Document 2699030
advertisement
8 КУЛЬТУРА Страсть к железобетону На что намекает выставка Ле Корбюзье в Пушкинском музее Дарья Курдюкова История архитектуры запомнила Ле Корбюзье одним из главных новаторов прошлого века, хотя речь, в сущности, шла о типовой застройке. В кооперации с парижским Фондом Ле Корбюзье и с другими собраниями Франции, Швейцарии, Испании, а также с нашим Музеем архитектуры ГМИИ сделал большую, в четыре сотни экспонатов, ретроспективу мастера к его 125-летию – «Тайны творчества: между живописью и архитектурой». Необычная в залах на Волхонке архитектурная выставка – послание с подтекстом. Курирует его специалист по Ле Корбюзье ЖанЛуи Коэн. Платон грезил государством философов, Ле Корбюзье – псевдоним, который в 1925-м взял Шарль-Эдуар Жаннере – тоже был утопистом, но для нового общества деловых людей предлагал функциональную архитектуру. Она организовывала жизнь преимущественно посредством железобетона. Страсть к нему он «перенял», торжественно сообщает экспликация, от Огюста Перре. Парадокс – его, последовательно пытавшегося материализовать столь ненавистную сегодня идею массового строительства, начиная типовыми ячейками «Дома-Ино» и «ДомаСитроен» («дом – машина для жилья»), многоэтажной «жилой единицей» в Марселе и заканчивая градостроительными амбициями, – почитают в ряду самых великих архитекторов. Потому как самозабвенное увлечение развитием форм (коробки хрущевок им не чета) шло от внутренней свободы. Архитектурная выставка могла бы стать нудной, строгой, самой себе мало интересной шту- дией. Пушкинский, не специализирующийся на архитектурных показах, позвал в (у)строители пространства дизайнера Натали Криньер (в Москве ее помнят по экспозициям Грейс Келли в фонде «Екатерина» и Диор в самом ГМИИ), чтобы с архитектурных высей ворох чертежей-аксонометрий-макетов спустить к человекам. И весь этот сложный механизм ожил, дышит, выдыхая громадье планов и вдыхая – обретая объем – макеты. Выдыхая его книги-журналы, пуризм (как стиль) картин с блокообразными натюрмортами и женщинами, близящихся разом к сюрреалистическим холстам Пикассо, к живописи Леже и скульптурам Бранкузи, – и выдыхая скульптуры и даже мебель (усовершенствованный шезлонг – дело рук его, Шарлотты Перриан и Пьера Жаннере). Или вот в Белом зале, расчерченном Криньер асимметричными выгородками, разложены на полке объекты «поэтического отклика»: галька, окаменелости и одеревенелости – то, что, казалось бы, коллекционируют натуры романтического склада, а вот ведь и рационалист Ле Корбюзье тоже. И рядом объекты на постаменте-загогулине, форма которого, пожалуй, напоминает и знаменитую, абсолютно неканоничную, на раковину похожую капеллу Нотр-Дам-дю-О в Роншане. Смотришь, на этом пьедестале стоит деревянный «Собор» – вклинивающиеся друг в друга разноцветные блоки, а внизу – то ли красная пятерня, то ли языки пламени. Даже удивительно, как эта поэтичная «ересь» до сих пор не оскорбила чувств религиозных активистов?! Наконец, завершая выставочный маршрут по правой стороне галереи, здесь как будто открывают окно на свежий воздух, в жизнь – открывают и архитектурной, и вместе с тем пейзаж- Некоторые дизайнерские идеи архитектора актуальны и сегодня. Фото РИА Новости ной съемкой его построек (Ричард Пэр). К слову, говорят, в роду Жаннере еретики как раз были. Среди альбигойцев, которых несколько веков назад из Франции «попросили». Может, и Ле Корбюзье был в чем-то еретиком, предпочитавшим обрубать концы. По разработанному им для Парижа «плану Вуазен», центр города превращался в сетку с регулярной планировкой и высотками. Такого рода градостроительные фантазии он потом предложит Стране Советов. Мол, стереть к чертям надо с лица Москвы все, кроме Кремля, Мавзолея и собора Василия Блаженного, Большого театра и нескольких церквей, и тоже сделать регулярную планировку. В Пушкинском неподалеку от планов – трогательный такой рисуночек. Вид со стороны Белорусского вокзала: пустошь, на фоне арки Бове угловатая лошаденка тянется к кучеру, выпятив губу. Большая деревня, словом. Еще он хотел построить нам Дворец Советов – с авангардной геометрией тонких колонок, прямых углов, полукружий и с учетом новейших акустических изысканий. «Правда» окрестила его «ангаром для съездов». В Москве в итоге Ле Корбюзье сделал лишь здание Центросоюза на Мясницкой. Из СССР уехал восвояси, но успел встретиться с Мейерхольдом и Эйзенштейном и подружился с конструктивистом Александром Весниным. Ле Корбюзье придумал больше 400 проектов, осуществил 75 в 12 странах. Он предлагал альтернативу – архитектура или революция. Это и был революционер, мечтавший перелицевать целые города (тут – по Евтушенко: «Хорошо, что мне не удалось»), а занимавшийся преимущественно отдельными зданиями. Каркасные постройки со свободной внутренней планировкой, с плоской кровлей-садом, часто стоящие на опорах-колоннах и с ленточными окнами – из его архитектурных принципов. Так почему же, наконец, все это в ГМИИ? Юбилейный год Пушкинского движется к завершению, чего не скажешь о бесконечных спорах и не скоро спорящемся деле, музейном городке. Музейные прожекты Ле Корбюзье – кстати, отдельный акцент показа. Всегда ведь так было: то, что спустя время стало традицией и даже классикой, поначалу нередко воспринималось в штыки. Ни в коем случае речь не идет об аналогиях между Ле Корбюзье и концепцией музейного квартала. Так и дело не в параллелях – в отношении к новаторству. ■ НЕЗАВИСИМАЯ ГАЗЕТА ЧЕТВЕРГ 4 ОКТЯБРЯ 2012 ГОДА С песнями и танцами «Женихи» Исаака Дунаевского в Театре Наций Григорий Заславский Театр Наций сыграл первую премьеру. «Женихи» – музыкальная комедия для драматических артистов, режиссер – Никита Гриншпун, среди исполнителей – немало тех, кого еще недавно называли «кудряшами», выпускники ГИТИСа, мастерской Олега Кудряшова. Они танцуют и поют – на радость зрителям. Искусство пресс-службы театра – составить программку и нагрузить журналистов таким количеством разных интересных материалов, чтобы на «свое мнение» места уже не осталось. Но это нужно, конечно, в тех случаях, когда нет никакой уверенности в собственных силах спектакля. «Женихи» – случай прямо противоположный, в успехе этой затеи уже на премьере сомнений нет: тут – почти цирковая слаженность актерской игры, а без этого и не вышло бы ничего: актерам приходится и бегать, и прыгать, скакать туда-сюда, неверное движение и всё… Больно будет. Ну, не дай бог! Без короткого исторического экскурса, который любезно предложен в программке, тем не менее не обойтись: «Женихи» Дунаевского появились в Веселый интерьер «Женихов» в Театре Наций. тем Тульчинский), а как раз в 27-м РПЦ идет, можно сказать, на мировую с советской властью – выходит так называемая Декларация митрополита Сергия, в обращении к пастве он говорит о лояльном отношении к существующей гражданской власти. «Женихи» – второй спектакль Никиты Гриншпуна в Театре Наций, на этой сцене, когда еще и сцены этой – год назад открывшейся после реставрации и ремонта – еще не было. Пять лет назад в «Шведской спичке» впервые была предъявлена горо- Вообще на такое дуракаваляние способны лишь настоящие мастера своего актерского дела 27-м, написал композитор эту музыкальную комедию для Театра сатиры, где тогда работал, поставили ее – в московском Театре оперетты, кстати, 27-й считается как раз годом основания этого театра. А «Женихи» в его истории – второй спектакль. Что еще важно – в 1927-м НЭП официально еще никто не отменил, но считается, что провозглашенные как раз в этом году пятилетние планы де-факто означали конец прекрасной эпохи, в декабре же, когда станцевали-спели и премьеру «Женихов», в Москве прошел XV съезд ВКП (б), взявший курс на коллективизацию сельского хозяйства, там же и тогда же исключили из партии Троцкого, Каменева, Рыкова и др. Стоит ли добавить, что среди сатирически выписанных героев «Женихов» имеется и фигура дьякона (Ар- ду и миру эта замечательная компания, в которой многие надеялись увидеть театр. Юлия Пересильд, Евгений Ткачук, Роман Шляпин, Павел Акимкин, Артем Тульчинский… Театра не вышло. Многие сошлись теперь в «Женихах». Думается, немаловажно, что у этого спектакля имеется «дополнительный аргумент», во всяком случае, он имелся у режиссера. Дополнительный? А может, как раз такие вещи и следует называть сверхзадачей? Дело в том, что Никита Гриншпун этой веселой и «безмятежной» музыкальной комедией отдает дань отцу и деду – отец, Юлий Гриншпун, был среди пионеров русского мюзикла, руководил многими театрами, а в конце короткой жизни создал собственный частный театр «Ришелье», дед, Изакин Гриншпун, был главным в Одесском театре музкомедии, в те годы самом знаменитом в СССР. «Гроб с оркестром» – так, наверное, можно было б назвать рецензию на эту премьеру, имея в виду, что на сцене – во всю ее длину и почти во всю высоту художник Зиновий Марголин выстраивает гроб на колесиках, ведь завязка комедии – в смерти, а в роли покойника в финале на сцене появляется один из главных басов русского мюзикла Петр Маркин. А вокруг – живой оркестр! Пересильд, за несколько лет ставшая новой театральной и кинозвездой, тут – в лучших традициях «любовьорловой» – танцует и поет, так что и поверить нельзя, что она же может быть иной, совсем не легкомысленной, почти трагической героиней. Вообще на такое дуракаваляние способны лишь настоящие мастера своего актерского дела, поскольку мастерство тут требуется на каждом шагу, одним задором тут не обойдешься, хотя как раз задора – его тоже хватает на полтора часа без антракта. И вот эта слаженность, какаято замечательная сплоченность игры требует еще нескольких слов, быть может, не имеющих самого прямого отношения к этой премьере, впрочем, нет, имеющих. Евгений Миронов складывает в своем Театре Наций какую-то новую интересную модель. Ведь это не антреприза – в так часто ругательном сегодняшнем смысле. И не классический репертуарный театр-дом, какими мы привыкли и по-прежнему еще имеем возможность гордиться. Это какая-то новая модель. Иногда говорят – ну, там такие деньги. Наверное, большие, не знаю. Но «Женихи» ведь хороши не потому, что потрачены на постановку деньги, большие или не очень. ■ Она и ее падчерица КОРОТКО «Енуфа» Леоша Яначека в постановке Дмитрия Чернякова @ Наталия Якубова Цюрих Пока оперы Яначека остаются в России экзотикой, европейские театры соревнуются в постановках «Енуфы», «Кати Кабановой», «Из мертвого дома»... Все это чувствовалось на премьере в Цюрихском оперном театре. Вступающий в свои обязанности музыкального директора Фабио Луизи предложил тонко нюансированную трактовку; оркестр был поистине одним из действующих лиц спектакля, заставляя вспомнить, что Яначек – еще и великий симфонист. «Енуфа» – опера, уходящая корнями в XIX век и открывающая век XX. Все в ней двойственно. Яначека вдохновила современная ему драма Габриэлы Прейссовой – но пока он работал над ней, с 1894 по 1903 год, кажется, драма уже стала историей, а композитор пережил, наверное, нечто подобное тому, через что прошел Лев Толстой, работая над «Анной Карениной». Написанная в порыве обличить ханжеские порядки моравской деревни, драма стала рассказывать о другом: о иррациональной жестокости страстей. Двойственность оперы и в двух ее заглавиях. По пьесе она названа «Ее падчерица». На европейских сценах скорее известна как «Енуфа». Может, так и к лучшему. Перевод не передает того – присущего оригиналу – оттенка вверенности неродной дочери ее приемной матери, столь важного для всей коллизии. Чешская же pastorkyna заставляет вспомнить и ответ Каина: «Разве я сторож брату моему?» Мачеха Енуфы именно что изо всех сил старается быть настоящим сторожем. Но и она впадает в Каинов грех. Чтобы избежать ненужных ассоциаций, назовем героиню Она (коль скоро Енуфа – Ее падчерица; а для осовремененной версии Чернякова совсем не подходит старорежимное «Дьячиха»). Так вот, в пьесе Прейссовой и в опере Яначека Она, не зная, что Енуфа уже беременна от беспутного Штевы, ставит перед тем невыполнимое условие не пить целый год, затем, узнав правду об их связи, скрывает Енуфу, а затем и родившегося младенца. Она уже готова смириться и соединить любовников, но от Енуфы теперь отказывается сам Штева. На глаза отчаявшейся матери-мачехи попадается неудачливый соперник Штевы Лаца – но и тот, узнав о ребенке, готов отказаться... И тут у Нее вдруг вырывается, что ребенок, хоть и родился, но уже умер. Теперь остается только осуществить случайно сорвавшееся с языка... В опере Яначека, пожалуй, проявлено то, что в пьесе заложено скорее непреднамеренно: материнское отношение Ее к Енуфе, такое хорошее и правильное, такое идущее даже на жертвы (ведь она по-настоящему верующий человек, она как раз не ханжа, и взять на себя такой грех для нее не шутка), выключено из круговорота природных страстей, которые выше морали. В этом круговороте Енуфа – мать, продолжательница рода. Как миллионы таких же Енуф, природа заманила и ее в свою ловушку, дав обольститься любовью мужчины, затем разочароваться, – но взамен дала большее, нечто еще более необъяснимое, еще более бескорыстное и не в пример более возвышенное: любовь к ребенку. А Она – вне этого круговорота; Она – хранительница морали; Она – уповает на какую-то более осмысленную жизнь... В спектакле Чернякова не только Она и Ее падчерица сравнялись по силе напряженной экспрессии (обе – удивительные, как вокалистки и актрисы: Микаэла Мартенс и Кристина Ополайс); рядом, как в климтовском фризе, появилось столь же важное видение старости. А круговорот оказался заменен движением по вертикали. Движением, которое, увы, не придает возвышенности. Не знаю, стоит ли подозревать режиссера в знакомстве с основополагающим феминистским трудом – «Безумной на чердаке» Сандры Гильберт и Сюзан Губар, но в цюрихском спектакле таких чердаков, отведенных женщинам, что «не состоялись», даже несколько. Спектакль начинается с обнаружения двухъярусной конструкции (декорация Чернякова, свет – Глеба Фильштинского). Внизу томятся Енуфа и ее Трудно приходится Енуфе в спектакле Чернякова. Фото с сайта www.opernhaus.ch бабушка (Ханна Шварц, прекрасно компенсирующая второстепенность своей вокальной партии драматической игрой). Первая – в девическом возбуждении, вторая – в старческом маразме. Наверху: напряженно смотрит в окно своей пустой и чистой комнаты монументальная и цельная – Она. Ближайшей кандидаткой быть изгнанной «на чердак» кажется бабуля, активно переживающая свое старение при помощи косметических процедур и экстравагантных боа. Но дело поворачивается по-другому, и декорация второго действия, приоткрывая поначалу все тот же порядок нижней гостиной, едет вниз... И вот, где сиял начищенный пол верхней комнаты, мы видим разбросанный мусор, бутылку с водой, закупленные коробками памперсы, наконец, видим уже и складную детскую кроватку... Сюда выселена Енуфа. Однако это изгнание – не последнее из возможных. Очнувшись от тяжелого сна, во время которого пропал ее ребенок, Енуфа ползком пробирается по лестнице вверх. Она почти близка к разгадке, но дверь на самый верхний этаж закрыта. А там, в самой светлой комнате, Она – качает ребенка! Она (вновь?) переживает приемное материнство; и кажется, будто вся история с ребенком умершим была подсознательно подсказана только этим – желанием возродить материнство, греховное в своем собственном, просветленном, оторванном от мира варианте. Но Она оказывается плохим сторожем взятого на попечение ребенка. Пока там, внизу, собирается заново образ Енуфы – добропорядочной жены добропорядочного Лацы, старушка в страусовых перьях, шаря по чердакам, обнаружит сначала брошенное чистилище греховных душ, а затем – вознесенного наверх младенца. Из этой топографии старушка делает свой вывод: отпускает душу младенца в небеса... Его тело найдут в снегу, – а Она найдет лишь пустую комнату с открытым окном, в которое льется холодный свет Вечности. Той вечности, которой Она так боялась лишиться... Кажется, этот же бесстрастный свет звенит и в последних словах Енуфы – у Яначека это знак прощения и примирения; здесь же Енуфа завораживает им Лацу и, обещая остаться с ним, его выпроваживает. В последние минуты спектакля, под заключительные звуки оркестра Черняков говорит еще одно свое решительное «нет» идее всепрощения. Только что, при людях, мачеху простив и поддержав в страшную минуту покаяния, теперь Енуфа, возвращаясь на свое место за столом, грубо оттаскает Ее за волосы. И вновь сядет напротив, с прямой спиной и положив руку на колено. Нет сомнения – она намеревается сидеть так до скончания века, леденя своим взглядом свою неудавшуюся мать. За закрытыми дверьми. В аду. ■ Фото РИА Новости ГЛАВНЫЕ НОВОСТИ В ИНТЕРНЕТЕ WWW.NG.RU БИЕННАЛЕ 5-я Московская биеннале современного искусства пройдет с 20 сентября по 20 октября 2013 года, сообщили организаторы на пресс-конференции. Ее куратором, это известно давно, станет Катрин де Зегер, одна из художественных руководителей проходившей в этом году 18-й Сиднейской биеннале и куратор Австралийского павильона на 55-й Венецианской биеннале 2013-го. Что касается Московского смотра, тут пока мало конкретики. Основной проект расположится в «Манеже», его тема в самом широком смысле посвящена времени – актуальным процессам в стране и в мире. Учитывая профессиональный опыт Катрин де Зегер, не исключено, что это будет выставка с феминистским акцентом. Состав художников еще не определен. Очевидно, это связано и с биеннальным бюджетом, состоящим из государственных (бюджет на 2013-й станет известен ближе к концу нынешнего года) и спонсорских средств. Комиссар биеннале Иосиф Бакштейн надеется, что в целом им удастся собрать не меньше 90–100 млн. руб. Дарья Курдюкова ВЫСТАВКА В восточном крыле главного штаба Государственного Эрмитажа в ноябре откроется постоянная экспозиция работ знаменитого художника и поэта Дмитрия Пригова. В рамках проекта «Комната художника в Главном Штабе», в течение ближайших нескольких лет Эрмитаж будет открывать зал за залом, посвященные современным художникам. Начали с «Комнаты Пригова», в которой будет представлена инсталляция, сделанная по эскизу Дмитрия Александровича, а также порядка 30 графических работ художника. Более 400 работ Дмитрия Пригова было передано в дар Эрмитажу его вдовой Надеждой Приговой в 2010 году. КИНОФЕСТИВАЛЬ Фестиваль Amfest-2012, цель которого познакомить москвичей с самыми яркими работами независимых американских кинематографистов, начнал свою работу в кинотеатре «Горизонт». Зрители в этом году увидят как оригинальные эксперименты, так и выверенные авторские высказывания. Гостем фестиваля в этом году станет Эндрю Нил – режиссер представленной в программе картины «Король Келли», интересной тем, что она снята в прямом смысле на мобильный телефон, а операторами выступали сами актеры. В этом году на Amfest состоятся российские премьеры сразу четырех картин, участвовавших в различных программах прошедшего Каннского фестиваля: лента Ли Дэниелса «Газетчик», «Ограбление казино» – вторая совместная работа Эндрю Доминика и Бреда Питта, лента Адама Леона «Гони бабки» и фильм Лизы Джонсон «Возвращение». Нелли Поспелова (с исп. инф РИА Новости)
