Современные проблемы теории скорости обращения денег

Банкаўскi веснiк, ЛIСТАПАД 2005
çÄìóçõÖ èìÅãàäÄñàà
Современные проблемы теории
скорости обращения денег
Ç·‰ËÏË ÅìêãÄóäéÇ
èÓÙÂÒÒÓ Ä͇‰ÂÏËË ÚÛ‰‡
Ë ÒӈˇθÌÓÈ ÔÓÎËÚËÍË
êÓÒÒËÈÒÍÓÈ î‰Â‡ˆËË,
‰ÓÍÚÓ ˝ÍÓÌÓÏ˘ÂÒÍËı ̇ÛÍ
С
корость обращения денег (далее — СОД) традиционно рассчитывается как отношение ВВП к величине денежных агрегатов (М1
или M2). Поэтому ее изменение
есть результат расхождения в темпах роста ВВП и денежной массы.
Увеличение СОД означает, что
ВВП растет быстрее, чем М2 (или
M1). И наоборот, снижение СОД
является следствием более быстрых темпов изменения M2 (или
М1) по сравнению с темпами ВВП.
Денежный агрегат М1 обслуживает оборот не только ВВП, но и
совокупного общественного продукта (СОП), представляющего собой сумму промежуточного и конечного продуктов. Динамика
СОП воздействует на денежный
спрос. Поэтому СОД оказывается
под влиянием соотношения между
ВВП и СОП.
Понятно, что это соотношение
не может быть устойчивым во
времени. В частности, оно зависит от углубления процесса специализации производства. На отдельных этапах этого процесса
увеличение эффективности общественного производства может
приводить к превышению темпов
роста ВВП над темпами СОП. В
этом случае спрос на деньги и, соответственно, агрегат М1 будут
расти медленнее ВВП, и СОД, рассчитанная по агрегату М1, должна увеличиться.
Возможен другой случай, при
котором СОП возрастает быстрее
ВВП. Спрос на деньги и агрегат М1
связаны с динамикой первого. Поэтому СОД, рассчитанная по агрегату М1, будет снижаться.
Но эти рассуждения не учитывают сделки с финансовыми активами и недвижимостью. В последние годы темпы роста таких сделок в развитых странах значительно опережали темпы роста ВВП и
М1. Это означает, что их динамика
может компенсировать то влияние, которое оказывает на СОД изменение соотношения между ВВП
и СОП.
Кроме того, соотношение
ВВП/СОП способно влиять на
ставку процента. Опережающий
рост ВВП можно трактовать как
повышение эффективности общественного производства, т. е. увеличение его доходности. Это должно приводить к росту части вновь
созданной стоимости, которую
банковский сектор способен “перетягивать” на свою сторону. Механизм такого “перетягивания” —
повышение процентных ставок.
Но их рост приводит к увеличению
СОД.
Должно быть верно и обратное:
снижение соотношения ВВП/СОП
вызывает падение доходности экономики и уменьшение процентных ставок. Падение последних
приводит к снижению СОД.
Следовательно, изменение соотношений между ВВП, СОП и
объемом финансовых сделок влияет на СОД как непосредственно,
так и косвенно — через механизм
изменения процентных ставок. Но
непосредственное и косвенное влияния однонаправлены. Это предопределяет высокую степень среднесрочной изменчивости СОД.
Большинство исследователей
экономики США приходит к выводу, что СОД1 (рассчитываемая по
агрегату M1) имела долгосрочную
тенденцию к снижению в течение
длительного периода времени — с
80-х годов XIX в. по 50-е годы
XX в. Однако эта тенденция протекала на фоне среднесрочных колебаний СОД: на фазе экономических
подъемов она возрастала, на фазе
депрессии — снижалась. С 50-х годов проявилась долгосрочная повышательная тенденция в СОД. В
этот же период СОД2 (рассчитываемая по агрегату М2) в долгосрочной перспективе оставалась относительно стабильной, хотя испытывала среднесрочные колебания.
В экономике США повышательная динамика СОД1 имела место с 1946 г. по начало 80-х годов
XX в. [1, 40]. Это означает, что в
указанный период темпы роста агрегата М1 были ниже темпов увеличения ВВП. Характерно, что в
этот же период повышались процентные ставки. В 80-е годы XX в.
процентные ставки начали снижаться и к середине 90-х годов достигли уровня конца 60-х. Показатель СОД1 не демонстрировал в
этот период определенной тенденции и колебался в значительных
пределах.
35
Банкаўскi веснiк, ЛIСТАПАД 2005
çÄìóçõÖ èìÅãàäÄñàà
Эти колебания в динамике СОД
могут объясняться изменением соотношений между ВВП, СОП и
объемом финансовых сделок. Так,
60-е годы XX в. стали для развитых стран периодом повышения
эффективности производства. Возросли темпы ВВП. Это привело к
повышательной динамике СОД1.
Подтверждением высказанной
выше гипотезы о влиянии соотношения ВВП/СОП на денежное обращение могли бы стать примеры
снижения СОД в условиях структурной перестройки экономики,
связанной с увеличением объема
промежуточного продукта. Классическим примером такой перестройки является период после нефтяного кризиса 1973—1974 гг.
Рост цен на нефть привел, во-первых, к временному снижению доходности в экономике; во-вторых,
дал толчок НТП и, cледовательно,
углублению специализации производства. Такие изменения должны
были привести к временному снижению СОД.
Это соответствует данным о динамике СОД2 в Великобритании,
США, Канаде и Швеции [2, 170—
172]. В США снижение СОД2 в начале 70-х годов совпало с ростом
СОД1. Последнее, видимо, объясняется сильным повышением цен
в условиях нефтяного кризиса.
В зарубежной экономической
литературе изменения в динамике
СОД объясняются введением финансовых инноваций, призванных
сократить кассовые остатки хозяйствующих субъектов, не приносящие дохода, а также институциональными изменениями. Так, в соответствии с выдвинутой М. Бордо
и Л. Джонангом “институциональной гипотезой” долгосрочная понижательная тенденция в динамике СОД объясняется расширением
услуг банковского сектора и общим увеличением монетизации
экономики [2, 172]. Для учета
факторов повышения монетизации эти авторы вводят в уравнение
регрессии несколько новых переменных, в частности, отношение
труда в неагропромышленном секторе к совокупному труду, отношение наличных денег к агрегату
M1, отношение частных небанковских финансовых активов к совокупным частным финансовым активам [2, 178]. Вывод М. Бордо и
Л. Джонанга состоит в том, что их
“институциональная гипотеза”
подтверждается для США и Швеции, но отвергается для Великобритании. Однако предложенная
ими гипотеза вызывает сомнения
прежде всего потому, что не может
объяснить последующие изменения в динамике СОД в 90-е годы.
В 1991 г. СОД2 составляла в
экономике России 1,6. Усиление
инфляционных процессов должно
было привести к ее значительному
ускорению. В 1992 г. она составила 6,3, в 1993 г. — 7,7; в 1994 г. —
9,3. Как ни парадоксально, но такой рост СОД2 происходил на фоне
замедления темпов инфляции. Индекс потребительских цен составил в 1992 г. — 26,1 раза; в 1993 г.
— 9,4 раза; в 1994 г. — 4,1 раза.
Подобная ситуация была характерна не только для России, но и
для других стран СНГ, в частности, Армении, Азербайджана, Казахстана, Киргизии, Молдовы [3,
8—12]. Эти эмпирические данные
перекликаются с выводами, сделанными Т. Чоудхри о том, что в
экономике России в условиях инфляции 1992—1994 гг. не наблюдалась коинтеграция между реальными кассовыми остатками и инфляцией [4, 374]. Соответственно,
не действовала модель спроса на
деньги Ф. Кейгена для условий гиперинфляции.
Несоответствие между темпами
роста СОД и инфляцией, видимо,
связано с нестабильностью функции расходов и потребительской
функции в условиях быстрого
обесценения денег. Основная масса населения и большинство предприятий не в состоянии индексировать свои доходы в связи с резким повышением цен. Это предопределяет снижение производственного и личного потребления.
Уменьшение деловой активности,
в свою очередь, приводит к падению денежного мультипликатора.
Обострение проблемы ликвидности вызывает ускорение СОД.
Важно отметить и другое: падение денежной массы ниже определенного минимального уровня,
позволяющего обеспечить оборот
СОП, приводит к росту бартера.
Увеличение бартерных расчетов до
50—60 % всех расчетов в экономике делает определение СОД на основе показателя ВВП невозможным. Иными словами, за некими
пределами снижения денежной
массы расчеты СОД по ВВП становятся абсурдными. Согласно
“уравнению обмена” денежная
масса может принимать любое значение, отличное от нуля. Но это
касается лишь адекватности самого уравнения. Понятно, что в любой ситуации сама по себе СОД не
исчезнет как экономическое явление. Безналичные деньги продолжают циркулировать в банковской
системе, и мерой скорости их обращения является отношение дебетовых оборотов по счетам к кассовым остаткам за определенный период времени.
Источники:
1. Ball L. Another look at long-run money demand // Journal of Monetary Economics.
№ 47. 2001.
2. Bordo M. and Jonung L. The Long-Run Behavior of Velocity: The Institutional
Approach Revisited // Journal of Policy Modeling. Vol 12. № 2. Summer 1990.
3. De Broeck M., Krajnyak K., Lorie H. Explaining and Forecasting the Velocity of
Money in Transition Economics, with Special Reference to the Baltics, Russia and
other countries of the Former Soviet Union // IMF Working Paper. № 108. 1997.
4. Choudhry T. Another visit to Cagan model of Money Demand: the Latest Russian
Experience // Journal of International Money and Finance. № 17. 1998.
36