1965–1984 гг. - РНИМУ им. Н.И.Пирогова

Лопухин Ю.М. Два десятилетия из жизни 2-го МОЛГМИ им. Н.И.Пирогова (1965–1984 гг.)
ДВА ДЕСЯТИЛЕТИЯ ИЗ ЖИЗНИ 2-го МОЛГМИ им. Н.И.ПИРОГОВА (1965–1984 гг.)
Ю.М. Лопухин
академик РАМН, профессор,
ректор 2-го МОЛГМИ им. Н.И.Пирогова с 1965 г. по 1984 г.
В течение 20 лет мне довелось быть ректором 2-го Московского государственного медицинского института (далее – Институт). По
всей видимости, это время следует отнести к
наиболее заметному периоду жизни вуза, по
крайней мере, с точки зрения развития материальной базы, совершенствования образования и медико-биологической науки.
В 60-х годах Институт представлял необычную концентрацию выдающихся ученых
и блестящих педагогов, волею судьбы втиснутых в узкие рамки скудных послевоенных материальных условий. На большинстве кафедр
условия для педагогической работы были из
рук вон плохи, не было в достатке учебных
пособий, наука была лишена современных
приборов и реактивов.
Вместе с тем в эти памятные годы в Институте работали такие корифеи, как А.Н. Бакулев – основоположник сердечной и легочной хирургии, академик, президент РАМН – и
другие. Позже президентом РАМН был академик В.Д. Тимаков – основоположник учения
об изменчивости микроорганизмов, преемник
великого Н.Ф. Гамалеи.
Кафедрами заведовали такие замечательные ученые, как И.В. Давыдовский – основоположник клинико-анатомических конференций, сыгравших огромную роль в образовании и воспитании не одного поколения врачей страны. И.В. Давыдовский был мудрым
полемистом. Анализируя огромный военный
опыт лечения ран в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. и понимая безуспешность борьбы с микрофлорой во фронтовых
условиях, он смело бросал в аудиторию военных хирургов не бесспорный афоризм: «Мытье рук перед операцией – это хирургическое
лицемерие», на что председательствующий
хирург Ю.Ю. Джанелидзе остроумно заме-
тил, что древние в таких случаях говорили:
«Страшен хорошо говорящий». В дискуссии
с известным патофизиологом о предболезни Ипполит Васильевич на одну из не самых
удачных реплик оппонента, под смех аудитории, ответил: «Такое (!) может сказать только
патологический (!) физиолог!»
Яркими представителями фундаментальных наук были А.А. Дешин, П.П. Дьяконов и В.Н. Терновский, которые являлись не
только редкими представителями уходящей
славной когорты русских анатомов, но и носителями великой отечественной культуры.
Зная несколько иностранных языков, они перевели великое творение Абу Али Ибн Сины
(Авиценны), «Салернский кодекс здоровья»
и другие медицинские тексты. Группа гистологов была представлена рядом выдающихся
ученых: Б.И. Лаврентьевым, М.А. Бароном,
В.Н. Ярыгиным, Т.А. Григорьевой. В институте была создана крупнейшая в стране школа педиатров. Достаточно упомянуть имена
Ю.Ф. Исакова, сменившего знаменитого детского хирурга С.Д. Терновского, В.А. Таболина, Н.С. Кисляк, Л.О. Бадаляна, А.В. Мазурина, М.Я. Студеникина, Н.И. Нисевич.
В Институт на заведование кафедрами
приглашались выдающиеся ученые из периферийных вузов: биохимик Ю.С. Татаринов,
открывший эмбриональный белок α-фетопротеин, окулист А.П. Нестеров из славной казанской школы офтальмологов, судебный медик В.Н. Крюков из Кемерова. А какие были
терапевты! П.Е. Лукомский – один из основоположников современной кардиологии, чьи
ученики впоследствии продолжали его дело
в разных НИИ и вузах Москвы. А.А. Шелагуров, возглавлявший кафедру пропедевтики
внутренних болезней, интенсивно разрабатывал проблемы, связанные с болезнями под-
13
Вестник РГМУ, 2006, №4 /51/
желудочной железы. Он был ранее лечащим
врачом К.С. Станиславского и относился к истинно старинной московской интеллигенции.
Особую роль в терапевтической науке играли
В.Ф. Зеленин и Э.М. Гельштейн, издавшие
прекрасный учебник по терапии. Кафедрой
психиатрии заведовал знаменитый В.А. Гиляровский, которого сменил не менее известный
О.В. Кербиков.
Как не вспомнить выдающегося невропатолога – благороднейшего человека Н.К. Боголепова, кафедру которого позднее возглавил
Е.И. Гусев.
Большой славой пользовалась кафедра
глазных болезней, которой долгие годы руководила профессор Н.А. Плетнева; после ее
смерти некоторое время кафедрой заведовал
М.М. Краснов.
Я уже упоминал о славной школе хирургов Института, лидером которой, безусловно,
был А.Н. Бакулев. Нельзя не вспомнить поразительных хирургов В.С. Маята, А.В. Гуляева,
В.С. Левита.
В.С. Маят, обладая высочайшим хирургическим мастерством, был высокоинтеллигентным человеком, лишенным какой-либо
фанаберии, воспитавшим таких прекрасных хирургов и врачей, как В.Д. Федоров,
Ю.М. Панцырев. На предложение ректора
баллотироваться в Российскую Академию
как наиболее достойному кандидату он ответил категорическим отказом, ссылаясь в первую очередь на нежелание волноваться. «Да и
ни к чему ведь это!» – добавил он.
Кафедрой оперативной хирургии с топографической анатомией многие годы заведовал Г.Е. Островерхов – ученый, прошедший
большой путь от армейского хирурга до начальника ГУМУЗа МЗ СССР и заведующего
кафедрой. Его отличали необычайная прямота, независимость и искренность суждений,
нередко расходившихся с общественным
мнением. Учебник, написанный еще в 60-е
годы прошлого столетия, до сих пор пользуется большой популярностью. В дальнейшем
кафедрой заведовал Ю.М. Лопухин, который
передал ее своему лучшему ученику В.Г. Владимирову.
Время шло, старшее поколение готовилось уйти на покой. Быстро росла смена. На
14
кафедру А.Н. Бакулева претендовал в первую очередь прогрессивный, деятельный, от
природы необычайно умный и очень земной
В.С. Савельев. Стареющего прекрасного терапевта П.Н. Юренева готов был заменить молодой врач и ученый А.Г. Чучалин; уже собирались на покой такие колоссы, как Б.С. Преображенский (отоларинголог), В.Ф. Зеленин,
Э.М. Гельштейн, Л.С. Персианинов. На смену
А.Я. Пытелю совершенно оправданно претендовал талантливый Н.А. Лопаткин.
Принимая во внимание необходимость
роста и развития головного медицинского вуза
РСФСР, неудовлетворительные условия, в которых проходило обучение студентов, плохие
перспективы развития научной работы, отсутствие условий для занятий спортом, отсутствие общежитий и т.п., ректорат и Совет
Института приняли единственное, как казалось, верное решение: строить новый институт, на новом месте, с учетом необходимости
решения, по крайней мере, следующих задач:
1 – построить просторное, со всеми удобствами административно-кафедральное здание,
оснащенное всем необходимым для полноценного учебного процесса и управления; 2
– фундаментальную библиотеку; 3 – столовую на 2000 посадочных мест; 4 – общежитие
на 4000 мест в виде удобных однокомнатных
квартир; 5 – современную базу отдыха и спорта на берегу Волги, недалеко от Конакова, с
4 корпусами, домом для персонала, лодочной
станцией, теплоузлом; 6 – здание Центральной научно-исследовательской лаборатории
на 1200 рабочих мест с собственным виварием
и первоклассными операционными. В центре
этого комплекса предполагалось расположить
большой зимний спорткомплекс, пригодный
для проведения студенческих олимпиад по
разным видам спорта.
Это был грандиозный замысел, потребовавший для реализации огромных усилий.
К счастью, Правительство РФ прекрасно понимало нас и всячески поддерживало эти
планы.
После тщательной подготовки общего
плана строительства нового института ректор
выступил с программным докладом на заседании Совета Министров РСФСР. Наши планы
были одобрены по всем пунктам, предусмо-
Лопухин Ю.М. Два десятилетия из жизни 2-го МОЛГМИ им. Н.И.Пирогова (1965–1984 гг.)
трено финансирование и определена ведущая
строительная организация – Моспромстрой,
с руководством которого мы успели наладить
деловые контакты. Затруднение вызвала закупка на валюту (в рамках СЭВ) новейшего
оснащения и оборудования. Неожиданную и
решительную помощь нам оказал академик
А.Н. Бакулев. Однажды он зашел ко мне в кабинет, сел за стол и по городскому телефону
набрал номер телефона Председателя Совета
Министров СССР А.Н. Косыгина. Каково же
было мое изумление, когда Бакулева незамедлительно соединили с Косыгиным. У них состоялся деловой разговор о проблемах валютного финансирования строящегося института,
и вопрос этот был закрыт.
Справедливость требует отметить выдающуюся роль во всей этой громадной работе
сотрудников ректората, ОКСа и особенно проректора В.Г. Брикмана, погибшего, к сожалению, до завершения стройки.
После окончания строительства, монтажа оборудования, размещения всех кафедр
и служб на новых местах определились две
проблемы: 1) усовершенствование системы
образования и 2) изменение принципов научных исследований (имеется в виду курс на
получение полезных для страны и медицины
новых методик, приборов, лекарств, диагностических приемов и т.д.).
Было решено провести 10-дневное обсуждение (с отрывом участников от работы
на кафедрах) существующих программ обучения. Из Москвы выехали все ведущие преподаватели Института и поселились в построенном на Волге спортивно-оздоровительном
городке. Дискуссии длились с утра до ночи,
всех волновало обсуждение проблем: как избежать дублирования патанатомии и патофизиологии (по крайней мере, в 1-й части), достаточно ли объективна 5-балльная оценка
знаний студентов, не следует ли максимально
приблизить студента к практической работе
– не к знанию, а к умению и т.д.
Был составлен новый учебный план, в
основу которого было положено двухступенчатое образование студента: на младших курсах – обучение основам фундаментальных
предметов, а на старших (6-й год) – углубленное изучение тех теоретических разделов, ко-
торые жизненно необходимы для избранной
специальности. Этот план был опубликован и
подвергся, как это принято, обсуждению. Все
дело решил, как я полагаю, «комфорт привычек». Надо ли физиологу, помимо привычного
стандартного курса, преподавать старшекурсникам, избравшим, скажем, глазные болезни,
дополнительно физиологию зрения, центральные и периферические его элементы, химизм
световосприятия, роль ЦНС и т.д.
С другой стороны, меня пригласил однажды Б.В. Петровский, тогда министр здравоохранения СССР, и сказал: «Давайте поспорим: чей план лучше? Ваш или мой?» Как нетрудно догадаться, мой показался хуже.
Однако до сих пор во многих странах
преподавание, например, неврологии проводится одновременно на двух кафедрах: анатомии и в клинике нервных болезней. В самом
деле, невозможно запомнить по схемам анатомов проводящие пути головного мозга, а наблюдая больного с тем или иным нарушением
(например, tractus rubrospinalis), их смысл и
значение запоминаешь на всю жизнь.
В 1963 г. был открыт принципиально новый факультет – медико-биологический. Необходимость в подготовке кадров нового типа
медиков, вооруженных современными знаниями в молекулярной биологии, цитологии,
иммунологии, генетике (где у нас образовались невосполнимые пустоты), кибернетике,
высшей математике, геномике, цитологии,
эмбриогенезе и т.д., была не только необходимой, но и кричащей.
Инициатива создания такого факультета
принадлежала академику РАН В.В. Парину и
профессору М.Г. Сироткиной, организация же
самой работы легла на нас. Надо было открывать новые кафедры и привлекать к преподаванию талантливые силы. На факультете стали работать космонавт О.Е. Атьков, талантливый биофизик Ю.А. Владимиров, биохимик
А.И. Арчаков, кибернетик С.А. Гаспарян, генетик старой школы А.А. Малиновский, цитолог-гистолог В.Н. Ярыгин, иммунолог Р.В. Петров, при клинических кафедрах открылись
профильные курсы – и дело пошло.
Вскоре подобные факультеты были открыты и в ряде других институтов. Небезынтересно, что наших специалистов – выпуск-
15
Вестник РГМУ, 2006, №4 /51/
ников МБФ – стали усиленно приглашать в
США, Германию, а некоторые выпускники
вскоре возглавили академические институты
(например, академик РАМН С.Б. Середенин).
Тревогу вызывало и положение науки. Нельзя было не видеть гигантского прогресса международной науки. Не менее 5
Нобелевских премий были вручены только
иммунологам; были созданы такие области,
как молекулярная биология, информатика,
геномика, протеомика, подняты на высоту
цитология, биотехнология, микробиология
и вирусология. Революционным явилось открытие в 1935 г. во Франции стрептоцида, а
в 1940 г. в Англии – пенициллина. Казалось,
что покончено с проблемой инфекций. Но на
смену инфекционным заболеваниям вышли
на первое место хронические дегенеративные болезни: рассеянный склероз, болезнь
Альцгеймера, болезни сердца и сосудов, рак,
болезни соединительной ткани и множество
других.
Все эти нелегкие проблемы в конечном
счете должна решать наука. Положение же
дел в науке, по крайней мере, в нашем институте, оставляло желать лучшего. Главной
бедой являлась разобщенность тематики,
отсутствие конечной продуктивной цели, в
ряде случаев планы носили общий характер.
Ректорат пытался рассматривать вуз не
как мозаику отдельных кафедр, а как единую взаимосвязанную систему, состоящую
из представителей более 100 различных специальностей: от анатомов, физиологов до
математиков, психологов, невропатологов
и т.д. Именно так работает живой организм
человека, в котором более 2,5 млрд. клеток
– этих полноценных ячеек, имеющих весь
жизненно необходимый набор, – синхронно
и согласованно решает все возможные проблемы. Р.Л.К. Вирхов был тысячу раз прав,
когда писал, что организм человека – это государство клеток (а не хаос клеток).
В результате настойчивой агитации создавать на базе ЦНИЛа целевые программы, к
реализации которых можно привлечь специалистов разного профиля, удалось сконструировать и вполне реализовать две крупные
программы: «Атеросклероз» и «Иммунодефициты и трансплантология». Указанные
16
целевые программы в виде «дерева целей»
привлекли внимание многих исследователей
и закончились изданием монографии «Холестериноз», переведенной и изданной в большинстве стран мира и получившей высокую
международную оценку, а также серией выдающихся исследований академика Р.В. Петрова, что явилось стимулом развития трансплантологии в нашей стране.
К сожалению, разнообразие интересов
сотрудников института, внутреннее убеждение, что именно их идеи являются сегодня
важнейшими или, в худшем случае, останутся вне внимания контрольных органов (что
тоже приемлемо) при равенстве оплаты труда, привели к ограниченному успеху целевого
планирования. Сегодня идея программного
планирования, подкрепленная финансовыми
обязательствами (или выгодами), становится
едва ли не единственным эффективным путем прогресса медико-биологической науки.
Необходимо отметить, что за два десятилетия в составе 2-го МОЛГМИ сформировались, а затем и вовсе отделились три самостоятельных НИИ: урологии (директор – академик РАМН Н.А. Лопаткин), пульмонологии
(директор – академик РАМН А.Г. Чучалин)
и физико-химической медицины (директор
– академик РАМН Ю.М. Лопухин). Впрочем,
все упомянутые институты остались базами
2-го МОЛГМИ.
Конец XX века ознаменовался необычайно большим вниманием человечества к проблемам этики биологических и медицинских
исследований. Прочно отстаивая позиции
клятвы Гиппократа, современная медицина
поставила и постоянно ставит новые этические проблемы, на которые трудно или даже
невозможно ответить без тщательного коллегиального обсуждения. Институт явился,
в сущности, главным инициатором развития
биоэтики в нашей стране. В РАМН, а затем
и в МЗ еще в 80-е годы были созданы комитеты по биоэтике, которые в течение долгих
лет пришлось возглавлять автору этого очерка. За эти годы вышли 3 тома коллективной
монографии «Биоэтика», удостоенные премии Н.И. Пирогова, в вузах введено преподавание курса биоэтики, издано большое число
статей и книг по биоэтике.
Лопухин Ю.М. Два десятилетия из жизни 2-го МОЛГМИ им. Н.И.Пирогова (1965–1984 гг.)
И все-таки остаются нерешенными такие
жгучие проблемы, как эвтаназия, клонирование человека, применение стволовых клеток
в лечении дегенеративных заболеваний, проблемы абортов, суицида, лечение без информированного согласия, допустимые пределы
реанимации и пр. Все эти проблемы должны
регулярно рассматриваться и находить свое
решение как с этической, так и с законодательной стороны в этических комитетах и в
Государственной Думе.
Подводя итоги, можно заметить, что
почти все поставленные ректоратом задачи
были выполнены, кроме создания клинического городка из-за изменившихся обстоятельств.
Мне бы хотелось, чтобы благодарные
потомки помнили о большой и хлопотной
работе ректората в 70–80-х годах и об особой роли Ю.М. Панцырева, Ю.К. Елецкого,
И.И. Новикова, Е.И. Гусева, уже упомянутого В.Г. Брикмана и Э.М. Когана.
Пожелаем же нашему замечательному
Институту дальнейшего процветания, расцвета современной науки, успешного воспитания врача XXI века.
17