступил при обсуждении этого вопроса, поддерживая просьбу А. П.
Попова 357 .
Попов, отчитываясь о поездке в Москву на заседании губисполкома, отметил, что
на заседании Совнаркома интересовались, где лучше провести дорогу Котлас—
Сорока. «Я указал на карте непременно с таким расчетом, чтобы захватить беломорские пункты…, чтобы дорога проходила не по пустым, а по населенным местам…
Указал также на наши неисследованные недровые и лесные богатства» 358 .
Речь шла о проекте железной дороги — так называемого Великого Северного железнодорожного пути, предложенном художником А. А. Борисовым и норвежцем Э.
Ганневигом. Трасса железнодорожного пути должна была идти от Мурманского побережья на Сороку, Котлас и далее, через Урал, до Оби, соединяя Сибирь с Балтийской
железной дорогой. Ленин с вниманием отнесся к этому проекту. Одна из записей Биохроники свидетельствует, что он изучил литературу о Севере и материалы комиссии
ВСНХ, обсуждавшей проект, встретился с Борисовым и предложил наркому промышленности и торговли Л. Б. Красину высказать мнение по этому вопросу «с точки зрения купцовской (и дипломатической)» 359 .
4 февраля 1919 года В. И. Ленин написал проект постановления СНК, в котором
признал «направление дороги и общий план ее приемлемым», а концессии представителям иностранного капитала «допустимыми в интересах развития производительных
сил» страны 360 . По ряду причин результатов в осуществлении проекта достичь не удалось. Но работа над этой идеей помогла выработать основы концессионной политики
государства.
В те же годы Совнарком принял ряд других решений, касающихся проблем экономики Севера, освоения Северного морского пути и т.д. 361
В заключение этого раздела хочется привести пример, ярко иллюстрирующий
стремление новой власти всеми мерами претворять в жизнь свои решения. В биохронике В. И. Ленина сообщается: “27 июня 1918 года «Ленин от имени СНК подписыва-
ет… телеграмму в Архангельский губисполком комиссару Куликову с указанием на то,
что местный рыбопромышленный съезд не имеет права ставить ультиматум советской
власти и вести переговоры с иностранными государствами, минуя Советское правительство, и что всякая попытка вести подобную политику будет рассматриваться правительством как государственная измена” 362 .
Какие обстоятельства вызвали появление этой телеграммы главы Советского государства? Дело в том, что северные рыбопромышленники еще в феврале 1918 года
выступили против национализации флота, заявив на состоявшемся тогда съезде, что
эта мера «нежизненна» и даже «недопустима». Справедливость этого требования признал Цюрупа. В то же время рыбопромышленники потребовали для себя права самостоятельного выхода в Норвегию за рыбой, передачи им валюты и т. п. На июньском
съезде они, присоединив к этим требованиям ряд новых, настаивали на проведении их
в жизнь «в кратчайший срок». Съезд постановил довести эти требования «до сведения
центральных и местных властей», установив семидневный срок ответа. «В случае неполучения ответа… отказа или отсрочки промышленники… будут принуждены… просить защиты и помощи союзников…» — говорилось в резолюции съезда 363 .
Прозвучавшая в этой резолюции угроза действовать «помимо властей» и прибегнуть к помощи «союзников», уже начавших вооруженную интервенцию против Советской Республики, была расценена Лениным как государственная измена. Совнарком
оказывал помощь Архангельскому Северу и при решении проблем защиты Севера от
сил контрреволюции.
* * *
Укрепление обороны Архангельска. В марте 1918 года, выступая с трибуны VII съезда
партии, Ленин предупреждал: «...на нас наступление готовится, может быть, с трех
сторон; Англия или Франция захотят у нас отнять Архангельск — это вполне возможно...» 364 . На следующий день, 9 марта, англичане высадили группу войск в Мурманске.
С этого времени Совнарком стал уделять значительное внимание укреплению
обороны Архангельска, и вывозу скопившихся здесь военных грузов. Запасы их были к
тому времени весьма значительны. Приведем некоторые данные 365 .
Сведения о наличии импортного груза в Архангельском порту на 1.04.1918 г.
№ п/п
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
Владелец груза
Главное артиллерийское управление
Главное военно-техническое управление
Главное интендантское управление
Морское ведомство
Ведомство металлоснабжения
Груз французской миссии
Груз первой воздушной станции
Авиационные грузы
Комиссариат путей сообщения
Комиссариат земледелия
Комиссариат продовольствия
Экспедиторский груз
Груз неопределенных отправителей
Итого всех грузов
Кол-во груза (в пудах)
2 426 368
803 664
235 658
92 245
1 802 184
775 759
1087
68 401
2 259 548
209 675
43 939
983 405
124 731
9 829 664
Несмотря на отправку военных грузов в течение всей войны, количество их к
весне 1918 года, как это видно из таблицы, оставалось внушительным. Если комисса-
риат продовольствия имел незначительные запасы, то груз военных ведомств составлял более половины общей массы грузов.
Власти считали, что нельзя было допустить, чтобы военное снаряжение попало
в руки врагов Советской страны. А угроза такая была. Еще в начале 1918 года Главноначальствующий Архангельска и района Белого моря Е. Сомов, по сообщению английского консула Д. Янга, выразил готовность передать союзникам запасы грузов с военных складов в обмен на продукты питания и другие предметы первой необходимости.
Тогда же Сомов признавался Янгу, что ему надо как-то продержаться до весны, когда
он «будет счастлив приветствовать британскую интервенцию» 366 .
23 февраля 1918 года губисполком объявил военно-грузовые районы Архангельского порта на осадном положении и создал военно-революционную комиссию из
трех человек — представителей губернского Совета, исполкома горсовета и Целедфлота. В резолюции их совместного заседания цель этих мер определялась так: «в час
тяжелых испытаний для русской революции... все средства, все силы противопоставить полкам завоевателей», ибо «всякое промедление с организацией обороны... неминуемо приведет к гибели страны и дела мировой революции» 367 .
19 февраля 1918 года Совет Народных Комиссаров, обсуждая вопросы внешней
политики, возможности организации обороны Советской Республики, рассмотрел в
связи с этим и проблему «положения дел и состояния грузов в Архангельском порту» 368 .
В соответствии с решением Совнаркома Архангельский Совет получил предписание срочно направить в Петроград большую партию винтовок для вооружения отрядов Красной армии. 21 февраля 1918 года Архангельский Совет на экстренном заседании принял решение по организации перевозки оружия. При этом Целедфлот просил
коллегию наркомата по морским делам часть винтовок — четыре тысячи штук — оставить в распоряжении флотилии Северного Ледовитого океана для обороны Архангельска 369 . Отправка винтовок была лишь частью программы по разгрузке порта. Как уже
отмечалось выше, с этой целью была создана Чрезвычайная комиссия — ЧКОРАП во
главе с С.Н. Сулимовым 370 .
Местные органы власти оказали содействие этой комиссии. Исполком, учитывая срочность работ, объявил в Архангельске трудовую повинность. Почти пять месяцев, вплоть до конца июля, продолжалась напряженная работа. В апреле Совнарком
заслушал отчет о разгрузке Архангельского порта 371 . Работы шли полным ходом. В
начале мая 1918 года Сулимов в донесении на имя В. И. Ленина сообщал, что приступили к вывозу угля. За 10 дней было отправлено около 700 тысяч пудов. Предстояло
отправить еще 8 миллионов пудов. «Погрузка производится беспрерывно, и грузится в
среднем ежедневно до 70 тыс. пудов» 372 .
Темпы отгрузки грузов со складов Архангельского морского порта характеризовались следующими данными: 373
Время
Остаток груза
1 апреля 1918 г.
( в пудах)
9 829 644
1 мая 1918 г.
7 222 324
1 июня 1918 г.
6 321 702
16 июля 1918 г.
1 323 264
Эта работа беспокоила союзников, которые считали действия органов советской
власти противозаконными. В ответ на меры Советского правительства английский
консул Д. Янг 4 марта 1918 года направил ноту советским властям в Архангельске,
известив, что «британское правительство считает военное снаряжение, находящееся в
Архангельске, собственностью союзников, а не России» 374 . Пытаясь не осложнить дипломатических отношений, Совнарком проявил твердость в этом вопросе.
Оценивая эвакуацию военных запасов из Архангельска, Д. Янг, оставил в своих
неопубликованных воспоминаниях такое свидетельство: "Почти всё, что имело какуюто ценность, было вывезено за несколько недель до оккупации (2 августа). Объяснение
действительных причин этой эвакуации, которая была ускорена угрозой интервенции,
так и не дошло до сознания британских властей, полностью поглощённых поисками
"тайной руки Германии". Большевики ... пришли к выводу о стремлении союзников
использовать военные запасы (как и получилось с их остатками) для военных действий
против большевиков” 375 .
Таким образом, огромные запасы военного снаряжения из архангельских складов
поступили в распоряжение Красной армии и народного хозяйства страны. В свете этого совершенно несостоятельным являлось утверждение союзных властей и его командования о том, что одной из главных причин вторжения иностранных войск в Архангельск являлось спасение грузов от захвата их немцами или большевиками. К моменту
оккупации Архангельска почти все эти грузы были отправлены в глубь России.
* * *
Между тем общая обстановка на Севере усложнялась: усиливалась угроза интервенции, поднимали голову внутренние антисоветские силы. Финские белогвардейцы, поощряемые Германией, угрожали некоторым пунктам на Мурманской железной
дороге. Они предприняли наступление на Кемь и Кандалакшу, пытаясь оккупировать
Северную Карелию.
Немецкие подводные лодки потопили пароход «Федор Чижов» и парусный бот.
Эти агрессивные действия продолжались и после подписания 3 марта 1918 года Брестского мира. Советских вооруженных сил на Мурмане практически не было.
В этой ситуации военные власти союзников, находившиеся на Мурмане с 1914
года, предложили местному Совету помощь продовольствием и военной силой. Мурманский Совет запросил Совнарком о возможности этого сотрудничества. В ответ
пришла телеграмма Л. Троцкого о желательности «принять всякое содействие военных
миссий».
2 марта 1918 года между председателем Мурманского Совета А. Юрьевым и
англо-французским командованием было заключено соглашение о совместных действиях по обороне Мурмана. Союзники высадили сначала небольшой десант — около
160 человек и сформировали два бронепоезда, которые стали курсировать по Мурманской железной дороге. В силу ряда причин дело завершилось тем, что местный Совет 6
июля заключил письменное соглашение о сотрудничестве с союзниками, а Мурманский край, в конце концов, разорвал отношения с Совнаркомом.
Руководители Мурмана и дипломатические представители союзников пытались
склонить к подобному акту и Архангельский Совет. В одной из телеграмм командующему сухопутными войсками Архангельского района Потапову А. Юрьев рекомендовал: «Убедительно прошу и советую Вам и всему штабу присоединиться к нам».
Примерно в те же дни комиссар Беломорского военного округа А. Геккер в депеше Л. Троцкому сообщил о том, что французский консул в беседе с ним говорил «о
возможности признания Францией советской власти при условии отторжения Северного края от центра». Геккер добавлял при этом, что подобный подход союзного дипломата есть не что иное, как «попытка одурачить нас, считать нас слишком наивными» 376 .
Тем не менее, архивные документы сохранили свидетельство о том, что предложение А. Юрьева обсуждалось в Архангельске. 26 апреля состоялось закрытое заседание Целедфлота. Кроме моряков, на нем были представлены председатель губисполкома А. Попов, а также Я. Тимме, Р. Куликов, контр-адмирал Н. Викорст и другие ответственные лица.
Члены Целедфлота от Мурманской флотилии заявили о том, “…что Мурманский край вошел в соглашение с англичанами для того, чтобы не дать Германии покуситься на богатства Мурмана, и что англичане во внутренние дела России не вмешиваются. Соглашение с англичанами одобрено Советом Народных Комиссаров” 377 .
Резолюция совещания означала присоединение к позиции Мурманского Совета.
В ней говорилось о необходимости выделения Архангельской губернии и Мурманского района «в автономную единицу РСФСР», выражалось намерение «вступить в переговоры с представителями английских властей о формах соглашения… по товарообмену».
Объявление своего рода северной автономии, по мнению всех ораторов, обусловливалось тем, что “это давало возможность народным комиссарам сложить с себя
ответственность за невыполнение некоторых пунктов договора с Германией, как, например, выдача оружия Мурманску, вошедшему в соглашение с союзниками”.
Эта резолюция была принята 10 голосами против 1, при 7 воздержавшихся.
Принятие окончательного решения было перенесено на следующий день — на совместное закрытое заседание губисполкома, Целедфлота, исполкома Архангельского Совета и с участием представителей совета профсоюзов и земельно-лесного отдела.
На заседании определилось несколько мнений. Меньшевик Р. Дмитриев и эсеры выступил за возобновление контактов с союзниками «в полном объеме», т.е. по сути дела за разрыв Брестского мира.
Мнение фракции большевиков и левых эсеров, которое отстаивал Тимме, было
иным. В проекте их резолюции содержался категорический протест против «посягательств Германии на Карелию, прикрытых финскими белогвардейцами», против каких-либо военных действий со стороны Англии и Франции на Севере, зафиксировано
требование удалить десант с Мурмана. Эта резолюция было принята большинством
голосов (22 «за», 5 «против» при шести воздержавшихся) 378 .
В то время, когда в Архангельске спорили о том, как быть в данной ситуации,
обстановка на Мурмане менялась. Союзники вслед за первым высадили второй десант
численностью около 8 тысяч человек и приступили к активным действиям, которые
все больше приобретали антисоветский характер. Продвигаясь на юг, иностранные силы захватили Кандалакшу, Кемь, где расстреляли трех членов местного исполкома —
А.А. Каменева, П.Н. Малышева и Р.С. Вицупа.
Германия выразила Совнаркому протест против нахождения английских солдат
на Мурмане. Считая это нарушением Брестского мира, она потребовала немедленного
вывода британских войск. Совет Народных Комиссаров, попавший в сложное положение, приложил много усилий для того, чтобы мирно решить мурманскую проблему.
Начиная с апреля 1918 года наркомат иностранных дел много раз обращался к представителям Англии с требованиями вывести военные суда из Мурманска и соблюдать
нейтралитет России, принятый ею по условиям Брестского мирного договора. Но все
оказалось напрасным.
В этой обстановке директивы Москвы местным органам и военным властям
становились все более жесткими, но практически для местных органов власти невыполнимыми. Наконец, 1 июля появилась подписанная Лениным и Троцким телеграмма, в которой председатель Мурманского Совета Юрьев, «перешедший на сторону
англо-французских интервентов и участвующий во враждебных действия против Советской Республики», был назван врагом народа и объявлен вне закона 379 .
Юрьев в ответ на приказ Ленина и Троцкого разослал большую телеграмму в 24
адреса. Он, настаивая на своем, заявлял о том, что требования Совнаркома об удалении
союзников исполнению не подлежат, так как силы союзников находятся на Мурмане
«вследствие приглашения Мурманского Совета и с одобрения Совнаркома для содействия нам в обороне края от немцев и финнов», что требуется и центральной власти
заключить соглашение с союзниками и тем самым ликвидировать конфликт. “Оповещая теперь об этом всю Россию о происходящем, говорилось в заключение этой телеграммы, — мы верим, что подавляющим большинством населения это будет понято” 380 .
Выполнение подобных требований означало бы разрыв Брестского мира. Советское правительство призвало народ к вооруженной борьбе с бывшими союзниками
России.
* * *
В тревожные для Севера летние месяцы 1918 года глава Совнаркома В. И. Ленин не раз лично беседовал с ответственными работниками Архангельской губернии,
по представлениям которых принимались решения, направленные на укрепление обороны Севера.
Еще в апреле во время встречи с представителем Архангельского губисполкома А. П. Поповым Ленин, обсуждая положение дел в Архангельске, подчеркивал необходимость осуществления ряда оборонных мep. 5 июля В. И. Ленин принял М. С.
Кедрова с докладом о положении на Севере, 6 июля заслушал сообщение С. Н. Сулимова «о положении Вологодского ж.-д. района в связи с событиями в Мурмане и в Архангельске».
В Биохронике В. И. Ленина есть запись, датированная 12 июля: «Ленин говорит
по телефону с позвонившим ему Я. М. Свердловым, который просит принять представителей Архангельского губисполкома, приехавших с докладом о положении на Севере; дает согласие принять их тотчас же, как только они придут в Кремль».
Этими представителями были А. Д. Метелев и А. Г. Васильев. Ленин заслушал
их доклад о военном положении на Севере, о настроении масс и действиях меньшевиков и эсеров, о работе в Архангельске... 381 .
В ходе этих и других встреч архангельские руководители предложили Совнаркому и обосновали план обороны страны со стороны Севера в случае развития интервенции. Этот план предусматривал, во-первых, создание штаба обороны с постоянной
базой в Вологде; во-вторых, освобождение Вологды от дипломатического корпуса —
своего рода штаба антисоветских сил; в-третьих, проведение частичной мобилизации в
ряде губерний, в том числе Архангельской и Вологодской 382 .
Совнарком оказывал Архангельску материальную поддержку. Так, 5 апреля
своим решением Совнарком выделил Архангельску 20 миллионов рублей и гарантировал дальнейшую помощь по мере увеличения запасов денежных знаков. В июле Сов-
нарком дополнил еще 10 миллионов рублей «на приведение в боевую готовность района Архангельска и флотилии Северного Ледовитого океана» 383 .
Важным шагом на пути к повышению обороноспособности Архангельска явилось образование Беломорского военного округа с центром в Архангельске. Декретом
Совнаркома от 4 мая 1918 года Военным руководителем округа был утвержден Ф. Е.
Огородников, начальником штаба — А. А. Самойло, комиссарами — А. И. Геккер и
А.Д. Макаров. В состав округа вошли Архангельская, Вологодская и Олонецкая губернии, а также водное пространство с островами Белого моря и Северного Ледовитого
океана.
* * *
Однако ситуация требовала более решительных, комплексных мер, направленных на укрепление местных органов Советской власти.
Постановлением от 18 мая 1918 года Совет Народных Комиссаров создал специальную правительственную комиссию, которой поручил ревизию военного хозяйства, а также обследование «всех прочих отраслей деятельности и организации местных
советских учреждений» 384 .
Как уже отмечалось выше, это была так называемая “советская ревизия”, которую возглавил М. С. Кедров. Она провела в жизнь целую серию мер, составной частью
которых явилось усиление обороны Беломорского побережья и проведение военномобилизационной работы.
Исполком Архангельского губернского Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов 15 июня 1918 года на закрытом заседании принял постановление о создании комиссии по разработке плана оборонных мероприятий. Чуть позднее командующий всеми сухопутными и морскими вооруженными силами Архангельского района А. А. Самойло издал приказ о проведении подготовительных работ по обороне
Архангельска. Этим приказом командиру минной роты Добромыслову поручалось
«немедленно поставить донные мины против южной оконечности о. Мудьюг; подготовить к затоплению баржи на Лапоминском створе; подготовить уничтожение створных
знаков и вех». Коменданту Мудьюгского острова Быкову было приказано «учредить
дежурство по охране бара с установлением пароля флагами». Батареи должны были
открыть огонь в случае движения судна без пароля 385 .
Однако одних мер военного характера было недостаточно, и это хорошо понимали руководители губернии. Нужны были сплоченность масс, организованность и
дисциплина, готовность дать отпор врагу.
7 июля большевистская фракция Архангельского городского Совета через газету «Архангельская правда» обратилась ко всем рабочим, железнодорожникам, красноармейцам и матросам. «В этот грозный роковой момент, когда решается судьба не
только революции в России, но и революции международной, — говорилось в обращении, — ...чрезвычайное собрание Архангельского Совета рабочих, красноармейских
и матросских депутатов призывает всех..0. кому дорога рабоче-крестьянская Советская
власть... дружными рядами выступить против готовящегося покушения на кровью нашей добытые завоевания Октябрьской революции... Стойко стойте на своих постах!
Строго исполняйте все распоряжения Советов!» 386 .
Народный комиссариат по морским делам приказом от 14 июля распорядился
усилить оборону Архангельска, и в частности «принять меры к недопущению входа в
Архангельский порт иностранных вооруженных судов». Он распорядился подготовить
к отправке в Архангельск десять 130-мм пушек с дальномерами и припасами, 200 мин,
а также направить сюда часть состава гарнизона Кронштадтской крепости 387 .
Предвидя возможность расширения интервенции на Севере, Троцкий 1 июля 1918
года издал приказ, которым вводился запрет на въезд без разрешения на Беломорское
побережье и в Архангельск.
2 июля губисполком «постановил немедленно провести частичную мобилизацию
военнообязанных и общую мобилизацию всех когда-либо служивших в артиллерии и
инженерных войсках, проживающих в пределах Архангельской губернии» 388 .
Значительная часть рабочих города заявляла о своей готовности защищать родной
край. Так, общее собрание рабочих лесозавода Кобылин — Лунд 12 июля выразило
протест против высадки нового десанта в Мурманске. «Одобряем и неуклонно признаем действия и распоряжения советской власти, которая стоит на страже завоеваний
Октябрьской революции», — было записано в резолюции этого собрания 389 . Обсудив
тот же вопрос, 140 рабочих лесозавода Кыркалова обратились ко всем рабочим города,
«способным носить оружие», с призывом «вооружиться для защиты революции и
оветской власти» 390 .
Подобные резолюции поступили почти от всех рабочих коллективов Маймаксы, к
тому времени уже неплохо вооруженных: в их распоряжении были винтовки, пулеметы, запас патронов.
Между тем события развивались быстро — предотвратить высадку иностранных
войск в Архангельск не удалось. 2 августа 1918 года на рейде Архангельского порта
отдала якоря союзная эскадра. С этого дня начался, пожалуй, самый трагичный период
в судьбе города и всего Севера — период девятнадцатимесячной его оккупации.
* * *
«Мы временно отступаем…, но мы придём». Активные участники тех событий,
их современники и уже не одно поколение историков пытались осветить причины падения Советской власти в городе.
Почему случилось так, что, несмотря на меры, которые предпринимали органы
власти по укреплению обороноспособности, Архангельск был отдан в руки антисоветских сил почти без малейшего сопротивления? Была ли возможность отстоять город?
Для ответа на эти вопросы, кратко проанализируем ситуацию, предшествовавшие захвату Архангельска.
Следует сказать, что этот факт уже в то время получил неоднозначную оценку. В
частности, Троцкий, будучи в то время наркомом военно-морских сил Советской Республики, в приказе от 5 августа 1918 года обвинил архангельский губисполком в дезертирстве и трусости, считая их главными виновниками падения города.
Приказ, написанный жестким военным языком, заслуживает того, чтобы напомнить его. Документ отражает суть того времени.
“Обстановка, при которой был временно очищен Архангельск, — говорилось в
этом документе, — свидетельствует о том, что отдельные представители местной советской власти далеко не всегда обнаруживают те черты, которые обязательны для каждого революционера, занимающего ответственные посты; выдержку, энергию, мужество.
Снова подтверждается, что находятся советские представители, которые при первых проблесках опасности торопятся унести ноги, считая, что спасение собственного
существования есть самая важная задача. Такого рода субъекты не имеют ничего общего с революцией. Это не борцы, не коммунисты, а жалкие советские карьеристы,
которые временно прилипли к великому делу. Всякий представитель советской власти,
который покидает свой пост в минуту военной опасности, не сделав всего, что можно,
для защиты… советской территории, есть предатель, — гласил этот документ. —
Предательство же в военное время карается смертью».
Приказ обязал Кедрова и Вологодский губернский военный комиссариат «немедленно задержать и подвергнуть аресту всех тех советских работников г. Архангельска,
которые, по имеющимся у нас строго проверенным фактам, должны рассматриваться
как дезертиры — для предания суду Верховного военного трибунала» 391 .
Такая оценка действий членов губисполкома вызвала протест с их стороны. Исполком отверг обвинения в трусости и бегстве, потребовал от руководства республики
расследовать обстоятельства этого дела. «...Местная власть отходила, сохраняя народное достояние, а не с целью унести свои ноги, ибо шкурников среди нас нет,— говорилось в одной из телеграмм.— Требуем отмены приказа и немедленного назначения
следственной комиссии...» 392 .
В другой телеграмме на имя Ленина представитель ЦК РКП (б) при Архангельском комитете партии Метелев заверял главу правительства, что «губисполком, за
исключением [отдельных] личностей, пожалуй, меньше всего виновен в падении...
Прошу расследованием установить факты... Без установления правды работа невозможна» 393 .
10 августа ходатайство об отмене этого приказа, «основанного на недоразумении»,
направил в Москву Павлин Виноградов. В ответ на эти просьбы В. И. Ленин отменил
приказ Троцкого о наказании членов Архангельского губисполкома и обязал их «напрячь все силы для немедленной, беспощадной расправы с белогвардейцами» 394 .
Члены Архангельского губисполкома П. Ф. Виноградов, С. К. Попов, П. П. Оксов,
А. П. Щенников, секретарь Архангельского горкома РКП (б) В. И. Суздальцева и ряд
других ответственных работников представили в ЦК партии и СНК записки, в которых раскрыли причины сдачи Архангельска. Анализ этих документов свидетельствует
о том, что архангельские руководители трезво оценивали совокупность всех объективных и субъективных факторов, способствовавших падению города.
Прежде всего, они не слагали с себя вины за случившееся. Все авторы с горечью
писали «об отсутствии советских работников с организаторскими способностями»,
опытных военных руководителей, преданных Советской власти, указывали на крайнюю малочисленность партийных рядов, так и не сумевших создать до начала интервенции свой губернский комитет. Все предпринятые меры, помощь центра они оценивали очень высоко, считая, что своевременная реализация их позволила бы «создать
кулак, с помощью которого удалось бы привести в должный порядок части мобилизованных, поднять оборону Архангельска».
«Губисполком не оправдывает себя,— отмечалось в одном из документов.— Он
сознает, что были допущены ошибки, что при наличии других, более опытных и сильных волей лиц, может быть, такое положение края и не создалось бы...» 395 .
История отвела советским властям Архангельска чуть более полугода, в течение
которого губисполком, занятый массой дел по преодолению разрухи, не смог парализовать действия антисоветских сил и обеспечить организацию сил для обороны Архангельска. Для решения этой задачи Архангельск не располагал главным – вооруженными силами. Находившийся здесь к моменту интервенции первый архангельский советский полк насчитывал около полутора тысяч красноармейцев, но по существу он еще
только формировался и не был боеспособной единицей.
Неожиданностью для руководителей губернии был отказ крестьян от военной мобилизации. Это обернулось на деле катастрофой для создания вооруженных сил Севера из числа местного населения. Председатель губисполкома С. Попов и губвоенком А.
Зенькович в телеграмме В.И. Ленину и Л.Д. Троцкому, направленной в час ночи 28
июля с исключительной откровенностью сообщали о сложившейся ситуации.
«Положение Архангельской губернии в связи с объявленной мобилизацией тяжелое, — говорилось в телеграмме. — В Шенкурские идет бой между отрядом Красной
армии и мобилизованными… Четыре комиссара по мобилизации, члены губисполкома
захвачены… В Пинежском уезде мобилизованные отказались ехать в Архангельск… В
Онежском уезде набрали отряд 120-150 человек рабочих, крестьяне же отказались.
Применить террор нет сил. Архангельск висит на волоске. Настроение мобилизованных враждебное. Целедфлот не внушает большого доверия. Одна надежда – маймаксанские рабочие, но и те сидят голодом…» 396 .
Это было в обстановке, когда до антисоветского переворота оставалось всего лишь
пять суток. Понятно, что маймаксанские рабочие, оторванные от центра, плохо владеющие оружием, не могли отстоять город. И потому верным вывод документа: «Архангельск висит на волоске».
В этой ситуации свои надежды на защиту города они связывали не с проведением
военной мобилизации крестьянства губернии, а с присылкой из центра вооруженных
сил. Командующий Беломорским военным округом Ф.Е. Огородников просил Троцкого «срочно выслать в Архангельск не менее бригады пехоты (до 5000), снабженной
двумя укомплектованными батареями, 150 артиллеристов, два броневика, 100-200 пулеметчиков». Напоминая об этой просьбе Ленину и Троцкому, С. Попов и А. Зенькович в упомянутой выше телеграмме заявляли о том, что без этих сил «англичане путем
внутреннего взрыва возьмут Архангельск» 397 .
Речь о внутреннем взрыве шла неслучайно: в городе скопилось значительное количество антисоветски настроенных офицеров, ведавших обороной Архангельска,
тесно связанных с командованием союзников.
* * *
Победа революции в России не на шутку встревожила правительства США, Англии и Франции: речь шла о потере военного союзника для ведения войны с Германией.
Верховный совет Антанты уже в 1917 году приступил к разработке планов военной
интервенции, в которых значительное место отводилось Европейскому Северу России.
В декабре 1917 года на англо-французской конференции в Париже был тщательно рассмотрен меморандум «по русскому вопросу». В соответствии с этим документом между Англией и Францией было заключено секретное соглашение о разделе России на
«зоны действия» 398 .
В феврале 1918 года американский посол телеграфировал государственному секретарю США из Петрограда: «...я серьезно настаиваю на необходимости взять Владивосток под наш контроль, а Мурманск и Архангельск передать под контроль Великобритании и Франции... Для союзников теперь пришло время действовать» 399 .
Вскоре за переговорами последовали практические действия: как уже говорилось
выше, 9 марта 1918 года в Мурманске с английского крейсера «Глори» высадился десант вражеских войск, за ним последовали новые отряды интервентов. Север был наиболее доступным районом для вторжения интервентов. К Архангельску и Мурманску
шли морские пути, что облегчало как высадку, так и снабжение войск. Тот и другой
порт были связаны с центром России железными дорогами.
Неслучайно иностранные послы, покинув Петроград в конце февраля 1918 года,
направились не в Москву, куда переехало Советское правительство, а в Вологду. «Мы
избрали Вологду,— писал позднее посол Франции Ж. Нуланс,— так как из этого города послы могли уехать в том направлении, какое потребовали бы события, и в то же
время сохранить связь с русскими элементами, оставшимися верными делу союзников». Нуланс считал возможным “в случае высадки [союзных войск – Е.О.] в Архангельске и угрозы ареста укрыться в Вологодском кремле, чтобы выдержать там осаду
до прихода союзных войск”… “При случае мы могли рассчитывать не только на офицеров и солдат союзных миссий, но еще на несколько сотен русских офицеров, преданных Антанте” 400 .
Кроме Нуланса, здесь же обосновались американский посол Д. Френсис, английский поверенный в делах Ф. Линдлей, итальянский — де ла Торрето и др. Посольства
и миссии бывших союзных держав выступали как центры организации антисоветских
сил.
Союзники, приступив к реализации плана, настаивали на более активном участии
США в интервенции. 5 августа, английское посольство в Вашингтоне в меморандуме
государственному департаменту заявило о том, что Линдлей «сильно настаивает на необходимости посылки как можно скорее американских батальонов с тем, чтобы извлечь максимальную выгоду из этого успеха» 401 .
Однако английский консул в Архангельске Д. Янг и американский — Ф. Коул,
хорошо знавшие расстановку политических сил в России и обстановку в Архангельске,
в посланиях своим правительствам предупреждали о бессмысленности интервенции на
Север России. Ф. Коул писал, что «интервенция не может полагаться на активную
поддержку русских», а политические группы, выступающие за интервенцию,— эсеры,
меньшевики и кадеты — дискредитировали себя и теперь стремятся вернуть власть. С
сарказмом он писал о том, что “эсеровская, меньшевистская и кадетская интеллигенция” никогда не будет править в России. Их место у дымящегося самовара, а не в залах
правительства. Их приглашение вступить в Россию не исходит от русского народа” 402 .
Он подчеркивал при этом, что общественное мнение России «будут определять не они,
а большевистские руководители». Отлично зная обстановку на Севере, Коул отметил,
что жители края решительно настроены против вступления иностранцев на их территорию, что для наведения “порядка” в регионе необходимо огромное количество войск
(до полумиллиона человек) и потребуются гигантские усилия для их снабжения. Консул особо подчеркнул, что введение войск неизбежно втянет войска союзников во
внутренние дела России, что приведет к непредсказуемым последствиям. В осторожной форме дипломат высказался в пользу иного варианта – экономического сотрудничества с уже существующей реальной властью 403 .
Голос Коула не услышали: военная машина была пущена в ход. Интервенцию на
Русский Север официально санкционировал Союзный Верховный военный совет Антанты. 3 июня 1918 года он принял решение “Союзническая интервенция в русские
союзные порты”. Военные представители союзников сочли необходимым овладеть
Мурманском и Архангельском, направив туда с этой целью несколько британских,
французских, американских и итальянских батальонов, а также офицеров, специалистов и необходимое количество боеприпасов и провианта 404 .
* * *
Готовящаяся интервенция придала уверенность внутренним антисоветским силам.
На Север, как и на другие окраины Советской Республики, устремились офицеры и
другие антисоветские элементы. В письме к Ленину и Свердлову председатель Архангельского губисполкома С. К. Попов сообщал: «Основательная чистка от контрреволюционных элементов Петрограда и Москвы и других городов гнала всю эту сволочь в
деревни и отдаленные города. Благодаря близости контрреволюционного центра —
Мурмана, вся эта публика стремилась на Север...» 405 .
Но дело, разумеется, не только «в чистке», о которой упомянул Попов. Белогвардейские офицеры, представители антисоветских политических партий и объединений,
будущие «министры» белогвардейского правительства стягивались на Север сознательно. Задолго до 2 августа 1918 года здесь оказались будущий глава Верховного
управления Северной области Н. В. Чайковский и некоторые из его сторонников.
Постепенно возник ряд антисоветских организаций. Сначала они действовали независимо друг от друга, но затем нашли общий язык. Военные объединились вокруг
капитана второго ранга Г. Е. Чаплина. Это был агент английской контрразведки «Интеллидженс сервис», живший в Архангельске под именем англичанина Томсона. Он
приехал в Архангельск в середине июня и сразу установил тесный контакт с английским консулом Д. Янгом, которому откровенно объявил, что цель его миссии состоит в
организации белогвардейского восстания, приуроченного к высадке союзников. В это
же время в Архангельск прибыл один из сотрудников генерала Пуля. Он был назначен
на должность служащего британского консульства и стал действовать совместно с Чаплиным. А сам Пуль в начале лета 1918 года по прибытии в Мурманск дал задание Янгу подыскать в Архангельске жилье для 600 офицеров и гражданских лиц, «не вызывая
ненужных подозрений». Чаплину удалось подобрать и обеспечить оружием до 500
офицеров 406 .
Другая организация состояла из членов партий, входящих в состав антисоветского
общероссийского объединения под названием «Союз возрождения России». В нее входили народный социалист Н. Чайковский, эсер М. Лихач, С. Маслов и другие.
Филиал так называемого Национального центра, объединявшего главным образом
правых кадетов, возглавлял Н. Старцев.
Эти люди были объединены общей целью свержения Советской власти, все они
знали о намерениях интервентов. Видный архангельский кадет В. Бартенев в конце
1918 года признавался, что «уже с весны ждали десанта союзников». С этой целью,
продолжал он далее, в городе устраивали «съезды и собрания разных общественных
организаций, на которых выносились соответствующие резолюции». Все эти документы «с надлежащими разъяснениями и дополнениями передавались союзникам» 407 .
Для завершения акции — захвата территории войсками интервентов, по признанию того же В. Бартенева, необходимо было еще организовать военный заговор и,
свергнув Советскую власть в городе, «пригласить» союзников в качестве «освободителей». Именно с целью военного переворота съезжались с разных концов России в
Архангельск заговорщики.
О согласованности всех сроков этой акции свидетельствует депеша посла США
Френсиса государственному секретарю Лансингу, отправленная из Мурманска 31 июля 1918 года: «Только что прибыл в Мурманск вместе с итальянским послом, Линдлеем и французским поверенным в делах. Главы других миссий ожидают сообщения в
Кандалакше. Пуль и Кемп вместе с Биерером и Мартином отплыли сегодня утром в
Архангельск, взяв с собой около 1000 британских и французских солдат, а также 50
американских матросов. Антибольшевистский переворот запланирован на сегодня, и
если… он окончится успешно, союзные войска смогут высадиться 2 августа в Архангельске, не встретив сопротивления» 408 .
* * *
Для конкретизации исключительно трудного положения, в каком оказался Архангельск в те тревожные дни, более глубокого понимания причин сдачи его врагу сошлемся еще на ряд моментов, отраженных в докладе председателя Архангельского губисполкома Попова Северному областному комитету РКП(б). Там говорилось: «Штаб
Потапова (начальник обороны Архангельского района.— Е. О.) с первых дней не внушал серьезного доверия, правда, сам Потапов производил впечатление человека, который искренне взялся за дело обороны... Что касается морского штаба во главе с Викорстом (командующим флотилией Северного Ледовитого океана, контр-адмирал— Е.
О.), то он, безусловно, был контрреволюционным, и только события последних дней
помешали расправиться с этими предателями». Для Потапова и Викорста, писал С. К.
Попов, «были открыты все наши карты, отсюда, конечно, делалось все известно и нашим врагам» 409 .
М. Костевич, инспектор взрывчатых веществ, которому приказом А. А. Самойло
была поручена организация взрывных и минных работ, по отзывам английского консула Д. Янга, «в течение нескольких месяцев... работал в британских интересах, осведомляя консульство обо всем, касающемся военных складов». Среди предателей значился комендант и начальник артиллерии острова Мудьюг прапорщик В. В. Быков.
Действия этих людей сорвали решение многих задач обеспечения безопасности города. Так произошло, например, с заграждением фарватера Северной Двины. Ледоколы
«Святогор» и «Микула Селянинович» оказались затопленными так, что проход к Архангельску остался открытым. И это было сделано сознательно, по приказу Викорста.
Об этом свидетельствуют в своих воспоминаниях участники антисоветского переворота в Архангельске Г. Чаплин и С. Городецкий. Чуть позже помощник главного комиссара флотилии К. Пронский приказал дополнительно затопить между ледоколами
судно «Уссури», выделив команду для взрыва кораблей. Однако последним задание
выполнить не удалось, так как пироксилиновые шашки, выданные все тем же Костевичем, оказались негодными.
Активность врагов Советской власти во многом была обусловлена тем обстоятельством, что во второй половине июля 1918 года штаб Беломорского военного округа
переехал в Вологду, там же была создана ставка Северо-восточного участка отрядов
завесы во главе с М.С. Кедровым. К тому же, как уже отмечалось выше, в Архангельске красноармейских сил не было. Во всей губернии в частях Красной армии летом
1918 года насчитывалось, включая архангельский советский полк, латышский отряд,
петроградскую роту и другие подразделения до 2000 человек 410 .
Система уездных и волостных военкоматов к тому времени только-только начала
складываться. Губернский военный комиссариат, созданный на базе военного отдела
губисполкома, к середине 1918 года был укомплектован лишь на одну треть. Причем
со специальной военной подготовкой на службе было лишь два человека из 22.
Антисоветские элементы спешно подтягивали и сосредоточивали в районе Архангельска свои силы. Так, на Бакарице под видом рабочих-грузчиков накапливались белогвардейские подразделения. Для внутренней охраны города был прислан конногорский отряд под командованием бывшего ротмистра А.А. Берса.
Редактор газеты «Архангельская правда» Ф. Е. Глущенко, сообщая в Секретариат РКП(б) об измене начальника обороны Архангельского района Потапова, писал
15 августа 1918 года: «Он предварительно вывел все надежные советские войска из города под видом эвакуации, что дало возможность белогвардейцам захватить город...
Конечно, наша вера в «кающееся офицерство» была главной причиной сдачи Архангельска» 411 .
Таким образом, анализируя ситуацию, активные участники и свидетели тех событий главной причиной, по которой город оказался незащищенным, считали измену военных специалистов. Советские историки, исследователи этого периода, разделяют эту
точку зрения.
Архангельские чекисты сумели напасть на след заговорщиков, руководимых Г.
Чаплиным. Они сообщили в ВЧК о раскрытии заговора офицерства и захвате разработанного заговорщиками плана восстания. Начало восстания намечалось на 31 июля. По
плану весь город был разделен на 16 участков, в каждом определены руководители и
участники мятежа, которые ночью по особому сигналу должны были захватить все советские учреждения, а также радиостанцию и немедленно обратиться к союзникам за
помощью. Мятежники планировали продержаться «хотя бы два дня». Чекисты провели
обыски и аресты.. В частности, в подвалах банка были обнаружены ящики золотых и
серебряных изделий, 30 штук револьверов, 40 штук винтовок, много патронов. Но для
подавления мятежников не было ни времени, ни сил — заговор удалось раскрыть
поздно 412 .
В этой обстановке 25 июля в Архангельск из Вологды прибыли союзные дипломаты. В ночь с 28 на 29 июля они отправились в Кандалакшу. Почему дипломатический
корпус вопреки настойчивым просьбам Советского правительства отказался поехать в
Москву, а выехал на Север?
На этот счет есть ряд версий, но, пожалуй, наиболее приемлема одна: послы боялись, что в связи с сообщениями о готовящемся вторжении союзников их задержат в
качестве заложников. Что касается бегства на Мурманское побережье, то посол США
Френсис, выступая позже перед сенатской комиссией, объяснил это следующим образом: «Дипломаты решили отбыть в Кандалакшу потому, что в Архангельске готовилось антибольшевистское восстание. Они об этом знали и не хотели находиться там во
время этих событий».
Характерно, что перед выездом из Вологды союзные посольства распространили
воззвание, в котором четко указывались цели военных операций союзных войск на
Севере: «1) необходимость охраны края и его богатств от захватных намерений германцев и финнов, в руки которых могла попасть Мурманская жел. дорога, ведущая к
единственному незамерзающему порту России; 2) защита России от дальнейших оккупационных намерений германцев; 3) искоренение власти насильников и предоставление русскому народу путем установления правового порядка возможности в нормальных условиях решить свои общественно-политические задачи» 413 .
Английский поверенный Линдлей точно определил цель переезда дипломатов —
побег под крыло своих защитников. «Как только наша группа прибыла в Кандалакшу,— пишет он,— я информировал генерала Пуля, находящегося в Мурманске, о том,
что не стоит долго тянуть с оккупацией Архангельска: задержка может привести к печальным последствиям». «Восстание в Архангельске,— продолжал Линдлей,—было
намечено на 3 часа утра 31 июля, и офицеры союзных стран, знакомые с планом действий, были абсолютно уверены в том, что город перейдет в руки наших друзей… Время
начала восстания несколько раз менялось, в результате многие его участники были
арестованы большевиками, а некоторые из них— расстреляны. Медлить больше нельзя» 414 .
В последний день июля в губисполком пришла весть о том, что интервенты захватили Онегу, вражеский отряд движется к Обозерской, чтобы отрезать отход из Архангельска по железной дороге.
Губисполком объявил город на осадном положении, власть перешла к совету обороны города, в состав которого входили член морской коллегии И. И. Вахромеев,
председатель губисполкома С. К. Попов, губвоенком А. Г. Зенькович, Н. Д. Потапов,
Н. Э. Викорст и другие. В задачу этого органа входила организация Беломорского побережья, архангельского района, а также путей к Котласу и Вологде.
1 августа М. Кедров распространил осадное положение на Сухону, Котлас, Вологду и линию железной дороги от Вологды до станций Буй, Грязовец и Череповец. Был
создан тыловой Вологодский район, командование которым возлагалось на А. Геккера.
Было принято также решение о том, чтобы в ночь с 1 на 2 августа эвакуировать
из Архангельска государственные учреждения, банк, все отделы Советов. Часть материальных ценностей — золото и процентные бумаги на сумму около 60 миллионов
рублей вывезли еще 24 июля. Вся остальная наличность банка в сумме около 8 000 000
рублей наличными и на 100 000 000 рублей векселей и 150 000 000 рублей разных ценных бумаг в полном порядке со всей отчетностью, а также разные учреждения: казначейство, контрольная и казенная палаты, все отделы губисполкома — были погружены
к вечеру 1 августа на пароходы, которые около полуночи двинулись вверх по Двине415
.
Пока городские власти занимались погрузкой ценностей на пароходы — вверх по
Северной Двине было отправлено до 50 судов — в городе активно действовали антисоветские элементы. Как сообщал в Народный комиссариат по военным делам С. Н.
Сулимов, «…за несколько часов до отъезда было, очевидно, организованное предательство штаба, советские отряды... были заранее выведены Потаповым, в городе остались исключительно офицерство и горцы-казаки, прибывшие в распоряжение штаба в
последние дни... Через несколько часов после отъезда советских учреждений штабное
офицерство и горцы захватили город, в определенных местах появились орудия и пулеметы...» 416 .
Ударной силой переворота явился так называемый Беломорский конно-горский
отряд во главе с ротмистром Берсом. В ночь на 2 августа отряд носился по городу, разоружая советские силы. Берс до появления офицерских сил Чаплина успел назначить
Л. Метлиа комендантом города, появился его заместитель. В руки этой группы перешла на короткий срок вся власть в городе. Забегая вперед, отметим, что моральный облик этих “переворотчиков” и их побудительные причины участия в этой акции свидетельствуют показания членов отряда, данные ими позднее во время суда. Все они: сам
Берс, подполковник В. Хетагуров, военнослужащие разных званий – Б. Бунаков, А.
Лермонтов, В. Беркут-Бергман и другие в один голос подтвердили, что они прибыли в
Архангельск “свергать большевиков за деньги”, которые им обещали “союзные державы” 417 .
Берс во время переворота захватил металлический ящик с 4 млн рублей, которые
председатель совета обороны города И. Вахрамеев получил для расчета с красноармейцами. Берс, бойцы отряда которого охраняли денежные средства, немедленно захватил яшик и увез его в здание Ломоносовской гимназии, где начался дележ средств.
Берсу было предназначено 450 тыс. рублей, Хетагурову – 225, Кусову – 175. Генерал
Пуль, одобряя действия Берса, присвоил ему звание полковника. Но пришедшее к власти правительство Чайковского потребовало немедленного возвращения денег. Берс
высокомерно заявил о том, что он не признает власти Верховного управления, а все
деньги объявил “призом за услуги отряда в перевороте”. Чайковскому ничего не оставалось делать, как подвергнуть аресту Берса, что и было сделано 4 августа. 1918 года.
В распоряжение правительства досталось всего лишь 555 тысяч рублей.
История с этим отрядом и его руководителями имела продолжение. После свержения Чаплиным правительства Чайковского, о чем речь пойдет впереди, Берс был освобожден и вновь назначен командиром своего отряда. Но в 1919 году незадачливый командир отряда опять оказался в руках правосудия. Суд приговорил Берса и Мелиа к
лишению офицерских званий и всех наград, дворянского достоинства, заключению в
исправительно-трудовые лагеря сроком на полтора года. В конце концов, грабители
отделались легким испугом. Вершители правосудия приняли решение: “Принимая во
внимание боевые заслуги, оказанные осужденными в рядах русской армии во время
войны с Германией и Австро-Венгрией, а также и в борьбе с большевиками, выразившейся в оказании содействия изгнанию последних из Архангельска”, и ходатайствовали перед военным командованием и правительством о помиловании осужденных и
предоставления им права служить в рядах русских вооруженных сил, находящихся на
фронте и искупить свою вину 418 .
Вместе с отрядом Берса той же ночью вышли из своих убежищ около 500 вооруженных офицеров под командованием Г. Чаплина. Чаплин, действуя по заранее разработанному плану, тщательно расставил свои силы. По его признанию, «наиболее
сильная, сплоченная группа под командованием энергичных офицеров была назначена
в Соломбалу для занятия судов флотилии, захвата порта и действий против матросских
частей, в которых я был далеко не уверен» 419 .
Моряки пытались оказать сопротивление. 80 матросов, вооруженных винтовками
и двумя пулеметами, получив сообщение о том, что мятежники захватили штаб флотилии Северного Ледовитого океана (он располагался в городе, на Троицком проспекте),
на буксире «Обь» отправились из Соломбалы на выручку товарищам. Но береговая
линия уже была занята белогвардейцами, пристать буксиру оказалось невозможно. Тогда моряки предприняли попытку увести вверх по Двине баржи, стоявшие в военном
порту. Но и тут было поздно... К. И. Пронскому с трудом удалось вывести «Обь» изпод вражеского обстрела.
На помощь морякам и красноармейцам двинулись лесопильщики Маймаксы. На
рассвете 2 августа рабочие, вооруженные винтовками, 4 пулеметами, на двух пароходах приближались к Архангельску. Однако их предательски заманили к пристани Соломбальского судостроительного завода и вынудили сдаться. А к вечеру более 40 рабочих, в основном профсоюзные активисты, оказались в тюрьме.
Архангельск перешел в руки антисоветских сил. Северный плацдарм открывал,
как казалось “переворотчикам”, блестящие перспективы. «Интервенция начинается в
небольших масштабах,— сообщал американский консул Коул послу Френсису 1 июня
1918 года,— но с каждым шагом вперед ее размеры будут увеличиваться, и будет требоваться все больше и больше судов, людей, денег и снаряжения… Захват Архангельска является частью задачи по захвату железной дороги Архангельск — Вологда. Это
будет означать не просто оккупацию Архангельска, но экспедицию в глубь России» 420 .
Ближайшее будущее сулило интервентам надежный и быстрый успех: их войска
имели неограниченные возможности пополняться оружием, боеприпасами, снаряжением.
К концу 1918 года в Архангельске скопилось около 13 тысяч иностранных солдат
и офицеров, а всего с северного плацдарма в разное время было эвакуировано 48 975
англичан, французов, канадцев и американцев 421 . Они пытались действовать в двух
направлениях: вверх по Северной Двине на Котлас с целью выйти для соединения с
антисоветскими силами на Востоке и по железной дороге с выходом на Москву. Но
замыслам руководителей антисоветских сил не суждено было сбыться. Руководство
Республики Советов подняло народ на борьбу за существование нового государства.
2 августа 1918 года в Архангельске вышел последний номер газеты «Архангельская правда». Центральное место в ней заняло обращение архангельского комитета
большевиков. «Комитет партии, — говорилось в обращении,— вынужден идти в подполье, дабы не быть распятым мировыми разбойниками. Комитет партии призывает
всех членов быть стойкими на своих постах и продолжать наше революционное дело».
6 августа по заданию М. С. Кедрова на станции Обозерская были отпечатаны 20
тысяч листовок с обращением командующего Северо-Восточным участком завесы к
населению Архангельской, Вологодской и Олонецкой губерний. В нем говорилось:
«Наши бывшие союзники — англичане, французы и американцы, которые так много
говорят о своей дружбе и любви к русскому народу, проявили теперь воочию свое действительное лицо: они коварно захватили Архангельск, бомбардировали подступы к
нему, и вместо хлеба мы получаем зажигательные бомбы с их аэропланов, вместо мануфактуры — свинец в виде разрывных пуль из их ружей и пулеметов... Мы временно
отступаем…, но мы придем, неизбежно придем, ибо нет той силы, которая могла бы
сокрушить власть миллионов рабочих и крестьян...» 422 .
Как же сложилась общая обстановка в Архангельской губернии в первый период
гражданской войны, как развертывалась борьба Красной армии с белогвардейцами и
иноземными оккупантами?
* * *
Северный фронт был особенно опасным… Эти ленинские слова невольно приходят на ум, когда обращаешься к анализу первого этапа военных действий на Архангельском Севере.
Командование антисоветских сил, зная трудности молодой республики Советов,
рассчитывало на легкую победу.
На архангельском направлении первоначально действовали малочисленные
офицерские отряды. В начальный момент военных действий рота и батарея офицерского состава под началом капитана А.П. Орлова и подполковника П.А. Дилакторского
были двинуты вслед за ушедшими по Двине советскими пароходами. Чуть позже им на
помощь пришли иностранные войска. Несколько раньше антисоветские подразделения
стали продвигаться вдоль Мурманской железной дороги через Петрозаводск на Петроград.
Белогвардейцы и иностранные войска, имея значительное превосходство в количестве сил, вооружении, легко преодолевали сопротивление пока еще слабых, наспех созданных советских отрядов, достигли на первых порах заметных успехов. После захвата в августе Шенкурска эти силы дошли до села Благовещенского, образовав
на реке Ваге шенкурский выступ. 5 сентября они захватили станцию Обозерскую и начали наступление вдоль полотна железной дороги на Емцу. В это же время их войска
захватили Пинежский и Мезенский уезды. А по Северной Двине войска неприятеля
достигли в сентябре деревни Каменный Прилук, вблизи устья реки Нижняя Тойма. До
Котласа оставалось не более 200 километров. Все это означало, что с Севера над Советской республикой нависла смертельная опасность.
Главная задача защитников советской власти в первый период после начала интервенции состояла в том, чтобы задержать продвижение врага в глубь российской
территории.
Работа органов советской власти, военного командования по отражению натиска неприятеля развернулась по нескольким направлениям. Важнейшее значение в тот
момент приобрело создание вооруженных сил, укрепление тыла, пропагандистская работа среди населения, особенно среди белогвардейских и иностранных солдат.
1 августа нарком Советской ревизии М.С. Кедров издал приказ об объявлении
на осадном положении Сухоны, Котласа, Вологды, линии железных дорог от Вологды
до Буя, Череповца, Грязовца и Архангельска 423 . Одновременно он обратился в наркомат по военным делам с просьбой направить на ближайшую к Архангельску крупную
железнодорожную станцию Обозерскую 1500 штыков 424 .
В тот же день приказом по Беломорскому военному округу был учрежден особый совет “для общего руководства обороной Архангельского района” под председательством И. Вахрамеева. В его задачу вменялось организовать оборону побережья Белого моря, Архангельского района и путей к Котласу и Вологде 425 . 6 августа директивой Высшего военного совета был создан Северо-Восточный участок отрядов завесы
для обороны северо-восточных районов Советской России со стороны Белого моря и
Урала. Его командующим был назначен М. Кедров 426 .
М. С. Кедров срочно выехал в Москву и 9 августа был на приеме у В. И. Ленина. Он представил главе Совнаркома записку, в которой излагались нужды фронта. В.
И. Ленин дал предписание Высшему Военному Совету: «Немедленно дать просимое;
сегодня же отправить из Москвы; дать мне тотчас имена 6 генералов (бывших) и адреса и 12 офицеров генштаба, отвечающих за точное и аккуратное выполнение этого
приказа, предупредив, что будут расстреляны за саботаж, если не исполнят» 427 .
А тем временем до десятка вооруженных судов двигались вверх по Северной
Двине. В составе наступавших по реке войск были шотландские стрелки и подразделения английской морской бригады, куда входил отряд американских моряков. Неприятельские корабли стремились за шесть-семь дней дойти до Котласа и высадить там
десант.
Движение на Котлас становилось чрезвычайно опасным. Необходимы были
срочные меры по обороне города. Туда из центра направляется команда подрывников
во главе с А. Н. Ногтевым чтобы произвести в случае угрозы городу подготовительные
работы к взрыву боеприпасов. Кедров 9 августа получает директиву В.И. Ленина о необходимости «организовать защиту Котласа во что бы то ни стало» 428 .
Организатором отпора врагу на Северной Двине был сначала заместитель председателя Архангельского губисполкома П. Ф. Виноградов. Прибыв в Котлас после
ликвидации мятежа мобилизованных в Шенкурске, он на речных пароходах, наскоро
превращенных в боевые корабли, произвел в ночь на 11 августа смелый налет тремя судами “Мурманом”, “Могучим” и “Любимцем” на вражеские пароходы у Двинского
Березника. После боя в этом пункте силы Северо-Двинской флотилии пришлось оттянуть к Конецгорью, так как в распоряжении П. Виноградова не было сухопутных частей для того, чтобы закрепиться на берегах. Неприятель воспользовался этим
отходом и существенно укрепил позиции, намного осложнив общую обстановку. Сам
П. Виноградов, спустя некоторое время, погиб возле деревни Шидрово.
Но в это время Котлас получил существенное подкрепление. Туда прибыли отряды из Москвы, Петрограда и других городов республики. Здесь оказался 4-й Балтийский экспедиционный корпус в составе тысячи бойцов, два отряда путиловцев с артиллерийским дивизионом и другие подразделения. В это же время на Архангельское направление подоспели 2-й Василеостровский батальон, 1-й железный отряд моряков.
Только из Петрограда на Северный фронт прибыло около 13 тысяч рабочих я моряков.
Значительное пополнение Север получил из Москвы.
Среди посланцев центра были опытные работники: петроградцы А. М. Орехов и
Н. Н. Кузьмин, а также Г. И. Самодед, Ф. С. Чумбаров-Лучинский и многие другие. К
этому времени завершилось формирование Северо-Двинской речной флотилии. 17 августа ее командующим был назначен К. И. Пронский, бывшийя председатель Целедфлота.
11 сентября 1918 года был издан приказ РВСР об образовании Северного фронта, который создавался из двух армий: 7-й, призванной оборонять Петроград на петрозаводском направлении, и 6-й, которая должна была защищать подступы к Котласу и
Вологде 429 .
Командующим 6-й армией был утвержден В. М. Гитис, а начальником штаба –
бывший генерал-майор А. А. Самойло. 22 ноября Самойло сменил Гиттиса на посту
командующего 6-й армией, а начальником штаба армии стал бывший полковник царской армии Н.Н. Петин. В реввоенсовет армии вошли В. М. Гитис, Н. Н. Кузьмин, А.
М. Орехов, И. К. Наумов и М. К. Ветошкин.
Командующим Северным фронтом был назначен бывший генерал-лейтенант
старой армии Д.П. Парский, которого в конце ноября сменил на этой должности генерал-лейтенант Д.Н. Надёжный.
Отдельные отряды, как правило, называвшиеся по той местности, где они начали формироваться, сводились в роты, батальоны и полки. К 20 ноября были сформированы Петроградский, Московский, Нарвский, Гатчинский, Рязанский, Онежский,
Вельский, Пинежский, Красноборский, Вологодский и Северодвинский — всего 11
полков, не менее 20 батарей, два авиа и один инженерный отряды.
25 ноября приказом по 6-й армии части Архангельского, Онежского и Вельского районов, два полка Котласского района (Печорский и Красноборский) были сведены
в 18-ю стрелковую дивизию. Позднее были сформированы 1-я и 54-я дивизии. В каждой из них было по три бригады трехполкового состава.
В это же время партийные и советские активисты начали создавать партизанские отряды. Масштабы партизанского движения на Севере были весьма значительны.
В 1918—19 гг. здесь действовало, включая мелкие подразделения в районе рек Пинега,
Вычегда и Печора, несколько десятков партизанских отрядов. Наиболее крупные из
них преградили путь врагу на вельско-шенкурском, железнодорожном, онежском, пинежском, плесецко-селецком направлениях Северного фронта. Их численность составляла от 100 до 1000 бойцов. Партизаны базировались в труднодоступных лесах, поддерживали связь с деревенскими родственниками, которые снабжали их продовольствием и информацией. Они наносили по противнику удары, вели пропаганду в войсках
врага.
Командирами отрядов
являлись: Шенкурского — В.Г. Боговой; Верхосуландского — Н.М. Едовин, 1-го Северо-Двинского (Шеговарского) — М.К. Чухин,
Савинского — О.Н. Палкин. Руководителем пинежских партизан был А.П. Щенников, комиссаром – Н.Я. Кулаков, комиссар
Мехреньгского отряда — Н.
Д.
Григорьев.
Партизанские отряды первыми вступили в бои с интервентами, поскольку
части Красной армии в то время еще только формировались. Уже в начале августа был
создан партизанский Онежский отряд, который возглавил агитатор ВЦИК Владимир
Гончарик, погибший в одном из первых боев. Он устроил в урочище Чуново засаду и
вынудил отряд англичан, пытавшийся перерезать железную дорогу у Обозерской, отступить обратно в Онегу. Внезапным ночным рейдом шенкурские партизаны вынудили интервентов бежать из села Благовещенского и, дав бой у деревни Гоголюхи, заставили отказаться от намерения неприятеля прорваться к Вельску. Верхосуландский и
Шеговарский отряды в январе 1919 года активно участвовали в Шенкурской операции.
Савинские партизаны действовали на железнодорожном направлении, по указаниям
командования 18-й стрелковой дивизии сражались в боях за Емцу, Плесецкую; онежские партизаны — в боях за Онегу, Кодыш. Яренские партизаны совместно с прибывшим к ним на помощь из Котласа отрядом балтийских моряков разбили белогвардейский отряд капитана Орлова, который через верховья рек Вашка и Мезень по воде
и проселочным дорогам вышел на реку Вычегда и захватил Усть-Сысольск и Яренск.
Значение движения партизан заключалось и в том, что они составляли основу
первых регулярных частей Красной армии. Шенкурские партизаны составили 160-й
(156-й) стрелковый полк, онежские — 159-й, пинежские — 481-й и 483-й.
Командование советских войск, проводя большую работу по созданию вооруженных сил Северного фронта, в то же время всемерно укрепляло тыл. С этой целью
был проведен ряд мер по борьбе с контрреволюцией и предотвращению антисоветских
выступлений в Вологде.
О характере этой стороны деятельности дают две телеграммы, направленные
Кедровым во второй половине августа Ленину. 19 августа он информировал главу
Совнаркома: “В Вологде раскрыта хорошо сплоченная контрреволюционная организация, имевшая сеть агентов в различных городах и находившаяся в связи с союзниками” 430 . Через короткий срок он направил телеграмму в 9 адресов: Свердлову, Ленину,
Троцкому и другим. Раскрывая некоторые подробности начатой работы, Кедров извещал: “В районе Вологды, Череповца, Галича обнаружены белогвардейские ячейки
преимущественно из бывших офицеров для поднятия восстания белых в тылу на случай приближения англичан. Арестован ряд участников. Многие из них признались в
том, что действовали в контакте с английской миссией в Вологде… Большинство из
них до последнего времени служили в рядах Красной армии. Аресты продолжаются” 431 .
В течение короткого времени по обвинению в подготовке восстания и контрреволюционной деятельности в Вологде было арестовано более двух тысяч человек. Как
признал в своих воспоминаниях В.И. Игнатьев, “подготовка к выступлению стала тормозиться вследствие репрессий по отношению к Вологде; массовые аресты, повальные
обыски и облавы нервировали работников “Союза возрождения”; ряды их редели за
счет тюрем”. Был расстрелян руководитель военной работы в Вологде эсер А.В. Турба.
В конце концов, заметил Игнатьев, он “во главе 15 офицеров, в том числе с членами
штаба Кедрова, со всеми материалами, касающимися фронтов Советской власти”, отправились пешком в Архангельск 432 .
Совокупность работы по созданию вооруженных сил, развитию партизанского
движения, борьбы с контрреволюционными элементами, а также широкой пропаганды
позволили не только стабилизировать обстановку на главных направлениях движения
врага, но и одержать первые победы. Вскоре на фронте стали известны имена таких
военачальников и комиссаров, как И. П. Уборевич, М. С. Филипповский, П. А. Солодухин, И. Ф. Куприянов, В. Д. Цветаев, В. М. Карпов, В. Г. Ботовой и других.
Еще в первых боях с врагом 22-летний И. П. Уборевич показал незаурядные способности. Вскоре он был назначен командиром двинской бригады. С именем Уборевича связан крупный успех наших войск в октябре 1918 года на котласском направлении.
Приказав только что прибывшему 7-му инженерному боевому отряду имени Петроградского губсовдепа развить ложное наступление по правому берегу Двины, он ударил основными силами по позициям врага на левом берегу.
В донесении комиссара 6-й армии В. И. Ленину сообщалось: «Спешу обрадовать
победами наших войск на далеком Севере. 14 октября после 3-дневного пехотного и
артиллерийского боя — под умелым руководством комбригады Уборевича наши малочисленные части взяли, благодаря глубокому обходу, хорошо укрепленную деревню
Сельцо, на левом берегу Северной Двины, и само собою пал неприступный Городок на
правом берегу, покинутый в панике англо-американскими войсками, несмотря на полученные ночью подкрепления в 500 штыков» 433 .
В итоге наступления советские войска отбросили противника на 70 км. Этот успех имел большое значение для всего фронта. Надежды неприятеля на быстрое продвижение к центру страны не оправдались. За умелые действия в этой операции комбриг Уборевич и более 30 бойцов и командиров были удостоены ордена Красного
Знамени. Успехи позволили командованию армии сообщить Ленину о том, что «военные отряды выравниваются и начинают драться по-настоящему» 434 .
Однако в конце 1918 года на Северо-Двинском направлении вновь создалось тревожное положение. Это было вызвано тем, что белогвардейцы, имея превосходство, 25
декабря сумели захватить г. Пермь. Нависла угроза соединения их с силами северной
контрреволюции. В этот момент командование 6-й армии обратилось с письмом к комиссару Московского военного округа. Последний, чувствуя важность поднятых в сообщении вопросов, направил его В. И. Ленину. «...Положение фронта нашей 6-й армии, — говорилось в нем, — сугубо неприятное, отступление III армии еще больше
ухудшает. В северо-восточной части нашей армии, т. е. в Печорском крае, уже за последнее время… появились чехословаки под командою князя Вяземского, стремящегося к воссоединению Урала с Архангельском. Помешать же этому воссоединению
мы абсолютно не можем. Несмотря на целый ряд предупреждений и Севфронта, и Реввоенсовета Республики на эту опасность, мы до сих пор ничего не получили. И если
нам своевременно не дадут сил, то через некоторое время мы будем иметь перед собой
сплошной фронт противника—Архангельск—Пермь—Урал и т. д.» 435 . Ленин направил
это сообщение в Реввоенсовет с пометкой «для принятия мер экстренно».
Вскоре последовал ряд решительных действий на Северном фронте. 12 января 1919 года по войскам VI армии был отдан приказ о взятии Шенкурска. Во второй
половине января они освободили Шенкурск и ликвидировали шенкурский выступ. За
участие в Шенкурской операции П. А. Солодухин, начальник пулеметной команды И.
С. Клыков, командир роты Е.В. Пантин и другие бойцы и командиры были награждены орденом Красного Знамени.
Шенкурская операция имела международный резонанс. С тревожными статьями по поводу этого события выступили американская газета «Вашингтон пост», английская «Лондон пост» и другие. В начале 1919 года 6-я армия добилась успехов и на
других участках фронта. Боевые действия частей 6-й армии, борьба партизан Севера в
конце 1918—начале 1919 гг. сорвали вражеский замысел прорыва к Котласу и соединения с силами контрреволюции, наступавшими с востока.
* * *
Когда родина в опасности. Война явилась тяжким испытанием для жителей губернии, для руководителей советских органов. К осени 1918 года губерния была разделена на две части. В докладе Совнаркому председатель губисполкома С. Попов признавал: “К концу 1918 года антисоветские силы захватили половину общей площади
губернии, на которой проживало более половины всего ее населения” 436 .
На территории, не захваченной антисоветскими войсками, был полностью разрушен аппарат управления. Самый крупный по численности населения Шенкурский
уезд также оказался разделенным на две половины. Исполком уездного совета успел
выехать на пароходе в Вельск.
Работники Шенкурского и Онежского исполкомов полностью переключились на
военную работу. Они формировали партизанские отряды, почти все находились на
фронте. В подобном же положении оказались работники губисполкома. С. Попов докладывал Ленину и Свердлову о том, что административно-гражданская работа в губернии остановлена, так как все должности в бригаде, начиная с ее командира, заняты
исключительно ответственными работниками и служащими 437 . Несколько членов губисполкома, партийных работников погибли уже в первых боях. Среди них П. Виноградов, А. Зенькович, В. Виноградов.
В этой ситуации первостепенное значение имело восстановление нормальной
деятельности Советов. В соответствии с приказом Кедрова, 18 сентября были созданы
бюро Архангельского губисполкома в составе 5 членов, а также бюро Онежского,
Шенкурского и Холмогорского уездисполкомов в составе 3 членов каждое. Местопребыванием губернского бюро была определена Вологда, Онежского — село Турчасово,
Шенкурского — город Вельск, Холмогорского — станция Плесецкая.
К середине октября 1918 года бюро Архангельского губисполкома сумело решить ряд важных проблем. Оно восстановило потерянную связь с руководителями
Шенкурского, Онежского и Холмогорского уездов. В каждом из этих уездов стали
действовать бюро уездных исполкомов и при них продовольственные органы. На неоккупированной части уездов была восстановлена деятельность всех волостных Советов и военных комиссариатов. Чтобы улучшить снабжение населения продовольствием, были организованы и отправлены через Москву 5 продовольственнозаготовительных отрядов. Бюро послало своих представителей в Пинежский, Печорский и Мезенский уезды для установления связи и руководства работой на местах.Губернский и уездные исполкомы стремились быть ближе к населению. Работники
губисполкома осенью 1918 года намеревались перенести свою работу на станцию Плесецкую, но ход боев в уезде помешал этому. Позднее, после взятия Шенкурска, губисполком осуществлял там свою деятельность в течение года.
Шенкурский уездисполком при первой же возможности переехал из Вельска в
село Благовещенское. Исполкомы уездных советов проявляли твердость и быстро восстанавливали органы власти на освобожденных территориях. Сошлемся на пример
Пинежского уезда.
Осенью 1918 года удалось освободить 10 волостей этого уезда с населением 25
000 человек. В селе Верколе начал действовать Пинежский уездный исполком, в состав которого вошло 5 старых представителей и 10 человек, избранных жителями освобожденных волостей.
В исполкоме создали 6 отделов, а также чрезвычайную комиссию по борьбе с
контрреволюцией, спекуляцией и саботажем и военный комиссариат 438 . Таким же образом действовали исполкомы других уездов.
* * *
Перестраивали свою работу применительно к военным условиям и коммунисты
губернии.
Накануне интервенции и гражданской войны губернский и уездные комитеты
РКП(б) не были оформлены. Они появились в обстановке войны. С августа 1918 г. по
январь 1919 г. оформились Вельская, Каргопольская, Шенкурская, Онежская, Пинежская, Сольвычегодская, Холмогорская и другие партийные организации. Их объединил
Архангельский губернский комитет партии, который был создан 26 февраля 1919 г. на
организационном собрании, состоявшемся в Вологде. В его состав вошли Я. А. Тимме,
В. И. Суздальцева и С. Попов. Первый Архангельский губком партии возглавила В. И.
Суздальцева.
13—14 июля 1919 г. в Шенкурске состоялась первая
губернская партийная
конференция. Ряд организаций не смогли послать делегатов на конференцию. Тимме,
открывая ее, заявил: «Мы знаем, что там, за проволочными заграждениями, по ту сторону фронта, существуют наши ячейки нелегально. Они не могли вырваться из тех
проволочных заграждений, не могли прибыть сюда на конференцию. Но мы знаем,
что они живут одной мыслью с нами» 439 .
В работе конференции участвовали Шенкурская, Онежская, Пинежская, Холмогорская и Печорская уездные парторганизации, а также делегаты армейских партийных коллективов Пинежского и Вельско-Шенкурского участков Северного фронта.
Всего присутствовало 37 делегатов, в том числе 32 делегата с решающим голосом и 5 с
совещательным. Делегаты представляли 63 ячейки и партийные коллективы Архангельской губернии, объединявшие в своем составе свыше тысячи коммунистов. Шенкурскую парторганизацию на конференции представляли 15 делегатов, Пинежскую и
фронт Пинежского направления — 5, Онежскую — 3, Холмогорскую — 3, Печорскую
— 2 делегата.
Конференция заслушала и обсудила доклады о текущем моменте, о работе губкома и местных организаций, о работе коммунистов в деревне. Был избран губком
РКП (б). В его состав вошли: Я. Тимме, С. Попов, Н. Бабкин, М. Петухов и И. Булатов. Решения конференции обязали коммунистов губернии сделать все, чтобы ускорить разгром интервентов и белогвардейцев.
* * *
Важное значение в то время имела агитационно-пропагандистская и разъяснительная работа среди солдат белой армии и иностранных войск 440 . На первых порах
после начала интервенции политработники 6 армии, члены губисполкома и губком
партии добивались присылки агитационной литературы из Москвы и Петрограда. В
одной из телеграмм в Петроград Архангельский губисполком, указывая на неотложную необходимость разоблачения клеветы интервентов, просил «срочно прислать два
вагона литературы для распространения как на фронте, так и в тылу».
Иногда в запросах в центр содержались не только требования о присылке литературы, но и просьбы об издании ее по определенной тематике. «Желательно перевести
для англо-французов обращение Ленина к всемирному пролетариату,— запрашивал
политотдел шестой армии. — Выпустите плакаты о современном международном положении. Желательно иллюстрированные плакаты и карикатуры» 441 . Эти просьбы не
оставались без внимания. Только с 20 декабря 1918 года по 1 февраля 1919 года в Котлас было отправлено 27450 экземпляров газет на иностранных языках, в Плесецкую —
34 500, Коношу —14100, Няндому — 12 000 442 . Из Петрограда в части Северного
фронта ежедневно приходило около 70 тысяч экземпляров газет.
Ряд изданий печатался на местах: в уездных центрах, в дивизионных типографиях. Так, политотдел 18 дивизии, например, издавал газету «Путь на Архангельск» тиражом 1500 экземпляров. За время войны им было издано также 50 названий листовок
к солдатам белогвардейской армии по 1000 экземпляров каждый 443 . Тексты многих
воззваний публиковались на страницах армейской газеты “Наша война”, которая широко распространялась на фронте и среди солдат белой армии. Разоблачение планов антисоветских сил, разъяснение политики Советского государства, призывы к солдатам
белой армии переходить на сторону своих братьев-красноармейцев — таковы основные идеи этих листовок.
Воззвания нередко издавались за подписью Ленина, Троцкого, Чичерина и
других видных деятелей Советской республики. «Вы являетесь орудием в руках ваших
врагов — капиталистов,— говорилось в одной из таких листовок, озаглавленной «Быть
предателем — позор».— Вас вооружили винтовками, вы заряжаете орудие, чтобы
стрелять в нас, в таких же рабочих, как вы. Неужели вы не видите, что это часть той
самой классовой войны, которую вы ведете в Англии и Америке?» 444 .
Не представляется возможным определить подлинные масштабы огромной работы, проводившейся на местах по изданию пропагандистской литературы. Среди сотен
названий листовок, изданных на Севере, были такие, как «Чего хотят англичане, французы, идущие против нас войной?», «Для чего «нужна мобилизация», «Две войны —
две мобилизации», «Письмо в Архангельскую Англию», «К мобилизованным (белогвардейцам) от братьев красноармейцев», «Кто мы?», «Ответ генералу Айронсайду»,
«В окопы белым», «К русским офицерам Северной армии», и другие.
Издание и распространение литературы среди иностранных солдат и белогвардейцев партийные органы считали важным политическим делом. Для подготовки текстов воззваний привлекались такие работники, как Я. А. Тимме, М. К. Ветошкин, Ф.
Глущенко, Н. Пластинин и др.
При помощи самолетов, разведчиков, партизан листовки доставлялись в тыл врага. Действуя в тесном контакте, местные партийные органы и политотделы совершенствовали формы распространения литературы в неприятельском тылу.
В начале 1919 года в Вологде было проведено совещание, на котором присутствовали подобранные для этой цели люди. Многим из них были вручены мандаты, которыми они утверждались «уполномоченными Архангельского комитета РКП (б), губисполкома и политотдела VI армии для распространения иностранной и русской литературы в тылу и на фронте противника» 445 . Большой срок уполномоченными в Нижнедвинском районе работали И. Гагарин и Н. Селиванов, в Онежском П. Попов.
Специальная инструкция, которой снабжали уполномоченных, содержала положения о том, что каждый из них, помимо распространения литературы, в случае необходимости должен оставаться для подпольной работы в тылу врага, создавать там
тайные коммунистические ячейки. Инструкция вменяла в обязанность собирать и сообщать в штабы воинских подразделений сведения о силах врага, расположении окопов и укреплений, наличии складов оружия, продовольствия и обмундирования.
Уполномоченные имели право вербовать в штат любое количество сотрудников
для направления в тыл врага, пользоваться всеми видами связи. Прибыв на места своего действия, представители губисполкома подбирали местных активистов. В штате
уполномоченного И. Гагарина, например, было 16 человек: М. Денисов, М. Косцов, П.
Мокеев и другие. Среди постоянных агентов на Онежском направлении были О. Бахмутов, П. Агапитов 446 . Перед выходом в тыл все сотрудники тщательно инструктировались. На задания уходили чаще всего небольшими группами в 3—4 человека. Зимой груз с литературой нередко везли на санках, а в остальное время несли в заплечных мешках.
Создание института уполномоченных и широкой сети распространителей литературы было действенным средством разложения неприятельской армии. Оно позволило привлечь к пропагандистской работе широкий круг людей из местного населения,
знающих крестьян, их нужды и духовные запросы.
Агенты добирались и до Архангельска, доставляя туда свой груз. «Работа большевиков,— с тревогой писала белогвардейская газета, — направлена главным образом
в сторону разложения духа армии и населения. Нити этой работы протянуты даже в
столицу Севера — в Архангельск, а про уезды и говорить не приходится» 447 . Посланцы, шедшие на выполнение заданий, подвергались смертельной опасности. Некоторые
из них были выслежены и арестованы. Так, в Архангельске был схвачен и расстрелян
И.П. Рекст, посажены в тюрьму посланцы из Онеги братья Афанасий и Степан Киселевы, М.Н. Кирьянов. Несмотря на потери, эта работа не прекращалась в течение всего
военного времени.
Советская пропаганда оказывала значительное влияние на солдат противоборствующей стороны. Уже в 1918 году на антисоветском фронте наблюдались случаи неповиновения командованию канадских, французских и американских солдат. С полным основанием Ленин писал: “Путем агитации и пропаганды мы отняли у Антанты
ее собственные войска” 448 .
* * *
Много внимания губернские органы власти уделяли улучшению экономического
положения населения.
К осени 1918 года губерния оказалась в тяжелейшей ситуации. Трагичность положения состояла не только в жестокости военного противостояния. На жителей всего
края обрушились голод и эпидемии различных болезней. С ранней осени крестьяне забеспокоились о том, как прокормить семьи, продержаться предстоящую зиму. Такое
настроение имело под собой основания: губернию постиг неурожай, а из-за проливных
дождей во время сенокосной поры крестьяне смогли заготовить только половину
обычной нормы кормов для скота.
Даже такой уезд, как Шенкурский, испытывал нехватку хлеба и кормов для скота. Председатель уездной земской управы М. Едемский в газете «За народ» писал: “В
этом году нас посетил страшный гость – неурожай. Рожь вышла слабой, ячмень почти
повсюду побит ранними морозами. Из него получаются только мякина и отруби. Овес
погиб совсем. В большинстве волостей хлеба хватит только до Рождества. Необходимо
срочно принять меры к получению хлеба извне” 449 . Автор этой статьи повседневно
ощущал размеры народной беды. В земскую управу шел поток писем из всех волостей,
а также решений собраний, просьб многодетных солдаток, а иногда и телеграмм волостных управ с мольбой о помощи.
«У нас вымерзли ячмень и картофель. Нет ни продуктов, ни семян на 1919 год, –
сообщал 4 октября Устьтарнянский сельский комитет. – Просим срочно прислать 500
пудов зерна». «Хлеба хватит только до 1 декабря. С этого времени население будет обречено на голодную смерть», – говорилось в телеграмме из Ростовской волости.
Число подобных жалоб и настоятельных просьб росло с каждым днем. Столь же
устрашающими являлись сведения о последствиях начавшейся в уезде бескормицы.
Уже в октябре-ноябре, т.е. в начальный период стойлового содержания скота, цены на
сено взлетели до 10 рублей за пуд. По меркам того времени, это было не по карману
рядовому крестьянину. В ноябре хозяева, поставленные перед жестокой дилеммой –
покупать сено или лишаться коровы, – избрали второй путь. В течение только одного
месяца жители Устьсюмской волости пустили под нож треть коров, почти всех быков,
половину овец и даже треть лошадей.
Обобщенная картина обстановки, сложившейся в уезде, запечатлена в резолюции
совещания волостных земских управ, проведенной в Шенкурске в декабре 1918 года.
Вот выдержка из этого документа: «Плохой урожай зерновых, половинный урожай сена, значительная часть которого реквизирована для нужд союзных войск, вынудила
население прибегнуть к массовому забою и продаже скота... Голод привел к сильнейшей эпидемии, которая унесла в могилы сотни людей в цветущем возрасте.
Просим и умоляем продовольственный отдел губернского земства отпустить
норму хлеба с 1 января 1919 года. В противном случае голодная смерть неминуема» 450 .
Такова была общая картина в той части уезда, где установилась власть белогвардейского правительства.
Такая же ситуация была и на неоккупированной части губернии. “Громадное количество населения голодает, – докладывал Попов 17 декабря 1918 года в Совнарком.
– Часть населения уже умирает. Часто можно встретить картину: у деревенской церкви
на улице поставлено в кучу 10-15 гробов умерших от испанки” 451 . В сообщении исполкома Пинежского уезда от 8 ноября 1918 года говорилось: “В уезде на почве плохого питания развились эпидемические заболевания, которые принимают грозный характер. В среднем умирает до 80 человек в неделю. Умирают в большинстве в среднем
возрасте“.
В том же сообщении из Пинежского уезда отмечалось: “Запасы медикаментов
ничтожны. Медицинский персонал отсутствует. На всю территорию, освобожденную
от белых, имеется один врач и 2 фельдшера”.
На неоккупированной части губернии действовало всего 200 школ первой и
второй ступени, в которых обучалось 11 700 учеников, работало 358 учителей. В школы не поступали учебники. В упомянутом выше сообщении С. Попова отмечалось,
что врачи и учителя “несколько месяцев не получают жалования”.
К острой нехватке продовольствия, соли, керосина, эпидемиям добавилась еще
одна беда - различного рода повинности в пользу армии.
Военные власти непрерывно требовали от местных властей подводы для перевозки военных грузов и солдат. То и дело поступали также распоряжения о строительстве
и ремонте мостов, дорог, переправ.
Методы воздействия на крестьянские семьи, в которых оставались старики, женщины и дети, были по сути дела одинаковыми как со стороны красных, так и антисо-
ветских сил. Категоричность приказов, краткость сроков, твердые тарифы, а практически бесплатная работа.
Жители Воскресенской волости в наказе делегатам на уездный съезд Советов,
который предполагалось собрать 18 января 1919 года в селе Благовещенском, жаловались: «С самого начала образования Северного фронта с 15 сентября 1918 года наша
волость несет огромную тяжесть по перевозке военных грузов, продовольствия и снарядов, тратя на это все силы. Вследствие этого свое крестьянское хозяйство доведено
до крайнего запущения. В то же время никто не платит за подводы» 452 .
Как же пытались выйти из этой катастрофической ситуации органы советской
власти?
Решения волостных органов по продовольственным делам были предельно строгими. Все они содержали пункты: «Взять на строгий учет все запасы продовольствия;
категорически запретить вывоз хлеба в другие волости». Строго контролировался расход хлеба из общественных амбаров. Хлеб из них, запасы которого в тот год пополнились очень скудно, мог выдаваться только на основании приговоров деревенских сходов.
Часть продовольствия поступала из центра. Губернские власти занимались и самозаготовками. С этой целью они организовали и направили в южные территории России несколько продотрядов. В конце 1918 года Попов докладывал Совнаркому о том,
что “продовольственные нужды постепенно удовлетворяются” 453 .
* * *
Первостепенное значение в то время имела мобилизация крестьян в ряды Красной армии. На первых порах губисполком, партийные организации вместе с командованием воинских частей создавали партизанские отряды. Выше показано, как решалась
эта проблема, какую роль сыграли красные партизаны в первых боях с частями антисоветских сил.
Позднее военно-организаторская сторона деятельности местных органов власти
расширилась. Проводились мобилизации на фронт коммунистов и комсомольцев, призывы крестьян в ряды Красной армии.
Решению этих проблем способствовало изменение в настроении крестьян Севера.
Поворот произошел раньше в тех местностях, где была угроза нашествия со стороны
контрреволюции. Это особенно проявилось в прифронтовой полосе Архангельской губернии, а также на территориях Северо-Двинской и Вологодской губерний.
Выражением поддержки крестьянами советской власти было добровольное вступление их в ряды Красной армии. «Только из Посадной волости, — сообщал Онежский
уездисполком в Вологду,— в сентябре—октябре добровольно вступило в ряды Красной армии 300 человек».
В Онежском уезде был сформирован полк добровольцев. В конце 1918 года из
Никитской и Сретенской волостей Пинежского уезда вступили добровольцами 302
человека 454 .
Сведения об изменении настроения крестьян Севера поступали от членов Архангельского губисполкома, действовавших в прифронтовой полосе губернии. Так, в
письме из Шенкурского уезда в Вологду уполномоченные А. Кузнецов и Г. Власов отмечали 22 октября 1918 года: «Настроение крестьян в нашу пользу превосходное.
Прежней апатии нет и следа. Точно такое же настроение наблюдается и среди крестьян
за фронтовой полосой... Ждут, не дождутся прихода Красной армии. Перелом этот
произошел не от наших агитаторов, а от самих-белогвардейцев, от их действий. При-
сутствие их в уезде открыло крестьянам глаза. Убедиться пришлось воочию. При продвижении вперед наша армия будет встречена с распростертыми объятиями».
Подобные решения принимались на крестьянских митингах, проводившихся
в освобожденных и прифронтовых деревнях и селах. «Испытав иго белогвардейцев, —
говорилось в резолюции крестьян села Верхней Суланды Шенкурского уезда — мы
прониклись сознанием того, что белые, кроме рабства, ничего не дадут трудящимся...
С твердой уверенностью заявляем, что мы стоим только за советскую власть, материально ее поддерживаем, вступаем в ряды Красной армии и готовы со штыком в руках
уничтожать белогвардейцев... и укрепить дело революции...» Осенью 1918 года Шенкурский уезд дал свыше полутора тысяч добровольцев. Приток их еще более возрос
после освобождения уезда от антисоветских сил 455 .
В сообщениях с мест приводились сведения об обновлении состава волостных
Советов, о рождении большевистских ячеек и усилении их влияния на местах. Обобщая перемены в сельской местности, начальник политотдела VI армии И. К. Наумов в
письме Ленину от 8 октября 1918 года сообщал «о прямом и безусловном переломе
среди крестьянства», свидетельствующем «о преданности крестьян Советам...» 456 .
Таким образом, несмотря на трудности, трудящиеся Севера с оружием в руках встали на защиту своего края. Крестьяне помогали Красной армии: делились хлебом и продовольствием, давали необходимый транспорт, фураж, размещали бойцов по
домам. К началу 1919 года на фронт ушли более 60 процентов всех коммунистов губернии. На защиту республики встали первые комсомольцы Шенкурска, Вельска, Котласа и Онежского уезда, свыше 52 тысяч трудящихся Севера 457 .
* * *
Советы: сила и слабость. За время, истекшее после Октября 1917 до весны 1918 года,
советская власть почти бескровно установилась по всей стране, в том числе и на Архангельском Севере. Возникла вертикаль власти, опирающаяся на поддержку народа.
И в этом была ее сила.
Однако именно стали проявляться слабости создаваемой системы: бюрократизм,
складывание диктатуры партии большевиков, террор, бессудные расстрелы, заложничество, создание первых концентрационных лагерей и другие проявления насилия над
человеческой личностью.
Доступ к документам, хранившимся в закрытых ранее фондах госархива Архангельской области и Регионального управления Федеральной службы Госбезопасности
по Архангельской области, позволил нам подготовить ряд статей, использовать полученные сведения в своих книгах 458 .
Документы позволили проследить, как постепенно рождалась идея создания концентрационных лагерей. Сначала она проявилась на Севере в форме «общей мобилизации буржуазии» для направления ее «на работы, связанные с обороной» и изоляции
ее в особых лагерях.
Постановление Архангельского губисполкома от 23 июля 1918 года разъясняло,
что «труд всех мобилизованных бесплатен, причем продовольствие выдается по обычной норме, за их собственный счет» 459 .
Если в Архангельске дело ограничилось мобилизацией буржуазии на сооружение
укреплений на острове Мудьюге, то в Вологде к 20 сентября за колючей проволокой
оказалось 1238 представителей этого сословия, в том числе 556 из Вологды и Вологодского уезда, 351- из Кадниковского уезда, 53 человека из Каргополя и т. д. 460 . Все
эти люди были согнаны в концентрационный лагерь по приказу командующего Северо-восточным участком отрядов завесы Кедрова.
Таким образом, первоначально понятие “концентрационный лагерь” означало не
что иное, как “концентрация” буржуазии в одном месте. Решение этой задачи рекомендовалось производить методом насилия. В приказе подчеркивалось, что на буржуазию
не распространяется закон о 8-часовом рабочем дне, а всех, уклоняющихся от мобилизации, “привлекать к ответственности вплоть до расстрела” 461 . Решение этой задачи
использовалось властями для разжигания “классовой» ненависти к “эксплуататорам”. В
обращении к рабочим и всем трудящимся Кедров призвал извещать обо всех известных им лицах, скрывающихся от мобилизации, обещая при этом «вознаграждение одной десятой части имущества, конфискованного у уклоняющегося от мобилизации». А
для наблюдения за работой мобилизованных предписывалось «подыскать инструкторов-надсмотрщиков из деревенской бедноты, бывшей на фронте, выплачивать им жалованье 450 рублей при готовой квартире» 462 . Советские и военные власти пытались
решить при помощи этой меры две цели: получить даровую рабочую силу “для рытья
окопов” и обезопасить тыл “от возможных белогвардейских выступлений”.
Изоляции в «особые места» подверглись лица, подпавшие под определение «буржуазия». В эту категорию вошли мужчины в возрасте от 17 до 45 лет: «бывшие офицеры, чиновники военного и мирного времени, фабриканты, заводчики, лесопромышленники, купцы, все лица, живущие эксплуатацией чужого труда или своих капиталов».
Понятие «буржуазия» в губерниях толковалось по-разному. Вологодский губисполком, например, обратился с протестом, заявляя, что положение «буржуазности»,
объявленное в приказе, «совершенно не подходит к определениям буржуазии, которые
даются в марксистских учебниках, и потому мобилизация распространяется на слои
населения, совершенно не буржуазные». Такая мобилизация, отмечали далее в своем
письме вологодские руководители, может вызвать «страшное недовольство населения», послужит причиной контрреволюционных выступлений.
Подводя первые итоги создания концентрационного лагеря в Вологде, командование отмечало, что мобилизация буржуазии в основном закончена, продолжается только «вылавливание укрывающихся», что эксцессов на этой почве не было. Все это позволяет сделать вывод о том, что, начиная с весны 1918 года, репрессии стали претворяться в жизнь как государственная политика. Наряду с этим в жизнь молодого государства властно входил красный террор. Большевистское понимание диктатуры пролетариата означало неизбежность пролетарского террора для расчистки страны от наследия старого мира 463 . «Для принуждения, чистки, острастки и вразумления» классовых
врагов был создан карающий меч революции – Всероссийская Чрезвычайная комиссия
(ВЧК). Главной задачей этого органа признавалась «беспощадная борьба с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией».
Подобные органы создавались в губерниях, крупных городах и уездах. Архангельская губернская чрезвычайная комиссия находилась в описываемый момент в стадии
становления. Она появилась 23 июня 1918 года.
Говоря о цели создания ВЧК, один из первых руководителей нового органа М.И.
Лацис писал о том, что левые эсеры, входившие сначала в состав ВоенноРеволюционного комитета, а затем и Совнаркома, «сильно тормозили борьбу с контрреволюцией, выдвигая свою «общечеловеческую» мораль, гуманность и воздержание
от ограничения права свободы слова и печати для контрреволюционеров». Поэтому он
высказался за то, чтобы в этот орган не входили левые эсеры.
Стремление отодвинуть левых эсеров от власти наблюдалось и на местах. В частности, в директиве от 15 августа 1918 года М.С. Кедров указал на необходимость «обращать особое внимание на партийный состав Совдепа, выделяя из них, в случае нужды, Военно-революционные комитеты однородной партийности, с передачей им, на
правах военного и осадного положения, всей полноты власти в районе» 464 . Учитывая,
что в тот момент ряд уездных исполкомов (например Шенкурский) вплоть до 1919 года возглавлялся левыми эсерами, подобная директива означала установление на местах безраздельного влияния большевиков чисто административным путем.
Официально красный террор был провозглашен 5 сентября 1918 года в ответ на
убийство председателя Петроградской ЧК М.С. Урицкого и покушения на В.И. Ленина. Но практически идеи террора и расстрелов входили в сознание советских активистов значительно раньше.
Председатель Архангельского губисполкома, информируя 28 июля 1918 года В. И.
Ленина о полном провале мобилизации в Красную армию и о том, что «Архангельск
висит на волоске», в то же время сообщал о том, что «применить террор [для проведения мобилизации - Е.О.] нет сил» 465 .
Подобное состояние умов местных руководителей создавалось общегосударственными документами, подогревалось сложностью обстановки, сопротивлением народа
некоторым мероприятиям высших и местных властей.
В постановлении Совнаркома о красном терроре объявлялось, что все лица, причастные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам, подлежат расстрелу.
Руководствуясь этим документом, нарком внутренних дел Г.И. Петровский подписал
директиву, которая предлагала местным органам власти брать из буржуазии и офицерства заложников. «При малейшей попытке сопротивления или малейшем движении
в белогвардейской среде, – говорилось в этом приказе, – должен применяться безоговорочно расстрел. Местные губисполкомы должны проявлять в этом особую инициативу» 466 .
Эти документы послужили юридической основой для осуществления репрессивных действий на Севере. В июле 1918 года в Архангельске по санкции Кедрова был
произведен один из первых бессудных расстрелов в Советской России. Жертвой этой
акции явился командир 1-го архангельского советского полка И.И. Иванов, обвиненный в предательстве советской власти 467 . Подобным же образом, т.е. без суда и следствия, по предписанию того же Кедрова был расстрелян в Вологде член правления
союза смолокуренных артелей Важской области Г.А. Дегтев 468 , а в Няндоме – бывший
член архангельской городской думы А.В. Папилов и др. Сохранилось несколько сообщений Кедрова Ленину из Вологды о разоблачении групп заговорщиков из числа
бывших офицеров, часть которых находилась на службе в рядах Красной армии и их
расстреле 469 .
Волна расстрелов в Архангельской губернии прокатилась в 1918-1919 гг. в связи с
ликвидацией последствий Шенкурского восстания, происшедшего в июле 1918 года.
По нашим подсчетам, в 1918 - 1920 гг. жертвами губернской чрезвычайной комиссии
стали более 50 жителей Поважья. Среди них братья Максим, Петр и Александр Ракитины, первый председатель губернской земской управы Я.П. Леванидов и многие другие 470 .
Репрессивные методы управления народом оказали большое влияние на деятельность местных советских и партийных органов, которые сами порой становились на
путь репрессий. Так, например, 4-й Шенкурский уездный съезд, проходивший в апреле
1918 года, принял решение об аресте руководителей правления союза смолокуренных
артелей Важской области А.Е. Малахова, Г.А. Дегтева и С.П. Костылева, создал специальную комиссию для этой цели, которая и произвела арест 471 .
Своеобразную лепту в эту политику вносили быстро набиравшие силу партийные
комитеты. Окончательная судьба руководителя Шенкурского восстания мобилизованных М. Ракитина решалась не в судебном, правовом порядке, а на заседании Архангельского губкома, Шенкурского уездкома РКП(б), а также руководителей губЧК и
контрразведывательной службы 6-й армии 472 . Бессудные приговоры в 1920 подписывал не только М.С. Кедров, но и председатель губревкома, а затем и губисполкома С.К.
Попов 473 .
* * *
Таким образом, общественная атмосфера на Архангельском Севере после октября 1917г. характеризовалась неустойчивостью, столкновением различных политических групп. Это привело к тому, что взвешенный подход к ситуации не смог противостоять натиску радикальных настроений, усиливавшихся по мере становления органов советской власти в центре.
В результате этого партийная борьба в стране в целом, достигнув апогея, переросла в новое состояние – в гражданскую войну. Одним из первых ее проявлений стало преследование большевиками своих противников – организаций правого и либерального толков. Это санкционировал появившийся в ноябре 1917 г. декрет «Об аресте
вождей гражданской войны против революции». В соответствии с ним партия кадетов
объявлялась «партией врагов народа» и сразу же оказалась «вне закона». Члены ее руководства подлежали аресту и преданию суду революционного трибунала. Политические репрессии постепенно распространились и на другие партии и общественные
группы. Проводимая большевиками политика не нашла понимания даже у их сторонников, в частности у левых эсеров и анархистов. Подобное «наступление» большевиков вызвало со стороны преследуемых ответную реакцию: они стали защищаться, создавая для этого разного рода комитеты.
Следует отметить, что, несмотря на суровые меры, предпринятые против партии кадетов, она вплоть до лета 1918 года, располагала возможностями для их деятельности. В Архангельске, например, кадеты продолжали издавать газету, свои издания имели эсеры и меньшевики.
Приход к власти большевиков означал крах буржуазно-либеральной альтернативы. После 1917 года партия большевиков осталась единственной влиятельной силой.
До роспуска Учредительного собрания кадеты и умеренные социалистические партии
надеялись на мирный путь устранения большевиков от власти. Ликвидация Учредительного собрания явилась финалом в деле размежевания политических партий. Все
антибольшевистские партии стали склоняться к необходимости борьбы с большевиками.
С этого времени гражданская война стала обретать черты крайней нетерпимости, но до мая 1918 г. она не была крупномасштабной. Начало крупномасштабной войны в стране советские историки связывали, как правило, с мятежом чехословацкого
корпуса в мае 1918 г. Современные исследователи подчеркивают, что мятеж явился
итогом вспышки активности эсеров, спровоцировавших это выступление. При этом
против советской власти выступило руководство корпуса, которое было поддержано
лишь 60 тыс. солдат и офицеров из I 200 тыс. военнопленных, большая часть которых
выступила в последующем на стороне советской власти.
После мятежа чехословацкого корпуса на огромной территории возникли правительства, выступившие под лозунгами Учредительного собрания, решающую роль в
которых играли эсеры и меньшевики. Возглавляемые ими правительства отвергали
декреты советской власти, заменяли их своими “демократическими” законами. Но провозглашенный этими силами так называемый “третий курс” не оправдал себя. Военная
обстановка исключала малейшие шансы на успех парламентских методов.
Все упомянутые особенности общей ситуации четко проявились, пусть в
несколько меньших размерах в сравнении с Сибирью и Югом России, на
Архангельском Севере. Об этом и пойдет речь в последующих главах нашей книги.
1
Искендеров А.А. “Два взгляда на историю” /Вопросы истории. 2005. № 4. С. 39.
Этой периодизации придерживаются исследователи истории Русского Севера в 1917-1920 гг.
М.И. Шумилов и В.И. Голдин. См. Шумилов М.И. Октябрьская революция на Севере России.
Петрозаводск, 1973. С.4-7; Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Севере России. 1918-1920. Диссертация в виде научного доклада на соискание учен. степ. доктора
ист. наук. М., 1993.С.3-8.
3
Кедров М.С. За Советский север. Личные воспоминания и материалы о первых этапах гражданской войны 1918 г. Л.; «Прибой». 1927; Ветошкин М.К. Революция и гражданская война на
Севере. Очерки по истории борьбы за власть, организации советской власти и коммунистической партии на Севере. Вологда, 1927; Боговой И. Шенкурское восстание (Записки). Архангельск., 1924; Корнатовский Н.А. Северная контрреволюция. 2-е изд. М., 1931; Среди других
заметными были очерки См.: Ветошкин М.К. Капиталистическая интервенция и белогвардейская "демократия" на Севере // Пролетарская революция. М., 1927. № 7 (66). С. 3-23; Минц И.И.
Эсеры в Архангельске // Там же. 1926. № 11 (58). С. 56-81; Юрченков Г.С. Архангельское подполье 1918-1919 гг. // Там же. 1925. № 8 (43). С. 164-202; Борьба за Советы на Севере (1918-1919).
Архангельск, 1926; 1917-1920. Октябрьская революция и интервенция на Севере. Архангельск,
1927;
4
См. Боговой И. Указ. соч. С. 3.
5
Гражданская война в Сибири и Северной области: революция и гражданская война в воспоминаниях и описаниях белогвардейцев [Мемуары], М. - Л.: ГИЗ, 1927; Марушевский В. Белые в Архангельске. Л.: Прибой. 1930; Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги четырехлетней гражданской войны. М.: ГИЗ, 1922 и др.
6
Обосновывая необходимость составления истории Северной области, генерал Е.К. Миллер писал, что «Усилия русских патриотов, пытавшихся ценой неслыханных жертв освободить свою
родину от хищной и безбожной власти...являются уроком высокой ценности и примером исключительно героизма и любви к России», что Северная область оставила опыт «самобытного
государственного творчества и незабываемых подвигов и героизма». ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д.
1. Письмо С.Н. Городецкому от 20.09.1924 г.
7
Кедров М.С. Рецензия на книгу М.К. Ветошкина «Революция и гражданская война на Севере»//Пролетарская революция, 1928, №2; Ветошкин М.К. Ответ т. Кедрову...// Пролетарская
революция, 1928, №9; Кедров М.С. О неудачной защите небольшевистской тактики//Там же.
8
Государственный архив Российской Федерации (Далее: ГАРФ). Ф. 5805. Оп. 1.Д.132. Лл.1-4; Ф.
1. Оп.1. Д.2. Л. 122.
9
Там же. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 1. Лл.48, 71, 71б.
10
Минц И. Английская интервенция и северная контрреволюция. М.-Л., 1931; Интервенция на
Севере в документах. М., 1933; Левидов М.Ю. К истории союзной интервенции в России. Л.,
1925; Корнатовский Н. Северная контрреволюция. - М.-Л., 1931.
11
См., например, Овсянкин Е. Судьба библиографа Андрея Попова//Волна. - 1998. - 2 июня.
12
Артамонов Д.С. Северные церковники на службе царизма. Архангельск, 1940; Подаров В.М.
Революция 1905-1907 гг. на Севере//Революция 1905-1907 гг. в национальных районах России. М.,
1940; Борисов С.Б. Гражданская война на Севере. М., 1939; Тарасов В.В. Борьба с интервентами на Мурмане в 1918-1920 гг. Л., 1948 и др.
13
См. Мымрин Г.Е. Англо-американская военная интервенция на Севере и ее разгром (1918-1920
гг.) Арханг. книжн. изд-во, 1953. С. 71-73.
2
14
См. Шумилов М.И. Борьба за советскую власть на Севере России . 1917-1920. Указатель литературы. Раздел «Авторефераты диссертаций». Петрозаводск, 1967. С.144-146.
15
См. Шумилов М.И. Деятельность большевистских организаций Севера России в период Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны (1917-1920 гг.) Дис... докт.
ист. наук. Л., 1967; Он же. Октябрьская революция на Севере России. Петрозаводск, 1973.
16
Очерки истории Архангельской организации КПСС.Архангельск. 1970; Очерки истории Мурманской организации КПСС. Мурманск, 1969; Очерки истории Вологодской организации КПСС.
Сев-Зап. книжн. изд-во. 1969; Киселев А.А. Родное Заполярье. Очерки истории Мурманской области (1917-1972 гг.). Мурманск. 1974 и др.
17
Северный фронт. Борьба советского народа против иностранной военной интервенции и белогвардейщины на Советском Севере (1918-1920). Документы. М., 1961; Военные моряки в
борьбе за власть Советов на Севере. 1917-1920. Л.Л. 1982; Из истории гражданской войны в
СССР. М., 1960-1961. Т. 1-3; Установление Советской власти и гражданская война в Коми крае
(1917-1920). Сыктывкар, 1966 и др.
18
Стрелков П. Побег. Архангельск, 1987; Чуев В. П. Архангельское подполье. Сев.-Зап. книжн.
изд-во, 1968; Ветошкин М.К. Становление власти Советов на Севере РСФСР. М., 1957 и др.
19
Шумилов М.И. Октябрьская революция на Севере России. Петрозаводск., 1973;Ротштейн
Эндрю. Когда Англия вторглась в Советскую Россию. М., 1982; Аксенов А.Н., Потылицын А.И.
Победа Советской власти на Севере. 1917-1920. Архангельск, 1957: Киселев А.А. , Климов Ю.Н.
Мурман в дни революции и гражданской войны. Мурманское книжн. изд-во.1977; Самойло А.А.,
Сбойчаков М.И. Поучительный урок. М., 1962; Шангин И.С. Моряки в боях за Советский Север.
М., 1959 и др.
20
Шумилов М.И. Борьба за Советскую власть на Севере России. 1917-1922: Указ лит. - Петрозаводск: Карел. кн. изд-во, 1967.
21
Смолин А.В. Крушение «северо-западной» контрреволюции. 1918-1920 гг.(начало борьбы). Л.,1990; Федюк В.П. Деникинская диктатура и ее крах. Ярославль, 1990; Штыка А.П. Гражданская война в Сибири в освещении белогвардейских мемуаристов. - Томск, 1991; Соловьева И.А.
Внутренняя политика Верховного Управления Северной области (1918 г). Дис... канд. ист. наук.
М.,1994; Венков А.В. Антибольшевистские движения на Юге России (1917-1920 гг.). Дис... докт.
ист. наук. Ростов-на-Дону,1996 и др.
22
Колесников П.А. История Европейского Севера СССР феодальной и капиталистической эпох в
дореволюционной и советской историографии//Вопросы аграрной истории. - Вологда, 1968; Куратов А.А. Историография истории и культуры Архангельского Севера. Вологда, 1989; Он же.
Источниковедение истории и культуры Архангельского Севера. Архангельск, 1992.
23
Овсянкин Е.И. Архангельск: Годы революции и военной интервенции, 1917-1920. Архангельск:
Сев.-Зап. кн. изд-во, 1987.
24
Сквозь бури гражданской войны. - Архангельск, 1990; Зашихин А.Н. Об освещении интервенции
на Севере в советской историографии (К проблеме взаимоотношения истории, идеологии и политики)//Народная культура Севера. - Архангельск, 1991. С. 63-65 и др.
25
Овсянкин Е.И. Огненная межа:[Шенкурский уезд, 1-я четверть ХХ в.]: Архангельск: Архконсалт, 1997.
26
См. Голдин В.И.: Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. 19181920.-М.: МГУ,1993; Контрреволюция на Севере России и ее крушение (1918-1920): Учебное пособие. Вологда, 1989; Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы. Вып. 1,2. Составление, предисловие, комментарии, именной указатель. Архангельск, 1993 и др.; См. Овсянкин Е.
Красные и белые: О работах В.И. Голдина по истории интервенции//Правда Севера. 1995.- 18
февраля.
27
Голдин В.И., Журавлев П.С., Ф.Х. Соколова. Указ соч. С.22.
28
См., например, Гражданов Ю.Д. Антибольшевистское движение и германская интервенция в
период гражданской войны (1917-1920 гг.). Дис.... доктора ист. наук Ростов-на-Дону. 1998;
Таскаев М.В. Антибольшевистское движение в Коми крае (1917-1925 годы). Дис ... канд. ист.
наук. Сыктывкар. 1996.
29
Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Севере России. 1918-1920.
Дисс... докт. ист. наук. М., 1993. С. 10.
30
Воронин А.В., Федоров П.В. Власть и самоуправление: Архангельская губерния в период революции (1917-1920 гг. Мурманск, 2002.
31
Петруханов Д.Б. Формирование и деятельность местных организаций политических партий
в Архангельской губернии в начале ХХ века. Дис ... канд. ист. наук. Архангельск. 2003; Тучков
А.И. Вооруженные силы Северной области в гражданской войне (1918-1920 гг.). Дис ... канд.
ист. наук. Мурманск. 2002.
32
См. Ципкин Ю.Н. Белое движение в Сибири и на Дальнем Востоке в современной российской
исторической литературе / История белой Сибири: Тезисы 4-й научн. конф. 6-7 февраля 2001 г.
Кемерово. 2001. С. 13-17; Прости, великий адмирал… Барнаул. 1991; Адмирал Колчак: Очерки.
М., 1992 и др.
33
См. Платонов С.Ф. Прошлое Русского Севера. Пгр., 1923; Кизеветтер А.А. Русский Север.
Роль северного края Европейской России в истории Русского государства. Вологда. 1919;
34
См. Чупров В.И. Указ. соч. М.: Наука, 1991; Коротаев В.И. Русский Север в конце XIX-первой
трети ХХ века. Проблемы модернизации и социальной экологии. Архангельск. 1998.
35
Макаров Н.А. Николай Васильевич Чайковский. Архангельск: ПГУ, 2002.
36
Голдин, П.С. Журавлев, Ф.Х. Соколова. Русский Север в историческом пространстве российской гражданской войны. – Архангельск; Изд-во “Солти”. 2005.
37
Статистический ежегодник Архангельской губернии. Архангельск. 1918. С. 3.
38
Статистический сборник по Архангельской губернии за 1917-1924 годы. Изд. Архгубстатбюро. Архангельск: 1925. С. 640-645; Северный экономический вестник. 1918. № 12. С.1,2, 31.
39
Стат. сб. … С. 632-639. По некоторым данным всего за 1914-1917 гг. в Архангельск было ввезено 5800 тыс. тн.. импортных грузов, экспортировано 4100 тыс. тн., что значительно превышало
грузооборот порта в период Великой Отечественной войны //Правда Севера. 2004. 8 апреля.
40
Северный экономический вестник. 1918. № 13. С. 2
41
Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 39450. Оп. 1. Д. 48. Л. 36.
42
ГААО. Ф. 37. Оп. 3. Д. 12. Л. 34об; Архангельск. 1917. 26 февраля.
43
Борьба за установление и упрочение Советской власти на .севере (Сборник документов и материалов. Март 1917 - июль 1918 гг.) Арханг. кн. изд-во. 1959. С. 29. (Далее: Борьба за установление…
44
ГААО. Ф. 37. Оп. 3. Д. 12. Л. 32.
45
Там же. Л. 33.
46
Веселов А.Г. Под Полярной звездой. Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во. 1973. С. 109; Архангельск.
1917. 26 февраля.
47
ГААО. Ф. 37. Оп. 3. Д. 12. Л. 34об.; Памятная книжка Архангельской области на 1916 год. Архангельск. 1916. С. 38.
48
См. Овсянкин Е.И. Завод на Северной Двине. Архангельск: Архконсалт. 2001. С.13.
49
Флот в первой мировой войне. М.: Воениздат. 1964. Т. 1. С. 627.
50
Петруханов Д. Б. “Формирование и деятельность местных организаций политических
партий в Архангельской губернии в начале ХХ века”. Автореферат дис. … канд. ист. наук…
Архангельск. 2003.
51
Шелохаев В.В. Кадеты – главная партия либеральной буржуазии в борьбе с революцией 1905-1907 гг.
М.; Наука. 1983. С. 298.
52
Спирин Л.М. Крушение помещичьих и буржуазных партий в России. М.: Мысль. 1977. С. 347.
53
Архангельск. 1907. 26 января.
54
Веселов А.Г. Под полярной звездой. С. 110.
55
Архангельские губернские ведомости. 1916. 21 июля.
56
Там же. 1916. 6 июля.
57
Там же. 1916. 16 июля.
58
Там же. 1916. 27 июля.
59
См. Милюков П.Н. Воспоминания. Том второй (1859-1917). М.: “Современник”. 1990. С. 286288.
60
Кара-Мурза С.Г. Гражданская война 1918- 1921. Урок для XXI века. М.: Алгоритм. 2003. С.14.
61
Цит. по: Кара-Мурза С. Советская цивилизация от начала до Великой Победы. – М.: Изд-во Эксмо.
Изд-во Алгоритм. 2004. С.139.
62
Год 1917. Россия, Петроград. Очерки, статьи, воспоминания. М.-Л.: 1987. С. 59.
63
Детальный анализ взаимоотношений между Петроградским Совеитом и Временным правительством
содержатся в “Воспоминаниях” П.Н. Милюкова. См. Том второй (1959-1917). М., 1990. С.249-288.
64
Архангельские губернские ведомости (АГВ).. 1917. 7 апреля.
ГААО. Ф. 2104. Оп.1. Д.33. Л. 79; АГВ. 1917. 7 апреля.
66
АГВ. 1917. 7 апреля.
67
Цит. по: Кара-Мурза. С. Советская цивилизация… С.139.
68
Даты до 1 февраля 1918 года приводятся по старому стилю.
69
Октябрьская революция и интервенция на Севере. 1917-1920. Архангельск. 1927. С. 5
70
См., например, Мымрин Г. Октябрь на Севере. С 15.
71
Государственный архив Архангельской области ( Далее ГААО). Ф. 1866. Оп. 1. Д. 6. Л. 83.
72
Извести Архангельского общества изучения Русского Севера. 1919. № 3-4. С. 116. (Далее
ИАОИРС)
73
Архангельск. 1917. 9 марта.
74
Архангельск. 1917. 3 марта.
75
Там же. 1917. 4 марта.
76
ГААО. Ф. 1999. Оп. 1. д.1. Л. 4.
77
ГААО. Ф. 50. Оп. 101. Д. 81. Л. 43 об.
78
Архангельск. 1917. 3 марта..
79
Веселов А.Г. Один из первых. Арханг. кн. изд.-во. 1961. С 35.
80
ИАОИРС. 1917. № 3-4. С. 117.
81
Борьба за установление и упрочение Советской власти на Севере . Сборник документов и материалов. (Март 1917 – июль 1918 гг.) Арханг. кн. изд.-во, 1959. С. 29. (Далее: Борьба за установление…)
82
ГААО. Ф. 50. Оп. 101. Д. 81. Л. 42-42 об.
83
Борьба за установление… С. 96.
84
Там же. С. 97.
85
Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. 1917-1920. Л.: Наука. 1982, С 20, 350.
86
ИАОИРС. 1917. № 3-4. С. 120.
87
Там же. С. 126.
88
Архангельск. 1917. 12 марта.
89
Архангельские епархиальные ведомости. 1917. № 8 . С. 124.
90
См. Ленин В.И. Полн собр. Соч. Т. 31. С. 55, 145; Т. 34. С. 304-305.
91
См. подробнее: Овсянкин Е Огненная межа. Архангельск: Архконсалт. – 1997. – С. 13-20.
92
Борьба за установление и упрочение советской власти на Севере… Арх. кн. изд.-во. 1959. С. 25.
93
ИАОИРС. 1917. № 3-4. С. 119.
94
Архангельск. 1917. 5 марта.
95
ГААО. Ф.272. Оп. 1.Д. 12. Л 321. Долгое время датой создания Архангельского Совета рабочих
депутатов называлось 5(18) марта (в кн. М.И. Шумилова «Октябрьская революция на Севере
России» - 4 марта). Это неверно. Сами организаторы Совета считали формирование его не единовременным актом, а продолжительным процессом. «За каких-нибудь 6-7 дней почти полностью сформировался наш Совет рабочих и солдатских депутатов», - сообщала газета «Известия Совета рабочих и солдатских депутатов» 19 марта 1917 г.
96
ИАОИРС. 1917. № 3-4. С. 121.
97
Там же. С. 121.
98
Борьба за установление…С. 40.
99
Известия Совета… 1917. 31 марта.
100
Там же. 1917. 19 марта.
101
Борьба за установление…С. 46-48.
102
ИАОИРС. 1917. № 6. Июнь С. 267-271.
103
ГААО. Ф. 383. Оп. 1. Д. 1. Л. 5.
104
Там же. Д. 1. Л. 7.
105
Там же. Д. 1. Л. 2.
106
Там же. Д. 1. Л. 12-13.
107
Там же. Ф. 2104. Оп.1. Д. 69. Л. 4, 31, 37, 39, 44, 45 и др.
108
Воля Севера. . 1917. 6 июля
109
ГААО. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 1. Л. 1об.
110
ГААО. Ф. 2703 оп. 1.д. 4. Л. 25.
111
Воля Севера. 1917. 9 июля.
65
112
Там же. Д. 1. Л. 20.
Там же. Оп. 1. Д. 9. Л. 45.
114
Там же. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 4. Л.2.
115
Воля Севера. 1917. 15 августа.
116
ГААО. Ф. 2703 оп 1. д. 4 Л. 43.
117
ГААО. 2703 оп 1. д. 4 л. 28.
118
ГААО. 2703 оп 1. д. 4 л. 47.
119
Таблица заимствована из книги А.В. Воронина и П.В. Федорова “Власть и самоуправление: Архангельская губерния в период революции (1917-1920 гг.)”. Мурманск. 2002. С.80.
120
Октябрьская революция и интервенция на Севере. 1917-1920. Архангельск. 1927 С. 184.
121
Воронин А.В., Федоров П.В. Указ. соч..; Осипов В.В. Земства Европейского Севера России в
1917-1920 гг. (на материалах Архангельской и Вологодской губерний): Автореф. дисс…. канд.
ист. наук. Архангельск, 2000 и др.
122
Мамадышский Н.Н. Земство в Архангельской губернии. Архангельск: 1911. С. 10-11.
123
ГААО. Ф. 2703 оп. 1. д. 4. Л. 51
124
Воля Севера. 1917. 27 августа.
125
Там же.
126
ГААО. Ф. 2703 оп. 1. д. 4. Л. 51
127
«Воля Севера». 1917. 8 сентября.
128
ГААО. Ф. 1869. Оп. 1 Д. 6. Л. 1.
129
Там же. Д. 6. Л. 50.
130
Там же. Ф.1999. Оп. 1. Д.2 Л. 61-64.
131
Воронин А.В., Федоров П.В. Указ. соч. С. 73.
132
Воля Севера. 1917. 13 сентября.
133
Воля Севера. 1917. 27 июля.
134
Там же. 1917. 14 сентября.
135
ГААО. Ф. 1999. Оп. 1. Д. 2. Л. 29.
136
ГААО. Ф. 1999. Оп. 1. д.2. Л. 62.
137
Белый Север. 1918-1920 гг. Мемуары и документы. Вып. 1. Составитель, автор вступит. ст.
В.И. Голдин. Архангельск 1993. С. 192-193.
138
Воля Севера. 1917. 9 июля.
139
Архангельск. 1917. 18 июня.
140
ГААО. Ф. 419. Оп. 1.Д. 6. Л.12; Ф. 1869. Оп. 1. Д.92. Л. 44 об.
141
ИАОИРС. 1917. № 3-4. С. 119.
142
Архангельск. 1917. 5 марта.
143
См.: Постановления о земских учреждениях в Архангельской губернии./Под ред. А.И. Гуковского. Архангельск. 1919 г.
144
ГААО. Ф. 383. Оп. 1. Д. 9. Л. 45,46.
145
ГААО.Ф. 272. Оп. 1. Д. 12. Л. 319-321.
146
Архангельск. 1917. 8 марта.
147
ГААО.Ф. 337. Оп. 1. Д. 1. Л. 7.
148
Известия Архангельского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. 11 апреля. (Далее:
Известия Арх. Совета…)
149
Борьба за установление…С. 52.
150
Ростки профсоюзного движения в Архангельске появились еще в ходе первой русской революции. Уже в 1905 – 1907 гг. в городе возникло более десятка профессиональных объединений: кузнецов, слесарей, рабочих по металлу, портных, печатников и др. Но все они были крайне малочисленны и просуществовали короткий срок. Тем не менее, опыт их не пропал даром, То же поколение рабочих создавало профсоюзы после февраля 1917 г.
151
ГААО. Ф. 336. Оп. 1 Д. 11. Л.17.
152
Там же. Ф. 337. Оп. 1. Д. 2. Л. 23.
153
Численный состав Целедфлота неоднократно менялся: с 15 человек он был увеличен до 32, а в
июне 1917 года насчитывал 45 человек (ГААО.Ф. 3759. Д. 1. Л. 4-5.)
154
Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. С. 33.
113
155
ГААО. Ф. 3759. Д. 1. Л. 250; Деятельность В.Ф. Полухина детально раскрыта в очерке Р.А.
Ханталина “Чрезвычайный комиссар. К 100-летию со дня рождения В.Ф. Полухина//Следопыт
Севера: Ист.-краевед. сб. Архангельск, 1986. С. 31-45.
156
Там же . Л. 22.
157
Борьба за установление…, С. 52.
158
Там же. С. 99.
159
ИАОИРС. 1917. № 3-4. С. 127.
160
Известия Арх. Совета. 1917. 12 июня.
161
Мымрин Г.Е. Октябрь на Севере. С. 39.
162
Известия Арх. Совета. 1917. 23 июня.
163
ГААО. Ф. 272ю Оп. 1. Д. 12. Л. 52об.
164
Там же. Ф. 336. Оп. 1. Д. 11. Л. 2.
165
Там же. Л. 4об..
166
Там же. Ф. 272. Оп. 1. Д. 7а. Л. 16.
167
Там же. Ф. 272. Оп. 1. Д. 12. Л. 319-321.
168
Известия Арх Совета… 1917 . 19 марта.
169
Архангельские губернские ведомости. 1917 . 22 марта.
170
Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. Л., 1982. С. 30.
171
Архангельск. 1917. 20 апреля.
172
Сборник истпарта Архангельского губкома РКП(б). № 1. Архангельск. 1925. С. 5.
173
Известия Архангельского Совета… 1917. 27 июня.
174
Там же. 31 июля.
175
Борьба за установление…, С. 75.
176
Известия Архангельского Совета… 1917. 27 июня.
177
Там же. 20 июля.
178
Там же. 31 августа.
179
Карр Э. История Советской России. Кн 1. Том 1 и 2. Большевистская революция. 1917-1923. Пер. с
англ. М.: Прогресс, 1990. С. 461.
180
Борьба за установление… С. 77-78.
181
Там же. С. 81-82.
182
ГААО. Ф. 336. Оп. 1. . 69. Л. 33. Письмо от 9 августа 1917 г.
183
Там же. Л. 41.
184
Борьба за установление… С. 80.
Известия Архангельского Совета… – 1917. – 12 мая.
Там же 26 сентября.
187
Борьба за установление… С. 82.
188
Известия Архангельского Совета… 1917. 12 июля.
189
Там же. 19 августа.
190
Воля Севера. 1917. 26 сентября.
191
Известия Архангельского Совета… 1917. 6 июля; Воля Севера. 1917. 9 июля.
192
При анализе хода выборов в Архангельскую городскую думу нами использовалась статья “Реформа городского самоуправления в Архангельской губернии”,
опубликованная под псевдонимом М.А. в журнале “Известия АОИРС” № 9-10 за
1917 г. С. 376-382
193
Экземпляр листовки хранится в архиве автора, выявлен в семье потомков купца Мерзлютина.
194
Воля Севера. 1917. 27 июля.
195
Там же. 4 сентября.
196
Цит. по: Думова Н.Г. Кадетская контрреволюция и ее разгром. М. : Наука, 1982. С. 166.
197
Известия АОИРС. 1917. № 9. Октябрь. С. 378.
198
Борьба за установление и упрочение советской власти на Севере. Сборник документов и материалов.
Архангельск: Арх. книжн. изд.-во. 1959, С. 30..
199
Борьба за установление. С. 109.
200
Известия Архангельского Совета… 1917. 31 августа.
201
Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. С. 50.
185
186
202
Известия Архангельского Совета. 1917. 12 сентября.
Ксерокопия документа хранится в архиве автора.
204
Известия Арх. Совета…, 1917. 26 августа.
205
Воля Севера. 1917. 28 сентября.
206
Переписка секретариата ЦК РСДРП(б) – РКП(б) с местными партийными организациями. М.,
1957. Т. 2. С.261.
207
Борьба за установление…, С. 30.
208
Петруханов Д.Б. Указ соч.,
209
Егоров А.Н. Архив кадетской партии: опыт реконструкции по материалам кадетских организаций Архангельской, Вологодской, Олонецкой и Новгородской губерний. Автореф. дисс… канд.
ист. наук. М., 1995; Осипов В.В. Земства Европейского Севера России в 1917-1920 гг. (на материалах Архангельской и Вологодской губерний). Автореф. дисс….. канд. ист. наук. Архангельск,
2000.
210
Безбрежьев С.В. Банкротство партии эсеров в Октябрьской революции. Март 1917-февраль
1918 гг.(на материалах северных губерний). Автореф дисс. … канд. ист. наук. М., 1984; Шпрыгов
А.П. Борьба партии большевиков с идеологией и политикой эсеров. Ноябрь 1917-1923 гг. (на материалах Архангельской, Вологодской, Олонецкой, Северо-Двинской губерний). Автореф дисс. …
канд. ист. наук.. Л., 1989.
211
Смирнова А.А. Партия левых социалистов-революционеров в октябре 1917- 1918 гг. (на материалах Северной области). Автореф дисс. … канд. ист. наук. Спб., 1993.
212
ГАОПДФАО. Ф. 4950. Оп. 2. Д. 40. Л. 42-43.
213
Шестой съезд РСДРП(б). Протоколы. М., 1958. С. 388.
214
Хесин С.С. Матросы революции. М.: Воениздат. 1958. С. 188.
215
ГААО. Ф. 272. Оп. 1. Д. 12. Л. 230.
216
Известия Арх. Совета… 1917. 12 июня.
217
Шумилов М.И. Октябрьская революция на Севере России. С. 103.
218
Северное утро. 1917. 27 июня.
219
Там же. 27 июня.
220
Известия Арх. Совета…, 1917. 28 июня.
221
Борьба за установление…., с. 25.
222
ГААО. Ф. 337. Оп. 1. Д. 1. Л. 31 об.
223
Архангельск. 1917. 6 октября.
224
Архангельск. 1917. 17 марта.
225
Архангельск. 1917. 17 марта.
203
226
227
ГААО. Ф. 859 Оп. 3. Д. 723. Л. 58.
Характерно, что крестьянский съезд на первом этапе выдвинул в состав кандидатов в Учредительное собрание 22 человека, среди которых были три меньшевика, один толстовец, 5 беспартийных, остальные представители партии эсеров. В числе известных лиц фигурировали Я.П.
Леванидов, Н.К. Комяков и др. ГААО. Ф. 2703 оп. 1. Д. 4 Л. 13.
228
ГААО. Ф. 383. Оп. 1. Д. 7. Л. 94, 117.
229
Воля Севера. 1917. № 114. 22 октября.
230
Архангельск. 1917. 30 марта, 13, 28 апрелдя.
231
Архангельск.. 1917. 5 сентября.
232
ГААО. Ф. 1866. Оп. 1. Д. 5. Л. 25-26, Д. 6. Л. 27-28.
233
Год 1917. Россия, Петроград. Очерки, статьи, воспоминания. М.-Л.: Советский писатель, 1987. С.
181.
234
Тютюкин С.В. Накануне столетия первой русской революции в России (историографические заметки)/Призвание историка. М., РОССПЭН. 2001. С. 7; Кстати заметим, что администрация президента
РФ Б. Ельцина 1 декабря 1998 года внесла в Генеральную прокуратуру представление “дать правовую
оценку действиям большевиков по захвату власти в стране в 1917 году” и определить, “имелся ли состав
уголовного преступления в их действиях”. Прокуратура не дала такой оценки, но до сих пор в нашем
обществе отсутствует ясное понимание того, чем же была Октябрьская революция. //См. Новая газета. 2000. 2-8 ноября.
235
См., например, Яковлев Александр. Сумерки. М.: Материк. 2005. С. 113 и др.
236
Цит. по: Кара-Мурза Сергей. Советская цивилизация от начала до великой Победы. М.: “Алгоритм”. – 2004. С. 177.
237
Там же. С. 176-177.
238
Пайпс Р. Струве: правый либерал 1905-1944. Том 2. Пер. с англ.. М.: Московская школа политических исследований. 2001. C. 314.
239
240
Тойнби А.Дж. Постижение истории: пер. с англ. М.: Прогресс, 1991. С. 337.
Борьба за установление… С. 121.
Протокол собрания опубликован нами в сборнике “Россия. 1917: взгляд сквозь годы” /Отв. ред. В.И.
Голдин. Архангельск, 1998. С.90-92.
242
Воля Севера. 1917. 27 октября.
243
Известия Арх. Совета. 1917. 27 октября.
244
Там же. 1917. 31 октября.
245
Воля Севера. 1917. 14 ноября.
246
Известия Арх. Совета. 1917. 14 ноября.
247
Удостоверение Петроградского военно-революционного комитета о назначении Т.П. Зинкевича комиссаром в Архангельск выдано 27 октября 1917 года. См.: Петроградский военно-революционный комитет: Документы и материалы. И., 1966. Т. 1. С. 186.
248
ГААО. Ф. 50. Оп. 101. Д. 81. Л. 22 об.
249
Воля Севера. 1917. 28 октября.
250
Там же. 1917. 31 октября.
251
ГААО. Ф. 383. Оп. 1. Д. 1. Л. 51.
241
252
253
Там же. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 1. Л. 88.
Воля Севера. 1917. 5 ноября.
ГААО. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 1. Л. 76-77; Воля Севера. 1917. 21 ноября.
255
Воля Севера. 1917. 1 ноября.
256
Известия Арх. Совета. 1917. 1 ноября.
257
Воля Севера. 1917. 3 ноября;
258
Мандат И. Мгеладзе был подписан 4 ноября 1917 года. См.: Петроградский военно-революционный
комитет. Т. 2. С. 69..
259
Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. С. 71-72.
260
ГААО. Ф.337. Оп. 1. Д. 1.32-34.
261
Известия Арх. Совета… 1917. 25 ноября.
262
Там же. 1917. 19 ноября.
263
Там же. 1917. 19 ноября.
264
Там же. 1917. 20 декабря.
265
Там же. 1917. 21 ноября.
266
Борьба за установление… С. 134.
267
Известия Арх. Совета… . 1917. 31 декабря.
268
См.: Спирин Л.М. Классы и партии в гражданской войне в России (1917-1920 гг.) М.: Мысль. 1968. С.
420.
269
Архангельск. 1917. 21 дек.
270
Известия Арх. Совета…, 1918. 14 янв.
271
Там же. 1917. 22 дек.
272
Там же. 1918. 20 янв.
273
Известия Архангельского Совета. 1918. 20 февраля.
274
Таблица позаимствована из книги Воронина А.В. и Федорова П.В. Власть и самоуправление: Архангельская губерния в период революции (1917-19120 гг.). Мурманск. 2002. С. 92.
275
Данные по исполкому Архангельского губернского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.
276
ГААО. Ф. 352. Оп. 1. Д. 4. Л. 1; Обстоятельные сведения о жизни первого пред. губисполкома содержатся в статье Р.А. Ханталина “Октябрьская революция в судьбе А.П. Попова”//Россия, 1917: взгляд
сквозь годы. – Архангельск. 1998. С. 58-63.
277
Волна. 1995. 22 сент.
278
Переписка Секретариата ЦК РСДРП(б) – РКП(б)…, Т. 2. С. 260-261.
254
279
Там же. С. 346.
В апреле 1918 года по решению первого съезда Советов северных губерний был создан Союз коммун
Северной области. Тогда же на первой партийной конференции Северной области был избран Северный
областной комитет РКП(б). Секретарем комитета стала соратница В.И. Ленина, член ЦК партии
Е.Д. Стасова. Северный областной комитет РКП(б) руководил партийными организациями Архангельской, Вологодской, Новгородской, Олонецкой, Петроградской, Псковской, а также вновь созданных Северо-Двинскои и Череповецкой губерний, территориально входивших в состав Союза коммун Северной
области.
281
Переписка Секретариата ЦК РСДРП(б) – РКП(б)…, Т. 3. С. 240-241.
282
Переписка Секретариата ЦК РСДРП(б) РКП(б)…, Т. 3. С. 73.
283
Там же. С. 83.
284
Мымрин Г.Е. Октябрь на Севере. Архангельск.1967. С 118.
285
Брьба за установление…, С. 28.
286
Суздальцева В.И. Партийная работа на Северном фронте. С 14.
287
Переписка Секретариата ЦК РСДРП(б) – РКП(б)…, Т. 4. С. 99.
288
Известия Арх. Совета…, 1918. 22 мая.
289
ГААО. Ф. 859 Оп. 3.д. 723. л.22, 23 и др.
290
Известия Арх. Совета…, 1918. 4 июня.
291
ГААО. Ф. 859 Оп. 3.д. 723 Л. 24.
292
См. Овсянкин Е.И. Огненная межа. 1997. С. 150-152
293
Известия Архангельского Совета… 1918. 30 января.
294
ГААО. Ф. 859 Оп. 3. Д. 723. Л.8-10.
295
Постановление было отменено в октябре 1918 года. Это было вызвано тем, что меньшевикиинтернационалисты признали социалистический характер Октябрьской революции, высказались за
поддержку Советской власти, за сотрудничество с РКП(б), признали ошибочность своей позиции по
вопросам об Учредительном собрании и Брестском мире. См.: Непролетарские партии России. Урок
истории. М.: Мысль, 1964. С. 407-408.
296
Минц И.И. Год 1918. М.: “Наука”. 1982. С.392.
297
ГААО. Ф. 352. Оп. 1. Д.4. Л. 6,6об.
298
ГААО. Ф. 4097. Оп. 1. Д. 17.л. 39.
299
Там же. Ф. 4097. Оп. 1. Д. 17. Л.64.
300
Там же. . Ф. 4097. Оп. 1. Д. 17. Л. 1.
301
Там же. . Ф. 4097. Оп. 1. Д. 17. Л. 75.
302
Там же. . Ф. 4097. Оп. 1. Д.31.Л.32.
303
Там же. . Ф. 4097. Оп. 1. Д. 17. Л.64.
304
Там же. . Ф. 4097. Оп. 1. Д. 24А.Л.30.
305
Известия Архангельского Совета… 1918. 23 февраля.
306
ГААО. Ф. 53. Оп. 8. Д. 5. Л. 17.
307
Там же. .Ф. 1317. Оп. 1. Д.1. Л. 3об.
308
Там же. Ф. 383. Оп. 1.Д.1.Л. 70 об.
309
История КПСС. Т.2. Кн. первая. М.: Политиздат. 1967. С. 503.
310
ГААО. Ф. 383. Оп. 1.Д. 1. Л. 74.
311
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф.1. Оп. 1.Д. 12. Л. 1- 41; Воспоминания. О борьбе за советы и гражданской
войнек в Емецком (Холдмогорском) уезде. 1917-1920. Архангельск, 1928. С. 19-27.
312
См. П.С. Журавлев “Северный регионализм в историческом пространстве российской гражданской
войны”/Русский Север в историческом пространстве российской гражданской войны. Архангельск: Издво “Солти”. 2005. С. 143-177.
313
См. Минц И. И. Год 1918. М.: Изд-во “Наука”. 1982. С. 123, 124.
314
ГААО. Ф.272. Оп. 1. Д. 7. Л. 14.
315
Там же. Ф. 252. Оп. 1. Д. 2. Л. 9 об, 10 об.
316
Там же. Д. 54. Л. 6.
317
Там же. Ф. 2956. Оп. 1. Д. 6. Л. 86.
318
Там же. Ф. 110. Оп. 1. Д. 333. Л. 7-8.
319
Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. С. 140-141.
320
Переписка Секретариата ЦК РСДРП(б) – РКП(б)…, Т. 3. С 24.
321
Известия Арх. Совета. 1918. 16 июня.
280
322
ГААО. Ф. 50. Д 367. Оп. 1. Л. 2.
Переписка Секретариата ЦК РСДРП(б) – РКП(б)…, Т. 3. С 295-296.
324
Октябрьская революция и интервенция на Севере. С 203.
325
Там же. С. 204.
326
Собрание узаконений, 1917-1918. № 182. Ст. 1015.
327
См. Карр Э. Большевистская революция 1917-1923. Том 1. М.: “Прогресс. 1990. С. 453.
328
Борьба за установление… С. 196-197.
329
Там же. С. 199-205.
330
Там же. С. 212.
331
Там же. С. 211.
332
Там же. С. 205.
333
Там же. С. 207-208.
334
ГААО. Ф. 336. Оп. 1. Д. 23. Л. 235.
335
Борьба за установление… С. 214-215.
323
336
См. Венедиктов А. В. Организация государственной промышленности в СССР. Т. 1. 1917 –
1920. Л.: Изд.-во ЛГУ, 1957. С. 174
337
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 4. С. 435, 446.
См. Харченко К.В. Власть, имущество, человек: передел собственности в большевистской России
1917 – начала 1921 гг. М.: 2000. С. 74
339
Декреты Советской власти. Т. 1. № 74а.
340
Цит. по: Карр Э. Большевистская революция 1917-1923. Т. 2. М.: Изд.-во “Прогресс”. С.. 471.
341
ГААО. Ф. 2956. Оп. 1. Д. 26. Л. 6
342
Там же. Ф. 272. Оп. 1. Д. 11. Л. 26.
343
Борьба за установление… С.226.
344
Шумилов М.И. Октябрьская революция на Севере России.. С. 241.
345
См. Борьба за установление… С.230−231.
346
ГААО. Ф. 272. Оп. 1. Д. 70. Л. 90об.
347
Северный экономический вестник. 1918. № 13. С. 13.
348
Там же. 1918. № 14. С. 7.
349
ГААО. Ф. 272. Оп. 1. Д.56. Л. 131.
350
Там же. Ф. 272. Оп. 1. Д.56. Л. 303.
351
Там же. Ф. 272. Оп. 1. Д.56. Л. 131; Ф. 336. Оп. 1. Д 23. Л. 89.
352
Там же. Ф. 272. Оп. 1. Д.56. Л. 291.
353
Подробное описание этой меры содержится в брошюре Е. Овсянкина “Денежные знаки Северной
России. 1918-1923 гг. Архангельск: Архконсалт. 1995. С. 5-9.
354
В.И. Ленин. Биографическая хроника.(Далее – Биохроника В.И. Ленина). Т. 5. Октябрь 1917-июль
1918. М.: Госполитиздат. 1976. 491.
355
Там же. С. 492.
356
Там же. С. 356.
357
Там же. С. 360-361.
358
ГААО. Ф. 352. Оп. 1. Д. 4. Л.43.
359
Биохроника В.И. Ленина. Т. 6. С. 492.
360
Ленин и Север. Сборник документов и материалов. Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во. 1969. С. 91-92.
361
Подробнее об этом рассказано в нашей книге “Архангельск: годы революции и военной интервенции.
1917-1920". Архангельск: Сев.- Зап. кн. изд-во. 1987.
362
Биохроника В.И. Ленина. Т. 5. С. 574.
363
ИАОИРС. 1918. № 5-7. С. 142.
364
Ленин В. И. Полн. Собр. соч. Т. 36. С. 38.
365
ГААО. Ф. 1073. Оп. 1. Д. 53. Л. 11об, 12.
366
Ротштейн Э. Когда Англия вторглась в Советскую Россию. М.: Прогресс. 1982. С. 42.
367
Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. С. 107.
368
Биохроника В.И. Ленина. Т. 5. С. 265.
369
Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. С. 106.
370
Там же. С. 110.
371
Биохроника В.И. Ленина. Т. 5. С. 366.
338
372
Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. С. 126.
ГААО. Ф. 1073. Оп. 1. Д. 53. Л. 12, 22, 32, 38.
374
Ротштейн Э. Указ соч. С. 43-44.
375
Там же. С. 51.
376
ГАРФ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 69. Л. 36
377
ГААО. Ф. 352. Оп. 7. Д. 1. Л. 10-11; Октябрьская революция и интервенция на Севере. Истпарт Архангельского губкома ВКП(б). Сб. №4. 1927. С.261.
378
ГААО. Ф. 352. Оп. 7. Д. 1. Л. 14-15.
379
ЦГВА. Ф. 25863. Оп. 1. Д.107. Л. 66.
380
ГАРФ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 69. Л. 55.
381
Биохроника В.И. Ленина. Т. 5. С. 356, 604,606, 629.
382
Великий и родной: Воспоминания северян о встречах в В.И. Лениным. Архангельск: Сев.-Зап. кн. издво. 1968. С. 31.
383
Биохроника В.И. Ленина. Т. 5. С. 649.
384
Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. С. 134.
385
Там же. С.165.
386
Архангельская правда. 1918. 7 июля.
387
Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. С. 183.
388
Борьба за установление… С. 270.
389
ГААО. Ф. 336. Оп. 1. Д. 21. Л. 138.
390
Там же. Ф. 336. Оп. 1. Д. 23. Л. 185.
391
Известия Народного комиссариата по венным делам. 1918. 6, 7 Августа.
392
Борьба за торжество Советской власти на Севере: Сборник документов (1918 – 1920) Архангельск:
Сев.-Зап. кн. изд.-во. 1967. С. 31-32. (Далее: Борьба за торжество…).
393
Там же. С. 32.
394
Ленин В.И. Полн. собр. Соч. Т. 50. С. 143.
395
Северный фронт. Борьба советского народа против иностранной военной интервенции и белогвардейщины на Советском Севере (1918-1920) Документы.(Далее: Северный фронт). М.: Воениздат. 1961.
С.140.
396
ГАРФ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 69. Л. 81.
397
Там же. Л. 67.
398
Васюков Б.С. Предыстория интервенции. М.: Политиздат. 1968. С. 246.
399
Из истории гражданской войн в СССР. М.: Советская Россия. 1960. Т. 1. С. 8.
400
Минц И.А. Год 1918. М.: 1982. С. 479: Заброшенные в небытие… С. 84-85.
401
Из истории гражданской войн в СССР. Т. 1. С. 44.
402
Заброшенные в небытие…. С. 438.
403
Там же. С. 440-442; Ротштейн Э. Указ соч. С. 92.
404
Заброшенные в небытие… С.443-444.
405
Северный фронт…, С. 133.
406
Белый Север. Вып. 1. Архангельск. 1993. С.57.
407
ИАОИРС. 1918. № 10-12. С. 235.
408
Из истории гражданской войн в СССР. 1960. Т. 1. С. 40-41.
409
Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. С. 198-201.
410
РГВА. Ф. 25863. Оп. 1. Д. 27. Л. 124.
411
Переписка секретариата ЦК РСДРП(б) – РКП(б). Т. 4. С. 137.
373
412
Еженедельник ВЧК. 1918. № 1. С. 22; ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 1. Оп. 1 Д. 67. Л. 79-81.
413
Шамбаров В.Е. Белогвардейщина. Интернетверсия.
Ротштейн Э. Указ соч. С. 110.
415
Северный фронт… С.135.
416
Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. С. 196-197.
417
ГАРФ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 20. Л. 13,14.
418
Там же. Л.22, 23.
419
Белый Север. Вып. 1. С. 57.
420
Заброшенные в небытие. С. 436; История гражданской войн в СССР. М.: Госполитиздат. 1957. Т. 3.
С. 176.
414
421
Заброшенные в небытие. 465.
Военные моряки…. С. 194.
423
ЦГВА. Ф. 25863. Оп. 1. Д.1. Л. 107.
424
Северный фронт… С. 99.
425
ЦГВА. Ф. 25863. Оп. 1. Д.1. Л. 110.
426
Директивы Главного командования Красной Армии (1917-1920). М., Воениздат. 1969. С. 63-64.
427
Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 50, С. 141.
428
Ленин В.И. Полн. Собр. соч. Т. 50. С. 147.
429
Директивы Главного командования… С. 54.
430
РГВА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 37. Л. 1.
431
РГВА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 37. Л. 38.
432
Голдин В.И., Журавлев П.С., Соколова Ф.Х. Руский Север в историческом пространстве российской гражданской войны. Архангельск. 2005. С.94; Белый Север… Вып. I. С.115-116.
433
Северный фронт.. С 141.
434
Цит. по: Самойло А.А. Сбойчаков М.И. Поучительный урок, Воениздат, 1962. С. 38.
435
Там же. С. 160.
436
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 10. Л. 16.
437
Северный фронт… С. 138.
438
Там же. С. 88.
439
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 8. Оп. 1. Д. 1. Л 1, .3.
440
Проблема распространения литературы среди вражеских солдат рассматривается в работе Е.И. Овсянкина Из истории большевистской печатной пропаганды в годы гражданской войны, 1918-1920 // Сборник
историко-краеведческих статей. – Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во. 1964. С.110- 126.
441
В. И. Суздальцева. Партийная работа на Северном фронте. Севгиз, 1936. С. 74.
442
Краткий очерк культурно-политической работы в Красной Армии. М. 1919. С. 86—87.
443
ГААО. Отдел ДСПИ Ф. 1. Оп. 2. Д. 6. Л. 80.
444
ГААО. Отдел ДСПИ Ф. 1. Оп. 2. Д. 6. Л. 80.
445
ГААО. Отдел ДСПИ Ф. 1. Оп. 2. Д. 2. Л. 1-17.
446
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 1. Оп.1. Д. 2. Л. 1-17, 25, 27, 39.
447
Возрождение Севера. 1919. 25 июля.
448
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 40. С. 125.
449
За народ. 1918. 19 октября.
450
ГААО. Ф. 1869. Оп. 1.Д. 107. Л. 134.
451
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 10. Л.17.
452
Овсянкин Е. Огненная межа. С. 121.
453
Северный фронт… С. 139.
454
Борьба за торжество Советской власти на Севере. С. 101-102; Овсянкин Е.И. Военно-политическое поражение интервентов и белогвардейцев на Севере. 1918-1920 гг. Архангельск. 1969. С. 18.
455
ЦГВА. Ф. 8. Оп. 1. Д. 173. Л. 76—77; Красный Север. 1919. 2 февраля.
456
Правда. 1969. 25 сентября
457
Шумилов М. И. Цит. соч. С. 49.
422
458
См. Овсянкин Е. Смерть отменить нельзя: Судьба М. Ракитина - руководителя Шенкурского восстания 1918 г. против Советской власти // Правда Севера. 1993. 13 января; Леванидовы из Паденьги//Правда Севера. 1993. 12 октября; Огненная межа. Архангельск, 1997. С.159; Жестокая драма народа [Вступительная статья к книге «Поморский мемориал»]. Архангельск, 1999 и др.
459
Известия Арх. Совета. 1918. 26 июля.
460
РГВА. Ф.9. Оп. 4.Д.27.Л. 11.
461
Там же. Л. 10.
462
Там же. Л. 27,34.
463
См. Ленин В.И. Полн. Собр. Соч. Т. 34. С 195.
464
РГВА. Ф. 9. Оп.4. Д. 27. Л. 21.
465
Там же. Ф. 1. Оп.2. Д. 69. Л. 81
466
Декреты Советской власти. М., 1964. Т. 3. С.291-292.
Известия Народного комиссариата по военным делам. - 1918. 31 июля; После антисоветского переворота правительство Н.В. Чайковского 8 августа 1918 года приняло специальное решение «О погребении бессудно расстрелянного Советской властью капитана Иванова». На погребении присутствовал член ВУСО М.А. Лихач (ГАРФ. Ф.
16. Оп. 1. Д. 1. Л. 23).
468
Архив Регионального управления федеральной службы безопасности по Архангельской области (Архив РУФСБ
по Архангельской области). Следственное дело Г.А. Дегтева № П-20 824. Л. 19.
467
469
470
ГАРФ. Ф. 130. Оп. 2.Д. 566. Л.27,;Д. 565. Л. 73 и др.
Овсянкин Е.И. Огненная межа. С. 169. В газетной версии книги опубликован список жертв репрессий. См.
«Важский край» (Шенкурск). 1992. 28 июля.
471
Овсянкин Е.И. Огненная межа. С.44.
Архив РУСФСРФ по Архангельской области. Следственное дело М. Ракитина. Л.116-117.
473
Там же. Следственные дела В.Л. Зайцева, М.Д. Безпрозванного и др.
472
Часть четвертая
СЕВЕРНАЯ ОБЛАСТЬ
ПОД ВЛАСТЬЮ АНТИСОВЕТСКИХ СИЛ
Этапы антисоветского управления. Историки и руководители антисоветского движения не раз пытались в своих трудах разработать периодизацию господства антибольшевистских сил на Русском Севере. Большинство авторов делили девятнадцать месяцев правления интервентов и белогвардейцев на два этапа.
Первый включал период пребывания у власти иностранного, в основном
английского военного командования. А второй они именовали временем военной
диктатуры, установленной после вывода из Архангельска осенью 1919 года войск
иноземных оккупантов.
Наиболее четко заявил об этой периодизации генерал Е.К. Миллер. В своей
рукописи он заметил: «До ухода английского командования, т.е. до конца сентября (1919 г. – Е.О.) режим был английский, и лишь с конца сентября военное командование перешло в мои руки со всеми правами главного командования и над
гражданским населением» 1 .
Вторая точка зрения представителей антисоветского движения состояла в
том, что ряд деятелей, и прежде всего лидер правительства области Н. В. Чайковский, не раз указывали на возможность и даже частичное осуществление на Севере так называемого «третьего пути». Объективно это означало отрицание как леворадикальной, так и военной, правой диктатуры и проведение в жизнь среднего,
чисто демократического курса.
В гражданской войне умеренные социалисты видели три социальных потока:
буржуазию и помещиков, пролетариат, руководимый большевиками, и “демократию", к которой они относили трудовых крестьян, ремесленников, мелких торговцев и интеллигенцию. Из такого понимания расстановки сил вытекала и задача, поставленная меньшевиками и эсерами, — вести одновременно борьбу на два
фронта: и против большевиков, и против буржуазно-помещичьей коалиции. Во
имя осуществления подобного пути обещали вести политику эсеровские правительства, сформировавшиеся в 1918 г. в Сибири, на Дальнем Востоке, в Поволжье
и на Севере.
Однако сам глава Верховного управления Северной области признал крах
попыток проводить эту политику. В одном из писем, направленных генералу
Миллеру в 1919 году из Парижа, Н. Чайковский откровенно признался: «Для меня стало ясно, что средний курс (выделено мной – Е.О.), намеченный нами на последних заседаниях Временного правительства в январе 1919 года перед моим
отъездом из Архангельска, был правительством оставлен. На сцену были выдвинуты определенно враждебные ему элементы, как капитан Чаплин, генерал Саввич, Вукилевич, Мурузи и тому подобные участники преступного переворота в
1918 году против правительства первого состава» 2 .
Однако, по признанию проправительственной газеты «Возрождение Севера»,
на путь осуществления «среднего курса» удалось встать лишь в феврале 1920 года. После сформирования последнего правительства Северной области в передовице газеты объявлялось: «Мы стоим теперь на правильном пути. В первый раз
1
2
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 99. Л. 1.
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 514. Л. 3.
(выделено мной – Е. О.) за все время самостоятельного существования Северной
области осуществляется наш лозунг: ни вправо, ни влево – ни власть буржуазии,
ни большевики» 3 .
Но все дело в том, что так называемый “средний путь” оказался на Севере
чересчур кратким. Передовица увидела свет 18 февраля, а 19 утром правительство, призванное осуществлять этот путь, покинуло Архангельск.
Нам представляется, что более прав и по-военному четок в своей оценке этапов господства антисоветских сил генерал Миллер. В условиях войны и прифронтового положения как города Архангельска, так и значительной территории всей
губернии, ничего иного, кроме сильной военной, или генерал-губернаторской власти, здесь и не могло быть.
Что касается оценок этой проблемы Чайковским, то он явно выдавал желаемое за действительное. Он, очевидно, полагал, что в то время, пока он был в
Архангельске, возглавляя короткий срок просоциалистическое по своему составу
правительство – Верховное управление Северной области, и осуществлялся в
жизнь средний курс.
Пласты документов убедительно свидетельствуют о том, что «политика чистой демократии» в той обстановке не оправдала себя, поскольку ситуация исключала даже малейшие шансы парламентских методов на успех. Если и были какието попытки со стороны правительства и военных властей опереться на демократические элементы, то делалось это или под влиянием западного общественного
мнения, или же к этому вынуждала внутренняя обстановка в Архангельске и на
фронте, и требовалась видимая для общественности, в основном словесная, поддержка власти народом.
На деле все забастовки архангельских рабочих, радикальные по форме решения губернского Земско-городского совещания и другие меры, предпринимавшиеся оппозицией, заканчивались полной победой курса генерала Миллера и в конце
концов призывами оппозиционеров к населению Севера всеми средствами встать
на защиту области от большевиков.
И тем не менее периодизация Миллера, будучи верной по существу, не позволяет отразить сложность политической жизни в Северной области. Эта схема
упрощает ее, не учитывает многих факторов.
Прежде всего, она не считается с ролью рабочего класса и его руководителя
– Совета профсоюзов (СПС), заводских комитетов, оказывавших, значительное,
временами решающее влияние на жизнь города. Рабочий класс был самой серьезной и, пожалуй, единственной силой, с которой приходилось постоянно считаться
антисоветским элементам. В острые моменты труженики города, и в первую очередь рабочие лесозаводов, поднимали свой голос, боролись за свои права и влияли на ход событий.
Во-вторых, нельзя сбрасывать со счета активную оппозиционную роль умеренных социалистов – меньшевиков и в особенности эсеров. Последние имели весомые позиции среди крестьянства, части рабочих лесозаводов, в кооперативном
движении. Блок социалистических партий непродолжительное время имел большинство в городской думе. И он дал не один бой правым элементам, входившим
в ее состав.
3
Возрождение Севера. 1920. 18 февраля.
Поэтому временами отношения между правительством и военной властью, с
одной стороны, и оппозиционно настроенными элементами – с другой, напоминали перетягивание каната. В этом поединке победу неизменно одерживал правящий антисоветский блок.
Верно и то, что как бы далеко ни заходила оппозиция в своих требованиях,
все группировки в Архангельске, в конце концов, примиряла единая составляющая – ненависть к большевизму и советской власти.
По нашему мнению, более основательно подошел к разработке этой проблемы член Временного правительства Северной области Б.Ф. Соколов. С некоторой
долей условности и при уточнениях можно согласиться с мнением бывшего министра. Он разделил историю Северной Области на три, по его мнению, «отчетливо
заметных периода» 4 .
Первый, весьма короткий промежуток времени, возникший под лозунгом
«Во имя спасения Родины и Революции» 5 , продолжался со 2 августа до середины
октября 1918 года. Примерно месяц у власти находились эсеры и кадеты во главе
с народным социалистом Чайковским. Правые силы и офицеры, раздраженные
полной немощностью этого правительства, свергли его, отправив большинство
его членов в ссылку на Соловки.
Попытка установления военной диктатуры провалилась, и после некоторого
времени междувластия в истории белой власти начался второй этап, который
длился с октября 1918 до середины января 1919 года.
Это было время увеличения оккупационных сил на Севере, усиления власти
иноземного командования, увеличения рядов белой армии и, по выражению Б.
Соколова, «постепенной кристаллизации военной диктатуры».
Этот этап начался удалением из правительства социалистов, за исключением
Чайковского, приходом к власти правых кадетских элементов и представителей
торгово-промышленных кругов. Он завершился отъездом Чайковского в январе
1919 года в Париж и включением в состав правительства Е.К. Миллера и превращением его в военного диктатора.
И, наконец, время с января 1919 года до падения власти антисоветских сил
можно определить как этап белогвардейской военной диктатуры, опиравшейся на
силу армии, национального ополчения и часть антисоветски настроенных кругов.
Тот факт, что ряд попыток формально передать всю полноту власти в руки «начальника края» генерала Миллера происходила по приказу адмирала Колчака летом и осенью, не меняет сути характера его правления, установленного в начале
1919 года.
Это были месяцы борьбы белогвардейских военных и гражданских властей
со всеми инакомыслящими, бывшими советскими, а также профсоюзными активистами, в особенности с большевиками.
Вычленяя эти этапы господства антисоветских сил на Севере, не следует забывать главного: здесь, как ни в какой иной части России, с особой откровенностью проявился союз внутренних и иностранных антибольшевистских элементов.
Первые нуждались в постоянной поддержке военных сил союзников. Без помощи
4
См. Белый Север. Вып. II. С. 318.
Этой характерной фразой начинались все первые 12 постановлений и воззваний Верховного управления
Северной области, увидевшие свет в августе 1918 г Позднее она исчезла из всех документов.
5
последних они не были способны свергнуть советскую власть в Архангельске и
установить свои порядки.
“Наша война… – писал в 1919 году общественный деятель, кадет В. Бартенев, – приняла с самого начала затяжной характер. Большевики настолько укрепились здесь, что отделаться от них своими собственными силами, путем восстания – нечего было и думать. Нас постигла бы судьба Ярославля и многих других
городов. Помощь должна была прийти извне, и она пришла.
Несмотря на помощь союзников, война, сверх ожидания, сильно затянулась и идет очень долго с
переменным успехом” 6 .
Иностранные вооруженные силы, дипломатические представители стран Антанты, обосновавшиеся в Архангельске, играя главную роль в решении политических и военных проблем области, нуждались в формальном «приглашении» их
вступить в пределы России и «демократическом» фасаде прикрытия своей власти.
А их общие цели – борьба с Советской Республикой, с большевиками – совпадали.
Что же касается “третьего пути”, то он оказался кратковременным явлением и был повсеместно упразднен установлением власти или «белых», или
«красных». Эти силы имели армии и необходимые материальные ресурсы. Эсеровские правительства на Севере, в Поволжье и в Сибири не устраивали буржуазию, она везде требовала установления твердой власти. Стать всероссийской властью «третьей силе» не удалось. А десятки её видных представителей стали жертвами репрессий белогвардейских правителей. К этой проблеме мы еще вернемся в
нашей книге.
Попытаемся дать краткий анализ каждого из трех этапов господства антисоветских сил на Русском Севере.
* * *
Рождение социалистического правительства. 2 августа 1918 года в Архангельске произошло событие, получившее международный резонанс: в этот
день здесь заявила о себе новая власть – Верховное управление Северной области.
В четыре часа дня было принято решение послать по радио извещение союзникам
о смене власти и делегировать для встречи союзного десанта трех представителей
управления во главе с его председателем Н.В. Чайковским 7 .
Правительство поручило Г.А. Мартюшину «срочно подготовить вопрос об
осведомлении населения о происходящих событиях в крае», А.И. Гуковскому –
«выработать текст воззвания к населению с выяснением значения переворота и
смены власти в Северной области» 8 .
Вечером того дня "приглашенные" иностранные войска были в городе. К
торжественной встрече союзников Верховное управление распорядилось всюду
поднять обязательно два флага: русский национальный и красный. В сочетании
они должны были знаменовать верность Родине и революции, а точнее тем свободам, которые революция дала народу.
На видных местах, на перекрестках улиц, тумбах театральных афиш, на
стенах многих домов появились воззвания и обращения. Это и были первые документы новой власти. Один из них был краток – он объявлял "во всеобщее сведе6
Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. (Далее: ИАОИРС). 1919. № 1-2. С. 30.
Северный фронт. 1961. С. 28.
8
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1. Л. 1. Протокол № 1.
7
ние", что "во имя спасения Родины и завоеваний Революции" сформировано Верховное управление Северной области, предавал гласности имена лиц, вошедших в
состав этого органа.
Среди них были представители самых различных территорий России. Это
объяснялось тем, что правительство сформировалось в основном из бывших членов Учредительного собрания от северных и северо-западных губерний – Архангельской, Вологодской, Новгородской, а также Казанской и Самарской. Вошел в
его состав и представитель бывшего Северного фронта М. Лихач. Членами Верховного управления оказались также бывший товарищ городского головы г. Вологды П.Ю. Зубов и бывший заместитель (товарищ) председателя Архангельской
городской думы Н.А. Старцев.
В опубликованном 3 августа извещении о распределении обязанностей в Верховном управлении не оказалось Старцева – лидера архангельских кадетов. Он получил пост правительственного комиссара Северной области. Его место в составе
ВУСО занял председатель Архангельской городской продовольственной управы
Н.И. Филимонов9 . В окончательном виде в состав ВУСО, как именовался новый орган власти, вошли шесть эсеров и один кадет — П. Ю. Зубов.
Председателем нового правительства стал народный социалист Н.В. Чайковский. Он же занял пост управляющего отделом иностранных дел. А всего в составе Верховного управления было создано одиннадцать отделов. Три управляющих
возглавили по два отдела.
По поводу создания множества отделов современники говорили, что в них не
было надобности. Отделы были рассчитаны как будто на какую-то обширную область, тогда как власть простиралась только на часть небольшой по численности
населения Архангельской губернии. Посол Франции Ж. Нуланс по этому поводу
резонно заметил, что “такая территория не требовала дюжины министров. Вполне
хватило бы одного-двух делегатов” 10 .
Механизм создания и прихода к власти Верховного управления в трудах историков освещался по-разному. Принципиальное значение имеют время рождения
этого органа, силы, приведшие его к власти, и политическое лицо тех деятелей,
которые вошли в состав правительства.
Подчеркнем, что Верховное управление родилось на свет отнюдь не "внезапно" в 1918 году, как оно само об этом заявило, а значительно раньше. Мысль о
создании такого органа зародилась сразу после Октября 1917 года. Князь С. Гагарин писал, что "задолго до прибытия на Север "союзников" сюда стали стекаться
представители белых организаций: одни прибывали в Архангельск и Мурманск
при содействии английской контрразведки в Петрограде, другие по собственному
почину вступали в советские войска и учреждения, в лесорубочные и сельскохозяйственные артели»11 .
В воззвании Верховного управления к населению говорилось, что это
правительство "образовалось по почину "Союза возрождения России", объединявшего народных социалистов, правых эсеров и кадетов.
"Тайну" создания Верховного управления приоткрыл в своих воспоминаниях один из членов "Союза возрождения России", позднее правительственный
9
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1. Л. 5.
Заброшенные в небытие… С. 129.
11
Северный фронт... . С.27.
10
комиссар Северной области В. Игнатьев. Он отметил, что в июле 1918 года в политический центр "Союза возрождения" в Петрограде приехал представитель вологодского отделения и заявил, что "в Вологде подготовка к перевороту почти закончена, всё готово, ждут только высадки союзнического десанта в Архангельске". В Архангельске "политический центр решил ... строить правительство временное, без титула министров...» 12 . Основные черты его, как признал позже Н.
Чайковский, были выработаны в Вологде, примерно за месяц до его провозглашения 13 . Причем вопрос о его формировании обсуждался с союзными дипломатами,
находившимися тогда в Вологде, и был одобрен ими. Что касается дальнейших
планов, то речь шла "о строительстве центральной власти на Урале или в Сибири".
Как вспоминал член белогвардейского правительства С.Н. Городецкий,
в Вологде обсуждались далеко идущие планы. “Союз возрождения", отмечал он,
вступил в переговоры с находившимися уже в Вологде представителями союзных
держав. Представители союза утверждали, что советская власть — незаконная,
что она не может говорить от имени России. Законная же власть — Временное
правительство — до конца оставалось верным союзникам. Поэтому члены союза
настаивали, чтобы союзники дали небольшой заслон в 25 000 регулярных войск,
при помощи которого было бы возможно произвести восстания в ряде северных
городов, создать военные кадры с временным управлением и быстрым темпом
двинуться на Москву. Восстания, по проекту союза, должны были быть приурочены к моменту высадки десанта в Архангельске и произойти одновременно — в
Архангельске, Вологде, Вятке, Ярославле и ряде других приволжских городов 14 .
Таким образом, если в августовские дни 1918 года и произошло какое-то
распределение портфелей, то вопрос о создании органа власти на северной окраине России и его планах возник значительно раньше.
* * *
Для того чтобы проанализировать деятельность Верховного управления,
следует сказать о политической «физиономии» тех, кто вошел в его состав.
Правительственная газета «Возрождение Севера» в первых номерах (№ 1
увидел свет 11 августа 1918 года) опубликовала биографии почти всех членов
Верховного управления.
Самой колоритной фигурой нового правительства был его председатель, народный социалист Чайковский 15 . К моменту занятия поста премьеру правительства исполнилось 68 лет. В газетных публикациях той поры мелькала его
портретная характеристика: «высокий старик с окладистой седой бородой».
Белогвардейская пресса не скупилась на то, чтобы подать Чайковского как
старейшего участника русского революционного движения и одного из организаторов «Союза освобождения России». Это соответствовало истине.
Некогда Чайковский был революционером-народником. В 1869—1871 годах
он группировал вокруг себя кружок революционной петербургской молодежи
12
Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги четырехлетней гражданской войны. С. 19.
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 30. Л. 6-10; Белый Север… Вып. 1. С. 109-110.
14
Белый Север. Вып. 1. С. 33.
15
В 2002 году архангельский историк Н.А. Макаров издал монографию “Николай Васильевич Чайковский.
Исторический портрет”. В ней автор уделил значительное место пребыванию Чайковского на посту
главы Верховного управления Северной области.
13
(члены кружка стали именоваться «чайковцами»). Они занимались самообразованием, готовили пропагандистов для «хождения в народ». В 1874 году Чайковский эмигрировал за границу, был в Америке, жил вместе с семьей в Лондоне
и вернулся в Россию после Февральской революции.
Биография главы правительства дала повод его сподвижнику по антисоветской деятельности в Архангельске Г. Чаплину сделать в своих воспоминаниях
ядовитое и, пожалуй, верное замечание: «Прожив чуть ли не полвека за границей,
Чайковский совершенно не разбирался в обстановке..., а та польза, которую он,
несомненно, старался принести, была сведена на нет влиянием на него таких людей, как Лихач, Дедусенко и Маслов, типичных революционных подпольных деятелей, специалистов в области разрушения и разложения, но не в созидательной
работе» 16 .
Подобная оценка членов первого правительства полностью расходилась с
мнением его главы. Сергея Маслова и Якова Дедусенко он называл «самыми сведущими и опытными людьми». Чайковский хорошо знал того и другого по кооперативному движению и по деятельности союза городов. Позднее в своих воспоминаниях он поведал о том, что еще весной 1918 года «во время наездов в Москву
по делам становящегося на ноги Союза Возрождения России эти деятели вели разговор об архангельском правительстве» 17 .
С оценкой ВУСО Чаплиным солидарен современный исследователь
гражданской войны В.Е. Шамбаров. Он отметил: “Эсеровское правительство хотя
и восстановило судебную власть и устраненные большевиками органы самоуправления, но начало деятельность с того, чем уже печально кончил Керенский,
— с «углубления завоеваний революции». И администрация, и армия, только создающиеся, уже разваливались «демократической» демагогией. Офицеров и представителей старой администрации подозревали в «контрреволюционности». Рушилась дисциплина, возникал тот же бардак, который привел к власти большевиков” 18 .
Кроме Чаплина, нелицеприятные характеристики членов ВУСО содержались
в памятной записке Посольства России во Франции от 23 сентября 1918 года. Отметив, что члены Учредительного собрания собрались в Архангельске случайно,
спасаясь от большевиков, посольство заявило: «Правительство Северного региона… незаконно объявило себя таковым для всего Русского Севера, включая Архангельскую, Вологодскую и Вятскую губернии» 19 .
Поистине цинично оценивали личные качества Чайковского и возглавлявшегося им правительства некоторые представители иностранных посольств. Секретарь посольства Франции в России Л. Робиен в своем дневнике не нашел иных
слов в адрес главы ВУСО, кроме как «старая свинья», «банда Чайковского» и т.п.
Приведу лишь один пример. Характеризуя работу Верховного управления после
возвращения из Соловецкого заключения (об этом эпизоде речь будет идти впереди), он 11 сентября 1918 года записал: “Правительство этой старой свиньи Чайковского было полностью восстановлено в своих правах, и теперь мы проводим
16
Белый Север…. Вып. 1.. С.56.
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 30. Л. 6.
18
Шамбаров В.Е. Белогвардейщина. Интернетверсия.
19
Заброшенные в небытие. Интервенция на русском Севере глазами ее участников. (1918-1919). Архангельск. . 1997. С. 450
17
время в словоблудии с этой кликой, обсуждая, может ли она “легально” сделать
что-либо или поставить такое-то слово в одно из своих воззваний” 20 . И это далеко
не самое “яркое” высказывание представителей иностранной дипломатии.
Неприязненно к новому правительству относились правые круги Архангельска, часть военных и обывателей. В частности, С. Добровольский в своих воспоминаниях заметил: “Деятельность ВУСО показала, что члены его далеки от понимания жестокой действительности, не изжили еще своих утопических теорий и
склонны продолжать ту линию поведения, которая была взята в Учредительном
собрании конкурирующим с большевиками в демагогии Черновым, заслужившим
за это название «большевика второго сорта». Дело управления областью совершенно не спорилось в их неопытных руках» 21 .
В то же время многие современники оставили самые теплые воспоминания о
Чайковском. Генерал Марушевский, например, в своих мемуарах отметил: “Николай Васильевич олицетворял собою левую половину правительства, а еще вернее его центр — и был чрезвычайно популярен в широких слоях населения. Его
знали все, его уважали и чтили его огромный жизненный опыт и его красивую,
сказал бы я, седину. Я сам, монархист по своим убеждениям, не мог не отдавать
справедливости его опыту, его честнейшей прямоте, крутому характеру и —
большой силе. Много раз мне приходилось расходиться с ним в точках зрения,
иногда горячо спорить, но сейчас же сходиться в частной жизни, причем именно в
эту частную жизнь он никогда не вносил элементы политической борьбы, оставаясь в ней добрым, глубоко искренним человеком” 22 .
* * *
В Архангельске Чайковский оказался почти случайно. Он ехал на совещание
в Уфу, где ему было предназначено одно из пяти мест в составе «общероссийского правительства», так называемой Директории. Но «Союз возрождения
России» перехватил его в Вологде.
В своих воспоминаниях Чайковский рассказал о том, что он приехал в Вологду 30 июня, и с этого времени сторонники стали настойчиво привлекать его к
выполнению “архангельского плана”. Аргументы использовали самые разные. Одним из них было то обстоятельство, что в создаваемую Северную область будет
включена Вятская губерния – родина Чайковского. Решающий же довод состоял в
том, что в Архангельске вот-вот должен был появиться союзный десант, а среди
будущих министров не было ни одного человека, знающего иностранные языки.
Чайковский, в конце концов, дал согласие. Среди тех, кто убедил Чайковского
ехать в Архангельск, была “бабушка” русской революции Е.К. БрешкоБрешковская, оказавшаяся в Вологде.
В начале июля на пароходе «Учредитель» будущий премьер северного правительства выехал в Архангельск. В Великом Устюге к Чайковскому присоединился член Учредительного собрания от Вологодской губернии правый эсер
Питирим Сорокин. «Наш путь в Архангельск — писал он, — был опасным предприятием. Если бы коммунисты узнали, кто мы, нам пришлось бы по-настоящему
туго". Сорокин вскоре возвратился обратно.
20
Там же. С.196.
Добровольский С.Ц. Борьба за возрождение России в Северной области. / Белый Север. Вып. II. С. 25.
22
Белый Север. Вып. I. С. 241.
21
В середине августа Чайковский сообщал из Архангельска в Англию дочерям:
«Я приехал сюда в середине июля. Более трех недель мне пришлось здесь жить
под фальшивым паспортом с измененной внешностью. Это было трудное и рискованное приключение, которое могло бы легко закончиться фатально». Чуть раньше Чайковского в Архангельске оказались эсеры С.С. Маслов, Я.Т. Дедусенко,
М.А. Лихач и кадет П. Ю. Зубов.
В письме своим дочерям в Лондон от 14 августа 1918 года Чайковский с чувством гордости и некоего самолюбования сообщал о планах возглавляемого им
правительства и своей ролью в судьбе России. “Государство в Архангельске –
только один кирпич в серии строительных усилий, предпринятых Союзом Возрождения России по всей стране... Теперь... союзники и наши вооруженные силы
двигаются к Вологде, Вятке с тем, чтобы соединиться с нашим уральским центром… Я останусь здесь на месяц или два, а потом отправлюсь, чтобы устроить
объединение с другими краевыми правительствами... События принудили меня к
активной жизни... Потому что такое имя, как мое… важно для внушения доверия
к новой формации, как здания для объединения разложившейся на куски страны.
Поэтому мой святой долг не воздерживаться от этой работы, а употребить все
влияние, на которое я способен... Я не мог бы надеяться на…более высокое предназначение...” 23 .
Что касается остальных членов Верховного управления, то все они без исключения отбывали в свое время ссылку в Архангельской губернии и считались
«знатоками Севера», а вологодцы Маслов, Зубов и Старцев служили гарантией
«тесных связей» новой власти с местным населением.
Газета не скрывала в своих публикациях сведений о том, что будущие члены
ВУСО прибывали в Архангельск специально для борьбы с советской властью. В
биографии М. Лихача говорилось: “В Архангельск Лихач поехал по поручению
ЦК своей партии (эсеров – Е.О.) и бюро фракции Учредительного собрания в качестве их уполномоченного, т.к. в ЦК было известно, что члены партии принимают здесь… участие в подготовке переворота” 24 .
Почти все руководители Северной области в недавнем прошлом были депутатами Учредительного собрания, которое признавали «единственным носителем
законного права управления Россией». И поэтому они, как им казалось, вполне легитимно претендовали на власть в регионе так называемой Северной области, в
которой предполагалось объединить Архангельскую, Олонецкую, Вологодскую,
Новгородскую и Вятскую губернии.
Это положение обосновывалось Верховным управлением в своем первом
воззвании “Гражданам г. Архангельска и Архангельской губернии”. Отметив, что
в стране отсутствует “законная всероссийская власть”, они, как члены Учредительного собрания, избранные всеобщим голосованием, являются отныне “носителями Верховной государственном власти в Северном крае”.
Пытаясь оправдать стремление именовать себя высшим, Верховным органом
власти в регионе, член ВУСО Михаил Лихач четыре года спустя, во время известного суда над эсеровской партией, дал такое объяснение поведению членов архангельского правительства: “Для того, чтобы иностранный десант не принял характера военной оккупации, не вылился в форму захвата окраин, мы решили попы23
24
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1 Д. 400. Л. 1-9об. Письмо получено в Англии 17.09.1918 г.
Возрождение Севера. 1918. 14 августа
таться создать на Севере государственную власть, чтобы заставить союзников
считаться
с
этой
властью” 25 .
Жизнь показала несостоятельность правовых притязаний на власть новых
деятелей. Многие общественные деятели не придавали никакого значения Учредительному собранию. Организатор антисоветского переворота в Архангельске
Чаплин в своих мемуарах заметил, что на первом же заседании Верховного
управления он отверг «авторитетность звания члена «учредилки», созданной «в
период смуты под явным давлением большевиков» и что с несуществующей конституцией он считаться не намерен 26 . Словом, на управление областью претендовала никем не признанная самозванная власть.
И все же представители левой ориентации на первых порах пришли к управлению Северной областью. Как же это случилось?
Во-первых, этот блок объединяла идея вооруженного вторжения в Россию интервентов. При их помощи он намеревался ликвидировать советскую
власть и ненавистный им большевизм. Бывший лидер Временного правительства
А.Ф. Керенский даже гордился тем, что именно среди левых сил зародились планы этой акции. В письме Н. Чайковскому из Парижа, отправленном в сентябре
1918 года, он утверждал: «Совершенно правильно, что русская инициатива интервенции принадлежит либеральному демократическому блоку» 27 .
Керенский знал, о чем писал. В мае 1918 года VIII Совет партии эсеров, определяя курс политики и тактики партии, указал в своих решениях, что «допускается вступление союзных войск на русскую территорию». Это решение было
сродни заявлению Всероссийского партийного совещания меньшевиков, состоявшегося в Москве в конце мая 1918 года. Меньшевики также поддержали курс на
вмешательство в русские дела иноземных сил. Подобные постановления руководящих органов меньшевиков и эсеров приветствовало большинство ЦК кадетской
партии. Член ЦК этой партии Астров, выступая на упомянутом совещании меньшевиков, предложил обратиться к союзникам за помощью в борьбе против Советской Республики 28 .
С таким подходом к использованию иноземных войск солидаризировались
антисоветские силы на местах. В одной из передовых статей Архангельской правой газеты «Русский Север» читаем: «Ликвидация большевизма началась с окраин. Это обстоятельство объясняется, видимо, тем, что только на окраинах могла
быть оказана помощь со стороны союзников. Возникшая в Москве в начале 1918
года организация «Союз возрождения России» была своевременно осведомлена о
планах союзников» 29 .
Не менее откровенно о целях своей высадки на Севере заявляли и представители союзников. В одной из бесед с русскими офицерами и чиновниками в Архангельске генерал Айронсайд разъяснял: «Причина высадки десанта — дать опору
местному правительству в борьбе с большевизмом в России». Цель союзников,
отметил он далее, “ввести порядок в России, которая, в большей своей части, на25
Цит. по: Голдин В.И., Журавлев П.С., Соколова Ф. Русский Север в историческом пространстве российской гражданской войны. Архангельск: Изд-во “Солти”. 2005. С.84.
26
Белый Север.. Вып. 1. С. 65.
27
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 531. Л. 8.
28
См. Непролетарские партии России. Урок истории. М.: Мысль. 1964. С.302, 305.
29
Русский Север. 1919. 4 июня.
ходится еще в руках бандитов и разбойников, преступная деятельность которых
довела страну до голода и почти до гибели” 30 .
Во-вторых, в заговоре против советской власти в Архангельске объединились разнообразные силы. Среди них – промонархистски настроенное офицерство, один из представителей которого, капитан второго ранга Чаплин получил после переворота назначение на пост главнокомандующего вооруженными силами
Северной области.
В этот союз входили кадеты, представителем которых был Н.А. Старцев. Чаплин тепло отзывался о лидере архангельских кадетов как «человеке исключительного ума и энергии». «Н.А. Старцеву, – заметил он, – я во многом обязан успехом и в течение полуторагодичного моего пребывания в области меня связывало с ним чувство глубокого уважения и дружбы» 31 .
Кадеты играли важную роль в составе архангельской правящей элиты. Весь
период существования Временного правительства области ключевые посты занимали Зубов и Старцев.
И, наконец, в блок антисоветских сил вошли социалисты – правые эсеры,
занявшие почти все посты заведующих отделами в первом составе ВУСО. Можно
сразу отметить, что объединение разнородных сил было непрочным. Опыт показал, что этот блок подвергался непрерывным внутренним раздорам и сопровождался даже военным переворотом.
* * *
Начальные шаги деятельности Верховного упралени. В огне гражданской войны возник чисто человеческий протест против кровавой бойни. Средние
слои города и деревни, выразителями интересов которых были умеренные социалистические партии меньшевиков и эсеров, выступили против «белой» и «красной» диктатуры. Они намеревались вести одновременно борьбу на два фронта: и
против большевиков, и против «буржуазно-помещичьей орды». Как уже отмечалось выше, во имя осуществления «третьего пути» обещали вести политику эсеровские правительства, сформировавшиеся в 1918 г. в Сибири, на Дальнем Востоке, в Поволжье и на Севере.
Депутаты эсеровского большинства Учредительного собрания считали его
«хозяином земли русской», а после его роспуска ЦК эсеров начал переброску депутатов в Сибирь, Поволжье и другие регионы для организации власти. Так группа упомянутых выше депутатов оказалась и в Архангельске.
В первом обращении Верховного управления Северной области "К гражданам Архангельска и Архангельской губернии" говорилось: “Настоящим объявляется во всеобщее сведение, что отныне носителями Верховной государственной
власти в Северном крае является Верховное Управление Северной Области в составе: членов Учредительного Собрания, а также представителей земств и городов
этой области. Считая себя учреждением временным, Верховное Управление полностью и немедленно сложит свои полномочия, как только в России образуется
демократическая общегосударственная Верховная Власть и как только установится возможность беспрепятственных сношений с нею”.
В этом документе объявлялась программа деятельности ВУСО. Своими целями Верховное управление определяло: организацию местного управления в Се30
31
ГААО. Отдел ДСПИ. 8660. Оп. 3 Д 901. Л. 62; Вестник ВУСО. 1919. 16 нояб.
Чаплин Г.Е. Указ соч. С. 51.
верной области и "воссоздание ... единой всероссийской государственной власти";
оборону Северной области и всей страны от посягательств на ее территорию со
стороны Германии, Финляндии и других неприятельских стран; воссоединение с
Россией отторгнутых от нее областей; "восстановление попранных свобод и органов истинного народовластия: Учредительного собрания, земств и городских
дум"; установление прочного правопорядка; "действительное обеспечение прав
трудящихся на землю"; охрану интересов труда "в согласии с экономическими и
политическими интересами как Северного края, так и всей России"; "устранение
голода среди населения".
Таковы были программные заявления новых правителей. Один из первых исследователей деятельности Верховного управления И. Минц, оценивая его программу, не без иронии заметил: “Нельзя сказать, чтобы … она… отличалась особой членораздельностью. Под ее туманной и расплывчатой формой могло бы подписаться любое правительство всех времен и народов” 32 .
Таким же образом оценивают этот документ и современные историки. Эта
«программа, Ї отметила Л.Г. Новикова, Ї ограничивалась заявлениями о необходимости свержения большевизма и абстрактным лозунгом борьбы за "свободную
великую единую Россию", в то время как основные политические вопросы отдавались на усмотрение будущей всероссийской власти» 33 .
Чем же ознаменовало свое правление в Архангельске эсеро-кадетское Верховное управление?
Среди других выделим три направления работы правительства Чайковского.
Первой проблемой была реконструкция власти в областном центре и на местах.
Много внимания потребовала вторая неотложная задача – формирование собственных вооруженных сил. Особый блок составлял комплекс экономических проблем. В той или иной мере все эти направления своей деятельности, наряду с рядом других, ВУСО определило в своих первых документах, о которых говорилось
выше.
* * *
Реконструкция органов власти. Организация органов управления, а также
распределение постов были продуманы заранее. Председателем правительства
стал народный социалист Чайковский, занявший также должность управляющего
отделом иностранных дел. Остальные отделы возглавили: С.С. Маслов – военный, А.И. Гуковский – юстиции, П.Ю. Зубов – внутренних дел, почт и телеграфов,
Г.А. Мартюшин – финансов, Я.Т. Дедусенко – продовольствия, промышленности
и торговли, М.А. Лихач – труда.
Центральной целью реорганизации местных органов власти была борьба
правительства с Советами. Как гласило одно из первых постановлений ВУСО,
«все органы советской правительственной власти: губернские, уездные и волостные Советы (совдепы) с их исполнительными комитетами (исполкомами), комиссарами и т.д. упраздняются». Более того, постановление провозгласило: “члены
губернских и уездных исполнительных комитетов РСиКД и их комиссары арестуются, а также арестуются и те члены волостных комитетов и комиссары, арест
32
Минц И. Английская интервенция и северная контрреволюция.. М.-Л. Госиздат. 1931. С. 67.
Новикова Л.Г Власть и общество на антибольшевистском Севере (1918-1920 гг.). Автореф. дисс…
канд. ист. наук. М. 2004.
33
коих будет признан необходимым местной властью” 34 . ВУСО объявило также о
восстановлении «во всех губерниях, уездах и волостях Северной области» городских и земских самоуправлений «в прежнем составе», т.е. избранных в 1917 году35
.
Правительственный комиссар Старцев, реализуя в жизнь постановления
ВУСО, создал или восстановил временные губернские и уездные органы власти. 2
августа он сформировал губернский правительственный комитет, включив в него
А.П. Постникова, И.Ф. Едемского и Е.Е. Карасова. В последующие дни началось
выстраивание губернской вертикали власти. Быстро были утверждены уездные
правительственные комиссары: И. Загребин Ї в Архангельском, Д. Рогачев Ї в Пинежском, М. Орлов Ї в Мезенском, В. Величкин Ї в Онежском и А. Исупов Ї в
Шенкурском уезде 36 .
Постановление ВУСО вменяло в обязанность каждому комиссару: «1) общее
наблюдение за точным и быстрым приведением в исполнение постановлений
Верховного управления на местах; 2) созыв восстанавливаемых и вновь учреждаемых органов управления; 3) наблюдение за законностью действий органов местного самоуправления; 4) назначение временных заместителей должностных лиц
впредь до избрания или возвращения последних к исполнению своих обязанностей» 37 . Ввиду чрезвычайной обстановки в подчинение правительственного комиссара уезда передавались органы милиции.
В ряду лиц, упомянутых выше, видное место занимали кадеты, соратники
Старцева. Отметим среди них бывших депутатов Государственных дум Н. Мефодиева и А. Исупова. 3 августа Н. Старцев восстановил Архангельскую городскую
управу в составе О.И. Антушевича, М.Ф. Макарова, К.Г. Кузовлева и Н.В. Мефодиева; Н.И. Патрушева утвердил начальником милиции.
7 августа решением правительственного комитета была восстановлена временная губернская земская управа. В ее состав вошли М.М. Федоров, П.Н. Плешанов и Ф.Н. Ильин. Члены управы получили предписание «немедленно вступить
в должность» 38 . В уездах начали возрождать земство. Для этой цели создавались
временные земские управы, перед которыми ставилась задача немедленно созвать
гласных прежних уездных земских собраний.
Сразу после переворота новая власть стала создавать и судебные органы. В
постановлении от 3 августа Верховное управление Северной области объявило «О
сформировании следственных комиссий» при Архангельском губернском правительственном комитете в губернском, уездных городах “для предварительного
рассмотрения дел об арестованных“.
15 августа 1918 г. была учреждена Особая временная следственная комиссия
в городе Архангельске при управляющем отделом юстиции ВУСО «для расследования злоупотреблений и противозаконных действий агентов советской власти».
Предыдущие органы упразднялись с передачей дел Особой комиссии, а в уездах Ї
временным уездным следственным комиссиям.
Сразу после сформирования комиссии приступили к рассмотрению основа34
СУР ВУСО и ВПСО. Ст. 2.
СУР ВУСО и ВПСО. Ст. 2,5.
36
ГАРФ. Ф. 3811. Оп. 1. Д. 1. Л. 1, 8.
37
СУР ВУСО И ВПСО. № 1. Ст. 3.
38
ГАРФ. Ф. 3811. Оп. 1. Д. 25. Л. 1,3,8.
35
ний задержания всех арестованных в связи со свержением советской власти. В их
обязанность входило: “…принять все меры к сбору полных сведений в порядке
дознания о противозаконных действиях агентов советской власти и их соучастников”. Они имели право опрашивать нужных ей лиц, давать поручения городской и
уездной милиции, должностным лицам всех учреждений и получать все необходимые сведения. Члены комиссий получили право "единолично подписывать ордера о заключении под стражу".
В этом же постановлении ВУСО предупреждало о том, что “все граждане,
имеющие сведения о совершившемся или готовящемся преступлении, обязаны
довести об этом до сведения подлежащих властей“.
Следственные комиссии появились в Мезенском, Онежском, Пинежском,
Холмогорском и Шенкурском уездах, а в Архангельске возникла особая временная следственная комиссия 39 .
Основными врагами новой власти комиссии считали большевиков, сторонников советской власти. По признанию очевидцев, А. Постников, один членов
Особой следственной комиссии, говорил обвиняемому: “Я отлично знаю, что ты
был большевик, а потому сознайся и скажи правду, будешь оправдан, но если будешь отпираться – прикажу застрелить, как собаку” 40 .
К руководству тюрьмами, милицией, следственными органами были возвращены старые специалисты, занимавшие эти должности до октября 1917 года.
Так, приказом Н. Старцева бывший начальник губернской тюрьмы В.П. Гумберт
занял старую должность “с сохранением за ним права на получение содержания за
все время вынужденного отсутствия”. А затем он был повышен в должности и
утвержден заведующим тюремным отделом при правительственном комитете.
Должность начальника тюрьмы занял И.Г. Брагин 41 .
Таким образом, все эти и другие меры по установлению новой власти в областном центре и на местах были пронизаны неприязнью к органам советской власти и ее активистам.
* * *
Необходимое отступление. Антисоветское выступление в Архангельске,
вторжение в губернский центр иноземных сил произошло в тот момент, когда V
Всероссийский съезд Советов 10 июля 1918 года принял первую в истории России
конституцию. Конституция РСФСР ввела новые институты власти – систему Советов, провозгласила республиканскую форму правления, федеративное государственное устройство, порядок формирования представительных органов власти
через избирательную систему и т.д.
Несмотря на существенные недостатки этого документа, он имел все признаки основного закона страны и был утвержден избранниками народа. Это позволяет сделать некоторые выводы.
Во-первых, в документах Верховного управления Советская республика и
Совнарком РСФСР назывались “преступным сообществом”. Между тем все органы советской власти, сформированные на основе нового закона, имели легитимный характер. И наоборот, Верховное управление являлось самозванным прави39
СУР ВУСО и ВПСО. Постановления от 3, 15 августа и 4 сентября 1918 г. Ст. 11, 33, ГААО. Ф.1317,
Оп.1. Д.75. Л.40-41.
40
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 35. Л. 9.
41
ГАРФ. Ф. 3811. Оп. 1. Д. 1. Л.4.
тельством. Даже царское посольство России во Франции объявило в 1918 году это
правительство “незаконным” 42 . А ближайший сподвижник Чайковского спустя
месяц после антисоветского переворота охарактеризовал Верховное управление
как правительство “…никем не избранное, никому в Северной области не известное” 43 .
Точно таким же образом самозванное правительство в Сибири произвело
морского министра А.В. Колчака в адмиралы и присвоило ему 18 ноября 1918 года наименование Верховного Правителя, передав в его руки осуществление Верховной государственной власти. Разумеется, в обстановке, когда власть захватывалась при помощи вооруженной силы, когда производились верхушечные перевороты, не приходится говорить о легитимности подобной власти. Газета “Возрождение Севера” в одном из номеров резонно писала в те дни: “…теперь всякий
проходимец пытается захватить власть путем обещания доставить голодному народу хлеб”. Она ругала офицеров, которые “позволили себе в пьяном виде свергнуть Директорию”.
Понятно, что органы советской власти имели перед подобными властителями явное превосходство.
Во-вторых, ясно (и это было признано большинством современников самых
разных убеждений): без вооруженной поддержки войсками союзных России стран
Верховное управление не сумело бы захватить власть на Севере.
В письме эсерам юга России один из видных руководителей этой партии Н.
Авксентьев признавал: “…переворот подготовили некоторые из союзников, которые имели в Сибири “переворотчика” Нокса, как в Архангельске они имели “переворотчика” Пуля…” Говоря о причинах, которые мешают успешной пропагандистской деятельности умеренных социалистов за рубежом, Авксентьев называл
среди других “агитацию русских правых элементов» (к ним он причислял и «совершенно сбившегося с толку Чайковского»). Правые кричат, что эсеры «не русские патриоты», ибо «зовут вмешаться во внутренние дела»: «Конечно, это отвратительная ложь и лицемерие, ибо все они сами только и делают, что просят об
этом вмешательстве… только не в пользу демократии. В самом деле, просьба помогать антибольшевикам оружием, даже блокировать большевиков, разве это не
вмешательство во внутренние дела?» 44 . Ясно, что антисоветские силы явились
главными виновниками разжигания гражданской войны в Архангельском крае.
В-третьих, Верховное управление, опираясь на штыки иноземных войск, выступило силой антипатриотичной, враждебной населению Архангельского Севера. С помощью иностранных вооруженных сил оно беспощадно уничтожало защитников законной советской власти, профсоюзных и советских активистов, в
особенности большевиков, и за малейшее неповиновение расстреливало белогвардейских солдат. Закономерным ответом на эти действия, как будет показано
нами, явились восстания в белой армии, переход отдельных рот, батальонов и
полков на сторону Красной армии, что обернулось, в конце концов, полным крахом белого движения на Севере.
Это хорошо понимали грамотные иностранные офицеры. Британский подполковник Д. Шервуд писал в редакцию газеты “Daily Herald”: “Я пришел к убеж42
Заброшенные в небытие…С. 450.
Белый север… Вып. 1. С. 346.
44
Письмо эсера Н. Авксентьева к эсерам Юга России //Пролетарская революция. 1921. № 1. С.118-121.
43
дению, что игрушечное правительство, посаженное нами в Архангельске, не пользуется ни доверием, ни симпатией со стороны населения и без поддержки английских штыков не могло бы просуществовать и часа” 45 .
В-четвертых, иностранные войска вступили на северную землю под флагом
“невмешательства” во внутренние дела России. Это пространно объясняли заявления ВУСО и иноземных генералов. Опубликовав свою программу, Верховное
управление заявляло, что выполнение своих задач оно полагало при опоре "на все
слои населения" и при помощи "союзных с Россией правительств и народов Англии, Америки, Франции и других" 46 .
К "русскому народу" с заявлением обратились от имени британского правительства и вступившие в Архангельск интервенты. Они пытались убедить население в том, что они пришли в Россию не для того, чтобы захватить хотя бы одну
пядь русской земли, "а для того, чтобы помочь противодействовать Германии".
Оккупанты обещали "принести экономическую помощь ... разоренной и страдающей стране ... помочь развитию промышленности и естественных богатств" и заверяли, что не намерены эксплуатировать эти богатства в свою пользу 47 .
Таким же образом объявило о целях своего вторжения на Север России правительство США: «Единственной целью американских войск будет охрана военных запасов, которые могут понадобиться русским силам, и оказание такой помощи в организации самозащиты, какая будет принята самими русскими... Главной и единственной целью является оказание такой помощи, какая будет принята
самим русским народом в его усилиях воссоздать власть над его собственными
делами на его собственной территории» 48 .
Подобное заявление не было убедительным даже для международной общественности. Газета «Манчестер Гардиан» в передовой статье от 5 августа «Вторжение в Россию», проанализировав декларацию США, писала: «Было бы смешно
заявлять, что мы не будем вмешиваться во внутренние дела России. Всеми нашими действиями мы вмешиваемся в них, и весьма возможно, что в силу самих событий наше вмешательство будет идти все глубже и глубже… Мы совершаем
вещь, бессмысленную с политической точки зрения» 49 . Попутно заметим, что
“охрана военных запасов”, о которой говорилось в заявлении американцев как
“единственной цели” их войск, уже не требовалась. Главная часть этих запасов
была вывезена в глубь России.
Примерно так же оценивала эту проблему французская газета “Эко де Пари”.
В номере от 9 сентября 1918 года читаем: “Союзники заявили о своем твердом намерении не вмешиваться во внутренне дела России. Абсурдное заявление. Мы
идем в Россию, чтобы сломить власть большевиков. Хотят они этого или нет, но
это означает вмешательство во внутренние дела России. Утверждать обратное –
значит хотеть перейти море посуху” 50 .
45
46
Заброшенные в в небытие… С.457.
СУР ВУСО и ВПСО. С. 6-7.
Интервенция на Севере в документах. С. 7.
48
Левидов М. К истории союзной интервенции в России. Т. 1. Дипломатическая подготовка.
Л., 1925. С. 177-178.
49
Там же. С. 179-180.
47
50
Газета “III Интернационал”. 1918. 20 октября.
Газета оказалась права в предвидении развития событий. Сразу же после высадки в Архангельске американских войск генерал Пуль бросил их в бой против
отрядов Советской республики 51 . А затем иностранные войска и их командование
втягивались буквально во все проявления здесь политической, военной и экономической жизни. С их одобрения и при их прямой помощи подавлялись выступления солдат белой армии против посылки их на фронт, производились аресты
всех инакомыслящих, расстрелы сторонников советской власти, создавались концентрационный лагерь на Мудьюге и каторжная тюрьма на пустынной Иоканьге.
“Несмотря на ряд заявлений всего дипломатического корпуса о невмешательстве во внутренние дела области, – отметил в своих воспоминаниях генерал
Марушевский, – фактически вся политика области была в тисках иностранного
представительства, при явном перевесе даже в мелочах английского влияния” 52 .
В свете приведенных выше документов совершенно неуместными и даже
наивными выглядят попытки представить вторжение иностранных войск на Севере России, как некое “приглашение” их ими же посаженного марионеточного правительства.
Этот сюжет заслуживает более пристального внимания. В обращениях
ВУСО уверяло народ, что иностранцы пришли «по приглашению» и что они не
помышляют о вмешательстве во внутренние дела России.
Британский консул в Архангельске Дуглас Янг, говоря о факте “приглашения” союзных войск, писал: “После того как большевики покинули Архангельск,
был разыгран спектакль «приглашения» союзников вступить в город. Приглашение было послано от каждого из соперничающих претендентов на власть: одно —
от Н. Чайковского, «народного социалиста», другое — от банды офицеров из пресловутой «дикой дивизии», которая сразу же после ухода большевиков быстро захватила сейф военного штаба и начала делить между собой несколько миллионов
рублей” 53 ..
Откровенное признание факта национальной измены дорого обойдется белой
власти. Это обстоятельство умело использовала большевистская пропаганда. Она
подняла на знамена святую для каждого русского воина идею национальной независимости родины, неустанно напоминая народу, что руководство белой армии
Севера, предав интересы Отечества, действовало против собственных рабочих и
крестьян вместе с иноземцами: англичанами, американцами и французами.
Спустя три надели после вторжения интервентов в нескольких номерах подряд крупным шрифтом на первых полосах белогвардейские газеты опубликовали
правительственное сообщение «Всем, Всем, Всем». В нем можно обнаружить более или менее вразумительную попытку обосновать «законность» высадки иностранного десанта. Обращение утверждало, что союзники «были приглашены высадиться здесь законным революционным правительством при полном и единодушном согласии местного населения» 54 .
Необходимость этого «объяснения» с народом следует рассматривать как
противодействие мощному наступлению большевистской пропаганды, в частно-
51
См. М. Левидов. К истории союзной интервенции в России. Лю, 1925. С. 115.
Белый Север. Вып. 1. С. 339.
53
Ротштейн Э. Указ. соч. С. 113.
54
Вестник ВУСО. 1918. 21—30 августа.
52
сти, как попытку дать ответ на воззвания Советского правительства, в которых разоблачались причины иностранного вторжения на Север.
Однако большевистские доводы были сильнее и убедительнее. Они сыграли,
в конце концов, немаловажную роль в разложении белогвардейской и союзнической армий на Севере, привлечении народа на сторону советской власти, способствовали притоку старого офицерства в Красную армию.
На деле решение о захвате Мурманска и Архангельска было принято Межсоюзническим Военно-морским советом еще 23 марта 1918 года. А 3 июня Союзный Верховный военный совет утвердил план этой акции, указав на необходимость отправить в эти города до 6 батальонов британских, французских, американских или итальянских войск 55 . Приглашение войск союзников имело место, но
это было жалким фарсом, призванным обмануть народ Севера, который этот шаг
ВУСО серьезно не воспринимал.
Что касается помощи союзных стран Северной области продовольствием, их
участия в формировании и оснащении белой армии, то все это делалось в недостаточной мере и за деньги, о выплате которых непрестанно напоминали английские
власти.
Последующий опыт XX века показал, что подобное вмешательство вооруженных сил того или иного государства в дела других стран, будь то вмешательство СССР в дела Венгрии, Чехословакии и Афганистана “по приглашению” или
США – в жизнь Вьетнама и Ирака как средство навести некий демократический
“порядок”, приводило к далеко идущим последствиям. Итогом подобных акций
было отравление на долгие годы сознания оккупированных народов духом неприязни по отношению к оккупантам. Таким, на наш взгляд, остался в истории Архангельского Севера и опыт вмешательства в его дела соединенных иноземных
войск. Недаром самые опытные и осведомленные деятели Севера того времени
(Марушевский, Добровольский и др.) называли этот опыт выразительным словом
“оккупация”. Они имели в виду участие иностранного военного командования в
карательных мероприятиях, направленных против народа, снисходительное отношение к местным властям, полное презрение его к русским обычаям и порядкам,
отсутствие каких-либо знаний о Северном крае и его людях.
* * *
Первые шаги рабочей политики. На первых порах Верховное управление
добивалось, прежде всего, признания его рабочим классом.
6 августа ВУСО на своем заседании утвердило текст обращения "К рабочим". В этом документе, подписанном управляющим отделом труда М. Лихачом,
говорилось, что Верховное управление "не посягает и не посягнет на независимость и свободу классовых пролетарских организаций", выражалась уверенность
в том, что рабочий класс даст этому управлению поддержку и силу, "без которых
невозможна его плодотворная работа” 56 .
Сразу же после рождения ВУСО состоялась пятая конференция архангельских эсеров. После доклада их лидера М.Н. Мартынова делегаты заявили о том,
что они считают «…необходимостью приступить к организационной работе среди
демократических слоев населения с целью сплочения демократии города и дерев55
56
Заброшенные в в небытие… С. 444-445.
Там же. Ф. 3811. Оп. 1. Д. 1. Л. 20.
ни вокруг ВУСО». Конференция высказалась за развертывание пропаганды по
вступлению населения в ряды народной армии 57 .
Чтобы привлечь рабочий класс к сотрудничеству с Верховным управлением,
отдел труда приглашал представителей совета профессиональных союзов на свои
официальные заседания, различные совещания, включал их во всевозможные комиссии, запрашивал мнение совета о "выработке срочных мер по поднятию производительности труда" и т.д.
От эсеров не отставали архангельские меньшевики, формально не вошедшие
в состав Временного управления. “Пролетариат должен всемерно поддержать
Верховное управление Северной области. Поддержка же эта не должна выражаться лишь в резолюциях, а должна быть действительной. Пролетариат должен
идти в добровольную народную армию, ибо армия – это та сила, на которую опирается всякое правительство” 58 ,— призывала рабочих меньшевистская газета
“Северный луч”.
Однако рабочий класс города игнорировал новую власть или, в лучшем
случае, отнесся к ней нейтрально. Это проявилось в том, что, несмотря на призывы руководителей самопрозглашенной Северной области встретить союзные войска, архангельские рабочие не приняли участия в этой акции.
Состав встречавшей публики “был очень разнообразным, но преобладала интеллигенция и буржуазная публика”, — заметил очевидец этого события 59 . Один
из служащих американского посольства докладывал в госдепартамент о том, что
толпа, приветствовавшая иностранные войска, состояла лишь из буржуазии. "Рабочий класс, Ї отмечал он, Ї явно отсутствовал ... Когда офицеры союзных войск
проходили по улицам по направлению к правительственному зданию, отсутствие
рабочих было еще заметней" 60 . "В рабочих кварталах царила мертвая тишина", Ї
так характеризовал настроения основной массы населения профсоюзный вестник
"Рабочий Севера" 61 .
Чуть позже газета меньшевиков "Северный луч" признала, что "отношение
рабочего класса к происшедшему выжидательно-неопределенное, настроение же
... растерянное. Мы думаем, это объясняется тем, Ї и мы должны это откровенно
сказать, Ї что благодаря особым условиям здесь на Севере ... большевизм не был
рабочей массой изжит" 62 .
Классовая интуиция рабочих была безошибочной. Даже профсоюзные лидеры из числа "правительственной" партии эсеров чувствовали зыбкость положения
Верховного управления и его политическую немощность.
Бессилие правительства можно подтвердить многими примерами. Приведем
один из них. Пытаясь доказать, что они остаются на страже интересов революции,
новые правители, как уже отмечалось выше, отдали распоряжение: всюду вывесить по два флага: старый царский и рядом красный. Военное командование интервентов, только что обещавшее не вмешиваться во внутренние дела, тут же
"одернуло" новоиспеченную власть, категорично потребовав, чтобы, "кроме воен57
58
Возрождение Севера. 1918. 15 августа.
Северный луч. 1918. 4 сентября.
59
ИАОИРС. 1919. № 10-11-12. С. 236.
60
Цит. по: Ротштейн А. Когда Англия вторглась в Советскую Россию. М., 1982. С. 114.
Рабочий Севера. 1918. № 1.
62
Северный луч. 1918. 30 авг.
61
ного андреевского и национального (белый, синий, красный), другие флаги не
поднимались” 63 .
Впрочем, и действия самого Верховного управления вскоре доказали, что
недоверие к ним со стороны рабочих было обоснованным. Вслед за перечисленными выше появились приказы об отмене рабочего контроля над производством,
о восстановлении военных трибуналов и введении смертной казни, о возврате национализированного торгового флота прежним владельцам, об отмене всех советских декретов, касающихся социального страхования, об упразднении губернского совета народного хозяйства. При этом проведенная советской властью национализация промышленных, транспортных и кредитных предприятий характеризовалась как мера, приведшая к "несказанному развалу всего народного хозяйства,
массовой безработице, голоду и вымиранию рабочего класса" 64 .
Декрет Советской власти о рабочем контроле отменялся “немедленно” и определялся так же, как мера, "дезорганизовавшая русскую промышленность и принесшая неисчислимые бедствия рабочему классу" 65 .
Верховное управление организовало комитет внешней торговли Северной
области, сосредоточив в его руках все нити этого вида деятельности и передав, таким образом, местным буржуа управление одним из важнейших механизмов экономики края. И это было не случайно: дав буржуазии возможность использовать
северные богатства, "верховники", как им казалось, заручились ее поддержкой. За
этой поддержкой Временное управление обратилось уже на четвертый день своего существования. В этот день состоялось общее собрание Архангельского губернского торгово-промышленного союза.
Перед собравшимися предстали глава правительства Н.В. Чайковский, а
также управляющий отделом финансов Г.А. Мартюшин и его помощник Ф.И.
Шмелев. На собрании обсуждался вопрос о “займе доверия“. Эту идею выдвинул
в своем выступлении Г.А. Мартюшин, призывая архангельских бизнесменов
"быть Миниными, спасать Россию". В ответ на это торгово-промышленный союз
постановил: "Все свои свободные наличные денежные знаки обратить в краткосрочный пятипроцентный заем". Он собрал полтора миллиона рублей наличными.
Более щедрыми оказались кооперативные организации, давшие до двух миллионов рублей. Уже к 14 августа подписка на заем доверия составила 3,5 миллиона
рублей 66 . Архангельская буржуазия, таким образом, на первых порах оказала определенный кредит доверия новой власти. Верховное управление, подсчитав возможности местной буржуазии, намеревалось получить от займа 10 миллионов
рублей.
Тем временем механизм государственной власти приходил в движение.
Постановления нового правительства активизировали антисоветские силы, крупных предпринимателей и просто обозленных обывателей. Уже в первые дни оккупации, согласно официальным данным, было арестовано 388 человек 67 , в том числе руководители совета профессиональных союзов Н.В Левачев и А.П. Диатоло-
63
Интервенция на Севере… С. 17.
СУР ВУСО и ВПСО. 1918. Ст. 10.
65
Там же. Ст. 29.
66
Возрождение Севера. 1918. 17 авг.
67
Рабочий Севера. 1918. 25 авг.
64
вич, 9 профсоюзных активистов профсоюза транспортных рабочих и другие 68 . Как
заметил чуть позднее профсоюзный журнал «Рабочий Севера», аресты в то время
«производили все, кому было только не лень» 69 .
Печать той поры называла наиболее активных исполнителей этой акции.
Среди них офицер В. Минейко, назначенный военным комендантом 2-го района, а
также В. Бидо, Н. Кыркалов, братья Бурковы 70 . Эти и другие, как правило, молодые люди, сыновья архангельских предпринимателей сводили арестованных к
местам заключения. Они, очевидно, действовали по каким-то заранее составленным спискам, и в момент ареста о предъявлении обвинительных документов об
“уголовно-наказуемых деяниях“ не могло быть и речи. Через день эта же группа
активистов белого движения явилась в помещение совета профсоюзов и потребовала снять со здания красное знамя 71 .
Верховное управление, обсудив специально вопрос об арестованных и
увезенных в Москву городских и земских деятелей, объявило всех заключенных
советских активистов заложниками. Сообщая об этом решении, оно в телеграмме,
направленной в Совнарком, заявляло о том, что “в случае применения репрессивных мер против увезенных большевистской властью архангельских земских и городских деятелей и рабочих, такие же меры постигнут немедленно и большевиков, арестованных в Архангельске” 72 .
Волна репрессий прокатилась и по уездам. В Архангельск со всех концов губернии поступали вести об арестах советских активистов. Комендант Пинежского
уезда, сообщив о взятии под стражу нескольких жителей, сделал вывод: "...этих
лиц нисколько не жаль... их надо убрать совсем, сырой земли много. Иначе они
опять собьют народ на советскую власть" 73 .
Пинежский уездный комиссар доносил, что среди 18 арестованных много
“ярых большевиков”. Среди них будущий организатор Архангельского лесотехнического института, известный лесовод Василий Горохов и его жена Надежда,
Яков Мягконосов, Андрей Блохин, Павел Панкратов, Федор Абрамов. Все они
выступали против записи в белую армию или занимали при советской власти определенные должности 74 . В начале августа в этом же уезде оказались в заключении члены уездного исполкома и волисполкомов, комитетов бедноты Н.А. Антонов, Г.Т. Визжачий, Е.Я. Мерзлый, А.Н. Никулин, П.И. Полонский, И.Д. Рубцов,
В.О. Щепоткин и другие лица как «советские комиссары, главные проводники
системы контрибуций и террора» 75 .
Аресты советских активистов во многих местах проходили не гладко. Значительная часть крестьян не поддерживала действия властей. Комиссар Пинежского
уезда Д. Рогачев первоначально не справлялся с выполнением закона об аресте
членов исполкомов волостных советов, ибо не имел в распоряжении реальной силы – воинского отряда. В деревне Остров, например, он не сумел арестовать
бывшего члена волостного совета, так как крестьяне заявили: “Он был во время
68
Вестник ВУСО. 1918. 18 августа.
Там же. 1918. 15 сентября.
70
Русский Север. 1919. 2 августа.
71
ГААО.Ф. 218. Оп. 2. Д. 39. Л.3.
72
ГАРФ. Ф.16. Оп. 1. Д.1. Л. 12; Возрождение Севера. 1918. 11 авг.
73
ГАРФ. Ф. 3811. Оп. 1. Д. 25. Л. 7,8..
74
РГВА. Ф. 39450. Оп. 1. Д. 295. Л. 6; ГААО Ф. 1317. Оп. 1. Д. 75. Л. 4, 105.
75
ГААО. Ф.1317 Оп.1 Д.75 Лл.4, 105.
69
советской власти избранником народа, и потому только сам народ может судить
его”. В селе Верколе он не мог по той же причине арестовать братьев Ставровых.
И таких примеров было много 76 .
Анализ документов, сохранившихся в фондах комиссий, свидетельствует
о том, что среди других рассматривались такие категории преступлений, как
принудительные взыскания денежных контрибуций с частных лиц и торговых
предприятий, реквизиции товаров и иного частного имущества, помещений, аресты лиц, обвиняемых в агитации против союзников и др. 77
Любое неосторожное слово в то время могло быть истолковано как недовольство новой властью. Так, в начале августа в Соломбале был арестован куплетист Л. А. Сокольский за исполнение куплетов, "порочащих честь и доброе имя
наших союзников", вместе с ним оказался в тюрьме и владелец ресторана "Вулкан" Ї за то, что допустил петь такие куплеты 78 . Брали за все Ї "за соучастие", "за
недоносительство", "за укрывательство" и т.п.
Первая волна арестов продолжались до конца 1918 года. Как отметил
в одном из своих приказов генерал Марушевский, в тюрьму поступали люди без
документов либо с указанием вины “за принадлежность к большевизму”, а у
большинства арестантов, присланных из уездов, не было никаких указаний, кроме
того, что задержан комендантом 79 .
Сразу же в Северной области начала складываться широкая сеть репрессивных органов. Право арестовывать и разбирать дела с течением времени получили
несколько ведомств. Среди них союзная разведка (т.н. союзный контроль), военно-регистрационный отдел, военная канцелярия генерал-губернатора, следственные комиссии, главный военный прокурор области и начальник губернии. Позже
специальная комиссия отметит, что во всех этих ведомствах "без всякой определенной системы, соблюдения законного срока разбираются дела об арестованных".
Особое усердие проявляла союзная контрразведка, которая, по свидетельству
правительственного комиссара В. Игнатьева, "арестовывала и сажала кого угодно". Так, уже в сентябре на основании приказов генерала Пуля от 6 августа на
рассмотрение военного были переданы дела о гражданах Иване Каулине, Михаиле Прокопьеве, Николае Панове, Александре и Евгении Михайловских, Максиме
Рябко, Николае Семенчикове, Иване Кузнецове, Иване Позднякове, Александре
Морозове и других. Часть из них обвинялась в незаконном хранении оружия,
другая – в пропаганде большевизма 80 .
Очевидно, никогда не удастся полностью установить потери, которые нанес
самозванный режим трудовому народу Севера. Каждый уезд терял лучших активистов. Приведем лишь один пример. В таком малолюдном уезде, каким был
Устьвашский, из 18 членов исполкома девять, ровно половина были расстреляны
или погибли в каторжных тюрьмах. Семь из них нашли свой конец на Иоканьге:
А.Е. Андреев, Т.И. Бельков, П.Я. Задорин, В.Н. Малышев, Ф.П. Уткин, С.Р. Смо76
ГАРФ. Ф. 3811. Оп. 1. Д. 42. Л. 7.
ГААО. Ф.1317 Оп.1 Д.49, 70 Лл.8-9, 13-14, ДД.17, 39, 57, 70 Лл.25-25об., ДД.19, 22, 25-30, 32-35, 37-38,
41, 43, 47-48, 51-52, Д.1.Л.10, Д.5. Л. 21, 40, 45.
78
ГАРФ. Ф. 3811. Оп. 1. Д. 95. Л. 3.
79
ГААО Отдел ДСПИ .ф. 8660. Оп. 3. Д. 901. Л. 79.
80
ГААО. Отдел ДСПИ .Ф. 8660. Д. 901. Оп. 3. Л. 21,60.
77
родин. М.И. Ляпунов умер в Архангельской тюрьме, В.П. Парфенов – на Мудьюге 81 .
В первый день своего правления правительство Северной области распорядилось о восстановлении "попранных большевиками" свобод: совести, слова, печати, собраний и союзов, а также "о восстановлении деятельности кооперативных,
профессиональных и других организаций" 82 .
Антисоветские силы смели эти обещания. Правительственный комиссар губернии Старцев издал постановление, гласящее: «...всем типографиям воспрещается без моего разрешения печатать какие-либо воззвания к населению как от
имени политических партий, так и от имени организаций и частных лиц». Еще более грозен был приказ генерала Пуля, который объявил: «Всякие... митинги и прочие собрания как на улицах, так и в общественных местах и частных квартирах —
запрещаю. Неисполнение или нарушение сего приказа влечет за собой предание
виновных военно-полевому суду» 83 . И все эти предписания не были пустой угрозой. Так, 25 августа одновременно были оштрафованы редакторы четырех газет:
“Северного утра“ М.Л. Леонов, “Возрождения Севера” Г.А. Кашин, “Вестника Верховного управления Северной области“ Е.Д. Дацкевич и “Северного луча“ А.Н.
Вечеславов “за помещение заметки в отделе хроники и объявление о собрании социал-демократов и строительных рабочих без разрешения союзного контрольного
отдела“ 84 .
Разрешение генерала Пуля потребовалось даже для проведения конференции
«правительственной» партии эсеров, цензуре подвергались доклады членов Верховного управления.
Кадетская команда Старцева, позволив проведение собраний в рабочих коллективах, ввела правило, согласно которому на каждое собрание требовалось особое разрешение, которое следовало получить не менее чем за 48 часов до заседания. При этом цензуре подвергались тексты всех докладов. На собраниях запрещалось касаться текущего момента. На каждом из них должен был присутствовать
милиционер. За нарушение этого правила полагался штраф до 3000 рублей или
арест организатора собрания на срок до 1 месяца. Протоколы профсоюзных собраний сохранили десятки примеров, свидетельствующих о том, как представители власти останавливали ход собрания, прерывали выступавших, обвиняя их в
антиправительственных выступлениях, в нарушении запретов и т. п. 85 .
Особенно жестоким гонениям подверглись профсоюзы. Наступление на них
велось буквально со всех сторон. Старцев потребовал предоставить ему списки
всех профсоюзных активистов города.
Предприниматели, крупные и мелкие, включая владельцев небольших закусочных, лавок, бань и тому подобных заведений, категорически отказались
признавать законными какие-либо требования профсоюзов. Так, профсоюз официантов в письме в совет профсоюзов сообщал, что «предприниматели трактирного промысла в буквальном смысле чувствуют себя вне зависимости от профессиональных союзов и не желают выполнять тех или иных постановлений союза». Со81
Поташев Ф.И. Мадонна Беломорья. Ростов-на-Дону. 2007. С. 54.
Интервенция на Севере… С. 17.
83
ГААО..Ф. 5915. Оп. 1. Д. 1. Л.18.
84
Голос отечества. 1918. 28 августа.
85
ГААО. Ф. 218. Оп. 2. Д. 39, Л. 60,61, 76 и др.
82
держательница столовой, некая Акулова, сократив штат с пяти до двух человек,
заявила профсоюзу: «Власть теперь совсем другая, и я ваших союзов не признаю,
а служащих из союза [на работу] не возьму. Возьму со стороны, и буду платить не
320, а 200 рублей».
Подобные примеры приводили другие профсоюзы, умоляя совет профсоюзов
«прийти на помощь в борьбе с очевидным злом со стороны предпринимателей».
Сразу после издания решения о ликвидации рабочего контроля союз архангельских лесопромышленников заявил о том, что «управление заводами является
целиком и полностью делом и правом предпринимателей со всеми вытекающими
из этого последствиями». Этим же решением владельцы заводов освобождались
от выплаты средств на содержание председателей и секретарей заводских комитетов. Лесопромышленники направили отношение всем профсоюзным комитетам,
заявив о том, что с 17 августа выплата жалованья профсоюзным активистам прекращается. Союз лесопромышленников предупредил, что “собрания рабочих для
обсуждения… вопросов должны отныне производиться исключительно в свободное от работ время” 86 .
Председатель союза лесопромышленников Е. Шергольд в своем отношении
в отдел труда пояснял, что, мол, профсоюзы в Архангельске не были профессиональными объединениями рабочих, а превратились «в агентов большевистской
власти, разжигающих классовую рознь и вносящих полную дезорганизацию в
производство», и поэтому в новых условиях они «не имеют никаких прав вмешиваться в увольнение и наем рабочих и служащих» 87 .
Буржуазия при поддержке союзного командования изгоняла профсоюзы из
занятых ими помещений. Заводы и прочие предприятия, а также дома возвращались их прежним владельцам. И при этом генерал Пуль заявил, что «горячо принимает к сердцу интересы рабочего класса и надеется на поддержку со стороны
рабочих» 88 .
С первых дней прихода к власти Верховного управления буржуазия саботировала установленный Советской властью закон о социальном страховании, отказалась от внесения средств на медицинскую помощь рабочим. Постановлением от
13 сентября «все изданные Советской властью декреты, касающиеся различных
видов страхования рабочих» на территории Северной области, были официально
отменены 89 . В Архангельске была упразднена городская больничная касса, которая объединяла 16699 рабочих (без членов семей) 90 , предприняты и другие меры,
направленные на ликвидацию социальных завоеваний, претворенных в жизнь после Октября 1917 года.
Объясняя причины ликвидации кассы, союз лесопромышленников заявил о
том, что это учреждение, введенное большевистской властью 22 декабря 1917 года, “потеряло всякое значение, как незаконное учреждение” 91 . Это заявление поддержал старший фабричный инспектор губернии В. Гарин, подчеркнув, что касса
86
Там же. Ф. 110. Оп. 3. Д. 331, Л. 20; Северное утро. 1918. 18 августа.
Там же. Ф. 110. Оп. 1. Д. 331, Л. 7,8.об; Северное утро. 1918. 18 августа..
88
Там же. Ф. 218. Оп. 2. Д. 39, Л. 91.
89
Вестник ВУСО. 1918. 15 сент.
90
ГААО. Ф. 110. Оп. 1. Д. 331. Л. 27 об.
91
Там же. Ф. 110. Оп. 1. Д. 331. Л. 35.
87
была организована “на основании мало продуманного и нарушающего экономические условия промышленности декрета”.
В ответ на прекращение союзом лесопромышленников выплаты на содержание председателей и секретарей заводских комитетов заведующий отделом
труда М. Лихач заверил, что он “вполне разделяет общие положения, выраженные
в резолюции лесопромышленников”. Одновременно он напомнил о том, что “эта
оплата явилась не в результате распоряжения какого-либо органа власти, а вследствие добровольного соглашения между представителями союза лесопильных рабочих и союза лесопромышленников. Результатом точно такого же согласия происходил сбор процентов отчислений с заработков в пользу профсоюзов”. “Ввиду
этого, Ї полагал Лихач, Ї является справедливым и целесообразным, чтобы отмена
настоящего порядка была проведена тем же путем” 92 .
Лихач довел до сведения промышленников намерение правительства о том,
что изменения о взаимоотношениях между предпринимателями и рабочими в непродолжительном времени будут разработаны и опубликованы отделом труда. И
вскоре постановление правительства появилось в печати. По докладу Лихача правительство приняло решение об учреждении смешанного комитета из представителей отдела труда, предпринимателей и рабочих «для разрешения спорных
взаимоотношений работодателей и рабочих». Комитету вменялось в обязанность
не только решение спорных вопросов между работодателями и рабочими, но и пересмотр существующих постановлений об охране труда и составление новых
норм в той же области 93 .
В состав комитета входило по 6 представителей от рабочих и предпринимателей, по 1 представителю от отделов Верховного управления: торговли и промышленности, финансов и труда. Таким образом, большинство в этом комитете
приходилось на долю буржуазии. Понятно одно: правительство не смогло вмешиваться во взаимоотношения между предпринимателями и рабочими. Оно не
выступило защитником интересов рабочего класса, получившего при советской
власти значительные права. Следует признать, что некоторые из них были осуществлены в то время поспешно, порой без анализа реальных возможностей предпринимателей. Но как бы то ни было, рабочий класс, профсоюзы обрели в то время шансы влиять на лесопромышленников, добиваться улучшения условий труда.
И разовое лишение того, что они имели, вызывало их недовольство, создавало
напряжение в рабочей среде.
Понятно, что меры, проводимые буржуазией, ставили тружеников лесозаводов в бесправное положение. А рост цен и начавшаяся безработица оборачивались голодом. В этой ситуации рабочие пытались отстаивать свои позиции, завоевания, добытые в результате революции.
* * *
“Наша сила – в единстве”. Единственной силой, способной защитить свои
интересы, национальное достоинство и попранные новой властью права профсоюзов выступил архангельский рабочий класс.
Позиция архангельских профсоюзов нашла свое выражение в документах
собрания представителей правлений 17 профсоюзов, состоявшегося 2 и 3 августа.
В архивных фондах сохранился протокол собрания от 3 августа. Кроме 54 активи92
93
Там же. Ф. 218. Оп. 2. Д. 39. Л. 45.
ГААО.. 218. Оп. 2. Д. 39. Л. 71; СУР ВУСО и ВПСО. Ст. 20
.
стов, на нем присутствовал также управляющий отделом труда Верховного
управления Северной области Лихач.
Даже сухая протокольная запись свидетельствует о накале страстей, отразивших недовольство рабочих, их возмущение действиями антисоветских сил. Это
нашло отражение даже в порядке дня собрания, точнее – в очередности рассмотрения вопросов повестки дня. Протокол гласит: «Порядок принимается следующий: 1. Об аресте председателя совета профессиональных союзов. 2. О вооружении рабочих. 3. Об отношении к новой власти» 94 .
Казалось, что главной в тот момент должна быть проблема отношения к
власти. Но уже первые сутки существования Верховного управления убедили рабочих в том, что обстановка в городе далека от обещаний правительства.
Несколько человек приняло участие в обсуждении первого вопроса. Докладчик – председатель Совета профсоюза Ф. И. Наволочный – сообщил о том, что
утром 3 августа, готовясь к совещанию, он распорядился вывесить над зданием
совета красный флаг. Через короткое время в помещение ворвался инженер Деребизо и, угрожая револьвером, ударил Наволочного, потребовав снять флаг.
Представитель Верховного управления Лихач сразу же сделал заявление:
«Этот инцидент явился просто недоразумением и недопустимой выходкой неизвестного правительству лица, которое будет арестовано и привлечено за это к ответственности». Он заверил собравшихся в том, что «в дальнейшем все аресты
будут производиться только по ордеру Верховного управления».
Профсоюзные активисты на основании этого заявления решили немедленно
вывесить красный флаг и приняли умеренную резолюцию. Собравшиеся сочли
объяснения Лихача удовлетворительными, но настаивали на немедленном задержании лиц, производивших аресты, и предании их суду.
Лихач не забыл этого инцидента и 4 августа поставил его на обсуждение
Верховного управления. Правительство приняло решение: «Граждане вольны вывешивать любые флаги, любых комбинаций цветов, кроме флагов враждебных государств». Указывая на конкретный случай, происшедший в совете профсоюзов,
правительство постановило: «Направить офицера в совет профсоюзов и заявить,
что он имеет право вывешивать красный флаг» 95 .
Между тем, пока обсуждался первый вопрос, на собрание явились Левачев и
секретарь Архангельского совета профсоюзов Диатолович, только что выпущенные из тюрьмы по просьбе совета профсоюзов. Им было немедленно предоставлено слово. Тот и другой потребовали освободить из заключения профессиональных активистов, заверили собравшихся в том, что они будут выступать за интересы рабочих, что они «в настоящее время сочувствуют идее большевизма и будут
проводить ее и в дальнейшем» 96 .
Эти заявления знаменательны: ни тот, ни другой оратор никогда не были
большевиками. И можно представить себе тот резонанс, который вызвали выступления двух хорошо известных в городе профсоюзных лидеров, уже вкусивших
плоды эсеровской демократии.
На собрании не раз подавал свой голос представитель Верховного управления Лихач. Напирая на необходимость установления порядка и законности, он по94
Там же. Ф. 336. Оп. 1. Д. 67. Л. 1об.
ГАРФ. Ф. 16. Оп.1. Д.2. Л.3об.
96
ГААО. Ф. 336. Оп. 1. Д. 67. Л. 2.
95
требовал от собрания прежде всего «выявить свое политическое лицо». После горячих выступлений по вопросу «об отношении к власти» были внесены две резолюции: Гальперина и Бечина.
Первый предложил «оказать должную поддержку в перевороте, совершенном во имя торжества народовластия», и призвал «рабочих к сплочению вокруг
своих классовых организаций в целях борьбы за направление политики власти в
интересах рабочего класса».
Более энергичной являлась резолюция Бечина: «Совет профессиональных
союзов… будет стоять исключительно на классовой точке пролетариата до того
момента, пока власть не будет исключительно социалистической».
Большинством голосов (32-за при 16 против и одном воздержавшемся) собрание приняло резолюцию М. Бечина. За нее голосовали пять членов руководящего органа Совета профсоюзов: Наволочный, Скрылев, Диатолович, Шестаков и
Березин, а также лидеры крупных профсоюзов: рабочих и служащих лесопильных
предприятий, работников водного транспорта, архитектурных рабочих, электромонтеров, транспортных рабочих, печатников и др.
Острой была полемика по вопросу о вооружении рабочих. Цейтлин настаивал на том, чтобы организовать через профсоюзы распределение оружия среди рабочих и «образовать отдельную дисциплинированную рабочую организацию».
Климович заявил о необходимости новому правительству осуществить «всеобщее
вооружение» рабочих, если оно хочет держать опору на трудовой народ. Если же
оно не может соблюдать эти интересы, то следует порвать с ним и перейти к подпольной борьбе.
Пытаясь примирить крайние точки зрения, Диатолович внес предложение:
«ввиду отсутствия в руках пролетариата оружия потребовать от власти немедленного разоружения тех элементов, на которые рабочий класс положиться не может». Ни одно из предложений не было принято: первая резолюция получила 9
голосов, вторая – пять, предложение Диатоловича – 16. На настроение собравшихся повлияло выступление Лихача, заявившего, что «вооружение рабочих без
всякого порядка не принесет никакой пользы» 97 .
В целом же можно сказать, что главный выразитель настроения рабочих –
совет профессиональных союзов – отказал в доверии правительству.
* * *
Анализ решений, принятых по этому вопросу, показывает, что совет профсоюзов хорошо чувствовал обстановку в городе и настроение рабочего класса.
Труженики не только заводов и мастерских, но и мелких заведений – сферы обслуживания, типографского дела и т.п. проводили собрания, на которых выражали
свое отношение к «текущему моменту».
С этой точки зрения показательна резолюция, принятая профсоюзным собранием официантов 6 августа. Работники сферы питания заявили о возможности
поддержки новой власти лишь при условии, если она «будет только социалистической, будет опираться на пролетариат и трудовое крестьянство и поддержит
наши завоевания за 1917-1918 гг.» 98 .
Днем раньше профсоюз печатников резко и резонно заявил: «Выносить авансом доверие или недоверие к власти нельзя. Необходимо увидеть, насколько она
97
Там же. Ф. 336. Оп. 1. Д. 67. Л. 2, 3.
Там же. Ф. 218. Оп. 2. Д. 9. Л. 83.
98
будет проводить те лозунги, которые будут провозглашены во время вступления в
управление областью» 99 .
Профсоюз металлистов на своем собрании, обещая поддержку новой власти,
“пока она будет стоять на страже политических и экономических интересов пролетариата”, в то же время предупредил ее: “Малейшее уклонение от задач, предназначенных к проведению в жизнь в скорейшем времени, повлечет за собой отказ в
поддержке и доверии к таковой” 100 .
Несмотря на запрет властей обсуждать текущий момент, рабочие находили
способ выражать свое отношение к событиям. Рабочие лесозавода Кыркалова 7
августа пришли к мнению: «Мы будем держаться всех завоеваний Октябрьской
революции и держать в руках свое красное знамя». Они потребовали возвращения
«завоеваний 1917-1918 гг., свободы слова, печати и собраний, социалистической
власти». Собрание
ответило категорическим отказом на призыв правительства
записываться в ряды народной армии 101 .
В ответ на упразднение всех органов советской власти в решении общего собрания союза металлистов подчеркивалось: «Профсоюз считает необходимым
создать Совет рабочих депутатов, как выявителя воли пролетариата и его политической платформы, а поэтому предлагает всем союзам составить комиссию для
создания такового в самый ближайший срок» 102 .
«Настаиваем на организации Совета рабочих депутатов, контролирующих
настоящую власть» 103 , – поддержали их активисты профсоюза рабочих и служащих лесопромышленных предприятий. Резолюцию такого же содержания приняло
5 августа общее собрание профсоюза строительных рабочих.
В резолюции упомянутого выше собрания содержалось категоричное требование об освобождении членов профсоюзов, которые были арестованы как сторонники советской власти. Собрание считало, что судить их должны сами рабочие, “которые выделят своих представителей в суд”, а также нужно “предоставить
пропорциональное число мест профсоюзам в следственной комиссии по этому делу”. Рабочие требовали создания вооруженных отрядов для “немедленного разоружения белогвардейцев, бывших полицейских чинов”. Строители заявили о недопустимости вмешательства в дела профсоюзов и хозяйственно-экономических
органов, созданных при советской власти 104 .
Множество подобных документов поступало в совет профессиональных
союзов, непосредственно в Верховное управление, некоторые из них проникали
на страницы печати. Содержание их свидетельствовало о том, что рабочий класс
твердо отстаивал свои интересы и практически отвергал одно из главных постановлений Верховного управления “Об упразднении всех органов советской власти” и аресте их активистов.
* * *
В архивных делах сохранился яркий документ – обращение Н.В Левачева,
адресованное «всем товарищам рабочим лесозаводов города Архангельска и его
99
Северный луч. 1918. 11 августа.
Вестник ВУСО. 1918. 17 августа.
101
ГААО. Ф. 336. Оп. 1. Д. 23. Л. 210 об.
102
Вестник ВУСО. 1918. 17 августа.
103
ГААО. Ф. 218. Оп. 2.Д. 33. Л. 166 об.
104
Отечество. 1919. 11 марта.
100
районов». В воззвании проявился талант организатора, наметившего программу
действий профсоюзов в новой обстановке.
Отметив, что в дни переворота профсоюзам был нанесен тяжелый удар, Левачев констатировал, что на многих заводах в результате «получился хаос», комитеты фактически не существуют, а это привело к тому, что «все темные силы пытаются удушить рабочий класс, отнять у него все революционные завоевания, добытые в 1917-1918 гг.».
Предупреждая о том, что капиталисты попытаются и дальше «идти на рабочий класс», сделать его таким же бесправным, как до 1917 года, Левачев призывал: «Товарищи! Медлить невозможно, промедление смерти подобно. Необходимо как можно скорее опомниться от нанесенного нам удара, как можно скорее
сплотиться и взять на себя работу по организации рабочего класса… дать должный отпор зарвавшимся капиталистам». При этом он подчеркнул, что только в
единстве состоит сила рабочих 105 .
Идеи, сформулированные Левачевым, нашли выражение в решении многолюдного собрания рабочих и служащих 18 лесозаводов Маймаксы, состоявшегося
7 августа 1918 года. Выступая на этом собрании, Левачев говорил о том, что «не
успели просохнуть афиши», в которых новое правительство оставляло за рабочими право свободы слова, печати, собраний и союзов, как появился приказ, по сути,
отменяющий все свободы 106 .
В резолюции о текущем моменте собрание отметило, что «физиономия правительства, несмотря на все его заявления, остается неясной». Оно утвердило программу действий рабочих, которая состояла из 12 пунктов. В них, в частности, содержались такие требования к рабочим: «Оставаться на своих классовых позициях
борьбы с капиталом до полной победы социализма…. Ни в коем случае не отступать и не отдавать обратно завоеванных в тяжелой и упорной борьбе прав и улучшений…. Не оказывать никакой поддержки власти, в составе которой находятся
капиталисты – наши вечные враги».
«Со всякой властью, которая будет посягать на нашу свободу и права, – заявляли далее участники собрания, – будем бороться всеми имеющимися у нас
средствами…. Ни один гражданин не может быть арестован за принадлежность к
той или иной политической партии… Работники профсоюзного движения, независимо от принадлежности к политической партии, а также члены исполкома Маймаксанского Совета рабочих депутатов, арестованные по распоряжению ВУСО,
должны быть освобождены» 107 .
Резолюцию приняли ( лишь двое воздержались), но инициатор проведения
собрания Левачев был арестован при всех собравшихся и уведен в городскую
тюрьму.
Подобные резолюции принимались многими профсоюзами. 10 августа совет
профсоюзов, выражая настроение рабочих города, направил дипломатическому
корпусу официальный протест, в котором содержалось предупреждение, что аресты создают «глухое, стихийное брожение масс, готовое каждую минуту вылиться
наружу грозным потоком». «Мы считаем необходимым, – говорилось в документе, – обратить внимание дипломатического корпуса на недопустимость вмеша105
ГААО. Ф. 218. Оп. 2. Д. 33. Л. 115.
ГААО. Ф. 218. Оп. 2. Д. 33. Л. 166-166об.
107
Там же. Л. 46.
106
тельства в наши внутренние дела…, производства каких-либо арестов граждан,
стеснять свободу печати и т.д., ибо этим затрагивается не только личность, но и
наша национальная честь».
Надо было обладать незаурядным мужеством, чтобы в дни, когда шли массовые аресты бывших советских и профсоюзных работников, выступать с такими
заявлениями.
Профсоюзы резко противились всем ограничениям, касавшимся проведения
собраний, организации лекций и т.п. мероприятий. Так, предписывалось заранее
предоставлять сведения о повестке дня собраний, времени их проведения. Совет
профсоюзов не без иронии ответствовал правительственному комиссару, что будет сообщать все это «только лишь явочным порядком для сведения, так как представлять повестку дня… крайне затруднительно, а иногда и невозможно» 108 . Подобный же ответ исполком совета профсоюзов дал на запрос начальника первой
части милиции города: «дать немедленно справку о составе правления профсоюзов с указанием звания, имени и возраста». Исполком ограничился присылкой
списка людей, добавив к нему приписку: «Что же касается звания, то по понятиям
исполкома все люди ныне граждане и только. Других сведений об их звании не
имеется. Точно так же нет сведений о летах» 109 .
Профсоюзы пытались использовать в своей борьбе легальные возможности,
свободы, обещанные в постановлениях Верховного управления. Совет профсоюзов искал у последнего поддержки в своей борьбе.
Приведу лишь два примера. Сразу же после совещаний профсоюзных активистов, которые состоялись 2 и 3 августа, совет профессиональных союзов потребовал от Верховного управления выполнять свои обещания, т.е. прекратить аресты невинных рабочих, не стеснять профсоюзную деятельность, использовать без
всяких ограничений красный флаг, не ограничивать завоеванную ранее свободу и
т.д.
Второе требование руководителей рабочего класса состояло в том, чтобы
правительство приняло меры против надвигавшегося на рабочие массы голода.
Указывая на непомерный рост цен на предметы первой необходимости, председатель совета профсоюзов сообщал Верховному управлению о том, что надо немедленно повысить тарифные ставки, и указывал на то, что предприниматели всячески уклоняются от решения этой проблемы.
Совет профсоюзов конкретизировал свои требования в октябре 1918 года в
письме Чайковскому за подписью председателя Наволочного. “Непомерный рост
цен на предметы первой необходимости давно уже поставил на очередь вопрос о
необходимости пересмотра прожиточного минимума и основанной на нем таблицы окладов жалованья… Мы исчерпали все попытки войти в соглашение с предпринимателями, уклонившимися от участия в работе согласительной комиссии,
которая мирно и безболезненно разрешила бы конфликт между интересами рабочих и работодателей….” Отметив далее, что “полуголодное существование рабочих масс порождает тягостную атмосферу”, совет профсоюзов просил Верховное
управление выступить в качестве беспристрастного посредника в разрешении вопроса о повышении ставок. При этом совет добавлял: “Мы учитываем финансо108
109
Там ГАОО. Ф. 218. Оп. 2. Д. 33. Л. 112.
Там же. Ф. 218. Оп. 2. Д. 37. Л. 60.
вый кризис, мы принимаем во внимание положение промышленности и сокращаем свои притязания до пределов возможного…” 110 .
Как же прореагировали новые власти на эти требования?
Руководство области, отвечая на первую группу требований, по сути дела
повторило пышные слова своей первой декларации. В одном из пунктов своего
пространного ответа оно объявляло “полную свободу рабочих и профессиональных организаций”, заверяло в том, что “принимает на себя заботу по охране прав и
интересов трудящихся“. В ответ на требование рабочих прекратить аресты и выпустить на свободу невинно арестованных профсоюзных работников говорилось:
“Так как задачей Верховного управления является восстановление свободы и права, попранных большевистской властью, то лишение свободы какого-либо гражданина Верховное управление рассматривает как меру, которую могут применять
надлежащие власти лишь в случае предъявления данному лицу конкретного обвинения, но отнюдь не за самый факт принадлежности его к той или иной партии,
группе, союзу и т.д.“ Аресты проводились, сообщалось далее в ответе Верховного
управления, “лишь в случае, если против известного лица имелись веские конкретные подозрения или оно застигнуто на месте преступления…” 111 .
В обстановке, когда в городе и уездах шли повальные аресты советских активистов, и в особенности большевиков, подобная риторика не могла убедить руководителей рабочего класса губернии. Издевательством над смыслом событий
являлись слова о том, что обвинения не предъявлялись за факты принадлежности
граждан к партии или какому – либо союзу.
Не больше ясности вносили ответы руководителей губернии и города о повышении тарифных ставок и борьбе с надвигающимся голодом. Управа городской
думы разъясняла, что многократные обращения к Верховному управлению и союзному командованию об увеличении хлебных поставок наталкивались на сопротивление и указание на малые ресурсы, имевшиеся в запасе. Свою лепту в разъяснение сути проблемы и путей ликвидации голода внес Пуль. Генерал назвал главными виновниками голода на Севере большевиков, которые преградили путь доставки хлеба из Сибири. Поэтому он призвал рабочих вступать в ряды формируемой армии, чтобы быстрее пробиваться на железную дорогу и привезти хлеб из
Сибири.
Таким образом, вразумительного ответа на свои законные просьбы и реальной помощи рабочие города не получали.
Верховное управление знало о настроении рабочих и так или иначе пыталось
на первых порах решать рабочий вопрос.
Уже 6 августа М. Лихач доложил на заседании правительства о том, что
«производятся произвольные аресты рабочих, выселение профсоюзов из помещений, расчет членов фабрично-заводских комитетов, закрытие примирительных
камер». Все эти факты, отмечал он, создают «тревожную атмосферу в рабочих
кругах». Лихач внес ряд предложений по урегулированию острых вопросов. Он
предложил провести переговоры с предпринимателями, учредить особый смешанный комитет из представителей отдела труда ВУСО, предпринимателей и ра-
110
111
ГААО. Ф. 218. Оп. 2. Д. 39. Л. 112, 115.
Там же. Ф. 218. Оп. 2. Д. 39. Л. 40-41.
бочих «для разрешения спорных отношений между работодателями и рабочими»,
принять другие меры 112 .
Члены правительства поддержали предложения, ибо они, по сути, ни к чему
не обязывали: прав предпринимателей не ущемляли, в то же время и рабочих в их
законных требованиях как будто не ограничивали.
На следующий день Верховное управление утвердило текст воззвания отдела
труда ко всем рабочим города и Северной области. Напомнив, что «ВУСО ставит
своей задачей восстановление единства России, утверждение народовластия и
спасение революционных завоеваний народа», оно выразило уверенность в том,
что «рабочие массы, кровно заинтересованные в спасении и единстве революционной родины, пойдут всемерно навстречу правительству в исполнении принятой
им на себя огромной работы» 113 .
На деле рабочий класс города не встретил действенной поддержки со стороны Верховного управления. Вследствие этого рабочие пытались самостоятельно
решить некоторые проблемы. Так, в целях оказания помощи семьям арестованных профсоюзных работников совет профсоюзов создал денежный фонд помощи
остро нуждающимся, но этот фонд был крайне мал и мог удовлетворить нужды
немногих. Кроме того, из-за усиливавшейся безработицы он практически не пополнялся.
* * *
Таким образом, с первых дней своего существования Верховного управления
в городе сложилась крайне противоречивая ситуация. Актив рабочего класса отказался признать авансом новую власть, заявив о поддержке завоеваний, осуществленных в течение 1917-1918 гг.
Шатким и неуверенным было положение самого правительства. Михаил
Лихач, обещая профсоюзным активистам арестовать белогвардейца Деребизо,
разрешив им немедленно вывесить красный флаг во время совещания, еще не
предполагал, что это уже не являлось компетенцией местной власти. Вскоре последовал приказ генерала Пуля о снятии красных флагов.
Столь же жалкими были обещания от имени управления выпустить на свободу арестованных профсоюзных активистов. Как уже было отмечено выше,
спустя всего четыре дня после проведения совещания, о котором речь шла выше,
Н. Левачев вновь был брошен за решетку. Все попытки рабочих воздействовать на
власти, новая волна их требований об освобождении своего руководителя были
тщетными. Группа профсоюзных активистов после долгих мучений в тюремном
заключении и в концентрационном лагере на Мудьюге была расстреляна.
* * *
ВУСО и настроение крестьян. Как же реагировали крестьяне губернии на
переворот и очередную перестройку органов местной власти?
Процесс признания Верховного управления Северной области, а также создания новых органов власти на местах происходил трудно. Сразу же после рождения ВУСО заведующий военным отделом С. Маслов совершил длительный
рейд по Северной Двине и Ваге. После возвращения в Архангельск Маслов рассказал корреспонденту одной из газет: «Местные деятели решительно отказывались от всяких постов в структуре новой власти. Каждое назначение производи112
113
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 2. Л. 9.
Там же. Ф.16. Оп. 1. Д. 1. Л. 20.
лось с трудом... Причина – в непрочности нового строя. Чем ближе к линии фронта, тем меньше устойчивость в настроении. В Шенкурске к нам обратились с
просьбой дать надежную охрану по возможности из союзников» 114 .
Легко понять людей, с которыми вел речь военный министр: они отдавали
себе отчет в том, что в дальнейшем их могут ожидать неприятности. Так оно и
случилось : за службу белым многие из них заплатили жизнью.
В течение августа в уездах состоялись крестьянские собрания и сходы, на
которых в качестве основного обсуждался «текущий момент». На них речь шла об
отношении к Верховному управлению Северной области и о предстоящих переменах в жизни губернии. Резолюции этих собраний, донесения из волостей и уездов, на первый взгляд, дают одноцветную картину Ї одобрение власти ВУСО и
прихода на Север иноземных войск. Исследователи подсчитали, что 90 волостей
из 119 Архангельской губернии продемонстрировали поддержку правительства
Н.В. Чайковского и его политики 115 .
Этот подсчет не вызывает сомнения. Но анализ подобных резолюций, принимавшихся в то время по рекомендациям представителей той и другой стороны,
показывает, что этот процесс происходил по одинаковой схеме. И “белые”, и
“красные”, чаще всего военные люди или пропагандисты, собирали крестьянский
сход, предлагали текст резолюции, и крестьяне, попав в подобное положение, голосовали за ее принятие. Какова была их подлинная позиция – об этом можно судить лишь только по догадкам.
Реакция крестьян на события была не однозначной. Покажем это на примере
Шенкурского уезда, где в основном и разворачивались события.
Резолюции собраний в двинских волостях уезда отличались политизированностью. Так, волостной сход Власьевской волости этого уезда в своей резолюции
заявил, что он приветствует и поддерживает «Верховное управление, союзников,
пришедших для наведения порядка, объединения распадающейся России и освобождения от германского засилья, наложенного Брестским миром, через германских агентов-большевиков». Этот документ включил в себя весь набор штампов
белогвардейской прессы тех дней. Понятно, что такой текст был завезен в деревню заезжим эмиссаром новой власти.
Резолюции собраний в волостях, расположенных вокруг Шенкурска, были
более краткими и взвешенными по содержанию. 18 августа жители Устьпаденьгской волости Шенкурского уезда постановили: «ВУСО признать до воссоздания
единой Всероссийской Государственной демократической власти». Часть крестьянства выразила «условную поддержку» новой власти. Крестьяне Смотроковской
волости того же уезда, признав Верховное управление, внесли в резолюцию оговорку о том, что этому правительству крестьяне будут оказывать доверие лишь
«постольку, поскольку оно является выразителем и исполнителем интересов и воли трудящихся» 116 .
С оговорками признал новую власть шенкурский земский уездный съезд,
состоявшийся в конце сентября 1918 года. После прений гласные решили приветствовать Верховное управление, выразив надежду на то, что его первейшей задачей будет «установление народоправства и охрана его со всех сторон» и что этот
114
Возрождение Севера. 1918. 31 августа.
Данные приведены в книге Н.А. Макарова “Николай Васильевич Чайковский”. Архангельск. 2002. С. 149.
116
За народ. (Шенкурская газета). 1918. 1 октября.
115
орган позаботится о поддержке его системой демократических управлений, избранных после 1 августа. В ходе обсуждения резолюции была сделана важная поправка. «Приветствуем, Ї говорилось в ней, Ї армию союзных с нами народов,
прибывших на территорию Северной области не с целью вмешательства во внутренние дела, а для борьбы против Германии и Бреста». Поправку приняли, но голосовавшие разделились поровну: 20 - за, 9 - против и 10 воздержались 117 .
Осмотрительно действовали те крестьяне и органы местной власти, которые
откладывали проведение подобных собраний, а собравшись, находили повод затянуть дело с ответом. Жители Ямскогорской волости, например, собрались на свой
сход лишь 8 сентября 1918 года. Решение же, принятое ими, гласило: «Вопрос о
признании ВУСО оставить до решения его на уездном земском собрании и прибытия оттуда наших представителей».
Особенно неуютно чувствовали себя жители прифронтовых деревень. Пожалуй, наиболее ярким примером оценки ситуации явилось решение крестьян Суландской волости. Отметив, что волость находится посреди боевой линии, крестьяне единогласно постановили: «Остаемся нейтральными, не будем примыкать ни
в ту, ни в другую сторону, ни к земству, ни к Совету. Наш же волостной орган
должен впредь именоваться волостной управой» 118 .
Примерно так же реагировали крестьяне Нижнепуйского общества. На общем собрании 23 августа они решили резолюции о власти пока не выносить, а
ждать ее дальнейшего закрепления. В ответ на вопрос об их мнении о названии
будущего органа местной власти они заявили: «Для нас, небольшого общества,
безразлично Ї Совет или земство. Были бы истинно народные, справедливые, честные, не попирающие права трудового народа органы».
Для более ясного понимания сложности ситуации сошлемся на деятельность
в эти тревожные дни самого крупного в Шенкурском уезде Ровдинского волостного Совета. Общее собрание, состоявшееся 18 августа, обсудив вопрос о «занятии англичанами Севера», единогласно постановило: «оставить вопрос открытым
ввиду неясности положения».
На собрании разгорелись нешуточные страсти, убедительно подтверждающие вывод члена Верховного управления Маслова после его поездки по уездам
губернии. Председатель волисполкома настойчиво просил уволить его от должности. Собрание пыталось избрать председателя из числа членов Совета, но все присутствовавшие отказались от такой чести. Отказался от должности и секретарь волисполкома, но после упорного упрашивания односельчан он согласился работать до 25 августа. А на заседании 25 августа обстановка еще более накалилась.
Первым члены Совета обсудили предписание уездных властей об аресте бывшего
председателя Совета И. А. Шилова. Решили при 12 голосах за, 9 против и 3 воздержавшихся создать комиссию из 3 человек «для расследования причин ареста».
После прений по вопросу «О текущем моменте» члены Совета опять, как и раньше, решили «никакой резолюции пока не принимать» 119 . Стремление людей, оказавшихся в таком положении и попытавшихся остаться в стороне, уберечь свои
семьи, имущество, по-человечески понятно.
117
Овсянкин Е. Огненная межа. Архангельск. 1997. С. 113.
ГААО. Ф. 1869. Оп.1. Д. 107. Л. 52.
119
ГААО. Ф. 1999. Оп. 1. Д.10. Л.3об., 4, 5.
118
По наблюдениям свидетелей тех событий, нейтральную позицию заняла
значительная часть крестьянства. Гласный А.И. Коржавин, выступая 11 сентября
1919 года на губернском земском съезде, поделился своими впечатлениями о настроениях шенкурских крестьян: «Уезд разбился на отдельные части. Одни волости держат сторону большевиков. Другие же, наиболее пострадавшие, проявляют
ярую оппозицию, большая же часть населения все-таки пока держится нейтрально» 120 .
Каковы причины разброса мнений среди крестьян самого населенного уезда,
в состав которого в то время входила значительная часть двинских волостей, а
также нынешнего Вельского района?
Подобное состояние умов можно объяснить рядом обстоятельств. Нейтральное отношение к советской власти обусловливалась тем, что она к августу 1918
года не пустила глубоких корней. Просуществовав около полугода, она ничего не
дала крестьянам. Земельный и продовольственный вопросы не были решены. Более того, «черный передел», который намеревалась устроить советская власть, во
многом не устраивал крестьян, вызвал недовольство значительной части деревенского населения.
Крестьяне уезда не обрели желанного покоя и мира. Далеко не все солдаты
возвратились к своим семьям, часть из них томилась в плену. А воины, пришедшие с фронта, тоже не получили передышки. Уже с ранней весны 1918 года их
стали пугать новой войной, а потом началась внезапная и совершенно непонятная
большинству населения мобилизация в Красную армию, что вылилось в вооруженное столкновение бывших солдат с органами советской власти. И, что еще
хуже, с февраля 1918 года над уездом витал призрак гражданского противостояния. Нарастала волна предписаний центральных и местных властей о конфискациях, введении чрезвычайных налогов, начались первые аресты. Полуграмотная
деревня, за исключением тонкого слоя крестьян, в основном молодых солдат, противодействовала этим решениям властей. А после объявления мобилизации в
Красную армию в оппозицию к советской власти встали и бывшие солдаты.
Таким образом, чем ближе к линии фронта находилась та или иная волость,
тем более осторожно оценивали ее жители обстановку. И наоборот, волости около
Архангельска, та часть Шенкурского уезда, которая примыкала к Северной Двине, занимали по отношению к советской власти отрицательную позицию.
* * *
Неустойчивое состояние крестьянских умов проявилось и при формировании
новых органов власти. Мы уже приводили выше высказывание по этому поводу
военного “министра” С. Маслова после его поездки по Северной Двине и Ваге.
Всякое назначение, по его наблюдениям, на ту или иную должность удавалось
производить с большим трудом.
Исполнением постановления ВУСО о ликвидации Советов на местах занялись правительственные комиссары. Шенкурский комиссар Исупов направил во
все волости директиву, которая предписывала распустить исполкомы Советов и
восстановить временные земские управы. Он считал возможным, в случае отсутствия на месте членов прежних управ, исполнение их обязанностей исполкомами
120
Возрождение Севера. 1918. 21 сентября.
Советов, при условии строгого соблюдения постановлений новых властей и смены своего названия.
Земские временные управы удалось создать во всех волостях. Исключение
составила Воскресенская волость, где 2 сентября исполком совета принял решение: «Оставить в качестве органа местного самоуправления волостной Совет крестьянских депутатов в прежнем его составе. Земства не восстанавливать, распоряжений от вновь образованной Шенкурской уездной власти, а равно и губернской Ї не исполнять, сняв за это всякую ответственность с волостного исполнительного комитета» 121 . Принятие такого решения объяснялось близостью фронта.
Благовещенская и Воскресенская волости являлись конечным пунктом, до которого дошли в августе-сентябре 1918 года подразделения белогвардейской и союзной армий и где они пробыли около месяца.
Сложным оказался процесс восстановления земства и в других волостях.
Трагедией завершилось расставание с советской властью в Тарне: первый председатель исполкома волостного совета П.В. Кукин был расстрелян местными белогвардейцами. Аресту подверглись четыре советских активиста в Афаносовской
волости: П.Г. Жданов, В.Я. Мелкий, И.П. и П.А. Патракеевы, двое Ї Н. Кочетов и
С. Шошин Ї в Шеговарах.
Заметные колебания при выборах власти проявили жители Шеговарской волости. За восстановление управы отдали голоса 73 человек, 34 Ї голосовали против, а 32 Ї воздержались. Иначе говоря, голоса разделились пополам.
Но как бы то ни было, земские органы власти постепенно вступили в свои
права в той части уезда, которую захватили антисоветские силы. А временная
земская комиссия подготовила созыв уездного собрания, которое избрало новый
состав управы. Но в целом земство в Северной области, вернее в той части, которая считалась Архангельской губернией, не проявляло рвения при выполнении заданий военного командования, проведении мобилизаций и т.д.
Один из обозревателей той поры резонно отметил, что авторитет среди народа в государстве, вступившем на путь демократического управления, могли приобрести только органы, действительно избранные самим населением. Однако случилось так, что все власти в тот момент носили самочинный и неопределенный
характер. Даже само Верховное управление являлось таким учреждением. Правда, оно состояло из членов Учредительного Собрания, но их выбирали в депутаты
парламента, а не в архангельские министры.
В условиях военного времени слабо проявляли себя земские органы. Сказывались такие факторы, как новизна земского дела в губернии, его молодость, темнота и общественно-политическая неподготовленность крестьянского населения,
огромные пространства, бездорожье, слабое проникновение в деревню газет и вообще всякого культурно-осведомительного материала.
Кроме того, во многих местностях земские учреждения были, в сущности,
теми же большевистскими совдепами и комитетами, только переменившими свои
наименования. “Порядка было мало, — отмечал современник. — Каждая деревня жила своей самостоятельной жизнью. Налогов крестьяне не платили, казенные имущества расхищались. Суда не было. Где были хлебные припасы, то свободно производилось приготовление и продажа спиртных напитков”. Достовер121
ГААО. Ф. 1869. Оп. 1. Д. 10. Л. 379.
ным являлось только то, что вся земская деятельность держалась казенными субсидиями да случайными и произвольными поборами, т. к. масса населения была
не готова деятельно помогать местному самоуправлению. Содержание земства
при его сомнительной полезности стоило так дорого, что областная власть с самых первых шагов вполне оправданно стала вводить упрощенное управление из
трех лиц: правительственного уездного комиссара, одного представителя от города и одного представителя от земства 122 .
Такова была общая картина, характерная для важнейших ветвей власти в губернском городе и на местах.
* * *
Итак, можно сделать вывод о том, что северное крестьянство колебалось в
своем отношении к силам той и другой стороны. Оно, как правило, пыталось занять нейтральную позицию, что было делом нереальным в обстановке военных
действий и непрерывных мобилизаций в белую армию. В конце концов дело завершалось тем, что крестьяне становились на сторону победителей. Нередко они
проявляли полное равнодушие к политике правительства. В своих воспоминаниях
генерал Марушевский заметил: “Импровизация всюду была полная. Более зажиточная часть населения относилась к властям с недоверием и пренебрежением,
рабочие были настроены скорее оппозиционно, а крестьянство на необъятной шири края – безразлично” 123 .
Следует согласиться с выводами современных исследователей о том, что
авторитет Северного правительства постепенно снижался: “Если в августе 1918 г.
установление антибольшевистской власти на большей части Архангельской губернии произошло мирным путем, то последовавшее затем насильственное смещение местных Советов и замена их земствами, широкие аресты местных лидеров, сотрудничавших с большевиками, и, наконец, объявление мобилизации в белую армию, продолжение надоевшей всему народу войны вызвали острое недовольство политикой ВУСО/ВПСО” 124 .
Забегая вперед, заметим, что это недовольство крестьянства Севера быстро
перекинулось затем и в белую армию.
* * *
Верховное управление и союзное командование. Важнейшей проблемой,
вставшей перед Верховным управлением, являлись его отношения с союзным командованием.
Формально архангельский антисоветский переворот, как отмечалось выше,
был произведен внутренними элементами, заранее стянутыми в город. Тем не менее эта акция была проведена с ведома и поощрения иностранных сил, которые в
качестве главного условия высадки своего десанта (для придания видимости его
“законности”) считали формальное приглашение его местным органом власти. В
одном из первых интервью генерал Пуль подчеркнул, что сразу же после взятия
власти Верховное управление “попросило союзников войти в город”. Он не преминул воспользоваться своим высказыванием в печати для широких обещаний
помочь жителям города продуктами питания. “Первый шаг, сделанный союзника122
ИАОИРС. 1919. № 1-2, 1919. С. 30; № 10 — 11 — 12. С. 236.
Белый Север. Вып. 1. Архангельск, 1993. С. 193.
124
См. Новикова Л.Г Власть и общество на антибольшевистском Севере (1918-1920 гг.) Автореферат
дисс…. Канд. ист. наук. М. 2004.
123
ми после вступления в город, – заявил генерал, – был посвящен подсчету продовольственных запасов. Узнав, что запасы муки и продовольствия очень ограничены, они сейчас же начали принимать меры, чтобы улучшить дело снабжения населения” 125 .
Мы полагаем, что без заранее собранных в Архангельске офицерских антисоветских сил, без поддержки их иностранными силами утверждение Верховного
управления, равно как и рождение Северной области, возникновение гражданской
войны в этом регионе было бы делом невозможным.
Это отлично понимали свидетели и участники тех событий. Например, уже
упоминавшийся нами кадет В. Бартенев так оценил суть этой проблемы: «Большевики настолько укрепились здесь, что отделаться от них своими собственными
силами, путем восстания – нечего было и думать. Нас постигла бы судьба Ярославля и многих других городов. Помощь должна была прийти извне, и она пришла” 126 .
Однако новая власть, по сути дела марионеточное правительство, наивно
рассчитывала на реальное, вполне самостоятельное управление временно подвластной ей территорией, пыталась выступать с этих позиций.
Международная деятельность Верховного управления началась с того, что
Н.В. Чайковский 2 августа письмом за № 1 оповестил иностранных послов и консулов, находившихся в Архангельске, о создании нового правительстве на Севере
России. Он просил их сообщить об этом факте в свои государства и выразил пожелание о том, чтобы все посланники по вопросам, касавшимся интересов их
стран, обращались в Верховное управление.
Н. Чайковский вызвал рядом решений правительства недовольство иностранных военных властей. Дело в том, что приказом генерала Пуля французский
полковник Доноп был назначен военным губернатором Архангельска. Одно из
первых предписаний начальника города гласило, что без его подписи ни один заключенный не может быть освобожден. Доноп потребовал от начальника тюрьмы
списки всех арестованных с обозначением причин их ареста. Причем под каждым
его приказом стояла и подпись русского коменданта, полковника Чарковского,
роль которого ограничивалась тем, что он доводил приказы иноземца до населения города.
Чайковский, проявив строптивость, не поспешил осведомить население города и области о появлении военного губернатора города, а поставил сначала этот
вопрос на обсуждение заседания Верховного управления. После этого в меморандуме Чайковский потребовал от союзного командования: «Сделайте так, чтобы
союзная военная власть отменила этот приказ, или мы вынуждены отменить его
своею Верховной властью. Мы принуждены заявить публично, что мы не назначали иностранного военного офицера Донопа военным губернатором с гражданскими функциями, не передавали ему, таким образом, своей гражданской власти
над населением губернии… Считаем его назначение главнокомандующим союзными силами по русским законам незаконным и отменяем это назначение. Для того же, чтобы сделать возможным издание таких, необходимых по условиям военного времени приказов, ограничивающих права населения, мы учреждаем долж125
126
ГААО. Ф. 5915. Оп. 1. Д. 1. Л. 117.
ИАОИРС. 1919. № 1-2. С. 30.
ность русского генерал-губернатора, на которого возлагаем обязанность согласовывать требования союзного командования с предписаниями русского закона» 127 .
Это столкновение двух властей можно считать, пожалуй, самым показательным с точки зрения понимания той и другой стороной своих подлинных функций.
Союзное военное командование проявило себя той силой, каковой оно было на
самом деле. Это была военная диктатура иностранных генералов, которые и не
думали считаться с местной властью. Более того, союзное командование даже
раздражал тот факт, что в Архангельске появился орган, претендующий на власть.
В частности, адмирал Кемп во время встречи с Чайковским откровенно заявил
ему, что английское командование недовольно созданием Верховного управления,
так как “это… неудобно для успеха нашей экспедиции в советскую Россию” 128 .
Как резонно высказался несколько позднее по этому поводу генерал В.В.
Марушевский, “чтобы охарактеризовать создавшееся положение, проще всего
считать его “оккупацией”. Исходя из этого термина, все отношения с иностранцами делаются понятными и объяснимыми” 129 .
Подобным же образом оценивал отношение иностранцев к Северу прокурор Добровольский, отметив, что английское командование проявляло «полное
непонимание русской жизни» 130 . Впрочем, не отрицал этого и сам английский генерал Айронсайд, признавшись в своих мемуарах, что он “совершенно ничего не
знал о северном регионе": “Архангельск был для меня просто легендой о Петре
Великом и Ричарде Ченслере” 131 .
Полную неприязнь к России проявлял французский посол Ж. Нуланс. По
свидетельству известного журналиста Рене Маршана, он заявил: “Мнение русских не имеет для нас никакого значения, мы решили интервенцию, и она будет
иметь место независимо от того, нравится им это или нет… Он смотрел на русских как на орду варваров, по отношению к которым он мог вести себя, как ему
заблагорассудится” 132 .
Подобные деятели властно вмешивались не только в дела, связанные с формированием русской армии и ее обучением и снабжением, но и в решение всех
политических проблем обширного края.
А белогвардейское правительство – Верховное управление было на деле
лишь марионеткой в руках союзного командования. Оно могло делать лишь то,
что было ему позволено иностранцами. С такой же откровенной беззастенчивостью вслед за назначением иностранца Донопа военным губернатором союзное
командование ввело цензуру на официальный орган Верховного управления – газету «Вестник Верховного управления Северной области».
И архангельское правительство не могло воздействовать на этот акт. Чайковский лично униженно просил американского посла Д. Френсиса отменить цензуру. Верховное управление, – жаловался глава правительства, – «в особенности го-
127
ГААО. Ф. 1073. Оп. 1. Д. 1. Л. 10.
Белый Север. Вып. 1. С. 81.
129
Белый Север. Вып. I. С. 340.
130
Белый Север. Вып. 2. С 22.
131
Заброшенные в небытие… С.217.
132
М. Левидов . указ. соч. С117-118.
128
рячо протестует против распространения политической цензуры на официальный
орган правительства» 133 .
Союзное командование установило контроль даже на все правительственные
телеграммы. По правилам Российского государства в период военных действий
устанавливалась следующая очередность подачи сообщений: в район военных
действий, от главы государства и правительства, служебные и срочные частные
телеграммы. Начальник союзной военной цензуры ввел свой порядок. Он потребовал, чтобы телеграммы английского посольства передавались ранее сообщений
военного штаба и разведки, а также посольств других государств. Депешам Верховного управления он отвел место после сообщений всех посольств наравне с
частными телеграммами.
Очевидно, Верховное управление не вняло на первых порах такому нововведению и стремилось посылать свои депеши в первую очередь. Тогда в дело властно вмешался посол США Фрэнсис. 27 августа он поучал главу правительства:
“Разрешите мне еще раз напомнить Вам Ваше обещание: не только узнать, почему
мои телеграммы задерживаются, но и ускорить их отправку“. Получив сведения о
том, что ежедневно в Мурманск посылается с архангельского телеграфа 9 тысяч
слов, он потребовал: “Не можете ли Вы узнать для меня, кто посылает эти 9 тысяч
слов. Я не менее Вас жду с нетерпением ответа на мои пожелания об отправке
продовольствия из Америки в Архангельск и о возможности быстрой его доставки“ 134 .
Глава Северной области сетовал на ограничения со стороны иностранного
командования. В телеграмме, посланной в Омск правительству Колчака, он сообщал о трудностях в отношениях с союзниками, о положении области, о цензуре, введенной военным командованием даже над правительственной прессой. Он
откровенно информировал омские власти о том, что цензура союзников не позволяет ему сообщать достоверную информацию 135 .
Союзники не признали официально новое правительство как власть политическую, рассматривая его, как только муниципальный орган. Кроме того, французский посол, не без основания заявил о том, что его страна будет избегать такого признания, ибо оно «может неблагоприятно отразиться на самом правительстве, которое могло бы быть заподозрено в том, что оно является ставленником союзников». Подобные же заявления сделали и другие послы. Пожалуй, пространнее всех высказался по этому поводу американский представитель: «Рад Вас уведомить в том, что мною уже сообщено американскому правительству… о счастливом восстановлении законного народовластия в значительной части вверенного
мне консульского округа, о надеждах на распространение этой власти на всю Архангельскую губернию, а впоследствии и на всю Северную Россию, о составе
Верховного управления и о благородных задачах, поставленных себе Верховным
управлением» 136 .
Члены Верховного управления понимали, что вступление оккупантов в Архангельск означает превращение их в агентов иностранных держав. Поэтому
вполне естественно, что требовались какие-то хотя бы внешние атрибуты «само133
Интервенция на Севере С. 21.
ГАРФ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 20. Л.46, 50.
135
Там же. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 488. Л. 6.
136
Там же. Ф. 17. Оп. 1. Д. 3. Л. 7.
134
стоятельности» правительства. На своем заседании 9 августа, т.е. спустя всего неделю после своего существования, Верховное управление подвергло этот вопрос
обсуждению, в результате которого было принято неутешительное решение. Оно
гласило, что надо «стремиться получить хотя бы словесное заверение послов, что
сноситься с населением и предъявлять свои требования к нему они будут только
через Верховное управление».
Позднее, в апреле 1919 года, в письме к А.И. Деникину из Парижа Н. Чайковский пытался даже теоретически обосновать суть отношений между командованием иностранных войск и местной властью. Развивая мысль о том, что местное
правительство «должно сохранить за собой самостоятельность в глазах населения», он наивно рассуждал: «Доверие населения к чужеземному войску может
быть приобретено… через доверие к правительству, которое ручается перед населением за отсутствие у иностранного командования захватных стремлений. Поэтому-то в задачи союзного командования и должны входить не только победа…,
но укрепление, а не дискредитация авторитета местной власти» 137 . Тут, как говорится, ни убавить, ни прибавить. Но в те августовские дни 1918 года Чайковский
не смог ничего добиться от союзного командования, а в письмах генералу Пулю
не был так смел.
Важные свидетельства об отношениях северного правительства с союзниками оставил консул Великобритании в Архангельске Д. Янг. 16 августа 1918 года, в
день своего отъезда с Севера, он встречался с Чайковским, который откровенно
сетовал на то, что «генерал Пуль считает себя верховной властью в Архангельске», что в ответ на письменную просьбу принять его и обсудить некоторые вопросы Пуль даже не назначил аудиенцию.
«Военное командование союзников, – говорил далее глава правительства
своему собеседнику, – не упускает случая либо проявить пренебрежение к русской гражданской власти, либо подорвать ее престиж» 138 .
Все свои приказы генерал Пуль, как правило, отдавал грубым, чисто военным языком. Первый раз Пуль решительно одернул Верховное управление, когда
оно отдало приказ вывесить красные флаги. Тут же последовал приказ о «недопущении» этого акта, ибо красный флаг, по его мнению, «недавно был связан с
бывшим правительством» 139 . Более категоричным было указание генерала по поводу состава особой следственной комиссии. В изданное положение о военных
судах Пуль приказал внести изменение: «Срочно в законодательном порядке
включить в состав военного суда… трех членов – представителей союзных армий:
британской, французской и американской» 140 .
Зависимость Верховного управления особенно проявилась при решении вопросов, касавшихся требований рабочего класса. Получив просьбы о создании
Совета рабочих депутатов в Архангельске, управление оставило их рассмотрение
«до прибытия союзных послов и разрешения вопроса о взаимодействии Верховного управления и союзного командования». При этом оно заявило о том, что
137
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 204. Л. 2.
Ротштейн Э. Указ. соч. С. 119
139
Интервенция на Севере. С. 97.
140
Там же. С. 30.
138
«самый факт военного положения влечет неизбежно и многие тяготы ограничения
свободы всех граждан, рабочих в частности» 141 .
Эти документы – свидетельство не только полной зависимости эсеровских
правителей от интервентов, но и недовольства союзного командования Верховным управлением, раздражавшим его непониманием своей роли.
Верховное управление не устраивало и внутренние антисоветские силы: правую часть офицерства, местных обывателей и буржуазию.
В одной из статей, опубликованных в «Известиях Архангельского общества
изучения Русского Севера», содержался анализ причин, породивших «оппозицию
в буржуазных и обывательских кругах» по отношению к власти. В числе других
автор публикации назвал партийно-социалистический характер правительства. А
основные обвинения в адрес управления состояли в том, что оно проявило «мягкость и нерешительность в борьбе с завоеваниями советской власти». Правительству вменялось в вину санкционирование большевистских декретов в области рабочего законодательства, «за исключением только рабочего контроля», «сохранение многих учреждений большевистского типа», указывалось на вялый ход денационализации предприятий.
Автор попенял Верховному управлению на то, что оно проявило строптивость при решении вопросов о красном флаге, о митингах, собраниях, и т.д. 142 В
целом он отразил настроение буржуазии, стремившейся поставить рабочий класс
на прежнее место. Профсоюзный печатный орган «Рабочий Севера» отметил, что,
стремясь разгромить рабочие организации, «патриоты – заводчики… постарались
отнять у рабочих все завоевания революции» 143 .
Непримиримое отношение к Верховному управлению проявляла часть офицерства. Позднее, уже за рубежом, в ответ на предложение написать воспоминания о судьбах Северной области, бывший начальник штаба белой армии В. Жилинский называл правительство «получиновничьим учреждением для творения
глупостей», которое «существовало постольку, поскольку существовала военная
сила». По его мнению, управление своим законотворчеством «толкло воду в ступе» и не могло вести… созидательную работу».
Отъезд лидера правительства Н. Чайковского за границу в январе 1919 года
Жилинский именовал «распиской в несостоятельности», доказательством того,
что «всякая революционная морда, ударившись о государственность, сворачивает
вправо, а, не желая показать это, уезжает за границу». Жилинский с грубоватой
прямотой свидетельствовал в своих заметках, что со стороны офицеров постоянно
слышались выпады в адрес правительства 144 .
Одним словом, очень скоро Верховное управление исчерпало свой управленческий ресурс и более в этом органе никто не нуждался.
С подобными сторонниками “третьего пути” произошло то, что случилось с
их собратьями по Учредительному собранию в Самаре, Уфе и Сибири. По приказу
Колчака на депутатов Учредительного собрания, заседавших в Екатеринбурге, на
членов ЦК партии эсеров, размещавшегося в этом же городе, на правительство
КОМУЧа, бежавшее из Самары, началась настоящая охота. Всех социалистиче141
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1. Л.18об.
ИАОИРС. 1919. № 1-2. С. 28-29.
143
Рабочий Севера. 1918. 1 сентября.
144
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 1. Л. 48,49, 49об.
142
ских активистов, сторонников “третьего пути”, как скот, погрузили в товарные вагоны и отправили в Омск на расправу. Чешские офицеры пощадили только В.
Чернова, позволив ему бежать. Остальных ожидала кара. Арестованных зверски
растерзали и утопили в водах Иртыша. Если большевики ограничились роспуском
Учредительного собрания, то Колчак физически уничтожил значительную часть
его депутатов.
«Государственный» переворот. Буря в Архангельске разразилась внезапно.
В ночь с 5 на 6 сентября в дом, где проживали члены Верховного управления, ворвались вооруженные люди. На месте оказались пять человек: Н.В. Чайковский,
П.Ю. Зубов, С.С. Маслов, М.А. Лихач и А.И. Гуковский. Несмотря на протесты,
все они были арестованы. Особенно гневно возмущался глава правительства.
– Я добром не пойду, – заявил он офицеру. – То, что вы делаете, противозаконно. По чьему приказу совершается арест?
– По приказу командующего вооруженными силами Чаплина…
– Но ведь командующий назначен Верховным управлением, и то, что вы
делаете, незаконно? – восклицал Чайковский.
– Нет, командующий назначен властью генерала Пуля, – раздалось в
ответ 145 .
Арестантов водворили на пароход «Архангел Михаил» и отправили на Соловецкие острова. В течение суток по приказу Старцева были арестованы также
член правительственной партии М.Н. Мартынов, меньшевики А.Н. Вечеславов и
С.С. Гальперин. На квартире “министра” А. Иванова произвели обыск. Военные
патрули разыскивали по городу Я. Дедусенко.
Утром в Архангельске распространялся приказ Чаплина, в котором доводилось до всеобщего сведения, что Верховное управление Северной области низложено и в городе военное положение. Причину переворота Чаплин объяснил тем,
что «только мощная армия и организованная военная сила смогут дать… свободу
от германского ига и надежду на светлое будущее России». Верховное управление, утверждал он в своем воззвании, «никем не избранное, никому в Северной
области неизвестное… взялось за восстановление страны, сохранив старые рамки
партийности…, его усилия ни к чему не привели, и оно ушло от власти» 146 .
Этим приказом в области вводилась новая система управления. Главой области Чаплин объявил себя, а начальником «по гражданской части» кадета Старцева. Приказ гласил, что до отмены военного положения гражданские власти находятся в полном подчинении военным властям.
Идея установления «твердой власти» была не нова. Чаплин в воспоминаниях
отметил: «местная интеллигенция и промышленный класс относились к правительству иронически, а офицерство и добровольцы открыто его порицали». Во
второй половине августа, писал Чаплин, он «неоднократно совещался со Старцевым и старшими офицерами штаба по вопросу о замене правительства». И, подготовив необходимое, произвел переворот.
Эта акция была предпринята с ведома союзного командования. Один из сторонников Чаплина признавался: «Переворот произошел если не по приказу английского штаба, то с его благословения и при его поддержке» 147 .
145
Вестник ВУСО. 1918. 17 сентября.
Вестник ВУСО. 1918. 14 сентября.
147
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 1. Л. 71.
146
Чайковский в воспоминаниях отмечал, что Чаплин «систематически настраивал генерала Пуля против правительства» 148 . При этом он дал любопытную
версию причин переворота. «Истинной причиной, – заметил глава правительства,
– было то, что штаб Чаплина разросся до 50 человек при армии в 1000 человек.
Когда же было принято решение о переводе их на фронт, тогда и произошел переворот». Думается, что подобное толкование подоплеки события было упрощенным и носило отголосок взаимных упреков, характерных для отношений лидеров
группировок в эмиграции.
Реальностью же было то, что «свержение» правительства Чайковского произошло на следующий день после того, как в Архангельске высадилась крупная
группа союзных войск – 4700 человек, что придало уверенность в успехе переворота. Д. Фрэнсис отметил в мемуарах, что переворот был «приурочен ко времени
этой высадки, чтобы произвести на людей впечатление, будто он одобрен или даже спровоцирован американским послом».
Чаплин заявил в тот день послу США Френсису и генералу Пулю: «Я выгнал отсюда большевиков, я посадил это правительство. Министры мешали генералу Пулю и стесняли полковника Донопа. Я не вижу вообще тут надобности в
правительстве».
Арестом и высылкой на Соловки инициаторы заговора пытались заведомо
поставить правительство «в столь смешное положение, чтобы его возвращение
было бы делом невозможным». И этот расчет, как показало время, полностью
подтвердился. Однако быстрый переход к военной диктатуре был поспешным, и
потому затея провалилась. Установление нового режима вызвало протест со стороны рабочих города, которые объявили общую политическую стачку. Прекратилась работа электростанции, не вышла ни одна газета, остановился городской
трамвай.
Заколебалась мелкая буржуазия, круги обывателей. Избежавшие ареста члены Верховного управления А. Иванов и Я. Дедусенко сумели ночью отпечатать
прокламацию о перевороте. Свои обращения к населению выпустили совет кооперативов Севера и архангельский комитет меньшевиков. Несмотря на различия в
текстах обращений, у них было много общего.
Все они заявили о том, что военный переворот представляет «угрозу делу
демократии», выступали за восстановление «народоправства», создание общероссийской власти и Учредительного собрания. Наибольшую изобретательность проявили Иванов и Дедусенко. В листовке они заявили, что Романовы и их сторонники объявили военную диктатуру и стремятся задушить завоевания рабочего
класса и восстановить царство кнута и нагайки». Переворот, говорилось далее в
листовке, совершила «кучка штабных офицеров, руководимых сановниками старого режима во главе с тайно проживающим в Архангельске бывшим великим
князем Михаилом Александровичем» 149 .
Листовки и профсоюзные агитаторы призвали рабочих бросать работу и
встать на защиту свободы. Решительную позицию занял Совет профсоюзов. «В
ночь с 5 на 6 сентября, – заявил он в листовке, – кучка черносотенцев предательски захватила Верховное управление Северной области и объявила военную диктатуру. Власть народа низвергнута, и грозит восторжествовать черная реакция…
148
149
Там же. Д. 132. Л. 5.
ГААО. Ф. 1073. Оп. 1. Д. 17. Л. 1, 1 об,
Совет профессиональных союзов объявляет всеобщую забастовку… Рабочие и все
трудящиеся! Немедленно бросайте работу и ждите указаний стачечного комитета… Вставайте все, как один»!» 150
В это время лишь кадеты хранили молчание, а затем отмежевались от участия в перевороте, заявив, что сами заговоры – это «следствие зажженной социалистами классовой розни и гражданской войны». Кадеты осудили Верховное
управление за то, что оно «с первых же дней стало на почву партийности», в то
время как «национальные задачи момента могут быть достигнуты только властью,
опирающейся не на отдельные классы или группы, а на все государственнонастроенные слои населения» 151 . Они как будто не знали о том, что во главе заговора стоял лидер архангельских кадетов Старцев.
Нетрудно заметить, что кадетская аргументация сущности власти, которую
они считали единственно приемлемой для России, была похожа на основные положения воззвания «переворотчика» Чаплина. Те же призывы отбросить «угар узко партийных разговоров» во имя «великой неделимой России», те же пожелания
сильного «беспартийного» правительства, тот же лозунг установления твердого
порядка.
Для успокоения народа потребовался обходной маневр. И тогда на сцену
вышел дипломатический корпус. 7 сентября послы опубликовали воззвание «К
населению Северной области». Они заявили, что снимают с себя «всякую ответственность за происшедшее». Отметив, что вообще не следовало бы вмешиваться в
эти дела, когда «выступают русские против самих же русских», послы пообещали
«принять меры к освобождению арестованных членов правительства и их возвращению в Архангельск».
В заключение выражалась надежда на то, что со временем между правительством Северной области и союзниками будет достигнуто соглашение и вместе с
тем будут приняты меры, которые «сплотят всех русских в борьбе за воссоединение России». Это был намек на изменение состава правительства» 152 . Союзники
сдержали обещание: возвратили Верховное управление из ссылки, направив для
этой цели на Соловки своей военный корабль.
Уже упомянутый выше секретарь французского посольства Л. Робиен с презрением отозвался в дневнике об этой акции. Запись от 9 сентября 1918 года гласила: “Сегодня мне посчастливилось увидеть банду Чайковского, вернувшуюся с
Соловецких островов, и с жалким видом, опустив головы, сходящую с парохода.
Г-н Нуланс взял на себя инициативу и расставил охрану перед правительственным
дворцом, чтобы помешать им вернуть себе свои функции, прежде, чем они получат от глав миссий предложение сформировать правительство…” Робиен сожалел
о том, что послы вступили в переговоры с правительством. По его мнению, “с
этими господами не следует разговаривать,… потому что спор с русскими невозможно выиграть” 153 .
9 сентября Верховное управление приступило к работе. Иностранные военные власти вмешались и в ход рабочей забастовки. Генерал Пуль запретил подобные выступления, предупредив, что забастовщики «будут немедленно арестовы150
ГАРФ. Ф. 5915. Оп. 1. Д. 4. Л. 35.
Отечество. 1918. 20 сентября.
152
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 1. Л. 71.
153
Заброшенные в небытие… С. 194-195.
151
ваться, и предаваться военно-полевому суду согласно правилам военного положения в городе». В Архангельске воцарился порядок. Члены правительства выразили
населению «признательность за оказанную нравственную поддержку, основанную
на взаимном доверии», призвали всех работать во имя «восстановления единой
«целой и свободной России» 154 .
Они не забыли метнуть стрелы в адрес политических недругов. «Демократия
победила, – писала одна из газет. – Заговорщики, совершив темной ночью свое
позорное дело, ушли с политического горизонта» 155 .
Верховное управление предало гласности документы о строгом наказании
виновников переворота. Решением от 14 сентября была создана «Чрезвычайная
следственная комиссия для расследования дела о попытке переворота в Северной
области в ночь на 6 сентября 1918 г.». В ее состав вошли шесть человек. Председателем был назначен бывший товарищ прокурора Петроградского окружного суда Н.К. де Боккар 156 .
К ответственности привлекались Г. Чаплин, бывший губернский правительственный комиссар Н. Старцев, член губернского правительственного комитета А.
Постников, несколько армейских офицеров.
Казалось, все вернулось на круги своя. Но властная рука союзного командования остановила механизм расследования. В печати появилось решение правительства «О прекращении дел, связанных с переворотом 6 сентября 1918 года и с
последующими событиями». Попытка переворота, еще недавно именуемая «государственным преступлением», была признана «плодом легкомысленного увлечения» офицерского состава «политической борьбой». Правительство призвало
«офицерство к неуклонному исполнению воинского долга» и постановило: «все
дела, связанные с переворотом и с последующими событиями, прекратить навсегда» 157 .
Публикация этого короткого постановления сопровождалась разъяснением:
дескать, при прекращении дела были приняты во внимание заслуги виновников
переворота в свержении большевистской власти.
Вместе с тем правительство признало, что дело прекращено по просьбе генерала Пуля, который, как отметил в мемуарах посол США Фрэнсис, «проявил…
настойчивость при защите заговорщиков, утверждая, что любая попытка наказать
их вызовет больший разлад, чем, что бы то ни было» 158 .
Генерал опубликовал во всех газетах обращение, в котором он информировал граждан области о том, что, памятуя о заслугах этих офицеров, Чайковский
«согласился предать забвению насилие, совершенное над ним и остальными членами правительства» 159 . Американский консул Феликс Коул писал, что после этого события правительство осталось, но «презираемое всеми и бессильное. Жалкий
фиговый листок нашей оккупации» 160 .
* * *
154
Вестник ВУСО. 1918. 9 сентября.
Отечество. 1918. 17 сентября.
156
Отечество. 1918. 14 сентября.
157
СУР ВУСО и ВПСО. Ст. 132..
158
Заброшенные в небытие. С. 63.
159
Отечество. 1918. 2 октября.
160
Ротштейн Э. Указ. соч. С. 125.
155
Понимая сложность своего положения, а, также ощущая давление правых
кругов города, лидер ВУСО искал выход из положения. Фрэнсис вспоминал позднее о том, что в тот момент «Чайковский находился в полном унынии». Ему грезились новые заговоры. Союзники предлагали Чайковскому различные посты, в
том числе должность военного губернатора, но он отказался, заявив, что хотел бы
вообще уехать из Архангельска 161 .
Складывается впечатление, что Чайковский был рад внезапно появившемуся
в это время сообщению о рождении Самарского эсеровского правительства, претендовавшего на всероссийскую власть. В обращении «К населению Северной области» объявлялось, что «ВУСО признает необходимым сложить свои полномочия и передать их новой всероссийской власти».
В черновике этого документа вычеркнута важная по смыслу фраза: «Не существует больше Северной области России как самостоятельной государственной
единицы, нет больше, и не может быть ВУСО, есть единая и великая Россия и
единое Всероссийское правительство» 162 . В заключение Верховное управление
заявило, что на «столь важный и решительный шаг» оно решилось после всестороннего обсуждения… положения и, конечно, «с ведома и согласия полномочных
представителей союзных России стран» 163 .
12 сентября появилось решение об утверждении поста генерал-губернатора
и передаче ему полномочий правительства. В постановлении отмечалось: «Генерал-губернатор есть высший представитель государственной власти», и ему
«подчиняются в пределах Северной области все правительственные учреждения,
за исключением судебного ведомства и государственного контроля». Эта должность совмещалась с постом командующего русскими войсками. Одновременно
учреждались должности двух помощников – по военной и гражданской части 164 .
Первым генерал-губернатором Северной области стал полковник Б.А. Дуров, помощником по военной части – генерал-майор С.Н. Самарин и по гражданской –
Н.К. де Боккар» 165 .
А упомянутое выше обращение не увидело свет. Союзное командование,
очевидно, не хотело нового варианта русской военной диктатуры. Требовался некий демократический антураж для того, чтобы не портить отношения с народом.
После назначения генерал-губернатора было решено правительство сохранить, но
изменить его состав. Четко выявила к тому времени свои притязания буржуазия
города. Собрание торгово-промышленного союза потребовало от Чайковского
ввести в состав правительства трех человек – С.Н. Городецкого, Н.В. Мефодиева и
Ф.Ф. Ландмана, а также удалить из него социалистов. Лично главу правительства
доверия не лишали 166 .
Чайковский пытался маневрировать. Он неожиданно выдвинул идею сохранить старый состав управления, наделив его законодательными правами, и создать
еще новую исполнительную власть, подчиненную старому Верховному управлению. Но тут вновь вмешались иностранные дипломаты.
161
Заброшенные в небытие. С. 61.
ГАРФ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 20. Л. 66.
163
Там же. Л. 66 об.
164
Там же. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1. Л. 79
165
Там же. Л. 81.
166
Отечество. 1918. 6 октября.
162
Английский поверенный в делах господин Линдлей в своем письме высмеял
идею о том, что полдюжины членов Учредительного собрания «должны составлять законодательный орган». При этом он заметил, что такой орган «до смешного
неуместен при существующей неуравновешенности и ограниченности власти в
Северной области», где вполне достаточно иметь лишь «исполнительную власть,
способную издавать декреты» 167 .
28 сентября члены Верховного управления сложили свои полномочия. В кабинете остался лишь председатель Верховного управления. Через короткое время
в ход событий еще раз вмешался американский посол Френсис. Он направил Чаковскому письмо, в котором известил адресата, что 5 октября его посетили члены
комитета торгово-промышленного союза и изложили свои требования относительно состава правительства.
Френсис разделял мнение торгово-промышленных кругов города о том, что
надо усилить правительство за счет представителей буржуазии. Предвидя желание Чайковского высказать при решении этого вопроса свое мнение, посол заметил: «Я бы Вас навестил или пригласил к себе, но погода настолько плоха, что нам
обоим не следует выходить» 168 . После этого главе правительства ничего не оставалось делать, как сформировать кабинет из предложенных лиц. Фрэнсис в донесении в Госдепартамент от 4 октября 1918 года сообщал, что Чайковский отныне
«не назначит на должность министра того, против кого мы будем возражать» 169 .
С издевательскими комментариями выступила по поводу событий правая печать. В частности, газета «Отечество» отметила: «Верховное управление, появившись назад из тьмы, сажает на свое место полковника Дурова и господина де Бокара и, в свою очередь, уходит с политического горизонта» 170 .
В газетах появилось сообщение о создании теперь уже не Верховного управления, а Временного правительства Северной области. В состав его по требованию архангельской буржуазии и прямой указке иностранных послов были введены кадеты С.Н. Городецкий, Н.В. Мефодиев и П.Ю. Зубов.
Первый, бывший председатель окружного суда, занял пост заведующего отделом юстиции. Второй, врач по профессии, стал заведующим отделом торговли,
промышленности и продовольствия. Зубов, перешедший из состава прежнего
ВУСО, остался секретарем правительства и одновременно стал заведовать отделом образования. Кроме упомянутых лиц, в правительство вошли также полковник Б.А. Дуров и князь И.А. Куракин. Оба числились беспартийными. Дурову поручили ведать отделами: военным, внутренних дел, путей сообщения, почт и телеграфа. И.А. Куракин получил пост заведующего отделом финансов.
Временное правительство опубликовало программное заявление. В этом документе в порядок дня на первый план выдвигалась задача "воссоздания армии и
продвижения ее вперед во что бы то ни стало". Значимость проблемы, согласно
заявлению, проистекала из того, что в крае "общесоюзнические задачи и интересы" преобладают над местными, а значит все силы – "союзники, русские офицеры
и солдаты, торгово-промышленные круги и вся демократия... должны сплотиться
и работать... во исполнение своего… долга перед родиной, воспользовавшись
167
Интервенция на Севере . С. 45.
Там же. С. 46-47.
169
Заброшенные в небытие… С.64.
170
Отечество. 1918. 17 сентября.
168
присутствием вооруженных сил союзников для восстановления… национальной
боеспособности".
Мимоходом сообщив о том, что наряду с главной задачей правительству
предстоит провести "работу по водворению правопорядка..., наладить заграничный товарообмен, организовать механизм распределения продовольствия в области, обновить систему денежного обращения", документ извещал о привлечении к
деятельности "организованных групп общественности".
Эволюция правительства Северной области от эсеровского состава к кадетскому, правому по своему составу, не была случайностью. Это был процесс, характерный для антисоветского движения, развернувшегося по всей России. Свидетельство этому мы находим в письме А.Ф. Керенского Чайковскому, направленному осенью 1918 года из Парижа.
«С начала августа, – писал он в Архангельск, – курс Англии и Франции в
русских делах решительно направляется в сторону консервативномонархическую». С этой позиции Керенский оценил и переворот, совершенный
Чаплиным. «Эпизод, который случился с Вами в Архангельске, при первом удобном случае повторится в Омске и Самаре – это я категорически утверждаю….
Оповестите обо всем Самару и всех наших. Пусть будут они осторожны, и каждый день готовы к неожиданностям». «Плохо будет, – добавлял Керенский, – если, благодаря своей неосведомленности, доверчивости, Вы сыграете роль лесенки,
по которой на спину русскому народу вновь взгромоздится европейский подмалеванный режим» 171 .
Предсказание Керенского вскоре сбылось: в Омске в ночь на 18 ноября произошел переворот – на смену эсерам к власти пришел адмирал Колчак, провозглашенный Верховным Правителем и Верховным Главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами России. По злой иронии судьбы в момент, когда
офицеры проводили аресты сибирских эсеров, в гостях у них были их братья по
партии, три члена Верховного управления Северной области – Маслов, Лихач и
Дедусенко. Правая архангельская газета «Отечество» не преминула воспользоваться этим фактом для травли бывших членов Верховного управления. «Оказывается, – отмечалось в одной из ее публикаций, – герои национальной розни и демагогии Лихач, Маслов и Дедусенко добрались до Омска, где и были арестованы.
Но так как там они не успели ничего натворить, а о здешней (архангельской –
Е.О.) деятельности их там не было ничего неизвестно, то их выпустили на свободу» 172 .
Омские события вызвали острую реакцию архангельского правительства. А
Н. Чайковский составил для отправки в Омск пространную телеграмму, осуждавшую переворот, как антидемократический и антизаконный акт.
“Как член Всероссийского Временного Правительства и Председатель
Временного Правительства Северной Области, протестую против правонарушения, совершенного в Омске над Верховной властью в лице членов Директории, –
заявлял Чайковский. – Отказываюсь подчиняться диктаторской власти. Человечество торжествует победу права над силой. В основу воссоздания русской армии
кладется строгая дисциплина и невмешательство армии в политику. Вы, командиры сибирских войск, назначенные верховной властью, и члены областного сибир171
172
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 531. Л. 8.
Отечество. 1918. 4 мая.
ского правительства, осмеливаетесь захватить власть в свои руки, вы убиваете
принцип преемственности законной власти единственного носителя его Учредительного Собрания, вы нарушаете государственную дисциплину, вы мараете русское оружие политическим насилием. Таким образом, вы препятствуете воссозданию Россию, вы лишаете Россию возможности участвовать в Международном
Конгрессе Мира, вы поднимаете большевицкое знамя гражданской войны. Заклинаю вас: опомнитесь, немедленно сложите власть, восстановите Директорию, спасите Россию от позора, клятвопреступности, политического младенчества. Сила,
не освященная правом, обречена на гибель” 173 .
Опасения Чайковского не были напрасными. Сразу же после прихода к власти Колчак заявил, что будущее устройство России должно быть определено волей Учредительного собрания или Земского собора. При этом последовал приказ
об аресте 20 членов Учредительного собрания. Из них в декабре были расстреляны 9 человек. Вместе с ними подобной участи подверглись более 40 советских активистов и большевиков 174 .
Профессор С.Г. Кара-Мурза по этому поводу уместно заметил: “Еще родителям наших нынешних “колчаковцев” и в страшном сне в голову бы не пришло
ставить памятник Колчаку в Иркутске — ведь знали о его зверствах” 175 .
В воспоминаниях Марушевского содержатся сведения о дебатах, которые
произошли в архангельском правительстве по поводу переворота. Первым высказался против Колчака Чайковский. Он увидел в перевороте “попрание уже народившейся законности и преемственности власти”. Свою речь он закончил словами: «Тогда, что же это, господа?» и ответил сам себе тут же определением: «гражданская война».
Против речи Н. В. я выступал не только в первый же день возникновения
этих дебатов, но и во все последующие дни, пока не удалось добиться примирительного решения... В результате наших споров правительство «поделилось», по
выражению самого Чайковского. Если мне тогда не удалось добиться слияния
наших действий с сибирским правительством, что, впрочем, и физически было невыполнимо, то, во всяком случае, мне удалось, подготовить почву для этого слияния настолько, что фактически сибирское правительство нами было признано... а
затем уже последовало и постановление Северного Правительства 30 апреля 1919
г.... Наступила эпоха самых радужных надежд и упований на скорое завершение
борьбы победой принципов законности и права” 176 .
Чайковский, уяснив обстановку, позднее спокойнее отнесся к совершившемуся факту. Он полагал, что общественность должна примириться с датой “18 ноября” и общими усилиями спасать положение. С этой точки зрения показательным
является его письмо в Омск генералу В.Г. Болдыреву, бывшему главнокомандующему войсками Уфимской Директории.
“Жизнь сильнее наших переживаний, – признавался архангельский премьер.
– А она говорит ясно и очевидно, что при настоящих условиях гражданской войны
173
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 489.Л. 8. Подлинник. На бланке помета; “25.12. 1918. Не послана”. Следовательно, телеграмма Колчаку не была отправлена. Впервые опубликована С.П. Мельгуновым в его материале “Н.В. Чайковский на “белом” фронте. См. Белый Север. Вып. I. С. 94.
174
Иоффе Г.З. Колчаковская авантюра и ее крах. М.: 1983. С.161-165.
175
Завтра. 2007. 24 января.
176
Белый Север. Вып. I. С. 229-230.
возможна только одна форма власти, только власть военного командования…”
Рассуждая далее об установлении этой формы правления на Севере, на Юге России, в Сибири он писал: “А если это так, ей нужно идти навстречу, стремясь к своей главной задаче – прямой и открытой борьбе с большевизмом. Вот почему я Вам
прямо говорю – идите и боритесь, хотя бы в рядах той же сибирской армии…
Пример единства устремлений и воли к борьбе с врагом – есть самый высокий
этический мотив, перед которым умолкают все групповые, партийные и товарищеские императивы. Я говорю: “Слушай команду!”. Кто бы мы ни были, дишь бы
во главе стоял вождь, способный довести нас до нашей общей цели. В прошлом
же будет разбираться по окончании борьбы” 177 .
Подобная эволюция взглядов Чайковского объяснялась, по нашему мнению,
обстоятельствами троякого рода. Во-первых, абсолютным неприятием им теории
и практики большевизма. Во-вторых, жизнь убедительно развеяла абстрактные
суждения Чайковского о соотношении военной и гражданской власти в государственном строительстве. Как справедливо заметила В.Д. Зимина, эти суждения
обуславливались “архаичностью его народнических убеждений” 178 . И, наконец,
военные обстоятельства показали полную иллюзорность представлений Чайковского о так называемом “среднем курсе” в период гражданской войны. В упомянутом письме Болдыреву он признавал: “Если в такую минуту есть какой-нибудь
выбор, то только между большевизмом и единственной реальной силой (имеется
в виду военная диктатура – Е.О.), которая провозгласит демократическое государство и Учредительное собрание… Третьего выбора нет” 179 .
Эти выводы полностью подтверждаются опытом Северной области. Здесь в
сентябре 1918 года период надежд на установление демократического, «третьего
пути» в условиях гражданской войны завершился. Правда, в течение 1919 и даже
в начале 1920 попытки возвратиться к этому со стороны левых сил предпринимались не раз. Но любая акция, предпринятая ими, завершалась поддержкой действий военных властей по борьбе с советской властью, воззваниями к населению
всемерно поддерживать этот курс руководителей Северной области.
* * *
Таким образом, отметим еще раз: «третий путь» в государственном строительстве России явился кратковременным явлением и был повсеместно уничтожен установлением власти или «белых», или «красных». И такой результат вполне
объясним: эти силы имели необходимое вооружение, материальные ресурсы, более авторитетных и умелых лидеров. Их противоборство, в конце концов, и определяло обстановку. Эсеровские правительства на Севере, в Поволжье и в Сибири
не устраивали буржуазию, она требовала установления твердой власти и добивалась этого. Стать всероссийской властью «третьей силе» не удалось.
* * *
Начало создания вооружённых сил. Неотложной проблемой для новой власти являлось формирование армии. Исследователи выделяют три этапа становления Российской армии Северной области 180 .
Первый из них (со 2 по 20 августа 1918 г.) можно назвать добровольческим. Понятие “добровольческий” следует, однако, на наш взгляд, считать услов177
Болдырев В.Г. Директория, Колчак, интервенты. Воспоминания. Новониколаевск, 1925. С. 544—545.
См. Зимина В.Д. Белое движение и российская государственность. Волгоград. 1997. С. 332.
179
Болдырев В.Г. Указ. соч. С. 545.
178
ным, т.к. добровольно в ряды армии записались единицы лиц призывного возраста. Офицеры в возрасте до 35 лет обязывались явиться на призывные пункты в
обязательном порядке, начиная с 4 августа 1918 года.
Во второй период (с 20 августа примерно до середины декабря 1918 г.) набор в армию производился генералами с “демократической” репутацией на основе
всеобщей мобилизации. Декабрьский бунт (1918 г.) Архангелогородского стрелкового полка подвел итог этому эксперименту.
Третий этап формирования регулярной армии области (11 декабря 1918 г. –
февраль 1920 г.) проводился на основе воинской повинности и был связан с деятельностью двух боевых и компетентных в своем деле генералов – сначала Марушевского, а затем Миллера 181 .
* * *
Не касаясь всей сложности многогранной проблемы создания армии Северной Области, обратим внимание на начальный период этого процесса. За время со
2 августа – момента своего рождения – до 20 августа, когда был принят закон о
всеобщей воинской повинности, Верховное управление несколько раз на своих заседаниях обсуждало как общие проблемы создания армии, так и практические
вопросы ее становления.
Объективная обстановка, сложившаяся в области, была сложной. Формирование армии – непопулярной среди народа задачи – приходилось начинать с нуля. Во-первых, на памяти защитников “белого дела” был полный провал мобилизации в Красную армию.
Во-вторых, армия создавалась в условиях засилья левых элементов в политическом и военном руководстве Северной области.
В-третьих, Север был единственным местом, где присутствие союзных войск
оказывало и положительное, и отрицательное воздействие на все события, в том
числе и на формирование русских воинских подразделений.
Первые, наспех созданные небольшие отряды были почти целиком офицерскими. Их сразу же направили на фронт, вслед за ушедшими по Двине советскими
пароходами.
Что же сумело сделать новое правительство за первый период создания армии?
Как уже отмечалось, 2 августа Чаплин был назначен командующим вооруженным силами Верховного управления Северной области 182 .
На заседании 6 августа заведующий военным отделом С. Маслов доложил
правительству о том, что “специальное совещание временно остановилось на
принципе добровольного набора в армию на договорных началах”. Правительство, одобрив это предложение, присвоило армии наименование Российской и решило выпустить воззвания о наборе в армию 183 .
В газетах и листовках содержались призывы к крестьянам и рабочим быстрее
вступать в ряды русской народной армии. “Верховным управлением Северной
180
В документах ВУСО вооруженные силы Северной области первоначально именовались Русской армией. ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д.1. Л. 6
181
Тучков А.И. Вооруженные силы Северной области в гражданской войне (1918-1920 гг.): Автореф.
дисс… канд. ист. наук. Мурманск, 2002. С. 19-22.
182
ГАРФ. Ф. 1. Оп. 1.Д. 1 Л. 122
183
Там же. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1. Л. 12.
Области, впредь до объявления мобилизации,  говорилось в одном из таких обращений правительства,  открыт набор добровольцев в Российскую армию. Во
имя спасения Родины и прав народа Верховное Управление призывает матросов,
солдат, офицеров дружно и широко откликнуться на его призыв.
Для помощи России в деле создания русской армии на Север пришли
союзные войска. Теперь они бьются с большевиками, потом будут биться с войсками враждебных России народов. Стыд и позор, если мы, русские, останемся
безучастными свидетелями борьбы чужестранцев в нашей стране, за наши интересы. Русское дело должны делать русские. Все, способные носить оружие, в Российскую Армию!” 184 .
Добровольцам гарантировалось денежное вознаграждение. Солдатам власти
обещали хорошее снабжение и денежное довольствие: рядовым Ї 100, а унтерофицерам Ї 125 рублей в месяц. 3 августа Чаплин издал приказ о явке 4 августа
“всех офицеров армии и флота в возрасте до 35 лет… в помещение комендатуры
города Архангельска” 185 .
Первый период призыва в армию был самым коротким Ї добровольческим.
Хронологически он охватил время со 2 по 20 августа 1918 г. За это время правительство пыталось выработать как формы организации русской армии, так и нормы взаимоотношений между русским и союзным командованием. 6 августа Верховное управление признало необходимым, чтобы “все отдельные части русских
вооруженных сил подчинялись только русскому военному командованию, назначенному Верховным управлением”.
Что касалось русских войск, расположенных в прифронтовой полосе, то они
должны были, по мнению Верховного управления, через русских командиров
подчиняться высшему союзному командованию.
Вырабатывая принципы взаимоотношений между союзными и русскими
войсками, Верховное управление пыталось достигнуть компромисса, чтобы не потерять своего лица. Пункт четвертый гласил: “Вне фронтовой полосы для подавления беспорядков и охраны спокойствия приказания русским военным исходят
от Верховного управления по соглашению с союзными войсками”. Об этом же
речь шла в следующем положении: “не вмешиваясь во внутренние дела…, союзное командование по соглашению с ВУСО примет меры для охраны войск и обеспечения успеха…” 186 .
Верховное управление далее подчеркивало, что “обучение и подготовка
кадров производится при содействии союзников. Иностранные инструкторы помогают обучать, но командные должности должны замещаться по назначению
русского командования” 187 .
Не имея возможности снабдить армию русской форменной одеждой
одинакового образца и покроя, Верховное управление установило временные знаки Российской армии Северной Области: на фуражки вокруг тульи и на рукавах
кругом обшлага – цветная тесьма по цвету прибора, а у генералов — галунная. На
фуражки – кокарда русского образца; на шинелях, рубахах и кителях всем чинам
184
Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере . 1918 – 1920. М.: Изд.во МГУ. 1993. С 120.
185
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1.Д. 122. Л. 2.
186
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1.Д. 1. Л. 6.
187
ГАРФ. Ф. 16. Оп.1. Д.1. Л.6..
иметь одинаковые наплечные знаки из того же материала, как и одежда, с пуговицей около воротника; отличия чинов устанавливаются на правом рукаве — углами из тесьмы, а для генералов—из галуна 188 .
Решающее значение на ход дискуссии имело мнение генерала Пуля, изложенное на заседании 6 августа Н. Чайковским. “По мнению генерала Пуля, —
доложил своим коллегам Чайковский, — для создания боеспособной русской армии есть только один путь, а именно — путь полного и безусловного предоставления русского запаса живой силы в распоряжение союзного командования, которое снарядит эти части, обмундирует, вооружит, обучит при помощи своих инструкторов и только после прохождения сформированными отрядами известного
служебного и боевого стажа в составе союзных частей предоставит их русскому
командованию для образования русской армии. Иного выхода при необходимости
иметь дело с наличным материалом, рядовым, зараженным большевизмом, и офицерским, с надломленной неудачной войной и революционной психикой, генерал
Пуль не видит” 189 . В ходе обсуждения возобладали рекомендации генерала Пуля190
.
18 августа 1918 года Верховное управление постановило сформировать на
первых порах армию численностью до 15 тыс. человек 191 .
Мобилизацию на принципах добровольчества постиг полный провал. На заводских собраниях, волостных сходах рабочие и крестьяне отказывались идти в
белую армию. Поэтому 20 августа управление ввело в пределах Северной Области в действие всеобщую воинскую повинность. Постановление гласило: “призвать
на действительную военную службу в сроки, имеющие быть установленными
Управляющим Военным Отделом Верховного Управления Северной Области, по
соглашению с Управляющим Отделом Внутренних Дел, всех проживающих в
пределах Северной Области граждан, родившихся в 1897, 1896, 1895, 1894 и 1898
годах, которые подлежали явке к исполнению воинской повинности в мирное
время на общем основании в призывы 1918, 1917, 1916, 1915 и 1914 годов и призывались во время войны с Германией, Австро-Венгрией и Турцией на особых основаниях, а затем … были распущены советской властью” 192 .
Мобилизация шла медленно. Подобное состояние дела объяснялось рядом
факторов. Во-первых, значительная часть крестьян области выступила против
этой меры. Каких-то полтора месяца назад немалая часть призывников Пинежского, Холмогорского и Шенкурского уездов на митингах, а иногда с оружием в руках (в Шенкурском уезде, в селе Емецке) выступила против мобилизации в Красную армию. А теперь вновь призыв, и цель его, в отличие от лета 1918 года, очевидная: идти на войну, стрелять в своих же братьев – русских, делать это вместе
с чужеземцами – английскими и американскими солдатами.
188
СУР ВУСО и ВПСО. Ст. 17; Вестник ВУСО 1918 14 августа.
ГАРФ, ф. 16, оп. 1, д. 2, л. 4об.—5, копия. Опубл. в сб. «Интервенция на Севере… ». С.. 25—26.
190
На деле союзное военное командование в целях укрепления своего влияния на русские вооруженные
силы взяло в свои руки дело формирования и управления белогвардейской армией. В июне 1918 г. началось
формирование славяно-британского легиона, в августе — мурманской армии во главе с английскими
офицерами с подчинением правилам дисциплины, установленным для английской армии, Подобная система комплектования, по мнению интервентов, должна была оградить солдат от большевистского
влияния.
191
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1.Д. 1. Л. 52.
192
СУР ВУСО и ВПСО. Ст. 40. от 20 августа 1918.
189
Собрание крестьян Смотроковской волости Шенкурского уезда заявило 27
сентября: «Всеобщей воинской повинности и мобилизации не желаем: в демократической стране мы признаем возможность существования армии только на добровольных началах» 193 . Крестьяне села Наум-Болото Новоникольской волости на
общем собрании 15 сентября 1918 года постановили: «Мы на предстоящий призыв и мобилизацию не согласны. Мы измучены предыдущей 4-летней войной…,
ждем справедливой власти, которая бы обратила внимание на наше… житье, дала
мир и свободу, не лишив нас чувства гражданства» 194 . Число подобных решений
можно умножить.
Во-вторых, ход мобилизации приостановил антиправительственный путч, о
котором рассказывалось выше. Арестовав правительство и выслав его на Соловки, Чаплин поставил руководство государственного объединения в трудное положение. Члены Верховного управления испытывали полную растерянность. Дело
завершилось созданием поста генерал-губернатора, назначением на этот пост генерала Дурова.
На первый взгляд, Дуров проявлял активность. В первом приказе он наметил
пути формирования армии, указал на необходимость соблюдения “железной дисциплины”. “Назначенный Верховным управлением командующим войсками области, Ї обращался Дуров к населению, Ї я принял этот пост с сознанием ложащейся на меня ответственности перед Родиной и с решением положить все свои
силы на воссоздание русской боевой мощи...
Призываю всех приступить к исполнению своего долга. Предупреждаю, что
основой воссоздаваемой армии я считаю железную дисциплину, и эту дисциплину
я буду неумолимо требовать от генерала до солдата. Военному управлению области приказываю принять необходимые меры к восстановлению правильного хода
начатых формирований” 195 .
Однако на деле оказалось, что одно дело заявлять о создании армии
на основе железной дисциплины, другое – сама действительность. Характерной
чертой второго этапа стала попытка создания армии, построенной на мобилизационном начале, но в своей внутренней жизни руководствовавшейся “демократическими” принципами февраля 1917 г. Вскоре и правительство, и военные убедились, что создание частей из мобилизованных на "демократической основе", то
есть без уставов и дисциплины, невозможно.
Дуров пробыл в должности с 18 сентября по 31 октября 1918 года. Ему приходилось на ходу создавать комиссии для пересмотра всех уставов, дополнения
их новыми положениями. Для наведения порядка среди офицеров 27 сентября
Верховное управление назначило военно-окружной суд.
Требовалось огромное количество новых кадров: переводчиков, командиров
среднего звена. Вопреки требованиям союзного командования всем командирам
русских частей пройти подготовку в английских школах Дуров потребовал “всех
кадровых офицеров русской армии, т. е. произведенных в первый офицерский чии
до 1 сентября 1914 года, а равно и кавалеров ордена офицерского Георгиевского
креста, как призванных, так и добровольно вступившим в ряды нашей армии, назначать на должности в части войск, управлений, учреждений и заведений воен193
За народ. 1918. 1 октября.
ГААО. Ф. 1999. Оп. 1. д.6.Л. 15.
195
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1. Л. 2.
194
ного ведомства без предварительного прохождения повторительного курса в английской офицерской школе”.
Дело с кадрами приняло столь острый характер, что уже 4 октября 1918 года
Дуров повторил приказ Чаплина о явке офицеров до 35-летнего возраста на призывные пункты и “приступить к исполнению своего долга перед родиной. Через
трое суток после опубликования этого приказа, Ї повелевал командующий армией,
Ї я буду всех уклонившихся предавать суду” 196 .
Медленно решались вопросы о назначении командующих крупными
подразделениями, как на месте, так и в штабе. Так, например, на важнейшие
должности в управлении командующего войсками начальник канцелярии, подполковник Костанди, начальником штаба, полковник Жилинский, начальником
снабжения Газенко и начальник инженерного отделения, полковник Марецкий
были назначены лишь 31 октября 1918 года 197 .
Несмотря на все меры, военным деятелям похвастаться было нечем. Генерал
Дуров, докладывая 14 октября 1918 года Верховному управлению о проведении
мобилизации, ничего утешительного сказать не мог. По его данным, спустя три
месяца после объявления призыва в казармах архангелогородского полка находилось всего 200 офицеров и 100 унтер-офицеров. А мобилизация в Архангельском
и Мезенском районах, начатая только 10 октября, по заверению Дурова, могла
дать до 1000 солдат 198 .
* * *
Свою оценку первых воинских частей, настроения их воинов дал сразу после
приезда в Архангельск английский генерал Айронсайд. Айронсайд, как опытный
военный, посвятил первые беседы со своим предшественником, генералом Пулем,
проблемам формирования Русской армии. До этой встречи он уже расспросил
английских офицеров, которые единодушно утверждали, что делается очень мало. Айронсайд решил лично проверить состояние дела с проведением мобилизации.
Что же удалось выяснить генералу, и какова была его оценка состояния дела
с формированием русской армии?
Ему показали два воинских соединения, на которые генерал Пуль возлагал
особые надежды. Первым был Славяно-британский объединенный легион. Он
был образован через несколько дней после высадки интервентов с целью призыва
на военную службу всех офицеров, которые по той или иной причине не признавали Временное правительство. Легион насчитывал около пятисот человек.
Вначале наплыв желающих вступить в легион был очень велик, но затем он начал уменьшаться.
Вследствие социалистического характера первого правительства Северной
области, призываемые им русские офицеры предпочитали идти рядовыми в это
формирование, чем служить на командных должностях в русских частях с нездоровыми моральными условиями режима образца лета 1917 года, получившего наименование "керенщины". К тому же часть офицеров прельщало лучшее обеспечение солдат легиона в питании, обмундировании и т.д. А офицеры, прибывшие с
196
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф.. 8660. Оп. 3. Д. 901. Л. 14, 15.
Там же. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 901. Л. 49.
198
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 3. Л. 42.
197
юга, вообще не признавали Верховное управление, и не подчинялись призывам
являться на мобилизацию.
“Я разговаривал с одним из них, князем Мурузи, полковником Генерального
штаба, – писал Айронсайд. – Он отказался служить социалистамреволюционерам, которые… были виноваты в хаосе после революции. Многие
годы они готовили ее и позволили бандитам захватить власть».
Другим воинским соединением был Польский легион, насчитывавший около
трехсот человек, под командованием графа Соллогуба. Поляки понравились генералу. Они, по его мнению, упорно работали над боевой выучкой. Солдаты были
исполнены патриотизма и выглядели весьма неплохо в своей небесно-голубой
форме и своеобразных польских фуражках. Ими управляли французы через военного атташе 199 .
Во-вторых, Айронсайда удивила встреча с Чайковским. Из беседы с ним генерал понял: “старик… совершенно не понимал, что для разгрома большевиков
нужна армия. … У него не оказалось никакого плана решительных действий”. Он
дал понять, что не является специалистом военного дела, а полковник Дуров “уже
серьезно занялся планами на будущее” 200 .
В-третьих, особенно глубокое разочарование доставила Айронсайду беседа с
генералами Дуровым и Самариным. Их суждения о создании армии, офицерском и солдатском составе вызвали у него раздражение.
Дуров и Самарин явились на свидание не в форме русских офицеров с эполетами и знаками отличия. На них были надеты темные шерстяные мундиры.
Создавалось впечатление, что Дуров и Самарин пытались скрыть принадлежность к высшему командованию русской армией.
После ознакомления с послужными списками генералов Айронсайд пришел к выводу о том, что в них не было ничего выдающегося, ни один из них не
имел опыта командования в старой русской армии и авторитета у бывших царских
офицеров. Айронсайд вынес убеждение в том, что Дуров и Самарин ничего не делали в течение двух с половиной месяцев.
Сразу же после этой встречи Айронсайд продиктовал телеграмму в английское военное министерство с просьбой подыскать двух старших русских офицеров
для замены Дурова и Самарина. Судьба генералов Дурова и Самарина после такой
беседы была предрешена.
Как заметил С. Добровольский, Дуров оказался не в состоянии справиться с задачей формирования армии. “Все распоряжения, приказы и уставы полковника Дурова, – написал он позднее в своих воспоминаниях, – носили на себе
отпечаток того, что получило в армии меткое название керенщины и что характеризовало собою отсутствие твердости, демагогическую болтовню и бессилие…
власти командного состава» 201 .
Дуров и Самарин пробыли в роли командующего и начальника штаба короткий срок. 20 ноября к исполнению должности генерал-губернатора и командующего войсками Северной области приступил последний начальник генштаба
русской армии при Временном правительстве Марушевский. Некоторое время
199
Заброшенные в небытие…. С. 237.
Там же С. 239-240.
201
Добровольский С.Ц. Борьба за возрождение России в Северной области. / Белый Север. 1918-1920 гг.
Мемуары и документы. Вып. II. С. 28.
200
этот пост на правах временно исполняющего должность командующего (с 3 ноября 1918 года) занимал контр-адмирал Н. Викорст.
Правительство Чайковского, союзное командование возлагало особые надежды на приезд генерала Марушевского 202 .
* * *
Общую картину хода мобилизации и в какой-то мере состояния всей Северной области отразил Н. В. Чайковский в послании от 28 декабря 1918 года, направленном втайне от союзников со специальным курьером в Омск генералу
Колчаку. “Русские войска формируются, Ї докладывал он. Ї Пока готов один
полк. В ноябре началось серьезное партизанское движение крестьян ряда волостей при деятельной помощи союзных и русских войск… Продовольственное положение тяжелое, урожай убит морозами… Население живет исключительно нищенским пайком союзников – 15 фунтов муки [в месяц]. Работать на таком пайке
рабочие не могут. Положение унизительное, невыносимое. Необходимы меры по
заготовке снабжения области русским хлебом… 9 октября мной образовано новое
правительство, в котором шесть лиц: 3 кадета, один трудовик и два беспартийных… Генерал Дуров временно заменен Марушевским. Ожидается генерал Миллер на ту же должность”.
Отмечая далее, что прямой телеграфной связи через северный город Березов
пока нет, Чайковский откровенно указывал на свое жалкое подчиненное положение: “Телеграфировать прямо в Омск безрезультатно. О военном положении, отношениях с союзниками сообщать мешает цензура” 203 .
Думается, что нет особой необходимости комментировать откровенный документ главы правительства. Он свидетельствует о трудности положения области,
о фактическом голоде, царившем среди значительной части населения. Глава государства находился в тисках союзной военной цензуры и не мог сообщить соратнику по общему делу о положении области.
Все надежды на будущее Н.В. Чайковский связывал с приездом на Север
нового руководителя военного ведомства генерала Миллера, до прибытия которого значительную работу по созданию армии провел генерал Марушевский. Он
приступил к исполнению обязанностей генерал-губернатора и командующего
войсками Северной области 20 ноября
Уже в первые дни своего пребывания на посту Марушевский посетил пехотный полк. В приказе от 30 ноября он сделал неутешительные выводы. “Огромная
масса солдат не имеет никакой выправки и представляет из себя совершенно сырой материал, Ї отмечал он позднее. Ї Лишь единичные офицеры имели положенную форму, остальные были без кокард и без погон установленного образца. Хотя
кокарды были высланы в полк, солдаты ходили в папахах и фуражках без кокард.
В казармах грязь совершенно недопустимая. Дал неделю сроку, чтобы исправить
положение. Пища выдается в разное время и некачественная. Люди спали в казармах без белья, надежд на снабжение им не было. Шинели носились, как попало, фуражки тоже набекрень или на затылке». Что и говорить: подобное положение для опытного специалиста было удручающим 204 .
202
ГААО. Отдел ДСПИ. ф. 8660. Д. 901. Оп. 3. л.. 68.
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. .Д. 10. Сообщение от 28 декабря 1918 г.
204
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 8660. Д. 901. Оп. 3. Л. 77.
203
Газета “Возрождение Севера”, обобщая сведения о ходе мобилизации, о настроениях первого призыва солдат писала 3 сентября 1918 года: “Трудно передать
настроение солдат. Тут и злоба на богачей, которые остаются в деревне, и зависть
ко всякому, кто может спокойно сидеть дома, и над всем этим – упорное нежелание воевать. Жутко становится, когда послушаешь их речи. Одни ни за что не
пойдут на войну, пусть лучше их убьют в деревне, другие пойдут, но при первом
же случае перейдут к большевикам, чтобы опять восстановить “власть народа”,
власть бедноты”.
С целью смотра готовности боевых сил и поднятия духа первых воинов Марушевский провел в день кавалерского праздника ордена Георгия Победоносца
26 ноября (по ст. ст.) после молебствия в Кафедральном собора парад войскам
гарнизона. В параде участвовали взвод от офицерских школ, сводный батальон в
составе 4 рот от первого Архангелогородского полка, взводы от артиллерийского
дивизиона Архангелогородской артиллерийской бригады, от морских команд
флотилии Северного Ледовитого океана. Для придания значимости парада Марушевский приказал сформировать роты или взводы из состава Георгиевских кавалеров, прибытие которых войска встречали отданием чести.
Кроме того, в параде заняли свое место представители союзных войск;
взводы от английской пехоты, от 339-го американского полка, от итальянской пехоты и по взводу от польского и русско-французского легионов.
Парад, или, как он именовался, праздник Георгиевских кавалеров, произвел
на генерала гнетущее впечатление. Марушевский убедился в плохом состоянии
новобранцев. «Лица солдат, – написал он в своих мемуарах, – были озлоблены,
болезненны и неопрятны. Длинные волосы, небрежно одетые головные уборы, не
вычищенная обувь. Все это бросалось в глаза старому офицеру, и видна была громадная работа, которую надо было сделать, чтобы взять солдат в руки».
Внешний вид белых воинов, первое выступление новобранцев против отправки на фронт Марушевский полностью приписал воздействию на солдат знаменитого приказа № 1, как он выразился, «умело и ловко пущенного в свое время
в войска, чтобы уничтожить их как опору власти» 205 .
Марушевский смело вступил на путь преобразований в армии, которых не
понимали бывшие “демократические” генералы. Отметим некоторые из них. Решениями правительства он провел такие меры, как введение, насколько это было
возможно, единообразия военной формы, ношение погон старого образца, старых
орденов и медалей, отличий за ранения, возвращение старинной награды Российской армии – Георгиевского креста, особого почитания кавалеров этой награды.
Командный состав армии получил права на награждение военнослужащих орденом св. Георгия, Георгиевским оружием и Георгиевским медалью 206 .
Особое внимание Марушевский обратил на развертывание партизанского
движения. Так называемые белые партизаны составляли особый род вооруженных
сил белогвардейского правительства.
В отчете о численности войск белой армии отмечено, что в партизанских отрядах состояло более 1000 человек. Разнообразные документы свидетельствуют о
том, что на территории каждого уезда, захваченного белыми, удавалось создавать
до 2 — 3 и даже более таких отрядов.
205
206
Белый Север. Вып. I. С. 217-219.
ГААО. Отдел ДСПИ. ф. 8660. Оп. 3. Д. 901.. Л.. 72.
Так, в 1919 году в Онежском уезде было три таких отряда Калгачихинский, Нюхчезерский и Клещевский. В них насчитывалось 187 человек, на вооружении которых было 237 винтовок, 2 пулемета, около 80 тысяч патронов. Все отряды воевали против Красной Армии. Один из командиров отряда докладывал, в
частности, что за короткий срок партизаны взяли в плен З9 красноармейцев, пулемет и склад.
17 декабря 1918 года Марушевский издал приказ о помощи партизанам Пинежского и Холмогорского уездов. Отметив начало создания крестьянами уездов
“добровольческих отрядов для защиты своих домов, жен и детей от „красноармейцев", генерал заявил, что он “…с полным напряжением… сил и предоставленных… средств будет поддерживать его”.
Марушевский приказал направить на поддержку добровольцам пехотные
и артиллерийские части. Для руководства пинежскими добровольцами он назначил капитана Анютина и дал в его распоряжение 10 младших офицеров. Для
снабжения добровольцев оружием было отправлено 500 винтовок, 4 пулемета, запасы патронов и ручных гранат. А для оказания медицинской помощи партизанам двух волостей были командированы также врач и фельдшер с необходимыми
материалами 207 .
Правительство приняло постановление, которое предусматривало удовлетворять денежным довольствием партизан, находящихся на фронте, наравне с
солдатами. Правительственному комиссару вменялось в обязанность обеспечивать
семьи партизан в случае смерти кормильца семьи 208 .
По некоторым данным, общая численность белогвардейских войск на Севере
составляла к декабрю 1918 г. всего 1700 штыков. На довольствии находилось несколько больше – 2715 человек 209 .
Забегая вперед, отметим, что сформированные в 1918 году и позднее части
были ненадежны, их боеспособность зависела от общего положения на фронте.
Среди белогвардейцев было широко распространено дезертирство, которое усиливалось в моменты большевистских побед.
По свидетельству современников, большей прочностью отличались партизанские формирования. Но, как отмечалось современниками “…движение партизан возникло, конечно, не на почве каких–нибудь патриотических и общегосударственных стремлений… Крестьяне ополчились на большевиков, как раньше они
ополчались на волков, медведей, конокрадов”. Такие отряды сражались хорошо
вблизи своих деревень, но не желали выполнять задания вдали от родных мест.
Подобное настроение крестьян ярко отражали донесения с мест. Так, полковник де Граве докладывал из деревни Порог Онежского уезда о том, что настроение крестьян на позициях тревожное. “Из 200 человек только около 65 из
них готовы идти в наступление, и то при условии, если сзади будет поддержка.
Остальные отказались наступать совершенно, мотивируя тем, что они пришли
только для защиты деревни Порог. Если бы не английский монитор и английский
пулеметный взвод, то крестьяне разошлись бы. А 70 человек кяндцев заявили о
том, что будут выполнять указания офицеров, если распоряжения будут одобрены
207
Там же. Ф. 8660. Оп. 1. Д. 901. Оп. 3. Л. 95.
Там же. Ф. 8660. Оп 3. Д 901. Л. 113об.
209
Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере . 1918 – 1920. М.: Изд.во МГУ. 1993. С 120.
208
Онежским народным советом…” Полковник в конце донесения дополнял: обеспечение стабильного положения в уезде возможно достигнуть только скорейшим
присутствием достаточного количества союзных войск” 210 .
Тем не менее, на основе партизанских отрядов позднее формировались отдельные боевые единицы белой армии. Кроме того, партизаны, зная местность,
предупреждали обходы и прорывы красноармейцев.
* * *
Общее положение губернского центра и Северной области в конце 1918
года. Ситуация в конце первых пяти месяцев оккупации Севера иностранцами была противоречивой.
С одной стороны, чувствовались значительные экономические трудности.
Война задержала развитие внешней торговли. Присутствие в городе крупных контингентов иностранцев обострили и без того трудную квартирную проблему. Все
приличные дома, особняки бизнесменов были заняты иностранными офицерами,
вызывая этим массовое недовольство богатых мира сего. Первыми постановлениями ВУСО предусматривалась отмена установленного советской властью нормированного отпуска продуктов питания и снятие ограничений по ценам на них.
Высказав на страницах «Вестника» в адрес Советской власти — «врага свободной торговли» различные обвинения, новое правительство опубликовало в нем
следующее решение: «Всякие таксы (ограничительные цены) и стеснения на молоко, творог, сметану, яйца и картофель отменяются. Отныне допускается свободная торговля этими продуктами по вольным ценам...» Путем свободной торговли
правительство намеревалось улучшить продовольственное положение горожан.
Но «шоковая терапия» образца 1918 года продолжалась недолго — всего неделю. Уже 16 августа «Вестник» сообщал: «Архангельская Губернская продовольственная управа, констатируя, что отмена такс на молочные и другие продукты и
разрешение свободной торговли ими привели к безумной алчности и преступной
спекуляции со стороны поставщиков, и, стремясь прекратить подобные явления,
вынуждена вновь установить таксу на все молочные продукты. Все пароходовладельцы обязываются принимать для доставки в Архангельск молоко, творог, сметану и сыр исключительно в адрес губернской продовольственной управы и выдавать их с разрешения молочного склада...»
Аналогичные меры по восстановлению ограничения цен, а затем и по нормированию отпуска были приняты и по другим наименованиям продуктов. Контроль за соблюдением мер возложили на милицию. О том, как она выполняла свои
обязанности, рассказывалось 27 сентября в заметке: «Во время поездки 23 сентября из Холмогор в Архангельск на пароходе все пассажиры были подвергнуты
обыску. Причем милицией было конфисковано не только масло (в количестве 80
фунтов), но также и два каравая хлеба. У одной дамы было задержано около одного пуда картошки. Другая дама смогла отстоять полпуда мяса только своим решительным заявлением что, если милиция не даст расписки, то она выкинет его за
борт». Это нововведение не изменило общей картины.
Знаток жизни города В. Бартенев в начале 1919 года привел такие данные об
этой стороне дела: “Сказывалось истощение населения на почве недостаточного
210
РГВА. Ф. 39453. Оп. 1. Д. 2. Л. 1.
питания. Продовольственная норма по карточкам составляла: хлеба - по 3/4 ф. в
день, сахару – по 1 ф. в месяц, соленой рыбы было довольно, около 1 р. 25 коп. – 1
р. 50 коп. за фунт трески, мяса иногда не хватало – 5-6 руб. за фунт. Многие питались кониной – по 3 р. 50 к. за фунт. Картофеля и других овощей вовсе не стало.
Не было в продаже почти никаких круп. Масло было редко и доходило до 30-40 р.
за фунт. Чувствовался недостаток в хорошем мыле. Его стали приготовлять здесь
из тюленьей ворвани… В этом мыле недостатка не было, но качество его было невысокое. Очень сильно нуждались в табаке; в продаже его совсем не стало. Продажа его производилась из-под полы… Молока было достаточно, но оно было
дорого: дешевле 1 р. 50 к. за бутылку достать его было трудно, на рынке оно доходило до трех рублей за бутылку. Дрова стоили около 100 р. за погонную сажень с
доставкой. Без доставки городская управа продавала по 62 р., а доставка сажени
обходилась около 40 руб. Базарная цена дров дошла до 130-150 руб. за сажень.
Дороговизна жизни заставляла искать побочных заработков, а это отвлекало
от общественных обязанностей и еще более подрывало энергию. В конце 1918 года, продолжал он далее, голодная, истощенная, во всем разуверившаяся толпа,
молча и вяло прочитывает транспаранты, выставленные на стеклах Информационного Бюро и угрюмо расходилась по домам. Только кинематографы, да концерты, да разные танцульки были полны. Искали развлечений, хотели забыться. Собрания более серьезные и деловые часто не могли состояться из-за отсутствия кворума».
Не лучше обстояло дело и в глубинке, в деревнях и уездных центрах. Народные массы мало интересовали политические события. Они думали о житейских
проблемах: наличии хлеба, трески, табака и ситца.
Немалые сложности наблюдались и в управлении крестьянством. После падения советской власти стали восстанавливать земство. Но во многих местах, как
уже отмечалось выше, дело свелось к одной перемене названия, а люди оставались те же, что и при большевиках. Во всяком случае, порядка было мало. Каждая
деревня жила своей самостоятельной жизнью. Налогов крестьяне не платили, казенное имущество расхищалось. Единственная связь с центром замечалась на почве снабжения продовольствием через волостные комитеты и кооперативы.
Но, с другой стороны, по свидетельству современников, в конце 1918 года
удалось положить начало недолгому политическому умиротворению среди народа и в правящих верхах. Это было достигнуто за счет того, что новое правительство, сформированное после путча, сумело найти компромисс с офицерством, привлечь к сотрудничеству с властью различные политические силы. С отъездом в
Англию генерала Пуля правительство наладило приемлемые отношения с союзным командованием.
К положительным моментам внутреннего положения области следует отнести мобилизацию в армию. Как писал современник, к народу как будто вернулось
сознание необходимости порядка. Среди призываемых солдат начала возрождаться воинская дисциплина.
В это же время появляется ряд общественных объединений. 29 октября состоялось заседание по вопросу об организации в Архангельске областного отдела
«Союза Возрождения России». Несколько раньше в начале октября стал образовываться на почве выборов в городскую Думу Союз Национального Возрождения.
В конце декабря возник Объединенный комитет общественных организаций. Все
эти союзы и комитеты объединялись на антисоветской основе. Специалисты того
времени оценивали это явление, как “стремление к общенациональному объединению на почве широко понимаемых государственных, или, по крайней мере, областных интересов”. О практической деятельности их мы расскажем ниже.
Глава пятая
1919 ГОД: ВРЕМЯ НАДЕЖД И СТРАТЕГИЯ ОТЧАЯНИЯ
Смена власти. В январе 1919 года в составе Временного правительства Северной области произошли перемены. Н.В. Чайковский в сопровождении советников, представителей делового мира Н.В. Грудистова и А. С. Чудинова, 23 января отбыл в Париж для участия в “Совещании русских дипломатических представителей”, которое называли также Русским политическим совещанием.
Принципиальная задача этого Совещания заключалась в том, чтобы добиться
от союзных стран признания антисоветских сил в качестве законных представителей российского государства и обеспечить им финансовую и военную помощь.
Совещание исходило из того, что намеченные им цели требуют объединения всех
армий под единым командованием, которое станет носителем российского суверенитета.
Кроме того, Совещание хотело, чтобы объединенное «белое движение» выдвинуло политическую и социальную программу, приемлемую для западного общественного мнения. 5 марта 1919 года оно выступило с программным заявлением, в котором на освобожденных территориях России гарантировались демократические выборы, равенство всех граждан перед законом, децентрализация
управления, социальная защита трудящихся, а также признание аграрной революции, совершившейся в стране.
Для большей представительности участники Совещания приглашали к сотрудничеству и некоммунистические социалистические партии, хотя эти начинания не увенчались успехом. Русские левые политики относились к «белому делу»
с подозрением и предпочитали отсиживаться в стороне — в соответствии с принципом «ни Ленина, ни Деникина», т.е. тяготели к так называемому “третьему пути”.
Совещание возглавляли первый премьер-министр Временного правительства
Г.Е. Львов, являвшийся в тот момент представителем Колчака и бывший министр
иностранных дел С.Д. Сазонов, выполнявший подобные же функции при генерале
Деникине, и другие 211 .
* * *
Тем временем ряды правительства Северной области пополнил приехавший
в Архангельск генерал-лейтенант Е.К. Миллер.
Еще 2 ноября 1918 года Чайковский направил телеграмму русскому послу в
Риме для передачи ее Миллеру. В ней говорилось: «Предлагаю Вам должность генерал-губернатора Северной области и командующего формируемыми русскими
частями, для чего прошу немедленно прибыть в Архангельск. Вашим помощником полагаю назначить генерала Марушевского» 212 .
13 января состоялось заседание правительства, на котором Чайковский представил кабинету нового генерал-губернатора. В прощальной речи глава правительства указал на «распад власти в стране и вызванный этим позор России». От211
212
См. Пайпс Р. Струве: правый либерал 1905- 1944. Пер. с англ. М. 2001. С. 346-347.
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 492. Л.1.
метив, что «идет волна на объединение всех патриотических сил», он заявил:
«Главная цель Временного правительства Северной области состоит в том, чтобы
ускорить процесс воссоединения России и освободить ее от большевиков». Чайковский просил Миллера и Марушевского «скорее создавать сильную армию».
Эти же идеи Чайковский высказал на собрании общественных сил города.
Информируя о целях отъезда в Париж, он отметил: «Покуда большевизм не задушен, не уничтожен, до тех пор полный мир невозможен. И я верю, что мне удастся устроить это положение. И пусть союзники не думают, что они могут устраивать свои дома при пожаре в нашем доме… Уезжая, я ясно осознаю, что здешние
задачи заключаются в том, чтобы создать живое дело, которое бы воплотило
здешние силы… При решении всех вопросов – устремляйтесь вперед!» 213
В кратком ответном слове Миллер заверил правительство в том, что он отдаст все силы служению России 214 .
18 января появился приказ № 1 за подписью нового генерал-губернатора,
гласивший: “С 15 января я вступил в должность Генерал-губернатора Северной
области… Согласно постановлению председателя Временного правительства Северной области, мне предоставлены в отношении Северной области и… русских
войск права командующего отдельной армией и сверх того права применительно
положения о полевом управлении войск в военное время” 215 .
Решением правительства права Миллера распространялись на территорию
всей Северной Области. Для сношения с союзным командованием по военным
вопросам при штабе Миллера был назначен лейтенант граф Гамильтон, а для
сношения между ними по гражданским делам утвержден русский офицер капитан
I ранга Игнатьев. Генерал-майор В.В. Марушевский назначался командующим
русскими войсками Северной области с предоставлением ему в отношении русских войск прав командующего армией.
Таким образом, в начале 1919 года все ключевые рычаги правительственной
власти оказались у военного человека. Он занял пост не только генералгубернатора, но и главнокомандующего войсками области, возглавил также отдел
иностранных дел.
Перемена лиц, происшедшая в правительстве, была встречена с радостью
правыми силами. Газета «Отечество», публикуя отчет о встрече Чайковского с
общественностью, заметила: «Вопрос о положении правительства Северной области стал ясен и прост… Такие имена, как Миллер и Марушевский, говорят сами
за себя: их компетентность и авторитет доказаны на деле всей их боевой и административной деятельностью и на родине, и на союзных фронтах» 216 .
Подобную оценку ситуации поддерживало союзное командование. “Английское командование, — отметил архангельский представитель американских
войск, — отстаивало ту точку зрения, что в области нужна твердая власть. Эту
власть англичане представляли себе не иначе, как военной. Они считали, что сговориться с населением невозможно, да и не к чему…” Поэтому их усилия были
направлены к тому, “чтобы свести на нет правительство, сделать его наиболее
бесцветным и безличным. И в то же время искали подходящее русское военное
213
За Родину. 1919. 20 февраля.
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 9. Заседание 13 января.
215
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 903. Л. 2. Печатный экземпляр.
216
Отечество. 1919. 24 января.
214
командование. Присутствие Н.В. Чайковского мешало этому. Когда он в начале
1919 года уехал — положение изменилось, и военная диктатура становится совершившимся фактом… Марушевский не подходил к роли военного диктатора.
Только с приездом генерала Миллера оказалось возможным наладить административный аппарат".
Формально в Архангельске осталось Временное правительство. Чайковский
весь последующий период, до окончания гражданской войны на Севере, числился
его главой, но функции председателя были переданы кадету Зубову. А фактически
делами вершил Миллер. С этого времени управляющие ведомствами являлись с
докладами не к Зубову, а к Миллеру. «Все делалось по указанию и воле последнего», – свидетельствовал один из министров. Причем важные вопросы он решал,
не ставя в известность о них правительство" 217 .
Миллер начал действовать: он провел через правительство ряд важных решений, которые усиливали его власть. По его требованию уже в январе-феврале
1919 года были приняты такие постановления, как о распространении власти генерал-губернатора не только на военных, но и на все население Северной области.
Он добился того, чтобы в его ведение было передано также право производить
политические аресты, что ранее делала только союзная контрразведка. Миллер
получил право подвергать во внесудебном порядке аресту и высылке на срок от 6
до 12 месяцев как военных, так и гражданских лиц 218 .
Эти и другие акты воспринимались членами правительства как реальное
усиление его власти. Зубов, информируя Чайковского о ходе дел в Архангельске в
от 1 апреля 1919 года, с удовлетворением подчеркнул, что наметился «сдвиг в отношениях с союзниками». «Союзная контрразведка перестала свирепствовать, –
писал Зубов, – и действует совместно с нашей. Без наших ордеров аресты не производятся» 219 . Горькое признание руководителя правительства о своей полной зависимости от власти интервентов!
* * *
Прежде чем характеризовать особенности пребывания у власти Миллера,
сделаем предварительно три замечания.
Во-первых, утверждение Миллера на высокие государственной посты Северной области являлось в то же время становлением власти сильной руки, т.е. военной диктатуры.
Обобщая ситуацию, сложившуюся после вхождения в правительство Миллера, Б. Соколов писал: “Правительство, по своей слабости и безличности, находилось в руках генерала Миллера как члена правительства, а гражданская часть подчинялась ему как генерал-губернатору. Все это создавало в крае власть военных,
то, что называется “военная диктатура” и что, конечно, весьма определенно… сознавалось различными кругами населения. Одни были недовольны и считали, что
“такую власть надо убрать”, другие… были рады и полагали, что “диктатура военная и может удержать область в руках у белых” 220 .
Можно считать, что установление диктатуры Миллера имело под собой объективное основание. Такие настроения вызывались среди правых антисоветских
217
ГАРФ. Ф.16. Оп. 1. Д. 9. Л. 52, 101, 126 и др.
Там же. Ф. 16. Оп. 1. Д. 9. Л. 52, 53, 101, 126, 127 и др.
219
Там же. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 218. Л. 1.
220
Белый Север. Вып. II. С. 354-355.
218
сил углублением в стране революционных процессов, сопровождавшихся разрушением государственности и армии. Потребность в такой организации управления
диктовали условия гражданской войны. К этому подталкивал и опыт большевиков, укреплявших единоначалие на всех уровнях власти, подчинивших военные
силы политическому руководству и добивавшихся весомых успехов.
Правда, в начальный период честолюбивый военный был вынужден мириться с вмешательством во все дела союзного командования. Иного и быть не могло:
все снабжение армии, начиная от портянок и, кончая оружием, осуществлялось
союзниками. От привоза продовольствия зависело и снабжение мирного населения.
Во-вторых, в течение всего периода нахождения на своем посту Миллер был
вынужден вести конституционную игру, т.е. считаться с мнением кругов, возглавляемых лидерами губернского земства, эсеровской организацией и частью
либерально настроенных военных.
О фактах столкновения генерала с оппозицией мы расскажем по ходу нашего
анализа событий. Пока лишь отметим, что некоторые «демократические отступления» диктатора были обусловлены влиянием двух факторов: международного
давления и стремления показать демократический фасад своего режима. А выступления оппозиции являлись следствием недовольства населения непрерывно
ухудшавшимся экономическим положением области.
Но главным итогом этого противостояния являлось то, что антиправительственные выступления обычно заканчивались обращением к населению и солдатам
белой армии сражаться до конца против советских войск. Генеральская диктатура
и либеральная оппозиция приходили к единому решению. Чаще игра шла в одни
ворота: генерал, пообещав что-то в угоду демократам, отказывался от его выполнения.
Примером подобного отношения к конституционной игре явился, например,
срыв решения Временного правительства от 26 марта 1919 года «О созыве представителей земств и городов для обсуждения вопросов особой государственной
важности».
Это постановление появилось в свет после телеграммы Чайковского из Парижа. Номинальный глава правительства советовал «в спешном порядке» принять меры «к тесному привлечению демократических слоев общественности к государственной работе и подведению под… власть демократической базы, основанной на выборах» 221 .
Правительство отнесло к числу вопросов особой важности проблемы налоговой политики, расширения бюджетных прав земского и городского самоуправлений, безработицы и мер по ее ослаблению, организации продовольственного
дела и другие. Кроме того, правительство обещало, что каждый его отдел должен
был доложить совещанию о своей текущей работе 222 .
Совещание предполагалась созвать сроком на две недели в первых числах
мая 1919 года. Оно имело право избрать комиссии «для детального обсуждения
вопросов». Членами совещания могли быть избраны только гласные земских и городских самоуправлений, в том числе 15 – от городов и 35 – от уездов, то есть
221
222
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 487. Л. 55.
ГААО. Ф. 50. Оп. 110. Д. 8. Л. 36; Вестник ВПСО. 1919. 6 апреля.
всего 50 человек. Они должны были избираться уездными земскими собраниями
и городскими думами из числа земских и городских гласных 223 .
Идея созыва совещания вызвала смятение в умах чиновников области. Зубов
в письме Чайковскому просил совета о том, как создавать представительный орган, надо ли реконструировать правительство и т.д. Таким образом, успокаивая
общественное мнение надеждой на созыв совещания, которое будет решать вопросы «государственной важности», Миллер готовил почву для укрепления своей
власти.
Принципиальное значение для достижения этой цели имели два события. Вопервых, Миллер принял срочные меры для установления контакта с адмиралом А.
Колчаком. С этой целью 8 марта 1919 года из Архангельска для связи с Сибирскими войсками выступил „Сибирский экспедиционный отряд” в составе 2-х русских и 1 британского офицеров, а также 17 русских и 2 британских солдат. На
оленях, лошадях и пешком отряд добрался до Омска. Часть отряда осталась в Омске, а другая во главе с поручиком Жилинским с документами для Временного
правительства Северной области, русского и союзного командования 22 июня
возвратилась в Архангельск. На Север прибыл посланец из Сибири. Так была установлена связь с Колчаком 224 .
Тем временем Русское политическое совещание в Париже приняло решение
содействовать «объединению всей русской государственности в одном централизованном правительстве». В апреле 1919 г. оно выпустило обращение ко всем местным правительствам с призывом официально признать власть «верховного правителя», т.е. Колчака.
В соответствии с этим призывом 30 апреля 1919 года Временное правительство Северной области признало «объединяющей и главенствующей
властью
ныне действующее правительство в Омске как временное всероссийское национальное правительство, сохраняя за собой требуемую обстоятельствами самостоятельность в области практических действий впредь до непосредственного соединения» 225 .
Колчак приветствовал «мудрое патриотическое решение Севера», признал за
правительством Северной области “вызываемую чрезвычайными обстоятельствами самостоятельность в конкретных практических мероприятиях”. Между Архангельском и Омском была установлена радиосвязь, которая осуществлялась через
представителя правительства Северной области при Колчаке князя И.А. Куракина.
Руководители Севера признали необходимым “впредь все приговоры и решения Северной области объявлять от имени Всероссийского Временного Правительства в следующей форме: “По указу Всероссийского Временного Правительства”.
Признание омской власти оживило правые силы города. Со страниц их прессы не сходили статьи о «верховном вожде России». «Патриотическую радость» по
поводу признания Колчака областными правительствами выразила городская дума, заявив в своей телеграмме на имя «верховного правителя» о том, что приход
223
СУР ВУСО И ВПСО. Ст. 386.
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 903. л. 133.
225
Белый Север. Вып. I. С. 32.
224
его к власти «означает конец распада нашей великой Родины и начало ее не только объединения, но и возрождения к новой здоровой государственной жизни» 226 .
Во-вторых, в это же время предпринимается ряд мер для юридического
оформления военной диктатуры генерала Миллера. Смысл этой процедуры формально состоял в том, что с появлением Всероссийского правительства в Омске
отпадала необходимость в местных белогвардейских правительствах. Они должны
были утратить законодательные функции и ограничить роль исполнением постановлений Омского правительства.
В соответствии с этим менялась и роль руководителя области. Он должен
был стать «начальником края», назначаемым «верховным правителем». Подобная
реорганизация окраинных белогвардейских правительств преследовала одну важную цель – создать в глазах мировой общественности видимость складывания
общероссийской государственности и тем самым быстрее добиться международного признания правительства Колчака. Как справедливо отметил в своей работе
профессор В.И. Голдин, в целом «происходил этот процесс небезболезненно и результаты его были далеки от ожидаемых» 227 .
Во-первых, обсуждение этой проблемы в Северной области растянулось на
длительный срок: оно продолжалось с апреля 1919 года и до конца существования
самого “государства”, т.е. Северной области.
Во-вторых, такой же непоследовательностью характеризовался и процесс
принятия ряда правительственных решений по претворению в жизнь предписаний
Омского правительства.
* * *
Военная диктатура: проекты и реальность. Расскажем кратко об обстановке, в которой решался этот по сути дела формальный, но в обстановке того
времени немаловажный вопрос.
10 июня в Архангельск пришел указ Верховного правителя о назначении генерал-лейтенанта Миллера главнокомандующим всеми сухопутными и морскими
вооруженными силами на Северном фронте. На первый взгляд, все обстояло как
будто бы очень просто: появилась центральная власть, и местные белогвардейские
правительства становились частью его вертикальной структуры.
12 июля Временное правительство постановило сложить полномочия и передать полноту власти генерал-губернатору, возложив на него организацию управления областью. Для решения вопроса требовалось согласие верховного правителя. А до этого времени все члены правительства должны были исполнять свои
обязанности 228 .
Таким образом, эти решения можно считать важной вехой на пути к юридическому оформлению военной диктатуры, которая была фактически установлена в
январе 1919 года.
Однако время для осуществления и тем более для публичного оповещения
населения об этом акте оказалось неподходящим: в Архангельске распространилась весть о скором уходе с Севера иностранных войск. Передавая атмосферу тех
дней, лидер эсеров Иванов в письме Чайковскому писал: «В России все и вся так
запуганы и забиты, что посторонняя помощь совершенно необходима. Пусть она
226
ГААО. Ф. 50. Оп. 110. Д. 8. Л. 45.
Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере С. 167.
228
Минц И. Указ. соч. С. 218-219; Голдин В.И. Указ соч. С. 154-155.
227
не будет количественно великой, но надо, чтобы она была. Слухи об уходе отсюда
англичан создают страшную панику, а общее недовольство неумелой властью
создает более чем благоприятную обстановку для работы большевистских агентов» 229 .
Временное правительство, взвесив ситуацию, отменило свое решение от 12
июля и высказалось за самосохранение в прежнем виде. Зубов, объясняя смысл
этого шага правительства, в письме Чайковскому 20 сентября доложил: «Решение
от 12 июля о передаче власти в руки главнокомандующего не приведено в исполнение, т.к. по этому поводу запрошен был Омск и ответа не получено». А в связи с
уходом английских войск, добавлял он, «такая передача власти была признана нецелесообразной» 230 . Более резко оценил эту акцию Иванов: «Я опасаюсь, что это
будет последним шагом, выбивающим какую-либо идеологическую основу из
сознания крестьянских масс в борьбе их с большевиками» 231 . Он был по-своему
прав: становление военной диктатуры Миллера, а также и Колчака обнаружили
отрицательные последствия этого явления. Большевики получили основания для
обвинения своих противников в намерении реставрировать монархию.
Перед военными диктаторами встала проблема легитимности их режима. Если уфимская Директория и Верховное управление могли выводить свое происхождение из Всероссийского Учредительного собрания, то власть Колчака и Миллера не имела никакого легального источника власти. Поэтому она квалифицировалась как незаконная. И этот факт умело использовалось большевистской пропагандой.
На этом решение вопроса о введении диктатуры не завершилось. 10 сентября
из Сибири пришло извещение об упразднении Временного правительства и назначении Миллера главным начальником Северного края. На этот раз управление
Всероссийского правительства прислало в Архангельск «Положение об управлении Северным краем». В документе содержалось 12 пунктов. Один из них гласил:
«Местным высшим представителем Верховной власти в Северном крае является
главный начальник Северного края, подчиненный Верховной власти и назначаемый указом Верховного правителя» 232 .
Для изучения положения Миллер создал комиссию, в состав которой вошли
полевой военный прокурор полковник Добровольский, управляющий государственным банком Репман и юрисконсульт гражданской канцелярии Главнокомандующего Пландовский. Главной обязанностью органа было установить, возможно
ли «введение положения в действие в настоящем виде или к нему требуются дополнения в смысле расширения прав начальника края».
По свидетельству С. Добровольского, после обсуждения доклада комиссии
правительство пришло «к единодушному решению, что временное положение…,
предоставлявшее начальнику края лишь права генерал-губернатора, представляется абсолютно неприемлемым, так как область, ввиду отсутствия…связи с Сибирью, попала бы в безвыходное положение при разрешении важнейших вопросов
административного, законодательного и особенно финансового характера» 233 .
229
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 219. Л. 3об.
Там же. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 18. Л. 13.
231
Там же. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 219. Л. 3об. Письмо от 27 июля 1919 г.; Голдин В.И. Указ соч. С. 155.
232
ГААО. Ф. 1073. Оп. 1. Д. 4. Л. 86-86 об.
233
Белый Север. Вып. II. С. 145.
230
Острые дебаты по поводу введения новой должности происходили в усложнившейся ситуации. Сибирский фронт в этот момент катился на восток, положение Омского правительства становилось критическим. Не лучшим было положение в Северной области. В сентябре ее покинули войска интервентов. Миллер остался наедине со своими силами против усиливавших удары частей Красной армии.
Кроме того, к новому проекту реорганизации управления областью отрицательно относилась демократическая оппозиция, усматривая в этом новый государственный переворот. Поэтому во время голосования по вопросу о принятии проекта голоса в правительстве разделились. Федоров воздержался, а за принятие
проекта проголосовали Миллер и Цапенко, Зубов и Багриновский высказались
против 234 .
Обоснование позиции Временного правительства содержалось в телеграмме,
направленной Зубовым в Омск. Отметив, что «острый момент ухода английских
войск убедил в необходимости сохранения существования власти Временного
правительства», Зубов информировал омские власти: «Обсудив… Положение об
учреждении должности Начальника Северного края, правительство опасается, что
эта перемена власти в момент высшего напряжения на фронте может отразиться
неблагоприятно на продолжении борьбы; кроме того, при оторванности области
такая перемена не дает выхода для правильного течения жизни. Власть будет лишена законодательной и верховной власти, не будет иметь функций высших государственных установлений и прав министров, не будет в состоянии реагировать
на выдвигаемые жизнью области насущнейшие вопросы: издание законов, утверждение штатов, бюджетов, мобилизации и демобилизации, помилования, награждения, установления дополнительных единиц, назначения пенсий и множество
других мелких, но необходимых действий».
«Эти соображения – сообщал Зубов, – диктуются положением области,
принужденной жить самостоятельной жизнью и, как только наше соприкосновение с… территорией антисоветской России будет ощутимо, надобность в особом
правительстве отпадет» 235 .
Ввести новый пост для генерала Миллера не удалось. Этому помешали общая обстановка и давление либеральной оппозиции. Остается дополнить: проект
положения о начальнике края предоставлял ему значительно меньше прав, чем он
имел, находясь в должности генерал-губернатора. Это еще раз подтверждает положение о том, что военная диктатура не нуждалась в дополнительных полномочиях. Она предпринималась верховным правителем лишь во имя введения однообразия форм управления во всех областях и более тесного объединения их с центром. Но в октябре-ноябре 1919 года такой центр прекратил свое существование.
Надежды антисоветских сил на создание единого Всероссийского государства не
оправдались.
В деятельности правительства, когда его возглавил генерал Миллер, можно
выделить три основных направления. Главные усилия власти были направлены к
тому, чтобы увеличить численность и укрепить вооруженные силы белой армии;
требовалось решить неотложные проблемы, связанные со снабжением армии и
234
235
Белый Север. Вып. II. С. 146-147.
ГААО. Ф. 1073. Оп. 1. Д. 4. Л. 114 -116.
населения города и области предметами первой необходимости; и, наконец, добиться укрепления морального духа армии и всего населения.
* * *
Создать боевую армию… Выше уже детально анализировался первый этап
создания белой армии, который длился со 2 августа по 6 сентября 1918 года.
Принципиальным моментом этого краткого периода явился переход от добровольческого принципа набора в армию к введению 20 августа всеобщей воинской
повинности.
В начале 1919 года Временное правительство опубликовало заявление «К
населению области». Обращение провозглашало: «Цель, ради которой Временное
правительство Северной области встало у власти – освобождение нашей Родины
от большевиков, воссоздание свободной великой единой России – близка к осуществлению» 236 .
Восемь членов правительства, среди которых были генерал-лейтенант Миллер и генерал-майор Марушевский, объявляли, что все силы народа должны быть
направлены «на создание боевой армии, строго дисциплинированной, стоящей вне
всякой политики».
К началу 1919 года численность вооруженных сил, сражавшихся против советских войск, характеризовалась такими данными:
Национальность
Мурманская группировка
Архангельская группировка
штыков
на довольствии
штыков
на довольствии
Англичане
3005
6832
3121
6283
Французы
250
731
1400
1686
Американцы
4200
5203
Итальянцы
1200
1251
Сербы
958
1200
Всего союзников
6313
10334
8721
13182
Белогвардейцы
3500
4441
1700
2715
Общая численность
9813
14775
10421
15897
Ист.: Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере 19181920. МГУ. – 1993. – С. 120.
Приведенные выше сведения свидетельствуют о том, что количество солдат
и офицеров союзников в это время в три раза превышало воинский контингент
белогвардейцев, а в архангельской группировке – почти в пять раз. Обстановка на
фронте в тот момент складывалась не в пользу белой армии. К началу 1919 года
части 6-й армии, сформированной в сентябре 1918 года, успешно провели наступательную операцию на шенкурском направлении. 25 января Шенкурск был освобожден. В это же время Красная армия нанесла интервентам ощутимые удары на
Мезени, Пинеге и других участках фронта.
Это вынудило Миллера форсировать работу по увеличению численности
вооруженных сил. В каких направлениях велась эта работа?
Прежде всего, в течение всего периода формирования и существования белой армии принимались меры по укреплению офицерского состава и увеличению
его численности. Наиболее заметным в этом смысле явилось постановление правительства от 5 февраля 1919 года. На основании его в армию призывались все
236
СУР ВУСО и ВПСО. № 7. С. 2.
офицеры в возрасте до 45 лет включительно и унтер-офицеры десяти возрастов 237 .
Объявленная в Архангельске регистрация «лиц офицерского звания» позволила
выявить и направить на фронт тысячу человек.
В феврале, как отметил в своих мемуарах Марушевский, «все зарегистрированное офицерство уже было разбито по частям. В Архангельске оставались лишь
те элементы, которые нельзя было использовать по болезни, по неспособности к
строю, наконец, за нахождением под следствием или судом» 238 . Быстро удалось
собрать энергичную группу штабных и боевых офицеров, которые оставили заметный след в антисоветской борьбе. Среди них генерал-майор Данилов, полковник кн. Мурузи, подполковники Костанди и Жилинский.
Миллер разослал телеграммы всем русским послам, аккредитованным в европейских странах, с предложением направлять в Архангельск офицеров, которые
освобождались из германского плена.
Подобные телеграммы отправил еще Чайковский. Так, в депеше в Копенгаген глава правительства просил российскую миссию “оказать содействие в организации возвращения русских офицеров, чтобы принять участие в формировании
новой русской армии, на которую выпадает великая задача очистить страну от
враждебных элементов и восстановить ее разрозненные части” 239 . В этих телеграммах указывалось, что на Севере некем замещать должности батальонных командиров, не хватало интендантов, офицеров генерального штаба, артиллеристов.
Миллер изменил тон этих документов, они скорее походили на жесткие приказы. Так, в телеграмме в Лондон генералу Ермолову говорилось: «Прошу регистрировать всех военнообязанных офицеров, отказывающихся ехать в Россию теперь, чтобы потом (после победы – Е.О.) лишить их права гражданства в России» 240 .
Однако все было тщетно, отклик был едва заметен. Лишь в мае прибыло небольшое число офицеров, завербованных в Стокгольме, и в конце июля пришел
эшелон около 350 офицеров и чиновников, сорганизованных в Лондоне. 143 офицера, в том числе два генерала, 8 полковников, 5 подполковников прибыли на Север с юга России 241 .
Вскоре начальник штаба белой армии Севера сообщил в воинские части о
том, что «весь запас офицеров исчерпан, и рассчитывать на прибытие из-за границы не приходится. Единственный источник – производство из местных солдат».
Оценивая итоги работы по мобилизации офицеров, Марушевский отметил,
что пополнение поступило слишком поздно, когда армия начала буквально на глазах распадаться, переходить на сторону советской власти. С горечью боевой генерал писал в мемуарах, что бывшие офицеры уже не подчинялись единой воле и с
недоверием относились к каждому выступлению. «До Сибири было «слишком далеко», Деникин был недостаточно «монархистом», Чайковский-де «убийца Александра II», Юденич – пожалуй, уже чересчур близко, одним словом, причин не
ехать было сколько угодно. Я никогда не позволю себе, – подчеркнул генерал, –
делать упрек тем доблестным офицерам (слава богу, их подавляющее большинст237
СУР ВУСО И ВПСО. Ст. 310.
Белый Север. Вып. I. С. 237.
239
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 9. Л. 98
240
Там же. Ф. 17. Оп. 1. Д. 84. Л. 16.
241
Там же. Ф. 17. Оп. 1. Д. 64. Л. 30-31.
238
во), которые хотя сколько-нибудь работали в одной из белых армий, но я горячо
порицаю тех, которые с 1918 по 1920 год просидели за границей, «не найдя» для
себя места ни на одной из окраин России» 242 .
Многие офицеры, прибыв в Архангельск, уклонялись от отправки на передовую, укрывались в непомерно раздутых штатах тыловых учреждений. А вечерами они заполняли залы архангельских ресторанов, напивались, нередко устраивали скандалы. То и дело появлялись приказы Миллера о строгом наказании военных. В приказе от 8 апреля 1919 года говорилось: “Участились снова случаи
злоупотребления
спиртным военными и появления их в нетрезвом виде на
улице и в иных публичных местах. Добрая слава офицеров—подвижников, отдающих все силы на борьбу с врагом, омрачается преступным легкомыслием отдельных лиц, не желающих понять, что почетное право носить офицерские погоны налагает на них… обязанность блюсти честь погон и бережно охранять их от
малейшего пятна».
Генерал предложил «всем офицерам и военным чиновникам проникнуться
сознанием долга и ответственностью перед Родиной за каждый проступок, влекущий уменьшение престижа офицера в глазах его подчиненных и всей массы населения к явному ущербу обаяния молодой, еще не окрепшей, воссоздающейся русской армии... Всем же бессознательным, слабовольным, забывающим долг свой
перед тяжко больной Родиной, я объявляю: всякого офицера или военного чиновника, который позволит привести себя в состояние опьянения, независимо от чина
и служебного положения, я буду представлять Временному Правительству для
разжалования в рядовые“.
Этот приказ стал претворяться в жизнь. Приведем лишь один пример. 31 августа 1919 года Миллер разжаловал в рядовые штабс-капитана Зверолевлева, прапорщиков Дронова, Троицкого и Колесова “за пьянство, сопровождавшееся бесчинством и совершением поступков, несовместимых в достоинством офицерского
звания”. В те же дни за подобный проступок был наказан заведующий телефонной
сетью штаба командующего, а также чиновник Канев. И таких приказов были десятки. А местная пресса была наполнена сообщениями под заголовками “Пьяный
угар”, “Спекуляция” и т.п. Понятно, что заживо гниющий офицерский корпус не
мог сколько-нибудь успешно влиять на настроение солдат.
* * *
Главным для создания армии являлось привлечение в ее ряды основной массы народа, т.е. рабочих и в особенности крестьян. Как же использовался этот источник пополнения белой армии?
Прежде всего, последовал ряд постановлений правительства о призыве на
военную службу жителей области. Решением от 5 февраля в армию призывались
все граждане, родившиеся в 1878-1892 гг., т.е. пятнадцати возрастов 243 . На действительную службу, были призваны юноши, родившиеся в 1899 и 1900 годы 244 . В
те же дни производилась мобилизация учащихся средних школ, родившихся в
1898-99 гг. 245
242
Белый Север. Вып. I. С. 237.
СУР ВУСО И ВПСО. Ст. 310.
244
СУР ВУСО И ВПСО. Ст. 236, 384.
245
За Родину. 1919. 18 февраля.
243
Призывы в армию в течение всего года сопровождалась патриотической
пропагандой. 4 октября педагогический совет мужской гимназии выразил «общие
чувства восторга всем своим воспитанникам, находящимся в рядах действующей
армии и принимающим непосредственное участие в борьбе с большевиками на
Севере России. Глубокая память обо всех подвигах, совершаемых воспитанниками гимназии, вечно останутся на скрижалях истории родной гимназии и явятся
законной и постоянной гордостью всех настоящих и будущих ее питомцев». Это
обращение за подписью директора гимназии А. Суровцева не раз публиковала
архангельская пресса 246 .
Правительство отменило отсрочки по семейному положению, сузило круг
ограничений, освобождавших мужчин от призыва в армию по семейным обстоятельствам и состоянию здоровья. Всего за 1919 год мобилизация в войска охватила 22 возраста (с 1880 по 1901 год рождения). В ряде уездов призывали даже 16летних юношей 247 .
Труды военных деятелей принесли свои результаты. Только январская мобилизация 1919 года дала 4000 штыков, а к весне 1919 года армия выросла до 15 тысяч человек. Быстро формировались стрелковые пехотные полки. Начиная с марта
1919 года по май на территории области появились 1, 2, 5, 6, 7 и 8 полки. 30 мая
вышел приказ о сведении 3 и 4 полков во 2-ю, а 5 и 6 в 3 северные бригады 248 .
Благодаря всем мерам белая армия достигла общей численности свыше 20 тысяч
человек, т.е. предела мобилизационных возможностей области 249 .
Вторым источником роста белой армии явились военнопленные красноармейцы. Представители командования белой армии, в частности генерал Миллер,
называли разные цифры, характеризующие эту категорию белогвардейцев. В телеграммах, мемуарной литературе назывались цифры от 8 до 14 и даже 25 тысяч
человек 250 .
В одной из телеграмм в Лондон от 5 января 1920 года, например, Миллер
привел такие данные: “С начала наступательных действий с 10 августа до конца
ноября [1919 года – Е.О.] нашими войсками взято в плен до 14 тысяч человек, из
которых более 95 процентов по собственному желанию поступили в наши войска”. Часть из них, сообщал он далее, зачислена в строевые части и отлично дерется на фронте. Лишь несколько сот человек не допущено в войска и содержатся
в концентрационном лагере 251 .
Эти цифры очевидно, преувеличены. Но, безусловно, руководители белой
армии вели работу по привлечению пленных красноармейцев для борьбы против
советской власти. Значительная часть красноармейцев оказалась ненадежной и в
сложной ситуации, возникшей в 1919 году, переходила на сторону Красной Армии.
Специфику этого пополнения армии хорошо понял английский подполковник Шервуд, который в сентябре 1919 года писал: “…хваленая “лояльная русская
246
За Родину. 1919. 9 октября.
Тучков А.И.Указ. соч. С.27.
248
ГААО. Отдел ДСПИ. 8660. Оп. 3. Д. 901. Л. 36,90, 92, 117 и др.
249
Тучков А.И. Указ. соч. С. 24. В литературе встречается утверждение о численности белой армии
около 25 тысяч человек.
250
ГАРФ. Ф. 17. Оп.1. Д. 84. Л. 3; Белый Север. Вып. I. С. 25 и др.
251
Там же. Ф. 17. Оп. 1. Д. 84. Л. 3.
247
армия” в значительной степени состоит из взятых в плен большевиков, переодетых в английскую форму, готовых каждую минуту восстать и представлявших для
нас не меньшую опасность, чем сражавшиеся против нас большевистские войска” 252 .
Особый род вооруженных сил белогвардейских властей составляли белые
партизаны, о чем уже говорилось выше. В ноябре-декабре 1918 года Чайковский в
телеграммах в Омск сообщал: “В ноябре началось серьезное партизанское движение крестьян ряда волостей при деятельной помощи союзных и русских войск” 253 .
Разнообразные документы свидетельствуют о том, что на территории каждого
уезда, захваченного антисоветскими силами, действовали по два-три и более подобных отрядов. Согласно сведениям командования Онежского военного района,
в 1919 году в Онежском уезде, например, было три таких отряда: Калгачихинский, Нюхчезерский и Клещевский. В них насчитывалось 187 человек, на вооружении которых было 237 винтовок, 2 пулемета, около 80 тысяч патронов. Каждым отрядом командовал опытный офицер.
Как уже отмечалось выше, 17 декабря 1918 года Марушевский издал приказ
о помощи партизанам Пинежского и Холмогорского уездов. В конце 1918 года “на
различных участках фронта действовали около 1000 человек партизан, руководимых русскими офицерами” 254 .
Значительной военной силой явилось созданное в 1919 году национальное
ополчение. В разработанном и утвержденном командующим русскими вооруженными силами Северной области положении о национальном ополчении четко определялись его цели. Они состояли в том, чтобы, во-первых, бороться “с открытыми выступлениями большевистских и других антигосударственных элементов” и,
во-вторых, нести в городе патрульную, сторожевую и караульную службу, чтобы
освободить от нее солдат и отправить их на фронт.
Положение о формировании этого подразделения было опубликовано в печати 29 июня. Предполагалось, что ополчение будет создано не только в Архангельске, но и во всех уездных городах области, также “каждый раз по особому
распоряжению генерал-губернатора, в отдельных крупных селениях, посадах и
безуездных городах” 255 .
В состав ополчения принимались только хорошо проверенные лица, получившие документ о “нравственной и политической благонадежности” от квартальных комитетов или от руководителей своих учреждений. Документы о вступлении
в ряды ополчения рассматривала мобилизационная комиссия, но и ее решение не
было окончательным – на последнем этапе дело представлялось военнорегистрационному отделу и он решал вопрос о пригодности того или иного лица к
службе. Все делалось для того, чтобы путем фильтрации исключить проникновение в ополчение неблагонадежных элементов.
В пестром по составу воинстве преобладали торговцы, домовладельцы, приказчики, чиновники, учащаяся молодежь, как правило, дети местной буржуазии.
По свидетельству Марушевского, существовала даже молодая рота, набранная из
воспитанников учебных заведений 17-18 летнего возраста.
252
Заброшенные в небытие…С. 456.
ГАРФ. Ф 5805. Оп. 1. Д. 488. Л. 6.
254
РГВА Ф. 39450. Оп. 1. Д. 152. Л. 195..
255
СУР ВУСО И ВПСО. Ст. 489.
253
Ополчение создавалось как военная организация. На роту, помимо винтовок,
выделялось два пулемета, командовали ополченцами офицеры. Начальником
ополчения считался генерал-губернатор, приказами которого регламентировалась
жизнь этой организации.
Власти стремились всячески поднять боевой дух ополченцев. Местные поэты сложили даже “Песню ополченцев”, своего рода гимн этого воинства. Вот ее
начало:
Полно жить в домах-покоях!
Вот ваш дом – шатер небес.
Ну, скорей патроны в пояс
И ружье наперевес!
27 апреля 1919 года на центральной площади города состоялся парад ополченцев. На нем присутствовали представители союзного и белого командования:
генералы Айронсайд, Миллер, Марушевский. Газеты описывали это событие. «В
среде проходивших на параде, – отмечала газета «За Родину», – люди всех возрастов, всех поколений. Шли люди, убеленные сединами, средних лет, кончая
безусыми юнцами. Шли люди, занимающие видное положение, чиновники разных
ведомств, студенты, приказчики, торговцы…» Во главе парадной колонны шли
архангельские купцы Е. Шергольд и Я. Беляевский.
Потом состоялся торжественный банкет. Раздавались речи Миллера, Игнатьева, полковника Витукевича. Произносились тосты за союзников, за пополнение
ополченцев и т.д. Самой любопытной явилась речь Семенова. Предложив тост за
Миллера, он заявил: «Я пью за наше правительство не потому, что в нем находятся вожди нашей армии генералы Миллер и Марушевский, а потому, что наше
правительство, наконец, русское. Оно мыслит, говорит и действует по-русски… Я
пью за первое русское правительство в лице нашего дорогого генерала Миллера!“
Все, как один, сообщала газета, провожали генерала Миллера громкими криками ура! 256 .
После парада Миллер издал приказ о смотре. Он отметил: “Роты ополченцев
отлично прошли церемониальным маршем. За время своего существования народное ополчение сорганизовалось, является ныне внушительной надежной
силой. Уже полтора месяца народное ополчение изо дня в день несет тяжкую
службу по охране города, наряжая караулы, патрули и охранные команды.
Архангельск может с гордостью взирать на свое детище… В ряды народного ополчения собрались и стар и млад, движимые одним чувством — сознанием
долга перед Родиной и непреодолимым желанием внести свою посильную лепту в
общее дело борьбы с большевистской разрухой; и эту, добровольно взятую на себя, тяготу ополченцы несут честно и добросовестно, с готовностью подчинившись
всем подчас суровым требованиям военной дисциплины… Первый и большой шаг
сделан; уверен, что ряды ополченцев будут непрестанно расти, и Народное ополчение явится непоколебимой опорой и щитом всего мирного населения города
Архангельска» 257 .
Забегая вперед, отметим: Национальное ополчение претерпело много изменений. Первоначально оно формировалось “из граждан, добровольно изъявивших
желание вступить в таковое”. Однако уже 9 июля Миллер в приказе сетовал на то,
256
257
За Родину! 1919. 1 мая.
ГААО, Отдел ДСПИ. Ф.. 8660. Оп. 3. Д. 901. Л. 66.
что “некоторые начальники не одобряют поступления людей в национальное
ополчение”, а горожане неохотно шли в ряды защитников области. В приказе от
18 августа Миллер, подчеркнув, что “до сих пор многие жители города не явились
для регистрации в национальное ополчение”, отдал распоряжение: “не выдавать
этим мужчинам продовольственные карточки, если они не предъявят соответствующих документов”.
Власти отказались от принципа добровольного вступления в ряды ополчения. Приказ от 23 августа обязывал призвать “на службу в национальное ополчение всех граждан от 17 до 50 лет, проживающих в Архангельске и пригородных
и заводских районах Бакарица, Маймакса, Исакогорка и т.д.” Жесткие меры возымели действие. К 3 октября удалось сформировать в Архангельске и в уездах 16
подразделений ополчения, в том числе Холмогорскую, Пинежскую, Емецкую и
Онежскую. Бакарицкая дружина насчитывала 4 роты 258 .
В целом боевой контингент военных частей Северной области, по данным на
конец августа 1919 года, был внушительным. Он состоял из девяти северных
стрелковых полков, польского легиона, национального ополчения, двух драгунских эскадронов, трех артиллерийских дивизионов, двух бронепоездов, двух полевых инженерных рот, рабочего моторно-понтонного и железнодорожного батальонов 259 .
По данным сводного отчета, на 1 февраля 1920 года в рядах белогвардейской
армии, включая части Мурманского района и все роды войск, состояло 39822 солдата строевой службы, 13456 – нестроевой, 1492 офицера, 668 врачей и чиновников. Это значит, что силам Красной армии на севере Советской республики противостояло более 54,7 тысяч человек. На вооружении белой армии насчитывалось
161 орудие, более 1600 пулеметов, около 45 тысяч винтовок, большое количество
военного снаряжения и боеприпасов.
В ряды белой армии вливалось и национальное ополчение. Как уже отмечалось выше, в его составе к концу войны было около 10 тысяч ополченцев, в том
числе 75 офицеров, 7670 из них несли охранную службу в Архангельске и его окрестностях 260 .
* * *
Создание армии, постепенно разраставшийся государственный аппарат, ряд
других факторов требовали огромных по масштабам Северной области финансовых ресурсов. Эта проблема постоянно преследовала правительство. В декабре
1918 года Н. В. Чайковский телеграфировал в Омск: “Финансовое положение области тяжелое. Стратегические расходы общегосударственного значения: железная дорога, пароходство, порты, создание войска, мурманские учреждения непосильны для одной губернии. Союзники готовы помогать за счет общего долга казны…, но не могут без готовых русских знаков. Выпуск 35 млн “Займа доверия” не
разрешил задачи” 261 .
По сведениям финансового отдела, на 21 февраля 1919 года доходы составили всего лишь 2 984 776 рублей. Притом в этот обсчет попали предполагаемые
средства, которые должны были поступить от союзников за использование под258
Там же. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 903. Л. 248- 270.
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 32. Л. 61-66.
260
Там же. Оп. 1. Д. 32. Л. 71; Д. 41. Л. 7
261
Там же. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 488. Л. 6.
259
вижного состава на железных дорогах 262 . Для сравнения отметим, что только на
содержание пока еще небольшой армии в марте правительство выделило 4 млн.
рублей.
Катастрофически рос дефицит общего бюджета. В мае он составлял уже
69%. Приведем для наглядности таблицу, которая показывает состояние баланса
расходов и доходов области по состоянию на май месяц 1919 года:
Ведомства
Расход в тыс. руб.
В % к сумме
Доход в
тыс.руб.
Центральные правит. учреждения
Учреждения общегосуд. характера
Губернские учреждения
Учреждения общегос. самоуправления
Военное и морское ведомство
ИТОГО
1 250
53 000
5 000
7 000
20 000
86 250
16
61
5,8
8,7
22,3
100
19 000
8 000
27 000
(31%)
Положение не улучшалось и в последующее время. Об этом свидетельствует
доклад отдела финансов, направленный Зубовым 27 июля 1919 года на имя омского совета министров. В нем приводились сравнительные данные о состоянии
бюджета за пять месяцев конца 1918 и начала 1919 года. Приведем основные данные 263 .
Наименование показателей
Доход (рублей)
Заем доверия
Государственные доходы
Английская субсидия
Английские расходы на Мурманск
Занято в эмиссионной кассе 29 млн северных рублей
Расход за пять месяцев 1918 г.
Расход за пять месяцев 1919 г.
Расходы Англии на содержание Мурманска в 1918 г.
Расходы Англии на содержание Мурманска в 1919 г.
ИТОГО
70 000 000
39 969 196
38 600 000
35 882 896
58 000 000
242 452 196
Расход (рублей)
87 679 555
112 937 755
13 800 000
22 882 096
237 299 406
Таким образом, сравнивая пассив и актив области, мы видим, что ресурсы на
1 июня 1919 года составляли 6 731 441 рубль. О быстром росте расходов правительства, в особенности военного в период до ухода английских войск с Севера,
свидетельствуют такие сведения 264 :
Требуется ассигновать в рублях
Учреждения и ведомства
Учреждения: общегосударственные, правительственные, губернские, а также образование и духовное ведомство
Управление мурманским краем, управление
торгового мореплавания и портов
Военное ведомство, госбанк, губернское земство
ИТОГО
262
Январь - март
Июль - сентябрь
39 111 187
36 235 585
42 249 200
12 570 000
34 044 290
18 232 000
12 645 058
64 326 245
33 000 000
103 279 805
51 000 000
111 481 000
Минц И. Указ. соч. С. 229.
РГВА Ф. 39450. Оп. 1. Д. 20а. Л.1-2; Минц И. Указ. соч. С. 229.
264
Минц И. Указ. соч. С. 230.
263
Апрель - июнь
Тяжкое бремя расходов было непосильным для такой небольшой территории, как Северная область. Поэтому правительству удавалось сводить концы с
концами благодаря тому, что 50% бюджета составляли английские субсидии. И
это без учета содержания воинских подразделений, которые находились в непосредственном подчинении союзного командования: славяно-британского легиона,
части охранки и т.д. 265
Катастрофически рос внешний долг правительства. Английские покровители
генерала, предоставив заем 30 млн рублей, напоминали ему 7 апреля 1919 года о
том, что “он должен быть погашен из расчета на фунты стерлингов”. Конкретизируя свое послание, руководители Англии сообщали: “Правительство его Величества рассчитывает, что Ваше правительство не откажет прислать официальную
ноту, подтверждающую принятие на себя … ответственности за уплату со временем суммы 750 000 ф. ст., соответствующих 30 млн новых рублей, как за себя, так
и за будущее Русское правительство” 266 .
* * *
Консолидация антисоветских сил. Наряду с мерами по умножению рядов
и укреплению армии, Временное правительство стремилось сплотить внутренние
антисоветские силы. В период с октября 1918 года по апрель 1919-го в Архангельске появились различные союзы, которые объединились на основе неприятия
советской власти и ставили целью «борьбу против большевиков» во имя «освобождения и восстановления территориальной целостности великой, единой... России» 267 .
Среди этих организаций были областной отдел «Союза Возрождения России», Союз Национального Возрождения и Объединенный Комитет общественных организаций. Пальма первенства в хоре антисоветских сил на Севере принадлежала двум группировкам — центральному комитету торгово-промышленных
организаций и объединенному комитету архангельских общественных организаций. Первый включал в себя представителей более десятка союзов и комитетов —
союза лесопромышленников, биржевого комитета и т. д. Он объявил, что собирается бороться с «вредными для государственной жизни России направлениями»
путем печатного и устного слова, а также «путем... материальной помощи» 268 .
Четко выражал свои цели объединенный комитет архангельских общественных организаций, куда входили правые политические партии — кадеты, правые
эсеры, народные социалисты и др. Первый параграф устава гласил, что комитет,
«чуждый партийных и классовых интересов, имеет своей целью слить воедино и
организовать все усилия государственномыслящих и национально настроенных
кругов населения Северной области в борьбе против большевиков» 269 . Комитет
стал издавать газету «За Родину», поставив перед ней цель «содействовать возрождению русской армии» и антисоветских организаций.
Несколько особняком стояла еще одна организация, возникшая в апреле, —
союз интеллигенции, название которого говорило само за себя. Союз интеллиген265
Минц И. Указ соч. Там же.
ГААО. Ф. 1073. Оп. 1. Д. 7. Л. 19.
267
Там же. Ф. 218. Оп. 2. Д. 45. Л. 28.
268
Вестник ВПСО. 1919. 16 марта.
269
ИАОИРС. 1919. № 1-2. С. 31.
266
ции провозглашал в уставе, что он “… имеет своей задачей объединение всех образованных людей в целях скорейшего возрождения Родины, установления государственности и развития… в сознании общества и народа идей государства, отечества, права и культуры” 270 .
Особую роль в жизни города стали играть квартальные комитеты. Использовав форму домовых комитетов бедноты, созданных еще в дни советской власти,
белая власть приспособила эту форму в своих интересах. Комитеты были объединены в районные и городскую организации, которую возглавил кадет С.Н. Городецкий. Деятельность комитетов не регламентировалась никакими правилами. Им,
в отличие от профсоюзов, не требовалось разрешения на проведение собраний и
заседаний.
Особое внимание этой форме объединения уделял генерал Миллер. В приказе от 8 февраля 1919 года он “обязал население города, где квартальные комитеты
еще не образованы, создать их в недельный срок”.
Создание всех этих объединений было лишь началом сплочения антисоветских сил. Власти позаботились и о более существенном – создании специальных
вооруженных сил, на которые можно было бы опереться в минуты опасности. С
этой целью была организована так называемая охранная дружина, а затем —
национальное ополчение.
Национальное ополчение наряду с квартальными комитетами, помогало
буржуазии «наводить порядок в городе». Так на языке власть имущих именовался
поход против рабочего класса, по отношению, к которому стал проводиться более
жесткий, чем прежде, курс.
* * *
Рабочий вопрос. Правительство Северной области понимало, что самой
опасной силой, угрожавшей антисоветскому строю, являлся рабочий класс. Марушевский писал: «Имея рабочую Соломбалу с одной стороны и фабричную и
портовую Бакарицу с другой, Архангельск был, как бы в большевистскодемократических тисках, которые могли раздавить и правительство, и микроскопические силы союзников» 271 .
Ужесточение курса нового правительства началось с того, что в нем был
уничтожен отдел труда. Этот орган существовал столько времени, сколько действовало эсеровское Верховное управление. Если отдел труда в силу своего существования был вынужден как-то реагировать на поток требований рабочих, отвечать на претензии предпринимателей, регулировать конфликты, то упразднение
его свидетельствовало о том, что буржуазия не находила нужным считаться с требованиями рабочих.
Правая печать издевалась над самой идеей существования в области отдела
труда. “Говорить о министерстве или отделе труда для 5-6 тысяч рабочих Архангельска, – рассуждал обозреватель газеты “Отечество”, – с точки зрения истинно
государственной – детский лепет” 272 .
Подобный тон правых сил по отношению к рабочему классу и Совету профсоюзов проявился в связи с попыткой последнего воздействовать на правительство Области при помощи омских руководителей. В телеграмме в Омск отмечалось,
270
Там же. 1919. № 3-4. С. 83.
Марушевский В. Белые в Архангельске. 1930. С. 89.
272
Отечество. 1919. 9 мая.
271
что «…в области отсутствует орган, регулирующий взаимоотношения капитала и
труда». «Авторы этой телеграммы, – писала газета «Отечество», – конечно,
должны ненавидеть нынешнюю власть… Но неужели они вообразили, что телеграмму они посылают еще директорам из господ Авксентьева, Зензинова, Роговского и их приспешников». Газета намекала на то, что власть в Омске переменилась и на смену эсеровских правителей к власти пришло правительство сильной
руки во главе с адмиралом Колчаком.
Газета обвинила Совет профсоюзов в антиправительственной деятельности.
Она отмечала, что СПС фигурирует исключительно во всех проявлениях «углубления революции» и ни в одном из проявлений тяжелой работы по воссозданию
Родины, русской армии, русского государства, по борьбе с большевиками, по созданию такого республиканского учреждения, как национальное ополчение, и
т.п.» 273 .
Был отменен 8-часовой рабочий день, ибо, ссылаясь на военное положение,
генерал-губернатор распорядился систематически привлекать рабочих и служащих к сверхурочной работе. В первую очередь это касалось предприятий, обслуживающих военные нужды области. Приказ воспрещал «уклоняться от сверхурочной работы, под каким бы то ни было предлогом». Отменялось право перехода с одного предприятия на другое. Давление Временного правительства на рабочих соединялось с натиском предпринимателей. Заводчики, стремясь интенсифицировать труд, не только удлиняли рабочий день, но и вводили сдельщину, пытаясь при мизерных тарифных ставках выжать из рабочих все возможное.
Новое правительство еще резче, чем эсеры, ограничило сферу деятельности
профсоюзов. В обращении «К населению области» оно заявило, что признает за
трудящимися «право на организованную защиту своих интересов через профессиональные союзы, но, не допуская их вмешательства в управление предприятиями». Профсоюзы, таким образом, теряли завоеванную ими возможность влиять на
найм и увольнение рабочих, решать вопросы, связанные с оплатой труда и другие.
Жестче становились требования властей и к профсоюзным формам работы.
Власти, ссылаясь на обстоятельства «военного характера», не разрешали или оттягивали сроки проведения рабочих собраний. На всех просьбах завкомов о разрешении совещания или заседания значилась неизменная резолюция: «...при условии присутствия на собрании чинов милиции». А сам язык распоряжений белогвардейской милиции становился все категоричнее. В каждом из таких документов фигурировали слова: «немедленно»,
«сейчас же» и т. д. Так, в ответ на
просьбу совета профсоюзов разрешить обсуждение вопроса «О мерах по оживлению профсоюзного движения» начальник городской милиции А. Розин потребовал «сейчас же прислать... проект доклада», предупредив, что «до представления
его собрание разрешено не будет». Губернский комиссар запретил профсоюзное собрание с докладом на тему «История русского рабочего движения» 274 . На
собраниях рабочих не мог обсуждаться “текущий момент” или проблемы политического характера.
Предметом гонений стала рабочая печать. Несмотря на рогатки, ряд профсоюзов издавал листовки, а совет профсоюзов наладил выпуск газеты «Рабочий
Севера». В августе—декабре 1918 года вышло шесть номеров. В отличие от
273
274
Отечество. 1919. 27-28 июня.
ГААО. Ф. 218. Оп. 2. Д. 57. Л. 3. 16, 21, 30, 35 и др.
меньшевистского органа «Северный луч», провозгласившего лозунг «классового
мира» и ратовавшего за поддержку новой власти, «Рабочий Севера» призывал рабочих к сплочению вокруг профсоюзов, указывая, что они являются «классовыми
организациями — органами политического действия» 275 . В газету проникали сведения о положении рабочих, протесты против арестов профсоюзных активистов и
т. д.
Однако в начале 1919 года стал невозможен выпуск и этого издания. «В последнем номере газеты «Рабочий Севера»,— говорилось в докладе на общем собрании членов комитета профсоюзов города,— цензура не разрешила к печатанию
даже протоколов исполнительной комиссии и правления союза металлистов, а поэтому выпускать газету даже в виде профессионального вестника нет никакого
смысла» 276 .
В городе продолжались аресты, росла безработица, свирепствовали голод и
болезни. Продовольственные нормы понижались. В октябре 1918 года по карточкам выдавали по 300 граммов хлеба на человека в день и по 400 сахару — на месяц. Не стало картофеля, овощей, круп и масла. Подскочили цены на дрова. Исчезли из продажи папиросы и махорка.
Тяжесть продовольственного положения в области признавалась правительственными органами. В доверительной телеграмме Омскому правительству, которую Чайковский сумел отправить, минуя союзническую цензуру, говорилось:
«Население живет нищенским пайком союзников – 15 фунтов муки. Положение
унизительное, невыносимое. Необходимы меры по заготовке и снабжению области русским хлебом» 277 .
Совет профсоюзов, начиная с августа 1918 года, получал от завкомов сообщения о том, что заработок рабочих «далеко не соответствует дороговизне», что
он значительно ниже норм прожиточного минимума, что среди рабочих «на почве
недоедания происходят массовые заболевания цингой и сыпным тифом» 278 . Общее собрание рабочих завода Кыркалова 5 ноября 1918 года потребовало от Временного правительства «прибавки хлебного пайка», угрожая в противном случае
«бросить работу» 279 .
Совет профсоюзов, обобщая подобные заявления рабочих собраний, в своих
посланиях в продовольственный отдел правительства настаивал на срочном решении продовольственной проблемы, “ибо от недоедания происходят разного рода
заболевания. Это отражается на саму промышленность ввиду упадка интенсивности труда, так как на пайке в один фунт работать невыносимо» 280 . В городе процветал черный рынок. Архивные документы изобилуют сведениями о том, что
спекуляцией активно занимались иностранные солдаты, втридорога продававшие
сигареты, галеты, шоколад и другие продукты. Член Временного правительства,
управляющий его промышленно-торговым отделом Н. Мефодиев признавал позднее, что многие ходовые товары из-за границы привозили «под военным флагом,
275
Рабочий Севера. 1918. 25 августа.
ГААО. Ф. 218. Оп. 1. Д. 52. Л. 7.
277
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 10. Телеграмма от 28 декабря 1918 г.
278
ГААО. Ф. 336. Оп. 1. Д. 61. Л. 27, 39.
279
Там же. Ф. 336. Оп. 1. Д. 23. Л. 235.
280
Там же. Ф. 336. Оп. 1. Д. 23. Л. 235,237.
276
большинство этих товаров таможня не учитывала» 281 . Такие товары и становились
объектом спекуляции.
* * *
В этой обстановке Временное правительство призывало народ к “дружной
работе всех классов населения”: “…будучи выше классовых и партийных интересов, Временное правительство, будет беспристрастно защищать все население области, строить государственную жизнь на демократических началах”. Оно признавало “за трудящимися право на организованную защиту своих интересов через
профессиональные союзы…” «Все должны помнить, — обращалось правительство, — что вне победы над большевиками – ужас, смерть и разрушение государства» 282 .
Однако подобные документы мало трогали рабочий класс. Труженики Архангельска не собирались терпеть произвол властей и предпринимателей. Протест
рабочих находил самые разнообразные выражения.
Защитниками их интересов выступали профсоюзы. Антисоветский переворот
усилил просоветские настроения в крупных профсоюзах. Перевыборы в них, проведенные по требованию властей, дали результат, обратный тому, которого добивалось правительство Северной области.
Председателем правления профсоюзов строителей в середине августа 1918
года был избран большевик Д.А. Прокушев. С 12 августа профсоюз транспортных
рабочих возглавил один из наиболее последовательных большевиков К.И. Теснанов. В ноябре 1918 года Теснанов был избран сначала в совет профсоюзов, а затем
и в состав его руководящего органа – исполкома, где он работал до второй половины марта 1919 года.
При обсуждении вопросов, касающихся защиты прав рабочих, Прокушев и
Теснанов занимали решительные позиции. В ответ на запрещение белогвардейских властей затрагивать на профсоюзных собраниях политические проблемы
Прокушев смело заявил: «Не для того делали революцию, чтобы не заниматься
вопросами политики» 283 .
Популярными вожаками рабочих были Н. Левачев, Ф. Лесуков, многие
другие активисты. Надо иметь в виду, что сохранить мужество в той обстановке
было непросто. Многие приходили к просоветским убеждениям, преодолевая растерянность, сомнения, заблуждения.
Это ярко прослеживается на судьбе председателя совета профсоюзов Ф.
Наволочного. В прошлом столяр, по партийной принадлежности эсер, он сразу
после переворота решительно высказался против доверия новой власти. Но эсеры,
стоявшие во главе правительства, видимо, «намекнули» ему на недопустимость
такой позиции. Архангельский комитет эсеров принял решение отозвать Ф. Наволочного с поста председателя совета профсоюзов. Под влиянием товарищей по
партии он стал призывать рабочих к «благоразумию» и к поддержке правительства. Однако чуть позже он вновь выступил против политики правительства,
был привлечен к ответственности, осужден белогвардейским судом на 15 лет каторги.
281
ГААО. Ф.50. Оп. 110. Д. 5. Л. 328.
СУР ВУСО и ВПСО. № 7. 1919 г., 15 февраля. С.3-4.
283
Фомин Н. Союз строителей на Севере. 1917-1920. Архангельск, 1939. С. 21.
282
В этой ситуации заводские комитеты, совет профсоюзов, его исполком
проявили максимум упорства, добиваясь улучшения положения рабочих. В ход
были пущены все средства — от устных и письменных обращений в адрес правительства до забастовок. Поначалу профсоюзы, несмотря на перемены и действия
правительства по отношению к рабочему классу, надеялись добиться желаемого
легальными средствами.
В своих письмах в правительство совет профсоюзов настойчиво выдвигал
идею восстановления отдела труда, который помогал бы рабочим регулировать
отношения с предпринимателями. Одновременно шли письма с требованием «ограничить аппетиты предпринимателей, гарантировать трудящимся прожиточный
минимум» 284 .
«Полуголодное существование рабочих масс, — говорилось в одном из писем, — порождает тягостную атмосферу, и было бы в высшей степени полезно,
если бы правительство в качестве… посредника пришло на помощь в разрешении
вопроса неизбежности повышения ставок» 285 .
Вместе с этим профсоюзные активисты настойчиво защищали свои требования. Совет профсоюзов резко выступил против введения сверхурочных работ. Исполнительная комиссия совета указала правительству на отрицательное отношение профсоюзов к сверхурочным работам «ввиду их вредного влияния на здоровье... рабочих». Она потребовала увеличения штата рабочих и служащих на предприятиях, выдачи дополнительных пайков привлеченным к сверхурочным работам, ограничения продолжительности таких работ тремя часами и предоставления
за них дополнительного дня отдыха. Чтобы занять безработных, совет профсоюзов предложил правительству организовать общественные работы 286 .
Но все эти и многие другие требования совета профсоюзов власти оставляли
без внимания. На профсоюзных собраниях отмечалось, что правительство не дает
ответа на письма исполкома, отказывается принимать его представителей «для
решения вопросов профсоюзного движения». А если ответ и был, то чиновники,
ссылаясь на «исключительное» положение Архангельска, советовали рабочим отказаться от экономических и политических требований «до воссоединения со всей
Россией» 287 .
Подобное отношение к нуждам рабочих вызывало протест профсоюзных органов и в результате привело профсоюзных активистов к полному освобождению
от иллюзий относительно использования легальных путей борьбы за права трудящихся. Совет профсоюзов, первоначально пытавшийся даже сотрудничать с органами власти, стал бойкотировать работу всех общественных и «государственных»
комитетов и комиссий, созданных Временным правительством. Заметим, что
профсоюзы Архангельска представляли собой значительную силу: в конце 1918
года только в девяти профсоюзах состояло свыше 9180 человек, в том числе более
4100 объединял профсоюз транспортных рабочих, свыше 2000 — профсоюз лесопильщиков, 1185 человек — профсоюз металлистов 288 . А всего в городе действовало более 20 профсоюзов.
284
ГААО. Ф.218. Оп. 2. Д. 55. Д. 59. Л. 33.
Там же. Ф.218. Оп. 2. Д. 39. Л. 112.
286
Там же. Ф.218. Оп. 2. Д. 11. Л. 37.
287
Там же. Ф.218. Оп. 2. Д. 53. Л. 59.
288
Там же. Ф.218. Оп. 2. Д. 55. Л.2,4; Фомин Н. Указ. соч. С. 23.
285
Убедившись, что правительство ничем не поможет рабочему классу, профсоюзы продолжали решать некоторые задачи собственными силами. Создали стачечный фонд, наладили выдачу разовых пособий безработным. Но этих мер было
недостаточно для того, чтобы рабочие могли побороть нужду, охватившую население Архангельска, да и суммы пособий сокращались, поскольку заработки рабочих падали, цены росли, число членов профсоюзов, на взносы которых создавались эти фонды, непрерывно уменьшалось. Многие рабочие семьи бедствовали.
И, тем не менее, в противоборстве с буржуазией рабочий класс не отступал.
Свой протест против существующего порядка пролетариат выражал уже открыто
— стачками, которые, несмотря на строжайшие запреты, не прекращались. Долго
боролись за свои права типографские рабочие. Бастовали транспортники и металлисты.
Недовольство рабочих проникало в формировавшиеся на Севере отряды белой армии. Один из членов белого правительства Борис Соколов писал, что «рабочие Архангельска принадлежали к элементам, наиболее неудовлетворенным
политическим бытом в области… Постепенно все более росло их недовольство» 289 . Солдаты из архангельских рабочих, отмечал он, «послужили бродильным
элементом для восстаний» в ряде полков.
Уже в сентябре-октябре 1918 года было отмечено несколько случаев массового неповиновения солдат. Так, 29 октября новобранцы, размещенные в казармах
им. Александра Невского, отказались выйти на парад, заявив, что не желают воевать за английского короля 290 . Крупное выступление произошло 11 декабря в первом Архангелогородском полку. Солдаты не хотели идти на фронт. На подавление
восстания были брошены английская морская пехота, пулеметная команда и бомбометная школа. По признанию посла Франции Нуланса генерал Айронсайд лично «…отправился к казарме и отдал приказ бомбардировать ее» 291 .
Тринадцать организаторов выступления были немедленно расстреляны. Марушевский, оправдывая необходимость в армии самых жестких мер, так излагал
свой взгляд на этот вопрос правительству: “Я глубоко убежден, что если удалось
заставить население драться, то успех этого дела был достигнут только силой и
крутыми мерами. Наше население настолько серо и политически неразумно, что
какая бы то ни было работа с ним “языком” и бюрократическими приемами не
только не допустима в данное время, но и преступна перед Россией” 292 .
…На следующий день после восстания в печати появились два обращения к
населению города, узнавшему о случившемся. Одно из них, подписанное генералом Марушевским, объявило выступление солдат «небольшим недоразумением».
Однако второе, носившее характер заявления, принадлежало генералу Пулю. Оно
гласило: «Союзное военное командование не может допустить нарушения общественного порядка на находящейся под охраной союзных войск территории». И
потому «всякие попытки незаконных действий: государственные перевороты или
политические перемены… запрещаются и будут подавляться со всей строгостью» 293 .
289
Белый Север.. Вып. II. С. 348.
Ротштейн Э. Когда Англия вторглась в Советскую Россию… С. 147.
291
Заброешнные в небытие… С. 148.
292
Белый север. Вып. I. С. 323, 324, 359.
293
Вестник ВПСО. 1918. 12 дек.
290
Волнения в войсках было наиболее серьезным симптомом кризиса власти.
Генерал Пуль признал: «Настроение населения Архангельска и деревень убедило
меня , что большинство сочувствуют большевикам… Для меня ясно, что русские
не хотят воевать с большевиками».
* * *
Активизация антисоветских сил, продолжавшиеся репрессии советских и
профсоюзных активистов, продовольственный кризис способствовали полевению
сознания жителей города. Перемены в настроениях горожан проявились во время
выборов в городскую думу.
Этому акту (выборы состоялись 13 октября 1918 года) власти придавали
большое значение. Один из обозревателей рассуждал: “Благодаря десанту союзников Архангельск оказался единственным городом Европейской России, освободившимся от советской власти, в нем образовалось самостоятельное Верховное
Управление Северной Области, которое явилось как бы основной ячейкой, от которой должна развиться будущая всероссийская государственность. В виду этого
явилась потребность в организации здесь таких органов, которые в глазах местного населения, всей России и союзников обладали бы достаточным авторитетом... Вследствие… этого выборам в Архангельскую думу стали придавать значение политического акта, тогда как вообще такие выборы должны иметь характер только культурно-хозяйственный” 294 .
Выборы, в отличие от 1917 года, проводились с рядом ограничений: к ним
не допускались военные, был введен ряд цензов. В ходе подготовки к ним сложилось несколько блоков. Социалистический блок выдвинул в состав гласных 60
кандидатов. Среди них было много профсоюзных активистов: Ф. Наволочный —
председатель Совета профсоюзов, М. Бечин — заведующий биржей труда, член
Совета профсоюзов, Ф. Семаков — секретарь профсоюза пищевиков и другие.
Этому блоку противостоял "внепартийный список национального возрождения".
По сути дела этот блок включал все правые силы от кадетов до монархистов и
офицеров. В нем значились такие деятели из кадетов, как С. Городецкий, Н. Мефодиев, А. Постников, представители архангельской буржуазии И. Данишевский,
В. Гувелякен, священнослужитель И. Лелюхин и др.
Предвыборная агитация носила острый политический характер. “На митингах преобладали речи политического характера, — засвидетельствовал очевидец.
— Здесь впервые со времени революции выступали совершенно свободно ораторы умеренно-прогрессивных партий и кадеты. Против них сражались социалисты
всех толков. Кадетские ораторы обвиняли своих противников в разрухе и гибели
России, разложении армии и проч. Что касается до социалистов, то из них имели
наибольший успех те ораторы, которые сводили спор на почву классовых интересов. Выступали и рабочие, имевшие большой успех у своих товарищей, когда они
твердили, что демократия должна объединяться для защиты профессиональных и
вообще экономических интересов против буржуазии” 295 .
Победа досталась социалистическому блоку, получившему 32 места из 60.
Это был серьезный симптом недоверия правительству, состоявшему из кадетов и
предпринимателей. Итоги выборов вызвали гнев правых сил. Газеты “Отечество”,
“Северное утро” поместили ядовитые статьи. “Социалисты, – отмечала газета «Се294
295
ИАОИРС. 1919. № 10-11-12. С. 236.
Там же.
верное утро», – становятся первыми гражданами Архангельска… Позор на ваши
головы, вы, до сих пор спящие мертвым сном российские обыватели”. У нас в Архангельске “вновь будет партийная грызня и национальное разъединение”, – вторила этому газета “Отечество”.
Недовольство мелкобуржуазных слоев населения вызывал непомерный рост
цен и постоянно возраставшие налоги. Заколебалась даже такая опора власти, как
квартальные комитеты. Часть из них объединяла мелких домовладельцев Кузнечихи, Соломбалы. На общем собрании жителей трех кварталов Кузнечихи, обсудившем вопрос о повышении налогов в 5 раз, было принято решение обратиться к
правительству с просьбой о "сложении с домовладельцев непосильных налогов,
т.к. подобный налог грозит окончательным расстройством хозяйства бедных жителей Кузнечихи". Новый налог назывался в этом решении "непосильным ярмом"
для домовладельцев этой части города, которые состоят из трудящегося элемента
и еле перебиваются на заработанные деньги. Все эти обстоятельства способствовали победе левых сил.
В думе сразу обнаружилась непримиримость обеих партий: по вопросу о выборах в президиум никакого соглашения не могло состояться, и социалисты, как
большинство, провели своих на все должности.
Не было достигнуто согласия по вопросу об устройстве торжественного заседания в честь открытия работы думы, с участием иностранных послов и членов
правительства. Блок буржуазного списка, не желая дать возможность социалистам
праздновать свою победу перед иностранцами, не допустил этой акции.
Пробуждению политического сознания рабочих Архангельска, белогвардейских войск, широких масс народа способствовал ряд громких акций,
связанных с выступлениями профсоюзных активистов города, гласных городской
думы. Одним из них было так называемое “Дело Бечина”. Достаточно активно
действовала и подпольная организация большевиков, внесшая свой вклад в разоблачение планов антисоветских сил 296 .
* * *
“Дело Бечина”. Отражением недовольства рабочих явилось «дела Бечина».
Оно не раз освещалась в исследованиях, мемуарах и документальных очерках.
Однако события, происшедшие в феврале — марте 1919 года в Архангельске, анализировались слабо и односторонне. При этом допускалась масса существенных
неточностей, что искажало суть дела. Более того, это событие в жизни города нередко рассматривалось лишь как «крупное происшествие» и даже «затея меньшевиков». Оно почти не анализировалось с точки зрения участия в нем профсоюзов
и, что более важно, с позиции общественного настроения рабочих 297 .
296
История большевистского подполья в Архангельске в период интервенции достаточно подробно освещена в воспоминаниях В.П. Чуева. Архангельское подполье. Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-ао. 1968;
См. также: Сбойчаков М. В бой роковой. М., Госполитиздат, 1982..
297
Мурманские историки А. В. Воронин и П.В. Федоров высказали суждение о том, что в моей книге
“Архангельск: годы революции и военной интервенции” (Архангельск, 1987 г.) “Дело Бечина” “разрекламировано” в качестве примера репрессивной политики Северной области”. Подобное заявление является
некорректным. Мы анализировали это дело, прежде всего, с позиции общественного настроения рабочего класса города и его профсоюзных лидеров. Заметим попутно, что “Дело Бечина” явилось толчком к
началу второго тура разгула репрессивной политики белых властей. Вслед за сторонниками Бечина были наказаны, в большинстве случаев расстреляны, большевики-подпольщики, группы военных, профсоюзных активистов, солдаты белой армии, уличенные в стремлении перейти на сторону Красной армии.
Попытаемся полнее восстановить картину. Всё началось с довольно безобидного, на первый взгляд, запроса социалистического блока городской думы в
адрес городской управы на заседании думы 14 февраля 1919 года. 0Этот запрос
был признан срочным и подлежал немедленному обсуждению. Думцы били тревогу: “В расположенных в черте города местах заключения происходят заболевания сыпным и брюшным тифом и цингой”. Они требовали от управы ответа на вопросы: “Известно ли ей о фактах заболеваний и что предпринимается для борьбы с
ними?” 298 .
Позднее в “Обвинительном заключении” по делу Бечина и его товарищей
прокурор Добровольский отметил: “Мысль об использовании в качестве повода
для устройства публичной противоправительственной демонстрации возникла в
среде исполкома Совета профсоюзов, причем была предложена Бечиным и встречена полным сочувствием остальных членов. Из соображений тактических решено было для предполагаемого выступления использовать городскую думу, причем
инициативу взял на себя состоявший в социал-демократической фракции Думы –
Бечин”.
Отметив далее, что эти же лица выработали программу митинга на судоремонтном заводе, прокурор не без основания отметил, что “выступления Бечина,
Цейтлина, Успенского и др. были согласованы с деятельностью архангельских
большевиков, как раз к тому времени установивших связь с центром и получивших определенную организацию”.
…Ответ управы вскрыл ужасающую картину. В губернской тюрьме и в городе, начиная с конца 1918 года было выявлено 447 больных цингой, из них половина — в тюрьме, 147 больных тифом, в том числе 130 — среди заключенных 299 .
Выяснилось также, что тюремные власти пытались скрыть факты заболеваний.
Когда же болезни достигли «угрожающих размеров», весть о них распространилась по всему городу. К тому времени, как гласил ответ управы, «число заболевших было так велико, что лечебные заведения Архангельска не могли их разместить».
Управа объяснила причины заболеваний, как результат “отсутствия достаточного количества хлеба, овощей и свежей животной пищи”. “Борьба с болезнями при неудовлетворительном питании, – отвечала управа в ответ на запрос, – задача очень трудная и даже совсем невозможная” 300 . Пытаясь снять с себя всякую
вину, управа заявляла о том, что она много раз обращалась с просьбами в правительство об увеличении пайка, но всякий раз в ответ на ходатайство следовала
"еще одна канцелярская отписка помощника правительственного комиссара" 301 .
Обсуждение запроса вылилось в перепалку между представителями социалистического блока и блока национального объединения и возрождения России.
Городской голова Гуковский пытался свести дело к обсуждению запроса "по
существу, а затем об организации мероприятий по борьбе с эпидемией". Однако
Успенский, Антушевич и в особенности Бечин в своих выступлениях и в деклаЭта политика расстрелов, выселения непокорных на Иоканьгу продолжалась вплоть до февраля 1920
года.
298
ГААО. Ф. 50. Оп. 110. Д. 5. Л. 123.
299
Там же. Л. 125.
300
Там же. Л. 129.
301
Там же.
рации заявили о том, что эпидемию нельзя рассматривать "вне связи с общественными условиями, в которых находится Северная область", что она является производной от главного – от общественной болезни. Эпидемии болезни предшествовала своего рода "эпидемия арестов”. “Арестовывали направо и налево не только
без достаточного, но и без всякого к этому основания". Единственный виновник
этого бедствия, гласил вывод декларации, “правительство и установленный им
режим… для борьбы с эпидемией требуется радикальное лечение, нужно вырвать
болезнь с корнем". Далее в декларации говорилось о преступной и безрассудной
тюремной политике правительства, о невероятных мучениях, которым “без всякого зазрения совести, с полным сознанием своей безнаказанности" подвергают заключенных в этих "средневековых застенках". Указывалось, что это направлено
против людей, “которым предъявлено обвинение в большевизме, т.е. таком преступлении, которое не поддается точной юридической квалификации".
Бечин, заявив о том, что нельзя удовлетвориться только данными, которые
были приведены городской управой, потребовал гласного расследования причин
эпидемии. Представители правого блока – А.П. Постников, С.Н. Городецкий, Е.П.
Семенов дважды вносили предложение о прекращении прений, пытались реабилитировать правительство, говоря, что мол, оно “ни при чем". Несмотря на это,
дума большинством голосов (20 против 13) создала комиссию для расследования
в составе трех человек – Пейсина, Капустина и Бечина 302 .
Результаты работы комиссии показали, что эпидемия тифа была связана с
переполненностью тюрем, полным невниманием к здоровью заключенных, переводом их из одного места в другое (болезнь была завезена в городскую тюрьму с
Мудьюга, от нее умерло 69 человек). И это неудивительно. Управляющий отделом
внутренних дел Игнатьев, посетив Мудьюг, писал: “Арестованные имели изможденный вид…, шагах в пятидесяти от бараков я насчитал 78 могильных крестов,
что для общего количества арестованных в 200—300 человек дает хороший процент смертей. Карцеры холодные, в простых погребах. “Больница” была такова,
что член Онежской земской управы Душин лежа в ней в тифу отморозил пальцы
на ногах... Общее впечатление было потрясающе: живые мертвецы, ждущие своей
очереди». …Настоящий «лагерь смерти» 303 .
Пока шло выяснение и доказательство истинных причин неблагополучия в
городе, приблизилась вторая годовщина февральской революции. 1 марта совет
профессиональных союзов принял решение отметить праздник митингами в рабочих коллективах и собранием совета, «на которое пригласить правления всех профессиональных союзов и представителей от социалистических партий». Бечин
внес предложение устроить в день юбилея торжественное заседание думы.
В архивных фондах правлений почти всех профсоюзов города сохранилось
уведомление совета профсоюзов с пометкой «экстренно». В нем все правления извещались о том, что 12 марта в день годовщины революции в помещении столовой «Труд» при судоремонтном заводе в 12 часов состоится торжественное заседание Архангельского губернского совета профессиональных союзов. В повестке
дня стоял доклад исполкома совета на тему: «Значение русской революции для
рабочего класса» 304 .
302
Там же. Л. 130 об.
Белый Север. Вып. 1. С.152-153.
304
. ГААО. Ф. 334. Оп. 2. Д. 8. Л. 9.
92
Программа заседания была разработана президиумом совета в составе трех
лиц: председателя совета Бечина, его заместителя Теснанова и секретаря совета
Клюева. Эти же лица составили президиум собрания, на которое в полдень 12
марта собралось около тысячи рабочих. А в пять часов вечера в здании городской
думы состоялось заседание ее гласных. Заседание было открытым, в нем участвовало много тружеников различных предприятий города. К 12 марта готовились не
только рабочие, но и представители власти. Городская милиция направила на собрание в Соломбалу пять работников, переодетых в гражданскую одежду. Их показания фигурировали позднее на следствии и на суде по «делу Бечина».
Оба собрания превратились, в антиправительственные митинги. Подобный
характер им придали резкие по тону выступления нескольких представителей
профсоюзных активистов. С речами выступали одни и те же лица: Бечин, Наволочный, Клюев, Цейтлин и другие. Все они говорили о том, что с правительством
Северной области установился старый режим, поправший все свободы, которые
надо вернуть.
Бечин подчеркнул, что «правительство Северной области держится лишь при
помощи штыков заморских гостей», что «сознание пролетариата прояснилось»,
его первоначальное преклонение перед союзниками сменилось ненавистью к ним.
Он открыто призвал “к борьбе против правительства и союзников”, заявил о единстве интересов рабочих и солдат, о том, что «солдаты всегда пойдут с рабочими в
защите их интересов», и в качестве подтверждения зачитал солдатское письмо, в
котором говорилось: «Мы себя за банку консервов и табак союзникам не продадим». Все ораторы заявляли, что «естественной и единственной союзницей рабочего класса является лишь советская власть» 305 .
Выступления профсоюзных активистов падали на благодатную почву. Реакция рабочих на эти выступления позволяет достоверно выявить их настроения.
Все свидетели, начиная от переодетых шпиков и кончая журналистами, в один голос говорили о том, что речи ораторов сопровождались громкими аплодисментами рабочих. Свидетель Симановский, например, показывал на суде, что
во время выступления Бечина в думе выделялась группа рабочих, которая «горячо
аплодировала каждой хлесткой фразе оратора, направленной против союзников и
правительства».
На митинге в Соломбале пытался выступить некто Симонов, видимо, подготовленный властями для этой цели. Ссылаясь на то, что он недавно приехал «из
Советской России», Симонов произнес несколько фраз о чинимых там Советами
репрессиях, притеснениях крестьян. Зал роптал. Когда же Симонов стал защищать
и хвалить войска союзников, раздались возгласы: «Союзников нам не надо!» В
конце концов, оратора прогнали с трибуны громким свистом и дружными криками: «На Мудьюг его!»
Гласные думы, представители национального объединения и возрождения
России выступили с заявлением, осуждавшим выступление членов социалистического блока. В этом документе подчеркивалось, что представители правого блока
отвергают организацию “безобразной, преступной манифестации 12 марта и протестуют против того злоупотребления, какое себе позволили, ничему не научившиеся демагоги, устроившие свое антигосударственное выступление под флагом
305
ГААО. Отдел ДСПИ..Ф. 296. Оп. 2 . Д. 20. Л. 3,4 и др.
городской думы” 306 . После ареста, последовавшего после громкого заседания думы, социалистический блок остался в меньшинстве. Пользуясь этим обстоятельством, правые добились смещения председателя думы и замены ее управы. Место
председателя занял сначала Н.К. Комяков, а затем И.В. Багриновский.
Документы, связанные с организацией рабочего митинга в Соломбале, позволяют сделать вывод об активном участии в его подготовке и проведении архангельских большевиков. Меньшевики, наученные опытом господства антисоветских сил, на данном этапе искали сближения с большевиками. Очевидцы
свидетельствуют, что в начале 1919 года меньшевики предложили подпольной
большевистской организации свои услуги в составлении текстов прокламаций,
в организации митингов и других выступлений. Архангельские большевики от
помощи не отказывались. Клюев позднее вспоминал: «Зная мои убеждения, Теснанов посвятил меня в действия подпольной организации... Ее работа шла в
тесном контакте с президиумом губсовета профсоюза...» 307 .
Как свидетельствует участник события, в ходе подготовки митинга в Соломбале большевики провели совещание с меньшевиками, которые признались в
том, что совершена ошибка, когда они не шли с большевиками, а примкнули к
эсерам. Они высказались за активное участие в митинге 308 .
Решающее воздействие большевиков на эти события откровенно признал заместитель Чайковского в правительстве Северной области Зубов. В письме в Париж, написанном 1 апреля 1919 года, по живым следам происшедшего, он сообщал: “В думе и Соломбале в годовщину революции тайная большевистская организация подготовила выступление с призывом против правительства и союзников… Пришлось прибегнуть к репрессиям и принять меры к очищению войск от
большевистских элементов” 309 .
Наличие координации в действиях большевиков и представителей социалистических партий признал сам генерал Миллер. В письме Чайковскому 20 июня
1919 года он также писал о том, что “…часть социалистов-революционеров от начала февраля действует сообща с большевиками против областного правительства… Господа Бечин, Успенский вошли в сношения со своими друзьями в Вологде” 310 .
Участие большевиков в подготовке к митингу доказывает и характер выступлений ораторов, использовавших свежие сведения о положении в стране (эти
сведения были доставлены из Вологды М. Боевым).
Дело о мартовских выступлениях получило широкий резонанс в рабочей
среде. Через два дня после ареста ораторов начальник милиции докладывал правительству: «По полученным мною секретным сведениям, вчера, 15 марта, в час
дня во дворе судоремонтного завода собралась летучая сходка человек 25. Оратором выступил некий Арсений Попов... Он призывал рабочих заступиться за арестованных в связи с событиями 12 марта и добиться их освобождения». Поступали и другие подобные сведения. Все это насторожило буржуазию и интервентов.
Белогвардейские власти решили, что повод для расправы над недовольными вла306
ГААО. Ф. 50. Оп. 110. Д. 8. Л. 26.
Там же. Оп. 2 . Д. 20. Л. 124.
308
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф.1. Оп.1. Д. 10. Л. 11.
309
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 218. Л. 1.
310
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 272. Л.3,4.
307
стью найден. И если после первого выступления Бечина об «общественной болезни» и ее симптомах правительственный комиссар в срочном порядке потребовал
представления протоколов думского заседания за 20 февраля, но этим и ограничился, то на сей раз последовали более решительные меры. 13 февраля были арестованы все выступавшие, за исключением Бечина, которому на время удалось
скрыться. Но в ночь на 28 марта он также был арестован.
В ночь на 13 марта по предписанию контрразведки был прочесан участок
Петроградского (ныне Ломоносова) проспекта, между улицами Благовещенской
(ныне Р. Люксембург) и Сенной площадью (ныне ул. Выучейского). Здесь в доме
№ 68 размещался совет профессиональных союзов. Охранка нашла на чердаке
здания восемь трехлинейных винтовок со штыками и один револьвер 311 . Сразу
родилась версия о «складе оружия», которое, дескать, готовилось «для ниспровержения правительства Северной области». В помещении совета были изъяты документы...
Разбору дела «по обвинению в произнесении противоправительственных речей» председателем совета профсоюзов было придано «государственное» значение. В номерах газет за 14 марта публиковалось «Правительственное сообщение»,
в котором говорилось, что виновные в демагогических выступлениях против власти и союзников, а также виновные в организации этих выступлений арестованы…, что «наряжено расследование для выяснения всех обстоятельств дела» 312 .
Миллер предписанием с пометкой «весьма срочно» распорядился передать
дело «о произнесении речей преступного содержания» военному прокурору «для
осуждения преступников в ближайшей сессии».
Обвиняемым вменялись в вину три основных «преступления». Это восхваление советской власти как единственной защитницы рабочего класса; критика правительства Северной области как угнетателя трудящихся и выпады в адрес союзников 313 .
Карательные органы провели показательный процесс. Обвинение представлял прокурор Добровольский. Газеты детально освещали ход процесса, многие
опубликовали полностью или частично обвинительное заключение, документы
переводились на иностранные языки.
В обвинительном заключении пространно излагался ход событий. В нем фигурировало утверждение о том, что все мартовские выступления профсоюзных активистов «были согласованы с деятельностью архангельских большевиков, как
раз к тому времени установивших связь с центром и получивших определенную
организацию» 314 . Поводом для этого вывода послужил обнаруженный сыщиками
дневник технического секретаря большевистского комитета А. Матисон. Ссылаясь на записи этого дневника, следствие сделало вывод, что большевики не только
были заинтересованы в организации митинга, но и приняли в нем активное участие.
Однако во время окончательного судебного разбирательства Матисон отказалась от записей (чем вызвала ярость прокурора Добровольского), и руководящую роль большевиков суду доказать не удалось.
311
ГААО. Отдел ДСПИ. .Ф. 296. Оп. 2. Д. 20. Л. 67.
Вестник ВПСО. 1919. 14 марта.
313
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 296. Оп. 2. Д. 20. Л. 78.
314
Там же Л.7.
312
Подсудимые — Бечин, Наволочный, Цейтлин, Клюев — были приговорены к
каторге сроком на 15 лет каждый. Казалось бы, правительственная коалиция торжествовала победу. Однако мартовские события 1919 года, убежденность в своей
правоте профсоюзных лидеров, отстаивавших интересы рабочих, подействовали
на тех, кто творил расправу.
В своих воспоминаниях С. Добровольский писал: «На меня процесс произвел
тяжелое впечатление. Я осознал ту пропасть, которая лежала между классовым
мировоззрением рабочей среды и национально-патриотическими кругами общества. Засыпать эту пропасть у нас было некому... Заранее можно было предвидеть,
что внутренняя борьба при первом же удобном случае всполохнет у нас ярким
пламенем» 315 .
Точно к таким же выводам пришел в те дни лидер архангельских эсеров
Иванов. В письме к Чайковскому 1 апреля 1919 года он признавался: “Отношения
между властью и народом – непонимание и даже вражда. 12 марта это прорвалось
у части ораторов. Мое положение и положение моих товарищей очень тяжелое.
Нам не верят…, я с болью ощущаю, что масса уходит к большевикам…, невозможно с ней разговаривать. Переживать подобную вещь социалисту крайне обидно. Деревня настроена лучше города, но и туда проникает городская гниль” 316 .
Вскоре после окончания судебного процесса прокурор Добровольский подготовил доклад по «делу Бечина». В нем говорилось: «Дело Бечина показало, что
упомянутое выше общество (РСФСР — Е. О.), имея в Северной области своих резидентов, напрягает все силы не только к подрыву авторитета Временного правительства, указывая на его контрреволюционность и на то, что оно опирается на
союзнические штыки, но выступает в лице этих агентов с призывом к уходу союзников и свержению власти, с восхвалением РСФСР, как лучшей выразительницы
воли рабочих и крестьян».
И далее прокурор делал резонный вывод: «Нельзя не признать, что проведение в резкой форме такой классовой точки зрения в тылу с ненавистническими выпадами по адресу союзников и ссылкой при этом на солидарность во
взглядах с солдатской массой, как это сделал Бечин на митинге на судоремонтном
заводе, прочитав полученное письмо от солдата с фронта, заключающее фразу:
«Мы себя за банку консервов и табак союзникам не продадим», – может вызвать
самые нежелательные эксцессы, как в тылу, так и на фронте, особенно в тех случаях, когда такие призывы исходят от правителей профессиональных союзов».
Этот доклад прокурора был напечатан и распространен в армии в виде приложения к приказу Миллера за № 227 от 14 августа 1919 года.
Добровольский оказался глубоко прав в своем предвидении! Антисоветское
движение внутри Северной области, прежде всего в Архангельске, объединяло в
своих рядах неоднородные по составу элементы, куда входили социалистические
и либеральные политики и даже монархическое офицерство. Это способствовало
ослаблению антибольшевистского движения, так как противоборство внутри общества и самого белого лагеря приводило к регулярным кризисам власти. Лозунги
о надклассовом характере власти, надпартийном правительстве и т.п. дефиниции,
занимавшие основное место во всех официальных документах и прессе Временного правительства области, были непонятны народу.
315
316
Белый Север. Вып. II. 47-48.
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 219. Л. 1 об.
* * *
Судьба большевистского подполья. В разное время тема деятельности архангельских большевиков-подпольщиков привлекала пристальное внимание историков, а также участников событий317. Не исключено, что в наши дни в связи с
переоценкой ценностей, по этой теме могут появиться разные суждения. Но, как
говорится, что было, то было. И историк не вправе проходить мимо этого сюжета
наиболее резкого протестного выступления северных активистов против иностранных оккупантов.
Антиправительственные выступления 12 марта и последовавшие затем обыски и дознания, добытые в ходе их сведения, дали властям повод перейти в наступление на большевистское подполье. Распространение «противозаконных» листовок в городе, недовольство рабочих показало охранке, что она имеет дело не с силами, расположенными за линией фронта, а с нелегальной организацией архангельских большевиков.
Зубов, исполнявший обязанности главы правительства, в письме Чайковскому апреля 1919 года писал о “печальном событии”: “В думе в годовщину революции тайная большевистская организация подготовила открытое выступление
с призывом против правительства и союзников... Вслед за этим произошло восстание в Архангельске в связи с наступлением большевиков на фронте. Пришлось
прибегнуть к репрессиям, принять меры к очищению войск от большевистских
элементов. В думе по этому поводу произошел раскол...” 318 .
Уничтожить подполье, с корнем вырвать большевизм — стало главной задачей власти весной 1919 года. Газета «Русский Север» в те дни писала о том, что
«народная толща пропитана большевистскими настроениями», что, «большевизм
мы наблюдаем всюду и везде», и в качестве «первой задачи» она считала «беспощадную борьбу с большевизмом».
…Напомню, что в последнем обращении к жителям города горком РКП(б)
известил горожан о том, что вынужден уйти в подполье. Несмотря на срочность
эвакуации, комитет сумел предпринять некоторые меры для перехода остававшихся в городе членов партии на нелегальную работу. В письме секретаря Архангельского горкома партии Суздальцевой в ЦК РКП (б), написанном через 10 дней
после вторжения в город интервентов, есть такие строки: “В начале августа мои
функции как секретаря прекратились, т.к. партия осталась в Архангельске. Деньги, которые получил Метелев от ЦК 5000 рублей распределили так: 500 рублей
оставлены в Архангельске у товарища Петрова, 1000 израсходована на литературу
и часть денег осталась на конспиративной квартире” 319 .
Позднее, уже в 30-е годы, Суздальцева подтвердила факт подготовки большевиков к переходу на нелегальное положение: «Перед отъездом на областную
конференцию мною были переданы дела тов. Виноградову, который остался за
меня секретарем по решению комитета. Ему оставила шифр, конспиративный адрес Северного областного комитета, договорились о паспортах, о том, чтобы в
317
Сбойчаков М.И. В бой роковой. М.: Политиздат. 1982; Чуев В.П. Архангельское подполье. Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во. 1968.
318
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 218. Л. 1-14.
319
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 52. Л. 4,5; Ученые записки. Петрозаводск. Гос. ун.-та. 1960. Т. 13.
Вып. 4. С. 70.
случае нужды был выделен человек для связи с Северным областным комитетом,
о деньгах и т. п.».
Можно предположить, что бланки паспортов были заранее заготовлены М.А.
Валявкиным. В архиве сохранилось представление начальника милиции прокурору Архангельского окружного суда и начальнику уголовного розыска, в котором
говорилось, что, будучи комиссаром милиции, Валявкин брал бланки «паспортных книжек», что указывает на возможность «снабжения паспортами большевиков»320. Один из подпольщиков, Г. С. Юрченков, в своих воспоминаниях отмечал, что все участники подполья жили во время интервенции по подложным паспортам.
Однако организовать подпольную деятельность удалось не сразу. Во-первых,
единой организации не осталось, большинство членов партии покинули город. Вовторых, ни у кого из большевиков не было опыта конспиративной работы. К тому
же с первых часов пребывания у власти антисоветских сил в городе начались массовые аресты. Белогвардейцы арестовывали всех — руководителей советских учреждений и крупных профсоюзов, но главным образом — большевиков, объявленных вне закона.
Для того, чтобы выявить большевиков прокурор архангельского окружного
суда потребовал от начальника городской милиции срочно дать ему сведения о
том, когда и при каких обстоятельствах то или иное учреждение было захвачено
большевиками, какие лица участвовали в захвате; какие действия и кем были допущены. Прокурор также потребовал назвать имена «всех комиссаров, их помощников» и других сотрудников, работавших в советских учреждениях321.
Примерно в конце августа начала создаваться подпольная большевистская
группа во главе с председателем профсоюза транспортных рабочих Карлом Иоганновичем Теснановым. В эту группу входили Я. Розенберг, Ф. Антынь, Р. Турко, работавшие в порту грузчиками, старый большевик А. К. Петров и его дочь
Екатерина. Затем в нее вошли С. Закемовский, А. Матисон, работавшая официанткой в офицерской столовой, рабочие-транспортники А. Индриксон, И. Ильин и
другие товарищи.
Лидеру этой группы Теснанову приходилось быть особенно осторожным.
Как профсоюзный руководитель, он постоянно был на виду и находился под наблюдением белогвардейской контрразведки.
Как свидетельствует в своих воспоминаниях Роберт Турко, первое собрание
большевиков состоялось в момент, когда по городу пронесся слух о намерении
белогвардейцев разрыть могилу и выбросить из нее тело Романа Куликова. Чтобы
предотвратить надругательство, подпольщики отпечатали на машинке несколько
экземпляров листовки с предупреждением о том, что если кто-либо посмеет осквернить могилу, то поплатится за это своей жизнью. Прокламация была распространена в городе и наделала много шуму. Осуществить свое намерение власти
не решились322.
На первом же собрании подпольщики решили выявить оставшихся в городе
членов партии и оказать помощь семьям арестованных большевиков и советских
320
ГААО. Ф. 1866. Оп. 4. Д.5а. Л.271.
Там же. Оп. 2. Д. 77. Л. 1; А также ГААО. Ф. 27. Оп. 1. Д. 2 Л. 1.
322
Северное утро. 1918. 3 сент.
321
работников. Часть средств для этого выделил профсоюз транспортников. Был организован также сбор денег по подписным листам.
Тем временем в городе сложилась еще одна подпольная группа большевиков, сгруппировавшихся вокруг председателя профсоюза архитектурностроительных рабочих Дмитрия Прокушева. В нее вошли Г. Юрченков, Н. Рязанов, С Грудин, А. Дорогобузов и В. Чуев323. В январе 1919 года все группы удалось объединить. Представители подполья, собравшиеся на квартире Теснанова
в Соломбале, решили, что необходимо усилить агитацию среди рабочих и солдат,
информировать их о положении на фронте. Большевики избрали подпольный комитет, в состав которого вошли Теснанов, Рязанов и Боев.
На этом же заседании было решено выпустить прокламацию, в которой освещалось бы истинное положение на фронте. Пятьсот экземпляров листовки были
отпечатаны и распространены среди рабочих. Текст листовки составили Боев и
Сапрыгин. В ней говорилось о положении трудящихся, о расправах с арестованными. Листовка заканчивалась призывом бороться против оккупантов, уклоняться от мобилизации в белую армию.
Выступая на собрании, М. Боев говорил о необходимости установить связь с
Архангельским комитетом партии и губисполкомом, находившимися в Вологде, а
также с командованием Красной армии. По поручению подпольного комитета он
выполнил это задание. В архиве сохранился подлинный мандат от 8 февраля 1919
года, с которым Боев отправился в Вологду. Он гласил: “Товарищ М. Боев направлен Архангельским исполнительным комитетом коммунистической партии
России по делам организации. Все дела с ним”. Под документом печать комитета324.
Под видом рабочих, едущих ремонтировать мост в прифронтовой полосе,
Боев и военный моряк И. Никифоров перешли линию фронта. 14 февраля 1919 года в Вологде на заседании Архангельского комитета партии и большевистской
фракции губисполкома Боев подробно информировал собравшихся о положении в
Архангельске и о первых шагах подпольной организации. В это время на нелегальном положении, согласно его отчету, действовали 15 членов партии, а всего
подполье насчитывало до полусотни активистов. Боев отметил, что большевики
работают в тесном контакте с меньшевиками325. Никифоров, прибывший в штаб
Северо-Двинской флотилии, доложил о вооружении вражеских сил, сосредоточенных в различных районах Архангельска.
Ценность сведений, доставленных из Архангельска, была так важна, что С.
К. Попов и Я. А. Тимме направили в Москву секретное донесение с информацией
об установлении связей с архангельским подпольем. «После детального обсуждения вопроса совместно с Реввоенсоветом 6-й армии,— говорилось в этом письме,— был выработан план действий, распадающийся на две части: 1) усиленное
распространение иностранной и русской литературы в тылу и на фронте войск
противника, для чего привлечены лучшие местные работники; 2) восстановление
связи с архангельской организацией, снабжение ее денежными средствами, литературой, взрывчатыми веществами и т. п. Подготовительные работы уже ведутся...».
323
Чуев В.П. Архангельское подполье. С. 39.
ГАОО. Отдел ДСПИ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 2. Л. 6. Подлинник.
325
Северный фронт… С. 166-168.
324
Фракция коммунистов губисполкома приняла решение о выделении Архангельскому горкому партии 50 тысяч рублей для оказания помощи подпольщикам,
об установлении связи с нелегальной организацией326.
С возвращением Боева в Архангельск работа подпольной организации оживилась. Его информация обсуждалась на общем собрании большевиков, где, по
сведениям Г. Юрченкова, присутствовало несколько человек беспартийных,—
всех участников было более двух десятков человек. На собрании распределили
привезенные Боевым деньги. Они пошли на приобретение оборудования подпольной типографии и агитационную работу, помощь арестованным и их семьям, на
материальную поддержку членам организации, находившимся на нелегальном положении, В конце заседания переизбрали подпольный комитет, в состав которого
вошли Теснанов, Боев, Закемовский, Рязанов, военный моряк С. Иванов. Техническим секретарем комитета была избрана Матисон.
Вскоре на квартире Закемовского оборудовали подпольную типографию. В
ней удалось выпустить три печатных воззвания — два в феврале и третье в начале
марта. Печатались они тиражом от двух до трех тысяч экземпляров каждое. В листовках разоблачалась политика правительства, содержался призыв к борьбе с интервентами и белогвардейцами.
20 февраля 1919 года белогвардейским правительством была объявлена мобилизация пяти возрастов населения. И на улицах города появилась листовка «Ко
всем мобилизуемым!». В ней говорилось: «Товарищи! ...Сотни нас, призванных,
будут оторваны от мирного труда, от своих семей, заперты в казармы, а потом
брошены в братоубийственную борьбу… Мы явимся на призыв, возьмем винтовки в руки, но не для того, чтобы воевать с братьями из Советской России, а для
того, чтобы в нужный момент помочь им в борьбе с общим врагом! Долой братоубийственную бойню!» Прокламации распространялись в городе и в ближайших
деревнях.
Подпольщикам удалось проникнуть на службу в белогвардейскую контрразведку, а точнее в ее военно-морской контроль. Там они создали свою организацию. По воспоминаниям участников подполья, активно среди военных действовала группа Григория Пухова. С ее помощью многим морякам, бывшим работникам
советских учреждений, за которыми охотилась контрразведка, удалось вырваться
из оккупированного Архангельска и перебраться через линию фронта. При малейшей возможности архангельские подпольщики передавали сведения военного
характера командованию 6-й армии. Так, через радистов И. Ромуля с гидрографического судна «Таймыр» и С. Иванова с тральщика № 26 было передано об отправке интервентами на фронт подкреплений и вооружения. Подпольщики держали связь с военными разведчиками, пробиравшимися в город из-за линии фронта, помогали им укрываться, собирать нужные сведения.
Словом, архангельские большевики, несмотря на их малочисленность, активно действовали. Их действия побуждали белогвардейскую охранку решительнее искать как самих участников подполья, так и повод для массовой расправы с
ними и всеми, кто их поддерживал.
Таким образом, время пребывания у власти кадетского Временного правительства характеризовалось обострением обстановки. Эту особенность ситуации,
326
Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. С. 243; Северный фронт… С.168
сложившейся на рубеже 1918— 1919 годов подметил участник тех событий кадет
Бартенев, писавший, что при Временном правительстве более решительный характер «приобрела борьба с большевиками». Но вместе с тем, отмечал он, «победа
буржуазных элементов в правительстве привела к большому сплочению и объединению всех социалистических элементов. Многие стали сочувствовать большевикам»327.
Белогвардейские власти, окрыленные победой Колчака на востоке
страны, настроились на более решительную борьбу против республики Советов.
После рождения “дела Бечина” появился весомый повод для того, чтобы уничтожить большевистскую организацию.
* * *
Первой жертвой белогвардейской охранки стал заместитель председателя
совета профсоюзов К. И. Теснанов. Члены подполья предполагали, что поводом
для его ареста послужило найденное в здании совета профсоюзов оружие328.
Теснанов привлекался поначалу лишь за участие в подготовке митингов, поскольку сам он на них не выступал.
На первом же допросе Теснанов показал себя опытным конспиратором: он
тщательно выгораживал всех выступавших на рабочем митинге и в думе. Но следователь пришел к выводу о необходимости лишения его свободы, распорядившись препроводить арестованного в Архангельскую губернскую тюрьму,
ибо «оставление его на свободе может вредно отразиться на дальнейшем ходе
предварительного следствия».
И на последующих допросах следствию не удалось получить от Теснанова
никаких имен и фактов. В частности, он заявил, что на собрание в Соломбалу
явился «с некоторым опозданием» и потому первой речи Бечина не слышал. Содержание речей других ораторов «не помнит». Тот факт, что Бечин произносил на
митинге слова: «Долой правительство, долой союзников!», подследственный отрицал, как отвергал обвинение в том, что о содержании речи знал заранее. Какихлибо улик против Теснанова у следствия не было. Однако через несколько дней
обстоятельства изменились.
Дело Теснанова было передано в ведение окружного военного суда. Это было вызвано тем, что вслед за Теснановым были арестованы активные большевикиподпольщики.
Начальник Соломбальской части милиции в марте доносил прокурору окружного суда: «Ночью в Соломбале... производились массовые обыски по ордерам контрразведки. Обыски производились чинами контрразведки при содействии… вверенной мне части и союзных войск...» 329 .
На следующий день после митингов, 13 марта, по городу прокатилась новая
волна облав, обысков, арестов. Платным агентам и милицейским чинам в эти дни
было строжайше наказано «бдить». В архиве сохранился документ, содержащий
служебное порицание в адрес участкового милиционера Мозальского, на участке
которого находился дом, где в течение ночи скрывался Бечин. Мозальский пори-
327
ИАОИРС. 1918. № 12. С. 30.
Чуев В.П. Указ. соч. С. 83.
329
ГААО. Ф. 1866. Оп. 2. Д. 86а, донесение от 8 марта 1919 года
328
цался за то, что «как ответственное лицо... недостаточно ясно представляет свои
обязанности».
Белогвардейской разведке вскоре удалось напасть на след не только городского подполья, но и нелегальной военной организации. 22 и 23 марта были арестованы солдаты-большевики Г. Пухов, П. Шереметьев, Г. Сывороткин и С.
Глазков. Дела арестованных рассматривались на скорую руку, по одной и той же
схеме: допрос — суд — расстрел. О сроках прохождения подобных дел представление дает хотя бы такой пример. Жена Сергея Глазкова в письме от 27 марта
1919 года на имя главы правительства писала о том, что в ночь с 22 на 23 марта
1919 года ее муж, «имеющий увольнительную записку до 11 часов утра 23 марта...
был подвергнут обыску и затем арестован в своей квартире...». Не имея сведений о судьбе мужа, она просила уведомить ее о причинах ареста, о месте его нахождения и сути предъявленных обвинений330.
Исполняющий обязанности начальника военной канцелярии генералгубернатора поручил одному из подчиненных на словах передать просительнице о
том, что ее муж, стрелок 1-го Северного полка Глазков, «изобличенный в участии
в сообществе, содействующем неприятелю и имевшем с неприятелем сношения,
по приговору особого военного суда расстрелян 24 марта сего года» 331 . Таким образом, с момента ареста до расстрела прошли лишь одни сутки. Вместе с Глазковым расстреляли и трех других арестованных вместе с ним солдат.
В те же дни по обвинению в «шпионаже» были арестованы И. Склепин, П.
Каминский, Н. Поздеев, А. Прудов. Меньше чем за две недели подверглись аресту
С. Закемовский, Д. Анисимов, Я. Розенберг, Д. Прокушев, К. Близнина, Ф. Антынь и другие товарищи, составляющие руководящее ядро большевистской организации, ее зрелую часть. В марте— апреле 1919 года охранке удалось обезглавить партийную организацию города.
Один из подпольщиков признавал, что апрель явился для них самым тяжелым месяцем. По каким-то неизвестным причинам белогвардейцы напали на след
организации, велась слежка за каждой квартирой, не было возможности встречаться. В начале апреля было арестовано около 200 человек, значительное число
матросов. Среди погибших было 25 членов подпольной организации. Руководитель ее М. Боев 10 апреля был арестован, но сумел сбежать, и явился на квартиру
одного товарища, чтобы передать 17 тысяч рублей. Во время облавы он застрелился. К началу мая организация была разрушена, на воле осталось всего 6 человек332.
Исследователи истории большевистского подполья в Архангельске выявили
ряд причин провала большевистской организации. Оказалось, что в нее проникли
два провокатора — студент П. Зыков и некто П. Пташник. Последний, по словам
А. Ф. Глазковой, будучи членом подполья, «не нравился» ее мужу, и это интуитивное неприятие впоследствии оправдалось: после провала организации Пташник «надел белогвардейскую форму и стал открыто служить у белых. А когда
Красная Армия подходила к Архангельску, вместе с Миллером бежал за границу» 333 .
330
Там же. Ф. 1866. Оп. 4. Д. 8. Л. 242.
Там же. Л. 242об.
332
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф.1. Оп.1. Д. 35. Л. 10.
333
Чуев В.П. Указ. соч. С. 85.
331
Сказалось и отсутствие у подпольщиков опыта нелегальной работы. Взять
хотя бы, к примеру, тот факт, что, находясь на нелегальном положении, А. Матисон вела дневник, где упоминала фамилии всех своих товарищей. Неподготовленность, неумение конспиративно действовать в экстремальной ситуации погубили большевика Н. М. Рязанова. Неосторожность привела к аресту К. Н.
Близниной, работавшей в больнице Кегостровской тюрьмы...
Каждую ночь на окраинных Мхах звучали выстрелы. Сохранившиеся документы о выдаче из тюрьмы арестованных для приведения в исполнение смертного
приговора поражают, как часто в течение 1919 года производилась эта процедура.
Как правило, жертвы группами уводились на Мхи. 23 марта вечером ушли в последний путь упомянутые выше Г. Пухов, Г. Сывороткин, П. Шереметьев, С.
Глазков. 1 мая такая же судьба постигла большеиков К. И. Теснанова, Ф. Э. Антыня, Я. Ю. Розенберга, К. Н. Близнину, Д. П. Анисимова, С. А. Закемовского, Д.
А. Прокушева. Позднее ночью на расстрел увели Никифора Левачева, Павла Заплатина, Гавриила Корчагина и многих других. Даже в январе-феврале 1920 года
только в Архангельске расстреляли десятки солдат 334 . Это лишь малая часть мартиролога людей, павших за дело советской власти.
Антикоммунистический террор продолжался в течение всего периода последующего периода. Миллер обязал военные власти распространять эту политику и
на пленных. Приказ гласил, что из числа пленных следует выделять
«...комиссаров и коммунистов и других злостных большевиков для содержания
под строжайшим надзором как преступников» 335 .
В апреле 1919 года был издан приказ генерала Марушевского, объявлявший
запись желающих ехать «в Совдепию». Официально он означал: очистить территорию Северной области от большевистских элементов. Записываться разрешалось не только гражданским лицам, но и военнослужащим и заключенным в тюрьмах. На удочку Марушевского попались многие люди. Записалось свыше трех
тысяч человек. Но из них только 350 после соответствующей проверки под усиленным конвоем специальным эшелоном были отправлены из Архангельска и
пропущены через фронт. В их числе сумел выбраться из города большевик Р.
Турко. Перебравшись через линию фронта, он явился в губком партии и сделал
подробный доклад о положении на занятой интервентами территории.
Большинство записавшихся, но не отправленных через линию фронта, оказались в трудном положении. Их, как людей политически неблагонадежных, белогвардейские власти подвергали всяческим преследованиям: лишали работы, продовольственных пайков. Многих арестовали, бросили в губернскую тюрьму, отправили на Мудьюг, на Иоканьгу. В этих акциях активно участвовали «герои» национального ополчения. Восхваляя их «подвиги», правая печать писала, что
«большевики попрятались в норы, почувствовав силу национального ополчения» 336 . Эта пропаганда сопровождалась выпадами в адрес рабочего класса. Белогвардейская пресса пыталась представить пролетариат как массу, которая «слабо
разбирается во всем», и этим якобы пользуются «самозваные вожаки архангельского пролетариата», подбивая его на то или иное выступление 337 .
334
ГААО. Ф. 27. Оп. 1. Д. 2. Л. 5,11, 45, 46, 68,89, 99, 163 и др.
За Россию. 1919. 4 сент.
336
Отечество. 1919. 29 апреля.
337
Русский Север. 1919. 15 марта.
335
После гибели членов исполнительного комитета нелегальной большевистской организации подполье хотя и свернулось, но не прекратило своей деятельности. В частности, подпольная группа на «Таймыре» действовала вплоть до освобождения города. В белогвардейский тыл поступала нелегальная литература. Начальник 3-й части городской милиции доносил 31 мая 1919 года коменданту района Соломбала, что гражданка Т. Ф. Раснаг «уличена в том, что проявляла и проявляет сочувствие Советской власти и изобличается в распространении прокламаций большевистского характера. Прокламации эти доставлялись с фронта неизвестными матросами...» 338
Доказательством того, что большевики не прекратили борьбы, являлись слова листовки, проникшей в оккупированный город из-за линии фронта. В ней говорилось: «Товарищи! Недалек уже тот день, когда над Архангельском взовьется
красное знамя Советской Республики. Архангельский комитет РКП (б) вместе с
Архангельским губернским исполнительным комитетом Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов обращаются ко всем товарищам, оставшимся в Архангельске, с призывом быть готовыми в нужный момент выступить с
оружием в руках против власти иностранных и местных капиталистов». Эта листовка, подписанная председателем Архангельского комитета РКП (б) Я. Тимме и
председателем Архангельского губисполкома С. Поповым, призывая к борьбе,
предостерегала от необдуманных действий. «Прислушивайтесь чутко к голосу нашей партийной организации, которая всегда находится на своем сторожевом посту и во всякое время даст руководящие указания. Ни шагу без организации! Организованность, дисциплина, конспирация в ваших рядах — верная гарантия нашей общей победы...» 339 .
* * *
Как же повлияла новая волна репрессий властей на жизнь рабочего класса и
профсоюзного движения?
После ареста Бечина и расстрела лидеров большевистского подполья архангельские профсоюзы оказались в трудном положении. Многие рабочие, в том числе и члены правлений профессиональных союзов, перестали посещать профсоюзные собрания, не являлись на заседания правлений. Численность профсоюзных
рядов заметно сокращалась...
20 марта состоялось общее собрание совета профсоюзов, на котором был избран временный исполком совета во главе с И. Ф. Ильиным. Совет создал комиссию для того, чтобы ходатайствовать перед правительством об освобождении из
заключения Теснанова, Цейтлина, Наволочного и других профсоюзных руководителей 340 . Члены комиссии побывали на приеме у Зубова и управляющего отделом внутренних дел Игнатьева.
Высшие правительственные чины, принимавшие профсоюзных посланцев,
«внесли ясность» в поднимаемый ими вопрос, — дескать, люди, о которых они
ходатайствуют, арестованы не за профсоюзную работу, а за принадлежность к
партии большевиков или связь с ними, а профсоюзам «разрушение» не угрожает341
. Расчет властей был прост: противопоставить арестованных руководителей
338
Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. С. 271.
Борьба за торжество… С. 116.
340
ГААО. Ф. 218. Оп. 2. Д. 53. Л. 50.
341
Там же. Л.44, 44 об.
339
остальным членам профсоюзов, успокоить их «благополучными» перспективами
и тем самым «присмирить».
На данном этапе это удалось — профсоюзы и впрямь присмирели. Но положение рабочих было таково, что не ходатайствовать об улучшении его было просто невозможно. Так, 28 мая совет профсоюзов обратился к правительству с письмом, в котором сообщал: «Получаемая в настоящее время зарплата, установленная
согласно прожиточному минимуму в 400 рублей, не отвечает действительной потребности. Даже высшей категории рабочих она не дает возможности приобретать
продукты питания для одного человека, не говоря о семье». Совет профсоюзов
отмечал, что в результате такого положения падает производительность труда, рабочие болеют, и смертность среди них может резко увеличиться. Указывая на то,
что рабочим запрещено использовать стачки, «послушный» совет просил правительство «ограничить аппетит предпринимателей, гарантировать трудящимся
прожиточный минимум» 342 .
Власти не реагировали на эти просьбы. А правые газеты открыто издевались
над рабочим людом. Например, в ответ на просьбу о повышении прожиточного
минимума и увеличении зарплаты рабочим газета «Русский Север» «усовестила»
просителей: «Тариф совета профсоюзов, который он требует для рабочих,— тяжкий грех эгоистической части тыла, так как требовать себе лучшего питания, чем
то, которое имеет и которым довольствуется сражающаяся армия, тыл не имеет
права...» 343 .
Совет профсоюзов по-прежнему настаивал на создании отдела труда. По
мнению профсоюзных руководителей, этот отдел, если бы таковой существовал,
непременно взял бы на себя «работу по урегулированию взаимоотношений рабочих и предпринимателей и разработке предложений об охране труда» 344 . Летом
1919 года Миллер, ожидая ухода с Севера иностранных войск, пошел на «уступку
рабочим», создав в правительстве такой отдел, во главе которого поставил инженера В. Цапенко.
Совет, не удовлетворенный действиями правительства, начал «поднимать
голос». В одном из обращений к властям он попенял на то, что на протяжении того времени, какое правительство управляет краем, «наблюдались только потуги» к
восстановлению порядка, а тем временем экономике города да и всей Северной
области «грозит анархия» 345 . Такие заявления были лишь слабыми отголосками
народного недовольства. Однако и они не оставались незамеченными репрессивными органами. Так, В. Ф. Петров, сменивший Ильина на посту председателя совета профсоюзов, был арестован за то, «что где-то на собрании что-то сказал». То
же произошло с председателем профсоюза официантов П. Верезиным.
После очередных репрессий встал вопрос о целесообразности существования
совета профсоюзов: рабочие не хотели позволить новых бессмысленных жертв.
На каждом собрании выдвигались политические требования, в выступлениях
сквозила мысль о том, что пора объявить бойкот требованиям правительства, пре-
342
Там же. Ф. 218. Оп. 2. Д. 59. Л. 33
Русский Север. 1919. 4 июня.
344
Там же. Ф. 218. Оп. 2. Д. 60. Л. 7
345
Там же. Д. 61. Л. 57.
343
кратить отношения с ним, а представительство буржуазных элементов «от имени
рабочих» на каких бы то ни было совещаниях «считать недопустимым» 346 .
На собрании совета профсоюзов, состоявшемся 21 сентября, присутствовал
глава только что созданного отдела труда Цапенко. Он настойчиво призывал рабочих отказаться от требований политического характера и ни в коем случае не
распускать совет профсоюзов, который «нужен для поддержки государственных
законов» 347 . Собрание постановило ликвидировать совет профсоюзов, «принимая
во внимание... систематические, без предварительных, гласных обвинений аресты
ответственных работников профсоюзного движения» и отсутствие каких-либо гарантий для дальнейшего «нормального существования совета».
По той же причине распались и многие профсоюзы. Выстояли до конца
только наиболее многочисленные из них и сплоченные — профсоюз транспортных рабочих и профсоюз строителей, первый к концу интервенции насчитывал 643, а второй 400 рабочих и служащих 348 . Казалось бы, возмутители порядка
были утихомирены... Но как бы ни меняло свой состав белогвардейское правительство, ни поддержки, ни полного признания оно не получило. Основная цель,
во имя которой была провозглашена интервенция против Советской Республики,
не была достигнута. РСФСР продолжала жить, перетягивая на свою сторону солдат белой армии.
* * *
Временное правительство Северной области и аграрный вопрос. Большое
внимание Временное правительство Северной области уделило аграрному вопросу. Особое значение среди мер, принятых для решения этой проблемы, были два
постановления: «О расчистках в Архангельской губернии» от 13 января 1919 года
и «О передаче монастырских, архиерейских и церковно-причтовых земель в ведение земства» от 4 апреля того же года 349 . Историки антисоветского движения на
Севере И. Минц, В. Голдин и др. оценили стремление северного правительства
решить аграрный вопрос, как «радикальную» меру и серьезную «уступку» северному крестьянству, желанием подобным путем привлечь его на сторону «белого
дела» 350 .
Вместе с этим следует отметить, что пока почти ни один из исследователей
не анализировал реальные шаги местных органов власти по проведению намеченных планов в жизнь, а также отношение к земельным преобразованиям со стороны крестьянства, церковнослужителей и результаты этих преобразований. Привлечение материалов, осевших в органах уездного и волостного уровня, дает возможность полнее и объемнее представить действительную, крайне противоречивую картину процессов, происходивших в то время в северной деревне.
* * *
Верховное управление Северной области начало разрабатывать аграрное законодательство в самом начале своего существования. Вскоре после прихода к
346
Там же. Ф.218. Оп. 2. Д. 55. Л. 42.
Там же. Ф.218. Оп. 2. Д. 53. Л. 59.
348
Там же. Ф.218. Оп. 2. Д. 68. Л. 36-37.
349
СУР ВУСО И ВПСО. Ст. 279 и 398. То и другое постановления были опубликованы в «Вестнике
ВПСО».
350
Минц И. Указ. соч. С. 205; Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере 19181920. Изд-во МГУ. 1993. С.110.
347
власти оно рекомендовало всем земельным управам «руководствоваться в своей
деятельности основными положениями земельного закона, принятого Учредительным собранием», а также материалами земельного законопроекта, внесенными его депутатами 351 .
Правительство предлагало уездным властям восстановить деятельность
уездных земельных комитетов. Работа волостных комитетов пока была невозможна из-за отсутствия средств на их содержание. Затем вышли постановления от 14 и
21 сентября, на основании которых все земли, леса и прочие угодья, находящиеся
в пользовании населения, передавались в ведение земства. Земельные комитеты,
созданные по постановлению Временного Правительства от 21 апреля 1917 года,
упразднялись 352 .
22 ноября 1918 г. при отделе земледелия было учреждено совещание по вопросам землепользования и землевладения. В его состав вошли управляющий отделом земледелия и его заместитель, представитель губернской земской управы и
губернской агрономической организации, губернский комиссар, представитель
управления государственных имуществ, представитель юрисконсультской части при генерал-губернаторе и другие сведущие лица по назначению управляющего отделом земледелия. Постановления совещания утверждались управляющим
отделом земледелия или представлялись им на утверждение правительства 353 .
Работа над аграрным законодательством была в значительной мере подстегнута событиями, разыгравшимися в формируемой армии. Восстание мобилизованных в Архангелогородском полку 11 декабря 1918 г. явилось серьезным предупреждением властям. Убедившись, что без решительных шагов в интересах
крестьянства, выражавшего недовольство призывами в белую армию, они окажутся по другую сторону баррикады, власти форсировали издание документов по
земельной реформе.
* * *
После длительных дискуссий и обсуждений 13 января 1919 года появился закон «О расчистках в Архангельской губернии».
Расчистки всегда играли важную роль в жизни северного крестьянина. Суть
их состояла в том, что еще в 1826 году царское правительство разрешило крестьянам расчищать казенные леса под пашни. Иного пути увеличить свой надел у
крестьян Севера не было. По закону участок, полученный крестьянином, полагалось расчистить и удобрить в течение 6 лет, после чего он поступал в пользованье
крестьянина на 40 лет.
О масштабах этой проблемы свидетельствует тот факт, что в 1917 г. площадь расчисток в Архангельской губернии составляла 107 704 десятин, или
27% от площади земель, находившихся в пользовании крестьян. Расчистки
имели 33% крестьянских хозяйств. Средняя площадь расчисток, приходящаяся на одного владельца, более чем в 2,5 раза превышала средние размеры наделов на 1 душу — соответственно 3,5 и 1,3 десятин 354 . Понятно, что к расчисткам могло прибегнуть сильное хозяйство, располагавшее рабочими руками
или денежными средствами.
351
ГААО. Ф. 1876. Оп. 3. Д. 10. Л. 37.
СУР ВУСО и ВПСО. 1918. Ст. 81, 115.
353
СУР ВУСО и ВПСО. 1918 г. Ст. 211.
354
ГААО. Ф. 1865. Оп. 1. Д. 219. Л. 12 об. —13; Минц И. Указ. соч. С. 207; Голдин В.И. Указ соч. С. 110.
352
Соотношение расчисток в сравнении с площадью надельной земли по
отдельным уездам губернии выражалась следующим образом:
Процентное отноВ том чисПлошение
ле
щадь
расчисток
земли
Александровский
3 916, 1
1 287,3
33
Архангельский
29 175,3
10 105.2
35
Кемский
34 523,2
6 706,2
19
Мезенский
39 133,7
18 341, 1
47
Онежский
46 068,7
11623.3
25
Печорский
45 227,0
7 181,0
16
Пинежский
35 165,4
11 660.3
33
Холмогорский
40 244,5
13 798.1
84
Шенкурский
131 474.1
26 998.2
21
Итого
404 28,0
107 704,0
27
Источник: Минц И. Указ. соч., с. 207.
Представляет значительный интерес и общее число крестьянских хозяйств, прибегавших к
расчисткам. Вот каковы данные по отдельным уездам:
Названия уедов
Названия уездов
Общее число
хозяйств
Количество владельцев расчисток
Процентное отношение
Александровский
Архангельский
Кемский
Мезенский
Онежский
Печорский
Пинежский
Холмогорский
По губернии
1161
9323
6030
5046
8210
6915
6948
8532
52165
62
2030
1455
2370
3488
1857
2500
3300
17062
5
22
24
47
42
27
36
39
33
Источник: Минц И. Указ. соч., с. 207.
Законодательство о расчистках и путях его использования неоднократно менялось, но, как справедливо заметил профессор В.И. Голдин, оно не проясняло
определенности о порядке использования ими, не давало окончательного ответа
на вопрос: будут ли они общественной или частной собственностью 355 . Ясно, что
расчистки существенно отличались от общенадельной земли: они не подлежали
периодическому переделу, а находились длительное время (40 лет) у одного хозяина.
После социальных потрясений 1917 года этот вопрос неоднократно вызывал
острые споры и неоднозначные решения. Так, I губернский съезд крестьянских
депутатов, состоявшийся в июле 1917 г., потребовал от Временного правительства
проведения радикальной меры — отчуждения всех казенных, монастырских и т.
п. земель, в том числе и расчисток, и передачи их без выкупа в общенародное достояние.
Эта позиция нашла поддержку в уездах. Первый шенкурский крестьянский
съезд, состоявшийся летом 1917 года, дал негативную оценку столыпинских переделов и решения проблемы в интересах крестьян. В резолюции о земельном вопросе подчеркивалось: «крестьяне уезда ...за скорейшее уничтожение злейшего
355
Голдин В.И. Указ соч. С. 110.
врага крестьянина — столыпинского землеустройства». Съезд высказал горячее
пожелание, чтобы «вновь избранные земельные комитеты вели свою работу исключительно в интересах трудового крестьянства — основы государства русского».
Заслушав доклады лидеров архангельских эсеров А. Иванова и Я. Леванидова «О частной собственности на землю», делегаты съезда высказались «за переход
всех земель в общенародное достояние для уравнительно-трудового пользования
без всякого выкупа». Съезд поддержал решение Всероссийского съезда крестьянских депутатов о том, чтобы «раскрепостить землю от уз частной собственности» 356 .
Уездные земельные комитеты, созданные в губернии в 1917 году, вносили
новые положения о расчистках, уточняли их применительно к местным условиям.
Так, земельный комитет Холмогорского уезда считал необходимым, чтобы “расчистки, которым исполнилось 40 лет, должны перейти к тем обществам, которые
их обрабатывали”. А те, “которым не истек срок, должны поступить в общее достояние народа, владельцы их должны получить вознаграждение за разработку их
от государства”. Комитет полагал, что “увеличение земельного фонда должно
производиться путем расчисток и мелиоративных предприятий на средства государства” 357 . Вопрос о расчистках всплывал в ходе обсуждения этой проблемы.
4-я сессия губернского земельного комитета (февраль 1918 г.) стала на путь
сохранения расчисток, не превышающих трудовую норму, в руках прежних владельцев. Подобное решение принял и I съезд Советов рабочих, крестьянских и
солдатских депутатов Архангельской губернии, состоявшийся в феврале 1918 г.
И, наконец, II съезд Советов в июне 1918 г. принял более радикальное решение —
передать расчистки, как и другие земли, в общенародное достояние, «без всякого
выкупа» 358 .
Таковы вкратце были наметки путей решения вопроса о расчистках и мнение
вокруг них ко времени прихода к власти Верховного управления. Что же предложили новые власти северному крестьянству?
* * *
Во-первых, по закону от 13 января 1919 года все расчистки Архангельской
губернии на казенных землях были переданы из ведения Управления государственных имуществ в распоряжение земства. Они оставлялись в пользовании прежних владельцев, при условии, если не превышали норму в 11 га на домохозяина и
имели сельскохозяйственное значение. Волостному земству предоставлялось право облагать особым сбором те расчистки, которым истек срок пользования, но в
размере не свыше средних арендных цен. Часть расчисток, превышающая предельную норму, поступала в земельный фонд волостного земства 359 . Закон был
направлен на создание в северной деревне крестьянских хозяйств, основанных на
применении для обработки земли сил владельца участка и членов его семьи.
Во-вторых, закрепление трудовой нормы пользования землей и ограничение
сосредоточения ее в одних руках отвечало пожеланиям широких крестьянских
356
ГААО. Ф. 383. Оп. 1. Д. 1. Л. 21.
357
Воля Севера. 1917. 12 июля.
358
Борьба за установление и упрочение советской власти на Севере. Сб. документов и материалов
(март 1917 – июль 1918 гг.) Арх. книжн изд-во, 1959. С.161-163.
359
СУР ВУСО и ВПСО. Ст. 279.
масс. Вместе с тем отчуждение части земель у прежних владельцев должно было
неизбежно обострить противоречия в деревне, ибо оно являлось ударом по крепким хозяевам, имевшим большие земельные угодья, а также и по части церковнослужителей. По-прежнему оставался открытым вопрос о частной собственности.
Радикальный характер основного документа был дополнен в течение короткого времени рядом новых, не менее решительных мер. В частности, 19 февраля
1919 г. правительство приняло постановление, по которому в виде временной меры в земство передавались все казенные и бывшие удельные оброчные статьи на
тех же условиях, что и расчистки, т. е. для распределения между крестьянами не
свыше 11 га на хозяйство 360 .
Наконец, 4 апреля 1919 г. Временное правительство приняло постановление:
«О передаче монастырских, архиерейских и церковно-причтовых земель в ведение
земства». Земство получало в свое распоряжение в общей сложности около 84
тыс. гектаров. За прежними владельцами — монастырями и т. п. — предполагалось сохранить количество земли, потребное для них как самостоятельных земельных общин 361. Церковнослужители ставились в одинаковое положение с крестьянами.
Таким образом, все законы, принятые правительством Северной области, носили по форме радикальный характер. Они наметили меры по ущемлению прав
священнослужителей и крупных землевладельцев. Предполагалось также наделить землей малоимущих, т.к. в основу законов была положена трудовая, т.е. фактически одинаковая для всех норма земли.
Кратко говоря, правительство на словах пыталось провести в жизнь принцип
уравнительности перераспределения земли, провозглашенный еще советской властью. Как справедливо отметил один из западных историков, этот принцип был
“хорошо рассчитанным шагом, направленным на умиротворение крестьянской
общественности” 362 .
* * *
В ходе обсуждения предстоящих преобразований появилось немало оговорок, которые снижали радикализм намеченных мероприятий.
Прежде всего, инициаторы аграрной перестройки в области оговаривались,
что окончательно этот вопрос «Может быть разрешен только общегосударственной законной властью — новым Учредительным собранием, — и предпринимать
какие-либо изменения в данное время в отношении землевладения и землепользования для одной Северной области совершенно не представляется возможным».
Эта точка зрения встретила отпор большинства членов правительства, но за ним
стояла попытка отгородиться от обвинений богатой части крестьянства в посягательстве на незыблемый закон собственности 363.
Во-вторых, в содержание законов вкладывались положения, которые фактически задерживали проведение их в жизнь. В частности, инструкции о проведении
закона издавались на 2—3 месяца позже закона. Так, закон о церковной и монастырской земле был опубликован 4 апреля, а инструкция о порядке изъятия земли
360
СУР ВУ и ВПСО. Ст. 361.
Там же. Ст. 398.
362
Карр Э. История Советской России. Кн. I. Том 1 и 2. Большевистская революция.
1917-1923. Пер. с англ.. М.: Прогресс. 1990. – С. 430.
363
См. Минц. Указ. Соч., С. 206.
361
появилась только 11 июля, когда крестьяне уже завершили посевные работы. В
самих законах в одной и той же формулировке — была оставлена оговорка: волостному земству в каждом отдельном случае разрешалось оставлять расчистки и
другие оброчные статьи, церковные земли в руках прежних владельцев 364 .
Кроме этого, особым постановлением разрешалось управляющему Отделом
земледелия «не применять в отдельных случаях постановления Временного правительства Северной области от 13 января 1919 года о расчистках с тем, чтобы
интересы действительных владельцев были обеспечены».
В-третьих, одной из проблем северной деревни была острая нехватка пахотных и сенокосных угодий, т.е. уравнение наделов между отдельными категориями крестьян не давало жителям деревни возможности получить реальную прибавку земли. С такой проблемой столкнулись еще весной 1918 года советские органы
власти. Приведем примеры.
Характерной с этой точки зрения явилась работа Шенкурского 4-го уездного
съезда Советов. Он происходил с 31 марта по 3 апреля 1918 года. Одним из вопросов повестки дня являлось распределение конфискованных земель. Страсти
разгорелись вокруг учета пахотных площадей и справедливого их распределения,
и в особенности — передела церковных земель.
Последняя проблема была попросту бурей в стакане воды. Церковные и монастырские земли в уезде составляли всего 726 десятин пашни и 1 154 десятин сенокоса. Дележ этой земли на 17 тысяч крестьянских хозяйств был каплей в море,
он ничего не мог дать основной массе земледельцев.
Часть делегатов поднимала и более сложные проблемы: малоземелье, невозможность претворения в жизнь уравнительного наделения землей в пределах всего уезда. Некоторые из них высказывались за то, чтобы весной провести лишь
частичное «поравнение» между землевладельцами, а коренное изменение в формах землепользования перенести на более позднее время, когда из армии возвратится основная масса солдат.
В конце концов, резолюция съезда обязывала исполкомы волостных советов
лишь произвести учет земель, не наделять ею церковнослужителей, решать вопросы землепользования на местах. Решение и без того запутанного вопроса представлялась советским активистам делом будущего 365.
Таково было положение в самом земледельческом уезде. В других — положение было еще хуже, ибо той же весной 1918 декрет о земле, о поравнении ее
между крестьянами находил слабое применение: делить было нечего, возделанной
земли не хватало.
Сошлемся на пример Холмогорского уезда. Исполком уездного Совета весной и летом 1918 года предписывал всем волостным Советам «определить согласно закону о социализации земли, велика ли потребительская норма, т.е. какое
количество земли как пахотной, так и сенокосной потребуется на одного трудового человека, чтобы своим личным трудом он мог существовать до нового урожая.
Сколько земли человек может обработать своим трудом». Он просил доставить
сведения о том, «какое примерно количество десятин остается в волости излиш364
Там же. С. 210.
См. Минц. Указ соч. С.56, 61; Овсянкин Е.И. Огненная межа. Архангельск: изд.
Архконсалт, 1997. С. 43-44.
365
ков; или какое примерно количество десятин земли недостает в волости для удовлетворения местного трудового населения потребительско-трудовой нормой» 366 .
Ответы с мест были обескураживающими. Так, исполком Ракульской волости ответил следующим образом: потребительская норма определена в 2 десятины
на человека. В наличии имеется всего 816 десятин, в том числе 412 десятин пашни
и 413 сенокоса. Реальных же потребителей земельных угодий насчитывалось в
волости 1550 человек. Таким образом, для претворения в жизнь закона о социализации земли недоставало 2284 десятин 367 . Иначе говоря, для решения аграрного
вопроса в волости требовалось примерно еще три таких же земельных массива,
какой имелся в наличии. Подобная же ситуация была в Архангельском и других,
более отдаленных от губернского центра уездах 368.
* * *
Каковы же были причины вопиющего малоземелья на огромных просторах
губернии? Это явление объяснялось рядом объективных причин.
Оно обуславливалось сложностью и запутанностью системы землевладения
в Архангельской губернии. Вот каким образом распределялись земельные массивы в 1905 году:
Владельцы земли
Казна
Удел
Помещики (дворяне)
Церкви
Монастыри
Купцы
Крестьяне (надельные)
Города
Количество десятин
69 938 938
1 533 777
140
12 213
71 112
1 674
396 732
41 149
В 1905 году вся земельная площадь Архангельской губернии составляла 71
996 158 десятин, которые распределялись так: частные владения – 64 121 дес., надельные – земли – 334 848дес., земли, принадлежавшие казне, уделу, церкви, монастырям, городам и проч., - всего 71 597 189 дес (Статистика землевладения.
1905 г. Вып. XV. Архангельская губерния. СПб., 1907. С. 26, 27.
Во–вторых, отдаленность от центра, суровость климата, отсутствие необходимости укреплять границы привели к тому, что здесь не сложилось дворянского
сословия и частного дворянского землевладения. По данным на 1905 год, на долю
дворянского приходилось только 140 десятин 369 .
Все уезды находились в зоне рискованного земледелия. За относительно
нормальным годом, когда крестьянин снимал приличный урожай, позволявший
прокормить семью, могла следовать полоса неурожайных лет.
К тому же крестьянское хозяйство в губернии носило не чисто земледельческий, а земледельческо-промысловый характер. В нем далеко не последнюю роль
366
ГААО. Ф. 1876. Оп. 3. Д. 16. Л. 5, 10.
Там же. Л. 6.
368
Каждый уезд по-своему определял потребительскую норму. Так, например, пинежские органы власти
определяли ее следующим образом: Для обеспечения хозяйств землей, по их мнению, необходимо иметь
на каждого едока 2 десятины пашни, 6 десятин сенокоса и 7 десятин леса. ГААО. Ф. 1703. Оп.1.Д.4.
л.215.
369
Статистика землевладения. 1905 г. Вып. XV. Архангельская губерния. СПб., 1907. С. 26.
367
всегда играли подсобные заработки: лесной, охотничий промысел, смолокурение,
сезонная работа на лесозаводах и т.п. Эти промыслы отнимали у крестьян самое
лучшее время, пригодное для сельскохозяйственных работ. Весной крестьяне уходили на сплав, погрузочные работы на лесозаводах, осенью часть из них занималась охотой.
Земля, таким образом, не представляла для крестьянина большой ценности.
Поэтому он не стремился приобрести ее в собственность, считая надел ненужной
кабалой. В результате на Севере полностью провалилась столыпинская реформа.
Достаточно отметить, что, по неполным данным, во всей губернии на хутора выделилось всего 204 двора. «Частная собственность на землю, — отмечала газета
«Воля Севера», — оказалась кабалой» 370 . За время проведения в жизнь реформы,
т.е. с 1907 года по 1913 гг., в единоличное владение перешло всего лишь 996 десятин 159 хозяевам 371.
Такова была объективная действительность в области землевладения, с которой пришлось считаться Временному правительству Северной области и местным
органам власти. Пожалуй, наиболее важным моментом предполагавшегося передела явилась передача всех земельных дел в ведение земства, т.е. местным органам власти. Понятно, что решение конкретных вопросов о земле во многом зависело от состава той или иной волостной земской управы.
Рассмотрим теперь вопрос о том, как же претворялись в жизнь намеченные
правительством меры и как удалось реализовать принятые законы.
* * *
Крестьянские общества, земские управы на местах, опираясь на решения
ВПСО, продолжили то, что было начато еще при советской власти.
Особая комиссия, в состав которой входил председатель губернской земской
управы П. Скоморохов, 11 июля 1919 года рассмотрела вопрос о передаче церковных земель в распоряжение земства. Земельные угодья должны были передаваться по акту. Причем, причты наделялись землей по норме и на равных условиях с
местным населением данной волости.
Сразу же после начала передела земли с мест в епархиальное ведомство постоянно поступали сообщения об отобрании земель у монастырей и служителей
причта. О масштабах изъятия церковных земель свидетельствует такой конкретный пример. 19 августа 1919 года у Сретенской церкви Заостровского прихода
было изъято и передано жителям волости 152 десятины 1141 кв. сажень угодий.
Церковному хозяйству осталось в пользовании 32 дес. 780 кв. саж. В его распоряжении остались также земли в оградах под кладбищами и под усадебными участками причта 372.
Подобным же образом произошел передел церковных угодий Воскресенской
церкви Ракульского прихода Холмогорского уезда. До проведения в жизнь постановления правительства в распоряжении священнослужителей было около 27 десятин. После передачи земли крестьянам в их распоряжении осталось всего пять
десятин 1663 кв. сажени пахотных и сенокосных угодий. В распоряжение церквей
передавалась также земля в оградах, под кладбищами – 1414 кв. сажени и 240 кв.
саженей под усадьбами причта. Таким образом, ущемление земельных прав цер370
Воля Севера. 1917. 6 июля.
Воля Севера. 1917. 14 октября.
372
ГААО. Ф. 1876. Оп. 3.. Дело ВПСО о расчистках. Л. 14.
371
ковников было существенным, их угодья сократились в пять раз. За причтовую
землю, разделенную между крестьянами, была установлена плата: за пахоту 100
рублей, а с сенокосной – 200 рублей с десятины 373 .
Скудость статистических сведений о ходе реализации постановлений ВПСО,
не позволяет подвести полный итог решения этой проблемы. Можно сказать о
том, что постановления ВПСО претворялись в жизнь и что церковнослужители
всех рангов выражали недовольство этой мерой.
Так, в отчете Онежского благочиния за 1919 год «обнародованное Временным Правительством Северной области постановление, известное под названием
постановления о церковно-причтовых, монастырских и архиерейских землях от 4
апреля 1919года» называлось «непродуманным, несправедливым и незаконным
актом» 374.
Подобные соображения высказывались в ежегодных отчетах настоятелей
всех монастырей области. Настоятельница Холмогорского Успенского женского
монастыря, игуменья Ангелина в отчете за 1919 год с горечью отметила: «Минувший год (1919 г. – Е.О.) был очень тяжелым. Пахотная и сенокосная земля
была отнята крестьянами. Это лишило монастырь дохода». Кроме земельных
трудностей, у обители были и другие беды, вызванные войной 375 .
* * *
Сложнее происходил процесс передела земли между сельскими жителями.
Как уже отмечено выше, столыпинская реформа на Севере, потерпела крах. Одна
из основных причин неудачи земельных преобразований состояла в том, что в
стране не было ресурсов, чтобы поддержать крестьян, выделявшихся на хутора
или переселявшихся в Сибирь.
В условиях Севера горсточка новых хозяев, при отсутствии рынка сбыта, сети дорог, современного транспорта, разбросанности селений, оставалась владельцами натуральных хозяйств, обеспечивавших и то не всегда лишь нужды своей
семьи. После прихода к власти Временное правительство, признав крах реформы
Столыпина, не решалось на земельную реформу, связанную с ущемлением помещичьего землевладения. Министр земледелия В. Чернов сумел в составе коалиционного правительства в июле 1917 года провести решение «о приостановлении
землеустроительных работ», при помощи которых проводилась столыпинская
реформа.
Таким образом, еще раз подчеркнем: земельные декреты правительства Северной области были навеяны ситуацией, сложившейся в стране и в крае, недовольством крестьян мобилизациями в белую армию. В основу земельных законов
белогвардейского правительства была положена эсеровская программа об уравнительном землепользовании.
* * *
Сразу же после создания земельные уездные и волостные комитеты стали
получать от крестьян жалобы на несправедливый передел земли осенью 1918 года.
Граждане ряда деревень Ракульской волости жаловались, например, на то, что их
обделили, выделив неравные пахотные и сенокосные наделы в сравнении с дру-
373
Там же. Ф.1876. Оп. 3 Д.22. Л. 18, 18об, 19.
ГААО. Ф. 29. Оп. 1. Т. 2. Д. 2278. Л. 198.
375
Там же. Ф. 29. Оп. 1.Т. 2. Д. 2278. Л.66-70.
374
гими деревнями. Уездная земская управа ограничивалась тем, что предлагала волостной управе принять меры «к правильному и справедливому переделу».
Реализация в жизнь реформы встретила сопротивление со стороны зажиточной части населения. Характерно с этой точки зрения отношение А.С. Чудинова в
Холмогорскую земскую управу. Постоянно проживая в Архангельске и являясь
совладельцем Цигломенского лесозавода, он пользовался расчистками, сдавая сенокосные площади на родине в аренду. Радикализм решения правительства от 13
января не на шутку испугал его. Он пытался добиваться упрочения своих прав на
землю в Архангельске.
4 октября 1918 года Чудинов отправил на родину письмо, в котором писал о
том, что он вместе с членами делегации волости посетил председателя губернской
земской управы и что они обсудили несправедливые, по его мнению, постановления собраний крестьян от 12 и 15 сентября относительно раздела земли. «Высказались единогласно, — сообщал Чудинов, — что расчистки, которым не истек 40летний срок, ни в коем случае не могут быть отобраны от владельцев. В Архангельской губернии никаких потребительских норм нет и не было». «Ваши постановления будут рассмотрены на заседании управы, — добавлял он при этом. —
Предлагаю населению до получения разъяснения управы в жизнь раздел расчисток, у которых не истек положенный срок, не проводить, обождать» 376 .
Односельчане не оставили без внимания жалобу своего именитого земляка.
В докладной в уездную земскую управу 12 декабря 1918 года отмечалось: «Жалобу Чудинова считаем неосновательной. При разделе земли никаких новых законов
не вносится. Переделы делаются так же, как и раньше. За исключением того, что
расчистки, коим истек срок 40 лет, на основании положения, принятого 4-й сессией Архангельского губернского земельного комитета, поделены между всеми гражданами» 377 .
* * *
Итак, можно заключить, что в целом аграрная политика белогвардейского
правительства не была претворена в жизнь. Попытки некоторых уездных и волостных земских управ произвести частичный передел земель вызвали лишь недовольство крестьян и священнослужителей.
Особые противоречия среди земледельцев и сельских активистов вызвала
проблема расчисток. Неслучайно, подводя некоторые итоги претворения в жизнь
этой программы, земельно-лесная комиссия губернской земской управы отметила,
что инструкция губернского Земского собрания о расчистках вызывает серьезные разногласия, и проведение ее в жизнь является преждевременной. Комиссия
приняла такое решение: «вопрос о расчистках оставить впредь до ликвидации военных действий в том положении, в каком он находится в настоящее время на
местах» 378 .
Таким образом, намеченная программа аграрной реформы оказалась в основном лишь перечнем благих намерений Временного правительства Северной
области.
376
ГААО. Ф.1876. Оп. 3. Д. 10. Л. 47.
Там же. Ф. 1876. Оп. 3. Д. 16. Л. 29.
378
Там же. Ф. 1876. Оп. 2. Л. 18 об.
377
Глава шестая
ЛИКВИДАЦИЯ СЕВЕРНОЙ ОБЛАСТИ
В поисках спасения. Начиналось лето 1919 года. 27 мая и 10 июня архангелогородцы встретили два больших отряда английских солдат и офицеров под командованием генералов Грогана и Джексона.
Город украсился союзными флагами. На Соборной улице вблизи речного
спуска, недалеко от памятника Петру Великому, была воздвигнута высокая арка с
надписью “Welkom” (добро пожаловать!).
Высадка иностранных войск сопровождалась шумной пропагандистской
кампанией. Во встречах "гостей" принимали участие члены правительства. Городская дума в полном составе преподнесла командованию хлеб и соль и специальный адрес, подписанный 39 гласными.
В адресе были такие слова: «Пример британских добровольцев, явившихся в
Россию на помощь союзному русскому народу, перейдет золотым сказанием из
века в век и будет одним из лучших свидетельств высокой культурности и доблести вашей славной Родины» 1 .
В Лондон королю Георгу V шли телеграммы с благодарностью за оказание
помощи. Иностранные офицеры делали громкие заявления. Генерал Джексон
обещал, что "английские добровольцы идут против большевиков, которых они
признают более вредными, чем даже Германия", и уверял, что “новые силы на
северном фронте быстро добьются успеха” 2 .
Айронсайд поделился ближайшими планами с корреспондентами газет: "Теперь с местными русскими и с прибывшими из Великобритании войсками у меня
имеется в руках все для выполнения намеченного плана. А план этот простой и
сводится к тому, чтобы использовать летнее время для перенесения базы русской
национальной армии из Сибири в Архангельск. Из Англии в Архангельск теперь
морем нужно всего 8 дней для перевозки людей, снаряжения, грузов и т. д… И
теперь… я двинусь по реке на Котлас, который я непременно возьму, — я в этом
уверен" 3 .
Прокурор Добровольский в воспоминаниях заметил: “В наших военных кругах это заявление находили неосторожным и открывающим планы врагу, но в
обывательской среде оно вызвало… подъем настроения” 4 .
Подобные заявления являлись отражением планов, разработанных в более
высоких инстанциях — в Лондоне и в ставке Колчака. Не кто иной, как У. Черчилль, в палате общин 29 мая 1919 года говорил о том, что увеличение сил в районе Севера позволит "разрешить проблемы гораздо успешнее”, чем можно было
"надеяться раньше". "Мы, — заметил он, — питаем надежду, что в ближайшем
будущем произойдет соединение армий Колчака с русскими войсками архангельской группировки” 5 .
Перед Колчаком стоял выбор: идти на соединение с деникинской армией или
же двигаться через Вятку и Котлас на север. Победил второй вариант, ибо в Архангельске имелись запасы снаряжения. К тому же вырисовывалась перспектива
создания фронта на Северо-Западе, в Финляндии и Прибалтике 6 . Однако эти пла-
ны не осуществились. Летом 1919 года антисоветские силы начали разлагаться –
отказывались воевать не только русские солдаты, но и иностранные воинские
части.
* * *
Первые признаки нежелания иностранных солдат воевать выявились в конце
1918 года. В депеше Омскому правительству Чайковский отметил: «Союзные войска после перемирия неохотно остаются в России. Англия вызывает своих волонтеров, во французских войсках были случаи неповиновения. Американцы хорошие демократы, но посредственные солдаты» 7 .
Весной, во время переброски с Мурмана на Онегу, англичане устроили митинг и вынесли решение об отказе воевать. Американские и французские части
самовольно оставляли позиции, а восстания белых полков приобрели массовый
характер.
Все это побудило рабочее движение в Западной Европе решительнее требовать вывода войск из Советской Республики. Правительствам стран Антанты удавалось некоторое время оставлять общественность своих стран в неведении. В
официальных выступлениях, начиная с марта 1919 года, они не раз заявляли о готовности вывести войска с Севера, «как только позволит погода». Но лишь, после
того как белая армия и иностранные полки начали разлагаться изнутри, на Западе
было принято решение «удовлетворить требования народа».
Первыми покинули Север французские и американские войска. За ними последовала очередь англичан. В Архангельск прибыл английский генерал лорд Роулинсон, на которого Черчилль возложил эвакуацию войск. Чтобы обеспечить эту
акцию и создать видимость укрепления фронта английское командование предприняло действия против Красной армии. В начале наступления иностранным
войскам удалось добиться успеха: красноармейские части были отброшены до
селения Пучега.
Печать раздувала вести о победе. «Дорога на Котлас очищена,— извещала
газета «Возрождение Севера».— В войсках царит... твердая уверенность в скорой
и решающей победе... Мы перед скорым концом большевизма» 8 . Но англичане не
верили в успехи на фронте и готовили план эвакуации своих войск. Айронсайд в
мемуарах, изданных в 1953 году, отметил, что уже в апреле 1919 года он знал о
выводе английских войск. «Моя главная цель – мирная эвакуация союзнических
войск до наступления зимы – не изменилась, – писал он. – Состоится или нет соединение с Колчаком, мои оперативные планы по эвакуации оставались прежними, измениться могли лишь сроки проведения их в жизнь» 9 .
В июле 1919 года Айронсайд докладывал в британское военное министерство: “Состояние русских войск таково, что все мои усилия создать русскую… армию обречены на неудачу. Необходимо теперь же эвакуироваться как можно скорее, если только численность британских сил здесь не будет увеличена”. Эта же
мысль подчеркивалась в меморандуме начальника Генерального штаба, составленном на основе донесений с мест: “Положение в Архангельске радикально изменила... Мы не сумели создать… русскую армию… Мы ничего не выиграем, задержав… войска в Архангельске хотя бы на день дольше, чем это необходимо” 10 .
Русские генералы догадывались о замыслах союзного командования. Марушевский в воспоминаниях заметил: “Ряд признаков давали повод к самым мрачным предположениям. К этому времени город покинули все более или менее зна-
чительные дипломатические представители. Военные власти союзников концентрировали силы для наступления по Северной Двине. Но было очевидно, что их
операция предполагала временный характер лишь для организации вывода своих
войск…” По свидетельству генерала, один его знакомый иностранец без обиняков
спросил: «Неужели вы не чувствуете, что за вашей спиной устраивается предательство?» 11 .
Летом 1919 года в белом стане началась паника. 2 и 3 июля состоялись
встречи Айронсайда с Миллером. К этому времени английский генерал, побывав
на фронте, убедился в том, «о наступлении на Котлас не приходится помышлять».
Миллер согласился с этим мнением. Айронсайд известил о скором выводе иностранных войск. Миллер мужественно встретил плохие новости. Английский генерал отметил: “Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда я сообщил ему
дурную весть. Лишь по его… глазам я мог догадаться, как ужасно он устал”.
Во время второй встречи, отметил далее Айронсайд, “Миллер спросил меня:
“Неужели Верховный совет предал Белое дело в России?” Смогу ли я оставить некоторое количество британцев и после отвода войск? Могу ли я пообещать ему
разрешить добровольцам из наших войск остаться в России? Я мог лишь ответить
ему, что приказ недвусмысленно требует отвода всех войск до закрытия порта… Я
уверил его, что мы снабдим русских всем необходимым. Мы оба согласились, что
нужно продолжать борьбу в Северной области” 12 .
12 августа состоялось совещание русских военачальников для обсуждения
сложившейся ситуации. Они уже знали о том, что Айронсайд предложил тоннаж
на 14 тысяч человек для эвакуации их вместе с союзными войсками. Доводов в
пользу этой акции было много: командиры полков открыто сомневались в надежности белой армии, предвиделось ухудшение ситуации с ее снабжением. Поэтому
фронтовое офицерство во главе с Марушевским, трезво оценивая обстановку, голосовало за принятие предложения английского командования.
Другая группа военных во главе с Миллером высказалась за продолжение
борьбы своими силами. Доводы штаба главнокомандующего объяснялись предписаниями омского руководства, успехами на белых фронтах, в том числе и на Северной Двине, опасность разрыва кольца белого фронта вокруг Советской Республики и т.д. Эта точка зрения победила, было принято решение бороться с
Красной армией своими силами.
Позднее Миллер в весьма нелицеприятном духе охарактеризовал поведение союзного командования перед началом эвакуации. Он, в частности, писал: “Англичане всеми средствами старались убедить... русское командование, что
без них поддержание порядка в области и вооруженная борьба с большевиками
нам не под силу, что во избежание напрасного кровопролития нужно демобилизовать армию, распустить солдат по деревням, а офицеров и наиболее скомпрометированных жителей английское командование предлагало вывезти из области.
Все было пущено в ход для того, чтобы создать паническое настроение в
войсках… На улицах города вывешивались объявления, что с уходом английских
войск население будет беззащитно против внутренних и внешних большевиков…
Но “бог помог, — заметил генерал, — Северная область не запятнала себя дезертирством, изменой святому делу борьбы за освобождение России; она нашла в себе силы молчанием ответить на… шкурные зазывания английского командования.
Слабые духом под разными предлогами уехали, а оставшиеся сомкнули ряды и в
энергичном наступлении нашли выход своим сомнениям... Свыше 25 тысяч пленных и немало оружия явились трофеями этого наступления“ 13 .
Миллер тем не менее понимал, что после ухода иностранных войск положение его армии на фронте будет тяжелым. Телеграммой он высказал это опасение
Колчаку, уверяя его, что на обеспечение обороны «изолированной области в течение зимы одними русскими, недостаточно прочными войсками, рассчитывать
нельзя» 14 .
В ответ же получил предписание адмирала о том, что «по стратегическим
соображениям... повелеваю удерживать архангельский район до последней крайности и напряжения» 15 . При этом Колчак заверил Миллера в том, что восточный
фронт скоро перейдет в наступление.
* * *
Вопрос о последствиях ухода иностранных войск с Севера появился в повестке дня правительства еще в октябре 1918 года в связи с сообщениями о скором
окончании мировой войны.
На заседании 14 октября 1918 года правительство Чайковского обсудило
доклад «О политической ситуации в связи с переговорами о мире». Вот некоторые
выдержки из этого документа: «Если союзные войска покинут пределы области,
то у нас не окажется достаточного количества сил для борьбы с большевиками.
Если они останутся в России, то будущее правительство сможет оказаться не
вполне свободным в своих решениях и действиях. Отсюда вывод: необходимо оставить пребывание союзников на территории России после окончания войны известными условиями…”
Правительство, отметив «желательность помощи союзников в деле борьбы с
советской властью и по окончании войны с Германией», поручило Чайковскому
выяснить «…те условия, при которых они считали бы возможным оставление в
России войск представляемых ими держав после заключения мира с Германией» 16 . В тот период вопрос о выводе войск ставился теоретически. Теперь же он
встал в чисто практической плоскости.
Разные слои общества реагировали на уход союзников по-своему. Активизировались и правые и левые силы. Свое отношение к этому событию высказали командиры белых полков. С целью выработки общего плана действий правительство
области решило собрать 10 августа Земско-городское совещание. В преддверии к
этому событию 4 августа состоялось заседание губернской и архангельской уездной земских управ. На нем присутствовали гласные городской думы, Миллер,
полный состав Временного правительства – всего более 60 человек.
Сложность ситуации в тот момент состояла в том, что: во-первых, людские
ресурсы области для пополнения рядов армии были исчерпаны. Надежды на
снабжение области союзниками становились призрачными. Деятели области и города понимали, что близок конец белой армии.
Во-вторых, как уже отмечалось, в среде военных и правительства не было
единства относительно перспектив существования Северной области и ее зашиты
от наступавшей Красной армии. В то время как Миллер считал необходимым продолжать борьбу, большинство фронтовых офицеров выступало за то, чтобы покинуть пределы области.
В-третьих, особую позицию занимали профсоюзы. Под влиянием ухудшавшегося материального положения населения, продолжавшихся арестов совет
профсоюзов подготовил к совещанию критическую докладную записку «О состоянии Северной области», которая была утверждена советом за шесть дней до
открытия земско-городского совещания, а до того обсуждена на заседаниях правлений всех профсоюзов 17 .
Документ гласил о том, что совет профсоюзов выступает против записи добровольцев в белую армию и заявляет об отказе «поддержать реакционную политику правительства» 18 . Постоянные аресты рабочих совет связывал с властью
иностранного военного командования. Поэтому записка обращала внимание
дипломатического корпуса на то, что вмешательство во внутренние дела страны
противозаконно 19 .
Взывало к помощи земско-городского совещания и северное крестьянство,
жаловавшееся на «издевательства над народом». Крестьяне надеялись открыть
земским властям глаза на то, что по Северной области «открыто разгуливает черная реакция». Они призывали земцев «устранить безответственную власть, не понимающую народных интересов», и разработать положение «о представительном
органе населения» 20 .
В-четвертых, активизировала свои действия эсеровская оппозиция, во главе
которой стоял председатель губернской земской управы П.П. Скоморохов. В ходе
дебатов во время проведения земско-городского совещания выявились группа левых делегатов, склонявшихся к пораженческой позиции. Выявилось правое крыло,
выступавшее за необходимость укрепления армии и обороне области. Между ними колебались центристы или нейтралы, не зная толком к какому крылу присоединить свой голос. Решительная позиция Скоморохова воздействовала на нерешительность центра.
Какие пути выхода из ситуации предлагали военные и гражданские власти,
общественные организации?
Во-первых, все упомянутые силы, несмотря на противоречия между ними,
принимали решения о необходимости защищать область. После распространения
вести об уходе войск союзников в городе начались совещания, решения которых
сводились к тому, чтобы мобилизовать всех, кого можно, на борьбу против советских сил.
Уже в начале августа состоялись общие собрания представителей квартальных комитетов, торгово-промышленного и женского патриотического союзов и
других объединений. Все они били тревогу, сочиняли воззвания к жителям союзных стран, смысл которых сводился к тому, чтобы воздействовать на парламенты
Англии и Франции, на иностранную прессу и добиться оставления войск в России
и увеличения их состава.
Наиболее ярко эта мысль была выражена в выступлении С. Городецкого, который на заседании председателей квартальных комитетов 7 августа говорил:
«Мы должны обратиться к союзникам [с просьбой] не только не уводить отсюда
войска и оставить нас на погибель от большевизма, а, напротив, удесятерить их,
дабы мы могли идти вперед» 21 .
Самый трезвый подход к делу проявили «деловые люди» — представители
торгово-промышленных кругов. Устами одного из них, X. Манакова, был брошен
призыв — самим защищать себя. «Нам надо говорить не о том, чтобы нас союзники не покидали, ибо это будут крокодиловы слезы — решение об уходе факт
свершившийся, а о том, что нам делать, если уйдут союзные войска»,— говорил
он, обращаясь к собравшимся.
Собрание буржуазии города приняло резолюцию, которая гласила, что в течение недели необходимо собрать и передать в распоряжение главнокомандующего пять миллионов рублей, а также мобилизовать торгово-промышленный класс,
каждого из них, способного владеть оружием 22 .
После длительных дебатов северные политики на заседании земскогородского совещания 21 августа также приняли резолюцию, поддерживавшую
линию Миллера, направленную на защиту области. «Заслушав заявление Временного правительства Северной области, — говорилось в резолюции, — и, принимая
во внимание важность и серьезность переживаемого момента, требующего напряжения всех сил, быстроты и решительности в деле организации обороны области
и ее внутреннего устроения, земско-городское совещание почитает своим долгом
оказать всяческое содействие и поддержку вновь образованной власти в ее работе,
в соответствии с началами, указанными земско-городским совещанием. В этих
целях земско-городское совещание выделяет из своей среды комиссии по обороне
и по внутреннему управлению краем и признает необходимым сессию земскогородского совещания прервать, с тем, чтобы члены его, возвратившись на места,
продолжали работу по организации обороны области» 23 .
Участники совещания в воззвании к армии призывали солдат сохранять дисциплину и крепче держать в руках винтовку. Приведем выдержки из этого документа. “Братья – воины! В решительный час борьбы за мирный труд и волю народную обращается Земско-городское совещание Северной области с братским
приветом и с поклоном.
Мы, представители Земств и городов Северного края, избранные всем
населением Севера, просим прислушаться к голосу Ваших братьев и отцов… Теперь союзные силы уходят домой. Они много помогли нам в нашей
борьбе. За их заслоном мы создали свою славную армию, которая сумеет
постоять за себя и не отдаст область на разграбление… коммунистам. Земскогородское совещание верит в Вашу стойкость, братья воины, и постановило от
лица всей области, от лица Ваших матерей, жен, братьев, отцов и сыновей
бороться с комиссарами”.
Совещание обратилось с призывом к населению Северной области, агитируя
его вступать в ряды белой армии, браться за оружие и бороться до победного конца. Под этим воззванием стояли подписи председателя собрания П. Скоморохова,
его заместителей С.Ф. Гренкова и Е. В. Едовина, секретарей С. Мелехова и О.
Антушевича.
Объявляя этот документ специальной листовкой, Миллер приказал: “прочесть его перед строем всех рот, эскадронов”, призвал всех проникнуться
сознанием долга “к нашей страдающей Родине” 24 .
Во-вторых, заседание городской думы признало необходимым срочно «обратиться к правительствам союзных держав» призывом о помощи, без которой Северная область в случае отозвания английских войск обречена на гибель» 25 .
С этой целью городская дума уполномочила двух гласных – С.Н. Мацкевича
и А. Р. Петрова – немедленно выехать на 45 дней на Запад с целью добиться отмены эвакуации англичан. Однако работа этой комиссии не увенчалась успехом. Те-
леграммой из Лондона комиссия вскоре проинформировала правительство о том,
что английская демократия «не симпатизирует русским делам» 26 .
В-третьих, 13 августа делегация деятелей земского совещания, пытаясь задержать английские войска, встретилась с генералом - «эвакуатором» Роулинстоном. На заседании совещания П. Скоморохов подробно изложил собравшимся те
положения, которые они сообщили английскому командованию. Делегация обратилась к англичанам с двумя просьбами: задержать временно уход британских
войск и оставить русской армии военное снаряжение и продовольствие. Одновременно она известила иностранное командование о мерах, которые правительство области начало проводить в жизнь. Среди них – вербовка добровольцев в армию, улучшение обеспечения солдатских семейств. Предполагалось двинуть на
фронт 800 человек из состава бойцов национального ополчения.
Генерал выразил понимание положения, но отверг просьбы земцев. Он подтвердил, что отъезд войск начнется 1 сентября и что “это решение не может быть
изменено”. Указав на “низкий дух” населения Северной области, генерал сослался
на горький опыт пребывания иностранных войск на Севере. «В течение почти года, – заявил он, – генерал Айронсайд старался при помощи инструкторов и технических специалистов создать из населения боевую силу. Но результатом явились
бунты среди войск и переход на сторону большевиков даже в момент победы» 27 .
Он резюмировал: “Оставлять в таких условиях войска на Севере является немыслимым”.
Примерно таким же тоном Роулинсон вел переговоры с генералами Миллером и Марушевским, которые возглавили группу командиров полков, приехавших
в Архангельск с фронта. А присутствовавший на встрече Айронсайд “оставление в
области английских войск считал чистейшей авантюрой”. Он заявил о ненадежности русской армии и настаивал на ее быстрой эвакуации из Архангельска 28 .
Марушевский, вспоминая позднее об этом свидании, заметил: “Роулинстон
принял нас как какой-нибудь вице-король принял бы негритянскую депутацию. В
его приеме была и снисходительная приветливость, и благоговейная твердость в
отношении приказаний, полученных им от британского правительства” 29 . Можно
лишь только догадываться о том, какое унижение испытывали русские офицеры,
сознавая полное бессилие перед представителями союзной державы.
В-четвертых, под давлением настроения народных масс совещание проявило
твердость в отстаивании ряда своих требований. Оно создало ряд комиссий: по
обороне области во главе с А.А. Ивановым, по внутреннему управлению, в которую вошли М.Я. Едемский, С.Ф. Гренков и другие.
Комиссия по управлению неожиданно для правительства потребовала политической амнистии для лиц, как осужденных по суду, так и административно заключенных. Согласно ее предложению амнистии подлежали все осужденные проступки по делам печати. Она требовала распустить все следственные комиссии, их
дела передать обычным органам судебных властей. Эти требования означали
вторжение в деятельность правительства, ибо ограничивали его следственнокарательную практику.
Совещание пошло дальше. Провозгласив в воззваниях к населению и армии
о борьбе с большевиками, оно в то же время выступило с требованием политической амнистии для лиц, осужденных за большевизм. В проекте указывалось, что
большевизм столь неуловимое для юридической квалификации явление, что
подведение его под статьи закона представляется невозможным. Исходя из этого,
совещание считало, что лица, осужденные за подобное “преступление”, также
подлежат полной амнистии.
Требования совещания встревожило правительство, оно хотело успокоить
земцев, но успеха не имело. Совещание постановило настаивать на амнистии и не
расходиться, пока она не будет дана. Требование было отвергнуто с пояснением,
что освобождать заключенных будут персонально.
Решение, принятое правительством относительно амнистии заключенных, не
удовлетворило рабочих. Как позднее заметил в своих воспоминаниях Добровольский, «рабочие не склонны были к таким половинчатым решениям» 30 и 1 сентября 1919 года объявили забастовку, которой руководил стачечный комитет, куда
вошли председатель и члены совета профессиональных союзов. Комитет выпустил листовку с лозунгами: «Долой смертную казнь!» «Долой военно-полевые суды!». Он требовал амнистии политическим заключенным и прекращения гражданской войны.
Дело принимало серьезный оборот еще и потому, что на фронте начались активные действия белогвардейских войск, а забастовавшие портовые рабочие отказались грузить снаряды, предназначенные к отправке на фронт. Для подавления
рабочего выступления были приняты все доступные правительству меры. До сведения рабочих коллективов было доведено постановление, в котором говорилось,
что правительству «желательна скорейшая ликвидация забастовки». Двум членам
правительства было поручено вступить в переговоры со стачечным комитетом.
Однако этим дело не кончилось. Вслед за мирными действиями были предприняты и репрессивные: приказом Миллера «виновные» были мобилизованы и отправлены на фронт, где им предстояло кровью смыть свою вину, а зачинщики «бунта»
— таковыми были признаны четыре человека — высланы на Печору. Добровольский позднее сетовал, что с «бунтарями» обошлись крайне мягко, признавался,
что настаивал на предании их военно-полевому суду 31 .
Эсеровские представители, которым было поручено разобраться в «происшествии», обратились к правительству «с указанием на желательность прекращения репрессий». При этом просили издать объявление, в котором забастовка нашла бы «соответствующее освещение и оценку» 32 .
В-пятых, в ходе всего совещания эсеры резко критиковали политику правительства. «Население Северной области,— говорил эсер Скоморохов,— находится на краю гибели... Финансовая политика правительства такова, что мы не знаем,
как просуществовать завтрашний день». А, говоря о положении в деревне, об
упадке сельского хозяйства, делал вывод: «Можно определенно и безошибочно
сказать, что нам угрожает не только продовольственный кризис, но и экономический кризис вообще». Выступавшие критиковали крупную буржуазию, резонно
заявляя о том, что «торгово-промышленный класс, как, впрочем, и следовало
ожидать, не оправдал тех надежд, которые на него возлагали» 33 .
Многие выступления почти дословно повторяли содержание официальных
документов, которые в ту пору, естественно, не предавались гласности, но должностным лицам были известны. Приведу в доказательство выдержки лишь из одного такого документа — докладной записки генерала Марушевского в адрес правительства.
«В финансовом отношении,— писал он,— политика правительства заслужила полное недоверие населения... В отношении торговли и промышленности положение таково, что все промышленные предприятия стоят, а что-либо приобрести из вещей первой необходимости доступно лишь людям, нажившим огромные
деньги спекуляцией... Земство бездействует, и власти на местах фактически нет...»
Во внутренней и внешней политике, отмечал он, «правительство фактически лишено возможности вести какой-либо самостоятельный образ действий, иметь авторитет, заключать договоры, опираться на чью-либо помощь...» 34 Считая положение критическим, Марушевский агитировал за усиление власти военного диктатора.
В отличие от генерала эсеры хлопотали за «представительный орган власти»,
до создания которого вопросы управления краем будет решать совещание и доводить «…мнение... до сведения правительства» 35 .
Миллер решил действовать: он оборвал бесконечные прения и, поставив делегатов на свои места, потребовал заканчивать совещание, которое быстро разработало и приняло резолюцию. Оно заявило о том, что «почитает своим долгом
оказать всяческое содействие и поддержку вновь созданной власти». Чтобы потешить свое самолюбие, добавило: «...в соответствии с началами, указанными земско-городским совещанием» 36 .
Тем не менее, правительство было вынуждено уступить. Во-первых, оно
произвело реконструкцию власти. Постановлением правительства от 21 августа
1919 г. в его составе произошли изменения. Наиболее заметное из них состояло в
том, что вместо инспектуры труда ввели отдел труда, который возглавил инженер
Цапенко. Появились три “министра” от общественности: два без портфелей от
земства — П. П. Скоморохов и Е. В. Едовин и одно место от городского самоуправления.
Во-вторых, 13 октября оно учредило комиссию по выработке положения о
представительном органе Северной области. В состав этого органа были включены член правительства И.В. Багриновский (председатель), а также А.А. Иванов,
Л.М. Старокадомский, А.Г. Пресняков, А.П. Постников. Комиссия получила материальную поддержку: в распоряжение председателя было выделено 5000 рублей. Она обязывалась через месяц представить правительству для утверждения
проект положения 37 .
Вместе с этим совещание решило «мобилизовать наличные силы края для
активной борьбы с врагами, с какой целью немедленно обратиться к обывателям
города с усердным призывом вступить в ряды народного ополчения, а тех, кто по
болезни или старости не может состоять в ополчении – принять участие материальной помощью».
* * *
Августовские события 1919 года позволяют сделать ряд выводов.
Во-первых, земская оппозиция несомненно проявила решительность, требуя
демократизации общественно-политической жизни области, устранения крайностей военной диктатуры. Резкой критике и откровенным нападкам подверглись
все стороны деятельности правительства.
Во-вторых, поведение оппозиционеров обуславливалось реальной обстановкой, сложившейся в области. Бесконечные мобилизации в белую армию, бесплатные реквизиции зерна, сена, лошадей для перевозки военных грузов, продолжав-
шиеся аресты и расстрелы советских активистов, многие другие факторы вызывали недоверие к политике правительства, стремление крестьян и рабочих быстрее
закончить войну.
В-третьих, несмотря на массовое недовольство народа, земские оппозиционеры в конце концов поддержали курс военного командования на продолжение
борьбы с Красной армией.
В-четвертых, подобная двойственность поведения земских деятелей являлась отражением глубокого кризиса всей системы власти, существовавшей в области, крушения их наивных иллюзий о возможности осуществления “третьего
курса” в условиях военных действий, краха идеи о сохранении самостоятельного,
независимого правительства в условиях Севера.
Неслучайно итоги работы земско-городского совещания не удовлетворили
ни рабочие массы, ни правые силы.
Оценивая его итоги, рабочие судоремонтного завода и военного порта заявили, что совещание, руководимое “реакционерами, не смогло и не сумело гарантировать народу политические свободы, амнистию политическим заключенным,
приостановить приведение в исполнение смертные приговоры… Мы категорически против объявленного призыва в национальное ополчение, прежде чем будут
удовлетворены основные требования демократии” 38 .
С противоположных позиций оценивала итоги работы совещания правая печать. Газета «Отечество» заметила, что совещание «ничего не может, кроме одних
декларированных формул гнева и критики». А потому его лучше не созывать,
чтобы не наносить удара по престижу совещания 39 .
* * *
Несмотря на противоречивость ситуации и двойственность итогов работы
всех совещаний, проведенных в августе, правительство и военные власти стремились организовать население и вооруженные силы на продолжение войны.
Для проведения в жизнь решения о защите Северной области была создана
комиссия, в состав которой вошли генерал Ю. Саввич, Е. Семенов, заводовладельцы и купцы X. Манаков, М. Перешнев, А. Плюснин. Буржуазия собрала средства. Фирма Русанов-сын пожертвовала 200 тысяч рублей. По 100 тысяч перечислили на счет главного командования фирмы Шалита, братьев Пец, Плюснина, остальные дали по 50 и 25 тысяч 40 .
Каких только шагов не было предпринято в августовские и последующие
дни 1919 года в Архангельске! Прежде всего, власти пытались превратить город в
военный лагерь, увеличить состав соединений, сражавшихся на фронте. С этой
целью постановлением от 18 августа 1919 года, «ввиду необходимости усилить
численный состав национального ополчения Северной области», в его ряды призывалось все «пригодное к службе мужское население от 17 до 50-летнего возраста».
Главнокомандующему предоставлялось право в экстренных случаях использовать части национального ополчения для военных действий на фронте. Приказ
по этому поводу появился за три дня до краха Северного фронта. 16 февраля 1920
года Миллер приказал призвать “на действительную военную службу в городе
Архангельске и пригородных районах всех ополченцев в возрасте от 17 до 36 лет
включительно для укомплектования 3,4,6,7 Северных полков и архангелогородского стрелкового полка” 41 .
Чувствуя ненадежность белой армии, правительство в то же время приняло
решение “О мерах в целях пресечения случаев побега военнослужащих на сторону
большевиков”. Постановление предусматривало “прекратить выдачу денежного
пособия семействам тех военнослужащих, которые перешли на сторону большевиков”, а в случае надобности “по усмотрению гражданских или военных властей,
высылать семейства этих перебежчиков из пределов Северной области”.
Во-вторых, было решено очистить Архангельск и его окрестности от «опасных и неблагонадежных элементов». Речь шла о 4400 заключенных, которые томились в городских и загородных тюрьмах и лагерях. 876 из них находились в губернской и кегостровской тюрьмах. Многочисленную группу составляли военнопленные в Кегостровском лагере – 2000 человек. 270 «опасных» лиц содержалось
на Бакарице и 220 на Смольном Буяне.
Совещание, состоявшееся в августе 1919 года под председательством Марушевского, приняло решение вывезти «заведомо опасных и неблагонадежных... на
острова Белого моря, где… они могли бы оставаться под малочисленной охраной
и не погибнуть, будучи предоставленными сами себе, при условии снабжения их
запасом продовольствия, рабочим инструментом и необходимым материалом, за
исключением леса» 42 .
Неблагонадежные разделялись на четыре категории. Самые жесткие меры
были определены по отношению к политическим, отнесенным к категории “вожди-коммунисты”, в которой значились Левачев, Валявкин и другие. Они предавались военному суду или становились заложниками 43 .
Большинство заключенных предполагалось выселить на острова Анзерск и
Кондо. Побег заключенных с острова Мудьюг, происшедший в сентябре 1919 года, заставил авторов проекта изменить решение. Новая тюрьма появилась в конце
сентября 1919 года в становище Иоканьга. Сюда были высланы 1200 человек
«инакомыслящих», степень неблагонадежности которых определялась материалом, собранным контрразведкой «в порядке внутреннего розыска», т.е., как
правило, лишь по подозрению.
«Режим Иоканьгской каторги представлял собой…, изощренный метод истребления людей медленной, мучительной смертью»,— писал каторжанин Иоканьги В.П. Чуев 44 . Бывший член правительства Соколов признал, что «такого
кошмара не знало самодержавное правительство».
Из тысячи двухсот арестантов 23 были расстреляны за предполагаемый побег и открытое непослушание, 310 умерли от цинги и тифа и только около
100 через восемь месяцев заключения остались более или менее здоровыми. Иокангьская каторга превратила арестантов в полуживых людей. Все они были больны цингой, с почерневшими руками и ногами, с потерянными зубами. Это были
не люди, а жалкое подобие их.
И это неудивительно. Заведующий тюремным отделом ВПСО В.П. Гумберт,
побывавший на Иоканьге с проверкой содержания заключенных в конце 1919 года, установил, что арестанты жили в невыносимых условиях. В бывшем погребе с
кубатурой 9 кв. саж. обитало 56 человек. Анкета, произведенная Иоканьгским Советом после падения Области, показала, что только 20 из них принадлежало или
считало себя коммунистами. Из 1200 человек, 446 считались подследственными, а
557 являлись солдатами.
Уместно отметить, что антисоветские деятели, опираясь на силу иностранных штыков, за 18 месяцев пребывания у власти в Архангельске успели применить весь набор средств насилия по отношению к жителям Севера: организовали
концентрационный лагерь на острове Мудьюге и каторжную тюрьму на Иоканьге,
предали суду и различным наказаниям сотни людей. Немало северян было расстреляно. Как уже отмечалось ранее, среди них большевики-подпольщики во главе с К.И. Теснановым, военные моряки А.А. Терехин, Н. А. Дрейер, профсоюзные
активисты во главе с авторитетным руководителем рабочих Н.В. Левачевым и
многие другие.
Белогвардейские власти широко применяли массовые расстрелы. 11 человек
заключенных пали от пуль 19 сентября 1919 года на острове Мудьюге 45 . В те же
дни белогвардейский отряд захватил в полном составе совет Тамицкой волости
Онежского уезда. Карандашная заметка на клочке бумажки донесла до нашего
времени весть о страшной трагедии. “Во время ареста, — написано в этом незамысловатом документе, — члены совета позволили себе оскорбительный отзыв о
русской армии. Некоторые сделали попытку к сопротивлению, за что и были расстреляны” 46 .
Наряду с этим военные власти беспощадно расстреливали зачинщиков солдатского недовольства. Как уже отмечалось выше, первый расстрел 13 человек
произошел в декабре 1918 года после отказа солдат 1-го Архангельского полка
выехать на фронт. 14 мая 1919 года за отказ солдат 8-го полка погружаться в
баржи для отправки вверх по Северной Двине было расстреляно 15 человек. 22
июля 1919 года такая же участь постигла четырех воинов 6-го Северного полка.
Смертные приговоры белогвардейским солдатам выносились вплоть до последних
дней пребывания белого правительства у власти 47 .
…Прах более 50 жертв террора интервентов и белогвардейцев покоится с 1
мая 1920 года на мысе Пур-Наволок, где сооружен обелиск «Жертвам интервенции. 1918-1920».
* * *
Пока совещание вело дебаты о положении в крае и разрабатывало призывы к
борьбе «до победного конца», Миллер предпринял ряд попыток задержать союзников на Севере до ноября. В августовские дни белое командование просило интервентов о помощи, задабривало их наградами: раздавали до пятидесяти орденов и медалей в день.
Представляют интерес те формулировки, которые содержались в приказах о
награждении военных иностранцев от имени правительства Северной области.
Приведем для примера одну из них.
В постановлении от 20 августа правительство известило: “…наградить
орденом Великомученика Победоносца Георгия 4-й степени Британской армии
бригадного генерала Л. В. Сэдлер Джэксона за то, что 10-го августа сего года, командуя отрядом из всех родов оружия и детально разработав план наступления на сильно укрепленные позиции противника, предпринял операцию, увенчавшуюся полным успехом. Лично управляя отрядом и находясь, все время на передовых линиях под сильным артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем
противника, с отменным спокойствием, выдающейся храбростью и распорядительностью управлял вверенными ему войсками. Предпринятый им глубокий
обход неприятельских позиций внес полное расстройство и панику в большевист-
ских рядах и повлек за собою занятие нами сильно укрепленных позиций:
сел Борок, Сельцо и целого ряда других селений по обоим берегам Северной
Двины” 48 . Число подобных описаний “подвигов” иноземцев, уничтожавших русских солдат, можно увеличить.
Составной частью идеологической акции, рассчитанной на повышение
духа воинов белой и союзной армий, явилось решение правительства Северной
области от 18 мая 1919 г. о выпуске специальной медали “В память освобождения
Северной области от большевиков”.
“В ознаменование освобождения Северной области от большевиков, − говорилось в нем, − устанавливается бронзовая медаль для ношения на груди на
ленте белого и голубого цветов”. На лицевой стороне ее в центре изображена Победа в виде крылатой женщины, с поднятым мечом в правой руке и со щитом в
левой. С левой ее стороны − русский солдат, заряжающий винтовку, а вокруг него
солдаты союзных войск, стреляющие с колена: английский, американский, французский,
итальянский
и
сербский.
На обороте медали надпись: “Медаль в память освобождения Северной области от большевиков”; над надписью – двуглавый орел без короны, крылья его распущены, в лапах венок и меч, а на груди щит со св. Георгием Победоносцем. Ниже надписи – погрудные изображения солдат 49 .
Право ношения будущей награды предоставлялось шести категориям
участников “борьбы с большевизмом”. Среди них: воинские чины, входившие в
состав союзной и русской армий, участники партизанских и добровольческих отрядов, гражданские и духовные лица, находившиеся на службе в правительственных учреждениях после 2 августа 1918 года, а также чины национального ополчения области, отцы и старшие сыновья лиц, павших в боях с большевиками.
Правительство учредило образец свидетельства на право ношения награды, отдало распоряжение о немедленной присылке списков лиц, “имеющих право
на ношение означенной медали”. За границей был размещен заказ на изготовление
медали в количестве 500 тыс. экземпляров.
В госархиве Архангельской области сохранилось немало документов о
тех, кто хотел получить этот знак воинского отличия. Списки включали не только
солдат и офицеров. Среди претендентов на медаль были служащие госбанка области, 88 чиновников тюремного ведомства, 116 человек из корпуса лесничих, 17
работников отдела внутренних дел, включая курьеров и рассыльных, и т.д. Неожиданную заинтересованность в этом деле проявили иностранные посольства и
консульства. Так, например, исполняющий обязанности бельгийского королевского консула М. Никеза прислал список, включавший более 10 человек, среди
которых был ряд служащих как из местного населения, так и бельгийских подданных.
Пока не удалось найти документов о реальном существовании медали.
Косвенным подтверждением сложностей, возникших при награждении ею, является резолюция Зубова от 1 декабря 1919 года на одном из ходатайств. Она гласила: “пока награждение откладывается до получения заказа из Франции”. Не исключено, что зарубежные исполнители не смогли изготовить медаль к положенному сроку и тем более доставить на Север. Претенденты остались, видимо, без
этой наспех придуманной награды…
* * *
Между тем Миллер посылал телеграммы в адрес русского посла в Лондоне
Набокова. «Не считая возможным без сопротивления отдать Северную область
большевикам, что вызвало бы сильный подъем духа у большевиков и совершенное разложение наших солдат,— писал он 24 августа,— ...делаю попытку удержаться независимо от ухода англичан. Дабы принятые меры усиления войск возымели действие, необходима отсрочка
отвода английских войск с фронта,
назначенного на 1 сентября, до половины сентября... Эвакуация потребует один
месяц, порт открыт до конца октября, следовательно, времени достаточно. Убедительно прошу настоять срочно на соответствующих распоряжениях генералу
Роулинсону…» 50
«Прошу убедить английское правительство в необходимости оставить [в
Архангельске] хотя бы небольшой отряд в одну-две тысячи человек на октябрь,
преимущественно для обеспечения тыла...» — умолял Миллер недели спустя 51 .
Однако союзники были непреклонны. 27 сентября из Архангельска ушел последний транспорт английских войск.
Уместно отметить, что всего за период с 1 июня по 12 октября 1919 года
Архангельск покинули 39285 иностранных солдат и 3047 офицеров. В это же время за границу уехали 6535 жителей Севера. В качестве заложников иностранцы
вывезли более 100 военнопленных красноармейцев и советских активистов 52 .
Уход союзников вызывал резко отрицательное отношение у русских офицеров, обвинявших англичан в предательстве. Айронсайд оставил выразительное
свидетельство об этом в воспоминаниях: “До отъезда со мной произошел один неприятный случай. Выдающийся русский полковник, доблестно сражавшийся под
началом союзников и хорошо мне знакомый, попросил разрешения встретиться со
мной. Он был награжден британским орденом, которым очень гордился. И вот
этот офицер (это был начальник оперативного отдела Генерального штаба полковник Л.В. Костанди) вошел в мой кабинет и отдал мне честь. Затем он положил
на стол орден, которым был награжден за выдающиеся заслуги в весеннем наступлении на Мурмане… За две минуты он высказал все, что думает о союзниках,
отдал честь и вышел. Долго я сидел в полном молчании, глядя на отвергнутый орден, которым в свое время была отмечена его беспримерная доблесть” 53 .
Костанди свой поступок объяснил в сопроводительном письме: “...считаю
ниже достоинства русского гражданина и офицера носить орден страны, представители которой вынуждаются своим правительством изменить данному ими слову
и своим союзникам”.
Белогвардейцы остались один на один с крепнувшими силами Красной армии. В этой ситуации Миллер 17 сентября объявил, что старики, женщины и дети
могут покинуть область, чтобы не подвергать себя лишениям, которые связаны с
предстоящей зимой. Указав на то, что “задача удерживать Северную область до
крайней возможности остается в силе и будет выполняться с привлечением жителей населения”, Миллер подчеркнул, что, в случае отхода войск из Архангельска,
“борьба с большевиками будет продолжаться, базируясь на Мурманский и Печорский районы”. Он сообщил о том, какие шаги намерено предпринять правительство и военное командование в новой обстановке. В частности, в приказе предусматривалось выселить из города преступные элементы, отправить запасы продовольствия и снаряжения в Мурманск 54 .
Как показали дальнейшие события, план, намеченный Главнокомандующим,
был теоретически возможен, но на деле являлся нереальным. Для исполнения его
не было ни материальных возможностей, ни времени.
Миллер заметил, что призывы большевиков, обращенные “к солдатской массе, к крестьянству, перевернули психологию местного населения”. По его оценке,
окончательная перемена в настроении белой армии произошла в начале 1920 года.
В ночь с 7 на 8 января 1920 года часть солдат 3-го стрелкового полка перешла к
большевикам. “С этой минуты моральное разложение пошло неудержимо быстрыми шагами” 55 . Союзники, покидая север осенью 1919 года, предупредили белые власти о том, что английское командование снимает с себя всякую ответственность за безопасность остающихся.
* * *
Последние правительственные акты. В дни ухода союзников Архангельск
был объявлен на военном положении. Миллер, считавший, что «очищение рейда и
города от посторонней вооруженной силы может иметь самое неблагоприятное
влияние на настроение жителей города» приказал установить на видных местах
пулеметы, а их расчетам быть готовыми к стрельбе в случае выступления рабочих.
Среди населения была усилена пропаганда: генерал уверял жителей области
в силе белой армии и неизбежной ее победе. Но истинное положение дел было совершенно иным.
После ухода союзных войск перед правительством остро встали экономические проблемы. Положение края катастрофически ухудшалось. Безудержно росли
цены на продукты питания и падали нормы выдачи продуктов по карточкам. Самая большая норма — 22 фунта муки на месяц — была установлена для лиц, занятых физическим трудом, остальным — значительно меньше. Но эти нормы, как
правило, не выдерживались, т.е. продовольственные карточки попросту не отоваривались. Миллер не переставал обращаться к союзникам о помощи продовольствием. В телеграмме русскому поверенному в делах в Лондоне Саблину и русскому
агенту Ермолину, отправленной 7 ноября 1919 года, он жаловался: «Продовольственное положение Северной области является трагическим». Сообщая о том, что
запасы муки, переданные союзным комитетом снабжения в количестве около 170
000 пудов, недостаточны, Миллер делал вывод: «Население Северной области
будет обречено на все ужасы голодной смерти”.
Далее он добавлял: «При эвакуации английские войсковые части и младшие
начальствующие лица, возможно, что и без ведома главнокомандования, уничтожили громадное количество предметов снабжения и специального имущества,
предназначенного к передаче нам...» 56 .
Свидетельство об этом необычном явлении зафиксировал в своих мемуарах Добровольский. “Снятие с фронта английских частей, — отметил он, —
сопровождалось порчей и уничтожением военного имущества. На глазах русских
солдат и офицеров началось сожжение аэропланов, утопление в реке снарядов, патронов, муки и консервов... Подобная акция английским командованием объяснялась просто: мол, русские войска снабжены всем необходимым, а уничтожается
лишь излишнее имущество для того, чтобы оно не попало в руки большевиков.
Англичане не верили в то, что русские войска смогут удержаться без союзников
на Севере“ 57 .
Между тем по минимальным меркам для нормального снабжения армии и
населения требовалось 1250 тонн муки, 250 тонн галет, 600 тонн крупы, 250 тонн
сахара, 1 миллион банок мясных консервов, 200 тонн маргарина или масла, 15 тысяч шинелей и многое другое 58 .
Однако русские “ходоки” за рубежом не смогли выхлопотать удовлетворения
хотя бы одной просьбы Миллера. В начале 1920 года Саблин сообщил из Лондона: “Несмотря на неоднократные просьбы в течение двух месяцев, я не могу получить решительно никакого ответа, снова вхожу с ходатайством, но заранее уверен, что в связи с новой политикой Англии… достать снаряжения не удастся” 59 .
Союзники, пользуясь ситуацией, занимали торгашескую позицию.
Министр иностранных дел Великобритании ответствовал главе Временного
правительства: «Всякое увеличение [снабжения] будет зависеть от ряда соображений, в том числе от возможности... правительства изыскать необходимые средства» 60 (выделено мной.— Е. О.). Он заканчивал свое послание жестким тоном, требуя, чтобы Миллер сообщил ему, каким образом правительство «предполагает
изыскать необходимые средства». Английские власти сообщали о том, что “все ассигнованные для Деникина запасы уже отправлены и потребные вам заказы придется купить”.
Союзники требовали платы за все поставки, в том числе и за хлеб. Характерно высказывание члена союзного комитета снабжения г. Гаррисона на совещании
по вопросу о снабжении продовольствием местностей, сделанное еще во время
пребывания союзников на Севере. В присутствии Миллера, губернского комиссара Игнатьева и других ответственных лиц он заявил о том, что северное правительство может получить 100 000 пудов хлеба только “под отчет и гарантию правительства”. Он при этом заметил: “необходимо обратить внимание на финансовую сторону этого дела. Чрезвычайно важно вселить в население мысль, что хлеб
поступает от союзников и что за это следует платить деньги…” Если же снабжать
хлебом будет правительство области, то Гаррисон выразил опасение “как бы население не стало проявлять склонности к бесплатному получению хлеба”. Решение совещания предусматривало, что раздача хлеба должна производиться после
получения гарантии правительства о “платеже денег за отпускаемый хлеб” 61 .
Но платить было нечем. В конце своих просительных депеш честолюбивый
генерал добавлял слова о том, что “…покупать не имеем средств” 62 .
* * *
В поисках выхода из сложившейся ситуации власти прибегли к целому ряду
мер, позволивших пополнить доходы казны. В первую очередь были увеличены
налоги. С 15 до 75 копеек за тонну возрос корабельный сбор, на четверть повысилась плата за билеты на публичные зрелища.
Даже правая газета «Отечество» сетовала, что за перевоз через Кузнечиху
человек вынужден платить по 4—5 рублей. При этом она не без ехидства замечала, что «даже при большевиках... дело обстояло лучше. Существовало регулярное
пароходное движение с платой около 30 копеек в оба конца». Тяжелым бременем
все налоги ложились на плечи трудящихся.
Буржуазия, воспользовавшись ситуацией, начала усиленно сбывать «чайковки» — местные деньги, выпущенные правительством Чайковского. Скупая за
«бумажки» ценности, местные торговцы продавали их за границу на валюту, причем оставляли ее в банках иностранных государств.
Казна пустела. Пять миллионов рублей, которые собрали архангельские
«Минины», были каплей в море. В этой ситуации генерал Миллер встал на путь
конфискации священной частной собственности.
Начиная с августа 1919 года стали появляться приказы о конфискации имущества лиц, выбывших за пределы Северной области. Особенно суровым был
приказ от 29 октября. В нем говорилось, что лица, обязанные подпиской сдавать
иностранную валюту, вырученную за вывоз товара за границу, Северному областному банку и не сдавшие ее в указанный срок, будут подвергнуты лишению всех
прав состояния, конфискации имущества и ссылке на каторжные работы сроком
от четырех до шести лет 63 .
Согласно этому приказу 19 декабря 1919 года был наложен арест на движимое имущество И. И. Данишевского. Данишевский был владельцем крупного пакета акций в Североокеанском акционерном обществе, владел двухэтажным домом и двумя флигелями. Вина его состояла в том, что он, получив разрешение на
вывоз товара (5700 пудов смолы и 25 764 пуда пеку) и, выручив за них свыше
316100 лир, не внес их в Северный банк. Кроме того, Данишевский вывез за границу 7578 пудов анисового и свекловичного семени, выручив при этом 24 638
долларов, которые также оставил за границей 64 . Виновному грозило уголовное
наказание. Однако оказалось, что наказывать некого: владелец этих средств не
только перевел деньги в зарубежные банки, но и сам успел выехать в Америку.
При проверке выяснилось, что многие должники поступили таким же образом. Когда правительство обратилось к начальнику городской милиции с просьбой принять к ним меры относительно передачи валюты и передало список, в котором значились фамилии 18 предпринимателей, начальник констатировал, что
многие, о ком шла речь, уже получили из его канцелярии заграничные паспорта на
выезд в разные страны 65 .
Миллер пытался достать непокорных даже за границей. В телеграмме генералу Саблину он, отметив, что лесопромышленник Б.С. Ульянский выехал из Архангельска, уклонившись от уплаты в казну 5210 фунтов стерлингов, ходатайствовал о выдаче его русским военно-судебным властям. Саблин уклонился от выполнения этой просьбы, стремясь, как он выразился в ответной телеграмме “избегнуть открытого отказа” со стороны британского правительства. Одновременно
он сообщил Миллеру о том, что “со стороны как англичан, так и русских поступают жалобы на меры, предпринимаемые правительством относительно экспроприации валюты”. Более того, Саблин отметил, что эти меры “приравниваются
общественным мнением к методам советской власти, поддерживают желание
коммерческих кругов завязать торговые отношения с большевистской Россией
даже преимущественно перед сражающимися с большевиками окраинами” 66 .
Но Миллер был непреклонен. В телеграмме, направленной Саблину уже 18
января 1920 года, он настаивал на том, чтобы “подобные меры были применены в
равной степени, как к русским, так и иностранцам”. В частности, он просил содействия в получении валюты от фирмы “Карл Стюарт” 67 .
Применение принудительных мер вызвало рост недовольства в среде предпринимателей. Архангельские представители торгово-промышленного мира доказывали, что изъятие валюты не позволит им вести свои дела. Они требовали отмены приказа от 29 октября. Торгово-промышленный союз, выражая протест, зая-
вил, что он стоит «за свободу торговли и предоставление ему известной части валюты для необходимого оборота» 68 .
Недовольство торгово-промышленного сословия вызывали постоянные реквизиции. У предпринимателей изымались лошади, сани, упряжь, экипажи, медикаменты, полушубки, рукавицы и многое другое. Летом 1919 года были изъяты
двухколесные экипажи, в том числе у видного лесопромышленника Чудинова. У
Титова реквизировали 162 ящика стекла. Как правило, эти акции производились
на бесплатной основе 69 .
Недовольство действиями военных органов выражали кооператоры. Сохранилось письмо руководителей кооперативных органов с жалобой на то, что у их
союза было бесплатно реквизировано 66,6 тысячи аршин ткани «на нужды армии». Авторы письма с сарказмом замечали, что им совершенно неясна «потребность армии в таких тканях, как вуаль и фуляр, каковые, по нашему глубокому разумению, идут лишь для женских нарядов» 70 .
Пришли в движение народные массы. Миллер, извещая население о предстоящем уходе с Севера союзных войск, 31 августа 1919 года обратился к населению с предупреждением о том, чтобы все, кто имеет к ним претензии, поспешили
предъявить их в “Союзную комиссию по расследованию претензий граждан“ 71 . В
ответ на это в уездные органы власти, в Архангельск хлынул поток жалоб от всех
категорий населения.
Вот несколько конкретных жалоб, поступивших только от жителей Пинежского уезда. Е. Ушаков, Ф. Кобылин, Я. Старков и другие крестьяне требовали оплаты им за убитых во время военных действий лошадей. (Лошадь в то время стоила от 2400 до 3500 рублей, что являлось немалой суммой для крестьянского хозяйства.) В архиве сохранилось коллективное письмо жителей Пинеги с просьбой
возместить им убытки в размере 27 тыс. рублей за оборудование англичанами аэродрома на их сенокосной площади. Николай Шапкин жаловался на то, что его
баня была приспособлена для военных целей. В ее стене были проделаны три отверстия для установки пулеметов, внутреннее оборудование бани было уничтожено, а заготовленный заранее лес ушел на укрепление огневых точек.
Настоятель Пинежского собора высказал претензии: разместившийся в его
доме английский штаб нанес ущерб внутреннему убранству помещений, израсходовал бесплатно запас дров. Он требовал, как минимум, возмещения ему 1250
рублей. К многочисленным жалобам крестьян присоединились пинежские купцы
Володины. Они доложили в уездную комиссию о том, что в течение 80 суток англичане использовали их лесозавод, нанеся ущерб более 60 тыс. рублей. Американские солдаты сожгли в Пинеге их двухэтажный дом стоимостью в 45 000 рублей.
Для военных целей союзные войска реквизировали пароходы и баржи.
Уездные власти, рассматривая жалобы крестьян, часто отказывали в возмещении убытков, нередко урезывали их как минимум на треть, иногда и вдвое. А
генерал П. Петренко, командующий войсками Пинежско-Мезенского района, обвинял крестьян в отсутствии патриотизма и непомерных аппетитах 72 . Поэтому неслучайно в 1919 году основная масса крестьян стала проявлять симпатии к советской власти. «Они были убеждены,— писал эсер Соколов,— что с падением Северного фронта ликвидируется гражданская война, вернутся из армии их сыновья
и братья. Большевики в их представлении рисовались как «свои». В обстановке
всеобщего недовольства «единый антибольшевистский фронт» вскоре распался.
Покладистые архангельские «демократы» сочли необходимым снова «встать в оппозицию» и через месяц после обновления правительства отозвали из его состава
своих представителей. Скоморохов и Едовин, покидая правительство, заявили о
том, что теперь оно «…стало еще более контрреволюционным, чем было до сих
пор». Эсеры не хотели брать на себя ответственность за все то, что было совершено в Северной области 73 .
Но на этом борьба оппозиции против Миллера не закончилась.
* * *
В конце 1919 – начале 1920 года обстановка в области накалилась. Среди рабочих, крестьян, в армии началось массовое движение против существующих порядков. Уездные земства били тревогу по поводу того, что “экономическое благосостояние находится в агонии беспрерывного разложения”, что “промышленная
жизнь прекратилась”, а военные повинности стали невыносимыми. Жаловались на
непосильные военные тяготы все, начиная от крестьян, обремененных наборами в
армию, конской повинностью и другими поборами и кончая такой лояльной силой по отношению к правительству и союзническим войскам, как служители церковного культа.
Выше уже приводилась жалоба настоятельницы Холмогорского Успенского
женского монастыря игуменья Ангелины. В отчете за 1919 год отметила: «Две
мобилизации лошадей отняли три самых лучших лошади, две телеги на железном
ходу. Монастырь нес непосильную конскую повинность, ежедневно поставляя 3-5
лошадей, что изнурило как лошадей, так и сестер. Занятые помещения союзными
и русскими войсками приведены в такое печальное положение, что приведение их
в пригодное состояние потребует значительных расходов» 74 .
В решительной форме высказывали недовольство профсоюзные организации
области. Один из лидеров профсоюза железнодорожников Лошманов передал в
1920 году руководителям губернского земского совещания декларацию. Приведем
некоторые положения из этого документа.
«Политика ВПСО, – отмечалось в нем, – в течение полутора лет поставила
Северную область в положение почти безвыходное: уничтожены все завоевания
Февральской революции, народное хозяйство разрушено, люди без всякой вины
томятся и погибают медленной смертью в тюрьмах и на Иоканьге, происходят
расстрелы по ночам людей, большей частью ни в чем не повинных, происходит
преследование печати, царит подлый шпионаж, жестоко преследуются рабочие
организации…– все эти преступления существующей власти давно уже оттолкнули от нее народ, который начинает предпочитать большевистскую власть нынешней».
Декларация требовала создания нового правительства, ответственного перед
представительным органом, восстановления всех свобод, амнистии заключенных,
уничтожения военно-полевых судов и отмены смертной казни, «восстановления
нормальной народно-хозяйственной жизни вплоть до национализации фабрик и
заводов». В конце документа говорилось: «…дальше ждать нельзя. Промедление
смерти подобно» 75 .
Обобщая ситуацию, лидер оппозиции Скоморохов в одном из выступлений
заявил: «Правительство создало такое положение, что мы не знаем, как просуществуем завтрашний день. Можно определенно и безошибочно сказать, что нам угрожает не только продовольственный, но и экономический кризис».
* * *
Решающее значение для исхода гражданской войны на Севере имело настроение армии, превратившейся в самостоятельный социальный феномен. В ней
концентрировалось общее недовольство населения губернии.
Восстания в белой армии в 1919 – начале 1920 гг. явились подлинной катастрофой для Временного правительства Северной области. За время военных действий в Архангельске, на Онеге и Пинеге, на железнодорожном направлении произошло до двадцати различных по своему масштабу антиправительственных выступлений белогвардейских солдат, большинство которых заканчивались переходом их на сторону Красной армии 76 .
Особенно показательна в этом отношении была вторая половина 1919 года.
Как заметил в воспоминаниях полковник Зеленов, “все лето 1919 г. прошло в том,
что ожидали восстания, или подавляли уже прорвавшееся”.
Недовольство проникло в ряды русских офицеров. Это проявлялось с первых
дней оккупации Архангельска. Так, уже 13 сентября 1918 года группа офицеров из
Шенкурского уезда жаловалась своему командованию на неравноправные отношения в офицерской школе на Бакарице 77 . В декабре 1919 года командир Шенкурского батальона С. Воробьев послал Миллеру телеграмму с требованием “переменить власть”. А в начале 1920 года батальон направил в Архангельск двух
представителей – А. Серикова и П. Максимова с наказом поддержать требование
губернского земского собрания о реконструкции власти.
7 июля 1919 года восстал Дайеровский батальон, состоящий из 1200 человек.
В документах он именуется как полк. Батальон был сформирован генералом Айронсайдом весной 1919 г. из пленных красноармейцев, находившихся в архангельской губернской тюрьме, и назван по фамилии погибшего на Севере иностранного офицера Дайера.
1 июня в торжественной обстановке полку вручили знамя, выполненное архангельским художником С.Г. Писаховым. На фоне трехцветного русского национального флага художник изобразил меч, обвитый лаврами. На трехцветных
лентах алели надписи: “Полк имени Дайера. Архангельск 1919 год”. На конце
древка красивое копье с орлом, раскинувшим крылья. В лапах орла меч и бомба.
На голове орла крест – символ победы и надпись “сим победиши” 78 . 2 июля батальон отправили на фронт в район деревни Топсы для замены войсковых частей
интервентов. Накануне наступления, в ночь на 7 июля, солдаты батальона окружили штаб полка, убили шесть английских и четырех белогвардейских офицеров.
Они пытались захватить штаб Двинского района, где в это время находился генерал Айронсайд. Нападение было отбито охраной штаба. Тогда батальон частями
стал переходить на сторону Красной армии. Айронсайд, отменив наступление,
немедленно выехал в Архангельск. По его приказу 13 солдат, участвовавших в
восстании, были сразу же расстреляны на глазах у 400 только что мобилизованных местных крестьян.
Наиболее значительной из всех солдатских акций, направленных против антисоветских сил, было восстание солдат 5-го Северного полка. Двенадцать русских офицеров, окруженных в одном из помещений, покончили жизнь самоубийством. Английских офицеров восставшие взяли в заложники. В целом же около
4000 пехотинцев перешли к большевикам. В результате этого восстания Онежский фронт полностью развалился.
Марушевский незадолго до выступления посетил полк, нашел его в отличном состоянии, о чем доложил правительству и даже издал приказ. Поэтому, как
он признался в воспоминаниях: “…катастрофа с 5-м полком произвела впечатление ошеломляющее. С полной искренностью скажу, что и для меня лично это был
удар, поразивший остатки моих надежд на возможность сопротивления после
ухода союзников“ 79 .
Свой приказ о восстании в 5-м полку издал генерал Айронсайд. Он угрожал:
“Если русские солдаты будут столь легко поддаваться изменнической пропаганде большевиков, продающих Россию и разоривших все ее население, то я
тоже приму такие меры, что всякая попытка измены будет немедленно подавлена” 80 .
На деле неприятности для белого командования на Онежском участке начались еще весной 1919 года. По приговорам военных судов в апреле –мае были
расстреляны стрелки А. Гулин, П. Григорьев, М. Кузнецов и И. Гладышев. Всем
солдатам вменялось в вину “стремление перейти на сторону большевиков”. Причем военные не щадили никого. 6 апреля того года они арестовали 53-летнюю
Ефимью Агапитову за то, что якобы она ходила на свидание к сыну, который служил у красных. Во время обыска в ее доме нашли листовки и брошюры большевистского содержания. Настроение населения в пользу советской власти было таково, что командующий русскими войсками Онежского района полковник Михеев издал объявление, в котором предупредил всех о том, что он будет
“…беспощадно карать по законам военного времени всех тех граждан, которые
своим поведением будут способствовать большевикам” 81 .
Вести о неприятностях в войсках шли со всех сторон. Командование белой
армии принимало меры для ликвидации последствий подобных выступлений солдат. После восстания солдат 5-го полка в Онежском уезде распространялась листовка, в которой звучала угроза: «Бывшие солдаты 5-го стрелкового полка! Пока
не поздно, одумайтесь и возвращайтесь обратно. В случае неповиновения ваши
семьи будут выселены из пределов области. Ваши наделы будут переданы тем
гражданам, которые честно защищают свою родную землю от насильниковбольшевиков» 82 .
А полк был не только расформирован: ему сменили название. Приказ Миллера от 26 сентября 1919 года извещал: “ввиду того, что восстанавливаемый ныне
5 стрелковый полк у войск и населения связаны с воспоминаниями о предательстве…, назвать его 13 Северный стрелковый полк” 83 .
Все это – восстания солдат, массовое дезертирство, введение пыток и порки,
расстрелов солдат – подрывало веру у солдат белогвардейской армии в успех
“белого” дела. Не добавило бодрости в настроение русских войск, поспешно предпринятое в августе 1919 г. наступление на Северной Двине. В разгар наступления
они узнали, что вся операция нужна была союзникам лишь для того, чтобы можно
было спокойно отойти к Архангельску и эвакуироваться оттуда. Это обстоятельство сыграло важную роль в дальнейшем разложении и без того ненадежных белогвардейских частей 84 .
* * *
В условиях нарастания недовольства населения архангельские оппозиционеры оживили свою деятельность и даже попытались создать свое теневое правительство. 26 января 1920 года они провели в Архангельске собрание демократиче-
ских организаций. Среди его участников были члены городской думы, активисты
совета кооперативов, ряда профсоюзов, Шенкурской и Архангельской уездных
земских управ, издательства “Воля Севера”, Двинского и Железнодорожного
фронтов.
Собрание открыл и вел председатель губернской земской управы Скоморохов. “Благодаря преступной политике, Северная область находится на краю экономического краха, Ї заявил он. – Время уже упущено, но еще можно круто повернуть государственный руль: должно быть немедленно создано демократическое правительство…”
Начались оживленные прения. Выступили А.А. Иванов, Б.Ф. Соколов, А.И.
Жилкин, Н.Г. Иконников, Д.Я. Дружинин. Была принята резолюция, наметившая
пути демократизации власти. Она требовала созыва земско-городского совещания
и создания на нем “областного представительного органа”, перед которым будет
нести ответственность исполнительная власть; полной отмены смертной казни,
политической амнистии, изъятия из рук военных гражданских дел, уменьшения
армии и т.п.
Собрание наметило и состав будущего правительства. На пост его председателя выдвигалась кандидатура П. Скоморохова. Миллеру предлагались, помимо
поста главнокомандующего, должность начальника отдела торговли и промышленности. На другие отделы определялись кандидатуры Соколова, Петрова, Лошманова и Бечина, который в тот момент находился на каторге на Иоканьге. Собравшиеся поручили Скоморохову вступить в переговоры с членами будущего
правительства 85 .
Временное правительство области пошло на уступки: в начале февраля открылось областное земское собрание. 5 февраля собрание приняло резкую антиправительственную резолюцию. Оно акцентировало внимание на том, что в области «наблюдается безостановочное падение экономического благосостояния,
близкое к полному экономическому банкротству». Основной причиной этого, по
мнению собравшихся, явилось «бесконтрольное управление лиц, не сумевших
выполнить свои обязанности перед населением». Отметив далее, что «существующая в области система управления неизбежно ведет к голоду и долгому обнищанию края, с одной стороны, и чревато последовательной анархией – с другой
стороны», совещание постановило, что отныне:
«1. Временное правительство Северной области в своих действиях является
подотчетным перед народом в лице представительного областного органа, а до его
созыва – перед губернским земским собранием».
2. Настоящий состав правительства, в силу указанных выше причин, немедленно передает власть вновь образуемому губернским земским собранием правительству» 86 .
Это был открытый вызов диктатуре. Военный прокурор области Добровольский позднее назвал это решение собрания «наглой выходкой», учиненной в то
время, когда на Двинском фронте положение с часу на час становилось все хуже и
хуже, когда войска продолжали свое отступление 87 .
Но нельзя упрощать общую картину. Миллер хорошо понимал сложность
ситуации. 11 февраля 1920 года в телеграмме в Лондон дипломату Ермолову он
сообщал: “В связи с неудачами Колчака и Деникина и невозможностью сношения
с ними местные круги склонны считать целесообразным более самостоятельный
политический курс, а также необходимым выдвижение к власти местных демократических элементов: земских, кооперативных и тому подобных. Нынешнее
правительство уполномочило меня на переговоры с этими организациями…. Во
всяком случае, тенденция везде оборонческая и вопросы обороны на первом месте” 88 .
В целом решение земского собрания, колебания Миллера явились наиболее
ярким отражением резкого недовольства народа своим положением. В то же время
оно вызвало бурю протеста со стороны правых сил.
Кадеты, союз интеллигенции, деловые круги, поправевшая после ареста
гласных - социалистов городская дума, ряд других организаций и влиятельных
лиц в посланиях Миллеру осудили решение земского собрания. В них говорилось
о том, что “население Архангельска “с ужасом относится к революционному поведению большинства гласных земского собрания”, которое обнаружило “свое ничтожество и неделовитость”. Выход предлагался следующий: нужно всю власть
нужно отдать в руки главнокомандующего, а правительство «в лице своих членов
должно быть лишь пособником в его огромной ответственной работе» 89 . К этой
позиции присоединилась городская дума. 6 февраля она приняла резолюцию:
«Путь к победе один: совместная работа органов самоуправления, общественных
организаций, под общим руководством главнокомандующего”.
Дело дошло до крайних мер. Миллер, приказав комендантской роте быть наготове, «для ликвидации возникшего конфликта» явился на заседание собрания.
Он категорически отверг монопольное право собравшихся на представительство
интересов края. По свидетельству Добровольского, генерал потребовал от собрания «более ясно определить свое отношение к вооруженной борьбе». «Слова эти,
– заметил Добровольский, – возымели свое действие, декларация была положена
под сукно, а Земское Собрание обратилось к войскам с воззванием, призывая…
продолжать борьбу» 90 .
Но в этот момент с фронта пришло известие о восстании в 3-м Северном
полку. Неудержимо продолжалось разложение фронта… Миллер, не согласившись на подотчетность правительства, пошел на его реконструкцию. Земское собрание, оставив за собой право делать ему запросы, добилось включения в орган
областного управления четырех своих представителей: Э. П. Тизенгаузена, А.А.
Репмана, Б.Ф. Соколова и А.А. Иванова.
Обстановка в стране к этому времени изменилась. Армия Колчака была разгромлена. Деникин катился на юг. Сдавались Красной армии войска Юденича. А
Миллер все еще пытался удержать власть в своих руках.
На афишных тумбах вновь запестрели призывы «Ко всем гражданам...» составить отряды добровольцев для продолжения борьбы с большевиками. На фронт
«для поднятия боевого духа солдат» были направлены делегации, составленные из
гласных городской думы. Оживилась работа отрядов, созданных по приказу главкома еще в начале 1919 года “из наиболее твердых и решительных офицеров”. Перед ними были поставлены задачи: бороться с большевистской пропагандой, прекращать силой оружия всякую попытку к восстанию, к уклонению от боя или дезертирству, поддерживать такие же организации соседних частей словом и оружием в достижении ими тех же целей, служить командному составу опорой, создать
в войсковой части такое ядро, которое дало бы почувствовать колеблющимся эле-
ментам, что каждая попытка к предательству или уклонению от своего долга поведет к немедленной и беспощадной расправе».
Приказ был разработан тщательно: каждый из начальствующих лиц и каждый офицер или даже солдат мог иметь не менее трех надежных заместителей, а
все офицеры, должны были уметь обращаться с пулеметами и снабжены ручными
гранатами” 91 . По сути, это были заградительные части, призванные удержать солдат на передовой.
* * *
Нельзя не отметить еще одно важное обстоятельство. Восстания в белой армии заставили белогвардейские власти серьезно заняться расширением идеологической работы среди населения и в армии.
До поры до времени власти не придавали этому делу большого значения,
вследствие чего крестьяне – основная масса населения – были плохо осведомлены
о смысле происходивших событий. Свидетельство об этом явлении оставил в своих мемуарах Айронсайд. Во время поездки по войскам он беседовал с крестьянами. “В каждой деревне, которую я посетил, – заметил генерал, – разговаривал со
старостами и некоторыми из наиболее уважаемых жителей. Странными были они
людьми… Они совершенно запутались в происходящих событиях. Не подозревая
о существовании Временного правительства в Архангельске, они полагали, что
помогают союзникам в их ссоре с большевиками. Им не приходила в голову идея,
что они помогают себе. Я взял это на заметку и решил поговорить с министрами
Временного правительства…, которое, похоже, не соприкасалось с людьми, которыми управляло”.
Под влиянием роста масштабов большевистской пропаганды белогвардейские власти пересмотрели свои позиции. В приказах Марушевского и Миллера, в
мемуарах сохранилось чувство их удивления размерами этой пропаганды и степенью ее влияния на население города и солдат. Порой они преувеличивали ее значение: все стачки рабочих, выступления в городской думе по поводу двухлетия
Февральской революции, даже драки между русскими и иностранными солдатами
они объясняли народу влиянием большевистской агитации. Об этом мы узнаем,
например, из мемуаров Марушевского. Он, прибыв на Онежский фронт, отметил:
“Уже в первые три-четыре дня я был поражен, до каких размеров возросла пропаганда большевиков, главным образом на фронте. Особенно внушало опасения то,
что происходило на направлении Обозерская – Чекуево – Онега. На этом тракте…
валялись пачками большевистские прокламации, воззвания, журналы, деньги,
пропагандные афиши…“
Большевики достигли заметных успехов в расширении пропаганды и в губернском центре. “Большевистские агенты, – говорится в мемуарах генерала, –
приезжали в Архангельск под видом крестьян, извозчиков, перевозчиков тяжестей
и установили прочную связь с рабочими центрами и демократическими кругами
крайнего направления“ 92 .
Все большее внимание пропагандистской работе в армии уделял сам Миллер. В письме председателю губернской земской управы Скоморохову от 15 февраля 1920 года он просил: “прийти… на помощь в смысле поднятия бодрости духа
среди населения города Архангельска, путем устройства ряда агитационных собраний и выступлений, призывающих к одному – спасению во что бы то ни стало
Северной области и обороны ее от большевистского нашествия”. В ответ на
просьбу Скоморохов резонно отвечал, что “агитационные собрания и застенок –
несовместимы”. В письме он писал: “Раздевание донага и порка – порка до остервенения, до сладострастия. Неистовый крик и хихиканье истязателей. Окровавленных и истерзанных, одних выводят, других вытаскивают. Сильнее и стремительнее электрического тока весть разносится по всему фронту. Среди солдат,
утопающих в неизвестности, страхе и сомнениях, живущих вследствие этого не
сознанием, а только нервами, власть разрастается и ширится и претворяется в
форму озлобленности — стихийной ненависти…
Какими средствами можно более успешно разрушить фронт, чем теми, какие
применяют люди, кощунственно заявляющие о том, что они делают это во имя
обороны области…? При нашей застеночной агитации, направленной… к гибели
фронта…, собраниями области не спасти” 93 .
Своими методами пытался противодействовать пропаганде большевиков Марушевский, заметив, что он “начал бороться с этою пропагандой, прежде
всего, репрессивными мерами, введением полевых судов”. “С помощью печати
мною был организован отдел пропаганды в войсках. Мер этих, однако, далеко было недостаточно, и с каждым днем неспокойное настроение населения росло, порождая панические слухи и ложные известия. Большевики всемерно поддерживали эти настроения…“ 94
Миллер действовал решительнее. Летом 1919 года он издал приказ о том,
чтобы «…при взятии пленных сейчас же путем опросов самих пленных выявлять
комиссаров и коммунистов и других злостных большевиков для содержания их
под строжайшим надзором как преступников» 95 . Особенно резко он выступил после восстания в 5-м полку. В приказе, прочитанном во всех воинских подразделениях, отмечалось, что “…усилия низкой пропаганды большевиков и все нити изменнических заговоров направляются главным образом против… доблестного
корпуса офицеров … Я пришел к убеждению, что с низкими изменниками правила обычного правосудия неприменимы”. Он объявил, что военнопленные, замешанные “…в грязном деле большевистской пропаганды”, которым смертная казнь
в свое время была заменена каторгой и тюрьмой, отныне будут своей жизнью отвечать “за каждое покушение на офицерскую жизнь или свободу”. “Каждый волос
с головы погибшего при исполнении служебного долга офицера, – гласил приказ, – будет оплачен жизнью большевистских предателей” 96 .
Приказы военного командования говорили о его бессилии в борьбе с
большевистской пропагандой. Успехи и результативность последней обуславливалась, в конце концов, не количеством листовок и агентов, а в неясности белогвардейской пропаганды, ее отвлеченности от реалий жизни простого народа. Это
понимал и сам Марушевский. “Слабость Северного правительства, – писал он, –
была в неясности его политической программы. Если и вывешивались периодически декларации правительства, они встречались с недоверием”. Понятно, что на
основе “неясной” программы нельзя было построить ясную пропагандистскую
кампанию.
Характерно и то, что пропагандистская работа белогвардейских идеологов
становится все более грубой, откровенно антисемитской. Вот один из образчиков
их труда. «Солдаты Бронштейна-Троцкого! – говорилось в одной из листовок. –
Как кончить войну? Да очень просто: если каждые 333 человека не коммуниста
пристукнут хоть одного из этой шайки убийц и преступников, то некому будет и
братскую кровь проливать!» 97
Элементы антисемитизма наблюдались в воззваниях и официальных документах союзного командования. “Взгляните на Россию в данный момент, – говорилось в одной из листовок, подписанной генералом Айронсайдом. – Власть находится в руках небольшой кучки людей, по большей части евреев (выделено
мной – Е.О.), которые довели страну до полного хаоса. Вся страна находится во
власти авантюристов и проходимцев”.
Таким образом, вопреки заверениям командования белой армии ни ее успехи
на отдельных участках фронта, ни усиление антисоветской агитации не приносили
желаемых результатов. С каждым днем сокращались сроки существования белой
власти на Севере, приближался конец и самого образования – Северной области.
18 февраля 1920 года в печати появилось последнее “Воззвание Временного Правительства Северной области к населению Северной области”. В этом документе
говорилось: «Яд большевистского разложения проник в умы нашей армии, и она,
не подкрепленная тылом, потеряла свою стойкость.
На призыв Главнокомандующего о немедленной поддержке свежими силами
населения для поднятия настроения – откликнулись лишь единицы. Такие условия
при нежелании населения продолжать столь удачно начатое дело борьбы с большевиками ставят перед правительством вопрос о возможности в дальнейшем
борьбы и необходимости увода из Северной области войск, верных идее демократии и верящих в окончательную победу народоправства над большевиками…
Только всеобщий, единодушный подъем городского и сельского населения может
изменить это решение Временного правительства» 98 . Но… подъема не последовало.
Газета “Наша война”, орган политотдела 6-й армии, публикуя это воззвание,
снабдила его ядовитым примечанием: “Таков последний вздох Миллера и его
шайки.… Спрашивается: где же народовластие, если на призыв “народного” правительства Миллера откликнулись (по его собственному признанию) только единицы, а все население пошло к Советам” 99 .
Тем не менее, власть пыталась еще и еще раз повлиять на народ, дезинформируя его об истинном положении дел. 16 февраля(!) 1920 года, за сутки до падения области, выступая перед гласными городской думы, представителями земства,
квартальных комитетов и других организаций Миллер все еще говорил о том, что
«действительной, серьезной опасности нет… Большевики серьезно наступать не
думают, так как не могут» 100 . Понятно, что это был заведомый обман общественности города.
* * *
В целом состав белогвардейской армии к моменту падения правительства
Северной области был значителен. Выше уже приводились данные о численности
и вооружении белой армии.
Однако агонизирующая диктатура была обречена. 3 февраля 54 дивизия под
командованием В.Д. Цветаева перешла в наступление и овладела рядом укрепленных позиций на Северной Двине. Это поколебало настроение белых частей в возможности сопротивления. 8 февраля на сторону Красной армии перешел 3 стрелковый полк. Этим воспользовались части 18 дивизии и также двинулись в наступ-
ление. Эти дни стали полной катастрофой для белых войск: фронт рухнул, войска
бросали позиции.
17 февраля белогвардейское правительство, уже готовое покинуть Архангельск, обсудило вопрос о том, что же делать дальше. После обмена мнениями
пять членов «кабинета» во главе с Миллером приняли краткое постановление,
главным пункт которого было: «При создавшихся условиях развала Северной области и при отсутствии поддержки верных частей со стороны населения Северной
области дальнейшая ее оборона представляется невыполнимой» 101 . Правительство
утвердило также текст обращения к населению, которое цитировалось выше, предусмотрело ряд мер, связанных с выводом из области солдат, уничтожением военного имущества.
Один из пунктов постановления предусматривал выдачу 6-месячного оклада
всем служащим. Для выдачи содержания всем, кто окажется за границей, правительство перевело в зарубежные банки всю имевшуюся в наличии валюту на имя
Н.В. Чайковского, Н.С. Ермолова, С.Н. Потоцкого, Е.К. Миллера (в общей сложности 230 тысяч фунтов стерлингов) 102 .
Правительство обсудило также вопрос о преемниках власти. Ни земство, ни
городская дума не рискнули взять управление городской и губернской жизнью в
свои руки. Все они боялись возмездия, ибо «были замешаны в антибольшевистском движении».
По иронии судьбы 18 февраля в газете "Возрождение Севера" появилась статья, решительно одобрившая создание нового эсеровского правительства. "Мы
стоим теперь на правильном пути, – утверждалось в ней. – В первый раз за время
самостоятельного существования Северной области осуществляется наш лозунг:
ни вправо, ни влево – ни власть буржуазии, ни большевики" 103 . Оппозиционерам
казалось, что наконец-то они встали на так называемый «средний», или «третий
путь», под лозунгом которого пришли в свое время к власти социалисты, сформировавшие Верховное управление Северной области. Но жизнь этого пути оказалась краткой: история отвела ему ровно сутки.
Именно в этот день перед правительством встал вопрос о прекращении
своего существования и преемниках власти. Поскольку не рискнул взять ее в свои
руки, решили прибегнуть к помощи совета профессиональных союзов. 18 февраля собрали последний его состав. Состоялось совместное заседание совета профсоюзов, генералитета и правительства Северной области. На нем присутствовали
17 человек: пять членов правительства, двое – от земства, трое – от городской
думы во главе с городским головой С. Александровым и семь представителей совета профсоюзов: В.Ф. Петров, И.Д. Преловский, А.Ф. Селянинов, А.М. Королев,
Н.Л. Потапов, А.П. Бабошин и Д.Н. Шнеер.
Правительство в последние часы своего пребывания у власти проявило некий акт "высшей" воли. В его постановлении указывалось, что "в целях обеспечения безопасности жителей от грабежей и насилий после эвакуации правительства
из города наиболее целесообразным является передать полномочия по охране города явившимся на заседание семи представителям Архангельских профсоюзных
организаций".
Этим же решением правительство наделило совет профсоюзов правом
проводить митинги, издавать воззвания к жителям города. Им предоставили ору-
жие и солдат для охраны складов продовольствия, в их руки были переданы средства связи “для сношений с большевиками” 104 .
Совет профсоюзов под руководством В. Петрова согласился взять власть в
свои руки с условием, что аресты в городе прекратятся. Подписав документ о передаче своих функций, Временное правительство сложило свои полномочия. 19
февраля оно в спешке грузилось на ледокол «Минин». Фронтовые части были
брошены штабным офицерством на произвол судьбы. А о раненых забыли, как забыли и об отряде датчан, составлявших личную охрану Миллера. Те и другие погрузились лишь на отходе.
Ранним утром 19 февраля Север покидали около 650 человек офицеров и их
семей. В их числе были 220 сухопутных и около 100 морских офицеров, до 50
солдат, 40 матросов, 66 гражданских и военных чиновников, 7 врачей, 100 женщин, большей частью жен офицеров, и 65 детей 105 .
С судов, рассекавших толстый лед, русские офицеры стреляли по городу из
орудий, а рабочая Соломбала отвечала им пулеметной дробью 106 .
В тот день со станции Плесецкая в адрес главы Советского правительства
ушла телеграмма с пометкой «срочно». Командование 18-й дивизии сообщило
весть: «Архангельск в руках рабочих. Поздравляем» 107 .
21 февраля 1920 года войска Красной армии вошли в Архангельск. В приказе
войскам VI армии ее командующий А. Самойло, приветствуя воинов, сообщил: “В
течение всего 18 дней ликвидирована большая часть армии северного правительства. Кроме уничтожения живой силы, с 4 по 21 февраля захвачено пленных 3876,
орудий 31, пулеметов и автоматов 233, снарядов 12 842, винтовок свыше 18000, 3
бронепоезда, 2 танка, 43 автомобиля, 7 ледоколов, речная флотилия, как боевая,
так и транспортная, портовые средства, доки, линейный корабль «Чесма», артиллерийский склад, в коем свыше 75 000 000 патронов, 40 сортов разных гранат, интендантский склад с запасами консервов и всяких других продуктов до миллиона
пудов, инженерный склад, склад обмундирования, мастерские инженерные и артиллерийские…, база всякого сырья и продовольствия, провианта и обмундирования, медикаментов и хирургических инструментов”.
Сообщая о том, что он, как командующий армией, приказом Революционного военного совета Республики от 21 февраля награжден высшей почетной наградой для красного воина – орденом Красного Знамени, Самойло отметил, что
это награждение “…является в то же время оценкой Республикой боевой доблести
славных орлов Севера, победивших не только упорного врага, но и суровую природу” 108 .
Завершилась девятнадцатимесячная эпопея борьбы за утверждение власти
Советов на архангельском Севере. Газета «Известия ВЦИК» в стиле той поры известила об этой победе читателей Советской Республики: «Пал последний оплот
контрреволюции на почве Великороссии. Архангельск в руках рабочего класса…
Усилиями Красной армии и доблестью героического пролетариата прорублено
новое окно в Европу. Врагам русского народа не захлопнуть его никогда».
* * *
... С высоты прошедших лет трудно понять логику поведения действующих
лиц исторической драмы, разыгравшейся на Севере в начале 1920 года. На что надеялись архангельские эсеры, настойчиво ратуя за изменение структуры власти,
когда было ясно, что вот-вот всё кончится крахом?
Давно известно: ныне живущим легко судить прошлое — значительно труднее его объяснить. По недавним меркам все эти люди — классовые враги трудового народа. Судьба жестоко обошлась со многими из тех, кто оказался в числе
защитников «белого дела» на Севере. События гражданской войны и иностранной
интервенции обернулись кровавой драмой. Пули и снаряды, болезни и голод,
унесли тысячи жизней северян.
С сожалением приходится отмечать, что после победы советская власть стала мстить бывшим защитникам «белого дела». Сразу же после освобождения Архангельска губЧК начала борьбу с “контрреволюционными” элементами.
В первые недели заключенные делились на три группы: заложники, осужденные на срок и подследственные. При этом последняя группа закреплялась за
девятью различными органами. В зависимости от состава обвинений заключенные распределялись за комиссией Кедрова, за особым отделом губЧК, за губернской следственной комиссией, за революционным военным трибуналом Архангельской губернии и другими органами.
В короткий срок 156 арестованных были направлены в Вологду и Москву 109 .
Только за время с 1 марта по 1 октября 1920 года чекисты арестовали в небольшом городе 1644 человека, 1312 из них томились в трех лагерях принудительных
работ 110 . И это, не считая тех лиц, которые были привлечены комиссией Кедрова.
Это означало, что в среднем ежемесячно в тюрьме или лагере оказывалось 235 человек. Согласно отчету губЧК за этот срок были арестованы 59 офицеров, 42 священнослужителя, 219 мещан, 642 крестьянина, 91 рабочий, 114 интеллигентов.
Значительно пострадал предпринимательский слой: в заключении оказались 58
торговцев и “буржуа”. 148 из числа лишенных свободы были расстреляны 111 . В их
числе, по подсчетам губЧК, были 9 заводчиков и крупных собственников, 3 торговца 112 .
Для выполнения столь масштабной акции по выявлению виновных перед советской властью время от времени производились обыски населения по заранее
намеченному плану, был создан осведомительский аппарат численностью в 50 человек 113 . Спустя короткий срок после освобождения Архангельска по решению
коллегии губернской чрезвычайной комиссии были репрессированы председатель
губернской земской управы П.П. Скоморохов, шенкурские земские деятели Е.В.
Едовин и А.А. Ельцов, а также О.И. Антушевич и ряд других активистов земского
движения.
Для содержания арестованных складывалась система лагерей для принудительных работ. В мае 1920 года в губернии появились Архангельский, Холмогорский и Пертоминский лагеря. К концу 1920 года сентября в них томилось 1312 человек. Учитывая граждан, содержавшихся в тюрьме, численность заключенных
достигала 1800 человек. После восстановления советской власти появились заключенные на Соловецких островах.
Ввиду разбросанности лагерей в 3-х пунктах было сочтено удобным соединить их в одном пункте, переведя туда всех заключенных. Подходящим местом
для организации лагерей были намечены Соловецкие острова ввиду удобного географического положения (расположены на море). Забегая вперед, отметим, что
постановлением СНК СССР от 2 ноября 1923 г. организован Соловецкий лагерь
принудительных работ Особого назначения и два пересыльно-распределительных
пункта в Архангельске и Кеми. Все угодья, здания живой и мертвый инвентарь,
ранее принадлежавшие бывшему Соловецкому монастырю передавались безвозмездно ОГПУ, которое обязано было приступить к организации заключенных для
использования на сельскохозяйственных, рыбных, лесных и прочих промыслах.
Постепенно в состав Соловецких лагерей вошли пять отделений, расположенных непосредственно на Соловках, а также в Кеми и других населенных пунктах. Для представления о масштабах деятельности Соловецких лагерей укажем,
что к 1930 году во всех отделениях находилось 57 325 заключенных, в том числе
54 973 мужчины и 2 352 женщины. Непосредственно на Соловках на различных
работах было занято 15 834 человека 114 .
…Трагичной оказалась участь самого генерал-губернатора Северной области. 22 сентября 1937 года Евгения Карловича Миллера, бывшего в ту пору руководителем Российского общевоинского союза, похитили в Париже органы НКВД
и вывезли в Советский Союз, Миллер был расстрелян и кремирован 11 мая 1939
года на основании закона от 1 декабря 1934 года.
Уместно напомнить слова генерала, сказанные им в одном из выступлений в
1928 году. «Были ли напрасны наши жертвы, принесенные на алтарь любви к родине. Не судят лишь победителя, а «горе побежденным»: история произнесет свой
приговор; но печальна история народов, которые не знают геройских подвигов во
имя любви к Родине, и ничтожна та страна, которая не сумела воспитать самоотверженных сынов». “Нам же, участникам этой борьбы, – заметил он далее, –
судьба определила… помнить и молиться за тех, кто смертью своей запечатлел
свою любовь к родине…” 115
Тяжкая участь ожидала многих архангельских предпринимателей. Летом
1920 среди других были обвинены в причастности к антисоветскому заговору и
расстреляны 14 человек, среди них видные архангельские предприниматели братья В.И. и С.И. Коржавины, подрядчик Ф.А. Пермяков, пароходовладелец Д.Н.
Бугаев, а также П.И. Митрофанов, братья М.В. и П.В. Починковы 116 . Длительный
срок отбыли в заключении представители торгово-промышленного мира М.А.
Ульсен и Я.А. Беляевский.
Бывшие предприниматели лишались не только имущества и подвергались
угрозе быть арестованными. Они теряли права на работу. В отчете губЧК за период с 1 марта по 1 октября 1920 года отмечалось, что в это время главная работа
губернских чекистов была направлена на “проверку и изъятие бывших владельцев
и совладельцев торгово-промышленных предприятий во всех отделах губСНХ и
ему подведомственных учреждений”. В ходе этого «исследования» было выявлено 66 человек, 8 из которых были отстранены от должности. Было принято решение о том, что все бывшие “буржуи”, которые не имеют согласия центральных органов власти, должны быть немедленно уволены с работы 117 . Эта работа продолжалась и позднее.
* * *
Если попытаться, в конце концов, перешагнуть через нетерпимость, то следует признать, что на самом деле наши земляки, в особенности рядовые рабочие и
крестьяне, оказавшиеся в белогвардейском стане, не были врагами Отечества. Более того, для всех их не было ничего дороже Родины. Возможно, они ошибались в
поисках истины, но в большинстве это были честные и искренние люди, и, видимо, давно пора сделать шаг к примирению между "красными" и "белыми", поду-
мать об их деяниях не только с ненавистью и раздражением, отражать эти деяния
правдиво и с должным тактом.
В наши дни происходит возвращение на родину праха ряда военных деятелей белого движения. И это демонстрирует «примирение» старых противников,
белых и красных. Но этот процесс идет противоречиво и трудно. По прошествии
стольких лет после гражданской войны против этого можно было бы не возражать, если бы одновременно не толковалось в превратном свете все то, что связано с победой советской власти, если бы не искажались события тех лет. Наряду с
рассказами о подвигах белых офицеров незаслуженно замалчиваются имена тех
командиров старой царской армии, которые выбрали иной путь. Так, например,
совсем забыто имя генерала А.А. Брусилова, так как он после Октября 1917 года
стал на сторону советской власти. Это он призвал бывших офицеров идти в Красную армию, и служить, не жалея жизни, дорогой России. В рядах Красной армии
сражалось до 80 тысяч бывших офицеров — почти столько же, сколько в Белой
армии.
Сегодня модно поднимать на щит генералов — Деникина, Колчака, Юденича, Врангеля и других, умалчивая о том, что именно они в значительной мере виновны в развязывании гражданской войны.
Видимо, глубоко прав был русский писатель М. А. Осоргин. Размышляя на
эту тему, он еще в далекие 20-е годы XX века писал: «Стена против стены стояли
две братские армии, и у каждой была своя правда и своя честь. Правда тех, кто
считал и родину и революцию поруганными новым деспотизмом и новым, лишь в
иной свет перекрашенным насилием, — правда тех, кто иначе понимал родину и
иначе ценил революцию и кто видел их поругание не в похабном мире с немцами,
а в обмане народных надежд... Были герои и тут и там; и чистые сердца тоже, и
жертвы, и подвиги, и ожесточение, и высокая, внекнижная человечность, и животное зверство, и страх, и разочарование, и сила, и слабость, и тупое отчаяние.
Было бы слишком просто и для живых людей, и для истории, если бы правда была
лишь одна и билась лишь с кривдой, но были и бились между собой две правды и
две чести, — поле битвы усеяли трупами лучших и честнейших» 118 .
С подобным суждением вполне согласны современные российские историки.
Один из них справедливо отметил: “Примерно семь десятков лет мы героизировали и прославляли красных и проклинали белых. Похоже, сегодня они меняются
местами. Значит, по-прежнему мы видим в истории одну лишь политику. Подлинной истории не нужны иконы — ни в красных, ни в белых обрамлениях. Да, красные победили. Белые были разбиты. Вполне очевидно, могло быть и наоборот.
Как писал А. Герцен, история стучится во многие двери. Поставим же в своих
душах общий памятник — красным и белым, всем убиенным в годы Смуты” 119 .
* * *
Причинны поражения “Белого дела” на Севере. В ходе военного соревнования “белое дело” на Севере России, несмотря на помощь иностранных государств, потерпело сокрушительное поражение.
Вплоть до недавнего времени в историографии гражданской войны, как в
России в целом, так и на Севере, основное внимание уделялось только анализу
победоносного опыта сил революции. Историки почти не пытались выявлять причины поражения антисоветских сил.
Больше внимания этой проблеме уделили бывшие защитники “белого дела”:
военные и общественные лидеры. Известный историк и государственный деятель
П.Н. Милюков, осмысливая в эмиграции происшедшее, указал на три фактора неудачи белого движения: “1) недостаточная и несвоевременная, руководимая узкокорыстными соображениями, помощь союзников; 2) постепенное усиление реакционных элементов в составе движения и 3) как следствие второй, разочарование
народных масс в белом движении” 120 .
Подобный анализ не был признан многими эмигрантами. Бывшие военачальники сводили дело к неравенству сил, недостаткам оружия, военных кадров и
т.д. “Единственной причиной нашего поражения, — отмечал генерал П. Врангель,
— являются причины военного характера — неравенство сил, истощение нашей
живой силы, наших технических и боевых средств” 121 .
Руководители государственных органов белой власти, в свою очередь, ссылались на неумелое руководство движением. Так, один из создателей кадетской
партии Н.И. Астров писал: “Ни одно из правительств (антисоветских — Е.О.) не
сумело создать гибкий и сильный аппарат власти, могущий стремительно и быстро настигать, принуждать, действовать и заставлять других действовать. Большевики... бесконечно опережали нас в темпе своих действий, в энергии, подвижности и способности принуждать. Мы с нашими старыми приемами, старой психологией, старыми пороками военной и гражданской бюрократии, с петровской
табелью о рангах не поспевали за ними” 122 .
Подали свой голос и сторонники “третьего пути”. Глава архангельского правительства Чайковский, так и не сумевший извлечь выводов из своего полугодичного правления на Севере, в статье “Грехи белого режима” писал: “Борьбу
с большевиками превратили в борьбу с революцией, прежде чем революция окончилась в умах народа... Войну с большевиками вели как войну с внешним врагом,
а не как гражданскую войну, опираясь на силу оружия, а не сочувствие народных
масс... Деятелей революции с широкой популярностью устраняли и преследовали.
На ответственные посты назначали людей старого режима... Предоставили полный простор и свободу черной прессе Шульгина и Суворина, а левую серьезную
печать преследовали. Тем самым подготовляли господство черного шовинизма...
Проводили реакционные меры по землевладению и национальному вопросу... и
тем давали оружие для большевистской агитации и местных самостийников” 123 .
Отповедь подобным рассуждениям дал упомянутый выше Н. Астров. В своих замечаниях на рукопись П. Милюкова “При свете двух революций” он не без
оснований писал: “Вы не можете представить себе, какая глубокая печаль охватывает меня, когда я вижу, что еще до сих пор серьезно говорят, что какой-то “левый курс” мог бы спасти положение тогда. Левого пути тогда не было. Тогда была
революция или сопротивление этой стихии... Трагедия белой борьбы была в том,
что она не могла не быть, и в то же время она была обречена. Обвинять же в том,
что политика была недостаточно левая, что лозунг “единая и неделимая” погубил
дело — это значит упрощать чрезмерно всю иррациональность положения того
времени...” 124 .
Таким образом, разброс мнений о причинах краха “белого дела” в России
среди тех, кто стоял по ту сторону фронта, был велик. Это объяснялось субъективными факторами: личной и партийной заинтересованностью того или иного
автора, стремлением приукрасить свою роль в истории, свалить вину за пораже-
ние на своих идейных противников и так далее. К тому же авторы чаще всего руководствовались в подходе к оценкам минувшего эмоциями, игнорируя реальность и не считаясь с документами.
Столь же неоднозначна оценка причин поражения белого движения на Севере, которую давали активные участники антисоветского движения в этом регионе,
а также зарубежные исследователи этой проблемы. Более основательно подходят
к этой проблеме современные ученые 125 . Соглашаясь в принципе с их анализом,
хочется четче вычленить некоторые объективные и субъективные причины поражения антисоветских сил на Севере.
* * *
Собственно говоря, причины поражения антисоветских сил на архангельском Севере те же самые, что и в целом в России. Об этом заявил генерал Миллер
в одном из послевоенных документов. “В общих чертах, — отметил он, — картина разрушения армии и развала тыла была примерно та же, что и в Сибири, и на
юге: главную роль сыграли неудачи на этих фронтах” 126 .
Важным объективным фактором слабости белой армии являлось, во-первых,
то, что правительство Северной Области располагало по существу возможностями
лишь одной, слабо населенной Архангельской губернии. Численность населения
территории, ее экономика не позволяли самостоятельно содержать и снабжать
собственные вооруженные силы. Этот фактор отлично понимал генерал Миллер.
Выше отмечалось, что в июле 1919 года он в одной из телеграмм адмиралу Колчаку высказал справедливое опасение, что на обеспечение обороны “изолированной
области в течение зимы одними русскими недостаточно прочными войсками рассчитывать нельзя” 127 .
Антисоветским силам, разбросанным по окраинам бывшей империи, слабо
связанными друг с другом, противостояла мощь центральной России с ее крупными промышленными возможностями, развитой сетью железных дорог, позволявших быстро передвигать воинские контингенты.
Во-вторых, Временное правительство Северной области, открыто связав себя
с иностранными оккупантами, способствовало национальному унижению России.
Военные власти союзников, как это показано в нашей книге, грабили Север, мешали развитию торговли, что признавали, как генерал Миллер, так и представители торгово-промышленного сословия Архангельска. Эти факторы большевики
умело использовали в своей пропаганде, внедряя в головы не только солдат, но и
офицеров мысль о безнадежности вооруженной борьбы силами одной Северной
области, и на этой основе они фактически разложили неустойчивую белую армию,
как во время присутствия на Севере союзных войск, так и в особенности после их
ухода.
Настроение белой армии в 1919 году имело решающее значение для исхода
противостояния на Севере. Солдаты, уставшие от бесконечной войны, сделали
выбор в пользу мира, и это предопределило ее окончание.
В-третьих, население Архангельского Севера не поддержало идей и дел белого дела. Как отметило Временное правительство области в своем последнем обращении к населению, “на призыв Главнокомандующего о немедленной поддержке свежими силами населения для поднятия настроения – откликнулись лишь
единицы”. Достаточно трезвое понимание этой непростой проблемы хорошо выразил генерал Миллер. Осмысливая итоги своей деятельности на Севере, он пи-
сал: “Апатия сельского населения, утомленного войной, ни результатов, ни цели
которой оно не видело, себялюбивое безразличие городского населения, преимущественно старавшегося как-нибудь уклониться от военной службы на фронте,
одним словом, общее нежелание продолжать вооруженную борьбу приводили к курьезной картине, будто бы единственно желающими воевать с большевиками являются приехавшие откуда-то генералы
и офицеры.
Отсюда вывод,
внушаемый массам, ясен — нужно устранить эти волнения, для чего предать их
большевикам или, по крайней мере, бросить их, перейдя на сторону противника, обещавшего всякие блага, прекращение войны, возможность всем вернуться
домой к мирному труду и т. д. или просто массами дезертируя ” 128 .
С этим утверждением генерала вполне солидаризировались коренные жители
Архангельска. Как писал журнал общества изучения Русского Севера постепенно
“…у солдат и офицеров пропадала надежда на скорую победу. Ко всему этому
надо еще добавить известное равнодушие массы населения к делам внутренней
политики. Масса, не прошедшая никакой политической и общественной школы,
полуграмотная и даже вовсе безграмотная, не отдавала себе отчета в происходившем. Политическое просвещение шло главным образом от солдат, вернувшихся с
фронта, а они были в значительной степени заражены большевизмом, который
еще не успел выветриться” 129 .
Что касается военной стороны дела, то слабость белой армии на Севере
объяснялась громадной протяженностью фронта, который простирался от Кемского уезда и уходил в глубь Печоры. Такая его растянутость мешала координации военных действий. Вследствие этого была постоянная опасность обхода
войск. Сопротивление Красной армии не позволило антисоветским силам осуществить наступление по Северной Двине и железной дороге.
Очевидны и субъективные факторы слабости белого движения на Севере.
Во-первых, любой активист земского движения, всякий красноармеец, белые
офицеры отлично понимали марионеточный характер правительства Чайковского.
Все категории населения знали, что оно оказалось у власти благодаря штыкам
иностранных войск, что только при помощи их держалось у власти и поэтому ассоциировалось с изменниками своему народу, с главными виновниками гражданской войны на Севере. Эти положения составляли сильнейший козырь большевистской пропаганды, которой ничего не могла противопоставить антисоветская
идеологическая машина.
Во-вторых, одна из причин слабости северного правительства состояла в неясности его политической программы. Набор абстрактных идей о самоуправлении, народоправстве и т.п. дефиниций был непонятен народу. Земские органы,
возникшие после февраля 1917 года, не пустили глубоких корней, крестьяне в
своем большинстве выступили против земства. А в годы войны часть мест в земских органах заняли бывшие советские активисты.
Как отметил в своих воспоминаниях Марушевский, “ декларации правительства встречались с недоверием”. Для рабочих и демократии правительство, было,
пожалуй, слишком “правым”, для зажиточных классов и для главной массы офицерства мы были определенно “левыми” и “социалистами”. Признание Сибирского правительства также не внесло ясности в этот острый вопрос”. Он сделал вывод: “Мне кажется, что именно в этом отсутствии определенной яркой идеи в
правительственной работе лежала и большая слабость власти, и задаток разложения армии” 130 .
В третьих, слабость северного антисоветского фронта проявлялась в отсутствии сильного лидера, признанного большинством жителей области. Социалист
Чайковский, известный в прошлом революционер, не был принят правыми кругами. Миллер, прибывший в Архангельск в начале 1919 года, воспринимался как
военный диктатор. Им были довольны лишь правые контрреволюционеры, в то
время как левые земские и профсоюзные лидеры выступали против его правления.
Однако ни Чайковский, ни Миллер не оказались способными объединить сильную коалицию внутренних сил.
Слабость военного руководства была характерна в целом для белогвардейского лагеря всей России. Так, например, В. Шульгин высказался по этому
поводу следующим образом: “Контрреволюция не выдвинула ни единого нового
имени. Колчак, Алексеев, Деникин, Корнилов и др. — все они были отмечены уже
старым режимом... Еще в большей степени это касается невоенных... В этом и была наша трагедия" 131 .
И, наоборот, советский лагерь имел ярких и признанных лидеров, что явилось веским аргументом в пользу победы большевиков. Сила последних была в
том, что в Советской республике военные власти были поставлены в жесткое подчинение политическому руководству. И этот опыт оказался в условиях гражданской войны более эффективным.
Среди многих причин военных неудач белого движения немаловажное
значение имело то, что вместе с народом против них выступила значительная
часть старой русской армии, включая бывших офицеров. Они играли большую
роль в руководстве войсками Советской республики, в организации и проведении
боевых операций.
На Севере 6-я армия имела в своем составе значительно больше талантливых военных специалистов, чем белогвардейские вооруженные силы. Среди военных руководителей Северного фронта были такие царские генералы, как
А.А. Самойло, Д.Н. Надежный, Д.П. Парский, полковники В.М. Гитис, Н.Н. Петин, капитан Н.В. Лисовский, поручик В.Д. Цветаев, подпоручик И.П. Уборевич,
прапорщик К.И. Пронский и ряд других. Все упомянутые военачальники командовали в разное время Северным фронтом, 6-й армией, дивизиями и СевероДвинской речной флотилией. Позднее они стали видными советскими военачальниками.
Другие офицеры предпочли опереться на силы контрреволюции и иностранных интервентов, потерпели поражение и, в конце концов, оказались в чужих
странах, откуда сегодня возвращаются их останки. В частности, в белой армии
Северной области заметными и влиятельными фигурами были генералы Е.К.
Миллер, В.В. Марушевский, полковники Л.В. Костанди, А.А. Мурузи и В.А. Жилинский. Что касается ряда других военачальников, то многим из них представители иностранного командования, да и сам генерал Миллер дали нелицеприятную
оценку их деятельности.
Важнейшим фактором слабости антисоветского движения на Севере была
неоднородность его состава. Оно объединяло в своих рядах социалистических и
либеральных политиков, полумонархическое офицерство. Правительство, возникшее как социалистическое, постепенно эволюционировало к военной диктату-
ре. Противоборство внутри тонкого слоя архангельской элиты приводило к постоянной борьбе внутри него и регулярным кризисам власти.
Генерал Деникин, анализируя позднее опыт Северной области, письма, обращенные к нему Н. Чайковским, очень точно, на наш взгляд, подметил эту особенность внутреннего положения области. Он писал: “Северная область являла
пример полного раскола в среде демократии и интеллигенции, неизжитый психоз
большевизма в массах и отсутствие в них всякого доверия к своему демократическому правительству. Не привлекши на свою сторону буржуазных кругов, это
правительство вместе с тем встретило противодействие в широком фронте революционной демократии, в членах Учредительного собрания, в партийных организациях социал-демократов, социалистов-революционеров, в земско-городском
объединении, кооперативах и т.д. Все они вели с правительством длительную
борьбу, имевшую главной целью достижение власти. Наряду с этим в начале девятнадцатого года вспыхивали одно за другим кровавые восстания в войсках…”.
“Очевидно, — заметил Деникин в заключение своего пространного суждения, —
формы государственной власти были далеко не основными причинами неуспеха
противобольшевистской борьбы...”.
Отметим еще один важный фактор. Всякая диктатура, а тем более военная,
прежде всего, сильна ясностью и определенностью своих задач и целей. Между
тем уязвимым местом почти всех антисоветских режимов периода гражданской
войны в России была позиция непредрешенчества в важнейших социальных и политических вопросах.
Программа Временного правительства Северной области после прихода
Миллера в этом отношении не составляла исключения. В ней ясно формулировались только три задачи: во-первых, необходимость вооруженной борьбы с советской властью и, во-вторых, по-своему понимаемое, установление “народоправства” и порядка. К ним порой добавлялась третья проблема общероссийского значения – борьба за создание единой России, воссоздание русской государственности. Решение жизненно важных проблем откладывалось до полной победы над
большевиками и связывалось с созывом Учредительного собрания России. В одном из обращений к народу, подписанном членами ВПСО, откровенно говорилось
о том, что оно “не считает себя вправе коренным образом разрешать вопросы общегосударственного значения”.
В принципе позиция непредрешенчества свидетельствовала о том, что лидеры «белого дела» на Севере плохо понимали специфику гражданской войны, в которой наличие конструктивных идей, способных привлечь на их сторону широкие
слои населения, имело огромное значение. Этот недостаток программы правительства был использован большевиками. Они восполнили пробел противоборствующей стороны. Листовки большевиков сразу же начали заострять внимание на
таких реалиях, как вовлечение иноземцев для борьбы с русским народом, т.е. измена своему Отечеству, реставрация монархии, восстановление дореволюционных порядков и т.д.
В целом рабочий класс, крестьянство Севера относилось первоначально к
новой власти в лучшем случае нейтрально, а спустя короткое время, устав от бесконечной войны, от различных поборов, от немощности нового правительства, не
сумевшего решить ни продовольственной, ни земельной, ни других социальных
проблем, выступило против нее. Наиболее яркое выражение все это нашло в пол-
ном разложении белой армии, массовом переходе ее солдат на сторону Красной
армии, и, в конце концов, в крушении “белого дела” на Архангельском Севере.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Подведем итоги нашего повествования. В книге “На изломе истории” отражены события, происходившие на древней поморской земле в 1917-1920 гг. По
мнению автора, этот отрезок времени представляет собой одну из самых драматичных страниц истории Архангельского Севера. Больше трех лет регион потрясали революционные перемены, рождение новых органов власти – Советов и земства, вооруженное восстание мобилизованных в Шенкурском уезде в 1918 году,
вторжение иноземных войск и образование некоего подобия государства – Северной области, бои подразделений Красной армии с антисоветскими силами, разгул
белого и красного террора. Некоторые из этих событий получили всероссийскую
и международную известность.
Автор не ставил своей целью дать общий очерк истории края того времени в
связном и последовательном изложении. Он стремился привести в систему сложные события, наполнить издание полузабытыми и вовсе не известными сведениями, объективно раскрыть роль отдельных политических, государственных и
военных работников. Не автору судить о том, насколько ему удалось решить эти
непростые задачи.
* * *
Крупнейшей вехой в истории России анализируемого нами периода явилась
Февральская революция. В результате ее рухнула многовековая русская монархия.
Это событие было с подлинным воодушевлением и даже с восторгом встречено на
Севере, и, прежде всего, в губернском центре.
На первых порах казалось, что здесь, как и во всей России, наступила пора
всеобщего единения и согласия. Городская дума, не давая себе отчета о характере
будущей организации, помогла рабочим создать в Архангельске городской Совет.
За считанные дни в городе появилось 70 партийных и общественных организаций.
Апофеозом торжеств по поводу «вступления России на новый исторический
путь» явился «праздник революции», состоявшийся в городе 10 марта. За всю
свою историю Архангельск не видел столь массовой манифестации, как в тот
день.
Революция, разбудив народ, диктовала свои законы. Рабочий Совет сразу же
принял решение «...взять в свои руки управление всеми местными делами». Он
вместе с завкомами явочным путем ввел с 24 апреля 1917 года 8-часовой рабочий
день, при помощи вооруженных матросов произвел реквизицию продуктов питания у имущих сословий, установил контроль за распределением продовольствия,
провел ряд других мер. Словом, он действовал как реальная власть.
К осени 1917 года основная масса жителей Архангельска и губернии, не дождавшись от действий слабого Временного правительства, от революции удовлетворения своих желаний, отдала свои симпатии партиям, защищавшим идеи социализма.
Сенсационными результатами закончились выборы в Учредительное собрание и городскую думу. 42 места в архангельской думе получили меньшевики и
эсеры, кадеты – лишь только 10. Более 60 процентов населения губернии отдали
свои голоса во время выборов в Учредительное собрание лидерам губернской организации правых эсеров — А. А. Иванову и М. Ф. Квятковскому, выступавшим
за ликвидацию частной собственности на землю и бесплатную передачу ее крестьянству.
За время с февраля по октябрь 1917 года на Архангельском Севере, как и во
всей стране, Советы почти мирно взяли власть в свои руки. Временное правительство, разрушив основы государственности бывшей империи, оказалось не в состоянии решить насущных проблем, стоящих перед Россией, и проиграло натиску
власти, рожденной народными массами. Это был период, когда “низы” сами решали свою судьбу.
Переход власти в руки советов под руководством большевиков означал крах
буржуазно-либеральной альтернативы, которую пыталось реализовать Временное
правительство.
* * *
...Еще сравнительно недавно советские историки восхваляли Октябрьскую
революцию, доказывали истину о том, что “все мы родом из Октября”. В наше
время любой вправе иметь о минувшем свое суждение. Но до сего времени не
прекратились дискуссии вокруг этого события. Одни считают, что Россия в то
время сорвалась с истинного пути. В революции они видят причину всех бед, поразивших позднее нашу родину.
Другие историки, напротив, доказывают, что только благодаря революции
Россия превратилась в могущественное государство, сумела отстоять свою независимость в годы Великой Отечественной войны, создала передовую науку и
культуру.
Нам представляется, что, несмотря на полярность мнений, существующих
сейчас по этой проблеме, можно сделать, по крайней мере, три важных вывода.
Прежде всего, Октябрь 1917 года был и остается крупнейшим событием мировой
истории, оказавшим влияние на судьбы народов многих стран. Российский эксперимент − попытка создать новое, более справедливое общество на земле − всегда
учитывали политические деятели крупных стран мира. И это происходило независимо от того, оценивали ли они это явление со знаком “плюс” или “минус”.
Столь же однозначно напрашивается вывод о том, что российская революция 1917 года, начиная с февраля, развивалась по классическим канонам, которые
проявились еще в XVIII−XIX вв. во Франции. За жирондой неизбежно следуют
якобинцы, в ходе развития событий властями навязываются белый и красный
террор, возникают гражданская война, хаос, разруха и диктатура, пожирающая, в
конце концов, и самих детей революции.
Несмотря на разнообразие подходов и суждений, сторонники любых политических взглядов согласны с мнением о том, что двигателем прогресса должна
выступать не крутая ломка или перестройка всего и вся, а более “дешевый”, щадящий народные массы, эволюционный путь развития хозяйственных, общественных и государственных структур.
Отражением этих положений являются материалы нашей книги. В небольшом регионе нашли свое выражение все упомянутые нами особенности революционного потока 1917 года. Участники тех событий еще не подозревали о том, что
впереди их ждут не менее сложные проблемы. События не заставили себя ждать –
вслед за революционными потрясениями последовали иностранная интервенция
и гражданская война.
* * *
По мнению современных исследователей, Россия в целом и ее отдельные регионы вступали в гражданскую войну постепенно. Уже с начала XX века в империи развернулось крестьянское движение против помещиков и власти за “землю
и волю”. В конце концов, оно влилось в общую войну. Своеобразными актами ее
проявления явились Февральская революция, июльские события 1917 года, выступление генерала Корнилова и свержение левыми радикальными силами Временного правительства.
В дальнейшем ситуация усугубилась роспуском Учредительного собрания и
заключением Брестского мира. Однако в целом до конца весны 1918 года столкновения противоборствующих сил носили очаговый характер. Рождение антисоветских вооруженных сил на окраинах империи, вмешательство в дела России
иностранных государств постепенно расширяли масштабы борьбы. Большевики и,
как правило, возглавляемые ими Советы стремились путем оружия отстоять завоеванные позиции. Антисоветские силы, в свою очередь, использовали вооруженную силу для возвращения утраченной ими власти.
Современные историки справедливо полагают, что гражданская война была
порождена глубоким социально-классовым, национально-религиозным, идейнополитическим и морально-нравственным расколом общества и довела этот раскол
до крайней степени, когда он затронул личность, семью, коллектив, нации и народности, общество 379 .
В ходе исследований и дискуссий высказано любопытное определение российской революции 1917 года как комплекса революций, различных по своей
классовой и социальной природе, целям и задачам, составу участников, и вместе с
тем уникально слившихся воедино и придавших огромную силу революционному процессу: пролетарская, крестьянская, солдатская, национальная и региональная. В определенном смысле “каждая социальная группа, каждая национальность, каждый регион, каждый город, каждая деревня имели свою собственную революцию”.
В этом потоке противоречивых событий преобладало разрушительное, радикальное начало. Соединение разных революционных потоков в Октябре 1917 г.
явилось источником противоречий и известной слабости, предопределяя будущие
проблемы, с которыми столкнулись большевики.
Широкие демократические лозунги и популистские обещания быстро обнаружили свою несостоятельность во многих сферах жизнедеятельности государства. Как верно заметил архангельский историк В. Голдин, феномен “демократизации” в период гражданской войны и в конце 80-х — начале 90-х годов играл скорее роль тарана, разрушавшего старые структуры власти, нежели выполнял конструктивные функции. Политическим лидерам недоставало опыта управления и ответственности перед народом 380 .
Вместе с тем, следует отметить, что в начале гражданской войны и военной
интервенции обозначился важный рубеж российской государственности — в июле 1918 года была принята первая в истории России Конституция РСФСР. Она закрепила систему государственного управления, основой которой объявлялись Со379
Цит. по: Голдин В.И. Россия в гражданской войне. Очерки новейшей историографии (вторая половина 1980-х - 90-е годы). Архангельск. Изд. “Боргес”. 2000. С.42.
380
Там же. С. 43-44.
веты рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов. В ней провозглашались и законодательно закреплялись основы национальной политики,
принципы Советской Федерации. С той поры все силы, выступавшие против Советской республики, действовали вне рамок конституционного поля. И, наоборот,
Советы и правящая партия – коммунисты боролись за всемерное укрепление российской государственности на основе новой законности.
Нельзя не согласиться с мнением русского философа Н.А. Бердяева, который, подводя итоги революции, писал: “России грозила полная анархия, анархический распад. Он был остановлен коммунистической диктатурой, которая нашла
лозунги, которым народ согласился подчиниться” 381 . Легитимность Советской
власти, провозглашенная Конституцией 1918 года, противостояла расплывчатой и
неясной позиции непредрешенчества, которую защищали антисоветские силы
(сначала победа, потом Учредительное собрание, а затем определение формы государственного устройства).
Наш анализ социально-политический ситуации, сложившейся на Севере,
подтверждает вышеупомянутые положения. Этот регион на полтора года превратился в полигон военного противостояния антисоветских сил с молодыми частями Красной армии. Север являлся в то время ареной острейшей борьбы не только
российского, но и международного масштаба. В Архангельске нашел пристанище
почти весь дипломатический корпус во главе со своим дуайеном – послом США
Д. Френсисом. Быстро увеличивались в своей численности воинские части той и
другой стороны. Всего на Севере побывало до пятидесяти тысяч иностранных
солдат и офицеров.
Строго говоря, белые "втянулись" в гражданскую войну вслед за иностранной интервенцией, как ее "второй эшелон". В. Ленин, говоря об этом, отмечал:
«Всемирный империализм, который вызвал у нас, в сущности говоря, гражданскую войну и виновен в ее затягивании...» 382 . Искусственный характер гражданской войны в России признавали и сами организаторы интервенции, утверждавшие, что без них белое движение быстро потерпело бы неминуемо немедленное
поражение. Так, У. Черчилль предвидел, что вывод войск интервентов приведет к
гибели всех небольшевистских войск в России: “подобная политика была бы равнозначна выдергиванию чеки из взрывного устройства. В России будет покончено
с сопротивлением большевикам”. Американский президент В. Вильсон, в свою
очередь, предупреждал, что последует возмездие, наступит расплата, когда союзническим войскам придется уйти 383 . В конце 1919 года около 50 тысяч насчитывала в своих рядах белогвардейская армия, оставшаяся в сентябре 1919 года в одиночестве, против крепнувших сил Красной армии.
Соединенным силам союзных войск и белогвардейцам противостояли войсковые части 6-й армии, а также Мурманского, Петрозаводского и Олонецкого
участков общей численностью около тридцати тысяч человек.
История сохранила многие свидетельства о боях, происходивших под Шенкурском, на Северодвинском и железнодорожном направлениях. Поняв бессмысленность своей борьбы, неся значительные потери, иностранные солдаты отказы381
Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука. 1990. С.109.
Ленин В.И. Полн собр. соч. Т. 39. С. 342..
Цит. по: Интернет версия “За правду до смерти. Или кто и за что сражался на фронтах гражданской войны”. 2006.
382
383
вались быть послушным орудием в руках политиков. Под давлением общественного мнения своих стран и ударов Красной армии союзные войска покинули Север в сентябре 1919 года.
Белогвардейское правительство и военное командование во главе с опытным
генералом Миллером сумели после ухода союзных войск создать крупную по местным масштабам армию и укрепить тыл, подавив внутренние беспорядки. Однако они оказались неспособны найти эффективный политический выход для нормализации ситуации: решить сложные военные, финансовые и продовольственные
проблемы, обеспечить занятость рабочих. В обстановке поражения белогвардейских сил на других фронтах решение подобных задач являлось для них утопической иллюзией.
Голод и моральные унижения, испытанные русскими людьми всех классов
от пребывания оккупантов на северной земле, вызвали массовое недовольство не
только рабочих, но и буржуазии.
В одной из записок руководителей торгово-промышленного союза, направленной белогвардейскому правительству, читаем: «После изгнания из области
большевиков началось господство союзников, или, вернее, англичан, в экономической жизни». Предприниматели протестовали против того, что британское адмиралтейство не разрешало судам иных держав, и в особенности нейтральных
стран, посещать беломорские морские порты.
Начиная с сентября 1918 года, в Архангельске несколько раз вспыхивали забастовки рабочих лесозаводов. Резко высказывались против засилья иноземного
командования городская дума, профсоюзы и земство.
Подлинной катастрофой для Временного правительства Северной области
явились массовые восстания в армии. В Архангельске, на Онеге и Пинеге, на железнодорожном направлении и на Северной Двине в общей сложности за время
гражданской войны произошло более двадцати различных по своему масштабу
антиправительственных выступлений белогвардейских солдат, большинство которых заканчивалось переходом их на сторону Красной армии. Настроения белой
армии, являвшейся в тот момент важнейшим средоточением наиболее зрелых сил
области, имели решающее значение для всего исхода гражданской войны на Севере.
Глубокий экономический и политический кризис, усиливавшийся с каждым
днем, привел белое правительство к единственно возможному решению — бежать
из Архангельска. Одним словом, в ходе открытого противоборства антисоветские
силы полностью проиграли свое дело новой модели российской государственности.
* * *
В нашей книге детально проанализированы причины поражения Белого движения на Севере. Напомним здесь главное: антисоветские силы могли противопоставить большевистской пропаганде и мерам, проводимым в жизнь советской
властью, только набор идей, как правило, непонятных простому народу. Как российские, так и иностранные исследователи отмечают, что из множества документов и воспоминаний лидеров белого движения даже в наши дни невозможно ре-
конструировать его программу. В них нет ничего кроме мечты об Учредительном
собрании и призывов бороться “За свободу и Россию” 384 .
Что касается Учредительного собрания, то один из современных исследователей не без основания заметил: “…вряд ли из данного Учредительного собрания
вышло бы что-нибудь путное. Слишком уж много было в нем общего с предыдущими “Государственными” и “Демократическими” совещаниями, с беспомощным
“предпарламентом”. Не обладая ни реальной силой, ни единством, ни практической хваткой, вряд ли оно могло дать России что-то, кроме очередного потока говорильни” 385 .
К этому можно добавить постоянный своего рода надклассовый стержень программы белого движения — “борьба с советской властью”, которая
должна была стать стимулом к сплочению в единый фронт различных политических группировок. Поэтому с самого начала принципом этого движения стало
“непредрешение” проблем государственного устройства и внутренней жизни России до “победы над большевизмом” и созыва национального собрания. Отсутствие четких ”предрешающих” лозунгов, подобных большевистским — “Мир — народам”, “Власть — Советам”, “Земля – крестьянам” считалось, по мнению многих
участников белого движения, одной из важнейших причин его поражения.
Нами уже отмечалось, что генерал В. Марушевский в своем анализе причин краха белого дела на Севере также пришел к подобным выводам. “Слабость
Северного правительства , – отметил он, – была в неясности его политической
программы… Именно в этом лежала слабость власти и задаток разложения армии”. Земские органы, возникшие после февраля 1917 года, не пустили глубоких
корней, крестьяне в своем большинстве выступили против земства 386 .
К этому можно добавить положение о том, что падение Северной области
было вызвано не только наступательными действиями Красной армии. Не в
меньшей мере оно явилось результатом внутренних процессов, следствием не
прекращавшегося политического размежевания между различными социальными
силами и классами, порождавшими постоянные политические кризисы и перемены во властных структурах.
В целом события гражданской войны на Севере обернулись кровавой драмой. Никогда, видимо, не удастся определить масштабы людских потерь, понесенных Россией в то время. Пули и снаряды, болезни и голод унесли тысячи
жизней наших земляков. В ходе военных действий в северном крае бессмысленно
погибли 327 английских и 244 американских солдат и офицеров 387 .
* * *
Острая военно-политическая борьба с противниками оказала сильное влияние на правящую силу – большевистскую партию: постепенно происходил процесс ее милитаризации. Война породила агрессивность людей, стремление решать
сложные проблемы простым путем. Это касалось как политических деятелей, так
и обычных людей. Вследствие этого большевики, молодые советские активисты,
384
См. Кара-Мурза С. Гражданская война (1918-1921) – урок для XXI века. М.: изд-во Эксмо, 2003. С.
352-353.
385
Шамбаров В.Е. Белогвардейщина. Интернетверсия.
386
Белый Север. Вып. 1. С.341.
387
Голдин В.И .Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. 1918-1920.МГУ, 1993.
С. 161.
как правило, не имевшие большой культуры, оказались морально подготовлены к
применению жестоких мер. Постепенно в стране складывалась бюрократическая
система. Советы, а также вся политическая и экономическая жизнь оказались подчиненными руководству единственной большевистской партии.
Подобное поведение новых руководителей прослеживается во всей стране, в
том числе и на Архангельском Севере. Эту сторону деятельности всех органов
власти, в частности, усиление мер репрессивного характера, мы частично затронули в шестой части нашей книги.
Таким образом, гражданская война явилась событием, предопределившим
дальнейшее развитие советского общества, и стала связующим звеном с последующей эпохой. Но события, имевшие место в более позднее время – это уже следующая глава в истории России и ее северного региона.
Содержание
От автора ……………………………………………
Глава первая
К вопросу о проблемах историографии Архангельского Севера в 1917-1920 гг
Глава вторая
От Февраля к Октябрю
В преддверии революции ………………………
Время перемен ……………………………………………….
Пестрота политических партий ……………………………
Февральская революция…………………………
Первые дни после краха империи…………………………
С верой в свободу…………………………………………….
Советизация Архангельской губернии…………
Рождение Архангельского Совета …………………………..
Первые Советы в уездах………………………………………
Становление Архангельского земства…………………….
Первые земские съезды……………………………………….
Советы начинают действовать ………………………………
Создание общественных организаций ………………………
В интересах народа …………………………………………..
Отношения советов с местной властью …………………….
Борьба рабочих за свои права ………………………………..
Жаркое лето 1917 года ………………………………...
После июльских событий……………………………………..
Работа политических партий ……………………………….
Осень 1917 года………………………………………………
Глава третья
Победа Октября, установление советской власти
«Настроение масс... решительное»…………………………….
Земство и Октябрь 1917 года…………………………………..
Горячие страсти в Архангельском Совете…………………….
Решающее сражение за власть советов…… …………………
РКП(б) становится правящей партией ………………………..
Новый расклад партийных сил ………………………………..
Трудности нового этапа………………………………………….
Губисполком, горсовет и земство……………………………….
“Маймаксанская республика” ……………………………………
Советы и экономика ……………………………………………..
На путях к национализации …………………………………….
Продовольственная и финансовая проблемы …………………..
Укрепление обороны Архангельска……………………………..
«Мы временно отступаем, но мы придем»……………………….
Северный фронт был особенно опасным
Когда Родина в опасности
Советы: сила и слабость.
Глава четвертая
Северная область под властью антисоветских сил
Этапы антисоветского управления ………………………………
Рождение социалистического правительства.
Начальные шаги деятельности Верховного управления………………………
Реконструкция органов власти …………………………………..
Необходимое отступление
Первые шаги рабочей политики ………………………………….
«Наша сила – в единстве»…………………………………………
ВУСО и настроение крестьян …………………………………….
Верховное управление и союзное командование ……………….
«Государственный» переворот ………… ……………………….
Начало создания вооруженных сил ………………….. …………
Общее положение губернского центра и Северной области в конце 1918 года
Глава пятая
1919 год: время надежд и стратегия отчаяния
Смена власти ………………………………………………………..
Военная диктатура: проекты и реальность………………………..
Создать боевую армию… ………………………………………….
Консолидация антисоветских сил …………………………………
Рабочий вопрос………………………………………………………
“Дело Бечина” ………………………………………………………..
Судьба большевистского подполья
Временное правительство и аграрный вопрос…………………….
Глава шестая
Ликвидация Северной области
В поисках спасения ………………………………………………….
Последние правительственные акты ……………………………….
Причины поражения “белого дела” на Севере ……………………
Заключение
1
ГААО. Ф. 50. Оп. 110. Д. 8. Л. 57.
ИАОИРС. 1919. № 5-9. С. 132.
3
Отечество. 1919. 6 июня.
4
Белый Север. Вып. II. С.41.
5
Из истории гражданской войны в СССР. Т. 2. С. 714.
6
Иоффе Г.З. Колчаковская авантюра и ее крах. М.: Мысль. 1983. С. 127-128.
7
ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 488. Л. 6.
8
Возрождение Севера, 1919, 15 августа.
9
Заброшенные в небытие...:. С. 323.
10
Ротштейн Эндрю. Указ. соч. С.150.
11
Белый Север. Вып. 1.С. 279.
2
12
Заброшенные в небытие. С. 346-347.
Миллер Е.К. Борьба за Россию на Севере. 1918-1920 гг./Белый Север. Вып. 1. С.24-25.
14
Из истории гражданской войны в СССР. Т. 2. С. 725.
15
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 903. л. 296; Северный фронт… С. 71.
16
ГААО. Ф. 1073. Оп. 1.Д. 4. Л. 2
17
Там же. Ф. 336. Оп. 1. Д. 9. Л. 67.
18
Там же. Ф. 50. Оп. 110. Д. 9. Л. 94.
19
Там же. Ф. 336. Оп. 1. Д. 9. Л. 94.
13
20
ГААО. Ф. 50. Оп. 110. Д. 9. Л. 78.
Русский Север, 1919, 8 августа
22
Русский Север, 1919, 10 августа
23
Вестник ВПСО. 1919. 23 августа
24
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 903. Л.281.
25
ГААО. Ф. 50. Оп. 110. Д. 9. Л.81.
26
Там же. Л. 85.
27
ГААО. Ф. 1073. Оп. 1 Д. 1 Л. 5.
28
Белый Север. Вып. II. С. 65-66.
29
Белый Север. Вып. 1. С.337.
30
Белый Север. Вып. II. С. 82.
31
Там же. С. 83.
32
ГААО. Ф. 50. Оп. 110. Д. 9. Л. 123
33
Там же. Д. 9. Л. 127-129
34
Из истории гражданской войны в СССР. Т.2. С. 722
35
Вестник ВПСО, 1919, 24 августа.
36
ГААО. Ф. 50. Оп. 110. Д. 9. Л. 50.
37
СУР ВУСО и ВПСО. Ст. 581. От 13 октября 1919 г.
38
ГААО. Ф.50. Оп. 110.Д. 9. Л.79.
39
Отечество. 1919. 30 сент.
40
Русский Север. 1919. 16 сентября
41
РГВА. Ф. 39450. Оп. 1. Д. 275. Л. 100.
42
ГАРФ. Ф. 3811. Оп.1. Д. 539.Л.4.
43
Там же Л. 3.
44
В.Чуев. Указ. соч. С.117.
45
ГАРФ. Ф. 3811. Оп. 1. Д.597. Л. 92; Среди расстрелянных Д. Хабаров, К. Наумов, А. Гурьев, Ф. Опарин,
И. Комашко, С. Овсянников и др.
46
РГВА. Ф. 39453. Оп. 1. Д 61. Л. 18.
47
Ротштейн Э. Указ. соч. С.147-149.
48
ГААО. ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 903. Л. 266.
49
СУР ВУСО и ВПСО. Ст. 479.
50
Интервенция на Севере в документах. С. 76.
51
Там же. С 78.
52
Из истории гражданской войны в СССР, Т. 3. С. 729.
53
Заброшенные в небытие. С.365.
54
ГААО. Ф. 5915. Оп. 1. Д. 14а. Л. 2, 3.
55
Белый Север.. Вып. I. С. 26-27.
56
Интервенция на Севере в документах. С. 83
57
Добровольский С.Ц. Борьба за возрождение России в Северной области. / Белый Север. Вып. 2. С. 90.
58
ГАРФ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 84. Л. 17.
59
Там же. Л. 49.
60
ГААО. Ф. 50. Оп. 110. Д. 32. Л. 19.
61
ГААО. Ф. 1073. Оп. 1. Д. 12. Л. 6-9.
62
ГАРФ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 84. Л. 40.
63
Вестник ВПСО. 1919. 2 ноября.
64
ГААО. Ф. 69. Оп. 14. Д. 895. Л. 2-3.
65
ГААО. Ф. 1866. Оп. 4. Д. 8. Л. 383-389.
21
66
ГАРФ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 84. Л. 50.
ГААО. Ф. 1073. Оп. 1. Д. 12. Л. 42.
68
Русский Север. 1920. 4 янв.
69
ГААО. Ф. 228. Оп. 1. Д.2,3,4, 7, 10, 13 и др.
70
ГААО. Ф. 336. Оп. 5. Д. 32. Л. 1.
71
ГААО. Ф. 2069. Оп. 1. Д. 58. Л.42.
72
Сведения заимствованы из журналов и постановлений Пинежской оценочной комиссии. См. ГААО. Ф.
2069. Оп. 1. Д. 58. Л. 1,18, 30,42, 83, 98, 106 и др.
73
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 25. Л. 82.
74
ГААО. Ф. 29. Оп. 1.Т. 2. Д. 2278. Л.66-70.
75
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 25. Л. 70; ГААО. Ф. 1073. Оп. 1. Д. 4. Л. 60 об.
76
Ротштейн Э. Когда Англия вторглась в Советскую Россию. С. 147-149.
77
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1. Л. 91.
78
ВЕСТНИК ВПСО. 1919. 12 июня.
79
Марушевский В.В. Год на Севере (август 1918 – август 1919 г.)/Белый север. Вып.II. C/ 329.
80
ГААО. ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 903. Л. 215.
81
РГВА. Ф. 39453. Оп. 1. Д. 5. Л.10, 20; Д. 6. Л. 9;Д. 15. Л. 8.
82
ГААО. Ф. 5915. Оп. 1. Д. 6а. Л. 33.
83
ГААО. ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 903. Л. 264. Приказы за 1919 год. № 298
84
Белый Север. Вып. II. С. 211-213; Ротштейн Э. Когда Англия вторглась в Советскую Россию… С. 147149.
85
Архив РУФСБРФ по Архангельской области. Следственное дело на Мартынова Я.А. и др. Подлинник.
86
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 25. Л. 82; ГААО. Ф. 336. Оп. 1 Д. 53. Л. 50..
87
Белый Север. Вып. II. С.267.
88
ГАРФ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 84. Л. 46.
89
ГАРФ. Ф. Оп. 1. Д. 25. Л. 52, 57, 76.
90
Белый Север... Вып. II. С.169-170.
91
Минц И. Указ. соч. С. 183.
92
Белый Север... Вып. I. С. 258,326.
93
Белый север. Вып. II. C. 434-435.
94
Белый Север. Вып. I. С. 259.
95
ГАРФ. Ф. 5915. Оп. 1. Д. 6а.. Л. 47.
96
ГААО. ОДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 903. Л. 215. Приказ от 26 июля 1919 г.
97
Там же. Л. 22.
98
Интервенция на Севере в документах… С. 84; Белый Север… Вып. .2 . С. 435-436.
99
Наша война. 1920. 21 февраля.
100
Русский Север, 1920,18 февраля.
101
ГАРФ. Ф.5867. Оп. 1. Д. 25. Л. 147.
102
Там же. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 25. Л.147.
103
Возрождение Севера. 1920. 18 февраля.
104
Там же.
105
ГАРФ. Ф.5867. Оп. 1. Д 99. Л. 2; Белый Север... Вып. 2. С. 437.
106
ГАРФ. Ф.5867. Оп. 1. Д. 63. Л. 28.
107
Интервенция на Севере в документах. С. 93.
108
Северный фронт… 253-254.
109
ГААО. Ф. 215. Оп. 3. Д. 37. Л. 14, 14об, 15.
110
ГААО. Ф. 215. Оп. 3. Д. 38. Л. 1-1об.
111
ГААО. ОДСПИ. Ф.1. Оп. 1. Д.67. Л. 85об.
112
В 1921 г. один из главных руководителей репрессивной политики в Архангельске М. Кедров издал пьесу “Три года: (опыт социальной драмы): Из эпохи гражд. Войны. 1918−1920: В 5 д. М.: Госиздат.
1921”. Брошюра является апологией террора против буржуазии Севера. Один из ее героев, некто Г.
Твердов, член ревкома, обращаясь с балкона к людям, среди которых была группа арестованных, в том
числе и его отец, огласил смертный приговор осужденным, приказав немедленно привести его в исполнение.
113
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф.1. Оп. 1. Д. 66. Л. 37.
67
102 Архивная
справка ФСБ РФ. Хранится в архиве автора.
Белый Север. Вып. I. С.28-29.
116
ГААО ОДСПИ . Ф. 1. Оп. 1 Д. 67. Л. 88.
117
Там же. Ф. 1.Оп. 1. Д. 67. Л. 90.
118
Осоргин М.А. Ситцев Вражек//Урал. 1989. № 7. С. 86.
119
“Наука и жизнь”. 2005. № 4, С. 84.
120
“Наука и жизнь”. 2005. № 4. С. 84; С первым фактором П.Н. Милюкова вполне солидарен А.И. Солженицын. Он заметил по этому поводу:“ Сквозь всю гражданскую войну поведение недавних союзников
России поражает корыстью и слепым равнодушием к Белому движению – наследнику союзной императорской России… За всякую помощь свою белым войскам союзники драли вознаграждение – золотом от
Колчака,, а на юге России черноморскими судами… И даже до позорности: англичане, уезжая с архангельского Севера, часть царской амуниции вывезли,… остальное утопили в море, только бы не досталось белым”. / Солженицын А.И. Двести лет вместе. Ч 2. Гл. 16.
121
Там же.
122
Там же. С. 85.
123
Там же. С. 84-85.
124
Там же.. С. 84-85.
125
См., например, Новикова Л.Г. Указ. соч. М., 2004.
126
Белый север… Вып.. 2. С.438.
127
Из истории гражданской войны в СССР. Т. 2. С. 725.
128
Белый север. Вып.. . 2. С.438.
129
Известия АОИРС. 1919. № 1-2.
130
Белый север. Вып.. 1. С.341.
131
Там же.
115